Бесплатный фрагмент - Эксгибиционистка

Эксгибиционистка

Пастух на краю пустыни сильно захотел потешить своё мужское самолюбие. Выбрав самую низкорослую верблюдицу уложил её на колени. Но как только он приступал к задуманному, верблюдица вскакивала и убегала. Так продолжалось несколько часов. Устав мужчина присел под тенью саксаула. Видимо где-то очень долго плутав, к нему подошла красивая женщина с почти не прикрытыми прелестями. Попросила воды добавив при этом: «Если меня спасут от жажды, то я выполню любое желание того кто исполнит это.» У пастуха как раз был бурдюк с прохладной горной водой. Напившись женщина сказала: «А теперь делайте со мной всё, что хотите!» Мужчина очень обрадовался, что сейчас он удовлетворит своё желание и поэтому громко воскликнул: «Будьте так любезны подержите для меня вон ту верблюдицу!»

Предисловие

Мать природа величава,

Страсть отдельная октава,*

Скромность общая черта,

(К нам приходит иногда),

Но распутство рвёт всем души,

На две трети нашей суши,

Людям свойственно грешить,

С тем живут и будут жить!

Люди сами рушат нормы,

Поголовно ведь не скромны,

Может даже не скромны,

Сам реши, где будешь ты,

Где к какому контингенту,*

Ты примкнешь к тому моменту,

Если будет просто грязь,

Похоть выйдет не таясь.

Беспорядочные связи,

У элиты и у мрази,

Также будут меж собой,

Доживём, нам сменят строй!

До распада а не после,

Секса не бывало вовсе,

Был в подпольных он рядах,

Только делал свой замах.

А теперь ему раздолье,

Развалилось раз подполье,

Тыкни пальцем в долготу

И любую широту,

Он и там где ты покажешь,

Где не ждёшь, он может даже,

Секс изменчивый малыш,

Сам растёт когда ты спишь.

Воздержаний нет и нету,

Насыщений эстафету,

Передаст малыш — добряк,

Он же похоти не враг,

Это есть в животном мире

И в любой людской квартире,

Нужен разный только пол,

Всё другое произвол!

(Но у нас, ведь так бывает,

Мальчик, мальчика встречает,

Девки, с девочками спят,

Вот беда, такой разврат!

Слава богу это редко,

Только режет слух лишь, метко,

Это трогать не хочу,

В скобки лучше очерчу.)

Одиночки без партнёров,

Увлекают режиссёров,

Их снимают каждый раз,

Но поверхностно, подчас,

Углубится если очень,

Руки в этом между прочим,

Свой приносят результат,

Единичный, если штат.

Выставляя для показа,

Область чуть пониже таза,

С волосинками и без,

(Той и той всегда успех),

Слабый пол не для разврата,

Хоть и похоть виновата,

Воздаяние себе,

Делал даже при толпе.

Пусть личина сумасбродки,*

Даст какие-то наводки,

Но ведь это просто жизнь,

Отклонений нет, прикинь!

Да и с возрастом проходит,

Это точно а не вроде,

Плюс приставка эта экс,

Целомудренность и секс!

Глава 1

Монастырь

Монастырь стоит отдельно,

Церковь рядом, «запредельно»,

Между ними домик был,

Дьяк там сторожем служил,

Дьяк скорей всего условно,

Был прощен он полюбовно,

Так послушницу достал,

Приставучий тот нахал.

Что пришлось ей откровенно,

Показать ему мгновенно,

Голый и «безтрусый» зад,

Тот чему был явно рад.

Он согнул её немного,

Та была, не, недотрога,

Тело он её примял,

Куда надо ей попал.

Сам блаженствовал свободно,

У неё там «инородно»,

Долго тыкал и стонал,

Пьяным божий был вассал.

Дело сполнил чин по чину,

Страсти снял свою причину,

Девка вскоре понесла,

Божьи ткались так дела.

Вот по этой то причине,

Он и был понижен в чине,

Старожил голубчик наш,

Вместе с богом баш на баш,

Он поклялся всем прилюдно:

— «Пить не буду беспробудно»

— И оставили его,

Жить отдельно от всего.

Пострадавшая деваха,

Натерпевшись много страха,

Девять месяцев ждала

И весною родила,

Очень бойкую девчушку,

Явно богову подружку.

Эту самую вот мать,

Здесь Натальей буду звать.

Как она сюда попала,

Знать читатель будет мало,

В жизни видимо мирской,

Эта девушка — изгой,

По какой, такой причине,

Та жила семьей в общине,

Прочитай «Эротоман»,

Факт там этот, будет дан.

Как Наталья залетела,

То гулять совсем не смела,

Дочь вот ножками пошла,

Та и вышла, не спеша,

Как умела опекала,

Чтобы не было скандала,

Сверху это всё пришло

И Наталью здесь нашло.

Всё девчонке интересно,

Та играла, было б место,

Монастырское дитя,

Жизнь жила, себя любя,

Лет двенадцать ей настало

И двора ей стало мало,

В церковь стала та ходить,

Свечки ставить, воду лить.

Ну конечно же святую,

Я немного обосную —

Служкам стала помогать,

— «Что ж ходи» — сказала мать.

Вот идёт она с работы,

Домик сторожа, ну что ты!

Любопытная была,

Заглянула и ушла.

Что она там увидала,

Никому ведь не сказала,

Через год спросила: «Ма,

Ты с мужчиною жила?

Я видала тут недавно,

Показалось очень странно,

На кровати дьяк лежал,

У него предмет свисал.

Ну секунду посмотрела,

Вмиг тогда оторопела.»

— «Не дай бог тебе узнать!»

— Ей шепнула слабо мать,

— «Я б тебе всё рассказала,

Но зарок себе давала.»

— Вот о чём, болтают две,

Во второй теперь главе.

Глава 2

Разговор

Мать дочурку нежно гладит:

— «Не всегда жизнь в шоколаде,

Мужики такая шваль,*

Если честно их не жаль,

Страсть господня создавалась,

Ничего не оставалось,

Бабам их всегда терпеть

И зубами лишь скрипеть.

Те устроены безбожно,

Мыслят только односложно,

Это штука, что у них,

Ведь не божия триптих,*

На неё зачем молится,

Без, ведь можно насладиться,

Два каких-то кругляка

И кусок от чурбака!

Не касайся этой дряни,

Не пускай её к гортани,

Словом девственно живи,

На земле, свои все дни,

Да веди себя достойно,

Хоть и будет очень больно,

Бог всегда за нас терпел,

Нам же выстрадал предел.

В своё время я на эту,

Села чёртову диету

И отвыкнуть не смогла,

Отравила мужика,

Он налево и направо,

Брызгал, чтобы всем попало,

Этой самой вот мотней,

Что ты видела, постой,

Не за сторожем случайно,

Ты подглядывала тайно,

Человек ведь тот плохой,

Хоть и клялся он судьбой!

С мужиками не марайся,

Их желаний опасайся,

Если, что издалека,

Извини, но я пошла.»

— Ведь у ней была работа,

Здесь не требовалась квота,

Труд общинный был всегда,

Всё трудились и она,

Никогда не отставала,

Всем буквально помогала,

Вот пошла и в этот раз,

Чистить грязный унитаз.

А вернее унитазы,

Где всегда полно заразы,

Чистить мыть и убирать,

— «Всё ушла» — сказала мать.

Так, послушницы монашки,

Дьяка пулустарикашки,

Всех нелепостей, их дочь,

Получила в эту ночь:

Наставления о быте

О мужской ненужной свите,

— «Отомщу я всем за всех

Будет мой всегда успех»,

— Так она тогда сказала

И всё это оправдала,

В ней гиена родилась,

Изменив былую масть.

Люди разные бывают

И от злобы тоже тают,

Заводя порой себя

И горя, как от огня,

Многих нет давно сгоревших,

Есть лишь масса потерпевших,

От пылавшей злобы той,

Что бродила как изгой.

Дальше, что с девчонкой будет,

Кроме бога, кто осудит,

Только лишь она сама,

Мир свой вроде создала,

Что, куда, теперь польётся,

Чем заняться ей придется,

Если хочешь это знать,

Продолжай листы листать.

Глава 3

На речке

Вот ещё шесть лет минуло,

Грудь у девочки раздуло,

Женский стержень в ней расцвёл,

С первой кровью, что пришёл!

Округлились бедра, попа,

Дать ни взять сама Европа,

Стала стройной как модель,

Тёмно русая Нинель.

Нина вроде по простому,

Но даёт оно истому,

Кто его произнесет,

В миг под ложечкой сосет

И вот эта сверх истома,

Вышла с гордостью из дома,

Если можно так назвать,

Монастырскую кровать.

У неё была свобода,

Плюс хорошая погода

А за лесом есть река,

Вот туда наверняка,

Нина лыжи навострила,

Что с ней там, на речке было,

Постараюсь, опишу,

Подетально расскажу.

Зной, жара, сидят два негра,

Кожа блёклая как цедра,

Апельсин или лимон,

Пахнет, будто эстрагон,*

Только чёрная, лосниться,

Одинаковые лица,

Без всего они сидят,

Их стручки давно висят.

То ли это просто старость,

Толь ещё какая жалость,

Облучений может власть,

Иль к Виагре злая страсть,

Словом те давно хотели,

Но теперь уж, не умели,

Поднимать свои стручки,

Как весенние сучки.

Нинка что-то напевая,

С громким грохотом трамвая,

Палкой сучья колотя,

Шла к реке вовсю цветя,

Негры грохот услыхали,

Одеваться уж не стали,

Взяли лишь по лопуху

И прикрыли чепуху.

Нинка к речке подлетела,

Окунуться не успела,

Те уже вокруг стоят,

На неё в упор глядят.

Тут она уже смекнула,

В воду быстро занырнула,

Голова одна торчит

И с нахальством говорит:

— «Что вы мальчики хотите,

На меня зачем глядите?»

— Те пристали: «Покажи!

Любим мы смотреть межи,

Станем только любоваться

И волшебной не касаться,

Да и деньги у нас есть,

Мы блюдем чужую честь».

— Та сказала: «Отойдите,

Деньги кучкой положите,

Я возьму и покажу,

Волосатую межу.»

— Нинка деньги вмиг схватила,

Их за лифчик положила,

Плавки скинув, подошла,

Всё открыла им сама.

Диву дались африканцы,

И зажглись у них тут танцы,

Да такое началось,

Ведь у них всё поднялось!

Нинка с ужасом смотрела,

Как два тёмных, грузных тела,

Набалдашники свои,

Выставляли: «На смотри!»

— Вдруг в ней что-то надломилось,

Чувство новое открылось

И рукой она сама,

Между ног вдруг поскребла,

Так блаженно получилось,

Будто бог подкинул милость

И рассудок вдруг её,

Помутился, всё адьё.

Глава 4

Новые чувства

В тишине она очнулась,

Будто только что проснулась,

Мозг был дивно потрясён,

Будто ей приснился сон,

Или всё на самом деле,

Отразилось здесь, на теле,

Посмотрела та вокруг,

Нет ли черных, тех зверюг.

Нет, она одна лежала,

Сверху было покрывало,

Деньги были в кулаке

А под лифчиком и те,

Что ей первый раз давали,

Вот такие здесь детали,

Встала Нина и пошла,

Будто клад какой нашла.

Дома всё пересчитала,

Денег было там немало,

Доллар к доллару, они,

Служат ней и в эти дни,

Видно тратить не хотела,

Просто-напросто имела,

«Тыща» там а может две,

Не считали их при мне.

Баксы ведь какая штука,

Их иметь — уже наука

Где-то выменял, достал,

Дефицитный сей товар,

Знаю, это раньше было,

Кто держал их, тем могила,

По простому лишь расстрел

«Соцализма» беспредел!

Страны их всегда скупали,

На товары не меняли,

На валюты государств,

Или скажем даже царств,

Золотишко или камни,

Открывали деньги ставни

И чем больше было их,

Больше было и родных.

Нина в школу не ходила,

Всех игуменья* учила

И её тут, в том числе,

Справку дали ей при мне.

Так она и подрастала,

Больше просто наблюдала,

Случай этот без прикрас,

Вспоминала каждый раз.

Ей хотелось как печенья,

Или даже как варенья,

Этот опыт повторить,

Чтобы с тем и дальше жить.

Но не денег ей хотелось,

Ведь зудело там опрелость,

Ей хотелось показать,

Что у ней не тишь да гладь.

А прибор, что выше нормы

И его шальные формы,

Чтобы все могли узреть,

Насмотревшись, даже петь,

Чтоб бесплатно любовались,

Лицезрели, наслаждались,

Но вот трогать не могли,

Тут она сама все дни;

Этим плотно занималась

И довольная осталась,

Потому, что ведь смогла

Сделать так, ну как тогда,

Чтоб собою насладиться,

В чувстве новом утопиться

А закончив лишь, лежать

И в душе своей стонать.

Не хватало ей просмотра

А имелась лишь охота

И решила та сходить,

Город здешний посетить,

Стала Нина одеваться,

Но не стала наряжаться,

— «У меня мол есть дела,

Я управлюсь дня за два.»

Глава 5

Ботаник

Приключений новых статус,

Свой имеет нужный ракурс,

Манит, за собой зовёт,

Дарит мысленный полёт,

Эх лиха беда начало,

Тема бы, не подкачала,

Но ведь есть у Нины цель,

Будет взята цитадель!

Здесь на улице Спортивной,

Относительно не длинной,

Жил весёлый паренёк,

— «Ведь ботаник он» — изрёк,

Как-то брат соседа сверху,

Будто делал всем он сверку,

Кличку эту подкрепил,

Вид зелененьких чернил.

Что пятном так зеленели,

У лица поближе к шее,

Каждый тыкал пальцем, вот:

— «Наш ботаник там идёт.»

— Да ещё очки в оправе,

Помогали той забаве,

Плюс огромнейший портфель,

Добавлял ещё фортель.*

Мешковаты были брюки,

Точно парень от науки!

Словно френч на нём пиджак,

Безусловно было так,

Звали мальчика Ванюшей,

Мелким был, дразнили «Хрюшей»,

Вроде всё вам описал,

— «Натурал!» — я не сказал.

Парень шёл возможно в школу,

Но подвёргся произволу,

Он к забору подошёл,

Увидал цветной подол,

Интересно парню стало,

Девкам места что ли мало?

Тот ни что не прикрывал,

Наш герой чуть-чуть зассал.

Под подолом свято место,

Как кудрявая невеста!

На него глядел разрез,

За платком он в миг полез,

Тут испарина накрыла,

Ваню, как того дебила,

Что за девками смотрел,

Потеряв свой самострел.

Каждый звал его Егором,

Обзывали только хором,

Вспоминайте, я писал,

Тот, что тёщу ублажал!

Всё закрылось вдруг руками,

Девка топала ногами,

Ванька тут же побежал,

Полчаса потом дрожал.

Он не думал об уроках,

Думал он о женских попах,

Целый день ему мешал,

Тот, что искренне стоял,

Он хотел попасть к забору,

Раскрошить любую гору,

Лишь бы только посмотреть

И потрогать пальцем твердь.

Вот теперь, домой со школы,

Шёл и «пялил» жадно взоры,

Вот опять идёт забор,

— «Стоп а где же тот подол?»

— Никого теперь не видно,

Стала мальчику обидно,

Путь решил он сократить,

Что же делать, как тут быть?

Вот свернул он в подворотню,

Сколько раз, наверно сотню,

Он с портфелем здесь ходил,

Но сейчас он уронил,

Этот книгами набитый,

От падения открытый,

Свой любимейший портфель,

Тут стояла, та мамзель!

Только вдруг она присела,

Всё, теперь открыто тело,

Ваня просто обомлел,

Но стоял и всё смотрел,

Как она себя ласкала,

От желаний умирала,

Он не выдержал и сам,

Прикоснулся к телесам.

Глава 6

В подворотне

Полость, между ног руками,

Девка трогала местами,

Он держал в руках своё,

Неприкрытое ружьё,

Вверх она теперь смотрела,

Он же вниз на это дело,

У неё и у него,

У обоих потекло.

Может это ожидалось,

Иль спонтанно развивалось,

У него из трубача,

У неё её моча.

Она вся раздухарилась,

Посылая богу милость,

По привычке видно той,

Монастырской удалой.

Может это некрасиво,

Но так точно, это было.

Мимо парень пробежал,

Он рукой глаза зажал,

Действо кончилась такое,

Не могло здесь быть иное,

И участники ушли,

Доживать святые дни.

Много здесь мужского пола,

Проходила вдоль забора,

Кто стыдливо убегал,

Кто хозяйство доставал,

Кто пытался там погладить,

Чтоб с царевной этой сладить,

Тем всегда бывал отпор,

Закрывался вмиг затвор.

Или тёмный закоулок,

Или грязный переулок,

Был ли то воскресный день,

Или в будни, как теперь,

Девку видели шальную,

Да распутницу такую,

Поднимала та подол,

И мужской дымился ствол!

Было это жарким летом,

Всё блестело ярким светом,

Парень девку провожал,

Нежно за руку держал,

Может ветер стал смелее

И задул чуть-чуть быстрее,

Юбку каждую поднял,

Шансы женщин уровнял.

Ткани будто заиграли,

Отступили от морали,

Показали кто трусы,

(Цвет был даже бирюзы),

Кто цветные панталоны,

Кто еще каки фасоны,

Шутка ветру удалась,

Насмотрелись люди власть.

Но запомнили лишь только,

Не стеснялся кто нисколько,

У кого был свой покров,

То есть не было трусов

И кудрявое забрало,

Посмотрели слева, справа,

— «Супер сексовый эффект.»

— Как сказал тогда префект.*

— «На лице венок из счастья

А в глазах кружит ненастье,

Красота и стройность ног,

Женский, гибкий стержёнек,

Торжество её улыбки.»

— Так заметил бы нам Шнитке*

И симфонией своей,

Подчеркнул бы власть вождей.

Но добавил нам парнишка:

— «У неё такая мышка!»

— Тот что девку провожал,

Страстно за руку держал;

Вскоре те, вдруг разбежались

И друзьями лишь остались,

У девчонки скажем той,

Был там форменный отстой.

Глава 7

Брат и сестра

Брат с сестрою пошло жили,

Меж собой любовь крутили,

Каждый был из них мастак,

Девка «Крыса», он был «Рак»,

То она за ним смотрела,

То вдруг он, за нею смело,

В результате те сошлись,

Встречи бурно начались.

Вот сестра лежит в постели,

Брат заходит, — «В самом деле,

Ты Георгию дала,

Говорит во всю братва?»

— «Да, ему я уступила,

Он хотел, я подарила,

Но всего лишь только рот,

От своих тогда щедрот.

Если хочешь ты со мною,

Я секрет тебе открою,

Будешь ты туда входить,

Братец хватит заводить!

Ну давай, давай скорей,

Всё вставляй быстрей Андрей,

Ах шикарные дела,

Чтобы я не родила,

Мы резиночку применим,

Я сейчас согну колени,

Всё братишка понеслось,

У меня такая злость.»

— «Как приятно дорогая,

Похоть видно только злая.»

— «Ой давай, мне хорошо,

У тебя такой большой.»

— Вот такие разговоры,

Откровенно, не притворы,

Были каждый день у них,

Вроде частых позывных,

Наслаждались те не мало

И соитий им хватало,

Друг на друга был рефлекс,

На двоих единый секс.

Этот брат её Андрюха,

Говорит: «Сегодня Ксюха,

Подворотней я прошёл,

Интересный факт нашёл,

На девчонку молодую

И красавицу такую,

Парень вытащил предмет,

Та ему мгновенно в след.

Взглядом мучили друг друга,

Та ревела как белуга,

Парень дёргал и смотрел,

Взором девку сильно грел,

Та вдруг, даже обмочилась

А потом перекрестилась,

Богу слала похвалу,

За содействие дуплу.

Я случайно всё увидел,

Сам себя возненавидел,

Мне бы кайф, кто дал такой,

Вот давай теперь с тобой!»

— И они не размышляя,

Ничего не поправляя,

Занимались сексом тут,

Целых двадцать пять минут.

То она ему дуплила,

Пальцем всё внутри водила,

Переменно, даже ртом,

С высочайшим мастерством,

То он ей, двумя и сразу,

Поддавал открыто газу,

Вот такая пестрота

А не просто маета.

Глава 8

Петя

Петя был запойный малый,

Всё поил себя отравой,

Водку разную хлестал,

Самогон не забывал,

Ну понятно не работал,

О другом была забота,

Где найти и выпить с кем,

Было много разных схем.

Денег не была на водку,

Он почёсывал бородку,

Клей дешёвый брал «БФ»,

От него он был как лев,

Пил «Боярышник», не редко,

Для него он был конфетка,

Применял и «Дихлофос»,

Но подхватывал понос.

В основном он был, как грузчик,

Иногда как перекупщик,

Делал деньги из всего,

Лишь бы выпить кой-чего,

Он всегда помочь старался,

Ничего сам не гнушался,

Нормы он, своей не знал,

Перепив всегда блевал.

Бражку Петя тоже ставил,

Пиво пил но всё же «хаил»,

Дефицитом был коньяк,

Самосад, то бишь табак,

Пил дешёвое винишко,

Иногда стояла шишка,

Он справлялся с тем грехом,

Но с особым куражом.

Петя вышел раз из бара,

Перегар, его был пара,

Ничего не понимал,

На обум вообще шагал,

Но заметил он фигуру

И узрел ведь процедуру,

Девка платье подняла

И манила и звала!

То была конечно Нина,

Натуральная ложбина,

Петю нашего влекла,

На подъем его станка,

Он тогда не удержался,

Скинул брюки и остался,

Так мечтательно стоять,

Но держась, за рукоять.

Спал он в пламенном угаре,

Раз впервые выпил в баре

И разжился «косячком»*

Да запил потом, пивком,

Он лежал смотрел на Нину,

Видел мягкую перину,

Он лежит, она на нём

И пылает всё огнем.

Он проснулся от дурного,

Сна по истине мужского,

Нина там над ним была,

Прямо в рот ему ссала,

Ближе, ближе придвигалась,

Вот уже чуть-чуть осталось,

Даже не открыв глаза,

Отключился снова, да!

Он в «отрубе» был, недолго,

Память не давала толка,

Что случилось, он не знал,

У него всю ночь стоял

И сейчас торчок вонючий,

Деловой, отросток щучий,

Не давал ему покой,

Словом был совсем чужой.

Огляделся видит бабка,

Вся обосана и тряпка,

Рядом грязная в крови,

Плод его ночной любви,

Задрожал Петруха телом,

Всё внутри похолодело,

— «А я думал с Ниной я!»

— Чуть не сдох, потом вопя!

— По секрету мне сказали:

— «Геи тоже залезали!»

— Проходили мимо два,

Может ради баловства,

(Петя был тогда в отрубе),

Каждый выдавил по тубе,

Умудрились в тело, в рот,

От своих лихих щедрот!

Говорят он бросил пить,

Стал болезнь свою лечить,

Ведь столбняк не проходил,

Где набраться столько сил?

Но врачи пообещали,

Мазь какую-то втирали

И один всего укол,

Словом чудо, тот прошёл.

Глава 9

Объявление

Шла Нинель довольно рано

И одна, какая драма,

Но по-прежнему была,

Оптимизма вся полна,

Город звал манил собою,

Новой пагубной мечтою,

Нина просто шла и шла,

Ей хотелось хоть с утра.

Показать свою кошелку,

Чтоб поймать от жизни толку,

— «В сквер сейчас тогда пойду,

Там тихонько посижу,

Ноги попросту раздвину,

Пусть посмотрят на личину

И мне будет хорошо,

Что желать себе ещё?»

— Кто-то там забыл газету,

На скамейке строчкой к свету,

Интересно: «Погляжу.»

— Но открыла всем межу,

Под колонкой строчка криво:

— «Я была там очень мило…»

— Интерес проснулся в ней,

Любопытно хоть убей.

Вот, что строчки там гласили:

— «Бар на юге — «Перец Чили»!

Перцы там любой длины,

Цвета, также толщины,

И у каждого есть фото,

Ценник, скидки, даже льгота,

Заказал, тебе суют,

Через дырку — весь уют!»

— Та объяву прочитала,

Клуб закрытый увидала

И инкогнито пошла,

Похоть так в неё вошла,

Эти штуки она мяла,

Языком столбняк лизала,

Ей хотелось вставить, но,

Было девственно руно!

Вот последний, бес огромный,

Толстый и довольно тёмный,

Нина взяв его рукой,

Занялась его судьбой,

Она дергала прилично

И крутила так комично,

Но когда полился сок,

Просто вырвала кусок.

Впившись белыми зубами,

Подбирая кровь губами,

(Как она лилась тогда,

Словно красная вода).

Крики слышались за стенкой,

Ей грозили там расценкой,

Еле ноги унесла,

Деньги правда отдала.

Говорят, что в этом баре,

Все наёмники в кошмаре,

Были где-то целый год,

Вот такой вот, анекдот,

Пострадавший чернокожий,

Со своею наглой рожей,

Компенсацию просил,

Яко бы лишился сил!

Ну его потом послали,

Дальше дальней магистрали,

Он грозился в суд подать,

Всех быть может расстрелять,

Но ему не заплатили,

Даже попросту избили

И вообще в конце концов,

Бар закрыли на засов.

Много позже наша Нина

И её подруга Дина,

Проходили там в близи,

Было всё здесь на мази,

Но название другое,

Скажем более простое,

Далеко уже не клуб,

Магазин там — «Книголюб»!

Глава 10

Окно

 Нина раз сняла квартиру,

Люди видели картину,

Моет девушка окно,

Вроде так заведено,

Но на ней одна рубаха,

Всё открыто ниже паха,

Те же волосы видать,

Мужикам всем — благодать.

Им конечно было лестно,

Но не всем хватало места,

Возникал тогда скандал,

Кто в партер не попадал,

На других давили сильно,

Переменно не стабильно,

Доходило и до драк,

Раз такой был кавардак!

Мужики с утра стояли,

За окошком наблюдали,

Жёны и подруги их,

Без намерений благих,

Постоянно их журили,

В одиночку говорили:

— «Что не видел, женский срам,

Покажу сама и дам!»

— Продолжалось это долго,

Столько, сколько речка Волга,

По равнинам всё течёт,

Неизвестен в общем счёт.

В дверь всегда её ломились,

И стучали и долбились,

Но застать всё не могли,

Длились солнечные дни.

Та засад всех избегала,

Окна мыть всё продолжала,

Завлекала мужиков,

Для своих иных богов,

Ей всё нравилось, безмерно,

Это так же достоверно,

Но насели видно все

И она во всей красе;

Не стыдясь из дома вышла,

Бабы ей кричат: «Ты дышло,

Ты как в горле нашем кость,

Скоро лопнет наша злость!»

— И тогда свалила Нина,

Те кричали: «Вот скотина,

Завела нам мужиков,

Наломали парни дров!»

— Полтора наверно года,

Много было здесь народа,

Утром, вечером и днём,

Каждый звал: «Давай пойдём?!»

— Мужики всегда стояли

И портки свои держали,

Вдруг помоют тут окно,

Это скажем, или то.

Вот, для повода причина,

Вскрыта гнусная личина,

Чья, кого, когда, зачем?

Но не видно здесь систем,

Окна трёт любая баба,

В доме ей, не надо смрада,

В чём их мыть? Ведь нормы нет,

Так понятно? Всем привет!

Глава 11

Пляж

Дело было без предела,

Для кого заря алела?

Был открыт весёлый пляж,

Натуралов камуфляж,

От нудизма все холопы,

Подставляли солнцу попы

И другой обычный срам,

Пляж подарен им, не вам!

Парни просто отдыхали,

Но по свастике скучали,

Занимались, кто чем мог,

Табака крутился смог,

На столе стаканы, водка,

Сало, хлеб, ещё селёдка,

Кто-то «Вальтера»* держал,

Кто крутил в руках кинжал.

Было даже две гранаты,

Из одной «немецкой хаты»,

Арсенал, сам звал на грех,

Расколоть стыда орех,

Пьяны были все вестимо,

Саша, Коля, Вадик, Дима…

Маски тоже припасли,

Лица скрыть в святые дни.

Утром первого июля,

Шла по просеке бабуля,

Группа в несколько парней,

Поравнялась видно с ней,

Та, тех в масках, увидала,

На суде потом сказала:

— «Видно банда там была,

Бог лишь спас, не умерла!»

— На песке народу много,

Без одежды люди строго,

Несмотря на ранний час,

Взрыв окрестности потряс,

Все нудисты побежали,

— «Быстро в лес, на нас напали!»

— Крики: «Братья голых бей,

Как паршивых голубей!»

— Кто атакой одурманен,

Добивали тех кто ранен,

Шла стихийная резня,

Звуки выстрелов храня,

Но палили одиночки,

Может страха видя точки,

Вот сейчас бы был позор,

А тогда звучал — террор!

Победила там не дружба

А чертям позора служба,

Как хотят пусть так живут,

Хоть какого бога чтут,

Это ненависть и зависть,

Могут всех людей заставить,

Мучить или убивать

И несчастья всем желать!

Вот ещё вам два примера:

Кровь от дури где алела,

Где недобрые слова,

Тёрли словно жернова,

Там где руки распускали,

Где людей оклеветали

И не ведали того,

Что творили лишь дерьмо!

Села девка, как-то было,

Ей сказали: «Некрасиво!»

— И давай её пинать,

Кулаками избивать,

Парни были те под кайфом,

И дружили все со «спайсом», *

Удалось ей убежать,

Да проклятий им послать.

Срок свой правда отхватили

И прошли этапа мили,

Где-то в городе Судец,

Их нашёл земной конец,

Дуракам закон не писан,

Это в качестве дефиса,

Дурь не надо покупать,

Та сама придёт, как знать!

Парня долго, тоже били,

Он достал тогда в квартире,

Все кричали: «Педорас!!!»

— Выбив парню левый глаз

И сломали два ребра,

Так глумилась детвора.

Недержаньем он страдал,

Инвалидам после стал!

Озорства всегда хватало,

Простофиль что? Было мало?

Как того, так и других,

Много и неразберих,

Если не считать дороги,

Подведём тогда итоги,

То беда у нас одна,

Правда? Дамы? Господа?

Глава 12

Городская баня

У Нинель душа болела,

Под трусами прело тело,

Шутка ли, кругом жара,

Лета знойного пора,

Голышом лишь по квартире,

Можно шляться в этом мире,

Так по улице идти,

Тяжело в такие дни.

Ветерок ей лез под платье,

С думой видно о разврате,

Но девчонка тихо шла,

Ей мешали те дела,

Что приходят каждый месяц

И бывает просто бесят,

Побыстрей бы всё прошло,

Третий день уже текло.

Та свернула к парку вправо,

Зашагала величаво,

Ей хотелось в туалет,

Сполоснуть сырой брикет,

Ведь упрел кровавый сандвич,

Лечь бы в ванной просто навзничь,

Побарахтаться в воде

А не в этой духоте.

Проходя тут мимо бани,

Осознала, что на грани,

Вмиг зашла, взяла билет,

Благо очереди нет;

Николай пришёл с вокзала,

Тело жаждало накала:

— «Эх попариться сейчас,

Будет правда в самый раз!»

— Он собрал небрежно сумку,

Перед этим тяпнув рюмку,

В бане снят им номерок,

На вполне разумный срок,

Он попарился, помылся

И из тазика облился,

Привлекла сквозная дверь,

— «Интересно что за ней?»

— Подошёл к дверной фрамуге,*

Наклонился без натуги,

Но увидел, вот те раз!

На него смотрящий глаз;

Сполоснув, что так мешало

И давно там щекотало,

Нина к двери подошла,

Что в другой отсек вела.

В ней сыграло любопытство,

Отошло назад бесстыдство,

Заглянула, обмерла

И со страху потекла,

Ведь куда она смотрела,

Глаз моргавший то и дело,

На неё глазел в упор,

Не тая открытый взор.

Первым понял всё мужчина,

У него своя причина,

Отошёл от двери сам,

Показал торчащий срам,

Поняла потом девчонка,

Ведь она не плоскодонка,

Чуть попозже отошла,

Шевеля всем чем могла.

Кайф она, опять словила,

На неё смотрел мужчина,

Ублажила так себя,

Посреди земного дня,

За одно всё сполоснула,

Раскраснелась вся фигура,

Баня пользу принесла,

Две утехи создала.

Всё бывает, несомненно,

Подошли одновременно,

Дверь тогда не поддалась,

Поутихла может страсть,

Что ещё вы ожидали?

Беспринципные детали?

Время вышло те ушли,

Видно сами так сочли!

Глава 13

Нина

Пять годков для новой Евы,

Пролетели как припевы,

Что за женщина она,

Власть какая ей дана?

Это сказочное диво

И стройна а как красива!

«Ложит» девка штабеля,

Из парней, их всех пленя!

Правда, вытянулась Нина,

Понесла её стремнина,

Дьяк ей стройность подарил,

Красоту, что было сил,

Всё качала ей природа,

Лучше, лучше, год от года,

Как принцесса, что сказать,

Постаралась здесь и мать.

Ваня тот, что жил с портфелем,

Не дружил вообще с борделем,

Стал достойным мужиком,

Не женился ни на ком,

«Оксфорд» кончил на отлично,

Да и вел себя прилично,

Парень был он, хоть куда,

Балагур и тамада!

Девки, по нему страдали,

Все шептались о детали:

— «Ой какой там у него,

Как сует он глубоко!»

— Мне одна тогда сказала,

Что с ним правда испытала,

Говорила: «Супер, кайф

А какой чудесный драйв!

Ничего не поместилось,

Как бы я тогда не злилась,

Но в «очко» пошла игра,

Поглотила всё дыра,

Это было бесподобно,

Я давала как угодно,

Очень жаль, что он не мой!

С ним было ой-ё-ёй!»

— Вспоминал он подворотню

И забор, наверно сотню,

Может даже больше раз,

Рисовал её «лабаз»,

Постоянно Ваня думал,

Слаще девушка изюма,

Представлял черты лица,

Снилась Нина, без конца!

Много раз ходил к забору,

Подходил когда к собору,

Бога мысленно просил,

Чтоб её он пригласил,

На простую даже встречу,

От души я вам подмечу,

Он, всё этого хотел,

Даже чуть не заболел.

Донимали его мысли,

Думы тучкою нависли,

Был он точно, сам не свой,

Словом жизненный изгой,

Он ходил, бродил печально,

Город весь прошёл буквально,

Как искать её не знал,

Тихо мирно прозябал.

Нина просто уезжала,

Ощущений было мало,

Мир хотела повидать

И себя в нём показать,

Делать то, что ей хотелось,

Подарить всем что имелось,

Ведь желаний снова страсть,

Забрала над нею власть.

И по этому собравшись

И ни с кем не попрощавшись,

Потянула свой настрой,

Новой утренней порой,

На ходу не строя планы,

Под воздействием «нирваны», *

Будто требует нужда,

Дальше я скажу куда.

Глава 14

Скотоложество

Понесла её дорога,

Ответвлений было много,

Ждал её конкретный путь,

Но не в этом даже же суть,

Ей подруга написала,

Та что к морю ускакала,

Диной ту подругу звать,

По-другому не сказать.

Нина комнату снимала,

Ей наверно было мало,

Переехала она

И отдельную нашла,

Помогала в этом Дина,

Вся на ней была рутина,

Роль посредника взяла,

В эти дни, тогда она.

Поддержала с переездом,

Вместе шлялись по подъездам,

Бабий весь когда удел,

Очень Нинке надоел,

И когда Нинель скрывалась,

Задолжав кому-то малость,

Бескорыстную была,

Душу всю ей отдала!

Дальше виделись уж редко

И уехала нимфетка,*

Днём получено письмо,

Долго Нине шло оно,

Позвала вот Дина в гости,

Потрещать, обмыть всем кости,

Но за тридевять земель,

Кров предложив и постель!

Добралась Нинель спокойно

И встречали хлебосольно,

Вот небесный постулат,*

Другу друг, безмерно рад,

Ночью с Динкой поболтали,

Про совместные печали,

Дина выдала рассказ,

Скотоложества запас.

— «Я случайно наблюдала,

За деревьями стояла,

Трое милых пареньков,

Здесь с козой без всяких слов,

Как с девчонкой забавлялись,

«Очерёдно» домогались,

Был у них порочный круг,

Это правда а не глюк.

За рога вдвоём держали,

Третий сзади и все ржали,

Я смотрю их понесло,

Ведь творили люди зло,

Вот когда они менялись

И за шерсть уже держались,

Тут четвертый подбежал.»

— «Пацаны я опоздал!»

— «Те к козе его, пустили,

На минуты три-четыре.»

— Все потом кричали: «Стоп!

Всё испортишь остолоп!

Ниже надо, понимаешь?

Не туда ведь ты толкаешь,

Вот обгадится коза,

Вонь полезет нам в глаза!»

— «Вот беда, какая шалость,

Машка тут же обдристалась,

Тут она ни бе, ни ме,

Только задница в дерьме!»

— Пацаны как заорали:

— «Мы тебя предупреждали,

Нафига сюда пришел,

Всё испортил нам козёл!»

— « И того чуть не побили,

Но козу потом, помыли,

Правда всё у них прошло,

Больше дело не пошло,

Вот я фейков* насмотрелась,

Похоть, прибавляет смелость,

После, видела я их,

Там один почти жених!»

Глава 15

Скотоложество (продолжение)

Что ещё там Дина знала

И подруге рассказала,

Повествую дальше я,

Всё для вас, мои друзья,

Тело может быть устало,

Или попросту восстало,

Ум за разум вдруг ушёл,

Выход просто не нашёл.

Вот когда у ней зудело,

Та в сарае подсмотрела,

Совокупность двух телес,

Будто в них вселился бес,

Как осёл свою ослицу,

Отымел, ну как блудницу

И какой там был финал,

Раз затрясся сеновал!

— «Обомлела я буквально.»

— Дина молвила банально,

— «И к тому же напряглась,

Вспыхнув, будто бы зажглась,

Даже органы восстали,

Пыткой вняли все детали,

Захотела, так сказать,

На себе всё испытать.

Караулить это стала,

Просто так я не зевала,

Десять дней увы ждала

И смотрела на осла,

Тот когда опять захочет,

На свою подругу вскочит,

Я сама вмиг подойду

И вступлю в его игру!

Точно так, всё получилось,

У осла восстала милость,

Я к ним мигом подошла

И подругу увела,

Там все прелести помыла,

Подержавшись за стропила,

Это вам не кое-что,

Это точно долото!

Подготовила лежанку,

Для осла вообще обманку,

Он тихонько подошёл,

Но ослиху не нашёл,

Беспокойство проявляя,

Он стоял внутри сарая,

Я взяла его предмет

И померк весь белый свет!

Словно вставили мне дышло,

Изо рта то чуть не вышло,

Отодвинула его,

И вот нате, всё пошло!

Как по сливочному маслу.»

— Нина сделала гримасу,

— «Удовольствий и рывков!»

— «Всё, про этих ишаков!»

— Нина это в слух сказала,

Но подумала сначала:

— «Ну, не мне её судить,

Как мы жили, будем жить,

Расслабление бывает,

Как от этого страдает,

Просто даже не должна,

Дружба, это навсегда!»

— Дальше просто поболтали,

Так, про разные детали,

Ну про жизнь, други дела,

В общем просто ерунда,

Секса больше не цеплялись,

Или может быть старались,

Так, о нем не говорить,