Бесплатный фрагмент - Двенадцать месяцев, или Лилькино счастье

ЯНВАРЬ

Солнце скользило по ее щекам, теплым и сонным, играло ее ресницами, путалось в них, длинных, загнутых кверху, щекотало их так настойчиво и неотступно, силясь приподнять этот пушистый веер, а она, как будто бы зная, чувствуя его ласковые намеки, все еще оставалась неподвижно спящей, понимая, ─ поддайся она на эти соблазны, и солнце блеснет во всей своей чистой утренней красе, зальет все светом, светом, который ворвется в ее сознание до самого мозга, слепя глаза и разрушая это приятное блаженство, вырвет ее с такой силой, что позабудет она эти нереальные картины небытия и бытия одновременно, потому как она, находясь на удивительно тонкой грани, все еще балансировала между двумя реальностями абсолютно осознанно, и оттого еще приятными и еще более особенными были эти сладостные мгновения ─ мгновения прекрасного пробуждения!

Тишина! Как хорошо! Как тепло и так не хочется вставать, но любопытство, которое было частью ее самой, ее двигателем, внутренним моторчиком и советчиком, настойчиво шептало ей в самые уши, что проваляйся она дольше — точно пропустит удивительные минутки первого январского морозного новогоднего утра!

Да! Сегодня же 1 января! Поэтому так тихо! Все спят и вероятно проспят еще долго, и это абсолютно чудесно, ведь никуда не надо бежать, нестись, стараться сделать все в несколько пар рук и сожалеть абсолютно серьезно, что у тебя их только две, и в сутках лишь 24 часа, а это совершенно несправедливо, и ей нисколечко бы не помешал этот лишний часик, который бы она потратила лучшим образом на себя любимую, но вот его то и не хватало постоянно, и все время до копеечки приходилось тратить на других… То есть нет! На них, на них — самых любимых и самых родных, и поэтому это нисколечко не обидно, а даже наоборот, в радость, ведь они ─ ее детки, ее малыши, ее семья и были ею самой по доброй воле и совершенно осознанно, безальтернативно!

Но ведь сегодня выходной у всего мира! И можно еще нежиться и блаженствовать! Время тишины и покоя! Класс!

Но то ли привычка раннего подъема, то ли закон подлости, то ли это солнце, но чувствовала она, что приходит, приходит время, когда понимаешь, что сон ускользает и ты просыпаешься.

Лилька открыла глаза!

Солнце как самостоятельная единица, как нахальное существо, которое влезло в дом и в отсутствии хозяев, ликовало в пустой комнате, лазало по шкафам, люстре, столу и полкам с книгами, останавливаясь на какой-нибудь, дабы не прослыть невежей, и та вспыхивала и подыгрывала ему блеском золотого тиснения, а солнце, легко отставляя ее переходило к другой, прыгало с предмета на предмет, и те также отвечали на его к ним почтение, отражали его, улыбались ему, и оттого вся комната наполнялась чудесным теплым светом, манящим и обещающим начало прекрасного нового дня!

Лилька жмурясь и сонно улыбаясь перевела взгляд на окно! Все белое, все чистое, и небо и деревья, просто сказка! Да, точно, снежная сказка тишины! И можно прямо-таки попасть в нее. Приподняться, собраться с духом, и покинув свою тепленькую кроватку, всего лишь открыв дверь, вдохнуть ее вкусного свежего морозного аромата!

Лилька влилась в мягкие тапочки из овчины, благо дачный уют предполагал именно такую обувь, накинула на себя велюровый плед, закутавшись в него как в халат и неслышно, стараясь никого не разбудить, выскользнула из комнаты…

Боже! Какая красота! Спасибо тебе! Невероятно. Это как же! То есть пока мы все спали, ТЫ трудился и прибирался, создавая это чудо! Еще вчера, ну да вчера, все было истоптано, исхожено следами всех размеров…

А сегодня снег, как легкий невесомый снежный тюль как белоснежное пушистое одеяло опустился на землю, принарядив деревья, скрывая под собой все улики вчерашнего торжества!

Лильке хотелось кричать от счастья, ворваться в комнату, разбудить всех своим звонким голосом, а еще лучше набрать бы снегу да натереть этих спящих, до румянца, чтобы они, не теряя ни мгновения, примчались бы сюда и ахнули вместе с ней, и изумились бы этой чистоте и волшебству!

Ай, да и ладно! Всему свое время! В конце концов, когда-нибудь каждый повстречается с чудом, и подружится с ним, и будет ждать новой встречи с замиранием, а встретившись вновь, будет переполнен чувствами такими, что захочется ему растягивать эти мгновения, нисколько не жалея, что это все лишь для него! А потом начнет творить что-то прекрасное, петь и ликовать, а все будут спрашивать: Что случилось? Ах, ты такая странная сегодня, вся светишься!

Лилька посмотрела на свои босые ноги, мечтая об утреннем кофе и одиночестве, в созерцании этого нереальства, собралась было ненадолго передислоцироваться, дабы не прозябнуть, а одевшись по-нормальному, вернуться сюда опять, все-таки все еще не решалась нарушить эту тишину, а так и продолжала стоять, как бы в оцепенении, боясь спугнуть это волшебство…

Но что это? Как будто бы шаги… Ну вот! Кто там еще?

Своих соседей она знала, да мало ли кто это может быть, да можно его и не заметить, он вне игры, вне ситуации, вне ее мира. Но любопытство! Кто же там все-таки, кому не спится и кто спешит куда-то, когда абсолютно никому не надо никуда спешить?

─ Здравствуйте! С новым годом Вас! С новым чудом! ─ сказал незнакомец.

─ И вас также! Гуляете? Красиво очень… ─ выдавила из себя Лилька, понимая, что звучит она как-то нелепо. Видимо сознание ее уже проснулось и даже облетело пол-планеты, а вот голос еще спит, как будто ему мешает что-то, и поэтому он так странно хрипит… Прокашляться бы, да как-то неловко! Вот ведь!

Лилька поежилась, переминаясь с ноги на ногу.

─ Тепло сегодня! Правда! Хотя и мороз, ─ протянула она свой странный посыл.

Незнакомец улыбнулся широкой улыбкой, обнажив белые, как снег зубы. Что-то в нем было нереальное. Киношное что ли? Стоит, улыбается…

Уйти неловко, молчать невозможно! Нелепость какая!

─ На работу или живете здесь? — опять обратилась она к незнакомцу.

─ Я? Нет! Просто проходил. Вообще, я не живу здесь.

─ В гости приехали?

─ Да. Всего на месяц! Знаете, не хочется время тратить на сон, вот и брожу один! А вам почему не спится? Вроде, ваши все спят.

Лилька смотрела на улыбающегося незнакомца, чьи голубые глаза притягивали, как магнит и не могла понять смысла этого нелепого диалога.

─ Я пойду! ─ махнула она рукой в сторону двери.

Ерунда какая-то, дела что ли, Лилька затормозила.

─ Хотите кофе? ─ вдруг ни с того ни с сего брякнула она незнакомцу.

─ Хочу,─ неожиданно ответил тот.

─ Так вы тогда входите что ли, вот там у нас открывается, в дом вас не приглашаю, спят еще у меня, а мы тут, на терраске, хорошо же… ─ мямлила Лилька.

─ Да не беспокойтесь, конечно, здесь, — улыбался незнакомец! ─ Я вам пока дорожки расчищу, а то намело-то как… Вы не беспокойтесь! А кофе ─ это хорошо бы!

─ Отлично! ─ опасаясь своего утреннего хрипловатого голоса еле слышно прошептала Лиля засматриваясь на странного незнакомца, который уже разыскав лопату, принялся. разгребать снег.

─ Так, ладненько! ─ Очнувшись от какого-то наваждения Лиля потянула ручку двери.

─ Меня Лилия зовут, а вас?

─ Январь — улыбнулся незнакомец.

Лилька порхала на кухне! Класс! Сейчас кофейку! И прянички, где-то они были! Ой, не могу! Все спят, а я тут с Январем кофе пить… Смешно! Январь! Ну да, а то кто же он! Имени даже не помнит! Вот умора! Ай, да ладно. Смотри-ка, дорожки чистит, и это хорошо!

Терраса, на которой происходило утреннее кофепитие, была абсолютной гордостью хозяйки: с высоким козырьком, широченными пролетами под окна, из золотистого бруса, наполненная смесью ароматов теплого дерева и корабельного лака, всегда была чудесным местом в любое время года! А тут еще примешались запахи кофе и морозца! Солнце играло, забавлялось, заглядывало в окошки, отскакивало от них десятками солнечных зайчиков, которые как горошинки прыгали по стенам, дорожкам, лицам, посуде… Лилька жмурилась и блаженствовала! Так уютно, красиво и в то же время абсолютно естественно ей было здесь. Кофейный парок приятно грел ее нос.

─ Удивительное утро сегодня, не находите? — спросил незнакомец.

─ Да, действительно. Сказочное, — ответила Лиля.

─ Именно так. И тихо. Люблю я это время. Мое оно! И начинается с тишины. Редко у меня такое бывает, вот и растягиваю удовольствие, ─ глядя куда-то вдаль продолжал он.

─ Наслаждаетесь безлюдьем! — улыбалась Лилька.

Незнекомец перевел взгляд на прекрасную собеседницу.

─ Не могу пропустить такую красоту! — восклицал он. ─ Вы ведь тоже здесь не случайно. И романтика вам не чужда. Право, может, я вам помешал, вы уж простите, а кофе вкусный. И вообще все чудесно, как и должно быть сегодня, правда?

Лилька слушала незнакомца, пытаясь оценить себя, как она сейчас выглядит, почему-то находила себя вполне приличной в этих валенках и куртке, что на два размера больше, понимая, что она еще даже не смотрелась в зеркало.

─ Ой, я вообще в случайности не верю, тишину тоже люблю, люблю мечтать, даже сочиняю всякое. Только все на бегу ─ семья, дела… Сегодня и вправду такое утро чудесное, никуда бежать не надо! Можно расслабиться! Мы тут, вообще-то, в первый раз новый год встречаем, летом бываем часто.

Лильке очень хотелось еще порасспрошать незнакомца о том, кто он и к кому приезжал, чем занимается, но никак не решалась, а вдруг опять ляпнет ей, что он ─ Январь или еще кто-нибудь в этом роде, и испортится у нее настроение от непонятного ей юмора. Не говорит и не надо, может, не хочет, зачем тогда лезть к кому-то в душу…

─ А вы надолго здесь? ─ поинтересовался голубоглазый собеседник.

─ Да нет, на несколько дней. С погодой бы только повезло.. Чтобы и морозно, и солнечно, и тепло бы, и снежок пушистый и в то же время липкий ─ детям позабавиться.

─ Ой, вот за это не волнуйтесь! Это уже точно! Так и будет, ─ продолжал незнакомец. ─ Сделаю! Все в лучшем виде.

Лилька перевела свой слегка рассеянный взгляд на собеседника.

─ В каком смысле, сделаете?

─ Увидите. Погода будет, а вот что бы вы для себя хотели? ─ заулыбался незнакомец.

─ Для себя…. Ой, да у меня много чего пожелать есть, ─ хитро сказала Лилька!

Странным ей показалось, что при всем многообразии ее желаний особо и желать-то нечего. Вот спросил бы ее муж, мол, чего бы ты хотела, дорогая, ─ тогда исписала бы она мелким шрифтом целый лист, пожалуйста, нате, будьте любезны, желаю, все нужно! А вот выкладывать все это незнакомцу ей показалось абсолютно нелогичным.

─ Ну, ну, ─ глядел на нее незнакомец с хитроватым прищуром!

─ Даже не знаю! ─ пыталась в шутку обратить Лилька это странное покушение на ее внутренний мир. Мир ─ куда чужих не пускают и не откровенничают с первыми встречными. ─ Наверно, корзину подснежников! ─ протянула она, также с хитрецой поглядев на незнакомца!

─ Понятно! — широко улыбнулся гость. ─ Записано!

Лильке было интересно вот так болтать ни о чем, непринужденно и легко с новым знакомым. Собеседник был хоть и странноватый, но исключительно обаятельный. Выпитый кофе говорил, что время для этого уже закончилось и пора по своим делам!

─ Пора мне, — сообщил незнакомец, да и у вас уже, кажется, просыпаются.

─ Да, действительно, ─ улыбнулась Лиля.

─ Спасибо за все, очень все вкусно, а про цветы я помню! — засмеялся незнакомец.

Зачем я ему про подснежники, вот ведь, еще и вправду пойдет искать их, странный ведь какой… Хотя хорошо, что подснежники, скажи она розы, так это сейчас в любом магазине без проблем, а вот подснежники — пойди поищи, — размышляла Лилька, глядя на удаляющуюся фигуру Января.

Лилька вернулась в дом, мечтая скользнуть опять в кровать, чтоб согреться, тихонечко поставила поднос с чашками и протиснулась в комнату.

─ Ой, Люсенька, ты уже встала, — поглядела она на свою дочурку! — Ты моя милая!

─ А ты что на улице делала? — спросила дочка.

─ Да, так, кофе пила с одним дядей.

─ С дядей? ─ переспросила Люся. — Я не видела никого.

Лилька обхватила малышку руками, целуя ее в макушку, созерцая растрепавшиеся после сна косички.

─ О, да мы вчера с косичками спать легли, ну мы даем, ─ улыбалась Лиля, придется сейчас порядок наводить. Она начала было расплетать свалявшиеся волосики.

─ Ну, мам, подожди, — запротестовала дочь, закрывая ладошками листок бумаги.

─ Ты что рисуешь? — спросила Лиля.

─ Тебе подарок, не смотри, пожалуйста, сюрприз, мне еще чуть-чуть дорисовать.

─ Хорошо, ─ улыбнулась Лиля, закрывая глаза. ─ Не смотрю!

Люся принялась наспех доделывать уже почти нарисованную картинку.

─ Все! — улыбаясь, протянула матери листок.

─ О! Как красиво! Умничка! — восхищалась Лиля. ─ И снежинки, и цветочки.

─ А это что за бугорок? Мишкина берлога?

─ Нет, это же домик этих цветочков, ну чтобы не замерзли зимой под снегом, это же под-снеж-ни-ки!

─ Да ты что! Вот это да!

─ Нравится?

─Невероятно!

Лилька посмотрела сквозь окно, улыбаясь, окинула взглядом расчищенную дорожку и калитку, на которой пушистыми шапочками приземлился еще никем не тронутый снег.

─ Ты даже не представляешь, как мне хотелось именно эти цветы! ─ негромко прошептала она…

─ Почему ты не ешь? — спросил Василий жену.

─ А мы уже сегодня кофе пили, на улице, утречком, когда вы все спали, ─ улыбаясь, сказала Лиля.

─ Мы? — переспросил муж. ─ Здорово! И с кем же?

─ С Январем! — загадочно сообщила Лиля.

─ Даааа..? — протянул муж — И как он?

─ Кто?

─ Январь?

─ Нормально! Подснежники подарил!

─ Молоток! ─ отрезал муж, перебирая в телефоне последние сообщения.

─ Вот интересно, ─ щебетала Лилька, ─ почему всегда в Новый год все люди, желая друг другу счастья, непременно добавляют: «Пусть год будет счастливым, пусть все проблемы остаются в прошлом, начнем новую жизнь». А нельзя ли так жить, чтобы ни о чем не сожалеть и ничего не менять!

─ Попробуй!

─ Давай вместе, чтобы все-все было в радость!

─ Давай. Начнем новую жизнь, ─ улыбнулся муж.

─ Но мне все прошлые года с тобой нравятся!

─ Мне тоже, ─ мурлыкал Василий, блаженно закрывая глаза от удовольствия, которое доставляла ему Лиля, нежно перебирая и теребя его волосы и немножко впиваясь своими ногтями в его макушку.

─ Нет… Это возмутительно! Проходит год, один только год, и просто ужас какой-то!

─ Что такое? ─ сказал Василий.

─ Да я про светские журналы! Год прошел и смотри: «Звезды» разводятся, уже все-все по-другому, но ведь еще год назад, ну смотри, смотри сколько любви-то было! И где она теперь!

─ Лиль, ну что ты, у них же все не так, все гораздо проще, это же еще и для эпатажа, вот и ты ими интересуешься ─ а для них это и главное! Всегда в тренде.

─ Ой, Вась, как хочется, чтобы в тренде была ЛЮБОВЬ!

─Я за!

─ Ну все, решено. Знаешь, а давай расписку напишем… ну или что-то в таком роде: «Этот год мне нравился, ничего менять не хочу!»

─ Отлично! Пиши! И вообще, иди сюда, писательница моя…

─ Маринка, привет, ну как тебе удается звонить именно тогда, когда я о тебе думаю? ─ восхищалась Лилька, обтирая наспех вымытые руки о полотенце. Маринка всегда умудрялась звонить именно в самое неподходящее время, но скажи ей об этом — обидится точно, бросит трубку, тараторя что-нибудь вроде такого: все, все, пока, я потом… и пропадет на месяц, и зная это, Лилька всегда лукавила, даже придумала себе дежурную фразу, намекая подружке на ее внимательность и свою безалаберность, ибо позвонить ей самой означало, что что-то в ее семье не так, и надо бы выговориться с кем-нибудь, излить душу, поплакать о своей судьбинушке многодетной мамаши на радость той же Маринке, которая как будто бы ждала этого, всегда начиная свой звонок с одних и тех же вопросов: ну как ты там? Совсем замучилась? Жива еще?

Объяснить ей, что иметь большую шумную, вечно несущуюся куда-то семью, с кучей детей подмышкой и при этом быть абсолютно счастливой практически невозможно. Маринка была одной из тех особ, которые, побыв несколько месяцев замужем и благополучно закончив этот период, могли теперь рассуждать с позиции «знатоков» о супружестве очень много, подчеркивая абсолютные их минусы и демонстрируя преимущества вольной беззаботной жизни, в которой и пребывали к своим тридцати семи годам абсолютно счастливо. И все же в глубине души Маринка отчасти завидовала подруге, как казалось, самой Лиле, ибо очень любила всегда расспрашивать о детях, об успехах или еще о чем-то, восхищенно слушая смешные детские нелепости.

─ Ну, ну и что там наш пухлик? — интересовалась она о Максимке.

─ Представляешь, — рассказывала Лиля, — говорит мне: мам, знаешь почему я так люблю поесть?

─ Ну, ну, а ты что? ─ улыбалась Маринка.

─ Нет, говорю, не знаю. А он мне: я просто вкус еды ощущаю только на языке, а потом еда падает в животик, и мне надо опять положить что-то на язычок, чтобы снова вкус почувствовать, — представляешь?

─ Да, смеялась Маринка — философ!

Маринка была ее отдушиной, ее окошечком в прошлую жизнь веселого институтского времени, в которой было хорошо обоим. Но, неудачное замужество одной и полное погружение в семейную жизнь другой постепенно развели их по каким-то разным реальностям, которые практически никогда не пересекались.

Маринка могла улететь в Турцию или еще куда-нибудь, не предполагая никакого путешествия еще пару дней назад, в то время как Лильке приходилось планировать все заранее, собирая чемоданы неделю, упаковывая в них безумное количество вещей на случай жары, холода, дождя, ветра, не забывая скупить в аптеке, опять же на всякий случай, свежие лекарства от живота, головной боли, возможных коликов и боликов и т. д. для всех по возрасту. Поэтому ни о какой спонтанности речи и не могло быть. Пару раз Маринка пыталась вызволить подругу из «семейного ада» одну, но все кончалось тем, что Лилька только разводила руками, оправдываясь:

— Куда я всех дену, на кого оставлю, и потом у нас музыка, логопед, бассейн… как пропустить.

Такое положение, когда подруга ей звонила раз в несколько месяцев, устраивало обоих, не напрягало и давало возможность быть в курсе самого интересного. Вот и сейчас Маринка в своем репертуаре ─ позвонила в то время, когда Лилька лепила котлеты, как всегда торопясь накормить детишек перед очередным стартом в музыкалку.

─ Как ты там, жива еще? ─ по-обыкновению интересовалась подруга.

─ Да, жива, жива и полна сил! Тебя только что вспоминала! Ты мои мысли читаешь, что ли? — засмеялась Лиля.

─ Мы ж подруги древние, старинные! — радовалась Маринка. ─ Надо как-то встретиться, мать, может заскочишь как-нибудь, или ты совсем увязла в своих карапузах, что ни минутки. К тебе не поеду, у тебя там шумно, не поболтаешь, не расслабишься.

Хороший ход, подумала Лилька. Придется пообещать.

─ Слушай, ─ радостно отозвалась Лиля, ─ может я к тебе подъеду на недельке?

─ Отлично! Жду! Целую и люблю! Прости, не могу говорить, начальство вызывает, ─ затараторила Маринка. ─ Ждууууу, ─ несся в трубке голос убегающей подруги.

Уф! Вот ведь! Да… надо все-таки найти времечко.

Лильке нравилось бывать у подруги на работе, некоторых сотрудников она знала, и коллектив этот ей был исключительно симпатичен. Маринка ─ легкая, свободная, раскованная, улыбающаяся, словно заигрывающая со всеми. И такие же прекрасные молодые люди ее сослуживцы. Все интересные, непринужденные, вежливые и обходительные, всегда встречающие Лилю искренними улыбками: «Ой, вы к Мариночке? Минуточку, минуточку, сейчас, сейчас… Маришка, к тебе!»

Возможность всегда поболтать под кофеек, расслабиться и погрузиться в мир молодежных сплетен и слухов, новинок сезона или интересных мест для отдыха, где происходят корпоративные вечеринки или еще какая-то веселая тусовка, манила и привлекала.

Всей этой интересной беззаботной вольной жизни Лильке, было абсолютно нечего противопоставить. Садовские утренники, новые детские достижения в спорте или музыкальной школе, удивительные преподаватели, которых удалось найти чудным образом в самый нужный момент, вылеченный без слез зуб, кажущийся в материнских глазах событием совершенно геройским, воспринимались здесь как безпросветная «бытовуха», все то, что для Лильки являлось смыслом ее жизни было для друзей Маринкиного круга ─ настоящим кошмаром!

─ У вас четверо детей? — всегда удивленно произносили они, делая акцент именно на числительном — Чет-верроо! О!… А не скажешь, вы так хорошо выглядите.

Вот-вот! Учитесь! Чет-ве-ро! — с гордостью повторяла Маринка, показывая на подругу. То, то! Еще и пятый будет! Будет? — подтрунивала она Лильку.

─ Да, ладно тебе, ─ увертывалась Лиля.

─ Нет. Не отлынивай! Ты у нас ударник семейного труда!

Все ритуально смеялись, возвращаясь к своим делам, вероятно давая удивительной мамаше не торопясь поболтать с подругой хотя бы некоторое время.

Лилька не обижалась на них, напротив, ей казалось, что эти свободные от семейных уз люди, именно уз, со штампом и детьми, живут какой-то поверхностной странной жизнью, тратя все свое время и силы на какую-то очень важную кому-то деятельность, занимаясь работой отчасти интересной, отчасти рутинной, но которая по сравнению с ее работой многодетной мамы и рядом не стоит по части сумасшедших энергозатрат, когда приходилось одновременно готовить еду, проверять уроки, слышать и исправлять музыкальные фальшивости, купать малышей, заучивая с ними новыое стихотворение, которое для быстроты дела молниеносно выучивала сама, или параллельно проверять английский, благодаря Бога, что еще кое-что помнила, приводить в порядок запачканную одежду и школьные портфельчики, мечтая уже всех развести по кроваткам и начать планировать завтрашний день: кого, куда и во сколько, рисуя схемы на листочке. Но в то же время эта жизнь была ни с чем не сравнима по части эмоций, веселого детского смеха, милых обнимашек, шумной детской трескотни, а самое главное, целого океана любви, бесхитростной, чистой, настоящей, которую дарят дети на все сто, а у нее на все четыреста и которую она никогда, или во всяком случае пока, не променяла бы ни за какие коврижки! Хотя коврижки-то обеспечивал, конечно, муж, но ведь и она, Лилька, упахивалась каждый день настолько, что начни она перечислять все, что ей приходилось за день делать, то это и вправду для «неподготовленных» звучало каким-то радостным безумием! Однажды, на приеме у гастроэнтеролога по случаю каких-то спазмов, услышала вердикт:

─ Анализы приличные, даже не знаю, что вам сказать!.Вероятно, это стресс! Вы же в категории риска, дорогуша, вы же мать!

─ Да, ну! Что вы! — оправдывалась Лиля — тяжело, конечно, но вы даже не представляете, сколько у меня любви, я в ней купаюсь, мы пока не нацелуемся все ─ спать не ложимся! Все печали проходят!

─ Не знаю, не знаю, дорогуша. Ладно, загляните ко мне недельки через две.

Таким же безумием казалась ее жизнь и Маришке, которая каждый раз расспрашивала ее о детях, но всегда путала их возраст и интересы.

─ Подожди, в каком классе-то он? ─ спрашивала она по обыкновению. ─ Я что-то запуталась, во втором, вроде? А, в третьем уже, ну надо же! Вот время летит!

Очень удивилась Маринка, что для этих карапузов существует оказывается персональный завтрак!

─ Так, ─ начинала Лилька, ─ подъем в 6:40 и сразу готовлю: Макс любит яичницу, такую, знаешь, рубленную в крошку, Сашка ─ кашу, гречку или овсяную размазню, он такой смешной ─ любит холодную овсянку, представляешь ее надо сварить и успеть остудить, ─ смеялась Лилька, ─ а Люся ненавидит каши и просит сырнички!

─ И ты это все им всегда делаешь? — таращилась Маринка.

─ А как же! Разумеется! Потом всех одеть, причесать, проверить портфельчики, сменку, завтрак с собой дать, причем одному надо завернуть в фольгу, а другому положить в пакетик.

─ Все, все! Стоп! — протестовала Маринка, не рассказывай больше, все понятно, это не для меня! Ужас какой-то! И в чем прикол?

─ Какой прикол?

Ну зачем все это? — не могла понять подруга.

─ Да ты что! Они такие сладкие! — вздыхала Лиля. ─ Я без них не могу, даже не знаю, чтобы я без них и делала.

─ Да, мать, это диагноз, — со знанием знатока качала головой Маринка! — А как тебе такая жизнь, где есть нормальные встречи, театр, кино на худой конец. Вот к примеру, мы недавно с девчонками в Альпы сгоняли. Я тебе не говорила? Снег бэлый-бэлый, ─ манерно акцентируя букву «э», щебетала подружка. ─ А склоны какие — фантастика! Потом Термы ─ неделька и ты в порядке полнейшем! Да просто по ночному городу прогуляться.!

─ Хорошо бы! — улыбалась Лилька, понимая, что отчасти подруга права. Театр, действительно, был редким явлением в Лилькиной жизни! Хотелось бы чаще.

Да, Василий не особый театрал, детей одних не оставишь, вот и сложилась у них традиция посещать цирк, детские спектакли или концерты и, разумеется, «новогодние елки», без них куда же! Только получалось это почему-то всегда бегом, так как у мужа вдруг случался очередной авральчик, и нужно было его быстренько решить.

─ Успею, — говорил он и исчезал, заставляя всех нервничать, но без минуты до критической точки возможного опоздания, внезапно появлялся, заскакивал на кухню глотнуть водички, попутно всех подгоняя, вроде: давайте, давайте! Это что, вы еще не готовы? Я уже готов давно!

Потом быстренько все грузились в машину и мчались на детпросвет, где Василий, щедро накупив всего в буфете, а именно буфет по их общему мнению был важнейшим местом посещения, с которого и начинается искусство, выглядел абсолютно счастливым и уже после, уютно расположившись в мягких креслах театра, под плавно гаснущий свет, благополучно засыпал до антракта, иногда даже блаженно похрапывая, что вызывало у Лильки смех и одновременно замешательство — толкнуть его, чтоб не мешал людям или оставить человека в абсолютном покое!

─ Тише, тише ─ гладила она по руке мужа, мы в театре.

А вот поездку в Альпы, Лилька запомнила надолго! Горнолыжницей она, конечно, не была. Она не была даже просто лыжницей. В школе ей, как гимнастке был карт-бланш. Ведь это именно она, будучи звездой на уроках физкультуры, показывала мальчишкам и уголок, и подъем с уголком по канату, перевороты на турнике, не говоря уже о двадцати подтягиваниях в легкую, отчего вызывала полнейшее восхищение в глазах одноклассников. Но лыжи — это не ее конек! Помнится, как в первом классе, то ли из-за позднего снега, то ли еще почему-то, ей все еще не купили новые лыжи и она пришла в школу со стареньким, широкими деревянными, подобно охотничьим (и где только такие нашли), которые одевались прямо на валенки с помощью широких резинок.

─ Не порядок, Лиля, ─ лыжи надо купить, — настаивала учительница.

─ Может, к следующему разу будут, ─ вздыхала маленькая Лиля, которая на самом деле терпеть не могла это длинные лыжи, эти длинные палки, это времяпровождение, когда все так не удобно и холодно. А потому, оттягивала она приобретение этого бесполезного ей обмундирования, ссылаясь на родителей. Во втором классе лыжи у нее появились, и даже несколько уроков она мучилась с ними, пока однажды не поехала ее семья кататься за город, где при первом же спуске и сломала она свою правую, на горе родителям и на счастье себе! И главное тот, из-за которого ей пришлось резко свернуть, уехал, как ни в чем не бывало, не извинившись и не показавшись больше.

─ Лыжу сломала, больше не купят уже в этом году, ─ оправдывалась она перед учителем. И той ничего не приходилось делать, как таскать за собой горе-лыжницу, давая ей флажки или секундомер, отчего малышка была в полном восторге, подбадривая одноклассников:

─ А ну, давай, давай, поднажми!

Третья печальная ее история, после которой на лыжах был поставлен жирный крест, случилась через год, когда все, кто быстрее, кто медленнее, огибали двухкилометровый пруд, и Лилька, видя уже конец этого мучительного процесса, решила поднажать, дабы не быть последней, сделала некоторое усилие, но лыжа, почему-то отстегнулась, соскользнула с ботинка, который аккурат поддал ей скорости, влетела в единственную наверно во всем пруду проталинку и ушла туда плавненько и нахально, оставив Лильку в ботиночке и в ситуации неизбежного объяснения с учителями и родителями.

После этого ее уже особо не мучали, а ставили оценки за ее «прошлочетвертные» заслуги.

Горные лыжи она воспринимала, как что-то особенное и в первую очередь ─ это, конечно, сами горы, возможность выехать всем вместе не только в гости или театр, а в настоящую заграничную сказку, где фантастически красиво, куда уже давно ездили знакомые, привозя море восторга, и где она, например, могла бы просто гулять, любуясь белоснежной красотой, продышаться, подышать тем удивительным чистейшим воздухом, который сродни атмосферы в операционной, а они, дети, начали бы правильную с ее точки зрения жизнь, непременным атрибутом которой был горнолыжный курорт в зимние каникулы! Эта мечта зародилась у нее довольно давно, только постоянно откладывалась и откладывалась в связи с бесконечными беременностями и рождениями, но все же зрела и зрела, и однажды не выдержала, и родилась, как неизбежный факт, в аккурат, когда Андрейке было пол-годика. Лилька решила, что если и в этом году не поставить старших мальчиков на лыжи, то упустят они все, и не даст она им в детстве того яркого момента, который они полюбив и прочувствовав, сохранят на долгие годы, и с которого так стартанут и так смогут выстроить свою жизнь, что все эти милые прелести будут сами собой разумеющейся частью. А по сему это был первый, но по возможности упущения момента последний шанс вывезти всю семью туда, где, как считала Лилька, и надо проводить хотя бы несколько дней из того огромного их количества, которые имеются у большинства с наступлением Нового года. Но то, как это происходило, не описать словами. Видно, там кто-то наверху дал им во всей красе прочувствовать предрождественские сумасшествинки.

Лилька заранее все продумала: что взять, что положить, были куплены курточки и термобелье, шапочки и перчатки-дутики.

─ На лыжах едете кататься? ─ улыбаясь спрашивал детей продавец, ─ молодцы! — Все едете?

─ Все! ─ с гордостью отвечала Лилька, глядя на своих ребятишек, которые примеряли вещицы, принаряжались и походили на маленькие рождественские подарочки!

Она даже сопоставила начало поездки с Люсиным днем рождения!

Люся едет кататься на горных лыжах! Весь мир должен об этом знать! Ее дочка ─ первая и единственная! Конечно же, сказочно все должно быть в этот день! В отеле все были предупреждены, что у малышки этот день особенный! Да что там в отеле! Лилька накупила милых безделушек, чтобы и в самолете все как будто бы знали, и в кофейнях, если вдруг придется перекусить. Ей казалось, что она продумала все до мелочей! А как же! Это же первое впечатление!

День начался на редкость празднично! Пришла няня, все осыпали Люсеньку подарками с головы до ног, позавтракали и поехали в аэропорт! А там, вот ведь сказка! Вдруг «случайно», за кофейным столиком незнакомый бармен произносил:

─ Люсенька, на курот едешь, а мы знаем, что у тебя день рождения! Это тебе, ─ и протягивал, заранее купленную для этого случая безделушку.

Лилька была в полном восторге, глядя на округлившиеся глазки дочурки, что смогла сотворить чудо и сделать этот день и вправду особенным!

─ Вот это да, дочка! — радовалась Лилька, как будто это ей что-то перепало!

И вот в таком сказочном настроении все и находились, пока, глядя на часы, Лиля поняла, что самолет уже был должен взлететь, а еще не объявляли и посадку!

Они упорно стояли у стойки регистрации, но о том, что начинается посадка — молчок! Спросить не у кого, все толкутся, пихаются, суетятся!

─ Может время перенесли? ─ разводил руками муж.

Лилька нервничала, пытаясь найти какое-то понимание.

─ У нас указан это выход, ─ говорила Лиля вдруг внезапно появившейся стюардессе, которая почему-то объявила рейс на Казань!

Бред какой-то! У нас Инсбрук!

─ Не знаю! ─ отвечала стюардесса, шлепая штампы на билетах.

Понять, что они все всемером могли прослушать информацию о переносе места выхода на посадку было нереально! Еще более сложно было понять, что их самолет, который они преспокойненько ждали, давно улетел, и это было полнейшим крахом всех Лилькиных мечтаний! А чемоданы! Мои чемоданы, так долго и трепетно собираемые целую неделю!

Потом беготня по аэропорту в надежде приобрести новые билеты, розыск чемоданов, перекус в каком-то ресторанчике, усталость и измученность в глазах детей, кому есть, кому пить.. Лилькин ужас в глазах ─ зачем я все это затеяла? И Люськины вопросы вроде:

─ А что в этом ресторане не знают, что у меня день рождения?

─ Ой, Люсенька, подожди, милая, я не знаю…

И все-таки теплилась еще слабая надежда, что все еще может быть.

─ Посидите, подождите, кушайте, мы сейчас! ─ оставляла Лилька всех детей обезумевшей няне.

И счастье случилось! Конечно, за двойную цену перелета! Конечно, не прямым, а с пересадкой, крайне неудобной, но все же! Все же спустя каких-то пять или шесть часов, все они находились в салоне самолета, измученные, но счастливые, и снова как в сказке:

─ Это у кого сегодня день рождения? — протягивал плюшевого бегемотика бортпроводник засыпающей Люсе, ─ у вас мисс? Примите от нашего экипажа!

─Угу, ─ сонно и привычно протягивала Люся!

─ Боже мой, летим! — терлась головой Лилька о плечо мужа, пытаясь для нее найти более менее удобное положение.

Ну, а дальше, дальше все было именно так, как и рисовала в своих мечтах Лиля.

Солнце, воздух и горы! Горы, нереальной красоты горы! Горы, которые манили и завораживали, и хотелось петь: «лучше гор могут быть только горы!» Это теперь абсолютно понятно! Это теперь болезнь на всю жизнь!

Лилька, думая, что она немного покатается с детками на горочках, вдруг поняла, что ей необходимо покорить что-то и посерьезнее!

─ Давай на ту, ─ показала она Василию, уходящую в небо макушку белоснежного спуска!

─ Сможешь? ─ серьезно спросил Василий.

─ А то! — отрезала Лилька, ─ все понятно, и бедрами я работаю хорошо, скажешь нет?

─ Бедрами хорошо… ладно, давай, — решил муж.

Они оставили троих румяных детей поедать сосиски под местные мультики, а сами как белые люди! Одни! Без детей! Во-о-т к той горочке!

─ Туда! ─ показывала куда-то вверх Лиля. — Класс!

Болтая с Василием, и находясь в подъемной кабинке уже порядочное время, Лиля вдруг с ужасом обнаружила, что та высокая точка, куда она стремилась попасть, уже безнадежно внизу, а они, умудрившись перепутать подъемник, все едут и едут, и похоже нет конца этому трансферу!

─ Ой, Вася! Мы проехали! Боже мой, и как же!

─ Да нормально, не трусь, главное не разгоняйся.

То место, где оставили они своих деток, скрылось из виду, исчезло под белой дымкой…

─ Так, не разгоняться, ладно, понятно, да, да, нет, ну как же, я все же не туда хотела, вот ведь!

Оказавшись на перевале, где вокруг была возможность спуска только круто вниз (а просто сесть и спуститься в той же кабинке ей даже не пришло в голову), Лилька поняла, что момент истины для нее настал.

Или спускаться, как все или просто выглядеть полной идиоткой.

Лилька приняла вариант первый и, глядя на исчезающие в снежной низине только-что нарисовавшихся горнолыжников, на их абсолютно спокойные лица, начала тихо, тихо, плавно, а потом все быстрее и быстрее, и уже совсем безбашенно и, Господи, куда же я? Где? Мамочка родная, ветер какой! Та-а-а-а-ак! Резко стоп! Супер! Ой! Нет, ну я — молодец! Так, спокойно! Ужас! Господи! Кошмар! Выстояла! Браво, Лиля! Так дальше, тихо, тихо… ой, божечки, ну и скорость! Ммамочки! Маммма… Ах, ты! Приехала!

Лыжи целы, она тоже, ну упала, с кем не бывает! Спокойно, встаем, встаем, нормуль — гворила она себе, постепенно привыкая к такому экстриму!

─ Как ты? Все хорошо? — спросил подъехавший Василий! — Что упала, то? Не гони, говорил, же!

─ Вась! ─ да я что-то чуть расслабилась, ─ оправдывалась новоиспеченная горнолыжница. ─ Едем!

Через небольшую вечность, Лилька с физиономией знатока, снова подъезжала к подъемнику…

─ Ну, ты как? — спросил Василий.

─ Не знаю! Нормально вроде.

─ Еще едем?

─ А то!

─ Ну давай, только не гони!

Так, все целы, довольны! Красота нереальная там, над облаками! Мой первый спуск! Еще один спуск! Падение правда, но все же, как с небес! Невероятно! Отличный сегодня денек! ─ размышляла Лилька вечером, наслаждаясь чудесным массажем орущих от экстрима мышц, который, глядя на нее лукаво и с каким-то расчетом вероятно, нежно делал ей Василий.

─ А я вот завтра эту гору покорю! — мурлыкала она мужу на ушко…

─ Обязательно! — слышался его теплый шопоток…

И ведь покорила! И все довольны! И домой без происшествий! А в самолете: у кого гипс на руке, у кого нога! Боже мой, рейс инвалидов!

─ А что вы хотите, ─ говорила мамочка одного подростка в салоне самолета, ─ мы всегда что-нибудь ломаем! Сейчас правда ногу очень сильно растянул! Но без гор куда же! Никак!

─ Да уж, ─ подумала Лилька, благодаря Бога, что они-то все целы, а ведь и вправду, мало ли что могло случиться…

ФЕВРАЛЬ

─ Ну приветик, приветик, ─ щебетала Маришка, встречая подругу, протягивая руки для обнимашек и собираясь опять рекламировать свою подругу. ─ Привет мамулечка-герой ты наш!

─ А ты все хорошеешь, ─ улыбалась Лиля, прерывая, знакомый монолог и протягивая Маришке руки, -─ сама-то когда замуж?

─ А я там уже была, хватит, ─ отрезала Маришка, ─ не мое это, знаешь, кому детей рожать, кому…

─ Кому порхать и сиять!

─ Точно!

─ Ладно, давай рассказывай, что тут у вас интересненького, что пишут, что читают..

Почему-то Лильке с детства нравилось бывать в книжных магазинчиках, разглядывать полочки с всевозможными книжками и брошюрками, разных форматах, новенькими, как будто говорящими: Ну посмотрите, разве я не прелесть, купите меня, не пожалеете, я — то, что вам нужно! Вот, например, в районную библиотеку, куда она ходила в детстве по причине того, что это бесплатно и можно было найти многое из того, что требовалось по школе, она посещать не очень любила. То ли смущал ее и запах ветхих книг, прошедшие через тысячи рук, которые раздавались для прочтения, и на которых на первой странице был приклеен специальный кармашек с учетной карточкой или красовался огромный уродский штамп, означающий: «книга казенная — вернуть не забудь!» Иногда книжки были почти развалюшки, и обращаться приходилось очень бережно, чтобы она не развалилась окончательно, а также и подремонтировать, что очень приветствовалось в их библиотеке. Огромный самодельный плакат, который висел в читальном зале, говорил как это сделать. Книжечки, конечно, берегли и подклеивали казеиновым клеем, но видимо не у всех это получалось аккуратно.

А Лильке же нравился особый запах типографской краски и возможность полистать какую-нибудь из новенького тиража, погладить ее, попробовать разгадать тайну этих удивительных, манящих предметов, дающих надежду на встречу с чем-то прекрасным, мудрым, тонким, чувственным, заставляющих думать и размышлять. Поэтому она безмерно радовалась, если маме удавалось «достать» Дюма или Диккенса. С такой книгой, можно было лежать в кровати почти в обнимку, перелистывать шуршащие странички, погружаясь в сладостный мир приключений!

─ Эй, ты чего такая мечтательная сегодня? — спросила Маришка.

─ Не знаю, видно с морозца пришла, холодно сегодня, оттаиваю у вас, ─ улыбнулась Лиля, ─ давай, рассказывай, чем сейчас дышит интеллигенция? Что в тренде?

─ А я знаю? ─ оправдывалась Маринка, ─ заказ принят, выполнен, будьте любезны! Забирайте! Правда некоторые до сих пор не забрали! ─ и Маринка показала на стопочку новеньких экземплярчиков.

─ Что так? — спросила Лиля, беря в руки книжку нежно голубого переплета, где в красивой ажурной рамочке восседало, написанное красивым шрифтом, название — «Февраль».

─ Интересно, ─ подумала Лиля, на что-то, связанное с революцией, судя по обложке, не похоже…

И название такое… о чем интересно, проза или стихи. Февраль ─ месяц крутой, глубокий, хотя и пограничный ─ уже вот-вот почти и закончится, а с ним закончится и зима, целая зимняя эпоха, впереди начало чего-то нового, обновление, сброс этого холода, который все и всех погружает в дремоту, в беспросветную спячку, но скоро, скоро уже пробуждение, и начнется эдакая движуха, когда все будет ликовать, петь и тянуться всеми своими жилочками к солнцу, к свету, и скинет Земля с себя весь этот зимний груз и преобразится! Зазеленеет и расцветет все вокруг, до неузнаваемости все преображая, шаг за шагом, день за днем, открывая надежду новой жизни!

─ Стихи? — подводя книжку к носу, как бы вдыхая ее, ─ попыталась угадать Лилька.

─ А я знаю! — пожала плечами Маринка.

─ Даже не смотрела?

─ А когда! Ты что! Знаешь сколько работы! Некогда вообще!

─ Да, да — улыбнулась Лиля, макияж, маникюр, перекур в курилке, кофеек…

Хотя Маришка, конечно, права. Читать надо в обстановке спокойной, без суеты, особенно если это стихи… С прозой тоже все витиевато бывает, с подъездом, с прелюдией, чтобы в самое сердце донести читателю свою мысль. Но стихи, в представлении Лильки, были вещью абсолютно особенной, со своим исключительным рисунком, который просто, как текст и не прочтешь, надо уловить интонацию, акценты, понять, если хотите, душу поэта, его воздух, его мир, его настроение, ведь поэзия — это как музыка! Снизошло, послышалось, открылось, и непременно нужно записать это откровение на бумажках, салфеточках, на всем, что попадается под руку, главное, чтоб успеть сохранить ту удивительную линию, рисунок, словестный завиток, в котором его мысль так гармонично и уютно расположилась во всей полноте.

Лилька открыла книгу.

─ Угадала! ─ воскликнула она.

Пока Маришка разбирала какие-то свои папки, Лилька пристроившись у теплой батареи и широкого светлого окна, уловила несколько строк:

«я знаю, ты меня не бросишь

И если за тобой пойду,

Рожденье в смерти обрету…»

Потом еще:

«Ни дикий, ошалевший андеграунд,

Где вперемежку Бог и сатана,

Ни жалкая, дешева, тупая,

Разряженная яркая попса…

А там, где белоснежные вершины

Касаются макушками небес,

Я слышал сказочные переливы ─

То пели ангелы восторженно тебе

Однажды, зародившись в сердце,

Возносится молитвою туда,

Где покой и тишина».

И вот тут:

«Я в этой жизни слабый голосок

Ты в этой жизни — дирижер оркестра,

Но обещавший, что поняв урок,

Любому у тебя найдется место,

Играть без фальши ярко в унисон,

В мире научиться должен каждый,

Поняв гармонии простой закон ─

Чтоб звонкою струной звучать однажды».

─ Ну ты чего, интересно, что ли? — удивленно спросила Маринка.

─ Угу, ─ ответила Лилька, не поднимая глаз — правда… Очень!

Слушай, раз этот Февраль не появляется, можно хоть на денечек взять почитать? Пожалуйста, я аккуратно!

─ Да ну тебя, не знаю! А вдруг срочно доставка, или сам явится, ─ развела руками Маринка, ─ да и не принято это.

Лилька умоляюще смотрела на подругу!

─ Ай, бери, только «ц»…! — сдалась Мариша, не в силах отказать хлопающим длинными ресницами Лилькиным глазам. — Лисенок ты! ─ Под мою ответственность! А то и вправду, прилипнешь ты к этой книге, не отдерешь тебя, мы и не наболтаемся, а я ужасно соскучилась!

─ Спасибо, Марин, я завтра верну! — обнимала подругу Лилька, — я бы даже купила, если б было можно!

─ Да, ладно, разберемся! Слушай, натура ты чувственная, а ты сама не пробовала книги-то писать, или стихи, мне кажется, у тебя бы получилось!

─ Что ты! –замахала руками Лилька, ─ я что путешественник или философ какой!

─ Это ты зря! ─ мне вот ужасно интересно слушать твои семейные историйки. Помнишь, как ты там рассказывала, «пухлик» -то сочинял: «Жили был король, и было у него три сына и любимая женщина!» ─ цитировала Маринка Максика.

─ У меня в детстве была любимая книга «От двух до пяти» Чуковского. Там знаешь, детские выражения смешные! Так мы все зачитывались, честно! ─ продолжала она.

─ Шутишь! — какой там писать! Хотя, конечно, этого добра у нас хватает! Смешные они такие, эти детки! У нас, к примеру, у Андрейки, угадай, какие две песни сейчас самые любимые?

─ Ну? — улыбалась Маринка.

─ «Многая лета» и «В лесу родилась елочка»! ─ А знаешь почему? И там, и там есть слово: «Мно-го»!

─ А в «Елочке» -то где?

─ «…и много-много радости…» Ему всего надо мно-го — любимое слово! Вообще первые три были: «мне», «много» и «надо».

─ Далеко пойдет! ─ рассмеялась Маринка. — А я между прочим и не шучу! Я вообще представить не могу как ты управляешься! Ты — это космос! Инопланетянка, житель другой планеты! Могла бы и ввести нас несведущих в курс дела, а то мне кажется, у нас многие и не представляют как с этими детками и общаться-то! Сейчас вообще принято собачек заводить, а не детей. У меня вот, Чарлик, и выгулять, и привки, и кормешка, и грумер. И то закружишься! А тут детей куча…

─ Собачек, это хорошо, ─ вздохнула Лилька, ─ мои вот тоже щеночка просят,… я пока пасс!

─ Да, тебе еще щеночка! — засмеялась Маришка

Придя домой, Лилька напрочь позабыла о книге. Сначала надо было в школу ─ забрать детей и сразу развести их по кружкам, выясняя по дороге, что и как с уроками, потом мчаться в магазин, продумывая завтрашнее меню, снова за детьми и домой. Дома быстренько перегрузить все продукты в холодильник, накормить двоих, отправить их делать уроки и в сад за малышами.

Какое хорошее место ─ детский сад! Отдал ребенка до вечера ─ душа не болит! Там и поспят, и погуляют! А занятия какие!

С садиком им очень повезло! Все дети всегда отказывались покидать его раньше закрытия, и когда родители приходили за детишками, что Лилькины, что другие дети, радостно встречая их, говорили:

─ Ну что так рано, можно еще поиграть?

В машине Люся с Андрейкой обычно всегда хохотали и баловались, но сегодня сидели тихо!

─ Эй, что молчите, устали? Все нормально? — спросила Лилька.

─ Мам, ─ начала было Люся, ─ Андрей не верит, что когда я вырасту у меня будет другой муж, а у него другая девочка, а не я, — с гордостью парировала Люся. ─ Да, да! — она сделала глазки братику.

Такого предательства Андрейка не ожидал! Он обожал свою сестру, везде ходил за ней хвостиком, быстро рос, быстро соображал, так что разница в два года почти и не чувствовалась. Лилька называла их «неразлучниками». Он был даже покрепче сестренки, и когда у Люси что-то не получалось, старался ей помочь, он был ее «рыцарем», а она для него «дамой сердца». Теперь он сидел поджав губки, пыхтя от обиды, как чайник, готовый вот-вот расплакаться.

─ Не будет другой! — выдавил он, пристально посмотрев на сестренку.

─ Мам, ну скажи ему, что на сестрах не женятся!

─ Почему? — буркнул Андрейка.

─ Потому! — отрезала Люся.

Андрейка был настоящим мальчиком, драчуном и задирой, если что-то было не по его! Эдакий петушок! Но в то же время абсолютно нежнейшим существом, с внутренним благородством и аристократизмом! Например, он никогда не любил смешивать еду в одной тарелке, и если другим можно было на нее положить и пюре, и котлетку, и с краешку салатик, то Андрейке непременно салатик на другую тарелочку, а пюре так, чтоб не испачкало котлетку. И если было как-то по-другому, он поджимал губки, не прикасаясь к еде, и сидел до тех пор, пока Лилька все не исправит. Лилька ловила себя на том, что делая чай внимательно смотрела, чтобы ни одна чаинка не попала Андрейке в чашку! Пить не будет! Поэтому брала ситечко и процеживала все до совершенства. Хотя другим могла спокойно сказать: «Ну вот же ложечка, вылови чаинку сам!» Муж считал это баловством, а Лильке нравился этот педантизм, склонность к порядку, аккуратность, чего она до сих пор еще в своей жизни не встречала. И то, что творилось в шкафчиках старших братьев ввергало ее в ужас! Она даже думала, что это нормально, ведь это мальчики! Андрейка же любил все красивое, его не смущал розовый цвет рубашечек, он был эдаким модником и аккуратистом, с удовольствием играл с Люсей в куклы, исполняя роль папы, пеленал их, укладывал в коляски, поэтому после садика детки всегда бежали играть и Лиля их почти не видела, а делала уроки со старшими!

Однажды, когда они втроем заехали в обувной магазин, чтобы выбрать Люсе туфельки, Андрейка приглядел и себе:

─ Вот эти! ─ радостно протянул он матери беленькие, с бусинами и стразами.

─ Нет, тебе не такие надо, вон там посмотри, там для мальчиков.

Андрейка пришел в ужас, когда увидел то, что предлагается мальчишкам. Все черные, без украшений, не интересные…

─ Нет, я такие хочу, как у Люси, ─ запротестовал он.

─ Да ты что, смеешься, разве ты видел мальчиков в такой обуви!

─ А мне нравится! — пыхтел малыш.

─ Ни за что! Или давай подберем что-нибудь тебе, смотри вот эти какие замечательные, как у папы, настоящие мужские туфли, или ничего! — протянула Лилька башмачок.

Глядя на упирающегося по обыкновению «ослика» Лилька понимала, что через секунду этот башмачок полетит куда-нибудь в дальний угол магазина, и ничто не остановит Андрейку зашвырнуть его от несправедливости, а потому быстро поставила его не место.

─ Ну как хочешь, со стразами я тебе не куплю!

Лилька отправилась на кассу, а Андрей пыхтел-пыхтел, но, понимая, что лучше что-то, чем ничего, прошелся мимо матери и громко буркнул:

─ Ладно, давай те!

Но как же бережно потом относился он к своей обновке. Люся скинув одежду, испарилась, позабыв про покупку, а Андрейка, вытащил свою, принес салфеточку и аккуратно поставил на нее свои блестящие черные туфли.

Теперь же в нем боролись протест и неизбежность, осознание того, что его кумир, почти вторая его половинка, однажды сделает выбор не в его пользу, чего он в свои четыре годика абсолютно отказывался принимать.

Видя это Лилька решила как-то сменить тему, чтобы не усугублять ситуацию.

─ Там видно будет, дипломатично среагировала она, ─ давайте лучше в слова поиграем!

─ Во что? В профессии? Ой, давайте в деревья! — решила Люся. ─ Береза!

─ Клен! ─ подержала Лиля

─ Елка, ─ произнес Андрей.

─ Этот, как его, ─ запнулась Люся, ─ ну с пушинками…

─ Тополь?

─ Да! — победно воскликнула Люся, передавая эстафету брату.

─ Дублоня! — спокойно произнес тот.

─ Какая дублоня! ─ засмеялась Лилька, ─ яблоня?

─ Нет, дублоня! А вместо яблок — жоблоки!

Ну вот с снова всем было весело! И снова вприпрыжку, считая ступеньки домой:

─ One, two, three…

Дома Максим с Сашкой разучивали приемчики, Максим уже несколько занятий ходил на айкидо, а потому на правах старшего, учил Саньку разным штучкам.

─ Мам, я тоже хочу айкидо! — сообщил Сашка матери.

─ Ну подожди. Мы же это обсуждали! Туда мы пока не опоздали, можно пойти, когда постарше станешь!

─ Во-во! Маленький еще! ─ подтрунивал Макс.

Вот интересно, родители одни и те же, а дети абсолютно разные! Ну как так!

Максим был эдаким пухлячком с детства, добрым и крепким малышом, достаточно способным, но совершенно нерасторопным и вечно «летающим в других мирах», чем ставил в тупик вечно спешащую Лильку. Он был каким-то особенным, со соим мнением и умоустроением, рассудительным и вдумчивым. Этот вечно летящий Морозовский ритм ему абсолютно не подходил. Даже маленький Максик мог подолгу один сидеть с книжками, думать, рассматривать картинки, шевелить мозгами и размышлять о чем-то, фантазировать и филосовствовать. Вот сдвинуть свое тело ему было гораздо сложней. Да и зачем, если можно, делая меньше телодвижений, добиваться нужного результата.

─Директор! Вылитый директор! Философ! — говорили все.

Насмотревшись в детстве мультиков про Винни-Пуха, он цитировал его дословно в свою пользу и, достав с полочки банку с медом, усевшись на полу, преспоконенько размышлял:

─ Для чего на свете мед? Чтобы я его ел! По-моему так!

Все, что он делал, делал исключительно медленно, не торопясь, чем приводил в бешенство не только мать, но и отца, а это казалось невозможным, ибо Василий имел стальные нервы, абсолютно спокойный характер и ничто не могло вывести его из себя. Но каждый раз, уходя на работу и захватывая сына в садик по дороге, торопил и подгонял его!

─ Макс, бегом, я опаздываю!

─ Ну сясь… ну сясь.. ─ Увлекшись чем-то невозмутимо и не двигаясь с места произносил ребенок. — Ну, сясь!

Василий, уже почти одетый, проверяя ключи и права, снова заглядывал в его комнату, возмущался:

─ Ты что еще не готов?

─ Ну, сясь…

─ Какой сясь! Бегом давай! Лиль, ну я опаздываю!

Лилька перекладывала годовалого Сашку, одевала Макса и выпроваживала обоих.

В школе учительница удивлялась:

─ Ну куда это годится! — Всем сказала: открыть книги, пишем… Все уже написали, а ваш Максим только откывает ее! — специально долго, как-бы на распев протягивала она гласную «а». Лилька же, защищая сына, внутренне протестовала, понимая, что дети не роботы, чтобы быстро и сразу все выполнять. А тем более, если открывая книжку Максим видел что-то интересное и захватывающее. Как же можно быстро!

Учился Максим неплохо, даже совсем не плохо, с математикой проблем никогда не было, но вот русский язык ─ это что-то!

─ Ну что за «пцыцы», Максим? ─ вздыхала Лиля, ─ «птицы» же! «Пцыцы»! Эх ты, грамотей!

Максим хлопал пушистыми ресницами, которые были такой длинны, что один раз он чуть даже не попытался их отрезать.

─ Они мне мешают, в глаза лезут, ─ сетовал обладатель такой красоты, на которую всегда засматривались женщины.

─ Ой, и красавец! –говорили они.

Лилька ужасно расстраивалась, что дела с русским языком не совсем ладились, но все прощала Максику, утопая в его глубоких карих глазах, в которых могло держаться целое озеро слез, если ему приходилось заставлять себя делать то, что не хотелось никак. А потом находить под подушкой милые записочки: «Мама, я тьебья льюблью».

Интересным было и то, ему было гораздо легче что-либо придумать, чтобы то, что предписывалось делать ему, сделал бы кто-нибудь другой. Поэтому, видно, Бог и послал Сашку, живого, активного и бесхитростного, эдакую противоположность, который старался тоже быть взрослым и всегда с легкостью соглашался делать работу вместе со старшим братом.

─ Так, доделывай тут все, ─ со знанием дела говорил Макс, ─ я пойду к маме уточнить, что там надо еще.

И исчезал, а Сашка, оставшись в одиночестве хоть и пыхтел, но старался все сделать на совесть.

Однажды Лилька попросила мальчишек помыть пол и постирать носочки.

─ Давай ты пол, а я стирку, ─ предложил Макс.

─ Нет, давай я стирку!

─ Да ты что, это же мои носки!

─ Ладно, ─ согласился Сашка, убегая за шваброй.

─ Вот так всегда, ─ сетовал Максик, ─ Сашке одно задание — пол помыть, а мне два, ─ глядя на два своих малюсеньких носочка.

─ Ну, мой пол ты, ─ предложила Лиля.

─ Да ладно уж! И почему я всегда должен все делать, ─ пыхтел про себя Макс, будучи на свой возраст уже трижды старшим братом.

Очень виртуозно и дипломатично получалось у него и с малышами.

─ Я главная, ─ кричала Люська!

─ Я, ─ кричал Андрейка.

─ Ну, кто тут главные? –подходил Макс.

─ Мы! — задрав носы, важно сообщали дети.

─ Молодцы! А теперь, главные вы мои, слушай мою команду!

И малыши, полностью осознавая, что они «главные», с удовольствием помогали мыть посуду, стирать со стола, разбирать сумки с едой или еще что-нибудь, что нужно было сделать Максимке.

И если Сашке всегда и все хотелось, все было интересно, Макс поначалу осторожничал, старался отложить то, что предлагалось, оценивая нужно ли ему это. Лилька перепробовала с первенцем и танцы, и спорт, рисование и музыку, но везде только и слышала: «Способный, но лучше отдайте его в другую секцию!», «Очаровательный, но попробуйте подыскать ему именно то, что точно его заинтересует», «Толку не видим, это ему не подходит, ему нужно что-то особое», ─ говорили все наперебой. Вот головоломка!

И Лилька записывала его во все новые и новые секции, мучительно пытаясь понять сферу его интересов, что же ему интересно в конце концов. Но с музыкой Лилька расставаться не спешила, ибо учительница, эмоциональная, не унывающая, всегда с каким-то юношеским задором, абсолютно безаппеляционно заявляла, что способна всех влюбить в музыку, а у Макса исключительный слух и великолепные данные и музыкальные и физические, и что он просто создан для аккордеона. Они с мужем купили ему великолепный синенький, не новый, но хорошего состояния инструмент, и по-началу ужасно радовались, слушая милые частушки под веселую задорную музыку. Но потом подростковый возраст все больше побеждал над Лилькиными грезами, и музыка становилась проблемой для обоих.

─ Иди и играй, ─ говорила она Максу.

─ Давай потом, ─ спорил тот.

─ Потом я убегаю, ─ отвечала Лилька.

─ Да я сам поиграю, чего там!

─ Нет уж, я хочу послушать, знаю я тебя!

─ Ладно, сколько? ─ уточнял сын.

─ Раз пять сыграй — я подойду потом!

Максимка удалялся и уже через минуту появлялся в дверном проеме:

─ Я все! — сообщал он

─ Что все?

─ Отыграл, иди слушай!

Максим начинал старательно наигрывать мелодии, но выходило не совсем… даже совсем плохо выходило.

─ Слушай, ну не доработал, а скоро концерт! — возмущалась Лиля.

─ Да нормально, мам, успею еще…

─ Ладно давай эту страничку и все! — соглашалась Лиля и шла на кухню, слушая его « Польку»

─ Эй, ты не доиграл, я все слышу! ─ кричала она ему с кухни. — Пам, пам! Две ноты! Где?

─ А они на другой странице! А ты сказала только одну сыграть!

─ Ну, Макс, ну ты что?

─ Нет, ну ты же сказала страницу, теперь две получается!

─ Ой, ладно, иди уже, ─ сдавалась Лилька.

─ И зачем я вообще хожу на эту музыку, мне не интересно.

─ А что тебе интересно?

─ Ой, ну мало чем можно заниматься…

─ Ну что? Что? Давай трубу тебе купим.

─ Да не хочу я эту музыку!

─ Так, вот выучишь «Под небом Парижа» и все! — отрезала Лилька.

Зато на концертах одни комплименты и восхищение. Красавчик! Умница! Обояшка! Как красиво сыграл!

Вот Санька музыку обожал, и так у него легко это получалось, что Лиля не верила своему счастью! У Саньки действительно был и талант, и желание заниматься. Лилька очень долго думала, как бы найти что-либо подходящее для него, но видя страдания Макса с аккордеоном, пока ничего не могла придумать. Вроде музыка нужна, но может потом, когда-нибудь, когда сам определится, а то вдруг тоже заявит, что музыка не его сфера, с двумя «барашками» Лильке не справиться точно. Однажды, убегая с маленькой Люсей на пение, решила взять и Сашку, чтобы там успеть сделать с ним английский до футбола. Сидя в Доме творчества за каким-то столиком, уткнувшись в «English World», Лиля услышала потрясающей красоты звуки гитары! Она, завороженная этой удивительной музыкой, поднялась..

─ Так, я сейчас, подожди, пойду разузнаю, ─ сказала она Сашке.

Гитара — это ее мечта, но записать ребенка в секцию никак на получалось, всегда накладывался либо футбол, либо шахматы, очень неудобное расписание! Да и мест всегда было ограничено! А тут просто волшебство какое! Кто ж так играет?

Лилька подошла к двери, плавно нажала ручку, открыла дверь.

В светлом зале и в полном одиночестве сидела пожилая учительница и, глядя в окно, наигрывала это волшебство…

─ Вы ко мне? — посмотрела она на Лилю!

─ Я.. да… наверно… я не знаю… я просто услышала музыку… обожаю гитару!

─ У меня сейчас никого, решила сама поиграть, ─ улыбнулась дама.

─ А у меня ребенок здесь, не послушаете, он способный…

─ Давайте его сюда!

─ Спасибо! Сейчас… Саша! ─ кричала Лиля, несясь по коридору! ─ Брось книжки, бежим!

─ Куда? — спросил Саша.

─ Там… сейчас тебя учительница одна прослушает, пойдем!

Они зашли в класс.

─ Так! А ну-ка прохлопай так, ─ захлопала учительница в ладоши, ─ так, чудесно, а так? Молодец! Замечательно! Давай-ка к роялю, я сыграю нотку, а ты попробуй ее найти, но не подсматривай, ладно?

─ Угу, ─ кивнул Сашка.

Учительница нажимала какую-нибудь клавишу, Саша слушал с закрытыми глазами, а потом, открыв их, отыскивал ее, перебирая перед этим несколько, ища нужную.

─ Вот она!

─ Точно! Молодец! ─ кивала головой дама.

─ Супер! — ликовала Лилька.

─ Так, слух исключительный! Давай-ка голос проверим! Давай так: наберем воздуха и кто кого перемычит, кто дольше, договорились?

─ Да! –радостно поддался на уловку Сашка, зная что перекричать его никому не удастся.

Учительница нажала на клавишу:

─ Вот эту споем! Три, четыре!

Сашкин голосок, словно колокольчик, зазвенел на весь Дом творчества!

─ Отлично! — похвалила его учительница! ─ Чудесно, Вам обязательно нужно заниматься!

─ Да, но у нас время… все впритык, сейчас дочка тут поет в хоре, очень удобно было бы, если бы заодно и он….в это время. Если можно.

─ Да, да… Приходите. Давайте я вас запишу. Очень способный мальчик!

Домой Лилька летела, как на крыльях! Ну надо же, как здорово! Теперь тут два в одном! Одну на хор, другого на гитару, класс! Способный! А то! Конечно!

Дела у Сашки шли великолепно! Он практически все схватывал налету, и дома почти не занимался, во всяком случае, так казалось Лиле. Макса надо было постоянно подгонять, контролировать, а то и просто сидеть рядом, чтоб не увиливал, а вот Сашка, все делал походу, как бы незаметно, то решал какую-нибудь задачку, перебирая струны, то наигрывал что-то, думая над шахматной партией, но почти все время тратя на футбол! Но через какое-то время совершенно превосходно!

─ Конечно, ─ говорил старший брат, ─ гитара это что, вот научишься на аккордеоне играть, будешь молодец!

─ Хочешь, иди и ты на гитару, ─ говорила Лиля.

─ Ну, нет уж! «Под небом Парижа» и все, свобода! ─ напоминал Макс.

Вглубине души Лилька надеялась, что потрясающая музыка аккордеона, так напоминающая ей о Париже, где им с Василием удалось побывать одной теплой и ласковой весной, тронет маленькое Максимкино сердечко, и все ее муки окажутся абсолютно оправданы. Ах, как бы ей хотелось жить в мире этой удивительной музыки, ну хоть сама учись и играй! А ведь главное, у сына был талант, и оставлять учебу было, по мнению Лили, совершенным преступлением. Однако, необходимо было найти место и спорту тоже, о чем постоянно упрашивал Макс. Теперь вот борьба, и Максим, балуясь с братом, рассказывал, как это круто, айкидо! Санька же упрашивал мать отдать и его на секцию.

─ Хорошо, ─ тогда бросаем футбол!

─ Нет!

─ Шахматы, гитару, чем жертвуем?

─ Ладно, потом как-нибудь.

─ Так-то.

Накормив всех ужином, проверив уроки, приготовив одежду, перекупав маленьких и рассказав им сказку, Лилька, сама клюя носом, мечтала добраться до кровати.

Осталось помыть посуду, прибрать разбросанные вещи, просушить верхнюю одежду и варежки, продумать завтрак, а заодно перетряхнуть портфельчики, в которых у мальчишек помимо тетрадок и книжек, могло находиться все что угодно: фантики, очистки от мандаринов, бумажки какие-нибудь…

─ Ну, ты как? ─ спросила Лилька мужа.

─ Да устал сегодня что-то, спать пошли.

Уже почти засыпая, Лилька подскочила, как ошпаренная! О, Боже! Февраль-то! Господи, где ж эта книга! И зачем я ее умыкнула! И спать так хочется!

Пока она разыскивала книжечку, сон отошел от нее и подкрался опять тогда, когда она, дабы не будить спящего мужа, с фонариком в постели читала строки:

Если хочешь подняться наверх

Ты по лестнице истины к Богу,

И увидеть божественный свет,

Благодатью согревший дорогу —

Сам ступенькою должен ты стать,

Самой низшей, как это возможно,

Чтоб другим было легче бежать

Или может ступать осторожно.

Если хочешь познать ты Любовь

Чистотой, словно скатерь без пятен,

Ты за это отдай свою кровь,

Как Христос за тебя на распятии.

Должен сам ты любовью гореть,

На какую лишь только способен,

Даже если грозит тебе смерть,

Хоть при этом ты сам не виновен.

Если хочешь вкусить ты плодов

Из прекрасного райского сада,

Научись, понимая без слов,

Делать благо тому, кто есть рядом,

И не ждать утешения к себе,

А других утешать непрестанно,

И любые невзгоды в судьбе

Принимать, словно божие внимание.

Если хочешь услышать слова,

Что Господь тебе скажет с любовью,

Сам тогда говори их всегда

Тем, кто даже тебе скажет больно.

И другим помогая идти,

В жизни этой себя забывая,

Может ты и сумеешь найти

В тьме кромешной дорогу до рая.

Если хочешь подняться наверх

Ты по лестнице истины к Богу…

Утро наступило с ужасной головной боли от недосыпа, но Лилька стоически поднялась, собрать-то всех надо.

─ У… ты что-то хондришь, ─ сказал муж.

─ Да, нормально, голова только кружится, ─ оправдывалась Лилька.

Вот хорошо, что все для школы и садика она приучила себя приготавливать заранее. Оставалось только накормить всех и порядок. Василий вывел собранную команду из квартиры на утренний развоз, благо это было его прерогативой, а Лилька бухнулась опять в кровать. Из сонного глубокого колодца ее вытащил, резкий телефонный звонок, который звонил, вероятно, долго, ибо звонившая Маришка начала прям с наезда.

─ Ты что трубку на берешь, спишь что ли? — возмущалась она.

─ Да нет, так закрутилась, ─ оправдывалась Лиля.

─ А, ну ладно… я знаешь что звоню! Договорилась я с Февралем-то, забирай книгу, дарит он, рад даже, говорит, раз такая поклонница, то с удовольствием! Так что читай, не торопись, потом мне свое резюме перешлешь.

─ Ой, Мариш, спасибо тебе, дорогая, я вчера так упахалась, что просто отключилась!

─ Да, понятно! Ладно, давай, созвонимся, я бегу!

Ой, здорово-то как! Вот спасибо Тебе, по обыкновению говорила она Тому, который был всегда рядом, слышал ее, в этом она была абсолютно уверена, и частенько делал такие чудеса что ли, к которым она уже даже привыкла. Спасибо, Тебе, вот попросила, и пожалуйста! Ты все решил. Лилькино сердце ликовала. Чудеса!

─ Как ты там, Малыш? — звонил Василий.

─ Восхитительно! — смеялась Лилька.

─ С утра такая развалюшка была, я уж перепугался, не заболела ли?

─ Да нет, вчера просто читала долго книжку интересную, а он мне ее сегодня подарил!

─ Кто?

─ Февраль! Сейчас с ним валяюсь в кровати!

─ С кем?

─ Да с февралем! — кокетливо смеялась Лилька.

Вот за то она любила своего мужа, что он при всей его занятости, он мог что-то забыть или перепутать, но если Лильке было плохо — всегда был рядом, переживал. все время звонил и спрашивал: у тебя все нормально, нет, ну правда, точно? Что бы ни случилось, что бы ни происходило между ними, Василий всегда первый шел на примирение:

─ Ну Лиль, ну не могу я так, ну давай не будем ссориться, ─ впивался он своими теплыми ладонями в Лилькин затылок, перебирая ее каштановые волосы, подбираясь к макушке и опять спускаясь по ее тонкой шее вниз, обнимая плечи и шепча ей на ухо, что-нибудь вроде « ну мы же с тобой навсегда и никуда нам друг от друга не деться, ну мы же семья!»

─ Шестья, пока шестья — улыбалась Лилька, уже давно забыв все разногласия.

Василий был достаточно интересным внешне, спортивным и подтянутым, худощавого телосложения, как ему это удавалось было для Лильки загадкой! Видно спортивное прошлое играло здесь не маленькую роль. Подруги даже интересовались, не ревнует ли его Лилька, ведь дома жена и детей куча, а он такой видный! Но за всем этим антуражем и значимостью скрывался абсолютный ребенок, нежный и щедрый, ну немного уставший, ну немного подросший, но самый-самый ее любимый!

Помнится тот день, когда они познакомились, так странно, придя оба в гости и совершенно забыв об этом. Долго-долго говорили и удивлялись удивительным совпадениям вкусов и интересов. А потом дорога домой, и как будто уже старые приятели, и «до завтра», и звонок среди ночи: «Как ты? Спишь? А я не могу…», и свидание с самого утра, и «давно-давно его знаю», и первый поцелуй, и первое люблю, и первый ребенок. Самый-самый! Самый лучший! И сказка, которая только началась и длится до сих пор, и слезы, его «васильковые» слезы, когда Лильку забирали в роддом, и этот взгляд на кроху, и такие нежнятинки, которые как церберы охраняли их семейное счастье. Представить что-то вроде измены Лильке и в голову не приходило, а уж когда словно птенцы стали вылупляться детки, то такие странные мысли ей вообще и в голову не могли бы прийти, даже предположи она этого. Василий всем и всегда напоминал новогоднюю елку, на котором как игрушки висели дети. Их он обожал, это было его всем и именно он, радуясь очередному мальчику, всегда говорил: «Ну, следующая точно будет девочка» и наоборот. Детей он боготворил и называл ангелами! Именно после свадьбы он мечтательно сообщил Лильке, что «у нас будет так: большой дом, большой стол, вот я, справа пять мальчиков, слева пять девочек, а напротив жена!

─ Сколько? ─ спрашивала Лилька.

─ Чего сколько?

─ Ну, жен сколько? Чтоб столько родить.

─ А… жен… ну, три! — смеялся Василий

─ Ах, ты! — вскрикивала Лилька!

Они смеялись, хихикали и, казалось, это все таким счастьем, что даже больше ничего и не нужно!

─ Знаешь, продолжал потом уже совершенно серьезно Василий, ─ я этого очень-очень хочу!

─ Знаю, ─ тихо отвечала Лилька.

То ли от того, что в семье у Василия было все натянуто, вроде и трое детей, да отцы все разные, вроде семья, да все словно чужие. То ли еще что, но странным и не типичным всем казалось такая ситуация, когда и молодость, и красота, и деньги, а Василий жадно шел к своей цели ─ пять девочек, пять мальчиков и жена!

Лилька же, наоборот, имея лишения в детстве, всегда мечтала иметь одного ребенка, но самого-самого талантливого и умного, и конечно, чтобы у него не было никаких проблем с жилплощадью или возможностью заниматься любимым делом. О большой семье она и не мечтала, и не грезила, но каждый раз влюбляясь в очередного малыша, уже потихоньку начинала думать о другом.

─ Следующая будет девочка, ─ сообщал муж, унося очередной конвертик из роддома.

А ведь я его вымолила, ─ вспоминала потом Лилька, ─ ну точно, вымолила, выпрашивала такого, чтоб и меня любил и детей!

Даже имена у них были похожи: он — Василий, а она — Лилия, музыка… Васили-лили-лия! — как его часть, его продолжение! И это совершенно не случайно. В случайности Лилька не верила, наоборот, считала их маленькими чудесами.

─ Представляешь, ─ делилась она по-началу с мужем, ─ я солнышко у Него выпросила!

─У кого?

─ У Него, ─ поднимая палец вверх смеялась Лилька.

─ Какое солнышко? — уткнувшись в компьютер механически переспрашивал Василий.

─ Да оторвись ты, посмотри в окно! ─ не унималась она.

─ Солнышко, вижу, что дальше? — не поднимая глаз мычал муж.

─ Невероятно! ─ визжала от восторга Лилька, заражая своей энергетикой все вокруг. ─ Солнце, понимаешь! Я его пару дней назад Люсе обещала, так ей и сказала — « Хочешь ради тебя Солнце на улице будет!» ─ и вот, пожалуйста!

─ Ну, Лиль, ну солнце и что?

─ А то, что всю неделю дожди обещали, посмотри, ─ показывала Лилька телефон, видишь и до сих пор, и завтра, сплошняком дождь! А вот сегодня, когда у нее дебют, смотри, что на улице, ну смотри какое солнце! — теребила Лилька своего «Фому».

─ Ну, замечательно, ─ отложив все, наконец, улыбнулся Василий.

─ Нет, ты не понимаешь! Это просто чудо!

─ Чудо, чудо, ─ не спорил тот.

─ И все-таки это не может быть простым совпадением, ─ думала Лилька, отматывая ситуацию обратно. А дело было так: у Люси не было настроения, за окном лил дождь — не погулять, серо и сыро. К тому же Люсе дали учить новую песенку про солнышко, а за окном погода хуже некуда.

─ Вот выйду я, начну петь, посмотрят все в окно, и… ─ уставилась она на мать.

─ И вправду, смотри, ну надо же всю неделю дождь и влажность почти рекордная.

─ Мам, ─ почитай сказку, просила Люся.

─ Давай. А что еще делать, ─ вздыхала Лиля.

Сейчас она уже и не вспомнит, что там она конкретно читали, но разговор зашел о чудесах.

─ Мам, ─ спрашивала дочка, ─ а волшебники бывают?

─ Ну не знаю, Люсь, да и при чем тут волшебники, и так чудес полно, у меня так почти каждый день, вот хочешь в воскресенье, специально для тебя солнце будет, хочешь?

─ Хочу, ─ улыбнулась дочь.

─ Ну, и вот! Все, порядок, так и будет.

Прошел четверг, прошла пятница — серость беспросветная, казалось, перспективы улучшения погоды никакой. Уже к концу субботы Лилька запаниковала.

─ Вот ведь, ну что за чепуха такая, ─ вздыхала она и, обращаясь к Нему, удивлялась. ─ Нет, ну Тебе что сложно? Ты же все можешь, а уж солнышко на полдня — это же совсем пустячок, и пойми, я ведь дочке обещала, ну сделай, ну Ты что, не слышишь меня? — умоляла Лилька.

И каково же было ее изумление, когда в воскресенье солнце залило всю комнату и Лилька, обезумев от счастья, прыгала и теребила всех: «Солнце, солнце-то какое!»

Они шли с Люсей в Дом Творчества абсолютно счастливые, без зонта, шлепая по непросохшим еще лужам, в которых солнце так сильно отражалось, что Лилька пожалела, что не взяла солнцезащитные очки.

─ Ну вот видишь, ─ смеялась она, ─ чудеса кругом!

─ Вижу! ─ также смеялась Люся.

─ Вот и песенка твоя как раз подстать, а ты переживала. Ну точно специально для тебя!

Как то Лиля решила поговорить с Василием об этом. Аргументов у нее было предостаточно, но ей хотелось открыть свой секретик мужу.

─ Знаешь, ─ говорила она ему, ─ мне кажется Он меня слышит.

─ Подслушивает значит, — парировал муж.

─ Слышит… Говорю, мысли слышит.

─ Возможно, ─ отреагировал Василий.

─ Представляешь, я за рулем, прошу Его: «Ну парковочку, одну, для меня, пожалуйста, опаздываем, в следующий раз не побеспокою, буду заранее выезжать, сегодня просто не поспеваем» ─ и пожалуйста, местечко, ну точно для меня.

─ И? — посмотрел на нее муж.

─ Ну ты же знаешь, там припарковаться просто ужас как трудно!

Потом дальше, в другой раз выехала заранее. Молчу, никого не прошу, думаю: «Ничего, время есть, сейчас, сейчас». Кружу вокруг дома, раз семь его объехала─ машины тут намертво стоят, но такси какое-нибудь должно уехать, и точно! Желтенькая машинка уезжает, а я плавнехонько на ее место. Чуть не доехай, чуть проехай — и кто-нибудь другой тут же встал. Это же специально для меня, понимаешь! Чудеса!

─ Ну Лиль, ну не морочь мне голову, ─ не понимал ее Василий.

─ Да нет, это же не случайно все, вот в том-то и дело, что не случайно!

─ То есть все можно выпросить что ли? ─ удивлялся муж.─ О как! Так проси больше!

─ Да я особо не прошу, просто всегда удивляюсь и так радуюсь тому, что мне именно так, как хотелось бы посылается, и даже лучше.

Василий энтузиазма жены не разделял и рассуждал трезво и по-мужски:

─ Я работаю, стараюсь, с утра до вечера, ─ и результат. А валяйся я на диване ─ что тогда, чудо случится?

─ Да я не об этом же совсем! — закусывала губу Лилька. ─ То что мы сами можем это конечно, мы и должны, я про то, что от нас не зависит, понимаешь? Вот мы с тобой встретились случайно, или промыслительно, ты себе это как представлял?

─ Никак не представлял. То есть, это должно было случиться и все! Как у всех!

─ У всех по-разному! А я вот мечтала, чтоб у нас с тобой все так и было, и Он, ─ подняла вверх пальчик Лилька, ─ Он меня услышал…

─ Замечательно, я очень рад — обнимал жену Василий. ─ Он — молодец!

─ И я о том! — улыбалась Лиля.

И все-таки Василий хоть и не был скептиком, не говорил ей, как Маришка, что это случайности все, он просто не видел, не замечал каких-либо «чудес», а так жалко это было Лиле, жить-то тогда гораздо интереснее! Глупости, конечно, но как объяснить, когда она собираясь с семьей на юг, в самый последний день, вдруг неожиданно вспомнила, что где-то был сарафанчик для Люси, ну как раз то, что нужно было бы, ведь на следующий год Люся вырастет и все, не одеть уже, а сейчас он бы отлично пригодился. И куда я его дела, не могла понять Лиля, перебирая все шкафы и полки. Проискав целый день, так и сказала: «Все! Мне некогда, мне еще подшить кое-то нужно, и вообще, найди Ты лучше, я не могу, а Ты точно можешь все!» Каково же было ее удивление, когда она в своем ящике для шитья его-то и обнаружила, вот он, пожалуйста, будьте любезны.

─ Ай, спасибо! — благодарила Лилька, ─ сюда-то он как попал!

Но то что для нее было фантастически чудесным, для всех было просто совпадением и не больше. И Лилька, уже никому ничего не говоря, ликовала и радовалась в одиночестве. А потому, когда с Люсей зашел разговор о чудесах, ощутив его и видя, что и дочка чувствует то же, Лилька была абсолютно счастлива. А Василий когда-нибудь все-таки ее поймет!

И почему так всегда происходит. Влюбляешься в свою противоположность, что и понятно, это и привлекает, это и манит, но потом всю жизнь пытаешься переделать ее, споришь, ругаешься. Нет, не хочет Василий понять Лилькины размышляшки, и ладно. И не проблема. Он такой. И зачем ему мои заморочки. Но заморачивалась Лилька все больше и больше.

─ Может это Бог, ─ думала она, ─ но разве надо ему заниматься такими пустяками, как мои, ─ вспоминала она лица людей в храме, куда однажды зашла, оценивая свою ситуацию.

Все плачут, глаза в пол, головы вниз, кто на коленях — понятно, у людей горе.

Она же жила жизнью другой, ничего такого, что привело бы ее в храм плакать и рыдать у нее еще не было, да она и не хотела этого. Часто думала она про Ирину и ее мужа, которые жили с ними в одном подъезде.

─ Ой, каяться нам надо всем, каяться, грехов много, погибаем, деточек бы причащать, ─ сетовала та, глядя на вечно летящую куда-то Лильку, рисуя по воздуху большой крест им вслед. Женщина она была добрая, хорошая, но такая грустная. Даже ее улыбка, которой она встречала Лильку с детьми, тоже была грустная, и глаза…

─ Не болеете? — как-то спросила ее Лилька.

─ Слава Богу все! — перекрестилась Ирина. ─ Все слава Богу!

─ А мы в театр вот решили! — отвечала Лилька.

─ Ой, так пост сейчас, как же! — неожиданно разводила руками Ирина.

Второй раз Лилька зашла в храм, надеясь найти там Его, но опять попала в неудачное время. То ли был какой праздник, но народу было тьма, душно, люди с трудом протискивались в двери, одна дама прямо таки отодвинула Лильку, пробираясь к свечному ящику.

Не понимала Лилька многого, не могла себе объяснить, ну как же так, ведь если храм — это дом Божий, то есть хозяин — ОН, неужели ему приятно видеть слезы и скорби вместо счастливых ликующих лиц, говорящих Ему бесконечное СПАСИБО. Кому хочется видеть в своем доме тех, кто приходит сюда плакать. Вот она, Лилька, приходит домой, и как же ей приятно, когда все радуются, поцелуйчики, «мамулечка», «мамочка», и любовь в глазах, и смех. Ей только благодарить за это остается. К Нему в Его дом, только так и надо приходить, как дети, бросаясь на шею, обнимая, радуясь встрече и целуя за все! Ведь он может всем помочь! Ведь Он все может!

Но почему столько боли и столько слез, почему не слышит он людей! Ах, как хотелось ей видеть счастье в глазах Ирины, ликование, безбашенность даже или же просто смех.

Да может, у нее беда какая? Но ведь она в храм ходит и молитв вероятно много знает. Нет, ─ думала она, ─ я ничего не понимаю, зря наверно про людей так думаю, да и в храме-то я пару раз была, может там и по-другому все. Да и скорби у людей какие, не ей чета! А может и не с Богом она, Лилька, общается, а с кем-то другим и плохо все это! Ну нет, ведь она Того только благодарит, имя которого все еще не решаясь произнести. И чувствовала она всем сердцем, всем своим слабеньким нутришком, что Он рядом, и что и Ему тоже нравится ее, Лилькина живая натура. Но все оставалось как есть, и в храм она не спешила.

Теперь, зачитываясь Февралем, Лилькино сердце опять почувствовало созвучные нотки, как будто бы начиная улавливать ответы на свои бесчисленные вопросы:

Я ─ камень, вросший в грязь земли,

Благодарю Того, кто грубо

Ботинком, пнув из темноты

Меня откинул, как обрубок.

Другой поднял и шлифовал,

Словно с меня сдирая кожу,

он душу у меня искал.

Я плакал и стонал, но все же,

Терпя мученья не жалел,

Что мир мой круто изменился,

Что в мир, где раньше я ржавел,

Я никогда не возвратился.

Я вижу Солнце… хоть сокрыл,

Задумку Мастер, только жадно

Я каждый теплый луч ловил,

А тот работал беспощадно.

Я издыхал. Я умирал.

От жуткой боли содрогался.

Несчастный, я тогда не знал,

Как прежний облик мой менялся.

Мне снова даровалось жить ─

Довольный Мастер улыбался.

А я мог Солнце отразить

Так много, что теперь казался

Я зеркалом, куда оно

Заглядывало и смеялось!

Я камень. Но и мне дано

Жить так, чтоб Солнце улыбалось!

МАРТ

…Все, весна! Наконец-то! Как же Лилька любила весну! Время обновления, просыпания от спячки, преображение! И пускай еще только-только робкие намеки посылала весна миру, все же день ото дня она с неотступным напором заявляла о себе.

И то, что зима никак не хотела сдавать свои позиции, а все вьюжила и метелила на улице, никак ее не смущало, наоборот день за днем веселое солнышко все чаще и чаще проглядывало из-за серых туч, пригревая и даря уверенность, что скоро-скоро побегут наконец-то ручьи, и вся эта серебристая красота на улице, превратившись сначала в серую грязь, начнет демонстрировать всем, что это тепло и портит ту удивительную зимнюю хрустальную особенность, а потому и не следует ему поддаваться, а надо спорить и пытаться удержать еще хоть ненадолго зимние изысканные снежные наряды. Но день ото дня смиряясь с неизбежностью обновления, скинет прежний облик природа и, наконец, после весенних дождей, всласть умывшись которыми, вновь обретет удивительную свежесть, нежность и деликатность, а весна как полноправная хозяйка вступит в свои права ярко и солнечно, даря всем любовь, тепло и надежду!

Обязательно надежду на лучшее, прекрасное и еще более счастливое в Лилькином случае! И даже если у кого-то не так и немного грустно, все-равно, по-мнению Лильки, весной, если ты этого очень хочешь и твое сердце поет, и ты видишь, и слышишь весь этот стройный гимн природы своему Творцу, вливаешься в него, отождествляя себя частью этой же природы, и сердце твое не перестает петь, то Тот, кто самый-самый, кто придумал и сотворил все это, обязательно пошлет обновление и в твою жизнь, наполняя ее светом, радостью и гармонией.

Такое обновление предчувствовала Лилька всем сердцем, понимая, что где-то совсем рядом, совсем близко то, что так давно живет рядом с ней, но пока еще таясь ей открыться, ходит около, не показываясь, а как бы наблюдая за ней и думая: а готова ли ты, Лиля к встрече со мной, не разочарую ли я тебя, не смутишься ли ты, поймешь ли и примешь меня всем своим существом?

Такое ликование всегда охватывало Лилькину душу перед встречей с чем-то удивительным, прекрасным и ожидаемым ─ то перед поездкой в какие-нибудь незнакомые, чудесные места, то в связи с переселением в новую квартиру, о которой они и не могли мечтать еще год назад, или в те удивительные моменты осознания, что она, Лилька, вновь станет мамой для еще только-только намечающегося маленького человечка.

Март ворвался в Лилькину жизнь приятными хлопотами, концертами в садиках, разучиванием стихов и покупкой конфет и сувенирчиков всем педагогам женского пола и даже чудесным сюрпризом на дороге.

8 Марта по обыкновению начиналось точно так же, как и в любой семье, с традиционного большого букета цветов и дружного поздравления с обнимашками. Лилька делала свой фирменный чизкейк, потом все шли гулять ─ вот в общем-то и все. Правда с появлением Люси Василий покупал два букета: розовые мелкие розочки для дочки и большие белые ей, своей любимой Лиле.

Розы Лиля обожала и считала их самым красивыми и загадочными цветами. Закрученные по спирали бутончики напоминали ей вселенную, и которые постепенно раскрываясь, как бы развинчивались, раскручивались, потихоньку приоткрывая ту самую вселенскую тайну, но не до конца, а пряча где-то в глубине секретик, упрятанный огромным количеством лепесточков от мала до велика, то есть наоборот, от больших до крошечных, и нравилось ей еще с детства раскручивать, рассматривать эти бутончики, удивляясь такому количеству лепестков, которые разлетаясь, собирались в огромную горсть, что и не удержать… Правда, все почему-то с детства норовили ей преподносить лилии. Все понятно, что же еще дарить обладательнице такого имени как у нее, видя в этом некую оригинальность.

─ А это лилии для нашей Лилии, ─ радостно восклицали они, протягивая букет огромных колокольчиков с неприятным, по Лилькиному разумению запахом.

Лилька деликатно улыбалась, думая, что до конца жизни нести ей этот крест… Потом в такой букет вплелся еще один цветок…

─ Интересные у вас имена, цветочные, ─ говорили друзья Лильке с Васей, ─ Лилия и Василек! Ну, и естественно на свадьбе только сине-белые букеты. Где они только нашли эти васильки и лилии тогда. Так и повелась эта традиция дарить им ВАСИЛИЛЬКИ ─ такое название придумала Маришка этому букету. Хотя васильки Лиле нравились очень.

Еще до свадьбы, поехали они в Крым вдвоем, откусив от начавшихся сессий недельку, когда основной поток отдыхающих схлынул и отовсюду веяло какой-то тишиной и беззаботностью. Погода была теплой и не жаркой, море ласковым — самый-самый бархатный сезон. И казалось, им тогда, юным и влюбленным, что природа сама подсказывает и предлагает еще немного задержаться в этом спокойствии и безмятежности, словно одним во всей вселенной, вкусить ее спелых плодов, понежиться и погреться солнышком и побыть вдвоем вдали от суеты, где у каждого пока еще была своя жизнь, которую вероятно придется скоро уже закончить по причине абсолютной невозможности отдельного друг от друга проживания. А потому, взяв палатку и пару спальников, отправились они в небольшую деревеньку, где по слухам был почти дикий пляж мелкого ракушечника, виноградные и подсолнуховые поля, чистое теплое море и полное безлюдье. Там, в этом одиноко-пустынном месте и проходило их отшельничество, где Василий с радостью взял на себя роль временного хозяина их маленького семейства и с легкостью демонстрировал городской девушке мастерство разжигания костра, установки палатки, приготовления пищи на огне, в отличие от Лилькиной роли музы и вдохновительницы.

─ Да с ним вообще ничего не страшно, ─ думала она, глядя как ловко он справляется с обустройством их недельного маленького, но абсолютно своего жилища. ─ Удивительный ты цветок, василек! ─ приговаривала Лилька, вплетая очередное соцветие в венок полевых цветов, жара, земля сухая-сухая, аж трескается, солнце все выжигает, а ты растешь себе, несмотря ни на что, пробиваешься через тернии, откуда силы?

─ Мы такие, ─ улыбался Василий, как будто речь шла именно-то о нем.

Лилька заглядывала в его синие смеющиеся глаза, отражаясь и рассматривая себя саму в них, такую же счастливую, с копной рыжих от солнца выгоревших волос, обрамленных ромашково-васильковым облаком, только что сплетенных ею в чудесный крепкий бело-синий венок.

─ О чем думаешь? ─ спрашивала она.

─ Ни о чем… хорошо! ─ отзывался Василий.

─ Хорошо, ─ соглашалась Лиля.

Так и жили они, подобно неким островитянам, бегая по утрам на море, питаясь спелыми виноградом и кукурузой. А вечером костер, и небо, как безбрежный океан, полный звезд, удивительно белых на удивительно синем, как они: белые лилии и синие васильки, то есть наоборот васильковым было все небо, а яркие белые звезды были чудесным его украшением, без которых вся красота его и исчезла бы, и превратилась в одно мрачно-темное пятно.

─ Нет, никуда нам друг от друга не деться, ─ понимали они оба, лежа под огромным чистым безоблачным южным небом, не подозревая, какая жизнь уготована им обоим впереди, и как из него ─ милого мальчика, выпускника геологоразведочного института, романтика и спортсмена вдруг получится бизнесмен, способный решать такие задачи, которые Лильке и не снились, зато она превратится из тихой худышки в многодетную мамашу, которая как тигрица будет защищать свое жилище и своих малышей, твердо зная, что ее семья ─ это ее счастье, ее крепость, ее визитная карточка, ее все, и ради этого всего она и станет жить все оставшееся время, которое будет охранять до самой последней минуточки. И что совсем скоро, закончится это сладостное безмятежное существование, а начнется их сумасшедшая жизнь, которая и продолжается до сих пор, и которая многим кажется ненормальной. Вроде, все прекрасно, но зачем вешать на себя такую обузу, когда столько вокруг интересного и манящего, говорили окружающие, обсуждая Васю и Лилю, которые лишали себя этого совершенно сознательно, снова связываясь с кучей проблем, родив очередного малыша Не понимали и не разделяли такого энтузиазма ровно до той поры, пока не уясняли одного ─ по-другому здесь не будет. А потому теперь, приняв это настойчиво желали Лильке еще одну девочку, ведь Люсе непременно нужно сестричку!

Василий же в Лилькиных глазах абсолютно не изменился, правда, вот времени такогосвободного, было очень и очень мало. Но 8 марта и день Лилькиного рождения он брал всегда в свои руки. Торт, цветы и вкусности ─ решали многое!

Сегодня же Лилька проснулась в сладостном предчувствии беззаботности, но осознав реальность, поняла, что в этот раз ─ полный провал Василий был в командировке, и почти целую неделю ей одной придется решать все проблемы с малышами, а сегодня именно такой сложный день ─ все дома, мужа нет и няни, она ведь тоже женщина, и у нее свой праздник со своими детьми, так что, Лиля ─ вставай, поднимайся и вперед.

После завтрака Лилька предложила всем поехать в торговый центр, где могла бы хотя бы мельком взглянуть на обстановку, считывая суть уже с витрин, пытающихся соблазнить и привлечь покупательниц своими яркими новинками, пока все остальные с удовольствием, как она полагала, поедали бы мороженное. Но мальчишки отказались, ссылаясь на усталость от беготни, желая остаться дома с возможностью посмотреть телевизор. А по сему только она и Люся, как истинные леди, решили потратить время на себя в надежде не только посмотреть, а может и приобрести что-нибудь для себя любименьких!

─ О’кей, все мы ушли! ─ хором объявили они, давно обустраивавшимся на диване мальчишкам для просмотра кино.

Город манил своим праздничным великолепием, тем особым настроением, которое бывало только в такие дни. Оно-то и создавалось исключительно его жителями, дружно пожелавших именно сегодня нести и дарить радость другим, преподносить сюрпризы, делать комплименты всем вокруг. Сами же жители становились при этом абсолютно счастливыми. Это общее ликование создавало удивительную и неповторимую атмосферу праздника. Лилькина машина мчалась по улицам своего прекрасного города.

─ О… нет, только не это! ─ с ужасом нажимая на тормоз, выдавила Лиля. ─ Ой! Ну что не так, ужас! Люсь, ты пристегнута? ─ спрашивала Лилька, увидав тормозящего ее машину милиционера.

Милиция или полиция, Лилька вечно путала. Как-то в разговоре случайно слетевшее и не правильно понятое слово «МЕНТЫ» так понравилось детям, что они как услышали, так и начали его произносить на свой лад ─ БИНТЫ!

─ Мам, что Бинты? ─ интересовалась Люся.

─ Да Люсь, они… Бинтики…

Нарушительницей себя Лилька не считала и соблюдать ПДД ей труда не составляло. Ей вообще казались смешными и даже какими-то ущербными те водители, которые огрызаются на дороге, подрезают, сигналят от возмущения, если по их мнению, кто-то «тормозит», не пропускают, делая физиономию, что не замечают ничего вокруг.

─ Ну мне туда нужно, ну в чем проблема, что трудно пропустить? ─ удивлялась она, глядя на очередного упертого экземпляра.

Сама же Лилька была добродушным водителем и даже проскакивать на желтый свет, чтобы успеть куда-то на полсекунды раньше ей казалось смешным и недопустимым, хотя по этой статье нарушения случались и у нее. Встречи с дорожными полицейскими ей конечно не нравились, и она всегда внутренне содрогалась, так как если ни деньги, то время приходилось терять точно, а оно у нее золотое, рассчитанное по минуточкам. Одно дело когда просто, подняв свою палочку полицейский показывал, что нужно остновиться ─ обычная проверка документов. Другое дело, как сейчас ─ вылетев на полдороги, та же палочка взлетала резко в сторону, а затем также резко влево ─ значит нарушение. Ну, тогда все! Держись, Лиля! Включай обояние на всю катушку! И если Лилька была в хорошем настроении, то всегда выкручивалась из любых нарушений, выходя сухой из воды, улыбаясь полицейскому и желая ему всех благ. Научила ее этому приемчику Маришка, которая, хлопая своими ресницами, всегда в таких случаях тараторила, пока ее не отпускали свое коронное: «ой простите, простите, отпустите, я больше так не буду, ой, ой, отпустите, пожалуйста… случайно вышло, я вообще не нарушаю никогда …ой, ой как же это я, ой, ведь оказия какая, а вы такой внимательный, а я растяпа ой, ой… отпустите, пожжжалуйста…»

Это Маришкино изобретение действовало иногда и в Лилькиных случаях тоже, что сначала приводило в ступор инспекторов:

─ Да вы что, гражданочка, я ж за вами с мигалкой летел, вы же по встречной… как это отпустить… нет надо как-то решать вопрос… думайте.

Давать взятки гаишнику Лилька не могла в силу того, что считала абсолютно для себя невозможным предлагать деньги мужчине, хоть и гаишнику, но все мужчине. А по сему пела ему дифирамбы и умоляла отпустить ее многодетную, вечно спешащую мать просто так. Да и муж всегда предупреждал: если что, звони мне, ничего никому не давай, а то еще сама по статье пойдешь…

Помнится, после очередного «Решайте!», Лилька набрала мужу и преспокойненько начала:

─ Ну, представляешь, остановил меня тут, не знаю, кто по званию, симпатичный такой.. вот что-то хочет от меня… ну не знаю..что? Фамилию спросить у него… ладно …да поняла… сейчас. Как ваша фамилия? ─ кивнула она гаишнику… ясно… ага, продолжая разговаривать с мужем. Ясно..понятно..угу..угу..

─ Ну все, ─ повернулась она к гаишнику, ─ сказали вам ничего не давать!

─ Кто сказал? ─ поинтересовался тот.

─ Муж! ─ с гордостью улыбнулась Лилька.

─ Ну и кто у нас муж? ─ улыбнулся в ответ тот.

─ Волшебник! ─ подняла палец вверх Лилька.

Гаишник вздохнул, начал было что-то заполнять, потом плюнул, вернул документы, выдавив:

─ Ладно, проваливайте…

─ О» кей! Спасибо! ─ звенел Лилькин голос!

Правда, иногда связываться с этими блюстителями порядка было противно, и Лилька, не дожидаясь нудного нравоучения, целью которого была банальная взятка, резко отрезала:

─ Нарушила, ладно, пишите, что там у вас, только быстро, мне некогда!

─ Ну, как хотите, ─ расплывался в слащавой улыбке гаишник чиркая свой вердикт…

Так было однажды, когда Лилька, понимая, что обед она доготовить не успевает, выскочила кувырком, на ходу схватив права и телефон, помчалась в детский сад, чтобы отвезти специально разбуженную Люсю, в то время, когда остальные детсадовские детки еще спали, на тренировку.

─ Так, сейчас Люся, потом в школу за мальчишками, закину Саньку на треню, Макса домой, потом обратно за Люсей, потом по пути Санька, потом… так что тут у нас?… Трамвай. О, Боже! Ну что мы так ползем… и Лилька газанула перед трамваем, летя прямо в руки припарковавшимся тут на время гаишникам.

─ Документы! Ну вы даете! Двойная сплошная! Пройдемте, ─ глядя на нее с обалдевшими глазами скомандовал гаишник.

Лильке вот сейчас совсем-совсем не хотелось никаких объяснений, а потому на вопрос:

─ Оформляем?

Кивнула головой:

─ Да, я спешу! Побыстрее только!.

─ Ну, может все таки зачитать, что вами грозит? ─ поинтересовался гаишник.

─ Давайте, ─ кивнула Лиля.

─ Штраф, вот сумма посмотрите, затем лишение прав с возможностью пересдачи…

─ Что? ─ вскрикнула Лилька. Нет-нет! О, только ни это! Давайте что-нибудь придумаем! Я вообще-то никогда не нарушаю. Вообще никогда, ─ тараторила она, глядя на полицейского умоляющими глазами. И денег, как назло нет с собой! Вот ведь оказия! Да что это за день сегодня!

И Лилька, чего не было в ее жизни давно, но видимо потихоньку копилось, той усталостью, той вечной спешкой, теми ранними подъемами и поздними засыпаниями, как разрыдалась во весь голос, и что сил у нее больше нет, и что столько надо успеть сегодня и вообще ужас, как она устала, и что столько детей каждый день, и уроки и вечная круговерть, что приходится иногда выскакивать из дома, как ошпаренная, забывая не то что про деньги, но и про все на свете. Обалдевший от такого поворота событий гаишник пожалел вероятно, что нет у него носового платочка для этого случая, да и был ли он в его жизни такой случай?

─ Ну что вы ревете? Ну вы же взрослая женщина! ─ удивлялся он… ну подвезете потом, я тут до пяти вечера буду, ─ клянчил гаишник, понимая, что взять с горе водителя очевидно нечего, а отпустить просто так, как-то было не в его правилах.

─Не могу я в пять, у меня тренировка у старшего!

─ Хорошо, потом на МКАДе… штраф-то видите сколько нулей?

─ Да не могу я вечером совсем, у нас музыкалка и танцы, ─ всхлипывала Лилька.

─ Ладно, держите права и больше не нарушайте! ─ после некоторого раздумья сказал гаишник, вздохнул и быстро вышел из машины.

Более менее благополучно выбравшись из такой передряги Лилька уже неслась по лестничным пролетам детского садика, перепрыгивая через ступеньки, понимая, что они с Люсей катастрофически опаздывают на гимнастику.

─ Уф! Бегом Люська, а то опоздаем, ─ вбегая в группу торопила Лиля.

─ Мам, что так поздно, я уже давно тебя жду! ─ ворчала Люся.

─ Не давно, а 10 минут… ой Люсенька, хорошо, что я вообще приехала, ну давай бегом! Ты даже не представляешь, что мне пришлось вытерпеть, чтоб успеть к тебе.

И вот теперь снова-здорово! Восьмое марта на дворе! И пожалуйста, тормозят. Нет, нарушить-то она здесь не могла никак, если только за ночь не поставили какой-нибудь знак. Но все же почему сегодня, в праздник, как будто высматривая именно ее, выхватывая с полдороги, резко и безапелляционно. Лилька притормозила машину, открыла окно и приготовила права.

─ Так, так, Морозова Лилия Андреевна, ─ произнес подошедший гаишник и, улыбаясь, посмотрел на Лильку.

Но вместо закономерного «Нарушаем?!» неожиданно произнес:

─ День-то сегодня праздничный! Так что, Лилия Андреевна, районная инспекция дорожной полиции поздравляет вас с 8 Марта и вот, примите…─ довольный своей сегодняшней ролью полицейский протянул растерявшейся Лильке скромный, но такой неожиданный букетик тюльпанов.

─ Мне? Ой, спасибо! А почему? А, ну да…! ─ хлопала она глазами.

─ Доброй вам дороги! ─ И инспектор, выполнив свою роль, зашагал прочь, высматривая очередную «жертву», которой сегодня была просто женщина за рулем.

─ Супер, мам! ─ щебетала Люська, ─ тебе Бинт цветочки подарил!

─ Да, Люсь… надо же! ─ улыбалась Лилька.

─ Ну как вы там, малыш? ─ звонил вечером Василий.

─ Прекрасно, но скучаем по нашему папочке, ─ отозвалась Лиля.

─ А маме Бинты цветы подарили! — прорвалась к трубке Люся, ─ пап, а ты когда приедешь?

─ Скоро дочка, а что за цветы? Кто подарил-то? ─ спрашивал он уже убежавшую Люсю.

─ Да гаишники, представляешь, остановили и будьте любезны, букет! ─ продолжала разговор Лиля, ─ разнарядка у них такая: женщин за рулем в 8 Марта поздравлять.

─ Ясно! ─ улыбался в трубку Василий, ─ приеду отметим обязательно, а то ишь уже и на дороге пристают без меня.

─ Да, да! Ждем! До «черезпарудней»! ─ смеялась такая счастливая Лилька.

Василий варил кофе, и его нежный аромат доносился до лестничной площадки, и Лилька с удовольствием поняв, что муж вернулся, радостно распахнула дверь и влетела в комнату!

─ Да, да, и дорожки тоже, ну и все чтоб в ажуре было! ─ заканчивал разговор Василий и отложив телефон с удовольствием увидал вбежавшую в комнату жену.

─ Вась, привет, дома уже!

─ Дома! Но ненадолго. Кофе пьем и едем!

─ Куда? -целуя мужа спросила Лилька.

─ Да, на дачу, ─ надо обогреватели проверить и котел заменить, ─ едешь со мной! Я соскучился!

─ Ох, давай… ну что ж ты раньше-то не сказал, я бы подготовилась, мне как раз надо кое-что отвезти, кое-что привезти, — завозмущалась Лилька.

Вот не любила и никак на могла она привыкнуть к Васькиной спонтанности, теперь придется с няней договариваться, чтоб подстраховала если что, а она ее не предупредила, а у той могут быть свои планы и так далее. Один звоночек заранее и все, никаких проблем, а тут теперь вспомни, что там и куда она хотела.

─ Вроде елка, лыжи с ботинками, что-то еще… ─ морщилась Лилька, вспоминая, список уже не нужных вещей…─ Так ты пей, а я кофе уже там тогда.

─ Лиль, да не паникуй, мы только туда и обратно, времени вагон, все успеем, иди, иди уже сюда… кофе пить, ─ заманчиво зазывал Василий…

До дачи ехать было минут сорок и все это время Лилька рассказывала недолго отсутствующему отцу, как и что без него произошло:

─ Представляешь, я на праздник всем по пирожному купила, торт не стала, тебя же сластены нет, так мелкие наши не доели, а старшие, представляешь, говорят друг другу: «ты за Люськой доедаешь, а я за Андрейкой. Ну, как тебе это! Раньше морщились и доедать ни-ни, а тут оба, и без проблем, растут видно, аппетиты ого-го! ─ смеялась Лилька.

─Да! У Маришки свадьба!

─ Неужели? Здорово! Замуж вышла? ─ улыбнулся Василий. ─ Давно пора.

─ Да что ты! Это Чарлик женился! Представляешь? ─ухахатывалась Лилька.

─ Тьфу, ─ чертыхнулся Василий. ─ А я уж порадовался за нее.

─ Нет, она ─ кремень. Это не ее.

─ Да ерунда это, ─ сказал Василий, ─ просто не нашла никого по душе, а появится и сразу выскочит, забудет про все свои установки.

─ Наверно, ─ думала Лилька. Не повезло ей как-то, не заладилось, а вроде так все красиво начиналось, странно…

─Вась, а красота-то какая! Смотрела Лилька на белоснежные хрустальные деревья и нетронутую никем природу вокруг и ахала.

─ В городе-то уже весна скоро, сугробы чернеют, деревья и то без снега, а тут еще сказка!

Василий улыбался, слушая Лилькины щебетания.

Минут десять, и мы на месте! Дачу зимой Лилька не любила исключительно до этой зимы. И что было там делать? Воду включали в их поселке только в начале мая, да и своей эта дача стала недавно, а до этого они жили только лишь летом. Видимо из жалости, их пускали бесплатно жить далекие родственники, которым эта дача была не нужна, и ей они не пользовались, имея другую. Но по причине кризиса хозяева решили ее продать, и не просто объявив цену, а именно ту цену, которую Лиля и Вася могли себе позволить, и не просто позволить, а которую они озвучивали в своих мечтах, даже не подозревая, что это возможно, и эта прекрасная земля с домиком когда-нибудь станет их собственностью. Более то, го, хозяева пожелали нужную сумму получить не сразу, а как и хотели Морозовы, в рассрочку. Так и сказали: «частями желательно…»

Все получилось именно так, как грезили Лиля и Василий около 6-ти лет. Как и хотели! И разве это совпадение, ─ думала Лилька. Значит, это наше место ─ радовался Василий, ибо больших сумм у Морозовых никогда не было, а отдавать частями ─ вполне себе приемлемо и даже чудесно все получилось, просто чудесненько! Место здесь было очень красивое и удобное! Живя на даче в качестве квартирантов, они особо ничего не делали, немного подправили покосившийся забор, снесли ветхую веранду и построили новую крытую террасу. Вот летом на даче было исключительно хорошо! Посередине стояла огромная реликтовая сосна, которая и позволила данному участку быть больше остальных и отвоевала себе не сколько-нибудь, а целых шесть соток, спасибо прежним хозяевам!

Осваивать зимнюю дачу Морозовы начали с этого года, проведя здесь зимние каникулы. И так влюбились в это место с чистейшим первозданным снегом и тишиной, что теперь твердо решили: Новый год ─ только здесь! А какие пельмени с морозца! А банька!

Шлагбаум, поворот, ворота! Все, приехали!

Василий открыл дверь калитки и вернулся к машине за котлом. Лилька шагнула на участок и ахнула! От калитки к дому вела свежерасчищенная дорожка, по краям которой с обеих сторон прямо из снега ровной шеренгой выстроились беленькие чудесные цветочки.

─ Подснежники! ─ воскликнула Лилька! ─ Вась! Да что же это! Смотри! Чудо-то какое! Вот везет мне на подснежники! Ну надо же! Да кто же это? Лилька дотронулась до цветов увидав всунутый в снег маленький стаканчик.

─ Вась…? Ты?

─ А..! Что..? Ну в общем… это тебе! Сюрприз!

─ Да ладно! Откуда же они, подснежники-то!

─ Да у Николая на базе. Заехали, а там они, я подумал, тебе понравится!

─ Еще бы не понравилось! Да мне он и обещал, Январь-то, что будут мне подснежники! Ну надо же!

─ Январь, Март, букеты там на дорогах… ─ буркнул Василий.

─ А… так ты ревнуешь! Ревнуешь точно! ─ ликовала Лилька. ─ Ну, признайся!

─ Кого?

─ Меня, меня!

─ Хватит ерунду говорить!

─ Ой, Вася, если бы ты знал, как мне это приятно, что меня многодетную мамашу можно еще ревновать! ─ радовалась Лилька.

─ Правда? ─ посмотрел на нее Василий счастливыми глазами, убирая в гараж котел. ─ Ну, тогда собирай их в корзину! А то не померзли бы! ─ смеялся Василий.

─ Эх, жаль дети не видят такой красоты! Вот у них глаза будут, когда я им из зимнего леса корзину с цветами принесу! Точно, как в сказке!

─ А ведь и вправду, как в сказке! И их папа ─ волшебник!

─ Ничего, у них должна быть своя сказка в жизни, смеялся Василий

─ Тем более, что сказку творить можем мы сами! -целовала мужа Лилька!

─ И это даже очень приятно! А знаешь, вот возьмем и уедем с тобой куда-нибудь одни-одни!

— ─Вдвоем? ─ улыбалась Лилька.

─ Вдвоем! ─ улыбался Василий.

─ Прямо совсем одни, без детей, только ты и я! Да?

─ Аб-со-лют-но!

Василий всегда умел удивить Лильку. Натура у него была широкая, но с годами, где все в их жизни было бегом и так много приходилось трудиться, такого рода приятные малочи стали редкостью и частенько оба они проваливались вечером в кровать со словами: «Завтра снова в бой! Спим!» Даже маленького Андрейку Лилька везла из роддома, с осторожностью спрашивая: А дома-то есть что в холодильнике? В тот же роддом четырьмя днями ранее уезжала она, оставив на плите несколько полнехоньких кастрюлек с едой, успев все приготовить и забежать в гастроном за свежей молочкой. Но получила ответ: «Ой Лиль не знаю, работы столько было, мы там особо не успели ничего приготовить, я сейчас сгоняю, все куплю.».

И ей пришлось сразу же по приезду засучивать рукава и наводить порядок. Вот почему так, думала она: когда первый ребенок, то и чистота кругом, и праздник, и шарики там всякие, а четвертый — это как?

─ Ну что, едем? Собрала, не померзли?

─ Не…, а радиаторы-то? Чинить… Или это предлог был? ─спросила Лилька.

─ Ну, котел же я привез! ─ улыбался Василий.

Сидя в машине и обнимая корзину с подснежниками, Лиля светилась от счастья, вспоминая Январь, удивляясь такому совпадению или не совпадению, размышляя, как одно слово, одна эсэмэсочка, букетик, маленькая мелочь, пустячок, сюрприз могут сделать жизнь удивительной сказкой и наоборот, их отсутствие превратят эту же жизнь в однообразную рутину. Удивлялась и тому как ей, многодетной мамаше удается в такой сказке существовать, с огромным количеством не совпадений, а именно чудес!

«Вот получаешь что-то приятное и чудесное, и сразу хочется весь мир объять и частичку своего счастья непременно отмерить другим, да что частичку, столько же! Просто удивительно, но и самая малюсенькая, но вовремя и с любовью сделанная вещь, одно словечко даже, могут столько же радости принести, что и большой подарок! И ведь совсем не важно сколько у тебя денег, детей и свободного времени. Вот она, Лилька, упаханная, замученная вечной беготней многодетная мамаша, а такая счастливая, что жизнь кажется невероятной сказкой. Удивительно и прекрасно это!», ─ размышляла Лилька.

Нет, бывают в семьях и ссоры и слезы конечно, как без этого, но если все хорошо — это же чудесно и остается радоваться как раз тому, что так все хорошо!

Ей даже казалось, что именно это умение радоваться малому, умение видеть в обыденном чудесное и притягивает эти самые чудеса. То есть, сам человек и способен их притянуть, примагнитить что ли, являясь по сути самым сильным магнитом. А поэтому и то, о чем он думает и чем живет, все невероятно важно и ответственно. Так как получается, что именно он и пишет сценарий своей жизни. Своими мыслями. Это фантастическое и такое простое открытие, которое сделала Лилька, буквально окрыляло ее. И этим хотелось делиться.

─ Спасибо Тебе, ─ прошептала она Тому, кто подарил ей это счастье! ─ А вот что мне хочется! Ирина! Ну, конечно! Надо и ей весну в дом принести! Точно! Так и сделаю! Хочу увидеть не степенность и покорность, а какую-то безбашенность, взрыв, энергию, смех в конце концов! Но может так и не правильно, хотя почему? Радость же должна быть!

Лилька вспомнила свою недавнюю встречу с Ириной в храме, в который случайно зашла, и где поняла, что мало она ее знает, ведь именно такая радость и промелькнула тогда в Ирининых глазах. Лилька как-то механически ставила свечи.

На встречу ей, какой-то летящей походкой шла Ирина.

─ Ой, Ирочка, это вы, я вас даже не узнала, ─ обрадовалась Лилька, ─ и вы тут!

─ Тут, конечно тут, а где же мне быть! Я у себя дома! Молодец, что пришла!

─ Да я вот, свечку хотела поставить.

─ А, и поставь! Давай-ка я тебе все иконы покажу и расскажу про них.

─ Ой, Ирина, а вы прямо светитесь, может, сегодня праздник какой?

─ А у меня всегда праздник, когда я в храме. Знаешь, дома-то что делать, детей нет, кошка одна и муж, но он работает, а я вот на пенсию вышла, могла б еще работать, да много ли нам с Колей надо, так я тут уж лучше почаще.

─ Нет детей, ясно, ─ подумала Лилька, ─ вот и понятно теперь стала ей Иринина грусть.

─ Я знаешь, гляжу когда на тебя, у меня сердце сжимается, уж так я рада за вас с Васенькой, а вот слезки сами собой льются… уж больно хочется, чтоб вы в храм-то ходили, Бога-то нашли.

─ А его только тут искать надо? Он же вездесущий, везде значит! — вдруг ляпнула Лилька.

─ Так-то так, да знаешь, вот не откроешь детям Бога, не дашь почувствовать что вот, ─ Ирина обвела рукой храм, ─ вот его дом… так и считай, что ничего не дала.

─ Как это? ─ удивилась Лиля.

─ У нас ведь тоже сынок-то есть, и внучка и невестка, и зарабатывает и машина и все, но в храм ни ногой! Даже слушать не хотят, внучку ко мне не пускают, говорят научу чему дурному, не выбьешь потом, не общаются с нами, совсем. Не звонит даже, как чужие. А сколько я в него вложила, и музыка и физика, способный он очень был. Таскала его везде, с горшком в консерваторию, чтоб с малолетства искусство впитывал, школа физмат, отличник, а вот любви, простой сыновней любви и не дала. Теперь вот молюсь за них, а за себя еще больше, не могу себе этого простить, сама во всем виновата, плакать, и плакать мне нужно. А вот тут легче, наоборот, других утешаешь! Ну пойдем, пойдем свечки-то ставить, хватит о грустном. Вот наш Николай ─ святой Николай угодник Вот Сергий Радонежский, Богородица ─ Матерь божия.

─ Похожи очень, ну Николай и Сергий, как различить?

─ Похожи да, и дела похожие делали, за нас, за людей грешных молились, многое по их молитвам исцелений случалось, многие вразумлялись, многие и спасаются до сих пор…

Ирина с упоением рассказывала Лильке все, что знала, а знала она много, и так было интересно ее слушать, что если бы не спешить Лильке к детям, так и слушала бы истории, в которые так верила Ирина, и которые ей еще только предстояло открыть для себя.

─ Пойду я, ─ торопилась Лилька, ─ почаще забегать буду!

─ Приходи, ─ ласково ответила Ирина.

─ Вот ведь, сынок, надо же — уходя, думала Лилька, ─ может еще и улыбнется Ирине счастье. — Помоги Господи рабе божией Ирине, ─ повернувшись к храму, медленно перекрестилась она.

Теперь же с подснежниками Лилька стояла перед дверью квартиры, в которую давно ее приглашала хозяйка, и где она еще ни разу не была. Ирина ее ждала. Лилька вообще не любила спонтанности и сюрпризов, когда сваливаются как «снег на голову», а потому всегда предупреждала о приходе.

─ Ой, Лилечка! Проходи! ─ светилась Ирина.