Бесплатный фрагмент - Дружба с жизнью: пространства тайны

На обложке: картина Валерия Каптерева «Земля и небо».

Автор выражает благодарность всем, кто принял и примет участие в обсуждении материалов этой книги.

Путешествие двенадцатое. На просторах
бескрайнего океана

Письмо об улавливающем внимании к неизвестному

Теперь нам предстоит с новым интересом углубиться в область Тайны, где мы побывали уже во время пятого путешествия. Оно было посвящено трём одухотворённым надеждам: мы встретились с океаном вокруг островка знаний, познакомились с верхними уровнями смысла, поразмышляли о взгляде за пределы земной жизни.

На этот раз хочется ещё глубже ощутить загадочное очарование пространств, где не столь эффективно рациональное мышление, уступая главную роль мышлению улавливающему, и где скрыты основания важнейших для человека представлений.

Философы любят обозначать здешние реалии пугающими словами «иррациональное» или «трансцендентное», но это не означает, друг мой, что мы с тобой не можем здесь встретить то, что играет ключевую роль в человеческой жизни.

В то же время об этих местах бытует немало россказней и выдумок, так что стоит быть осторожным. Стоит всё полезное пробовать на вкус — внутренний вкус достоверности — и самому решать, что принимать в своё мировоззрение, а чего не принимать.

В путешествии, с которого начинается четвёртая книга, мы сможем вглядеться в особую межчеловеческую деятельность по поиску общностей друг с другом. Деятельность, иногда явная, иногда незаметная, на которой основана вся культура человечества. Общности эти бесчисленны и многообразны. Одни касаются всего двух людей, другие — больших или малых групп, третьи — этносов или государств… К некоторым общностям мы настолько привыкли, что никак не выделяем их особенно. А иногда объединяющую людей общность правильнее писать с большой буквы, настолько она для них фундаментальна.

Обретение общностей имеет нешуточное значение: оно соединяет людей в том, что не может быть обосновано рациональным образом. Хотя это играет созидательную роль, но нельзя забывать, что нередко возникает и столкновение человеческих интересов, если общности тех или иных групп заметно разнятся друг с другом. Вот почему человеку важно ориентироваться и участвовать в этих непростых поисках и понимать смысл различия общностей, найденных теми или другими людьми.

Потом нас ждёт край прообразов, познакомиться с которым необходимо, чтобы представлять себе связь того, что осуществляется, со смыслом, лежащим в основе осуществляемого. Океан Тайны — он не только бескрайний, но и бездонный. Поэтому нам, людям, не дано осознать этот смысл полностью (исчерпать его до дна, так сказать). Но прикоснуться к нему, даже углубиться, по мере способности, — это человеку доступно. Надо лишь не забывать о равноправии улавливающего мышления с выстраивающим.

Разумеется, нет никакой возможности познакомиться со всеми возможными прообразами, да нет в этом и никакой необходимости. Мы сосредоточим внимание на тех, которые представляются наиболее важными для человека, и на том, чему нас может научить всматривание в тот или иной из этих прообразов. Но это будет позже, а сначала, именно в этом путешествии, постараемся освоиться с самой ролью прообразов в нашей жизни и в нашем мышлении о ней.

Завершающим этапом двенадцатого путешествия станет встреча с тем кругом навыков, которые на протяжении всей истории морских и океанских путешествий был привычен морякам. Речь об умении ориентироваться по звёздам: по тем недостижимым светилам, с которыми мореплаватели издавна умели советоваться. Подобными навыками тем более стоит обзавестись нам, путешествующим по океану Тайны. Этот подход можно назвать ориентированием вверх, ведь путешествие по океану Тайны (он многомерен, в отличие от земных морей-океанов, всего лишь широких и глубоких) — это не только плавание по его поверхности, но и готовность в любой момент продвинуться в направлении верхних уровней смысла и всего, что с ними связано.

Среди самих верхних уровней смысла мы окажемся во время следующего, тринадцатого путешествия. Пока же, чтобы подготовиться к этому, нам надо представить, какие ориентиры указывают эту дорогу вверх и как пользоваться такими ориентирами.

Главное, друг мой, не забывай, что среди этих загадочных пространств ты совершенно свободен в том, чтó воспринимать как реальность, а чтó — как фантазию. Так же свободен, как и я, хотя это и не даёт мне никакого права фантазировать. То, о чём я стараюсь свидетельствовать, для меня часть моей совершенно реальной жизни. Фантазией можно увлекать, но как свидетельствовать о ней, если это всего лишь фантазия?..

Наше с тобой дело, встретившись в этих письмах, искать наши общности. Не потакая друг другу, не жертвуя своими представлениями о действительности, не раздражаясь тем, что и различий у нас тоже хватает. Не так-то это просто, но зато найденные общности стоят наших усилий.

Впрочем, заговорив об общностях, я понимаю, что мы приблизились к местам их обитания вплотную…

Ниточки душевного родства

Письмо о поиске общностей

В области Тайны, которой посвящены путешествия этой книги, нам с тобой, друг мой, не стоит чрезмерно обольщаться тем, что мы можем встретить. Уже сейчас, осматриваясь среди общностей, хочется предупредить об этом. Ведь речь идёт, прежде всего, не об универсальном найденном духовном единстве с другими людьми, к которому остаётся лишь торжественно присоединиться, а о личностных поисках единства — пусть даже хотя бы с одним из людей.

Не забудем и о том, что здесь, во владении Тайны, слабеют наши прежние навыки выстраивающего мышления, во многом уступая место улавливающим возможностям. Наши догадки — это не предположения, не гипотезы, которые позже можно подтвердить или опровергнуть. Наши догадки — это наши надежды, которые становятся тем прочнее, чем лучше мы их осваиваем в своей собственной практической жизни.

Даже если исходить из самого буквального понимания метафоры парных миров, с которой мы встретились в путешествии десятом, человек всегда нуждается в установлении тех или иных общностей своей пары миров с другими. Хотя бы для того, чтобы чувствовать себя более уверенно. Это относится не столько к внешнему миру (тут у нас с другими людьми имеется немало инстинктивно общих пониманий), сколько к внутреннему, с его разнообразием индивидуальных восприятий и переживаний.

Многие из таких общностей возникают ещё в процессе формирования исходной фокусировки, то есть достаются нам в приданое от нашего детства и отрочества. Другие же человек устанавливает сам, разыскивая или проясняя их по ходу жизни. Это может быть результатом наблюдений, но гораздо полноценнее то общее, что образуется при общении с другими людьми и при взаимодействии с ними.

Впрочем, давай приглядываться…

Великое искусство отзывчивости — вот что собирает мир воедино.

Откуда берётся общее? Из совпадающих результатов осмысливания. Это то, что наполнено общепризнанным смыслом. Своё, подтверждённое другими.

Как искать общее с другими людьми? Наверное, перед этим стоит взглянуть на то, что уже сближает нас с ними. Ведь этого так много!.. Настолько много, что вполне можно забыть про метафору парных миров и жить в едином внешнем мире, будучи уверенным, что каждый, кто рядом, видит то же, что я. Правда, остаются ещё внутренние миры, гораздо менее схожие для разных людей, и тут поиск общностей становится необходимой работой.

Некоторыми общностями, как было сказано, мы обязаны исходной фокусировке, но и в этом случае постепенно приходится сознательно поддерживать приверженность к той или иной из общностей (или преодолевать её) уже самостоятельно, руководствуясь ориентирующим увязыванием. Огромную роль тут играет и общение. Само по себе общение — это ещё не общность, но возможность её совместных поисков.

Однако не всё сводится к непосредственному общению. Искать общее можно и односторонне: вникая во взгляды человека, с которым персонально не знаком. Важно, что найденное становится твоим личным достоянием, то есть собственной ниточкой родства, которая тянется к другому или другим. Впрочем, даже общность найденная сообща, может сохраниться у одного человека, но разрушиться или видоизмениться у другого.

Рукопожатие и объятие — простейшие, не очень долговременные виды общности. Или, скорее, её символы. Но обычно такой символ означает и общность переживания, одного на двоих.

Абстрактная общность со всеми людьми благостна, но бесплодна. Она даёт лишь медитативную умиротворённость. Так и рукопожатие может оказаться простой формальностью. Созидательны живые, продуктивные поиски общего на реальных путях друг к другу.

Когда кто-то делится с нами переживаниями, можно и заглянуть в его внутренний мир, и разглядеть облик его внешнего мира. То же можно сказать и о знакомстве с переживаниями и пониманиями человека, сумевшего передать их в той или иной выразительной форме. Поиски значимого единства с другими людьми — это поиски разнообразных видов родства душ по роду человеческому. Такие поиски возможны и между близкими душами и между далёкими по своим мировосприятиям. Что важнее — заранее не скажешь. Мы позже встретимся ещё с личностным отношением к Другому, которое тоже может возникнуть поверх любых барьеров — малых или больших.

Пока же стоит приучать к дружественным, ищущим общности отношениям и население своего внутреннего мира, и самого себя в целом.

Самобытность возрастает в свободном взаимообмене.

Мы, люди, во многом разнимся, и это замечательно. То, что есть у нас общего, — это основа наших различий, почва, на которой они произрастают.

Поиски возможностей сближения вполне сочетается с развитием личностного восприятия жизни. Становиться собой — значит опираться на общее, а не отгораживаться от него. Поэтому стоит снова и снова учиться приятию: дружелюбному уважению мира другого человека.

Когда люди глубинно заинтересованы в предмете общения, оно тонизирует и тормошит каждого из них. Полноценное общение позволяет и сделать вылазку в другие личностные миры, и принести в свой мир добычу оттуда: для последующего освоения. Причём своё становится общим через делёжку — не убывая, а расширяясь.

Наши общности разновидны: от лёгкого блика сопереживания до многих лет единой гармоничной жизни. Главное, чтобы находить не внешнюю одинаковость происходящего, не схожесть эмоциональных всплесков, а именно осознание, понимание и переживание того, что в этом мы едины.

Не будем заменять поиски общности её волевым или логическим узакониванием. Не будем поддаваться вытеснению своих собственных поисковых усилий внушением заранее подготовленных кем-то формулировок. Всё это суррогаты.

Полезно помнить и о том, что взаимность чувств или симпатий, которая не основана на многих общих взглядах, вряд ли будет устойчивой. Это или некая иллюзия взаимности, неминуемо преходящая, или игра во взаимность — тоже до поры, до времени.

Так что стремление к поиску общностей вовсе не означает готовность устанавливать их во что бы то ни стало. Ничего хорошего в мнимом или скоропортящемся единстве! Подлинный путь лежит только через личное усвоение, через уверенность, что найденное — не только общее, но и твоё.

Реальная любовь к ближнему возможна только через нахождение общностей с ним. Если то, чем живу и занимаюсь я, не играет особой роли в твоей жизни, в твоём мире, то и я для тебя почти не существую. Глубинное сближение начинается с внимания к тому, что особенно важно для другого. Это важное-для-другого может быть поначалу хотя бы объектом наблюдения. Если оно так и осталось пригодным лишь для стороннего созерцания, если мы не нашли в нём общего друг с другом, остаётся тешиться различиями. Пока не удастся ошелушить их до чего-то единого.

Противоречие не обличает. Оно призывает к углублению понимания.

Поиски общностей — это надежда на то, что соединяющих нас сил больше, чем разъединяющих.

Для поиска общностей необходимо стремление и мужество. Стремление побуждает строить свои представления. Мужество подвигает на сравнение их с другими и выбор более достоверного.

Спокойнее не сравнивать своё с чужим или делать это лишь в целях самообороны. Проще вообще не строить своего, а выбирать из накопленного культурой что-то более или менее подходящее. Эффектнее сравнивать элементы человеческой культуры друг с другом, подчёркивая свой отказ от «субъективности». Но это уже игра в бисер — и погружение в полемический азарт. А полемический задор питается силами незнания и непонимания. Победа в диалоге одного из собеседников — это неудача обоих.

Если абсолютную для тебя истину признают хотя бы как относительную, это уже предмет для обсуждения и осмысления. Увидеть в чужом свой смысл, не совпадающий с его смыслом, — значит шагнуть чужому навстречу, а не опровергнуть. Так что не стоит превращать противоречие во вражду. Оно лишь показывает разнообразие дружественных миров.

Творческим людям труднее искать общности между своими мирами, но легче их обнаруживать.

Кто сооружает оборонности, занимается самозаточением.

Одно из значительных качеств общности состоит в том, чтобы она не только соединяла тебя с одними людьми, но и не слишком отделяла бы от других. Однако стремление утвердить своё, подкреплённое ощущением поддержки единомышленников, зачастую работает именно на отгораживание от прочих. Как и любая критика чужого, не имеющая конструктивной, созидающей, сближающей направленности.

Даже искренность и правдивость могут проявлять себя здесь по-разному. Хорошо, если они ведут к созданию или укреплению общего. Но они могут приобретать разрушительный характер, когда способствуют отторжению наших миров друг от друга.

Чаще всего противостоят друг другу (причём с эмоциональной окраской) не цельные понимания или образы, прошедшие через увязывание и основанные на личном усвоении, а некие обрывки знаний и суждений, впечатавшиеся в сознание. Внимание переносится на различия между этими фрагментами, своими и чужими, не собранными воедино даже в тебе самом. Возможны ли при этом осмысленные, целенаправленные поиски общностей?..

Рознь — это разновидность энтропии, она возникает сама, если отлынивать от работы по нахождению и укреплению того, что может соединять нас. У неё много разновидностей.

Например, отгораживает тебя от другого твоя обиженность. Тут надо решать, что для тебя важнее: внимание другого к своей персоне или взаимное сближение с ним.

Разрушительно для уже имеющейся общности — предательство. Трудно восстановить разрушенное просто оправданиями. Придётся искать и строить заново… если видишь в этом смысл.

Вообще говоря, мы ищем общности или разрушаем их в каждом разговоре. Может быть, даже при каждом взгляде друг на друга. Хорошо бы помнить об этом. Хорошо бы учиться спрашивать, а не произносить монолог, сопоставлять, а не противопоставлять, дорожить собеседником, а не пренебрегать им.

За сближение взглядов надо бороться. За новое сближение — тоже.

Утверждение «У каждого своя истина» говорит лишь о неготовности искать общую истину. Отстаивать свои представления — это борьба за преобладание. Но предлагать своё виденье — значит приглашать к участию в поисках возможного совпадения взглядов. Нужен примирительный подход даже к самому ярому столкновению миров. Подход, который позволит уйти от конфронтации, преодолеть её, перевести в созидательно-конструктивную сторону.

Здесь нет призыва к какому-либо притворству. Такой подход имеет другую природу. Можно назвать его опережающим принятием. Речь идёт о стремлении человека принять как общность то, что важно другому, хотя сам человек ещё не освоил это настолько, чтобы уверенно считать своим. Желание установить общность — не имитация и не притворство, а начало работы по усвоению. Ведь тогда ты в состоянии воспринять возможные мировоззренческие открытия другого человека как материал для своих собственных. А он воспримет твои открытия — как материал для своих. Это ваша общая борьба за движение к общим пониманиям.

Вместе с тем, если найденные общности между мирами не поддерживать в порядке, в обновляющемся взаимодействии, они могут ветшать и разрушаться, постепенно снова уступая место отчуждению.

Даже тех людей, что были близки друг к другу в понимании жизни, со временем разделяют семьи, квартиры, профессии, новые возрастные и психологические этапы… Необходимо новое сближение, и за него снова надо бороться. Но эта работа стоит того.

Знания нас нередко размежёвывают. Уважение к Тайне — объединяет.

Для поисков общего недостаточно, отталкиваясь от наблюдаемых фактов, вести умозрительные рассуждения и выстраивать систему, которая должна всех убедить. Это может оказаться фантиком без конфеты — ведь для фактов допустимы разные интерпретации, абстрактные доводы всегда можно построить желательным образом, и никакая система не может играть роль истины. В результате, вольно или невольно, может быть создана всего лишь иллюзия общности, которую в любой момент способны развеять новые факты, доводы или системы, построенные более искусно.

Но всё же любые поиски намного плодотворнее, чем принятие каких-то общих установок по традиции или по договорённости, без достаточного освоения и усвоения.

Поиски общностей могут быть результатом наблюдений, но полноценными они становятся только при живом взаимодействии, при обмене друг с другом личностным опытом. Конечно, один внутренний мир не очень-то проницаем для другого. Но каждый из них уходит в Тайну. А значит, там мы и можем встретиться при желании, при готовности улавливать нерационализируемое.

Общее может быть земным или мистическим, но оно всегда проникнуто Тайной. Общее можно воспринимать рационально или иррационально. Нельзя заранее сказать, что важнее. То, что удалось обнаружить.

Надо помнить: отвергая человека или явление, мы отвергаем и бесконечную часть Тайны, в нём заключённую, его пропитывающую.

Не с нуля мы начинаем наши поиски. Множество мостиков наведено общей культурой человечества. Однако стоит постараться, чтобы твоя культура не затрудняла общение с тем, кому культуры не хватает (ведь и твоей культуры не хватает по сравнению с кем-то). Не позволяй своей образованности встать между вами. Пусть она служит, насколько может, вам обоим. Если культура тебе дала больше чем другому, что ж — делись с ним, намагничивай его своим культурным воздействием!..

Найденные общности соединяют миры.

Философские, мировоззренческие открытия опьяняют первооткрывателя. Ведь он вдруг понимает: как оно на самом деле. И это так — для него, в его мире. Дальнейший путь лежит через поиски общностей.

Общий мир создаётся общением. То, что окружающий мир является единым для нас, всего лишь метафора, пока мы не участвуем в сотворении этой общности. Жизнь — это делёжка людей друг с другом своими мирами.

Общение с другим человеком — не только обмен информацией. Это твоё путешествие в его мир и его — в твой. Чисто логически можно сказать о любом человеке: «Мы с ним живём в разных мирах». По сути же, мы говорим так в том случае, если между нашими с ним мирами слишком мало общностей, дарованных судьбой или добытых взаимодействием.

Суть искания общностей в том, что это приближает представление каждого из ищущих о внешнем мире к его прообразу. Ведь прообраз мира — один на всех. Ни логически, ни метафорически мы не можем соединить наши миры без работы по поиску общностей, без постоянных центростремительных усилий.

Твой мир встречается с миром другого человека — или сталкивается с ним? Что ты ищешь в общении: общее или различное? Соединительным или отгораживающим образом ты относишься к другому?..

Найденным общностям необходимо пройти ещё через личное усвоение, через личный опыт человека. Иногда даже через озарение. О каких-то вещах можно знать очень хорошо, руководствуясь книгами или свидетельствами других людей. Но подлинное знание начинается тогда, когда встретился с этим сам. От от узнавания до озарения — прыжок длиной в собственный опыт. Так что мировоззренческие открытия другого человека — лишь исходный материал для твоих возможных открытий. Так же, как и твои открытия — материал для его открытий.

Из-за того, что мы считаем наши внешние миры априори общим миром, мы иногда совсем не заботимся о том, чтобы обсудить их различия — как стараемся обсуждать различия между внутренними мирами. Поиски общностей помогают и в этом, протаптывая тропинки между внутренним миром и внешним.

Дороже всего причастность к той Общности, которая соединяет тебя с людьми поверх всяких обычных общностей.

Среди всех общностей с другими людьми, которые человек может искать и находить, особое значение имеет та из них, которую хочется назвать Общностью с большой буквы. Она оказывается настолько важной для многих людей, что вокруг неё возникают сообщества, объединённые именно признанием этой Общности. Иногда она имеет идеологическую направленность, иногда религиозную, иногда какую-то ещё, но в любом случае играет главную роль среди всего того, что соединяет людей друг с другом. Хотя это не значит, что поиск общностей прекращается.

Дальнейшее стремление к обнаружению общностей может работать исключительно на укрепление приверженности к Общности, но это притормаживает саморазвитие, становление личности. Если же эти поиски остаются свободными, они больше способствуют движению к прообразу личности, а на этом пути на место одно центральной Общности иногда приходит другая.

Уметь чувствовать себя частью не только ближайшей житейской общности, но и более высоких общностей, — необходимое личности свойство. Впрочем, поиски человеком главной Общности не всегда приводят его к тому, что можно назвать Высшим, даже если объединённые Общностью люди считают её превыше всего для себя. Например, вряд ли стоит называть Высшим национализм или искусство — хотя бы потому, что охватывают недостаточно большую сферу существования. Но стать для многих людей Общностью они могут.

С Высшим мы ещё встретимся в наших путешествиях. И то, что найденная Общность не обязательно является Высшим, не умаляет её особого места среди других общностей, её значения как важной вехи на пути развития личности.

Конечно, друг мой, мне бы очень хотелось, чтобы наши с тобой путешествия были бы не просто обзорными экскурсиями, но самой что ни на есть деятельностью, ведущей к поиску и обретению общностей. Однако само чтение этих «Писем» и даже согласие с теми или иными способами восприятия внутренних реалий, обнаруженных в наших странствиях, ещё не означают полноценную общность. Для этого предстоит кое-что сделать в себе самом. И сами усилия к этому уже будут на пользу.

Пока же расстанемся на время с проблемами поиска общностей — тех единых для нас опор, которые каждому человеку свойственно стремиться обнаружить и в океане вокруг островка знания, и на самом островке. Для этого необходима поисковая активность, а также настойчивость в её проявлении. В то же вспомним, что к этим поискам нас располагают дружба с жизнью и уважение к Тайне, которые, в свою очередь, укрепляют найденные нами общности.

Когда мы снова окажемся здесь, обратим особое внимание на то, что поиску общностей на островке знания служат, в первую очередь, свойства, сформированные собственным жизненным опытом, и знакомством с опытом других людей. А поискам в окружающих просторах Тайны служит мистический опыт, частицы которого нам достались, и свидетельства о таком опыте, доставшиеся нам от других людей. Углубимся мы и в особые владения Общности, где личности особенно важно ориентироваться, чтобы это оказалось не завершением пути, а возможностью прорваться дальше — к Высшему.

Но это всё относится к будущим путешествиям. Сейчас же следующая наша вылазка, которой посвящено очередное письмо, — это мир прообразов: необходимых и недостижимых.

Сквозящая тайна исходной идеи

Письмо о прообразах

Общности, среди которых мы только что побывали, хотя и таинственны в целом (трудно найти хоть одну из них для всего человечества сразу), но всё-таки вполне реальны для тех, кто пришёл к согласию.

Теперь же мы попадём туда, где доля Тайны куда больше. Что ж, друг мой, будем радоваться тому, что при этом нам может приоткрыться что-то особенно важное для жизни, для дружбы с нею. И будем вглядываться позорче — насколько нам хватит осмысливающего зрения…

Эталонные смыслы нужно постигать всю жизнь и всей жизнью.

Понятие «идея» впервые глубоко осмыслил Платон, и до сих пор оно является одним из основополагающих в философии. Правда, на протяжении веков его интерпретировали настолько по-разному, что значение понятия стало слишком широким, слишком разношенным. Это одна из причин, почему здесь использован термин «прообраз», по сути означающий почти то же самое. Надеюсь, что другие причины выявятся сами собой — из дальнейшего.

О прообразах мы не можем иметь точных знаний, но можем догадываться об их существовании по смысловому рисунку жизни. Догадываться, что прообразы лежат в основе мира, в основе судьбы каждого человека. Это те эталонные смыслы, которые нужно постигать всю жизнь и всей жизнью. Человек не знает, существует ли прообраз его личности и его судьбы, существует ли прообраз внешнего мира, выходящий за рамки его индивидуального восприятия. Но жить так, как будто прообразы существуют, надеяться на это — естественно и эффективно. И даже просто размышления о них позволяют многое понять о себе, о других и о жизни в целом.

Прообразы — это всегда наши представления о них. Они — как маяки — помогают ориентироваться. Прообраз не может быть идеалом: это лишь смысловой каркас, постепенно облекаемый живой тканью реальности. Каждый из прообразов представляет собой один из ракурсов мышления, прикасающегося к области Тайны.

О прообразах можно только догадываться, но догадки эти бесценны.

Что же такое прообраз? Это уверенность, сотканная из догадок, это неочевидное руководство к улучшению того, с чем имеешь дело. Если это идеал, то вовсе не тот, которого можно достичь, так как речь идёт лишь о смысловом каркасе, который нужно ещё облечь реальной жизнью. Но этот недостижимый идеал определяет движущую силу стремления в сторону смысла.

Глубинная основа любого явления уходит в Тайну, и потому недоступна рациональному познанию. Она в разной мере — в зависимости от внутренних свойств человека — доступна лишь улавливанию, угадыванию, интуитивному или сверхразумному восприятию. Возможность передачи того, что удалось уловить тем или иным путём, — иное дело, она не следует непосредственно из способности к улавливанию. Иногда само улавливание происходит в процессе поиска средств художественного самовыражения. А иногда постигнутое одним человеком так и остаётся чем-то недоступным для других. Но энергия прообраза может оказаться такой, что даже оставшееся невыраженным, даже невыразимое по своей сути несёт тому, кто что-то постиг, внутреннюю силу и мудрость.

С конструктивной точки зрения, прообраз изделия — это не его выставочный образец, не «прототип», а чертежи и спецификации, позволяющие осуществить идею. То же можно сказать и о любом из прообразов, относящихся к смысловой стороне человеческой жизни. Только здесь чертежи не рассчитаны на наше обычное зрение, хоть мы и участвуем в проекте как исполнители. Приходится догадываться. На это ориентирована наша интуиция, настроено наше улавливающее мышление. Но само собой это не происходит. Нужно постараться.

Любое наше представление — всего лишь интуитивный набросок прообраза, умелый или неумелый. Этим наброском не так просто руководствоваться, не так просто поделиться с другими. Приходится вглядываться в это своё внутреннее виденье прообраза, осмысливать его.

Однако стоит помнить о том, что как бы ни были таинственны и непознаваемы прообразы, именно они, может быть, задают уверенность и определённость остальным нашим представлениям о жизни.

В основе всякой конкретики лежит порождающий и наполняющий её смысл.

Считать прообраз мира или другие прообразы абстрактными идеями нет резонов. Наоборот, это то, с чем соотносится всё конкретное, осуществляемое в реальной жизни. Всегда важно, насколько соответствует сделанное тому или другому прообразу.

Представление о прообразах — это, прежде всего, вера в осмысленность жизни, надежда на то, что смысл присутствует повсюду. Для верующих в Творца — это ещё и вера в Замысел, который нельзя удостоверить, но на который можно надеяться. Без надежды на осмысленность бытия и верить не очень-то получится.

Прообраз легко воспринимается интуитивно (тем человеком, который хочет что-то понять). «Стань таким, каким ты должен быть» — это понятный разговор о прообразе личности, даже если такой призыв со стороны не всегда совпадает с тем, что видится изнутри. «Прожить свою жизнь по-настоящему, полноценно» — задача приближения к прообразу судьбы. Представления о социальной справедливости или о царстве Божием говорят нам о прообразе внешнего мира. Можно обнаружить и другие примеры виденья разных прообразов-ориентиров, глобальных и локальных.

Кстати, мыслящему человеку по-особому интересны притчи, поскольку они создают некие образы, позволяющие догадываться о прообразах явлений. То есть тем самым проясняют смысл самих этих явлений.

Хорошо знакомо представление о прообразе творческому человеку, если он задаётся вопросом: каким должно быть моё произведение? В этом «должно» заключено важное содержание. Несозданное произведение ещё не имеет никаких долгов ни перед кем. Но оно должно быть как можно ближе к тому, каким оно задумано. То есть как можно лучше соответствовать прообразу.

Звёзды не разглядишь в подробностях, но они помогают ориентироваться здесь, в земной жизни.

Всякий прообраз отражается в реальной жизни тем или иным образом, но остаётся при этом самим собой. И остаётся недостижимым для исчерпывающего осмысливания. Однако этот далёкий ориентир проявляется во многих более близких ориентирах.

Сам по себе никакой идеал не осуществим до конца в реальной жизни, если у него природа прообраза (речь не идёт о каком-нибудь великом человеке, которого кто-то может считать для себя идеалом). Он не может служить шаблоном для сверки, а остаётся особым, зовущим идеалом. Это идея о наибольшем смысле, которого можно достичь, двигаясь в нужном направлении.

Улавливающее мышление старается угадать прообраз, или хотя бы какие-то его свойства. Выстраивающее мышление старается прообраз сконструировать, пользуясь уловленными догадками и намёкам. Но и то, и другое — лишь способ жить наиболее верным образом.

Многие считают, что все наши действия и даже помышления не исчезают, а навеки записываются в некой запоминательной структуре Вселенной. Тем естественнее предполагать, что прежде всего в этой структуре впечатались прообразы развития миров, судеб и личностей. То есть в памяти Вселенной остаются как прообразы, так и наши отклонения от них. И высшим очистительным наказанием для своевольной души было бы само сопоставление идеального прообраза с его воплощением, с его плачевным искажением.

Представление о прообразах хорошо и полезно тем, что ко всевозможным разворотам самовосприятия оно добавляет необходимый ингредиент тамовосприятия. Хотя каждый прообраз в человеческом представлении — лишь прерывистый контур из догадок, но эти догадки являются опорой восприятия себя, а также всей окружающей жизни.

Перед прообразами своей жизни чувствуешь себя так же, как писатель перед книгой, которую пишет. Сюжетная и стилистическая изобретательность, мастерство, вдохновение и фантазия — все эти факторы, порою связанные с непредсказуемой импровизацией, постепенно ведут к тому, что текст становится максимально таким, каким должен быть. То есть приближается к своему замыслу, к своему прообразу.

Прообразоведение могло бы стать дисциплиной ничуть не хуже богословия. В обоих случаях речь идёт об области Тайны и о стремлении разума прикоснуться к ней.

Понять, что нужно сделать, — это ещё не сделать, но прикоснуться к смысловому лучику этого дела.

Человеческая свобода не предопределена и не ограничена существованием прообразов, которые всегда дают человеку возможность свободно становиться самим собой. Да, эти пред-образы ждут воплощения, но не принуждают идти по ведущим к ним путям.

В то же время представления об идеальных образах мироустройства обладают мощным инструментально-психологическим потенциалом. Так что если ориентируешься на них, у тебя появляются возможности к их постепенному освоению. Можно даже считать внутренний диалог со своим представлением о том или ином прообразе особым способом постижения соответствующего ракурса жизни.

В то время как представления о центральных прообразах играют огромную роль для целостного восприятия жизни, любое отдельное явление, любая отдельная мысль тоже выигрывают от внимания к идее, породившей это явление или эту мысль. Опираясь на идею-прообраз, мы увереннее чувствуем себя среди её воплощённых особенностей, присутствующих в нашей реальности.

В основе всякого представления о прообразе, относится ли оно к крупному явлению или к мелкому, всегда лежит стремление, пытающееся ответить на вопрос: каким это должно быть?..

Любая вещь, любое измерение жизни при мысли о том, каков их прообраз, начинает светиться смыслом и возможностями. Даже в том, к чему относишься отрицательно, начинаешь смутно улавливать силовые линии, сходящиеся сюда и расходящиеся отсюда.

Смысловая основа мира становится, по мере её постижения, всё более неуловимой и вызывает всё большее восхищение.

Представления о прообразах — это наши надежды на смысл, наши догадки о нём. Насколько удачны эти догадки, отчасти показывает жизнь, но и это лишь догадки. Однако сила представлений о прообразах в том, что им сопутствуют твои мысли и чувства, что их подтверждает твоя интуиция, твоё ощущение единого узора жизни, в который ты включён.

Интересно взглянуть для сравнения на понятие о литературном прообразе. Хотя он не всегда нам известен, но до него, в принципе, можно докопаться. Этим он отличается от прообразов из области Тайны, которые всегда изначально скрыты от нас и доступны лишь постепенному частичному постижению. В то же время знакомство с реальным прообразом чаще всего связано с некоторым разочарованием. Обнаруживается, что автор для выразительности добавил какие-то свойства, а какие-то убрал или пригасил, и образ у хорошего писателя обычно ярче и осмысленнее своего прообраза. То есть автор как бы вглядывается в идеальный прообраз своего реального прообраза, благодаря ему и достигает нужной фокусировки. Он рисует своего героя таким, каким он должен был бы быть.

Если речь идёт о прообразе личности, то бывает, что мы получаем доброжелательный житейский совет не обращать на него внимания. «Не идеализируй его», — говорят нам о каком-то человеке. Действительно, не стоит приписывать человеку, который тебе дорог, достоинства, противоречащие его потенциальным свойствам, несовместимые с углублённым представлением о его духовных возможностях. Но если речь о внимании к прообразу личности этого человека, о тех возможностях, которые не реализованы им, но потенциально присутствуют у него, — тогда не надо слушать этого совета! Идеализируй человека, если увидел — сквозь все неудачные развороты его судьбы (пусть даже он сам в них и повинен) — красоту той личности, которой он мог бы стать, или даже может ещё стать. Идеализируй его! — если этим поможешь ему сделать хоть крошечный шажок в сторону этого идеала.

Почему для меня так важна тема прообразов? Потому что представления о них — пусть смутные, пусть порою даже фантастические — это всё-таки возможность стать свидетелем замысла Творца о мироздании и об отдельных его проявлениях, касающихся человеческой жизни. Для меня мысль о прообразе — это, прежде всего, признание Творца и таинственного для нас замысла, лежащего в основе творения-в-целом и дробящегося на прообразы элементов творения.

Чтобы замысел был жизнеспособным, он должен быть живым и развивающимся, а не абстрактно-незыблемым.

Каждый творческий человек знает, как его замысел сначала вспыхивает светлой точкой, а потом постепенно разрастается и углубляется — и сам по себе, и по мере своего воплощения. Естественно признавать, что и всякий другой, ещё более глубинный прообраз не является чем-то статичным: он прорастает и развивается, как росток из семени, в котором всё заложено и всё должно ещё осуществиться. И если прообраз относится к человеку, то сам этот человек является почвой его прорастания.

Прообразы не осуществляются автоматически, сами по себе. Одни силы (в том числе и человеческие усилия) содействуют их осуществлению, другие препятствуют или ведут к искажениям и отклонениям. Как всякая энтропия, искажения разрушительны, а не созидательны. Природа их заведомо вторична, и понять это помогают именно представления о прообразах, осуществлённых в той или иной степени.

Например, прообраз моей личности — это не то, что придумано обо мне и будет внедряться в жизнь во что бы то ни стало. В его осуществлении участвую я сам и могу порядком от него отклониться — по непониманию или по своеволию. Может быть, иногда Мастер, автор прообраза, смотрит на меня печально, потому что не может уже сохранить прежнее задуманное предназначение — как невозможно, скажем, хранить воду в треснувшем глиняном кувшине. И тогда приходится в чём-то менять сам прообраз. Может быть, я ещё смогу пригодиться для декоративных целей?.. Или как ёмкость для чего-нибудь сыпучего вместо выливающегося?.. Может, из меня получатся черепки, свидетельствующие о давней истории?.. Или хотя бы крошка для шамота?..

Представление о прообразах замешано на надежде.

Надеяться на существование прообразов явлений означает, прежде всего, надеяться на смысловую основу мироздания. Действительно, как же иначе? Есть ли смысл надеяться на бессмыслицу как основу жизни?..

Естественнее предположить, что мир состоит из прообразов и их проявлений. Со многими проявлениями (или, проще говоря, явлениями) встречается каждый из нас в реальной жизни. На существование прообразов можно лишь надеяться, однако к ним ведут бесчисленные смысловые нити, присутствие которых человек в состоянии ощущать.

Каждый прообраз точнее было бы называть нашей надеждой на прообраз, потому что узнать о нём наверняка мы не можем, но внимание к смыслам вселяет и укрепляет надежду на его существование. В формировании такой надежды участвуют обе стороны разума, выстраивающая и улавливающая, а также чувство веры, чувство призвания и некоторые другие чувства.

Вместе с тем представления о прообразах основаны на уверенности в существовании верхних уровней смысла. Можно называть эту уверенность верой или надеждой, но даже чисто рациональному мышлению, как показывает история философии, не чужды подобные подходы.

Главные прообразы жизни — это встречи человеческого постижения с Тайной.

Представление о прообразе применимо, по-видимому, к любому созидательному процессу, происходящему в мире. Но в дальнейших путешествиях мы сосредоточим внимание, прежде всего, на центральных для человека связях его бытия с областью Тайны: на прообразе самого внешнего мира, на прообразе личности (то есть твоего внутреннего мира) и на прообразе судьбы (развития личности во внешнем мире).

Пока лишь заметим, имея в виду эти дальнейшие путешествия, что прообраз внешнего мира один, хотя образ его свой для каждого. Об этом говорит нам метафора парных миров. Прообраз внутреннего мира уникален для каждого человека, сколь ни различались бы его образы, возникшие у окружающих, или собственные представления о себе. И все эти различные образы отражают, в какой-то мере, ступени развития личности и проявления судьбы.

Ещё к одному примеру присмотримся прямо сейчас, не откладывая на потом. Это прообраз человечества: один из тех многих прообразов, которые можно считать областями прообраза мира. Для нас, людей, он имеет особое значение, что побуждает быть глубоко внимательным к нему. В нём чувствуется смысловая опора для поиска общностей между людьми, а также для выхода мышления на представление о прообразе мира в целом.

Прообраз человечества сосредоточен в каждом человеке. Но в ком-то он осуществлён больше, а в ком-то меньше. В каждом он проявляется, но не каждым осуществляется. Это предоставленная нам в распоряжение часть бытия, возможность осуществляться вместе. Это тайна нашего присутствия в мире, звучащая в каждом по мере его готовности ей соответствовать, осознаваемая каждым по мере его догадливости. Можно сказать, что это клад в глубине человеческой души, до которого надо ещё дорыться.

Человеческое понимание полной картины мироздания, на уровне совокупности его прообразов, невозможно. Но само внимание к любому прообразу открывает перед человеком глубинные пути постижения.

Не знаю, как тебе, друг мой, но я должен признаться, что здесь, в области Тайны, мне приходится сложнее, чем в области разума или в области уважения к жизни. Исходная фокусировка усердно сосредотачивала меня в детстве и отрочестве на рациональном мышлении, игнорирующем область Тайны. Да и само окружение, пронизанное советско-материалистической идеологией, долго поддерживало во мне научно-логическую стилистику мышления… Но именно поэтому сейчас я чувствую острую необходимость пройти какими-то доступными человеку путями, ведущими по области Тайны.

Оглядываясь среди прообразов, я ещё раз убеждаюсь в том, что чем внимательнее ведёшь диалог с жизнью, тем ближе друг другу становятся выстраивающее и улавливающее мышление. Можно даже сравнить прообразы с теоремами, ждущими доказательства, — только вместо логических цепочек рассуждений нам служат интуитивное ощущение истинности и восприятие смысловых достоверностей. А движение сознания к постижению реальности тут и там одно и то же.

Остаётся подчеркнуть, что представления о прообразах задают важные координаты для ориентации в океане Тайны, раскинувшемся вокруг островка знания. Такие представления становятся конкретными воплощениями нашего уважения к Тайне, не претендуя на то, чтобы стать аксиомами. Они помогают укрепиться нашей дружбе с жизнью на верхних уровнях смысла.

Позже мы постараемся с тобой, друг мой, как я уже намекнул чуть выше, углубиться в представление о прообразе внешнего мира, особенно важное по отношению к метафоре парных миров, в представление о прообразе личности, под которым можно подразумевать либо Замысел о тебе, либо предельное осуществление твоих личных возможностей, а ещё в представление о прообразе судьбы — о том возможном плане жизни, который можно осуществить, если точно его угадаешь и будешь идеально ему соответствовать. Но это ещё далеко впереди.

К светилам духовного неба

Письмо об ориентировании вверх

Где мы вообще оказались, мой друг? Ориентирование вверх — что за странность?

Приходит на ум басня Лафонтена об астрологе, свалившемся в колодец, ну и всякие такие забавные анекдоты, намекающие, что правильнее смотреть под ноги, чем задирать голову невесть куда… Действительно, множество людей ходит, глядя под ноги, оглядываясь по сторонам и не придавая особого значения ни звёздному небу, ни тем светилам внутреннего небосклона, которые могли бы помочь в выборе интереснейших жизненных путей. Думаю, что ты, читатель, к таким людям не относишься, раз мы с тобой здесь вместе, однако им тоже хотелось бы помочь.

Сложность в том, что каждый личный опыт ориентирования индивидуален и во многом неповторим. Можно лишь свидетельствовать о собственном опыте. Впрочем, и это неплохо для помощи друг другу.

Вот и письма из внутренних путешествий — хотя я порою сильно сомневаюсь, дочитает ли их кто-нибудь хотя бы до этого места (а сколько ещё впереди!), стали для меня той дорогой вглубь, которую не нащупать, если не глядеть наверх. Так что буду отчитываться и дальше в том, что представляется важным, по меньше мере, мне самому.

Самопознание не ведёт в тупик сосредоточенности на себе самом, а готовит мысль к полёту.

Ориентирование во внешнем мире или во внутреннем — это понятно. Но что такое ориентирование вверх, если в распоряжении у каждого из нас, согласно метафоре парных миров, только эти два мира?

«Вверх» — условное слово, и речь не идёт об исследовании космоса. Можно было бы говорить, например, о духовном ориентировании. Или о стремлении к верхним уровням смысла. Или об ориентировании вглубь, к светящей сущности, а через неё и дальше.

Представление это зыбко и условно, но ведёт к надежде и уверенности, от него зависят главные направления нашей жизни. Это ориентирование в океане Тайны, однако навигационные приборы готовятся на островке знания. Поэтому нам здесь необходимо и выстраивающее мышление, и улавливающее, но пользоваться приходится не столько рациональными моделями, сколько образами.

С точки зрения дружбы с жизнью, ориентироваться вверх так же естественно, как смотреть другу в лицо, стараясь понять его переживания. Странно было бы сосредотачиваться на созерцании его ботинок или пуговиц.

Духовное ориентирование чаще всего становится естественным продолжением внутреннего ориентирования. Путь, который ведёт внутрь себя, не может закончиться тупиком самоупёртости. На каком-то этапе найденные ориентиры укажут путь сквозь самость — к верхним, духовным опорам.

От духовного ориентирования зависят главные направления нашей жизни

Хотя духовное ориентирование зыбко и условно, с рациональной точки зрения, но ведёт к надежде и уверенности. Ведь это замена ценностей повседневности ценностями более высокого уровня — особенно ёмкими по смыслу и потому устойчивыми.

Непременно ориентирование вверх должно опираться на разум. Ведь это именно ориентирование, определение направления пути, а не просто блаженное переживание особой высшей категории. Это внимание к верхним уровням смысла, а вовсе не пребывание в эмпиреях и презрение к земным заботам. Напротив — верхние ориентиры нужны прежде всего для наполнения особым верхним целеполаганием земных дел, даже самых малых.

Такие ориентиры вполне совместимы с любым земным ориентированием. Но когда мы отдаём приоритет именно верхним смыслам, те или иные житейские интересы сами по себе могут оказаться менее насущными для человека.

Ориентироваться на то, что лежит в основе духовной жизни, невозможно, если исходить исключительно из накопленных человечеством рациональных знаний. Ведь система таких знаний формируется снизу, от простого к сложному. В духовной сфере естественнее идти обратным путём: от более важного к менее важному.

Выходя на верхние уровни смысла при ориентировании вверх, мы существенно развиваем своё понимание жизненных ситуаций. Вместе с тем мы осваиваем не только земные обстоятельства, но и выходящие за их пределы догадки. Мы стараемся осмыслить значение смерти, суть смертного перехода, существование иномирья, судьбу души за пределами земной жизни…

Свои пути выбирать самому.

Верхние ориентиры существуют и для тех, кому важны верхние уровни смысла, и для тех, кто о них и не ведает, но чувствует значительность переживаний, побуждающих двигаться в эту сторону. Вера, надежда, любовь, призвание черпают энергию именно оттуда, хотя вовсе не каждый человек ставит перед собой задачу добраться до смысла того или иного из этих чувств.

В то же время желание, а тем более решимость ориентироваться вверх уже сами по себе обладают ориентирующим значением. Ведь именно они порождают импульсы внимания к верхним ориентирам, к их поиску и освоению — исходя из уверенности в том, что некий источник света существует независимо от времени суток, местонахождения и погоды.

К счастью, никто не одинок в этих стремлениях. Нам помогают системы ориентирования, созданные предшественниками, помогают люди, которых можно назвать ориентаторами. Но за выбор решения на каждой из развилок своего пути отвечаешь только ты сам.

Определять, какие уровни смысла для тебя являются верхними, тоже приходится самому. Хотя и здесь не стоит отказываться от возможной помощи, но не будем забывать: уровень твоих представлений о жизни зависит от результатов собственного саморазвития. Главная поддержка со стороны философии или религии — в том, чтобы помочь человеку не занижать свою планку.

Ориентирование вверх — это духовное прямохождение. Не всё же мысли бегать на четвереньках. Надо эволюционировать… И не только прямохождение. Скорее, что-то похожее на увлечение астрономией. Тоже необъятные дали, тоже удивительные открытия… Только намного актуальнее для каждого из нас.

В каждом ориентире хорошо бы находить частицу верхнего смысла.

Задирать голову, не глядя под ноги, в поисках чего-нибудь верхнего — это, скорее всего, приведёт к изрядной дезориентации. Быть осмотрительным стоит и при самых высоких устремлениях. Да, ориентирование вверх — это своего рода альпинистский навык души, но он необходим и в самой равнинной жизни. Да, ориентирование вверх позволяет путешествовать по океану Тайны, но оно необходимо нам и на островке знаний.

Даже в том, что находится под ногами, можно научиться улавливать свой подъёмный смысл. Но, в общем-то, незачем ни задирать голову, ни вглядываться под ноги, потому что все указательные знаки внутри тебя и они очень разнообразны. Однако для того, чтобы чутко воспринимать их, чтобы руководствоваться ими, нужна перестройка восприятия и усиление роли улавливающего мышления. Иначе эти ориентиры могут остаться вне спектра восприятия.