Бесплатный фрагмент - Дромедар. Новый деревенский детектив

Справка из «Инфопедии» (без даты)

Забелжск — город в России, административный центр Забелжской области. Расположен на берегах реки Забела. Расстояние от Москвы — 753 км. Население города Забелжск по состоянию на 1 января 2019 года составляет 105 120 человек. Образует административно-территориальную единицу и муниципальное образование городской округ город Забелжск с тремя населёнными пунктами в его составе — деревнями Большие Гадюкины, Малые Гадюкины и Средние Гадюкины, с общей численностью населения 15 человек.

Вступление (без даты)

Василий Петрович Чихуа, бывший старший следователь прокуратуры города Забелжска, целиком и полностью наслаждался первым своим пенсионным летом. Наконец-то он воплотил свою мечту последних восьми — десяти лет и переехал в деревню Большие Гадюкины, в дом, который уже пустовал почти десять лет после смерти родителей. В деревне, кроме Василия, жили ещё четверо — не старая по деревенским меркам, семидесятичетырёхлетняя Аполлинария Кузьминична, примерно того же возраста Айнагуль Ивановна с сыном лет пятидесяти Алипием (деревенским дурачком) и Фёдор Анискин — участковый трёх деревень Забелжского района. Василий целиком и полностью наслаждался свободой души и тела, которой он не имел из-за работы следователя прокуратуры уже около сорока лет. Единственной проблемой была побудка ровно в пять утра, которую проводил петух соседки Аполлинарии.

Итак, Аполлинария Кузьминична и её чокнутый петух. Лет так тридцать назад Аполлинария была сильно уважаемой дамой у мужской части населения всех окрестных деревень — к ней не зарастала народная тропа — она была самогонщицей высокого качества разлива. Прежний участковый несколько раз конфисковывал самогонные аппараты, но они волшебным образом появлялись снова. В советские времена участковый угрожал даже уголовным наказанием самогонщице и, вроде, как уже собрался доложить в район… Ну, спивались мужики поголовно! А что ещё делать? В Забелжске работу найти было трудно. Да и жить-то там где? А тут и домишко, и какое-никакое хозяйство. Колхоз «Наш путь» развалился в начале 90-х, но земли паханной много свободной осталось. Так что между пьянками, оставшиеся жители выращивали овощи и отвозили продавать на рынок в город. Тем и жили. Ну, а с осени уж сам Бог велел пить! Так было до «Перестройки». В общем бывший участковый не доложил, не успел — отменили закон о наказании за самогоноварение и даже учебники появились, как сконструировать аппарат и рецепты разные. Когда и спешно организованные в 90-е годы фермерские хозяйства тоже развалились, то кто мог уехали, а остальные к моменту нашего рассказа умерли и клиентуры у самогонщицы почти не осталось. Почти…

До переезда Василия новый участковый раз или два в месяц захаживал и брал бутылочку к празднику какому (Участковый все их знал: государственные — понятно, а также «День взятия Бастилии», «Дни освобождения всех городов от Наполеоновской армии», «День шахтёра» и других всех профессий). С приездом Василия праздников прибавилось, и участковый всё удивлялся нескончаемым запасам самогона у Аполлинарии. Она уверяла, что всё «с тех самых времён» осталось.

— Так, Кузьминична, это ж какая выдержка уже! — удивился как-то Анискин и с того момента стал называть самогон — «Аполлинарин коньячок».

Конфликтов с соседкой у Василия Петровича никогда не было. Почти. Кроме козы и нескольких кур, в хозяйстве Кузьминичны был петух. Вот из-за него и возникали иногда разногласия между ближайшими соседями. Эта гадская птица, как — будто зная точное время, ровно в пять утра начинала не кукарекать, а орать истошным голосом. Причём чётко различались слова: «Как же так?» Василий уговаривал Аполлинарию пустить петуха на бульон, предлагал деньги, но она категорически отвергла предложение, заявив:

— Эдик (У петуха даже было имя) не петух, а настоящий мачо, жиголо! (И откуда слова-то такие знала?) Видел бы ты, Вася, как он кур топчет по нескольку раз в день! Он даже к коту моему и козе не раз пристраивался! Ну как же можно такого героя в суп?

— Вообще жиголо — это мужчина, оказывающий услуги одиноким пожилым женщинам. — пытался пояснить Василий, но соседка не отреагировала на его сарказм.

Дошло до того, что Василий решился пойти на преступление — поймать петуха, придушить, примять и положить на дорогу — будто тот попал под машину случайно. Машины по дороге проезжали крайне редко. Только к дому на окраине, в котором жила Айнагуль и её великовозрастный сын, раза три в месяц приезжали таинственные машины с тонированными стёклами, но об этом позже. А самым частым транспортом был только мотоцикл Анискина, и Василий как-то поделился коварным планом с другом. Но участковый категорически отказался быть замешанным в преступлении и совсем не по-дружески пригрозил:

— Только попробуй что-нибудь сделать с Эдиком! Я сразу заложу тебя Аполлинарии! Останешься без самогона, яиц и молока козьего… Хотя нет. Если вместо убитого петуха будешь топтать кур, кота и козу… — Анискин расхохотался и сквозь смех добавил: — Ну, и хозяйку если… — то, конечно, простит!

Пришлось Василию привыкать к ранним побудкам и ждать, когда Эдуард по возрасту потеряет квалификацию и можно будет снова заказать убийство у самой хозяйки.

Дом, в котором жили Айнагуль Ивановна и её сын Алипий, сильно отличался от всех домов деревень Забелжского района. Это был кирпичный двухэтажный особняк, окружённый высоким каменным забором. С древних (советских) времён эта семья и тот ещё старый дом были окружены загадками и тайнами. Участковый Анискин пару раз за последние года два пытался зайти, просто спросить «как дела и всё ли в порядке», но дальше ворот его не пустили, однозначно сказав, что всё в порядке.

Василий помнил немного странных соседей по детству. Потом уехал в город, учился в институте, работал. А когда навещал изредка родителей, то конечно уже мало интересовался жизнью оставшихся жителей деревни. Как-то вечером, за бутылочкой, Василий и Фёдор завели разговор о необычных соседях.

— Да. Семейка всегда была странная. — сказал Василий. — Было их в семье два брата–близнеца Алипий и Акакий. Надо же было имена такие дать! Уже сразу понятно, что родители с «прибабахом» были.

— Так в ваших деревнях у всех имена странные! — сказал Анискин. — У всех бабулек имена, как у девок из борделя, и все на «А».

— Ну, да. — согласился Василий. — И матушка моя была Агния. Она рассказывала, что в 30-е годы, кажется, председатель колхоза где-то нашёл первый лист из какой-то книги про имена. Кому-то первому понравилось, вот все и стали давать девчонкам диковинные для того времени имена. Так вот, — продолжил Василий про странную семью. — Вроде братья были обычными мальчишками вначале. Потом видно наследственность дала знать — папашка их всё по тюрьмам чалился, а когда возвращался то пил беспробудно и поколачивал и жену, и парней. Алипий и Акакий были самыми отвязными в трёх деревнях. В 70-е годы, в нашу юность, в клубе драки устраивали постоянно после кино, или после танцев. Успевали и в соседних деревнях бучу устроить.

— Знаю про батьку их. — добавил Анискин. — В 90-х в Москве был «известной» личностью. Откупился — не посадили. Жив, здоров. Сейчас бизнесменом заделался. Какая-то фирма у него, кажется строительная, в Москве.

— Слышал. — сказал Василий. — Думаю, что домина у бывшей жены и сына на его деньги построен. В конце 70-х жену свою Айнагуль он бросил и уехал куда-то. А детей они поделили. Акакия он забрал с собой, а Алипий остался с матерью. Но надо признать, что Шаганян помогал бывшей жене и сыну — нужды, как остальные деревенские, они не испытывали. Хотя и деньги были, скорее всего, криминальные. В начале 90-х уже был в Москве. Эту часть биографии Шаганяна старшего ты знаешь. Потом был слух, что один из близнецов, Акакий, участвуя с папашкой–бандитом в какой-то разборке в 90-х, погиб.

— Как же такое могло быть, что один из близнецов Акакий был нормальный в кавычках, а Алипий дурачок? — спросил Анискин.

— Вот тут комедийная загадка! — со смехом воскликнул Василий. — И я её разгадал! В 1986 году я уже был на последнем курсе института, летом на каникулах был здесь у родителей. В деревне происходили странные вещи — у всех стали пропадать кошки. Председатель и участковый, зная, что я учусь на следователя, попросили разобраться. Делать было нечего и я, ради развлечения, занялся этим делом.

— Алипий! — догадался Анискин.

— Да. Видимо у него и раньше были отклонения, но тут неожиданно произошло обострение. А виной тому американский сериал, который показывали по телевизору. «Альф»! Вот Алипий и возомнил себя этим инопланетянином. На планете, с которой этот Альф прилетел, кошек жрали и считали деликатесом.

Анискин расхохотался.

— А нам было не смешно, когда мы с председателем и участковым заявились в дом к Алипию и его мамашке. Айнагуль тогда квасила круто и ей было не до сына. На летней кухне мы увидели кастрюлю, а в ней…

— Всё, всё! Не продолжай. Я понял! — закричал Анискин.

— Замечали, конечно, что Алипий слегка с прибабахом, но, чтобы такое! Пытались с ним поговорить, но он нёс полную чепуху, потом стал рыдать и просить отправить его домой, на планету Мелмак, кажется. В общем отправили его в психушку. Правда у меня было подозрение, что Алипий решил косить от армии — его должны были осенью восемьдесят шестого забрать.

— Да, конечно! — встрял Анискин. — Тогда ещё наши не ушли из Афгана и многие под дурачков косили, чтобы туда не попасть.

— Но, как бы то ни было, из психушки Алипий уже вернулся полным идиотом — или обстановка и окружение повлияли, или так у нас тогда лечили. Начал строить во дворе космический корабль, ходил по дворам, прощался со всеми и говорил, что скоро улетит на свою планету. Сейчас из-за высокого забора не видно улетел или нет.

— Не улетел! — сказал Анискин. — Я заходил к ним как-то, так для проверки. Мамашу так и не увидел, а с Алипием немного поговорил. Но, у него, кажется, новый сдвиг — по-английски говорит, называет себя каким-то иностранным именем. Думаю, что это лучше, чем инопланетянин. — Анискин полез в карман, достал блокнот. — Вот, я записал. Какой-то Гандон Ша… Шаулей Ален лайф.

— Гордон Шамуэй Альен Лайф Форм! — рассмеялся Василий. — Это и есть Альф.

Думаю, что этот случай дал некоторое представление о Айнагуль Ивановне и Алипии. Поэтому теперь несколько слов об одном важном жителе деревни при исполнении — Фёдоре Ивановиче Анискине, полном тёзке участкового, которого сыграл Михаил Жаров в старом советском фильме «Деревенский детектив».

Фёдор Иванович практически всю жизнь служил в уголовном розыске в Забелжске. Много всего было — и в 80-х, когда после школы милиции без страха боролся с преступностью, и в лихие 90-е, когда приходилось даже попадать под пули при задержании — всё сходило и не было ни одного ранения. В 2014 году старшему лейтенанту Анискину оставалось 2 года до пенсии, и он уже мечтал купить дом в одной из деревень Забелжского района, переехать и наконец отдохнуть от тяжелой работы. Жены у Фёдора не было — она сбежала от него, не выдержав его постоянного отсутствия дома из-за работы. Сын уехал учиться в Москву, там и остался. В один день Фёдор Иванович дежурил в отделении и пытался решить серьёзный вопрос, заняться ли полностью кролиководством в деревне или всё же ещё и кур развести.

«Конечно, кур надо! — рассуждал он. — Яйца — это здорово! Ещё бы и козочку неплохо — полезно! Парник обязательно построю, чтобы там огурчики, помидорчики. Нет. Лучше теплицу — тогда круглый год…»

Его мечты прервал телефонный звонок. Сообщили, что в одном доме буянит пьяный мужик — стоит на балконе с ружьём и грозится отомстить НАТО и лично президенту США за что-то там в Ираке, Афганистане и ещё где-то. Сказали, что пару раз даже пальнул в воздух. Анискин взял с собой двух молодых патрульных и выехал по адресу. Всё было тихо, когда они подъехали — мужика на балконе не было. Поднялись на третий этаж, дверь указанной квартиры была открыта — Анискин вошёл первым, приказав молодым быть сзади. Прозвучал выстрел…

Фёдор Иванович провел в больнице месяц. Слава Богу всё более-менее обошлось — в ружье была дробь. Всё зашили, залатали и Анискин вернулся в отделение. Его сразу вызвал начальник — подполковник Сергей Борисович Вяткин.

— Какого хрена ты полез без жилета? — вместо приветствия спросил начальник.

— Моего размера не было. Да и вообще не ношу. — ответил Фёдор.

Затем последовали стандартные вопросы о здоровье и восклицания, как он (начальник) рад видеть Фёдора Ивановича снова на работе. После чего начальник сделал важное лицо и торжественно сказал:

— Иваныч, у меня для тебя две новости — одна хорошая… — он сделал паузу. — А вторая очень хорошая!

Анискин почувствовал подвох.

— Тебе присвоено звание майора! Поздравляю! — Вяткин долго тряс руку Фёдору.

— Не томи! — попросил Анискин.

— Ты, Фёдор, уже всем рассказал, что ждёшь — не дождёшься пенсии, чтобы уехать в одну из Гадюкиных и разводить гусей, уток, и так далее.

— Кроликов. — поправил Анискин.

— Не важно! Так вот. Мы решили назначить тебя участковым в трёх Гадюкиных. Прежний уходит на пенсию и так два года уже переработал. Что-то не вижу радости на лице?

— В ссылку отправляете? — неожиданно Фёдор рассердился. — Я здесь проработал почти тридцать лет! Теперь меня в расход? Дайте два года доработать!

— Нет! — начальник тоже рассердился. — Не хочешь, уйдёшь по состоянию здоровья! Будешь в парке голубей кормить хлебом, если денег хватит. Я тебе, дураку, добра хочу — уедешь жить в деревню, как мечтал. Разведёшь хоть павлинов и пингвинов и зарплату майорскую получать будешь! Будешь кормить свою живность икрой красной!

Куда деться? Конечно, Анискин согласился и уже пять лет (два года до пенсии и три года на пенсии) был участковым в трёх Гадюкиных. Когда пришёл возраст пенсионный он поехал к начальству просить замену. Начальник встретил его радостно, опять долго тряс руку.

— Иваныч, ну что ты право! Ну, где я тебе замену возьму? Там у тебя полторы старухи в деревнях — вот-вот помрут. Вот тогда мы и должность участкового упраздним.

Начальник с притворной мольбой смотрел на Фёдора.

Фёдор махнул рукой и ушёл. Конечно, работа была «не бей лежачего» — Анискин чётко три раза в неделю объезжал свои владения, проводил беседы с оставшимися стариками о пожарной и другой безопасности, иногда помогал некоторым одиноким бабулькам что-нибудь подремонтировать и вообще по хозяйству. Сам он всё-таки развёл кроликов, чтобы не было скучно. А козьим молоком и яйцами его презентовали хозяйки постоянно, хотя он и отказывался. Со всеми у него были отличные отношения, знал всё обо всех — бабульки по нескольку раз уже успели рассказать Фёдору свои биографии и обо всех родственниках. Единственное с кем он не общался — это с Айнагуль и её сыном, да и Бог с ними — пусть там торчат за высоким забором. Поначалу вызывали подозрения приезжавшие по два-три раза в месяц внедорожники с тонированными стёклами и, иногда, грузовые «газели». Анискин попросил своих в городе пробить московские номера. Выяснилось, что почти все приезжавшие машины принадлежат строительной фирме «ООО Шаганян», а это бывший бандит, а ныне бизнесмен — прежний муж Айнагуль. Ничего удивительного, что он или его работники привозили продукты и какие-то вещи бывшей жене и сыну.

Конечно, Анискину было тоскливо, особенно по вечерам. Он с огорчением заметил, что стал чаще брать самогон у Кузьминичны.

Но вдруг всё изменилось — приехал Вася! Василий Петрович Чихуа

Глава 1. Таинственная смерть (20.08.2019 г.)

— Так как же так? Как же так? — истошно заорал петух Аполлинарии.

— Сволочь! — выругался Василий. — Что-то новое. Кажется, ещё слово прибавилось.

— Так как же так? — снова проорал петух.

Василий решил пропустить «будильник» и ещё немного вздремнуть. Но тут во дворе затарахтел мотоцикл участкового. Через несколько секунд он уже стоял в дверях.

— Ты, что валяешься? — Фёдор водрузил на стол большой пакет.

— Что это? — спросил Василий.

— Кролики! Сегодня великий праздник! Сваргань праздничный ужин, а мне надо срочно по делам в Малые Гадюкины! Наверное, опять эта красотка Амира Филипповна мобилу в колодец уронила. Такая ответственная вроде всегда была — бывший парторг колхоза. Три дня не могу дозвониться. И вообще, что-то они подозрительные там стали, молчаливые. Надо съездить! Думаю, что часам к пяти вернусь. Ну давай, кашеварь. Сходить к Кузьминичне не забудь! — Анискин направился к дверям. Остановился. — Лучше бери сразу две.

— Праздник-то какой? — спросил сонный Василий.

Фёдор с укором посмотрел на друга.

— 20 августа 1812 года император Александр I назначил главнокомандующим русской армией Михаила Ивановича Кутузова! — торжественно провозгласил Анискин и вышел.

Василий сходил к Аполлинарии Кузьминичне за «коньячком», изучил рецепты приготовления кроликов, выбрал один «на скорую руку», сготовил и уже собирался накрывать на стол, как зазвонил телефон. Это был Анискин.

— Вася, срочно садись на велик и дуй в Малые Гадюкины! — приказным тоном сказал Фёдор.

— Ты что? С какой стати? — удивился Василий. — Туда же ехать полдня!

— Езжай через лес. За час с небольшим доберёшься. Всё. Я жду.

— Да что случилось-то, можешь сказать?

— Труп.

— Помер кто, что ли? — спросил Василий и подумал: «Эка невидаль — там все уже одной ногой в могиле!»

— Хуже. Не помер! Кажется убийство и возможно изнасилование.

Василий не выдержал и расхохотался. В Малых Гадюкиных жило 3 человека: относительно не старые две бабульки семидесяти с небольшим лет — Амира и Ариадна. В придачу единственный мужик в деревне — дед Амбросий. Анискин выждал пока Василий отсмеётся, сказал «жду» и отключился.

Ехать ужасно не хотелось, и Василий, выпив рюмочку «коньячка», стал придумывать «отмазку»:

«Велосипед! Совсем забыл, что неделю назад спустило колесо, а заклеить прокол не собрался. Нет! Не хорошо. Фёдор там один, неизвестно, когда следаки с криминалистами приедут. — раздумывал Василий. — Тем более у Фёдора в сарае хороший велосипед стоит. Хотя, я же на пенсии! Какие могут быть дела?»

Василий выпил ещё рюмку. От алкоголя в душе поднимались патриотические чувства — помочь другу, и вместе с тем какой-то «дух противоречия» — послать всё на хрен. Пришлось выпить ещё рюмку, чтобы узнать, что победит: чувство патриотизма или «дух противоречия». Шёл последний раунд в поединке патриотизма и противоречия, когда зазвонил телефон.

— Василий, как ты дорогой? — послышался из телефона голос бывшего начальника — прокурора Забелжска Георгия Степановича Холодова, с которым Василий проработал двадцать с лишним лет.

— Привет, Степаныч! Отлично! Вдыхаю полной грудью свободу.

— А работа не снится? Не скучаешь? — в голосе прокурора явно слышался какой-то подвох.

— Нет! Не снится, не скучаю! А ты как?

Георгий Степанович оставил вопрос без ответа и продолжил уже начальственным, прокурорским голосом:

— Документы, регламентирующие нашу работу, уже забыл? Федеральный Закон «О прокуратуре 1992 года…»

— Какие документы, Степаныч? Я же на пенсии! — перебил Василий.

— Василий Петрович, Статья 8 «Координация деятельности по борьбе с преступностью…» — продолжал прокурор.

— Да помню! Что за лекция! Случилось что?

— А вот новые документы ты, старший следователь, не знаешь! — назидательно сказал Георгий Степанович. — Я тебе пришлю на почту Приказ Генпрокуратуры от 30.05.2019 «О привлечении работников прокуратуры, находящихся в отпуске…»

— Я на пенсии! — раздражённо перебил Василий.

— «…Находящихся в отпуске и на пенсии в случаях…» Перечислять случаи или сам прочитаешь? — прокурор перешёл на дружественный тон.

— Прочитаю. Говори уже, что случилось. Сегодня с утра день явно не задался! В соседней Малые Гадюкины труп, и наш участковый попросил помочь. Вот уже ехать собрался, а ты меня остановил.

— Вот молодец — уже в курсе! Майор Анискин, ваш участковый, назначен руководителем СОГ (Следственно оперативная группа), а ты в его подчинении, как следак прокуратуры. Думаю, что вы уже хорошо знакомы. Как он? Сработаетесь? — спросил, явно с иронией, прокурор.

— Уже. Почти каждую субботу срабатываемся — бутылочки по две самогона.

— Отлично! — рассмеялся Георгий Степанович. — Там дело-то плёвое. Старушка древняя пошла в лесок за грибами и померла, а вашему участковому вдруг почудилось, что прибили бабку. В общем съезди, разберись. Я тебя прошу по-дружески.

— По-дружески? А сам в нос приказами тычешь! — сказал Василий как бы обиженно. — Да я уже собрался ехать, ты меня отвлёк — мне туда часа два пилить.

— Ну давай! Туда уже выехала покойницкая скорая и на всякий случай эксперта-криминалиста захватили. Звони, если что.

Прокурор отключился.

Глава 2. Совсем не таинственная смерть (Тот же день)

Через два часа (30 минут заняли две остановки для «дозаправки», чтобы ехалось легче) старший следователь прокуратуры Забелжска Василий Петрович Чихуа подъехал к деревне Малые Гадюкины. При въезде в деревню, у заколоченного бывшего клуба он увидел мотоцикл, а рядом участкового, а теперь руководителя следственно–оперативной группы Фёдора Ивановича Анискина.

— Товарищ майор, старший следователь прокуратуры Василий Петрович Чихуа прибыл в Ваше распоряжение! — доложил Василий с ухмылкой и слегка покачиваясь.

— Будьте здоровы, товарищ следователь. — пробурчал Анискин.

— Чё? — спросил Василий.

— Фамилия у Вас, товарищ следователь, как будто Вы чихнули. Пересаживайся на мотоцикл, поедем к месту — там уже эксперт с санитарами ждут. — устало сказал участковый, и уже другим голосом:

— Что-то от тебя, Вася, самогонкой несёт!

— Новости уж больно печальные, расстроился сильно. Да и дорога была трудной. Выпьешь? — Василий достал из рюкзака бутылку.

— Ты, что? Я же за рулём и на работе! Ты, кстати, тоже. — серьёзно сказал Фёдор и тут же добавил:

— Наливай!

Василий достал из рюкзака бутылку, налил в стаканчики. Когда выпили и слегка закусили, Василий спросил:

— Кто нашёл труп?

Участковый показал на листок, прикреплённый к стенду, на котором раньше висели клубно-деревенские анонсы. Василий снял листок, повертел его в руках, вгляделся в написанное, прочитал: «Третия развилка от диревни патом идёш направа по трапинке 300—400 метров лежит Аря Пупыркина. Совсем ни жывая а мёртвая».

— Ладно, поехали — через три часа уже темнеть начнёт. — сказал Фёдор и завёл мотоцикл. — Завтра сверим почерки у всех здешних — найдём писателя.

На опушке леса стояла покойницкая скорая. Около неё сидели мрачные санитар и шофёр.

— Долго ещё ждать? — пробурчал санитар. — Скоро уже темнеть начнёт.

— Быстро только кошки родятся, да мои кролики женихаются! Сейчас вашего пассажира поторопим, — сказал участковый и они с Василием направились к месту преступления.

Надо пояснить, что участковый Анискин, то есть Фёдор, всё детство прожил в одной из деревень Забелжского района с бабушкой, которая, как он рассказывал, была кладезь фольклора. Он впитал с чаем бабушки целую энциклопедию русских пословиц, поговорок, выражений. Именно с чаем бабушки, а не с молоком матери — мать с отцом в 60-х уехали на заработки на север и где-то сгинули. Бабушка всё обещала, что расскажет про родителей, когда Фёдор подрастёт, но померла неожиданно — не успела. Надо заметить, что Фёдор начинал выдавать фольклор целым потоком, когда, как он говорил, «наступал на пробку». Причём, с увеличением выпитого, больше и больше перевирал крылатые слова и выражения.

Пройдя немного по лесу, Василий и Фёдор вышли на небольшую полянку. На краю поляны, на пеньке сидел эксперт. Рядом с ним, накрытое простынёй, лежало тело.

— Фёдор Иванович, я закончил — всё вроде бы ясно. — сказал эксперт. — Пока могу сказать, что скорее всего сердечный приступ. Время смерти около трёх часов ночи. Гематом и кровоподтёков нет. Царапины на руках, ногах, теле скорее всего оттого, что ползла. Потом после вскрытия точнее скажем.

— Точность — сестра таланта! А ты, значит не можешь — только своим задним умом крепок! — сделал вывод участковый. — А что насчёт изнасилования?

— Кого изнасиловали? Эту старушку? Вы, шутите? — со смехом спросил эксперт. — Ей стало плохо, упала, доползла сюда. А тут уже померла.

— Что же она, когда ей стало плохо, решила догола раздеться? — спросил Фёдор. — Что ползла, понял — вон там, — Фёдор указал на середину поляны. — Вещи аккуратненько сложила и сюда поползла. Передашь, чтобы проверили насчёт акта… полового.

— Передам. — продолжая улыбаться, сказал эксперт. — Ну, комедия! Ладно, я пошёл к машине.

— Скажи там санитарам, чтобы забирали бабусю. Туды её в качель! И сам запиши Ариадна Феликсовна Пупыркина, тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения.

— Не наследили там откуда она ползла? — спросил Василий.

— Не! Никто не подходил. Я решил тебя подождать. Давай-ка выпьем, а то без этого хрен разберёшься. — попросил Фёдор. — В общем ты пока осматривай место, а я заполню документы для медиков.

Выпили из пластмассовых стаканчиков. Фёдор стал писать бумаги, а Василий осторожно пошёл рядом с примятой травой, которую оставила жертва, когда ползла. Поляна была покрыта травой с проплешинами. Василий, внимательно осматривая полянку, дошёл почти до вещей. Они были аккуратно сложены, как будто кто-то раздевался, собираясь лечь спать на поляне вместо кровати. На одной проплешине отчётливо виднелся след от обуви большого размера.

— Это уже что-то!

Василий сфотографировал след и стал тщательно осматривать место, откуда по видимости бабуля отправилась в последний свой земной путь ползком. Здесь трава была помята, как будто в этом самом месте и происходило основное действие. Встав на четвереньки, следователь стал ползать по поляне. У ещё одной проплешины он остановился, сел на траву и стал внимательно что-то рассматривать.

— Чихуахуа, я не смог сдержаться! — сказал со смехом подошедший Фёдор. — Хочешь посмотреть? Я на видео снял, как ты здесь ползаешь!

— Стоять! Не с места! Затопчешь! — Крикнул Василий.

Он встал, отряхнул руки. Достал телефон и сфотографировал проплешину.

— Следов тут море! На первый взгляд тут была целая банда. Один пешком, и ещё двое на велосипедах. У бабуси был велосипед?

— Нет. — Участковый осторожно подошёл и стал рассматривать проплешину. — Да. Два велосипеда — следы от разных шин.

— А, там след от сапога сорок пятого размера. — сказал Василий и указал на другую проплешину.

— Этот след оставила Пупыркина!

— Шутишь? У бабки сорок пятый размер? — удивился Василий.

— От мужа остались сапоги. — пояснил Фёдор. — Что добру пропадать? Сапоги раньше отлично шили. Вот наматывала тряпки, и ходила в мужниных сапогах.

— Что-то я никак не пойму… — Василий внимательно смотрел на следы от шин велосипеда. — Если тут проезжали рядом два велосипеда, то должны быть следы от четырёх колёс, а тут рядом только два.

— Не в бровь, а в глаз! Молодец, Вася! Талант не пропьёшь!

— Да хорош, Федя, народные мудрости выписывать! Наговорил уже сорок бочек арестантов! Тьфу! И я уже стал, как ты околесицу нести!

— Тележка. С разными колёсами. — догадался Фёдор. — Хм. Тогда, где след от обуви того, кто тележку здесь вёз?

Пришёл санитар с шофёром и Фёдор махнул им рукой, чтобы забирали тело. Василий снова опустился на четвереньки и, внимательно осматривая поляну, пополз в сторону вещей. Участковый шёл рядом и бухтел:

— Ты представляешь? Они меня за старого дурака приняли, когда я сказал про изнасилование. Конечно, кто на такую 84-летнюю красавицу позарится? Хотя извращенцы разные бывают. Вот мы как-то по вызову на кладбище поехали…

Василий вскочил на ноги.

— Федя! Я же сказал стой на месте! Или ползай со мной.

Фёдор, кряхтя, опустился на четвереньки и вдвоём они доползли ещё до одной проплешины — на ней также отчётливо виднелись следы велосипедных шин.

— Всё! — сказал Василий. — Уже темнеет. Завтра возьмём грабли и прошерстим траву. Утро вечера мудреней! Тьфу! Да, что ж такое! Вот место, где с ней что-то делали, рядом вещи. А вокруг этого места какие-то придурки катались на велосипедах по кругу, как в цирке.

Они подошли к вещам. Сапоги сорок пятого размера стояли ровненько, какие-то штаны, куртка и портянки были аккуратно сложены в стопочку.

— Вот — суки! Точно извращенцы! — выругался Фёдор. — Я был несколько раз у Ариадны — она настоящая неряха. У неё всё валяется кучами — она бы так не стала всё складывать. Это эти клоуны-извращенцы порядок любят, как в армии.

— …На велосипедах… как в цирке. — пробубнил задумчиво Василий. — …Клоуны…

— Может выпьем? — предложил Фёдор. — Ты с устатку какую-то хрень несёшь!

— Конечно! Извращенцы–клоуны! — закричал Василий. — И не тележка! А велосипеды! Только, как в цирке… эти… как их? Моноциклы!

— Копец! — подытожил Фёдор, наливая в пластмассовые стаканчики. — Они раздели старушку, сложили аккуратно вещи, обесчестили старушку, взялись за руки, сели на эти одноколёсные велики и стали весело кататься вокруг. Василий, ты не охренел? Давай сфоткай вещи, берём их и пошли — совсем уже темнеет, а нам ещё до наших Гадюкиных пилить.

Василий и Фёдор направились к мотоциклу и только две тёмные фигуры, стоящие в лесу неподалёку, не двинулись с места и продолжали следить за уходящими людьми.

Глава 3. Главнокомандующий Кутузов и новая жительница деревни (Тот же день, то есть вечер)

Участковый Фёдор Иванович Анискин, в настоящий момент руководитель СОГ, и пенсионер Чихуа Василий Петрович, в настоящий момент следователь прокуратуры СОГ, сидели за столиком около дома Василия в деревне Большие Гадюкины и обсуждали таинственную смерть 84-летней жительницы деревни Малые Гадюкины Ариадны Пупыркиной, не забывая отмечать тостами 207-летие назначения Михаила Илларионовича Кутузова главнокомандующим русской армией в Отечественной войне 1812 года.

— Товарищ руководитель следственно-оперативной группы, ну согласись, что ты из мухи слона сделал… — сказал заплетающимся языком Василий. — Тьфу! Уже и я твоими фразеологизмами сыплю. В общем, Федя, просто старушка померла. А то, что голая — так у них в этом возрасте закидоны в порядке вещей. И нет никакого криминала.

— Согласен. Нет такого дурака, как старый дурак — таким же заплетающимся языком сказал Фёдор. — Завтра придёт результат медэкспертизы и вскрытия, осмотрим ещё раз место, и я доложу начальнику… А если было… Ну, акт сексуально-половой?

— Тоже, возможно, не криминал! — возразил Василий. — По согласию, а сердечко с непривычки и не выдержало.

— Ну, да! По согласию. — согласился Фёдор. — Подожди! А с кем?

— Какая разница? Мало ли достойных везде! — Василий показал рукой на просторы вокруг них.

— Мало! Вернее, вообще почти никого нет! Из мужиков — два деда в Средних Гадюкиных, в нашей деревне — дурачок Алипий и 80-летний дед Амбросий из Малых Гадюкиных. Алипия я исключаю — ни разу не видел, чтобы он из дома выходил. А деды? Бред сивой кобылы! Зачем им в лесу цирк устраивать?

— О! Цирк! А если это гастролёры — акробаты-извращенцы на моноциклах?

— Отлично! Завтра так и доложу эту версию начальнику. Разметаю бисер перед свиньями. — Фёдор пытался говорить серьёзным голосом. — И меня сразу освободят от должности участкового и отправят… Нет, не на пенсию, а в «дурку»!

— Во! Смотри! — Василий указал на дорогу. — Машина какая-то едет.

— Наверное, к Айнагуль и Алипию. — предположил Фёдор. — Кстати, надо к ним зайти, проверить не стал ли вдруг вместо инопланетянина, Алипий путешественником типа Конюхова, Пржевальского или как его… Крузенштерна и принялся по лесам шастать.

— При чём здесь Крузенштерн? Он не по лесам — он по морям. Смотри. Это такси. — Василий указал на подъезжавшую машину.

Машина остановилась около дома Василия, дверь открылась и из неё вышла девушка. Шофёр достал из багажника две объёмистые сумки и поставил на землю. Василий и Фёдор удивлённо смотрели на происходящее.

— Это к тебе? — Фёдор посмотрел на Василия удивлённо.

— Не. Я подумал, что к тебе.

Фёдор отрицательно замотал головой.

— Дяденьки, может поможете с сумками? — крикнула девушка из-за забора.

Мужчины поспешили к ней.

— А Вы кто? — спросил Фёдор.

— Вам что не позвонили? — удивилась она, оглядывая качающихся мужчин. — Я Агата Кристи, к вам прямо из Англии.

— Это которая «Убийство в Восточном экспрессе» написала? — спросил Фёдор пьяным голосом и посмотрел удивлённо на Василия.

— Разрешите представиться? — Василий слегка поклонился и попытался шаркнуть ногой. — Эркюль Пуаро, частный детектив на пенсии. А это… Это Михаил Илларионович Кутузов, ветеран войны 1812 года. А здесь у нас… — Василий указал рукой на окружающую территорию. — Цирк! Шапито!

Фёдор, ничего не понимая, смотрел то на Василия, то на улыбающуюся девушку.

— Вам, правда не позвонили? — спросила она.

— Так у нас телефоны в доме, а мы тут на свежем воздухе расследуем с Пуаро… Тьфу! С Василием одно дело.

— Понятно! — сказала девушка и снова улыбнулась. — Значит это Вы участковый Анискин Фёдор Иванович, а Вы — Василий Петрович Чихуахуа?

— Чихуахуа — это псина китайская, а моя фамилия Чихуа! — сердито сказал Василий.

— Ой! Простите! — сдерживая смех, сказала девушка. — Видимо, я не так запомнила. Может пройдём к дому и разберёмся «ху из ху»?

— Она выругалась или мне показалось? — шёпотом спросил Фёдор у Василия.

— Это по-английски! Она же из Англии. — также шёпотом пояснил Василий. — Пройдёмте, мадмуазель!

Мужчины взяли сумки и, вместе с девушкой, пошли к дому.

— Что празднуете? — спросила девушка, увидев бутылку самогона, стаканчики и что-то в кастрюльке.

— Назначение Кутузова главнокомандующим русской армией! — торжественно сказал Фёдор.

— Ну, поздравьте его от меня! — сказала со смехом девушка.

— Прошу к столу! — пригласил Василий. — Эля или виски, к сожалению, нет. Но есть самогон десятилетней выдержки и на закусь жаркое из неизвестного животного.

— Чего это неизвестного? Это же домашний пингвин — пытался пошутить Фёдор. — Пойду-ка поищу телефон.

Он направился в дом, а девушка села к столу, осматривая критически угощение. Она открыла сумку и стала выкладывать на стол какие-то продукты в упаковках. Также на столе появилась бутылка виски. В дверях возник Фёдор.

— Туды её в качель! Ой, простите! Три пропущенных звонка от моего начальника и сообщение. — сказал он удивлённо. — Иваныч, вы там не… Ой, простите! Тебе не дозвониться! Встретьте, разместите Агату Бонцову. Это начинающая журналистка криминальной хроники, а также автор двух детективов и дочь моего друга. Она хотела поработать вдали от городской суеты, а заодно побеседовать с монстрами-следаками, чтобы почерпнуть материал для своих книг. Я порекомендовал вас и ваши Гадюкины. — Фёдор, оценивая, посмотрел на Агату, потом на Василия и развёл руками. — Ничего не понял — надо выпить!

— Не волнуйтесь. — заверила Агата. — Я вам не причиню особого беспокойства — я целыми днями и, иногда, даже ночами работаю — пишу.

— Какое беспокойство? Это выеденного яйца не стоит! Вы у нас, как ягодка на тортик! — Фёдор расплылся в улыбке и зачем-то подмигнул Василию.

— Можете поселить меня у какой-нибудь спокойной бабульки? — спросила писательница.

— Подумаем. — пообещал Фёдор, и опять подмигнул Василию. Взяв в руки бутылку виски, стал её рассматривать и цокать языком.

— Открывайте. — сказала Агата. — И принесите, пожалуйста, тарелочки и приборы.

Через несколько минут по пластмассовым стаканам был разлит виски (рюмок, бокалов или даже стаканов Василий не нашёл), а на тарелках разложены разные закуски.

— Наша Аполлинария делает виски не хуже! — сказал Василий, когда все выпили. — Кстати, может у неё и спросим насчёт Агаты? Простите, как Вас по отчеству?

— Агата Пантелеймоновна. — со смехом сказала девушка. — Но лучше без отчества и на «ты»!

— Я вот что предлагаю. — сказал Василий. — Я переночую на чердаке — там у меня шикарные апартаменты, а Вы, Агата, внизу в комнате. Уже поздно, да и не стоит к Аполлинарии идти в не совсем трезвом виде.

— Простите, а где у вас дамская комната? — спросила Агата.

— Вон там. Видишь? — Василий показал на деревянное строение в конце двора.

Агата грустно посмотрела на сооружение, вздохнула и собиралась уже идти.

— Но ты можешь воспользоваться мужской комнатой. — Василий сказал снисходительно. — Заходи в дом, прямо через сени. Знаешь, что это такое? — Коридор. В конце дверь.

Агата зашла в дом.

Зазвонил телефон.

— Начальник. Вяткин. — сказал почему-то Фёдор шёпотом и включил громкую связь.

— Ну и чего ты трубку не берёшь? — спросил голос начальника из телефона. — Бонцову встретили, разместили?

— Встретили, накормили, напоили… — начал Фёдор, как ему казалось бодро. — То есть разместили, обласкали… Ну всё как положено в общем.

— Я вам обласкаю! — сказал голос в трубке. — Вы там что? Пьёте?

— Стакан — не питьё для уставшей кобылы, Борисыч! — выдал Фёдор, усиленно проговаривая каждое слово. — В общем завтра ещё раз всё осмотрим, и я доложу. А пока ждём заключение от потрошителей. То есть па-то-ло-го-ана-то-ми-чес-кую экспертизу.

— Про циркачей пока не говори. — прошептал Василий.

Фёдор кивнул и вдруг выдал:

— Единственный вопрос — почему она голая была?

— Кто? — видимо на том конце подполковник Вяткин испытал лёгкий шок.

Василий усиленно махал руками, но Фёдор решил объяснить:

— Ну кто? Агата, конечно!

Василий схватился за голову и закричал:

— Пупыркина! Ариадна Пупыркина! Не Агата!

— Ну перепутал. Что с того? Агата ещё была одетая… Да всё нормально, Борисыч! Не волнуйся — и с Агатой и с Ариадной всё будет в ажуре. Завтра доложу.

— Ладно. Работайте! — сказал начальник и отключился.

Фёдор виновато посмотрел на Василия.

— Я что-то не то сказал?

— Не! Всё то! Просто супер! — Василий только разводил руками. — Кстати, а где писательница? Что-то её давно уже нет. Пойдём-ка посмотрим.

Мужчины зашли в дом, подкрались к дверям туалета, тихонько постучали — в ответ тишина. Василий дотронулся до двери, она открылась — в туалете никого не было.

После непродолжительных поисков, Василий и Фёдор нашли Агату в «апартаментах» на чердаке — она мирно спала на диване.

— Я оставлю у тебя мотоцикл, пойду спать — завтра… Всё завтра. — Фёдор сильно зевнул.

— Да брось ты! Внизу места хватит. Пойдём ещё по пятьдесят рванём английской самогонки. — предложил Василий.

Ровно в пять утра истошно заорал петух Аполлинарии и разбудил Агату. Сначала она даже не сообразила, что происходит и где она находится. Потом вспомнила и спустилась вниз. На кровати она увидела мирно похрапывающих Фёдора и Василия. Агата улыбнулась и вышла во двор.

— Так как же так? Как же так? — Снова заорал петух Эдуард.

— Вот, как-то так! — ответила петуху Агата и стала убирать со стола остатки празднования её приезда и назначение Кутузова главнокомандующим.

Глава 4. Утро нового дня (21.08.2019 г.)

Василий и Фёдор проснулись от запаха готовящейся еды. Оба кряхтя и охая вывалились во двор. На чистейшем столе были аккуратно расставлены тарелки, справа и слева от них лежали ножи и вилки. Василий узнал волшебным образом появившийся самовар, который гордо возвышался в центре стола. Старинные чайные чашки Василий тоже узнал. И самовар, и чашки были откуда-то из детства, видимо были в кладовке, разобрать которую Василий собирался с самого приезда.

— Как самочувствие, господа сыщики? — Агата появилась в дверях с большой сковородой, в которой что-то шкворчало. — Не проспали на работу? Уже 10 часов.

— Ох, я балбешка стоеросовая, без царя в голове! — Фёдор уже с утра начал с фольклора. — Я же в 9 часов должен был доктору позвонить.

Участковый отошёл в сторону с телефоном.

— Холодному доктору или патологоанатому, насчёт результатов вскрытия. — пояснил Василий, видя вопросительный взгляд Агаты. — Доброе утро, мисс Марпл! Самочувствие в пределах нормы — рабочее. Вам как спалось? Готовы к большим свершениям в области литературы?

— Шикарно выспалась! Только уж будильник у вас ранний и громкий! Надеюсь, никто не обиделся, что я случайно уснула наверху. Я, простите, без разрешения пошла на экскурсию по дому, но по дороге решила немного прилечь, отдохнуть и куда-то провалилась. — объяснила Агата. — А утром вместо туалета сначала попала в кладовку и нашла там изумительный антиквариат. Пока вы спали, обнявшись как два голубка, решила немного похозяйничать. Садитесь завтракать. Что касается литературных свершений, то я бы хотела сначала собрать материал по вашему делу. Вы же возьмёте меня на место преступления?

Василий даже крякнул.

— Какого это дела? — он притворно-серьёзно посмотрел на Агату. — Нет никакого дела. Старушка пошла за грибочками или ягодками, ей стало плохо, ну и того.

— Но ваш начальник сказал, что Фёдор Иванович предполагает, что возможно было убийство. Поэтому и назначили расследование.

— Ерунда! — Василий махнул рукой и отечески посмотрел на Агату. — Вчера назначили, сегодня отменят. Сейчас Фёдор узнает результаты экспертизы, съездим ещё раз на место, всё запишем, доложим и каждый займётся своим делом — Вы писать детективчик про что-то более интересное, Фёдор по деревням кататься и кроликов разводить, а я заниматься единением с природой.

Василий налил себе и Агате чай, положил на тарелку еду.

— А ваш начальник сказал, что она умерла ночью и…

— Вот Вяткин! Где же тайна следствия? Так Вы же, Агата, детективы пишите — вот и скажите, почему бабуся ночью оказалась в лесу без корзинки или ведёрка.

— Заблудилась, запаниковала, всё побросала…

Василий согласно кивнул.

— Почему она голой ползла по поляне? Фотосессия в стиле «ню»? — Агата как бы продолжила «допрос свидетеля». — Что Вы на это скажите? Странно? Загадочно?

— Это у вас, авторов детективов, всё странно и загадочно. А у нас всё банально и легко объяснимо. Вам, Агата, сколько лет?

— Двадцать шесть. — ответила Агата. — Мы же вчера договорились на «ты».

— Ты все свои поступки можешь объяснить? Вот! — Василий довольно кивнул, видя замешательство Агаты. — А старики вообще… Нет, я не хочу сказать, что у всех старческий маразм, но проблемы с головой чаще встречаются, чем у молодых.

Василий перешёл на шёпот и показал пальцем на разговаривающего в стороне Анискина.

— Фёдор Иванович, видимо по настоящей работе соскучился, вот и ему преступления мерещатся.

— Там ещё следы от велосипеда на поляне были, а самого велосипеда не было. — Агата с надеждой смотрела на Василия.

— Это факт. Хотя мало ли кто там до этого катался.

В любом случае всё сегодня с Фёдором осмотрим. Ещё на всякий случай кинолог с собакой приедет.

Анискин закончил говорить по телефону и подошёл с торжественно-довольным лицом.

— Я был всё-таки прав! Убийство не убийство, но криминалом явно попахивает. Вот вам буря в стакане! У Пупыркиной в крови алкоголь и почти вся таблица Менделеева. Скоро приедет кинолог с собакой и ещё раз всё прошерстим. А то Василий вчера там ползал и ничего особо не нашёл — видно нюх потерял. — Участковый подмигнул Василию.

— А разве можно было тщательный осмотр откладывать? — Агата начальственным взглядом окинула сыщиков. — Преступники могли за это время вернуться и замести следы.

— Вчера мы… — начал Василий, задумался и, придав голосу строгость, сказал:

— Давайте каждый будет заниматься своим делом — Вы детективчики писать, а мы расследовать. — И добавил уже более добродушным голосом:

— Берите свой ноут, располагайтесь, а мы поедем.

Пока Фёдор и Василий завтракали, Агата сидела, насупившись, и бросала обиженные взгляды на сыщиков.

Фёдор, желая смягчить обстановку, сказал почти ласково:

— Экскьюз ми, леди! Но Боливар не выдержит троих! — Фёдор указал на мотоцикл.

Зазвонил телефон у Фёдора, и он ответил в трубку:

— Здравия желаю, товарищ подполковник! Да работаем. Встретим кинолога у нас, в Больших Гадюкиных, потом проводим. Что писательница? — Фёдор посмотрел на Агату. — Конечно оказываем всяческую поддержку!

— Не оказывают! Бросают меня! — закричала Агата.

Фёдор прикрыл рукой телефон и пытался знаками что-то объяснить писательнице, нарочито улыбаясь.

— Вот как? Понятно, Борисыч. До связи! — Фёдор закончил разговор.

Агата вопросительно посмотрела на участкового.

— Всё в порядке! Агата Панкратовна, мы с удовольствием, и целиком и полностью… Вас… Вам… тебе всячески… Ведь баба с возу, кобыле легче! — Фёдор снова показал на мотоцикл.

Василий и Агата внимательно смотрели на Фёдора, ожидая продолжения пламенной речи участкового.

— Не волнуйтесь, Агата Поликарповна… — Продолжил Фёдор.

— Пантелеймоновна! — Поправила писательница. — Называйте меня, как хотите, но я поеду с вами. А иначе, пожалуюсь на вас вашему начальнику!

— Ну да. — согласился Фёдор. — Сделаем так. Мы с Василием на мотоцикле едем к месту, а часа через четыре приедет машина с кинологом, и ты с ними приедешь. Василий, садись. Поехали.

Агата протянула Василию рюкзак.

— Я вам собрала с собой еду и… ну, разберётесь сами. — всё ещё обиженным голосом сказала она, села на скамейку и отвернулась.

Мужчины сели на мотоцикл и выехали со двора. Остановились. Развернулись и снова въехали во двор о чём-то оживлённо споря.

— Всё меняется. — сказал участковый. — Василий остаётся. Кто-то должен проводить машину кинолога к месту. Агата, бери рюкзак с едой — ты едешь со мной.

Агата заулыбалась, схватила рюкзак и села на мотоцикл к Фёдору. Они выехали со двора. Остановились. Развернулись и снова въехали во двор.

— Что опять? — спросил Василий с усмешкой.

— Да развели мы тут антимонии! — Фёдор слез с мотоцикла, подошёл к столу. — Явно башка стоеросовая после вчерашнего не варит. Агата, у тебя остался английский самогон? Предлагаю подлечить голову.

Агата вздохнула и достала из рюкзака еду, бутылку и стаканчики. Налила виски.

— Василию не наливать! — сказал Фёдор. — Сделаем так. Вы едете на место, а я остаюсь. Чтобы не терять время, пока схожу, проведаю Айнагуль с Алипием. Что-то мне кажется, оттуда ветер дует. Потом с кинологом приеду к вам. И, Василий, дай Агате какие-нибудь штаны.

— А чем Вам мои джинсы не нравятся? — спросила Агата.

— Вы же на дело идёте со следователем прокуратуры. А у них свои методы работы! — сказал со смехом участковый. — Жаль не удастся заснять это опять на видео.

Василий пошёл в дом на поиски штанов, а участковый, подозвав Агату, стал показывать видео, как Василий на четвереньках ползал по траве. Оба начали смеяться.

Через несколько минут Василий и Агата выехали со двора. На этот раз успешно — в третий раз не возвращались.

Глава 5. Цирк уехал, а клоуны остались (Тот же день)

Фёдор уже минут двадцать нажимал на кнопку вызова на домофоне у ворот дома Айнагуль, стучал в ворота — без ответа. Сзади послышался шум мотора и подъехал джип. Из него вышли двое мужчин внушительного амбального вида.

— Здравствуйте! Участковый Фёдор Иванович Анискин. — представился Фёдор.

— Ну и? — поинтересовался один из мужчин, презрительным взглядом смерив участкового.

— Я хочу поговорить с хозяйкой дома. — сказал Фёдор.

Первый амбал оглядел участкового, нагло ухмыльнулся и произнёс:

— А хозяйка тоже хочет? Запишитесь на приём, господин городовой, и может, Вас примут.

Второй амбал заржал. Фёдор был удивлён наглым тоном.

— Сейчас я являюсь руководителем следственно–оперативной группы. В соседней деревне произошло преступление, и я должен всех опросить.

— А вот оно как! — первый повесил на лицо притворно-серьёзную мину. — Тогда, конечно, опрашивайте. — амбал сделал паузу. — В соседней деревне!

— Вы на вверенной мне территории! — участковый рассердился не на шутку. — Кто вы такие? Документы предъявите!

Первый исподлобья посмотрел на Фёдора.

— Доставка пиццы! — наглым голосом сказал он и, достав из кармана удостоверение, сунул под нос участковому.

— Охранное предприятие «Ласточка». — прочитал Фёдор. — А вы, значит птички–ласточки или может голубки? — спросил участковый с ухмылкой.

Первый зло посмотрел на участкового.

— Шапито! — сказал он сквозь зубы.

— Что вы! Цирк уехал, но вот клоуны остались! — Фёдор кивнул на амбалов.

Он подошёл снова к воротам и нажал на кнопку в домофоне — ничего.

— Ладно, потом зайду!

Участковый пошёл прочь. Пройдя несколько метров, он остановился и, сделав вид, что что-то ищет в сумке, посмотрел на амбалов. Они вытащили из машины большие баулы, подошли к воротам. Первый прислонил ключ к домофону, калитка открылась и мужчины зашли.

«Возможно и ничего необычного, эти „ласточки“ охраняют компанию бывшего мужа Айнагуль и по его указанию опять что-то привезли», — сказал Фёдор себе и пошёл к своему дому, где он увидел машину, на которой приехал кинолог с собакой.

— Вчера не успели всё осмотреть, стемнело. — объяснял Василий писательнице, когда они приехали на место. — Хорошо, что дождя не было. Вот видишь на проплешине следы от велосипедных шин? И там ещё. Два следа с разным рисунком. Если бы были двухколёсные велосипеды, то следы были бы другие. Мы предположили, что это была тележка. Но следов того, кто её вёз нет — только следы от сапог Ариадны. Что ещё может оставить такие следы — только эти моноциклы. Ну, как в цирке.

— Значит, тут было такое шоу! — Агата еле сдерживала смех. — Цирк со стриптизом! А эти на моноциклах может ещё и жонглировали? Если бы я такое написала в своей книге, то меня бы точно сочли за сумасшедшую! Василий Петрович, Вы с участковым случайно не здесь уже начали выпивать?

Агата не выдержала и рассмеялась. Василий сердито на неё посмотрел, хотел что-то сказать, но смолчал. Агата почувствовала, что сказала лишнее и стала молча ходить рядом с поляной, шевеля ногой траву. Василий тоже, не произнося и слова, ходил по кругу.

— Ой! Я что-то нашла! — закричала Агата и побежала к Василию, торжественно неся обеими руками какую-то бутылку.

— Твою ж мать! — выругался Василий. — Зачем же хватать? Да ещё всеми лапами сразу!

Подъехала машина и из неё вышли кинолог с собакой и Анискин.

— Ну что-нибудь нашли интересного? — спросил участковый.

— Да. — мрачно сказал Василий и с укором посмотрел на Агату. — Бутылка, а на ней просто куча отпечатков предполагаемого преступника.

— Я же не знала! Фёдор Иванович, это я нашла в траве бутылку и схватила обеими… лапами. — сказала Агата и тоже с укором посмотрела на Василия.

— Вася, блин! А сам-то чего ухватился за вещественное доказательство своей клешнёй? — сказал Анискин, взял двумя пальцами бутылку и положил в пакет. — Пойдёмте посмотрим, может собака учует чего или кого.

Первый раз, когда собаке дали понюхать портянку Пупыркиной, она привела к месту, куда бабушка приползла. Второй раз — туда же.

— Ну всё. — сказал Фёдор. — Так и будет глупая псина водить нас туда, обратно. Вещи-то все Ариадны.

— Подойдите, пожалуйста, сюда! — крикнул Василий кинологу.

Кинолог с собакой подошли к проплешине со следами от колёс, около которой стоял Василий. Собака обнюхала место.

— Ищи! — скомандовал кинолог и собака потянула его в лес в сторону от поляны. Все пошли следом.

Впереди показалось открытое место — на нём остатки разрушенного здания, заросшего травой. Собака остановилась, села. Кинолог скомандовал:

— Ищи!

Пёс заскулил, потом рванул поводок в сторону. Безуспешно кинолог пытался заставить собаку выполнять команды — пёс продолжал скулить и тянуть в сторону от разрушенного здания.

— Что это? — спросила Агата, указывая на развалины.

— Я без понятия. Я никогда здесь не был. — Фёдор посмотрел вопросительно на Василия. — Вот он, может быть, знает — он местный.

— Стойте! — скомандовал Василий и стал осматривать место развалин. — Смотрите здесь вокруг везде трава сильно примята.

И тут хлынул дождь. Все побежали к машине и опять только две тёмные фигуры, стоящие в лесу неподалёку, не двинулись с места и продолжали следить за убегавшими людьми.

Глава 6. 21 августа — тоже памятный день! (Вечер 21.08.2019 г.)

Дождь лил с той же силой и уже почти стемнело, когда микроавтобус высадил двоих сыщиков и писательницу детективов около дома Василия.

— Стой! Велосипед! — крикнул Фёдор собиравшемуся уже уезжать водителю.

— А что же ты мотоцикл не засунул в автобус? — спросил водитель.

— Надо было засунуть! — проворчал Фёдор, вытаскивая велосипед.

— А что, Фёдор Иванович, сегодня никакого праздника нет? — спросила Агата, когда они насквозь мокрые вбежали в дом. — Можно я наверху переоденусь?

Не дожидаясь разрешения, Агата пошла наверх.

— Шутите? Сегодня 21 августа один из самых памятных дней в истории! — крикнул Фёдор, чтобы Агата слышала его наверху. — Во-первых — годовщина свадьбы! В 1652 году сын Богдана Хмельницкого, гетмана войска Запорожского, женился на дочери молдавского господаря Василия Лупу. Во-вторых, кажется в 1808 году, в этот день наполеоновский маршал Жан Бернадот избран наследником шведского престола. В-третьих…

— Федя, остановись! — прервал Василий. — Кто пойдёт к соседке? Мы все промокли до нитки — надо и согреться, и отметить «во-первых, во-вторых и в-третьих».

— В-третьих! Нет, послушайте! В-третьих, у меня сегодня именины! Спасибо Фёдору, Преподобному Феодору — игумену Оровскому.

— Ликующая физиономия отца Федора стала возмущать Ипполита Матвеевича. — Обедню, небось, уже не служите? — процитировал Василий.

— Фёдор Иванович, ответьте! — смеясь попросила Агата, спускаясь по лестнице.

— Да ну вас! — проворчал Анискин. — Дай мне переодеться во что-нибудь.

— Вон там в шкафу возьми, что подойдёт. — Василий показал на шкаф. — Не знают участковые классику.

Анискин подошёл к шкафу и, обернувшись, вдруг произнёс смешным голосом:

— Где там служить! Прихожане по городам разбежались — сокровища ищут.

Агата и Василий рассмеялись и с уважением посмотрели на «Отца Фёдора».

— Заметьте, свои сокровища! Свои! — закончил диалог Анискин. Потом перешёл на деловой тон:

— Кстати, в эту дурную семью Шаганянов меня сегодня не пустили, этого инопланетянина Алипия увидеть не удалось. Полчаса проторчал перед воротами. Потом приехали два жлоба на джипе из фирмы, которая Шагиняна охраняет, привезли три огромные сумки. Так у них ключ к воротам — спокойно зашли. А я, как дурак, остался с носом.

— Так у нас больше подозреваемых! — заметил Василий.

— В чём подозреваемых? В том, что Пупыркину на тележке до дома не доставили? Или что напоили какой-то гадостью. Нет. Эти вряд ли такой ерундой заниматься будут. А вообще наши все любят на самогонке всякие настойки делать. — Волновался Фёдор.– Наверное, Ариадна пошла в лес с этим анонимом, что записку оставил. Взяли с собой бутылочку, хряпнули, «крышу снесло» от этой «мухоморовки». У Пупыркиной сердечко отказало, собутыльник испугался и сбежал. А записка? Такой опус явно писал какой-то безграмотный дедок. В Средних Гадюкиных Задунайский и Пук — бывшие агроном и зоотехник колхоза — грамотные деды. Остаётся только Амбросий — сосед Ариадны. Его сегодня обязательно допросим.

— Можно мне посмотреть записку? — попросила Агата.

Анискин протянул записку Агате, и она с очень серьёзным видом несколько минут изучала её.

— Фальшивка! — сделала вывод Агата.

Василий и Фёдор смотрели на писательницу, ожидая продолжения.

— Ну не бывает сейчас даже у стариков такого слога и таких ошибок! Это кто-то специально под абсолютно безграмотного косит. — пояснила Агата. — Сосед Ариадны, дед Амбросий, он такой?

— Вот уж нет! — заявил Анискин. — Я у него видел тома Большой советской энциклопедии и даже издания работ то ли Ленина, то ли Маркса.

— Раз наш эксперт, — Василий кивнул на Агату. — говорит, что записка подделка под кого-то, то подозревать надо всех. Кстати, а в чём мы кого-то подозреваем? Убийства–то не было, если Ариадну специально не отравили. Фёдор, когда мы дело закроем?

У Анискина зазвонил телефон, он слушал несколько минут, потом сказал «спасибо, понял», вздохнул и доложил:

— Не закроем. В крови Пупыркиной обнаружен алкоголь и… — Фёдор сделал паузу и выдал:

— Барбитураты и бензодиазепины!

— Наркота! — воскликнула Агата.

— Вот именно! Так что это не простой был пикничок. И не удивительно, что одна вдруг решила до гола раздеться, потом ещё циркачи на моноциклах или на тележке гонять начали, потом…

— Так мы будем отмечать твои именины, Фёдор? — прервал участкового Василий. — Не согреться никак!

— Да подожди ты, серийный упийца! Я ведь про работу! — пытался возразить Фёдор. — Потом собутыльники испугались, что Ариадна отключилась и рванули к развалинам и… телепортировались, растворились в воздухе. Дурдом! Шапито! — подытожил участковый и спросил:

— Василий, а ты не знаешь, что там было раньше на месте нынешних развалин? Ты в детстве там не бывал?

— Я никак согреться не могу. Сходи к Аполлинарии — тогда скажу. — пообещал Василий.

— Да иду! Говори! — попросил Фёдор.

— Там раньше был… — Василий сделал паузу и поднял палец вверх. — Центр телепортации и перемещения во времени!

— Тьфу, дурила! Всё тебе шуточки!

— Не знаю я точно! Какие-то монахи жили. Что-то типа скита, кажется. Надо Кузьминичну спросить, она здесь с рождения живёт. Так ты идёшь к ней уже, Фёдор?

В дверь постучали и на пороге появилась Аполлинария Кузьминична собственной персоной с бутылкой самогона в руках.

Оглядев присутствующих, соседка вдруг заголосила:

— Оставлят меня горюшу горегорькую,

На веки-то меня да вековечные!

Некак ростить-то сиротных мне-ка детушек!

Будут по миру оны да ведь скитатися,

По подоконью оны да столыпатися…

— Кузьминична, ты что, с дуба рухнула? Чего орёшь? — пытался прервать Анискин.

— Так помер кто-то в Малых Гадюкиных! — пояснила Аполлинария. — Вот принесла вам помянуть.

Аполлинария подошла к столу, водрузила торжественно на него бутылку, отошла в сторону и снова заголосила:

— Не откиньте-тко вдову вы бесприютную

Со обидныма, сиротныма детушкам,

Да вы грубым словечком не обидьте-ткось,

Да вы больным ударом не ударьте-ткось!

— Да замолчи ты! — прикрикнул на неё Анискин. — Откуда знаешь-то? Сорока на хвосте принесла?

— Я что дура? Увидела машина полицейская стоит днём у твоего дома, побежала, допросила там паренька с собакой. Он и сознался, что в Малых Гадюкиных помер кто-то. — объяснила Аполлирия.

Потом показала пальцем на Агату, которая по-хозяйски накрывала на стол, наклонилась к уху Василия и шепнула, да так, что, наверное, слышно было в соседней деревне:

— Вася, а что это за баба тут у вас?

— Это корреспондент журналов «Работница» и «Крестьянка» приехала брать интервью у лучших людей деревни. — серьёзно сказал Василий.

Аполлинария подскочила на месте.

— Так… Как же так? — закричала она также, как её петух Эдуард. — Эти алкаши лучшие люди деревни?

— Так больше же никого нет в деревне! — скрывая смех, сказал Василий.

— Неееет? Конечно, жена мафиози Айнагуль с придурошным сынком не в счёт! Про меня забыли?

— Ладно, ладно! Успокойся, Кузьминична! Уступаем. Сейчас немного выпьем, закусим и корреспондент с тебя начнёт. — сказал Василий и подмигнул Агате.

— Конечно. — согласилась Агата. — С Вас и начнём.

Аполлинария уселась за стол и победно оглядела Василия и Фёдора.

— Вася, ну-ка налей нам по чарочке, чтобы память проснулась! — велела соседка приказным тоном.

Василий налил всем по рюмке. Аполлинария скривила лицо.

— Это что? — она брезгливо указала на рюмку и, взяв со стола стакан, подставила Василию. — Наливай. Немного. Половинку. Ой, полный наливай — надо выпить за упокой… А кто помер-то?

— Ариадна Пупыркина из Малых Гадюкиных. — сказал Фёдор.

— Ой, да на кого ж ты нас покинула! — заголосила Аполлинария.

— Кузьминична, прекращай орать! — прервал её Василий.

— Ну пусть ей земля будет пухом! — Аполлинария одним глотком осушила стакан и, повернувшись к Агате, затараторила:

— Родилась я тута. Бабка Анисия у всех тогда роды принимала. Никто в ваш Забелжск не ездил рожать. Там один фельдшер с сестричкой роды принимал, да всё по пьяному делу. А ещё он и одноногий с войны пришёл. Одна дура поехала, так рассказывала потом, как матюгами его крыла. Он, значит пьяный еле на одной ноге стоит, сестричка не роженице помогает, а его идиота держит. Он залез, значит, к роженице чуть не с головой прям в…

— Кузьминична! — крикнул Анискин. — Что ты ахинею несёшь?

Аполлинария одарила его пренебрежительным взглядом.

— Вот, Федя, будешь ты эту интервью рассказывать, тогда и командуй себе, что говорить! — Аполлинария замолчала на минуту, подумала и решила сменить тему. — Помню мне семь лет было и горе страшное пришло к нам — умер отец наш родной. Всё, думали, жизнь закончилась. Рыдали всей деревней от мала до велика.

— Любили все папу Вашего видно сильно? — сочувственно спросила Агата.

— Да Бог с тобой, милая! Папаша мой на охоте сгинул, когда мне двенадцать стукнуло. Видать пьяный уснул и замёрз в снегу. Монахи его нашли. — поправила Кузьминична.

— Это она Сталина отцом родным называет. — пояснил Анискин. — Кузьминична, расскажи-ка, что за монахи!

— Ну неймётся тебе, Фёдор! Так и лезешь в мою эту… интервью. — проворчала Аполлинария. — Ну какие монахи? Те, что с монашеского поселения из скита, что в лесу был раньше.

Анискин и Василий переглянулись. Агата поняла их заинтересованность и спросила:

— Это не тот ли скит, что недалеко в лесу от Малых Гадюкиных был?

— А он недалеко и от Малых, Средних и наших Гадюкиных был. — пояснила Аполлинария.

— Что-то ты, Кузьминична, опять ахинею несёшь! Как он мог быть недалеко сразу от трёх деревень? Он же в одном месте в лесу был, недалеко от Малых Гадюкиных. — Анискин удивлённо смотрел на Кузьминичну.

Аполлинария посмотрела на Анискина, как на недалёкого, подала знак Василию, чтобы налил теперь уже в рюмку. Выпила.

— Монахи эти колдуны были. Не любили их, боялись. Как скотина у кого падёт или неурожай в колхозе, всё на них валили. А мужики по пьяному делу поколачивали. Скит их правда был ближе к Малым Гадюкиным, но в дни какие этих монахов во всех наших деревнях видели одновременно, приходили за продуктами, когда разговеться можно было. — Аполлинария вопросительно посмотрела на Агату. — Что-то я не пойму ты про меня писать будешь или про колдунов–монахов?

— Про всех и про всё. — ответила Агата. — А что с монахами и скитом этим стало?

— Да толком никто не ведает. Так вот, в году пятьдесят восьмом батя мой пил уж очень крепко и зимой вдруг приспичило ему в лес пойти, зайцев пострелять. Как мамка не удерживала его, взял ружьё, бутылку самогона, закусь скромную и ранним утром ушёл в лес. К ночи не вернулся. Утром стучит кто-то в окно — темно ещё было. Мать выскочила, папка наш лежит, а рядом эти колдуны в чёрных одеждах. В общем замёрз он в лесу, а монахи, видно, нашли его и притащили к дому. Мать заголосила — батя уже не живой был.

— Так что монахи эти? — спросил Анискин.

— Да ничего. Растворились в темноте — колдуны ведь. О! В Средних Гадюкиных есть старуха Аэлита. Ей уж за сто лет — она всё про всех знает. Её поспрашивайте, если интересуетесь. Вася, налей-ка на посошок. Пойду я — устала от вашего интервью.

Аполлинария выпила, встала, окинула всех взглядом, снова села. Подняла указательный палец кверху — видимо хотела что-то сказать. Прикрыла глаза — сразу послышался храп.

— Наговорила сорок бочек арестантов. — пробурчал Анискин. — Вася, а ты от родителей или от кого ничего не слышал про этих монахов и скит?

— Так мои родители не из этих мест. — Василий достал из шкафа альбом и стал показывать Фёдору и Агате старые фото. — Папа с мамой познакомились в техникуме в Забелжске — отец учился на тракториста, а мама была одной из первых, кто начал учиться на доярок доильного зала. Ну тогда только начало появляться машинное доение. Закончили, поженились и их направили в наш колхоз, в котором работали все жители трёх Гадюкиных.

— Так ты что, ничего не слышал про монахов этих? — перебил Анискин. — Ты же жил здесь.

— От кого? Родители работали целыми днями и ночами. Мы в школу, потом в колхозе помогали. Зимой, то на коньках по речке, то просто в войнушку бегали по окрестностям. Потом в техникум рванул в Забелжск, потом армия, после армии в Москву, в институт на юридический. Вернулся уже в 1983 в Забелжск и стал в прокуратуре работать.

Рассказ Василия прервала проснувшаяся Аполлинария Кузьминична. Она оглядела стол и затянула:

— Ой, цветет калина в поле у ручья.

Парня молодого полюбила я.

Парня полюбила на свою беду:

Не могу открыться, слова не найду.

Василий проводил соседку до дома, а когда вернулся услышал, видимо окончание торжественного доклада Анискина с использованием народного фольклора:

— Кажется, что сражаемся с ветряными мельницами, а дело яиц съеденных не стоит. Но хорошо, что с вами каши сваришь и… — участковый прервал речь, увидев Василия. — Что-то меня никто с именинами не поздравляет! — Анискин оглядел присутствующих.

— Будь здрав, боярин! — Василий протянул рюмку, чтобы чокнуться с Фёдором.

— Ходите Гоголем, Фёдор Иванович! — Агата, видимо, страдала той же болезнью, когда выпьет, что и Анискин. — У Вас ума палата. Всё будет в ажуре, и Вы будете увенчаны лаврами.

— Ух ты! — воскликнули хором Василий и Фёдор, поражённые фольклорным красноречием Агаты.

— Что же вы не спросили у Аполлинарии про меня? Возьмёт она меня на временное жительство? — поинтересовалась Агата.

— А что тебе не нравиться наверху? — спросил Фёдор. — Нам с Василием внизу места хватает.

Василий даже крякнул и чуть не подавился. Анискин хлопнул его по спине.

— Всё нормально, живите сколько хотите! — еле выговорил Василий хриплым голосом. — Надо было ещё Кузьминичну здесь оставить и петуха её позвать.

Но Анискин и Агата не уловили иронии.

— Тогда я пойду фиал блаженств выпить, то есть спать. А то утром ваш петух-будильник рано разбудит. — Агата махнула рукой. — Спите спокойно, товарищи! Пусть земля вам… Ой! — Агата икнула. — Простите! Хотела сказать: Спокойной ночи!

Она поднялась наверх, достала из кармана джинсов диктофон. Включила. Из динамика раздался голос Василия: «Я вот что предлагаю. Я переночую на чердаке — там у меня шикарные апартаменты, а Вы, Агата…» Она немного перемотала. Из динамика послышался её собственный голос: «…так и не поняла, что здесь случилось. Может расскажете? Фёдор Иванович что-то странное сказал про…» Агата достала из сумки ноутбук, включила.

— Пора уже и работать. — Сказала она себе и напечатала: «Агата Бонцова. «Тайна старинного скита или смерть в лесу». Писательница прочитала вслух титульный лист и осталась довольна.

Глава 7. Будь здоров, Фёдор Иванович! (22.08.2019 г.)

В полутёмном маленьком зале, лицом к горящему камину, в кресле сидел человек с длинными седыми волосами. Недалеко от него, в другом кресле курил трубку ещё один. У входа в зал стояли двое в монашеской одежде.

— Всё в порядке, Артур. Девка нашла бутылку и передала ментам. — сказал один из монахов.

— С собакой тоже всё в порядке. Думаю, что надолго нюх потеряла. — добавил второй монах. — До тоннеля метров сто не дошла.

— Ну я же говорил, что всё сойдёт. — подал голос человек с трубкой.

— Не в порядке! Не сойдёт! — зло выкрикнул тот, кого называли Артуром. — Доктор, это полностью Ваш прокол! Передозировка!

— Нет, Артур, для всех рассчитана доза до миллиграмма. Я делал ей кардиограмму, все анализы. Но, я же не кардиоцентр и не могу всё точно знать о наших клиентах. — сказал доктор. — Кстати, Амире ты сам велел увеличить дозу, а у неё сосуды слабые — я говорил.

— Артур, у тебя сегодня с ней встреча. — подал голос один из монахов. — Третий тоннель готов.

Артур не ответил.

— Амире уже нельзя уменьшать дозу, но я думаю, что через неделю уже всё решится. — сказал доктор.

Артур вдруг затрясся в кресле и стал валиться набок. Доктор и монахи подбежали к нему.

— Голову держите! — крикнул доктор, достал шприц и уколол Артура в руку, потом сказал монахам:

— Нет. Сегодня встреча не состоится. Проследите за Амирой и сразу мне доложите.

— Понятно. — сказал один из монахов, и они вышли из зала.

Петух Эдуард уже несколько раз задал свой утренний вопрос «Как же так?» часа два назад. Василий и Фёдор сделали чай, накрыли на стол к завтраку в доме. Дождь кончился ночью, но во дворе было грязно и сыро.

— Ну и что делать? Надо как-то добираться до Гадюкиных. Мотоцикл я спрятал в лесу, на велосипеде не проехать. Пешком по такой грязи за три часа не доползти. — Рассуждал Анискин.

— Федя, надо срочно как-то добираться. Вот-вот наши начальники влепят нам по первое число за волокиту — уже второй день после смерти Ариадны, а мы ещё никого не допросили. — сказал Василий и добавил:

— Что-то наша английская писательница сегодня долго спит.

— Ладно, пусть спит — хоть не мешается под ногами. Придётся идти пешком. Вася, у тебя найдутся для мня сапоги, чтобы мне домой за моими по грязи не идти? — спросил Анискин.

— А для меня? — спросила Агата, спускаясь по лестнице. — Я хочу у вас путаться под ногами в Гадюкиных.

— Да уж. Куда конь с копытом, туда и рак с клешнёй. — заметил Анискин

— А я думал, что писатели пишут, а не… — начал Василий.

— А не лезут во все дела. Вы это хотели сказать? — Агата смерила взглядом обоих мужчин. — Я иду с вами! Если не возьмёте, я позвоню Вяткину и скажу, что вы меня…

— Игнорируем? Обижаем? Спаиваем? — предложил Василий.

— Вот именно! — серьёзно сказала Агата и смерила грозным взглядом мужчин. — Можете это считать дерзким шантажом, но пока не выяснится всё по этому делу, я буду путаться у вас под ногами. Хотя я считаю, что сбор материала — это важная часть работы писателя, а вы обещали вашему начальству оказывать мне содействие.

Пока Агата говорила, она автоматически взяла чашку Василия и уже успела сделать пару глотков. Василий несколько раз тихо произнёс: «Это мой чай», но Агата не обратила на это внимания и, взяв с тарелки бутерброд Василия, продолжила:

— Я, кстати, ночью прочитала в интернете про древние скиты и монастыри монахов — они очень любили прокладывать тайные тропы и рыть подземные ходы.

— Гениальная мысль! Вот эти самые таинственные монахи и снабдили Пупыркину гадостью. А может и ещё кого. Это, наверное, объясняет неожиданное появление монахов во всех местах и таинственное, быстрое их исчезновение в прошлые годы! — сказал Василий и вскользь заметил:

— Это был мой бутерброд! Ладно, пойду искать вам сапоги.

Он направился в кладовку, а Агата крикнула ему вслед:

— Извините! Я Вам сделаю.

— Два.

— Хорошо.

— Три. И чай Вы тоже мой выпили. Прошу возместить ущерб.

До этого занятый завтраком Анискин, оторвался от еды и воскликнул:

— Конечно! Это может объяснить и следы в лесу и исчезновение велосипедистов с места смерти Пупыркиной! Надо искать в лесу, в развалинах подземный ход. Но придётся подождать хотя бы до завтра — после такого ливня туда будет не добраться. Пусть пока земля просохнет, а мы пока побеседуем с гадюкинцами.

Василий вышел из кладовки с несколькими парами старых сапог.

— Меряйте. — сказал он. — Агата, Вы готовы в сапогах по плохой дороге идти три с половиной часа?

— У меня есть идея получше. Я вызову такси. — уверенно сказала Агата.

— У богатых свои привычки. Кто сюда поедет по такой дороге? — с сомнением сказал Анискин.

— Спокуха! — заверила Агата и набрала номер на телефоне. — Советую вам заткнуть уши — иногда писателям приходиться использовать богатые знания ненормативной лексики.

— Это было удивительно-поразительно-поучительно! — восхитился Василий, когда Агата закончила разговор с диспетчером и сказала, что через час или полтора машина будет. — Я насчитал 30 слов, как Вы сказали ненормативной лексики!

— И не одного повторения! — добавил Анискин. — Вы нам потом продиктуете, а мы запишем — нам для работы надо. Мне вчера в беседе с этими козлами у дома Айнагуль как раз этих слов, возможно, и не хватило.

Через час с небольшим послышался рёв двигателя приближающейся машины и, выйдя из дома, следователи и писательница увидели бодро скачущую по грязной дороге «Ниву». Водитель, увидев пассажиров, притормозил около дома. На борту грязной машины можно было увидеть надпись «Эх, прокачу!»

Все, вспомнив классику, рассмеялись. Водитель, опустив стекло, подтвердил дальнейшее знание произведения Ильфа и Петрова, весело крикнув:

— Бензин наш, идеи ваши!

Все опять рассмеялись и пошли к машине. Водитель ещё раз удивил — он выпрыгнул из машины прямо в лужу, подал Агате руку и, открыв дверь, галантно произнёс:

— Прошу Вас, мадам! Простите-с, что мой «Ламборджини» слегка засрался. Дорога говно-с!

Пока ехали, водитель, которого звали Вагик, выдавал такой текст, что у всех через сорок минут пути уже не было сил смеяться.

— С вас, друзья, семьсот пятьдесят четыре рубля, сорок копеек и два поцелуя от вашей дамы. — сказал Вагик, когда они остановились на краю Малых Гадюкиных.

Василий полез в карман, чтобы расплатиться, но Агата остановила его:

— Категорически нет! Это моя идея — я плачу. Но, поцеловать водителя можете Вы!

— Иди, дарагой! — Вагик протянул руки к Василию.

Агата подала водителю тысячу рублей.

— Сдачу себе возьмите вместо двух поцелуев. — разрешила она.

— Ну, звоните! Телефон я дал. — сказал водитель и, развернувшись, отъехал. Остановился. Посигналил. Открыл окно.

— Уважаемые, а вы как собираетесь отсюда потом выбираться?

— Я совсем забыл про мотоцикл! — воскликнул Фёдор. — Надо же его забрать.

— Вообще-то надо и развалины этого скита осмотреть. — заметил Василий. — Сейчас опросим двух бабок и деда и поедем — на машине минут тридцать, а пешком…

— Вагик! — крикнула Агата. — Инч аржэ ереко?

Вагик обрадовался, выскочил из машины, подбежал к Агате.

— Вочинч, бан чка! — воскликнул он и что-то шепнул ей на ухо.

— Мец ачуйков! — сказала Агата, смеясь.

Фёдор и Василий стояли с открытыми ртами и смотрели на Агату с недоумением.

— Я с родителями в детстве жила в Армении где-то пять лет и оказывается что-то помню на армянском. — пояснила Агата. — Вам перевести? — Она снова засмеялась.

— Да мы сами в языках специалисты! — Василий посмотрел слегка недовольно на Вагика. — Шпрехен зи иншульдиген зи битте аусвайс нихт шисен!

— Да не волнуйтесь, товарищи сыщики, я не украду вашу девушку! Ес амуснацац ем. Я женат. — сказал Вагик. — Мы с госпожой Агатой просто провели российско-армянские переговоры на высшем уровне и достигли договорённости и взаимопонимания. Жду вас в машине. Урах клинем нориц андипел, Агата.

— Шат шнохракал ем! — ответила Агата. — Ну, что вы надулись, как индюки? Это что — ревность?

— Нет, Агата Пантелеймоновна, просто не очень хорошо, когда двое болтают на своём птичьем языке, а мы, как олухи, ничего не понимаем. — проворчал Василий.

— Зато мои знания помогли договориться о безвозмездном прокате Вагика с машиной до позднего вечера! — гордо сказала Агата. — Пойдёмте уже старичков допрашивать! Вообще-то, Фёдор Иванович, насколько я знаю, опрашивать свидетелей необходимо сразу, в день преступления.

— Вообще-то, Агата Пантелеймоновна, я не помню, чтобы Вас включали в следственно-оперативную группу. — проворчал Фёдор. — Так что…

— Позавчера ещё толком ничего не знали. — пытался смягчить разговор Василий. — Никуда старички не денутся — сейчас побеседуем.

Фёдор посмотрел на Агату и улыбнулся.