Бесплатный фрагмент - Древесники

В нашей жизни случайностей гораздо больше, чем закономерностей, и очевидно, поэтому мы во многое просто не в силах поверить…

БИОЛАБОРАТОРИЯ. ЧАСТЬ 1

Я собака… Я не человек, но от этого я не чувствую себя в чем-то ущербным или неполноценным. Скорее, наоборот, глядя на то, как суетливо живут люди, как легко предают друг друга и отрекаются, походя, я горжусь тем, что родился собакой. Хотя, что там рассуждать… Отнюдь не все люди подлые и злые. В моей жизни было немало хороших и добрых людей, достойных искреннего уважения и любви. Не думайте, пожалуйста, что если я пес, то не знаю, что такое любить искренне, всей душой и сердцем. Наоборот, я хорошо знаю и понимаю великое и прекрасное чувство и, несмотря на то, что на мою долю выпало немало бед и огорчений, я не озлобился сердцем и не зачерствел душою…

Быть собакой в мире людей трудно и опасно, особенно если ты живешь в большом и шумном городе, среди вечно куда-то спешащих прохожих, противно чадящих и пронзительно сигналящих автомобилей, в постоянных поисках еды и ночлега. Быть может, те собаки, что живут в холе и неге, едят вкусно и много, спят в тепле на мягких подстилках, а по выходным весело играют на парковых лужайках со своими состоятельными хозяевами, не знают всего этого. Но я их вовсе не осуждаю — пусть хотя бы они живут хорошо, не всем же мыкаться и страдать.

Я не жил в доме богатого хозяина, но мне посчастливилось жить рядом с пожилым человеком, в далекой молодости порывистым и сильным воином, прошедшим огненными фронтовыми дорогами, а спустя череду лет ставшим старым и больным. Моему хозяину было трудно жить — жена давно умерла, а дети со своими семьями жили в других городах, и от этого некогда доблестный воин сильно страдал. Он плохо и скудно питался и часто болел, ему платили сущие гроши люди, за которых он когда-то воевал и проливал свою кровь. Но мой милый и добрый хозяин по-братски делился со мной своей пищей, а мне было стыдно от того, что я, большой и сильный, не могу ему хоть чем-нибудь помочь, кроме того что скрашиваю его одиночество и охраняю беспокойный старческий сон.

Однажды к нам в дом проникли преступники, прознав про то, что у старика есть боевые награды, которые можно выгодно продать. Злодеи вскрыли дверной замок поздней ночью и, подобно бесшумным теням, с ножами в руках прокрались в спальню, где наткнулись на меня. Я знал о том, что они пришли грабить и убивать беспомощного человека, а потому был беспощаден к преступникам. Никто из троих разбойников не ушел от справедливого возмездия. Матерые и опасные, привыкшие брать все, что им хочется, они кричали от страха, ужаса и молили о пощаде, валяясь на полу, словно жалкие ничтожества. Но я был непреклонен и прикончил их всех жестоко и неотвратимо. Быть может, кто-то осудит меня, скажет, что я был подобен бешеному псу, но так могут судить лишь те, кто не ощутил на себе и своих близких подлость, гадость и мерзость преступления.

Мой хозяин плакал и обнимал меня, словно прощаясь с самым близким и единственным на свете другом, но он хотел меня спасти, а потому просил меня бежать. Я понимал — люди не простят меня, их законы часто благоволят преступниками и карают тех, кто стоит за правду и справедливость. Я знал — меня будут искать и постараются уничтожить, а потому, прижавшись к своему доброму другу на прощание и лизнув его в щеку, бежал, куда глаза глядят…

…Я в большом и шумном городе. Скитаюсь по осенним улицам, кормлюсь на помойках, чем придется, грызусь с бродячими псами за кость и иной раз вою от одиночества и тоски. Но у каждого своя судьба, и все равно в один из дней я вернусь к своему другу, и мы заживем как раньше. Как он без меня?

…Итак, меня зовут Рома. С тех пор как я прикончил подонков, желавших ограбить моего хозяина, прошло немало времени, и все это время мне приходится жить на улице. Я привык ко всему и не намерен роптать на судьбу — у рыцарей собачьего племени жизнь полна трудностей и сражений за справедливость. Так что голод, холод, людская злоба и ненависть меня не могут сломить.

В первое время, когда я вынужден был скрываться от мести людей, обличенных властью, мне пришлось прибиться к бродячей своре, которая приняла меня в свою семью с очень большой неохотой. Поначалу вожак лохматых рыцарей решил указать мне мое место и, оскалив клыки, бросился на меня. Но я не из тех, кто, трусливо поджав хвост, покорно принимает удары судьбы. Я увернулся от свирепого пса, мастерки владеющего искусством уличного боя, и, схватив его за холку, одним броском свалил на землю. Вожак завизжал, заскулил и ошарашенный внезапным нападением попытался вскочить на лапы, но моя новая атака вновь обескуражила его. До незащищенного горла искушенного пса, повелевающего многочисленными подданными, что сейчас окружили площадку поединка, оставалось совсем немного — стоило мне лишь сделать один короткий рывок. Псы выли и рычали, предвкушая позорный конец своего вожака, — таков уж принцип жизни: «Король умер, да здравствует Король!» Но я, при всей своей силе и жесткости нрава, не имел целью убивать незнакомого мне пса, чтобы заполучить власть в стае. Я был голоден и всего-навсего лишь хотел есть, а потому не стал вершить свое личное правосудие. Я отошел в сторону, внимательно наблюдая за окружавшими меня псами, готовый, в случае чего, вступить с ними в неравный бой. Но все они поняли меня правильно, признав мое право кормиться рядом с ними. Осознал и понял это поверженный вожак, который, благодаря моему милосердию, не сложил бразды правления, а потому был искренне благодарен. Завоевав право на существование, я все же не стал жить в своре, предпочитая независимое обитание вне собачьего общества…

…Часто оставаясь в одиночестве где-нибудь в укромном уголке, я думал о своей жизни, о том, что ждет меня впереди, о том, какие испытания мне уготовила судьба. Но больше всего меня тревожило то, что мой хозяин и друг живет в полном одиночестве, нуждается в заботе и защите, а я не могу ему ничем помочь. Но в один из дней я решил, что больше не имею права скрываться, и пусть со мной делают что хотят, но я вернусь в свой дом, где жил с самого детства, вырос, стал большим и сильным, познал дружбу и верность…

…Мне трудно описать нашу встречу. Я просто бросился в объятья своего хозяина и стал истово лизать его щеки и лоб.

— Рома, милый Рома, как хорошо, что ты вернулся, — шептал старик, поглаживая меня по голове, а у него из глаз лились бесконечные слезы. Глядя на него, как переживает и радуется человек, к которому я прикипел всем сердцем и душой, мне показалось, что я начинаю понимать людей. Они умеют любить, они умеют верить и жить надеждой. И я теперь понимал: несмотря ни на что, ни на какую опасность и угрозу со стороны людей, я больше не покину своего друга и брата. И пусть мне придется вступить в схватку со всем миром, пусть мне придется отдать свою жизнь в этом бою, я больше никуда не уйду. Мой хозяин, бесстрашный воин, прошедший огненными фронтовыми дорогами, храбро сражавшийся с врагом и вернувшийся домой победителем, прожил долгую и трудную жизнь. Теперь он старик, и годы его сочтены, но пока он жив, я не покину его, и только проводив в последний путь, решу, как мне жить дальше. Такова судьба рыцаря, и другой я не желаю.

…Я пес, которому волею судьбы довелось пройти испытания на прочность духа и тела. Скажу вам откровенно — меня испытания не сломили, а, наоборот, сделали сильнее и злее. Подонки, пытавшиеся ограбить моего лучшего друга, отныне мертвы. Да, я прикончил этих тварей, неспособных понять, что такое милосердие и справедливость. Увы, человеческий мир устроен так, что люди с добрым сердцем и душой не могут бороться со злодеями и мерзавцами только потому, что законы не всегда карают по заслугам последних. Разве это справедливо? Всей своей собачьей душой я люблю хороших и добрых людей, но не могу принять той проклятой несправедливости, которая царит и правит в человеческом обществе. Собаки и люди — два разных мира. Мы, собаки, не пишем законов и правил, а поступаем по совести, так, как того заслуживает каждый. Вот почему я, ни мгновения не сомневаясь, прикончил злодеев, не имеющих право на существование. И пусть меня осудят люди и с возмущением скажут, что я бешеный пес, которому нельзя жить среди людей. А в нашем собачьем мире зло наказывается немедленно, да так, чтобы раз и навсегда…

…Итак, я вновь живу со своим старым другом, доблестным ветераном, которому нынешнее поколение должно поклониться до земли и целовать руки за мир и спокойствие, что царят сегодня. Они, молодые и сильные, просто обязаны это сделать… Но вчера на моих глазах юные подонки, хохоча и улюлюкая, попытались отнять у моего замечательного друга сумку с хлебом, куском варенной колбасы и десятком куриных яиц. Все началось с того, что мы вдвоем возвращались из магазина, который расположен рядом с нашим домом. Был уже поздний вечер, сизые сумерки опустились на усталый город, а на улицах зажглись фонари. Мы шли вместе — мой друг держал в руках сумку с продуктами и чуть прихрамывал, опираясь на клюку. В прохладные дождливые дни осени о себе давала знать его старая боевая рана, но старик, оставаясь в душе оптимистом, старался не обращать внимания на ноющую боль. Я помогал ему как мог, подставляя спину под его ладонь, чтобы ветеран хоть немного мог отдохнуть.

…Они появились из-за угла — пьяные, шумные, горланящие и дико хохочущие. Мальчишки, едва стоящие на ногах, задирались к редким прохожим, грязно ругались и визжали дурными голосами. Мне было противно смотреть на это кривлянье. Я, остановившись, оскалил зубы и недовольно заворчал. Мой друг с укоризной глядел на пьяных юнцов и, качая головой, попытался пройти мимо.

— Что, дед, не нравится?! — заорал вдруг один из них, долговязый и прыщавый, — чего скривился? Противно, что ли?

— А он тебя не боится! — захохотал второй. — У него, вон, смотри, пес какой здоровенный, вмиг тебе задницу надерет.

— А мне этот пес до фени, — огрызнулся прыщавый и, гаденько улыбаясь, протянул руку к сумке с продуктами. — А ну, давай-ка сюда, старый, посмотрим, чем богат. У нас как раз с закусью плохо.

Старик отшатнулся, и лицо его стало каменным:

— Не тронь, пацан, — глухо произнес он, — не ищи себе неприятностей, иди своей дорогой.

— Ах ты, старый пень! — задохнулся от злости прыщавый.

В это мгновение стальная пружина во мне, что напряглась со страшной силой, вдруг выпрямилась, и я, зарычав страшно и дико, бросился на балбесов. Я не сумасшедший бешеный пес, способный в беспричинной ненависти убить ребенка, а потому знаю — эти юнцы — не оголтелые преступники, а просто избалованные родителями балбесы, которых нужно примерно проучить. В считанные мгновения их штаны превратились в лохмотья, и дурная пацанва, с воем и причитаниями, бросилась врассыпную. Быть может, основной урок им еще преподаст сама жизнь, но первый звоночек уже прозвенел. Возможно, еще одумаются и что-то поймут…

…Жизнь полна неожиданностей, но я готов ко всему и ради своего друга буду драться, как смогу. Пока у нас все спокойно, за мной никто не пришел, посмотрим, что будет дальше…

…Ну вот, я вновь пишу вам, рассказываю о том, что происходит в моей жизни. После того как довелось пройти нелегкие испытание духа, судьба вновь улыбнулась мне, и я оказался в доме своего замечательного доброго друга. Вместе мы пережили не самые приятные времена: пришлось утихомирить навсегда кровожадных грабителей, а после отбиться от охамевших от безнаказанности самодовольных юнцов. Я прекрасно осознавал — справедливость наказуема, и за то, что я вступил в схватку со злодеями, со мной могут поступить самым жестоким образом. Но мне было все равно, потому что я родился свободным псом-рыцарем благородных кровей, а потому ни при каких обстоятельствах не желал бы снисхождения. Жизнь рыцаря, будь он в человеческом или собачьем обличье, весьма аморфна и призрачна, и этой жизнью сей благородный господин готов пожертвовать ради свободы и справедливости…

Теперь же я хочу рассказать вам о том, что терзает и наполняет скорбью мою душу, о том, что изменило мою жизнь навсегда. Мой друг, славный и доблестный ветеран войны, ушел на небеса, оставив меня одного. Это случилось в один из дней поздней осени, и, казалось, сама природа нескончаемым ливнем оплакивает кончину хорошего и доброго человека. Он ушел неожиданно — сидя в кресле, старик просто закрыл глаза и, погладив горячей сухой ладонью мою голову, вдруг прошептал:

— Мой дорогой… Вот и все… Прощай и… живи. А за мной ангел прилетел…

Я не мог поверить своим глазам, стал громко лаять, рычать, теребить своего друга, словно пытаясь растормошить его, вырвать из лап смерти и вновь вернуть к жизни. Но, увы, все было тщетно. Не оглянувшись, жизнь ушла из этого славного человека, и тогда, осознав все, что случилось, я горестно завыл от отчаяния и боли…

…В последний путь Алексея Николаевича Забелина мы проводили вдвоем — я и сосед Артем. Все также нескончаемо лил дождь, задувал холодный, пронизывающий ветер, а вершины оголенных деревьев упруго гнулись под порывами дикого разбойника. Мы стояли под хлесткими струями дождя, и в моей собачьей душе царила такая же хмурая осень, печальная и унылая. Я, собака, хорошо знаю, что где-то там, высоко в небесах есть место, куда попадают души хороших существ. Им там тепло и уютно, и после трудной жизни, полной невзгод и страданий, они могут отдыхать вечно, вдыхая аромат райских садов… Туда ушел мой добрый друг, и если я буду достоин этого, мы с ним там обязательно встретимся…

— Ну, вот и все, Рома, — произнес Артем, ежась от дождевых струй. — Пойдем домой. Ушел твой хозяин навсегда, но если хочешь, оставайся жить у меня. Тебе в нашем доме будет хорошо.

Я с благодарностью посмотрел на него и, лизнув его ладонь на прощание, ушел, ощущая спиной его недоуменный взгляд. Как бы ни сложилась моя судьба, в жизни Артема, обремененного большой семьей, я буду лишним. Мой путь — быть странствующим рыцарем, бороться с несправедливостью и злом. Я шел, промокший насквозь, под сердитым дождем, шел в никуда, навстречу неизвестности и, конечно же, не мог предположить, что очень скоро моя судьба сделает крутой вираж и новая встреча позовет меня в неизведанный мир приключений…

…С каждым днем я убеждаюсь в непреложной истине — никому не дано знать свою судьбу, и оттого жизнь становится похожей на таинственный ларец, скрывающий внутри себя неизвестность. Что найдем мы внутри — бесценное сокровище или пустоту — знать нам не дано до тех пор, пока не настанет наш последний день…

Итак, все мосты сожжены, и с той минуты, когда навеки ушел мой добрый друг, позади меня не осталось ничего, куда бы я мог тянуться и стремиться. В моей жизни больше нет тепла и уюта, нет родной души, которая согреет и приласкает. В моей жизни нет больше дома, в котором я мог преклонить свою голову и тихо уснуть.

…Я шел по улицам промозглого осеннего города, и надоедливый холодный дождь, как и прежде, жестоко хлестал по глазам. Дождь и ветер — вечные недружелюбные спутники странствующего рыцаря, им безразличны беды и радости скитальца, они всегда и везде одинаковы и похожи на бесстрастную маску на лице незнакомца. Осень в промокшем городе постепенно сдавала свои владения седовласой зиме, которая в своих ледяных чертогах, где-то на краешке земли заканчивала последние приготовления перед тем, как легкие белые снежинки лебяжьим пухом опустятся на город.

…Я голодал уже четвертый день. Городские помойки опустели, а мои знакомые бродячие псы куда-то пропали. Скитаться день-деньской по шумным городским улицам в поисках чего-нибудь съестного — занятие порой бессмысленное и пустое. Люди в большинстве своем холодны и надменны, они недоверчивы к собакам, они остерегаются того, что могут быть покусаны, или голодный пес может увязаться следом. Лучше просто обойти стороной и сделать вид, что не заметил голодающую собаку. Лучше, конечно, так, даже если пакеты полны вкусно пахнущей едой. Но ничего не поделаешь, такова жизнь, и ничего изменить невозможно. Я шел по шумным улицам, а в животе уныло «выли волки», и это была реальность, от которой никуда не сбежишь.

…Эта встреча произошла неожиданно, именно в тот момент, когда я ощутил, что уже не могу дальше идти. Бушевал сильный ветер, нескончаемый ливень бил по лужам, а редкие прохожие, укрывшись под зонтами, спешили в уютные и теплые квартиры, к шерстяному пледу и чашке горячего чая. Выбрав место посуше, под козырьком небольшого магазинчика, я улегся на асфальт, вытянув промокшие гудевшие от усталости лапы. Если сейчас из магазина выйдет охранник или продавщица, то мне придется уйти — люди очень не любят, когда бродячие псы пытаются найти приют в их владениях. Убаюканный шумом дождя, я постепенно опустился в приятную и сонную дремоту, в которой мне вдруг стало хорошо и спокойно. Я будто ненадолго заснул, но вскоре проснулся от того, что кто-то неназойливо меня разбудил. Сквозь сонную пелену я разглядел незнакомца, сидевшего передо мной на корточках.

— Ну, здравствуй что ли, чудесное существо! — улыбнулся человек и, протянув руку, смело погладил меня по голове. — Ты, наверное, голодный и, как я вижу, основательно промок. Это не дело. Вот, смотри, что у меня есть. Готов поделиться!

Будь на его месте кто-то другой, я бы злобно зарычал, и попытка погладить меня по голове, возможно, закончилась бы печально. Нам, собакам, просто необходимо быть подозрительными и недоверчивыми, чтобы выжить среди коварных и опасных людей. Но этот человек средних лет, с проседью в волосах и добрым приветливым лицом, мне вдруг показался душевным и хорошим. Я осторожно взял зубами кусок колбасы, источавшей чудесные вкусные запахи, и мгновенно проглотил его — настолько был голоден.

— Ну вот, я же говорил, — произнес незнакомец и дал мне еще колбасы. –Давай не будем мокнуть под этим противным дождем, а пойдем ко мне домой. Надеюсь, ты меня понимаешь, собаки ведь умнее нас, людей. Живу я один, и тебе у меня, надеюсь, будет хорошо. Кстати, меня зовут Андрей. А тебя как величать? Я понял, что ты одинок. Давай я тебя буду называть Визирь, мне очень нравится это имя.

Удивленный добротой и искренностью Андрея, я вдруг потеплел душой и протянул ему лапу для приветствия. Андрей рассмеялся, пожал мою мокрую лапу, и мы пошли вдвоем сквозь пелену дождя…

Судьба никогда не отнимает последнюю надежду. Всегда есть возможность из любой ситуации найти выход… кроме смерти, конечно. Но пока ты жив и есть силы бороться с несчастьями и бедами, не предавайся отчаянию, найди в себе смелость быть сильнее обстоятельств…

…Как я уже рассказывал, в моей жизни произошли значительные перемены. Ушел из жизни мой добрый друг, по которому я душевно скорблю, но понимаю, что ничего уже не изменишь, и кончина боевого ветерана на исходе лет была логическим завершением его славного пути. Я же, отказавшись от искреннего предложения доброго соседа Артема, ушел под дождём в шумный город, полный неожиданностей и невероятных совпадений. Я привык к жизненным коллизиям и превратностям капризной судьбы, а потому решил поступать по обстоятельствам, так как получится. В жизни иногда лучше отпустить ситуацию и не ломиться в открытые двери. Вполне может выйти так, что все разрешится самым лучшим образом. Так, к счастью, получилось и со мной — судьба все-таки улыбнулась мне, оказавшемуся на краю неизвестности, и отправила человека, который предложил искреннюю дружбу…

…Квартира у моего нового друга Андрея оказалась небольшой, но очень уютной и теплой. Поначалу мне было неловко и стыдно ступать мокрыми и грязными лапами по начищенному паркету. Я в нерешительности застыл на пороге, но Андрей рассмеялся и, потрепав меня за ушами, легонько подтолкнул внутрь.

— Заходи, Визирь, прошу милости, — сказал он. — Заходи, дорогой, обсушись, согрейся.

После нескончаемого проливного дождя и сырости теплая и уютная квартира, а также внушительный кусок мяса на кости, показались мне чудесным пристанищем для усталого путника, исходившего натруженными лапами половину грешной земли.

Мой новый друг жил один, но фотографии на стенах говорили о том, что у него когда-то была семья. Не знаю, как у него сложилось в жизни и почему он сегодня один, — мне это понять не дано, по крайней мере пока. Другие фотографии, словно молчаливые свидетели прошлого, показывали то, что Андрей когда-то был воином, исполнявшим свое предназначение где-то в таинственной горной стране. Путь воина тернист и извилист, он непонятен и недоступен праздному обывателю, привыкшему вкусно есть и сладко спать, пространно рассуждая о том, что плохо, а что хорошо. Воину приходится рисковать своей жизнью, сражаясь с врагом, но роптать на это он не привык — воин сам выбрал этот путь, и если смерть вдруг придет за ним в один из дней, рыдать и сокрушаться он не будет. Это понятно лишь тем, кому довелось воевать с оружием в руках, бороться за справедливость, познать искреннюю дружбу, коварство и подлое предательство. Я хорошо понимал Андрея, потому что сам был таким, потому что мой старый друг, ушедший на небеса, был тоже таким.

…Обогретый и сытый, я улегся на мягкой подстилке, и перед тем как провалиться в приятную дремоту, посмотрел на своего нового друга. Он сидел в кресле рядом и увлеченно читал какую-то книгу. Временами он задумывался, глядя куда-то в стену, быть может, уносился воспоминаниями в прошлое. В углу его квартиры лежали большой рюкзак и сложенная палатка, были прислонены рыболовные удочки и прочее, что говорило: он большой поклонник отдыха на природе. В этом я убедился через несколько дней, когда прекратились холодные дожди, разошлись тучи, и выглянуло веселое солнце.

— Ну вот, Визирь, предлагаю нам вместе отправиться в тайгу, — произнес Андрей, весело глядя на меня. — Надеюсь, ты не против побывать в лесу, среди чудесного запаха хвои и чистых ручьев?

Что я мог сказать? Мне и самому порядком опостылел безумный город, жестокий и капризный. Действительно, а почему бы не отправиться в тайгу, где, кстати сказать, я побывал однажды?..

…Дождь. Хотя и не люблю дождь, который, словно унылый печальный спутник, сопровождает странника повсюду, но в нем есть что-то таинственное и загадочное. Мне довольно часто приходилось мокнуть под нескончаемым холодным ливнем, и я, проклиная все на свете, искал укрытие, чтобы хотя бы ненадолго спрятаться от колких назойливых капель. Но все же дождь таит в себе мудрость и вечность природы и, обрушиваясь на грешную землю, он словно пытается очистить ее от скверны и мерзости, что приносят люди в своих пороках и низменных желаниях…

Мы с Андреем готовились к дальней поездке долго и основательно, хотя все приготовления, конечно же, делал он сам. Я же по большей части мешался у него под ногами, и как говорят у людей, проявлял неуемное любопытство. Так или иначе, мой друг собрал все необходимое, начиная от охотничьего ножа и заканчивая добротной брезентовой палаткой, в которой нам предстояло ночевать в таежных дебрях.

В путь мы отправились ранним утром, удобно устроившись в вагоне неутомимого бродяги-поезда. Железнодорожный вокзал напоминал потревоженный пчелиный улей. На туманном перроне толпился народ, кто-то уже приехал, а кто-то, подобно нам, отправлялся в дальнюю дорогу. Здесь переплетались жизни, судьбы и события, здесь творилась история каждого, кто выбирал свой путь. Наверное, и нам с Андреем было предписано судьбой ступить на тропинку приключений, и я в предвкушении чего-то интересного и таинственного представлял, что нас могло ждать в глухом таежном краю…

Путь наш был неблизкий. Я лежал у ног Андрея, читавшего книгу, слегка дремал, убаюканный теплом вагона и мерным перестуком колес, а за окном мелькали электрические столбы, словно отсчитывали пройденные годы, дни, часы и минуты, не обращая внимания на мимолетные мгновения. Мы ехали в неизвестный для меня край, и вполне возможно, что жизнь открывала новую страницу в книге двух друзей, познакомившихся согласно воле его Величества случая.

…На исходе третьего дня нашего путешествия мы прибыли в суровый величественный край, где высились неприступные скалы, шумели и пенились могучие реки, а бескрайние таежные леса качали верхушками вековых сосен под порывами дикого странствующего ветра. Поезд, огласив окрестности протяжным басовитым гудком, металлической змеей ушел за горизонт, а мы остались на умытом дождем маленьком полустанке. Непроглядная тайга простиралась по обе стороны железной дороги, небо хмурилось мрачными тяжелыми тучами, а где-то вдали слышался протяжный вой. Я слегка насторожился: в лесу обитали волки, и их присутствие я ощущал четко и явственно. Мои дальние предки-алабаи были надежными помощниками у пустынных пастухов, бдительно охраняя отары овец от серых хищников. Но то были пустынные волки, они небольшие, и один крупный волкодав мог с легкостью одолеть пару-тройку незваных ночных визитеров. Другое дело — сибирский волк. Подчас он огромен, и с ним не так-то легко справиться. Однажды мне довелось схватиться с сибирским волком, и разошлись мы по сторонам изрядно потрепанные. Я не проиграл, но и задавить этого сильного и беспощадного волка не смог. В таежном краю царят свои особые законы. И вот с наступлением сизых сумерек мы по тропинке вошли в темный лес, где Андрей решил заночевать у костра…

Андрей собрал хворост, и вскоре яркое золотое пламя с жадностью принялось лизать ветви, которые, треща и лопаясь, взметывали в темное небо снопы ярких искр. Заметно похолодало. Слегка перекусив, мы улеглись в палатке. Андрей пил горячий чай, задумчиво глядя куда-то, во мрак леса, а я чутко прислушивался к странным таежным звукам. Вскоре стало клонить в сон, где-то на дереве вдруг встревожено ухнул филин, и внезапно в вышине деревьев раздались странные звуки. Андрей пристально вгляделся в крону сосны, и рука его потянулась к лежащему рядом карабину…

…Дождь не стихал ни на мгновение, а, наоборот, усилился и превратился в сплошную водяную стену. Молнии стали бить часто и ослепительно, а гром разрывал небо оглушительными канонадами. И все же что-то странное и пугающее творилось там, наверху, среди ветвей. Я слышал эти скребущие звуки, тяжелое дыхание и что-то похожее на бесконечное бормотание. Это был не зверь. Я пес из собачьего мира и в какой-то мере живу в своем, обособленном от человеческого, пространстве, я ощущаю, вижу и чувствую вовсе не как люди, а совсем наоборот, перевернуто, словно наизнанку. Этого людям понять и ощутить не позволено самой данностью бытия. Собаки ощущают присутствие призраков и духов, они видят невидимое и ощущают бесплотное. Это не дано людям, а потому они зачастую не верят в существование потусторонних миров, «гости» из которых нередко появляются среди нас. Для меня это нормально, и призраки, как и неупокоенные души, не причиняют никому вреда, лишь изредка становясь видимыми, способны напугать своим жутким обликом. Но то, что сейчас двигалось там, среди мокрых ветвей старого кедра, было не призраком, не духом и, конечно, не привычным обитателем тайги. Я чувствовал каждой струной своих напряженных до предела нервов, я ощущал страшную злобу, исходящую от неизвестного существа. Я рычал и скалил зубы, ходил кругами вокруг огромного древесного ствола, внимательно вглядываясь в густой мрак влажного леса. Мне показалось, что Андрей, настороженно прислушивавшийся к непонятным звукам, тоже что-то ощущает, и для него, опытного охотника, человека, воевавшего в горных краях, обученного выживать и действовать в условиях войны все, что происходило сейчас, было непонятно и неизвестно. Я понимал, что Андрей нередко бывал в тайге, жил в условиях дикой природы, охотился и добывал себе пропитание, но сейчас он как будто был озадачен и несколько растерян. Он тоже чувствовал присутствие чужеродного существа и был настороже.

Внезапно я ощутил, будто сердце сжалось от боли и холода. Я заскулил, стал дышать часто, прерывисто, и в груди появилась невыносимая тяжесть. В какое-то мгновение молния ударила ветвистым голубым свечением, озарив окрестности яркой вспышкой, и тут я увидел его… В секунду вспышка выхватила из темноты нечто ползущее вниз по стволу дерева. Большое, белесое и рыхлое в складках тело, напоминающее человеческое, неестественно длинные конечности, круглая безволосая голова, посаженная на костистые плечи. И лицо… Нет, скорее не лицо а размытая поверхность с оскаленной пастью и мелкими, горящими злобой глазками. Я отпрянул назад, залаял, ощетинился, ощущая страшную угрозу. Следующая вспышка молнии вновь осветила дерево, но существо исчезло, будто жуткое видение. Андрей стоял рядом со мной. Он все видел, но не мог поверить своим глазам…

…Эта ночь была бессонной, за все время, до того как лучи раннего солнца окрасили верхушки сосен в нежно-розовый оттенок, мы не сомкнули глаз, каждую секунду ожидая нападения. Но ничего не произошло, утро наступило в мирной тишине, а лютовавший дождь иссяк, лишь брильянтовые капли, стекавшие с сосновых игл, звонко капали в образовавшиеся лужи, и эти звуки разносились по всему таежному лесу…

— Что-то идет не так, — наконец сказал до того молчавший Андрей, пристально всматриваясь в проступающую под лучами солнца лесную картину. — Слышишь меня, Визирь? Что-то не так, и это мне очень не нравится. Давай, друг мой, уйдем от этого места подальше, развернем палатку у подножия вот этой скалы. Так будет и спокойнее и безопасно. По крайней мере, спина будет защищена.

Я глухо заворчал, глядя на своего товарища, и был с ним абсолютно согласен. Это существо было чуждым земле и, как я осознал, невероятно сильным и опасным. Но будем осторожны и посмотрим, что нас ждет дальше…

…Что такое тайга? Это бескрайние русские просторы, словно сказочный ларец, доверху наполненный чудесными, неимоверно красивыми сокровищами. И все бы замечательно, да вот Россия, словно кость в горле у всяких там иноземцев и предателей. К сокровищам этим издавна тянутся жадные руки злодеев и завистников, всеми своими черными душами желающие завладеть богатствами несметными, а Русь великую растерзать и растоптать. Только скажу я вам — тщетные это попытки, ничего у них не получится, только скрежеща от злости, зубы свои до корней сотрут, да желчью с завистью изойдут. Велика Русь-матушка, сила ее богатырская в народе таится, и никому из врагов народ этот не одолеть никогда. Только погибель свою найдут и бесславной смертью закончат дни свои никчемные…

…На второй день в таежном краю ушли мы от того места, где жуткое создание нам явилось. Так все было страшно и зловеще, что, кажется, до сих пор, что сон мне кошмарный привиделся. Утром угомонился ливень, ветер перестал носиться, будто дикий сумасшедший демон, гнущий столетние сосны как тростинки. Темные тучи разошлись, и выглянуло веселое горячее солнце, разбудившее сонную тайгу. С мокрой земли пошли белой простыней испарения, запахло прелостью и сладковато, на деревьях обрадовано защебетали веселые птахи, а скалистые утесы стали похожи на сказочных великанов, утолявших жажду из могучей реки. Андрей решил устроить стоянку у подножия одной из скал, на берегу реки, пенящейся барашковыми бурунами. В том месте зиял вход в пещеру. Переправившись через реку по скользкому стволу упавшего дерева, мы осмотрели пещеру. К счастью внутри не оказалось диких зверей и чего-то, что представляло бы для нас опасность. Внутри было сухо и темно, и для нас на первое время это пристанище было бы самым удобным и безопасным. Уложив в углу все наши вещи, мы отправились в таежный поход. Из головы не шел ночной монстр, и я, настороженно оглядываясь по сторонам, все чаще посматривал на кроны деревьев.

А тайга во владениях поздней осени светилась золотом червонных листьев, богато украсивших таинственный лес! Пройдя по тропинке, вдоль убаюкивающе журчавшего родника, несшего вглубь леса свои чистые воды, мы неожиданно вышли на светлую поляну, на которой словно водили хоровод белые березы, увенчанные золотыми коронами. Березки эти тоненькие, подрастающие были похожи на юных и застенчивых невест, ждущих своих суженых здесь, на краю вселенской тишины. В этом благостном уголке было так хорошо и приятно, что совсем не хотелось идти дальше. Здесь, в заповедной березовой рощице было тихо и благостно, словно в раю. Воздух, напоенный ароматами осени, был наполнен бодрящей влагой и свежестью священного русского леса. Если есть на свете место, где зверь и человек могут отдохнуть душой и телом, сливаясь с природой, так это, наверное, здесь, в таинственном и сказочно красивом уголке великой Руси.

Как бы ни хотелось нам остаться на березовой поляне, среди березок –невестушек милых, все же нужно было продолжать свой поход. Дальше по нашему пути простирался густой лес, где среди высоченных вековых сосен и кедров стелились кусты, на которых разноцветно и ярко пестрели спелые ягоды, а грибов было так много, что, казалось, вся земля таежного уголка полнится мясистыми шляпками с бархатистой мягкой поверхностью. И все же, несмотря на великолепие природы, пение птиц и журчание хрустальных ручейков, меня не покидало странное чувство, будто с высоты верхушек деревьев за нами кто-то пристально наблюдает и идет буквально по пятам. Эта скрытая тревога, граничившая с опасностью, не давала мне покоя, и я, делая вид, что увлечен таежными красотами, держался впереди Андрея и, чутко прислушиваясь к лесным звукам, был настороже. Ближе к полудню рыже-медное солнце на разморенных дождями небесах разгорелось ярче, и в округе стало тепло и душно. Испарения от влажной земли и растений стелились низом, будто туман, и это зрелище выглядело загадочно и мистически. Андрей взял точным выстрелом крупного зайца, и вскоре у каменистого берега ручья запылал веселый костер…

…В походе время пролетело незаметно, и ближе к вечеру немного утомленные длинным переходом мы вышли на берег лесного озера, где на берегу, густо поросшем камышом, вдруг обнаружили двухэтажное здание, сложенное из кирпича. Это строение здесь, в Богом забытом уголке девственной тайги, выглядело более чем странно. Здание было как будто новым, но выглядело заброшенным и зловещим, а черные проемы окон с осколками разбитых стекол напоминали пустые глазницы черепа.

— Что за черт, — пробормотал Андрей, с удивлением разглядывая странное строение. — Раньше его здесь не было…

Я понял, что Андрей бывал в этих краях, но все это довольно-таки странно. Кому понадобилось строить здесь, в таежной безлюдной глуши, без дорог и коммуникаций, здание, вовсе не похожее на жилое? Изба, заимка, охотничий домик и даже простой шалаш из веток — все это тут было бы естественно и объяснимо. Но это строение, похожее на то, коих полным-полно в шумном и многолюдном городе, здесь было совсем неуместным. Все ответы мы могли найти лишь внутри, но соблюдая осторожность, остерегаясь неожиданного нападения. Посмотрим…

…Не обязательно зло приходит к нам в обличье дьявола или страшного зверя. Зло чаще всего приходит к нам под личиной добродетели, мило улыбаясь и дружески протягивая руку. Мы же часто принимаем лжедоброту как должное, теряем бдительность и распахиваем душу, вовсе не ожидая, что в эту самую душу и будет нанесен удар, сопровождаемый сладкой улыбкой и заверениями в верности. Со мной в жизни часто случалось такое, когда под прикрытием добрых намерений неприятель пытался войти в доверие, стараясь выведать слабые стороны и сокрушить одним ударом. Но я всегда и везде был начеку, меня запросто так не возьмешь, и лучше ко мне с камнем за пазухой не соваться — пощады не будет!

…Таинственное здание, приютившееся на противоположном берегу таежного озера, манило и в то же время словно предостерегало от чего-то необдуманного и поспешного. Откровенно говоря, я, привыкший к превратностям и коварству судьбы, поостерегся бы вот так запросто входить внутрь, но мне необходимо было охранять Андрея, а он так и рвался посмотреть, что там, в комнатах заброшенного объекта. Огибая озерцо по берегу, мы шли, увязая во влажном рыжеватом песке, и я заметил, что по всему периметру озера не было ни единого следа — ни звериного, ни человеческого. Это обстоятельство меня очень настораживало, ведь тайга густо населена местными обитателями, и невозможно представить, что никто из них здесь не бывал. Но больше всего меня тревожило жуткое ощущение постороннего присутствия, будто кто-то осторожный и скрытный внимательно наблюдает за нами из густых зарослей кустарника. Время от времени я посматривал на Андрея, шедшего рядом. Выражение его лица, казалось, было беспечным или любопытным, но на самом деле это лишь видимость, созданная для того, чтобы наблюдатель не мог понять чувств и состояния души опытного воина. Я понял — он был готов действовать, отреагировать в любое мгновение, четко и без промедления. Я видел, как Андрей охотится: один точный выстрел — один трофей. Этот человек не будет раздумывать, он, словно сжатая до предела стальная пружина, готовая вот-вот развернуться со страшной силой и ударить, сокрушая все на своем пути.

…Действительно, здание было построено не так уж давно, но в условиях частых дождей, влажности, постоянно гуляющих ветров, снежных метелей и буранов кирпичные стены покрылись мхом, а в нескольких местах крыша была проломлена упавшими деревьями. Дверь одного из двух подъездов была сорвана с петель и валялась поблизости, оконные стекла, как я уже говорил, были разбиты. Мы осторожно, стараясь не шуметь, вошли внутрь здания и первое, что ощутили, — запах гниения и тлена. Андрей поморщился, подтягивая лямку рюкзака. Бетонный лестничный пролет был усеян осколками стекла, и я шел аккуратно, стараясь не поранить лапы. Штукатурка и краска со стен почти слезли от сырости, плафоны ламп на потолке были разбиты вдребезги. Мне представилось, будто кто-то в неукротимой ярости и бешенстве крушил все вокруг, стараясь причинить как можно больше вреда. На первом этаже, вдоль широкого коридора был расположен ряд помещений, по большей части пустых, но в некоторых комнатах на полу валялась сломанная мебель, разбитая лабораторная посуда и части какого-то сложного оборудования.

— По ходу здесь была секретная лаборатория, — задумчиво произнес Андрей, разглядывая черный ящик со стеклянными пробирками и колбами.

В помещениях, помимо запаха разложения, стоял неприятный резкий запах химических веществ, не выветрившихся со временем. Мы стали подниматься на второй этаж, и по мере продвижения вонь усилилась. На верхних ступенях лестницы были заметны какие-то бурые пятна. Я знаю эту жизнь и бывал в разных переделках, а потому происхождение этих пятен было понятно. Когда мы вошли в коридор второго этажа, Андрей быстро закрыл рот ладонью и отвернулся к стене — его стошнило на пол. Мне, как собаке, привычно видеть и ощущать то, что для большинства людей зачастую невыносимо. Тут, среди человеческих останков буквально витало ужасающее ощущение смерти и чего-то неизбежного и неотвратимого. Погибшие, быть может, были работниками этой ужасной лаборатории. Они оставались заведомо обреченными на гибель, столкнувшись с чем-то смертельно опасным, имеющим дикую разрушительную силу. Я плохо представляя, что все, представшее нашим глазам в коридоре и в кабинетах, было сделано таежным зверем и, конечно же, не человеком. Будто кто-то глумился над трупами в неуемном бешенстве, вымещая ярость и злобу. Я терялся в догадках, вопросительно глядя на Андрея, осторожно обходившего страшные свидетельства произошедшей здесь бойни…

…Не в силах больше находиться среди этого ужаса, мы буквально выбежали наружу и с упоением вдохнули чистого воздуха, освобождаясь от жутких впечатлений увиденного.

— Черт, черт, черт!.. — в отчаянии выкрикнул Андрей и, опустившись на влажную землю, прислонился головой к кирпичной стене. — Что за кошмар? Кто сделал это с людьми? Визирь, что здесь произошло?

Я заскулил — не в моих возможностях беседовать с человеком — лишь уткнулся холодным носом в его заросшую щетиной щеку. Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно я услышал позади шорох листьев. Я мгновенно обернулся, готовясь к нападению, но, увидев в метрах двадцати худого, изможденного человека в грязном рубище, мгновенно утихомирил свой гнев. Человек упал на колени и, протягивая к нам худые руки, исступленно зарыдал…

…При виде несчастного, Андрей мгновенно вскинул карабин и направил на него ствол.

— Стой на месте! Стоять, я сказал! Кто такой?

Человек отчаянно замахал руками и, перестав рыдать, с трудом поднялся на ноги:

— Не стреляйте, пожалуйста… Я очень хочу есть. Ради всего святого, дайте хотя бы кусочек хлеба, — произнес он надломленным, хриплым голосом. — Хлеба, ради всего святого…

Человек был настолько жалок и подавлен, что сердце мое защемило от сострадания к нему.

— Визирь, ну-ка проверь его, — сказал Андрей, и я, подбежав к человеку, тщательно обнюхал его. Незнакомец застыл на месте с вытянутыми руками, и не ощутил никакой угрозы, лишь страх, дикий и панический. Я заскулил, сел рядом с ним и, посмотрев на Андрея, залаял.

Андрей повесил карабин плечо и помог незнакомцу добраться до здания. Он усадил его на ржавую железную бочку, прислоненную к стене, и, вытащив из рюкзака краюху хлеба и кусок жареной утки, протянул еду несчастному. Тяжело было смотреть, с какой жадностью этот человек запихивает в рот трясущимися руками мясо и хлеб, пытается насытиться, с благодарностью посматривая на своего спасителя. Человек давился, грыз утиные косточки, облизывал исцарапанные в ссадинах пальцы и, казалось, позабыл обо всем на свете.

— Все, хватит! — неожиданно произнес Андрей и отобрал у незнакомца остатки еды. — Вам нельзя много есть после долгого голодания. Потом еще поешьте.

Он дал напиться воды из походной фляжки и убрал еду обратно в рюкзак, подальше от жадных взглядов незнакомца.

Когда человек успокоился и взгляд его стал более менее осмысленным, Андрей разжег костер и присел рядом с ним.

— Не бойтесь, мы не причиним вам вреда. Я просто хочу знать, кто вы такой, что с вами произошло? Эта заброшенная лаборатория полна человеческих останков. Вы к этому имеете какое-либо отношение?

Незнакомец прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Он выглядел бесконечно усталым, издерганным, истощенным голодом, бессонницей и преследовавшим его страхом. Он, казалось, заснул, но, неожиданно открыв глаза, произнес:

— Я не знаю, кто вы, но доверился вам не потому, что у меня нет другого выхода, а потому что у меня появилась надежда на спасение. Да, именно, на спасение… Сколько времени я скитаюсь по тайге? Я давно потерял счет дням и ночам и единственное, что мною движет, — это искренне желание выжить, выбраться из тайги и рассказать людям всю правду о том, что произошло в этой проклятой лаборатории. Но это существо… Мне кажется, оно повсюду, оно везде, куда бы я ни направился, и выбраться из этого проклятого круга у меня нет никакой возможности.

Человек тяжело вздохнул, сделал глоток из фляжки и продолжил.

— Меня зовут Алексей… Алексей Хабаров. Я работал научным сотрудником на этом объекте. Я потом лишь осознал и понял, почему биолабораторию решили построить в тайге, где лишь дикая природа и нет никаких условий для полноценной научной работы. Вы сами видите, здесь нет людей, связи, электричества и прочих необходимых для работы и опытов коммуникаций. Но было кое-что, заставившее принять это решение. В тайге зоологи обнаружили неизвестный науке вид древесного червя, обладающего удивительной выживаемостью, силой и высоким уровнем агрессии. Вы представляете? Червь, питающийся волокнами древесины, при возникновении угрозы ведет себя, подобно разъяренной акуле, — он начинает пожирать все на своем пути, становится плотоядным и даже поглощает неорганические вещества. Мне не известно его происхождение: результат естественной эволюции или невероятной мутации, но этот червь вызвал большой интерес у ученых-генетиков. А что если скрестить клетки этого живучего и сильного существа с человеческими клетками? Вы представляете, что может получиться в случае, если эксперимент пройдет удачно? Человек, обладающий сверхвозможностями, настоящий супермен, которому неизвестны чувства милосердия, жалости и гуманности, а, наоборот, сильный, ловкий, жестокий, беспощадный, не знающий страха. Один такой солдат способен незамедлительно вступить в схватку с целой группой противника и выйти из боя победителем. Вы представляете?