Бесплатный фрагмент - Дождь идёт вверх

ПРЕДИСЛОВИЕ

Этот рассказ я писал по дороге на море в 2016 году в органайзер телефона. С тех пор многое изменилось — у меня другой телефон, я больше не езжу автостопом и почти забросил музыку. А Скорпио вообще умер.

Ему и моему покойному дяде, который умер той же осенью, посвящаю этот текст.

ВОРОНЕЖ

Оставался один телефонный звонок. В этот раз он дозвонился с первой попытки.

— Кира? Привет. Удобно?

— Привет… — на том конце провода затаилось настороженное любопытство.

— Ты уже вернулась из Питера? В городе?

— А что ты хотел?

— Удели мне 20—30 минут поговорить. На нейтральной территории. Или просто погуляем по району.

— Я вернулась из Питера, но теперь — в Ростове.

— Слушай, я буду там буквально завтра. Словимся?

— Знаешь, наверное, нет. Лучше говори сейчас. Потом у меня не будет возможности разговаривать.

— Это не совсем телефонный разговор.

— А ты попробуй.

— Ладно, почему бы и нет… — он на какое-то время завис, собираясь с мыслями.

— Всё так сложно? Мне становится интересно! — подбодрил его голос с той стороны.

— Гм… Не просто говорить такое по телефону. Впрочем, на расстоянии вытянутой руки ещё сложнее. Ладно, погнали.

— Давай — давай!

— Мммм… постараюсь кратко… знаешь, если отмотать лет на 10 назад… то, что было между нами — это было а-ху-е-нно. Именно это слово. Я иногда вспоминаю. Вот этот вермут и шоколад. И «стойкая помада — стойкая помада». И как мы стояли на остановке, мёрзли и не могли отцепиться друг от друга.

— Ну, идиоты, же. Молодые.

— А помнишь — в октябре выпал первый снег, а сверху прямо на него — листья. И я провожал тебя на пары, а сам — на работу в мокрых кроссовках. Спасибо тебе за это.

— За мокрые кроссовки?

— Ты же понимаешь, о чём я.

— У тебя что-то случилось?

— Да подожди, не перебивай. Я просто говорю «спасибо» за то, что между нами было. За то, как это было. И это только пункт первый.

— Ладно… давай ко второму.

— Ок, пункт два. Когда мы с тобой снова встретились, у меня были другие отношения. Поскольку через эту геометрию Лобачевского мы уже проходили, и выглядело бы это всё ещё сомнительнее, чем в прошлый раз, я решил не говорить тебе об этом.

— Гениальное решение!

— Через какое-то время я похерил эти отношения. Но к тому времени, походу, тебе это стало уже неактуально. Это был пункт два. И есть ещё пункт три.

— Давай уже, жги!

— Ага, ща. Когда ты перевела меня в режим френд-онли. Меня это конкретно разозлило. Выбесило. Знаешь, вся эта «женская дружба»… Типа — позаботьтесь обо мне, и я обязательно вспомню о вас, когда мне понадобиться забота в следующий раз. Поскольку ты была дорога мне, я за каким-то хреном терпел это ещё какое-то время. Потом терпелка лопнула, и я подумал, что помимо церебрального есть ещё и другие виды секса. Более привлекательные. И вышел из игры. Вкратце, пожалуй, всё.

— У тебя точно ничего не случилось?

— Ничего. Не случилось.

— Понятно. Видимо, дело именно в этом… Что ж, спасибо за ваш звонок, он очень важен для нас. Жаль, немного запоздал.

— И тебе спасибо. За всё.

— Не грусти. И хорошего тебе дня.

— Тебе того же. И прощай.

Короткие гудки. Продолжительность звонка — 9:42.

Он раскрыл ежедневник и чертыхнулся. С импровизациями вечно случаются проколы. Пункт два был про самое главное — как она предложила жить вместе, а ему уже третий месяц не платили зарплату. И жить приходилось на подножном корму и колымах. И он придумал какую-то несусветную хрень, чтобы соскочить. Лишь бы не выглядеть в её глазах нищебродом. С этого момента всё и пошло наперекосяк.

Перезванивать он не стал. Это выглядело бы, как оправдания. А оправдываться он не собирался. Ни перед кем. Только голые факты, только хардкор. И любые трактовки. На усмотрение.

Он вычеркнул очередное дело из списка.

Гитара пахла табаком и дымом — у него аж защипало язык и запершило в горле. Он взял пару аккордов. Пальцы прилипали к струнам. Запасной комплект струн в заначке имелся, но чтобы привести всё в порядок, придётся повозиться. Подумав, он убрал инструмент в кофр и набрал номер его хозяйки.

— Привет. Вы дома? Я сейчас закину вам вашу гитарку. Нет, я не передумал. Да, поеду. Просто решил взять флейту и не таскать лишний груз. Но всё равно спасибо. Да. В течении получаса. До встречи.

Он уложился в двадцать минут.

Начинало темнеть, но жара не спешила спадать.

Оставались сборы и блаблакар. Сущие мелочи. Десять минут — найти тачку на блаблакаре и связаться с водителем.

Час на сборы рюкзака, тщательно, чтобы ничего не забыть. Штормовка, шерстяная термуха, два компактных спальника, цепная пила, армейский котелок с сухофруктами и овсянкой — вниз. Сверху — простынь, штаны, х\б футболки и летние термухи, запасные труселя, плавки, носки и носки шерстяные. Совсем сверху — мини-аптечка, банданы, зарядка для телефона, диктофон, блок флейта, налобник и чуть-чуть жратвы в дорогу. Термос 0.8л в один боковой карман, полторашку с водой — в другой. Термоковрик на внешнюю подвеску. Документы и складной нож с телефоном — в ксивник. Итог — всё заархивировано в 28 литров, рюкзак, который смог.

Полчаса — на ремонт палатки. Поправить пассатижами бегунок и заклеить скотчем изнутри пару начинающихся затяжек на тенте, пока не расползлись.

Душной ночью ему снились дельфины.

Выходя ранним утром из подъезда, он понял, что забыл блокнот и ручку, но возвращаться уже не стал.

За остановкой «Политех» мигала аварийкой ждущая его «Киа».

Он взялся за ручку и открыл дверь.

— Привет. Я — Дэн.

— Привет, Дэн. Я — Алексей. Кидай в багажник рюкзак, и поехали.

РОСТОВ

Они вырвались из города, который был ещё пуст и чист и свеж той самой мимолётной утренней свежестью, которая рассеется с приближением часа пик, когда улицы заполнятся машинами, когда Солнце встанет чуть повыше над крышами многоэтажек.

Длинные тени деревьев ложились под колёса, рябили на лобовом, прижимались покрепче к начинающей выгорать траве. На востоке алели подсвеченные зарёй облака. Трасса пока ещё была пуста. Пользуясь этим, Алексей зацепился за нитку левого ряда и погнал — стрелка спидометра закачалась на отметке «150».

Дэн вытащил телефон и начал набрасывать заметки в органайзере.

Валить по дорогам, уходящим в рассвет,

По дорогам, уходящим в закат.

Осенние тени прижались к траве,

Но смотри, как нежны облака.

Подсвеченные заревом тысячи Солнц,

Замкнутых в солярный же круг.

Несомые ветром на юг.

На юг.

«Валить» — пожалуй, топорно и грубовато, но в последнее время ему нравился именно такой, простой и грубоватый язык. Но вот каким стремительным домкратом взялись осенние тени в середине июня, в самый разгар лета?

Волна прошла где-то рядом, но оседлать её не удалось. Что же, может в следующий раз. Задел неплохой, но явно требует правки и продолжения. Пусть пока отлежится.

— Что ты там пишешь, Дэн? Путевые заметки? Или завещание? Не переживай, на все деньги вваливать не буду.

— Стихи.

— Ого! Да ты поэт?! — Алексей на миг даже оторвал взгляд от дороги.

— Совсем чу-чуть, — сковеркал Дэн.

— И как, много на этом зарабатываешь?

— Зарабатываю я не на этом, — Дэн усмехнулся, — это скорее отдушина.

— Сублимация, как сказал бы дядюшка Фрейд.

— Ого! — теперь уже Дэн оторвался от заметок в органайзере, — да ты психолог?!

— Совсем чу-чуть, — в тон ему отозвался Алексей.

— Пишешь диссер про автостопщиков и блаблакарщиков? Или терапевтируешь их по дороге?

— Ненене, — Алексей отмахнулся, — с диссером вопрос закрыт, а добро я причиняю только за деньги.

— Ну тогда я совершенно спокоен.

— Ну раз ты ледяное спокойствие Дэна, может расскажешь, чем занимаешься?

— Еду на море!

Они расхохотались.

— Два мудреца на ржавом тазу пустились к морюшку в грозу! — подытожил Дэн.

— Терапию готов оказать психолог, если путь их окажется слишком долог! — в тон ему скаламбурил Алексей.

Короткая передышка на заправке — перекусить и размять ноги. Алексей взял кофе и круассан, а Дэн плеснул себе чая в крышку термоса и достал из заначки пару фиников.

— А по жизни?

— Айтишник.

— Кодишь?

— Не, — он отхлебнул из крышки и закусил фиником. — Починяем примусы. Перепаиваем не перепаиваемое, прошиваем не прошиваемое, доламываем не доламываемое. Сейчас не сезон, работы мало, поэтому решил развеяться на пару недель.

— Взял отпуск?

— Не. — Дэн махнул рукой — Я сам себе вольный дятел. Могу паять, могу не паять.

— То есть работаешь на себя?

— Ну да.

— И как оно?

— Да по-всякому. Бывает густо, бывает пусто. Вот прямо сейчас с деньгами туговато и перспективы туманные. Но зато есть здоровье и хорошее настроение. Так что держусь.

— Не боишься? — покачал головой Алексей, отправляя стаканчик в мусорное ведро.

— Чего именно?

— Мало денег, туманные перспективы — а если это затянется надолго?

— Буду решать проблемы по мере поступления, — Дэн рассмеялся — А от безысходности всегда можно пойти в «Магнит» или «Пятёрочку». Или в «Макдональдс». Хотя туда, уже, наверное, по возрасту не возьмут.

— Завидую. Легко относишься к жизни.

— Да отношусь по-разному, на самом деле. Паранойи хватает. Но конкретно сейчас не охота лишний раз заморачиваться.

— Всё равно завидую, — улыбнулся Алексей, — мне в этом году море только снится. Ребёнок, жена, ипотека — всё по-взрослому. Ну что, погнали?

— Погнали.

Хлопнули двери, клацнули защёлки ремней, тихо заурчал двигатель, и машина скользнула с выезда из заправки на магистраль и далее в левый ряд. Солнце уже начинало припекать, но без кондиционера ещё можно было обойтись какое-то время.

*

За окном мелькнул указатель «Миллерово».

— Сколько тебе, Дэн?

— Тридцать семь.

— Пушкинские годы? — Алексей улыбнулся.

— Ага. Нигде не работаю, читаю рэп, самое время умереть в перестрелке. Один только недостаток — белый.

— Ну, загар на тебе держится неплохо, может, сойдёшь за своего.

— Можно ещё закосить под Лермонтова. Но тогда надо было умереть в перестрелке лет на десять раньше.

— Шутник, однако. В разводе? Жена, дети есть?

— Нету.

— Что, ни разу не был женат?

— Да как-то не задалось.

— Ну, ты даёшь. А почему?

— Умру молодым, никому не достанусь, пусть все плачут!

— Да ладно, брось. А если серьёзно?

— Ну, пока был молод, нищебродствовал и никого не звал. Сейчас тоже далеко не олигарх. А когда были подходящие моменты в жизни, с теми, кого звал, как-то не задалось. Осторожнее!

— Вижу, — Алексей плавно придавил тормоз. Идущая впереди фура вдруг ломанулась без поворотника в левый ряд, чтобы не терять на подъёме скорость. Какое-то время они тащились за ней вверх, а на спуске она также внезапно, без поворотников, ломанулась в правый.

— Поворотники для слабаков, — прокомментировал Дэн.

— Ага, — согласился Алексей, ускоряясь, — ну хоть не спит за рулём, и на том спасибо.

— Спасибо, что живой?

— Ага.

— Может, он как раз спит, а за рулём автопилот? — предположил Дэн.

— Не исключено.

Под Каменск — Шахтинском они встряли в традиционную пробку.

— И как же тебе живётся, Дэн?

— В смысле?

— Ну, вот тебе тридцать семь. Жены нет, детей нет, работы, считай, что нет. Тачки, скорее всего, тоже нет, иначе бы ты ехал не блаблакаром. Каково оно? Мысли там всякие разные не посещают? Чего я добился в этой жизни, что меня ждёт впереди, кто поднесёт на старости лет кусок хлеб?

— А, вот ты о чём, — Дэн улыбнулся, — я уж запереживал, что начнёшь сейчас учить, как правильно устроиться в жизни. Ну, без жены, конечно, непросто, но у меня есть стиралка и я готовлю лучше, чем большинство женщин.

— Да ладно?!

— Ну, по крайней мере, если сравнивать с бывшими. А что касается того, чего я добился в жизни, мне нет равных в…, — он выразительно посмотрел на Алексея, — в самоиронии!

— Впечатляющее достижение, — саркастично прокомментировал тот, переключая передачу.