Бесплатный фрагмент - До того, как стать воспоминанием

История б
Глава 1. Я и моя жизнь

Вы когда-нибудь думали о том, что именно вы особенный человек, совершенно непохожий на других? Я — да. Такие мысли приходили мне периодически, и я совершенно не понимаю, откуда они взялись. Просто факт. Особенный ли я? Очевидно, что нет. Имею ли я право так думать? Очевидно, что да. В свои тридцать с хвостиком я жил, как сейчас принято говорить, свою лучшую жизнь. У меня был небольшой одноэтажный дом с бассейном и баней, расположенный в приватном коттеджном поселке на границе с мегаполисом, и престижная иномарка. Работал я дома, монтирую различные видео для блоггеров, рекламы для маркетплейсов и различных магазинов. Платили щедро, но иногда мне казалось, что мой рабочий день начинался утром понедельника, а заканчивался поздним вечером пятницы с перерывом на сон, но поверьте, оно того стоило, особенно когда ты одинок. Родители улетели проводить пенсию на побережье Черного моря, и мы в основном созванивались. Я стабильно прилетал к ним пару-тройку раз в год, но, когда ты работаешь на себя, понятие «отпуск» не существует. Остальное время я проводил в доме. Каждый день был похож на предыдущий. Я просыпался, варил себе горький бодрящий кофе, запекал замороженную булочку с корицей из «Metro» и, включая кондиционер на полную, кутался в плед на кресле и начинал работу, включая фоном на умной колонке русский рок.

Сегодняшний день оказался хорошим. К позднему вечеру мне пришла «СМС-ка» о поступлении денежных средств за очередной завершенный проект. Отложив ноутбук в сторону, я принялся разминать глаза, чтобы дать им небольшой отдых, подбрасывая маленький резиновый мячик под потолок, мысленно прикидывая, куда потрачу очередной гонорар, я так увлекся, что перестал контролировать руку, и мяч, отскочив от пола, улетел в сторону стола. Послышался звук разбитого стекла. Я повернул голову и увидел лежащую на полу в куче осколков фоторамку. Тяжело выдыхая, я пошел за совком в ванную. Мяч попал в мою самую любимую фотографию, на которой мне было три года, я сидел на старом диване на фоне ковра, висящего на стене, а рядом со мной сидели, крепко обнимая меня, мои бабушка и дедушка. На этой фотографии им было около шестидесяти, и они были уже не столь молодыми, но именно такими я их и запомнил. Бабушка и дедушка умерли с разницей в полгода, когда мне было около двадцати, и я до сих пор могу пустить слезу, уставившись в эту фотографию перед сном.

Все мои самые лучшие детские воспоминания были связаны именно с ними. Родители работали на железной дороге. Папа — машинистом, мама — проводником, и они могли не появляться дома неделями. Все мое детство прошло с бабушкой и дедушкой. Когда мне был годик и маме нужно было выходить из декрета, мы провели семейный совет, в котором я тоже участвовал, и именно на нем было принято решение, что бабушка выйдет на пенсию по выслуге лет, чтобы мама могла выйти работать, а дедушка будет ей помогать после работы. Что бы вы не подумали, я очень люблю родителей, но бабушка и дедушка были для меня… Даже не знаю, как сказать, лучшими друзьями, что ли. Да, пусть будет именно так! Абсолютно все счастливые моменты, во всяком случае, большинство, у меня были так или иначе связаны с ними. Дедушка работал ведущим инженером на заводе, который изготавливал кузовные элементы для космических ракет, поджарый, высокий, он обладал голливудской улыбкой, галантностью и интеллигентностью. Каждое утро начинал с зарядки и душа, после чего готовил самые вкусные в мире оладьи и варил кофе, после чего будил нас с бабушкой и уходил на работу. Бабушка, сколько я ее помню, всегда очень любила спать и, казалось, что могла делать это в любой позе и при любом занятии, за вышивкой, перед телевизором и, конечно же, после обеда. А еще мы очень много гуляли по городским паркам, улицам, скверам, катались на старых автобусах, троллейбусах и метро, ходили в театры и кино.

Потом были подготовительные курсы, садик и самое ненавистное для меня время — школа. Сколько нервов было потрачено — не сосчитать, причем с обеих сторон баррикад, а дальше переходный возраст, друзья, гулянки. Начиная со школы, мы отдалились друг от друга, точнее отдалился я, о чем в последствии я очень жалел и понял, что потерял, когда моих друзей не стало. Стремительно и внезапно. Сепсис и тромб, будь они неладны, забрали у меня моих друзей. В тот момент мой мир рухнул, стал черно-белым. Нет, я не замкнулся, не ушел в себя и не сошел с ума. Я продолжил ездить в университет, подрабатывать и учиться жить без них. Моя оболочка существовала автономно от разума. Это очень тяжело, когда судьба бьет тебя по темечку и твой мир переворачивается. Даже сейчас я не обратил внимание, как вместо того, чтобы убирать осколки, я сидел на коленках рядом с ними на полу, всматривался в фото, от которого веяло теплом и добротой, а на глазах проступили слезы. Глубоко выдохнув и положив фотографию на стол, утерев слезы, я принялся прибирать стекло. Этим же вечером я выбрал новую рамку и заказал ее с доставкой. Спасибо нашему цифровому миру, в котором можно заказать еду, вещи и даже вывоз мусора прямо к двери, не вставая с дивана. Думаете, что я лентяй? Мне все равно! В будни у меня нет на это времени, а выходные я посвящаю более полезным занятиям, чем хождения по магазинам. Очередной день был завершен, и я с чувством удовлетворения от выполненного задания помылся из последних сил и рухнул на кровать, листая ленту в социальных сетях, даже не заметив, как уснул.

Глава 2. Сон

Вам часто снятся сны? Мне крайне редко, а так, чтобы я после того, как проснулся, еще и помнил их — это вообще за гранью, по пальцам руки пересчитать.

Я спускался по лестнице в каком-то темном подъезде с обшарпанными стенами. Перила шатались, так и норовя отвалиться от каждого прикосновения. Ржавые почтовые ящики были исписаны и смяты. Деревянная дверь в подъезд распахнулась, и меня ослепило ярким солнечным светом. Да так, что я резко сомкнул глаза, оступился и чуть не упал с лестницы. Как только колоссальных размеров женщина вошла внутрь и отпустила ручку, тугая пружина моментально захлопнула дверь. Женщина лет сорока, с сетчатой авоськой в руке и отдышкой, вынула из кармана платок и, промокнув мокрый от испарины лоб, медленно поковыляла наверх. Мне казалось, что в ширину она больше, чем в высоту, и чем выше она поднималась ко мне, тем яснее я понимал, что мы не разойдемся на узкой лестнице, и я поспешил подняться наверх. Она шла медленно, делая небольшие паузы через каждые два-три шага. В ее авоське лежал кефир или молоко в странной упаковке в форме пирамидки, я не видел такие уже лет двадцать, несколько крупных картофелин и всякого по мелочи.

— Здравствуй, Игорек! — послышался ее голос.

Я оглянулся, провожая ее взгляд своим, но за моей спиной никого не было.

— Вы мне? — удивленно спросил я, прижав руку к груди.

— Ну а кому же еще, Игорек? — сказала женщина, преодолев последнюю ступеньку и остановившись передо мной.

— Вы меня с кем-то путаете, я не Игорек — ответил я, вглядываясь в нее.

— Ты что? Опять с похмелья? — удивленно спросила женщина, но я ее уже не слушал. Воспользовавшись пространством, я буквально выбежал на улицу. Как только глаза привыкли к яркому солнцу, я огляделся по сторонам. Я был во дворе из трех старых пятиэтажек. Первое, что бросилось в глаза, это обилие яркой сочной зелени. Деревья, трава, все это было как на детских рисунках, очень сочного цвета. Во дворе не было ни одной машины, а на площадке ребятня гоняла мяч.

— Здравствуй, Игорек! — послышался голос сбоку.

На лавочке у подъезда сидели две бабушки в платочках на голове. Из-за того, что лавочка была высокой, они не доставали до земли, болтая ногами взад-вперед и лузгая семечки, аккуратно выплевывая шелуху в кулек из газеты.

— А? — растерянно переспросил я.

— Не протрезвел, поди, — прошептала другая старушка своей подружке, и они принялись осуждающе качать головой.

Я же не слушал их. Меня привлекло название магазина: «Молоко» и вывеска в стиле «ретро». Ноги сами несли ко входу. Через зеркальную витрину на меня смотрел слегка потрепанный парень с грязными засаленными волосами, в растянутой футболке, синих спортивных штанах и темно-синих кедах. Это был я, точнее, тот самый Игорек, с которым все здоровались. Хорош Игорек, ничего не скажешь.

Пока я рассматривал себя, из магазина выбежала женщина в форме продавщицы и принялась ругаться на меня. Она говорила очень громко и быстро. Все, что я понял, это то, что мне здесь не рады, попрошайничать на опохмелиться тут не нужно и лучше бы вообще шел я отсюда, пока за тунеядство не привлекли. Возможно, вы подумали, что меня объял страх при виде вместо себя незнакомого неопрятного парня в зеркале, но это не так. Все это время я понимал, что нахожусь во сне, но я мог контролировать его, и это было очень странное чувство.

Обогнув дом, я вышел к большому проспекту, по которому ездили машины, по тротуарам ходили люди. Я остановился, буквально замер и непроизвольно, слегка наклонив голову вбок, начал всматриваться. Что-то определенно казалось мне странным и необычным, только я не мог понять, что. На самом деле странным казалось все: полное отсутствие реклам, странная одежда на людях, контраст строгих серых домов и огромного количества зелени, старые машины, которые выглядели настолько отреставрированными, словно все разом поехали на выставку ретро автомобилей СССР. Мой ступор длился недолго, со спины меня окликнул голос.

— Наконец-то! Я уже тебя заждался — послышался приятный мужской голос.

Я обернулся. На лавочке сидел мужчина лет пятидесяти, невысокий и поджарый. Он был одет в серую шляпу с небольшими полями, темно-серый плащ, такого же цвета брюки со стрелками и начищенными до зеркального блеска черными туфлями. На кончике носа были аккуратные круглые очки, за которыми были глаза цвета неба. Мужчина держал в руках большую газету, а рядом с ним стоял черный кожаный саквояж, а на асфальте стояла массивная трость с резной ручкой. В этом образе он был похож на какого-то актера из 40-х или 50-х. Он совершенно точно обращался именно ко мне. Наши взгляды пересеклись, и он слегка улыбнулся и кивнул головой.