Бесплатный фрагмент - До самой последней ноты…

Выражаю огромную признательность всем, кто поддерживал и верил в меня.

Моей Мамочке, как первой читательнице еще черновой компьютерной версии романа,

Моей дочери Ксении, как свежему молодежному взгляду, помогавшему мне в написании,

Моему дорогому другу Юрию Луневу за бесценную поддержку и стихи, предоставленные для романа,

Моему первому внимательному читателю Игорю Федякову, который помог мне увидеть и исправить логические ошибки и опечатки в бесплатной версии романа.

Спасибо Вам всем, мои дорогие!

Часть первая

Глава 1

— Эй, Серый, поспеши, а то опоздаем!

Голос друга вырвал Сергея из глубоких размышлений, и он в последний момент вылетел из тут же захлопнувшихся за ним дверей поезда питерского Метрополитена, чуть не прищемив чехол гитары, которая висела за плечами.

— Куда ты летишь!? — крикнул он своему приятелю Алику, который с синтезатором в чехле на колесиках бежал к эскалатору. — Еще рано, успеем!

Парни быстро добежали до эскалатора и облегченно вздохнув, уткнулись каждый в свой мобильник. Но Сергей тут же спрятал мобильник и начал что-то быстро писать в своем допотопном бумажном блокнотике, губы его шевелились, и Алик взглянув на друга, усмехнулся:

— Опять творишь? Что на этот раз?

Сергей нетерпеливо отмахнулся и продолжил свое занятие, пробурчав:

— Не мешай.

Они вышли из метро на «Адмиралтейской» и поспешили быстрым шагом к Консерватории. Сегодня был понедельник, а по понедельникам и субботам они со своей музыкальной группой играли на мини-концертиках в небольшом клубе неподалеку от Санкт-Петербургской Консерватории, и сейчас, с утра они ехали туда, чтобы установить аппаратуру и сделать короткий прогон концерта.

Клуб был небольшой, но довольно известный в студенческих кругах Питера.

Он назывался «Грифон», как мифическое существо и символ Санкт-Петербурга и был известен своими взрывающими мозг выступлениями молодых и самобытных дарований, очень способных, бездарных или гениальных. Бездарных публика отметала сразу, а гениальных или задевших потаенные струны слушателей возносила на небеса славы, но славы в определенных студенческих и молодежных кругах.

Сергей Воронцов — так звали нашего героя с гитарой, был молодым человеком двадцати трех лет — возраст, когда душа ещё полна огня, а сердце уже знает цену одиночества. Он недавно вернулся из армии, где служил два с половиной года — один год обязательной службы, второй — по контракту в десантных войсках, и теперь искал себя в гражданской жизни.

До службы он был студентом «Техноложки», но сухая академическая рутина, лишённая живого смысла, быстро наскучила его творческой душе, и он решил отслужить положенный в армии год. Служба прошла для него удачно, и он прослужил еще год по контракту, а потом написал рапорт об увольнении в запас. В армии он не просто служил: он рос, преодолевал, побеждал. Боевые искусства — дзюдо, джиу-джитсу, ММА — стали его языком, его философией. Он был просто потрясающе развит физически и очень быстро достиг уровня черного пояса по дзюдо и коричневого по джиу-джитсу. Тренера наперебой предлагали ему остаться наставником в армейской системе, но Сергею служба надоела и он стремился к чему-то новому и более интересному, более интеллектуальному и творческому.

Вначале он рвался к своему старшему брату Виктору, который был старше на шесть лет, и уже 5 лет успешно служил в космических войсках. Он успешно закончил Академию Военно-космических войск имени Можайского и был очень доволен службой. Но пару лет назад политическая ситуация очень сильно ударила по сознанию Сергея, который всегда был бунтарем, еще со школы — не шумным, не агрессивным, а внутренне непримиримым и до умопомрачения честным, не терпящим малейшей несправедливости или лжи. Поэтому он решил повременить с поступлением в тот же ВУЗ, что и брат, больше не доверяя сложившимся политическим обстоятельствам, и пока не мог решить — что ему делать дальше. Сергей продолжал совершенствовать свое и так идеально тренированное тело физически, а обостренное чувство справедливости направляло его мысли в сторону правосудия, но мысли эти были пока очень зыбкими.

Он обратился к технологиям — поступил на двухгодичные курсы по кибербезопасности и системному администрированию при «Вышке», одном из самых сложных технических вузов Петербурга. Там он проявил себя блестяще: сдал экзамены, получил отличные характеристики, стал лучшим на потоке. О нем очень скоро узнали престижные и большие компании стали наперебой соблазнять молодого человека высокими гонорарами и обещаниями быстрого карьерного продвижения.

Но Сергей сменил уже три места работы, где ему предлагали просто отличные условия работы и высокие гонорары, — только лишь потому, что не пришелся ко двору своим свободомыслием и привычкой резать правду-матку, если он видел где-то несправедливость или подлость. К тому же, едва он понимал, что фирма занимается какими-то темными, сомнительными делишками, то тут же увольнялся, и поэтому теперь находился в состоянии поиска работы, усиленно занимаясь своим дальнейшим физическим совершенствованием. Сейчас же он мотался, работал то тут, то там, чтобы не зависеть материально от старшего брата и искал подходящее место работы.

На данный момент жизни самым важным для Сергея были не курсы, не желание стать крутым программистом, которым он впрочем уже стал, а его гитара и поэзия!

Он писал стихи с юношества, и брат, который был для Сергея непререкаемым авторитетом, одобрил первые стихотворные опыты парня. А потом оказалось, что у Сергея потрясающе тонкий слух, и вскоре он начал по примеру бардов соединять свои стихотворные строки с мелодиями собственного сочинения, создавая песни, в которых звучала его душа. В армии он научился виртуозно играть на гитаре, как на акустической, так и на электро, как медиатором, так и пальцами. И постепенно около него начал собираться круг единомышленников и почитателей, которым нравилось его творчество. Вначале это были исключительно близкие друзья, потом стали подтягиваться знакомые и совсем незнакомые слушатели, и в итоге по Питеру расползлись слухи о пронзительных и в то же время романтичных песнях Сергея.

Теперь он был известным в молодежных и студенческих кругах гитаристом и поэтом, и создал даже свою группу, которую назвал «Отрыв». Его близкие друзья горячо поддержали идею Сергея и стали членами группы. Они играли в своем собственном стиле, в котором смешались и французский шансон, и современный амбиент или чилл-аут, и бардовские песни, и городской русский шансон.

У Сергея даже появилось прозвище — Трубадур. Когда он с гитарой, в рваных джинсах и расстегнутой на груди рубашке стоял на маленькой полукруглой сцене замечательного молодежного клуба «Грифон», то был до невозможности похож на мультяшного персонажа культового мультика «Бременские музыканты». Только конечно же он был гораздо красивее, чем курносый и веснушчатый Трубадур из старого мультфильма.

Когда парни добежали до клуба, там уже били копытами остальные члены группы и одновременно — лучшие друзья Сергея наравне с Аликом — барабанщик Рома и бас-гитарист Алекс или попросту Сашка. Все были почти одногодками от 19 до 25 лет, все были влюблены в свои музыкальные инструменты и обожали вместе музицировать.

Они быстро «прогнали» весь предстоящий сегодня концерт, определили последовательность исполнения песен, настроили инструменты уже для выступления, расставили дополнительные стулья для публики, которой ожидалось много и разошлись по своим делам. Сергей, который остался, чтобы еще немного поработать над новой песней вышел из клуба позже других.

Солнце уже высоко стояло над крышами Петербурга, было еще совсем тепло, и Сергей, захватив баночку безалкогольного пива из холодильника в клубе, решил неспешно выпить ее в саду Консерватории, который назывался «Шкатулка». Там почти всегда была тень, можно было сесть прямо на газон и вслушиваться в разнообразные звуки музыкальных инструментов, голоса певцов и преподавателей, несшихся изо всех окон Консерватории и создававших приятную какофонию для ушей Сергея. Он любил приходить в этот дворик, чтобы насладиться таким атональным многозвучием и нередко у него возникали под него новые поэтические строчки.

Он уже присмотрел для себя уютную лавочку под кустом сирени и направлялся туда, как вдруг его уши выхватили из повседневной какофонии, к которой он уже привык, потрясающе чистый, высокий, нежный голос, сопрано, который летел в воздухе, как луч света и буквально пронзил грудь Сергея своим теплом и красотой. Он завертел головой, пытаясь обнаружить источник дивных звуков, и наконец увидел в открытом окне на четвертом этаже фигурку девушки в светлом платье и с красивыми волнистыми волосами. Кажется, она была еще и божественно красива… По крайней мере так показалось Сергею, все-таки четвертый этаж — это не второй… как следует лицо не разглядеть. Девушка вдруг слегка повернула свою головку и кажется посмотрела прямо на него…

УХ! — ухнуло сердце Сергея. Она была очень хороша собой, насколько он мог рассмотреть. А ее голос заставлял сердце парня сладостно сжиматься от восторга и удивления. Какой у нее был божественный голос! Он готов был стоять вот так до самого вечера и слушать.

Но тут к сожалению, вокализ закончился и девушка отошла от окна. Сергей подождал еще немного… Девушка не появлялась… Словно во сне, он подошел к скамейке, которую облюбовал себе и уселся на нее, открыв банку пива. Он постоянно поглядывал на заворожившее его окно, но девушка не появлялась и пения больше не было слышно. У молодого человека в голове моментально начали складываться стихотворные строчки, посвященными новому пережитому восторгу. Потом он услышал, как тот же неземной голосок темно-русой девушки запел что-то из оперы, но к сожалению, из другого окна вдруг заголосила труба, и чудный голос потонул в трубных звуках, а вскоре девушка подошла к окну и закрыла его.

ЧЧЧЕРТ!

С досадой Сергей подскочил со скамейки и пошел на автобус. Но в голове у него почти был готов новый стих и звучал прозрачный, нежный голос неизвестной певицы.

На концерт вечером пришло очень много народу, небольшой зальчик был забит до отказа, девушки даже сидели на коленях у своих кавалеров, потому что не хватало мест. Сегодня Сергей исполнял свою новую песню, которую друзья репетировали уже пару недель. Песня была дерзкая, смелая и друзья были заинтригованы тем, как ее воспримет публика.

«Мир искажен, как зеркало кривое,

Истина тонет в потоке обмана.

Зло побеждает — увы, слишком часто,

Честь с добротой остаются без плана.

Богатство смеётся, нужда — в тени,

Сильные редко услышат страданье.

Сердца охладели, забыты мечты,

И совесть теряет своё основанье.

Но не время склоняться в печали,

Искра правды ещё не погасла!

Пусть слова, как лучи, засияют вдали,

Пробуждая надежду и гаснущую ясность.

Пусть дрожит ложь от света прямого,

Когда голос единства звучит как набат.

Боритесь за мир, где добро — не тревога,

А уверенный,

                   светлый и прочный формат».

Песня была написана в стиле рок-баллады с диким неистовым сольным проигрышем электро-гитары, которая в руках Сергея превращалась в живой организм. Когда отзвучал последний аккорд, публика взвыла и засвистела, затопала ногами и заулюлюкала!

Восторг охватил всех присутствующих и атмосфера постепенно распалялась, слушатели расслаблялись и начинали все с большим восторгом подпевать те песни, которые уже были известны.

Когда парни сделали маленький перерыв, Сергей вдруг внезапно вспомнил чудный девичий голос, который поразил его сегодня, и когда перерыв закончился сделал знак друзьям, что будет петь один. Он поменял электро-гитару на обычную шестиструнную и провел по струнам пальцами.

В зальчике воцарилась тишина.

Эта песня еще пока вертелась только в мыслях Сергея, но он вдруг понял, что должен ее сейчас озвучить… даже несмотря на то, что она родилась только сегодня.

Ему было немного страшновато петь только что придуманную вещь, но все его существо хотело выразить то, что произвело на него неизгладимое впечатление в дворике Консерватории… Он сыграл красивое вступление и начал петь:

«В саду, где тень листвы прохладна,

                                                             тишь,

Скитался я, душой изранен в клочья,

И сердце, словно сломанный камыш,

Стонало вновь от боли этой ночью.

Но вдруг, как луч,

                      пробившийся сквозь тьму,

Разлилось пенье, чистое, чудное.

И голос девы, нежный, одному

Мне возвестил блаженство неземное.

В окне открытом, словно в забытьи,

Я силуэт увидел тонкий, нежный.

Ее сопрано чистые струи

Перевернули мир мой безнадежный.

Она была прекрасна, как мечта,

В ее глазах сияла чистота.

И голос, словно горная река,

Смывал с души былые все обиды.

Забыто все: и боль, и злость, и страх,

Лишь свет и радость душу наполняли.

И сердце, позабыв про прежний крах,

Вновь расцветая, полнилось мечтами.

Так пенье то, девичий тот напев,

Мне подарили веру и надежду.

И дева та, чей образ так мне свеж,

В душе моей осталась чистой, нежной.»

Замолк последний аккорд гитары Сергея…. В зале стояла тишина, а потом захлопали девушки! В глазах у многих стояли слезы, они хлопали все громче, и теперь к ним присоединились и парни. Сергей облегченно перевел дух — он никогда не исполнял только что придуманные песни, потому что был очень требователен к себе и выносил новые сочинения прежде всего на суд товарищей по группе «Отрыв». Он обернулся и посмотрел на друзей. Они одобрительно кивали и показывали ему вытянутые большие пальцы, хлопали.

После концерта Сергей сел за первый столик около стойки бара, его окружила молодежь, которая еще осталась в клубе к этому позднему часу — было почти два часа ночи, и к нему тут же подскочила девушка, с которой он в последнее время был близок. Ее звали Альбина, было ей 24 года и была она хорошенькой блондинкой, с миловидным, но капризным личиком, зелеными глазами и потрясающей фигурой. Она тут же обвила руками сильную шею Сергея и уселась ему на колени. Парни из группы Сергея тоже сидели рядом с девушками на коленях. У каждого из них была подружка.

— Ты сегодня был бесподобен, Сережа, — промурлыкала она ему в ухо. — И новая песня хороша!

— Рад, что тебе понравилось, — нехотя ответил ей Сергей.

Он уже давно понял, что их отношения ни к чему не ведут и изжили себя, поэтому все урезал и урезал количество и частоту их встреч. Кроме того, ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, потому что после концертов он почти всегда чувствовал эмоциональную опустошенность. Вокруг бурлило общение тех, кто находился в клубе, но Сергей так погрузился в свои мысли, что ничего не замечал. Кроме того, силуэт неизвестной певицы и ее лицо все время стояли у него перед глазами, а в ушах звучал прекрасный голос. Он пребывал в состоянии влюбленности в неизвестность, в голос, в силуэт, в поворот изящной головки, который он увидел в окне консерватории… В животе его порхали бабочки, душа пела, и он понимал, что даже если никогда больше не услышит этот голос, никогда не увидит эту девушку, то все равно никогда ее не забудет — такое впечатление она произвела на него сегодня утром. И в голове у него снова начали складываться строчки, посвященные божественному голосу девушки.

— Сережа, мы поедем к тебе? — улыбаясь, спросила Альбина, сексуально прижав ручку к джинсам Сергея на уровне ширинки… Но он даже не заметил и не почувствовал тепла ее руки, которое всегда действовало на него, как удар молнии и побуждало к немедленным определенным действиям. — Ты уже несколько дней не появлялся…

— Аа…? Что?? — вынырнул он из своих грез.

— Я говорю, ты пропал куда-то… — ластясь к Сергею, проговорила девушка. — Поедем ко мне? Или к тебе?

— Когда? Сейчас? — рассеянно переспросил Сергей. Он еще не отошел от стихосложения, которое в данный момент творилось у него в голове.

— Да что с тобой, Сережаааа?! — капризно заныла Альбина и слегка тряханула парня за грудки.

Сергей наконец обрел ясность восприятия.

— Что ты сказала, Аля? — уже осознанно повторил он.

Вместо ответа девушка обхватила парня за сильную шею и впилась ему в губы, а другой рукой захватила его крепкие ягодицы. Кругом заулюлюкали и раздались присвисты парней, окружавших Сергея и Алю.

Сергей завелся моментально, так как уже больше двух недель находился «на просушке» — ему очень не хотелось встречаться с диковатой и ревнивой подружкой. Но беспорядочную сексуальную жизнь он не вел, уже год встречался исключительно с Альбиной, потому что она была ему удобна (он и выбрал-то ее по принципу — если она меня хочет, то и я не против); кроме того, он знал, что она не из тех, в кого он мог бы влюбиться. А влюбляться он больше категорически не хотел!

Он никогда не приглашал ее к себе переехать или остаться подольше, и у нее никогда не оставался — у него были веские причины не съезжаться с девушками и не иметь с ними далеко идущих отношений. Альбина же всеми фибрами желала заиметь статус неофициальной сожительницы, но увы, Сергей не собирался с ней съезжаться, несмотря на ее частые намеки.

Между тем, поцелуи их становились все более интимными и жаркими, парень распалялся не на шутку, и поняв, что не выдержит до дома, ухватил Альбину за талию и поволок в маленькую комнатку для отдыха, которая, к счастью пустовала. Все были в зале. С остервенением прижав податливое тело девушки к стене, он рывком стащил с нее блузку, под которой не было даже намека на лифчик и впился в ее груди, одновременно вжикая молнией своих джинсов. Девушка извивалась под ним и тискала его ягодицы, жарко отвечая на поцелуи… Ему вдруг захотелось взять ее силой, поэтому он резко развернул ее задницей к себе, завалил на стол, задрал коротенькую юбочку и отодвинув в стороны веревочку трусиков, резко внедрился в нее. Она громко застонала. А он вдруг ухватил ее за длинные волосы, голова ее задралась назад, и он буквально впился в ее шею зубами и слегка прикусил. Она вскрикнула, но тут же застонала от его резких, глубоких толчков.

— Ооооо…!!! — стонала она сладострастно и подавалась ему навстречу, а он с еще большим остервенением толкал все быстрее, пока не почувствовал, что уже не в состоянии заботиться о ее удовольствии и выйдя наружу взорвался ей на обнаженные ягодицы. Такое случалось с Сергеем чрезвычайно редко, он всегда старался доставить партнерше удовольствие, но сейчас его почему-то переклинило и захотелось поскорее все закончить, чтобы Аля поскорее отвязалась от него. Ему давно уже надоели ее сцены ревности и глупые капризы.

— Ррр… прости… — рыкнул он ей в ухо… — я слишком увлекся…

Девушка стремительно обернулась и ударила его по щеке.

— Кобель! — крикнула она и из глаз ее брызнули слезы. Она схватила салфетку, быстро вытерла сперму у себя на ягодицах, оправила свою юбочку и выскочила из кухни.

А у Сергея вырвался вздох облегчения! Он был рад, что не начались разборки, которые у них случались время от времени, когда Альбина была недовольна его ласками или начинала ревновать. А ревновала она страшно. Любой взгляд Сергея на других девушек не проходил безнаказанным — она становилась резкой, злой и они ссорились. Поскольку парень был кумиром молодежи и солистом группы «Отрыв», то ревновала она почти постоянно. Ведь поклонницы осаждали Сергея, флиртовали, соблазняли и Аля просто сходила с ума от бешенства и ревности.

Сергей после таких стычек никогда не подходил к ней первый. Он считал, что если они какая ни на есть пара, то и доверять друг другу надо, а ревность только все усугубляет и ломает. Аля же так не считала. Она была по уши влюблена в Сергея уже год, и никак не могла добиться от него признания в любви и предложения руки и сердца. А у Сергея даже мыслей таких не было в помине. Он был убежден, что никогда в жизни больше не влюбится и тем более, не женится. Поэтому подувшись для вида пару дней, а то и меньше, Аля вновь приходила к нему и все начиналось сначала.

Сейчас же Сергей упаковал свою гитару в добротный чехол, закинул ее на плечо и попрощавшись с друзьями, отправился домой.

…Проснувшись утром, он вдруг понял, что хочет поехать к Консерватории и попытаться найти эту девушку, которая никак не выходила у него из головы. Он вспомнил, что было около десяти часов, когда он пришел в «Шкатулку», а поскольку уже было девять, он стремительно вскочил с кровати, сделал легкую разминку, прокачал руки и пресс, быстренько облился душем и даже не позавтракав, рванул к метро.

Но его ожидало разочарование. Божественного голоса он больше не услышал. Он гулял во дворике около полутора часов, но тщетно… Певцов было много, но ни один не был похож на чистое, нежное звучание сопрано неизвестной девушки.

Тут ему позвонил брат.

«Слушай, Серега, я тебе работу нашел! — сказал он радостно, — Тут фирме крупной „Петро-град“ нужен айтишник. И работа не только в офисе, но и на дому, на удаленке. То, что ты хотел. Шеф тамошний, посмотрев твое резюме, аж слюной подавился! Гонорар заоблачный!»

— Серьезно? — обрадовался Сергей, — я готов.

— Тебя примут завтра в восемь утра. Подгребай ко мне вечером, перетрем все, поужинаем.

— Лады! Я зайду.

— Ну и отлично. До встречи тогда. — и брат отключился.

Сергей обвел последним взглядом окна консерватории, особенно долго он смотрел на то окно, где пела вчера неизвестная девушка, но окно было закрыто и около него никто не стоял. Он глубоко вздохнул и пошел в клуб репетировать.

Глава 2

Это утро в семействе Соболевских было суматошным.

Во-первых, глава семьи проводил сегодня важное совещание в своей корпорации,

Во-вторых, у матери главы семьи сегодня был Юбилей — ей исполнялось 65 лет,

Ну и в-третьих, старшая дочь главы семьи начинала свой второй курс в Государственной Консерватории Санкт-Петербурга на отделении классического вокала.

Поэтому в шикарном особняке чувствовалось волнение и напряжение.

Две дочери хозяина особняка Соня и Ксюша суматошно подготавливали и запаковывали подарки для бабушки, чтобы отнести их ей в комнату. Они разложили на кухне красивые листы упаковочной бумаги и спорили, какая красивее.

Соня Соболевская — старшая из двух сестёр, была словно героиня из старинной акварели — нежная, утончённая, с тихим светом в больших голубых, почти васильковых глазах, которые напоминали утреннее небо над озером — глубокие, с лёгкой дымкой задумчивости. Волосы — длинные, волнистые, цвета липового мёда, струились по ее плечам, как шелковистые водопады, и в солнечном свете отливали золотом. Лицо у неё было тонкое, почти фарфоровое, с мягкими линиями и яркими, точно нарисованными нежными губами изумительной формы, которые редко улыбались, но когда это случалось — казалось, будто расцвёл редкий дивный цветок.

Девушка была застенчива, словно лесная лань, привыкшая прятаться в тени деревьев. Она часто сутулилась, будто пыталась стать меньше, незаметнее, скрыться от чужих взглядов и строгих ожиданий, особенно от отца и его властной матери. Она расцвела в последние годы, как нежная роза, и стала по-настоящему красивой — не броско, а благородно, с той красотой, что заставляет дыхание стопориться от восторга.

В ней жила тонкая, трепетная душа — чувствительная, ранимая, но в то же время она была очень умной и наблюдательной девушкой. Она читала запоем, будто книги были её единственными друзьями, и пела — а голос её был лёгким, прозрачным, высоким и серебристым, как ветер в листве. Он не был очень громким, скорее камерным, но проникал в самую глубину сердца; её голос был не просто красив, он был пронизан чем-то почти неземным. Когда она пела классику, особенно романсы или арии, казалось, будто время замирало и окружающие шалели от чудесного тембра и эмоциональности девушки.

Музыка была её убежищем, её садом, где она могла быть собой. В доме, полном строгих взглядов и ожиданий, два рояля в ее комнате и в гостиной были её спасением. Она садилась за инструмент, чаще у себя наверху, в рабочей комнате, чем в гостиной, и пальцы её, тонкие и чувствительные, скользили по клавишам, извлекая звуки, в которых жила вся её невыраженная нежность, тревога, мечты. Иногда она играла Шопена — и тогда в воздухе витала хрупкость, иногда — Рахманинова или Бетховена, и тогда в ней просыпалась сила, почти драматическая, которую она в обычной жизни прятала глубоко внутри себя.

Соня обладала тонким слухом и превосходным музыкальным чутьем. Она не просто исполняла музыку — она проживала её, как актриса проживает роль. Её голос был особенно красив в верхнем регистре — лёгкий, серебристый, как звон чудесных колокольчиков. Учителя говорили, что у неё редкий тембр — «драматическое колоратурное сопрано». Но Соня стеснялась выступлений, хоть и выбрала для себя карьеру классической певицы и поступила в Консерваторию имени Римского-Корсакова. Она работала над собой и уже хорошо могла преодолевать страх перед сценой, но стеснительность частенько мешала ей полностью выложиться на сцене.

Музыка была её языком, её способом говорить о том, что нельзя выразить словами. Через неё она рассказывала о себе — о своей хрупкости, о своей внутренней силе, о мечтах, которые боялась озвучить. И каждый, кто хоть раз слышал её пение, чувствовал, что прикоснулся к чему-то настоящему, редкому, почти святому.

Соня пела всегда, сколько себя помнила, даже петь начала раньше, чем говорить… по крайней мере так рассказывала ей мама. Ей не составляло абсолютно никакого труда еще с детства сходу запомнить сложную мелодию, которую она услышала только один раз. Со словами было потруднее, но слова можно было, впрочем, как и музыку, найти в интернете, и когда Соне очень нравилась мелодия, она запоминала название песни и тут же залезала во всемирную паутину, а потом садилась за прекрасный рояль «Стейнвей» и в доме звучала новая музыка.

Музыкальную одаренность девочки заметила приятельница ее бабушки — преподаватель консерватории, которая уже была на пенсии, но давала уроки на дому. С этого началось профессиональное вокальное образование Сони. Ей было тогда 15 лет. И в своем профессиональном будущем Соня не сомневалась ни секунды — она будет певицей, потому что именно этого требовали от нее отец и бабушка, а поскольку она любила петь, она просто приняла их выбор.

С детства она была послушной и кроткой девочкой, никогда не ставившей под сомнение устои семьи, и даже в пубертатном периоде, когда у всех подростков «сносит крышу», она не смела перечить слову отца или бабушки.

Только мама была для Сони отдушиной и радостью, и она также обожала свою младшую сестричку Ксюшу, которую, можно сказать вынянчила вместе с мамой.

Ей было 7 лет, когда родилась сестричка, и Соня постепенно научилась ее пеленать, кормить из бутылочки, катать коляску, когда надо было гулять с малышкой, а потом начала ее опекать, играть с ней, оберегать от опасностей, подстерегающих малышей и дома, и на улице. Между сёстрами царила нежность и взаимная привязанность. Они были как две половинки одного целого, и ссоры — если и случались — были редкими и быстро забывались. Их связь была глубокой, почти интуитивной, и с годами становилась только крепче.

Ксюша, младшая сестра была как весенний ручеёк — звонкая, подвижная, непредсказуемая. Её зелёные глаза, унаследованные от отца, сверкали озорством и любопытством, как капли росы на траве. Светло-русые волосы, мягкие и пушистые, обрамляли её личико, похожее на яблочко — круглое, румяное, с живой мимикой, которая менялась каждую минуту.

Она была ещё ребёнком, но уже начинала пробуждаться — как бутон, который чувствует приближение весны. Иногда в ней вспыхивало упрямство, как искра в сухом мху: она вдруг замыкалась, хмурилась, хлопала дверью и исчезала в своей комнате, требуя покоя от «взрослых нравоучений». Но чаще всего она была непосредственной, весёлой, с той детской свободой, которую взрослые так часто теряют.

Ксюша была похожа на Соню, как младшая тень — но более яркая, более шумная, более дерзкая. В ней ещё не было той тонкой грусти, что жила в старшей сестре, но уже появлялись первые намёки на внутреннюю сложность, на характер, который скоро начнёт формироваться всерьёз.

Но вернемся в гостиную семьи Соболевских, где сестры упаковывали подарки бабушке.

— Посмотри, ведь голубая красивее! — восклицала Ксюша с детской непосредственностью, — Она, как небо светится!

Девочка смотрела на мир взглядом художницы. Ее талант к рисованию проявился еще в раннем детстве и она уже прекрасно рисовала карандашами и красками, посещала художественную школу и к ней на дом приходил заниматься известный в Петербурге художник.

— А мне больше нравится красная с цветами, — возражала Соня: — Бабушка любит все цветочное!

— Так, молодежь, — вступил в спор отец — высокий, строгий, волевой мужчина 46 лет, в стильном с иголочки деловом костюме с ужасно дорогим галстуком, — У вас сколько подарков для бабушки?

— Четыре. — пропищала Ксюша.

— Ну так и упакуйте два в голубую, и два в красную. В чем проблема? И поскорее, я не должен опоздать в офис.

Девочки моментально упаковали свои подарки, и положили их на большой красивый поднос, где уже лежали другие нарядно упакованные коробки.

Тут в кухне появилась супруга главы семейства. Это была красивая, теплая молодая женщина с большими голубыми глазами и короткой стрижкой ухоженных темно-русых волос. Она была в нарядном брючном костюме, подчеркивавшем ее прекрасную изящную фигуру, и на ходу продевала в уши сережки. Сразу было видно в кого пошла Соня красотой и нежностью.

— Доброе утро! — радостно поздоровалась она, чмокнула девочек в щечки и спросила: — Ну как, все подарки приготовили? Уже можно идти к бабушке?

Отец оглядел требовательным взглядом поднос с подарками, взял из вазы огромный красивый букет цветов, стряхнул с него воду и произнес:

— Пойдемте, у меня не больше десяти минут.

Мама, которую звали Надежда Михайловна, взяла в руки большой поднос с подарками, а сестры вытащили из ваз еще два красивых букета и стряхнули с них воду по примеру отца. Вся процессия направилась на второй этаж по красивой загнутой пологой спиралью лестнице с резными поручнями к комнате бабушки. Перед дверью они приостановились и отец, кстати Михаил Петрович, уверенно постучал.

— Да, войдите, — раздался довольно решительный и резковатый голос.

Соболевский нажал ручку двери и процессия зашла в огромную комнату, безупречно убранную, сверкающую утренним солнцем. У окна в шикарном кресле сидела за чашкой кофе изысканная, пожилая величественная дама — седая, но с прической волосок к волоску, самоуверенным лицом и пронзительными глазами, которые светились умом и властью. Она была одета в красивый костюм нежно-кремового цвета и белоснежную блузку. На шее колье, в ушах дорогие серьги, на руках кольца.

— Мама! Доброе утро! — произнес Михаил, — Позволь нам поздравить тебя с Юбилеем!

Он подошел к ней со своим шикарным букетом и отдав его матери, поцеловал ее в подставленную щеку. Пожилая дама милостиво позволила себя поцеловать и протянула сыну руку. Он аккуратно ее пожал.

— Бабуля, с Юбилеем! — защебетали девушки в один голос, подбегая к даме с подносом подарков.

Они поставили поднос на столик у кресла, отдали бабушке свои букеты и по-светски поцеловали ее в подставленные им щеки. Тут уже старая дама расплылась в улыбке, но не восторженной, а просто напыщенно-довольной и обеими руками кратко обняла внучек.

— Ах вы стрекозки- шалуньи! — произнесла она покровительственно, — А цветы какие красивые! Соня, ты споешь сегодня вечером перед гостями для бабушки. Твой новый Вокализ, или как его там…

Соня покраснела и немножко скукожилась.

— Бааа…. Я еще плохо пою новую программу…

— Ну вот еще!!! — возмутилась старая дама, — Нечего стесняться! Споешь пару новых романсов для бабушки. Разговор окончен.

«Ну конечно, бабуля, все должно быть по-твоему!» — возмущенно подумала девушка, но вслух произнесла покладисто:

— Я попробую, бабуля. — а в ее юной душе снова зашевелился мааааааленький упрямый зверек, который не хотел повиноваться строгим устоям Сониного семейства. Пока это был просто эмбриончик, у которого и зубок-то еще не было, но Соня чувствовала, что в последние полгода он начинает мешать ей дышать полной грудью.

---

— А ты, Ксения, наверняка станцуешь для бабушки сегодня вечером?! — скорее утверждающе, чем вопросительно произнесла между тем пожилая дама.

— Да, бабуля, конечно! — воскликнула девочка и закружилась по комнате, держась за подол красивого платьишка.

В итоге, через десять минут все вышли из комнаты бабушки и чуть ли ни галопом разбежались каждый по своим делам.

Отец в гараж, Соня с ним, мама в спальню, чтобы снять наряд, переодеться в садовый костюм и заняться садом, а Ксюшечка побежала надевать школьную форму, чтобы идти в школу.

Когда водитель отца остановился перед зданием Петербургской консерватории, Соня легко выпрыгнула из машины и закинула на плечико свою сумку с учебниками и нотами.

— Пока, папа. — сказала она отцу, и дождавшись ответа «Удачи, детка» побежала к зданию.

К 18 годам у нее был очень приличный диапазон и колоратурное сопрано. Благодаря занятиям с выдающимся педагогом — подругой бабушки, Соня была уже «опытной» певицей с солидным багажом оперных арий, каватин, романсов и церковной музыки. Колоратура так и перла из Сони, и теперешний ее профессор в Консерватории — Татьяна Марковна Коллонтай — которая буквально «схватилась» за Соню обеими руками, когда та поступала — была уверена, что у девушки прекрасное вокальное будущее.

Между Соней и ее преподавательницей сложились замечательные, теплые отношения, но… в Консерватории у нее было очень много завистников и недоброжелателей.

Поскольку девушка была дочерью очень известного в Санкт-Петербурге и России предпринимателя и бизнесмена Михаила Соболевского, ее всегда «охраняли» и ректор, и проректор, и декан вокального факультета, который шалел от голоса девушки и от ее нежной красоты. Соня предпочла бы быть никому не известной, не привилегированной студенткой, чтобы быть как можно незаметнее, но увы… Зависть, как тень, следовала за ней повсюду. Ей завидовали — её богатству, её голосу, её «крыше» в лице ректора. И хотя внешне она оставалась сдержанной, внутри всё это причиняло ей глубокую боль. Соня страдала от того, что её воспринимали не как личность, а как символ привилегий и богатства.

Забежав в Консерваторию Соня направилась сразу на общее фортепиано, которое было сегодня первым уроком. Позже на полтора часа ее ждала преподавательница вокала. В коридоре она тут же столкнулась с двумя сокурсниками, которые постоянно ее доставали, тюкали, старались унизить или обидеть. Это был очень противный и полный виолончелист Николай Поляков с самодовольной, холеной мордой и его дружок — валторнист рыжий Вовка Миркин, противный парень со смазливым, но неприятным лицом.

— Оооо, это кто же сюда пожааааловал! — издевательски протянул Поляков, преграждая Соне путь, — никак сама ее величество Соболевская! — и он склонился в шутовском поклоне с гримасой на лице.

Соня без слов попыталась обойти агрессивных парней, но они снова преградили ей путь, и девушка почувствовала, что в носу защипало, а это значило, что скоро польются и слезы обиды.

— Ее высочество сегодня не в настроении! — так же издевательски протянул Миркин, — ее высочество спешит к рампе! Чтобы потрясти всех свои талантом!

«Господи, как же они достали!» — с отчаянием подумала девушка и снова попыталась проскользнуть мимо парней, но те издевательски хихикая, не пропускали ее. И тут подоспела помощь в лице профессора Кандинского — он был профессором Сони по фортепиано и знал, что девушку «травят». Он моментально поспешил навстречу.

— Что тут происходит?! — грозно рявкнул он на парней. — У ректора в кабинете давно не были, да Поляков?! Немедленно убирайтесь отсюда и марш на лекции.

Парни моментально «сделали ноги», а Кандинский повернулся к Соне.

— Все в порядке, Соня? Они Вас не обидели?

Девушка быстро вытерла слезку, катившуюся по щеке и покачала головой с грустной улыбкой.

— Нет, Евгений Иванович, спасибо. Все хорошо.

— Пойдемте на урок, Сонечка. Я уже освободился, — сказал ей профессор.

Соня не была нытиком, и тем более не была человеком, который жалуется и ябедничает — она наоборот сжимала зубы и убеждала себя в том, что справится со всеми неурядицами сама. Вот и сейчас профессор начал спрашивать ее о приставаниях, но она ответила, что все в порядке, только потому что не хотела разборок с гадкими парнями.

Потом она поднялась на четвертый этаж на вокал. Начинался урок всегда с вокализов и вокальных экзерсисов. Рояль стоял у окна, Соня становилась рядом, и когда она пела ей был хорошо виден внутренний дворик Консерватории с садом, который был прозван студентами «Шкатулка». Еще было тепло, даже жарко, и в садике было много студентов и просто туристов, которые гуляли, перекусывали, что-то учили, сидя на скамейках или просто лежали на газонах.

После распевок Соня пела Вокализ Рахманинова, глядя на учительницу, которая вдохновляла ее жестами, улыбками, выражением лица, пианистка-концертмейстер была высочайшего уровня, и душа Сони постепенно воспаряла куда-то в облака, вдохновленная чудесной музыкой.

Совершенно случайно глаза девушки упали во двор Консерватории, и она увидела, что буквально под окном ее класса замер, подняв голову прямо на нее, молодой человек с гитарой в чехле за плечами, очень скромно и непритязательно одетый, с волнистыми темными волосами, и кажется, очень красивый… С четвертого этажа хорошо разглядеть парня она не могла, тем более, что он стоял в тени дерева, но то, КАК он смотрел и видимо, слушал ее пение, вдохновило ее петь еще лучше. Соня пропела еще несколько тактов и вновь глянула вниз — молодой человек по-прежнему стоял, подняв голову и кажется, весь превратился в слух. Девушка попыталась получше разглядеть парня, но вдруг испугалась и стушевалась. Она не хотела, чтобы парень увидел, что она его заметила.

Когда она закончила, Коллонтай начала анализировать ее пение, Соня отвлеклась, и когда вновь бросила взгляд в окно, молодой человек исчез. А потом вдруг затрубила труба где-то напротив, Татьяна Марковна поморщилась и попросила Соню закрыть окно. Девушка украдкой бросила взгляд вниз, но молодой человек исчез, и она почувствовала смутное разочарование и непонятную грусть…

Среди враждебно настроенных к ней сокурсников было несколько ребят-студентов, которые ее уважали, дружили с ней и заслужили ее доверие. А лучшей подругой Сони была очень симпатичная девушка Лина Гербер, с прекрасным контральто, с которой Соня подружилась еще во времена занятий с бабушкиной старой подругой. Лина тоже ходила к старушке на уроки, и там познакомилась с Соней. Теперь девушки учились на одном курсе и были хорошими подругами. Вообще-то ее звали Полина, но она предпочитала, чтобы ее называли более современным вариантом и всегда представлялась именно, как Лина.

Вторым был пианист Лева Рюмин, симпатичный парень, с которым у Лины был роман, и третьим был влюбленный в Соню тенор — Валера Кортнев, который впрочем не смел подступаться к дочке Соболевского со своими чувствами и пока что набирался смелости. Все четверо сидели рядом на лекциях и семинарах, вместе решали задачки по гармонии и полифонии, вместе собирались в фонотеке или у кого-то дома, чтобы подготовиться к музыкальной викторине по истории музыки… Кроме того, эти ребята защищали и ограждали Соню от ненавистников и хулиганов, вроде Полякова и Миркина, которые сегодня задирали девушку.

И теперь Соня и Лина, очень уставшие после семинаров и занятий по фортепиано, которые были для вокалистов обязательными, выскочили в столовую Консерватории чтобы перекусить. Соня рассказала подруге о приставании Полякова и Миркина сегодня утром.

— Господи, что им от тебя надо!? — тут же завелась Лина. — Вот же заразы!

— Знаешь, Лин, я думаю, что они очень злы на меня за что-то, но никак не пойму — за что… — печально ответила Соня, ковыряя вилкой салат в тарелке. — Издеваются прямо. Я ничего плохого им не делала, я вообще с ними никак не соприкасаюсь…

— Может, ты Альберту своему скажешь? Он вроде смелый парень, хоть и сын олигарха.

Соня возвела глаза к небу.

— Ты же знаешь, Альберт только на приемах красоваться любит.

— Да, знаю, — вздохнула Лина, понимающе кивая.

Она прекрасно представляла себе Альберта, задумчиво потягивающего шампанское на очередном светском рауте, далекого от студенческих дрязг и интриг. Его мир был построен из блестящих поверхностей, дорогих костюмов и бесконечных возможностей, обеспеченных его отцом-олигархом, а такие мелочи, как приставания сокурсников, просто не пробивались сквозь его лакированный щит, даже если это касалось его невесты Сони. Он считал, что девушка из такой семьи как Сонина обязана всюду ходить с телохранителями.

— Но все равно, Соня, молчать нельзя. Это самый настоящий буллинг, и его надо пресекать. Может, поговорить с кем-то из преподавателей? С Игорем Николаевичем, например? Он всегда был честным и справедливым. Или с твоим Евгением Ивановичем…

Соня задумалась. Игорь Николаевич Мясников, заведующий кафедрой вокала, действительно, пользовался авторитетом и был известен своей нетерпимостью к несправедливости. Но Поляков и Миркин тоже имели крепкую «крышу» в Консерватории. Поляков — сын известного композитора, Миркин — племянник директора Петербург-концерта. Жаловаться на них значило наживать себе серьезных врагов.

— Боюсь, что они просто отмахнутся, — прошептала Соня, потирая лоб. — Или еще хуже, обернут все против меня.

Лина положила руку Соне на руку.

— Слушай, давай так. Будем ходить все время вместе, чтобы эти поганцы не могли застать тебя одну. И если вдруг случится еще одно такое приставание, то вместе пойдем к Игорю Николаевичу. И потом надо попросить Валерку и Леву выяснить с этой парочкой отношения. У Левки кулаки крепкие, он еще и тхэквондо занимается. И потом, почему ты отцу все не расскажешь?!

Соня погрустнела. Ей не хотелось признаваться даже себе самой, что с некоторого времени назад она стала сомневаться в том, что отец действительно сможет понять ее проблемы и помочь ей.

Ее крошечный зверек, сидевший в самых потаенных уголках ее души потихоньку подрастал и у него прорезались малюсенькие, пока еще совсем не заточенные зубки… Этот зверек не давал ей больше беспрекословно слушаться отца и бабушку, которые постоянно держали ее жизнь под полным контролем, которые навязывали ей свои желания и волю, даже если они шли вразрез с желаниями самой Сони. Зверек поднимал свою крохотную головку и издавал слабенький скулеж недовольства, но голосок его, так же как и зубки были еще слишком слабыми.

Из-за тотального контроля Соня выросла не очень уверенной в себе, стеснительной и зажатой девушкой, которая боялась высказывать свои истинные чувства и эмоции. И страшно боялась противоречить отцу и бабушке. Поэтому она восприняла слова подруги с унынием и промолчала. А Лина, которая частенько бывала дома у Сони и успела понять, что за атмосфера там царит, тут же поняла молчание подруги и вздохнула.

Когда Соня вернулась из Консерватории, у них дома готовилось торжество, посвященное Юбилею Тамары Михайловны Соболевской — ее строгой и требовательной бабушки. В расстроенных чувствах из-за стычек с наглыми парнями девушка даже забыла про Юбилей, но увидев приготовления сразу вспомнила, что ей еще сегодня предстоит петь…

«О, Господи! — с досадой подумалось ей, — почему я должна выполнять все бабулины прихоти? Я не хочу сегодня петь! Я устала, расстроена и хочу тишины и покоя!»

В огромной гостиной накрывался громадный овальный стол, слуги занимались сервировкой и украшением, на кухне царил дым коромыслом, и экономка Соболевских Павлина Васильевна, а попросту Павлинка (так звали ее девочки между собой) распоряжалась и руководила подготовкой.

Едва Соня успела принять душ, слегка отдохнуть и решить пару задачек по гармонии, к ней постучали.

— Сонюшка, там Альберт приехал, просил тебя позвать, — ласково проговорила Павлина, которая уже была одета в свой парадный костюм для приемов. — И Тамара Михайловна уже про тебя спрашивала.

— Я еще не одета, передай пожалуйста, что я буду через 15 минут. — устало ответила Соня.

Ей сегодня вообще не хотелось делать то, что она была должна: не хотелось выходить к опостылевшим гостям, не хотелось видеть жениха, не хотелось чинно сидеть за столом и слушать скучные разговоры, и больше всего ей не хотелось петь этим людям, которых еще несколько лет назад она считала симпатичными и интересными… Кроме того, за каникулы она отвыкла от напряженного графика учебы и первый день дался ей с трудом, а тут еще Поляков и Миркин прицепились.

Тут в дверь опять постучали, и в дверной проем просунулась головка Ксюши.

— Ты еще не готова?! — воскликнула она возбужденно, — Там бабушка уже сердится. Все собрались, а тебя нет.

— Да я не хочу туда идти!!!! — страстно вырвалось у Сони и она вдруг заплакала, закрыв лицо руками.

Ксюша очень испугалась, подскочила к сестре и порывисто обняла ее за шею.

— Соооооняяя… ты чего??! — испуганно спрашивала она сестру, целуя ее в щеки, — Ты заболела? Тебе нехорошо? Может, маму позвать?

— НЕТ! — снова почти выкрикнула Соня, пытаясь успокоиться и вытирая катившиеся по щекам слезы, — Я… я сейчас спущусь… я просто устала…

Тут дверь снова подверглась нападению, и в этот раз в комнату вошел грозный отец в стильном парадном костюме.

— Ты еще не одета?! — произнес он ошарашенно, — Немедленно одевайся и спускайся в гостиную. Все ждут только тебя!

Тут он заметил слезы и покрасневший носик дочери и между бровями у него появилась вертикальная морщинка, которая появлялась всегда, когда он был раздосадован или недоволен.

— Что стряслось, Соня? Что за сырость?

Соня испугалась. Отец терпеть не мог слез. Она быстро подскочила с кровати и сказала:

— Ничего страшного, просто устала…. Я сейчас спущусь, папа.

— Сделай милость, поскорее, — приказал отец и вышел.

Ксюша бросилась помогать сестре одеваться. Для этого вечера у Сони было приготовлено шикарное платье бело-бордовой гаммы с пышной юбкой до щиколоток на красивых витых лямочках. Девушка быстро оделась, красиво заколола свои волнистые волосы и уложила их очаровательным пучком на головке. Потом она припудрилась, чтобы скрыть покрасневший от слез носик, всунула ножки в красивые бордовые туфельки и сказала сестренке:

— Пойдем, Ксюша. Я готова.

Едва Соня спустилась вниз, ее встретили нежные объятия Альберта, который был одет в шикарный костюм с бордовой бабочкой, как раз под цвет платья Сони.

— Соня, наконец-то, — прошептал Альберт девушке на ушко. — Я так скучал по тебе!

Соня отстранилась от парня. Сегодня ей все были неприятны, и он в том числе.

— Привет, Альберт, — ответила она, — я устала сегодня очень… отдыхала.

Он помог ей спуститься с лестницы, тогда как Ксюша сбежала с лестницы детским ураганчиком и кинулась в объятия мамы, одетой в длинное вечернее платье с красивым шитьем.

Началось торжество. Пожилая дама сидела в роскошном кресле, и ей подносили цветы и подарки. Вскоре подошло время, когда Соня должна была петь… Бабушка милостиво кивнула ей и громко сказала:

— Моя внучка Соня приготовила мне какой-то сюрприз, и я прошу ее сейчас спеть для меня и всех вас.

Еле передвигая ноги, Соня подошла к роялю… откинула крышку… села…

Она решила раньше, что споет свой любимый вокализ Рахманинова, но ее вдруг переклинило, потому что Коллонтай считала, что Вокализ еще не совсем готов к концертному исполнению, и Соня не захотела рисковать. Кроме того, ей захотелось спеть что-то другое, более стремительное, более живое… И руки ее сами собой начали играть вступление к романсу Варламова на стихи Лермонтова «Белеет парус одинокий». Она пропела все три куплета, встала из-за рояля, и почувствовав, что голос «устал» и звучит тускло, не кланяясь на громкие аплодисменты, отошла подальше к окну, показав тем самым всем присутствующим, что больше петь она не будет. Будь что будет! Гости начали перешептываться, и бабушка поспешила что-то сказать, чтобы разрядить обстановку.

Праздничный обед протекал в атмосфере светского праздника. Блестящие хрустальные бокалы звякали, перемешиваясь со звуками шумного разговора и тихим, почти незаметным скрипом старинных стульев… Соня почти не ела, механически накалывая листы салата на вилку и почти не чувствовала вкуса. Её взгляд застыл на шикарной скатерти, словно гипнотизируемый сложным узором. Она чувствовала на себе тяжелые взгляды бабушки и отца — два свербящих внутренности лазерных луча, пронизывающих её насквозь. Бабушка, с её непременной изысканной улыбкой, изредка бросала на старшую внучку коротенькие, острые взгляды, полные скрытого недовольства.

Альберт сидел по правую руку Сони и пытался ее развлечь, но она отвечала невпопад и неохотно. С тех пор, как она под давлением отца согласилась выйти замуж за этого красивого, но избалованного и самоуверенного парня, она все больше чувствовала отторжение и от него, и от отца, и тем более от бабушки. Молодые люди уже четыре месяца, как были помолвлены, с тех пор, как олигарх Павел Сергеевич Королев попросил руки Сони для его старшего сына Альберта.

Альберт давно ухаживал за Соней, приглашал ее в театры, на концерты, в рестораны, даже пытался целоваться, чего Соня пока очень пугалась и сопротивлялась изо всех сил. Вначале парень нравился девушке и внешне, и по характеру, но теперь, когда в ее душе зародился крошечный зверек протеста, она чувствовала, что ее интерес и влечение к Альберту ослабевает день ото дня.

С трудом дождавшись конца праздника, Соня хотела было подняться к себе в комнату, но бабушка, впервые за весь вечер лишившись своей искусственной вежливости, сухо приказала Соне войти в библиотеку.

Старая дама величаво уселась в свое любимое кресло у окна и со сдерживаемым раздражением смотрела на внучку, словно оценивала какой-то неудавшийся эксперимент.

— Что это было, Соня? — холодный, резкий голос старой дамы разрезал тишину. — Твой выбор романса… Твоё поведение… Это было в высшей степени неприлично! Ты высказала неуважение ко мне и ко всем присутствующим. Ты повела себя отвратительно!

Соня, чувствуя дрожь в руках, ничего не ответила. Она знала, что любые слова будут растоптаны или проигнорированы. У бабушки всегда были готовы убедительные на ее взгляд, аргументы, спорить с которыми было бесполезно. Отец, который с мрачным видом стоял у окна, тоже подал голос:

— Ты же знаешь, что так себя вести неприлично, Соня, — резко сказал он, — Бабушка ожидала сюрприза, она так ждала его, а ты спела романс, который пела уже пару лет назад тем же гостям! И дала ВСЕМ ГОСТЯМ понять, что больше не будешь петь! Это низко и грубо! Ты испортила бабушке праздник!

Тут Соня резко вздернула голову и у нее неожиданно для нее самой вырвалось:

— Я спела то, что захотела! — и сама испугалась своего тона. — Я была не в голосе для Вокализа!

— Что-что?! — бабушкины костлявые пальцы впились в подлокотники кресла, глаза стали острыми и стальными, как лезвия бритвы. — Ну-ка повтори!

У отца заиграли желваки на лице, но он промолчал. А старая дама медленно поднялась с кресла.

— Софья, ты очень меня разочаровала! И я объявляю тебе бойкот на неделю! Не вздумай даже подходить ко мне!

— Да хоть на год!!!! — выкрикнула девушка в ярости, — Я только рада буду!

Соню трясло от несправедливости обвинений и обиды, и выкрикнув такие смелые и резкие для нее слова, она вылетела из комнаты бабки и понеслась к себе.

Заперев за собой дверь, она яростно стащила с себя вечерний наряд и швырнула его в угол, напялила на себя домашний костюмчик и начала бегать по комнате, чтобы успокоиться. Слезы ярости и обиды стояли у нее в глазах… она не понимала, что с ней творится. Она отчаянно нуждалась в поддержке умного, понимающего взрослого, но ей не с кем было поговорить о том, что ее волновало. Она знала только, что ее послушанию и терпению приходит конец, что она не хочет больше быть задавленной и распятой требованиями бабки и отца, что она хочет жить своей, не запрограммированной для нее жизнью и заниматься тем, что ей нравится, без оглядки на мнение семьи.

Чувствуя, что сейчас она задохнется от дурноты, Соня выскочила на свой большой балкон, широко распахнув балконную дверь. Свежесть сентябрьской ночи овеяла ее легким еще пока летним ветерком, охладившим горящие щеки… Было уже темно и взошла луна, круглая, как тарелка, под ее светом как на ладони лежал перед Соней весь их роскошный сад, цветы уже закрыли свои нежные бутоны, чтобы распахнуть их с первыми лучами утреннего солнца, листва деревьев приятно шелестела, пахло скошенной травой, видимо садовник сегодня стриг газоны.

Сердце Сони билось учащённо, душа её была охвачена смятением: впервые за свою ещё короткую жизнь она позволила себе сорваться и открыто пойти наперекор тем, кто годами требовал от неё безропотного послушания — и сделала это на глазах у посторонних. Где-то глубоко внутри, её маленький зверёк протеста довольно урчал, ощущая сладкое удовлетворение от случившегося. Соню всё ещё трясло от гнева и чувства несправедливости, но втайне она была горда собой — за то, что осмелилась на первый публичный бунт, хоть она и понимала: последствия не заставят себя долго ждать.

Девушка чувствовала себя такой вымотанной от волнения, что опустилась на уютный диванчик, стоящий на балконе, накрылась теплым пушистым пледом и лежала, глубоко вдыхая чистый ночной воздух, пока не заснула.

Глава 3

— Сонечка, тебе понравился ужин? — ласково спросил Альберт, накрывая руку девушки своей большой рукой.

Они сидели в шикарном ресторане и ужинали. Вернее, ужин они уже съели и теперь лакомились десертом — легким, почти невесомым пудингом с фруктовым вкусом.

— Да, было очень вкусно, — улыбнулась Соня и почувствовала, как пальцы парня сжали ее руку.

— Я рад.

Альберт балдел от Сони абсолютно. Он был влюблен в нее и так ее хотел! Соня была еще совсем молоденькой, неопытной девушкой, и отношения у них почему-то не складывались… Она все время тормозила, стеснялась, смущалась, совершенно не умела кокетничать и флиртовать и была очень зажата.

Парень долго терпел такую ситуацию, понимая, что он старше Сони на целых пять лет, но сегодня решил начать активные действия по завоеванию ее тела. Пригласил ее в ресторан, а у себя в квартире подготовил спальню для романтической ночи — свечи, шампанское, лепестки роз на постели, нашел очень сексуальную музыку и теперь собирался увезти девушку к себе во что бы то ни стало.

— Пойдем потанцуем? — спросил он, услышав, что зазвучал красивый медляк.

— Пойдем. — снова скромно улыбнулась девушка.

Он встал, взял ее за руку и повел на танцпол, где уже танцевали пары. Он обнял тонкую фигурку и сжал в руке ее маленькую ручку.

Соня с удовольствием танцевала и видела, что парень пожирает ее взглядом, но поскольку она была еще совсем неискушенной в мужской природе и вопросах интимных отношений, она не понимала, что он сильно заведен и готов приступить к активным действиям. Конечно же, она знала о сексуальной сфере отношений полов, но пока только из книг и романтических фильмов. Ей было приятно, что парень так смотрит на нее, но она очень смущалась и боялась в ответ неотрывно смотреть ему в глаза. И тут она почувствовала, что рука парня сползла ей на попку и мягко прижала. А ее животик почувствовал под его элегантными брюками что-то горячее и твердое. Ее сердечко заколотилось и она испугалась. Это было для нее дерзко и страшно.

Она тут же отстранилась и испуганно посмотрела на Альберта, а у него в глазах промелькнуло что-то непонятное для Сони, и это «что-то» ей не понравилось. Однако парень тут же овладел собой и снова целомудренно обнял ее за талию. Если бы Соня знала, что подумал в этот миг ее жених, она бы еще больше испугалась, потому что он подумал буквально следующее: «Вот же овца-целка… как же тебя достать поскорее!» Альберт был очень искушен и в вопросах секса, и в соблазнении девушек, он даже вел такой интимный дневничок, в котором записывал имена своих постельных «трофеев». И насчитывал этот дневничок уже не один десяток имен.

Когда Альберт познакомился с Соней на одном из светских раутов, она сразу ему сильно понравилась, что не мешало ему напропалую вести свободную сексуальную жизнь. Тем более, что отец Сони и его отец уже давно решили их поженить, чтобы укрепить связи в бизнесе. Поэтому Альберт считал, что Соня в любом случае будет принадлежать ему, раз уж он будет ее мужем. Но в последнее время он чувствовал, что девушка его сильно «зацепила», и не успел он опомниться, как влюбился в Соню окончательно и просто по уши, и конечно же, загорелся желанием ею обладать! Тогда он обратился к отцу, чтобы тот поскорее попросил руки Сони для него, что Королев-старший с удовольствием сделал. Соня восприняла их помолвку со стеснением и ярким румянцем на щеках, и Альберт тут же сделал вывод, что она тоже в него влюблена. Он был очень самоуверенным молодым человеком.

С тех пор они встречались почаще, но Соня была еще настолько неискушенной, неопытной и зажатой, что Соболевский, точнее его жена — мама Сони, Надежда тактично попросила Альберта не пугать девушку своим напором и иметь с ней терпение. Поэтому пока их встречи носили чисто дружеский характер, но Альберт воспламенялся все сильнее и все сильнее хотел, чтобы Соня стала его Возлюбленной. А она, кажется, даже не понимала его намеков. Или делала вид, что не понимает.

И теперь он поспешил реабилитироваться.

— Я тебя испугал? — мягко спросил он, хотя ему хотелось схватить ее в охапку и завалить прямо тут, чтобы овладеть ее гибким, горячим телом. — Прости… ты просто мне очень нравишься…

Соня ничего не ответила, только скованно улыбнулась и сильно покраснела. И он чертыхнулся про себя, но остался внешне сдержанным и галантным.

— Прости, ты просто мне очень нравишься! Я влюблен в тебя, Соня… и я же твой жених… Ты не должна меня бояться, ведь нам придется и постель делить, ты понимаешь? — жарко шепнул он ей на ухо, отчего Соня совсем стушевалась.

Альберт, заметив, что сделал только хуже, постарался быстро изменить тактику. Он ослабил объятия, давая ей пространство, и начал говорить, голос его был тихим, успокаивающим:

— Соня, прости, я… я немного увлекся. Я не хотел тебя напугать. Просто… ты такая красивая, что я… перестал себя контролировать.

Его слова, хоть и не полностью объясняли его поведение, звучали искренне. Соня, глядя в его глаза, видела в них раскаяние, и часть её страха улетучилась. Она всё ещё смущалась, щёки горели ярким румянцем, но испуг постепенно ушел и она стала успокаиваться.

Музыка плавно сменилась, заиграв что-то более бодрое. Альберт аккуратно предложил ей руку, и они отошли от танцпола, направляясь к столику, где стояли их напитки. Он отодвинул ей стул, и она села, чувствуя себя немного неуютно. Тишина между ними повисла, наполненная неловкостью и скрытыми эмоциями.

— Я… я правда не хотел тебя обидеть, — мягко повторил Альберт, беря в руки свой бокал. — Просто… я редко чувствую себя так… с кем-то. Ты особенная, Соня. Ты такая красивая! Пойми меня, ведь я люблю тебя!

Она сделала глоток сока, стараясь собраться с мыслями и побороть сильное стеснение.

— Я… я понимаю, — прошептала она, глядя в пол. — Просто я… не очень привыкла к такому….

Альберт кивнул. Он осторожно протянул руку и положил её на красивую руку девушки, лёгким касанием снимая оставшееся напряжение.

— Я буду осторожнее, — пообещал он. — Давай просто насладимся вечером, поговорим.

— Спасибо, — поблагодарила она и улыбнулась более тепло.

У Альберта вырвался вздох облегчения.

«Но как же с ней трудно!» — с досадой подумал он. Видимо, сегодня ему не повезет. Слишком уже невинна и стеснительна…

И едва он проводил Соню до дома и поцеловал ей на прощенье руку, дождавшись, когда она скроется за дверью, он галопом запрыгнул в шикарный «ягуар» и рванул к одной из своих любовниц, чтобы снять бешеное сексуальное напряжение. «Ничего, Сонечка! — яростно думал он, несясь по улицам Петербурга, — после свадьбы ты все равно никуда от меня не денешься! Будешь моя! Только моя! Раздвинешь ножки, как миленькая!»

…На следующее утро, едва войдя в Консерваторию, Соня встретилась с Линой и Левой. Они ждали ее у входа, как было договорено с вечера. Девушки обнялись, а Лева чмокнул Соню в щечку. Соне не терпелось рассказать о поползновениях жениха, но тут был Лева, поэтому она шепнула подруге на ухо:

— Мне поговорить с тобой надо… без Левы…

— Давай после полифонии уединимся, — шепнула Лина ей в ответ.

Все трое быстро побежали на урок полифонии и влетели в класс прямо перед носом строгой и неприятной профессорши Афиногеновой, которая ненавидела опоздания и всегда наказывала опоздавших санкциями в виде особо заковыристой задачки. И потом с мстительным удовольствием и злорадной улыбочкой на лице ставила тройку, а то и двойку, язвительно перечисляя ошибки проштрафившегося студента перед всем курсом. Они обогнали ее по коридору минуты на две и с хохотом приземлились на свои места в аудитории, надеясь, что профессорша не узнала, кто пронесся мимо в ее класс. Со зрением у нее было слабовато.

После урока девушки отошли в сторонку, сели на диванчик в коридоре и Лина спросила:

— Так что стряслось?

Соня покраснела. Она даже не знала, как начать и нервно теребила край рукава, будто надеялась, что ткань подскажет, как начать. Она вздохнула, как будто собиралась признаться в государственной тайне:

— Меня вчера Альберт в ресторан пригласил… — начала она, смущаясь, и голос её дрожал, — Мы танцевали… а потом он… ну… он… — она почувствовала, что щеки ее пылают от стыда…

Лина тут же догадалась в чем проблема.

— Он тебя лапал, да? И ты почувствовала, что у него там не просто кошелёк в кармане? — с невозмутимым видом помогла она подруге.

— Ага, он меня так прижал… и мне кажется… я что-то… почувствовала…

— Тебе стало жарко и стыдно?! — стараясь не засмеяться продолжила за подругу Лина.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Соня. — Да, именно так… но я хотела тебе сказать, что у него… там… было твердо…

Лина засмеялась. Она бы расхохоталась от души, но боялась обидеть подругу.

— Слушай, в этом нет ничего страшного, — попыталась сказать она серьезно, — Парень просто тебя хотел! И очень сильно, судя по тому, что ты рассказываешь.

— Эээ… хотел?

— Сонька, не придуривайся! У него просто был на тебя стояк! — объяснила Лина. — Ты же знаешь, что это такое!

— Лина! — Соня вспыхнула как пламя, и чуть не задохнулась от шока. — Ты так спокойно об этом говоришь…

— А как иначе? Ты думаешь, у парней там всё по расписанию? «Вторник — романтика, пятница — стояк»? Нет, это всё спонтанно! Особенно если ты в платье и пахнешь сексуально.

Соня почувствовала, как горят ее щеки. У нее в доме никогда не говорили ни о сексе, ни о таких вещах, и знания она черпала в основном от школьных подружек и Лины. Именно подруги еще в школе рассказали ей, как все бывает между мужчиной и женщиной, и показывали ей картинки и видео из интернета, хотя Соня раньше и сама что-то такое читала. Дело в том, что у нее на телефоне и ноутбуке стоял родительский запрет на просмотр чего-то, что молодым людям до 18 лет знать не положено, и дома Соня была лишена возможности поближе познакомиться с взаимоотношениями полов. Ей оставалось только читать доступную литературу в интернете.

Были мальчики в школе, которые ей нравились, но в силу своей стеснительности она никогда не пыталась дружить с ними. В старших классах у нее наклевывался романчик с хорошим, но небогатым парнем, но стоило об этом узнать ее семье, как парня моментально отвадили от Сони. Вторая попытка романа так же потерпела неудачу, но лишь потому, что Соня испугалась, что снова вмешаются отец или бабка.

— Я просто не знала, что это так… заметно. — наконец выдавила девушка смущенно.

— Ну, если бы он начал читать тебе стихи, а не прижиматься, ты бы не заметила. А так — всё по классике. Ты ему нравишься. И, между прочим, это комплимент! — Лина подмигнула. — Ты у нас ведь не только умница, но и красавица, каких поискать. Не удивительно, что у парня на тебя встал!

Соня нервно хихикнула, но в глазах всё ещё читалась тревога.

— А если я не готова?

— Тогда не спеши. Но и не пугайся. Секс — это не экзамен по математике. Там никто не ставит двойки. Главное — чтобы тебе было комфортно. А Альберт, судя по всему, не из тех, кто сразу с разбега в постель прыгает. Он же тебя в ресторан пригласил, а не в постель.

Соня наконец-то улыбнулась — робко, но искренне.

— Ты как будто старшая сестра, только с юмором и без занудства.

— Ага, ещё и с домашним кинотеатром. — хмыкнула Лина и произнесла решительно — Так, подруга, сегодня едем после занятий ко мне и смотрим эротику. Пора тебя окончательно подготовить к замужеству. А то ты из брачной постели от жениха сбежишь!

Тут уж она не выдержала и расхохоталась. Соня слегка растерялась, но вскоре начала смеяться над своей некомпетентностью вместе с Линой.

И действительно, вечером Соня позвонила домой и сказала, что останется на ночь у подруги. Они уютно разместились в спальне Лины, которая жила около станции метро «Балтийская» в большом сталинском доме. Комната Лины была очень красиво обставлена и прямо около окна стояла широкая двуспальная кровать. Леву девушки с собой не взяли. Соня страшно смущалась, и Лина попросила своего парня сегодня не приходить к ней.

«Я займусь Сонькиным сексуальным воспитанием.» — шепнула она Леве на ухо, и он захихикал.

«Потом расскажешь!» — шепнул он в ответ и сделав прощальный жест, пошел на метро.

Девушки поужинали и ушли в комнату Лины, запасшись орешками, печеньками и напитками. Лина выбрала красивый эротический фильм и вставила диск в двд-проигрыватель.

Как же Лине интересно было наблюдать за Соней — подруга краснела, бледнела, приоткрывала хорошенький ротик и головка ее запрокидывалась от желания, она покрывалась потом и испариной, Лина видела и чувствовала, что девушка испытывает возбуждение и очень стесняется…

— Сонька, что ты боишься! — воскликнула Лина наконец. — Это же не стыдно — хотеть секса! Если тебе ЭТОГО хочется, то наоборот здорово! И парней пугаться тоже не надо! Видишь, как они могут быть нежны с девушкой. Поверь мне, это райское удовольствие — ласки опытного мужчины. Ты это поймешь только когда в первый раз переспишь с парнем. А твой Альберт видно еще тот жеребец. Наверняка сможет тебе удовольствие доставить. Так что не трусь!

— Я постараюсь… — пообещала Соня и снова смутилась.

Девушки залезли в интернет и начали смотреть разные эротические видео, и когда Лина увидела, что Соня малость попривыкла, решила показать ей парочку видео с обнаженными половыми органами в процессе, то есть попросту порно. Но перед этим она сказала:

— Сейчас я тебе покажу более откровенную запись, чтобы ты уже точно знала, что тебя ожидает с мужчиной, и как это все выглядит… Только бога ради не пугайся и не стыдись. Такую натуральную эротику смотрят все. Ну или почти все.

Соня снова жутко покраснела, но ее уже разобрало сильное любопытство, и низ живота так сильно тянуло и жарко пекло, что она даже с жадностью смотрела на происходящее на экране и сама не заметила, как начала постанывать, а рука ее сама потянулась к заветному бугорочку внизу, но она тут же спохватилась, что рядом лежит Лина. На самом деле Соня уже давно «открыла» для себя потаенный бугорок под трусиками, но играться с ним пока боялась и стыдилась. Теперь же, когда ее сильно возбудили видео, она изнывала от желания и со стыдом почувствовала, что в трусиках стало очень мокро… Лина объяснила ей, что себя возбуждать вовсе не стыдно, а приятно, и что надо обязательно пробовать и учиться получать удовольствие и без партнера.

В конце концов подруги напоследок включили интересный триллер, который досмотрели только до середины и почти одновременно заснули до самого утра.

Следующий день был для Сони очень насыщен, потому что Татьяна Романовна — ее педагог по вокалу, подготавливала концерт своего класса по приглашению музыкального училища, который должен был состояться через месяц ко дню Учителя. Коллонтай собрала всех своих питомцев и долго обсуждала с ними кто и что будет петь, кто с кем споет в дуэте, кто будет аккомпанировать и так далее. Потом она оставила нескольких учеников на репетицию, и Соню в том числе. И теперь Соня, донельзя уставшая направлялась к выходу из Консы. Она была настолько вымотана, что не заметила, что за ней на приличном отдалении медленно идут Поляков и Миркин.

Если бы Соня знала, что они задумали, она тут же позвонила бы домой с просьбой прислать за ней машину, но она терпеть не могла «светить» своими привилегиями перед рядовыми студентами и предпочитала ездить домой на автобусе и метро, ну и на такси, когда нужно было доехать поскорее.

А разговор между парнями еще неделю назад состоялся такой:

— Слушай, Ник, у меня член чешется на Соболевскую, — проводив взглядом стройную фигурку Сони, прошедшей вдалеке по коридору, сказал приятелю Миркин, — Ты же тоже на нее запал! Или нет?

— Еще чего! — ощетинился Поляков и высокомерное лицо его исказилось от зависти. — Но насадить ее на свое копье я не против!

— Ну, видишь, значит и твой чешется… А что если мы…

— Сдурел? — поднял густые брови Поляков, — хочешь, чтобы ее папаша-олигарх нас по стенке размазал?!

— Так надо все по-умному сделать. — прошипел Миркин. — Хлороформик, чтобы нас не увидела, или балаклавы надеть… Подкараулить… в машину затащить и получить удовольствие. Не торопясь все сделать!

С этого момента парни начали следить за Соней, и похоть их распалялась все больше. С начала учебного года прошло уже две недели, и они постепенно поняли Сонины маршруты. Они решили предпринять попытку пойти за девушкой и попробовать ее затащить к себе в машину.

В этот день Владимир Миркин был особенно заведен на девушку. Он даже под страхом смерти не признался бы своему приятелю, что влюблен, и влюблен уже давненько, аж с первого курса. Именно поэтому он постоянно задирал и обижал Соню, щипал и лапал, вместо того, чтобы просто признать, что он бы добился большего успеха если бы начал нормально ухаживать за девушкой, тем более что он был достаточно хорош собой. Но благодаря своему идиотскому поведению он добился прямо противоположного эффекта, и теперь это понял. Соня ненавидела его и боялась. И теперь, ослепленный своим желанием и жаркой страстью, он спал и грезил завладеть девушкой и уже не соображал, как чревато то, что он задумал.

Вечерний сумрак медленно опускался на город, словно густая, бархатная ткань. Соня, измотанная многочасовой репетицией, вышла из величественного здания консерватории. В ее наушниках звучала изумительная музыка Второго Концерта для фортепиано с оркестром в исполнении гениального пианиста Евгения Кисина, и пытаясь укрыться от назойливого гула вечерних улиц, она свернула в тихий, уединенный парк дворца Юсуповых, надеясь немного передохнуть перед поездкой в тесном и душном городском транспорте. Она могла бы вызвать машину из дома, но ей хотелось побыть в одиночестве и подумать, помечтать, насладиться запахом вечера и послушать любимую музыку. Она чувствовала день ото дня, что ей становится душно в родительском доме, что ей подрезают крылья и мешают дышать, но она не представляла, что можно было сделать, чтобы изменить ситуацию.

Вековые деревья, словно безмолвные стражи, выстроились вдоль аллеи, отбрасывая причудливые, танцующие тени из-за света фонарей. В парке было совсем немного народу, и Соня радовалась, что погода такая хорошая, что еще совсем тепло, что никто ей не мешает и ничего не приказывает и не требует.

Вдруг какое-то шестое чувство заставило девушку быстро оглянуться, и она успела заметить два темных силуэта, которые моментально исчезли за деревьями. Ей стало неприятно, поэтому она огляделась и убедилась, что вблизи совсем никого нет. Она выключила музыку и решительно направилась к выходу из сада, чтобы вызвать машину из дома.

И тут из плотных зарослей кустарника, словно из преисподней, вынырнули две зловещие фигуры. Полумрак скрывал их лица, но одна фигура вдруг смутно напомнила Соне плотную, коренастую фигуру Кольки Полякова. Это имя, как и имя Миркина, словно ледяные иглы, вонзалось в ее мозг, напоминая о постоянных издевках и унижениях.

— Куда это мы спешим, птичка певчая? — прозвучал мерзкий, пропитанный похотью голос.

Холодный пот выступил на лбу Сони. Она попыталась ускорить шаг, надеясь проскользнуть мимо, но парни грубо преградили ей путь и окружили. На головах у них были чулки, скрывающие лица, какие носят в спецназе. Страх, липкий и парализующий, сковал движения девушки, когда она поняла, что за этой грязной бравадой скрываются далеко не безобидные намерения.

— Пойдем, Канареечка, займемся интересным делом! — процедил второй, пониже и схватил ее за локоть. Они пытались видимо изменить голоса, но тембры Соня узнала тот час же. Неразлучная парочка Поляков-Миркин. — Удовольствие тебе обещаем, если умницей будешь! — прошипел один из нападающих.

Негодяи схватили ее за руки и поволокли к калитке Юсуповского сада, которая выходила не на набережную Мойки а на закоулки Питерских дворов и маленьких улочек.

— Пустите!!!! Пустите меня!!! — вырвалось у Сони, но один из парней тут же зажал ей рот. Соня начала пинаться, кусаться, царапаться и видимо, сильно укусила мерзкую потную ладонь, которая прижималась к ее губам. Руку высокого парня она изо всех сил царапнула своими коготками, которые хоть и были короткими, но видимо острыми, потому что высокий нападавший зарычал от боли. Укушенный негодяй пониже громко вскрикнул и отдернул руку. Как бы сильно Соня не испугалась, но она тут же снова закричала еще громче:

— Помогииииииитееее!!!! На помощь!!!

Парни были сильными и уже почти дотащили Соню до калитки, как вдруг послышался топот стремительно приближающихся ног и чей-то крепкий кулак врезался в лицо высокого похитителя. Тот с громким всхлипом боли полетел на землю. Его сообщник, тут же отпустив Соню, попытался удрать, но высокая, крепкая фигура мужчины, пришедшего Соне на помощь, моментально нагнала его и молниеносным приемом опрокинула на землю, сильно заломив ему руки. Тут на защитника набросился поднявшийся с земли первый подонок. Они сцепились, но фигура защитника с грацией и изяществом дикой пантеры обрушила на противника серию точных и мощных ударов, под которыми тот взвыл и бросился прочь «полуползком» через газоны и кусты. Его сообщник медленно поднимался с земли, и увидев, что защитник девушки направляется бегом к нему, тоже дал стрекача, сильно хромая и матерясь, приволакивая ногу. Через секунду нападавших и след простыл.

Соня, дрожа всем телом, медленно приходила в себя. Она подняла глаза на своего спасителя, который поспешно подбежал к ней и помог подняться с земли.

— Все в порядке? Вы не пострадали? — спросил Сергей, потому что это был именно он. Его голос звучал мягко и участливо, совсем не так, как секунду назад, когда он обрушивал удары на обидчиков, выкрикивая угрозы. Соня помотала головой, не в силах произнести ни слова. Слезы испуга, которые она так отчаянно пыталась сдержать, хлынули потоком, обжигая щеки. Она отчаянно нуждалась в поддержке, поэтому вдруг уткнулась Сергею в грудь и разрыдалась от пережитого ужаса.

К месту нападения уже спешили другие прохожие, прогуливавшиеся в саду. Кто-то хотел вызвать полицию, кто-то скорую помощь. Но Сергей быстро всех успокоил, объяснив, что негодяи уже удрали, а девушка не пострадала. Люди постепенно начали расходиться, а Сергей так и стоял, обнимая девушку, аккуратно поглаживая ее по плечу и шептал ободряющие слова.

Наконец девушка подняла головку на него и Сергей ошалело замер!

ЭТО ЛИЦО!!!

Эти волосы!

Они были так похожи на лицо и волосы неизвестной красавицы с божественным сопрано!

— Спасибо Вам огромное, — еще дрожащим от страха голоском скорее прошептала, чем проговорила девушка, вытирая пальцами слезы на щеках, — Если бы не Вы… — и она в ужасе покачала очаровательной головкой. Она была совсем юная, и у Сергея перехватило дыхание от ее нежности.

— Ну-ну, все уже хорошо… — еще ошеломленно от неожиданности проговорил Сергей и неловко погладил девушку по спинке.

Он не отрываясь смотрел на нее и пытался сообразить — померещилось ему или нет. Он так много думал о девушке с сопрано, что мог и ошибиться. Но чем дольше он смотрел на нее, тем больше убеждался, что СУДЬБА ему явно симпатизирует, раз его мечта встретить чудесную певицу из консерватории так быстро осуществилась. Это было просто невероятно!

— Простите пожалуйста, я Вам всю футболку замочила… — сокрушенно проговорила девушка, ощупывая тонкими пальчиками мокрые пятна на груди Сергея. -Я очень испугалась! Спасибо Вам огромное!

— Не стоит благодарности, — тихо ответил Сергей, потому что при звуке ее голоса по его нервам пробежала сладкая дрожь. Тембр был просто потрясающий и очень напоминал Сергею так восхитившее его сопрано. — Я рад, что оказался поблизости. Может быть, проводить Вас? Куда Вы направлялись?

— Я гуляла… отдыхала после репетиции, но уже собиралась… — Соня запнулась. Она хотела сказать, что собиралась вызвать из дома машину, но решила не признаваться в своем статусе дочки богача. Она смотрела на парня и шалела от восторга — так он был хорош.

— Собирались куда? — переспросил парень, улыбнувшись замешательству Сони.

«Боже, какая у него улыбка!» с восторгом подумала Соня и договорила:

— Я уже собиралась возвращаться домой.

— Если хотите, я провожу Вас, — сказал парень с улыбкой. — Буду Вашим телохранителем на сегодняшний вечер. — Кстати, меня зовут Сергей. Сергей Воронцов.

— Я Соня. — тихо ответила девушка. — Соболевская… — с некоторым опасением назвала она фамилию, которая постоянно мелькала на страницах газет и по ТВ в связи с известностью ее отца.

Но парень видимо не придал значения или просто не знал такой фамилии, и Соня обрадовалась.

— Очень приятно, Соня. — и парень нежно сжал ее маленькую ручку, отчего у Сони побежали по спине мурашки. — Так куда Вас отвезти?

— Если можно, то куда-нибудь, где можно выпить глоточек воды, — сказала Соня смущенно, — У меня от страха все в горле пересохло…

— Тут неподалеку неплохой клуб есть, «Грифон» называется, — быстро сказал Сергей, радуясь возможности провести с ней время подольше. — Могу Вас туда отвести и угостить напитками. Это хороший клуб, отморозков там не бывает, — поспешно добавил он, чтобы она не волновалась. Он сразу почувствовал, что девушка перед ним необычная — тонкая, скромная и очень ранимая.

— С удовольствием, — радостно согласилась девушка, смущаясь, и Сергей почувствовал, что медленно взмывает к облакам.

Он поднял с земли сумку девушки и увидел, что в ней лежат ноты. С ума сойти! Она все-таки из Консерватории! Душа Сергея взвилась еще выше, охваченная восторгом и неверием. Девушка хотела взять у него сумку, но он мягко сказал:

— Не волнуйтесь Соня, я донесу Вашу сумку.

Сергей предложил девушке свой локоть и она легонько оперлась на него, а он снова почувствовал нежный аромат ее духов, исходивший от пышных, красивых волос.

Сергей шел и благодарил провидение за то, что поцапался с пацанами в клубе и вылетел на улицу успокоиться и пройтись, что забрел в Юсуповский сад, что очутился там в одно время с девушкой, которая, как он все больше убеждался и была той красавицей с потрясающим сопрано. Интуиция ему об этом просто кричала, а интуиции он, как каждый поэт, очень доверял. Все в ней — и форма нежного личика, и пышные темно-русые волосы, и фигурка — все говорило ему, что это ОНА! А поскольку слух у него был очень тонкий, он моментально уловил похожесть тембра ее голоса на певческий голос, которым он грезил уже несколько дней и которому посвятил свое новое стихотворение.

Спустя десять минут он уже распахивал перед ней дверь клуба «Грифон». Внутри царила полутемная тишина — сегодня не было концерта, и лишь завсегдатаи да близкие друзья коротали время за разговорами. Он усадил Соню за лучший столик у окна и, слегка волнуясь, спросил:

— Что Вы будете пить, Сонечка?

— Простой воды без газа, пожалуйста. — улыбнулась она, и потрясающе красивые глаза ее засветились. Сергей залип и так и стоял столбом, не двигаясь с места. При электрическом освещении клуба ее глаза просто заворожили его — они были васильково-голубыми, искренними, немного наивными и просто изумительно сияли благодарностью.

А Соня в свою очередь, как загипнотизированная смотрела ему в глаза и тоже не могла оторваться. Его глаза были темно-серыми, лучистыми, смелыми, зрачки были сильно расширены и он с восхищением смотрел на нее. Мужественное и красивое лицо молодого человека с тонкими чертами, высоким лбом и решительными чувственными губами заставило Соню затрепетать от предчувствия чего-то очень хорошего и доброго…

Он был одет совсем просто, в популярные в народе рваные джинсы, в простую футболку болотного цвета, прическа у него была немного смешная — волосы взлохмачены и подняты вверх, как длинные иголки ежика, но он, увидев, что Соня смотрит на него, вдруг поспешно пригладил свои вихры и они улеглись на голове волнами, красиво прикрыв высокий лоб парня. Он был великолепно сложен — широкие плечи, сильная шея с крупным кадыком, красивые мускулы на сильных руках, тонкая талия и длинные красивые ноги. И Соня вдруг почувствовала… что внизу живота ее охватило жаром и заскребло под ложечкой… Она вдруг поняла, что «влипла» в него глазами, и смутилась, прилично покраснев. А Сергей в свою очередь вдруг тоже смутился, потому что кто-то хлопнул его по плечу и шепнул на ухо:

— Ого, Серый, ну и телочку ты привел! Пальчики оближешь!

Сергей обернулся, как ужаленный.

Он испугался, что Соня услышит эти слова и треснул говорившего по затылку. Потому что узнал по голосу своего другана клавишника Алика, который был грубоват и простоват для Сергея, но зато был верным другом.

— Отвали, Ал, — прошипел Сергей, — ты мне мешаешь! Только попробуй подъехать — убью!

— Ого! — поднял Алик руки вверх, как будто сдаваясь в плен, и нагнулся к уху Сергея — Все понял, исчезаю!

Сергей наконец взял для Сони стакан воды и вернулся к столику, где сидела девушка.

— Спасибо, Сергей, — поблагодарила Соня за воду. — А вы разве не будете ничего пить?

— Я? Нет, пожалуй выпью… томатного сока.

Пару минут они молча пили. Потом Сергей решился спросить то, что его мучило:

— Соня, Вы в консерватории учитесь, да?

— Да. — кивнула девушка. — На вокальном отделении.

«ОНАААААААА!!!!» — завопила душа Сергея в восторге. Но он все же уточнил:

— У Вас наверное, прекрасное сопрано?

— Колоратурное, — подтвердила Соня, и Сергей был теперь готов подхватить ее на руки и взлететь с ней вместе куда-то к звездам. — А вы разбираетесь в певческих голосах?

— В некотором роде, — смутился Сергей.

Ему почему-то неловко было признаться, что он поет в клубе, причем в этом самом.

Но тут его окликнули:

— Эй, Трубадур, ты петь сегодня будешь? Или мы тогда домой погребем.

К нему подвалило двое парней, завсегдатаев клуба. За ним еще парочка посетителей.

Сергей чертыхнулся про себя и подумал, что надо было вести Соню куда-нибудь в другое место, где его не знают. Но что сделано, то сделано.

Соня широко открыла свои чистые глаза и удивленно спросила:

— Вы тоже поете, Сергей?? Здесь?

— Серый, неужели еще есть кто-то, кто не знает Трубадура и поэта Сергея Воронцова? — захихикали парни.

Сергею очень хотелось наподдать непрошенным гостям, но Соня воскликнула с воодушевлением:

— Я не знаю! — с ударением на местоимение, и с восторгом посмотрела на Сергея. — Вы не споете что-нибудь, Сергей? — и когда он прилично покраснел, добавила: — Пожалуйста!

— Серега, ты просто обязан выполнить просьбу твоей прелестной гостьи, — раздался голос Алика, который подошел к Сергею с его гитарой. — Держи инструмент.

Сергей оказался в безвыходном положении.

Он не хотел грубо посылать непрошенных поклонников, а с другой стороны комплексовал петь для классической певицы свои опусы, которые сразу показались ему несуразными, глупыми, грубыми и вообще никуда не годными…

Но тут он сориентировался, подошел к девушке, наклонился ей к самому уху и произнес тихо:

— Поверьте, Соня, я с огромным счастьем спою, но ТОЛЬКО для Вас. В другое время и в другом месте. Простите, но это слишком неожиданно… мы с Вами только познакомились… я бы не хотел… сейчас…

Девушка подняла на него свои глаза, которые светились пониманием и уважением.

— Конечно, Сергей. Если сейчас Вам не хочется, то не нужно себя заставлять. Но я ловлю Вас на слове.

— Спасибо Вам, Соня. — так же тихо сказал Сергей, и повернувшись к ожидавшим парням произнес: — Концерта сегодня не будет. Можете расходиться.

Толпа молодежи, которая собралась вокруг их столика в предвкушении концерта, разочарованно загудела и потихоньку расползлась.

Сергей с облегчением выдохнул, улыбнулся девушке и сел напротив нее. Но гитару у Алика он все же забрал и поставил рядом около стула.

Тут у Сони зазвонил телефон. Она вздрогнула и посмотрела на дисплей. Нажала кнопку «ответить».

— Да? Мамочка все нормально. Я уже заканчиваю. …. Нет, я приеду сама, не волнуйся. Нет, до девяти я точно буду. …. Хорошо, целую мамуля.

Пока она говорила, Сергей невольно любовался ею. Она была необыкновенно хороша. В ней чувствовались чистота, внутренняя сила, нежность и порядочность… Она была настолько трогательна, что Сергей почувствовал, что у него от восторга щиплет в носу… Такую девушку он подсознательно всегда ждал… всегда…

Но тут…

«Медленно распахнулась дверь в спальню, и глазам Сергея предстала до ужаса банальная картина — голая девушка, которую он безумно любил, громко сладострастно стонала под голым телом парня! А парень был… его лучшим другом!!!

— Сереженька, золотой, ты все не так понял!!! — кричала в отчаянии ослепительно красивая девушка в распахнутом халатике на голое тело, она поспешно запахивалась, но у нее не выходило, она была в смятении и упала перед ним на колени.

— Сережааааа, прости, прости я люблю тебя! — она цеплялась за его брюки и куртку, за его ноги, но он резким движением отшвырнул ее от себя и в бешенстве накинулся на своего лучшего друга, который с голой задницей в спешке пытался натянуть на себя трусы и брюки, подскочил с кровати и попытался уклониться от кулаков Сергея. Но тут Сергей внезапно остановился. Застыл на месте. Лицо его сильно исказилось от омерзения! Он посмотрел на любовников взглядом полным презрения и вышел из комнаты, хлопнув дверью так, что зазвенели стекла в окнах.»

Эта картина вдруг отчетливо встала перед глазами Сергея, и его чуть не перекосило от воспоминаний. Он моментально вспомнил клятву самому себе — никогда больше не верить женщинам, какими бы ангелами они не выглядели!

Он очухался оттого, что Соня робко теребила его за рукав футболки.

— Сергей… что с Вами?! Вам плохо?

Он, словно вынырнув из кошмарного сна, ошалело посмотрел на нее…

«НЕТ! ОНА НЕ ТАКАЯ!» — пронеслось у него в голове молнией.

Но шок от воспоминания был так силен, что он суховато ответил:

— Все хорошо, Соня. Не волнуйтесь. — и равнодушно отвернулся в сторону, разом решив следовать своей клятве.

Девушка сразу стушевалась и погрустнела. Красивые глаза ее погасли. Она встала из-за стола и тихо сказала:

— Еще раз спасибо Вам, Сергей, за то, что заступились… Я очень Вам признательна. Мне пора. Спасибо за воду.

Она выбралась из-за столика и пошла к выходу, а он был так ошарашен нахлынувшими на него жуткими воспоминаниями, что не мог пошевелиться и только сидел, уставившись в одну точку.

За ней захлопнулась дверь «Грифона», от хлопка он вдруг пришел в себя и схватил себя за волосы при всем честном народе, наполнявшем клуб. Правда, на него теперь почти никто не смотрел, но Сергей взвыл в душе, как дикий зверь и бросился к выходу.

На улице уже стемнело окончательно, горели фонари и сияли витрины магазинов.

Он завертел головой, пытаясь найти девушку, и тут вдруг мимо него, визжа тормозами проехало такси и остановилось возле тонкой изящной фигурки, стоявшей метрах в ста от Сергея. Он припустил за ней, но она уже села в такси и захлопнула за собой дверцу. Такси тронулось. А Сергей, рванул себя за волосы изо всех сил и волчком закрутился на одном месте от бешенства на самого себя.

ИДИОТ! КРЕТИН! ПРИДУРОК!

Он рванул обратно в клуб, схватил гитару и кинулся к метро.

А Соня, сидя в такси, тихо плакала и не понимала, что она сделала не так…

Ах, как ей понравился Сергей!

Она еще никогда в жизни не встречала такого потрясающего во всех отношениях парня. У нее замирало сердечко, когда она вспоминала его мужественное лицо и красивые лучистые глаза, чувствовала трепет в груди и водопад мурашек по спине, когда вспоминала его проникновенный голос — кстати прекрасный, глубокий баритон, и к своему стыду, она чувствовала сильное эротическое возбуждение, ей хотелось прикоснуться к нему, прижаться к его широкой груди, чтобы почувствовать снова его сильные, но ласковые и надежные руки…

Она впервые в жизни испытывала такие чувства и они совершенно ее ошеломили и смутили. И теперь она переживала, что больше с ним не увидится.

Потому что она никогда в жизни не станет ему навязываться!

Глава 4

Сергей не спал всю ночь. Он не мог найти себе места, кидался то в кухню, то в спальню, то на балкон, то бросался на кровать и пытался заснуть… Он ругал себя последними эпитетами и если бы мог — убил бы себя от ярости.

ТАКАЯ ДЕВУШКА! Сама судьба свела их в саду дворца Юсуповых, а он наплевал и в душу Судьбе, и в душу девушки! ИДИОТ!

Сергей ненавидел алкоголь, но теперь чувствовал, что ему просто необходимо выпить немного, чтобы сбросить напряжение, а поскольку дома у него алкоголя не водилось, около часа ночи он добрался до ночного клуба недалеко от дома, заказал себе стакан коньяка и опрокинул его содержимое в себя. По жилам тут же заструилось тепло, мышцы начали расслабляться и он устало откинулся на спинку стула. В голове потихоньку вились первые, еще совсем коротенькие отрывки нового стихотворения, которые тут же складывались в мелодию. Сергей вытащил из кармана рубашки ручку, с которой никогда не расставался, а из заднего кармана джинсов свой «творческий блокнотик» и на уже исписанном листе начали быстро появляться новые свежие строки.

Он пробовал одно время писать в телефоне, но после того, как кто-то вытащил у него из кармана его старенький айфон, он не стал больше рисковать и записывал все по старинке на бумаге, которая лежала в заднем кармане джинсов и не вызывала желания воров ее вытащить.

В итоге через полчаса у него сложилась новая песня, непохожая на все, что он писал ранее:

Колки гитарные — в разнос!

Остатки струн порвут мне кожу

Мстя за обман. Но не вопрос —

Настырным боем уничтожу

Рисунок ритма странной пьесы,

Той, что писали мракобесы.

Любимая, тебе пишу

И строчки и судьбу свою.

Но не ищи во мне опору,

Я — лишь огонь: жгу без разбору.

Мне говорят — артист, талант!

Но это призрак слов отцветших.

А я на деле — космонавт

Кручусь в орбитах сумасшедших.

Соня ничего не рассказала дома о нападении. Она страшно боялась, что отец приставит к ней охранника и тогда вообще невозможно будет шагу ступить без контроля. Она и так была зажата в рамках запретов и требований, которыми доставали ее отец и бабка. Сколько себя помнила, от нее постоянно чего-то требовали, постоянно пилили за недостаточно хорошие результаты или ошибки, ей внушали, что она должна быть самой лучшей и не может быть иначе. И если лет до 12 Соня была рада доказывать родителям и бабке, что она действительно лучшая, то после 13 лет у нее начались робкие взбрыкивания. Она замыкалась в себе или закрывалась у себя в комнате.

Бунтовать напрямую она боялась — слишком силен еще был авторитет отца и бабки, но она постепенно научилась бунтовать «тихо». Если ей предъявляли какие-то требования, она согласно кивала, соглашалась, а потом все равно делала по-своему. После этого ей предстояло выслушать целую кучу нотаций или критики, а то и вытерпеть какое-нибудь легкое наказание в виде лишения сладкого или бойкота бабки, которые были любимым наказанием Тамары Михайловны. Постепенно Соня начала даже радоваться бойкотам — это значило, что бабка оставит ее в покое, тогда как в детстве ей казалось, что это страшное наказание и часто плакала.

По мере взросления Соня начала понимать, что родители и сами не безгрешны, начала понимать, что бабка-то настоящая грымза, полная высокомерия, глупых требований к другим и полным отсутствием совести, а отец требовательный, жесткий и не останавливающийся ни перед чем бизнесмен, которого боятся его подчиненные. Она часто слышала, как отец устраивает разнос кому-то по телефону и слугам, работающим в доме и возмущалась, но пока очень тихо и в глубине души. Правда к своим дочерям он был более терпим, хотя мог выйти из себя, если девочки на его взгляд сильно «проштрафились» Его всегда сдерживала жена! Ее мягкий, устойчивый и спокойный характер сглаживал бурные волны его гнева и все выливалось в обычные нотации.

К счастью на музыкальной стезе у Сони все катилось, как по маслу. Оказалось, что у нее абсолютно выдающийся голос, да еще колоратура, и учителя постоянно ее хвалили, посылали на конкурсы и выталкивали на концерты при малейшей возможности. Ее голосом восхищались все без исключения, и в Консерваторию она поступила БЕЗ БЛАТА! За нее сразу же «схватилась» потрясающая вокалистка и профессор Консерватории -Татьяна Марковна Коллонтай, о которой шла слава и по Питеру, и по Москве. Учиться у Коллонтай — значило открыть себе дорогу в большую оперу, и Соня с упоением занималась любимым делом, хотя петь на мировых сценах ей, скорее не хотелось. Зато ее родители (то есть бабка и отец) считали, что Соня ОБЯЗАНА стать звездой мировой оперы.

И теперь девушка спешила в Консерваторию на лекции и занятия по вокалу и фортепиано. У нее сложились очень теплые взаимоотношения с профессором Кандинским, у которого она совершенствовалась в игре на рояле. И сейчас Соня направлялась к нему в класс.

Профессор встретил ее улыбкой и сделал знак, что она может сесть за инструмент.

— Один момент, Сонечка, — прикрыв рукой трубку телефона, быстро сказал он девушке и вышел в «предбанник» класса, продолжая разговор с кем-то.

Вернувшись, он увидел, что Соня уже сидит за роялем, улыбнулся и ласково спросил:

— У Вас что-то случилось, Сонечка? Личико Ваше грустное.

Девушка помотала головой. Хоть ей и надо было выговориться и посоветоваться с кем-то опытным и умеющим слушать, против обыкновения она не стала распространяться о своих проблемах и новых чувствах, связанных с Сергеем, потому что это было слишком интимно, слишком ново для нее. В ее сердечке трепыхались доселе незнакомые ей чувства и эмоции, которые она не доверила бы даже маме, которую безумно любила. Поэтому она ответила:

— Нет-нет, все в порядке. Я, наверное, просто устала.

Соня частенько разговаривала с профессором о своих проблемах, потому что считала его не только учителем, но и мудрым наставником и очень привязалась к нему.

Они с Кандинским прекрасно позанимались и Соня ушла на другие лекции.

В этот же день Соня пыталась отыскать мерзкую, преследующую ее парочку, но обоих почему-то не было в Консерватории. Она справедливо рассудила, что если Сергей их покалечил и избил, то они должны и выглядеть соответственно. Она хотела убедиться в своих подозрениях и решить, что ей делать. Но ни Полякова, ни Миркина она в этот день не встретила, и на лекциях их тоже не было.

Лекции, семинары, индивидуальные занятия — всё шло своим чередом, как заведённый механизм, но Соня всё чаще ловила себя на том, что слушает профессоров вполуха, потому что ее мысли постоянно возвращались к Сергею — ее сердечко отказывалось принимать ЕГО исчезновение из ее жизни. …. Она вспоминала мужественное, красивое лицо парня, его классную накачанную фигуру и ей становилось очень грустно… Почему он так себя грубо повел? Ведь сначала он был восхищён ею — это было видно в каждом взгляде, в каждом жесте. Он был внимателен, мягок, почти трепетен. Что же произошло? Что она сделала не так?

Но как же ей хотелось снова его увидеть… Всю прошлую ночь и утро она думала о нем… Он был для нее олицетворением совсем другой жизни — свободной, яркой, творческой, молодежной и полной впечатлений и событий, в отличие от её собственного мира, где всё было строго очерчено рамками, правилами, ожиданиями. Она даже подумывала снова пойти в клуб «Грифон», но внезапная холодная отстранённость и сухость Сергея удерживала её — как ледяной ветер, отталкивающий от порога. Ей было обидно, и она не понимала, чем задела парня. Ей конечно же было невдомек, что она-то абсолютно не виновна в поведении молодого человека, что его прошлая жизнь еще пока вертит им, как хочет, поэтому она винила себя, хотя и не понимала — в чем.

Сегодня Соне было грустно. На вокале Коллонтай безуспешно пыталась ее «растормошить» и списала грусть Сони на усталость. Но девушка была так огорчена прервавшимся знакомством с Сергеем, что чуть не плакала, и Коллонтай решила, что Соня заболевает и отправила ее к врачу. К врачу Соня, естественно не пошла, просто выпила крепкий кофе словно надеясь, что горечь напитка прогонит горечь в душе, и вернулась к учёбе, посещая лекции и семинары.

Когда закончились занятия, Соня вышла из Консерватории, совсем забыв, что ей не нужно бы было выходить одной. Она уже собиралась вызвать себе машину, но ноги сами понесли ее к клубу «Грифон». Подойдя к двери, Соня увидела табличку «Выходной» и разочарованно повернула обратно. Но вдруг ее кто-то окликнул.

— СОНЯ!!!

Боже, этот голос! Как удар грома среди идеальной предгрозовой тишины! Спина девушки покрылась мурашками и она обернулась.

К ней стремительно приближался Сергей с гитарой за плечами. Стройный, красивый, взволнованный и радостный. Он наверняка собирался уходить, потому что в руке у него позвякивали ключи, видимо от клуба.

— СОНЯ!!! — он подлетел к ней и радостно сказал: — Как здорово, что Вы пришли! Я хотел искать Вас в Консерватории, чтобы извиниться! Пожалуйста, простите меня за вчерашнее… у меня в голове разбушевались мои тараканы… — и он проникновенно посмотрел ей в глаза.

В этом взгляде было всё: раскаяние, надежда, тепло.

— Простите меня, пожалуйста!

Соня почувствовала, как в груди вспыхнуло счастье — тихое, нежное, как первый луч рассвета. Она смущённо встретила взгляд его глубоких серых глаз и тихо ответила:

— Я не сержусь, Сергей. И все понимаю.

Она протянула ему свою ручку, он нежно сжал ее в своей большой и сильной руке, и между ними вдруг пролетел электрический разряд… Они ошеломленно отдернули руки и засмеялись, немного ошарашенно.

— Вы собирались уходить? — спросила Соня.

— Собирался. Но теперь никуда не уйду. — проникновенно сказал парень. — Я так рад, что Вы пришли! Позвольте, я угощу Вас чем-нибудь. — и он вставил ключи в дверь клуба.

— С удовольствием, — смущенно улыбнулась Соня, и он, взяв ее за руку, прошел внутрь.

Сергей щелкнул выключателем, и бар озарился мягким, неярким светом.

— Что бы Вы хотели выпить? — спросил он, не отводя от нее взгляда.

— Томатного сока, — ответила она с лёгкой улыбкой, и он рассмеялся.

Он усадил её за столик, сам прошёл за стойку, налил сок в два высоких стакана и сел напротив.

Они сидели и смотрели друг на друга… Соня тонула в глазах парня и чувствовала, что он ей просто страшно нравится, а Сергей дурел от чистого и открытого взгляда девушки.

— У вас уже закончились занятия? — спросил он, спохватившись, что пауза слишком затянулась.

— Да, на сегодня я отстрелялась. — улыбнулась девушка. — А Вы работаете здесь, Сергей?

— Нну, работаю я в другом месте, а вот пою здесь. — обвел он жестом помещение клуба. — Тут собираются любители новой музыки, те, кто любит шансон, авторскую песню… и меня иногда просят… здесь спеть, — он смутился. — Это конечно, не консерватория, здесь почти все самоучки.

— Я всегда восхищаюсь самоучками, — восторженно сказала Соня, — среди них есть подлинные таланты!

Они проговорили часа два. Сергей все больше шалел от красоты, ума и скромности девушки, а Соня чувствовала, что смелый, мужественный дух парня наполняет ее какой-то восторженностью, счастьем и легкостью во всем теле. Кроме того, он страшно нравился ей, как мужчина, она каждый раз трепетала, когда руки их вдруг случайно соприкасались и чувствовала, что щеки ее начинают предательски гореть.

Ей безумно хотелось попросить парня спеть, но она стеснялась. Наконец любопытство перевесило скованность и она робко спросила:

— Вы не могли бы что-нибудь спеть для меня, Сергей?

Он смутился.

— Но… это наверняка совсем не та музыка, к которой Вы привыкли, Соня, — сказал он серьезно, — Я не уверен, что Вам понравится… Это ведь не классическая музыка, и даже не опера.

— Вы думаете, что я не слушаю другие жанры? — засмеялась Соня, — Напрасно. И потом я очень люблю гитару. Прошу Вас, пожалуйста.

— Ну, хорошо, — сдался он, мучительно соображая, чтобы такое спеть, чтобы не разочаровать девушку и распаковывая гитару, лихорадочно вспоминал все свои «опусы».

Он быстро настроил инструмент и расположился напротив Сони, сев прямо на краешек сцены, а она тихо сидела и ждала, и он начал разыгрывать пальцы красивыми гитарными переливами. Головка девушки немного запрокинулась и губки чуть-чуть приоткрылись…

«Господи, как хороша»! — подумал Сергей и еще больше стушевался.

Наконец он вспомнил свою песню, которую, по его мнению, можно было спеть Соне и заиграл лирическое вступление.

«Гитара — ночь, и струны в ней дрожат,

Как нервы улиц в сумерках густых.

О, музыка, ты — сумрачный мой сад,

Где шепчут ветры истин непростых.

Мир — тесный склеп,

                   где правила — гранит,

И дух живой зажат в тиски манер.

Но звук гитары — бунт, он говорит

О том, что в сердце есть иной размер.

Слова — как искры из-под молотка,

Взлетают ввысь, рождая новый свет.

Порой судьба так бьет исподтишка,

Что кажется, надежды больше нет.

Но музыка — как дождь после жары,

Омоет душу, снимет эту боль.

И в переливах струнной чехарды

Я обретаю свою роль.

Предательство?

              Пусть воет зимний шквал!

Стихи и музыка — моя броня.

Я в этом мире чуждый карнавал

Пройду один, мелодию храня.

И пусть твердят, что я сошел с ума,

Что мир иной диктует свой закон.

Я слышу лишь, как трепетно струна

Зовет меня в свой мир, где я силен.»

Голос его был бархатным баритоном, с лёгкой хрипотцой, которая придавала ему особую притягательность. Мужественное лицо смягчилось и стало одухотворенным и невыразимо тонким, и у Сони перехватило дыхание от восторга и влечения. Она слушала, боясь шелохнуться. В тишине клуба, пронизанной светом одиноких ламп, его голос звучал особенно проникновенно, каждое слово, каждая нота проникали прямо в сердце. Он пел не просто словами, а всей своей душой, вкладывая в каждую фразу искренность и глубокое чувство. Соня видела в его глазах такую же печаль, о которой он пел, и одновременно — нежную надежду.

Песня закончилась, в зале повисла тишина, прерванная лишь тихим потрескиванием ламп над баром. Когда Сергей посмел поднять глаза от струн, на которые старался смотреть больше, чем на Соню, он увидел, что в ее глазах стоят слезы. Личико ее лучилось восторгом и она стала еще краше.

А Соня не сразу смогла заговорить, словно боясь нарушить хрупкое очарование момента. Наконец, она прошептала:

— Спасибо… Это было… Сергей, это так прекрасно… — прошептала она, глядя на него расширенными глазами. — Мне очень понравилось!! Неужели это Ваши стихи и музыка?

Он почувствовал, как внутри него расправляются крылья, и, чуть смутившись, ответил:

— Ну, да…

— Вы замечательный поэт и композитор! — воскликнула девушка настолько искренне что он невольно улыбнулся.

— Вы правда, так считаете? — серьезно спросил он ее, глядя ей в глаза.

— О да! Конечно. И я хочу прийти на Ваш концерт. Можно?

— Конечно, — смущенно ответил он, — если Вы хотите.

— Очень хочу.

Сергей улыбнулся, его лицо осветилось слабым румянцем. Он снова склонился к гитаре, и его пальцы заскользили по струнам, извлекая новый, более весёлый мотив. Он предложил ей ещё одну песню, более лёгкую и жизнерадостную. И она с радостью слушала и так искренне улыбалась!

Вечер пролетел незаметно, в разговорах о музыке, о жизни, о книгах и стихах, и Соня чувствовала, что эта встреча и этот случайный концерт в маленьком клубе стали началом чего-то прекрасного, чего-то глубокого, искреннего и НАСТОЯЩЕГО. Она знала, что её сердце уже принадлежит этому талантливому самоучке, этому невероятному парню, поэту и композитору, мужественному и такому красивому.

А Сергей, глядя на светящиеся от восторга глаза Сони, понимал, что встретил девушку, против которой не сможет устоять…

Уже не смог! Он чувствовал, что влюбляется со скоростью света, несмотря на жесткий кованый щит, которым он защитил свою испоганенную другой женщиной душу. Этот щит становился податливее с каждой минутой… и Сергея охватывало смятение оттого, что он вновь погружается в жестокий и опасный мир отношений полов, где в любую минуту тебя могут растоптать, унизить, высмеять и разбить тебе сердце. Но глядя на эту необыкновенную девушку, он чувствовал также, что она не способна на предательство и ложь! Он хотел верить в ее искренность… очень хотел… Но его прошлое пока было сильнее его…

И тут у Сони снова зазвонил телефон. Она подскочила от неожиданности на стуле и нахмурившись, посмотрела на дисплей. Отклонила вызов и с досадой закусила на секунду свои нежные чувственные губки.

— Простите, Сергей, я должна написать пару строк, — извиняющимся тоном произнесла она, и когда он кивнул, начала быстро набирать текст. Потом отключила телефон и спросила: — А когда Ваш концерт состоится? Сколько стоит билет?

— Билет? — засмеялся Сергей, — Что Вы, Сонечка, никаких билетов. Здесь собираются друзья и единомышленники. А концерт в следующее воскресенье в восемь вечера.

Сонино лицо омрачилось! На вечер следующего воскресенья ее пригласил в ресторан Альберт. Но она тут же решила, что скажется больной или просто откажет. Она знала, что отец будет недоволен, но теперь ей было все равно! Она пошла бы поперек течения любой силы, лишь бы быть рядом с Сергеем. Альберт был теперь для нее не больше чем каким-то далеким и абсолютно ненужным ей человеком, и вспомнив о его приглашении в ресторан она испытала отчуждение и недовольство.

— Что-то случилось, Соня? — тактично спросил Сергей, заглядывая ей в глаза.

— Нет-нет. Все хорошо. Просто меня ждут дома к ужину, а я совсем потеряла счет времени… — улыбнулась она. — Мне, к сожалению пора ехать домой.

В голосе ее звучало неприкрытое огорчение, и Сергей так же огорченно ответил:

— Давайте тогда я Вас провожу. Вы далеко живете?

Соня смутилась. Ей страшно не хотелось, чтобы Сергей знал из какой богатой и знаменитой она семьи… И она сказала расплывчато:

— На Крестовском. Но я доеду на такси, спасибо, Сергей. — она встала из-за стола, и парень подошел к ней, отложив гитару.

— Можно мне проводить Вас? — серьезно спросил он и нежно сжал ее руку своими сильными, длинными пальцами. — Я страшно не хочу с Вами расставаться… — и уши его покраснели.

Она тоже покраснела, но не отняла у него руки. Ей было так хорошо рядом с ним, так спокойно и тепло… Глаза их встретились… И у Сони так забилось сердце от волнения, от нового чувства, поселившегося в сердечке, и от радости, так как она видела, что глаза Сергея смотрят на нее с восхищением, а его зрачки сильно расширились… Она почувствовала, что он пододвинулся к ней поближе и взял и вторую ее руку в свои. А она, как завороженная, смотрела ему в глаза и шалела от его внешности и нежного взгляда… Но она тут же вспомнила, что он что-то у нее спросил… ах, да… можно ли ему ее проводить… БОЖЕ! Что делать?

— Можно, Сергей, я буду рада, — ответила она и добавила: — До такси. До моего дома слишком далеко отсюда.

— Хорошо, — согласился он и хитро прищурился, — Но до такси мы немного пройдемся, если Вы не против.

— Я «за».

Сергей упаковал свою гитару, включил сигнализацию и запер клуб. Они вышли на улицу и медленно пошли по направлению к Невскому Проспекту. Они шли, и шли, и шли, и не могли расстаться. Но телефон Сони уже разрывался от вибрации, поскольку она выключила звук. Тогда они поймали такси, и когда Соня усаживалась в машину, он спросил ее смущенно:

— Соня, Вы не против снова встретиться завтра? Когда Вам будет удобно.

— Я буду рада, Сергей, — улыбнулась она ему. — Занятия у меня до шести вечера.

— Тогда я буду ждать Вас около Консерватории, хорошо? Около афишной тумбы. В шесть часов.

— Хорошо. До свидания, Сергей.

Он нежно сжал ее ручку в своей…

— До завтра, Соня. Я очень рад, что мы снова встретимся… — тихо сказал он и помог ей сесть в машину.

Машина отдалялась, а он все стоял и смотрел ей вслед и сердце его пело так, как давно уже не пело.

Глава 5

Этим вечером Соне крепко досталось от отца за то, что она поздно вернулась домой. К счастью, она потихоньку становилась находчивей, и пока ехала в такси, позвонила Лине, попросив ее «прикрыть» перед родителями. Она чувствовала, что ей придется и дальше изворачиваться перед семьей, если она начнет встречаться с Сергеем, а встречаться с ним она просто рвалась. Этот парень — такой красивый, такой мужественный, свободный, харизматичный и раскованный — притягивал ее к себе, как мощный магнит, Соня чувствовала, что влюбилась, и влюбилась очень сильно. И она готова была на все, только бы их встречи продолжались.

Ее юная душа была еще такой наивной, нетронутой и чистой… Неудивительно, что Сергей моментально завладел всеми ее помыслами и сердце ее пело от новых, романтических и интенсивных чувств. Единственное, что ее будоражило и мучило — то, что парень узнает, из какой она семьи! Она очень боялась, что он, узнав о ее «благородном» семействе, оттолкнет ее от себя, как «мажорку» или избалованную фифочку. Она даже решила одеваться попроще, хотя рисковала навлечь на себя гнев бабки, которая требовала от Сони изысканности в одежде.

Пение Сергея, строчки его стихов теперь постоянно крутились у Сони в голове, и она сама не заметила, как начала потихоньку их напевать. Поскольку слух у нее был роскошный и память очень хорошая, она быстро запомнила мотив и теперь могла петь с теми словами, которые запомнила.

Случилось даже так, что вечером после ужина бабка, сидевшая в гостиной, услышала, как Соня потихоньку напевает песню Сергея, тут же прореагировала и процедила презрительно:

— Софья, что за ерунду ты поешь?

Соня моментально замолчала, почувствовав, что начинает ненавидеть бабку, и не успела она оглянуться, как изо рта у нее вылетело резко:

— Ты кажется, со мной не разговариваешь! Вот и не разговаривай! А я буду петь то, что я хочу! — и быстро вышла из гостиной, испугавшись своей дерзости.

На следующий день она ехала в консерваторию на машине отца и с водителем, который обслуживал их семью. У главы семьи было целых два личных водителя, поэтому водитель и телохранитель Миша, который сейчас вез Соню, возил исключительно женщин Соболевских. Это был симпатичный мужчина, лет 43, и с ним было весело ездить. Он рассказывал анекдоты, шутил и подкалывал все то, что слышал в новостях или по телевизору. Он был отличным профессионалом-бойцом и виртуозным водителем, и отец-Соболевский спокойно вручил ему охрану старшей дочери. Вот и сейчас он что-то рассказывал, но Соня его не слушала. Она думала о Сергее и радовалась, как ребенок, что скоро уже встретится с ним.

На уроках она была рассеянна и невнимательна, и схлопотала замечание от профессора — учителя гармонии, не заметив в задачке параллельные квинты, за что полагался неуд, вернее двойка. Это была очень грубая ошибка в гармонии, но профессор благоволил к Соне и просто предупредил ее, указав на ее оплошность.

В перерыве Соня и Лина прогуливались по коридорам Консерватории и разговаривали. Вначале Соня хотела рассказать подруге о Сергее, но потом передумала. Ведь еще ничего не известно… как сложатся их отношения, и сложатся ли вообще… пригласил ее Сергей на свидание или просто на дружескую встречу? Пока было больше вопросов, чем ответов, и Соня благоразумно решила пока никому ничего не говорить. Зато она рассказала Лине про нападение.

— Господи, Сонька!! — буквально завопила подруга, — Какой ужас! Как тебе удалось убежать?

— Мне помогли… — сказала Соня изо всех сил стараясь, чтобы ее голос прозвучал ровно и равнодушно: — Меня защитил мужчина, который оказался поблизости.

— Значит, все-таки еще есть рыцари без страха и упрека, — облегченно вздохнула Лина. Она была очень испугана.

И тут в коридоре вдруг показался Николай Поляков. Соню от ужаса подбросило на стуле и она тут же увидела, что рука парня на перевязи, видимо в гипсе, и на лице следы побоев. «Господи, значит, я не ошиблась!» — в ужасе подумала девушка. А Поляков, увидев Соню, вдруг быстро развернулся и пошел в другую сторону. Она решила рассказать подруге о своих подозрениях и произнесла:

— Видела, что Поляков в гипсе?

— Ага.

— Так вот — это он с Миркиным на меня напал и получил по заслугам от моего защитника.

Глаза Лины стали большими, как плошки.

— Полякоооов??? — изумленно протянула она. — Ты уверена?

— Теперь уверена. — ответила Соня, — вначале я думала, что мне показалось, потому что они были в чулках на голове, но я узнала тембр их голосов. А теперь, когда увидела, что он избит поняла, что была права в моих подозрениях.

— Господи, да чего им от тебя надо?!

— Судя по их словам, они хотели… меня…

— Изнасиловать?!

— Думаю, да…

— Сонька, о чем ты думаешь?! — завопила Лина, — Ты немедленно должна рассказать отцу и поехать в полицию.

— У нас нет никаких доказательств, Лина.

— Тогда ты должна ходить с охраной!

— Еще чего! — Соня с досадой посмотрела на подругу. И она туда же! — Только постоянного контроля мне не хватает. Надоело!

Соня еле дождалась вечера. Около шести часов ее уже подмывало выскочить на улицу к афишной тумбе, но еще шла лекция по основам педагогического мастерства. Лина увидела, что Соня сидит, как на иголках и спросила:

— У тебя все в порядке? Чего ты дергаешься?

Соня покраснела тут же. Она не любила врать, тем более лучшей подруге. Но она никак не хотела пока признаваться, что познакомилась с парнем, который завладел всеми ее мыслями, тем более, что сегодня было первое их свидание…

Свидание?!

Соня очень бы хотела, чтобы эта встреча носила статус свидания, но может так статься, что Сергей даже не думал о свидании, а просто предложил ей дружескую встречу. Но ей надо было что-то ответить подруге, и она шепнула ей на ухо:

— Хочу в туалет…

— Так попросись, в чем проблема? — удивилась Лина.

Соня посмотрела на красивые часики на запястье. Было без десяти шесть. И она решила удрать с лекции пораньше, чтобы в туалетной комнате привести себя в порядок и морально подготовиться к встрече с Сергеем.

Она подняла руку и попросилась уйти пораньше. Разрешение было ей тот час же дано, и она чмокнув Лину в щечку побежала к выходу из аудитории.

А Сергей выдерживал очередную истерику Альбины. Он уже успел приехать домой после работы, на которую его устроил брат, и готовил себе обед — мясо с овощами. Поэтому сейчас на сковороде у него шкворчала говяжья отбивная и наструганные крупными кусками овощи. Он помешивал овощи в сковороде и вспоминал нежное личико Сони, а в голове у него складывался очередной стих о ней.

Тут в дверь позвонили. Вытирая лопаточку о бумажную салфетку, он подошел к двери и не посмотрев в глазок, открыл. В дверях стояла Альбина. Ее лицо было сладеньким и ласковым.

— Ты? — удивился Сергей, — Зачем пришла? Я же кобель! — и он загородил ей проход в квартиру.

— Сережаааа, ну я погорячилась… Я соскучилась, пусти меня… — карамельным тоном запела девушка, пытаясь обнять парня. Он отстранился и взяв ее за кисти, снял ее руки со своей шеи.

— Нет, Аля, мне это все надоело. Если я кобель, ищи не кобеля. Ты меня больше не интересуешь.

— Вот как?! — начала заводиться Альбина, кусая губы. — Это с каких пор, позволь узнать? Только недавно ты меня трахал, как жеребец, а теперь я тебя не интересую?

— Понимай, как хочешь, — снова отпихнул ее от двери Сергей. — Ты моя прелесть, тоже не святая.

— Да я тебе покажу! — и девушка накинулась на Сергея явно пытаясь расцарапать ему лицо своими дизайнерскими длинными когтями. Но парень ловко увернулся и схватил ее за локти.

— Только давай без скандалов и боев без правил, — сказал он резко. — Я тебе никогда ничего не обещал, так же как и ты мне. Я тебе не изменял, а вот ты кувыркалась с кем ни попадя. Парни рассказывали. Так что давай, дуй отсюда.

Лицо Альбины побледнело. Она действительно имела нескольких сексуальных партнеров, но считала себя очень умной и хитрой для того, чтобы обманывать Сергея. И когда она услышала, что он все знает про ее похождения, она впала в ступор и растерялась. Этим и воспользовался Сергей, чтобы выпихнуть ее окончательно на лестничную клетку и захлопнуть перед ее носом дверь.

Он облегченно выдохнул и вернулся на кухню.

«Почему все девушки такие двуличные? — думал он, помешивая овощи в сковороде, — Как можно любить одного, спать с другим, и еще и изменять им обоим? Чего им от мужчин нужно?!»

И вдруг он вспомнил, что когда уволок Альбину в кухню он не надел защиту, тогда как он всегда предохранялся, как железный. Только этого не хватает! Он вовремя спохватился тогда, но если она спит еще с кем-то, то она могла его и заразить чем-нибудь… «Завтра схожу сдам анализы к венерологу, — подумал он, — Я должен быть абсолютно здоров и чист… для… НЕЕ!»

При воспоминании о Соне он почувствовал, как начинает петь его израненное сердце. Какая же изумительная девушка! Скромная, искренняя, чистая, как родниковая вода… А красивая какая! Он вспомнил, как от нее пахло — какой-то очень тонкий и нежный цветочный аромат, свежесть и восторг…

Но… Его прошлая история не давала ему покоя, терзала и мучила его, и он вспоминал, как старший брат Виктор, подоспев в самый последний момент, перехватил его, как балерину за талию, когда от отчаяния он пытался спрыгнуть с крыши высотного дома.

Какой он был тогда зеленый, дурной… неопытный… жутко ранимый и неуверенный в себе мальчишка! Просто Дурак! Из-за продажной бабы, из-за похотливой сучки пытаться покончить с собой! Даже когда мозги «текут» от пубертата! Как же она его ранила!

Тогда он чувствовал, что душа его разорвана в клочья, перемолота, как в беспощадной мясорубке, а сердце болело, как будто его пронзила свинцовая пуля! Много ли надо впечатлительному юноше в 18 лет, три года назад трагически потерявшему родителей и избежавшему детдома только благодаря любимому старшему брату, который заменил ему и отца, и мать!

Сергей с трудом вынырнул из печальных воспоминаний, и вспомнил, что ему предстоит! Всего-лишь через два часа! Встреча с Соней!

Он моментально почувствовал, как его сердце заходится в нежном спазме восторга и бьется чаще, а в голове начинает виться такая же нежная мелодия и сплетаются в трепетные строчки новые стихи:

В душе,

      израненной обманом прошлых лет

Где мрак сомнений долго правил бал

Вдруг робкий луч надежды, нежный свет

Как будто бы случайно засиял.

И в этом свете — дивная черта

Лик юный, чистый,

      ангельски прекрасный.

Как будто сбросив бремя, суета

Уходит прочь, оставив мир согласный.

Пусть в прошлом

      были горесть и печаль,

Пусть вера умирала в черной мгле,

Сейчас, как росток новый, невзначай,

Любовь восходит в трепетной земле.

И я смотрю и думаю о том,

Как сохранить мне это Совершенство,

Чтоб не коснулось сердца ее зло,

И не познало ложь и лицемерство.

Рука Сергея лихорадочно набрасывала новые строки, чтобы не забыть, не перепутать, и он уже напевал новую, чистую, как стихи мелодию. Покончив с записью, он отправился в душ — перед свиданием он хотел привести себя в полный порядок и выглядеть не таким «оборванцем», как после нападения на Соню, а приличным парнем, чтобы она не подумала, что он неряха.

Он привык не особо обращать внимание на свою одежду или прическу и одевался так, как ему было быстро и удобно. Полное лишений отрочество, которое случилось после аварии, в которой трагически погибли их с Виктором родители, не давало ему возможности одеваться прилично и добротно, потому что старший брат бросил учебу в Университете и пошел работать, чтобы Сергея, тогда 15-летнего пацана, не забрали в детдом. Поскольку у Виктора не было образования, его брали только на тяжелую малооплачиваемую работу, братья постоянно недоедали и донашивали свою одежду просто до дыр. Но Виктор был сильным и мужественным парнем, он работал, как зверь, на нескольких местах — то грузчиком, то охранником, то ночным сторожем, и одновременно умудрялся посещать секции дзюдо и самообороны. Благодаря ему Сергей смог закончить нормальную школу, хотя посещал ее через пень-колоду, потому что тоже по вечерам работал в автомастерской и уходокивался, как савраска, на уроки просто не оставалось сил. Когда младший брат стал совершеннолетним, Виктор поступил в Академию Космических войск. К этому времени он достиг значительных успехов в дзюдо, где защитил черный пояс, и в самообороне, где его заметил тренер, сам окончивший этот ВУЗ. Он-то и посоветовал Виктору попробовать поступить туда. Теперь в этих же секциях у того же тренера совершенствовался и Сергей, получивший свои черные пояса еще в армии. Но нет предела совершенству, и поэтому он продолжал тренировки.

Сергей боготворил Виктора и был по гроб жизни благодарен за то, что ему не пришлось становиться детдомовцем, они были очень близки и доверяли друг другу безгранично. Теперь Виктор нашел брату работу. В общем, если бы не старший брат, неизвестно, как бы сложилась судьба нашего героя.

Парень приоделся в чистые джинсы и чистую футболку защитного цвета — такой одеждой снабжал его тоже брат. Рубашек у Сергея почти не водилось, но он знал, что ему придется их носить на новом месте работы, а было это компьютерное бюро крупной строительной фирмы. Поэтому он собирался на первую зарплату накупить себе приличной одежды. А пока он придирчиво посмотрел на себя в зеркало и скривился… Он, как многие молодые люди недооценивал свои внешние данные и считал себя мягко говоря не красавцем. Хотя с тех пор, как он стал известен как гитарист и поэт, он убедился, что пользуется успехом у противоположного пола и стал немного снисходительнее смотреть на свою внешность.

В зеркало на него смотрел мужественный, немного сумрачный парень, с решительными чертами лица, большими темными глазами серого цвета и упрямыми, но чувственными губами. Единственное, что Сергею нравилось в себе — его накачанное тело. Они с братом постоянно прокачивались на тренажерах и занимались бегом и плаванием, еще и соревновались, у кого более тренированное тело. Сергей глубоко вздохнул и уложил свои торчащие в стороны волосы с помощью расчески. «Надо бы подстричься» — подумал он укладывая непослушные вихры поаккуратнее.

Оглядев себя с головы до ног, он остался недоволен своей одеждой к свиданию с девушкой, хотя раньше ему было абсолютно плевать на стиль одежды. Конечно, он не встречался с девушками потный, грязный или немытый, но одежду не выбирал, а шел в том, в чем ему было комфортно. Теперь же ему впервые захотелось выглядеть приличнее, потому что когда он вспоминал Соню, ее личико, ее одежду и ее интеллигентность, ему хотелось хоть немного ей соответствовать. В конце концов он решил переодеться и надел новую, благоухающую чистотой спортивную футболку марки adidas — белую с бордовым воротничком и достал из коробки недавно купленные новые кроссовки. Потом он взял бумажник и мобильный, надел часы и вышел из дома с намерением купить девушке цветы.

Соня и Сергей встретились ровно в шесть часов у рекламной тумбы. Девушка выбежала из здания и сразу увидела знакомую фигуру с букетом цветов. Сердечко ее, которое и так билось учащенно, подпрыгнуло и она направилась навстречу парню, который тоже ее увидел, и улыбаясь, поспешил навстречу.

— Здравствуйте, Соня… — тихо произнес он, — Я так рад, что Вы пришли… Это Вам.

И он подал ей чудесный букет, составленный приветливой продавщицей в цветочном магазине и строившей Сергею глазки.

Соня смущенно улыбнулась и приняла букет.

— Спасибо, Сергей. Какой красивый… — и она понюхала цветы. — И так хорошо пахнет…

— Пойдемте отсюда поскорее куда-нибудь. — она страшно боялась, что кто-нибудь из педагогов или студентов увидит ее с мужчиной и донесет ее отцу.

— Почему поскорее? — удивленно засмеялся Сергей.

— Не люблю торчать около консерватории… кто-нибудь потом обязательно сплетничать будет, — почти искренне ответила девушка, и тут же поклялась, что это будет первое и последнее ее вранье.

Хотя она не представляла, как сказать Сергею, из какой она семьи… Ей было так страшно потерять его, хотя они встречались второй раз в жизни…

— Да, сплетни — это неприятно, — усмехнулся Сергей. — Я предлагаю пойти поесть мороженого, Соня. Согласны?

— С удовольствием, — улыбнулась девушка.

— Можно мне…? — спросил Сергей нерешительно беря ее за руку…

Девушка покраснела и кивнула. Он почувствовал, как в ответ ее пальчики легонько обхватили его пальцы и сердце его радостно забилось. Он не мог на нее налюбоваться! Она была такая юная, такая нетронутая, такая искренняя, что парень буквально сходил с ума от восторга.

Сергей выбрал уютное кафе на Большой Конюшенной улице, и когда они уселись за маленький столик на двоих и выбрали себе мороженое, у них завязался разговор.

Кафе было наполнено вечерними лучами солнца, проникающими сквозь большие окна, ароматом кофе и выпечки. Воздух гудел от тихого гула разговоров за другими столиками, создавая камерную и одновременно оживленную атмосферу.

Они говорили обо всем и… ни о чем. О погоде, которая стояла чудесная, о любимых книгах, фильмах, музыке.

Сергей узнал, что Соня любит стихи Пушкина и Лермонтова, а из писателей творчество Джейн Остин и Бориса Акунина, предпочитает классическую музыку и французский шансон и мечтает побывать в Японии и Скандинавии.

Он делился своими увлечениями — прежде всего гитарой и стихами, боевыми искусствами и научной фантастикой. В процессе разговора их руки ненароком соприкасались, и каждый раз Сергей ощущал, как усиленно начинает биться его сердце. Соня не отстранялась, ее взгляд был полон искреннего интереса, а легкий румянец на щеках не исчезал на протяжении всего их свидания. Сергей понимал, что с каждой минутой его восхищение этой девушкой растет и в сердце возникает что-то глубокое, трепетное, заставляющее его сердце сладко сжиматься. Соня улыбнулась, и эта улыбка, такая простая, такая искренняя, стала для него самым большим счастьем.

Они продолжали разговаривать, но теперь между ними витал некий новый, невысказанный язык взаимного понимания и притяжения. Воздух сгустился, наполнившись неуловимой химией, связывающей их двоих все крепче. Они чувствовали, что сближаются со страшной скоростью, и Соня находилась почти в эйфории от близости этого потрясающего парня, от его харизмы и мужественной красоты, у нее кружилась голова и слабели ноги. Пальцы их рук были сплетены, и у Сони мучительно и сладко тянуло низ живота и порхали бабочки в душе.

Когда они вышли из уютного полумрака кафе на улицу, солнце уже начинало садиться, окутывая город в теплые, мягкие цвета. Соня почувствовала, как теплое вечернее сияние обволакивает ее, словно нежное одеяло. Город, обычно суетливый и шумный, казался ей сейчас замедленным, каждая деталь — от вывесок, мерцающих в золотистом свете, до играющих теней на мостовой — приобретала особую выразительность. Рядом с Сергеем, рука которого по-прежнему нежно сжимала ее пальцы, мир предстал в совершенно новом свете. Они шли молча, наслаждаясь друг другом и тишиной, пронизанной невысказанными словами, словно не слыша шума большого города. Каждый шаг, каждое случайное прикосновение — все казалось важным, насыщенным скрытым смыслом. Соня украдкой бросала взгляды на Сергея: его мужественный профиль, подсвеченный закатным солнцем, казался ей совершенством. Она никогда не встречала такого красивого на ее юный и неопытный взгляд мужчины, а его взор, глубокий и нежный, заставлял ее мурашки бежать холодным водопадом по спине.

Остановившись в небольшом скверике, на Бульваре Большой Конюшенной, они присели на свободную лавочку. Сергей повернулся к Соне, его глаза сияли, в них отражалось закатное небо, полное розовых, фиолетовых и оранжевых оттенков. Он медленно поднял ее руку к своим губам, легко коснулся ее кожи, и Соня почувствовала, как по телу пробежала волна тепла.

— Ты невероятная, — прошептал он. Его голос звучал низко и бархатисто, словно музыка. — Ты просто потрясающая!

Соня залилась румянцем, ей понравилось, что он перешел на «ты», и она тихонько ответила:

— Ты тоже, Сергей…

Ее переполняли эмоции, словно бурлящий поток, готовый выплеснуться наружу. Она чувствовала себя уязвимой и одновременно сильной, полной надежд и трепетного ожидания. Сергей аккуратно притянул ее к себе, обнял за плечи, и она робко уткнулась ему в широкое плечо, вдыхая его запах — свежий, мужской, с едва уловимыми нотками уже любимого ею парфюма, потому что это был его парфюм.

В этом первом объятии время остановилось… Город, закат, все вокруг потеряло значение, остались только они двое, объединенные невидимой, но ощутимой нитью. Они сидели так долго, наслаждаясь тишиной и теплом друг друга, тихо переговариваясь до тех пор, пока закат не сменился на темноту, а городские огни не зажглись, превращая вечерний пейзаж в волшебную картину. Когда они, наконец, поднялись, Соня чувствовала себя легкой, словно парящей над землей. Ее сердце билось быстро-быстро, а душа пела от счастья. Это было начало чего-то прекрасного, чего-то искреннего и долгожданного, и Соня была уверена, что это только начало их истории. Воздух между ними по-прежнему вибрировал от невысказанных слов, но теперь эти слова были не нужны, их сменил аромат тонкого эротизма и влечения. Все было сказано без слов, в нежном прикосновении рук, в глубоком взгляде глаз, в тишине, наполненной зарождающимися чувствами.

— Сергей, мне пора… — с огорчением проговорила Соня, поглядев на часы.

Она договорилась с Линой, что та прикроет ее перед отцом, если тот будет разыскивать ее, но любопытная Лина тут же потребовала объяснений, и Соня обещала, что когда придет время, она все расскажет. Лина только головой покачала и хитро усмехнулась, подмигнув Соне.

— Мне еще сегодня много заниматься надо… — объяснила она молодому человеку.

Молодой человек сжал ее ручку.

— Как жаль… я хотел бы вот так вечно с тобой сидеть здесь… — тихо проговорил он, — но раз надо, значит надо…

— Сережа… — с некоторым колебанием выговорила девушка уменьшительное имя Сергея, — я бы очень хотела послушать как ты поешь… Можно мы завтра пойдем в твой клуб?

Сергей почувствовал, как душа его взлетает ввысь от счастья, услышав ласкательную форму своего имени из этих прекрасных уст и готов был воспарить от восторга оттого, что она предлагает встретиться завтра.

Он крепче сжал ее маленькие ручки и ответил, глядя ей в глаза: — Все, что ты захочешь, Сонечка…

Глаза их примагнитились друг к другу, и Сергей с огромным трудом подавил безумное желание схватить поцелуй с ее нежных, таких соблазнительных губ.

— Можно я провожу тебя до дома? — спросил он и тут же увидел очень быстро мелькнувшее выражение страха на ее лице. Но оно тут же сменилось озабоченностью, и она ответила:

— Я живу далеко — на Крестовском, Сережа… Так что я буду очень рада, если ты просто посадишь меня в такси. Тебе же потом обратно добираться.

«Может быть, у нее строгие родители?» — подумал про себя Сергей, сам не зная, в какую точку попал. Он решил не смущать девушку, и ответил:

— Хорошо, как ты хочешь.

Она быстро вызвала машину по мобильному приложению, и они подошли к бывшему ДЛТ, куда должно было подъехать такси.

— Соня, можно мне записать твой номер телефона? — спохватился Сергей, — Так будет легче договариваться о встречах.

Она покраснела и кивнув, показала ему экран мобильного со своим номером телефона. Он быстро вбил номер в свой телефон и тут же набрал ее.

— Ну вот, теперь я тебя не потеряю… — сказал он радостно.

— А я тебя… — ответила девушка, и они засмеялись.

В это время подъехало такси. Сергей легко прижался губами к нежной коже ее запястий, и помог ей сесть в машину.

— До завтра… Сонечка.

— До завтра, Сережа…

Она посмотрела на него долгим взглядом и дверца машины захлопнулась. Сергей постоял, подождав пока габаритные огни машины скрылись в потоке других, и медленно пошел к метро. Душа его пела!

А Соня, сидя на заднем сиденье такси чуть не плакала оттого, что ей нужно было срочно придумывать — как быть дальше… Она понимала, что отношения с Сергеем для нее важнее всего на свете и готова была рискнуть всем что имела, только бы этот изумительный парень не исчезал из ее жизни, понимала, что все время просить Лину ее прикрыть невозможно — подругу надо посвящать в тайну, чтобы спокойно продолжать встречаться с Сергеем, понимала, что рано или поздно, но родные узнают о ее романе и тогда страшно представить, что может выкинуть отец, да и бабка подсуетится. Мама ее поддержит в любом случае — в этом девушка была уверена, но бабка и отец…. БОЖЕ! Лучше не думать об этом сейчас — можно сойти с ума от страха.

Соня упрямо сжала челюсти — она БУДЕТ встречаться с Сергеем, не смотря ни на что! Она чувствовала, что в ее жизни уже все предопределено с тех пор, как Сергей спас ее от хулиганов и понимала, что чувство, которое зародилось в ее юной душе, преодолеет все преграды, которые преподнесет ей судьба.

Глава 6

Едва Соня вошла в дом, к ней кинулась Ксюша.

— Соня, где ты была!! Папа всех обзвонил, тебя нигде нет… Он такой сердитый…

Душа Сони упала в пятки — неужели Лина забыла ее прикрыть…? Она быстро набрала номер подруги и спряталась в гостевом туалете, чтобы не наткнуться на отца.

— Линка, отец мой тебе звонил? Он злится очень…

— Нет, — опешила подруга, — я помню, что тебя надо прикрыть… Скажу как договорились — занимались гармонией. Путь звонит если что.

— Ууууфффф, — облегченно вырвалось у девушки. — Спасибо тебе. Я не забуду.

— Удачи, Сонька! — хихикнула подруга в трубку, — Но завтра ты мне все расскажешь!

— Да-да… — и Соня, отключив телефон, выскочила из туалета.

И тут же наткнулась на отца, выходящего из кабинета.

Он был сердит.

«Господи, помоги мне!» — подумала Соня, — «Отец не должен узнать про Сергея!»

Как же она устала от постоянных несправедливых придирок бабки и отца, как ей надоел богатый, скучный дом, напыщенные гости и чертов этикет… Ей хотелось свободной, простой жизни, где никто не смог бы помешать ей заниматься тем, чем она хочет, быть как обычный рядовой человек, которого не ставят в рамки клана богатеев. Она влюбилась первый раз в жизни, и ее Любимый, видимо, был cовсем небогат! Как ей отстоять свое право на любовь?!

— Соня, где ты шлялась? — рявкнул отец, его лицо побагровело от гнева. Глаза его сейчас сверкали, как буря на море.

Девушка старалась не поддаваться страху, который охватывал ее всегда, когда отец или бабка начинали ее пилить или ругать и изо всех сил пыталась сохранять спокойствие.

— Папа, прости, я… я задержалась у Лины, — пролепетала Соня, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно, но не вызывающе. — Мы решали новые задачи по гармонии, очень трудные… и засиделись.

Отец смерил ее долгим, подозрительным взглядом. Соня затаила дыхание, чувствуя, как сердце колотится, словно птица в клетке. Он молчал, и эта тишина была куда страшнее его криков. Наконец, видимо, он решил поверить дочери и лицо его расслабилось. Соня, наблюдавшая за ним, как кролик за удавом, сразу немного успокоилась. Она считывала отцовские выражения лица, как книгу и всегда знала, чего ей ждать. Тогда как выражение лица бабки всегда было обманчивым и коварным, и Соня никогда не могла просчитать или прочувствовать, что выкинет старая дама.

— Хорошо, — резко сказал отец, — но в следующий раз предупреждай. Твоя мама чуть с ума не сошла от беспокойства. И в следующий раз пусть Лина приезжает с тобой к нам. А потом ее отвезет мой водитель. Нечего тебе шляться по ночному городу!

Он вышел из гостиной, даже не пожелав дочери спокойной ночи — видимо, еще был на взводе.

Соня облегченно вздохнула, чувствуя, как напряжение спадает. Пронесло!

Отец, казалось, поверил ей, но Соня знала, что это лишь временное затишье. Ей предстояло придумать, как объяснить свои постоянные исчезновения, не выдавая при этом, куда она ходит и с кем встречается… Эта была еще та задачка!

Ксюша, наблюдавшая за этой сценой из-за большого кресла, сразу бросилась к сестре.

— Соооня… я по тебе скучала!

Девушка обняла сестричку и поцеловала в сладкую щечку.

— Ксюшечка, я тоже очень скучала! Как прошел твой день?

— Мы сегодня рисовали пейзаж в художественной школе! — возбужденно заговорила девочка, обрадовавшись возможности поболтать со старшей сестрой: — Коля намалякал какую-то муть, и Анна Ванна его обругала, а Маша нарисовала китайское рисовое поле, и Анна Ванна удивилась, откуда она это знает… А Ромка вообще нарисовал бурелом в лесу.

— А что же нарисовала ты? — засмеялась Соня, потрепав девочку по щечке.

— Я нарисовала опушку леса зимой, огромные лапы деревьев с шапками снега и белого зайку под деревом.

— Какая хитрая! — засмеялась Соня. — Ты решила не выписывать каждую летнюю травинку и ветку, а покрыть все снегом?

— Ага! — звонко расхохоталась Ксюша. — Мне было неохота возиться сегодня с мелкими деталями. Но картина еще не закончена. Нам на нее дали три недели.

— Ого! Так это большой формат, да? — удивилась девушка.

— Да, у нас у каждого полотно 100 на 90.

— Интересно будет посмотреть на результат, — улыбнулась сестричке Соня. — Ну а в школе у тебя как дела?

— Слушай Сонь, тут на музыке учительница объясняла, что такое квинтовый круг. Никто ничего не понял.

— А вам объясняли вначале — что такое гаммы, что такое интервалы?

— Да, только еще в прошлом году… я все забыла.

— Тогда давай завтра после школы я тебе все объясню, хорошо? А теперь пора идти спать.

И словно подтверждая Сонины слова, сверху спустилась мама.

— Ксюшенька, пойдем мыться, детка. Пора ложиться. — ласково сказала она девочке. Потом она подошла к Соне и обняла ее. — Сонюшка, как ты, моя любимая?

— Хорошо, мамочка, — положила Соня головку на плечо мамы и сразу почувствовала родной аромат кожи, ее тепло и тонкий запах духов самого родного человека. Ей стало так спокойно, так блаженно, что она даже задержалась на плече у мамы, а та нежно поглаживала дочь по голове и тихонько целовала шейку. — Я просто сегодня очень устала… Ты извини, что я не предупредила, что задержусь…

— Не сержусь, Сонечка, — мягко ответила мать, — Я знаю, что ты у меня разумная, честная девочка. — (Соню тут же пронзила волна стыда) — а мама продолжала: — Раз задержалась, значит так получилось. Давай договоримся — ты лучше мне пиши и предупреждай, и я буду отца урезонивать, чтобы он на тебя не срывался. Хорошо?

— Хорошо, мамочка! Я так тебя люблю! — вырвалось у Сони. Ей хотелось загладить свою ложь перед мамой, и она решила таким образом выразить свою любовь и извинение за ложь.

Тут и Ксюша зарылась мордочкой в мамин живот, и они все втроем долго стояли и наслаждались теплом и любовью друг друга.

В своей комнате Соня рухнула на кровать, чувствуя себя совершенно измотанной. Ей было страшно и одновременно сладко. Страшно от мысли, что отец может узнать правду, сладко от воспоминаний о Сергее.

Он был абсолютно другим — таким свободным, раскрепощенным, смелым. Не было в нем ни вычурности, ни высокомерия, ни того гнета богатства, который постоянно давил на Соню и не давал ей дышать полной грудью.

Девушка достала телефон, перечитывая их последние сообщения, которыми они успели обменяться, пока она ехала домой в такси. Каждое слово, каждое смайлик грели ее душу, напоминая о сегодняшних незабываемых мгновениях, проведенных с ним. Они гуляли держась за руки, смеялись, делились мечтами… Это был мир, далекий от ее напыщенной реальности, мир, где царила искренность, а не показные счастье и благополучие.

Соня понимала, что ее отношения с Сергеем — это бунт против всего того, что ее окружало. Это попытка вырваться из золотой клетки, в которой она застряла. Она мечтала о простой жизни, о семье, созданной не на основе выгодных сделок и социальных обязательств, а на любви и взаимном уважении. Она хотела быть просто Соней, а не дочерью влиятельного бизнесмена.

Она глубоко вздохнула, собравшись с духом. Ей нужно было придумать план. План, который поможет ей сохранить отношения с Сергеем и сделать так, чтобы ее семья не помешала этим отношениям. Это был вызов, но Соня была готова его принять. Она не собиралась сдаваться. Ее влечение к Сергею было слишком сильным, чтобы её можно было просто так сломить. Она решила довериться Лине и вдвоем они что-нибудь да придумают!

Успокоенная этими мыслями, Соня задумчиво разделась и отправилась в душ. Под его прохладными струями она еще чувствовала на талии ладони Сергея — он нежно прижал ее к себе перед тем, как посадить в машину… а ее пальцы чувствовали тепло его губ на запястьях…

Боже! Она сходит с ума!

С упоением она сжала свои нежные сосочки и застонала от блаженства, представляя, как потрясающе будет, если их сожмет ОН…. Головка ее запрокинулась и она долго стояла под струями воды и наслаждалась совсем новыми для нее ощущениями. Приняв душ, она натянула тонкую, красивую ночную рубашку и забралась в свою широкую удобную кровать. Выключила свет, распахнула балкон и вдохнула свежий ночной воздух. Зажгла маленький уютный ночничок.

Тут у нее хрустально звякнул телефон. «Я очень скучаю по тебе, Сонечка.» — написал ей Сергей… Сердце девушки забилось часто-часто, она улыбнулась и прижала телефон к губам…. СЕРЕЕЕЕЕЖААА! Какой же он чудесный! Красивый! Мужественный и умный! Какие стихи пишет! И как поет!

Соня чувствовала, что объята не просто чувствами, а пламенем, которое разгорается в ее сердце все сильнее и жарче. Она со стоном зарылась горящим личиком в подушку… Боже! Она сходит с ума!

«Мне тоже тебя не хватает, Сергей» — тут же ответила она, и увидела, что в ответ он что-то долго печатает. И тут… в чате появилось длинное стихотворение:

«Измученный душой, разбит судьбой,

Я в сад угрюмый брел, как тень пустая,

Влекомый лишь тоской, глухой, немой,

И скорбь в душе, как ночь, была густая.

Вокруг меня молчали дерева,

И лунный свет

             скользил по мокрым листьям,

Казалось, жизнь навек уж умерла,

И сердце замерло

             в предсмертных свистах.

Но вдруг… небесный звук пронзил эфир!

Сопрано чистый, нежный, словно ангел,

Разрезал сумрак, словно солнца мир,

И в сердце мертвом

             луч надежды вспрянул.

Не слов, лишь трель плела узор живой,

И в этой песне — свет, любовь и вера.

Я замер, потрясенный красотой,

Забыв на миг про горечь и потерю.

И вот, в окне, в сиянье солнца струй,

Увидел я девичий силуэт,

И понял вдруг, что мир еще не пуст,

Что в жизни есть еще и свет, и цвет.

И голос тот, как эликсир живой

Вдохнул мне силы, радость возвращая,

Забыть позволил мрак судьбы былой,

И к новой жизни дверь мне открывая.

Спасибо, ангел, за небесный звук,

За то, что в сердце раненом, унылом,

Зажег надежды трепетный луч вдруг,

И мир мой сумрачный

                          вновь светом озарило!

«Боже, Сергей, какое чудо!» — напечатали пальцы Сони, едва она дочитала стих. А в ответ пришли строки:

«Я мечтал встретить тебя с тех пор, как увидел тебя в окне Консерватории и услышал твой голос!»

«Так это был ты???! Тогда под окном??!»

«ДА!»

«Я тебя заметила, но потом ты ушел»,

«Я не ушел… я ждал кода ты начнешь петь снова… но не дождался». «Пообещай, что споешь мне этот Вокализ!»

«Я спою тебе!»

«Обещаешь, мой Ангел?»

«Обещаю… только я хочу чтобы ты тоже мне спел!»

«Обязательно! Спокойной ночи, Сонечка»

«Спокойной ночи Сергей»

Соня восторженно вздохнула — вот кто этот парень под окном! Это был Сергей! И юная душа девушки запела еще больше!

ЭТО ЗНАК! Знак свыше, что они созданы друг для друга! Счастливо вздохнув, она выключила ночник и зарылась лицом в подушку. Мысли ее летали вихрем, сердце билось, как сумасшедшее и… палило жаром низ живота… «Вот о чем говорила Лина…» — в смятении подумала Соня, испуская сладострастный стон… «Боже, но это тааак мучительно!»

Она долго металась по постели, переживая абсолютно новые для нее сладко-мучительные ощущения. Перед глазами у нее стояло лицо Сергея, его сильная и гибкая фигура, стройные ноги… тонкая талия, поджарый живот… а ниже… оооооо… Господи, как не сойти с ума… Рука ее сама потянулась к заветному бутончику и принялась за работу… ее опалило жаром и она застонала, тело выгнулось, как гибкая ветка ивы, а рука продолжала свою работу, пока Соня не почувствовала, что ее начинает потряхивать, а жар внизу довел ее до исступления, и она испустила громкий стон! Ошарашенная, она еле отдышалась и ей тут же стало стыдно, потому что она почувствовала, как промокла простыня от ее возбуждения… Она подскочила, сдернула с постели влажную простыню и полезла в шкаф, чтобы достать новую. Дверца шкафа открылась, и вдруг Соню что-то стукнуло по голове.

— Ой! — девушка посмотрела под ноги… На полу, недалеко от шкафа, валялся какой-то крошечный черный предмет. Соня подняла его… и так побледнела, а потом сразу покраснела, и в первый раз в жизни почувствовала жгучее бешенство — это была миниатюрная скрытая камера!!!

КАМЕРА!!!!

В ЕЕ СПАЛЬНЕ!!!!

ОТЕЦ!!!

Не соображая, что делает, она в бешенстве вылетела из спальни и помчалась к комнате родителей!

Громко заколотила в дверь. Послышались шаги и на пороге появился отец, заспанный, в одних трусах. А в кровати испуганно приподнялась мать, тоже явно вынырнувшая из глубокого сна.

— Что случилось, Соня?! — прогремел отец, — Что за атаки ночью?!

— Это ТЫ МНЕ ОБЪЯСНИ!!! — закричала возмущенно Соня, тыча отцу в лицо мини-камеру. Она никогда не срывалась на родителей, тем более на отца, но теперь ей было абсолютно все равно — одна мысль о том, что отец видел ее обнаженной, приводила ее в бешенство и ужас. — Ты установил у меня в спальне камеру?? Как ты мог??? Я ведь взрослая уже!!!

И тут отец смутился, и кажется даже испугался. А лицо мамы приобрело зеленоватый оттенок и она моментально выскочила из кровати.

— ЧТО???? — с закипающим гневом проговорила она, грозно глядя на мужа. — Миша, это… как ты посмел!? — кулаки ее сжались и кажется, она готова была съездить мужу по лицу. Михаил Петрович явно струхнул. Он обернулся к жене, которая подступала к нему со сжатыми кулаками и проговорил взволнованно:

— Я совсем забыл про нее… Я ставил ее несколько лет назад, чтобы смотреть, как Соня спит — помнишь, она долго не могла засыпать и боялась темноты… А теперь я просто про нее забыл….

Естественно, он врал. Он частенько посматривал, что поделывает старшая дочь в своей комнате вечером, чтобы полностью держать ее под контролем и в тайной надежде увидеть ее без одежды. И если ему это удавалось, любовался ее красивым, юным телом, получая, впрочем, чисто эстетическое наслаждение. Извращенцем он не был. К счастью, у Сони не было привычки разгуливать по комнате без всего, она всегда одевалась очень быстро, словно смущаясь, даже когда находилась одна. Ему льстило, что у него выросла такая красивая, изящная и женственная дочь. В комнате Ксюши тоже стояла камера, и теперь он боялся, что жена пойдет проверять комнату младшей дочки. «Надо поскорее убрать камеру из Ксюшиной комнаты!» — в панике подумал он.

— Хотелось бы верить! — воскликнула Надежда Михайловна возмущенно. — Ты сошел с ума от подозрений, Миша! Так нельзя! Это девушки, молодые невинные девушки! У них свои интимные секреты и ты позволил себе за ними подглядывать?! Как ты мог???! Миша, как ты мог? У меня в голове не укладывается!

Соня стояла и чувствовала, что весь ее устоявшийся домашний мир рушится, как в кино рушится громадное здание или город… Она всегда доверяла отцу и уважала его, несмотря на его строгость, но теперь она чувствовала, что его авторитет в ее душе рассыпается на мелкие песчинки, как будто это был колосс из песка. Теперь она еще больше хотела вырваться из-под его контроля, и уже не могла с уверенностью сказать, что любит отца, а уважение испарилось, едва она увидела выражение его лица в момент обвинения.

— Соня, прости меня! — произнес отец, делая к ней шаг, — Прости. Я не думал за тобой шпионить… Я действительно забыл про камеру. Поверь мне.

Соня интуитивно отступила от него на несколько шагов и бросилась в объятия мамы. Заплакала. Как стыдно! Как обидно и мерзко!

Едва рука отца прикоснулась к ее плечу, она вскрикнула, как ужаленная и отскочила.

— Не трогай меня!! — вырвалось у нее. — Не приближайся ко мне больше! Видеть тебя не хочу!

И она рванула к себе в комнату. Бросилась на кровать… Тут в дверь тихонько стукнули.

— Сонюшка, это я, — проговорила мама, — Впусти меня, я у тебя переночую… Не хочу с ним оставаться!

Соня открыла маме дверь, и они обнялись.

— Мама, я больше не могу это все терпеть… — с рыданиями говорила Соня, — Меня контролируют везде — и даже в спальне! Я больше не могу! И не хочу!

Мама обняла дочь и гладила ее по спинке.

— Солнышко мое, я знаю… Я все вижу… НО я надеюсь, что отец все понял…

— Мам, как ты с ним живешь?! — вырвалось у девушки, — он же такой… жесткий, принципиальный и строгий…

— Детка, не все так просто, — тихо ответила Надежда Михайловна, целуя дочь в щеку, — Во-первых, мы с твоим отцом очень любим друг друга… и это пожалуй, все перевешивает… Во-вторых, он не всегда был таким. А в-третьих, он все больше попадает под влияние своей матери… а мать его конечно… не ангел. — она тяжело вздохнула. — Я давно говорила ему, что мать должна жить отдельно… но он не хочет меня слушать. Он слишком порядочный сын…

— Я ЕЕ ненавижуууу! — вырвалось у Сони вдруг с неистовой силой, — Она такая злая! Такая цеплючая! Такая… гадкая!

— Сонечка, что ты говоришь… — прошептала мать с ужасом, — да, Тамара Михайловна — не подарок, но… Ты же раньше любила бабушку!

— Мама, да она же настоящая ведьма! И раньше я была ребенком, и очень наивным ребенком. А теперь я ее ненавижу! Она меня постоянно унижает, обижает… И Ксюшечку тоже!

— Детка, я не дам вас с Ксюшей в обиду! Слышишь?! — воскликнула мама, крепче обнимая дочь, — Никогда в жизни!

Они забрались в Сонину кровать, предварительно сменив простынь, как хотела сделать Соня, когда на нее свалилась мини-камера, легли и тесно прижались друг к другу.

Было уже почти три часа ночи.

………

Утром Соня подскочила ни свет ни заря, но мамы уже в ее спальне не было. Девушка быстро приняла душ, оделась и села учить предметы, которые не выучила вчера из-за свидания с Сергеем.

Сообщений от Сергея еще не было, и она каждую минуту заглядывала в телефон. В начале девятого раздался хрустальный звон и пришло сообщение от Сергея:

«Доброе утро, мой светлый Ангел. Как ты спала?»

Сонино сердечко тут же зашлось от радости и она быстро напечатала ответ:

«Доброе утро, Сергей. Я спала отлично. А ты?»

«А я думал о тебе… Мы встретимся сегодня в клубе, как ты хотела?»

«Да… во сколько?»

«Я приду за тобой к Консерватории, хорошо?»

«Давай лучше в Юсуповском Саду встретимся. Мне не хотелось бы около консерватории… Хорошо?»

«Ну конечно! Сможешь подойти к пяти? Или это поздно для тебя?»

Соня задумалась на минуту… Значит, завтра опять будут разборки с отцом… Ну и плевать! Отец в ее глазах так сильно упал, что она решила быть смелее.

«Если можно, чуть раньше, Сергей. Хотелось бы еще засветло… Можно в половине пятого? А еще лучше — в четыре. Если можно, пожалуйста.»

«Хорошо, Сонечка… Скучаю по тебе…»

«До встречи, Сергей, я рада…»

Соня радостно перевела дух и начала собираться в Консерваторию. Тут в дверь постучали, и девушка уже знала, что это отец. Только он стучал так требовательно и громко.

— Войдите, — произнесла Соня и отвернулась. Ей даже не хотелось встречаться с ним глазами…

Шаги отца приблизились к ней, и он обнял ее за плечи. Соня вырвалась.

— Дочка, прости меня пожалуйста… — виновато проговорил он, — Я очень сильно виноват перед тобой…

— ….

— Ты сильно злишься на меня, да?

— А ты как думаешь? — хмуро ответила девушка, — Представь себе, что ты узнал, что за тобой подглядывают в спальне! Тебе понравится?

— Соня, пожалуйста, прости.

— Я постараюсь. Извини, мне пора ехать, — Соня освободилась из его рук, взяла свою сумку с учебниками и выскочила из комнаты.

На первой же лекции после вокала у Коллонтай Соня и Лина уселись рядышком, и Лина сразу взяла Соню в оборот:

— Так, подружка! Я жду объяснений! — требовательно произнесла она на ухо Соне.

— Тсссс… — шикнула на нее Соня, — не на лекции же! Потерпи до конца пары.

Они погрузились с головой в музыку романтиков, и вынырнули только со словами профессора:

— До завтра, студенты.

Лина схватила Соню за руку и потащила в укромный уголок под лестницей, где стояла пара диванчиков. Она усадила подругу рядом и сказала:

— Я вся внимание.

Соня глубоко вздохнула…

Ей было страшновато рассказывать о Сергее, но у нее не было выбора — она знала, что Лина сможет ей помочь и поддержать.

— Лина, поклянись, что НИКОМУ НА СВЕТЕ не расскажешь!!! Даже своему Леве!! Умоляю! Иначе я ничего рассказывать не буду! Это очень опасно!

— Опасно? — округлила глаза Лина, — почему?

— Это опасно для меня! Если моя семья узнает об этом, то жизнь моя будет кончена…

Глаза Лины стали испуганными.

— Что ты натворила? Почему так страшно?

— Я… я… влюбилась… — пробормотала Соня еле слышно и страшно покраснела.

Лина засмеялась.

— И все??? Ты наконец-то разглядела Альберта, да? И что такого ужасного?

— Нет! Альберт тут не при чем… Я…я встретила… другого парня.

— Ничего себе! — вырвалось у Лины. — Я думала, что ты влюблена в Альберта?

— Я никогда не была в него влюблена! И теперь, если отец и бабушка узнают про… то нас разлучат!

— Господи, Сонька, почему ты думаешь, что вас разлучат?

— Да потому что ты не понимаешь, в какой клетке я живу!!! — выкрикнула Соня, чувствуя, что из глаз у нее сейчас польются слезы от отчаяния. — Отец не даст мне расторгнуть помолвку, между ним и отцом Альберта все давно решено, здесь все завязано на бизнесе и больших деньгах…. Мои чувства здесь в расчет не идут!

Лина приобняла девушку за плечи.

— Ну-ну, Сонь… успокойся… Я понимаю, о чем ты толкуешь. Но расскажи все по порядку… Может быть, мы что-нибудь придумаем…

Соня по порядку рассказала Лине о своем спасителе (о нападении на подругу Лина уже знала), о том, как они понравились друг другу, как уже два раза встречались на свидании, и о том, что она влюбилась в Сергея, а он, по все видимости влюбился в нее. Что он пишет ей стихи, дарит цветы и очень нежно ухаживает за ней. И что по всей видимости, он из простой, ничем не примечательной семьи, и клан Соболевских будет против их любви.

— Господи, Сонька, я так рада за тебя! — воскликнула Лина, когда Соня замолчала, покрывшись густым румянцем. — Наконец-то ты нашла себе парня. Просто не думай ни о чем и встречайся с ним!

— Если отец узнает, то он меня убьет! Или убьет Сергея! А бабка его просто уничтожит! — печально сказала Соня. — Я не могу встречаться с ним открыто, не могу привести его домой и представить моей семье, я должна все скрывать, иначе нас разлучат! Я в этом уверена… Поэтому мне очень нужна твоя помощь!!!

— Как я могу помочь?

— Ты сможешь прикрывать меня перед отцом? Говорить, что мы были вместе, гуляли, или занимались, или ходили в театр… все равно! Лишь бы он не узнал правду. Ты знаешь, что я впервые в жизни вчера на него наорала! Ты даже не представляешь — что он сделал!

— И что же?

— Я нашла у себя в спальне скрытую камеру, которую установил он, чтобы шпионить за мной!

У Лины видимо, отнялся язык, потому что она даже вначале не сообразила, как такое вообще может быть! Потом она медленно сглотнула и тихо сказала:

— Он что, совсем умом тронулся??? Может, он педофил?

— Я не знаю… Приставать он ко мне никогда не приставал… — прошептала Соня. — Теперь ты понимаешь, почему я так боюсь его и бабку? И почему мне нужно прикрытие?!

— Какой кошмар! — подруга никак не могла прийти в себя. — Сонька, бедная… — и тут она решительно выпрямилась, крепко обняла Соню за плечи и твердо сказала: — Я сделаю абсолютно все, чтобы тебе помочь, подружка! Тебе надо вырываться из этой душегубки! И как можно скорее! И Левку подключим! Он будет с нами в завязке. — она увидела, как Соня качает головой с сомнением, и добавила: — Левка очень хороший! Он не даст тебя в обиду, как и меня. Сонька, мы правда не дадим тебя в обиду!!!

Голос Лины звучал так искренне и убедительно, что Соня обняла подругу и поцеловала ее.

— Спасибо, подружка… А сегодня ты сможешь меня прикрыть?

— Ты встречаешься с ним сегодня? — улыбнулась Лина.

Соня опять покраснела и кивнула.

— Во сколько?

— С четырех.

Лина взяла мобильник.

— Продиктуй мне номер твоей мамы, я прямо сейчас позвоню ей и попрошу разрешения забрать тебя к себе. Якобы мы готовимся к контрольной.

Соня обрадованно переслала Лине номера матери и отца. Лина набрала номер и стала ждать ответа, включив громкую связь.

— Алло, — послышался мамин голос из динамика.

— Надежда Михайловна, — весело защебетала Лина, — это Лина Гербер, я хотела попросить у Вас разрешения, чтобы Соня поехала ко мне после занятий. У нас скоро контрольная по полифонии и мы должны много задачек решать.

— Здравствуй, Линочка, — ответил голос мамы, — а Соня где?

— Мамочка, я здесь, — подалась к микрофону Соня, — у нас переменка.

— Да, Солнышко мое. Конечно оставайся у Лины. — ласково проговорила мама. — Я скажу отцу. Линочка, а тебя я рада буду видеть у нас. Сонюшка, позвони домой и вызови машину, когда вы закончите.

— Хорошо, мамочка, — ответила девушка.

— Спасибо, Надежда Михайловна, я обязательно скоро приеду. — весело ответила Лина. — Всего хорошего!

— До свидания, Линочка. Сонюшка, я люблю тебя!

— Я тоже тебя очень люблю, мамочка! — нежно произнесла девушка, и Лина отключила телефон.

Соня бросилась подруге на шею. Она знала, что Лина поможет!

— Сонь, ты так сильно влюбилась?! — спросила Лина, глядя на счастливое личико подруги.

— Первый раз в жизни… — прошептала девушка, снова отчаянно краснея… — Если бы ты увидела ЕГО… ты бы меня поняла.

— Что, красавец? — усмехнулась Лина, которая уже имела за плечами пару печальных личных историй, а соответственно и гораздо больше опыта.

— Для меня он красив, как бог… — мечтательно произнесла Соня, — Он такой… сильный… такой крепкий и уверенный в себе… он потрясающий…

— Ты меня заинтриговала… — усмехнулась Лина, — Познакомишь меня и Леву с ним?

— Лин, мы и сами только познакомились…. Если у нас все хорошо сложится, то конечно познакомлю. А пока… спасибо тебе… я никогда этого не забуду.

— Без проблем, подружка, — чмокнула Лина подругу. — Ты только поосторожнее, а то проколешься в какой-нибудь мелочи, и все — пролетите!

— Я буду очень осторожна, Лина, поверь мне! — воскликнула девушка, — Я скорее умру, чем его потеряю!

Глава 7

— Серегаааа, ты что-то слишком задумчивый сегодня, отстаешь! — донесся крик Виктора до Сергея.

Молодой человек встрепенулся и к своему удивлению, увидел, что брат вопреки обыкновению, намного его обогнал. Они бегали на Стадионе «Локомотив» каждую субботу, а потом шли в бассейн этого спорткомплекса и тренировались плавать на скорость. Жили они недалеко от Лиговского проспекта на одной лестничной площадке. Им страшно повезло с квартирами. Одна квартира, большая и четырехкомнатная, была приватизирована еще их родителями и завещана братьям в равных долях, а вторую двухкомнатную, прямо напротив Виктор выкупил у старенькой бабульки, которая собиралась переезжать куда-то в Ленинградскую область к своему сыну.

Сергей был погружен в мечты о Соне, и когда брат его окликнул, даже не понял ничего. Но тут же спохватился, и в несколько мощных бросков догнал старшего брата.

— Ворон не считай, Серый! — крикнул на бегу Виктор и рванул вперед.

А у Сергея в его мятущейся душе снова происходила борьба — разум требовал немедленно прекратить встречи с Соней, а сердце рвалось к ней всей силой поэтической души парня.

За четыре года после измены «этой дряни» он настолько сильно закрыл свою душу от женского пола, что теперь ему было страшно ломать тот стальной щит, которым он заслонил себя от «бабьих чар». Все четыре года он вел себя с женщинами строго, отстраненно и порой очень грубо, если они начинали его доставать. Он намеренно выбирал себе сексуальных партнерш из тех, к кому почти не испытывал романтических чувств, а только сексуальное влечение и едва он чувствовал, что начинает увлекаться девушкой, сразу ее отталкивал.

Четыре года. Почти четыре года он жил в самоизоляции, в крепости из собственного цинизма и боли. Измена Дашки — это был не просто удар, это была катастрофа, которая разрушила его веру в любовь, в искренность, в саму возможность настоящих чувств. Он помнил каждую деталь того дня, каждое слово, каждый взгляд, и это воспоминание, словно заноза, годами гноилось в его сердце. Он превратил себя в неприступную крепость, отталкивая всех, кто пытался приблизиться, всё для того, чтобы не повторить ошибки прошлого.

Но Соня… Соня была другой. С Соней ВСЕ было иначе.

С ней он чувствовал себя живым, настоящим, чувствовал то, от чего так тщательно скрывался все эти годы. Ее глаза, полные света и искренности, проникали сквозь его броню, растапливая ее, как солнце растапливает лед. Он слышал ее смех, искренний и звонкий, словно музыка, которая заставлял его забыть о боли. Ее прикосновения — легкие, нежные — вызывали в нем сладкую дрожь, взгляд на ее юное личико заставлял его дыхание останавливаться от восторга, а сердце его трепетало от счастья.

Но сегодня с утра разум снова, как верный, но надоедливый пес, лаял, напоминая о прошлых ошибках. «Она тебя обманет, Сергей, — нашептывал он, — Ты опять будешь страдать. Лучше остаться одному, в своей крепости, из боли и одиночества. Там безопасно. Там спокойно!». Но в ответ на этот навязчивый шепот сердце билось в бешеном темпе, бунтовало против холодного расчета разума. Оно кричало, что он не может, не имеет права лишать себя возможности настоящего счастья, только потому что боится душевной боли.

Сергей резко остановился и упер руки в колени. Мышцы приятно ныли, но он был поглощен своими раздумьями. Он понимал, что выбор неизбежен. Он не может жить в постоянном внутреннем конфликте, в вечной борьбе между разумом и сердцем. Он не может больше бежать от себя, от своих чувств, от потребности любить и быть любимым. Он должен принять решение, и сделать это сейчас, не откладывая на потом. Он должен либо разрушить свою крепость, открыть свою душу и рискнуть повторить прошлый горький опыт, либо продолжать жить в холодном одиночестве, в вечной теневой зоне своих собственных страхов.

Но вдруг, внезапно он осознал, что выбор уже сделан. Его сердце давно приняло решение, и теперь он просто должен найти в себе храбрость его решительно поддержать. Он позволит себе сломать барьеры, выстроенные за эти горькие годы, будет ухаживать за Соней и признается ей в своих чувствах, которые захватили его так внезапно и сильно! Потому что жизнь слишком коротка, чтобы проживать ее в одиночестве, за стенами собственного добровольного плена.

Пусть это будет риск, пусть это будет боль, но это будет его жизнь, и проживет он ее живым человеком, живым мужчиной, который с радостью будет дарить свою любовь, ласку и нежность прекрасной девушке, и судя по отношению Сони к нему, будет любим и сам!

— Серега, да что с тобой сегодня? — раздался голос брата у Сергея под ухом.

Сергей вынырнул из своих мыслей и посмотрел на Виктора.

— Есть повод подумать, Вить… — сказал он, начиная растяжку мышц ног.

— И повод серьезный, я так понимаю? — Виктор последовал примеру Сергея и расставил ноги для растяжки.

— Даже очень.

— Может, вторая голова нужна? — подмигнул брат.

— Ну, если моя голова не справится одна, то грош ей цена, — усмехнулся и Сергей.

— Как работается на новом месте?

— Пока все хорошо.

Хорошо то хорошо, но едва Сергей пришел работать в бюро компьютерной безопасности в новой фирме, к нему сразу прицепилась начальница соседнего отдела — эффектная дама лет 30, красивая, сексуальная и замужняя. Она сразу начала подъезжать к Сергею с недвусмысленными намеками, но он решил строить из себя эдакого непонятливого ботана и пока ему это удавалось. Он сразу «раскусил» систему, царящую на фирме — кто больше угодит, у того и зарплата и привилегии, кто пойдет против — берегись. И его душа, которая привыкла с детства бунтовать против несправедливости, уже была готова бороться с этой системой. Но пока он только наблюдал и делал выводы, потому что отработал только первую пару недель и уже понял, что или он победит систему, или она его, и ему придется искать другое место. Впрочем, не в первый раз. В силу своего бунтарского характера Сергей всегда высказывал прямо в глаза все, что он думал, и это естественно, не всем нравилось, а иногда приводило к жесткому конфликту и Сергей хлопал дверью и увольнялся.

Но сейчас молодому человеку было не до фирмы. Он боролся со своими страхами, своими комплексами, и знал, что эта борьба для него важнее всех других, потому что он понял, что влюблен не на шутку! Его душа стремилась к Соне, он жил предвкушением сегодняшнего вечера и не мог думать больше ни о чем другом.

— Серега, ты что влюбился? — вдруг прозвучал голос брата, и Сергей аж подскочил от неожиданности. Он опять так глубоко погрузился в свои мысли, что совершенно забыл и где находится, и что рядом с ним брат, хотя ноги и тело продолжали механически выполнять упражнения на растяжку.

— Что?! — вырвалось у него в панике. Он не хотел пока говорить брату о своих чувствах к Соне.

— У тебя вид влюбленного Ромео, — хохотнул Виктор и хлопнул брата по плечу. — Такой же задумчивый и рассеянный.

— Я пока не знаю, Вить, — ответил Сергей. Он никогда не хитрил и не врал Виктору, но сейчас решил ответить попрозрачнее: — Возможно. Я должен вначале все осмыслить.

— В добрый путь! — довольно произнес Виктор, — Давно пора. А то так бобылем и помрешь!

— Кто б говорил! — тут же отозвался Сергей. Виктор уже два года жил один после крупной ссоры со своей девушкой.

Это была суббота, и Сергей после тренировки должен был заглянуть в клуб на репетицию воскресного концерта. Он залетел домой переодеться и взять гитару, и поехал в клуб на метро.

Там уже собрались его друзья — музыканты группы «Отрыв». Они возились с аппаратурой, расставляли свои стулья на сцене, настраивали и проверяли инструменты, и похоже, о чем-то жарко спорили.

— Привет, Серега! — приветствовали они Сергея почти в один голос.

— Привет! — откликнулся Сергей и взялся расчехлять гитару.

— Слушай, Серый, тут кое-кто хочет ввести на концерты входные билеты! — крикнул Сергею Алик, взъерошенный, как дикий воробей. — и наполеоновским жестом указал на такого же встрепанного и красного Ромыча, который упрямо выпятив подбородок, привстал за своей барабанной установкой. Похоже было, что парни ругались не на шутку. Саша, самый рассудительный и спокойный из всех четверых, будучи флегматиком, спокойно сказал:

— Введя плату за билеты, мы потеряем своих слушателей. Я против.

— Вам легко говорить, — завопил Ромыч, подскакивая и бабахая по литавре кулаком, — вы все работаете, а я студент, стипендия аховая, мне жрать что-то надо, и девушку в рестораны водить надо, и трусы себе, понимаете ли тоже покупать надо! Мы тут пропадаем целыми днями на репетициях, просто за так! Пусть хоть минимальная оплата будет!

— Так, СТОП!!! — громко сказал Сергей, успокаивая парней. — Все успокойтесь! Давайте сядем и все обсудим. Прошу! — и он указал на ближайший столик. Парни расселись за столом, взяв по банке пива, которое достал Сергей из холодильника.

Когда воцарилась тишина, Сергей произнес:

— Значит, я так понимаю, что на повестке дня вопрос о минимальной оплате нашего труда. Ромыч, ты считаешь, что пора ввести входной билет. Но ты ведь знал, на что идешь, когда соглашался играть в группе?! Ты ведь знал, что мы будем играть на альтруистических началах?! Люди приходят сюда и отдают деньги за напитки, за десерты, и если им придется еще за вход на концерт платить, то больше половины приходить больше не станут. Ведь те, кто сюда приходят, такие же студенты, как и ты, и как Алик. У меня тоже еще совсем недавно не было постоянной работы.

— Слушай Серега, ты тут у нас поэт и трибун, но у меня ситуация аховая! Если не введем плату, я ухожу из группы! — возбужденно выдал Рома.

— Ромыч, я понимаю твою позицию, правда. — ответил спокойно Сергей, — Стипендия — это не фонтан, и девушку в ресторан хочется сводить. Но давайте посмотрим на ситуацию шире. Алик, Саша, что вы думаете?

Алик, всё ещё взъерошенный, но уже немного успокоившийся, почесал затылок.

— Я с Сашей согласен. Да, денег хочется, но мы играем для души, для людей. Если начнём брать деньги, то часть аудитории точно отвалится. Те, кто ходят к нам — это наши друзья, знакомые, люди, которые ценят нашу музыку. Они не будут платить, и мы потеряем их.

Саша, не меняя спокойного выражения лица, кивнул:

— Алик прав. Мы заработаем меньше, чем потеряем в аудитории. Кроме того, мы не профессиональные музыканты, не коммерческий проект. Наша цель — играть, и получать удовольствие от этого. Деньги — это приятное дополнение, но не главная цель.

Ромыч, всё ещё пыхтел, но уже немного сбавил обороты.

— Но… я же говорю, мне нужны деньги! На что мне жить? Я же не могу вечно клянчить у родителей!

Сергей, аккуратно положив гитару в чехол, сел на стул.

— Ромыч, понимаю. Давайте подумаем над другими вариантами. Может, будем давать платные выступления на корпоративах или частных вечеринках? Это будет дополнительный заработок, и при этом мы не оттолкнём наших постоянных слушателей. Или, может, будем продавать мерч — футболки с логотипом группы, диски с записями? Можно ещё попробовать создать страницу на краудфандинговой платформе, где наши фанаты смогут поддержать нас финансово.

Алик задумался и проговорил:

— Мерч — неплохая идея. Футболки с прикольным принтом точно бы разошлись. И краудфандинг тоже можно попробовать.

Саша, как всегда, был сдержан, но в его глазах мелькнуло одобрение.

— Эти варианты более приемлемы. Они позволят получить дополнительный доход, не жертвуя при этом нашей аудиторией.

Ромыч, уже почти успокоившийся, почесал затылок.

— Мерч… краудфандинг… да, это звучит лучше, чем платные билеты на наши обычные концерты. Только кто этим всем будет заниматься? У меня и так времени в обрез.

Сергей улыбнулся.

— Мы разделим обязанности. Алик, ты умеешь рисовать, так что займёшься дизайном футболок. Саша, ты у нас самый организованный, ты будешь координировать процесс продажи мерча и работу с краудфандинговой платформой. Я буду заниматься музыкальной частью и связью с потенциальными заказчиками на корпоративы. А ты, Ромыч, будешь отвечать за продвижение в социальных сетях, ведь ты у нас главный по пиару. И потом, парни, мы забыли про возможности ИИ! Он может сгенерировать все, что душа пожелает — и принт, и слоган, и дизайн футболок и афиш выступлений!

— Парни, у меня еще идея! — воскликнул воодушевленный Алик, — А что если на пару процентиков поднять цены на выпивку и соленые орешки? Сейчас цены везде растут, как бешеные, так что чем мы так сказать, хуже? И эти повышенные проценты будут капать на счет нашей группы.

— Можно попробовать, — откликнулся Сергей и посмотрел на Сашу, отец которого был хозяином клуба «Грифон». — Саня, ты продвинешь эту тему со своим предком?

— Легко! — сказал Саша, — Отец только обрадуется.

Парни обрадованно загудели, лица прояснились, они начали смеяться и глаза их засверкали азартом. Ромыч наконец-то заулыбался тоже.

— Ну, за работу тогда! Только давайте с мерчем поторопимся, а то у меня трусы совсем износились!

Все засмеялись.

Спор был исчерпан, а атмосфера в зале стала лёгкой и рабочей. Они начали обсуждать детали, рассчитывая потенциальную прибыль от продажи мерча и планируя запись нового материала для краудфандинговой кампании.

Воздух наполнился творческой энергией и надеждой на светлое будущее для группы «Отрыв». На этой репетиции Сергей представил две своих новых песни.

Одна вызрела у него примерно после года предательства Дарьи и была полна злобы и боли. Теперь, когда он чувствовал, что переболел, он смягчил некоторые строки, немного переделал рифму и теперь стихи звучали так:

Раскололось небо, рухнул мир в момент,

Когда узнал, что ты — моя отрава.

Любовь моя, как хрупкий инструмент,

Тобой разбита вдребезги, на славу.

Я строил замки, верил в чудеса,

В твоих глазах тонул, как в океане.

А ты, смеясь, плевала в небеса,

Из лжи и тайн, играя в злобной драме.

Как мог не видеть я, как мог не знать,

Что сердце твое — камень, а не пламя?

Теперь мне страшно снова доверять,

Все женщины несут обмана знамя…

Я ухожу, не проклинаю, нет,

Но боль моя останется со мною.

И в сердце навсегда остался след

От той, что стала для меня чужою.

Парни песню одобрили, особенно Алик, у которого была тоже горькая история за плечами. Они моментально сообразили аранжировку и через несколько дней песня обещала стать хорошим хитом в круге поклонников группы «Отрыв».

Вторую песню он посвятил Соне, но очень завуалировано и расплывчато, чтобы парни не поняли, что он переживает эти чувства в данный момент. Поэтому все глаголы он поставил в прошедшее время.

Осенний сад поник в унылой лени,

И сердце юное томилось в тяжкой мгле.

Бродил я здесь,

                в плену печальных тений,

С тоской невыразимой на челе.

Любовь ушла, оставив только раны,

И мир казался серым и пустым.

Забыты счастья светлые обманы,

И каждый вздох был горьким и густым.

Но вдруг… о чудо! Звук небесной силы!

Сопрано нежное,

                 как ангельский привет,

Из окон дома, словно из могилы,

Пробился луч, дарящий новый свет.

И в сердце вдруг проснулась

                             жажда жизни,

Надежда робкая, как первый луч зари.

Ушли печали, горестные тризны,

И вновь запели в сердце соловьи.

После репетиции Сергей поехал по делам, а к двум часам уже был дома, чтобы подготовиться к свиданию с Соней.

Он взял мобильный и напечатал девушке короткое сообщение: «Все остается в силе, мой Ангел? Ты придешь?»

Соня не отвечала, но он знал, что у нее занятия и возможно, она ответит не сразу. Пользуясь моментом, он отправился в душ, и на быструю руку приготовил себе легкий обед. И тут телефон звякнул.

«Я обязательно приду, Сергей» — ответила Соня, и он почувствовал, как от радости сильнее забилось его сердце.

Тут ему в голову пришла мысль — как бы было прекрасно посидеть с Соней наедине где-то на природе, тем более, что она просила его спеть. Мысли его заметались в поисках подходящего места для уединения… Летний сад? О нет! Самый центр, стремно! Парк 300 -летия Питера? Тоже нет! Елагин остров??? Точно! Там можно найти укромное местечко и даже у озерка. Но нужна машина!

Сергей тут же набрал Виктора. У брата имелась приличная машина «Форд Фокус», так как ему нужно было постоянно мотаться на тренировки и срочные выезды.

— ВиктОр, здорово! Ты на службе?

— Да, что-то случилось? — ответил тут же брат.

— Слушай, машина твоя позарез нужна! Во сколько возвращаешься?

— Около восьми.

— ЧЧЧерт! Слишком поздно! Ладно, придумаю что-нибудь.

— Постой, Серый, с чего такой пожар?

— Да не пожар. Просто хорошо бы… девушку забрать нужно, — решился открыться брату Сергей.

— Ух, Серый! Девушка — это святое! — Виктор секунду помолчал, потом сказал: — Возьми запасные ключи от форда у меня в тумбочке в коридоре и подъезжай к нашему парадному въезду. Тебя не пропустят, но я оставлю тачку напротив проходной.

— А ты как же?

— Да я на метро покатаюсь! Может тоже с девушкой познакомлюсь… — хохотнул Виктор.

— Хорошо, я сейчас подъеду! Спасибо, братан!

Обрадованный Сергей быстро оделся, глянул мельком на себя в зеркало — прилично ли выглядит, схватил барсетку и гитару в чехле и пошел к брату в квартиру. Он быстро нашел ключи от машины, тщательно запер обе квартиры и понесся на метро, потому что время уже поджимало.

А у Сони нарисовалась проблема в виде Альберта, который приехал к ней в Консерваторию, чтобы забрать на ужин в ресторане.

Едва девушка спустилась в главный холл, он поспешно подошел к ней. При параде, в костюме, при галстуке. Щеголь, как Онегин. Такой же самодовольный и равнодушный ко всем, кроме себя любимого — подумала тут же Соня, увидев его. К счастью, было только три часа, и она не испугалась, что Альберт увидит ее с Сергеем.

— Альберт??! — удивилась она, — Ты что здесь делаешь? У меня занятия.

Парень склонился над ее ручкой и прикоснулся губами к коже запястья.

— Соня, я соскучился… Я столик зарезервировал, поехали обедать вместе.

Соня отстранилась и посмотрела на парня, которого еще неделю назад считала красивым и привлекательным. Теперь же она видела только слегка самодовольное, сытое лицо, которое было скорее смазливым, чем красивым.

— Слушай, ты хоть бы позвонил заранее! — резковато сказала она, — Во-первых, у меня занятия сегодня допоздна, во-вторых, мы и так завтра должны были встречаться, а в-третьих, мне надо бежать на хор! Так что езжай домой, Альберт. Прости, но я не могу.

И не успел парень оглянуться, как она легкой серной взлетела по ступенькам и исчезла в коридоре.

«Да, облом случился!» — подумал с досадой Альберт, кусая губы.

Поскольку он был очень самоуверенным молодым человеком, сыном олигарха и женским баловнем, он даже не допускал мысли, что девушки могут его отбрить!

Как это так?!

Он считал себя красивым, сексуальным, неотразимым и очень умным. Девушки, желающие «отхватить» в мужья сына олигарха осаждали его толпами, и он вовсю этим пользовался. Еще в последнем классе школы и на первом курсе института у него уже случилось две нехорошие истории, когда девушки беременели от него, но Альберт тут же шел к отцу, и тот утрясал все проблемы с помощью денег и власти — девушкам щедро оплачивали аборт и моральный ущерб. Зато теперь он предохранялся, как зверь, и больше проколов не случалось.

А теперь он вдруг увидел, что Соня абсолютно не рада была его видеть, и это зацепило его, как заноза. Он с досадой смотрел девушке вслед и напряженно думал, что могло случиться?! В итоге он рассудил, что она просто опаздывала на занятия, и поэтому не проявила к нему должного внимания. Его уязвленная гордость тут же успокоилась, и он решил позвонить ей вечером и обговорить воскресный поход в ресторан, который был намечен еще на прошлой неделе.

Он вышел из Консерватории, провожаемый восхищенными взглядами девушек, проходящих мимо, нажал на дистанционный ключ от своего Bentley Continental GT Speed и не торопясь, чтобы дать девушкам налюбоваться на блестящую белоснежную шикарную машину, уселся за руль и с деланно скучающим видом обвел взглядом тротуар. Взгляд его скользнул по фигурам проходящих девушек, сворачивающих головы на его машину, легонько и довольно улыбнулся, и дал газ. Машина сорвалась с места, как зверь, и от нее осталось лишь легкое облачко выхлопных газов.

Соня, притаившись за оконной шторой на втором этаже, со страхом ждала — будет он ее ждать или уедет. И когда «Бентли» скрылся за поворотом, у нее вырвался вздох облегчения. На самом деле занятия у нее только что закончились, и теперь она с Линой и Левой, спустилась в столовую Консерватории и взяла себе легкий салат с маленькими кусочками куриной грудинки и зеленый чай с лимоном.

Они уселись за столик и принялись за еду. За столиком напротив она вдруг увидела Миркина, который с вечера нападения на нее в Консерватории не появлялся. И теперь, увидев его избитое лицо, Соня пришла в ужас и поняла, что ее слух и интуиция ее не подвели, и на нее напала именно эта парочка. Миркин же, увидев Соню, побледнел, но больше ничем свое волнение не выдал, продолжал сидеть и обедать, хотя вид у него был малость пришибленный.

— Лин, смотри, — шепнула Соня подруге, — Миркин тоже избит. Это таки они на меня напали!

Лина осторожно свернула голову на парня.

— Сонь, ты напрасно не подала заявление на них в полицию! — сказала она тихо. — Они ведь могут и отомстить за первое поражение!

— Ты думаешь? — испугалась Соня. — Я думала, что теперь они побоятся…

— Дай бог! — сказала Лина, покачивая головой. — Ты не должна теперь ходить одна, Сонька. Не дразни хищников.

— Сонь, мы с Линой будем всюду с тобой. — подал голос Лева, прожевав большой кусок мяса, — они не посмеют больше на тебя напасть! Но сходить в полицию надо!

— Спасибо, — благодарно произнесла Соня, — вы настоящие друзья!

Они еще немного посидели и поболтали, скушали мороженое, которое в столовой Консерватории было очень вкусным, а потом Соня заторопилась. Лина и Лева проводили ее до дамской комнаты на первом этаже и подождали, пока Соня приведет себя в порядок.

Соня долго крутилась перед зеркалом: она причесалась и красиво уложила свои волнистые темно-русые волосы, умыла лицо, чтобы оно было чистым и свежим, почистила зубы (она всегда чистила зубы после еды, и даже в школу и Консерваторию всегда брала с собой складную зубную щетку в футлярчике и миниатюрный тюбик пасты). Потом она критически осмотрела свою одежду. Сегодня она одела простые джинсы темно-синего цвета и красивую нежно-розовую блузу с круглым вырезом и небольшими драпировками на лифе, которая очень шла к ее цвету лица. Со все усиливающимся волнением от предвкушения встречи с Сергеем она чуть тронула тушью свои длинные ресницы и провела по губкам гигиенической помадой с небольшим количеством блеска. Сердечко ее пело и трепыхалось от волнения и счастья. Она чувствовала, как горит ее лицо, как подрагивают руки и ощущала легкое трепетание крыльев бабочек в животе… Боже! Как она влюбилась!

Когда она вышла из дамской комнаты, Лина с Левой стояли в оконной нише и тихонько целовались. Было без десяти четыре, и Соня сказала им:

— Я уже опаздываю… До завтра! И спасибо!

— Удачи, подружка! — обняла ее Лина.

Они быстро обменялись чмоками в щечки, и Соня выбежала из Консерватории, направляясь к Юсуповскому садику.

Глава 8

Едва Соня приблизилась ко входу в Юсуповский парк, ее окликнул голос Сергея.

— Сонечка!

Девушка обернулась. У тротуара была припаркована машина, около которой стоял Сергей с букетом цветов. Он был так хорош, что у Сони перехватило дыхание от восхищения. Он быстро подошел к девушке, нежно сжал ее ручку в своей и подал ей чудесный букет из астроэльмерий нежно-розового и белого цвета.

— Здравствуй, Сонечка! — радостно приветствовал он девушку.

— Здравствуй, Сергей… Боже, какое чудо! — воскликнула Соня, нюхая букет. — Спасибо. Они прекрасны.

— Соня, у меня немного неожиданное предложение. — волнуясь, начал Сергей. — Я предлагаю поехать на природу, найти там красивый уголок, и там я с удовольствием спою только для тебя. В клубе слишком шумно, слишком душно и много алкоголя. Что скажешь?

— А куда ты предлагаешь поехать? — с интересом спросила девушка.

— Предлагаю поехать на Елагин остров. Там в парке полно тихих местечек, да и народу там не так много, как в других парках.

Соня заволновалась. Крестовский и Елагин острова совсем рядом, и если Сергей захочет ее проводить, то их могут увидеть вместе… Но она так сильно жаждала уединения с ним, что тут же согласилась. В конце концов, если суждено быть вместе — значит суждено.

— Прекрасно! — обрадовался Сергей и сказал: — Тогда прошу Вас в машину, моя фея!

Он открыл перед Соней дверцу машины и нежно поддерживая под локоть, помог сесть, застегнул ей ремень безопасности и обойдя машину, уселся на водительское сиденье.

— Как прошел твой день? — спросил он, выруливая на Невский. -Все хорошо?

— Да, у меня все хорошо. А у тебя?

— А у меня сегодня был день спорта. Тренировался с братом на стадионе, потом в бассейне, а потом репетировал с друзьями — готовились к завтрашнему концерту.

— Какая у тебя интересная жизнь… — мечтательно проговорила Соня… — И спортом я тоже хотела бы заняться… Но у меня совсем нет времени — в Консерватории очень тяжело учиться.

— Представляю себе, — откликнулся Сергей, — Я столько учился играть на гитаре, пока не постиг эту науку… Пальцы до крови стирал, злился, бесился… удивлялся, что у меня не выходит, как у моего армейского учителя!

— Я думаю, что гитара все-таки сложнее фортепиано, — ответила Соня, — я например даже не представляю, как запомнить, где на грифе находятся ноты и где какая октава… На фортепиано все наглядно и понятно.

Соня любовалась на мужественный профиль молодого человека и шалела от восторга и влечения, а когда его взгляд встречался с ее глазами, она чувствовала, что краснеет от смущения. Его взгляд в основном, был сконцентрирован на дороге, но когда он поворачивал к ней голову, глаза его сияли красивыми бликами и в них отражалось солнце, сияющее в правое стекло машины. А Сергей чувствовал тесноту в джинсах и немыслимый восторг и упоение этой нежной девушкой. И когда ее щечки розовели, он начинал еще больше сходить с ума от ее красоты и искренности, которая сквозила в каждом жесте и глубоком взгляде голубых выразительных глаз.

Через полчаса они добрались до парковки около Парка на Елагином Острове. Сергей помог Соне выйти из машины, взял с заднего сиденья гитару.

— Пойдем? — тихо спросил он, посмотрев ей в глаза.

Она подняла на него свою темно-русую головку и тоже тихо ответила:

— Пойдем.

Пальцы рук их сплелись, и они направились в парк. Они медленно шли по дорожке и тихо разговаривали. Делились впечатлениями о парке, об удивительно стабильной погоде, которая установилась в Питере в этом сентябре, говорили о музыке и стихах, о книгах и фильмах и оказалось, что взгляды их на искусство удивительно сходятся — Сергей оказался таким же страстным поклонником живописи, как и Соня, и они обсуждали картины своих любимых мастеров, экспозиции Эрмитажа и Русского музея….

Они гуляли уже почти час, когда вдруг Сергей сказал:

— Смотри-ка, Сонечка. Как здесь хорошо!

Девушка посмотрела туда, куда показывал Сергей и увидела замечательный отдаленный уголок у озерца с водяными лилиями, берег которого был усажен деревьями с роскошной листвой, и их ветки соединялись шатром над красивой белой скамейкой с резной спинкой.

— Как красиво! — воскликнула она, и звонко засмеявшись, легко побежала к лавочке.

Сергей бросился за ней, и когда она достигла лавочки и развернулась, он чуть не впечатался в нее. Вовремя затормозив, он вдруг обхватил ее стройную фигурку руками за талию и… оба замерли от неожиданности и моментально встретились глазами… Затихли…

Руки Сергея нежно прижали тело девушки к себе, и она задрожала… от нежности, от неожиданности, от приятного испуга… но ей не хотелось отстраняться от него. Она чувствовала тепло его сильного тела, тепло его ладоней на своей талии и ей до ужаса хотелось положить голову ему на плечо… А красивые глаза Сергея сползли на ее губы… И она не успела оглянуться, как он нежно, очень медленно и осторожно поцеловал ее, аккуратно захватив ее губы своими… Она ахнула… руки ее легли на широкую грудь парня и она невольно снова потянулась к нему, встав на цыпочки… И тут он взял ее губы в еще более нежный и долгий захват! У Сони закружилась голова, бешено засвербило в животе и сразу ослабли ноги… она застонала от новых немыслимых по остроте ощущений! Вкус его губ — сладковатый, с легким привкусом крепкого кофе — так ей нравился… Она неумело и робко отвечала на его поцелуй, мир вокруг словно растворился, остались только они двое в объятиях друг друга, под сенью переплетающихся ветвей. Его руки, сильные и уверенные, обнимали её талию, нежно, но крепко, прижимая к себе. Она чувствовала биение его сердца, ритм которого отзывался в её собственной груди. Она никогда не ощущала такой близости, такого единения с другим человеком, а тем более с мужчиной. Это было не просто прикосновение — это было слияние двух душ, двух сердец, двух судеб…

Когда поцелуй наконец прервался, они оба задыхались, глаза встретились снова, полные нежности и нескрываемых чувств. Воздух сгустился от волшебства этого мгновения, от искр, вспыхнувших между ними. Соня прижалась к Сергею, её щёки пылали ярким румянцем. Она почувствовала как он нежно гладит её волосы, его пальцы путешествуют по шелковистым прядям, вызывая мурашки по всему телу. Тишина, окружающая их, была наполнена чем-то невыразимо завораживающим, звуки природы — пение птиц, шуршание листьев, лёгкий плеск воды в озерце — создавали идеальный аккомпанемент к их первой пока очень робкой близости. А губы Сергея вдруг снова захватили ее губки и стали более настойчивыми и страстными, он сильнее прижал ее к себе, и у нее в животе полыхнуло таким жаром, что она застонала и испуганно отстранилась, но не вырвалась из его объятий.

— Прости, я напугал тебя? — хриплым голосом спросил Сергей, прижимая ее к себе, — Я не смог удержаться… Сонечка… я думаю о тебе день и ночь… Прости…

— Я.. я… — пробормотала Соня смущенно, — я.. еще никогда не… целовалась… но я не испугалась. Мне было очень хорошо, Сережа. — и она посмотрела на него таким взглядом, что он готов был взлететь вместе с ней в облака. — Но давай немного… повременим… хорошо?

— Ты права… я поторопился, — так же хрипло произнес Сергей. — Я буду держать себя в руках.

— Давай присядем? — спросила Соня, улыбнувшись ему.

Она пыталась прийти в себя после поцелуев, но ее еще потряхивало и в ногах разлилась приятная слабость. Она упала на скамейку и попыталась дышать ровнее. Ей безумно хотелось целоваться еще и еще, но она понимала, что еще слишком рано, что это может привести к большей близости, абсолютно интимной, а она пока очень сильно этого боялась, стеснялась и комплексовала, хотя вся душа ее рвалась к Сергею. Она была так юна и зажата постоянным давлением своей семьи, что ей было очень трудно преодолеть тот барьер, который назывался страх.

— Давай. — голос Сергея еще был хрипловатым, но пламенеющие уши его стали принимать нормальный цвет.

Молодой человек тут же принялся расчехлять гитару, чтобы отвлечься от моментально возникшей эрекции и сконцентрироваться на других вещах. Он никогда в жизни не испытывал таких чувств, целуя девушку. Его душа готова была разорваться от счастья, нежности, сладкого и мучительного влечения, от потрясающе нежных губ девушки, от ее свежести, чистоты и почти детской непосредственности, когда она призналась, что это был ее первый поцелуй. Голова у него шла кругом, мысли путались, а сердце колошматилось, как ненормальное. Ему хотелось схватить ее в объятия, зацеловать до умопомрачения и дарить ей потрясающие ощущения, дарить ей свои чувства, свою нежность, свое преклонение… сделать ее самой счастливой на свете, вознести ее как богиню, к небесам и улететь туда вместе с ней.

Он вдруг заметил, что в его чувствах и мыслях нет и намека на похоть! Ни грамма! Ни граммулечки! Ему хотелось делать ее бесконечно счастливой! Он уже знал, что никогда в жизни не станет пытаться уложить ее в постель, пока она не будет к этому готова и не подаст ему знака! Тем более, что она еще так неопытна и невинна. Он чувствовал преклонение перед ее чистотой, ее честностью и робостью.

Полный этих мыслей и ощущений, он наконец-то расчехлил гитару, накинул ремень на шею и сел рядом с Соней на лавочку.

— Я хочу спеть тебе ту песню, слова которой я прислал тебе позавчера, — сказал он. — Она еще не совсем готова, но я попробую. Не суди меня строго, прошу.

— Сережа, я и не думала заниматься судейством, — засмеялась девушка смущенно, — я просто очень хочу услышать пение под гитару. Ты не представляешь, как мне это нравится. Не переживай пожалуйста.

Он нежно поцеловал ее в щечку и начал вступление к песне красивыми переливами арпеджио. Соня завороженно смотрела на его пальцы и глаза ее сияли от восторга.

Он начал петь, вначале от волнения голос ему не повиновался, но скоро он овладел собой, погрузился в свою музыку и слова, и вдруг услышал, как чистейшее сопрано Сони потихоньку пытается подпевать вторым голосом, пока без слов. Как это было красиво! Услышав ее голос, у него покрылась мурашками спина и сердце затрепетало от восторга. А голосок Сони становился все увереннее, прибавлял насыщенности, и в итоге они допели песню восторженным дуэтом. Едва отзвучали последние вибрации струн, Соня восхищенно захлопала в ладоши!

— Сережа! Как же прекрасно!

— Знаешь, похоже у нас очень удачно сливаются голоса! — воскликнул Сергей, — Давай попробуем еще раз?

— Давай!

Они начали снова. Соня пока подпевала без слов, чтобы не путать Сергея, и это звучало для обоих просто божественно. Когда песня закончилась, они радостно засмеялись.

— Сонечка, а ты мне что-нибудь споешь? — спросил Сергей, пожирая ее глазами.

— Ну, если ты сможешь мне подыграть… и если ты знаешь, например, старинные русские романсы… то да. — смутилась Соня.

— Возможно, я что-нибудь еще помню… Что ты хотела бы спеть?

— А что знаешь ты? Знаешь «Ночь светла»?

Сергей облегченно выдохнул. Он знал несколько романсов от деда, который был артистом оперетты, и от которого видимо Сергею и передался его музыкальный талант. В числе этих романсов и был романс, о котором сказала Соня. А она намеренно назвала самый легкий и известный романс.

— Кажется, знаю. — Он напел мелодию, и Соня радостно закивала.

— Да-да, это он.

— В какой тональности ты его поешь?

— Не низко. Скажем, в соль-миноре.

Сергей тут же заиграл вальсовое вступление, и Соня тихонько запела, слегка смущаясь:

«Ночь светла,

над рекой

Тихо светит луна,

И блестит серебром

Голубая волна…»

Сергей смотрел на девушку во все глаза и не мог оторваться, а звук ее изумительно чистого голоса летел сквозь ветви над озерцом, как светлый ангел счастья!

Едва Соня закончила петь, как за кустами раздались громкие аплодисменты! Молодые люди подскочили, как будто их ужалила змея. К ним приближалась группа из четырех человек, видимо, супружеские пары довольно пожилого возраста. Они восторженно хлопали и восклицали:

— Какая прелесть! Ах, какой чудесный голос! Как обворожительно!

Соня и Сергей в смятении схватились за руки и побежали прочь, как легкие серны. Им не хотелось ни с кем общаться, и тем более выслушивать комплименты. Сергею приходилось бежать, держа в одной руке ручку Сони, а во второй сразу две вещи — чехол и гитару. Поэтому он затормозил первый и они посмотрев друг на друга, расхохотались!

— Ну надо же, — сказал отдышавшись от смеха Сергей, — я думал, что в это время нас никто не побеспокоит… Ан нет!

— Знаешь что, Сережа, — сказала Соня, — тебе надо учиться композиции! Очень серьезно. Ты очень талантлив! А если ты будешь знать законы композиции, гармонии и оркестровки, ты далеко пойдешь!

— Поздновато мне уже учиться, Сонечка, — улыбнулся Сергей, — Мне работать надо, обеспечивать себя и… мы поем много и репетируем. У меня просто времени не хватит.

— А где ты работаешь? — с любопытством спросила Соня.

— В фирме строительной. В компьютерной безопасности. «Петро-Град» называется. Не слышала?

— Нет. Ты значит компьютерщик? А где ты научился так здорово драться? Ты так раскидал Миркина и Полякова, что они теперь в гипсе ходят. — и Соня засмеялась.

Сергей обалдел.

— Что-что??? Так ты знаешь, кто на тебя напал тогда? — воскликнул он потрясенно.

— Я догадалась, — ответила Соня. — Еще во время нападения я узнала их голоса по тембру… А потом увидела, что они избиты, а Поляков в гипсе.

— И ты… не подала на них заявление в полицию??! — изумился Сергей.

— Нет.

— Но почему???!!!

Соня могла бы объяснить Сергею, что боится, что отец приставит к ней охрану, но она не хотела, чтобы Сергей знал, чья она на самом деле дочь. И она ответила:

— Я надеюсь, что больше они этого не сделают. Ты их так хорошо отделал! — и она засмеялась.

Но Сергей был не на шутку озабочен.

— Послушай, Соня, это не шутки. Это серьезное преступление — разбой с нападением! За это предусмотрена определенная статья в Уголовном Кодексе. Ты должна подать на них в суд. Или написать заявление в полицию.

— Но… но как я могу доказать, что это были именно они? — удивилась девушка, — Я ведь лиц их не видела. Только голоса узнала.

— Подожди-подожди, — и Сергей потянул Соню к ближайшей лавочке. Они сели. — Ты ведь сопротивлялась им?

— Да, конечно.

— Значит, у них остались какие-то следы твоего сопротивления, царапины, биоматериал. Это же улики!

— Я даже укусила кого-то из них, — сказала Соня.

— Вот видишь! Ты должна пойти в полицию, Сонечка. Они ведь могут попытаться еще раз.

Сергей был уже третий человек, от которого Соня слышала эти слова, и поскольку слова Сергея имели для нее особое значение, она спросила:

— Ты тоже думаешь, что они могут попытаться еще раз?

— Все зависит от того, что им от тебя надо, — ответил Сергей. — Они говорили тебе что-нибудь? Перед тем, как схватили?

Соня смутилась…

— Кажется, они хотели… меня… изнасиловать.

У Сергея все скрутило в груди от бешенства, и он прорычал:

— Тем более, ты должна идти в полицию! — он порывисто обнял ее и прижал к себе, — Сонечка, детка, я ведь не смогу все время охранять тебя! Я не прощу себе, если с тобой что-то случится.

Девушка посмотрела в его полыхающие огнем глаза, сердечко ее так затрепыхалось, что ей стало даже немного больно… А молодой человек, сходя с ума, вновь взял в страстный захват ее нежные губы.

Господи, какое счастье!!! — промелькнуло в голове у Сони, и она отдалась поцелуям Сергея.

Они целовались очень долго — то нежно, то страстно, Соня чувствовала, что потихоньку «овладевает техникой» и просто умирала от блаженства и счастья. Но тут Сергей с коротким рыком оторвался от нее и отодвинулся. Его потряхивало и лицо стало очень румяным, а уши горели ярким пламенем.

— Сережа… что-то случилось? — испуганно пробормотала она. Но молодой человек снова нежно обнял ее и прошептал ей на ушко:

— Я просто схожу от тебя с ума, мой светлый ангел. — дыхание его было прерывистым и жарким, и он обнял ее за спинку и нежно прижал к себе. — Ты просто невероятная девушка! Я никогда таких не встречал…

Соня облегченно вздохнув, положила голову на плечо парня и прошептала:

— Я никогда ничего подобного не испытывала, Сережа… Это было… так прекрасно!

Она чувствовала, как руки Сергея постепенно расслабляются, плечи опускаются и дыхание приходит в норму. Она почувствовала, как нежно он прикоснулся несколько раз губами к ее волосам.

— Сережа… мне так хорошо с тобой… — прошептала она ему на ухо. — Так спокойно и свободно…

— Ты не представляешь, как мне хорошо с тобой, моя девочка… — нежно шепнул Сергей ей в ответ. — Но мы должны вернуться к нашей теме.

Он через силу отстранился и взял ее руки в свои.

— Ты должна пойти в полицию. Хочешь, я пойду с тобой, как свидетель и защитник?

— Сережа, я не хочу идти в полицию… Тогда об этом узнает мой отец… Он… очень строгий… и больше не выпустит меня без присмотра! И тогда мы с тобой не сможем больше встречаться! — вырвалось у Сони.

Она не могла врать Сергею.

— Ты даже родителям не рассказала?! — поразился он.

— Нет! Ты не понимаешь! Моя семья… она… очень строга.

— Это не причина оставлять подонков безнаказанными, Сонечка! И почему же мы не сможем больше встречаться?

Соня молчала… Она ТАК не хотела рассказывать Сергею о своей семье! Но ей надо было что-то ответить, и она сказала:

— Потому что мой отец собирается выгодно выдать меня замуж и не даст нам встречаться.

— Вот оно что…, и кто же твой отец? — нахмурился Сергей. Он ненавидел всех, кто по его мнению разбогател за счет обычных людей, путем обмана, манипуляций и отмывания денег.

— Михаил Соболевский. Не слышал? — Соня опустила голову и почувствовала, что сейчас расплачется…. Она увидела, как изменилось выражение лица Сергея и очень испугалась, что вот сейчас он просто уйдет и бросит ее…

Но Сергей молчал. «Вот кто она такая… — молнией промелькнуло у него в голове: — так я ей вообще не пара… нет у нас будущего… она сбежит от меня при первых же финансовых трудностях…»

Молчание длилось долго… Соня понимала, что сейчас расплачется, потому что всей кожей чувствовала возникающее отчуждение со стороны Сергея. И она решила уйти первая. Чтобы не смотреть в уже ставшую ей дорогой широкую, сильную спину Сергея, если он сейчас повернется и уйдет… Она поднялась со скамейки и тихо сказала:

— Я понимаю, что ты сейчас думаешь… И не хочу, чтобы ты… потом корил себя за то, что связался с… мажоркой… Прощай, Сергей…

Она отвернулась и медленно пошла прочь, вытирая непрошенные слезы, катившиеся по щекам… «Вот и все…» — в отчаянии думала она и сердечко ее сжалось и заболело. «Мое счастье закончилось… И такого парня я никогда больше в жизни не найду…»

Но не успела она сделать и пары шагов, как Сергей схватил ее за руку и притянул к себе.

— Сонечка… что ты говоришь?! Какой укор? Какая мажорка? — и он нежно прижал ее к себе. — Какая ты еще наивная… Ты думаешь, что я… брошу тебя?

— Я так подумала… — тихо ответила Соня, не глядя ему в лицо, потому что хотела скрыть свои слезы и потихоньку вытирая свои мокрые щеки.

Сергей глубоко вздохнул и поднял ее личико к себе за подбородок.

— Ангел мой, ты ошибаешься! Нам надо лучше узнать друг друга, а потом, может быть… ты сама не захочешь… быть со мной… Я… веду совсем другую жизнь и просто боюсь, что она тебе… не понравится. Прежде всего проверить себя предстоит тебе. Я для себя уже все решил.

— И что же ты решил? — с замиранием в сердце спросила девушка тихо.

— Я искал тебя всю жизнь, — проникновенно сказал Сергей, прямо глядя ей в глаза, зрачки его были очень расширены, а лицо пылало, — Я никогда не откажусь от тебя! Ты слишком мне дорога! Я никогда не встречал такой девушки, как ты!

И он нежно прижал ее к себе и поцеловал в губы. Очень нежно, трепетно, а руки его обхватили ее стройный стан и подняли вверх. Она легко ойкнула и обняла его за сильную шею. Теперь она сидела у него на руках, и губы их ласкали друг друга с потрясающей нежностью.

Они долго еще говорили, обмениваясь нежными поцелуями. Сергей уселся на скамью, держа девушку на коленях, они обсуждали сложившуюся ситуацию, опять целовались, строили планы на будущее и снова целовались, договаривались о встречах и Соня чувствовала, что они сближаются духовно с невероятной скоростью. А о влечении и говорить не приходилось! Между ними искрило так, что можно было зажечь огромный костер, она чувствовала всей кожей отношение Сергея к себе и была так счастлива, как никогда.

С трудом оторвавшись от Сергея в очередной раз, Соня вдруг заметила, что уже стемнело. Как же ей не хотелось ехать домой!

— Сережа… мне пора… — с сожалением произнесла она, нежно обнимая парня за шею. — Я должна пораньше быть дома…

— Я понимаю, мой Ангел, — нежно произнес Сергей. — Ты ведь завтра приедешь на наш концерт?

— Во сколько, Сережа?

— Мы начинаем обычно около девяти вечера. Потом бывает тусовка… Я понимаю, что ты… наверное, к такой обстановке не привыкла… Но мы можем сразу уйти погулять. А потом я провожу тебя домой.

— Я понимаю, что это будет не светский раут, — улыбнулась девушка, — не волнуйся. Я хочу вкусить другой жизни, вкусить свободы и раскрепощенности. Вместе с тобой!

— Сонечка, тебя так достают родные? — сочувственно спросил он, глядя девушке в глаза, и увидел, как они подернулись влагой.

— Знаешь, я осознала это совсем недавно… каких-то полтора года назад, — ответила она, — у меня очень строгая и принципиальная… бабушка (Соня хотела сказать «бабка», но с трудом пересилила себя) … она всегда держала меня в ежовых рукавицах, а папа видимо… научился от нее…