Бесплатный фрагмент - ДИАЛОГИ О БОРИСЕ ГОДУНОВЕ

АННОТАЦИЯ………………3

ГЛАВА 1. Мой друг Кирюша. 4

ГЛАВА 2. Противостояние. 11

ГЛАВА 3. Быт Средневековой Руси. 35

ГЛАВА 4. Царь Фёдор Иоаннович. 59

ГЛАВА 5. Борис Годунов. 114

Аннотация

Перед Вами книга о России эпохи Бориса Годунова, предшествующей Великой Смуте. В настоящее время Россия, похоже, очень близка к возникновению новой Смуты, которая может быть предотвращена при условии кардинальных перемен в управлении государством. Чем объяснить особенность России, о которой сейчас так много говорят? Почему мы не такие, как народы Запада и в чём наше отличие? Чего нам ждать от Украины сегодня? Почему нам может быть интересно время правления Годунова? Как образовалось крепостное право на Руси? Ответы на эти трудные вопросы лежат не столько в знании исторических фактов, сколько в понимании причин их возникновения. Вполне возможно, что через правильную их интерпретацию будет легче, если не преодолеть, но спокойнее принимать эти различия. Пожалуй, наиболее противоречивой личностью в нашей истории был Борис Годунов. Согласно историку, Костомарову «Все щедроты и благодеяния правителя толковались в дурную сторону, а злые языки беспрестанно приписывали ему новые злодеяния». Так кем же был Годунов — умным правителем или злодеем?

«Не ропщите на своего правителя, ибо каждый народ достоин своего правителя»

Библия

«Нет ничего труднее национальных характеристик. Они легко даются чужому и всегда отзываются вульгарностью для „своего“, имеющего хотя бы смутный опыт глубины и сложности национальной жизни.»

Георгий Федотов

ГЛАВА 1. Мой друг Кирюша

Вернувшись после завершения обучения в институте в свой город, я нечаянно столкнулась с Кирюшей Белых. Мы когда-то учились в параллельных классах, а общаться стали после школы — встречались у Лео — общего приятеля. Сейчас и не припомню, что нас связывало, возможно, какие-то общие воспоминания, но только после этой случайной встречи, а особенно когда я стала жить с ним по соседству, стали видеться едва ли не ежедневно. Почему Кирюша, а не Кирилл или Кир? Не знаю. Просто все и всегда называли его уменьшительно — Кирюша, несмотря на то, что он уже закончил физтех в областном городе и преподавал в политехе. У меня было много приятелей, и я никогда не задумывалась об их национальности. Кирюша был евреем. В городе существовал бытовой антисемитизм — сказывалось гонение на евреев ещё со сталинского времени, а для меня никогда не существовал национальный вопрос. Только значительно позже, уезжая в Израиль на ПМЖ, одна моя приятельница оговорилась, что в школе ей часто напоминали о том, что она еврейка.

Во время войны в наш город был эвакуирован Харьковский тракторный с рабочими и оборудованием, который разместили на вагоностроительном заводе. Раньше на Урале евреев не было, в основном они жили на Украине. После войны многим харьковчанам некуда было возвращаться — родные погибли, а их дома были разрушены. Вот они и остались, несмотря на довольно суровый климат. Приезд эвакуированных благотворно сказался на культурной жизни города. Евреи — образованный народ. Приезжие, в основном, были инженерами, а их жёны — врачами или педагогами. Среди местного населения преобладали люди, окончившие школу или техникум. Постепенно харьковчане заняли руководящие посты на заводе, но, в высший эшелон управления заводом их так и не допускали из-за пресловутой пятой статьи. На другие оборонные предприятия города евреев на работу не принимали вообще. Так они и жили в заводском районе, не расползаясь по городу, более трёх десятилетий.

В тридцать первом году и у нас в городе началось строительство вагоностроительного завода и жилого района, население которого состояло из приехавших на стройку со всех концов страны. Завод изначально строился в десяти километрах от старого города. Публика была разношёрстная, приезжали в основном комсомольцы, без какого-либо образования, потому что сначала требовались разнорабочие и строители. Коренные жители на заводе почти не работали из-за отдалённости. Целый час нужно было добираться от города до завода в деревянном холодном, практически без дверей трамвае. Едва ли перегородку, предохраняющую людей от падения, можно было назвать дверью. Тем более, что в час пик эти двери не закрывались, а люди висели гроздьями, чуть приткнувшись на подножке и едва зацепившись за поручень. Зимы были очень суровыми, и случаи обморожения были обычным делом, поскольку самой распространённой одеждой для рабочих была телогрейка, а валенки и овчинные полушубки носило, в основном, коренное население. Ещё ходили в драповых пальто на вате с цигейковым или даже каракулевым воротником. Но и эта одежда не сильно спасала при часовой поездке в неотапливаемом трамвае. Только в восьмидесятых годах горожане, работающие на заводе, стали получать жильё в заводском районе. Впрочем, из-за плохого транспортного сообщения желающих переехать в него из города было немного. Проблема была решена только в самом конце двадцатого века.

Харьковчане дружили семьями и отличались от остального заводского населения особыми взаимоотношениями. Мои приятели были вторым поколением эвакуированных. Несмотря на ровные отношения со своими сверстниками и соседями, они держались своим кругом и несколько дистанцировались от остальных жителей. Только много лет спустя из оговорок Кирюши я поняла, что вокруг семьи Белых, была сформирована еврейская община из приехавших харьковчан. Синагоги в городе никогда не было. Я не знаю степень их религиозности, но они бережно сохраняли обычаи своего народа и поддерживали тесные отношения со своими родственниками и знакомыми, живущими в других городах. Особенно были заметны трогательные отношения в семьях и забота о тех членах общины, которые терпели нужду, болели или состарились. Повсеместные многовековые гонения на евреев выработали в них инстинкт самосохранения, который и помогал им сохранить нацию. Кирюшин отец, работая инженером на заводе, был руководителем местной общины и владельцем то ли Торы, то ли Талмуда. Кирюша называл её — Книга. Евреи всячески скрывали наличие такой общины в городе. В стране существовала довольно жёсткая антисемитская государственная политика, которая не афишировалась, но была очевидна для всех и являлась причиной бытового антисемитизма. Коренное население относилось к евреям без явной агрессии, но людей раздражали замкнутость их среды и взаимопомощь между ними, что порождало зависть. Раздражение против евреев под влиянием государственной политики возрастало при ухудшении связей между Советским Союзом и Израилем с каждой военной победой Государства Израиль.

На момент начала нашего тесного общения отец Кирюши уже умер, Книга осталась в семье, но Кирюша никогда мне её не показывал. Мать Кирюши — Эдита Павловна, которая всю жизнь проработала врачом — акушером в родильном доме, намного пережила своего мужа. Члены еврейской общины по множеству причин не приветствовали смешанные браки и, похоже, Кирюша стал жертвой этого запрета. Живя с матерью, он долгое время был в близких отношениях с русской девушкой — Леной, но не женился. Я предполагала, что его мать была противницей этого брака. Она не слишком возражала против их отношений и, даже неплохо относилась к дочери Лены — Анечке, которая для Кирюши стала родной. Отношения между матерью и сыном были сложными и, в конечном итоге, он холостяковал почти до шестидесяти лет.

Кирюша, как типичный послевоенный ребёнок, невысок, но широк в плечах, бомжеватого вида, как будто он только что вернулся из похода. Ему неинтересно заниматься своей внешностью, поскольку предпочитает дела поважнее. С возрастом его неряшливость увеличивалась. Он отличается открытостью, оптимизмом и жизнелюбием. Очень легко вступает в общение с заинтересовавшими его людьми. Кирюша вообще любит поговорить на интересующие его темы и спорить до победного конца, но в силу высокого интеллекта, может принять точку зрения собеседника, если тот сумеет его убедить в своей правоте. Он ироничен, порой экстравагантен, но разумен, хорошо владеет словом и логичен в своих умозаключениях. Спорить с ним сложно.

Кирюша очень заботится о своём здоровье, регулярно ходит в спортзал и играет в футбол. Кроме того, он — большой интеллектуал, много читает и ему непременно, как можно быстрее, хочется поделиться с близкими ему людьми всем новым и необычным. Он придает решающее значение тому, что его окружает, поэтому с особым интересом относится к сложившейся политической ситуации в стране. Почти все его друзья детства разъехались — кто в Москву, а кто — эмигрировал. Он не задумывался об отъезде, ему было интересно жить и в «лихие» девяностые. Сначала Кирюша, как большинство интеллигенции, разделял мнения либералов, но к нулевым годам разочаровался и иначе, как «либерастами» их не называл. Я не понимала его восхищения «экономическим гением» Гайдара и увлечения стихами Быкова, которые печатались почти каждый день в либеральной прессе, которую он читал взахлёб вместе с другом Борисом. Кирюша всегда ставил ударение в его имени на первом слоге. Прибегая ко мне, Кирюша цитировал Быкова, призывая оценить его юмор. Стихи Быкова на злобу дня мне казались графоманскими и парадоксальными, из которых порой трудно понять, что имеет ввиду автор. Мне не нравится Быков, прежде всего за то, что он не любит страну, в которой родился и живёт, и радуется её проблемам. Я, по меньшей мере, недоумеваю по поводу многих решений нашей власти, но мне не приходит в голову хаять Россию и трудно согласиться с определением Быкова нашей государственной политики, как «разрешение быть плохими, которое негласно даётся подданным». Быков публично поддерживает самые одиозные фигуры общества, даже душевнобольного Родченкова, приносящих много вреда стране. Мне интересно, почему эти либералы, поносящие всё и вся, не свалят за рубеж. По крайней мере, это было бы логично.

При других условиях из Кирюши мог получиться довольно успешный бизнесмен, но в девяностые годы ему помешала его осторожность и умение рассчитывать риски. Обладая практическим умом, он способен на взвешенный и бесстрастный анализ окружающего мира, обращая внимание на масштабные проблемы, в науке и политике. Кирюша во всём ищет интеллектуальное начало, ценит компетенцию, а не человека, максималист, критичен к недостаткам, бывает бесчувственным и резким, но, тем не менее, он убеждён, что за нарушение этических принципов полагается наказание. На подсознательном уровне он полагает, что нормальное развитие честного бизнеса в стране невозможно и часто пытается проверить меня «на вшивость».

— Забери все деньги из своих компаний, и слиняем в какую-нибудь деревню Гадюкино, — иногда шутил Кирюша.

— Причём тут ты и деньги Фонда? — злилась я.

— С чувством юмора у тебя не очень, — смеялся он.

— Ну и шуточки у тебя.

Сразу после распада Союза большинство населения не понимало всей глубины катастрофы, постигшей страну, не задумываясь о понесённых потерях. Люди даже испытывали радость от того, что избавились от роли «старшего брата». Тогда мы до конца ещё не понимали, какую цену заплатила страна. При обсуждении войны на Кавказе Кирюша мечтал,

— Построить бы стену вокруг Чечни и пусть чеченцы перегрызли бы друг другу глотки.

— Русских почти всех выдавили оттуда, но уж очень выгодна эта война кому-то, — пробурчала я.

— Кому-кому. Березовскому. Превратил Чечню в свою вотчину, — зло ответил Кирюша.

— Четверть страны потеряли, зла не хватает.

— Зато от «нахлебников» избавились, — рассмеялся Кирюша.

— Нашёл чему радоваться. Россия отпустила всех без каких-либо выплат и приняла на себя все долги Советского Союза. Вечно мы за всех платим. Нормальный выход в Чёрное море потеряли. Крым, Николаев, Одесса. … Одного Новороссийска мало, — огрызнулась я.

— В принципе, база в Севастополе осталась. Не так уж и важно сейчас для нас Чёрное море, — проговорил Кирюша.

— Чёрного моря ему не жаль! Кто владеет Севастополем, тот владеет выходом в Средиземноморье. Сколько народу погибло в разное время за Севастополь. Катись-ка ты домой, милый друг! — в конец разозлилась я.

Несмотря на то, что с Кирюшей интересно, и я с удовольствием с ним болтаю, очень напрягают его почти ежедневные довольно бесцеремонные визиты. В силу своей открытости, он всегда общается на короткой дистанции и мне надоедает каждый раз поить его чаем, до которого он охоч. При этом он всегда требует варенья и сжирает все сладости, которые есть на столе. Мне неудобно отказывать ему и поэтому приходится терпеть его навязчивость, тем более, что поссориться с ним трудно, поскольку он старается избегать отрицательных эмоций во взаимоотношениях с близкими ему людьми и не обращает внимания на такие мелочи, как выражение моего недовольства.

У него есть комната в коммуналке, доставшаяся от тёти, но он продолжает жить с матерью, не столько из-за удобства, сколько из чувства долга. Я всегда побаивалась Эдиту Павловну за её внешнюю суровость, и потому, что мне казалось, что она должна ко мне относиться негативно из-за ревности к сыну. Постоянно общаясь с Кирюшей, я звонила ему. Его часто не оказывалось дома и так уж получалось, что приходилось говорить с его мамой. Постепенно мы стали много разговаривать по телефону на всевозможные темы, в том числе, обсуждали проблемы, связанные с Кирюшей. В сущности, эта не очень здоровая старая женщина — ей уже исполнилось восемьдесят — была очень одинока, и я подозреваю, что наши разговоры были для неё возможностью осторожно пожаловаться на сына. Кирюше не свойственно выражение эмоций, и, хотя была очевидна его забота о матери, он никогда не говорил ей о своей любви. Эдите Павловне казалось, что она сыну в тягость. Впрочем, она была не очень далека от истины. Я судила об этом по его неохотным возвращениям домой по вечерам. С другой стороны, при общительности Кирюши, можно предположить, что ему просто не хватало времени, чтобы встретиться со всеми и обсудить всё, что было необходимо. Такой уж он человек. Мы почти не говорили с ним о личном, хотя были в курсе основных жизненных событий. Он с удовольствием рассказывал о своих друзьях, с которыми я была шапочно знакома, комментировал высказывания или поведение известных людей.

Как правило, если он приходил ко мне после моего очередного телефонного разговора с Эдитой Павловной, я начинала с выволочки, долго и нудно выговаривая ему, прося быть к ней повнимательнее. Как ни странно, он никогда не огрызался по этому поводу, обещая сделать то, что я просила.

Все мои собаки, а за время нашей дружбы у меня их было семь, очень любили его, хотя он никогда с ними не сюсюкал. Особенно — боксёр Джерри. Тот при встрече от радости просто писался.

— Брысь, мерзкая собака, — отпихивал он пса. Пёс и не думал обижаться.

— Привет! Вчера разговаривала с Эдитой Павловной по телефону, — сказала я, открывая дверь.

— Ну и? — спросил он, раздеваясь.

— Она была в вашем гараже и обнаружила, что машина ржавеет из-за протекающей крыши.

— Знаю. Займусь как-нибудь.

— А починить крышу слабо? Ты, кажется, хотел продать свою машину? Она ведь дешевеет с каждым годом.

— Да она и так уже ничего не стоит, — хмыкнул он в ответ.

— Успокоил бы мать. Ещё не хватает ей дёргаться из-за всякой ерунды в её — то годы. И вообще, какого чёрта ты рычишь на неё? — спросила я.

— Ладно тебе, налей-ка лучше чаю, но сначала дай квасу, — пробурчал Кирюша, проходя на кухню.

Крышу гаража он починил только после её смерти перед продажей. Машина гнила в гараже два десятка лет.

Заявляется Кирюша всегда без звонка, совершенно не задумываясь о том, есть ли у меня время на общение. Почти всегда приходит с открытой улыбкой, но однажды он пришёл очень подавленным.

— Что случилось? — спросила я его с порога.

— Мама наглоталась таблеток.

— Она жива? — вздрогнула я.

— Хорошо, что я рано пришёл вчера. Прихожу, а она в своём лучшем платье спит на кровати. Рядом с ней на стуле куча пустых упаковок. Вызвал скорую, её откачали, но забрали в психушку, — ответил он раздеваясь.

— Ты не знаешь, почему она это сделала? Ведь она врач и прекрасно понимает, какие могут быть последствия.

— Понятия не имею.

Мне всегда казалось, что Эдита Павловна в последние годы очень остро чувствовала свою вину за то, что сын так и не женился. Её очень волновало, что Кирюша интересуется только очень молодыми женщинами. Я подтрунивала над ним по поводу этой его слабости. Однажды, он с другом и двумя девчонками, которым не было и восемнадцати, отправились на пикник в лес на два дня.

— Тебе не стыдно совращать малолетних? Сесть не боишься? — спросила я его.

— Ну, эти сами кого угодно совратят. Они вполне зрелые девчонки, весёлые, — хмыкнул он.

Через неделю он попросил меня помочь забрать мать из больницы. С большим трудом мы довели её до машины, а дома подняли на второй этаж. Она очень изменилась с той поры и постоянно болела, но наши телефонные разговоры продолжались. После этого случая она прожила меньше года. На её похоронах их соседка на мой вопрос о причине попытки самоубийства, сказала:

— Она думала, что в тягость Кирюше и хотела освободить его от себя. Ещё она надеялась, что Вы, Ада, с ним поженитесь.

— Странное желание. За столько лет знакомства мы никогда не помышляли о чём-либо подобном, тем более, что мы — ровесники, а Кирюше всегда нравились женщины лет на двадцать моложе, — ответила я.

После смерти матери для Кирюши наступила новая жизнь. Частично он отремонтировал квартиру. Очередной срок бесплатной приватизации заканчивался, комната в коммуналке тоже не была приватизирована. На все мои напоминания он только отмахивался.

Как-то он позвонил мне:

— Ада, помоги выбрать шторы на окна.

В магазине он долго советовался со мной, но в конечном итоге, выбрал то, что хотел. Повесив новые шторы, позвал меня в гости и спросил, любуясь:

— Ну, как тебе? Правда, здорово?

Я ужаснулась про себя, — «Штанная пестрядь» — но ответила:

— И зачем ты звал меня в магазин, если всё равно купил то, что хотел.

— Ничего ты не понимаешь, а мне нравится, — фыркнул он в ответ.

Со вкусом у него всегда были проблемы, но говорить с ним на эту тему — себе дороже.

К тому времени близкие отношения с Леной, у которой появился другой любовник, прекратились, но они остались друзьями, тем более, что он не прекращал заботиться об её дочери — Анечке. Для него не составляло труда легко закончить отношения, когда становилось очевидным, что все возможности исчерпаны, и надо просто двигаться дальше. Кирюша тщательно следил за учёбой Анечки на филфаке, с которой у него сохранялись тёплые отношения, подстёгивая к участию во всяких конкурсах, посылая её работы по интернету. Кажется, и она испытывала к нему дочерние чувства. Я с удивлением наблюдала за отношениями в этой семье. Кирюша был близко знаком с новым любовником Лены и много рассказывал мне о нём. Лене опять не повезло. Он был священником, один воспитывал дочь, поскольку жена от них сбежала. Ничто человеческое было ему не чуждо: любил выматериться и крепко выпить. Жениться вновь он не мог из-за того, что церковь не разрешает разводы священнослужителей. Её закадычная подружка — тоже Лена, была не замужем и, похоже, у Кирюши начался новый роман. Встречаясь со мной, он часто рассказывал о своей новой пассии, и я стала энергично подталкивать его к мысли о женитьбе. Мне казалось, и, как, показало будущее, я в этом не ошиблась, что они идеально подходят друг к другу. Да и для Лены в её сорок лет, возможно, это последний шанс выйти замуж. Ему хотелось на ней жениться, но было трудно решиться на женитьбу впервые в свои шестьдесят лет. Он просто боялся. Лена ему нравилась, тем более, что она была значительно моложе, активна и не глупа. Как ни странно, его не смущало, что у неё не было высшего образования. В своё время она окончила музыкальное училище, затем — машиностроительный техникум и бухгалтерские курсы, но ни дня не работала, ни по одной из специальностей. Остановилась она на работе воспитателя в детском саду. Кирюша не склонен к романтическим мечтам и идеализированию супруги, но, конечно-же, как и любому нормальному человеку, ему хотелось глубоких семейных отношений. Всякий раз, когда Кирюша о ней рассказывал, я спрашивала его:

— Когда же ты женишься на Лене? Хочешь на старости лет один остаться? Стакана воды не кому будет подать. Аня уехала в Германию. Ты не боишься, что ваши с ней отношения постепенно сойдут на нет?

— Ну, это как получится, — ответил он, несколько, смущаясь. — А что касается Лены, то я забыл у неё спросить.

— Так иди и спроси, — гнала я его.

— Уговорила. Пойду и спрошу.

Наконец, они поженились. При всей своей скуповатости Кирюша купил жене шубу. Он развил бурную деятельность и сам отремонтировал квартиру Лены, куда переехал, тем более, что они уже ждали ребёнка. Кроме того, он, наконец, занялся приватизацией своей недвижимости. Всегда довольно эффективно распоряжаясь деньгами, много работал. Он был хорошим репетитором, готовя своих учеников в престижные ВУЗы. Кроме того, за деньги решал сложнейшие математические и физические задачи.

Меня всегда удивляла та простота, с которой он шёл на конфликт с окружающим миром, кроме своей семьи и ближайшего окружения. С его точки зрения конфликт — это просто «жаркий спор», из которого можно извлечь множество серьезных уроков и выгод. На службе он всегда был неудобен, поэтому довольно часто менял работу, будучи уверенным, что его опыт и знания будут востребованы.

В шестьдесят лет у него родилась славная рыжеволосая девчушка — Анечка. Кирюша с гордостью и удовольствием наблюдает за её ростом и развитием. Она повторяет не всегда приличные выражения своего папы обо всём, что от него слышит. Будучи поздним ребёнком, практически не знающая ограничений, Анечка растёт бойкой девочкой.

Мы очень давно дружим, хотя, наверное, это слишком сильно сказано, а я так и не могу понять, почему наша дружба столь долговечна. Очень часто он меня раздражает. Возможно и я его. Каких-либо отношений, какие бывают между мужчиной и женщиной, у нас никогда не было, но, тем не менее, он приходит снова и снова. У него много друзей и знакомых с кем он мог выговориться. Мне не нравится его резкость, несмотря на то, что он старается не проявлять её по отношению ко мне, даже когда я высказываю ему какие-либо претензии. Возможно, что, если бы он позволил себе грубить мне, наши отношения бы прервались.

Думаю, что главным в наших отношениях является взаимоуважение и то, что мы очень похоже воспринимаем окружающий мир. Как ни странно, мы не давим друг на друга. Я стараюсь не делать ему замечаний по поводу его одежды, тем более, что он очень старается выглядеть достойно. Просто я понимаю, что это у него никогда не получится. Кирюша, в свою очередь, не смеётся над моим консерватизмом и тревожностью по поводу любой неопределённости. Он знает, что я не люблю сюрпризы. Моя же способность постоянно анализировать, выискивая ошибки в своих действиях, просто вызывает у него улыбку. Похожи мы и в том, что оба в отношениях с людьми пытаемся придерживаться норм, принятых в нашем окружении, оба ценим дружбу и способность в трудную минуту поддержать друг друга.

ГЛАВА 2. Противостояние

После выборов в Госдуму в одиннадцатом году, Кирюша, не успев раздеться «с места в карьер» спросил меня,

— Привет, Ада! Ты ходила на выборы? Ведь ты давно не голосуешь. Наливай!

— Привет, привет! Откуда ты такой взъерошенный? Так же, как и ты, проголосовала. Разденься сначала. Я только что кофе пила. Не хотелось, чтобы мой голос отдали «Единой России». Они совсем обнаглели: используют административный ресурс, фальсифицируют результаты. Отсутствие оппозиции позволяют им делать всё, что заблагорассудится.

— В футбол играл. Пошли чай пить. Давай варенье. А как же прошедшие в Думу три партии? Это ли не оппозиция? — ехидно усмехнулся он.

Я вздохнула:

— В том то и дело, что Зюганова и Жириновского к оппозиции отнести можно только с большой натяжкой, да и они не набирают нужных голосов для преодоления «Единой России». Чуть поприличнее выглядит «Справедливая Россия», а остальные оппозиционеры, что не смогли перешагнуть пятипроцентный барьер, ничего, кроме иронии не вызывают. А ты за кого голосовал?

— За «Правых», — рассмеялся Кирюша.

— Дались тебе эти либералы, что правые, что левые. Отличие не большое. Неужели ты ещё не понял, что они не о стране думают, а только о том, как порулить и отщипнуть от пирога побольше. Забыл, что они натворили, когда у власти были? Долго нам ещё аукаться будет их правление, — фыркнула я.

— Ада, ты как к Путину относишься? — спросил меня Кирилл.

— Чего вдруг ты заинтересовался моим мнением по этому поводу? Почти десять лет у него не было программы развития страны, во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Справедливости ради должна отметить, что подписал он Концепцию внешней политики, в которой собирается формировать положительный имидж государства за границей, а спустя четыре года после избрания, отменил ельцинский закон о разделе продукции.

— Ну и что? — заинтересовался он.

— Как что? Перенёс добычу нефти и газа из международной юрисдикции в российскую, и большинство доходов от добычи ископаемых стало поступать не в США и Великобританию, а в наш бюджет. Возможно, что ликвидация этого ельцинского «колониального» соглашения стала реальным началом суверенитета и международной независимости. Опять же, Мюнхенское заявление Путина в феврале две тысячи седьмого года вызвало настоящий шок на Западе. Мне очень понравилось тогда его обещание Западу мочить в сортире противников при необходимости. Мир забеспокоился, что Россия будет вести внешнюю политику исключительно в своих интересах, так же, как и было тысячу лет назад. А ведь три с лишним года после его избрания Запад довольно нейтрально относился к Путину.

— Сейчас это замечание удалено из инета. Он больше занимался наведением порядка в стране после «лихих» девяностых. Вертикаль власти начал строить, но уж больно всё забюрократизировал, — задумался Кирилл.

— Прекращение Чеченской войны, борьба с терроризмом и частичное «выдавливание» олигархов за рубеж я бы тоже отнесла к его успехам. Зато с внутренней экономикой он терпит сокрушительный провал. Руководство так и не создало единого механизма, где бы происходил диалог с народом и были бы услышаны просьбы населения, а жители могли бы принимать активное участие в развитии своей страны. Изменения в избирательном законодательстве ещё больше отделили «верхи» общества от «низов». Вертикаль крайне монополизированной власти плохо справляется с коррупцией, а налоговая и пенсионные реформы не повышают наше качество жизни. Больше всего страдают молодёжь и пенсионеры. Пенсий едва хватает на выживание, а молодым трудно найти подходящую на работу, не говоря о возможности прилично зарабатывать. Я дохожу до зубовного скрежета, когда по телевизору чирикают о «тучных нулевых». Мне зарплату нечем было платить в то время. В России государство всегда существовало, в силу сложившихся тысячелетие назад родовых отношений в обществе не для народа, а наоборот. Власть в последнюю очередь обращала внимание на его потребности, руководствуясь какими-то высшими интересами, — разозлилась я.

— Зато депутаты Госдумы не забывают о своём вознаграждении и пенсиях, которые отличаются в сотню раз от наших доходов. У чиновников тоже пенсии выше, чем у остальных. Да, помнишь Степанюка? Я у него недавно в гостях был. Он за городом дом построил, московскую квартиру, которую получил, будучи депутатом, дочери оставил. Сейчас шантажирует её понемногу, требуя к себе внимания. Грозится квартиру отобрать, если приезжать к нему не будут. Кстати, пенсия у него хоть и депутатская, но мужик он неплохой, — рассмеялся Кирилл.

— Был когда-то. Как не помнить? Бывший комсомольский деятель. Я его ещё по маминой работе помню. В девяностые он в областные депутаты подался, а потом на собрании руководителей малого бизнеса попросил мандат на кандидатство в Госдуму. Нам было, не жаль. Это был второй созыв, по-моему. Вот эта Дума и назначила себе большие оклады и особый пенсион, а потом депутатские аппетиты росли год от года. Поледний раз я с ним втречалась ещё до его развода, где-то в середине девяностых. Подобное отличие в уровне жизни не делает общество более справедливым. Вот и назрело недовольство в стране. Как было засилье либералов в Правительстве, так ничего и не меняется.

— Наивная ты, с какого бодуна должно было что-то измениться? Смотри, что в Москве и Питере творится. Недаром «либерасты» из американского посольства не вылезали, пытались организовать свою маленькую революцию. Интеллигенция ср… ая, — разозлился Кирюша.

— Что за манера охальничать? Кого ты относишь к интеллигентам? А мы с тобой кто? — спросила я.

— Вообще-то интеллигенция — это люди, профессионально занимающиеся умственным трудом. Творческая либеральная интеллигенция — особенно вредный тип. Даже Ленин относился к ней настороженно. У народа к интеллигенции всегда было неприязненное отношение, как к безответственным болтунам. Технари, по крайней мере, дело делают, не слишком задумываясь о вопросах мироздания. Мы с тобой — интеллектуалы, — возразил Кирилл.

— Да уж, от скромности ты не умрёшь. Думаю, что есть интеллектуалы получше нас. Не так уж много мы видели, да и книг прочли значительно меньше, чем могли. Правда, нельзя объять необъятное. Не забывай, что не в столице живём, где значительно больше возможностей: публички, музеи, театры, архитектура, наконец. Не секрет, что жизнь в столичном городе даёт значительно больше возможностей для развития личности. Там собирается основная масса образованных людей, а размер интеллекта или количество умных людей во всём мире величина постоянная. Не знаю, чем это можно объяснить. Единственно, с чем могу согласиться — это с тем, что наличие высшего образования, являющегося у нас признаком интеллигентности, ещё не означает, что его носитель является интеллектуалом, поскольку диплом предполагает знания в узкой профессиональной области и не является мерилом высокого ума, да и уровень воспитания у каждого различный, — усмехнулась я.

— По мне, чем меньше умных людей, тем лучше для нас, поскольку мы будем выглядеть значительнее на уровне средней массы, — парировал Кирюша.

— Какая-то у тебя ущербная и вредная теория, как у оппозиционеров, однако, вернёмся «к нашим баранам». В принципе либералы правы с их лозунгом «За честные выборы!», но, по-моему, это не причина недовольства, а лишь повод. Слабо им законным путём через выборы свои идеи о «смене режима» протащить. Нет у них нормальной программы. Чего они хотят после «смены режима»? Разворовать то, что ещё не разворовано. Вот и все их идеи. Страну они ненавидят, население за быдло держат. Все — быдло, кроме кучки их самих, любимых. Революции в столицах делают, а провинция расхлёбывает. Нам только гражданской войны не хватает для полного счастья. Не могут они понять, что пользоваться плодами этой самой революции, если, бог не дай, она случится, не они будут, а другие. Плохо в школе историю изучали. Вспомни у Пушкина в «Борисе Годунове»:

«… Но знаешь сам: бессмысленная чернь

Изменчива, мятежна, суеверна,

Легко пустой надежде предана,

Мгновенному внушению послушна,

Для истины глуха и равнодушна…»

История повторяется дважды: «первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса», хотя мне кажется, что здесь и Гегель, и Маркс несколько ошибаются, поскольку повсеместно подобные истории повторяются больше, чем дважды.

— Ну, думаю, что до революции не дойдёт. В Москву внутренние войска ввели, ОМОН митинги разгоняет. Арестовывают сотнями. Потом, конечно, отпустят. Некоторых, особо активных, посадят, что б другим неповадно было. С вагонзавода и других заводов области десант организовали, — усмехнулся Кирюша.

— Идея десанта не так уж плоха. Уральцы всегда отличались чётко выраженной жизненной позицией. И потом, на халяву, отчего в столицу не смотаться? Весело им было в поезде. По городу прокатились, помитинговали за Путина, да и вернулись. Как в советское время на экскурсию выходного дня съездили, — рассмеялась я. — А вообще-то, если говорить серьёзно, хорошего мало. Белоленточники активизировались даже в областных центрах, в том числе и у нас. Почти два года митингуют. Таких выступлений страна не знала с «лихих» девяностых. Не знаю, хорошо это или плохо, а осудили не многих, в основном тех, кто дрался с полицией и ОМОНовцами.5

— Думаю, что так и надо, — посерьёзнел Кирилл. — Власти извлекли уроки из этих митингов протеста. Если помнишь, уже с мая занялись предотвращением нарушений при проведении выборов и подсчёте голосов. Пытались обеспечить большую «прозрачность», создали по инициативе Путина общественное движение — Общероссийский народный фронт, подхватили движение «Бессмертный полк», так сказать, поддержали инициативу «снизу». Если помнишь, это была идея журналистов из Томска. Наконец-то власти задумались о том, что страна не может существовать без национальной идеи и провозгласили главной — победу в Отечественной войне. Народ устал от унижений страны и поддержал все начинания власти, но «джина из бутылки» уже выпустили. Либералы ещё долго будут пытатся свою цветную революцию осуществить.

— А ты обратил внимание, что представляет из себя оппозиция? — спросила я. — Что-то не похожи они на обездоленных. Дамы все сплошь в норковых шубках митингуют, у мужиков — часы дорогие. Им по тридцать — сорок лет. Их взросление пришлось на «лихие» девяностые. Природа не терпит пустоты. Процветают аморальность и алчность. Духовность заменил фетиш потребления, что можно оправдать лишь отчасти, когда в конце восьмидесятых трудно было купить не только продукты. Полки магазинов заполнили, а про пищу духовную забыли. Либералам у власти невыгодно думающее население. Начали с образования, похерив старую сложившуюся систему, признаваемую и на Западе. Что получили? В Финляндии и других странах внедряют советскую систему образования, а у нас ввели ЕГЭ. Учёные уже доказали, что различные национальности по-разному усваивают учебный материал. Если тестовая система контроля вполне подходит для американцев, то для России она губительна. Отговорки власти, что система ЕГЭ позволяет уменьшить коррупцию при приёме в ВУЗы, похоже, не работает. Может быть через десятилетие, если не два, государство сумеет максимально адаптировать систему образования в стране к новым жизненным реалиям, а может быть, и отменить ЕГЭ.

— Ну, о какой духовности ты говоришь? — усмехнулся Кирилл. — Телевизор не смотришь? Телевидение сегодня формирует личность «человека потребляющего». Очень выгодно, между прочим. Львиную долю доходов от рекламы имеет. Реклама для телевизионщиков — это святое. А для общества — «стрелялки» и сомнительные передачи разных направлений.

— Фильмы, показывающие жизнь нормальных людей с нормальными чаяниями и стремлениями, почти перестали снимать — «не формат». Ненавижу, это определение — всё заформатизировали, — завелась я. — Зато производят бесконечные фильмы, где «хорошие» полицейские орудуют крепкими кулаками, оставляя за собой горы изувеченных или мёртвых бандитов, а «плохие» полицейские все сплошь помогают бандитам и решают свои коммерческие проблемы. Слишком много детективов, вернее, не столько детективов, где следователи скрупулёзно вычисляют преступника, а пособий для бандитов. Мы же не в Чикаго живём. На радость, обывателю рассказывают об интимных подробностях жизни звёзд или, того хуже, в многочисленных ток-шоу, как флагом размахивают грязным бельём отдельных, участвующих в них, семей. Публика в полном восторге от выплёскиваемых на неё скандалов и, даже, драк. Рейтинг — фетиш телевидения. Другой кластер — фильмы про «золушек». В них почти все герои живут в особняках, где процветают интриги, подлость, предательство и обязательны один — два трупа, амнезию чуть не забыла. На десяток подлецов — один положительный герой. В конце –«хэппи-энд», зло наказано, «золушка» получает своего «принца» и все счастливы. Меня просто тошнит от сериалов. Приличные передачи и фильмы, как правило, показывают не в «прайм-тайм», а глубокой ночью. Даже в серьёзных передачах по каналу «Культура» усматривается этакое превосходство участников и ведущих передач над зрителями, для которых, собственно, передачи и предназначаются. Режут слух вставляемые слова на английском языке с не всегда хорошим произношением и абсолютно ненужные для понимания смысла беседы. Это как в девятнадцатом веке, когда в разговоре к месту и не к месту использовали французские слова.

— Очень уж: «Они хочут свою образованность показать», — вновь рассмеялся Кирилл.

— Чехова вспомнил, — хихикнула я. — В театре постановки классики переворачиваются с ног на голову. Видела я по телевизору, как в пьесе Островского известный актёр рассекает на маленьком трёхколёсном велосипеде по сцене. Трудно понять какую сверхзадачу решает режиссёр подобным действием.

— Зато оригинально. Никто пока до этого не додумался. Записные либералы верещат от восторга, если в спектакле много мата и голых задниц. «Какой талантливый режиссёр! Как не ординарно он мыслит». А меня тошнит от выставок, где инсталляции из гор мусора, грязной одежды и куч непонятной субстанции выдаются за настоящее искусство.

— Остаётся надеяться, что в какое-то обозримое время всё вернётся на круги своя, — подхватила я. — Теперь мало читают. Молодёжь читать не научили, её больше привлекают гаджеты. По дороге в аэропорт недавно я наблюдала, с какой ловкостью, стоя в автобусе, молодая девушка, держась одной рукой за поручень, большим пальцем другой руки виртуозно отправляла СМСки в течение часа. За длинный путь до аэропорта она справилась со всеми своими постами и репостами в социальных сетях и стала смотреть в окно. Раньше она бы читала книгу. Среднее поколение трудится «в поте лица», чтобы обеспечить семью, а более старшее — либо уже не читает вообще, либо читает лёгкое «чтиво», поскольку думать уже не хочется. И вообще, в последней Конституции страны существует запрет на государственную идеологию.

— О каком запрете ты говоришь? В ней признаётся идеологическое многообразие. Плоды его мы и пожинаем сейчас. Какое-то нехорошее противостояние начинается в обществе, впрочем, оно всегда было, — озабоченно заметил Кирилл. — Ладно, мне пора домой. Спасибо за чай. Пока.

Конец тринадцатого года двадцать первого века ознаменовался майданом на Украине, вернее госпереворотом. Впрочем, майдан для Украины, оплачиваемый Соросом и доморощенными олигархами, — стиль жизни, который продолжается с 2004 года. Митингуют, тут же живя в палатках в грязи и холоде. Но если тогда всё обходилось без жертв, то в январе четырнадцатого года были убиты люди, появились пострадавшие. Группы сторонников и противников майдана стали считаться, соответственно, «проукраинскими» и «пророссийскими». Так начался реальный развод Украины с Россией, который вылился в новое противостояние между Россией и Западом. По Евроньюс каждое утро можно было наблюдать, как оболванивают европейцев, подавая новости из Украины в определённом ключе, что вызывало у меня только злость.

— Чёрт знает, что творится! — не поздоровавшись, заявил Кирюша с порога.

— Привет, ты это о чём? — спросила я, подавая ему тапочки.

— Хохлы «майданутые» совсем обнаглели. Устроили переворот. Янки с немцами очень постарались. Теперь это надолго. Несмотря на то, что цивилизация везде бурно развивается, в политике похоже всё остаётся на уровне средневековья. Братья–славяне, блин. Я всегда говорил, что заигрывание с Украиной ничего не даст, — довольно зло проговорил Кирюша, раздеваясь. — Любое обострение ситуации в отношениях с соседями — повод вспомнить историю. Совсем как в семье: кто кому отдал лучшие годы, а кто кому всю жизнь загубил. На постсоветском пространстве нет страны, с которой Россия была бы связана теснее, чем с Украиной. Тысячу с лишним лет мы — то порознь, то вместе. Ломать — не строить. Я в интернет залез — хотел уточнить некоторые моменты.

— И что ты уточнил? — заинтересовалась я.

— Украина вошла в состав Советского Союза в 1922 году, и формирование украинской республики происходило весьма искусственно. Население пограничных с Украиной областей активно протестовало против присоединения к УССР, поскольку украинцы ассимилировались, что и было отмечено на съезде, проходившем в двадцать четвёртом. Более того, когда в пограничных российских областях началась политика украинизации, местное украинское население отнеслось к ней отрицательно. Попытка ввести в школах преподавание на украинском языке провалилась. Крестьяне отказывались отдавать туда детей, да и учителей украинского языка не хватало. С украинской стороны границы ситуация была похожей — многие не признавали себя украинцами. Коренизация должна была проводиться не только на Украине, но и среди украинцев, проживающих в России. Они отказывались изучать украинский язык. Процесс ассимиляции в приграничных областях зашёл слишком далеко. Попытка перевода делопроизводства и обучения на украинский так же провалилась из-за банальной нехватки специалистов. Если руководящий состав Курской, Воронежской и Брянской областей однозначно выступал против передачи территории, то мнение местного населения разделилось. Так вот, вынести решение о переносе границы, опираясь только на этнографический фактор, было невозможно. Вопрос о регулировании границ вновь рассматривался на заседании комиссии ЦИК СССР по районированию в ноябре двадцать четвёртого. Границы с Юго-Востоком и Белоруссией признали согласованными. Трудности в установлении российско-украинской границы в районе Воронежской, Курской и Брянской губерний объяснялись «необычайным национальным переплётом», поэтому нельзя было руководствоваться только национальным признаком. Кроме того, члены комиссии пришли к выводу, что и территории, на которые претендует Украина, и часть территории Украинской республики хотят быть в составе РСФСР. Украинская сторона требовала уступить ей области на севере, так как они пошли на уступки на Юго-Востоке. После распада Союза между Украиной и Россией был подписан Договор о государственной границе, который не предусматривал проведения демаркации и был ратифицирован в 2004 году в России, чего не скажешь об украинской стороне. После присоединения Крыма договор до сих пор не денонсирован14, что ещё не раз аукнется в наших непростых современных отношениях.

— Чему ты удивляешься? Славяне то они славяне, но сильно отличаются от нас, благодаря своей истории. Почти пять веков Украина была под западным влиянием. Кроме того, не забывай, что ещё существовало вполне бандитское образование в виде Запорожской вольницы.

— Ну и что из этого следует? — спросил Кирилл.

— Боюсь, что мне не хватает толерантности, — осторожно проговорила я. — И, возможно, я слишком резка в своём ощущении, ибо во всякой нации встречаются разные люди, но то, что я наблюдаю по телевизору и слышу здесь о некоторых эмигрантах из Украины, думаю, что не слишком далека от истины. С моей точки зрения, жители Украины слишком практичны, привыкли из всего извлекать выгоду. Они всё время на сторону смотрели с одной мыслью — где бы что-нибудь «схватить и убежать». Ментальность жителей Восточной и Южной Украины — там, в основном, русские живут, во многом совпадает с нашей, но ещё в Советское время в Крыму, меня коробила какая-то патологичная жадность крымчан. Для человека, родившегося и жившего на Урале, это было очень непривычно. Но всё не так просто. Я не жила в Ростове — на — Дону, и в других южных районах, граничащих с Украиной, но часто слышала и слышу сейчас о процветающей там коррупции, которая выше московской. Не думаю, что это голословное утверждение, поскольку оно подтверждается многочисленными социологическими исследованиями. Я попыталась разобраться в истории формирования Украины, как таковой, и едва не «сломала голову». Сегодня вряд ли сыщется государство с таким сложным, принудительно образованным, составом. На протяжении веков отдельные земли Украины переходили из рук в руки, не говоря о Западной части. Кроме украинцев и русских, населяющих страну, появились венгры, румыны, поляки, чехи и даже хорваты, благодаря присоединённым после войны территориям. Каждая нация со своей историей, религией и образом жизни. Попытки современной Украины сформировать нацию с определённой ментальностью явно не удаются. У советской власти и за семьдесят лет не получилось ассимилировать население Западной Украины, которое в Советском Союзе жило «с фигой в кармане». Наукой доказано, что ассимиляция возможна лишь при условии компактного проживания с аборигенами, где не более десяти процентов инородцев. Ты очень верно отметил, что в Восточной Украине существовала и существует национальная чересполосица. Не случайно юго-восточные границы Украинской республики формировались после революции более пяти лет. Немудрено, что Украина напоминает кипящий котёл. Расскажу немного об истории Украины, а выводы ты сможешь сделать сам. Видишь ли, Киевская митрополия с 1240 по 1362 годы, как и остальная Русь, развивалась под влиянием Византии и властью Золотой Орды, а до 1654 года была в составе Великого княжества Литовского. Богдан Хмельницкий возглавил тогда освободительное движение. После русско-польской войны 1654 — 1667 годов образовалась первое национальное украинское государство в современной центральной области Украины. По Андрусовскому перемирию земли к востоку от Днепра — Левобережная Украина перешли к России, а западная территория — Правобережная Украина осталась в составе Речи Посполитой., В результате войн с Польшей и Османской империей в восемнадцатом веке к Российской империи отошли Правобережная Украина, Волынь и Подолье, затем Крым, Приазовье и Северное Причерноморье. Были созданы Киевская, Волынская, Подольская, Харьковская, Екатеринославская, Таврическая, Новороссийская и Херсонская губернии, которые не имели национальной автономии. Использовалось понятие «Малороссия», а жителей называли малороссами. Накануне Первой мировой войны части Западной Украины вместе с Закарпатьем входили в состав Австро-Венгерской империи.16 Несмотря на то, что Украина в составе Московского царства и Русской империи существовала до 1917 года, ей было предоставлено Магдебургское право18 и после присоединения Украины к Московскому государству вплоть до конца восемнадцатого века, когда такое право получили почти все города Левобережной Украины. В 1752 году Магдебургское право было даровано гетманом Разумовским Полтаве, в 1758 — Новгород-Северску. Подтверждали права городов Украины на самоуправление грамоты гетманов, которые они получили еще под литовским и польским господством, то есть почти вся Украина развивала своё общество по-западному — иначе, чем остальная Россия.

— Магдебургское право. Слышал термин, но никогда не интересовался что он означает, Поясни, — потребовал Кирилл.

— Это права городов на самоуправление. Из него вытекают как политические, так и экономические различия. Поскольку феодальное городское самоуправление сложилось в немецком городе, а затем распространилось на другие европейские города, очевидна разница между городами Европы и России, — ответила я Кирюше. — Хотелось бы отметить, что и религию свою жители Украины меняли в зависимости от политической ситуации текущего момента. На Западной Украине сильно было влияние католичества. Не случайно после революции почти пять лет на Украине власть переходила из рук в руки. Россия, будучи как бы преемницей Константинополя, в своём формировании была более консервативна и последовательна. Собирание Московских земель происходило постепенно, русские не порабощали побеждённых, а ассимилировали, что отличает нас от других наций.

— Пожалуй, ты права. Невозможно за короткий срок создать новую цивилизацию, основываясь лишь на переписывании истории и страхе населения. Ладно, мне пора домой, — задумчиво протянул Кирюша. — Необходимо обдумать то, о чём мы с тобой говорили.

Я увлеклась поездками в Европу, где уже чувствовалось возникающее напряжение между её населением и русскими, о котором в России пока не подозревали. Мы с удовольствием погрузились в созерцание достопримечательностей Италии. Местные жители, уставшие от обилия туристов, старались дистанцироваться от них как можно дальше, что по-человечески очень понятно.

— С приездом, милый таракашек. Ну, и куда ты пропала? — спросил Кирюша после моего возвращения.

— Привет. Путешествовала. Проехали на автобусах по Италии с Севера на Юг — от Милана до Неаполя, как тот кот, который, «… все семь классов прошёл и ни одного не пропустил». Этакое двухнедельное пребывание в музее. Очень впечатляет, но о жизни итальянцев очень немногое узнавали только от гидов, как правило, детей эмигрантов из России, которые неплохо относятся к россиянам. Свободного времени практически не было и с итальянцами мы не сталкивались — лишь с обслугой в ресторанах, где завтракали и обедали. Мне показалось, что жители Италии относятся к русским с некоторым скепсисом, кроме выходцев из России и Украины. Я так и не поняла, по каким признакам итальянцы идентифицируют нас как русских, особенно в магазинах. Единственно, что радует — много увидели. Рим, Милан, Неаполь, Помпеи, Венеция, Флоренция, Римини, где не успели побывать в Старом городе, поскольку жили на берегу Адриатики в современном районе. Посетили Ватикан с Сикстинской капеллой и Сан-Марино — правда, это уже другие государства. С раннего утра до позднего вечера мы были «на колёсах», рассекая по итальянской автостраде, расположенной в стороне от городов и деревень. Италию, кроме тех городов, о которых я сказала, мы видели только издали из окна автобуса. Понравилась ухоженность ферм, полей и чистота италийских улиц. Знаменитая итальянская кухня оставила меня равнодушной, зато кофе из кофе-машин замечательный. Вино там тоже очень приличное. …В Риме и южнее, особенно в Неаполе, тьма негров. Если в Римини они более или менее социализировались и торгуют в магазинчиках, то в Риме, в основном у Колизея, — бродят толпами. Нечёсаные, в грязной и какой-то странной одежде, с непременной торбой через плечо и непонятными сувенирами в руках они производят отталкивающее впечатление — наглые, пристают к туристам, навязывая какую-то ерунду, и только при виде полицейских сматываются. Жалкое зрелище. В Неаполе я видела их на автозаправках. Там колонка может стоять прямо на узком тротуаре, около жилого дома, а рядом — негр с заправочным пистолетом в чёрной руке. … Оказывается, итальянцы очень любят забастовки, которые проводят по пятницам и понедельникам — увеличивают для себя время отдыха. Это у них такой национальный спорт. Правда я так и не поняла, а гиды, не сумели или не захотели объяснить, какого эффекта они в конечном итоге добиваются. Мне показалось, что гиды довольно критически относятся к такому пристрастию и мотивируют нежеланием итальянцев работать. Мы наблюдали пикет у здания парламента. Он был связан с какими-то выборами. Спокойно стоят люди с плакатами. Мимо них деловито снуют одетые «с иголочки» мужчины с папочками для бумаг и портфелями, не обращая на пикетирующих ни малейшего внимания. У нас была гид — Анна из Сицилии. Очень интересно рассказывала о быте итальянцев. У неё русская мать из Сибири, а отец — итальянец. Брат живёт в Питере, поскольку в восторге от русских девушек. Их мама — учитель русского языка, в Италии никогда не работала — это там было не очень принято. Меня удивило, что Анна уклонилась от разговоров о сицилийской мафии — то ли боится, то ли одобряет. Создалось ощущение, что не очень-то в Сицилии мафия осуждается. Ну ладно, пока хватит об Италии, — наскоро отчиталась я. — Что нового у Анютки? Закончил свои юридические дела с приватизацией?

— Наконец-то приближаюсь к финишу. Отдал документы. Сейчас думаю о том, как бы выгоднее обменять наше жильё на хорошую трёхкомнатную квартиру. Анюта подрастает, пора расширяться. Она повторяет за мной все мои высказывания, умненькая девочка растёт, вместе с Леной ходит в детский сад. Аня старшая приезжала из Германии на пару дней. В полном восторге. Ей разрешили работать несколько часов в день, что не мешает учёбе и даёт возможность поездить по Европе, благо — всё близко. Где она только не была, — с горделивой улыбкой ответил Кирюша.

— Ты не боишься, что со временем Аня старшая будет отдаляться от тебя? И не кажется ли тебе, что твои резкие и не всегда литературные высказывания повредят маленькой девочке? Как на речи Анечки реагируют воспитатели?

— Они только смеются, — улыбнулся Кирюша, — а что касается Анюты старшей, не думаю, что наши отношения могут измениться.

— Дай-то Бог. Помоему вы рискуете окончательно избаловать дочь. Могу понять — поздний ребёнок. А как Бараев?

— Борис всё также читает либеральные газеты, и также ругает власть, — усмехнулся Кирюша.

— Власть, конечно, есть за что ругать, но пора бы ему пересмотреть свои либеральные взгляды. Как-то он застрял в девяностых. Я понимаю, что ему трудно найти занятие при его ограниченных возможностях, но он мог бы заняться чем-нибудь более полезным. Помнится, Боря увлекался историей, вот бы и продолжил своё увлечение. А тебе всё также нравятся стихи Быкова? Мне они кажутся довольно глуповатыми, особенно когда он пишет на злобу дня.

— Мне нравится его юмор и парадоксальность, да и стихи у него есть вполне приличные. Умница, хотя он хочет, чтобы его понимала толпа, старается быть понятным любому дураку. Это хорошая простота, — пожал плечами Кирюша.

— По-моему — это попсовость. Не очень-то он хорошего мнения об умственных способностях своих читателей, тем более, что либеральные газеты, где печатается Быков простой народ не читает, — возразила я.

— Чем собираешься заняться сейчас? — поинтересовался Кирюша.

— Тем же. Начну новую работу для «Гаранта». Меня интересуют лизинговые отношения. Думаю, что это будет несколько книг, — ответила я.

До лета я много работала, часто виделась с Кирюшей, наблюдая за тем, как растёт и развивается его дочь. Летом было очень жарко и я, в основном жила на даче, писала свои работы, а с Кирюшей виделась лишь тогда, когда изредка выезжала в город по делам. На дачу он ко мне не ездил. После завершения дачного сезона мы с сестрой снова уехали за границу.

Не успела я вернуться, как явился Кирюша.

— Ну, и где ты шлялась на сей раз? Что-то ты разъездилась. То Питер, то Италия, то опять тебя куда-то унесло, — проговорил Кирюша, вместо приветствия.

— Здравствуй, друг мой ласковый. Можно подумать, что ты не знаешь, почему я не ездила раньше. Сейчас, когда я осталась одна и уволила всех сотрудников, такая возможность появилась, — грустно улыбнулась я. — Раздевайся и пойдём пить твой любимый чай. Я, правда, буду пить кофе. А ездила я снова в Европу — Прага, Париж, потом опять Прага, откуда мы съездили в Вену и Дрезден. В общем, «поехала Дунька в Европу».

— Опять с сестрой ездила? Ну и как Дуньке показался Париж? — поинтересовался Кирюша.

— Да, как и в Италию. Париж — очень грязный город, совсем, как наш. Нам крупно не повезло.

— Что так?

— При перелёте из Праги в Париж у нас пропали чемоданы. В отель приехали налегке. Стирала нижнее бельё и мокрым надевала на себя, чтобы высохло за ночь. Отель ещё не отапливался. Хорошо, что хоть полотенца и моющие средства были. Погода была отвратительная, только в последний день дождь прекратился. Пальто не успевало просохнуть за ночь. В чемоданах остались фотоаппараты, зонты, зарядники для мобильников, сигареты на всю поездку. У меня в сумочке была только одна начатая пачка. Купить нужные сигареты было настоящей проблемой — продают их только в специальных магазинах, они страшно дорогие и я не знала какие нужно взять. В общем, всю поездку курила всякое дерьмо. Курить в отеле нельзя, балкона в номере, как в Италии не было, и приходилось выбегать на улицу в сапогах и мокром пальто, чтобы перекурить. Настроения никакого. Наше утро начиналось с визита в турагенство, благо оно не далеко от отеля располагалось. Сотрудникам было наплевать на наш потерянный багаж, один из них — кореец даже «скоммуниздил» нужный багажный талон. В турагентстве работают эмигранты не только из России, но и из других бывших республик Союза. Кстати, мы жили недалеко от оперного театра и вокзала Сен-Лазар. Поскольку мы выходили рано, то перед продуктовыми магазинами каждое утро видели большие мусорные контейнеры, доверху наполненные хлебом в заводской упаковке. Возможно, там были и другие продукты, но я видела только хлеб. Клошарам в Париже, наверное, голодать не приходится. Агентство толком не занималось поисками нашего багажа. Каждый день они обещали, что доставят багаж из аэропорта в отель. Ездили мы и в аэропорт и ничего не добились. Тем не менее, программу-минимум поездки в Париж выполнили, хотя, если бы не история с пропавшим багажом, посмотрели бы больше. В Лувре нам не удалось подобраться к Джоконде. Китайцы со своими планшетами, как тараканы, заняли всё пространство около картины, и победить их не было никакой возможности. Одного из клошаров мы заметили спящим в арке, ведущей в Лувр, на каменном тротуарчике. Спал он во вполне приличном тёплом спальном мешке. … В парижском метро очень грязно и некрасиво. Никакого сравнения с нашим. Обшарпанные стены, грязь и заплёванный пол — его визитная карточка. Метро очень неудобно, особенно для приезжих. Там не рационально расположены линии и трудно понять, как попасть на нужное направление. Какие-то бесконечные лестницы и тёмные переходы. Я так и не поняла, где покупают билеты. Хорошо, что парижане продавали нам билеты с рук. Мы не увидели там ни одной кассы на станциях. … Запомнилась экскурсия в Нотр — Дам и Люксембургский сад. Парижские утки — настоящая достопримечательность. Я таких ещё не видела. Заметив туристов, они наперегонки подплывают, улыбаясь, да-да — улыбаясь, и ждут угощения. Им бросают хлеб, и они в драке, отнимая куски, друг у друга, моментально их проглатывают и снова улыбаются. Французы — экономный народ и их не кормят. Гид был совершенно великолепный. Такого безупречного русского языка я и в России не слышала. Глядя на него, я мысленно предположила, что он — потомок русских эмигрантов первой волны — аристократов. Правда его внешний вид меня поразил: невзрачная рубашка в мелкую клеточку, какой-то замызганный, на первый взгляд плащ, сиротский беретик, и, по-моему, чуть ли не рваная обувь. Только позже я поняла, что это был последний парижский шик, а тогда я его, бедного, пожалела. Как плохо живётся гидам в Париже! Офисный планктон в турагенстве перенял стиль практичных парижан в одежде. Они предпочитают немаркие цвета и кожаные налокотники, в виде заплаток, на свитерах и пиджаках. Вспомнились нарукавники советского времени конторских служащих. Хорошо, что наши женщины не переняли эту моду. За всё время только один раз я увидела очень красиво и стильно одетую молодую парижанку, которая буквально летела через площадь. … Удивительны улочки в Старом Париже. Это какой-то бесконечный лабиринт. Возвращаясь вечером в отель, мы ни разу не дошли до него, не заблудившись. Нас всегда выручали местные жители. В музее Орсе посмотрели импрессионистов — то, что знали только по репродукциям. Фотографий из Парижа не осталось, поскольку снимать было нечем. Знаменитую парижскую кухню попробовать не пришлось. Там, где мы обедали, ничего особенного не подавали. После деколонизации Франции в шестидесятых годах прошлого столетия, она предоставила французское гражданство жителям своих колоний из Алжира, Туниса, Марокко, причём французы разместили их в неких анклавах. Думаю, это было ошибкой. Берберы, арабы, негры — принадлежат другой цивилизации, у них иные традиции. При компактном поселении они не ассимилируются, а при различном уровне жизни по сравнению с коренным населением становятся агрессивными. Будучи мусульманами, эмигранты проявляют желание распространить свою религию и культуру. Французы уже сейчас на собственной шкуре ощущают их агрессию, но, боюсь, им ещё аукнутся эти различия. Мы, конечно, не были в районах, где эмигранты проживают компактно, но часто видели их на улицах Парижа. Среди них встречаются вполне адекватные, интеллигентные и неплохо одетые люди, но много и работающих в обслуге в самых грязных местах. Очень жаль, что Париж оставил у меня самые негативные воспоминания.

— Да, это вам крупно не повезло. А что было дальше?

— Когда улетали обратно — в Прагу, в аэропорту нам вернули один чемодан — сестры, но без фотоаппарата и зонта. Стало немного проще, но кое-что мне пришлось купить. Зарядник сестры подошёл к моему мобильнику, но с сигаретами было также туго и курить приходилось выбегать на улицу. Для меня было мучением отсутствие всякой возможности переменить сапоги. Я натёрла мозоль и ходила, как та русалка в сказке, превозмогая боль. В Праге — купила другие, но здесь хожу в них только с собакой. Там, в основном, продаётся обувь без каблуков или на очень высоком каблуке. Моральный ущерб — колоссальный. Обидно было ходить в одной и той же одежде. Тем не менее, каждый день мы куда-нибудь ездили на экскурсии, в том числе побывали в Вене и Дрездене, где посетили Цвингер. Я всегда хотела там побывать. Воочию увидели знаменитейшие картины.

— Дался тебе этот новодел, — фыркнул Кирюша.

— Что поделаешь, весь Дрезден — новодел, поскольку англичане вкупе с американцами, в конце войны, своими бомбёжками сравняли город с землёй заодно с местными жителями и беженцами. Там мы попробовали настоящие баварские колбаски. Очень вкусно. Улицы относительно чистые.

— Почему относительно?

— Было воскресенье, и дворники не работали.

— А как тебе Вена? — поинтересовался Кирилл.

— Вена интересна архитектурой и кофе с пирожными. Это древний город, несмотря на бомбёжки во Вторую мировую. В нём сохранилось много памятников в различных стилях — чего

там только нет: барочные и готические соборы, ренессанс, модерн, различные стилевые подражания, особенно это заметно на Рингштрассе, недалеко от Хофбурга — императорской резиденции. Много новодела. Там сплошная эклектика, обращённая к неоготике, неоренессансу, необарокко. Очень вычурно, но интересно. Я бы даже сказала — красиво. После экскурсии мы устали, немного прошлись по улицам вокруг Хофбурга и осели в Императорском саду с розариями, памятниками и прудочками. Утки там самые обычные, сытые — их кормит служащая. Нам повезло с погодой. В Вене были шокированы вольностью нравов. На тротуаре одной из центральных улиц, по-моему, на Рингштрассе, установлены рекламные щиты — ситилайт. Так вот, на одном из них, была помещена афиша какого-то концерта. На ней, почти в полный рост изображена фотография голого негра, у которого из одежды была только сеточка на гениталиях.

— Ну-ну, — рассмеялся Кирюша, — чем ещё вас шокировала Вена?

— По Императорском саду, взявшись за руки, прогуливались два гея. Чистенькие такие и одеты с иголочки. … Когда из Праги мы ехали в Вену и Дрезден, краем глаза удалось увидеть небольшие деревни. Там очень чисто, но дома, в отличие от наших — каменные, хоть и старые. Глазу не за что зацепиться — никаких тебе наличников и покосившихся или сломанных заборов. Черепица на крышах покрыта слоем опавших листьев и мха. Шифера я нигде не видела. Между деревнями — леса, похожие на парки, где не валяется ни единой сломанной ветки и ухоженные поля. По лугам бегают то ли олени, то ли косули. Очень приятное зрелище. Больше всего понравилась Прага с её великолепной архитектурой и спокойным населением. Чехия — это страна, где президент живёт не в своей резиденции, а в обычной квартире и охотно посещает кафе, не чураясь жителей. Он свободно передвигается по городу без кортежей с мигалками и многочисленной охраны. Чехи довольно доброжелательны, но русских не особенно жалуют. Они всё ещё помнят танки на улицах Праги в шестьдесят восьмом. Много эмигрантов из Украины.

— Ещё бы чехи нас жаловали после событий шестьдесят восьмого года, — усмехнулся Кирюша.

— Знаешь, чем отличаются народы Запада от нас?

— Не думаю, что мы такие разные. Сейчас любимая тема наших пропагандистов — исключительность русских и особое предназначение. Все уши прожужжали.

— По поводу исключительности я не так давно наткнулась на работы историка Ивана Забелина, который, в основном, занимался бытом средневековой Руси. Оказывается, наша исключительность зависит не только от религии, но и от того, как создавались государства на Западе и Московское царство. Думаю, что не нужно сбрасывать со счетов наши бедные и обширные земли, и наш суровый климат, гаже которого, наверное, нет нигде. Кстати в конце шестнадцатого — начале семнадцатого веков был самый настоящий малый ледниковый период и выдержать его был способен далеко не каждый. Меня давно занимало утверждение и о нашем особом предназначении. Все вокруг трындят о нём, но, по-моему, так и не понимают, в чём оно состоит. Я наткнулась на интересное письмо Пушкина к западнику Чаадаеву, в котором он говорит об особом предназначении России.

— Ну-ка, ну-ка?

— Он пишет, что мы не принимали участие в событиях Европы, но необъятные пространства России поглотило монгольское нашествие. Татары не посмели перейти западные границы и оставить нас в тылу. Считает, что этим была спасена христианская цивилизация. Понимаешь, Кирюша, какие мученичения перенесла наша несчастная страна ещё в средние века, защищая европейскую цивилизацию?

— Хорошо, пусть наша вечная историческая миссия — спасать человечество. Не нужно вспоминать татар, достаточно вспомнить Наполеона и Великую отечественную. А нас-то, кто спасёт?

— Боюсь, что никто, кроме нас самих. Чаадаев считал, что наше христианство происхождением из Византии не чисто, поскольку Византия впоследствии презиралась Западом. Пушкин же считал, что евангелие и предания мы взяли у греков, и что нравы Византии никогда не были нравами Киева. Я тоже хочу разобраться, в чём состоит наша исключительность. Нужно ещё кое-что прочитать и попытаться понять, а потом мы с тобой обсудим эту тему.

— Посмотрим, что ты нароешь, — усмехнулся Кирилл. — Пойду домой. До свидания.

— Пока.

Государственный переворот на Украине, ставший следствием Евромайдана в середине февраля четырнадцатого года был ничем иным как очередной цветной революцией, организованной при поддержке США и Германии. Силовой захват власти в Киеве охватил почти всю страну, привёл к более чем сотне жертв и повлёк за собой националистический террор на Украине и войну на Донбассе с десятком тысяч смертей. Поводом послужил отказ президента Януковича, который позднее был вынужден покинуть страну, в немедленном подписании соглашения с Евросоюзом о сотрудничестве.

Население Крыма, частично Донецкой, Луганской областей и ряда других городов Украины попыталось выступить против восставших неонацистов. Харьков и Одесса проиграли противостояние с новой властью Украины. В Одессе заживо сожгли в Доме Профсоюзов официально 48 человек. На Донбассе началась Гражданская война. Против сторонников федерализации и придания русскому языку статуса государственного наравне с украинским, власть применила танки, гаубичную артиллерию, авиацию и ракеты.,

Пророссийски настроенные жители Крыма устроили референдум о воссоединении Крыма с Россией. При явке около восьмидесяти трёх процентов почти девяносто шесть процентов крымчан проголосовали за воссоединение. С момента подписания межгосударственного договора 18 марта 2014 года Республика Крым и город

Севастополь стали частью России.21 Американцы потеряли возможность устроить свою военную базу в Севастополе, а Россия окончательно закрепила за собой свободный выход в Чёрное море. 27 марта 2014 года жители Донбасса провели Совещательный опрос с рядом вопросов: о федеративно-земельном устройстве Украины, об использовании русского языка в качестве второго государственного наряду с украинским, за подписание Устава СНГ, полноправное участие Украины в экономическом союзе, в межпарламентской ассамблее государств СНГ. При явке в семьдесят два процента «за» проголосовали от 80 до 90 процентов. Результаты голосования были проигнорированы украинскими властями. 11 мая 2014 года на референдуме ДНР при явке почти 75 процентов с единственным вопросом о самоопределении Донецкой Народной Республики, получены противоречивые результаты. Тем не менее, 12 мая власти ДНР объявили о суверенитете, выразили желание вступить в состав России, а также объединиться с Луганской Народной Республикой в Новороссию. Отличие референдумов Донбасса и Крыма состояла в формулировках вопроса и результатах голосования.

— Ну, началось, — сказал Кирюша, зайдя ко мне в очередной раз. — Дай квасу сначала.

— Ты совсем обрусел.

— С чего взяла?

— Квас любишь. Это ты об Украине? — осведомилась я, — подавая ему кружку.

— Конечно, о чём же ещё? Какой вой поднял Запад по поводу присоединения Крыма, а хохлы верещат об аннексии Крыма и об оккупации Донбасса. Лучше бы сначала в словарь заглянули.4 Аннексия — это насильственное присоединение государством всей или части территории другого государства в одностороннем порядке. О Югославии на Западе как-то в раз забыли и референдум в Крыму проигнорировали — сволочи. К нам эмигранты понаехали. Причём те едут, кому на халяву отсидеться хочется. Работать и за свою страну воевать хотят далеко не все. И так всё не слава богу в международных отношениях было, а сейчас санкциями душить будут, — раздражённо сказал он. — Кстати, обратила внимание на то, что ЛНР не торопится объединяться с ДНР? Не могут они между собой договориться, и входить в состав России половина населения не хочет.

— Возможно, это к лучшему. Уж больно шебутной народ. А что касается Крыма, то это — святое. С девяносто первого года меня злило, что он — украинский, тем более украинцы грозились, чуть ли не разорвать договор по нашей базе в Севастополе. А эмигранты — это неизбежность. Жалко всё-таки женщин и детей. Правда своих стариков они умирать там оставили, но нам вся эта Революция Незалежности много бед ещё принесёт. Конечно, можно понять людей, бегущих от войны, но мужики-то должны были остаться и защищать интересы Донбасса. «Не суди, да не судим, будешь». Хорошо, что добровольцев на Донбассе пока хватает. Думаю, в России и в мире достаточно мужиков, которым повоевать хочется. Вообще-то у меня, складывается ощущение, что существование Украины в разных цивилизациях сослужило ей плохую службу. Посуди сам, Кирюша. От начала Февральской революции вплоть до создания УНР на Украине царил хаос. При любом катаклизме начинались разброд и шатание. Похоже, что там, так же, как и в России, должна быть президентская республика, а не парламентская. Почти пять лет до 1922 года, пока Украина не вошла в состав СССР, страну раздирала Гражданская война, власть переходила из рук в руки: Петлюра, Скоропадский, Директория, белые, зелёные и серобуромалиновые бандиты терзали её. Провозглашение независимости 24 августа 1991 года даже при нормальном старте с развитой экономикой и промышленностью, и очень неплохим уровнем жизни не позволило ей стать нормальным государством. Казалось бы, чего не хватало Украине? По привычке «старшего брата» Россия, будучи сама в полном раздрае, в ущерб своим интересам помогала ей дешёвым газом и взяла на себя все долги Советского Союза, в том числе, и украинские. До своей Революции Незалежности у них был более высокий уровень жизни, чем в России. Что имеют сейчас? Внешнее управление, убыль населения, развал промышленности — полный букет. Их власти на свой народ наплевать значительно больше, чем нашей. С девяносто первого года они начали воспитывать население в ненависти к москалям. Наибольшей глупостью является переписывание учебников истории, в которых они доходят до абсурда. Бог им судья, но для Запада их цветная революция, который, впрочем, сам её и инициировал, явилась поводом для ярко выраженного противостояния между Россией, США и Европой. Что касается санкций, то Россия со времён Ивана Грозного жила под какими-нибудь санкциями, но ты прав — надоела травля Запада. Власти наши постоянно оправдываются — слишком деликатны, аж противно. Ох уж эта теория «непротивления злу». Весьма спорная. А что говорят твои знакомые харьковчане?

— Родственники в Харькове затаились — боятся правосеков, да и мозги им здорово запудрили. Они сразу начинают злиться, многие обвиняют Россию и не хотят рассказывать о том, что у них творится. Надеются тихо отсидеться. Кто-то уповает на своего поросёночка. Противно, что за себя не хотят постоять. Не понимают, что Западу интересно их ограбить и использовать против нас. Для Запада раздрай на Украине — подарок судьбы, — ответил Кирюша.

— Дорого украинцам обошёлся такой подарок, но они, видимо считают, что игра стоит свеч. Европейцы тоже оказались заложниками американцев, для которых наши контрсанкции совершенно не чувствительны. Минские соглашения никогда не будут выполнены, во всяком случае, при этой власти, а другая — будет похлеще. Слишком много дров на Украине наломали. За пролитую кровь всё равно придётся ответить.

— Ну вот, и началось великое противостояние между Западом и Россией, — завёлся Кирилл. — Против нас под предлогом Крыма и Донбасса поддержали санкции Япония, Канада, Австралия, Новая Зеландия, не говоря об Украине. Евросоюз послушно следует за Штатами, постепенно вводя без одобрения ООН и охватывая практически все отрасли. Это какая-то экономическая война начинается. Замораживаются инвестиции в экономику, в крупнейшие промышленные, сырьевые, агропромышленные компании, активы физических и юридических лиц, запрещаются экспорт и импорт высокотехнологичных товаров и оборудования, в том числе оружия и товаров двойного назначения, различных технологий. Кроме того, ввели продуктовое эмбарго. Под санкции попали бизнесмены, высокопоставленные чиновники, военные, верхушка ФСБ, сенаторы, депутаты и даже байкеры» Ночные волки».

— Господи, удивил. Мы всю жизнь под какими-нибудь санкциями, — пожала я плечами. –Может быть хоть сейчас власти пошевелятся и начнут развивать свою, а не чужую экономику. Наши зеркальные ответы, не уменьшают потерь. Справедливости ради, скажу, что санкции на продукты питания заставили нашу власть заняться сельским хозяйством. Всё, как всегда, «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Хорошо, что логистику наладили и расширили поставки из других стран. Немного греет душу, что контрсанкции привели к сокращению рабочих мест, банкротству фермеров, росту социальной напряженности в Европе. Если потери для Дании и США не превысили десяти процентов от общего объема экспорта, то потери Норвегии достигли семидесяти процентов. Общие потери стран Евросоюза оцениваются от шестнадцати до шестидесяти трёх процентов объемов экспорта для молочной продукции.

— Нашла чему радоваться, — фыркнул Кирилл, — наши потери ежегодно составляют более ста двадцати миллиардов зелёных.31

— Ты прав, конечно, радоваться не чему, но надеюсь, что бизнес Евросоюза, неся большие убытки, потребует от Брюсселя, по примеру бизнесменов Германии, отмены санкций против России. За ней последовали Италия и другие страны Евросоюза, у которых накопилась масса своих проблем, не говоря о засильи эмигрантов с Ближнего Востока и Африки.

— Надейся, — съязвил Кирюша, — инерционность Брюсселя такая же, какая была у нас при Советах. Они возмущаются только в кулуарах. Опять же не думаю, что они пойдут на конфронтацию с янки. После введения санкций у нас резко упал товарооборот, и уменьшились валютные доходы, не говоря о замедлении роста ВВП. О развитии малого бизнеса только трындят, а по факту душат его налогами так, что он уходит в тень или попросту разоряется. В результате имеем потерю рабочих мест и, в целом, дестабилизацию политической системы управления. Попытка правительства сбалансировать бюджет за счет высокой ключевой ставки, ужесточения отношений собственности внутри страны привели к: сокращению реальных доходов населения, увеличению транспортных затрат. Тут тебе и «Платон», и рост акцизов на бензин и нагрузки на бизнес. Мы утратили конкурентоспособность экономики и в науке. Особенно удручают провалы реформ в образовании, здравоохранении, социальной политике.31

— Для нас сейчас как никогда важна внутренняя стабильность, — размышляла я вслух. — После прививки девяностых, несмотря на кризис и санкции, люди объединяются вокруг Путина благодаря его внешней политике. Людям надоела экспансия против России со стороны Запада. Несмотря на пропаганду, что тоже необходимо, пропутинские силы ведут правильную информационную политику, стараясь не врать и объяснять реальное положение вещей, тем более, что в век интернета любой думающий человек может сопоставить получаемые известия и сложить два плюс два, понимая важность сохранения независимости. Во внутренней политике дело обстоит значительно сложнее и её не ругает только ленивый. Не устраивают действия либерального правительства в экономике, особенно это касается наплевательского отношения к нуждам двадцати миллионов бедняков и пенсионеров, живущих в нищете. Пугает и возможное замораживание наших денег в США, где высок риск их потери при непредсказуемой политике Трампа. Меня, как и многих, бесят бредовые высказывания наших доморощенных либералов, получивших всё благодаря стране, но ненавидящих её и население. Договорились до того, что страну нужно отдать под внешнее управление «разумным» иностранцам. Продолжающееся противостояние внутри страны не сулит ничего хорошего. Так и до смуты не далеко.

— Грустную картину ты обрисовала, — вздохнул Кирилл. Пожалуй, пойду домой.

— До свидания, — закрыла я за ним дверь.

— Привет, писательница, — начал с порога Кирюша.

— Чай будешь? Издеваешься? Какой же я писатель? — спросила я.

— Как это не буду? И варенье доставай. Раз ты получаешь деньги за свои работы, значит — писатель. Что нового наваяла? — в свою очередь спросил он.

— Отправила работу по взаимозависимым лицам и контролируемым сделкам, кстати, наиболее интересную, и решила «завязать». Надоела самоцензура, — накрыла я на стол.

— Оставляй, как написала.

— Всё равно редактор попросит смягчить формулировки. Им не хочется конфронтации с налоговиками и судебными чиновниками. «Гарант» получает от них всю необходимую информацию. Порой становится противно, когда видишь неправомерные судебные решения. Ещё больше бесишься от постоянного увеличения налогов. Совсем бизнес задушили, зато постоянно трещат о помощи малому бизнесу. Да и последнюю мою работу о соцналогах не оплатили. Я её четыре раза переделывала. Не успею закончить, как снова выходят изменения в законодательстве. В общем, надоело. Буду писать романы, — отчиталась я.

— Ну, ты и тихушница, — рассмеялся Кирюша, — о романе, почему молчишь? Напечатают?

— Откуда знаешь? Сомневаюсь. Не формат. Зато высказалась. И о чём говорить, если роман издан только в инете, где меня почти не читают, — пожала я плечами.

— Не читают, потому что ты себя никак не рекламируешь. В соцсетях ничего о себе не пишешь, — назидательно сказал Кирюша.

— Не умею я «чатиться», не интересно, да и времени жаль. Судя по всему, ты его прочёл, но тебе, ведь, лень рецензию отправить, — разозлилась я.

— Может быть когда-нибудь и отправлю. Роман у тебя вполне приличным получился. Информации много, даже слишком. Шибко умная ты, Ада. Сама и напиши на себя. Оправь под чужим именем, — предложил он.

— Какой ты всё-таки авантюрист, Кирюша, — рассмеялась я. — С чем пожаловал, на сей раз?

— Я — такой. Квасу налей. Что думаешь о Сирии? С 30 сентября там наши воюют. Одна гуманитарная помощь для Донбасса, а сейчас и для Сирии сколько стоит! Нам это нужно, особенно сейчас? — ехидно спросил он.

— Какой квас? Не сезон. Пей чай. Провоцируешь? — рассмеялась я. — Ты и сам всё прекрасно понимаешь. Во-первых, наше участие в Сирии легитимно, не в пример американцам с коалицией. Есть просьба президента Башара Асада. Во-вторых, используется прекрасная возможность для воинских учений и испытаний техники в боевой обстановке. Это тебе не полигон, да и средства всё равно предусмотрены. В-третьих, ИГИЛовцев, в том числе наших отщепенцев, на чужой территории раздолбаем. Не всех, конечно, но всё-таки. То, что утерянные военные базы восстановили — тоже хорошо. А что касается денег на гуманитарку, что ж поделаешь. Возможно, потом преференции получим на восстановление Сирии. Как твоя Аня в Германии? Что рассказывает об эмигрантах с Востока?

— Что-то раньше не замечал я у тебя такого цинизма, — удивился Кирилл. — По рассказам Ани — там полный мрак. Немецкая дебильная толерантность не знает пределов. Готовы сдать все свои ценности, да и сдают понемногу. Бородатые Кончиты и однополые браки — вишенка на торте. Эти безграмотные бородачи не собираются работать. Агрессия льёт через край. Чуть ли не половина немцев набрасывается на своих — тех, кто против эмигрантов. Мусульмане в Германии — священные коровы. Криминализация, чуть ли не одномоментное обнищание более двенадцати миллионов немцев. Зато каждому беженцу: семейная квартира с мебелью и бытовой техникой, пособие в 399 евро в месяц, не считая единовременного — в 2800 евро, оплата любого врача и бесплатное обучение немецкому до приемлемого знания. Аня получает стипендию в тысячу евро. Приняли программу по принудительному переселению стариков из их больших квартир в комнаты или маленькие квартиры по социальной норме, поскольку квартиры нужны беженцам, среди которых немало террористов. Это же надо было придумать — пускать всех, даже без документов! Боюсь, «весело» немцам будет от эмигрантов. Во время нападения на «Шарли эбдо» в Париже ни одна газета не написала, что это были мусульмане.

— А что Аня? Там останется или вернётся?

— Трудно сказать, — пожал плечами Кирюша, — поживём — увидим. А ты не собираешься снова в Европу?

— С ума сошёл? Что я там забыла, особенно сейчас? Да и вообще, я заметила после последней поездки в Москву, что у меня пропал интерес к путешествиям. Возраст, наверное, сказывается, — рассмеялась я.

— Что-то мне не нравится обстановка, — сказал вдруг Кирилл. — Война на Донбассе тянется четыре года, почти как Отечественная. Не видно ни конца, ни края. С начала года атмосфера накаляется всё сильнее и за рубежом, и внутри. Несмотря на всю мощь информационной войны и санкций, у Запада не получается сдвинуть позицию Путина ни на йоту, что хорошо. Популярность его растёт, что тоже неплохо в преддверии предвыборной президентской гонки, поскольку на сегодняшний день у Путина нет альтернативы. И это, наверное, хорошо, ибо на глазах тают чаяния Запада и доморощенных демократов о смене «режима». Перед выборами, понимая, что уровень жизни населения не повышается, Путин объявил о мерах, принимаемых для повышения рождаемости через единовременные и постоянные выплаты на ребёнка, родившегося после первого января. Морковкой перед носом водит. Родить ребёнка не проблема, а как вырастить, и главное, на что? Тем более, если речь идёт не об одном ребёнке. Пенсионерам даже перед выборами никаких улучшений не обещают. Мир достиг крайней точки в ожидании начала серьёзных военных провокаций со стороны США в адрес не только Северной Кореи, Сирии, но и России.

— Наверное, это хорошо, что Путину нет альтернативы, поскольку те кандидаты, что готовятся вступить в гонку, ничего кроме ужаса не вызывают. Будем посмотреть. Не слышишь? У тебя телефон звонит.

— Анютка звонила. Просит, что бы пришёл скорее. Аня большая пришла, — сказал Кирюша, закончив разговор с дочерью. Я — пошёл.

— Пока.

Путин и в этой сложной ситуации сумел обыграть и удивить весь мир. Выступая со своим очередным посланием перед Советом Федерации первого марта восемнадцатого года, кроме планов на будущее России и развития экономики, половину времени он посвятил новейшему вооружению, не имеющему зарубежных аналогов. Сообщение Президента России вызвало бурю эмоций у каждого из слышавших и видевших по телевизору его послание. Большинство россиян восприняло информацию с удивлением, гордостью и восторгом, чего никак нельзя было сказать о реакции Запада. Технический прорыв таков, что сначала многие заговорили о блефе со стороны Путина. Позднее, поскольку аналогичные разработки велись, пусть и безуспешно, и в других развитых странах, США пришлось поверить, испугаться и заговорить о возможном начале переговоров. Сообщение Путина буквально взорвало мир. И это на фоне выборов восемнадцатого марта. Было о чём задуматься его врагам, как внутренним, так и внешним.

— Вот это ход! — как всегда, не успев поздороваться, воскликнул Кирюша. — Наливай.

— Привет. Я тоже в восторге. В принципе, о разработке лазерного оружия я знала давно. Труля — он был начальником отдела одного КБ ещё лет восемь назад, не вдаваясь в тонкости, рассказывал мне, что они патентуют каждую свою разработку, как новые телескопы. Меня потрясли все образцы: и гиперзвуковое оружие, и беспилотные подводные аппараты, и ракета с ядерными энергоустановками, за счёт которых обеспечивается и гиперзвук, и отсутствие ограничений по времени полёта. Я готова повторить за Путиным: «Это просто фантастика!»

— Вспомнила свою основную специальность? — рассмеялся Кирюша.

— Не совсем. С баллистическими ракетами нас знакомили немного. Основной специальностью были шахтные пусковые установки, но военная техника меня всегда интересовала. Я прекрасно отдаю себе отчёт, что мои институтские знания безнадёжно устарели. Время летит, а с ним и техника изменяется до неузнаваемости. По военным самолётам это очень хорошо заметно.

— Думаю, что ненадолго можно отдохнуть от ожидания большой войны. Интересно, что на Западе придумают к выборам?

— Наверное, это будет нечто экстраординарное по своей нелепости и мерзости, — пожала я плечами.

Мы не ошиблись. Мир, не успев оправиться от шока после выступления Путина, содрогнулся от жуткого сообщения об отравлении в Солсбери 4 марта шпиона, бывшего военного разведчика ГРУ — Сергея Скрипаля и его дочери Юлии, приехавшей из Москвы навестить отца. Разгорелся международный скандал, который затянется на долго. Великобритания тут же без единого доказательства обвинила в случившемся Россию.

— Ну вот, что я говорил? — торжествующе сказа Кирилл, нечаянно встретив меня на улице.

— Привет. Не думаю, что мы с тобой открыли Америку. Всё очевидно. Интересно, как эта истерика повлияет на президентские выборы? Эти лживые клоуны — либералы меня просто бесят. От вранья Грудинина — тошнит.

— Чего ты опасаешься. Результат выборов очевиден. Неизвестна только конкретика — явка и количество голосов.

Результат был действительно предсказуем. Беспрецедентно высокая явка и голоса, отданные за Путина в России и, особенно, за границей поразили весь мир.

— Мэй здорово помогла Президенту своей истерикой, — рассмеялся Кирюша при очередной встрече.

— Помогла-то, помогла, но нам хватит проблем и с отзывом дипломатов. Это — не шутка. Что злит больше всего — абсолютная бездоказательность и игнорирование требования России об адекватном расследовании. Думаю, что всё закончится пшиком, но дров наломают — будь здоров. Самое интересное, что Мэй всё равно в своём кресле не удержится. У меня просто зла не хватает на нашу беззубость. Всё обещаем жёсткий зеркальный ответ на санкции, а в результате все ответы беззубые. Мне больше по душе талион, когда «око за око, зуб за зуб». Наши действия, вернее бездействие, не прекратят эти безобразия. Единственным оправданием может служить предположение, что власти затягивают процесс для того, чтобы собраться с силами, до того момента, когда смогут нанести противникам настоящий отпор. Знаешь, я сейчас занимаюсь эпохой Смутного времени конца шестнадцатого — начала семнадцатого веков, — обратилась я к нему, — и меня не оставляет ощущение схожести событий.

— Ну, мать, ты загнула, — присвистнул Кирилл. — Ты бы ещё поглубже копнула.

— Не свисти, денег не будет. Не забывай слова Ксенофонта: «История развивается по спирали». 4 Её витки повторяются на более высоком уровне, — возразила я. — Давай сравним то и наше время. Смотри, какой пазл сложился. Предпосылки к Великой Смуте возникли после смерти Ивана Грозного в 1584 году по причине отсутствия законного правопреемника, поскольку сын Фёдор Иоаннович не был способен управлять государством. По множеству причин против Годунова в лице бояр действовала мощная оппозиция, раскачивающая лодку. Годунов, хоть и с великим трудом победил её на некоторое время, но смерть Грозного и его наследника довела-таки Россию до Великой Смуты. Благодаря вмешательству Речи Посполитой,15 в конечном итоге, посадившей на трон Лжедмитрия I — Гришку Отрепьева,5 Смутное время растянулось в России на пятнадцать лет. Думаю, что излишне говорить о той бездне, в которую провалилось Московское государство. До 1592 года продолжались бесконечные набеги крымского хана. Пять лет до 1595 года тянулась война со Швецией, в результате которой Москва потеряла много земель. Историк Скрынников6 отмечает, что с 1600 года, когда Русское государство втянулось в дела Кавказа — кахетинский царь обратился в Москву с просьбой принять русское подданство. Россия защищала Закавказье в 1603 году.7 Постоянно продолжающаяся опасность не только со стороны Крыма и Кавказа, но и со стороны Речи Посполитой,5 с последующей коронацией Лжедмитрия,35 держала Московское царство в постоянном напряжении. И всё это при отсутствии малейшего позитива по отношению к Москве со стороны иностранных государств. Пойдём дальше. Что творилось внутри Московского царства? Иван Грозный после своей смерти в 1584 году оставил страну в чрезвычайном запустении, на что особенно повлияла семилетняя опричнина. Непрекращающаяся распря среди бояр за власть и распределение благ с их местничеством8 привела к хозяйственному кризису ещё при жизни Ивана Грозного. С уходом царя Ивана IV Васильевича возникла ещё одна проблема — престолонаследия. Позднее аукнулась смерть царевича Дмитрия в 1591 году. Последней каплей стал голод9 с 1601 по 1603 годы. Были в то время и крестьянские восстания с разбоями и грабежами, возникшие из-за массового голода.37 Вот тебе довольно развёрнутая картина предпосылок к противостоянию в России конца шестнадцатого начала семнадцатого веков. Возможно, можно было предотвратить Смуту, если бы Годунов смог предвидеть будущее и успел бы до своей смерти разбить войско Лжедмитрия, но поскольку по Карлу Хампе: «История не терпит сослагательного наклонения», 0 случилось то, что случилось. А что мы имеем сейчас? Международное положение — хуже некуда. Россия фактически находится в состоянии экономической, дипломатической и политической, хорошо хоть пока «не горячей», войны. На нас спускают всех собак. Что бы ни случилось в мире — во всём виновата Россия. Причины для всех очевидны: страна встала с колен, обрела политическую и военную мощь, обладает несметными природными богатствами, громадной территорией и отстаивает свою самостоятельность, претендуя на лидерство в мире. Провокации, санкции и противостояние по всем фронтам. А что творится внутри? Самая настоящая средневековая подковёрная борьба между: новыми «боярами» — либерально настроенными некоторыми членами Правительства, депутатами Государственной Думы, высокопоставленными чиновниками, очень богатыми людьми, саботирующими многие предложения Президента, не успевшими или пока не захотевшими слинять в Лондон или ещё куда подальше, поддерживаемые Западом и кругом Путина. Видишь ли, его противники считают, что родословная Путина недостаточно хороша, поскольку многие из его противников, являющиеся потомками бывшей номенклатуры, относят себя к элите-«белой кости». Бояре Смутного времени тоже никак не смогли смириться с худородством Годунова. Кроме того, существует «пятая колонна», которая спит и видит уничтожение его «режима». Давай проанализируем протестный электорат. Несмотря на безусловную победу Путина на последних президентских выборах, не пришли на выборы чуть более 33 процентов. «Против» и за других кандидатов проголосовало почти 16 процентов.1 Я, конечно, думаю, что не все чуть более семнадцати миллионов являются «пятой колонной», но для страны многовато столько людей недовольных властью. В основном, это люди, которых не устраивает внутренняя экономическая политика, когда увеличивается число бедных при колоссальном расслоении с доходами богатых. Вспомни о кризисе, тянущемся с 2008 года, хотя официально — с четырнадцатого. Справедливости ради отмечу, что после выступления Путина перед Федеральным собранием с Программой Президента и демонстрацией военной мощи России многие из недовольных с пониманием отнеслись к тому, что на данном этапе безопасность страны важнее их благосостояния, тем более, что некоторые подвижки в области здравоохранения начались, пусть и по-русски, через одно место. Наши люди, наученные горьким опытом, не очень доверяют власти. Вот тебе и причина возможного возникновения Смуты в наше время. Конечно, народ дал шестилетний карт-бланш Президенту, и это не означает, что он обязательно в двадцать четвёртом году выйдет на баррикады. Я с содроганием думаю о такой возможности, надеясь, что никакой революции не будет, как минимум при следующих условиях: кардинальное изменение системы управления страной и экономической политики при максимально возможной замене членов Правительства и его Председателя, и выборах достойного преемника, действительно думающего о стране и народе. Мне кажется, что в противном случае новая Смута неизбежна. Нынешнее противостояние тянется с одиннадцатого года, которое обострилось в четырнадцатом. Когда в государстве всё строится под одного человека, то с его уходом обычно вся конструкция власти разрушается.

— По-моему, Ада, ты ерунду городишь, — почесал в затылке Кирюша. Тогда в Московии была монархия, а у нас — Президентская республика с Государственной Думой.

— А вот и нет. Ключевский2 отмечает, что в Московском государстве была абсолютная монархия, но с аристократическим управлением, то есть, страной, кроме царя, управлял правительственный класс с аристократической организацией — Боярской Думой, от которой Грозный не мог отказаться, но и подчиняться ей не хотел. Боярство, как правительственный класс, его стесняло, истребить его он не мог. Через разделение государства на земщину и опричнину он мог привлечь к управлению наиболее надежных людей боярства и более гибких и послушных дворян из опричных владений, которых он выделял особым указом.3 Вот тебе и ещё одна из причин последующей позднее Великой Смуты. Кстати, после отмены опричнины Московия вплоть до Петра так и осталась с аристократическим управлением царя и Боярской Думой. Согласись, формы правления аналогичны.

— Очень не хотелось бы такого исхода, как новая Смута. Какой-то очень грустный прогноз, — проговорил Кирилл. — Кстати, а чего вдруг ты о Годунове заговорила? Считаешь его великим государственным деятелем? Когда на телевидении голосовали за самого выдающегося деятеля России, то о нём даже не упоминали. Из древних дебаты шли вокруг Александра Невского, Ивана Грозного и Петра Великого.

— И напрасно. Трагическая фигура — Борис Годунов. Более четырёх столетий он остаётся оболганным, несмотря на то, что Годунов был реформатором, ничуть не менее значительным, чем Пётр I. Его беда в том, что он умер, не успев оставить после себя последователей, как Пётр. Если реформы Годунова отличались заботой о людях не в ущерб интересам государства и проводились без излишней жестокости, то Пётр проводил свои начинания через кровь, шагая по трупам своих «людишек», нимало не задумываясь об их судьбе. Пётр ставил интересы государства выше чаяний народа. После смерти Петра I не было смуты, чего не скажешь о конце царствования Бориса Годунова. Великая смута закончилась лишь через восемь лет после смерти Бориса.

— Ты хочешь сказать, что видишь аналогию в противостоянии интересов в России в начале семнадцатого века и сейчас, которое может привести к Смуте после окончания президентского срока Путина? — озадаченно уточнил Кирилл.

— Вполне возможно, если не будет устранено противостояние кланов внутри страны, кардинально не улучшится материальное положение россиян и будет, наконец, преодолена бедность населения.

— Да, Ада, думаю, здесь есть о чём подумать. Пойду-ка я домой, — сказал Кирюша прощаясь.

ГЛАВА 3. Быт Средневековой Руси

— Здравствуй, Ада! Я сильно задумался о предназначении и исключительности России. Помнится, ты обещала ответить мне на эти вопросы, — проговорил Кирюша, в очередной раз, оттолкнув Джери. — Дай раздеться, мерзкая собака. Напои чаем.

— Сам такой. Он от большой любви к тебе лезет. Погладь его и похвали, — рассмеялась я. — Раздевайся. Я готова поговорить с тобой на эту тему.

— Ладно тебе. Хорошая псина, — сказал Кирилл, потрепав собаку по голове и проходя в кухню.

Вот прочти мнение Забелина,9 — подала я ему книгу:

«История застает древнюю Русь именно на той степени исторического развития, когда семья составляет единственный и непосредственный узел народной жизни, когда семья составляет существо, основу народного быта; когда, следовательно, семейные добродетели являются неизбежным последствием, естественным продуктом жизни».

— Ну и? — спросил Кирюша, возвращая мне книгу.

— Не торопись. Забелин считает, что родовой быт не факт, а стихия жизни, которая нигде не воплощается в особое учреждение. Это непосредственная, естественная форма человеческой жизни, произведенная стихийной силой рождения. Если эта форма становится нормой, стихией не только для домашних, но и для общественных отношений народа, то и весь народный быт историк обозначает именем этой стихи, именем начала, которое движет всем бытом. Он спорит со своими оппонентами, которые говорят, что у славян родового быта не было, а была семья и община, и что Русская земля изначально наименее патриархальная, наиболее семейная и наиболее общественная (общинная). Сторонники общинной теории считают, что славянская семья понимается не в обыкновенном смысле, а как семья — община. А по Забелину сущность родового быта не семья — община, а семья — хозяйство (двор), поскольку семья служит составною частью зерном рода. Понятия семья и род не тождественны и относится к роду, как частное понятие к общему.19

— Что за бред ты несёшь? Галиматья какая-то, — разозлился Кирилл.

— Вовсе это не бред. Не поняв этого, невозможно разобраться в том, чем отличается Россия от Запада. Конечно, Россия со времён Петра Великого постепенно стала отходить от родового быта, сначала в государственном смысле, но корни-то его до сих пор живут в нас. Попытаюсь тебе объяснить сущность родового быта. Существо двора, его корень есть имущество, хозяйство-господарство, по терминологии Забелина. А хозяйство по естественной необходимости ведётся, строится, наживается общими, совокупными усилиями, работами и заботами всех, живущих на этом дворе. Все вносят свою долю труда в общий оборот хозяйства и имеют полное право на свою долю пользования общим имуществом. Отсюда вытекает и относительное равенство голосов в общих делах хозяйства-двора; непререкаемое право думы, непререкаемое право представительства в общих совещаниях. Все эти права, в сущности, были и есть непосредственные права рождения, простые естественные права семьи, по которым выходит, что отец обязан вскормить своих детей, а взрослые дети обязаны помогать отцу-кормильцу, чтобы точно также и самим кормиться от семейного хозяйства. Отец всегда советуется с возрастными детьми и родичами, а они, в свою очередь, убеждены, что без их думы и согласия он никогда ничего не предпримет по общему для них делу. Самая собственность, двор-хозяйство, носила в своем смысле ту же идею кровного союза в ее вещественном проявлении, то есть, в общем хозяйстве семьи. Дети, приобретая своим рождением, право быть детьми своего отца, приобретали право пользоваться отцовскою, а по крови, и своею собственностью. Они делили её, когда считали необходимым разойтись в разные стороны и зажить самостоятельной жизнью. Разделялась кровь семьи, разделялась и её собственность, как вещественное выражение. Забелин19 считает, что к идеалу таких отношений нельзя приложить понятие община, поскольку собственность, именно двор-хозяйство, придавала семье лишь вид общины. Эта община была только количеством родных лиц, живших на одном хозяйстве. Внутри же, в качестве союза этих лиц, в духе этой общины, жила создавшая её идея кровного союза, по которой и была построена внутренняя домашняя жизнь. Она господствовала внутри каждого двора, и ни под каким видом не допускала равенства живших там лиц.

— Это ещё почему? — встрепенулся Кирюша.

— А потому, дорогой, что никакого равенства в отношениях женатых братьев, замужних сестер, в отношениях свекрови к невестке, золовок к той же невестке и сейчас нет, не говоря о древнем обществе. Во дворе жила семья с естественным разделением людей на отцов и детей, на старших и младших по крови. Какая же тут может существовать община, то есть равенство лиц, прав. Родитель по естественным причинам становился главою и властителем своей семьи. В его руках сосредоточивалась патриархальная опека не только над детьми, но даже и над их матерью. Для него все члены семьи были по самому существу дела, малолетними. В древнерусском обществе родительская опека заменяла всё то, чем обеспечивается свобода и нравственное, и имущественное положение личности в современном быту, все государственные, правительственные и общественные учреждения. Забелин согласен с утверждением семейно-общинной теории, что древнерусская «семья была семья в тесном смысле». Противники утверждают, что в устройстве этой семьи «нет и признака родоначальнического патриархального характера», что вообще у «древних славян не было рода». Забелин, напротив, говорит, что там, где эта теория видит семью-общину, он видит только один род и не видит семьи в ее прямом и тесном смысле. Понятие о семейной общине возникло у общинной теории из представления о собственности, о дворе-хозяйстве, на котором всегда и жила семья-община. Хозяйство заводилось, и двор строился первоначально одной семьёй, но такая семья никогда не оставалось замкнутой, и тотчас разветвлялась. К основному хозяйству сами собою прирастали другие новые семьи, являлась община родных семей, община-родня, то есть — род. Семья, попросту, разрасталась в род, то есть в кровную совокупность старших и младших семей, выраставших на одном корне. Отец становился, уже дедом, прадедом, дети являлись уже внуками, правнуками. В этой целой совокупности семей, родичей, детей рода, а не отца только, возникают счёты и отношения уже не семейные, а именно родовые, как и само имущество, двор — корень материального существования семьи. Конечно, оно становится общим имуществом, но для одного кровного родства. Центр тяготения уходит уже к роду, а не остается только в семье. Во дворе, на общем хозяйстве живет уже род, а не семья. Двор в древней Руси стал средой родового быта, выразителем родового устройства жизни, экономическим, хозяйственным типом рода.19

— Трудно всё это принять в нашей современной жизни, — почесал в затылке Кирилл.

— Не так уж и трудно, если подумать. Раньше налоги платили с двора (с хозяйства), что принуждало семью жить одним двором. Даже в наши «лихие» девяностые семьи предпочитали выживать вместе. Родовым бытом было пронизано всё общество от княжеского Рюриковского рода, для которого русская земля была таким же двором-хозяйством, до последнего крестьянского. Княжеские междоусобия были ничем иным, как борьба за пользование общим имуществом. На семейном начале выросла и личность, к чему стремилась вся наша история.

— Погоди, ты же сама говорила недавно, что в общих делах хозяйства члены семьи имели право голоса, — возразил мне Кирилл.

— Так говорил Забелин,9 но он же и отметил, что это был голос и права детей, членов кровного союза, а не свободных лиц. В этом он видел великую разницу. От размножения семьи лицо родителя приобретало еще большее освящение; он уже был не только отец, но и отец отцов, родоначальник. Всё его рождение оставалось в тех же естественных отношениях детства, малолетства к родоначальнику и в отношениях старшинства и меньшинства между собою, смотря по восходящему или нисходящему порядку рождения. Никакого равенства членов здесь быть не могло. Равенство или общее для всех было то, что все были родня между собою, все имели и голос и известные права родни. О самостоятельной личности здесь нельзя и думать. Здесь лицо не само себя представляло, а являлось представителем известного старшинства или меньшинства по степеням рождения. Сам родоначальник вовсе не был представителем собственного лица, собственной своей личности, а представлял лишь старшинство рождения. В сущности, это был олицетворенный род. Личное начало совсем исчезало в идее рода. Даже современникам Забелина, а это девятнадцатый век, было трудно осознать жизненный смысл понятий рода, родовой идеи и представить себе насколько были крепки и неразрывны эти узы рода и родства, вязавшие и путавшие личность на каждом шагу. Требовалось действительное, эпическое богатырство, чтобы вырваться из этих нравственных узилищ. Семейные узы здесь ни причём, поскольку они ничего не определяют в характеристике быта. Они являются необходимой нравственной сферой и будут существовать всегда. И в настоящее время личность в них не пропадает, даже в детях. Сложнее с узами рода и родства для семейных связей, составляющих уже не семью, а целый род и в иных случаях совсем посторонних старшей семье, например, в лице зятьёв и невесток. Здесь личность совершенно теряется в сплетениях родового старшинства и меньшинства и никогда не пользуется самостоятельным независимым положением. Такая связь в прямом и точном смысле родовая. Род есть семья семей и в тоже время и община с правами известного равенства и представительства, какие всегда неизменно принадлежали родне. «Родовое чувство, родовое начало, управлявшее нашим старым бытом, есть, в сущности, родовая идея, которая была творцом нашего единства, нашей народной силы, творцом всех наших народных добродетелей и всех наших народных напастей, государственных и общественных». 19

— Меня смущает, что для личности в таком родовом быте просто не было места, — несколько растерянно проговорил Кирюша.

— Так оно и было, да и сейчас мало что изменилось. Много ли от нас зависит в глобальном масштабе? О какой личности могла идти речь, если для общества существовал только родоначальник, в руках которого была власть во дворе-хозяйстве. Умирал родоначальник, на его место вступал старший, из остававшихся в живых, который и был владельцем и пользователем земского имущества. Отсюда и возникало равенство всех членов земщины. Это были не отдельные личности, которые не имели никакого значения, а дворы-хозяйства. Личность рассматривалась лишь с имущественной земской точки зрения, с точки зрения владения землёй. Наиболее независимое положение личность могла приобрести лишь разбогатев. Поэтому и выделялись несколько богатых, как бы аристократических родов, которые заправляли всеми делами общины. Так вот и выработалось вотчинное право, а смерд всегда и везде оставался смердом. Тоже было и в Московском государстве Ивана Грозного, где существовало только равенство прав на землю. Забелин19 считает, что это и: «…составляло первозданную стихию русской народной жизни по всей русской земле. Эта-то стихия и сохранила русский народ от всех исторических и всяких вражеских напастей; она же создала и государство, именно как охрану и защиту от тех напастей».

— Как-то всё это грустно, когда в обществе нет места для личности, как таковой, — протянул Кирюша.

— В конечном итоге стихия старшей воли, по Забелину,9 и была главным, начальным достоинством человеческой личности, на которой держалось всё общество, ею строилось наше государство Российское, выработалась государственная сила и стойкость народа. Именно такой характер власти стал господствующим в народном быту. Личности отдельного человека не осталось места, поскольку продолжительная опека воспитывала своеволие и самодурство. Забелин возлагает вину не на отсутствие образования, а на тяжёлое влияние Домостроя,5 которое: «… до крайности сильно выработало, известные, нравственные сдержки всякой личной самостоятельности, — вот что именно воспитывало и развивало каждый личный характер и делало его с одной стороны робким, ребенком, дитятею, пред всякою силою, а с другой самовольным, своевольным, то есть самовластным пред всяким отсутствием силы. … В то время, о котором мы говорим образование бессильно. Старый наш предок жил в обществе ребенком и не имел ни малейших представлений о нравственной самостоятельности лица, на чём сосредоточивается всякое образование». 19

— Мощные домостроевские сдержки довольно часто приводили к недовольству народа, выливающегося в жестокий бунт. С одной стороны, безграничное терпение населения, с другой — звериная злоба. Не видишь ли ты здесь противоречия? — язвительно осведомился Кирюша. — Ещё Пушкин сказал: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»6

— Ты знаешь из курса физики, что если пружину очень сильно сжать, то она непременно распрямится сама собой или даже может сломаться: «Против лома нет приёма, кроме как другого лома», — рассмеялась я. — Здесь нет ничего противоречащего ни у Пушкина, ни у Забелина.19 Бунт на Руси — тоже национальная черта. Это средство простого народа обратить внимание тупой и неповоротливой власти на Руси с её хроническим нежеланием что-либо менять на свои нужды: «Эта-то опека и создавала тот тяжелый, душный мир, из которого вырваться было возможно только с силою богатыря. Она-то и производила богатырей необузданной воли; но не потому, что недоставало им переходного времени образования, или нравственной опёки общества, а потому что слишком эта воля была зануздана». 19 Здесь вступает в силу естественный закон — крайность вызывает другую крайность. Отрицание самостоятельности человека в природе его нравственных дел, является отрицанием в нём самом его человеческих свойств, и он становится зверем, или, по Забелину — богатырем.19 Забелин совершенно справедливо считает, что, если есть общество, то есть и опека, и именно нравственная. Существо нравственной идеи русского человека заключалось в том, чтобы во имя родового идеала сдерживать до принижения нравственную свободу и нравственную самостоятельность личности. Полное всестороннее подчинение ума и воли этим началам было нравственностью века. Русское рабство — широкое, всестороннее развитие в жизни родовой идеи, никогда не было, да и не могло быть полным, законченным рабством. В сущности, это было детство, а не рабство. И если это детство выражалось действительно в унизительных рабских формах, то в этом сказывалась только наивная первозданная природа родовых отношений, возвышавшая непомерно родительскую власть, а по её идеалу и всякую другую. Старшая власть всех равняла с малолетними, а потому от всех требовала к себе отношений детства, а не равенства. «Эти-то отношения детства, в которых в нашем быту выражались людские отношения ко всякой предержащей власти, представляются по естественной причине формами рабства и даже самым рабством, по той простой причине, что здесь большие, старики, вообще люди уже независимые и самостоятельные, являются по форме отношений к старшей их власти совершенными детьми». 19

— Ну, хорошо, я почти понял, как сложился родовой быт у нас, а почему на Западе всё иначе? — озадаченно спросил Кирюша.

— На Западе отношения между народами складывались, как отношения между победителями и побеждёнными. Об этом пишет не только Забелин, но и другие историки. Здесь они не спорят, а лишь дополняют друг друга. Забелин считает, что если общество складывается через завоевания, то характер власти в таком обществе иной, чем в обществе, которое сложилось путем нарождения. Властные, общественные и личные отношения победителей и побеждённых стремятся определить себя юридически, разгородив свои отношения необходимыми правами и обязанностями, отчего и характер власти выражается более сурово и беспощадно. В таком обществе власть развивается и утверждает в себе идею права, закона, более определена и строго разграничивает жизненные отношения. В этом случае вырабатываются более определённые понятия о независимой личности человека, личность выдвигается во всех сферах жизни.9

— Подожди, а как же деятельность варягов? — попытался поймать меня Кирюша.

— Тот же Забелин отмечает, что варяги были поглощены нашим обществом, ассимилированы, если хочешь, силой его быта. Даже преобразования Петра оказались во многом бессильны, поскольку существом нашего быта и его силой был род. Наша древняя власть была преимущественно родовой, отеческой, с одной стороны — любовной, а с другой — отличалась непомерной жестокостью безотчетного произвола, где не могло существовать даже и малейшего понятия о праве. Такими свойствами нашей власти и самого быта определяется и особенное своеобразие нашей истории. В западном обществе в основу бытового развития, а, следовательно, и в основу бытовой власти легли отношения завоевателей, право сильного, право личное. Властный человек всегда и везде чувствовал себя, как победитель, а подвластный — как побеждённый. Оба были чужими друг другу и на этой идее устанавливали свои отношения. Бытовой связью людей там руководили право, закон. У нас, наоборот, всякое движение жизни, всякое бытовое отношение, и всю бытовую связь людей одухотворял смысл рода. Всё наше общество по духу своей внутренней жизни представляло совокупность родни, где не было членов, строго разграниченных своими правами. Родовое чувство, родовое начало, управлявшее нашим старым бытом, и есть, по Забелину, родовая идея, которая была творцом нашего единства, нашей народной силы, творцом всех наших народных добродетелей и всех наших народных напастей, государственных и общественных. Если западный властный человек, в средние века, чувствовал себя победителем, завоевателем, то наш властный человек даже и в девятнадцатом веке считает себя отцом-опекуном, смотрит на подвластных или вообще на меньших, подчиненных, как на малолетних, несовершеннолетних, недорослей в общественном смысле. Он не думает, как Пётр Великий, что он, прежде всего только первый, передовой слуга обществу. Он убеждён, подобно царю Алексею Михайловичу, что для управляемого общества он отец-опекун, что его обязанности к обществу, права отеческие, опекунские, а не гражданские. Забелин сделал вывод, что в этом и» … заключается все глубокое, коренное различие нашего востока от европейского запада; отсюда и различие истории, культуры, всей жизни, со всеми её понятиями и движениями». 19 Кстати, и крепостное право у нас образовалось исходя из родовых отношений, поскольку хозяева земель, на которых работали крестьяне, также взяли на себя отеческие, опекунские обязательства. Во всяком случае, так было поначалу.

— А что говорят другие историки? — спросил Кирилл заинтересованно.

— Погодин7, например, отмечает характер основания всех Европейских государств. Они составились из победителей и побежденных, пришлецов и туземцев. Первым существенным отличием Российского государства, считает Погодин, является то, что сначала к нам пришли добровольно избранные варяги. Европейские государства были основаны на развалинах Западной Римской Империи с Римской Христианской Религией, а мы своё Христианство унаследовали из Константинополя, став как бы преемницей Византийской Империи с предназначением сохранить и развить особую сторону Веры, которая только что разделилась. (Произошла схизма8 — прим. Автора) а западная вера продолжалась в лице прочих Европейских государств. У нас, как и в Греции, духовенство подчинялось Государям, а на Западе — Папе Римскому. Погодин отмечает принципиальные отличия западной церкви с её инквизицией и стремлением к людям, и терпимости восточной веры, обращённой в себя. Есть отличия и в образовании государственных систем. Во всех Европейских государствах от Феодализма и Рыцарства возникло Майоратство, где власть наследовалась от отца к сыну. В Московском государстве в силу малой населённости развилась Удельная система,9 которая существенно от­личается от Феодальной, где власть получал старший рода, пусть и с исключениями.47 Мне показалось очень интересным сравнение Погодина русского дворянства с западными аристократами: «Наше Дворянство, не Феодальнаго происхожде­ния, а собравшееся въ позднейшее время cъ разныхъ сторонъ, какъ бы для того, чтобъ пополнить недостаточное число первыхъ Варяжскихъ пришельцевъ, изъ Орды, изъ Крыма, изъ Пруссии, изъ Италии, изъ Литвы, не можетъ иметь той гордости, какая течетъ въ жилахъ Испанскнхъ Грандовъ, Английскихъ Лордовъ, Французскихъ Маркизовъ и Немецкихъ Бароновъ, называющихъ насъ варварами. Оно почтеннее и благороднее всехъ дворянствъ Европейскихъ въ настоящемъ значении этого слова; ибо приобрело свои отличия службою отечеству». 47 С его точки зрения наше Государство, в отличие от западных, нача­лось не вследствие завоевания, а «при­звания, безпрекословного занятия и полюбовной сделки». Он так же видит различие в том, что в основание государства у нас была положена любовь, а на Западе — ненависть. Сейчас это утверждение кажется довольно спорным, но если проследить мысль Погодина с начала становления государственности в мире в её развитии, то, наверное, можно с ним и согласиться. Суди сам. На Западе Король был обязан своим сподвижникам (феодалам), помогавшим ему покорить землю, а наш Князь не имел никаких обязанностей к Боярам и его родственникам, которые сопровождали его без особой нужды и в случае неудовольствия могли оставить его. С народом у нас Князь был лицом к лицу, как его защитник и в редких случаях, как судья, за что и получал определённую дань, а Западный Государь был совершенно отделён от своих вассалов. Западные феодалы считали себя почти равными Королю, который без них ничего не зна­чил, зависел от них, не мог владеть государством, не мог действовать и повелевать ими, а наши находились в полном распоряжении Кня­зя, — ближайшие исполнители его приказаний, — его родственники, слуги, наёмники, без которых он мог обойтись. Они зависели от Князя. Западные феодалы делали что хотели, отнимали землю у коренного населения, кото­рую покорили под предводительством Короля и делили её как добычу. Отняв землю, феодалы с самого начала поставили себя во враждебное отношение к обитателям, заставив их работать на себя и возбудив ненависть к себе. Они основали малые государства, где властвовали в полной мере. Наши Бояре — Воеводы получали землю и часть доходов с городов, от Князя, временно, в качестве жалованья или по договору за свою службу как его наместники, приказчики или откупщики, которые не имели постоянного места жительства и которых Князь всегда мог заменить. Воеводы не имели никакого дела до народа, кроме сбора налогов и суда. Между ними и народом не было ненависти. Наше государство собирало Земли под единым государём — Князем. Не забывай, что вера у нас была принята Восточная — из Константинополя, во многом противоположная Западной, полученной из Рима. Западная церковь по необ­ходимости вошла в соприкосновение со светской влас­тью, и получила на время преимущество над ней, а наша, углубляясь внутрь, оставила свет­скую власть действовать, как ей угодно,47 — объяснила я Кириллу.

— Слушай, мрак полный, — заметил Кирюша, — может быть Погодин и прав, только к чему всё это привело? Запад успешно развивался, процветали искусство, наука, право, ремёсла, а у нас — самодурство, безграмотность, полное бесправие и крепостное право, продолжающееся до 1861 года, когда в Европе рабства уже не было и в помине.

— Крепостное право ведь тоже выросло из родовой идеи. Здесь я с тобой абсолютно согласна. Но справедливости ради, обрати внимание на реальное положение вещей начала семнадцатого века. В то время, как все Государства получали первоначальное образование друг от друга — мы, в силу своей изоляции и влияния Монгольского Ига, которое отбросило развитие Руси на триста лет, варились «в собственном соку», жили натуральным хозяйством и здорово отстали от Европейского просвещения. Трудности становления государственности в России после Татарского Ига, где отсутствовало единовластие, и была необходимость «собирания земель» тоже не способствовала процветанию в том виде, как бы нам сейчас хотелось. Сейчас правда изо всех сил историки по социальному заказу власть предержащих пытаюся показать, что Россия не была столь отсталой, как кажется, что она просто развивалась по-своему. В чём-то они правы, но и закрывать глаза на её отсталость тоже нельзя. Потом более двух столетий пришлось догонять Европу, преодолевая косность, безграмотность и религиозный фанатизм, не допускающих никаких перемен, с помощью иностранцев. Русские с какой-то маниакальной упёртостью, в силу своей ортодоксальности, отказывались от перемен. Вспомни хотя бы Раскол0 Церкви семнадцатого века. Вот тебе и причины нашей особости, — закончила я.

— Пойду-ка я домой. Мне просто необходимо переварить полученную информацию и всё обдумать, — произнёс Кирилл уходя.

— Привет, Ада, — ты должна меня обогреть, накормить, напоить и спать положить, — заявил Кирилл с порога. — Ты здорово меня загрузила нашими предназначением и исключительностью. Полагаю, что возникновение крепостного права в России имеет те же корни. Давай попробуем объяснить этот феномен.

— Привет, привет, Кирюша! — поприветствовала я его в ответ. — На счёт «спать положить» ты несколько погорячился, а что касается остального, то это всегда пожалуйста. Ты, верно, слегка заспал мнение Забелина.9 Полное всестороннее подчинение ума и воли родовым началам и привело к возникновению рабства, которое сильно отличалось от рабства в других странах. Забелин считал, что это не было полным, законченным рабством, а в сущности, это было детство, а не рабство. И выражалось в унизительных рабских формах в силу наивной первозданной природы родовых отношений, непомерно возвышавших родительскую власть, а по ее идеалу и всякую другую. Хозяева земель, на которых работали крестьяне, также взяли на себя отеческие, опекунские обязательства. Забелин, как ты помнишь, отметил, что крепостное право возникло исходя из родового быта. Для общества существовал только родоначальник, в руках которого была власть во дворе-хозяйстве, который и был владельцем и пользователем земского имущества. Личность рассматривалась лишь с имущественной земской точки зрения, с точки зрения владения землёю. Наиболее независимое положение, не свободное, а своевольное, личность могла приобрести лишь посредством богатства, посредством большого имущества. Богатые и заправляли всеми движениями общины. Так вот и выработалось вотчинное право, а смерд всегда и везде оставался смердом.19 Вопрос о возникновении крепостной неволи крестьян один из самых важных и самых трудных в нашей историографии. Ключевский2 считал, что поместная система подготовила коренную перемену в судьбе крестьянства.

— Поясни — ка мне, дорогая, что есть поместная система, — перебил меня Кирюша.

— Думаю, что это ты и без меня знаешь. Просто не задумывался никогда. Поместной системой называют землевладение, установившееся в Московии в средние века. В основании этого порядка лежало поместье — участок казенной или церковной земли, данный государем или церковью в личное владение служилому человеку под условием службы, то есть как вознаграждение за службу и как средство для неё. Подобно самой службе, это владение было временным, обыкновенно пожизненным. Условным, личным и временным характером своим поместное владение отличалось от вотчины, составлявшей полную наследственную земельную собственность своего владельца. До конца шестнадцатого века крестьяне были вольными хлебопашцами, пользовавшимися правом свободного перехода с одного участка на другой, от одного землевладельца к другому. Но из-за этого происходили большие неудобства для общественного порядка, для государства и особенно для хозяйства мелких служилых землевладельцев, у которых богатые вотчинники и помещики сманивали крестьян. Они оставляли их без рабочих рук, и, следовательно, без средств исправно отбывать государственную службу. Правительство царя Фёдора попыталось начать разрешение этих затруднений. Все печальные последствия крепостного права, обнаружившиеся позднее, вышли из прикрепления крестьян к земле, — разъяснила я.

— И как это происходило? — спросил Кирилл.