Бесплатный фрагмент - Дети с Олимпа

1. Гора Олимп

Давно это было. Тогда в морях и горах жили диковинные растения и животные, с виду как будто обычные, а узнаешь поближе — не глупее людей. А если бы они научились разговаривать, то и умнее. По горе текли ручьи, а в них кто только не плескался — и мелкие рыбки, и русалки наяды. У одних серые плавнички, у других — темные кудряшки, а хвостики у тех и других одинаковые, серебряные. Встречались и чудища разные, но не страшные — ведь все друг другу приходились родственниками.

В том царстве, греческом государстве жили-были боги с богинями, и обитали они в теремах небесных на горе Олимп. Вершина пряталась от солнца, прикрывалась тучей. Люди считали гору волшебной. Боги с горы назывались олимпийцами, а люди — эллинами, потому что их страна — Эллада.

Про них эти истории. А рассказал их маленький Эрот, мальчик с крылышками. Вместе с родителями и всеми родственниками он жил на горе. Сколько ему лет, никто не помнил, но мать жаловалась, что от его проказ многие получили рану в сердце, и так часто это повторяла, что Эрот и сам поверил.

Когда внизу — жаркое лето или морозная зима, наверху царила вечная весна. Боги подчинили себе природу и умели повелевать ветрами.

Купаться можно было круглый год. А в ручье можно жемчуга насобирать целое ведро, если столько нужно. А надоест в воде барахтаться, отправляйся в лесу бродить. Однажды Эрот пошёл гулять и встретил самого настоящего кентаврика, мальчишку с туловищем жеребёнка. Две руки у него, как у обычных людей, а внизу — лошадиные ноги с копытцами. Эрот стал его разглядывать, а мальчишка — его.

Кентаврик ел яблоко, только выглядел не очень радостно. Сразу видно, что копыто болело, вон как морщился, наступая на больную ногу. Не жаловался и добычи из рук не выпускал. Хотел Эрот спросить, откуда у него яблоко, но не стал. Все знали, что на Олимпе только в одном месте росли яблони, так что же спрашивать? Ясно, у сестёр Гесперид. Зайти к ним в сад было страшно и подумать.

— У нас вода сладкая кастальская, — похвалился Эрот. — Давай попьем.

Кентаврик осмотрел родничок. он струился в каменную чашу, похожую на копытце. Вода была холодная и чистая. Недалеко находилась пещера, из которой можно смотреть закаты, а в жару прохлада воды освежала.

— Сюда приходит пить коняшка, — рассказывал Эрот. — Я его поймать хочу. Давай вместе!

— Давай.

Вдруг позади что-то зашуршало, а потом зацокало. А вот и сам жеребёнок появился из-за кустов, посверкивая глазами.

— Кыш, кыш, напугал, — замахал руками Эрот.

Жеребёнок плюхнул мордочку в воду, напился, а потом отправился бродить в траве, распугивая зеленых кузнечиков, которые расправляли крылья и разлетались в стороны. Жеребёнку это нравилось.

— Всю воду расплескал малой, — сердился Эрот. — Каждый день приходит и бьёт копытом.

— Да ведь это его родник. Он его копытом выбил, — молвил кентаврик. — Посмотри сам.

И верно, углубление в чаше точь-в-точь по копыту жеребёнка.

— Сейчас летать будет. Он, когда напьётся кастальской воды, тянется вверх, словно его кто за верёвочку дергает, — рассказывал Эрот.

— А крылья у него настоящие?

— Поближе подкрадемся и увидим.

Подобрались они и что же? Конёк, как конёк, только молодой, да ещё у других не бывает крыльев, а у этого имелись и крупные осевые перья и кудрявые пуховички. Поднял он крылья, резко направился вверх, а потом камнем упал прямо в осоку, всю её поломал.

Вот он поднялся и подошёл совсем близко.

— Маши руками, пугай его, — закричал Эрот.

Как только кентаврик поднял руки, жеребёнок цапнул зубами его яблоко и вмиг сжевал. Бросился Эрот его ловить, но поди поймай крылатого жеребёнка.

— А яблоко было из сада Гесперид, — признался кентаврик.

Непонятно, то ли он хвастался, то ли жаловался.

— А я никогда яблок не ел, — ответил Эрот.

— А я никогда не видел коняшек с крыльями, — сказал кентаврик.

— Хочешь, мои потрогай, — предложил Эрот.

Кентаврик руку протянул, чтобы крылышки погладить. Эрот напрягся: известно, что бывает с перьями, если их трогать. Они выпадают.

— А другого такого коняшки на свете нет, — больше всего Эрот любит хвастаться. — А в ручье живет девчонка с рыбьими глазами, айда смотреть.

И оба кинулись искать речную богиню. А в реке много всяких чудищ обитало, но ребята их не боялись, потому что были храбрыми.

Солнце вышло полностью, и в его лучах трепетал лист кувшинки, словно его кто-то дергал. Рыбка, нежившаяся в тёплой заводи, от испуга подпрыгнула в воду. Или это девочка, только маленькая?

— Не реви! — успокаивал её Эрот.

— У него копытца!

Копыта звякнули по камням, как колокольчики — это кентавр отошел подальше.

Эрот отодвинул зеленый покров кувшинки, кто там — там рыбка или чудовище? А под листом пряталась девочка ростом с гороховый стручок. Испугалась прыгнувшей рыбки и заголосила громким голосом.

— Кто ты? — издалека спросил кентаврик.

А как реветь кончила, оказалось, что прехорошенькая девочка, и глаза у нее не рыбьи, а человечьи.

— Нереида. Я только сегодня родилась.

— А что же в речку заплыла?

— Море огромное, вот я и заблудилась.

Дочерей у морского бога Нерея видимо-невидимо, всем известно, что у них не бывает ног, только руки и хвост. А младшенькая получилась красавицей — волосы светлые, как вода, а глаза серые, точно камешки и тоже круглые. А вдобавок громкий-громкий голос.

— От тебя оглохнуть можно.

— Ты же не оглох, Эрот! Скажи кентавру, чтобы подходил, я не кусаюсь.

Только на свет появилась, а всех тут знает.

Мелко перебирая коротенькими ножками, кентаврик подошел к нереиде. Та на всякий случай отплыла подальше.

— Не бойся, это маленькая девочка, — сказал Эрот.

— С чего ты взял, что боюсь. Просто нам кентаврам всегда хочется бегать, поэтому мы копытами переступаем. Привет! — сказал он нереиде. — Где ты живешь, девочка?

— Вон под тем листом.

Захочется Эроту, так может день напролёт гулять с кентавриком в саду, а там хоть искать фиалки в траве или смотреть, как распускаются почки на деревьях. Да поди отличи дерево от древесной девы дриады, которая могла притвориться вишней или сливой, а потом оживала и ну бежать.

— Поймай меня, карапуз!

А догонишь её, вновь замрет деревом, и попробуй отыщи среди других стволов. Та или эта, голову сломаешь, пока найдёшь. А все дриады хихикают, тянутся к небу руками-ветками, шелестят зелеными листочками.

— Ну, я побежал, а то сейчас мне попадёт, — Эрот прыгнул в сторону. — До встречи, друзья, после завтрака!

Река плескалась, струил хрустальные воды Кастальский ключ, а молоденькая нереида улыбалась и махала вслед Эроту, когда он догонял кентаврика.

Как же весело играть, когда все кругом живое и говорящее.

Маленький кентавр радостно скакал:

— Ура! Уже не болит! Зажило!

Со временем боги разбрелись кто куда, освоили землю, небо и морские просторы, но они всегда возвращались на Олимп. Вот и солнце опускалось за тенистую гору, чтобы отдохнуть ночью.

Тётя Афина рассказывала, что сначала наверху было пустынно и холодно. Потом Посейдон ударил трезубцем в землю и выбил источник воды. Доходя до этого момента, Афина морщилась, ну кому нужен источник с солёной водой. Зато все знали, что дерево у ручья посадила она.

Эрот каждый день проходил мимо оливы. Если посмотришь на неё, то увидишь маленькие плоды. Сначала они зелёные и твёрдые, как орешки, а потом становятся мягкими. Это оливки. Такое дерево росло на горе Олимп.

Когда боги поселились наверху, они спорили, где лучше жить — на горе или внизу, у моря. Иногда они спускались посмотреть, как живут люди. Старшего из богов, Зевса постоянно тянуло к людям. Ведь они похожи на богов, только дрались, ссорились и кричали друг на друга. Вот и носил он с собой посох, который стрелял молниями.

А его брат Посейдон больше любил море. В руках он держал длинный трезубец, которым можно усмирять волны. И отбиваться от пиратов, когда они нападали на мирных жителей.

Очень Эроту было обидно, что у него ничего нет. Но потом он получил лук со стрелами и научился стрелять. Знали бы боги, что из этого выйдет, они бы передали лук кому-нибудь другому.

Но что случилось, то случилось.

Слушать истории про богов Эрот мог бесконечно.

— А у тебя что есть, Афина? — допытывался он у тёти.

Теперь, когда у него появилось оружие, он ходил, задрав нос.

Посмотрела на него Афина и удивилась, что за хвастун. Она строгая. Не то, чтобы неприятная, красивая даже, у неё такие большие глаза, что раз в темноте Эрот её за птицу принял, потом пригляделся: глаза человеческие. Красивые серые глаза.

— Ты что-нибудь потерял? — спросила его Афина.

— Хотел сову твою повидать, — нашелся Эрот.

— Днём она спит, а ночью охотится.

— На змей?

Эрот не мог глаз отвести от змеиной головы, которая у Афины на доспехе.

— Эту змею я сама победила. Это Горгона. Ты хоть историю учишь?

— Немного, — соврал Эрот.

Мама ему говорила сто раз, чтобы он ходил на уроки к музе Клио, но тот все откладывал на потом.

— А скажи, Афина, почему моих стрел все боятся, а ты нет?

— Видишь, какая у меня броня, ни одна стрела не пробьёт! — а у самой глаза смеются, сразу видно, что шутит.

— А если серьёзно?

— Кроме любви между людьми, есть любовь к мудрости, называется философия. Она и защищает меня от жизненных невзгод.

Из друзей у неё большая птица, с которой Афина о постоянно беседовала. Сова питалась лесными мышами и полёвками, но к богине прилетала не за едой.

— За мудростью. Сова — самая умная из всех птиц. От неё много чему можно научиться. Сама она тоже любит узнавать новое, — говорила Афина.

— А что тебе сова рассказала?

— Про зимних комариков. Видела их на снегу в солнечный день.

Богиня мудрости знала много всего удивительного.

Эрот слушал внимательно. Чудеса окружали Элладу на каждом шагу. Как же можно её не любить! А сейчас в неё никто не верит, кроме археологов. Эти люди выкапывают из земли артефакты и описывают свои открытия в научных статьях. Историки тоже знают про Элладу, они ведь прочитали много книг. Но разве они умеют рассказывать?

Только поэт скажет: «Мальчик юный дерзко смотрит…» Сразу понятно, что речь про Эрота. Поэты могут видеть богов.

Ах, люди, вечно вы заняты. Забыли про древнюю Элладу. Так и про олимпийцев забудете.

Эрот укоризненно качает головой и зажмуривает глаза.

Если бы боги умели рассказывать или хотя бы писать. Увы, они просто радовались и творили волшебство!

2. Волшебная волна

Эрот уже умылся и садился завтракать, как прибежал кентаврик и позвал его гулять. Он даже от угощения отказался, так торопился. А что случилось? Из глубин морских прибило к берегу крупную раковину.

— Что я раковин не видал? — удивился Эрот.

— Таких у нас не встречается. Пойдем на берег.

Он ускакал, а Эрот жевал кашу и все думал: как же так получается, что в доме никого нет. Или он долго спал, а когда проснулся, настало утро, а мамы нет. Так что он ополоснул свою миску и отправился вслед за другом.

У моря собрались все жители Олимпа. Надо и крылатому божку поторопиться. И вот Эрот летит на своих крыльях по дорожке. Какая дорожка? По воздуху. В воздухе дорожка. Он перебирал ножками и летел, потому что Эрот — крылатый мальчик.

— А куда смотреть? — спросил он кентаврика.

— Гости пожаловали!

— Это моя раковина, — вспомнила Афродита.

Много лет назад волны расступилась и вытолкнула драгоценную находку, а та и раскрылась, потому что дева внутри хотела повидать свет. Тут и боги спустились к морю, чтобы взглянуть на чудо, да и нашлось чему удивиться. На что боги хороши собой, а дева лучше всех, красоты необычайной. Пришли к ней в помощь нимфы, чтобы ухаживать за пенорожденной…

Так и появилась на свет Афродита.

Слышал Эрот историю про Афродиту Анадиомеду, всем детям её рассказывали тысячу раз, а ему в тысяче первый, потому что из детей с Олимпа он считался старшим.

А теперь раковина принесла другой подарок — сотню малышей-пузырей из морской пены.

Вот показались детки. Сначала они показались некрасивыми, словно сушеные яблочки. Не успев как следует проснуться, они повскакали со своих кроваток и толпились у створки раковины, не решаясь выйти наружу. А с ними все маленькие рыбки, крабы и креветки собрались кучей и робели.

— Доброе утро, малышня! Как спалось? — закричал им Эрот.

— Надо говорить с днём рожденья, — покачала головой Афродита. — Ведь они только на свет родились.

А пузырям весело, и они засмеялись, и у девочки голос громче, чем у мальчиков.

Теперь Эрот не единственный мальчик с крыльями. А следом за ним сто малышей-пузырей взмахивали крошечными крылышками. Они только учились летать, а уже смелые. Разлетались в стороны, чтобы играть с бабочками. Они и сами бабочки, только кудрявые. Что за морока за ними приглядывать, а ничего не поделать, Эрот им старший брат.

Когда с прогулки возвращались все в синяках и ссадинах, их сажали пить козье молоко и наказывали сидеть смирно, слушать и не перебивать. «Ты старший, с тебя малыши пример берут», — говорила мать Эроту.

Откуда они только на его голову свалились?

Сидеть смирно у Эрота не получалось, он постоянно задавал вопросы, и первый из них такой: «Почему никто не интересовался, откуда взялась пена, что вытолкнула раковину из воды?»

Сколько ни думали боги, никто не смог объяснить, как появились на свет крошечные детки Афродиты. Собрались они в пене вокруг раковины, и из каждого пузыря вылупился прехороший ребеночек, милый и пригожий.

История детей — вот, что интересовало Эрота. Едва на свет появились, а уже морские путешественники.

Афина со своей Элладой пусть подождёт. Кстати, и сама она появилась на свет необычно: из головы своего отца. Так что чудесами на Олимпе никого не удивишь!

Как рождались пузыри, Эрот сам видел. Прохладная вода заструилась, омывая их. Волна поглаживала их, успокаивала. Вот такая волшебная волна.

Кентаврик гарцевал по пляжу, высматривал, не промелькнет ли что на горизонте. Не появится ли еще какая другая раковина-путешественница. Нет, второй такой нет. Только морские девы, дочери Посейдона резвились на волнах.

Эрот однажды спросил, что кентавры едят. Он ни разу не видел, чтобы его друг щипал на лугу травку, как лошадка. Кентаврик обиделся и сказал, что из всей еды он предпочитает амброзию, которой его угощает Ганимед.

Может, он оттого и умный, что питался амброзией. Но тогда почему Эрот глупышка? Его мама так и называла: «Мой глупышка».

3. Гермес

Что выйдет из пузырей, Эрот и сам не знал. Они слишком маленькие, так говорил. Напрасно он считал их несмышленышами. Не представлял, в чем подвох. А ведь пузыри умели летать.

Маме эта летучесть пришлась не по душе. Ее бы воля, она бы постригла им крылышки. Вот и крылатый конь Пегас её нервировал. Какой он конь, если может улететь с быстротой ветра.

А Эроту летучий конь нравился.

Сам он умел летать, богиня Геба — тоже, ну и пузыри, хоть плохо, да порхают. И еще дядя Гермес. Если, кто и настоящий волшебник, то это он.

Один раз Гермес прилетел с котомкой на спине, словно верблюда груженый — вот все и смеялись.

— А знаете, что в котомке? — спросил он.

— Медовые лепешки?

— Не угадали. Все дары земли.

Пузыри пуще прежнего развеселились.

— Чего смеётесь, малышня. Не видали рога изобилия?

— А что там, вкусно?

— Да я и не пробовал ни разу. Может, Зевс знает. У него и спрашивайте.

Сложил он ношу на жертвенник и полетел по своим делам.

Очень детям хотелось посмотреть, что там в роге изобилия. И малыши пузыри, и Эрот с Гебой — так мучило их любопытство, что терпеть мочи нет. А тут узелок на котомке сам собой развязался. Отчего бы не заглянуть?

И сразу под ложечкой засосало, и Эрот понял, что он голоден.

В это время кентаврик пил кастальскую воду из красной чашечки. Эрот — к нему.

— А у нас рог изобилия лежит, а в нём всё, что душе угодно. Будешь?

— А чем угостите?

— А там все есть!

С удовольствием лакомились медовыми лепешками и оливками, а сколько там хурмы и гранатов, что не счесть. Еды так много, что до конца жизни не одолеть. Вот только одно плохо, сколько ни ешь, не разбираешь вкуса.

— Может, я заболел? — пожаловался Эрот маме.

— Если только объелся.

— Да я так чуть-чуть попробовал.

— А разрешенья спросил?

— А у кого спрашивать?

— Захотел бы, так нашёл бы. А раз без спросу брал, не удивляйся, что пошло не впрок.

Эрот схватился за живот:

— Ой-ёй-ёй! Помогите! Умираю!

— Это жадность твоя болит.

— Так это же не заметно.

— По тебе — так очень!

А в роге изобилия еды не убавилось. Волшебная вещь.

Гермес тут как тут, усмехается, нет ни одного секрета, которого бы он не выведал.

— Что, болит живот? В другой раз не бери чужого. Ладно, прощу на первый раз. А живот пройдет, если съесть яблочко.

— А где его взять?

— В саду Гесперид, — ответил он.

Один раз Эрот видел яблоки у Гебы, хотел попросить, но она никого ими не угощала. Ей не разрешала мама Гера.

— Посмотреть можешь.

Пока Эрот любовался нежными плодами, Геба трещала ехидным языком:

— Никак не могу. — И прижимала к груди корзину.

Пришлось Эроту идти в другое место.

— Отведи меня в сад Гесперид, — упросил он кентаврика.

— А как же сторож? У меня от Аргуса до сих пор копыто болит.

— А что ты такого сделал?

— Когда я на яблоню залез, он меня сбросил на землю. Бац кулаком, и я на земле.

Дались Эроту яблоки. Тем более, что он никогда их не пробовал.

— Подождем до заката.

Под покровом сумерек они проникли на место.

— Добро пожаловать в сад Гесперид, — обрадовался кентаврик. — Только не разбуди Аргуса.

Сам устроился неподалеку. У него при мысли о яблоках начинало ныть копыто.

— Как красиво! — Эрот не смог сдержать восторга.

Багровым заревом на ветках сияли яблоки, и в каждом больше света, чем в звезде. А на небе золото и медь двигались, и так близко, что можно взять в ладони. И забыл Эрот, что рассказывали ему про Аргуса: у него не звезды, а глаза.

— Что тебе здесь понадобилось, мальчик? — донесся вкрадчивый голос.

И сразу стало так ярко: небеса заискрились, как картина в раме.

— Кто таков, шалун?

С садовником Эрот незнаком, но мама учила, что взрослым нужно отвечать вежливо.

— Мне бы только на ваши яблочки взглянуть, а взамен не ничего нужно.

Обратный путь долог, нелегко идти прихрамывая.

— Ну как тебе яблоки? — ехидно спросил Гермес, отметив его больную ногу.

— Они как звёзды, — прошептал Эрот.

А сам валится с ног от усталости. Набегался до сумерек, до темноты. И засыпая, думал, что будет, если яблоки и звёзды в одном котле смешать.

Гермес точно знал, что из каждого малыша из них вырастет. Уж эту тайну он не выпускал из рук. Вместо этого он рассказывал, чего детям делать не надо.

Чтобы уберечь их.

Чтобы не тратить силы.

Да только, разве её от полета меньше станет? Вот Пегас такой сильный, что ударом копыта о землю выбивал воду. А если какая гора начинала расти до небес, он ударял копытом в её вершину и останавливал рост.

Много чего мог рассказать Гермес, но пока ни о чем толковом не сказал.

Оставалось попросить маму. Эрот прямо изводил её своими расспросами.

А у мамы полно дел. Она так и отвечала: не мешай. И уезжала править золотой колесницей. Потому что Афродита — богиня, Зевсова дочь. Его любимица.

4. Пузыри

Нелёгкая жизнь у Эрота, шутка ли за малыми детьми ходить-присматривать и днями напролёт и тёмными ночами. «Что за детский сад у нас!» — восклицал он в сердцах. А у самого в груди ёкало, не упустить бы кого из детей. На месте ли 99 мальчишек и одна девочка, которые выросли из пенных пузырей.

Сначала Эрот растерялся, откуда ему знать, как ухаживать за малышами, чем их кормить. Его подруге Гебе тоже не приходилось смотреть за детьми. Помог дядя Гермес, который всё на свете знал.

— Помогу вам. — Он на мгновение приложил палец к кончику своего носа и усмехнулся: — Придумал! Возьмём молока у циклопов. У них коз — целый остров.

— А разве дадут? — усомнилась Геба.

— А кто их спросит. Циклоп Полифем считать не умеет. Прихватите парочку коз, он и не заметит.

Гермес тёр и тёр свой нос, это помогало ему думать. Только он придумывал не так, как это делали взрослые, а сочинял разные каверзы.

— А сколько циклопам лет? — выведывал Эрот.

— Знаю, что старые. Сначала у них было два глаза, а потом остался один, но видят им они, как будто Аргус.

— Подумаешь, циклоп, я и с Аргусом мог справиться, — сказал Эрот, понятно, хвастал.

— Без спроса нельзя. Надо попросить, — возражала Геба.

— Он жадный, ни с кем не водится. К себе на порог не пустит. Но я вас научу, как к нему проникнуть.

Вот только с козами Эроту совладать не удалось, они совсем дикими оказались, из рук вырывались. Да и одноглазый Полифем их заметил, засвистел, так что насилу Эрот ноги унес. А молока совсем немного надоил, на дне кувшина.

Явился Эрот домой грустный, мама и спрашивает:

— Где был?

— У циклопа Полифема. Я за молоком ходил.

— Что-то сомневаюсь, что он тебе молоко подарил…

— У него коз много, вот я и решил сам взять.

— Так не годится. Иди. Ты его обидел, теперь извиняйся.

Пришлось Эроту обратно возвращаться.

Полифем караулил у входа в пещеру. Хоть и был он слеп на один глаз, но слух имел острый. Услышал шаги и насторожился.

— Кто идет?

— Эрот.

— Тот мальчик, что испугал моих коз?

— Я за молоком приходил.

— А к чему тебе?

— У меня братьев младших много. Это для них.

— А попросить мог?

— Думал, что не дадите. Вы ругались.

— Так ты моих коз испугал.

— А где козы?

— Спят. Набегались они за день, вот и уснули. А тебе зачем?

— Хотел перед ними извиниться.

— Ладно. Вижу, что не со зла сделал. А молока я тебе дам, на возьми. — И Полифем налил в кожаный мешок столько молока, что Эрот едва смог унести.

Вернулся он домой, а пузыри тихонько посапывают. Их старая коза Амалфея накормила.

А утром, чуть свет, у порога дома стоял кожаный бурдюк с молоком — для пузырей. Так и присылал им Полифем молока, пока дети не выросли.

А дальше начались удивительные приключения, превращения и чудеса, которые могли произойти с любыми мальчиками или девочками, если у них есть весёлый старший брат.

Сдержанно кряхтя, Эрот разбирался с младенцами: стряхивал с них налипшие водоросли и учил их играть. По малолетству малыши переговаривались на своем языке тоненькими голосочками, словно птички чирикали. Терзали душу трепетаньем крылышек, воробьишки.

Так и приходилось Эроту их всему учить.

А если зарядил дождь, сидят дети целый день дома, ждут, когда выглянет солнце.

— Вот бы не пропустить, — смотрели в окно и волновались.

И, наконец, на небосклоне появлялась колесница, запряженная крылатыми лошадями, ими правил возница. Оттуда выпрыгнуло солнце и быстро заняло свое место на небе. И еще кое-что появилось.

Пузыри ахнули. Над горой Олимп поднялась радуга.

— А это что? — обрадовались они.

— Богиня Ирида шлёт всем привет, — объяснил Эрот.

— Смотри, вот ещё!

Под большой радугой появляется маленькая, она не такая яркая и мерцает.

Большая радуга и маленькая, потому что у Ириды есть младшая сестричка.

— Привет, пузыри! Здравствуй Эрот! Здравствуй, Геба!

Ирида с сестричкой плели свои веночки из солнечных лучей и улыбались. Они всегда такие веселые.

— Видели мою первую радугу? — спросила младшая сестричка.

— А как ты её делаешь?

— Беру солнечный луч на каплю воды и всё перемешиваю. Понял? Только не вздумай повторить. Я тебе сама сделаю. Луч может быть опасен, если попадет на сухое дерево, тут и до пожара недалеко.

Весь вечер Эрот провозился у лужи, чтобы поймать лучик закатного солнца. У него в глазах зарябило от семицветных огней. А потом всё закончилось. Возница остановил колесницу и крикнул ему:

— Не тревожьте солнце. Ему пора на покой. Кроме Ириды, никто не имеет права до него дотрагиваться.

Афродита увидела за ужином, что у Эрота обожжены руки.

— И что сегодня было?

— Что? Да ничего…

— А всё-таки? Вспомни.

Дверь снова приоткрылась, и послышался голос Гебы.

— Мы с солнцем играли. Лепили из лучей радугу.

— А ты, Геба, иди спать! — велела Афродита.

Дверь захлопнулась.

Мама укоризненно покачала головой.

— Но ведь у младшей сестрички Ириды получилось? — сказал Эрот.

Только потом он понял, что из богов всякий шутит на свой лад. Вот и младшая сестричка ходила смущённая. Видно от старшей сестры досталось. С солнышком шутить нельзя.

Не по душе была Эроту работа нянькой, но строгая мать мольбам его не внимала, следила за тем, чтобы он не отлынивал. Семья — это главное. А поскольку пузыри приходились им родней, Эрот крылатый являлся братцем не только пене, но и всем водорослям, рыбкам и ракушкам, что его не слишком радовало.

Когда же у малышей отросли перышки на спине, забот с ними прибавилось. Перепархивали они с места на место, улыбались несказанной улыбкой. Только отвернешься, а они уже вымазались в грязи и подметали землю куцей бахромой, что отросла на крыльях. Одним словом, воробьишки! И сколько за ними не присматривай, чтобы выглядели прилично, опять чумазые.

За их проказы Эроту не раз влетало от матери. И за что только он страдал? Если всё время работать, когда же играть?

5. Геба

А что более всего обидно, Эроту, это несправедливость. Без конца ему ставили в пример юную Гебу, которая покоряла всех красотою. Боги поднимали золотые чаши, приветствуя юную девицу, она всегда приходила нарядная и чистенькая. Самая милая изо олимпийских богинь. И работа у нее — быть у всех на виду: помогала она матери своей Гере взойти на колесницу. А когда освобождалась от забот, рукой щедрой шла сеять клевер медовый, нектар у которого был слаще мёда.

Да только ненадолго ей удавалось поработать. Караулили её пузыри в саду, где ручьи бежали меж камней. Завидев Гебу, бросались они обниматься, и на её пышных одеждах оставались грязные пятна. Геба пыталась отвадить малышню, чтобы к ней не ходили, но тех не остановить. Так и носились за ней, пока их не одолеет сонная дрёма.

Обещала она пузырям, что научит ухаживать за посевами. У них будет свой огород. Если они постараются, то земля даст хороший урожай.

— Получим свои дары земли, будет и у нас рог изобилия, — радовался Эрот.

Выпросил он участок земли побольше, чтобы всем росткам места хватило.

Только они взялись за лопаты, как Эрот говорит, что это подождет. Сначала им нужен рог, куда плоды будут складывать. Попробовали его из глины слепить, но вышел какой-то горшок с неровным донышком, который никак стоять не хотел, все время на бок заваливался. Тогда решили сплести рог, как плетут корзины.

Стали они искать ивняк, обдирать молодые побеги. Эрот, хоть никогда корзин не плёл, взялся командовать:

— Побольше режьте, пусть рог будет большим. На празднике урожая нас похвалят.

Корзина получилась вытянутая и кривая с боку, а потому всё из неё высыпалось. Только Эрот остался доволен:

— Так и нужно, чтобы она лежала на боку, ведь это не корзина, а рог.

Только положить туда нечего, никаких плодов не выросло, ведь они земли не вскопали и семян не посеяли. Вот и бросили свою плетенку посреди поля. Пока с рогом возились, дни стали длинными, и все растения стали к солнцу тянуться. Только на их земле ничего не растёт.

— Давайте и мы вскопаем свой участок, — предложила Геба.

— А чего копать, у нас и так семена проросли, — говорит Эрот.

И верно, в черной земле показались зеленые клювики, тонкие травинки потянулись к свету.

Поморщилась Геба:

— Да ведь у нас одни сорняки растут, а плодов что-то не видно.

Пришлось избавляться от сорняков и перекапывать участок. Скоро настоящие ростки показались, но какие-то маленькие и хиленькие.

— А вы их поливали? — спросила Геба.

Пузыри только глазами хлопают.

— А у нас уже и корзина готова, чтобы воду носить, — быстро нашелся Эрот.

Все побежали за водой. Рог такой большой, что и вдесятером не унести, а сплетён неважно, из щелей вода просачивается. Вот и приходилось целыми днями на речку бегать, пока не придумали из глины горшки слепить. Те, хоть и кривые вышли, но воду не проливали.

Плоды земли выросли маленькими и неказистыми, но пузыри всё равно радовались. Стали рог искать, чтобы урожай туда сложить. Глядь — а лесной голубь свил внутри гнездо.

— Это неправильно. Не для того мы плели рог, чтобы там разные птенцы жили, — рассердился Эрот.

Но Геба не дала ему выгнать птиц, да и пузыри тоже были против.

— Пусть остаются, а урожай мы в котомку положим.

И верно, места в котомке как раз хватило.

Так Эрот и управлялся с пузырями. Делили с Гебой пополам все печали и радости. Стреляли из лука, рвали яблоки, играли в догонялки в воздухе.

Не умела Геба стрелять из лука, как это делал Эрот, голубиных крыл у неё тоже не было, зато лихо управлялась с крылатыми сандалиями, который по желанию уносили ее в любое место. Ну и задавала она работу тем сандалиям золотым.

Подумать только, как быстро время летит! Еще недавно Геба была прилежной дочерью и выполняла приказы матери своей Геры. Целое лето только и делала, что бегала по ее поручениям.

А теперь её не дозовешься.

6. Море оделось бурными волнами

Малыши еще только подрастают, а крошка нереида выплыла из листа кувшинки, из рыбки-девочки стала взрослой барышней. Проходя мимо речной заводи, Эрот останавливался, чтобы с ней поздороваться. На месте ли лист кувшинки? Не уплыла ли нереида? А вот и она, удобно устроилась под листом кувшинки, которая давал ей тень, слушала, как шумел поток. А потом и сама подпевала:

«Смотрите, как я умею плавать. Вырасту побольше и поплыву…»

Ни секунды она не могла побыть на месте.

— И куда поплывешь? — спросил Эрот.

— К тетушкам-красавицам, они научат петь.

Да только Эроту известно, кто такие сирены.

— Не водись с ними, они плохому научат, — сказал он и луком погрозил.

— Поняла, поняла, — пискнула нереида.

— А я проверю, — он пообещал.

А когда на другой день зашел проведать, под листом кувшинки нереиды не оказалось. Лист засох и свернулся в трубочку, на нём сидела синяя стрекоза.

— Подожди, — закричала Геба.

Она тоже хотела бы увидеться с нереидой.

А той и след простыл. Вот непоседа. Как бы не влипла в плохую историю!

С Эротом такие истории часто случались. Мама называла их проказами, а Эрот оправдывался — мол, он только хотел покататься на волнах, как Посейдон. Увидел раз, как море под ногами морского бога стало плоским, как доска. А что, если и ему взять доску, подумал Эрот.

Встал на доску, и она покатила его по волнам. Увидел он на берегу Гебу, замахал ей рукой.

— Думаешь я по морю иду? Это доска. Видишь? — Сам даже на цыпочки привстал.

— Вижу! — закричала с берега она. — Можно и я с тобой?

Теперь они оба на доске плыли. Вдвоем веселее.

— Доска — очень полезная штука, — рассказывал Эрот. — Захотел куда-нибудь пойти, встал на доску и плывешь. И никуда лететь не надо.

И так ловко у них получалось, что и пузыри за ними увязались. И зачем им доска, ведь они с рождения в море плавают. Ан нет, подавай им доску.

— У, волна.

А их тянет в море.

— Давайте дальше, — кричали им морские царевны нереиды. — Там волна сильнее.

А сами щекочут пузырей за пяточки, такие они милашки.

— Куда плывете, малышня?

— К сиренам!

Возле скал темно, у сирен тихо, спать легли. Куда идти? И вода бурлила повсюду. Носики пузырей тыкались в Эрота. Они испугались, сбились в кучу. Не дают друг другу идти.

— Экие вы неловкие. Сейчас придем, — прикрикнул на них Эрот.

Малыши заговорили все сразу, но из их лепета ничего не понятно.

— Завтра наговоритесь.

А самому не меньше их страшно.

Всех бурунов не пересчитать, тут опасное место, жилище Сциллы. Она сидела в пещере на высоте, недосягаемой даже для стрелы, и оглашала окрестности пронзительным визгом. На косматых плечах подымалось шесть длинных гибких шей, и на каждой шее торчало по голове. Вот какова тетушка Сцилла. А рядом нереида визжит от восторга. У неё блестки на скулах и глаза накрашены по типу «смоки айз».

— Куда, проказница, забралась! — крикнул ей Эрот.

— К сиренам ты не велел, а про Сциллу разговора не было, — вечно нереида спорила.

Ей тут весело.

Волосы у русалки черные, ногти черные и даже кончик хвоста тоже черный.

— Да ты совсем? — рассердился Эрот.

— Нет, не совсем! Так модно.

Глядь Эрот, а девочка пузырь себе ногти углем чернит. А губы у нее тоже черные.

Батюшки-светы!

— Я вам по голове настучу, — рассердился Эрот.

Ругался он точь-в-точь, как Зевс.

— Настучит? — спросили пузыри у Гебы.

— Нет, он только грозится.

Вот и волны помчались, но доска не волшебная, ушла из-под ног. У Эрота намокли крылья, в небо подняться не может.

— Холодно, — захныкала малышня.

Где дождь, там и солнышко. Выглянула на небо богиня радуги Ирида, рассмеялась им сверху. Волосы у неё разноцветные и такие длинные, что по ним из моря можно попасть на землю.

— Что смеешься, Ирида, помоги, — закричал Эрот радуге.

А та нисколько не обиделась на крик сердитый. Смеясь она руки протянула, все разноцветные, и вытянула малышей из воды да на землю поставила. А пузырей, катила, как жемчужины, и смеялась, так ей это было весело и приятно. Вот и спасла.

После плавания разыгрался у детей зверский аппетит.

— Пойдемте в столовую. Там новый мальчишка появился. Ганимед. Уж он точно плавать не умеет, — предложил Эрот.

— А ты как будто научился, — всплеснула руками Геба.

А Эрот нос к самому небу задрал: