Бесплатный фрагмент - Десять дней до отпуска

Вместо предисловия

Ежегодно в нашей стране теряются тысячи людей. Однако большинство из них, примерно девяносто процентов, обнаруживается достаточно быстро — почти сразу, после того как их объявили в розыск. Тем не менее, безвозвратные потери составляют около трёх тысяч человек в год. Много это или мало? Как сказать…. Если сравнивать с количеством жертв ДТП в России, то, может и не очень. А если учесть, что на сегодняшний день в розыске около ста двадцати тысяч человек — население небольшого города. Причём, никакой мистики. Всё абсолютно реально. Пошёл человек в магазин за хлебом, и всё, нет его нигде — пропал без вести. Потом, правда, вернулся через четыре месяца. В Греции, оказывается, был, и это не шутка, родственникам пришлось деньги высылать на обратную дорогу. Этого ходока за хлебом знаю лично. Но такие таланты скорее исключение, чем правило. Обычно всё гораздо проще.

К примеру, поехал человек на зимнюю рыбалку, а утром, на берегу, водитель служебного автобуса, который вёз рабочую смену в профилакторий, увидел занесённый снегом по самую крышу автомобиль. Хозяина нет ни в машине, ни дома, ни у друзей, ни у подруг. Утонул? Очень может быть. Только вот тело не найдено. Свидетелей тоже нет, тех, кто бы видел, как незадачливый рыболов угодил в полынью. Значит — гражданин пропал без вести, и таковым будет считаться, до тех пор, пока сам не объявится, либо не найдутся его бренные останки. На худой конец — какие-либо другие весомые доказательства того, что он в списках живых больше не числится. Розыскное дело должно быть заведено по закону. Им займутся полицейские, которые будут писать запросы, изучать круг знакомых, разыскивать и допрашивать свидетелей. Одним словом — закрутятся шестерёнки машины под названием — «следствие». Как правило, так и происходит, но только в самые первые месяцы после пропажи. А что потом? А потом дело постепенно увязает в бумажной рутине, как в болоте и ложится в долгий ящик, чтобы через пятнадцать лет, наконец, отправиться в архив.

Это — обычная практика, если только… если только не появятся дополнительные обстоятельства, проливающие свет на исчезновение. Либо пропавший без вести гражданин каким-либо образом не был втянут в сферу интересов влиятельных людей. А уж когда речь заходит о политике, пусть даже местного масштаба, то есть о выборах… все прекрасно понимают, что имидж народного избранника не должен иметь никаких пятен — ни тёмных, ни белых. Хотя бы снаружи. Ведь за каждым политиком не только его избиратели, и не столько избиратели, сколько конкретные влиятельные люди, со своими интересами. И они не привыкли вкладывать деньги в заведомо провальные проекты. А потому полицейский инспектор должен ответить на вопросы — «что случилось? где пропавший человек? был ли криминал?». То есть, снять все возможные подозрения с кандидата в народные избранники. В противном случае будет снят сам кандидат с предвыборной гонки. Ничего личного — просто политика.

Конечно же, решать — «быть или не быть?» не сыщику, но без его заключения никто на себя ответственность не возьмёт.

Глава 1. Пятница
Первое знакомство с делом

Хотя и говорят, что понедельник — день тяжёлый, но и пятница иногда ничем не лучше.

— Ты куда пропал? Почему сотовый не берёшь? — коридор наглухо перекрыла наша заведующая канцелярией — Людмила Степановна или просто — тётя Люда. — Шеф уже на взводе, тебя обыскался.

— Никуда не пропадал, а по делу отсутствовал, — я попытался проскользнуть мимо, но не тут-то было, не хватило просвета. — Звонок на вибро стоял. Не брал, потому что телефон в портфеле был.

— В кармане носить надо или на ремне. Про вибро ты мне сказки не рассказывай. Сейчас же давай к начальнику, а то и впрямь клизму получишь.

Медицинские процедуры мне ни к чему, тем более что проблемами с кишечником не страдаю, а если так срочно понадобился, значит что-то действительно неотложное. Вот он знакомый кабинет с двойной дверью, обитой натуральной кожей горчичного цвета, и вот оно начальство за довоенным двух тумбовым столом. Всё как было, наверное, во времена НКВД, так, похоже, и осталось, только портреты на стене поменялись да флаг в углу из красного стал трёхцветным.

— Проходи, присаживайся, я сейчас, — пара «ритуальных» звонков по телефону и начальнический взгляд поверх очков уперся мне в переносицу. — Не догадываешься, зачем я тебя вызвал?

— А что тут думать, Владимир Михайлович, явно что-то горящее, или уже сгоревшее ещё позавчера, только хочу заметить — мне в отпуск по графику совсем скоро, десять дней осталось по календарю и рапорт вы уже подписали.

— Правильно мыслишь, дело действительно срочное, и опять же, у тебя появляется очень хороший стимул работать и быстро и качественно. Вот как закончишь, так сразу и свободен. А поговорим мы сейчас о без вести пропавшем гражданине Дуро Вениамине Андреевиче. Помнишь, год назад терялся такой?

— Ну да, было дело, если это тот, который на рыбалке, вроде как, утонул. Но ведь им же занимается Вадим Рыжов.

— Правильно сказал: — «вроде как». А тело-то не найдено до сих пор, и свидетелей тоже нет, которые бы видели, как он под лёд пошёл. Что же касается Рыжова, он действительно занимался этим делом, до вчерашнего дня, но повторяю — до вчерашнего, поскольку уже подписан приказ о его откомандировании в распоряжение министерства. Переводят его от нас.

— Владимир Михайлович, это ведь должно было произойти только через месяц.

— Вот именно — должно. Министерские приказы подписываю не я, или тебе надо объяснять, кто это делает?

— Не стоит, я в теме.

— Вот и замечательно. Тем более что дело-то практически завершено, — заметил шеф. — Там совсем немного осталось. Пробежишься ещё разок по родственникам и друзьям, пару запросов напишешь, на всякий случай. Вот, собственно, и всё. После этого можно будет спокойно доложить о проделанной работе. Сам понимаешь, результат практически ясен. Твоё задание — почти формальность, которую надо просто отработать.

В голове промелькнула нехорошая мысль — «вот и всё» — далеко не всё, а «почти» — не означает — «совсем».

— Рыжов моё распоряжение уже получил и быстро введёт тебя в курс дела, — продолжил начальник, — да, кстати, все бумаги только под роспись и через канцелярию. Проверка у нас скоро из управления. Заодно своим соратникам скажи, чтобы из сейфов убрали старые документы, и всякий хлам, который у вас там вечно валяется. То, что не надо для работы, сдайте в канцелярию. Табельное оружие, кстати, у тебя где?

— Как и положено — в сейфе.

— Ткачёв, его надо в кобуре иметь при себе, или хранить в оружейной комнате. Ты не хуже меня знаешь об этом. Вычисти хорошенько и носи с собой, пока проверка не закончится. Ладно, всё, иди, работай, — шеф потянулся к телефону, показывая всем своим видом, что аудиенция закончена.

Наш с Рыжовым кабинет прямо в конце коридора. Вадим оказался на месте и, увидев меня в дверях, вытащил из сейфа очередную папку и бережно положил её на стол передо мной.

— Ну, наконец-то, вот, это тебе, — он ехидно ухмыльнулся, погладив ладонью корочку. — Вопросы есть?

— Да какие там вопросы, Вадим! Обычно сначала читают, а потом уже и спрашивают.

— Это правильно, но не сейчас. Времени у меня в обрез и не тебя одного ещё просветить надо. Видишь, вон, сколько добра разгребать, — Вадим кивнул на стопку папок возле окна. — Поэтому, будет лучше, если я тебе кратко расскажу, что к чему, а уж ты по ходу дела и спрашивай, где непонятно будет. А тут практически всё как на ладони.

— Послушай Вадик, а если всё ясно, то зачем такой галоп?

— Вот это как раз самое простое во всей истории, — Рыжов налил кипятка в стакан и добавил заварки из маленького чайника, — ты чай или кофе?

— Чай, полстакана.

— Ну, так вот, помнишь скандал на прошлых выборах в нашу областную Думу?

— Вадим, у нас как выборы, так сразу и скандал. Без этого сейчас никак нельзя. PR — по-научному называется. Ты конкретно о чём?

— Я о том, что один из предполагаемых кандидатов оказался не только с двумя судимостями, но ещё и в розыске по уголовному делу, — Рыжов сделал глоток из стакана, — ты пей, пей, а то остынет. Это у меня особый напиток. На травах заваренный, его надо только в горячем виде, иначе весь аромат теряется и польза тоже. Ну, так вот, — продолжил Вадим, — хорошо, что того «спортсмена» успели снять ещё до избирательной гонки, а то бы совсем конфуз мог получиться на финише. Однако выводы власть сделала быстро, и тогда, обжёгшись на молоке, сейчас наши чиновники уже и на воду дуют.

— А причём здесь полиция?

— Притом, Серёжа, что этот самый Дуро Вениамин Андреевич находился в законном браке со Снежинской Елизаветой Александровной, в миру — Снежной Королевой. Потом, правда, развёлся. Сейчас она потенциальный и очень рейтинговый кандидат в народные избранники. Вот и забеспокоилась власть, как бы снова не напороться на Уголовный Кодекс. Понимаешь, если бы он просто нашёл себе молодую и красивую бабу и уехал с ней в тёплые края, то понятно — «все мужики — козлы». Или, к примеру, Лиза уже бы стала законно вдовой, пусть даже и разведённой. Тут можно и пожалеть женщину. Народ у нас добрый, а на таком деле лишние баллы в рейтинге и заработать не грех.

— Циничный, ты Вадик.

— Не я, а наши местные политтехнологи, — поправил Рыжов. — Они меня просвещали в качестве консультации. А вот в этом случае — непонятно. Развелась бизнес-леди, и бывший супруг практически сразу исчез. Как в воду канул — в прямом смысле. — Немного помедлив, добавил он. — Неизвестность — она ведь всегда настораживает, и веса в общественном мнении, не добавляет, это точно. Именно потому, уважаемый Сергей Петрович, высокое городское руководство напрягло наше любимое начальство, а оно соответственно меня, чтобы я, наконец, поставил финальную точку в этом деле. А поскольку ваш покорный слуга, и — он же ваш начальник и коллега по службе, то есть я, как вам известно, в срочном порядке отбывает из родного отдела, то тебе, друг мой, Серёжа, просто повезло перед отпуском.

— Да уж, вижу… — я размешал сахар в своём стакане. — А почему у супругов фамилии разные? Елизавета, сменила, фамилию после развода, или уже успела замуж выйти?

— Да нет же, женщина с фамилией ДурÓ?! Ну, ты сам-то понял?

— А чего, хорошая фамилия. Многим подошла бы.

— Ты не больно-то умничай, — продолжил Вадим, — в отличие от некоторых, — он сделал небольшую паузу, выразительно посмотрев на меня. — Елизавета Александровна — дама весьма неглупая и преуспевающая. Она сразу не захотела расставаться со своей девичьей фамилией. Ей, кстати, принадлежит стоматологическая клиника и сеть частных кабинетов. Всё это оформлено как ООО «Снежинка». Единственный учредитель и собственник, естественно, она. В нашем городе мадам Снежинская — практически монополист по ремонту зубов.

— Вадик, скажи — а в тени этой самой «Снежинки» никого не наблюдается? Чай, действительно, супер, даже в пот пробило, добавь ещё полстакана. — Я поставил пустую чашку на стол.

Вадим долил мне заварки и кипятка.

— С тенью тоже всё, вроде бы в порядке, — продолжил Вадим, — поскольку «Снежинка» практически прозрачная, почти как в жизни, то никакой тени нет, хотя завязки у Снежной Королевы и во власти и в бизнесе очень даже крепкие. Она, кстати, ещё и сопредседатель нашего ротари клуба, это тусовка такая, если ты не в курсе. Там, в неформальной обстановке, раз в месяц собираются представители бизнеса и власти, чтобы без посредников и посторонних глаз решать свои дела. Вообще-то такой клуб по интересам обычно собирается по профессиональному признаку, но учитывая нашу специфику, там весь городской бомонд. Да и зубы, знаешь ли, у многих болят, несмотря на должности и деньги. У Снежной Королевы и оборудование и доктора самые лучшие в городе.

— Послушай, Вадим, имущественный интерес со стороны Дуро к своей супруге мог быть?

— Теоретически — да, а практически — нет, потому что при разводе, Веня в письменной форме отказался от каких-либо материальных претензий по отношению к бывшей супруге. В его собственности осталась отцовская «Нива» и дача, опять же его родителей, на которой он и жил после расторжения брака.

— А сами родители где?

— Нет никого, Серёжа. Мать Вениамина умерла, когда тот ещё в школе учился. Она там работала учительницей. Отец — флотский офицер, капитан второго ранга, служил в нашем военном училище, куда его перевели с Дальнего Востока. Второй раз он так и не женился и тоже покинул этот мир лет десять назад. Ни братьев тебе, ни сестёр, даже двоюродных.

— Вообще-то имущество, нажитое в совместном браке… — начал я.

— Это вообще, — перебил Рыжов, — а в частности, все копии документов у тебя в папке. И те, что оговаривают условия развода — тоже. Так, что юридических вопросов просто быть не может. Если бы наш Вениамин нашёлся или воскрес из утопленников, то даже по суду ему вряд ли чего достанется, поскольку прошло более года, и никто права не оспаривал. Более того, и его «Нива» и дача, или то, что от неё осталось вместе с пятнадцатью сотками земли, уже отошли к мадам Снежинской.

— Как это — то, что осталось?

— А так, Серж, что дом без хозяина? Правильно — сирота. После того как Веня пропал без вести, летом на дачу заселились неустановленные лица, то есть — бомжи. Дальше рассказывать надо?

— Не стоит. И так всё понятно. Что-нибудь интересное нашли на этой самой даче, и вообще, искали там?

— Конечно, искали, как положено, в присутствии понятых. Нашли пару старых аквалангов и гидрокостюм. Веня-то, оказывается, занимался подводным плаванием. Это его второе хобби после рыбалки. Да, и ещё, на участке была построена какая-то хитрая антенна. Снежинская сказала, что Венин отец увлекался коротковолновой связью. Спорт, оказывается, есть такой.

— Вадим, что скажешь о друзьях?

— Вот тут и сказать-то особо нечего. — Вадик сделал ещё глоток. — Все друзья это по большей части — знакомые госпожи Снежинской. Люди статусные, а Вениамин — всего лишь мелкий клерк в коммунальном хозяйстве. О какой дружбе речь!? Во всём городе осталось двое — трое, его сокурсников, с кем он поддерживал отношения.

— Ты встречался с кем-нибудь из них?

— С Бессоновым Игорем, который был старостой в их группе. Ничего толком он так и не рассказал. Общие фразы и всё. Однако, о Дуро Бессонов говорил только хорошее.

— Ну да, либо хорошо, либо никак… А где сейчас этот бывший староста?

— Работает в автосервисе электриком, если ещё работает.

— Не понял, что значит — «если ещё»?

— Жаловался на него хозяин. Бухает, говорит, по-чёрному. Сначала всё было просто замечательно. Работал на зависть другим, а потом, как будто «предохранители перегорели». Наверное, на него так повлияла гибель друга. Мне тоже показалось, что Игорь редко бывает трезвым. Даже когда я разговаривал с Бессоновым, — продолжил Вадим, — перегаром несло от него, так, что мне захотелось солёного огурца. Хозяин потом так и сказал, что мне повезло увидеть Игоря трезвым. А то, как уйдёт в штопор, так на неделю. Я, мол, его не выгоняю, только потому, что голова и руки золотые. Нутро любого «японца» знает, как свои пять пальцев. Закрытыми глазами любую неисправность находит в электронике. В документах есть и адрес, и телефон, и даже краткая биография.

— С друзьями понятно, а с подругами?

— И с ними тоже пусто, хотя на последнем месте работы… — Вадим пожал плечами. — Но это больше на бабьи сплетни похоже. Я даже об этом писать ничего не стал. Реально, никто так и не обнаружился. Поэтому говорить, что из-за женщины что-то там произошло, тоже не могу. Это, пожалуй, всё.

— Версию суицида проверял?

— Не похоже, Серёжа. На учёте в психо диспансере Дуро никогда не состоял. Веня никому не говорил о том, что хочет свести счёты с жизнью. Никаких записок или других намёков на самоубийство не оставил. Все знакомые отмечали его оптимизм. Единственное, что настораживает — так это то, что Веня за месяц до своего исчезновения удалил из интернета оба почтовых ящика. Но это, сам понимаешь — ни о чём.

— Слушай, Вадим, прямо агент какой-то этот самый Веня Дуро. Никаких зацепок. Одни сплошь положительные качества. Тогда остаётся только — несчастный случай.

— Или всё же работа, — не дав закончить фразу, вставил Вадим.

— Раз так считаешь, давай о работе.

— Вот тут появляются вопросы, на которые нет однозначного ответа, — Рыжов покрутил шариковую ручку и на секунду задумался. — Все, с кем я разговаривал, на его бывшей работе, в отделе коммунального хозяйства нашей администрации, — продолжал он, — отзываются о нём весьма хорошо. И умный, и специалист, и с людьми у него не было конфликтов. Только вот вопрос, почему человек почти пятнадцать лет проторчал на одном месте и никакого тебе повышения? Нет, по зарплате он, конечно, имел максимальную ставку, но в карьере никакого продвижения. Тупик и всё тут! Потом, правда, перешёл в наш городской холдинг, начальником IT отдела. Там зарплата выше раза в три. Но лучше бы сидел на месте.

— А что, собственно, произошло?

— Знаешь, Серёжа, в этой коммуналке — криминалке, сам чёрт ногу сломит. И коммунальщики-то сами разобраться не могут, не то, что наша полиция. Ну а если без эмоций, то Вениамин оказался крайним, как я думаю. Он должен был запустить в работу новый программный продукт, только вот не пошло что-то. Начались сбои в базе данных, которая потом окончательно рухнула. В ней была информация почти на триста тысяч потребителей. Представляешь, какой это объём! Или программа оказалась сырой, или хакерская атака, или кто-то ошибся в момент переустановки, но в результате на квитанциях напечатали абракадабру с кучей нулей и, как всегда, не в пользу абонентов. Самое интересное, что эти квитки попали к потребителям, хотя такого не должно быть. Человеческий фактор сработал. Естественно, начался скандал. Только подумай, бабушка получает счёт, а там тысяч двадцать за услуги, в три раза больше чем её пенсия. Конечно же, бабуля хватается за сердце и вызывает скорую. Шум, ты помнишь, был очень большой.

— Ну да, и даже не шум, а коммунальная гроза. Помню эти платёжки с нулями. Я так и подумал, что быть не может такого! Если даже чего-то не доплатил, но не столько же! Слухи потом поползли, что коммунальщики решили все свои многолетние потери сбросить на потребителей.

— Вот именно, слухи, но этой самой грозой и снесло Вениамина с хорошей должности. Однако кое-кто из наших политиков и на этом деле заработал неплохие дивиденды, да и пресса, как всегда, оказалась впереди планеты всей. Базу потом, конечно же, восстановили, хотя и не всю. Холдинг потерял деньги и не только он. До уголовного дело не довели, всё списали на форс-мажор, то есть непреодолимые обстоятельства технического характера.

— Стоп, стоп, Вадик, первый раз слышу про форс-мажор технического характера. Тут что-то одно — или техника, за которой люди, или действительно — непреодолимые обстоятельства. А если форс-мажор, тогда почему Веню катапультировали из его кресла? Это же обстоятельства, которые невозможно предугадать.

— Ты что как будто первый день на свете живёшь? — Вадим добавил кипятка в свой стакан.

— Из политических соображений, разумеется. Должен же кто-то быть крайним! Не совет директоров, в конце концов! И не соучредители. Не могут хозяева вникать в каждую мелочь, для этого есть специалисты, такие как Вениамин Дуро. Фирма-разработчик программного обеспечения оказалась тоже не при делах. У них вообще связи в столице очень серьёзные. Этот вариант даже не рассматривался. Вениамина уволили, как утратившего доверие. Сейчас эта формулировка в моде. С такой статьёй — только в дворники или на стройку подсобником вместе с гастарбайтерами. По профессии уже никуда не возьмут. Мне кажется, это увольнение и могло послужить поводом для развода. Причина уже давно назрела. Сам знаешь — «гусь и свинья не товарищи». А тут мужик — неудачник, рядом с преуспевающей бизнес-леди, да ещё и такой прокол. Мезальянс, короче. Это хуже, чем чемодан без ручки, который тащить неудобно и бросить жалко. Вдобавок слухи всякие поползли о том, что именно с помощью Вениамина деньги уплыли в неизвестном направлении. Представляешь, какие дела!

— Разве такой вариант можно полностью исключать?

— Думаю, да. Суммы хотя и большие, но для таких, как мы с тобой. Однако не те, из-за которых можно всю жизнь бегать по странам и континентам, или лечь под скальпель пластического хирурга. Хозяева холдинга — люди серьёзные и таких шуток просто не поняли бы. Нашли бы по любому, чтоб другим неповадно было. И срок бы оформили по суду, по принципу «больше наибольшего». Веня человек не глупый и об этом знал наверняка. Он просто на этой «вечеринке» оказался лишним. Для жены — вроде обузы.

На работе такой человек тоже ни к чему. А вдруг что-то и было? Доверия никакого. А так и скандал уже почти затих. А потому — с глаз долой из сердца вон. Однако устранять его физически смысла никакого не вижу. Ведь в этом случае разборки начнутся по любому, и мало ли что выплывет. Но, после того как он потерялся в холдинге начало твориться что-то странное. Мистика какая-то началась. Сам понимаешь, об этом в документах ничего нет. Слово к делу не пришьёшь, особенно такое. А ты у нас специалист по всякой чертовщине. «Барабашку» быстро вычислил, — Вадим улыбнулся, — я думаю, тебя потому шеф и подрядил на это дело.

Ох уж этот «Барабашка», мне его вспоминать будут до самого конца службы, наверное. Неадекватный подросток из проблемной семьи пакостил по мелочи всем подряд без разбора. Дошло до того что он ухитрился запалить у тётки в маршрутке сумку с картошкой, которую в окно пришлось выбросить. Хорошо встречных машин не было. Все даже думали, что этот полтергейст местного чиновника в речку уронил. Хорошо, что МЧС — ник который был в этой же комиссии, успел выловить незадачливого слугу народа из бурлящего потока. А человек оступился, скорее всего. Оказалось всё гораздо проще — люди хотели просто улучшить жилищные условия за казённый счёт, и съехать из неблагополучной квартиры, в которой потолок протекал. «Барабашка» сам мне об этом рассказал на допросе. Правда, в засаде вместе с участковым пришлось трое суток торчать в этой нехорошей квартире. Зато выспался как человек. Так нет же! До сих пор помнят, кто такой ерундой занимался.

— Спасибо за чертовщину Вадик, только ты мне вот что скажи — до коммуналки наш клиент где-нибудь работал?

— Да, конечно. Он окончил университет. Специальность «радиофизика и информационные технологии». Потом учился в заочной аспирантуре, писал диссертацию, и работал на кафедре в должности младшего научного сотрудника. Характеристика оттуда в деле тоже есть.

— Чем он там занимался, ты не в курсе?

— А оно надо — так глубоко копать? — Вадим поставил пустую чашку в тумбочку. — Ведь пятнадцать лет прошло. Теперь это твоё дело, тебе и флаг в руки, и барабан на шею, вот и иди на эту кафедру, если считаешь нужным, а у меня и так работы выше крыши. Сейчас не до того. — Вадим посмотрел на часы. — Через десять минут меня ждут, передаю сразу два дела. Там реальные бандиты, которых ловить надо.

— Так, так, друг мой Вадик, посылаешь, значит культурно, а ещё — «чаю попей!». Ладно, уже, сейчас отстану. Только последний вопрос — есть ли что-то такое в этом деле, до чего руки не дошли, а надо бы.

— Конечно, есть, как и в любом другом. Хотелось бы более детально изучить информацию по последнему месту работы Дуро в холдинге. Может быть, оттуда всё же ниточки потянутся. Не получилось у меня тогда покопаться, как следует. Имеется в этой фирме одна интересная личность, которая пиаром там занимается. Мне о ней кое-что говорили, но встретиться лично не успел, укатила в отпуск на месяц в Эмираты. Потом меня в командировку отправили. А когда вернулся, у них там реорганизация шла полным ходом. Никого не найдёшь на месте, никто ничего не знает, и ни за что не отвечает, ну, и так далее. А затем, как ты помнишь, нас всех пристегнули к делу сбежавших психов.

— Ну да, как такое забыть. Трое суток на железнодорожном вокзале из себя пассажира электрички изображал. Со всеми привокзальными «синяками» перезнакомился. У меня теперь там хорошие агентурные позиции, как ты пишешь в своих отчётах. Транспортный отдел даже ревнует.

— Правильно, Серж, запас карман не тянет. Вообще-то я скажу так, — дело слишком прозрачное, чтобы быть прозрачным на самом деле. Есть какой-то косяк, есть, нутром чую, что выплывет, только когда и где — это вопрос? Так что повезло тебе, бери бразды правления в свои руки и рули на здоровье. Удачи. Да, отходняк отмечать будем у меня на даче, через неделю, не забудь, приезжай. Баньку организуем, шашлыки, пивка свеженького.

— Спасибо за приглашение, Вадик. И тебе удачно развязаться со всем этим. — Я кивнул на подоконник.

Вадим сгрёб бумаги, затолкал их в сейф и исчез за дверью, оставив меня наедине с «Веней Дуро».

На столе передо мной обычная картонная папка, в которой всего-то несколько десятков листов. С фотографии смотрит улыбающийся круглолицый крепыш в очках. Однако это не просто пачка казённых бланков с подписями, печатями и фотографиями, — это розыскное дело, заведённое год назад на гражданина Дуро Вениамина Андреевича.

Потерялся человек и всё тут. Целый год уже ищем, да не можем никак найти. Где же ты есть, Веня? И есть ли, вообще, на этом свете? Таких как ты, дружище, каждый год по стране теряется несколько тысяч. Кто-то находится в добром здравии через недельку, в гостях у очередной подруги детства. От кого-то остаются одни ботинки, которые пришлись не по вкусу птичкам и зверушкам в лесу. А от некоторых — только пачка бумаги с бланками и фото под общим названием «Розыскное дело № ХХ/Х…».

Лежать бы твоему делу, Веня, как и многим другим на дальней полке нашей канцелярии, в очень «долгом» ящике, дожидаясь положенных пятнадцати лет, чтобы потом спокойно отправиться в архив. Если бы… если бы не грядущие выборы. Угораздило же твою бывшую законную супругу представить свою кандидатуру на соискание высокого звания народного избранника. Это самое звание, Веня, ко многому обязывает, по крайней мере, на бумаге. В том числе и не иметь никаких пятен в биографии. Ни тёмных, ни белых. А тут ты всё испортил, взял да и пропал, непонятно куда, и почему, да в самое неподходящее время. Мне пришлось всё бросить, чтобы заняться твоей исчезнувшей персоной, а я в отпуск — страсть как хочу. И жену с детьми уже отправил, и сам на чемодане сижу. И на тебе! Судя по всему, ты в воду канул, в прямом смысле, на подлёдной своей рыбалке, а начавшийся чрез пару дней ледоход унёс твоё бренное тело, рыболов-любитель, в далёкие края, к самому синему морю. И где же тебя там искать-то? Или?

Или ты, дружище, кому дорогу перешёл по крупному, и подстроили твои недруги, якобы, несчастный случай. Чтобы в этом разобраться, начинают, как правило, с конца клубочек разматывать. Именно так и поступил мой предшественник и сосед по служебному кабинету — Вадик Рыжов. Однако ничего существенного он так и не обнаружил. А вот мы пойдём другим путём. То есть с самого начала. Не совсем, конечно с самого. Детский сад меня не интересует и школа тоже.

Родился, учился, женился, устроился на работу. Всё — как у всех. Или почти как у всех. Отец — военный, мама учительница в школе, и ты единственный сын, который почему-то не пошёл по стопам своего родителя, а подался в университет на радиофизический факультет. А вот это уже интересно — как же это ты Вениамин Андреевич, с образованием радиофизика, и почти что кандидат наук, да ещё с такой светлой головой, в районной администрации оказался, в отделе коммунального хозяйства на должности мелкого клерка? Пожалуй, стоит заглянуть на кафедру, где ты учился, а потом почти целый год наукой занимался, благо, что это совсем рядом. Но твоё бывшее начальство о нашем визите предупреждать не будем. Определимся по обстановке. Используем эффект неожиданности. Так и продуктивнее и интереснее.

Первое, на чём остановился взгляд, когда я оказался в коридоре физического корпуса университета — блестящий новенький турникет перед табличкой «Кафедра радиофизики». Возле него стоял стол, за которым охранник пенсионного возраста в тёмно-синей форме сотрудника службы безопасности разгадывал кроссворды. Студенты и сотрудники кафедры проскакивали через вертушку, чиркая пластиковыми карточками в прорези автомата. На стене красовалась табличка, которая предупреждала, о том, что видеонаблюдение ведётся исключительно в целях безопасности, и, следовательно, с чужим пропуском проскользнуть на кафедру вряд ли получится. А вот совсем без пропуска можно и попробовать. Я, как ни в чём не бывало, двинулся вслед за группой студентов. Однако перед моим носом «калитка» захлопнулась.

— Мужчина, вы куда? — вахтёр нехотя оторвался от кроссворда.

— Мне нужно к заведующему кафедрой.

— Вам назначено?

— Ну, да, на четырнадцать часов.

Хорошо, что настенные часы висят за охранником, а ему знать ни к чему зачем я сюда пришёл. В нашей работе иногда не соврёшь — не проживёшь, в прямом смысле.

— Давайте документ.

— Какой?

— Вы что такой непонятливый? С фотографией, удостоверяющей личность.

— Права водительские пойдут?

— Вообще-то паспорт надо, — однако, немного подумав, охранник сказал, — а-а-а… ладно давайте уже то, что есть, и вот тут распишитесь в журнале, — он раскрыл толстую книгу посетителей и авторучкой поставил галочку в последней графе.

В небольшой приёмной, одной на два кабинета, монументального вида женщина бодро стучала по клавиатуре.

— Добрый день, вы к кому? — хозяйка приёмной на секунду оставила своё занятие.

— Я бы хотел увидеть профессора Севастьянова Григория Александровича.

— Вам назначена встреча на это время? — секретарь внимательно посмотрела в рабочий блокнот.

— Нет, но мне очень нужно лично побеседовать с профессором. Я из полиции, старший инспектор, Ткачёв Сергей Петрович.

Из внутреннего кармана я достал удостоверение и показал его в раскрытом виде.

— Одну минуту, — дама исчезла в дверях профессорского кабинета.

Пока секретарь докладывает о моём прибытии, есть время бегло осмотреться. Однако…. Многовато, для обычной приёмной сразу трёх камер видеонаблюдения, да и замок в дверях профессорского кабинета явно не в хозтоварах покупали.

— Григорий Александрович ждёт вас через пятнадцать минут.

— Замечательно, простите, а где у вас э-э-э.

— По коридору до конца и налево, — секретарь опять застучала по клавиатуре.

Надеюсь, там видеонаблюдения нет, а потому и позвонить можно спокойно в отдел кому-нибудь из своих. В списке телефонов я выбрал знакомый номер.

— Вадик, привет, это я. Говорить можешь?

— Да, могу.

— Позвони мне на сотовый минут через двадцать. Засеки время, которое понадобится для соединения. Всё понял?

— Что сказать-то?

— Что хочешь, если не отвечу, не волнуйся, сам позвоню. Я сейчас в университете на кафедре радиофизики.

— А-а-а…, пошёл всё-таки. Ну, давай, дерзай, не забудь перезвонить, как освободишься.

Обычный кабинет менеджера, за столом немолодой лысоватый человек в очках. Шкафы с книгами и папками, в углу, как и положено — сейф, который старше, наверное, чем его хозяин, на столе два новеньких ноутбука. Кабинет вроде бы, как кабинет, только вот датчики движения в каждом углу, и окно обклеено металлизированной прозрачной плёнкой, от которой тонкий белый проводок уходит в коробочку на раме. Видимо, систему охраны и защиты от прослушивания ставили уже после того как был сделан ремонт в кабинете. Если я прав, то Вадик мне не дозвонится, и мой сотовый будет молчать как рыба, пока я нахожусь здесь.

— Добрый день. Чем обязан столь неожиданному визиту, — профессор, как мне показалось, несколько поспешно закрыл один из компьютеров.

— Здравствуйте, Григорий Александрович. Старший инспектор городского отдела, майор Ткачёв, — отрекомендовался я. — Меня интересует персона Вениамина Андреевича Дуро. Насколько нам известно, вы были куратором в их группе, а потом и его научным руководителем, во время учёбы в аспирантуре.

Мне показалось, что при этих словах вполне естественное выражение обеспокоенности, присущее ситуации, на мгновение исчезло с лица профессора. Но лишь на мгновение.

— Да, да, конечно, но, мы уже направляли официальный ответ по запросу вашего ведомства, если мне память не изменяет. Простите, а можно поинтересоваться, прояснилось ли что по делу Вени?

— К сожалению, профессор…. Именно поэтому я здесь, и мне хотелось бы как можно больше узнать об этом человеке. Нас интересует всё — характер, отношение в группе его работа на кафедре.

— Вынужден вас разочаровать, но научные исследования, которыми занимался Дуро, до сих пор являются предметом государственной тайны, и тут я ничем помочь не смогу, если только от вас не будет официального запроса в установленной форме. Что же касается остального, то вот, пожалуйста — профессор развернул ноутбук, так чтобы нам обоим был виден экран.

Догадался зав кафедрой, зачем я пожаловал, а ведь в приёмной разговора не было о цели моего визита.

— Это вся группа вместе с преподавателями, — хозяин кабинета выдержал небольшую паузу, чтобы я сумел рассмотреть фото. — Снимок был сделан в день, когда для них прозвенел последний звонок. Есть у нас такая традиция на кафедре. Самым последним занятием в университете обязательно идёт лекция, которую читает всегда заведующий кафедрой, в данном случае — ваш покорный слуга.

На экране восемь парней, одна девушка и полтора десятка преподавателей. В центре, как и положено — лично Севастьянов.

— Григорий Александрович, но здесь преподавателей больше чем студентов.

— Да, именно так. Такой группы не было ни до них, ни после, — продолжил профессор. — А я работаю в университете почти сорок лет. Дело в том, что это — экспериментальная группа. Совершенно новая специальность — «радиофизика и информационные технологии». Для того чтобы обкатать учебную программу министерство приняло уникальное решение, сделать единственный набор, причём финансирование проекта шло сразу по нескольким каналам. В числе заказчиков были и само министерство и Академия и силовые структуры. Все студенты, а их было двадцать семь человек, начиная со второго курса, получали стипендии с такими доплатами, что можно было жить вполне нормально. Не шикарно, конечно, но они могли только учиться и не думать о том, где взять денег, чтобы заплатить за квартиру. Скажу, что никто из них даже в общежитии не жил. Это являлось непременным условием их обучения, равно как и то, что они были обязаны не распространяться ни о размере стипендий, ни о том чему их учли и как учили. Однако, как сейчас мне представляется, мы где-то перенапрягли ребят. Программа оказалась слишком уж насыщенной и студенты стали уходить из этой группы, начиная уже со второго семестра. Даже блестящие перспективы не смогли остановить отток.

— Профессор, а не слишком ли дорогое удовольствие набирать почти тридцать человек, чтобы из них осталось меньше трети?

— Быть может вы и правы, но все кто поступил на первый курс, весьма успешно закончили обучение, но уже на других факультетах и в других вузах, ведь у них был самый высокий проходной балл! Но вот те, кто остался…. Это вообще штучный продукт, если так можно выразиться. Они как близнецы.

— Как это, штучный продукт и близнецы? Тут что-то одно.

— Вот именно, — продолжил зав кафедрой, — все разные и все похожи своей талантливостью как близнецы. Но и хлопот же было с этими ребятами!

— Алкоголь, наркотики, проблемы с милицией?

— Эх, товарищ майор, — Севастьянов покачал головой, — чувствуется профессиональная деформация. С этим-то как раз было всё нормально. Я имел в виду совершенно другое. Они все как один — экстремалы.

— Адреналиновая зависимость?

— Не знаю, я не медик и не профессиональный психолог. Но все ребята и даже та единственная девушка, которую вы видите на фото — Лена, все без исключения занимались такими видами спорта,… Кстати, она — мастер спорта по прыжкам с парашютом. Вениамин Дуро увлекался подводным плаванием без акваланга. Их староста — Игорь Бессонов — мотогонщик. А вот этот, крайний слева — Саша Морозов — альпинист и скалолаз. И все они такие, были. Эти ребята вели себя так, будто торопились жить.

— А что было потом, после того как они окончили университет? Вы что-нибудь о них знаете?

— То, что произошло позже не понятно мне самому. Они все ушли по распределению, что само по себе — уже редкость в то время. Однако практически все же и были уволены по сокращению, несмотря на то, что по закону являлись молодыми специалистами. От блестящих перспектив, о которых я говорил, осталась только пыль. Троих — Лену, Вениамина и Игоря Бессонова мы оставили на кафедре. Но потом финансирование их тем прекратилось. Нам пришлось даже сократить часть сотрудников кафедры, чтобы кафедру совсем не закрыли как не перспективную. Коммерциализация образования, называется, — профессор грустно усмехнулся. — Постарались, как обычно, обойтись пенсионерами, но вы же понимаете, первым уходит тот, кто пришёл последним. На кафедре остался только Игорь Бессонов. У него был самый высокий рейтинг из всех троих. Но и он ушёл от нас года три назад.

При упоминании о Бессонове в глазах профессора промелькнула некоторая насторожённость, как мне показалось.

— Лена затем окончила наш юрфак, и сейчас работает заместителем начальника управления общественного транспорта по кадрам, — продолжал зав кафедрой. — Вениамин устроился в районную администрацию и там трудился достаточно долго. Дело в том, что в то время по закону ещё можно было получить государственную квартиру из числа освободившихся. А коммунальное хозяйство, сами понимаете, «своя рука — владыка». Он туда и пошёл только из-за жилья. Веня сам мне об этом рассказывал.

— Григорий Александрович, а остальные как же? Вам, что-нибудь известно о них?

— Да, конечно, но мне тяжело об этом говорить.

— Простите, не понял.

— Дело в том, что они обычно приезжают сюда каждый год и приходят на кафедру четвёртого июля, в день окончания университета. Разумеется, те, кто смог приехать. Два года назад их здесь было только трое из девяти. Сашу Морозова накрыло лавиной. Вася Петровский, он тоже как Веня занимался подводным плаванием, погиб при погружении, его так и не нашли. Один разбился в ДТП и один умер от какой-то инфекции после того как приехал из Египта. И вот теперь — Веня. Это наше последнее фото, где мы все вместе.

Профессор открыл на компьютере ещё одну страницу. Те же стены, но лица уже старше, преподавателей всего трое и бывших выпускников тоже трое. Как же время меняет людей!

— Григорий Александрович, а где ещё двое?

Профессор на секунду задумался.

— О них мне ничего не известно. После окончания университета эти ребята ни разу здесь не появились и ни с кем не связывались, как я знаю.

— Неприязненные отношения в группе или с преподавателями?

— И да, и нет. Я уже говорил — они все талантливые и не просто талантливые. Один такой человек способен на многое, в том числе и дать такие идеи, которые смогут обеспечить приоритеты на самом высоком уровне любой компании или даже государству. Они были настолько заняты, что им было не до конфликтов. Только один — Владислав Кузнецов не вписывался в их группу и всегда держался особняком. Не приняли его ребята и всё! Не знаю, что там произошло, но он был всегда в стороне. Он отказался от распределения и скорее всего, уехал за границу. Второй — Саша Ярцев вообще потерялся и ни разу здесь не появился, а вот он то и был и душой всей компании и неформальным лидером в группе. Кстати, с Игорем Бессоновым — старостой группы они были большими друзьями.

— Странно получается, Григорий Александрович, все талантливые и все оказались не у дел, за исключением, пожалуй, Елены Васильевой. А у вас её телефона, случаем нет?

— От чего же.

На стол легла визитка — «Васильева Елена Павловна — заместитель по кадрам директора городского управления общественного транспорта телефон служебный (хххххх), телефон мобильный (ххххххх)».

— Вот тут, как раз ничего странного и нет, уважаемый товарищ майор, — продолжил Севастьянов, — талантам надо помогать, посредственность — сама пробьётся. Так, ведь говорят. Вы только представьте себе, если бы гений Моцарта достался бы какому-нибудь аборигену из племени охотников за головами. Там, где нет музыкальных инструментов вообще, а высшей доблестью считается — оторвать противнику голову — в буквальном смысле. Высушить её, и повесить её у входа в своё жилище! Я думаю, этот человек был бы просто изгоем, и его голова очень скоро украсила бы вход в чей-нибудь шалаш.

Севастьянов посмотрел на часы.

— Прошу прощения, у меня через час заседание учёного совета.

— Да, конечно. И последний вопрос — после того как Вениамина уволили, вы встречались с ним?

Профессор немного замялся.

— Да, знаете, ли, он был у меня, и мы о многом успели поговорить. Он хотел устроиться на работу, на любую должность, пусть даже лаборантом на нашу кафедру, но вы же понимаете,… Не мог я его взять тогда! Да и ставок не было. Это уже потом, через полгода, мы получили сразу три очень выгодных контракта. А вот тогда — никак. Я ему об этом честно сказал.

— Григорий Александрович, не могли бы вы распечатать эти две фотографии для следствия?

— Отчего же…

Через минуту у меня в руках были оба снимка, между которыми пятнадцать лет. Я распрощался и вышел в коридор. Да, профессор, и тебя система, похоже, загнула в бублик, чего уж говорить о людях простых. Однако чего-то не договаривает уважаемый зав кафедрой, явно не договаривает, ну да ничего, придёт время, разберёмся и в этом.

Место пенсионера на вертушке оказалось занято охранником средних лет, крепкого телосложения, как пишут в объявлениях о приёме на работу, который ещё раз внимательно сличил фото на моих правах с «оригиналом» и попросил вновь расписаться в журнале. На мой вопрос — «где?» он недовольно проворчал:

— Где, где, вот тут, — и поставил галочку в журнале. Однако слово «где» было сказано не так как обычно говорят в наших краях. «Г» звучала уж больно мягко. После этого бдительный страж лично поставил напротив моей подписи время окончания визита на гостеприимную кафедру. И всё бы ничего. Только взгляд. Короткий, профессиональный, без каких-либо эмоций, тренированный настолько, что понять это может лишь профессионал, ибо рыбак, рыбака… Такое впечатление, что тебя мгновенно просканировал сверхмощный томограф. И это на какой-то университетской кафедре, куда без особых усилий может попасть практически кто угодно, несмотря на электронный турникет и видеонаблюдение на каждом углу?! Или мне действительно пора в отпуск? Однако позвонить Вадику лучше, всё же, с улицы. Чем чёрт не шутит.

Ого! «Трамплин» появился на мониторе телефона, и высветились четыре пропущенных звонка.

— Вадик, я вижу, ты звонил. Что говорил автомат?

— Ну да, всё как обычно — «вне зоны доступа». Только первый раз вообще связь отключилась, а второй я ждал минут пять. Такого ни разу не было. Я попробовал с городского, там быстрее получилось. Да, кстати, тебя очень уж хотела видеть Жаннетта. Сильно переживала и ругалась нехорошими словами на тебя за то, что не может отчитаться перед начальством о контрольной проверке состояния психического здоровья сотрудников нашего подразделения. Ты, говорит, один резину тянешь, а сейчас за это можно и по шее получить, сам знаешь. Обещала на тебя рапорт накатать, если добровольно не сдашься.

— Ну да, работа у неё такая на нормальных людей рапорта катать, да пошли ты ее, если ещё раз появится. Я что порваться должен?

— Да я бы с удовольствием, только тогда нам двоим к начальству «на ковёр» идти придётся, а так — тебе одному. Ну, ладо, будь здоров, ко мне тут люди подошли. — Рыжов положил трубку.

Однако железо надо ковать пока оно горячее. Быть может и с Леной Васильевой –кадровиком — парашютисткой сегодня поговорить тоже удастся. Откладывать на потом, смысла нет никакого. Чем быстрее развяжемся с этим делом, тем быстрее в отпуск уйдём.

— Алло, Елена Павловна?

— Да.

— Вас беспокоит Ткачёв Сергей Петрович — старший инспектор городского отдела полиции.

— Слушаю.

— Я бы хотел встретиться с вами и переговорить по поводу Дуро Вениамина Андреевича.

— Сожалею, но я очень занята, и вряд ли смогу вам помочь.

— Быть может в понедельник, Елена Павловна? Определите время, и я подойду к вам на работу.

— Не получится, я уволилась, и мы переезжаем из этого города.

Вот тебе и — «на тебе»! Становится уже интереснее. Правильно говорил Вадик. «Косяки», похоже, полезли наружу. Однако пора и власть употребить, тем более что исключительно в интересах службы.

— Елена Павловна, в таком случае я буду вынужден вызвать вас повесткой официально, а мне не хотелось бы тратить зря ни ваше время, ни своё.

Видимо профессиональный металл в голосе возымел действие, и бывшая зам по кадрам сдалась практически без боя.

— Хорошо, я буду вас ждать через полтора часа в супермаркете «Метелица». Там на втором этаже недалеко от эскалатора есть небольшое кафе.

— Спасибо, ваше фото я видел и сам подойду к вам. У меня в руках будет чёрный кожаный портфель.

А заодно, может, и пообедать успею, да и на месте осмотрюсь, надо только приехать пораньше. Однако обеденным мечтам сбыться оказалось не суждено. Кафе совсем небольшое — всего с десяток столиков, да и посетителей совсем немного. И надо же, «объект» уже на месте и даже не один. Ай, да Елена Павловна! С парашютом ты хорошо в студентах прыгала, а вот по сторонам тебя, похоже, не научили смотреть. А ведь с нижней площадки эскалатора в зеркальную витрину соседнего бутика хорошо видно, как подошла ты к барной стойке вместе с представительным мужчиной, который потом уселся за столиком возле выхода. Он сразу и рассчитался за вас обоих. И кто бы это мог быть? Однако чего-то мы боимся. А может и правильно? Похоже, и впрямь «кино» начинается, а раз так — надо подстраховаться, мало ли чего. Тем более что и мне внутренний голос что-то шепчет очень нехорошее, только пока слов разобрать не могу. Обед подождёт, не похудею за один раз. Хорошо, что рядом с «Метелицей» есть поликлиника, где завхозом трудится мой старинный приятель Юра или Юрасик, как называют его близкие друзья. Вот с его телефона мы и позвоним во избежание проблем, если он, конечно, на месте.

— О! какие люди! И что в этот раз нужно нашей доблестной полиции от бедной муниципальной медицины?

— Ну не такая уж она и бедная эта твоя медицина, судя по авто которые стоят во дворе вашей поликлиники, — ответил я. — Надо мне Юра сделать один звоночек с твоего рабочего телефона.

— Хорошо, ты звони пока, а сейчас до гаража схожу. Путёвки у водителей забрать надо. Кофейку попей с пряниками. Чайник только что вскипел, стакан и печенье в тумбочке, я мигом. — И Юрасик исчез в коридоре.

— Вадим ты свободен?

— Нет, я сейчас уезжаю в прокуратуру. Что случилось?

— Направь кого-нибудь из оперов в кафе, что на втором этаже в «Метелице» возле эскалатора. Пусть наш человек посмотрит со стороны. Такое впечатление, что меня кто-то пытается контролировать.

— Серёжа, ты что, «кина» насмотрелся про шпионов?

— Вадик, сделай, что говорю, мне не до шуток.

— Хорошо, Сазонова отправлю. Он сейчас здесь в отделе, на месте будет минут через тридцать.

Витя Сазонов, пожалуй, кандидатура идеальная. Никто и никогда по виду не скажет, что это один из лучших оперативников. Типичный «ботаник» и всё тут! Но сколько разных комбинаторов обожглось об этого человека! Его, пожалуй, следовало бы включить в книгу рекордов «Гиннеса», если бы это было можно. Однако в дверях появился Юра.

— Ну как тебе кофеёк? Друзья из Колумбии привезли.

— Ещё не пробовал, а что, правда, из Колумбии? — Я сделал удивлённое лицо, как будто поверил.

— А… понимаю. — Юра посмотрел на телефон. — Нет, конечно, не из самой Колумбии, но из тех краёв.

Кофе, действительно оказался великолепным, но пора уже занимать исходную позицию.

— Юра, второй выход есть из твоей поликлиники?

— Глупый вопрос, иначе пожарники давно бы нас закрыли. Пошли через гараж. Выйдешь сразу на парковку к «Метелице».

Народу в кафе прибавилось, пока я пил кофе у Юры. Сазонов уже появился на месте и с деловым видом примерял кроссовки в спортивном магазине «Спринтер», здесь же, рядом с эскалатором. Елена Павловна, судя по всему, заждалась, но это не моя вина. На такие встречи опаздывать нельзя, как и приходить слишком рано. А вот сейчас и начнём наше «кино».

— Добрый день, Елена Павловна, я Ткачёв Сергей Петрович.

— ?

— Ах, да, конечно… — мне пришлось достать удостоверение. — Елена Павловна, а вы бы не хотели спуститься в торговый зал и сделать какие-нибудь покупки, а то ведь впереди выходные. Да и мне затовариться надо.

— Что?

— И скажите, пожалуйста, вашему спутнику, чтобы шёл за нами. Кстати, это кто?

— Да, конечно. Это мой муж, Юрий Александрович.

Не хочу я, чтобы каждое наше слово было услышано неизвестно кем. А в зале рабочий шум такой, что отфильтровать его очень сложно. Если кто и запишет нашу беседу, то разбираться долго будет, о чём мы там говорили. И так, действие первое, сейчас Витя Сазонов увидит, кто метнётся за нами, или начнёт звонить по сотовому телефону. Однако шустро работает администрация «Метелицы». Не был тут всего пару недель, а менеджеры уже успели поменять расстановку в торговом зале. В углу как раз то, что нужно. Небольшим барьером отгорожена зона со столиками и буфетной стойкой. Шумновато, конечно, но это и есть самое подходящее место.

— Присядем, Елена Павловна.

— Да, конечно, а почему не наверху, там же тише и спокойнее?

— Именно потому, что там и тише и спокойнее. Вдобавок, вы пришли на встречу с мужем, а не одна, и мне ничего не сказали. Что случилось? Позвольте поинтересоваться?

— Знаете ли…

— Сергей Петрович, — напомнил я.

— Простите, Сергей Петрович, за последнее время на нас свалилась целая куча проблем, и я чувствую себя совершенно отвратительно. Мне кажется, что за мной кто-то постоянно наблюдает. Сначала я думала, что это из-за неприятностей на работе. Нервы сдали, — Васильева оглянулась назад

— Елена Павловна, я несколько по другому поводу побеспокоил вас. Меня интересует персона Вениамина Андреевича Дуро. Что это за человек, когда последний раз встречались? Быть может, он о чём-то говорил вам? В общем, любая информация, понимаете, любая. Давайте начнём с вашего совместного обучения в университете.

— Пожалуй, это самое лучшее время, — начала Васильева, — в группе нас было всего девять человек, зато какие ребята! И преподаватели относились к нам очень хорошо. Я не помню, чтобы с кем-нибудь из них были проблемы. Я всегда удивлялась, когда слышала от своих подруг о том, что кто-то из препов валит на экзаменах по полгруппы. Потом, уже на юрфаке, мне пришлось в действительности столкнуться с этим.

— Необъективное отношение?

— Ну, да, только это было позже, и на другом факультете, да и меня трудно сбить с толку. Нас ведь учили не только наукам, но и тому, и как надо работать головой с максимальным КПД, и как устанавливать эффективные коммуникации с людьми тоже. Именно поэтому второе высшее мне далось без какого-либо напряжения и последующая работа тоже.

— У Вениамина были проблемы с кем-либо из группы?

— Только с одним человеком, но с ним никто не мог найти общего языка.

— Кто это?

Хотя я уже догадался о ком пойдёт речь.

— Кузнецов Владислав, проще — Влад. Влад по жизни не мог ни с кем сойтись. Вообще-то он — единственный, кто пришёл к нам переводом из другого университета сразу на третий курс. Ему пришлось экстерном сдавать те предметы, которых не было у него в зачётке ещё целый семестр, но он справился с этим без труда. В нашу группу никого не брали со стороны, хотя многие хотели бы у нас учиться, несмотря на то, что из нашей группы ушли две трети студентов за первые два года. Очень уж трудно было у нас учиться. За него хлопотал перед ректором лично сам зав. кафедрой. Влад об этом однажды мне сам рассказывал. Вообще он был похож чем-то на Джеймса Бонда, то есть на актёра, который играл его — высокий спортивный, обаятельный. И вёл себя как Джеймс Бонд, напористо, иногда даже нагловато. Потому, наверное, у него и не сложились отношения в группе. Ему надо было обязательно быть всегда и везде главным! А если ты ему не подчиняешься, то враг номер один. Поэтому у него все во врагах и ходили. И это в нашей группе!

«Странно, однако, а зав кафедрой ничего не сказал о том, что Кузнецов пришёл переводом», — мелькнула мысль.

— Это нормально, — поддержал разговор я, — зоологический тип поведения доминирующего самца.

— Вот именно — и зоологический, и самца, — продолжила моя собеседница. — Только у нас не зоопарк, а люди, которые себе цену тоже знают. Наши ребята все были не промах. Веня, например, занимался подводным плаванием. Нырял без акваланга и на глубину и на расстояние. Он даже хотел побить мировой рекорд.

— Но это же очень опасно. Человек может просто потерять сознание.

— Веню тренировал отец. Он всегда был рядом во время погружений.

— А с Кузнецовым у него были проблемы?

— Я же говорила, у Влада проблемы были со всеми. Но с Веней, пожалуй, это отдельная тема.

В моём кармане зажужжал телефон.

— Прошу прощения, Елена Павловна….

Номер не определился. Однако Сазонова я сразу узнал по голосу.

— Это диспетчерская таксопарка номер один? — пробубнил Витя.

— Нет, вы ошиблись номером.

— Извините, последние две цифры совпали.

Ничего не значащий телефонный разговор, на первый взгляд, рассчитанный на посторонние уши. И Витя Сазонов не первый день на службе, и не просто так дал команду «готовность номер один». Где-то рядом «два» человека, которые очень нами интересуются. Ну да, вот они родные! Молодая парочка, похожи на студентов, те, что сидели в кафе на втором этаже, катят тележку по торговому залу и крутят головами во все стороны, видимо потеряли нас. А в тележке бутылка минералки и булка хлеба, не густо, даже для студентов, хотя одеты ребята явно не как бомжи. Нас вовремя закрыл своей тушей манипулятор с коробками, и рабочие принялись деловито перекладывать товар на стеллажи.

— И так, Елена Павловна, чем Дуро насолил Кузнецову?

— Не чем, а кем. Веня познакомился с Лизой, со своей будущей женой, на пятом курсе. Она училась в медицинском университете на стоматолога. Так вот, когда они впервые появились вместе на каком-то празднике, все немного обалдели. Белокурая красавица Лиза, которой хоть сейчас на обложку любого глянцевого журнала и пингвин в очках — Веня. Такой контраст ещё более подчёркивал достоинства Лизы. Кто-то из наших парней сразу дал ей прозвище — Снежная Принцесса. Вот тут, я думаю, у Кузнецова совсем крыша поехала. Ревность, зависть, я не знаю, что,… Но он окончательно свихнулся и стал просто невыносимым. Даже когда они пригласили всех нас на свадьбу Влад просто куда-то уехал, никому ничего не сказав.

— Ну, это нормально. В таком возрасте ещё и не то бывает. Кто-нибудь пробовал поговорить с ним по душам.

— Я пыталась, только бесполезно. Он просто закипел. Столько злобы, в его глазах, я никогда не видела.

— Хорошо, Елена Павловна, когда в последний раз вы виделись с Дуро?

— Примерно за месяц до его исчезновения, Веня приходил ко мне и просил помочь устроиться на работу. Нам как раз нужен был хороший специалист в информационный отдел. Я тут же включила его в приказ, только вот не получилось.

— Что за проблема? Что-то не устроило Вениамина?

— В его положении тогда любая работа была бы благом. Из списка его вычеркнул лично гендиректор, хотя он обычно такие бумаги подписывает, не читая. Кто на него так повлиял, сказать не могу. Потом шеф вызвал меня и отчитал как школьницу, — Васильева вновь начала обеспокоенно озираться.

— Елена Павловна, во время последней встречи с вами, каким было настроение у Вениамина? Признаков депрессии вы не заметили?

— Что вы! Веня был человеком жизнерадостным. Он часто шутил с нами, но шутки всегда были такими, что никто не обжался. Веня мог очень хорошо имитировать разные голоса.

— Ага, понимаю.

— Всё было очень по-доброму.

— Скажите, Елена Павловна, быть может, Дуро упоминал кого-нибудь из своих знакомых или друзей семьи, тех, кто знал его хорошо?

— Не помню, таких. Хотя, нет, кажется, несколько раз он говорил о каком-то Крошкине.

— Кто это такой?

— Близкий друг его отца, как я поняла. Они вместе служили на флоте. Кажется, этот человек живёт где-то недалеко от города, кажется там, где у Вени была дача. А насчёт депрессии, могу сказать точно, что даже отказ в приёме на работу к нам Веню не особенно и огорчил. Мне так показалось. Он в разговоре заметил, что есть ещё два запасных варианта.

— Что это за варианты, вы не в курсе?

— Нет, не знаю.

— Хорошо, Елена Павловна, теперь я хотел бы услышать о ваших проблемах. Сдаётся мне, что они действительно существуют, и не только в вашем воображении.

— Всё началось примерно полгода назад, после того как нашего гендиректора «ушли» на пенсию. С новым руководителем работать чрезвычайно сложно. Трудовое законодательство для него это так — пустой звук. Главный принцип — «делай, как я сказал», или это сделает другой, а ты будешь работать в другом месте. У меня сложилось впечатление, что он умышленно ведёт дело к банкротству нашего предприятия.

— Рейдер?

— Очень может быть, только мне от этого не легче. Я решила написать заявление по собственному желанию и ну их всех…. Моему мужу предложили контракт на хороших условиях в другом регионе, и мы переезжаем из этого города. Детей я уже отправила к своим родственникам, пока всё это не закончится.

— Кстати, кто ваш супруг?

— Доктор, хирург-травматолог, кандидат наук.

— Елена Павловна, от кого может исходить такое пристальное внимание, как вы думаете?

— Ума не приложу. На работе серьёзных конфликтов, вроде не было. К финансам я отношения никогда не имела, поскольку работала в кадровой службе. С родственниками и друзьями тоже всё тоже тихо. Богатое наследство нам не светит.

— Елена Павловна, а супруг? У него всё нормально?

Рабочие, наконец, разобрали товар, и манипулятор покатил на склад. Ага, вот она, наша парочка. Только в тележке появилась ещё и бутылка колы. Всё равно не густо. У девушки в ушах наушники «плеера» и из сумочки юной агентессы прямо на нас смотрит ручка зонтика, только вот на небе ни облачка уже недели две как. Тут же рядом Витя Сазонов затоваривается по полной программе. Однако или он решил сочетать приятное и полезное, или действительно великий актёр пропадает прямо на глазах. Тележка забита доверху, а Витёк с умным видом читает какую-то бумажку, очень похожую на список продуктов, который получил для исполнения «папик». Ну а теперь наша очередь поиграть на нервах у наблюдателей. Пусть уже знают, что и мы знаем, что Елена Павловна тоже знает… Быть объектом чьего-то внимания помимо своей воли — дело неприятное, вот и получите…, а мы посмотрим на реакцию со стороны, нервы-то не железные.

— Если честно, то мы об этом даже не думали, — продолжила моя собеседница, — там тоже всё, вроде бы без проблем.

— Елена Павловна, почему вы решили, что за вами кто-то наблюдает?

— А как бы вы отнеслись к тому, что кто-то практически на ваших глазах, копается в почтовом ящике.

— Может подростки или бомжи?

— У нас вполне приличный подъезд и домофон с электронным ключом. Чужие к нам попасть не могут, а свои копаться не будут, не те люди. Недавно я машину оставила на стоянке. Включила сигнализацию и ушла по делам. Подхожу, открываю дверь, а сумка с продуктами упала с заднего сиденья на пол. И сигнализация не срабатывала.

— Да мало ли….

— Не могла она упасть сама, просто не могла! Понимаете! Я же помню, как её ставила.

— Из машины, что-нибудь взяли?

— То-то и оно, что нет. Звоню однажды домой мужу, у него был выходной после дежурства, и слышу всё, что происходит в нашей квартире, а он трубку не взял, пока я не перезвонила ему на сотовый. Он сказал, что звонок не прошёл. Знаете, как это давит на нервы! Да, и ещё, мой почтовый ящик в интернете постоянно пытаются взломать. Я уже три раза меняла адрес и логин, но всё равно находят. Совсем недавно на дачу кто-то наведался, хорошо сосед наш дядя Володя был дома. Он и спугнул незваных гостей.

— К нам обращаться не пробовали.

— Сергей Петрович, а что я скажу? Что мне что-то показалось? — раздражённо спросила Васильева. — Так вы только что убеждали меня, что это всё совпадения. Мне и здесь кажется, что за сегодня я уже третий раз вижу вон тех двоих — парня с девушкой! Вы что, прямо сейчас пойдёте и арестуете их? Да?

На такой «хук слева» даже я не рассчитывал! Парочка явно занервничала и быстро покатила тележку к кассе. Однако там уже разгружался Сазонов, а это надолго, особенно если принять во внимание «технический перерыв» на пяти соседних кассах и приличную очередь на трёх оставшихся. Просто замечательно, есть время оказаться на парковке раньше, чем наши визави. Но это надо делать никак не мне, иначе «студенты» и в правду поймут, что попались, чего никак нельзя допустить.

— Елена Павловна, если вы настаиваете, то нет проблем. Сейчас мы посмотрим, в какую машину сядут эти юные бойцы невидимого фронта и по номеру вычислим, кто такие. — Я достал сотовый, чтобы позвонить Сазонову.

— Не стоит беспокоиться, извольте…

На столике передо мной появился листок бумаги с номером.

— Откуда?

— С волками жить, по-волчьи выть. Вот так, Сергей Петрович! — в её глазах блеснул зловещий огонёк. — Когда я почувствовала такое внимание к себе, то просто начала записывать все совпадения, как вы говорите. И сегодня, когда мы приехали заранее на встречу с вами, я записала этот номер, потому, что мне показались знакомыми их лица. Вот, собственно, и всё. Только как вы определили, что я не одна?

— Секрет фирмы, Елена Павловна, секрет. Кстати, я в понедельник переговорю со своим руководством по поводу вашей безопасности. Насчёт охраны пока ничего обещать не буду, для этого должны быть веские основания, как вы понимаете, а вот технарей к вам отправим, если не возражаете. Пусть и машину посмотрят и квартиру, и телефоны тоже. На предмет наличия лишних ушей и глаз.

— Будем весьма признательны.

— И ещё, я бы попросил вас быть осторожней, постарайтесь держаться всегда вместе и находиться среди своих хороших знакомых.

— Да, конечно, мы с друзьями на два дня едем на озёра. Погода чудесная, отдохнём немного от этой суеты и нервотрёпки.

— Елена Павловна, вот мои координаты, — я протянул визитку, — здесь служебный и сотовый телефон. Звоните в любое время, если будет необходимость. Хороших выходных.

Я распрощался и вышел из торгового зала. А вот мои выходные, похоже, накрылись медным тазиком, по крайней мере — суббота. Придётся копаться в базах данных и проверять — кто, откуда и почему. Однако, Сазоновский «Ниссан» ещё стоял на парковке и Витёк возился в багажнике, укладывая покупки.

— Садись в машину. Сделаем круг почёта, и я тебя оставлю с другой стороны. — Витя закрыл багажник и откатил тележку в сторону.

Всё же хорошо делают свои авто японцы. Садишься на сидение и всё как будто, так и надо, все кнопки на месте, руки сами находят их.

— Слушай внимательно, — Сазонов завёл двигатель, — дело не фонтан.

— Почему так думаешь?

— За вами шли двое малолеток, но это, скорее всего, камуфляж и детский сад. Был и ещё один, который из кафе вышел даже раньше тебя. Я его записал на видео, пока тапки примерял в «Спринтере». Только он исчез прямо из-под носа.

— Витя, у тебя?!

— Ну, да, вот и я о том же. Профи, он и в Африке профи. Но и это ещё не всё.

— Ещё кто-то был?

— Не уверен, но очень может быть. У меня нюх на это дело, ты знаешь. Надо будет просмотреть видеозапись. Качество, конечно, не очень, чтобы очень — камера портативная, да и работать было неудобно, но может, и найдём что-нибудь интересное. Поехали в отдел. Вон твоя машина, а я домой заскочу, продукты оставлю, а то попортятся на жаре.

— Поехали, — Витя включил видеозапись, после того как мы расположились у монитора его компьютера, ­ вон смотри, тот мужик, невысокий, в очках и джинсовой рубахе, пузатенький такой с бородкой, сидит рядом с вашим столиком. Вот сейчас, он встал и вышел из кафе. Ты тоже повернул голову в его сторону. Сто процентов — этот!

— Витя, где? Человек встал и вышел ещё до того как я успел открыть рот. А голову я повернул чисто автоматически.

— Он, точно он, давай смотреть.

Уже седьмой раз просматриваем одну и ту же запись и ничего. Люди как люди, ходят, смотрят, пьют кофе, опять ходят опять пьют. И мы тоже пьём. Чёрт! Сколько же можно! Скоро из ушей польётся.

— Стоп! — скомандовал Сазонов. — Кажется, есть…. Смотри сюда. — Витя включил «наезд». — Видишь, в этом ракурсе он немного похож на бородатого актёра из «Матрицы», как его… а-а-а, не важно, ну ты понял.

— Что-то есть, только прототип и выше и гораздо стройнее.

— Ты дальше смотри, — Витя показал авторучкой на монитор. — Вон, гляди, зашёл наш друг «Матрица» за угол.

— И что?

— А то, что там нет видеонаблюдения, видимо арендатор съехал, а новый ещё не появился. Вон, видишь, на пустой витрине бумажка прилеплена — «сдаётся». Там же мёртвая зона! Как же это до меня раньше не дошло! Смотрим дальше. А вышла через минуту дамочка в бейсболке, футболке и тёмных очках. В руках полиэтиленовый фирменный пакет от «Метелицы», в котором, скорее всего, рубашка и сдувшееся «пузо». Вот так-то!

— Витя, но это же другой человек! Это вообще — женщина!

— Нет, друг мой Серёжа тот же самый. Точнее та же. Рост совпадает. Ты на джинсы и кроссовки обрати внимание. Их-то он, то есть она, не поменяла. Штаны снимать в магазине и неприлично и гораздо дольше, чем рубаху на кнопках. Вон, видишь. — Сазонов отмотал запись назад и сделал стоп-кадр, там, где толстяк рассматривает витрину. — Гляди на кроссовки.

— Кроссовки, как кроссовки.

— Рядом валяется пустая пачка от сигарет, — Сазонов ткнул ручкой в экран монитора.

— И что?

— А то, — Витя взял пачку со стола и положил её рядом с моим ботинком. — Ты сравни размер пачки и ботинка. Серёжа размер явно немужской! Да-а-а-а… Я такой фокус с переодеванием и наклеенной бородой первый раз вижу за всю службу. И пузо накладное, и рубаха навыпуск понадобились, чтобы скрыть бюст.

— В «Метелицу» надо Витя, срочно просмотреть видеозаписи с пульта охраны и наблюдения. У тебя кто-нибудь есть там? Если будем делать всё официально, неделя пройдёт не меньше.

— Обижаешь, в нашей работе не иметь знакомых в таких местах — это и непрофессионально и непростительно. Начальник службы безопасности из наших, сейчас там работает после выхода в отставку. Давай-ка позвоним, может и поможет.

Если везёт, то везёт. «Нашим» оказался не только начальник службы безопасности, но и начальник дежурной смены. Он встретил нас у входа и без лишних слов проводил в комнату охраны, где женщина — оператор вела наблюдение за всей «Метелицей».

— Клава ты свободна на пятнадцать минут, иди чаю попей и покури.

— Иван Дмитриевич?! Я не курю, вы же знаете! — женщина кокетливо поморщилась.

— Клава, я сказал — свободна, с руководством всё согласовано.

— Какое место, и какое время интересует вас, граждане сыщики? — поинтересовался начальник смены после того как мы остались около пульта одни.

— 16,30 вход на второй этаж, там, где эскалатор. — Сазонов достал блокнот и ручку.

— Начинаем.

Интересно, всё же наблюдать за собой со стороны. Вот он «я» — подошёл к эскалатору, покрутил головой, вспомнил что-то и вышел на улицу. Ничего необычного.

— 16.50, второй этаж, кафе.

В магазине появляется Сазонов. Неторопливо проходит мимо кафе, рассматривает витрины, останавливается около «Спринтера». Ага, вот и наш друг «Матрица». Тоже не торопится. Зашёл в кафе, заказал крошечную чашечку кофе, присел за соседний столик, рядом с Еленой Павловной. «Детский сад» уже здесь, мило чирикают, глядя дуг другу в глаза, и пьют сок. Я подхожу к столику Елены Павловны и начинаю разговор с ней. Толстяк допивает кофе, комкает салфетку и бросает её в урну рядом со столиком.

— Стоп, охрана — командует Витя, — отмотай назад и пусти замедленно.

— Сделаем.

Охранник забегал мышкой по кнопкам на мониторе. На экране видно, как «Матрица», лезет в карман, достаёт носовой платок.

— Медленнее, — скомандовал Витя.

Мужчина как будто, вытирает пот, кладёт платок в нагрудный карман и практически незаметно достаёт что-то ещё из этого же кармана, приклеивает этот предмет к обратной поверхности столика. Ясно, теперь каждое сказанное за нашим столиком слово будет записано. Толстячок так же неторопливо поднимается с места и проходит по коридору мимо Сазонова, который всё ещё примеряет кроссовки. А вот тут начинается самое интересное. Мы поднимаемся и идём к выходу. «Матрица» останавливается и озирается по сторонам, видимо не ожидал, что мы так быстро покинем место встречи, которое можно изменить. Засуетился, видимо ищет укромное место. Ага, кажется, нашёл. Заходит за ширму, там, где раньше был чей-то бутик и чрез минуту оттуда появляется женщина в футболке и джинсах.

— Ну, что я говорил! — Сазонов от удовольствия потёр руки. — Крути дальше, охрана.

Парочка, тоже покидает кафе, перед этим сняв установленный «Матрицей» микрофон, и спускается по эскалатору. Последним уходит муж Елены Павловны.

— 17.10 забегаловку внизу, и общий обзор по залу, если можно с двух ракурсов.

— Можно и с четырёх.

На двух мониторах появились четыре картинки. Мы разговариваем за столиком. Обзор с одной камеры закрывает манипулятор с товаром. Парочка катает почти пустую тележку между рядов, и на экране видно, как они упорно что-то ищут. Мы говорим, говорим, говорим манипулятор уходит в сторону. Всё, нас нашли! А вот и наша знакомая в футболке. Стоит совсем рядом с барьером забегаловки, пакета в руках уже нет, видимо оставила в ячейке хранения.

— Сделай медленнее и крупнее, — попросил Витя.

Мышка опять побежала по кнопкам.

— Стоп. Смотри, она в наушниках, на шее — плеер, в руках небольшая сумочка.

Женщина открывает её, но передумав, вешает на плечо. Что-то, видимо, её обеспокоило. Ясно, в двух шага стоит Витя и загружает по списку свою телегу. Дама быстро идёт на выход «без покупок» и покидает магазин.

— 17.20, обе парковки — Сазонов прищурил глаза.

На экране видно, как студенты почти бегом спешат к своей машине и затем выруливают к выходу.

— Тормози, — скомандовал Витя, — «наезд» на номер. Ага, есть. Давай дальше…. Ну вот, и ещё в нашем полку прибыло!

— Вижу, Витя, вижу. Ты про тех двоих парней, похожих на гопников?

— Ну да, они родные, смотри, как резко подпрыгнули с лавочки и газанули на своём драндулете. Давай номерок посмотрим.

Однако гопники — это не студенты. Номер заляпан грязью, так что видно только последнюю цифру региона «6» и всё! Где же это они в такую жару столько грязи нашли?!

Или. Или эти ребята такие же гопники, как мы — актёры индийского кино.

— Витя, этот драндулет — турбованая «Субару». Даже в убитом состоянии она бегает быстрее, чем твой вигвам на колёсах. Студенты от них не оторвутся — это точно. Ясно, заканчиваем.

— Нет, подожди, давай назад. Там, где эта дамочка в футболке рядом со мной. Хочу знать, что её так взволновало.

— Витя, не ты один такой крутой опер. У неё тоже, наверное, интуиция есть.

— Тут одной интуицией не обойдёшься. Похоже, она меня просто вычислила, только вот как, не пойму. Давай ещё раз.

Ещё раз, второй, третий…. Похоже, Сазонов закусил удила, а он человек настырный.

— Ага, есть! Смотри сюда. Вот она рядом со мной, в двух шагах, смотрит, как будто на товар.

— И что?

— А то, что я, нагнулся за коробкой, и у меня, друг мой Серёжа, сзади из-под рубашки выпирает оперативная кобура. Рубаху надо было одеть размером больше, и всё! Тьфу, ты! Ведь хотел же одеть другую, так жена пристала, мол, эта рубаха к этим брюкам не подходит по цвету.

— Ну да, она хотела, как лучше, а ты послушал, и получилось ещё хуже, чем всегда. А как бы нам эту запись получить? — Я вопросительно посмотрел на начальника смены.

— Нет, граждане полицейские, никак не могу. Только по официальным каналам. С работой нынче туго, а мне тоже кушать хочется. На нашу пенсию не разбежишься, сами знаете, МВД к национальному богатству не относится как нефть или газ. Так что уж извините. — Однако улыбнувшись, охранник добавил. — А если сильно хотели, то кто же не давал, или мне вас учить надо?

Но и то хорошо, что увидели.

— Ну, что скажешь гений сыска? — спросил я, устраиваясь на сидении сазоновского «вигвама». — Да открой ты стекло, Витя, не люблю, когда куревом в салоне пахнет.

— Скажу, что повезло нам крупно, это первое. И у нас есть небольшой запас времени, чтобы избежать очень больших проблем. Эти студенты, как я думаю, — только отвлекающий ход. Сдаётся мне, что твоя собеседница могла не выйти живой из «Метелицы». Испугал её я. Как говорится, нет худа без добра. Тётка быстро оценила, что перед ней один доктор, который тут же сообразит в чём дело и окажет первую помощь, два опера внутри магазина, а может и больше, и ещё двое, снаружи. Она наверняка проследила тех, друзей, что наблюдали за «студентами», но думает, что мы из одной и той же конторы. Скорее всего, никакой стрельбы и не было бы. Просто плохо женщине стало. Но испугалась, испугалась…. Нервы не железные. Это хорошо. Явно, что на грунт заляжет, чтобы осмотреться. А у тебя время есть, чтобы меры принять. Я, Серёжа, на всякий пожарный случай экранку в комнате охраны сделал всего нашего просмотра, прямо с монитора. Качество, сам понимаешь, не то. Но вдруг сгодится, мало ли.

— А если дежурный догадался, как людям в глаза смотреть будем?

— Догадался? И что? Он же открытым текстом сказал нам об этом. А вот ты не сообразил, зачем я блокнот с ручкой достал.

— Я подумал для записи номеров камер, времени и кадров.

— Правильно, — Сазонов довольно ухмыльнулся, — и для этого тоже, чтобы потом проще было работать. А за дежурного не переживай, формально он выполнил все указания своего начальства. Так что претензий к нему быть не может. Предъявлять эту запись на суде, я думаю, нам не придётся, а остальное никого не волнует.

Действительно, меры принимать надо незамедлительно, если так всё серьёзно. Следует предупредить Васильевых, чтобы были осторожнее. Однако, — «аппарат абонента временно недоступен». Наверное, уже уехали с друзьями на озёра. Ну, да ничего, доживём до понедельника, а там, глядишь, и начальство даст добро на круглосуточное наблюдение.

Интуиция — вещь великая, она меня не обманула и в этот раз. Как не хотелось в субботу ехать на работу! И правильно, выходной на то, чтобы отдыхать. База данных ГАИ ничего не дала. Авто «студентов» принадлежало, конечно же, не им. Транспортное средство оказалось зарегистрированным на некоего гражданина Баблояна Е. Д., который три месяца назад выписался из квартиры и уехал из нашего славного города на свою тёплую родину.

Чтобы определить, кто сейчас по доверенности катается по магазинам на этом автомобиле, надо ехать в регистрационный отдел ГАИ, а там никого нет. Всех гаишников, включая регистраторов и учётчиков, занарядили для усиления охраны порядка и профилактики ДТП на дорогах, в связи со скорым приездом высоких гостей на очередной форум. Такое у нас бывает, если в гости ждут Президента со свитой, либо 1-го сентября, когда всё малолетнее население нашей страны садится на 9 месяцев за парты. Так что — «отдел закрыт, все ушли на фронт».

Телефон Бессонова — «не числится в базе абонентов», из квартиры бывший староста спецгруппы выписался и тоже отбыл в неизвестном направлении. Ещё одна ниточка или оборвана или спрятана подальше от наших глаз. Однако докладную с предложением установить наблюдение за Васильевыми я всё же написал. А их телефон по-прежнему молчит, как партизан на допросе в гестапо. «Абонент вне зоны доступа» — вещает автомат. Будем надеяться, что до понедельника всё хотя бы останется на своих местах.

Глава 2. Понедельник. День сюрпризов, встреча с пропавшим без вести

Вот оно — ещё одно время года — «понедельник», как однажды пошутил Михаил Задорнов. Прямо как с Новым Годом. Получить сюрприз в этот день — дело святое. Мы в отделе, так и называем этот день — «святой понедельник».

В кабинете затарахтел внутренний телефон.

— Рыжов, Ткачёв, зайдите ко мне, — шеф положил трубку, не сказав — зачем.

Ясно. Началось.

— Пошли Вадик, если нас вдвоём на аудиенцию, то не иначе как Веня Дуро постарался.

— Теперь все вопросы к тебе, — Вадик довольно ухмыльнулся, — с меня взятки — гладки.

— Рыжов, дело Дуро передал ему? — шеф кивнул в мою сторону, — едва мы переступили порог кабинета.

— Так точно, и даже в курс ввёл.

— Хорошо. Ткачёв, какие вопросы появились?

— Владимир Михайлович, работаем.

— И что наработали за три дня? — руководство было явно не в духе, видимо утренний разбор полётов у высокого начальства изрядно подпортил ему настроение.

— Как три, я же только в пятницу в обед получил дело, и то не с утра?

— Так вот я и говорю — пятница, суббота и воскресенье. И что сделано?

— Владимир Михайлович, я побывал на кафедре где учился, а потом и работал Вениамин Дуро, а затем побеседовал с его сокурсницей.

— А по последнему месту работы?

— Не был ещё, не успел.

— Нет, ты посмотри, а! Ты бы ещё в детский сад наведался. Знаешь, Ткачёв, если и тебя учить надо, как работать, то, что мне делать с теми, кто пришёл на службу после школы милиции в прошлом году?!

— Молодым везде у нас дорога, Владимир Михайлович.

— Ну да, а нам с тобой, типа — почёт? Так вот до этого почёта дослужить надо, и то если получится.

Обычно «святой понедельник» проходит более гладко.

— Ладно, давай по делу. Какие соображения имеешь? — в голосе появились усталые нотки.

— Первое, что могу отметить, версия самоубийства маловероятна, — начал я. — Оба моих респондента отмечают устойчивый и жизнерадостный характер нашего клиента. Я потому и начал издалека, Владимир Михайлович, чтобы к разговору с главными свидетелями, то есть, с его бывшей женой и коллегами по последнему месту работы, подойти во всеоружии.

— Ну, может ты и прав, — немного подумав, заметил начальник. — Продолжай, что ещё?

— А ещё у нас сложилось впечатление, что его однокурсницей, — Васильевой Еленой Павловной кто-то интересуется, и очень даже.

— У нас — это у кого?

— У меня и у Сазонова.

— Причём здесь Сазонов? Рыжов, ты распорядился?

— Я, Владимир Михайлович. Счёл оперативную обстановку сложной потому и принял решение об усилении, — ответил Вадим.

— Правильно сделал Рыжов. От греха подальше. Если у тебя вопросов нет, то иди и работай. Как дела обстоят с передачей документов, успеваешь до субботы?

— Должен, — кивнул Вадим.

— Не должен, а обязан. Ладно, иди, а мы с Ткачёвым побеседуем более подробно.

— Что дало внешнее наблюдение Сазонова? — спросил начальник, после того как мы остались вдвоём.

Я кратко рассказал о ситуации в «Метелице» и положил на стол запрос на предоставление видеозаписи в рамках дела вместе с докладной по наружному наблюдению за Васильевыми.

— А теперь, Сергей Петрович, попробуй, встань на место моего начальства, — шеф взял со стола мои бумаги. — Я прихожу к тебе и говорю, что нашим сотрудникам там что-то показалось, или померещилось, не знаю. И что ты спросишь?

А спросишь, ты уважаемый, товарищ майор Ткачёв, — не дав открыть мне, рот, — продолжал начальник, — только одно… — где основания для такого развёрнутого мероприятия? Не мне тебе рассказывать, сколько человек надо, чтобы обеспечить круглосуточную и скрытную охрану для этих людей или даже простое наблюдение. Это в кино один терминатор и мамка и нянька. Он и на самолёте летает и ракетами стреляет. Здесь даже двумя оперативниками не обойдёшься, будь они сто раз толковые. Прямые и явные угрозы были? Не было. У тебя есть подозрение, что Васильева была связана с серьёзным криминалом? Её муж? Маловероятно, иначе бы мы знали. Случаи покушения на них были? Тоже — нет.

— Ну, так ведь, — начал я.

— А вот то о чём ты тут пишешь, могло быть стечением обстоятельств.

— Владимир Михайлович, а «студенты», а «гопники»? — я сам видел.

— Вот как разберёшься, кто из них кто, так и будем принимать решение. Запрос на видеозапись подписываю, а с наблюдением, сам понимаешь…, народу лишнего у нас никогда не было, нет, и не будет, чтобы бдить непонятно за кем. А сейчас тем более, вон, опять друзья из южных краёв наведались не с пустыми руками, а наши сыщики их потеряли прямо на вокзале. Как сквозь землю провалились! По оперативной информации гости явно не картошку в сумках везли, — начальник налил себе минералки из бутылки, стоявшей на столе.

— Владимир Михайлович, а если что случится, как тогда смотреть людям в глаза будем? Знали и ничего не сделали.

— Как только появятся твои Васильевы, разу свяжись с ними. Я распоряжение дам технарям, чтобы квартиру и машину предметно посмотрели. Если что обнаружим, это и будет основанием для наблюдения. Тебе всё понятно?

— Да, конечно.

— А раз так, то иди и работай. Да, кстати, сколько ещё будет жаловаться на тебя психолог из кадров, эта, как её…?

— Жанна Борисова, — напомнил я.

— Ну да, она.

— Владимир Михайлович, так я же рассчитался с ними. Всё заполнил, как положено и тесты сдал.

— Послушай, Сергей Петрович. Ты хочешь переаттестацию пройти или как? Если «или как», то не напрягайся. А если хочешь остаться на службе, то разберись, почему у неё именно к тебе появились претензии.

Ах, Жаннетта, Жаннетта! Настучала всё же. И работает совсем недавно, а у начальства уже «своя».

— Владимир Михайлович, мне что разорваться?

— Разрываться не надо, ты мне в целом виде нужен. Но сегодня чтобы этот вопрос был закрыт. Всё, иди и реши свои проблемы с кадровиками.

Однако в нашем кабинете меня ждал ещё один сюрприз. Открыв дверь, я обнаружил, что из-под стола торчит задняя часть тела товарища Рыжова. Тихо матерясь, Вадим производил непонятные манипуляции своим объёмным туловищем.

— Вадик, ты чего там забыл? — поинтересовался я.

— А-а-а-а…! Папка завалились за сейф. Чтоб её! Достать никак не могу. Помог бы что ли.

— Вылезай и сейф наклони чуть-чуть, а я её линейкой достану.

Мы поменялись местами, хотя для меня осталось загадкой, каким образом Вадик вообще забрался под стол при его габаритах?

— Р-р-раз! — Он без особого труда наклонил железного монстра 60-х годов с надписью на двери — «Уральский СовНарХоз».

— Ага, вижу, ещё чуть-чуть наклони, сейчас вытащу.

И тут появилась она, точнее её ноги. Большего из-под стола я разглядеть не смог.

— Ну что, Ткачёв, получил от шефа пилюлю, теперь уже под столом от меня прячешься? — съехидничала Жанна.

— Да как можно Жаннетта? Я тут медитирую и созерцаю, перед тем как появится у тебя на аудиенции.

— Что это ты там можешь созерцать?

— Твои туфли и всё что выше.

— Перестань паясничать и вылезай оттуда.

В этот момент в кабинете раздался звонок городского телефона.

— Жанна, трубку возьми и спроси, кого надо, видишь, руки заняты, — пропыхтел Вадим.

— Алло, кого? Ткачёва? Он сейчас занят и не может подойти. Хорошо, я обязательно передам, что вы звонили.

— Жаннетта, кто опять меня домогается? — пробурчал я из-под стола, пытаясь подцепить линейкой злополучную папку.

— Дура, какая-то.

— Кто?! — Вадим от неожиданности выпустил сейф. Как хорошо, что стопка бумаги в картонном скоросшивателе оказалась толще, чем моя ладонь, а то ходить бы мне в гипсе, как пить дать!

— Вадик! Ты что, совсем…! — Я попытался встать, на секунду забыв о том, что надо мной крышка стола.

— Жанна. Слово в слово. Кто звонил и что сказали? — я кое-как выбрался из-под стола.

— Ребята, вы чего всполошились как будто вам позвонили с того света?

— Жанна, почти так и есть, говори не томи душу.

— Ну ладно. Позвонила женщина и сказала — вас беспокоит дура.

— Может Дуро? — переспросил я.

— Я не расслышала, — он пыхтел как паровоз, — Жаннетта кивнула на Вадима, — да какая собственно разница?

— Очень большая Жанна, давай дальше.

— Даю… — «Передайте Ткачёву, что для него есть информация, и я в ближайшее время обязательно с ним свяжусь».

— И что?

— И всё, положила трубку. А теперь Сергей Петрович, следуйте за мной. Я тебя, Ткачёв, живого не выпущу из своих объятий, до тех пор, пока не рассчитаешься с нами. Пошли, это совсем не больно.

— Отдаюсь, почти добровольно. А что будешь делать со мной Жанна?

— Я? Ничего. Ответишь на вопросы и всё, свободен.

— Так уже отвечал.

— Это другой тест. Персонально для тебя, как для особо одарённого кадра.

— За что такая милость? Вопросов много?

— Не очень, около семисот.

— Сколько?!

— Семьсот, говорю. Отвечать надо быстро, практически не думая, не как в прошлый раз. Потом программа выдаст результат, по которому и определим, что с тобой делать, Ткачёв. Да, и не вздумай опять врать. Знаю я тебя. Это распознаётся быстро. Потом придётся начинать всё сначала. И так до тех пор, пока не пройдёшь все тесты. Кстати, а где твоё резюме?

— Ты о чём Жанна, я никуда из полиции уходить не собираюсь. На другую работу устраиваться, тоже не думал.

— Ох, и невнимательный ты, Серёжа. В приказе, за который ты расписался в канцелярии, чётко написано — «перед тестированием представить резюме, написанное лично, в произвольной форме от руки, шариковой ручкой, синей пастой». Не карандашом, и не гелиевой ручкой, специально говорю, чтобы ты зря время не тратил на переписывание.

— О чём писать-то, все мои достижения в личном деле есть.

— Повторяю, для тех, кто плохо понимает, — Жанна глянула на меня как сержант на новобранца, который не успел застегнуть пуговицы на брюках. — В нём обязательно должны быть отражены следующие моменты биографии, специально тебе говорю ещё один раз, чтобы знал, что писать, — Жанна показала на лист бумаги, лежавший на столе, — Читай внимательно.

Я взял листок, анкета, как анкета:

— дата и место рождения;

— сведения о родителях;

— образование;

— данные о профессиональной деятельности;

— предпочтения и увлечения».

— Надеюсь, всё понял на этот раз? — уточнила психолог.

— Ну да. А может лучше на компьютере набрать.

— Тут же русским языком написано — «шариковой ручкой, в произвольной форме». В общем, бери ручку и пиши хоть в стихах. Только давай уже быстрее. Ты не один такой на сегодня.

Могу в стихах, но лучше — прозу.

Кобыле легче, коль баба с возу.

— Это ты про кого? — Жаннетта глянула на меня так, что я почувствовал себя в перекрестье прицела снайперской винтовки.

— Всё, уже молчу, уже пишу.

«Я Ткачёв Сергей Петрович, родился в славном городе Н–ске в 1970 году в семье служащих. Папа работал мастером на заводе. Мама — бухгалтером в строительном тресте. В числе предков, и по линии отца, и по линии мамы, каких-либо известных людей не было. По крайне мере, мне об этом ничего неизвестно. Поэтому никак не могу похвастаться ни дворянским происхождением, ни родством со знаменитостями, проживающими ныне за кордоном. В 1987 году окончил среднюю школу. Затем уехал в другой город, где поступил в университет на юридический факультет, безо всяких «знакомых» и репетиторов. Через пять лет там же получил диплом юриста.

Поскольку, в буйные 90-е народ кинулся в кооперативы зарабатывать деньги, и в милицию не отбирали, а подбирали, то меня готового специалиста с высшим юридическим образованием, городской отдел милиции принял в своё лоно с распростёртыми объятьями. Здесь, на должности старшего оперуполномоченного уголовного розыска, я и тружусь, по сей день под чутким руководством товарища подполковника Рыжова Вадима Юрьевича. По карьерной лестнице добрался до заместителя начальника отделения.

Характер почти нордический, почти выдержанный, чего никак не скажешь о внешности. Росту я невысокого 178, однако, и тучностью тоже не страдаю при своих — 80 кг. Глаза карие, волосы — тёмные, но с причёской явно не повезло, потому и ношу всегда очень короткую стрижку, но не «под ноль» как у братвы. Мои друзья говорят, что лицом я немного похож на Депардье в юности — такой же обаятельный и привлекательный. В меру сил и наличия свободного времени занимаюсь спортом. Бегаю на лыжах и катаюсь на велосипеде, однако без фанатизма, исключительно ради собственного удовольствия. Люблю отдыхать у себя на даче. Уточняю — именно отдыхать.

Пятнадцать лет как женат, и имею двоих сыновей — школьников 1995 и 1999 годов рождения соответственно, которые почему-то не очень хотят идти по стопам своего отца. Жена работает преподавателем в колледже и искренне считает, что из меня мог бы получиться хороший рекламный агент по продаже лапши быстрого приготовления. Люблю крепкий чай и натуральный кофе, и не переношу, когда их «женят» второй, а тем

более — третий раз. Что поделать, я — однолюб. Мегаполисы, воде столицы меня слишком напрягают своей суетой и бешеным темпом жизни, потому предпочитаю жить и работать в нашем, небольшом по современным меркам, губернском городе, с его старыми домами, узкими и кривыми улицами.

Число и подпись.

— Это всё? — Жанна оторвалась от моего сочинения.

— Разве я что-то забыл или неправильно написал?

— Да, нет, всё, вроде бы по теме. Только зачем так много внимания ты уделил своей внешности?

— Жанна, я хитрый. Возьмёт какой-нибудь большой начальник моё резюме и обязательно посмотрит на фото, а я вот он — обаятельный и привлекательный.

— Ладно, хитрый и обаятельный, садись уже за компьютер, и начинай отвечать на вопросы.

Много, не много, а почти два часа пришлось тыкать кнопки на клавиатуре. Однако результат в виде двух страниц с какими-то графиками и столбиками цифр появился меньше чем через минуту. Пробежав строчки текста глазами, Жанна внимательно посмотрела на меня.

— Ты когда в отпуске был?

— Полтора года назад. А что заметно?

— Да и очень, у вас у всех шкала стрессов уходит за триста баллов.

— Жанна, это мне ни о чём не говорит.

— От пятидесяти до ста — это нормально, — начала психолог. — Человек должен находиться в некотором тонусе, сто — сто пятьдесят — состоянии высокой нагрузки. Сто пятьдесят — двести — очень высокая нагрузка. Двести пятьдесят — предел, после которого нужна реабилитация. У тебя триста двенадцать. Вообще-то, таких, как ты, отправляют на больничный.

— Нельзя, Жанна, если нас всех отправить лечиться, работать некому будет.

— Спишь хорошо?

— Не очень, чтобы очень.

— Пошли со мной. У нас тут рядом комната реабилитации и разгрузки есть, положу тебя на «Волну». Немного в себя придёшь.

— Куда положишь?

— Аппарат есть такой, «Волна» называется. Его для космонавтов и подводников разрабатывали, а сейчас применяют все, кому надо и не надо. Ложишься в кресло надеваешь очки и наушники, и всё — попадаешь в состояние управляемого транса. Отдыхай, компьютер задаёт программу, а ты слушаешь музыку, шум деревьев или моря. Ты что любишь?

— Грибы собирать, — я сказал первое, что пришло на ум.

— Значит, лес. Тогда давай, «прогуляйся» немного.

Бор действительно великолепен. Вековые сосны, чистый ковёр зелёного мха, лучи Солнца пробиваются сквозь кроны деревьев и воздух такой, что не надышишься! Только час в этом месте и «батарейки» у человека заряжаются на год вперёд. Нога цивилизации здесь не ступала уже давно, если вообще тут кто-то был. Однако я ошибся, между соснами бродит невысокий коренастый мужик в брезентовом плаще, кирзовых сапогах и с корзинкой в руках.

— А-а-а, Серёжа. Ну, наконец-то, а я уже и заждался, — вместо приветствия произнёс мужчина, подойдя, ко мне

— Разве мы знакомы? И почему, собственно, на «ты»?

— Как почему? Ты же меня называешь Веней, хотя видел только фото. Да и возраст, примерно, один и тот же. Могу и на «вы», если уж так хочется.

Только теперь до меня дошло, кто передо мной.

— Вениамин, то есть Веня, но на фото ты не очень-то и похож, хотя, если посмотреть в профиль…

— Правильно, Серёжа. Не могу же я сразу появиться один в один, в том обличии, что и раньше. Ты то, что подумаешь? Воскрес и всё такое. Нельзя тебя так сразу нервировать.

— Веня, а зачем ты здесь и сейчас?

— Чтобы помочь тебе, дорогой товарищ майор. Подсказать кое-что. Не всё увидел твой друг и начальник Рыжов. А ему надо бы, Серёжа побеседовать с дядей Петей Крошкиным.

— Это кто такой?

— Ну как кто? Тебе же Лена Васильева говорила о нём. Лучший друг моего отца и живёт он в деревне, возле той протоки, где меня видели последний раз. Там и найдёшь.

— Что мне у него спросить?

— И это говорит полицейский? Ну, право, удивляюсь я на вас, товарищ майор! Однако, мне пора. Не стоит с первого раза перегружать твои ослабленные работой мозги. Надо чтобы именно ты до конца довёл это дело. Смотри, никому не передавай. Бывай, здоров, товарищ майор, ещё увидимся.

По верхушкам сосен пробежал порыв ветра. Солнце закрыли облака. В бору разом потемнело. Сверху опустился туман. Лес в его клубах стал терять свои очертания, и вскоре совсем исчез.

— Ткачёв, да проснись же ты! — я очнулся от того что Жанна трясла меня за плечо. — Первый раз вижу, чтобы человек так вырубался до беспамятства. Тебе точно отдыхать пора. Ты же и во сне бормочешь, будто допрашиваешь кого!

— Жанна, что я говорил? Хотя бы пару слов!

— Толком не разобрать. Крошкина какого-то всё вспоминал, да ещё что-то про Веню бормотал. Завтра в два часа дня жду тебя на «Волне».

— Жаннетта! Режешь без ножа! Некогда мне! В отпуск хочу!

— Ничего не знаю, а если не придёшь, рапорт напишу твоему начальству точно, чтобы тебя на обследование отправили. Сейчас с этим строго, слишком много авторов ЧП стало среди твоих коллег полицейских.

— Ага, и среди твоих, Жанна — тоже.

— Ладно, не цепляйся к словам. Всё понял?

Чего уж тут не понять. Мне все эти процедуры сейчас — как серпом, ниже пояса. И так почти три часа потерял непонятно на что. Однако «святой» понедельник ещё не закончился и сюрпризы тоже.

— Серёжа, ты зачем опять сотовый выключил? — Вадим оторвался от бумаг, увидав меня в дверях.

— Жанна заставила.

— Понятно, тебе тут на городской номер Васильев звонил четыре раза.

— И что сказал?

— Просил перезвонить, номер оставил, я записал.

Ну, наконец-то объявились, гора с плеч. А то я уже волноваться начал. Однако номер не знакомый, да мало ли.

— Алло, Елена Павловна?

— Кого? — в трубке раздался сиплый мужской голос.

— Елену Павловну, говорю.

— Нет тут такой.

Я ещё раз внимательно посмотрел на цифры, что записал Рыжов.

— Вадик, ты с номером не ошибся?

— Не должен. Позвони ещё раз.

— Алло, Елену Павловну будьте добры.

— Нету, тут такой, — раздражённо ответили на том конце линии.

— Простите, а куда я попал?

— Это семнадцатая палата в инфекционной больнице.

— Что?

— Больница, говорю, тебе мужик, инфекционная, понял!?

Ну, если Елены Павловны нет, то может её муж на месте, тем более что он и звонил.

— А Юрия Александровича можно пригласить?

— Это доктора, что ли?

— Ага — его.

— Сейчас схожу, погоди.

Через минуту в трубке раздался голос Васильева.

— Слушаю.

— Ткачёв беспокоит.

— Сергей Петрович, Лена сейчас не может говорить по телефону, она под капельницей.

— Что случилось?

— Дело в том, что мы отравились газом, и нас увезли по скорой в инфекционную больницу, сегодня в четыре утра. Здесь у них специализированное отделение токсикологии. Но сейчас всё почти хорошо и опасности нет, как говорят врачи. Да я и сам вижу. Из реанимации нас уже перевели в обычную палату. Быть может, завтра и отпустят домой.

— Что!? Юрий Александрович, я скоро приеду, пожалуйста, оставайтесь на месте. Никуда и ни под каким видом не выходите из палаты. Где вы находитесь?

— Шестнадцатая палата на втором этаже.

Час от часу не легче. Какой газ? Откуда он взялся? Когда им успели надышаться Васильевы?

— Серёжа, у тебя вид, такой как будто ты лимон целиком съел. От твоей, — Вадим замялся, — то есть лица, молоко свернуться может, — он закрыл папку и положил её в сейф. — Не нравишься ты мне сегодня. От психолога вернулся заторможенный. Уж, не знаю, чего там Жаннетта с тобой делала, но глаза у тебя точно стеклянные были, словно с приведением повстречался. Ты, Серж, здоровье своё побереги до субботы, там оно и пригодится. А тратить его куда попало, тем более — на службу, не рекомендую, всё равно никто не оценит.

— И это говорит непосредственный начальник! — я театрально вплеснул руками. — Спасибо, дорогой товарищ подполковник, я уже в курсе за пятнадцать лет. Вадик, если честно, я и сам себе не нравлюсь, а куда деваться? Если кто искать будет — то я в инфекционную больницу полетел. А там по обстановке.

Жара — плохо. Пробки — тоже плохо. А пробки в жару — совсем никак. Инфекционная больница практически за городом и «пилить» приходится больше часа. Даже небольшое ДТП и транспортный поток превращается в транспортное болото, пропахшее выхлопными газами. А говорят, что плохо живём, кризис там какой-то. В салоне моей машины опять зачирикал сотовый телефон, звонила наша главная секретарша — Людмила Степановна.

— Ткачёв, шеф приказал оповестить всех, что завтра утром планёрка отменяется и все работают в обычном режиме.

— И всё?

— Ну да, и ещё он просил узнать, ты с психологами разобрался или нет?

— Разобрался, Людмила Степановна, они сказали, что я почти нормальный, так и передай шефу.

— Передам дословно. Ты где сейчас?

— Еду в инфекционную больницу.

— Опять шутишь?

— Да какие шутки, я по делу.

Наконец прямо по курсу появился долгожданный железобетонный забор, коряво побеленный извёсткой. Шлагбаум оказался закрытым, а на двери проходной красовалась надпись — «Понедельник не приёмный день». Охранник явно не торопился открывать вертушку. Ну да ладно…. Наконец, оторвавшись от газеты, он лениво произнёс.

— Вы же видите, что сегодня не приёмный день, а передачи запрещены распоряжением главврача. И куда это идём?

— Вижу, только мне не на приём к врачу, и я не с передачей, — я показал удостоверение, — Где отделение токсикологии?

— Понятно, первый корпус второй этаж, — вахтёр потянулся к кнопке на столе.

Щёлкнул замок вертушки. Второй этаж, перегородка посреди коридора с надписью — «Отделение токсикологии» и… опять тумбочка и опять охрана. Такое впечатление, что не больница, где лечат дизентерию и прочие «пулемётные» болезни, а спец объект министерства обороны. И охранник такой, что один может оборонять целую крепость. Однако человек при деле и это сразу чувствуется.

— Вы к кому?

— К заведующему отделением. — Во избежание лишних вопросов мне пришлось опять доставать удостоверение.

Охранник поднял трубку внутреннего телефона.

— Павел Николаевич, к вам опять из полиции.

— Простите, что значит — опять?

— Это значит, что вы третий за сегодня, товарищ майор. Проходите, по коридору вторая дверь налево. Только перед этим спуститесь вниз. В гардеробе возьмите халат и одноразовые бахилы.

— Да мне же на пять минут.

— Не положено

Его тон не оставил никаких сомнений, в том что положено, а что нет. С таким спорить бесполезно, проще сделать то, что просит. Однако халата для посетителей не нашлось, бабуля — гардеробщица, окинув меня зорким взглядом с ног до головы, выдала халат для персонала.

— Ну, вот, другое дело, — охранник приоткрыл дверь, пропуская меня в отделение.

Неуютно я себя чувствую в больничных стенах. Вроде бы и люди как люди, и чисто, не в пример какой-нибудь кочегарке или автосервису, персонал опрятный и одет во всё светлое, а всё равно, что-то не то. Наверное, этот специфический больничный запах — некая смесь лекарств, дезинфицирующих растворов и ещё чего-то. Запах боли, страдания, запах смерти. А может быть, это только, кажется. Однако краем глаза я заметил, что по коридору санитар катит к грузовому лифту медицинскую каталку, на которой лежит тело, накрытое с головой.

На стене, рядом с казённой белой дверью маячила синяя табличка, на которой серебристыми буквами было написано — «Заведующий отделением, кандидат медицинских наук — Злобин Павел Николаевич». Увидев меня в приоткрытую дверь, из-за стола поднялся невысокий коренастый седеющий мужчина в светло-зелёной больничной спецодежде.

— Добрый день, присаживайтесь, — он кивнул на свободный стул возле окна. — Мне уже доложили о вашем визите. Что на этот раз интересует нашу полицию? Простите, я бы хотел взглянуть на ваше удостоверение?

— Да, конечно. Ценю бдительность, — я протянул красную книжечку.

— Это профессиональное, извините. Разные люди приходят, знаете ли. Чем могу помочь?

— Павел Николаевич, меня интересуют Васильевы. Что с ними приключилось и насколько всё серьёзно?

— Супруги Васильевы? — уточнил доктор.

— Да именно они.

— Я дежурю на сутках с восьми вечера вчерашнего воскресенья, — начал врач. — Их доставила сюда скорая около пяти утра. Неотложными мероприятиями бригада занялась прямо в машине. Повезло им, если, можно так сказать. Ещё бы часок и откачивать было бы некого. Сейчас состояние стабильное и почти удовлетворительное, понаблюдаем за ними пару дней и, наверное, отпустим домой. Кстати, не вы первый ими интересуетесь.

— А кто ещё?

— Родственники, какие-то звонили, буквально минут двадцать назад. По телефону мы справок не даём. Приходите, показывайте документы, там и расскажем, то, что можно. А так — извините.

— Доктор, могу ли я с ними поговорить?

— Да, конечно. Мы их поместили в отдельную двухместную палату. Знаете, наши пациенты по большей части из группы риска. То перепой, то передоз. Иногда, больные ведут себя очень уж агрессивно, поэтому мы договорились с охранной фирмой, чтобы они ставили к нам в отделение специально подготовленных людей.

— Ага, уже заметил.

— Но так, чтобы просто с отравлением, не так уж и часто, — продолжил доктор, — для нормальных людей у нас есть отдельные палаты, тем более что Васильев — наш коллега. Помогать надо своим.

— Доктор, в коридоре на каталке кто был, если не секрет?

— Наркоманка со стажем, почти девочка. Провозились целый день с ней, и ничего сделать так и не смогли. Сейчас санитар вернётся, и он вас проводит к Васильевым.

В дверь заглянул санитар.

— Павел Николаевич, всё отправил.

— Саша, проводи товарища майора в шестнадцатую палату, а потом зайдёшь ко мне.

Ну, наконец-то, вот она наша потеря! Хотя и «всё почти хорошо» но только — почти. Видно, что люди ещё толком не пришли в себя после перенесённых волнений и бессонной ночи. Бледные и лица и синюшные мешки под глазами говорили сами за себя.

— Елена Павловна, рассказывайте, что случилось.

— Дело в том, — начала женщина, — мы решили на всякий случай подстраховаться.

— В каком смысле?

— Надоело жить догадками и всего бояться. Муж нашёл частного детектива и попросил его проверить нашу машину перед поездкой за город. Вы знаете, он практически сразу нашёл «жучок» за задним бампером.

— Как вы вышли на этого специалиста, Юрий Александрович?

— По объявлению в интернете.

— А где радиомаяк, который он нашёл?

— В гараже. Детектив сказал, что те, кто его установил, будут думать, что мы остались дома и не куда не поехали, попросил отключить сотовые телефоны.

Теперь понятно, почему я не мог дозвониться.

— Елена Павловна, что случилось и почему вы здесь?

— Отдых удался на славу.

— Ага, вижу…

— Нет, в самом деле. Места там чудесные. Народу немного и практически нет комаров. Вода в озере очень тёплая и чистая, не то, что на городском пляже. С нами были наши хорошие друзья, которых мы знаем очень давно.

— А потом?

— Мы свернули палатки и поехали в город. Дальше пусть Юра расскажет.

— Мы решили заночевать на даче, — начал Васильев. — В нескольких километрах от этой трассы у нас дачный участок. Я в отпуске, который решил использовать, перед тем как уволиться. Лене — тоже на работу не надо торопиться. Зачем спрашивается торчать в пробке на въезде в город, когда можно спокойно отдохнуть после дороги. Дом у нас хотя и небольшой, но удобный. Поскольку время было позднее и мы устали, то я даже и не стал разбирать вещи, а просто оставил всё в машине. Попили чаю, и легли спать. Проснулся я от того, что Порфирий орал диким голосом и метался по комнате.

— Кто орал?

— Порфирий — наш кот, он всё лето он живёт на даче. Видимо почувствовал запах газа.

— У вас на даче есть газ?

— На кухне небольшая газовая плита и двадцатилитровый баллон. Его хватает почти на месяц.

— Да, уважаемые, должны вы своему коту, как не знаю кто. Только в случайности я не очень верю. Кто знал, что вы будете ночевать на даче?

— Мы летом часто там живём, очень удобно, потому что недалеко от города. Можно прямо оттуда прямо на работу, — начала Елена Павловна.

— Уточняю. Друзья знали?

— Да, конечно. Вы думаете…?

— Пока я только спрашиваю.

— Нет, это уж слишком, — мы знаком очень давно. Исключительно порядочные люди.

— Елена Павловна, адреса и телефоны ваших друзей, пожалуйста. Кто ещё мог знать о ваших планах или слышать разговор об этом.

— Никого рядом не было, — Васильева пожала плечами. — Точно никого, только две наших палатки.

— Вы уверены?

— Лена, а зелёная палатка возле леса? — вмешался в разговор её муж.

— Юра, так это же далеко, и потом, они уехали рано утром в воскресенье.

— С дачей, кажется, всё начинает проясняться. Юрий Александрович, что дальше было, после того, как вы почувствовали запах газа?

— Я хотел открыть раму, чтобы проветрить дом, но не смог это сделать, заело шпингалет. Под руками оказался чайник, и я им просто выбил окно. На шум прибежал наш сосед — дядя Володя. Он то и вызвал скорую помощь. Потом я вынес Лену на свежий воздух и открыл все окна и двери настежь. Ей было очень плохо. Я, видите ли, высокий и плечистый в животе, поэтому, чтобы мне отравиться времени гораздо больше надо. Мы были в таком состоянии, что забыли и телефоны в доме, и документы тоже. Дядя Володя присмотрит за дачей, я думаю. Я ему оставил ключи. Здесь в соседней с нами палате, по случаю, оказался мой бывший пациент, которому я раньше собирал ногу по частям после того как он выпал с балкона. С его телефона я и позвонил вам.

— Больше вы ни с кем не разговаривали по этому поводу?

— Нет, что вы! Не до того было, звонил только вам.

Звонок каких-то «левых» родственников? Откуда? Ситуация, похоже, начала накаляться и её надо срочно брать под контроль, иначе это сделает кто-то другой, или уже пытается сделать. Однако хватит уже сюрпризов. А потому, — «мы посовещались с самим собою, и я решил».

— Пожалуйста, будьте в палате, я сейчас вернусь.

Зав отделением оказался на месте, но по виду можно было сказать, что человек чем-то очень озадачен.

— Павел Николаевич, я опять к вам.

— Да, проходите.

— Могу, ли сейчас забрать с собой Васильевых? Юрий Александрович говорит, что состояние почти удовлетворительное.

— Уважаемый товарищ майор, — в голосе доктора появились знакомые металлические нотки, — хотя Юрий Александрович и доктор, но здесь я решаю, кто в каком состоянии, и что делать дальше, потому что именно я и отвечаю за жизнь людей. Надеюсь вам это понятно! А потому — они останутся здесь ровно столько, сколько необходимо для их полного выздоровления.

— Конечно, доктор, только и я сюда приехал не для того чтобы полюбоваться на эту семейную пару. И тоже отвечаю за их жизнь, как и вы. А ваша охрана может защитить только от алкашей и наркоманов, надеюсь, и вы это тоже понимаете?

— Что, так серьёзно? — «металл» исчез.

— Да, именно так.

— Ну не могу я их сейчас отпустить, не могу! Меня потом главврач растерзает. А если что с ними случится — это уже подсудное дело!

— А сбежать они могут?

— Как это? — врач немного растерялся от такого вопроса. — У нас же охрана.

— Это уже не ваша забота, Павел Николаевич.

— А-а-а, ладно, я с вами об этом не говорил и ничего не знаю. У меня и так забот хватает. Вон, сейчас санитара пришлось домой отпустить, того, что вас провожал в палату. Дома что-то случилось с его ребёнком. Где человека брать, до завтрашнего утра, ума не приложу. Позвонил в другое отделение, мне обещали помочь и вроде бы уже кого-то отправили, где он потерялся, чёрт его знает!? Тут идти-то минут пять, а прошло уже почти полчаса.

Теперь точно — пора уходить и чем быстрее, тем лучше. Скорее всего, санитар из другого отделения обнаружится к утру где-нибудь в кустах «в состоянии сильного алкогольного опьянения» — это как минимум, о худшем лучше не думать. А тот, кто будет изображать из себя санитара, либо появится с минуты на минуту, либо уже здесь и только ждёт удобного момента. Самое главное, чтобы Васильевы вели себя сейчас спокойно и правильно. Я распрощался и вернулся в палату.

— Юрий Александрович, в коридоре рядом с окном стоит кресло-каталка. Усадите туда Елену Павловну, и спокойно на грузовом лифте опуститесь в цокольный этаж. Потом, снимите халат, который я вам сейчас дам и так же спокойно, прогулочным шагом пройдёте к котельной. Там я буду ждать вас в серой машине с тонированными стёклами. Всё понятно?

— Да, а если мы откажемся?

— В этом случае я не ручаюсь ни за вашу безопасность, ни за свою. Вы уже имели счастье убедиться в том, что художественная самодеятельность хороша на сцене, но не в нашем деле.

— Вы о чём? — Васильев удивлённо посмотрел на меня.

— О частном детективе, которого вы нашли, уважаемые.

— А причём здесь он?

— К этому вопросу мы вернёмся позже. Вот халат, и я пошёл. Жду через десять минут около котельной.

Хорошо всё же, что Россия, скажем не Германия или Штаты. С одной стороны, шлагбаум, бетонный забор и охрана, для которой главное правило — «всё нельзя», а с другой и забора-то нет вовсе. Однако вот она — наша пара. Люди не торопясь гуляют по больничному двору, дышат воздухом…. Ясно одно — тот, кто хочет избавиться от Васильевых или Васильевой, действует крайне изобретательно и нетрадиционно. Всё маскируется под несчастные случаи. Попробуй, разберись, отчего произошла утечка бытового газа, в результате которой отравились два человека, а потом ещё и всё могло сгореть. Кто это? Почему? Какими возможностями эти люди располагают? С этим предстоит ещё разбираться. Однако сейчас первоочередная задача — уносить ноги, куда глаза глядят, и чем быстрее, тем лучше, да так, чтобы наши преследователи, не сразу поняли, где мы можем объявиться. То, что мой сотовый прослушивается — это факт, а потому я отключил его и на всякий случай вытащил батарейку. Попробуем обойтись без благ цивилизации. И те, кто нас ищет, тоже пусть попробуют. Вот тогда и посмотрим кто вперёд. Наконец Васильевы у меня в машине, и можно бы немного расслабиться. Можно, но не нужно. Надо срочно решать, что делать дальше, это и называется — «действуем по обстановке».

— Елена Павловна куда едем?

— Это я бы хотела услышать от вас. И почему такая спешка?

— Объясняю кратко. О том, что вы попали в эту больницу, знал только ваш сосед, который вызвал скорую и я, а между тем, вами интересовались какие-то родственники. Вопрос — кто бы это мог быть? Только тот, кто прослушивал мой сотовый, или кто знал, что я поехал сюда или тот, кто пытался вас отравить. Зав отделением обмолвился о том, что вынужден был отпустить домой дежурного санитара из-за того что у него неожиданно заболел ребёнок именно в тот момент когда я был у вас в палате. Но замена не появилась в течение получаса. Я только один раз упомянул по телефону, что еду сюда, когда звонил к себе в отдел. Совпадения? Очень может быть. Только уж больно часто всё совпадает. А теперь посмотрите вон туда, — я показал в сторону главного въезда.

— Видите, коричневая «Субару» подрулила к шлагбауму… Так вот — это авто было на стоянке около «Метелицы». Лично сам видел на видеозаписи. Сейчас подождём немного, пока эти бойцы зайдут в корпус, и двинемся потихоньку отсюда «огородами».

— Сергей Петрович, я думаю надо ехать на дачу. Документы заберём, машину, вещи и махнём к родственникам в деревню. Там вряд ли кто найдёт. — Васильев посмотрел в сторону «Субару»

— Правильно, Юрий Александрович, и я того же мнения. Хотя, на счёт махнём, надо будет ещё подумать, куда и как. Заодно и посмотрим на ваше газовое хозяйство и потолкуем с соседом. Пока мы ехали по городу, я постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, надеясь определить, есть ли за нами наблюдение. Но тщетно, или мы оторвались, или всё сделано было настолько грамотно, что об этом даже и думать не хотелось.

Дачный посёлок, оказался действительно совсем недалеко от города. Несколько десятков аккуратных небольших домиков, узкие улицы на которых две машины никак не смогут разъехаться и буйство зелени.

— Я сейчас ворота открою, чтобы ваш автомобиль можно было поставить во двор. — Васильев распахнул дверь и вышел из машины. Тут же из кустов раздался заливистый лай.

— Ну вот, друзья уже встречают. Иди сюда, мой маленький. — Он погладил подбежавшую собачонку. — Знакомьтесь — это Чук.

«Значит, где-то рядом должен быть Гек», — успела промелькнуть в голове мысль, прежде чем я увидел этого самого Гека. Из кустов появился ещё один тёзка знаменитого персонажа Аркадия Гайдара. Соотношение было примерно, такое же, как в басне Крылова «Слон и моська». Рядом с забором стоял пёс похожий на очень крупного добермана и среднеазиатскую овчарку одновременно. Сочетание убойное в прямом смысле этого слова. Видя моё замешательство, Васильев сказал.

— Да вы не волнуйтесь, Сергей Петрович. Гек не тронет, я же рядом. Сейчас выйдет дядя Володя и уберёт собак в сарай.

К нам подошёл невысокий и худощавый пожилой мужчина в пятнистой камуфляжной футболке и таких же брюках.

— Лена, Юра, ну наконец-то. Как вы? Я недавно звонил в больницу, но там сказали, что справок не дают. Мол, приезжайте сами и узнавайте, бюрократы, чтоб их…!

Чёрт! неужели у меня фантазии начинаются и я уже «погнал пургу», как говорит мой друг Вадик Рыжов.

— Простите, Владимир ….?

— Борисович, — подсказал мужчина.

— Владимир Борисович, как давно вы звонили в больницу?

— А почему, я должен вам об этом рассказывать?

Вместо ответа спросил сосед.

Дядя Володя, он из полиции, — сказала Васильева.

— А…а, ну это другое дело. Но всё равно позвольте полюбопытствовать?

Пришлось опять показать удостоверение.

— Ну, так вот, звонил я минут двадцать назад. — Продолжил сосед.

Уже лучше, потому, что этот звонок был после того как мы выехали из города. Значит моя «пурга» здесь не причём.

— Владимир Борисович, а вы бы не могли рассказать подробнее, что здесь произошло?

— Отчего же…. Сейчас только Чука и Гека в сарай запру.

— Хорошо, а мы пока посмотрим, что там с газовой плитой.

Запах газа в доме совершенно не чувствовался, видимо сквозняки сделали своё дело. Вообще-то детальный осмотр должны делать криминалисты, но с учётом ситуации лучше посмотреть сейчас. Однако не надо быть великим специалистом по газу, чтобы увидеть на шланге, который идёт к плите от баллона вздутие, или проще — «грыжу», и трещину в ней. Всего-то!

— Юрий Александрович, кто и когда устанавливал баллон?

— Я это делал, ещё в начале месяца.

— И не заметили дефект?

— Не было никакого дефекта, я ручаюсь! Я же сам себе не враг! Стоп, подождите-ка.

Васильев внимательно посмотрел на кусок резины, едва не ставший причиной их гибели.

— Это не мой шланг, он совсем новый, и хомуты заворачивал не я.

— Вы уверены?

— Абсолютно, потому, что я — левша. Винты должны быть с другой стороны! Вот так вот.

На пороге появился дядя Володя.

— Давайте переговорим на улице, — предложил я, — пусть люди спокойно соберутся.

— Мне без разницы. На улице, так на улице. Я вам ещё кое-что покажу. Вон, видите, — мужчина махнул рукой в сторону забора, — лавочка рядом со штакетником.

— Лавочка как лавочка штакетник обычный.

— Давайте подойдём ближе, вот смотрите сюда. Утром эта лавочка ещё валялась на земле, а сломанную штакетину я пока не заменил.

— Да что же произошло Владимир Борисович?

— Вчера, после обеда, я пошёл на наш пруд с удочкой, хотел немного порыбачить. Но из города народу понаехало, какая там рыбалка! Посидел часок, и решил вернуться домой. Жена ещё утром уехала вместе с соседями в город, ей сегодня надо было к врачу на приём. Ну, так вот, возвращаюсь я домой к себе. Впереди семенит Чук, Гек рядом со мной. Чук, видимо что-то услышал и побежал вперёд. Потом слышу, лает, да злобно так, а потом завизжал жалобно. Я не успел сообразить, что к чему, Гек рванулся прямо через кусты. Если честно, я испугался. Ну, думаю, ребятишки шкодят, ведь порвёт на куски. Бросил удочки прямо на землю и бегом за ними. Забегаю во двор, а лавочка на земле валяется и штакетина сломана. Видимо вор, когда увидал Гека, просто перевернул лавку, прыгая через забор. Потом на соседней улице я только услышал мотоцикл. Наверное, вдвоём были, иначе бы он просто не успел завести мотор.

— Вы видели кого-нибудь Владимир Борисович?

— То, то и оно, что нет.

— А что было сегодня ночью? Можете рассказать?

— Конечно. Юра с Леной приехали поздно, и я не стал беспокоить их своими подозрениями. Хотел утром всё рассказать, а оно вон как всё получилось. Ночью сквозь сон слышу, будто стекло кто бьёт. Потом собаки залаяли, я только тогда и проснулся. Гляжу в окно, уже немного рассвело, а Юра что-то суетится на улице, и это в такую рань! Я оделся и вышел разузнать, что к чему. А потом, когда понял, что они газом отравились — сразу вызвал скорую. Юра, когда уезжал, оставил мне ключ от дома, я двери и ставни закрыл да собак выпустил. Мало ли чего.

Васильевы к этому времени уже собрали всё необходимое, загрузили в свою машину, закрыли дом, и ждали, пока я закончу разговор с их соседом.

— Ну, так мы поехали? — Васильев достал из кармана ключ зажигания.

— Куда?

— В деревню к родственникам, как и говорили.

— Не стоит, хотя бы потому, что ваша машина побывала в руках человека случайного — какого-то детектива. Сняв один жучок, для вида, он мог поставить ещё два, для дела, и не факт, что радиомаяк находится в гараже. Все ваши разговоры в машине, и переезды могут очень просто прослеживаться. Я предлагаю ехать домой и посмотреть в гараже, что за жучок, снял ваш детектив. Завтра и машиной и квартирой будут заниматься наши специалисты, «добро» на это уже имеется. У нас люди толковые, найдут, если есть что. Сейчас очень прошу — молчите в машине, просто молчите и отключите ваши телефоны.

Как я и предполагал, никакого радиомаяка в гараже не оказалось. Юрий Александрович был немного растерян.

— Как же так, ведь при мне детектив положил эту штуку вот сюда — на полку возле ворот.

— Сдаётся мне, Юрий Александрович, что для такого специалиста открыть ваш гараж без ключа не столь уж большая проблема. Замки и сигнализации это, уважаемый доктор защита от дилетантов.

Я пригласил жестом Васильевых выйти из гаража.

— Кстати, вы проверяли своего сыщика по его координатам, Юрий Александрович?

— Да, конечно, сотовый его.

— А городской телефон?

— Конечно, звонил, но там никто не ответил, было уже слишком поздно.

— Примерно так я и думал, вряд ли мы сможем найти этого специалиста просто так. Если в вашей машине установлены радиомаяк и прослушка, в чём я почти не сомневаюсь, — начал я, — то сегодня ночью тот, кто это сделал, попытается снять свои устройства, потому что завтра здесь будут работать наши специалисты. К сожалению, засаду, так же как и вашу круглосуточную охрану, я сейчас организовать не могу.

— Так может, проще поставить машину на охраняемую стоянку? Здесь совсем недалеко, рядом со стройкой — Елена Павловна кивнула в сторону видневшегося над домами башенного крана.

— Не думаю. Могут просто угнать, а потом бросить где-нибудь за городом или вообще спалить прямо на стоянке. Жалко будет. Лучше сделать по-другому, например, заклинить замок на дверях. Правда его после этого менять придётся, а это часа два, как минимум. Да и сама операция очень уж шумная и требует профессионального слесарного инструмента. Поэтому незаметно в гараж уже не попадёшь. Ну как, устраивает такой вариант?

— Лучше уж так, чем кто-то угонять будет, — Васильев только махнул рукой. — Пойдём, Лена, заберём то, что надо. Я чувствую, что завтра сюда вряд ли попаду.

— Юрий Александрович, аккумулятор отстегните, так, на всякий случай.

— Тоже верно…

Маленький ржавый гвоздик, найденный тут же на дороге, сделал своё ржавое дело. Замок заклинило намертво. Теперь его можно только срезать и никакие отмычки уже не помогут. Однако пора, наконец-то отправляться домой, только всё же лучше проводить подопечных прямо до дверей квартиры, а ещё лучше посмотреть, чтобы и там не было сюрпризов.

— Надеюсь, что в вашей квартире никаких посторонних не было?

— Это сейчас мы увидим, я поставила ловушку, перед тем как мы уехали.

— Елена Павловна, не детектив ли подсказал? Кстати, мне хотелось бы иметь его координаты.

— Пожалуйста, — в моих руках оказалась обычная визитка с номером телефона и сайтом в интернете. — Незачем ему об этом было знать. Мы и сами кое-что можем. Сергей Петрович — внимание! Поворачиваем ручку и…

За дверью раздался звон разбитого стекла.

— Всё нормально дома никого не было, — удовлетворённо сказала женщина.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Рядом с порогом в прихожей на полу валялись осколки стекла.

— Когда мы уезжали, я повесила на ручку обычную пивную кружку. Если бы кто-то попытался войти, кружка бы упала на пол и разбилась. Сейчас вы сами слышали.