Бесплатный фрагмент - Деревня, которой нет на карте

Глава 1

…В пустынной веренице дней блуждаем словно в лабиринте. Казалось, найден был свой путь. Но он исчез в тумане утра

Даниил проснулся от согревающего осеннего солнца. Он не спеша потянулся в мягком солнечном свете и, посмотрев в окно, ощутил внутреннее спокойствие. Какое-то время назад он пришел к мысли, что именно природа, всегда сохраняющая порядок в своем естестве, сменяющая иногда лишь краски и оттенки, способна подарить чувство постоянства и безмятежности. Во дворе ветер раскачивал всех золотистых оттенков листья и слегка поскрипывал стволами садовых деревьев, и все было по-прежнему. Вместе с ветром в голове пронеслись воспоминания о своих завершенных делах и унесли куда-то к морским побережьям, подальше от привычной обстановки и круговерти дней.

Послышался стук в дверь, и он отдаленно вспомнил про Аглаю. Определенно, о чем-то он договорился накануне вечером с сестрой, вот только о чем?

В то время Аглая, не дождавшись брата, сама тихо открыла дверь и так же неспешно, как и не спешил отворить ей брат, прошла в гостиную.

— Уфф… Вкусно пахнет! — На пороге стоял Даниил и, внимательно вглядываясь в очертания сестры, пытался вспомнить, о чем все-таки у них вчера был разговор.

— Утро доброе, — с улыбкой произнесла Аглая. — Понимаю, пытаешься понять, зачем я к тебе пришла в столь ранний послеобеденный час. — И она почти рассмеялась.

На столе оказался фермерский, еще горячий, хлеб, пах он всегда травой и семечками, следом яблочный пирог, только что испеченный, молоко и большой сверток с грушами.

— Прямо с фермы, к завтраку или уже к обеду. Приятного аппетита!

— Ахх… — выдохнул Даниил, — ну, конечно. — Спасибо, дорогая сестра. Если бы ты не жила по соседству со своим добрыми друзьями с фермы, я бы никогда не узнал вкус здоровой и вкусной пищи!

— Если бы я столько не работала над обустройством их сада, я бы никогда с ними и не подружилась. Пожинай плоды их гостеприимства и моей доброты.

Аглая налила молока в кружку и растворила в нем горстку темного какао. Примостившись рядом, Даниил облокотился на высокий стол и снова взглянул в окно.

— Природа — лучший друг, ты не считаешь, Аглая? Все всегда на своих местах, все закономерно и предсказуемо.

— И чем же это лучше? Разве с предсказуемыми друзьями интересно?

— Ну как же, стабильность, то, что всегда мы ищем. Вот листья кружатся, летают, шумят. И никогда не будет осенью иного.

— Листья кружатся всегда по-особенному и никогда не повторяют свой танец.

Даниил, кажется, не совсем услышал, о чем сказала ему Аглая, и чуть задумчиво сдвинул брови, что заметил только он сам.

— Мне тут письмо недавно пришло, весьма странное… — Аглая сунула руку в карман и положила на стол конверт со множеством печатей и марок. — Наш родственник по имени дед Мирон приглашает нас с тобой к себе в деревню. Тебе что-то известно о нем?

— Дед Мирон… Хмм… — Даниил попытался вспомнить, но случайно задел пакет с грушами. Одна увесистая груша начала свое движение в неизвестном направлении, но Даниил вовремя ее поймал.

— Глаша… Опять ты не смотришь, как кладешь пакеты, на самый край…

И вдруг его взгляд упал на конверт, который выглянул из-под бумажного пакета с грушами. Он потянул к себе конверт и развернул письмо.

— Интересно… Вот и мне дед Мирон пишет, — произнес Даниил, бегло прочитал про себя начало послания и продолжил вслух: «Утром третьего дня, на восходе, от того момента, как получите письмо, явитесь с сестрицей на станцию, что в конце вашего города. Даниилу положено быть в тулупе, а Аглае в теплом, да поверх обернуться в вязаную шаль. Вскоре вас встретит возница и отвезет ко мне в гости. В деревню, которую трудно найти на карте».

Еще мгновение Даниил пытался понять все, о чем было написано, а Аглая кивнула ему и подтвердила, что именно то же самое прочитала и в своем письме.

— Да… и с родителями не связаться… последний раз, кажется, они выходили на связь еще летом, — подумал Даниил.

— А кто еще может знать этого деда Мирона? Коллеги их, по экспедиции? — спросила Аглая.

— Колеги… возможно… Но они уже поменяли место исследования. В горах опять теперь связи не будет до зимы.

Оба вздохнули с какой-то странной задумчивостью, будто хотели что-то понять, решить, но, скорее, это было для видимости, для внутреннего успокоения, что проявили к этому внимание. О чем никто, впрочем, не признался.

Аглая протерла груши и развернула теплый пирог. Она любила пироги и каждый раз, когда чувствовала их запах и предвкушала вкус, она вспоминала о доме. Ей становилось тепло от детских воспоминаний, моментов редкой радости при встрече с родителями, долгих вечерних разговоров, часто переходящих за полночь, и рассказов о неизведанности таинственных гор, хранящих опасности и ожидающих удивительных открытий.

Скрипнул деревянный пол, Даниил стоял рядом с кладовой, никто ее не открывал уже долгое время, скорее всего, с того самого времени, как они остались с сестрой вдвоем, и разглядывал ее содержимое. Он шагнул вперед, послышался шум, шелест старых бумаг и грохот тяжелых коробок.

— Что ты делаешь? — Заглянула к нему Аглая.

— Иди сюда и помоги, — из глубины донесся голос, и Аглая осторожно сделала несколько шагов в темноте, но, передумав, вернулась обратно.

Снова раздался грохот, скрежет чего-то тяжелого, и из кладовой вышел на свет Даниил в большом натуральном тулупе.

— А что, тулуп как тулуп. Хороший такой, теплый. Что скажешь? — Даниил окинул себя взглядом со всех сторон и взглянул на отражение в книжном шкафу. Некоторое время он ничего не говорил, а все смотрел на свое неясное отражение. В стеклянной двери книжного шкафа слились книги, фотографии, широкие плечи в тулупе, местами мягком, местами шершавом, сбившиеся волосы и недоверчивый взгляд, на самого себя. — Иди, посмотри, там, кажется, шаль для тебя была, — вскоре произнес он.

— Ты действительно к деду Мирону собрался? И даже нет мыслей о том, что, может быть, это неправда, вымысел?

— Ну… может, конечно. Но только, как мы это проверим, если не придем на встречу?

— И готов в деревню поехать? А кто говорил, что хочет отдыха, сна и покоя?

— Вот и отдохну на свежем воздухе. — Даниил сел в кресло и негромко рассмеялся. — Странные ощущения. Я себя прям боярином чувствую или купцом. Хочешь, тулуп мой примерить?

— Он не твой, а из далекой родительской молодости, полагаю. Купец ты, я думаю. Не боярин. — И Аглая вновь шагнула в темную и запыленную с годами кладовую и вскоре вышла с большой вязаной связкой. Она развернула клубок, и перед ней появился весьма теплый, шерстяной платок, узор которого заканчивался на одном из краев.

— Не довязал кто-то, — со вздохом сожаления сказала Аглая.

— Так ты довяжи, — сказал Даниил и запахнул тулуп.

— Довяжи? Может быть, ты?

— Ты женщина, у тебя руки аккуратнее, для этого приспособленные. Ты этим, как никак, способна заниматься.

— Меня не учили вязать. Меня учили ели с соснами сажать и сады обустраивать.

— Лучше бы тебя вязать учили, сейчас бы шаль была, — сказал Даниил, но во время спохватился и с осторожностью и заботливостью посмотрел на сестру. Увидев, что она не придала его словам значения, он мягко улыбнулся, обидеть ее он не хотел.

— Ну кто знает, может, и лучше… время вспять не повернешь. — Аглая снова со вздохом взглянула на шаль. — Придумаем, что здесь можно сделать.

Между тем в дом, через открытую дверь, с веранды занесло листья, а на кухне вновь зашелестела бумага. Даниил отломил пирог и выпил молока.

— Глаша, — обратился он к сестре, — а что это ты платком заинтересовалась? В деревню хочешь?

Аглая отвлеченно пожала плечами.

— Да дело такое… — начала она издалека. — Там фермер один знакомый есть. Мы разговорились как-то, когда я за покупками приезжала. Ну и подружились. Он стал в гости иногда заезжать, ко мне на работу, с подарками… с продуктами. А потом я поняла, что не просто так он вроде бы заезжает, да и не совсем мой он человек. Я и сказала, что уезжаю. Не будет меня какое-то время. Думаю, наверное, отвлечется. Там много посетительниц у него обычно на ферме. Подружится с кем-нибудь снова.

Даниил понимающе качнул головой.

— Подумал я просто… Родители, если узнают, что не поехали, скажут, опять только своими делами и занимаемся.

— Аха, — вздохнула Аглая, и взгляд ее упал на шаль. Она аккуратно ее свернула и прижала к себе, будто что-то необъяснимо важное, давно забытое и сокровенное.

Утром третьего дня, на восходе, от того момента, как получили письмо, Даниил с Аглаей явились на станцию, что располагалась в конце города, о чем и писал дед Мирон. Даниил, как и положено, был в теплом тулупе, а Аглая обернулась в вязаную шаль. Они стали ждать возницу, который должен был отвезти их в гости, к деду Мирону, в деревню, которую трудно найти на карте.

Даниил запахнул покрепче тулуп и всмотрелся в самую даль дороги, уходящей к лесу. Аглая потерла руки от еще не ушедшей ночной прохлады и подняла голову к светлеющему небу с надеждой на согревающий солнечный свет. До восхода солнца было все же еще далеко, а возница, про которого писал им дед Мирон, так и не ехал.

— Шаль довязала? — поинтересовался Даниил, увидев аккуратно завязанный бантик из шерстяной нити на том месте, где заканчивался рисунок у платка.

— Довязала, как смогла, — ответила Аглая. — Зато смотри, как я обернулась шалью. Словно по древнему обычаю! — И Аглая радостно сделала круг вокруг себя, потом остановилась, то ли вдохнула, то ли выдохнула, и снова закружилась. Она все больше и больше кружилась и смеялась, приговаривая что-то, о том, как ей становится теплее. В этой своей радости Аглая протянула руки брату, но неожиданно веселье прервал довольно слышный скрежет колес. Она остановилась и, выдохнув, увидела большую телегу, запряженную лошадью. Наверху сидел возница в тулупе и из-под большой мохнатой шапки с удивлением на них смотрел.

Настороженно Даниил оглядел телегу, подобную, как ему вспомнилось, видел еще в детстве, и, взглянув на возницу, спросил:

— Вы от Мирона? От деда? То есть от деда Мирона?! — Даниил покрутил головой, пытаясь сосредоточиться.

— От него самого. Садитесь. Восход скоро. А я работать еще не начинал.

Аглая было на мгновение подумала, как ей забраться на телегу, но брат уже подхватил ее, и она оказалась на мягком теплом сене. Следом забрался он сам, и наконец тронулись.

Всю дорогу они лишь наблюдали за уходящими вдаль пейзажами, стараясь запомнить местность и понять, куда именно едут, но лошадь везла их неизведанными тропами, и постепенно места в округе стали совсем незнакомыми. Телега мягко поскрипывала, иногда немного подпрыгивала, под колесами слышалось потрескивание сухих лесных веток, и вскоре Аглая с Даниилом сами не заметили, как глаза их плавно закрылись и, как и полагается, они уснули.

Глава 2

…Уют домашний — это не убранства красота. А поступь теплых и мохнатых лап по дому и по саду

Аглая сонно потянулась, и с ее ладоней слетела солома. Рядом мирно спал брат детским безмятежным сном.

— Даня… — тихо позвала она его и положила руку ему на голову. — Даня, вставай. Мы где-то находимся.

Даниил засопел и проснулся. Приподнявшись, он огляделся вокруг себя, потянулся и слез с телеги.

— Приехали, кажется. Двор здесь пустой, и никого. Выбирайся, давай осмотримся.

В небольшом опустевшем саду стоял деревянный дом с крыльцом. Цветы в клумбах давно отцвели, и сухоцвет, перемешавшись с нападавшими осенними листьями, плавно раскачивался на ветру. Возле крыльца громоздились глиняные горшки и одиноко грелась на солнце скамейка с резными ручками. Двери в доме были отворены, и в глубине слышалась тихая музыка, больше похожая на мелодию старинного патефона.

Даниил с Аглаей ступили на крыльцо и заглянули внутрь дома. Переступив через порог, они оказались в несколько темной комнате, где у окна за письменным столом сидел человек и что-то старательно писал на бумаге. Он услышал скрип половиц, поднял голову от бумаг и сразу обернулся.

— А, вот и гости пожаловали! Долго к нам добирались! Но я рад, что вы выспались.

Поднявшись из-за стола, человек прошел неспешными шагами через всю комнату и доброжелательно развел в сторону руки, показав большие и широкие ладони. Солнечный свет уже начинал заполнять дом, и на лице мужчины блеснули светлая борода с серебристым отливом и радостные глаза.

— Дед Мирон я, дорогие мои, проходите, садитесь, в ногах все равно правды нет.

Даниил оглянулся, но кроме письменного стола со стулом больше ничего не увидел. Аглая же, присмотревшись, разглядела печь, такую она видела разве что на страницах книг.

— Что? — Засмеялся дед Мирон. — Некуда сесть? Да я и сам знаю. — И он махнул рукой и выглянул через порог. — А пойдемте лучше во двор. Что в доме сидеть? Сегодня погода загляденье!

Во дворе Даниил с Аглаей разместились на деревянной резной скамейке и, спохватившись, что не поздоровались, тоже представились, хотя, конечно же, дед Мирон понимал, кто перед ним оказался.

— Вот и славно, вот и хорошо. Вы отдыхайте, а я что-нибудь к столу посмотрю, — сказал он и скрылся в доме.

— Кажется, стола здесь нет, — тихо произнесла Аглая. — И дом довольно пустой, где же мы спать будем?

Послышались шаги, и дед Мирон, с деревянным подносом в одной руке, другой рукой опустил его вниз, из-под которого мгновенно выдвинулись ножки и плотно встали на землю. На столе оказался чайник с заметным древесным паром и несколько чашек.

— Вы пейте чай, а я рассказ начну. А к тому времени, как допьете чай, так и сказ свой закончу. — Дед Мирон на мгновение отвлекся и пространственно окинул взглядом сад. — Из ягод в этом году только малина со смородиной были. Пастилу Патрикея сделала. Листья Федот обещал засушить. Засушил-то засушил, да не видел я их нигде. Ну да ладно… О чем это я? — И он повернулся вновь к своим гостям, распрямился, как бравый военный, и облокотился своей большой ладонью себе о ногу.

— Историю хотели нам рассказать, — ответил Даниил.

— На вы к начальникам будешь обращаться. А тебе я просто дед, дед Мирон и все тут, — сказал ему дед Мирон и тут же смягчился. — Так, значит, вот как. Деду вашему, по отцу, я прихожусь двоюродным братом. Стало быть наши с ним отцы родными братьями были. Да виделись все редко. Жили мы всегда бог весть где. Сначала у подножия Сибирских гор, затем Уральских, а потом обосновались близ Карелии. Но места нашего вы не найдете на карте. Дорога плутать начинает шибко после Петербурга и идет мимо озер и лесов, и когда-то там было и не разобрать, где русская граница, а где финская. Ну и бог с ней.

Дед Мирон задумался и покачал головой:

— А дом я этот отдать… то есть продать теперь хочу. — Он снова остановился и окинул взглядом свой сад. — Распродал и раздал уже почти все. Вы не смотрите, что здесь так пусто. Быт здесь когда-то знатный был, вся деревня ходила смотреть ко мне на расписные кровати с кружевами, а за горшками моими глиняными очередь выстраивалась, так что до рассвета стояли у ворот. Так вот… о чем это я. Ах, ну да. Уезжаю я скоро далеко. Мечта моя давешняя была к экспедиции ваших родителей присоединиться. И пока меня не будет, за домом надобно присмотреть. А вернусь когда, да и не знаю! — Дед Мирон снова задумался и произнес: — Чудное время было. Да, вот так вот.

— Интересно рассказываешь, дед Мирон. — Даниил почесал голову.

— А где же мы спать будем? — обеспокоено спросила Аглая.

— Ты, девица, не беспокойся, в доме опочивальни две есть и светлица. Кудесничаешь? — доброжелательно спросил дед Мирон. — Знаю, что кудесничаешь, работу твою знаю, да и дело брата твоего. Если понадобится кудесничать, то в светлице можешь или прямо в саду, здесь стол большой, как раз для твоих рисунков. Ну и в гостиной, где печь, стол мой стоит письменный.

Аглая покачала головой и улыбнулась.

— С рисунками больше брат мой кудесничает, он же архитектор.

— Да не понять мне ваших премудростей всех нынешних! В общем, сами и разберетесь.

— А скажи еще, дед Мирон, тулуп надеть и шалью обернуться для чего нам нужно было? — поинтересовался Даниил.

— Смешной ты человек! А как бы возница мой вас, да и я, узнали? Мы вас не видели никогда!

— Действительно… Многие ведь могут случайно прийти на рассвете в лес, где кончается город, — подумал вслух Даниил.

Но дед Мирон неожиданно чуть прихлопнул ладонью по столу и, пока пили чай, еще кое-что о доме рассказывал.

Даниил и Аглая уснули еще до заката солнца. На дворе стояла глубокая ночь, как Даниил стал просыпаться. Он прислушался, и ему показалось, что из гостиной, комнаты по соседству, раздаются какие-то явные звуки. Кто-то определенно шептался, и глухое перестукивание словно порывами ветра доносилось до него. Он скинул с себя тулуп и осторожно приблизился к двери. Встав около стенки, Даниил чуть заглянул в приоткрытую дверь и понял, что, кажется, он все еще спит.

В гостиной, недалеко от печи, стояло существо очень похожее на енота, пушистого и полосатого. В руках енот держал метелку и деловито о чем-то говорил. Около него находился большой рыжий хвост, определенно принадлежавший лисе. Лиса усердно натирала лапой глиняные горшки, аккуратно составленные на пол.

— Тебя зачем в дом дед привел, Прасковья? Чтобы ты девице помогла обустроиться! А ты горшки глиняные собираешь! Что, интересно, ты в них класть собралась? Шерсть свою, чтобы носки вязать? — произнес енот и деловито перехватил метелку.

— И почему это, носки, Федот? Шаль из моей шерсти вполне приличная выйдет! Ты бы шел, енот, полы мести. Привел меня дед, значит, так надо было. — И лиса развернулась к горшкам, продолжая их натирать и восторженно ими любоваться.

Даниил шагнул обратно в комнату, но было уже поздно, его тень заметили, и через мгновение мохнатые лапы спешно зашагали из гостиной в его опочивальню. Енот изумленно посмотрел снизу вверх на гостя, казалось, не ожидая, увидеть столь высокого человека, и в знак защиты тут же встал на задние лапы и расставил передние в разные стороны. Даниилу показалось, что, возможно, енот еще и зашипел, но воображение создает и не такое перед глазами, когда сердце уходит в пятки. Он неосторожно сделал шаг назад и чуть споткнулся. Ухватившись за свой тулуп, он потянул его на себя, пытаясь удержаться на ногах, но через мгновение тяжело свалился на пол и теперь уже точно улетел в мир сновидений.

— Да и славно, пусть поспит, — тихо произнес енот. — А мы пойдем, до рассвета надо успеть еще все дела доделать.

Лиса, чуть слышно ступая, пошла вслед за енотом, плавно уводя хвост то в одну сторону, то в другую.

Утром за окном комнаты, где, закутавшись в свою шерстяную шаль, спала Аглая, примостились птицы и смотрели через стекло. Кто-то из пернатых чуть запел, потом умолк, и снова все прислушались к новой гостье дома. Солнце уже поднялось настолько, что его лучи опустились на пол и добрались до Аглаи.

«Вот бы поесть чего-нибудь», — подумала Аглая, открыв глаза, и увидела, как несколько птиц, сидя за окном, удивленно ее разглядывают. Понять это было не сложно, клювы на их маленьких красивых головах уходили то в одну сторону, то в другую.

Вскоре она поднялась, обошла дом, сначала в поисках деда Мирона, затем в поисках чего-то съестного, и вдруг неожиданно для себя поняла, что дом опустел, еще больше, чем даже вчера. Спешно она направилась к комнате брата и открыла дверь.

— Даня, вставай! Дед Мирон из дома уехал!

— Он же сказал, что уезжает, — просыпаясь, ответил Даниил.

— Ну я не думала, что так скоро!

— Завтра, послезавтра, какая разница? Если все уже было решено.

Даниил сунул руки в рукава теплого тулупа и попытался привести мысли в порядок.

— А продукты где мы достанем и воду? Стирать вещи как? — Аглая снова прошла в гостиную и только сейчас заметила, что под ногами у нее захрустели листья и ветки. — И ты посмотри, что с гостиной стало. Видимо, на ночь дверь забыли закрыть.

— А я, думаю, что так холодно было?

— Ты в тулупе, какой тебе холод. — И Аглая глухо толкнула брата в плечо.

— А я говорил тебе, что вязать надо было учиться. Сейчас бы связала себе свитер и штаны.

— Как смешно! Прямо обхохочешься! …Кто же это все в дом принес, листьев, веток сколько, и желудей…

Медленно опустившись на пол, Даниил посмотрел на ворох листвы. Рядом с ним села и Аглая.

— Я думаю, это белки. И еще еноты, лисы, может быть, или суслики. Но если желуди, то тогда точно белки. Они как раз сейчас орехами запасаются, — размышляюще произнес Даниил.

— Хочешь сказать, они свои запасы в наш дом решили снести?

— Ну дом не наш. И кто знает, что тут обычно по осени бывает.

Даниил почесал голову и вдруг поодаль от печи увидел небольшую метелку. Он чуть напряженно нахмурил брови и удивленно сказал:

— Странно, мне кажется я сегодня уже ее видел, во сне. А впрочем… ладно. Ты метлу бери и подмети в гостиной, а я посмотрю, где воду можно взять.

Даниил было направился к выходу из дома, но решил ненадолго заглянуть к себе в комнату. От утреннего солнечного света потянуло в сон, он присел на кровать и через мгновение задремал. Сквозь легкую дремоту он вновь услышал голоса. И, открыв глаза, увидел через открытую дверь, что в гостиной о чем-то увлеченно разговаривают уже знакомые ему енот с лисой. Аглаи в гостиной видно не было.

— Белки груши привезут, — деловито сказал енот.

— Привезут? Им уже и телегу брать разрешено? Прав у них что-то я смотрю много образовалось, а обязанностей на горстку орехов! И листья теперь через раз убирают, и в кинотеатре деревенском на пол семечки им щелкать можно. — Лиса поставила руки в бок и недовольно, из-под рыжей шерсти, посмотрела на енота.

— Принесут! Принесут, я говорю, оговорился. Ты учительницей у нас, я смотрю, стала. Лучше чтобы оценки мне ставить, сходила бы да воды колодезной в дом принесла.

Но тут ветром дверь в комнате Даниила приоткрылась чуть больше, и он заметил в дальнем углу гостиной Аглаю. Она, крепко обхватив метлу, стояла возле печи, не шелохнувшись. По ее глазам и лицу стало понятно, что енота с лисой видит и слышит не только один Даниил.

На печи что-то зашуршало, и из-под лоскутного одеяла появилась сначала одна мохнатая лапа, потом вторая, а следом, не торопясь, выглянула морда с большими усами. Кот потянулся под одеялом и, сбросив его, спрыгнул на пол. Потом снова потянулся и ленно зевнул. Только сейчас Даниил увидел, каких огромных размеров был кот. Только цвет шерсти было не разглядеть, то ли черный, то ли серый, то ли обоих цветов сразу, смотря под каким углом и светом на него посмотреть.

— О чем спор, ребята, — медленно произнес кот и, с удивлением всех оглядев, медленно прошелся мимо нового постояльца дома.

Енот с лисой скрылись в глубине дома, быстро ступая по устланному ветками и листьями полу.

«Странно, — подумал Даниил, — сколько существ в доме говорящих».

— Что смотришь, мил человек, — мелодично произнес кот. — Голодный?

— Ну… есть такое дело, — ответил Даниил. — Но у меня сестра еще есть. Вот она, как встает, то аппетит свой знатный показывает. — И он увидел еще более непонимающий взгляд Аглаи, которая продолжала наблюдать за происходящим возле печи.

— Это девица та, светлокудрая? Хорошо… чесать меня будет за ушами. Сам скажешь, чтобы почесала? Или не скажешь?

— Скажу, — соглашаясь, произнес Даниил.

— Вот и отлично… Завтрак будет через полчаса, можете пока в саду посидеть. Белки там груши скоро должны будут принести. Хорошие — в корзинку. Не очень — в коробку, для меня положишь, я из них варенье сварю. — И кот медленно развернулся и пошел, виляя хвостом, обратно к печи. — Ах, да, Иваном меня зовут. Можно просто, Ваня.

Завтрак, как и обещал Ваня, был через полчаса, хотя разве кто засекал время. На столе в саду разместилась большая тарелка с запеченной речной рыбой, овощами и деревенским горячим хлебом. Даниил с Аглаей сидели за столом и не верили своему счастью. Удивление от говорящего кота как рукой сняло, лишь только он поставил на стол горячий завтрак.

— Интересно, а где они хлеб берут? Сами, наверное, пекут? Даже на ферме я такой никогда не покупала. Это что-то невероятное, — произнесла Аглая, отламывая себе еще один ломоть, и крошки полетели прямо ей на колени и на землю. — Мы ведь вообще за пределы двора еще и не выходили?

Даниил согласился, пододвинул себе чай и окинул взглядом сад. И вдруг понял, что сидит без тулупа, к которому за недолгое время уже успел привыкнуть. Днем стало совсем солнечно, и Аглая тоже сбросила шаль.

— А сад здесь, должно быть, и вправду был когда-то хорошим. Забор бы отремонтировать и ворота для начала, — Даниил провел рукой по садовой скамейке. — Интересная порода дерева. Тебе не знакома?

Аглая тоже провела рукой и покачала головой.

— И стол добротный. Какой массив дерева. — Даниил наклонился получше его рассмотреть. — Ничего себе стол! А дед Мирон изобретательный!

Аглая услышала радостный возглас брата и, заглянув под стол, с удивлением ахнула.

На оборотной стороне круглого стола находилось что-то похожее на дверцы шкафа с отверстием для ключа. Даниил повернул ключ, и дверцы аккуратно разъехались в стороны. Под ними оказались еще такие же двери и точно такое же устройство замка с ключом. Даниил снова повернул ключ, и вторые дверцы также плавно отъехали, издав глухой щелчок. Аглая поднялась и, взглянув на стол, снова ахнула.

Выдвинутые дверцы теперь полукругом обрамляли стол со всех сторон, сделав его еще больше. Их поверхность представляла карту с различными обозначениями и надписями. Некоторое время Даниил с Аглаей разглядывали карту, пока случайно, дотронувшись до края выдвинутых дверей, не почувствовали едва заметную сложенную ткань, а рядом большой деревянный карандаш, кажется, будто сделанный своими руками.

— Названия совсем незнакомые, — продолжая разглядывать, сказала Аглая и, взяв ткань, провела ею по столу, чтобы убрать пыль. Уголок ткани коснулся поверхности, и вдруг на глазах стали появляться очертания, изогнутые линии и на грифельном рисунке, с необычайной точностью, появился дом и сад деда Мирона.

— Аха, вот и наша деревня! — радостно произнес Даниил, обводя рукой карту на выдвинутых дверцах. — Значит, так, дом деда Мирона здесь. — И он положил руку на самый центр стола. — Стало быть, мы находимся посередине. Дом окружает деревня, название которой… — И он присмотрелся к надписи большей, чем все остальные, какими обычно обозначают названия стран или континентов. — Остров Солнца. Так мы на острове?

— Подожди… Сразу за нашим домом только лес. Значит, мы в самом конце, ну или в начале. — Аглая смогла разобрать названия улиц, написанных витиеватыми буквами. — Похоже, сам остров и есть деревня. Видимо, он совсем небольшой. Видишь, все улицы идут по окружности и образовывают в итоге круг. Побережье Ветра, Лесной Мост, Горный Воздух… Все это названия улиц, выйти к которым можно прямо от нас.

— Интересно… не припоминаю деревню с названием Остров Солнца. Может быть, мы совсем на север уехали? Если здесь есть цивилизация, значит есть и остальные средства связи. Соседи подскажут, где мы находимся.

— Даня, ты слышишь себя? У нас в доме живет говорящий енот с лисой, что горшки глиняные собирает, и кот, который сегодня для нас завтрак приготовил. Если мы не находимся во сне или каком-то особом измененном сознании, то все, что нам могут сказать соседи, может в итоге не оказаться действительностью.

Даниил покачал головой:

— Что верно, то верно, Глаша. И что же нам делать?

— Я думаю, ты знаешь, что я могу тебе ответить.

— Ты бы предпочла уехать, можешь не говорить, — сказал Даниил. — Если, конечно, с этого острова мы сможем вернуться домой. Ну дела…

Держа в руке самодельный карандаш, Даниил чуть постучал им по столу, и, вдруг, на карте, прямо от дома деда Мирона стали появляться едва заметные светящиеся грифильные линии, которые вели сначала на одну улицу, потом на другую, и вскоре вся карта стала светиться золотистым узором волнистых очертаний.

— Что это значит? — изумилась Аглая.

— Большой кудесник наш дед Мирон, как я погляжу. Хотя… помню, он тебе кудесничать сам за этим столом предлагал, помнишь?

— Кажется… — вспоминая, кивнула Аглая.

— То-то и оно. Знал, может быть, что в итоге найдем мы карту.

Даниил вздохнул и еще раз окинул взглядом сад. А еще через мгновение карта постепенно перестала мерцать и опять стала прежней.

— Идти нам надо в деревню. Посмотрим, кто здесь живет. Да и продукты где-то брать нужно.

Дорога за воротами деда Мирона ничем не отличалась от вполне обычной деревенской дороги. Мелкие камни вперемешку с песком, местами встречался асфальт, усыпанный листьями.

За воротами оказалось совсем немноголюдно. Если не сказать, что улица была почти пустая. Лишь в далеке кто-то оглянулся и скрылся в глубине деревьев.

— Смотри, прямо рядом с нами заброшенный дом, — сказал Даниил и повернулся. Слева от них оказался пустующий дом с заброшенным садом и ветхими воротами. — А следующий очень даже обжитой.

И не успели они приблизиться к этому дому, как хозяйка обернулась и, с улыбкой, опустив руки в карманы своего фартука, поприветствовала их.

Даниил с Аглаей чуть растерялись, но, увидев, как жестом их пригласили войти, переступили порог дома.

— Вот и славно. Вот и познакомимся, — сказала вежливо женщина в длинном льняном платье и надетом поверх него садовом фартуке.

— Мы деда Мирона родственники, — проговорил Даниил, оглядываясь вокруг себя. Повсюду были посажены овощи в аккуратных грядках и в идеально ровных клумбах цвели цветы.

— Знаю, знаю! Марья как раз мне о вас рассказала. Я Сефора. Очень приятно.

— А Марья — это кто? — поинтересовался Даниил и взглянул на сестру. Аглая смотрела на овощи на грядках, и по выражению ее лица он понял, что без натуральных продуктов они скоро совсем пропадут. Все-таки многолетняя дружба с фермерами не проходит даром. К хорошему привыкаешь очень быстро.

— Соседка, Марья, соседка, — сказала Сефора, наблюдая за своими новыми соседями. Она посматривала на Аглаю, то ли с удивлением, то ли с интересом, стараясь этого не показывать. — Куда же деда Мирона потянуло на старости лет! — добавила она.

— В дальние края, в экспедицию. А мы дом к продаже пока подготовим, — сказал Даниил и присоединился к Аглае вдохнуть аромат свежих овощей.

— В дальние края, да в экспедицию… Как к продаже? — с удивлением воскликнула Сефора. — Ну и насмешили вы меня, молодой человек! Сколько я здесь живу, за все время в нашей деревне еще ни один дом продан не был. Не продают у нас тут дома. Может, не поняли вы Мирона?

— Может, и не поняли. Мы, честно говоря, уже во многом здесь не уверены, — задумался Даниил. — Скажите, а деревня как называется? И улица хотя бы наша?

Сефора с изумлением посмотрела на гостей и пожала плечами.

— Ну как же, мы карту нашли, там все так подробно написано.

— Ах… карта… Давно это было. Тогда и названия у всех улиц имелись, — и Сефора чуть повела рукой, указывая в сторону леса, — дома там стояли, так многие уже и заброшены, а после все заросло. За полем еще остались жители, где пустоши. А так… одна наша улица главная, да и все.

Даниилу с Аглаей показалось, что Сефора немного смутилась, погрузившись в давние воспоминания.

Вскоре она подошла ближе к Аглае и вместе с ней посмотрела на кусты овощей:

— Засмотрелась на мои грядки, девица?

Аглая, улыбнувшись, кивнула и, подумав, спросила:

— А можно ли у вас овощи приобрести? Вот только средств у нас пока нет. Но можем сделать равноценный обмен. Услуги вам какие, например, оказать.

— Можем, что ж, не можем-то, — хозяйка призадумалась и зашагала по направлению к забору, где из открытого сундука достала плетеные сетки.

— Я вам овощи. А вы мне дрова поколите. Печь у меня знатная. Лучше всех в деревне. Ну это я, конечно, так думаю. И баню топить я люблю. Еще дед Мирон любил захаживать… — И Сефора тихо вздохнула и стала набирать с грядки овощей. Она протянула Аглае сетку, следом еще одну, весьма увесистую, и, продолжая вздыхать, пошла к своему дому.

— Куда же нам столько? Мы же съесть не успеем, испортятся, — удивилась Аглая.

— Не испортятся, — сказала Сефора, обернувшись. — Ах, да! За хлебом в пять утра приходите. Через два двора пекарня перед воротами. — Сефора посмотрела на небо и на заходящее за горизонт солнце. — Поздно уже. Спать скоро собираться. Мы все тут ранние пташки. И вам советую до темна домой идти.

Вежливо распрощавшись и поблагодарив за гостеприимство Сефору, Даниил с Аглаей вновь оказались на улице, которая тянулась вдаль, к самому лесу.

Неожиданно их снова окликнул уже знакомый голос, и они обернулись.

— Память совсем меня подводит. Держите постель пуховую. Мне столько ни к чему. А вам нужнее будет.

Сефора стояла с огромной охапкой белья, и Даниил сразу же к ней шагнул на встречу, еле успев перехватить, пока все не упало из рук.

После слов благодарности они снова оказались в доме деда Мирона. Аглая — с сеткой овощей, Даниил — с огромной кипой перины. Он опустил ее на пол гостиной, накинул тулуп и пошел в сад. Какое-то время Аглая наблюдала за ним через окно. Шагами он мерил расстояние до забора, потом долго смотрел вверх на деревья, затем снова задумался и вновь обошел сад. Аглая окинула взглядом гостиную, поискала кота возле печи и настороженно прислушалась к шороху в глубине дома. Везде было чисто, пустынно и спокойно. Она опустила сетку с овощами около печи и пошла к себе в комнату.

С усилием и радостью Аглая взвалила одеяло и подушки себе на кровать и со вздохом обвела взглядом свою комнату. Она аккуратно расстелила большое пуховое одеяло, и ей показалось, что на кровать залезать теперь нужно будет, поставив что-нибудь под ноги. На высокую перину она положила перьевые подушки, и теперь можно было выдохнуть окончательно и сходить за горячим чаем. Возвратившись обратно, Аглая услышала шорох, а потом увидела и темную шерстяную шубку, которая ленно потягивалась и переворачивалась сверху ее перины.

— Что так смотришь на меня? — тихо проговорил кот и вытянул передние лапы в разные стороны, лежа на спине. — Перины я люблю. Еще со времен нашего деда Мирона. Когда он тут все делал в доме хорошо. Хорошо, что догадалась постелить мне, Глаша.

— Вообще-то это мне, — растерявшись, произнесла Аглая.

Кот перевернулся на живот, вытянув задние лапы и положив голову на передние.

— Да шучу я, девица! В собственном доме и похулиганить нельзя? Погладь меня, хотя бы немного. От деда не дождешься. А лиса с енотом деловые больно стали последнее время. Между прочим, я бы им так не доверял. Кто постоянно горшки натирает, да что-то в них складывает… тут дело какое-то странное.

— Ну это же лиса как-никак. Она же должна куда-то свои вещи складывать, — сказала Аглая.

— А как-никак это как? — поинтересовался кот и перевернулся на бок.

Аглая пожала плечами и, взобравшись на кровать, села рядом с котом. Одной рукой она открыла книгу, что нашла в шкафу в гостиной, а другую руку мягко опустила на теплую шерсть кота.

Книга сказок была большой и увесистой, со старинной истертой обложкой. Перелистнув несколько страниц, Аглая начала читать:

— В некотором царстве, в некотором государстве жил-был…

— Кот! — произнес кот и засмеялся.

— А почему это кот? Может быть, лиса? — сказала с изумлением лиса, разместившись у подножия кровати.

— Или енот? — сказал енот, облокотившись о другую сторону кровати.

— Да, или енот? Ну все, хватит вам. Не отвлекайте девицу, пусть дальше читает, — сказала вновь лиса.

Все прислушались, но была тишина.

Лиса взглянула на Аглаю, которая, положив голову на подушку, закрыв глаза, тихо посапывала. Кот повел взглядом и отвлеченно посмотрел в сторону.

— Это все твои сказки, кот! — возмутилась лиса.

— У меня имя есть, — ответил кот и, сев на перину, медленно вытянулся.

— Кто же знал, что она эту сказку откроет. И так быстро уснет. Я на второй странице только засыпаю.

— Ну все понятно с вами! — устало произнес енот и махнул лапой. Мы когда-нибудь можем сказки нормально послушать? То кот засыпает на второй странице, то лиса танцевать начинает.

— Только если сказка жалостливая.

— Если сказка жалостливая, то ты петь начинаешь. А так ты все больше танцуешь, когда их слушаешь.

Все еще немного посидели в комнате, послушали, не проснется ли Аглая, и ушли по своим делам. Кот на свою печь, енот пошел обойти сад, а лиса отправилась проверить свои горшки, не пришла ли пора их натирать снова.

Глава 3

…Как трудно разобраться в словах тех, кто говорит тебе лишь только о добре. И преподносит видимость событий, понятной только им, с собой наедине

— В конце деревни стоит дом Марьи, о которой упомянула Сефора. Я бы к ней наведался, может, она что-то большее знает о деде Мироне. — Даниил пытался подумать о делах, но утро, наполненное плавными движениями и неторопливыми мыслями, пока не давало этого сделать.

— Пойдем, чего нам терять, — сказала Аглая и зевнула. — А ты чего так рано встал? На тебя не похоже. И подожди… чем это пахнет так? Свежий хлеб?

Даниил поставил на стол кирпич черного хлеба, и невидимая теплая шаль, сотканная из запахов сдобы и трав, окутала Аглаю.

— Даже спросить не решаюсь, ты что, встал в пять утра за хлебом?

— Именно, — довольно ответил Даниил. — Сефора поделилась. — Добавил он.

Аглая по-детски отломила ломоть хрустящего хлеба, на пол полетели крошки и, откусив его, закрыла глаза от удовольствия. Ей показалось, что даже на ферме, где еще недавно работала и получала все съестные дары природы, она никогда не пробовала ничего подобного, столь вкусного, воздушного и ароматного.

После полудня Даниил с Аглаей вышли за ворота и направились прямо, вдоль улицы, до самого последнего дома в деревне, где, по словам Сефоры, жила Марья.