Бесплатный фрагмент - Демон

«ДЕМОН» 1

ВОСТОЧНАЯ ПОВЕСТЬ 2

1). Демон — калька с древнегреческого daimon, которая применялась как в древнерусских, так и в старославянских текстах. Бесспорной научной этимологии этого слова в наши дни не существует. В Древней Греции демонами назывались низшие духовные существа — от простых душ предков и домашних божков (домовых) вплоть до некоторых представителей небесных богов. Эврипид, в частности, в трагедии «Ипполит» назвал богиню Афродиту «худшей из демонов», полагая, что именно она принесла больше всего страданий неисчислимому множеству людей. Древние римляне, весьма прилежно копировавшие греческую мифологию, перевели это понятие на латинский язык словом «гений». Сохранили они и различие между добрыми и злыми демонами (гениями). Эвклид, в частности, утверждал, что у каждого человека имеется по два демона противоположного характера.

Христианство начисто отвергло представление о двойственной природе демонического начала. Поэтому для христиан демоны стали исключительно синонимами чертей, бесов, разного рода злых духов, т.е. только представителями нечистой силы, нечистью. Лермонтов, несомненно, использовал это древнее понятие в качестве названия поэмы не столько в христианском, сколько в античном его понимании. Причем явным образом в пику узости именно христианских представлений о сущности и о характере духовного мира, духовных процессов и явлений, которые не охватывались в его время непосредственно христианским богословием. В картине мира, созданной поэтом, зло как таковое предстает гораздо более сложным, многофакторным и неоднозначным явлением, чем это проповедовалось, да и сейчас продолжает еще подчас проповедоваться представителями православия.

Любители простоты и всевозможных упрощений, не желающие ломать головы над тем, что не лежит прямо на поверхности, могут, разумеется, заявить, что все эти «премудрости» высосаны из пальца и что Лермонтов ничего подобного отнюдь не подразумевал. Вот им, по рекомендации самого поэта, и можно «кинуть в лицо» семь последних строк седьмой строфы из «Сказки для детей». Пусть они попытаются хоть как-то объяснить эти строки, не пользуясь данным комментарием: «Но полно, к делу, я сказал уж вам, / Что в спальне той таился хитрый демон,/ Невинным сном был тронут не совсем он, / Не мудрено — кипела в нем не кровь,/ И понимал иначе он любовь; / И речь его коварных искушений / Была полна — ведь он недаром гений».

2) Восточная повесть — этот подзаголовок вряд ли следует воспринимать буквально в качестве жанрового определения этой, пожалуй, самой великой поэмы на русском языке. И это несмотря на то, что место действия в ней — Закавказье, а персонажи в большинстве своем — грузины. Читатели, которые знакомятся с произведением по последним его версиям (6-я или 8-я редакции), могут и не знать, что в ранних вариантах этот же сюжет разрабатывался на европейском (причем именно западноевропейском) материале и лишь затем место действия в нем было перенесено в долины Грузии. Данное обстоятельство позволяет утверждать, что проблематика поэмы восточной тематикой и восточным колоритом не обусловлена или, во всяком случае, ими не ограничивается. Хотя, нет никаких сомнений, что Кавказ стал играть весьма существенную роль в концепции данного произведения.

Часть i

                                             I

          ПЕЧАЛЬНЫЙ ДЕМОН, ДУХ ИЗГНАНЬЯ, 3
ЛЕТАЛ 4 НАД ГРЕШНОЮ ЗЕМЛЕЙ 5

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

3) Первая строка поэмы — единственная, которая осталась без изменений во всех восьми редакциях. Несомненно, она с самого начала отлилась в сознании автора в эту совершенную, законченную форму, благодаря которой с помощью всего четырех слов Лермонтову удалось ввести читателя в атмосферу странной, совершенно неожиданной и явно фантастической ситуации. Поэт сразу ставит нас в известность, что речь идет о некоей нематериальной субстанции, которую он называет «демоном» и, кроме того, «духом изгнанья». После этого нам остается либо закрыть с чувством недоумения эту книгу, либо продолжить ее чтение, приняв к сведению данную информацию.

Но что такое «дух»? К счастью, Лермонтов сам дал ему определение в той же «Сказке для детей: «Но дух — известно, что такое дух: / Жизнь, сила, чувство, голос, зренье, слух — / И мысль без тела, часто в видах разных. / (Бесов вообще рисуют безобразных)».

Во-вторых, демон назван «духом изгнанья», что дает возможность с очень высокой степенью вероятности соотнести его образ с библейским рассказом о «войне на небесах». По всей видимости, этот демон — один из участников данной войны, один из тех падших ангелов, которые в незапамятные времена подняли восстание против самого Всевышнего и были за это низвергнуты с небес и изгнаны из «блистающего Сиона». Т.е. из самого центра мироздания, который христианскими теологами традиционно величается «Эмпиреями» или «небесным раем» и который без всяких натяжек можно считать местом пребывания абсолюта (будь то абсолютное знание, абсолютная мудрость, абсолютное благо (добро) или же истинная — вечная — любовь).

И, наконец, демон назван «печальным». Это — личный вклад великого русского поэта в европейскую, а то и в мировую демониану. До него демоны, населявшие мифологию и литературу, прежде всего — поэзию, бывали ужасными, кровожадными, подлыми, надменными, наивно-трогательными, бессердечными, насмешливо-ироничными, хитрыми, величественными, зловредными и при этом еще и злорадными, циничными, угрюмыми и т. п., но они никогда не являли собой образа «печального зла», несколько напоминая тем самым «рыцаря печального образа». Это чрезвычайно важный момент для оценки не только данного персонажа, но и всей поэмы в целом. Впрочем, для соблюдения фактической точности, следует указать, что Сатане Мильтона также было знакомо чувство печали. Но его ни в коем случае нельзя назвать «печальным Сатаной», поскольку данная эмоция в целом не определяла его психическое состояние. Он испытывал печаль лишь иногда и весьма кратковременно.

4) Летал — эти полеты демона вызывали особо ироничную реакцию в литературной критике. Во второй половине Х1Х и в большей части ХХ веков они воспринимались в основном как архаичная поэтическая бутафория, которая не может вызывать доверия современных читателей и которую, в связи с этим давно уже следовало бы отправить на свалку истории. Достаточно вспомнить «Людогуся» Маяковского или же «крылатого Дон-Жуана» Д. А. Алексеева, чтобы оценить всю глубину их сарказма. Тем не менее, все эти пересмешники в данном случае не совсем правы. Точнее, они совсем не правы. Очистив свое сознание от всякого «религиозного дурмана», они заодно не просто обезбожили, но и, по сути, опошлили, десакрализировали мир, лишив его всякой святости, непознаваемой сложности и таинственности. Для Лермонтова демоны и ангелы были не просто выдумками попов, но веками освященными символами существования потусторонней реальности, иных сил, высших сфер мироздания. Они были фактами его собственного мироощущения. В детстве и юности он читал о них книги, он видел их в своих снах и фантазиях. Время от времени он явственно ощущал их близкое присутствие. Поэтому для него они не были всего лишь декорациями, намалеванными на картоне, на холсте или на фанере. В любом случае, они представлялись поэту реальностью его собственного сознания, что и позволило ряду историков литературы говорить о «мистическом опыте» в мироощущении великого русского поэта.

Что касается теологической стороны вопроса, то, безусловно, прямым источником данной художественной трактовки является «Новый Завет», а именно: «Послание к эфесянам святого апостола Павла» (6, 10—13) «Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его. Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских; потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств. Против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (курсив мой — П. З.)

Вполне возможно, что эта трактовка у Лермонтова была предопределена прецедентом Джона Мильтона, в «Рае возвращенном» которого содержатся следующие строки:” Within thick clouds and dark tenfold involved, / A gloomy consistory; and them amidst / With looks aghast and sad he thus bespake: / O, ancient powers of air, and this wide world / (For much more willingly I mention air, / This our conquest, than remember hell, / Our hated habitation), well you know / How many ages, as the years of men / This universe we have possessed and ruled,/ In manner at our will». В московском издании 1827 года, по которому Лермонтов, скорее всего, и познакомился с текстом прославленной библейской дилогии английского классика, этот монолог был переведен следующим образом: «Собравшемуся мрачному совету, гордый единодержец бездны возвел на своих слушателей свирепый взор и возопил яко отчаянный:” Древние князи мира! Страшные силы воздушные, где толь многие веки владычествуем яко в стране, приобретенной оружием!».

С учетом этого контекста становятся понятными бесцельные на первый взгляд полеты Демона. Кстати, во второй редакции (1830) было сказано более конкретно: «Живу над морем и меж гор, как перелетный метеор».

5) Над грешною землей — за многие столетия данного словоупотребления, определение «грешный» в русском языке стало почти бессодержательным. Достаточно упомянуть такие расхожие фразы, как «дела наши грешные» или «прости меня грешного». У Лермонтова, напротив, этот эпитет абсолютно полновесен и означает именно высшую степень порочности людей, из-за которой земля наша оказалась фактически во власти греха и зла. Это обстоятельство и стало первоисточником той трагедии, кровавая драма которой стремительно разворачивается в поэме

И ЛУЧШИХ ДНЕЙ ВОСПОМИНАНЬЯ

ПРЕД НИМ ТЕСНИЛИСЯ ТОЛПОЙ;

ТЕХ ДНЕЙ, КОГДА В ЖИЛИЩЕ СВЕТА 6

БЛИСТАЛ ОН, ЧИСТЫЙ ХЕРУВИМ 7

КОГДА БЕГУЩАЯ КОМЕТА

УЛЫБКОЙ ЛАСКОВОЙ ПРИВЕТА

ЛЮБИЛА ОБМЕНЯТЬСЯ С НИМ,

КОГДА СКВОЗЬ ВЕЧНЫЕ ТУМАНЫ,

ПОЗНАНЬЯ ЖАДНЫЙ, ОН СЛЕДИЛ

КОЧУЮЩИЕ КАРАВАНЫ

В ПРОСТРАНСТВО БРОШЕННЫХ СВЕТИЛ; 8

КОГДА ОН ВЕРИЛ И ЛЮБИЛ. 9

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

6) Жилище света — это русский перевод богословского термина pleroma (лат.), принятого многими христианскими теологами (на Руси был известен и второй вариант перевода — «царство света»). В 1-V веках н.э. это понятие играло роль центральной категории в учении древнеримских гностиков.

7) Блистал он, чистый херувим — в данном случае глагол «блистал» — не просто сильный, а ослепительно сильный, поскольку в указанный период вечности Демон находился возле самого источника небесного света, по сравнению с которым наше Солнце — очень слабый материальный эрзац светового излучения. А вот эпитет «чистый» представляется совершенно двусмысленным. Его можно прочитать как «абсолютно безупречный, лишенный малейшего изъяна и пятнышка», так и как «сущий, истинный, подлинный херувим».

Херувимы — весьма часто упоминаемые в священном писании крылатые небесные существа. По-древнееврейски их название звучит как «крувим» или «керувим». Кстати, это форма существительного во множественном числе. В единственном числе оно звучало как «крув». Считается, что оно означало понятие «мудрый». И именно поэтому в иконописи херувимы изображались обычно сплошь усеянными глазами. Возможно, именно это обстоятельство Лермонтов подчеркнул стихом:” Когда свозь вечные туманы, познанья жадный, он следил…»

Какие выводы можно сделать из этих данных? Лермонтов, несомненно, демонстрирует в поэме отнюдь не только солидное знание Библии. Он явным образом был в курсе споров и проблем, волновавших теологов раннехристианского периода. В отличие от Пушкина, например, который в своем «Пророке» принял версию Псевдо-Дионисия Ареопагита, считавшего высшим ангельским чином серафимов («и шестикрылый серафим на перепутье мне явился»…), Лермонтов согласился с мнением Феодора Студита, как, между прочим, и сам Фома Аквинский, насчет того, что в христианской небесной иерархии высшим ангельским чином все же являлись херувимы.

8) Кочующие караваны в пространство брошенных светил — образность Лермонтова чрезвычайно динамична и живописна. Благодаря этому поэт часто достигает почти кинематографического эффекта, если так можно выразиться по отношению к текстам первой половины Х1Х века. Обратите внимание на причастие «брошенных». Оно фактически совпадает с представлениями современных астрофизиков, считающих, что Вселенная была создана в результате «большого взрыва», бросившего в пространство огромные массы энергии и материи.

9) Когда он верил и любил — содержание этого стиха представляется настолько общим, что допускает большое количество толкований. Не случайно через одну строчку поэт сам конкретизирует содержание данного высказывания, отмечая, что прежде Демон вообще не знал злобы, т.е. ко всем и ко всему относился с чувством симпатии и с добротой. Демон также не знал прежде «сомненья» а, значит, доверял всему, что видел и слышал.

СЧАСТЛИВЫЙ ПЕРВЕНЕЦ ТВОРЕНЬЯ! 10

НЕ ЗНАЛ НИ ЗЛОБЫ, НИ СОМНЕНЬЯ,

И НЕ ГРОЗИЛ УМУ ЕГО

ВЕКОВ БЕСПЛОДНЫХ РЯД УНЫЛЫЙ…

И МНОГО, МНОГО И ВСЕГО

ПРИПОМНИТЬ НЕ ИМЕЛ ОН СИЛЫ! 11

                                   II12

        

     ДАВНО ОТВЕРЖЕННЫЙ БЛУЖДАЛ

В ПУСТЫНЕ МИРА БЕЗ ПРИЮТА:13

 _____________________________________________________

10) Счастливый первенец творенья! — эта фраза одна из самых важных в поэме. Можно даже сказать, что она ключевая. При всей своей иносказательности, напоминающей кенинги скандинавских скальдов, она дает возможность с абсолютной точностью идентифицировать персону Демона. Он — никто иной, как херувим Люцифер («светозарный»). По мнению большинства христианских теологов, он был создан Творцом первым или одним из самых первых архангелов. В «Потерянном рае» Джона Мильтона Люцифер абсолютно уверен в своем первородстве. Он и мятеж поднял исключительно потому, что Бог-отец пальму первородства отдал не ему, а своему сыну, совершив тем самым, по мнению Люцифера, величайшую несправедливость. Проиграв битву, Люцифер был сброшен с небес и превратился в «князя бездны» или «князя тьмы», широко известного во всем христианском мире под именами Сатаны или Дьявола.

11) И всего припомнить не имел он силы! — очередная амбивалетная фраза, которая, во-первых, может быть прочитана как утверждение, что Демон в поэме не имел ни желания, ни душевных сил припоминать все, что с ним случилось прежде. Во-вторых, она может означать, что он, утратив связь с Творцом и с самим творением, начинает деградировать не только нравственно, но и интеллектуально, что его память ослабевает. При этом мы не знаем и не можем знать, что именно имел в виду поэт. Вполне возможно, что он подразумевал и то, и другое одновременно, сочетая оба эти значения в одной фразе.

12) Вторая строфа первой части состоит всего из 10 строк. Это самая короткая строфа в поэме. Кроме того, она рассечена на две равные доли смежной рифмой в 5 и 6 строках (абаб вв гдгд), что вообще превращает ее практически в поэтическую миниатюру, состоящую из двух катренов и одного дистиха. И, тем не менее, для понимания произведения она представляется крайне важной, ибо ею лаконично, почти конспективно завершается экспозиция драмы. Она характеризует внутреннее, психологическое состояние главного действующего лица в тот самый момент, с которого и начинается повествование о нем неизвестного нам, умудренного знаниями и жизненным опытом, но отнюдь не всеведущего рассказчика.

13) В пустыне мира без приюта — пустыня как малолюдная, дикая местность (отнюдь не обязательно покрытая песками) является образом, безусловно, библейским. В стихотворении «Пророк» Лермонтов использует его именно в данном значении, подчеркнув, что герой нищим «бежал из городов». Здесь же, как и в стихотворении «Выхожу один я на дорогу» («пустыня внемлет Богу»), речь идет совсем о другом. «Пустыня мира» — фразеологическое единство, которое довольно часто использовалось Лермонтовым. Поэт явным образом вопреки традиционным христианским представлениям о нашей планете как о центре мироздания полагал, что мы живем в одной из самых низших сфер Вселенной — на отшибе, на окраине мира, иначе — «в пустыне мира». Подлинное, истинное существование протекает гораздо выше: где-то там, на небесах, где звезды говорят друг с другом, где все ласкает небесный свет, где нет ни преступлений, ни казней.

ВО СЛЕД ЗА ВЕКОМ ВЕК БЕЖАЛ, 14

КАК ЗА МИНУТОЮ МИНУТА,

ОДНООБРАЗНОЙ ЧЕРЕДОЙ.

НИЧТОЖНОЙ ВЛАСТВУЯ ЗЕМЛЕЙ, 15

ОН СЕЯЛ ЗЛО БЕЗ НАСЛАЖДЕНЬЯ,

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

14) Во след за веком век бежал / как за минутою минута. — Поэт играет с нашим восприятием, как кошка с мышонком. Казалось бы, что может быть привычнее и естественнее, чем подобное ежеминутное ощущение течения времени, которое мы испытываем почти постоянно на протяжение всей нашей жизни? Однако, уже следующей строкой, всего двумя словами смысл высказывания переворачивается на 180 градусов: «однообразной чередой». Во-первых, надо обратить внимание на звуковое оформление данного стиха: из 8 его гласных 5 «о» и 2 «е». Это — очень убедительное подтверждение выстраданного, а то и вымученного однообразия. Во-вторых, все мы, конечно, тоже погружены в реку времени, воспринимая ее поток как сплошную массу секунд, минут или даже часов, почти неотличимых друг от друга. Но при этом мы способны конструировать из этой массы времени события, выделяя среди них не только причинно-следственные связи, но и ранжируя сами эти события на важные, знаменательные или вовсе незначительные.

Мы выстраиваем нашу жизнь в дни, недели, месяцы и годы, существенно отличные друг от друга. В сознании Демона, напротив, века неотличимы от минут, как и от других веков. Это означает, что он вообще потерял способность ощущать время и оперировать им. То есть утратил ясное представление о векторе развития, без которого время лишается своего внутреннего содержания и, соответственно, всякого смысла. Время стало для Демона своего рода психологической и экзистенциальной западней, из которой ему никак не выбраться: вечное однообразие может быть лишь однообразием неизменной вечности.

15) Ничтожной властвуя землей — констатация данного обстоятельства может восприниматься своеобразным эпилогом поэмы Мильтона «Потерянный рай», которую Лермонтов не просто очень хорошо знал, но которая весьма серьезно обогатила образную палитру великого русского поэта. В «Потерянном рае» обстоятельно изображаются трудности экспедиции, предпринятой Люцифером для завоевания планеты Земля с целью освобождения своих соратников из бездны адовой. Совратив наших прародителей, он отдал падшим ангелам все околоземное пространство, сохранив, разумеется, свое положение верховного владыки. Таким образом, действие поэмы «Демон» начинается спустя значительное количество веков после захвата Люцифером и бесами власти над землей. Словосочетание «ничтожной… землей» подтверждает предположение, высказанное нами в примечании 13. Демон, как, видимо, и сам рассказчик, склонны рассматривать Землю не как центр мироздания, а всего лишь в качестве «пустыни мира» — его окраины, не имеющей особой ценности и сколь-либо существенного вселенского значения. Причем показательно, что оба они как бы отрицают традиционные для христианства геоцентризм и антропоцентризм («по образу и подобию Божьему»).

НИГДЕ ИСКУССТВУ СВОЕМУ

ОН НЕ ВСТРЕЧАЛ СОПРОТИВЛЕНЬЯ, 16

И ЗЛО НАСКУЧИЛО ЕМУ. 17

                        III

И НАД ВЕРШИНАМИ КАВКАЗА

ИЗГНАННИК РАЯ ПРОЛЕТАЛ:

ПОД НИМ КАЗБЕК, КАК ГРАНЬ АЛМАЗА,

СНЕГАМИ ВЕЧНЫМИ СИЯЛ,

И, ГЛУБОКО ВНИЗУ ЧЕРНЕЯ,

КАК ТРЕЩИНА, ЖИЛИЩЕ ЗМЕЯ,

ВИЛСЯ ИЗЛУЧИСТЫЙ ДАРЬЯЛ. 18

__________________________________________________

16) Нигде искусству своему / он не встречал сопротивленья — а вот это уже явная, подлинная ересь, которая заставляет сомневаться в том, что религиозные воззрения

Лермонтова можно считать подлинно христианскими. Поэт, несомненно, отрицает если не суть евангельской истины — искупительную жертву Христа, то, во всяком случае, ее реальную эффективность в деле борьбы со злом на земле. Его герой, собственно говоря, вообще не обратил внимания на явление мессии народу, на воплощение Христа в богочеловека. Следовательно, в концепции Лермонтова Демона нельзя называть «Антихристом». В связи с этим попытки поэта опубликовать «Демона» еще при жизни представляются, мягко говоря, не очень обоснованными. Религиозная цензура в конце 1830-х — и в начале 1840- x годов никогда бы не пропустила этот пассаж, как и остальные, логически связанные с ним размышления, не изуродовав поэмы и не исказив ее до бессмысленности.

17) И зло наскучило ему — это очень существенное с психологической точки зрения уточнение. Демон пресыщен злом, которое вообще не встречает нигде никакого противодействия и, следовательно, он ощущает внутреннюю потребность и готовность совершить нечто необычное. Демон на подсознательном уровне словно готовится ко встрече с достойным противником. На этом преамбула и экспозиция завершаются. С этого момента безымянный рассказчик начинает вести свое непосредственное повествование как бы в формате прямого репортажа, прерываемого подчас по мере необходимости отдельными отступлениями.

18) Как трещина, жилище змея, / вился излучистый Дарьял — образ змеи довольно часто встречается в поэзии Лермонтова. В данной поэме, однако, он играет особую роль. Открываясь процитированными строками, этот образ пунктирно проходит через все произведение. В поэме содержится также описание змеи, развернутое на 8 строк в предпоследней ненумерованной строфе эпилога. Мы отметим все случаи этого удивительного поэтического серпентария. Впрочем, все это вполне объяснимо: в христианской культуре Люцифер (он же Сатана или Дьявол) однозначно ассоциируется со змеей, поскольку по Священному Писанию он совратил Еву, приняв облик змея. Показательно, что в данном случае Лермонтов в соответствии с библейской традицией использует это слово в мужском роде. Хотя гораздо чаще он применял это существительное в женском роде: «осторожная змея», «уползет, как змея» и т. д.

Что касается маршрута полета Демона, то от излучистого Дарьяла до Койшаурской долины, где он увидел княжну Тамару, танцующую на кровле отчего дома, ему надо было преодолеть порядка 170 км. Он летел строго с севера на юг — из России в Грузию через Осетию, то есть путем, хорошо знакомым всем россиянам, посещавшим Грузию по Военно-грузинской дороге. Высота его полета должна была превышать 5 км, так как «вершины Кавказа», над которыми он пролетал, представляют собой классические пятитысячники (Казбек-5047 м; Эльбрус-5642 м).

И ТЕРЕК, ПРЫГАЯ, КАК ЛЬВИЦА

С КОСМАТОЙ ГРИВОЙ НА ХРЕБТЕ, 19

РЕВЕЛ — И ГОРНЫЙ ЗВЕРЬ, И ПТИЦА,

КРУЖАСЬ В ЛАЗУРНОЙ ВЫСОТЕ,

ГЛАГОЛУ ВОД ЕГО ВНИМАЛИ;

И ЗОЛОТЫЕ ОБЛАКА

ИЗ ЮЖНЫХ СТРАН, ИЗДАЛЕКА

ЕГО НА СЕВЕР ПРОВОЖАЛИ;

И СКАЛЫ ТЕСНОЮ ТОЛПОЙ,

ТАИНСТВЕННОЙ ДРЕМОТЫ ПОЛНЫ,

НАД НИМ СКЛОНЯЛИСЬ ГОЛОВОЙ,

СЛЕДЯ МЕЛЬКАЮЩИЕ ВОЛНЫ;

И БАШНИ ЗАМКОВ НА СКАЛАХ 20

СМОТРЕЛИ ГРОЗНО СКВОЗЬ ТУМАНЫ —

У ВРАТ КАВКАЗА НА ЧАСАХ

СТОРОЖЕВЫЕ ВЕЛИКАНЫ!

_______________________________________

19) И Терек, прыгая как львица / с косматой гривой на хребте, — эти строки ставили в тупик многих историков русской литературы. Высказывалась даже гипотеза, что поэт не всегда был внимателен к фактографической точности высказывания, позволяя себе подчас подобную романтическую небрежность, которая противоречит даже общеизвестным истинам. Это не так. Лермонтов всегда был предельно корректен с фактами, но, как видим, ошибаться свойственно даже великим. По всей вероятности, поэт не знал того, что ныне знает всякий ребенок: в львином прайде только самцы наделены косматой гривой, а все самочки — гладкошерстные, лысые и что они атакуют жертвы в режиме полного молчания. Грозный рык также является прерогативой альфа-самца, когда он защищает свою территорию от чужих самцов.

Казалось бы, это трудно себе представить, но данное обстоятельство лишь доказывает, сколь полезными для просвещения человечества оказались изобретение фотографии и создание во многих странах общественных зверинцев и зоопарков.

20) И башни замков на скалах — замками Лермонтов называет осетинские сторожевые башни, которые возводились сообща большими семействами, а то подчас и жителями целых селений. В Средние века, да, и в Х1Х веке они выполняли сторожевую, оборонительную, а также и чисто жилую функции. В настоящее время этих архитектурных памятников насчитывается около 300. Они находятся в разной степени сохранности, так как некоторые из них были восстановлены или же реставрированы.

И ДИК, И ЧУДЕН БЫЛ ВОКРУГ

ВЕСЬ БОЖИЙ МИР; — НО ГОРДЫЙ ДУХ

ПРЕЗРИТЕЛЬНЫМ ОКИНУЛ ОКОМ

ТВОРЕНЬЕ БОГА СВОЕГО,

И НА ЧЕЛЕ ЕГО ВЫСОКОМ

НЕ ОТРАЗИЛОСЬ НИЧЕГО. 21

                        IV

И ПЕРЕД НИМ ИНОЙ КАРТИНЫ

КРАСЫ ЖИВЫЕ РАСЦЕЛИ: