Бесплатный фрагмент - Дамана Госаи чарита

Маленькие истории из жизни Даманы Госаи, или Вместо предисловия

Кого больше?

Три жены Дамана Госаи обычно жили мирно, а если и ссорились, то на привычную женскую тему: кого из нас супруг больше любит.

Однажды так сильно заспорили, что даже захотели это выяснить.

— Только вот как? — вздохнула одна. — Хитрый же брахман. Если по очереди подходить и спрашивать, то каждой ответит, что ее. Приятно, конечно, но спора такой ответ не разрешит.

— Да, а если вместе подойти, то скажет, что всех одинаково. — Поддержала вторая. — Да так скажет, что все и поверим. А как так может быть, что «всех одинаково»?!

И они опять заспорили.

— Хорошо, — сказала самая умная. — Попробуем так. Напишем вопрос на бумажке, подойдем и вручим вместе. Он развернет, вопрос прочитает и, конечно, ответит как обычно, что всех одинаково. Но мы-то будем смотреть внимательно! На кого первую взглянет, вопрос прочитав, та и любимая!

На том и порешили. Написали записку, свернули как следует, а потом пошли искать мужа. Тот, как обычно, сидел на берегу Ганги и смотрел на безмятежное течение воды.

— Есть… у нас… вопрос, — сказали жены вместе, точнее, каждая по слову. А средняя даже два, но зато маленьких. — Вот… здесь… написали…

Протянули они бумажку с вопросом, тремя руками за нее держась, а потом встали ровненько, перед взором Даманы мостясь, и замерли, надеясь правдивый ответ уловить.

А Госаи вопрос развернул, прочитал, а потом посмотрел куда-то вдаль и задумался. Даже глаза прикрыл, чтобы лучше думалось.

Жены ждут. И ответа, и взгляда. Но второго больше, ибо о словесном ответе, вроде как, догадывались.

А Дамана наконец отвлекся от созерцания далей, как пейзажных, так и внутренних, охватил всех трех любящим взором и тихо сказал:

— Наверное, ту буду любить больше, кого этот вопрос быстрее перестанет беспокоить.

И улыбнулся так хитро, хитро…

11.12.2008

Женщины и деньги

Дамана Госаи, как и положено брахману, сам на рынок не ходил.

— Вдруг смерть придет, а я не готов? — говорил мудрец и шел медитировать на берег Ганги или спать в тени любимого сада.

На рынок ходили жены. Иногда вместе, но чаще по очереди. Что-то там покупали. Еду всякую, сари, украшения, для дома и хозяйства разные разности…

Так вот, однажды Дамана заметил интересное: сколько бы он денег не давал женам на рынок, назад не возвращалось ни пайсы. Это правило оставалось неизменным и не зависело от условий: ни от количества врученных денег, ни от количества отправленных на базар жен, ни от имени отправленной жены, если она шла в одиночку. При этом перечень и количество принесенных с базара наименований продуктов всегда было примерно одинаковым.

Дамана даже немного поэксперементировал. Вместо обычных ста рупий давал каждой жене по пятьдесят. Потом — по двести. А один раз даже пятьсот. Но результат был всегда одинаковым, так что Госаи успокоил себя выведенным простым правилом: «Количество потраченных женщиной денег на рынке не зависит от их количества и всегда равняется общему их количеству».

Но однажды он решил попробовать вообще не дать денег, но жена все равно принесла с рынка привычный набор продуктов, разве что любимого бурфи не было.

Это так озадачило Даману, что он на сутки ушел в медитацию, а когда вернулся, решил больше не экспериментировать и вообще не думать на тему женщин, денег и тем более рынков.

11.12.2008

Дамана Госаи чарита-1:
Задачка для ученика

Брахман по имени Дамана Госаи мирно жил на берегу Ганги со своей женой по имени Шеша Дэви. Кроме жены у брахмана был еще ученик по имени Шашишекхар. Госаи постоянно путался во всех этих «ш», так что часто звал ученика вместо жены, а жену вместо ученика. Слава Вишну, те скоро сами наловчились понимать, кого Даман зовет на самом деле, не обращая внимания на имя, слетающее с его уст. Шашишекхар считал эту особенность гуру духовной трансцендентностью, а Шеша считала, что ее муж просто тормоз, которому лень напрягаться, чтобы запомнить, как зовут любимую жену, и что если бы не она, Шеша Дэви, то ее горе-муж давно бы путал не только имена, но и все на свете. Например, какой частью тела надо кушать.

— И вообще, помер бы без меня давно! — вслух рассуждала Шеша, катая на кухне чапати. — Как пить дать! И куда мой папа смотрел, когда выдавал меня за этого бра-ахмана!

Она хотела немного поплакать о своей тяжелой женской доле, но передумала, так как руки были в муке, а вытирать слезы такими руками несподручно.

Вздохнув для порядку, Шеша выглянула с кухни и крикнула во всю силу легких:

— Эй, Шашишекхар! Ты где?!

Появился заспанный Шашишекхар с четками в руках.

— Чем занимаешься, бездельник? — подозрительно спросила Шеша.

— Почему сразу «бездельник»? — возмутился Шашишекхар. — Не видите, я мантру на четках повторяю. Это джапа называется.

— Да знаю я, как это называется! — отмахнулась Шеша и почему-то ехидно усмехнулась.

— Матушка, зачем вы меня звали? — вежливо спросил Шашишекхар, внутри моля Вишну ниспослать терпения.

— Зачем-зачем? Где мой Прабху опять ходит медитирует голодный? Обедать пора. Разыщи и скажи, что прасад ждет! Свежепредложенный!

— Ладно! — обрадовался Шашишекхар, который за время утренней джапы успел порядком проголодаться.

Он пошел разыскивать Дамана Госаи, размышляя о том, что быть учеником не так уж и сложно, но вот терпеть жен учителя — это уже ни в какие ворота!..

«Хорошо еще, что у моего гуру всего одна жена!» — утешил себя в мыслях Шашишекхар, когда наконец увидел учителя. Тот сидел недалеко от Ганги, рядом с лужей, образовавшейся после вчерашнего дождя.

Госаи сосредоточенно смотрел в воду, при этом странно махая одной рукой, словно от ожога. Шашишекхар поклонился и подошел ближе.

— Гуруджи… — начал он, но потом посмотрел в лужу и замер.

В воде барахтался маленький скорпион, у которого не было никаких шансов выбраться из лужи самостоятельно. Шашишекхар присел рядом с гуру и тоже стал смотреть на бедное насекомое.

Госаи, казалось, не обратил внимания на появление ученика. Немного подождал, а потом протянул к скорпиону руку, стараясь подцепить его и вытащить из лужи. Только сейчас Шашишекхар заметил, что руки гуру как-то нехорошо опухли.

Госаи подхватил скорпиона в ладонь, но почти тут же, едва успев поднять руку, вскрикнул и разжал пальцы. Скорпион упал обратно в воду, а Госаи замахал в воздухе укушенной рукой.

— Что вы делаете, гуруджи? — удивленно спросил Шашишекхар.

Даман Госаи оглянулся на ученика и ответил:

— Утром я пошел совершить омовение в Ганге… Ты так сладко спал, что я не стал тебя будить и пошел один. А когда возвращался, увидел этого беднягу, барахтающегося в воде…

Госаи повернулся к луже.

— Мне никак не удается его спасти, — грустно добавил он и снова потянулся к скорпиону. — Как только я протягиваю руку, он кусает меня, и это так больно, что я не в силах удержать его! Почему я так слаб и несовершенен, что не могу немного потерпеть?!

— И вы занимаетесь этим все утро?! — спросил пораженный Шашишекхар.

— Да, — кивнул Даман Госаи, в очередной раз отдернув укушенную руку.

— Но зачем?! — воскликнул Шашишекхар. — Ведь это скорпион! Он всегда будет кусать вашу руку, потому что такова его природа!

— Вот в том-то и дело, — ответил Госаи, с теплой улыбкой посмотрев на ученика. — Если даже такое маленькое насекомое не может отказаться от своей природы, то почему я должен отказываться от своей?..

После этих слов Шашишекхар обомлел, глаза его округлились, а через минуту он вскочил и побежал в ашрам. Он ворвался в комнату и схватил большой том, на котором крупными буквами было написано «Дамана Госаи чарита, написанная его верным учеником Шашишекхаром». На самом деле это был, скорее, личный дневник Шашишекхара, в котором иногда встречались и заметки о гуру.

Шашишекхар, вооружившись вдохновением и палочками для письма, стал сочинять новую главу. Санскритская вязь довольно долго покрывала страницу за страницей. Но вот, наконец, прилежный ученик перевел дух, закончив рассказ таким образом: «…природа скорпиона — кусать. Он злобен и неблагодарен! — с почтением сказал я. — Какой смысл пытаться спасти это злобное насекомое, которое никогда не откажется от своей природы и будет кусать вашу руку, сколько бы попыток спасти его вы не предпринимали! — На что мой досточтимый гуру, Шри Дамана Госаи с улыбкой всеведения на лице ответил: — Если даже маленькое насекомое не хочет отказаться от своей природы, то почему я должен отказываться от своей? Природа скорпиона — жалить, а моя природа — испытывать сострадание. Подобно тому, как он никогда не откажется от своей природы, так и я никогда не откажусь от своей! — И сострадательный Дамана Госаи вновь потянулся к неблагодарному скорпиону. Как только я услышал наполненные глубочайшим смыслом слова гуру, то внезапно получил просветление! Трудно найти подходящие санскритские слова для того, чтобы полностью описать ощущения, которые накрыли меня! Наверное, больше всего подходят не совсем литературные выражения, и я рискну их использовать, чтобы читатель хоть до какой-то степени понял постигшее меня просветление! Итак, меня, Шашишекхара, после слов гуру так нахлобучило!.. Но нет, даже это слово не отражает и десятой доли того ощущения, которое наполнило мое сознание неземным светом. Поэтому я умолкаю!..»

Шашишекхар еще немного подумал, стоит ли еще пытаться поописывать свои ощущения, но решил что и так концовка получилась вполне ничего себе, поэтому с чувством выполненного долга ученик красивым почерком вывел заключительную фразу:

«Так заканчивается глава „Учитель и скорпион“ книги „Дамана Госаи чарита“, которую написал недостойный ученик Шашишекхар, вечно медитирующий на стопы своего божественного учителя».

Шашишекхар удовлетворенно вздохнул, отложил палочки для письма и расслабился. Но не надолго. Потому что тут же из кухни показалось красное от огня лицо Шеши Дэви. Вернее, это Шашишекхар надеялся, что от огня.

— Эй, ты чего опять сидишь пишешь, умник?! — сказала Шеша Дэви и вышла с кухни целиком, а не только лицом. — Я тебя за чем посылала полчаса назад?

— За чем? — неосторожно спросил Шашишекхар, при этом напряженно вспоминая, что было надо этой приставучей женщине.

— Что значит «за чем»? — возмутилась Шеша и подошла к ученику. Она поставила кулаки на бедра и нависла над Шашишекхаром, словно Дурга. — Я тебя за Прабху посылала? Посылала! Ну и где, спрашивается…

— Он занят! — торопливо ответил Шашишекхар.

— И чем это он интересно опять занят? — насмешливо спросила Шеша. — Молится за укрепление ауры Земли против негативного влияния Кали-юги?

— Вот чем! — гордо указал Шашишекхар на страницы своей книги.

Шеша быстро забегала взглядом по ровным строчкам новой главы. По мере чтения глаза Шеши округлялись, и Шашишекхар подумал, что она сейчас тоже получит просветление. Но он ошибался, и вскоре по косвенным признакам стал понимать, что женщины, видимо, к просветлению в принципе не склонны, а вот его, Шашишекхара, скоро ждет полное самадхи…

— Так. Значит. Этот мой… э-э-э… Прабху и сейчас сидит на берегу лужи и ловит скорпиона? — сквозь зубы спросила Шеша Дэви, оторвавшись от чтения. Взгляд ее глаз, красноватых от зарождающегося гнева, стал жечь лицо ученика.

— Да вы дальше читайте! — испуганно ответил Шашишекхар, тихонько отползая в сторону. — Там вся суть в концовке!

— Я тебе сейчас покажу концовку! — зашипела Шеша и попыталась ухватить ученика за шикху. Но Шашишекхар вывернулся, а разъяренная матаджи сиганула на кухню, но через мгновение появилась вновь, держа в руках приспособление для раскатывания чапати. — Я тебе сейчас устрою концовку! По полной программе устрою!

Но Шашишекхара в комнате уже не было. Он… э-э-э… ушел, внезапно вспомнив, что не успел утром прочитать положенное количество джапы…

Шеша Дэви оглядела поле битвы, но не найдя врага, выскочила из дома, на ходу крича:

— Ну попадешься ты мне еще!..

Она быстро добежала до берега Ганги, где ее достойный супруг, Дамана Госаи, по-прежнему сидел рядом с лужей и пытался спасти незадачливого скорпиона.

— Горе ты мое! — всхлипнула при виде мужа Шеша. — Ты так и сидишь здесь с утра?

— Да. Я совершил омовение, а когда возвращался домой, то увидел это бедное насекомое, которое теперь и пытаюсь спасти, — спокойно ответил Госаи, снова протягивая руку к скорпиону.

— Господи Вишну! Посмотри на кого ты стал похож! — воскликнула Шеша, увидев руки мужа, которые опухли почти до локтя. — Ну-ка, немедленно пойдем домой! Я сделаю отвар против яда скорпиона…

Она попыталась взять мужа под руку и утащить от лужи. Но Госаи не сдвинулся с места.

— А как же бедный скорпион? — спросил он и вопросительно поднял брови.

— Ну что ты будешь с ним делать? — запричитала Шеша Дэви, имея в виду, понятное дело, совсем не скорпиона. — И куда смотрел мой дорогой отец, когда… Это же скорпион! Он же тебя уже всего искусал, и будет продолжать кусать, хоть до вечера здесь сиди! А яд скоро попадет в кровь, и я останусь вдовой. Да ладно бы просто вдовой, а то еще этот твой идиот-ученик, глаза б мои на него не смотрели!.. Это скорпион, понимаешь?! Его природа — жалить, и ничего здесь не поделаешь!..

— Вот в том-то и дело, — ответил Госаи, с теплой улыбкой посмотрев на жену. — Если даже такое маленькое насекомое не может отказаться от своей природы, то почему я должен отказываться от своей?..

После этих слов Шеша Дэви закатила глаза и молча выругалась, потому что ведическое воспитание не позволяло ей вслух называть мужа эпитетами, которыми ей хотелось его назвать.

— Дорогой мой Прабху! — сказала Шеша Дэви вслух. — Эту лапшу ты, пожалуйста, вешай на уши своему придурошному ученику Шашишекхару, а мне не надо, я сама кому хочешь вермишели сварю. Или риса с сабджи. Это твой идиот-ученик может такие телеги глотать, а потом в своей книжке с восторгом описывать, в то время как его гуру от яда загибается. А я — нет! Мне родители и сам Господь велели заботиться о своем Прабху, даже если он такое вот наказание!

С этими словами Шеша Дэви размахнулась приспособлением для раскатывания чапати и размазала скорпиона по дну лужи.

— Все, некого больше спасать! — заявила она, взяла мужа под руку и потащила домой.

— Зачем ты так? — расстроено спросил Дамана Госаи. Яд скорпиона уже поступал в кровь, и Госаи едва держался на ногах.

— О Вишну! Вишну! — причитала Шеша, почти таща мужа на себе. — И как мой отец мог отдать меня за человека с таким имением? Его родители, видимо, были честные люди и не лукавя назвали сына Даманой, что значит Наказание! Спасибо твоим честным родителям, дорогой Прабху, только мне это не помогло! И куда смотрел мой дорогой папа?..

Госаи не слушал привычное бурчание жены. Он смотрел на полуденное солнце и с блаженной улыбкой повторял про себя Гаятри-мантру.

Шеша принесла мужа домой и первым делом густо смазала его руки топленым маслом с травами. Масло медленно начало впитывать в себя яд, а Шеша тем временем поставила на огонь отвар-противоядие.

Спустя несколько минут Шеша укутала Госаи в теплые одеяла, напоила горьким, но все равно вкусным отваром и оставила выздоравливать. После чего Дамана Госаи, сладко посапывая, погрузился в самадхи, а Шеша Дэви пошла разыскивать Шашишекхара, вооружившись увесистой колотушкой, которой обычно дробила орехи.

— Сейчас я кое-кому надеру… шикху! — мрачно говорила Шеша, обходя комнаты дома (на самом деле, вместо непонятного индийского слова «шикха» Шеша хотела вставить совсем другое, но природная женская скромность и ведическое воспитание не позволили ей это). — Так надеру, чтобы этого кое-кого как следует нахлобучило, чтобы он просветился и вообще впал в полное самадхи!

Но «кое-кого», а проще говоря, Шашишекхара, почему-то нигде не было. Видимо, он так увлекся джапой, что решил не появляться дома до вечера.

Шеша Дэви в поисках Шашишекхара немного успокоилась и решила, что даст шанс незадачливому ученику сохранить свою шикху на макушке. Шеша вернулась в комнату, где лежала незаконченная «Дамана Госаи чарита» и взяла палочки для письма. Глубоко опуская их в чернила, Шеша Дэви жирным почерком, на не совсем правильном санскрите стала писать прямо под историей о скорпионе:

«Слушай, безмозглая твоя башка (зачеркнуто) … Дорогой мой сын… Ты ведь в курсе, что ученик мужа все равно, что сын для жены этого самого мужа? Так вот, если мой тормоз (зачеркнуто) … мой Прабху не имеет времени и, видимо, желания, заниматься твоим обучением, этим займусь я. Как известно, муж и жена — одна сатана (зачеркнуто) … одно целое, поэтому послушай-ка, что я тебе скажу! И если тебе дорога твоя тупая башка (зачеркнуто) … твоя лысая брахмачарская тыковка (зачеркнуто) … твоя разумная голова, то ты все сделаешь правильно. В противном случае, я собственноручно выдеру на ней твою длинную шикху и… (неразборчиво и зачеркнуто). То есть, я за себя не ручаюсь, короче! И за тебя, соответственно, тоже.

В общем, рассказ у тебя хороший, только после слов моего (клякса) дорогого Прабху, что, мол, как я откажусь от своей природы, ты должен написать, что надо было сделать тебе, как ученику, помимо просветления. И заметь: бежать и записывать все в свою дурацкую (зачеркнуто) книжку — это не правильный ответ!

Задача понятна, я надеюсь? Что ты должен был СДЕЛАТЬ, как ученик, помимо того, чтобы убегать и наслаждаться своим «просветлением»?..

И еще: ученик в принципе может поступить так же, как и жена гуру, но он способен и на большее. Потому что он может то, чего жена из-за своего положения делать не должна…»

Шеша Дэви посмотрела на свои каракули и поставила подпись: «Скромная половинка Шри Дамана Госаи». После чего удовлетворенно вздохнула и пошла на кухню готовить новую порцию лечебного отвара.

октябрь 2004

Дамана Госаи чарита-2: Почему тоскливо на сердце?

У Дамана Госаи, брахмана из деревни Према-пура, расположенной на берегу Ганги, был хороший друг по имени Веда-Параяна. Они вместе частенько пили чаринамриту на ступеньках деревенского храма. Пуджари храма уважал святого Даману и всегда выносил для него чего-нибудь от Божеств.

Вот и в этот день Дамана Госаи и Веда-Параяна сидели на ступеньках храма, жевали прасад и вели беседы о том, о сем.

— Эх! Не понимаешь ты счастья в жизни! — вдруг сказал Веда и снисходительно похлопал Даману по плечу.

— Так ведь его как бы и нету, — пожал похлопанными плечами Госаи. — В «Бхагавад-Гите» прямо так и написано: «Ну нету счастья в этом мире, хоть ты тресни!» Понятное дело, я его и не понимаю, раз его нет…

— Да ну тебя с твоей «Бхагавад-Гитой»! — отмахнулся Параяна.

— Что, не веришь? Так я тебе даже на санскрите могу процитировать: «Духкхалайам ашашватам…» — начал было декламировать Дамана.

— Эй, не ругайся! — поморщился Веда. — Все и так знают, что ты у нас пандит, так что кончай выпендриваться. Я ведь тебе не о философском счастье говорю, а о самом что ни на есть житейском…

— Это о котором? — не понял Дамана.

— Ну, как же, вкусно поесть, сладко поспать… — начал перечислять Веда. — Впрочем, это все — ладно! Самое главное в жизни — это красивые женщины! Вот поэтому я и сказал, что не понимаешь ты счастья в жизни!

— Почему это? — обиделся Дамана. — У меня есть жена, Шеша Дэви! Очень красивая!

«Вроде бы, — добавил про себя Дамана. — Не помню. Надо будет вечером разглядеть. Но, вроде, была красивая…»

— Так я же сказал «красивые женщиныыы», а не женщинааа! — весомо сказал Веда-Параяна. — Понимаешь разницу? Вот у меня две жены, так я тебе сейчас расскажу, какое это счастье!..

Параяна, довольно крякнув, налил себе еще стаканчик и начал говорить:

— Две жены — это как два цветка! Хороший цветок и сам по себе хорош, но когда они в букете!.. Лотос и роза! Разный цвет, разный аромат. И каждый дополняет друг друга! Так и две жены. У каждой свой характер, свой темперамент, свои таланты… Ты же видел, какие у меня жены умницы-красавицы! Каждая и по отдельности достойна самых возвышенных слов, а уж вместе! О! Ты и не представляешь, какое это счастье — иметь две жены! Как они ублажают меня, стремясь доставить удовольствие! Пока я обнимаю одну, другая готовит мне вкусный обед, а когда я, сытый и довольный, начинаю заигрывать со второй, первая наводит порядок в доме…

— Да уж! — порадовался за друга Дамана Госаи.

— Вот я тебе и говорю, не понимаешь ты счастья в жизни!

— Выходит, не понимаю, — согласился Госаи. Он сполоснул рот после еды и собрался домой. — Ну ладно, до завтра!

— Эй, ты куда! — остановил его Веда-Параяна.

— Домой, а что?

— Ну ты даешь! — удивился Веда. — Я для чего тебе все это рассказывал?

— Что именно? — уточнил Дамана. Потому что за пару часов они о многом успели поговорить. — О чем ты рассказывал? О ценах на зерно и падении курса родной рупии по отношении к китайским юаням?

— Ну ты даешь! — опять всплеснул руками Параяна. — Курс рупии — это, конечно, важно, но подумай, для чего я тебе тут битый час про двух жен рассказывал?..

— Для чего? — заинтересовался Дамана.

— Как для чего?! Ты мне друг или нет? — возмутился Параяна. — Я тебе про двух жен рассказывал, что бы ты понял, наконец, что такое счастье в жизни, перестал читать свою «Бхагавад-Гиту» и взял бы вторую жену!

— Хм? — задумался Дамана. — Да мне, в общем-то, и Шеши хватает…

— Тебе что в лоб, что полбу! — рассердился Параяна. — Я же тебе индийским языком объясняю: две жены — это круто! Да, к тому же, твоя Шеша Дэви, я уверен, не отказалась бы от помощницы…

— Думаешь? — Дамана Госаи нерешительно почесал за ухом.

— Конечно, вот спроси ее сам, нужна ли ей помощь по хозяйству. Думаешь, ей легко? Готовить, стирать, Божествам поклоняться, да еще за твоими учениками следить…

— У меня всего один ученик, — уточнил Дамана. — Очень хороший. Его Шашишекхар зовут…

— Да знаю я, как его зовут! — Веда-Параяна тоже сполоснул рот, встал и собрался домой. — В общем, дружеский тебе совет: если хочешь узнать, что такое счастье в жизни, возьми вторую жену!

— Ладно, спрошу Шешу, — тихо сказал Дамана, не слушая друга. — Может, ей и правда тяжело одной справляться со всем?

Друзья попрощались и разошлись.

Дамана Госаи зашел домой и первым делом заглянул на кухню.

— Шешенька, тебе помощь по хозяйству не нужна? — участливо спросил он.

Шеша Дэви оторвалась от плиты и ошалело посмотрела на мужа. Такого странного вопроса Госаи ей еще никогда не задавал! Шеша убедилась, что ей не послышалось и только после этого улыбнулась от уха до уха.

— Ну, я справлюсь и сама… — смущенно ответила она.

— Да ты не стесняйся, — подбодрил ее Дамана. — Говори, как есть! Если нужна, то так и скажи — нужна!

— Ну, не помешала бы, если честно… — едва слышно откликнулась ошарашенная Шеша.

— Понятно, — вздохнул Дамана и исчез за дверью.

Шеша еще несколько минут недоуменно смотрела на закрывшуюся дверь, а потом пожала плечами и вернулась к дымящейся печи.

«Так и есть, — стал размышлять Дамана Госаи, усевшись на подстилку для медитации. — Шеша Дэви хочет, чтобы я взял вторую жену. М-да, проблема!..»

Дамана Госаи размышлял над создавшейся ситуацией весь оставшийся день и даже ночью ворочался и не мог уснуть.

На следующее утро Госаи и его ученик Шашишекхар как обычно отправились совершать омовение в Ганге.

После омовения Дамана спросил ученика:

— Ты ведь моей жене по хозяйству помогаешь?..

Шашишекхара этим вопросом словно ударило. Он зачем-то стал рисовать узоры на песке, водя большим пальцем ноги.

— Ну… — протянул он, смотря куда-то вверх. — Помогаю, когда просит. Хотя у меня не так много времени. Йога, медитация, джапа… Ведь это очень важно и отнимает почти все свободное время. К тому же я еще пишу вашу биографию, «Дамана Госаи чариту». Так что приходится часто отказывать уважаемой Шеша Дэви, когда она начинает прикапыва… обращаться с просьбами по хозяйству.

— Понятно, — снова вздохнул Дамана Госаи. — Что же, тогда не остается другого выхода! Чего только не сделаешь для любимой жены!..

Шашишекхар смотрел на учителя, который, судя по всему, принял внутри какое-то решение.

— О чем это вы? — с подозрением спросил Шашишекхар. Он знал, что некоторые решения гуру, которые он принимал вот с таким, как сейчас, выражением лица, очень нехорошо отражались на его, Шашишекхара, жизни. В последний раз это было решение Госаи жениться на Шеши Дэви, после чего она стала сущим наказанием для бедного ученика.

— Не беспокойся, все будет хорошо! — уверенно сказал Дамана Госаи, чем усилил нехорошие предчувствия Шашишекхара до предела.

— Ох, не люблю я, когда мой гуру говорит эти слова! — пробурчал Шашишекхар, но Дамана его уже не слышал. Госаи широким шагом возвращался домой, чтобы немедленно начать действовать в соответствие с принятым решением.

Дамана Госаи почти ворвался домой. Он так торопился, чтобы не потерять вдохновение. Госаи знал свой характер и прекрасно понимал, что если он прямо сейчас не пойдет искать вторую жену, то уже через полчаса найдет сотню причин, чтобы этого не делать, вплоть до очевидно фантастического обещания помогать Шеше по хозяйству самому.

Поэтому Дамана по быстрому пробежался по дому в поисках походной котомки. Не найдя ничего, он расстроился, что придется отрывать Шешу от дел.

— А где моя котомка для паломничества?! — закричал он во всю силу легких.

— А куда мой Прабху собрался? — немедленно появилась Шеша.

— Я не скажу, — хитро улыбнулся Дамана. — Я хочу тебе сюрприз сделать…

Шеша при этих словах побледнела и слабым голосом спросила:

— Может, не надо?

— Собери мне чего там надо для недолгого путешествия, — продолжал Госаи, не услышав жену. — А то я почему-то найти ничего не могу…

— А зачем искать? Все на своих местах… — Шеша за минуту собрала котомку со сменой одежды, сухим походным прасадом и мешочком денег.

— Ух ты! — удивился Дамана Госаи. — А я бы целый день собирался!

— Не сомневаюсь, — неслышно пробурчала Шеша.

— Ну ладно, я пошел! — сказал Дамана, перекинув походную котомку через плечо. — Жди скоро. Или сегодня вечером, или завтра, или через неделю. В общем, в течение месяца точно вернусь!

— Если Прабху идет в паломничество, то по всем законам он должен брать с собой жену! — надулась Шеша, тонко намекая, что ей в лом оставаться дома одной, пока муж где-то шатается.

— А я не в паломничество, а за сюрпризом для любимой жены! — снова улыбнулся Госаи. — Ну, я пошел!

Госаи благословил Шешу и зашагал по дороге, ведущей за пределы Према-пура.

Тут к дому подошел задумчивый Шашишекхар. Он взглянул на стоящую в дверях Шеша Дэви и мрачно спросил:

— Где гуруджи?

— Ушел…

— Не нравится мне это, — заявил Шашишекхар, помрачнев еще больше. — Он сказал, что «все будет хорошо»…

— А мне сказал, что приготовил сюрприз, — в тон ученику откликнулась Шеша. — Ох, как бы чего не вышло! Может, еще не поздно догнать и отговорить?

Шеша с надеждой посмотрела на Шашишекхара.

— Ага, как же! — вздохнул Шашишекхар. — Вы чего, гуруджи не знаете? Его обычно с места не сдвинешь, но уж если на что вдохновится, то не остановишь! А он с утра такой задумчивый был, а потом как выпрямится, зыркнет на меня и скажет: «Другого выхода нет!» И зашагал решительно домой. Ну, думаю, плохо дело…

— А что он еще сказал? — стала расспрашивать Шеша. — Вспомни точно.

— Ну по-моему что-то вроде: «Чего только не сделаешь для любимой жены!»

— Точно, плохо дело! — всхлипнула Шеша и в расстройстве вернулась в дом.

А Дамана Госаи тем временем шагал по дороге, напевая про себя соответствующие случаю мантры — защитные и прочие, подходящие для путешественника.

Закончив с мантрами, Дамана Госаи задумался: «Ну, и где мне искать вторую жену?!» Его вдохновение немного поутихло, и Госаи был уже не рад, что ввязался во всю эту бодягу.

— Эх, лежал бы сейчас у себя в прохладной комнате, медитировал! — вздохнул Госаи, вытирая со лба пот. — А сейчас иди вот по жаре неизвестно куда и неизвестно зачем… Хотя нет, «зачем», я знаю. Вторую жену для Шеши искать. А вот куда?..

Дамана огляделся, надеясь увидеть какую-нибудь подходящую девушку, которую можно было бы по-быстрому взять в жены и вернуться прямо сейчас домой. Но на дорогах девушек, как правило, не бывает, а тем более подходящих.

Вокруг раскинулась ничем не примечательная индийская местность: чахлая растительность, пыльная дорога и сухие навозные лепешки, старательно собранные и сложенные в аккуратные кучки-штабеля. Девушек не было.

Дамана остановился прямо посреди дороги и решил, что не сдвинется с места, пока в голове не появится хоть какой-нибудь план.

Солнце немилосердно припекало Госаи прямо в свежевыбритую голову. Вдруг, его словно ударило:

— Господи Вишну! Да чего я торможу-то?! Зачем куда-то далеко идти, кого-то искать, когда почти рядом, в соседней деревне живет замечательная девушка! С прекрасным именем Мара-Иша Дэви… Вот и решение проблемы!

Дамана радостно улыбнулся и с новым вдохновением зашагал по пыльной индийской дороге.

Когда-то давно, еще до женитьбы на Шеше, Дамана сватался к родителям Мара-Иши. Ее семья была из касты каястх, то есть наполовину с качествами кшатриев, а наполовину с замашками вайш. Из-за чего Мара-Ише было очень трудно найти подходящего жениха: кшатрийская гордость не позволяла довольствоваться каким-нибудь вайшьей-торговцем, а из-за вайшевской жадности и приземленности, на нее не западали настоящие кшатрии (хотя, может, они бы и западали, если бы не вывелись в Кали-югу). По той же причине семья Мара-Иши была не богата: кшатрийские принципы не позволяли ей заниматься откровенно вайшевским бизнесом, а вайшевские качества не давали развернуться на поприще кшатриев, где необходимы отвага, бескорыстие и, в каком-то смысле, полная безбашенность. Тяжело быть каястхой! Поэтому испокон веков представители этой странной касты были землевладельцами и жили тем, что сдавали свои владения в аренду нормальным вайшам и шудрам. Но у родителей Мара-Иши земли не было… Тогда, поняв, что им не светит ни хороший кшатрий, ни богатый вайшья, вся семья стала просить у Вишну духовно продвинутого брахмана, думая, что раз все равно не судьба разбогатеть или прославиться, то хоть следующее рождение будет благоприятным, так как замужем за брахманом даже дочь-каястха, волей не волей, куда-нибудь да продвинется!..

Поэтому, когда посватался брахман Дамана, Тривидхакаман и Шанти-Ханти Дэви с радостью согласились, объявили помолвку и с нетерпением стали ждать расчетов астролога, без которых в Индии, как известно, не проводится ни одно важное мероприятие. Даже свадьба.

Вот только когда Дамана увидел гороскоп!..

Чего там только не было!.. Хотя нет, кое-чего там действительно не было — чего-нибудь хорошего…

По гороскопу выходило, что Дамане предстояло мучиться с Мара-Ишей всю оставшуюся жизнь вплоть до скоропостижного принятия санньясы. Помолвку расторгли, а Дамана, не успев даже толком попрощаться, ретировался в родной Према-пур.

Сейчас Госаи жизнерадостно шагал по дороге и вспоминал те давние события с мудрой улыбкой на устах.