Бесплатный фрагмент - Дама-дракон

Синопсис

Неизвестный преступник совершает нападение на дам, отнимая их драгоценности и вырывая серьги из ушей когтями. Судя по всему, этот хищник, падкий на украшения, дракон. Эдвин берется за расследование. Он должен уладить проблему с грабителем ради благополучия своей страны. Ведь он правитель. К нему принято обращаться за помощью. Сам он способен превращаться в золотого дракона, но появления другого дракона для него становится сюрпризом. Вроде бы все драконы перевелись давным-давно. Эдвин привык считать себя единственным. Однако неизвестный серебристый дракон начинает налетать на его государство, поджигать леса и селения. Эдвин запросто мог бы справиться с налетчиком, если бы не одна проблема — серебристый дракон на самом деле очаровательная дама по имени Сепфора. Она живет в пещере, полной сокровищ, занимается магией и поет фривольные песенки под аккомпанемент волшебной лютни. По большим городам о Сепфоре ходят ужасающие слухи. Прекрасной дамы боятся. Ведь многие уже начали подозревать, что у нее есть спутник-дракон. Только Эдвин знает, что на самом деле дракон это она сама. Он видел как-то на балу, как Сепфора обожгла лицо своему партнеру, а потом приняла чудовищный вид. Эдвин влюбился в Сепфору, но как оказалось, перед ней заискивают многие короли, императоры и султаны. Ведь только от нее зависит пощадить их страну или же спалить ее в огне. Сепфору многократно пытались использовать, как союзника в войне, потому что для нее легко спалить вражескую армию одним вздохом. Заполучить такую подружку, как Сепфора, для людей означает то же самое, что завладеть всем миром. Но Эдвин сам император нечисти и дракон. Он может предложить Сепфоре несравнимо больше, чем все земные короли.

Эдвин начинает ухаживать за Сепфорой, но красавица играет с ним, доказывая, что она во всем ловчее и талантливее. Ее магия опасна. Эдвин застает Сепфору на войне двух королей, поскандаливших из-за внимания дамы-дракона. Вместо того, чтобы позволить им решить спор военным делом или выбрать одного из них, Сепфора прямо на поле ожидаемого сражения обращается в дракона и уничтожает в огне войска обоих своих поклонников. Также немилосердно она поступает и с султаном богатого островного государства, который давно не платил ей налоги. Понаблюдав за Сепфорой, Эдвин узнает, что дама-дракон контролирует почти весь мир. Что ей стоит соблазнить Эдвина, чтобы завладеть еще и его волшебной империей? Но Сепфора медлит.

Эдвину начинают сниться кошмарные сны о короле-шуте, который обитает в разрушенном королевстве, полном демонов и убеждает Эдвина не увлекаться Сепфорой, чтобы не повторить его судьбу. Проснувшись, Эдвин выясняет, что поблизости есть руины сожженного королевства, над которыми опасно летать даже дракону. Поговаривают, что король, правивший там, повредился умом из-за женщины и занялся колдовством.

Сепфора сожгла многих своих подопечных, которые пытались подчинить ее себе или обмануть. Король-шут вполне может быть из их числа. Эдвин обнаруживает, что Сепфора способна обращать живых существ в золото, а град в драгоценные камни. Зачем же тогда ей обкрадывать других дам? Из озорства, а еще из драконьего инстинкта копить сокровища. В пещере Сепфоры есть эльфы, которых она обратила в золотые статуи, а еще она хранит пустую раму от зеркала, из которой временами звучит таинственный голос. Рама от разбитого зеркала это путь в царство сновидений. Где обитают некто, кто терроризирует саму Сепфору. Это тот самый король-шут, которого она когда-то сожгла, за то, что он старался подчинить ее себе с помощью чар. Он вторгается в реальный мир и пытается подстроить, чтобы Сепфору осудили за многочисленные убийства, но Эдвин уничтожает все улики и убивает всех инквизиторов. Тем не менее сожженному королю удается затянуть Эдвина и Сепфору в царство сновидений, где он всесилен. Сепфору он хочет навсегда оставить себе, а от Эдвина он требует лишь одного, чтобы тот отказался от Сепфоры. Эдвин не согласен. Тогда соперник поднимает из пепла все войска, всех врагов и всех жертв, которых когда-то сжег Эдвин. Им несть числа, и в царстве снов драконий огонь на них не действует. Зато сами они могут навредить Эдвину.

Если бы не тайная магическая уловка Сепфоры, им обоим не удалось бы спастись. Царство сновидений рушится, как замок из пепла. Давний враг Сепфоры становится бессилен. Золотой и серебряный дракон словно созданы друг для друга. Сепфора остается с Эдвином.

Волшебная улика

Из записей Эдвина, императора всех волшебных существ и повелителя Империи Дракона

Окровавленные серьги леди Камиллы лежали передо мной на столе. Крупные бриллианты тускло сверкали под еще не запекшейся кровью. Странно, как два изысканных драгоценных предмета, раньше вызывавших такое восхищение, теперь могли провоцировать ужас. Никто не пожелал оставить их у себя. Их принесли мне. Я отлично помнил тот день, когда видел их еще в ушах законной владелицы. Она была очаровательной женщиной: нежной и изящной. Дорогие украшения ей очень шли. А она по праву гордилась ими. Особенно этими сережками. Не только из-за их красоты и стоимости, но еще из-за какой-то давней истории, связанной с ними. Ходили слухи, что их для нее изготовил неземной ювелир по просьбе одного влюбленного… То была весьма романтическая история с легкой примесью магии.

И вот драконьи когти вырвали эти серьги из ее ушей. Не мои когти!

Я сидел и долго глядел на мерцающие драгоценности. Кровь на них почему-то казалась мне даже более соблазнительной, чем сами бриллианты. Я живо представил, как острые когти, каждый размером побольше крупной булавы, тянутся к лицу охваченной ужасом Камиллы, царапают ей щеки и жадно вырывают прямо из плоти золотые подвески. Я всегда удивлялся обычаю женщин прокалывать уши, чтобы вставить крючки сережек прямо в живую плоть. К чему такая пытка? Блестящие подвески будто просились, чтобы кто-то вырвал их прямо из мочек вместе с кровью и мясом. И вот кто-то это сделал. Только на этот раз не я. Но разве сам я в прошлом не поступал точно так же?

Драгоценности, заманчиво поблескивавшие на шеях и в ушах дам, частенько меня привлекали. Пожалуй, даже больше, чем способна привлечь сама женская красота. Бывало, я обольщал лишь для того, чтобы через миг, обратившись в дракона, сорвать украшения и улететь, оставляя жертве лишь множество шрамов в тех местах, где до этого сверкали рубины или сапфиры. Не то чтобы я был жаден, но блеск драгоценных камней неожиданно меня пленял и я действовал по инстинкту.

И вот кто-то другой начал повторять мои действия.

Другой дракон!

Как давно других уже не было ни видно, ни слышно. Даже слухи о них потеряли актуальность. И вот полусумасшедшая женщина с обожженным лицом перед смертью поклялась, что в лицо ей дохнул дракон.

Слухи тут же поползли по окрестностям. Те, кто меня знали, отлично понимали, что то был не я. Во-первых, мне не было дело до леди Камиллы и ее скудных богатств. Во-вторых, я уже несколько дней не вылетал из замка. Мне нужно было управлять страной. И вот у меня появился соперник. Существо, такое же сильное, как я, но не контролируемое мною. Оно нанесло прямой удар — заявило о себе. Я должен был что-то на это ответить.

Когда мои подданные принесли мне окровавленные серьги, они всего лишь предостерегали меня от бездействия. Дело было не в самих сережках, проблема состояла в существе, которое начало действовать теми же способами, что и я. И, по всей видимости, оно обладало теми же силами, что и я. Недавно оно начало совершать налеты, при этом не разделяя человеческие селения с местами обитания сверхсуществ. Кроме убитых осталось множество недовольных и пострадавших. Все ждали, что я что-то предприму.

Но меня почему-то охватило удивительное безразличие. Я смотрел на свежую кровь, алевшую на серьгах, и чувствовал себя немного загипнотизированным. Возможно, неизвестный мне дракон поступил даже правильно. Давно было пора внушить страх и людям, и нелюдям. Я так давно уже не совершал никаких жестокостей.

Серьги, вырванные из ушей уже мертвой женщины, тоже показались мне актом справедливости. Она не имела права их носить. Их действительно сделал неземной мастер. Теперь, когда кровь начала впитываться в поверхность камней, я тоже это заметил, как до этого замечали другие и сплетничали. Не за чем распространять по земле лишние сплетни о нас. И так много любопытных.

На самом деле мне нужно было поразмыслить о том, как изловить и подчинить себе другого дракона. Но я не спешил расставлять чары и силки. Мне в голову упорно лезли девушка, которую я никогда прежде не видел. Половину ее лица по вертикали закрывала узорчатая маска. Глаза напоминали драгоценные камни, вживленные прямо в плоть. Ее облик вытеснил собой все остальные мысли.

Она, как призрак, мелькала рядом каждый раз, когда я оставался один в темноте наедине с искорками огня, затухающими в камине. Казалось, она, как и я, способна дохнуть огнем и зажечь колдовское пламя прямо на угольях.

Ей бы понравился тот трофей, который сейчас лежал передо мной. И вид крови на украшениях ее бы пленил, а не испугал. Подчиняясь внезапному порыву, я наклонился над столешницей и слизнул с сережек кровь. Спустя столько времени она еще не свернулась, но и теплой уже не была. Ее было немного, но знакомый вкус вновь заставил зверя проснуться во мне.

Предчувствие беды

Мы с Розой разошлись окончательно. Она осела в своем Поместье Черных Магнолий где-то в самом злачном уголке человеческого мира, я остался в Волшебной Империи, и мог бы считать себя счастливым холостяком. Внешне я был очень красив и молод, и знал, что никогда не состарюсь ни на год. Я мог выбрать себе в компанию кого захочу, но уже привык к одиночеству. Оно не мешало мне радоваться жизни, напротив, в отсутствии всепоглощающей любви к одному объекту, все окружающее, как будто становилось красивее. Я лежал на полях хмеля и лениво следил за мельтешившими в зарослях лепрехунами. Они прятали или искали золото. У меня его было столько, что и не сосчитать. А если говорить о романтических увлечениях, то Роза далеко не единственная красавица во всем белом свете. Недавно я начал замечать у себя в Империи гораздо более красивых фей, чем она. Интересно, где они были раньше. Наверное, прямо у меня под носом, просто я был слишком слеп и одержим одной особой, чтобы обращать внимание на кого-то еще. Влюбленность затмевает глаза и людям, и даже таким созданиям, как я. Она заставляет считать кого-то одного прекраснее и желаннее, чем все другие существа во вселенной. А ведь это просто самообман похожий на колдовство.

Раньше я был одурманен, как все те существа, которые впадали в сон на полях этого хмеля. Пара лепрехунов, невзирая на опасность, чихнула от резкого запаха и начала засыпать прямо у меня под подошвами сапог. Один задремал прямо под моей ладонью между пальцами. Я сжал его в кулак, но он даже не пискнул, разве только всхрапнул. Да, хмель на моих полях сильно одуряет. Повезло бы сюда зайти деревенскому дурачку, и он мог бы без труда поймать лепрехуна и потребовать с него его клад, если бы только раньше не уснул сам.

Меня одуряющий аромат пьянил лишь слегка, да и то лишь потому, что я сегодня был настроен на меланхолию. Солнце светило ярко, даже слишком ярко. Мне было хорошо от того, что я наконец-то остался один и могу больше не из-за кого не переживать и ни о ком не волноваться. Как ни крути, взбалмошная и бессовестная принцесса Роза была самой большой проблемой в моей растянувшейся на столетия жизни. А поскольку моя жизнь была бесконечной, то я не мог подобно смертным избавиться от надоевшего брака, просто сойдя в могилу. Единственным способом было развестись и забыть о Розе так, как о гноящейся ране на теле, которая вдруг зажила.

Стоило бы устроить грандиозный праздник для всей Империи, чтобы отпраздновать мое освобождение. Единственной помехой было то, что из-за праздника могут решить, что я собираюсь выбрать себе на нем новую правительницу или хотя бы фаворитку. Я этого пока не хотел. Уединение было слишком приятным. Я снова сам себе хозяин. У дракона больше нет госпожи, нет предмета поклонения. Остались только сокровища, власть, неодолимая сила и неубывающая юность. А еще где-то в глубине души поселилось мрачное ощущение того, что я утратил самое ценное из моих сокровищ.

С этим чувством можно было справиться. Глупо сравнивать наполовину смертную женщину с самой дорогой из моих драгоценностей или с самой изысканной из скульптур, украшавших мой замок. Моя сокровищница после ухода Розы совсем не пострадала, хоть бывшая императрица и постаралась увезти с собой как можно больше богатств. Она до сих пор присылала слуг, чтобы потребовать с меня еще денег. Я ей никогда не отказывал, потому что золото в моей казне все равно не иссякало. Раньше ее мотовство тоже не могло разорить меня. Я умел хорошо вести свои дела с помощью волшебства, но причина моих богатств крылась не в этом.

Я запрокинул голову и взглянул прямо на палящее солнце. Глазам сделалось больно всего на миг или так только показалось. Солнце не может обжечь меня, в конце концов, я сам произошел от него. Свет зари, сын зари, Денница… мой отец! Солнце это часть его с незапамятных времен, золото — его субстанция, разлетевшаяся при падении по всему миру, так что не удивительно, что все оно принадлежит мне. Я должен быть доволен собой, своим высоким и нечеловеческим происхождением, своими роскошными владениями и своей безграничной властью над всем живым. Отец уступил свое место мне, и все равно я хотел его видеть. Снова ощутить прикосновение крыла, взглянуть в глаза, цвета лазурного неба, посмотреть на лицо ангела, который когда-то был, безусловно, прекраснее всех.

Много раз засыпая, я надеялся, что мне снова присниться он, но он мне больше не снился. Ощущение было таким, как будто перестал бить животворный родник, в чем-то обновлявший меня. Я снова стал просто Эдвином. Все божественное ушло вместе с Мадеэлем. Я же был просто юношей — драконом с необычайно красивым лицом и несметными сокровищами, которые не только сторожил, но и продолжал копить.

Солнце было в зените. Я так долго смотрел на него, что солнечный диск начал двоиться в глазах. Мои локоны, как золотая рожь рассыпались по траве. Запах хмеля одурял. Теперь уже сильнее.

Я заснул и мне приснился странный сон. В этом сне я был наполовину человеком, наполовину драконом. Превращение не произошло до конца. На мне остался камзол, но конечности стали драконьими. Когти казались особенно острыми, а дама передо мной хрупкой и беззащитной. Я легко вырвал когтями серьги из ее ушей раньше, чем понял, что вырываю сережки из ушей Розы. По ее шее от разорванных мочек ушей заструилась кровь, яркая и алая. Она резко выделялась на фоне бледной кожи. Я вдруг понял, что это уже не кожа, а мрамор. Передо мной был всего лишь мраморный бюст, а не Роза. Но мочки ушей у него были сколоты.

Я проснулся с ощущением того, что серьги, вырванные из ушей Розы, все еще лежат в моих руках. Конечно же, это было просто чувство после яркого сновидения. Говорят, что есть пророческие сны. Или это просто заблуждение? У кого мне спросить, если все должен знать безошибочно только я сам. Это ко мне впору идти за советами и толкованием снов. В моих замковых покоях в отличие от двора моего смертного приемного отца не водилось угрюмых звездочетов или алхимиков. Здесь все решал только я. Никаких предсказаний и никаких страхов, связанных с давлением пророчеств. Моя сила была абсолютной, мне бояться нечего. Будущее — это я сам и моя власть, все остальное — прошлое.

Все хорошо это усвоили, и никто не возражал. Мои подданные уважали меня и боялись. Но сейчас должен был бы испугаться я сам. Сон был пугающе реалистичным. Как будто действительно пророческим. Если только на меня не наслала его сама мстительная Роза. Она давно практиковала колдовство на самом высшем уровне, и хоть я не сделал ей ничего плохого, она постоянно выискивала какие-то причины мне отомстить.

Только сейчас я не почувствовал ничьего вторжения в свой разум. Никто не пытался меня околдовать или досадить мне по мелочи. Я легко распознавал магическое влияние на себя и отражал его своими чарами, как щит. Оно бы развернулось острием к тому, кто его наслал. Все знали, как опасно вторгнуться в мой разум или попытаться меня приворожить. Лишь поэтому я и не стал жертвой приворота всех местных волшебниц, готовых тут же занять освободившееся место императрицы. Меня могли привлечь их красивые лица, но их чары против меня были полностью бесполезны.

Лишь Розе я все прощал, поэтому она пыталась напасть на меня не раз. Но сейчас это была не она. Сон казался опасным и пророческим.

Солнце все еще светило ярко, но надо мной словно нависла мрачная туча. Я окинул взглядом поле, казавшееся почти бесконечным. Сбоку чернел кленовый лес, некоторые мелкие листочки на кленах были из чистого золота, но никто не решался их обрывать. В этой части моей страны никогда не кончался ясный день, потому что солнце всегда стояло в зените. И некоторые вещи или растения здесь имели свойство обращаться в золото сами собой. Но если бы кто-то попытался их украсть, то они бы снова стали травой или листьями. Я мог сделать кому-то драгоценный подарок лишь по собственному желанию. Утащить тайком у меня ничего нельзя. Тот, кто крадет у дракона, скорее всего, уносит с собой вместо золота гниль, а также собственную беду и смерть.

Наверное, лишь поэтому гном, продвигавшийся на юг с нагруженной тележкой, завистливо смотрел на прелести окружающих равнин, но прикоснуться ни к чему не смел. Вначале я принял его за одного из посланников Розы, поэтому даже не остановил бы, если бы он сорвал пару-другую золотых колосьев. Роза так часто засылала сюда своих слуг за очередной порцией золота, что я уже привык молча позволять им нагрузить свои тележки или корзинки, или холщовые мешки, потому что знал, что чем скорее они сумеют удовлетворить ее аппетит, тем быстрее уберутся отсюда. Я даже ни разу не передал ей с посыльными совет применять для достижения своих целей собственное колдовство, а не мои сбережения. С самого нашего знакомства я привык делиться с ней всем, что имею. Наверное, я делал зря, потому что добрее от этого она не становилась.

Меньше всего мне хотелось разговаривать или торговаться с ее посыльным. Поэтому при приближении оборванного гнома, я лишь глубже улегся в траву, чуть придавив, запутавшихся в моих волосах и сладко спавших, лепрехунов. Они обиженно пискнули, тем самым привлекая его внимание.

По этикету он должен был бы поклониться мне, едва поравнявшись с полями хмеля или вообще не ступать на них, завидев здесь меня. Главным образом из-за его бестактности я и принял его за слугу Розы. Ее окружение всегда было удивительно распущенным. Ну, и еще ободранным. Даже имея много денег, Роза никогда не тратила ни гроша на своих подданных, это было ее основное правило. Ее слуги вечно были голодными, вороватыми, шустрыми и очень бедно одетыми. Рваная и чуть подпаленная огнем одежонка гнома как раз вызывала жалость.

Не будь он слугой Розы я бы ему, пожалуй, помог. Я считал себя обязанным заботиться о благополучии своих подданных. Поэтому на территории моей Империи нуждающихся не было. Все нуждающиеся остались в свите Розы. Странно, что обоих нас, и меня, и Розу, воспитали при королевском дворе, где должны были приучить к милосердию и благотворительности, а также заботе обо всех, кто нам подчиняется. Хоть когда я ошибочно считался младшим сыном, лишенным права наследовать престол, воспитатели сумели привить мне желание радеть о благополучии всех моих подданных. Роза же родилась и выросла, как единоличная наследница престола, но от желания нормально править живыми существами она была весьма далека. Ей хотелось разорить и обидеть абсолютно всех. Она вела себя, как озлобленная брошенная супруга, которая готова рвать и метать без всякого повода, а ведь ей вроде было не с чего. Это она покинула меня, а не я прогнал ее.

Гном тоже вел себя, как весьма запуганное и забитое существо, а ведь здесь ему было нечего бояться. На территории своей Империи я никогда и никого не обижал. И уж тем более я не нападал на тех, кто первым не причинит мне зла.

Я решил, что моим долгом является встать и объяснить ему, что все подданные Империи под моей защитой. Под подданными в данном случае имелись в виду и все те, кто ушел от меня, чтобы прислуживать Розе в ее новом поместье, которое стояло на распутье, где волшебные дороги пересекались с путями смертных. По этой причине поместье Диарманд сложно было отыскать даже мне. Точнее так это имение называли раньше, теперь оно было более известно, как Дворец Черных Магнолий, так как все там заросло живыми и охочими до крови путников цветами.

Мне было любопытно разузнать у гнома последние новости: сколько путников в последние дни без вести пропали в тех краях, сколько окрестных деревень попали под чары Розы, сколькие знатные вельможи, проживавшие поблизости, от ее чар вообще сгинули. Поскольку сам я уже освободился от ее гнета, то только посмеялся бы над тем, как она истязает других. К тому же, болтать с гномами о том, о сем я любил еще со времен своей человеческой юности.

Только вот реакция гнома на мою любезность оказалась крайне неожиданной. Когда я собрался встать, он аж подскочил на месте, пропищал что-то типа того, что заранее за все извиняется и просит его не трогать, и был таков. Лишь пыль клубилась на дорожке, по которой он помчался прочь от меня, при чем с такой скоростью, с какой и птицы не летают.

Надо же! Помню, такие пухлые гномы, как он, всегда отличались крайней неповоротливостью. Кто знает, может ему повезло, раздобыть где-то сапоги-скороходы или какой-то еще волшебный предмет, позволявший стать непревзойденным бегуном. Тележку, правда, ему пришлось бросить.

Я нехотя встал и глянул, что там внутри. К моему удивлению, никаких сокровищ там не оказалось. Значит, гном испугался вовсе не того, что его обличат, как вора за растрату драконьей казны. Судя по всему, к моей казне он даже не приближался. В тележке были нагружены лишь предметы домашнего скарба и некоторые незатейливые инструменты, которые обычно применялись для работы в шахтах. Ну и ну! А я то думал, что, спеша утолить жадность Розы, он опасался наткнуться на мои когти. А он, похоже, просто собрался переселиться. Хотя в чем-то он все-таки чувствовал себя виноватым, раз действовал с такой оглядкой. Может, его просто напугала тень дракона в моих глазах. Говорят, что некоторые обладали даром видеть ее прямо над моей головой. Особенно жуткой она казалась им в солнечный день, так как сама была абсолютно черной.

От нечего делать я решил пойти за гномом. Его следы все еще хорошо были различимы в дорожной пыли, а там, где цепочка следов обрывалась, я прибег к помощи волшебства. Оно золотой нитью указало мне путь в самые дебри леса, где очевидно жил этот мошенник до того, как повстречался со мной.

В стволе одного дуба действительно четко угадывалась крохотная дверца. Раньше ее запирали с помощью магии, как и любое подобное жилье, но сейчас она стояла раскрытой. У жилья был покинутый вид. Кругом сильно пахло паленым. Здесь, что проводили какие-то эксперименты, которые привели к взрыву в подземной шахте, которая совершенно точно располагалась глубоко под этими землями. Я заглянул в распахнутую дверцу. Внутри гномового жилья все было угольно-черным. Лесенка вниз практически вся сгорела. Сам дуб, подпаленный изнутри, не рухнул только из-за давно наложенного на него заклятия. Неудивительно, почему хозяин дома так спешил покинуть это место.

Надо было бы помочь бедняге и починить здесь все с помощью волшебства. Я уже приготовился это сделать, но тут моих ноздрей достиг запах паленой травы. Я оглянулся и обнаружил, что деревья невдалеке стоят с горелыми ветвями. Любопытно, кто мог допустить лесной пожар на моей территории?

Стоило пройти чуть дальше, и поваленных опаленных деревьев оказались десятки. В них же, наверняка, погибли дриады! Смогу ли я вернуть их к жизни? Я слегка коснулся опаленной коры, и она рассыпалась пеплом под моими пальцами. Запах гари настораживал ни чуть не меньше, чем ядовитые черные пары, клубившиеся темным ажуром над почвой. Так может пахнуть только драконий огонь! Но я то здесь ничего не палил. Если только не напился и сам не понимал, что делаю. Отсюда и страх гнома передо мной. Нет, я тут же отмел такую догадку. Когда пью, я обычно не хмелею. Такова моя особенность. И все-таки лестные пепелища очень напоминали последствия быстрого драконьего налета. Множество сожженных деревьев походили на дома разоренного поселения, ведь в каждом стволе жило хотя бы по одному духу. Что за мерзавец мог выпустить заклятие, которое привело к такому ущербу? К тому же этот негодяй был настолько силен и безрассуден, что осмелился проказить на моей территории. Подозрения на Винсента оказались очень сильны. Наверняка он нашел какой-то способ сломать все магические преграды, поставленные на пути в Империю от его возвращения, и принялся мстить мне за то, что я его прогнал. Идиот не понимал, как легко я могу свернуть ему шею, невзирая на весь скудный опыт, который он получил в Школе Чернокнижия и которым весьма гордился. Из Школы его быстро выгнали, но он легко становился проклятием каждого, кто окажется достаточно глуп, чтобы войти с ним в контакт. В данном случае моим проклятием.

Вся лужайка за лесом была спалена. Раньше там благоухали незабудки и бежал ручей с целебной водой. Теперь только от выжженной до пепла почвы исходили такие ядовитые пары, будто под ней залегло черное чудовище.

В голову тут же ударило воспоминание: целая выжженная до пепла страна, которая некогда процветала, а потом от нее не осталось ничего, кроме ядовитой земли, которая никогда больше не будет плодоносить и под слоями которой просыпалось громадное черное чудовище. Когда-то та страна была моей родиной. Теперь в ней не было жизни, кроме разве пепельных монстров, которые заглатывали заплутавшие в море корабли.

Воспоминание было очень неприятным, и я поспешил убраться с выжженного луга. Потом вернусь сюда и постараюсь с помощью магии все исправить. А сейчас мне нужно пройтись и развеяться. Неплохо бы отловить самого гнома и расспросить, что тут стряслось. Но он как сквозь землю провалился. Наверное, струсил так сильно впервые в жизни. Может, решил спуститься в Подземный город, где его отловит и доставит обратно Анри.

Дорога обратно к полям хмеля и маков была короткой. Если б не кровавый след, тянувший по ней, то и прогулка оказалась бы приятной. Я обратил внимание на цепочку крови. Не слишком яркая, почти древесного оттенка, больше всего похожа на кровь дриады. Я оглядывался по сторонам в поисках пострадавшей, но заметил лишь низкорослую грибную фею, больше похожую на маленькую девочку, нацепившую на голову огромную шляпу в виде гриба. К моему удивлению, она плакала. Обычно эти создания бывают очень веселы, особенно когда есть возможность поозорничать.

— Зачем вы так, монсеньер? — навзрыд причитала она. — Зачем было сжигать нашу полянку, разве мало смертных королевств?

— Ты о чем? — я внимательно смотрел на нее, но она старательно прятала от меня свои заплаканные глаза грибного цвета. — Я ничего не жег уже несколько лет, — и это было правдой, я старательно удерживал пламя внутри себя, хоть порой это было и очень тяжело. Огонь рвался наружу, как бешеный монстр, чтобы справиться с ним требовалась необычайная самоконцентрация и большая порция недозволенных чар. — К тому же устраивать пожары в собственной Империи против моих правил.

— Правда? — она с сомнение посмотрела на меня. Сразу было понятно, ни единому моему слову она не поверила. Странно, обычно в правдивости моих слов не сомневался никто, не говоря уже о приказах.

— Беги на какой-нибудь праздник, утешься. Слезы тебе не к лицу, — немного чар и я извлек прямо из пустоты сияющий цветок, покрытый вместо капель росы драгоценными камнями. Щедрый подарок, но мне понравилось смазливое личико грибной феи, и я решил ее порадовать. Минуту она не решалась принять его из моих рук, очевидно, ожидая подвоха. Мало ли что, ведь подарок от дракона. Сейчас протягиваю ей красивую вещь, а через секунду обращусь, схвачу ее в когти и унесу в какое-нибудь черное урочище для расправы. Милашка раздумывала, переминаясь с ноги на ногу, а потом быстро выхватила цветок из моих рук, сделала реверанс и была такова. Когда это в последний раз девицы меня боялись? Еще недавно я нравился абсолютно всем. Красивое лицо и сила дракона, спрятанная за ним, очень многих прельщала, не говоря уже о моих сокровищах. А сейчас что-то неуловимо изменилось. Меня начали бояться. Особенно резко я ощутил это, выйдя на поле, где в траве копошились лепрехуны. Большинство из них прилежно работали, срывая солому, связывая ее в небольшие снопы и унося под землю, наверное, чтобы спрясть из нее золото. Они это умели. Другие просто водили хороводы, чтобы урожай лучше спел. Такими уж были их чары и забавы. Обычно они не отвлекались, если только не видели вблизи человека, которого можно защипать до смерти за то, что вторгся на их территорию. В Империю люди редко попадали, а я тут всюду был свой. Сегодня впервые, завидев меня, крохотные человечки встрепенулись, подскочили на своих местах и так быстро юркнули под землю, будто их тут и вовсе никогда не было. Они даже забыли снять шапки и поклониться, что обычно было для них соблюдением этикета. Ну, так и быть я их простил. Не палить же их за такую малость.

Куда сложнее дела обстояли с дриадой, которая рыдала на соседнем поле. Я нашел ее по окровавленному следу. Девушка с кожей, частично превращенной в кору, сидела прямо на придавленных маках и горько плакала. Кулачками, похожими на сухие ветки, она утирала коричневые слезы. Зеленое платье, сделанное из листвы, было заметно подпалено. А от ног, которые по правилам от коленей переходили в ствол дерева, почти ничего не осталось. Так же как и от самого дерева, в котором она жила. Весьма трагично, так как дерево было для нее не просто домом, а частью ее самой. Что если без него она не сможет больше жить?

— Дракон! — причитала она. — Дракон налетел и спалил мое жилье. И все деревья рядом тоже сгорели.

В отличие от других при виде меня она не испугалась. Наверное, не вылезала из своего дерева много тысячелетий, и даже не слышала о том, кто я такой. До существ, погруженных в спячку, даже сплетни не долетают.

Я попробовал помочь ей подняться. Похоже, сюда она ползла, а не шла. От моих прикосновений к ней, из опаленных обрубков начали отрастать свежие корни, которые легко могут заменить ей ноги. Через пару минут она могла передвигаться на них, лишь слегка опираясь на мое плечо. Под длинным платьем все равно не видно, что вместо ног у нее живые древесные корни.

— Спасибо, монсеньер дракон!

Ее голос прозвучал, как шелест листвы. Значит, она все-таки знает, кто я! Тогда свой испуг она подавила, потому что просто не могла убежать.

— Так ты не думаешь, что твое жилье спалил я?

— Не знаю, — она слегка помялась. — Тот дракон вроде не был золотым и… — она показала на свою разорванную мочку. — Он отнял у меня сережку. Вы бы так не стали.

— И почему ты так думаешь? — я вспомнил, как в былые времена обирал смертные королевства и драл налоги со сверхъестественных существ, проживавших вдали от Империи. Но до того, чтобы срывать драгоценности с дам я не опускался. В этом она права.

— Сережка не была дорогой, — развеяла дриада мои опасения. — Всего лишь медь и сердолик. В вашей сокровищнице она бы смотрелась нелепо. Я нашла ее как-то раз, когда выходила из дерева.

— От твоего дерева ничего не осталось?

Она уныло покачала головой. Я обратил внимание на одну ее щеку, целиком заросшую корой, и на пальцы больше похожие на сухие веточки. И все равно дриада была довольно миловидной. Яркая зелень глаз с лихвой окупала частично древесную кожу.

— Я Хлоя, — кокетливо моргнув представилась она. — И вряд ли я протяну долго, если только поблизости не найдется колодца с животворной водой, который поможет мне глубоко пустить новые корни.

Я приобнял ее за талию и чуть не потащил на себе, пытаясь припомнить, где есть такой колодец, в котором еще не поселилось какое-либо вредоносное существо, самолично объявившее себя стражем. Дриада была практически невесомой. Идти с ней было легко.

— Если не удастся с колодцем, обещаю, что найду тебе новое дерево или создам его лично с помощью чар, — пообещал я. Ее это весьма приободрило. Сейчас главное позаботиться о ней, ведь она пострадавшая, а вернуться на место происшествие с расспросами я успею и потом. Пепел пожара привнес с собой какую-то черноту в солнечный день, но я все еще мог наслаждаться весенней свежестью и живописными видами вокруг. Благо, что окружающие нас просторы пока не горят. Для меня странно так думать, ведь я привык все жечь, однако если эта Империя сгорит, то, как будто не станет и меня. Во всяком случае, я так обозлюсь, что сожгу, наверное, за это и все владения смертных. Так что я хорошо понимал Хлою, оставшуюся без ее волшебного жилища. А сзади за нами внимательно наблюдал кто-то, но у меня не было времени обернуться и спросить, что ему от нас надо.

Беспокойные времена

Все, кого я хотел опросить, сошлись сами. Обычно все, кто желал доложить о чем-то срочном, оказывались прямо в тронном зале. Для этого им было даже не нужно миновать ворота замка. Они вырастали, будто из-под земли. В этот раз пострадавшие действовали с большей опаской. Вначале они возникли откуда ни возьмись во внутреннем дворе замка. Кто-то принес с собой скирды спаленной соломы, кто-то обугленные кирпичи от своего сожженного жилья, одна нимфа пришла с разорванными ушами, в которых не хватало сразу двух сережек. Тут я сразу понял, в чем дело.

Красавица присела в реверансе, как бы случайно указав на чуть обгоревший подол лазурного платья. Оно напоминало по цвету ее кожу и восстанавливалось очень медленно. Обычно все раны на одежде нимф и фей заживали так же быстро, как и на их теле. Что поделаешь — наряд часть их кожи.

Лепрехуны начали жаловаться мне наперебой. От их хора звенело в ушах. Гномы опасливо смотрели на колья с отрубленными головами моих врагов, расставленные полукругом во дворе. Каждая из них практически не тлела, чтобы напоминать о моих победах. Я сам называл этот круг Триумфальным Кольцом и весьма им гордился, но гостей при виде него бросало в дрожь. Драконьи трофеи не та вещь, которая способна порадовать слабонервных.

Кроме Хлои пришли еще несколько обожженных дриад, которые, по-видимому, также остались без жилья. Они чинно представились мне и присели в реверансах. Имена, названные по очереди, вводили в легкое недоумение. Их звали: Кипарис, Ясень, Бук, Осина, Ива, Ракитник, Береза, Вяз и Сосна. Очевидно, имена повторяли названия деревьев, в которых жили прелестные создания. Об их древесном происхождении напоминали лишь листья в волосах и немного коры на нежной коже. Обожжены они были не так сильно, как Хлоя, но корни, тянущиеся у них из-под платьев на подобие шлейфов распространяли запах гари и пепел. Мне эти корни показались живыми и тихо стонущими от боли после полученных ожогов. Каких только чудес нет в моей Империи. Но пострадавших красавиц жалко. Они собрались нарядным кружком, похожим на зеленый венок, так как платья у всех были зелеными, искусно пошитыми из листьев. Только две последние дриады Пальма и Бамбук по одеяниям напоминали экзотических восточных царевен. Огромные зеленые листья в их нарядах были похожи на зеленоватые павлиньи хвосты.

— Все наши дома — сплошной пепел. Нам негде теперь жить, — жаловалась Кипарис. — А еще вчера у нас было комфортное жилье в стволах. Мы зачахнем без них, даже если вы предложите остаться нам в вашем замке.

— Я мог бы высадить для вас деревья и во дворе, — учтиво предложил я. Как прогнать таких прелестниц? Пусть остаются, чтобы скрасить мое одиночество. Я сжал руку в кулак, и из гальки, усыпавшей двор, начали расти громадные деревья. Жаль, что я не учел, что рощу их на месте массовых казней. Стволы поднимались и крепли быстро, но из них текла кровь. Ветви стонали, а наросты на суках принимали формы отсеченных голов.

Наблюдавшие за колдовством сильно перепугались.

— Пощадите нас, монсеньор, — Бамбук бухнулась ниц прямо на гальку двора. Я совсем забыл, что в восточных странах приняты не реверансы, а такие вот преклонения перед султанами или шейхами. Дриада просто растянулась на земле, подметая двор листьями своего наряда. — Мы не хотим превратиться в кровоточивые деревья.

— И не хотим погибать, — робко добавила Пальма. Она ниц не падала, лишь застенчиво опускала глаза. Какой только колдовской ветер занес этих диковинных восточных фей в мою Империю? Но я был им рад. Как и всем красивым созданиям, которые смогут меня развлечь в отсутствии Розы.

Я был в курсе, что дриады способны жить лишь в стволах своих деревьев, и я бы мог с помощью чар за считанные минуты вырастить для них раскидистые деревья прямо в полу бальных покоев моего замка. Но если им привольнее обитать где-то в рощах или лесах, то так тому и быть. Выращу для них новые деревья и там. А излечить их ожоги для меня дело одного момента. Я исцелял так же запросто, как испепелял. Нужно успокоить красавиц и пригласить их всех на вечерний пир. А после нас, быть может, ждет жаркая ночь с драконьим огнем, который лишь зажжет свечи, но не спалит дриад, и с любовными играми. Я устал от жены-недотроги и хотел развлекаться, но вначале нужно разобраться с другими просителями: гномами, лепрехунами и даже парой обожженных троллей.

— Мы были бы рады, если б налеты прекратились, — один гном, робко мявший в руках свою шапку, взял на себя ответственность говорить за всех. Остальные лишь согласно кивали.

— Я бы тут же их прекратил, если бы это был я. Не в моих правилах палить собственное государство.

Не все мне поверили. Кто-то даже зашушукался. В стране еще помнили о появлении моего колдовского двойника Симона, который ловко отдавал приказы за меня, и никто долгое время не мог его разоблачить. Правда, он не обращался в дракона. Но на это вначале никто не обратил внимания. Подданные предпочитали видеть меня в красивом человеческом обличии. Никому не пришло в голову попросить, чтобы я обратился на их глазах и всех таким образом напугал, вероятно даже сжег бы. Поэтому Симону долго удавалось скрывать свою сущность. Но теперь все встало на круги своя. Симон занял место в Рошене в союзе волшебных созданий, изгнанных из Империи мной. Здесь они были бы местной знатью, но в мире людей претворялись всего лишь актерами, разыгрывавшими из себя нечисть. Их сообщество называлось «Союз Колдовских Талантов». Я любил в шутку именовать их союзом существ, обиженных Эдвином, то есть мной. Раньше таких существ было немного. Можно было сосчитать их по пальцам одной руки, особенно, если пальцев у тебя шесть или семь, как драконьих когтей. Но сейчас обиженных и обездоленных собрался целый двор. И все они почему-то считали, что обидел их не кто иной, как я. Даже лазурная нимфа дулась, хоть я давно уже прикоснулся к ее щеке и легко исцелил некрасивый ожог.

— Дракон, который напал на нас, тоже был золотым, как вы, — заикаясь, пояснила Кипарис. — До сих пор мы думали, что лишь особы с волшебной царственной кровью могут становиться золотыми после превращения. Ведь цвет — ваш отличительный знак. Он символизируют привилегию и высокое происхождение — от самого Мадеэля.

Далеко в небе блеснула багряная молния, напоминая о том, что произнесено вслух запрещенное имя. У Кипарис даже кровь выступила в уголках губ, будто один из незримых демонов Мадеэля дал ей когтистым кулаком по губам за нарушение разговорных правил. Девушка виновато потупилась и стала мять в руках зеленый лиственный шлейф, как будто других забот у нее и не было.

— Я точно на вас не нападал, — с каких это пор я должен перед ними оправдываться или что-то им объяснять. Интересно, что за дракон поставил меня в такое неловкое положение? Наверное, какой-нибудь диковинный заморский зверь, вырвавшийся из клетки какой-нибудь восточной султанши и залетевший к нам. Я вспомнил свои путешествия по восточным странам, когда искал союзников и врагов для королевы Серафины, которую недолгое время любил. Шейхи, раджи, рани, султаны или их визири иногда заводили у себя в специальных жемчужных клетках речных и морских драконов. Их долго было не удержать в плену и не подкупить ласками. Такие создания дышали обычно не огнем, а ядовитой водой, которая усыпляла и сводила с ума. Одна дочь султана умерла благодаря такому питомцу. Те страны простирались далеко за океанами, но они были единственными неисследованными мной краями, где существовало волшебство. Если какой-то неизвестный мне дракон и прилетел, то, наверняка, оттуда. Правда, я его еще не видел.

— Я все улажу, — пообещал я. Но никто мне особо не поверил. Такого неуважения ко мне еще никогда не проявляли, а тут собралась лишь ничтожно малая горстка моих подданных. Может, стоит дохнуть на них огнем для острастки. Будут знать, как не почитать своего императора.

— Вдруг, вы просто не помните, — неуверенно пролепетала Пальма. — Есть средства, одуряющие даже наш разум, чтобы мы забыли что-то или кого-то…

— Восточные средства? — оживился я. Они были мною еще не изучены в отличие от местных, но мне бы такое очень пригодилось, чтобы забыть Розу. — А ты умеешь их готовить?

Пальма даже испугалась.

— Я ничего такого никому не давала, — тут же начала оправдываться она.

— Я не об этом. Мне нужна повариха, которая способна изготовлять такие настойки на замковой кухне. Знаешь, о скольких кровавых деталях хочется забыть после ночных налетов на земли смертных.

О том, что хочу забыть всего лишь Розу, я естественно не упомянул. Зачем кому-то знать о моих сердечных травмах?

Моя коварная и прекрасная подруга королева Серафина, покойный муж которой познакомил ее со сложной восточной магией, открыла мне глаза на то, как много волшебства скрыто даже от меня в далеких заокеанских владениях. Но Пальма, видимо, хоть и была землячкой местных факиров и колдунов, а ни о чем таком не знала. Вероятно, ее дерево вывезли оттуда, когда оно было еще слишком юным, а сейчас мне и вовсе предстояло создать для нее новое жилье силой магии. И все потому, что какой-то дракон, будь он неладен, стал нападать на мои владения. Я даже заподозрил вмешательство княжны Одиль. Вдруг она решила отомстить мне за расстроившуюся когда-то помолвку, выждала века, и что-то наколдовала. Не то, чтобы она сильно хотела за меня замуж, но мысль о том, что она по наивности упустила вместе со мной все мои драконьи клады, до сих пор не давала ей покоя.

А я, простачок, даже начал подумывать, не оказать ли ей финансовую поддержку. Дело в том, что я не раз летал над ее королевством и стал замечать, что с веками оно заметно обнищало. Все дело было в том, что смертный супруг Одиль король умер и не мог уже поддерживать богатствами из усыпальницы свою бессмертную и вечно молодую жену, которой денег вечно не хватало.

Хоть я и был драконом, но обожал заниматься благотворительностью. Поддерживал не только друзей, но и бывших недоброжелателей. Например, общество Симона и даже охотившихся на меня когда-то в Рошене Батиста де Вильера и сыщика Габриэля. Но того, кто натравил на меня такую напасть, как огнедышащий зверь, жегший мои владения, я измельчу в порошок собственными руками. К черту благотворительность и сострадание, пора наводить порядок. В первую очень я император в своей Империи и обязан ее защищать.

— Как выглядел налетевший на вас дракон? Он абсолютно похож на меня? Или только цветом.

Молчание стало долгим.

— Ну, — лазурная нимфа повела плечами. Обнаженная кожа на них напоминала текущую воду. — Мало что можно рассмотреть, когда на тебя низвергнут огонь с небес. Мне с трудом удалось выскользнуть из горящего ручья. Вода горела! Представляете? Где был ручей, осталась лишь ядовитая черная жижа.

— Сочувствую, — кивнул я. — Но такое описание мне мало поможет в поисках налетчика.

— Мне показалось, тот дракон был чуть меньше вас размером, — встряла Кипарис. — Хотя я не успела точно рассмотреть. И я не настолько зоркая, как драконы. Людям, чтобы заметить налетчика, вообще нужна подзорная труба.

— Меньше? — это определение тоже мало чем помогало.

— Ну, изящнее. И сверкал не так ярко, как вы. Вы, как солнце, а его сверкающая чешуя больше напоминала о лунном сиянии. Я обернулась, когда убегала от него по полю, и заметила, что глаза у него изумрудные, а не аквамариновые, как у вас, когда вы обращаетесь. Едва я заглянула прямо в них, он почему-то прикрыл пасть, хотя уже собирался дохнуть на меня огнем. И еще у него шипы на голове срослись в форме короны. Я никогда ничего такого не видела. Настоящий венец из шипов. Даже у вас такого вроде нет. Если только вы не решили сами себя немного преобразовать магией.

Кипарис не знала, чем меня можно оскорбить, а чем нет, поэтому на каждой фразе заикалась.

— Коронованный дракон! Это воистину поразительно, — я даже ей не поверил, но если она точно рассмотрела, то теперь у меня есть примета, по которой его искать. Нужно посмотреть в старинных томах у меня в библиотеке. Вероятно, где-то упоминается такое существо. Оно могло долгое время пребывать в спячке, например в горах, а сейчас проснуться. Такие звери просыпаются либо от столетнего голода, тогда насытившись парой деревень, они снова засыпают. Хуже, если они дремали в жерлах вулкана, и огонь внутри них накалился до нестерпимого жжения. Тогда дракон не успокоиться, не спалив большую часть мира. Пора принимать меры. Только странно, почему напав пару раз, он куда-то исчез, и о новых пожарах пока не слышно.

На всякий случай я разослал своих шпионов-духов во все концы империи. Пусть все разнюхают, расспросят и донесут мне. Чтобы восстановить жилье для гномов и прочей нечисти, а также дать им исцеляющие эликсиры, хватит и усилий Перси, моего управляющего. Ну, а меня ожидает вечерний пир с дриадами и лазурной нимфой. Я пригласил их в замок, воспламенил своим дыханием многочисленные свечи. Яства сами появились на столе. Вино, чуть разбавленное огнем, быстро развеселило всех и разожгло непомерную страсть. В моей новой спальне были широкие восточные ложа, и больше не было императрицы. Я собирался пригласить к себе на ночь всех дам. Моя красивая внешность обычно настолько пленяла женщин, что они сами кидались в мои объятия, невзирая на риск в них сгореть. Только сейчас в меня будто вселился коварный джинн. Мне захотелось обольщать с помощью приворотов, обманывать, завлекать в любовные сети и убивать. Какой-то демон словно проник сквозь окна в пиршественную залу и спрятался за шторой, приняв очертания женщины в золотом платье с высоким ажурным воротником и обручем из лунных камней на лбу.

Я не мог рассмотреть лунное видение, как следуют, поскольку был сильно пьян, а прелестные дриады уже висли у меня на руках и плечах, целуя наперебой и шумно выражая благодарность за великолепный ужин. Кипарис предложила сыграть на лютне, Ясень — спеть, другие — станцевать.

— Жаль, мы не пригласили наших сестер: Черемуху и Сирень, — пожаловалась Ракитник, — но их дома пока не сгорели, и у них не было повода сюда прийти. Может, пригласим их в следующий раз.

— Разумеется, — я охотно кивнул и допил бокал огненного вина. Внутри все вспыхнуло. Я обнял Ракитник и начал расшнуровывать ее корсет. Шнурки оказались тонкими зелеными лианами. На груди вместо сосков росла кора, но мне ее необычность понравилась.

— Черемуха и Сирень, наверное, еще обворожительнее вас всех, — пьяно пробормотал я. До чего я опустился без Розы. Раньше я никогда не пьянел и не цеплялся к женщинам. Правильно говорят, что примерным может быть только тот муж, у которого хорошая жена. Моя жена хорошей не оказалась, и я распустился. Кожа с примесью листьев и коры начала меня возбуждать, я ласкал ее, чуть обжигая огнем, но дриадам нравилось все равно. Лишь нимфа боялась сгореть, поэтому я прямо сейчас хотел попросить ее уйти. Ведь тут и без нее чаровниц хватает, но она не уходила. И в ее лазурных глазах затаилась ревность.

С одной стороны я мог испытывать наслаждения, как султан в гареме. Кстати, один восточный правитель, советовал мне гарем завести. Думаю, он был не так уж неправ, как я решил вначале. С другой стороны внутри сознания затаилась ноющая жалось к себе. Почему я должен искать утешение во временной компании, как смертный король. Мне не повезло с супругой, до этого мне не повезло с матерью. Ни одна из них не выполнила свой долг передо мной, изящно отговорившись тем, что я дракон, и они на такое не рассчитывали. Свою мать я так и не увидел, ее мнение мне передали через случайных посыльных. Сама Рианон так ни разу и не удостоила меня своим визитом. Была бы она хорошей матерью и радеющей о благополучии семьи свекровью, так притащила бы Розу сюда назад хоть за волосы. У кого-то может не хватить сил, чтобы справиться с земной волшебницей. Но Рианон королева ада. Она способна на все. Но она обо мне просто забыла. В отличие от любящего отца, который сам когда-то так сильно пострадал от безразличия возлюбленной, что теперь яро сочувствовал мне. Но на сочувствии его помощь мне и кончалась.

Его сострадание выражалось в буре, ветрах, наводнениях и ненастьях. От избытка его чувств земля разрывалась вулканическими извержениями и ураганами. Так, что спокойно на земле не было, когда побеспокоишь его. Но все эти ненастья касались в основном мира, где жили смертные. А вот дракон в моем царстве стал лишь моей проблемой.

Я обнял сразу несколько дриад и хотел потушить канделябры, но пламя в них вдруг запело, принимая очертания танцующих фигур.

— Как же ты можешь дальше пировать здесь без Розы?

Слышали ли это мои подруги? Даже если слышали, не подали вида. Я пьянел от их поцелуев больше, чем от вина, хоть они отдавали вкусом коры.

— Так же, как она может дальше без меня, — парировал я. И пламя потухло. А лунный силуэт призрака все еще мерцал за шторой. Возможно, ему надоест там прятаться, и он присоединиться в императорской спальне ко мне и к дриадам.

Нежданный налетчик

Я проснулся от запаха гари. Ночь, конечно, была горячей, но не настолько, чтобы в замок сейчас просачивался дым. Все пламя пылало в постели, и там же гасло. Дриады не сгорели, лишь балдахин слегка подгорел. От него не может так вонять.

— Поля, монсеньор, — в спальню в спешке забежал встревоженный гном, очевидно, он остался здесь со вчерашнего вечера. Обычно я гномов в замке не держал. Уж очень много от них проблем. Вот и сейчас визитер остолбенел от увиденного в спальне, покраснел со стыда и быстро шмыгнул за ширму, чтобы я его не раздавил.

Новость он принес, однако, своевременную. Поля за замком действительно горели. Дым валил коромыслом. Ну и дела! Когда это прежде со мной такое случалось, чтобы на меня нападали в собственном замке? Обычно палил чужие крепости я, но меня не осаждали никогда.

Дракон снаружи вознамерился превратить мою жизнь в ад. Как похоже на поступок ревнивой женщины! Так могла бы поступить только Роза. Я даже начал подозревать, что дракона подослала она. Только где она смогла его раздобыть. После долгого супружества со мной, ее вряд ли тянуло к знакомству с драконами. А этот дракон был каким-то необычным. Он сумел воспламенить не только летние поля, но и снежные долины, которые были покрыты вечным холодом у ворот моего замка. Там и спичку зажечь было нельзя, а его огонь воспламенил даже снег.

— Лунный дракон! — Кипарис завернулась в покрывало, вскочила с постели и подскочила к окну. — Он действительно на тебя не похож! Светиться, как серп месяца!

Другие лишь просыпались, но мне было не до их мнения. Я помчался на поля. Этот дракон, кто бы он ни был, сам не понимает, в какие неприятности он ввязался. Напасть на самого властелина волшебной империи! С одной стороны это наглость и безрассудство. Но втайне я был восхищен его смелостью и напором. Если он не безумен, то явно хочет отстоять свое право на что-то и налетом вызывает на поединок меня.

Пожар был страшный. Стена огня почти достигла башен замка. Мне лишь стоило выйти на поле и от моих чар огонь начал затухать сам собой. Не понадобилось ни ведер с водой, ни настоек от яда, которые уже собирали лепрехуны. Пламя вначале снизилось до уровня моих сапог, потом исчезло вообще. Ядовитые испарения растворились в воздухе. Оранжевые искры снопами плясали на подгоревшей траве, а лепрехуны ловили их, обращая в монеты. Налет превратился в форму волшебного фокуса, но это еще не значит, что я собираюсь отпустить с миром самого налетчика. Он то как раз и не должен остаться безнаказанным. Я проследил его полет в лазурном утреннем небе. Как все-таки красив этот дракон! Он действительно бледно-золотистый, как луна, а шипы, прораставшие из чешуи на его голове, в самом деле, напоминают царскую корону. Каждая чешуйка отражает свет солнца, будто зеркало. Невольно я засмотрелся. Наверное, незнакомый дракон попытался меня околдовать. Я с трудом стряхнул с себя наваждение и вспомнил о его дерзости.

Трава, обратившаяся в сухое сено под моими подошвами, должна была напомнить мне о том, что он спалил мои поля. Его прилет сюда был самовольным. Никто его не приглашал. И он прилетел не как проситель к моему двору, а как враг, поджигающий чужое имущество. Пора проучить его!

Я уже приготовился обратиться в дракона, взмыть в воздух и накинуться на него в полете. Мы сцепимся в смертельном поединке, мои клыки вонзятся в его горло, мои когти расцарапают его чешую до крови. Он камнем упадет вниз, и тогда я с ним разберусь. Так, что же меня останавливает? Нежданное ощущение того, что едва я собью с небес врага, как на земле у моих ног окажется вместо драконьей туши окровавленный труп Розы? Ну и взбредет же в голову! Как ни крути Роза, действительно, могла послать ко мне этого дракона. Кто-нибудь из духов донес ей, что я развлекаюсь с дриадами, и она взбесилась от ревности. Решила отомстить. Вряд ли она обрадуется, что я искалечил ее слугу.

Но и отпустить его просто так нельзя. Все решат, что я струсил или уступаю ему в силе. Последнее вряд. Дракон действительно был очень изящным и гибким. С помощью грубой силы его легко будет одолеть. Он скорее красивый, чем мощный.

Он больше не спешил извергать огонь. Неужели его целью было всего лишь выманить меня из замка на встречу. Лишь для этого он начал палить поля. Сейчас он планировал над башнями и не помышлял снова выдыхать огонь. Кажется, мой замок ему понравился. Дракон надолго завис над самым высоким шпилем. Его коготь коснулся штандарта с моей эмблемой. Коготь сверкал, как настоящая луна. Меня даже охватила вдруг тоска по ночи и лунному сиянию.

— Ну, давай, напади еще раз, и это будет приглашением к поединку, — прошептал я лишь для себя самого, но дракон вдруг глянул на меня. Наши глаза встретились. На миг я будто погрузился в изумрудную топь, из которой нет выхода. Она обволакивала, как зеленый мед. Мне казалось, что я тону в этой топи, а над нею ярко до боли в глазах сияет луна, и я повторяю какое-то женское имя, совершенно мне не знакомое. Кажется:

— Сепфора!

Я повторил его вслух, и какой-то лепрехун, на которого я чуть не наступил ногой, протяжно пискнул и отскочил в сторону.

Что это со мной? Раньше я контролировал себя и никому не причинял вред даже случайно. Особенно таким крохам, как лепрехуны, копившим свое золото в норках на полях, будто мыши или кроты.

Лунный дракон смотрел на меня еще одну долгую минуту, но видение о топи не повторялось. Я, как дурак, стоял и ничего не делал, даже тогда, когда налетчик развернулся и полетел прочь. К горам! Ну, теперь я знаю, где его искать. Высокие горы за лесами очень часто становились приютом для самых разных подозрительных существ, неизвестно как прошмыгнувших через волшебные границы. Ничего удивительно, что поджигатель полетел прятаться именно туда. Там я его и найду, но не сегодня.

Голова кружилась после того, что я увидел. Казалось, что вокруг меня не подгоревшее поле, а топь из расплавленного жидкого изумруда, и она простирается насколько хватает глаз, а над ней висит не солнце, а луна. Луна раздваивается. Или это вдруг луна и солнце соединяются в одно?

Меня привел в чувства лишь обеспокоенный ропот дриад. Они все уже проснулись, оделись и высыпали во двор. Следы недавнего пожара пугали их и заставляли взволнованно перешептываться.

— Помнишь, ты обещал вырастить для нас новые дома, — вернулась к насущной проблеме самая рассудительная из дриад Кипарис.

— Конечно, раз обещал, то сделаю, — я начал прикидывать, где лучше вырастить им новые деревья, в которых они поселяться: прямо тут на подгоревшей траве или лучше подальше отсюда и ближе к лесам.

— А где Перла? — я не досчитался лазурной нимфы.

— Она решила поселиться в фонтане в форме раковины у тебя в оранжерее, — объяснила Пальма. — Я бы тоже поселилась там, но там негде пустить корни. Не хочу портить замковый паркет.

Я кивнул.

— Тут недалеко есть персиковая роща, а за ней живописное озеро, думаю, там для всех найдется просторный участок для посадки нового дерева. И климат там прекрасный, то есть волшебный, приживутся, как пальмы, так и березы.

Бамбук, со скуки, сделавшая веер из своих же собственных листьев, обмахивалась им и кивала с энтузиазмом.

— Ну, так, отнеси нас туда, — предложила она.

Отнести? Неужели они хотят, чтобы я прямо сейчас на их глазах превратился в дракона и посадил их на свою чешуйчатую спину? Вид лунного поджигателя их совсем не отвратил от драконов? Мне вот почему-то было неприятно сейчас и думать о превращении, но мои ночные любовницы ждали, и я не смог им отказать. Раз они хотят пролететься раз в жизни на спине у дракона и уколоться о его острые чешуйки, то так тому и быть.

Сон о Розе

Мне снилось, что мы с Розой снова венчаемся. На этот раз все было, как положено. Часовня в замке, а не на пустошах. Зажженные свечи в напольных в канделябрах, отлитых в виде сирен, которые оживали и могли бы заменить своим пением свадебный хор, если бы захотели. Пикси пляшут на витражах. Других гостей нет, потому что Роза не любит свою семью, а у меня родных нет вообще. От последней мысли мне почему-то впервые стало легче. Страшно, когда гниющие мертвые встают из могил и приходят на свадьбу, пусть даже во сне. Хотя возможно здесь и не хватало полусгнившего, но празднично одетого Флориана, на ночь вставшего из земли.

Да, мы венчались ночью, как и в прошлый раз, но нашей традиции в отличие от обрядов смертных это вполне отвечало. Впервые на нас были настоящие подвенечные одежды, чистого белого цвета. В действительности я никогда не наряжался в белоснежную парчу, но во сне мне это очень пошло. Белый цвет отлично оттенял корону, которую я обычно тоже не носил. Вот только свадебное платье Розы выглядело слегка старомодным. Такие наряды с широкими раструбами рукавов и простым лифом носили дамы на рыцарские турниры пару сотен лет тому назад. С тех пор я не видел таких покроев ни разу. Шлейф был слишком длинным, он как облако стелился по плитам пола. Золотой пояс с подвесками в виде драконьих голов свободно висел чуть ниже талии. Я не видел лицо Розы четко, только темные кудри, загнутые к верху ресницы и длинные золотые серьги в ее ушах — единственное украшение на невесте, не считая пояса. Необычные серьги — два маленьких драконообразных змея, свившиеся в ветвях роз. Такие мог изготовить лишь неземной ювелир. Змеи на них не оживали и не шевелились, но выглядели одновременно и красивыми, и угрожающими.

Я обнял Розу за талию, чтобы лучше их рассмотреть. Густая фата мне мешала. Я хотел откинуть ее с лица Розы. И вдруг чьи-то когти оказались на уровне ее плеч. Не мои когти, но тоже драконьи. Секунду они выжидали, а потом схватились за обе золотые подвески и легко вырвали серьги из ее ушей. Всего миг, и только кровь осталась на фате. Я не успел ничего сделать, да и не мог.

Это был только сон.

В библиотеке в замке завалялось несколько пухлых томиков о снах, составленных людьми. Перси захватил их с собой после разгрома какого-то городка волшебными существами и принес в мою библиотеку. Здесь они прижились и их переплеты стали выглядеть чуть иначе, но это не отменяло того, что они попали сюда из человеческих закромов. Но мне уже было все равно. Я занялся энтузиазмом что-то узнать из человеческих книг, раз не удается из волшебных.

Надо же до такого дойти, смотреть значение сна в сонниках смертных! Вероятно им, не ведающим моих сил, это было более кстати, но мне немного стыдно.

Вот оно! Карлик, временно назначенный тут куратором, показал мне нужный том. Сонник сам распахнулся на нужной главе.

Супругам видеть во сне, что они снова женятся, это к разводу. Ну, так это уже свершилось! Мы уже развелись! Сон сильно запоздал! Что же это за пророчество, которое посылают задним числом? Обычно пророческие сны сняться заочно, а не после того, как предсказанное ими событие уже произошло. Тут что-то не сходиться. Может, есть другие расшифровки тех же символов?

Что там числиться еще? Я прочел целый перечень толкований, но ни одно не подходило. Зато страницы сонника вдруг выскользнули из моих пальцев и раскрылись на статье «серьги». Значений также было множество, но всего одно меня напрягло. Вырвать серьги из чьих-то ушей означало занять место соперницы. В моих снах чьи-то сверкающие когти вырвали серьги из ушей Розы. Кто-то хочет занять ее место? Ну, так оно свободно. Для этого не надо ничего у нее отнимать.

— Кроме твоего сердца, — шепнул голос из книги. Я совсем забыл, что все книги здесь умеют говорить. Зазеваешься за их прочтением, и вот уже слышны голоса, а крепления на переплете складываются в форму говорящих губ.

— Мое сердце, вроде как пошло по рукам, — я припомнил ночь с дриадами. Самому теперь отчего-то стало неприятно вспоминать о том, как я повеселился.

— А хочешь знать, какая разница между тем, чтобы отдать свое сердце и отдать свое тело?

— Я не испытывал страсти ни к кому сотни лет, если вести разговор об этом, — хотя глупо было говорить о таких вещах с книгой. Что она обо мне знает?

— И ты ни разу не был близок со смертными красавицами?

— Конечно, нет, я и с феями то спутался впервые.

— Ты знаешь, как устроить пожар одним вздохом, но не знаешь, что такое страсть? — развесился тоненький голосок.

— Страсть, как у людей друг к другу? — я выразительно повел золотистыми бровями. — Стыдно признаться, но не знаю.

— И прошлая ночь с волшебницами тебе не доставила особого удовольствия?

— Верно.

— А хочешь познать всю силу страсти к человеческим женщинам и удовольствие быть вместе с ними.

Чтобы забыть Розу?

— Вероятно, хочу.

— Ну, так есть один способ, подсказать тебе?

Я сдержанно кивнул. Губы на переплете говорили со мной, а я вежливо отвечал. До чего довело одиночество? Раньше я мало верил голосам со страниц, а теперь вдруг начал им потакать. Когда бестелые губы дали мне очередной совет, я решил ему последовать.

Причаститься кровью

Для разжигания человеческой страсти, нужно всего лишь отпить из чудесной чаши. Барельефы на ней свиты в виде человеческих и крылатых тел. Так и бывает, когда соединяются две расы: человеческая и волшебная. На дне чащи, как капельки росли из дна драгоценные камни. От них исходили тихий шепот и сияние. Любой эликсир, который на них плеснешь, от их воздействия тут же приобретет одно особенное качество. Но я решил перестраховаться. Настой для меня изготовили в заброшенном ныне храме, где я впервые встретил Ноэля. Теперь он находился на отшибе. За ним расцветала вереском пустошь. Говорят, что цветы вереска символизируют одиночество. Я собирался изменить значение символа, поэтому вереск добавили в вино, вино смешали с кровью и волшебными эликсирами. Я прилетел на пустошь, не расплескав чашу, сел и выпил. Настой не оказался горьким, но и сладким тоже не был. Терпкий вкус, приятное ощущение, никакого тепла. Вопреки ожиданиям горло не обожгло.

Быть с одной женщиной это тоже одиночество. Мне нужны были многие. Пора жить так, как мне было положено с самого начала.

Много женщин, много любовниц. Разве такой порядок дел не должен сопровождать императора, у которого много богатств.

Отец, правда, вел себя иначе. Но он ведь ангел. У ангелов даже падших свои традиции. С него хватило одной Рианон. А я спешил забыть одну Розу. Это легко сделать. Раз общество фей и дриад от нее не особо помогает, значит всего то и нужно пройтись по городам смертных. Вероятно, найдется еще много таких чаровниц из рода колдуний, которые утешат меня от разрыва с Розой, и ночи в обществе которых окажутся незабываемыми.

Я всегда вел себя слишком чопорно, нужно было еще в юности удариться в разврат. Представляю, как бы, брезгливо выставила меня княжна Одиль, если б узнала, что на встречу с ней я пришел прямо из борделя. Да, и ее отец, князь-колдун Ротберт не стал бы сватать меня ей так активно, если б знал, что я не слишком безупречен в манерах. Одно дело палить огнем или раскидывать пригоршни чар, и совсем другое тратить все накопленное золото на распутниц. До сих пор у меня не было фавориток. Пора их разыскать. По опыту я знал, что стоит сделать даме пару комплиментов, и она уже не пугается, когда ты на ее глазах превращаешься в дракона. Взять в пример хотя бы королеву Серафину. Долгое время я был ее защитником.

Мой роман с королевой и ее роман с драконом продлились очень недолго. К тому же до серьезных отношений мы так и не дошли. Были лишь слова, мимолетные объятия и поцелуи, да еще хоровод черных духов, поселившихся у ее трона, и наблюдавших за нами с усердием шпионов. До королевского ложа мы, собственно, так и не добрались. А потом в королевство явился волшебный флейтист Нолан. Своей музыкой он мог сдерживать целые армии и заставлять их бросаться со скал или насылать шторма, чтобы топить целые армады. В общем, он мог перевести всех врагов Серафины музыкой проще, чем я огнем. Естественно с таким слугой дракон королеве стал уже не нужен. Так мы и разошлись. Серафина сделала своим новым фаворитом Нолана, а я отправился в свободный полет. Обидно, что даже она при всем ее капризном характере сумела найти свою настоящую любовь, а я так и не нашел. Нужно просто активней искать! И главное не заглядываться на тех, кто похож на Серафину, Одиль или Розу. От таких капризниц одни неприятности. Мне нужны изысканные, но уравновешенные девушки. Те, которые не станут потрясать кулаками из ревности и готовить мне магические ловушки, чтобы приучить меня к верности.

Жаль, что на моем пути постоянно подворачивались волшебницы. Куда проще иметь дело с нежными и беззащитными девушками, не занимающими каким-либо колдовством. Им нужен защитник, которым я могу стать. Перси намекнул, что нужно обращать внимание на дурнушек. Они обычно бывают благодарны любому, кто за ними ухаживает. Наверное, это заключение он сделал по собственному опыту, но мне оно пришлось не слишком по вкусу. Я как назло предпочитал хорошеньких барышень.

— Совсем, как Поклонник Красоты!

Кто это сказал? Я обернулся. Никого! Улица города Веона, в который я залетел, была абсолютно пуста. Даже окна какой-то картинной галереи не светились вечерними огнями.

Тем не менее, в голове тут же засел вопрос: кто такой этот Поклонник Красоты? Местный меценат, который собирает картины? Тогда не удивительно, что его так прозвали. В галерее можно было заметить одни портреты красоток, при чем не только смертных женщин, но и фей.

— Он коллекционирует их, как ты статуи, — снова шепнул голосок, будто надоедливая букашка села мне на воротник и жужжит в ухо.

Статуи в моем замке все когда-то были живыми девушками. А тут висят просто портреты. Все равно от такого сравнения человеку стало бы как-то не по себе, но я привык к любым проявлениям и видам магии. Меня ни чем не удивишь.

— Кое-чем можно! Зайди внутрь!

Я, наконец, заметил какое-то светящееся насекомое на потухшем фонаре. Похоже на улитку с оранжевой ракушкой на спине. Она светилась, как крохотный фонарик. Любопытный зазывала! Но в галерею меня не тянуло. Там всего лишь портреты, а я ищу живых женщин. Рисунки и призраки мне ни к чему.

Где можно найти живых женщин, если не на ассамблее? Я зашел на первую подвернувшуюся. Вот отличное место, чтобы познакомиться. Приглашения мне не нужны. С моей магией я всюду желанный гость, и любые двери распахиваются передо мной сами. Кругом было полно прекрасных дам. Их кавалеры мне конкурентами не были. Я знал, что стоит лишь поманить, и любая покорно пойдет за мной. Тут дело не только в магии, очарование падших ангелов всегда пленяло женщин. И то, что во мне дремлет дракон, в любовных делах мне совсем не мешает. Однако едва хозяйка приема устремила взгляд на меня, и я ощутил, что почти влюблен, как дракон внутри меня гневно шелохнулся. Он отразился в зеркале на стене во весь рост. Благо, что Симонетта, так звали устроительницу ассамблеи, его не заметила. А даже если заметила, он ее совсем не отпугнул.

Похоже, эликсир на крови и вереске действует, как надо. Влечение настолько сильное, что преград больше нет, и не важно, что дракон внутри меня яростно шевелит когтями и стремиться выбраться наружу. Я точно не сожгу даму, которой нравлюсь.

Порыв ветра распахнул окно, туша все свечи в ближайшем канделябре. Как похоже на вмешательство чьей-то магии! Даже если это Роза, пусть себе ревнует. Мне все равно. Надо и ей когда-нибудь преподать урок. Я выдохнул тонкую струю пламени, чтобы снова зажечь потухшие свечи. Симонетта смотрела на меня все с той же симпатией. Кроме нее с десятку других красавиц я также приглянулся. Я мог узнать их имена еще до того, как мне их представят. Леонелла, Барбара, Джоджетта, Ирена, Фелина, Жанин, Мариетта… имена закружились в голове, как осенний листопад. Они были такими же многообразными и красивыми, как дамы. Брюнетки, шатенки, рыжие, русые, блондинки, курчавые и стройные, зеленоглазые или кареглазые, смуглые или белолицые — мне приглянулись все. На первый раз я выбрал Лизетту — озорную кокетку, которая сама поманила меня из шумного зала в укромный будуар. Чаша с кровавым эликсиром возникла в моих руках сама. Я предложил девушке выпить.

— Причастие кровью? — удивилась она.

— Что? — я удивился ни чем не меньше ее.

— Так делают все последователи святого Августина.

О, тогда не удивительно, что она перепутала колдовство с причастием. Хотя, по сути, религия и колдовство это две стороны одной медали, как бог и дьявол. Что-то одно означает добро, что-то второе зло, но не все предельно просто.

— Они добавляют в чашу для причастий кровь, чтобы разжечь страсть в прихожанках, которые им приглянулись, — пояснила Лизетта, видимо, она сама уже с чем-то таким сталкивалась. — Но ты мне нравишься и так. Кто бы ты ни был, но ты очень красив.

Дракон во мне тоже красив. Он золотой и крылатый, и его глаза сверкают аметистовым блеском, но он может дохнуть огнем. Лизетта ощущала жар пламени из моих ноздрей, тем не менее, нежно провела рукой по моим локонам.

— Как золото! — констатировала она. — Чтобы привлечь девушку тебе совсем не надо использовать религию, как колдовской обряд.

Но чтобы девушка привлекла меня, мне требовалось отпить из чаши. Значит, по словам последователей Августина это называется кровавым причастием. Всего один глоток, чтобы забыть Розу и разжечь в себе страсть к другим женщинам. И вот уже чаша была отброшена, а Лизетта оказалась в моих объятиях. И не важно, что барельефы на чаше стонами и двигались, а дракон в зеркале яростно шипел.

Сердце в огне

Как странно вышло, что я заснул в объятиях девушки, а проснулся в постели орошенной пеплом. Разве ночью я что-то спалил? Не припомню! Кстати, самой Лизетты как ни бывало. Не помню, чтобы девушки так быстро бросали меня. Обычно они хотели продолжения знакомства. К тому же это ее дом, а не мой.

Пепла на простынях было подозрительно много. Он рассыпался ворохом под моими ладонями, кружился в воздухе, как черный снегопад. Что-то точно сгорело ночью. Но что? Может, балдахин? В нем появились местами жженые дырочки, но сам каркас уцелел.

Где Лизетта?

Частицы пепла оседали на чайном подносе, на туалетном столике, на тумбочках, но комната была пуста. В ящичках комода никто не прятался. Я все ждал, что из них выскочит гремлин. В случае если я был с Розой, то так бы и произошло. Но это была спальня Лизетты — смертной девушки. У нее гремлинов не водилось.

Зато внизу в холле я заметил клетки с цветастыми попугаями. Нужно спросить у них, куда так рано ушла хозяйка дома. Я встал, оделся и спустился вниз. Слуг кругом не было видно, зато попугаи крайне обрадовались, что кто-то понимает их речь. Мне был понятен язык всех животных и зверей, поэтому я мог завести с яркими птицами долгий доверительный разговор. Попугаи оказались заядлыми болтунами. Они доложили мне обо всем, что происходило в доме и обо всех любовников, которых госпожа принимала до меня. На тему последних они любили позлословить. Но что касается самой госпожи, то мое любопытство о ее местонахождении их весьма озадачило.

— Она еще не выходила, — признался крупный попугай-ара с красным хохолком.

— Как не выходила? — не могла же она вылететь в окно. — А ваша госпожа точно не волшебница?

Попугай-ара чуть не рассмеялся на его хриплом птичьем языке.

— Мы ее не видели со вчерашнего вечера, — вежливо ответили другие попугаи. — Она должна быть где-то в доме?

— А тайников здесь нет?

Они отрицательно покачали разноцветными головками.

— Ну, ладно, вернусь и поищу ее потом, — играть в прятки с Лизеттой я был не намерен. Кроме нее кругом полно и других очаровательных барышень. Я не любил глупые игры.

Выходя, я наткнулся на странного человека, который дежурил у фонтана, посматривал на окно Лизетты и быстро делал набросок углем в чистом альбоме. Художник! Я старался не общаться с художниками после своих неудавшихся отношений с Марселем. Хотя меня к ним до сих пор влекло. Я считал своего рода волшебством то, как они создают рисунок из ничего. Перед ними лишь чистый лист бумаги, на котором постепенно возникает изображение. И для этого им не требуется магия. Втайне я уважал живописцев. Их талант рисовать сродни моему дару колдовать.

Поэтому когда незнакомец поздоровался со мной, я ответил на приветствие. Хотя все знают, что не принято здороваться с незнакомыми людьми, как с давними друзьями. Но он вел себя так, будто знает меня уже давно. На нем был длинный малиновый плащ с серебристой тесемкой. Его скрепляла на плече пряжка в форме мантикоры. Где-то я уже видел такую.

— Я знаю поблизости чудесную лавку, где продают красивые урны и ларцы для праха, — заговорил он, указывая кусочком угля куда-то влево.

— И ты считаешь, мне они нужны? — уж не издевается ли он.

— Я думал, одна из урн в виде тела огненной феи точно понадобиться для госпожи Лизетты, — у парня был обескураженный вид от того, что я его не понимаю. Он был уверен, что мы в сговоре. Но я не обсуждал никогда ни с кем никаких покупок.

— С чего ты взял? — я усмехнулся и прошел мимо. Если Лизетта и собиралась купить что-то диковинное, то это ее дело. У меня в замке хватало и урн, и ваз, и амфор, и шикарных ларцов в форме целых крепостей, поэтому убогая лавка, в которой подозрительно похожее на тролля существо выставляло на продажу керамику, меня не заинтриговала. Да, на урнах были вылеплены лица и фигуры фей, горгон, огневиц, нимф и русалок, но ничего необычного для меня в этом не было. Я видел и получше. Лишь одна ваза на миг меня привлекала. По ее бокам тянулся барельефом целый хоровод волшебных созданий. И все они исключительно женского пола. Как будто мужчин среди нас и нет. Все эти затейливые вещи явно изготавливает поклонник женской красоты.

Похожий на тролля и грубоватый продавец, заметив меня через витрину, вдруг снял шляпу и низко мне поклонился. Я смог как следует рассмотреть его плешивую голову с огромными ушами. И вправду тролль! Наверняка, все вещи, которыми он торгует откуда-то украдены или же он собрал их под обломками поместий, разграбленных нечистью. Мои подданные любили пошалить, хоть я им это и запрещал. Но сейчас мне стало не до запретов, и не до законов. Голова была занята другим. Поэтому я прошел мимо тролля, не сделав ему ни замечания, ни предостережения на будущее в виде огненного вздоха, способно испепелить пол лавки. Пусть себе торгует и дальше. Пока не перейдет мне дорогу, так и быть я его не трону. И не важно, где он все это достал.

Я был занят поисками очередных красавиц и весьма гордился тем, что ищу их вовсе не для того, чтобы спалить, ограбить или сбросить с утеса. Так положено вести себя дракону. А во мне снова проснулся прежний принц, которого учили галантно обходиться с дамами, а не сворачивать им шеи когтями. Одним словом я искал подружек для любовных услад и тешил себя мыслью, что их непременно будет очень много. Так много, чтобы забыть Розу. А для этого мне потребуется очень длинный список и девушки должны быть одна прекраснее другой.

Где-то поблизости находилось королевство, кажется, оно называлось Тиорин, недавний правитель которого так увлекался дамами, что его список фавориток сравнивали с коллекцией драгоценностей из драконьей казны. Поговаривали, что у него любовниц насчитывалось больше, что драгоценных камней в казне дракона. В этом я сильно сомневался, потому что даже сам все свои сокровища сосчитать не мог. Магических талантов моих духов-казначеев на это тоже не хватало. Но бывший король Тиорина на дамах вроде как разорился. Королевство пришло в запустение. Частично оно превратилось в руины и пустоши. Не знаю, что там произошло, но я на него точно не налетал. Я обычно государства палил дотла. А от Тиорина кое-что осталось. Но сам король куда-то пропал. Королевский замок стал руинами. До чего только не доведут женщины? Нужно помнить о том короле, чтобы не повторить его участь. Вот только я тратить все состояние на красавиц не собирался. Мне достаточно поразвлечься немного, ощутить свободу в выборе. А то считаться ручным драконом Розы как-то несолидно для императора. Пусть знает, что она у меня не единственная.

Стоило мне заметить на улицах пурпурный шлейф, и сердце вдруг вздрогнуло. Неужели это Роза бродит по городу и дразнит меня. Обычно такие яркие и роскошные ткани выбирает только она. Да смертным они и не по карману. Чтобы соткать такое платье, нужны стаи пикси или волшебные пряхи. Но девушка обернулась, и оказалось, что это совсем не Роза. Всего лишь статная крылатая фея, которая сама пришла в город, как и я, в поисках смертных дурачков, которые на ночь составят ей компанию, а потом будут преданно служить.

Она мне приглянулась, и я чуть было не пошел за ней, но леди, проезжавшая в карете, оказалась еще более привлекательной. В мыслях грумов я прочел, что ее зовут Мориэлла, и она отправляется в соседний город Фоил, где процветает оружейное искусство и торговля шелками и пряностями. Там рядом холодное северное море, а замок отца Мориэллы стоит прямо на берегу. Стоит слетать туда на досуге. Я был уверен, что Мориэлла будет рада меня видеть, потому что в мыслях тех же грумов прочел еще, что она сосватана за уродливого старика и даже ездит к какой-то ведьме, чтобы та помогла ей чарами изменить судьбу. Ночь с драконом явно пойдет ей на пользу. Особенно учитывая то, что дракон может принимать молодой и красивый облик. Хотя за то, чтобы я спалил ее отца и суженого, Мориэлла провела бы часок-другой и в объятиях чудовища. Прелестная девушка! Непременно ее навещу. Но только не сейчас. Дождусь следующей ночи. А пока и в этом городе полно соблазнов. Голова кружилась от разнообразия самых разных красоток: модистки, кокотки, продавщицы цветов, шляпницы, кружевницы, актрисы уличных театров, мещанки, дворянки. Все по-своему хороши. Я потерял счет миловидным лицам.

Вместо того, чтобы слетать к Мориэлле на следующую ночь, я кутил на одном месте неделями. Жаль, что прелестницы куда-то быстро исчезали, а кругом клубился лишь пепел. Зато на их место всегда приходили новые. Я привлекал равно всех: и аристократок, и простолюдинок. И они все начали наконец-то привлекать меня. Все юные смертные девушки хороши собой. Мне нравятся они все.

— Как хорошо я тебя в этом понимаю, — шептал какой-то голос из пустоты, и неясно было с какой стороны он вообще доноситься, он будто исходил отовсюду. — Я тоже поклонник красоты. Только я стремлюсь к тому, чтобы заморозить красоту до того, как старость ее разрушит, а не к тому, чтобы ее сжечь, как делаешь ты. Но мы все равно очень похожи. Мы как две стороны одной медали. Ты дракон, а я твоя тень.

Наверное, какой-то дух шалит. Я не обращал на шепот особого внимания. Пусть себе шепчет. Даже если это он так быстро отгоняет девушек от меня, я все равно рад, что он создает разнообразие. Ведь на место уже опробованных приходят новые подруги. Если б не глупая традиция хранить верность Розе, я бы за всю вечность ни на день не оставался один. Мою красивую внешность девушки обожали. Их пальчики перебирали мои волосы цвета золота, их глаза влюбленно смотрели на мое ангельское лицо. Я уже привык к тому, как нежно девичьи руки меня обнимают.

— А ты тем временем их палишь, — опять этот шепот. Он стал навязчивым. В другой раз я бы насторожился, но сейчас меня увлекло другой занятие. Я старательно смахивал пепел, которого на моем камзоле оставалось откуда-то очень много, и искал новых встреч с незнакомками.

Изящные салоны, будуары, апартаменты для новобрачных, до которых еще не успел добраться жених, купеческие дома и даже притоны — я побывал везде. А голос надо мной все шептал:

— Я так тебя понимаю! Я тоже в свое время спешил за каждой. И ни одна из них не успела сбежать от меня.

Я глянул вверх, но никакой светлячок за мной не летел. Никаких полупрозрачных духов кругом тоже было не заметно. Вероятно, со мной говорит не упокоенная душа какого-нибудь маньяка. Я то сам сейчас никого не погубил. Приятно знать, что я больше не убийца и не поджигатель, а всего лишь искатель приключений. Все дворяне такие, как я. Ищут наслаждений, не пропускают ни одной юбки. Так с чего мне вести себя иначе.

Останься Роза со мной и не пришлось бы ни с кем знакомиться, ведь она меняла тела проще, чем модницы меняют наряды. С ней одной я мог бы каждый вечер проводить время в объятиях очередной прекрасной дамы. Просто в каждом новом теле жила бы она. Естественно после того, как она покидала использованное тело, оно начинало гнить и обращаться в скелет. Роза почему-то никогда не сохраняла жизнь тем, чьими телами пользовалась. Вероятно, она не могла войти в их сознание до тех пор, пока они оставались живыми. Я не особо разбирался в ее сложной и губительной магии. Все законы, которым я ее учил, Роза преступила. Отчасти поэтому мы и не смогли остаться вместе. Хотя пара была хорошая: я — дракон и император всей нечисти, она принцесса и дочь колдуньи. Вначале мы отлично сторговались насчет брака и ее коронации, но с тех пор, как Роза решила сместись с престола меня и оставить всю власть себе, у нас началась черная полоса неприятностей. Вот так и рушатся все браки; кто-то один хочет любви, а кто-то второй — выгоды.

Лучше быть холостяком. И гулякой. Чем больше женщин, тем лучше. Так наименее вероятен риск привязаться к какой-то одной даме.

Я не хотел больше быть связанным сильной и искренней любовью. Это слишком болезненное чувство. Но, похоже, что из волшебной чащи я отпил слишком много. Сколько я не гулял, а страсть все возрастала. Внутри горело пламя. Оно выпирало из тела, завихряясь на кончиках пальцев. Из-под моих ногтей в ночь выпархивали целые язычки огня. Они складывались в затейливые символы.

— Он за твоей спиной! — шепнули мне духи, обитавшие в пламени. Их голоса всегда напоминали шипение огня. Послушавшись их, я обернулся. За спиной у меня, разумеется, никого не было. Кто-то распустил по городу слух о драконе-налетчике и по вечерам люди старались не казать носа на улицу. Как будто, запершись в домах, можно спастись от дракона! Да, он разом спалит всех, и каждый сгорит в своем доме.

Горевать и бродить впустую по лабиринту городских улочек я не стал. Зачем? Если помнишь адрес хозяйки ассамблеи, где недавно побывал, то грех к ней не заглянуть. Закрытые двери меня не смутили. Я проник прямо в окно третьего этажа. При чем по дымоходной трубе мне для этого взбираться не пришлось. Я всего лишь взлетел.

Симонетта ждала, что я заранее извещу о своем приходе запиской, но я уже был здесь. Пачки любовных писем, так и не отправленные мне, уже не имели значения. Одно попало в мои когти. Раньше я пришел бы запустить свои когти в ее горло, но сейчас мне хотелось узнать другое. То, чего я до сих пор не хотел и не знал. Я запустил пальцы в ее волосы, цвета спелой пшеницы. Они вились мелкими прядками и спускались по спине почти до колена. Брови и ресницы тоже были золотистыми. Поразительная красота! Я раздумывал всего миг, ощутит ли она огонь в моем дыхании или нет, а потом нагнулся и поцеловал ее. Даже если ей и было больно, она этого хотела.

Возбуждение жгло сильнее огня. При чем ее влекло ко мне еще больше, чем меня к ней. Так обычно и бывает. Лишь случай с Розой стал исключением. Но Симонетта была обычной женщиной, хоть и очаровательной, как изящная фарфоровая статуэтка. Ее пальчики в дорогих кольцах заскользили по моей груди, ловко расстегнули камзол. Видимо, я был уже не первым в ее списке ночных гостей. Но я первый из них был драконом.

— Кто готов отдать жизнь за одну ночь с драконом? — шепнул мне на ухо все тот же надоедливый бесплотный голос. — Даже за мои магические портреты жизнь не отдавали так охотно, как за твои огненные объятия.

Он озлобленно шипел что-то еще, но я его уже не слушал. Губки Симонетты прижались к моему уху. Она тоже яростно зашептала мне что-то о том, как долго она меня дожидалась, и какой я мерзавец, что не пришел к ней в первый же вечер, как мы увиделись, а заставил ее ждать. Она вот вся извелась, ведь никогда в жизни она никого не хотела так сильно, как захотела меня и так далее и тому подобное. Всю эту любовную чушь я слушал уже десятки раз, но удовлетворен все еще не был. Правда, с Симонеттой все вышло иначе, чем с другими. Объятия были самыми страстными, прикосновения исполнены редкой нежности. Я действительно подумал, что зря сделал, не прилетев к ней в окно с самого начала.

Бесплотный голос над шатрообразным балдахином все еще обиженно что-то пищал, а на широкой устеленной шелковыми простынями постели сплетались, двигаясь навстречу друг другу, тела. Акт любви оказался великолепен, лишь мое огненное семя, извергнутое в Симонетту, обожгло ее изнутри. Она вскрикнула, но я быстро заглушил ее крик долгим поцелуем.

Я встал и начал одеваться задолго до того, как наступил рассвет. В объятиях смертных мне не спалось. Однажды испытав с ними оргазм, я больше их не хочу, да и сами они вдруг начинают вести себя как-то заторможено. Симонетта лениво терла пепельные разводы, оставшиеся у нее на запястьях, как будто кожа выгорела изнутри. В ее спутанных длинных кудрях тоже остались следы пепла. Откуда? Я вроде ничего тут не поджигал, разве только случайно. Симонетта тоже выглядела такой обескураженной, будто совсем не могла понять, почему после бурной ночи любви, ей вдруг стало так плохо.

Уходя я заметил, что в уголках ее губ виден легкий ожог. Я старался быть нежным, но не могу же я контролировать все. Мази и бальзамы, которые судя по их количеству на туалетном столике, обильно ею используются, ей помогут.

Кто-то нашептывал мне, что следует задержаться, чтобы посмотреть на любопытные последствия совершенного, но я спешил в Фоил. Меня там ждет Мориэлла. Ну, я надеюсь, что ждет. А даже если не ждет, то обольстить одинокую бедняжку будет не слишком трудным делом. Больше всех утешения в объятиях любовников ищут те, чьи мужья или женихи стары. А это как раз был случай Мориэллы.

Я обратился в дракона и полетел к прибрежному городу Фоилу. Ощущение того, что кто-то наблюдает за моим превращением в окно, осталось далеко возле дома Симонетты, а под моими крыльями за считанные минуты уже бились холодные волны. Шутки ради я выдохнул струю огня прямо в море. До того, как потухнуть оно загорелось прямо на воде, легко спалив стайки рыб, плававших на поверхности. Выходит, я и в море костер могу разжечь, если очень постараюсь.

— Не надо, монсерьор, — жалобно пискнула какая-то русалка, вынырнувшая из глубины. С коралловым гребнем в синих кудрях и синими же бровями и ресницами она выглядела такой миловидной, что я ее послушался. Может, и ее навещу как-нибудь на досуге. Но пока что моя цель Фоил и крепость отца Мориэтты. Я долетел до города поразительно быстро. Да, он и находился недалеко. Он был построен на небольшом острове. Со всех сторон его окружало море. От суши к нему тянулся длинный мост, по которому шли обозы с продовольствием и почтовые экипажи. Все остальное торговое сообщение с городом велось по морю. Каравеллы и бриги в порту были похожи на сказочные ладьи. Тут хорошие судостроительные верфи, талантливые мастера, да и сам город красив, но во мне вдруг проснулся дьявол. Почему бы его не спалить? Ведь Мориэллу здесь держат в заточении, да еще и хотят отдать замуж за нелюбимого.

Русалка уже спряталась от меня в морскую пучину. Лишь мелькнул над волной ее хвост, такой же синий, как и ее кудри. А я уже летел к городу. Его островерхие башенки и изысканные балюстрады меня не смутили. Я дохнул огнем пару раз, и пожар вспыхнул такой, что никто из лучников и пушечников на крепостной стене даже не успел отреагировать. У часового, ударившего в набат, отгорели обе руки. И сама колокольня пылала. Я равнодушно наблюдал за огнем свысока, магическим зрением вычисляя, где находиться нужная мне крепость.

— Поджигатель! — это крикнула из окна какая-то девушка, целившаяся в меня из арбалета. Бог мой! Да это и есть она. Кудри черные, как воронового крыло, кожа белая, как январский снег, глаза синие, как фиалки и румянец, как кровь на щеках. Это и есть Мориэлла. Плохо же я ее в прошлый раз рассмотрел. Если смотреть с высоты полета, то она куда красивее, чем если уныло следить с улицы за ее каретой.

Она выстрелила в меня, и, разумеется, промахнулась. Дракон летал слишком быстро. Хотя если бы она попала, ее стрела не причинила бы мне особого вреда, даже если б была отравлена.

На всякий случай я применил магию, и руки Мориэллы заныли от боли так, что она сама выронила арбалет. Не драться же мне с ней! Как можно сражаться с дамой, да еще с такой обольстительной. Предусмотрительная красавица тут же отошла от окна, когда поняла, что у нее не хватает сил со мной тягаться. Проблема заключалась в том, что отступать ей тоже было некуда. Огонь, захвативший крепость с соседних флигелей, заблокировал все выходы. Вот так то хватать арбалет и охотиться на дракона вместо того, чтобы спасться самой. Мориэлла оказалась в ловушке и ругалась она, насколько я слышал краем уха, совсем не по-дамски.

Как неловко вышло, что я спалил весь город, прежде чем влететь к ней в окно. Но разве я умел поступать иначе? Так уж у меня завелось. За теми, кто мне особо понравился, я и ухаживал со всей страстью. А моя страсть часто рождала огонь.

Увидев, как дракон превращается в красивого юношу, Мориэлла вмиг утратила стремление к самообороне. Надменность в ее фиалковых глазах сменило смущение и… влечение. Как часто я видел это влюбленное выражение в глазах дам, но с ней почему-то было особенно приятно. Я протянул ей руку. И она кинулась ко мне сама, даже не испугавшись того, что может сделать с ней юноша, опытный в магии. Да и какой у нее еще был выбор: либо сгореть, либо улететь со мной.

Нужно было и Розе не оставлять выбора. Вероятно, тогда и она стала бы более ласковой. Но, впервые в жизни влюбившись, я сглупил. Мориэлла тоже, судя по всему, сегодня влюбилась впервые в жизни. Она уютно устроилась на спине дракона, который понес ее над северным морем. В лицо ей брызгала соленая вода и дули холодные ветра, а она упрямо цеплялась за шипы на моей спине и даже ощупывала острые чешуйки. Хорошо еще, что не додумалась уколоть булавками. Роза бы додумалась, если б посчитала, что я в чем-то ущемляю ее права. Мориэлла же, как ни странно, отныне считала себя освобожденной, а не похищенной. Ее родной город за моим хвостом догорал, а девушка начала даже что-то напевать о морских ветрах и о вольной воле. Кто поймет этих красавиц, что им действительно нужно? Одно ясно: поскольку дом Мориэллы я спалил, теперь придется подыскать ей место в моей Империи. Для нее это хорошо, ведь оставшись там, она никогда не состариться. Но вот куда ее там пристроить, и как сделать так, чтобы местные обитатели ее не изводили. Разве только отдать замуж за Перси. Вот уж он обрадуется! Хотя вряд ли. Он привык к вольнице и романам со всеми подряд. Еще можно достать из ссылки Винсента и навязать ему жену. Если дать за ней хорошее приданое, то он будет только рад. Главное поделить приданое на две части, чтобы, когда он пропьет свою, хотя бы у Мориэллы остались деньги на семейную жизнь.

Но пока что рано об этом думать. Нас ждет целая сладострастная ночь. Вот только почему-то вместо роскошного дворца я прилетел на кладбище. Тут не обитало могильных фей, которые могли меня приревновать и начать щипать Мориэллу до крови, а еще тут выделялось одно роскошное каменное надгробье, больше похожее на царское ложе, украшенное каменными розами. На него я и опустил Мориэллу, а затем сам приземлился рядом и принял красивый человеческий вид. Красавица тем временем уютно устроилась на надгробии, расправила багровое бархатное платье с серебряной тесьмой. Агатовый обруч на ее лбу поблескивал, напоминания о заклятиях, которыми заговаривают ведьмы девушек от нежеланных поклонников. Видимо, не зря Мориэлла ездила к такой ведьме. Обруч и ожерелье ей точно наговорили. Скорее всего, я нежеланным поклонником не был, поэтому против меня все эти побрякушки не сработали.

Мориэлла, судя по всему, прошла ни один колдовской обряд, потому что на кладбище чувствовала себя вполне нормально. Я лег на нее, распустил серебристую шнуровку на корсаже, высвыбождая пухлые груди с розоватыми сосками, и ночь любви началась. Все, как обычно. Никаких слов, кроме жаркого девичьего шепота о том, как я красив. При чем каждая девушка обещала мне, что я буду у нее единственным. Вряд ли хоть одна из них выполнит свое обещание. Кому это красавицы бывают верны?

— Только тем, после чьих объятий умирают.

Я даже не обернулся на ехидную фразу. Мне было плевать, какой могильный дух это сказал. Привычный любовный акт стал увлекать меня больше, чем даже колдовские ритуалы. И Мориэлла вдруг оказалась первой, с кем мне захотелось большего, чем одно соитие. Действительно, ведьма! Я склонился над ней еще раз и вдруг ощутил, как кожа под моими руками обращается в пепел. Что не так? Зрачки Мориэллы закатились, обнажив одни чистые белки. Ее губы на моих глазах обращались в прах, щеки чернели и западали, волосы рассыпались пеплом, который подхватывал и кружил хороводом ветер. Тело на надгробии как будто горело изнутри. Минуту назад передо мной была молодая плоть, а теперь уже горстка золы. Лишь украшения из серебра остались нетронутыми огнем. Они сверкали поверх пепельного остова головы. Подул ветер, и пепла не осталось. Я стоял и смотрел на плоское надгробие, где еще минуту назад лежала Мориэлла. Что с ней все-таки произошло? Я ее не поджигал. Она сгорела изнутри. Не то ли самое произошло и со всеми? Я проводил с ними ночь, а наутро они сгорали. Так что ли?

Чтобы выяснить это, нужно вернуться хотя бы к Симонетте. Вдруг она еще жива. Тогда, понятное дело, я ошибся. И Мориэлла сама доигралась магией до плачевных результатов.

— А почему тебе это так важно? Тебе то какое дело: ты их убиваешь или они сгорают сами?

Я отмахнулся от надоедливого голоса и полетел проверять все сам. Дома у Симонетты тоже клубился пепел, а вот самой ее нигде не было видно. Опрашивать прислугу о чем-то было бесполезно, разе только найти духа-свидетеля. Обычно они летают повсюду и все видят, но я предпочел все выяснить сам. Следует лишь напрячь тайное зрение и представить себе то, что происходило в этой спальне несколько часов назад. Я увидел все сразу, едва прикрыл веки. Белокурая хозяйка обращалась в фигуру из золы, и сама не понимала, что с ней происходит. Ее тело разлеталось пеплом кусочек за кусочком. А огонь пылал внутри. Огонь попал в нее вместе с семенем дракона.

Дальше можно не проверять. Я был уверен, что со всеми моими возлюбленными, произошла та же самая плачевная история. Значит, со смертными женщинами, мне больше бывать вместе нельзя. Вот и закончилось развлечение! С феями вроде было иначе, вот и сконцентрирую интерес на них.

Жаль только что вину от того, что я сделал, это не окупает. При жизни Симонетта мне нравилась. Теперь лишь пепел от нее можно было собрать в урну. А можно этого и не делать. Тогда роскошная кровать под балдахином может по праву считаться ее усыпальницей. Вероятно, едва в дом въедет новая владелица, как она познакомиться тут с призраком.

Меня потянуло назад на кладбище, где погибла Мориэлла, и я полетел туда. Хорошо быть драконом. Даже конь для передвижений мне не потребуется. А ведь в моих императорских конюшнях дожидались даже пегасы.

Драконом, как оказалось, было сложно быть лишь тогда, когда речь заходила о любви. Особенно о любви к смертным.

Как прав был тот юноша, который посоветовал приобрести урну для праха Лизетты. Кстати откуда он мог все знать еще до того, как узнал я сам? Ему повезло, что сейчас мне было не до него, иначе я бы запустил в его горло когти. Хотелось на ком-то сорваться. В такие моменты я и искал уединения на кладбищах. Если тебе становиться плохо и тоскливо, то лучше побродить среди могил. Разумеется, только в том случае, если не повстречаешь там озлобленных и весьма привлекательных могильных фей, которые всегда носят черное, имеют землистый оттенок лица и, увы, частично гниют. Но их красоты это не уменьшает.

На могилах на кладбище танцевали пикси. Я смотрел на красивый портрет, высеченный на одном из надгробий. Что, если б она была жива? Наверное, сама покойница в земле давно уже разложилась. Если тело сгнило не целиком, я мог бы поднять ее и восстановить, но стоило ли? Один раз я уже ошибся. Та девушка была почти цела, но болезнь оставила на воскрешенном теле свои метки. Они бы со временем прошли, драконьего огня в небольшой дозе вполне хватало на то, чтобы изгнать из тела смерть и любую болезнь, но безнадежная любовь стала слишком серьезным противником даже волшебству. Орисса скончалась в муках. Девушка, лежавшая здесь под кедром, чем-то напоминала мне и ее, и Розу одновременно. Темноволосая, очень нежная, судя по надписи на надгробье, она умерла в день своего семнадцатилетия. Я даже не задумывался от чего. Убийство? Самоубийство? Несчастный случай? Болезнь? Люди умирают в любом случае. Странным было то, что вполне крепкий кедр над могилой перестал плодоносить, не было ни шишек, ни орехов, ни даже белок поблизости. А изображение на надгробье казалось таким одухотворенным, почти небесным. Я часами не мог насмотреться на него.

Что если рискнуть и создать себе подругу из праха? Если это не удастся, то Анри будет ликовать, решив, что мне, наконец, справедливо отомстилось. Действительно будет больно ее потерять, если я создам ее ненадолго или даже на век, а потом лишусь.

На миг мне представилось, что в этой могиле под рыхлой землей лежит Роза в слегка прогнившем красном платье. Всего лишь видение!

Сама Роза сидит у себя дома в Поместье Черных Магнолий и строит козни против бывшего супруга, то есть меня. А мне приходиться искать самому, чем скрасить свое одиночество. Я решил, что отныне не посмотрю на смертных женщин. Уж слишком плохо моя симпатия к ним кончается. Лучше сосредоточиться на волшебных созданиях. К тому же в моей Империи их полным-полно.

Пери из канделябра

Кто-то позвал меня с чердака. Кто там мог поселиться? Уж точно не дракон. Голос определенно был нежным. Какую-то фею заперли при уборке? Пока я поднимался наверх, голос больше не звал, и все равно казалось, что наверху, на чердаке, кто-то томиться взаперти. Безмолвный призыв тоже может быть очень сильным. Я его ощущал. Только на чердаке точно никто не поселился. За дверью не слышалось никаких движений, ни единого вздоха. Я все равно открыл старую дверь. Зачем ее вообще заперли? На чердаке ведь не храниться ничего такого ценного, что стоит беречь под замком. Тут пыльно и тесно. Кругом лишь несколько сундуков с каким-то барахлом и разные ненужные вещи: сломанные часы, опахала, пиалы, амфоры и довольно симпатичный канделябр. Я его не помнил. Откуда он тут? Пока я его рассматривал, в лунках вспыхнули свечи. Ровно девять. От желтоватого пламени отлетел серебристый дымок.

— Привет тебе, господин, — зашептали сладкие напевные голоса.

— Как хорошо, что ты нас, наконец, выпустил!

— Мы так долго ждали, что ты заметишь нас и освободишь!

— Мы так хотели служить тебе и исполнять все твои желания!

— Ты, наверняка, устал от того, что все вокруг тебя недостойны и не знают, как тебе услужить, но мы это исправим!

— Лишь скажи, чего ты хочешь!

Медоточивые речи ласкали слух. От них легко было уснуть прямо тут на лестнице. Похоже, на хор сказочных джиннов, которых я вдруг отпустил из лампы. Только голоса женские! Их было семь или девять? Может больше? Они шептали на разных тонах, но самих созданий видно не было. Они слишком скромные, чтобы предстать перед очами императора? Или слишком некрасивые? Если это в самом деле джинны, то они могут оказаться, как красивыми, так и безобразными. Ладно, пусть себе летают по замку. Вреда мне они точно не причинят. Во избежание беспорядков лучше было прочесть какое-то короткое заклинание и прогнать их прямо сейчас, но я не стал утруждаться. Как выяснилось позже, я жестоко ошибся. Всегда нужно вести себя более осмотрительно.

Духи, освободившиеся из канделябра, оказались очень женственными и весьма пронырливыми. Это были девять пери. Так принято называть джиннов женского пола. А еще их принято считать добрыми. Насчет последнего я бы утверждать не стал. Зато пери действительно были красивы так, что напоминали о рае и вначале были способны доставить своим приходом поистине райское удовольствие.

Я стал просыпаться посреди ночи от их быстрых ласк. Восточные чаровницы были весьма искушены и умелы. Они приходили по очереди, будто вырастали из тени у моей постели. Сон слетал с ресниц от их быстрых поцелуев, от прикосновения их пальцев, расстегивающих на мне одежду. Обычно я спал, не раздеваясь, но они шептали мне, что мое тело слишком прекрасно, чтобы прятать его под одеждой. Они, как ни удивительно, не обжигались ни от моих губ, ни от моей слюны, ни даже от семени. Ни одна из них не сгорела. А я вдруг получил сразу много ночей наслаждения. И познал удовольствие от обладания собственным небольшим гаремом.

Вначале пери приходили по очереди. Однажды явились все вместе. В тот раз они даже передрались за право лечь в мою постель. Пришлось дохнуть огнем, струя которого проворно улетела в камин, не задев ни одну из них, чтобы они успокоились. Это немного привело их в чувство. В свете огня я смог, наконец, разглядеть, как они хороши и необычны. Все в легких восточных одеяниях. А лица, как у прелестных кукол. Украшения звенят магией, в глазах чары, а во всех черных сердцах до одного сильное влечение ко мне. Другого они растерзали бы живьем, но дракон во мне их сильно впечатлил.

— Откуда вы взялись? — забавы ради поинтересовался я. Интересно, что они ответят. Соврут или признаются, где их убежище?

Ответ был ожидаемым.

— Пришли из канделябра.

Это я и подозревал, поэтому лишь понимающе хмыкнул. А нежные пальчики уже ласкали мое лицо, сразу девять пар губ сладко нашептывали мне:

— Ты сам нас отпустил из того места, где нас запер незадолго до императорской свадьбы твой подручный Винсент. Нехороший тип! Он не хотел, чтобы мы выполнили свой долг перед тобой.

— Долг передо мной? — вот тут я был удивлен. Не помнил, чтобы они числились среди моих подданных. Хотя если считать их подарком…

— Доставить тебе ночные наслаждения, — подсказали хором они. — Это наш долг перед господином, которому принадлежит канделябр, а вместе с ним и мы все.

— А перед Винсентом вы этот долг выполняли?

— Он нам хозяином не был, это мы владели им. Глупый парень! Утехи лишь для господина, — рыжая пери потянулась ко мне. Она была среди искусительниц самой красивой, и я чуть было снова ей не подчинился. Ее ласк хотелось снова и снова. Она была изумительно хороша.

— Кстати, официально ты не женат, — напомнила она, — хочешь установить здесь законы гарема? Мы будем твоими первыми и лучшими женами, а феи вторыми, русалки третьими.

Да она уже все расписала. Я ощутил себя загнанным в угол. Неприятно, когда на тебя давят, даже такие прелестницы.

— Как хорошо, что ты прогнал Винсента, — завела тему другая пери, блондинка с голубыми глазами. — Он нас изводил и даже запер.

Наверняка, он думал, что это они изводили его, раз сделал так. Но я был согласен, что он несносный тип. В конце концов, он предал меня, своего покровителя, ради того, чтобы сбежать с моей же женой. Стоит даме махнуть юбкой, и даже самая тесная дружба трещит по швам.

Выходит, я отпер дверь и освободил таким образом их всех. Едва помещение было открыто, как все они вылетели из канделябра. Не пришлось даже произносить никаких заклинаний. Пери впорхнули в мою жизнь и естественно обосновались в опочивальне. Вначале это было очаровательно. Но потом я начал даже понимать Винсента, который хотел от них избавиться. Пери оказались весьма навязчивыми подругами. А их ласки стали утомлять.

Они даже начали советовать мне, что делать. Вначале это были лишь шепоты на ушко, но чем дальше, тем больше их советы начали напоминать команды.

— Слетай за сокровищами!

— Поймать того крылатого проходимца, который давеча чуть не спалил вой замок!

— Как ты до сих пор не содрал с него сверкающую шкуру и не пустил на переплавку в украшения. Наверняка, его чешуя из серебра. Если не из золота. И глаза, как сапфиры. Вырви их и вели цвергам сделать для нас из них серьги.

— Как ты до сих пор его не поймал! Разве не ты самый могущественный дракон в округе!

— Ты должен его поймать!

— Сам знаю! — буркнул я, слегка стукнув кулаком по столу, от чего полетели снопы искр, заставившие всех пери на миг замолчать. Но только на миг. Они быстро пришли в себя и продолжили.

— Принеси нам драгоценности, сорванные твоими когтями с шей смертных женщин!

— Позабавь нас магией!

— Покажи разные колдовские мистерии!

— Дай нам рубинов и алмазов, чтобы украсить наряды!

— Пригони к нам волшебных прях! Нам потребуются чадры и шаровары из их золотой пряжи, раз уж мы теперь наложницы самого императора!

— И пригласи духов-музыкантов настроить наши тамбурины и подтянуть кожу на барабанах!

— Зажарь пару гномов на своем драконьем огне! Мы хотим посмотреть, как ты расправляешься с лентяями!

— Вырви серьги из ушей у дам!

— Покатай нас на спине дракона в полете!

Розе я в таких мелочах потакал, но все они разом меня утомили. И я решил снова их запереть. Но выпускать их изредка можно. Все-таки они умелицы ублажать своих господ.

В отличие от Винсента, который, как я понял, слишком сильно их распустил, я моментально приучил пери к порядку, заперев их назад в канделябр. Это произошло сразу после ужина, где они шумно музицировали и наперебой напевали мне о том, что я должен буду сделать для них в ближайшее столетие. Устав от их песенок я всего лишь щелкнул пальцами, и обескураженные лица красавиц превратились в серебристый дымок, который послушно отлетел обратно в лунки канделябра, каким-то чудом возникшего передо мной на столе. Его я взял в руке и самостоятельно отнес на чердак. Из лунок доносились озабоченные шепоты.

— Чем мы разозлили его?

— Вроде бы все так хорошо шло!

— Мы же с ним подружились! И вдруг предательство!

— Мы ему надоели!

— Пели слишком много!

— Слишком сильно его любили!

— Это ты виновата!

— Нет, ты!

— Заткнитесь все! Он ведь дракон! Он спалит нас всех! — сказал под конец самый рассудительный голосок. Пери шептали, надеясь, что я не услышу, но я слышал и, честно признаться, во мне все больше просыпалось желание швырнуть канделябр в костер. Только, вероятнее всего, он там не сгорит. Ну и пусть обрастает паутиной на чердаке. Дверь придется запирать, как и раньше. Хорошо еще оградить ее магией. Общество пери оказалось весьма утомительным.

— Мне пора думать о государственных делах, — все же вежливо шепнул я им, запирая канделябр на чердаке. — Вы слишком долго меня отвлекали. А проблемы империи не ждут.

За забавами с пери я совсем забыл, что другой дракон летает где-то поблизости, и нам еще повезло, что он не налетел на нас прямо во время ночных услад и не спалил всех вместе с замком.

Под маской дракона

Я шел, а не летел. Палая листва шуршала под ногами. Поразительно, что в не осеннем лесу так много опавших листьев. Все они зеленые, даже еще не начали желтеть, и на каждом листике процарапанные следы, как если бы кто-то оборвал их когтями.

Кто посмел так чудачить в моих лесах? И кто посмел притворяться мною, то есть драконом, свободно летающим по моим владениям и даже сжигающим все, что ему заблагорассудиться? Со времен появления Симона ничего подобного не происходило. Я вспомнил, как нашел его в подвалах у занятого по обычаю разрушительной магией князя Ротберта. Моя бледная копия сразила даже меня. Благо, что с уничтожением князя-колдуна, всем подобным оказиям тоже пришел конец. Можно было жить спокойно. До недавнего времени.

То, что я иду пешком, как простой человек, уже было плохой приметой. Это значило, что мысли завели меня в тупик. Последний раз я так много бродил лишь, когда искал путь к лесному укрытию Розы. Сейчас искать уже было нечего. Я отлично знал, где она поселилась, и прекрасно осознавал, что меня в гости она совсем не ждет, ну разве только если я принесу ей очередную порцию золота и драгоценностей. Красивые женщины — удивительно подлые создания. Единственное, что им нужно от драконов это их богатства. Ну, еще и защита. До поры до времени. А когда в защите отпадает нужда, то дракон остается без дамы.

Роза долгое время была моей дамой сердца. Скромная и нежная, она держалась подле меня до тех пор, пока в ней самой не обнаружились сильные задатки к колдовству. Я, как дурак, начал ей помогать их развить, даже сам стал обучать ее законам волшебства. И что получилось в итоге? Все законы Роза попрала, чтобы стать самой сильной волшебницей, которая загонит в угол даже своего учителя. И все только для того, чтобы получить независимость от дракона, который ее, между прочим, преданно опекал. Я ни разу ее не обидел, ни разу не запустил в нее когти, наоборот преданно ей служил. И что в благодарность? Даже спасибо не сказала. Единственное приятное, что я слышал от Розы это льстивые комплименты насчет моей лучезарной внешности и драконьей силы. О моих сокровищах она ни разу даже не заикнулась, но едва она обрела независимость, как выяснялось, что именно без них она жить и не могла.

Роза — истинная дочь княжны Одиль. Что я еще от нее ожидал? Змеиное семейство! Дедушка — колдун, мать — колдунья, вот и сама Роза норовит стать великой волшебницей. Все ее волшебство выходит окружающим лишь во вред, но она ничуть этого не стесняется. Само имя Розы словно указывает на ее происхождение от семейства подобного колючим шипам. Я ходил и думал, когда же наступил тот момент, когда на нежном цветке обнаружились шипы? Из дамы сердца Роза стала врагом.

Может это она создала своей магией дракона, который теперь меня изводит. От нее можно было ожидать такой фортель в благодарность за все сокровища, что я ей отослал.

Палой листвы становилось все больше. Она напоминала зеленый ковер у тропинки. Какое-то существо с когтями ходило по лесу и обдирало листья в больших количествах, а потом просто швыряло их на землю? Зачем?

Ладно, не это столь важно. Листья в этом лесу напоминают изумрудные пластинки, и среди них, если открыть секрет, иногда действительно можно обнаружить чистые изумруды. Так, что кто-то мог безуспешно разыскивать драгоценные камни. Это, конечно, воровство, учитывая то, что лес принадлежит мне. Но я не мелочен. От одного-двух драгоценных камней от моих богатств не убудет. К тому же зайти в этот лес мог только кто-то из моих же подданных. По моей империи вообще бродят исключительно преданные мне существа, которых я обязан опекать, а, стало быть, и следить за тем, чтобы они не впали в нищету, доводящую их до воровства. Так, что если кто-то настолько отчаялся, что искал в лесу хоть что-то ценное, то это моя вина. Я за ним не доследил. Нужно было меньше болтаться по дамам и больше заниматься делами государства. Хотя если этот кто-то не мой подданный. А существо, случайно забредшее на мои территории…

Я задумался. Такое маловероятно. Границы Империи очерчены магией, не пропускающий никого кроме тех, кто мне не угоден или не приглашен кем-то из местных жителей. Тем не менее, неизвестный никому дракон, каким-то образом проник сквозь магические защиты.

Итак! Что я имею, по словам жалобщиков, пришедших к моему двору: какой-то дракон начал совершать налеты на небольшие селения, в том числе и на волшебные. Никто не знает, откуда он взялся. Даже я сам.

И как тут разобраться в ситуации? Только выследить дракона. Почему-то я старательно оттягивал этот момент, хотя уже знал, что найду его в горах за лесом. Вместо того, чтобы лететь, я шел пешком через заросли и буреломы, минуя лабиринт лесных тропинок, расходящихся в самые разные стороны и ведущих к самым разнообразным магическим обиталищам всевозможных существ.

С чего это вдруг я стал таким скромным? Что мешает мне прямо сейчас обратиться в дракона, поймать крылатого соперника в горах и растерзать его?

Ну, сразу убивать его не стоит. Вначале нужно попробовать выяснить, что ему нужно и кто его подослал. Я почему-то был уверен, что он прилетел в Империю не по собственному наитию. Кто-то его подговорил или пленил магией, чтобы управлять им как марионеткой. Сколько было злоумышленников, которые пытались создать мне проблемы с помощью магических уловок. Я разоблачал их козни, решал созданные ими проблемы одну за другой и каждый раз выходил победителем даже из неравного боя. А сейчас откуда-то появилось чувство, что удача мне изменила, и новая проблема может оказаться такой сложной, что с ней не справишься просто так. Вероятно, ностальгия, меланхолия и апатия, начавшиеся у меня после разбитых отношений с Розой, были насланы либо ею же самой, либо княжной Одиль и ее шестью волшебными пряхами. Последние, надо признать, проявили себя очень мстительными.

Оборванная листва складывалась в причудливые узоры на земле. Иногда они напоминали фестоны зеленых кружев, иногда какие-то знаки. Кстати, несколько выжженных на тропинке колдовских символов меня полностью обескуражили. Я таких даже не знал. Кто посмел колдовать в моем лесу? И почему символы выжжены огнем, а не начерчены углем или кровью? С таким я еще не сталкивался. Символы можно было заметить не только на земле, но и на стволах деревьев. Даже местные белки и дятлы почему-то старались этих деревьев избегать. Что тут не так?

Если проследить за узорами царапин от когтей на палой листве, то тоже заметны символы. Даже пара чистых изумрудов, блеснувших под листьями, не отвлекла меня от затейливых линий. Казалось, еще секунда, и по ним потечет кровь.

Я не прикрывал веки ни на миг, и ни о чем не мечтал, но мне показалось, что листья стали красными от крови.

Плохой знак! Наверное, мне не стоит сразу ввязываться в драку с незнакомым драконом. Вдруг, если его поранить, то его кровь окажется такой ядовитой, что одна ее капля, упавшая на землю, перетравит всю округу? Или вдруг я пожалею, что на него напал, когда он превратиться во что-то такое, что окажется уж совсем неожиданным.

Я смотрел на узорчатые листья и видел, как задираю на смерть чужого дракона, а упав на землю, он превращается в окровавленную девушку — в Розу! И мне больно, хотя это всего лишь фантазия.

Я упрямо тряхнул головой, пытаясь стряхнуть с себя наваждение, как росу с локонов. Оказалось, что пока я гулял, пряди моих волос стали мокрыми, как от дождевых капель. Все дело в магии этого леса. Дождя не было, но роса обильно выступала на пышных кронах деревьев, иногда превращаясь в мелкие кристаллы.

Тут красиво и одиноко, как в пустыне. Все волшебные существа почему-то предпочитают редко сюда заглядывать. В листве раздались бесплотные шепоты. Что-то вроде любовных признаний и просьб навсегда остаться тут, вдали ото всех. Мне даже начало нравиться быть совсем одному. Как вдруг чей-то коготь потянулся за ворохом кленовых листьев, но вместо того, чтобы сорвать их, начал чертить какие-то узоры.

Я как ото сна очнулся. Нарушитель порядка рядом. Нужно быть бдительным. Жаль, что когти исчезли так же быстро, как и появились. Тут у деревьев слишком пышные кроны. За ними так удобно прятаться.

В природной атмосфере возникло нечто влекущее, потустороннее. Мне доводилось слышать о дамах лесов и рощ. Так обычно называли фей, которые считали себя хозяйками леса, в котором поселились. Или поляны, или озера, или пруда. Любого места на открытой природе. Хотя иногда это могли быть и руины, частично заросшие мхом. Однажды я встретил такую Леди Руин и даже разговорился с ней, угостил ее волшебным вином и мы стали друзьями. Но стоит ли подружиться с феей, которая считает себя госпожой моего леса или лучше сразу поставить ее в известность, что тут хозяин я.

Кстати, самой феи поблизости видно не было и даже ее присутствия рядом не ощущалось, зато я почувствовал жар, как от тлеющих угольев в печи. Похоже, что рядом другой дракон. Я огляделся по сторонам. Не пролетает ли он сейчас над лесом? В высоте между верхушек деревьев никого не заметно, даже певчих птиц. А ощущение такое, что я ступаю прямо в разинутую пасть дракона, как в волшебную печь.

Никогда такого еще не чувствовал. Голова закружилась. Стало вдруг нестерпимо жарко. Я никогда не испытывал дискомфорта от близости огня. Мог сам залезть в горящий камин, и ничего бы мне с этого не было. Тот, кто сам внутри весь из огня, не горит. А я ведь все-таки дракон. Другому дракону не запугать меня, даже если он сильный маг. А магией здесь запахло нешуточной. Я ощущал чужую силу и власть. Кругом зеленела и благоухала свежая лесная природа, а ощущение того, что я иду на пожар все усиливалось. Чужой огонь был близко. Я его не видел, но казалось, стоит лишь вытянуть руку, и я его коснусь.

Наваждение мгновенно развеялось, едва я услышал писк синицы. Чьи-то тонкие пальцы крепко ее поймали, но зачем? Сложно было отличить от вешней зелени взметнувшийся подол зеленого платья с золотой каймой. Лишь благодаря кайме я и разглядел пышные юбки, чем-то похожие на наряд, сшитый из листьев. Накидка поверх него тоже была зеленой и тоже отделана золотой каймой.

Мне мерещится или по лесу действительно гуляет стройная грациозная дама? Я окликнул ее. Мне никто не ответил. Но я точно видел ее у сосны. А теперь там, на стволе, можно было разглядеть лишь знак, начерченный чем-то раскаленным. В месте ожога на коре осыпался пепел. Я четко представил себе, как раскаленный коготь чертит этот символ, и дерево стонет. Но при чем тут девушка? Она вряд ли когтистая. Во всяком случае, я видел очень изящную фигуру. Это точно была дама, и совершенно точно не фея. Могла ли какая-то знатная прелестница забрести на волшебную территорию случайно или в поисках приключений? Да, могла, если какое-то проказливое сверхъестественное существо нарочно указало ей путь сюда, в когти дракона. Мои феи часто любили развлекаться так, заманивать своих земных соперниц в опасные места и подстраивать им магические западни. Нужно, найти девушку раньше, чем с ней тут что-то случиться. Она мелькала то там, то здесь, будто плясала за кронами деревьев. Именно так и ведут себя люди, одурманенные чарами фей.

Казалось, что ее танец повторяет цепь магических знаков. Кто она? Какая-то городская красавица, которой феи нарочно подстроили свидание с драконом, чтобы он ее спалил? Минуту или две у меня действительно было побуждение на нее напасть. Я сам не знал, почему. Зато я помнил, как ловко на ночных улицах стайки фей начинают призывать к себе нарядных дочерей купцов или бургомистров. Те по наивности заходят танцевать в их круг, поддаются на сладкие уговоры, пробуют волшебные фрукты, а потом добровольно идут на край утеса или к бездне, в которой живет чудовище. Обидно это сознавать, но часто мои подданные ведут себя до крайности жестоко. Да и я не лучше. Но изредка во мне просыпается джентльмен. Сейчас как раз был тот редкий случай, и я шел за незнакомкой с намерением ее спасти.

Она пряталась в зарослях недолго и вдруг выбежала на тропинку впереди меня. Ее зеленый наряд с золотой окантовкой действительно был роскошным, как у королевы. А походка такой легкой, что казалось она не идет, а парит над землей. Тем не менее, на тропе под ее ногами оставались какие-то жженые символы. Я не обратил на них внимания.

От нее разило жаром, словно она выпрыгнула из пепелищ деревни, которая недавно сгорела недалеко от моих границ. Но на ней не заметно никаких ожогов.

Мне хотелось, что б она остановилась, и я бы мог разглядеть ее лицо. Изящная головка с золотыми локонами, уложенными в затейливую прическу, намекала, что передо мной редкостная красавица.

— Постой! — окликнул я ее еще раз, но она пошла вперед лишь быстрее, почти побежала. Что ж, мне не сложно ее догнать. Не хотелось бы перекидываться в крылатого змея прямо сейчас и пугать ее, но на что не пойдешь в азарте преследования. И я это сделал. В полете мне удалось догнать ее и прижать к стволу всем своим скользким золотым телом. Вот и все. Дама поймана. Теперь можно снова перекинуться в красавчика Эдвина и восхитить ее своим внешним видом, на который так падки женщины, еще не заметившие во мне дракона. Я стал кавалером раньше, чем разглядел, что дама весьма необычна.

Она, безусловно, была красива. Даже очень. У нее была тонкая талию, точеная высокая грудь, лебединая шея, но стоило глянуть на ее лицо, и становилось немного не по себе. Вроде бы все идеально: длинные ресницы, как два веера, изящные брови, выразительные глаза, кожа настолько белоснежная, что от нее словно исходит мороз. Стоит прикоснуться, и ощутишь снежинки. Я никогда еще не видел такого изящного лица, но драгоценное украшение на нем, даже меня смутило. Это было что-то вроде полумаски, идущей не горизонтально, а вертикально. Тонкие золотые пластинки, изогнутые ажуром, врастали прямо в плоть. Они тянулись по половине лица ото лба, до подбородка. И ей не больно такое носить? Если не ошибаюсь, необычное украшение вживлено прямо в кожу, но шрамом не видно, как будто девушка с ним и родилась. Золото будто растет из кожи, обволакивая кружевным узором пол-лица. Это магия?

— Кто ты? — мой шепот не был огненным, но она отпрянула, как от ожога. Никогда еще я не производил на дам такого отталкивающего впечатления. Она видела меня насквозь? Поняла, что я дракон? Даже моя красивая наружность не ввела ее в заблуждение. Ну и проницательность! Ей можно лишь аплодировать.

Крохотная белка на верхушки сосны отчаянно мне жестикулировала, предостерегая приближаться к красавице. Я не обратил на предупреждение никакого внимания. С каких это пор мне прислушиваться к белкам? Даже если они обожгли где-то лапки, как эта, то еще рано трезвонить по всему лесу об опасности.

Пойманная дама успела увернуться и убежать. Она была быстрой. Мне едва удалось догнать ее и прикоснуться к маске. Она повторяла форму головы дракона и действительно вросла ей в лицо, прямо в кожу и плоть. Ощущение при прикосновении тоже было таким, будто золотые прутики растут у нее прямо из кожи, сплетаясь в сложный узор на лице, которое должно было бы быть воспаленным, от того, что пластины золота вживили в него, а выглядело восхитительным. Маска росла прямо в нем и все равно незнакомка была красива. Маска лишь придавала ей необычности.

Я ждал, что девушка мне что-то скажет, спросит, выскажет какое-либо пожелание или хотя бы извиниться за то, что вторглась, не спросясь, на чужую территорию. Но она стремилась лишь скорее от меня вырваться. Это первый раз, когда дама бежит от меня. А я тщетно пытаюсь с ней познакомиться. Любопытно, как ее зовут? Откуда она пришла? Из какого она рода? Хотя бы частично из волшебного. Хотя бы один из ее родителей должен быть волшебным существом. Вероятно, она пришла сюда в поисках него.

— Постой! Не убегай!

Я хотел ее задержать, и вдруг она дохнула на меня огнем. Просто приоткрыла губы и выдохнула струйку огня прямо мне в лицо. Мой собственный фокус. Надо же! Конечно, она меня не обожгла, но шок я испытал. Такого со мной никто еще себе не позволял. Что за вольности? Она, конечно, красотка, но никто не разрешил ей отклоняться от этикета, принятого в моей Империи. Все магические создания здесь знают об элементарных правилах поведения, как в границах государства, так и при дворе. Лес здесь или тронный зал, а манеры нужно соблюдать, как принято. Только девушки уже и след простыл. Не с кого даже спросить извинений. Лишь подол роскошного зеленого платья все еще шуршит за поворотом тропинки. Да, видны следы огня.

Я вспомнил об ангелах, которые могли дышать огнем. Вероятно, она из них. Есть еще огненные феи. Огневицы, как их в просторечие называли. Но что-то на всех них она не слишком похожа. Уж слишком необычная.

— Да, она тебя задела, — пропищал лепрехун. Кроха снял передо мной шапку. Как положено. Хоть сам был размером с иголку, а шапка у него еще меньше, но он помнил о драконьей зоркости. Человек бы его на листе плюща и не рассмотрел.

— Да ладно, — я откинул пряди со лба. — Просто девушка. Просто красивая… А я теперь холост.

— Разведен, — деловито поправил лепрехун. Как эти крохи много знают!

— Ну ладно, разведен.

— И очень влюбчив. Сразу видно, ты весь из пламени, и она тоже.

— Она скорее изо льда. Никаких чувств, — я даже не видел ее мыслей, но лепрехун отрицательно покачал крошечной головой.

— Она из огня. И ты ее задел.

— Но чуть не сожгла мне лицо она.

— Это самооборона. От чувств таким созданиям, как она, становится больно.

Никогда не слышал о таких созданиях. Никому в моей Империи от чувств больно не становилось, а здесь обитают сплошь волшебные создания. Кто же она такая?

Я хотел подробнее расспросить о ней лепрехуна (он, видимо, что-то знал), но кроха уже исчез. Лист плюща стал пустым. Даже не скажешь, что секунду назад там стоял крошечный хранитель несметных сокровищ, припрятанных под землей этого леса. Может, девушка их искала, даже пыталась выкопать, не сама, конечно, а приведя каких-то помощников, которые о ней сплетничали, пока искали клад, отсюда лепрехун о ней и наслушался.

Я долго смотрел ей вслед. Лестная тропинка уже опустела. Зелень источала дивный аромат после дождя, а от красавицы остался лишь запах огня и пепла. Как бы мне еще раз ее увидеть? Пролететь над лесом и присмотреться? Но вдруг она уже спустилась под землю? Вдруг она из подземного королевства Анри? Хоть я и запретил его подданным выползать на поверхность, но смелым дамам наплевать на все запреты. Эта красотка была чем-то похожа на Даниэллу, нынешнюю супругу Анри и подземную властительницу. Только в отличие от нее она не была мертвой. Я только о ней и думал. Стоило ли избавляться от головной боли в виде Розы, чтобы тут же найти себе другую зазнобу и всюду разыскивать теперь уже ее. У всех выспрашивать, где она сейчас, кто она и откуда.

Все хватит! Велел я себе. Я только что освободился. Еще рано второй раз попадать в плен к очередной чаровнице, но вслед я ей смотреть не перестал, и ее следы вдруг действительно вспыхнули огнем.

Должно быть, это я их воспламенил. Но огонь был не мой. Точно не мой. Он даже другого оттенка. Если б на ее следах остались золотые монеты вместо пламени, я бы так не удивился.

Язычки огня пылали на тропинке, принимая форму изящной женской стопы. Я смотрел на это, как дурак. Будто раньше никогда не видел огня. Нужно было не стоять столбом, а бежать следом за незнакомкой. Или даже лететь следом за ней, потому что она двигалась неуловимо быстро. Ее, конечно, можно отыскать по огненным следам, но они уже начали загасать. Я все-таки пошел по ним, завернул пару раз за поворот узкой лесной тропинки, добрался до полянки, и тут цепочка следов оборвалась.

Сама полянка выгорела почти дотла. От почерневших остатков травы поднимался ядовитый дым. Я хорошо мог определить источник таких испарений. Тут побывал дракон! И этим драконом был не я!

Сожрал ли дракон красавицу, которая так охотно сама бежала к нему? Или напротив она улетела на его спине? Возможно, поэтому я и не привлек ее внимания. По собственному опыту я уже отлично знал, что дракон способен скидывать с себя чудовищное обличье и становиться чьим-то любовником. Мне вдруг стало даже обидно. Где теперь я разыщу эту красавицу, если она ближайшей ночью сгорит в объятиях дракона?

Что-то подсказывало мне, что она не так проста, чтобы сгореть. В ней было нечто магическое. Но сидеть и ждать в лесу, что она вернется, тоже не было смысла. Пора применить строгие меры к чужому дракону, выжигающему мои леса. Только для этого его вначале надо разыскать. Какое совпадение. Теперь у меня появились сразу для объекта для поисков. Дракон и загадочная дама.

Огненные следы

Если б слабые огоньки все еще не пылали на дороге, я бы решил, что дама мне пригрезилась.

— Забудь ты ее! — шептал увещевающий голосок в мозгу, будто в голову мне забрался надоедливый паук и теперь оплетает мои мозги волшебной паутиной. — Она не для тебя. Даже не для тебя! Хоть ты и самый богатый красавчик на свете. Она — просто иллюзия. Она ведь могла тебе просто показаться. Ты согласен?

Я даже отряхнул рукой плечи. Ощущение того, что кто-то сидит на них и нашептывает мне в ухо, было слишком реальным.

Но твердил он одни абсурды. Как это она была иллюзией? Следы-то самые настоящие. Пылают на дороге до сих пор. Даже насекомые избегали подползать к ним. А мне вот захотелось наклониться и коснуться их пальцами. Огонь меня никогда не обжигал. Я ведь сам дракон. Сам сожгу, кого захочу одним вздохом. И стыдно подумать, что после ночи со мной девушки горят, как сухие бревна. Лучше в будущем избегать контакта с дамами. Но только не с этой. Мне захотелось во что бы то ни стало разыскать незнакомку. Я должен увидеть ее еще раз, поговорить с ней. Чем я ей так не понравился, что она так быстро убежала? Говорят, есть женщины, которые не любят щеголей и вообще презирают красивых парней. Но так я могу ради нее преобразиться, в кого она захочет. И с чего это вдруг она так запала мне в душу? Разве я раньше не видел красавиц? Почему мне так хочется догнать именно эту? Что в ней такого особенного?

Разве только ее огненные следы. Обычные дамы таких следов не оставляют. Оранжевая цепочка следов делала зигзаги, будто дама пританцовывала, когда убегала.

Знать бы, где она сейчас? Без нее лес стал казаться мрачным и пустым. А ведь леса это мое излюбленное место для прогулок еще с тех пор, как я считал себя простым человеком и младшим сыном смертного короля. Именно существа, встреченные в чаще, открыли мне, что и сам я неземное создание.

Сейчас все волшебные существа куда-то попрятались. Как будто специально для того, чтобы не перекрещиваться с красавицей, которая оставляет огненные следы.

Удивительно, как пожар в лесу не начался. Пламя горело ровно на том месте, где она ступала. Это тоже какая-то магия.

Один лишь лепрехун ростом с гнома ждал у дерева. Да он в красной накидке! Это же и есть знаменитый Лесной Воришка. И оглянуться не успеешь при встрече с ним, как твои карманы будут пусты, а сам ты привязан к стволу под лезвием топора мрачного дровосека. Но у дам он крал только сердца. При случае мог прикинуться симпатичным пареньком. Сейчас он выглядел уродом и постукивал по коре дерева удлиненными когтистыми пальцами. У него на каждой руке их по десять. Наверное, чтобы удобнее было воровать. Пальцы такие ловкие, что могут вмиг снять со ствола кору.

— Приглянулась девушка, монсеньор дракон?

Я кивнул, проигнорировав то, что он использовал старое обращение вместо новопринятого «ваше драконье величество».

— Мне она тоже понравилась, — обрадовался он, показав при улыбке острые иголочки-зубы. Их в его рту было не меньше сотни. — Только она больно жжется. Не рискнул бы я обчистить ее карманы. Хотя от нее льется романс о золоте.

— Романс о золоте? — я удивленно приподнял брови. Что он имел в виду? Название поэтическое, но мне почему-то показалось, что оно на самом деле является условным обозначением для чего-то.

Лесной Воришка понимающе похихикал.

— Люблю его слышать. Он раздается только от очень богатых особ. Чаще всего от королей, которые провозят свою казну по лесу, а я заставляю лошадей, тянущих королевские кареты, завернуть в эту чащу. Тут приступаю к работе над облегчением чужой казны я. Знаю, вы против того, чтобы люди сюда заезжали даже ненадолго, но мне же нужен доход, чтобы платить вам налоги.

— Ладно, я не злюсь! — значит, он называл романсом о золоте самый обычный звон монет. Как прозаично! Я представил, как он путает гривы коням и нашептывает заклинания им в уши, очутившись красным призраком у королевских кортежей. Хорошо, если те короли уехали живыми из чащи. Одну золоченую карету, набитую сокровищами он точно оставил себе. Я видел ее очертания за ближайшими соснами.

— А еще золотой романс льется от особей, копящих драконьи клады. Вот тут уже даже мне приходиться заткнуть уши. Драконов обдурить мне еще ни разу не удавалось.

— А их девиц, если примешь перед ними иллюзорный облик франта? — я злился, ощущая легкую ревность от того, что красавица улетела с другим драконом, а не со мной.

— Дамы драконов так ловки, что и сами кого угодно поймают за руку, — он выразительно постучал десятипалой ладонью по стволу. — Но расстраиваться рано, в лесу полно богатств, если присмотреться.

Дерево, которое он обхватил, вдруг стало золотым. Я не удивился. Уже видел раньше такие фокусы. Золотые листики приятно контрастировали с зеленью леса, но если попытаться их переплавить, то это, скорее всего, не удастся. Таково свойство всех предметов магией обращенных в золото, но изначально бывших чем-то другим. На них можно что-то купить или обменять, но изменить их форму уже нельзя.

— Ты ловкач, — похвалил я.

— Самый первый в этом лесу, — с гордостью подхватил он.

— Раньше тут были целые шайки.

— Я их распугал. Может зря сделал, а может не зря. Территории на всех не хватает.

— Только не моей. Я привык иметь много слуг.

— Но второй дракон в Империи оказался лишним.

Это он правильно подметил. Лунному дракону точно здесь не место. К тому же он налетчик и разрушитель. Даже не предупредил заранее о своем прибытии, а ведь знал, наверняка, что трон страны уже занят.

Лесной Воришка лукаво сверкал глазами из-под красного капюшона, будто видел все мои мысли.

— Одно золотое дерево. Не странно? — усмехнулся он.

— Чего здесь странного? В моей сокровищнице таких тысячи. Сотни тысяч.

— Да, но тут в лесу, где все зеленое и живое, одно золотое дерево кажется такой редкостью. Ты не находишь, что золото так ценно, потому что его мало. Меньше, чем зелени на деревьях. А вот если бы тут было всего одно зеленое дерево и множество золотых, то это золото бы вдруг утратило всю свою ценность.

Я решил проверить. Деревья изменили цвет моментально. Мне даже не нужно было к ним прикасаться. Все зеленое перевоплотилось в золотое. И в глазах возникла резь от яркого сияния.

А он мудр. Даже я, дракон, не представлял себе весь мир исключительно золотым. Я сдался и расколдовал лес.

— О чем ты хочешь меня попросить?

— Я? — он изумился.

— Обычно все просят меня о какой-то милости.

— Я думал, это ты хочешь спросить меня о Сепфоре.

— Кто такая Сепфора?

— Золотая дама.

— Что?

— Ее так называют, потому что она любит и копит золото, как и ты. И ее золото тоже поет.

— Что-то мне не вериться в существование такой дамы.

— А я могу доказать, что она есть.

Он поднес мне зеркальце. Как ни странно в том вначале мелькнуло отражение дракона, а не дамы. Плут даже не извинился за ошибку. Но, наверное, ошибся сильно, потому что даже лужица под его ногами вдруг стала зеркальной.

— Ее зовут Сепфора. Я думал, вы ее ищете.

И вправду! В зеркальце отразилась та самая дама, которая оставила цепочку пламенеющих следов. Похоже на изображение в большом овальном медальоне, только оно слегка вибрировало, будто отражение на воде. При первой ряби оно пропадет.

— Оставьте себе, — предложил лесной воришка. — Кстати, меня тут величают Красный Плут. Всего лишь из-за цвета одежды.

— Она хоть твоя или выманил ее у кого-то из путников?

— Мне сплели ее сами лунные пряхи, — гордо задрал он узкий подбородок с бородавками.

О лунных пряхах я никогда и не слышал. Вероятно, в этом лесу есть даже такие. Но я с ними знакомиться точно не хотел. Общение с шестью волшебными пряхами княжны Одиль мне вполне хватило для того, чтобы презирать за подлость и двуличие всю их касту. Но одежду они делали великолепную. Золотая нить, которую они пряли, принимала любые формы сама без ткацкого станка и кроя. Но с искусницами лучше было не общаться. Уж упаси бог вступать с ними в какие-либо дебаты. Веретеном они могли и заколоть насмерть, чем часто злоупотребляли.

— Ты храбр, раз подружился с ними.

— Не подружился. Они были мне должны. Проигрались в кости. Я ловкач, как знаете.

— Можешь отыскать для меня Сепфору?

— Саму даму, а не ее отражение? — он почесал десятипалые руки.

— Разумеется, — с отражением я не мог закрутить роман.

— Это будет сложно. Если только она не вернется в лес. Сам я отсюда редко выхожу. И ее огненные следы меня сильно отпугивают.

— Ну, ладно! Поищу ее сам.

— Только не обожгитесь!

— И это ты говоришь дракону?!

Я и впрямь чуть не обжегся об один ее след. Как назло! Ну и дела! Похоже, она редкая волшебница. Эта Сепфора! Ну, теперь я знаю хотя бы ее имя. Лесному Воришке, конечно, лучше не доверять. Но с какой стати ему обзывать даму по-своему? К тому же мне при встрече послышалось что-то подобное.

— Сепфора! Сепфора! Сепфора!

Теперь, казалось, все кроны деревьев кругом шелестят ее имя. Или то шутки колдовского ветра? Какая-то дриада на ветвях тиса недовольно морщилась, тоже заслышав имя. Так корчатся только при виде соперниц.

— Или когда мимо твоего дерева только что прошла опасность, — подсказал мне Лесной Воришка. Ну и плут! Вздумал читать мои мысли!

— Посмотрите, как ярко горит. Прошла бы она на сантиметр ближе, и тиса той милашки уже бы не было.

Он учтиво кивнул дриаде, но она с досадой отвернулась. Очевидно, сочла его не меньшей напастью, чем воспламеняющую все даму.

— А один раз я видел, как целый бук сгорел всего лишь от ее прикосновения.

— Так ты за ней шпионил? — мне захотелось ухватить его за шкирку и как следует встряхнуть.

— Ну, лишь слегка, — сознался он. — Я за всеми в этом лесу шпионю. Иначе на чем наживаться, если не на случайно сюда заблудших овечках.

— Или драконах.

— Не подумайте! Я у вас ничего не прошу, — поспешно попятился он, явно опасаясь, что я дохну в него огнем и сожгу на месте. Идея была соблазнительная, но я сдержался.

— Если узнаешь хоть что-то о ней или о месте, где она находиться, немедленно прибегай с донесением ко мне. Не пожалеешь. Я тебя щедро награжу.

— Не тем, что сожжете?

— Чем-то золотым? Или драгоценностями?

— У меня их и так хватает. И всегда можно раздобыть побольше за счет заплутавших в чаще дураков. Ну, тех, кому я помог заплутать.

— Тогда отплачу тебе какими-то льготами. Может, освобожу на год от уплаты налогов.

Тут он даже не стал отнекиваться тем, что не любит выходить из леса и охотно закивал.

— Я весь к вашим услугам, монсеньор. Буду ее ждать! Вот тут!

Он оставил на коре отпечаток десяти ногтей. Получилось нацарапанное имя Сепфора, обведенное рамкой в форме драконьих крыльев.

Страшные грезы

Мне пригрезилось, что я играю в шахматы с другом, которого у меня никогда не было, королем какого-то магического царства. За всю вечность такого не знал. Но во сне мы были добрыми товарищами. А шахматы перед нами весьма необычными; не черными и белыми, как это принято, а красными и белыми. Рудольфа бы возмутилась при виде такого нарушения (она была феей шахмат и во всем соблюдала этикет). Благо, мой сон смотрела не она. Сон был красивым, но от него мне почему-то становилось дурно. Во сне я каким-то образом понимал, что сплю и хотел проснуться. Навязанный мне правилами сна друг был очень неприятен, хоть и привлекателен. Даже его корона напоминала дьявольские рога. От нее на стену ложилась живая шевелящаяся тень, которая корчила мне рожи. Может ли дьявол поселиться внутри королевской короны, охватить лоб правителя стальными когтями и вселиться ему в мозг, чтобы терроризировать через него его страну? Во сне допустимо все!

Вот мы сидим за одним столом, отлитым в форме сгорбленного под нами гоблина. Я — повелитель волшебного народа. Он — король то ли страны, лежащей под окнами, то ли царь сновидений.

— Ты — король, я — тоже король, — между игрой подмечал он. — Наша дружба объяснима и вполне уместна, к каким бы разным категориям народов мы не принадлежали, но для двух правителей вполне естественно дружить.

— А еще для них естественное воевать, — поддел я. — На моей памяти короли больше предпочитают второе.

Он оценил мою шутку и лучезарно ухмыльнулся. У него зубы из жемчуга или мне только кажется?

— Ты хотел бы со мной воевать?

— Мы и так воюем, — я кивнул на шахматную доску. Это тоже была война. Особый вид битвы. Только мы сражались не с помощью интеллекта, как принято в игре. Шахматные фигурки сами вели бой за нас. Они были живыми и подвижными. Я бы даже назвал их агрессивными.

Мой партнер играл красными. А ведь это цвет пламени. Мой цвет!

— Давай поменяемся!

— Почему?

— Дракон я, а не ты.

— Ты так в этом уверен, красавчик?

Ну почему все без конца подмечают именно мою смазливую внешность, а не мою драконью силу? Вот даже этот рогатый царек снов, и тот начал поддевать меня за то, что я пригож лицом! А я вот сейчас дохну и покажу, как могу спалить его сонное царство дотла. Вот только во сне почему-то не получилось дохнуть огнем. Вероятно, потому что это сон, и мои чары здесь не действуют. А вот мой партнер, напротив, демонстрировал силу, как только мог. Могущество исходило от него черными парами. Возможно, за гранью сна он и оказался бы слаб, но только не тут. Во сне его сила казалась неограниченной. Какие острые у него когти, процарапывают доску до основания! И сам он одет в красное и белое, будто шут.

— Все равно давай поменяемся, — настаивал я. Красные фигурки на доске разом дернулись, то ли одобряя мое желание играть за них, то ли протестуя против него.

— Но игра уже идет. Меняться поздно.

— Тогда хватит играть, — я тоже выпустил когти. — Я повелеваю.

Обычно это срабатывало со всеми. Кто бы он ни был, но главный над всеми волшебными существами я.

— Ничего не выйдет. Один из нас должен выбыть в конце игры.

— Почему это?

— Мы тут два правителя, а дама всего одна.

Я слышал шаги дамы и шорох ее одежд, но почему-то не в замке, а на мосте, перекинутом от окна к облакам. Но за окном вместо дамы парил дракон.

Я проснулся с чувством того, что дракон все еще смотрит на меня. И впервые этот самый дракон не был моим собственным отражением в зеркале.

С одной стороны вроде бы приятно, что чудовище, которое глядит на тебя со стороны это не ты сам. С другой стороны от пронзающего лазурного взгляда чужих драконьих глаз мне делалось дурно.

— Ты не захворал? — из сундука с сокровищами вылез надоедливый дуэргар, которого я приветил на прошлой неделе за его талант показывать магические фокусы, и теперь уже жалел об этом. Он оказался вездесущим и нахальным. Хорошо, еще не залез спать ко мне на постель. Под кроватью он местечко уже облюбовал. Его проворные ручонки тянулись ко всем сокровищам, которые он мог найти. Благо, он не пытался вынести их из замка, а только перебирал и что-то восторженно нашептывал.