Бесплатный фрагмент - Д`Артаньян: неизвестная глава

Глава 1

Соседский пацан заходил слева и его палка после очередного удара была сантиметров на 10 длиннее. « Сдавайся» — крикнул он и взмахнул ей, всем видом показывая что намеревается раздолбать мою «шпагу» вдрызг. За несколько мгновений, которые пронеслись в голове, я вспомнил и наставления отца, и дядю, героя Ла-Рошель, и уроки кузенов на лужайке перед их родовым замком, и, каким-то невероятным образом сделав пируэт, в полете выбил «шпагу» соперника. Пацан был разоружен, а на его лице отразилось выражение полного непонимания того, что произошло…»

Д«Артаньян улыбнулся. Эпизод всплыл в его памяти в тот момент, когда он пересекал мост, подходя к своему новому жилищу, расположенному по адресу рю де ля Бак, номер 1. Вместе с обломками рухнувших деревьев, и прочего мусора, всплывающего в Сене и движущегося в сторону Ла-Манша, в памяти всплыли эпизоды детства, предопределившие будущее.. Тот замок кузенов, веками переходивший от поколения к поколению, хоть и был много помпезнее замка Кастельмор, приобретенного отцом, благодаря которому он получил дворянский титул, но он никогда не давал того тепла, и тем более того заряда бодрости и целеустремленности, как его семейное гнездо, которое самим своим существованием доказывало, что в жизни можно многого добиться. Не удивительно, что д’Артаньян из него выпорхнул так рано…

Новое место, где ему теперь, много лет спустя после прибытия в поисках блестящей карьеры в Париж, удалось разместиться, было максимально приближенно к дворцу. И удалось его заполучить лишь благодаря рекомендациям и вмешательству на самом высоком уровне. Но, с учетом новых появившихся задач, для всех при дворе было понятно, что для него это было безусловной необходимостью. Иногда д’Артаньяну необходимо было прибыть во дворец практически в ту же минуту как появлялся курьер. И такие случаи возникали все чаще и чаще.

Кроем того последние перемены в личной жизни также требовали более шикарных апартаментов. Будущей невесте необходимо было показать, что судьба ей подарила шанс. Анна-Шарлотта была дамой не бедной, привыкшей к роскоши и достойному уровню жизни. В ближайшее время она должна была приехать для первого знакомства с его кругом друзей и родственников. И хотя ее размещение сейчас, до бракосочетания, планировалось в других частных апартаментах, свое новое жилье д’Артаньян должен был привести в образцовое состояние. Так как визита экспромтом с ее-то любопытством по-любому было не избежать.

Поэтому между серьезными государственными делами ему ещё предстояло заняться и ревизией обстановки в этом, пусть и шикарном гостевом доме, но, приспособленном, скорее, для жизни холостяка.

На днях предстояло забрать сделанные в одной из лучших столярных мастерских на заказ полотняные шкафы. Нынешний с трудом вмещал гардероб и самого д’Артаньяна. Шикарная коллекция плащей и костюмов, которую он тщательно долгое время подбирал, выбрасывая иногда совершенно неимоверные суммы на наряды, сегодня, без затруднений, могла соответствовать даже самым требовательным торжествам. Об успехе среди женской половины говорить даже не приходилось. Уже стандартные, пусть и ставшие знаком принадлежности к мужской элите, мушкетерские плащи были мечтой любого французского подростка, делая сексуальным в глазах слабого пола практически любого мужчину.

Так получилось и с Анной. Они встретились, когда он сопровождал короля во время его поездки в Лион. Это случилось в Шалон-сюр-Сон. Анна практически не выезжала из своего поместья после тяжелой утраты отца, которая свалилась на ее хрупкие плечи, не успевшие окрепнуть после гибели первого супруга. Даже там она решилась выйти в свет только под давлением родственников, намекавших, что король может неправильно воспринять такое отсутствие, когда вся местная знать боролась за право допуска на мероприятия с его участием. Сама она была лишена каких-либо инициатив и желаний. Будущая жизнь представлялась в мрачном свете. Стать вдовой в 35 лет, без детей… Ей казалось что жизнь кончена… Опекуны, — дядюшка и брат решили что ей нужно отвлечься, и под предлогом требований королевского протокола и уведи к королю вытащили ее на центральное событие с участием Людовика XIV, где, как они полагали, заодно может найтись и новое крепкое плечо среди приближённых короля. В результате практически все так и вышло.

Уже позже стало известно, что не обошлось это «случайное» знакомство без Мазарини и других его тайных покровителей, имевшего свои интересы в семейном пристраивании д’Артаньяна. А тогда все вспыхнуло в миг, как хорошо сухой хворост в камине.

Оба они были опалены прежней жизнью. Анна потерявшая совсем недавно, год назад, своего отца, а до этого, пятью годами ранее, своего первого супруга, частенько на первых порах во время их бесед замирала с выражением лица слегка отрешённым и иногда во время разговора она неожиданно замолкала, а глаза затягивала пелена.. В те моменты ему хотелось подойти, обнять, спрятать её подальше от всех в этом мире, защитив на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, такие моменты возникали все реже и реже и когда они проходили Анна-Шарлотта демонстрировала свой лёгкий незаурядный юмор, нередко подшучивая над его армейскими привычками.

Честно говоря, д’Артаньян не очень представлял себя в семейной жизни. Тогда, в ранней молодости, когда юношеская влюбленность свалилась как снег на голову, все было настолько остро, трепетно и самозабвенно, что это осознание, понимание, что есть глава семейства просто ускользало из его видения будущего. Сила эмоций затмевала разум и о том жениться или не жениться вопрос вообще не возникал. Ответ был один: находиться все возможное время, свободное от исполнения долга перед королем, с той, которая дарила ему столько счастья… Но тогда всё не сложилось совсем не так как хотелось. Столкнувшись с жёсткими рамками социального равенства и требования общества, в ту пору юности он так и не смог найти ту, которая устроила бы и душу и вышестоящее руководство. Пылкая влюбленность заходила в очередной тупик, а те, кого присматривали близкие, желающие Шарлю лучшего, при всем усердии его самого увы не вызывали никаких, самых минимальных откликов в душе и сердце.

Но вот теперь это все-таки случилось. Как чудо. Когда все требования, как карты, сошлись. Впрочем, и теперь, когда все брачные планы стали реальностью, особого представления и понимания семейной жизни к нему не приходило. Возникавшие время от времени дамы сердца ни на что не претендовали и их всех все устраивало. Это создало удобный устоявшийся образ жизни, которого при других обстоятельствах он никогда бы и не поменял. Пусть даже Анна-Шарлотта, пожалуй, впервые соответствовала всем критериям. Возможно даже в этой, совершенно особой ситуации все по инерции произошло бы именно так как всегда, вылившись в очередную интрижку, которая со временем могла бы забыться. Но матримониальный дух просто витал в Лувре. Во многом благодаря давлению королевы-матери, использующей все средства для подталкивания Людовика XIV к решению о браке и старающейся создать для французского короля круг приближенных связанных брачными узами. Не секретом было то, что Людовик всячески сопротивлялся этой воле Анны Австрийской и не испытывал желания в данный момент взять на себя эту новую роль.

У Мазарини же были еще более существенные причины видеть д’Артаньяна связанным узами брака. Если его предыдущие любовные истории, в которых Мазарини иногда был вынужден тормозить своего приближенного личным вмешательством по причине чрезмерного социального несоответствия его избранных дам, то в этот раз, когда до него дошли слухи об интрижках с одной из его племянниц, просто не оставалось никаких иных способов с этим покончить кроме официального брака, который мог бы утихомирить столь активного приближённого.

Глава 2

Вот уж кто был готов к браку и с трудом, как разъяренный жеребец на приводе, готовый в любой момент сорваться, сдерживал свои порывы, так это племянник его высокопреосвященства кардинала Мазарини. Ряд случайностей, имевших место не так давно, и разбудивших чувства этого темпераментного итальянца, начали на сегодняшний день обретать черты серьезной проблемы…

После посещения Франции первым российским Посольством, еще в период юности Людовика XIII, когда всеми серьезными вопросами занималась его властная мать Мария Медичи, и они приняли послов в Бордо, во Франции неожиданно обнаружилось достаточно много сторонников нанесения ответного визита. Россия набирала вес в Европе. И очень быстро. Ее торговые возможности не могли конкурировать ни с одной другой близлежащей страной. Англичане, смекнув свою выгоду, первыми пробились в российский северный порт. Французские торговцы, видя это и подсчитывая свои несостоявшиеся прибыли, возмущенно требовали налаживания отношений. Масла в огонь подливал и тот факт, что ещё отец нынешнего царя Алексея Михайловича Романова, открывший регулярное общение с европейцами, с французами, даже хотел породниться.

Первое русское посольство прибыло во Францию в то время, когда д’Артаньян только успел появиться на свет вслед за своими тремя братьями. Целью этого официального визита было оповещение, согласно традиционной русской дипломатии, французского короля о том, что новый царь, — Михаил Фёдорович Романов избран на российский престол. Однако, как стало ясно по ходу визита, этот повод имело еще и другую цель. Полномочному представителю царя Ивану Кондыреву, среди прочего, негласно было поручено сватать за царя какую-либо из принцесс дома Бурбонов…

Однако, в те бурные времена Людовик XIII, находившийся под контролем своей матери, и только собиравшийся жениться сам, затянул с организацией ответного визита. Никому при дворе не было особо дел до геополитических игр и альянсов. В результате возможность создать мощный политический союз в тот момент была упущена. А конфронтация с матерью и длинный период интриг и козней вынудили Людовик XIII на некоторое время забыть вообще о многом, а не только российском партнерстве… Однако давление французских торговцев нарастало. Они жаловались на упускаемые возможности. Особенно с учетом того, что в это же время, английские коммерсанты, обжившие русские торговые ряды, продолжали стабильно получать доход от северного соседа уже многие годы.

В результате первое французское Посольство под руководством Курменена в 1629 году все-таки отправилось в Россию. А по возвращению из нее все торговцы и политики только и говорили об огромном российском рынке, несметных богатства и широкой перспективе. А один из участников этого посольства, с юности увлекающийся рисованием и посещавший специальную школу высоких искусств, помимо зарисовок российских пейзажей набросал еще и портреты одной из дочерей русского царя Михаила Романова — Татьяны, о достоинствах которой и так уже доходили слухи. Образованная и начитанная эта русская красавица, как стало понятно после обнаружения любительских набросков, заметно выделялась на фоне своих сестер.

Пользуясь авторитетом в глазах брата Алексея Михайловича, занявшего трон после смерти отца, и принимая участие в приеме делегаций, она отличалась большой начитанностью, эрудицией и немалым числом здравых суждений. В результате представители соседних стран, озабоченные вопросом поиска потенциальных невест для своих правителей, уже начали просматривать в сторону России. Особенно усердствовала раздробленная Германия, которой для подъема крайне необходимо было мощное соседское плечо.

Впрочем, и помимо нее хватало стран, посматривавших в сторону могучего соседа. Поговаривали что у датчан, начавших присматриваться одними из первых, в этом вопросе дело зашло так далеко, что их принц, по слухам, уже добрался до Московии. С целью сватовства к другой русской принцессе, — Ирине, сестре Татьяны.

Впрочем, с этого момента до момента, когда Мазарини случайно обнаружил наброски художника-любителя, сопровождаемые восхищенными рассказами о смышленой русской царевне Татьяне, прошло достаточно времени. И свежей информации о матримониальных российско-европейских планах от источников Мазарини пока не поступало. Возможно, во избежание конкуренции, датчане предприняли меры для того, чтобы предотвратить преждевременную утечку информации до того как брак будет официально провозглашен.

Вездесущий Мазарини, имеющий такое же бесконечное число племянников, как и его финансовые аппетиты, обнаружив у болтливого художника-любителя такой вот «клад», решил, что у него как раз засиделся в женихах еще один племянник, — Паоло, — уже начавший свою военную карьеру, но демонстрирующий гораздо большие успехи в роли женского угодника. Стоит заметить, что предпосылки к тому имелись, — как и племянницы кардинала, его племянники, были весьма недурны собой. За Паоло же дело не стало. Увидев наброски портрета и услышав, в дополнение к этому, сестрой кого, с какими запасами приданого она является, жених воспылал чувствами и чуть ли не в первый же день попытался выехать навстречу своей единственной любви, — в чем он теперь был абсолютно уверен.

Однако, для начала нужно было войти в контакт с великим царем всея Руси Алексеем Романовым и по неофициальным каналам выяснить его отношение к этой идее. Чем сейчас и занимались особо доверенные специалисты, близкие к Мазарини в ведомстве иностранных дел.

У Мазарини всегда имелись свои тайные информаторы и скрытые дипломатические возможности. В том числе и для выяснения отношения русского трона к идее породниться с одним из самых достойных европейских домов, каковым его высокопреосвященство Мазарини считал свой дом, десятилетиями строя этот фундамент и даже почти выдавший свою племянницу Марию за Людовика XIV, рано начавшего проявлять интерес к слабому полу, чем опекун, он же воспитатель, и не замедлил воспользоваться. Справедливости ради стоит заметить, что раннему посвящению Людовика XIV в тайны любви даже больше чем Мазарини способствовала ближайшая фрейлина его же собственной матушки Анны Австрийской, — Катрин Белье, баронесса Бове. И, разумеется, не без согласия матери. Так что увлечь юного Людовика XIV красавицей Марией Манчини не составило особого труда. Однако, довести дело до венца не получилось. Обретающий все больше самостоятельности и входящий во вкус молодой король уже порядком вышел из-под влияния кардинала и, казалось бы, уже состряпанный брак все-таки сорвался.

Впрочем, Мазарини особо не отчаивался, — королей в Европе хватало, а племянников и племянниц, которых при отсутствии собственных детей он воспринимал как своих, — тем более.

Тайное письмо кардинала его доверенному лицу при царском дворе было отправлено несколько недель назад. Первая информация, кратко сообщающая, что все идет по плану, пришла достаточно быстро. А вот обещанных подробностей, не могли дождаться уже несколько недель. Хотя по всем срокам ответ уже должен был прийти. Однако, последняя встреча с лицом, обеспечивающим связь, опять ничего не дала.

С доверенным лицом д’Артаньяну приходилось встречаться довольно часто, потому как Паоло, как любой молодой мужчина, охваченный романтическими мыслями, с нетерпением ждал любой маломальской новости с северных берегов и начал нервничать, когда пауза стала затягиваться. Сообщения прервались, и уже не первый раз гонец возвращался назад ни с чем. Что произошло с каналом связи оставалось непонятным. То ли активные военные действия на территории Польши мешали передвижению, то ли очередной разворот российской политики подвесил в воздухе все планы кардинала, но обозначенный тайник на границе с Россией, выбранный для места обмена секретной перепиской, пустовал.

Торопясь на очередную встречу д’Артаньян прикидывал, что будет делать если и в этот раз новостей не появится. Потому как терпение и кардинала и, тем более Паоло, были на исходе.

Глава третья

Для встреч с доверенным лицом каждый раз приходилось путать следы, постоянно меняя трактиры, чтобы новости раньше времени не попали в руки врагов, внутренних или внешних.

В этот раз, встреча происходила в трактире, где собиралось мало посетителей. Он не славился особой кухней и, если добавить склочный характер хозяина, то это и было именно то, что нужно для д’Артаньяна в данной ситуации. Там всегда можно было спокойно без посторонних глаз встретиться и, не опасаясь засады, обсудить последние события, или их отсутствие, а также принять арманьяка, — его во Франции даже в подобных заведениях не могли испортить.

Доверенное лицо в этом деле было особое. В этой роли, с учетом непростой, деликатной ситуации, выступил кузен самого Д’Артаньяна — Пьер де Монтескью граф д’Артаньян. Чтобы между ними не было путаницы при дворе его чаще звали либо Пьер, либо Монтескью.

Будучи значительно моложе, по прибытию в Париж он стал для д’Артаньяна чем-то вроде сына, или младшего брата. Таким образом, воспитанный в значительной степени им самим в лучших мушкетерских традициях, Пьер без колебаний мог бы пожертвовать даже жизнью ради короля и государственных интересов, если бы это понадобилось.

На этот раз Пьер немного задержался. Шарль уже заканчивал потягивать свой арманьяк, когда знакомый профиль появился в проеме дверей.

Проскользнув в сумрак зала он не сразу смог обнаружить Д’Артаньяна за угловым столом. Присев так, чтобы в случае появления незнакомцев успеть вовремя среагировать, он сразу же перешел к сути.

— Ответ пришел, — Пьер протянул конверт разом повеселевшему д’Артаньяну. Небольшой конверт был запечатан экзотической сургучовой печатью. Такой же, как и в первые послания. В первый раз они оба ее с любопытством рассматривали, пытаясь разгадать отпечатавшиеся символы и понять их смысл.

— Надеюсь, наконец можно будет приступить к действиям, — довольный, с чувством удовлетворения растягивая слова, произнес Шарль, пряча конверт. Сколько времени прошло с момента отъезда гонца? — уточнил он, продолжая потягивать согревающий напиток, сделанный в их с Пьером краях.

— Месяца полтора, если не больше.

— Гонец рассказал почему так долго?

— Да, говорит, что путь через поляков стал совсем трудным. Много разоренных городов. Все голодные, злые. Особенно вглубь страны. Местами чума… Все всех подозревают… — война…

В разговоре зависла пауза. Д’Артаньян взвешивал и анализировал услышанное, как и Пьер, еще раз прокручивая в голове полученную информацию и пытаясь понять могли ли для паузы быть какие-то другие причины. С гонцами нередко приключались неприятные истории, которые те предпочитали скрывать… И узнать вовремя все эти недоговоренности зачастую означало избежать серьезных неприятностей в будущем.

Однако, Пьер был неглупым малым, несмотря на юный возраст. Многие вещи он видел не хуже человека, умудренного опытом. Шарль наблюдая за его ростом с самых ранних лет, и помогая ему всеми доступными средствами здесь в Париже, после того как тот в детстве лишился отца, мог не раз убеждаться в больших способностях своего протеже.

— Надо самим ехать, — Пьер озвучил мысль, которую д’Артаньян сам собирался сказать.

— Да, если в послании не окажется никаких категорических запретов, то это самый разумный вариант. Время переписки затянулось, ситуация становится все менее контролируемой и на границе, и здесь, с Паоло. В противном случае он точно натворит каких либо глупостей. После того как конверт будет вскрыт его преосвященством и мы в точности узнаем что там, я свяжусь с тобой и мы обсудим дальнейшие действия.

Приближаясь к Лувру д’Артаньян вспоминал как в прошлый визит кардинал Мазарини язвительно высказался о скорости его гонцов и его способности справляться с особо важными поручениями. Подчеркивая его собственную роль в жизни д’Артаньяна с намеком на судьбоносную встречу с Анной-Шарлоттой он сделал длинное отступление на тему того, что если бы он с такой скоростью вершил дела, то д’Артаньян вообще бы мог помереть старым бобылем. Особенно с его принципами и критическим взглядом на брак. Сейчас д’Артаньян не хотелось вспоминать кого и как его преосвященство пытался ему сосватать в качестве законной супруги в свое время, но факт остается фактом, — матримониальные комбинации Мазарини не ограничивались кругом одних только родственников. И не будь высоко преосвященство кардиналом, то из него вполне могла бы получиться великолепная сваха.

С такими мыслями капитан королевских мушкетёров, подходил к Лувру, даже не пытаясь прикинуть ни что было в послании, ни возможной реакции кардинала Мазарини на него, которую все равно невозможно было предугадать.

На приеме у его высокопреосвященства сидел знакомый офицер и при появлении д’Артаньяна, личность которого давно стала символом слова «срочно», тотчас же направился уведомить кардинала.

Кардинал его принял сразу и, несмотря на то, что старался изобразить безразличие и спокойствие, блеск глаз выдавал нетерпение с которым эту новость здесь ждали. Доставаемое из потайного кармана д’Артаньяном послание, казалось, подлило масла в огонь и глаза высокопреосвященства заблестели еще ярче.

Однако печать была снята аккуратно, без спешки. Казалось что кардинал растягивает удовольствие от момента. Как игрок, уверенный в своей победе, которая еще пока остается тайной для всех остальных.

Прочитанное стало достойной точкой в этой игре, отражавшейся в его глазах. Выражение победы, удовлетворения, и безграничной радости, такой, на какую кардинал вообще был только способен, выразились на его лице.

— Д’Артаньян, Вам предстоит деликатная и почетная миссия, — торжественно обратился он к Шарлю, закончив чтение. Вам нужно будет обеспечить отправку в Россию нашей тайной делегации, информация о которой на данный момент будет ограничена очень узким кругом лиц. Конечно, хорошо было бы, если бы Вы могли сами сопроводить Паоло, но в данный момент Ваше отсутствие при дворе было бы весьма некстати. Король и так постоянно задает мне вопрос чем это я Вас так загружаю. Да и невеста Ваша должна вот-вот пожаловать, — кардинал не преминул подчеркнуть, что он со всем возможным вниманием принимает участие в судьбе д’Артаньяна. Так что, потрудитесь найти надежных людей. Договор о торговле с Россией, который мы подписали, должен обеспечить их проезд через границу без каких либо сложностей.

Послание, в детали которого кардинал предпочёл его не посвящать, содержало информацию о принципиальном согласии русского престола на брак. Однако, о некоторых деталях письма кардинал все же счел необходимым сообщить. Как оказалось, датский кандидат в женихи для другой сестры, по данным источника кардинала, уже был в столице России. То есть с отъездом стоило поторапливаться. А то глядишь и другие европейские дома могли, недолго думая, снарядить своих сватов.

Глава 4

Предстояло решить кто поедет и каким путем.

Сразу после аудиенции у кардинала д’Артаньян отправил записку Пьеру, назначив ему встречу у себя дома на утро и уточнив, что все оказалось именно так, как они предполагали.

А после обеда он решил собрать своих самых надежных из оставшихся друзей-мушкетёров у церкви Сен-Сюльпис, — там где на каждую годовщину смерти Атоса они собирались с Портосом, Арамисом и Безмо, и где было достаточно трактиров, чтобы без труда выбрать подходящий. Нелепая смерть на дуэли рано вырвала из их рядов Атоса, которого им всем так недоставало. А в этом деле, с которым им предстояло столкнуться, он, с его невероятным сочетанием смелости и мудрости, был реально незаменим.

Пьер прибыл рано утром и они перед встречей с остальными вместе прикинули сколько времени и средств понадобится для того, чтобы достигнуть русских границ сухопутным или же водным путем в расчете на эту небольшую делегацию. Считать приходилось и расходы на территории России, обычно оплачиваемые принимающей стороной, но не в этот раз. В данном деликатном случае, когда о присутствии делегации до определенного момента никто не должен был знать, пришлось закладывать дополнительные расходы в целях сохранения анонимности.

Что касается способа передвижения, то они решили, что свои плюсы и свои минусы есть в обоих вариантах. По наземному маршруту на пути лежала воюющая с Россией Польша, а по водному, — была вероятность столкнуться не только с всегда излишне бдительными и ревностными к любым торговым поползновениям англичанами, но и с датчанами, преждевременная утечка информации к которым сейчас была совершенно ни к чему.

Набросав к обеду варианты поездки и список необходимой экипировки, а также ориентировочные места остановок, наскоро перекусив остававшейся с вечера курицей с овощами, любезно присланной хозяйкой дома, д’Артаньян в сопровождении Пьера направился к площади Сен-Сюльпис.

Остальные трое уже сидели за столом и было понятно, что прибыли они не только что. Впрочем, это не удивило, — им хватало сюжетов для обсуждения и без сегодняшнего срочного повода. Пользуясь случаем, Арамис и Безмо пришли пораньше, чтобы обменяться информацией по текущим вопросам. Арамис начинал обдумывать варианты следующего этапа своей жизни, и Безмо, не так давно ставший начальником Бастилии, не без своего интереса, пытался убедить его в пользе выбора именно такого вида карьеры, совмещенной с коммерцией.

С появлением д’Артаньяна и Пьера разговор умолк и друзья радостно поприветствовали пришедших. После прошлого раза, когда они все вместе общались, прошло действительно достаточно много времени. Подготовительные семейные хлопоты д’Артаньяна перед приездом Анны-Шарлотты не оставляли для друзей того времени, как это было в прежнее времена. К тому же, некоторые из них, как, например, Безмо, уже и сами обзавелись семьей — и их образ жизни существенно изменился. Не было уже тех весёлых загулов, которые могли перерасти в стычки с гвардейцами. И спокойные посиделки с Портосом и Арамисом, которые ещё пусть и не пришли к аналогичным матримониальным мыслям, но тоже начинали погружаться каждый в свою рутину, случались всё реже и реже. А последнее время, когда и Арамис начал частенько отсутствовать, навещая загадочную, очень набожную даму, близко знакомую с его семьей, их встречи и вообще стали случаться, считай, лишь по большим праздникам.

После окончания приветствия собравшиеся сразу перешли к основному вопросу. Кратко введя в курс дела слегка обалдевших от услышанного друзей, д’Артаньян задал прямой вопрос: готовы ли они ввязаться в эту авантюру. Уточнив, что поймет, если в силу усталости, или возраста, а также меняющегося образа жизни, они предпочтут в этот раз воздержаться. Стоит заметить, что про возраст и усталость д’Артаньян упомянул намеренно. И расчет оказался верным. Первым взорвался Портос, требуя от д’Артаньяна уточнить на что это тот намекает. Переждав ироничную перепалку между друзьями, посвященную этому деликатному вопросу, в разговор вступил Арамис, заявив, что безусловно, как и всегда, они готовы следовать за д’Артаньяном и в подобной мелкой провокации с его стороны не было никакого смысла.

Отведя глаза в сторону и поблагодарив друзей за их преданность д’Артаньян перешел к обсуждению деталей организации предстоящей поездки. И так как план, продуманный вместе с Пьером, точнее планы, уже были готовы, им оставалось лишь, при наличии новых свежих голов, объективно оценить и взвесить оба варианта, решив какой из них лучше. После длительной дискуссии было решено остановиться на наземном варианте передвижения. Несмотря на то, что в Польше шла война с Россией, а также то, что на корабле, безусловно, было бы проще везти все, и провизию и багаж, было решено, что проход по морю может оказаться слишком заметным, а наземный путь, со старыми проверенными местами для остановок, и в этой, осложнившейся ситуации будет всё-таки надёжнее. Не говорят о том, что у некоторых из их компании в Польше и сегодня оставались свои надежные лица. И тёплый, без особой огласки прием, несмотря на все происходящие события, там все еще мог быть обеспечен.

Что касается состава, то особо ломать голову не пришлось. Безмо, привязанный к своей тюрьме, хозяйству и жене на такой длительный период времени отлучиться не мог, а д’Артаньяну уезжать в данный момент фактически запретили. Таким образом оставались лишь Пьер, Арамис и Портос, которые и должны были отправиться в поездку вместе с Паоло.

Обговорив все детали и подняв бокалы за встречу и успех будущей поездки мушкетеры не стали засиживаться и разошлись по домам, готовить багаж к отъезду.

Д«Артаньян же поспешил в приемную к Мазарини. Для того чтобы получить необходимые для путешествия средства. Как обычно, кардинал оказался прижимист, саркастично заметив, что даже при наличии его племянника в составе группы, судя по представленным расчётам все сопровождающие лица тоже собираются в этой поездке останавливаться лишь в королевских покоях. Однако, означенную сумму, после аргументов, изложенных д’Артаньяном о том, что экономия за счёт принимающей стороны в подобной ситуации может обойтись еще дороже, всё-таки выдал.

Потратив на подготовку и сбор ещё один день четверо путешественников: Паоло, Пьер, Портос и Арамис, запасшись доверительными письмами, выдвинулись в направлении России. Перед отъездом заверив кардинала Мазарини, что при прохождении основных пунктов маршрута ими в Париж будет отправляться посыльный, с зашифрованным, на случай перехвата или подкупа, посланием. Все были слегка взволнованны и напряжены. За исключением Паоло. Он один был в приподнятом настроении и возбуждении не меньшем, чем жеребец под ним, которого он особо даже не сдерживал, сразу вырвавшись во главе группы. Остальные наездники, несмотря на навыки и долгий опыт верховой езды, едва поспевали за итальянцем.

Глава 5

Анне-Шарлотте всегда хотелось иметь большую дружную семью. Как те, что она видела в раннем детстве. Пока был жив папа всё казалось ещё возможным. А первый муж, бравый офицер и красавчик, казалось бы, еще больше приближал эту мечту. Он готов был закончить военную карьеру в самое ближайшее время и посвятить себя семье… Однако вмешательство свыше разрушило все её мечты. Сначала не стало мужа, а затем, с небольшой разницей во времени, и папы, — который всегда был для нее ангелом-хранителем. Теперь, после его смерти, у нее не было ни сил, ни желания что-либо менять. Закрывшись в четырёх стенах Анна сама практически лишила себя всякого шанса на какое-либо счастливое будущее. И так в их регионе Бургундии достойных женихов было не так много, а отрезав себя от всего мира она лишила себя и этой последней возможности.

Знакомство с д’Артаньяном стало просто чудом. Правда, если покопаться глубже, то чудом весьма легко объясняемым, с участием заинтересованных лиц. Но, Анне об этом было неведомо и она воспринимала эту встречу как вмешательство свыше. На тот прием её практически насильно вытащила одна из немногих оставшихся подруг. Будучи завсегдатаем всех, не столь многочисленных развлечений высшего общества в их провинции, Сюзи всегда была в курсе всех последних новостей, обсуждаемых их французской провинциальной элитой. Поэтому слух о серии неудачных матримониальных попыток, предпринятых в последнее время особым мушкетером, приближенным к королю, по имени д’Артаньян, как и попытки кардинала принять участие в его судьбе, если и не были главным сюжетом светских сплетен в их углу, с учетом особой конфиденциальности информации, но все-таки как-то пару раз, в кругу особо осведомленных, эта информация все же всплыла и не прошла незаметно мимо ушей Сюзи. Сложив два и два и просчитав в перспективе собственную выгоду от такой комбинации, она, как заботливая подруга, приняла особое участие в сложившейся в жизни Анны-Шарлотты ситуации, и, ненавязчиво корректируя ход ее расплывающихся в горе мыслей, достаточно быстро убедила молодую вдову немного развеяться на приеме, где, по ее сведениям, должен был появиться д’Артаньян. Благо корректировать мысли безутешной вдовы было не так сложно. Родственники Анны уже успели заострить ее внимание на том, что подобное отсутствие на столь значимом мероприятии с участием самого Людовика XIV, может быть воспринято двором как непочтение, даже с учетом всех ее личных драм…

Д«Артаньян был рад, что благодаря всему свалившемуся на него в оставшиеся перед приездом Анны- Шарлотты дни, у него почти не оставалось времени на какие-то лишние мысли. После всех неудач в личной жизни, когда те, кто был нужен вдруг куда-то исчезали, а рядом оставались лишь те, в чьих компаниях он был не совсем уверен, у д’Артаньяна выработался странный рефлекс. В последний момент вновь, из ниоткуда, подползало навязчивое чувства страха, что опять все служится по-старому. Как будто небеса вмешивались в самый главный момент и решали все по-своему…

В этот раз организация тайной поездки Паоло и подготовка его собственных апартаментов к пусть и не запланированному, но вполне вероятному визиту в его дом Анны-Шарлотты, полностью заняла его время и голову. И прежним навязчивым мыслям в этот раз просто не куда было вклиниться. Нужно было зайти и проконтролировать работу краснодеревщика, работающего над шкафами, которые необходимо было не просто ладно собрать, а следуя точно последовательности и параметрам мастера, которого д’Артаньян привлёк к работе над дизайном, и которому на следующем этапе предстояло делать инкрустацию. Все эти усилия прилагались, чтобы попытаться удивить притязательную даму, с наличием вкуса, привыкшую к разным изысканным штучкам. Кроме того, нужно было заскочить в лавку старого знакомого торгующего тканями. С тех пор как д’Артаньян помог ему вернуть его запасы, мошенническим образом украденные при участии одного из мушкетёров (история показала, что и среди самых достойных может затеряться недостойные элемент), этот бедняга помогал многим рекомендуем лицам д’Артаньяна, которых тот отправлял к нему за лучшими тканями, и тот, каждый раз предоставлял действительно великолепный ткани по очень приятным ценам. Друзья всегда были весьма довольны после посещения этой лавки.

В этот же раз помощь нужна была самому д’Артаньяну. Гостевой дом, в котором ему удалось разместиться, славившийся своим престижем, великолепием, и недоступностью без наличия серьёзных рекомендаций, тем не менее, имел свои особенности, ставшие в данной ситуации, считай, недостатками, которые лучше было поправить. Шторы на его окнах, как и драпировка стен, обеспечивавшие ощущения богатства и помпезности, в то же время были чрезмерно мрачноваты и Шарль, помня о перенесенных Анной-Шарлоттой переживаниях, хотел к ее приезду придать апартаментам более теплую, уютную атмосферу.

Продавец тканей встретил д’Артаньяна, как обычно, — широкой радостной улыбкой и предложил чего-нибудь выпить. Обычно, заходя к лавочнику, он любил посидеть, поболтать о жизни, пропустить бокал, другой хорошего вина. Торговец, долгое время имеющий свою лавку в Париже, знал очень много разных людей и его рассказы, замечания, наблюдения для д’Артаньяна были всегда любопытны и весьма полезны. Однако, в этот раз пришлось отказаться от этой приятной программы и сразу перейти к осмотру тканей. К счастью, торговец не так давно получил свежую партию и выбор был достаточно широк. Д’Артаньян быстро остановился на светло-бежевых, с позолотой тёплых тонов рулонах ткани. Он представил как она окутает интерьер, наполнив этим спокойным тоном, прекрасно вписывающимся в ту гамму мебели, которая присутствовала в новых апартаментах, и пространство в целом. Рассчитавшись и отдав указание переправить часть отрезов в мастерскую к портному, с которым уже была договоренность, д’Артаньян откланялся. Домой он вернулся достаточно поздно и сразу лёг спать. Завтра предстоял еще один крайне насыщенный день.

Глава 6

В последующие несколько дней хозяйственные вопросы накрыли его с головой. Между организацией текущих дел он едва успел забегать в трактир, где, по договоренности, гонец должен был оставлять зашифрованные послания уехавших. Место было выбрано неслучайно. Оно было открыто практически круглосуточно, и гонец мог передать бумаги в любое время.

В записке после первой остановки Пьер писал, что всё идёт по плану, что в заранее намеченных ими местах их встречают по-прежнему хорошо, и нет никаких неприятных сюрпризов.

А затем наступил день, когда Анна прибыла в Париж и д’Артаньян несколько дней был занят исключительно ею, тем более, что следующее послание все равно ожидалось не раньше, чем спустя несколько дней.

Эти несколько дней пролетели как один. Анна приехала с небольшой компанией. Подруга, которая вывела её на тот самый судьбоносный для нее бал и в этот раз присутствовала среди сопровождавших. Быть приближенной невесты столь влиятельного господина, имеющего доступ к самому королю, с мнением которого считался даже кардинал, — это дорогого стоило. Несмотря на то, что д’Артаньян почти не пользовался этими своими связями, предпочитая решать все свои проблемы своими силами, это его положение магическим образом воздействовало на умы многих. А в сочетании с репутацией, о которой многие уже были наслышаны, он становился все более востребованным в качестве господина, с которым все искали дружбы или союзничества.

С первых же дней Сюзи занялась программой Анны-Шарлотты, занимая ее дни посещением модных ателье и пользующихся популярность торговых лавок, а вечерами устраивая званые вечера в самых популярных парижских домах. У нее уже были полезные знакомства в Париже и теперь она воспользовалась ими по полной, заодно расширяя свой круг новыми важными знакомыми.

Познакомиться с невестой д’Артаньяна хотели многие и для Сюзи это была отличная возможность расширить свой круг влияния, попав туда, куда ее связи еще не распространились и познакомиться с теми, с кем случай еще не сводил.

Д«Артаньяну самому было порой сложно вклиниться в этот, ставший в один момент столь насыщенным, график Анны. В другое время он бы может и возразил, но в этот раз, когда его время было разорвано между двумя столь важными делами, подобная ситуация его вполне устраивала. Анна-Шарлотта впервые за долгое время была оживлена и часто улыбалась. И ему не нужно было задумываться о том, чем ее развлечь, сохраняя в распоряжении достаточно времени для того, чтобы заглядывать по службе во дворец и в трактир, чтобы проверить нет ли свежих посланий.

Каждый раз, когда д’Артаньян появлялся в Лувре, чтобы доложить кардиналу о текущей ситуации, или по другим своим вопросам, которых в этот момент хватало, кардинал все-таки умудрялся в очередной раз «случайно» попасться ему на глаза. Несмотря на то, что его предупредили о том, что связь с отправившимися в Россию будет нечастая, да и сам он прекрасно это понимал. Объяснялось это многими причинам, и прежде всего опасным положением в Польше, где каждый день ловили гонцов, пытаясь выведать планы противников. Однако, кардинал, и раньше не отличавшийся особым терпением, потому, как с трудом переносил ситуации, в которых он чего-нибудь не знал, в этот раз, казалось, потерял последнее терпение. В результате встречи с д’Артаньяном стали почти ежедневными, то есть практически каждый раз, когда тот наведывался в Лувр.

Это, ставшее регулярным общение, не могло, в свою очередь, не насторожить короля. И на днях он поинтересовался у его высокопреосвященства чем вызвано ставшее столь активным общение между ним и д’Артаньяном в последние дни. Мазарини ответил, что многим обязан д’Артаньяну, — что для Людовика XIV и без того не было секретом. Он до сих пор иногда просыпался по ночам в холодном поту, когда во сне в очередной раз его мозг вытаскивал из прошлого картинки взбешённой фронды, от которой, если бы не вмешательство д’Артаньяна бог знает смогли бы они тогда спастись… Кардинал проникновенно поведал королю, что подготовка свадебной церемонии столь важного для него, по сути, единственно верного человека, стала для него очень ответственным, очень личным событием, к которому он относился как к подготовке свадьбы своих собственных членов семьи. И так как время события приближалось, то и обсуждения деталей случались все чаще.

Людовик XIV сделал вид что, поверил, взяв на заметку грядущее событие и решив, что не может уступить кардиналу заботу о лучшем солдате короля, но, зная Мазарини с детства и хорошо выучив его привычки, ни на секунду не усомнился, что тот что-то задумал и явно не намерен его в это посвящать. Не было сомнений, что, коль скоро миссия, с благословения кардинала, носит тайный характер, то и д’Артаньян ничего не скажет. Хоть запри его в Бастилию к его приятелю Безмо, или в какую другую тюрьму. Пусть он тысячу раз был предан королю, но раскрывать чужих тайн, доверенных ему, этот мушкетер точно бы не стал. За это его и ценили.

Решено было пойти другим путем и приставить к д’Артаньяну лучшего шпиона. Что и было сделано…

Однако никакой, реально полезной, информации долгое время и этот, известный своей дотошностью специалист, также не мог раздобыть. Д’Артаньян вел достаточно несвойственный ему образ жизни после приезда невесты: наносил визиты, сопровождая Анну-Шарлотту, посещал светские мероприятия, выезжал на прогулки. Лишь один раз он отклонился от курса, но столь ловко обставил этот трюк, что считавший себя достаточно опытным, шпион, не сразу понял, что его провели.

В программе запланированных выездов и посещений Анны-Шарлотты, разумеется, не могла не могла не возникнуть лавка хорошего знакомого д’Артаньяна торговца тканями. Обычно в ателье и магазины готового платья д’Артаньян не заглядывал, — оставляя Анну-Шарлотту в компании ее подружек. Но тут было другое. К старому приятелю, чья лавка безусловно была среди первых в торговом списке, он не мог не заглянуть и вместе с ней отправился по знакомому адресу. Была у него для этого и еще одна причина. Но об этом никто не был в курсе.

Заприметив слежку с первых же дней, д’Артаньян долго прикидывал каким образом можно забрать почту, не рассекретив при этом место передачи посланий. Присутствие в программе посещения лавки продавца тканями было весьма на руку. Его помещение д’Артаньян знал как свои пять пальцев. Прибыв на место и оставив дам осматривать товар, он, предупредив продавца о том, что нужно бы задержать посетительниц подольше, ушел из лавки через смежный проход.

Изнывающий от жары в этот солнечный день шпион не мог понять что так долго можно делать в лавке торговца тканями. Предчувствуя неладное он решился все-таки войти. Расположившиеся вокруг торговца дамы, слушая очередную байку и попивая легкие, предложенные напитки были так увлечены, что даже не заметили его появления. Он же, в свою очередь, моментально обнаружил отсутствие в этой кампании д’Артаньяна. Скорее, по инерции, метнувшись назад на улицу, чем рассчитывая там что-то обнаружить, он понял, что его все-таки провели.

Вернувшись немного спустя тем же путем д’Артаньян, с удовлетворением, обнаружил, что его отсутствия компания похоже не заметила. За исключением, разве что, Анны-Шарлотты. Даже шпион все еще был на месте.

Удовлетворённый своим превосходством, и, ощущая пухлый конверт с посланием в своем кармане, д’Артаньян позволил себе проникнуться этими редкими минутами радости и покоя в кругу любимой женщины и старого, ставшего хорошим приятелем, торговца тканями. Подняв бокалы вокруг импровизированного столика за процветания торговли, довольные приобретенными за нереально низкую цену отрезами, дамы покинули лавку. Д’Артаньян был спокоен. Как ему казалось, его тайна продолжала оставаться нераскрытой…

Однако, ловко проведенный шпион короля все-таки не был новичком и теперь, взбешенный тем, что его так лихо провели, жаждал реванша. Вернувшись на место и с досадой осознавая, что главное уже упустил, он, в свою очередь, решил усыпить бдительность д’Артаньяна, подыгрывая, и делая вид, что никто ничего не заметил.

Теперь, познакомившись с мушкетёрскими хитростями и поняв, что имеет дело с достойным объектом слежки, он дожидался следующего раунда. Который не заставил себя долго ждать. И манёвр, который д’Артаньян попытался повторить в другом, похожем месте, уже не смог сбить его с толку. Получая по своим каналам и обследуя по пути передвижения компании Анны-Шарлотты все места посещения с участием д’Артаньяна, он, достаточно быстро обнаружил другое, похожее место, также оснащённое вторым выходом. И в тот момент когда д’Артаньян спокойно, без каких-либо опасений выходил с запасного входа, шпион уже ждал его на своем наблюдательном посту и без труда смог незаметно сопроводить до трактира, в котором передавались послания.

Остальное было делом техники. Проведя на страже несколько дней и выследив очередного гонца, он сопроводил его королю. Людовику XIV от гонца удалось узнать не особо много, потому как все они выполняли лишь доставку посланий и не были посвящены в детали. Однако информации в послании оказалось достаточно для того, чтобы король мог получить почти полную картину.

Как выяснилось из признаний гонца, послание происходило от молодого мушкетёра по имени Пьер, сопровождавшего, вместе с двумя другими мушкетёрами более старшего возраста, достаточно важную персону, которая, после описания, быстро была идентифицирована с исчезнувшим в последнее время племянником кардинала Мазарини — Паоло, о котором кардинал сообщил, что тот якобы должен был срочно уехать к приболевшей матери. Пункт передачи послания, находившийся на границе Польши и России, вместе с содержанием конверта так же не оставлял сомнений. А зашифрованный текст, который, может быть, для кого-то и мог остаться загадкой, королю, отличавшемуся сообразительностью с ранних лет, и к моменту своего правления имевшего в распоряжении весьма компетентных специалистов, в целом стал понятен без особого труда. Речь в послании шла о подготовке к заключению очень значимого матримониального союза.

Глава 7

Оставшиеся дни приближенные короля выясняли все последние передвижения и контакты Паоло перед отъездом. И вскоре Людовик XIV имел перед глазами весь тайный план Мазарини. Похоже кардинал в ближайшем будущем намеревался еще сильнее укрепить свою родовую империю землями восточного огромного соседа…

Сказать, что король был взбешен было не сказать ничего. В то время, как Мазарини активно навязывал ему собственную племянницу, сам он, как теперь вырисовывалось, планировал породниться ни больше ни меньше, с царской особой одного из самых перспективных в ближайшем будущем, известным своими богатствами, государств!

В то же время Людовика XIV охватило любопытство. Долгое время он сам размышлял о браке, находясь не только под давлением кардинала Мазарини, но и королевы-матери. У всех были свои варианты аргументаций. Но тот и другая, находясь на своем уровне восприятия, не понимали что он, являясь главой столь мощного, авторитетного, начавшего процветать под его руководством государства, не может смотреть на брак с позиций вчерашнего дня, руководствуясь лишь европейскими перспективами и статусным соответствием. На нем лежала ответственность за будущее страны, за ее процветание и укрепление. Для этих целей те невесты, которых ему пытались навязать, абсолютно не подходили.

Осознавая эту проблему он, все же, по инерции, и устоявшимся традициям, смотрел в прежнем направлении. И уж, тем более, никогда не задумывался о России. Хотя припоминал, что его приближенные рассказывали о первом Посольстве России, прибывшем во Францию с целью оповестить ее о начале правления в России новой династии — династии Романовых. Уже это, самое первое Посольство было уполномочено вести поиски и проводить во Франции переговоры о невесте для нового царя всея Руси, как по протоколу обязывали его называть, Михаила Романова.

Затем, много позже, до него дошел слух, что в некоторых европейских королевских домах самые расторопные женихи уже начали присматриваться к русским царевнам, которых первый Романов оставил после себя в достаточном количестве.

Но, каким образом в этот процесс был вовлечен Мазарини? Любопытство Людовика было столь сильным, что даже перебило захлестнувшее было по-началу негодование.

Впрочем, разгадка не заставила себя долго ждать. О том, что причиной всей этой истории, достигшей государственного уровня, стали простые наброски торгового художника-любителя выяснилось достаточно быстро. Несмотря на то, что почти все зарисовки были у него уже изъяты, кое-что, из незавершённого, у него все же оставалось. И к этому моменту, как интерес к его персоне возник у Людовика XIV он, как раз успел их завершить.

Ознакомившись с рисунками Людовик впал задумчивость. И неизвестно сколько бы эта задумчивость длилась, а также, куда бы привела, если бы не новость, которая пришла с востока. Точнее ее отсутствие, вылившееся в повисшую неприятную паузу.

Если первое перехваченное письмо после ознакомления было доставлено обратно на место и благополучно получено, казалось бы, ничего не подозревающим д’Артаньяном, то после него почти никаких последующих посланий уже более двух недель не появлялось. Если не считать одной совсем короткой записки, сообщавшей лишь, что все нормально и идет по плану, что обсуждаются детали, но в принципе все согласны.

Ее перехватили и прочитали по той же, наработанной схеме и Людовик XIV и, после него, кардинал Мазарини, а вот после наступила абсолютная тишина.

Что все это значит и почему после всех позитивных новостей сообщения вдруг прекратили поступать понять не мог никто из расширившегося круга наблюдателей. Король Людовик XIV ломал голову над тем не был ли все-таки его человек обнаружен, а кардинал Мазарини, со своей стороны, даже не знал чего в сложившейся ситуации надо больше бояться: отсутствия или появления новостей. Ещё сложнее было всем понять в этой ситуации, что делать.

Глава 8

До отъезда Анны-Шарлотты оставалось ещё несколько дней. Она должна была вернуться в Париж позже, когда начнется активная подготовка к свадебной церемонии. Пока же ей нужно было наведаться домой. Для того чтобы подготовить все и всех, обсудив с родственниками детали будущих мероприятий.

Под конец своей насыщенной и разнообразной программы посещения Парижа, Анна, наконец, смогла прибыть и в гостевой дом на рю де ла Бак, где размещались апартаменты д’Артаньяна, до посещения которых в этой суете пока не доходило, и которые он, наконец, закончил приводить в порядок. Здесь они впервые смогли остаться одни, без свиты, постоянно сопровождавшей Анну-Шарлотту во всех ее передвижениях.

Она заехала за пару дней до отъезда. Посмотреть, как и планировалось, где он живёт и где им, хотя бы на первых порах, очевидно, придется разместиться.

Д«Артаньян был доволен, что апартаменты ей понравились. Особое впечатление оставил открывающийся на Сену вид из окон. Новые шторы, с поблёскивающей на солнце позолотой, казалось бы, наполняли комнаты мягким светом. Анна-Шарлотта много шутила по поводу его гардероба, к которому очень подходили новые резные изящные шкафы, однако отдала должное обстановке и стилю, заметив, что его жилище выглядят очень уютно.

Она пришла утром. Накануне он накупил разных сладостей. Они сели пить горячий шоколад, — напиток, который позволяла себе лишь французская элита. Завезенный через соседнюю с Гасконью Байонну он достаточно быстро стал популярен во Франции. Особенно среди парижской знати.

Потягивая горячи напиток из изящной чашки сервиза, за который д’Артаньян отдал целое состояние, Анна-Шарлотта излагала свое виденье будущего.

Удивительно, но, несмотря на их серьезное различие, взгляд на это будущее очень совпадал. Оба хотели большую семью, светлый, красивый дом, необязательно замок, но чтобы места хватало и на себя, и на прислугу, и на детей. И конечно, огромный стол, за которым могла бы собираться вся семья. Именно такой стол в свое время был в семье д’Артаньяна. Отец, — выходец из простой семьи торговцев, получивший дворянской титул после приобретения замка Кастельмор, всю жизнь трудился для того, чтобы дать сыновьям то, чего не было у него у самого, — титул и возможность выбирать в жизни дело, которое больше нравится, к которому более способен, а не «по наследству», как это часто происходило во многих семьях, когда династии существовали веками и никаких отклонений вправо или влево было даже невозможно себе представить.

Обнаружилось, что у них очень много общего с Анной-Шарлоттой. Но, в то же время, обнаружилась и одна, но, достаточно существенная, разница. Потеря на войне первого мужа не вызывала у Анны-Шарлотты особого оптимизма в отношении его планов военной карьеры. Кроме того и традиции Бургундии, — этого, скорее фермерского края, в котором военные, конечно, также попадались, все же, достаточно серьезно отличались от гасконских. Здесь семейственность, торговля и традиционная жизни обывателя в достатке, были классикой, — эталоном, к которому все стремились. В то же время, для гасконцев, во многих семьях которых присутствовали военные, среди которых было особо много мушкетёров, такая жизнь никак не могла быть идеалом. В Гаскони представления о жизненных успехах и жизненном укладе было достаточно иным. Блестящая военная карьера была основой и стремлением почти любого мужчины. Изначально в таком выборе возможно и сыграли роль экономические причины, когда военным ремеслом мужчины зарабатывали на жизнь себе и своим близким. Но, со временем, это стало традицией Гаскони, также, как и близлежащих Бегора, Беарна, — традицией, основанной на блестящих завоеваниях предков, победах, на мужской гордости и доблести. Лишь прошедший этот достойный путь господин мог считаться в Гаскони реально состоявшимся.

Стараясь сгладить углы этого краеугольного камня, в который они неожиданно уперлись, д’Артаньян рассказал ей, что старался добиться успеха на войне, дабы иметь сегодня эту возможность, — предложить ей руку и сердце.

— Я не намеревался покупать себе счастье в ущерб Вашему благополучию, — выдохнул он, взволнованный от обнаружившихся расхождений. Я предпочел бы никогда ничем для Вас не быть, чем добиться моих целей, не окружив Вас достатком. Я уже имел честь быть дворянином по рождению, и даже из довольно славного Дома. И так как мне недоставало лишь богатства, то я решил, что буду трудиться изо всех моих сил, но его добуду, — спокойно, но твердо изложил он свою позицию.