Бесплатный фрагмент - Цветные стёкла

Приходящее ко мне,

Да не исчезнет с веками,

Писатель во мне

Говорит разными голосами…

Рассказы

Цветные стёкла

Смотри глубже —

Увидишь душу…

Трамвай с грохотом повернул на главную улицу. Стук колёс успокаивал. Я, прислонившись к стеклу, изучала морозный узор.

Вдруг мимо прошёл мужчина. За ним тянулся чёрный шлейф. «Умрёт скоро», — эта мысль стукнулась о мои веки и рассыпалась. Стоп. Откуда это взялось? Я отвернулась от окна. Пассажиры сидели на своих местах. Напротив — мама с ребёнком. Он переливается радужным светом, а от мамы исходит красноватое сияние. Озабоченность.

По салону идёт кондуктор, оставляя на полу трамвая серые следы. Ноги больные.

Я тряхнула головой. Что за наваждение? Посмотрела ещё раз. Нет. Цвета не исчезли. Наоборот, стали ярче.

— Остановка «Центр», следующая остановка «Завод».

Я вскочила с места и побежала к выходу. Ноги утонули в снегу. Сзади захлопнулись двери странного трамвайчика. Сверху летели белые снежинки. Я глотнула морозного воздуха и зажмурилась.

— Девушка, с вами всё в порядке?

На плечо легла чья — то рука.

— Да-да, — поспешила я ответить, — все хорошо.

Открываю глаза. Маленький сухонький старичок улыбается и идёт дальше. Следом тянется тёмно-коричневый цвет. Одиночество…

Оля + Серёжа

«Здравствуй, Оля. Пишет тебе Серёжа…»

Я опустила выцветший листок на колени и закрыла глаза.

*ЗАПИСКИ ОЛИНОГО ДНЕВНИКА. 1975 ГОД

Моё детство прошло в маленьком таёжном посёлке. Папу — инженера перевели из Поволжья строить газопровод «Дружба». Мама, я и сестра поехали с ним. В восьмом классе меня отправили на олимпиаду по математике в другой посёлок. Дорог не было. Тайга непроходимая вокруг. Лишь зимой ездили по замёрзшим рекам и озёрам. В другое время года — вертолеты и самолёты. Несколько человек из нашей школы поселили в интернате для детей хант. Их родители работали в тайге, а дети жили и учились в посёлке.

Первая олимпиада — по географии. Мне разрешили присутствовать, посадили на последнюю парту. Я от нечего делать разглядывала участников. Вдруг один мальчик повернулся, посмотрел на меня и замер. Так и сидел спиной к доске всю географию. Его чёрные глаза вели молчаливый диалог с моими. Как потом оказалось, мальчик из другого поселка и они жили в соседнем корпусе.

Всю неделю, что шли олимпиады, черноглазый мой поклонник садился чуть впереди, оборачивался и любовался мной, как картиной. Стоит говорить, что результаты олимпиады были не очень? Мы её провалили! Но именно тогда мы обрели нечто более ценное, чем знания и грамоты.

Я уже знала, что мальчика зовут Сергей, он младше меня на год. Подруги постарались. Но мы с Серёжей ни разу не заговорили друг с другом. Переглядывались, улыбались и всё!

Наступил последний день. Нас увозили на вертолётах в три рейса. Я улетала предпоследним. Прямо перед вылетом ко мне подбежал незнакомый мальчуган и сунул в руку записку.

— От кого?

Молча показал за спину. Обернувшись, увидела Серёжу и его улыбку. Мы кивнули друг другу и разлетелись по своим домам.

В вертолёте я с замиранием сердца раскрыла тетрадный листок. Сергей спрашивал разрешения писать мне. Он даже узнал мой адрес. Всю дорогу я улыбалась и прижимала записку к себе. Любовь уже жила в моей душе.

Началась наша переписка. Каждый день мне приходили письма. В конвертах я находила и фотографии. Наверное, весь семейный альбом Серёжи переехал жить ко мне. В незамысловатых строках, написанных на тетрадных листах, читалась вся жизнь моего молчаливого собеседника. Он писал о своих планах, о том, как прошёл день, о друзьях. Иногда Сергей писал о семье. Я уже знала, что его отец погиб. Мать вышла ещё раз замуж, родила ребёнка. Но отношения с отчимом у Серёжи не сложились. Про него в письмах всегда сухо и кратко.

Почти год почтальон неустанно носил нам письма. Я знала о Сергее

всё. Мы строили планы на будущее, но никогда, ни в одном письме не упоминали про любовь. Она читалась между строк, сквозила в каждой букве. Любовь незримой нитью связала два молодых сердца. Как оказалось, навсегда!

#СЕРГЕЙ. ТО ЖЕ ВРЕМЯ

«На фотографии — мой отец. Я его не помню. Он геолог и погиб. Говорят, у нас одинаковые улыбки, но вообще — то я на маму похож».

— Сергей, сегодня пойдёшь со мной.

Отчим. Я передёргиваю плечами. Откладываю недописанное письмо Оле. Мысленно представляю, как уезжаю из дома. Быстрей бы. Моя мечта — военное училище. А пока решил поступить в Суворовское. Мать ещё не знает. Никто ещё не знает.

Отчим — семейный тиран. Со всеми вежлив, а дома издевается над матерью. Постоянно придирается к ней и ко мне. Обзывает. Иногда бьёт. Мать молчит. Его защищает. Говорит, нам без него не прожить.

Отчим работает на приисках. Иногда он берёт меня с собой. Говорит, я должен помогать. Третью неделю подряд я перегружаю какие-то мешки. Вчера хотел отказаться. Мать заплакала, просила потерпеть. Знаю, потом ей достанется. Завтра скажу про Суворовское. Нет больше сил жить с ними тут. Одна радость — Олины письма.

Посёлок у нас маленький. Все друг у друга на виду. Разное про отчима говорят. Перешёптываются. Я и сам подозреваю, что нечестно он живёт.

*Записки Олиного дневника. 1975 год

Следующим летом родители мои решили, что закончить школу я должна на Большой земле. Я написала Серёже, что уезжаю. В ответ он ничего мне не ответил. Из посёлка до города мы летели на вертолёте, а потом на автобусе должны были поехать в аэропорт. Я сидела у окна и грустно смотрела в даль. Вдруг услышала стук. Обернулась и увидела Серёжу. Он стоял около автобуса и улыбался! Я выскочила на подножку. Буквально одну минуты мы и виделись. И тогда я впервые услышала его голос:

— Не грусти, мы не потеряемся. У меня всё хорошо. Скоро я лечу поступать в Суворовское. Стать военным — моя мечта, ты знаешь.

Я лишь кивнула, и автобус тронулся.

Больше я Серёжу не видела. Никогда.

#Сергей. То же время

Сегодня я рассказал про Суворовское училище. Мать прижала руки к груди. Отчим скосил на меня хищный взгляд и усмехнулся. Он промолчал! И это самое страшное. Лучше бы орал, ударил. А теперь я не знаю, что от него ждать…

Всё разрешилось через несколько дней. Как обычно, я ехал на мотоцикле с отчимом. Решил, что сегодня последний раз.

— Ну что, щенок. Собрался от нас удрать? — отчим выключил зажигание.

Я молчал.

— Какое тебе Суворовское? Не хер. Тут дела нужно делать. И вообще… не возьмут тебя туда.

Он противно засмеялся.

Я понимал, что дела отчима не совсем законные. Они всегда ночью, тайно.

— Я расскажу о твоих делишках.

— Осмелел?

Я посмотрел отчиму в глаза. Мои кулаки сжались.

— Ну-у-у, — дыхнул на меня отчим. От тошнотворного запаха перегара меня передёрнуло.

— Я всё равно уеду. Я военным хочу стать.

При этих словах он начал смеяться ещё громче.

— А теперь слушай меня. Пока ты мне нужен тут. Если слово вякнешь — мигом вылетишь из комсомола, и тогда даже дворником не возьмут.

Я понимал, что он прав. Не по своей воле оказался в такой ситуации. И как из неё выйти — не знаю.

*Записки Олиного дневника. 1977 год

⠀Мы с сестрой жили теперь одни в небольшом городке на Волге. Родители обещали скоро переехать. А пока я исполняла все обязанности мамы: проверяла уроки сестры, стирала, готовила, а ещё — новая школа, экзамены, но иногда мысль о Серёже словно током пронизывала меня. Как я могла забыть книгу с адресом?! Очень ждала приезда папы. Он обещал привезти все мои вещи.

Но жизнь распорядилась по — своему. Переехали родители, но ни одного письма, ни книг не привезли. Как так случилось? Не знаю. О Серёже я не знала ничего. Где он? Как он? Поступил ли в военное? Перед экзаменами я сильно заболела. Но поступила. Папа уговорил в строительный. Когда немного всё утряслось. Я написала письмо в посёлок, где жил Сергей. Расчёт был на то, что посёлок маленький и все друг друга знают. Моё письмо не вернулось, но и ответа я не получила. С тех пор начались поиски человека. Любимого человека.

#Сергей. То же время

Скоро экзамены. Я знаю, что выдержу их. И уеду тайно. Немного денег скопил. Вчера отправил письмо в училище. Жду ответа с нетерпением. Отчим звереет с каждым днём. Мать уже еле ходит. Вся зачахла. До меня ей никакого дела. Да и не может она противостоять мужу своему.

А если не получится? Значит, будет запасной план. Больше жить так я не хочу. Я готов. К любому пути.

*Записки Олиного дневника. 1980-е годы

Уже который год адресное бюро отвечает мне одно и тоже. «Адресат не значится». Испарился человек! Был и нет. Где ты, Серёжа?

Моё сердце плачет. Там рождаются самые мрачные мысли. Я гоню их. Не может быть! Я не верю, что тебя нет!

Афганистан. Может ты воюешь? Стал ли ты военным? Или уже не воюешь. Вдруг ты, и, правда, убит?!

#Сергей. Несколькими годами ранее

⠀«Маленький таёжный городок потрясло самоубийство молодого человека. Ничего не предвещало беды. Он готовился экзаменам. Мечтал поступать в военное училище. Что стало точкой не возврата? Случайность? Нашёл ружьё отца и решил проверить?»

Газета «Новости»

«Вчера нам удалось узнать, что парень осознанно совершил самоубийство. Следователи обнаружили схемы. Он их чертил, чтобы убить себя наверняка. На схемах — изображение человека и расположение ружья».

Газета «Новости»

«Прошу отстранить меня от расследования по делу самоубийства Сергея Ж. в связи с ухудшением здоровья».

Из рапорта следователя Василия Р.

И ниже приписка:

«Я знаю, что я прав, но доказательств нет. Первоначальная версия рассыпалась. Мать мальчика не подтвердила, что отчим к нему плохо относился».

«Оля, я не виноват. Так вышло. Отчим долго орал на меня, говорил, что убьёт, если я ещё раз про военное училище заикнусь. Мать стояла бледная. Я им как кость в горле. Надежда уехать растаяла. Работать на прииске я не хочу. Прости».

Из последнего письма Сергея.

#Сергей. Наше время

Оля, я всегда рядом с тобой. Дождь ли идёт, снег — это я. Солнце ли заглядывает к тебе — это я. Ветер гуляет в твоих волосах — это тоже я. Мы вместе навсегда. Я живу в тебе!

Тайны старого клёна

Которую осень мне снится один и тот же сон: стук топора раскалывает тишину вокруг, щепки летят в разные стороны. Мужик с рыжей бородой яростно размахивается, и острое лезвие проникает в меня всё глубже и глубже. И ничего нельзя поделать. Я — старый клён, многое повидал на своём веку. Но тот сон ярче, чем сама действительность. А может, это и не снилось мне?

Часть первая

В те далёкие времена я, ещё тоненький кустик, неокрепший под ветрами и не понявший ценность дождя, вдруг потянулся к солнцу. Все мои веточки наливались теплом. Молодой сок бурлил, не давая мне покоя. Земля щедро поила меня им. Я радовался, что расту. Лето сменилось зимой, после которой наступила весна. Знаете, когда распускаются листья, деревья приходят в неописуемый восторг. Вдруг лопается почка, и из неё тянется длинная зелёная трубочка. Я тихонечко смеялся, слыша звук раскрывающего листа.

К концу лета недалеко от пригорка, где я рос, началось движение. Телеги сновали туда — сюда, возили брёвна. Не хотел бы я оказаться на их месте. Бр-р! Но я с удивлением и интересом наблюдал, как люди строили дом. Вот уже и окна, крыша, забор. Молодая женщина, подоткнув подол платья, собирала щепки. Лёгкими движениями складывала их в корзину и улыбалась. Даже я чувствовал тепло её улыбки.

К ней подошёл мужчина. Его пшеничные волосы отливали на солнце. Рубаха на спине намокла.

— Ну что, Любушка, ты довольна?

Женщина лишь наклонила голову и поправила платок. Интересно, какого цвета её волосы? Я шелестел листвой и любовался прекрасной незнакомкой. Думаете, деревья не могут испытывать чувств? А вы попробуйте поговорить с нами ласково, погладить наши стволы и услышите наши души. Правда, не всем и не всегда везёт.

Каждый день я видел девушку во дворе за работой, с корзиной полной грибов, с полевыми цветами в руках. Иногда она подходила совсем близко ко мне. Садилась на землю, прислонившись к стволу, и пела. Нежные звуки лились из её груди. И не было никого счастливее меня. Я пел вместе с ней.

Часть вторая

— Давай, ещё немного. Тужься!

Раскрасневшаяся повитуха громко отдавала команды. Люба её не слышала. Шли вторые сутки. Схватки то нарастали, то ослабевали.

Муж роженицы не выдержал. Взял топор и ушёл в лес. Колоть, рубить, лишь бы не слышать звериного воя своей Любушки.

Через три часа после его ухода родился младенец. Он не кричал. Около ребёнка суетились женщины. Пуповина крепко стягивала его тельце. Повитуха тщетно пыталась вдохнуть в него жизнь. Роженица тихо лежала на лавке. Черты её лица заострились. Она прошептала:

— Похороните меня у клёна, что на пригорке.

В тот миг, когда её сердце остановилось, ребёнок вздохнул и огласил громким криком всё вокруг.

Любушку похоронили. Совсем рядом со мной высился теперь небольшой холмик. Человек с пшеничными волосами долго стоял около него. На следующий день он поставил крест. А ещё через семь дней пришёл ко мне, сел на траву и начал рассказ:

— Не уберёг я Любушку свою. Прав её отец оказался. Мы ж с ней без родительского благословения поженились. Сватов прислал. А родители были против. Отец Любы хотел её за компаньона своего выдать. Очень богатый купец. Ну и придумали мы сбежать. Уехали. Дом построили… ребёночка вот народили. Как же жить теперь?

Я лишь шумел листвой. И тут мой собеседник вскочил, поднял топор с земли и начал рубить мой ствол. С каждым ударом раздавался страшный треск. Я погибал.

Вдруг послышалось пение. Мужчина в очередной раз занёс топор и замер. Тихая, грустная песня лилась будто из — под земли и уносилась к облакам. Я, как мог, вторил этой прекрасной мелодии. Мой дровосек вздрогнул, слёзы потекли по его щекам. Бросив свой топор, он побежал к дому. А я так и остался стоять, подрубленный с одной стороны.

Рана моя не заживала. Все соки вытекли. Ветки высохли. Я понимал — мне не выжить. Только чудо могло спасти меня.

Часть третья

Лето заканчивалось, воздух стал звонким и прозрачным. Птицы потянулись к югу. И вот однажды ближе к вечеру ко мне пришёл мужчина с пшеничными волосами. Снял свою шапку и поклонился до земли.

— Здравствуй, клён раскидистый. Прощения прошу у тебя. Не изменить мне теперь содеянного. Ты Любушку мою охраняешь. Тенью укрываешь. А я…

Он сел на землю. Молчал долго, смотрел вдаль. Потом произнёс:

— Решил я дитятко отдать. Не могу с ним. Всю душу изъела кручина. Смотрю на него, да о жене своей сразу думаю. В церковный приют отнесу. Там его вырастят.

⠀Резко встал и быстрыми шагами спустился с косогора. От слов его мне совсем худо сделалось. Не дожить мне до весны. Не увидеть мне листья свои зелёные, не услышать мне их шелест.

Давно опали листья, улетели птицы. Снег засыпал землю. Я не то жив, не то мёртв. Внутри билось моё кленовое сердце. Медленно. Порой казалось, что следующий стук — последний. Но потом откуда — то брались силы, и я ещё смотрел на этот мир с надеждой.

Весной, когда солнце только-только пригрело землю, я вдруг услышал смех. Детский. Заливистый. Мои ветки зашевелились со смутным чувством радости. А вдруг?

Прошло ещё немного времени. С той стороны, где меня подрубил мужчина с пшеничными волосами, начал пробиваться новый кустик. Тоненький. Он тянулся к свету и теплу. Под ласковыми лучами на нём неожиданно начали распускаться листья. Я жив! Нет, не быть мне поленьями. Рано.

В начале лета ко мне пришли два человека. Один большой, с бородой цвета спелой пшеницы, а другой маленький. Он делал первые шаги. Я приветственно зашелестел листьями.

— Вот, сынок. Здесь мать твоя, — обратился мужчина к ребёнку и поправил крест на холмике рядом со мной.

Малыш крепко держался за штанину отца и улыбался тёплой улыбкой Любушки.

— Здравствуй, клён ты мой родимый. Вижу, оправился ты от ударов. Простил, значит, меня. А я вот, — он посмотрел на сына, — не смог отдать. Передумал. Как с тобой тогда поделился, пришёл домой и будто громом меня поразило. Не отдам! Сам воспитаю. И про мать его обязательно расскажу. А ты уж присмотри за ней. Одна земля на всех. Всех кормит. Всех согревает.

С этими словами он взял ребёнка на руки и ушёл. А я так и остался расти на пригорке и семейные тайны хранить.

Легенда чёрных берёз

Я бегу.

Ветки царапают лицо, путаются под ногами. Я падаю. Встаю, опять бегу. Нужно успеть. Дара сказала, что у меня только час. Потом стражники спустят собак. Мне нужно найти чёрную берёзу. Это черта. За ней — моё спасение. Туда псы не пойдут. Там — мир теней, в который вход только для черноволосых людей. Но, говорят, были истории, что и блондины переходили черту. Условие для этого одно — любовь.

***

Вчера меня осудили. В нашей стране нельзя быть черноволосой. Закон признаёт только светлые волосы у жителей. Я дитя свободной любви. Любви вопреки. Отца и мать я не знала. Их казнили. Говорили, что моя мать влюбилась в странника. Смуглый черноволосый красавец украл её сердце. Недолго длилось счастье родителей. Их схватили почти сразу после моего рождения. Мать успела спрятать меня под той самой чёрной берёзой. Они хотели перейти черту. Но не успели.

Меня воспитывала Дара — сестра короля. Но много лет назад Дара не подчинилась воле монарха и стала отверженной. Её никто не трогал, но и никто не замечал. Я росла в домике у моря с моими друзьями, дельфинами, плавала дни и ночи напролёт Солёные брызги сверкали в моих волосах. Сначала Дара хотела их отрезать, чтобы сохранить мне жизнь. Но во сне к ней пришла моя мать и умоляла этого не делать. Моя коса выросла до пят.

Три дня назад Дара позвала меня и сказала, что умирает и чтобы я не боялась. Если меня схватят, то обязательно согласиться на «охоту». Это такая своеобразная альтернатива казни, когда на человека объявлялась охота. Редко кто спасался. Но надежда до последнего никого не покидала. Иллюзия свободы дарит ощущение счастья. «Только у чёрной берёзы твоё спасение», — добавила любимая Дара и закрыла свои глаза навечно.

Вечером к нам в домик пришёл главный визирь. Увидел меня, охнул и отдал приказ стражникам. На следующий день меня судили. Там я согласилась стать «добычей». У короля в предвкушении охоты блеснули глаза.

И вот я бегу.

Где-то вдалеке слышится лай собак. «Не успею. Где же чёрная берёза?» — мелькает у меня в голове.

Падаю в очередной раз. Чувствую — нет сил подняться. Слёзы бессилия и злобы катятся из глаз. Вдруг вижу молодого человека со светлыми волосами. Он удивлённо смотрит на меня.

— Кто ты? — мой голос охрип, дыхание сбилось.

— Рик.

— Что ты тут делаешь?

— Иду.

Парень не знает, что ему делать. Видно, что он нервничает. По закону он должен меня схватить и отдать королю или собакам, на худой конец.

Я делаю слабую попытку:

— Помоги мне.

В глазах Рика смятение. Собачий лай всё ближе. Наконец молодой человек произносит:

— Что мне сделать?

— Ты живёшь в лесу? Знаешь, где чёрная берёза?

Страх отражается на лице Рика. Он кивает.

— Налево метров двести. Я обычно так далеко не захожу. За чёрной берёзой — смерть. Но сегодня увлёкся сбором веток. И почти дошёл до черты.

— Смерть здесь. Нужно бежать. Ты со мной?

Я уже кричу. Нет времени. Если я спасусь, то парень пострадает. И неважно, что он не черноволосый. Рик всё ещё сомневается. Смерть за чёрной берёзой только понаслышке, а вот собаки короля не щадят никого. Это факт. Я хватаю его за руку. Бег продолжается. Рик оказался отличным бегуном. Он тянет меня вперёд. Вот уже верхушка чёрной берёзы. Ещё несколько метров… Сзади чувствую зловонное дыхание собак.

— Быстрее, быстрее, — кричу я.

Пара шагов. Берёза. А мы по инерции бежим. Собаки скулят. Топчутся на месте, будто налетели на стену.

Мы падаем на траву. Я никак не могу отдышаться и поверить в то, что всё получилось. Рик удивлённо осматривает себя:

— Я жив?

Я начинаю смеяться. Нервное напряжение постепенно отпускает меня.

— Рик, я не знаю кто ты и как оказался в лесу именно в этот момент, но ты спас меня. Тебя послало само небо. Ты знаешь, я что-то чувствую в своём сердце. Ты веришь в любовь с первого взгляда?

Рик улыбнулся.

Верит. Мир теней тоже верит.

Ночь — такой же день, только тёмный. За чертой всё было поиному. Будто мы попали по ту сторону зеркала. Реальность воспринималась перевёрнуто. Отдышавшись, Рик откинул светлую прядь с лица и спросил:

— Куда теперь?

Я пожала плечами.

— Нужно осмотреться. Дара мне не рассказывала о мире за чертой. Говорила только, что тут моё спасение. Пойдём исследовать новый мир.

Рик улыбнулся и в ту же секунду я услышала его крик:

— Осторожно!

Обернулась. Сзади были змеи. Клубок змей. Чёрные их спины мерцали в лунном свете.

— Не волнуйся. Они спят. Сейчас змеи не опасны.

Взявшись за руки, мы шагнули в неизведанный мир. Дорога то ширилась, то сужалась. Наши ноги утопали в мягкой желеобразной субстанции. Я потеряла один ботинок. Рик молчал. Спустя два часа я заметила изменения в своём спутнике. Его тело стало расслабленным. Каждый шаг ему давался с трудом. Вдруг я увидела свет. Мы пошли на него. Чем ближе, тем сложнее. Я уже тащила Рика на себе. За деревьями показалась избушка. Около неё стоял старик с длинной седой бородой:

— Как давно я вас жду!

Мы внесли Рика, и положили его на лавку.

— Кто вы? — спросила я.

— Хранитель чёрных берёз.

Я удивлённо вскинула брови.

— Садись, я расскажу тебе одну легенду.

И старик начал свой рассказ:

— Много лет тому назад я оказался здесь не по своей воле. В моей книге судеб изначально не было этого места, но мы способны менять своё будущее. Всего лишь маленький шаг в сторону — и появляются новые линии. Моим шагом стала любовь. Здесь я оказался из — за девушки.

Я тревожно посмотрела на Рика.

— Да, схожие ситуации. Он мой преемник. Я ждал вас. Легенда гласит: «Люди со светлыми волосами не могут и не должны быть здесь. Но любовь помогает перейти черту». И всё! Дальше нам нельзя. Мы, лишь хранители чёрных берёз. Не волнуйся, с Риком всё будет хорошо. Я помогу ему. В небо мне ещё рано.

— А я?

Старик внимательно посмотрел на меня.

— У тебя другая миссия. Ты избранная.

— А как же любовь? — прошептала я.

— Она всегда будет жить в ваших сердцах. Рик никогда не забудет тебя. Он будет ждать. Так же, как и я. Мне повезло. Но это совсем другая история.

Старик поднялся и задул свечу.

На рассвете я ушла. Трудно это назвать утром. Вокруг тебя туман, как молоко. Он окутывает. Холодит кожу. Заставляет биться сердце. Но старец сказал: «Пора». Рик немного пришёл в себя. Я подарила ему на память кулон. При расставании слёзы душили обоих. Я не знала, увидимся ли мы ещё. Будущее неопределённо.

Дорога вилась среди гор. Камни под ногами чувствовались сквозь тонкую подошву. Мой ориентир — звезда. Иногда я совсем теряла её из виду. В эти минуты отчаяние охватывало меня. Странно, я почти никого не встретила на пути. Почти. Лишь чёрная птица кружила надо мной с самого начала.

Старик рассказывал, что моя цель — замок на горе. Он надеялся, что меня там примут. Я чувствовала обратное. Но назад пути нет. Надо идти, несмотря ни на что. На вторые сутки я увидела шпиль замка. Он возвышался над равниной. Его вершина пронизывала небо. От усталости мне казалось, что это мираж. Но чё рная птица упорно летала надо мной, словно маня за собой. Ветер шептал: « Иди, иди», и ноги сами начали подъём.

Шаг за шагом.

Как только я ступила на чёрный паркет, меня окутала тьма. Она ласково шептала на ухо непонятные слова и подталкивала вперёд. Я открыла дверь и увидела огромную кровать под чёрным балдахином. Подошла. На подушках лежала женщина. Лицо её было прекрасным. Глаза ласково смотрели на меня.

— Наконец то, — промолвила она, — садись.

Я осторожно присела на краешек.

— Мы ждём тебя много лет. Я уже не надеялась тебя увидеть. Лишь ветер, летая в облаках, давал мне надежду. По праву рождения ты избранная. И я должна передать тебе вот это.

Она достала шкатулку. Местами облупившаяся краска и потёртости на крышке выдавали её возраст. Открыла. На чёрной бархатной подушке лежали часы. Массивные, с золотым циферблатом.

— Они мертвы, — продолжала хозяйка замка, — остановились несколько веков назад. Когда то наш мир был целым. Не делился он по цвету, не росли на границе его чёрные берёзы. Часы эти хранились в северной башне. Они отсчитывали время.

— А что случилось потом?

— Земля раскололась. Ценности исказились. Люди потеряли разум. Сотню лет длилась война. Тогда — то стрелки замерли. Берёзы почернели. Две половины нашего мира разделила черта. Мы научились существовать. Но никогда светловолосые и черноволосые люди не жили уже рядом.

— А как же старец?

Ресницы моей собеседницы дрогнули.

— Ты знаешь условие перехода. Любовь. Но дальше блондинам нельзя. У них отсутствует ген тьмы.

— Что я должна делать?

В мою руку легла шкатулка.

— Ты почувствуешь.

С этими словами она закрыла глаза. Ветер ворвался в открытое окно. Он закружил меня. Я прижимала подарок к груди и думала о Рике.

Утро следующего дня выдалось суетливым. В замке уже знали обо мне. Каждый хотел меня увидеть. Прикоснуться к избранной. Говорили, это приносило удачу. Меня облачили в чёрный шелк. Ласковые руки служанок причесали волосы. Сегодня я давала обет.

Единственный человек, который не разделял всеобщего восторга, стоял в углу огромного зала. От него исходил холод. Я чувствовала. Тонкой ледяной струйкой подбирался к моим ногам. Хотелось бежать. Но за мной — народ. Я не могла его разочаровать.

Церемония прошла успешно. Несколько дней я изучала жизнь вокруг. Что-то интуитивно чувствовала, а что-то приходилось исследовать. Моя предшественница ушла. Её волосы стали цвета серебра. Теперь она могла соединиться со своим любимым. Он такой же седовласый. А мне только предстояло пройти этот путь.

Человек, от которого исходил холод, оказался главным казначеем. Замкнутый, завёрнутый в чёрный плащ, он ни разу не произнёс ни одного слова.

Прошёл месяц, как я жила в замке. Каждодневные дела текли своим чередом. Я привыкла к своим обязанностям: распределение ресурсов, новые законы, общение с жителями. Шкатулка с часами стояла на столике в моей комнате.

Однажды ночью я вынырнула из сна. Сердце колотилось. Снилось, что часы ожили. Их стрелки отсчитывали срок. «Тик-так, тик-так», — раздавалось в ночной тишине. Открыла крышку. Циферблат мерцал в свете луны. Стрелки стояли.

Два дня я ходила погруженная в свой сон. На третий день ко мне пришёл казначей. Он поклонился, приветствуя, и протянул листок с витиеватом узором.

— Это осталось от моих предков, — заговорил казначей скрипучим голосом. — Давным — давно они принадлежали к самой высшей касте целого мира. Никогда и никому я не показывал этот символ. Но сегодня ночью ко мне пришёл мой род и сказал: «Отдай избранной, она соединит миры. Разрушит черту».

Он закашлялся. Я подошла ближе.

— Теперь у тебя есть ключ, — продолжил казначей.

— Что я должна делать?

— Ты почувствуешь.

С этими словами он ушёл. А я осталась чувствовать.

Третью ночь я пыталась обуздать свои чувства. Снять с них ненужную шелуху. Докопаться до истины. Найти своё истинное предназначение. Чувствовала я, что не только для управления чёрным миром судьба меня хранила. Часы молчали. Витиеватый узор на листе от казначея не сходился. Должно быть что-то ещё. Но что?

В растерянном состоянии я вышла из замка. Завернувшись в свои мысли, как в плащ села на камень. Растерянно смотрела вокруг. Зачем мне это нужно? Люди живут. Дышат. Рожают детей. Не были за чертой, да и не надо. Но вдруг я вспомнила глаза Рика. Его прикосновения. И заплакала. Неужели и мне ждать, пока луна посеребрит наши волосы? Нет! Не хочу.

Я встала и резко зашагала вокруг замка. Ветер дул в спину, будто указывая путь. Через некоторое время я оказалась около пещеры. Чёрные камни преградили вход.

Они не просто лежали, а так, будто невидимая рука сложила их в причудливый рисунок. Я отошла. Зажмурилась. Вспомнила узор на листе. Открыла глаза. Кажется, камни стали продолжением. Но как соединить несовместимое? Эту загадку мне предстояло разгадать.

Я вернулась в замок. Спросила жителей про пещеру.

— Когда черта разделила наши миры, — начал разговор самый старший, — пещеру вдруг завалило камнями. Говорят, там погибель наша. Легенда гласит, что, как только черноволосая девушка войдёт внутрь, все жители тут же станут чёрными берёзами.

— Но это всего лишь легенда, — возразила я.

— Ничто не рождается просто так. Наши предки из уст в уста передавали её. Берегись иллюзий.

Они разошлись. Я чувствовала, что разгадка кроется внутри пещеры. Логически жители правы. Но сердце моё шептало другое. Что выбрать? Как подчинить ум зову сердца? Если легенда верная, то я погублю весь народ. Забыть и жить, как раньше.

Накрывшись одеялом, я пыталась заснуть. Сон не шёл. Встала. Открыла шкатулку. Взяла в одну руку часы, в другую — лист с узором. Если долго смотреть на него, то начинают проглядывать буквы. Непонятный язык.

Ещё Дара меня учила смотреть внутрь, видеть душу. Вдох-выдох. Ноги сами понесли меня к той пещере. Часы холодили ладошку. Темнота. Луна пробивалась сквозь чёрные облака. Я посмотрела на лист, сдвинула несколько камней, чтобы узор совпал, и холодные осколки скал ожили, раздвинулись и пропустили меня внутрь. Пахнуло сыростью и теплом. В середине пещеры на полу рисунок повторялся. Я положила в центр часы. Стрелки дрогнули, и раздалось громкое «тик — так». Эхо тут же подхватило его и унесло в глубь пещеры.

Утром меня разбудили крики. Жители ликовали. Чёрные птицы принесли вести. Черта стёрлась, а берёзы обрели свой прежний окрас. На белых стволах проступили чёрные полосы. Мир стал единым.

Через несколько дней меня окликнул знакомый голос. Обернулась. Рик, опираясь на посох, стоял в нескольких шагах от меня. Он улыбался. На груди его поблескивал кулон, что я подарила при расставании. Взявшись за руки, мы шагнули в неизведанное будущее. Целый мир принадлежал нам.

Узоры