Бесплатный фрагмент - Цитадель вечности

Глава 16. Мороки и люди.

Неровное, колеблющееся на ветру пламя двух костров освещало лагерь, окружённый по периметру подводами. Лишь немногие возницы и охранники дремали на копнах душистых горных трав. Многим не спалось, даже помимо тех, кому назначено было нести дозор. Слишком уж дурной была репутация этого места, чтобы просто вот так взять и заснуть. Зато потом, даже если ничего скверного и не случится, можно будет еще много лет рассказывать своим домашним, а может быть — наоборот, случайным попутчикам, сидящим возле уютно потрескивающего камина в домашней гостиной или в корчме, как однажды всю ночь не спал среди мороков, на Чёрном Ойгоне.

Собравшись вокруг дальнего костра, трое возниц кипятили в котелке воду, чтобы заварить ароматные травы, собранные здесь же. Возле второго костра людей не было. К нему и подсели Дюк с товарищами, чтобы при свете его прочесть депешу, которую вёз Тахир — Скорпион. Час назад Эль-Зидар, Горг и Баргут, хмуро выслушали донесение Дюка и Милоша, из которого следовало, что некий путник был найден ими уже при смерти, и, прежде чем отправиться за Грань, в Чертоги Вечности, бессвязно рассказывал про чудищ, бросившихся на него и его спутников из возникшей прямо в воздухе чёрной дыры.

— Либо разум его помрачился от пережитого, либо вредоносные флюиды, исходящие от порождений урда, отравили его тело и душу… — рассудил Милош, старательно изображая из себя суеверного обывателя.

Баргут посмотрел на него весьма мрачно, но ничего не сказал.

— Как, говоришь, он назвался? — переспросил Эль-Зидар.

— Тахиром, кажется, — неуверенно ответил Дюк. — Говорил неразборчиво. И что-то про скорпионов ещё…

— Эх, то-то и оно, что из Арджаба ты приехал, да еще, поди, не из ближних его провинций! Не то знал бы, что человек это был известный — Тахир — Скорпион! — проворчал командир охраны.

Известие о том, что труп нужно хоронить, вызвало у Горга и Баргута единодушное неприятие.

— Деньги деньгами, а люди и без того тревожатся, так мы еще мертвецов им покажем! — возмутился Горг. — Пусть стервятники их жрут! Не хватало нам тут паники в обозе! Да и время потеряем.

Однако, Эль-Зидар считал иначе: он непреложно верил, что нарушить обещание, данное покойнику, да еще в таком месте — самый верный способ навлечь на себя проклятие. Кроме того, командир лучше всех знал Тахира, и предполагал, что если до его друзей дойдут слухи, что торговые люди взяли его деньги, а самого его бросили на съедение диким зверям и птицам, то это может вызвать у них желание проучить виновных за такое неуважение. Поэтому решено было утром тело Тахира предать земле.

Устроившись возле костра, Дюк разъединил две половинки добытого футляра и аккуратно извлёк свёрнутую трубочкой бумагу, перетянутую верёвочкой с сургучной печатью. Пристав сломал печать и собирался уже отдать бумагу Урсуле, чтобы она прочитала по-эрогански, но мельком взглянул на развёрнутый лист и издал удивлённый возглас. Текст был написан мелкими буквами на современном аримском, или же официальном имперском языке. Дюк разгладил лист у себя на колене и стал негромко читать, чтобы слышали только придвинувшиеся к нему трое его спутников.

— «Обстоятельства изменились, и принуждают к решительным действиям. По получении вами сего письма надлежит незамедлительно принять меры к розыску проживающего в Эрогане известного вам Тамира Нарсуфа, чей дом расположен в Торонге. Тамир Нарсуф должен быть убит любым возможным способом, а вместе с ним следует истребить всех лиц, посвященных в его дела, а для надёжности — и всех слуг. Впрочем, как в таких случаях поступать, известно и без моих наставлений. Брата его Камиля эта участь уже постигла, однако его секретарю Валиду удалось ускользнуть, и весьма вероятно, что он объявится у вас в Эрогане, где вам и надлежит исправить досадную нашу оплошность. Также следует обратить внимание на черного коробейника Манора, по прозвищу Гуляй-Поле, который выполнял некоторые поручения братьев, и тоже удивительным образом исчез из-под нашего наблюдения. Этого человека надлежит схватить, не лишая его жизни, поскольку его свидетельства могут пролить свет на некие неясные моменты этого дела. При случае я бы расспросил его сам, но, быть может, придётся прислать к вам моего доверенного человека — Эрихона.

Всё, что найдёте в доме братьев Нарсуф, а именно — древности, надлежит изъять, составив опись.

Обратить также особенное внимание: в Тарское ханство из-за моря прибыли три человека, предполагаю, что им поручен розыск того же, что интересует членов общества, представляемого братьями. Полномочия их не ясны, однако, судя по всему, их миссии уделяется настолько большое значение, что среди оных находится посвященный из школы мур-ах-тарг. Перехватить группу заблаговременно не удалось, и отчасти именно для того, чтобы не допустить контакта братьев Нарсуф с посланниками лорда Истана, принято решение об их устранении. В случае появления указанных имперцев в Эрогане действовать по ситуации, но с крайней осмотрительностию!

Доставившего депешу Тахира — Скорпиона и его людей используйте по своему разумению».

— Итак… — подвёл итог Дюк после продолжительной паузы. — Очень интересно и само по себе написанное, но и ненаписанное тоже.

— Ты о чем, уважаемый? — не поняла Урсула.

— На что я лично обратил внимание, — стал объяснять Дюк, — так это, прежде всего, на то, что автор и себя не называет — даже подписи нет — и никак не обращается к адресату! Лишь общее — «вам надлежит»,

«известного вам», и не более того! Причем — не «тебе», а именно «вам».

— Почему же так? — подал голос Криштоф.

— Первая причина очевидна. Там, куда депеша адресована, не один человек, а группа, и, надо полагать, немаленькая. Второе дело — уровень конспирации, сиречь — таинства — незаурядный! Даже в государственных делах такой редко встречается. Одно лишь имя упомянуто — Эрихон. Знать, важно было обозначить, кто именно из известных адресату доверенных людей может приехать. Но самое, что мне удивительно — почему письмо на имперском языке написано?

— Тот, кому письмо адресовано — наш соотечественник, — предположил Милош.

— Вполне вероятно. Хотя, если и так — он, живя здесь, должен эроганский знать отменно. Письмо уж прочитал бы.

— Так, значит — оба они…

— Оба они мидгардцы… А письмо, написанное по- аримски, если вдруг в него сунет свой нос кто-то посторонний, еще нужно прочитать!

— Если кому-то это понадобится — уж он прочитает!

— Это — если письмо кто-то перехватит специально. Впрочем — да, не думаю, что эта причина — главная. Может быть, доставить это письмо в контору торгового дома «Семь дорог», и посмотреть — кто там, и что будет делать?

— Только сначала надо самим Тамира Нарсуфа разыскать. Раз уж нам повезло, и охота на него еще не началась.

— Конечно. А я вот, знаете ли, думаю…

— Что такое?

Дюк немного помедлил, не уверенный, стоит ли говорить о своих размышлениях при Криштофе, который, всё же, не был посвящен во все детали дела. Впрочем, уже таиться резона нет.

— Автор написал: миссии, мол, придаётся большое значение, поскольку среди них находится посвященный из школы мур-ах-тарг… Что же на самом деле известно было главному… нашему главному приказчику Верту? И что же он, на самом деле, от нас ждёт?

— Мы не сможем этого угадать, сколько ни будем стараться!

— Давайте отдыхать. А я поразмыслю!

Дюк отодвинулся от костра и улёгся, положив под голову дорожный мешок. Ночь была тёплой. Рядом, в костре, потрескивали прогорающие дрова. Стрекотали цикады, где-то в темноте шумел ручей.

— А вот интересно, — донесся голос из-под соседней подводы, — а как это тени душу забирают?

Лишь несколько возниц и охранников были тарцами, остальные же — арджабцами либо фаратхами из каганата, поэтому не было ничего удивительного в том, что спрашивающий говорил по-арджабски.

— Да как забирают… Известно — как. Щупальцами такими дотягиваются, опутывают, присасываются, как пиявки, и начинает человек сразу же слабеть.

— И что же — убежать? Убежать можно?

— Ну! Беги! Только бежать сразу надо, и быстро, а то потом поздно будет…

Слушая этот негромкий разговор, Дюк постепенно погружался в сон. Мысли медленно ворочались в его голове. Всё же, что такое могли сообщить им братья Нарсуф? Что — настолько важное, что понадобилось вырезать их вместе с прислугой, только бы не допустить этого?

Потом ему стало казаться, что им с Милошем и Урсулой срочно надо куда-то идти, и они на самом деле пошли по узенькой тропинке, удаляясь от спящего в ночи лагеря, среди каких-то кустарниковых дебрей. Только уже не ночь, а успел наступить солнечный день. Дюк знал, что там, куда они идут, ему обязательно нужно найти Ингу, и сказать ей нечто важное. Но что он ей должен сказать — он сейчас еще не знает, а узнает, когда они её найдут. И они до бесконечности блуждали по пустырю, заросшему лозняком и каким-то бурьяном, а Урсула то и дело повторяла, что шушуны близко, они вокруг, и надо быть готовыми, и Дюк достал из-за пояса пистолет, только у него всё никак не получается взвести курок. Дюк чувствовал, что за ними кто-то следит, он даже видел иногда желтые огоньки глаз, светящиеся между ветвей и листвы. «Да это же кьоры!» — понял Дюк, и вместе с этой мыслью пришло знание того, что бояться их не нужно, они просто следят, чтобы чужаки не проникли в заповедное урочище Ойгон, но оно же и так осталось позади! Наконец, перейдя вброд широкий и прохладный ручей, Дюк отвел рукой ветки и увидел поляну. Но вместо Инги на ней стояла Норат. И Дюк совсем этому не удивился, словно этого и ждал. Они с Норат устремились друг к другу, и она склонила голову ему на плечо.

— Мы нашли того, кто знает! — говорит ей Дюк. А Норат начинает объяснять ему:

— Вы не поняли главного. Всё знает главный комиссар Верт, но он далеко, и ничего не может сделать. А вы — здесь, вы можете сделать всё, что нужно. Но вы ничего не знаете. Вы должны догадаться.

— О чем догадаться?

— Что скрывается в урочище Чёрного Ойгона! Когда вы догадаетесь — мы снова с тобой увидимся!

Её скрыла серая хмарь тумана. Когда туман стал редеть, Дюк открыл глаза, и увидел перед собой командира Эль-Зидара. Был тёмный предрассветный час, небо еще не начало светлеть. В костре еле тлели последние головёшки.

— Ты и твой друг — идите в разведку, — тихо приказал Эль-Зидар.

Дюк проворно поднялся на ноги, взглядом пытаясь отыскать Норат. Её не было, только командир и смутные силуэты спящих на земле людей.

— Ты слышишь ли меня?

Дюк вновь открыл глаза и вдруг осознал, что все еще лежит на подстилке из травы. Он сел, опираясь на руку. Эль-Зидар терпеливо ждал, положив левую руку на эфес сабли.

— Да, я слышу, — заверил его Дюк.

— Ополосни лицо водой, чтобы совсем проснуться, — посоветовал командир, а потом добавил: — Место скверное. Многим мерещится невесть что!

Дюк последовал его совету: откупорил фляжку и полил воду себе прямо на голову. Сразу стало легче.

— Слушай, — Эль-Зидар говорил тихо, но внятно. — Вы и так уже видели то, что остальным видеть не полезно. Поэтому вам и идти. Надо быстрее уходить отсюда. Здесь что-то не так. Я послал Орзоя посмотреть дорогу… Он утверждает, что путь ему преградили тени, то есть мороки.

— Как это?

— Вот вы мне и скажете — как. Он ерунду какую-то бормочет. Что тени вереницей идут поперёк дороги, и миновать их нет никакой возможности. Я ему полстакана крепкой фаристанской араки налил да велел поспать до восхода солнца.

Не пытаясь более получить вразумительных объяснений, Дюк опоясался мечом, сунул за пояс два пистолета, разбудил Милоша и Урсулу, и через несколько минут они пешком, чтобы не привлекать внимания прочих людей, вышли за пределы огороженной возами территории и медленно двинулись по вполне различимой дороге. Звёзды уже погасли, а небо было не непроглядно- черным, а серым. На ходу Дюк пересказал Милошу и Урсуле то, что услышал от командира.

— Вы — городские люди, — тихо сказала девушка. — Вы, быть может, не верите в то, что рассказывают. А я выросла вдали от крупных поселений. Я знаю, что бывает всякое, и не всегда такие рассказы — выдумка. То, чего нельзя увидеть в городе — можно увидеть в такой вот глухомани…

— Успокойся, и не убеждай нас в очевидном, — прервал её Дюк. — Я тебе больше скажу: даже в городе можно увидеть гораздо больше, чем нужно человеку, чтобы жить спокойно. Надо только знать, когда и куда смотреть! Просто обывателям знать о таком не полезно.

Они прошли вперёд по дороге саженей триста, миновав смутно темнеющие по обе стороны группы деревьев.

— Ну, где же тут этот Орзой чего увидал? — пробормотал Дюк, зевая.

— А вон! — ощутимый толчок локтем в бок со стороны Урсулы прогнал остатки сна.

Глянув в указываемом девушкой направлении, он увидел вдали несколько перемещающихся пятен света.

— Что это?

— А я тоже не знаю…

Они встали за небольшой куст, скрывавший их по грудь, и присмотрелись. Словно вереница огней двигалась справа налево, пересекая их путь в сотне саженей впереди. Впрочем, ночью расстояние определять трудно, быть может, они были и дальше. Это не была цепочка людей, идущих с факелами или фонарями. Нет, снопы призрачного белого света высотой сходные с человеком, скользили над поверхностью земли, не освещая при этом ничего вокруг себя.

Все трое некоторое время смотрели на диковинное зрелище, не решаясь произнести ни слова. Пятна света появлялись откуда-то с противоположной стороны дороги, вереницей тянулись через неё и терялись в темноте по левую сторону от наблюдающих, видимо, скрываясь за деревьями или, быть может, камнями. Прислушавшись, можно было различить тихое потрескивание, доносившееся с их стороны.

— Куда это они? — прошептала, наконец, Урсула.

— Порождения Заргулы… — пробормотал Милош, причем по голосу чувствовалось, что ему несколько не по себе

— Зачем сейчас еще и Заргулу поминать? — возмущённо прошипела девушка.

Дюк слышал когда-то, что к югу от Эрерского моря Заргулой называли одну из сущностей, проникающих в мир людей из-за Грани, считая его вестником бед, а может быть — и их причиной. Кажется, сущность эта упоминалась мельком и в настольной книге Дюка, подаренной ему главным комиссаром Вертом. Дальше Урсула сказала вовсе уж что-то несуразное:

— Какой у них взгляд… Такой пустой и чуждый…

— Какой еще взгляд? — подозрительно спросил Дюк, который категорически не видел на плывущих над землёй световых снопах никакого подобия глаз, так же, как и иных деталей.

— Разве не видишь ты? — девушка повернулась к нему. — Это же маски лунного света! Они видят нас, но им до нас нет дела…

— Урсула, что за бред ты несёшь?! — Милош дёрнул девушку за рукав, и она встрепенулась.

— А? Что? Я говорю: они смотрят очень странно!

— Урсула, мы точно видим одно и то же? Это просто сгустки света! — Дюк видел, как Милош приобнял Урсулу за талию и слегка притянул к себе. Девушка резко потрясла головой.

— Привиделось что-то… Как будто это идут люди, а лица у них — как застывшие маски!

— Скажите, знающие люди: то, что мы сейчас видим, похоже на хоровод? — вдруг спросил пристав.

— Можно и так выразиться, — пожал плечами Милош.

— Цепочка, череда, вереница. Можно и хороводом назвать. А что это ты, сударь Барт, заинтересовался?

— Хоровод Теней… Слышали мы вчера такое выражение. От того парнишки, который…

— Да, верно! — оживилась Урсула. — Тот, у которого брат мужа его старшей сестры разбойничает. Он говорил про Хоровод Теней!

— Что же он вам про него говорил? — Милош, не отрываясь, смотрел на движущиеся снопы света и, казалось, о чём-то размышлял.

— Что примета это самая что ни на есть скверная.

— Это заметно. От них просто веет чем-то мрачным.

— Мрачным? Я бы сказал — чувствуется угроза, — уточнил Дюк.

— Даже не угроза, — поморщился Милош. — Нет, не так. Есть ощущение какой-то силы, очень могущественной, но чуждой. Ей до нас дела нет. Но, если обращаться с ней неосторожно — раздавит и не заметит!

— Ты это так тонко чувствуешь? — заинтересовалась Урсула.

Дюку вдруг захотелось взглянуть на непонятное явление с более близкого расстояния. Он вышел из-за куста и сделал десяток шагов вперёд.

— Куда это ты? — донёсся до него голос Урсулы.

— Сейчас. Хочу подойти.

Еще десяток шагов. Дюк более явно слышал тихий треск, а также ощутил кожей едва уловимую вибрацию. Но рассмотреть плывущие сгустки света лучше не удавалось: они расплывались перед его глазами. Голова у сыщика слегка закружилась. Сзади послышались лёгкие шаги, и Урсула догнала Дюка, остановившись у него за плечом.

— Хочу проследить, куда они движутся, — сказал сыщик.

— Ты знаешь, мне всё-таки они напоминают…

Девушка вдруг замолчала, и обернувшийся Дюк успел увидеть, как она, обмякнув, падает на траву. Он даже не успел протянуть руки, чтобы подхватить её. Дюк наклонился к лежащей, Милош тоже был уже рядом, опустился на колено и потряс девушку за плечи.

— Урсула! Ты что?!

— У неё, похоже, глубокий обморок! — заключил Дюк. — Вообще-то, и у меня голова кружится.

— Потащили её подальше! Туда, где стояли!

Милош взял Урсулу за плечи, Дюк подхватил ноги, и они донесли её до куста дикого шиповника, за которым до этого скрывались. Милош плеснул водой из фляжки Урсуле в лицо.

— Открывай глаза!

Девушка посмотрела на обоих мужчин осмысленным взглядом.

— Я потеряла сознание?

— Потеряла. На полуслове!

— Я хотела… Что же я хотела? А, вспомнила: я хотела сказать, что увидела лицо, обращенное на нас. И лицо это — не человеческое. Оно посмотрело на меня, а от него исходило такое уныние, такая безысходность, что, кажется, надо сейчас же зарезаться или спрыгнуть в пропасть — настолько всё плохо, а жизнь бессмысленна. И сразу же у меня закружилась голова и я провалилась…

— Подходить к этому опасно! — заключил Милош.

— Я всё-таки хочу посмотреть, куда приведёт меня эта цепочка. Пойду, не приближаясь! — Дюк махнул рукой в ту сторону, где плывущие над землёю снопы света скрывались из виду. — Будьте здесь!

Близился рассвет. Небо постепенно светлело, и уже можно было свободно различать все окружающие предметы. То и дело поглядывая под ноги, Дюк направился через луг, параллельно веренице огней.

«Что они мне напоминают? — пытался сообразить сыщик. — Я никогда не видел ничего подобного, но на что- то это похоже!»

Он пересёк луг и увидел, что светящиеся объекты исчезают в небольшой расселине между скалой и земляным склоном невысокого холмика, поросшего молодыми соснами. В этот момент его нагнал Милош.

— С Урсулой всё в порядке, она и одна посидит, — пояснил он. — А одному тебе, сударь Барт, здесь ходить не пристало.

Как бы подтверждая справедливость его слов, из расселины появилась тёмная фигура в два с половиной человеческих роста высотой. Правда, сама фигура человеческой вовсе не казалась, скорее, как уже потом вспоминалось Дюку, она напоминала увеличенного в размере троглодита с пустошей. Тёмный великан сделал пару широких шагов и оказался в полусотне саженей от Дюка с Милошем, между ними и высоким деревом. Милош вскинул маленький самострел и спустил тетиву, почти не целясь. Раздался глухой стук от попадания стального болта в плотную древесину.

— Насквозь прошёл! — изумлённо пробормотал ликтор.

В эту минуту оба они услышали громкий хлопок, полыхнул синеватый сполох, и двигавшиеся перед ними огни погасли. Как будто в зале воеводского музыкально- драматического театра, в котором Дюк уже и не помнил, когда в последний раз был, задули люстру в три сотни свечей. А следом за этим, заколебавшись, исчезла и фигура великана. Осталось только раннее серое утро, сырая от росы трава, тёмная скала и сосны на склоне бугра.

— Вот — это был именно морок! — произнёс Милош, глядя туда, где только что стояла фигура.

Они подошли к дереву, и ликтор указал на оперение короткой стрелки, торчащее из ствола.

— Интересно как… — Дюк присел на траву и задумался. — Исчез этот хоровод, исчез морок, и всё остальное тоже — больше не слышно ничего, и голова болеть перестала! А то виски словно клещами зажало.

— Вообще, строго говоря, хоровод — это всё же круг…

— Не надо становиться таким педантом! Могло ведь

быть, что когда-то кто-то уже наблюдал такое, и они шли по кругу? Да и круг может быть очень широким, кто его ведает…

— Может быть, — нехотя согласился Милош.

— Пошли.

Дюк решительно встал и направился к расселине. Ровным счетом никаких следов странного явления ему обнаружить не удалось. Трава была как трава — не примятая, не опалённая, даже роса с травинок никуда не делась. Пристав быстро шагал, минуя кочки и ямы, скала осталась слева от него, справа всё еще тянулся склон возвышенности, а перед ним уже виднелась обширная ровная поверхность, почти лишенная растительности и густо усеянная небольшими камнями.

— Путь же освободился! Что ты еще желаешь увидеть? — спросил шедший позади Милош.

— Сам точно не знаю. Сейчас. Немного еще пройдём.

Оставив позади бугор, они двигались по каменистой равнине, которая вклинивалась между двумя соседними горами и тянулась, слегка повышаясь, к темнеющей вдали линии лесистых гребней. Сначала Дюку показалось, что перед ними просто нагромождение скал посреди равнины. Однако, пройдя еще около сотни шагов, он понял, что это не так.

— Погляди! — обернулся он к Милошу.

— Вижу.

В утренних сумерках отчетливо можно было рассмотреть сооружение, состоящее из огромных каменных блоков, как будто беспорядочно нагромождённых друг на друга. Однако, подойдя ближе, они смогли убедиться, что это не так. Конструкция, напоминающая трёхступенчатую пирамиду, была сложена из базальтовых параллелепипедов, и имела в высоту около пяти саженей. Ощущение беспорядочности возникало оттого, что блоки были подогнаны один к другому не ровно, а имели между собою щели, а некоторые вовсе были повёрнуты под небольшим углом друг к другу. Трудно было сказать, было ли это изначальным замыслом творцов сооружения, или следствием разрушительного действия времени. Возможно, свою роль сыграло какое- нибудь давнее землетрясение. В стене пирамиды, обращенной к подошедшим людям, зиял проём, достаточно широкий, чтобы в него проехала широкая телега. Над этим проёмом, на втором ярусе пирамиды, виднелась конструкция, издалека напоминавшая раскрывшийся бутон цветка.

— Подойдём ближе? — осведомился Милош.

— Давай. Мне кажется, эти огни, если бы не исчезли, привели бы нас сюда.

Вблизи удалось разглядеть, что «цветок» состоял из пяти лепестков, сделанных из какого-то металла, между которыми помещался короткий толстый штырь с тускло мерцающим кристаллом на конце.

— Мне сдаётся, что эта штука сделана из того же самого, что и твой меч…

— Из зиртана?

— Похоже на то.

Подул ветер, и металлическая конструкция тонко запела на ветру, затянув одну длинную заунывную ноту. Дюк с осторожностью приблизился к проёму.

— Не хочется мне туда заходить. Слишком живо помню рассказ из книги, как некий любопытный человек выскакивал из пещеры, истошно крича и рассыпаясь на бегу! — признался пристав.

— Так не заходи. Нас не за этим сюда послали.

— Это сооружение точно связано с тем, что мы видели! С мороками.

— Криштофу расскажи, может, он что разъяснит. А если и нет — запишет в свой дневник, опишет умными словами.

Дозорные пошли обратно.

— А как это может быть связано? Пирамида эта — с мороками? — на ходу спросил Милош.

— Расскажу тебе, что я сам видел. В Турском воеводстве. Там в лесу, в Чарой пуще, нашли древний склеп. Сверху каменная надстройка почти развалилась, а вот под землёй крипта была сохранной, с саркофагом. Эти люди, которые его нашли, саркофаг вскрыли, думали — там что-то ценное. Но — нет, кроме старых костей там ничего не было. Но любопытные стали туда ходить. И вот поступило донесение, что время от времени в этой крипте появляется изображение. Вдруг одна стена пропадает — и становится видно совсем другое помещение, такое большое, в котором много непонятных предметов. Вот, разбирались с этим. Знатоков по древности привозили.

— И что же?

— И, главное — видно это помещение становится, а войти в него нельзя: стена-то на месте остаётся, не пускает.

Ну, попробовали стену ломать, да там только земля. Нет ничего. Тогда пол крипты простучали, и выяснилось, что под плитами — пустота. Подняли плиту — а там еще одна крипта, более древняя. И в ней тоже что-то непонятное. Машины, что ли, какие-то. Тут уж из столицы люди приехали. Думаю, как раз из того подразделения канцелярии, которое возглавляет наш уважаемый главный комиссар Верт. А дальше — всё, тишина. Кто-то сказал, что изображение из нижней крипты в верхнюю передавалось, а как, зачем? Ничего более не ведаю.

Урсула ждала их там, где её оставили, вострила нож о гладкий камень.

— Всё хорошо. Не кружится голова! — сообщила она, и все трое направились к лагерю.

— Где вас шушуны кружили? Почему так долго? Отправляться надо! — набросился на них с упрёками Эль- Зидар.

Лагерь уже проснулся. В котлах готовился завтрак, возницы впрягали лошадей в телеги и начинали разворачивать их.

— Так сейчас и отправимся. Не жрали же еще даже! — пожал плечами Милош.

— Так что там?!

— Ну, что? Орзой правду сказал: там был хоровод мороков. Но с рассветом он исчез. Можно двигаться вперёд.

— Хоровод мороков… — мрачно повторил Эль- Зидар. — Этого еще не хватало. Вы осмотрели то место, где они были? Ничего там не нашли?

— Они тянулись цепочкой справа налево, через дорогу. Что именно осматривать? А что мы должны были найти?

— Да так, суеверия это всё… — буркнул командир. — Всё, значит: завтракаем — и в дорогу!

Пока варилась каша, пока все торопливо завтракали и проверяли, хорошо ли закреплены на возах грузы, Дюк рассказал Криштофу о результатах их предрассветной вылазки. Магистр надолго задумался. Подводы, одна за другой, тронулись с места и покатились по дороге, заняв каждая своё место в колонне. Дюк уже думал, что Криштоф ничего не может сказать по поводу его рассказа, однако, когда подводы проехали с полверсты, магистр помахал ему рукой и жестом предложил приблизиться. Дюк спешился, магистр тоже спрыгнул с подводы на землю, и они пошли рядом. Криштоф заговорил:

— Я поразмыслил. Вспомнил читанные мной свидетельства людей о разных природных диковинах. Скажи: знаешь ли ты, что такое грозовые огни? Те, что перед грозою появляются на мачтах кораблей, или шпилях башен, или хоть просто на железных прутьях заборов, и горят такими синеватыми свечками?

— Я слышал о таком, и даже однажды видел сам!

— Эти огни — разновидность природного магнетизма, вид электричества, которым насыщена атмосфера! Сродни молнии. Скажи: то, что вы видели, не напоминает ли их?

— О ассуры! — воскликнул Дюк. — Я всё пытался вспомнить, что мне напоминают эти сгустки света! Но… Послушай: грозовые огни ведь так и называются, что появляются перед грозой, а тут — небо чистое, никакой грозы не будет! И, потом, они не должны плыть по воздуху, а неподвижно гореть на каких-нибудь железных шпилях…

— Я же не говорю, что это они и есть. Но ты сам подтвердил, что они — похожи. Думаю, то, что вы видели — тоже имеет электрическую природу. Ведь, кроме простой молнии, описаны еще редкие молнии в форме шара, способные летать против ветра, молнии в виде четок, в виде веретена… А то, что вы слышали потрескивание, лишь подтверждает моё предположение.

— А морок, которого мы видели? И Урсуле тоже что- то примерещилось!

— Я лишь высказал мнение о природе этих сгустков, — улыбнулся Криштоф. — Наверное, сгустки электрической энергии могут выстраиваться в цепь, навроде четочной молнии, могут куда-то двигаться. Наверное, и подходить к ним небезопасно! Электричество и убить может! Не знаю я и того, как связано электричество с тем сооружением из камня. Не требуй от меня большего, по крайней мере — сейчас.

— Что же, благодарю, это познавательно…

Дюк снова вскочил в седло. Если всё это так — что из этого? Неужели древняя постройка до сих пор работает? Хотя — работала же древняя крипта, про которую он только что рассказывал Милошу! Интересно было бы посмотреть, что с этой пирамидой происходит, когда эти огни — или что это, сгустки электричества? — движутся к ней.

Вскоре обоз достиг того места, где были убиты Тахир — Скорпион и его спутник Мирто. Очень недовольный Горг под каким-то предлогом остановил подводы и проворчал, обращаясь к Дюку:

— Берите двоих с заступами — и отправляйтесь. Только быстро!

Несколько крупных птиц, лениво взмахивая крыльями, поднялись с земли, когда Дюк, Милош и двое возниц вышли на вчерашнюю полянку. Стервятники. Увидев трупы, возницы стали роптать.

— Чего это тут произошло? Кто их убил? Худое место — тикать отсюда надо, а не мертвецов закапывать! А то — как бы нас самих не закопали… — угрюмо промолвил широкоплечий бородатый мужик.

— Кто же тебя закапывать-то станет? — живо поинтересовался Милош. — Случись с нами чего — птицы могилу не выкопают.

— А этих тогда зачем хоронить? — запальчиво возразил другой возница. — Нешто им не всё равно?

— Потому, что если не закопать, знаешь, что будет? — Милош с размаху вонзил заступ в твёрдую землю, откинул грунт в сторону, затем копнул еще раз, и после этого продолжил: — Неупокоенная душа преследовать нас будет. Всякое зло чинить. Разве не знаешь ты о лихе, которое по имени называть нельзя, что во сне приходит, и душит человека?

Милош говорил предельно серьезно, и оба возницы сразу присмирели, поскольку каждый из них за свою жизнь баек и страшилок слышал немало, да и относились неграмотные мужики к этим байкам намного серьезнее, чем кошмаривший их ликтор.

— А нам этого только не хватало! — продолжал он. — Хватит нам и с тем урдом разбираться, что их убил. Вот этот вот успел нам рассказать, что с ними случилось. Тебе лучше не знать. Одно скажу: обозлённый дух нам во вред, а умиротворённый — нам в помощь будет!

Подбодренные таким суждением, высказанным авторитетным тоном, возницы при помощи Дюка с Милошем в четверть часа выкопали две неглубокие ямки, стащили в них мёртвых и слегка присыпали землёй.

— Хара-а-ан! — раздаётся над горами протяжный крик обозного старшины.

И опять закрутились колёса груженых подвод, застучали по твёрдой земле лошадиные копыта, заскрипели плохо смазанные оси. То и дело раздавались отрывистые вскрики возниц, подгонявших лошадей.

Помощник приказчика Ар-Шарим, покачиваясь в седле своего коня, то и дело искоса поглядывал на ехавшую чуть позади и сбоку Урсулу. Наконец, он придержал коня и поехал с ней стремя к стремени.

— Послушай, красавица, — начал он. — Я так понимаю, что вы на рассвете Хоровод Теней видели. Я рядом был, слышал, когда вы Рахиму докладывали.

— А что, если и так? — неприязненно ответила девушка.

— Я же понимаю… — Ар-Шарим нервно оглянулся по сторонам. — Хоровод Теней, говорят, указывает либо на место, где что-то случилось, либо на место, где лежит клад! Между тем злодеяние случилось не там, а там, где эти вон с заступами ходили — закапывать кого-то.

— А почём ты знаешь, что не откапывать?

— Ха! Думаешь, я глупый? Стали бы возниц с собой брать? Да и не принесли они с собой ничего, я видел! Стало быть — там, в утреннем месте, клад лежит. Вы, может, в таких вещах и не разбираетесь, а вот попутешествовали бы с моё — сообразили бы!

— А что, доводилось, знать, тебе доселе клады находить? — с иронией полюбопытствовала Урсула.

— Может, самому и не приходилось, да слыхал про такие случаи! Ты — вот что… Ты расскажи мне, где именно вы что видели, а то лучше — нарисуй! Я тебе обещаю, приедем потом сюда вместе с наёмными рабочими, найдём и откопаем! Поделим пополам!

Урсула внимательно посмотрела на торговца. Судя по всему, он говорил всерьёз, искренне веря в обоснованность своего предположения.

— Да с чего ты взял про клад-то? Ну, кто его тут зарыл, скажи?!

— Э, женщина! Как кто? Караваны хоть изредка, но ходят. А раньше чаще ходили. Двести лет назад. А дорога всегда опасной была. Вот, когда погоня настигает, купцы готовы самое ценное в землю закопать, чтобы не пропало!

А еще раньше здесь, говорят, вообще люди жили. Так что — расскажешь, что видели?

— У него спроси, — Урсула махнула рукой вперед, где ехал Милош.

— Это твой приятель, да?

— Ты догадался, верно? Ар-Шарим хмыкнул.

— Он воин, да. А много ли у него денег, чтобы содержать такую женщину, как ты?

— Я не знаю. Спроси у него сам, а?

— Э, не понимаешь! Ладно, после поймёшь! — помощник приказчика с досадой ударил коня пятками по бокам и вырвался вперёд.

Чуть за полдень въехали на перевал Шайгир, где на обширной площадке возле родника устроили привал, после которого обоз спустился в другую долину. Вечером, когда устраивались на ночлег, Дюк услышал, как Орзой говорит Эль-Зидару:

— Сейчас я видел всадника вон на той возвышенности, мимо которой идёт дорога. Нам завтра там ехать! Он сидел на коне и смотрел на нас в смотровую трубу.

— Поблизости есть селения?

— Откуда, Рахим? Разве что отшельники какие- нибудь! Селения, какие есть — все на той дороге, с которой мы свернули.

Рахим тоже достал смотровую трубу, да не простую, а складную, дорогое изделие террагонских мастеров в золоченом корпусе, раздвинул её и вскинул к глазу. Сначала он осмотрел все окрестные возвышенности, затем принялся вдумчиво изучать рельеф местности.

— Не должно здесь быть разбойников, откуда им тут взяться? — пробормотал он. — Впрочем — всем следить за местностью!

Когда начало темнеть, весь обозный народ расселся внутри огороженного возами круга, деловито стуча ложками о края мисок и котелков. Милоша и Орзоя командир отправил в дозор: подняться на ближайший холм и осмотреться. Между тем, Ар-Шарим, сидя в обществе троих конторщиков, завёл с ними такую беседу, предварительно убедившись, что Урсула находится поблизости и всё слышит:

— Лично мне здесь нравится! Даже хорошо, что мы свернули на эту дорогу! Если бы я не любил приключений, я бы в восемнадцать лет не записался в воинскую школу! Очень хотелось мне мир повидать, да опыта понабраться!

— Ты обучался в воинской школе? — удивился один из конторщиков.

— О да! Целый год! И такие были у меня хорошие учителя, что уже через полгода я был лучшим мечником школы. Я бы и дальше занимался этим ремеслом, да оказия вышла. Повздорил я с одним воином. Из-за дамы. А я тогда нравом ох как крут был! Вот как и сейчас, но теперь я стал добрее, а тогда… Нисколько не волновало меня, что этот ветеран участвовал в трёх походах. Ух, я его отделал! За это, собственно, и выгнали меня из школы…

— И что же ты?

— А я что… Мне уже неинтересно стало. Думаю — ну, пойду, наймусь в дружину, и что? Стану недалёким злобным убийцей! Решил, что надо не только учиться железякой махать, или там кулаками, а книги читать… А тут как раз вакансия в торговой конторе подвернулась.

— Так ты хорошо мечом владеешь? — спрашивал все тот же конторщик.

Ар-Шарим исподтишка взглянул на Урсулу и важно ответил:

— Отменно, скажу я тебе, и не только мечом, чем угодно, да иногда и практикую! Иногда, если выбесит меня кто — сразу беды хапнет! Хотя, конечно, добрее надо быть. Эх, как могу себя успокаиваю…

— Эт-та кого ты тута назвал недалёким злобным убийцей?! — раздался голос Шарафа — грузного и широкоплечего наёмника из Фаристана.

— ТЕБЯ, сударь Шараф, я никак не называл, — мирно ответил помощник приказчика.

— Погодь! Ты, что ли, ВСЕХ НАС так назвал?

— Ты чего бузишь, угомонись! — решил урезонить охранника Ар-Шарим.

— Ты утверждаешь, что ты отлично дерешься разным оружием? А не врешь ли ты?!

— Послушай! — строго произнёс торговец. — Я бы вполне мог продемонстрировать тебе это на деле, но…

— Так вот я и о чем! — торжествующе провозгласил наёмник. — Если ты не пустомеля и не балобол — докажи!

Оглянувшись еще раз на Урсулу, помощник приказчика заявил:

— Ты сам не знаешь, на что напрашиваешься! Но — поединки в походе запрещены! Эль-Зидар давеча говорил, коли увидит ссору с оружием, да и без оного, спуску не даст. Потому что места опасные, до того ли? Конечно, хотелось бы дать тебе укорот, дабы неповадно было, но не желаю нарушать порядок!

С этими словами Ар-Шарим оглянулся на Эль- Зидара, как бы апеллируя к нему. Командир, однако, сидел в двух десятках шагов от них и делал вид, что с интересом разглядывает облака на темнеющем небе и ничего вокруг не слышит и не замечает. Другой же человек, который мог бы своим словом остановить конфликт — Баргут — при первых признаках ссоры незамедлительно отошел куда-то за подводы, будто бы по делу.

— Так если ты не желаешь, я тебя сейчас отделаю и без твоего желания! — посулил Шараф. — Потому — не терплю пустозвонов!

Здоровяк вразвалочку приблизился к помощнику приказчика и встал, уперев руки в бока. Ар-Шарим подскочил, словно подброшенный пружиной, картинно схватился за рукоять торчащего из-за пояса кинжала — ронделя.

— Воистину, Рахим, если ты сейчас не угомонишь этого неразумного — одним стражем у тебя станет меньше!

— громко воскликнул он, призывая командира охраны.

Тот лениво повернулся к ссорящимся и безразлично махнул рукой:

— А проучи его, Шарим! Если этот громила настолько глуп, чтобы связаться с таким сильным противником, как ты — мне его не жалко! Можешь сделать с ним всё, что захочешь, я разрешаю!

Дюк подавился сдерживаемым смехом. Рахим Эль- Зидар был бесподобен. Сказав фразу, он устроился поудобнее, чтобы смотреть. Шараф протянул вперёд левую руку и хотел схватить торговца за шиворот, тот проворно отпрыгнул назад, не решаясь, однако, достать рондель, справедливо полагая, что тогда-то ему точно конец. Отпрыгнув, Ар-Шарим заметался из стороны в сторону, изображая обманные движения, а на самом деле — выискивая, куда еще отступить. Никто не предполагал, что здоровяк может двигаться столь стремительно. Миг — одно движение — и тяжелый кулак, словно пущенный из пращи булыжник, врезался в скулу помощника приказчика. Лишь его сапоги мелькнули в воздухе, а тело, с размаху грохнувшись на спину, проехалось по земле и замерло. Вокруг раздался дружный гогот охранников и возниц. Прошло минуты две, прежде чем Ар-Шарим пришел в себя и приподнял голову. Командир Эль-Зидар уже стоял над ним с флягой воды. Он плеснул чуть-чуть воды лежащему на голову, а потом протянул ему флягу и с невозмутимым видом произнёс:

— Ты напрасно вздумал так сильно поддаться ему. Я понимаю, что силы надо уравнивать, но ты — перестарался!

Ответом на эту фразу был новый взрыв хохота вокруг. Дюк подсел ближе к Урсуле. Она выглядела довольной.

— Он сделал то, что очень хотелось сделать мне! — призналась девушка.

— Хорошо, что это сделал Шараф.

— Признайся, сударь Барт, — вдруг сказала девушка. — Тебе нравится госпожа Норат?

— А почему ты спрашиваешь?

— Она всем нравится. И тебе тоже?

— Разве она может не нравится? Она красивая, и умеет этим пользоваться. Ну, так что же? Думаю, свои симпатии она регулярно меняет.

— Верно! Она делает, что ей хочется. Впрочем, ты ей действительно понравился, я знаю.

— Что с того? Вряд ли на обратном пути мы окажемся в Тар-Хан Сюрте.

Они помолчали. Бесшумно ступая, сзади подошел Милош.

— Мы видели дым от костра, — сообщил он. — Вон

там!

Палец его указал вперёд, по ходу движения обоза и чуть правее дороги.

— Не рассмотрели, кто там?

— Нет. Там местность понижается, река течёт низом, дымок поднимался оттуда, причем такой жидкий, сразу и не разглядишь. А пока мы добрались до места на склоне, с которого можно рассмотреть дно долины, уже стемнело, и стало ничего не видно. Но он был достаточно далеко.

— Могут это быть те разбойники, про которых мы слышали?

— Это, вообще, могут быть и другие разбойники, — уточнила Урсула. — Много желающих чужое добро урвать.

А что до того, что места здесь безлюдные — так что же? Говорят — что им здесь делать? Да то, что промышлять они могут на торговом тракте, а здесь иметь лагерь, место укромное, где можно отдохнуть, добычу припрятать, облаву переждать.

— Может быть, что охотится кто-то, — возразил Милош. — Разбойники, увидев торговый обоз, не стали бы себя выдавать — костёр разводить в пределах видимости!

— Тоже верно…

Наступила ночь — тёплая, звёздная, наполненная журчанием воды и перекличкой ночных птиц. Дюк отстоял свой караул, разбудил сменщика, но спать ему не хотелось. Он сидел, опершись спиной о колесо телеги, и думал. Думал о том, что они должны предпринять, когда обоз достигнет пункта своего назначения.

«Первым делом — разыскать дом Тамира Нарсуфа и попытаться поговорить с ним. Надеюсь, произошедшие события сделают его более разговорчивым со своими предполагаемыми союзниками. Вероятнее всего, у него есть предположения, кто убил его брата и охотится сейчас на него, и, главное — почему? Как там сказал Скорпион? Камиль Нарсуф знал, кто стоит выше мурзы Челыша? Кроме того, раз они — братья — заказывали Гуляй-Полю доставить им бочонок урда, значит, они знают, для чего его можно употребить! Надеюсь… Очень бы хотелось верить, что они не просто коллекционируют дорогие древние артефакты, не понимая их назначения! А вот уже потом можно… нет, даже нужно отправиться в город Шинхан-Сюрт, попроведать контору торгового дома

«Семь дорог». Раз Скорпион сотоварищи до нее не доехал, можно надеяться, что там еще не в курсе всех событий…»

Постепенно сон сморил его. Наутро снялись с места рано, позавтракав остатками вчерашнего ужина. Обоз, подвода за подводой, вытянулся на узкую дорогу, плавно идущую на подъём, и медленно покатил по ней.

Командир Рахим с Орзоем ехали впереди. Дюк ехал рядом с подводой, на которой сидел Алишер, и вполуха слушал разные сказки, которые приказчик дома Альманзирра рассказывал об этих местах.

— Люди в этих горах никогда густо не селились. Не знаю, почему. Зато, в воображении своём, населяли здешние места различными удивительными существами. Урдами, шушунами, великанами… Сейчас уж и не скажешь — боялись ли селиться тут, потому что боялись их, или по иной какой причине… Про летающего великана Нархата, например, рассказов много было. Я же вырос в Эрогане, все их слышал еще в детстве, знаешь ли.

— А про Город Теней тоже рассказывали?

— Знаешь ли, уважаемый, про Город Теней стали рассказывать уже много позже! Вот, чтобы мне не соврать… лет пятьдесят назад. У рассказов про Город Теней есть совершенно определённый источник, знаешь ли!

— Даже так?!

— Так. Вот как это было. Впервые про город рассказал некий человек по имени Турон. Этот самый Турон был простым погонщиком мулов. Да вот нанялся он идти в поход. В ту пору жил в Эрогане один известный искатель древностей. Стариной увлекался, вещицы всякие собирал, книги старинные, читал много, ездил, разыскивал развалины древних городов и искал там что-то. Да, говорят, не просто так он древности собирал, чтобы на полку поставить и хвалиться потом, а пытался суть их постичь. Имя ему было Лукас Нарсуф…

— Что?! Как ты сказал?! — вскинулся Дюк.

— Лукас Нарсуф Эль-Гирд. Из старинного Эроганского рода.

— Послушай! А знаешь ли ты братьев Нарсуф — Камиля и Тамира? Доводилось ли…

— Это его внуки. Да. Ты знаешь их?

— Хм. Лично не довелось. Понаслышке только.

— Ну, да, я слышал, что внуки его тоже этим делом увлечены. Так вот, слушай, коли интересно. Этот-то Лукас снарядил отряд, чтобы идти в эти горы. Уж чего он хотел в них найти — этого я тебе не скажу. И вот Турон нанялся в тот отряд погонщиком мулов. Скитались они по горам месяц с лишком. Когда же вернулись, Турон ходил по корчмам и тавернам, и, выпив пару пиал крепкой настойки, рассказывал… Только ты учти, что я тогда маленьким был, мне об этом позже рассказывали, сам не слышал я этих рассказов. Будто бы во время стоянки убежал у Турона мул, и отправился тот его искать. Искал, искал, и наткнулся, будто бы, на равнину, по которой бродили тени. И были там строения какие-то, каменные, не одно и не два, а, говорит — много. Мул же его бродил по лугу, на половине пути до тех строений. Обрадовался погонщик, позвал животное, мул услышал его и пошел к нему. А дальше… Турон рассказывал, что вдруг между ним и мулом появилась большая тень, мул ступил в неё — и сгинул!

— Вместе с тенью?

— Да. Именно вместе с тенью. Именно так он и говорил потом всем. Это потом, да. А тогда убежал он оттуда, что было мочи!

— И что же — Лукас Нарсуф не попытался потом это место найти?

— Видимо, попытался, — согласно покивал головой Алишер, — да только не нашел ничего. Больше тебе скажу: из его отряда про этот случай никто больше и не упоминал! Это уже потом, сказывают, что кто-то и Хоровод Теней видел, и сам город — издалека. А вот люди Лукаса — ни словом! А вот Турон вскорости помер. Хотя мужик был вполне себе здоровый, по рассказам. А только нашли его однажды мёртвым у себя дома — и всё. Вот так- то!

— Ну, а сам Лукас? Его неужели не спрашивали?

— Спрашивали, конечно. Как рассказывают, он всё отшучивался — мол, мул действительно пропал, против этого не поспоришь! А что до города какого-то, так, дескать, Турона и спрашивайте — он же его видел, а не мы!

Дюк открыл было рот, чтобы порассуждать, а что вообще мог искать Лукас Нарсуф в горах, как из головы колонны донеслись громкие возгласы. Командир Рахим и Орзой остановили своих коней на наивысшей точке подъема и разговаривали с всадником, сидящим верхом в десятке шагов перед ними. Дюк бросил взгляд по сторонам — не может ли быть засады — и направил коня вперёд, к голове обоза. Местность справа и слева просматривалась на достаточное расстояние, внезапно никто не выскочит, и стрелять можно только вон оттуда, из ложбинки, но до неё — саженей семьдесят, так что ружейные выстрелы не будут очень точными, разве что хорошие лучники там притаятся.

Эль-Зидар всё еще беседовал о чем-то с незнакомым всадником. Тот рукой с нагайкой указывал куда-то в сторону, туда, где в низине текла река. Дюк счёл неуместным подъезжать к ним близко без приглашения, остановился в полусотне шагов и стал смотреть по сторонам, положив руку на рукоять меча.

«Таких совпадений не бывает… Уже пятьдесят лет назад экспедиция искателя древностей что-то в этих краях искала, и впервые наткнулась на какой-то город. И, судя по всему, решено было об этой находке умолчать, лишь один дурачок болтал языком, как базарная торговка, потому что его распирало рассказать всем, что он нашел! И по сей день внуки этого искателя продолжают заниматься древностями. И есть кто-то еще. Кто-то, кто следит за нами с момента нашего прибытия в Тарское ханство, и при этом интересуется делами братьев. Если из этого не вытекает, что охота на меня и моих спутников связана с нашим интересом к известному артефакту, то у меня нет никаких способностей к сыскному делу. Или мы не должны что-то найти, или мы не должны что-то узнать. А, впрочем, это почти одно и то же».

Наконец, незнакомец толкнул лошадь в бока пятками, развернул её и поехал прочь. Стал виден висящий за его спиной колчан со стрелами. Эль-Зидар рысью направился к Дюку. Поравнявшись с ним, командир натянул поводья.

— Охотники! — сообщил он. — Лагерь у них рядом. Там, где вчера дым от костра видели.

— И на кого же они охотятся?

— На марала и горного барана. Тут их много. Мясо солят, коптят, шкуры заготавливают.

— И сколько их тут?

— Говорит — трое. Я спросил его — не видели ли они тут кого? Нет, говорит, уже дней десять, как ни человека.

Рахим махнул рукой и закричал вознице первой подводы, чтобы тот продолжал движение. Покачиваясь в седле сбоку от второй по счету подводы, Дюк видел, как встреченный ими охотник спускается по пологому склону и как навстречу ему из-под раскидистой чинары выходят еще два человека. Дюк посмотрел на них в смотровую трубу. Мужчина и женщина. Мужчина — бородатый, в сером бешмете до колен, женщина — на вид лет около тридцати, в короткой зелёной куртке и в шляпе с узкими полями, из-под которых выбиваются соломенно-желтые локоны, подробно черт лица — не разобрать.

Обоз двигался дальше. Верста, другая, третья…

— Если ничего не задержит нас, то ночевать будем вблизи небольшого селения, от которого всего фарсаха три до выезда на равнины, где уже стоят эроганские порубежные заставы! — сказал приставу Алишер, выпуская клубы дыма из курительной трубки.

Друг дружку сменяли горные вершины, зелёные поляны, рощи широколиственных деревьев, ручьи, в середине дня обоз миновал еще один невысокий перевал. На перевале Эль-Зидар подозвал Дюка.

— Вон там — удобная смотровая площадка! — его палец указывал на возвышенность справа от дороги. — Заберись и осмотри окрестности.

Дюк оставил коня в том месте, где склон становился крутым, и полез вверх, одной рукой придерживая меч, а другой хватаясь за ветки кустов. С ровной площадки на вершине возвышенности открывался прекрасный обзор на несколько вёрст вокруг. Он был бы еще больше, если бы не окружавшие их горы. Невысокие, покрытые широколиственным лесом вершины поднимались со всех сторон. На северо-восток уходила широкая долина, в которую сейчас медленно спускался обоз. Посередине долины с громким рокотом, слышимым даже здесь, наверху, скакала по камням и выписывала петли река Шимерта. На юге осталась Шайгирская долина, поблескивавшая десятками ручьев и небольших водопадиков, падающих с небольшой высоты. Прекрасное место, где, будь такая возможность, Дюк задержался бы дней на десять, чтобы поохотиться вдали от забот и суеты.

Осмотрев подробно долину Шимерты, Дюк перевёл трубу на юг. В поле зрения попала узкая дорожка, ответвившаяся от основного пути, по которому прошел караван. Она вела, судя по всему, туда же — в Шимертинскую долину, но не через перевал, а окольным путём. И по этой дорожке скакал всадник. Дюк сопровождал его, медленно ведя смотровую трубу. Вот он приблизился, находясь теперь на расстоянии около полуверсты от наблюдателя. Ближе уже не будет. Теперь пристав понял, что это — не всадник, а всадница. Причем та самая женщина в зелёной охотничьей куртке и шляпе с узкими полями.

— Куда это ты скачешь, красавица? — озадаченно пробормотал Дюк.

Первым его побуждением было сообщить Рахиму и отправится вдогонку за охотницей. Однако он тут же прикинул в голове, что, пока он спустится да расскажет об увиденном командиру, всадница уже скроется из виду. Дорогу она знает явно лучше, чем они, вернее сказать — окольные тропы они вообще не знают, так что шансов перехватить охотницу почти нет. Проводив её взглядом, он стал спускаться со смотровой площадки.

Эль-Зидар, выслушав его донесение, переспросил:

— Та самая? Ты уверен? Хм… — и замолчал. Спустя минуту, на протяжении которой они ехали рядом, командир подвёл итог:

— Будем об этом помнить, если встретим её снова.

— Не кажется ли тебе, что те, кого мы встретили — это сторожевой разъезд? И они послали гонца, чтобы кого-то предупредить, вероятно — о нашем приближении?

— Быть может, — согласился Рахим и, тронув бока коня каблуками, вырвался вперед.

Дюк поделился своими наблюдениями также и с товарищами. Милош выслушал его внимательно и попросил описать женщину, насколько это возможно. На этом обсуждение и закончилось.

Когда день уже клонился к вечеру, обозный старшина Горг сообщил, что до селения Карим-Сар осталось два фарсаха пути,

— А что означает такое название? — поинтересовался Дюк у Алишера.

— «Сар» — обозначает «жилище». Значит, какой-то дом, какое-то жилье вне большого поселения, которое называлось бы «сюрт». Карим-Сар — значит, жилище Карима. Видимо, какой-то Карим там раньше всех поселился, а потом поселение выросло. Я помню, там пять или шесть домов всего.

Раздался дробный топот копыт, и из клубов пыли появился ехавший в головном дозоре здоровяк Шараф.

— Рахим, там вооруженные люди поперёк дороги! — сообщил он, еще не остановив лошади. — Семеро, сидят, костёр жгут! Похожи на подорожную стражу!

— Что-то рановато для подорожной стражи! — пробормотал командир и начал отдавать распоряжения. По его приказу Дюк, Урсула и Шараф заняли место рядом с ним, во главе колонны. Милоша, Орзоя и еще троих он расположил чуть поодаль, напротив пятой — шестой подвод, поручив глядеть по сторонам. Остальные четверо охранников прикрыли хвост обоза. Возницы достали из- под сена кто топор, кто самопал. Дюк поочередно извлёк седельных сумок два кремнёвых пистолета, убедился, что пули на месте, в стволах, убедился, что третий, капсюльный, пистолет, легко достаётся из-за пояса. Взвёл курки у двуствольного ружья, ложа которого торчала из чехла, притороченного позади седла.

Через полчаса ехавшие впереди увидели вдалеке, на дороге, несколько фигурок. Обоз, как ни в чем ни бывало, продолжал движение. На некоторых подводах возницы запалили труты, готовясь стрелять из старых фитильных ружей. Проехав еще сотню саженей, Дюк рассмотрел, что путь прегражден рогатками: два бруса с приколоченными к ним крест-накрест заостренными кольями стояли поперёк дороги. Рядом с заграждением стояли трое. Первый, судя по виду — командир, в ярком желтом кафтане и такого же цвета высоком колпаке с меховым околышем, с саблей на боку и с пистолетом, заткнутым за кушак, стоял, опираясь рукой на рогатку. По сторонам от него стояли двое в такой же одежде, но в руках державшие алебарды. Желтый цвет был цветом униформы иррегулярных отрядов эроганской стражи, всё равно — порубежной, подорожной, городской или какой еще. В своё время один из ханов повелел одеть стражу в такой цвет, дабы охранителей порядка было видно издалека. Сбоку от дороги четверо мужчин в серых бурнусах сидели вокруг костра и, кажется, что-то на нём жарили, а рядом с ними стояли составленные в козла ружья.

Вперёд выехал Горг, Рахим Эль-Зидар держался чуть позади него. А Дюк и другие наёмники вообще разъехались цепью поперек дороги, делая при этом вид, что их ничего не касается и они любуются облаками. Человек с саблей сделал несколько шагов навстречу всадникам и что-то громко сказал, подняв руку вверх. Горг ответил ему, и начался оживлённый разговор по- эрогански.

— Что он говорит? — спросил Дюк у Урсулы, что сидела в седле в паре сажен от него.

— Этот жёлтый сказал, что, караван едет через Чёрный Ойгон, значит, возможно, у нас есть товары, которые мы хотели бы скрыть. Что надо произвести досмотр. А Горг говорит — почему, мол, здесь? Ведь до порубежного поста еще далеко. А тот отвечает, что порубежный пост все знают, где находится, даже и глупый может весь левый товар раньше сгрузить, вот и выставили здесь заставу!

— И что?

— Говорит: давайте опись товаров, а потом подводы проверять будем, выборочно, на какие покажет. Горг не согласен, мол, долго очень и неудобно среди дороги это делать, требует ханскую грамоту. А тот говорит, что не станет грозный хан по каждому ничтожному поводу грамоты писать.

Напряженность диалога нарастала. В какой-то момент Дюк, которому Урсула продолжала отрывочно переводить отдельные фразы, заподозрил, что обозный старшина специально перечит начальнику заставы и провоцирует его на что-то. Пристав огляделся. Долина в этом месте достигала более версты в ширину. Справа от дороги в полусотне саженей начинался густой лозняк, прятавший за собою громко шумящую на перекатах реку.

Слева на небольшом взгорке, густо заросшем ежевикой, вряд ли кто-то мог затаиться. Спрятаться-то можно, да вот проламываться сквозь густую стену колючих кустов в случае чего — задача не из простых и не из приятных.

Между тем, спор, похоже, зашел в тупик. Человек с саблей чем-то грозил Горгу, а тот отвечал ему весьма спокойно и рассудительно. Наконец, начальник поста, словно с чем-то соглашаясь, поднял руку и махнул ею, мол — будь по-твоему! И в тот же миг со стороны прибрежных зарослей лозняка раскатисто грохнуло, Дюк краем глаза заметил среди кустарника вспышки пяти или шести выстрелов, и воздух рядом с ним с шумом пробуравили тяжелые мушкетные пули. Начальник заставы выхватил из- за кушака пистолет, а стоявшие по бокам от него алебардисты взяли своё оружие наперевес. Справа и слева воздух огласили пронзительные крики множества людей. Справа от Дюка взвился на дыбы конь Горга. Пистолет из- за пояса как-то сам оказался в руке пристава. Вскинув его, Дюк навёл ствол в грудь желтому командиру, до которого было шагов пятнадцать. Раздался сухой щелчок разбиваемого капсюля, в этот момент конь Дюка переступил ногами, и пуля весом в пять золотников, посланная из длинного ствола, угодила не в грудь, а в лицо начальнику заставы, превратив его в зияющую красную рану. Вытаскивая из чехла ружье, Дюк мельком увидел, как Эль-Зидар взмахнул над головой горской шашкой, что-то выкрикивая при этом по-эрогански, а Урсула окуталась облачком порохового дыма, стреляя в кого-то, а потом направила лошадь на ближайшего к ней алебардиста. Алебарду он, впрочем, как раз выпустил из рук, получив пулю в бок.

Удерживая коня, Дюк взвёл у ружья курки. Урсула наехала на раненого алебардиста и с маху рубанула его клычом по голове. Второй алебардист отскочил, обогнув перегораживавшую дорогу рогатку. Но он пока не представлял интереса. Четверо в бурнусах, сидевшие до того вокруг огня, вскочили и расхватали стоявшие рядом ружья. Какие-то люди — дюжина, не меньше — бежали к подводам справа, со стороны лозняка, а над их головами быстрыми черными росчерками промелькнули пущенные из зарослей стрелы. Человек в бурнусе вскинул ружье и выстрелил. К счастью для Шарафа, стрелок целился не в него, а в коня, попасть в которого из неуклюжей фузеи было значительно проще, чем во всадника. Раненый конь взвился на дыбы, и Шараф неуклюже спрыгнул с седла на землю, упал и прокатился по ней. Дюк, как мог, успокоил своего коня и выцелил второго стрелка, который как раз поднимал свою фузею. Раздался выстрел, и облако дыма на несколько мгновений закрыло Дюку обзор. Послав коня вперед, пристав увидел, что стрелок в бурнусе падает на землю, а Эль-Зидар и Урсула, налетев на остальных трёх, наотмашь рубят их. Бросив взгляд влево и вправо, Дюк увидел, как вскочивший уже на ноги Шараф, держа в левой руке странный двухлезвийный кинжал, похожий на двузубую вилку, захватил им лезвие алебарды, которой желтый алебардист пытался расколоть ему голову. Отведя удар, Шариф шагнул вперёд и правой рукой воткнул длинный и широкий тесак алебардисту в живот.

Сунув за пояс один из кремнёвых пистолетов, пристав проворно спешился, потому что стоя на земле ему было удобнее стрелять. Справа от него прозвучало несколько выстрелов, послышались крики и лязг стали. Люди, выскочившие из лозняка, как раз добежали до подвод. Дюк устремился туда. Милош в первые же секунды зарубил двоих нападавших, но поспешно отступил за подводу, служившую неплохой защитой от летящих стрел, тем более что один из его товарищей, наёмник из каганата, уже повалился на дорогу с торчащим из бока хвостовиком арбалетного болта, а один из возниц неподвижно лежал навзничь. Приложившись щекой к ружейной ложе, Дюк выстрелил из второго ствола, попав в живот нападавшему с трезубцем в руках. Типичное разбойничье оружие, да больше тебе не понадобится! Услыхав позади себя топот, пристав резво обернулся, и столкнулся с тремя бегущими противниками, под шумок атаковавшими с другой стороны. Значит, за ежевикой спрятаться было всё-таки можно! Двое были вооружены саблями, один — короткоствольным мушкетоном, наподобие того, что был и у Дюка, да лежал сейчас где-то на одном из возов. Ружье было разряжено, и Дюк отбросил его, ухватился за рукоять пистолета и, первым делом, снёс выстрелом половину черепа нападавшему с мушкетоном, опередив его. С тихим смертоносным шелестом зиртановый клинок покинул ножны. Тут и пригодились Дюку уроки, данные ему Милошем. Тремя ударами он обезоружил одного противника, выбив саблю из его рук, а потом обрушил меч на голову второго. Тот вскинул саблю, чтобы парировать удар… но сталь клинка, выкованного невесть каким кузнецом, разлетелась на осколки от удара об зиртан. Не давая передышки, Дюк вонзил острие меча противнику между рёбер, другой, между тем, опрометью бросился убегать. Приближающийся конский топот — Урсула, поспешила Дюку на помощь. На скаку она полоснула бегущего саблей по шее.

Пристав оценил обстановку. Возле линии замерших на месте подвод шел бой: десяток нападающих против Милоша, Орзоя и еще двоих охранников, да подоспевшего им на помощь Эль-Зидара. Командир еще верхом, а вот все остальные спешились — очень уж хорошей мишенью были всадники для лучников, стрелявших из лозняка. Из хвоста колонны тоже доносились вскрики и отдельные ружейные выстрелы. А есть ли уверенность, что слева от дороги, на взгорке, не осталось никого, скажем, с арбалетом? Дюку не хотелось, потеряв бдительность, получить арбалетный болт между лопаток. Присев за чахлый кустик, он торопливо принялся перезаряжать ружье. К тому времени, как он закончил, ситуация изменилась: пятеро уцелевших врагов отступали к реке, под защиту лучников, которых, как мог оценить Дюк, было с полдюжины. Это много. Подойти к зарослям и преследовать отступающих не дадут. Пристав добежал до подводы и опёр ружье на её высокий борт. Хорошо и то, что лучник — не мушкетёр, не может стрелять из положения лёжа, а должен всё же приподняться над землёй, высунуться из укрытия. Дюк выстрелил в одного такого, на мгновение появившегося из-за куста, но не попал — тот слишком быстро скрылся, бросив стрелу на ветер, почти не целясь. Один из возниц, щуплый бородатый мужичонка, стоя на одном колене, поднял древнюю фитильную пищаль, которую только что перезарядил, прицелился, нажал на спуск, придвигая тлеющий фитиль к полке с затравкой. Грохот, сноп огня и облако дыма, а один из отступавших врагов рухнул, как подрубленный.

Увидев, что Милош стремительно бежит по направлению к лозняку, на ходу бросаясь из стороны в сторону, Дюк снова выстелил, просто так, чтобы подействовать лучникам на нервы, и с мечом наголо шагнул было из-за подводы, но чья-то рука цепко схватила его за плечо и потянула назад.

— Не надо туда лезть! Он знает, что делать! — раздался над ухом голос Урсулы.

Неплохо отвлёк стрелков командир — склонившись к шее своего коня, он послал его галопом вперёд, но животное тут же получило две стрелы и, вдобавок, пулю из выстрелившего тяжелого мушкета, и рухнуло, подгибая передние ноги. Эль-Зидар выкатился из седла и замер на траве. Он теперь был отменной мишенью, но Милош уже добрался до зарослей. Пронзительный вопль донёсся оттуда.

— А вот теперь — пора! — Урсула первая сорвалась с места и побежала вперёд, далеко опередив Дюка. Когда он достиг зарослей, вдали слышался лишь треск веток — это убегали несколько уцелевших врагов. Четверо, исполосованные саблями и кинжалами, остались лежать на земле. Ликтор отточенным движением вложил кинжал в ножны, отёр клинок сабли об одежду убитого, вложил в ножны и его.

— Гоняться за ними не стоит, — сказал он. — Лучше поищем, кого можно допросить.

Громко произнося проклятия в адрес бандитов, к ним подошел Эль-Зидар. Он сильно хромал на правую ногу.

— Что — все мёртвые? Все отходим к обозу! — приказал он.

Дюк поймал своего коня, привязал к перегораживающей дорогу рогатке, потом опустился на землю рядом с первой подводой, положив меч себе на колени. Пока наёмники и возницы оживлённо перекликались и выискивали раненых, чужих и своих, он неторопливо вытирал клинок пучком травы, глядя куда-то вдаль отсутствующим взглядом.

— У тебя кровь на руке! — сказала подошедшая Урсула.

Только услышав это, пристав обратил внимание на тупую боль в левом плече. Рукав куртки был рассечен. Когда же это? Да, наверное, тогда, когда он рубился с двумя противниками на мечах… Резаная рана была неглубокой, Урсула быстро перевязала её.

Тем временем стали известны итоги боя. Были убиты Гурхат — наёмник из Полуденного каганата, которого подстрелил вражеский арбалетчик, и один из возниц, зарубленный, когда шел бой вокруг подвод. Шарифу стрела насквозь пробила левое плечо, еще один арджабский наёмник был ранен дважды: колющим ударом в бедро и рубящим по задней поверхности шеи, однако Горг, сведущий в лекарском деле, заверил, что обе раны не опасны. А вот со стороны нападавших потери были иными: насчитали одиннадцать убитых, да семеро раненых попали в руки охране каравана. Прихрамывающий после падения с коня Рахим Эль-Зидар приказал сволочить всех семерых в одно место и приблизился к ним с улыбкой, не предвещающей ровным счетом ничего хорошего. Один раненый, которому Милош мимоходом воткнул кинжал в печень, уже не мог отвечать на вопросы, а лишь хрипло дышал, глядя в небо отрешенным взглядом, зато остальные следили за командиром очень внимательно.

— Итак, что скажете? Откуда будете? Кто у вас был за главного? — начал Эль-Зидар.

— Атор-Джой! Атор-Джой был главным! — нестройно отозвались пленные.

— А это, подскажите мне, который? Тот, в желтом? — уточнил Рахим.

— Нет, — слабым голосом ответил один из раненых. — В желтом — это Турган, он просто так, изображал командира. Атор-Джой сидел в кустах с мушкетом! Он убежал.

— А теперь отвечайте: кого вы тут промышляете? Специально нас поджидали?

Пленные понимали одну простую вещь. Уж если ханские стражники с пойманными разбойниками не церемонились и вешали их на ближайшем дереве, то от наёмников, да еще потерявших в бою товарища, да здесь, вдали от всяческой власти, они могли ждать только весьма мучительной казни. Единственным способом облегчить свою участь было рассказать что-нибудь полезное.

— Мы в Эрогане промышляем! — раздался голос. — А здесь, недалече, у нас место есть, где мы отдыхаем, да добычу храним. Вестник прискакал, донёс, что обоз богатый идёт. Вот Атор и решил вас пограбить…

— Что за вестник такой? — подозрительно спросил Рахим. — Женщина, да?

— Зачем женщина? — отозвался другой голос. — Это Сыч прискакал. Сыч — он не наш, он под другим атаманом ходит. У него дело какое-то было близ Чёрного Ойгона. Вот он вас там увидел — и прискакал. Предупредить. Он знает, где наше прибежище. Так-то по этой дороге давно купцы не ездили…

— А вы сами? Многих ограбили, здесь сидючи? — присоединился к допросу Горг.

— Не! Не многих!

— За последнюю декаду небольшой обоз прошел, шесть телег, мы его взяли, да двое купцов со слугой ехали — у них всё забрали…

— Но это не здесь, а там, на дороге, которая уже после заставы.

— А заставу-то вы стороной обходите, или как?

— Когда обходим, а когда — или как…

— Когда обходить некогда — начальнику заставы один обол, да писарю половину обола — и все дела.

Воцарилось молчание. Всё было, в общем то, ясно и без дальнейших пояснений. Дюк, который до сей поры стоял поодаль и слушал, что торопливо переводила ему Урсула, вдруг вышел вперёд и спросил по-арджабски:

— А где сейчас Сыч?

Не успела Урсула перевести его слова, как молодой парень с повязкой на голове и кровавым пятном на рубахе ответил на том же языке:

— Сыч первым удрал. Быстро сообразил, знать, что к чему.

«Может быть, это ничего и не значит. Может быть, я уделяю слишком много внимания мелочам… но так уж меня учили! Что за поручение выполнял близ Чёрного Ойгона человек другого атамана?»

— А что за атаман, в чьей ватаге Сыч? Как его зовут, что знаешь про него? — Дюк присел на корточки, пытливо глядя прямо в глаза парню.

— Прозвище его Анафема. А как его взаправду звать, да каким делами он занимается — то не знаю. Слышал лишь, что он, вроде, чужеземец…

— Чужеземец… — повторил Дюк. Ему почему-то сразу вспомнилось письмо, написанное на имперском языке. — Как же найти эту Анафему?

— А мне-то что… — вдруг безразлично отвернулся парень.

— А то. Могу выкупить тебя.

Эль-Зидар бросил на Дюка удивленный взгляд.

— Тебе зачем этот Анафема сдался? — спросил командир.

— Надо. Дело у меня к нему есть. Если этот мне поможет, заплачу за него десять оболов выкупа.

— А. Дело. Как знаешь. Десять мало. Пятнадцать. Сильно я на них зол.

— На них ты зол, а на меня-то нет? — возразил Дюк. — Деньги-то мне платить.

Эль-Зидар рассмеялся.

— Я вами всеми очень доволен. Мы могли бы потерять больше людей. Если хочешь — забирай его, но смотри, чтобы не сбежал!

— Если только он может помочь мне.

Парень, прислушивавшийся к разговору, энергично закивал:

— Да-да, я могу помочь тебе искать Анафему!

— Ладно, забирай его за десять золотых, а остальных… — командир огляделся по сторонам. Ни одного приличного дерева. — Ребята, руби их!

***

…Час спустя обоз тронулся с места. Раненый наёмник-арджабец ехал на подводе, пленный понуро брёл, привязанный верёвкой к третьему по счету возу, а Урсула присматривала за ним. Эль-Зидар пересел на запасного коня, а Шариф шел теперь пешком. Вскоре впереди показался высокий частокол на пригорке — они достигли селения Карим-Сар. Навстречу им вышли трое вооруженных мужчин. Узнав, что случилось на дороге, они пригласили торговых людей переночевать вблизи их селения и даже согласились продать одного коня.

В ожидании ужина Дюк, Милош и Криштоф стояли в отдалении и молча смотрели на солнце, садящееся за горную цепь. Подошел Эль-Зидар.

— Да, нечасто такое дело случается! — произнёс он, останавливаясь рядом. — Обычно просто присутствия хорошей охраны достаточно, чтобы обоз никто не тронул. А эти — вишь, что возомнили! Народищу-то сколько собрали! Однако же, я рад, что у меня в отряде оказались такие, как вы или как Орзой… Будет, что потом вспомнить!

— Народу-то они много собрали, да опыта нету. Ясно, что только по дорогам грабежом и промышляли, — презрительно изрёк Милош. — Верстою раньше было такое хорошее место для засады, а они…

Ликтор махнул рукой.

— Скажи, Барт, тебе чего от пленника-то надо? — по- деловому спросил Рахим. — Взаправду тебе этот Анафема нужен?

— А ты его знаешь, что ли?

— Знал бы — сказал. Но поузнавать могу.

— Не беспокойся. У нас в Эрогане дело одно имеется. Да я давненько хотел одного человека разыскать, к которому есть у меня некоторые претензии. Не он ли, думаю…

— А, ну, что ж, удачи… — Эль-Зидар отошел от них.

Все сильно устали, и товарищи Дюка даже не стали допытываться у него, зачем ему понадобился этот атаман. Между тем, когда опустилась ночь, пристав долго и обстоятельно беседовал с пленником. На следующий же день обоз достиг порубежной заставы. Баргут заплатил установленную законом пошлину и подводы покатились уже по дорогам Эрогана, а к вечеру следующего дня они увидели далеко впереди башни и стены Магарона.

— Мне жаль расставаться с вами! — признался Эль- Зидар, когда подводы по одной въехали на обширную огороженную территорию товарного двора, находившегося рядом с базаром. — И с тобой, красавица! Я сейчас заплачу вам причитающееся, но знайте — через десять — двенадцать дней мы двинемся обратно. Я, конечно, найму тут кое-кого, но… Если вы примкнёте к нам на обратном пути — я буду рад!

Распрощавшись с командиром, провожаемые пристальным взглядом «амбарного жука» Ар-Шарима, четвёрка путешественников, сопровождаемая пленником, который в последнее время приободрился, поняв, что избежал самого страшного, удалилась вдоль по широкой улице, ведущей мимо базара к центру города.

Глава 17. Убежище

Громкие и мелодичные трели неведомых птиц доносились из ветвей чинара, росшего за высоким глинобитным забором, который окружал небольшой домик и прилегающий к нему участок земли. Подобные ему домики, сложенные из кирпичей из обожженной глины, виднелись со всех сторон от колодца, возле которого остановились Дюк и его спутники. Место, где они находились, сложно было назвать селением: просто мимо полей и рощ шла широкая дорога, и посреди этой дороги был выкопан колодец. А вокруг, безо всякого плана и системы были построены дома и разбиты крохотные садики, пространство же между ними занимала лишенная растительности сухая земля да, местами, разросшиеся кусты тамариска.

До Торонга отсюда оставалось всего несколько вёрст, и четвёрка путешественников остановилась, чтобы напоить лошадей да в последний раз обсудить последующие действия. Из Магарона они выехали вчера вечером, буквально через два часа после того, как попрощались с Эль-Зидаром. Неразумно было лишнюю ночь проводить в Магароне, где всеобщее внимание было приковано как раз к прибывающим торговым караванам. Покинуть город следовало прежде, чем по нему расползутся какие-то слухи про бой под Карим-Саром, про взятого пленного, про наёмников и младшего приказчика, которые, доехав до места назначения, сразу же отправились куда-то по делам. Перед выездом из города Дюк и Милош еще раз как следует допросили Ясыра — выкупленного разбойника — да и отпустили его, поскольку больше пользы от него не предвиделось, и знать ему не стоило, в каком направлении отбыли его спасители.

Вкратце полученная от него информация заключалась в следующем. Атаман по прозванию Анафема появился в этих краях несколько лет назад. Сначала он занимался какими-то тёмными делами, вероятно — контрабандой и еще какими-то махинациями, завёл знакомства с купцами да банкирами, с нужными чиновниками, а уже после сколотил ватагу отчаянных людей, которые помогали своему главарю в его делах. Правда, никто никогда не слышал, чтобы его ватага занималась обычным грабежом на дорогах, так же, как и на городских улицах. По этой-то причине банда Атор-Джоя никаких связей с ватагой Анафемы не имела, и люди их пересекались между собой редко. Лишь изредка, обмениваясь новостями в каком-нибудь подпольном притоне, или в корчме, где собирались только жулики и разбойники, Анафему упоминали в том смысле, что он поделился с кем-то той или иной информацией, или же сам чем-нибудь интересовался, или же его люди накануне устроили погром в таком-то кабаке, или вот сам он намедни играл с тем и с тем-то в фишки и выиграл кучу оболов. Но про конкретные дела его никто никогда не рассказывал. Поговаривали, что знакомство он водил с весьма высокопоставленными эроганскими чиновниками. Где атаман обитает было также неизвестно, однако появлялся он чаще всего в Магароне и в трёх-четырёх ближайших крупных городах. Что же касается происхождения его — называли Анафему чужеземцем, да вот только в Эрогане этим словом не называли ни тарцев, ни зидарцев, ни даже, как ни странно, подданных Полуденного каганата. А, в лучшем случае, арджабцев, или выходцев из более дальних стран.

Что же касается Сыча, который не в добрый час привёз известие о приближающемся богатом обозе, то Ясыр раньше видел его всего один раз, когда вместе с товарищами играл в фишки в игорном доме на окраине Магарона, и было это полгода назад. Кажется, он был у Анафемы кем-то вроде почтальона, или, если сказать солиднее — фельдъегеря. Кроме того, Ясыр знал еще одного человека, имевшего какие-то дела с Анафемой. Это был дальний родственник Ясыра, служивший старшим писцом у главного магаронского казначея. По его словам, за небольшое вознаграждение он иногда передавал казначею письма от атамана, делая так, чтобы об их существовании больше никто не знал. Ответные письма казначей всегда писал сам, хотя все остальные деловые бумаги, как правило, диктовал одному из писцов.

— Всё это хорошо, но, как ты думаешь, возможно ли разыскать этого Анафему? — спросил тогда Дюк, пытливо глядя на пленника.

— Всякого человека можно разыскать. Надо только понимать, хочет ли он, чтобы вы его разыскали?

— Да он, быть может, вообще про наше существование не знает, — усмехнулся Дюк. — Да только у нас к нему дело есть. Этак… оболов на тысячу!

— Так у вас к нему деловое предложение?! — обрадовался Ясыр. — Так это же… Я поговорю со своим родичем, старшим писцом, он же письма иногда получает и передаёт, может вместе с тем весточку от вас передать через верного человека, чтобы встречу назначили!

— Ты погоди. Вот что. Никакую весточку передавать не нужно. Всему своё время. А родича своего сыщи, выведай у него, что за верный человек депеши передаёт, как его найти можно. За оболами золотыми дело не станет — и писарю твоему перепадёт, да и тебе, чтобы не обидно было. Только ты скажи, где тебя самого сыскать потом — мы и сыщем, как время настанет.

Тут Ясыр охотно рассказал, где и как можно будет его разыскать в ближайший месяц: где он намеревается жить, да какие трактиры посещает, да каких людей там спросить, чтобы про него разузнать. После чего и был отпущен.

— А всё-таки я думаю — не увидим мы больше нашего Ясыра! — в очередной раз вернулся к обсуждавшейся до этого теме Милош, когда, напоив лошадей, они ненадолго расположились на широкой деревянной скамье, вкопанной в землю возле колодца. — Думаю, не окажется его в том домике, на той улице, где он указал! Да, может, и домика такого там в помине не было. А придешь в трактир — там или людей таких не окажется, или, того хуже — спросишь, а на тебя кинутся со всех углов…

— Да знаешь, Милош, и пусть его! — не стал спорить Дюк. — Я ведь даже не уверен, тот ли это человек — Анафема — что нам нужен, или нет. Может быть, это обычный местный мошенник, которых везде много.

— И этому мошеннику сейчас донесут, что приехали тут какие-то, его ищут.

— Если он просто мошенник — пускай доносят. Пусть боится. Если же не просто… Ведь что меня насторожило, сударь Милош? Что он для них чужеземец. А письмо, что Скорпион вёз, по-нашему написано. Совпадение, или нет?

— Может быть, нам брат Тамир это расскажет? — Милош решительно встал со скамьи. — Так он сам сюда к нам не придёт!

— Застать бы его в здравии… — заметил пристав, шагая взад и вперёд. Его порядком утомила длительная езда, и он не торопился вновь садиться в седло. — Сейчас приедем в Торонг и, прежде остального, найдём укромное место. Желательно — не заезжая в сам город, на окраине, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Потом найдём дом Нарсуфов и понаблюдаем за ним… с удалённой позиции.

— Я могу даже сходить туда, в сам дом, — предложила Урсула. — Я могу прикинуться кем угодно — хоть торговкой, хоть прачкой, хоть служанкой, что работу ищет.

— Если Валид и Манор благополучно добрались, то, по здравому смыслу, самого Тамира в доме быть не должно. Ему бы укрыться где-то в надёжном месте. А вот Манор должен бы находиться поблизости, как мы с ним и договаривались! — продолжал рассуждать Дюк.

— Я бы не стал сам светиться, — покачал головой Милош. — Я поручил бы верным людям — а Нарсуф человек состоятельный, пару человек найдёт — отслеживать приезжающих в город чужаков, дав наше описание.

— Главное, чтобы нас не отследила та, другая сторона. Ну, поехали! — Дюк, наконец, вскочил в седло.

Позади него раздался голос Урсулы, продолжавшей ранее начатый разговор с Криштофом:

— Тебя, должно быть, уже утомило это путешествие? Не из-за усталости, а из-за скуки?

— Когда то и дело тебя пытаются убить — это, знаешь ли, любезная, не скучно! Кроме того, в этом путешествии мне удалось узнать много нового. А, кроме познаний в истории и свойствах древних артефактов, я приобрёл столь много впечатлений, что впору писать путевые заметки.

— Когда ты их напишешь, будь любезен, отправь одну книгу мне в подарок, в Тар-Хан Сюрт!

Через три версты дорога, по которой они ехали, плавно обогнула лесистый холм, и вдали показалось скопление двухэтажных домов, окруженных зеленью древесных крон, среди которых поднималась пара башен.

— Город Торонг! — сказал Милош, ни к кому не обращаясь.

Дюк остановил коня и некоторое время изучал дорогу в смотровую трубу.

— Даже заставы на въезде нет, — сообщил он, наконец.

Дорога просто петляла среди поля, и подходила к двум домам по обе стороны от неё, наполовину скрытым в зелени деревьев. Разделились: чтобы привлекать как можно меньше внимания, первыми поехали Милош с Урсулой, а Дюк с Криштофом выждали половину часа. Когда они поравнялись с первыми домами, увидели первых обитателей городка. Заборов вокруг домов не было. Перед домом справа мужчина лет сорока, а может быть, пятидесяти, в рубахе навыпуск, с молотком в руке, оторвался от починки небольшой тележки и стоял, глядя на проезжающих. На крыльце стоял еще один мужчина — седой, в расстёгнутом бешмете — и тоже провожал их взглядом. Что ж: городок маленький, всякие новые люди — событие, от этого не уйдёшь!

Между четвёртым и пятым по счету домами по правой стороне был промежуток. В отдалении виднелось одноэтажное строение с коновязью. Дюк и Криштоф свернули к нему. Это был небольшой кабачок для местных, где можно было в жаркий день утолить жажду кружкой холодного молока, кваса или пива, а прохладным вечером — угоститься стаканчиком местного вина или айвового сидра. Посетитель в кабачке наблюдался всего один, судя по виду — среднего достатка горожанин лет около сорока, сидел на массивном стуле и болтал о чем-то с женщиной, стоявшей за низенькой стойкой. Переговоры взял на себя магистр. Для начала он спросил два стакана холодного пива и чего-нибудь съесть по-быстрому.

Через несколько минут перед ними стояли две глиняные кружки с пенным напитком и тарелка с твердым буйволиным сыром. Выпив все до дна и закусив сыром, магистр поинтересовался, где здесь можно скоротать ночь, поскольку видно, что в кабаке комнат не сдают. Кабатчица обстоятельно и многословно — чувствовалось, что поговорить она любит, да особо не с кем — рассказала, что на соседней улице живёт Курагон, столяр и плотник, дом у него большой, а дела в последнее время идут неважно, так что он, несомненно, согласится пустить к себе двух гостей за умеренную плату, при условии, что вести они себя будут прилично. На это Криштоф ответил в том смысле, что чего уж тут можно измыслить неприличного, если завтра снова в дорогу, хоть бы отоспаться под крышей да на нормальной постели.

Дом мастера Курагона нашли быстро, свернув на параллельную улицу и проехав по ней саженей триста.

Вообще эта часть городка состояла из четырёх параллельных улиц, и проулков между ними. Чуть дальше, за пересекающим городок ручьём, все эти улицы упирались то ли в площадь, то ли в пустырь, на краю которого стояла пожарная каланча — одна из двух видимых издалека башен. Дом Курагона стоял как раз возле переброшенного через ручей мостика, и огород его упирался прямо в разросшийся вдоль берега рогоз.

К одноэтажному, но большому, вытянутому вглубь деревянному дому с торца была пристроена мастерская, в которой путешественники и застали мастера Курагона и его сына, рубанком обстругивавших доски. Выслушав Криштофа, столяр крикнул жену и велел ей показать гостям комнату в дальнем конце дома, за которую он попросил с чужеземцев четверть обола за одну ночь. Вручив хозяину целый обол вперёд, дабы тот не беспокоился, Криштоф и Дюк последовали за женщиной, ведя коней в поводу через просторный двор. У комнаты оказался отдельный выход наружу, ведущий прямо к ручью. Наверное, хозяевам удобно было иногда пользоваться им, чтобы брать из ручья воду.

Обстановка в комнате была скромной — две узкие кровати, две лавки со спинками, стол да комод — но, по сравнению с одеялом возле костра — настоящие хоромы. Достав из дорожного тюка запасной комплект одежды, Дюк сменил дорожный костюм наёмника на купленный в Тар-Хан Сюрте суконный кафтан, и сразу стал похож на государственного чиновника или купеческого приказчика. Зарядив маленький двуствольный пистолет, он сунул его в глубокий карман.

— Пойдём, сударь Криштоф, прогуляемся, да найдём наших товарищей.

Они прошли вдоль длинной стены дома, который, несомненно, когда-то раньше пребывал в лучшем состоянии, и вышли на улицу. Перейдя мостик над журчащим ручьем, они поднялись немного вверх по улице и вышли на площадь с пожарной каланчой. Площадь, похожая на пустырь, была окружена несколькими домами, некоторые из которых были жилыми, а в двух располагались какие-то конторы. По краям площади разросся бурьян. Людей на улице было мало — в поле зрения Дюк насчитал с полдюжины. Зато там и тут можно было увидеть роющихся в пыли кур или лежащую под забором свинью.

— Какое милое тихое место! Я бы хотел пожить в таком дней десять! — восхитился Криштоф. — Нет той суеты, как в столице, или просто даже в крупном торговом городе.

— Еще не знаю, сколько нам тут придётся пробыть… — ответил Дюк.

Они медленно пересекли площадь, направляясь к каланче, на верхней площадке которой скучал дозорный.

— Ну и где мы будем их искать? — Криштоф беспокойно огляделся по сторонам.

— Они сами нас найдут.

Тёплый ветер шелестел листвой пирамидальных тополей и колыхал разросшийся бурьян, шевелил волосы на голове, доносил аромат трав с окружавших город полей. Торонг не был похож ни на один из встретившихся до сей поры на их пути городов. В отличие от Сарланга и Арпан- Хора он больше был похож на большую деревню. Здесь не было ни мостовых, ни тротуаров, а единственным конным экипажем, который увидел Дюк, была прогромыхавшая мимо крестьянская арба, нагруженная пустыми бочками.

— А кого господа разыскивают? Не вы ли из торгового дома «Северный ветер» будете? — раздался рядом громкий женский голос.

Обернувшись, Дюк увидел в десяти шагах перед собою Урсулу, одетую в простое домотканое платье. Пристав пошел ей навстречу.

— Чего шумишь? — вполголоса укорил он девушку.

— А чего мне не шуметь? Мне таиться нечего! — чуть потише ответила та.

— Где вы остановились?

— По той вот улице чуть подальше, не доезжая главной площади. Там единственный постоялый двор.

— Где Милош?

— Мы расспросили людей. Они сказали, где дом братьев Нарсуф. Милош пошел туда — понаблюдать, местность изучить. Пойдём туда?

— А далеко это?

— Тут всё близко. На южной окраине. Там улица с главной площади упирается прямо в сады. А сады те разбиты вокруг загородных домов, которые принадлежат тем, кто побогаче. Вот, там он и есть. Идёмте.

***

С наблюдательного пункта, которым являлся небольшой взгорок, на котором росли дикие яблони, дававшие укрытие Дюку и Криштофу, был виден фасад довольно большого двухэтажного дома, над крышей которого в середине возвышалась небольшая башенка, сверкающая стёклами в лучах заходящего солнца. Боковые крылья дома были скрыты зеленью растущих яблонь и груш, а к парадному входу вела широкая аллея, по сторонам которой вытянулись ввысь стройные кипарисы. Другой ближайший дом находился саженях в трёхстах правее и был поменьше размером, иных домов в пределах видимости вообще не наблюдалось. Милош и Урсула притаились в другом месте, неподалёку.

На исходе был уже второй час наблюдения, но дом пока не подавал никаких признаков жизни. За это время по дороге, от которой отходила к нему аллея, проехало две телеги, проскакал один всадник и прошла группа из четырёх мужчин в простых крестьянских одеждах, к соседнему же особняку подъехала бричка, запряженная парой лошадей. Вблизи же интересовавшего их дома не появлялось ни одной живой души. Не поднимался над крышей дома или же над деревьями дымок, свидетельствовавший бы о том, что на кухне готовят ужин. Лишь ухоженность окружавшего жилище сада давала основание предполагать, что, по крайней мере, садовники здесь есть.

За спиной Дюка, удобно устроившегося на животе между корней старой яблони, послышались тихие шаги и раздался голос Милоша:

— У вас тоже никакого движения?

— Да тут вообще не людно! Идеальное место для того, кто устал от городской суеты, — пробормотал Дюк.

— У нас тоже — словно все вымерли.

Со своего места наблюдения Милошу с Урсулой не была видна подъездная аллея, зато просматривалась часть сада, и видно было правое крыло дома.

— Урсула уже хочет сама туда сходить.

— Погоди. Чего торопиться? Давай поразмыслим. Милош улёгся на землю рядом с приставом.

— Думаешь, там может быть засада?

— Вот не знаю. Может, и засада, а может и нет. Кто- нибудь может, как и мы, за домом наблюдать.

— Но, посуди сам! Кто бы мог это делать? Ведь письмо, которое вёз Тахир-Скорпион, до адресата не дошло, следовательно — приказание в эту торговую контору «Семь дорог» не поступило.

— Письмо-то не дошло, да мы не знаем — может быть, дом братьев уже давно находится под присмотром! — не согласился Дюк. — И еще может статься, что и до этого этот некто присылал сюда свои инструкции.

Милош внимательно огляделся.

— Пытаюсь себе представить, откуда еще тут можно было бы вести скрытое наблюдение, — пояснил он.

— Это место — самое лучшее. Сейчас дождёмся темноты и увидим — зажгутся огни в окнах, или же нет.

Они помолчали.

— Сударь Милош… А как лучше — идти туда в ночи, или же при свете дня?

— Днём лучше! — без колебаний ответил ликтор. — Когда ты место не знаешь, а кто-то знает его лучше тебя — темнота плохое подспорье!

— Хорошо бы на ночь вернуться в дом мастера Курагона, не то заподозрит еще он неладное: чего мы делаем ночью в незнакомом городе, в котором мы проездом?

— Так вы и возвращайтесь: мы тут вдвоём побудем. На постоялом дворе люди не столь любопытны. А если и любопытны, так всё равно, им сказано, что мы тут дней на пять или шесть, по делам. Вот дела и делаем.

Вскоре сгустились сумерки. В такое время в самый раз зажигать в комнатах свечи или лампы. Однако, окна дома оставались тёмными.

— Может быть, всё же дело в том, что Манор и Валид успели сюда добраться, предупредили хозяина, и они скрылись в укромное место? — предположил молчавший до сих пор магистр.

— Возможно и такое. Чего гадать? Утром пойдём и узнаем. А пока… Милош, ты считаешь, что имеет резон вам сидеть тут всю ночь?

— Может, и не имеет. Однако, думаю, лучше остаться. Иногда долгое ожидание вознаграждается, и позволяет увидеть что-нибудь заслуживающее внимания.

Дюк и Криштоф скрытно спустились с взгорка, и вышли на тропинку, по которой и пришли сюда. Она, не сворачивая, выводила прямо к первым домам городской улицы. Было уже темно, когда они достигли дома мастера Курагона. Семейство его, по-видимому, уже легло спать, и дом был погружен во мрак, сам же хозяин стоял возле крыльца и курил большую трубку. Магистр обменялся с ним несколькими фразами по-эрогански, и товарищи прошли в свою комнату.

— Эх, не успела Норат обучить меня языку! — с сожалением произнёс Дюк, сожалея то ли об упущенных возможностях общения с местным населением, то ли о самих уроках.

Закрыв дверь на щеколду, пристав проверил, все ли оставленные в комнате вещи на месте, а после, сняв верхнюю одежду, завалился на узкую кровать, сунув под подушку трофейный пистолет, а на пол рядом положив обнаженный меч.

Казалось бы, уже давно Дюк привык засыпать в незнакомых местах и в любых условиях — что в комнатах постоялых дворов, что под открытым небом, но тут ему не спалось. Он ворочался с боку на бок, прислушиваясь к звону цикад, доносящемуся через распахнутое окно, занавешенное лёгкой кисейной занавеской. Обе двери, наружную и внутреннюю, из соображений безопасности закрыли на задвижки, и в комнате было душно, что тоже не способствовало лёгкому засыпанию. Кто-то периодически начинал шуршать в углу — то ли мышь, то ли громадные — добрых полтора вершка длиной — местные тараканы, которых Дюк заприметил еще днём. Мысли сыщика постоянно возвращались к не подающему признаков жизни дому среди яблоневого сада. Есть там кто, или нет? А если нет — удастся ли им найти его хозяина, или весь этот путь проделан зря? Постепенно к мыслям об их миссии стали примешиваться другие мысли — сначала о Тар-Хан Сюрте и Норат, потом — об оставшемся где-то там, вдали, Яснодолье и о том, чем сейчас может заниматься его помощница Инга. На этом Дюк провалился-таки в сон. Сон его был беспокойным, одно лишь вспомнилось потом приставу — что снилось ему какое-то очень странное место, а какое, и что там происходило — вспомнить не получалось. Во всяком случае, было это место унылым, как бескрайние пустоши в дождливый осенний вечер.

Когда Дюк проснулся, только начинался рассвет. Перекликались петухи в окрестных домах, драли глотки так, будто соревновались за право получить отсрочку от попадания в суп. Криштоф уже распахнул дверь на задний двор, и в комнату ворвался прохладный сырой воздух — ночью прошел короткий, но сильный дождь.

— Как там Милош с Урсулой? Где от дождя укрывались? — задался вопросом магистр, сидя на крыльце.

— Сейчас пойдём и узнаем.

Завтракать им было особо нечем, и, разломив напополам черствую лепёшку и съев её, Дюк с Криштофом наскоро оделись и вышли на улицу. На этот раз, помимо пистолетика, положенного в карман, Дюк сунул за пояс сзади пистолет, лежавший под подушкой, скрыв его сверху кафтаном. Хозяева уже не спали: навстречу им попался мастер Курагон с охапкой наколотых дров. Они пошли безлюдной улицей мимо невысоких штакетников, отделяющих дома друг от друга, мимо чинар и акаций, огибая образовавшиеся за ночь лужи. Вскоре позади остались последние дома Торонга, и дорога пошла в гору. Так и не встретив ни одного человека, два товарища оказались на том самом взгорке, на котором вчера оставили Милоша с Урсулой. Они были найдены на том же самом месте, причем в сухой одежде и вполне довольные жизнью.

— Что в доме? — вместо приветствия спросил Дюк.

— Что-то всё же там происходит, — стал рассказывать ликтор, кивком головы показав в сторону усадьбы Тамира Нарсуфа. — Уже заполночь, когда дождь начинался, в сторону дома кто-то проследовал. Мы видели свет двух переносных фонарей.

— Пешком?

— Не уверен. Скорее, это могли быть фонари, подвешенные сзади на карету. Было темно, и морось эта в воздухе, так что не разглядели мы. Огня в окнах мы так и не увидели. А потом, уже после того, как дождь закончился, мы слышали в темноте звуки проезжающего экипажа. Без огней.

— Кстати, а когда закончился дождь?

— Давно, — Милош слегка улыбнулся, будучи вынужден выражаться неточными категориями. — Часов-то у нас с собою нету! Точка отсчёта у нас одна: как и везде в ханствах по южному берегу Эрерского моря, и в Полуденном каганате, с наступлением ночи начинают ходить ночные сторожа и перекликаться, стучать в свои колотушки. А началом ночи здесь везде считается тринадцать часов после полудня, если по 32-часовому исчислению. То есть — десять вечера, если по- нормальному. Здесь тоже ходил такой, где-то там, — Милош махнул рукой в направлении соседнего дома. — И, если по моему ощущению времени — а оно, знай, у меня весьма точное — так дождь начался часа через три после этого. То есть — около часа ночи. А длился… Часа два…

— Скорее — полтора, — поправила Урсула.

— Быть может, что и так. А как он кончился — прошло еще, пожалуй, около часа, и вот тогда мы услышали в темноте шум проезжающей кареты. Выходит, если приблизительно, туда проехали в час ночи, а обратно — в половине четвёртого.

— А почему вы сухие? — наконец поинтересовался пристав. — Вы откуда наблюдение-то вели?

— Тут рядом есть навес для сушки фруктов. Оттуда тоже видна дорога и аллея к дому. Очень там удобно.

— А кроме нас за домом никто не наблюдает, как думаешь?

— Мы никого не заметили, но в этом нельзя быть уверенным: ведь хорошо замаскировавшегося наблюдателя, который сидит на месте, можно обнаружить, только запнувшись за него!

Все четверо некоторое время стояли, молча глядя с возвышенности на дом.

— Так я пойду, проведу рекогносцировку? — подала голос Урсула. — Могу сказать, что ищу работу служанки или кухарки. Что мне порекомендовали спросить в этом доме…

Криштоф фыркнул от смеха.

— Представил тебя, уважаемая, в роли кухарки!

— Вполне могу приготовить похлёбку или пожарить мясо!

— Тут вот что… — рассудил Дюк. — Если там, в доме, слуги Тамира, то легенда будет не столь важна. Легенда важна, если там засада.

— А как я это сразу пойму?

— Если Валид и Гуляй-Поле благополучно добрались, они должны были предупредить, что в скором времени явится сюда человек и скажет, что прислан мэтром Аранахом, как ранее и было договорено, за рукописью о значении настенных рисунков и барельефов фаристанских дворцов и гробниц. Если тебя поймут, то ответят так:

«Рукопись готова, но хозяин в отъезде. Угодно ли подождать до ужина?» А ты скажешь, что лучше зайдешь после ужина, поскольку еще поручения имеешь. И вот, если на это тебе скажут, что, мол, у всякого путь особый, да дороги все вместе сходятся, то знай — Валид с Гуляй-Полем всех предупредили и нас ждут. Если же не ответят… Тогда две возможности: либо знакомцы наши не добрались или в пути задержались, либо вообще — вокруг тебя враги. Вот тогда, в последнем случае, придётся тебе историю свою поведать, а при первом же случае — тихо уходить. Ну, или громко, если тихо не получается.

— А они вполне могли еще не добраться! — заметил Милош. — Мы-то коротким путём ехали!

— Зато они выехали раньше.

Обсудив и другие детали, решили, что пора действовать. Урсула по тропинке спустилась на дорогу и побрела к дому, фасад и крыша которого виднелись среди зелени сада. Вот фигурка в простом сером платье скрылась за кипарисами, стоявшими вдоль аллеи, потом появилась возле крыльца, взошла на него и подёргала ручку, струна от которой должна тянуться к колокольчикам внутри дома. В смотровую трубу Дюк видел, как девушка подождала, потом подёргала ещё. И дверь вдруг отворилась, девушка, видимо, произнесла какие-то слова… и, шагнув вперёд, скрылась в доме. Дверь закрылась.

— Так! Люди есть! — пристав опустил трубу. — Остаётся ждать.

Снаружи дома ничего не изменилось. По-прежнему не было видно никого. Минута тянулась за минутой. Дюк стал размышлять, не стоит ли занять позицию поближе к дому, например, спуститься с взгорка, пересечь дорогу и спрятаться за кипарисами в начале подъездной аллеи? Он уже хотел посоветоваться с Милошем, когда Урсула снова появилась на крыльце. Девушка быстрым шагом шла по аллее, а Дюк водил трубой из стороны в сторону, пытаясь засечь какое-нибудь движение: не идёт ли кто скрытно за ней следом? Выждав, пока девушка выйдет на дорогу, Дюк сказал Милошу:

— Пойду ей навстречу. А ты — смотри по сторонам: не увидишь ли кого.

Выбравшись на пустынную дорогу из кустов, пристав встретил Урсулу в трёхстах шагах от аллеи.

— Что там?

Урсула остановилась напротив него и озадаченно сообщила:

— Там сидит какой-то то ли сторож, то ли садовник, недалёкий такой, и говорит, что кроме него никого в доме нет.

— Но он дал правильный ответ на твои слова?

— Вроде бы как дал… Я ему про рукопись эту толкую, а он отвечает, что хозяина нет, в доме никого нет, но, мол, к ужину кто-нибудь да появится. Я сказала, что поручения у меня еще, а он вот ответил мне это, что пути- дороги вместе сходятся, но потом и говорит: приходи, уважаемая, обедать в таверну «Серый гусь», туда тебе рукопись и доставят.

— Он сказал — обедать?

— Да, я переспросила еще. Появятся — к ужину, а рукопись ждать — к обеду. А таверна «Серый гусь» — аккурат напротив постоялого двора, в котором мы остановились.

— Ну, это неплохо. Оттуда наблюдать удобно будет. Значит, благополучно добрались сюда наши знакомцы.

— Сударь Дюк… — Урсула как бы в нерешительности дотронулась до его руки. — Первым делом — давай уйдём отсюда. И послушай, что я думаю…

Они свернули на боковую тропинку и медленно двинулись по ней, скрытые высокими кустами от посторонних взоров.

— Вот ведь что может быть. Представь, сударь Дюк, что эти ваши знакомцы всё же не доехали сюда, а были схвачены в пути. Но не просто схвачены, а вынуждены были, ради спасения своей жизни, рассказать, о чем вы там условились.

Дюк остановился. А ведь это — правда! Случись так — как понять, с кем Урсула сейчас разговаривала — с потенциальными союзниками, или же с врагами? И некоторые неточности в ответах сторожа в доме могут быть вызваны как самыми безобидными причинами, так и умышленным искажением, допущенным Валидом при даче признательных показаний. Хотя, уж если так, мог бы исказить и сильнее, чтобы сразу насторожило!

— Ты права. Но — делать нечего. Надо рисковать! — решил Дюк.

Милош встретил их сообщением, что ничего подозрительного в окрестностях не замечено, только в соседнюю усадьбу проследовал пеший торговец с нагруженной товаром тележкой.

В город возвращались так же — парами. Торонг действительно напоминал большую деревню — не только по количеству людей на улицах, но и по укладу жизни. Навстречу им попадались люди, идущие по воду или с водой, неся её в вёдрах или катя бочонки или бидоны в двухколёсных тележках, проехала телега с дровами, трое мужчин в добротной одежде, поглядывая по сторонам, стояли перед крыльцом двухэтажного дома и курили трубки, время от времени обмениваясь весомыми немногословными фразами.

Пройдя одну улицу из конца в конец, Дюк с Криштофом оказались на пятачке между двухэтажным каменным зданием постоялого двора, позади которого разместилась конюшня, и одноэтажной бревенчатой таверной, над входом в которую на круглой вывеске был довольно искусно изображен серый гусь с вытянутой вперед и вверх шеей. Обоим очень хотелось есть — раннего завтрака из половины лепешки было явно недостаточно — и они зашли в трапезный зал, просторный и чистый. В этот утренний час всем подавали вареные бобы под каким- то местным соусом, а тем, кто был готов заплатить чуть побольше — к бобам добавляли кусок тушеной утятины или гусятины. Пристав и магистр, разумеется, заплатить были готовы, и скоро уже с аппетитом уписывали принесённую им еду. Дюк при этом не забывал следить за окружающей обстановкой. За одним из столов трапезничали четверо работяг в длинных потёртых халатах, местами испачканных землёй, местами — дёгтем, видимо — мастеровые люди. За другим столом извозчик с заткнутым за голенище сапога кнутом пил горячий травень из пузатого заварника. За третьим столом подкреплялся теми же бобами да вчерашней похлёбкой мужчина в дорожной одежде с короткой саблей на поясе. На военного не похож, скорее — курьер. Больше посетителей в таверне не было. Возле товарищей, доедающих свои порции, остановился молодой прислужник.

— Не желаете добавки? А скоро будет готов пирог с рыбой!

— Лучше по кружке сидра нам принеси, — пожелал пристав.

Прислужник одним махом обернулся туда-сюда и поставил перед ними две глиняные кружки.

— По делам у нас? — невзначай поинтересовался он.

— Если вы сегодня не уезжаете, то рекомендую: вечером у нас будут запечённые куропатки!

«Почему бы не поговорить с парнем? Вдруг скажет что интересное!» — подумал пристав.

— Мы по торговым делам. Думаю, уедем завтра после обеда, или вечером.

— Неужто с кем-то из наших купцов дела ведёте?

Соглашаться с этим предположением нельзя: для этого нужно знать хотя бы одного из этих самых купцов!

— Мы книгами торгуем. У вас тут живёт один человек, весьма просвещенный, частенько заказывает книги. Тамир Нарсуф, знаешь его?

— Чего ж не знать? У него дом на Халданской дороге

стоит.

— Заказал, видишь ли, три редкие книги. Такие

почте не доверишь, вот и привезли ему. Да всё равно — по пути нам! Дальше поедем в Каралыч.

— Учёный человек! — согласился прислужник. — Рассказывают, что в его доме разные диковины есть, которые он сам нашел или купил. Тут неподалёку, где горы начинаются, есть развалины старой ханской крепости. Так он — Тамир, значит — недавно рассказывал, когда они с библиотекарем у нас ужинали, что подвалы крепости соединяются с древнейшими катакомбами! Там в древности что-то добывали, кажется. Так вот он туда лазил, в катакомбы эти, со своим другом.

— Зачем?

— Известно — зачем. Диковины искал!

Дюк краем глаза заметил, как оживился магистр. Будь сейчас перед ними не прислужник, а сам Тамир, он забросал бы его вопросами про эти катакомбы. Другим посетителям больше ничего не требовалось, а прислужнику хотелось еще поговорить. Дюк наудачу задал следующий вопрос:

— А нет ли в вашем городе отделения торговой конторы «Семь дорог»?

— Никогда не слыхал о такой!

Что ж, мимо. Допив сидр и расплатившись за завтрак, Дюк и Криштоф вышли на улицу, где увидели Милоша, стоящего напротив, у стены постоялого двора. Ликтор головой кивнул на двери, приглашая их к себе.

— Это ко мне! — пояснил он служителю, сидевшему за столом, и бросил ему мелкую монетку.

Комната, в которой остановились Милош и Урсула, была просторнее, чем комната в доме столяра. В дальнем углу у окна — широкая кровать, направо от входа — диван.

— Незачем вам ходить туда да обратно, здесь переждать можно. А наблюдения за вами, похоже, нет.

— А за вами?

— Разве что из окна кто наблюдает! Или этот, что при входе сидит. Но какой смысл просто отмечать, когда пришли и когда ушли? Следом за нами никто не шел.

Милош улёгся на кровать. Урсула скромно сидела на стуле возле окна и поглядывала наружу, прячась за занавеской. Окно выходило как раз на таверну. Дюк прилёг на диван, а Криштоф развалился в кресле.

— Возможно, что и правда — раз письмо не дошло, здесь никто нас не ждет и Нарсуфа никто не выслеживает! — рассудил пристав.

Пока спутники его негромко разговаривали, Дюк задремал. Сквозь дремоту он слышал голоса своих товарищей, которые, устав от постоянных разговоров о деле, принялись обсуждать быт и нравы местных жителей.

— Здесь, конечно, нету театра, зато есть библиотека и что-то вроде городской ассамблеи, где общество собирается!

— Общество-то, пожалуй, немногочисленное, все уже надоели друг другу…

— Притом же, — это голос Урсулы, — нравы здесь более строгие, чем в крупных городах. Тут даже незамужняя дама не может делать, что ей вздумается. Не может, скажем, на службу поступить, даже если у нее образование имеется. И знакомства не может так заводить, с посторонними людьми.

— Как они тут живут! Скукотища! — с иронией откликнулся Милош.

— А вот интересно, что тут хранится в библиотеке? — это, конечно же, Криштоф.

— Уверяю тебя, коль скоро в городе живёт такой любознательный муж, как Тамир Нарсуф, в библиотеке уже ничего интересного не осталось!

— Это при условии, что он интересуется тем же, что и я. А это не обязательно так!

— А в полусотне шагов от местной городской управы, говорят, есть прекрасный трактир, где помимо еды еще выступают танцовщицы и лицедеи.

— С ними-то хоть прилично знакомиться, по здешним нравам?

— С лицедеями?

— С танцовщицами!

— Тебе столь важно знать их имена?

Дюк открыл глаза и оторвал голову от небольшой подушечки. Старомодные напольные часы в деревянном корпусе показывали половину шестнадцатого по старому исчислению, то есть — скоро полдень. Криштоф попросил разрешения прогуляться по городу, Урсула вызвалась его сопровождать.

Дюк встал и подошел к окну, через полупрозрачную занавеску стал смотреть на таверну напротив. В плетёных креслах возле входа в неё сидели двое пожилых мужчин в широкополых шляпах и, казалось, вели неторопливую беседу, то и дело окутываясь дымом от курительных трубок. Вот к ним подошел молодой парень в рубахе, шароварах и колпаке, снял головной убор в знак приветствия. Похоже, присоединился к разговору. Один из сидящих кивнул ему головой и рукой с дымящейся трубкой указал прямо на окно их комнаты, а потом махнул вдоль улицы, куда, судя по всему, удалились Криштоф с Урсулой. Парень лишь на миг обернулся, скользнув взглядом по окнам, Дюк, хотя его и скрывала занавеска, сделал еще шаг назад.

— Милош.

— Да?

— Вон те трое.

Ликтор уже стоял у Дюка за плечом.

— Он показал молодому на наше окно.

Милош сразу смекнул, что к чему. Взял с комода ножны с кортиком и, не тратя времени, просто засунул за поясной ремень.

— Тут есть второй выход, он ведёт во внутренний двор. Сейчас мы выйдем туда. Хочу подкараулить этого молодого, да спросить кое о чем.

— Только без шума. Чтобы остальные…

— За кого ты меня принимаешь?

Дюк проверил, хорошо ли надет капсюль на брандтрубку пистолета, и тоже заткнул его за пояс.

— Пошли.

Они спустились по одной из двух скрипучих деревянных лестниц и очутились в коридоре, идущем вдоль всего первого этажа. Посередине этого коридора, по левую руку — выход в комнату, где сидит служитель. Милош шагнул за какую-то перегородку. Дюк последовал за ним. Еще один коротенький коридорчик, дверь — и они во дворе. Дюк посторонился, пропуская томную служанку с большим кувшином воды на плече, и вслед за ликтором устремился в обход здания к воротам, выходившим в переулок, перпендикулярный улице, к которой был обращен фасад постоялого двора. Дворик был пустынным — только работник возле открытых дверей конюшни вилами перекладывал сено с телеги куда-то внутрь.

Милош осторожно выглянул из-за угла.

— Где он? — еле слышно спросил Дюк, подходя сзади.

— Сюда идёт. Сейчас пройдёт мимо. Погляди-ка там, сзади…

Дюк отошел чуть назад, к воротам, и повернулся, чтобы держать в поле зрения весь двор. В это время парень в шароварах поравнялся с переулком и свернул в него, прямо к поджидавшему его Милошу. Когда парень его заметил, от стоявшего в расслабленной позе, опершегося спиной на кирпичную стену ликтора его отделяло шагов пять. Никто из сидевших перед входом в таверну, так же, как и из идущих по улице в некотором отдалении, не успел заметить, как прохожий, собиравшийся зайти в переулок,

сначала на миг замер в нерешительности, а затем был втянут за угол рукой, схватившей его за руку. Движение было столь стремительным, что даже Дюк не рассмотрел подробностей. Вот Милош шагнул вперёд, и вот уже и назад, а парень с выражением недоумения на лице врезается в стену и тут же падает, получив удар по ногам. Острие кортика упирается ему в боковую поверхность шеи.

— Ты кто? — последовал вопрос.

— А… Э-э-э… — парень в растерянности глядел на Милоша, пытаясь собраться с мыслями.

— Блеять не надо — оставь это овцам. Или как овцу тебя сейчас и прирежу.

— Я… Алан, по прозванию Птаха.

— Очень хорошо. Ответь же мне, Птаха, кто так недобро над тобою пошутил, что отправил следить за мной?

Дюк поглядел по сторонам. Больше в переулке никого не было, работник в тридцати шагах от них продолжал перекидывать сено. Выглянув из-за угла, Дюк увидел вдали приближающегося человека.

— Следить… Но мне…

— А, никто не посылал? И даже не следил ты за мной? Верно?

Дюк решил подыграть ликтору.

— Толку нет. Режь его, да пошли отсюда!

— Нет! — прохрипел Птаха. — Я же не договорил. Меня послали не следить, а присмотреть…

— Разница-то весомая! — согласился Милош, сильнее нажимая на кортик.

— А послал меня Валид, человек господина Нарсуфа.

— Взаправду ли? — Милош отвел клинок в сторону.

— С тобою девушка. Она ищет рукопись. Ей должны доставить её к обеду!

— Это верно.

— А я приглядываю, что за люди новые в городе появились. Мало ли, какое лихо в нонешнее время по дорогам мотается, от него и горя не опасешься!

— И это верно. Встань.

Милош позволил парню подняться на ноги и сунул кортик в ножны.

— Так ты работаешь на Тамира Нарсуфа?

— Не-ет, не так. Я из людей Исмагила.

— Мы не знаем, кто такой Исмагил. Объясни. Алан недоверчиво посмотрел на ликтора.

— Это наш предводитель. Ну… гильдии ночных работников. А Нарсуф денег Исмагилу заплатил, чтобы тот помог. Вот Исмагил меня и отправил…

Дело прояснялось. Птаха принадлежал к местной воровской шайке, предводительствуемой неким Исмагилом. И вот, получив предупреждение от прибывших в город Валида и Манора, Тамир Нарсуф принял меры предосторожности: попросил местных воров, с которыми, по-видимому, у него договорные отношения, информировать его обо всех незнакомых людях, прибывающих в город. А когда в его дом нанесла визит Урсула, еще и понаблюдать за ней и его спутником, чтобы обезопасить себя от случайностей. Всё это Птаха подтвердил, когда Дюк с Милошем отвели его на заросший бурьяном пустырь, располагавшийся за постоялым двором.

— На, держи, — Дюк вручил Алану серебряную монетку. — И скажи Валиду, что мы с нетерпением ждём встречи. И что у нас есть интересное письмо, которое мы… хм… которое вёз известный ему Скорпион.

— Сделаем, — понятливо кивнул Алан и проворно ретировался, скрывшись в высоченном бурьяне — только его и видели.

***

Два часа спустя Дюк и Урсула вошли в таверну, пройдя мимо двух пожилых мужчин в широкополых шляпах, всё так же сидевших в плетёных креслах и опасливо покосившихся на них. Всё тот же прислужник подал им пирог с рыбой и тушеные овощи с бараниной.

— А тот господин, который приходил утром, он не проголодался? — мимоходом поинтересовался он, ставя на стол миски.

Урсула, которая в этот раз оделась не в платье простушки, а в синюю бархатную безрукавку, надетую поверх яркой рубахи, стянутой на талии пояском, и замшевые штаны, заправленные в высокие сапоги, вскинула на прислужника смеющийся взгляд и ответила вместо Дюка:

— О, нет! Он тут нашел трактир неподалёку от городской управы, где танцовщицы. Решил чуть попозже там отобедать.

— А, «Факел ночи»! — молодой человек скорчил презрительную мину. — Они же только этими плясуньями посетителей и заманивают, еда у них невкусная, а вина у них только местные! Никакого разнообразия! У Салида Кемаля и у Дамира, конечно, неплохие виноградники, и вина получаются недорогие, но что они в сравнении с теми, которые мы привозим с ярмарки в Магароне? С фаристанскими, арджабскими, и даже эроганскими, но из приморских областей!

— Наш компаньон не очень охоч до вин, — объяснил Дюк. — Возможно, танцовщицы его заинтересуют больше.

— Да и танцовщицы у них — просто верх бесстыдства! — прислужник закатил глаза к потолку. — Вы вот люди приезжие, наверное, из больших городов… — он ненадолго замолчал, внимательно изучая наряд Урсулы, а потом вздохнул. — Но разве так принято, чтобы танцовщицы сами к посетителям навязывались, чтобы те их вином поили, и даже в номер могут напроситься…

Урсула негромко хмыкнула, Дюк улыбнулся, подумав, что в крупном городе не принято другое — чтобы прислужник за обедом лез к гостям с разговорами. Однако ответил:

— Вот он нам потом и расскажет, понравилось ему или нет.

Прислужник, наконец, отошел, и они принялись за еду. Их миски почти опустели, когда к их столику приблизился только что вошедший с улицы человек, в котором Дюк тут же узнал Гуляй — Поле.

— Рад узнать, что вы с Валидом благополучно добрались до этих мест! — приветствовал он черного коробейника.

— И я рад тому же самому — прежде всего, в отношении себя, а также — и в отношении вас! — согласился с ним Манор, пододвигая себе стул и усаживаясь за стол.

— По правде, я опасался, что ваш путь займёт больше времени, чем наш. Мы ведь с обозом поехали по короткой дороге, через Чёрный Ойгон…

— Х-хе… — усмехнулся Манор. — Мы поехали по еще более короткой.

— А такая есть?

— Не для торгового обоза. Не забывай — я, при моём ремесле, все потайные тропы знать должен, а не то, что дороги.

— Об этом я не подумал. Ну, так что там по нашему делу? Как поживает Тамир?

— А вот ты, уважаемый, сам сейчас у него и спросишь. Он ждёт тебя.

Дюк неторопливо отправил в рот еще две ложки с овощами и уточнил:

— Ты нас проводишь к нему?

— Отвезу.

Дюк и Урсула поспешно доели свой обед, бросили на стол несколько медных монет и вслед за Гуляй — Полем поспешили к выходу. На пятачке перед таверной стояла крытая коляска, запряженная парой лошадей.

— Погоди. Нас четверо, — сказал Дюк.

— На четверых не договаривались. Много. Речь шла о двоих.

— Он что, нас боится?

— Соблюдает меры предосторожности.

— Хорошо. Урсула, беги, зови Милоша, а сама останься с нашим магистром. Ждите нас в номере.

Девушка послушно поклонилась и спешно пересекла улицу, скрывшись в дверях постоялого двора. Не прошло и двух минут, как из этих же дверей появился Милош. Он был одет как заурядный чиновник или купеческий приказчик, на нём не было видно никакого оружия. Гуляй — Поле ловко устроился на козлах, Дюк с Милошем забрались в коляску, щелкнул кнут, и экипаж покатил по улице, поднимая облачка пыли.

Очень быстро пассажиры убедились, что едут не по той улице, которая выводит на Халданскую дорогу, на которой стоит знакомый им дом. На вопрос об этом Манор лукаво улыбнулся, обернувшись к ним:

— Ну разумеется! Мы прибыли в город позавчера утром, и сразу предупредили моего клиента. Он и принял меры. Дом его знают все, а место, в которое мы едем, известно лишь избранным.

Городские дома остались позади, с обеих сторон потянулась покрытая сухой травой равнина с растущими там и тут вдоль обочины старыми карагачами, способными, в случае надобности, укрыть путника в тени своих раскидистых крон. Так они проехали, пожалуй, версты две, а потом свернули на неприметную проселочную дорогу, которая повела их берегом оросительного канала, тянущегося от недалёкой реки к огородам, окружавшим небольшое — в полтора десятка домов — поселение. Миновав его, они ехали еще какое-то время, молча взирая на окружавший их пейзаж. Лишь один раз Гуляй — Поле поинтересовался:

— А скажите, верно ли… что у вас есть письмо от Тахира-Скорпиона?

— Не то, чтобы совсем от него. Писал письмо не он, он лишь вёз его. Да вот незадача — не довёз! А вот кто его написал — мы сами очень хотим узнать.

— Эге. Не довёз, значит! — многозначительно повторил Гуляй — Поле. — И где же он теперь? Неужто с этой гадиной что-то случилось?

— Ага. Он ногу сломал.

— Ногу?

— Именно так. А потом умер.

— Эвона как. У меня один знакомец есть. Он три раза ноги ломал. Это, выходит, он четвёртую жизнь проживает… Надо же!

Через некоторое время — что-то около часа от того момента, когда свернули на просёлок — по правую сторону от дороги показалась большая дубовая роща. Коляска подъехала к ней, прокатившись по небольшому мостику через оросительный канал. Небольшой двухэтажный домик прятался в глубине рощи. Участок вокруг дома был обнесён невысоким — по пояс — забором, назначение которого, скорее, состояло в том, чтобы обозначить границы собственности, а не в том, чтобы воспрепятствовать проникновению посторонних.

Едва успели Дюк и Милош войти в калитку, как на крыльце дома появились двое мужчин. В одном из них пристав сразу узнал секретаря Валида, а второй… Второму было, на вид, лет сорок пять или около того. Он был в белоснежном бурнусе, чуть не достававшем до земли, из- под которого виднелись круто загнутые кверху носки туфель. Его лысоватая голова была покрыта красной феской с кисточкой. Он устремил на приезжих пронизывающий взгляд внимательных черных глаз.

«Умный человек», — вдруг подумалось Дюку.

— Приветствую вас. Я — Тамир Нарсуф. Не стану интересоваться, легка ли была ваша дорога — и без того предполагаю, что нет, — заговорил хозяин. — Я наслышан, что вы очень хотите со мной поговорить. В сложившихся обстоятельствах это стало возможным.

— Приветствуем тебя, почтенный Тамир! — ответил Дюк. — Меня зовут Хонза, а моего товарища — Милош. Мы приехали из-за Эрерского моря по важному делу. Но, прежде чем говорить о нем, хотели бы показать тебе кое- что.

— Пойдёмте в беседку, не на пороге же говорить!

Хозяин, в сопровождении Валида, направился в обход дома. Там, на небольшой лужайке, стояла увитая виноградом беседка. Посреди неё стоял массивный мраморный стол с прохладительными напитками, а вокруг него — плетёные кресла. Гуляй — Поле куда-то удалился, а Тамир, Валид и Дюк с Милошем расположились друг напротив друга. Дюк аккуратно достал из-за пазухи сумки футляр с письмом и показал хозяину.

— Знаешь ли ты, почтенный, Тахира-Скорпиона?

— Наслышан, уважаемый. Боюсь, что этот человек служит моим недоброжелателям.

— Истинно так было. Прочти же, и знай, что больше он не служит никому. А этим письмом он поделился снами незадолго до своей гибели.

Тамир Нарсуф, не говоря ни слова, взял у Дюка футляр, достал письмо и стал читать.

Интермедия

За тысячу с лишним верст от этого места, в небольшом кабинете с плотно занавешенными окнами, с пола до потолка обшитом палисандровыми панелями и освещенном светом четырёх керосиновых ламп, находятся двое. Один, в партикулярном платье, но с серебряной цепью на груди, сидит за массивным письменным столом. Ему около шестидесяти лет, жесткие черты лица и проницательный взгляд чуть прищуренных серых глаз выдают способность слушать, анализировать и отдавать приказы. Так же, как следить за их неукоснительным выполнением.

Второй одет в форменный тёмно-синий камзол с нашитыми на нём петлицами с изображением восьмиконечной звезды цвета бронзы с четырьмя длинными и четырьмя короткими лучами, обрамлённой венком из дубовых листьев — отличие стратега корпуса ликторов. Он лет на десять помладше, сидит за небольшим столом, установленным перпендикулярно к письменному столу хозяина кабинета. Разговор в кабинете продолжается.

— Не думаете же вы, сударь Гирд, что это — не более, чем совпадение? — говорит старший.

— Разумеется, нет. Зачем лучшему террагонскому прознатчику, да с помощниками, приезжать в Полуденный каганат? Ему там по определению нечего делать. Нету в каганате таких секретов, которые были бы террагонцам интересны. Единственное, что там сейчас происходит — это то, о чем мы говорим.

— Строго говоря, происходит-то в Тарском ханстве, а террагонцы сидят в каганате.

— Если связать все происходящие события воедино — даже самые, казалось бы, незначительные, тогда станет видно, что всё же — в каганате. Например, я сюда же отнёс бы и известие о серьёзной болезни министра — сераскера. По сути, всё управление армией перешло в руки другого человека, его помощника — Арх-Нам-Тора.

— Кстати, известно ли что-нибудь о его болезни?

— Нет, мэтр Сардон. Там всё очень закрыто.

— Понимаете, мне нужно иметь ясное представление. Вариантов несколько: военный министр на самом деле здоров. Это будет означать, что происходит нечто, от чего он желает держаться подальше, и поэтому сказался больным. Или — он болен. Тогда надо знать: его болезнь — та самая, известная нам, или нет? Могли его отравить?

— Сейчас не могу ответить. Но задача агентуре будет поставлена.

— Далее.

— Далее, мэтр… Вынужден вас побеспокоить одной странной проблемой. Просто раньше такого никогда не случалось… — человек со знаками отличия стратега немного замялся.

— Что такое?

— По работе с нашими доверенными лицами за южными рубежами. Для выплаты причитающегося вознаграждения людям в Тарском ханстве и в Полуденном каганате, а также на реализацию второго этапа проекта

«Асфодель» сейчас требуется пятнадцать тысяч солеров. Обычно не возникало проблем с выделением нужной суммы казначейством. Но вот сейчас…

— Что — сейчас? Кто-то отказал? — хозяин кабинета удивлённо вскинул вверх брови.

— Не то, чтобы отказал… Нет. Но из казначейства пришел ответ, что требуется аудит расходов.

— Что они имеют в виду???

— Нам предлагается предоставить имена наших агентов, которым мы выплачиваем средства, с обоснованием. Для того, чтобы можно было проверить, куда уходят деньги.

— Чья это дикая фантазия?! — резко спросил мэтр Сардон.

— Пока не могу понять. Ответственный секретарь казначейства ссылается то на заместителя лорда-казначея, то на лорда-аудитора. Но мы не можем предоставить имена…

— А я не понял — как, собственно, они собираются это проверять? Они что, пошлют человека к вашему агенту, за море, с вопросом: «правда ли, что вы получаете деньги от корпуса ликторов»?

— Не знаю, мэтр! Но без этого деньги выделять отказываются.

— Очень мило! Не беспокойтесь, сегодня же я доложу лорду Истану, разберёмся!

— Прошу прощения… Хотелось бы не только получить деньги, но и понять — что это было?

— Разумеется. Что у вас еще?

— Сегодня утром дипломатический курьер доставил срочную депешу с того берега. Из Тар-Хан Сюрта. От нашей группы, которая…

— Подождите! — мэтр Сардон, первый заместитель лорда-охранителя, остановил подчинённого, подняв вверх ладонь. — Это — работа канцелярии особых расследований. Тему надо обсуждать вместе с ними.

Сардон дёрнул за длинный шнур, свисающий с потолка, и почти сразу дверь кабинета открылась, на пороге возник секретарь.

— Главный комиссар Верт здесь?

— Ожидает, мэтр.

— Позовите его.

Верт, одетый в камзол без знаков отличия, остановился в дверном проёме, склонил голову в почтительном приветствии, и занял место за столом напротив стратега корпуса ликторов. Все трое много раз собирались вместе и обсуждали дела, которые требовали слаженной работы обоих ведомств — иноземной коллегии корпуса ликторов и департамента древностей канцелярии особых расследований.

Стратег Арат Гирд расстегнул пухлый кожаный портфель, доселе стоявший на полу возле его стула, и достал оттуда вскрытый пакет толщиною в целый дюйм.

— Итак, донесение из Тар-Хан Сюрта… — начал стратег, раскладывая перед собою бумаги. Он аккуратно пододвинул к Верту тетрадь в добротном кожаном переплёте. — Это — по части исследователей из Особой Экспедиции. Как я понимаю, этой рукописи — триста пятьдесят лет. Это путевой журнал экспедиции, отправившейся отсюда, от нас, и исчезнувшей на Неведомых Землях, что на полдень от Заморья…

Верт даже подался вперёд, уставившись на лежащую перед ним тетрадь.

— Где… Где они раздобыли это?

— Там и раздобыли. В Неведомых Землях. К журналу прилагается описание интересных находок, сделанное магистром Обители Мудрецов, и оперативное донесение вашего расследователя Хонзы о ходе выполнения миссии. Не буду пересказывать подробно, изложу общую суть. Донесение я приказал откопировать. Если коротко — он доносит, что за их группой неизвестными лицами было установлено наблюдение от самого момента отправления на корабле. То есть — еще в нашем порту. Наблюдение продолжалось и в Фенире, и в Заморье, и далее по пути следования группы. Поиски следов происхождения известного нам предмета привели группу в замок Олдришева Крепь на краю Неведомых Земель. Далее неизвестными лицами, по допущению Хонзы — теми же, что организовали наблюдение — предпринята попытка вооруженного захвата группы, которая не удалось. Однако в результате наши люди вынуждены были углубиться далеко в неисследованную область болотистых пустошей, где…

Речь Арата Гирда лилась размеренно, мысли формулировались кратко и чётко. Наконец, стратег замолчал.

— Мне копию донесения, — сухо сказал хозяин кабинета.

Стратег извлёк из портфеля несколько листов бумаги и протянул ему.

— Подготовлено, мэтр Сардон.

Заместитель лорда-охранителя взял первый лист и стал читать, отложил его в сторону, взял второй, и, словно найдя заинтересовавшее его место, задержался на нём.

— Вы же хотели узнать, откуда взялся зирданг, главный комиссар Верт? Теперь мы знаем даже больше, чем могли надеяться!

— Только вот как бы это знание не вышло боком людям, которых мы туда послали.

— Кто мог организовать операцию такого масштаба? Тут, в донесении, упомянут мурза Челыш. Гирд, что вам известно про него?

Начальник иноземной коллегии недолго подумал и заговорил, как бы рассуждая:

— В своё время люди из окружения нашего посланника при дворе тарского хана составили характеристики всех его приближенных. Мурза Челыш не примечателен ничем, за исключением того, что хан почему-то считает его своим другом. А он при этом старается не столько на благо хана или государства, а, главным образом, на благо тех, кто его заинтересует. А возможности-то у него нынче немаленькие! Пожалуй, он в Тар-Хан Сюрте на третьем месте — после самого хана и распорядителя государственного совета. Причем, распорядитель имеет больше личной власти — может сам отдавать распоряжения, зато Челыш имеет больше влияния на повелителя. Вот только в чьих интересах он сейчас расстарался?

— А эти люди… ну… из окружения нашего посланника… Они что-нибудь доносят о происходящем сейчас в ханстве? — поинтересовался главный комиссар. — Про облавы на дорогах, про то, что хана запугали какими- то злоумышленниками?

— Пока нет. Впрочем, могло так случиться, что эта вот депеша обогнала их донесение. Они пишут сюда два раза в месяц, и последнее сообщение оттуда было декаду назад. А вот это прислали без промедления. Тот, кто разбирал корреспонденцию, сразу оценил важность донесения, и его переправили специальным дипломатическим пакетботом, который стоял в гавани Фенира. Четыре дня через море, потом фельдъегерем с побережья — сюда.

— Так или иначе — всё идёт к одному! — Верт посмотрел сначала на мэтра Сардона, потом — на стратега Гирда. — Это возвращает нас к теме «Зар-Хорг». И, если я правильно уловил, они собираются в Эроган? Мне бы хотелось тоже иметь точную копию донесения!

— Будет. Да, в Эроган.

— Кратчайший путь — через отроги Халданского хребта, — главный комиссар многозначительно посмотрел на заместителя лорда — охранителя. — Их путь будет пролегать мимо… Мимо того самого места, где находится интересующий нас объект. Что это — случайность? Или предопределённость?

Начальник иноземной коллегии посмотрел на собеседников непонимающим взглядом. Но промолчал, рассудив, что, если его это касается — объяснят, а не касается — так и любопытство неуместно.

— Предопределённость… — произнёс Сардон, отрешенным взглядом глядя куда-то в сторону.

Глава 18. Что можно узнать в провинциальном захолустье

Тамир Нарсуф дочитал послание, и продолжительное время молчал, держа его в опущенной руке. Потом протянул бумагу Валиду, произнеся: «Прочти!»

— Известно ли вам, уважаемые, кто написал это письмо, а также то, кто отдал приказ убить моего брата? — промолвил он, наконец, обращаясь к Дюку и Милошу.

— Мы надеялись получить ответы на эти вопросы от тебя! — признался Дюк.

— Да, конечно, я понимаю. Но я, быть может, смогу дать вам общее представление об этом. Понимая, что происходит, я хотел бы знать имя конкретного человека. А вы, быть может, зная конкретного человека, ищете мотивы его действий? Нет?

— Мы не знаем, кто именно отдал приказ. Быть может, мурза Челыш, хранитель большой тарской ханской печати?

Тамир Нарсуф с сомнением покачал головой.

— Такое может быть. Однако, есть люди и над ним.

— Вот-вот, почтенный! — оживился Дюк. — Тахир- Скорпион, перед самым тем, как наша с ним беседа завершилась, сказал, что ты можешь знать того, кто над ним! Однако, я вижу тень сомнения в твоих глазах. Позволь мне сначала чуть подробнее объяснить тебе, кто мы такие и зачем здесь. Может, тогда тебе легче будет принять решение, стоит ли нам что-то рассказывать…

— Буду признателен… — Тамир откинулся на спинку кресла.

— Знай же, что мы прибыли в Тарское ханство, имея целью узнать происхождение древнего артефакта, привезённого одним из участников экспедиции, организованной Мироградской Обителью Мудрецов. Артефакт этот погубил своего исследователя…

— Погоди! Дай — угадаю! Ты говоришь о древности, называемой бочонком урда?

— Верно! Люди, ответственные за охранение безопасности государства, поручили нам выяснить, где был найден означенный артефакт, и установить, кто еще по эту сторону моря такими штуками сильно интересуется. Первое нам удалось, что же до второго… пока мы нашли тебя, почтенный. Едва мы приехали в Фенир, а вероятно — еще и раньше, за нами стали следить соглядатаи, а потом и вовсе послали по наши души целый отряд наёмников. Так мы познакомились с Тахиром-Скорпионом. И вот мы пришли к умозаключению, что ты и твой брат тоже интересны этим людям. К сожалению, с твоим братом убийцы встретились немного раньше нас. А раз ты им интересен, то должно быть верным и обратное: ты либо знаешь, кто они, либо хочешь узнать, и мы можем быть взаимно полезны.

Тамир несколько раз медленно кивнул.

— Что вы знаете о нашем прошлом? — внезапно спросил он.

— Прости, но мне не совсем понятно, что означает твой вопрос…

— О Старой Эпохе. Той, которая была до наступления Новой Эпохи, от коего события ведётся исчисление лет?

— С нами прибыл третий товарищ, ученый человек. Вот он бы мог поговорить с тобой об эпохах, но мы не смогли явиться сюда втроём.

— Знаешь ли ты о цивилизациях, которые существовали раньше? Я не устраиваю тебе экзамена, просто думаю — как было бы коротко и понятно изложить то, что вам интересно…

— Ну, все мы слышали легенды об ассурах. Я даже прочел трактат Барна Зорта про древние мифы и исчезнувшие народы… Но, как я полагаю, о Старой Эпохе, как ты её называешь, не осталось никаких прямых свидетельств. То есть — записанных в то время. А известно лишь то, что передавалось из уст в уста много поколений, а лишь потом было записано. Поэтому всё, что известно — неточно, и больше напоминает сказки.

— Верно, верно, сказки… — задумчиво повторил Тамир Нарсуф. — Что же я должен вам рассказать…

Дюк устроился поудобнее, чуть наклонившись к собеседнику через стол, и сказал, точь-в-точь, как он это делал много раз, проводя дознание и беседуя с подозреваемым:

— Да уж что-нибудь скажи, почтенный! Чем больше мы поймём во всём этом деле — тем больше сможем тебе же и помочь! Скажи, например, кому еще эти злокозненные бочонки урда понадобились? Или, скажем — для чего уважаемый Манор такую штуку вёз твоему брату?

— Можно сказать двумя словами: «наследие ассуров», — решился, наконец, Тамир. — Знаете ли, в древние времена раса ассуров населяла весь наш мир. А потом появились люди, и ассуры стали для них учителями и наставниками. Но далеко не все свои знания они передавали людям, а только те, которые могли помочь добыть пищу, построить надёжные жилища, победить болезни. А потом ассуры решили уйти и оставить мир людям. Я не знаю, почему это случилось, но это случилось примерно семнадцать веков тому назад. И тогда люди стали жить самостоятельно, без их пригляда и без их советов. И этот рубеж — и есть начало Новой Эпохи. Однако среди людей остались бессмертные хранители, которые должны были сохранить знания ассуров для людей, чтобы не сгинули эти знания в череде тысячелетий, и, когда будет нужно…

— Ты сказал — бессмертных? — переспросил Милош.

— Да, так именно я и сказал. И вот, когда будет можно — люди начнут пользоваться этими знаниями. Язык ассуров людям постичь не дано, и знания были записаны на древнейшем из языков людей — хараджском. Хранители эти назывались — и называются — аргунами. Сколько аргунов было — я не знаю, да и не знает сейчас никто. И были эти аргуны — и не ассуры, и не люди.

— Как это? — вырвалось у Дюка.

— Не спрашивай меня. Что-то, быть может, сам поймёшь — позже. И существовало некогда такое место — Кар Ар-Рух, или Прибежище Ищущих Знания. Там один из аргунов обучал избранных, которые, в свою очередь, отбирали способных учеников. И каждому полагались знания соответственно его рангу посвящения, коих было семь.

— Прибежище Ищущих… Кажется, это мы слышали совсем недавно… — эти слова Дюк произнёс еле слышно, тогда как Тамир Нарсуф продолжал.

— Знания были записаны в огромных книгах, листы которых были тонкими и лёгкими, как бумага, но прочными, как железо! Мало было прочитать написанное там, нужно было еще и понять это! Именно для этого и были старшие наставники, каждый из которых разбирался в какой-то своей науке. Издалека приходили люди, что искали знаний, но не всех принимали в ученики, они должны были выдержать испытания — чтобы были разумными, способными усвоить мудрость ассуров; чтобы были послушными и подчинялись правилам Кар Ар-Руха; чтобы были преданными и не подвели своих наставников. Так было. Но потом…

Тамир на некоторое время замолчал, размышляя над чем-то.

— Ты хочешь сказать, что потом они чем-то прогневали правителей той страны, где располагалось это Прибежище? — осторожно подсказал Дюк.

Рассказчик проницательно поглядел на сыщика и произнёс:

— Откуда-то ты это знаешь. А когда так — знаешь ли ты, чем именно прогневали?

— Нет, не знаю.

— В предании говорится, что вечный хранитель Прибежища Кар Ар-Рух пожелал, чтобы все люди и все цари повиновались ему! И знания, которые должен был он беречь, обратил он для достижения единственно этой цели. Прознав о том, владыки соседних держав собрали большое войско, и пошли к Прибежищу. Знание знанием, а воевать с такой армией наставники не могли. Да не все и хотели. Ибо знаете ли сказанное: «Одной лишь мудростью топор не поднимешь, руки надобны!» А есть ведь и продолжение: «Да на то мудрость и нужна, чтобы не поднимать его!»

— По правде сказать, первую часть я слышал, вторую — нет.

— Некоторые как раз и придерживались этой, второй части мудрости. Однако — учтите, остальные наставники были лишь людьми, и повиновались приказам Зар- Хорга…

— Та-ак… — протянул Дюк. — Скажи мне, что обозначает это — Зар-Хорг, или Зер-Харг?

Тамир Нарсуф вскинул на Дюка проницательный взгляд.

— Это имя. Кажется, оно и переводится, как Вечный Хранитель.

— Некоторые называют его Древним.

Взгляд рассказчика, казалось, пытается проникнуть в самые глубины сознания Дюка.

— На самом деле, это всего лишь неверный перевод. Слово «вечный» более точно.

— А я думал, это просто имя…

— Всякое имя что-нибудь, да означает!

— Это верно. Но — что же было дальше?

— Сражаться было невозможно. Хранитель использовал древнее знание во зло — наслал мор на наступающее войско. Но только это не помогло. Ему и наставникам пришлось бежать. Бежать весьма спешно. Но часть наставников последовала за аргуном, с ними же оказалась большая часть древних книг, а вот некоторые отделились от них. С одной стороны, видишь ли, это было целесообразно — разделиться, ведь преследовать две группы сложнее, чем одну, а с другой же стороны — некоторые посвященные седьмой степени не хотели более слушаться Зар-Хорга.

— Как я понимаю, скрыться от погони удалось и тем, и другим?

— Ты полагаешь? — Тамир вскинул на Дюка вопросительный взгляд. — Ты так думаешь, или ты это знаешь?

— Я это знаю, — заверил его следственный пристав.

— Что же, либо те, кто вас послал, очень хорошо осведомлены, либо…

— Либо?

— Либо они не ошиблись в выборе, кого послать за море! Потому что до сей поры считалось, что от погони не ушел никто. Лишь избранные знали, что ускользнули те, кто отделились от аргуна. Но вот про тех, других…

— Однако, всё еще не ясно, как это связано с тем, что сейчас происходит.

Тамир Нарсуф вздохнул. Пока он собирался с мыслями, Дюк посмотрел по сторонам. Лужайка вокруг беседки была залита жаркими солнечными лучами, а сюда, в тень, проникал лишь лёгкий приятный ветерок. Птицы, невиданные в северных краях, заливались в кронах деревьев. Дюк наполнил бокал напитком из обложенного льдом кувшина и утолил жажду.

— Никто не знал, что случилось с беглецами. Но, по правде сказать, их судьба через некоторое время перестала кого-либо занимать, и постепенно о них все забыли. Но вот о самом вечном хранителе, о Зар-Хорге… О нём не забыли. Все эти долгие века он жил среди людей, тщательно скрывая свою истинную сущность. Но только он больше не стремился сберегать древние знания для людей. Он стремился использовать все эти знания исключительно для своей пользы. Наверное, длительное время он действительно скрывался в пустынных, безлюдных местах. Собственно, где он сейчас — тоже никто не знает. Но знания, которыми он обладает, дают ему просто невероятные возможности!

— Какие же?

— Самое главное, и страшное — он может подчинять людей своей воле. Уж я не знаю — как, но только он может управлять действиями человека, находясь на расстоянии от него!

— То есть? — насторожился Дюк. Краем глаза он видел, что Милош тоже слушает очень внимательно, хотя и смотрит куда-то в сторону, на ряд цветущих кустов, и потягивает из бокала воду со льдом.

— Собственно, про эту его способность было известно еще с тех далёких времён, когда… когда все наставники и ученики жили еще в Кар Ар-Рухе. Говорят, он может заставить человека делать то, что захочет, и тот потом не будет осознавать, что сделал это по чужой воле. Правда, я слышал, что для этого Зар-Хорг должен находиться где-то поблизости.

Дюк впился в рассказчика взглядом.

— Насколько — поблизости?

— Этого я не могу тебе сказать. Но, по крайней мере

— в пределах одного города. А не так, что он будет находиться на краю обитаемого мира, и повелевать кем-то.

Милош наблюдал за своим товарищем.

— Что, о чём-то это напомнило? — рассеянно поинтересовался он.

А Дюк вдруг явственно увидел перед собою лицо коронного комиссара Эрвина Гора и снова услышал его слова, сказанные тогда, несколько лет назад, в городе Туре.

— Документ подписан в третий день третьей декады! Этот день Высокочтимый Аррим помнит в подробностях!

— Два специалиста независимо друг от друга сравнили подпись с подписями на других документах, и заключили, что она принадлежит ему! И оттиск печати подлинный!

— Дайте мне сюда эти заключения! Как по-вашему: даже если бы Высокочтимый Аррим подписал этот ордер, кому бы он его передал?! Где протокол опроса секретаря?

— Вот он, мэтр.

— Сударь Дюк. Подождите в приёмной, вас пригласят…

Больше к этому делу его не подпускали. А вскоре отправили в тихий омут Яснодолья…

«А Милош умный! — подумал Дюк. — Внимательный и умный. Я-то столько времени думал над этой ситуацией, вспоминал, анализировал. А ему рассказал всего один раз, и он мало того, что запомнил, так еще и вспомнил к месту…»

— Напомнило, — невыразительным голосом ответил пристав. — Так что же еще, почтенный, может этот Зер- Харг?

— Ты всё же, уважаемый, слышал это имя где-то в закатных областях. Именно там его имя так произносят, хотя написание и одинаковое…

— Там, в болотном краю, им пугают детей. Да и взрослых тоже.

— Вот видишь… А ведь, обрати внимание: в те времена, когда все начиналось, аргуны были воплощением мудрости и справедливости! Никто их не боялся, но все уважали. Что-то изменилось за полторы с лишним тысячи лет… Что же рассказывают про Древнего?

— Ну… Что… — Дюк начал припоминать рассказ Арзана. — Что он с давних времен живёт в нашем мире, а некогда пришел он из-за Грани Миров. Что можно его встретить лунной ночью на пустошах, и тогда узреть истинное его лицо, ужасное, как маска урда. Как-то так. И еще — что ему надо время от времени пополнять свои жизненные силы, и что тогда он может на расстоянии выпивать жизнь из людей.

— Ага, — удовлетворённо кивнул Тамир Нарсуф. — Вот и рациональное зерно в том, что ты сказал. Что не подлежит никакому сомнению — это то, что время от времени ему надо пополнять свои жизненные силы. Запомните. Это важно. Пусть не таким способом, какой вам рассказали, но — необходимо. Где-то раз в пятьдесят или сто лет. Точнее не знаю. И для этого ему кое-что нужно. Сейчас расскажу.

— Почтенный! Прости за нескромный вопрос: а как твой дед оказался причастен к этому? — поинтересовался Дюк.

— Мой дед?

— Твой дед, Лукас Нарсуф Эль-Гирд.

— По правде сказать, я не знаю, почему тебя заинтересовал именно мой дед. А не, скажем, прадед или прапрадед. Почему?

— Может, потому что его экспедиция нашла Город Теней?

— Неверно. Это после неё, благодаря одному дурачку, люди заговорили про Город Теней. А нашли его много раньше. Когда это было, Валид?

— Лет за сто до того, — впервые подал голос секретарь.

— Знаете, что? Мы прошли, так сказать, вводную часть нашего разговора. Давайте теперь перейдём в дом. В кабинет! — предложил вдруг хозяин.

— Отчего бы и нет? — откликнулся Дюк, а Милош пожал плечами с видом человека, которому вообще глубоко безразлично, где разговаривать.

Валид пошел впереди, пересекая лужайку. Вслед за ним, в сопровождении хозяина, Дюк с Милошем вошли в дом с заднего крыльца. Изнутри дом казался просторнее, чем снаружи. Они пересекли большую гостиную, оформленную, как комнаты в десятках из виденных Дюком загородных домов зажиточных граждан — лёгкая светлая мебель, расставленные там и тут напольные керамические вазы с цветами и без, высокие, по пояс человеку, напольные фигурки из дерева и бронзы, изображавшие воинов и полуодетых местных красавиц. Из следующей комнаты две лестницы вдоль стен — справа и слева — вели во второй этаж, но, вопреки ожиданиям Дюка, Валид проследовал дальше и свернул в коридорчик, в конце которого ступеньки вели вниз — в подвал.

Небольшой кабинет был освещен ровным белым светом, исходившим от шести ламп, размещенных под потолком. Что там, в лампах, горит, пристав не смог с первого взгляда определить. В середине кабинета стоял массивный овальный стол, вокруг него — несколько кресел, а вдоль стен разместились шкафы с книгами. Тамир Нарсуф сел в одно из кресел, жестом предложив гостям сделать то же самое.

— Ко всему сказанному мною ранее осталось добавить, — возобновил хозяин свои объяснения, — что мои далёкие предки — из тех, кто отделился от Зер-Харга и пошел своею дорогой.

— Вы — Хранители… — в мозаике, складывающейся в голове Дюка, ключевой элемент встал, наконец, на своё место.

— Мы — Хранители, но даже мы до сегодняшних дней не знаем ничего об ушедших с Зер-Харгом. Но, к сожалению, знаем кое-что о нём самом.

— Как я теперь понимаю, именно это и объясняет случившееся с твоим братом, так же, как и объясняет письмо, которое ты сейчас прочитал?

— Позволь, я уж закончу излагать известное мне, и уж тогда делай выводы, уважаемый. Так вот: книги, в которых были записаны знания, постепенно перевели и записали на других языках. И знания передаются из поколения в поколение. Но не может один человек постичь всё. Поэтому разные хранители хранят разные знания. Одни — о движении небесных сфер, о звёздах и исчислении лет — это очень сложное знание! Другие — о проведении математических вычислений, третьи — о свойствах различных веществ и естественных законах окружающего мира…

— Так сколько же всего посвященных?

Тамир Нарсуф помялся, а затем покачал головой:

— Это не имеет непосредственного отношения к тому, о чем я говорю. Пусть это останется несказанным. Не в этом дело. Какая-то часть знаний неизбежно утратилась. У нас ведь была лишь малая часть древних записей! А, помимо того, чтобы передать знания, нужно их постичь в полной мере! Нужно не просто зазубрить некие истины, но и понять их! А только аргуны понимали всё, о чем там написано! Поэтому постепенно многие вещи стали нам непонятными, многое забылось. Кто-то хранил знания, а мои далёкие предки — они их добывали. Еще мой пра- пра- пра… я не знаю, сколько раз надо произнести это «пра» — прадед занимался розыском древних вещей, именуемых ныне артефактами, и старался понять, что они из себя представляют, для чего были нужны и как их можно использовать. Разумеется, совместно с хранителями других знаний.

— То есть сначала всё забыли, а теперь пытаетесь вспомнить, — задумчиво произнёс Дюк.

— Ты несправедлив: забыли далеко не всё! Но — да! — многое. Вот, погляди, например! — Тамир широким жестом указал на горящие под потолком светильники. — Никто не знает, что заставляет их светиться. Мы не знаем, как они устроены, но нам это не мешает их использовать! Понятно лишь, что в этих лампах, внутри, заключен некий источник света. И за те сто с лишним лет, что они тут висят, свет, как говорят, не стал тусклее!

Дюку сразу припомнился непонятно откуда берущийся свет в подземелье, в котором был найден дневник пропавшей экспедиции.

— И вот, некоторое время назад, а если точнее — когда еще молод был мой дед, тот самый, при котором один бестолковый погонщик мулов увидел хоровод теней и рассказал об этом людям, Посвященные обнаружили, что есть и другие охотники до древних артефактов. А кому еще они нужны? Стали осторожно выяснять. И так мы столкнулись с Зер-Харгом. Впрочем, до нас ему тогда дела не было — мы пытались сохранить знания, а его интересовали предметы, которые могли бы помочь ему в осуществлении его замыслов. И совет Посвященных решил, что надо держаться от него подальше — чтобы опять, в случае чего, не навлечь на себя разные бедствия.

— А теперь, получается, ему до вас дело появилось? — сделал вывод Дюк.

— Совсем не обязательно, уважаемый! Есть еще кое- кто, кто интересуется этим. И артефактами, и — самим Зер- Харгом!

— Террагонцы! — вдруг сказал Милош.

— Верно! — согласился рассказчик.

— И, должно быть, такая организация, как Бюро изучения древней истории, именуемое в разговоре, как Бюро Находок.

— Наверное, как-то так оно и называется.

Дюк удивлённо поглядел на своего спутника. А что еще он знает?

— Корпус ликторов, помимо прочего, занимается сбором сведений и об этой организации, — просто пояснил тот.

— Вот эти-то самые террагонцы уже давно охотятся и за древностями, и за аргунами. И здесь, в Полуденном каганате, в Тарском ханстве и в Эрогане, они развили очень такую, я бы сказал, кипучую деятельность.

— А почему именно здесь?

— Наверное, потому, что здесь есть, что искать. Я вот просил обратить внимание, уважаемый, на ту деталь, что Зер-Харгу нужно восстанавливать свои силы. Я не знаю, кто такой Зер-Харг по своей природе, или что он такое. Но он не нуждается в отдыхе, не спит, не ест, лишь только раз в столетие — или чуть чаще — удаляется в свою неведомую обитель, построенную еще его создателями — ассурами, где при помощи сложных машин он восстанавливается. Это занимает обычно декаду или даже две. А где находится это место — мы не знаем. И террагонцы, видимо, тоже. Но, судя по тому, что они делают и какие вопросы задают, они это место ищут.

— А… Что же про это место известно?

— Да почти что и ничего. Только дошло из далёких столетий слово, которое на современные языки и не переводится никак — НИБЕР.

— Нибер?! — встрепенулся Дюк. — Который город?

— Да-да, верю, что ты слышал его. С древности пытались его отыскать, ищут, ищут, да только уже позабыли — что именно ищут и зачем. Только не город это в нашем с тобою понимании. Может, лаборатория, а может — мастерская, не знаю. Ну, вот, что знал — рассказал тебе. Теперь можешь выводы делать.

— А скажи мне, почтенный, для чего вам потребовался бочонок урда, что Гуляй-Поле вёз, и что он такое есть? Раз заказали его, значит — для чего-то он вам сдался, — задал пристав давно вертевшийся на языке вопрос.

Тамир Нарсуф долго молчал, как будто пропустил вопрос мимо ушей, и Дюк решил было, что он не хочет отвечать. Однако ответ всё же последовал.

— Похоже, сегодня за один день ты узнаешь столько, сколько ваши мудрецы не могли узнать за сто лет, — сдержанно усмехнулся Тамир. — Ну конечно, началось-то всё для вас с этого бочонка… Сам бочонок — это всего лишь сосуд, ёмкость для некоей субстанции, которая внутри может быть разная. Но всегда — опасная. В зависимости от вида субстанции внутри сосуды эти были немного разными — отличались по цвету и форме. Некоторые из этих сосудов содержат в себе как бы горючее, топливо, на котором работают древние машины ассуров. Ну, как печь на дровах или на угле. Вот именно такой бочонок мы и заказывали Гуляй-Полю.

— То есть тут у вас есть машина, которая будет работать?

— По-моему, уважаемый, это уже не относится к теме нашего разговора. То есть, конечно, рассказывать обо всём этом можно очень долго, но эти детали уже вряд ли повлияют на суть. Ты ведь хотел понять, кому и что нужно от вас… и от меня. Я и сказал тебе.

— Понимаешь, почтенный, — Дюк постарался, чтобы голос его звучал проникновенно, как бывало, когда он допрашивал обвиняемого в преступлении, за которое полагалась смерть, — бочонки эти играют в нашей истории важную роль. Кого-то эта штука настолько заинтересовала, что он послал соглядатаев ажно к нам, в империю, следить за мудрецом, который её привёз! А брата твоего убили вскоре после того, как он получил бочонок урда от Гуляй- Поля. Откуда мы знаем, в чем причина — в том, что он его получил, или в том, что этот кто-то побоялся, что мы придём к Камилю вопросы задавать, и получим на них ответы? Разве это не важно?

— Наверное, он прав, — тихо сказал Валид хозяину. — Мы не знаем, что здесь может оказаться важным.

Тамир Нарсуф еще подумал и сказал:

— Неподалёку в горах есть место, известное людям как Город Теней, или же Город Мороков. Ты, как я понял, слышал про него. На самом деле это — приспособление для перемещения из одного места в другое. Только оно сейчас не работает.

— Как это — для перемещения?

— Ну вот так. Раньше ассуры пользовались такими. В наших книгах написано, что такое устройство открывает дверь на короткие пути, на которых прошел сто шагов — а вышел через сто фарсахов!

— Ого! Ничего себе! — вырвалось у Дюка.

— Это не сказки, такое действительно было!

— Я, кажется, встречал что-то похожее в книге Барна Зорта, да, признаться, подумал, что вот тут-то он просто сказки собрал!

— Это правда. Еще сто лет назад один человек случайно прошел по такому переходу, и за один час переместился из южных областей каганата в Зидарское ханство, за триста с лишним фарсахов! И Город Мороков — это и есть такое самое приспособление, но только оно не работает. Но мы подозреваем, что ему просто нужно топливо. Если загрузить содержимое одного бочонка в это устройство, оно может ожить, и проход откроется!

— Вы… Вы хотите это проверить? Хотите узнать, куда приведёт этот переход?!

— Ты верно понял.

— А, будь так добр, скажи… Ты сказал… Ты сказал, что содержимое бочонков урда опасно. Чем же?

— В разных сосудах разная субстанция, но откупоривать их нельзя ни в коем случае! Некоторые пытались… А тот сосуд, который у вас там людей погубил — он какой был?

Дюк протянул руку к стопке писчей бумаге на краю стола, положил перед собой лист, взял лежавшее рядом очиненное перо, обмакнул в массивную бронзовую чернильницу и по памяти начертал знак, который он видел на бочонке урда в кабинете незадачливого исследователя.

— Вот такой знак был на нём. А сам цилиндр — серого цвета.

— Хм. Угу… — буркнул Тамир, размышляя. — Не самый еще плохой вариант.

— А что же тогда — плохой?

— А это — редко встречающийся фиолетовый цилиндр вот с таким знаком, — Тамир взял у Дюка перо и в несколько штрихов изобразил другой символ. — Если бы был такой — беда. То, что внутри, быстро испаряется и легко проникает через мельчайшие щели, заполняя собою всё пространство вокруг. Хватит, чтобы отравить огромный дворец. И то, что вокруг него.

— А что, кто-то пробовал?

— Хм. Не специально. По недомыслию своему. А потом уже… Но — это уже неважно. Только поверь: субстанция из фиолетового цилиндра отравит всё на версту вокруг, и при этом — надолго. Вот из этого, из серого, она выветрится — и всё, а эта — как бы не так!

— Спасибо за предупреждение. Теперь буду знать, что подбросить тем, которые всё это устроили.

— Я рад, что наша беседа была для вас полезной. Но, что же теперь вы станете делать?

— А вы? Как мне кажется, хотя вы и уехали из дома в городе, здесь вы тоже уязвимы. Если вас ищет террагонская тайная служба — то найдёт. Потому что из письма видно, что они располагают здесь недурной сетью из верных людей. Если же это не террагонцы…

— То это последователи Зер-Харга.

— На что вы ему сдались? И откуда у него такое влияние? Чтобы пустить по нашему — и вашему — следу такую ораву людей?

Хозяин покачал головой.

— Вернёмся назад, к тому, что ты не услышал! У него есть воистину необычайные способности! Он может заставить человека сделать то, что нужно ему, Зер-Харгу. Он пользуется изобретениями ассуров, которые, например, как я слышал, позволяют ему общаться со своими приверженцами на расстоянии многих верст. И еще — этим своим приверженцам он способен дать много золота и тем прельщает корыстолюбивых, а таких среди стоящих у власти, знаешь ли, много!

— Хорошо, теперь я услышал, — кивнул Дюк. — Нам с моими товарищами придётся посоветоваться, обсудить, что делать дальше. Сам понимаешь, почтенный, предмет для рассуждений у нас получился обширный. Однако, сразу могу сказать, в обмен на увлекательный твой рассказ, что осталось у нас тут, в Эрогане, одно важное дело. А именно — поехать в город Шинхан-Сюрт, разыскать там контору торгового дома «Семь дорог» и проведать, чем эта контора живёт…

— «Семь дорог»? Никогда не слышал! — покачал головой Тамир Нарсуф.

— Это не худо. Худо то, что они о тебе слышали. Так что с ними разобраться нужно. Письмо-то, тобой прочитанное, им адресовано.

— Небезопасное это дело.

— Всё наше задание небезопасно, как выяснилось. Это вначале, видишь ли, мне представлялось, что предстоит познавательная командировка на чужбину — ездишь по чужой стране, с людьми беседуешь, распутываешь нить событий. Должно было меня сразу насторожить, когда мне в помощь дали… — Дюк покосился на Милоша и слегка усмехнулся. — Посвященного из школы мур-ах-тарг. Да, впрочем, я не сразу об этом и узнал.

— Что же, мы благодарны вам за то, что вы предупредили нас, — подвёл итог хозяин. — Будем еще более признательны, если вы, узнав что-то интересное в Шинхан-Сюрте, как-либо известите нас… Найти нас не просто, но, если много людей задастся таковой целью — возможно. И, ежели таких людей станет вдруг меньше в этом мире, шансы их на успех уменьшатся…

— Я понял тебя, — улыбнулся Дюк. — Но как вас найти в другой раз?

— Сюда сразу не приезжай. Спрашивай в таверне «Серый гусь» землемера Ниоба, а ему говори, что приехал сюда из Шинхана, чтобы купить участок земли. Спросит, у кого — у меня. Приедете — еще поговорим, а не приедете — счастливой вам дороги.

На этом аудиенция закончилась, и коляска с Гуляй- Полем на козлах повезла Дюка с Милошем обратно в город.

***

— Надолго вам тут оставаться нельзя, — заявил Гуляй- Поле, когда они подъезжали к городку. — Чужеземцы здесь все на виду, и, если кто-то хочет вас разыскать — это лишь дело времени. Даже если ваш след и потерялся в Магароне — найдётся!

— Мы и не намерены задерживаться, — пожал плечами Дюк. — Сейчас обсудим всё совместно, и решим, что дальше. А скажи, почтенный, ты знаешь, что содержится в сосудах, которые именуются бочонками урда?

— Мне зачем это знать? Моё дело — раздобыть и доставить. А тот человек, который мне его передал, просто сказал, чтобы я был с ним осторожен. Кстати, тот бочонок, который я вёз, благополучно добрался сюда. К господину Тамиру. Камиль успел отправить его с верными людьми, и он не пропал во время нападения на его дом!

— Ничего себе, как быстро! — удивился Дюк.

Криштофа и Урсулу они застали на постоялом дворе. Девушку отправили на улицу — посторожить и разведать обстановку — а сами сели совещаться. Изложив Криштофу краткую суть разговора с Нарсуфом, Дюк предложил:

— Так что, думаю, утром надо выдвинуться в направлении на Шинхан-Сюрт!

— А что даст нам посещение этого города? — вдруг спросил магистр.

— Как что? Попробуем установить, кто там в этой конторе сидит и на кого работает!

— Это я понял. Но добавит ли это что-нибудь к нашему знанию? Вам же уже сказали, что тут может быть разветвлённая сеть приспешников… А вам разве поручали узнавать, чьих именно?

Дюк задумался, переглянулся с Милошем.

— Вообще-то, может, так и не было сказано, но смысл задания был именно таким! Установить, откуда взялся артефакт — это мы установили. Установить, кто приезжал и следил за домом почтенного Ангора, и по чьему почину это делал — этого мы не установили. Не говоря уже о том, что попутно мы узнаём такое, что может иметь большое государственное значение…

— Что ж, я с вами не спорю. Однако, интересно. Если, скажем, я за время наших странствий соберу много интересных фактов, я могу написать трактат, или даже два, и могу сделать доклады в Обители Мудрецов, и, тем самым, обрести известность среди достойных. А вот вы, если принять во внимание, что всё это будет очень секретным, что вы приобретете? Лишь немногие узнают о ваших заслугах.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, — Милош улыбнулся лишь уголками губ, в то время как его глаза оставались холодными, как сталь его кортика, — но о твоих заслугах тоже узнают немногие, ибо твои труды тоже будут засекречены. А тот главный… главный управляющий, что нас сюда отправил, как раз и будет следить за тем, чтобы секрет не вылез наружу. Или вот, сударю Хонзе, или — виноват! — Барту поручит беречь сию тайну!

Криштоф призадумался.

— Я так мыслю, — высказался Милош. — Раз уж у нас есть ниточка, за которую можно потянуть — надо это сделать. Не выйдет ничего — тогда можно и о возвращении подумать. А коли выйдет — узнать, что возможно! Впрочем, сударь Барт у нас командир, как он решит, так и сделаем.

За дверью послышались лёгкие шаги, и Урсула, приоткрыв дверь, сообщила:

— Говорят, к городу подходит крупный конный отряд.

Все встрепенулись.

— Прискакал один человек, который ехал той же дорогой, и рассказал новость. Он обогнал их в двух верстах от города. Идут под ханским штандартом.

— По-моему, надо сначала отсюда уйти, а потом думать, что им здесь нужно! — высказался Милош, вставая.

— Нам надо свои пожитки забрать, — откликнулся Дюк. — Сейчас идем туда, где ночевали. А встретимся…

— Когда мы подъезжали к городу, то видели реку. Верстах в полутора от окраины на ней стоит водяная мельница, — припомнила Урсула. — Место должно быть укромное. Может, там?

— Значит, там!

Дюк с Криштофом поспешно вышли на улицу и сразу свернули в боковой переулок, с глаз долой. Скорым шагом они дошли до дома мастера Курагона. Хозяин что- то мастерил на крыльце. Дюк вручил хозяину золотую монету.

— Благодарим за гостеприимство. Мы сейчас уезжаем!

— Но скоро стемнеет! Не лучше ли подождать утра?

— Никак нельзя! Будем всю ночь ехать, а дорогу до Магарона мы хорошо знаем, не заблудимся! — возразил Дюк.

В это время вдали послышался нестройный хор мужских голосов. Дюк, Криштоф и хозяин прислушались. На соседнюю улицу въезжал отряд всадников под чуть склоненным желто-коричневым штандартом эроганского хана. Конников было хорошо видно по ту сторону редких домиков, стоявших напротив. Они ехали шагом, построившись в колонну по двое, и негромко пели походную песню. Криштоф перевёл:

— От победы к победе ведёт нас дорога,

    Туда, куда укажет великий хан.

    Как бесконечна дорога под копытами наших коней,

   Так бесконечно величие нашего хана…

По улице к дому быстро шел сын хозяина.

— Это ала спагов из магаронской конной хоругви, — возбуждённо сообщил он.

— Чего же им тут надо? — пробормотал Дюк.

— Вроде — ищут кого-то! На въезде в город пикет оставили.

— Так что, отправить сына за конями? — уточнил Курагон.

В его доме не было конюшни, и коней отвели к одному из соседей.

— А знаешь что, уважаемый, — вдруг решил Дюк. — Мы и взаправду утром в путь отправимся. На рассвете за конями придем. А пока сделаем еще одно дело…

Они с магистром зашли в комнату, взяли дорожные мешки, одеяла, Дюк опоясался ремнем, к которому были прицеплены ножны с зиртановым мечом, взял чехол с ружьем.

— Если вдруг это по наши души, то лучше сейчас незаметно пешими уйти, — сказал пристав Криштофу. — А то — пока коней приведут, пока заседлаем… И время потеряем, и приметнее будем.

Они вышли во внутренний двор и направились через огород туда, где вдоль берега ручья густо разросся рогоз. Под сапогами зачавкала грязь. Раздвигая шелестящие стебли, они продвигались берегом ручья до тех пор, пока вновь не почувствовали под ногами твёрдую землю. Русло ручья здесь круто уходило вправо, и где-то поблизости ручей этот впадал в речку, на которой была построена мельница. Речку выдавали густые заросли лозняка по её берегам. Дюк и Криштоф двинулись параллельно им и, прошагав около версты, услышали где- то впереди негромкое постукивание и плеск. В наступивших сумерках они увидели силуэт мельницы и плотины справа от неё.

Дюк осторожно ступал впереди. Здесь в прибрежных зарослях был разрыв, и видно было, что на плотине, выделяясь на фоне серого еще неба, кто-то стоит. Приставу показалось, что фигура женская.

— Урсула? — негромко окликнул он, вынимая из кармана капсюлный пистолет.

— Сударь Барт, мы тут, — тихо прозвучало в ответ.

Дюк поднялся по лесенке на плотину. Слева от него, тихо журча, струилась речка шириною не более трёх — четырёх сажен, справа расстилалась покрытая по краям кувшинками гладь пруда.

— Вы что же, без лошадей? — удивилась девушка.

— Не успели. Они уже вступили в город и зачем-то поставили дозор на въезде.

— Это нехорошо. Надо теперь или утра ждать, или где-то других искать.

— Что поделаешь! А что, здесь, на мельнице, кто-то был?

— Никого.

Они перешли по плотине на другой берег, где под раскидистой чинарой щипали траву лошади Милоша и Урсулы. Сам Милош сидел на лавке возле мельницы. Картина была умиротворяющая: быстро сгущающаяся темнота, плеск воды, шелест листьев над головой да мелодичные трели ночных птиц.

— Что ж, до утра — так до утра, — сделал вывод ликтор. — Вы отдыхайте, а мы с Урсулой поохраняем. А может, и рекогносцировку проведём.

Дюк расположился на траве возле входа в мельницу, Криштоф предпочел ночевать внутри, под крышей. Завернувшись в одеяло и положив рядом ружье и пистолеты, пристав слушал соловьиные трели, прислушивался, как то и дело всплескивает под плотиной хищная рыба, до тех пор, пока сон не взял своё.

Проснулся он в предрассветных сумерках. Напротив него сидел Милош, и делал рукой знак соблюдать тишину. Дюк откинул одеяло и сел, вопросительно глядя на ликтора. Тот указал рукой куда-то в сторону. Прислушавшись, Дюк услышал тихие голоса. Что-то звякнуло, будто поставили или уронили на землю нечто тяжелое.

— Шадам! — сказал мужской голос.

Дюк уже успел выучить много эроганских слов и выражений, и понимал, что это обозначает «пришли». Он взял в одну руку пистолет, в другую — меч, и занял место за кустом, куда указывал ему Милош. Невидимые им люди, находившиеся не более, чем в трёх десятках шагов, обменялись еще несколькими фразами, потом кто-то из них тихо рассмеялся. Еще минута, и на поляну перед мельницей вышли трое. Трое мужчин в потёртых куртках и штанах, у двоих за кушаки были заткнуты короткие кривые сабли без ножен, у третьего — дубинка. Этот же третий тащил за спиною довольно большой мешок. Выйдя на открытое пространство, вновь прибывшие огляделись. И тогда увидели Дюка с Милошем.

— Хайе! Приветствуем! — с иронией произнёс Милош, небрежно положив руку на рукоять кортика. Между ним и первым из незнакомцев было шагов пять.

Издав невнятный, но громкий возглас, один из троих пришедших оттянул одной рукой кушак, а другой выхватил из-за него саблю. Второй проделал это следом за ним, а третий уронил на землю мешок, издавший при этом глухой звон, как будто в нём было что-то металлическое, и повернулся к Дюку, грозя дубинкой.

— Вы это кто?! — сурово вопросил он, тогда как двое его товарищей сделали шаг к Милошу.

Дюк взвёл курок пистолета, который издал при этом громкий треск, как сломавшаяся сухая ветка. Но, к тому времени, как прозвучал этот звук, сабля одного из их гостей шлёпнулась на землю в десятке шагов от хозяина, а саблю второго Милош держал в руке, пальцем другой руки водя по рубящей кромке, проверяя её остроту.

— Мирные путешественники, как и мы, как я погляжу, — объяснил он по-эрогански. — А вот сабельку надо вострить почаще, даже мирному путнику, а то ей впору только кому голову, ровно пилой, отпиливать!

— Вроде нормально ветки рубила, — неуверенно пробормотал хозяин сабли.

— То-то и оно. Ветки… Вострить надо. Забери, — Милош протянул оружие хозяину. На арджабском говорите, нет?

— Так, объясняемся мало…

— А мы вот тут ночуем, — продолжал Милош, жестом приглашая гостей располагаться, кто как может. — Сейчас завтракать будем. Вы же местные, да?

— Мы везде местные, где нам место найдётся! Далеко не ходим, по долине туда, сюда, а зовут меня Хитал, родом я — отсюда, а они вот — из-под Магарона.

— Гляжу, мешок нашли.

— Ага, — сдержано ответил местный. — Обронил кто- то. На дороге. Мешок с серебряной посудой.

— Так вы, верно, здесь найденное храните? Ну, нам- то оно без надобности.

— Бывает, что храним. Иногда вот сами… отдыхаем.

Раздались шаги сапогов по бревенчатому настилу, и из мельницы показался Криштоф. Он с изумлением уставился на гостей.

— Уважаемый, доставай из котомки каравай и мясо копченое, да еще там сыр где-то был. Завтракать будем.

Магистр молча подтащил на поляну котомку и стал доставать продукты.

— Та-ак, уважаемые, держите половину буханки, ножи-то есть, или хлеб тоже саблями пилите? — угощал ликтор. — Кстати, раз уж такой разговор вышел, уважаемые, не знаете ли, пошто ала спагов в город пришла?

— А нам с ними беседовать не довелось! — заявил тот, что тащил мешок. — Такой народ наглый! Мешок бы, что мы честно нашли, сразу отобрали бы. Да еще могли и обвинить, что мы его украли. Тогда неприятность может выйти. Но, люди говорят, что дело у них тут какое-то. Ищут кого-то, что ли.

— Так вы из гильдии ночных работников? От Исмагила? — предположил Дюк.

— Нет, — энергично замотал головой другой человек.

— Исмагиловы — они тут все местные, по городу и по пригородам промышляют, а далеко не ходят. А мы — куда придётся — туда и пойдём, где нам будет дом.

Рассевшись кружком, все шестеро собравшихся вместе людей принялись за трапезу. К буханке хлеба, копченому мясу и сыру прибывшие добавили свой вклад в застолье: извлекли из небольшой торбы половину пирога с рыбой и бережно разделили на шесть частей.

— А что же вы, уважаемые, надолго ли тут расположиться собираетесь? — поинтересовался Хитал, тот, кто был местным и вступил в разговор первым. — Или же ночевали просто?

— Нет, — отмахнулся Милош. — Нам тут долго быть без надобности. Нам вот двух коней наших выручить, либо новых достать, так и двинем дальше. Дела у нас свои.

— Где ж ваши кони?

— Тут, в версте примерно остались. Некогда было…

— А! — проницательно улыбнулся Хитал. — Тоже встречаться со спагами не хотели? Но, даже не знаю, что посоветовать. Есть конюшня, где лошадей продают, до нее топать верст семь или восемь. Или в город возвращаться.

— Сейчас решим, как оно там, в городе, — уклончиво ответил Дюк.

Еда была съедена вся, до крошек, и Криштоф хотел развести небольшой костерок, чтобы вскипятить воды, но один из их гостей указал ему на то, что на мельнице для этих целей есть небольшая печка.

— А вот скажите, вы, как я понял, люди бывалые, и по всему этому краю много хаживаете, — решил Дюк вовлечь в разговор новых знакомцев.

— Но… Не без этого, — протянул тот, что тащил мешок и ныне представился Матухом.

— Про город теней, или же мороков, доводилось вам слышать?

Все трое переглянулись.

— Слышать-то доводилось, — отвечал Матух. — Но только бывать там и видеть — нет. Не заносило нас туда. Мы же не из тех, кто Забытые Вещи ищет.

— Забытые Вещи? Это что?

— А вы их не ищете ли? Это, стало быть, вещи, в древние века созданные, чье назначение давно забыто — как они были сделаны, и для чего? А то вот что я вам скажу. Близ урочища Чёрный Ойгон, где, как рассказывают, стоит город этих самых мороков, начинается тропа, которая уходит на восход и на полдень. И вот там есть небольшая долина, изрытая пещерами, как вон та голова сыра — дырками. В верхних пещерах, случалось, прятали сокровища.

— Кто прятал? — не выдержал магистр.

— Сначала, говорят, народ там жил какой-то, в древности. Даже развалины старых каменных домов нет- нет, да найдешь. И вот, мыслю, когда в упадок тот народ стал приходить, что-то из добра своего по пещерам прятали. А потом уже и разбойники про это место проведали, стали там тайники свои устраивать. Но это — в верхних пещерах, я вам говорю. А есть еще и нижние. Туда мало кто ходит. Даже те же разбойники не суются. Говорят — иногда оттуда тоже выходят эти самые мороки, чтобы водить свои хороводы…

— Они что же, идут оттуда до самого города мороков? Что на Чёрном Ойгоне? — уточнил Дюк.

— На самом деле, там не так уж и далеко, — объяснил Матух. — Только это и не всё! Говорят, где-то там, внизу, есть залы, куда открываются норы… и там можно встретить жителей глубины. Они видом своим ужасны: как белесые, бесцветные обрубки на коротких ножках! И глаз у них нет, а людей они как-то чувствуют!

— Где ты наслушался такого?

— Да вот, видишь, случилось нам как-то с Хиталом, — Матух кивнул на своего товарища, — искать заработков. И вступили мы в отряд, что собрал какой-то террагон, и с ним еще один его соотечественник, по виду — люди учёные, а с ними несколько воинов было, с каганата. Ну и вот сколько-то нас рабочих, носильщиков. И ходили мы как раз туда, к тем пещерам. Сами мы туда внутрь не забирались. Ну, только так, с краешку. А вот они… Ходили, шарили, по два, а то по три раза на дню. Но больше все по верхним пещерам. Но в нижние они тоже спускались, так вот, там этот старший террагон умом и тронулся!

— Как так? — спросил Дюк.

— А так… Поднялся он оттуда, ему воин помогал идти, а тот все непонятное причитал, что видел там этих, белесых коротышек, и с ними андрага! Я потом узнал у второго террагона, что андраг — это какой-то монстр, которого никто не видел, но если с ним близко окажешься, то пиши — пропало. Тело человека постепенно превращается в желе, в студень, причем такой, прозрачный, что внутренности видно, кости там всякие…

— Так с кем-то там такое случилось? — заинтересовался Криштоф, который, видимо, где-то когда- то слово это слышал.

— Да вроде нет! Все целы были. А почему он так решил — только ассуры да Господин Глубины про то знают. Быть может, увидел он там кого такого… в желе превратившегося?

— Н-да… И долго вы с ними там работали?

— Не. Через день после того случая свернулись и ушли. Террагонца травами успокаивающими опоили и уехали оттуда. А всего-то дней десять мы там были. Но, заплатили нам приемлемо.

— Здравы будьте, добрая компания! — раздался рядом женский голос. По тропе между кустов к ним подошла Урсула. Учтиво поклонившись незнакомцам, она приблизилась к Дюку и Милошу и кивком головы предложила им отойти.

— Значит, так, — деловито сообщила она. — Эта колонна вчера, как только вошла в город, так её командир посетил городскую управу, а рядом там с ней — контора городской стражи. Рассказывают, что отряд, человек двадцать или тридцать, отправился куда-то в пригород, по той улице, которая ведёт к дому Тамира Нарсуфа. А местные стражники по двое, по трое — те стали на выездах их города, совместно с вновь прибывшими. В общем, я убедилась, что в пригородном доме Нарсуфа провели обыск, мне удалось с соседями поговорить. Правда, как я понимаю, никого там, кроме сторожа, не нашли, только вынесли, говорят, два или три мешка с каким-то добром. А рылись полночи. Посты на выездах из города до сих пор стоят.

— Вероятно, отдал команду тот же, кто отправил убийц в дом его брата, — сделал вывод Дюк. — И команда- таки дошла несмотря на то, что письмо мы перехватили.

— Так, но еще подумай, — возразил Милош. — Депеша была в какую-то контору «Семь дорог». Уж я не знаю, что это за миссия там скрывается под той вывеской, но, не кажется ли тебе, что масштабы разные: чтобы подпольная контора обладала такой властью, чтобы, каким-то образом все же получив указание, наподобие того, что мы везли, смогла быстро отправить сюда регулярный кавалерийский отряд? И не какой-нибудь иррегулярной конницы, и не наёмников, а ханских спагов?

Дюк пожал плечами.

— Что же это может значить? Может быть, получили-таки указание, хоть с опозданием, и передали, куда дальше следовало.

— Еще интересно: от кого, всё же, получили? Кто-то не понадеялся на Тахира — Скорпиона, и предусмотрел еще один канал связи?

— Всё равно, надо туда добраться — и узнать.

Урсула сняла сапоги и села на бревенчатый настил мельницы, опустив ноги по колено прямо в плещущуюся воду. Развернув тряпицу, она извлекла из неё пшеничную лепешку и куриную ногу и принялась с аппетитом её есть. Их гости посматривали на девушку и интересом.

— Что с лошадьми? — спросил, наконец, Дюк.

— С лошадьми сложно. Вчера еще, вечером, как отряд пришел, несколько местных стражей ходили по городку, во дворы заходили, — пояснила Урсула, болтая в воде ногами, — заходили, помимо других, и в тот двор, где ваши кони приют нашли. Чего спрашивали — не знаю, не совалась. Однако — кто знает? Иное бы дело — пришлые ездили, расспрашивали, они местных не знают, а эти — всё, что им надо — вызнают…

— Это девушка верно говорит, — согласился третий пришелец, тот, что до сих пор не представился. — Вижу, не хотите вы на лишние вопросы стражам отвечать, как и мы.

— Можем попытаться вечером коней выручить, но это — весь день терять! — сказала Урсула.

— Если деньги есть — покажем вам конюшню, про которую я вам говорил, — сказал Хитал. — Отдохнём только. Вы когда в путь собираетесь?

Дюк со спутниками переглянулись.

— Езжайте вперёд — купите коней, — предложил пристав. — Потом начинайте двигаться обратно — поди, не разминёмся!

Отдохнув полчаса, на протяжении которых Дюк с товарищами обменивались фразами между собой, а их новые знакомые — между собой, по-эрогански, решили двигаться в путь. Милош перебросил Хиталу две серебряные монеты, тот ловко поймал их в ладонь.

— Мы с Урсулой верхом поедем, кто дорогу покажет?

— Ну, хоть бы и я.

Не теряя далее времени, Милош и Урсула заседлали лошадей, навьючили на них поклажу, а Хитал бодрым шагом зашагал вперёд них по утренней прохладе. Вскоре по их следам собрались и Дюк с Криштофом, причем Матух вызвался их проводить, видимо, покуда их третий товарищ тщательно припрятывал мешок с добычей.

Ружье Дюк, дабы не привлекать внимание, разобрал на стволы и цевьё и сложил в чехол порознь. Хватило ему и трёх пистолетов, спрятанных под бурнусом, и меча, которым он опоясался поверх него. Криштоф тащил дорожный мешок с вещами, остатками еды и скатку из одеяла. Тропинка повела их между обширных зарослей лозняка, вывела на неширокую дорогу — одной арбе проехать и ни с кем не разъехаться — по которой, видимо, возили на мельницу муку. Матух по пути развлекал их рассказами из богатой приключениями и походами жизни. Жизнь немало водила его по лесостепям и горам, лежащим на юг и восход от этих мест — не только по Халданскому хребту, но и далее, по обширным пространствам, лежащим между Халданским хребтом и гористыми джунглями на севере Фаристана. Он рассказывал о высоких перевалах, с которых открываются виды на десятки вёрст во все стороны; о чистых горных потоках, низвергающихся высоты двухсот, а то и более саженей; о переходах по узким карнизам по краю каменистых осыпей; о петляющих на дне ущелий реках, то разливающихся в малахитовые и бирюзовые ванны, то образующие грозные пороги, через которые не переплывешь на лодке, то разливающиеся мелководными шиверами… Всё это сопровождалось рассказами о изобилии дичи в горах и рыбы в реках.

Как все больше убеждались Дюк и Криштоф, Матух сотоварищи как раз и участвовали в многочисленных походах неких террагонцев за Забытыми

Вещами. Однако, кто такие были эти террагонцы, Матух то ли и вправду плохо знал, то ли говорить избегал.

— Вы, если вдруг вам случится, главное не делайте так, как сделал скудоумный Гатах Форан, — предпочитал поучать Матух.

— А как он сделал?

— А случилось нам идти гребнем скалы. Внизу — склон, саженей двести. Вверху — пожалуй поболее, там горы как бы террасою поднимались. И вот смотрим — выше нас, саженях в пятидесяти, на скале сидит огромная горная обезьяна! Из числа тех, что раньше то ли троллями, то ли ограми звали. Сидит, и на нас смотрит. Нам бы спокойно миновать её, поскольку сидит та обезьяна, смотрит на нас, чешется, да и только. Да еще запустила в нас какими-то объедками. Да тут Гатах Форан, который кичился, что хорошо из лука стреляет, вызвался её оттуда сбить. Мы ему все дружно говорим, что рехнулся он, и дело это совершенно глупое, не сказать того — гибельное. А он подбил трёх других таких же, мол, говорит — глядите, какая шкура — какой спальный мешок из неё пошить можно, а потом и продать! Ну и стали они обезьяну дразнить. Мы-то, что поумнее, сразу дальше пошли. А обезьяна — та обозлилась, и давай в них сверху камнями швыряться, так, что одному руку сломала, а другому голову расшибла в кровь! Ну, Гатах стал к ней по склону подкрадываться. Крался, значит, да и пустил стрелу. Я сам смотрел в смотровую трубу: попал он ей прямо в нос! Как та взбеленилась! Как схватит огромный валун, и в них! Там стоял еще некий Роск с аркебузой. Выстрелил снизу вверх — аж гром пошёл по горам. То ли от страха, а вернее — от злости — обезьяна эта схватила еще обломок скалы — и прямо вниз, к ним! Да только поскользнулась на сыпухе каменистой, покатилась, обвал случился, так и унесло обезьяну в пропасть, вместе с камнями, а с нею оползнем снесло и этого Гатаха Форана и аркебузника Роска туда же!

Так что вот — чтобы неповадно было зверей таких дразнить! Ни шкуры, ни людей.

— Да уж… — согласился Дюк. — Дурь какая-то!

Они прошли еще сколько-то шагов, когда Дюк спросил:

— А всё же, скажи, вот, я понял, вы же не раз и не два в походы ходили с этими террагонцами?

— Да кой их разберёт там — террагоны они, или с каганата? А ходили раза четыре — первый раз — лет девять или десять назад, потом спустя год, потом семь лет назад, потом шесть. А больше не ходили.

— Ну а всё же — главный-то у вас кто был? — не унимался Дюк.

— Да разные. Тот, который умом в нижних пещерах тронулся — того, кажись, Иммароном звали.

— Вроде террагонское имя.

— Ага. А потом еще разные были. В последний раз ходили с нами двое: одного звали Карух, а другого — Алиард.

— Ах, Алиард! — Дюк схватил собеседника за плечо.

— Что же ты знаешь про этого Алиарда? Где ты повстречался с ним? Не в Террагоне же?

— Да что ты?! Мы так далеко не ходим. Где-то тут… То ли в Магароне на ярмарке, то ли где-то поблизости.

— А в Шинхан-Сюрте ты бывал?

— Конечно, бывал.

— Не тот ли это Алиард, что служит в конторе «Семь дорог?»

— А кто его разберёт, уважаемый, где он там служит? Человек, вроде, солидный, грамотный.

— А чего они, вообще, там искали-то? Ну, о чем разговоры вели?

— Наше дело было такое — грузы носить, мулов погонять, шатры ставить. Скажут — где копать — там и копать, а где не копать — там не копать. Однажды такой разговор довелось слышать. Этот самый Алиард стоял на краю откоса с Карухом. И вот Карух говорит, мол: а если появятся от Зар-Хорга люди? А Алиард отвечал ему, что это очень было бы не кстати. Чего бы им, говорит, тут делать? А Карух ему отвечал… уж не помню в подробностях, но что-то наподобие того, что не по нраву им наши поиски могут быть. А Алиард тогда и сказал — вот это я хорошо запомнил! — что тогда делать нечего, место для засады хорошее надо, да всех их там и кончать, чтоб не разбежались. И в пещерах прятать.

— Вот оно как даже!

— Да, так и сказал, доподлинно!

— Ишь ты! — Дюк достал из кошеля золотой ханский обол и вручил собеседнику. — Это ты интересную историю рассказал!

После чего путники некоторое время шли молча.

Постепенно они вышли на объездную дорогу, которая, как объяснил их провожатый, шла вокруг города, и на ней-то как раз и стояли дома предместья, в числе которых — и пригородный дом Нарсуфа. До конюшни они, однако, не добрались. На обочине дороги их повстречала Урсула вместе с Хиталом.

— Планы переменились, — сообщила она. — Благодарим вас за помощь и советы, уважаемые!

Такими словами она спровадила местных бродяг обратно к мельнице, чем они вполне остались довольны.

— Тут вот что: лошадей сейчас покупать — дело заметное, там тоже стражи ездили, интересовались, не спрашивал ли кто свежих лошадей? Да это, может, и ничего — спросили — да уехали. Сейчас мимо дилижанс пойдёт. Этой дорогой. А в полуверсте как раз станция. Для вас двоих Милош билеты купил. Билеты до Магарона, но сойти надо будет на половине пути — там как раз развилка будет — на Шинхан! В дилижансе подозрений меньше.

— А вы как же?

— Мы чутка вперёд поедем. За развилкой ждать вас будем.

Дюк и Криштоф как раз успели дошагать до двухэтажного здания станции дилижансов, как вот и сам экипаж, запряженный шестёркой лошадей, догнал их. Экипаж был двухэтажным: сверху под полотняным навесом сидели на мягких диванах четверо пассажиров побогаче, как мог сделать вывод Дюк — двое землевладельцев, да пара чиновников. В приземистом, довольно длинном корпусе дорожного рыдвана, вдоль стен на лавках размещалось еще восемь человек. Предъявив только что полученные от Милоша билеты, Дюк с магистром как раз уместились на остававшиеся свободными места, распихав свои пожитки под лавки. Внутри было довольно душно, два окошка были открыты, но погода стояла тихая, и ветерок еле — еле проникал внутрь. Наверху, на крыше, несомненно, было свежее, но там же и гораздо нещаднее качало на многочисленных ухабах и колдобинах.

Куда делись Милош с Урсулой, Дюк не разглядел. Дилижанс катился, тряска не располагала к беседе, хотя двое в передней части всё же время от времени перебрасывались какими-то фразами. Когда проехали около получаса, впереди раздались громкие окрики, и рыдван остановился.

— Ну, что там? — недовольно поинтересовался один из попутчиков, адресуя свой вопрос сидящим на крыше.

— Да опять пикет стоит, — отозвались оттуда.

Дюк попытался выглянуть через окошечко в дверце дилижанса. Трое всадников в чёрном, как изваяния, стояли посреди дороги, а рядом с ними стоял один пеший в сером бешмете, опираясь на протазан.

— Откуда, куда, сколько человек везешь? — посыпались отрывистые вопросы.

— Из Караташа в Магарон! Четырнадцать человек! Выехали вчера на вечерней заре!

Дверь экипажа приоткрылась, и внутрь просунулась ничего не выражающая физиономия всадника в черном бурнусе. Окинув равнодушным взглядом расположившихся вдоль стен, он махнул рукой:

— Езжайте! — и тяжелый дорожный рыдван возобновил своё движение.

— Всего и дел-то, — шепнул Криштоф.

— Формальный досмотр, — ответил Дюк.

Спустя какое-то время магистр наклонился к своему товарищу и произнёс:

— Послушай! У меня сейчас такое ощущение, что мы едем из того места, где есть ответы на интересующие нас вопросы, в то место, где их нет!

— Не уверен, что это так. Просто тебе так представляется, потому что не удалось тебе поговорить с Тамиром, вопросы ему самому позадавать. Глядишь, и больше бы для себя прояснил. А вопросы-то всё одно — остались, и здесь бы нам на них не ответили. Хотя — я согласен с тобой — не всё нам хозяин рассказал, не всё! Но, думаю, это и понятно.

— Так-то оно так, — еще тише говорил Криштоф. — Но город мороков… Что-то там, в чем еще разобраться надо! Поспрашивать бы еще его…

— Ну а то, что мы едем к приказчику Алиарду, который, если мое предположение верно, водил экспедиции по горам за этими… Забытыми Вещами?

— Если только это он…

— Не найдём его — не узнаем! — отрезал Дюк и откинулся назад, пробуя задремать.

Спустя примерно три часа утомительного пути дилижанс остановился на развилке двух дорог.

— Здесь, что ли, сойти хотели? — осведомился у Дюка кондуктор. — Билет у вас до Магарона, деньги не вернём. А на Шинхан дорога вон — влево пошла.

Поблагодарив кондуктора и возницу, спутники вытащили все свои вещи на дорогу, выбрались сами, и некоторое время смотрели, как дилижанс исчезает впереди, в клубах пыли.

Глава 19. Тайны одного города, или как найти зайца в незнакомом лесу

День клонился к вечеру. Пусть времени до заката оставалось еще много, но затянувшие все небо серые тучи, из которых то и дело начинал бесшумно сеяться мелкий дождь, сделали своё дело, и темнеть начало рано. Весь пейзаж вокруг выглядел хмурым: перелески по обеим сторонам дороги, виноградники, окружающие то и дело встречающиеся по пути усадьбы, небольшие пруды, устроенные на пересекающих дорогу речках. Дюк и Урсула шли пешком по просёлочной дороге, пыль на которой лишь чуть-чуть прибили мелкие дождевые капли. Так уж они условились. Вместо двух коней Милош и Урсула купили двух мулов, решив, что и такая покупка привлечет меньше внимания, и сами путешественники с мулами — тоже. Навьючив животных, они далее изменили порядок движения: Милош с Криштофом поехали немного вперёд, а пристав с девушкой неторопливо шествовали позади. Третьим в компанию к ним набился пожилой торговец по прозванию Сафьян, кативший перед собой тележку с отрезами фаристанских тканей, и небольшим количеством специй. Прибыльность его торговли попутчики уже обсудили в первые два часа пути — она позволяла, сбывая товар по пути или в месте назначения, закупить новый, и при этом сносно питаться в придорожных харчевнях. И еще раз в месяц — другой покупать себе что-нибудь из одежды или обуви.

— Не проще на месте сидеть? — спросил попутчика Дюк.

— Нет. Поставщиков иметь надо. За лавку налог платить. А так с меня налога не полагается. Да и в поселениях, что далеко от городов, бывает, продашь подороже, чем в Магароне на базаре. Раза в два.

Уже на протяжении пары часов по правую сторону от дороги тянулся смешанный лес. Несколько ответвлений дороги уходили в его сторону, но никакого жилья в той стороне видно не было.

— Это Халмирская чаща, — объяснил Сафьян. — Тянется она вдоль тракта фарсахов этак на пять, так что половину её мы уже, почитай, миновали. Потом она, чаща- то, от дороги в сторону поворачивает. А вот в глубину тянется поболее — где на семь-восемь, а где на все десять фарсахов. Люди здесь мало селятся. Впрочем, знаете ли, скоро поворот будет, он ведёт к старой усадьбе. Она заброшена уже много лет.

— Так что — переночевать в ней можно? — спросил Дюк.

— Так можно бы, но — я не стану. Место дурное.

— А почему так?

— Пока до поворота того дойдём — я расскажу вам.

Так говорят, что лет триста назад там обустроился некий вельможа, Хариб-мурза, после того как великий хан отпустил его со службы на покой. Говорят, что присмотрел Хариб-мурза это место потому, что любил здесь охотиться. Он построил себе дом, подобающий своему положению, и въехал в него с двумя своими сыновьями и их семьями. Рассказывают, богатая была усадьба. Даже у кого-то из наших эроганских поэтов, кажется… припоминаю… Да, у Салимандрита, было упоминание о пышных празднествах в этой усадьбе. Если будете в Эроганской или в Магаронской библиотеке — можете полюбопытствовать, найти «Поэтические записки на лоне природы», кажется, как-то так называется. Так вот. Потом поместье перешло к старшему сыну. А младший сын тем временем уехал на военную службу. И так получилось, что после смерти старшего сына там, в доме, кроме прислуги никто и не жил. Разве что наезжали от случая к случаю.

— Ну, так и что?

— Ничего. Много лет прошло, и уже лет сто пятьдесят назад снова поселились там… Уж степень родства новых хозяев с Хариб-мурзой я вам не назову, да и не важно это. Про этого нового хозяина говорили, что деятельный он очень был. Не то, чтобы он хозяйством занимался, торговлю вёл или ремёсла развивал, нет! Учёный человек был, то путешествовал куда-то, то гостей принимал у себя. Но — не так, как тот мурза, который целые ассамблеи устраивал. К этому скромно приезжали по каким-то делам, гостили и уезжали. Но, это, конечно, ничего бы и удивительного. Там, в лесу, недалеко от его дома, был еще более старый дом, который неизвестно даже, кто построил, когда и зачем. Вроде, укрепление какое-то старое. Тут же постоянно раньше войны шли. То зидарцы нападали, то с гор дикие всякие набеги делали. Так вот, под тем строением какие-то подземелья были. Потом-то, наверное, использовали их как погреба, а может — как темницу, тут это любили… Но, а раньше-то — неизвестно. И вот новый хозяин… Что-то его там заинтересовало. Стал он в том подземелье копаться. Оказалось, что там вообще какие-то древние подземные ходы были. Хозяин рабочих нанимал — работать под землёю, так вот, мой прадед какое-то время там потрудился! Это он деду рассказывал, а тот — отцу моему, оттуда и я знаю. Только вот, хоть и платил хозяин неплохо, и жили рабочие вполне так, сносно, да только всё одно — разбегались они оттуда. Поработают декаду, две — и уходят. Иные даже, говорят, не дожидались полной расплаты с мастером!

— А почему так? Что прадед рассказывал? — с нескрываемым любопытством встряла Урсула. Черные глаза её возбуждённо блестели. Как многие женщины на юге, какова бы ни была их профессия, она обожала интересные сказки.

— Не знаю. Ничего уж такого особенного прадед, вроде, не рассказывал. Но, знаешь ли, любезная, у нас люди вообще ведь опасаются всего того, что в недра земные уходит! Еще бы одно дело — шахта рукотворная, которую известно, кто и зачем выкопал. А тут, получается… Непонятно, что получается. Сразу начинает людям представляться, кто такой из глубины вылезти может!

— А кто может?

— А кто его знает? — философски ответил Сафьян. — Доводилось слышать рассказы о слепых белых коротышках, которые появляются из глубины пещер. Еще, говорят, есть серая плесень, которая сыпется с высоких сводов, попадает на человека, и тот от сего заболевает, и сам начинает рассыпаться в труху. А ещё… Если спуститься в подземный тоннель, достаточно широкий, который уходил бы еще дальше и глубже, вниз, и остановиться в нём, в полной темноте, можно почувствовать дыхание Зирда…

— Это кого еще? — не понял Дюк.

— Не слышал, уважаемый?! Это древнее существо, родившееся еще до самих ассуров! Да, оно древнее их, но живёт оно, большей частью, за Гранью Миров. А кто знает, где проходит эта грань? Может быть, есть такие места глубоко под землёй? И вот, можно почувствовать, как в подземном тоннеле, в уходящей в бездну галерее колышется влажный воздух. Не просто тянет ветерком — это не то! — а так: то в одну сторону, то в другую. Можно тогда и звуки услышать. Только не хотел бы я. Люди иногда в панике из подземелий убегали, когда слышали нечто подобное…

— Это тебе, почтенный, тоже со слов прадеда рассказывали? — спросил Дюк.

— Нет. Дед рассказывал, потом отец. Мой дед рудокопом был. Хорошо, что так получилось — немножко разбогател, и отец уже смог другим делом заняться! В ремесленную артель поступил.

— Дыхание Зирда, ишь ты! — покачал головой следственный пристав. Про такого персонажа он не читал в книге Барна Зорта. — Так что же потом дурного случилось там?

— Да вот, говорят — в какой-то момент решил хозяин соединить подземелья этого древнего строения с подвалами своего дома. Они друг от друга-то неподалёку располагались.

— Зачем?

— А кто его ведает? Учёный человек. Если простые рабочие начнут постигать резоны мудрецов — что будет?

— Что будет? Я тебе скажу, что. Из опыта, — несколько раздраженно произнёс Дюк. — Про простых рабочих говорить не буду, но, если за спиной у одного умника будет стоять здравомыслящий человек с дубиной, он, рано или поздно, отвесит этой дубиной умнику по загривку, чтобы не увлекался слишком сильно и оценивал последствия своих действий! И это иногда делать надо.

— Эх, — вздохнул Сафьян. — Но, будем считать, что разумного человека с дубиной там не нашлось. Расстояние-то там небольшое было. Ну, сколько? Может быть, несколько сотен шагов. Так что прорыли они этакую штольню.

— И что?

— А что? Дальше уж я не знаю, что он там делал. Рабочих-то распустили. Конечно, слуги в доме оставались. Как и хозяин с семьей своей. Так вот, рассказывают, что через какое-то время после окончания тех работ, все слуги из дома куда-то разом все делись!

— Как это?! — не поняла Урсула.

— А так это! Не знаю! Меня там не было. Но слухи такие ползли, что однажды что-то случилось, и в ближайшую крепость… Ты учти, что дело было лет сто с лишком назад, больших поселений вокруг вообще не было, были крепости и заставы на дорогах… Так вот, прискакал в крепость на холмах, тут рядом, посыльный от хозяина. И после этого в усадьбу его отправился сам сарханг с конным отрядом. Потом из дома выехали жена хозяина, его сын, который жил с ним, еще несколько родственников поотдалённей, выехали с пожитками своими. А вместо слуг их воины из крепости сопровождали. Только, говорят, был с ними домоуправитель. Этот, якобы, никуда не делся. А хозяин еще сколько-то времени в доме там провел. Что там делал — неизвестно.

— Один, что ли?

— Может, и не один. Не знаю. Да потом и он уехал. Уже насовсем. И с тех пор дом пустой стоит. А слуг так больше никто и не видел.

— А говорят-то что? Про это.

— Болтают разное. Только знать никто ничего не знает. Сердар сказал воинам — кто, мол, хоть слово лишнее сболтнёт — голову лично срубит и тому, кто болтал, и тому, кто слушал!

— Какая история… — искренне удивился Дюк. — Но неужели ты ничего…

— Я — ничего! Вон — видишь? Это поворот к тому дому. Если есть желание — иди туда и ночуй, тем более, по всем приметам, дождь скоро усилится. А я лучше промокну. Через две версты будет дом почтенного Бурхаса, хозяина виноградника. Он пустит переночевать.

— Так погоди! А с тех пор что-нибудь плохое, или странное, здесь случалось?

Сафьян остановил тележку, передохнул, посмотрел на собеседников.

— Нет. Не случалось. Да и с кем? Никто не ходит сюда, разве что охотники, так они мимо, в сам дом не заходят.

— Послушай, Урсула, место укромное, нас здесь точно никто искать не будет, — очень тихо сказал Дюк своей спутнице.

— Как скажешь. А Милош?

— Они должны ждать нас чуть впереди, думаю — не дальше этого дома почтенного Бурхаса. Вот что, уважаемый! — Дюк обратился уже к торговцу. — Мы и впрямь заночуем там, в этом доме. Далеко, говоришь, до него?

— Нет же! Видите: дорога пошла и скрывается за поворотом, среди деревьев? Вот от того места еще шагов… ну, скажем, четыреста. Там будут старые обвалившиеся ворота. От них еще совсем немного.

— Спасибо тебе. В том числе и за интересную историю…

— Ха. Главное, чтобы за ночь она не стала еще интереснее!

— Сам же говоришь — больше ничего с тех пор не происходило! Так вот, милейший. Будь так добр, возьми серебряную монетку, и не сочти за труд, если встретишь наших друзей — а я думаю, ты их скоро встретишь — передать им, где мы ждём их! Двое мужчин на конях, в дорожной одежде. Один выглядит как… как ученый человек, такой, в замшевой дорожной куртке. Другой же в бурнусе, похож на… на наёмника. Конь под ним гнедой. И еще, скажешь про нас именно им, и никому больше. Передашь им привет от их приятеля Барта.

Сафьян на лету поймал монетку и сунул её за пазууху.

— Как скажешь. Главное — чтобы я их встретил. А всё же, быть может, переночуем на виноградниках? Всего-то две версты? Или вас обуяла жажда поискать там, в подземелье, Забытые Вещи?

— Так. Стой! — Дюк вскинул вверх руку. — Там, в этой истории, было еще что-то про Забытые Вещи? Их искал хозяин? Ты ничего нам не…

— Я же сказал тебе: болтают разное. А знать никто ничего не знает! К чему пересказывать домыслы тех, кто не знает?

— Жаль. Если бы ты вспомнил что-то еще интересное — я бы дал тебе не серебряную, а золотую монету.

— Трудно вспомнить то, чего не знаешь! — развёл руками торговец, взялся за ручки своей тележки и покатил её дальше по дороге.

— А если они не встретятся? — спросила Урсула, когда торговец с тележкой отошел на достаточное расстояние.

— Куда они денутся? Мы же договорились, что они остановятся и будут нас ждать не далее, чем у ближайшего жилья. Вот ближайшее жилье и получается — дом этого Бурхаса.

— Ну, верно говоришь. Так мы их здесь, на дороге, ждать будем, или пойдём уже дом этот искать?

— Чего стоять-то…

Дюк и Урсула свернули с тракта и повели мулов по узкой дорожке к лесу. Дорожка сильно заросла травой и молодыми побегами сосны, однако, видимо, изредка по ней кто-то всё-таки ездил. Возможно, охотники.

Дом оказался не таким уж и разрушенным, как ожидал Дюк. Центральная его часть с лестницей и колоннадой вдоль двухэтажного фасада была сложена из массивных блоков красного камня, а два боковых и одно заднее крылья были построены из больших брёвен, тщательно подогнанных друг к другу, и не претерпели за сотню лет особого ущерба, по крайней мере снаружи. Вот ворота развалились, да. Возле столбов, на которых они некогда висели, стояла вполне сохранная бревенчатая сторожка, правда, с прохудившейся крышей. Дом был окружен старыми соснами в полтора обхвата. Чуть дальше среди соснового леса росли отдельные дубы, окруженные молодой порослью. Оставив мулов пастись на заросшей лужайке, Дюк достал из чехла, собрал и зарядил двустволку.

Ступени лестницы были выщербленными, тяжелая двустворчатая дверь приоткрыта. Войдя, они оказались в большом круглом зале, по сторонам которого две лестницы поднимались вдоль стен на второй этаж. В зале стояла старинная массивная мебель, в свое время накрытая чехлами, которые со временем истлели. Камин у дальней стены развалился. Каменные плиты пола были покрыты слоем песка и земли. Пройдя из зала по коридору влево, Дюк и Урсула увидели провалившийся деревянный пол, анфиладу комнат с выбитыми либо треснувшими стеклами окон, такую же старинную мебель, только без признаков покрывавших её чехлов. Одна из комнат в заднем крыле отличалась от остальных. Здесь имелась вполне исправная печь, сложенная из кирпича, несколько стульев и кресел стояли вокруг круглого стола на гнутых ножках, в углах стояли три топчана, застеленных старыми одеялами, истертыми и поеденными молью. И здесь почти не было земли и грязи на полу.

— Такое впечатление… Что в этой комнате иногда кто-то бывает, — произнесла свою догадку Урсула, оглядываясь по сторонам.

На это нужно было что-то ответить, а что тут ответишь?

— Так, Урсула, на протяжении ста лет где-то же должны собираться души исчезнувших слуг! Не бывает же так, что они канули в никуда. Быть может, сюда они и приходят раз в год…

— В годовщину своего исчезновения? — нервно откликнулась девушка. — Жаль, не спросили у Сафьяна, когда именно это случилось.

— Да он бы и не ответил…

Да, материальные опасности — это одно, а мистика и всякое упоминание гостей из-за Грани Миров — совсем другое. Урсуле явно было здесь неуютно.

— А другие объяснения есть?

— Сколько угодно. Дом могли облюбовать и браконьеры, и черные коробейники, и еще, ассуры ведают, какие преступники.

Урсула прошлась по помещению взад и вперед, положив руку на рукоять клыча.

— И что же? Будем ночевать здесь, в доме? — спросила она.

— Здравый смысл, Урсула, подсказывает две вещи. Во-первых, если во всем доме это место самое ухоженное, то устраиваться на ночлег нужно точно не здесь. А во- вторых, нужно еще найти, где тут вход в подвал.

— Зачем?

— Не понимаешь? С одной стороны — именно оттуда может кто-нибудь прийти. Не обязательно древний Зирд или слепые белые коротышки. А просто люди. Другое — это еще один путь отхода. Так, на всякий случай.

— Тогда пойдём, посмотрим правое крыло и второй этаж!

***

— Ну и правильно вы сделали, что дальше не пошли, — сказал Милош. Он уселся в жесткое кресло из красного дерева, стянув сапоги и вытянув ноги. — Там, в той усадьбе, куда предлагал идти ваш попутчик, остановился отряд подорожной стражи, шестнадцать человек! Соседство не самое лучшее.

— А они там что делали? Просто на привал встали, или что? — спросил пристав.

— А кто их ведает? Мы поодаль встали и вас поджидали. А эти вроде и внутрь, в ворота, заехали, да стояли тут всё двое. Мимо ехал человек в тарантасе, по виду — чужеземец, инвар или фаратх из каганата, так они как до него доцепились! Куда едешь, да зачем, да откуда, а чем докажешь, а что везешь, а покажи! Причем не похоже было, что они с него деньги вымогают. Ничего они с него не взяли — ни пошлины, так сказать, подорожной, ни из вещей ничего. Просто очень придирчиво выспрашивали.

— А к вам вопросов не было? — поинтересовался Дюк, расположившийся на старинной софе с шаткими ножками, которую предварительно пришлось на несколько раз протереть от пыли.

Вся компания находилась в облюбованном ими помещении на 2 этаже в торце левого крыла здания. Это было средних размеров помещение, раньше, вероятно, игравшее роль небольшого кабинета или комнаты для уединения.

— К нам — не было. Этот, в тарантасе, в другую сторону ехал, нам навстречу. А мы сами подъехали, нас стражник так лениво спросил, куда мы путь держим. Я сказал, что в Шинхан, а он уточнил, мол — Шинхан большой. Я не стал говорить, что именно в Шинхан-Сюрт. И тут он мне сказал, что, мол, у нас там проблемы с въездом могут быть. Я спрашиваю: почему? А он и рассказал, что, когда они выезжали из Шинхан-Сюрта, там много людей заболело, боятся, что мор начался какой-то. Так что посоветовал нам подумать — сильно ли нам туда нужно.

— Что за новости такие? — пробормотал Дюк. — Вообще-то — сильно.

— Больше он ничего не пояснил.

Собравшиеся вместе спутники разложили на столе еду и принялись за ужин, запивая куски мяса и птицы родниковой водой. Между прочим Урсула пересказала Милошу и Криштофу историю дома, облюбованного ими для ночлега.

— Интересно! — сказал магистр. — Что ни день — новые легенды. Куда не пойдём — нас поджидают новые загадочные истории, над которыми придется поразмыслить…

— Не преувеличивай, сударь Криштоф! — поправил магистра Милош. — Никто не требует от нас решения всяких загадок вековой давности, что нам повстречаются! Для меня этот рассказ — лишь вопрос безопасности ночлега: надо оценить, принимать его во внимание, или нет. По моему мнению — нет.

Дюк на несколько мгновений задумался, потом заговорил, обращаясь, в основном, к Криштофу:

— Будет верно сказать не то, что каждый день подбрасывает нам новые загадки для разрешения, а то, что, с той поры, как мы покидаем большие города, мы на каждом шагу встречаем упоминания о таких вещах, которые в городе ты не услышишь, разве что вечером, у камина. В компании любителей рассказывать мистические байки… А здесь, вдали от городов, среди гор или леса, всё это — обычное дело. В городе ты можешь про какие-то из этих удивительных событий, например, прочитать в книге. А чуть ты отойдешь от населённых мест — тебе расскажут многочисленные истории, если повезёт — расскажет сам их участник. А можешь сам увидеть что-нибудь, о чем и не думал, и не подозревал! Хоровод теней мы видели? Видели. Калуша видели. А уж что за существа, с которыми нам пришлось сражаться на болотах…

— Я понимаю, что мир вокруг — это не то, что мы привыкли видеть вокруг себя. Я имею в виду мы — выросшие в городах и их предместьях. И даже мир — не то, о чем я могу прочитать в самых умных книгах! — согласился магистр. — Но как раз поэтому возникает соблазн, столкнувшись с новой легендой, влезть в неё, досконально изучить, и докопаться до того рационального, что в её основе! Если, конечно, оно там есть.

— Ну, да, — усмехнулся Дюк. — Пришлось как-то в Турском воеводстве в течение месяца наблюдать за старинным домом, который, по рассказам, в непогоду заманивал людей, которые выходили из него уже… Не людьми, а лишь их телесными оболочками. Рассказывали об этом какие-то бродяги, но мы знаем, что как раз их-то свидетельствами пренебрегать не стоит! Но мало того — один какой-то, урд его забери, литератор, мастер эпистолярного жанра, запечатлел сии россказни на бумаге, да еще с собою в роли их участника. И отправил такое письмо своему другу. Но в конторе-то отнеслись к таким сообщениям без лишнего скепсиса. Потому что… Потому что… Такое явление было описано в совершенно достоверном источнике, который и хранится сейчас где-то в столичных архивах канцелярии за определённым номером! Пришлось наблюдать за домом. И даже запросить в соответствующем департаменте градоуправления информацию о том, кто, в каком году и по чьему заказу строил этот дом. Даже нашли проект восьмидесятилетней давности с личной подписью архитектора! А по итогу что? Выяснилось, что да, действительно, дом иногда использовали бродяги, укрываясь в нем от непогоды. И не только бродяги, потому что стоял он на пустынной улице, и, если человека застигал внезапный дождь, он мог вполне там укрыться. А вот все остальные бредни — изначально плод буйной фантазии одного опустившегося человека по имени Гичо.

Который видел однажды, как в дом вечером вошел Дьехо Аррохес, а потом утром вышел, но не был он уже самим собою, поскольку невозможно было с ним разговаривать, взгляд его был отсутствующим, а речи непонятны. Более того, казалось, что половину людей вокруг он вообще не видит. А потом он исчез. Дай дураку волю фантазировать. Этот Гичо быстро сделал выводы и поделился ими с такими же, как он, опустившимися пьянчугами. Да еще рассказал этому литератору. Конечно! Дом лишил его разума, а потом забрал и телесную оболочку, так что теперь бесплотный дух Дьехо помогает дому заманивать жертвы. В итоге труп этого Дьехо Аррохеса нашли два месяца спустя в какой-то заросшей кустарником канаве, да еще насилу опознали! Оказалось, накануне отравился он скверной можжевеловкой, пытался отлежаться в подвале дома, да не отлежался. Ходил по городу с явными признаками смертельного отравления скверным пойлом, да потом свалился в канаву и помер.

— И вот ради этого вы месяц вели следствие? — изумился Милош.

— Месяц наблюдали за домом. Следствие вели дольше. Но справедливость восторжествовала. Мы арестовали винодела, который делал это ядовитое пойло и продавал в дешевые кабаки с поддельными ярлыками. И отправили на каторгу на десять лет.

— Я понимаю, — сказал Криштоф. — Это ты все к тому, что не всякая услышанная нами байка достойна того, чтобы углубленно интересоваться ею…

— Примерно так, сударь Криштоф. А если совсем рационально — мы сейчас должны поинтересоваться одним: кто стоит за конторой «Семь дорог» в Шинхан- Сюрте, и чего он добивается. Во-первых — от нас, во- вторых — вообще от жизни. Кстати, с нами более — менее понятно и из захваченного письма. И вот выяснив это, я думаю, надо каким-то образом продумывать возвращение в границы нашей империи. Согласен ли, Милош?

— Вообще — как скажешь, но, раз уж ты спросил, а что еще мы можем тут сделать? Изначально никем не предполагалось, что мы будем вести дознание на враждебной территории, где на нас устроят полноценную облаву! Для этого у нас маловато ресурсов, и прикрытия нет, и контактов с местной агентурой… Хорошо хоть дали выход на госпожу… — не называя имени Норат, ликтор выразительно кивнул на Урсулу.

— Вот и я как-то так разумею. Впрочем, давайте проведем ночь с этой мыслью, и к утру она должна вполне оформиться!

Маленький отряд стал располагаться на ночлег.

— Я пойду вниз, посижу там до середины ночи, — сказал Милош. — Да не в той гостиной, что вы нашли, а в большом зале. В ту комнату все равно другого пути нет.

Действительно, подробный осмотр дома показал, что дверь, расположенная в дальней части заднего крыла, через которую в принципе можно было бы попасть в наиболее ухоженную комнату, много лет назад заколочена досками. Опять же — непонятно, почему, учитывая, что большинство других дверей были либо открыты, либо просто заперты на замок. Кроме того, осмотр позволил определить местонахождение входа в подвал. Деревянная лестница круто уходила вниз, начинаясь в одном из помещений, примыкающих к большому залу. На глубине двух саженей лестница упиралась в массивную дубовую дверь, на которой висел ржавый амбарный замок. Здесь тоже давно никто не ходил.

Дюк уступил Урсуле место на софе, руководствуясь тем, что под лёгкой девушкой шаткие ножки софы точно не подломятся, кинул в угол, возле пустого оконного проёма, найденный в одной из спален полуистлевший тюфяк, постелил сверху дорожное одеяло, положил в изголовье вещевой мешок, а сам устроился в кресле, принялся чистить шомполом ствол мушкетона.

Криштоф, прилёгший на диване с гнутыми резными спинками, поговорил немного с Урсулой и замолчал, отвернувшись к стене. Комната освещалась зыбким светом трёх свечей. Дюк вычистил ствол оружия, смазал спусковой механизм, зарядил мушкетон картечью, утрамбовав сверху него войлочный пыж, аккуратно сложил оружие и инструменты на столик и прислушался к звукам окружившей их ночи. За окном, в котором сохранился лишь небольшой кусок стекла, монотонно шуршал дождь. По листам кровельного железа стучали ветки нависавших над домом сосен, то и дело, после порывов ветра, Дюк слышал, как на крышу падают и скатываются по ней шишки. Звуки были самые что ни на есть успокаивающие. Расслабившись, пристав мысленно вернулся к недавнему разговору.

Что они делают в чужой стране, в которую их даже, собственно, изначально не посылали, без контактов с местной резидентурой, без четких инструкций? Да и этот старинный дом, в котором они оказались, имеет еще и свою тайну, вдобавок к той, за разгадкой которой они приехали сюда.

Дюк задул свечи и лёг на свою лежанку. Итак. Если им удастся выяснить, кто стоит за письмом, адресованным в торговую контору «Семь дорог», например — разведка государства Террагон — то их задание безо всякой натяжки можно будет считать выполненным. Напишет он в рапорте, что некая влиятельная группа лиц в Террагоне, или в Полуденном каганате, будучи сильно заинтересована изысканиями, касающимися наследия ассуров, особенно имеющих отношение к существу, именуемому «Зер-Харг», сначала заинтересовалась вывозом древнего артефакта на территорию империи… Возможно, хотели вызнать, в чьи руки попал артефакт, а, поняв, что в руки частного лица — намеревались узнать, зачем он этому лицу понадобился, посвящено оно в какие-то секреты, или же случайно заполучило опасную игрушку… Но — нет, тут нестыковка! Если бы так — послали бы специально обученных людей из корпуса ликторов, подчиненных стратега Арата Гирда! Тут вопрос выбора кандидатуры. Почему главный комиссар Верт решил отправить его, Дюка? Только потому, что эта история началась в Яснодолье? Ерунда! Во-первых, началась она совсем не там и не тогда, а потом — сколько есть примеров, когда назначают человека, не просто случайно рядом оказавшегося, а по каким-то причинам подходящего для этого дела… Отправили его, чиновника из канцелярии особых расследований, значит… Значит, главная цель — Зер-Харг! Древний! Вот кто с самого начала интересовал главного комиссара Верта!

Постепенно, под шорох дождя, Дюк заснул. Утро было пасмурным, серые тучи еще закрывали небо, но дождя не было. Где-то на одной из ближайших веток, рядом с окном, пронзительно надрывалась кедровка.

— Кедровка кричит — дождя больше не будет, — сказал Милош.

Дюк осмотрелся.

— Да все в порядке, — успокоил его ликтор. — Никто ночью не приходил. Урсула под утро сменила меня, а сейчас внизу, на кухне, разожгла плиту и варит на ней взвар из бобов.

За завтраком возникла дискуссия. Криштоф высказал мнение, что пытаться проникнуть в Шинхан- Сюрт вчетвером — слишком заметно. Не лучше ли разделиться? Идея категорически Дюку не понравилась. Спору нет, ему вдвоём с Милошем или же с Урсулой намного проще было бы добраться до пункта назначения. Однако — кто знает, как придется действовать дальше? Вдруг единственным рациональным маршрутом будет — вперёд, из Эрогана через Зидар, в союзные империи ханства, а там уж — через сухопутную границу? Или — в морской порт на берегу Эрерского моря? Оба варианта не будут предполагать возвращаться сюда, в это уединенное место. На это попросту может не быть времени. Другое возражение состояло в том, что оставлять Криштофа одного было неправильно, а отделить от отряда еще и, скажем, Урсулу — значит, ослабить его. Третий меч — или ствол — всегда могут понадобиться.

— Эх, — опечалился магистр. — а я бы тут, в тишине и спокойствии, подождал вас, привел бы в порядок свои записи!

— Ага, мы бы вернулись, а ты исчез, как те слуги… — пробурчал Дюк.

— Единственное что… Ведь мы рассматривали такой вариант, что придется вернуться, еще раз повидаться с Тамиром Нарсуфом? — напомнил Милош.

— Рассматривали. Но какова вероятность того, что это понадобится? А если и понадобится — насколько это будет реально? Он, наверное, вообще теперь затаился. После того, как в его дом ханские спаги вломились.

— Так и что там, в Шинхане, никто не знает. До Шинхан-Сюрта чуть больше полудня пути, если верхом ехать. Если все удачно сложится — вернёмся сюда… завтра к ночи или послезавтра к обеду.

Дюк задумался. Было заманчиво по-быстрому добраться до города, и так же быстро вернуться. Но — что там стражники говорили про трудности, которые могут приключиться при въезде в провинцию Шинхан? Да и предварительное наблюдение за конторой и за купцом Алиардом может потребовать времени.

— Ладно же! — решил пристав. — Урсула, готова остаться здесь, с магистром?

— Как прикажете.

— Вернемся мы, если с запасом времени, послезавтра к ночи.

— Едой только запастись, — прикинула девушка. — И можно тут сидеть хоть декаду.

— В двух верстах впереди начинаются виноградники, а если проехать еще версту, то по правой стороне дороги будет стоять несколько домов, — сообщил Милош. — Самый большой из домов — лавка, где продается самое необходимое, включая крупы, соль, соленую и копченую рыбу, вино… Это мы вчера узнали.

— Вино нам тут точно без надобности, — сразу отвергла Урсула.

— И смотрите тут, бдительности не теряйте. Время от времени кто-то все же посещает этот дом! — напомнил Милош.

Прошел лишь час, и Дюк с Милошем, пустив коней рысью, выехали из леса на Шинханский тракт. К полудню, миновав виноградники по левой стороне дороги, несколько групп домиков по правой, каменный мост через довольно широкую и быструю реку, путешественники достигли постоялого двора на перепутье двух дорог. Помимо постоялого двора, на этом же перепутье расположилась наспех возведённая застава: рогатки поперёк дороги, несколько вертикальных деревянных щитов по сторонам от них, да два шатра позади. Несколько стражников, сложивших на землю снаряжение — стёганные куртки, нагрудники, щиты и похожие на опрокинутые горшки шлемы — кабассеты, а гизармы и луки прислонив к деревянным щитам, бродили вдоль заграждения в рубахах и плотных штанах, вооруженные только саблями и ребристыми стальными булавами. Перед заставой стояло несколько подвод, груженых и пустых, и толпилось около дюжины людей. Милош спешился и пошел вперёд, предложив Дюку подождать.

У ворот постоялого двора пристав разыскал вездесущих торговцев снедью и купил пирог с «аран» и еще двух небольших ящериц, целиком насаженных на деревянные шпажки и так запечённых на слабом огне. Пока Дюк похрустывал зарумянившейся шкуркой ящериц, вернулся Милош.

— Значит, так, — деловито сообщил он, — в Шинхан- Сюрте и вправду какая-то болезнь. Лекари говорят, что заразная. Управитель Шинхана распорядился впускать в город и его предместья только лекарей с патентом, обозы, которые везут целебные снадобья, и тех, у кого есть подорожные грамоты, заверенные ханскими чиновниками. Это значит, кто убедил чиновников, что ему туда попасть надо. А еще говорят, что, если количество заболевших будет расти, управитель и выезд запретит. И тогда население Шинхан-Сюрта вывезут в специальные полевые лагеря на свежем воздухе, где все будут жить в шатрах и палатках. Тем самым, как будто бы, уменьшится скученность населения.

— Как нам туда понадобилось — так болезнь какая-то. Может быть, следовало сначала ехать туда, а уже потом в Торонг?

— Я думаю, с Нарсуфом встретиться было все же важнее. Да и кто мог знать? Сейчас бы в Торонге мор начался…

— Обойти эти посты можно?

— Да обходить их — нечего и делать. Вон, полверсты в сторону — и дном сухой балки. И выйдешь на дорогу почти в фарсахе отсюда. Или вообще потом на дорогу не выходить, а — полями. Но дальше что? В городе мы будем у всех на виду. Любой стражник подъедет и поинтересуется, кто мы и зачем.

— Всегда можем сказать, что приехали еще до того, как началось.

— Верно, можем. Но интерес к нашим персонам будет повышенный. А нам бы надо наоборот — внимания не привлекать.

— Странно всё это. Но нам всё равно туда надо.

— Ну, раз надо, значит — попадём!

Сухая балка представляла собой довольно глубокий овраг, тянувшийся на несколько вёрст параллельно дороге, и имеющий боковые ответвления. Весной, несомненно, по каждому из этих ответвлений стекал ручей, на дне балки вливавшийся в общий бурный поток, выворачивавший из земли кусты и чахлые деревца и всё больше подмывавший глиняные склоны оврага. Сейчас же здесь не было ни капли, ни струйки текущей воды. Дюк с Милошем спустились по пологому распадку и оказались среди бурьяна высотой почти по грудь, которым заросло дно оврага. Они повели коней в поводу, чтобы не переломать им ноги, поскольку поверхность земли, помимо того, что заросла травой, была неровной, ямы, кочки и промоины встречались каждые несколько шагов.

Где-то через час пути откуда-то заметно потянуло дымком костра. Дойдя до места, где от основного оврага вправо отходил боковой, они увидели участок, свободный от растительности. В русле ручья, в не пересохшем бочаге, стояла вода. Возможно, где-то рядом был родник, пополнявший маленький водоём. Поодаль, в склоне балки, виднелся укреплённый бревнами вход в землянку. Костерок горел между бочагом и землянкой. Вокруг огня сидели четверо мужчин в изрядно поношенной одежде. На костерке кипятилась вода в котелке.

При виде Дюка с Милошем сидевшие забеспокоились. Один из них привстал, опираясь на рогатину с мощной крестовиной под наконечником.

— Мира вам и спокойствия! — окликнул Милош людей у костра.

Один из них ответил длинной фразой, из которой Дюк, сообразно приобретенным познаниям в эроганском языке, уловил, что они желают путниками того же самого, и интересуются, какими кривыми тропами их вывело к месту их скромного обиталища. Причем сказано последнее было так, что напрашивался вывод, что, если бы эти тропы искривились чуть больше и вывели Дюка и Милоша чуть в сторону, было бы совсем хорошо.

— Так покажите нам дорогу, на которой мы больше никого не встретим, до самого города! — жизнерадостно предложил Милош.

Тот человек, который стоял, опираясь на рогатину, неторопливо подошел к путешественникам. Краем глаза Дюк видел, как один из сидевших у костра пододвинул к себе лежавший рядом с ним старинный тяжелый мушкет.

— Да оставь ты этот мушкет! Все равно даже поднять его не успеешь! — увещевал его ликтор. — Расскажите нам лучше, что в городе делается!

Человек с рогатиной, которому, при ближайшем рассмотрении можно было дать лет около шестидесяти, сплюнул в сторону и брюзгливо ответил:

— В городе ничего хорошего. А вы, я погляжу, сильно хотите попасть туда, да без подорожных грамот? Подумайте, быть может, скоро люди уже оттуда начнут разбегаться!

— А вы — уже разбежались? Или вообще тут живёте?

— Мы… Когда как. Когда холодно — в городе, тепло

— так здесь… — уклончиво ответил их собеседник.

— Так что в городе?

— Да что? Позавчера глашатаи объявили по городу, что в Степной стороне двадцать человек померло от заразы какой-то, от которой колики в животе делаются. А Степная сторона — там лачуги, беднота живёт, неудивительно! Потом уже люди сказали, что до этого еще какой-то народ заболел, вперёд — на Рыночной стороне, потом уже — в Степной. Удивительно-то другое. Никогда раньше о таком по городу не объявляли, никто на это внимания не обращал, и уж тем более — специально народ не волновал! А тут смотри-ка, стражу подняли, конная хоругвь в город вошла! Ну, мы от этого подальше убрались. Не потому, что хвори боимся, а потому, что суету эту лучше в чистом поле переждать.

Милош короткими фразами переводил отрывки из рассказа местного жителя.

— Конная хоругвь, говоришь, в город вошла… — пробормотал Дюк по-арджабски.

— С кем это ты там разговариваешь, Маршаб? — раздался из землянки женский голос, а следом из тёмного проема входа появилась и спрашивавшая. Внешность женщины никак не вязалась с внешним видом остальных участников компании. Это была молодая женщина лет тридцати в добротно сшитом охотничьем костюме: короткая зеленая куртка, обтягивающие штаны с бахромой, на поясе висел полевой тесак, нечто среднее по размеру между саблей и кинжалом. И в этот же момент Дюк понял, где он видел её раньше. Зрительная память не подводила его за все годы службы. Эти соломенно-желтые волосы… Хотя тогда он видел её и издалека, но сомнений у пристава не возникло ни малейших. Встреча с охотниками на дороге после Чёрного Ойгона, за некоторое время до нападения разбойников. Охотник, только что разговаривавший с командиром Эль-Зидаром, и идущие ему навстречу бородатый мужчина и — она. Та самая, которую потом Дюк видел скачущей по окольной тропе… Однако, женщина не могла узнать ни Дюка, ни Милоша, поскольку пристав оба раза рассматривал её в смотровую трубу.

— Да вот, госпожа, люди в город пробираются. По делам.

Женщина внимательно посмотрела на стоящих рядом со своими конями незнакомцев. Несколько мгновений взгляд её перемещался с Дюка на Милоша и обратно, казалось, не упуская ни малейшей детали.

— Ну, так доброго пути, укажите им дорогу! — сказала она, наконец, и сделала несколько шагов в сторону.

Названный Маршабом сделал жест рукой, призывая Дюка и Милоша к вниманию, и принялся подробно объяснять им, как пройти и в каком месте куда свернуть, чтобы выйти из Сухой балки непосредственно перед городским предместьем.

Указания оказались весьма точными, и не более, чем через час путники уже выбрались из оврага и, сев верхом, направили коней к виднеющимся впереди, на расстоянии нескольких сотен шагов, одноэтажным домикам городской окраины.

***

Город Шинхан-Сюрт был значительно больше, чем захолустный Торонг, хотя ему и было далеко до Заморья, Тар-Хан Сюрта или даже Магарона. Однако все же — главный город провинции. Пристроив коней в конюшню, специально предназначенную для приезжих, и посетив несколько лавок, находившихся в предместье, спутники несколько обновили свой гардероб, дабы сделать свою внешность менее приметной. Снимать комнату в гостевом доме им пока не хотелось, поэтому вещи, такие, как одеяла, ружье и прочее, что нерационально было носить с собой по городу, заперли в большой сундук у главного конюха. При этом Милош, проникновенно глядя этому конюху в глаза, вежливо разъяснил ему, что не столь велика ценность этих вещей для них, скромных путников, сколь велико будет горе всей его, главного конюха, семьи, в случае вскрытия сундука неведомыми лицами, равно как иными силами зла. Дюк, обычно тонко чувствовавший душевный настрой подозреваемых и свидетелей, которых допрашивал при проведении дознаний, вполне уверовал в то, что конюх намёки понял.

Теперь два человека, мало чем отличавшиеся от жителей города, медленно шли по главной его улице.

Милош шагал в своём сером бурнусе, под которым незаметно разместились кортик, нож, маленький самострел и два метательных ножа на голени. Капюшон был накинут на голову, тем более что нещадно палило солнце. Дюк был похож на мелкого служащего какой-нибудь конторы или торговой лавки. Он был одет в только что купленный зипун из тонкого сукна, в кармане которого поместился маленький двуствольный пистолет, а под полой его же — кинжал. В последний момент Дюк сунул один из тяжелых пистолетов сзади за пояс, которым подпоясал под зипуном рубаху.

— Убери, — сказал Милош. — Заметно. Мы же не воевать идём, а с людьми разговаривать.

Дюк послушался… и переложил пистолет в торбу, которую повесил через плечо. Милош хмыкнул.

— Нужен он тебе…

В одном месте сходились три большие улицы: улица Полуденного ветра, улица Восточного ветра — ориентированные, соответственно, по сторонам света — и улица Ведающих, названная так потому, что на ней в своё время поселилось много ученых людей либо таких, которые считали себя сведущими в секретах лежащего за Гранью Миров. Четвёртая улочка — Амбарная, из-за большого числа амбаров, лабазов и прочих вспомогательных помещений, построенных на ней — также выходила к этому месту, здесь же и заканчиваясь. Вот и получалось, что четырёхъярусный терем стоит в месте пересечения четырёх улиц, но к нему ведут словно семь дорог. Именно эти слова и значились, начертанные аршинными красочными буквами, на вывеске над входом в терем. «Торговый дом „Семь дорог“».

Шагая мимо терема по мощенной булыжником мостовой, не имеющей тротуара, Дюк и его спутник неприметно поглядывали по сторонам. Напротив, через улицу от «Семи дорог», возвышался трёхэтажный каменный дом, в котором, судя по вывескам, размещались контора, торгующая недвижимым имуществом, стряпчий, землемер и механическая мастерская мастера Абдаха. С деловым домом соседствовала большая харчевня, стрельчатые окна фасада которой были составлены из разноцветных кусочков стекла. А дальше за «Семью дорогами», по той же стороне, находилось двухэтажное здание постоялого двора, сложенное из добротного бруса.

— Сядем там, напротив, перекусим и понаблюдаем, — предложил Милош.

Преимуществом харчевни была небольшая терраса перед входом, на которой помещалось четыре столика, лишь один из которых сейчас был занят. Пока они ожидали заказ, а потом с аппетитом поглощали традиционный эроганский суп из цесарки и мелко нарубленное мясо, тушеное со стручками какого-то местного сладковатого растения, внимание наблюдателей ни на мгновение не отрывалось от терема напротив.

— Что я тебе уже сейчас скажу, — поделился своими мыслями Милош. — Здание видишь, какое большое? Контора солидная, оборот её должен быть немаленьким, значит — клиентов много, деловая активность должна быть, посетители. Ну, вот хоть туда погляди, назад, где деловой дом… За это время через то крыльцо, где сидят стряпчий и землемер, вошли трое, а двое других вышли. В другой подъезд зашли даже четверо, один из них вышел. А в «Семь дорог» не одна личность не вошла и ни одна не вышла! Следующее приметь: пусть окна третьего и четвертого ярусов нам плохо видны, а вот первых двух — хорошо, и в окнах никого не видно! А вон там, аккурат напротив входа, метельщик метёт мостовую. Он за то время, что мы обедаем, на два раза промёл вон тот кусок, от того входа до угла. Потом куда-то отошел ненадолго — и снова метёт там же. А вот тут, ближе, смотри, сколько мусора набросано! Чего бы ему и тут не поработать?

— Подозрительно.

— Подозрительно? Да, знаешь ли, сударь Барт, даже одного из таких подозрений достаточно, чтобы туда пока не ходить. До выяснения.

— А мы сейчас вот и выясним.

Дюк помахал рукой прислужнику, подавая знак, что желает заплатить. Отсчитав медяки согласно предъявленному счету, Дюк положил сверху кучки медных монет мелкую серебряную, весом в два золотника.

— А не подскажешь ли ты нам, уважаемый… Знаешь, наверное, ведь рядом находишься… Вот контора торговая напротив — «Семь дорог», правду ли нам сказали, что там можно сразу всё купить, что пожелаешь?

— Смотря что значит — «всё, что пожелаешь», — пожал плечами прислужник и настороженно глянул в сторону указанной конторы.

— Ну, вот мы приехали за товаром. Приехали, так получилось, впервые. И нам удобнее все в одном месте купить, а не мотаться по разным лавкам да конторам! Тем более — день к концу идёт, успеть бы…

— А что нужно-то вам?

— Ну, зерно нужно. Несколько подвод. Пенька. Шерсть. Табак. Ткани кое-какие.

— А-а-а… — протянул прислужник, сгребая горсть монет в специальный карман фартука. — Всем этим они торгуют. Только вот… — он понизил голос. — Только вы сегодня там ничего не купите. И завтра, думаю, тоже. А потом — не знаю.

— А это почему еще? — удивился Дюк.

— Да потому, что нет там никого. Разогнали всех.

— Как это — разогнали? — пристав искренне не понял такой формулировки и положил на стол еще монету — полновесную, на четыре золотника высокопробного серебра. Монета отправилась в тот же карман, к остальным.

— Вчера, ближе к концу дня, приехали тут…

— Кто?

— Помощник градоуправителяХарим-Зафар, с ним секретарь городской сыскной управы Табар, еще один, вроде бы тоже из сыска, и восемь человек воинов из той хоругви, что вчера на заре в город пришла. А к заднему входу, что на другой улице, закрытая карета подъехала, в сопровождении еще двух конных. И эти зашли внутрь, а спустя немного времени там шум сделался, и выстрел все слышали. Ну, глухой такой, где-то внутри. А потом вывели оттуда сторожа, еще прислужника, который там за порядком следил, еще… в общем — троих, и в карету затолкали и увезли. А потом еще экипаж подъехал, и вынесли одного в форме конной хоругви, раненого. И еще потом тело какое-то выволокли. Но, говорят, там много народу выскочило через заднюю лестницу, что в переулок выходит, да еще какой-то выход был, про который не знал никто. Там, на той улице, с другой стороны, работает цирюльник Махтамир. Он видел, как человека три или четыре по улице убегали, да в переулки, да только их и видели!

— И что же все это значит?!

— А мне откуда знать? Знать, решили арестовать этих дельцов за что-то. Может, пошлины не платили, или товар какой-нибудь запрещенный продавали. А может, и еще что похуже! Да только наши простаки ничего толком сделать не смогли — вот что я думаю! Они, видать, думали, что только они в контору войдут такой внушительной силой, все сразу от страха окаменеют и это… предадутся в руки правосудия! А — нет! И теперь их по всему городу ищут. И заодно, думаю, присматривают, кто еще в контору придёт.

— Присматривают? Как это? — наивно поинтересовался Дюк.

— А вон видишь — метельщик, уже полдня одно и то же место подметает? А на той улице, где мой приятель цирюльник работает, один такой же полдня газовый фонарь чинит. Вестимо, и другие в других местах есть…

— Ох! — вздохнул Дюк. — Так, значит, мы сегодня уже ничего не найдём. Есть у нас еще конторы на примете, но в них мы уже завтра пойдём! Спасибо тебе, добрый человек, а не то сейчас бы мы с ним сунулись в эту контору, да еще как не сцапали бы нас…

Сойдя с террасы на мостовую, пристав сказал своему напарнику:

— Отойдём куда угодно, подумать надо. Будь мы в своём городе, я бы сейчас всю улицу опросил, кто еще что видел, а так — довольствуемся пока этим, покуда на нас самих внимание никто не обратил.

Они отошли за угол, прошли мимо большого окна под вывеской «Цирюльня Махтамира», мимо разобравшего газовый фонарь мастера, и скрылись за плавным изгибом улицы Восточного ветра. Здесь, между двух двухэтажных домов, приютился чахлый сквер длиною шагов сто, с лавочками среди кое-как подстриженных кустов. Они сели. Дюк начал излагать свои соображения тезис за тезисом.

— Нам никто не сможет рассказать, что же там произошло, в этом торговом доме. Кроме Алиарда или кого-то из его ближайших помощников. Мы, однако, не знаем, кого оттуда вынесли мёртвым. Ранили кого-то из воинов, а чье было второе тело? Соответственно, важно узнать, удалось ли Алиарду убежать. Вполне вероятно, что удалось. Потому что, как я понял, арестовали какую-то мелочь, прислугу. А если Алиард скрылся — нужно его найти. Но тут, конечно, проблема. Город и его окрестности мы не знаем совершенно. Тогда как их знает Алиард и те, кто его разыскивает. Мы вообще никого тут не знаем, обратиться за советом ни к кому не можем. А если Алиард скрывается, то он спрятался так, что его не нашли те, кому полагается знать тут каждую щель. Как найти его? Тут ведь… Как в охоте на зайца.

— Что ты имеешь в виду? — изумился Милош.

— Вот приехал ты в новое место, где раньше не был, на зайцев охотиться. И встречаешь местных охотников, и они говорят тебя — да, заяц есть, но мы не смогли его взять! Но точно — он где-то тут! А уж они всё обшарили, по своим, разумеется, понятиям, все места, где он может быть. Значит — что?

— Не там искали.

— Это очевидно. Но что делать? Думать, как заяц, у тебя, скорее всего, не получится. Однако важно не думать так, как другие охотники! Они могли прочесать лога, полагая, что заяц с поля туда уйдет. А он взял, да в березняк ушел! Или — наоборот. Надо понять, что в рассуждения охотников — в данном случае — городской стражи, сыскной управы, или кого там еще — вкралась какая-то ошибка… Если, конечно, она вкралась, а то, быть может, они их всех уже выловили.

— Но этого, главного, нам узнать и негде.

Мимо них проехал конный городской глашатай, монотонным голосом выкрикивая заученные фразы:

— Слушайте, жители Шинхана! Внимайте, подданные великого хана! За сегодняшний день еще двадцать человек заболели желудочными коликами. Всех их свезли в лечебницу в Тополёвом клине! Шесть человек померло! Градоуправитель призывает вас, ради вашего же блага, не пить воду из колодцев на Степной стороне, а также из Жабьего ручья! В Тополёвом клине выставлены посты конницы, дабы не разносили заразу из лечебницы! Главная провизорная принимает у населения в неограниченных количествах корень и лист бадана и зензир-корень, потребные для лечения недуга!

Всадник скрылся за ближайшими домами.

— Зараза еще эта… — пробормотал Дюк. — Ну скажи — возможно ли такое совпадение?

— Чего гадать? Но прав тот человек из Сухой балки — чего среди народа панику сеять? Ну, заболели, всех свезли в лечебницу. Лечебницу оцепили. Ну, померли, трупы сожгли. Чего кошмары наводить? Или надо это зачем-то?

Мимо них по дорожке медленно шел пожилой человек в длинном халате, в туфлях с сильно загнутыми кверху носками, опирающийся на дорогую трость с костяным набалдашником. Милош неожиданно встал и сделал пару шагов наперерез ему.

— Простите за беспокойство, почтенный! Будучи, несомненно, давним жителем этого города, не откажете ли в любезности разъяснить нам, людям приезжим, некий волнующий нас вопрос?

Человек остановился и устремил на ликтора заинтересованный взгляд чуть прищуренных умных глаз.

— Хм. Да. Спрашивайте, если, конечно, ответ на вопрос лежит в, так сказать, сфере моих познаний!

— Не подскажете ли, где в этом городе находится лечебница, или лазарет, или хотя бы амбулатория, куда бы мог обратиться за помощью человек, ощутивший вдруг проблемы со здоровьем?

— Проблемы… со здоровьем… Знаете ли, любезный, в этом городе всего одна лечебница, но сейчас, когда туда начали свозить всю эту невесть откуда взявшуюся хворь, только человек, ощутивший вдруг проблемы с разумом, стал бы обращаться туда. В городе есть десятка два практикующих лекарей, которые принимают на дому, а большинство из них могут приехать и на дом к заболевшему, если им доплатить.

— А что же, столь опасна та хворь, что даже приближаться к той лечебнице теперь не стоит? А то чего только не говорят!

— Это верно, молодой человек! Чего только не говорят! Впервые дней пять или шесть назад слухи поползли, что какие-то люди на Рыночной стороне заболели, да быстро померли. К некоторым даже и лекаря позвать не успели. Ну, знаете ли наш народ — иные по бедности, а иные по легкомыслию своему думают — а, мол, отлежусь, само пройдёт! Ан не прошло. А были и такие, к которым лекарь приходил, да понять ничего не успел — прописал там отвары трав какие-то, что обычно в таких случаях дают, а хворобный-то через пару дней возьми, да и помри… Но этим нас не удивишь. И я много всякого видал… Пришлось, знаете ли, попутешествовать. Вам вот приходилось ли странствовать подолгу, вдали от дома?

— Да что там говорить, почтенный, разве это назовешь — «подолгу»? В другую провинцию иногда съездишь — уже событие, — скромно ответствовал Милош.

— А я, знаете ли, странствовал. Изучал лекарственные растения. Я не практикующий лекарь, я — провизор. Но уж с лекарями-то общаюсь, почитай, каждый день, да через день. Ну, так вот: говорят теперь люди, управляющие городом, что от дурной воды зараза распространилась. А чего она вдруг подурнела, вода-то? А выглядит это так: сначала начинаются у человека сильные колики в животе. Такие, что от них он даже лицом чернеет. А на другой день, не то на третий, начинается жар. И в этом жару, как будто в печи, сгорает человек дотла. Так образно выразился мой приятель — целитель, с которым мы уж скоро как сорок лет знакомы будем.

Чувствовалось, что собеседник Милоша весьма не прочь поговорить, пусть даже и с незнакомцем.

— Однако, говорят и другое! — с таинственным видом продолжал провизор. — Говорят, что моровая зараза пришла из Усыпальницы. Из-под Купола…

— Какого еще Купола, почтеннейший? — присоединился к беседе Дюк.

Провизор подсел к нему на лавочку.

— Вы не слышали про Усыпальницу?! Вы, верно, всё же издалека.

— Увы. Мы люди торговые.

— Так вот. Знайте же, и этим знанием вознеситесь над окружающей толпой, что на окраине Шинхан-Сюрта есть древнее сооружение. Очень древнее. Про него знали уже при хане Рандуне III. Это почти четыреста лет назад. Но трогать его боялись, потому что было предание, что там захоронены существа, чуть ли не более древние, чем ассуры! Даже есть целая династия людей, которые присматривают за этим захоронением. Выглядело оно, да и сейчас выглядит, как купол, торчащий из земли. Только раньше он возвышался всего на пару саженей, а постепенно его откопали почти весь. Теперь он — пять саженей в высоту и двадцать — в диаметре. И докопались до запечатанного входа в самом низу, где фундамент. Вход — он не в стене купола, а как бы вниз, через фундамент. Ну и все было, как было. А при прежнем хане не выдержали… приехали какие-то знатоки, и давай пытаться туда проникнуть. Долго трудились, пожалуй, года два, и смогли- таки распечатать вход.

— И что же там? — спросил Милош, а Дюк пожалел, что Криштофа опять, при самом интересном рассказе, с ними нет. Переживать будет, впрочем — сам виноват, не хотел сюда ехать!

— Там действительно оказалось древнейшее захоронение. Я разговаривал со своими знакомыми, знатоками древностей. Понимаете, молодые люди, ассуры внешне были похожи на людей, хотя и отличались от них. А тут — тут были захоронены два великана. Судя по их скелетам — ростом втрое выше человека. И черепа такие массивные, нечеловеческие совсем. И тот мудрец, который мне это рассказывал, мудрейший… нет, не стану называть его имя, зачем оно вам… так он сказал мне, что им, которые там, под куполом, были, всем пришла в голову такая жутковатая идея. Что это не просто могила, а целое сооружение, призванное то ли защитить останки этих погребённых, то ли…

— То ли???

— То ли оградить от чего-то, что содержится там, внутри. Ну, что есть там что-то, что не стоит тревожить. Не сами останки, конечно, что они — кости и кости. А вот что-то иное.

— Так, почтенный, при прежнем хане — это когда было? Он скончался чуть не двадцать лет назад! — снова заговорил Милош.

— Двадцать два года, если быть точным.

— А какая связь с этой болезнью? Залезли туда вон когда, а болезнь…

— Э. Тут еще недавно совсем люди приезжали, и что-то там делали.

— А что за люди? Откуда?

— Они мне не докладывают! — улыбнулся провизор.

— Я кто? Специалист по лечебным травам. Правда, я хорошо знаком с градоуправителем и половиной городского совета, но они мне рассказали только, что приехали какие-то очередные знатоки древности, как их называют, палеоведы. Чужеземцы, издалека, но с разрешением от нашего хана, лично им подписанным, что могут они работы в Усыпальнице проводить и отчитываться только ханскому чиновнику, который с ними же и приехал. Ну и всё. Закончили они работы свои где-то декаду назад. Или две. А точно никто и не знает, когда именно. Они, вроде бы, еще недавно были здесь.

— Как интересно… — пробормотал Дюк. — Всё интереснее и интереснее.

— А вы чего лекарями-то интересовались? — вдруг спросил провизор. — Заболел кто?

— Да наш третий компаньон… Рана у него загноилась…

Их новый знакомый тотчас порекомендовал двух хороших целителей, сведущих в хирургических манипуляциях, товарищи поблагодарили собеседника за интересный рассказ и направились дальше по улице.

— Есть над чем подумать, но это никак не избавляет нас от первоочередной необходимости выяснить про судьбу приказчика Алиарда, — на ходу говорил пристав.

Милош какое-то время шел молча, внимая своему спутнику, потом вдруг сказал:

— Слушай. Раз это нужно узнать — я это узнаю. Чего ходить вокруг да около? Только будут некоторые неприятные последствия.

— Какие еще на этот раз?

— Нас с тобой станут искать, как его сообщников.

— Ну, уж тогда нам точно придется, чтобы спрятаться, найти то же самое место, что и он! Два зайца интуитивно прибегут туда же, где затаился третий. Но как ты думаешь это сделать?

— Вон, видишь, крыльцо дома, а над крыльцом написано, что это околоток городской стражи? Ты иди вперёд, пройди один квартал, сверни направо и там где- нибудь меня жди. Только как меня увидишь — лучше следом за мной иди, да еще приглядись, не идёт ли кто за мною. Мало ли что. А я зайду, поинтересуюсь. Только забери у меня вот это, в торбу свою положи, а то мешать будет.

Милош сунул Дюку извлеченный из-под бурнуса самострел. Дюк пристально посмотрел на своего напарника, но… решил не выпытывать у него подробности замысла. Делать что-то все равно надо, а так хоть самому спокойнее будет. Может быть. Дюк решительно зашагал вперёд по улице.

Милош неторопливой походкой приблизился к дверям околотка и мимоходом заглянул внутрь. За дверью была одна большая комната, угол которой был отделён массивным казённым столом, за которым сидел один человек. Второй сидел напротив входа на лавке. Больше в комнате никого не было. Ликтор вошел и скромно склонился в знак приветствия. Огляделся внимательнее. Сидевший напротив него мужчина лет сорока был в сером суконном полукафтане с несколькими горизонтально нашитыми на груди серебристыми шнурами. К поясу его была прицеплена сабля. Серая суконная шапка валялась рядом на лавке. Тот, что сидел за столом, был лет на десять помладше, да помельче сложением. Одет был в легкий — под стать жаркой погоде — халат. На столе перед ним лежал резной деревянный жезл — символ его полномочий околоточного надзирателя. Здесь же стоял письменный прибор и лежала стопка бумаг. Одну из бумаг надзиратель держал в руках, и, судя по всему, как раз вчитывался в её содержимое, беззвучно шевеля губами.

— Приветствую вас, служивые люди, да принесет ваш труд вам всевозможные блага… — начал Милош.

— Чего надо? — грубовато спросил надзиратель, откладывая бумагу в сторону.

— Хочу сообщить… Заявить, или как там правильно? О возможном преступлении.

— Чего там еще у тебя за преступление? — недоверчиво поморщился надзиратель.

— Думаю я — человек пропал. Найти его не могу. А пропал с деньгами немалыми.

— Таки пропал? Мало ли, куда человек мог деться!

— Видишь ли, почтенный, у меня была вчера вечером назначена встреча по одному важному делу. С уважаемым Алиардом, приказчиком торгового дома «Семь дорог». На встречу он не пришел. Тогда я отправился к нему домой, но никого там не застал, и соседи его не видели.

Надзиратель переспросил:

— Как ты сказал? Приказчик Алиард?

— Да, Алиард. Мне пришлось отправиться в их контору, что на пересечении…

— Я знаю, где их контора! — околоточный надзиратель многозначительно переглянулся со вторым стражником. — А почему вообще ты не пошел сразу к ним в контору, если встреча была по делу?

— Так мы с ним договорились. Он… Он должен был передать мне деньги за уже ранее полученный под расписку товар. Пятьдесят золотых.

Надзиратель схватил со стола еще один лист бумаги и стал бегло просматривать его.

— Так ты с ним, стало быть, знаком?

— Да, уважаемый! И довольно давно.

— А кого ты еще знаешь из этой конторы?

— Да что! Из конторы-то мало кого…

— Знаешь ли ты, например, главного управляющего Мириэля?

— Нет, не знаком. Только слышал про него.

— А старшего приказчика Нашрама?

— Этого знаю. Немного. Мы втроем с ним и с Алиардом однажды ездили в степь охотиться на дроф.

— Итак, значит, Алиард пропал, — подвёл итог околоточный надзиратель.

— Пропал! Пришел я, значит, в их контору, а оттуда выходит купец — я его раньше где-то видел, он продает шкуры и изделия из кож — и говорит, что в конторе уже никого нет. Рано сегодня разошлись!

— Так ты, стало быть, сам в контору не заходил, и там тебя не видели? Эх, это зря. Ну, да ладно. А если уж ты хорошо знаком с упомянутым Алиардом, не догадываешься ли ты, где он может быть? Где он еще бывает? Может быть, содержанка у него есть?

— Не знаю! — опечаленно признался Милош. — Боюсь, не стал ли он, с такими деньгами, жертвою злоумышленников!

— Ну, вот что! — решил надзиратель. — Сейчас мы тебя проводим к дознавателю сыскной управы, который этим делом сразу же и займется! Орзой! Кликни там, на улице, какого-нибудь стражника, какого увидишь!

Второй стражник встал со скамьи и направился к выходу. Путь его лежал мимо стоявшего вблизи порога Милоша. Когда Орзой поравнялся с ним, ликтор нанёс два быстрых и точных удара — в живот и в область шеи. Стражник мешком рухнул на дощатый пол, но к этому времени Милош уже сделал два стремительных шага и схватил со стола увесистый резной жезл. Надзиратель вскинул на Милоша непонимающий взгляд и тут же получил жезлом по голове. Не обращая более внимание на сползшего со стула стражника, Милош схватил стопку бумаг со стола, мельком проглядел их все, затем спрятал под бурнус и быстро вышел из помещения околотка. Глянув по сторонам, он убедился, что никаких стражников рядом нет, мимо крыльца прошли, разговаривая между собой, двое рабочих с инструментами на плечах. По противоположной стороне улицы женщина катила небольшую тележку с овощами — видимо, возвращалась с рынка или из лавки зеленщика. Никому не было до Милоша ровным счетом никакого дела, и он поспешил в ту сторону, куда отправил Дюка.

Тот ждал его в небольшом промежутке межу двумя строениями: посудной лавкой какого-то небогатого купца и глухой, без окон, бревенчатой стеной добротного одноэтажного жилого дома. Милош прошел мимо него, не повернув головы. Дюк выждал минуты две. За это время не только больше никто не прошел мимо него, но и никто даже появился на углу, из-за которого появился ликтор. Вроде, всё спокойно. Пристав пошел, медленно нагоняя ушедшего на пару сотен шагов вперёд товарища. С обеих сторон улицы, почти впритык друг к другу, тянулись деревянные дома, со стороны улицы не обнесённые заборами. Крошечные дворики располагались с противоположной стороны домов. Не находилось такого места, где можно было бы спокойно остановиться и поговорить. Вдруг перед Дюком и Милошем возник конный патруль. Трое всадников в зеленых полукафтанах и таких же шапках, с саблями у пояса и с мушкетонами за спиной под цоканье копыт вывернули из-за угла, с перпендикулярной улицы, и развернули лошадей в их сторону. У первого из них за пояс был заткнут еще и длинноствольный пистолет. Дружно повернув головы, всадники устремили на встречных пешеходов взгляды, которые, как показалось Дюку, пронизали их насквозь. Однако, патруль проехал мимо, цоканье копыт за спиной постепенно затихало. Свернув на улицу, откуда только что появился патруль, они увидели, что здесь стоят двухэтажные дома, по-видимому — на несколько хозяев каждый, и дома эти немного расступаются, образуя небольшое подобие площади овальной формы. Площадь, правда, была не ухожена: поросла травой, которую в некоторых местах, очевидно, пытались скосить, а в других — не трогали; валялся мусор — где-то рваный мешок, где-то кучка гнилой картошки. Зато посередине этой площади возвышалась старая башня из кирпича, насчитывавшая, судя по маленьким то ли окошечкам, то ли бойницам, четыре яруса, а наверху имевшая смотровую площадку. Возле входа сидел маленький человечек, а рядом с ним на шесте было укреплено объявление: «Сторожевая башня, построена в 1410 году. Вид на город — 20 данов».

— Отлично! — повернулся Милош к Дюку. — Пойдем наверх, там поговорим, заодно и осмотримся с высоты.

— Старинная башня, которая использовалась, как дозорная. Высота смотровой площадки — семь саженей! — объявил им человечек, получив два больших медяка. — Когда подниметесь — прямо перед собой увидите Жабью речку, за которой начинается предместье, а дальше — поля.

А вон в той стороне, — рассказчик махнул рукой себе за спину, — находится Степная сторона. Видно оттуда также крышу и башенки резиденции градоуправителя, она находится вон в той стороне, — палец указал примерно в ту сторону, откуда Дюк с Милошем пришли.

По скрипучей лестнице напарники поднялись на самый верх, где не было больше никого. Здесь дул приносящий свежесть ветерок. Солнце клонилось к горизонту, еще час — и начнёт темнеть.

— Итак, — Милош развернул добытые бумаги. — Это я забрал из околотка. Тут, кажется, есть что-то, что нас интересует.

Он бегло просмотрел первую бумагу.

— Здесь некая сводка по городу, разосланная по околоткам. Говорится, что за вчерашний день судья приговорил вот неких четверых к разным срокам заточения в тюрьме за такие-то преступления, а еще двое сегодня с утра выпущены на свободу в связи с отбытием срока наказания. Чтобы, значит, околоточные к ним не цеплялись.

Милош сложил бумагу пополам, убрал и взял следующую.

— Вот это — судя по всему то, что нас очень интересует. Этот околоточный вздумал с этой бумагой сверяться… Слушай. Циркуляр, выпущенный канцелярией градоуправителя. Помечено время выхода из канцелярии — три часа пополудни. Свежее, думаю, просто не существует. Настоящий циркуляр направляется начальнику сыскной управы города, его заместителю, командиру городской стражи, командирам отрядов подорожной стражи, околоточным надзирателям, командиру прикомандированной Магаронской конной хоругви. Настоящим извещаем, что разыскиваются опасные государственные преступники: главный управляющий торгового дома «Семь дорог» Мириэль, приказчик этого же дома Алиард, старший приказчик Нашрам… Ну, тут после каждого имени еще приметы перечисляются, мы их позже изучим. Значит, конторщики Авессаил и Саморра, младший управляющий Мадоний. Все силы должны быть брошены на поимку опасных преступников, от имени и по повелению великого хана. Магаронская конная хоругвь и отряды подорожной стражи… так… должны перекрыть все дороги, известные и тайные, ведущие из города. Ответственность за розыск преступников в пределах города возлагается на городскую сыскную управу и городскую стражу. Для помощи в розысках в каждом околотке привлечь надёжных ополченцев числом дюжину на околоток для организации подворовых обходов. Так, ага… Ну там дальше, что обращать внимание на любую информацию о этих людях, торговом доме «Семь дорог», и так далее. Из города выпускать только тех, у кого подорожная грамота подписана в канцелярии градоуправителя либо в городской сыскной управе. Дальше конкретные меры, как я понимаю, каждая служба принимает свои.

— Как ты нашел эту бумагу?

— Просто зашел и сказал, что ищу Алиарда. Они и обрадовались.

— Значит, что отсюда понятно? Они его пока не поймали. Наверное. Но очень хотят. И вот еще интересно…

— Что?

— В каком порядке перечислены преступники.

— Верно. Явно не по их иерархии в конторе. Или просто абы как писарь писал. Так, что тут у нас еще среди добычи?