Бесплатный фрагмент - Что внутри у манекена

Дисклеймер:

А что, если фактически у многих вокруг есть психо-диагноз, о котором мы массово доселе ничего не знаем, но который многое объясняет?

Хотелось как автору показать наглядную разницу с другой моделью мышления.

Про одно художественное искажение и опасные созвучия:

Бывает научное рассмотрение темы. У меня оно тут в следующих сотнях страниц — художественное.

Но если по-научному: В распространенной классификации 13ти психотипов, на которые делятся все НОРМАЛЬНЫЕ люди: ПАРАНОИК, ЭПИЛЕПТОИД, ГИПЕРТИМ, ИСТЕРОИД, ШИЗОИД, ПСИХАСТЕНОИД, СЕНЗИТИВ, ГИПОТИМ, КОНФОРМНЫЙ ТИП, НЕУСТОЙЧИВЫЙ ТИП, АСТЕНИК, ЛАБИЛЬНЫЙ ТИП, ЦИКЛОИД, именно ШИЗОИД — ближе всего по признакам к высокофункциональному аутизму. Там есть нюансы, акцентуации через воспитание и среду, но

именно ШИЗОИД по «врожденностям» — стоит где-то на грани очень облегченного АУТИЗМА.

(видела много споров, например, про архетип Венсдей Адамс — аутизм или шизоидная Акцентуация. А потому, что очень близкие формы характера, едва ли не сливающиеся).

Но обращаю ваше внимание: в этой признанной научной классификации нормальных людей — что ни название, то ОБЗЫВАТЕЛЬСТВО! И описание в книге, к примеру, того, что шизоид и шизофрения — совершенно разные понятия и явления — это примерно ещё одна отдельная книга. Слишком сложный экскурс для художественного жанра.

И потому я сознательно избираю определяющим в своем повествовании — более простой в своем значении и массово узнавании термин.

Хотя вопросики по этому поводу у спецов, конечно же, возникнут.

Я же — просто не стала запутывать читателя опасным созвучием. У меня — спорное в научных контекстах название. Но описанный тип личности — от этого встречается не реже.

А называть таких людей опасными созвучиями — все равно, что называть психами или сумасшедшими, ненормальными, припечатывать пугающими диагнозами, ведущими к отвержению и принудительной изоляции — самое чудовищное искажение действительности. Во избежание которого и написана эта книга.

По этой же причине (опять же, чтоб не запутывать) не упоминаю Синдром Аспергера — явление (форма), выделяемое в аутическом спектре и не признаваемое отечественной наукой. Хотя именно аспергики зачастую и признаются кем-то вроде гениев и являются носителями описываемых ниже специфических черт. Диагностированным аспергиком является, к примеру, самый богатый человек на планете Илон Маск.

Моя художественная форма использует самый обобщенный термин, чтоб не запутывать. Достаточно принять, что бывают просто такие люди, и какие они на самом деле.

Давайте допустим художественное обобщение Во Имя общего смысла.

И ещё одно художественное искажение: люди такого типа редко бывают привлекательными. Хотя очень хотят быть.

Часть 1. Черный господин

1. Пурга погодная

Двери вечернего тусклого автобуса с шумом разъехались, и её безжалостно выдавило, извергло, выплюнуло наружу — в колючие сумерки, в недра стихии. Даже если она помогла этому случиться, это было очень волевым её шагом.

То была совсем не та «ружа», в которой хотелось очутиться, как бы ни спешилось ей домой после суетного рабочего дня. Гидромедцентр, предупреждая о рекордном снегопаде, ничего не говорил по радио о такой тотальной пурге, и, указывая миллиметры осадков, совсем не обещал сугробы выше колен! Шквалы ветра, встретившие её густой колючей белой мглой, зловеще завывали и дышали инеем в лицо, хозяйничая во тьме на сотни метров: уличные фонари были бессильны сегодня в этом мрачном мраке — казалось, в воздухе летали целые сугробы! Барханы сугробов!

Оставшись совсем одна в темноте, в нулевой видимости, сражаясь с взбунтовавшимся шарфом, она сделала несколько шагов вперед — скорее угадывая и нащупывая направление, и заверяя себя, что дом — почти рядом. Нужно только миновать замерзший пруд — гордость их приличного поселка, и всего пару дачных «кварталов».

Но обманчивая топкая белота впереди сгладила все знакомые рельефы. Когда порыв ветра в очередной раз буквально сбил её с ног, и волосы взметнулись ввысь, выбившись из-под шарфа, она вскрикнула, чувствуя, как промахнулась мима выстланной пешеходной дорожки, и как сугроб, в который она угодила, засасывает её вертикально почти по пояс, если не по грудь. Носочки промокли — кажется, она одной ногой вообще провалилась под лед пруда, укрытый толстым слоем мягкого свежего снега.

Ну почему в такую стихийно-бедственную погоду было не вызвать такси?? — думала она, вспоминая о горячем чае, и бабулиной шали, и о пледе, и рыжем коте… мотивируя себя выкарабкиваться поскорее. Да, такси — это то, на что она сейчас готова была молиться.

И будто б сама Вселенная услышал её — рядом затормозила большая черная машина. Благодатная обитель со «стенами» и обогревателем! Дверь приоткрылась, там мелькнула мужская голова в облаке теплого света. И нимб ей скорей всего привиделся.

Внутри были лампочки и печка. Иные мысли в этот момент в её «карте Мира» отсутствовали. Ловкий мужчина стройного сложения (а потому что без пальто! Лишь только в шарфе, в котором путались кончики его волос), оказался рядом, молча и обоюдно неуклюже (зато быстро!) вытащил её из сугроба. Через мгновение она оказалась в теплом салоне, скидывая промокший насквозь модельный сапожок.

Даже благодарность такой несметной силы, какой только возможна — пока ещё была в ней полностью отморожена. Лишь через непростительно долгую паузу занятости собой (тем, что она выжила!), она подняла глаза на парня — весьма приятной наружности и деловитости, не больше 30, и опомнилась:

— Как же Вы, раздетым на мороз! Спасибо Вам! Мне сюда, налево, и до конца. А Вы сильно спешите? Пойдемте, мы с бабулей Вас чаем напоим!

Парень с непривычной прической — бойкими прядями до подбородка, аристократично убранными за уши и утопающими в сером шарфе торчащими вьющимися кончиками, на её голос не оборачивался, мрачновато сосредоточившись на едва опознаваемой проселочной дороге. Только кивнул.

2. Пурга риторическая

Костя и Илья сопровождали хозяина, как обычно, не без любопытства, хотя и им со временем передался его изрядный скепсис по поводу этой поездки на родину, куда он не заглядывал несколько лет. И вот оно, возвращение — заманили-таки, явился собственной персоной, в тайне от ожидающих его завтра СМИ. А с ним — и проверенные годами службы секьюрити.

Погода тут стояла трэшОвая — снегопад казался каким-то апокалиптическим! Просто хоррор! Кому в здравом уме хотелось бы лететь сюда в злючую зиму из солнечно-песочного рая, проживая там на пмж, и привыкнув к вечному лету? Но с некоторых пор непроницаемое настроение хозяина начало передаваться его свите, а ведь по нему — чаще всего нельзя было понять, какое у него настроение, и есть ли оно там вообще. Хоть какое-нибудь.

Старший — Константин — с легкой ностальгией по «дому» выжимал допустимый «полный вперед» за рулем по Подмосковью на комфорте S-класса, к каким он давно привык: хозяин выбирал лучшее не напоказ, а исключительно для себя. И свите, соответственно, перепадало. Так что к комфорту им было не привыкать. Покровители им и не такой кортеж организовывали.

Свет фар рассекал плотный зернистый туман впереди, мима проносились мрачноватые магазины и забегаловки, повороты на местные поселки разной степени элитности. Хозяин запрещал произвольно слушать музыку в его присутствии, как и лишние разговоры не по делу, но ребята к этому давно привыкли. Только если сам включал или начинал говорить первый. Этот диковинный человек в черном на заднем сидении иногда превращался в невидимку на целые часы, и ребята диву давались, как ему никогда не скучно в тишине, без общения (дело было не в них, он всегда такой!), но давно ничему уже с ним не удивлялись. Хотя…

— Стоп! — скомандовал он. Помощник исполнил, не успев даже с обочины на стоянку свернуть.

Ожив из небытия в привычное свое сосредоточенно-тревожное состояние, Стэфан ткнул в придорожный магазин при заправке.

— Идите. Купите там. Мне. Бегом.

— Что купить?

— Попить.

— Воды? Сока? — опешили охранники. Их подопечный никогда не забывал себе в дорогу что-то необходимое — потрясающая предусмотрительность! И никогда не питался из придорожных маркетов.

— Всего, — нетерпеливо велел он. Этот самый спокойный и неспешный в мире человек.

Илья нехотя зашевелился, отстегиваясь (попробуй при нем пожить не по правилам!) и прикидывая, чем угодить столь взыскательному потребителю в таком сомнительном ассортименте. Хотя выходить на холод из райского светлого бронированного салона с климат-контролем казалось чем-то за пределом гуманности.

— Быстро! — торопил клиент, — оба идите!

— Зачем.

— Много купите.

— Сколько?

— Сколько донесёте.

У ребят даже версий возникнуть не успело, к чему бы это. Кому столько припасов? Они вдруг едут в приют? На ночь глядя?

Вообще Стэфан Чернат спонтанностью решений и импульсивностью вообще не отличался. Хотя чудил регулярно, правда — ровно в обратную сторону: с его неуклонным стратегическим планированием любой микро-подробности, его чёткости и предсказуемости, детальности и занудству не было разумных границ, и это действительно казалось чудачеством. Так что импровизации даже в мелочах не были его «коньком». Остановка в пути? Что? Где метеорит? Где инопланетное нашествие?

Однако ослушаться его было нельзя. И спорить — бесполезно. Он всегда знает лучше других, как надо. Это — аксиома. Сказано «быстро!» — оба не одеваясь выкатились из авто, не успев даже сообразить возразить, что оставлять его одного — не по регламенту.

Через 6 секунд они увидели сквозь панорамные стекла заправки, как их подопечный развернул автомобиль и исчез на автостраде в обратную сторону. Один! Оставив их без курток, благо что с деньгами и телефонами.

Попытки протестовать разбились о прозрачные преграды, сумрак снегопада за пределами щедро освещенного торгового зала делал всё происходящее каким-то СЮРом. Через 5 секунд ступора Костя набирал своему 3-му коллеге, проверявшему гостиничный номер, куда они как-раз направлялись:

— Он сбежал.

— Кто?

— Чернат. — отрапотровал Костя, пытаясь и сам осмыслить, что говорит.

— Наш Чернат? Как сбежал? Куда сбежал?

Костя, работавший с данным клиентом на эксклюзивном контракте почти 9 лет, нанятый им лично через серьезную серию рекомендаций, только пожимал трубке плечами: такого ещё не было.

Стэф был, конечно, не из нормальных,

но и психом назвать его — было б преувеличением на грани комплимента.

— Что у вас там происходит?

— Не знаю. — отчитался перед напарником «шеф» про «хозяина», — Свяжись с ребятами, пробей авто по спутнику. И немедленно высылай за нами машину. Что б ни взбрендилось на этот раз в драгоценную голову нашему Стёпе, без присмотра его оставлять нельзя. — говорил сам себе старший сопровождающий. В тоне звучал не столько ответственный сотрудник, сколько опытный опекун.

3. Легкое ненастье

Продолжая отряхиваться, она украдкой глянула на себя в зеркало заднего вида. Её совсем светло-русые волосы почти до пояса распустились сами собой, резинку просто унесло. Она представила, какой Медузой Горгоной он увидел её на ветру со спавшим с головы шарфом, пока она барахталась в сугробе, и ей захотелось зарыться в снег обратно, с головой.

Но не сегодня. Нет.

Все-ж-таки он остановился, не проехал мимо. Такой красивый, интеллигентный, элегантный… Ей нравилась его невозмутимость. Даже некая загадочность.

— Сюда! — она показала пальчиком в солидный каменный забор, за которым возвышался добротный просторный 2-этажный дом. Ей хотелось рассказать ему, хоть было пока и не время, что…

С бабулей и дедулей в этой относительной «глуши» она поселилась потому, что её никогда не тянуло в круговерть мегаполисов и городскую суету. Именно здесь ей посчастливилось устроиться преподавать художественные факультативы в местную школу, здесь же было достаточно просторно и тихо, чтоб предаться собственному фрилансу — дизайну офисов. Папа всю жизнь занимался офисными ремонтами, они с дядей делали добротную офисную мебель на заказ, ну а она — отрисовывала проекты их заказчикам. Да и многим другим тоже.

Спутник сосредоточенно кивнул.

— Я Нина. — спохватилась она, что прям сейчас ведет в дом — незнакомца. Он впервые обернулся к ней, будто примерил на неё имя, и оно налезло на её вполне современный облик — с трудом… Лишь тут она впервые задумалась: не погорячилась ли она приглашать в дом людей с улицы? Что-то странное было в этом взгляде. В сознание стучалось неудобное слово: «неладное».

Но чего только не покажется после таких экстремальных приключений. Чего ей бояться — дом полон гостей: дедуля любит собирать своих пафосных друзей по пятницам. Многие живут по соседству. Другие могут остаться на ночь, не привыкать.

Всё это она успела подумать, пока незнакомец раздумывал над ответом на всего лишь её представление.

— Степан. — наконец надумал спаситель.

«…Нуууу такое и мне б пришлось повспоминать» — ухмыльнулась она про себя, начиная копировать его легкое пренебрежение. Парень был красив как миф, но что-то надменно-отталкивающее сквозило в его манерах.

Однако от приглашения он не отказался, и припарковавшись, накинул пальто и последовал за нею. Без возражений.

Они потолкались в прихожей, раздеваясь и разуваясь. Нина мысленно прощалась с новеньким испорченным замшевым сапожком, стыдливо пряча его от такой взыскательной пафосной «компании». Она то и дело поглядывала на незнакомца, буквально балдея от его деловитого облика: под стильным пальто было что-то неброское темное, но как по-классически он носил шарф! И эта почти анимэшная прическа!

Наблюдать за ним незаметно было одно удовольствие! Ветер так живописно раскидал его волосы, небрежной волной откинутые назад в художественном беспорядке. Лишь бы только он эти свои темные острые глаза-копья не поднимал. Вот этот его взгляд-шило.

Отмахиваясь от странных настроений, она повела гостя за собой в просторную гостиную, предсказуемо полную голосов. В конце концов, у них принято приглашать на вечерние зимние посиделки каждый своих друзей совершенно разных возрастов и поколений, многие явятся с работ чуть попозже! Поэтому компания всегда собиралась такая разномастная и интересная! Бабуля как всегда варенье откроет. И запечёт мясо.

Сделав шаг внутрь, она потрогала как оберег своего рыжего кота Мариуса на спинке дивана, и вновь обернулась, приглашая взглядом гостя. И вновь промахнулась мима его внимания.

Его рассеянная сосредоточенность завораживала и нервировала одновременно. Вспомнились любимые папины киношлягеры из 90х про очеловеченных роботов.

Казалось, что он всё вокруг «не одобряет» и вот-вот «что-то будет».

Впрочем, если ему так уж тут не нравится, может «раскланяться» — досрочно. Никто не держит.

В гостиной она сразу встретилась взглядом с Сонечкой, дааальней сестрой всего на 3 с половиной года старше её, с которой они когда-то вместе учились в художке. За которой она когда-то пошла в художку! Правда, та потом выбрала совсем другое поприще.

Она была дочерью 3х или 4х-юродной кузины её мамы, Тети Оли, но девочки довольно рано отделились от семейных посиделок, и создали свою коалицию, свой мирок, свою отдельную независимую дружбу. Такую, в которой была особая опора друг на друга, забота, и особое тепло, не сравнимое с другими, но такое же родственное! Фигуристая рыженькая улыбчивая Сонечка, определившая когда-то своим творческим примером путь Нины, теперь была воспитателем «трудных» деток с особенностями, и именно в этом новом пространстве нашла выражение всей своей бесконечной доброте.

Соня первая уловила движение — неизвестного спутника рядом с подружкой, и взгляд загорелся любопытством. Ниночке засвербело немедленно убежать с нею на кухню и похихикать на тему «пришельца».

Так же Нина распознала в череде рассредоточенных по комнате лиц — пару друзей дедушки, пришел даже декан крупного гос. Универсиета, с которым дедуля дружил со студенческих времен, пару соседок, с которой бабуля летом сообща занимается своими огородами и полисадниками, родня, в том числе родители Сони, мама с папой самой Нины, пара папиных товарищей.

Да, по комнатам рассредоточились как в достойном торжестве, столько человек! Но для этого дома это не было чем-то необычным — собраться без особого повода. Даже в такой довольно солидной компании. Ну это — пока, молодежь ещё попозже подтянется!

— Всем привет! — беспечно помахала присутствующим Нина, — неужели вы все преодолели сегодня эту ужасную погоду! Я еле добралась, уф! — до сих пор стряхивала снег с волос она.

— Ты разве не на такси, доченька? — заспешила навстречу мама Рита.

— Представляешь, нет! Подумала, «что такого? Не сахарная!», а снегопад каааак разошелся!!! — пожаловалась она, инстинктивно подавшись маме навстречу, будто в надежде согреться. — я даже провалилась у пруда в снег! — сумела рассмеяться она. — И кажется, умудрилась испортить новые сапожки! Спасибо, что…

…к этому моменту уже все заметили за её спиной незнакомца.

— …что этот добрый человек помог мне выбраться и любезно подкинул домой! — рассыпалась стразами приветливости она.

— А почему у вас тут под окнами майбах? — невозмутимо заглянул за занавеску внук соседки Вадик — студент-программист. Который вечно перебивает… И вечно что-то замечает и «втыкает» не в тему…

— …поэтому я предложила в благодарность за неоценимую помощь отужинать у нас и согреться в нашей теплой компании! — на одном дыхании отпела Нина, а потом вдогонку обернулась на Вадика. А потом и на окно за одернутой шторой.

Обнаруженный там, будто впервые, черный металлический дракон, припаркованный на пригорке аккурат у их двора, масштабом одновременно контрастировал с отрешенным обликом притихшего обособленного гостя, и удивительно неуловимо соответствовал ему.

— Он не мой, в аренде. — невозмутимо пояснил гость. Кинематографически-ровной интонацией.

— Познакомьтесь, это Степан… — завершила наконец свою заготовленную речь-представление Нина.

— …Тюю, а чё не твой-то? — с подростковым нигилизмом оценивающе театрально сник младший из присутствующих, — а твой где?

— Мой дома, в Эмиратах. — без выражения сообщил гость. Пока вокруг — примечали его подозрительно экзотический глянцевый загар

— Мм. — брови Вадика вскарабкались на рекордную альпинистскую высоту, пока он пытался скопировать непроницаемость гостя. — Я так и думал.

После участия Вадика дискуссия, обещавшая быть, как обычно, застопорилась. Мнения разделились: рассмотреть майбах, а потом гостя, или наоборот?

Это магическое слово внезапно в мгновение стянуло в эти престарелые пятничные посиделки всевидящую в маленьком поселке молодежь — постучалось и рассредоточилось пару соседок возраста Нины, подружек.

— Так что ты, Нин, в пруд, говоришь, провалилась? — юлил, и, по всей видимости, изо всех сил зеркалил монументальную внешнюю манеру гостя Вадик, — ну, отличная рыбалка!

Нина внезапно и сама это поняла. Что ситуация развернулась… хм, оригинально. Соня тем временем энергично косилась на кухню/коридор/спальню. Нине самой — ужасно хотелось снять промокшие в пруду носочки, переодеться в домашний теплый спортивный костюм с начесом. А тут ещё — достопочтенный гость внезапный… Элита какая-то. Из-за угла… Как предмет пока невысказанного любопытства, и её собственного — тоже.

— Располагайтесь поудобнее, пожалуйста, Степан, присаживайтесь! — пригласила она, намереваясь слинять на передышку и перегруппировку сил, перепоручив гостя своим домашним. От него уже хотелось отдохнуть, перевести дух. Как от спортивной нагрузки.

Он послушно сделал шаг внутрь и машинально сел на кресло рядом. Провел ладонью по обивке. Встал обратно. И остался стоять у входа. Выглядело это слегка странновато, почти невежливо.

— Да, лучше к столу! — сориентировалась она, — У нас тут прекрасное бабушкино жаркое…

— Я не ем мяса. — сообщил он холодно. И она опешила: он сердится на неё? За что? Уже?

— …и варенье… — неиссякающей вежливостью щедрила она…

— Сахар тоже не употребляю. — сообщил гость, и враждебно покосился на телевизор.

Весь в черном, с мрачной величественной хладнокровностью и обезличенным темным взглядом под слишком идеальной челкой, четкий и монументальный, он казался культовым вампиром из книжной саги.

— И вино, полагаю, тоже? — обреченно догадался дедушка.

— Исключено. — обескураживающе идеалистично кивнул пришелец.

Идеальный гость, что тут скажешь?! Ни угостить, ни выгнать!

Нина никак не могла понять: чем они ему уже не угодили? Если они все ему так не понравились, то зачем он здесь, почему не прощается?

— А… что предпочитаете? — с какой-то странной хитрецой оживилась Соня.

— Морепродукты, злаки/крупы, кое-что из фруктов и овощей. — рапортовал гость.

…Откуда-то из сумрака, который он начал потихоньку источать вокруг себя…

— И режима, полагаю, строгого придерживаетесь? — с каким-то азартным благоговением воодушивилась Соня. — Не взирая ни на какие форсмажорные обстоятельства?

— Да.

Странно. Не ему с его идеальными пропорциями почти манекена из витрины держаться столь строгих диет. — подумали все синхронно. — может, хворает?

— И предпочитаете не менять устоявшийся рацион? Да? Верны своим привычкам?

Нина хотела одернуть подругу: с каких пор она заделалась диетологом? Чего это она тут нечаянному вип-гостю гастрономический допрос устроила, ему и так тут неуютно.

Но не успела.

— РАС? — в лоб спросила Соня гостя. И тот кивнул.

Будто прозвучало какое-то откровение, и все его уловили,

но пропустили. Мимо.

Нина взглядом вопрошала: что за…?

Соня взглядом позвала её на кухню.

Нина даже извиниться не удосужилась, удаляясь, ведь гость этого «маски-шоу» упорно не замечал. Или по своему обыкновению просто игнорил.

— Чттттто ты несешь? — напустилась она на сестренку.

— Да это ж «мой клиент»! — радостно провозгласила рыжая бестия.

— Что? — получилось почти хором: девочек настигли любопытствующие появившиеся накануне на пороге местные подружки — Лиза и Лера. Соня всплеснула:

— Я вам столько про свою работу рассказываю, вы меня когда-нибудь слушаете?

— Ты с детьми работаешь! Вообще-то! — напомнила Нина.

— Дети вырастают во взрослых. Вообще-то. — напомнила Соня, и назидательность тут-же сменилась восторгом: — Ну тут же все признаки! Сенсорная чувствительность, ритуалы, манера.

Нина будто б даже и не удивилась. А действительно, чему?

— Он псих? Из майбаха? — комично удостоверилась она. Прикидывая, как его теперь туда вернуть из их гостиной. Обратно. В его «портал исчадий».

Или в мрачные книжки. Или в экспериментальные лаборатории…

— Аутический спектр! — радостно разгадала Соня. — это ж сразу читается!

— Мм… — претворилась, что прояснилось, Нина. Но, вообще-то, мгновенные диагнозы детского психиатра — ничего хорошего не предвещали. Даже красаФФчикам на майбахах.

Она пробовала осмыслить восторг подружки рядом с ненормальным. Изо всех сил.

А может, это заразно?

Хотя нет, ну очень уж не похожи симптомы… Того «ненсмеяна» уж точно ничем не впечатлить. И как он сумел так впечатлить остальных?

— Ну ок, и что? Нам всем бежать и прятаться?

Шутки шутками, но словечко-то — страшноватое, как бы восторженно Соня ни рассказывала обычно о своей работе. Оно — всё равно — откуда-то из белых застенок как-будто.

Она попробовала припомнить, что она знает про аутистов, если сестра их постоянно упоминает?

Почти ничего,

но Соня сейчас это охотно исправит.

— Это люди, которые принципиально иначе обрабатывают полученную из окружающего мира информацию. Прям альтернативно. У них другие критерии оценки, другие ценности, другие сильные и слабые стороны. И отличия эти от нас — довольно фундаментальны. Там правда очень нестандартное мышление. От природы сам по себе этот тип неврологических особенностей — не опасен. — тут-же пояснила та… Вместо отмашки на беговой… спринт? Или марафон?

Могло бы упокоить, но не тут-то было…

— …Если только — тем, что они на наш обывательский «вкус» очень странненькие от рождения, им с самого раннего детства за это «прилетает», на них оказывается давление «будь уже наконец-то нормальным, как все», к чему они довольно чувствительны, и тут уже как следствие велика вероятность сопутствующих психотических расстройств… — включила специалиста Соня. — Но этот субъект — диагноз свой знает, в отличие от многих, и, очевидно, при своих-то возможностях, социально адаптирован. Вероятно, даже грамотно протерапевтирован психологически. Нормальным это его, конечно, не сделает, но, скорей всего, фактически безобиден.

— Ок, прятки отменяются. — саркастически облегченно вздохнула гостеприимная хозяйка, что наприглашала на свою голову, — Чем нам его кормить?

Диагнозы — вежливости не отменяют. Как-бы. Не опасен — пусть жует. В благодарность. И уматывает.

— Чем скажет, тем и кормить. — пожала плечами специалист, — Главное, ничему с ним не удивляйся. И не думай, что он шутит, про овсянку например. Они не умеют шутить. Буквальны на столько, что кажутся невоспитанными. Но только это — не их выбор. У них фильтры общения — минимальны, они что думают, то и «лепят» в лоб.

— Думаешь, он ещё и разговаривать умеет? По-моему, затрудняется. — припомнила Нина.

— Зря смеешься. И недооцениваешь тоже зря. Говорит он, я предвижу, превосходно. Если «по делу», конечно — по мелочам они обычно не растрачиваются. Но сразу предупреждаю: он может быть чересчур прямолинеен. Это не тот человек, от которого стоит ждать светских «реверансов» — он не умеет юлить и играть в социальные игры. Для них любое искажение информации — что-то ненормальное. Неприемлемое.

Девочки явно усмехнулись её тревогам. Нашла чем напугать — честностью! Но Соня не отступала, ясно предвидя последствия:

— Это важно знать с такими, как он: там честность вместе с точностью — как патология. Они совершенно бесхитростные люди. От наивности до варварства. Они правдорубы — не ради какой то цели, как у нас! Или принципа, личного образа, благости. Или, типа, результат какого-то внутреннего пути… Честность у них — сама по себе самодостаточная цель. Основа, первичность, точка отсчета. Она просто должна звучать сама ради себя. Для равновесия в мире, чёт типа того. Не взирая на обстоятельства, контексты и последствия. Даже в мелочах!

— Ой, неужели! — девочки правда решили, что в сказку попали. Их пугают честностью?

— Зря забавляетесь! В его случае это кажется милым, пока он не растопчет все приличия и границы. При такой-то детальности и скрупулезности мышления, правду трудно даже удержать в себе. И честность — «вываливается» из него, на ходу. Поэтому он чаще молчит. А то он будет лупить эту свою правду — где попало! Всё подряд, без тормозов. Тут же информация и её оценка — как точка А и точка В. Для него всё промежуточное — шелуха. Он это отметает как мусор.

— Правда как патология… Звучит — как из параллельного мира.

— Он — и есть параллельный мир! — Проповедовала Соня, — Они не терпят искажений. Для них ложь — как сбой в программе. Как дауны от природы не умеют злиться, так аутисты — не умеют врать. То есть научиться — как-бы могут, но очень сознательно — со скрещенными пальцами за спиной, и в основном ради самообороны — у них это не игра, и не мелочь. А большая тяжелая работа. В основном же их «крэдо» — это «Её Величество Объективность»: полное отметание эмоциональной шелухи и двойных стандартов, следование правилам и предписаниям. Когда нет своих и чужих, есть только логика. Поэтому… Их прямота может сбить с толку, оскорбить, хоть он не имеет такой внутренней цели и потребности. Просто по другому они не умеют.

— Реально как в сказке. Как в стрррашной сказочке!

— Та нам-то что, максимум обидимся, ну зацепит он наше эго или «чувство прекрасного». А вот им — придётся всегда жить в нашем мире. В мире, где логика и честность всегда проигрывает эмоциональным вторичностям. Так что страшно должно быть не нам. В нашем экспрессивном обществе полумер и изменчивостей — их, людей точных, буквальных и тотально объективных, с абсолютным кодексом Истины и зацикленных на деле, — высмеивают и давят. Чем зачастую выращивают из гениев — злодеев.

— Умеешь ты успокоить!

— Правда жизни. Этим в нашем центре и помогаем: учим адаптироваться и приспосабливаться. Но этот — явно прокаченный. Более менее.

— Очаровательно…

— Ох, самое неприменимое к ним слово… Вообще, если без научных заморочек, скилл для жизни: как только видишь на горизонте тотального «душнилу», зануду — открывай вероятность аутического спектра. Это прям маркер, диагностический признак. Клиническое занудство в манере говорить на ровной интонации, зажато держаться физически, в концентрации на деталях и въедливость — это прям маячок типологии мышления. Просто в отличии от неврозов, носящих похожий признак — «тормоза», и являющихся приобретенным «дефектом», это — врожденное. И не лечится. ВааПщщще! Попытки раскрепостить человека в этом случае через любые, абсолютно любые техники — не что иное, как насилие над ним и его природой.

— Ну хорошо хоть, что такое- редкость!

— И да, их — гораздо больше, чем нам кажется — до 15% насчитывают! Просто высокофункцональные — недиагностированными чудаками всю жизнь живут, в основном — в добровольной изоляции, их плохо принимает социум. Они очень умны, обладают высочайшим практическим потенциалом, но имеют явные проблемы с общением, которые не спрячешь. Это делает их «легендарными» персонами, но вот в плюс или в минус — вопрос… Это очень обособленные люди. Кажутся бесчувственными, но попросту не умеют выражать себя. И реагировать привычным нам образом. К примеру, ты про древнего философа Диогена слышала? Эпатажнго спорщика, жившего в бочке, и оставшегося легендой в веках? Вот, по многим признакам — аутический спектр!

— Ты не драматизируешь? Ну чуток?

— Ты просто не представишь, пока не столкнешься! Это люди — «невпопад»! Они либо кажутся заторможенными, либо выдают на всё абстрактные, рандомные реакции. Всё это максимально сбивает с толку нормального человека.

— Ну… все чудят, с кем не бывает!

— А эти — чудят не переставая! Обычно кажется, что они придуряются, специально действуют тебе на нервы, издеваются! Потому что у нас — нейротипичных — от рождения заложены какие-то маячки на человеческий контакт, мы интуитивны в этом: что есть общность, как быть приятными, что есть единение и обоюдность общения. У нас — чуйка — что и как лучше «подать». У них этого нет! У них — попросту малофункциональны эти отделы мозга. Они не «чихают на чувста других», у них — эмпатическая слепота! То есть адаптируя детей с РАС — мы буквально учим их, где пора смеяться. И чувства, и юмор у них — на столько специфичны, а «слияние» с окружающими — на столько слабо, что в основном можно научить их только подражать нормальным реакциям.

— Они вообще бесчувственные чтоли? Роботы?

— Они — чувствуют, но ровно так же глубоко, как и рассуждают. То есть — чересчур. И для нас «нормальных» это — «перебор» и неконнект. Слишком! Они не «дурачки», какими могут казаться. Они — учёные от природы с тотальным объективизмом восприятия, которые очень глубоко в себе, своих ощущениях и прикладных сферах своих особых узконаправленных способностей. Им оттуда очень сложно выныривать. Поэтому они такие «оторванные» от общества. Многое, что для нас — естественно, для них от природы обесценено. И они умеют этот «выбор» обосновать так, как нам и не снилось! Потому что смирились, и в целом на обоснования голова у них хорошо «варит». Но на самом деле многие хотели бы стать нормальными, просто не дано. В адаптации детей мы в основном стараемся объяснить им, как мыслят «нормальные люди», в чем разница, показать на примерах. Расставить нейроТипичные акценты. Расширить репертуар реакций. То есть адаптация — это не только «не судить как окружающих, так и себя самого слишком жестко», (потому что ни у нас, ни у них это — не есть личный выбор, а обусловлено природными настройками), но и в случае необходимости — изображать приемлемое. Дааа! Мы учим их претворяться. Они никогда не научатся реагировать на все так же, но на то они и выскофункцональные — при высокой степени адаптации они изучают и копируют нужные реакции, манеры, хоть репертуар «выученных» реакций и остается довольно ограниченным. Зато часто они очень талантливы и приходят в эту жизнь не чтоб «её жить», а прям с какой-то заданной Миссией и вектором деятельности. В общем, это — буквально иная порода людей!

— Как в сказке…

— Да, только в реальности… Есть мнение, что высокофункциональных аутистов вокруг довольно много. Гораздо больше доступных статистических цифр. Просто нам об этом не говорят, не признают. Мы их распознаем интуитивно, как неизвестность и неопознанную угрозу, но осознанности в обществе на эту тему очень мало.

— Ты преувеличиваешь! О глобальной «проблеме» все бы знали!

— Это вы преуменьшаете! Это огромное явление, оставшееся практически незаметным в мире! Да, их полно! Вы их и сами встречали: это те самые не глупые, но «Странненькие». Из-за этого редко воспринимаются всерьез их таланты и заслуги, многое обесценивается и высмеивается в мелочах. Они зачастую альтернативщики, упрямцы, слишком правильные и принципиальные, одиночки, и кажутся неприятными. Их зловещесть при этом — сильно преувеличена, просто с самого начала жизни сталкиваются с тем, что общество — сильно ограничено в принятии и валидации — отвергает «других». Тех, кто говорит чуть другими словами, досконально соблюдает правила и смеётся невпопад. Кстати, аутический спектр в легкой форме — легко и спутать: он может быть похож на особенности воспитания/ психологические травмы. Это и когда человек ногти грызет, или раскачивается (здесь это — попытка успокоиться), или крутит волосы. Когда замкнут и нелюдим. Разница в том, что неврозы можно вылечить. А этих — не переделаешь. Их не переучить, не переформатировать, не исправить, не «починить», как часто требуют родители. Это не лечится! Утюг не переделать в радиоприемник: функции — разные, как и комплектация изначальная. Короче, если этот парень захочет описать свои эмоции в красивый вечер, он скажет про выплеск окситоцина или сератонина, Эндорфина и дофамина — гормонов счастья. И непременно расскажет разницу, опишет каждый! И часто будет говорить о том, что ты не понимаешь, в излишних деталях.

— У меня сейчас мозг взорвется.

— Это ты его привела, и он всё ещё тут, так что слушай.

— Это у него такой психический дефект?

— Это у него такая особенность. Иная прошивка, как Адроид и Айфон, Виндоус и Линукс. Моя область профессиональная гласит о том, что люди делятся на нейро-типичных, и нейро-НЕтипичных. Нейротипичные — это мы и нас — большинство. Поэтому мы считаемся «нормальными». Основа нашей жизни и личностной реализации заключена в сотрудничестве, в положении в обществе — в общении. Взгляды, улыбки, намеки, юмор, интрига, влияние, тонкости. НейроНЕтипичные — это все те нелюдимы и изгои, которых слабо принимает общество только из-за их непонимания в области этики, вербального и невербального коннекта — то есть из-за особенностей, которые, как правило, вреда никому не несут. Просто многое в них нам кажется непонятным и неприятным. Задевает! В действительности же это индивидуалисты с очень альтернативным мышлением, прогрессивными идеями и весомыми достижениями. Они рождаются с «прошивкой» ученого. И все их ресурсы направлены в их деятельность, на общение их — почти не остается! Ну они другие. Но их альтернативность не заключает в себе зла или злорадства. Хотя порой и кажется опасной, вызывающей, контр-действенной, зловещей. Это обманка природы, играющая против них самих. Возможно, чтоб их от их Дела не отвлекали… В общем, нам их не понять, а им — нас.

— А общество ведь — одно. — осмыслила сестричка.

— Вооот, и мы все в нем перемешаны со своими разными функциями, при чем непропорционально! И без маркировки! И знаешь в чем тут самый главный подвох? Эти люди часто рождают у нас множество негативных ассоциаций. Почти суеверных, сумеречных! А всё — только потому, что мы не получаем знакомого нам, естественного для нас эмпатического отклика. На который мы сильно настроены от рождения. У нас с ними просто разная сенсорика, мы не способны их считывать. То есть проблема в данном случае — в нас, а не в них. Вот видишь, он тебе ещё слова не успел сказать, а уже раздражает! Так что гаси предубеждения, и постарайся не обижать парня, он пока ничего плохого не сделал, просто «не страненненьким» — быть не умеет. И не научится, будем реалистами.

— Он точно не опасен? У нас тут куча народу.

— Он не демон, он просто человек, давай исходить из этого. Хоть у них и «талант» производить дурное впечатление.

— Точно?

И Соня пошла на второй круг:

— Само по себе такое альтернативное «программное обеспечение в голове» — не патология — угрозы никому не несет. Такие люди не рождаются с сопутствующей психопатией. Просто — очень нацеленными. Но есть оговорка: они очень другие. Прям очень заметно. Уже с рождения. Такие дети не ищут контакта глазами, не отзываются на улыбки родителей, не играют со сверстниками… чем понятное дело, напрягают! Всех! И непринятие близкими в детстве, а они — пугают родителей свой альтернативностью, а потом отвержение обществом — может добавить сопутствующих расстройств. В основном не реализованным в их предназначении людям, конечно.

— Так все-таки…

— Если их злостно недооценивали — бывает всякое. Их часто недооценивают. Они же — не мастера феерического впечатления. Иногда всё это их — людей, осознающих свой высокий потенциал, изрядно допекает.

Устрашающе!

— …Но чаще — Взрослые они — просто закоренелые отшельники, прячущиеся от непонимания. Так что если судить в целом, то вероятность сопутствующих психопатических расстройств у них — ровно та же, что и у нейротипичных людей, только эти — чаще попадают в агрессивную среду, когда их не принимает окружение. Зачастую начинается это прям с родителей, которые старательно пытаются их «исправить». Усреднить. Я таких каждый день вижу. Просто этих людей всегда хочется «растормошить»! А получается — «распотрошить».

Зловеще… Зато честно!

— Если же такой, как правило талантливый, что обусловлено его спецификой как закономерность, человек — попадает в мало-мальски лояльную среду, то он больше полезен, чем вреден.

— Ага, задача ясна… пошли создавать благоприятную среду … — обреченно вздохнула Нина, натягивая на себя махровые носочки, бежевые штаны и толстовку. Ого себе, гостя привела. Хорош красаффчик, с которым чтоб пообщаться, нужно пройти отдельный курс спецподготовки, чтоб с психу не прихлопнуть его сковородкой…

Беречь его нужно, оказывается как ПтЫца Дивного… В «красную книгу» заносить. Зелеными чернилами…

Но Соня не сдавалась в попытке погасить назревающий конфликт между хорошей, и, вероятно, хорошим, нормальной и нормальным, даже если и нормальными — по-разному:

— Проблемными обычно бывают аутисты, живущие на сопротивление. Среди нереализованных действительно бывают социопаты, которые мстят миру за непризнание своих вполне осознаваемых ими талантов — с поразительной холодностью и логикой. Аутист же, попавший в адекватную ему среду, может быть весьма масштабно реализован в жизни, сохранив и всецело направив свою психику в эту область, для которой «создан». Посмотри на него. Как ты думаешь, из какой он среды? По крайней мере на сегодняшний момент.

Этот аргумент не только закрыл спорную дискуссию, но и внезапно вырастил авторитет знакомой с детства Сони в глазах Нины — до космических высот. Всю жизнь она про себя думала, что Соня изменила своему, их совместному художественному призванию, выбрав психологию и педагогику,

и вот впервые усомнилась в этом убеждении. Сейчас она увидела эксперта по весьма практичному вопросу. Который вдруг стал — ребром…

Или сел — на пол…

Так же она заметила, точнее осознала именно сейчас, что Соня намеренно говорила на повышенных тонах, и «ходила кругами» в описаниях — вероятно чтоб все притихшие гости её расслышали. И вероятно, ей это удалось.

Лавируя меж коридоров, Нина больше думала о сообразительности и образованности сестренки, чем о самом ооогогооо наведшем «сумраку» госте. Который так и сидит у них на полу у дивана.

Усвоив услышанное, Нина свернула на кухню, и сунула в духовку не один, а пару кусочков рыбы. Порезала авокадо с оливквым маслом, огурчики. Отварила экзотическую крупу киноа для салата. И выдохнув, вернулась в гостиную.

Казалось, там всё осталось ровно так, как они с Соней оставили. При госте, настоявшемся посреди гостиной и расположившемся теперь в сторонке на коврике в позе буддийского Лотоса, говорить стали робко и почти шепотом: не замечать его не удавалось, а включить в общий контекст атмосферы — удавалось ещё меньше. Он — отрешенно молчал, и, казалось, чувствовал себя при этом замечательно, не признавая принесенной им неловкости.

Нина хотела как-то к нему обратиться, но теперь не знала — с чем, и поглядывала в сторону Сони, на которую теперь была вся надежда.

4. Песчаная буря

Что может быть спасением в такой ситуации?

Конечно, телевизор! Все поглядывали туда как за глотком освежающего напитка в зной. И все уже поняли, что гость его не любит. Тот был сосредоточен в своем телефоне. Похоже, сбрасывал звонки.

Новости вещали приятным голосом диктора о незначительных для присутствующих подробностях. Но разве там, в тв-шке, важна значительность? Он же — просто концентратор-рассеиватель внимания.

— Завтра впервые за последние годы на родину заглянет на пару дней из глухой эмиграции отечественный вундеркинд ай-ти сферы Стэфан Чернат. Он посетит Московский международный бизнес-форум, представив свой новейший международный проект. На сегодняшний момент он занимает в списке Форбс…

Воздух в гостиной стал вязким как желе — шевелились только глаза:

На экране мелькали фото знакомого лица. Знакомое лицо тревожно вздернулось на звук имени. Из своего уголка.

— Знаменитый бунтарь и философ, одиозная личность, создавший крупнейшие проекты и совершивший перевороты в индустрии, окутанный мифами и легендами уже целое десятилетие, 28-летний бизнесмен ведет замкнутый образ жизни, мало дает интервью, почти не ведет соцсетей, гуру и создателем которых сам и является, пропагандирует аскетизм, и его появление на данном мероприятии ожидается как событие поистине сенсационное.

— Нормальный такой аскетизм на майбахе… — молвит единственный, кто нахален на столько, чтоб покуситься на затвердевшую в бетон тишину. На правах студента-программиста. Раз уж речь об ай-ти сфере… родненькой…

Это имя слышали даже те, кто никогда не интересовались подобными областями жизни, индустрий и медиа. Его бэкграунд — черным плащом — мантией накрывает всех, кто хочешь-не-хочешь посвящен в необозримость его достижений и авторитета как национальный культурный код.

…И в таинство его присутствия. Масштаб личности сотрясает действительность.

Говорить по прежнему может только Вадик. В 19 лет ещё можно оставаться на столько бунтарем, чтоб обратиться лично к мифическому полу-божеству.

— Так ты Стэфан или Степан?

— Когда как. Зависит от обстоятельств.

— А по паспорту?

— Смотря по какому.

Таинственный сюр от звука его грудного небрежного слишком ровного неспешного голоса только ещё больше сгущается. Лаконичность только дорисовывает мифичность образа.

Следующей очнулась Соня. Не смевшая поверить, что уже заговаривала с ним, и это было так мимолетно.

И она его не узнала! Тоже!

Нет, она не фанатка. Как бы. Как-будто… Как и все.

Но актуальнейшие её мысли снова озвучил вездесущий Вадик:

— Кстати, приятно видеть тебя… одетым! — несло парня, — а то у тебя в соцсетях в последнее время что ни фото, то эпически-эротический шедевр! Оно понятно, тебе-то от ай-ти-вундеркинда до кино-секс-символа — один шаг, но с какой целью, хочется полюбопытствовать, народ будоражишь? Редко, но метко!

— Многофункциональность — моц девиз.

Спросили — ответил.

Нет, ну а чО, если в последнее время он обсуждается больше по поводу своей внешности, чем «индустриальными» прорывами в бизнесе?

На экран незамедлительно вывели его интригующее фото в бассейне…

— Ну лайкнули эту фоточку, чтоб вы понимали, четверть миллиона человек. Так что я и моя начальница Катя — не одиноки… — призналась удивительно подкованная в теме Соня. Кажется, откровенность и правда заразна…

— Хочу познакомиться с армией твоих фотошоперов! — не унимался Вадик, — Выглядишь там как гр#баный Ванн-Дамм. Кубики к прессу долго пририсовывали?

— Фотошоп? — гость, наверное, нахмурился или оскорбился бы, если б умел. Но лицо его будто принадлежало ему не вполне. Как и интонации голоса.

Однако провокация его затронула. Небрежным рывком он задрал черную майку под черной мантией с капьюшоном, и разом опроверг обидные версии. Кубики на худощавом загорелом восхитительно слепленном и прорисованном теле оказались вполне подлинными — подсушенными, дышащими. Влекущими и зовущими. Майка опустилась как занавес, а кубики — как хорошее представление — поселились в умах и остались там навсегда…

Соня — знавшая, о чем только что упоминал Вадик, успевшая посплетничать об этом недавно со своими курочками-соцпедагогинями на работе, думала, что дар речи у неё отказал теперь навсегда. Но нет, он продолжал бунтовать. И всё о том же, о своём…

— Я никогда не слышала о Вас… этого! — а сколько слышала — пояснять излишне: вечный инфоповод… — Про ваше Растройство Аутического Спектра никто не знает?

— Строго говоря, это не расстройство. — его тон кажется лекторским. — Нельзя «расстроить» то, что так устроено изначально. Учёные до сих пор пользуются ошибочным термином. — авторитетно припечатал он.

Соне при всей её глубине погружения в данную тему даже возразить нечего, всё в точку: не расстройство, а врождённая особенность, альтернативная «операционная система» в голове. Осталось только кивать, придавленной плитой его известности. И неизвестности одновременно.

— Я в шоке. Вот это «секрет полишинеля»! — обнаруживает она, совершая и совершая это открытие.

— Людей, способных разобраться в данной теме так, как вы, объективно не много. А психиатрические термины, наложенные на людей персонифицированно, это всегда стигматизация. Я не заинтересован ни гордиться своим «диагнозом», ни становиться его жертвой в чьих-то суждениях. Ни, тем более, кому-то что-то разъяснять. Меня устраивает существующее положение дел. — отчеканил он металлом. Его невыразительная речь странно сгущала вокруг него все бытовые краски.

— Но это… многое бы объяснило… — почти вне диалога пробормотала Соня. — всем!

— Или запутало бы ещё больше. — прохладно припечатал собеседник. И был прав.

— Аббалдеть, я ещё не видела взрослых савантов! — признается Соня полушопотом, обернувшись к маме с папой, будто увидела блеск золотого самородка на прииске.

— Что такое саванты? — народ вокруг потихоньку начинает привыкать сегодня к просветительской программе и заковыристым терминам.

— Гении… — по-детски «ситцево» пожимает плечами Соня.

— Это не он ли, — припомнили рядом, — написал ту научную статью, которая потом гуляла по интернету? Прикол в том, что в ней он объясняет вещи совершенно простыми доступными словами. А некоторые термины он там — изобрел, не без участия ненормативной лексики! Очень прикольная! Примерно треть её понятна нам всем как озарение, но за определенной чертой текста там — мрак и бездонность космоса, доступная только людям с ооочень большим мозгом!

— Да, это я написал. — узнал эксклюзивный термин он. И принялся цитировать её тезисами прям дословно. Наизучсть! И действительно, после увлекательной доходчивости наступил предел понимания. Многие прям ощутили: вот она где проходит — граница понятности. И нормальности.

— Стёп, стоп! — по-опекунски скомандовала Соня, и подсказала направляюще: — Дальше уже не понятно.

— А-а, да? — остановился по просьбе он как-то даже чуть наивно. Будто раскаялся, одновременно удивился. И вынужден был «сбросить разгон».

— Так вот оно какое — одиночество, — скажут о нём потом за дверью, — Это когда рассуждаешь про интересные тебе вещи, про какой-нибудь Азимут, или сверхчисла, или двоичные коды… а тебя — никто не понимает! Он отрезан от людей, лишен общности интересов и понимания его рассуждений! Диалога! Как-то даже жаль его!

— Что ж, у него свои радости жизни, — увещевала Соня, — он видит и понимает гораздо больше, чем мы. Ему доступно больше. Возможно, его изолированный мир — столь интересен, как мы и не в состоянии даже заподозрить.

— Но он не хочет об этом поведать… Или не может? Или мы не можем его воспринять на его уровне? — начали догадываться вокруг. — И изучаем его потом как странный объект… Неодушевленный. Словно артефакт.

…Драгоценная флешка.

Но Соня знает, о чем говорит:

— Не обольщайтесь, он изучает нас так же, как и мы его. Может, нам — его жалко, а ему — нас? — и вдогонку мыслями вслух… — Может, и хорошо что он в основном молчит. А то б рассказал какие мы всё отсталые — со своей форы мыслительного превосходства. И не со зла, а потому что, ну, это правда же. Да только нам всем такое — не надо… Мы оставим его себе — артефактом и достопримечательностью. Ярким образом. А может, он этому и сам подыгрывает?

Да уж, нужна ли нам правда? Вечный вопрос.

5. Сияние в сумраке

Но кто-то реально не мог вынести пафосности атмосферы и нагнетаний придыханий.

— О, слушай, так ты шаришь! — Вадик, видимо, сперепугу обнаглел на столько, и не заметна его неистовая бравада была здесь только гостю. — Я же тоже… Ну как ты! Коллеги! Интересно, вместо практики к курсовику — пообщаться с самим Чернатом — норм альтернатива? Видела, бабуль, а ты говоришь, «сиди дома учи уроки», ххех! А тут — внезапно — профессор программирования. Да ладно, какой профессор, Магистр! Ты правда сам кодишь свои проекты? Ходят такие легенды… Или мифы.

Гость лаконично кивнул. Большего от него и не ждали.

— А нука! Покажи! Смотри, задание! Домашка моя. Вот скажи, как бы ты сделал такой сайт? — Вадик подсунул ему, сидящему прям на полу, свой поскрипывающий ноут.

Он воззрился на аппарат — будто пропустил момент для своей отмашки, для сопротивления.

И вдруг… Потухшую оболочку человека будто включили в розетку. Внезапно он поерзал, пристраиваясь поудобнее к чужому компу на своих коленях, тренированным движением врубил на полную мощность песню на своем смартфоне.

IVAN VALEEV — Minor.mp3

На заигрыше пальцы ударили по черным клавишам, и случилось какое-то слияние: бездонность звука и мысли, что таит в себе пространство этих клавиш и этого затылка… Музыка ударила в голову — как транквилизатор, и пространство пошло психоделическими волнами.

Картинка старанием Вадика с ноута передавалась теперь на большой тв, где с немыслимой частотой открывались и сворачивались черные и цветные окна, и Вадик жадно внимал каждому движению пикселей, изредка успевал комментировать на восходящих нотах. Что-то выростало на экране из ничего.

Всем известно, что в своих проектах, совершая революции в жанрах, он был первопроходцем и Творцом, вел себя как Бохх — решал, карал и миловал, уничтожал и созидал, был единоличным правителем своей виртуальности. Но видеть таинство — своими глазами…

Песня играла около 4х минут. Когда она стихла, на экране зияло новое пространство. Он показал его возможности, послушал охания Вадика и значительное молчание неугомонных стариков, ведь даже им было понятно созданное на их глазах. Во всей своей бездонности возможностей.

Через 5 минут ознакомления он спросил: тебе понятно?

— Ага, супер!!! — ликовал Владик.

Тогда он убрал пальцы с клавиш, и с неумолимым выражением застывшего лица будто отсчитал про себя секундомер. Новенький сайт по только что заданным параметрам эпично самоуничтожился.

— Чтоо, нет! Ты и это успел поставить? Зачееем?!!!

— Тебе понятно? Сделаешь сам.

— Да ты, е п т, да тут работы на неделю! Ты издеваешься? Я ж не гений как ты!

— Программирование тебе — не интересное кино с попкорном. Садись и делай. — отчеканил он, — иначе зачем все на тебя в обучении время тратят? И ты сам свое время тоже.

— Ну это кинцо было прям остросюжетное! Не зря говорят про твою склонность к спецэффектам, чтоб тебя! Ну как же жалко ж, ну ёпт!

Второй завороженной, сумевшей заговорить, была Соня: она утащила подружек на кухню за чайником. Но нет, не за, а потому что…

— Вы видели?!! Вот она, их знаменитая сенсорика в действии! — Соня захлебывалась увлеченностью своими теоретическими знаниями в такой «прикладной» момент, — Эти люди часто кажутся капризными по мелочам, но на самом деле у многих из них та или иная гиперчувствительность: у кого к шумам, у кого к фактурам, тканям, визуальным логическим последовательностям. Перфекционисты — это про них, хотя они часто неряшливы, потому что очень сконцентрированы на стимуляциях и собственных реакциях! Часто эти люди не выносят каких-то специфических фактур или звуков, некоторые не могут даже обниматься. В то же время выбранная и «одобренная» их «внутренним балансом» сенсорика — им помогает как «волшебная кнопка!»! А знаете как?! Они часто демонстрируют свои особые способности — из ресурсных трансовых состояний, к которым у них — прямой доступ! Повторяющиеся звуки, движения, какая-то естественная стимуляция! Кто-то забывается с четками в руках, или мешая игральные карты, теребя в руках микро-мячик или шнурок, грызя колпачок ручки. Знаете, что они часто раскачиваются или повторяют странные звуки? Так воот! Всё то, чего нейротипики достигают через сильные и пагубные стимуляции — алкоголь, скорость, риск, секс, гипноз, скандал… эти — могут находить гораздо проще!

— Звучит ооочччень странно.

— И выглядит — тоже… Как бы так сказать — не цивилизованно. Потому что это нечто очень древнее и первобытное. Наши далекие предки — знали! Когда какое нибудь древнее племя «тумба-юмба» — совершали ритуальные танцы, и через это приходили к каким-то озарениям, прорывам, и просто состояниям общения с собой и Вселенной. Это — просто способ, инструмент. «Копнуть» в себя. И если ученые до этого до сих пор не дошли и не объяснили, то особенные люди тут не виноваты. Они пол жизни проводят в «измененных» трансовых состояниях. При чем зачастую — весьма продуктивных, творческих! Этот — видишь, через аудиальные стимуляции в «нирвану» своего интеллекта улетает. Кстати, он и сексом, скорей всего, под музыку занимается. — она поняла, что несёт, уже когда «слов назад не воротишь…»

Соня скучающе проследила зрачками за пролетающей в нагретом воздухе пушинкой из гербария на столе, игнорируя заряженные взгляды подруг, из которых рвались словесные «подзатыльники» этой отличнице по предмету.

— Так что… Если что… стони громче. — выбила страйк из подруг она, движением брови добив Нину.

— Вот ты фантазерка! Хватит мысленно раздевать гениального психа! — не сумела разозлиться та. Как ни старалась.

— Ниче не это! — заупрямилась лекторша, — Это обобщенные знания, не более того! Они очень предсказуемы, живут на своих ритуалах. Там же-ж — грех не угадать!

И пока девочки чирикали, обсуждая то его поразительные профессиональные кульбиты, и его фантасмагорический вид, и это, когда он погружен, будто источает странное свое состояние, и внешность его элитарно-вампирскую, чего уж там, и грандиозный бэкграунд, и поразительное стечение обстоятельств,

…лишь один голос вывел всех из этого — как в том старом фильме «так кто же убил Аллестро?»…

— Всё это круто, конечно, но почему он до сих пор здесь?? — вдруг молвила Нина… — Такой грандиозный человек, помогает Вадику? Здесь у нас? Что происходит вообще?

Это всех несколько отрезвило: вопрос и верно оказался ключевым.

— Что ему нужно тут, почему не идет своей дорогой? Он ведь на пару дней всего приехал, и вдруг теряет время с нами? Ты можешь разгадать мне эту его загадку, госпожа эксперт?

Соня ухмыльнулась и смущенно потупилась…

— Вообще, разгадать аутиста — тот ещё квест… Но я могу предположить… Что ты ему понравилась!

Ххох, новости! Нина чуть не выронила огурец, который хрумкала вприкуску в ожидании своего ужина.

— По моему, наоборот! Я его бешу! При чем с первого взгляда!

— По моему, ровно наоборот: бесит он тебя, но это нормально. — заверила она беспечно, — Повторю алгоритм: разгадать аутиста… тот ещё квест! Он не умеет проявляться привычным нам способом. С него не считываются эмоции. Он нам не понятен до аномальной тревожности. Нам остается одно: разгадывать его поступки, и это — гораздо проще, чем карту выражений его лица, поверь. Вопрос задан верно: что может держать его, Небожителя, тут у вас? Ну что? Вадик?

Нина сжалась и укуталась в свою толстовку.

— Ииии… что теперь… мне делать?

— Бежать и прятаться! — подсказала универсальный ответ вечера Лера… Девочки хихикнули. Но ответа ждали не от неё.

— Он женат, наверное? С такой-то внешностью и богатством? — прозвучало логичное предположение.

— Никто ничего не знает, он скрывает. Но мои предположения — что вряд ли. Они — не как мы, и цели в жизни у них — не нашенские. Не стандартные. Семья-дети — не есть для них предел мечтаний.

Не убедила, ок.

— Ну во первых, у него лично есть вполне красноречивые известные высказывания (а ведь его — растаскивают на цитаты!) о сохранении личной свободы во имя высоких целей. А во вторых, они правда легко переносят одиночество — по привычке, и неминуемо постоянно сталкиваются с трудностями в построении отношений. Для них это — прям испытание на выносливость. Их не понимают, они не врубаются и не «втыкаются»… — вещала подружка буднично, облизывая ложку в сгущенке…

— Ну вряд ли он — святой… — подливали масло в огонь подружки…

— Ну… платит, наверное. — спокойно пожимала плечами обычно совсем не столь фривольная и толерантная Соня, — Так что ты, Нин, если что… того!… Будь готова, и пожалуйста, не разбей ничего о его драгоценную голову, когда вдруг что предложит. Помним, да, что это — не его выбор. Он не специально… такой!

Нина почти расхохоталась

— Он попробует меня купить? Ведет подсчеты в уме у нас там под торшером на коврике о моей стоимости? Ну в сверсложных числах, я надеюсь?

— Хочешь, поспорим? — потихоньку шалела от своей наглой уверенности Соня.

— Не шути так…

— Знаешь, они — не умеют шутить… Видимо, и мне это передалось в эту минуту… С кем поведешься…

— Ну что ж, мне прям интересна сумма… — сложила руки замком на груди полная скепсиса Нина…

— Ужс! — девочек явно увлекла тема… — Он же ж ещё извращуга наверное! — прям нараспев…

— Он то?

Соня вытряхнула свое «Пффф»

— Скорее всего — наоборот, там очень всё однообразно, на грани скуки, по расписанию.

Повисла пауза додумывания…

— Ну вообще то красавчик. — аккуратно напомнили подружки.

— Ну вообще то да. — грустно согласилась Нина. От правды не убежишь.

Ситуация казалась на столько нелепой, что кроме иронии уже ничего не вызывала:

— Так, если поеду с ним, мне тебя с собой что ли брать? Чё мне делать с ним, я ж сама не справлюсь! Координировать будешь!

— Та чё там, проинструктирую! — заверяла себя, что шутила Соня, -Тут надо усвоить, хоть это сложно, его буквальность мышления. Он не злодей, у него — ограниченная коммуникативная функция. Поэтому он может казаться высокомерным, но это не всегда так. В его мыслях. В общем, он не псих, у него — особенности.

— Понять и простить. — качала головой Нина.

— В точку. — Соня упорно отстаивала аттракцион зыриния на близком расстояния такой заповедной экзотической птахи…

Формально девушки толпой и так долго искали на кухне чайник. И даже если он этого и не заметил…

— Я рассказывала подругам, — пояснила ему спец. уполномоченная и несколько раскрасневшаяся Соня, с которой этот «бука» теперь хотябы вступал в диалог,

…а пояснила ему — потому что и так было понятно, кто тут «гвоздь программы», и шило… в том самом месте вечеринки…

— про особую сенсорику вашего типа. Чувствительность визуальную, аудиальную, кинестетическую, логическую. Бывает, например, что люди как вы — часто не любят тактильности. Их… например, нельзя трогать.

— Я нормально к тактильностям. Меня можно трогать. — пояснил гость ровно, вызвав смешок некоторых.

— Конечно, ты — аудиал, у тебя другое. — кивнула Соня с выражением чемпионской снисходительности, которое потихоньку начало к ней прирастать.

— Молодой человек! — окликнул его дедушка Нины, которому все меньше нравился поворот дискуссии, — раз вы разбираетесь, вы нам не поможете? — И с поиском разрешения и своим свежим предложением обернулся к своему другу и сокурснику юности.

Гость пространно обернулся на них своим чёрным лазерно-прожигающим диджитал-взглядом, какие пулятся только из-под низко нависших черных капюшонов. Со страниц коммиксов.

Декан университета ещё раздумывал: его, как и многих, несколько настораживал мрачноватый персонаж, о котором с придыханием, как о Мессии, шепталась молодежь. Но через мгновение Борис Борисович Вознесенский все ж решился. Точнее, друг из лучших побуждений поставил его в положение, из которого не представлялось вежливого выхода. Еще сомневаясь, он молвил:

— У меня возникли некоторые личные трудности с доступом к сайту нашего университета. А до сис. админов так не просто достучаться, такие занятые… — и не простые — читалось несказанным в глазах пожилого человека, — они люди! Обещал в понедельник, а материалы мне нужны уже сегодня… Если Вы изволите…

Гость выдержал странную паузу, и вновь кивнул.

— А не могли бы Вы нам, не специалистам, прокомментировать, что делаете и что тогда… потом… делать нам…

Гость вновь сосредоточенно кивнул, будто не очень хотел растрачивать драгоценный свой ресурс внимания на всего лишь слова.

— Адрес почты?

Борис Борисович представился, скорректировал нюансы английского написания и символы.

Диджитал-магия постукивания по клавишам и мерцания окон с немыслимой скоростью — повторилась.

— Ваша почта взломана. — вынес вердикт он, — И давно. На сегодняшний момент она практически утрачена. Если там что-то важное, можно заморочиться восстановить, но я рекомендую завести новую, не известную вашим… злоумышленникам.

Акцент на последнем слове был особенно пикантен от взломщика таких масштабов.

— Хотелось бы, конечно…

— Я дам задачу моим специалистам. — тут же делегировал он, не отрываясь от процесса. — Я смогу зайти на ваш сайт, но для этого мне придется его взломать.

Декан забеспокоился.

— Знаете, у нас крупный сайт государственного университета, десятки тысяч студентов, — замялся педагог…

— Развлечение для школьника, — дернул подбородком гость, — даже ваши сисадмины ничего не заметят.

Типа «Не такое ломали». Видно, что для него это — забава. Вроде как пасьянс-косынку разложить.

— …ежедневные процессы завязаны… И репутация организации… — увещевал старец…

— …За одно выявлю, кто и зачем наставил капканов на ваш доступ. — несгибаемо пёр напролом спец. Явно привыкший не просто руководить, но царствовать.

— Просто само слово «взлом»… — сомневался почтенный педагог…

— Слово «диагностика» вас больше устроит? — продолжал дерзить нахал. Но почтенные господа не знали мер пресечения такого тонкого и уполномоченного хамства.

С другой стороны, звучало как экспертная инспекция. И звучало в связи с фактами о личности весьма впечатляюще.

— Что ж, извольте! Сайт хоть не сломается? Не упадет?

По взгляду обернувшегося прям с пола гостя показалось, что говорить такого больше не стоит: не гневи… того самого.

Однако уже через секунду, вновь вернувшись к своему светящемуся в полумраке экрану, и удостоверившись, что официальное разрешение получено, всеми засвидетельствовано, он заговорил снова.

— Судя по тому, как вас взломали, у меня плохие прогнозы.

— В каком смысле?

— Вас ломали не студенты. Сейчас получу доступ к вашему рабочему компу и сетке, к хранилищам, посмотрю протоколы администрирования. Вами серьезно занимались. Финансовые потоки как-то там отражены?

— У нас очень хорошая защита, мы её недавно купили! — стал в оборону своей правоты и силы декан. Гость хмыкнул.

И вновь лупанул тем, что из колонок музыкой зовется.

Infected Mushroom — Shakawkaw.mp3

Музыка заскрежетала голосами зловещих мифических фурий. Гость — вновь провалился в иную реальность, подсвеченную гаджетами в полумраке. Будто и сам он — оттуда. А не отсюда.

Комбинацией каких-то клавиш он открыл черный экран, и принялся вбивать в строку с мигающим курсором слэши и двоеточия. На каждую новую, все более настойчивую команду или запрос система отвечала ему следующей строкой с непонятными знаками. Он настаивал, система огрызалась и отгавкивалась. Диалог сложных и равных.

В какой-то момент он предупредил вслух: «сейчас не пугайтесь!», и на экране выскочил как в ужастике со скрежетом баннер о том, что система дает отказ и сейчас слетит к чертям. С соответствующими красными предупреждающими знаками и мигающими сигналами.

— Стандартная пугалка! — небрежно пояснил он, и убрал баннер эксейпом.

И тогда система сдалась. И пустила в свои недра. И он пошел гулять по протоколам изменений, пользователям, траншам. Плавать там, как рыба в темном океане, дышать «жабрами» айтишника — символами как темным густым подводным кислородом, заглатывая планктон неясных очевидностей. Изучать дно — своими глазами-прожекторами во мраке глубин.

Тут вдруг проявилась, стала ясна суть этого человека: просто он говорит «я могу…». И может! Человек-действие. Человек-результат.

Довольно необычно…

Все затаились. Лишь через минуту он обернулся к декану.

— Где вы покупали эту защиту?

— В уважаемой фирме.

— Название, реквизиты? — распоряжался самозванец.

— ??? Что происходит?

— Они продали вам краденный софт. Я эту защиту написал ещё кучу лет назад. У вас есть свои интересы в этой фирме? — в лоб спросил он.

— Н-нет! — искренне ошалел профессор.

— Если есть, зачищайте завтра все свои «хвосты». Я намерен подавать на них в суд. У меня есть все основания. Это что касается защиты. Она не просто устаревшая, и краденная, она ещё и дырявая. Докручивалась за это время совсем кустарно. У вас тут шныряют все, кому не лень, куча студентов тырит у вас экзаменационные материалы и правит результаты зачетов… Не протоколы, а решето. Ай-пи студентов-лазутчиков я вам не скину принципиально, это наша этика, могу лишь помочь с тем, чтоб закрыть все эти ходы. И… У вас тут другая проблема. Ну помимо кривой структуры сайта, у вас после проверки могут появиться большие вопросы к вашему заму. У него интересные связи с обслуживающим организациями, скорей всего они вместе в доле накручивают вам сметы. Вытащил вам переписку.

И не прерываясь, на одной линии монолога, но уже в свой смартфон:

— Ваня? Передал тебе информацию на фирму, которая торгуем моим софтом. Ещё 7-летней давности..

— Эммм… У меня тут на Гавайях 3 ночи.

— Всё проверь, и передай нашему юристам, пусть готовят иск, надо прижать ###в.

— Понял. Ладно. Ок. Занимаюсь. — совсем молодой голос на том конце связи быстро смирился с распоряжением, будто не впервой.

— Жду инф. — интенсивность распоряжений стремительно догоняла скорость недавних смен окон на экране, — потом у меня к тебе будет ещё. Просьба.

— Просьба. Ок, понятно. — ироничность на первом слове заставила некоторых вокруг ухмыльнуться. Но гость не заметил подвоха.

«Черный господин» явно намеревался прервать связь по обыкновению не прощаясь, но его оппонент начал, видимо, немного просыпаться. И вникать в суть.

— А… почему я вижу тебя и Костю по геолокации — в разных квадратах? — голос насторожился… — Стёп, а где Костя? Он же от тебя не отходит! Ты где? Ты что там, один?? Где твой бодигард?

— Он меня ищет. — ровно сообщил гость.

— Как ищет? Ты в порядке?!!!

— Да. Он скоро меня найдет, не включай тревогу. Это моя личная инициатива. — упруго отрикошетил гость. И кажется, произнес какое-то кодовое слово-отбой.

И собеседник мгновенно поверил на слово!

— Ты сбежал от своей охраны? — хохотнул вдруг только что едва не срывавшийся с места голос, — Я хочу послушать эту историю! Чтоб тебя, ты, Легенд-мейкер!

И явно принялся набирать только что упомянутого.

6. Тропический дождь

— Ну а вот, кажется, и Костя… — философски засвидетельствовал отец Нины отцу Сони, увидев, как у двора паркуется второй «бронитанкер».

Новые гости — двое крепких матёрых ребят во главе с лысоватым здоровенным «коммандос» лет 40 — пожаловали без приглашения. Войдя в дом едва ли не снося дверь с петель, с очень сухими извинениями, они явно вздохнули с облегчением.

И вдруг все тут разом осмыслили: Чернат в гостях от силы минут 20. Но, судя по увиденному за это время, этого времени хватило бы, чтоб поседеть даже лысым «коммандос». Кто этот человек, и что он может…

Откуда он пришел, с какой планеты? Почему такие люди рождаются? Все эти вопросы застыли, отправленные мысленно в никуда. Или прямиком Соне…

«Коммандос» не сумел скрыть облегчения. У него замечалось явное желание высказать шефу.

Или выпороть.

Но то явно был хорошо подготовленный человек, это читалось не только в каждом движении, но и в каждом слове.

— Стэф… Степан Валерьевич, всё в порядке? — осведомился он буднично и несколько будто б снисходительно. Хотя особо не утруждался претворяться и прятать своего «накипело» на лице.

— Все в порядке.

— Не делай… те так больше, пожалуйста.

— Хорошо. — бесстрастно ответил человек-машина, неуязвимый для взглядов и интонаций. Любых.

…И чё, так можно было? — читалось на лицах наблюдателей. Всё, застолблено? Его слово — как гербовая печать? Просто раньше вот так — не договорились?

— А что случилось? — торжествовал Вадик.

— Он хитростью (!!!) высадил нас из машины! — ошалело выпалил явно менее подготовленный напарник, и коммандос шикнул на него сердито. Досада — просто масштаба эик фэйл — вопила на его лице.

— Ну… такая себе была хитрость… — отказываясь признавать свой провал и фиаско, Костя сканировал пространство на предмет причины поведения шефа, который всегда обоснован как международная декларация.

Человек — масштаб. У которого Всё, конечно же, не просто. Но и всё — не просто так.

Для которого любая спонтанность — сродни помешательству…

…и вдруг узнал девушку, которая вскрикнула на обочине, проваливаясь, за секунды до! Они с напарником ещё хихикнули её «незадаче»…

Хрупкая кукольная блондинка, будто с подиума… Да, дивная пташка! Девочка — эльф.

Циплёночек! Ещё один…

Догадка тут же утвердилась в нем, и была ясно опознана опознанной им Ниной. Их проницательные взгляды встретились, и они критически оценили друг друга.

«Кажется, версии „служивого“ совпали с версиями Сони»… — отметила про себя Нина, плутая в том, как на всё это реагировать. Ужасно хотелось упасть в девчачье жалобное «я тут ни при чем! Не виноватая йййяяя!», но она не могла себе сейчас позволить малохольничать: если один стройный, рафинированный, грандиозный только своим имиджем Стёпа в кругу её семьи и казался экзотичным приключением, то +2 вооруженных человека с ним — делали ситуацию уже чуть менее забавной. Мало ли, на что они готовы, выполняя приказы этого жёсткого бескомпромиссного распорядителя. Может, её сейчас начнут похищать?

Будто парализованная страхом, (ладно, тонусом!), Нина не могла отвести взгляда от цепких проницательных зеленых глаз охранника. Или, может, она увидела там — то, что наконец-то сумела читать, и это на контрасте показалось Откровением? А одновременно — Родным пространством? Этот умный внимательный «бывалый» человек был беззаветно предан своему трезво оцениваемому им хозяину, умен, быстр в решениях, хладнокровен.

И… читаем! И ей вдруг полегчало: ЧИТАЕМ! Живой человек, понятный! С которым поговорить можно! Убедить!

Нейротипичность? — вспомнила она добротную лекцию Сони… — и хотела обернуться на неё за подтверждением догадки, но не хватило сил пошевелиться под змеиным взглядом солдата. Или потерять свой контроль над действиями Кости. Тот будто б явственно раздумывал, что ему теперь делать. С ней. С Этим… всем.

«Сейчас бы, блин, домой, поспать, а не вот это ваше всё…» — устало и досадливо вздыхал его профессиональный тонус.

— Нам пора, отправляемся? — попробовал скомандовать этот сильный человек в единственно заданном направлении «черной воронки», не отрывая от Нины своего вторичного внимания. Подействовало б на роту солдат,

но не здесь.

— Нет. — ровно, обезличенно, и хлестко как выстрел ответил этот голос фэнтази-мага.

И ничего больше…

Застолбил, приказал. Поставил точку. Подвел черту.

— Нет. — мягко выразительно сообщил, пояснил присутствующим Костя, интонацией своей будто разведя руками, в нем промелькнули проблески иронии. И поискал глазами, где б расположиться. Ну раз уж они тут застряли. Пока эта буддийская статуя, которую не сдвинуть с места, не решит материализоваться обратно в самого себя.

Костя — сдерживался, чтоб обреченно не покачать головой и не выдать своей растерянности, неловкости… Думал, как извиняться, что предпринять…

Степан моргал. Монотонно, застряв где-то между мирами.

Непостижимость его была — как у котика: разве понять, что он видит, водя зрачками перед собой, пристально вглядываясь в пустоту? В этом угадывалось что-то почти потустороннее!!

Все уже заметили: в любой дискуссии после кратковременной сокрушительной ледяной атаки научным терминами Стёпа в основном… Замирал. В его черных зрачках до самых ресниц — блуждал космос. И ни одного внятного человеческого слова.

Ни малейших очертаний ясной живой мысли. Жуть!

Jockspot — Your Eyes.mp3

Непроницаем. Как густой смог. — отметила про себя Нина. В очередной раз. — И все это — чуть ли не с ликом блаженного.

— Зачем тебе охрана? — не унимался, обращаясь к своему Божеству, Вадик. Просто чтоб войти в контакт. С Потусторонним…

— Чтоб меня не попытались использовать исподволь в своих целях какие-нибудь субъекты. — неожиданно отмерло изваяние. Ну как отмерло — шевельнулось.

— Бывают желающие?

— Я могу взломать Пентагон. — напоминал тот рассеянно мимоходом.

— Стёп, вот ты сейчас нам работку не облегчаешь… — наставнически напомнил Костя.

Он моргнул.

— Я… не могу взломать Пентагон… — передумал, «изменил показания» он.

Не обманул бы и ребенка.

Хорошо, что не со словом «ладно» исправился.

— Вы не голодные случайно? — спохватилась Маргарита, — мама Нины. Косясь на то, что торчит сбоку у них под одеждой… Вроде жены Семен Семёныча из Бриллиантовой руки, уже предупрежденно прячущей оружие в банке и смахивающей с него пыль.

Костя вздохнул в сторону хозяина:

— До гостиницы и ресторана пока не доехали… — сообщил он обреченно и чуть жалобно, все снисходительно-комичнее. И почти уж совсем дружелюбно. — Только с рейса сойти успели…

Потом поднабрался наглости, которой вообще-то у него хватало, но которая в приличном обществе заметно рассеивалась, и, разгоняя туман неловкости, кивнул в сторону своей «недвижимости».

— Нам бы его покормить. — а то… ох…

Опппа! Оказывается, о нем можно и в третьем лице прям в его присутствии!

— По режиму всё, да же? — спохватилась Соня понимающе, так же приглушенно.

Но оба — опоздали, исчезнувшая Нина обреченно-торжественно выпорхнула из кухни с гостеприимной тарелкой. Она услышала тогда Соню. Она давно подготовилась.

— Мы увы, не ресторан, но всё — домашнее! Рыба экологически чистая, из нашего пруда! — довольная собой, радушно преподнесла она, задавив в себе все отголоски.

— Того, в котором ваш сапог утонул? — уточнил он непроницаемо без выражения.

Вот задушить! И, кажется, охрана б помогла! Не ему.

Что ж, Соня научила отвечать ему однозначно.

— Да. — отрезала она заледенело, и уже мысленно настроилась на оба кусочка рыбёшки.

— Давайте. — вдруг тем же тоном соглашается он, подумав. Будто не издевался только что.

Она почти не рывком вручает тарелку в руки прям Его Небожительству, мельком замечая, как то и дело на движение загораются неоновыми огоньками и пульсом электронные смарт-часы у него на запястье.

«СпасибоВ» она и не ждала. Вручила, отстрелялась. Туда, на вязаный коврик в уголок. Рядом на трельяж поставить можно. Если что. Всё по высшему разряду для Его Элитного Величества.

Нина пошла за своим ужином, кипя. Соня поспешила исчезнуть за нею.

— Это он не издевался, это его буквальность мышления. — заговаривала кобру Соня. — Уточнил просто.

— Аутисты всегда такие бесячие? — а ведь иногда он поистине похож на блаженного! Когда молчит. Когда отвлекся. И забылся…

— Абсолютно. Зануды, правдорубы, отметающие всякие комплиментарности и приличия. Упрямые, невоспитанные, толстокожие. Цепляющиеся за ерунду не к месту. Ужиться с ними можно только если выучить, что это не их выбор. Они не стебутся, они так мыслят. Самая большая проблема аутистов — это когда большинство людей думают, что они — придуряются. Нарочно бесят. А это — просто другой образ мышления, другая фокусировка. Пытаться поменять, таких людей — перевоспитать, исправить, вылечить — насилие над их природой. Они не поймут! Иногда они поистине болезненно воспринимают отвержение, не понимая, что сами обидели.

Если б не Соня, тарелка б точно уже была б у него на голове… На этих живописных волосах с легкими завитками на кончиках.

— Это у него — легкая форма. Ты ещё просо тяжелую не видела… — подкрепила её колебания подруга.

Нина изобразила гримасу священного терпения, выдохнула, и вернулась, стараясь перенять фирмовую ироничность бодигарда.

— Уф. — благодарно покосился на неё Костя, оценив содержимое чужой тарелки, — ещё минут 20, и нервничать бы начал.

— Хотела б я на эти нервы посмотреть… — размышляет она вслух. — У него есть нервы?

Ну зато Костя — человекообразное создание!

— А на полу удобно, да? — осторожненько уточнила она у нового гостя, и полушепотом добавила: — Ему…

— Ну он бархатные поверхности не выносит, так что ваши диваны и кресла ему не подойдут. Стулья тоже. А мне — норм! — с упоением устраивается он на просторное удобное пустующее мягкое место.

— Давайте лучше к столу! — поманила старшая хозяйка. Справедливо рассудив, что с такими гостями — лучше уж дружить.

— А давайте! — не стал упираться новый гость. Который заметно посговорчивее.

— У нас тут жаркое!

— А у нас тут — идейный веган, так что даж не знаю… — опасливо оглянулся сопровождающий. На заветный уголок.

— Ешьте. — разрешил оттуда хозяин, и мрачно пояснил: — Его уже не спасти.

— И вам приятного аппетита, Степан Валерьевич! — радостно воспрял Костя, и взялся за вилку. — Он у нас всегда такой, рафинированный. — пожал плечами Костя. В сторону.

— Рафинирование — это очистка чего-либо от ненужных примесей. — напомнил обсуждаемый. По части точности он — всегда начеку.

— Да, Вы правы как обычно.- кивнул опекун. И подопечный, видимо, получил поощрение: будто хотел быть полезным…

но не там…

— Термин обычно используется для обозначения процесса, применимого для получения более чистого химического вещества. — Я могу перечислить методы рафинирования. Нужно?

— В следующий раз. — успокоил оживившегося Костя.

— Когда?

— Я тебе сообщу.

— Хорошо.

И снова этот фокус: при таком статусе — превращаться в невидимку! Он буквально исчезает из психологического поля видимости! Его перестают замечать!

И рад бы Костя был оставить своего подопечного в покое — сидит себе, никого не трогает, не провоцирует, не спорит, не нарушает норм. Под присмотром. Бабосики себе тихонько зарабатывает, к чему у него природные таланты. Но иногда Костю внезапно распирало. Отвлечь Босса. Найти повод. Вступить в контакт. «Потыкать палочкой спящую змею»… Это было — как проверить пульс. Ведь настроения его — всё равно не распознать.

— Я проверил гостиницу в Женеве. — почему-то попробовал угодить он.

— Это не твоя обязанность. — резанул холодностью ответ.

— Я знаю. Но в этом мире лучше перепроверить.

Пауза. В которой затерялись мегатонны неопознанного несказанного. Из которых извлечен наиболее нейтральный ответ.

— Спасибо. Я тебе должен оплатить?

— Нет, просто чтоб ты не волновался.

— Я не волнуюсь. Волноваться рано.

Костя усмехнулся сам себе — ну разве он не знает этого болота? Куда полез? И мысленно махнул на подопечного рукой.

Они с напарником охотно наспех перекусили, и даже как-то разбавили посиделки светской любезностью. То и дело поглядывая на свою неподатливую «диковинку». Вдруг «очнется»?

— И не страшно с оружием наперевес расхаживать? — интересовались гости. И вряд ли это было про его, Костины страхи…

Он мог бы рассказать про тот свой долгий путь с оружием наперевес, что привел его сюда, но не привык хвастать и выпячиваться. Именно потому он здесь. С таким хозяином.

— Это особый пистолет, — похвастал он, дружелюбно переводя тему, — он стреляет только в моих руках. Это он Придумал. — и с легкой гордостью кивок в сторону своего упрямца. — И у каждого из нас только такой.

Потом переглянулся с напарником, и сделал новую попытку:

— А нам… не пора? Стэф!

— Нет. — ответил гость. В своей неподражаемой манере без выражения. Или намерения как-то расшифровать свои мотивы.

Вздохнув терпеливо, Костя вышел покурить. Хотя давно уж не курит, день и ночь пребывая рядом с тотальным идеалистом и ЗОЖником. То есть привык делать это без сигарет.

Соня последовала за ним.

— Вы знаете про него? Да? — пошла «на абордаж» она.

— Что именно? — оглянулся он на видную барышню.

— Что он аутист.

— Это он сам вам сказал? — напрягся Костя.

— Я работаю в центре реабилитации детей с особенностями. Диагностировала его за 5 минут.

— Я работаю с ним 8 лет. Определяю теперь таких на улице по походке. У них — все по-другому: говорят, смотрят, улыбаются. Я их братию уже с первого слова узнаю. И без слов даже! Их ведь не мало!

— Гораздо больше, чем мы все думаем или знаем. Для нас они — просто странненькие. Часто — отверженные. А ведь это — целая область знаний! Часть человеческой популяции, таящая в себе такой потенциал!

— Даааа. Они то чудят, то совершают. И не угадаешь, где помогать, а где не мешать. Море неоднозначности. Удивительные люди.

— Уникальные! Другая порода! Те, кто совершенно альтернативно мыслят!

— Кто тащат за собой цивилизацию! Их много! Они среди нас.

— Неузнанные. Веками!

— Под маской чудаков…

Мужчина с женщиной переглянулись. Благодарно за эту капельку экспрессии и взаимности. В этом океане обрезков пониманий.

— И… Никто не знает о нем этого? Я никогда такой инфы не встречала, аж сама себе сначала не поверила, когда сложила. Имя с очевидностью.

— Кому оно надо, кто разбираться будет ему во благо, во Имя сохранения? Заклеймить если только — кто намеренно, а кто — по глупости.

— Удивительно, скрыть такой факт, будучи вот так на виду столько лет!

— Ну не очень-то и на виду. Он же не «светится» сильно, страшными словами в медиа не кидается. Мелькает везде с осторожностью.

…Ну да, он же умеет: отсутствовать — присутствуя. В обратную сторону в медиа — видимо, тоже работает!

— Он потому уехал?

— Он уехал потому, что в принципе наделал шуму своими достижениями, привлек внимание Сильных Мира Сего. У него отжали крупный бизнес, хотели использовать. Здесь его ничто не держало.

Приближенный взвесил свои слова и цену откровенности, вгляделся в девушку, и вдруг продолжил:

— Одно время скрывался по всему миру, прячась от давления и «перетягиваний канатов» спецслужб, заметая следы. Прекратил афишировать свои навыки и спрятал все проекты.

…И теперь он — больше «легенда топлесс в бассейне», «везунчик-миллиардер», чем уникальный специалист сложной сферы! — вдруг догадалась она… — как ловко он «заблюрил» свою репутацию — упростил себе имидж!

— Теперь он — персона с приставкой «нЕкогда…»… — подсказала догадливая Соня.

— Теперь у него есть хорошие покровители. — продолжал Костя, — Они обеспечили ему и тылы, и комфорт + уровень, и благополучие с необходимым ему уединением.

— Я верно догадываюсь?

— Верно.

— Помогает им в политике, в добыче данных?

— Нисколько. Просто заработал высокую репутацию как обычно в неожиданном: оказался хорошим наставником детям.

— Детям?

— Он пишет развивающие игрушки для подрастающего наследника арабского шейха. У его друга Его Величества Мустафы — 2 сына: Шахди 8 лет, и Джерхан 4х. Он с ними беседы ведет, делится знаниями, обучает. Наставляет. И в этом он тоже преуспел.

— Поразительно…

— Но кажется, даже там не знают названия его странностям и особенностям… Как и способностям. Никто диагнозов нигде не называет. И так как Вы — на пустом месте не угадывает. — респектнул он.

— Нигде… — поразилась масштабам провала в теме она…

— …В целом Мире… — кивал посвященный…

— Но это же очевидно! Даже по известным в медиа фактам! Сейчас у меня прям паззл сложился!

Правда, лишь только сейчас. Даже у неё! Хорош конспиратор! Хочешь спрятать — положи на видное место!

— Это если разбираться в теме. Скажем так, просто достоянием общественности это не делает и на суд не выносит. Его право. Кто сумеет, исхитрится, тот догадается. — дружелюбно улыбнулся он, — А кому не надо — тому и не надо…

— Это верно… — согласилась она, невольно благосклонно кивая: у этого саванта — хороший опекун, у этого бриллианта — крепкая оправа.

И они явно уловили это друг в друге: посвященность… и бережность.

— С ним сложно, я знаю. — поделилась личным опытом длиной в 5 лет она. Нутром откликаясь на Костино «Он не спонтанный человек совсем» и факт его появления здесь в одиночестве, подняв на уши и поставив в тупик охрану. А ведь он ещё и далеко не мастер обманывать! От него сюрпризов приближённые явно не ждали!

И «Чудак» тут — самое щадящее из напрашивающихся другому посвященному слов.

— Да нет… — искренне пожал плечами собеседник, наблюдая за парящими снежинками на крылечке, — привыкаешь. Терпение, оказывается — мускул, который можно накачать!

— Не всегда нужно, правда, но в данном случае оно того стоит.

Это согласие окутывало их, сплетаясь в узелки фактов, наполненных эмоциями, чаяниями, пережитками… Никогда Соня не думала встретить такооого специалиста-коллегу…

— А Вы — психолог?

— Нет. Я телохранитель с международной аккредитацией, всю жизнь после военной службы в спецназе этим занимаюсь. Меня привели к нему давным давно его влиятельные друзья, он ещё пацаном был. И уже мутил ошеломительных масштабов проекты, ну вы их знаете. Начал хорошо зарабатывать, а где деньги, там большие интересы больших дядь. Ну и многих раздражал уже к тому времени, понятное дело: умники у нас — всегда угроза. Тем более такие дерзкие. Они, друзья, меня проинструктировали как могли: что он с причудами. Потом, когда уже сработались, но не совсем… В общем, когда я ему уже понравился как вечная помеха под ногами…, он признался. Назвал это слово. Я начал гуглить, читать. Изучать.

— Да уж… Мы изучаем их, а они — нас… разные миры.

— Это в точку.

Подмерзнув, они вернулись обратно в дом. Немного нехотя.

— а… Вы давно… сами про себя в курсе? — не удержалась Соня. Когда ещё судьба подарит такой шанс? Вооот такой! Тем более, он здесь сам ничего не отрицает, и удивительно контактен для своего типа.

— Меня диагностировали в 13 лет. — не поднимая на собеседницу глаз сообщил он, будто самому себе, — До того я не оправдывал ожиданий моей респектабельной семьи, казался им неуправляемым. Меня выгнали из лицея за крупную шутку-провокацию, и отец меня отослал. Подальше. Устроил доучиваться в Европу, в Британскую специализированную школу. Это была хорошая школа с современными методиками. Отправляли меня туда — отсталым, а вернулся я оттуда со списком побед, достижений и гос. степендий.

— Серьезный аргумент для родителей наверное оказался!

— Нет, не оказался. У меня нейротипичный брат. В сравнении с ним никакие мои титулы и состояния не будут достаточным аргументом. Мои родители так и не признали моих способностей, им удобнее считать меня бракованным. У отца старая 3-комнатная квартира в столице, у меня — 6 элитных объектов недвижимости по всему миру, автопарк, всемирная репутация. Мы не разговаривали почти 7 лет. Нам не о чем.

«…зато потом есть о чем с психотерапевтами…» — подумали некоторые…

Откровение, довольно неудобное для многочисленных собравшихся родителей, и они — настороже своих позиций! Но Соня — на месте.

— Увы. Для большинства родителей страшнее больного ребенка — только ребенок-гений. Который мыслит категориями, не доступными для родителя. — Соня оглянулась на своих папу и маму, которые её всегда во всем поддерживали, и которым она с влагой глазах рассказывала подобные случаи: — буквально, приводят малышей, один — читает наизусть целые книги, другой вычисляет в уме сверхчисла. Запрос родителей: «исправьте, почините ребенка, чтоб он стал нормальным. В песочнице чтоб игрался. Как у всех. Мне некогда заниматься его причудами». А иногда родителей ещё и задевает, когда ребенок чем-то превосходит. Когда претендует на повышенное внимание и высокие оценки окружающих.

— Вы занимаетесь савантами? — дернул подбородком гость.

— Я сталкиваюсь с подобным явлением в своей практике. — подтвердила специалист.

— Мне нужны реквизиты вашей организации.

— Для чего?

— Для идентификации. Я посмотрю, чем занимается ваш центр, и кто его спонсирует.

— Думаете, мы делаем что-то неблаговидное?

— Я не могу этого исключать. Есть множество объединений со всего мира, которые разыскивают, забирают на поруки и стремятся воспитывать таких детей, Создают подобные центры или внедряются в них, чтоб использовать их потенциал. Мотивы могут быть самые разные.

Вокруг вспыхнули, да и Соню, признаться — кольнуло. Она ведь всё это время играла на его стороне!

Но, переключившись на немыслимую степень объективизма, требующуюся для контакта с этим человеком, она сообразила: а ведь он прав! Она слышала подобные истории!

И доказывать ему сейчас что-то словами — совершенно бессмысленно. Просто в пустоту! Он глух для заверений без доказательств, эмоциональных клятв и упреков в неверии. Он знает цену нейроТипичным словам.

Он — воспринимает только факты, его словами не убедишь, как ни восклицай. У него ж — нейроНЕтипичное критическое мышление, которое не пробить никакими типичными способами. Они не делят мир на своих и чужих, не искажают реальность под свои симпатии или желания. Не полагаются на веру и доверие. Только факты.

Я предоставлю вам всю информацию, когда услышу, что вы собираетесь с ней делать. — согласилась она.

Остаётся только положиться на науку в своей области, и поверить, что он — попросту не умеет врать.

— Я проинспектирую покровителей и методы вашего центра, как делал это не раз во всем Мире.

Огогошеньки, вот это новости! И правда, полон загадок!

И тут она сообразила: он слушал её внимательно, с первого её слова. Он ведь не спонтанный человек совсем: в любом своём действии он уже успел всё обдумать, ведь любое его решение — тщательно выверено. И предварительно он собирает информацию.

И он — внедрился, все разведал, не задав ни одного вопроса, просто находясь рядом!

Вот это шпионаж! Вот это мастерство! Люди с «А-спектром» часто недооценены в обществе, и отчасти потому у них просто талант превращаться невидимок. Кажется, он превратил это в полезный навык!

— А если ничего такого не найдете?

Соня была уверена в Катюше, своем директоре и подруге, создателе «Млечного пути». Та получала образование и создавала этот центр ради младшей сестренки.

— Если ничего подозрительного не найду, смогу предложить помощь.

— Какую?

— Информационную, развивающими материалами и софтом. Возможно, материальную. На условиях серьезного контроля распоряжением этими ресурсами, разумеется.

…Кто б сомневался… — и так понятно, с кем разговор. Он же вскроет что угодно, от него не спрячешься.

И тут — либо верить своему профилю, образованию, опыту, либо… уходить из профессии, если сомневаешься.

Да чё там, он все равно докопается, раз на то пошло! Выдохнув, она написала реквизиты. И не потому, что это — человек, который точно выполнит свои шоколадные обещания до точки,

а потому что он — сам такой. И кажется, он — за своих…

А он уже без переходов на иные интонации и пауз говорил в трубку:

— Ваня, как продвигается?

— Работаю, Степ! Подключил кодеров, определяют авторство и права на предоставляемый этой фирмой софт, ищут обманутых покупателей, юристы готовят иск. Бомбануть можем знатно, воровали не только у нас.

— В идеале так же определить источник утечки. Хотя не надо, я знаю. Ок. Теперь вторая просьба.

— Обещанная, помню. Давай.

— Проверь центр для детей с особенностями развития. Высылаю полную инфу.

— Занимаюсь.

— Что это вы девчат проверять надумали?? Они доброе дело делают! Таких как вы нянчат! — некоторые решили подхватить неотразимую бестактность гостя.

— Пап! — Соня подготовилась снова объяснять и оборонять эту неисчерпаемость. Но не успела. Опередили.

— Я давно занимаюсь данным вопросом. Многие западные частные и даже государственные организации целенаправленно занимаются поиском савантов. В основном — в наших сторонах: Россия, Азия.

— Своих им чтоли им мало?

— Есть теория, что у них другая наследственность. Что Европа, и Штаты как их генетический наследник, своих аутистов сожгла на кострах как еретиков и колдунов ещё в средневековье.

Народ опять аж замер, вступорился. Умеет он однако… хреначить аргументами. Как булыжниками.

— Это если верить в концепцию генетической предрасположенности, — продолжал он, — хотя это пока не доказано.

Соня всегда видела свое предназначение — в том, чтоб гасить пожары. В душах и словах. А особенно — сегодня.

— В нашей… с Вами… области — пока много научных «белых пятен». — кивнула она.

— Причин появления савантов действительно пока не найдено. — подтвердил он. — Только версии.

— Кто-то изучает наследственность, кто-то — активацию участков мозга на фоне специфических воздейтвий на эмбриональном уровне и гормональный фон. — подхватила она. — Но если расширить это понимание до существования души и информационных полей, то это — просто более информационно мобильная душа, имеющая доступ к неким «космическим интернетам», и не закованная в рамки требований тела и социума. Это люди, приходящие в жизнь с Предназначением. Это — монахи от науки или искусства, во служении своим Миссиям. Заточенные на то, чтоб не отвлекаться на иное. Ну а дальше — сплошная философия. Как думаешь, в чем феномен савантов? Биофизика? Или эзотерика? Во что ты веришь, Стёп?

— В правду, и в то, что ко мне «приходит». — загадочно ответил он, сверля темными глазами пустоту перед собой, и у Сони появился нестерпимый голод вернуться с ним к этой теме вновь. И просто поговорить с этим человеком, который знает больше её. Больше всех.

— Ну ты -то сам-то… Ты рад, что ты такой? — поинтересовался кто-то из родителей.

— Я не знаю, как быть вами, я умею быть только собой. Нам не дано пожить пол жизни нейроНЕтипичными, а потом поменяться местами. Как не дано побыть мужчиной а потом женщиной. Мы не можем сравнить, получатся подделки. — он угадал, что такого ответа им не достаточно…. — Я привык, мне нормально.

— Но хотелось бы. Сравнить. — расфилософствовался кто-то…

— Почитайте «Цветы для Элджернона».

— Это кто? — оживился Вадик.

— Это мышонок. — ответил гений.

Но народ потихоньку начал прощать ему высокомерную манеру. Всем хотелось вставить свое слово в философию.

— Невозможно сравнить, а всё-ж хочется… Всегда хочется бежать за горизонтом…

— Это нейротипичная модель мышления. — фантазировать и бежать за невозможным.

Хорошо, что не сказал «обывательская позиция»

— А нейроНЕтипичная — какая?

— Создавать. Делать то, что можешь, здесь и сейчас, и тем самым оставлять отпечаток в вечности.

Философия «заколосилась» в умах и на языках гостей, но их прервал звонок:

— Стёп, я по центру: поработал с их сайтом и денежными потоками, с каналами связи.

— Излагай.

— Центр — частный, многофункциональный, с весьма умеренными в данном сегменте ценами. Получают какие-то дотации, но ничего серьезного. РАС у них в длинном списке профилей, мелкими буквами, своих савантов они нигде не показывают. Похоже, больше адаптация, чем активное продвижение. В общем, пока ни в чем не замечены. Шпионаж за ними вижу, но довольно легкий. В их информационные каналы внедрялись, но тут ничего у них не найти. Если только выходили на них лично.

— Надо отследить.

— Понял. Отслеживаю каналы. Кхм… Теперь у меня вопрос.

— Слушаю.

— Костя там? Вижу его рядом с тобой по геолокации.

— Да.

— Дай мне его. А то не удалось с ним поговорить — очень уж они спешили.

— Говори.

— Чё вы там чудите, ребят? — тут же поменялся тон парня. На веселенький.

— Это не мы, это он! Сам! — охотно поддержали настроением его.

— Я хочу услышать эту историю!

— Хочу ли я её рассказывать? — отвечал Костя, сдерживаясь… — Эй, а у тебя там не ночь?

— Спасибо, что заметил, бро! — вздохнула трубка. — Пошел работать. Не теряйте там наше чудо.

— Он сам теряется.

— У вас там всё хорошо?

— Да, нормально, разобрались!

— Ну я отслеживаю вас по спутнику. — на всякий случай упомянул голос издалека.

— Отслеживай, Вань. — благословил Костя.

— Большой брат следит за тобой. — провозгласил с Канар Ваня.

— И маленький тоже. — насмешливо добавил будто откуда-то издали Стеф.

Парни хохотнули.

— Я удачно пошутил?

— Типа того.

…Случайно…

— Вы реально их отслеживаете так серьезно? — внедрился спецагент Вадик, которому всё любопытно. Особенно супер-коллеги супер-Стёпы.

— Мы с ребятами — так, местечково прикрываем, а так он на международном уровне он под охраной больших людей. Не просто ж так он в оазисе живет…

Ваня по-диспетчерски быстро оценил беспечный настрой охраны:

— Он же сам крутой кодер. Просто не хочет работать на кого-то, не хочет, чтоб за ним серьёзные дяди охотились и использовали, и потому часто работает анонимно, авторство своё на других перекладывает. А так я лично видел, как он сам одиночку собирал крутые многомиллионные проекты буквально на коленке. Садится на пол, за столом ему не удобно, дабстепчик убойный в уши, и вперёд.

— А ещё он красаффчик. — послышался елейный голос за спиной голоса…

— Ага, особенно по телефону посреди ночи… Спи, зай! Вот я сейчас злюсь на тебя, Чернат! — сообщил как сумел помощник босу.

— Мне не нужна твоя девушка. — сообщил в ответ босс. Будто демон из преисподней, которому всё доступно.

— Вот успокоил. — шутливо кипел помощник. — Ты слышала, Лика? Брюнетки не в его вкусе!

Телефон распрощался и смолк. И отправился отдыхать на пол у ног.

— Еще я хочу посетить ваш центр. — сообщил причудливый гость.

— Я… спрошу у руководителя. Думаю, препятствий не возникнет.

Соня набрала Катю и включила громкую связь.

— Катюш, я тут… В общем, у нас нарисовался потенциальный спонсор. И ты даже не представляешь…

— Ну заинтриговала.

— Ладно, смотри. Слышала, что Чернат прилетает?

— Слышала! Интересно, какое к нему будет к народное «паломничество»? Ну, типа, хоть издали сходить на него посмотреть? — тут-же забыла о работе руководительница. И размечталась о приключениях для педагогов.

— Посмотрим… — многозначительно пообещала Соня… И решила лупить в лоб:

— Можно он завтра к нам вы центр придет?

— В каком смысле?

— Ну… он интересуется.

— Он о нас знает???

— Больше, чем ты думаешь. Они уже нас пробили. Изучили. Вдоль и поперек.

— Ты не шутишь сейчас?

— Нет. Правда. Хочет.

— Ну… Приводи. Если приведешь… — опешила Катюша.

Но мечты педагогов отступили перед служебным тоном не на долго…

— Выключи громкую связь. Помнишь как мы его фотки с голым торсом смотрели?

— Да, мы уже и тут такое посмотрели, в натуре… Поверь, оно того стоит!

— Завтра надо повторить! — скомандовала директриса… И девочки, согласившись на том, наспех распрощались.

— Вы не выключили громкую связь. — сообщил он уличительно…

— Ну… да… — разулыбалась Соня. Ахх, какаййя тема. А какие перспективы, хоть и в воображении.

— А зачем раздеваться в детском учреждении? — нахмурился в силу своих мимических способностей он. — Это обязательно?

— Прям напряг с юмором, да? — шепнули где-то рядом.

7. Зной-жара-духота

Ну вот, стало понятно, что он тут вообще хотел. Разобрался с делами.

Однако и третья попытка Кости увести его не увенчалась успехом. Закончилась всё теми же «на 3 буквы».

Никто доселе на памяти любого присутствующего не вкладывал в эти 3 буквы столько бездонности. Люди так склонны себя объяснять, оказывается. Ставить многоточия, за которыми непременно последует продолжение. И только здесь «нет» — было решением. Точкой. Неразгаданностью полностью самодостаточной.

И многим было интересно, почему же умный Костя не спросит просто «почему?».

Уже напарник Костин не выдержал:

— Ты понимаешь, чего мы ждем? — подкараулил он некурящего Костю за новым перекуром, и одного.

— Нет. Но предполагаю. — задумчиво оттолкнулся плечом от проема он.

— Ну?

— Ну пораскинь мозгами. Как он тут оказался?

— Ну… пошел спасать девочку.

— Сам? А нас почему не послал?

— ПонннНятно… И… что теперь?

— Не знаю. Но подозреваю.

— ??

— Он не уедет без девушки.

Напарник хохотнул. А потом осунулся.

— По моему они друг другу не понравились. — Илья поразмыслил ещё, — Она так точно его стороной обходит.

При чем — довольно сердито.

Оба понимали: он не сделал ни одного шага ей навстречу. И не сделает. Потому что он этого не умеет. Никаких предложений ей пока не поступало, а если поступит — в его стиле, то будет скандал. При этом его намерение, желание — потихоньку проступало очевидностью как рельефный отпечаток на этом белом снежном хрупком покрытии.

Тупик…

— Его типаж, я это сразу заметил. Светленькая худенькая, хрупкая, миловидная как куколка.

— …и совершенно не готовая к таким «подарочкам… судьбы».

— И… что теперь? Делать?

— Понятия не имею.

* * *

— И сидит, главное… не уходит… — шептались вокруг, когда визит нежданного гостя перевалил уже за 2 часа. Вопросительно поглядывали на охрану. Те беспомощно только что не разводили руками: насильно его увести не посмеют. Уговорами — не получается. И только Соня елозила мыслями на своей догадке.

— Ему что, гостевую комнату готовить? — косилась на неё Нина. — может, он тут от кого-то прячется? Ну, там, от прессы?

— Ты видела этих ребят? Думаешь, они не решили бы этот вопрос без нашего участия? У них такой ресурс, что есть куда его спрятать, я думаю.

— Тогда что ему тут нужно?

Кажется, Нина не очень хотела ответа.

— Я думаю, ему нужна ты. Его ребята шептались, что ты в его вкусе.

— Он со мной даже не разговаривал. — возразила она, будто убеждая саму себя, — И не смотрел в мою сторону, какие тут симпатии?

— Ты просто недооцениваешь его коммуникативные сложности. Он способен выявить интерес только словами и напрямую. А тут народу много.

Нина поежилась.

— И что теперь будет?

— Понятия не имею.

— Может, у его охраны спросить?

— Думаю, они знают не больше нашего. Сами в растерянности. И в ожидании. Но главное, что я поняла с их слов, это то, что его поведение сегодня, вот эта спонтанность — ему очень не свойственны. Могу со своей теоретической стороны это подтвердить. Обычно это — люди, соблюдающие свои привычки до точки. Они не мастера сюрпризов. Они чудят в обратную сторону, понимаешь? Не импровизациями.

— Мне есть чего бояться?

Соня пожала плечами:

— Охранники у него адекватные. Думаю, если б тебе угрожало насилие с его стороны, он не привез бы тебя в семью. Он не дурачок, и очень логичен. Или он бы выманил тебя уже. Он не пытается этого сделать. Думаю, он сам ищет решение этой задачки, и у него не хватает в таких делах навыков.

— Чего нам ждать от него, Сонь!

— Хз, хз. Даже взрослых, высокофункциональных часто опекают. То есть мир вокруг них делится на людей, кто их резко не принимает, и тех, кто с ними пожизненно нянчится. Думаю, ничего не решится без постороннего вмешательства. То есть либо он попробует общаться с тобой через свою «свиту», чего пока почему-то не делает, либо… Позволишь мне поговорить с ним? С ними? Сунуть нос не в свое дело?

Нина уже поняла: надо чтоб кто-то откупорил этот секретик — вслух: спросил.

— Сонь, ты в данной ситуации — уполномоченная как никто. Ты хоть понимаешь, что там в голове.

— Нет, не понимаю. Как и все. Просто знаю общие законы этой отдельной вселенной.

— Всё это крайне нелепо, но я знаю твоё чувство такта. Попробуй, если веришь в свои версии. А то он у нас так, глядишь, жить останется…

Выполняя особое секретное поручение, Соня подстерегла Костю в сторонке.

— Вы с ночевкой остаетесь? — заговорила она, становясь рупором подруги.

— Не знаю. — этот приятный брутальный загорелый мужчина с морщинками на лбу пожал плечами так просто, что с ним рядом стало как-то даже теплее.

— Что вы обычно делаете в таких случаях?

— Не было таких случаев! Вы нас простите, донесите наши извинения до всех ваших! Я знаю, все формальные вежливости давно превышены с нашей стороны! Но мы не можем повелевать нашим хозяином. Ждём… Всё это выглядит странным, понимаю, но… у него всегда есть на всё причина и мотив.

— Есть версии, какие?

— Есть. — неловко кивнул Костя простодушно, — Ваша подруга.

— Я так и думала.

— Думаю, мы не уедем без Нины. — посетовал гость №2.

— Он хочет увезти её? Зачем?? — восклицание получилось очень нейротипичным. Но мужчина со всей своей мощной иронией вернул её в текущую реальность.

— А вы — его спросите, он вам расскажет, в подробностях! — двусмысленно усмехнулся он. — Он в одно мгновение на неё глаз положил, она в его вкусе.

— Думаете?

— А то б он нас послал её из сугроба вытаскивать, нет? Ну, где Стефан, и где геройства? А тут — вдруг экспромты. Это точно реакция на девушку, я это сразу понял. Она — прям очень его типаж. Теперь он хочет её, но идти к этому обычным для нас путем… Не для него.

— Интересно, какие у вас там обычно пути? — невольно фыркнула она.

— Обычно у нас всё очень просто: время от времени он находит в доступных источниках видную особу, которая эмм… принимает приглашения… Мы с ней связываемся, встречаем, доставляем. Он благодарит щедро, и при благоприятном исходе приглашаем вновь.

— Я так и думала.

— Да уж. Находить подруг в сугробах на обочине — для всех нас в новинку, поверьте. Ни мы не знаем теперь, что с этим делать, ни, видимо, он сам.

— Но только он — привык получать что хочет. — размышляла Соня.

— Да. Он — человек решения. Цели и результата. Он не уедет без этой девушки, похоже.

Соня заволновалась от безысходности этого заявления.

— Но Нина — не эскорт!

— Это заметно.

— А если она не согласится? А если она не хочет? Не может? Если «нет!»?? То что?

— Она может ему отказать. Но единственным способом.

— Вслух. Только чёткое и внятное «нет». Без сомнений, шансов, домыслов. — кивнула Соня.

— Да. — подтвердил представитель.

А для этого им нужно поговорить. Чтоб кто-то начал эту тему… Задаааачка…

— Он её не похитит? — покосилась подруга.

— Зачем? Уболтает!

— Пф!

— Ну, в смысле, убалтывать будем мы с вами. Он не умеет. С ними. Разговаривать. — констатировал Костя.

Вот так она была вовлечена в переговоры так, будто сама же их начала.

— Вы меня уже завербовали? — ошалела она.

— Да чё, он безобидный. И ему есть что предложить. — повел своим путем умный опекун.

— Мы так не умеем! Мы в другом мире живем! И у неё вообще-то есть парень!

Костя вздохнул.

— Давайте так: я сейчас не буду торговаться и рассказывать про «единственные шансы». Скажу только — как есть, и почему этот разговор вообще имеет место быть: Стэф — не развратник. Не человек низких моральных принципов. Не маньяк. У него…

— Да, знаю, трудности в нормальном общении. Он не умеет действовать через обаяние, и флирт для него — слишком сложная наука…

— У него там — тупик. Поэтому меняются девушки, и поэтому они — такого свойства. При всём этом приглашенные лейди, а лейди это, надо оговориться — с большим самоуважением и пафосом… словом, никто не жаловался! У него там, правда, другая проблема…

— Прям аж интересно! — выпалила Соня, вовлекшись в этот театр абсурда.

— Не смотрите так, никаких сенсаций не будет. Он не злодей, не извращенец, не агрессор. Девочек — не обижает, и в странных пристрастиях замечен не был. Я свечку не держал, но поверьте, я бы знал. Уже разболтали бы. У них к нему обычно другая, одна и та же претензия:

— ???

— Обычно они потом недоумевают: — Костя вновь принял свое обычно насмешливое выражение: — «У него что, амнезия? Почему он меня потом на утро — не узнаёт??». А он-то, бедняга, как «до» кокетничать не умел, так и после — не умеет. Друзья, вон, к нему приезжают, рассказывают, как в институте ему девиц подпаивали и подкладывали, а то б девственником ходил до сих пор. Где теперь те девушки — не известно, а друг тот, что «купидоном» служил, теперь при квартире в Европе. Это — Вам в тему про его фатальное безразличие к женщинам… — саркааАазм…, — Живой же человек, ну! А любезностям его — не научить, сами знаете, он просто такой! Теперь, вот, он нам показывает пальцем на экран, мы привозим. Вместо друзей.

— Вот почему сводничаете? Квартирку хотите?

— Не, у меня только зарплата. И мужская солидарность.

— На жалость давите?

— Нет, просто излагаю как есть. Он у нас не буйный. Он не обидит вашу подругу. Обычно дамы не жаловались.

Соня прям заметила, как умный Костя сдерживает вот это сакраментальное «ну что такого» — фраза полного фиаско в данных переговорах. Шансов у него и так нет практически, он понял, но честно старается.

— И много таких было? — Соня сама не понимала, какого черта продолжает этот разговор. — Привозных. Заказанных…

— Ну я за почти десяток лет не сосчитаю. Но они все по одной и той же причине не задерживаются: сначала его замкнутость кажется загадочной и импозантной, девочки играют и заигрываются в «растопи сердце принца», но «после» — девочки ждут другого. Эффекта! Произведенного… Они же все — мастерицы шарма. У них — логичная реакция — подтолкнуть, поиграть… Раскрутить романтику! Он же — видит манипуляции и не скачет по решениям. Вычисляет всех. Была у нас тут одна такая, подзадержалась. Анечка «карамелька». Мысленно уже замуж за него вышла.

— Невеста??

— Экскортница. Но рассчитывала уже на многое. Втянулась и сама, видно, хотя барышни в этом деле — не из наивных.

— Профессионалки?

— А то! Гетеры! Пыталась она, было, с нашим Степой в эмоциональные качели сыграть. Легкими манипуляциями подтолкнуть к «верным» решениям. Буггггага. Сама чуть в дурку не уехала. Сам видел, как ревела в уголке, чтоб никто не заметил. Спрашивала у меня всё: «ну что с ним не так?!». Со всеми ж раньше срабатывало!

— Они не знают?… Про него… И девочки его тоже?

— Они не «его» давно уже, он не коллекционирует, и Анна теперь на содержании у британского автомагната, хотя всё шлет ему намеки и скрытые приветики по типу «спаси заточенную принцессу из золотого плена, мой рыцарь», додразнилась. А ему уже всё это — зачем? Он чужие решения уважает, и считает однозначными, других не признает. Нет, девочки не знают, конечно же. Никто не знает.

— Но почему?? Даже тут?

— А ему зачем клеймо «больного» на голову? Особенно в такой сфере, где столько потенциальных обид? А кто разбираться будет? Слово страшное, и всё. Тем более — не дурачок, не псих, знаменитость. И сплетни потом не заткнешь. Молча жить проще. У всех свои секреты, способные многое нарушить, бабахнуть взрывом. Он не гей, допустим, но у него — своя тайна, вот где настоящий «каминг-аут» притаился, и сексуальные игры тут вообще ни при чем.

— Надо же! Всё ж на поверхности! Но никто не знает. Если прямо не сказать. — осмысливала Соня свою профессию на примерах.

— Даже если сказать, никто не в теме. Перепугаются только. Дремучий народ. — вторил ей почти коллега.

Или сообщник?

В тот момент она окончательно уверилась в своей профессии. И в своей правоте. Обнаглев, она поманила из уборной и незаметно отвела в сторону Самого Светоча. Решила: ставить эксперименты на людях — так на полную.

Итак, что она знает о нем… о его «недуге» — в теории? Буквальность? Правдивость? Прямота? Всё то, что он ценит как практичные и редкие черты и навыки — свои и окружающих.

— Стёп. — посмотрела она в красивое ухоженное загорелое кинематографичное лицо с острыми темными быстрыми пристально-рассеянными глазами. И он потянулся к ей шей, чтоб расслышать, — Почему ты здесь?

О моргнул и замер. Не зная, друг или недруг с ним говорит. Ему могут быть доступны эти правды, но со стороны, извне, а не с глазу на глаз.

— Из-за Нины?

Он осторожно кивнул.

— Что ты хочешь от неё?

У Сони было побуждение сразу сказать, что у Нины есть парень, и что искренне жаль, что этот фарс так затянулся… но что-то остановило её. Это что-то, кроме симпатии к Косте, останавливало её и в тех «торгах» с ним на крыльце.

Никита… Нина часто потухше упоминает, что от Никиты не добьешься ответов на мучающие вопросы, не дождешься ясности. Формально они — известная в округе, состоявшаяся пара, и Нина поверила в эти отношения, перспективную пару одобрили родители с обеих сторон. Но в реальности… Нина переживает. Часто. Молча. Потому что Никита даёт поводы.

Соня и сама замечала это. Молча.

И тут перед ней вдруг парень, не умеющий врать — такая вот у него проблема, неврологический дефект. И этот парень — интересуется её подругой. Истосковавшейся по правде.

Для Сони этот вечер стал вечером открытий. Но не чужих секретов, а своей собственной наглости. Вдруг она решила, что не вправе решать за других,

и принялась «решать».

Ведь тут — как повести беседу… Она могла бы сказать ему про Никиту… Вот прям сейчас!

— Ты не обидишь её? — вдруг продолжила торг она.

— Я не обижу её. — кивнул гость. Сейчас этот всемогущий «темный господин» был симпатичным моложавым поджарым парнем килограмм 75 от силы, и не у него с ней, а у неё с ним были важные переговоры.

— Точно? — ну к чему это она, он — всегда точен!

— Действием — нет. Если только словами — тут как получится. С этой точки зрения я гарантий дать не могу, это не в моей власти.

Она поняла, что он примерно имел ввиду: непонятки нейроНЕтипичной речи и формулировок.

Но это — слишком абстрактно. Сейчас — для них обих.

— У тебя нет нетрадиционных пристрастий? Ты понимаешь, что она — свободна в волеизъявлении? — буравила «вечную мерзлоту» она…

— Нету, я традиционен. Я не причиню вреда Вашей подруге, и не пойду против её воли. — понял, что от него хотят, гений. — Все решения будут за ней.

А ведь этот — не соврет. Не умеет! У них враньё в опциях не заложено. Информация как область изучения для них — всё, а искажение информации — святотатство. Кощунство.

— У тебя мало шансов. — честно предупредила она.

— Мне нужны те, какие есть.

— Не знаю, что тебе посоветовать. — пыталась сообразить Соня, и говорила обрывками собственных мыслей, — твой козырь — правда.

Соня вернулась и уволокла в сторонку Нину.

— Из хорошего: он не собирается тебя похищать. — объявила она.

Шутка уже давно не выглядела смешной, но ладно.

— Из действительного: Мы знаем, чего он выжидает. Он правда хочет забрать тебя сегодня с собой, и не знает как это сделать.

— З-зачем?

— Тебе рассказать, или сама догадаешься?

— Чё, вот так? Бывает, да? — возмутилась девушка, — Мы же незнакомцы, даже не разговаривали!

— Он не привык сам «крутить себе любовь», такое обычно — обсуждается: с его воли, но без его прямого участия. Он же — из тех, что «люди невпопад», сам себя личной жизнью — не обеспечит. Зато у него высокие сопутствующие возможности.

— !!!

— Соответственно, он не привык к отказам…

— ???!!!

— Но он и не насильник. Все решения за тобой.

Отличные новости…

— Странный, конечно: ни одного знака внимания за весь вечер, а оказывается, у него тут планы на меня. Он даже в мою сторону не смотрит! Или смотрит с неприязнью!

— Странность — его имя, пора начать привыкать. И услышать меня: за его странностью не кроется чего-то страшного. Просто есть сферы, и в основном — разговорные и невербальные, где он — не состоятелен. Где он — «не втыкает». Прости за неудачные метафоры.

— Понять и простить, ага.

— Спроси, что он хочет от тебя, и он ответит как есть, в лоб — иначе не умеет. И даже не поймет, что не так. Он не монстр, он хочет понять. Но не может.

Нина поежилась.

И попробовала спросить себя — ну так: он вообще как, нравится ей? Вот этот анимэшный прЫнц?

В его физической моторике — сквозит что-то между зажатостью и неряшливостью, а в лице — такая отрешённость, обезличенность, что это рождает неуютные, даже неприятные ассоциации. Почти «потусторонние». В попытках общаться — суета, за которой проглядывает неловкость, которую он гасит как пожар внутри. Он как дырявое покрывало — всё время просвечивает чём-то неловким, аномальным. Как будто человек не может до конца совладать со своим лицом. И телом. И потому он замирает.

Но в замершем состоянии выглядит привлекательно. Даже слишком.

— Я теперь поняла, что такое «отмороженный»… — с суеверным страхом поведала подруге Нина. — он реально пугает в моментах.

— Если не можешь отделаться от ощущения, что человек всё время в напряжении и что-то скрывает, даже если он ничего не скрывает, то может, он как раз и является носителем этой неболезни. О которой мы так много слышали и так мало знаем, даже если таких носителей — целых 5—8%населения земли, а то и больше. Поверь, тут — ничего зловещего. Просто его тело — мимика, жесты (как и он сам!) не вполне ему принадлежат.

— Это ты меня сейчас так успокоить решила?

— Ничего ужасного. Просто они — во власти своего Предназначения. Своих талантов. Которым они служат. А может, в этом и есть вся его зловещесть. Другим такое неведомо. Быть так близко к потустороннему, но только не духом, а умом.

Девочки переглянулись тайным знанием… И Соня вернулась в реальность:

— То что выражает его лицо, и что он чувствует на самом деле — может никак не совпадать. И не по его воле. Это просто нужно знать.

— Он будто плохо своим телом управлять научился! — попробовала осмыслить «попадалица».

— Тело — в нем не главное…

А вот тут многим захотелось бы поспорить…

— Ну… а мне-то что делать? Теперь…

— Поговорить… — подсказала подружка. — С ним… Спросить.

Инициировать… Пойти на контакт.

С тем, кто говорить не особо-то и умеем. По крайней мере, с собеседниками, вне научный контекстов.

Будто в ад отправила курьером… На аудиенцию к демону. Ведь так мы устроены: чем непонятнее, тем жутчее. И интересней одновременно…

— Он послал тебя посутенерствовать?

— Я сама послалась, не кипятись.

— Он правда предложит мне деньги? За ЭТО?!

— Ну что-нибудь предложит. Для него это понятная привычная «схема».

— И нельзя будет отказать?

— Смотри, на счет ответов: если для нас воспитанность, намеки и полутона — это естественно и по большей части понятно, то для него — нет! У нас всё это — приятная игра, и на этом строится флирт, интрига, чарующие моменты недосказанности и такта… то для них всё это — мучение и издёвка. Это на счет невнятности ответов. С вежливостью — то же самое. Мы ждем обычно, что человек сам догадается, если ты его к этому аккуратно подведешь. На этого — не надейся! Для него это — «двойные послания», и для него это — самое страшное! Не надо агрессии, но и не пытайся сгладить углы правды. Если так решишь, отказать ему нужно будет 3 буквами: нет. Всё. Без всяких эмоциональных наполнений. Не обиженно, не зло, просто бесповоротно. Это понятный ему язык. Не бросай его в водоворот неясностей, а то вы от него ещё неделю не избавитесь.

Соня знала, что её нейротипичная подруга нахмурится: та ещё задачка, научиться говорить однозначно. Для нормального человека.

И пока Нина нырнула в глубину осмысления, Соня вставила свой последний аргумент. Он же — первый:

— Ну вообще-то он красаффчик.

— Вообще то да. — признала развенченая сбитая с толку девушка.

С Истиной не поспоришь.

И тогда Нина решила последовать совету подруги и поговорить. Сама. Все ж надо как-то вопрос решать, раз вопрос повис в воздухе (или обосновался в углу), и она всё это начала…

Никогда ещё она сама не подходила к парню, чтоб ему отказать. Как в том анекдоте: «бежала за вами 3 квартала, чтоб сказать, как вы мне безразличны». Но тут — всё не как у людей. Парень будто ждал её в сторонке, улизнув от свидетелей, и оба они уже знали, о чем беседовали их «представители».

Нина посматривала на его сосредоточенное выражение и рассеянный взгляд, красивый загорелый профиль, пухлые губы и волны волос, отброшенные за уши и назад в пленительной небрежности, и пыталась сообразить, с чего же ей начать. И как подойти к сути. Потому что он явно не собирался ей помогать. Или не мог.

Выжидал.

— А Костя тебе кто? — начала издали она.

— Наёмный сотрудник.

— Он так опекает тебя. — прониклась она. — Думала, может, родственник?

— Нет.

— Твой любимый ответ… — уличила она, пробуя подступиться к своему «нет», которое обещало даться ей гораздо труднее, чем даётся ему.

— Зачем тебе охрана?

— Многие люди и государства могут попробовать использовать меня в личных и политических целях. Я этого не хочу. Меня защищает государство, гражданином которого я являюсь. И его высокопоставленные руководители.

— Ты им помогаешь?

— Не в политике или взломах.

— А в чем?

— Я обучаю сына руководителя страны.

— Арабского шейха? Он аутист?

— Нет. Он будущий руководитель. Процветающего богатого государства. Лучше меня мыслить логически его никто не научит.

— Логично.

А ведь это — практика ещё Древней Греции: где мудрецы были учителями и наставниками потенциальным властителям.

— Охрана здесь — не от спецслужб, там всё решено. — продолжал он, — Просто ещё к прочему я — богатый человек. И в отличие от многого скрытого, это — достоверно известный всем факт.

— И ты пошёл сюда один. — невольно нахмурилась она. — к неизвестным людям?

— Вы не знали, кто я. А к тому моменту, как узнали, меня нашла моя охрана.

— Ты это просчитал? И когда ты успел? — картинка её мгновенного «провала» (в прямом и переносном смысле) будто из далекого прошлого пронеслась перед глазами.

— Говорят, я думаю быстрее, чем многие.

— А говоришь — медленнее. Чем многие. — заметила она. — И меньше.

Да, виноват ли он, что он такой? Невыразительная речь в скудных интонациях — в слишком затянутых или слишком лаконичных «обрезанных» монологах, почти без оглядки на реакции собеседника, растерянность и беспомощность в диалогах — сосредоточенность и напряженность канатоходца. Будто его ставит в тупик каждое простое слово. Требует от него обдумывания, глубочайшего анализа.

В этот момент она искренне сочувственно прониклась тем, как он неловок. Во всем! Словно затюканный старшеклассник! Да, он ровно держит спину чтоб не сутулиться, не носит очков и пушок под носом, он отлично выглядит — модно и с достоинством. Но стоит ему потерять на миг концентрацию, из него сочится этот вайб ботаника и школьного «задр@та». Тем страннее, какой ошеломительный величественный образ он научился создавать благодаря своим удивительным способностям, знаниям, навыкам и мыслительным возможностям. И вероятно, колоссальной проделанной работе над собой. Во Истину, человек парадоксов и крайностей!

«Их всегда недооценивают. — звучит у неё в голове голос Сони, — Они — не мастера фееричного впечатления. Такая вот обратная обманка. Маскировка для потенциала.»

Но всё-ж это надо ещё научиться преодолевать: то, что он говорит будто с самим собой. А тебя — будто нет. А ещё у него шея не доворачивается, и он часто взирает на тебя — ухом. А глазами — слушает… Внимает…

— Говорение мешает думать. — поведал он простодушно.

— А вот мы всё время говорим. — противопоставила она.

— Это заметно. — по традиции издевательски задел он, но нашел способ объяснить свою опять криво выраженную мысль: — Возможно, это помогает вам. Как-то. В чем-то. Но не мне.

Да уж… Его конкретику надо ещё научиться не принимать на личный счет. Как и отчужденность!

— И слушать ты тоже не любишь? Всю эту нашу ерунду.

«Мы для него — „белый шум“, в котором ничего практичного и полезного. Пустое!» — вспоминает она Сонины точные ремарки…

— Когда как. Сегодня я слушаю внимательно… И сейчас тоже.

— Ты хочешь общаться со мной? — перешла к главному она.

— Да. — выдержал изнурительную для него постепенность продвижения к своему результату он.

— Почему?

— Ты меня привлекаешь.

— Отлично. — сарказм вырвался сам. Но теперь она уже не боялась этого. Вряд ли он «оценит». Иронию.

— Думаю, это действительно хорошо для тебя. — подтвердил её опасения он, — Но возможно, я не в состоянии учесть всё факторы, влияющие на тебя, и те, по которым ты это оцениваешь.

Мозг вскипел, но это нормально.

— Нравлюсь, значит? Ииии… Что ты хочешь от меня?

Он повернулся к ней и сделал вздох для ответа. И она тут же решила переформулировать вопрос:

— Какие у тебя планы на меня? Вообще?

— У меня нет этого ответа. Я тебя мало знаю, и не могу чего-то обещать…

Тут уже и Нине захотелось позвать на помощь Костю. При чем — ему, гению. Ирония чуть выпустила нагнетённый «пар».

— Я честно не хочу обижать тебя. Возможно, такое получится — если я прекращу общение без видимых для тебя причин. — сказал он, и её даже тронула его откровенность:

— Оооо, такое может каждый мужчина. Тут ты не уникален, поверь. Тебя это насмешило? Правда? Или ты претворился?

— Я притворяюсь только при камерах. Я должен. Для маскировки. — пояснил он. Вновь мгновенно превращаясь в «истукана».

— Я просто попала? В твой юмор? Ххех. Я нечаянно Хотелось бы понять, как я это сделала.

— Не пытайся просчитать меня. — предупредил он будто б снисходительно.

— Боишься? — вдруг поймала игривую волну она.

— Да. Тебя фрустрировать. Огорчить.

Его голос обволакивал, и она начала забываться. Все-таки, если признать, что он — «господин «невпопад», и не воспринимать каждое слово и интонацию, или умалчивание — слишком остро, то у него удивительно успокаивающая, убаюкивающая аура…

Она вздохнула, и дала себе мысленного пендаля, стараясь не поворачиваться на манящий профиль рядом. И не изучать напоследок эти черты.

— Думаю, ничего у нас не получится. — она пробовала отвлечься на мысли, достаточно ли она была тверда в своем ответе,

но её вдруг затопило чувство сожаления. Все-же он милаха. По крайней мере последние 4 минуты. Каааак её заворожил это профиль в той машине! Момент начала встретился с моментом конца…

— Я способен много тебе предложить.

— Я способна от многого отказаться. — не обиделась она, давно предупрежденная.

— …за немного времени вместе.

— Мне нужно больше. Чем ты можешь предложить. — добродушно призналась она.

И он — как будто понял.

— Возможно, мне нечем тебя удивить. — произнес он мысли вслух, вероятно даже он сумел прочувствовать разницу их темпераментов сейчас.

— Знаешь, как ты уже наудивлял! — с легким восхищением парировала она. Незаметно для себя улыбаясь. И отгоняя мысли, что ведь может ещё завтра прийти к Соне в центр. И увидеть его. Ещё разок.

Но как же не хотелось терять сейчас это волшебный момент! Мгновение достижения невозможного — откровенность и единение с человеком, на это неспособным. Это будто — дотянуться до радуги! Её затопило теплом и чем-то покровительственным. Нежностью?

— Ты правда платишь девушкам? — не удержалась она.

— Я покупаю только то, что продаётся. Такого не мало.

Она смотрела на него теперь как на реликвию, артефакт. Музейный экспонат. Нечто уникальное, что так сложно сберечь. Но так хочется.

Он смотрел на свои руки. Она заметила, что своими стройными кистями он потирает пальцы — занятная привычка. Будто думать ему помогает.