Бесплатный фрагмент - Чтение как образ жизни

Посвящается

моей маме, которая научила меня читать и любить книги

моему отцу, который научил меня работать с книгами

Введение

В эпоху всеобщей грамотности чтение стало привычным повседневным навыком. Читать так же легко и естественно, как говорить или дышать. В подобной ситуации каждый достаточно много читающий человек вправе считать себя «экспертом по чтению». У каждого современного читателя есть свой уникальный опыт чтения, свои собственные секреты и приёмчики («лайфхаки»), как сделать взаимодействие с книгой более увлекательным и полезным. Умением читать быстро и много сегодня уже никого не удивишь.

Тем не менее, существуют и настоящие «профессиональные читатели», читающие по несколько сотен книг в год. Причём они не просто просматривают эти книги, а работают с ними. Круг «профессиональных читателей» довольно узок; к ним можно отнести учёных-гуманитариев, редакторов книжных издательств, литературоведов. А вот «полупрофессиональных читателей» гораздо больше: студенты, повышающие свою квалификацию профессионалы, любые «продвинутые» люди, заинтересованные в своём непрерывном саморазвитии и самообучении. Автор этой книги считает себя именно таким «читателем-полупрофессионалом», для которого чтение является неотъемлемой частью образа жизни, а книги являются отличным инструментом для личностного развития и профессионального совершенствования.

Читаю много, читаю с пользой и с удовольствием, постоянно экспериментирую с чтением, пытаясь превратить его из обыденного навыка во что-то более ценное, в искусство взаимодействия с Текстом. Почти за полувековой читательский стаж накопил много идей, приёмов, секретов (и прочих «лайфхаков») о том, как читать больше и лучше. В этой книге делюсь всеми накопленными сокровищами с вами!

Сразу предупреждаю, что эта книга не для всех. Если вы привыкли читать исключительно лёгкие жанры, а сама книга для вас является то ли лекарством от скуки, то ли способом бегства от реальности, то вряд ли мой текст вам пригодится. «Моим читателем» я вижу мыслящего и образованного «полупрофессионала чтения», стремящегося улучшить своё читательское мастерство. Надеюсь, мой читательский опыт будет резонировать с вашим опытом; поможет вам лучше понять себя-читателя; подметить всякие тонкости в работе книгой; обобщить и структурировать собственные техники чтения; возможно, даже создать собственную методику эффективного чтения. Если готовы к такой работе над собой (над своим читательским мастерством), то приступаем!

Вместо предисловия: станет ли Россия «самой читающей страной в мире»?

В конце 2011 года знакомая журналистка из одной местной газеты прислала мне вопрос: «Вот вы за свою жизнь столько книг перечитали — и печатных, и электронных. Как вы считаете, реально ли сделать „как завещал великий Путин“, то есть вернуть России статус самой читающей страны в мире?».

Я тогда ответил, что сильно сомневаюсь, что России можно вернуть статус «самой читающей страны в мире» (особенно какими-то специальными административными мерами). Причин много:

1) Глубочайший кризис системы образования, в первую очередь школьной и вузовской. Сейчас сложилась парадоксальная ситуация, когда чтение в школе вырождается (для того, чтобы сдать ЕГЭ — читать не надо, достаточно знать правильные ответы к тестам), общий уровень школьного образования (особенно гуманитарного) пикирует вниз.

В то же самое время в стране неадекватно большое количество ВУЗов. Будут ли в институтах читать книги те, кто не читал их в школе? Сильно сомневаюсь… Поток полуграмотных абитуриентов приводит только к одному — к деградации (по цепочке) и вузовского образования.

И главное: если даже государственные ВУЗы на 80% коммерциализированы, то понятно, что задача студентов — не получать знания, а платить деньги (в том числе за оценки); и не читать книги — а уметь находить готовые рефераты в Интернете.

2) Книги очень дорогие! Особенно если сравнивать с бутылкой водки или компьютерным CD/DVD-диском, на который могут влезть десятки игр.

Тут бы хорошо вмешаться государству, и не по приказному принципу: «Снизить цены, раз-два!», а создав льготы издателям, торговле, потребителям. Но у нас даже с обеспечением школ учебниками бардак. Полистайте прессу, загляните на родительски форумы в сети — с легкостью обнаружите случаи, когда школы не обеспечиваются бесплатными учебниками, а с родителей требуют деньги. Про укомплектованность многих вузовских библиотек современной научной литературой (особенно иностранной) я вообще молчу, очень уж всё грустно.

Получается, что книги (как объект потребления) становятся все менее доступными всё меньшим слоям населения.

3) Стремительно утрачивается семейная культура чтения. Даже если мы возьмем благополучные семьи (а не деклассированные, где вообще растут дети-маугли), то там родители «горят» на работе, им просто некогда читать своим детям. Современным родителям всегда проще посадить ребенка за видеоигру или за компьютер, а не тратить время и силы на чтение книги ребенку.

А ведь многократно доказано, что если родители не читают сами, если они не читают ребенку вслух (причем лет до 10—12, даже тогда, когда ребенок уже и сам умеет читать), если не помогают ребенку с выбором интересных и полезных книг, не обсуждают вместе прочитанное, то ребенок вряд ли полюбит читать книги самостоятельно.

4) Еще лет 20—30 назад в сфере «информационного досуга» у книг практически не было конкурентов. Сейчас у книг множество конкурентов: бездонный Интернет, сотни наименований «глянцевой» прессы, десятки каналов кабельного ТВ и т. д. Это огромное количество новых каналов информации, которые очень успешно отвоёвывают у книг наше внимание и наше время.

Психологически чтение книги является более сложной и энергозатратной задачей, чем расслабленное созерцание экрана телевизора или монитора. Современному человеку, живущему в условиях хронического информационного стресса, решение в пользу выбора чтения вместо «смотрения в зомбоящик» может стоить неимоверных усилий.

5) И главная, сугубо российская проблема — у нас умерла культура чтения как специфическая социальная субкультура. В России книги всегда были некой «отдушиной» для инакомыслящих, для «духовных диссидентов». Во времена тотального дефицита при «развитом социализме» кто-то менял книги на колбасу, а кто-то менял колбасу на книги. Это были две разные породы людей… Но тех, кто менял колбасу на книги — было много. Читающие люди держались вместе, они были своего рода избранными, «аристократами духа».

Для «духовных диссидентов» в СССР чтение книг было реальной альтернативой официозу и жесткому идеологическому контролю. Но кроме «глотка свободы» дефицит книг парадоксальным образом способствовал формированию хорошего литературного вкуса. Русская и зарубежная классика были вполне доступны, а в самиздате (из-за вполне понятных рисков) появлялись только самые достойные тексты.

Сейчас в нашем обществе свободы предостаточно, а идеологии нет вообще никакой — зачем тогда читать?! Смысл исконного российского свободолюбивого чтения утрачен…

Может ли сегодня (или в ближайшие годы) чтение быть ответом на духовные, социальные, культурные, идеологические и прочие многочисленные российские проблемы?

Я лично очень в этом сомневаюсь, так как чтение — это слишком трудный путь, который могут выбрать только самые достойные. Но таких единицы, потому как большинство стремительно превращается в «общество потребления». А в «обществе потребления» нормальной реакцией на социальные потрясения и проблемы является не напряженная работа ума, а потребление — фастфуда, телевидения, Интернета и прочих суррогатов счастья. Чтение как элемент «общества потребления» с легкостью вырождается в бессмысленное поглощение многосерийной глянцевой макулатуры.

Так что мой прогноз пессимистический. Интерес к чтению и потребность много читать на пустом месте у россиян не возникнет. Россия не станет «самой читающей страной в мире», пока не будет на то серьезных предпосылок.

Культура чтения — это культура образованных людей, культура специалистов и ученых. Книги живут благодаря «людям книги». А «люди книги» в России появятся только тогда, когда в стране начнут не только перекачивать углеводороды, но и системно развивать различные отрасли производства, уделять должное внимание образованию и культуре.

Для возрождения культуры чтения в обществе необходима некая «критическая масса» ученых-гуманитариев, так как они больше всего работают с текстами. А в России сейчас принят радикальный курс на самофинансирование науки, что является полным абсурдом по отношению именно к фундаментальным и гуманитарным наукам. «Оптимизация» ВУЗов и научных центров идёт полным ходом, и, увы, ученые-гуманитарии в России — постепенно вымирающий вид…

Так что с чтением в России пока всё плохо, и в ближайшем будущем мы вряд ли сможем гордиться званием «самой читающей страны в мире». Возможно, кому-то мой вердикт покажется слишком пессимистическим… Но как поступить с этим знанием, вы решаете уже сами. Лично для меня чтение является неотъемлемой частью моей жизни. Я читаю не для того, чтобы «догнать и перегнать», а просто потому что не могу иначе. Читаю, следовательно, существую…

Глава 1. Что происходит с чтением? Ещё немного трендов

Про книги легко и комфортно говорить в кругу друзей и единомышленников. Чтение много и часто обсуждают в Интернете на разного рода ресурсах, посвященных саморазвитию. Действительно, как можно совершенствовать себя, не подпитываясь книжной мудростью?! В том же Интернете существует множество ресурсов, где читатели ведут дневники прочитанных книг, публикуют рецензии на них, обмениваются мнениями. Общаться в подобных сообществах очень уютно, и складывается впечатление, что с чтением и с книгами вообще никаких проблем нет.

Скажу сразу, что я не верю в то, что «чтение умирает» или что книга как носитель информации скоро станет совсем не востребована. Сошлюсь на мнения двух авторитетов. Умберто Эко считает, что книга уже создана человеком в некой совершенной форме (подобно ложке или чашке). Видоизменяться она может, но окончательно исчезнуть — нет. Нассим Талеб предлагает своеобразный закон «выживания» любых технологий, придуманных человечеством. Согласно этому закону, любая технология относительно настоящего просуществует в будущем столько же времени, сколько она уже существовала до этого. Это означает, что печатные книги, появившиеся примерно 500 лет назад, благополучно просуществуют ещё столько же. А вот электронные ридеры, которым всего чуть более 20 лет, с высокой вероятностью лет через 15—20 будут «убиты» какой-то более новой технологией. Для наших внуков E-Ink «читалки» будут таким же архаизмом, каким для наших детей сегодня является телефонный аппарат с дисковым набором.

Тем не менее, новые технологии наступают, неизбежно меняя природу чтения. Как это происходит? Не претендуя на полноту анализа, отмечу такие тенденции:

1) Книга, как носитель информации, конкурирует с более современными способами хранения и передачи информации — в первую очередь с электронными документами и мультимедийным контентом. Бумажные книги в первую очередь конкурируют с Интернетом (чтением с экрана ПК, планшета или смартфона), во вторую с современным интерактивным телевидением, и в третью со специализированными гаджетами для чтения (book readers). Эти «новые медиа» превосходят книгу (как носитель информации) по многим параметрам: по дешевизне, массовости, доступности, удобству хранения и поиска, и др. Следовательно, современному читателю намного легче сделать выбор в пользу «электронных текстов», нежели бумажных.

Новые способы хранения и передачи информации означают появление множества новых форматов трансляции книжной информации и взаимодействия с текстом. Например, ещё в середине 20 века аудиокниги существовали или в формате радиоспектаклей, или в виде записанных на грампластинки аудиоспектаклей/монологов профессиональных чтецов. Сегодня, в 21 веке аудиокниги массово выпускаются в цифровых форматах и широко распространяются в Интернете. Причём есть как любительские проекты, где тексты озвучиваются волонтёрами; так и специализирующиеся на создании аудиокниг издательства. Сами аудиокниги становятся не просто россыпью звуковых файлов, которые можно скачать на свой компьютер, смартфон или MP3-плеер. Способов доставки аудиокниг становится всё больше: тут и интернет-радио, и подкасты, и многофункциональные онлайн-библиотеки.

В качестве примера такой современной аудиобиблиотеки можно привести шведский сервис Storytel, на начало 2017 года имеющий более 300 тыс. постоянных читателей из стран Северной Европы. Сервис предоставляет по платной подписке доступ к 40000 электронных книг, которые можно легко «взять с собой» в телефоне. Уникальной особенностью сервиса является возможность автоматического переключения из режима слушания аудиокниги в режим чтения (с того же самого места) электронной книги на экране, и обратно.

Говоря о современных аудиокнигах, нельзя забывать о таком достижении компьютерной эры, как программные синтезаторы речи (TTS, Text to Speech), позволяющие переводить текст электронного документа в звуки человеческой речи. Подобный функционал сегодня становится привычным практически для любой программы для работы с текстом; также голосовые движки встраивают во все современные электронные читалки. Разумеется, не всем нравятся тексты, озвученные механическим «железным» голосом, но синтезаторы речи постоянно совершенствуются. Наверняка в самом недалёком будущем голос начитывающего текст робота будет практически неотличим от голоса живого диктора.

Аудиокниги — это лишь частный пример того, как книги становятся мультиформатными. Уже с начала 2000-х создаются vooks/vbooks («видеокниги») — электронные тексты со вставками видеофрагментов (или содержащие интернет-ссылки на видеофайлы). Например, читая роман, в качестве своеобразных видеоиллюстраций можно посмотреть отрывки из его самых известных экранизаций. Достаточно легко добавить в современные электронные книги анимационные и звуковые эффекты, создающие «атмосферность». Это могут быть звуки перелистываемых страниц, изменение цвета и текстуры «бумаги», или что-то более сложное — вроде стайки летучих мышей, пролетающих поперёк страницы при чтении готического романа. Почти все электронные книги интегрированы со словарями или интернет-справочниками вроде Википедии. Это означает, что буквально «в два клика» можно узнать значение любого непонятного слова. Но и это не предел: с 2009 года активно разрабатывается технология Text 2.0, в основе которой отслеживание траектории движения глаз читателей. Как только зрачок останавливается (или многократно возвращается) к какому-либо слову, программа сама предлагает либо перевод данного слова, либо его разъяснение. Технологии вроде Text 2.0 можно также использовать для подбора оптимальной скорости чтения. Программа, отслеживая движение глаз, может настраивать скорость прокрутки экрана и даже убирать «лишние» фрагменты текста, на которые взгляд уже не направлен.

Очевидно, что мультиформатность наиболее востребована в обучающих/образовательных текстах. В современный электронный учебник можно встроить и видео-иллюстрации, и мини-игры для тренировки навыков, и задания для проверки усвоения знаний, и перекрёстные ссылки на другие разделы учебника или на дополнительные материалы, и многое другое. Электронный учебник становится не столько текстом, сколько набором интерактивных компонентов, частью виртуальной обучающей среды. В этой среде текст отрыт для комментариев, вопросов и совместного обсуждения. Мультиформатные учебники помогают обучающимся быть более творческими, вовлекают их в активное взаимодействие с текстом и в диалог друг с другом. Пожалуй, даже самые консервативные педагоги сегодня уже согласились с тем, что будущее за мультиформатными учебниками; и что электронные учебники не вытеснили бумажные лишь потому, что они дорого стоят.

Но не всё так просто! Николас Карр в своей знаменитой книге «Пустышка: Что интернет делает с нашими мозгами» приводит результаты научных исследований о влиянии мультиформатности на степень усвоения информации. Главный вывод: много форматов подачи информации вовсе не означает, что она усваивается лучше, чем тогда, когда она представлена только в одном формате. Иначе говоря, из электронных книг, в которых «всё поёт и пляшет», мы получаем ровно столько же полезных знаний, сколько из обычных бумажных книг. В этом правиле наверняка есть и исключения: например, изучать анатомию гораздо эффективнее с помощью интерактивной 3D-модели, чем с помощью традиционного бумажного атласа. Но это лишь предположения, которые нуждаются в научной проверке. А пока новые форматы наступают, и успешно отодвигают классические бумажные книги на второй план.

2) Чтение с экрана является совершенно иным психическим процессом, непохожим на чтение бумажной книги. Как правило, на экране монитора/планшета помещается (визуально доступно) меньше текста, чем на книжном развороте. Текст на экране часто бывает зашумлён отвлекающими элементами — рекламными баннерами, навигационными кнопками, гиперссылками и прочими элементами веб-дизайна. Каждый такой элемент требует принятия решения: «Надо ли мне переходить по этой гиперссылке?». В результате когнитивная обработка экранного текста оказывается более сложной, чем восприятие линейного «бумажного» текста. Не удивительно, что равный по объёму текст с экрана читается на 10—20% дольше, чем с бумажного листа.

Но это всё мелочи! Глобальное отличие заключается в том, что с точки зрения нейропсихологии, при чтении мы взаимодействуем с книгой как с целостным объектом. Который имеет как вполне осязаемую материальную фактуру, так и идеальную (информационную, смысловую). Во время чтения бумажной книги мы получаем целостный опыт, в котором тесно сплетены запах пожелтевших страниц, увлеченность сюжетом и досада по поводу того, что больше половины книги (судя по осязаемой толщине перевернутых страниц) уже прочитано, а кульминация всё ещё не наступила. Предполагается, что опыт взаимодействия с бумажной книгой является более «объёмным», глубоким, в то время как текст с экрана является более «стерильным». Это всё равно как сравнивать восхождение на Эверест (опыт чтения бумажной книги) и рассматривание фотографий о восхождении (опыт чтения с экрана).

Кроме того, если придерживаться данной логики, то взаимодействие с электронными текстами также является целостным. Это означает, что при чтении с экрана к этому процессу у нас ассоциативно «подключается» весь наш опыт взаимодействия с компьютером — сёрфинг по Интернету, компьютерные игры, постоянные переключения между окнами/вкладками, реакция на всплывающие сообщения и т. п. Это опыт динамичной многозадачности, который вряд ли помогает нам фокусироваться на длинных и сложных линейных текстах.

3) Что любопытно, несмотря на многочисленные попытки доказать, что информация с экрана усваивается в процессе чтения хуже, сделать это так и не удалось. Но тут важно учитывать, что понимается под «информацией». Эксперименты не выявили различий в получении с экрана/с бумаги фактологической информации (дат, адресов, фамилий, определений и т. п. справок). Но есть основания полагать, что большие объёмы целостной информации (истории — сложные сюжетные повествования; понятийные системы) с экрана воспринимаются гораздо хуже. Получается, к примеру, что учебник (а ещё лучше краткий конспект учебника) по философии можно читать с экрана, а вот сам философский трактат лучше читать в бумажной книге.

Есть две причины, с помощью которых можно объяснить, почему чтение с экрана хуже подходит для восприятия объёмной и концептуально сложной информации. Первая причина заключается в том, что Интернет является более «быстрой» изменчивой и динамичной средой для чтения. Чтение трансформируется в поиск информации и становится «сканирующим», «просмотровым». Причём информационные ресурсы в большей степени формируют у нас «поисковый» стиль чтения (как только найден готовый ответ, чтение прекращается), а развлекательные приучают нас к «нелинейному блужданию и перескакиванию» в поисках наиболее яркого и эмоционального контента. И «поисковое» чтение, и «блуждание» выхватывают отдельные «кусочки» информации, но никак не помогают сформировать целостное понимание чего-либо.

Кроме того, Интернет-чтение можно характеризовать как «навязанное бесконечное скорочтение», когда мы вынуждены наращивать скорость чтения, чтобы угнаться за быстро поступающей и постоянно обновляющейся информацией. Пока мы в Сети, «сканирование» не прерывается ни на минуту. А это означает, что буфер нашей кратковременной памяти постоянно забит всё новой и новой входящей информацией. Интеллект человека — это долговременная память, содержащая сложные когнитивные схемы, связывающие воедино понятия и факты, алгоритмы и контексты, теоретические знания и практический опыт. Интеллект развивается путём добавления вновь поступающей информации к уже существующим схемам. Но чтобы такое добавление произошло, необходимо соблюдение нескольких условий: повторение, время, активное осмысление и т. п. Если эти условия не соблюдаются, то информация из кратковременной памяти так и не перейдёт в долговременную; она просто исчезает, вытесняясь новой информацией. Чтение линейного бумажного текста является медленным, и полученную из бумажной книги информацию нам проще «загрузить» в долговременную память. «Навязанное скорочтение» электронных текстов делает проблематичным их объединение с целостным внутренним текстом наших знаний.

Вторая причина заключается в том, что бумажная книга в большей степени является объектом симультанного (одновременного) восприятия. В то время как интернет-страницы воспринимаются сукцессивно (последовательно). При определенной тренировке читающий может воспринимать разворот бумажной книги целиком, в то время как экран приходится скроллить (или пользоваться иными способами навигации). Бумажную книгу легко начать читать с середины или даже с конца, а в электронных текстах это не всегда возможно или неудобно. Бумажную книгу можно приоткрыть и читать на 2—3 закладках одновременно, но автору (на момент написания этой книги) не известна ни одна электронная «читалка», которая умела бы делать то же самое.

4) Главным последствием воздействия цифровых технологий на психику человека считают формирование так называемого «клипового мышления». Термин появился в конце 20 века, и он фиксирует трансформацию сознания (общественного и индивидуального) под влиянием современных СМИ. Если кратко, то «клиповое мышление» — это способность сознания формировать понимание/описание реальности на основе разрозненных и разнородных «обрезков» (clips) информации. Эти информационные фрагменты мы получаем из разных источников; получаем параллельно, многопоточно; получаем не столько в виде текстов, сколько в виде образов; получаем «на бегу» (т.к. темп жизни ускорился и условия потребления информации изменились).

На психологическом уровне «клиповое мышление» вносит свои поправки практически в каждый психический процесс — внимание, память, мышление, эмоции, речь и др. Способность к долгосрочной концентрации внимания снижается, зато усиливается способность быстро переключать/распределять внимание. Память на факты ухудшается, зато развивается память на источники («Где я могу узнать об этом?») и на алгоритмы поиска («Как я могу узнать об этом?»). С одной стороны, речь становится более краткой и фрагментарной, но с другой стороны более экспрессивной и прагматичной.

С мышлением и эмоциями положение дел несколько сложнее. Обилие информации означает наличие большого количества «готовых ответов», получение которых не требует самостоятельной мыслительной активности. В эпоху информационной перегрузки наш мозг работает по принципу «мысленной экономии» — то есть пропускает «слишком длинные» промежуточные рассуждения, и старается сразу же найти необходимый ответ/решение. Но степень достоверности такого чужого решения может быть крайне низкой (кстати, именно поэтому сегодня так востребовано обучение навыкам критического мышления).

Реклама, новости, посты в социальных сетях пытаются манипулировать нашими переживаниями, пытаются быстро «включать/выключать» у аудитории конкретные эмоции. Но чувства не дискретны, они имеют свою длительность и внутреннюю логику развития. Поэтому у «клипового мышления» как правило две эмоциональные альтернативы: либо поддаться эмоциональному внушению медиа, либо игнорировать эти чужие эмоции. Но оба варианта не особенно хороши, так как отчуждают человека от естественной эмоциональной реакции (мы вынуждены реагировать на информацию и на характер её подачи, но не на само событие/информационный повод).

5) «Клиповое мышление» считается главным врагом классического чтения, так как из-за него утрачивается навык восприятия длинных текстов. Но более глобальная проблема заключается в том, насколько вообще сегодня актуальны длинные тексты. Традиционный текст бумажной книги конечен — даже если мы говорим про какое-нибудь многотомное собрание «классики», то в нём всегда есть последний том. Массив электронных текстов (как и количество создающих его авторов) бесконечен. Это означает, что совокупность электронных текстов настолько «длинная», что пытаться развить навык восприятия подобного мега-текста целиком просто бессмысленно. По сути «клиповое мышление» является обоснованной защитной реакцией на бесконечность современных электронных текстов.

Также меняется и социальный контекст, в котором востребованы длинные тексты. Ещё 50—150 лет назад и автор, и читатель длинного текста (бумажной книги) были элитой, носителями высокого социального и культурного статуса. «Образованный человек» — это человек, в обязательном порядке прочитавший набор классических текстов отечественной и мировой культуры. Знание этих текстов было своего рода культурным кодом, отличающим аристократа от «черни». В 18-начале 20 века высшее светское общество вряд ли бы приняло в свои ряды человека, неспособного поддержать разговор о классической литературе, не умеющего цитировать классиков и не понимающего аллюзии на данные тексты. В современном мире уже нет необходимости читать что-либо, чтобы подтвердить свой социальный статус (разве что в рамках узких субкультур). Теоретики культуры говорят о том, что сегодня на смену классической литературе пришла «постлитература». «Постлитература» — продукт общества потребления, где важна не традиция, а удовлетворение спроса/актуальных потребностей. Классическая литература не исчезла совсем из ассортимента издательств, но доля «классики» в ассортименте неуклонно снижается. В «постлитературе» доминируют развлекательные жанры (детективы, приключения, фэнтези и проч.) и полезные книги-справочники (по сути она дублирует в «бумажном формате» наиболее востребованный интернет-контент — С.К.). Современный читатель читает книги не ради подтверждения статуса, а ради развлечения или пользы. А развлекательные тексты должны быть удобны для восприятия — короткие, наглядные, с обилием иллюстраций, написанные простым языком и т. д.

Для чтения классической литературы нужен глубоко образованный и эрудированный читатель-эстет, имеющий сформированный вкус к хорошей литературе и достаточно времени для того, чтобы осмысливать длинные тексты. «Постлитература» рассчитана на массового читателя-прагматика, глотающего тексты в суете современной жизни. Чтобы выделяться на фоне всё нарастающего информационного шума, книги должны обладать ярко выраженной эмоциональностью (что обычно задаётся их жанровой принадлежностью) или сиюминутной практической пользой. По поводу практичности соглашусь с философом К.Г.Фрумкиным: «У людей будущего нет иных навыков работы с текстами, кроме конвертации их в практические инструкции (но не обратно), и поэтому нет почтения к текстам».

Утрата «почтения» к текстам также означает, что в «постлитературе» значительно снизилась роль автора текста. Авторы книг уже не столько Творцы (полномочные представители классической традиции) и «властители дум», сколько обслуживающий персонал на фабрике текстов массовой культуры. Используя возможности Интернета сегодня написать и издать собственную книгу может любой желающий. А это означает, что граница между автором и читателем фактически перестала существовать. Любой текст по определению диалогичен (М. Бахтин), но сегодня (а эпоху электронных коммуникаций) открываются воистину безграничные возможности для диалога между автором и читателями. Тексты классической литературы в основном являются длинными авторскими монологами; современные тексты диалогичны, что и предопределяет их меньший объём.

Подведём итог. Мир меняется, и вместе с ним неизбежно меняется книга (как носитель информации), меняется процесс чтения (как потребность, как ситуация и способы взаимодействия с текстом), и меняемся мы под воздействием этого «интеллектуального инструмента». На первый взгляд, психологические изменения под влиянием «новых медиа» не радуют. Мы начинаем быстро уставать от линейного чтения и перестаёт осмысливать «многабукофф» (длинные тексты). Снижается критичность к «входящей» информации и утрачиваются навыки аналитического и системного мышления. Информация превращается в осколки, из которых нам крайне трудно сложить осмысленную целостную картину. «Внешняя память» (доступность любой информации в Сети) приводит к тому, что наша собственная долговременная память атрофируется. Все эти процессы (не способность к длительной концентрации внимания, утрата навыков мышления, не тренированная долговременная память) ведут к снижению общего интеллектуального уровня.

Но в современном чтении есть и свои «плюсы». Чтение электронных текстов прекрасно развивает зрительно-моторную координацию; ускоряет переключение и распределение внимания; формирует скоростное «сканирующее» чтение; развивает широту эрудиции (спасибо гиперссылкам!). Это практико-ориентированное чтение: мы учимся быстро находить ответы на актуальные вопросы, и тут же применяем их в жизни. Доступность и разнообразие электронных текстов — уникальная база для творчества, для поиска и создания новых идей. «Внешняя память» (при умении создавать и работать с собственным архивом) может не только разрушать, но и усиливать долговременную память.

Чтение электронных текстов также вовсе не обязательно ведёт к интеллектуальной деградации, так как всё зависит от того, какие именно тексты и как именно мы читаем. Если мы на бегу пролистываем какой-нибудь бульварный роман или детектив-однодневку, то такое «классическое чтение» бумажной книги никак не поможет нашему интеллекту. Напротив, целенаправленная работа с электронными текстами открывает нам огромные возможности для поиска и аналитического сравнения фактов, для обзора и обобщения огромного количества идей, мнений, теорий и т. п. Иначе говоря, электронные тексты — это лишь возможность, которую можно использовать по-разному. Либо для деградации интеллекта, либо для его многократного усиления.

Как видите, уважаемые читатели, современные тенденции, связанные с чтением и книгами, являются неоднозначными, имеющими как свои «минусы», так и свои «плюсы». И какую «сторону силы» выбрать — читать «по старинке» только бумажные книги или переключиться на электронные мультиформатные тексты — каждый решает сам. Лет за пять до написания этой книги я решил придерживаться сбалансированного чтения, где половина прочитанных мною книг обязательно должна быть «в бумаге», а другая половина «в цифре». Но на сегодняшний день соотношение прочитанных мною бумажных книг к электронным (в разных форматах) — одна к четырём-пяти. Почему я считаю такое соотношение оптимальным, и как я к нему пришёл, читайте в следующих главах!

А эту главу мне хотелось бы закончить цитатой из книги Джеймса Бёрка «Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени»: «В быстро меняющемся мире старая система специального образования обесценится. Возможно, нам первым делом следует учить детей путешествовать по паутине знаний — прививать им этот навык с той же настойчивостью, с которой наши предки со времен Гутенберга усаживали их за учебники и книги. Пусть на уроках в школе они прокладывают свои, неповторимые, маршруты по паутине и предлагают собственные пути решения задач, а не зубрят информацию, которая успеет устареть прежде, чем они смогут ею воспользоваться.

Возможно, нам даже придется изменить наш взгляд на то, что такое интеллект. Вместо того чтобы судить об умственных способностях человека по тому, как много он может запомнить, насколько последовательно рассуждает или гладко пишет, мы будем оценивать его способности по той скорости, с которой он «сканирует» паутину знаний и мысленно прокладывает свой маршрут».

Глава 2. Мои читательские корни и моя библиотека

С годами всё больше понимаю, что культура чтения и привычка регулярно читать формируются исключительно в родительской семье. Всё просто: если вы сами ничего не читаете (или читаете мало), то ваши дети вряд ли будут любить чтение… Мне в этом плане очень повезло и с мамой — великим книгочеем и книголюбом с высшим библиотечным образованием, и с отцом — настоящим self-made man, прошедшим сквозь голодное военное и послевоенное детство путь от мальчишки-безотцовщины из многодетной семьи, до руководителя городского масштаба. В его жизни и становлении (личностном и профессиональном) книги сыграли огромную роль.

Сколько себя помню ребенком — мама всегда читала нам (мне и сестрёнке) вслух книги. Читала, когда укладывала излишне разбушевавшихся мелких спать. Читала, когда мы болели. Читала, когда нам было просто грустно и скучно. Читала, когда у неё просто выдавалась свободная минутка. Читала не только тогда, когда мы были еще несмышлеными дошколятами, но и уже вполне взрослым нам — школьникам.

Казалось бы, нет ничего скучнее, чем дорога в школу или стояние в магазинной очереди. Но даже во время таких скучных мероприятий мама умудрялась пересказать нам сюжеты одной-двух книг. Что пересказывалось для меня, я уже плохо помню… Наверняка что-нибудь приключенческое, Майн Рида или Стивенсона. Но зато прекрасно помню, как мама пересказывала сюжеты вечных историй про любовь — «Ромео и Джульетта», «Тристан и Изольда», «Анна Каренина», «Евгений Онегин», и ещё многих других — моей младшей сестре, а потом и своей внучке (моей дочке).

Читала или пересказывала книги она с выражением, увлечением и полным погружением в процесс, одним словом — с душой. А сам процесс был немного похож на театр, немного на игру, немного на тренировку фантазии. Мы ведь не просто слушали, раскрыв рот — мы очень живо представляли персонажей и повороты сюжета, мы тут же пытались разыгрывать какие-то сценки, мы задавали множество «почемучных» вопросов по тексту, мы конечно же пытались досочинить или переделать сюжет. «Читать» для нас никогда не означало «сидеть неподвижно и молча слушать»; чтение было для нас весёлой, свободной и увлекательной игрой. И такой творческий подход к чтению мама не только поощряла, но и сама принимала активное участие в этом «читательском озорстве».

Поэтому я совершенно не удивился, когда в один прекрасный день обнаружил, что для моей дочки (в её детско-подростковые годы) я вовсе не «авторитет по книгам», а вот бабушка самый настоящий авторитет! Говорят, что очень трудно преодолеть культурный разрыв между поколениями… Но даже в студенческие годы у дочки сохранилась общность читательских интересов с бабушкой. Они продолжали обмениваться книгами и мнениями о прочитанных книгах, и мне было крайне интересно наблюдать за их дискуссиями.

У мамы была замечательная привычка (или метод?) чередовать для нас чтение детских книг с чтением какой-нибудь классики, вполне себе «взрослой» и серьезной. Я уже упомянул о том, что сюжеты многих классических произведений мы сначала слышали в коротком устном мамином пересказе. После чего у нас возникало острое желание прочесть эти книги целиком. Чаще всего мама реагировала так: «Конечно, вам это ещё рановато… Поэтому давайте я лучше сама вам почитаю!». Понятно, что чтение больших романов — это занятие не на вечер, и даже не на неделю. Многие произведения мама читала не полностью, а лишь какие-то избранные места, наиболее интересные отрывки. Если мы чего-то в этих отрывках не понимали — мама всегда очень подробно объясняла значение новых для нас слов, мотивы и смысл поступков персонажей и т. п. Это было необычайно познавательно, но при этом оставалось ощущение какой-то недосказанности, тайны, которая ещё осталась в не полностью прочитанной книге, и которую надо обязательно раскрыть. Я очень хорошо помню эту неуёмную жажду чтения — стремление доказать, что мне «уже не рано», и что я могу разгадать все тайны этого текста. Меня не надо было уговаривать или заставлять читать классику! Меня как магнитом тянуло к этим многотомным литературным мирам.

Думаю, что такой подход к чтению — отрывками из «недетских» книг — сформировал мою детскую/подростковую стратегию чтения. Во-первых, те книги, которые не дочитала нам мама (были только отрывки) я потом обязательно дочитывал сам — интересно же, что там было раньше, и что будет дальше! Во-вторых, не было никакого страха перед «сложными», «взрослыми», «умными» и т. п. книгами — я просто ползал по книжным полкам, выбирал любую книгу, открывал наугад, и если прочитанное в течение 2—3 минут хоть как-то «цепляло» меня, то я брал, и прочитывал книгу полностью. В-третьих, было стремление к точному пониманию написанного. Если мне встречалось незнакомое слово или я не понимал происходящего — я шёл и упорно добивался ответа у родителей. Со временем, разумеется, научился находить ответы сам в словарях, справочниках, энциклопедиях.

Если мою маму можно считать настоящим «фанатом» русской и зарубежной классики, то библиотека, собранная руками отца, стала для меня настоящим кладом научной гуманитарной мысли (книг по философии, социологии, психологии, культурологии и т.д.). Клад этот я обнаружил лет в 14—15, когда «юношу бледного со взором горящим» стали одолевать первые вопросы о познании самого себя и других людей, об устройстве мира и смысле жизни. Вот тогда и был совершен бесчеловечный набег на полку с собранием томов «Философского Наследия», и почти все книги с этой полки к окончанию школы были прочитаны. (Ну, может, слегка недочитанными остались лишь трактаты Иммануила и Георг-Вильгельм-Фридриха; надеюсь, они простят мне это). Разумеется, я читал не только философские трактаты! Очень увлекали книги по психологии, культурологии, педагогике, социологии.

Кроме того, в библиотеке отца были довольно редкие и даже запрещённые (в СССР начала 1980-х) книги по менеджменту, лидерству, навыкам публичных выступлений, самоорганизации. Например, легендарную книгу Дейла Карнеги «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей» я читал в самиздатовском варианте, в виде гектографической копии, которую где-то раздобыл отец. Также до сих пор отчетливо помню мои ощущения, когда я, учась в девятом классе средней школы, обнаружил на одной из отцовских полок книгу А.К.Гастева «Как надо работать. Практическое введение в науку организации труда». Сначала мне показалось забавным название: «Ну вот, развелось вокруг желающих указывать всем, как надо работать!». Начал листать, и… ушёл в текст с головой! И уже буквально на следующий день пытался составить хронокарту моего учебного дня.

Отец «умные» книги не просто собирал, он с ними работал. Они были и остаются все в закладках, карандашных пометках и надписях на полях; многие листы в них — с загнутыми уголками; во многих были вложены карточки с какими-то комментариями или размышлениями. И мои первые навыки работы с книгой, разумеется, получены от отца. Он не давал мне каких-либо прямых советов или наставлений, я просто наблюдал за ним, и копировал его приёмы.

Чтение является способом получения «входящей» информации. А что на «выходе»? Я не сомневаюсь в том, что отец применял почерпнутые из книг знания в своей работе и для своей (довольно успешной) карьеры. Но мне трудно обосновать это убеждение, потому что для отца сам процесс трансформации прочитанного в действия был неким молчаливым таинством. Он что-то читал, потом реализовывал какой-то проект/достигал намеченной цели, и лишь через некоторое время изредка делился мыслями о том, как ранее прочитанное натолкнуло его на какие-то идеи, «дозрело» до практических действий. Это сегодня много книг по психологии саморазвития, где в явном виде предлагаются алгоритмы перехода «от текста к результатам». У отца такой алгоритм был наверняка тоже, но он так и остался на подсознательном, неотрефлексированном уровне.

Тем не менее, «на выходе» отцовского чтения — одиннадцать написанных и изданных книг. В этих книгах достаточно много легко узнаваемых мною цитат и ссылок на книги из отцовской библиотеки. И это лучшее доказательство того, что «мыслительное топливо» (книги) были использованы по назначению! В 2000 году мой отец стал членом Союза писателей России. Кроме этого в СМИ опубликованы сотни его публицистических статей, посвященных разным вопросам культурно-просветительской и социальной работы. К сожалению, мне мало известно о тех текстах, которые он писал исключительно «для работы» (сценарии, методические указания, аналитические отчёты и проч.), но уверен, что их количество также исчисляется сотнями.

Оценивать качество отцовских текстов я не берусь… Они мне нравятся, но, разумеется, я могу быть очень необъективен в своей оценке. Лично для меня важнее другое. Главный усвоенный от отца урок заключался в том, что чтение книг не должно быть пассивным потреблением развлекательной информации. Чтение является частью серьёзной работы над «своей темой» — над предметом своего главного интереса, своей страсти, над делом своей жизни. И у этой работы обязательно должны быть осязаемые результаты «на выходе», хотя бы в виде собственных авторских текстов.

Моя первая книга была издана в 2002 году (С.И.Калинин «Компьютерная обработка данных для психологов»). На тот момент у отца было издано уже шесть книг. Он поздравил меня с выходом первой книги, и спросил: «Ну и когда же ты меня перегонишь?». Но мне до него еще далеко… И мне есть на кого равняться!

Несмотря на любовь к чтению, в школьные годы я почти не брал книги в детских библиотеках, и крайне редко тратил свои карманные деньги на приобретение книг. Мне вполне хватало книг из нашей домашней библиотеки. Собственную библиотеку я начал целенаправленно собирать после поступления в Ленинградский университет. Моё обучение пришлось на эпоху Перестройки, которую можно назвать настоящим «книжным бумом». Для молодых читателей, не заставших это время, расскажу поподробнее…

На закате СССР возникла такая система распределения благ, которая порождала всевозможные дефициты — в том числе и книжный. Было две категории книг, ознакомиться с которыми было крайне непросто: 1) Запрещённые цензурой «идеологически вредные» книги; 2) Книги «бездуховных» развлекательных жанров (детективы, фантастика, приключения и т.п.), особенно переводные.

К «идеологически вредным» относились как научные тексты, в которых содержалась малейшая критика марксизма-ленинизма, так и художественные тексты «классово чуждых» авторов, особенно эмигрантов. Например, невозможно было прочитать тексты русских философов — Н. Бердяева, Н. Лосского, И. Ильина, С. Франка и др. — написанные ими как до «философского парохода», так и после, уже в эмиграции. Из советских газет можно было узнать что-то ругательное про «изменников Родины» Солженицына, Пастернака, Набокова, Бродского и др., но прочитать их книги было крайне сложно — их попросту не издавали, а из библиотек они были изъяты. Но даже в условиях советской цензуры можно было достать практически любые запрещённые тексты, были бы только связи и деньги (причём связи с нужными людьми были гораздо важнее денег). Какие-то запрещённые книги просачивались из-за границы, но в основном это был «самиздат» — еле читаемые копии, сделанные на ризографе, печатной машинке, а иногда просто переснятые фотоаппаратом. Например, один из первых прочитанных мною трактатов по йоге (кажется, это была «Интегральная йога» Шри Ауробиндо) представлял собой толстенную пачку фотокарточек 9х12, переснятых с машинописных страниц А4. Читать их было можно только с помощью сильного увеличительного стекла.

Развлекательные книги (детективы, фантастика и т.п.) издавались очень малыми тиражами, видимо, чтобы не отвлекать строителей коммунизма от их основной работы. В отношении «чтива» работали хитрые механизмы распределения: например, модные детективы можно было купить в обмен на сданную макулатуру. В некоторых регионах СССР дефицитные книги распределялись через кооперативные магазины; то есть получить томик заветной «Анжелики» можно было в обмен на сданную клюкву или, скажем, белые грибы. Серийные издания (вроде «Библиотеки приключений» или «Библиотеки фантастики») распространялись через клубы книголюбов по подписке. Но подписные абонементы также были ограничены, они распределялись среди членов клуба или по жребию, или в порядке очереди. Как правило, «книголюбы» приобретали всё, до чего могли дотянуться, а уже потом начинались многоходовые комбинации книжных обменов и перепродаж.

В общем, в СССР существовала самая настоящая подпольная «книжная экономика», в которой сам процесс добывания дефицитной книги превращался в рискованный и увлекательный квест. В «культурной столице», где я учился, «книжная экономика» процветала. До сих пор помню, как у меня, зелёного первокурсника, перехватило дыхание во время первого посещения заветного букинистического магазинчика на Большом проспекте Васильевского Острова — каких только древних и современных книжных сокровищ там не было! Но больше всего меня впечатлили «книжные жуки» — люди неопределенного возраста и неформального вида, которые, казалось, жили внутри магазина. Они никогда не смотрели прямо в глаза, и всегда начинали разговор с вопроса: «Что интересует?». Достать они могли практически всё что угодно, но за очень немалые деньги. Помню, как однажды за дореволюционное издание Вильгельма Вундта у меня запросили сумму, равную трём моим студенческим стипендиям. «Жуки» также работали перекупщиками (встречая подходивших к магазину вопросом «Что сдаёшь?»), но далеко не все хорошие книги проходили через их цепкие руки, многое благополучно попадало на магазинные полки.

Разумеется, я стал завсегдатаем книжных магазинов (в том числе букинистических). Как только удавалось заработать хотя бы немного денег, я тут же отправлялся в «букинист-тур», на который запросто мог потратить целый день. Кстати, как потом выяснилось, любовь к букинистическим магазинам — это у меня от отца; он также большую часть своей обширной библиотеки приобрёл у букинистов. В студенческие годы я крепко втянулся в «книжную экономику». Для меня охота за книгами стала тогда чем-то вроде хобби и способа заработать немного денег.

Приведу небольшой пример. После третьего курса с моими замечательными однокурсниками на летних каникулах отправляемся в ССО (Студенческий Строительный Отряд). Едем в КомиАССР (ныне Республика Коми) строить объекты сельхозназначения. После получения первых заработанных денег, идём с товарищами в магазинчик в ближайшем посёлке и… обнаруживаем там залежи дефицитных изданий! И это снова особенности социалистического распределения. Дело в том, что в Советском Союзе кроме огромных центральных издательств, были ещё маленькие региональные издательства в союзных республиках и автономных областях. Цензура в региональных издательствах была не такой сильной, как в центральных, и иногда в них появлялись такие издания, которые были просто чудом среди запретов и дефицита. (Думаю, что если бы Довлатов попытался бы издать сборник своих рассказов не в педантичной Эстонии, а где-нибудь в солнечном Узбекистане, у него могло бы и получиться). Если вернуться к моей истории, то, как вы догадываетесь, значительная часть заработанных в ССО денег была потрачена на книги. В общежитие я вернулся с рюкзаком, набитым томиками М. Цветаевой, В. Набокова, А. Платонова и др. После чего эти книги были мною частично проданы, частично обменяны на легендарной «Крупе» — на книжной ярмарке в ДК им. Крупской (кстати, в более цивилизованном виде ярмарка существует и сегодня).

Не подумайте, что участие в «книжной экономике» меня сильно обогатило. Скорее, это было как в том анекдоте про «цыганский бизнес»:

— Покупаю яйцо по рублю, варю, затем перепродаю варёное яйцо тоже по рублю.

— Так и в чём тут бизнес?

— Что значит «в чём»?! Навар же остаётся!

В конце длинной цепочки книгообменов и перепродаж денег у меня не оставалось, но зато оставался «навар» в виде интересующих меня книг. Добавлю, что я был (и остаюсь) «неправильным» книголюбом. Принципиально не покупаю дорогие книги: мне важна не обложка, а то, что под ней. Именно поэтому спокойно отношусь к потрёпанным книжкам-замарашкам, купленных в «букинах» или с рук у каких-нибудь бабушек на рынке. При этом прекрасно понимаю, что книга может быть предметом авторского творчества, антиквариатом, шедевром полиграфического дизайна и т.д., и т. п. Я уважительно отношусь к коллекционерам книг, которые собирают их за художественную, историческую или финансовую ценность. Но лично для меня книга — не предмет для вложения денег или коллекционирования.

Хотя, наверное, было бы заманчиво собрать роскошную библиотеку драгоценных книг и передать её в качестве богатого наследства детям, внукам и правнукам (или просто принести в дар прогрессивному человечеству). Но, боюсь, дар этот будет троянским — очарование «золотых» обложек не позволит открыть их и вникнуть в то, что внутри, под обложкой… Передавать потомкам надо не книги — а культуру и навыки чтения; почерпнутые из книг идеи и знания; традиции родной и вечные ценности мировой культуры.

На сегодняшний день (2017 год) в моей бумажной библиотеке около 5000 томов. Я пытался одно время считать книги, даже делал собственную библиотечную картотеку, но потом понял, что на это уходит слишком много времени, и махнул рукой… Было это, кажется в 2010 году, после чего книги продолжали плодиться, но уже не так интенсивно, так как было принято судьбоносное решение по сокращению бумажного поголовья, и постепенной миграции на электронные книги. И от наименее востребованных бумажных книг я продолжаю понемногу избавляться.

Мера эта вынужденная, так как книги потихоньку выживают (в буквальном смысле этого слова) нас из квартиры, которая ну никак не может похвастаться лишним простором. Вдоль каждой стены стоят книжные стеллажи от пола до потолка; в поддиванье живут тайные раритеты; под столом, на столе, да и просто там и сям выстроены аккуратные тематические стопки, пирамиды и развалы книг, которые или в работе, или ждут своего неведомого звёздного часа. Самое смешное, что я прекрасно помню (процентов на 80), какие книги у меня есть, где что в этом книжном хаосе находится, и могу (если уверен, что такая книга в принципе имеется) в течение 3—5 минут извлечь её из самого отдаленного поддиванья. Зная меня, как достаточно организованного человека, знакомые удивляются, наблюдая такой книжный бардак. Но для меня это всего лишь творческий хаос — как высшая форма порядка — и способ удобного общения с книгами.

Две трети книг в моей библиотеке — это профессиональная, научная, специализированная литература. Но, поверьте, это не скучная подборка, так как круг моих интересов довольно широк! В основном это гуманитарные науки (психология, педагогика, философия, социология, религиоведение, языкознание и литературоведение, культурология и искусство, этнография, история) но также хватает книг по экономике, математике, биологии, физиологии, медицине.

Треть книг в моей библиотеке — это художественная литература. Предпочитаю отечественную и зарубежную классику; больше люблю интеллектуальную прозу, чем просто развлекательное «чтиво». На древе художественной литературы есть некоторые литературные «веточки», с которых я особенно «фанатею». Например, я обожаю сказки. Желательно в первозданном, фольклорном, не обработанном виде. Очень люблю как отдельный жанр «магический реализм» (и не только латиноамериканский).

Я также крайне неравнодушен к русской литературе «за пределами школьной программы» 19—20 века, особенно пушкинской эпохи и Серебряного Века. В своё время поиск книг таких малоизвестных авторов был для меня своего рода интеллектуальной игрой: читаю, например, письма Пушкина и натыкаюсь в одном из них на то, как он ругает некоего литератора Сенковского, своего современника. Я ноги в руки, и побежал по букинистическим лавкам искать этого самого Осипа Сенковского (он же творил под псевдонимом «барон Брамбеус»). Нахожу, покупаю, читаю, во многом не соглашаюсь с Александром Сергеевичем. Писал Сенковский легко, с юмором, сочиняя увлекательные приключенческие истории. Это, конечно, не «классика», но в наши времена он наверняка стал бы модным автором. Впрочем, остановлюсь в описании моих литературных пристрастий, не то страниц уйдет много! Особенно если дело дойдет до отдельных избранных авторов.

Одна из важных вещей, которую я открыл для себя в процессе многолетнего чтения — с опытом чтения повышается своего рода толерантность к текстам. Конечно, бывают откровенно плохие и бездарные книги. Но с опытом чтения развивается способность не судить категорично: «Это плохая книга, а вот это шедевр!». Появляется умение находить в каждом тексте «изюминку», понимать и чувствовать его своеобразие и уникальность. Именно поэтому «любимые» и просто «очень хорошие» книги я могу перечислять долго-долго! И именно по этой причине моя библиотека продолжает пополняться (изредка!) новыми книгами.

…Как только мною было принято окончательное решение о том, чтобы читать преимущественно электронные книги (в самых разных форматах), то романтика охоты за обычными бумажными книгами значительно поутихла. Что такое мои несчастные 5000 книг, когда можно зайти на первый попавшийся торрент-трекер, и за пару часов слить оттуда книжный архив какого-нибудь «Либрусека», который содержит сотни тысяч томов?! А книжные магазины в сети предлагают не только новинки, но и любые букинистические издания! Причем, приобрести старые издания можно не только «в бумаге» — существуют сервисы, где за отдельную плату для вас могут оцифровать любое самое раритетное издание. На фоне такого легко доступного изобилия начинаешь отчётливо понимать, что дело вовсе не в количестве томов на полке или файлов в ридере. И что нет ничего глупее, чем хвастаться книгами в своей библиотеке (их количеством, наличием раритетных или самых новых «модных» изданий и т.п.).

Уверен, что любой, достаточно много читающий человек рано или поздно приходит к приоритету качества чтения над количеством прочитанных текстов (или доступных книг на полках). Чтобы добиться этого самого качества, даже в таком «простом» занятии как чтение, нужна собственная система, нужны собственные принципы чтения. О них и пойдёт разговор в следующей главе…

Глава 3. Мои принципы чтения (и как я пришёл к ним)

Когда я был ребенком, к нам в гости приходили мои школьные друзья-приятели, и первое, что они спрашивали, увидев нашу огромную домашнюю библиотеку: «И ты (твой отец/мама) всё это прочитал?». В этом вопросе был определённый вызов: «Надо/должен всё прочитать!». В моём детском сознании прочно засели такие идеи: надо читать (книги не предмет интерьера, они не должны стоять «просто так»); читать надо как можно больше (т.е. стараться прочитать «всё»); а чтобы читать много, надо читать быстро. И, желательно, чтобы никто и ничто не отрывал от бесконечно длящегося любимого занятия. То есть я принял серьёзное внутреннее решение читать, много, быстро, долго (всегда).

В старших классах школы я был настоящим «пожирателем» книг. Чтение было абсолютно хаотическим, без какой-либо цели и плана (чаще всего с полки наугад бралась первая попавшаяся книга), и оно заполняло всё свободное и не очень свободное время моей жизни. Во время школьных уроков я частенько читал «посторонние» книги, прикрыв их тетрадью или учебником. Иногда это приводило к серьёзным конфликтам с учителями, которые отбирали от меня книги, а «вызволять из плена» их приходилось потом родителям. Даже когда я шел гулять на улицу с приятелями, у меня за спиной всегда была сумка с парой книг. Если компания на прогулку не образовывалась, то я просто шел в какое-нибудь укромное местечко (парк, берег речки) и читал.

Главной проблемой такого «запойного» чтения было то, что я пристрастился читать по ночам, используя в качестве источника света обычный карманный фонарик. Родители долго и безуспешно пытались с этим бороться, а кончилось всё довольно печально — серьёзными проблемами со зрением. С тех пор постоянно ношу очки. Нельзя сказать, что после этого неприятного события стал читать меньше, просто стал более внимательно и заботливо относиться к своим глазам. (Взываю к фанатичным читателям: не читайте в постели! Не читайте при плохом освещении!).

В старших классах школы я впервые узнал про скорочтение. Если не ошибаюсь, то моей первой (или показавшейся тогда наиболее «сильной») книгой по скорочтению стала книга Франца Лёзера «Рациональное чтение». Книга была проштудирована от корки до корки самым серьезнейшим образом, все содержащиеся в ней упражнения были выполнены (и не по одному разу!). Я был очень увлечен базовыми идеями и техниками скорочтения, такими как: чтение без артикуляции и внутреннего проговаривания; без повторного перечитывания строк и автовозврата зрачка (регрессии); старательно стремился ускорить переключение внимания и «расширить» поле зрительного восприятия и т. п. На довольно долгий период времени (старшие классы и младшие курсы университета) секундомер стал моим лучшим другом; я стабильно демонстрировал «очень хороший» результат скорости чтения по Ф. Лёзеру — 500—520 слов в минуту.

Потом в начале 1990-х я увлёкся «Школой эйдетики» О. Андреева и Л. Хромова (ныне «Школа Олега Андреева»). В смутные перестроечные годы их семинары и тренинги проводились чуть ли не подпольно (хотя замечательная книга Андреева и Хромова «Учитесь быстро читать», адресованная школьникам, была выпущена издательством «Просвещение» каким-то безумным тиражом), и стоили (для студента) неадекватно дорого. Но зато можно было заказать их крайне полезные руководства «Книга-почтой» (напрямую у авторов), и далее уже ставить бесчеловечные эксперименты над собой. Что я и делал!

Разумеется, до почётного уровня «ультра-рапид» (20000 знаков/мин; кстати, ученица Андреева Светлана Архипова установила рекорд чтения — 60000 зн/мин, занесенный в Книгу рекордов Гиннеса) я не дотянул… Хотя, наверное, недостаточно старался. Как-то в одночасье надоел мне постоянный психофизический тренаж, дабы поле зрения всё расширялось и расширялось, циферки в таблицах Шульте отыскивались бы всё быстрее и быстрее, а во внутренней речи царила бы абсолютная немота.

Но некоторые полезные идеи из книг Олега Андреева я всё же заимствовал. Во-первых, о способах (или типах) чтения (Андреев предлагает пять таких типов). Открытие это простое, но для меня оно тогда стало настоящим озарением: оказывается, вовсе не все книги, и не во всех ситуациях, и не ради всякой цели надо читать максимально быстро! Это полностью противоречило моим детским установкам по отношению к чтению, о которых я писал в самом начале этой главы. Также я узнал, что целью чтения может быть не скоростное «пожирание» информации, а, например, неспешное наслаждение — с многократным перечитыванием одних и тех же отрывков, с мысленным повторением полюбившихся фраз, с развернутым внутренним диалогом с персонажами/автором книги и т. п. Я вдруг осознал, что возможен и допустим тип вдумчивого чтения, который является полным антиподом скорочтения.

Во-вторых, мне очень понравилась идея о том, что для разных книг, ситуаций и целей чтения могут использоваться различные алгоритмы чтения. Олег Андреев предлагал два базовых алгоритма — интегральное и дифференциальное чтение. Я опробовал их оба, и в итоге пришёл к неким собственным алгоритмам (о них я напишу в следующих главах). И, главное, я осознал, что у «продвинутого» читателя такие алгоритмы (или собственные комплексные методы чтения) обязательно должны быть — разработанные с учётом жизненных целей и индивидуальных особенностей.

Могу сказать, что и сейчас стараюсь не упускать из внимания любые книги, претендующие на «откровение» в принципах и технике чтения. Книги Ф. Лёзера и О. Андреева были в нашей стране «первыми ласточками», и уже значительно позже были переведены и изданы «Как читать книги» Мортимера Адлера, «Фоточтение» Пола Шили и многие другие.

Научился ли я в результате своих поисков и экспериментов быстро и много читать? Несомненно, «да». В течение примерно пяти лет я жил под девизом «Не менее одной прочитанной книги в день!». И читал по одной (а то и по 2—3) книге в день. Разумеется, тут имело значение количество страниц и содержание книги: или это была научная монография на 150 страниц, или, как альтернатива, детективчик страниц на 400. Я очень близко приблизился к реализации детской мечты — к возможности с гордостью отвечать: «Да, я читал всё это!». Но потом в моей жизни стали всё чаще возникать странные ситуации…

Когда «глотаешь» огромное количество книг, возникает своеобразная «гордыня эрудита»: начинаешь чувствовать себя знатоком, который знает ответы практически на любые вопросы. В голове накапливается множество «правильных ответов» и «проверенных рецептов», с помощью которых так и хочется осчастливить окружающих. Могу сказать, что одно время мне даже наскучило смотреть мою ранее столь любимую передачу «Что? Где? Когда?», потому что я с лёгкостью отвечал на 80% поставленных перед знатоками вопросов. Но жизнь не телевизионное шоу! Я вдруг обнаружил, что, когда дело доходило до решения серьёзных серьезных жизненных или профессиональных вопросов, мои книжные знания или оказывались невостребованными, или окружающие выбирали не мои ответы. Окружающие выбирали ответы людей, которые прочитали по «острой» теме не десятки книг, как я, а всего лишь одну-две. Но осмыслили они эти книги настолько глубоко, и сделали из этих текстов настолько далеко идущие выводы, что пока я судорожно шарил в поисках верного ответа в обширных закромах моих знаний, они быстро и четко давали единственно верный ответ. Этот самый правильный ответ я тоже в конце концов находил, вот только что-то эффективность этого процесса не радовала.

Сначала такое положение дел меня расстраивало. Но в один прекрасный день меня «накрыло» понимание, что все эти бесконечные апгрейды методов/техник/приёмчиков чтения не дают ни малейшего ответа на вопрос о правильной интеграции чтения в жизнь, ничего не прибавляют к пониманию чтения как образа жизни. Да, именно так: чтение — это образ жизни! Чтение является элементарным навыком, которым сегодня владеет каждый. Читать для современного человека так же естественно, как дышать. Но ведь никто не хвастается: «Я дышу больше, чем все окружающие! У меня больше воздуха, чем у всех остальных!». Поэтому важны не скорость чтения, и не количество прочитанных книг — важен смысл чтения. Для чего, зачем я читаю? Какое место занимает чтение в моей жизни? Как чтение делает мою жизнь (и жизнь значимых для меня людей) лучше?

Я попытался ответить на эти вопросы, и вот что у меня получилось:

1) Чтение помогает мне как в решении конкретных профессиональных задач, так и в моём развитии в качестве высококвалифицированного профессионала.

2) Чтение помогает мне в поиске ответов на мои глобальные философские вопросы. Возникающий в процессе чтения диалог с выдающимися мыслителями человечества, даёт мне возможность более чётко сформулировать собственное мировоззрение, понять смысл собственной жизни.

3) Чтение связано с моими жизненными интересами (в самом широком смысле слова) и увлечениями. Например, если я собираюсь строить загородный дом, я обязательно сначала почитаю книги, журналы, интернет-форумы и т. п. о современных технологиях строительства.

4) Одна из моих персональных ценностей — «быть образованным, эрудированным, информированным человеком». Чтение является важнейшим инструментом для воплощения данной ценности в жизнь.

5) Чтение — отличный отдых для души, совмещающий приятное с полезным.

Пытаясь сделать процесс чтения более осмысленным и глубоким, я сформулировал несколько принципов, связанных с чтением. Это своего рода моя «читательская философия». Сразу хочу сказать, что данные принципы индивидуальны, и, я нисколько не удивлюсь, если чье-либо принципы окажутся прямо противоположны моим. Вот эти принципы:

1) Книги — это лишь один из множества существующих в современном динамичном мире информационных каналов. Как верно заметил Остап Бендер: «Не делайте из еды культа!». Это я к тому, что из книг/чтения не следует делать фетиш, а надо очень хорошо понимать достоинства и недостатки этого источника / способа получения информации. Главная особенность книг как медиа — это очень медленный способ передачи информации.

Мне очень забавно периодически натыкаться в социальных сетях на хвастовство «продвинутой читающей молодёжи» на тему, какую я, мол, самую свежайшую книгу на английском с Amazon’а скачал и сейчас читаю. В данном случае главный предмет для гордости — скорость приобщения к «самым новым знаниям». Но любой издатель вам подтвердит, что если мы не имеем дело с самиздатом, то минимальный срок издания книги — около года (часто ещё больше). Также имеет смысл спросить себя: а сколько времени автор вынашивал свои идеи и оформлял их в виде текста книги? Получается, что любая информация, даже оперативно изданная в виде книги, устарела, как минимум, года на два-три.