Бесплатный фрагмент - Чрезвычайная ситуация

ВАДИМ ГОЛУБЕВ

ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ

Детективы

ОХОТНИКИ ЗА ЧЕРЕПАМИ

НЕУДАВШИЙСЯ МАЛЬЧИК

Нередко случается, что мечтает мужик о наследнике-мальчике, а получает из роддома дочку. Кто-то делает вторую, бывает, третью попытку завести сына. Кто-то полностью перебрасывает жене воспитание девчонки. Кто-то воспитывает чадо женского пола как пацана-сорванца, по-мужски.

Так, вышло и с Викой Ивановой. Батя-прапорщик хотел назвать ребенка Виктором, пришлось — Викторией. С детства стал учить боксу, самбо, стрельбе. Поначалу из «воздушки» в тире городского парка. Когда девчушка подросла — определил в секцию стрельбы. Заодно пристроил учиться карате. Вика умела за себя постоять, отдубасить любого хулигана, провести пару бросков через бедро или голову, в крайнем случае долбануть с разворота или в прыжке ногой в грудь. Пацаны-одногодки уважали. Девчонки из старших классов подвели под учет в детской комнате милиции. Потребовали денег на сигареты. Получив отказ, повели Иванову на пустырь за школой. Они привыкли «разбираться» там с непокорными девчушками, выяснять между собой отношения из-за парней. Всего по одному удару потребовалось Вике на каждую здоровенную кобылу. Положила и пару пацанов из «группы поддержки». С теми пришлось справиться приемами карате. Результат — заявления родителей побитых девах в милицию. Парни жаловаться не стали: не по понятиям. Детки оказались из «хороших семей». Когда они измывались над отпрысками «ватников» или низкооплачиваемых интеллигентов, менты и пальцем не шевелили. Теперь закрутили-завертели. Угрожали отправить в колонию для несовершеннолетних. Пришлось Иванову-старшему раскошелиться, «отстегнуть» из более чем скромных сбережений. Плюс учли орден бати за Афганскую войну, пару наград за «чеченскую кампанию».

Пребывание на учете в детской комнате, закрыло путь в кадетский корпус, о коем мечтал отец. Поступила в колледж, куда брали без экзаменов. Еще теплились остатки советской промышленности, коим нужны были кадры. Нудятина, которую несли преподы, сформировавшиеся еще в коммунистические времена, была чужда современной молодежи. Отдолбила заданное на уроках, побыла на практических занятиях, вернулась домой подготовилась к завтрашним занятиям — день прошел — и хрен с ним! Единственной отрадой стал тир при колледже. Там учили по-настоящему: из малокалиберной винтовки. Бывало давали пострелять из настоящего «Калашникова». Участвовала в соревнованиях среди учащихся колледжей и школ. Занимала призовые места. Приносила домой грамоты, а временами даже дешевенькие кубки. Боксу, самбо, карате тренировалась сама. Когда дома под руководством отца, когда в спортивном зале колледжа. Секции стали платными, а денег на них не было. Отец гордился дочкой, а мать все чаще приговаривала:

— Ты — неудавшийся мальчик!

Ближе к окончанию учебы сняли с учета в детской комнате. Прекратились вызовы туда, предложения «стучать» на окрестный молодняк, визиты домой инспекторов — молодых, наглых, прокуренных милиционерш. Все же напоследок «пригласили». Поздравили со снятием с учета. Объявили, дескать благодаря им Вика стала человеком, а не гниет на «зоне» или проституирует.

— Вы мне жизнь сломали, а теперь рассказываете, какое благодеяние оказали! — выпалила Виктория. — Сами-то в свои слова верите?

— Ну ты нахалка! Трех девчонок в больницу отправила! Тебя по головке должны были погладить?

— Разобраться должны были! Я защищалась! Эти девки и до «разговора» со мной и после беспредельничали. Поняв же свою безнаказанность, еще больше оборзели. Житья от них не стало!

— Но тебя-то они не трогали?

— Меня не трогали. Они не поняли, что делают плохо, отбирая деньги, глумясь на слабыми. Они поняли другое: снова так сделают — снова будет больно, снова будет больница.

— Ладно! Вали отсюда, борец за социальную справедливость! Не хотели участковому твое дело передавать, да придется! Пусть присмотрит!

— Как я вас, мусорню, ненавижу! — хлопнула дверью Вика, услышав вслед:

— Своими руками сучку бы придушила!

— Да хрен с ней! — ответила коллега. — Теперь пусть участковый разбирается. Мы свое дело сделали — на какое-то время перевоспитали. А там — у Бога дней много!

— Вот, именно! У Бога дней много! Накажет! Правда, хотелось бы самой разобраться… — подумала девушка.

Потом был «выпускной вечер». Снова нудятина преподов о вступлении в самостоятельную, трудовую жизнь. Затем дышавший на ладан заводик. Хамоватое отношение работяг — недавних лимитчиков, плотоядные взгляды и недвусмысленные намеки мужчин из заводоуправления: рядовых инженериков и начальничков. Отшила всех. А любовь пришла нежданно-негаданно. По уши втрескалась в соседа — азербайджанца Тимурчика Арзуманова, семья которого снимала квартиру этажом выше. Тимур был старше на десять лет. Вкалывал в палатке на рынке вместе с родителями и младшим братом. Молодой красавчик умел произвести впечатление: подарить букет роз, преподнести хорошие духи, недорогой парфюм. Когда образовывались деньги, водил в рестораны. Однако поначалу не очень шиковал. Арзумановым все время требовались средства. То на закупку продвинутых товаров, коих не водилось у конкурентов. То — на смену витрин на более красивые, то — на ремонт палатки, то — на дополнительное место в торговом зале, то — на собственный магазин. Вместе с оборотами росло и благосостояние семьи. Проржавевший грузовичок, купленный по дешевке, сменил старенький «Жигуль». На смену ему пришла «Лада-Калина», прозванная народом «бандиткой». Далее — корейский «Гео». После, хоть не первой молодости, японка «Тойота». Затем поднатужились и купили у хозяев «двушку», которую снимали.

Пара смотрелась отменно. Он — жгучий брюнет, с тонкими, нехарактерными для азербайджанца, чертами лица. Она — голубоглазая блондинка, со смазливым, но грубоватым лицом. Словно, народный умелец взял топорик, стукнул им раза три по чурке, и получалась красивая, но шероховатая поделка.

Местная шпана к влюбленным не приматывалась. Вику знала с детства. В лавчонке Арзумановых привыкли отовариваться. К Тимуру, всегда делавшему скидки «своим, с района», относились терпимо. Но однажды, когда Вика с Тимурчиком сидели в недорогом ресторане, подвалили не местные — русские, гастарабайтеры откуда-то из российской провинции.

— Можно? — с издевкой спросил один из них и опрокинул стоку коньяка Тимура.

Другой влил в себя бокал вина Вики. Третий в момент вылакал коньяк из графинчика, сгреб пятерней закусь с тарелки парня, отправил ее в рот. Тридцатилетние мужики явно нарывались на скандал, желая под это дело свалить из заведения, не расплатившись, а заодно «подграбить» азера.

— Чё, не нравится?! А наших девок трахать нравится?! Пойдем, выйдем, побазарим! — впился в новый пиджак Тимура жирной лапой мужик, потянул его со стула.

— Не надо бы так, парни! — ввязалась Виктория.

— Сиди, чернильница кавказская! — ткнули ей лоб сальной пятерней.

— Нет, уж! С вами выйду! — просчитала ситуацию девушка.

— Ну, и хорошо! — хохотнули в ответ. — Мы давно без баб. Отжарим!

— Молодые люди, а платить кто будет?! — глянула на мужиков официантка.

— Наш кореш из солнечного Азербайджана рассчитается! — заявили ей.

Видя, что назревает драка, да еще будут бить гостя из Ближнего Зарубежья, охранник слинял. Во дворе один из русских впился в волосы Вики. Она отстранилась воткнула пять пальцев в глаза обидчика. Когда тот схватился руками за глаза, выпустив волосы девушки, она добавила кулаком в висок. Свалила. В прыжке обрушила ногу на голову еще одного. Тот гулко упал на асфальт. Третьего отшвырнул от себя Тимур. Одновременно с Викой двумя ударами нокаутировали его.

— Платить кто будет?! — не выходя из заведения, заверещала официантка.

— Наши друзья из Новожопинска рассчитаются! — усмехнулась Вика. — Валим отсюда! Кажись, на заднице джинсы по шву разошлись.

Уже в подъезде, прощаясь, девушка глянула на жирное пятно, оставленное на белом пиджаке любимого.

— Не отстирать, а химчистка немеряно стоит! — с сожалением сказала она.

— Дешевле выбросить! Ничего! Нам поставщик несколько таких бесплатно дал в качестве премии, — ответил Тимур и вдруг предложил. — Выходи за меня замуж!

— Я согласна! Давно согласна! Но, что скажут твои родители. У нас разная вера, разный язык…

— Уговорю! Давай, пока, до завтра!

Как уговаривает Тимур «предков» стало слышно по истошным воплям, прорвавшимся с верхнего этажа.

— Что-то соседи вдруг расшумелись? — удивился Иванов-старший. — Никогда от них никакого беспокойства не было. А тут вдруг…

— Батя, я за Тимура Арзуманова выхожу замуж. Это он родителей уговаривает…

— Ни х… себе! — выдал отец, не употреблявший в доме крепких выражений. — Я это чмо и в Афгане, и на Кавказе пачками укладывал. А теперь чурка в доме будет!

— Ну и ладно! — вступилась мать. — Арзумановы люди достойные. Вон, как поднялись! И магазин у них, и лоток в крытом павильоне на рынке, и машины каждый год меняют, и квартиру купили, а приехали — даже чемоданов не было. Все имущество в паре китайских баулов помещалось. Может быть, дочка поживет не как мы — по-другому…

— Будет в этих же лавчонках от зари до зари вкалывать, как проклятая. А после работы вокруг всего азерского кагала прыгать. Насмотрелся, как мусульмане к женщинам относятся. Особенно, не их веры, — возразил уже отставной к тому времени прапорщик. — Веру-то, хоть, не сменишь, дочка?

— Я, батя, к религии отношусь равнодушно. А с завода не уйду! Бизнесмен сегодня богатый — завтра нищий! На заводе, хоть зарплата не ахти, но стабильная. Если не шиковать, прокормиться даже двоим хватит.

Свадьбу сыграли тихо, на две семьи. Родители Тимура собирали деньги на новую квартиру, оттого были не очень щедры на пиршества. Азербайджанская родня суженого на торжество не явилось. У всех нашлись «уважительные причины». Главная же была женитьба на русской, иноверке. Утешением Арзумановых стало то, что невеста сумела до брака сохранить девственность. Родня Ивановых тоже на свадьбу не пожаловала. Не захотели видеть в своем кругу «басурмана».

Тимура выставили к жене. Он по-прежнему вкалывал в родительском бизнесе, Виктория — на заводе. А там появилась на свет дочка Айгуль или Гуля, как звала ее молодая мать. Девочка получилась голубоглазой, но черноволосой, взявшей лучшие черты от отца и матери.

— И этот бракоделом оказался, — крякнул в адрес зятя, принимая ребенка из роддома Иванов-старший. — Ничего! Воспитаю как парня. В кадетский корпус определю, потом в военное училище. Офицером будет. Глядишь, до генерала дослужится! Это при коммунистах женщин-генералов в стране не было. Теперь — как собак нерезаных!

Арзумановы-старшие купили большую квартиру в новом, только что построенном доме. Забрали с собой младшего брата, Вагифа, чтобы тот пребывал под их присмотром и не женился, подобно Тимуру, на русской. Семья перебралась в опустевшую квартиру. Пошли монотонные, похожие один на другой годы. Не заметили, как из ребенка Гуля превратилась в задорного подростка, затем боевую, воспитанную дедом дивчину. Родители Тимура, постарев, вернулись в родной Баку. Купили и там хорошую квартиру. Прежнюю, в России оставили Вагифу. Его же поставили главным во всех заведениях. Были причины. Тимурчик обрусел и запил. Не помогло ни имя — Тимур, что значит «железный». Ни вера, запрещающая употреблять спиртное. Ни жена с ребенком, ни тесть. Сначала возвращался с работы с легким запахом алкоголя, затем с перегаром, затем слегка хмельным, потом пьяным, а в последнее время — пьяным в хлам. Во всем обвинял родителей и брата. Дело кончилось тем, что привезли домой пьяного, но с сумкой, полной денег. Вагиф выкупил долю у старшего брата.

— Свое дело открою! — рыгнул Тимур. — Сам себе голова буду!

— Смотри, всегда говорю, что сегодня бизнесмен богатый, завтра — нищий, — вставила слово жена.

— Над тобой тоже бизнесмен стоит! Как бы он тоже завтра нищим не оказался! — прошамкал муженек и заснул, уткнувшись в кучу денег.

Как в воду глядел. Завод перекупили. Новые хозяева продали оборудование как металлолом. Цеха пустили под офисные помещения и торговый центр. Работников уволили, умудрившись даже не заплатить выходное пособие и жалование за последний месяц. Здесь-то пригодились мужнины денежки. Жили на них. Однако деньги имеют свойство кончаться. Брат Вагиф устроил Тимура охранником своего же склада. Из некогда жгучего красавчика супруг превратился в вечно всем недовольного угрюмого, одутловатого, неопрятного мужика. Довольным бывал, лишь когда выпивал стакан водки, а за неимением оной пару бутылок пива. Потом сваливался и засыпал тяжелым, хмельным сном.

Гуля, между тем, попала в передрягу. Подобно матери, используя дедову науку, избила беспредельщиц-соучениц, требовавших от нее ежедневной дани. На остатки денег наняли адвоката. Тот спас от колонии. Однако Гуля попала в детскую комнату уже не милиции, а полиции. Поставили на учет, как малолетнюю правонарушительницу. Там сидели те же наглые, прокуренные инспекторши, превратившиеся с годами в циничных теток.

— Помним, помним, как ты в свое время нам нахамила. Яблочко от яблони недалеко падает, — узнав Викторию, сказала одна.

— Правильно говорят: «От осины не родятся апельсины», — поддакнула другая. — Накрылся для твоей дочки кадетский корпус медным тазом!

— Мне жизнь изломали, теперь ребенку ломаете?! — задохнулась от гнева бывшая Иванова, ныне Арзуманова.

— Воспитывать надо было ребенка. Женщиной делать! А ты ее неудавшимся пацаном сделала! Твою дочь с таким норовом даже в бордель не возьмут! Придется на панель идти, а там за хамство зарежут. Так-то! У Бога дней много! Вали отсюда!

— Как же я вас, мусорню, ненавижу! — крикнула, уходя, Вика.

— Вали, вали, пока наряд не вызвали, в «обезьянник» не определили!

— А что я могу? — развел руками как всегда пьяный Тимур. — Как деньги от Вагифа получили — в Баку надо было ехать…

— Кто тебе в мусульманской стране дал бы напиваться каждый день? — спросила Вика и осеклась.

Тимур захрапел, пустил под себя лужу мочи. Только сейчас Виктория поняла, что любовь давным-давно прошла. Остался лишь опостылевший сосед по квартире, от которого годами не знала ни мужской ласки, ни доброго слова. Всплыло ледяное чувство неприязни, готовое в любую минуту перейти в ненависть.

— Скорее бы тебя прибрал твой Аллах! — процедила Вика.

КРУТАЯ ВДОВА

Витька ворвался в ее жизнь словно вихрь, словно солнечный луч, распоровший мартовские тучи. Не беда, что у них разница в возрасте одиннадцать лет! Ей — тридцать восемь, ему — двадцать семь. Не беда, что несколько лет своей недолгой жизни Витюша провел в местах лишения свободы. На вопросы отвечал: «По молодости, по глупости». Правда, синий перстенек, вытатуированный на пальце, носил с гордостью. Зато теперь работает по коммерческой части. Получает не много — как все. Однако в отличие от мужа не пахнет козлом. Пользуется парфюмом, пусть недорогим! Регулярно ходит в парикмахерскую, конечно, не в дорогущий барбер-шоп, но в отличии от постылого супруга, пострижен аккуратно, избавлен от шапки сальных, спутавшихся волос. Одет модно, хотя не из бутика, в недорогие китайские подделки под бренды. Но смотрится изумительно! Виктора можно понять: снимает квартиру, а это — какие деньжища?! Выпивает в меру и не часто: по праздникам, по случаю премии. Сколько всего знает! Много чем интересуется. С ним даже о спорте можно поговорить. Как бы они смотрелись в паре! Она — Виктория, он — Виктор, ладные, поджарые, при том крепкие, мускулистые. Вика забросила тренировки лишь на время беременности. Потом снова уделяла время, чтобы держать себя в форме. Бегала, «качалась», спаринговала с отцом. В результате, не смотря на роды, тяжелую работу, сумки с продуктами, тягаемые из магазина, сумела сохранить девичью фигуру. С какой завистью смотрели бы на них не только взрослые бабы, но и молодые девчонки?! Только, когда такое случится? Пока приходится встречаться тайком, когда Тимур на работе, а Гуля в колледже, куда ее вытолкнули после окончания девяти классов. В том же самом, где когда-то училась Вика.

Так вышло и в первый раз. «Азер», как все чаще называла про себя мужа Виктория, заступил на вахту на сутки. Гуля была на учебе. Виктор заглянул одолжиться какой-то мелочью. Слово за слово. Оказались в постели. Как давно не знала Вика мужчины! Каким сильным и изобретательным в любви оказался Витька! С каким вожделением ждала потом Виктория следующих встреч! Страсть все сильнее снедала женщину. Она все больше ненавидела супруга, все чаще желала ему смерти. Однако Тимур в отношении здоровья, действительно, оказался «железным». Ничего его не брало. А врагов, кроме собственной жены, у безобидного алкаша не было. Витька, между тем, подливал яда. Рассуждал, как бы прекрасно они жили, разведись возлюбленная с супругом.

— А что дальше? — спросила любовница. — Квартира записана на Тимура. Он нас с Гулькой вышвырнет, хоромы пропьет… Ты нас в свою съемную «однушку» возьмешь? Да и азеры-родня могут зарезать. Тут иначе вопрос надо решать…

Все чаще Виктории приходила на ум мысль об убийстве, перешедшая после в план. Поделилась с Витюшей. Тот одобрил. В нескольких домах от Арзумановых, проживал в прошлом коллега Вики — страстный охотник. Он годами подкатывался сначала к девушке, потом к замужней женщине, затем к матери. Годами Вика отказывала ему. Как друг мужик был хорош, любовника, тем более, будущего мужа она в нем не видела. Иногда заходя к охотнику, выяснила, где у того находится сейф с оружием. В нем хранился карабин «Сайга», ружье, патроны.

— Зайду, дам в лоб. Потом сейф вскроем — я знаю, где ключи лежат. Оружие вынесем…

— Ты понимаешь, что его нельзя оставлять? — насторожился любовник.

— Ты его припорешь! В сейфе кроме «стволов» охотничьи ножи, финка НКВД. Ну а с азером я сама разберусь.

— Не жалко фраера? Вроде, вы — друзья?

— Достал он меня! Каждый день звонит. Говорит: бросай мужа, выходи за меня! Не знает, старый дурачина, что у меня есть ты!

— А консьержка, камеры скрытого наблюдения?

— В доме, как и у нас, гопота живет. Ни консьержки, ни «старших братьев». Считают, что лучше деньги пропить, чем на всякую хрень тратить.

— Завтра дело провернуть можем?

— Завтра азер работает. На сутки заступает. Ну а старый хмырь на пенсии уже год. Пока охотничий сезон не открылся дома сидит.

На следующий день, проводив Тимура на службу, Виктория позвонила охотнику. С плачем сказала, что муж окончательно довел ее. Будет разводиться. Попросила разрешения пожить у него.

— Ну и слава Богу! Приезжай! У меня как раз лосятина с зимнего сезона осталась. Отменная! Наливка к ней с осени стоит. Тоже прекрасно получилась. Жду! — пригласил пенсионер.

— Даже не спросил, что с дочкой будет, — проворчала Арзуманова. — Все мужики таковы!

На «Хонде», купленной Витькой даже не со «вторых рук», а с «третьих», проехали пару кварталов. Остановились не рядом с домом поклонника — через здание. Поднялись на последний этаж, где обретался охотник. Виктор затаился под дверью. Виктория позвонила. Дед распахнул дверь. Получил ногой в лоб. Пролетел из махонькой прихожей в комнату. Вика продолжала наносить удары. Затем, когда воздыхатель рухнул и попытался подняться, нанесла несколько сильных ударов локтем, ломая шейные позвонки. Витька прошмыгнул следом, закрыл дверь. Нашел в прихожей пластиковый пакет, вперся следом за любовницей.

Охотник силился встать. Вика ударом ноги опрокинула его на спину. Тот что-то мычал, тянул вверх руку.

— Помнишь, козлище, как ты меня премии лишил, когда я тебе не дала? — добавила ему ногой по яйцам бабонька и повернулась к Витьке. — Я ему хребет сломала. Кончай его, а я до шкафа с оружием доберусь.

Ключи оказались в замке. Мельком глянула на Витеньку, набросившего на голову старика пластиковый пакет. Копаясь в замке, слышала, как хрипел дед, стучал по полу ногами, журчал мочой. Открыла шкаф. Там аккуратно стояли карабин «Сайга», гладкостволка «ИЖ», висели набитые боеприпасами патронташи, лежали коробки с патронами, охотничьи ножи, финка НКВД с каменной рукоятью. Виктория уложила огнестрельное оружие в чехлы, побросала в сумку боеприпасы, клинки. Любовник уже «управился» с хозяином квартиры. Начал искать в комоде, шифоньере, стеллажах с книгами. Выгреб сто тысяч рублей и двести долларов.

— На выход! — скомандовал он.

— Подожди! Дед мне обещал лосятину с наливкой, — тормознула его Вика, направляясь на вкусный запах из кухни.

Загрузила в рюкзак не только кастрюлю с горячим. Выгребла из холодильника сыр, колбаску сервелат, ветчинку, красную рыбу, творожок со сметаной. Забрала, разумеется, наливку, початую бутылку виски и початую бутылку коньяка, литровую бутылку молока.

— Гулька, как раз, такое любит!

— Ох, ты, хозяюшка моя! — прихлопнул ее по заднице любовник. — Зачем нам это? Купить можно!

— Чтобы добро не пропадало! Пока дед завоняет, пока ментов вызовут, вскроют квартиру — все на хрен сгниет!

— Ты симку из мобилы выбросила?

— Я деду не на мобильник, а на стационарный телефон звонила. Его аппарат симку не запеленгует! Поехали!

По дороге сделали остановку.

— Снимай сапожки! — велел Витька.

Вика разулась и с жалостью глянула в след обуви, брошенной в мусорный контейнер.

— Я тебе новые купил! — выдернул из-под сиденья бойфренд пакет с недорогими, но и недешевыми сапогами.

— Ух, ты! Как на меня сшиты! — примерила обновку женщина. — Откуда размер узнал?

— Когда любишь, многое знаешь! — самодовольно усмехнулся кавалер и следом бросил свои кроссовки в мусорник. — Либо бомжи, либо дворники доносят!

Потом было перетащенное в квартиру Витьки оружие и выпивка. Отнесенные в жилище Вики продукты. Пятьдесят тысяч рублей и сто долларов, отмусоленные другом, бурная ночь после того, как улеглась спать Гуля.

Утром явился клявший брата Тимур. Его заставили работать двое суток подряд, да еще на Восьмое марта.

— Совсем оборзел Вагиф! — пожаловался супруг. — Праздник, говорю, женский день, как работать, да еще двое суток? А он: «Ну и слава Аллаху! Меньше выпьешь»!

В эту смену парочка решила избавиться от изрядно надоевшего Тимура. Улучив минуту, когда тот пойдет в туалет, Вика вытащила из сумки мужа пару четвертинок водки. Ближе к ночи заглянула к бывшей коллеге. Там собрались одинокие бабоньки, праздновали их день в сугубо женской компании. Тётки поднабрались. Позвонил Витенька. Это стало сигналом.

— Схожу, присмотрю, что Гулька делает, — сказала собутыльницам Вика. — Я мигом!

В реальности она впорхнула в машину Витьки. Поехали на склады Вагифа. Тормознули недалеко от ворот. Виктория позвонила в звонок.

— Ты где шляешься? — спросил ее Тимур, глянувший на монитор, транслирующий запись с камер видеонаблюдения. — Я тебе телефон оборвал. Бухло дома забыл…

— Так, я тебе, Тимурчик, и принесла водочку! Увидела, что ты забыл. Пока дошла…

Стальная дверь автоматически открылась.

— Давай! — протянул лапу муж.

Он рывком открыл бутылку, жадно припал к горлышку. Арзуманов не заметил, как жена распахнула длинную дубленку, купленную в далекие времена, когда он еще был уважаемым человеком. Виктория достала дробовик, изъятый у охотника, вскинула оружие и выстрелила в голову Тимура картечью сразу из двух стволов.

— Ну вот и все! — безучастно глянула на месиво вместо лица супруга Вика. — Начинается новая жизнь!

Не успел рассеяться дым, в дежурку просочился Витька. Он быстро выдернул флэшки из видеокамер, вскрыл главный компьютер, выудил из него жесткий диск. Следом бросился к запирающему устройству, забегал пальцами по клавиатуре. Мощные стальные ворота откатились, и сквозь них проехала пара большегрузных трейлеров.

— Валим отсюда! — потянул за руку Вику дружок. — Завтра получим за труды!

По дороге он велел Виктории снять кроссовки, связал их шнурки и лихо забросил на провода. Следом полетели его видавшие виды кедики. Вика переобулась в новые сапожки, пошла «догуливать» у подруг. Те уже были «в хлам». Даже не заметили ее отсутствия. Гуляли всю ночь. Утром по мобильнику позвонил Вагиф.

— У меня очень плохие новости, — поведал он. — Тимур убит, склад разграблен. Дорогущую, навороченную электронную технику украли. Два трейлера вывезли! На многие миллионы убытков!

— Брата убили, а ты про какие-то деньги говоришь! — притворно разрыдалась в трубку Виктория. — Куда Тимурчика увезли? В какой морг?

— Брата мы сами похороним. По-нашему! Как только выдадут тело, отправим в Баку. Ты лучше подумай, что следователям скажешь!

Что сказать следователям вдова уже знала. Выяснила в какой морг отправлено тело мужа. Сама явилась в муниципальный отдел внутренних дел. Там зациклились на версии убийства Арзуманова с целью ограбления склада. Задавали вопросы не угрожали ли покойному? Имелись ли у него знакомые, вызывающие подозрения? Не пытался ли кто-то втереться к нему в доверие на почве совместного распития алкогольных напитков? На всякий случай спросили: где пребывала супружница на момент убийства благоверного? Ответы были подготовлены и даже нашлось полдесятка свидетельниц, показавших, что в ночь гибели Тимура, его жена отмечала в сугубо женской компании День восьмого марта. Убийство охотника и хищение у него оружия никто не связал с налетом на склад. Тем более, никто не обратил внимания на болтавшиеся на проводах две пары поношенной обуви.

Возвращаясь домой, столкнулась с Витькой, запиравшим дверь съемной хаты. Рядом с дверью стояла объемная сумка с имуществом бойфренда.

— Ты далеко? — насторожилась Вика.

— К родителям на пару дней надо смотаться. Что-то мать приболела, — забегал глазами любовник.

— Мать, говоришь? — почуяла недоброе женщина. — И как-то просто, не попрощавшись? Давай-ка назад, в квартиру! Посмотрим, что у тебя в сумарьке?

— Отвали! — крутанул Витенька ногой, пытаясь угодить в голову.

— И это все, чему тебя на «зоне» научили? — блокировала удар вдова.

Она сама заехала хахалю между ног, втолкнула его, скорчившегося от боли, в жилище. От души отходила ногами в подаренных им сапожках. Такого предательства Вика не ожидала. Теперь ей стало ясно, что ее попросту использовали. Использовали, а теперь хотят выбросить, словно использованный презерватив. Била, пока Витька не перестал сопротивляться. Била, пока он не запросил пощады. Виктория открыла сумку. Там среди барахлишка нашла пачки денег: красных пятитысячных, бело-зеленых тысячных. Обнаружила паспорта на имя уроженца города Талдом Московской области, на имя уроженца Екатеринбурга, на имя уроженца Воронежской области, на имя гражданина Литвы, на имя гражданина Эстонии.

— И что же это гражданину Литвы в нашем захолустном Большом городе понадобилось?

— Фуфло — литовская ксива, так для отмазки! — простонал Витенька. — Эстонская — тоже! Бабло за азерский склад хотел тебе в почтовый ящик опустить. Не успел…

— Теперь все бабло моим станет! Паспорта тоже себе оставлю. А ты пшёл на х…!

— Куда же я без ксив, без «бабок»? — всхлипнул Витька.

— Бомжевать! С голой жопой на мороз! Не нравится? Иди жалуйся в ментовку, дескать тебя бедного-несчастного ограбили! Там тебе помогут… Снова на «зоне» оказаться. Случись, что-нибудь — я на тебя двойное убийство повешу. За Тимура тоже ответишь! Даже, если меня «замочишь», материал про твои художества все равно в ментуру попадет!

— Что же делать?

— Оставаться при мне! Через год, как траур кончится, поженимся! А пока — слушаться старших! Все! Это что такое? Никак ко мне кто-то ломится?

У дверей квартиры Арзумановых стоял Вагиф и пара азербайджанцев.

— Вот, что, сестра, освобождай мою жилплощадь! — велел он.

— Квартира записана на Тимура. Мы с Гулей — прямые наследницы! Через полгода вступим в права наследства. Ты — всего лишь брат. Наследник второй очереди. Ступай отсюда, родич!

— Хата куплена на деньги моих родителей! Значит, моя! Брата терпел. Не хочешь убраться по-хорошему? Будет по-плохому!

Вагиф, что-то приказал подручным. Те скабрезно усмехнувшись, полезли Вике в джинсы. Лег один, получив удар в горло. Лег второй, огребя в висок. Вывалилась из квартиры Гуля, посадила дядю на задницу ударом ноги в грудь. Из лифта между тем вышла четверка русских амбалов. Добавили азерам ногами.

— Узнаем, что вы еще на этих шмар наезжаете — на ремни порежем! — пообещали они. — Ты, Вагиф, если подал заяву о правах на наследство — забери! У нас вся база юридических контор. Проверим!

— Вы бы лучше помогли разобраться с теми, кто мой склад «обнёс»!

— Ваши «пиковые» (бандиты с Кавказа — жарг.) помогут! Насчет тёлок ты меня услышал? Теперь канайте отсюда! — сказал старший из «быков» и кивнул высунувшемуся из двери Витьке. — Правильно сделал, братан, что нам позвонил! А марухи у тебя правильные. Подумаем, как их использовать. Побудь пока при них!

НОВАЯ ЖИЗНЬ

Вернулись в квартиру Арзумановых, подумать-покумекать, как жить дальше. Вика вытащила оставшуюся от охотника бутылку коньяка — виски и наливку прикончили раньше. Витенька долбанул полстакана. Большую рюмку опрокинула Гуля. Сама Виктория пригубила. Как спортсменка, она употребляла спиртное редко и в крайне небольших дозах.

— С Вагифом вопрос закрыт, — расслабился бойфренд. — «Пиковые» за него вряд ли «впишутся». Сейчас приезжали «быки» от самого Папы Карло. Он — «смотрящий» по городу. Бабло есть, на несколько месяцев хватит…

— Тебе купим что-нибудь более приличное — не китайское дерьмо, — подобрела любовница. — Английский или французский прикид справим…

— «Канцлер» есть хорошая фирма, по-моему, немецкая, — ввязалась чуть захмелевшая Гуля. — Барахлишко у них не хуже, чем от Карла Лагерфельда. Мне в «Глория-Джинс» отовариться надо! Джинсы истрепались, кроссовки с полукедами на ладан дышат. А знаешь, мама, не жалко мне отца! Не его пьянство — совсем бы по-другому жили. Не этому, сраному Вагифу, а нам бизнес бы достался, хата азерских деда с бабкой. Может быть, я в совсем другой школе училась: с нормальными ребятами, а не с беспредельщиками и отморозками. Потом в кадетский корпус, вероятно, поступила, чтобы деду Ване угодить. Хотя сама я совсем о другом мечтаю!

— О чем? — вскинула бровь мать.

— Жить в другой стране…

— В Азербайджане, что ли? — насупилась Виктория.

— Был я в том Баку! — влез Витька. — Ничего хорошего! Вот, Литва-Эстония — там культура! Чистота! Хозяйки около своих домов асфальт с мылом моют. Увидел мент, что кто-то бросил окурок мимо урны — дубинкой по спине вытянет и, не говоря ни слова, «дубьем» на «бычок» показывает. Дескать, подбери! Туда бы попасть!

— У тебя паспорта литовский с эстонским. Как траур кончится, зарегистрируем отношения — туда подадимся, — предложила Вика.

— Я ж тебе говорил: обе «ксивы» фуфлыжные! Тамошние пацаны мне сделали. В России они проканают, а в Прибалтике до первого «мусора». Да и странишки крохотные. Все друг друга знают — больших дел не сделаешь…

— Я имела в виду другое, — вновь вступила в разговор девушка. — Штаты, Канаду, Англию. В Германии с Францией — тоже ничего. Ну худой конец, Италия или Испания. Там хоть люди — чмо, зато полгода купаться в море можно.

— Ишь, размечталась! — вздохнула мать.

— Лучше у нас в Сочи. Недаром картёжники говорят: «Знал бы прикуп — жил бы в Сочи». Купить пару домов. В одном самим жить, другой курортникам в наем сдавать. Никакой работы не нужно! — тоже помечтал Виктор.

— Были мы с Тимуром в Сочи, — ответила подруга. — Ничего хорошего! В море мочи больше, чем воды. Но до него еще надо добраться. Тел на пляже, словно трупов после массового расстрела! Ногу поставить некуда. Из мацестинских ванн говном разит. А цены?! Все дороже, чем у нас, в Большом городе!

— Америка с Европой — напрасные мечты! — отхлебнул еще коньяка хахаль. — Мне туда въезд закрыт — судимость. Вам — тоже, поскольку состояли на учете у «мусоров» в детской комнате…

— Деньги все решат, — ответила Гуля.

— Какие деньги? — хохотнул Витек. — Той «капусты», что мы с мамой подняли, в «рашке» хватит на полгода крутой жизни. Там это бабло — ничто, мелочь. У здешней «братвы» когда работа для меня есть, когда — нет…

— И что же делать? — разочарованно спросила Гуля.

— Грабить награбленное! — раздухарился Витька, выпив еще. — Менты за счет народа живут. Никому от них покоя нет! Всех доят. Хоть бизнесменов, хоть публику попроще, хоть последних «ватников»! Я уже не говорю про гастеров из зарубежья. Честных среди «мусорни» нет! Почему бы им не поделиться с нами? Компенсировать моральный ущерб за наши изломанные жизни?

— Я — «за»! — поддержала Вика.

— Я — двумя руками — «за»! — встряла Гуля.

— Сиди уж, пигалица! — прикрикнула на нее мамаша.

— А почему нет? — вступился за девушку Виктор. — Вон, как она Вагифа на задницу посадила! Ее бы стрелять подучить…

— Я, дядя Витя, стреляю лучше, чем ты. Дед с мамой научили. А счет у меня к ментуре не меньше вашего!

— Как так?! — в один голос удивились любовники.

— Был у меня парень Генка. Забрали его в армию, выполнять почетный долг. Генка — человек вольный. Никому никогда не подчинялся. Свалил из армии, дезертировал. Его менты задержали. Доставили к себе в отдел. Пока машину из комендатуры ждали, «мусора» забили Генку насмерть. Потом списали, дескать напал на конвой, пытался бежать. Мне пацаны — генкины сослуживцы по скайпу это рассказали. Так, что я этих гнид своими руками «мочить» буду! Потребуется — зубами порву! С теток, которые нам с мамой жизни сломали, надо начинать! Погонять, как следует тварей!

— А вот этого пока не надо! — остановил Виктор. — Как сказал один мудрец: «Месть — блюдо длительного приготовления». То есть все надо тщательно продумать, полностью обезопасить себя от подозрений.

— Ну а где деньги брать? — поинтересовалась Вика.

— Мой двоюродный братан в «мусарне» пашет, в области. Будет «наводить». В Большом городе пока «валить» ментов опасно. Кое-кто может состоять на жалование у Папы Карло или у «пиковых». Прежде чем начинать здесь, осмотреться надо. А область большая — семнадцать районов. Братуха знает, кого «валить».

— Как же так, ты дядя Витя — бандит, а брат — «мусор»? — удивилась Гуля.

— У нас на районе издавна заведено: один брат вор или бандит, другой — мент. Редко, когда эта схема сбои давала.

— И при такой «крыше» ты сел? — удивилась пассия.

— Сел по глупости, по молодости. Порезал одного козлину. Шел по своему городку, навстречу матрос, прибывший на побывку. Хмельной, зараза. А на мне роскошные солнечные очки были. Эта гнида подошла, очки сбила, ботинком растоптала. «Мне не нравятся твои очки!» — говорит. Ну и «пописал» я его слегка. Жаль не до смерти.

— А как мы нашу ОПГ назовем? — спросила еще склонная к романтике Гуля.

— «Охотники за черепами». Книжка есть такая, — предложил Виктор.

— Я — «за»! — захлопала в ладоши пьяненькая Гуля.

— Мне — по барабану! — сказала мать. — Главное — приструнить полицаев.

Гуляли март, гуляли апрель. В мае поняли, что пожили слишком круто, и необходимо пополнить запас денежных средств, продовольствия, купить обновки к летнему сезону. Наконец, позвонил двоюродный брат Витьки — сорокалетний лейтенант автоинспекции Славка. Скинул «наводку» — командир роты, где служил родич, переехал жить на дачу до конца лета.

Ночью въехали на территорию дачного кооператива. Сторож, как всегда, отсутствовал на посту. На удивление дом совсем небольшого ментовского начальника был огорожен двухметровым забором серого кирпича. Виктор перемахнул через ограду, открыл ворота. Сидевшая за рулем его «Хонды» Виктория въехала во двор, подала машину поближе к дверям. Витька взялся за замки. Открыл пару отмычками, после налетел на засов.

— Кого черти носят? — послышался вопрос со второго этажа.

Заскрипели шаги по деревянной лестнице. Витька вовремя успел юркнуть за угол. Хозяин спустился на первых этаж, прошел в прихожую, включил фонарь во дворе, открыл дверь.

— Тихо! — ткнула ему в живот карабин Вика.

Хозяин бросился на ствол, впился в него, попытался вывернуть из рук неведомого врага. Из-за Виктории возник Витенька. Ударил противника охотничьим ножом. Тот с воем отпрянул. Вика выстрелила в мента, отбросила его пулей вглубь дома, поглотившего звук выстрела. Она отключила фонарь во дворе.

— Что там? — заскрипела шагами по лестнице хозяйка дома.

Вика всадила в нее пулю, затем вторую. Тем временем Витька перерезал горло командиру роты. «На всякий случай» чиркнул клинком по шее хозяйке дома. Приступили к «бомбежке хаты». Витенька учил Гулю, как находить тайники с деньгами и драгоценностями. Виктория «прошлась» по закромам. Консервы, соления, маринады, мясо и курчонок из холодильника — сгодилось все. У «молодежи» дела обстояли так себе. Десять тысяч выгребли из капитанского кошелька, сто тысяч нашли в паре тайников, тысяч десять «мелкими» в кошельке хозяйки. Плюс недорогая бижутерия и недорогой парфюм. Обнаружили много банковских карт, да какой с них прок? Пин коды навсегда остались в голове у убиенного владельца. Карты все-таки бой-френд прихватил с собой.

Дома пересчитали выручку. Оказалось, должны десять процентов менту Славке за «наводку». Утром Витька рассчитался с родственником. Высказал неудовольствие:

— Мы думали там бабла немеряно, а оказалось весьма скудно! Зачем не на того навел?

— А зачем его командиром роты поставили? Чем я начальству был плох? Если ювелирку где-то надыбаете, сами не светитесь! Несите мне! У меня связи есть, «толкну» за хорошие баблосы. Вот, еще адресок. Это другой район области. Там наш бывший начальник дачу держит.

— Что за начальник?

— Начальник дорожно-постовой службы. У него подживетесь!

Затем бой-френд заскочил к «братве». Попробовал впарить банковские карты. Послали куда-подальше!

Через несколько дней нанесли визит отставному менту и его невестке. День был будний. Большинство населения дачного поселка укатило на работу: кто в Большой город, кто — в районный центр. Дед сидел под дубом, посаженным им много лет назад, наговаривал на диктофон мемуары. В доме, на кухне готовила обед невестка. Гуля из машины выцелила женщину, завалила ее выстрелом из карабина. Дед вскочил, побежал в дом. Когда он был уже на крыльце шедшая по следу Вика разрядила в него два ствола картечи. Хрипевшего, пытавшегося, что-то сказать, схватить за руку деда Виктория вбила в дом. Следом заскочил любовник, дорезал пенсионера. Дочка нашла на кухне убитую женщину. Пуля вошла прямо в лоб.

— Отменный выстрел! — похвалила мамаша.

— И добивать не надо! — отметил «дядя Витя».

В доме нашли двести тысяч, золотые украшения невестки, золотые запонки и зажимы для галстуков хозяина дома и его сына — мужа убитой. В следующий полдень снова отдали десять процентов денег Славке. Он забрал и ювелирку. Дал за все двадцать тысяч — ничтожно мало. Зато не пришлось париться с продажей награбленного. Подкинул еще «наводку» — уже не дачу, а загородный дом командира батальона. Тот, по словам родича, держал сбережения дома.

Подъехали, как уже привыкли, посреди ночи. Витька снова перелез через забор. Открыл ворота. Внезапно двор осветили высоковольтные лампы. Стало светло, как днем. Неизвестно откуда вылетели громадные сторожевые псы. Виктор едва успел вскочить в машину. Собаки с рычанием и гнусным подвывом заскребли когтями по машине. Сидевшая за рулем Гуля резко рванула с места. Что-то мерзко скрежетнуло по крыше авто, затем послышался треск выстрела. Долбанули еще раз, из другого ствола. Стукнуло по багажнику. Вдали заиграл свет пары фар. Он все приближался. Затем «Хонду» догнала дорогая иномарка. Ослепила светом, подрезала. Поигрывая дробовиком «Винчестер» из нее вылез хозяин.

— Жаль, табельное оружие на службе оставил! Всех бы положил! — проворчал он.

Мент не заметил пригнувшихся Вику и Виктора. Посветил фонариком на Гулю.

— Ты одна? — удивился он. — Вылезай из тачки! Жопу драть буду!

— Сам напросился! — распахнула дверь девушка и пальнула в преследователя из карабина.

Когда тот упал, не вылезая из машины сделала «контрольный выстрел» в голову.

— Поедем, дочистим! — предложила Гуля мамаше с любовником. — Собак перестреляем, жену ментяры тоже…

— Поедем «когти рвать»! — ответил Виктор. — Жена уже ментов вызвала. Бежать надо. Вхолостую сработали! Только Славке прибыль.

— Нам тоже! — ответила Вика. — Я теперь плохо сплю, если мента не замочу.

Несколько дней жили в свое удовольствие. Приоделись, сходили в кино на американскую тошнотную сказочку. Для Вити приобрели диски с порнушкой, для Вики — с любовными сериалами, для Гули — с мультиками. Прикупили одежду, обувь на выход, черные спортивные костюмы с капюшонами, черные кроссовки для совершения убийств. Случайно столкнулись с одной из инспекторш, поломавших жизни сначала Вики, потом Гули.

— Шмальнуть бы гадину! — вздохнула Айгуль.

— Не сейчас! День, и видишь: какой с ней амбал, — остановила мать. — Последить за ними надо!

Посреди недели инспекторша взяла выходной. Витя «вел» ее от самой детской комнаты, до дома, где жила, потом до парковки у подъезда. Там она села в джип «Субару-Форестер», погудела. Из подъезда вышел амбал, коего заприметили пару дней назад. Бросил на заднее сиденье ментовскую фуражку — знак для автоинспекторов, что с сидящим в этой машине опасно «бодаться». Покатили. «Охотники за черепами» — за ними. На выезде из города тормознули гайцы. Вымогали взятку, хотя никаких нарушений допущено не было. Вымогали цинично, нагло, просто так, за красивые глаза.

— Уйдут! — шепнула матери Гуля, следившая за авто инспекторши. — Дай им сколько просят!

Вика сунула пятисотенную банкноту инспектору.

— Давно бы так! — крякнул тот. — Проезжайте!

— Где, где они-твари? — вертел головой по сторонам Витька.

— Вроде как, на этот проселок свернули, — указала на грунтовую дорогу Гуля.

Рванули по ней. Увидели вдали «Субару-Форестер» с ментовской фуражкой на заднем сиденье.

— На абордаж! — хохотнул Витенька, обгоняя джип.

Подрезал «японку» из него вывалился мужик необъятных габаритов. Вика всадила в него всю обойму из «Сайги». Гуля выскочила, рванула на себя заднюю дверь и долбанула сразу из двух стволов по метавшейся по сиденьям даме.

— Мужик, вроде, не тот, — глянул Виктор на амбала.

— Мать моя — женщина! — ахнула Виктория, глянув на убитую дочкой. — Совсем другая баба!

— Издержки производства, — бормотнул Витька. — Лес рубят — щепки летят. Поехали искать наших б…й!

Все же, аккуратно, чтобы не испачкаться кровью, обыскали машину и убитых. Нашли тридцать тысяч, сняли золотые украшения с тетки. Выудили у мужика из кармана травмат «Оса», кинжал «Бебут-кошачий коготь» из «бардачка», бейсбольную биту с водительского места.

— Хорошо фраер к разборкам подготовился, — хмыкнул Витька. — Но на всякого мудреца довольно простоты. Гулька! Наши б…и точно по этой дороге поехали!

— Точно! Погнали!

В пустынном месте на лугу по-над рекой нашли то, что искали. Недалеко от воды стоял джип «Субару-Форестер» с ментовской фуражкой у заднего окна. Из воды неслись смех и крики парочки. Пока любовники резвились, Гуля нашла подходящий кол. Перезарядила двустволку. Новую обойму в карабин вставила мать. Витька бесшумно вскрыл «тачку» инспекторши, выгреб оттуда тысяч пятьдесят, дорогие сигареты, парфюм. Парочка вышла из реки, направилась к машине.

— Гоп-стоп, перевернуться, бабушка, здорово! — вывалилась перед ними компания, пряча за спиной оружия.

— Этих-то я одной левой, уделаю, — пренебрежительно глянул на «охотников за черепами» амбал.

Шагнул по направлению к банде. Перед ним встала Вика вытащила из-за спины «Сайгу» и всадила в накаченные мускулы на животе и груди все пять пуль из магазина. Айгуль дала «контрольный в голову».

— Вы понимаете, кого «грохнули»?! — взвыла инспекторша. — За него вам пожизненное обеспечено! «Замочат» вас в камере, лютой смертью «замочат»! До суда не доживете!

— Ну, ты же не скажешь, что это — мы его «вальнули»? — осклабилась Вика.

— Иванова? — узнала подопечную инспекторша. — Да еще с дочкой — Арзумановой!

— Они — самые! — ответила Гуля и вытянула тётку колом.

Та попыталась встать в каратистскую стойку, как учили на занятиях. Куда там! Удары колом опрокинули ее на траву. Кол ходил по спине, плечам, животу. Пока женщина не потеряла сознание, пустив под себя лужу.

— Хочешь ее? — кивнула Вика Виктору.

— Западло! — брезгливо поморщился тот.

Вика подняла кол. Женщина пришла в себя. Теперь ее уже лупила колом Виктория. Снова избила до потери сознания. Потом воткнула кол в живот несчастной, пригвоздила ее к земле. Инспекторша захрипела, забилась, раскинулась с разнесенной головой. Виктор выпустил в нее заряды из двух стволов.

— Слишком легко она умерла! — выразили недовольство мать и дочь.

— Вы хотели, чтобы на ее вой народ из окрестных деревень сбежался? Валим отсюда! — Витька уселся за руль.

— Валим вторую хабалку «мочить»! — предложила Гуля.

— Со второй придется год покурить. Иначе подозрения на нас падут! Ничего, подождем! У Бога дней много, как любила говорить покойница, — кивнула Виктория на тело.

— Кстати, с «маслятами» (патронами — жарг.) у нас плоховато, — отметил Витёк. — Да и «стволы» нужны более прогрессивные. «Калаш» бы добыть!

— Будет тебе «Калаш». Есть тема, — ответила любовница.

В три ночи в центре вневедомственной охраны сработала сигнализация. Сигнал поступил из аптеки.

— Который раз «нарики» эту аптеку подламывают, — подумала диспетчер и отправила наряд.

Лейтенант и старший сержант быстро домчали по безлюдным улицам. Поднялись по ступеням аптеки.

— Снова «наркомы» пытались до психотропных препаратов добраться, — констатировал офицер, глянув на перебитый шнур. — Сержант, доложи в отдел и вызови директора аптеки! Она рядом живет. Я гляну, что внутри.

Лейтенант открыл подломанную дверь и остолбенел. Перед стояла целившаяся в него женщина. Выстрел из двух стволов снес пол-лица полицейского. Сержант оторвался от рации, потянулся к кобуре. В его висок уперся ствол карабина «Сайга». Гуля нажала на курок. Из аптеки вышла поигрывавшая пистолетом Вика, закинувшая за спину ружье и автомат старшего лейтенанта. Дочь тем временем выудила пистолет старшего сержанта и запасную обойму.

— Отоварились! — усмехнулась мать. — Поехали, дочка! Сегодня спать, а завтра подумаем, что делать.

СУШКА МОЗГОВ

— Розанов, Родичев, Хомутов на выезд! — вошел в кабинет опергруппы начальник «убойного отдела» Главного управления внутренних дел, полковник Виталий Валентинович Крупин. — Двойное убийство сотрудников вневедомственной охраны в спальном районе Фазильяново.

— Что в Фазильяново своего ОВД нет? — начал, как всегда, в таких случаях старший группы, майор Алексей Розанов.

— Повторяю для непонятливых, — как всегда ответил начальник. — Двойной убой — наша компетенция. Кроме того, погибшие — работники системы МВД. Снова — наша компетенция. Съездите, глянете, что к чему. Еще раз осмотрите место происшествия. Тела потерпевших уже перевезли в наш морг. Судмедэксперт Трофимыч занимается… Вам надлежит получить у коллег «с земли» протоколы, гильзы еще какие-либо вещественные доказательства. Предположительно, убийства совершены при помощи карабина «Сайга» и гладкоствольного ружья, вероятно, производства Ижевского оружейного завода.

— Когда случилось происшествие? — осведомился старший группы.

— В три часа ночи на пульт поступил сигнал о взломе. Пять минут собраться, пять минут доехать до места. Где-то в три-десять — три-пятнадцать. Выезжайте, господа-офицеры!

— Вот, и попили кофейку! — проворчал старший оперуполномоченный капитан Иван Родичев, покосившись на большую чашку только что заваренного «Чибо».

— Ты, Ваня, попьешь, — ответил Розанов и кивнул на оперуполномоченного, капитана Юрия Хомутова. — Мы с Юриком управимся. Тебе задание пробить по базам все убийства, разбойные нападения, грабежи, совершенные в Большом городе с использованием карабина «Сайга» и двустволки «ИЖ», за последние три месяца.

Сквозь июльскую жару и пробки проехали в Фазильяново — спальный район на востоке Большого города. Получили у коллег материалы. Запросили записи с камер видеонаблюдения. Все оказались изъяты злоумышленниками. Опрос жильцов ничего не дал. Июль — все на дачах либо в отпусках. Поговорили с диспетчерами на пульте. Те показали, что как только связь со служивыми, направленными в аптеку, прервалась послали туда еще один экипаж. Он обнаружил убитых коллег, вызвал опергруппу из муниципального отдела. Добавили-де аптека ежегодно подвергается взлому. Не дают местным наркоманам покоя запасы обезболивающих препаратов, транквилизаторов, прочего содержащего наркотики зелья. Случается, забредают среди бела дня, показывают провизорам ножи, а то и пистолеты, требуют вожделенной «дозы». Те используют «тревожные кнопки», ну а пуленепробиваемые стекла хранят фармацевтов от незваных гостей. То же самое добавила директриса аптеки. С удивлением обнаружила, что даже не было совершено попытки вскрыть сейф, где хранились препараты, содержавшие наркотики. В ходе проведенной ревизии выяснилось, что и другие лекарства остались нетронутыми.

— К гадалке не ходи, цель злоумышленников оружие и боеприпасы бойцов вневедомственной охраны. К наркоте они остались равнодушны, — отметил Розанов, возвращаясь в управление. — Что-то Иван нароет?

Иван «нарыл» всего два случая использования карабина «Сайга» и гладкостволки производства Ижевского завода. В обоих случаях — пьяные разборки. В обоих случаях обошлось без человеческих жертв. В одном случае пьяный мужик выстрелил под ноги «гражданской жены», не поделив с ней бутылку. В другом случае один пьяный натравил пса на другого пьяного. Тот обиделся, сходил домой, вернулся с карабином и расстрелял животное. В обоих случаях мужики получили условные сроки, а оружие было изъято. Розанов поручил Ивану изучить информацию за весь год, начиная с января, а Хомутову «пробить» имели ли место аналогичные факты в области. Юрий быстро нашел случаи убийств из карабина «Сайга» и двуствольного ружья, изготовленного на ижевском заводе. Они были совершены в различных районах области. Может быть, поэтому дела не сочли нужным объединить в одно. Отсюда и разные подходы к расследованию, разные рабочие версии. Так, погибших инспекторшу по делам несовершеннолетних из Большого города и ее факера — офицера спецназа сочли потерпевшими от рук местных хулиганов. Ехавшего на «Субару-Форестере», не имевшего никакого отношения к полиции бизнесмена районного масштаба и его убиенную супругу рассматривали как жертв конкурентов. Обе машины ехали по одному проселку, а вот места нападения на их владельцев оказались в разных районах. Хомутова не покидало ощущение, что кто-то устроил охоту на ментов из области. Однако, как привязать к этому убийство бизнесмена с супругой и гибель полицейской из Большого города? Хотя, в обоих случаях фигурировал автомобиль «Субару-Форестер». В обоих случаях у заднего окна лежала полицейская фуражка. Выходит, гнались за инспекторшей по делам несовершеннолетних. Предпринимателя с женой убили случайно — перепутали машины. Чтобы не «пропадало добро», ограбили. Потом нашли второй автомобиль. Друга инспекторши пристрелили сразу, чтобы «не путался под ногами». После истязали несчастную. Нападение могло произойти случайно, как следствие неприязни злоумышленников к работникам правоохранительных органов. А могло и не случайно — инспекторша вконец достала кого-то из трудновоспитуемых. В таком случае, как у подростков оказалось оружие, коим торгуют только по охотничьим билетам, а те выдаются по специальным разрешениям? Пришлось запросить результаты экспертизы гильз. Загрузить их в городскую базу данных. В областной базе такого оружия не зарегистрировано. По городской базе владельцем карабина и ружья числился некий Черепанов, в прошлом начальник цеха одного их заводов Большого города, ныне пенсионер. Еще одно сообщение: тело Черепанова обнаружено в собственной квартире. Старик был задушен пластиковым пакетом, а предварительно жестоко избит. Из квартиры похищены, карабин, ружье, охотничьи ножи, финка НКВД, патроны. Судя по показаниям соседей-свидетелей, пенсионер не был общительным человеком, в дом к себе никого не приглашал. Следовательно, проникнуть в жилище могли только люди, хорошо знакомые Черепанову. Следы обуви, отпечатки пальцев на месте преступления отсутствовали. Теперь стало ясно, что с помощью оружия пенсионера убивают ментов из области. Снова возник вопрос: какова связь между убийством инспекторши по делам несовершеннолетних, убийствами областных ментов, убийством деда-охотника. Старика уничтожили, чтобы завладеть оружием. Из этого оружия убиты сотрудники областной дорожно-постовой службы. Их дачи разграблены. Значит — кто-то служит в управлении, в свободное от работы время наводит злоумышленников на богатеньких коллег. Сообщника налетчиков надо искать в среде самих правоохранителей. А с какого все-таки бока инспекторша? Надо переговорить с ее коллегами. Точнее, с коллегой, с которой она уже более двух десятков лет служит.

Доложив начальству, Хомутов отправился на своей машине в муниципальный округ Деруново Западное. Там работала и проживала погибшая. Коллега, дослужившаяся за долгие годы до майора, оценивающе глянула на опера:

— Мы каждый день под Богом ходим. Наши подопечные — несовершеннолетние — безмозглые, злые на всё и всех. Сколько раз не только угрожали, пытались избить, с низменными предложениями приставали…

— Мы подозреваем, что убийство вашей напарницы — дело рук взрослых, а не малолеток. Оружие, которым совершено преступное деяние, было использовано при совершении ряда убийств в области. Притом практически не оставлено следов. Молодняку столь квалифицированно не сработать. Кто из публики, находящейся в зрелом возрасте, мог годами носить «обиду», а потом отомстить?

— Ренат Гизатуллин. Сколько мы с ним возились, а все-таки сел и не раз. Пять дней назад в очередной раз освободился из мест лишения свободы. Встретил нас, когда мы совершали обход участка, много чего наобещал. И на кол посадить, и перед этим совершить половые акты. Еще мать и дочь Арзумановы. Мамка — Виктория, бывшая Иванова. Попала к нам на учет за нанесение побоев и причинение вреда здоровью. После, ее дочка — Айгуль по этой же статье прошла. Обеих после девятого класса из школы выперли. На поступление в кадетский корпус был поставлен большой жирный крест. Обе неоднократно говорили о ненависти к сотрудникам органов. Остальные, кого следует опасаться, в настоящее время сидят.

— Надо же, мать и дочь! — удивился Хомутов.

— Отец и дед у них шибко крутой! Прапорщик, воевал в Афгане, на Северном Кавказе. Воспитал девок парнями. Кстати, у мамаши мужа-азера восьмого марта застрелили. Он сторожем работал. Его убили, склад обокрали. Боюсь, что не обошлось без участия Вики.

Поблагодарив, Юрий заглянул к участковому. Навел справки о Гизатуллине и Арзумановых.

— Гизатуллин сейчас в больнице, — сообщил участковый. — После того, как инспекторшам по делам несовершеннолетних нахамил, пошел пить пиво. Качнул права. Нарвался на беспредельщиков, которым выколотые на пальцах перстни, да церкви на предплечьях по барабану. Долбанули его кружкой по голове, проломили череп. Еще и ногами добавили, порвали печень с селезенкой. Арзумановы обе боксом, самбо, карате, пулевой стрельбой занимаются. Обе на учете в детской комнате состояли как малолетние правонарушительницы. Обеим и сейчас палец в рот не клади. Слышал, после убийства мужа приезжала к Виктории азербайджанская родня. Требовала освободить жилплощадь. Наваляли ей мать с дочкой.

— У них какой был мотив для ненависти к органам?

— Обе считали, что органы им жизнь сломали. Где-то правы. Не разобрались мы в свое время. Вместо того, чтобы наказать реальных виноватых, «пришили» девчонкам противоправные действия. Результат — часть жизни — коту под хвост! У дочки — Гули жених был. Дезертировал из армии. Попался. Умер при невыясненных обстоятельствах в помещении отдела внутренних дел. Она почему-то считает, что полицейские пацана забили до смерти. У матери еще при живом муже «милый друг» завелся. Скользкий тип. Говорит, что работает по коммерческой части, логистикой занимается, однако не внушает мне доверия…

— Вы его «по базам пробивали»?

— Пока не вижу смысла. Живет тихо, жалоб на него нет. Платит за аренду жилья и за коммуналку исправно. В злоупотреблении спиртным или в употреблении наркотических препаратов не замечен.

— На всякий случай, дайте его координаты!

— Имеются! Виктор Сергеевич Сорокин. Уроженец города Бабовск нашей области. Работает специалистом по логистике в фирме «Алый мак».

— Вору в законе Бейруту, он же — Карапетян, заведение принадлежит… Благодарю за помощь! — откланялся Юрий.

Вернувшись, Хомутов доложил о результатах поездки, о нестыковках, сомнениях Розанову.

— Сложится пазл, — ответил начальник. — Пробей у кого из них родня в областной полиции служит. У Ивановой или у ее факера Сорокина? Он и на областных ментов навел. Тем более, что оба потерпевших из ДПС.

ЖЕСТКИЙ «КОСЯК»

Вечером Виктор вернулся веселый и довольный. Во-первых, рассчитался за «золотишко» и прочую мелочь родственник. Во-вторых, вновь подвернулась работа. Постоять в машине у склада, который будут «бомбить». Вовремя дать знак, если появятся менты или сотрудники частного охранного предприятия. На самом складе охраны нет — владельцы используют электронную защитную систему, коей очень гордятся. Вот, и решила «братва» в очередной раз показать, что «против лома нет приема». Даже выдала Виктору аванс — пачку бело-голубых двухтысячных банкнот.

Остановились на дальнем подъезде к складу. Витька заверил, что среди «братвы» есть «пацан», который совершенно спокойно выводит из строя все системы скрытого наблюдения. Словом, даром деньги получим. Гуля даже размечталась, что в «Глория-Джинс» купит. Однако «пацан» не справился. Через полчаса после начала налета на пустынной улице показалась патрульная машина частного охранного предприятия. Гуля «дала по газам» вылетела наперерез охранникам, перекрыла им дорогу. Из бронированного фургона выскочили двое накаченных мужиков с «Винчестерами» -дробовиками. Несколько опешили, увидев девчушку в мини-юбке за рулем и подтянутую зрелую дамочку рядом.

— Простите, простите! — притворно заизвинялась Гуля. — Мама меня учит водить…

— Брысь с дороги! — приказали ей и вдруг погано ухмыльнулись. — Мама, говоришь? Быстро, тёлки, к нам в тачку! Сейчас по одному делу заедем, потом потрахаемся!

— Давай, давай! — рванул на себя водительскую дверь еще один охранник и осекся.

В живот ему уперся пистолет. Гуля укоризненно покачала головой и выстрелила. Вика выпрыгнула в свою дверцу, свалила выстрелом другого охранника. Выскочивший из задней двери Витька полоснул автоматом по фургону. Водителя-таки не достал. Тот рванул со всех скоростей, завизжал-заскрежетал металлом. Один из подстреленных секьюрити с шумом хватал воздух ртом. Второй сжался в комочек, стал совсем не грозным.

— Не надо бы! — пролепетал он, увидев направленный ему в лоб пистолет.

— Еще как надо! Менты — отстой и отбросы, а вы хуже ментов! — выстрелила Виктория.

Следом добила его коллегу Гуля.

— Хренового работника наняли! — приник к смартфону Витя. — Сработала сигнализация. Вертухаи к вам ехали. Двоих мы положили. Третий, падла, ушел! Вам на «бомбёжку» сколько еще времени нужно? С полчаса? Хорошо попробуем пободаться, если охранники приедут. Если менты — извиняйте, «братва», сваливаем!

«Пободались» с охранниками. Те не ожидали увидеть в руках «оппонентов» автомат, пару пистолетов Макарова. Пока прятались за своими фургонами, пока звонили в полицию, склад был обчищен. В секьюрити полетели свето-шумовые гранаты, полученные Витькой от «братвы», следом его «Хонда» скрылась в ночи.

Утром поехали получить за труды. Ребятишки платить не хотели. Нагло заявили, дескать не их «компьютерный гений», а Витька с дамочками накосячили.

— Давно я таких нахалов не видела! — вздохнула Вика и с разворота воткнула ногу в челюсть «работодателя».

Второго достала Гуля. Уложила на первого. Обоих мать с дочкой обработали ударами рук и ног. Цыкнули на перепуганного Витьку, когда тот попытался вмешаться. Выгребли у подельников из карманов много денег. Отобрали пистолеты Макарова.

— Сколько они обещали заплатить? — кивнула Виктория на побитых гангстеров.

Услышав витькин ответ, опустила пачку пятитысячных в карман спортивных брюк. Отначила еще полпачки, заявив, что это — компенсация за причиненный моральный ущерб и подрыв деловой репутации. Остальное швырнула в потолок, усыпав себя и соучастников денежным дождем.

— Перед Папой Карло ответишь! — прохрипели ей вслед.

— А вот Папочкой с Бейрутом прикрываться не надо! — вернулась Виктория и от души долбанула ногой недобросовестного партнера по печени. — Будут вопросы: на шухере постоять или «грохнуть» кого — обращайтесь!

В это же время Крупин стоял перед Большим начальником.

— Утреннюю сводку видел? — спросил генерал. — Двойное убийство на самой границе с Большим городом. Перестрелка злоумышленников, точнее — злоумышленниц, с бойцами частного охранного предприятия, ограбление склада электронной техники.

— Данное противоправное деяние находится в компетенции наших коллег из области. На их территории происшествие случилось, — пожал плечами Виталий Валентинович.

— Ты, полковник, «дурака не включай»! Экспертизой установлено, что гильзы от патронов к пистолетам Макарова, пистолету-пулемету Калашникова принадлежат оружию, изъятому позавчера неизвестными лицами у расстрелянного наряда вневедомственной охраны. Даже отпечатки пальцев убиенных полицейских не потрудились стереть! Делом по этому убою ты занимаешься! Какие-нибудь наработки имеются?

— Так, точно! Установлен круг подозреваемых. Мать и дочь Виктория Ивановна и Айгуль Тимуровна Арзумановы, сожитель Виктории — ранее дважды судимый Сорокин Виктор Сергеевич. Все трое ненавидят сотрудников правоохранительных органов, ведут паразитический образ жизни.

— И при такой обширной информации троица все еще на свободе? — удивленно вскинул брови Большой начальник.

— А что им предъявишь? Ненавидят нашего брата? А кто его любит? Болтаются — не работают? В соответствии с современным законодательством — не повод для задержания и привлечения к уголовной ответственности… Подготовил запрос на установление наблюдения за перемещением компании, прослушивание их телефонных разговоров. В настоящий момент имею право лишь на это…

— Изымай шайку из употребления! Пока она еще кого-то не убила! Под мою ответственность! Группу захвата прихвати! У этих отморозков пара пистолетов, автомат, два «Винчестера» -дробовика. С таким арсеналом они твоих оперов перекрошат.

Мама с дочкой успели хорошо отовариться в бутиках и спортивных магазинах. Там же приодели Витьку. Заскочили в элитный продмаг «Азбука вкуса», о котором много слышали, а позволили себе сделать в нем покупки только сейчас. Потратили полпачки, отобранные Викой в качестве компенсации морального ущерба. Остальная сумма приятно оттягивала карман Арзумановой-старшей. Вперемешку с красивыми пластиковыми пакетами на сиденье лежало оружие. Женщины перестали чего-либо бояться. Они почувствовали себя силой, способной сокрушить все на их пути. Не беда, что много потратили! Нужно бояться не больших расходов, а маленьких доходов, как любит говаривать Витька. Не сегодня — завтра крутые вновь прибегут, предложат хорошие деньги за участие в очередном деле. А поскольку используют их как пушечное мясо — платить будут больше. Нет? У витькиного родственничка большая картотека! Многих еще начальничков из области можно освободить от «непосильными трудами нажитого». Но это будет послезавтра. Завтра к отцу на дачу. Футболки, треники ему «фирминные» купили. А сегодня — отдыхать!

Витька лихо тормознул у подъезда. Вылез из машины, направился к багажнику. Вылезла с заднего сиденья Гуля, заперебирала пакеты с покупками. Виктория сошла с переднего сиденья. Потянулась к «бардачку», чтобы переложить в сумку остаток свето-шумовых гранат. Внезапно из неказистого автобуса с закрашенными окнами вывались мужики в бронежилетах, касках с забралами, автоматами на перевес. С воплями: «Мордой в землю!» бросились на троицу. Гуля моментально среагировала. Обрушила на служивых огонь из пистолетов с двух рук. Те повалились на асфальт. Вика швырнула в них пару оставшихся гранат. Витька увидел, как еще из пары авто выскочили штатские. Долбанул с двух рук из винчестеров. Те тоже рухнули на асфальт, однако успели выстрелить. Пуля угодила Виктору прямо в сердце, втолкнула его в машину, уложила на передних сиденьях. Виктория подхватила автомат, загуляла очередями по нападавшим.

— Помоги, прикрой! — крикнула дочери, вытягивая из «тачки» бездыханное тела любовника.

Гуля снова с пары рук принялась стрелять в противников. Вдруг ахнула, выронила пистолеты, схватилась за живот. Сделала несколько шагов к матери. Снова ахнула, дернув простреленной ногой, сползла по дверце авто.

— Беги, мама! — простонала она.

Виктория дернулась к дочери. Дала еще одну очередь из автомата — последнюю. Рядом просвистели несколько пуль. Отсекли мать от чада. Выхватив пистолет, Вика выстрелила пару раз, рванула за угол дома. Что-то обожгло ногу. Бежать становилось все больнее. Ее настигал высокий, широкоплечий красавчик. Арзуманова выстрелила. Пистолет предательски щелкнул — в нем тоже кончились патроны. Швырнув в преследователя пистолет, Вика выхватила из ножен охотничий нож, доставшийся от деда-охотника. Красавчик ловко увернулся. Клинок со свистом вошел в ствол березки.

— Не дури! Сдавайся! — как-то буднично сказал он.

Виктория выхватила еще один сувенир от несостоявшегося мужа и любовника — финку НКВД. Замахнулась, пытаясь нанести удар, и внезапно швырнула нож в лицо парня. Тот снова буднично, даже не торопясь, поймал летевшее ему в лицо со свистом оружие.

— Не дури! — снова спокойно и самоуверенно сказал красавчик.

— Как же я вас, мусорню, ненавижу! — захромала к нему Вика, пытаясь достать кулаками, когтями, ногами.

— Как же ты мне надоела! — в тон ответил противник и с разворота припечатал ногой.

Тело парализовала острая боль, расплывшаяся по всему организму, погасившая сознание. Когда Виктория пришла в себя, она уже была закована в наручники. Ее подняли, заломили руки вывели на проезжую часть. Подъехала «скорая помощь». Гулю втащили в машину.

— Витю убили, — сообщила она матери. — Ребенок у меня от него будет. Ой, как живот болит!

— Падлы легавые! Волки позорные! Как же я вас ненавижу! Всю жизнь мне перечеркнули! — завыла Арзуманова-старшая.

Медики «скорой» перевязали ногу Вики. Сказали, что пуля прошла навылет, кость не задета. Могут и эту раненую взять с собой.

— Спасибо! В этом нет необходимости. У нас в медсанчасти подлатают, — ответил Крупин и кивнул Хомутову. — Молодец, капитан! Лихую бандитку обезвредил! Осталось найти еще одного неизвестного — того, кто на областных ментов эту троицу наводил, — и уравнение будет решено.

— Может быть, прямо сейчас и решим, — глянул Юрий на экран зазвонившего смартфона убитого. — Ох, ты! Какой красавчик! Наш — из областной ДПС. А подпись под фоткой: «Братан».

СОБРАННЫЙ ПАЗЛ

Снимок старшего лейтенанта запустили в систему. Ответ пришел быстро. Личность офицера установлена — Сорокин Вячеслав Матвеевич, заместитель командира роты дорожно-постовой службы областного управления внутренних дел.

— Сорокин? — пробормотал Крупин. — Хомутов! Как фамилия бандита, которого ты застрелил?

— Сорокин, товарищ полковник. Отчества у этих граждан разные…

— Вполне могут быть двоюродными братьями по отцовской линии, — высказал предположение Виталий Валентинович. — Где сейчас находится Вячеслав Матвеевич?

Связались с областным управлением. Вячеслав находился на патрулировании.

— Будем брать! — принял решение Крупин. — Товарищи бойцы из группы захвата, как самочувствие?

— Нормально, товарищ полковник! Бронежилеты от пуль и осколков спасли. Вполне можем продолжать работу!

Поехали на пост, где нес боевое дежурство Сорокин-мент. Первыми к посту подъехали Розанов и Хомутов в машине майора. Вячеслав тормознул их. Начал приматываться, вымогая взятку.

— Откройте багажник! — велел он Розанову. — Выйдите из машины! А это что?

Старлей нагнулся к водительскому креслу, из которого только что вылез Алексей, потряс в руке пакетом с белым порошком.

— Выйти из машины! — рванул на себя дверцу напарник Славки, направил автомат на Хомутова. — Руки на кабину! Ноги на ширине плеч!

— Может, договоримся, командиры? — недобро усмехнулся Розанов.

— Может, и договоримся! — усмехнулись в ответ. — Сразу надо было договариваться! А не халявить, под глупых «косить»! Теперь дороже будет стоить! Ну-ка, глянем, что у тебя в кармане? Так, «ксива»… Ох, ты! Майор «убойного отдела»!

— Он — самый! — Розанов, используя секундное замешательство мента, опрокинул его подсечкой, заковал в наручники.

— Эй! — дернул затвором напарник Славки.

Одним движением Хомутов освободил его оружия, тоже уложил на асфальт, тоже заковал в наручники. Рядом тормознул автобус с группой захвата, служебная машина Крупина.

— Пацаны! — завопил Славка служивым, вылезшим из автобуса. — Помогите! На нас наркоманы напали!

— Совсем страх потерял! Я уже не говорю про совесть! — поддал ему ногой Розанов. — Меня — майора полиции оклеветал, не моргнув глазом. Что же ты творишь с рядовыми гражданами? Хотя, лучше сказать — творил! Грузите их, бойцы!

— Права не имеете! — заверещал Сорокин. — Вы — «убойный отдел»! Какого хрена не в свои дела лезете?!

— Мы на все имеем право! — ткнул ему в нос удостоверение Крупин. — Гражданин Сорокин Вячеслав Матвеевич! Вы задержаны по подозрению в организации убийств, а также в подстрекательстве к убийствам. Поехали!

— А как же я? Я тут причем? — попытался обнаглеть напарник Сорокина.

— Здесь не при чем! Тобою, мил-человек, займется особый следователь. Задаст тебе много вопросов о том, как дошел до жизни такой, что взятки вымогать начал, превышать служебные полномочия начал, фальсифицировать вещественные доказательства начал? Видишь, на сколько я статей наговорил?

— У меня дети тоже кушать хотят!

— Икру с осетриной хотят! — продолжил за мента Розанов. — А шоколад им подай швейцарский или бельгийский. С нашей «Алёнки» у них задницы слипнутся! Давай, в автобус! Хватит истерить!

— Товарищ полковник, — обратился Алексей к Виталию Валентиновичу. — Нам с Хомутовым, вероятно, придется остаться. Присмотреть за машинами, пока новый наряд не приедет.

— Я их уже вызвал. Да, вон они едут!

Подкатила патрульная машина. Из нее вылезла троица полицейских. Представились, предъявили документы. Один из них сел за руль авто, на котором совсем недавно рассекали задержанные, уехал. Другой, наглый капитан зло посмотрел на Крупина.

— Сколько можно, полковник? Совсем недавно из-за вас людей уволили по отрицательным мотивам. Теперь снова головы полетят…

— Работать надлежало, а не использовать служебное положение для решения личных вопросов! Действительно, совсем страх потеряли! Мне — полковнику — он рассказывает: какой я плохой! Хорошая проверка нужна вашему управлению!

— Не вам решать! — процедил капитан.

— Решать не мне, а внести предложение о проверке — запросто! Вали, капитан, занимайся своим делом!

Пока в управлении оформляли, Вику, обрабатывали и подшивали полученную рану в икроножной мышце. Крупина вызвал Большой начальник.

— Жалуются на тебя, полковник! Звонил начальник областного управления. Говорит, ты его капитану угрожал. Да и с неким старлеем Сорокиным вполне можно было бы разобраться через областную службу собственной безопасности. Областной начальник — человек новый, из Ставропольского края прибыл. Объяснил ему, что к чему. И если будет проверка — он должен радоваться. Пока прослужил на новом месте всего-ничего. То есть и спрос будет минимальный. Все на предшественников свалят. Словом, в который раз тебя отстоял. Как прошло задержание? Слышал, с «грузом двести» (с покойником — авт.).

— Один «груз двести», два «груза триста» (раненые — авт.). В одном случае ранение тяжелое, в живот и ногу, в другом — пулевое ранение в мягкие ткани ноги. Еще один задержанный, из-за которого звонили из области, взят тихо, без стрельбы и телесных повреждений.

— Иначе никак нельзя было?

— Никак, товарищ генерал! Мать и дочь Арзумановы открыли шквальный огонь по группе захвата, забросали ее свето-шумовыми гранатами. Сорокин открыл огонь из двух «Винчестеров» по опергруппе. Пришлось капитану Родичеву его «нейтрализовать».

— Теперь задержанные все свалят на покойника!

— Для меня главное, товарищ генерал, что ни покойник, ни другие фигуранты уже никого убивать не смогут. Организованная преступная группировка обезврежена. Дальше, пусть следователи разбираются!

— Всегда бы так! — крякнул Большой начальник. — Рассуждал бы поменьше — куда больше толку было. А то у тебя, что ни дело, то — второе издание пьесы Грибоедова «Горе от ума». Иди, пока, работай! С передачей материалов следователям не затягивай!

Крупин вернулся в отдел. В камере для допросов Розанов с Хомутовым «толковали» с Сорокиным-ментом. Тот ушел «в несознанку».

— В изолятор временного содержания! К бандитам! — приказал Виталий Валентинович. — Быстро передавайте материалы следователям.

— Ты понимаешь, полковник, что со мной «бродяги» сделают? — затравленно завертел головой задержанный.

— Понимаю! Хрен с тобой! Теперь со следаком разбирайся! Может быть, договоритесь. Увести! — когда конвойный закрыл дверь со стороны коридора, полковник добавил. — Большое начальство велело быстро закрывать нашу часть. Все, что есть — следователям! Надо бы побыстрей, чтобы этого мента продажного не шибко успели побить сокамерники.

— Звонили из больницы номер семь, куда доставили Айгуль Арзуманову, — вошел Иван Родичев. — Ранение тяжелое. Ребенка она потеряла. Будет ли жить — только Богу известно. Пули в Арзуманову выпущены из автомата. Значит, кто-то из группы захвата подстрелил. Нам писанины меньше…

— Это ж надо! Как можно потерять все за один день! — вздохнул полковник. — Любовника, внучонка, свободу, а может быть и дочь…

— Мать будем допрашивать? — уточнил Розанов. — Ей оказали необходимую медицинскую помощь.

— Следователи допросят, — зевнул Крупин. — Для нас эта «семейная фирма» — отработанный материал.

УГРОБЛЕННЫЕ ЗНАМЕНИТОСТИ

У РАЗБИТОГО КОРЫТА

Очень не хотелось идти на лечение актеру Александру Романовичу Солнечному. Ему, привыкшему подчиняться только режиссерам на съемочной площадке, было в лом прогибаться под медиков, коих он за людей не считал. До последнего времени жизнь Солнечного складывалась как нельзя удачно. Приехав в Большой город из глухой провинции, он поступил в театральное училище. Блестяще его закончил. Свою исконную фамилию Выползов, еще будучи студентом, сменил на более светлую — Солнечный. Во время учебы снялся в ряде сериалов. Его — недавнего выпускника знали зрители, знали режиссеры, сценаристы, специалисты по кастингу. Получив диплом актера драматического театра, Александр ни дня не прослужил в нем. Завершал работу в одном сериале, переходил в другой. Итак, десятилетиями. Деньги получал огромные. Звания заслуженный и народный артист России свалились как-то сами собой. Добавились к ним «Заслуженный деятель культуры» и «Заслуженный деятель искусств». Промелькнули четыре жены, появилась пятая, годящаяся по возрасту в дочки. Промелькнули четыре квартиры, каждая последующая лучше предыдущей. Он благородно оставлял жилье женам и детям, кои со временем ему надоедали. Приобретал что-то «более продвинутое». Бывшие супруги тоже получали с его подачи «заслуженных», прочие преференции. Вдруг Александр Романович запил. Запил тяжело, с алкогольным бредом, со срывами съемок. Результат — с двух телепроектов его выгнали. Трое режиссеров, предложивших роли в своих сериалах, «передумали» задействовать маститого, но ставшего не надежным актера. С горем пополам до конца довел роль в многосерийной эпопее, откуда выгонять не было смысла, поскольку «шедевр» снимался и демонстрировался по телевидению несколько лет к ряду, и зритель попросту не понял бы замены главного действующего лица. Перестали предлагать роли и Саше-маленькой — пятой жене, с которой Александр Романович познакомился на съемках, а после женитьбы таскал с собой из фильма в фильм. Терпеть безденежье Саша не хотела — нажилась на стипендию в общаге, а после на грошовую зарплату начинающей актрисы драматического театра. Супруга подключила других жен Солнечного, алименты на детей коих существенно уменьшилось. Сам актер, хотя и не сразу, понял, что попал в «тупиковый вариант». Когда заикнулся на киностудии о представлении к ордену «За заслуги перед Отечеством» третьей степени по случаю приближавшегося юбилея ответили четко:

— Бери себя в руки, прекращай пить! Иначе оформим не награду, а увольнение по статье.

Молодая жена через Интернет нашла частную лечебницу. Оказалось, кое-кто из ее сокурсников там лечился и от алкоголизма, и от наркотической зависимости. Все хвалили врачей, отменное питание, внимательный персонал, комплекс оздоровительных мероприятий. Правда, пару лет назад в лечебнице сменился менеджмент. Однако народ был уверен, что лучшие традиции заведения сохранились. А оно существовало около трех десятков лет, и брали за его услуги весьма немалые деньги. Столь немалые, что Александр Романович даже крякнул, увидев сумму, которую надлежало заплатить за три месяца пребывания в клинике. Уточнил, обязательно ли лечиться три месяца или можно «уплотнить» курс. Ответили: обязательно, так как более короткое нахождение в стационаре попросту бесполезно, а следовательно — бессмысленно. Лучше бы побыть с полгодика, но понимаем — сниматься надо, зритель ждет очередного сериала.

В назначенный день Саша-маленькая отвезла супруга в лечебницу — бывшую трехэтажную дачу, окруженную небольшим парком. Их проводили в светлую, одноместную палату на первом этаже. Чемодан с вещами попросили пока не разбирать, поскольку надлежало побеседовать с главным врачом Ириной Алексеевной Колесниковой. Роскошная блондинка средних лет приняла чету в небольшом, но богато обставленном кабинете с дорогим компьютером. Смартфон и деньги сразу же изъяла у Солнечного.

— Мобильники мы возвращаем пациентам после прохождения ими половины курса лечения, то есть через полтора месяца, — предупредила врачиха, она же — хозяйка заведения. — Увы, наши подопечные не всегда адекватны, особенно в период «ломки». Начинают звонить близким, требовать, чтобы их от нас забрали. Не у всех, кому звонят, выдерживают нервы. Забирают, потом возвращают назад. Уже в куда худшем состоянии, чем при первичном поступлении. Поэтому мы разрешаем контакты с внешним миром, лишь убедившись, что пошел позитивный процесс освобождения от алкогольной или наркотической зависимости. По сему также разрешаем посещения пациентов родными не раньше, чем через три недели пребывания у нас. Друзьям вход сюда запрещен. Именно они проносят спиртные напитки. В результате гибнут плоды нашей кропотливой работы, и все приходится начинать с начала. По этой же причине наличные деньги оставьте мне на хранение или пусть супруга их заберет! С женами-мужьями и прочей близкой родней мы сами связываемся по телефону и говорим, когда можно навестить наших пациентов. Продукты оставьте в холодильнике! Не везти же назад! Наши «больные» не нуждаются в дополнительном питании. Господин Солнечный! Вы можете проводить супругу до машины, проститься с ней.

Погуляли по летнему парку, подышали воздухом, не изгаженным выхлопными газами. Саша-маленькая засобиралась. У нее появилась возможность втиснуться на роль второго плана в одной из многочисленных «мыльных опер». Деньги не столь большие, какие она зарабатывала, снимаясь в паре с благоверным. Мечту поменять «Порше-Кайен» на нечто более крутое придется пока оставить, но пропитаться пару лет хватит.

— Брошу пить, Сашенька! Непременно брошу! Тогда «Ламборджини» тебе справим, — пообещал Александр Романович, целуя жену. — Они еще увидят великого мастера Солнечного! Они мне не только «За заслуги перед Отечеством» третьей степени выпишут! Они меня к Герою Труда представят!

— С Богом, любимый! — картинно смахнула несуществующую слезинку с левого глаза Саша-маленькая и укатила в далекий Большой город.

Актер побродил еще по дорожкам, вернулся в дом.

— Эй, любезный! — обратился он к мрачному санитару. — Когда обед в заведении, и где столовая?

— Через полчаса нариков-бухариков с трудотерапии привезут, тогда накормят. Ты — новенький, что ли? Тебя в другую палату перевели. Пойдем, провожу. А столовая — вниз по лестнице, в подвале.

— С чего бы вдруг меня в другую палату перевели? Деньги, как говаривал писатель Зощенко, «плочены».

— Та палата у нас «демонстрационная». Отдельная, с телевизором «Шарп». Мы ее сопровождающим показываем. А так у нас «больные» по четыре-шесть человек в палате. Не хрен вас — алкашей с наркоманами баловать! Чемодан твой я перенес. Заходи! — втолкнул санитар Александра Романовича в темноватую, пахшую потными ногами комнатуху с шестью койками.

— Я на эту парашу не подписывался! Я за вашу срань заплатил как за номер в пяти-звездном отеле! Развод и кидалово — то, что вы творите! Где хозяйка сего лепрозория? — взорвался Солнечный. — Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь, убогий?

— Это ты на воле — человек! А здесь — никто и звать никак! Располагайся! — довольно больно ткнул санитар в бок народного артиста, лауреата и орденоносца. — Вон, под ту койку я твой чемодан поставил.

— Подать сюда хозяйку-негодяйку! — не унялся актер.

— Если Ирина Алексеевна на всякую пьянь время будет тратить, когда ей работать? Вот, шкаф — туда носильное определи! Мелочь — в тумбочку рядом со шконкой (койкой — жарг.) положишь.

— Дай пройти! — попытался отодвинуть санитара Александр Романович.

Ахнул, получив резкий удар в солнечное сплетение. Ахнул еще раз, когда добавили по печени.

— Что такое? — вошла в палату Колесникова.

— Так, что, Ирина Алексеевна, этот буйствует. Подчиняться требованиям медперсонала не желает, сквернословит, — оболгал санитар Солнечного.