Бесплатный фрагмент - Чилисай

К 100-летию Ленинского комсомола

ДВА СЛОВА ОТ АВТОРА.

Сорок лет я не решался опубликовать материалы о Чилисае широкому кругу читателей.

Недавно услышал: «Не было такой стройки! В интернете нет, значит, и в истории не было». Горько было слышать такие слова от молодых людей.

Выбора они мне не оставили.

Я принял решение собрать, все, что я помню о том времени, что сохранилось в моем семейном альбоме, а также публикации последних лет. Часть материалов вошло в книгу Нагашибая Балмаханова «Точка отправления — Кандагач» — моего соратника и единомышленника, члена союза журналистов Казахстана. Часть материалов публикуется впервые.

Что получилось — судить читателю, я постарался быть честен.

Это было недавно — это было давно

Сейчас модно представлять строительство Чилисайского фосфоритного рудника в восьмидесятые годы, как мертворожденное дитя советского периода. Мол, чего — то там недодумали, недопланировали партийные чиновники в Москве. Не рассчитали средства. Запустили в производство несовершенные, затратные технологии. Вот и получили то, что получили! В те годы я не имел отношения к технологии переработки фосфоритной руды, но интересовался очень близко. На заседаниях штаба пускового комплекса рудника автор проекта Анатолий Моисеевич Гальперин много говорил о предстоящих трудностях и проблемах переработки руды. Не случайно сначала была запроектирована и построена опытная обогатительная фабрика, где в пусковой период технологом работала моя супруга Екатерина Георгиевна. Друзьями и постоянными гостями моей семьи стали кураторы Государственного научно — исследовательского института горнохимического сырья (сокращенно — ГИГХС) Анатолий Михайлович Тулинов и Сережа Чалей. Не о бабочках мы спорили при встречах! Конечно, про Чилисай. В части технологического процесса это были знающие специалисты, глубоко понимающие перспективу переработки и обогащения фосфоритов. Сегодня Анатолий Моисеевич Гальперин доктор технических наук, профессор, заведующий кафедрой геологии Московского государственного горного университета, заслуженный деятель науки Российской Федерации. Более 100 научных публикаций и учебников по теме карьерных разработок и горнотехническим сооружениям. Такой человек не допустит ошибок в Проекте. Слышу сегодня мнение, что англичане предложили более эффективное производство фосфоритной муки. Без всяких трудоемких процессов «мокрой» флотации, без громоздких корпусов и конвейеров. Верю! Наука не стоит на месте. А тогда было почти 40 лет назад! И мы были другие. Немного наивные, наверное, сильно романтичные. Но, точно, твердо верили в то, что мы делаем! Подтверждением этому одна давняя встреча, которая сегодня вызывает улыбку, а тогда было все серьезно:

…«Нагашибай Балмаханов, заместитель редактора газеты «Знамя Октября», приняв от меня очередную заметку в редакции, вдруг предложил:

— Давай встретимся на твоей территории. Поговорим, посмотрим. Смагула пригласим.

— Давай. Когда вам удобно? Может в пятницу? Буду ждать в тресте.

Катя, моя жена, услышав, что я буду встречаться с заместителем главного редактора, забеспокоилась

— Это серьезно. Тебе нужно подготовиться. Задаст вопрос, а ты не знаешь. Давай я тебе расскажу, что знаю сама. Книги посмотрим, в словарях поковыряемся, а то наговоришь лишнего, людям на смех. Моя Катерина работала технологом на опытной обогатительной фабрике и не понаслышке знала производство.

Три дня мы, с Катей, штудировали материал о Чилисае. Об истории. О технологии обогащения фосфоритов. В общем — домашний ликбез. Когда Нагашибай появился с редакционным фотографом Смагулом Кудабаевым, я уже о Чилисае знал многое. Даже легенды. С Нагашибаем легко было общаться. Человек с открытым, приветливым лицом и с такой же открытой душой. Да еще и мой ровесник. Всего лишь год разницы, а я все равно волновался при каждой встрече.

— Борис! Давай составим план встречи, — Нагашибай, войдя в кабинет, достал свой блокнот и присел за стол, — Сейчас ты расскажешь о стройке, о ребятах, о планах. А потом мы пройдемся по микрорайону.

После короткой беседы покинули кабинет и прошлись по стройке. Когда завершили обход объектов, Смагул предложил:

— Давайте выйдем в степь, я хочу снять панораму города со всех сторон.

Панорама, так панорама. Что для молодых, какие — то четыре-пять километров? Да на свежем воздухе! Спустились в овраг между микрорайоном и станцией. Сюда я часто, по выходным, приходил с дочкой Наташей, искать клад. На изгибе оврага, по обрушенной стенке, тянулась рыжая полоса, древнего отложения. В некоторых камнях были видны даже причудливые насекомые, бабочки или, что — то похожее на малюсков. Один из таких камней я поднял и показал Нагашибаю:

— Знаешь, что это за камень? Это фосфоритная руда. Видишь коричневые вкрапления? Это желваки. Точнее фосфорит. В нем от 18 до 30% Р2О5. Это пятиокись фосфора или фосфорный ангидрид. Задача фабрики — вытащить его из камня, перемолоть и превратить в фосфоритную муку.

— Откуда ты это знаешь? — Нагашибай, с интересом рассматривал камень, — Откуда он сюда попал?

— Видишь полосу посередине стенок оврага? Это выход плиты.

— Откуда ты это знаешь? — с неподдельным любопытством повторил Нагашибай.

— Это не я. Это Екатерина Георгиевна моя, глаза мне открыла. Хочешь, расскажу, что мы с Катей узнали?

— Хочешь. Настаиваю! — Нагашибай достал блокнот, — И не торопись.

— А чего мне торопиться? Начну с самого начала, — я вспомнил наши, с супругой, ночные бдения за книжками, — Дело было так:

«282 миллиона лет назад здесь, от горизонта до горизонта, простиралось Пермское море. Миллиарды разных видов микроорганизмов грелись в теплых водах. Морские жуки, трилобины, рождались и умирали на песчаном дне. Сорок пять миллионов лет дно утолщалось этими морскими обитателями. Это был Пермский период и начало образования отложений, ставших родиной фосфоритов. Потом бы Юрский период и к отложениям добавились двухстворчатые моллюски, обитавшие в коралловых рифах. А потом был Меловой период и рифы разрослись до огромных размеров, привлекая морскую живность. Я, как то видел у начальника технического отдела Александра Александровича Миловацкого коралл белоснежного цвета. Говорит, что нашел в отвалах горного цеха. Утверждает, что это шестилучевой коралл Юрского периода. Это не меньше 213 миллионов лет назад! Фосфориты это окаменевшие отложения панцирей, костей рыб, зубов, моллюсков того периода. Заинтересовал?

— Не то слово. Но почему здесь? Не в Актюбинске, не в Гурьеве например?

— Просто в этом районе разместилась впадина высыхающего моря. И по контуру впадины образовал месторождения фосфоритов. От Темира до Алги. Больше пятидесяти колометров в длину и до 12 километров в ширину. Шестьсот квадратных километров! Вот такой «язычок» из прошлого.

— Я понял, твердые отложение в виде плиты. А глубоко?

— К счастью неглубоко. В среднем до полтора, два метра. А местами даже выходит на поверхность. Вот, как мы сейчас с тобой видели у оврага. Почему к счастью? Потому, что технология добычи будет вестись открытым способом. Вам Журкин уже рассказывал, какая техника на горном участке? Я в этом не разбираюсь. Я лучше про историю. Имя Альфред Нобель о чем — то говорит? А Людвиг? А Эммануэль Нобель?

— Какое отношение имеет семья Нобелей к фосфоритам? Объясни, если начал говорить.

— Похоже на легенду. Ну, уж очень правдоподобно, — я опять вспомнил Катю: «Предвидела ведь, что будут такие вопросы!», — Попробую связать. Вторая половина девятнадцатого века. Отец Альфреда Нобеля перебрался в Петербург, где основал небольшие механические мастерские. Отцу помогали сыновья — Роберт и Эммануэль. Альфред тогда занимался взрывчатыми веществами в Швеции и изобретал свой динамит. Через время Людвиг, сын Эммануэля превратил механический завод отца в предприятие «Русский дизель», а в 1876 году основал еще, совместно с Робертом и Альфредом нефтепромышленное предприятие в Баку, которое позднее называлось «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель». Альфред с Робертом занялись созданием транспортной и сбытовой сетью вновь открывающих промыслов в Казахстане, которые открывались в Мартукском районе (Урало-Эмбенский, Урало — Каспийский районы). На промыслах появились трубопроводы и нефтеналивные баки на заклепках, конструкции Нобеля. В фильме «Белое солнце пустыни» в таких баках прятались красногвардейцы. Так вот, Альфред, посещая район Эмбы, услышал, что местные столкнулись с одной проблемой. Выходящие на поверхность участки фосфоритной руды, разрабатывались вручную. Руда, добытая кирками, грузилась на телеги и отвозилась на погрузку на ближайший разъезд в урочище «Чилисай», где сейчас находится Знаменка. Труд рабский. Заметив это, Альфред предложил взрывать плиту динамитом. Попробовали — получилось. Больше того, в результате взрывов и сортировки руды, образовывались горы породы, которую вывозили на мощение дороги Эмба-Кандагач. Эту технологию еще долго использовала Эмба-Нефтепромысловая контора «Леман и К0» (1898г). Альфред умер, а в этих местах еще долго вспоминали предприимчивого иностранца. В 1911 году право на нефтяные концессии у «Леман и КО» купили англичане. Они же и закупали фосфоритную руду, добытую в урочище «Чилисай». В 1914 году товарищество «Братья Нобель», входившее в состав английской компании, на промысле Джаксымай бурят свою первую нефтяную скважину и устанавливают цистерну для сбора керосина. Дороги, устроенные по идее Альфреда Нобеля, еще долго служили для транспортировки нефти и фосфоритной руды.

— Можно такой вопрос. Почему о фосфоритах до недавнего времени ничего не было слышно?

— Я думаю, что сначала Революция, а затем Великая Отечественная война не дала возможности продолжить изыскания и разработку месторождения. Были попытки в 1929 году разработать Кандагачское месторождение, в 1934 году Новоукраинское месторождение. Не получилось. В пятидесятых годах изыскания возобновились. Появилась острая потребность в минеральных удобрениях. Целинный период сильно истощил землю. И не только в Казахстане.

— Скажи, а есть официальный первооткрыватель фосфоритов?

— Официально, в источниках, упоминается Левинсон — Лессинг. Франс Юльевич. Русский ученый — минералог. Занимался Курскими самородами (так раньше назывались фосфориты). В 1890 году описал все месторождения Российской империи. Там же впервые упоминается и Актюбинский бассейн, где он побывал с экспедицией.

— А когда заговорили о современном Чилисае?

— О современном Чилисае заговорили в начале семидесятых годов. Изысканиями занималась Московская изыскательная экспедиция, возглавляемая Мусатовым. Я с ним был знаком. Прекрасный человек.

— Расскажи про рудник.

— Про рудник я мало чего знаю. Тебе нужно поговорить с Журкиным. В общих чертах: До 1975 года был разработан проект Чилисайского фосфоритного горно-обогатительного предприятия — Чилисайский фосфоритный рудник. Первый колышек был забит строителями в 1976 году. Строить начинали Алгинцы. В 1977 году создан трест «Чилисайтяжстрой» под руководством первого управляющего Ткаченко Ю. М. С 1977 года трест возглавил Николай Иванович Санталов. Первая очередь будет слана в 1985 году, вторая очередь в 1987 году. Предполагается, что тонкая часть помола пойдет на Алгинский химический завод для производства аммофоса. Больше ничего сказать не могу.

— Ты мне уже столько наговорил, что блокнот кончился.

За разговорами мы не заметили, как оказались по другую сторону от микрорайона. Смагул закончил свою работу, и мы попрощались»…

…Много лет спустя я с удивлением обнаружил, что англичане не забыли эти места. Через 100лет они опять вернулись, с новыми технологиями, чтобы продолжить работу по разработке Чилисайского месторождения фосфоритов. Британская компания Sunkar Pesonrces соединила разорванную, когда то нить, от конторы «Леман и КО» до товарищества с ограниченной ответственностью «Темир — Сервис», извлекая муку тонкого помола с содержанием 17% Р2О5 по новым, передовым технологиям. И руководит передвижным мельнично — помолочным комплексом Салават Нурмухамбетов, который в те далекие восьмидесятые годы, вместе с молодыми специалистами Нурмухамбетом Абдибековым, Маратом Санкибаевым, Анатолием Шаропиным и другими ребятами делали первые робкие шаги на том, забытом временем, Чилисае. Но мы помним!…

Борис Сафин. Рязань.1917 год.

Остановленное время

(Зарисовки о Чилисае)

…Рассказывать о себе — дело не совсем приятное. Скажешь лишнее — подумают: «Вот загнул, карьерист!». Что — то упустишь — останется ощущение потери кусочка себя. Вот и мучаешься, стыдливо выуживая «хорошее в себе» и придерживая накопившиеся фобии. Можно, конечно, перечислить даты записей в трудовой книжке, посчитать стулья, на которых сидел, похвалиться кучей грамот, бесполезно пылящихся в шкафу. Но как передать те чувства, которые не стареют, мысли, которые спорят, ругаются, мирятся, веселятся в твоей поседевшей голове? Как рассказать о холодном страхе первого урока, когда ты молодым специалистом перешагнул порог Кандагачского ГПТУ-4? Как передать желание все бросить и окунуться в неизведанное, когда увидел заметку в местной газете «Знамя Октября» о наборе молодежи в первый районный комсомольский отряд на строительство Чилисайского фосфоритного рудника? «С ума спятил? — шепчут мысли справа, — Заместитель директора по учебной части. Без пяти минут директор. Многие об этом и не мечтают. Катерина, твоя, вот только что дочку тебе подарила. Рудник и без тебя построят! Сиди уже, фантазёр» «Ух, ты! Романтика! — подпрыгивают мысли слева, — Другие на БАМ рвутся, бросая уют и прелести городской цивилизации. А здесь, рядом, такое разворачивается! Представь, что ты старенький и за чашкой чая рассказываешь своим внукам: «Это я построил этот город! Этот комбинат!» Непросто было. Да, непросто. Я спросил себя: — Слабо? И уверенно ответил: Не слабо! Я спросил жену: Нам слабо? И ответила Екатерина Георгиевна: Нет, не слабо! Не слабо, если я буду рядом, мой романтик. Через месяц комсомольскую путевку за №3 на строительство Чилисайского фосфоритного рудника получила Сафина Екатерина Георгиевна, а за №4 скромно примостилась строчка — Сафин Борис Глимханович. Вот так и началась наша семейная биография, биография Чилисая. Тринадцать лет: от эйфории первых пусков до разочарования решениями властей, остановивших время. Тринадцать лет побед, больших и маленьких радостей, гордости за достойно сделанную работу до стыда за тех, кто убил Чилисай. Кто сегодня пытается стереть память о том времени. А значит и о тех людях, отдавших большую часть своей жизни строительству Чилисая. Не дождетесь! У меня есть о чем рассказать. И я сделаю это с удовольствием…

Первый секретарь

…Первый опыт вызова «на ковер» я приобрел, работая в Кандагачском ГПТУ-4 заместителем директора. Кандыагаш в семидесятые был городом Октябрьском, но проблемы были еще провинциальными. Молодежь стремилась уезжать в Актюбинск, а то и подальше. План по набору в училише не превышал 480 человек, но из местных больше, чем 200 ребят привлекать не удавалось. Большую часть учащихся составляли воспитанники детских домом, спецшкол Башкирии, Татарстана и Оренбуржья. Каждое лето преподаватели стройными командировочными группами выезжали в дальние края по профнабору. А потом начинался учебный год! Воровство на станции из вагонов? Дело рук «Хабзайцев»! (так называли учащихся ПТУ за их простую униформу из х/б ткани!) Драки на вокзалах, в клубах? Конечно, зачинщики «Х/б ушники». Местная молодежь обходит училище стороной? Виноват педколлектив! Плохая профориентация. Плохая репутация. Практически ни одно заседание райкома партии не обходилось без рассмотрения вопроса о положении дел в Октябрьском ПТУ. Несладко жилось директору училища Бабасу Башимбаевичу Сагимбаеву. После заседания райкома директор приходил всегда «почерневшим» от критики. Соберёт замов и руководителей и пересказывает слова партийных чиновников в свой адрес. А у самого губы дрожат. Когда я впервые получил приглашение приехать в райком (Директор сломал руку, и я командовал за него), у меня затряслись ноги. Я еще подумал тогда: «Ковер в райкоме стелют для того, чтобы было легче падать, если что не так пойдет?». Встретили меня «Хорошо». Вопросы задавала только Роза Айткалиевна Исенгалиева, третий секретарь райкома партии. С ней я уже был знаком. Роза Айткалиевна часто бывала в училище. Помогала советами, выступала перед преподавателями. Мой отчет слушали молча. Первый секретарь Шинтасов, второй секретарь Вадим Викторович Кутнов, сверлили меня взглядами, но не вмешивались. Только в конце первый секретарь тихо произнес: «Был бы ты членом партии, вышел бы отсюда с выговором. Но для первого раза поверим. Идите, работайте». Прошли годы и меня снова пригласили прибыть в райком партии. Многое изменилось с тех пор. Пришел новый секретарь. Я работаю в тресте «Чилисайтяжстрой» старшим инженером по охране труда. Нареканий по работе нет. В общественной работе участвую. Возглавляю «Комсомольский прожектор». Утвердили внештатным корреспондентом районной газеты «Знамя Октября». Пытаюсь писать статьи, очерки о Чилисае. В партию не рвусь. Уже был печальный опыт в училище. Два года назад директор училища предложил мне подать заявление. Сказал, что без партийного билета продвижения по службе проблематично. Я и написал. А потом мне сказали, что для интеллигенции установлен лимит, будешь ждать годами. Я и забыл уже про то заявление. Работаю и работаю. Пока не вмешался Дамир Джангужин, наш начальник комсомольского штаба Республиканской Ударной комсомольской стройки. Дамира я уважал. За его доброжелательность, за целеустремленность, за настойчивость. По — доброму завидовал. Как у него все просто получается? Подойдет, поговорит, как бы невзначай поручит какое-нибудь поручение, потом не забудет поблагодарить за его исполнение. Легко было с ним работать. Вот и тогда, незадолго до того, как меня пригласили в райком партии, Дамир попросил меня задержаться после заседания штаба:

— Разговор у меня к тебе Борис. Так сложились обстоятельства, что мне нужно вернуться в Актюбинск. Тут такие дела разворачиваются, аж дух захватывает. В Москве решается вопрос о повышении статуса стройки. Скоро она станет Всесоюзная Ударная! Коэффициент к зарплате поднимут. Молодежь потоком пойдет.

— К чему ты это клонишь? С собой хочешь забрать? Не дождешься.

— Ты правильно понял. Я бы взял, да на кого комсомольский штаб оставлю? В обкоме комсомола буду тебя на свое место рекомендовать. Как ты к этому относишься?

— Да я скоро из комсомольского возраста выскочу. Какой из меня комсомольский вожак?

— Не преувеличивай. Возраст у тебя самый комсомольский. Просто все ребята говорят, что ты самая лучшая и достойная кандидатура. И Куаныш, секретарь комитета комсомола, поддержал.

— Хорошо, я подумаю. С семьей посоветуюсь. Когда нужен ответ?

— Завтра. Ты поверь, Борис. У тебя все получится. У тебя энергии на десять жизней хватит. Молодежь должен за собой вести романтик. Такой, как ты. Я не жду другого ответа.

Тогда я ответил: «да». И Дамир исчез. Уехал. Растворился, оставив меня в растерянности. И вот через неделю меня вызвали в райком партии. Не в райком комсомола. Не в обком комсомола. А в райком партии. Нина Бесштанько, инструктор, с загадочным видом, молча, провела меня к кабинету первого секретаря. Нина зашла докладывать о моем прибытии, а я стоял перед дверью, и у меня дрожали ноги. Я вспомнил слова прошлого секретаря: «Идите и работайте». Четыре года прошло, а у меня, как у мальчишки дрожат колени. «Проходи, Борис». Нина с удивлением и интересом посмотрела мне вслед и испарилась.

— Борис Глимханович? Проходите, — прямо у дверей меня встретил коренастый, с открытым приветливым лицом, мужчина. Я узнал его, хотя вот уже больше трех лет мы не сталкивались. Сапар Сагинтаевич Сагинтаев. Это он представлял тогда управляющего трестом Николая Ивановича Санталова: «Только седой пряди, выглядывающей из копны волос, не было».

— Садись поближе, здесь не кусают, — еще раз с улыбкой пригласил Сапар Сагинтаевич.

— Спасибо, — слабым голосом «промямлил» я и, только теперь заметил, что в кабинете мы не одни. На другой стороне стола сидел первый секретарь райкома комсомола.

— Вот, утром позвонил секретарь обкома комсомола. Просит согласовать вашу кандидатуру на должность начальника комсомольского штаба стройки. Райком комсомола поддержал. Решение свое не изменил?

— Я не изменил. Только вот Джангужина потерял.

— Джангужин не пропадет, — Сапар Сагинтаевич повернулся к Есету Амиржанову, — Можете оформлять по установленной форме, и оставь нас одних, Борис подойдет попозже.

— Можно я буду называть тебя Борис? — Сапар Сагинтаевич пересел поближе, — Я знаю, в комсомоле принято называть друг друга по имени. А ты теперь комсомольский работник.

Дрожь в коленках прошла.

— Я тут познакомился с твоим личным делом и пришел к выводу, что у нас много общего. Ты в Уральске учился? И я в Уральске. Ты сельхозинститут закончил, а я сельскохозяйственную академию. Ты на селе вырос. И я на селе. Значит, мы поймем друг друга. Твой предшественник, Дамир Джангужин много сделал в самый трудный период становления молодежного коллектива. Тебе предстоит укрепить уже сделанное, и двигаться вперед. Будет очень нелегко. Я, в свое время, прошел хорошую комсомольскую закалку. И комсомольско-молодежные бригады создавал и райкомом комсомола руководил. Знаю, о чем говорю. Нелегко придется. Нам молодость дана не для того, чтобы банки на улице гонять. Комсомольская закалка приходит, когда трудности преодолеваешь, когда гордость за себя и за свои поступки приходит, когда ребята за тобой идут и верят тебе. Знаю, на стройке проблем еще много. И на производстве, и в социальной сфере. Когда поймешь, что решать эти проблемы только тебе и ребятам, которых ты поведешь за собой, тогда и станешь настоящим вожаком.

— Постараюсь, Сапар Сагинтаевич. Не подведу.

— Будет трудно, звони. Поможем. Желаю успеха…

…На стройку Сапар Сагинтаевич приезжал часто. Я всегда отмечал одну особенность. Если предыдущие «вожди» приедут, засядут с руководителем в кабинете, и шумят, шумят. Сапар Сагинтаевич, после посещения объектов, обязательно попросит собрать аппарат управления и проведет беседу на различные темы. Люди, по — настоящему уважали, первого секретаря. За все время его руководства районом, я ни разу не слышал ничего плохого о Сапаре Сагинтаевиче, как о человеке, как о партийном руководителе. Критика в адрес аппарата райкома была, не святые. А вот поддержки — целый вагон. Наши взаимоотношения не прекращались никогда. Даже за рамками моей работы. Вот только несколько эпизодов:

«В 1982 году я только вернулся с учебы в Москве, а мне передают: тебя разыскивает первый секретарь. Звоню. Сапар Сагинтаевич просит приехать. Думаю: «Может мои ребятки натворили чего, пока я отсутствовал?» Захожу. Нет. Смотрит приветливо.

— Я вот по какому вопросу тебя пригласил. Слышал, у тебя вокальный ансамбль на весь микрорайон гремит? Агитплощадку поставили? Слышал, ты фильм о Чилисае снял. Покажешь?

— Покажу. Я в школах его уже показывал. Выпускникам. И первому секретарю ЦК ЛКСМ Казахстана показывал. Говорит, что неплохо. Когда привезти?

— Я по другому поводу. Урожай у нас в районе выдался неплохой. Люди не уходят с полей. Есть идея организовать агитбригаду и проехать по полевым станам, где особенно тяжело. Как на это смотришь?

— Когда и куда ехать?

— Не торопись. С тобой выедут медики и Нагашибай Балмаханов, отдел культуры, подключится. Поручаю тебе право на вручение грамот и премий передовикам производства от райкома партии. Если снимешь фильм на свою камеру, буду благодарен. Зайди в орг. отдел, там все приготовлено. Там и согласуешь график. С Санталовым я договорюсь.

…Никогда не предполагал, что Октябрьский район такой бескрайний! Выступить пришлось на трех полевых станах. Сельчанам понравилось. Приглашали приезжать почаще. Фильм, который мне удалось снять, Сапару Сагинтаевичу, да и всему аппарату райкома понравился. Выступления перед тружениками села стали регулярными, а затем вообще переросли в шефскую дружбу…

…Будучи секретарем партбюро треста Чилисайтяжстрой наши отношения только укрепились. Я был искренне удивлен, когда однажды позвонил Сапар Сагинтаевич:

— Борис Григорьевич. Тут у нас встреча состоится с кандидатом в депутаты Совета Союза Верховного Совета СССР. Знаешь о ком я говорю?

— Догадываюсь. С Василием Андреевичем Ливенцовым, Героем Социалистического труда. Правильно?

— Молодец. Так вот, мы тебя утвердили его доверенным лицом. Поедешь со мной. Нужно будет выступить. Выступление согласуешь в орг. отделе. Выезжаем в пятницу. Не опаздывай.

Василий Андреевич человек известный. При подготовке выступления, я выяснил, что Ливенцов тоже, как и Сапар Сагинтаевич, как и я, в свое время окончил сельскохозяйственный институт. Свой человек! Только одна незадача. Подготовленный текст выступления мне не понравился. За долгие годы нашего общения с Сапаром Сагинтаевичем я подметил одну хитрость. Он никогда не читал по бумажке! Его речь всегда была простой, открытой, понятной. Такое по бумажке не прочитаешь! Эту хитрость я и применил на встрече с Ливенцовым. Хорошо подготовившись, я взял согласованный для меня текст и, когда мне предоставили слово, выставил этот текст перед собой, будто собираюсь читать «По слогам». Прочитал первый абзац, где говорится о руководящей роли партии, как воодушевленный народ совершает трудовые подвиги и, положил текст в карман. Кто бы видел ужас на глазах заведующего орг. отделом райкома! Всё! Провалил Сафин встречу. А Сафин невозмутимо продолжил представлять кандидата в депутаты. Несколько раз мои слова прерывались бурными аплодисментами. А после встречи, ко мне подошел сам Василий Андреевич и крепко пожал руку:

— Где ты научился так пламенно говорить? Я чуть слезу не выронил.

— У Сапара Сагинтаевича научился, Василий Андреевич. И комсомол помог.

Написанное и согласованное райкомом выступление я сдал в архив райкома, а настоящие слова остались звучать на пленке Актюбинского телевидения»…

Тогдашнее выступление мне не «простили». Вскоре я увидел себя в списках доверенных лиц других областных чиновников. Побывал в Алгинском районе, в Темирском районе. Поколесил по маленьким и большим селам. Даже у одного чабана в юрте поел бешбармака и послушал настоящие песни акына. Как велик и прекрасен этот степной край! И настоящее украшение в нем люди. Такие, как Сапар Сагинтаевич Сагинтаев! Мой учитель и наставник…

Он верил в свою мечту

Моё знакомство с Николаем Ивановичем Санталовым в 1978 году было необычным. После того, как первый секретарь райкома партии Сагинтаев представил аппарату управления нового управляющего трестом «Чилисайтяжстрой», Николай Иванович исчез. Неделю он не появлялся в своём кабинете, оборудованном в старых зданиях Кандагачского профтехучилища. Говорили, что видели его на строящейся опытной обогатительной фабрике, в котловане основного корпуса, на крыше седьмого дома в строящемся микрорайоне «Молодёжный». Кто-то рассказывал, что Николай Иванович улетел в Алма-Ату, но кабинет был пуст. Даже отдел кадров не знал, где его найти. И только в следующий понедельник объявили общий сбор. Перед коллективом предстал подтянутый, с открытым, приветливым лицом и красивой шевелюрой волос, мужчина лет 38-ми.

— Санталов Николай Иванович. До сегодняшнего дня работал главным инженером треста «Актюбстрой». Теперь будем работать вместе. Планерка — каждый понедельник. С порядком доклада Вас уже ознакомил Хусаин Исхакович Акчурин. Первым будет докладывать инженер по охране труда. Прошу докладывать коротко, четко, понятно. Понятно?

Услышав свою фамилию, я сначала растерялся, но быстро взял себя в руки и коротко проинформировал о положении дел с техникой безопасности на объектах. Помню, ещё тогда подумал: «Предыдущий управляющий Ткаченко, слово давал только в конце совещания, когда его уже никто не слушал. А тут первым! Вот это руководитель!». Когда я перечислял нарушения техники безопасности в СМУ «Промстрой» с места вскочил начальник этого управления Пётр Михайлович Чолак:

— Я не согласен с Сафиным! Это, что он на себя берет? Остановил вчера два объекта! Так мы не только фабрику, насосную до конца месяца не построим! Прошу принять меры!

— Объясняю, — я заметил, как заиграли желваки на щеках управляющего, — Петр Михайлович! Договаривайте до конца. Две недели назад вы лично получили предписание со сроками устранения недостатков? Получили! На прошлой неделе получили повторное предписание? Устранили замечания? Нет. Я обязан остановить работу, чтобы сохранить жизнь рабочих. Мне всё равно: это «условники» или комсомольцы. Это люди!

— Так, стоп. Борис Григорьевич! Объясните мне, кто будет отвечать за простой? Нужно было стоять рядом, пока нарушения не устранят. Так мы всю стройку остановим, — Николай Иванович попытался примирить спорщиков: «Мальчишка учит опытного начальника управления, как нужно строить. Что-то не так».

— Николай Иванович! У меня шесть управлений, а я один. Прошу рассмотреть вопрос о создании службы охраны труда. Пусть каждое управление включит в штат должность инженера по технике безопасности. Тогда будет порядок. На КНС, о которой идет речь, железобетон складировали в полуметре от кромки котлована, где работают люди. Материал завозили три дня. Я, что должен три дня на объекте ночевать, пока не переставят плиты? А, бригаде я запретил работать, пока опасность не устранят.

— Вы не заблуждайтесь, где находитесь! Я, значит, планирую работы, а вы запрещаете? Не нужно мне два управляющего. Не заберете предписание, уйдете сами, — Сафин понял, что управляющий встал на сторону Чолака.

— Николай Иванович! Можете меня уволить, но предписание я не заберу. Главный инженер в курсе. А, отвечать за чью-то халатность я не буду.

— Тогда свободен! Ты у нас больше не работаешь! — у Николая Ивановича на шее проступили красные пятна, — У нас и без тебя ещё много работы…

…Утром я зашёл в отдел кадров, чтобы написать заявление и сдать комсомольскую путёвку. Начальник отдела кадров отвела в сторону и вполголоса попросила меня зайти в кабинет к управляющему: «Вчера они с Чолаком так ругались, так ругались! Твоё дело запрашивал».

Николай Иванович увидев меня в дверях, вышел навстречу и усадил на стул:

— Вот и познакомились Борис Глимханович, — управляющий заглянул в папку, — А, можно Борис? Ты ведь по комсомольской путевке приехал? В ПТУ работал. Там тоже контингент «Дай боже!». Так, вот. Не прав я был вчера! Не прав. Съездил я на тот объект. Чуть не поседел. Если каждый начальник строительного управления так будет «свою позицию» отстаивать, то вместо комбината и города, «карточные объекты» построим. Принципиальность и настойчивость твоя мне нравится. И Хусаин Исхакович за тебя горой. Будем работать дальше. Штатные расписания пересмотрим. У нас с тобой теперь одна задача, одна мечта — строить, чтобы не стыдно было потомкам в глаза смотреть! Согласен?

— Согласен! Вы меня тоже простите за «наскоки». Это по молодости. Буду во всем советоваться с Хусаином Исхаковичем, но в тяжелых случаях прошу меня выслушать…

…Вот таким оказался новый управляющий трестом. Требовательный, настойчивый, но отходчивый. С огромной внутренней энергетикой, но способностью во всем разобраться и не принимать скоропалительных решений. Как я убедился ещё не один раз, Николай Иванович старался доверять людям, если они ответственно относились к своему делу. Через два года я был назначен начальником комсомольского штаба Всесоюзной комсомольской стройки, не без участия Николая Ивановича. Наступала зима, а основной корпус комбината оставался открытым холодным ветрам. Николай Иванович сразу перешел к главному:

— Борис! У меня есть к тебе просьба. Министерские чиновники забросали нас обещаниями, что к ноябрю из Челябинска будут поставлены «Сэндвичи» на обшивку главного корпуса. Вот, получил телеграмму: «В связи с отсутствием своевременной оплаты, поставка перенесена на первый квартал», а оборудование в дробильное отделение и отделение флотации уже на площадке. Ты можешь подключиться к этой проблеме? Я могу доверить такое дело комсомолу?

— Я попробую, Николай Иванович. Когда нужно ехать? Попробую подключить ЦК ЛКСМ Казахстана.

Как получилось, что мои аргументы на Челябинском заводе стеновых панелей, были приняты, не могу объяснить до сих пор. Но, когда я вернулся из командировки, то увидел сияющее лицо Николая Ивановича и заместителя треста по снабжения Пимштейна Игоря Иосифовича.

— Как ты это сделал? Вагоны с плитами уже разгружаются в тупике! Вот только метизов там не оказалось.

— Метизы я отправил самолётом. Вчера. Они уже, наверное, в аэропорту Актюбинска. Позвоните.

Ещё была ситуация, когда нависла угроза срыва пуска школы. Мурманск сорвал поставку доски в спортзал. Председатель государственной комиссии, второй секретарь райкома партии Кутнов Вадим Викторович, был неумолим: «Без спортзала школу мы не примем!». Николай Иванович не находил себе места: «Не успеем! Через месяц первое сентября. Мы уже целый год школьников в своих кабинетах учим. Второй год не выдержим!»

— Николай Иванович! Разрешите мне ещё раз попробовать. Только не мешайте. Я попробую «своим» методом, а вдруг получится.

На следующий день в Мурманск ушла телеграмма от имени комсомольского штаба стройки. Следом ушла телеграмма в адрес Комиссии Партийного контроля при ЦК КПСС. Следом ушла телеграмма в отдел Ударных комсомольских строек при ЦК ВЛКСМ. Первый секретарь райкома комсомола Есет Амиржанов предупредил: «Подписывать не буду. Подпишись сам. Что-то я не верю в эту затею. Чувствую, попадет нам с тобой». Я и сам не верил, но дрожащей рукой подписал. А через три дня пришла Правительственная телеграмма, в которой сообщалось, что лес отгружен по указанному адресу. И желали нам успеха! А ещё через три дня меня вызвали в ЦК ВЛКСМ. Разговор был тяжелым: «Почему не согласовал с областью? Почему не поставил в известность ЦК ЛКСМ Казахстана? Почему сначала не получил наше „добро“ наконец? За самодеятельность тебе придётся ответить. Пусть в обкоме комсомола сами решат, что с тобой делать. А пока тебе объявляется выговор». Я вышел из кабинета расстроенный и опустошенный. Уже на лестнице меня догнал начальник отдела Ударных комсомольских строек Алексей:

— Что нос повесил? Досталось тебе, за самоуправство? — Алексей меня обнял и произнес в полголоса, — Второго вызывали в ЦК КПСС. Отчитали по полной программе. Я тоже получил своё. Не положено нам через голову важные вопросы решать! Но тебе, скажу: «Молодец!». Не всегда же нам по стойке «Смирно!» стоять. Езжай домой и ничего не бойся…

…Николай Иванович, выслушав мои приключения, рассмеялся:

— Тут, Вадим Викторович заезжал. Говорит, наделал ты шума на всю область. Это ж надо было придумать в ЦК КПСС написать. Хорошо, что его надо было в известность поставить. Я догадываюсь, что закрыли бы тебя на пятнадцать суток, чтобы субординацию помнил. Спасибо тебе за смекалку и находчивость. Я бы хотел видеть тебя секретарем партийной организации треста. Хабиболла Галимуллович Зарипов давно просится назад, в ПМК «Химстрой».

И действительно, на отчетно-выборном партийном собрании, Николай Иванович, был настойчив:

— Борис Григорьевич, вырос из комсомольской одёжки. Ему можно доверить более серьезные дела. Это я вам, как управляющий трестом, проработавший с ним уже шесть лет, говорю: «Борис Григорьевич не подведёт!».

И ещё четыре долгих года нас связывали, с Николаем Ивановичем Санталовым тесное сотрудничество и крепкая дружба. Никогда Николай Иванович не отказывался от своего слова. Если что-то пообещал — сделает! Можно даже не сомневаться. И от других требовал того же. Я видел глаза Николая Ивановича, когда пускали первую очередь Чилисайского фосфоритного рудника. В них было всё; и бессонные ночи первых лет, и радость при сдаче очередного дома, и гордость за себя и рядом стоящих людей. Людей; которых он ругал, которых он хвалил, которых он полюбил. И которые ещё долго будут помнить этого прекрасного человека, подарившего Кандагачу улицы светлых домов, корпуса чистых цехов, улыбки благодарных потомков. Пусть не всё сохранится на века. Но скажу уверенно: Кандагачцы всегда будут помнить этого прекрасного человека и его сбывшуюся мечту: Подарить людям ГОРОД.

Борис Сафин. Рязань. 2016г.

Так вот, как они растут — арбузы!!

Позвонил Есет Амиржанов — первый секретарь райкома комсомола.

— Встречай, Борис гостей! — в голосе Есета послышались игривые нотки.

— Гостям мы всегда рады — «Меня не проведешь! Аркадий Райкин к нам точно не поедет!» — подумал я и вспомнил, что в прошлом месяце приезжал мужичок с палочкой и предложил устроить концерт. Дело было в парткоме. Хабиболла Галимуллович Зарипов тогда с любопытством посмотрел на гостя: «А что вы можете предложить?». Мужчина невозмутимо поднял палочку, ловким движением сдвинул её к центру и, как на дудочке, исполнил гимн Советского Союза. Затем видя, что все замерли, исполнил еще и Неаполитанскую песню. Зарипов посмотрел на меня и спросил: «Проведешь по бригадам? Такого они еще точно не видели». «Почему же не провести. Может он еще и фокусы показывает?» — с улыбкой добавил я. «Что Вам еще от нас нужно?» — спросил гостя Зарипов. «Двести рублей за выступление и обед за ваш счет» — невозмутимо произнес гость. «До свидания. Пообедаете в другом месте» — Я заметил, как у парторга нервно заиграли желваки. Вот и сейчас я заметил в голосе Есета, какой-то необычный сюрприз, — Гостям мы всегда рады. Когда ждать?

— Они уже в Актюбинске. Завтра будут. Автобус придет в 10 часов. Да ты не беспокойся, я их встречу и передам тебе из рук в руки.

— Объясни хоть, что за гости? Надеюсь не ансамбль песни и пляски?

— Песни не знаю, но пляски точно будут. Африканские. Направляют к нам международный строительный отряд. На два месяца. Поставь в известность Санталова (управляющего трестом) и Байтуганова (председателя профкома). Жить они будут в палатках. Больше ничего не знаю.

На следующий день, 25 июня 1981 года, к зданию треста подъехал автобус и на площадку высыпал «разноцветный народ». Командир отряда, Алексей, построил ребят в шеренгу и пригласил нас (меня, Есета, Зарипова и Малика) подойти поближе.

— Разрешите представить международный строительный отряд Воронежского Государственного университета, третий курс разных факультетов. Больных нет. Хромых нет. Представляю: Вацлав — поляк. Ежа и Ирви — чехи. Сергей, Владимир и Олег — наши, воронежские. Вот эти семь человек из Вьетнама. Янг Хми у них за старшего, он профессор кафедры. Это наш Саша — он из Мадагаскара. Его настоящее имя прочитать невозможно, оно состоит из тридцати букв. У него даже в зачетке стоит: Саша Кара — последние четыре буквы имени. Эти хлопцы из Киева — Данило, Степан, Павел и Богдан. Вот эти ребятки из Бангладеш, Коля (Нга) и Боря (Бмга). На русском языке говорят еще плохо, но работать умеют, как роботы. Ну и я, Алексей Асташов, командир отряда. Итого 21 человек. Наш отряд не новичок в строительных делах, работаем третий год. Когда в ЦК ВЛКСМ предложили поработать на Всесоюзной Ударной комсомольской стройке, согласились сразу. Прошу любить и жаловать. Мы не подведем!

Ребята подобрались, как на подбор — широкоплечие, рослые. Только вьетнамцы оказались «мелковаты» — Янг Хми, самый высокий из них, едва доставал негру Саше до пояса. После того, как управляющий трестом рассказал о стройке, парторг представил коллектив, а я рассказал о комсомольско-молодежных бригадах, ребят покормили и отвезли на площадку, где стройотрядовцы развернули маленький палаточный городок. На следующий день мне было поручено провести экскурсию по Чилисаю. Я спросил у ребят, чтобы они хотели посмотреть.

— Говорят, у вас арбузы растут? — Вацлав изобразил руками большой круг.

— Растут. А вы что, арбузов не видели?

— Видели. Но как растут не видели, — Вацлав, Ежи и Ирви закачали головами.

Позвонил Есету, рассказал о просьбе ребят и, уже через полчаса, перезвонил Есет и сказал, что договорился с директором совхоза «Победа» и нас там встретят. К обеду осмотр объектов на Чилисайском фосфоритном руднике закончили, ребят покормили в заводской столовой, и автобус взял курс на бахчу совхоза. После увиденного, ребята сидели притихшие, пораженные масштабами стройки. Оживились, когда увидели поле, покрытое зеленными бугорками арбузов.

— Так вот как они растут — арбузы! — воскликнул Вацлав, когда автобус остановился у сторожки, — Так их же птицы поклюют!

— Ишь ты, какой шустрый! — из сторожки, навстречу ребятам, вышел сам директор совхоза, — Над птицами у нас есть свой начальник, — Директор показал на деда с ружьем, — У него муха не пролетит, не то, что ворона. Правильно я говорю Жаксылык-ака?.

— Твоя правда, начальник, — Жаксылык –ага погладил свою редкую бороду, — Птица не страшно — человек страшно! Как шакал, ночь ползет. Мой собака свое дело знает, — Сторож потрепал черную собаку, прижавшуюся к его ногам.

Директор рассказал ребятам о своем совхозе, о людях, о планах на урожай, после чего пригласил к столу, на котором горкой красовались небольшие, темно-зеленые, в светлую полосочку, арбузы.

— Только одна просьба, — директор на миг преградил грудью путь к столу, — Не спешите все сразу съесть. Лучше возьмите часть с собой а, вечером, или лучше завтра утром, продолжите получать удовольствие. Вьетнамцы закачали головами. Негры погладили животы, а Вацлав взялся за нож. По степи разнеслось дружное причмокивание и восторженные похвалы, каждому арбузу, исчезающему со стола. Через двадцать минут со стола «исчез» последний арбуз. Директор так и остался стоять с открытым от изумления ртом.

— А можно еще с собой взять? — Вацлав умоляюще посмотрел на командира отряда.

— Жаксылык — ага, покажите, где взять, — директор понял, что объяснять о коварной стороне арбузов, бесполезно: «Когда еще негры и вьетнамцы будут шагать по нашим полям?», — Пусть возьмут каждый по парочке. И дынек дай. Пусть добром вспоминают наш совхоз.

К автобусу ребята возвращались с богатой «добычей», неся в руках по четыре арбуза! Саша из Мадагаскара, парень баскетбольного роста и длинными руками нес пять арбузов, будто баскетбольные мячи на тренировке. Только вьетнамцы смиренно несли по два арбуза среднего размера. От совхозной бахчи до микрорайона «Молодежный» около двадцати семи километров. У поворота на Чилисай, по «настойчивой» просьбе ребят, сделали остановку.

— Командир! Можно еще по арбузику? — Вацлав, кажется, потерял контроль над собой, — Вон сколько нам дали! Пропадут на жаре, а назад нас уже не пустят. Я по глазам их начальника понял.

— Ладно. Только предупреждаю: Если, кто завтра будет жаловаться — не обижайтесь…

…Утром жаловать было некому! Вызванная в лагерь фельдшер развела руками и укоризненно посмотрела на командира:

— Руки мыть вас не научили? Веселый день я вам гарантирую! О работе сегодня, а может и завтра, можете забыть. Они, что? Арбузов никогда не видели? Поглядите на них. Негры стали зеленными, вьетнамцы желтыми, а чехи красными. Чудеса!

На третий день все беды закончились, и отряд приступил к работе. А работать они умели! За два месяца была построена под ключ насосная станция и два коттеджа. Ребята дали два концерта в школе. В лагерь зачастили местные девчата на танцы по вечерам. А как плясал Саша из Мадагаскара! Прощальный вечер устроили прямо в лагере. Управляющий трестом Николай Иванович поблагодарил ребят за хорошую работу и пригласил на следующий год приехать снова на стройку. Утром, загорелые, кроме негров, ребята с грустными лицами садились в автобус.

— Может арбузов вам положить в дорогу? — вспомнил я первые дни.

— А что? — Вацлав оживился, — Привезем арбузы в институт. Ребят накормим.

— А сами, есть будете?

— Не — ет! — разнеслось по автобусу, — Мы уже нае — елись!!!…

На стройку — всем классом!

…После майских праздников, на одном из Пленумов райкома комсомола, ко мне подошел директор школы №1 Куанов:

— Борис. Мои выпускники не дают покоя. Просят, чтобы я организовал экскурсию на Чилисай. Говорят, что хотим работать на стройке. Я говорю, что без профессии идти на стройку опасно. Сначала нужно профессию получить. В институте, техникуме. В ПТУ наконец. Что делать — не знаю. Родители волнуются. Может, встретишься с выпускными классами? Объяснишь, что и как. Не верю я в эти лозунги и призывы. Дети еще. Приезжай, я все организую.

Что я ему мог ответить? Из первого Всесоюзного комсомольского отряда осталось не более десяти человек. Из областного отряда осталась только половина. В 80-м году прибыло еще два республиканских отряда, но к концу года из шестидесяти человек остались работать только пятнадцать. Даже Паша из Павлодара, секретарь комсомольской организации, и тот убежал, не выдержав трудностей. Уехал ночью, в тапочках, без трудовой. Я мог бы его понять. Молодежные общежития только сдали, а проблем там не пересчитать. И с водой, и с теплом, и со столовой. Котельная микрорайона не справляется с новыми домами. Новой насосной еще нет. Газ будет подан к домам только осенью. В микрорайоне еще нет ни школы, ни клуба. Дорог нет, улиц нет. Весной и осенью грязь по колено. Транспорта для доставки рабочих на объекты в промышленную зону не хватает. Как будет себя чувствовать в таких условиях человек со школьной скамьи? Какой от них прок? Низкая производительность из-за отсутствия квалификации, а значит и маленькая зарплата. Одной романтикой сыт не будешь! С другой стороны стройка Всесоюзная Ударная Комсомольская. В Сибири, что легко? На БАМе что, легко? Кому, как не у молодых появляется возможность проверить себя? Доказать себе, что ты что-то значишь в этой жизни? Заметил одну особенность. Ребята, приехавшие по комсомольским путевкам по одиночке или парами, лучше адаптируются. Особенно, если они вливаются в уже устоявшиеся молодежные бригады. Такие, как бригада Володи Ятела, Сергея Изосимова, Валеры Рыбака, Бахытжана Нурмагамбетова. Хорошо приживается местная молодежь, выпускники ПТУ. А тут всем классом, да еще девушки! Нужно встретиться и посмотреть, что они там надумали.

— Хорошо, — ответил я директору школы, — назначайте время и я приеду.

В назначенный день, взяв с собой фильм о Чилисае, папку с фотографиями, пришел в школу. Слушали с неподдельным интересом, задавали много вопросов. Я ничего не скрыл от ребят. Рассказал о трудных условиях, о неустроенности. Ничего не помогло! «Хотим начинать свою биографию с Чилисая. И точка!». Договорились встретиться еще раз. В тресте. Посоветовался с секретарем парткома Зариповым. С секретарем комитета комсомола Володей Ятелом. С директором учебного комбината Сашей Марчуком. С начальником ПМК «Жилстрой» Третьяковым. Последнее слово было за начальником ПМК:

— Вези, научим. На первое время поставим бригадирами опытных наставников. Тамару Тарутину, Таисию Скрыпникову, Валю Селюкову, а там будет видно.

В июле 1981 года секретарь Октябрьского райкома комсомола вручал путевку первому отряду выпускников. Для города это было событие! На стройку пришел работать целый класс! Восемнадцать человек, молодых, красивых девчат. Добились своего! Каково же было мое удивление, когда через четыре месяца я вручал переходящий вымпел «Победителю социалистического соревнования среди комсомольско-молодежных бригад» именно этой бригаде. А еще через два месяца бригадир Тамара пришла в штаб стройки:

— Всё! Я больше им не нужна. Девчата могут работать самостоятельно.

— Как же без бригадира?

— А они уже сами выбрали себе нового бригадира. Калиму Елеуову, из своих.

Калима Елеуова, Клара, как называли ее девчата по бригаде, оказалась непростым орешком. Твердым и настойчивым орешком! Начальник ПМК еще не раз «пожалеет» о тогдашнем своем решении. Если затянули с материалами, эта хрупкая на вид девушка никому не даст спуска. Ни своему мастеру, ни прорабу, ни начальнику. Девочки знали: если простой больше часа, то Калима в комсомольском штабе стройки, в парткоме, на приеме у управляющего трестом требует немедленного вмешательства. И всегда добивалось своего. Ни за себя — за своих девчат! Николай Иванович Санталов, управляющий трестом «Чилисайтяжстрой» как то пожаловался при личной встрече:

— По десять раз на день бываю на объектах. Есть, что исправить, кого поругать, кого наставить на «путь истинный». И только на один объект иду с дрожащими ногами. На объект, где работают девчата бригады Клары Елеуовой. Такое ощущение, что не я, а Клара наставляет меня на «путь истинный». Огонь, а не девушка! Точнее, девушки.

Я был согласен с Николай Ивановичем. Вскоре и сам попался им на крючок:

— Борис, ты у нас кто? Начальник комсомольского штаба! Третий год строится микрорайон, а молодежи выйти некуда. В кино — на станцию! Потанцевать — в железнодорожный клуб на станцию! Дискотеки — два раза в год! Требуете, чтобы мы хорошо работали, а сами что делаете для молодежного отдыха?

Задумался я тогда. Крепко задумался. Строить целый микрорайон на 25 тысяч жителей и не запланировать клуб или кинотеатр? Отговорки, что в тресте есть актовый зал, где регулярно приезжают шефские коллективы, уже не действуют. Правы девчата. Рассказал об этом Николаю Ивановичу. Привел аргументы. Николай Иванович пригласил проектную группу. Выслушав управляющего, Владимир Бабушкин, руководитель проектной группы треста, согласился:

— Молодежь обижать нельзя. Ну а что мы можем сделать? Задание на проектирование не примут. Своими силами не потянем.

— А что если нам построить летний клуб с танцевальной площадкой? В Актюбинске я видел в микрорайонах легкие сооружения. Смотрятся вполне прилично, — я заметил интерес в глазах управляющего.

— Хорошо. Владимир Алексеевич! Поручаю вам с Виктором Алексеевичем Желтухиным спроектировать пару вариантов. За неделю справитесь?

— Справимся.

— И еще одно условие. Контроль над строительством за тобой Борис. И в нерабочее время. Мне еще выговоров не хватало из-за вашего энтузиазма.

— Сделаем, Николай Иванович. Я думаю, будем ставить между молодежными общежитиями. Там, самое удобное место. И проезды не загораживаются.

Как только растаял снег, строительство летней площадки пошло полным ходом. Николай Иванович Третьяков выделил плиты для сцены, материал для скамеек. Механики сварили ограждение из витой арматуры. Всю конструкцию обшили профлистами. Девчата взялись покрасить все металлические части. И на первое мая, на весь микрорайон уже летели звуки трестовского вокального ансамбля, будто отчитываясь перед девчатами, которым «не все равно». Бригада, рожденная из выпускных классов местной школы, стремительно вырастала в «классную бригаду» профессионалов-отделочников. На следующий год Калима станет лауреатом премии Ленинского Комсомола Казахстана, а в бригады треста вольются новые молодые девочки из казахской школы №1 города Октябрьска.

…Много лет спустя, после завершения строительства микрорайона «Молодежный» я был избран директором ГПТУ, где когда — то начинал молодым специалистом. В микрорайоне разворачивалось строительство жилья для нефтяников. В училище хлынула волна местной молодежи. Появилась необходимость открыть дополнительную группу отделочников. Вопрос с мастером у меня не стоял. Я разыскал Калиму и, в училище появился новый мастер производственного обучения. Человек, знающий цену своему слову. Человек, за которым идут в бой целые ученические классы! Человек, способный строить города!..

Стрела в небо или как устанавливались рекорды

Позвонил главный диспетчер треста Николай Николаевич Чумаченко:

— В два часа вы должны быть у Хусаина Исхаковича Акчурина.

— По какому вопросу?, — поинтересовался я

— Он сам все расскажет. Акчурин просил не опаздывать.

…Главный инженер треста «Чилисайтяжстрой» собрал штаб стройки:

— Сегодня, на планерке, управляющий трестом поставил задачу: к концу недели подготовить основание под трубу в главной котельной рудника. Как будем решать?

— Собрать бригады двух управлений и подключить алгинцев, — заместитель главного инженера Юрий Николаевич Кадачигов знал своё дело, — За три дня управимся.

— Не согласен! — главный инженер ПМК «Химстрой» вскочил со стула, — Кроме «бардака» ничего не получится. А как вести учет бетона? До Алги сорок километров. Лаборатория забракует пробы.

— А почему нельзя этапами? — наивно вмешался я.

— По технологии укладки бетона на таких объектах перерывов в подаче бетона не должно быть. Ни одного часа. Заказчик работы не подпишет. Укладывать нужно непрерывно, с начала до конца. А это 1875 кубов без удерживающих стабилизаторов (крыльев). А с ними ещё восемьдесят кубов.