Бесплатный фрагмент - Четвертая повесть

I

Снежную долину заливало ярким светом. Это был первый луч настоящего солнца, который Маша видела в своей жизни. Поло был прав, ученые не ошиблись, впереди их ждали большие перемены. В стороне деревни было видно, как люди вышли на улицу, посмотреть на происходящее. На небе медленно шли тучи, но лучи старательно пробивались сквозь них. Маша пошла в сторону креста, человек все так же не подвижно стоял рядом с ним и смотрел в ее сторону. Когда она подошла достаточно близко, увидела, что это был молодой человек с карими глазами и знакомыми чертами лица. На кресте висела пробирка с пером, тем самым, которое Айзек когда-то поднял с земли на выставке котов.

— Что это? — спросила Маша, взяв пробирку в руку.

— Я не знаю. В смысле не помню, — запнулся Айзек, увидев удивленное лицо девушки. Он видел ее раньше, но не мог вспомнить, где.

Маша стояла и думала о том, что прошло уже почти восемь лет, и Айзек мог стать мужчиной за это время, если, конечно, остался жив.

— Почему? — спросила Маша.

— Что почему? — удивился Айзек.

— Почему ты не помнишь? Поезд в Порту?

Айзек резко открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же остановился. Он вдруг вспомнил последние пару минут, когда они виделись: как Маша доставала книгу, и произошло крушение, как он хватал ее за руку, как все кружилось в воде и он потерял ее. Все было на удивление реалистично и четко. Они стояли и смотрели друг на друга, не произнося ни слова. К ним подошел Мыйти.

— Привет. Вы познакомились? Это Маша, я тебе о ней рассказывал. А это Айзек, ему повезло, что он остался жив, мог и замерзнуть. Он хотел найти своих родителей. Это они, — Мыйти указал на крест. — Они остались здесь.

— Да, — кивнула Маша, — пойдемте, холодно.

— Сегодня большое солнце. Мы уже видели его полгода назад, но совсем не много. Только один луч. Сегодня его больше. Все ждут большого солнца. На большой земле его уже видно? — обратился Мыйти к Айзеку.

— Нет. Еще нет. А куда мы идем?

— К шаманке. Маша там сейчас живет. Шаманка ее вылечила. Будет хорошо, если она и тебя посмотрит.

Айзек, Мыйти и Маша зашли в обитель шаманки. Из-за того, что секунду назад они смотрели на яркие лучи и белый снег, внутри не могли ничего рассмотреть, кроме углей, тлеющих красноватым огоньком в маленькой железной печке.

Шаманка спросила что-то Мыйти на непонятном языке, Мыйти долго отвечал на ее вопрос. Невысокая женщина в возрасте внимательно его слушала. Затем она обратилась к Маше и Мыйти:

— Выйдите отсюда.

Они послушно вышли, и Айзек остался один на один с внимательно осматривавшей его женщиной.

— Снимай все до пояса. Ты не выглядишь здоровым. Болезнь у тебя затаилась и ждет, пока ты дашь слабину, чтобы добить тебя.

Айзек улыбнулся, но подчинился. Все эти обряды и разного рода ритуалы его развлекали, но он не мог воспринимать их серьезно.

— Присаживайся, — указала женщина на шкуру оленя, которая лежала на полу. — Откуда ты ее знаешь? — продолжала она спрашивать, пока выбирала траву, подвешенную на веревке.

— Кого «ее»? — удивился Айзек.

— Ты прекрасно понимаешь о ком я. Кто она тебе?

— Она мне помогала добраться домой, — хмыкнул Айзек.

— Помогла? — спросила шаманка.

У Айзека вдруг изменилось настроение. Маша ему действительно помогла. Она выполнила свое обещание, а он этого и не помнил вовсе. Он вдруг вспомнил, что обещал ей помочь. Что у нее все будет хорошо.

— Помогла, — ответил он, — а откуда вы знаете, что я ее знаю?

— Поблагодари и оставь ее. Развяжи этот узел и отпусти. Черный дух вокруг нее вьется, быть беде. Иди своей дорогой, не буди лихо.

— Так откуда вы знаете? — раздражался Айзек.

— Слепец не видит то, что видит зрячий. Молчи и дыши.

Шаманка собрала сухой веник из разной травы, обмотала кожаным шнурком ручку, подожгла метелку веника, потушила ее о железную печку. Веник задымился, и она стала ходить вокруг Айзека и водить вокруг его головы веником, напевая заунывную песню на своем языке. Айзеку стало тошно, он кашлял и у него помутнело в голове. Веник вонял не только дымом, но и издавал противный запах горьких трав. Терпеть это было сложно, но женщина даже и не думала прекращать.

— Я задыхаюсь, — сказал он и попытался встать, но шаманка силой вернула его обратно.

— Молчи и вдыхай через нос.

Пытки продолжались около получаса, пока Айзек откашлялся и смог одеться и согреться. Затем женщина дала ему отвар и приказала пить его мелкими глотками, каждые две — три минуты. Отвар было переносить легче, чем дым, но он был все так же горек и противен. Пока он пил, шаманка смотрела на него.

— Лечись и езжай домой.

— Так и собираюсь сделать, — кивнул Айзек.

— Она пусть остается. Перезимует и пойдет своей дорогой.

— Почему? — посмотрел Айзек на женщину.

— Дух ее темный, ноша на ней тяжелая. Не быть добру.

— А у меня какой дух? — спросил Айзек.

— Не веришь? Не верь. Но жизни тебе спокойной не видать, коли выживешь.

— Если бы вы конкретнее что-то сказали, я бы понял, а так… Я даже не знаю, чему я должен верить.

— В мире духов нет материи. Говорю, что вижу, без углов и линий. Конкретику тебе мир этот даст. Я же тебе совет даю: хочешь жить — отправляйся домой.

Айзек окунул нос в кружку и сделал последний глоток горького отвара.

— А ей вы совет дали? — спросил он шаманку.

— Она свой выбор сделала до того, как попала сюда, — ответила женщина, забрала кружку и выглянула из юрты, — заходите, — крикнула она Маше и Мыйти.

Около часа они пробыли вместе. Мыйти рассказал все, что с ним было последнюю неделю, как они нашли Айзека, и как он помогал его выхаживать.

— Так он собирается ехать домой? — спросила Маша, дослушав рассказ.

— Он говорил, что да. Но вряд ли у него это получиться. До ближайшего порта сейчас добраться не так то и легко, и вряд ли его возьмут на борт. С приходом снегов жизнь здесь замедляется. Некоторые суда зимуют у берега.

— Надо же, ты опять спас человека. Тебе должно повезти, Мыйти. Может, ты проживешь долгую и спокойную жизнь.

Мыйти рассмеялся.

— Ты думаешь, это как-то связано? — спросил он, глядя на Машу.

— Сама не верю в такие совпадения.

Она смотрела вдаль на крест, где висела, слегка покачиваясь от ветра, пробирка с пером. Маша думала о том сне, который ей так долго снился — красный цветок, пробивающийся сквозь снег.

— Совпадение? — удивился Мыйти.

— Заходите, — услышали они голос шаманки.

Мыйти вопросительно смотрел на Машу, но та не ответила на его вопрос, а пошла обратно в юрту. Он пошел за ней.

— Ну что, все в порядке? — спросил Мыйти шаманку.

— Будет в порядке, если будет слушать то, что я ему скажу, — посмотрела она на Айзека.

— А скажите, обязательно петь эти заунывные песни, когда вы кого-то лечите? — спросил Айзек шаманку. Маша улыбнулась, вспомнив, как у нее болела голова от этого пения.

— Можно и не петь. Твоих родителей похоронили, и тебя похороним, это дело не трудное.

— Так это вы их лечили? — спросил Айзек уже с другим настроением.

— Лечила. Поздно было, не хотел дух держаться за такое тело.

— А вещи их у вас остались? — вмешалась в разговор Маша.

— Все с ними похоронили. Нам их вещи ни к чему.

— Может у них какие-то дневники были, письма? — настаивала девушка.

— И дневники были, и письма. С ними все пришло, с ними и ушло. Тебе домой не пора? — посмотрела она строго на Мыйти.

— Пора. Сейчас пойду, — улыбнулся он. — Вы в деревню приходите, пообщаемся, — обратился он к Маше и Айзеку.

— Завтра зайдем. Я тебя найду, — ответил Айзек.

Мыйти кивнул головой и ушел. Они остались втроем. Женщины начали готовить ужин. Маша уже приловчилась к местному быту и помогала шаманке. Айзек наблюдал за их заботами. Он лег на лежак и думал, что ему теперь делать. Лучше всего было уехать домой, если это получится. Айзек собирался предложить Маше ехать с ним. Судя по тому, как вела себя шаманка, они здесь были незваными гостями. Скорее всего, так думают и остальные. Где все это время была Маша и что с ней происходило? Мыйти выловил ее в море. Она была чересчур худая, бледная и выглядела несчастной. Шаманка бормотала про какой-то темный дух, и Айзек хотел узнать источник этого духа.

Они сели ужинать. На улице поднялась метель. В помещении было тепло, женщина исправно топила печь, но все равно надо было быть хорошо одетым, чтобы не терять тепло. Сон был прерывистым, ночью периодически приходилось вставать и подтапливать печь. Они вставали по очереди, сменяя друг друга. Рано утром Айзек смотрел на краснеющие угольки в печке из-под шкуры, которой он был укрыт. Спать не хотелось, но и вставать тоже. Маша и шаманка спали в другой части помещения. Сегодня он спросит, поедет ли она с ним.

В скорости после того, как к шаманке пришли первые посетители, Маша с Айзеком отправились в деревню, до которой было чуть меньше километра.

— Я собираюсь домой, — обратился Айзек к Маше.

— Да, Мыйти мне говорил.

— Поедешь со мной?

— Нет, — автоматически ответила она, даже не задумываясь над ответом.

— Ты собираешься остаться здесь? — удивился он.

— Нет, — уже не так уверенно ответила девушка. — Здесь мне явно будут не рады.

— Ну да, они тут не любят темный дух.

— Какой темный дух? — посмотрела Риа на Айзека.

— Шаманка рассказывала, что тебя преследует темный дух. Ты его видела?

Маша молчала. У нее опять перед глазами промелькнул тонущий корабль и спокойно смотрящий на нее Никита.

— Так что с духом? — переспросил ее Айзек.

— Ничего. Езжай домой, тебя там ждут.

— А ты? Куда ты поедешь?

— Что-нибудь придумаю.

— Зачем придумывать, если можно поехать на Острова. Там тепло, еду раздобыть легко. Найдем тебе жилье, устроишься. Я тебе помогу.

— Да, это, кажется, уже было, — тяжело вздохнула Маша.

— Это не я сделал ту аварию, — нервно ответил Айзек. — Кстати, где ты была все это время? Как ты спаслась?

Маша мельком взглянула на него, но ничего не ответила.

— Ну, где нам его искать? — спросила она.

Они дошли до деревни. Здесь стояли дома из бревен на нескольких улицах. Из окон с любопытством выглядывали дети.

— Пойдем, найдем кого-нибудь, и спросим, — пошел Айзек по одной из улиц. — Так где ты все это время была?

Маша поняла, что он не отстанет, потому проще было рассказать.

— На подводном корабле.

— Шутишь что ли? — засмеялся Айзек.

Он посмотрел на Машу. Ей было не до смеха. Она рассматривала все вокруг, пытаясь хоть где-нибудь увидеть людей.

— Что это за корабль? Что ты там делала?

— Работала лабораторной крысой. Здравствуйте, — закричала она пожилому мужчине, стоявшему на крыльце. — Где живет Мыйти?

Мужчина не отвечал, а вглядывался в незнакомцев.

— Мыйти, — громко закричал Айзек.

Мужчина указал пальцем дальше по улице.

— Что значит лабораторной крысой? Что это за место? Что они от тебя хотели?

— Они смотрели мои сны.

— Сны? — вскрикнул Айзек. — Каким образом?

— Они это умеют. Там кто-то стоит, — Маша указала пальцем на дальний двор, — пойдем.

— Так как ты попала на этот корабль?

— Они нас подобрали при крушении.

— Вас? — удивился Айзек.

— Меня и еще несколько человек. Они не давали нам общаться.

— Почему они не сообщили, что вы живы?

— Они и не собирались этого делать. Мыйти!

Маша помахала рукой мужчине, который стоял вдалеке. Это был Мыйти. Он ждал, что они придут, и иногда выглядывал из дома, чтобы их встретить. Мыйти помахал рукой в ответ.

— Заходите в гости, поболтаем.

У Мыйти в доме было много народу: родители, он с братом, жена брата и трое племянников. Мыйти отвел гостей в комнату, где они могли не мешать всем остальным. Скоро к ним присоединился его брат.

— Ну что, кто-нибудь из вас собирается ехать до порта? — задал Айзек самый важный для него вопрос.

— Пока нет. Погода не для такой поездки, да и смысла нет, — ответил Мыйти.

— Почему? — удивился Айзек.

— Судно, которое забирает товар, будет стоять до весны. Потому все, что мы везем на продажу, можно будет отвезти и через несколько месяцев, — ответил брат Мыйти. — Когда погода станет лучше и ты долечишься, мы можем вас отвезти обратно в деревню, возле которой мы тебя нашли. Там вам уже проще будет добраться обратно.

— Они могут перезимовать у нас. Зачем куда-то ехать в зиму? — перебил его Мыйти.

— Где они будут жить?

— На окраине есть пустой дом, ты же знаешь.

— А есть? — недовольно ответил брат.

— Я могу с этим помочь. Я хороший охотник, и на рыбалку сможем вместе ездить, — старался Мыйти защитить своих гостей.

— Ты у старейшин уже спросил?

Мыйти запнулся. Он знал как здесь относятся к чужакам. Проходящего гостя встречают с радостью. Накормят, напоят, помогут. Но надолго здесь никто никогда не оставался. Чужаки здесь не приветствовались.

— Мы поедем. Зима — это слишком долго. Я обещал родным, что скоро вернусь. И Маше я помогу, у нас ей будет легче.

Маша ничего не говорила. Она внимательно смотрела то на Мыйти, то на его брата, то на Айзека. Их лица говорили больше, чем слова. Мыйти был явно поглощен тем нежным, трепетным чувством, которое часто называют любовью, но которое должно пройти множество испытаний, чтобы действительно ней стать. Сейчас он был готов говорить что угодно, старясь оставить Машу рядом, но что будет, когда придут настоящие испытания? Лицо его брата выражало явное несогласие, и он точно сделает все, чтобы защитить мир и порядок в его семье, и переубедить брата он сможет хотя бы потому, что тот зависит от него. Айзек был уверен в своих действиях и готов был забрать Машу с собой, хотя его мотивы были не ясны так же, как и восемь лет назад. Не смотря на свой возраст, он выглядел надежнее Мыйти из-за своего опыта самостоятельной жизни, но как долго Айзек ей будет помогать, Маше не знала. Сама она боялась всего и вся, была опустошена, чувствовала себя безумно уставшей и часто думала о том, почему не утонула вместе со всеми. Как так получилось, что Мыйти ее спас? Это было странное чувство: она была безгранично благодарна Мыйти за спасение и в то же время не понимала, зачем она живет.

— Они в любом случае не смогут уехать до того момента, пока Айзек не вылечится и не окрепнет, потому нет смысла об этом говорить, — закрыл тему Мыйти и стал расспрашивать Айзека о его путешествии.

После того, как Айзек заговорил, постепенно вокруг собралась вся семья. Вот где он нашел благодарных слушателей — там, где темп жизни отличался от его, и людям не всегда хватало впечатлений. Рабочий сезон закончился, пастухи со стадами ушли искать пастбища, а для всех остальных настала долгая, спокойная зима. Когда начло темнеть, хозяева стали провожать гостей. Мыйти и Айзек вышли первыми. Брат Мыйти задержал Машу. Он взял ее за предплечье и посмотрел ей в глаза.

— Послушай меня. Вам надо ехать. Чем раньше, тем лучше. Ты не выдержишь наших порядков, а Мыйти не сможет жить спокойно без семьи. Счастье не строится на разногласиях, не стоит даже начинать.

— Я знаю, — Маша высвободила руку из его руки, — пусть Айзек долечится и мы уедем.

— Где вы там застряли? — кричал им Мыйти с улицы.

— Уже идем, — выкрикнула Маша, обуваясь.

Мыйти провел их до половины пути и отправился обратно.

— Уже темнеет, я буду возвращаться. Спокойной ночи! — прощался он.

— Пока! — кричали ему вслед Маша и Айзек.

Они вернулись к шаманке и принялись готовить ужин. Когда все поели, каждый пошел на свой лежак. Вечером здесь делать было нечего. Печка горела бледным огоньком, книг при нем не почитаешь, да и не было их здесь. Свои дела шаманка делала днем, спать ложилась рано.

Маша легла и смотрела на развешанные травы. Она до сих пор чувствовала неприятное чувство из-за того, что ей сказал брат Мыйти. Конечно же он был прав, но она ненавидела когда на нее давили, а он пытался сделать именно это. Недалеко от нее, на своем лежаке, крутился Айзек. Он никак не мог разобраться со своей одеждой, одеялом и тем, что служило вместо подушки, и найти удобное положение. Маша до сих пор не могла приять то, что он так вырос. Она воспринимала его как того десятилетнего мальчика, которого она встретила в тоннелях Серого города. Может ли она поехать с ним на Острова? И если да, то что ее там ждет? У нее не было семьи, и она могла либо попробовать уехать на Острова в полную неизвестность, либо вернуться в Технополис к Поло. Но поможет ли он ей? Возможно, он уже забыл и о ней, и о своем обещании. Она была везде чужая и это было ужасно больно.

Айзек, наконец, справился со своей постелью и улегся. У него во рту до сих пор был привкус горькой травы, которой его напоила шаманка. Она все толковала о каких-то духах и опять угрожала дымовыми завесами и заунывным пением. Айзек думал о местных. Брат Мыйти четко дал понять, что задерживаться здесь им не стоит. Только вот как им добираться? Дорога и сюда была не очень, а теперь наступили холода, что усложняло задачу. Маша явно не чувствовала вдохновения от предстоящего пути, но и здесь ей оставаться было нельзя. Айзек до сих пор не мог вспомнить все, что с ней связано. Он хорошо помнил момент крушения поезда, но остальное всплывало в его памяти обрывками. Он помнил момент, как поднял перо и как Маша посмотрела на него, но рядом с ними был еще кто-то, кого он не мог вспомнить. Айзек вспомнил, как они шли через пустыню, но он не помнил, как они встретились. Он должен расспросить ее обо всем. Хоть он и не нашел родителей, он нашел того, кто знает о той части его жизни, которую он не помнил. Маша — ниточка, ведущая к его воспоминаниям. Что за странную жизнь она вела после того, как они расстались? Что это за корабль, о котором она рассказывала? К Айзеку уже подступил сон и он бы с удовольствием уснул, если бы перед его глазами не промелькнуло видение. Он уже видел этот корабль тогда, когда спускался в подземелье с Махтой, и тогда, когда он ему приснился в Китовой Норе. Айзек посмотрел в сторону Маши. Она, наверное, уже спала. А если он опять об этом забудет? Ему хотелось сразу же расспросить ее о том корабле, но он не стал тревожить девушку, а постарался как можно подробнее вспомнить то, что видел в том сне и том месте, которое тоже было похоже на сон.

Айзек не помнил, что ему снилось ночью. Как только он засыпал, становилось холодно, и приходилось подбрасывать дрова в печку. Утром после завтрака шаманка опять окуривала его своими травами, напевая заунывную песню. Машу она выставила из помещения, попросив погулять подальше. Айзек уже не кашлял как прежде, но все так же задыхался от вонючего дыма.

— Зачем вы отправили Машу гулять? Она могла посидеть с краю не мешая, — спрашивал Айзек одеваясь.

— Глупый человек, ты не хочешь вылечиться? Дух ее темный тебя за собой потянет. Не видать тебе тогда твоего здоровья, — с презрением ответила ему женщина.

— Нула, вот вы же шаманка, а шаманки имеют доступ к миру духов. Почему вы не можете помочь духу Маши, очистить его, или что вы там с ними делаете?

— Дух — не сковородка, чтобы его чистить. Сделал дурное, значит, берешь навсегда ответственность за это.

— И что дурного сделала Маша? — удивился Айзек.

— Почему меня спрашиваешь? У нее спроси, коли знать хочешь.

— Хорошо, спрошу, — кивнул головой Айзек и вышел на улицу.

Он посмотрел вокруг и не увидел нигде Машу. На снегу были слегка зализанные ветром следы, он пошел по ним. Следы вели в ту сторону, откуда он пришел несколько дней назад. Скоро он увидел фигуру девушки. Она стояла неподвижно и смотрела в сторону уходящей дороги, занесенной снегом.

— Не замерзла? — спросил Айзек.

— Немного, — посмотрела на него Маша. У нее был красный нос и щеки.

— Пойдем греться. Мадам уходит в деревню к подруге, хоромы в нашем распоряжении на весь день.

— Отлично, никто не помешает нам сидеть в обнимку с печкой, — вяло ответила Маша, развернулась и пошла в сторону юрты.

— А что ты здесь делала? Готовишься ехать со мной? — толкнул ее Айзек в плече.

— Меня все равно отсюда выгонят. Ты хотя бы знаешь дорогу.

— Да, это я знаю. А потом куда?

— Не знаю, — тихо ответила Маша, — может, Поло поможет. Доберусь до Технополиса и постараюсь его разыскать.

— Кто такой Поло? — спросил Айзек.

Маша резко остановилась, развернулась и внимательно посмотрела на Айзека. Айзек тоже остановился и глупо улыбался.

— Это такая шутка? — переспросила Маша.

— Почему шутка? — продолжал Айзек играть в недопонимание.

Маша развернулась и пошла дальше.

— Так кто такой Поло? — догонял ее Айзек.

Маша прошла с десяток шагов, потом опять остановилась.

— Слушай, — повернулась она к нему, — а как ты спасся после крушения?

— Не знаю. Меня выловили, я очнулся в одной из больниц Порта, оттуда меня забрали бабушка с дедушкой.

— А как мы добрались до Порта? — внимательно посмотрела она в его глаза.

Айзек немного помолчал, потом сдался.

— Да, — вздохнул он, — я ничего не помню. Тогда, при крушении я сильно ударился головой. Я ничего не помнил. Все, что я знаю о себе до десяти лет, мне рассказали бабушка с дедушкой. Я не помню родителей, и тебя я помню только в последний момент, когда ты сидела в поезде и доставала книгу, когда я схватил тебя за руку и искал в водовороте. Помню, что Поло дал мне пробирку для пера, но кто он такой — не помню. Помню пустыню. И все. Все, что у меня осталось — это красное перо. Кота, верно? Я видел такого, когда летел в сторону Китовой Норы. Это все. Больше я ничего не помню.

Маша смотрела на него, ее взгляд стал еще грустнее, чем был. Она развернулась и пошла в сторону юрты. Шаманки уже не было, в печке тлели последние угольки. Она подкинула щепок, и когда они разгорелись, вкинула дрова.

Риа думала об Айзеке. Теперь ей было понятно, почему у него была такая реакция на нее. Это было не просто потому, что уже прошло много времени и она у него уже не вызывала никаких эмоций. Он вообще не помнил ее, у него не было никаких ассоциаций с ней: ни радости, ни обиды, ни злости.

Айзек подтянул ближе к печке свой лежак, настелил шкур и они сели вместе с Машей, вытянув ноги к печке. Дрова тихо потрескивали, и по телу растекалось приятное тепло.

— А я тебя вспоминала, — сказала Маша после недолгого молчания. — Я жалела о том, что не попросила у тебя прощения. Прости меня за то, что я тогда вызвала шида. Я вела себя глупо.

Айзек немного удивился.

— Ну, как бы я вообще этого не помню, так что не знаю, за что ты извиняешься. А что такое шид?

— А ты и правда ничего не помнишь. Когда-то я ушла из крепости, в которой жила, и на входе в Серый город, в подводных тоннелях, встретила лохматого неумытого попрошайку. Он назвал себя Айзеком, — Маша посмотрела на Айзека, тот посмотрел на нее и ухмыльнулся.

— Ты будешь приукрашать эту историю? — спросил он с подозрением в глазах.

— Нет, я буду рассказывать ее так, как видела ее я, — ответила девушка.

Маша пересказала Айзеку все, что помнила: о переходе через Серый город и пустыню, о Бродяге, о погоне в Мертвом городе и полете на котах над полями Натюрина. О Лафе, рассеявшемся пеплом по полю и Мару с ее котами. О Поло, дельфинах, о Фире, Викторе и танцах в лесу. О том, как они зашли в книжную лавку Бродяги в Порту, как сели в поезд и как он разбился.

— То есть, поезд разбился из-за поломки на подводном корабле? — удивился Айзек.

— Так мне сказали на корабле.

Айзек все время ее рассказа сидел молча, только пару раз уточнив то, что помнил. Все это на него производило странное впечатление какого-то сна наяву. Он будто вспомнил, а будто бы и нет. Он с легкостью мог представить, что это история о каком-то другом человеке, не о нем, потому что он не мог вспомнить себя, свои чувства, ощущения, эмоции. Будто он тогда и он сейчас — это вообще разные люди, разные тела. Он не мог вспомнить, что он чувствовал, когда шид затягивал его в пол. Айзек вообще не мог себе представить, что шид существует.

— А что было с тобой на корабле? — наконец-то спросил он.

— На корабле меня ждали мучительные годы одиночества, — вздохнула Маша.

— Почему? — посмотрел на нее Айзек.

Маша посмотрела на него. Ее лицо теплым светом освещал огонь. На ее лице, после прогулки, свежий воздух оставил румянец и красные губы. На висках рассыпавшимися прядями свисали волосы. На мгновение ее лицо показалось Айзеку родным, а сама она совсем своей, будто он знал ее всю жизнь.

— Потому что это была тюрьма, — ответила Маша. — Гулять нельзя, общаться нельзя, вопросы задавать нельзя. Одно время мое одиночество скрашивали разговоры с Кристофом и походы в теплицу. Но когда он умер, жизнь превратилась в мучение.

— Почему они тебя не отпускали?

— А оттуда никого не отпускали. Мне кажется, это был какой-то эксперимент. Только вот какой, я не знаю.

— Зачем им нужны были твои сны? — спросил парень.

— Я не знаю. Но профессор обменивался информацией с сушей. По голосу было похоже, что это была моя мать.

— А почему корабль утонул?

Маша на минуту замолчала. Ей было сложно, но ей хотелось сказать, потому что молчать об этом было невыносимо.

— Я сломала двигатель.

— Ты? — удивился Айзек.

— Они в любом случае собирались меня убить.

— Ты себя защищала, — не задумываясь ответил Айзек. Маша удивленно посмотрела на него.

— Но я их всех убила, — смотрела она ему в глаза.

— А скольких убили они? И вообще, ты сама сказала, что они давно должны были умереть. Не ты держала их взаперти, не ты проводила над ними эксперименты, не ты играла их жизнями.

Маша молча смотрела на Айзека. Она так боялась кому-то рассказать. Боялась, что ее осудят, что она совершила преступление, совершила непоправимое — убийство. Но сейчас ей стало страшно из-за того, что ее с легкостью оправдали. Убийство, которое она совершила, легко и без раздумий назвали правильным.

— Что? — спросил Айзек, видя ее удивленное лицо.

— Ты меня пугаешь, — ответила она.

— Это еще почему?

— Чем я отличаюсь от них? Ведь они тоже совершали преступления, будучи убежденными, что они правы.

— Ничем. Ты хотела жить, и ты выжила. Ты бы хотела сейчас кормить рыб на дне моря вместо них? А они бы сидели у теплого огонька и грели свои трехсотлетние ножки?

Маше вдруг стало очень жарко и она начала снимать с себя лишнее. Она убила, но благодаря этому вновь встретила Айзека, ее жизнь продолжалась, и она могла что-то делать, что-то менять. Это было прекрасно и ужасающе одновременно, будто она стояла где-то не берегу океана и наблюдала незабываемое зрелище, когда десятиметровая волна идет на тебя и ты видишь, насколько она прекрасна и величественна, и понимаешь, что она вот-вот раздавит тебя этим самым смертельным великолепием. Ей стало не хватать воздуха, в голове вдруг запищало, и она упала в обморок.

— Маша. Маша очнись, — Айзек обтирал ее лицо холодным снегом. — Что с тобой? Ты меня слышишь?

В этот момент девушка ничего не понимала, и даже не чувствовала холода от снега, а то, что говорил ей Айзек, доносилось до ее сознания невнятными отрывками. Очнулась она, когда лежала на лежаке, а шаманка опять звенела колокольчиками и напевала заунывную песню.

— Перестаньте, — с трудом произнесла Риа, но результата это не дало, шаманка, как хорошо настроенный механизм, выполняла свои ритуалы от начала до конца.

Когда она, наконец, затихла, Маша смогла расслабиться. Она лежала в полудреме и слушала, как Нула возится по хозяйству.

— Ну что, как она? — услышала Маша голос Айзека. Ее расслабленность куда-то испарилась, он постаралась усилием воли вернуть это приятное состояние легкости, но у нее не вышло.

— Она спит, — ответила женщина.

— Что с ней случилось?

— Темный дух набирает свою силу.

— А, ну да, дух. А скажите, а охотники деревенские тоже окружены темными духами? — спросил Айзек шаманку.

— Что за странный вопрос? — недоумевала она.

— Ну, они же животных убивают. Или надо сделать что-то иное, чтобы дух стал темным?

— Такой взрослый уже, а разум как у ребенка.

— Это не ответ. Я хочу знать, если я убью кого-нибудь, но буду радоваться этому, а не страдать, мой дух будет светел и прекрасен? Дело в самоощущении? В том, как я оцениваю свои поступки?

— Дело в том, что ты даешь этому миру.

— Значит, я прав, будь я хоть вселенским монстром, но считающим себя главным благодетелем, мир будет улучшаться от моего прелестного безобразия?

— Паяц, — впечатала шаманка кружку в стол перед ним.

— Прелестен и восхитителен, — прошептал Айзек на отвар, глядя на шаманку, — просто переживаю, чтобы вы мне не зарядили водичку темными духами, — обратился он к ней с улыбкой, надпил отвар и закашлялся.

— Что это за гадость, — кинулся Айзек к кадке с чистой водой.

— Пей, тебе, с твоим острым языком это полезно, болтать будешь меньше.

Маша все это время лежала и слушала спор Айзека и шаманки. Она заулыбалась, когда Айзек надпил отвар и закашлялся. Прав он был или нет, было не ясно, потому что шаманка не могла дать ни одного внятного ответа, наверное потому, что знание ей было передано как данность. А почему и зачем все делать нужно именно так, никто не объяснил. Но то, что говорил Айзек, звучало забавно. Пока она улыбалась, думая об Айзеке, он подошел к ней.

— Тебе смешно? — обратился он к Маше. — Значит, полегчало. Ну, ничего, это можно исправить. Компотик хочешь? — предложил он ей отвар, который сам должен был выпить.

— Не могу отбирать лекарство у нуждающихся, — ответила Маша, все так же улыбаясь, — тем более что тебе понравилось.

— Ну да, ну да, — ответил Айзек, надпил отвар и скривился. — К тебе твой влюбленный приходил.

— Кто? — Маша перестала улыбаться.

— Да ладно, ты его знаешь. Хитрый лисий взгляд, наигранная скромность, ростом чуть выше тебя. Мыйти зовут.

— Почему это «наигранная»? — недовольно спросила Маша.

— Я провел с ним неделю. С тобой он ведет себя очень неестественно.

— Может не стоит мерить людей по своим меркам?

— Может, — опять надпил отвар Айзек и у него свело челюсть.

— Что ты ему сказал?

— А что? — присел он на стульчик и посмотрел Маше в глаза.

Маша серьезно смотрела на него и после долгой паузы опять спросила:

— Что ты ему сказал?

— Хочешь быть хорошей? Оставить добрые воспоминания о себе? Боишься разочаровать?

— И правда, паяц, — ответила Маша. Айзек улыбнулся.

— Ничего я ему не сказал. Сказал, что ты обомлела, видать травма еще беспокоит. Остальное он все сам придумает. Ты ему нравишься, он за тебя переживает. Или за себя переживает, потому что ты ему нравишься. В общем, он тебе привет передавал, пожелал побыстрее выздоравливать.

— Хорошо, — буркнула Маша, отвернулась от него и накрылась с головой одеялом.

Айзек хихикнул и пошел на свой лежак. Он лежал и смотрел как отсвечивает свет от печки и тени от подвешенных на веревках трав танцуют на стенах. Он не сказал Маше о том, что видел во сне тот корабль, на котором она была, и что он видел Бродягу. Теперь Айзек знал, как зовут этого человека. Грань между его воспоминаниями и знаниями сейчас размылась и он уже путал, что он на самом деле помнил, а что только что узнал. Почему ему снилась Маша, и зачем ее показал ему Бродяга? И самое главное, как так вышло, что они опять встретились на краю света? Айзека медленно затягивало в сон.

Проснулся он оттого, что что-то щекотало его нос. Он пару раз отмахнулся, но что-то все равно щекотало его. Он раскрыл глаза.

— У тебя очень здоровый, крепкий сон. Просыпайся, пойдем за водой, — стояла возле него Маша и щекотала его сухой травинкой.

— Какой еще водой? Вокруг полно воды, бери и растапливай.

— Свежей родниковой водой для отваров. Без воды можешь не возвращаться, — приказным тоном сказала шаманка откуда-то из-за печки.

Он посмотрел на Машу. Маша смотрела на него и улыбалась. Айзек тяжко вздохнул и стал собираться. Вылезать из теплой постели с утра было настоящей мукой.

Они пошли к ручью, который находился за деревней под холмом и стали набирать воду в бадью, которая стояла на санках.

— Вы уде трудитесь? — послышался голос Мыйти сзади. У него в руках было ведро.

— Ты тоже варишь целебные отвары? — удивился Айзек.

— Здесь вода вкусная, чай хороший получается, — улыбнулся он. — Тебе уже легче? — обратился он к Маше.

— Да, все в порядке. А из чего вы чай делаете? Случайно не из тех трав, что шаманка собирает? — спросила Маша.

— Из тех, только мы заварку не такую крепкую делаем, — засмеялся Мыйти.

— М-да, такой чаек можно только с очень крепким здоровьем пить, — высказался Айзек.

— Ему просто очень нравится, — засмеялась Маша.

— А она вас поила своим чаем? Вы попросите именно чай, Нула в этом мастер, — Мыйти набирал воду в свое ведро, а Айзек закрывал бадью.

Они вместе возвращались с ручья через деревню. Мыйти рассказывал о чае и шаманке. Маша и Айзек распрощались с ним у его двора. Когда они вернулись к юрте, увидели, как из нее выходил брат Мыйти. Он сухо поздоровался с ними и пошел домой.

— Тэки приболел? — спросил Айзек шаманку.

— Тэки просил, чтобы я тебя побыстрее вылечила.

— Ждет не дождется, пока мы уберемся отсюда?

— Зимой должен царить покой, чтобы по весне работа ладилась.

— Мыйти рассказывал, что вы готовите лучший чай в деревне, — перевела Маша разговор на другую тему.

— Ну, раз воды привезли, то можно и чаем за работу напоить.

— А если я еще раз схожу, отвар можно не пить? — спросил Айзек.

— Если еще раз сходишь, выпьешь два раза, кровь разгуляется — лучше подействует.

— А вы опасная женщина, — ответил Айзек и пошел на свой лежак.

— Тебе еще дрова рубить, не расслабляйся, — обратилась к нему женщина.

— Сначала чай, потом дрова, — ответил он и улегся.

Чай оказался действительно вкусным. Если бы не Мыйти, они вряд ли бы его попробовали. Вечером Маша и Айзек снова уселись перед печкой и долго разговаривали. Айзек рассказывал о своей жизни на Островах и о своем путешествии, расспрашивал Машу о Натюрине и Технополисе. Спать они легли поздно и быстро уснули.

Следующим утром шаманка опять окуривала Айзека. Он уже не кашлял и с легкостью переносил запах дыма. Что бы это ни было: лечебные травы, отвары, теплая постель или покой, но это помогло. Скорее всего, помогло все вместе. Этот вечер, как и следующие несколько вечеров Айзек с Машей просидели как предыдущий, в разговорах рядом с теплой печкой. Поскольку Айзеку стало легче, они готовились уезжать.

— Что мы будем делать без денег? — спрашивала Маша.

— Работать. Будем спрашивать, есть ли работа. Зимой вряд ли будет что-то для тебя, но я смогу заниматься ремонтом. Поесть мы сможем. Когда доберемся до крупных городов, посмотрим на месте.

— Далеко до первого города?

— Сейчас не знаю. Может и месяц будем добираться. Доехал я за неделю, но тогда не было снега.

За день до отъезда Маша вместе с Нулой готовили пресные лепешки. Шаманка дала им в дорогу сушеных грибов, ягод и трав.

— Будете экономными — хватит на неделю. А там уж сами разберетесь, что есть.

— Спасибо. Жаль, что мне отплатить нечем, вы меня спасли, — ответила Маша.

— Хочешь отплатить — живи по совести, честно. Тогда мне работы меньше будет.

— Хорошо. Я постараюсь, — улыбнулась девушка.

— Что ты там постараешься? — спросил вернувшийся с ручья Айзек. Вместе с ним пришел Мыйти.

— Нула нам дала еду в дорогу, — сказала Маша, не обращая внимания на вопрос.

— Мыйти дал нам сушеной рыбы и вяленого мяса. Теперь мы богаты, — похвастался Айзек.

— Если нас не прибьют разбойники где-нибудь по пути, — с сомнением ответила Риа.

— Нет, теперь такого не случиться. Мы не будем общаться с незнакомцами в чистом поле. Обещаешь?

— Это ты должен обещать, не меня в яму, как добычу, скинули.

— Как не красиво с твоей стороны.

— Зато честно. Нула, а вы нас угостите своим чаем? — обратилась Маша к шаманке.

— Конечно, я наконец-то освобожусь от вас, можно и праздник устраивать, с чаем и лепешками.

— Я думал, вам здесь скучно без гостей, — посмотрел Айзек на Мыйти. Тот улыбался.

— Это ему скучно. Но ничего, по весне в соседнем поселении жену ему найдем, всю жизнь скучать не будет.

Мыйти перестал улыбаться и посмотрел на Машу. Маша старалась не смотреть на него.

— А почему вы не переезжаете ближе к другим деревням? Ваши пастухи все равно ходят отдельно со стадом. Добраться до вас тяжело и вам к остальным людям добраться не просто.

— Что нам люди? Своих хватает. Здесь мы живем до одного озера рукой подать, до другого, до моря. Еды хватает, работы хватает, надо вылечиться — лекарство под каждым камнем найдешь. А переедешь ближе к остальным — одни ссоры будут. Земля так устроена — каждому свой кусок. Зачем друг у друга не голове стоять? Надо будет — молодежь съездит.

Шаманка расставила на столе чашки с чаем, разложила лепешки, орехи, сушеные ягоды. Сначала они пили чай вместе, потом Нула пошла заниматься своими делами, а Айзек, Мыйти и Маша с разговором переместились к печке. Потом ушел Мыйти, потому что начало темнеть и поднималась метель. Маша и Айзек опять допоздна сидели у печки, только теперь они обсуждали планы на дорогу. На первое время у них была еда. Им подарили старую одежду, и они могли не переживать, что замерзнут. Единственной проблемой оставался транспорт. Между некоторыми деревнями были расстояния, которые не преодолеть за один день пешком, придется ждать попутку. К дороге все было готово: они, и небольшая сумка с продуктами. С утра за ними заехали Мыйти и Тэки. Они взяли на продажу мясо и рыбу и собирались купить то, что не делали у них в поселении. Шаманка распрощалась с ними и пожелала им доброй дороги. Они отправились в путь.

II

В этот раз транспорт у них был экзотическим. Вместо лошадей в упряжке стояли олени. Они быстро довезли путников до нужной деревни, где Маша и Айзек распрощались с Тэки и своим спасителем — Мыйти.

— Я надеюсь, ты знаешь, куда ты едешь, — обратился Мыйти к Маше.

— Все будет хорошо, — улыбнулась Риа, — и я желаю тебе, чтобы у тебя все было хорошо.

— Да, хотелось бы, — кивнул Мыйти, грустно улыбнувшись.

— Ничего, шаманка тебе наколдует, у нее серьезные связи, — вставил свои пять копеек Айзек. — А не наколдует, приезжай ко мне на Острова, будем с тобой рыбу ловить и в море купаться.

— Звучит хорошо, но боюсь, снег моя судьба, — засмеялся Мыйти.

— Хозяйка, открывай, — тарабанил Тэки в дверь.

Хозяйка открыла дверь и вышла на улицу.

— А, это опять вы. Надо же, не ожидала вас так рано увидеть, — сказала удивленно Мила.

— Они возвращаются домой, — сказал Тэки, — не знаешь, не едет никто дальше?

— Пока не слышала, — она вопросительно посмотрела на Машу.

— Это Маша, — обнял Машу за плечи Айзек, — еще одна спасенная Мыйти душа.

— А, да, Мыйти у нас герой. Зайдете? — спросила Мила.

— Да мы бы и переночевали, — ответил Айзек.

Она с насмешкой посмотрела на него.

— Денег нет, но я могу помочь по хозяйству, — шел он за ней в дом.

— Да уж, знаю я эту помощь. Объедите меня и поедете восвояси.

— Ты же не бросишь нас в беде? Ты же добрая, — продолжал клянчить Айзек.

— Из-за этого все мои беды, что я добрая, — вздохнула Мила.

— Рыбы возьмешь? — спросил Тэки.

— Давай. Тем более у меня гости, надо чем-то кормить. У меня тут на форточке навес отвалился, — посмотрела она на Айзека.

— Сделаю все, что скажешь, — встрепенулся Айзек.

— Поаккуратнее с обещаниями, — сказала Мила, посмотрев на него.

— Тогда, в разумных пределах, — уточнил Айзек.

— Вот так и верь мужским обещаниям.

— Где инструменты?

— Вон за той дверью ищи, — указала хозяйка пальцем.

— Пойдем, рыбу чистить будем, — обратилась Мила к Маше, которая разделась и тихо стояла у вешалки, наблюдая за суматохой.

— Тебе в Оленьем ничего не надо? — спросил Тэки.

— Нет, пока все есть.

— Тогда мы поехали.

— Удачи, — ответила Мила, раскладывая на столе ножи, миски, рыбу.

Маша смотрела в окно. На нее посмотрел Мыйти и она помахала ему рукой, он помахал ей в ответ. Они поехали по деревне продавать товар.

— И у тебя не получилось. Суровые у них нравы, — вздохнула Мила, подойдя к окну и увидев, кому машет Риа.

— Что не получилось? — удивилась она.

— Увести Мыйти. Никак не женят его, невест в его годы мало родилось. В соседней деревне какая-то подрастает, ее сватать будут.

— А у вас в деревне женихи есть? — спросила Маша.

— В том-то и дело, что нет. Ну, ничего, вот Мыйти женят, а следующий точно без жены останется. Вот и будет у меня муж молодой да задорный, будет мамочкой меня называть.

Маша и Мила расхохотались и сели чистить рыбу. Айзек с удивлением посмотрел на них и пошел ремонтировать форточку. Мила была болтушка, с легким нравом, Маше она понравилась. Они почистили рыбу, наварили уху, поели, а под вечер играли, угадывая слова, которые показывает жестами и мимикой игрок. Они пробыли у Милы три дня, пока им не попался попутчик. Мила выменяла у Маши меховую шубу на свою, более заношенную. Маша согласилась. Скоро она ей совсем не понадобиться, а Миле она всегда будет нужна.

На попутке Айзек и Риа быстро добрались до своего следующего пристанища. Это опять были знакомые Айзека. Пожилая пара с радостью приняла его и Машу. Весь день Айзек выступал с отчетом, где он был и что происходило, а старики внимательно слушали, собирая информацию для баек, которые будут рассказывать своим соседям. Вечером зажгли свечку и поставили ее на стол. Взглянув на Машу, Айзек увидел, как на ее шее блестело что-то знакомое. Он вдруг вспомнил Ската и то, как он говорил, что этот код для нее может быть опасен. Он потянулся пальцем к ее шее и провел ним по коду. Маша от неожиданности отпрянула.

— Ты так и не удалила его?

Она взялась за шею ладонью и смущенно посмотрела на него.

— Я не думала об этом. Никто не спрашивал о нем.

— Мы скорее всего будем ехать через Серый город. Может лучше что-то сделать с ним?

— Что, например? Прижечь кочергой? — широко раскрыв глаза, спрашивала Маша, слегка нервничая.

— А что там такое? — поинтересовался старик.

— Да так, след из прошлой жизни, — ответил Айзек.

— А-а-а, — понимающе кивал старик головой. — У нас тут в деревне живет один такой, бывший городской. Беглец. Говорит, что в тюрьме побывал. Можно у него спросить про этот след.

Маша и Айзек внимательно посмотрели друг на друга. Это нельзя было назвать блестящей идеей, но другого выхода они пока не видели, потому согласились.

На следующий день после обеда старик привел соседа. Это оказался мужчина невысокого роста, невзрачный на вид, юркий и веселый.

— Здоров, молодежь. Что там у вас за проблемы?

— Может, это не проблема, — с надеждой сказала Маша. — Может, никто уже не помнит об этих кодах.

— У нее на шее отменный товарный знак, — сказал Айзек.

— Показывай свой достояние, — обратился мужчина к Маше.

Маша встала у окна, чтобы номер возможно было увидеть.

— Где взяла? — спросил он.

— В крепости, — ответила Маша.

— Они такие побрякушки не забывают, это точно. Если здесь жить будешь, можешь не переживать. А если в город собираешься, могут отправить в дальние дали. Я в одном таком месте ребро потерял и три года своей жизни.

— Нет, — на Машу накатил ужас от воспоминания тех лет, которые она провела на корабле, — не хочу.

— Так что, с ним можно что-то сделать? — спросил Айзек.

Мужчина смотрел на Машу и улыбался.

— Либо резать, либо прижигать.

— А менее жестокий вариант есть? — Айзек смотрел на Машу.

— Есть, — кивнул мужчина, — в охране Серого города покажут.

— И чем прижигать? — спросила Маша.

— Да хоть палочкой. Только прижигать придется весь код. Если считают хоть одну цифру, на свободу уже не вернешься, там бежавших не любят. Филипповна, мазь у тебя волшебная от ожогов была. Осталась?

— Осталась, — вздохнула Филипповна с сочувствием.

— Мазь хорошая, шрамов видно не будет, если вовремя мазать. Сейчас найдем инструмент для пыток и все сделаем.

Машу это совсем не вдохновляло. Мужчина нашел палочку с карандаш, выпросил у хозяйки водку, протер ней Маше шею и поджег палочку о свечку.

— Садись на стул у окна, а ты иди, держать будешь, — обратился он к Айзеку.

— Думаете, она убежит? — спросил тот удивленно.

— Думаю, чтобы в обморок не упала. Иди, держи.

Айзек встал рядом с Машей и уперся ребром в ее голову, с другой стороны придерживая рукой.

— Ай, — закричала Маша на весь дом и хотела дернуть головой, но Айзек удержал ее.

— Терпи, терпи. Судьба твоя тяжелая, — приговаривал мужчина.

Маша с трудом выдержала, пока выжгли весь код, но еще не знала, что ее ждет ночью.

— Теперь его никто не увидит? — спросил Айзек, когда они закончили и Филипповна наносила Маше мазь.

— А никто на него смотреть и не будет. Машина его считает, да и все. Но после такой температуры он уже работать не будет. А зачем вы вообще туда едете?

— Мы едем на Острова, — сказал Айзек.

— Звучит не плохо. Как там жизнь на Островах?

Айзек опять начал свои рассказы, а Маша пошла на кровать. Всю ночь она не спала, мучаясь от боли. Ей казалось, что у нее поднялась температура. Под самое утро она отключилась, но не надолго. Как только она повернула голову, боль опять ее разбудила. Из-за этой боли они пропустили так вовремя попавшуюся попутку и еще неделю просидели в деревне, развлекая стариков и проедая запасы, которыми их снабдили в Оленьем. Айзек успел сходить с хозяином за дровами, а Маша старательно мазала ожег, сначала пытаясь избавиться от боли, потом надеясь на то, что не останется шрамов. Ожоги постепенно заживали, но полоса красных пятен от уха до плеча была хорошо видна.

— Все пройдет, коже нужно время, чтобы восстановиться, — говорила женщина, глядя на то, как Маша стареется.

— Я знаю. Только не знаю, сколько у меня времени, чтобы пятна хотя бы перестали быть красными.

— Я тебе дам свой платок, обвяжешь, никто и внимания не обратит.

Филипповна достала из шкафа небольшой розовый платок в мелкий белый цветочек и вручила его Маше.

— Вот, попробуй.

Маша повязала платок и перекинула косу на сторону со шрамом.

— Надеюсь, его действительно не смогут считать, — сказала Маша, глядя на себя в зеркало.

— Завтра выезжает машина, — послышался голос Айзека, заходившего с улицы. — А, ты уже готовишься. Вот и замечательно, утром выезжаем.

Утро было ветреным, на середине пути началась метель и водитель уже с трудом видел дорогу, но к вечеру все утихло и на удивление, вокруг уже было меньше снега, а погода была теплее.

Поскольку уже темнело, им пришлось искать ночлег. Где-то недалеко от этой деревни должен быть транспортный узел с вокзалом. Об этом они узнали у мужчины, который выжигал Маше код. Можно было не ехать до ближайшего города, а сесть на поезд на этом вокзале, который предназначался для людей, направлявшихся на рудники. Там была и связь. Осталось узнать у местных, где его найти.

В деревне был магазинчик, который делил помещение с местной забегаловкой. Маша и Айзек спросили у хозяйки, где здесь возможно найти жилье. Им удалось продать меховые вещи, которые им были уже не нужны. Хозяйка магазина выдала им потрепанную обувь и куртки, которых пока было достаточно. Ночевали они у нее. Она же познакомила их с человеком, который часто ездил к станции. Периодически он покупал у проезжих разные вещи.

Доехали они быстро, деньги у них были, хоть и немного. Первое, что сделал Айзек — позвонил Дане. Оказалось, что он уже в Натюрине несколько месяцев.

— Я думал, что я тебя уже никогда не увижу, — эмоционально приветствовал друг Айзека.

— Да, такое могло случиться. Ты согласился ехать в Натюрин? — без энтузиазма спрашивал Айзек.

— Конечно. Это город — мечта. Я здесь почти три месяца, но не могу насмотреться на него, — Даня выглядел счастливым.

— Ты помнишь, что я тебе говорил о Натюрине?

— Что? Что тебе что-то приснилось? Айзек, это не серьезно.

— Что приснилось? — послышался рядом с Даней женский голос.

— Познакомься, это Айзек, о котором я тебе рассказывал. А это Соня.

С монитора на Айзека смотрела худенькая белокурая девушка с большими голубыми глазами.

— Понятно, на что ты насмотреться не можешь, — хмыкнул Айзек, — но я тебе не о снах говорю.

— Ты вообще сейчас где? — сменил тему Даня.

— Я на другой планете. Мы сидим на станции посреди степи.

Станция действительно находилась в месте, где на километры вокруг не было ничего, кроме степей. Сама она представляла собой приплюснутое овальное сооружение, подвешенное на столбе — рогатке, который входил в систему путепровода. Внутри почти не было людей, все было автоматизировано.

— Приезжайте к нам, — звал их Даня.

— Натюрин? Я не поеду, — с ужасом сказала Маша.

— У нас нет денег, — ответил Айзек, — нам придется искать другой путь.

— Я оплачу вам билеты. Приезжайте, — упрашивал он.

Маша крутила головой в знак протеста.

— Хорошо, давай встретимся.

Через несколько минут у них на руках были билеты. Маша впадала в истерику и чуть не плакала.

— Ты понимаешь, что там моя мать, которая наверняка меня ищет, потому что с ней связывался Равинд? Меня там просто убьют.

— У нас нет денег на дорогу, а Даня уже оплатил нам половину пути.

— Да я лучше останусь в какой-нибудь из этих деревень, — кричала она.

— Не останешься, мы едем. Твоя мать думает, что ты мертва, и не будет разыскивать тебя.

— Тогда они убили Лафе. Теперь ты готов пожертвовать Даней? Ты не понимаешь, что происходит. Езжай, я иду обратно.

— У тебя это не получиться.

Айзек силой затащил Машу в поезд, и когда двери закрылись, она уже ничего не могла сделать. Они обязаны были пристегнуть ремни, чтобы ничего себе не сломать.

— Я ненавижу тебя. Я не выйду из вокзала Натюрина, я сразу поеду в Технополис.

— Деньги у меня, — ответил Айзек.

— Это и мои деньги тоже, отдай мне половину. Сейчас, — протянула Маша руку. Она была очень зла.

— Доедем до Натюрина, там посмотрим, — ответил Айзек.

— Какая же ты мерзость, — с ненавистью в глазах сказала Маша.

— Спасибо, — ухмыльнулся Айзек и стал смотреть в окно.

Он рассчитывал на то, что они поговорят с Даней и отправятся вместе в Порт. Возможно, он уговорит Даню переехать в Технополис. А Машу он заберет на Острова. Она сильно боится, потому так злится, но он не собирался оставлять ее одну.

Машу же разрывало от злости. В отличие от Айзека, с ее памятью все было в порядке. Причем это была память не только разума, но и всех ее эмоций. Она телом чувствовала все те ощущения, которые происходили с ней. Из-за этого она готова была убить Айзека.

Поезд летел на сумасшедшей скорости и совсем скоро они подлетели к Серому городу, где поезд стал замедляться.

«Уважаемые пассажиры, отложите все приборы, сядьте ровно, руки уложите на подлокотники, ноги поставьте в правильную позицию», пищал на весь вагон голос диктора. На мониторе высветилась «правильная позиция» тела пассажира.

— Это еще что такое? — раздраженно спросила Маша.

— Сейчас будут сканировать, — ответил мужчина с соседнего места.

Через несколько минут Маша и Айзек увидели, как в начале вагона появилась световая стена синего цвета, которая переливалась разными оттенками, как поверхность воды. Она медленно двигалась через вагон. Когда она прошла сквозь них, они ничего не почувствовали.

— Зачем это? — не могла успокоиться Маша.

— Проверяют, кто едет и что везут, — опять сказал сосед.

— И что будет, если им что-то не понравиться?

— Сообщат на станцию, там будут встречать роботы. Они все перепроверят. Если все в порядке — отпустят, если нет — заберут, — улыбнулся он.

Маша смотрела на Айзека, старательно сдерживая себя.

— Ты слишком волнуешься. Все в порядке, — взял он ее за руку.

Она выдернула свою руку из его руки, и чтобы хоть немного успокоиться, начала считать про себя. Скоро поезд опять начал набирать скорость. На вокзале Серого города никто не выходил, полной остановки не было, только замедление для проверки. Значит, все пассажиры были из Натюрина или Технополиса. Это было немного странно, но поезд остановился на выезде из Серого города. В вагоны вошло два робота, на вид немного напоминавшие людей. У них были гибкие позвоночники из гофрированных труб, туловище и голова были гладким, руки и ноги были похожи на упругие овальные кольца, а ступни и манипуляторы рук походили на куриные лапы. Они оба бойко продвигались по вагону поезда и будто считывали лица пассажиров. Когда они дошли до Айзека и Маши, один робот остановился, считал их лица, потом его голова вылезла из подставки, похожей на плечи и на тонкой гибкой гофрированной шланге потянулась к лицу Маши. Оно в упор приблизилась к ее лицу, секунд десять ничего не происходило. Затем оно засунуло голову обратно и отправилось доделывать свою работу. После того, как роботы вышли, прошло десять минут, и поезд опустили. Маша все это время была будто приклеена к креслу и не шевелилась. Айзек смотрел на нее, но успокоить не пытался, потому что знал, какая будет реакция.

Ночью поезд приехал в Натюрин. На вокзале их ждал Даня.

— Привет, путешественник, — радостно он встретил Айзека.

Они обнялись, похлопали друг друга по спине.

— Это Маша, ты ее видел. Это она довела меня из Серого города в Порт.

— Привет, — улыбался Даня.

Но Маше было не до него. Она ужасно нервничала и ни секунды не хотела оставаться в городе.

— Отдай мне мои деньги, — грозно сказала она Айзеку.

— Мы завтра уедем отсюда вместе. Не переживай, — уговаривал ее Айзек.

— Да вы можете хоть на неделю остаться, — сказал удивленный Даня, не понимая, что происходит.

— Для тебя это игрища? — цедила сквозь зубы Маша. — Ты думаешь, эти роботы просто так считывают лица?

— Поезд все равно будет только завтра, — опять сказал Даня.

Маша со злостью посмотрела на него. Тот замолчал.

— Отдай деньги, я останусь здесь, на вокзале.

— Не останешься, потому что если все так, как ты говоришь, то за тобой надо присматривать, иначе тебя заберут, и мы не будем знать, где ты. Именно так происходит с людьми, на которых приходят похоронки. Во время исчезновения они одни.

Маше тяжело было сдерживать свои эмоции, ей хотелось кричать, бежать, как тогда, когда она была на корабле, но сейчас она этого сделать не могла.

— Пойдем. Завтра мы уедем вместе.

Они пошли за Даней.

— Я снимаю здесь недалеко квартиру. Там одна комната, но думаю, мы поместимся. А что на вас за одежда? — спросил Даня Айзека.

— Это ты еще нас в меховых шубах не видел, — ответил Айзек.

— Шубах? — засмеялся Даня. — Где тебя вообще носило? Ты что-то узнал о родителях?

Айзек начал рассказывать, где он был и что с ним происходило. Когда они пришли к Дане, Маша легла спать, а Айзек с Даней сидели на кухне до утра. Айзек рассказал все, что узнал о Натюрине.

— Даня, может тебе переехать в Технополис? Я не уверен, что там такого совсем нет, но там немного спокойнее.

— Я не знаю, — мотал головой Даня, — я вообще художник, я им не нужен. Да и Соню вряд ли выпустят, я не хочу ее оставлять.

— А Соня? Она учиться?

— На орнитолога, — кивнул Даня.

— А ее родители?

— Они тоже связаны с этим.

— Даня, я не могу тебя заставить, но я прошу тебя как человека, который мне дорог, подумай об этом.

— Я подумаю, — ответил сухо Даня.

Под утро они легли спать. К обеду они уже шли в кафе, где их ждала Соня.

— Привет, мой любимый мастер, — обняла она Даню.

Они сели за столик посреди зала. Помещение было светлым и просторным. Из высоких окон виднелся сад, внутри почти все места были заняты. Они заказали себе перекус и сидели, болтали.

— Я доделал заказ и они хотят сделать еще один. Работать приходиться после учебы, но Соня может приходить ко мне, потому вечером мы обычно вместе, — продолжал свой рассказ Даня, который он начал еще по дороге в кафе.

— Я ему читаю книги по орнитологии, потому что мне надо делать домашние задания, а он делает вид, что ему интересно, — засмеялась Соня.

— Почему? Мне интересно. Не понятно, но интересно, — сказал Даня и засмеялись все, кроме Маши. Она смотрела в окно и была погружена в свои мысли.

— Твой чай остывает, — обратился Айзек к ней.

Маша не обратила на него внимания, тогда он потеребил ее за мочку уха. Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Ее глаза были спокойны, Айзек увидел небольшие вкрапления синего в ее серой радужке. Она с утра ничего особо не говорила, будто была в каком-то оцепенении. Было понятно, когда она злилась, но что происходило в ее голове, когда она вела себя так тихо, было не ясно.

— А ты, Маша, где-то училась? — спросила Соня.

Маша посмотрела на Соню и Даню. Это была милая парочка недавно влюбившихся людей, гармонично смотревшихся на фоне друг друга. Соня смотрела не нее, ожидая ответ.

— Не училась, — ответила Маша, — все мое образование — это книги.

— А о чем эти книги? — интересовалась София.

— О религии, о мозге, о снах, о людях, об Островах, — посмотрела она на Айзека, Айзек удивленно посмотрел на нее.

— О снах? Я недавно читала одну о снах. Даня рассказывал мне один свой сон.

Даня ткнул ее локтем в ее локоть, но Соня не остановилась.

— Ему снилось, что я — спящая красавица, — засмеялась Соня.

Маша внимательно посмотрела на Даню.

— И ты разбудил ее своим поцелуем? — спросила она.

Соня и Айзек засмеялись, но Даня был не весел. Маша ждала ответ, глядя на него.

— Нет, — вздохнул он.

— Почему? — допрашивала она.

— Хрустальный гроб не дал мне это сделать, — ответил он.

Соня и Айзек опять смеялись, но Маша и Даня были серьезны.

— Тебе было страшно? В этом сне? — продолжила Риа.

— Это важно? — раздраженно спросил он.

— Это сон, в нем все важно.

Даня не стал отвечать на этот вопрос, но Маша и так все поняла.

— А почему это важно? — с любопытством спросила Соня.

— Соня, а тебе снились когда-нибудь вещие сны? — спросила Маша.

Айзек внимательно смотрел на Машу, он опять вспомнил свой сон с подводным кораблем. Точнее, это теперь он знал, что это подводный корабль, а тогда он не понимал, что это такое.

— Мне сегодня снился кошмар, — продолжала Мария, — мне снилось много хрустальных гробов, в одном из них была я. Сквозь хрусталь я видела Айзека, — Маша посмотрела на него, — он хотел меня убить.

Настала напряженная тишина, пока Айзек не прервал ее.

— Может, надо было тогда позволить шиду забрать меня? — спросил он.

В этот момент в кафе зашли посетители, они специально прошли мимо столика, за которым сидела их компания.

— Ничего себе, я думала, они не ходят в такие места, — удивилась Соня.

— Кто это? — спросил Даня.

— Это люди из управления Натюрина.

— Отдай мне деньги. Сейчас, — посмотрела Маша на Айзека.

Айзек обернулся на усаживающихся посетителей. Одна женщина была копией Маши. Это была Фира, с ней было еще три человека: женщина помоложе и мужчины старше их. Соня вздохнула, присматриваясь к ним.

— Ничего себе, как вы похожи, — обратилась она к Маше.

Маша смотрела в упор на Айзека. Айзек залез рукой в карман и отдал ей деньги.

— Я поеду к озеру, дом 2513, — она встала и ушла.

— Что случилось? — удивилась Соня.

— Да так, неразрешенные дела, — задумчиво ответил Айзек. Может, ему стоит пойти с ней? Но он еще не уговорил Даню, ему хотя бы стоит попытаться сделать это, до вечера еще есть время. Он посмотрел на него, Даня был напряжен.

— Ребят, мне надо идти, у меня занятия, — сказала Соня и ушла. За столиком остались Айзек и его друг.

— Ты думал о том, что я тебе говорил? — спросил Айзек.

— Да, но у меня Соня.

— Поговори с ней.

— Ее не выпустят.

— Поговори, возможно, есть какой-то выход.

— Хорошо, я с ней поговорю, — недовольно ответил Даня.

— Даня, сегодня.

— Слушай, здесь масса народу, они же как-то живут?

— Живут и рискуют. Не забывай о том, что здесь все играют в молчанку.

Даня изменился в лице, но ничего не ответил. Айзек обернулся, перед ним стояли Фира и, судя по одежде, ее коллеги.

— Здравствуйте, молодые люди, мы к вам присядем? — спросила она, но ответ не ждала, а села. Остальные тоже сели, так, что между Айзеком и Даней было по два человека.

— Вы здесь будете жить? — спросила она.

— Нет, я сегодня вечером уезжаю, — тут же ответил Айзек.

— Как жаль, — наигранно сказала она. — Нам так нужны новые люди, мы хотели пригласить вас к нам в управление. Вы ведь с Островов? — спросила Фира, глядя на Айзека.

— Откуда вы знаете? — посмотрел он в ее глаза.

— Я же говорю, мы из управления. Все пассажиры поездов проверяются.

Айзек вспомнил и сканирование, и роботов, и слова Маши. Она оказалась права в своем страхе, хоть Айзека это и раздражало. В какую игру они играют, было не ясно, но было ясно то, что они не оставят их в покое. Теперь, где бы они ни были: на Островах, в Технополисе или Натюрине, они будут под колпаком.

— У меня нет образования, — ответил Айзек.

— Тем лучше, значит, у вас нет предубеждений, которое придется исправлять. Мы научим вас всему с нуля.

— Мне стоит подумать, это слишком большие изменения в моей жизни.

— Бабушка с дедушкой будут вами гордиться. Родители тоже гордились бы вами. Как жаль, они были так молоды.

У Айзека вдруг стало колотиться сердце, хотя до этого он был спокоен. Что они вообще знают о них и откуда? Мысли путались в его голове. С одной стороны он хотел мирной, спокойной жизни. С другой стороны, без Дани и Маши его жизнь уже не будет так спокойна. С третьей — он хотел узнать, откуда они все знают. И эта третья сторона перевешивала две предыдущие. Вот только, кто ему даст все это узнать? Это было похоже на западню.

— И все-таки, я подумаю, — ответил он.

— Подумайте, — улыбнулась Фира, потом строго посмотрела на сопровождающих. Они вместе встали и ушли.

— Что это значит? — спросил Даня.

— То, что я тебе говорил. Тебя надо уезжать.

— А тебе? — удивился он.

— Боюсь, мне надо было сделать это раньше. Теперь они не отстанут.

— Мне надо идти на занятия, — неуверенно сказал Даня.

— Иди. Я пойду на вокзал, прослежу, чтобы Маша уехала.

Маша была уже на вокзале и читала правила посещения Технополиса. У нее не было пропуска и она не знала, что делать, но оставаться она не собиралась. «Решу все на месте», — подумала она. Ближайший поезд на Технополис шел вечером. Было еще несколько, но они шли позже. Маша села перед окном и стала ждать. Вид из окна вокзала был потрясающим. Белоснежные здания утопали в зелени, небо было светлым, все было похоже на картинку из книги.

Айзек разыскал, где была Маша, но подходить к ней не стал. Он не знал, что ей сказать, потому просто наблюдал. Когда объявили посадку на поезд, он проводил ее взглядом и убедился, что она села в него. Недолго он постоял, провожая поезд, а потом вернулся на квартиру к Дане.

III

Маша сидела в поезде и старалась заглушить свои мысли. Ей не давало покоя то, что Айзек не пришел, что у нее нет пропуска в Технополис, и что она вообще не знает, что делает. За окном начли мелькать небольшие водоемы, которые быстро переросли в одну сплошную водную гладь. В скорости стемнело, и она попыталась поспать, но навязчивый сон будил ее. Ей снилась странная вещь: будто она в стеклянном сосуде, который наполнен чем-то, чего не видно, но оно давило на нее. Она видела вокруг такие же сосуды с людьми, но они спали. Маша стучала в стекло, пытаясь его разбить. За стеклом появился Айзек, она попыталась докричаться до него, но он будто не видел и не слышал ее. Потом она просыпалась. Этот сон уже снился ей несколько раз, и ей было страшно.

Утром она вышла на станции и пошла к пункту пропуска.

— Ваш пропуск, — протянул руку постовой.

— У меня нет пропуска, я не смогла связаться со своим другом, но он сделает мне его. Мне надо к озеру, дом 2513.

Это единственное, что Маша запомнила очень хорошо — номер дома. Один из постовых взял телефон и набрал номер. Маша услышала женский голос.

— Как вас зовут? — спросил он, оторвавшись от трубки.

— Маша. Он знает.

Когда постовой назвал имя, последовала пауза, потом женский голос что-то ответил и Машу пропустили. Она была счастлива, что скоро увидит Поло. Какой бы ни была его реакция, это хоть кто-то знакомый в ее жизни. Риа быстро перешла через мост и села на знакомый подземный поезд. Выйдя на остановке, она посмотрела на столб, из которого когда-то торчал нос шида. Это воспоминание омрачило ее приподнятое настроение, но она быстро выкинула это из головы. Что она скажет Поло? Сможет он ей помочь найти хоть какую-то работу и жилье? Она стояла перед домом 2513. Место не изменилось, ей это нравилось. Она позвонила в звонок и стояла, заглядывая в стеклянную дверь, идет ли кто-нибудь. В полумраке Маша рассмотрела знакомую фигуру. Это была Анна. Женщина открыла дверь.

— Здравствуйте. Вы меня, наверное, не помните, я Маша. Лет восемь прошло с тех пор, когда я была здесь.

— Вы живы? — смотрела отрешенно Анна.

Она выглядела странно. Не так, как тогда, бойко и гордо. Сейчас Анна была подавлена и, казалось, сильно сдала.

— Я, — запнулась Маша, — да, — несмело сказала она.

— Поло ездил в Порт. Он сказал, что вы погибли при крушении поезда.

— О, это очень длинная история, но я и Айзек выжили. Правда, у Айзека проблемы с памятью. А Поло? Его можно увидеть?

— Проходите в дом, — пригласила Анна.

Это было хорошо, ее не выгнали с порога. Осталось только поговорить с Поло. Они поднялись на третий этаж. Анна налила две чашки чая, одну дала Маше, другую поставила перед собой. Они сидели друг напротив друга.

— Я не знаю, помнит ли он меня, — опять начала говорить Риа.

— Он умер, — сказала Анна.

— Как это, умер? — не понимающе спросила Маша и внимательно посмотрела на Анну.

— Скоро после того, как вы уехали, он покончил с собой.

— Он не мог покончить с собой, — возмутилась Маша. — Зачем ему это? — говорила она на повышенных тонах. По ее щекам уже катились слезы.

— Он лежал у себя в рабочем кабинете, в его руке была бутылочка из-под яда. Похоже, он сам его сделал.

— Может быть. Но зачем он это сделал? Ему кто-то угрожал?

— Я не знаю, Маша, — мягко ответила женщина. — Я уже ничего не знаю. Я не верю, что он сделал это сам, но… — женщина замолчала.

— Неужели он не говорил, что его беспокоило? — Маша отказывалась верить в произошедшее. Анна грустно посмотрела на нее.

— Маша, вы только с дороги, может, вам стоит отдохнуть? — спросила Анна.

Маша вдруг поменялась в лице. До этого момента она была заплаканная и злая, но сейчас почувствовала, что зашла не на свою территорию, что она здесь гость, тем более на званый.

— Да, извините, — сказала она, — мне не стоило вас расспрашивать.

— Дело не в этом, — поспешила переубедить ее Анна. — Мне кажется, вам правда надо отдохнуть после дороги.

Анна внимательно посмотрела на нее. Маша все это время не обращала внимания на то, как она выглядит, и только сейчас она взглянула на свою одежду и поняла, что похожа на бездомную. Хотя, это так и было. Из-за этого она засмеялась.

— Я, наверное, навеваю ужас своим видом.

— Я вижу такое не первый раз, — ответила Анна.

— Что? — удивилась Маша.

— Я вам расскажу. Или вы не надолго? — забеспокоилась женщина. Маша немного подумала, потом ответила.

— Честно говоря, я хотела попросить помощь у Поло. Он говорил, что может помочь с работой, тогда я бы смогла найти жилье. Наверное, — отвела она глаза в сторону.

— Хорошо. Оставайтесь здесь, что-нибудь придумаем.

— А здесь кто-нибудь живет? — спросила Маша.

— Я. Теперь это мой дом. Поло оставил мне дом и те деньги, которые приходят за парк. Я до сих пор не могу его продать, хотя он слишком дорого обходится.

— Может, стоит сдавать два первых этажа, чтобы совсем не продавать его? — бойко начала Маша. — Не надо его продавать. Конечно, если вы не хотите этого делать, — тихо добавила она, поймав себя на мысли, что она опять начинает командовать.

— Возможно. Хотя, здесь иногда работают Виктор и Зисо. Может быть и стоит об этом подумать.

— Угу, — промычала Маша.

— Идите в комнату Поло. Я живу в этой комнате, — она указала на гостевую, — здесь меньше напоминаний.

— Хорошо, — неуверенно сказала Маша. — Тогда я пойду.

Анна улыбнулась и кивнула головой. Маша пошла в комнату. Тогда Поло говорил им не заходить на его территорию, потому она не видела, как там. Комната была большая. В ней был достроен еще один ярус, на котором стояли стеллажи и маленькая карусель. Внизу были кровать, комод, большой встроенный шкаф, небольшой письменный стол у кровати со шкафчиками и полками, полки были и за кроватью. Был большой чистый стол у окна, наверное, для чертежей. Над кроватью было видно звезды, на главном потолке тоже, скорее всего, они светятся ночью. В комнате было много деталей, над комодом висели фотографии. Это была очень живая комната, не та, в которую приходят поспать, а та, в которой живут: работают, занимаются творчеством, отдыхают, мечтают. Это была комната человека, полного жизни. Маша посмотрела на фотографии на стене: родители, Поло, его друзья, он, выступающий на открытии своего парка. Маша больше не могла держаться, она разрыдалась. Она мечтала увидеть Поло, человека, который был добр к ней, веселым человеком, с которым было интересно. Сейчас она могла наблюдать только часть мира, в котором он жил и который создавал.

Она поднялась на второй ярус и долго рассматривала карусель, со всеми ее дополнениями. Риа нашла, где она заводиться, зазвучала музыка, карусель закрутилась, волны вокруг стали двигаться, а вместе с ними рыбки, закрепленные на них, воздушные шары, закрепленные на тонком, прозрачном материале, полетели. Это было впечатляюще.

Рядом с каруселью, у окна, стояли два стеллажа с кувшинами и другой глиняной посудой, между стеллажами лежал ковер.

— Что это за место? — задала Маша вопрос сама себе.

Она подошла к кувшинам и заглянула в несколько. В одном из них она увидела бумажку. Достав ее и развернув, Риа увидела запись: «Что такое свобода? В чем она заключается?». « Хм», — хмыкнула она про себя и вкинула бумажку обратно. В еще одном сосуде она нашла другой вопрос: «Можно ли вызвать конкретного шида?». Маша вкинула бумажку обратно, поставила на место сосуд и легла на ковер. Что значит «конкретный» шид? Что Поло имел ввиду? Это как-то странно. Что он здесь делал, среди этих сосудов? Маша была уставшей и ненадолго уснула.

Через час Риа проснулась и спустилась в ванну. Последний раз она принимала ванну в доме Поло, казалось, что прошла вечность. Вид из окна был прекрасным. Маша, наконец, по-настоящему расслабилась и почувствовала, как вода забрала всю тяжесть из ее тела. Искупавшись, она нашла в гардеробе Поло футболку и спортивные штаны, которые были великоваты, но которые можно было надеть. В обед Анна позвала Машу на кухню.

— Как вкусно пахнет. Я уже забыла запах полноценной еды, — усаживалась Маша за стол.

Анна расставила блюда, разложила приборы и села напротив Маши.

— Так что произошло тогда, когда разбился поезд? Поло ужасно переживал. Он помчался в Порт, но не смог вас найти. Это был для него шок.

— В тот день Айзека выловили, но он ударился головой. Он ничего не помнил. Благодаря тому, что его бабушка и дедушка знали, что он должен ехать, они и приехали в Порт, нашли его в одной из больниц. Им пришлось заново учить его: кто он, кто они, кто его родители. Ни меня, ни Поло он, конечно же, не помнил, потому и не мог сообщить, что жив. А то, что было со мной… — Маша сделала паузу. — Честно говоря, не знаю, поверите ли вы.

— Мне кажется, я уже во что угодно поверю, — оторвалась Анна от приема пищи и посмотрела на Машу.

— Я попала на подводный корабль. Никто бы не смог найти меня, и я не могла ни с кем связаться. Если описать мои ощущения, то я была в тюрьме. Они занимались какими-то исследованиями. Я была подопытной крысой. Они смотрели мои сны.

— Сны? — удивилась Анна.

— Да, сны. Я бы сама не поверила, если бы они не показали мне один из моих снов на мониторе.

— Но зачем? — удивилась Анна.

— Я не знаю, это меня пугает. Там все было странным, ненормальным. Руководитель говорил, что никто о них не знает. Но я слышала, как он связывался с сушей. Он обманывал свою команду. Тех, кто попал к ним на корабль после крушения поезда, и меня в том числе, он за людей не считал.

— Вы там провыли все эти восемь лет?

— Почти.

— А как вы оттуда выбрались?

— Была поломка в двигателе, защитная оболочка разрушилась, и корабль утонул. Меня случайно выловили рыбаки, которые были неподалеку.

— Это они дали вам эту одежду?

— Нет, — улыбнулась Маша, — они дали мне шубу и унты.

— Где же вы были? — удивилась Анна.

— Далеко. Очень далеко.

— Вы добирались оттуда одна?

— Нет. Там я встретила Айзека.

— Это странно, — немного помолчав, сказала Анна.

— Это, действительно, очень странно. Нас спас один и тот же человек.

Анна удивленно смотрела на Машу.

— Айзек пытался найти своих родителей. Точнее, он хотел, чтобы к нему вернулась память, потому он отправился в путешествие и искал людей, которые знали его родителей. Перед тем как попасть в Оленье, разбойники скинули его в охотничью яму. Он бы погиб там, если бы не Мыйти. Мыйти спас и меня. Это может быть странно, но Анна, просто хочу сказать, Мыйти хороший, добрый человек. Хочу, чтобы вы это знали. Мне нечем было его отблагодарить, и шаманку Нулу, которая меня вылечила. Но они мои спасители.

— Я понимаю, — кивнула Анна. — А Айзек, он нашел своих родителей?

— Его родители похоронены в Оленьем, там, где живет Мыйти. Они заболели в экспедиции, были очень слабы, шаманка не смогла им помочь.

Они доели, помыли посуду и разошлись по своим комнатам. Маша легла на кровать и увидела на тумбочке книгу, со странным названием «Роза пустыни». Открыв ее, она начала читать. Это был любовный роман. Странно, может, Анна забыла ее здесь, когда приходила. Вряд ли это книга Поло.

За ужином Риа задала вопрос Анне, ее ли это книга.