Бесплатный фрагмент - Черный автомобиль и банда экспроприаторов

Пролог

— Грустное дело, стоять под мелким осенним дождём, — как подумал, задумавшись, глядя на серую осеннюю воду Яузы, городовой Яков Гурнин, — и речке грустно, а уж мне вообще тоска, — стоял он так уже давно и жалел себя.

И чем дольше стоял, тем жалобнее у него мысли выходили. Поплотнее подтянул на голове бышлык, так что бы вода на глаза не капала. Мерил шагами мостовую, стараясь не испачкать натёртую ваксой юфтевую кожу сапог. Но что же здесь делал этот полицейский, ведь депутаты Московской городской Думы старались тратить с умом каждую копейку казённых денег? И уж оплачивать праздное шатание городового вдоль набережной Яузы не согласился бы не один гласный столь почтенного учреждения.

Но городовой, при всей форме, при сабле, свистке и большом револьвере « смит-вессон», скрытом до поры в чёрной кожаной кобуре, здесь не прогуливался, а нёс свою нелёгкую службу. Сам бы Яков Гурнин не стал бы здесь таскаться, у яузского моста, рядом с селом Богородским.

Был приставлен сюда полицейским приставом их участка поручиком Прокопоповым по причине ремонта этого моста. Да что делать? Дело было очень привычным для городового. Служил Гурнин не где-нибудь, а в прославленном Московском пехотном полку. И стоять в карауле у оружейного склада, или даже на самом почётном месте, у знамени полка, в штабе, было делом обычным. Там-то и с места не сойдёшь, и стоять надо не шелохнувшись. А здесь — ничего тяжелого, как утешил сам себя Гурнин. Правда, в этом случае на него ложилась немалая ответственность- приходилось заворачивать излишне прытких обывателей, пытающихся проехать через мост на пролётках, повозках, мотоциклах, а то и автомобилях.

Вот и сейчас, заметил, как завернула к нему повозка. Пара гнедых, по всему видать, цены немалой, верно лихач какого купчишку везёт, как подумалось городовому.

— Стоять! — нарочито строго произнёс Яков Семёнович, — мост чинят, пускать не велено!

Гурнин рассчитывал на интонацию и свой внешнй вид, на что всё время обращал внимание сам господин пристав. « Дабы обыватели относились к вам с должным уважением, вы и обязаны выглядеть соответсвенно и говорить с ними строго, но вежливо».

— Всё понятно… — уныло заметил извозчик.

Но его пассажир лишь лихо поправил котелок на голове, да зачем-то вытащил из кармана жилетки часы, верно, для пущего авторитета. Полицейский даже встал поспособнее, готовясь услышать речь.

.- Вот, верно говорят, — начал громко вещать подвыпивший купчишка, сидевший сзади, — лесу есть леший, в воде — водяной, в доме — домовой, а в городе — городовой!

И нарочито строго поправил свой котелок, купленый в престижной лавке. Извочик испуганно поворотил коней, и ещё раз посмотрел на полицейского, спрятавшего руки за спиной, и погнал упряжку прочь.

— Да уж, — тихо произнёс Яков Семёнович, — такого ведь наслушаешься, пока на посту стоишь… А эта присказка ниего, забавная, — всё же улыбнулся он.

Вот, с такими обывателемя стоять на посту куда веселее, подумалось городовому. За день полицейский поворотил с десяток повозок, но автомобилей увидеть пока не пришлось. Скоро надо было ожидать подмену. И тут, уж под вечер, около семи вечера, подкатило авто. Такөй, не очень большой автомобиль, открытый. И в нём сидели четыре субъекта. Одетых, впрочем, вполне привычно, в модном теперь спортивном стиле. Пиджаки были, одинаковыми, в бело- чёрную клетку. Кепи, разного цвета и фасона. Водитель остался на месте, а вышел для разговора пассажир, сидевший справа от него.

— Господин гордовой! Нам бы проехать, мы очень торопимся, — произнёс он, слегка, надо сказать, напряжённым голосом.

И вправду, авто было хорошее, и господа жаждали прокатится… Но, на ночь глядя, да и в Богородское? На ближние дачи если только, как подумалось, городовому. Да кроме того, и номер авто был грязный, а это, непорядок. И цифры не рассмотреть…

— Господа, вы забыли кое — что… — только успел произнести Гурнин, как почувствовал сильный удар, и очутися на земле.

С трудом повернувшись на бок, он увилел, что авто проехало мост, и рвануло по просёлку, исчезнув между деревьями.

Совсем невесёлый осенний день

— Доброе утро, Сергей Петрович! — поздоровался со Стабровым дежурный полицейский, — сейчас вам на выезд! Объявилась новая банда экспроприаторов!

Дежурным полицейским, впрочем, как и почти всегда, являлся в сыскной полиции Сергей Игнатьевич Астафьев. Служил на этом посту бессменно в виду своей незаменимости и оьветственности. Никто другой не мог так качестенно вести журнал происшествий, извлекать из архива дела, ничего и никогда не забывал и не терял. А кроме того умело, лучше других заваривал чай и варил кофе. И обладал ещё одним достоинством- никогда не задавал глупых вопросов, особенно, касающихся службы.

— Когда всё произошло? — спросил Стабров.

— Так вчера вечером, около шести пополудни, — отвечал Астафьев, сверившись с журналом.

— Почему же только утром сообщили?

— Решили передать дело в сыскную полицию в виду важности и общественной опасности, — прочел дежурный слова из приказа, — пострадал и городовой. Вот, ознакомьтесь, — а Астафьев отдал папку с делом Сергею Петровичу.

Сергей Петрович Стабров служил в сыскной полиции уже два года, и сразу получил должность полицейского чиновника. Был морским офицером Императорского Российского флота, но после контузии и ранения, отправлен в бессрочный отпуск с половинеым окладом и правом ношения мундира. Но тут, после происшествий в пути следования из Владивостока в Москву, на железной дороге, приглашён на службу в сыскную полицию Первопрестольной.

— Минаков, Девяткин не прибыли? И сообшите Никулину и Шульцу, Сергей Игнатьевич! Раз такое дело.

— Всё сделаю, не извольте беспркоится.

— Я пока у себя подожду, в кабинете.

— Я вам телефонирую, — добавил Астафьев, — всё будет приготовлено наилучшим образом!

Теперь полицейскмй чинвник спокойно поднимался к себе, в кабинет, располагавшийся на втором этаже, здания Сыскной полции Москвы на Петровке. Сказать честно, и место службы Стаброву нравилось тоже. Рядом Петровский бульвар, и Свято-Петровскмй монастырь, с его прекрасными храмами. Ну, к примеру, Девяткину, там больше нравились монастырские пирожки. Сергей Петрович относился с пониманием к такому иитересу подчиненного, ведь всякий даде в вере выбирает то, что ему больше по сердцу.

В кабинете было тихо и непревычно чисто. Даже на аспидной доске не было обычной схемы расследования. Нет, работы хватало, но все дела были, так, на пару чашек чая. Легко раскрывалось преступление, когда в чашке становилось видным донышко.

Сергей Петрович открыл дело, заведённое полицейским приставом Задавако. Стабров только улыбнулся, читая такое, и подумал, что вот, бывают же фамилии?

Но, осмотр места происшествия произведен неплохо, есть и фотографии, указаны и допрошены свидетели. Пристав Задавако дело своё знал, и отчего же дело отдали в сыскную? А, вот показаня свидетелей: «Налёт совершён экспроприаторами, в числе четырёх человек с револьверами». Описание автомобиля… Ладно. И ещё приписка: « Подобных субъектов запомнил городовой Гурнин, сбитый затем автомобилем во время несения службы на посту у моста через Яузу у села Богородское». Тогда конечно. Экс совершён, а налётчики ушли в ближайший пригород… Стабров подошёл к карте Москвы, взял линейку, и измерил расстояние межлу пунктами, где был совершён налёт и наезд на городового. Ну да, от Четвёртого Красносельского переулка выходило верст с восемь, и вполне сходилось со временем, около получаса пути на авто.

Что же? Весьма разумно задумано и осуществлено. Тем более, купюры, вероятно, в кассе торгового общества были некрупные, полученные от лавочников. Но, гадать было неразумно, только себе нервы изводить, как подумал Сергей Петрович.

Он снова подошёл к окну. За забором их учреждения обыватели шли себе по тротуару, конечно же, по очень важным делам, укрывшись под зонтами. По стеклу стекали лёгкие ручейки воды, капля за каплей, становилось немного грустно. Это опять зарядил невесёлый осенний дождик.

Торговое общество «Донг»

Хорошо, что Еремей поднял тент над салоном, подумал Сергей Петрович, прислушавшись, как капли дожя глухо ударяются в пропитанную каким- о хитрым составом ткань.

— Нет, не протечёт- с видом знатока отметил Минаков.

— Непремено не протечёт, — согласился и Девяткин.

Николай Григорьевич Никулин, будучи человеком основательным, и в смысле характера службы, глубокомысленно дотронулся большим пальцем левой руки тканной крыши. Подержал с минуту, и глубокомысленно изрёк:

— Влажная, господа…

Ответом был смех полицейских, сидевших в салоне авто. Стабров тоже улыбнулся. Нет, он был очень рад, что служит с такими проверенными и толковыми сотрудниками. К тому же, с отличным чувством юмора, не унывавшим в любых обстоятельствах.

Еремей же, молодец, глаз от дороги не отрывал, на разговоры не отвлекался. Полицейская машина Вenz type T45 была свсем не плоха. Ехал водитель не медленно, но и не быстро, всё же дорога была скользкая. Миновали Верхнюю Красносельскую улицу, Сергей Петрович перекрестился на церковь… Проехали по Четвертому Красносельскому переулку, и вот, среди других лабазов, увидели вывеску «Торговое общество Донг». Местечко понятное, недалеко железная дорога, похоже на местечко рядом с Павелецким вокзалом, все эти Кожевенные переулки, тоже со складами да фабриками. И на крыше одного из строений мастера перекладывали железную крышу. Слышался грохот молотков.

Сергей Петрович заметил эти труды, и посмотрел на Девяткина. Тот понял шефа с полуслова.

— Обязательно опрошу и их, Сергей Петрович, — с выражением сказал Андрей Сергеевич.

— Ну всё господа, приехали… — с трудом произёс Стабров, и первым выскочил под дождь..

Всё же кожаная куртка, да ещё с поднятым воротником, штука полезная, да ещё и в таких нелёгких обстоятельствах. Его подчиненные воспользовались зонтами, и скоро вся розыскная бригада быстрым шагом подошла к крыльцу старого здания. Под ботинками хлюпали лужи, один Никулин торжествующе посмотрел на товарищей, и показал свои калоши, одетые поверх башмаков.

— Вот так-то. господа, — так сказать. почти похвалил сам себя Николай Григорьевич.

Девяткин лишь покачал головой, Минаков одобрительно поднял большой палец правой руки. Шульц был занят, тащил свй «Кодак».

Перед ними стоял двухэтажный дом, красного кирпича, ничем не отлечимый от других подобных строений. Такое, унылое местечко…

— Наверное, незачем звонить, раз нас и так вызывали, — и Девяткин открыл деревянную жверь, обитую железом, — осторожней, здесь пружина сильная, — предупредил он остальных.

— И вправду, — пробормотал Минаков, едва не заработав удар тяжёлым дверным полотнищем себе по спине.

Стабров схватил дверную ручку и дал пройти Шульцу с фотоаппаратом и треногой и Никулину с его чемоданом. Затем, осторожно вошёл сам. Сразу направо и висела табличка, с многозначительным названием: «контора».

Ну что? И искать не пришлоь, одобрил про себя подобное полицейский чиновник. Сергей Петрович вошёл первым с самым значительным выражением лица. Приказчик и кассир встали, завидев столь представительных гостей.

— Здравствуйте…

— Полицейский чиновник Стабров, Сергей Петрович, сыскная полиция Москвы, — тут же показал жетон, и уселся на стул по-кавалерйтски.

Сказать честно, Сергей Петрович считал, что господа служащие этого замечательного общества были замешаны в ограблении. Дело это было привычное, даже рутинное. Надо было обязательно знать, что деньги в кассе имеются, и в какое время там будут находится. Так что желал сразу ошарашить этих господ, расчитывая, что кто-то да даст промашку, и выдаст себя. Нервы они ведь у всех людей не каучуковые. Положил перед собой блокнот и карандаш, опять посмотрел на служащих, но уже в ироническом ключе и покачал головой.

— Что? — нервно спросил первый.

— Так представьтесь, господин хороший… — начал полицейский чиновник. — я, вот, вам назвался.

— Приказчик Филин, Фрол Фомич.

— Кассир Григорьев, Пётр Аркадьевич.

— Очень рад… — и Стабров опять уткнулся в записи Задавако.

Он перелистал три страницы, нахмурился, посмотрел в окно и наконец, спросил:

— Так налётчики укатили в пролётке?

— Нет, на автомобиле. Мы так и рассказали полицейскому. Господину Задавако.

— А откуда вы это узнали?

— Авто …Мотор работал, не глушили.

— Понятно… Так налётчиков было четверо?

— Нет, именно трое, — твердо заметил Филин.

— Опишите внешность этих неизвестных.

— Одеты- поддевки, шаровары, сапоги, картузы. Бороды, у одного седая. Но по лицам не скажешь сколько лет. Голоса молодые.

— А пистолеты какие? — всё путал свидетелей Стабров.

— Не пистолеты, револьверы! — и приказчик вскочил, волнуясь, — один даже на пол свой выронил. Большой такой, кажется, «смит-вессон».

Пока сказанное приказчиком, всё сходилось. В тех показаниях, что записал Задавако. Правда, Филин, кажется, вышел из себя, стал нервничать, это хорошо…

— Называли ли они друг друга?

— Нет. И говорил только один. Сразу крикнул: «Быстро деньги из сейфа!» и «Не сметь к пистолету тянуться!»

— У кассира имеется пистолет? — опять уточнил Стабров, сверишившись с делом, — какая модель, где хранится? Порядок, сами понимаете…

— Так «браунинг», в ящике моего стола лежит, — отвечал уже кассир Григорьев, — не трогал при ограблении, знаете, не успел, — и развёл руки.

— Не покажете?

Кассир пожал плечами, недоумевая, чего там господин полицейский хочет? И положил перед Стабровым «браунинг» М1900. И запасная обойма имелась. Полицейский чиновник кивнул, и знаком показал на оружие, что можно убрать. Стабров задумался, и опять пристально посмотрел на приказчика. Тот вдруг покраснел, и полицейский уже обрадовался, а не решил ои господин Филин начать признаваться?

— Так у одного револьвер из руки упал. Громко так стукнулся, я уже испугался, что выстрелит… — открыл свою маленькую тайну Фрол Фомич, — этого я приставу не сказал.

Сергей Петрович быстро записал в блокнот и это. Что же выходит? Новички решили под куражом денег заработать? И авто, ну авто в Первопрестольной не так много, и найти автомобиль преступников вполне возможно.

— В автомобилях не разбираетесь? Что за марка? И номер автомобиля?

— Не особо я в них…

Стабров на секунду задумался, и достал из портфеля журнал «Мото-ревю» и положил перед приказчиком, и принялся перелистывать страницы с фотографиями автомобилей.

— Ничего похожего не вспоминаете? Ну там кузов, фары? — давил он.

— Здесь ничего, — начал Филин перелистнув журнал дальше, и изучал изображения, — а вот, похоже… А номер грязный был, это я потом приметил. И последняя цифра- единица.

Сергей Петрович посмотрел фото, указанное приказчиком. Решил, что и вправду снимок получился хорошо. И надпись под авто имелась: Renault AG1. Да, конечно, автомобиль не слишком дорогой, не Benz или Хорьх. Ну уже какая-никакая зацепка имелась… Но всё равно, не вслепую же налётчики в контору наведались?

— Фрол Фомич, вы в последнее время не нанимали строителей, или там, водопроводчиков? Или, быть может, крышу вашего строения вашу чинили?

— Нет, в последнее время никого не было, — ответил он, на секунду задумавшись.

— Андрей Сергеевич, вы к кровельщикам сходите, — напомнил Стабров, — пораспросите, что да чего…

Полицейский краем глаза смотрел за реакцией Филина. И, кажется, хотя бы это возымело действие… Приказчик начал ерзать на стуле, вдруг налил себе в стакан и графина и залпом выпил.

— Водка, что ли, Фрол Фомич?

— Да вы только хозяину не говорите, Никанору Кузьмичу…

— Чего я не должен говорить?

— Да я представьте, соврал, что гнался за машиной, да в грязь упал а поворотом!

— Ага… А вы, значит, не гнались…

— А где там… — и прикачик сокрушенно повесил голову.

— Николай Григорьевич, потом слепки шин сделайте, — обратился Стабров к криминалисту, — ну, я положим не стану заострять внимание на этом казусе, господин Филин, — но посмотрел строго на собеседника, ожипя ответной любезности.

— Машина новая, словно толко из гаража, подножки не обиты. Погода вон какая, а ступицы на колесах без засохшей грязи, — начал сыпать подробностями приказчик, — по говору — мещане, москвичи. Не из благородных, точно. И ещё- точно знали, собаки, где сейф и ключи.

— Вот что, Филин… Вы уж список ваших покупателей нам напишите, кто брал ваш товар и платил наличными. Давайте исполняйте прямо сейчас, я подожду…

Девяткин и мастеровые

Андрей Сергеевич кивнул начальнику, поднял вортник своего короткого пальто., раскрыл зонтик, и вышел на улицу. Здесь он принялся петлять между лужами, пока не добрался до лабаза, со стоящими лестницами и козлами у его стен. На крыше, на коньке сидели трое рабочих, деловито обстукиаая железные листы. Дело как видно, спорилось, но крикнуть и обратить внимание на себя полицйский смог не сразу.

— Сыскная полиция! Спускайесь, поговорить надо! — заявил, и очнь строгим голосом, Девяткин.

Дело было привычное, мастеровых постращать. А то иж, какую моду все завели? Полицию не уважать!!!

— Да ваше благородь, давайте я за всех отвечу! Я тут каждый день! А остальные меняются, заказов в нас в артели ой как много! — крикнул в ответ самый пожилой из них, и начал спускаться.

Полицейский смог рассмотреть лицо незнакомца лишь тогда, когда тот сам подошёл поближе. Среднего роста, сухощавый, с небольшой рыжеватой бородкой. С лица не сходил хитроватый прищур. Одет был как и всякий мастеровой, а вот обувка была необычной- спортивные туфли на каучуковой подошве.

— Так это… Не от вас бегать, ваше благородь, а на крыше куда удобнее. Не скользят! — сразу объяснил кровельшик, — Трофим Ягубов, десятник.

— Сыскная полиция, полицейский надзиратель Девяткин. Такое дело… Не видел ли ты вчера тут автомобиль Renault AG1? Припомнл?

— Да и удивился. Сюда обычно извозчики приезжают, или ломовики. Вчера днём, был автомобиль, чёрный такой, из него трое вышли, и направились в контору «Донг». Один остался. Но одет был, ну, как водитель — кожаная курткая, штаны, шлем. И прихрамывал, на левую ногу! — и кровельщик радостно улыбнулся, вспомнив это.

— Точно ли?

— Так точнее и не бывает. А вышли они, у одного в руках парусиновая сумка имелась… Ну а автомобиль не сразу завёлся, они там минут пять кричали на водителя. Потом уехали.

— Так, — Девяткин старася говорить по- значительнее, — а номер авто не приметил?

— Грязный был номер. Но последняя цифра, единица, кажется.

Полицейский надиратель довольно улыбнулся. Что же? Уже кое-что.

— Никто кроме них не выходил? Ну, из приказчиков общества «Донг»? Или ещё кого приметил? — опять спросил он.

— Нет, ваше благородие, никого…

— А давно трудитесь со своими товарищами? Небось, далеко всё видно? Много ли народу в общество «Донг» приходит, приезжает? Ну, хотя бы примерно?

— Да с неделю здесь… Сегодня у нас четверг, а вот в пятницу приказчик на ломовике был, потом в понедельник, и вторник был… Ну а кто? Я и не знаю. Подождите… Номер упряжки ломовика..- и он на полминуты задумался, вспоминая, — 56—89. Точно.

— Спасибо, — прошептал Девяткин, записывая карандашом показания кровельщика.

Опрос жертвы наезда

— Еремей, заедем в больницу в Сокольниках, надо переговорить с городовым Гурниным, — с Яковом Семёновичем. И в лавку заглянем. Апельсинов купим, воды фруктовой, — напомнил Стабров Гвоздёву. — Потом на место происшествия, к мосту через Яузу. Надо посмотреть самому. — Стабров снова задумался.

Неясно было, зачем ехать грабителям в Богородское? Уж проще было в Москве затерятся. Подумали, что за ними гонятся? Ну, если только так… И, пока не было заявлений на пропажу авто Reno AG1… Опять какие-то прожигатели жизни? Щекочут себе нервы? Ситуация а-ля нелепый водевиль была ему совершенно неприятна, но надо пообщаться с кое-с -кем… Пора опять посетить мотоклуб, только теперь секцию авто…

Тут Гвоздёв остановился у продуктовой лавки, Сергей Петрөвич вышел сам, и вернулся уже с объёмистым свёртком. Никто и слва не сказал, а авто покатило дальше.

Больница была совсем непохожа на Яузскую, здания были вовелены в стиле псевдорусской готики. Имелась и часовня в одном из корпусов, над крышей возвышался купол с крестом.

— Минаков, пойдёмте со мной, остальные в авто нас подождите, — поставил точки над «и» Сергей Петрович.

В приёмном покое их взялась проводить сестра милосердия, и повела в палату. Мимо проходили и другие соужащие больницы, спешившие по своим делам.

Стабров тут споткнулся на ровном месте, в голову пришла шальная мысль:

«Если и вправду эти грабители люди из общества, то вероятно… Сюда для Гурнина была послана некая депеша..»

— Простите, не знаете, для Гуренина Якова Семёновича посылки не приходили? — спросил он, и просто замер от ожидания…

— Была… — опешила девица в белом с крестом наряде, — посыльный доставил пакет сегодня утром. Я приняла, потом лично отнесла больному. Всё запечатано было… Простите, если что не так…

— Внешность посыльного не запомнили?

— Молодой человек, лет двадцати. Ничего такого. Ну вот, мы и пришли, хирургия — сказала она, — а вот, и кровать Гурнина.

— Спасибо вам, — поблагодарил Стабров.

Рядом с городовым сидела, воспользовавшись табуретом, пожилая женщина, а травмированый страж закона, с рукой на перевязи, в больничном халате, сидел напротив неё на железной кровати. Полицейский чиновник стоял чуть в отдалении, препятствовать родным не желал категорически.

— Да всё хорошо, мама… Месяца через два выпишут. Жалованье сохранили, увольнять не станут. Не беспокойся, — успокаивал сын свою матушку.

— Ты лечись, раньше времени не сбегай из больницы, — говорила женщина, — я справлюсь. Всё дома хорошо.

— И вот, возьми, — и Яков отдал пакет матери, — там надолго хватит.

Женщина открыла конверт, только покачала головой и поспешно спрятала не в свою кошёлку, а в потайной карман плотного жакета.

Стабров не мешал разговору, ждал, и сам себя поблагодарил за терпение. Подошёл лишь тогда, кога женщина собралась уходить.

— Яков Семёнович? Стабров, Сергей Петрович, полицейский чиновник сыскной полиции. Это вам, — и отдал свёрток больному, — там апельсины, сельтерская вода, ну ещё по мелочам.

— Спасибо, ваше благородие! А это моя матушка, Аграфена Никодимовна, — представил свою мать полицейский.

— День добрый, ваше благородие. Пойду я, — заметила женщина, — не буду мешать. Видать, по службе.

— Я буквально на полчаса, Аграфена Никодимовна, если возможно? — Стабров говорил таким тоном, почти извиняясь.

— Я в коридоре обожду, — согласилась посетительница, — там стулья есть.

Стабров подождал, пока женщина выйдет из палаты, тогда присел на табурет рядом с Гурниным.

— Про тот вечер, Яков Семёнович… Что за авто было, не припомните?

— Renault AG1.Это точно, я тоже автоспортом интересуюсь. В машине четверо их было, с водителем. И номер авто грязный был, словно его нарочно испачкали. Но, последнюю цифру разобрал, единица. Пытался я их остановить, но меня, вот, сбили. Правда, словно водитель только оттолкнуть меня хотел, а не убить, или просто так показалось. Ну а обнаружили меня, когда наш экипаж из участка приехал, со сменой поста.

— Так… Ещё одно… Вам сегодня принёс посыльный пакет. Мне нужно только письмо, содержимое ни к чему…

Гурнин сначала нахмурился, затем покраснел, и вытащил из под подушки пакет коричневой почтовой бумаги, понятно, без адреса и почтвых штемпелей. Стабров приоткрыл, а там лежал листок бумаги и десять купюр по десять рублей. Сергей Петрович выудил листок, и жадно прочитал написанное. Всего одна строка…

«ПРОСТИТЕ»

Написано было печатными буквами, на листке вырванном из блокнота. Конверт же Стабров вернул Гурнину.

Странный облик налётчиков вырисовывался, судя по такому посланию. «Благородные бандиты», не желающие никому зла? Если настоящие экспроприаторы, из молодой поросли, тогда дела совсем плохи. Но, что хорошо, кажется стремятся избежать убийств, как быстро подумал Стабров.

— Деньги ваши. Если не секрет, сколько было всего?

— Восемьсот. Теперь начальству моему доложите?

— Да для чего? Лекарства денег стоят, Яков Семёнович. Вам лечиться ещё надо.

— А мне наш пристав обещал, что дежурным в участок переведёт, как выздоровлю. Врач говорят, что всё хорошо у меня будет, только хромота немного останется.

— Ну, благодарю за честность. Обо всём лишнем умолчу. Желаю всего самого хорошего! — попрощался Стабров с городовым и вышел из палаты.

У дверей, в коридоре, так и силела Аграфена Степановна, перебирая пальцами узел своего шерстяного платка. Увидев Сергея Петровича, встала и подошла к нему.

— Так не уволят со службы Якова?

— Нет конечно. Умный, храбрый и исполнительный полицейский. Ну а если чего, то вот, моя карточка. Я его к нам, в сыскную полицию переведу, — пообещал Сергей Петрович, — ну, я пойду. Простите, тороплюсь.

Всегда чувствовал Стабров неудобно в подобных случаях. Чувствовал, что словно сам виноват и просто никогда не мог долго говорить с близкими пострадавших. Поэтому сейчас даже не оборачивался, а быстро прошёл по кафельному полу, выскочил во двор, и оказавшись рядом с оградой, почуствовал облегчение, будто закончил тяжкую работу.

***

— Теперь к мосту, Еремей.

Минаков уже силел в салоне автмобиля. Полицейский чиновник запрыгнул в салон авто, поправил полы куртки и успокоился. Дело кажется странное, но интересное, как ему подумалось,

— Понял, Сергей Петрович!

Стабров опять призадумался, и товарищи не отвлекали начальника, ожиая, что тот опять выдаст какую-то невероятную версию. Но, пока не было сказано ни слова о каких-то новых идеях в этом происшествии.

Авто сыскной полиции остановилось у моста через Яузу, где нёс службу городовой. Не их новый знакомый Гурнин, а другой полицейский, так же при полной форме, в шинели и фуражке.

— Господа, через этот мост проезд закрыт, ведутся работы.

— Сыскная полиция, полицейский чиновник Стабров. Приехал осмотреть место гле был совершён наезд на городового Гурнина.

— Городовой Иванов, ваше благородие! Несу службу на посту!

— Понятно… Место наезда на Гурнина не затоптали?

— Нет, как можно! Вешками окружили. Всё в полной созранности! Вот, посмотрите, — и городовой указал место, — а мелом присыпали землю, где Яков лежал.

— Николай Григорьевич, и вы, Франц Янович, приступайте.

— Александр Владимирович, воды не наберёте? Мне для гипса надо.

— Сейчас, — проворчал Минаков и начал спускаться к реке.

Шульц поставил свою треногу для фотоаппарата, и начал священнодействовать, готовя камеру и вспышку. Была видна выраженная колея на земле, и место, где отчетливо отпечатадся протектор покрышки.

Франц Янович поправил своё кепи, и по команде крииналиста Никулина сделал первый снимок.

Сергей Петрович в задумчивости достал коробку папирос, любимых «Стамбульскiя» и предложил закурить, не забыв и городового.

— Благодарствую, — произнёс городовой, и отошёл, не делая мешать сыскным в их деле.

— Ну вот, Андрей Сергеевич, посмотрим по картотеке всех владелцев Reno AG1 по Московской губернии. Так, злодей, глядишь, и отыщется. Опять у нас с вами грабители- оригиналы. Ишь ты, авто им понадобилось…

— Ну да… На пролётке бы заехали, и нет её… — оветил полицейский надзиратель.

— Ну а вам, Александр Владимирович, как полицейскому приставу, и дельце посерьёзнее… Вот список приказчиков, посеавших общество «Донг» за последний месяц. Надо бы и эту версию проверить, может быть, кто из них навёл, или сам ограбил контрагента. Всякое бывает.

— Сделаю.

— Вот, завтра и займитесь, — задумчиво заметил Стабров, выпустив облачко сизого табачного дыма.

Никулин же был в своём амплуа, и уже обзавёлся немалым гипсовым слепком покрышки, и вынул след от обуви возможных подозреваемых.

— А вы знаете, Николай Григорьевич, что в древние времена, вынимать следы считалось страшным колдовством? Можно так и человека сглазить!

Никулин отвлёкся от своих трудов, встал рядом, тоже закурил и изрёк:

— Сглазить, может не сглазить, а посадить злодеев в тюрьму очень твёрдо надеюсь, Сергей Петрович!

Новые хлопоты

Утро в квартире Стабровых начиналось обычным, раз и навсегда заведённым порядком. Сергей Петрович после разминки взялся за четырёхпудовые гири, а Анна Аркадьевна, она же Юйлань Ван принялась за тайдзи. Но теперь упражнения были другими, ибо супруга полицейского чиновника была в положении, ожидая первенца.

«Скоро у нас родится первенец, мальчик» — заявила ему жена вчера вечером.

«А если не мальчик?» — зная превратностях природы, спросил Стабров.

«А кто же ещё?» — возразила ему гордая дочь китайского мандарина.

Спорить было в этом случае совершенно бессмысленно, и Сергей Петрович подал супруге чашку чая.

Вошла Глафира Андреевна, из кухарка, с явным неодобрением посмотрев на экзерсисы Анны Аркадьевны. Но промолчала, не желая слушать гневную отповедь хозяйки. Характер Юйлань стал сейчас слегка более эмоциональным, чем обычно.

Но вот, время физической культуры закончилось, и после водных процедур настало время культуры гастрономической. Помимо обычных каши и сырников, супругов ожидали и пара бутербродов с красной икрой.

— А чего это? — пробурчал Стабров, — ну, хорошо, что хотя бы не чёрная… Я и её запах ненавижу…

— Для здоровья полезно, — ласково улыбнулась, словно неразумному дитяти Глафира Андреевна, — а уж Аннушке-то и подавно…

— Точно. Ешь Сергей, нечего капризничать, — изложено женой всё было вполне строго, — спасибо, Глафира! — и Юйлань выдала одну из своих милейших улыбок.

Сергей Петрович вкушал блюда трапезы степенно, как подобало теперь отцу семейства. Правда, подумал, то надо будет зайти на почту и отправить телеграмму матушке и батюшке, Петру Андреевичу да Лукерье Степановне, в деревню Стабровка, Орловской губернии.

Стабров откусил часть бутерброда с икрой, прожевал почти мезанически, не слишком чувствуя вкус.

— Чудесные сырники вышли! — всё возжигала фимиам Глафире Аннушка, — и мука какая… Сеяная, прямо на диво!

— Наверняка родители к нам на Рождество приедут, — заметил чуть не в попад супруг.

— Да и отлично, две свободные комнаты в квартире имеются, — не сликом озаботилась этим Юйлань, — встретим Рождество и Новый год совсем по- семейному!

Сергей Петрович заметил, что его жена полна энтузиазма, отпил чаю из чашки, и решил сменить направление атаки. Всё как в «Боевом Морском Уставе»: «Если сопротивление нарастает, и продвижение во время сражения становится сложным, следует изменить направление главного удара».

— Да, Глафира Андреевна, сегодня сырники необыкновенно хороши, — добавил Стабров, — и такой прекрасный вкус!

Кухарка, кажется, казалась совершенно счастливой. Она оглаживала несуществующие складки на белейшем фартуке.

— И икра свежайшая, я договорилась, что буду покупать по осьмушке каждый день. Как раз вам, для здоровья…

***

Сергей Петрович мужественно держался. Ну, в конце концов, Юйлань стоически переносила и его недостатки. Одним из них была непонятная и противоестественная всёпоглощающая любовь, скорее даже страсть… И к чему же? К простой, даже ординарной вобле… Раз в неделю Сергей Петрович на кухне чистил собственными руками рыбёшек, больше напоминающих по консистенции деревянные дощечки. Сам порядок радовал морского офицера. Сначала- отламывал голову рыбёшке, затем лущил чешую. Ну и вскоре в его руках оказывалась янтарного цвета рыбка, которую тут же съедал.

Кухарка же предоставляла ведро для чешуи, и кусок мыла, что бы отмыть руки от невероятного запаха.

Но вкус и запах этой простецкой пищи Стаброва радовал необыкновенно. Казалось бы, самая дешёвая еда по всей Российской империи, на Волге ей и дома топили. Ну, а вот, Сергей Петрович приохотился к вобле, пока состоял в гардемаринах, в Санкт- Петербурге. Поэтому если хотели икры- так разве кто против? На здоровье! Если хотят и его кормить- может он и пострадать ради общего счастья!

***

Кстати говоря, супруга барона Пфальца, Ксения Михайловна, была весьма расположена к Анне Аркадьевне, и пеняла пару раз, что Стабровы давно не были в гостях у них, на Остоженке.

Иван Иванович же часто теперь общался с самим графом Кавским, председателем Московского автомобилного клуба.

Ну, а Сергей Петрович хотел бы поговорить с владельцами Renault AG1, состоящими в клубе. Но так, что бы не напугать раньше времени возможного преступника.

Полицейский чиновник примерно обрисовал вероятную личность преступника — дерзкий и авантюрный, желающий пощекотать себе нервы, но, при этом чётко рассчитывающий цели деяния, и пути ухода. Кроме того, эти неивестные избегали, по крайней мере пока, гибели людей при налётах. Но, были готовы применить и силу, что проявилось в случае с городовым Гурниным.

Итак, Сергею Петровичу самому надо было посетить квартиру барона, и желательно олновременно с визитацией графа Кавского.

Юйлань же зажигала ароматические палочки у бронзовых статуэток Си Ван Му и Гун-Гуна. Си Ван Му- она же владычица Запада, Повелительница Страны Мёртвых, была помошницей женщин при родах, дарила радость, здоровье и благоденствие. Гун- Гун, как властелин воздуха, способствовал удаче и всяким начинаниям.

Отрывать от важного дела ейчас её не стоило, и Стабров подождал, пока не закончится важное действо.

— Анна, завтра день субботний. Тебе не телефонировала Ксения Михайловна фон Пфальц? — спросил он, стараясь придать голосу некую отстраненность.

— Да, вчера только. Спрашивала, не желаем ли мы посетить их каартиру. Ну, я обещать не могла, вдруг у тебя служебные дела?

— Так всё равно, надо вырваться. Не след забывать таких важных знакомых!

— Отлично! — оживилась его жена, — я телефонирую в кондитерскую, закажу торт, и захватим бутылку вина. Но, я надеюсь, ты будешь не занят?

— Без сомнения, — проговорил Стабров, поправляя галстук.

Супруги готовились покинуть свою квартиру на Большом Каретном, Сергей Петрович посмотрел в окно, и во дворе уже стоял автомобиль Еремея Тулупова, Вenz type T45 непременного чёрного цвета.

— Аннушка, нам пора, — напомнил он своей супруге.

Женщина кивнула, ещё раз посмотрелась в зеркало, поправила шляпку. В прихожей Стабров подал жене пальто, поправил рукава, а затем и сам одел свою кожаную куртку и кепи. Кажется, оба ыли готовы. Ввиду того, что в приметы Стабровы верили свято, присели на минутку, поспешно поднялись, и Сергей Петрович произнёс обычные слова :

— Глафира Андреевна, мы ушли!

И, конечно же, услышали в ответ так ожидаемое от своей кухарки:

— Счастливого пути!

Новое происшествие

Анна Аркадьевна покинула салон автомобия на Мясницкой, направившись в свой чайный магазин «Зелёная черепаха», Обыватели уже вовсю сновали в этом людном месте Москвы, не смотря на ещё раннее аремя.. У конторы «Московского купеческого банка» собралась толпа, словно что-то произошло. Еремей готовился тронуться с места, но Стабров тронул водителя за плечо.

— Обожди пока…

И тут заметил городового, спешащего к дверям. Полицейский вдруг поднял дудку, и пронзительно засвистел в неё, вызывая подмогу. Стабров, не сомневаясь больше, выскочил из авто и побежал к городовому.

Он повернул перед кучкой студентов, постарался не задеть трюх барышень на тротуаре, и успел заметить разносчика мороженого с тележкой. И, сказать честно, немало удивился, уже холодно, а тут торговец таким товаром. Но тележка на мягком ходу проследовала дальше, в сторону Рождественки. Ну а Стабров подошёл к городовому, на ходу предъявляя свой жетон.

— Сергей Петрович Стабров, полицейский чиновник сыскной полиции Москвы!

— Городовой Степанов, Иван Ильич! Дворник засвистел, я и бегом сюда! А злесь вот, — и он кивнул на толпу обывателей, — стоят. Крик такой, что банк ограбили…

— Ладно, Степанов, револьвер наготове держите, заходим в контору…

— Расступись, расступись! — закричал служитель закона, — Полиция, господа! — призывал обывателей к порядку Степанов.

Наконец, оказались у дубовой двери. Стабров левой рукой приоткрыл дверь, придерживая дверное полотнище ногой. Пистолет был в правой руке, наготове… Ногой резко открыл дверь и нырнул в проём, сразу приготовился стрелять, прижавшись к стене…

— А вы кто? — услышал он не вполне понятный вопрос.

Впрочем заданный молодым мужчиной в строгом костюме с нарукавниками. Незнакомец перевязывал голову швейцару, сидевшему с разбитой головой прямо на кафеде пола. Полицейский чиновник поспешно спрятал пистолет, и вытащил номерной жетон из кармана.

— Сыскная полиция, Стабров Сергей Петрович. Телефонируйте на Петровку о происшествии.

— Кассир Цыбулин, к вашим услугам. И вот, Бориса Петровича в больницу надо.

— Вы телефонируйте, я пока с швейцаром переговорю, — нашёлся полицейский чиновник, — потом и с вами.

Служащий же банка быстрыми шагами подошёл к столику, где стоял телефонный аппарат «Эриксон».

— Борис Петрович, я из сыскной полиции. Просто это очень важно, что вы мне расскажете.

— И не скажешь, по вам, ваше благородие, что из полиции, — но увидел жетон и быстро заговорил, — да что там? Трое молодцов, бородатые, в шароварах да поддевкпх, быстро зашли. Один хвать меня по голове, я и упал. Дубинка такая, хорошо, не железная… Остального и не видел. Очнулся, меня Цыбулин Василий перевязывает.

— Пешком пришли?

— Да, на своих двоих, будь они неладны. Со стороны Рождественки пришли.

— Оружия при них не было?

— Да не приметил я… И рядом с дверью всё мороженщик крутился, туда — сюда свою тележку по Мясницкой катал.

Стабров стоя перед бюро быстро заполнил лист бумаги, и попросил швейцара подписать. Тут пришли два санитара, вывели Бориса Петровича, а городовой Степанов их проводил.

Кассиры всё смотрели на полицейского чиновника, словно на некое чудо, будто упавшее на них с неба. Наконец, открылась железная дверь, и в зал вышел важный господин, с лихо закрученными усами. Выглядел авторитетно до неправдоподобия, и блеска его облику добавлял золотой монокль, в правом глазу субъекта. Прекрасный габардиновый костюм- тройка лишь оттенял его важный вид, а блеску лаковых ботинок позавидовал бы и франтоватый Франц Янович Шульц, фотограф сыскной полиции.

— Сергей Петрович Стабров, полицейский чиновник сыскной полиции. Буду расследовать это дело.

— Иоахим Леопольдович Брюкнер, управляющий банком. К вашим услугам. Экспроприаторы похитили, — и он глянул в ведомость, — сорок две тысячи семьсот пятьдесят рублей, в банковых и кредитных билетах.

— Мне придется переговорить с вашими работниками.

— Без сомнения. В зале в момент преступления работали пять кассиров- Цыбулин, Щусев, Зиновьев, Денежкин и Растропов. Имелись и два клиента банка — приказчик Афанасьев и купец Шульгин. Оба убежали, и, как ни странно, экспроприаторы их деньги не изъяли, — и тут монокль господина Брюкнера выскочил, повиснув на золотой цепочке, — такие вот разбойники, — вздохнул растроенный финансист.

Стаброву это тое нравилось всё меньше, и если эта банда работала на социал-демократов, или эсеров, добывая средства для партии, а особенно для привольной жизни верхушки организаций где -нибудь типа Швейцарии или Парижска, то дела могли закончится плохо, Пальбой на окраине Москвы. Тут он покривился, и полез за сигарой.

— Можете закурить, господин Стабров. Вижно, что вы расстроены. Разрешите, и я закурю. Я много слышал о вас от Дмитрия Ивановича Пфальца и его уважаемого отца, Ивана Ивановича. Часто встречаемся по воскресеньям, во время службе в соборе, Петра и Павла. И от господина Николаева, Ивана Евгеньевича. Тот просто поклонник ваших талантов. Он е ведь служит в нашем банке…

— Да, был представлен Ивану Евгеньевичу, но заочно… — несколько загадочно ответил полицейский чиновник

Ну да, Николаев… Сергей Перович вспомнил. Преступление на Солянке, связанное с убийством Рашке… Как же, пятнадцатая квартира господина Николаева, и восторженные отклики на спортивные достижения Сергея Петровича! И, конечно, Стабров знал про эту красивую лютеранскую церквь. Что и говорить, орган там был куда как не плох, а рядом находился и знаменитый мазепинский дом.

Управляющий тем временем достал из внутреннего кармана гильзу с « Портагасом», Стабров выудил неизменную «манилу», Брюкнер зажёг длинную спичку, и оба, теперь почти приятеля, закурили, пустив табачный дым к потолку зала. Только сейчас Сергей Петрович заметил красивую бронзовую люстру, висевшую на цепи под потолком.

— О, это наша гордость, — усмехнулся Иоахим Леопольдович. — начало девятнадцатого века, пережила знаменитый пожар 1812 года.

И эту приятную беседу прервали вошедшие Девяткин и Никулин, за ними вошёл и Шульц со своей коробкой и а лаковых блестящих ботинках помимо нового наряда, блузы а- ля «Лев Толстой» и шаровар. В общем, Франц Янович с головой окунулся в искусство, не забыв и про фиолетовый бант на шее и гаврошевскую кепку.

— Сергей Петрович, Минаков выехал в торговые дома, торгующими авто, на рекогнисцировку, — заметил Девяткин, — а здесь, неужто ограбление банка? Что у нас, Баку что ли?

— Ситуация накаляется, — посерьёзнел в лице и Стабров, — надо торопится, а то и его сиятельство, губернатор Джунковский будет сильно недоволен. Никулин, посмотрите, может быть, какие следы преступники оставили, что ещё не замечено… А вы, Андрей Сергеевич, пройдите по Рождественке, поговорите с дворниками, может быть, заметили чего? Особенно автомобиль, и троих незнакомцев.

— Сделаю, Сергей Петрович. мигом обернусь! — и Девяткин тут же вышел из здания.

Ну а Шульц уже поставил треногу и закрепил камеру, приготовившись снимать. Одно было хорошо, что не надо Федюнина вызывать как подумалось Сергею Петровичу.

Стабров погасил сигару, кивнул Брюкнеру. и подошёл к кассирам банка.

— Господа, расскажите, как всё призошло. И, если можно, рассказ начните с вашей фамилии и должности, — как можно дружелюбней сказал полицейский чиновник.