Бесплатный фрагмент - Черные матрешки

Нетипичный заказ

Необычные черные матрешки щурились на него разноцветными глазами. Максим так и не смог определить, насколько они старые. А обычно угадывал возраст раритета за считанные секунды.

Сегодня чутье его подвело. Такое с ним впервые. Опытные руки реставратора дрожали, когда он прикасался к матрешкам. И как их отреставрировать? С виду они не повреждены, вот только роспись на их боках поистерлась.

Максим изучал узоры под лупой. Рассмотреть почти ничего не удавалось. Придется взять микроскоп. Такое впечатление, что узоры складываются в надписи или даже в иероглифы! У него двоится в глазах? Он слишком устал. Не нужно было работать сверхурочно, но хорошо оплачиваемые заказы поступают не каждый день.

Вот и сегодня ближе к ночи какой-то олигарх прислал с курьером ящик, явно привезенный издалека. Максим уже ожидал, что обнаружит в нем какой-то артефакт из Древнего Египта, а в ящике лежали всего лишь матрешки. Они были красивыми, но почему-то испугали Максима больше, чем гранаты или готовые взорваться драконьи яйца. Если б внушительный задаток к заказу не прилагался в наличных, то Максим бы, пожалуй, отказался. Уж слишком зловещий вид у этих матрешек. А вот состояние у них хорошее. Ни трещинки нет. Только краска поистерлась. Их придется расписать заново и всего-то! Но рисунок нужно восстановить в деталях, будто это какое-то колдовское заклятие, которое не должно сбиться ни на йоту.

Максим получил четкие инструкции и теперь ломал голову, как их выполнить. Его коллега Даша зашла в мастерскую не вовремя.

— О, какая прелесть! — покрытые ярким лаком ноготки Даши с жадностью вцепились в одну из матрешек.

— Положи на место! Они очень ценные!

Обычно Максим не смел повышать голоса на красивых девушек, но сегодня сорвался. Сам не знал почему! Будто черт его дернул. Он попытался вырвать матрешку у Даши. Девушка не отдавала. Пока они боролись, матрешка ударилась о край стола. Верхний слой треснул. Отколовшаяся от матрешки щепка вонзилась Даше в ладонь. Крови натекла лужа.

— Ой! Что ты натворил? — Даша хоть и была взрослой девушкой двадцати пяти лет, а чуть не расплакалась, как ребенок. — Теперь придется ехать в травмпункт, а там такие очереди! Всю ночь в них просидишь!

— Какой травмпункт! — Максим не мог понять кисейных барышень. У него в вещах всегда была припасена аптечка со всеми медикаментами первой необходимости. Пока Даша жаловалась, он успел достать аптечку и извлечь из нее йод и пластырь. Хотя нет, пластырь не сгодится. Кровь из раны течет слишком сильно. Лучше взять бинты. Еще неплохо бы найти пинцет, на случай если осколок щепки застрял под кожей. Вместо пинцета нашлись лишь щипчики.

— Потерпи немного! — Максим начал оказывать коллеге медицинскую помощь. Даша стонала и охала, жалуясь на жизнь. Кто только просил ее трогать матрешку! Ну, почему женщины такие любопытные!

Кровь Даши обильно полила ящик с еще не распакованными матрешками. Теперь от крови их не отчистишь! Сплошные проблемы! На будущее придется запирать мастерскую. Даша работала в отдельной мастерской, где занималась исключительно реставрацией исторических костюмов. К иконам, старинному оружию и картинам, которыми занимался специалист более высокой квалификации Максим, ее не подпускали. Однако стройная блондинка Даша вечно пользовалась своим очарование и проходила даже туда, куда ей нельзя. Иногда женщинам стоит лишь улыбнуться, и никаких пропусков не требуется.

Максим ругал себя на чем свет стоит за то, что поддался, как полный дурак, на очарование Даши. А кровь капала на редкостных матрешек, марала изящную роспись. Матрешки начали казаться клопами, которые жадно ее впитывают.

Нужно было пожалеть Дашу, потерявшую много крови, а Максим думал лишь о сохранности матрешек. Ведь он за них отвечает. Олигарху можно и головой заплатить. Что если эти матрешки представляли для него особенную ценность? Например, достались от кого-то из родственников? Хотя, скорее всего, заказчик их перекупил у кого-то. И этот кто-то обладал очень оригинальным вкусом к черному искусству.

— Наверное, артерию задела, — шумно жаловалась Даша. Из своего ранения она хотела устроить целый театр. Максим даже подумал, что такие девушки, как она, зря тратят время на серьезной работе. Ей бы в актрисы!

— Вот тебе и травмпункт! — Максим закончил перевязывать рану и обрезал конец бинта ножницами. — Готово! Повязку нужно будет сменить через пару дней.

— Я схожу к врачу, — пообещала Даша.

— Я бы из-за такой мелочи к врачу не пошел.

— У сильных мужчин одна мораль, у слабых женщин другая, — Даша кокетливо повела накрашенными ресницами. Губы она тоже всегда красила и подводила карандашом. Почему-то женщины с ярким макияжем вдруг стали напоминать Максиму матрешек. Лицо у Даши словно нарисованное. А что под макияжем? И что кроется под росписью черных матрешек? Открыть их Максиму не удалось. Верхние половинки словно приклеены.

— Это матрешки в стиле нуар? — Даша почему-то решила отвлечь внимание реставратора от своей раны. — Или в стиле хоррор? Разве бывают матрешки в стиле хоррор?

— Они в древнем русском стиле! С чего ты решила, что они реквизит для фильма ужасов? — оговорил Максим коллегу.

— Я не это имела в виду.

— А что?

— Такое чувство, что они захотели моей крови, — Даша потупилась.

Может, она переутомилась и теперь несет чушь? Максим и сам переутомился за работой. Нагрузка у него в последнее время была колоссальная. В Оружейной Палате планировалась новая выставка. Из запасников достали раритеты, которые нуждались в срочной реставрации. А тут еще и эти матрешки.

— Они щурятся, будто вампиры.

— Просто краска облупилась, — Максим достал пару матрешек, которые лежали среди стружек в ящике. — Я подновлю краску, и их лица перестанут казаться зловещими.

— Лучше оставь, как есть. Они перепугают всех экскурсантов до смерти.

— А ты злая!

Даша кокетливо улыбнулась.

— Страшное притягивает, — пояснила она. — Поэтому многие обожают смотреть фильмы ужасов. Кстати, сходим вместе в кино на выходных?

Раньше Максим бы обрадовался приглашению, но сейчас замялся. Все выходные он, скорее всего, проведет, выполняя заказ.

— Нас ожидают попкорн, кока-кола и фильм о красивом демоне, проскользнувшим в царские терема под названием «Царская тень».

— Как-то попкорн и кока-кола не сочетаются с таким серьезным сюжетом.

— Да, ладно. Это всего лишь развлекательный мистический сюжет, перенесенный на фон русской истории. Говорят, от этого фильма в восторге все фанаты ужастиков.

— То есть детишки и подростки?

— Не шути! На нем возрастное ограничение 18+.

— Тогда большая часть потенциальной публики к просмотру допущена не будет. Такие сказки обожает зеленая молодежь.

— Ну и мы еще не старики, — насупилась Даша.

— Лично я уже приближаюсь к людям среднего возраста.

На самом деле после долгого дня работы Максим ощущал себя уставшим от жизни пожилым человеком, у которого ломит поясницу. А вот Даша была полна энергии и все еще бодро цокала высокими каблучками.

— В тридцать-то лет тебе еще рано считать себя человеком среднего возраста, — поддела она.

— Мне уже за тридцать.

— Все равно еще не поздно развлекаться. Сходим в кино! Забудем про работу!

— Давай на следующей неделе.

Даша отвела от щеки короткие крашеные пряди волос с таким видом, будто ее ударили. Получать отказы она не привыкла.

— Ладно, на следующей, — уныло протянула она. — А ты подари мне одну из этих матрешек.

— Прости, не могу.

— У тебя их три десятка, не меньше! — возмутилась Даша. Из стружек в ящике действительно щурились дюжины голов матрешек. Минуту назад их вроде бы было меньше.

— Заказчик, наверняка, их всех пересчитал.

— Скажи ему, что одна испортилась безнадежно или что ее украли, пока ты возился с другими.

Камеры видеонаблюдения вышли из строя как раз за день до того, как Максим получил матрешек. Можно было и соврать, но парень привык быть честным.

— Давай я лучше подарю тебе что-нибудь другое.

— Букет роз и коробку конфет, — тут же поставила условие Даша. С ней сторговаться было запросто. Главное, иметь деньги в кармане.

— А кто заказчик? — полюбопытствовала девушка.

— Частный заказчик.

— Какой-нибудь новый русский?

— С чего ты решила?

— Такие матрешки по карману лишь богачу.

— Да, ну!

— Глянь на них! Они, как живые.

Максим ничего такого не замечал. Но вот кровь матрешки и впрямь впитали. Может, дело в черной поверхности. Ее замарать не так просто, как светлую.

— Ладно, я пойду. Мне ехать до дома на метро, а потом еще на автобусе.

Лишь спустя час после того, как Даша ушла, Максим обнаружил, что матрешки с трещиной не хватает. Очевидно, ловкая Даша забрала ее с собой. Хорошо, что она не прихватила крупные купюры из задатка. Матрешку можно будет вытребовать назад, а деньги с должников назад получить невозможно. Максим уже простил нескольких друзей, которым давал в долг. Ведь отдать долги им просто было нечем.

Матрешек в ящике оказалось тридцать три. Прямо библейская цифра. И на всех на них не заметно ни единого пятнышка крови. Будто матрешки, как вампиры, впитали кровь Даши.

Музейный персонаж

В будний день вечером в музее было безлюдно, а вот в выходные здесь будет полно народа. Экскурсантами в основном были туристы, а также школьные и студенческие группы. Максим успел подружиться с симпатичной девушкой-экскурсоводом Ларисой, но виделись они редко. Лариса весь день водила группы по музею, а Максим трудился в мастерской, находившейся в цокольном этаже.

Вроде бы преуспевающий реставратор должен был быть обеспеченным, но Максим к числу везунчиков не относился. Новый заказ — его единственный шанс заработать на собственное жилье. Конечно же, большую часть гонорара заберет себе руководство музея, обеспечившее ему заказ, но и того, что останется должно хватить на первый взнос на ипотеку. Заказчик, наверное, невероятно богат, что платит так много за восстановление вещей, которые вообще-то никому не нужны. Все матрешки были абсолютно одинаковыми и по размеру, и по окраске. В одном экземпляре они бы еще представляли ценность, но не сразу в таком количестве. Максим даже задумался, а не поддельные ли все из них, кроме какой-то одной, действительно старинной. Вдруг заказчик устроил ему экзамен, наштамповав кучу поделок. Поди, догадайся сам, которая из них подлинная. К матрешкам не прилагалось никакой описи или накладной. В реестр вещей, переданных на реставрацию, они тоже были не внесены. Всё не по правилам! Но хорошая оплата снимает все ограничения. Если руководство музея, при котором работал Максим, на все закрыло глаза, то и ему не стоит задавать вопросов.

Обычно из мастерской нельзя было уносить реставрируемые предметы, но с матрешками был особый случай, поэтому одну из них Максим взял с собой, чтобы продолжить работать сверхурочно. Он спрятал матрешку в нагрудном кармане пиджака. Поскольку пиджак висел на нем, как на вешалке, это было даже не заметно. Хорошо быть худым и носить просторную одежду с вместительными карманами. Тогда все вещи можно рассовать по карманам, и никакая сумка не требуется.

Рабочий пропуск каким-то образом выскользнул и упал на пол. Наверное, в одном из карманов появилась дырка, раз такое произошло. Максим наклонился, чтобы поднять его и вдруг ощутил толчок в области груди, будто что-то ударило его в сердце. Не могла же деревянная матрешка, спрятанная в нагрудном кармане, злобно его пнуть. Наверное, из-за постоянных волнений, он наработал себе грудную жабу. Нужно будет сходить к кардиологу.

Тонкая карточка пропуска чуть не порезала пальцы. Максим поднял ее и выпрямился сам. В зале музея, по которому он обычно проходил к выходу, было пусто. Свет стал приглушенным. Вероятно, из-за этого собственное имя, напечатанное на пропуске, показалось ему каким-то чужим. Максим Григорьевич Костин. Это он и есть! Фамилия, как нельзя, кстати, ему подходит, ведь он несгибаемый и крепкий, будто кость. Никакие испытания жизни его не сломили. Наверное, его душа тоже окостенела, потому что ни в какие сверхъестественные вещи он уже не верит. Поэтому попытки Даши зазвать его в кино на фильмы ужасов бесполезны. Ему неинтересно будет их смотреть, потому что за непрестанной и трудоемкой работой он растерял склонность к фантазиям.

Многим посетителям при виде старинных предметов в музее хотелось послушать любопытные истории. А вот Максим привык равнодушно смотреть на экспозицию, которую видел каждый вечер, уходя с работы. Предметы старины, заключенные в современные витрины, почему-то казались находящимися в плену. Сейчас в слабом освещении мечи, латы и дароносицы приобретали зловещий вид. Посетителей не осталось, контролеры и охранники тоже куда-то делись. Не могли же они так рано уйти с работы. Обычно они уходили позже него.

Максим заметил одну припозднившуюся посетительницу, которая неслышно шла между витринами. Ее походка была такой тихой, что шагов вообще было не слышно. Раз одна посетительница все еще здесь, значить двери музея еще запереть не успели. Если только ее саму не заперли тут после отбоя. Девушка двигалась как-то сонно, будто лунатик или даже привидение.

У Максима была слабое зрение, поэтому он не сразу рассмотрел, что она одета в старинный сарафан. Наверное, актриса. Сюда иногда пускали актерские группы на фотосессию или для киносъемок. Нужно признать, что костюм у нее был роскошным, будто вынутым из музейной витрины. Из-за него казалось, что она сама тоже вышла из музейной витрины.

Максим опешил, увидев ее лицо. Такая бледная и такая красивая! Пышная русая коса совсем не контрастирует с золотистой парчой наряда и жемчужными нитями, свисавшими с кокошника. Сам кокошник явно старинный. Максим готов был поручиться, что его ни разу не реставрировали. Так как же он мог так хорошо сохраниться!

Девушка шла так плавно, будто плыла над полом. Она явно не собиралась ни с кем общаться, поэтому Максим хотел пройти мимо, но вдруг она подняла на него глаза, и его будто пронзило. Эти глаза, подведенные красными тенями, совсем не сочетались с ее бледным обликом. Действительно, похоже на глаза призрака. Вероятно, в музее разрешили провести съемки какого-то фильма ужасов на фоне Древней Руси. Вездесущая Даша, наверняка, в курсе, но ее как назло нет рядом. Можно спросить обо всем только самому. С девушками Максим всегда стеснялся общаться, но красавица стремительно двигалась прямо к глухой стенке.

— Вы заблудились? — решил окликнуть ее он.

Никакого ответа. Только из тишины позвали вдруг тонкие голоса, похожие на хор:

— Светорада!

Наверное, это ее имя. Максим оглянулся в поисках тех, кто ее звал. Их точно должно быть несколько человек, но он не увидел ни одного. Может, они спрятались в темноте, за витринами. Красавица в славянском костюме задержалась всего на миг, услышав голоса, но не обернулась и пошла дальше.

— Вы идете прямо в тупик, — Максим догнал ее и преградил ей путь, чтобы она не наткнулась на стенку.

— И что с того, добрый молодец?

Наверное, она пошутила. Максим хотел натянуто рассмеяться, потому что не знал, как еще поддержать разговор, но вдруг заметил, что в глазах Светорады затаились гнев и злоба. Она назвала его добрым, а сама за что-то разозлилась.

Он вспомнил, что обращение «добрый молодец» на старой Руси было просто формальным. Слово «добрый» не стоило воспринимать буквально. Как и в обращении «красная девица» прилагательное «красная» буквальным не было. Не имелось в виду, что девица покраснела от стыда или злоупотребила румянами. Ведь слово «красная» в стародавние времена означало еще и красивая. Поэтому Красную площадь можно было перевести со стародавнего языка, как красивую. Так сложилось из-за того, что красные красители были дорогими, а цвет считался привлекательным, его название у жителей Древней Руси ассоциировалось с красотой. Сейчас мало, кто об этом помнит, и еще меньше тех, кто употребит такие выражения в быту, ведь малограмотных людей можно ими и обидеть. Например, девочки-подростки, если кто-то вдруг назовет их красными девицами, испугаются, что-то кто-то заметил у них прыщи. Не все прилежно учатся на уроках истории. Сам Максим полюбил историю с тех пор, как в школу перешла работать бывшая экскурсовод из Исторического музея. Дело в том, что музей закрылся на долгую реставрацию, а вакансии для его сотрудницы нашлись только в средней школе. Преподавательницей она стала великолепной, потому что умела подать свой предмет так, будто приглашала учеников на экскурсию в прошедшие эпохи. У нее даже двоечники и троечники выучили предмет на отлично, ведь она сумела их заинтересовать. А учится легче всего тому, что тебе интересно.

После нее Максим попал в класс к учительнице, которая превратила историю в сухой предмет, состоящий из дат, имен и каких-то чертежей, перерисованных из учебного пособия, купленного где-то по знакомству. Весь урок состоял из того, что ленивая учительница доставала это пособие из сумки, чертила на доске схему и командовала: «копируйте в тетрадь». Пока дети этим занимались, она занималась своими делами. На экзамене отличником становился тот, кто вызубрил даты, хоть и не мог описать никаких исторических событий. Вот тогда от истории Максиму захотелось завыть. Выходит, предмет зависит от учителя. Как преподаватель его подаст, настолько и захочется его изучить.

А элегантность платья зависит от той женщины, которая его носит. На Светораде, к примеру, широкий не приталенный сарафан сидел так изысканно, что ни одна супермодель мира в платьях от кутюр не смогла бы сейчас с ней сравниться.

Вот только речь Светорады была архаичной. Вероятно, девушка разучила роль для какого-то спектакля про Древнюю Русь и теперь ее репетирует. Только вот к чему проверять свой талант на случайных встречных?

— Неужели ты с каждым прохожим так разговариваешь?

Красавица удивленно вздернула густую бровь. Жест почему-то вышел надменным.

— Ты первый, кто мне повстречался.

— В музее?

— В этом новом месте.

— Почему оно новое?

Вроде здание, теперь ставшее музеем, стоит тут со времен Древней Руси. Может, она, называя его новым, пыталась сделать своеобразный комплимент реставраторам. Такой комплимент Максим мог отнести и на свой счет, поэтому радушно улыбнулся. Светорада не улыбнулась в ответ. Ее губки были надуты, как у капризной куклы. Очелье кокошника переливалось разноцветными бликами. Несколько крупных бусин ложились ей на брови. Максим заметил, что брови у нее изгибаются колесом. В произведениях о стародавней Руси такие брови было принято считать эталоном красоты.

— Ты, наверное, приехала издалека на гастроли в одном из столичных театров, — догадался Максим. Ему даже предполагать не хотелось, что Светорада относится к числу тех ряженых, которые фотографируются за деньги с туристами в Александровском саду. Уж не похожа она была на дешевую статистку. От девушки веяло каким-то царским величием. Видимо, актриса она очень талантливая, раз надела костюм древнерусской царевны, то и ведет себя, как царевна. Вот только почему она такая бледная. На щеках ни следа румян, на губах ни тени улыбки. Как будто ей предстоит играть мертвую царевну, а не живую.

— А кто впустил тебя в музей после отбоя? Или ты здесь заблудилась?

Светорада загадочно улыбнулась.

— Кто? — эхом повторила она и вдруг положила тонкую, унизанную перстнями, ладонь на грудь Максима. Ее рука обожгла холодом даже сквозь пиджак.

— Как ты думаешь, кто меня впустил?

Наверное, это была какая-то загадка. Максим не успел подумать над ней, как его окликнули. Охранник, вступивший на ночную вахту, как раз совершал обход.

— Подождите, кроме меня тут осталась… — Максим обернулся на девушку, но ее будто след простыл.

Тихие места

На улице моросил дождь. Фонари роняли неровный свет на мокрый асфальт. В такую погоду лучше всего сидеть дома, а не ждать зеленого света на перекрестке по дороге к ближайшему метро. Светофор очень долго оставался красным. Максим измотался в ожидании. Зонта с собой у него не было. Вероятно, стоит зайти в уютное кафе и выпить горячего чаю, чтобы не простудиться. Кафе тоже находилось на другой стороне дороги. Пришлось ждать, пока ленивый светофор сменит цвет.

Пока ждал, Максим заметил какой-то странный бугорок на шоссе прямо под колесами проезжавших машин. По форме похоже на голову мужчины. Только вот не может же отрезанная голова лежать прямо на проезжей дороге в центре города и не привлечь внимание полиции. Наверное, показалось.

Автомобили медленно проползали мимо него по зебре. Светофор так и оставался красным, но поток машин редел. Максим смахнул капли дождя с ресниц. Вид дороги показался ему размытым, но голова на дороге вдруг прорисовалась четко. Она лежала прямо на асфальте и, судя по всему, была живой. Глаза раскрылись в ужасе, а рот в крике. Максим вдруг понял, что это не отрубленная голова, а человек, зарытый по горло в землю. Наверное, какой-то рабочий застрял в отверстии канализации и теперь не может выбраться. А колеса автомобилей вот-вот проедутся по нему. Наверное, из-за шума машин не слышно его крика.

Максим готов был уже сам вызвать службу спасения, но светофор вдруг окрасился зеленым светом, а голова с дороги исчезла, будто ее и не было. Наверняка, плохое зрение опять сыграло с ним шутку. Нужно пойти к окулисту, чтобы он прописал очки, но на это никак не хватало времени.

В небольшом кафе было уютно, тепло и почти пусто. На столиках стояли вазочки с бумажными цветами и изящные салфетницы. Максим едва успел заказать чай, а девушка в славянском костюме уже сидела прямо напротив него за маленьким столиком. В ее руках тоже была чашечка с чаем, в которую капнуло что-то красное.

Она подняла на него подведенные красной тушью глаза. Максим поморщился. Хоть она и красива, а такие яркие красные веки плохо сочетаются с традиционным русским костюмом. К тому же с костюмом золотистого цвета. Такой грим больше подошел бы азиатскому призраку. Из-за грима кажется, что славянская красавица плачет кровью.

— Рад тебя снова видеть, — улыбнулся ей Максим.

Ответом ему была тишина, которую разорвал цокот каблучков. Официантка, наконец, принесла поднос с чаем. Она глянула на пустое место рядом с Максимом удивленно.

Неужели он и впрямь разговаривал с пустым местом? Но ему показалось, что в кафе сидит Светорада. Наверное, так вышло из-за желания снова ее увидеть. Недавно проходя от музея по Красной площади, он искал ее взглядом среди ряженых фигур, охотно фотографировавшихся с туристами. В Александровском саду вечно болтались актеры, одетые в костюмы времен Петра Первого или Екатерины Второй, но вот актрис в костюмах Древней Руси Максим там не видел никогда, а ведь гулял там почти каждый вечер. Светорада во всем уникальна. Вот только не приснилась ли она ему?

Нагрудный карман странно вибрировал. Наверное, это от учащенного сердцебиения. Вряд ли матрешка, положенная в него, могла двигаться сама. Старинные вещи не снабжены батарейками и хитрыми механизмами, как современные игрушки. Они не могут двигаться сами.

У Максима осталось много вопросов, которые было некому задать так, как заказчик лично с реставратором общаться не хотел. Даже с начальством музея он, разумеется, общался лишь через посредников. Если матрешки такие старые, как он предполагал, то каким образом они сохранились в таком хорошем состоянии? Дерево не могло сохраниться такой срок.

Кафе совсем опустело перед закрытием. Естественно, никакая девушка в славянском костюме в него не пришла, хотя Максим ждал и надеялся. Место напротив него было пустым и холодным. Он допил чай и пошел к метро. Хорошо хотя бы, что от центра до окраин Москвы ему добираться по прямой ветке. Почему-то когда спускался на эскалаторе вглубь метро, у него было такое чувство, будто его погребают заживо. Такое странное пугающее ощущение! Вероятно, оно связано с ассоциацией того, что линии метро находятся глубоко под землей. Тем не менее, он спускался в метро почти каждый день, а такое чувство у него возникло впервые.

На станциях метро и в вагонах поездов почти никого не было. А вот возле его дома в тихом сквере одержимо спорила какая-то парочка. Их крики разрывали округу, но никто не выходил из подъездов посмотреть в чем дело и, как это ни странно, не слышалось сирен полицейских машин Значит, никто из соседей и не подумал вызвать полицию. А ведь тут и до убийства недалеко. Мужчина с женщиной чуть ли не дрались.

— Если она лучше меня, то к ней и уходи, — можно было расслышать в одержимых криках женщины. — И не возвращайся!

— Вначале верни ключи от машины!

— Нет уж, машину я оставлю себе в качестве компенсации.

— Какой такой компенсации?

— За все твои измены и запои, которые я терпела.

Похоже, бывшие влюбленные выясняют отношения. Максим не хотел влезать в их ссору и тем более драться. В схватке с таким громилой он, наверняка, проиграет, но может, стоит вызвать полицию. Он потянулся к боковому карману, где носил смартфон и тут вдруг признал в ссорящихся соседей с пятого этажа. Это же та пара, которая разводится и шумно делит имущество. О них уже давно все кругом злословят. Ходят слухи, что муж уходит к молодой и симпатичной любовнице. Начальник Максима тоже разводился уже несколько раз, но до таких скандалов у него не доходило. С чего разводящейся паре пришло в голову выходить ночью из дома и вопить на всю улицу. Афишировать свои разводы обожают только голливудские актеры, другие люди предпочитают соблюдать приличия. Максим помнил, как разводились родители его одноклассника, когда он еще учился в школе. Они делили по суду даже шкаф с хрусталем и детское пианино, но до воплей на всю округу у них бесстыдства не хватило.

Как назло, шумная пара стояла прямо на проходе к нужному подъезду. Максим попытался проскочить мимо них, но мужчина вдруг вцепился в него, очевидно, решив сорвать нервы на первом прохожем. От него разило алкоголем, как и от его жены. С пьяными мирно не договоришься. Максим не умел драться, да и физических сил у него особых не было, но все вышло как-то само собой. Он просто машинально двинул рукой и попал соседу в лицо. Хоть удар был несильный, сосед упал на землю. Женщина вскрикнула.

— Смотри, она живая!

Кого она имела в виду? Пальцем она ткнула на обочину дороги. Максим не сразу заметил валявшуюся там черную матрешку. Похоже, она выпала у него из кармана. Он наклонился, чтобы поднять ее. К счастью, она не треснула. А ведь пьяный сосед мог ее раздавить. Он упал лишь на сантиметр левее, чем матрешка.

Соседка настаивала, что матрешка живая, что она только что двигалась и пыталась укусить ее. Что взять с пьяной? Под глазом у нее расплывался синяк, а у ее мужа на щеке виднелись царапины от женских ногтей. Видимо, этим двоим предстоит разводиться в тюремных камерах, иначе они не могут. Как хорошо иметь соседей, которые умеют жить мирно и не шуметь по ночам!

Максим стряхнул грязь и комочки земли с матрешки и сунул ее назад в карман. Пара в сквере снова спорила, но теперь уже не так шумно. Видимо, им не хотелось привлечь внимание следующих припозднившихся прохожих, которые могут кого-то ударить. Максим ни разу в жизни никого не бил и вот все вышло само собой. Из-за какой-то матрешки.

А с чего он решил, что это из-за матрешки? Просто потому, что она выпала из его кармана при столкновении с соседом и могла быть раздавлена. Он тоже в драке с пьяницей мог пострадать и даже мог быть убит. Странно, но до того, как черные матрешки попали к нему в руки, на него ни разу никто не нападал.

Унылый быт и яркая сказка

Максим вернулся домой и по привычке поблагодарил небеса за то, что дома ему приходится только ночевать. Недаром окраины города принято называть спальными районами, ведь уставшие после долгого трудового дня горожане приезжают сюда только на ночь. Самой необходимой вещью дома становятся не мягкая мебель и даже не кухонные принадлежности, а простой будильник. От него зависит, проснешься ли вовремя, чтобы не опоздать на работу. А вот без кухни вполне можно обойтись, обедать все равно придется в закусочной, а завтрак часто приходится пропускать ради экономии времени, которое тратишь на дорогу. К слову, с тех пор, как в моду вошли смартфоны, вмещавшие в себя и телефон, и компьютер, и навигатор, и даже будильник, без привычного старомодного будильника на прикроватном столике можно было обойтись, но Максим привык к нему, поэтому не выбрасывал за ненадобностью. Лучше пусть останется страховка на случай, если приятный музыкальный звук будильника в смартфоне однажды не сработает. Мало ли, вдруг сядет аккумулятор. Иногда, техника выходит из строя и выкидывает злые шуточки.

Дом Максима находился на самой окраине столицы. Если только можно было назвать домом комнату в крохотной квартирке, которую делишь напополам с пожилыми родителями. Неспособность заработать на собственную квартиру стала для многих злой шуткой судьбы, так что Максим не жаловался. Большинство соседей жило не в лучшем положении, чем он, поэтому было не слишком обидно.

Как странно! Когда поступал в университет, чтобы получить высшее образование, он думал, что перед ним раскроется весь мир, а в итоге получив диплом, вкалывал теперь за десятерых, и едва наскребал деньги на повседневные нужды. Вряд ли он когда-нибудь сможет позволить себе даже покупку машины, не то что квартиры. Конечно, можно взять кредит, но его потом придется платить с процентами, и неизвестно расплатишься ли вообще.

За окнами его комнаты, выходившими в сторону, противоположную подъезду, по вечерам обычно стоял невыносимый грохот, ведь там находилась детская площадка. Детишки на ней будут резвиться даже после того, как Максим станет засыпать. К этому он уже привык, а вот привыкнуть к тому, что в родной квартире царит бардак, было сложно. Родители были категорически против того, чтобы взрослый сын помог им с уборкой.

— Ты непременно что-нибудь испортишь или по ошибке выбросишь что-то нужное, — твердил отец. — Нынешняя молодежь даже не умеет отличить мусор от ценных вещей. Ты вот не понимаешь, как у нас дома много ценностей!

Ценностями считались старые пыльные стопки газет, ветхие театральные программки, папки с газетными вырезками, журналы советского времени и рассыпавшиеся книги, которые не приняли бы даже к букинистам. Вся эта макулатура громоздилась от пола до потолка на балконе и в спальне родителей, блокируя дверцы шкафа и выдвижные ящики. Кроме нее нельзя было выкидывать пустые коробки, изношенные тряпки и кипы ненужных и бесполезных вещей. Нельзя было наклеить на полу кухни новый линолеум вместо истершегося. А старые покосившиеся табуретки и обеденный стол нельзя было заменить, потому что родители к ним привыкли. Таким образом, платя каждый месяц квартплату за всю семьи, Максим чувствовал себя так, как будто живет в чужой квартире. Квартира кстати не знала ремонта уже более сорока лет, как раз с того момента, как сюда въехали культурные и образованные молодожены, защитившие кандидатские и докторские степени. Максим так и не понял, почему у такой интеллигентной пары ребенок родился в уже мусорной квартире, где никто и не думал навести порядок. Мама обожала повторять, что чтобы посмотреть на великолепие нужно ходить в театр, а дома сидеть вредно. Таким образом на уют и ремонт в скромной квартире, по ее мнению, тратились только очень приземленные люди. Когда вырос и стал зарабатывать сам, Максим скопил крупную сумму на евроремонт, но обожавшая балет и оперу мама потратила все эти деньги на билеты в Большой театр. Лучше было скопить деньги на собственное микро жилье хотя бы в пригороде. А то когда взрослому человеку приходится жить вместе с родителями, пусть даже очень культурными, то жизнь превращается в ад.

— Не задень тряпки, разложенные на полу, — с порога предупредил отец. — Я разложил их, чтобы вытравить клопов. Один рецепт в Интернете прочел. А ты вообще ничего не делаешь, чтобы их вывести!

— Я же предлагал заказать фумигацию, — робко напомнил Максим, — и, кстати, предлагал сам за нее заплатить.

— Соседи уже заказывали. Говорят, от нее мало толку. Клопы исчезнут на пару месяцев, а потом появятся снова, будто их и не выводили.

— От соседей к нам они как раз и переползли! Естественно, бесполезно их травить, не поставив защиты, иначе они переползут снова.

— Лучше помоги разложить эти тряпки под всеми креслами и диванами.

— Но, пап, мне завтра с утра на работу, — робко напомнил Максим. — Я устал и хочу спать. Давай отложим это до выходных.

Но упрямому отцу было все равно. Сам он завтра на работу не идет, значит можно третировать сына, которому вставать в шесть утра. Мама, как обычно, мазала лицо кремами, поэтому ванна была заблокирована. Душ перед сном принять не удастся, почистить зубы тоже вряд ли выйдет. А утром тесная кухня окажется заблокированной так, что не удастся приготовить завтрак. Жил бы Максим один и до работы успевал бы сварить себе макароны, но поскольку мама с утра занимала кухню для своих дел, приходилось уходить из дома на голодный желудок. Так уж вышло, что в тесных городских квартирах кухню не всегда используют по назначению.

Едва мама закончила наводить марафет, как зазвонил ее телефон. Теперь она долго будет болтать с подругой, сидя на кухне. Максим закончил раскладывать тряпки, но сил умываться перед сном у него уже не было. Хорошо, если хватит сил дойти до раскладного дивана, который служил ему кроватью.

— Милый, не выключишь плиту, — окликнула его из кухни мама, — а то не хочу бросать трубку.

Чайник на плите уже подпрыгивал. Максим едва успел добраться до выключателя, пока не выкипела вся вода. Ох, уж эти болтушки! Зачем вообще садиться за телефон и кипятить чайник одновременно? Естественно, вслух он этого не высказал, иначе было бы не миновать скандала, а спать ему и так осталось недолго.

Уходя с кухни, он прикрыл дверцу посудного шкафа, из которого чуть не вывалились чашки, и опешил. На миг ему почудилось, что в стеклянной вставке дверцы отразилась Светорада. Бледное лицо в обрамлении кокошника замаячило на фоне старого треснувшего сервиза. Из глаз девушки как будто текла кровь, похожая на красные слезы.

Максим в ужасе обернулся. Разумеется, никакой Светорады на кухне не было. Просто померещилось.

— Ты как будто белены объелся, — заметил отец.

— Я устал просто.

— Как можно устать, просидев весь день в теплом уютном кабинете? А если бы ты пахал, как я за наведением порядка.

Спорить с отцом было бесполезно. Он действительно считал, что в квартире станет чище, если разложить кругом побольше старых тряпок и нагромоздить на пол стопки пыльных газет. А что сыну с утра надо вставать на работу, отец вообще понимать не хотел.

Максим зашел в свою комнату, закрыл дверь и завел будильник. С утра он будет чувствовать себя, как вареный от недосыпания. Был бы у него свой собственный дом! Но это только сладкие мечты.

Перед сном он решил задвинуть шторки на окне, а то вдруг в оконном стекле опять промелькнет шокирующие отражение. За окном сияли редкие фонари и чернел унылый лес одноликих городских многоэтажек. Бабушка рассказывала, что когда-то полвека назад тут, на окраинах города цвела и плодоносила сплошная яблоневая роща. Потом яблони вырубили, чтобы настроить жилищных комплексов. Все, как в «Вишневом саду» Чехова, только действие происходило не на сцене, а в реальности. Максим попытался представить, что угрюмые дома исчезнут, а внизу снова возникнет яблоневый сад. Засыпая, он попытался представить, как красивы были те заросли яблонь, которые стояли здесь еще до его рождения. И как бы уместно среди них смотрелась Светорада в ее причудливом сарафане и кокошнике. Она бы бродила среди деревьев, рвала спелые яблоки и надкусывала их.

Почему-то он не смог представить ее среди яблонь, зато явно представил ее в березовой роще, где она стоит поодаль от девушек, водящих хоровод, и напоминает золотую тень.

Диван, на котором он спал, был жестким и неудобным. Такой когда-то выбрали родители, а новый приобрести не было возможности, так как в доме не имелось грузового лифта, а квартира была захламлена настолько, что сборщикам мебели тут негде развернуться. Единственное, что смог сделать для собственного удобства Максим это купить новые подушку и одеяло. Хотя бы с ними ночи было проводить приятнее.

Он так устал за день, что заснул мгновенно, едва опустил голову на подушку. Ему приснилось, что он живет в роскошном светлом тереме, где царит не просто достаток, а роскошь. Вот только терем сделан из дерева — недолговечного материала, который использовался для строительства в Древней Руси. Окна не из стела, а из слюды. Крышу подпирают рифленые столбцы с изящной старинной росписью, на полу ковры и мягкие звериные шкуры, кованые сундуки приоткрыты, будто специально, чтобы показать украшения и самоцветы, переливающиеся всеми цветами радуги. Это же настоящий клад! Сразу видно, что это не музей, а настоящий терем из русской сказки. Светлицы, как и положено, находятся на верхнем этаже, где днем много солнечного света. Максим почему-то сразу оказался в них, а ведь это же женская половина дома. Кругом стоят массивные рамы для вышивания, на которые натянута ткань с незаконченным шитьем. А где же красные девицы, которые, как это принято, сидят за вышиванием? Кругом ни души. Сказочный терем пуст. И можно ли называть его сказочным, если здесь нет волшебства в буквальном смысле, а только сказочная роскошь?

И все равно просыпаться не хочется. Если бы можно было сейчас загадать желание, то Максим пожелал бы навсегда остаться в этом тереме и никогда не просыпаться. Только вот никакая древнерусская волшебница не появлялась перед ним, чтобы спросить его о том, чего он хочет.

Светорада появилась внезапно, как будто из-под пола выросла. Она даже не взглянула на гостя, а сразу села за раму и принялась вышивать. Водила иглой она так быстро, что Максиму стало страшно.

— Не поранься! — предостерег он.

Красавица тут же изумленно обернулась на него, как будто он сболтнул глупость.

За окнами виднелись живописные луга Древней Руси, не испорченные современной техникой, машинами и одноликими жилыми комплексами. Там даже березовая роща виднеется, и ручеек бежит с кристально чистой водой. А в тереме сидит девица с густой косой до пят, перевитой бисерными нитями и в златотканом сарафане. Не девица, а царевна. Вот бы остаться с ней навсегда! Вот бы не просыпаться!

В углу на полке, где обычно находился киот или, как его еще называли, красный угол, появились черные матрешки и пяльцы с окровавленной тканью.

— Они идут! — вдруг сказала Светорада. Ее красивое лицо озарила зловещая улыбка.

— Кто идет?

Максим видел за окнами лишь пустоту, которую вдруг заполнила темнота. Минуту назад в окна светил солнечный свет и вдруг мгновенно стемнело. Нечего удивляться, ведь это сон, хоть обычно такая моментальная темнота после дня падает лишь на пустыни, но никак не на поля и луга Древней Руси.

В дверь терема вдруг постучали. Но кто мог в нее постучать, если за окнами терема ни души? Дробь стука была мелкой, будто стучатся сразу множество мелких детских ручонок.

Светорада не спешила отпирать дверь, будто была уверена, что стучавшиеся должны сорвать ее с петель и войти сами. Внизу раздался противный громкий треск, будто дверь и вправду не выдержала под напором толпы гостей. Вот только званых или незваных? Максим ощущал от них на расстоянии такие волны негатива, будто гости это на самом деле захватчики. Раздался странный топот по деревянным ступеням, как будто идет целая толпа, которая сейчас снесет терем. Улыбка Светорады стала злой, а потом вдруг и сама Светорада исчезла, осталась только рама для шитья и окровавленная иголка, повисшая на ней за красную нитку.

Уже в дверь светлицы стучали, как будто тысячи мелких молоточков, а не рук. Вот бы проснуться прямо сейчас!

— Боже, я должен проснуться! — прошептал Максим. У него возникло стойкое предчувствие, что сейчас случится что-то страшное. Дверь действительно треснула, будто ее рубили топорами с другой стороны. В трещины рвалось что-то темное и жуткое. Кажется, он успел заметить множество крохотных озлобленных лиц. Такие рожицы можно принять за бесят, но они красивы, как нарисованные лица матрешек. Однако, Максима они перепугали. Увидь он такое наяву и, наверное, умер бы от сердечного приступа, но сон это не явь. Ему удалось проснуться за миг до того, как мелкие злобные существа ворвались в светлицу и растерзали его на части. Просыпаясь, он ощущал, как стремительно падает вниз из окон терема. Даже, когда проснулся, у него осталось ощущение, что упал в постель он откуда-то с головокружительной высоты.

Всё тело ломило. Казалось, что существа из сна все-таки добрались до него и впились в жертву, как стая пираний. Он даже проверил, нет ли на коже следов укусов.

— Спасибо, что открыл мне дверь! — произнес вдруг женский голос.

В старом кресле у окна сидела какая-то старуха. Наверное, это знакомая матери. Ни на одну из соседок она не похожа, да и одета как-то странно. У нее черные глаза, а еще седая коса, такая же длинная и густая, как у Светорады.

— Вы кто такая? — Максим почему-то перепугался старухи, хоть она и выглядела безобидно.

— Я всегда прихожу вместе с ними, — вместо ответа проговорила она. Голос у нее был приятным и молодым, а ведь сама она старая. Как так может быть?

— Вместе с кем?

Старуха поднесла корявый палец к губам. Такой жест делают, когда хотят призвать кого-то к молчанию, чтобы скрыть секрет. На сморщенном пальце неожиданно сверкнул крупный перстень с самоцветом. Максим принял бы его за бижутерию, если бы не разбирался в ценности подобных вещей. Ведь он все-таки был реставратором. Откуда у убогой старухи в лохмотьях такая дорогая музейная вещь? Неужели к нему ночью вломилась воровка? И что теперь делать?

— Закончи работу!

Старуха будто отдала ему приказ. Максим не понял, о какой работе идет речь. Кресло в углу уже было пустым. А старуха, вероятно, была очередным сном.

Следствие

Утро было пасмурным. Максим проснулся, как ни странно, ни от звонка будильника, а от воя полицейской сирены под окном. Еще только пять утра. Он мог еще целый час поспать. Голова разрывалась.

Что там опять могло стрястись? На окнах не было штор, потому что мать была категорически против них, ведь шторы нужно иногда снимать и стирать, а ковры пылесосить. Для женщины, которая вечерами спешит по театрам, домашнее хозяйство становится слишком обременительным. Максим с детства привык жить и без занавесок, и без ковров. В окно можно было выглянуть сразу, не приподнимая штору. Внизу лежал пустой детский городок. Хоть в пять утра соседские детишки мирно спят, а не визжат под окнами. И то хорошо! Максим уже хотел отойти от окна, как вдруг заметил, что возле песочницы лежит что-то громоздкое, похожее на брошенные мешки. А за чертой детской площадки толпились люди в полицейской форме. Кажется, там действительно что-то серьезное стряслось.

Матрешка, которую Максим вчера принес домой, стояла на книжной полке и щурилась на хозяина комнаты недобрыми сверкающими глазками. Когда это глаза ей будто успели подвести блестками? Вчера личико матрешки было бледным, а сегодня оно такое яркое, красивое и почему-то надменное. Из-за того, что уголки губ немного изогнуты вверх, матрешка кажется какой-то зловещей.

Максим даже не помнил, как поставил ее на полку. Кажется, он оставил ее вчера вечером в кармане пиджака. А она стоит среди книг и ехидно улыбается. Наверное, он просто забыл, как ее сюда поставил. А может это мама зашла ночью в его комнату, нашла ее и поставила на полку. Мать требовала, чтобы задвижек на межкомнатных дверях не было. Ее это обижало. Мама хотела всегда быть полноправной хозяйкой дома и входить, куда ей вздумается и когда вздумается. Из-за этого Максиму иногда казалось, что он живет в аду. Даже в своей комнате нельзя было посидеть в одиночестве. Мама в любой момент могла нагрянуть с какими-то придирками или требованиями. Да и отец не лучше. Ничего, скоро он заработает на первый взнос на собственное жилье, если только сможет выполнить заказ в срок.

Максим в спешке оделся. Ему удалось занять кухню первым и приготовить себе немного лапши. Если бы мама проснулась первой, то на кухню было бы не пробиться. Все плиты были бы заняты приготовлением травяного чая и еды для диабетиков. Родители умудрились превратить кухню в мусорное место, где даже стол был застелен старыми газетами поверх скатерти. Максим многократно пытался настоять, чтобы все было, как у людей, но его попытки пропадали втуне. Родители считали, что берегут скатерть, накрывая ее газетами. Они даже не замечали, что когда газеты пачкаются, скатерть под ними тоже портится. Уж лучше бы оставили одну скатерть или одни газеты, или вообще пустую столешницу. А то у кухни какой-то нищенский и немного сумасшедший вид. На полу и столе громоздятся пустые банки и бутылки, которые отец отказывается выкидывать. Под столом мать устроила склад старого тряпья, которое тоже выбросить нельзя. В кухне есть сразу два холодильника, а вот приличных продуктов ни в одном нет. Однако все полки чем-то завалены. Если Максим купит какую-то еду, то положить ее будет негде. И как тут жить! Он ощущал себя в родительской квартире, как в мышеловке, а деваться больше было некуда.

— Ничего, скоро все наладится, — утешал себя Максим, уходя из дома. Он заметил, что к соседям уже стучаться с допросом полицейские. Его тоже спросили, не видел ли он чего-то подозрительного ночью.

Максим отрицательно покачал головой. Он видел только чудесный сон, который впрочем окончился чем-то подозрительным. Но сон есть сон! Его к делу не пришьешь. А полицейских интересовало лишь то, не было ли каких-то подозрительных звуков и сцен под окнами. Наверное, нужно было сказать им о скандалившей паре, но Максим спешил на работу. Однако у подъезда ему пришлось задержаться. Перед его носом махнул удостоверением следователь, который предложил Максиму пройти к той самой злополучной песочнице. Как оказалось, в песочнице лежал труп. Мужчина средних лет умудрился так выпасть из окна, что хоть сам и упал в мягкий песок, а лоб размозжил о края песочницы. Труп уже накрыли черным целлофаном, но по команде следователя лицо приоткрыли для опознания.

— Узнаете?

— Вроде мой сосед, — кивнул Максим.

— Вроде? — следователь нахмурил седеющие брови.

— Ну, притом, как разбита его голова, сложно опознать. Вроде очень похож.

— Это с ним вы подрались вчера вечером?

Вопрос следователя ошеломил Максима. Видимо, полиция уже успела, несмотря на ранний час, опросить соседей, которые видели вчерашнее столкновение из окна и многое неправильно поняли.

— Я не дрался. Он преградил мне путь. Я просто его хотел оттолкнуть, но вышло так, что как будто ударил. Его жена все видела. Она вчера была тут с ним. Она все может подтвердить.

Следователь недоверчиво хмыкнул.

— Она тоже мертва? — испугался Максим. Или женщина убила своего мужа, а потом сбежала, чтобы подозрение упало на кого-то из соседей? В голове у Максима вертелось множество неприятных предположений.

— Это мои соседи с нижних этажей, — начал путано пояснять он. — Они разводятся, и вчера они сильно ссорились.

— Его жена вчера отправилась ночевать к друзьям.

Значит, у нее железное алиби. Максим стушевался. Видимо, подозревают во всем его.

— Я всю ночь провел у себя в дома, мои родители тоже могут это подтвердить. И вообще мне пора на работу.

— Подождите, молодой человек, — следователь нагнулся и поднял из песочницы какой-то предмет Взял он его осторожно, не снимая перчаток. Максим с трудом узнал перепачканную в песке матрешку. Она же черного цвета! Только личико сверкает яркими красками. Оно в песке не перепачкалось, один глаз матрешки подмигивает. Разве в переданной ему коллекции были подмигивающие матрешки? Наверное, были, просто он не успел их, как следует, рассмотреть. И каким образом его матрешка оказалась рядом с трупом? Он же оставил ее дома на полке.

— Ваша? — следователь демонстрировал ему матрешку, осторожно держа ее а голову двумя пальцами.

— Похожа на одну из моих… — признал Максим. — То есть не моих собственных, конечно, а тех, которых мне передали на реставрацию.

— Наверное, он украл у вас одну.

Следователь говорил одно, а думает он, казалось, другое. Максим понял, что попал в число подозреваемых.

Матрешку ему, конечно же, не вернули, а сохранили, как улику. Ее упаковали в пластиковый пакет и унесли.

— Это временно, — успокоил его следователь. — Едва проведут экспертизу, если она окажется больше не нужна следствию, ее вернут для реставрации.

— Осторожней с матрешкой! Она старинная.

— Можете считать, что она временно задержана.

— Вы же не подозреваете в убийстве ее?

— Куклы не убивают, но вот их хозяева…

— Я даже не знаю ее хозяина лично. Он передал матрешек на реставрацию. Вероятно, он по ее окончанию хочет подарить их музею или забрать в частную коллекцию.

— Если его вчера не было в этом районе вместе с вами, то хозяин матрешек к делу не относится. Матрешку несли вы?

— Да, я нес ее в кармане. Помню, что она выпала из кармана, когда я столкнулся со скандалившими тут соседями, но я ее поднял. Кажется, поднял…

Максим слегка стукнул себя ладонью по лбу. Он сам не помнил точно.

— Вы пили алкоголь вчера вечером? — строго спросил следователь.

— Я вообще не пью!

— Не ударялись головой?

— Нет, а что?

— Вид у вас такой, будто вы сильно головой ударились.

— Это от потрясения. Я впервые вижу труп в районе, где живу.

Следователь порылся в кармане и протянул Максиму визитку.

— Если вспомните что-то о вчерашней ссоре, то звоните, не стесняйтесь. Любая информация может быть полезна.

— А вы считаете, его кто-то убил?

В ответ следователь промолчал. Его молчание показалось Максиму многозначным.

— Ну, я пошел на работу. А то опоздаю.

Едва отошел от следователя, Максим полез в карман за смартфоном, чтобы посмотреть, сколько времени. Вдруг он и правда уже не успевает вовремя добраться до работы. Смерть соседа не только выбила его из колеи, но и заставила потратить время на дачу показаний. А на работе ждать никто не станет. Охранник сделает отметку, что он опоздал, и его оштрафуют за это. За каждое опоздание на пять минут из зарплаты вычитали деньги. Максим ругался про себя и на соседа, который так не вовремя погиб, и на дотошных следователей, которые не могли отложить допрос до вечера. Визитку он сунул в другой карман и вдруг нащупал там что-то твердое, явно деревянное. Неужели матрешка? Да, так оно и есть. Красивая черная куколка, выточенная из дерева в нарисованном черном платье и платке, ему подмигивает. Ее яркое личико довольно улыбается. Оно прекраснее, чем у куклы Барби, но такое зловещее.

Максим убрал матрешку обратно в карман. Может, она только кажется ему зловещей из-за того, что такую же матрешку нашли возле трупа. Неудивительно, что после такой картины матрешки начали ассоциироваться для него с чем-то зловещим. Если честно, то он даже начал их немного бояться. Едва они появились в его жизни, как началась череда несчастий. Вначале поранилась Даша, теперь погиб сосед, а мелькнувшая вечером в музее красавица в кокошнике, как будто вырвала у него сердце. Максиму мучительно хотелось снова увидеть Светораду, но он понимал, что это может быть невозможно. Сложно найтись в большом городе, не зная контактов человека. Разве только она снова придет к нему в музей или на Красную площадь. Хорошо, если в итоге она окажется одной из статисток, которые надевают исторический костюм, чтобы фотографироваться с туристами в Александровском саду. Тогда с ней можно будет познакомиться ближе, может даже подружиться. Хотя она такая холодная и замкнутая, как будто не хочет дружить и общаться вообще ни с кем. Она будто славянская царевна смотрит на мир свысока. Недаром костюм ей так идет. Чем-то она похожа на зловещих матрешек. Вот только сарафан у нее золотистый, а не черный. Но лицом она также красива.

Матрешка в его кармане точно была лишней. Ведь одна уже осталась стоять дома на книжной полке. Максим точно помнил, что унес вчера с собой с работы только одну матрешку. Откуда же тогда взялась вторая в его кармане? И уж совсем не понятно, где нашлась третья, которая упала в песочницу в подозрительной близости от мертвого тела.

Максим подумал бы, что матрешка, найденная рядом с трупом соседа, чужая. Мог кто-то ее нарочно подкинуть, чтобы подозрение в убийстве пало на реставратора? Этот кто-то должен был заранее знать, какой заказ передадут на реставрацию и успеть достать где-то похожий предмет. Но ведь матрешки уникальны! За всю свою жизнь Максим не видел нигде ничего подобного им. Даже если кто-то украл матрешку из его же мастерской, чтобы подкинуть ее на место преступления, то зачем было еще одну такую же матрешку совать в его карман. Это бессмыслица! Или он действительно ударился головой и сам не помнит, как вместо одной матрешки унес с работы сразу трех? Нужно скорее пересчитать их и развеять таким образом все сомнения. Максим ускорил шаг, чтобы быстрее добраться до музея.

Зловещее размножение

Конечно же, пока ехал в метро, не выспавшийся Максим задремал. Ему почудилось, что он видит Светораду на противоположном сидении от себя. Она сидела в углу у поручня в своем причудливом золотистом кокошнике и сарафане с узорчатыми бармами и что-то тихо напевала. В руках она крутила старинное веретено, а на него наматывалась красная нить. Нитка была такой яркой, что рябило в глазах. Казалось, что это нить, созданная из сияния закатного солнца или из человеческой крови.

Поезд остановился на станции Боровицкой. Светорады в вагоне метро, конечно же, не было. А вот ее пение все еще звучало у него в ушах. Оно состояло из каких-то натянутых звуков, а вот слов было не разобрать, будто девушка поет на древнеславянском языке.

На выходе из метро Максиму опять показалось, что он видит Светораду. Ну, встретить в центре города ее было бы не удивительно. Тут вечно слоняются актеры, участвующие в разных акциях. Кругом полно театров, в том числе и временных, уличных. По праздникам сцены ставят прямо на площадях. Если где-то и можно встретить такой колоритный персонаж, как славянская царевна, то это здесь.

Странно, но каждый раз, когда Максиму казалось, что он видит Светораду, близко к ней подойти не удавалось. Она то мелькала в толпе, то у каких-то исторических памятников и зданий. Часто он видел лишь ее узорчатый кокошник, но не успевал рассмотреть ее саму.

Когда он пришел на работу, Даша уже ждала его, чтобы пожаловаться.

— Смотри, рана не заживает, — она продемонстрировала забинтованную руку.

— Слишком рано еще, чтобы она зажила. Подожди несколько дней.

— Но она стала напоминать укус, будто твои матрешки меня покусали.

— Они не кусаются! — Максим сам тут же прикусил себе язык. Почему он в этом так уверен? На теле соседа как будто остались укусы множества крохотных ртов. Под приподнятым черным целлофаном он видел лишь горло и часть груди. Они алели от укусов, будто на соседа накинулись стаей пираньи или москиты.

— Кстати, матрешки не мои, — тут же попытался откреститься от такой обузы Максим. — Они принадлежат какому-то олигарху. Я ведь даже его имени не знаю.

— А ты не хотел бы с ним познакомиться?

— Зачем?

— Вдруг тогда он заплатит больше и уже конкретно тебе, а не через музей. Кто знает, сколько еще у него старинных вещей найдется на реставрацию.

Даша выразительно повела бровями, подведенными коричневым карандашом. Ей явно хотелось познакомиться с богатым и влиятельным человеком. Кто знает, вдруг такая красотка сможет его обаять.

— Если бы ему это было нужно, он бы уже был со мной знаком, — буркнул Максим.

— Но если в будущем он пожелает с тобой познакомиться, к примеру, чтобы лично тебя отблагодарить за талантливо проведенную работу, непременно познакомь с ним и меня, — настаивала Даша.

— Давай не делить шкуру неубитого медведя. Работа еще даже не начата.

— Но ты вчера так долго возился с матрешками.

— Я даже не смог пока установить их возраст.

— А это нужно?

— Да, к ним необходимо будет приложить табличку, на которой будет стоять приблизительная дата, когда они были созданы. Например, такой-то век или промежуток между веками.

— И как ты думаешь, в каком примерно веке они были созданы?

— Не знаю. Они выглядят такими новыми, что я уже сомневаюсь, что их можно отнести к предметам старины.

— Но ведь вчера было можно!

— Вчера так много случилось… — Максим не хотел рассказывать на работе о том, что во дворе его дома сейчас идет расследование вероятного убийства, а сам он подозреваемый. Даша такая сплетница! Ей только о чем-нибудь скажи!

Максим с трудом отпер дверь мастерской. Замок будто заело. Коробка, которая пришла вчера, стояла на его столе открытой. Едва вошел, Максим сразу полез в нее и несказанно удивился. Матрешек, как будто, стало больше. Он несколько раз пересчитал их по головам.

— Их, по меньшей мере, вдвое больше, чем было вчера!

— Может, ты вчера неправильно посчитал?

— Не мог же я так ошибиться!

— От усталости всякое случается. По себе знаю.

— Я точно помню, что забрал одну матрешку с собой. Их должно было стать меньше, а не больше.

— Ты ее уже отреставрировал?

Вопрос Даши его покоробил. Как ей признаться, что матрешка и без вмешательства реставратора, как будто обновилась сама. Она стояла на его полке дома и словно сияла. Казалось, что кто-то ночью успел покрыть ее новеньким лаком. Сложно представить, что черное дерево сияет, но оно лоснилось, а вязь росписи вдруг начала отсвечивать золотым. Прямо, как златотканый наряд Светорады.

Любопытно, Светораде понравились бы эти матрешки? Оценила бы она их уникальность и красоту? Захотела бы забрать одну с собой, чтобы носить ее как реквизит к сказочному костюму царевны? Даже если бы захотела, Максим отдал бы ей одну из матрешек, и все равно, что за такое его могли вышвырнуть с работы. Ради Светорады можно было пойти на все. А вот болтовня Даши до смерти ему надоела.

— Что ты делаешь? — Даша нагнулась над ящиком, в котором рылся Максим.

— Проверяю.

— Что? Их количество?

— Нет, смотри, как странно. Они не раскрываются.

— На них даже разреза посредине нет, — подтвердила Даша. — А обычно у матрешек он бывает по линии живота, чтобы можно было отвернуть верхнюю половину.

— Точно, ведь внутри каждой матрешки должна прятаться следующая, а в ней еще одна и так до самой крохотной. Поэтому некоторые предполагают, что типичные матрешки символизируют связь поколений. А эти матрешки, будто полые внутри!

— Полыми бывают только современные чайные матрешки из металла. Они ведь всего лишь коробки для хранения чая.

— Но эти матрешки не используются, как футляры. Их ведь нельзя раскрыть, — Максим постучал по ним. — Нет внутри они не полые. Видимо, они вырезаны из цельного куска дерева.

— Тогда, вероятно, они были самыми маленькими ядрышками внутри других больших матрешек, — неуверенно предположила Даша. Кажется, она сама в этом сомневалась.

— Те другие матрешки в таком случае должны были быть громадными, размером с ведро для воды.

— Кстати, ты реставрировал когда-нибудь старинные ведра и коромысла?

— Не шути! Мне сейчас не до шуток.

— Потому что твои матрешки плодятся, как клопы?

— Они не мои! — снова подчеркнул Максим.

— Верно, они неизвестно чьи. У заказчика даже имени нет.

— Если мы его не знаем, то это не значит, что его нет.

— А вдруг его выдумали, чтобы ввести тебя в заблуждение.

— Зачем кому-то меня обманывать?

— Если ты будешь знать, что работаешь на влиятельного человека, то будешь стараться усерднее.

— Ты говоришь так, будто я взялся изготовить особенных матрешек по заказу царя для самой красивой русской царевны.

Даша иронично хмыкнула. Она не видела Светораду, поэтому не знала, как красива может быть русская царевна.

— Кстати, я сходила в кино без тебя.

— Скорее всего, с кем-то другим, а не одна.

— Не важно! — отмахнулась Даша. — Важно, что я посмотрела тот фильм о демоне, который прилетел из жарких экзотических стран вслед за каким-то реликтом и прижился при царском дворе.

— И что с того? Сюжет банальный!

— Ничего ты не понял! Нужно смотреть фильм, чтобы понять, чем уникален сюжет.

— У меня нет времени смотреть фильмы!

— У меня тоже мало времени, но я нахожу время на искусство.

Вернее, на свидание. Если Даша ходила в кино, то кто-то ходил с ней и оплачивал билеты. Но вслух о своем предположении Максим говорить не стал.

— Как можно называть искусством низкопробное фантастическое кино?

— Оно великолепное! — обиделась Даша. — Там роскошные декорации Древней Руси. Демон — девушка с золотистыми крыльями. Она носит великолепные царские наряды и помогает будущему царю Ивану Грозному, которого в детстве третировали бояре, прийти к власти.

— А потом помогает установить опричнину и вырезать целые города, — поддел Максим.

— Я сконцентрировалась на том эпизоде, где она обольщает опричника Басманова, — Даша насупилась. — Факт не в этом. Демона играет какая-то заграничная кинозвезда. Она так красива! Никогда не видела никого такого красиво, как она. Ее образ, как будто обжигает.

— Обычный спецэффект!

— Обычный?

— Нетипичный немного, — согласился Максим. — Тебе лучше было пойти работать на монтаже кино, а не на реставрационных работах.

— Я только хотела сказать, что пока не увидела эту кинозвезду, то даже не могла себе представить, что девушка в старом русском наряде может быть настолько красива. Ты же знаешь, мне всегда нравились платья с корсетами, французские моды, напудренные парики и вот я сменила мнение. Сама себе удивляюсь!

Максим, молча, достал смартфон и набрал в Интернете название фильма «Царская тень». На экране засветился красочный постер с крылатой красавицей, стоящей за троном царя. Да, девушка, сыгравшая демона, великолепна, но это не Светорада. Он зря ее заподозрил.

Сейчас лучше временно не думать о ней. Нужно сконцентрироваться на работе, иначе он не успеет уложиться в назначенный срок. Матрешек стало больше. Значит, и работать придется больше. Как так вышло, что еще даже не начав работать, Максим уже от них устал. Такого с ним раньше не случалось. Матрешки щурились на него из ящика лукавыми золотистыми глазками. Вроде раньше глаза у них были разноцветными, а теперь вдруг стали золотистыми. Максим взял одну из них в руки, чтобы еще раз рассмотреть вязь символов по бокам. Руку тут же свело от боли, и он выронил матрешку. Возникло чувство, что она его укусила.

К счастью, матрешка не пострадала. Она лежала на полу целехонькая. За нее Максим волновался гораздо больше, чем за свою руку. Эти куколки не дешевые. Если повредишь их, то потом будет не расплатиться. Хотя, учитывая их прибавляющееся количество, ничего страшного, если несколько пропадут.

— Они множатся, как клопы, — повторил Максим слова уже ушедшей Даши, смотря в коробку. Вот только как можно сравнивать таких красивых кукол с клопами. Клопы это существа, которые приносят вред. А вот могут ли принести вред матрешки?

Баба-Яга

Реставрировать матрешек не пришлось. Они будто обновились сами. Мог ли их кто-то подменить? Вряд ли! Ключ от этого кабинета есть только у него. Все вещи хранятся тут под его ответственность. До сих пор ничего не исчезало и не было заменено без его ведома. Но и лишних предметов тоже до сих пор не возникало.

Нужно пересчитать матрешек еще раз и записать точное число. Даже если не должно быть реестра, он составит личный реестр. Максим напечатал заметку в смартфоне: шестьдесят шесть матрешек. Ровно столько он насчитал. Ах, да забыл одну в своем кармане. Странно, но в кармане ее уже не было. Могла ли Даша потихоньку ее вытащить?

Сегодня Даша действительно ушла с работы раньше. Ей действительно пришлось ехать в травмпункт. Ее рана сильно загноилась и снова начала кровоточить.

— Наверное, попала инфекция, — пожал плечами Максим.

— Вообще-то это ты перевязывал мне рану, — обвинила она его перед уходом с работы.

Все коллеги мужского пола и даже охранники провожали ее восхищенными взглядами. При ее стройной фигуре и смазливом лице это не удивительно. Никто даже не замечал, что элегантная красотка прячет под пальто изувеченную руку. Странно, еще вчера ее рана была незначительной, а теперь от нее будто искривилась вся кисть руки до локтя. Максим хотел провести дезинфекцию, но испугался повредить матрешек. Он до сих пор не установил, какой краской они были покрыты и из какой породы дерева сделаны. А установить их возраст вообще не получалось. Да, они явно были старинными, но почему-то стали выглядеть, как новенькие. Крохотные личики матрешек поражали красотой. Ни одно лицо не подмигивало. Максим был уверен, что недавно видел в ящике подмигивающих матрешек. Не могло же ему почудиться?

Нужно сфотографировать их всех на смартфон. Максиму пришло в голову сделать общее фото всех матрешек сначала в коробке, а потом расставленными на столе. Он полез в карман за смартфоном и вдруг его не обнаружил. В мастерской смартфона тоже не нашлось. Неужели он выронил его по дороге на работу. Максим быстро вышел в коридор, прошел к выходу, затем на улицу.

— Эй, еще не время обеденного перерыва, — крикнул ему вслед охранник.

— Я потерял кое-что. Сейчас найду и вернусь, — оправдался Максим.

На улице было пасмурно. В такие дни даже в полдень кажется, что кругом уже сумерки. Народа кругом было мало. На дороге и у скамеек ничего не валялось. Можно только спросить у охранников, не находил ли кто-то его смартфон. Максим прошелся до метро и обратно, и естественно ничего не нашел.

Сегодня в центре города было удивительно безлюдно. Приятно шуршала вода в круглых фонтанах над Охотным Рядом. Фонтан с четверкой коней, символизирующих времена года, издалека привлекал внимание. Максим обогнул его и прошелся дальше по Александровскому саду. За комплексом фонтанов протянись резервуары с водой, напоминающие речку с каменными берегами, а на ней гордо высились на постаментах, выпирающих из воды, каменные герои русских народных сказок. Тут есть и царевна-лягушка вместе с нашедшим ее царевичем, и царевна-лебедь. Максим остановился перед царевной-лебедем. Скульптура очень красива, но живая Светорада еще прекраснее. Сегодня, как назло, в центре города не было никаких статистов, фотографирующихся с туристами. Вероятно, потому что погода пасмурная, и туристов кругом нет. Зато уютные закусочные и кафетерии были полны народа.

Максим прошелся до самого конца водного комплекса со скульптурами, где бил в самом углу фонтан со спящей русалкой. Уже приближалось время обеденного перерыва. Максим зашел в закусочную, где было в моде самообслуживание, купил бутерброд и вдруг понял, что не чувствует вкуса еды. Наверное, это от нервов. Расследование убийства под твоим окном это не самое приятное, что может произойти с человеком. Естественно виноват ты или не виноват, а все равно попадешь в число подозреваемых. А Максим еще умудрился подраться с убитым в вечер перед убийством. Если только это было убийство, а не несчастный случай. Вдруг окажется, что пьяный сосед выпал из окна сам и неудачно стукнулся головой. Вот только матрешка, найденная рядом с трупом, намекает на причастность Максима. Естественно, матрешка не говорит и не ябедничает, но все равно является уликой. Даже если на ней каким-то чудом не сохранилось его отпечатков пальцев, то у кого еще кроме него есть в наличии старинные и уникальные черные матрешки? Разве только у олигарха, который передал их на реставрацию. Но он вроде бы отдал всех, какие у него были.

— Можно занять место напротив тебя?

Знакомый приятный голос оказался, как глоток свежего воздуха. Максим обрадовался лишь на секунду, что видит Ларису, у которой сейчас тоже был перерыв.

— Тут занимают места, не спрашивая разрешения.

— Но я воспитанная, поэтому спрашиваю, — Лариса поставила поднос с булочками и лимонадом на стол, и сама села напротив.

Максима чуть не стошнило от вида аппетитных булочек. Почему-то вид съестного начал вызывать у него тошноту.

— Ты не могла купить себе на обед еще и тульских пряников? — съязвил он.

— Их можно купить только в качестве сувенира на временной ярмарке перед Историческим музеем, — вполне серьезно ответила Лариса, — там же продается и белёвская пастила. Хоть сладости и упакованы в очень красивые сувенирные коробочки, но мне почему-то на вкус не нравятся.

— Ты, наверное, водишь туристические группы на эту ярмарку за сувенирами.

— Верно. Нужно же их хоть чем-то удивить, кроме матрешек.

— А ты видела когда-нибудь матрешек черного цвета?

— Бывают, темно-синие матрешки, но черных я не видела ни разу, — Лариса явно удивилась. — А почему ты спрашиваешь?

— Мне попались именно черные.

— На реставрацию? — Лариса удивленно вздернула брови.

— Ну, да.

— Может, они потемнели от старости.

— Совершенно точно нет. Они изначально были черными.

— Черный это негативный цвет. В Древней Руси даже людей с черными волосами сторонились, подозревая в колдовстве. Вряд ли кому-то пришло бы в голову изготовить черных матрешек. Ведь матрешки изначально были не сувенирами, а детскими игрушками. Их раскрашивали в самые радужные цвета.

— Я вот думаю, не могли на Древней Руси изготавливать матрешек черного цвета, как какой-либо атрибут к похоронам.

— Мне ни о чем таком не известно.

— Если тебе неизвестно, то вряд ли известно кому-то еще.

Лариса была высококлассным специалистом. Она о каждом мелочи древнерусского быта могла рассказать в подробностях. Немногие экскурсоводы так дотошны, как она.

Максим заметил за окнами закусочной старуху в мешковатом платье. Издалека казалось, что она тоже персонаж из сказок Древней Руси.

— Смотри, вылитая Баба-Яга!

— Ты о ком? — Лариса изумленно хлопала накрашенными ресницами.

— О той старухе за окном.

— Там нет никакой старухи.

— Хорошо, значит, там есть молодая красивая шатенка в платье-свитере и с модным кулоном на шее, как та, что сейчас сидит передо мной.

— Я красивая? Спасибо! — Лариса даже не поняла юмора и поправила кулон в форме звездочки. — А причем тут баба-яга?

— Мне просто показалось, что какая-то старуха прошла прямо под окном.

— Может, это одна из статуй в Александровском саду?

Из окон закусочной каменные фигуры были отлично видны. Старик среди них точно был, а вот старухи, кажется, нет. Лариса доела булочки и ушла, не попрощавшись. Она спешила на очередную экскурсию.

Максим так и не смог доесть свой обед. В животе все скрутило, как будто он так долго голодал, что теперь ему сложно проглотить даже кусочек. Он выпил бутылочку минералки, но в горле все равно пересохло от жажды. Руки и ноги затекли, шея ныла от давящей боли.

— У меня такое чувство, будто я лежу в земле зарытым по горло и не могу двинуться, — пожаловался он вслух.

Буфетчица недоуменно посмотрела на него. Видимо, такое она слышала впервые. Максим поскорее прошел мимо буфета. Его чуть не стошнило от вида пирожных с кремом и от запаха кофе.

Ларисы, ведущей на Красную площадь очередные туристические группы нигде не было видно, зато у Иверской часовни Максим наткнулся на ту самую старуху, которую видел из окна закусочной. Как сильно она напоминала старуху из его сна. Вылитая Баба-Яга из старинной русской сказки. Разве только избушки на курьих ножках рядом не хватает, да еще ступы и помела. Да и красивый перстень на дряхлой руке с образом бабы-яги никак не сочетается. Откуда у бедно одетой старушки такой дорогой перстень, и почему она не боится, что кто-то захочет его у нее отнять?

Максим струсил. Бабушки-соседки часто пересказывали ему сплетни о том, как много экстрасенсов болтается возле церквей. Их можно легко отличить по перевернутым свечам, которые они ставят у икон, по определенному набору образов, к которым они подходят и по искаженному прочтению молитв. Но старуха стояла возле часовни, а не внутри нее и явно не просила подаяние. Под изношенной шалью на ее худых плечах виднелось серое просторное платье типа сарафана. В общем и в целом похоже на старинный славянский костюм. Может, старуха из той же труппы, что и Светорада.

— Вы не знаете девушку по имени Светорада? — решился спросить Максим. — Она обычно гуляет здесь. Ну, я не уверен, что обычно, но я видел ее здесь вчера.

— Она замужем, — осекла его старая карга.

— Как замужем? — у Максима земля ушла из-под ног. Конечно, люди разводятся так, что ничего еще не потеряно, но вот так сразу узнать, что девушка, в которую влюбился уже чья-то жена… Максим ощутил такое острое разочарование, что захотелось ругаться на прохожих.

— Да, замужем, — злорадно кивнула старуха. Теперь Максим не сомневался, что она точно ведьма.

— Только вот муж уже мертв.

— Да, бывает, — у Максима от сердца отлегло. А чему тут удивляться? Он и сам стал свидетелем, как супруги ругались, а наутро муж был найден мертвым. Бывает, что и молодые люди умирают: кто-то от несчастного случая, кто-то от неизлечимой болезни, кого-то и убить могли. Всякое случается. Говорят, что кладбища полны молодых могил. В кавычках, конечно, молодых. Имеется в виду не возраст самого захоронения, а возраст усопшего, который там погребен. У одной учительницы Максима молодой муж тоже умер от диабета. И она осталась вдовой с двумя маленькими детьми.

— А у них в браке были дети? — спохватился Максим.

— Как сказать, — старуха ехидно улыбалась.

— Так и сказать! Напрямую! Ни либо есть, либо нет. Как же может быть еще? Или есть какой-то третий вариант?

— Детей из плоти и крови не было. До этого не дошло. Но были памятные вещи, которые заменили детей.

— Например, коллекция матрешек? — Максим подумал, что сам возится с ними, как с проказливыми детишками.

— А что ты хотел бы знать о Светораде? — проскрипел голос старухи у него над ухом, а она ведь была ниже его ростом.

Что если старая ведьма окажется сводницей? Максиму вроде было все равно. Если сам не можешь подойти к желанной девушке, то можно и через ее знакомую бабушку попробовать подъехать. Начнешь таскать сумки за старушкой, заодно и с ее внучками будешь знаком. Светорада ведь могла оказаться ее внучкой или хотя бы внучатой племянницей. Внешнего сходства, конечно, не видно, если только не считать сходством однотипные костюмы, будто заимствованные из театральных костюмерных.

— По-твоему, она похожа все еще на царевну?

— Кто сейчас похож на царевен? Кругом трудовой мир, где полно бизнес-леди и прочих недотрог. Эпоха царей и цариц застряла лишь в музеях.

— Хм? — старуха смотрела на него недоверчиво, будто он сморозил глупость.

— А вы не Бабу-Ягу играть собираетесь, — Максим неловко ткнул рукой в ту сторону, где за его спиной должен был через шоссе находиться Малый театр.

— Зови меня Ядвигой, — старуха приосанилась. Ну, сейчас она заявит, что она местная великая знахарка или медиум и попросит с него деньги на какой-нибудь алтарный приворот, а потом даст ему текст молитвы на присушку девицы. Друзья Максима с такими предложениями уже сталкивались. Результат, если честно, был нулевым. Так что тратить деньги зря Максим не спешил. У него их и так немного.

— У вас интересное кольцо, — подметил Максим. Оно точно не было бижутерией.

— Подарок от знатного клиента, — похвасталась Ядвига.

Так он и знал! Она точно экстрасенс! Нужно держаться от нее подальше, иначе его облапошат в два счета и заставят поверить в невероятное. Ходят слухи, что все экстрасенсы смыслят в гипнозе и могут внушить клиенту все, что захотят.

Если бы не надежда выйти на Светораду, то он бы с этой каргой вообще общаться не стал. От нее пахло полынью, сухими травами и землей. Платок сполз с ее головы, обнажая абсолютно седые волосы. Пряди были белее снега.

Максим усмехнулся, пытаясь припомнить, а дарили ли князья бабе-яге драгоценные перстни в обмен на привороты красных девиц. Вроде в сказках он такого не встречал, но домыслить не сложно.

— Светорада особенная! Иначе после смерти мужа и она бы долго не прожила, — проскрипела старуха.

Максиму показалось, что он видит Светораду в часовне. Ее кокошник мелькнул на фоне иконостаса. Девушка в славянском костюме приложилась к иконе, и вдруг икона треснула, начала осыпаться прахом. Что за чертовщина ему кажется? Он будто на съемки старого советского «Вия» попал.

— Извините! Мне пора возвращаться на работу после перерыва, — бросил он старухе, хотя почему-то был уверен, что она уже ушла.

Совпадения

Оказалось, что потерянный смартфон дожидается его на работе. Каким-то образом он казался прямо в коробке с матрешками. Как могло выйти так, что, уходя, Максим его там не обнаружил? Он ведь перерыл всю мастерскую. К тому же если бы смартфон упал в коробку, то он бы это и ощутил, и услышал. Смартфон был большим и тяжелым. Он не иголка, чтобы потеряться в стогу сена.

В коробке было много опилок и мягких бумажных стружек, чтобы матрешки не повредились. Но мягкий слой был не таким плотным, чтобы в нем затерялся даже маленький сотовый телефон. В смартфоне вдруг куда-то исчезли все сообщения, и Интернет не отзывался на запросы. Максиму хотелось выть, зато прехорошенькие нарисованные личики матрешек расплывались в озорных улыбках.

— Что вы на меня так уставились! Чертенята!

Максим занервничал и начал срывать нервы на неодушевленных предметах. Это заметил его начальник, как раз проходивший мимо приоткрытой двери мастерской.

— Как! Ты тоже допился до того, что повсюду чертиков видишь? Вроде от тебя даже не разит.

— Что значит тоже? — Максим обернулся на Федора Петровича.

— Мой шурин повсюду начал чертиков видеть, поэтому жена от него ушла и всем на него нажаловалась. Говорит, приходит вечером домой после работы, а муж с топором в холодильнике роется и чертиков ищет. Вот в тот момент она и поняла, что пора разводиться.

— Ну, у меня жены нет, поэтому мне не страшно, что я останусь без нее.

— Вот и моему шурину было не страшно, пока вместе с женой он не остался без квартиры. Теперь он пытается ко мне напроситься пожить.

— Лучше, не пускайте! — искренне посоветовал Максим. — Иначе выйдет такой же бедлам, как у меня с родителями. Даже чихнуть нельзя, чтобы они меня лишний раз не оговорили.

— А ты хороший парень! — Федор Петрович почуял в нем родственную душу. — Надо нам как-нибудь пойти в бар вечерком, по рюмочке водки пропустить.

— Да, я не пью.

— От такой родни, как у нас, поневоле запьешь. Мне вот, кстати, один приятель на именины подарил бутылку медовой водки в бутылке в форме матрешки. Шикарная вещь!

— Только не говорите о матрешках!

— А тебе не так уж много их надо отреставрировать, — Федор Петрович спохватился, будто припомнил что-то только сейчас. — Я тут опись, наконец-то, получил. Их всего тринадцать штук, и заказчик решил все их подарить в музей. Щедрый человек!

— Наверное, хочет от налогов уйти или левые доходы скрыть, вот и делает широкий жест для отвода глаз.

— Да, ладно тебе всех подозревать, — отмахнулся начальник. — Мы же не полиция, чтобы в этом копаться. Матрешки точно не краденые. Он их у кого-то выкупил, а мы выставим их в Оружейной Палате и дело с концом. Ты уже установил их возраст?

— Где-то времена правления Ивана Грозного, — не задумываясь, брякнул Максим, будто за него это кто-то уже установил, а ему лишь пришлось озвучить ответ.

— Так точно? Я думал, ты назовешь мне века через черточку, да и те в нескольких вариантах. А как ты определил?

Максим выхватил матрешку из коробки, опять машинально, будто им кто-то управлял и ткнул пальцем на характерную роспись, нарисованные по бокам символы и даже что-то похожее на подписи.

— А они как новенькие! — обрадовался начальник. — Ты молодец! Быстро работаешь!

Он не успел поработать над ними вообще, но признаваться в этом не имело смысла. У него сейчас не та ситуация, чтобы впутываться в новые проблемы. И старых уже хватает. Визитка следователя до сих пор лежала у него в кармане. Он точно знал, что не станет звонить по указанным там номерам и признаваться, что с матрешками, попавшими к нему на реставрацию, что-то не так. Его просто сочтут сумасшедшим.

— Значит, матрешек к нам поступило всего тринадцать? — уточнил Максим. — А что если я насчитал тридцать три?

— Пить надо меньше, — уходя, отозвался начальник.