Бесплатный фрагмент - Человек Разумный победит!

История Человека Разумного

— Привет, папа! Привет, мама! Очень неудобно просить, но… Опять на работе задерживают… Помогите с деньгами!

Пожилые родители обняли сына, спросили о жене и детях. А затем папа повел его на веранду во дворе. Там они выпили своего винца, закусили яблочками, и отец сказал:

— Сергей, конечно, чем сможем, поможем. Не первый раз, выкрутимся. Но что ты такой смурной?

— Ой, батя, плохо как-то везде. Как будто рушится всё!

— Стоп! Но сам сказал, что в семье нормально. Значит, не всё рушится, не всё плохо! А будет вокруг совсем плохо, приедете к нам в дом. Потеснимся, но никого не обидим. А дом наш, хоть и строили мы вдвоем с твоим дядькой, своими «интеллигентными» руками, еще сто лет простоит!

— Ха, папа, я вспомнил, как хотел помочь и кирпичи волоком подтаскивал!

— Все строили: и ты, и мама твоя. Наш это дом! Пусть не самый красивый, но родной и уютный! А смотри, какой сад-огород вырастили тоже вместе. И всё своё для жизни есть: овощи, зелень, фрукты и ягоды. И винцо своё ставим, и даже горилку гоним! Прижмет если совсем — и куриц разведём. А газ и электричество отключат — дрова есть!

— Эх, папа, но вокруг всё так не просто…

— Да, случиться может всё! Опять в мире правит расчет, а не разум. А расчет всегда сиюминутный, своекорыстный и вредный. Но я же историк, сын, а правдивая история свидетельствует: «Разум всегда побеждает!»

— Ну, не знаю, отец. Читаю, и вывод один получается: «Всегда воюют, всегда бедствуют!»

— Так это историки-идеологи пишут! А истинный историк историю не пишет, а записывает.

Если пишет по идеологическому заказу, то появляется новая вера-миф, а не наука.

Но если записывает, то на основе достоверных фактов делают научные выводы. И это позволяет не повторять ошибки!

— Так сейчас опять те же ошибки, те же «грабли», папа!

— Ну, эти претензии к «умно» -расчетливым политикам! А истинная история свидетельствует:

— войны всегда завершаются миром;

— эпидемии и пандемии всегда завершаются победой здоровья;

— ураганы, цунами, землетрясения, вулканы и пожары всегда завершаются восстановлением жилья и всего хозяйства;

— преграды объективных законов (существование в воде и вакууме, полеты…) всегда преодолеваются;

— а искусство и науку, начиная с наскальных рисунков и получения огня, не останавливало, вообще, ничто и никогда.

Разум человеческий всегда побеждает! Да, сейчас особо трудно, и особо опасно из-за оружия массового поражения, но…

Но и сейчас победит Человек Разумный!

«Обормоты»

— Представляешь, этот Серёга… Ну, ты знаешь Серёгу, моего напарника по грузовику… Вчера говорит мне:

— Женщина — это зверь! И чем более зверски ты к ней относишься, тем больше она тебя любит!

И знаешь, что я ему ответил? Ага, не знаешь! А ответил я ему, что он просто готовить женщину не умеет! Женщину, чтобы любила, а не кусалась, надо уметь готовить! Добротой, лаской и уважением готовить к любви! Вот тогда она раскрывает весь свой запас великой женской Любви! А как ты считаешь, кто из нас прав? Из своего личного, мужского опыта…

Собеседник не торопился с ответом, задумавшись. Да и куда торопиться: вечер прекрасно-закатный после дня трудового, веранда прохладная, кресла уютные, да налиты напитки для раскрытия сердца. Все условия для спокойной, задушевной беседы!

— Ты мне хоть Василия не спаивай! — вдруг, сквозь негу мужского разговора, прорвался голос жены.

А тут и сама Елена Семёновна пожаловала на веранду. Оглядела «картину»: на столе початая «чекушка» водки и блюдце с валерьянкой, а за столом два её мужика — муж Семён и кот Василий. Идиллия семейная, без причин для беспокойства.

А чего беспокоиться? Мирные, и не алкоголики — это точно! Семён выпивал только по субботам, на даче, когда уже сделали текущие работы. Вот тогда и устраивал он «расслабон и спокой с двести пятьдесят», после бани.

Елена не возражала, бывало и сама рюмку выпивала, но за кота выговаривала:

— Ты зачем ему валерьянку опять льёшь?

— Взрослый уже, можно пару капель. Да и мне с ним интересней: разговоры там, сочувствие мужское! — отвечал серьёзно мужчина.

— А обормотом зачем его обзываешь?

— Так я ж любя! Кот — обормот, это ж в рифму. И он понимает, не обижается!

Кот валерьянку любил, но, удивительно, не спивался: опохмелиться не требовал, здоровье и настроение его не падало…

Наоборот, с утра, поохотившись ночь, притаскивал и выкладывал на порог больше мышек. В благодарность любимым хозяевам!

Вот так и шла жизнь у всей семьи: неделя на работе, выходные «отдых по хозяйству» на даче… И все здоровы и веселы были!

Вот только вдруг начал прибаливать Семён. Шоферская работа нервная, часто поездки в ночь, сердце и поднапряг сверх меры.

Стал пить лекарства, да поставили в очередь на операцию:

— Артерии у вас забиты, на грани.

Когда прихватывало сердце, Семён ложился на кровать, а кот… Кот чувствовал, переживал, мяукал, а затем ложился прямо на широкую, но больную грудь хозяина!

Когда жена первый раз увидела это, испугалась:

— Васька, папе, итак, тяжко дышать, а ты ещё давишь сверху. Брысь!

Но муж успокоил:

— Удивительно, Лена, но когда он со мной — легче! Будто бы часть хвори в себя забирает!

Наконец, дождались операции… И ждали, и боялись. Операция, всё же — это не шуточки!

И пошло-поехало тревожное: подготовка, операция, восстановление…

Елена сильно переживала, а кот не ел и не пил, а дневал-ночевал у двери в постоянном ожидании!

И повезло им всем: вовремя шунтировали, правильно ухаживали, и, наконец, глава семьи появился на пороге квартиры. Бодрый и радостный!

Василий с визгом бросился на хозяина, забрался к лицу, обнял, и стал облизывать.

Елена заплакала, обняла их, и зашептала от избытка радости:

— Сил на вас нет… Обормоты мои!

Молодильное добро

В подсчете жизни я беспечен…

Мои друзья, я с вами вечен!

И где был точно счастлив я?

А там где вы, мои друзья!

«Удивительно! Молодильное яблоко съели? Лекарство-панацею проглотили? Вечер протанцевали в родной школе, а затем всю ночь говорили, смеялись, пели… Как молодые, как в юности, как и пятьдесят лет назад! Где мой инфаркт? Где „букеты“ болезней у каждого из друзей?» — так думал Иван Семёнович, возвращаясь на поезде домой.

«Как же, оказывается, важна и нужна эта атмосфера дружбы! Когда не ждешь, что тебя продадут, подставят, зло насмеются! Атмосфера добра, тепла, внимания и искренней заботы, как в юношеские годы — это то, чего так не хватает нам во „взрослой и современной“ жизни. Какие замечательные мы были в молодости! А сейчас, сбросив оковы накопленных ошибок и грехов, мы несколько часов прожили чистыми, искренними, веселыми и добрыми!» — улыбнулся своим мыслям пожилой мужчина.

«Эх, почему люди стареют? Если бы оставались молодыми, и мир был бы молодым и свежим. А не таким, как сейчас: угрюмым, унылым и злым! Мы сдаёмся злу старости, и мир окружающий дряхлеет и мертвеет! Нам не хватает сил на поддержку человечности в себе, и весь мир становится бесчеловечным…»

Мысли прервал голос девушки-соседки по купе:

— Извините, мужчина. Вы не могли бы уступить мне ваше место внизу? Я не трусиха, вообще-то, но вот чего-чего, а на верхней полке не могу спать… Совсем не сплю, так и кажется, что вот-вот свалюсь!

Иван улыбнулся:

— Так сейчас и поручень есть вдоль полки, задержит…

— Да я всё понимаю, сама себя высмеиваю, но спать не могу! А мне выспаться обязательно надо… Завтра на ответственном совещании выступать!

— Ну что ж с вами поделать? Владейте моей койкой! — добродушно сказал мужчина, и добавил. — А чайку перед сном не желаете? Я сейчас организую!

Они пили чай, разговаривали и смеялись допоздна. Но, удивительно, успели выспаться, и по приезду, утром, попрощались по-доброму, как давнишние знакомые.

Девушка уехала на своё совещание. А Иван Семенович поехал к жене, детям и внукам своим.

И ехал с добрым желанием быстрее увидеться, и с хорошим настроением и свежими силами включиться в семейные заботы.

Точно, омолодила его эта короткая, но замечательная поездка!

Адвокаты «дьявола»

Павел Николаевич гневно прокричал жене:

— И ты его ещё защищаешь, дьявола этого?

Елена Владимировна попыталась умиротворить конфликт:

— Ну, что уж ты так на него… Прямо, уж, «дьявол»? Так, может, дьяволёнок ещё…

Но, как не защищай, как не выгораживай, а дневной список преступлений был страшен!

У «папы»: поцарапаны и погрызены стол и кресло, разорван любимый журнал «Плейбой»…

У «мамы»: растаскана и перемешана «косметичка», любимый халат растерзан…

А ещё в центре замечательного ковра в гостиной «свежела» лужа, и благоухала кучка чего-то ещё невиданного в этой квартире!

В разгар судебных дебатов «прокурора» и «адвоката», утробным рыком обратил на себя общее внимание подсудимый-подзащитный «дьявол»!

Ну, положим, не дьявол ещё, а черный щенок-алабай: Глэдис Харлей Куин Люцифер (в быту — Люцик).

— Ах, он ещё смеет нагло требовать еду! — возмутился мужчина.

— А как же иначе? Растет, как на дрожжах, ему есть надо! — ответила женщина. — Да и ты садись, ужин готов…

После общего ужина в квартире воцарилась семейная идиллия! Довольный щенок спал на спине, раскинув лапы и посапывая. А «родители» -«адвокаты» (да, в том числе и бывший «прокурор») «рыли» Интернет, и увлеченно обсуждали системы воспитания своего трудновоспитуемого, но любимого «ребёнка»!

Где вы, мужчины?

Писателя Егора Петрухина интересовала современная жизнь. Поэтому он живо откликался на яркие события, но и жизнь «простых» людей была ему не безразлична.

С соседом-слесарем поговорит, врач в поликлинике о своей жизни расскажет, шофер такси поделится своим пониманием жизни… И ещё многое-многое, что затем попадало в его книги.

Вот и старушки, как он их называл, «физкультурницы», всегда радовали глаз. Егор пару-тройку раз в день прогуливался, чтобы «освежить мозги». И всякий раз он встречал: то пять, то, аж, семь пожилых женщин, неторопливо вышагивающих группой.

Егор всегда им улыбался, всегда здоровался. И они всегда здоровались в ответ. Постепенно у Петрухина стал зреть план рассказа: да, есть старость, и да, здоровье уже подводит, но старушки не сдаются!

Да, план уже был, но надо было наполнить рассказ живыми образами, правдивыми деталями и подробностями. Для этого он подошел с улыбкой, и стал разговаривать-расспрашивать вполне бодрых еще «физкультурниц».

Много они с удовольствием рассказали о себе: и как зовут, и кем работали, и какие дети и внуки подросли… Но когда рассказ коснулся мужей, как-то сникли и поскучнели эти старушки!

Но Егор был настойчив, и пусть нехотя, но ему всё рассказали. Оказалось, что мужья уже все Там! Кто от сердца, кто от рака, кто от бутылки, а кто и неизвестно от чего.

Петрухина эти рассказы задели за живое, и он вымолвил:

— И как же вам живется, одним-то?

Ответила одна, но покивали-согласились все:

— Да днем-то ничего, для этого и встречаемся-поддерживаем друг друга. Но вечером поздним тяжело! От мужика, даже когда молчит, поддержка женщине идет! А если и слово доброе скажет, то сразу все больные мысли уходят! Эх, мужики наши, мужики, что ж так рано Ушли!

Егор поблагодарил, и пошел в смятении домой.

«Нет, не подойдет для рассказа весело-бодрая атмосфера… — думал он. — Так совру… Сложнее всё оказалось! Но и разговоры эти не отпускают, буду думать, как написать!»

Придя домой, он нашел статьи честных демографов, и «картина» предстала еще безрадостней!

Да, неслучайно эти старушки ходят одни. Мужчины, вообще, редко доживают до их возраста!

Старушек, конечно, жалко, но беда-то глубже и шире!

Даром что ли у многих народов есть Советы аксакалов, старейшин?

Мужчина, пожив-повидав, накапливает богатый и важный опыт! Вместе с мужскими качествами — это создает твердый сплав опыта, ума и силы.

Вот чем ценны советы и поддержка от старейшин!

А если этих старейшин нет?

Тогда молодежь учится на собственных ошибках. И каждое новое поколение «наступает на те же грабли», и получает всё те же, бесконечные, «шишки».

И движения вперед нет!

Вот такие мысли родились у писателя, вот такой рассказ он и написал.

Доморощенная чертовщина

«Это чертовщина! Это злейшее зло! Это каждодневный ад! Самодельный, доморощенный, злонамеренный!» — так думал Савелий Нефёдов о соседях.

В нем кипела и горела злость, будто адово огнедышащее пламя сжигало всё внутри!

«Сверху постоянно топают и топают! Слева — всё сверлят и сверлят! Справа — то громко ругаются, то мирятся, со стонами и скрипом кровати на весь дом! А снизу тревожит зловещая тишина, будто втихушку готовятся взорвать меня!» — как смертные грехи, перечислял свои претензии к соседям Нефёдов.

Но сам он, если честно, тоже «хорош»: и сверлил-долбил во время ремонта, и друзья приходили, шумели-праздновали… А пару раз, особо разозлившись, «врубал» музыку до максимума громкости, и уходил из квартиры, злорадно ухмыляясь: «„Моторхед“ в печёнки вам!»

И исконные русские вопросы сами собой восстали из этого ада адского!

Ну, «кто виноват» — это было ясно, до боли. А вот «что делать» — это был вопрос без ответа. Пока без ответа. И ответ этот надо было срочно найти!

«Истина где? В вине!» — подумал Савелий, и достал из холодильника водку.

И, прежде чем налить стопарь, вдруг вспомнил, как на «Ютубе» один мужик учил пить:

— Что вы её хряпаете, бузгаете, хлещите? Водку надо пить осмысленно!

И Нефёдов в первый раз стал так пить: не торопясь, смакуя, обдумывая процесс. И у неё, у водки, вдруг оказался вкус! Да, не ледяная пустота, а мягко-тонкий привкус и запах ржаного хлеба.

Выпил не торопясь, глоточками с задержкой во рту, затем закусил лимончиком тёртым, бутербродиком с колбаской копчёной.

Лепота! Появился добрый настрой и желание поговорить душевно с кем-то. А с кем, кроме тех, кто рядом? Вот и пошел с таким настроением к соседям.

Уговорил и собрал всех у себя, налил по рюмке, предложил закуску, и сказал тост:

— Ну, соседи, за дружбу!

Первую все выпили молча, и закрывшись, как в футлярах. Но после второй рюмки отпустило души из заточения, разжало застарелые оковы. А после третьей уже разгорелся праздник: с громким смехом и разговорами без ругани; с песнями и плясками под «Моторхед»…

Расставались под утро лучшими друзьями!

И пошла другая жизнь. Без шума и гама, с уважением и вниманием. А сколько раз затем помогали друг другу? И деньги занимали, и в ремонте…

Это ж удивительно, когда все разом в квартире соседа берутся умелыми руками! Шум есть, конечно, но по времени и по громкости в разы меньше.

Да, чудо свершилось! Чертовский ад, самодельный, сменился доброй атмосферой мирного соседства!

Дожить до весны!

Многие из его родственников Уходили весной.

Иван Ильич очень явственно помнил тот шоковый, дикий контраст: Рассвет Новой Жизни и Боль Смерти! Это мыслилось совершенно невозможным, но это была горькая реальность. Это действительно происходило в его жизни, и это ему пришлось пережить. И пережить, перестрадать не один раз!