Бесплатный фрагмент - Ценник

Все персонажи данной книги вымышлены

Все совпадения в данном романе случайны

---

Вступление

Все началось с осенней листвы, которую ветер поднял до вершин деревьев вместе с валютным курсом. Неожиданности не было, так как осень — это естественно. Как и осеннее обострение Центробанка.

…Он платил за очередную съёмную квартиру. В его жизни это была семнадцатая съёмная квартира. Точнее, квартира, где он обитал. Понятия «дом» для него не было никогда. Давно, когда он был подростком, его мать получила по работе долгожданную хрущёвку. Вставая на пальцы ног, слегка подпрыгнув, он доставал пальцами рук до потолка. Радовала эта халабуда только его мать. «Своё»… Своя квартира. Разве было важно, что ещё вчера они жили в трёхкомнатных хоромах с потолками 4,2 метра? Это же было не своё жилье. Его в любом случае скоро бы прибрали к рукам чиновники…

Он не задумывался. Он рос, снимал квартиры, жил у друзей и подруг. Купить не мог никогда. То не хотел, то хотел, а когда выпала реальная возможность приобрести квартиру «по лимонаду», его кто-то обогнал, дав продавцу чуть больше назначенной за продажу суммы. А он такого не сделал бы. Он не понимал, зачем «дают на лапу». Не укладывалось это в голове юного, а потом взрослого Лёши. Очевидно, что-то было не так с головой. Его ведь мама уронила в детстве. Нас всех уронили в этой стране, кого-то раньше, кого-то позже. Здесь у всей страны было сотрясение мозга. У многих оно было до рождения…

…Его мама катала коляску с ним, периодически отпуская руки и толкая коляску вперёд. Впереди была небольшая горка с уклоном. По ней он и поехал в своё первое путешествие в страну звёздочек в его маленьких глазах и несильной травмы головы, когда его коляска перевернулась и он выпал из неё…

Глава 1 
Возможности Алексея

Террорист смотрел на них в прорези балаклавы. И ещё один — также смотрел. И все двадцать боевиков смотрели на всех одинаково. В самолёте было четыреста тридцать пассажиров. Боевики ликвидировали секьюрити и экипаж аэробуса за секунды. Рейс Симферополь–Москва излучал животный страх.

…Этот ключ всегда лежал у Алексея отдельно. В рюкзаке столетней давности. Газ подействовал на всех пассажиров всех пяти салонов летающего двухэтажного французского изобретения.

Кроме Алексея.

Причина 1

…Он понял, что хозяева квартиры зарвались. Протечка от соседей была год назад, и кухня с коридором в его квартире были похожи на хлев. Комната уже давно говорила, что скоро сдохнет. Ремонт хозяева всё обещали, а Лёша верил в адекватность людей. Внутренняя доброта досталась ему от его отца. И вера в людей. Это было так наивно при внешности и взгляде глаз Алексея… Невозможно было увидеть, что этот человек, высокий, интересный и сильный, был… Застенчив.

Слегка. И добр. И жестóк. Порой. Тоже слегка…

Причина 2

Она желала. Ей хотелось очень и только его. Это так часто происходило в Лёшиной жизни. А он сам? Часто задаваясь вопросом, что любил только однажды, он подсознательно искал любовь постоянно. А находил только влюблённости. Пылкие, жаркие. Мучительные после окончания романов.

…Она, как и все предыдущие, казалась особенной. Он не обманывался, она не врала себе. Все было правдой. Он сравнивал? Нет. Она? Он никогда не спрашивал. Он ВИДЕЛ. Мало кто из его окружения знал об этой особенности. Но он всегда видел их. И когда в его жизни случилась Великая Депрессия, Алёша сменил профессию. Прежняя деятельность даже сочеталась с новой, и это ему нравилось. Поначалу Лёша ликовал. Он так любил всё новое… Смены, перемены… И новых женщин. Постоянство? Он не знал, что это такое. Его романы были разными по длительности. Были просто ночи. Были годы. Кто был нужен? Все, кто были и появлялись. Он этим и отличался от многих — ментальной жаждой искать. И находил. Заинтересовывался. Ценил. А потом начинал скучать. От женщин? От самого себя с ними рядом. И отваливал к новому объекту. Порой оставляя в жизнях женщин руины. При этом он всегда начинал откровенно и искренне рассказывать им о своём состоянии. Смешно, правда? Вы пробовали напрямую разговаривать со своей женщиной? Очень откровенно говоря ей, что с вами или с вашими обоюдными отношениями что-то не так. «Заскрипело». А смазки больше нет. Представляете? Тот верблюд в Египте, на котором он проехал семьдесят километров (верблюда унесло), понимал больше всех его женщин вместе взятых. В его, естественно, рассказах. Поскольку Лёша говорил с женщинами, собой, верблюдами, деревьями и даже с историческими личностями. Псих? Внутри Алексея было СТОЛЬКО… И только от некоторых своих партнёрш он чувствовал понимание и то, что его слышат.

…Она тоже была такой же? Естественно! И он ведь был тем же Лёшей. Но он верил. И они, женщины, заражались его верой. А он просто не знал этого. Он верил Богу, себе и доверял им…

Причина 1. Продолжение

…Лёша пошёл в УФМС. Нашёл самое приятное лицо из тех тётечек, что там прозябали. И обратился к приятной сущности этого лица. Рассказал про хозяев. Показал липовый договор аренды на первый год, когда снимал у них квартиру. А жил он в ней уже больше четырёх. Рассказал он всё. Лёша был почти «потерян». Он вообще не знал, что делать. Но приятное лицо не обошла стороной Лёшина харизма.

…У русских есть две абсолютно разные поговорки: «Не было бы счастья, да несчастье помогло» и «На чужом несчастье счастье не построишь». Обе они относятся к большинству русских идиотизмов, граничащих с мудростью. Но где там мудрость, а где маразм — не знает даже создатель толкового словаря товарищ Даль. Итак, две поговорки.

«Приятное лицо» оказалось девушкой тридцати лет. Алексей поначалу думал, что это рядовая работница, в крайнем случае — молодая паспортистка. Девушка Катя оказалась новой начальницей паспортного стола. Она была озорной и удивительно прямолинейной для своей должности. Она не «пыталась казаться» кем-то. Он был удивлён. В Москве, почти в центре столицы нашей Родины, шеф УФМС была… Не той, кем была. То есть она занимала эту должность, но явно к ней не подходила. Лёша задумался. В свете его последних событий в квартирном вопросе ему многое казалось подвохом.

— Я бы хотел получить квалифицированную консультацию.

Катя рассматривала Лёшину регистрацию на пять лет «по месту пребывания».

— У вас, Алексей, официальная регистрация от собственника. А какую консультацию вы хотите получить?

— Наверное, больше — совет. Профессионала.

— И какой же?

— Мудрый.

Начальница Екатерина посмотрела на Лёшу взглядом своей великой тёзки. Так, по крайней мере, казалось. Вот сейчас она будет рубить головы… Или… В этих глазах, смотревших на Лёшу, было очень много всего.

— Давайте я скажу, а вы, Алексей, скажете «да» или «нет».

— Хорошо.

— Вам сделали регистрацию на пять лет. Ваша квартира в плачевном состоянии. Ремонт хозяева не делают. Ждут, что вы сделаете за свои деньги. И наверняка просят за эту квартиру больше, чем она может стоить.

— Вы ясновидящая, Екатерина… Не знаю вашего отчества.

— Катя.

— Катя…

— Я третий день на должности, и у меня свежи в моей маленькой голове все, скажем так, критические дела по квартирам.

— Критические?

Катя мимолётно оценила его шутку.

— Да. Соседи ваших хозяев под судом. Не знаю, что у вас там было, но судья — это моя знакомая.

— У меня была от них протечка. От соседей. Протекло на семь квартир в общей сложности.

— Да. Но в суд подали только ваши хозяева.

— Так их квартира прямо под этими соседями. У остальных, наверное, не сильно заметно.

— Сильно, Алексей. Но в квартире под вами — страховка.

— Да, я слышал. Но если «сильно», что остальные?

— Никто не верит в наш самый справедливый суд в мире.

— Понятно.

— Я всё правильно рассказала?

— Абсолютно, Катя.

— Сколько вы платите?

— Тридцать две тысячи рублей.

— Я понимаю, что не евро.

— Это весело, но мои хозяева могли бы закатить и такую цену.

— Теперь и я всё поняла. Сколько вы им предложили?

— Двадцать семь тысяч. И это тоже больше, чем она стоит за аренду в месяц.

— То есть? Это же двухкомнатная квартира?

— Да. Но во второй комнате вещи хозяев. Я снимал её как однокомнатную.

— Договор при вас?

— Да.

Зелёный листок «липового договора» лёг на стол перед Катей.

— Да уж… Я видела такие. Ничего не докажешь.

— Возможно. Но у дочери хозяйки, подпись которой стоит на договоре, нет права его подписывать.

— Я это знаю, Алексей. Но договор, хоть и «левый», был всего на год. А вы там живёте… четыре с половиной. И ещё регистрация на следующие пять лет. Возможность кредита, к примеру.

— Я знаю.

— Для этого регистрация?

— Нет.

— Просто вы очень законопослушный гражданин?

— Почти. Я пятнадцать лет жил в Европе.

— Это Москва, Алёша.

…Алексею и нравилось, и не нравилось, когда его так называли. Но от Кати это звучало… Ласково.

— Я в курсе, Катя.

…Они какое-то время смотрели друг на друга. Искра сверкнула, зажгла лучину. Дала тепло в ноги. Обоим стало легко.

— Помоги… те… Мне их…

— Утопить?

— Да. Напрочь.

— Не любите москвичей?

— Не всех, если честно. Простите… — Я не москвичка.

— Это очень хорошо!

…Засмеялись неожиданно синхронно и глубоко. Не этим дурацким смешком гоблинов и гоблинш, ходящих по улицам, стоящих в очередях, бесконечных экономических управленцев, менеджеров и финансистов, некоторых пока работающих в «Макдоналдсе». Словом, людей. Преимущественно — большей части населения Земли. Слышали, как они смеются? Как и живут — фальшиво. Страшно? Неприятно? А им уже нет…

Глава 1 
Возможности Алексея. Продолжение

…«Паралитик? Да, скорее всего. Запаха нет. Не дошёл до нашего ряда ещё. Только не чеснок… Точно паралитик. Зарин? Блин, о чём я думаю вообще?»

Несколько человек из его салона трясло в конвульсиях. Кто-то сидел в неестественной позе. А террористов не было видно. Алексей повернулся. Сзади нервничали, пытались встать с кресла, у кого-то не отстёгивался ремень безопасности. Потом пассажиры просто оседали на кресла и засыпали.

…«Я уже сплю?» Алексей не понимал. Повернулся направо к дочери и её подруге. Дочь засыпала. Подруга уже спала. «Вот ведь козлы!»

Газ не был зарином. И не был ипритом. Большинство людей вообще не знали про этот газ, который террористы запустили в салоны аэробуса. «А где уроды эти? Уверены, что все подыхают? Или засыпают? Сами в спецодеждах? Ни хрена не понятно…»

В ответ его мыслям террорист в резиновом комбинезоне и противогазе появился со стороны кабины. Внимательно вглядываясь в лица пассажиров, с автоматом на изготовку он шёл к Алексею… Заветный ключ для «двери от воров», которую именно так пропагандировали установщики этих «супердверей», — а все воры эти двери просто снимали с петель, — был уже в Лёшиной руке, между указательным и средним пальцами, основанием в кулаке.

«Крутое у тебя забрало на хоботе».

Стекло на специальном противогазе действительно было серьёзное. Боевик через него видел, но плохо. Поэтому наклонялся почти к каждому человеку… «Какой ты молодец, урод»…

Причина 2. Продолжение

…Это был поцелуй. Они «пили» друг друга. И улетали, то возвращаясь, то не возвращаясь и выпадая из всего, что было вокруг. А было ли что-то вокруг в тот момент? Потом их ладони одновременно ушли под джинсы их обоих. Так его трясло при посадке в Сургуте — от сильной турбулентности. Её вообще болтало. Хотя он не знал, летала она в Сургут на Як-40 или нет. Надо бы стянуть эти джинсы как-то. В принципе, очень надо. Днём у здания Сбербанка, в начале марта… Мысли порой мешают сделать то, о чём потом можно будет вспомнить в предсмертный час. Не будешь вспоминать всех, кого простил или нет. Это в фильмах про войну так бывает. Во всех причём. Как будто защитники нашего Отечества не трахались никогда и перед смертью у всех просили прощения. Здесь Никита Сергеевич Михалков утёр всем нос в своей «Цитадели». Моментом «покажи сиськи». Гений — он и в России гений. Настоящий гений. Безусловный… Здесь много гениев, но это знают только они. Сами про себя. Пожалуй, здесь, в России, все умные, интеллектуально развитые, особо одарённые, но большинство — гении. С сотрясением мозга, которого у большинства просто нет… Мозга нет…

…Эти мысли не помешали обоим… Закончить. А существует ли мир? Ну, остальной? Уже, к сожалению, начинает существовать. Вот идут одарённые и не очень. Вот идёт маленькая девочка с мамой. Яркие обе. И совсем не деловые. Или это через призму недавнего оргазма? Или любви? Или?.. Это просто мир. И, слава богу, в данный момент его и её. И больше ничей…

УФМС

— С этой квартирой всё просто.

Катя смотрела в базу на своём компьютере.

— Просто что?

— На неё не оформлена собственность.

— Как это?

— Вот так! Квартира перешла автоматически от матери к дочери, теперь должна перейти к вашей этой… Уже её дочери. Ну, хозяйке.

— Да. Так вот…

Катя подняла свои зелёные глаза на Алексея.

— А у вас всегда зелёные глаза, Алёша?

— Нет. Хамелеонят. От голубого, серого и до серо-зелёного.

— И у меня тоже…

Пауза была продолжительной. «Про что я с ней говорю?! Замужем? Вряд ли… Я что, боюсь? Стесняюсь?»

— Вы, Лёша, странно смотрите…

— А у меня… Левый глаз меньше правого.

— Снайпером были?

— Нет. И я плохо стреляю из винтовки.

— А из пистолета хорошо?

Она широко и хитро улыбалась.

— Лучше. В пятиборье научили. Там такие же пистолеты, как наш макаров.

Он широко улыбнулся.

— Ого!

— Да, давно.

— Вы спортивный.

«Она уже сама меня клеит, а я стою, как…»

— Вы присядьте, Алёша.

— Да… Спасибо.

Он присел на стул рядом с ней.

— Вот база данных.

— А мне её можно видеть?

Катя пристально посмотрела на Алексея.

— Боитесь чужих тайн?

— Нет. Я даже с ними связан. По работе.

— Что за работа?

— Я… Альтернативный психолог.

— Интересно! Это сейчас модно. Название странное.

— Я альтернативный психолог больше двадцати лет. В России эту профессию и название знают меньше десяти лет.

— Европа?

— Да.

— Вы же в Риге родились, точно!

Екатерина мельком скользнула по Лёшиной регистрации.

— Не поняла? Какой год рождения?! — Да, я так выгляжу, Катя…

— Я думала, вам сорок не скоро ещё.

— Гены.

— Состояние души. И тела?

— Тело я заставляю.

Они улыбались оба. Уже не хотелось думать о квартире, странных хозяевах, по виду — таких же адекватных, как тысячи других коренных москвичей. Которые сдавали свои квартиры по немыслимым ценам и убеждали даже себя самих, что это нормально. Алексей тоже какое-то время верил, что это нормально. Это же Москва. Она всегда такой будет. С такими москвичами. Ни один из которых её не строил. Не приложил кирпичик в стену любого московского дома. В буквальном смысле. Алексей сам, в одиночку в своей первой общаге застроил угол здания этого общежития. Перед началом своего первого курса. Три с половиной этажа выложил кирпичом. На курсе было шесть москвичей, остальные — иногородние. Москвичам сказали, что общественные работы для них перед началом учёбы — по желанию. Не «пожелал» никто из них. Столицу великой страны Москву построили не москвичи. Но они усердно разменивали и сдавали свои московские квартиры, не платя налоги, не следя за этими квартирами, шантажируя арендаторов. Кто полагает, что так происходит во всём мире — очень ошибаются.

…От Кати не хотелось отрываться. Он сам потянулся к ней и очень мягко коснулся её губ своими. Катя покраснела неожиданно. Её декольте задышало прерывисто.

— Да… Так вот… База… Данных…

Она целиком развернула компьютер к Алексею.

— Всё вроде нормально, но ничего не оформлено. Нет официальных документов на собственность.

— Я их видел собственными глазами, когда регистрацию делали. И паспортистка, точнее эта женщина, которая оформляла…

— Да, Алёша. И вышестоящая инстанция тоже видела копии этих документов. Но это не право на собственность. Нет дарственной. Нет оформленной собственности. Никто и никогда не смотрит на эти документы. Не смотрит досконально. Всем и так всё понятно. Наследственная квартира… Но официально — эта квартира… Сейчас может принадлежать вам, Алексей.

Имя «Алексей» несколько «полоснуло», но он уже понял, что Екатерина могла переходить с делового языка на обычный мгновенно.

— Я не понял…

— В квартире зарегистрированы только вы.

— Да. Но это же временная регистрация…

— Это не важно. По закону вы полноправный житель квартиры. Хоть и на пять лет. Собственника официального — нет. Они просрочили время подачи на собственность. Больше чем на три года. И теперь эта собственность того, кто там зарегистрирован официально.

— Я всё равно не очень понимаю, Катя… А кадастровый номер, регистр?

— А мы его переделаем…

Поцелуй был взрывным и долгим. В него даже просачивались их — обоих — слова о квартире, официальности, новых законах. Жизненно, в общем-то… Они не могли разжать пальцы рук, которые сплелись в их ладонях. Как судорога…

Глава 2 
Аэробус

До захвата

Рейс Симферополь–Москва вылетал вовремя. Вышел на взлётную, взял разбег, взлетел и… Стал падать. Наверное, у всех пассажиров, кроме страха и паники, была мысль: «Невысоко, не вдребезги». По всему аэробусу слышалось «Спаси, Господи» и «Господи, помилуй». Пять салонов двухъярусного самолёта. Четыреста тридцать человек. Богема и элита России: бизнесмены, спортсмены, несколько членов правительства, актёры… Все эти люди были в Сочи на выступлении президента России. И на банкете. Рейс был специальным и заказным.

…Пилоты невероятным образом умудрились посадить Аэробус за восемьдесят четыре километра от Симферополя, прямо в поле. Удар был сильный, но летающая машина села почти ровно, носом упёршись в никому не известную широкую гаревую трассу. Надувные трапы, забытые вещи, крики. Команда как могла «наводила порядок». И никто не погиб. Женщина сломала ногу, известный боксёр — руку. С какой высоты они падали? Этим вопросом стали задаваться все, когда оказались на земле. И все смотрели в небо. И небо отозвалось. Грузовым вертолётом, который появился из-за деревьев за гаревой трассой, сделанной то ли для гонок, то ли ещё непонятно для чего. Вертолёт приблизился к аэробусу, и из него стали стрелять. Пули ложились рядом с пассажирами самолёта, не попадая ни в кого. Один испуг сменился другим. Кому-то стало понятно, что это нападение, кто-то запаниковал. И все пытались спрятаться в голом поле. Лечь, вжаться в землю, найти хотя бы маленький камень для укрытия.

…Алексей не видел свою дочь ровно десять лет. Так сложилась его и её жизнь. Сейчас ей был двадцать один год…

Он посмотрел на дочь. Потом на её подругу. В глазах его дочери Даши не было и тени испуга. В глазах её подруги Ани была искорка адреналина.

Гаревая трасса вполне походила на длинную прямую. Как она оказалась между полем и лесом, никто не знал. А ещё все надувные трапы были выброшены со стороны поля. «Странно, можно было спрятаться в лесу». Но до него уже было не добежать. Из вертолёта стреляли плотно. «Захват?» Это был именно он. Но в такой вертолёт не посадишь четыреста тридцать пассажиров. И многие поняли сразу: гаревая трасса — взлётная полоса для неповреждённого аэробуса. А может, самолёт посадили здесь специально? Но Алексей сам слышал, как заглохли двигатели. «Выключили? А в панике никто не заметил, как снова включили перед посадкой?» Но размышлять уже было не о чем. Из вертушки один за другим стали выпрыгивать люди в камуфляже и масках-балаклавах, с оружием и рюкзаками за спиной. Стрелять не переставали, разве что реже, короткими очередями.

«Ловко».

Глава 3 
Разгадки

Психологом быть не трудно. Но трудно быть психологом психики неадекватных людей. А точнее, людей, которые в любой момент своей жизни могут сделать что-либо неадекватное.

Ему нравились хозяева его съёмной квартиры. Старшее поколение — интеллигенция из НИИ. Это такой «отряд» людей в России, как работники железной дороги. Не важно, машинисты ли они на поездах или дорожные рабочие. Возможно, служащие. В Министерстве железных дорог. НИИ — это то же самое. И почему они «интеллигенция», не знает никто. Они уе… ашат тебя кувалдой, когда им понадобится… Неважно за что. Просто. Понадобится. Вообще, Лёша был тем человеком, который всех людей видел в лучшем свете. Он видел в лучшем свете даже тех, кто вообще не знал про свет и про то, что его можно излучать. Изнутри, из глаз, из души… Он так жил и видел жизнь именно такой. В свои без пяти минут сорок семь лет он уже разочаровался, снова обрёл себя и веру в людей и был готов к разочарованиям, что свойственно не многим.

…История с завышенной суммой за квартиру разбудила в Алексее чёрта. Он и так «догадывался», что эти люди, хозяева, совсем другие. А теперь убедился в этом. И его уже нельзя было остановить. Да и кому?

…С хозяевами Алексей договорился о встрече на следующий день. Отдел контроля УФМС, принадлежащий властям, установил по всей его съёмной квартире скрытые камеры и микрофоны. Сами агенты расположились в квартире напротив, за лифтами (дом имел по два крыла на всех этажах).

…По телефону Лёша — «квартирант», уже подписавший документы о том, что он собственник этой квартиры, попросил приехать «собственницу» — мать женщины, часто забирающей деньги, то есть её дочь и её отца — мужа «собственницы». Больше года назад, ещё до пресловутой протечки в Лёшиной квартире, хозяева повысили цену. И теперь Алексей хотел с ними обговорить дальнейшие условия. Со всеми. Тогда ведь они приезжали все втроём…

Хозяева прихватили даже риелтора — женщину, которая четыре с половиной года назад оформляла «липовый» договор аренды. Это было очень кстати. Алексей знал, что именно риелторша советовала хозяевам поднять цену. Задача была простой: вывести хозяев на разговор о ценах за аренду, о налогах и попросить их составить с ними договор — «внутренний», что у Лёши будут гарантии. Хоть какие-то.

…Хозяева, как по нотам, сами минут сорок рассказывали о том, что сумма, которую он платит — нормальная, даже ниже. Алексей показывал сайты в интернете с ценами на похожие квартиры, в две даже позвонили, чтобы уточнить. Нигде не было сумм больше двадцати семи тысяч рублей. Одна квартира стоила двадцать восемь, что и было подтверждено по телефону. Дочь «собственницы» и риелтор говорили больше всех.

— Алексей, это Москва.

— Я это уже слышал. И прекрасно знаю, что можно найти людей, которые снимут эту квартиру без ремонта, в которой что-то сыпется каждую неделю, даже за тридцать пять тысяч.

— Да и за сорок снимут, Алексей. Было бы желание.

— У вас?

— У нас, у них. У тех, кто будет снимать.

— Давайте уже конкретно. Я говорил и не раз, что мне нравится место, нравится, что вы согласились сделать ремонт.

Сколько это будет после ремонта?

— Алексей. Всё зависит от рынка.

— Послушайте, люди добрые… Алексей начинал стервенеть.

— Вы не на рынке. Вы не привязаны к валюте.

— Все привязаны к валютному курсу.

— Нет.

Алексей стал говорить рублеными и короткими фразами.

— Что «нет», Алексей? Вы как маленький.

— Тогда поясните мне, «маленькому», как вы привязаны к валютному курсу, и назовите точную цену. После ремонта.

— Алексей… Мы же говорим, что всё будет зави…

— Нет… И стоп.

— Что?!

— Стоп, я сказал. Ничего большего не будет зависеть от ваших прихотей. Это понятно?

— А почему в таком тоне, Алексей?

— Потому что вы — все, кто здесь сейчас находится, — занимаетесь шантажом — это раз. Два — не платите налоги. А три — не желаете составить договор.

— В общем, так, Алексей… Собирайте вещи. У вас три дня.

— Нет. Увы и ах.

— Что???

— Конь в пальто. Так более понятно?

Тут прорвало риелторшу.

— Алексей, в этом городе все так жили и будут жить. Вам пошли навстречу — сделали регистрацию на пять лет. Вам сделали бы ремонт.

Следом понесло дочь хозяйки.

— Мне этот ремонт вообще не нужен. Мы возьмём деньги, которые нам дадут через суд за протечку. А квартиру я сдам, действительно, хоть за сорок тысяч. Именно одну комнату, как и сейчас. Без всякого ремонта. Мы здесь хозяева, а не вы, Алексей.

Он улыбался. На его телефон пришло смс, что всё записывается идеально — и звук, и видео. А следом — второе смс: хозяева дали взятку судье — пятьдесят тысяч. Судью — женщину — арестовали за взятку час назад, и она всё рассказала. Алексей уже давно научился не ликовать от временных побед. Сдержался и теперь.

Алексей обратился к дочери хозяйки.

— Ты не имеешь отношения к этой квартире, Карина. Ольга — риелтор, не юрист и веса в этих вопросах не имеет.

— Я не имею отношения?

— А какое у тебя отношение к квартире? У тебя нет даже доверенности на собственность. Это так?

— У меня есть доверенность на ведение любых дел по маминой квартире.

— Законных дел, Карина.

Карина аж привстала и присела на стул снова.

— Не поняла.

— Ваши «рыночные» цены — вымогательство и шантаж. Вы не платите налоги с обеих квартир, которые сдаёте…

— Алексей… — заговорил отец Карины. — В этой стране никто и никогда не будет платить эти налоги. Разве что за апартаменты.

И стал улыбаться, стервец.

…Хозяева — естественно, бывшие — понятия не имели, что в Москве началась «чистка» таких, как они. И что около четырехсот семей, сдающих квартиры в этом районе, уже под судом. Где-то квартиранты написали заявления в полицию или в УФМС, где-то записали на видео, как передают деньги (не один раз) хозяевам. За кем-то просто следили. Это казалось бы неестественно, не будь правдой. В связи с новыми законами, о которых хозяева Алексея тоже не знали. И совсем без понятия были бывшие хозяева, что на них накатала заяву квартирантка их второй арендной квартиры… Алексей продолжил:

— Предположим, так и есть, как вы говорите. Знаете, почему этого не будет больше? Потому что сейчас двадцать первый век на дворе. И время неспокойное.

— Алексей… — заговорила «собственница» — мать Карины. Почётный работник НИИ.

— Да?

— Вопрос решён. Вы собираете вещи и съезжаете. Мы даже не будем никому эти три дня показывать квартиру.

— Как не будем? Ещё как будем!

Карина не останавливалась в своём идиотизме. Ольга, риелтор, добавила:

— У нас уже есть кандидаты. Просто хочется больше.

И засмеялась тем самым неестественным фальшивым смешком.

— Я тут на досуге через знакомых, Оля, узнал про ваше агентство, так называемое… «Агентство» — это вы одна. Налоги не платите, купили дочери дом в ближнем Подмосковье за двадцать миллионов.

— «Алексей, Алёшенька, сынок»… Не стоит лезть туда, куда вам лезть не следует.

— Рты закрыли все.

Алексей знал, что это финал. Все опешили напрочь.

— Меня интересует ответ на один-единственный вопрос: а почему «никто», и вы в том числе, не станете платить налоги с аренды?

Отец Карины надел маску диссидента и заговорил:

— Я что, зря на Болотную площадь ходил с женой? Я что, зря не голосовал за эту власть вместе с этим воинственным президентом? Какие налоги? Мне шестьдесят три года, ты знаешь, какая у меня пенсия, Алексей? И что я, находясь на пенсии, вынужден работать?!

— Разъезжая на «Ниссане» прошлого года выпуска. И воровать…

— Что-о???!

— У вас в Англии сын, Александр Евгеньевич. Каждый раз, когда вы едете к нему, вы привозите ему диоды из вашего НИИ, где «вынуждены» работать. Провозите вы каждый раз порядка ста диодов. А сын их продаёт в Англии.

Стало совсем тихо.

— Диоды эти используются на наших подводных лодках, Александр Евгеньевич…

— Да на каких лодках?! Хоть в космических кораблях! Они не нужны никому. Это диоды для электропроводки, Алексей! Да, сын их продаёт в Англии. И эти деньги — ему на жизнь. Подождите… Алексей. А откуда вы знаете про диоды?!

— Вы сами мне рассказывали, когда привезли мне в подарок зажигалку из Англии.

— Что-то я не помню.

— Поверьте, потом вспомните.

— Значит, так… — Карина уже не выдерживала.

— Молчать, рвачи недобитые!

Лёша гаркнул так, что всех «прибило» к их стульям.

— Эти диоды действительно для электропроводки, которая может выдерживать благодаря их технологии очень высокое напряжение. Именно поэтому второе место их применения — бомбы на электрооснове. Для электропроводки в бомбах. Не знали???! Так куда и за сколько продаёт ваш сын стратегические диоды, которые вы воруете из стратегического НИИ? В котором проработали тридцать пять лет?!

— Что здесь происходит? Откуда, Алексей, у вас эта информация?

— Я же только что рассказал — от самого Александра Евгеньевича.

— А обо мне как узнали?

Риелтор уже не улыбалась.

— От знакомых. Я же психолог. Я элементарно рассчитал, как и что будет. И какой будет эта встреча.

— И что, теперь побежишь на нас стучать? Смотри не споткнись!

Карина не знала, что сказать.

— Споткнулись вы. Все, кто сейчас передо мной. Остальное вам объяснят через пару минут.

Алексей не закрывал входную дверь. Работники УФМС, полиция и приставы появились через десять секунд. Предъявили каждому обвинение по соответствующим статьям. Отец Карины пошёл за шпионаж, остальные за шантаж, вымогательство и сокрытие налогов. Уже никто ничего не говорил. И только Алексей уже на лестнице около лифтов произнёс:

— Вам страна не нравится? Уехали бы. Я, наоборот, из Европы сюда снова приехал. Мне вас нисколько не жаль. И ваших детей и внуков тоже. Потому что они такими же, как вы, вырастут…

Глава 4 
«Добрая злость»

Квартира, о которой Алексей мог только мечтать и фантазировать, стала явью. Ту, которая ему досталась «случайно», Лёша обменял на… «сталинку». Четырехкомнатную. И ему ещё доплатили. Думаете, так не бывает? Бывает. Мужчина расставался со своей женщиной. Которая просто тянула из него деньги. Искусно и долго — три года. Он уже купил ей «сталинку» — двухэтажную студию в замечательном доме с колоннами рядом с Ленинградским проспектом. Расставаясь, он по своей доброй воле не стал оставлять её «голой». Он просто увидел Лёшино объявление об обмене двухкомнатной квартиры в панельном доме на однокомнатную в сталинском. Женщина, как и мечтала, получила собственную квартиру — прежнюю Лёшину. А мужик по справедливости, граничащей с психопатией и неврозом, в который он впал от её обмана, отдал «сталинку» аж о четырех комнатах Алексею, доплатив… Ровно стоимость квартиры в панельном доме. Семь миллионов рублей. Лёша полагал, что это какой-то «развод», розыгрыш, ещё что-нибудь… Но всё оказалось чистой монетой. Две русские поговорки сработали одновременно.

…Конечно, между ним и Катей была влюблённость. И, конечно, Катя помогла ему. Он даже раздумывал, а не предложить ли ей… Нет… Деньги бы всё испортили. Он не знал про неё ничего. И не хотел знать. Весной не пахло даже призрачно, а они влюбились. Но эта самая весна уже говорила: «Я скоро!» И в Алексее злость, которая копилась годами, поднималась наружу. Это была злость на тех, кто «кинул» его на деньги. И вообще кинул. Он стал реально думать о возврате своего. Квартира, безусловно, была подарком. Можно было сказать себе: «А зачем что-то ещё?» Но остановить себя Лёша не мог.