Бесплатный фрагмент - Бяша

Глава 1

Дом стоит на отшибе: вышел из лесу на опушку и остановился перед распахнутым полем. Красиво. И зимой красиво, и летом. Поле горбатится слегка — сразу понятно: земля круглая.

Всё вокруг родное. А мама говорит отцу: «Все с людьми живут, в деревне — мы одни, как сычи.

Отца снова срочно в рейс послали. Он вздыхал и сокрушался: «Опять, считай, неделя пропала, и семьи не видишь…» Тут Валька сунулся было к нему, чтобы его в рейс взял, но мама сказала, что мал ещё, дом пустой останется, мало кому что в голову взбредёт — не бросать же ей ферму, в самом деле…

Всё правильно. Значит, сидеть Вальке целый день одному, дом стеречь, хозяйством заниматься, вечера ждать, когда мама вернётся… Он было заикнулся, что так тоже нечестно: что ж ему больше всех надо? Разве хорошо одного ребёнка бросать?! Отец, конечно, согласился: нехорошо, и надо бы ему брата или сестру прикупить, да всё некогда — дела! Но пообещал, что после рейса непременно обсудит с мамой этот вопрос… Ну, а пока, уж придётся потерпеть — делать-то нечего, работу не бросишь.

Согласился Валька. Он-то родителей понимает… Вот третий день пошёл, как отец уехал. Чтоб не спутаться в счёте, Валька палочки втыкает в грядку. Считать он уже умеет. С буквами сложнее, а со счётом Валька справляется. Ползимы в детский сад ходил — у тёти Маши, в деревне жил. Там и счёт, и буквы, и игрушки… Но потом мама забрала его и сказала, что не для того ребёнка заводили, чтоб по нему сохнуть, и ни к чему ей эти пятидневки!.. Теперь вот все разошлись да разъехались…

Валька приоткрыл один глаз, прислушался и сразу понял, что в доме и на дворе творится — его не проведёшь. Ох, только вставать неохота! Но на столе золотится кринка молока и рядом накрытый полотенцем хлеб. Валька видит его крутую, как у рыбины, спину с поджаристым хрустящим гребешком вроде плавника. Он потянулся. Слюна набежала. Ладно — раз, два, три!.. А умыться и потом не поздно!

Валька припал к кринке, и только слышно, как молоко в кринке «буль-буль-буль» и дальше… А когда оторвался дух перевести, рот у него, как у клоуна получился — почти до ушей белым нарисован. Валька утёрся рукой, отломил хлеба, кусанул хрустящий гребешок и головой в сторону мотнул, чтобы оторвать горбушку. Жуёт, да всё равно услыхал сквозь хруст шум на дворе.

Ну, значит, за дела пора приниматься — хозяйство на нём немалое!

Глава 2

Щенок в доме появился весной. Подъехал «газик», и отец вышел из него, а они с мамой стояли у окна и глядели — с чего бы это отца домой на машине начальника подвозили?

Отец вошёл в дом и стал шарить за пазухой, потом осторожно вытянул руку. «Владей!» — подал он Вальке тёмный комочек на ладони. Валька от радости даже захлебнулся: «Настоящая овчарка!»

— Это где ж ты подобрал такого кабыздоха? — поинтересовалась мама. — Какие дружки подсунули?!

— Не кабыздох, а породистая! Овчарка! Понимать надо!

— Как же! Сразу видно! — согласилась мама, но каким-то странным тоном.

— Гав! — принял участие в разговоре комочек тоненьким голоском. Валька опустил его на пол. Он клюнул носом два раза, напустил лужицу, повернулся, понюхал, что натворил, и смылся под кровать.

— Этого ещё не хватало! — зашумела мама. — Ступайте конуру мастерите во дворе…

Щенок оказался смышленый и покладистый. Если чего хотел, много не лаял, а говорил только «гав!» и ждал — авось, поймут и уважат: в миску подольют или дверь откроют. Вот и назвали его Гавом. Сначала Гав таскался за хозяином хвостиком, а начал подрастать — всё больше становился независимым и упрямым.

Случилось, отгрыз он каблук у старого сапога — не на шутку мама рассердилась: «Пускай доедает!.. Напасть ещё на мою голову!» Отец возразил: «Как же без собаки?!» — «А никак!» — подтвердил Валька, потому что только он один и понимал на самом деле, как нужна собака.

Трудно приходилось поначалу Гаву: то Матильда, старая курица, считавшая себя хозяйкой двора, в голову клювом долбанёт, то тёлка Малинка напугает, то сам в лужу провалится или лапу защемит в досках, а через эти приключения и Вальке доставалось… Да когда это было…

Сейчас Гав лежал на спине, к солнцу торчали все четыре лапы, хвост загнулся на живот, и только самый кончик подрагивал, а морда улыбалась и скалилась. Потом стал Гав ерзать спиной по утоптанной дорожке, почихивать, трясти головой, и Валька понял, что он говорит: «Ах, как мне хорошо!»

— Давай поиграем! — сказал Валька.

Гав лениво повернул к нему морду, перекинул голову с боку на бок, но хозяин всё равно стоял вверх ногами. Гав так и не понял почему.

— Не могу! — вздохнул он…

— Почему? — удивился Валька.

— Занят.

— Чем? — опять удивился Валька.

— Охраняю!

— Охраняешь? — возмутился Валька — Валяешься!

— Мне хозяйка велела, когда уходила, а ты ещё спал — вот я и охраняю!

— Разве так охраняют? — спросил Валька.

— Так охраняют, — твёрдо ответил Гав. — Все думают, что я на солнышке греюсь, а я охрррррраняю! Это маскировка! Понял?!

Глава 3

Больше во дворе никого не было. Валька стал соображать… Бурёнку с Малинкой отправили в стадо, Матильда в курятнике… Валька присел на ступеньку…

Сделать бы так, чтоб только подумал — и полетел, куда хочешь. Расправил руки и — уже у тёти Маши, или к бабушке с дедушкой… А может, в Антарктиду, где пингвины. Больше всего Валька хотел поглядеть на них. Почему? Прочла мама как-то в книжке, как маленькие пингвинята из яиц вылупляются, и стоит папе-пингвину на секунду зазеваться, отойти от яйца, которое он на своих лапах держит, как пропало оно — то ли склюют птицы хищные, то ли укатится прямо в океан с крутого берега… Очень он жалел маленьких пингвинят и хотел повидать их… А может, и помочь…

Солнце припекает. Стало жарко Вальке, и побрёл он по двору. Гав на дорожке всё ёрзал да глаза косил по сторонам. Матильда в сарае громко сокрушалась: неугомонный цыплёнок Пиня старался пролезть под ней по вытоптанному на земле желобку, старался — да и застрял. Валька оттянул дверь, хотел затолкнуть малыша обратно, да Матильда вдруг так громко закричала «куд-куда!», что вздрогнул он, а Пиня и проскользнул. «Куда?» — закричал Валька, а он знай по двору катится жёлтым комочком, растопырив огрызочки крыльев — «пи-пи-пи!» — отчаянно пищал он на бегу, пока не налетел на лежащего Гава. Он натолкнулся на него, как на мягкую гору, бухнулся в пыль, забил крылышками и, совсем одурев со страху, так заорал «пи-и-и-и!», что Гав вскочил на ноги: «Гав! Полежать не дадут!»

— Куд-куда? — кричала Матильда и била крыльями, да ей-то не пролезть.

— Чего расшумелись? — сказал Валька, — Эй, Пиня, хватит пищать, давай обратно, а то тебя коршун утащит!»

— Пи-пи, — спокойно ответил Пиня, покосил на Вальку бусиничным глазиком и принялся клевать непонятно что.

— Ах, так! — рассердился Валька и решил схватить беглеца, но Пиня даже не побежал. Он клюнул землю и взглянул на Вальку. Валька только сделал шаг в его сторону — Пиня просеменил пять шажков прочь и опять клюнул.

— Так ты дразниться?! Ну, погоди! Я тебя сейчас!

Он, как вратарь, бросился на Пиню, но мимо: Пиня снова просеменил в сторону и что-то клюнул. Гав недовольно посмотрел на них, отряхнулся всем телом и поплёлся в угол двора — подальше от беспокойных соседей. «Покоя от вас нет…» — проворчал он.

Глава 4

«Хорошо бы, — - думал Валька, — - вот сейчас у этого бревна выросли два крыла по бокам, и я бы полетел… туда, на горбатое поле и за речку, и за лес за речкой, а там, наверно, снова поле и снова речка…»

Кроме леса, поля и речки Валька знал ещё шоссейную дорогу и деревню. Города никогда не видел, и в поезде не ездил, и на самолёте не летал, и на корабле не плавал… Он крепче ухватил торчащий сук, как штурвал, и дал газу! Вот внизу уже зелёное поле.

— Эх… Пиня. Я тебя буду дрессировать!.. Ты не слышишь?..

— Пи, пи! — небрежно пискнул Пиня и снова клюнул.

«Целый день клюёт, — думал Валька. — Тоска просто — клюёт и клюёт, будто больше на свете делать нечего! А если бы надрессировать его, стал бы Пиня ручным, и мы бы с ним выступали в цирке, полетели бы на самолёте далеко, и он бы… Опять клевал… Опять?»

— Куда? Куда? — закричала вдруг Матильда.

— А тебя не спрашивают! Куда надо! — ответил Валька. — Я когда хотел тебя дрессировать, ты меня клюнула, вот и сиди теперь. Не пущу. Мама выпускать не велит. Прошлый раз ты без неё все грядки вытоптала, забыла?! Вот и сиди.

Валька обошёл двор, посмотрел сквозь штакетник на дорогу — никого кругом…

— Гав, давай я тебя дрессировать буду!.. Гав! Ко мне! Гав!..

— Гав! — ответил Гав. — Зачем тратить слова? Лучше почини в конуре крышу. Течёт в дождь. Ветер в щели дует. Заткни… рррррргав… их.

— Вот оставлю вас одних… Уйду в лес…

И направился Валька к калитке.

— Куд-куда!? — закричала Матильда.

— И я! — встрепенулся Гав и подскочил к Вальке. — Я тоже в лес…

— А дом кто будет сторожить?! А?! Забыл, что тебе велели?

— Дом сторожить, — сконфузился Гав и побрёл обратно в глубь двора. Он не то чтобы лёг, а просто брякнулся разом на бок и замер…

«Все ребята в деревне сейчас вместе, им весело, — думал Валька, — на тот год пойду учиться и буду там жить — там хорошо… А как же Пиня и Гав? Пиня уже большой станет, а Гава с собой взять можно… Сделать ему будку во дворе школы, и все ребята его кормить будут, а он охранять нас… А потом, когда вырастем…»

Дальше Валька не знал, потому что это было слишком далеко…

Глава 5

Варвара шумно опустилась на ветку большой ели. Ветка закачалась вверх-вниз, и что-то ярко поблёскивало в клюве Варвары. Она уселась поудобнее и произнесла громко:

— Ррррррр ррррррррууууууу рррррроооооо.

Гав встал на лапы, поглядел внимательно вверх, перекидывая голову со стороны на сторону, и заявил авторитетно: «Не по-нашему…»

Пиня рванул к сараю, на ходу пища: «Боюсь!»

Вальке тоже показалось странным поведение любимой вороны, но она сидела высоко, и рассмотреть её было трудно.

— Варвара, что с тобой? — спросил Валька.

— Клеваться будет! — визжал Пиня. — Не пускай её!

— А мне что! — сказал Гав. — Чужих пускать не велели!

— Она чужая, чужая! — верещал Пиня, — Не по-нашему говорит…

— Не-а, она соседка, — подзадоривал Гав, не зная, что ему делать: то ли улечься снова, то ли пойти куда-нибудь в угол…

— Балуется! — добавил он.

И Варвара произнесла:

— Еееееерррррррроооооооо.

Но долго вытерпеть она не могла — раскрыла клюв, предмет, блестя на солнце, полетел вниз, ворона нырнула за ним. На ходу она истошно кричала:

— Веееерррррннннооооо! Соседка! Соседка!

Она схватила предмет, снова взгромоздилась на ветку и обиженно сказала:

— Я только всем хотела сказать «Доброе утро!», а тут «не по-нашему»!

— Расшумелась! — возразил Валька.

— Вот это да?! — удивился Гав. — Чтобы Варвара поздоровалась! Что это с ней? Что-нибудь случилось… — добавил он серьёзно.

— Доброе утро! — сказал Валька.

— А клеваться будешь? — поинтересовался Пиня.

Но Варвара решила, что с него и так хватит. Она даже не посмотрела на этого пискуна и всё продолжала ворчать: «Не по-нашему, не по-нашему…»

— Ты трус! — сказал Гав и брякнулся на нагретую дорожку.

— А он дразнится! — запищал Пиня. — Вот маму-Матильду выпустят вечером, она тебе задаст!..

— Ябеда! — Вальке снова стало скучно, и он обратился к вороне:

— Давай поиграем!

— Ррррруууууу! — загудела ворона, потому что в клюве её снова был блестящий предмет.

«Интересно, что там у неё?» — подумал Валька и подзадорил её:

— Дразнишься?

Варвара не вытерпела такого отношения к себе: чтобы она дразнила своего любимого человека?! Она была возмущена и открыла клюв, чтобы протестовать, но тут же сорвалась с ветки и полетела вниз за этим злополучным предметом! Зачем, зачем она только его подцепила? Гав ещё не успел подхватить эту блестящую штуку, но уже почувствовал, как она пахнет чем-то мясным, вкусным! В тот же момент острый твёрдый клюв так долбанул его по голове, что он отскочил в сторону с рычанием и бросился наутёк.

— Ты что клюёшься?! — вопил он на ходу.

— Так тебе и надо! — приплясывал Пиня.

— Веееееееррррррррррррррррно! Не лезь! — спокойно сказала Варвара. Теперь она держала свою игрушку в лапе.

— Варька! — вопил Гав, повизгивая. — А ещё соседка! Соседи не клюются!

— Клюются! Плохих соседей всегда клюют, — рассудительно сказала Варвара, — даже заклёвывают!

— Больно! — жаловался Гав!

— Так тебе и надо! — злорадствовал Пиня и острожно пятился подальше.

— Ах, так! — рыкнул Гав. — Сейчас я тебе перрррресчитаю пёрррррррышки!

Он сделал вид, что встаёт, и Пиня с пронзительным визгом перелетел к сараю. Матильда завопила: «Куда? Куда, так, так?!»

Шум поднялся невообразимый! Валька стал ругать Гава, а ворона теперь, устроившись поудобнее и отдышавшись, громко объявила:

— Ссссссоооооррррррраааа! Каррррррррраааааааааул! Ссорррррррррррррра!

— Эх, — вздохнул Валька, — ну почему я тут один? Хоть бы меня к тёте Маше отправили!

— Варвара, ну, давай поиграем! — попросил он.

— Врррралентин! — отчётливо начала степенная Варвара, — я не могу!

— А что у тебя? — пошёл на хитрость Валька

— Это… — гордо сказала Варвара, — палка, которой ел человек!

— Укррррррала! Варрррррррррваррррррррррра укрррррррала! — зарычал Гав.

— Клюну! — сказала Варвара как бы между прочим. — И больно!

— Ты стащила?! — возмутился Валька.

— Нет, — сказала Варвара, — она одна лежала…

— Меня там не было! — не унимался Гав. Обида его мучила.

Валька снова цыкнул на Гава и спросил:

— Зачем тебе ложка?

— Я тоже ею буду есть! — гордо ответила ворона.

— Вороны не едят ложками! — засмеялся Валька.

— А я буду, — возразила Варвара, — я культурная ворона!

— Нет! — завопил снова Гав.

Этого он вытерпеть не мог!

— Нет! Некультурррррная!

— Валентин! — обратилась Варвара. — Скажи ему!

И они начали препираться. Гав рычал: «Некультурная!» — Варька каркала: «Культурная!» — и разобрать это рычание было невозможно.

Варваре надоело. Она переложила ложку в клюв и решила улететь. Гав ликовал. Он крутился, гонялся за своим хвостом и поднял ужасную пыль. Валька совсем загрустил, видя Варварины приготовления, и жалобно попросил:

— Варвара, погоди, не улетай! Не с кем поиграть. Гав сторожит, видишь?

— Прррррекррррррасно вижу! — засмеялась Ворона. — Сторож! Ха-ха!

— Пиня растёт, видишь?!

— Эгоист! Вижу!

Пиня и Гав возмутились. Снова начался шум, и Варвара спокойно сказала:

— Прощайте! Кар-каррраул! Бездельники! Гостя надо покоррррмить!

— Конечно! — обрадовался Валька.

— Коррррррроче! Где крррррррошки?

— Я сейчас! — крикнул Валька и побежал к дому.

Варвара взмахнула крыльями, ветка выскользнула из-под неё и закачалась вверх-вниз, а она пересела пониже.

— Будем играть, будто ты кушаешь ложкой, — сказал Валька.

— Не играть, а по-настоящему! — отрезала Варвара.

— Ладно, Варвара, спускайся, я тебе насыплю крошек в миску.

С тех пор как Валька выходил и выкормил бедного общипанного брошенного птенца в прекрасную огромную ворону, Варвара доверяла ему безгранично. Она только не позволяла командовать собой и фамильярничать — этого она не любила. Но доверяла полностью.

Она спустилась на землю, вперевалку подошла к миске и терпеливо ждала, пока Валька накрошит чёрствый хлеб. Ложку Варвара держала в лапе, только не знала, как лучше её повернуть. Не дожидаясь, пока Валька закончит, она стала пытаться зачерпнуть ложкой крошки, только из этого ничего не вышло: крошки посыпались обратно в миску и вокруг на землю. Ей так хотелось клюнуть вкусно пахнувший хлеб, но она не могла себе этого позволить: делать, как все её сородичи — фи! Она стала культуррррррной ворррроной! Мало того, что она умела разговаривать, у неё теперь была ложка!

— Ты клюй из ложки! — хотел помочь ей Валька.

Но Варвара раздражалась всё больше и больше своими неудачными попытками и только отрицательно крутила головой. А может, это она хотела получше приладиться с ложкой?

— Не поддаётся дрессировке! — взлаивал потихоньку Гав.

— Я её боюсь — она злая! — поддержал Пиня.

— Не так! — поправлял Варвару Валька.

— Сама знаю пррррррекрррррррасно! — кричала Варвара. Она терпеть не могла, когда её учили и когда у неё что-нибудь не получалось!

— Ну, ты поклюй из ложки! — не отступал Валька. Он вдруг подумал, что дрессированная ворона — это не так-то уж плохо! Можно выступать в цирке…

Пока он мечтал, Варвара окончательно убедилась, что с ложкой у неё дружбы не получается. Она была сосредоточенна и очень зла. Гав потихоньку, воспользовавшись этим, подкрался сзади и дёрнул её за хвост. Тут Варвара взвилась и закричала так громко, что Валька сразу позабыл все свои мечты.

— Безобрррррразие! Некультурррррно! Кар-карррраул! — орала Варвара. — Прррротивно! Прррррррощайте!

И улетела с ложкой, зажатой в лапе.

— Погоди! — кричал ей вслед Валька. — Поиграем! Никто не хочет! Гав — охраняет! Пиня — растёт-клюёт! Бурёнка с Малинкой в стаде, — он перечислял уже совершенно безнадежно. — Матильду выпускать нельзя, Труську тоже… Полный двор, а поиграть не с кем!..

Глава 6

«Может, самому самолёт построить?» — раздумывал Валька. Он улёгся на траву у забора в тенёчке и смотрел в небо. Облака белели над лесом. Солнце припекало. Кузнечик налаживал свой инструмент: цвинькнет и прислушается — «цвинь… цвинь…» Валька будто задремал, и, когда очнулся, облака плыли уже почти совсем над ним — неспешно, плавно, не обгоняя друг друга и не отставая. Каждое облако на ходу менялось как-то незаметно, неуловимо, оно на мгновение становилось на кого-то похожим, и еще не успеешь сообразить на кого, как оно уже совсем другое — за ним было никак не угнаться.

Валька лежал и незаметно для себя приговаривал: «Облако! Облако, опустись на землю! Облако, облако, опустись на землю!» Он даже напевать стал. Получилась такая песенка:

Облако, облако!

Опустись на землю!

Облако, облако,

К нам приди на землю!..

Валька напевал то громче, то тише, а облака проплывали мимо в вышине и не обращали на него никакого внимания. Вальке, по правде сказать, и обидно это не было, он ведь напевал просто так.

Облака проплыли. Небо стало чистым. Только одно маленькое запоздавшее облачко спешило догнать стаю. Валька залюбовался им: оно было такое светленькое, чистенькое, просто замечательное, даже захотелось его потрогать. Валька запел во весь голос: «Облако, облако, опустись на землю!» — и ему показалось, что облако поплыло медленнее. Тогда он ещё громче запел: «Облако, облако, облачучечко, чучечко, к нам спустись на землю!» — и оно почти остановилось!

Валька вскочил и стал манить его руками: «Облачко, облачучечко, опустись ты к нам на землю!»

Облако начало медленно опускаться. Оно становилось всё больше и больше, темнее и темнее, вот — заслонило солнце. Потянуло прохладой, запахло влагой и закапал дождь.

Но Валька не замечал никакого дождя, он даже не замечал, что всё ещё распевает во весь голос: «Облако, облако…»

Гав нырнул в свою конуру. Пиня спрятался под крыльцо. Громко и монотонно каркала Варвара: «Карррр! Карррр! Дождь… будет!..»

Мягкий, весёлый, летний дождик.

Облачко совсем низко опустилось, и, цепляясь краями за ветки ёлок у забора, остановилось — будто застряло!

— Ну, что же ты, Облачко?! — позвал Валька, — Не бойся!

— Я не боюсь, — раздалось сверху. — Я выбираю место.

Оно съёжилось и упруго спрыгнуло на землю.

— Здравствуй!

— Здрав… — запнулся Валька: он не знал, как надо говорить с облачком на «ты» или на «вы». — Здравствуй! — сказал он не очень уверенно.

— Ты меня звал? Я пришло, — сказало Облачко и стало как-то собираться, поджиматься. Тут Валька совершенно ясно увидел, что оно похоже на молодого барашка — светлого и кудрявого.

— Зачем ты меня звал?

— Я, я… я совсем один, понимаешь, мне грустно…

— Грустно?.. Это как?..

— Ну… это, когда плохо… Только ты не плачь!

— Я не плачу. Я поливаю землю.

— Давай поиграем! — предложил Валька.

— Нас никогда не зовут играть… А только когда надо поливать землю, — сказало Облачко. — Я принесло маленький дождик, потому что ещё маленькое… Но мне пора возвращаться…

— Подожди! Не улетай! Я научу тебя играть, побудь со мной! — стал упрашивать Валька.

— А играть — это не больно? — спросило облачко.

— Ты никогда не играл?.. играло… — поправился Валька.

— Нет, — сказало облачко. — Я только три дня, как родилось…

— Играть — это весело! — закричал Валька и повернулся на одной пятке — ведь он ходил босиком. И тогда облачко, как-то неловко касавшееся земли и снова чуть подлетевшее вверх, совсем опустилось на землю, выставило четыре мохнатых ножки и сказало:

— Ой, как тут твёрдо!

Валька смотрел на облако удивлённо, даже недоверчиво. Если бы у него было время, он бы, наверное, подумал, что ему это всё снится… Но облако стояло перед ним. От лёгкого ветерка чуть шевелилась его белая пушистая шубка, и Валька вдруг, даже для себя неожиданно, сказал:

— Бяша!

— Что? — спросило облачко.

Ему было непонятно, что сказал мальчик.

— Мы не познакомились ещё. Когда встречаются — надо знакомиться! Меня зовут Валька! А тебя?

— Я Облако, — сказало Облачко.

— Нет! — запротестовал Валька. — Нет. Ты — Бяша!

— Ты — маленькая кудрявая овечка — Бяша!

И оба они засмеялись, даже непонятно почему. Просто, так смеются, когда очень хорошо!..

Глава 7

Дождик кончился. Опять светило солнце. И, конечно, только поэтому, а не почему другому, Гав вылез из конуры, Пиня выбрался из-под крыльца, а Варвара вылетела из дупла, в котором всегда пряталась от непогоды. Они, не сговариваясь, всё ближе и ближе подвигались к беседовавшим Вальке и Бяше, но ни за что не сознались бы, как им интересно — подумаешь: кто-то пришёл и хозяин уж никакого внимания на них не обращает, а они ведь друзья…

Пиня сосредоточенно клевал, Гав так ёрзал спиной по земле, задрав кверху лапы, что казалось, сдерёт с себя шкуру. А Варвара всё никак не могла расстаться cо своей ложкой и то брала её в лапу, то в клюв, когда перескакивала с ветки на ветку.

— Ты тут всегда живёшь? Это твоё небо? — спрашивал Бяша.

— Это дом, — отвечал Валька.

— А мой дом — там! Он большой, большой! — показал на небо Бяша

— Мы будем с тобой играть? — неуверенно спросил Валька.

— Мы будем с тобой играть? — удивился Бяша.

— Играть? Это…

Валька задумался, как объяснить Бяше, что такое «играть».

— Ты живёшь без братьев и сестёр? — спросил он.

— Это ещё другие облака? — догадался Бяша. — Нас много! Посмотри!

И он уставился мохнатой головой в небо.

— И вы вместе плаваете, догоняетесь — вот и играете!