Бесплатный фрагмент - Брак в наказание

Пролог

Костя

Я устроился за деревянным столиком в темном углу бара. Все вышло из-под контроля. Настолько, что даже я, привыкший к хаосу, не мог это оправдать. Мне нужен был совет, и только один человек мог меня выслушать. Я потянулся к телефону.

— Слушаю, — раздался в трубке голос Димы.

Его спокойный тон мгновенно снял часть напряжения, сковавшего мое тело.

— Дима, это Костя, — я постарался звучать непринужденно, но голос предательски дрогнул.

— Что стряслось, брат? — он казался слегка рассеянным.

Я сглотнул, борясь с желанием бросить трубку. Но слова вырвались сами.

— Мы можем поговорить?

— Конечно, без проблем.

— Нет, не так. Лично.

— Когда? — в его голосе мелькнуло удивление.

— Прямо сейчас.

— Ты в порядке? — тон Димы стал жестче, серьезнее.

— Я облажался, — я обвел взглядом бар, мечтая оказаться дома. Но дом сейчас был не вариантом.

— Насколько все плохо?

— Хуже некуда, — я выдохнул, чувствуя, как воздух царапает горло.

— Где ты? — теперь в его голосе звучала тревога.

— В «Славянской Таверне».

— Уже еду.

— Спасибо.

Я убрал телефон, заказал стакан воды и приготовился ждать.

Глава 1

Лера

Сутками ранее

Алла Михайловна, моя начальница, восседала в белом кресле своего офиса, пока стилист колдовал над ее прической. Я сидела на диване, скрестив ноги, с планшетом в руках, и записывала ее указания. Алла Михайловна — глава крупнейшего в стране агентства спортивного маркетинга, и ее рабочий день никогда не заканчивается.

Не открывая глаз, она бросила:

— Алена на следующей неделе выступает в Казани?

Я сверилась с записями.

— Врачи разрешили ей кататься, но последнее слово за тренером.

— Держи меня в курсе. Если она выступит, отправим цветы, и я хочу с ней созвониться.

— Поняла.

— Что с контрактом Максима на рекламу спортивной одежды?

— Юристы пока молчат.

— Напомни мне завтра связаться с нашей юридической службой.

— Хорошо.

— Билеты на завтрашнюю игру «Московских Тигров» готовы?

— Я говорила с их офисом. Они уточняют: места у льда или семейная ложа?

Алла Михайловна приоткрыла глаза, ее взгляд стал острым.

— Семейная ложа. Пойдешь со мной?

Я стиснула зубы. Хоккей я ненавидела больше всех видов спорта. Слишком много агрессии, столкновений, падений. Алла Михайловна прекрасно это знала.

— У меня смена в ресторане, — выдавила я.

Моя работа обязывала меня посещать с ней определенное число спортивных мероприятий. Но за три года я побывала лишь на одной хоккейной игре и надеялась, что эта удача меня не покинет.

Она взглянула на часы.

— Костя уже должен быть здесь, нет?

Я постаралась не выдать себя при звуке его имени. Спортсмены, что мелькали в нашем офисе, обычно не вызывали у меня ничего, кроме равнодушия. Но один из них стал исключением.

Константин Романов.

Он пробрался мне под кожу. Чертовски обаятельный, с карими глазами, от которых перехватывало дыхание, и темными волосами, что всегда казались слегка растрепанными. А еще он был мастером эпатажных выходок. Мое влечение к нему я прятала, как постыдную тайну.

Я посмотрела на часы.

— Опаздывает на десять минут.

Телефон Аллы Михайловны зазвонил. Она ответила, включив громкую связь.

— Костя, где тебя носит?

— Алла, я вляпался в историю.

— Ты знаешь, как я ненавижу опоздания и твои «истории». Через полтора часа ты должен стоять на сцене рядом с Виктором Кузнецовым, пока он принимает награду за «Тигров».

— Кто вообще устраивает гала-вечера во вторник? Это же нелепо.

— Где ты?

Пауза. Затем легкий смешок.

— Лучше не спрашивай.

— Костя, — рявкнула она.

Новая пауза, а потом:

— Можешь прислать кого-нибудь за моим костюмом? Он дома. Я успею на мероприятие, если кто-то привезет костюм в гостиницу «Москва».

Алла Михайловна многозначительно посмотрела на меня.

— Отправлю Леру. Как ей попасть к тебе?

Я вскочила, торопливо натягивая ботинки.

— Пусть позвонит, когда будет на месте. Дам код от двери и сигнализации.

Алла Михайловна наклонилась к телефону, ее голос стал ледяным.

— У тебя должна быть очень веская причина, Романов.

Она бросила трубку и повернулась ко мне.

— Справишься?

Это был мой единственный выходной на второй работе, где я подрабатывала официанткой, но ради Аллы Михайловны я была готова на многое.

— Конечно.

Она послала мне воздушный поцелуй.

— Ты всегда выручаешь, Лера. Я это ценю.

Я гнала по Рублево-Успенскому шоссе, пока не свернула в элитный коттеджный поселок. Закатив глаза, я медленно проезжала мимо особняков, каждый из которых стоил не меньше ста миллионов. Добравшись до адреса Кости, я припарковалась у его дома и, выйдя из машины, уставилась на массивное здание.

Глубоко вздохнув, я набрала его номер.

— Да, — его низкий голос прогремел в трубке.

Я откашлялась.

— Это Лера. Я у твоего дома.

— Код двери: два-шесть-три-пять-один.

Я ввела цифры, замок щелкнул. Толкнув дверь, я шагнула в просторный холл. Тут же взвыла сигнализация.

— Код сигнализации?

— Шесть-два-четыре-три.

Я набрала комбинацию, и писк стих. Оглядевшись, я замерла, пораженная роскошью интерьера. За холлом открывалась кухня с огромным островом, на котором можно было устроить вечеринку. Рядом — старомодный фермерский стол, за которым легко уместилось бы человек пятнадцать.

Обеденная зона поражала размахом. Потолок взмывал вверх на два этажа, вдоль одной стены тянулся каменный камин. Мебель — массивная, мужская, но стильная. А задняя стена, целиком из стекла, открывала вид на лес через раздвижные панели. Терраса за ней казалась продолжением этого великолепия. Дом выглядел безупречно, словно декорация из журнала.

— Лера, ты там? — голос Кости вернул меня к реальности.

— Твоя гостиная на секунду лишила меня дара речи, — я удержалась от соблазна шагнуть дальше. — Где костюм?

— Левый коридор, главная спальня справа.

Я прошла по коридору и толкнула дверь спальни. Огромная кровать, лаконичная мебель, балконные двери с видом на лес. Я замерла на пороге — войти в его спальню казалось слишком личным.

— Иди в гардеробную.

Я шагнула к двойным дверям и едва сдержала возглас. Гардеробная была роскошной: идеальный порядок, легкий аромат его одеколона. Я невольно вдохнула глубже.

— Ты еще там? — спросил он.

— Да. Где костюм?

— Слева, в дальнем углу. Ищи чехлы.

Я нашла четыре чехла и нахмурилась.

— Зачем тебе четыре смокинга?

— В смысле? — он искренне удивился.

— Проехали. Какой брать?

— Брандини.

— Ясно, — я задержалась у полки с обувью, разглядывая ровные ряды. — Сколько у тебя пар обуви?

— Без понятия.

— Какие брать?

— Черные. Любые.

Я насчитала десяток черных туфель, все как с витрины. Схватила лакированные со шнурками — они выглядели новыми.

Я поспешила к выходу, включив сигнализацию.

— Смени коды сегодня.

Пауза. В его голосе послышалась улыбка.

— Планируешь меня обчистить?

— Нет! — я захлопнула дверь и направилась к машине, вешая костюм на заднее сиденье. — Просто смени код.

— Не умею.

Я фыркнула.

— Тогда не жалуйся, когда твоя бывшая вломится сюда, а меня запишут в подозреваемые.

— Ты единственная.

— В смысле? — я завела двигатель.

— Кто знает код.

— Бред.

— Правда, — настаивал он.

— Не верю.

— Я не вожу… друзей домой.

Я бросила трубку. Этот парень выводил меня из себя. То ли он флиртовал по привычке, то ли каким-то образом раскусил мои чувства и теперь забавлялся. Так или иначе, его слова действовали мне на нервы.

Я припарковалась у гостиницы «Москва», воспользовавшись корпоративной картой Аллы Михайловны — пусть расходы повесят на Костю. В вестибюле я наблюдала за богатыми гостями, скользящими мимо.

Костя появился раньше, чем заметил меня. Выше всех на голову, с идеальными скулами и губами, от которых у меня замирало сердце. Я поймала себя на том, что любуюсь им, и тут же вспыхнула, подняв его смокинг.

Он повернулся, наши взгляды встретились. На нем были темные джинсы и расстегнутая серая рубашка. Волосы в беспорядке, а вид — до одури притягательный.

— Бурная ночь? — я вложила в голос максимум сарказма.

Он усмехнулся.

— Надо переодеться.

— Мне пора, — отрезала я.

Его рука поймала мое запястье. Легко, но настойчиво он потянул меня за собой.

— Идем.

— Куда? — я упиралась.

— Найти место для переодевания.

— Я тебе не нужна.

Он не слушал, открывая двери одну за другой.

— Это плохая идея, — я попыталась сунуть ему чехол, но он проигнорировал.

Мы вошли в небольшую переговорную. Он закрыл дверь.

— Следи за входом, — он забрал чехол.

Я скрестила руки и отвернулась. Тишина длилась недолго.

— Умеешь завязывать бабочку?

Я бросила на него сердитый взгляд через плечо, но мой взгляд замер на его обнаженной груди. Широкие плечи, сильный торс, татуировка на правой стороне. Я заставила себя поднять глаза, но вопрос вылетел из головы.

— Что ты сказал?

Он подмигнул, играючи.

Я отвернулась к двери.

— Завяжи свою бабочку сам.

— Тут нет зеркала.

Я мысленно приказала себе не поддаваться.

Он хоккеист. А я ненавижу хоккеистов.

— Можешь повернуться, — в его голосе сквозила улыбка.

— Ты одет?

— Да, — он тихо рассмеялся.

Я нехотя обернулась. Смокинг сидел идеально, пиджак расстегнут, бабочка болталась на шее.

Он поднял воротник рубашки.

— Помоги.

Я приблизилась, чувствуя, как сердце колотится. Взяв бабочку, я сосредоточилась на узле. Его взгляд обжигал лицо. Стоять так близко было невыносимо интимно. Его запах — теплый, мужской — кружил голову. Я сдержалась, чтобы не вдохнуть глубже.

— Хватит пялиться, — буркнула я.

— У тебя веснушки на носу.

Я насторожилась. Он изучал меня.

Я бросила еще один хмурый взгляд и закончила. Отступив, я почувствовала легкое головокружение.

— Готово.

Он поправил галстук.

— Спасибо.

Я отвернулась, мечтая сбежать. Он аккуратно сложил свою одежду в чехол.

— Завтра занесу твои вещи в офис, — сказала я, перекидывая чехол через руку.

— Как я выгляжу?

Я скользнула по нему взглядом. Смокинг, сшитый на заказ, подчеркивал его фигуру. Растрепанные волосы и щетина добавляли дерзости. Я избегала смотреть на его губы.

Ты похож на греческого бога.

— Нормально.

— Не придешь на мероприятие?

— Пятьдесят тысяч за тарелку — не мой уровень, — я переложила чехол. — С тебя счет за бензин до твоего дома.

Я звучала мелочно, но мне нужно было поставить барьер. Напомнить, что я здесь по работе.

— Я был бы разочарован, если б ты не выставила, — он улыбнулся.

Моя злость его только забавляла.

— Тебе пора, — сказала я.

— Иду, — но он не двинулся, глядя на меня. — Я тебе не нравлюсь.

— Не бери на свой счет.

— Почему?

— Почему не бери?

— Да.

— Потому что ты — это ты, а я — это я.

— Это не ответ.

— Другого не будет.

— Ты как Алла, только поменьше. Зубы и когти.

— Считаю это комплиментом.

Он рассмеялся, и его лицо стало почти невыносимо красивым. Я отвела взгляд.

— Иди уже. Там награда, — добавила я.

— Награду берет Кузнецов. Я просто рядом постою.

Виктор Кузнецов — владелец «Московских Тигров» и человек, требующий идеала.

— Это твой шанс доказать ему, что ты не только ходячая репутация.

— Я ответственный.

— Ага, а еще у тебя слава, которая тебя опережает. Алла Михайловна выбила тебе эту роль. Не облажайся.

Он смотрел на меня, не отрываясь.

— Вид понравился?

Я распахнула дверь, жестом подгоняя его.

— Твой особняк за миллионы почти дотягивает до вида из моей однушки.

Он шагнул к выходу, но остановился рядом. Я запрокинула голову, встречаясь с его взглядом.

— Спасибо за помощь.

Я сглотнула.

— Просто делаю свою работу.

Когда он прошел мимо, я наконец смогла вдохнуть. Не говоря ни слова, я рванула в другую сторону, лишь бы оказаться подальше от него.

Глава 2

Костя

Я стоял на сцене, глядя на море гостей, внимавших речи Виктора Кузнецова. Он принимал награду от имени «Московских Тигров» за нашу общественную работу. Алла решила, что мое присутствие рядом с ним покажет меня с лучшей стороны — как представителя команды. Чтобы завоевать доверие Кузнецова, одной награды мало, но я брал что дают.

Глаза щипало от недосыпа, и я изо всех сил сдерживался, чтобы не потереть лицо. Сон не приходил уже почти тридцать шесть часов. Вчера я собирался лечь пораньше, но Илья написал, зовя на свою знаменитую покерную ночь.

Илья — мой друг детства, брат ближе родного. Мы росли на одной улице, вместе отслужили год в армии. Его дружба всегда была моим якорем. Даже когда я перебрался в Москву и подписал контракт с «Тиграми», а он связался с местной бандой, это не разорвало нашу связь.

Десять лет спустя он стал одним из боссов московской организованной преступности. Я не одобрял его дела, но смотрел в другую сторону. Он старался скрывать от меня темные стороны своей жизни, а я не лез с вопросами. Илья сам настоял, чтобы мы реже пересекались — моя репутация не могла позволить ассоциаций с ним. Я злился на это, но уважал его выбор. И все равно скучал. Он был единственным, с кем я чувствовал себя собой.

Вчера, впервые за месяцы, он позвонил. Ничто не могло меня остановить. Как всегда, с Ильей, мы пили, играли в карты, смеялись и вспоминали прошлое.

Аплодисменты толпы вернули меня к реальности. Кузнецов повернулся ко мне с улыбкой. Я шагнул вперед, пока ведущий вручал награду. Мы с Виктором держали ее вместе, позируя для вспышек камер.

Движение в зале привлекло мое внимание. Трое мужчин, явно не вписывающихся в обстановку, пробирались между столами.

Черт.

Я узнал одного. Следователь Дубов. Толпа ахнула, когда он поднялся на сцену и направился к нам.

— Какого черта? — пробормотал Виктор.

Ведущий кинулся наперерез, но замер, увидев удостоверение Дубова.

Следователь подошел с самодовольной ухмылкой.

— Константин Романов?

— Да.

— Что, черт возьми, происходит? — рявкнул Виктор.

Я знал, что происходит. Рано утром, отсыпаясь после ночи с Ильей в его офисе, я попал под облаву. Полиция нагрянула на склад в промышленной зоне Москвы. Потому я и опоздал в гостиницу — весь день провел в наручниках в полицейской машине, пока они рылись на складе. Ничего не найдя, меня отпустили.

Дубов проигнорировал Виктора и уставился на меня.

— Хотим отвезти вас в участок для допроса.

— Что это значит? — возмутился Виктор. — Мы в разгаре церемонии!

— Я арестован? — мой голос был ледяным.

Дубов выдержал мой взгляд.

— Пока нет. Но, если хотите в наручниках, могу устроить.

— Иди, — процедил Виктор. — Без лишних сцен.

Я передал награду Кузнецову. Толпа загудела, пока я следовал за Дубовым и двумя полицейскими через зал. Позади Виктор взял микрофон, гася панику.

— Никаких причин для беспокойства. Наш игрок, Константин Романов, стал свидетелем происшествия, и полиция нуждается в его помощи. Удачи, Костя, и спасибо за поддержку города.

Алла, прижимая телефон к уху, провожала меня взглядом.

В участке меня заперли в камере на ночь. Не лучший расклад, но я устроился на жесткой скамье, скрестил руки и вырубился. Годы в разъездах научили меня спать в любых условиях.

Звон ключей разбудил меня. Щурясь, я смотрел, как металлическая дверь со скрипом отворяется.

— Подъем, спящая красавица, — бросил полицейский.

Я встал.

— Куда идем?

Он промолчал, ведя меня по бетонным коридорам в комнату без окон с металлическим столом и четырьмя стульями.

— Садись.

— Завтрак не предусмотрен?

Он посмотрел на меня.

— Умник.

Вскоре вошел Дубов с толстой папкой. Бросив ее на стол, он сел напротив.

— Как дела?

Я ответил угрюмым взглядом.

— Знаете, зачем вы здесь, Константин?

Я прикинулся идиотом.

— Вам не нравится мой смокинг?

Он пропустил это мимо ушей.

— Какая у вас связь с Ильей Воробьевым?

— Друг.

— Какой друг?

Я изучил его. Он делал свою работу, но если думал, что я сдам Илью, то ошибся.

— Мы росли вместе.

Он черкнул в папке.

— Где росли?

— В России.

Он хмыкнул.

— В каком городе? И что вы делали с ним вчера?

Я пожал плечами.

— Кемерово. Он позвал на склад, сыграть в карты, выпить.

— Знаете, что Воробьев — главарь одной из крупнейших банд Москвы?

Я изобразил шок.

— Да ладно? Не Илья. Он занимается экспортом.

— Что экспортирует?

— Минеральное топливо в Китай, — это была правда. Илья прикрывал свои дела легальным бизнесом.

— Ваш друг водится с типами, которые гоняют через порты нелегальные вещества. Его топливный бизнес — лишь ширма.

— Мне об этом ничего не известно.

Дубов нахмурился.

— Вы хотите сказать, что понятия не имеете о его преступлениях?

Я снова пожал плечами.

— Вижу Илью раз-два в год. Не так уж часто.

Он сверился с записями.

— Вы защитник «Московских Тигров», верно?

— Верно.

Он откинулся на стуле, скрестив руки.

— Думал, человек в вашем положении осторожнее выбирает друзей.

— Илья — старый друг. Из прошлого. Мы почти не общаемся.

— Нам нужна ваша помощь.

Я сохранил каменное лицо.

— С чем?

— Хотим установить наблюдение за вашим другом.

Я не дрогнул.

— Илья Воробьев — опасный тип. Если вы не с нами, мы будем считать, что против.

— Как вы сказали, мне стоит быть осторожнее в выборе знакомых.

— Мы можем предложить сделку.

Я усмехнулся.

— Мне неинтересно лезть в ваши или его дела. Насколько знаю, у него легальный бизнес.

— Я могу усложнить вам жизнь.

— Это угроза?

Он поднял руки.

— Просто честен.

Я наклонился вперед.

— Вы меня арестовываете?

Он покачал головой.

— Пока нет.

Я встал.

— Тогда разговор окончен.

— Я не отпускал.

— Хочу адвоката.

Он прищурился, но кивнул. Я направился к двери, которую открыл конвоир.

— Найдите место, где переждать, кроме дома, — бросил Дубов.

Я оглянулся.

— Почему?

Он протянул сложенный лист.

— Мы обыскиваем ваш дом.

Я взял бумагу.

— Ищите. Мне нечего прятать.

— Посмотрим.

Я сунул ордер в карман.

— Хорошего дня.

Его голос догнал меня.

— Мы следим за вами, Константин.

Проезжая мимо дома, я увидел четыре полицейские машины на подъезде. Работают быстро.

Я направился в «Славянскую Таверну» и, не зная, что делать, позвонил Диме.

— Слушаю, — раздался в трубке голос Димы.

Его спокойный тон мгновенно снял часть напряжения, сковавшего мое тело.

— Дима, это Костя, — я постарался звучать непринужденно, но голос предательски дрогнул.

— Что стряслось, брат? — он казался слегка рассеянным.

Я сглотнул, борясь с желанием бросить трубку. Но слова вырвались сами.

— Мы можем поговорить?

— Конечно, без проблем.

— Нет, не так. Лично.

— Когда? — в его голосе мелькнуло удивление.

— Прямо сейчас.

— Ты в порядке? — тон Димы стал жестче, серьезнее.

— Я облажался, — я обвел взглядом бар, мечтая оказаться дома. Но дом сейчас был не вариантом.

— Насколько все плохо?

— Хуже некуда, — я выдохнул, чувствуя, как воздух царапает горло.

— Где ты? — теперь в его голосе звучала тревога.

— В «Славянской Таверне».

— Уже еду.

— Спасибо.

Я убрал телефон, заказал стакан воды и приготовился ждать, обдумывая расклад. Илья пытался этого избежать, зная, что связь со мной может навредить моей карьере. Увидеть лицо Кузнецова, когда меня уводили с церемонии, было ударом. О его реакции я даже думать не хотел.

Я гадал, что с Ильей, но звонить ему нельзя. Он сам свяжется, когда сможет.

Телефон зазвонил.

— Алла.

— Где ты, черт возьми? — ее голос резанул по уху.

— А что?

— Я в центральном участке с адвокатами Кузнецова. Они сказали, ты ушел.

— Отпустили.

— Где ты?

— Встречаю Диму в «Таверне».

— Почему ты в баре? Костя, это серьезно. Надо быть на шаг впереди.

— У них ордер на обыск дома. Меня не пускают.

— Черт, — она замолчала, обдумывая. — Подключаю адвокатов. Встречаемся у тебя.

Она бросила трубку. Я набрал Диму.

— Алло.

— Дима, прости, что так вышло, но встретимся позже.

— Ты в порядке? — он встревожился.

— Да, надо увидеться с Аллой.

— Без проблем, — ответил Дима. — Позвони, если что.

— Спасибо.

Я чувствовал себя паршиво. Все еще в смокинге, я мечтал о душе и кровати.

У дома осталась одна полицейская машина. Я припарковался на улице и подошел к подъезду.

— Можно войти? — спросил я молодого полицейского.

— Заканчиваем. Пару минут.

Двое полицейских выносили синие пакеты с уликами в машину.

— Теперь можете, — сказал полицейский, чиркая в планшете.

Я вошел.

— Боже, — выдохнул я.

Дом разнесли. Шкафы на кухне пусты, крупы и мука высыпаны на стол, содержимое холодильника — в раковине. В гостиной вспороты подушки, пол усыпан пухом. Картины сняты, их задники разрезаны. Черные пятна от дактилоскопии испещряли поверхности.

В спальне одежда из шкафа свалена на пол. В ванной зубная паста выдавлена в раковину, крем для бритья размазан по столешнице.

Гнев вскипел во мне. Я хотел крушить, ломать. Но за пределами льда я держал эмоции под замком. Каток был единственным местом, где я их выпускал.

— Костя? — позвала Алла.

Я подавил ярость, пока лицо не стало пустым. Вернулся на кухню. Разруха шокировала даже во второй раз.

— Черт возьми, — Алла озиралась, глаза широко раскрыты.

Лера стояла позади, держа папки. Ее лицо побелело, взгляд был полон печали.

— Добро пожаловать, дамы, — я натянул улыбку. — Напитки?

Они уставились на меня. Я перешагнул упавший стул и открыл морозилку. Нераспечатанная бутылка водки чудом уцелела.

— Удивлен, что они не вылили ее, — я достал три стопки и наполнил их.

— Костя, надо поговорить, — начала Алла.

— Сначала выпьем, — я кивнул на стопки.

Она шагнула к стойке. Я посмотрел на Леру, застывшую в стороне. Ее голубые глаза изучали меня. Интересно, видит ли она, что творится внутри?

— Ты тоже, Лера. Иди сюда, — сказал я легко.

Она подошла, положила папки и взяла стопку. Светлые волосы выбились из косы.

— За жизнь, — я опрокинул стопку. После ночи с Ильей, без еды и сна, водка обожгла горло.

Алла выпила свою и перешла к делу.

— Объясни, что происходит.

Лера понюхала стопку, осторожно поднесла к губам. Запрокинув голову, проглотила, и ее глаза заслезились.

— Еще? — спросил я.

Она покачала головой. Я налил еще — просто чтобы проверить.

Алла щелкнула пальцами.

— Романов. Сосредоточься.

Я посмотрел на нее.

— Играл в покер с другом.

— С кем?

— Илья Воробьев. Мы росли вместе. Вижу его редко, но иногда тусуемся.

— И? — она теряла терпение.

Лера, не отрывая от меня взгляда, выпила вторую стопку. Это впечатлило.

— На его склад нагрянула полиция. Я спал в офисе после ночи, когда они вломились.

— Ради бога, Костя, — Алла вспыхнула. — Хочу знать, чем он занимается?

Впервые я солгал ей.

— Насколько знаю, возит минеральное масло. Что еще — без понятия.

Она обвела взглядом кухню.

— Судя по этому, что-то незаконное.

— Меня держали в камере ночь, чтобы выбить ордер. Предупредили насчет друга и предложили шпионить за ним.

— Стать информатором? — голос Аллы взлетел.

— Я послал их.

— Это катастрофа. Пиар-кошмар. Хуже не было за всю мою карьеру!

— Не сгущай.

Она фыркнула.

— Твоя репутация в клочьях. Ты и так был на грани, но это… крах.

Я сел на остатки дивана и зажмурился.

— Моя репутация не так уж плоха.

Она загнула пальцы.

— Вечеринка, где пришлось вызывать охрану. Стол, сброшенный с балкона в ресторане. Шутка, из-за которой команда опоздала на игру.

Все правда. Но в основном не моя вина. Я любил тусоваться, но безумие устраивали друзья.

— Я думал, что мне все простили.

— Кузнецов прощает, но не забывает. Твой талант на льду спасал тебя, но это перечеркнет все.

Меня затошнило. Я откинулся назад.

— Что делать?

— Думаю, — ее телефон зазвонил. — Это Виктор. Не двигайся.

Каблуки застучали к выходу.

Глава 3

Лера

Я стояла у кухонного острова, слегка захмелев от двух стопок водки. Невозмутимость Кости поражала. Его дом разнесли, а он вел себя так, будто ему плевать.

— Насколько зол Кузнецов? — его голос был хриплым.

Он сидел на диване, откинув голову, глаза закрыты.

— Взбешен.

— Еще бы.

— Ты не расстроен? — я оглядела кухню, все еще не веря.

— Какой смысл?

Я не понимала его.

— Тебе все равно?

Он открыл глаза.

— Не все равно.

— Но выглядишь так, будто наплевать.

Он снова закрыл глаза.

— Как сильно Алла злится?

Я подбирала слова.

— Она волнуется. За тебя и карьеру.

— А ты?

— Что я?

Он посмотрел на меня.

— Что ты думаешь?

Я вскинула брови.

— Я видела, как красиво было здесь. Злюсь, что это уничтожили.

Его губы дрогнули.

— Это просто вещи, Лера.

Я огляделась. Это был не просто хлам. Его дом дышал заботой, стилем. Как он мог быть так спокоен?

Алла Михайловна ворвалась, говоря на ходу.

— Это Виктор. Тебя отстраняют.

Костя вскинул голову. Впервые в его глазах мелькнула эмоция.

— На каком основании?

— Неприемлемое поведение вне льда.

Он потер шею.

— Что дальше?

— Виктор даст шанс, если ты будешь соответствовать ценностям команды.

— Сделаю.

Она вздохнула.

— Я сказала ему, что ты помолвлен. Поэтому он не стал тебя менять.

— Что? — Костя замер, его глаза расширились.

Я тоже уставилась на Аллу Михайловну, не веря.

Ее взгляд пылал решимостью.

— Я сообщила, что ты тайно помолвлен с хорошей девушкой. С правильными ценностями, без неприятностей, которая держит тебя в узде. Попросила дать шанс. Он согласен, но только если ты женишься и остепенишься.

Она серьезно?

Костя смотрел на нее.

— На ком, черт возьми, мне жениться, Алла?

Она вскинула подбородок.

— Еще не решила.

Он покачал головой, переводя взгляд с нее на меня.

— Я не могу жениться.

— Почему нет?

Он запнулся.

— Не хочу.

Алла скрестила руки.

— Это уже не контроль ущерба, Костя. Это отчаянная попытка спасти карьеру.

Он стиснул зубы.

— Сделаю что угодно, но не женюсь.

— Ты не понимаешь, как шатко твое положение. Виктор смягчился, узнав о помолвке. Это твой единственный выход.

Его глаза сверкали гневом. Он сдерживался.

Алла Михайловна уперла руку в бедро.

— Мы едем в офис разбираться. Подумай, чего хочешь. Если карьеру — приводи себя в порядок и тащи задницу ко мне.

Она кивнула мне, чтобы я следовала за ней. Я оглянулась на Костю. Он закрыл лицо руками. Я поспешила за Аллой Михайловной.

В машине я посмотрела на нее.

— Вы правда заставите его жениться?

Ее голос был стальным.

— Костя на грани. Ему повезет, если он снова наденет форму «Тигров».

— Но брак? Где найти жену?

Она бросила взгляд.

— Это не проблема.

— Не проблема?

— Проблема — найти ту, кто согласится на брак без личных чувств.

Мысль о Косте в настоящем браке резанула, как нож. Я ненавидела этот план не меньше его.

— Он явно против.

— У Кости сложное прошлое.

Я повернулась к ней, но она уткнулась в телефон, давая понять, что разговор окончен.

В офисе Алла Михайловна превратила зал заседаний в штаб. Я готовила доску, искала фото кандидаток в социальных сетях, проверяла их на красные флажки и передавала имена ее детективу.

— Как это работает? — я откусила бутерброд, глядя на лица красивых женщин.

Алла Михайловна ковыряла салат.

— Понятия не имею. Импровизирую.

Вот почему она была королевой. Бесстрашная.

— Это спасет Костю?

Она оглядела доску.

— Виктор любит Костю. Знает, что он один из лучших защитников лиги. Несмотря на выходки, хочет его оставить. Я дала ему причину — помолвку. Он ухватился.

Я смотрела на невест Кости, втайне ненавидя каждую.

— Как заставить кого-то выйти за него?

— Деньги. Много денег.

Я постаралась звучать небрежно.

— Сколько?

— Начнем с десяти миллионов в год. Дальше — больше.

Я чуть не поперхнулась.

— Вы заплатите столько, чтобы кто-то женился на Косте?

— Технически, он заплатит.

— Это же платонический брак?

— Ей придется жить с ним и играть жену на публике. А за кулисами — соседка по дому.

У меня был секрет. Я задолжала кучу денег.

— За такие деньги я бы вышла за него, — буркнула я.

Алла Михайловна резко повернулась.

— Серьезно?

— Шучу.

Она прищурилась.

— Ты была бы идеальной.

Я помахала бутербродом.

— Я тут работаю, забыли? Плохая идея.

Она что-то черкнула в папке.

— Но нужна кто-то вроде тебя.

— Это как?

— Ты не вертихвостка и не фанатка хоккея.

— То есть не охочусь за спортсменами, чтобы сесть им на шею?

— Разве не это я сказала?

Ее телефон зазвонил, и она вышла. В дверях появился Костя. Его взгляд скользнул по доске, потом остановился на мне. В его глазах мелькнула тревога.

— Алла Михайловна говорит по телефону, — сказала я.

— Видел, — он кивнул.

Я теребила корочку бутерброда, не в силах есть.

— Так ты сделаешь это?

— А есть выбор?

Я попыталась добавить оптимизма.

— Может, не так уж плохо.

Он только посмотрел на меня.

— Всего год. Точнее, до конца сезона. Технически, до продления контракта.

Он взглянул на фото невест.

— Не хочу жениться.

— Ты говорил.

Телефон завибрировал. Имя Заида на экране сжало сердце.

«Нам нужен платеж сегодня. Пятьдесят тысяч».

Черт. Когда это кончится? Я проверила счет. После аренды осталось шестьдесят пять тысяч. На месяц — пятнадцать, чтобы заправить машину и поесть.

Я в сотый раз прокляла брата за его глупость. Его долг стал моим, и, как бы я ни пахала, он не уменьшался.

— Сегодня работаю в «Таверне», — написала я.

«Пришлю человека в полночь», — ответил Заид.

Я убрала телефон, чувствуя себя раздавленной.

— Все в порядке? — Костя смотрел на меня.

— Это не твое дело.

Алла Михайловна вернулась.

— Хорошо, что ты здесь. За работу.

***

После часа ночи в «Славянской Таверне» не стихал ажиотаж. Я еле держалась, ноги налились свинцом.

Протирая стол, я заметила Костю. Он стоял с тремя игроками за высоким столом, выглядя мрачнее тучи. Наверное, из-за отстранения — он пропустил игру. Или из-за проигранного спора с Аллой Михацловной о фиктивном браке. Год с нежеланной «женой», играя влюбленного мужа. Не позавидуешь.

Наши взгляды встретились, и в этот момент кто-то грубо схватил меня за руку.

— Вам помочь?

— Заид прислал, — ответил мужчина.

Сердце ухнуло.

— Встретимся снаружи. Надо взять деньги.

Он окинул меня взглядом, задержавшись на груди, и кивнул, растворившись в толпе. Обычно за деньгами приходил лысый коротышка, сдержанный, почти профессионал. Этот пугал.

Я глянула на Костю. Он все еще смотрел на меня.

У всех свои беды, приятель.

Я забрала деньги из шкафчика, прошла через кухню и вышла в прохладный сентябрьский воздух.

Мужчина курил, прислонившись к стене.

— Заид не говорил, что ты такая красивая.

Я пропустила это мимо ушей и протянула конверт.

— Все там. Пересчитайте.

Он облизал палец и медленно начал считать пятитысячные купюры.

— Что еще ты обещала?

— Простите?

— Должен быть бонус, кроме денег.

— Никаких бонусов, — я повернулась к двери.

Он схватил меня, развернул и прижал к стене.

— Сегодня будет бонус.

Страх затуманил зрение. Его зловонное дыхание ударило в лицо. Музыка заглушит крик. Бежать? Не успею. Надо выкручиваться словами.

— У меня венерическое заболевание.

— Какое?

Я лихорадочно вспоминала.

— Гонорея?

Он ухмыльнулся.

— Смешно, у меня тоже.

Мерзость. План Б: драться до последнего. Его пальцы скользнули по моей щеке. Я застыла, сосредоточившись на дыхании.

Я взвизгнула, когда он схватил меня за промежность через джинсы. Адреналин толкнул меня в бой. Мой кулак врезался в его челюсть. Я замерла. Я никогда не била людей.

Он хрустнул шеей.

— Заплатишь за это, сука.

Задняя дверь хлопнула. Не отрывая от меня глаз, он рыкнул:

— Мы заняты.

— Отпусти ее, — знакомый голос звучал скучающе.

Облегчение накрыло, когда я увидела Костю. Его лицо в тусклом свете выглядело угрожающе. Он следил за мной?

Головорез оскалился.

— О, смотри. Твой симпатичный парень идет на помощь. Если тебе нравится его лицо, скажи ему, чтобы он возвращался внутрь.

Я представила Костю раненым или хуже. Нельзя допустить.

— Он прав. Пожалуйста, уйди, — мой голос дрожал.

Костя шагнул ближе, возвышаясь над ним.

— Хочу кого-нибудь ударить, но я разумный. Отпусти и вали.

Головорез рассмеялся.

— Я сказал, отвали.

Костя ударил. Ублюдок рухнул.

Я прислонилась к стене, дрожа.

— Он мертв? — выдохнула я.

— Нет.

Я не верила.

— Зря ты это сделал. Он опасен. Если Заид узнает, кто ты…

Мысль, что Заид нацелится на Костю, бросила в холодный пот.

Костя присел и начал его обыскивать.

— Почему ты с ним связалась?

— Что ты делаешь?

Он вытащил мой конверт.

— Твои?

— Положи обратно. Нельзя вмешиваться. Уйди, прошу.

Он глянул тяжело, но вернул деньги. Затем вытащил из сапога головореза здоровенный нож и швырнул его через забор в темноту.

— Пожалуйста, Костя, — взмолилась я.

Он наклонился над головорезом и пару раз ударил его по лицу. Головорез застонал, открыв глаза. Костя рывком поднял его.

— Просыпайся, красавчик.

Глаза головореза расширились.

— Кто ты, черт возьми?

— Тот, кто любит бить, — голос Кости был ледяным.

Головорез заскулил.

— Не бей, прошу.

— Зачем Лера дает деньги?

Он глянул на меня.

— Не твое дело, — бросил Косте.

Костя заломил ему руки, развернув к мне.

— Кто ты? — прошипел на ухо.

Лицо головореза сморщилось.

— Ты ломаешь руку, братан!

Костя что-то сделал, и тот завопил.

— Ладно! Я заменяю парня, который обычно забирает. У его сына день рождения. Это не мой маршрут.

Я застыла, потрясенная. Костя излучал угрозу, как темный ангел. Головорез взвыл, встав на цыпочки.

— Еще раз сунешься — найду, — тихо пообещал Костя.

— Не вернусь. Клянусь.

Костя швырнул его на землю. Тот вскочил и, шатаясь, исчез.

Костя посмотрел на меня.

— Ты в порядке?

Катастрофа обрушилась на меня. Головорез доложит Заиду, и тот сорвется на мне. Страх дрожал в голосе.

— Зря ты это сделал.

— Кто такой Заид?

Слезы душили.

— Все плохо, — я заплакала.

— Лера.

Я шатнулась к двери, оглянувшись.

— Оставь, или мы оба покойники.

Он перехватил мою руку.

— Что у них на тебя?

— Это не твое дело. Оставь.

— Алла знает?

— Нет! Поклянись, что не скажешь.

Он выдохнул через нос.

— Сколько ты должна?

— Это тоже не твое дело.

— Ты явно вляпалась, Лера.

— У тебя своих проблем хватает. Оставь.

Он нахмурился.

— Позволь помочь.

От его предложения помочь захотелось разрыдаться. Когда мне в последний раз предлагали помощь? Но он не мог лезть в это.

— Ты не можешь. Спасибо, но не можешь.

Не сказав больше ни слова, я юркнула обратно в бар.

Глава 4

Костя

Я лежал в постели, уставившись в потолок. Вчера тренер сообщил, что меня временно отстранили на семь игр. Срок пересмотрят, когда появятся новые факты.

Сразу после этого позвонила Алла. Она предупредила: если полиция найдет улики, глубже втягивающие меня в дело Ильи, меня обменяют. Кузнецов дал понять, что готов отменить отстранение, если я докажу, что меняю свою жизнь, и при условии, что не всплывет ничего компрометирующего. Но как отстраненному игроку мне запретили участвовать в играх, тренировках и даже появляться в командном зале.

Гнев и отчаяние накрыли с головой. Если меня обменяют, захочет ли другая команда меня взять? Всю карьеру я играл за «Московских Тигров» и не представлял себя вне их. Мысль о продаже вызывала тошноту.

Но женитьба на незнакомке казалась не меньшим кошмаром. Вчера, перебирая кандидаток, я чувствовал, как растет обреченность. Я не хотел пускать чужого человека в свой дом — мое убежище, куда редко ступали даже друзья. Женщины, с которыми я встречался, никогда не переступали его порог.

Я баловал их ресторанами, подарками, уикендами в пятизвездочных отелях, но всегда уважал их пространство и ждал приглашения. Мой дом был моим, местом, где я отгораживался от мира. Лишь единицы получали доступ. Мысль, что кто-то поселится здесь на год, злила так же, как разгром, учиненный полицией.

Разочарование выгнало меня из постели на долгую пробежку. Вернулся с дрожащими ногами и горящими легкими, но тревога не отпускала. Стоя на кухне, я озирал разруху. Дом стал чужим. Надо было убирать, но беспорядок парализовал. Когда Алла позвонила и велела явиться в офис, я с облегчением сбежал.

В лифте я подумал о Лере. Она и правда напоминала Аллу — сарказм был ее оружием, а ее взгляды в мою сторону часто сочились презрением. Я любил ее поддевать, чтобы вывести из себя, но дальше этого не заходил.

Ее реакция вчера, после того как я разобрался с тем подонком, удивила. Вместо слез она отчаянно пыталась меня предостеречь, даже когда я предложил помощь. Это говорило об одном: она вляпалась по уши. Зачем она отдавала деньги тому головорезу? Кто такой Заид?

В офисе Леры не было за столом. Я направился к кабинету Аллы.

Она сидела, закинув ноги в шпильках на стол, и говорила по телефону. Увидев меня, бросила в трубку:

— Позвоню позже.

Не дожидаясь ответа, она швырнула телефон на стол.

— Как дела?

Я пропустил вопрос и откинулся на стуле, глянув через плечо. Стол Леры пустовал. Она вообще пришла? Вчера она держалась храбро, но если должна кому-то деньги… Что, если из-за меня с ней что-то случилось?

Я постарался звучать небрежно.

— Где маленькая Алла?

— Лера? — она удивилась. — Пошла за моим кофе.

Облегчение кольнуло в груди. Хотелось поговорить с ней, выяснить, что произошло вчера.

— Расскажи о Лере.

Алла прищурилась, ее голос стал любопытным.

— Умная, делает работу за троих, трудоголик. Почему спрашиваешь?

Я пожал плечами.

— Просто так.

Она посмотрела испытующе, но сменила тему.

— Поговорим о твоей женитьбе.

Я скрестил руки, готовый сопротивляться.

— Ладно.

— Мы столкнулись с проблемами.

Мои мысли поплыли. Может, отсидеться год? Уговорить Виктора отстранить меня, но без брака? Не играть в хоккей будет невыносимо, но лучше, чем жениться. Согласится ли он? Смогу ли я год без льда?

— Костя, ты слушаешь?

Я встрепенулся.

— Прости.

Она сложила руки на столе.

— Знаю, у тебя пунктик насчет брака.

Слово «брак» сжало горло, как петля. Я не мог объяснить, но реакция была инстинктивной.

— Я поклялся, что не женюсь.

Ее голос смягчился.

— Из-за родителей.

— Не хочу об этом говорить.

Она посмотрела на папки.

— Буду честна. Ни одна кандидатка не подходит.

Облегчение разлилось по венам.

— Почему?

— Женитьба на незнакомке, когда ты так против, — не лучший план. И я не уверена, что эти женщины справятся.

— Что это значит?

— Они согласятся на фиктивный брак, но начнут пытаться сделать его настоящим.

Я внутренне содрогнулся. Лучше год без хоккея.

— Попроси Виктора отстранить меня на год.

Она посмотрела на меня.

— Есть идея получше.

— Говори.

— Я сказала Кузнецову, что ты женишься на хорошей девушке, которая держит тебя в узде.

Я потер глаз. Алла вцепилась в эту идею, как бульдог. Спорить бесполезно. Надо выслушать, а потом отговорить.

— Верно.

Она вздохнула.

— Я думала о Лере.

Я нахмурился.

— Ладно.

— Она хорошая. Безупречная репутация, игроки ее любят.

Погоди. Она предлагает Леру?

— Ты хочешь, чтобы я женился на твоей помощнице?

— Ее легко представить милой невестой, которая тебя укрощает. Плюс, это объяснит тайные отношения. Вы знакомы пару лет.

Я старался не выдать эмоций, но представить себя женатым на Лере не получалось.

— Она твоя помощница.

— Знаю.

— Она ненавидит хоккей. И, похоже, меня.

— Это плюс — она не будет лезть в чувства.

Я попытался вообразить ее у себя дома. Она, наверное, прикончит меня во сне.

— Нам придется жить вместе.

— В этом суть.

Я вспомнил, как дал ей код от дома, чтобы забрать костюм. Тогда это не напрягло. Когда она увидела разгром после полиции, ее гнев и печаль меня успокоили. Но жить с ней постоянно — другое дело.

— Что думаешь? — Алла смотрела на меня.

Лера, которую я знал, была независимой и дерзкой. Я не мог поверить, что она согласится на это.

— Она согласилась?

Алла поморщилась.

— Пока нет, но я думаю, что смогу убедить ее.

— Как?

— Ей нужны деньги. Не знаю зачем, но за хорошую сумму она согласится.

Я знал, зачем. Тот, кому она должна, не гнушается посылать подонков за деньгами ночью. Это был способ запугать. Ее беда могла усугубить мое положение, но я обещал не впутывать Аллу и сдержу слово.

— Не думаю, что она согласится.

— Предоставь это мне. Но сначала скажи, готов ли ты с ней это провернуть.

Я провел рукой по лицу. Лера никогда не казалась мне кандидаткой. Мы — противоположности.

— Не знаю.

— Она в курсе твоей ситуации, понимает, что на кону. Не придется посвящать чужака. Она знает игроков, их жен, культуру. Справится.

Притворяться влюбленными — смешно, но я не смеялся.

— Никто не поверит.

— Удивишься.

Я подошел к окну, пытаясь представить нас вместе. Лера милая — голубые глаза, растрепанные волосы, но всегда была просто помощницей Аллы. Могу ли я видеть ее иначе?

— Что скажем людям?

— Что у вас были тайные отношения, которые ты скрывал из-за ее работы. И вы поняли, что влюблены.

Я фыркнул.

— Ага, конечно.

— Тайные романы — обычное дело.

— Ей придется переехать ко мне?

— Лера уважает чужое пространство. С ней будет проще жить.

— А попросить Виктора дать мне год?

— Не выйдет. Поверь.

— Что сказал Виктор про помолвку?

— Он был осторожно оптимистичен. Это твой лучший шанс.

Я смотрел в окно, ничего не видя. Есть ли выбор? Я хотел сохранить команду и дом. Это может рвануть, но надо пытаться.

— Хорошо.

Алла подошла.

— Мне нужно знать, что ты можешь это сделать. Все должно выглядеть правдоподобно, Костя. Возьми на себя инициативу в этом.

— Как?

Она вздохнула.

— За три года у Леры не было отношений. Не уверена, что у нее было время на свидания.

Я опешил. Лера без парня три года?

— Серьезно?

— Ты опытнее. Тебе придется убедить всех, что у вас всё серьезно.

Это было странно. Быть романтичным с Лерой публично казалось неправильным.

— Понял.

— А за кулисами — заботься о ней.

Я насторожился.

— Это как?

Она пронзила меня взглядом.

— Мы просим ее бросить дом, переехать к тебе, терпеть прессу и внимание. Уважай ее и помни, сколько ей это стоит.

— Это твой способ сказать, чтобы я не был козлом?

— Предлагаю стать друзьями. Иначе год будет долгим.

Я выдохнул, но промолчал. Друзья мне не нужны.

— Сможешь? — настаивала она.

— Попробую.

— Твое будущее на кону.

Я ненавидел этот план.

— Что дальше?

— Поговорим с Лерой.

Глава 5

Лера

Я шла по коридору к кабинету Аллы Михайловны. В дверях замерла, увидев Костю у окна спиной ко мне. Его футболка обтягивала широкие плечи, джинсы сидели идеально. Что бы он ни надел, выглядел сногсшибательно.

Рассказал ли он Алле Михайловне о вчерашнем вечере? Я посмотрела на Аллу Михайловну. Ее лицо было серьезным. Если он выдал мои тайны, я его придушу.

— Входи, милая, — Алла Михайловна жестом позвала в кабинет.

Я подала ей кофе.

— Садись, — подбодрила она.

Тревога зазвенела в груди. Я глянула на спину Кости и медленно села напротив Аллы Михайловны.

— Что происходит? — спросила настороженно.

Костя повернулся, скрестив руки. Наши глаза встретились.

Что ты ей сказал?

— Лера, мы не можем найти подходящую жену для Кости, — начала Алла Михайловна.

Напряжение спало. Это о его проблемах.

— Хорошо.

— Кошмар — искать того, кто сыграет роль, не втягиваясь в чувства, — продолжила она.

Я вспомнила вчерашние лица кандидаток. Многие — незнакомки для Кости. Мы с Аллой Михайловной уже обсуждали, что переход от чужаков к «супругам» — главная загвоздка.

— Чем могу помочь?

— Хотим искать жену среди близкого окружения.

Ей нужно, чтобы я покопалась в его прошлом — фанатки, бывшие. Значит, онлайн-исследования.

— Это логично.

Алла Михайловна глянула на Костю, затем на меня.

— От этого зависит будущее Кости. Нужен человек, которому доверяем. Кто понимает, что на кону. Кто готов выложиться, потому что это важно для меня и Кости.

— Начать дополнительные поиски?

— Хочу, чтобы ты вышла за Костю.

Какого черта?

Я застыла, выдерживая ее взгляд. Она шутит. Она шутит. Ее глаза были серьезны.

Она не шутит!

Я сглотнула. Это часть работы? Она разозлится, если откажу? Потому что я ни за что не выйду за Костю.

— Нет, — выпалила я, не глядя на него. Поняла, что это может обидеть, и попыталась смягчить, но вырвалось только:

— Твердое нет.

— Костя заплатит десять миллионов рублей, пока ты его жена, до продления контракта. Жить будешь у него бесплатно, он полностью обеспечит. Думай, как о высокооплачиваемой роли.

Нет. Нет. Нет! Я уставилась на Аллу Михайловну, моля, чтобы это была шутка.

Она наклонилась, ее голос стал мягким, гипнотическим.

— Косте это нужно. У него серьезные проблемы, его карьера рухнет без нашей помощи. Лера, ты нужна ему.

Я ненавидела, когда она играла на чувствах. И была в этом чертовски хороша.

— Это брак, Алла Михайловна.

Брак с парнем, которого я тайно хотела три года. Я едва вынесла минуты рядом с ним.

— Не совсем. Просто бумага. Контракт, — она глянула на Костю, затем на меня. — Хоккеисты много разъезжают. Его почти не будет дома. Ты видела его дом — огромный. Вы будете как соседи. То, что вы знакомы три года, — идеальное прикрытие.

Я всегда была слишком чувствительна к нему. А он не видел во мне ничего. Факт. Он не убедит мир, что влюблен. Этот план унижал. Я чувствовала его взгляд, но не могла посмотреть.

— Разве не лучше выбрать ту, с кем он встречался? Это убедительнее.

— Три года общения — достаточно. Люди поверят.

Я заставила себя взглянуть на него. Его глаза изучали меня. Этот взгляд обнажал, делал уязвимой. Его присутствие заряжало воздух электричеством. Три года я избегала его, потому что мою реакцию было трудно скрыть.

Выйти за него замуж и переехать к нему — противоположность того, что мне нужно. Они думают, я его ненавижу. Я сама не знала, что чувствую, но не могла отвести глаз — я была той, кого они хотели избежать.

Признаться ему нельзя. Никогда. Но Алле Михайловне надо знать правду, почему это не вариант.

— Алла Михайловна, могу я поговорить с вами наедине?

Она посмотрела на Костю.

— Позвоню позже, хорошо?

Он не двинулся, глядя на меня. Наконец кивнул, оттолкнулся от окна и вышел.

Черт, он такой напряженный.

Алла Михайловна сложила руки, подперев подбородок.

— Говори, Лера.

Пора раскрыть карты.

— Это ужасная идея для меня.

Она склонила голову.

— Потому что ты хочешь его.

Я ахнула, будто она ударила.

— Алла Михайловна!

— Три года ты украдкой смотришь на него, когда думаешь, что никто не видит. Твой голос дрожит, когда я называю его имя. И только с ним ты как кактус.

Она знала. Я уставилась, ошеломленная.

— Как давно вы знаете?

— С первого дня, как вы встретились.

— Вы не злитесь?

— Я запрещала связываться с клиентами. Но чувства не выбирают. Ты делала все, чтобы их спрятать.

Я попыталась объяснить.

— Он мне не нравится. Дикий, тусовщик, вечно с фанатками. Безрассудный. Играет в хоккей, который я ненавижу. Не знаю, почему он меня тянет. Это нелепо!

— У Кости харизма, перед которой женщины не могут устоять. Плюс он чертовски горяч.

Я прижала руку к груди.

— Не думаю, что смогу жить с ним. Если он узнает, что я чувствую, ему будет неловко.

Алла рассмеялась.

— Шутишь?

Я покачала головой.

Она улыбнулась.

— Костя привык, что женщины мечтают его раздеть. Это норма. Твои чувства его не смутят.

Это немного выбило из колеи.

— Я не хочу поддаваться чувствам, но не знаю, как долго смогу скрывать.

Она развела руками.

— Гениальность плана в том, что не надо скрывать страсть, если ты фиктивно замужем, верно?

Это привело к другому страху.

— Но он не увлечен мной. Никто не поверит.

Она улыбнулась.

— Не волнуйся.

Глупо переживать о мелочах, но мысль о жалостливых взглядах весь год убивала.

— Он никого не убедит.

— Это его забота. Ты получишь десять миллионов, бесплатное жилье и поможешь мне.

Такие деньги. Я могла бы закрыть долг Заида. Глупо упускать шанс.

— Можно подумать?

Она кивнула.

— Бери выходной. Но надеюсь, ты согласишься. Прошу многого, но Косте нужна твоя помощь. Ты — его последний шанс.

***

На улице лил дождь с порывистым ветром. Бар пустовал. Несколько завсегдатаев сидели за столиками, не желая выходить в бурю, но это были не мои столы. Я стояла за высоким столом в углу, наполняя солонки и перечницы, поглядывая на часы. Через двадцать минут смена закончится, и я мечтала сбежать.

Стук двери привлек внимание. Я заметила Костю раньше, чем он меня. Его темно-синие джинсы и мокрая коричневая куртка с капюшоном выглядели стильно даже под дождем.

Я притворилась, что не вижу, как он идет через зал. Он остановился напротив, но молчал, просто смотрел. Его взгляд нервировал, заставлял говорить, чтобы скрыть дрожь в руках.

— Чего хочешь?

— Надо поговорить.

Я весь день убеждала себя, что за десять миллионов смогу выйти за него. Пять секунд рядом — и хотелось бежать от этой мужской энергии. Я не могла.

Я закрутила крышку солонки, отряхнув руки.

— Говори.

— Не здесь.

Я взяла поднос с солонками и ушла в подсобку. Не торопясь, навела порядок на полке, протерла стол для персонала и вернулась. Мои глаза предательски нашли его — он стоял у стены, глядя на телевизоры над баром.

— Лера, ты свободна, — сказал менеджер.

Я сняла фартук, забрала деньги и надела куртку. Надо поговорить. Сегодня днем Алла Михайловна сделала фальшивое предложение выйти за Костю от его имени, пока он стоял рядом и молчал. Ситуация не могла стать еще более странной. Мне нужны были деньги, а ему нужна была жена. На бумаге это казалось простым решением, лично — это казалось невозможным.

Я остановилась перед ним.

Он не отрывался от телевизора.

— Готова?

— Хочешь говорить? Давай.

Он глянул, удивившись моему тону.

— Не здесь.

— Рядом есть круглосуточная закусочная, — я отвела взгляд. Капли стекали по его куртке.

— Едем к тебе, — он оттолкнулся от стены. — Пойдем.

Я поплелась за ним, чувствуя неловкость от того, что он вторгнется в мое пространство. Он придержал дверь, и ветер перехватил дыхание.

— Я за тобой, — сказал он, направляясь к своей нелепо дорогой машине.

Я бежала через парковку, задыхаясь от холодного дождя. Села в свою старушку-машину и глянула назад. Фары его авто ждали.

Я повернула ключ. Тишина. Ни звука, только загорелась приборка.

— Давай же, — умоляла я, крутя ключ снова и снова.

В окно постучали. Окно не работало, я приоткрыла дверь. Вода стекала с его волос.

— Что случилось?

— Кажется, батарея сдохла.

— Подвезу.

— Не могу бросить машину.

Он распахнул дверь шире. Я вздохнула, схватила сумку и заперла авто. Он повел меня к своей спортивной машине с низкой посадкой.

В салоне пахло роскошью, кожаные сиденья обнимали тело. Я не хотела замечать, как эта машина ему идет, как мужественно он выглядит, переключая передачи. Двигатель рычал в ответ.

Теперь я поняла, зачем парни покупают такие тачки. Наблюдать за ним за рулем было как смотреть на чистый тестостерон. Я отвернулась к окну, злясь на себя за эти мысли.

Я коротко объяснила, как доехать. Моя хрущевка в четыре этажа ждала нас. Мы бежали под дождем, он возвышался надо мной, пока я открывала домофон. Поднялись по двум пролетам бетонной лестницы, я отперла два засова.

— Береги голову, — предупредила я под низким потолком.

Повесила мокрую куртку, но не предложила взять его. Он стоял, промокший, осматривая комнату. Его присутствие делало мою маленькую квартиру еще теснее.

— Сколько тут живешь?

— Три года.

Три долгих года. С тех пор, как унаследовала долг.

— Мебель твоя?

— Нет.

— Где остальное?

— Это все.

Его взгляд обшарил безликое пространство.

— Я увозил женщин на выходные, и они брали больше вещей.

Я представила его с фанатками в пятизвездочных отелях. Неудивительно, что они бежали к Алле Михайловне, умоляя удержать его.

— Я минималистка.

— Тебе нужно больше вещей.

— Впервые слышу.

Я повернулась к нему. Надо закончить. Пусть скажет, что хотел.

— Говори.

— Алла сказала, ты думаешь… помочь мне.

Он не мог выдавить «выйти замуж».

Я скрестила руки.

— У меня серьезные возражения.

Его взгляд нашел мой.

— Похоже, мы оба против.

— Ты первый.

Он пронзил меня взглядом.

— Расскажи про вчера.

Я выдохнула.

— Мой безрассудный брат занял три миллиона у Заида.

— Кто такой Заид?

Я отвела глаза.

— Из кавказской банды.

— Где брат?

— В тюрьме. Они пришли ко мне, когда он не смог вернуть долг.

— Поэтому две работы?

— Я выплатила долг и больше, но они требуют еще.

— Долг банде не кончается.

— Начинаю понимать.

Его взгляд стал жестче.

— Если выйдешь за меня, Заид не приблизится.

Боже, как я этого хотела. Поставить его между мной и бандой. Несправедливо, но соблазн был реален. Я покачала головой.

— Женитьба — для твоего имиджа, не для моих проблем.

Он смотрел напряженно.

— Как ты это решишь?

— Я разберусь.

— Если пойдешь в полицию, они убьют брата!

— Не собираюсь идти в полицию.

— Как? Как ты справишься с этим? Ты не знаешь этих людей.

Его глаза потемнели.

— У меня есть друзья, которые умеют с такими разбираться.

Мой голос взлетел.

— Как тот друг, что втянул тебя в беду? Это то, чего надо избегать.

— Поверь мне.

Делало ли меня плохим человеком желание согласиться? Инстинкт подсказывал: он может помочь. Но какой ценой? И почему он хочет? Мы едва знакомы.

— Зачем тебе помогать?

— Ненавижу тех, кто давит слабых.

Я изучала его. Он выглядел так, будто ненавидит хулиганов. Жесткий, грозный. Я не верила, что обдумываю это.

— Почему ты против брака?

Он моргнул, но промолчал.

— Полное раскрытие, Романов. Если вляпаемся, я должна знать, во что.

— Мои родители ненавидят друг друга.

— Поэтому не хочешь жениться?

Его ноздри раздулись.

— Я вырос и жил в одном доме с ними, я получил достаточно весомую причину никогда не жениться.

— Когда они развелись?

Он долго смотрел.

— Они не развелись.

Ого. Такой горечи в нем я не видела. Каково выйти за того, кто так против брака?

Это не просто его равнодушие ко мне. Это было настоящее отвращение.

— Если поженимся, ты будешь меня презирать.

Он глубоко вздохнул.

— Возможно. Но я постараюсь этого не делать.

По крайней мере, он был способен на честность. Теперь настала моя очередь сказать правду.

— После того, как эта договоренность закончится, я останусь работать с твоей командой. Я не смогу справиться, если ты… изменишь мне.

Его карие глаза смотрели внимательно.

— Справедливо. Но это относится и к тебе.

— Если ты меня унизишь, встречаясь с кем-то, я уйду.

Мускулы на его щеке дернулись.

— Если изменишь, я пересплю с тобой.

Какого черта?

Мысль о близости с ним заставила сердце колотиться.

— Это глупо, — пробормотала я. — Зачем ты вообще это сказал?

Он сжал челюсть, оглядывая меня.

— Если носишь мое кольцо, ты моя. Никому не позволено тебя трогать.

«Ты моя». Эти слова вызвали трепет в спине. Поэтому меня к нему тянет? Чувствую его внутреннего зверя? Почему мне это нравится?

— Это архаично. И не обо мне, а о других мужиках.

Он пожал плечами.

— Неважно. Только на таких условиях.

Что это говорит обо мне? Хочу ли принадлежать ему? Я скрыла это.

— Глупо.

— Тогда не спи ни с кем.

— Не собираюсь. Включая тебя, — заявила я, больше для себя.

Его это не смутило. Следующий вопрос.

— Как убедишь мир, что влюбился в меня?

— Не проблема.

— Что это значит?

— Я же парень.

Ответ ни о чем.

— Если сделаем, как это будет?

Он помрачнел.

— Поженимся.

Я знала, что это ошибка, но хотела. Он не хотел, но мысль жить с ним год заманчиво пугала.

— Утром скажу Алле Михайловне.

Он молча развернулся и вышел.

Глава 6

Костя

«Тигры» объявили о моем отстранении, и телефон разрывался от звонков. Утро я провел, отмывая кухню и разбирая остатки мебели в гостиной, игнорируя шквал сообщений.

Тревога гнала меня прочь. Я сел в машину и три часа колесил по шоссе, пока не остановился у Измайловского парка. Прогулка к старинным прудам немного сняла напряжение.

Домой вернулся поздно. Дом больше не был домом — он казался разбитым, проигравшим битву. Среди десятков сообщений нашел пару от Димы. Хотел позвонить ему раньше, но не решился, а теперь было поздно. Дима — один из ближайших друзей, а я отталкивал его, как всех. Завтра позвоню, пообещал себе.

Разум бодрствовал, но тело ныло от усталости. Я рухнул в кровать, жаждая тепла женского тела.

Привыкай, сказал я себе. Впереди год воздержания.

Только задремал, как телефон завибрировал. Злясь, что никто не понимает намек, я схватил его, чтобы выключить. Пропущенный от Валерии Орловой.

Два часа ночи. Почему она звонит? Любопытство заставило перезвонить.

— Алло? — ее голос был тихим.

Мой прозвучал резче, чем хотел.

— Ты звонила?

Ее голос дрогнул.

— Прости, что так поздно, но я не знала, кому звонить.

Я включил лампу.

— Что случилось?

— Пыталась дозвониться Алле Михайловне, но ее телефон выключен.

— Лера, что случилось?

Она снова дрогнула.

— Мой дом сгорел. Полиция думает, поджог.

Я вскочил, роясь в куче одежды на полу.

— Где ты?

— В больнице.

— Пострадала?

— Нет. Проверяют, не надышалась ли дымом, но я в порядке.

Я схватил футболку.

— В какой больнице?

— В первой городской.

— Еду.

Я бросил трубку, оделся и прыгнул в машину.

***

Лера сидела одна на койке в приемном покое, прижимая кислородную маску к лицу. Лицо, покрытое сажей, было пепельно-белым, босые ноги в серых штанах для йоги и белой майке выглядели беззащитно.

— Ты в порядке?

Она казалась целой, но голос дрожал. Ее глаза, огромные, смотрели виновато.

— Прости. Не знала, кому звонить.

Я шагнул ближе.

— Рассказывай, что случилось.

Она говорила, будто не веря себе.

— Вернулась из бара, умывалась. Вдруг квартира наполнилась дымом. Открыла дверь — ничего не видно, но я сползла по лестнице и выбралась. Все жильцы успели выйти.

Гнев вспыхнул при мысли о ней в горящем доме.

— Почему думают, что поджог?

Ее губа задрожала, она сдерживала слезы.

— Полиция нашла горючее в подъезде.

— А машина?

— Цела, но ключи остались в квартире, — ее голос сорвался. — У меня ничего нет. Ни кошелька, ни карты.

Я огляделся.

— Можешь уйти?

— Жду разрешения врача.

Я скрестил руки, наблюдая за суетой больницы. Лера съежилась рядом, дыша в маску. Мы молчали, и я обдумывал ее слова.

Пожар связан с Заидом? Неужели они уберут того, кто платит? Это не вязалось.

Врач пришел, послушал ее легкие.

— Горло и глаза будут болеть. Если появится одышка или сердцебиение, возвращайтесь. Вам повезло.

— Могу идти?

— Можете.

Он ушел. Лера посмотрела на меня.

— Не знаю, что делать. Даже зачем тебя позвала.

Мой голос прозвучал хрипло.

— Поедешь ко мне.

Без возражений она соскользнула с койки и пошла за мной в холодную ночь.

***

Мы вошли в дом.

— Подожди, — я вернулся к куче одежды, схватил чистую футболку, толстовку и спортивные штаны.

Лера замерла у двери, неуверенная.

— Иди за мной.

Я повел ее через коридор, мимо кладовой и прачечной, в гостевую ванную. Проверил полотенца и повернулся.

— Тебе нужен душ. Вот одежда.

Она склонила голову, благодарная.

— Спасибо.

— Я на кухне.

Была глубокая ночь, но я ждал, пока она выйдет из душа, обдумывая случившееся.

Зачем поджигать ее дом? Это не случайность. Поджог устроили, когда жильцы были дома, включая Леру.

Я не лгал, говоря, что ненавижу хулиганов. Те, кто запугивает слабых, — мразь. Я всегда вставал на защиту тех, кто не может себя защитить. На льду я прикрывал вратаря, в жизни — тех, кто нуждался. Лера стала объектом моей защиты. Она не заслуживала этого.

Лера появилась на кухне, утопая в моей толстовке и штанах. Мокрые волосы липли к спине. Без сажи веснушки выделялись на бледной коже. Грязную одежду она сжимала под мышкой. Ее уязвимость вызывала желание обнять.

Я оценил ее состояние.

— Могу постирать? — спросила она.

Я повел в прачечную. Она закинула одежду в машину, я насыпал порошок. Лера закрыла крышку и посмотрела на меня.

Я уставился на кнопки, не зная, что жать.

— Умеешь пользоваться? — спросил я.

Ее брови взлетели, но она молча нажала кнопку. Машина загудела.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

Я обязан был спросить.

— Думаешь, Заид устроил пожар?

Ее губы дрогнули, голос пискнул.

— Не знаю.

Черт. Слезы — моя слабость.

— Разберемся утром.

Она кивнула, кусая губу, чтобы не заплакать.

— Спи в гостевой.

Ее голубые глаза, блестящие от слез, встретили мои.

— Не знаю, как благодарить.

— Поспи.

Мой голос был груб, хотя я хотел утешить. Она бросила дрожащий взгляд и исчезла в спальне.

Я лег, но сон не шел. Алла предупреждала, как тяжело Лере будет в моей жизни. Сегодня она потеряла все.

Надо отдать должное — она держалась. Другие бы рыдали. Она, независимая и бойкая, позвонила мне, несмотря на гордость. Это далось ей с трудом.

Я боялся делить пространство, но потребность защитить ее пересиливала. Ее присутствие в гостевой, вдали от тех, кто мог навредить, приносило странное удовлетворение.

Нужно связаться с Ильей. Ситуация обострилась. Пора звонить другу, который знает, как решать такие проблемы.

***

Невозможность тренироваться, видеть команду или работать с тренером была худшим наказанием. Я понял: жизнь без хоккея не для меня. Отчаянно нуждаясь в нагрузке, несмотря на ранний час и бессонницу, я ушел на пробежку.

Прохладный воздух наполнял легкие, туман оседал на лице, ноги горели. Под длинным мостом чувства обострились. Кто-то был рядом. Я резко остановился, готовый драться.

— Все такой же чуткий, — сказал Илья.

Я улыбнулся.

— А ты тихий, как слон.

Он рассмеялся, но тут же посерьезнел.

— Прости, что так подкрался. Ты и без того в дерьме с полицией, не хватало, чтобы нас видели.

Я упер руки в бока, отдышавшись.

— Ты в порядке?

Он кивнул.

— Полиция закинула сеть, но ничего не поймала. Кроме невиновного хоккеиста. Слышал, тебя отстранили. И дом обыскали.

— Хотели сделать информатором. Я их послал.

— Тебе досталось больше всех. На складе ничего, в моем доме — пусто. У них на меня ноль. Дело заглохнет, тебя не тронет.

— Хорошо.

Он посмотрел, зная меня лучше всех.

— Что недоговариваешь?

— Нужна услуга.

— Все, что угодно.

Люди считали меня буйным. Рядом с Ильей я был кротким. Он — воплощение безумия. В одну минуту он мог переключиться с хладнокровного убийцы на младенца в коляске. Его личность включала в себя крайности худшего грешника и величайшего святого.

— Что знаешь о Заиде?

Его лицо помрачнело, он сплюнул через плечо.

— Полный ублюдок.

— Не союзник?

Илья наклонился, воодушевленный.

— Аланцы — холодная корпорация без души. Я горжусь семейным бизнесом, — он покачал головой. — Заид — беда для всех. С его приходом больше рейдов, он светит всех, потому что ему плевать. Создает войну с властями, никому это не нравится. Зачем тебе этот мерзавец?

— Знакомая девушка должна ему из-за брата. Ее держат на бесконечном долге. Хочу, чтобы долг закрыли, и он исчез из ее жизни.

Илья смягчился.

— Девушка, да? Последний раз ты дрался за девчонку в школе. И она, помнится, разбила твое сердце. Кто она?

— Та, на которой женюсь.

Его лицо вытянулось.

— Ты же не веришь в брак.

Я объяснил, что это единственный шанс избежать обмена, и то шаткий.

— Костя, Костя, — он покачал головой. — Моя вина. Не стоило звать тебя той ночью.

Я перебил.

— Нет. Я хотел тебя видеть.

Он погрустнел.

— Обещал, что моя жизнь не тронет твою. Нарушил.

— Ты семья, Илья. Всегда будешь. Устроишь встречу с Заидом?

Он покачал головой.

— Дай мне с ним разобраться.

— Не надо за меня пачкаться.

— Позволь мне. Я искал повод вцепиться в этого шакала. И у меня четыре дружка, которые хотят того же.

Я не хотел, чтобы Лера стала причиной бандитской войны.

— Ее безопасность — приоритет.

— Заид — змея, крадущая яйца. Войны он не хочет. Слишком осторожен, чтобы лезть в конфликт. Поверь, она будет в безопасности.

Я доверял Илье. Он никогда не подводил.

— Спасибо. Ее зовут Валерия Орлова.

Он кивнул.

— Сильное имя. Ей надо быть сильной, чтобы терпеть тебя.

Я пожал плечами, не споря.

— Она крепкая. Ее брат в тюрьме.

— Я позабочусь, чтобы он тоже был в безопасности.

Я не спросил, как. Не хотел знать.

Илья протянул телефон.

— Для экстренных случаев. Кто-то всегда ответит на запрограммированный номер. Если нужно связаться, получить помощь или говорить без подслушки, звони.

Я кивнул.

— Спасибо.

— Нам лучше не видеться.

Я знал.

— Хорошо.

— Но, — он хлопнул меня по плечу, — я буду за тобой присматривать.

Глава 7

Лера

Я открыла глаза, щурясь от солнца, льющегося через балконные двери. Приподнялась, осматривая гостевую комнату. Сине-белые тона, белая мебель — кто-то постарался с уютом.

Потеря квартиры не ранила. Это было лишь место, где я билась над долгом брата. Но без дома я чувствовала себя потерянной, не зная, куда идти.

Вчера в больнице, когда Алла Михайловна не ответила, я поняла: звонить некому. Три года на двух работах лишили меня друзей. Звонить Косте не хотела, но знала — он поможет. Удивило, что он привез меня к себе. В лучшем случае ждала денег на гостиницу.

Надо планировать. Связаться с Аллой Михайловной, найти ночлег. Я набрала ее, но телефон был выключен. Приняла душ, надела одежду Кости и вышла. В доме тишина. На стойке — записка его крупным почерком: «Пошел на пробежку».

Я переложила одежду в сушилку и осмотрела кухню. Выглядела лучше, но диван разорван, картины прислонены к стене.

Сигнал домофона. Костя вошел, тяжело дыша. Не говоря ни слова, он прошел на кухню и наполнил стакан водой, прежде чем осушить его. Я воспользовалась этим моментом, чтобы оценить ширину его плеч и крепкие мышцы под футболкой.

— Спасибо за вчерашнюю ночь.

Он пожал плечами.

Я попробовала снова.

— Пытаюсь дозвониться Алле Михайловне. К вечеру уйду, не буду мешать.

Он поставил стакан.

— Тебе лучше остаться здесь, раз уж мы собираемся пожениться.

Я моргнула. Не самое теплое предложение. Я не была готова жить здесь.

— Я собираюсь принять душ. Потом нам нужно будет купить тебе одежду.

У меня ни копейки. Ему придется платить. Лучше дождаться Аллу, может, она одолжит.

— Не обязательно.

Его взгляд скользнул по моим босым ногам.

— Тебе нужна одежда.

Он прав. Даже зубной щетки нет.

— Я верну, — пообещала я.

Он равнодушно сунул стакан в раковину.

— Пятнадцать минут, и едем.

***

На мне были его штаны, майка, толстовка и огромные шлепанцы, нелепо болтавшиеся на ногах. Я молчала, пока он парковался у торгового центра.

Его шаги были слишком широкими, он не замедлялся, так что я плелась сзади, а он останавливался, оглядываясь.

В другой день я бы съязвила, но не сегодня. Я чувствовала себя уязвимой, зависящей от него. Он готов был тратить деньги на меня.

План: купить две пары брюк и две рубашки для офиса и бара, стирать по очереди, пока не заплатят. Потом я куплю себе еще одежды.

Костя схватил меня за руку и затащил в магазин, где цены кусались. Я растерялась, прошлась по рядам, любуясь вещами, и нашла его с продавщицей.

— Обожаю хоккей, — щебетала она, сияя улыбкой.

Я почувствовала себя лишней. Развернулась в его шлепанцах и пошла к выходу. Нужен был бюджетный магазин.

— Маленькая Алла, — он догнал. — Куда?

— Это не по карману.

— Бери что хочешь. Я плачу.

Еще хуже.

— Надо в место подешевле.

Он оглянулся.

— Не могли бы помочь?

Женщина подскочила.

— Конечно!

— Нужна примерочная и одежда для нее.

Она кивнула.

— Сюда.

В примерочной она засыпала вопросами о размерах и стиле.

— Наряд для офиса, — объяснила я.

Она втолкнула меня внутрь.

Вскоре вернулась с охапкой одежды.

— Позовите, если нужен другой размер или цвет.

Я смотрела на ценники, теряя дар речи.

Она постучала. Я надела брюки и мягкий свитер.

Она ворвалась, оценивая.

— Идеально! Цвет свитера подходит к вашей коже.

Она вытащила меня к трехстороннему зеркалу. Я выглядела изысканнее, дороже.

— Что думаете?

— Нравится, — выдохнула я, мечтая купить.

Она засияла, толкнув обратно.

— Это «да».

Через двадцать минут стопка «да» росла пугающе. Женщина знала моду. Она собрала рабочий гардероб, комбинируя вещи. Брюки, свитера, блузки, платья — все подчеркивало талию, бедра, грудь. Если я приду на работу в этой одежде, у Аллы Михайловны случится приступ ликования.

Решила взять один наряд, остальное — в рассрочку.

Выйдя, увидела, как она пакует одежду. Костя стоял у кассы с кошельком.

Нет. Я не могла позволить ему купить все. Это безумно дорого, я месяцами буду отрабатывать.

Я тронула его предплечье.

— Костя.

Он прочел мое лицо.

— Тебе нужна одежда.

— Не эта.

Он протянул черную карту.

— Нужна.

Костя тащил меня по магазинам. Протесты не помогали. Пока продавцы одевали меня, он исчезал с сумками и возвращался, чтобы оплатить.

Он купил повседневное, джинсы, нарядное, туфли, ботинки — на все случаи. Мысленный подсчет его трат вызывал панику.

— Пора, — взмолилась я. — У меня столько одежды, что не знаю, куда девать.

— Еще одна остановка.

Он затащил меня в элитный магазин белья.

Мне нужно белье, но цены пугали. Бюстгальтеры — от десяти тысяч. Лицо горело, когда он втолкнул меня внутрь. К облегчению, он исчез. Продавщицы подобрали бюстгальтер и принесли поток вещей, от которых хотелось плакать. Я носила старые спортивные лифчики и простые трусы. Это белье делало меня сексуальной, женственной.

***

Машина была завалена сумками.

Я чуть не впала в истерику, осознав объем покупок. Лицо пылало от мысли о потраченных им деньгах.

— Прости. Надо вернуть часть.

Он завел мотор, не встревожившись.

— Тебе нужна одежда.

— Не столько!

Он глянул.

— Ты будешь моей женой год. Надо выглядеть соответственно.

Фальшивой женой. Я смотрела в лобовое стекло, ничего не видя. После той ночи в баре мы мало говорили. Пора обсудить брак, понять его ожидания.

— Поговорим?

Он доехал до светофора и взглянул.

— О чем?

— Что ты ожидаешь? Как это будет работать?

— Хочу, чтобы ты бросила бар.

Я повернулась, глядя на его профиль. Бар я ненавидела.

— Правда?

— Плохо, если моя жена будет работать на двух работах. Жены игроков часто не работают.

Он платит миллионы за роль жены, так что права голоса у меня было мало. Я не почувствовала сожаления, когда согласилась на его просьбу.

— Хорошо. Еще что?

Он переключил передачу.

— Я хочу, чтобы ты приходила на все мои домашние игры.

— На все? — я скрыла смятение.

— Все жены, за исключением тех, у кого есть маленькие дети, приходят на все игры.

Я ненавидела хоккей, но он прав. Меньше внимания, если я поведу себя как другие жены.

— Хорошо.

— Еще посещай все командные мероприятия. Плюс благотворительные гала и официальные события со мной.

Я пыталась представить себя его женой на публике, но не могла.

— Конечно. Еще?

Он помолчал, проехав несколько домов.

— Я не умею делить пространство.

Я не поняла, но была благодарна. Решила не мешать ему дома.

— Понимаю, уважаю.

Он кивнул, удовлетворенный.

— Алла забронирует ЗАГС. Лучше до снятия отстранения.

— Хорошо.

— Я куплю кольца.

Его деловой тон впечатлял. Никаких серых зон — формальность для карьеры. Но мысль, что мой первый брак — сделка, угнетала.

Это актерская работа. Не брак.

До дома ехали молча.

Костя помог донести сумки до крыльца, но не разулся.

— Поеду за продуктами.

Я чувствовала себя незваным гостем.

— Помочь?

— Справлюсь.

Он ушел. Я потащила сумки в спальню. Женская часть меня ликовала, роясь в покупках. Я коснулась кружевного белья, собираясь убрать, но не удержалась. Хотела примерить. Костя вернется не скоро.

Надела белый комплект. Прозрачное кружево поднимало грудь. Розовые бретельки завязывались на плечах.

В зеркале я выглядела восхитительно. Что-то крошечное так преображало. В отражении за мной появилась фигура.

Я ахнула, обернувшись.

Костя стоял, ошеломленный. Его глаза прикипели к моему телу.

Я скрестила руки на груди.

— Вернулся за телефоном, не хотел пугать, — его голос был тих, но взгляд изменился.

— Примеряла вещи, — заикаясь, выдавила я.

Я была почти голой. Бежать в ванную — слишком. Надо взять толстовку. Я увидела ее висящей на ручке двери. Я небрежно двинулась к ней, а это также означало, что я двигалась к нему. С пересохшим ртом я потянулась к ней, мысленно выругавшись, когда капюшон зацепился за ручку.

Наши взгляды встретились. Его лицо потемнело, глаза почти черные. Он открыто разглядывал мою грудь, не скрывая удовольствия. Ноздри раздулись, он шагнул ближе.

Я сглотнула, не понимая, что происходит. Впервые за три года он смотрел так. До этого я не удостаивалась второго взгляда. Теперь он будто хотел меня поглотить.

— Ты очень красивая, — прорычал он и исчез.

Я застыла, щеки пылали. Его шаги эхом отдавались в коридоре, входная дверь хлопнула.

«Ты очень красивая». Слова звенели в ушах. Три года я тайно желала его, но даже в мечтах не представляла взаимности. Реальность была страшнее фантазий.

Костя — стопроцентный мужчина, затмевающий всех, с кем я была. Я не наивна, но знала: его энергия, харизма, сексуальная мощь — слишком для меня. Они могли разрушить меня навсегда.

Если пересплю с ним, кто сравнится после? Никто. Это надо помнить. Это временная сделка, и я должна выйти целой.

Ноги дрожали, пока я одевалась. Белье спрятала в дальний угол ящика. Покупка была ошибкой. Я не надену его, пока не переживу этот брак невредимой.

Глава 8

Костя

Я забрался в машину, прикрыв рот рукой. Черт. Что это было? Мысли крутили картинку: Лера в кружевном белье — мужской сон наяву. Похоть пульсировала в венах.

Я не ожидал. Эти груди, кремовая кожа… Я чуть не потерял голову, увидев ее у зеркала.

Когда она пошла ко мне, покачивая бедрами, я решил, что она хочет чего-то большего.

Но она тянулась за толстовкой. А я шагнул к ней. Зачем? Чтобы сорвать это кружево, будто мой личный подарок?

Идиот.

Я застонал, глядя на дом. Заставил себя завести мотор и выехать. Лера под запретом. Она здесь, чтобы вытащить меня из беды, а не быть моей игрушкой.

Я покачал головой, все еще не веря своим глазам. Как я раньше не замечал, насколько идеальное у нее тело? Теперь, когда я это знаю, как сильно это будет сводить меня с ума? Мне нужно было помнить, что она была здесь только номинально. Потому что ничто не испортит эту ситуацию быстрее, чем если мы вступим в физическую связь. Я не спешил с продуктами, обдумывая ситуацию. Мы вынуждены жить вместе. Я думал, будем как соседи. Но после пожара она нуждается во мне.

Я не видел в ней подругу — лишь часть плана Аллы. Но теперь, увидев ее богиней, я переосмысливал, кто такая Лера.

Под запретом.

Я злился, что не замечал ее три года. Мешковатая одежда, сарказм, острый язык скрывали ее. Надо вспомнить ту Леру и стереть образ сирены, выжженный в мозгу.

Вернувшись, я увидел ее выходящей из спальни. Она надела леггинсы и мою толстовку, хотя я потратил больше ста тысяч на гардероб.

Это позабавило. Без смысла. Она рылась в пакетах, милая, с растрепанными кудрями. Я сдержался, чтобы не запустить пальцы в ее волосы.

— Помочь с продуктами? — ее тон был дружелюбным, но она избегала глаз.

— Конечно.

Мы молча раскладывали покупки. Она наклонилась, и я поймал себя на мысли: надето ли то кружево? Хотелось поднять толстовку и проверить.

Я не привык быть рядом с той, к кому нельзя прикоснуться. Если желал женщину, встречался. Встречался — спал. Теперь я женюсь на Лере, и она неприкосновенна. Это бесило.

Все было новым. Как жить? Готовить вместе или порознь? Я представлял нас вежливыми соседями, сходящимися публично как фальшивая пара. Не как те, кто готовит ужин вдвоем.

Телефон пискнул.

Дима: «Ты в городе?»

Спасение.

Я: «Поужинаем?»

Дима: «Да. Прямо сейчас?»

Я: «Встретимся у Петровича?»

Дима: «Выезжаю».

Я сунул телефон в карман, не понимая, зачем объясняюсь.

— Ухожу.

Лера не отреагировала, продолжая разбирать пакеты.

— Повеселись.

Ее равнодушие задело, хоть я должен был радоваться независимости.

Я провел рукой по волосам, не понимая своих чувств.

— Спокойной ночи.

***

Через четыре часа я был пьян. Дима потягивал пиво, а я, пользуясь отстранением, напился до беспамятства. Выложил Диме все: черный список Кузнецова, план Аллы с женитьбой. Не упомянул Заида и жизнь Ильи, но рассказал о последних днях.

Дима воспринял спокойно.

— Лера — хороший человек. Мне нравится.

Казалось, она всем нравилась. Я ее не знал. Думал о ней в кружеве.

— Она всегда прямо говорит, что думает о моих выходках.

Дима рассмеялся.

— Незаслуженно?

Я покачал головой.

— Заслуженно. Называет вещи своими именами, не льстит. И обычно права.

Дима удивился.

— Таких ты не встречал.

— И мы женимся, — я допил стакан.

Он бросил деньги на стол.

— Мне домой. Завтра тренировка. Подвезти?

— Позвоню Лере.

Его брови взлетели.

— Могу отвезти.

Мне хотелось ее увидеть.

— Она не против.

Она будет в ярости, но меня не остановить.

Дима ухмыльнулся, хлопнув по плечу.

— Это будет интересно.

— Что?

Он покачал головой.

— Неважно. Привет Лере.

Я дождался его ухода, заказал такси и набрал ее.

— Алло? — ее голос был сонным.

— Лера, нужна помощь.

Она насторожилась.

— Что такое?

— Сядь в такси, доезжай до бара «У Петровича», я там. Отвези меня домой на моей машине.

Она не оспаривала нелогичность. Проще было взять такси.

— Вызову такси.

— Оно едет.

Я ждал на улице. Лера вышла, я оплатил поездку. Молча дошли до машины. Она села за руль и замерла.

— Забыла, что у тебя механика. Я вожу только автомат.

— Научу.

Она долго регулировала сиденье.

— Можем взять такси.

— Ногу на сцепление, другую — на тормоз, — я нажал зажигание. Машина завибрировала.

Она вцепилась в руль, костяшки побелели.

— Это ошибка.

— Сможешь, — подбодрил я.

— Если разобью твою тачку, твоя неделя станет хуже.

Я переключил на первую.

— Не разобьешь. Убери ногу с тормоза. Медленно газуй и плавно отпускай сцепление.

Она попробовала. Машина дернулась и заглохла.

Ее голос дрогнул.

— Не могу.

Мне было плевать на машину. Хотел, чтобы она поверила в себя. Пусть учится, даже ценой трансмиссии.

— Можешь, — я дернул рычаг. — Сначала.

Через десять минут мы ползли по МКАДу с колонной злых водителей сзади.

Она не сдалась. Я подкалывал.

— Можешь быстрее тридцати.

Стресс сделал ее тон язвительным.

— Помолчи, Романов.

Я рассмеялся, игнорируя гудки машин.

— Почему заставил меня вести? — она сжимала руль. — Почему не на такси?

— Хотел разнообразия.

— Ты чокнутый.

— Поднимем передачу. Сцепление, — я переключил. — Больше газа.

Она издала милый горловой звук, когда машина рванула.

— Ненавижу тебя и твою машину.

Я лениво разглядывал ее в моей толстовке. Представил кружево под ней, и мозг поплыл.

— Купила еще такие наряды? — слова вырвались без фильтра.

Ее пальцы стиснули руль.

— Да… Верну все, что ты потратил.

Плевать на деньги. Но зачем она купила белье, кричащее об интиме? Для кого-то другого? Это бесило.

Мой голос стал жестче.

— Для кого наденешь?

— Только для себя.

С этим я мог жить.

— Хорошо.

Она глянула, но промолчала.

— Что еще купила? — снова вырвалось.

Черт, Романов.

Ее голос задрожал.

— Другие цвета. Некоторые… пикантнее. Один с перьями.

Я представил ее с перьями в нужных местах.

Сказать хотел: «Рад, что купила». Вместо этого выдал:

— Расскажи о перьях.

Она повернулась.

— Что хочешь знать?

Где эти перья?

Я откашлялся, стараясь быть небрежным.

— Просто болтаю.

— Ты пьян, — обвинила она.

— Не трезв, — признался я.

Три квартала в тишине. Потом она сказала:

— Нежно-розовый комплект, с ремешками и перьями вокруг декольте… и в других местах.

Алкоголь гудел в крови, но штаны жали.

— Звучит мило.

Горячо. Чертовски горячо.

Она тихо промычала.

— Не стоило брать. Но они заставили меня чувствовать себя… женственной.

Она убивала.

— Ты заслуживаешь хорошего.

Без моей помощи она сбросила передачу, подъезжая к улице.

— Я сделала это! Вожу механику!

Она аккуратно заехала на дорожку и заглушила мотор.

Мы долго сидели молча.

— Нам следует придерживаться платонического подхода, — сказал я вслух, больше для себя.

Ее глаза расширились, но она молчала.

— Я имею в виду, что все испортится, если мы сделаем что-то, чего не должны.

Она прикусила губу, не отвечая.

Надо сменить тему, загнать нас в дружбу.

— Рад, что прояснили.

— Я тоже, — выдохнула она.

Никто не двинулся.

— Спасибо, что подвезла.

— Спасибо за помощь.

— Тебя это устраивает? — я имел в виду брак и притворство.

Она кивнула, сильно покраснев.

Надо выйти, пока не поцеловал ее. Борясь с желанием перетащить ее на колени, я выбрался из машины.

Глава 9

Лера

Воскресным утром я проснулась одна. Костя не оставил записки. Избегает после неловкого разговора о белье? Я возбудила его любопытство, но он дал понять: черты не перейдем. С его списком шикарных фанаток я была мимолетным интересом, отправленным в отстойник.

Я не привыкла к свободному времени. Вчера уволилась из бара. Менеджер, узнав о пожаре, понял и сказал, что возьмет обратно, если захочу.

Без машины и денег оставалось смотреть телевизор, убирать спальню и слоняться по дому.

Скука убивала.

В полдень пришло сообщение от Аллы Михайловны.

Алла Михайловна: «Заметила, что звонила в пятницу. Все в порядке?»

Объяснять в смс не хотелось. Расскажу лично.

Я: «Да».

Алла Михайловна: «Забронировала ЗАГС на завтра, полдень. Не приходи на работу. Встречу вас с Костей там».

Черт. В сотый раз подумала: не ошибка ли это? Два дня здесь — сплошная неловкость. И вряд ли станет лучше.

Я: «Костя знает?»

Алла Михайловна: «Написала ему».

Она не знала, что я живу с ним. Я прикусила губу.

Я: «Что сказал?»

Алла Михайловна: «Будет там. Надень что-нибудь красивое. Сфоткаю для соцсетей».

Я: «Хорошо».

Алла Михайловна: «До завтра!»

***

Беспокойство о свадьбе выгнало на прогулку. Я брела по тротуару, разглядывая огромные дорогие дома.

В парке остановилась полюбоваться видом. Что-то холодное ткнулось в руку. Золотистый ретривер смотрел с улыбкой.

— Какой ты милый, — я присела, гладя его уши.

— Познакомились с Левой, — раздался голос.

За спиной стоял высокий мужчина в очках, с густыми светлыми волосами и доброй улыбкой. Лет тридцать с небольшим.

— Он прекрасен, — я улыбнулась псу.