Бесплатный фрагмент - Бета-ридер

Пролог

Объявление было лаконичным, и ничего особенного собой не представляло, но даже при беглом прочтении, оно заставило обратить на себя внимание:

Издательство на конкурсной основе

приглашает к сотрудничеству бета-ридеров.

От вас: коммуникабельность, высокая

стрессоустойчивость, находчивость.

Высшее образование желательно, но не

обязательно.

От нас: достойная оплата вашего труда.

Сочетание требований странное, я бы сказал — дичайшее. Мне приходилось подрабатывать бета-ридером, помогать писателю с вычиткой его произведений на стадии черновика. Поэтому я знал, что для такого дела нужны совсем другие качества: усидчивость, внимательность, знание русского языка и хороший литературный вкус. Высшее филологическое не просто приветствовалось, оно было чуть ли не обязательным условием для сотрудничества с серьёзным автором. Образования мне как раз и не хватило для того, чтобы продолжать заниматься этой работой.

Говорят, что в одну реку нельзя войти дважды. Наверное, это сказал тот, на ком не висело трех кредитов, не считая кучи мелких долгов. Когда живёшь не просто «от зарплаты до зарплаты», а «от халтуры до халтуры», готов взяться за что угодно, лишь бы заштопать очередную дыру в бюджете. Я перечитал объявление и мысленно оценил размер дыры, которая возникнет в моём кошельке после всех ежемесячных выплат. Ученый по имени Стивен Хокинг открыл излучение у объектов, называемых «черная дыра». Дыра в моём кошельке была абсолютно черной, но ничего не излучала. Она была бездонной и могла только безудержно поглощать.

Желудок тоненько запищал о том, что еду в его темное нутро нужно класть своевременно, и даже намекнул, что неплохо бы всё это время от времени спрыскивать вискарём. Эта мысль оказалась последней каплей, перевесившей чашу весов сомнения. Я ещё раз перечитал объявление, прикидывая, когда мне им позвонить, но затем обратил внимание, что дом по указанному адресу находится совсем недалеко. Объявление было размещено в сети несколько минут назад. У меня оставались все шансы первым получить эту работу.

Разместившая объявление контора находилась на четвёртом этаже старого обшарпанного здания советской постройки. Здесь сдавали внаем помещения под офисы мелким организациям, основной целью которых было повесить над дверью разноцветные шарики и надпись «Мы открылись!», поторговать пару месяцев какой-нибудь дребеденью, а затем бесследно исчезнуть. В пыльных коридорах стоял отвратительный запах, сопровождавший ремонтные работы. Арендаторы менялись постоянно, но каждый новичок считал своим святым долгом перекрасить в офисе стены и потолок в другой цвет.

Издательство занимало две смежных комнаты, в первой из которых была приёмная, где сидела типичная «девочко». Над захламленным столом виднелась только верхняя половина ее тощего организма, одетого в украшенную стразами майку. Смотреть там было не на что, а лицезреть нижние конечности этого существа мешал стол. Обилие косметики выдавало в секретарше провинциалку, попавшую в столицу совсем недавно. Едва взглянув на меня, она снова уставилась сосредоточенным взглядом в монитор.

«Занятой человек», — мог бы подумать я, если бы не посмотрел на стеклянную дверцу шкафа за её спиной. Там отражалась открытая на компьютере «Косынка», над которой, наморщив и без того невысокий лобик, сосредоточенно думала девочко.

— Я по поводу объявления. Хотел бы поработать у вас бета-ридером.

Она соизволила оторваться от своего важного занятия, откинулась на спинку стула и внимательно осмотрела меня с ног до головы. Взгляд задержался на моих не самых дешёвых кроссовках, скользнул по относительно модным джинсам. Почему-то подумалось, что в голове у неё работает калькулятор, подсчитывающий сумму всего надетого на мне тряпья. Желая облегчить секретарше задачу, встал так, чтобы ей была отчётливо видна марка ноутбука, который держал в руках. Когда-то я знавал и лучшие времена, мог позволить себе гораздо больше, чем имел сейчас.

Калькулятор в голове девочко справился с подсчётом суммы, и теперь, судя по выражению ее лица, там решался другой вопрос: «нафига прилично упакованному челу сдалась такая работа?»

— Люблю читать книги, — подсказал я ей. — Чем же еще занять свободное время?

При этом не стал уточнять, что свободное время у меня бывает в основном по ночам, да и то не всегда.

— Юрий Васильевич вас примет. — Сообщила секретарша таким тоном, будто работала не в старом офисном здании, а в высотке на Смоленской площади. — Постучите, прежде чем войти.

Я прекрасно знал, какая слышимость в смежных комнатах таких офисов, но для приличия коснулся костяшками пальцев дверного косяка, краска на котором была еще совсем свежей.

— Да-да, — немедленно откликнулись из-за двери с табличкой «Редактор». — Заходите, прошу вас.

За столом восседал упитанный лысоватый дядечка, напоминавший завершившего спортивную карьеру борца тяжёлого веса, широкие плечи и торс которого успели покрыться наслоениями, вызванными недостатком физических нагрузок. Хороший ровный загар говорил о том, что отдыхать ему есть где, несмотря на кризис в сфере выездного туризма.

— Здравствуйте! — Радушно произнёс Юрий Васильевич, сразу же указав на один из стульев. — Присаживайтесь. Чай? Может быть, кофе?

— Разве что после разговора о деле, — в тон ему ответил я. Через час у меня была намечена встреча, на которой могли предложить неплохую халтурку. Опаздывать не хотелось. — Слышал, что вам нужны бета-ридеры. Готов предложить свои услуги.

— От кого слышали? — Спросил редактор, бросив на меня быстрый взгляд поверх очков.

— Это я так, фигурально. Объявление минут десять назад прочитал на сайте в интернете.

Юрий Васильевич шумно вздохнул, посмотрел на дверь, которая вела в приёмную и сказал:

— Напутала Юленька. Нельзя было это объявление отправлять. Мы спохватились и сразу же его убрали с сайта. Не думал я, что кто-то так быстро откликнется.

— Так вам нужны бета-ридеры, или нет?

Не став дожидаться ответа, я поднялся со своего места, когда редактор нехотя подтвердил:

— Нужны. Это объявление предназначалось для другого ресурса, не такого общедоступного как тот, на котором вы его прочли.

— Извините, раз уж рылом не вышел. Всего доброго.

Я был зол, потому что потратил на эту контору своё время, которое вполне мог бы провести за приятным общением с котлетой, зажатой между двумя половинками булочки. На предстоявшую деловую встречу не следовало приходить голодным. Это негативно сказывалось на обсуждении будущего гонорара.

— Подождите. — Остановил меня редактор. — У вас есть опыт этой работы?

— Да, — мельком взглянув на часы, ответил я, после чего назвал несколько фамилий авторов, с которыми приходилось работать. Как минимум об одном из них Юрий Васильевич должен был слышать. В противном случае — он зря занимает свою должность.

Оказалось, что ему знакомы все из перечисленных мной писателей.

— Любопытно. — Сказал редактор. — Мне приходилось знакомиться с произведением, — он произнёс вслух его рабочее название, — на стадии раннего черновика и после того, как оно побывало у бета-ридеров. Значит, одним из них были вы. Любопытно.

— Было дело. Теперь, извините, меня ждут дела.

— Пообедать вы все равно не успеете. — Одними уголками губ улыбнулся Юрий Васильевич. — Давайте сделаем так. Сейчас Юля быстренько заварит чаю и нарежет бутербродов. А я пока расскажу вам об особенностях работы бета-ридеров в нашем издательстве. Это не займет слишком много времени. Идет?

«Даже он услышал, какие песни поют мои пустые кишки, — с тоской подумал я и согласился. — Эти люди отняли у меня время, пускай, хотя бы таким способом его оплатят». На встречу я успевал по-любому. Работодатель, с которым мне менее чем через час предстояло договариваться о халтуре, избытком пунктуальности не страдал.

— Итак, наше издательство основано совсем недавно. — Начал свой рассказ редактор. — О нем в сети еще нет никакой информации. Называемся мы — «Клавиатура».

— Что? — Я откусил здоровенный кусок бутерброда с ветчиной и сейчас едва не поперхнулся чаем.

— Как вам объяснить. У нас особенное издательство. Мы не печатаем никого на бумаге, не издаём электронные, или аудиокниги. Мы существуем в виде сайта, подключившись к которому, авторы творят свои произведения. Проще говоря, мы для них подобны клавиатуре, с помощью которой они создают литературу. Понятно? — Увидев мой кивок, он продолжил. — Книги у нас тоже особенные. Вернее, читать их можно только с помощью особенного устройства — шлема виртуальной реальности. Наши авторы имеют возможность творить, не выходя из дома, а вот

бета-ридеры должны будут приходить для этого сюда.

Моя рука с бутербродом остановилась на полпути ко рту:

— Куда это сюда?

— На этаже ещё восемь офисов арендованы нами, завтра в них закончится ремонт, и можно будет приступать.

— Я привык работать дома, за ноутбуком. Не бойтесь, не умыкну я ваш шлем.

Юрий Васильевич хмыкнул, скептически посмотрел на меня, после чего отодвинулся в сторону вместе со стулом, открывая доступ к своему монитору:

— Подойди, взгляни на системные требования моего компьютера, — предложил редактор, внезапно перейдя на «ты». Пока я изучал данные на экране, он спросил: — Сравнимо твоё «железо» вот с этим?

О такой системе можно было только мечтать во сне, в чем я честно и признался.

— И шлемы у нас не простые. Конверсионные модели. — Он достал из ящика стола виртуальный шлем, ничем особенно не отличавшийся от того, что совсем недавно поступили в магазины электроники. — Разрабатывались для обучения военных специалистов, лётчиков, спецназа, саперов. Чуешь, каков уровень?

Я решил проявить осведомленность и спросил:

— Шлем американский, или японский?

Юрий Васильевич посмотрел на меня, как на идиота, затем с интонациями Фрунзика Мкртчана строго произнёс:

— В моем доме попрошу не выражаться! Если этот ящик до последнего винтика импортный, — он легонько пнул ногой, стоявший под столом системный блок, то это не означает, что и шлемы оттуда же. Им за бугром и не снилось то, до чего додумались наши конструкторы. Это даже не импортозамещение — совершенно другой уровень! И не смотри на меня так! Знаю, о чём говорю. Штучка особая, не для массового производства. Поставляться будет только в читальные залы библиотек, да и то… не всех.

— Что-то я никак не свяжу вместе подобное устройство и работу бета-ридера. — После еды у меня улучшилось настроение, а скептицизм по поводу всей этой затеи, наоборот, сильно возрос. — Сидеть и читать в шлеме ВР книжку — это, извините меня за выражение, просто — тупо.

Я ожидал, что редактор рассердится и тут же выставит меня за дверь. В мои дальнейшие планы это вполне вписывалось. Пообедал на халяву, теперь можно было и на встречу отправляться. Я давно уже привык к работе на дому через интернет, поэтому не собирался приходить куда-то только для того, чтобы читать книжки. Ищите другого идиота.

— Тупо, если читать обычную книгу. — С виду Юрий Васильевич нисколько не обиделся. — А теперь представь, что во время чтения ты попадаешь прямиком в сюжет произведения в качестве одного из героев, или стороннего наблюдателя. Вот это, — он тряхнул шлемом в своей руке, — действительно виртуальная реальность, а не просто возможность крутить башкой и видеть вокруг себя декорации компьютерной игры.

— Я у Лукьяненко о подобном читал. Фантастика все это.

— Фантастика? — Редактор встал, вынес из-за стола свой объемистый живот, и жестом предложил мне сесть на его место. — У меня в компе загружен пробный текст, минут на пять реального времени. Хочешь почитать?

Не то, чтобы я жаждал почитать какой-то левый текст. А вот одеть настоящий шлем ВР очень даже хотелось. Когда ещё доведётся такое. Может, и себяшку разрешат сделать. Выложу потом в сеть, или аватарку из фотки сваяю. Ну, пять минут, так пять минут.

— Окей, Морфеус, — бодрым тоном произнес я, — запускай свою Матрицу. Где твои цветные пилюльки?

Юрий Васильевич усмехнулся, пододвинул ко мне стоявшую на столе вазочку с мелкими карамельками в пестрых обертках, и сказал:

— Чувство юмора у тебя подходящее. Скорее всего, сработаемся. Людям, которые мне симпатичны, я разрешаю обращаться ко мне по отчеству — Василич. Надевай шлем, Нео.

И я напялил на себя творение наших гениальных конструкторов. Хотел было достать смартфон, чтобы сфоткаться, но редактор не дал мне этого сделать, мотивируя тем, что данный шлем ВР пока еще секретный девайс. Жаль. А затем он врубил эту штуковину, и на виртуальном экране возникло название. Текст был озаглавлен, как «Экскурсия по кабинету редактора». Буквы внезапно расплылись, как это бывает, когда смотришь на картинку со стереоэффектом, а потом я оказался на столе у Юрия Васильевича. Прямо возле вазочки с конфетами.

Вот только взять ни одной из них не смог бы по одной простой причине: росту во мне было никак не более пяти сантиметров. Хрустальная вазочка нависала надо мной, будто айсберг, и выглядело это отнюдь не весело. Пятясь назад, я наткнулся на какой-то острый угол, больно впившийся в спину. Да это же пепельница! Рядом лежало чудовищных размеров бревно, в котором угадывалась авторучка. Охренеть! Это было на сто процентов реально и настолько же страшно. Больше всего в этот момент я боялся оказаться на краю стола. Падения с такой высоты моё нынешнее миниатюрное тело могло и не пережить…

— На, хлебни водички. — Юрий Васильевич тыкал мне в зубы открытой пластиковой бутылочкой.

Я приложился к горлышку и с жадностью стал глотать охлажденную воду.

— Молодец, — похвалил редактор. — Некоторые и в обморок падали после такого чтения. С Юлей вообще истерика случилась. Она потом долго вида моей пепельницы выносить не могла.

Прекратив пить, я свободной рукой ощупал спину, ожидая почувствовать, если не вмятину, то боль от прикосновения.

— Все с тобой в порядке, Нео, — засмеялся Юрий Васильевич. — Это только в кино, померев в Матрице, ты и в реальной жизни кони двинешь. А у нас техника безопасности не позволяет так шалить. Но, пока человек там, — он постучал пальцем по шлему, который держал в руках, — для него реально всё, что с ним происходит. Ну, как тебе экскурсия по моему кабинету? Понравилось?

Я допил воду и кивнул:

— Ни дай бог, Василич, тут что-нибудь из Лавкрафта почитать… Будучи при этом без памперсов…

— Лавкрафта не получится. Мы только современных российских авторов будем издавать. Произведение создаётся с использованием этого же шлема. К сожалению, или к счастью, простой текст в виртуальную реальность не переформатировать.

— Почему, к счастью?

— Раньше умели писать так, что и без шлема ВР могли читателя за душу взять. Понял, теперь, с чем мы работаем?

— Понял. — Я взглянул на часы. Времени, чтобы добраться до места встречи оставалось впритык, но уходить мне уже не хотелось. — Не понял другого. В чем заключается работа ваших бета-ридеров? Текста, как такового, ведь нет?

— Текста нет. — Вопрос не смутил редактора. — Наверное, в нашем случае нужно было придумать другое название для этой профессии, но мы решили не изобретать новых терминов. Бета-ридер, изначально — это помощник автора, тот, кто помогает ему создавать литературное произведение. У нас все то же самое, но с применением технических средств. Да и платим мы побольше.

Взгляд Юрия Васильевича был слишком выразительным, чтобы я его просто так игнорировал. Ничего не оставалось делать, как спросить, о каких цифрах идет речь. Прозвучала сумма в дензнаках РФ, но ответ не дал мне никаких особых ориентиров, на которые можно было бы опереться.

— Это за алку? — Спросил я, имея в виду авторский лист текста. — Не густо…

— Какая алка? — Усмехнулся редактор. — Ты же сам понял, что текста в его привычном виде нет. А то, что есть, нельзя измерить в печатных знаках. Я назвал сумму за минуту пребывания бета-ридера в виртуальной реальности. А в шлеме и два и три часа порой сидеть приходится.

И тут я понял, что на встречу с работодателем мне идти больше не хочется.

— Видишь ли, в чем дело, — продолжал Юрий Васильевич. — Бета-ридеры нам нужны, в основном для того, чтобы вытаскивать авторов из творческого кризиса. Писатели — народ капризный. Бренчит над ухом муза на арфе — творят, как ошпаренные. Улетела муза — у них депресняк, а работа стоит. Из этого состояния их требуется аккуратно вывести. Вот и нужен писателям адекватный, коммуникабельный, психологически устойчивый собеседник, с которым автор мог бы пообщаться, находясь вместе с ним внутри своего же произведения. На рабочем месте, так сказать. Уловил, теперь, суть работы наших бета-ридеров?

— Уловил. Когда приступать?

— Завтра приходи. Скажем так, в… — Редактор задумался.

— С самого утра не получится. — Честно предупредил я. — Мне выспаться нужно.

— Не тебе одному. У нас писатели «жаворонки» не водятся. Приходи, когда выспишься.

История первая

«Женское счастье»

На свою новую работу я пришел к половине двенадцатого. Хотелось проверить лояльность руководства. А то, кто его знает. Встречал я таких людей, которые сначала говорят одно, а потом делают удивленный вид, когда им напоминаешь об их же собственных словах. Да еще и нотации при этом начинают читать о трудовой дисциплине и строгих корпоративных правилах.

Юля встретила меня дежурной улыбкой, кивком головы указала на дверь редактора. Юрий Васильевич сидел за своим столом. Я ожидал его взгляда в сторону часов, но этого не произошло.

— О! Вот и наш новый сотрудник. Доброе утро. Ты даже раньше, чем я думал. Чай, или кофе не предлагаю. Со шлемом ВР на голове в туалет не побегаешь, даже если окажешься посреди книги, насыщенной сортирным юмором. Бета-ридера ничего не должно отвлекать от работы.

— Привет, Василич. — С моей стороны это была еще одна проверка. У меня в жизни бывали случаи, когда начальство, в приступе демократизма разрешало себя называть чуть ли не пупсиком, но на следующий день неизбежно трезвело и не слишком любило об этом вспоминать.

— Здорово, Нео! — как ни в чем ни бывало, откликнулся редактор. — Ты вчера так и не представился. Если не хочешь, то можешь этого не делать. Паспортных данных я с тебя не потребую. Единственное, что меня интересует, так это номер твоего электронного кошелька, куда можно будет перечислять деньги. Выплаты сразу по окончании сеанса, согласно хронометражу.

Такой подход меня вполне устраивал по всем пунктам, включая озвученный вчера тариф. Называйте, хоть Навуходоносором, лишь бы денежки исправно капали. Вслух же я произнес совершенно другое:

— Мое отчество — Николаевич, так что Нео — сгодится.

— Вот и познакомились. Ребятушки-азиаты закончили ремонт на этаже еще поздно ночью. С раннего утра обстановку завезли, расставили все по местам. Технику наши спецы подключили. Помещения полностью готовы. Пойдем, взглянем на твое новое рабочее место.

— Не очень я люблю дышать свежей краской…

Юрий Васильевич улыбнулся и сказал:

— Ты не смотри, что в таком здании обитаем. Это — пока. Внимание к себе не хотим раньше времени привлекать. Но на качестве стройматериалов мы не экономим. Мой кабинет был отремонтирован позавчера. Ты вчера в нем пробыл три четверти часа. И это при закрытом окне и дверях. Сильно там воняло краской?

— Нет — Признал я. — Ты ж руководство, Василич. Мог себе позволить.

— Брось эти разговоры. Бета-ридеры у нас не второй сорт. На них возлагаются надежды не меньшие, чем на наших уважаемых авторов.

Под этот разговор мы вышли из офиса и направились по коридору. Редактор отпер при помощи электронной карты доступа одну из дверей и посторонился, пропуская меня внутрь.

— Это помещение предназначено для бета-ридеров? — На всякий случай уточнил я, потому что комната была обставлена не хуже, чем номер в приличном отеле, разве что размерами отличалась в меньшую сторону.

— Еще раз повторяю, что мы не экономим на сотрудниках. Даже кроватку поставили, чтобы отдохнуть можно было после сеанса. Узенькая, правда. Места здесь маловато. А вот машина, — он показал рукой на компьютер, — ничуть не хуже той, что стоит у меня в кабинете. В смежной комнатке санузел. Душевая кабинка там хорошая, с гидромассажем, чтобы напряжение после работы снять.

Я усмехнулся, думая о том, что напряжение привык снимать другими методами, с участием двух объектов, обозначаемых словами женского рода. Первый — девушка. Второй — бутылка. Последовательность взаимодействия с ними принципиального значения не имела. Иногда времени, денег, настроения и удачи хватало только на один объект из двух. Тогда нужно было внушить себе мысль, что именно это в данный момент и требовалось мне для полного счастья.

Юрий Васильевич и при первой нашей встрече проявил проницательность, угадав, что я был голоден. Не подвела его наблюдательность и на этот раз.

— Есть здесь и мини-бар. Но замочек на нём разблокируется только после того, как автор просигнализирует мне, что сеанс работы с бета-ридером завершен. Тут, кстати первая заявочка от писателя подоспела. Располагайся на диванчике, как тебе будет угодно. Надевай шлем. Управление голосовое. Твоим позывным будет имя «Нео». Как только произнесешь фразу: «Нео к сеансу готов», сразу законнектишься с автором. Ну, не буду мешать. Еще увидимся.

С этими словами он вышел. Я прошелся по комнате. Дверь изнутри не открывалась. На всякий случай взглянул на экран смартфона, чтобы посмотреть, который час, и обнаружил отсутствие связи. Неприятно поразил тот факт, что окно оказалось декоративным. Его даже открыть было невозможно, не говоря уж о совершении попытки побега. В голову полезли всякие нехорошие мысли вплоть до того, что мне «повезло» стать жертвой нелегальных торговцев человеческими органами. Думать об этом не хотелось. Я вздохнул, сел на диван, натянул на голову шлем и дрогнувшим голосом произнес:

— Нео к сеансу готов.

Перед глазами ярко вспыхнули три слова, написанных шрифтом, напомнившим мне армянский алфавит, а затем наступила темнота.

Я лежал в траве и смотрел на предрассветное небо, на котором уже начали бледнеть и исчезать звезды. Справа от меня вставало солнце, и его первые лучи уже начали проникать сквозь чащу леса. Что мне делать дальше, я не имел ни малейшего понятия. Вся трава была в росе, и одежда очень быстро промокла. Мне почему-то казалось, что в виртуальной реальности мой внешний вид должен будет изменится, но этого не случилось. Те же кроссовки, толстовка и джинсы. Пальцы не обнаружили изменений, ни в лице, ни в прическе. Не было только шлема.

Я приподнялся, намереваясь встать, как вдруг откуда-то сверху раздался вопль, который, по моему глубокому убеждению, должны издавать вышедшие на тропу войны индейцы Апачи. Следом с дерева слетело что-то большое и зеленое, с размаху плюхнулось прямо на меня, да так «удачно», что дыхание у меня мгновенно перехватило. Иначе бы я заорал, или произнес пару крепких словечек. Трудно удержаться, когда внезапно получаешь приличной силы удар в солнечное сплетение и одновременно еще один, но уже ниже пояса.

— Что ты делаешь в моем лесу, низкорожденный? — Тонким голосом завопило существо, разглядеть которое мне мешали брызнувшие из глаз искры.

Сумев кое-как сделать вдох и разлепив смоченные слезами глаза, я, наконец, рассмотрел своего визави. Сверху на мне в позе наездницы сидела фигуристая дамочка, одетая в некое подобие обтягивающего спортивного костюма, только без полосок по бокам штанов. На ногах у неё были сапоги, материал которых напоминал змеиную шкуру. На руках такие же перчатки. Лицо скрывал низко опущенный зелёного же цвета капюшон.

— Слышь, спортсменка, — с трудом проговорил я, — так, ведь и покалечить недолго.

— Как ты посмел заговорить со мной первым, низкорожденный?! — Взвизгнула она и в следующее мгновение выхватила из-за спины кинжал. — Сейчас я узнаю, какого цвета твоя кровь!

— Гемоглобин заодно проверь, — отдышавшись, я почувствовал себя увереннее. — И на гепатит, тоже можно. Че расселась-то? Холодно мне на земле лежать.

— Ах ты, земляной червяк! — Она отбросила кинжал, выхватила что-то из-за спины и наставила на меня.

— Погоди-ка, — в лесу к этому моменту уже рассвело, и стал отчётливо виден предмет в ее руках. — Это то, что я думаю? Но, зачем…

— Сейчас я натяну свой верный колчан и покараю тебя, дерзкий низкорожденный!

Не удержавшись, я в голос захохотал. Потому что дебильнее картины еще не видел. Пригрозившая мне дамочка натягивала двумя руками колчан для стрел, как будто это был кусок резинового жгута. Через мгновение я подавился своим смехом. Оказывается, колчаном по морде — это больно. Не так, как ниже пояса, но тоже — мало приятного.

— Получил? — Злорадно осведомилась она, но почти сразу же сочувственно произнесла: — Правда, больно?

— Хочешь на себе проверить?

Не ответив, она вскочила на ноги и протянула мне руку, помогая встать с земли.

— Извини, хотела тебя встретить по всем правилам своего мира, чтобы бета-ридер сразу мог погрузиться в атмосферу произведения.

— Так, ты — писатель? — Недоверчиво спросил я.

Она скинула с головы капюшон. Передо мной стояла блондинка с большими раскосыми, как у восточной танцовщицы глазами и длинными торчащими в стороны ушами.

— В твоем понимании, девушка не может быть автором?

— Может. Мне разных писательниц приходилось видеть. Но таких ушей не было ни у кого из них. — Хотел добавить, что и такую шикарную грудь, как у нее, тоже не часто встречал, но решил события пока не форсировать. Для начала нужно присмотреться, понять, на какие она комплименты реагирует, а уж потом подкатывать с нескромными предложениями.

— Рискну предположить, что с эльфами ты раньше не работал. — В ее голос вернулись надменные тона. Сделав широкий жест рукой, словно на презентации в картинной галерее, она закончила на торжественной ноте: — Это мир классического фэнтези, Нео. Добро пожаловать в мой мир.

— Зовут-то тебя как? — Я не стал ей сообщать настоящее имя. Хватит с нее и моей подпольной клички.

Эльфийка втянула живот, выпятила вперёд грудь, намереваясь изречь очередную пафосную чушь, но весь ее энтузиазм внезапно куда-то подевался. Она вздохнула и уже своим обычным голосом произнесла:

— Ты все равно не оценишь, если я произнесу свое имя на древнем и величественном языке, единственно достойном звучать под сенью этого заповедного леса. Оксаной меня зовут. Там впереди поляна. Разведем костер, обсушишься, а то спина у тебя мокрая вся.

— Вроде не армянское имя. — Идя следом за писательницей, едва слышно пробормотал я.

Мне было невдомек, что у моей новой знакомой окажется такой потрясающий слух. Между нами было метра четыре высокой травы, шелестели под утренним ветром деревья, пели птички, жужжали пчелки, но Оксана все равно меня услышала и обернулась.

— Что ты нашел во мне армянского? — Удивилась эльфийка. — Веки карандашом избыточно подвела?

— Название произведения мелькнуло перед тем, как я в лесу очутился. Мне показалось, что на армянском было написано.

На ее лице отразилась такая бездна презрения, что я без слов догадался, насколько глубоко травмировали утонченную эльфийку грубые слова низкорожденного.

— Ты дебил. — Округлив свои красивые глаза, с расстановкой, чуть ли не слогам произнесла Оксана. — Какой ты, к чертовой матери, бета-ридер? Неужели Юрий Васильевич не мог прислать образованного человека? Это был эльфийский язык! Ты хочешь сказать, что «Властелина колец» не смотрел? Каким же нужно быть дебилом, чтобы спутать эльфийский с армянским?!!

— Ну, извини, — сказал я, вспомнив о том, зачем меня сюда отправили. — Обидеть не хотел. Слова эти очень быстро мелькнули. Даже пары секунд надпись не держалась.

— И что, даже огненного всполоха поверх текста не было? — Нахмурилась она. — Как будто языки пламени пробежали. Отвечай, низкорожденный, был всполох, или нет?

— Никакого пламени. — Для убедительности я даже помотал головой из стороны в сторону. — Текст, затем яркая вспышка, потом — лес.

— Ну, вот как мне ещё им говорить, что требования автора к оформлению титульного листа, нужно выполнять неукоснительно! — Всплеснула руками эльфийка. Накинутый на ее плечи плащ сбился в сторону, открыв кусочек уже знакомого мне колчана, висевшего за спиной Оксаны. Похоже, что именно этим предметом меня шибануло по причиндалам в момент ее эпичного прыжка сверху. — Кругом одни дебилы…

— …низкорожденные. — Со скорбным выражением лица добавил я и отвесил низкий поклон в стиле «барин приехал». Бета-ридеру не стоило вызывать неудовольствие у писателя, какого бы происхождения он ни был, даже эльфийского.

Оксана посмотрела на меня с интересом, чувствовалось, что она больше не сердится и даже готова рассмеяться. «Отходчивая, — подумал я. — Это хорошо. Разные мне встречались авторы. Кое-кто мог бы уже и послать в пешее эротическое путешествие, причем, прямым текстом».

— Тащи дрова для костра, — приказала эльфийка. — Сушить тебя будем. Простуду здесь не схватишь, но в мокрой одежде на ветру разгуливать неприятно. Куда ты поперся, олух? Зачем тебе в лес? Заблудишься, или нарвешься на кого-нибудь, не такого доброго, как я. Вон поваленное дерево посреди травы лежит. С него веток наломай.

— Так они же отсырели от росы. — Возразил я. — Гореть не будут. В лесу сухие отыщутся.

Она одарила меня ещё одним взглядом, который должен был подчеркнуть мою глубокую умственную ущербность. Было, похоже, что ей нравится отыгрывать роль эльфийской принцессы, презирающей низкородных людишек. Раньше я никогда не задумывался над тем, что эльфы по сути своей — оголтелые расисты. Ку-клукс-клан ушастый.

— Какая разница, отсырели они или нет? Это ты на даче у себя мокрые поджечь не сможешь. А здесь властвует высокая магия. — Писательница направила руку с растопыренными пальцами в сторону поваленного дерева, и в следующее мгновение из кончиков ее ногтей вырвалось несколько ветвистых молний.

Дерево запылало почти моментально и сразу все целиком. Хорошо, хоть что влажная трава не занялась огнем, иначе нам обоим была бы хана. Я подумал о том, что в этом мире предметы имели избирательную огнестойкость, и учебник физики не был в числе источников вдохновения писательницы. Затем мне почему-то вспомнилась сцена из шестого эпизода «Звездных войн», когда Император точно такими же молниями пытал Люка Скайуокера. После чего последовал закономерный логический вывод о том, что нервировать, а, тем более злить Оксану не следовало.

— Чего стоишь? Раздевайся. Одежду суши.

Я стянул с себя толстовку и джинсы, отметив, что эльфийка делает вид, будто не смотрит в мою сторону. Стыдиться своего тела мне было не нужно. Не мистер Вселенная, но несколько лет в спортшколе заложили базис, который без труда можно было поддерживать. Что и делал, не забывая пару раз в неделю посещать тренажерный зал. Повесив шмотки на пару сучковатых палок, я намеревался воткнуть их в землю возле костра. Здесь меня ждал очередной сюрприз — тепла, в обычном понимании этого слова, огонь не давал. Он выглядел красиво, над костром поднимался дым, сгорающая древесина весело трещала, но жар не ощущался совсем.

— Не получится посушиться, — глядя на огонь прошептал я, не сомневаясь, что буду услышан.

— Это почему? — Спросила Оксана.

— Загадку отгадай: светит, да не греет. Что это? Ответ: твой костер.

Эльфийка удивленно вскинула вверх брови, подошла к пылавшему бревну и сосредоточенно на него уставилась. Не знаю, какую магию она применила, но через мгновение от костра пошел жар, как от мартеновской печи. Я ни разу не был на сталеплавильном заводе, но «Терминатора» смотрел, и ассоциации возникли именно такие. Не знаю, регистрируются ли рекорды в прыжках назад с места, но если бы регистрировались, мой результат не затерялся бы даже в первой десятке. К сожалению, моя одежда человеческими рефлексами и мускулами не обладала, поэтому разделила судьбу поваленного дерева. То есть, сгорела.

На месте бревна осталась только куча золы, по форме напоминавшая исходный предмет, а я остался только в трусах и кроссовках. Высокородная эльфийка как-то сразу поникла, опустилась на траву там, где стояла, и плечи ее стали вздрагивать в такт негромким всхлипываниям.

— Ну, вот почему так… — Жалобным тоном, произнесла она. — Хочешь, как лучше… Ну, не доглядела… Не сушили у меня до этого момента персонажи свою одежду возле костра. Еду только готовили. Не думала, что будут такие принципиальные различия…

Я подсел рядом и, все еще помня о молниях, осторожно обнял ее за плечи. Оксана не стала отстраняться, позволив себя утешать.

— Не расстраивайся. — Моя рука скользнула по ее плечу, переместилась ниже. — Фиг с ними, с джинсами, здесь они все равно не в моде. — Ладонь плавно прошлась по талии, затем сдвинулась вперед и вверх, нащупав то, чем я уже долгое время любовался только издали. Ощущения были кайфовыми, даже молнии в этот момент не казались уже такими страшными.

Ее расслабленная спина вмиг напряглась, а в голосе больше не осталось плаксивых интонаций:

— Руку убрал! Что-то я не поняла. Ты у нас бета-ридер, или мальчик по вызову?

Я подчинился, но сдаваться не спешил:

— В такой одежке, даже и не знаю, кем себя считать.

Она поднялась с травы, пару раз шмыгнула носом и, окинув меня быстрым взглядом, подвела итог:

— Маугли в кроссовках. Одеться тебе не помешает.

— Зачем? Если у тебя в произведении проблемы с любовной линией, то можем обсудить все и так. — Игриво улыбнувшись, предложил я. — Без лишней одежды. Моей и твоей. Я почти готов. Дело за тобой.

— Размечтался. — Недобро усмехнулась эльфийка. — Запомни, мальчик по вызову. С любовной линией у меня проблем не было никогда. Ни в жизни, ни в творчестве. — И добра такого, — она стрельнула глазами в сторону моего ушибленного колчаном органа, — я повидала столько, сколько военкоматский врач во время призывной кампании не увидит. Усек? — Дождавшись моего кивка, она продолжила: — К сожалению, сложности с произведением у меня действительно есть. Иначе бы не заказывала бета-ридера. Жаль только, что прислали такого, как ты. Но, за неимением гербовой, пишут на простой. Сейчас по магазинам прошвырнемся, прикид тебе подходящий выберем, а потом и о деле поговорим.

Мне приходилось встречать девушек, которые обладали талантом в два счета отшивать парней, которые по каким-то причинам им не подходили. Оксана была как раз из таких. Мое игривое настроение плавно улетучилось, уступив место тупой покорности. В голове мелькали мысли следующего содержания: «Она — писатель, а я — бета-ридер. Моя задача — ей помогать и слушаться во всем, пока не придет мой черед давать советы. Но качество советов и тон, которым я буду их излагать, напрямую будут зависеть от ее дальнейшего поведения. Око за око».

— Зачем нам магазин? — Поинтересовался я. — Просто наколдовать шмотки не получится?

— Колдуют неграмотные малообразованные женщины, а я, к твоему сведению практикую искусство магии высших эльфов. Как ты вообще в бета-ридеры попал, если не имеешь понятия об элементарных вещах?

— Так ты меня с особенностями своего мира так и не познакомила.

Она ответила не сразу, но под ее взглядом в моей голове снова стала разыгрываться немая пьеса из репертуара театра теней под названием «Приезд барина к низкорожденным холопам»:

— Я тебе сразу сказала, что это мир классического фэнтези. Приличному читателю, или издателю достаточно этих двух слов, чтобы понять, в каком мире происходит основное действие, какие расы и существа его населяют, каковы их взаимоотношения между собой и текущий баланс сил на политической арене. Законы жанра незыблемы! Какие здесь еще могут быть особенности? Ты о Толкиене слышал когда-нибудь, неуч безграмотный?!

В ее глазах появился блеск, живо напомнивший мне о молниях. Ситуацию нужно было как-то исправлять. Желательно, быстро.

— Извини, Оксана. Это мой первый опыт в качестве бета-ридера виртуального произведения. Я немного растерялся вначале, был невнимателен. Вину свою признаю и готов ее искупить. Толкиена я читал и прекрасно осведомлен о том, как устроен мир Средиземья, знаю, что описывалось в «Сильмариллионе», и сколько букв «л» в этом слове.

— Ладно, — вздохнула она. — Может, и сгодишься на что… Тут деревенька людская неподалеку. Небольшая, но несколько лавок с товаром есть. Забежим туда, купим тебе что-нибудь приличное.

Вскоре выяснилось, что «забежим» — это не метафора, а характеристика способа, которым эльфийка решила добраться до деревни. Она устремилась вперед с такой скоростью, что я сразу же отстал на десяток метров. Проблема была не в моей плохой физической подготовке. Попробуйте ради интереса побегать в одних трусах по полю, заросшему высокой и довольно-таки жесткой травой. Толстые стебли некоторых колючих растений, на которые наступала бежавшая впереди Оксана, имели подлое свойство резко разгибаться в тот момент, когда над ними пробегал я. Поэтому, когда мы пришли к финишу, настроение у меня было соответствующее.

— Не Рио-де-Жанейро, — сказала писательница, по-своему истолковав выражение моего лица, — и даже не Сан-Франциско. У тебя такой взгляд, как будто мы оказались в общественном туалете на провинциальном жд вокзале, где-нибудь за МКАДом. Перед тобой, Нео, обычная захолустная деревенька, где обитают низкорожденные. Только и всего. Солнце еще высоко, торговцы не успели закрыть магазины. Торговые ряды вон там.

Посмотрев в указанном направлении, я увидел несколько двухэтажных домиков, вплотную лепившихся друг к другу по обеим сторонам дороги. Общим у домиков было то, что перед дверью каждого из них висела вывеска с изображением товара, на котором специализировалась данная торговая точка.

— Деньги у нас есть? — Спросил я, до сего момента не видевший у Оксаны никаких признаков кошелька, или ридикюля. Впрочем, я знал о том, что женщины умудрялись хранить дензнаки в самых неожиданных местах.

— В бюстгальтере прячу, — словно прочитав мои мысли, ухмыльнулась эльфийка и подмигнула. — Когда лапал меня, не нашел?

— Бюстгальтера не нашел. — Подтвердил я. — Придумала бы классическое фэнтези, где победил коммунизм, и деньги давно отменили.

— Считай, что так оно и есть. Когда в лавку ничтожного низкорожденного людишки заходит высший эльф, торговец почтет за честь предложить ему товар самого высшего качества и совершенно бесплатно.

— Для него это будет лучшей рекламой. — Предположил я. — И в накладе не останется, так?

— Догадливый. — Подтвердила мою правоту писательница. — Начнем с одежды.

Увидевший эльфийку торговец стремился всячески ей угодить, разве что пыль с ее сапог своей бородой не вытирал. В мою сторону он посмотрел только тогда, когда выяснил, что выбранный высокородной покупательницей товар предназначался для меня.

— Вы балуете своего раба, высокородная госпожа, — тонким голоском проблеял торгаш, сразу же вызвав к себе резкую антипатию с моей стороны. — Осмелюсь предложить вам хороший заговоренный ошейник, чтобы этот недостойный червь не вздумал от вас удрать.

— Чтоб к тебе Роспотребнадзор каждое утро заглядывал, — процедил я сквозь зубы.

Услышав незнакомое длинное слово, торговец побледнел, испуганно посмотрел на эльфийку.

— Это было проклятие, высокородная госпожа? — С ужасом в голосе спросил он.

— Что-то в этом роде, — не поворачиваясь в его сторону, произнесла Оксана, больше занятая изучением качества ткани. — Мне известны магазины, для которых оно оказалось смертельным.

— Смилуйтесь! — Лавочник грохнулся на колени и простерся ниц. — У меня совершенно случайно залежалась сорочка наивысшего сорта! Сотканная из тончайшего паутинного волокна! Я дарю ее вам. Только избавьте меня от проклятия!

— С этого момента поподробнее. — Писательница оставила в покое ворох одежды. — Неси ее сюда немедленно, низкорожденный!

Вскочивший с пола торговец уже намеревался шмыгнуть в подсобку, но замер, услышав мои слова:

— И штаны оттуда захвати.

— Откуда вы знаете? — У него было такое лицо, что казалось, будто он вот-вот расплачется.

— Интуиция, чувак, — самодовольно улыбнулся я и ласковым шепотом добавил: — носочки не забудь. Да смотри, чтоб они в тон к сорочке оказались.

Этими словами я его добил. Торговец ссутулился и медленно поплелся в подсобку.

— Не ожидала, что у тебя такой изысканный вкус, — удивилась Оксана. — Носки-то тебе зачем?

— Читал где-то, что у Людовика XIV были перчатки, сотканные из паутины, а у меня, пускай будут носки. Чем я хуже?

— Молодец, Нео, — похвалила писательница. — Осваиваешься здесь потихоньку. Даже я не знала, что у этого хмыря есть подобный товар. А ты в два счета его раскусил и раскрутил на презент.

— Ты что же, не все здесь контролируешь? — В свою очередь удивился я.

— Мной заданы только основные параметры и тенденции развития мира. В этих рамках он может меняться независимо от моего вмешательства, если это не противоречит основным сюжетным линиям. Вот если я вдруг захочу, чтобы с завтрашнего дня здесь навсегда исчезли носки, как предмет одежды, то, будь уверен — они исчезнут.

Возвратившийся торговец, заискивающе глядя в глаза эльфийке, протянул ей принесенные из подсобки вещи.

— Ого. — Произнесла она. — Да тут качество выше, чем у того тряпья, что надето на мне.

— Берите, высокородная госпожа, берите все, — залопотал лавочник, — только избавьте от проклятия, прошу вас!

Сорочка оказалась просторной белой рубашкой из тончайшей, но прочной ткани. Штаны того же цвета были гораздо плотнее и больше напоминали лосины. Когда мне удалось в них втиснуться, то почувствовал себя артистом балета. Перед этим пришлось разуться и снять свои носки, вид которых привел в неописуемый ужас торговца. Выпучив глаза он смотрел на изображенных на них крокодилов с открытой пастью. Это меня позабавило, и я даже простил торгашу слова об ошейнике. Примерив белые паутинные носочки, решил в них и остаться, а свои крокодильские отбросил ногой в сторону лавочника со словами:

— Вот тебе оберег от проклятия. Прибьешь над дверью, и страшный Роспотребнадзор обойдет твой дом стороной. Во веки веков, аминь!

— Спасибо, добрый господин, — расчувствовался торговец и напоследок подарил мне широкий кушак красного цвета. Мой костюм он дополнил превосходно.

— Отлично. — Оглядев меня, с ног до головы, подытожила Оксана. — В другой ситуации я бы сказала, что на человека стал похож, но в здешних местах это сомнительный комплимент. Уши бы тебе вытянуть немного, сошел бы за полуэльфа.

— Так вытяни. — Согласился я, мысленно представив, как она крепко прижимается ко мне всем своим шикарным телом, обнимает, и только потом уже тянет…

— Не получится, — на корню обрубила мои мечтания писательница. — Полностью законам этого мира ты не подчиняешься, поскольку не персонаж, а бета-ридер. Пойдем тебе обувку подберем.

— Скажи мне, — усмехнулся я, глядя на три, или четыре лавки, на вывесках которых красовался сапог, — ты с Любовью Казарновской лично не знакома?

— Нет. А что, она любит читать фэнтези? — Сразу же заинтересовалась эльфийка.

— На этот счет не в курсе. Знаю только, что обувь покупать она любит. Думал, что вы вместе сюда на шопинг мотаетесь.

— Ну, — раздался в ответ разочарованный вздох, — любая женщина не устоит перед соблазном купить хорошую обувь. Да и какой в этой деревне шопинг? Так, на безрыбье… Вот в столице королевства эльфов, вот там — действительно шопинг!

— Меня мои кроссовки полностью устраивают. Давай, об остальном позаботимся. Что мне еще здесь нужно иметь для полного счастья?

— Стальной обруч на голову. Стальной, потому что ты — низкорожденный, — объяснила Оксана и стала перечислять дальше, — цепь на шею можно золотую, все-таки меня сопровождаешь. Оружие, поскольку ты не маг и не священник. Пожалуй, все, потому что приличных доспехов в захолустье не найти.

— Приличных, это каких? — Спросил я, заметив вдали вывеску с молотом и наковальней.

— Из драконьей чешуи, разумеется. На хвосте у него чешуйки небольшие, с зацепами, из них легко можно сделать наборный доспех любого размера. Шикарно будет смотреться, я отвечаю.

— А кольчугу мифриловую, наподобие той, что у Фродо была, нельзя нигде достать? — Меня впечатлили познания писательницы в технологии изготовления драконочешуйного бронежилета, но хотелось знать больше подробностей о созданном ею мире.

— Разве у него такая была? — С сомнением посмотрела на меня эльфийка.

— Здрасте. И кто из нас не читал Толкиена?

— Не все же я могу из его текста помнить, — недовольным тоном произнесла Оксана. — Там точно была такая кольчуга? Ты уверен в этом?

— Да, — еще раз пришлось подтвердить мне, и даже по памяти процитировать отрывок, описывающий ее свойства.

— О-кей. — Сказала эльфийка и что-то добавила на своем тарабарском языке.

В тот же миг я почувствовал, как под свободно прилегавшей к телу рубашкой появилась еще одна одежда. Она плотно облегала торс, но движений нисколько не стесняла. Уже догадываясь, что сейчас увижу, распахнул рубашку, говоря при этом:

— Ну, вот, а ты говорила нельзя наколдов… — Разглядев то, что на мне было надето, я потерял дар речи, сумев выдавить из себя только: — что это?

— Что заказывал, то и получил. — Беспечно пожала плечами Оксана. — Кольчуга, как у Фродо. Доставка мгновенная, бесплатная. Получи и распишись. Размер сразу под тебя, иксэлечка. Не жмет подмышками?

— Розового цвета она почему? — Рассердился я. — Здесь только буковок не хватает «D» и «G»! Зачем мне прикид для девочки-тинейджера? Как эта дрянь снимается?!! — Я повысил голос, безуспешно пытаясь нащупать нижний край кольчуги, хотя был уверен, что до промежности она не доставала.

— Че сразу дрянь? — Писательница достала свой кинжал, потыкала его острием в мою грудь. — О! Даже гномья сталь ее не берет. Солидная вещь получилась. Радуйся, дурачок. Эксклюзив. Только у тебя одного здесь такая кольчуга. Поди, драконье пламя тоже выдержит.

— Снять хочу!!! — Глухо зарычал я. — Как ты на меня ее напялила, что снять теперь невозможно?

— Она сразу на теле появилась, как только я ее в произведение добавила. А вот как Фродо свою

кольчугу снимал, знаешь?

Этим вопросом она поставила меня в тупик. Подобные сведения в моей голове не отложились.

— Обыкновенно должен был снимать, как майку.

— Нет здесь маек, Нео. — Сочувственно вздохнула эльфийка. — Нет, и не было никогда.

— Так, придумай! — Почти копируя интонации Юрия Яковлева в роли Ивана Васильевича

Грозного, потребовал я.

— Как я придумаю? У меня все по Толкиену, а он про майки ничего не писал, иначе бы я точно знала. Все, хватит, закрыли тему. И так стоим здесь столько времени без толку.

— Ну, хоть цвет поменяй, а? — Взмолился я. — Ну, что тебе, великому знатоку магии высших эльфов, стоит это сделать? Раз плюнуть!

— Ой, не верю… — Прищурилась Оксана. — Ты что угодно можешь обо мне думать, но только не то, что сейчас произнес вслух. Не подлизывайся, Нео, нормальный прикид для здешних мест. Тебе еще все завидовать будут, как только в люди выйдешь. Смотри, как красиво розовый просвечивает сквозь паутинную сорочку. И с кушаком красным шикарно сочетается. Обалдеть…

— Не представляю, что будет, если меня в этой маечке кто-нибудь из знакомых увидит! — Я кинул в бой свой последний аргумент. — Полная катастрофа…

— Где увидит? — Развеселилась писательница. — На Садовом Кольце? Далековато отсюда, не находишь? Да и читатели здесь друг с другом встретиться не могут. Это не многопользовательская онлайн-игрушка.

Стальной обруч на голову выбрали быстро. В ювелирной лавке только такие и отыскались. Над дверями можно было вешать вывеску «Товары для низкорожденных». Кольчуга моя, вернее ее сочетание с паутинной рубашкой, действительно произвело впечатление на стоявшую за прилавком женщину. Она смотрела на меня, открыв рот, как фанатка на Киркорова, даже не сразу среагировала на эльфийку, чем вызвала ее неодобрительный взгляд.

— Что еще желают господа кроме головного убора? — Засуетилась продавщица и затараторила: — В наличии перстни, кольца, броши, браслеты, серьги, кулоны, цепи, подвески. Могу посоветовать новинку — замечательные украшения для интимных мест.

— Может, примеришь? — Предложил я Оксане, намекая на последний пункт перечня. — Не задумываясь, вступил бы тогда в твой фан-клуб. В моем лице ты нашла бы восхищенного ценителя своей высокородной красоты.

— Я придумала, как избавить тебя от кольчуги. — Вместо ответа на мой вопрос, сказала она. — С трупа снимется легко и быстро. Может, попробуем?

— Меня же вроде бы нельзя… — Неуверенно проговорил я.

— Убить нельзя, но вот разрубить пополам — запросто. Как раз по нижнему краю кольчуги. — Оценивающе глядя на меня, она махнула перед собой ребром ладони. — Согласно базовым правилам мира, лишившийся целостности одушевленный объект будет считаться мертвым, следовательно, кольчуга объекту принадлежать уже не будет. Должна сняться, гарантирую. Правда, чувствовать во время этой процедуры ты будешь все. Даже сознания потерять не сможешь. Согласен?

— Ладно, — проворчал я. — Цвет у нее хороший, особенно сквозь рубашку…

— Нам еще нужна золотая цепь на мальчика, — обратилась к продавщице эльфийка, указывая при этом на меня. — Нет, не для ошейника. Просто чтоб красиво висела на нем. Посолиднее что-нибудь подбери.

Поход по магазинам завершился посещением оружейной мастерской. Заходя туда с тяжеленной золотой цепью на шее, я чувствовал себя эдаким братком из девяностых, тем более, что ни в одном из магазинов мы с Оксаной за товар не заплатили. Рэкет в чистом виде. Ассортимент оружейника разнообразием не отличался. Я даже подумал сначала, что попал в отдел, где торгуют только кухонными ножами. Прямо передо мной была витрина с кинжалами и по бокам от нее еще две витрины с кинжалами. Отличались они друг от друга только количеством и формой долов на лезвиях, материалом рукоятей и количеством вставленных в нее драгоценных камней. Длина рабочей части клинка была приблизительно одинаковой у всех изделий.

— Мне бы меч, — обратился я к хозяину, живо представив, как круто буду выглядеть с

настоящим оружием на перевязи. — Можно однолезвийный, но тогда с непременным утяжелением клинка в передней трети, чтобы рубящий удар был эффективнее.

Торговец испуганно переводил взгляд с меня на эльфийку и обратно. Но молчал при этом, как плененный врагами партизан.

— Ты говорить умеешь? — Обратился я нему и обрадовался, когда он закивал в ответ. — Меня понимаешь? Молодец! Меч хочу. Меч у тебя есть? Хоть, какой-нибудь? Это кинжал такой длинный, понимаешь? Во-о-от такой длины. — Я показал двумя руками размер одноручного меча.

— Кинжал, понимаю, господин. — Сдавленным голосом произнес оружейник. — Не гневайтесь, господин. Длинный кинжал… не понимаю…

Я повернулся к своей спутнице и только сейчас заметил тоскливое выражение на ее лице. Учитывая то, что в самом начале нашего знакомства она целилась в меня из колчана для стрел, стало ясно, какие проблемы испытывает Оксана со своим произведением.

— Хочешь об этом поговорить? — Предложил я писательнице.

— Не здесь. Пойдем, чего-нибудь выпьем.

Мы вышли из лавки и направились в сторону здания таверны. Эльфийке даже не пришлось спрашивать про отдельный кабинет. Хозяин с поклонами проводил нас в помещение для почетных гостей. Через несколько минут он возвратился с подносом, на котором стояла высокая стеклянная бутыль и два красивых хрустальных бокала. Оксана молча взяла с подноса бутылку и один из двух бокалов. Небрежным движением пальца она указала трактирщику на дверь. Хозяин искоса посмотрел на меня, но второй бокал с подноса снимать не стал. Так и удалился, оставив нас одних.

— Мне не предложишь? — Нарушив затянувшуюся паузу, спросил я.

Писательница отрицательно помотала головой, снова налила и стала медленно цедить жидкость из бокала. Наливая, Оксана ухитрилась немного пролить, и теперь по столешнице в моем направлении медленно полз тоненький ручеек. Макнув туда указательный палец, я поднес его сначала к носу, а затем приложил к языку.

— Мартини? Неплохо для мира, в основе которого лежат книги Толкиена. Чего бокал-то мой унесли? А то бы: Выпьем, гордая эльфийка, бедной юности моей… — С чувством продекламировал я, для пущего эффекта, делая взмахи рукой.

— Переврал. — Мрачно произнесла Оксана, сделав глоток мартини. — Это ж классика…

— Знаю, что переврал… Рад бы назвать тебя доброй подружкой, но куда уж мне, низкорожденному в калашный ряд… Где кружка-то? То бишь, бокал мой?

— Успокойся. Не вштырит тебя, ни разу здесь. Хоть, спирт чистый литрами глотай.

— Проклятие бета-ридера? — Догадался я.

— Угу. А мне вот, помогает. — Вздохнула она. — И то хорошо.

— Тогда продолжай. — В моей голове уже начал созревать коварный план. — Давай еще бутылочку закажем. Не стесняйся, все равно, ведь на халяву. Подскажи, каким способом здесь принято официанта звать?

— Ох и жук ты, Нео, — эльфийка невесело усмехнулась. — Решил подождать, пока я напьюсь? Тогда запасись терпением.

— А я никуда и не тороплюсь. Может, все-таки расскажешь о своих проблемах?

Оксана покрутила в руках пустой бокал, поставила его на стол.

— Ты не первый бета-ридер, которого я к себе приглашаю. Был тут один до тебя. Индюк напыщенный. Разгромил всю мою концепцию в пух и прах, да еще издевался, скотина… — И тут ее буквально прорвало: — Ну, не разбираюсь я в вашем дурацком оружии! Какая разница, чем мужики друг другу режут глотки и расшибают головы? Запутаться можно во всех этих дурацких названиях! Вот я и сделала так, что эльфы у меня вооружены колчанами, люди — кинжалами, гномы — топорами, а у орков в руках всегда большие дубины. Все просто и понятно. Не это главное в моем произведении. У меня женское фэнтези. Женское, понимаешь? Здесь на первом плане любовная линия, отношения, переживания главных героев. Шопинг, если уж на то пошло. Для моих читательниц все это почти как в жизни, но только в декорациях Толкиена. Нравится многим из них чувствовать себя высокородными эльфийками, которые могут запросто помыкать такими козлами, как ты. Ой, — смутилась она, — извини… Вообще-то я не тебя конкретно имела в виду…

— Проехали. Я понял, о чем речь. Рассказывай дальше.

— Если у меня тут и случается война, то она происходит где-то там, за горизонтом. На описании сражений я никогда акцент не делала и батальные сцены не детализировала. Я не хочу и не буду печатать килобайты текста о том, как одни потные волосатые нечесаные мужики с радостными воплями убивают других мужиков только за то, что они не сошлись друг с другом во мнениях по богословскому вопросу. Ни к чему это моим читательницам, понимаешь?

— Вполне понимаю. — Согласился я, нисколько не кривя при этом душой. — Если тебя читают, то имеешь полное право писать так, как считаешь нужным это делать.

— Ну, хоть ты меня понимаешь, — печально улыбнулась Оксана, наливая себе еще мартини, — а Юрий Васильевич сказал, что у них в издательстве существуют определенные стандарты. И если с моим произведением захочет ознакомиться какой-нибудь упертый фанат холодного оружия, то нас всех засмеют. Начиная с меня и заканчивая издательством, которому не нужны имиджевые потери подобного рода. Вот мне в приказном порядке и посоветовали переработать все, что связано с оружием и способами его применения по людям и другим существам моего мира. Самой мне это вряд ли удастся сделать так, чтобы претензий со стороны редактора больше не возникало. Вся надежда на тебя, Нео.

— Ты разве не заметила, что перед тобой — избранный? — Я повернулся на стуле так, чтобы проникавшие через окно солнечные лучи освещали мой профиль. — Спасение мира, это моя профессия.

— Спасай. С чего начнешь?

— Давай тебе еще мартини закажем! — С преувеличенным энтузиазмом предложил я.

— Аль совсем башкой ослаб? — Процитировала Леонида Филатова эльфийка. — Где бы что ни говорили — Все одно сведет на баб! Сволочь ты, Нео, а не избранный. Мне к четвергу нужно все здесь подчистить основательно, а ты тут тюбиком с клеем машешь, все никак не уймешься…

— Ладно, — вздохнул я, — пошутили, и хватит. Сама-то пробовала что-нибудь исправлять?

— Пробовала. — Кивнула Оксана. К бутылке она больше не прикасалась. — В интернете куча информации по всей этой бренчащей дребедени, именуемой холодным оружием. Голова идет кругом.

— Взяла бы себе литературного негра, чтобы он тебе здесь все по полочкам разложил, как нужно. Или соавтора. Тоже вариант.

— Это ты на себя, что ли намекаешь? — Она посмотрела на меня с прищуром.

— Не претендую. Для бета-ридера моветон набиваться в соавторы. Просто дружеский совет.

— А говорил, что понимаешь меня…

В ее взгляде было столько тоски, что я не выдержал:

— Что я сказал не так? В чем проблема?

— Посуди сам. Если сейчас в мое произведение залезет какой-нибудь соавтор, — это слово Оксана произнесла так, будто подразумевала отходы человеческой деятельности, — он все мне здесь испортит. Это не просто книга, куда можно прекрасно копипастить целые абзацы текста, и никто ничего не заметит. Это женский взгляд на фэнтези. Женский! — Выкрикнула она и с размаху воткнула в столешницу свой кинжал. Бутылка с мартини подпрыгнула и опрокинулась. Катнувшись по столу, она грохнулась на пол, но не разбилась. — Если здесь начнут шарить чьи-то волосатые ручонки с не обстриженными грязными ногтями, то — все! Капец! Прощай атмосферность, прощай кропотливо созданный мир, где для моих читательниц все узнаваемо, как содержимое их собственной косметички!

Заскрипела дверь кабинета, и через щелку внутрь осторожно просунулась голова трактирщика. Убедившись, что за столом нас по-прежнему двое, он тихо удалился.

— Чего ты разоралась? — Меня начал раздражать этот разговор. — Мало ли в интернете теток, повернутых на холодном оружии. Историческим фехтованием занимаются, в клубах состоят. Есть даже такие, кто сами мечи умудряются ковать. Отыскать знатока нетрудно. Нужно только захотеть.

— Ты сам-то понял, что сейчас сказал? — Поморщилась эльфийка. — Две бабы на одной кухне? Ты мне это предлагаешь? Итог будет пострашнее нашествия армии Мордора на Средиземье… Кстати о Мордоре. У меня тут еще одна проблемка. Нужен образ персонифицированного вселенского зла, вроде толкиеновского Саурона. У меня со злодеями как-то не складывается. Картонными они получаются, недостоверными. Не поможешь, хотя бы с этим?

— Могу одну идею подкинуть, — на ходу стал сочинять я, — представь, что некий заморский темноликий злодей проклял придуманный тобой мир санкциями…

— У тебя, случайно, фамилия не Петросян? — Подперев ладонью щеку, она смотрела на меня с нескрываемой жалостью. — Бычок ты мой, тупогубенький… Поди в реале на патриотических форумах зависаешь? Еще и на акции протеста к американскому посольству, наверное, ходишь?

— Ты погоди заживо концепцию хоронить. К жизни нужно быть ближе. Читательницы твои в России живут. Доходы у многих из них должны были упасть. Не мне объяснять, насколько курс валют подскочил. В Лондон на шопинг уже просто так не смотаться. Отдохнуть за кордоном от жизни на родине тоже стало проблематично. Понимаешь?

Эльфийка надолго задумалась. Затем выдернула из столешницы свой кинжал и сказала:

— Концепция годится. Над деталями еще поработаю. В целом должно получиться неплохо.

— Ну, вот! — Обрадовался я. — Есть от меня толк! И еще одна идея появилась, пока ты первую обмозговывала. Кухня в этой таверне где?

— Тебе зачем? — Удивилась Оксана. — Ты с винным погребом не перепутал? Хотя тебе и там делать особо нечего. Вкус почувствуешь, а эффекта не дождешься.

— Именно на кухню. — Я поднял вверх указательный палец. — Устроим там проверку. Ты — блондинка, за Лену Летучую сойдешь. А я буду, типа твой оператор.

На кухне испуганными взглядами нас встретил персонал — необъятных размеров шеф и несколько его разнокалиберных по росту и возрасту помощников, самому юному из которых было лет десять от роду. Если построить их всех в шеренгу, вышло бы весьма забавно.

— Ножи где? — Поинтересовался я у шефа.

Тот молча смотрел на меня, таращил глаза и усиленно потел.

— Немой повар, это круто. — Усмехнулся я, глядя на писательницу. — Находка для сюжета.

— Почему немой? Он просто тебя не понял. У меня тут все повара иностранцы. Этот, например — итальянец. Вроде бы…

— Оксана, — ласковым голосом произнес я, — какой нахрен итальянец? Кто-то недавно бил себя пяткой в грудь и кричал, что здесь классическое фэнтези. Не напомнишь, кто это был?

— Все, поняла. Исправлю. Вон там все ножи, кроме тех, что сейчас в руках у поваров.

— Так я и думал… — бормотал я, рассматривая подставку с ножами, — замечательно… А это что? — На лезвиях ножей был хорошо заметен логотип довольно известной фирмы-изготовителя. — Продакт плейсментом занимаешься потихоньку? Много приплачивают за рекламу?

— Не доглядела. — Насупилась эльфийка. — Что здесь особенного? Просто у меня дома точно такие же. Ты ради этого потащился на кухню?

— Нет. Я устрою для тебя мастер-класс.

— По ножам? — Ее губы скривила скептическая улыбка. — Ну-ну. Удиви меня, мальчик. Скорее ежика напугаешь голым задом.

— Наверное, ты меня неправильно поняла. Давай сделаем так. Я беру в руку нож, а ты говоришь его название и для чего предназначен. Не кипятись! Я не экзаменовать тебя собираюсь! Все для дела. Итак, начали!

— Филейный. — Неохотно произнесла Оксана. — Для ветчины. Для чистки овощей. Для отделения мяса от кости. Шпиговальный. Послушай, мне это все надоело. Объясни толком, чего ты хочешь?

— Вот смотри. — Я поднял вверх нож для чистки овощей. — Представь, что это кинжал, которыми ты в созданном тобой мире вооружила людей. Это всего лишь, вспомогательное оружие. Основным должен быть меч. — Во второй моей руке оказался нож для ветчины. — Сравни длину лезвия. Существует еще сабля, похожая на филейный нож. Саблей в основном рубят.

— Топориком рубят. — Заметила писательница, но информацией заинтересовалась. — Продолжай.

— Это на кухне рубят топориком. Не отвлекайся. Есть еще колющие виды оружия. Например, рапира. — Сказал я, указав при этом на шпиговальный нож. — А то, о чем я пытался спрашивать в оружейной лавке, можно сравнить с ножом для отделения мяса от кости. Вот оно утолщение в передней трети лезвия.

— Кажется, поняла! — Воскликнула она. — Все не так и сложно! Даже система своя есть в этом.

— Вот, видишь! — Самодовольно усмехнулся я. — А ты чуть в запой не ушла с горя.

— Хороший мастер-класс! — Одобрила эльфийка. — Извини, что сомневалась в тебе.

— Я и не только на это способен…

— После поговорим. — Она одарила такой улыбкой, от которой мне сразу же стало тесновато в балетных лосинах. — Что еще нужно знать об оружии?

— Эльфы у тебя вооружены колчанами. Это абсурдно, Оксана. Колчан — не оружие. Это футляр для стрел. Что-то наподобие сумочки-косметички. Стрелы пускают из лука.

— Нехорошее слово. — Она наморщила носик, словно учуяла неприятный запах. — Большинство моих читательниц — домохозяйки. Зачем им лишний раз напоминать о луке, который приходится каждый день резать на кухне и плакать при этом?

— А что, после знакомства с выстроенной тобой любовной линией у них слезы не текут?

— Текут. — Кивнула писательница. — И не только слезы. Но лук — это совсем другие слезы. Романтики в них нет. Неужели не понятно?

— Понятно. — Теперь пришла моя очередь задуматься. — Ну, так не называй лук луком, вот и все.

— Как мне его тогда называть, чесноком, что ли?

— Транслитерируй английское слово, обозначающее длинный лук. — Предложил я. — По-русски это будет звучать, как лонгбоу. Пускай у тебя эльфы бегают с лонгбоу и пускают из него стрелы. Против стрел возражений нет?

— Нет. — Подтвердила она. — Послушай, Нео, да ты, оказывается, классный бета-ридер! Жаль, что мы с тобой раньше не встретились! Получишь от меня самую высокую оценку своей деятельности, обещаю!

— Я бы рад и еще что-нибудь от тебя получить. Вознаграждение может быть и не материальным, а в виде тесного… духовного общения, например.

— Тесного, говоришь? — Эльфийка окинула взглядом кухню, на которой мы до сих пор находились. — Кладовка подойдет?

Не веря своему счастью, я молча кивнул.

— Тогда пошли. — Она потянула меня за собой и открыла дверь в помещение, напомнившее мне комнатку на даче моей бабушки. Те же связки лука и чеснока под потолком, те же банки с консервированными овощами на полках.

Ударом ноги Оксана отбросила на центр комнатушки колченогий табурет и усадила на него меня.

— Думаю, начать нужно с приватного танца, — сказала она, и в следующее мгновение из одежды на ней осталась только тонкая полоска ткани на бедрах. — Музыки не будет, но ты вряд ли это заметишь.

«Еще бы! — Подумал я, понимая, что работа бета-ридера начинает нравиться мне все больше и больше. — У меня от возбуждения уже собственный пульс в ушах слышен».

Не знаю, чем Оксана занималась до того, как стать писательницей, но двигалась она очень профессионально. Для начала эльфийка крутнулась вокруг своей оси, чтобы я мог оценить ее фигуру без одежды, затем, пританцовывая, стала подходить ко мне все ближе, и ближе. Пришлось прилагать усилия, чтобы не вскочить с табурета и не броситься навстречу своей мечте. А она приближалась, призывно покачивая бедрами и лукаво улыбаясь при этом. Потом наклонилась вперед, и расстояние между нашими лицами стало постепенно сокращаться до той минимальной дистанции, за которой неизбежно должен был наступить поцелуй. Почти касаясь моих губ своими, она прошептала:

— Спасибо, Нео. Сеанс окончен.

«Вот, зараза, — подумал я, стягивая с головы шлем ВР. — Таких мегаобломов у меня в жизни еще никогда не было». В тишине раздался какой-то звук, это начала открываться дверца небольшого холодильника. Мини-бар оказался полон разнообразными стеклянными емкостями с пестрыми этикетками. Я схватил первую попавшуюся бутылку вискаря и приложился к ней прямо из горлышка. Чтобы снять все накопившееся у меня напряжение, неплохо было бы иметь в наличии и объект женского пола. Я сейчас находился в таком состоянии, что мне сгодилась бы любая, даже секретарша Юля.

История вторая

«Свиной грипп атакуэ»

— Ты ей там сильно голову не задуривай, — сказал мне на следующий день Юрий Васильевич, намекая на Юлю. — А то у таких пташек после первой же спетой дуэтом песенки сразу начинают проявляться инстинкты кольцевания, гнездования, и так далее…

— Я ей ничего не обещал.

— По поводу тебя, не сомневаюсь. Важнее то, что она сама себе наобещала. Ну, да ладно.

С боевым тебя крещением, Нео. Хотел вчера еще поздравить, но даже из кабинета не успел выйти. Ты Юльку ухитрился секунд за тридцать склеить. Я тоже по молодости не прочь был по девкам пройтись, но такого мне никогда не удавалось. Чувствую, что после четырех часов рядом с Оксаной, в тебе столько энергии неуемной скопилось, что хватило бы и на трех секретарш, если бы они у меня были. Видимо, Юля тоже это почувствовала. По жизни она скромница, но вчера устоять не смогла.

Только тут я начал въезжать, что по сути дела нагло вломился на чужую территорию.

— Василич, ты извини, как-то все вышло само собой, после вискаря. Не сообразил сразу, что, секретарша — твоя, не нужно было мне…

Редактор сначала не понял, а потом до него дошло:

— Не парься, Нео. — Засмеялся он. — Я на малолеток не западаю. Нет, не смотри на меня таким глазами. Юля — совершеннолетняя, просто выглядит, как школьница. Смотреть совсем не на что, вешалка для одежды, да и только. Не мой тип женщин. Как вы с ней проводите свободное от ее работы время — меня абсолютно не интересует. Но дружеский совет от старшего товарища, ты сегодня услышал. Прими к сведению. Секретарше я сегодня выходной дал, чтобы она счастливыми глазами тебя не поедала, образ твой светлый в своем сознании не закрепляла лишний раз. О деле пока поговорим. Как первые впечатления от работы?

Какие могут остаться впечатления от оборванного на самом интересном месте фильма? В голове до сих пор крутилась «запись» с приватным танцем высокородной эльфийки. Проницательный редактор сразу же понял причину моего молчания.

— Я не о впечатлениях от Оксаны тебя спрашивал. В жизни у писательницы нашей фигура не столь впечатляющая. Бюстик от Семенович великоват ей будет, это точно. Но глазу есть на чем задержаться, и не только глазу.

— Она сюда часто заходит? — С надеждой спросил я. — Вдруг мы пересечемся когда-нибудь.

— Это вряд ли. Вот тебе еще пара советов от меня, точнее, первый от Пушкина Александра Сергеевича: Сказка ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок. А второй совет от меня лично. Твоя персона Оксану заинтересует только в том случае, если когда-нибудь увидишь свою фамилию в списке «Форбс». Неважно, на каком месте, хотя бы просто в этом списке. До того момента можешь даже не вздыхать по ее буферам. Взаимность вряд ли будет возможна. И телефон ее у меня не вздумай просить. Мне закон о защите персональных данных не позволяет давать кому-либо еще личные номера сотрудников.

— Понял… Ты о деле спрашивал, Василич. Проблемы с ее произведением вроде бы решили. По крайней мере, мне так показалось.

— Не показалось. Когда Оксана давала оценку вашей совместной работе, несколько раз норовила поставить тебе «одиннадцать» по десятибалльной шкале. У нас даже «девятку» от писателей еще ни один бета-ридер не получал. Поэтому и спрашиваю, каковы твои личные впечатления от работы? Будем продолжать сотрудничество?

— Будем. — Не задумываясь, ответил я. — Только у меня тут цифры не сходятся в электронном кошельке. Возможно, ошибка произошла. За четыре часа работы такая сумма набежать никак бы не успела. Или вы тариф успели поднять?

— Тебе что, премии никогда в жизни не платили? — Усмехнулся Юрий Васильевич. — Все просто. Заработанная сумма была умножена на коэффициент надбавки за высокую оценку писателем твоего труда. Плюс к этому я, как редактор, по личной инициативе накинул немного из фонда заработной платы. Мы умеем поощрять ценных работников, Нео. Все зависит от того, как ты справляешься с поставленной задачей. Вчера ты справился на одиннадцать из десяти.

— Сегодня задания будут?

— А как же. На твои услуги уже потихоньку очередь начинает формироваться. Оксана на весь наш закрытый форум для авторов растрезвонила о том, какой ты находчивый, образованный, как ты с пониманием относишься к проблемам писателей. Ты за сутки умудрился стать легендарной личностью, Нео. Приятно о себе такое слышать?

— Приятно. — Согласился я, умолчав о том, что, по моему мнению, было бы гораздо приятнее.

— Прибавку к зарплате не хочешь попросить?

Этот вопрос застал меня врасплох. С виду Юрий Васильевич не шутил. Он несколько минут назад сам пел мне дифирамбы и всячески показывал, как издательство во мне заинтересовано. Не знаю, имел ли он представление о том, что я, несмотря на свой юный, по его меркам возраст, повидал немало различных работодателей. Мог бы, наверное, при желании систематизировать их по типам, родам и семействам. Но ни один из виденных мною боссов не любил расставаться с деньгами без веской на то причины.

Это не означало, что все они были скрягами, просто у одних можно было попросить прибавки, предварительно обосновав свои притязания, а другие, в ответ на такие просьбы, стали бы рыться в финансовых документах и обязательно в итоге обнаружили бы факт, что они когда-то ухитрились мне переплатить. Просто так дополнительных денег не предлагает никто и никогда. Возможно, Юрий Васильевич решил проверить, как далеко простираются мои аппетиты, и не начну ли я их впоследствии шантажировать своей незаменимостью.

— Пока не хочу, — выдержав паузу, ответил я. — Если сами надумаете поощрить, то не откажусь.

— Ладно. — Согласился редактор. — Раз у тебя вопросов ко мне нет, то можешь отправляться работать. Вот тебе магнитная карта от комнаты номер четыре. Та, в которой ты побывал вчера. Я решил закрепить это рабочее место за тобой, поэтому и карту отдаю. Но открыть дверь изнутри раньше времени все равно не выйдет. Заявка уже поступила. По поводу мини-бара не беспокойся, его уже обновили. Удачи, Нео.

Глаза мои были открыты, но видеть вокруг себя я не мог по одной простой причине — освещение отсутствовало полностью. Говорят, что при недостатке света у человека обостряются другие чувства, чтобы компенсировать нехватку получаемой мозгом информации. Не знаю, так ли это, или нет, но обычно я не слишком хорошо распознаю запахи, а сейчас чуть не задохнулся от удушливой вони. В этом месте смердело так, будто я попал в огромный кошачий лоток, содержимое которого давно не меняли. «Заранее бы знать, о чем произведение, — мелькнула в голове мысль, — может, и отказался бы. А так, подсунут кота в мешке, или сунут в мешок из-под кота…».

Занятый этими мыслями, начал потихоньку ощупывать пространство вокруг себя. Постепенно пришло понимание, что сидел я на каких-то скомканных тряпках, влажных и слипшихся между собой. Именно они источали тот самый запах, который чуть не удушил меня в первое мгновение. Хуже всего было то, что одежда моя стала быстро пропитываться этим дивным ароматом, а в кроссовках уже начинала хлюпать зловонная жижа. Стараясь как можно реже дышать, я пополз вперед и почти сразу же уткнулся лбом в холодный металлический предмет. Труба, рядом еще одна, между ними плоская поверхность. Вероятно полка, или стеллаж.

Пытаясь подняться на ноги, ухватился за трубу, не задумываясь о том, что опора может оказаться ненадежной. Наказание за беспечность последовало незамедлительно. Раздался скрип, я почувствовал, как стеллаж пришел в движение и теперь валился на меня вместе со всем, что стояло на полках. А на них находились какие-то емкости, открывшиеся при падении, и оттуда хлынула густая масса, по сравнению с которой запах от тряпок мог показаться благородным парфюмом. Сочно высказаться по этому поводу я не успел, поскольку заметил тонкую полоску света снизу и справа от себя. Уже кое-что.

Свет проникал между порогом и дверью, которая неожиданно легко открылась, стоило мне только потянуть на себя ручку. Глазам предстал длинный захламленный коридор. Какого здесь только не было мусора: обрывки бумаги, тряпки, сломанная мебель, кресло-каталка для инвалидов и еще куча всяких изуродованных, не поддающихся идентификации предметов. Стены были заляпаны разноцветными пятнами, среди которых преобладали отпечатки человеческих ладоней буро-коричневого цвета.

«Миленькие декорации, — подумал я, разглядывая царившую вокруг разруху. — Готов поспорить на свой шлем ВР, что не эльфийка Оксана все это сочиняла. У здешнего автора явно с психикой не все в порядке, и бета-ридеров он недолюбливает, иначе не сунул бы меня в такое дерьмо». Я оглянулся, чтобы посмотреть место своего старта в этом произведении. По иронии судьбы, небольшое помещение больше всего напоминало кладовку. Прошлое мое приключение закончилось среди связок лука и банок с консервированными овощами, а новое началось на вонючем слипшемся тряпье, которое было свалено на полу. Поверх него теперь лежал упавший стеллаж, а вокруг были разбросаны кастрюли, крышки и ведра.

В коридоре было относительно светло, и мне удалось разглядеть, какие имиджевые потери понес мой внешний вид. К запаху я начал уже привыкать, но принять факт, что весь с головы до ног покрыт омерзительными пятнами давно испортившейся еды, мне было трудно.

«Суп, каша и, кажется, кисель, — решил я, окинув себя беглым взглядом. — Все это настолько прокисшее и заплесневелое, что сварено было, наверное, пару месяцев назад, если не больше. Какой же идиот хранил этот комплексный обед в кастрюлях и ведрах?». Развивая тему, следовало бы порассуждать и о том, что забаррикадировать дверь в подсобку можно было только изнутри, но тот, кто это сделал, должен был там и остаться.

В коридоре стояла невероятная тишина, возможная только в абсолютно пустом помещении.

— Автор! — Не выдержав, заорал я. — Долго мне еще тебя ждать?

Похоже, что данные выражения использовались здесь в качестве заклинания для вызова нечистой силы. Нечистой — в прямом смысле этого слова. Из-под куч мусора с рычанием и завыванием стали вылезать наружу совершенно отвратительного вида бомжи. Так мне показалось на первый взгляд. На второй выяснилось, что по сравнению со мной они были, не такими уж и грязными, разве что одежда выглядела сильно поношенной, скорее даже — рваной. И только с третьего взгляда я понял, что отсюда нужно валить, и как можно скорее. Но было уже поздно.

По коридору в мою сторону бодренько двигалась толпа самых что ни наесть настоящих зомби. Я достаточно видел их в кино и в компьютерных играх, чтобы не узнать характерную шаркающую походку вразвалочку, дикое выражение на лицах и совершенно безумные глаза. Первой мыслью было — закрыться в подсобке, но как показывал опыт тех же фильмов, ничем хорошим это не заканчивалось. Если только дальше по сюжету не планировался эпизод с внезапным спасением, но рассчитывать на это в моем положении было глупо. С сюжетом произведения я знаком не был.

Зомби тем временем доковыляли до меня и остановились. Один из них подошел вплотную, втянул носом воздух, издал несколько рычащих горловых звуков, после чего потерял ко мне всяческий интерес. Толпа его сородичей стала распадаться на отдельные группы, которые очень быстро рассеялись по коридору и примыкавшим к ним комнатам. А я до сих пор был жив. Понимание того, каким образом мне удалось спастись, пришло сразу. Я один смердел сильнее, чем вся эта компания вместе взятая, поэтому приняли за своего. Что ж, хоть тут автор мне немного помог выжить в этом мире. Но спасибо я ему вряд ли скажу при встрече.

Желание как можно быстрее удрать вылилось в резкий старт с места. Мне удалось преодолеть всего несколько метров, как в коридор снова повалила местная публика. Заметив разницу в наших с ними способах передвижения, я понял, что зомби привлек топот моих ног. Сами они шаркали подошвами по полу и почти не сгибали коленей. О том, чтобы быстро покинуть это веселенькое место, теперь не было и речи. Я решил не рисковать, и больше не переходить на бег, иначе пришлось бы это объяснять. Вопрос в том, как? Не скажешь же им, что я — зомби-спортсмен, которому нужно тренироваться перед поездкой на зомби-олимпиаду.

Ковыляя по коридору, потихоньку начал догадываться, что это за здание. Больше всего оно напоминало медицинский стационар. Комнаты по обеим сторонам коридора были больничными палатами, а в некоторых из них еще сохранились койки и характерного вида тумбочки белого цвета. Стало быть, ничего нового в сюжет о зомби-апокалипсисе автор не привнес. Снова какой-нибудь зловредный вирус мутировал в самый неподходящий момент, и простер свои воздушно-капельные объятия над ничего не подозревавшим мирным населением. Очередная банальность.

Шаркая ногами, да изредка порыкивая, чтобы совсем уж не отличаться от местных, я прошел коридор и спустился по лестнице этажом ниже. Здесь царил такой же хаос, но общая планировка была другой. Заметив неподалеку от себя дверь с табличкой «Главный врач», я не удержался от того, чтобы туда не заглянуть. Внутри за большим столом сидел солидного вида зомбяк, на котором даже сохранились остатки некогда белого халата. Моментально среагировав на открывшуюся дверь, он что-то злобно прорычал и начал подниматься со своего места.

«Свои! Из инфекционного отделения!». — Едва не ляпнул я, но вовремя прикусил себе язык. Звук, который издало при этом мое горло, в другой ситуации мне вряд ли удалось бы воспроизвести. Но впечатление на «главврача» это произвело. Он что-то коротко рыкнул в ответ, уже не столь агрессивное. В нормальной человеческой вселенной это могло бы означать «дверь закрой!», или «планерка через час».

До первого этажа больницы добрался без особых приключений. Зомби почти не проявляли ко мне интереса, а тех, кто пытался это делать, я приветствовал звуком, действие которого испытал на «главвраче». Система опознавания «свой-чужой» здесь работала не только по визуальному, но так же по обонятельному и звуковому принципам. Если ты выглядишь и воняешь, как помойка, умеешь мычать, стиснув язык между зубами, значит, можешь считать себя полноценным членом зомби-социума.

Этот потрясающий по своей простоте вывод я сформулировал возле дверей наружу. Оставалось сделать всего несколько шаркающих шагов, но меня останавливала мысль, что информацией о текущем положении дел в этом мире я не владею. О том, что ждет меня за дверями больницы, можно было лишь догадываться. Втайне я надеялся увидеть по периметру колючую проволоку и ощетинившиеся стволами автоматов войска. Это служило бы прямым подтверждением, что зомбилистическая революция победила только в отдельно взятой больнице. Доказать воякам, что я не сочувствую зомби-движению, мне не составило бы труда.

Передо мной предстала безрадостная картина полного запустения. Стоявшие в хаотичном порядке автомобили, дома с выбитыми стеклами, разгромленные витрины магазинов. Похоже, в зомби-флэшмобе участвовал, как минимум весь район, а то и больше. Где-то в этом покинутом нормальными людьми месте находился человек, которого мне очень хотелось отыскать. Отыскать, во что бы то ни стало, отыскать только ради того, чтоб спросить его: «Ты — писатель?». И после того, как он ответит: «Да», с чистой совестью и чувством выполненного долга врезать ему по морде. Другие желания у меня отсутствовали напрочь.

После первого бета-ридерского опыта, полученного в произведении по классическому фэнтези в интерпретации Оксаны, я понял, что время в виртуальной реальности — вещь относительная. Учитывая, что до меня над подобным вопросом задумывался сам Эйнштейн, это было не бог весть каким ценным умозаключением. Но, похоже, что в здешнем зомби-мире, нормальные человеческие мозги присутствовали только у меня одного. При желании мне запросто удалось бы сойти здесь за Эйнштейна. Жаль, что никто не оценит. Не знаю, сколько времени я рыскал по окрестностям в поисках людей, мне показалось, что целую неделю. Восход сменялся закатом, а я ходил по пустому городу и встречал вокруг себя только зомби.

Видимо под впечатлением виденных ранее фильмов и компьютерных игр, я каждый миг ждал, что вот-вот раздастся собачий лай, а из ближайшего канализационного люка вылезет небритый мужик с дробовиком в руках. Я бы сейчас точно прослезился от счастья, увидев такую картину. Но в городе не встречалось даже собачьего дерьма, не говоря уж о следах лап. После того, как я наткнулся на магазин стройтоваров, у меня возникла мысль, как привлечь к себе внимание писателя, либо тех персонажей произведения, кто еще не превратился в зомби.

Взяв банку с краской и кисточку, я вышел на улицу и на ближайшей стене написал крупными буквами: «АВТОР, ГДЕ ТЫ?» Хотел было добавить еще пару крепких выражений, но воспитание никогда не позволяло мне даже в детстве писать на заборах неприличные слова. В результате моей деятельности, район преобразился, украсившись немного модифицированными цитатами из различных жанров современного искусства.

А, ТЕПЕРЬ, ГОРБАТЫЙ АВТОР!

АВТОР, СУКА! ВЫХОДИ, ПОДЛЫЙ ТРУС! АВТОР, ГАД, Я ТЕБЯ ВСЕ РАВНО НАЙДУ!

Увлекшись нанесением граффити, не заметил, как кисточка стала скрести по дну банки, а мне удалось разместить свои гневные воззвания к писателю всего лишь на нескольких улицах города. Возвращаться обратно не хотелось, не один же строительный магазин в здешних местах, должны были отыскаться и другие. Завернув за угол, я понял, что обнаружил нечто лучшее — трехэтажный супермаркет. Здесь должно было найтись все, что требовалось для выживания, закосившему под зомби человеку.

Признаков погрома возле магазина заметно не было, как, впрочем, и присутствия зомбяков. Войдя с бокового входа, я увидел перед собой неработающий эскалатор и, недолго думая, поднялся на второй этаж. Раздавшийся откуда-то снизу звук, привлек мое внимание. Это оказались шаги существа, которое не шаркало ногами по полу, как большинство нынешних обитателей этого города. Шаги были мелкими, осторожными, как будто кто-то передвигался короткими быстрыми перебежками от одного укрытия к другому. Так мог себя вести только человек. Человек!!! Боясь спугнуть удачу, я, чуть ли не ползком пробрался к ограждению галереи, которая на уровне второго этажа опоясывала просторное внутреннее помещение супермаркета.

Внизу, прямо под моим наблюдательным пунктом, копошился худосочный тип в темном плаще, пытавшийся что-то вытащить из отдела товаров для отдыха и спорта. Выглядывая через ограждение, я не удержал равновесие и в следующий миг рухнул вниз с высоты второго этажа. В этот момент человек выпрямился, держа в руках надутую резиновую лодку. Лодкой его и накрыло по самую шею, когда на них обоих сверху свалился я. В результате мы оказались с ним лицом к лицу.

Между мной и лодкой лежал парнишка, на вид, лет шестнадцати, с темными всклокоченными волосами. По его глазам, за тонкими стеклами очков, было видно, что он изрядно перепугался. Через мгновение выяснилось, что самообладание пацана не покинуло. Дернув плечом, он выпростал из-под лодки правую руку, в которой находился обрез охотничьей двустволки, и направил оружие прямо мне в лицо. Указательный палец несколько раз нажал на один из спусковых крючков, но ничего не произошло.

— Курки предварительно взвести нужно. — Посоветовал я, когда увидел, какой конструкции было ружье. — Иначе не выстрелит.

За время, проведенное в зомбитауне, я отвык говорить вслух, поэтому сам испугался того, как сейчас звучал мой голос. Но парнишка испугался еще сильнее.

— А-а-а! — В голос завопил он и вместо того, чтобы воспользоваться советом, попытался просто ткнуть обрезом мне в глаз. Даже замахиваться не стал.

Я вовремя выхватил из его руки оружие и, откашлявшись, сказал:

— Будешь орать, братва сбежится на шум. Полагаю, что к популярности ты не стремишься.

— Скажи, — дрожащим голосом произнес он: — Ты не зомби?

— Молви еще раз, ты не демон? — Передразнил я и добавил строгим тоном: — Здесь я задаю вопросы. Первый из них звучит так: ты кто?

— Единственный выживший… По крайней мере, думал так еще несколько минут назад…

— И давно ты тут выживаешь?

Вопрос был простым, но у парнишки мои слова вызвали серьезные затруднения. Было заметно, как он силится что-то сказать, но тут же включает внутреннюю цензуру и замолкает.

— Скажи, лучше, кто ты такой? — Спросил он. — Мне это важно знать.

— Слышь, ты, последний герой. Что-то быстро ты страх потерял. А вдруг я особый вид зомбяка, скажем, зомби-журналист. Позадаю сейчас вопросы для начала, вытрахаю тебе ими все мозги, а потом сожру их без соли и без лука. Ну, как?

Я сопроводил эту реплику самой кровожадной ухмылкой, на которую только был способен, но парнишка только усмехнулся:

— Не бывает зомби-журналистов. Я их не придумывал.

— Так ты, мать твою, писатель?! — Из моего горла непроизвольно вырвался звериный рык.

И тут он снова до икоты испугался. Не знаю, уж чего. То ли этих слов, то ли выражения моего украшенного заплесневелыми помоями лица.

— Никто не может знать, — прошептал пацан, глядя на меня глазами, в одно мгновение увеличившимися до размера стекол его очков.

До этого момента я думал, что выражение о мгновенно появившейся седине, является исключительно литературным приемом. Хотя. Мы, ведь внутри художественного произведения и находились. Тогда, все сходится.

— Никто. — Подтвердил я. — Кроме редактора Юрия Васильевича и бета-ридера, который уже хрен знает, сколько времени ищет тебя на этой гребаной свалке! Отвечай, говнюк, где ты шлялся, пока меня чуть зомби не сожрали живьем?

Услышав несколько знакомых слов, впавший в ступор парнишка встрепенулся. На его лице отразилась быстро меняющаяся гамма чувств, завершившаяся виноватой улыбкой и коротким междометием:

— Упс…

— Ты извини меня, Нео, — сказал представившийся Джоном писатель. — Я заявку на бета-ридинг подал, а потом решил немного в фоллач четвертый погонять, да так увлекся, что совсем про это дело забыл. Несладко, наверное, тебе пришлось?

— А ты лизни языком что-нибудь из того, что на мне уже засохнуть давно успело. Тогда и решишь, сладкое оно, или нет. — Я подозревал, что по жизни писателя зовут Иваном, скорее даже Ванечкой, но спрашивать по поводу «Джона» не стал. Каждый имеет право назваться так, как он пожелает. — На мне полный набор меню из больничной столовой: справа суп, слева кисель, по центру овсянка. Или, по центру суп? Неважно. Я смотрю, ты даже от вони не морщишься, тоже уже привык?

— У меня хронический гайморит, — пожал плечами юный писатель. — Не дружу с запахами. Так тебя сюда через больницу закинуло? Там-то все и началось.

— Что началось? — Не понял я. — У большинства людей в больницах жизнь начинается, у некоторых там же и заканчивается, а врачи в больнице вообще половину своей жизни проводят.

— Эпидемия. — Зловещим голосом произнес Джон. — Потом она распространилась на весь город. Не затронул вирус только одного человека. Догадываешься, кого?

— Ой, нет! — Прикинулся я «дурочкой». — Даже не представляю. Расскажи мне, лучше, как ты в писатели попал?

— Тесты прошел успешно на одном сайте. Воображение у меня хорошим оказалось. Степень детализации мира от этого повышается. Вот и предложили попробовать себя в роли автора виртуального произведения.

— Может, и хорошее у тебя воображение, — усмехнулся я, — но с фантазией слабовато. Сюжет банальный, читателя вряд ли зацепит. Кого сейчас удивишь толпой вышедших из больницы зомби, которые заражают всех подряд?

— Завязка, пожалуй, действительно слабая, — нехотя согласился Джон. — Начало сюжетной линии взял почти, что из собственного опыта.

— Погоди-ка, погоди, — я, кажется, начал догадываться. — Уж не та ли это больница, где ты лежал с гайморитом? Решил их там всех в отместку каким-нибудь зловредным свиным гриппом заразить?

— Не совсем свиным, — смутившись, пробормотал писатель. — Мутировал вирус. Но, в целом ты угадал. Дальше все гораздо интереснее будет, Нео, вот увидишь.

— Знаешь что, дорогой мой литератор. Давай поиграем с тобой в одну игру. Я буду произносить слова, а ты их следом за мной повторять. Договорились?

— Давай. — Не чувствуя подвоха, согласился Джон.

— Итак, повторяй за мной следующее: Сеанс. Окончен. Нео.

Я не ожидал, что он сразу же это сделает, но и того, что случилось после, предвидеть не мог. Парнишка как-то недобро усмехнулся и сказал:

— А вот с этим есть проблемка. Хочешь знать, в чем дело?

— Не томи, — посоветовал я, — не люблю, когда меня удерживают где-то против моей воли. Сразу становлюсь чрезвычайно нервным и раздражительным, наподобие зомби.

— Когда в произведение попадает бета-ридер, — стал объяснять Джон, — у писателя срабатывает напоминалка, чтобы он ничем другим не занимался, а сразу же отправлялся к месту встречи. Так вот, Нео. Ты сейчас здесь, а сигналов напоминалки у меня нет, и ни одного не было.

— Громкость прибавь.

— Ты не понимаешь. Сигнал возникает в голове. — Он постучал указательным пальцем по своему виску. — Его невозможно регулировать, или отключать самому.

— Но я же здесь.

— Несомненно. — Подтвердил Джон. — А это значит, что ты участвуешь в произведении в качестве персонажа, потому что такого героя я изначально не создавал. Скорее всего, вышло так. Я дал заявку на бета-ридинг, посидел немного, подождал, а после решил на несколько минуток зайти в игру, квесты нужно было сдать. Видимо, моменты моего выхода из произведения, и твоего появления здесь совпали с разницей всего в доли секунды. Бета-ридер не может знакомиться с миром в отсутствии автора, но система тебя впустила, потому что ты успел здесь появиться, пока осуществлялся процесс моего выхода. Разницы в доли секунды хватило, чтобы базовая система не успела пометить тебя, как бета-ридера, зато приняла в качестве персонажа. Поэтому ты и оказался в больнице. Место встречи с бета-ридерами находится на моей базе. Ни в какую другую точку бета-ридер попасть не может. Когда я вернулся, ты уже был частью сюжета, и напоминалка в моей голове не сработала. Это единственно возможное объяснение. Если хочешь, я сейчас произнесу то, что ты просил. Сеанс окончен, Нео. Ну, как, доволен?

— Жесть! — Прокомментировал я. — Ну, так пропиши меня обратно в бета-ридеры и на этом расстанемся добрыми друзьями.

— Ты не поверишь, но с этим тоже есть проблема.

— Почему я не удивлен…

— Видишь ли, концепция произведения такова, что повествование ведется от первого лица. Я сам являюсь здесь главным героем. Если бы это был обычный текст, то он был бы оформлен в виде дневниковых записей на компьютере, который расположен километрах в двух отсюда, в подвале одного из зданий. Пока я не сделаю новую запись в дневнике, ничего в этом мире не поменяется.

— И как ты собрался возвращать меня в бета-ридеры, если я здесь числюсь зомбяком?

— Система в любом случае знает, что ты не являешься действующим лицом произведения, потому что персонажа с такими параметрами я не создавал. Думаю, достаточно будет запустить автообновление параметров действующих лиц. Тогда сразу выявится, что ты не здешний, Нео. Напоминалка в моей голове сработает, и я отправлю тебя домой.

— А почему бы тебе просто не закрыть сейчас произведение, Джон? — Предложил я. — Нажать «искейп». Я тогда сразу же окажусь в издательстве. Разве, не так?

— Так. — Подтвердил писатель. — Но тогда ты почувствуешь на собственном опыте, что такое когнитивный диссонанс. Только в твоем случае, это будет не просто психологический дискомфорт, а состояние, чем-то схожее со вспышкой острого психоза. Оно тебе надо?

— Ух, ты, какие мы не по возрасту слова умные знаем. Юрий Васильевич ни о чем подобном никогда не упоминал.

— А ты думаешь, почему издательству постоянно требуются новые бета-ридеры? — Одарил меня снисходительной улыбкой Джон. — Многие уходят после первого же заплыва по виртуалу, даже деньгами их обратно вернуть не получается. Поговаривают, что некоторые из прежних бета-ридеров даже в психушке успели побывать. Мало кто работает на постоянной основе. Те, что остались, начинают выставлять свои условия, привередничать. Ко мне, вообще редко кого удавалось заманить. — Здесь он сообразил, что сболтнул лишнего, поэтому сразу же сменил тему: — Собирайся, Нео, будем пробираться в мою берлогу, к компьютеру.

— Ты у меня много багажа видел? — Усмехнулся я и развел руки в стороны. — Со мной только грим и макияж. Думал зайти в гастрономический отдел этого супермаркета, смыть всю красоту, поливая себя из бутылки с минералкой. Но когда ты сообщил, что нужно куда-то пробираться, то понял, что безопаснее оставить все, как есть.

— Верно, мыслишь. — Одобрил писатель. — Твой случай даже вдохновил меня на изменения в сюжете. Возможно, в произведении появится второй выживший, и с ним произойдут события, которые случились с тобой, Нео.

— Польщен. В посвящении черкни обо мне пару строчек.

— Обязательно. — На полном серьезе сказал Джон. — Выдвигаемся. До моего подвала всего два километра, но по прямой мы не пойдем. Каждый раз, когда я делаю вылазку, маршрут следования меняется, в зависимости от текущей обстановки. Мне, в отличие от тебя, не проскочить мимо зомби, находясь в поле их прямой видимости.

— Ну, да. Я же пахну и выгляжу, как они. Да еще и персонаж, как выяснилось. — И тут меня осенило. — Слушай, а где в этом супермаркете винно-водочный отдел? Я бы глотнул немного для храбрости, пока снова бета-ридером не стал. Мне же, как персонажу, можно немного принять на грудь. Эффект будет.

— Тут такое дело, — замялся писатель, — я сам не пью, поэтому и произведение у меня получилось без алкоголя. Нет здесь в магазине отдела крепких напитков, даже пива и того нет.

— Не беда. Потерплю. Получишь доступ к компьютеру, вобьешь там пару строчек в свой дневник. Мол, на столе стояла початая бутылка вискаря, или рома. Всего и делов…

Услышав мои слова, Джон совсем загрустил.

— Произошел зомби-апокалипсис в стране, где действует сухой закон. Это один из базовых принципов. Его просто так не изменить, написав в дневнике героя фразу о бутылке виски.

— Приходилось мне читать писателей-фантастов, — захохотал я, — но ты их всех переплюнул! У тебя тут еще и альтернативная история? Михал Сергеич Горбачев до сих пор страной руководит?

— Нет. — Было заметно, что моим смехом писатель остался недоволен. — Но, в принципе, все оттуда пошло. Люди осознали пагубность употребления алкоголя…

— Ой, держите меня семеро зомбяков! Ты еще и юморист! Смотри, у меня уже слезы на глазах выступили, грим сейчас попортят… Пойдем лучше в твой подвал. Знаю, что был такой писатель, по фамилии Сухово-Кобылин, а тебе нужно взять себе псевдоним — Сухово-Законов.

— Хватит издеваться. — Буркнул Джон. — Тебе бы на всякий случай вооружиться, Нео. Хоть биту бейсбольную возьми. В отделе товаров для туризма ножи есть. Если витрину разбить, то можно какой-нибудь из них забрать себе. Желательно тот, что побольше. Мачете, например.

— А ружья где, и патроны к ним? Мне бы помпу двенадцатого калибра вместо биты…

— Это же супермаркет, а не специализированный оружейный магазин. Пневматика и арбалеты в том же отделе есть, но они в сейфе, а он слишком крепкий. С помощью отвертки и шпильки для волос замок открыть не удастся. Я уже пробовал.

— Арбалет бы тоже не помешал. — Мечтательно вздохнул я. — Ты не мог придумать брошенные кем-то из продавцов ключи на полу возле сейфа? Тоже мне, писатель-фантаст. Ни одного рояля в кустах не оставил.

— Так же неинтересно. — Стал вяло оправдываться Джон. — Никакого хардкора.

Когда мы вышли из супермаркета, уже стемнело. Я даже обрадовался, решив, что нам удастся добраться до нужного места под покровом темноты, но писатель не был столь оптимистично настроен.

— Засиделись мы с тобой в магазине. — Сказал он. — Болтали слишком долго. Ночью зомби проявляют больше активности, чем при свете дня. Нам теперь путь в два километра нужно раза в три увеличивать. Петлять придется много.

— Петлять, так петлять. — Я не стал спорить. — Куда сейчас?

— Туда. — Он указал рукой в узкую улочку на задах супермаркета. — Обойдем с этой стороны. С другой — большая автостоянка. На открытом пространстве нас могут издалека засечь.

— Знаешь, что. Давай, сделаем так. Я пойду вперед, на разведку. Скрываться мне смысла нет, сойду среди местной публики за своего. Как только дам тебе отмашку, сразу же беги ко мне. Как тебе идея?

— Неплохо. — Одобрил Джон. — Только у тебя нет такого слуха, как у зомби. Учитывай это, Нео. Прежде, чем подавать мне сигнал, прислушайся повнимательнее. Ошибка может дорого нам обойтись. Особенно тебе. На твоем месте я не стал бы рассчитывать, что зомби безоговорочно поверят в то, что ты один из них.

— Я же здесь персонаж. Раз ты — по своей же собственной задумке — единственный, кто не подцепил вирус, значит, я — зомбяк. Меня свои не тронут.

— Ты — багнутый персонаж, к тому же — только загримированный под зомби. Неизвестно, что получится, если у кого-то из них по твоему поводу возникнет когнитивный диссонанс. Проверять не хочется.

С этим нельзя было не согласиться. Вскоре мы довели нашу совместную тактику до совершенства. Старательно имитируя зомбячью походку, я ковылял метров пятьдесят по прямой, после чего останавливался и вслушивался в окружавшие меня звуки. Затем несколько раз громко притоптывал на месте, провоцируя тех зомбей, которые могли оказаться по близости, но не были мне видны. Если никаких проблем не намечалось, я подавал сигнал Джону, и он присоединялся ко мне. Далее все повторялось в той же последовательности.

Передвигаясь таким способом, мы удалились от супермаркета метров на шестьсот, и всего дважды меняли направление следования, чтобы обойти потенциально опасные места. Зомбяков встретили всего один раз и, помня о предостережении писателя, на прямой контакт с ними я не пошел. Они не настаивали на знакомстве. Легкость, с которой мы все это проделывали, убедила меня в том, что удача на нашей стороне, и еще до наступления полуночи мы окажемся в подвале Джона. Но, как известно, теоретические возможности безграничны, а на практике все вероятности равны пятидесяти процентам. Либо получится, либо — нет. У нас не получилось.

Я увидел впереди зомбяков, когда до них было метров семьдесят, или восемьдесят. Произошло это на перекрестке двух нешироких улиц. Проще всего было просто сменить направление на перпендикулярное, что я и сделал, указав рукой Джону, в какую сторону нам следует двигаться. Он был далеко, и возразить мне не мог. Маршрут, который я решил выбрать, закончился тупиком. Дорогу перегораживал завал, образовавшийся в результате падения строительного крана на автобус и еще несколько легковушек. Писатель сразу же отговорил меня от идеи преодолеть баррикаду поверху. Риску и шуму могло быть много, а возможностей убежать в случае палева — совсем наоборот. Палево — это всегда плохо, тут я с Джоном спорить не стал.

Нам ничего не оставалось, как вернуться на перекресток, но местечко уже было занято. Теперь и там тусовались жертвы мутировавшего вируса свиного гриппа. Неприятно осознавать, что мы оказались в ловушке, выбраться из которой было не так просто. С одной стороны улицы располагался длинный многоэтажный дом, в котором, как назло, не было ни одного разбитого окна на первом этаже. Вариант с проникновением в квартиру и выходом через подъездную дверь во двор, выглядел довольно сомнительным. С другой стороны находилось здание школы, и здесь можно было попытать счастье.

Как только мы с Джоном сунулись на школьную территорию, со стороны спортивной площадки показались фигуры нескольких зомби. Пришлось почти ползком добираться до крыльца, но полуночные гуляки так активно использовали для прогулок школьный двор, что и на крыльце стало небезопасно. Погода ухудшилась, пошел частый мелкий дождь, сразу снизив видимость, и это должно было сыграть нам на руку. У нас отсутствовало желание задерживаться возле школы, тем более, заходить в нее, но сделать это пришлось. Под дождем весь мой грим просто бы смыло. Как ни хотелось мне умыться, этого позволить себе я пока не мог. В просторном холле задерживаться не стали, решив сразу подняться на второй этаж. Наблюдательный пункт, который расположен сверху, всегда имеет преимущество при прочих равных условиях.

— Полон двор зомбяков. — Вздохнул я. — Танцующие под дождем, что б их… Идеи есть?

— Ждать, пока дождь не закончится. — Предложил Джон. — Могли бы чем-нибудь их отвлечь, но ничего подходящего нет. Жаль, пришлось свернуть на эту улицу. Чуть дальше находится магазин, где раньше продавалась праздничная пиротехника. Если бы кинули из окна второго этажа зажженную упаковку петард, к тому месту сбежались бы зомби со всех окрестных улиц. Тогда бы мы с легкостью улизнули под шумок. Даже петлять не пришлось бы. По прямой бы добежали.

— Да, — согласился я. — Шумок бы не помешал. Мы же в здании школы, верно Джон? Здесь должен быть кабинет химии с реактивами. Если попробовать соорудить что-нибудь взрывоопасное? В детстве мне это удавалось. Химичка наша до сих пор, наверное, икает…

— Пойдем, поищем, — согласился он. — Я не силен в химии, так что, вся надежда на тебя.

Надежда стала угасать, когда мы обнаружили опрокинутый шкаф, на полу возле которого были заметны многочисленные осколки стекла и следы воздействия агрессивных химических компонентов. Джон моментально загрустил, но у меня возникла новая идея, когда я заметил, что полки с разнообразной химической посудой почти не пострадали.

— Судя по запаху остатков пролившегося на меня киселя, биохимические основы спиртового брожения ты в своем мире не менял.

— Ну. — Односложно прокомментировал писатель, начавший постепенно впадать в меланхолию.

— Что, ну?

— Ну, не менял, зачем мне это было нужно? Дальше что?

— А то! Из этой химпосуды можно собрать простейшее перегонное устройство. Если в школьной столовой остался забродивший кисель, или компот, то мы его перегоним и получим спиртосодержащую жидкость, из которой можно будет соорудить коктейль Молотова, например. Против бронетехники он вряд ли сгодится, но у здешних зомбей танков на вооружении я не замечал.

— Вау! — Обрадовался Джон. — Должен быть сок в столовке! Причем, яблочный. Я очень люблю, когда такой сок в школе дают, поэтому здесь его в избытке.

— Вот, видишь, — улыбнулся я, — никогда не впадай в уныние раньше времени.

Сока в столовой действительно оказалось в избытке. Вернее, не совсем сока. Мы приволокли наверх три ведра соблазнительно пахнувшей яблочной браги, которую весьма условно можно было считать сидром. Я соорудил простейший самогонный аппарат, пристроил в открытую половинку окна большую воронку, через которую потекла дождевая вода, необходимая нам в качестве охладителя. Джон развел костерок под емкостью с исходным продуктом, и мы принялись ждать, когда конечного продукта накопится достаточное количество для изготовления коктейля Молотова.

— По воронке с таким грохотом капли дождевые бьют, — поморщился писатель. — Как бы нас не спалили.

— Не сильнее, чем по подоконнику. — Возразил я. — А вот дым нас может выдать. Хорошо, что в неработающей вытяжке тяга есть, значит, заслонка где-то наверху открыта. Иначе бы вся комната дымом заполнилась, и мы бы здесь точно угорели. Следи, лучше, чтобы сырые дрова в костер не попали, дыма меньше будет.

— Долго еще? — Спросил Джон.

— Дело не быстрое, — с видом знатока произнес я, хотя до этого момента активного в участия в осуществлении этого технологического процесса не принимал. Один раз, лет десять тому назад, наблюдал, как дед гонит на даче самогон. Да и то, не слишком вникал в детали. — Нам час, не меньше, понадобится, чтобы хоть какой-то результат получить.

Результат не впечатлял и по прошествии пары часов. По крайней мере, мне показалось, что столько времени и понадобилось. Получившаяся в процессе перегонки жидкость, алкоголем воняла исправно, но загоралась с трудом.

— Содержание спирта невысокое. — Предположил я. — Нам бы бензинчика совсем чуть-чуть, тогда хватило бы и этой дряни, что мы здесь нагнали. Но чтобы добраться до ближайшего бензобака, придется пройти под самым носом у зомби. И бесшумно сцедить бензин вряд ли удастся.

— Не советую. — Сразу же предупредил писатель. — С тебя под дождем весь камуфляж смоется. И я не пойду. Не рискну тебя одного оставлять.

— Значит, будем перегонять вторично.

— Так и ночь пройдет.

— Куда нам торопиться? Лишь бы у зомбяков тяга к знаниям не проявилась. Вдруг попрутся всем скопом в школу, как во время дня открытых дверей. А у нас педагогический коллектив неполный, и только кабинет химии к приему посетителей готов. Дрова еще остались?

— Да, — подтвердил Джон. — Немного, но есть. Всю бумагу, что я отыскал на втором этаже, почти уже сожгли, но остались щепки от сломанной мебели и куски дерева покрупнее. В костер не засунуть, слишком уж большие. А ломать я их не стану — шуму много будет.

Итог повторной перегонки меня порадовал своими вкусовыми качествами, но степень горючести получившегося самогона пока не позволяла использовать его в качестве основного ингредиента для изготовления коктейля Молотова. Когда я предложил перегнать в третий раз, писатель стал смотреть на меня уже без прежнего доверия. Перебравшись к окну, он достал из своих вещей бинокль и теперь изучал окрестности с помощью оптического прибора. Дождь стал стихать, затем и вовсе кончился, оставив нас без охладителя и без надежд на спасение. Из того, что я успел прогнать через аппарат по третьему кругу, вышла почти полная бутылка емкостью 0,7 л. К этому моменту на улице совсем рассвело.

Наблюдавший за обстановкой Джон вдруг издал какой-то звук, не то икнул, не то ойкнул. Я обернулся и увидел, как он сидит на полу под окном. В глазах у писателя был точно такой же испуг, как в тот момент, когда я с ним впервые заговорил в супермаркете.

— Что там? — Прошептал я, догадавшись, что произошло какое-то экстраординарное событие. — Джон! Отвечай, не молчи!

Вместо ответа он порылся в своем рюкзачке и сунул мне в руку монокуляр с изрядно потертым корпусом, после чего просто ткнул указательным пальцем в сторону окна. Первым делом я оглядел спортивную площадку, но ничего интересного там не обнаружил. Те же самые зомби, часть которых бесцельно блуждала по баскетбольной площадке, а другие сидели или лежали в самых различных местах. Один зомбяк привлек мое внимание тем, что крутился на небольшой детской карусельке, но и в этом не было ничего необычного. Он мог случайно зацепить карусель, когда проходил мимо, а она, получив толчок, начала вращаться и подхватила зомбяка.

— Не туда смотришь, — прошептал за моей спиной писатель. — Здание за забором по ту сторону дороги.

Я посмотрел в указанном направлении. Там обнаружилась одна из надписей, которыми я украшал стены домов. Все бы ничего, но возле надписи стояло несколько зомбяков. Мне показалось, что они смотрели прямо на текст и даже что-то обсуждали между собой. Во всяком случае, их жестикуляция красноречиво об этом свидетельствовала. А затем и вовсе произошло нечто невероятное. Один из зомби подобрал осколок красного кирпича и с его помощью дописал в тексте запятую там, где я запамятовал ее поместить.

— Ты тоже это видел, Нео? — Толкнул меня локтем в бок писатель. — Или у меня у одного глюки?

— Охренеть… — Пробормотал я. — Теперь я понимаю, Джон, какое у тебя было состояние в тот момент, когда ты в моем лице встретился с говорящим зомби. Это, действительно страшно.

— Еще бы. Особенно, когда знаешь, что этого не может быть… — он нервно сглотнул.

— …потому, что не может быть никогда. — Задумчиво произнес я. — Теперь рассказывай мне, что я еще должен знать о твоем произведении?

— Ты думаешь, мне было выгодно что-то от тебя утаивать? С какой стати?

— А с какой стати у тебя зомбяки вдруг стали проявлять тягу к редактированию текстов? Мне, того и гляди сейчас оценки ставить начнут за домашнюю работу.

С этими словами я снова направил монокуляр на группу зомби-филологов и обнаружил у одного из них в руке толстенную книгу, в которой сразу же опознал словарь Ожегова. Приехали…

— Катастрофа. — С отчаянием в голосе произнес Джон. — Этот мир мне больше не подчиняется. Теперь я точно не знаю, что делать дальше.

— Что делать? — Невесело усмехнулся я. — С теми, кто пользуется словарем и способен исправлять чужие пунктуационные ошибки, можно попытаться решить дело переговорами.

— Ты в своем уме, Нео?

— Вот именно, Джон! — Внезапная догадка пронзила мой мозг, и я даже не стал понижать голос. — Все дело в уме! Моем уме! Я — тот самый багнутый персонаж, который оказался здесь совершенно случайно. Я числюсь у тебя в произведении зомбяком, но способен мыслить, говорить и действовать, как человек. Не знаю точно, по какому принципу работает базовая система построения мира, но мне кажется, что она стала испытывать когнитивный диссонанс от несоответствия персонажей друг другу и начала потихоньку менять характеристики остальных действующих лиц, подтягивая их до моего уровня. Я думаю, ей было бы проще опустить меня до состояния зомби, но я, как-никак, обладаю свободой воли. И чем дольше я здесь нахожусь, тем быстрее идет процесс очеловечивания настоящих зомбяков. Другого объяснения у меня нет.

— Рациональное звено в твоей теории присутствует. — Был вынужден признать Джон. — Базовая система следит за балансом свойств персонажей, чтобы автор не слишком увлекался в процессе развития сюжета. Писателю бывает сложно за всем уследить. Но я боюсь представить себе последствия, если ты, все-таки ошибся.

— Сейчас проверим, — сказал я и, захватив с собой бутылку с алкоголем, направился к выходу.

Еще с ранней юности я выработал одно из собственных правил общения с людьми. Хочешь завести с человеком неформальное знакомство — предложи ему вместе с тобой выпить. А еще лучше — угости его за свой счет, но в этот день не говори с ним о своих делах или проблемах. Иначе все будет выглядеть, как навязчивая попытка что-то от него получить. С людьми это правило всегда срабатывало, по крайней мере, с людьми того же пола и возраста, что и я. Но далеко не все мои ровесницы положительным образом реагировали на подобное предложение. Сейчас мне предстояло выяснить, работает ли правило в отношении зомби.

Подопытных долго искать не пришлось, один из них сидел на скамейке возле школьного крыльца. По пути я заглянул в столовую и теперь держал в руках два стакана и бутылку самогона тройной кустарной перегонки. Услышав нормальные человеческие шаги, зомбяк повернул в мою сторону голову, но со своего места вскакивать не стал. На его лице застыло отрешенно-удивленное выражение, которое встречается у не вполне протрезвевших людей. Не заметив в его глазах дикого блеска, я подошел к скамейке и сел рядом. Не зная, как начать общение, издал горловой звук с зажатым между зубами языком.

— Ы-ы-ы. — Произнес зомби. — А-а-а…

— А-а-абырвалг! — Подсказал я. — Повтори. У тебя точно должно получиться.

Услышав меня, он растянул рот в подобие улыбки:

— А-а-а…я т… тоже мо… могу… го… гово… рить.

— Молодец. — Похвалил я. — Мужик. Уважаю. Как сам?

— Т… ут ка… кая-то х…х…хрень т…т…тво… рится. — С трудом выговорил он.

— Это точно. — Согласился я и помахал перед его лицом бутылкой. — Выпить хочешь?

— Не… не па… па…

— Нет, не папа делал, и не ключница. Это я сам выгнал сегодня ночью. Дегустнем?

— Не па… паленая спра… шиваю? — Зомби сам пришел в восторг от того, что смог задать вопрос. — А то у…у нас т… тут всех к… крыши по… посно… сило. Ду… думаю с па… леной во… дяры.

— Откуда тут у вас водяра? — Изумился я. — Вроде же сухой закон действует, еще с каких пор.

— Гы-гы-гы! — Развеселился зомби. — Т… так то… только идиоты счи… тают.

«А прав был Задорнов, когда говорил, что наш народ не победить, — думал я, разливая по стаканам самогон, — даже существующий только в виртуальной реальности зомбяк, и тот понимает, что любые запреты подобного рода бесполезны и даже опасны. Обязательно найдется тот, кто будет торговать паленой водкой с черного хода, лишь бы на этом заработать».

— И что мне теперь делать со своим сюжетом? — С тоскливым выражением на лице спросил меня Джон. — Буквально на моих глазах занялось все синим пламенем, и рассыпалось в труху…

— Наверное, то же самое когда-то Гоголь сказал, — усмехнулся я и сделал глоток из кружки. — Кажется, целую вечность кофе не пил. Откуда в твоем подвале такие обширные запасы?

— В основном из того супермаркета, где мы с тобой повстречались. Натаскал потихоньку в свою берлогу. Часто на промысел выхожу. Точнее, выходил…

— А электричество в подвале откуда?

— Электричество? — Занятый своими мыслями, он не сразу сообразил, о чем его спросили. — Блин… электричество… слушай, Нео, я об этом даже и не задумывался, откуда у меня в подвале взялось электричество. Оно тут как бы сразу было.

— Ну, так придумывай, как это объяснить читателям. Все равно сюжет нужно менять.

— Поздно… проще мир этот совсем стереть. Не получился из меня писатель…

— Чего так сразу? Сюжет, если честно, у тебя был банальным до безобразия. А теперь представь, что после того, как человечество уничтожил вирус, превратив всех в зомби, прошло время, и действие вируса прекратилось. Процесс зомбификации оказался обратимым. И на обломках цивилизации нужно строить новую жизнь, налаживать быт, восстанавливать то, что было разрушено, выстраивать отношения между людьми. На отношениях только упор не делай, а то дом-два постапокалиптический получится.

— Класс. — Восхищенно произнес Джон. — Спасибо за идею. Извини, что по моей вине ты здесь так долго пробыл. Надеюсь, еще увидимся. Сеанс окончен, Нео.

История третья

«Магистр почти не виден»

— Он пришел в себя. — Услышал я незнакомый женский голос. — Руку держите. Быстрее!

Первым моим желанием было — снять шлем ВР, но до него я сумел дотянуться только правой рукой. В левую кто-то вцепился крепкими пальцами и не давал мне ею пошевелить.

— Погоди, дергаться! Как тебя там… Нео, — требовательным тоном произнес тот же женский голос. — Ну и имечко… Прежде чем шапку с тебя снимем, на вопрос ответь. Как себя чувствуешь?

Я хотел ответить, что нормально, но затем прислушался к своему организму. Вроде бы все было неплохо, за исключением того, что мне дико хотелось есть. Скорее, даже — жрать, потому что семантическое значение слова «есть», в смысле употребления пищи, недостаточно полно отражало мои потребности на данный момент. Немного кружилась голова, или это на нее давил туго сидевший шлем. С этими ощущениями я не разобрался, поэтому ответил:

— Есть сильно хочу. Все кишки, наверное, слиплись в животе.

— Еще бы. Больше суток без еды и питья.

Я не видел, кто это сказал, но по голосу узнал сразу же.

— Василич! Это ты? Каких суток?

— Я-я, натюрлих. — Гортанным голосом откликнулся редактор, но на второй вопрос отвечать не стал, а сразу же обратился к кому-то из находившихся в комнате людей: — Ему не повредит, если мы прямо сейчас шлем снимем?

— Попробуем. — Ответила женщина и, похлопав меня по плечу, сказала: — Глаза закрой и без моей команды не открывай.

Следом я почувствовал, как с меня снимают шлем. Руки, что это делали, показались мне знакомыми.

— Юля, ты тоже здесь?

— Сказала же, глаза не открывать! — Строго прикрикнула женщина.

— Это, всего лишь проявление тактильной памяти, — с иронией в голосе произнес редактор.

Похоже, что именно он не давал мне шевельнуть левой рукой. В комнате раздались чьи-то всхлипывания, после чего голос Василича прозвучал снова: — Иди, работай. Сами справимся. Видишь, с ним все в порядке. Живой и практически здоровый. Все, ступай.

На мой лоб легла сухая, жесткая на ощупь, но явно женская ладонь. Пальцы быстрым движением пробежались по коже, в нескольких местах задерживались на одном месте, и там их давление на короткое время усиливалось.

— Ну, как, — спросила женщина, — голова больше не кружится?

— Да, она не особенно и кружилась…

— Не люблю, когда пациенты мне врут. Ладно, можешь открывать глаза.

— С возвращением, Нео, — улыбнулся, склонившийся на до мной Василич. — Сейчас доктор из тебя иголки повыдергивает, тогда можешь потихоньку сесть.

В поле моего зрения появилась худая невысокого роста женщина в белом халате. Чем-то она напоминала мою химичку. Наверно, таким же сморщенным личиком, с которого не сходило недовольно-брезгливое выражение. Приподняв поочередно мои веки, она внимательно всматривалась в течение пары секунд в каждый глаз, после чего изрекла:

— В порядке ваш бутербродер, или как там это называется?

— Неважно, — улыбнулся редактор. — Главное, что в порядке.

— А капельницу-то вы мне зачем ставили? — Спросил я, наблюдая, как врачица заклеивает мне лейкопластырем кожу на локтевом сгибе. — Все было так плохо?

— Нужно ж было как-то организм твой поддерживать. — Вместо нее отозвался Василич. — Позаботились, чтобы обезвоживание не произошло. Глюкозку заодно влили. Мозг — он много ее потребляет, когда интенсивно работает. Ты пока полежи. На телефоне твоем было несколько входящих, но из серьезного — ничего. Если хочешь, ночуй сегодня здесь. Потом дня три можешь на работе не появляться. Будем считать, что ты ушел на больничный. Оплачиваемый больничный.

— Мне аж не верится, что я пробыл в шлеме больше двадцати четырех часов. Когда внутри произведения находился, догадывался, что много времени прошло, но чтобы так…

— Отдохнул за эти три дня нормально? — Спросил редактор. — Как самочувствие?

— Мне мгновенно полегчало, как только увидел, сколько на кошелек денег капнуло, —

признался я. — С самым зловредным кредитом моментально расстался. Ради этого стоило быть

облитым помоями с головы до ног.

— Вот и славно. Мы заодно, благодаря тебе выяснили, как этот хакер малолетний ухитрялся нашу технику обманывать.

— Это Джон, что ли? — Предположил я. — Ему больше имя Ванятка подходит.

Ответить Василич не успел. Дверь в его кабинет открыла секретарша, несущая в руках поднос с коробочками, в которых развозят по офисам пиццу, салаты и прочие вкусности. Увидев, сколько всего было еды, я сказал:

— Этого и вчетвером не съесть.

Юля посмотрела на меня таким жалостливым взглядом, как будто я был голодным бездомным котенком, и решительным движением поставила поднос на стол. Пепельницу редактор успел сдернуть со столешницы в последний момент.

— Отъедайся, — сказал он. — Ты нам нужен толстым и румяным. Почти таким, как я. — Когда за секретаршей закрылась дверь, он, понизив голос произнес: — Юлька за тебя сильно переживала.

Как за своего брата младшего. Было у нее разок, что потерялся братик в метро, ох, говорит и побегала она тогда.

— За брата? — Наши близкие отношения с Юлей ограничивались всего одним долгим вечером, но назвать их родственными язык не поворачивался. Хотелось при этом надеяться, что она выросла не в столь извращенной семье. Бывало, что некоторые девушки быстро переводили меня в разряд друзей, или, просто знакомых, прозрачно намекая, что ожидали большего. Когда это случалось после первого же свидания, то и откладывалось подобное событие в памяти надолго. А такие воспоминания всегда отзываются неприятным болезненным эхом. Особенно в случаях, когда история имеет свойство повторяться. Пока я размышлял, чем же так не угодил секретарше Василича, он сказал:

— У девчонки житейской мудрости оказалось больше, чем я думал. Поговорили мы тут с ней по душам, пока ты там мертвяка изображал. Оказывается, она прекрасно понимает, что ты за фрукт, и никаких планов на будущее не строила. Старею, наверное… С годами молодежь все дальше и дальше уходит от моего понимания. А, Юля — молодец. Шлема ВР, как огня боится, но порывалась за тобой пойти, чтобы выяснить, что стряслось.

— А, что, так можно? — Удивился я.

— Почему, нет? — Вопросом на вопрос ответил Василич. — В одно произведение теоретически можно сколько угодно бета-ридеров закинуть, но тогда системные требования нужны запредельные. На нынешнем нашем железе без проблем отправляли троих. Стоило добавить еще одного, как система виснуть начинала. Один раз даже сам автор внезапно расконнектился.

Я представил себе секретаршу редактора на улицах постапокалиптического города, помотал головой, отгоняя от себя трагикомическое по сути своей видение, и сказал:

— Юле не пожелал бы там оказаться. Да и толку бы от нее там не было.

— Вот и я ей тоже самое сказал. Не договорили мы с тобой про Ванятку. Наловчился он обманывать систему обратной связи шлема. До этого ни мы, ни разработчики устройства не подозревали, что это можно сделать. Там внутри стоят датчики, которые реагируют на зрачки человека. Если датчики зрачков не наблюдают, то шлем отключается автоматически. А этот изобретатель придумал, как защиту обойти. Приделал две миниатюрные камеры, чтобы они при сдвинутом на затылок шлеме могли изображение с его глаз считывать, и приспособление, чтобы на датчики изображение транслировать. Вот и получалось, что шлем с головы Джон не снимал полностью, поэтому произведение не закрывалось. В нем оставались активными сюжетные линии, но автор отсутствовал, потому что занят был посторонними делами. Мы же учитываем, сколько времени автор делает свою работу. До некоторых пор Джон самым работоспособным писателем считался. Бонусы получал. Мы и не волновались особенно, когда ты в его произведении первые двенадцать часов провел. Просто думали, что работы непочатый край. У него там редко кто из бета-ридеров надолго задерживался. Потом подозрение появилось, но… Техника работает, автор на месте. Решили, что так и нужно. Потом он сам на связь с нами вышел, повинился во всем. В общем, провели мы с ним политбеседу. Надеюсь, осознал всю пагубность своих поступков. — Сделав паузу, Василич спросил: — Как, хоть у него там обстоят дела?

— В его мире? — Уточнил я, не сразу сообразив, что имел в виду редактор.

— Да. Особо тематикой не интересовался. Знаю, только, что постапокалипсис, и весь сюжет на мертвяках завязан. Прятаться от них надо и на них же охотиться, не знаю уж зачем.

— Это были зомби. — С улыбкой поправил я. — Лютый получился у Джона трэшак, если честно. С моим появлением там многое изменилось. Подкинул парнишке несколько идей. Детализация мира у него, действительно замечательная. Декорации впечатляют. Но жизненного опыта у автора нет никакого. От слова совсем. В этом плане ему еще много советов придется давать. Он, кстати проговорился, что бета-ридеры его произведение не очень любят. Почему?

— Потому и не любят, что ни чьих советов никогда Джон наш не слушал. Заносчив слишком. Мнения о себе высокого. Ты-то спесь с него посбивал, так он даже «девятку» поставил в качестве оценки. Никто не ожидал такой щедрости.

— Девятку?! — Моему возмущению не было предела. — После того, как этот заморыш меня подставил самым наглым образом? Он уже забыл, что я для его бездарного творения сделал?

— А ты входишь во вкус, — засмеялся редактор. — Девятки тебе уже мало. Многие из наших бета-ридеров за счастье бы и «восьмерку» посчитали. Хорошо, когда люди знают цену своему труду. Значит, серьезно к нему относятся.

— Рад стараться. — Я привстал с места и карикатурным движением приложил не полностью распрямленную правую ладонь к виску.

— Вольно. — Откликнулся Василич. Из его уст это прозвучало настолько органично, что мне сразу стало ясно, редактору не впервые приходится говорить людям это словечко, а так же его антоним. — Вот, что, Нео. Есть у меня несколько заявок. Валяются, уже который день. Отмахнуться от них не могу, но чувствую, что произведения… как это сейчас молодежь говорит… полный шлак. Серьезного я тебе пока ничего давать не хочу. Не спорь. Считай, что у тебя еще реабилитационный период не завершился. Мне виднее, когда и кого можно нагружать серьезным делом. Начни вот с этой заявочки, для разминки. А там, видно будет.

— Нео к сеансу готов, — произнес я и в следующий момент почувствовал себя маленьким. Нет, это была не та ситуация, когда я оказался на столе в редакторском кабинете, во время своего первого знакомства со шлемом виртуальной реальности. Просто мне показалось, что я возвратился в свое детство и снова очутился на даче у бабушки. Там у забора росла вкуснейшая малина, которая была гораздо выше меня. Ягоды прятались в листве, не все они были видны сразу, но мне, с моим тогдашним ростом, не требовалось нагибаться, чтобы заглядывать под листики.

— Здравствуй, Нео.

За воспоминаниями, я не сразу заметил стоявшую возле теплицы женщину. На тех, кто день-деньской проводит на дачном участке, она была не слишком похожа, напоминая приезжавшую только на выходные горожанку. Об этом красноречиво свидетельствовали, как минимум три вещи. Джинсы в обтяжку, полностью исключавшие возможности нагнуться над грядкой, блузка, которую любая нормальная женщина побоялась бы запачкать, и длинные ярко накрашенные ногти на руках. Дачница была гораздо моложе моей бабушки, но старше меня, двадцатипятилетнего, раза в два, это точно.

— Здравствуйте. Как мне к вам обращаться?

— Серафима Машеловна, — отрекомендовалась писательница. — Как тебе моя дача? Смотри, какие кабачки уродились. Прелесть. Помидорчики — один к одному, на загляденье. А вон там у меня ежевика. Только ее обрезать нужно. Никак не соберусь.

— В чем проблема? Придумайте, что ее уже обрезали. — Посоветовал я. — Вы же лучше меня знаете, как должна выглядеть ежевика после правильного ухода за ней.

Казалось, она сейчас заговорит о том, что ошиблась, заказывала агрономического бета-ридера, а по какой-то причине прислали меня, но писательница сказала следующее:

— Так и сделаю. Мне от тебя вот какой совет нужен, Нео. Задумала я жанр сменить. Надоело писать рекомендации садоводам и огородникам. У меня этих книг вышло видимо-невидимо. Да еще колонки в двух журналах веду. Устала от этого. Хочу детективами заняться, или фэнтакси.

— Фэнтези. — Поправил я. — А у вас, э… Серафима Мышеловна, опыт написания таких текстов уже есть?

— Таких нет. Но есть жизненный опыт, — улыбнулась она, — включающий в себя четыре брака, три развода, двоих детей, стольких же внуков и один год колонии общего режима.

— Богато. — Согласился я, думая о том, сколько же скелетов в шкафу может отыскаться у такой боевой тетеньки. — Ну а…

— Если ты про срок, — перебила она меня, то это было давно, в девяностые, когда все, кто занимался бизнесом, рано или поздно попадали. Кто на бабки, кто на нары, а кто и в могилку безымянную на опушке леса. Я бы тоже в такой могла очутиться, но, слава богу, на зону вовремя отправилась. Из трех вариантов, этот был не самым худшим. Когда вышла, стольких знакомых не досчиталась…

— Я вообще не про это хотел спросить. У вас что-нибудь есть мне показать из готового?

— Готового нет, — она подошла ближе, и остановилась в двух шагах от меня. — Я люблю с листа сочинять, по вдохновению. Составлять план — совсем не мое. Вот, взглянешь на цветущую ежевику, а в голове уже сразу строки складываются. Сейчас я тебе покажу.

— Синопсис? — С надеждой спросил я, думая, что этим все и ограничится. В искусстве, из огородной тематики мне нравилось только «Овощное танго» группы «Несчастный случай».

— Ложись! — Вдруг закричала писательница и сама рухнула вниз лицом на грядку, увлекая меня за собой.

Женщины в моей жизни всегда играли значительную роль. Перефразируя услышанное несколько минут назад, мог бы выразиться так: одна меня родила, две вырастили, а сколько их воспитывало меня в школе, даже не перечесть. Когда существо мужского пола начинает интересоваться женщинами под влиянием природной склонности к продолжению рода, то редко когда поначалу бывает разборчивым.

Были и у меня в свое время дамы старше меня вдвое, правда и я тогда еще не вышел из тинейджерского возраста. Повзрослев, и набравшись опыта, даже сам себе начинаешь казаться привередой. Поэтому, когда слышишь от пятидесятилетней тетки «ложись!», осознаешь, что рефлексы совсем не те, что в ранней молодости.

Стоял на месте я недолго. Серафима Машеловна протянула вверх руку, ухватилась за пояс моих джинсов и дернула вниз. Еще падая, я успел заметить, как вздрагивают и начинают медленно складываться пополам длинные ветви кустов малины. И только потом до меня донесся звук выстрелов из автоматического оружия. Следом за первой очередью, раздалась вторая. На этот раз стрелявший взял ниже, поэтому досталось и ежевике. Не знаю, пробовал ли кто-нибудь обрезать ее при помощи стрельбы из автомата, но, возможно, сейчас на моих глазах рождался новый агротехнический прием.

Писательница тоже заметила, что нападавшие добрались до ее любимого растения.

— Ну, вы меня разозлили, сучары, — пробормотала она и приказала мне не терпящим возражения голосом: — Слушай сюда. Задача — добраться до коттеджа. Сейчас с низкого старта рванешь до теплицы. Там переждешь, пока они там перезаряжаться будут. После этого сразу же вдоль гряды с поздними сортами моркови до вишневого дерева. Дождешься очередной паузы и ныряй в открытую дверь дома. Там ползком и направо к лестнице на второй этаж. Понял?

— А, вы, Сераф… — в этот момент почти над нашими головами прошлась коса из пуль.

— Вперед! — Приказала дачница, движением руки помогая мне набрать начальную скорость.

Хотелось бы сказать о том, что я взял с места не хуже, чем Усейн Болт, но техника моего низкого старта даже в школьные годы была далека от совершенства. Это спортсмену ничего не мешает в нужный момент выпрямить корпус, ведь на стадионе по нему никто не думает стрелять. Специфические условия, в которых оказался я, позволили совершить старт в стиле «бегущий кабан» — с той же грацией и с тем же количеством задействованных конечностей, то есть на четвереньках. Когда до теплицы оставалось всего метр, неизвестный стрелок заметил движение и сместил линию прицеливания. Спасло меня то, что нападавший переоценил мои возможности и дал слишком большое упреждение.

Меня не зацепило, хотя падать на осколки стекла было тоже не очень приятно. Порезы оказались неглубокими, но их было слишком много. Когда я высунул голову, чтобы поглядеть, как там писательница, то увидел ее вздернутый вверх большой палец. Кивнул в ответ и пополз вдоль теплицы, вспоминая, мимо грядки с каким овощем нужно двигаться. По обеим сторонам от меня росла с виду почти одинаковая ботва и, честно признаться, я не находил каких-то особенных отличий в этом гербарии. По понятным причинам, спросить Серафиму… как ее там…, мне бы не удалось.

Теплица закончилась, и я оказался на распутье. Приподнял голову, чтобы оглядеться, и едва не разделил судьбу обожаемой писательницей ежевики. Инстинктивно рванулся влево, пополз, вжимаясь в землю так, чтобы не показывать над растительностью свой зад. В моем понимании, ботва вполне соответствовала моркови, но чуть позже я понял, что направление все-таки выбрал неправильное. Мне было дано указание дальше ориентироваться на вишневое дерево, но впереди была только яблоня. Представить, что писательница их перепутала, я не мог. Ну, яблоня, так яблоня, не возвращаться же под выстрелы, тем более что впереди виднелось строение.

Домик оказался совсем маленьким и настолько скромным, что ни одной лестницы на второй этаж я не обнаружил. Но здесь оказалось уютно, отчасти по той простой причине, что выстрелы были не так слышны. Пытаясь осторожно выглянуть в окно, я заметил краем глаза быструю тень слева от себя. В следующее мгновение в домик прошмыгнула писательница, сделала быстрый перекат в сторону и оказалась рядом со мной на полу.

— Я так понимаю, что в сортах моркови мы не разбираемся? — На выдохе спросила она.

— Ну, да…

— Ясно. Нам, вообще-то в другую сторону нужно было. Не думаешь же ты, что я могу обитать в такой конуре. Это домик сторожа, Нео. Живет у меня тут на участке семейная пара. Он — сторож и садовник, а жена его в коттедже у меня прибирается, да с заготовками по осени помогает. В городе сейчас оба.

— Извините, — промямлил я, — Серфима…

— Ладно. — Писательница улыбнулась и подмигнула. — Главное, что ты не струхнул. Молоток. По-разному люди себя под пулями ведут. Имя-отчество мои не каждый выговорит, поэтому есть у меня два прозвища. Мышеловной ты меня разок уже называл. Назвал-назвал, не отпирайся, — засмеялась она, видя, что я начал протестовать, — но друзья кличут Сейшеловной, объединяя имя с отчеством.

Внезапно она встрепенулась и прислушалась, затем приложила палец к губам и коротким кивком головы указала мне на все еще открытую дверь сторожки. Я навострил уши и только сейчас обратил внимание, что стрельба стихла, а вдалеке раздался звон разбитого стекла.

— Добрались до коттеджа. Там все мои основные запасы, — недовольным тоном произнесла писательница. — Здесь у меня набор ограниченный…

А я подумал о том, что сохранность банок с вареньем и консервированными огурцами, в такой момент может беспокоить только женщину. Нас того и гляди изрешетят пулями, как малину у забора, а она о запасах своих заботится!

— Ты что предпочитаешь? — прервала мои размышления Сейшеловна.

— Не, — не совсем оправившись от невеселых мыслей, помотал я головой, — как малина, не хочу…

— Чего, не хочу? Ствол, спрашиваю, какой предпочитаешь? Из АКа стрелял? В сторону сдвинься, в погреб нужно слазить.

Писательница откинула в сторону крышку погреба, не спускаясь вниз, пошарила рукой и стала доставать завернутые в брезент продолговатые предметы.

— Держи, — она протянула мне укороченный автомат Калашникова, — тебе сгодится, как новичку. А я волыны посерьезнее предпочитаю. АКМ в самый раз. — Ловко присоединив магазин к своему автомату, Сейшеловна передернула затвор, после чего сдвинула переводчик огня в предохранительное положение.

Под ее испытывающим взглядом я попытался повторить те же самые действия со своим оружием. Опозориться не хотелось, руки от волнения тряслись, но — старался, поэтому справился, заслужив одобрительное подмигивание.

— Значит, так, — сказала она. — Сейчас они станут участок обыскивать. Нужно сразу позиции занять. Я сейчас до другого окошка метнусь. Ты здесь оставайся. Как только на месте окажусь, дверь ногой пни, чтобы закрылась. Когда стрельба начнется, окно над собой прикладом выбей, ствол наружу высуни и стреляй куда-нибудь ниже уровня подоконника. Да, смотри, сам не высовывайся. Толку от тебя — ноль, а маслину словишь на раз-два.

— А стрелять тогда зачем? — Удивился я. — Если не прицельно…

— Для массовости. Чтобы они, кланяясь в атаку шли, а не в полный рост.

Стрельбу начала сама Сейшеловна. Разбив стекло, она принялась прицельно поливать короткими очередями свой дачный участок. Помня о наставлениях, я долбанул прикладом по окну, едва увернулся от падавших кусков стекол и выставил над подоконником свой укороченный автомат. После первого же нажатия на спусковой крючок, ствол моментально повело вверх, большинство пуль расколошматили остатки стекла, засев в деревянной раме. Я осторожно перевел взгляд в сторону писательницы и заметил, как она мне ободряюще подмигивает.

Через несколько минут интенсивной перестрелки в сторожке стало душно от пороховых газов, а передвигаться по полу, без риска оступиться на гильзах, было невозможно. В ушах звенело от выстрелов, в воздухе пахло горячим машинным маслом и почему-то уксусом. Во время кратковременного затишья я огляделся по сторонам и заметил, что пули атаковавших нас людей угодили в банки с помидорами, разбив несколько из них.

— Они ушли? — Спросил я писательницу.

— Отступили. — Будничным тоном произнесла она, как будто говорила о выращивании ранних овощей. — Троих я попятнала. До жмуров дело не дошло, но одному крепко досталось. Уже не боец. Свои его под руки подхватили и уволокли. Ты, как, Нео?

Похвастаться было нечем, но существовала твердая уверенность, что в результате применения мною оружия, один человек точно пострадал. Этим человеком был я сам. В один из моментов, решив начать прицельный огонь по врагам, не стал прятаться за подоконником и, не особенно заботясь о том, где находится приклад автомата, нажал на спуск. Мою челюсть приклад отыскал мгновенно, сразу же дав понять, что я не из тех, о ком говорят «родился с оружием в руках».

— Нормально. — Мне удалось даже улыбнуться разбитой губой.

— Герой. — Похвалила Сейшеловна и, глядя в разбитое окно, произнесла: — Не уймутся никак фраерки, снова загоношились… Ложись!

Эту команду я выполнил самостоятельно и беспрекословно, а главное — быстро, рухнув на усыпанный гильзами пол. Сверху на меня упала писательница, а затем раздался страшный грохот, и сторожку основательно встряхнуло. Потолок затрещал, стал медленно опускаться прямо на нас, но придавить не успел. Сейшеловна открыла погреб, словно куль картошки, спихнула туда меня, а затем забралась сама.

— Что это было? — Пытаясь избавиться от набившихся в нос щепок и пыли, — спросил я.

— РПГ. — Восхищенно произнесла она. — Знатно шибануло. Домик в клочья разнесло.

— Кто, хоть это по нам стрелял?

— Не знаю. Не придумала еще. С листа сочиняла. Ты же хотел посмотреть, как у меня получается. Понравилось?

— Еще бы… В ушах все еще звон стоит.

— Ну, вот, не все же мне про овощи писать.

— А откуда такой опыт в обращении с оружием? — Поинтересовался я. — Ты за это и сидела, Сейшеловна?

— Да, если бы, — засмеялась она. — За такое столько не выписывают, сколько мне дали, и под амнистию я вряд ли бы тогда попала. Могла бы, конечно получить по максимуму, но доказательная база у них на меня была слабенькая.

— Слушай, а чего мы в погребе сидим до сих пор?

— И точно. — Писательница уже стала приподнимать дверцу, как вдруг остановилась. — Подожди, секунд десять, я там все починю, а то сторожка в хлам… Вот, теперь можно вылезать.

Перед тем, как встать на первую ступеньку лестницы, я с опаской взглянул вверх. Потолок оказался на месте, был виден кусочек совершенно целого окна, а в воздухе больше не пахло сгоревшим порохом и уксусом из разбитых банок.

— Я бы тебя чаем угостила, — сказала Сейшеловна, — но толку-то его здесь хлебать? Знаешь, что. Приезжай ко мне в гости в реале. В журналах, где я колонку веду, есть адрес мыла, куда читатели вопросы скидывают. В теме напишешь «от Нео», я буду знать, что от тебя. Сброшу в обратном письме адрес. Приезжай, вареньем ежевичным угощу, заодно и стрелять научишься, не хуже, чем мои внуки. С одной стороны граница участка по краю овражка проходит. Там у нас стрельбище.

— Так это… — я изобразил в руках оружие, — у тебя реально все есть?

— Калашей только нету, а так, много чего есть. И для тебя найдется.

— Как только время выберу, то приеду, — твердо пообещал я, зная, что не солгал ни себе, ни ей.

— Тогда сеанс окончен, Нео.

Юрий Васильевич встретил меня насмешливой улыбкой:

— Прополол картошку? Или вы там помидоры подвязывали?

— Ага. Свинцовый горох сажали. — В тон ему ответил я и рассказал о своем знакомстве с пробным фрагментом от Серафимы Машеловны.

— Да, ну… — Не поверил редактор. — Реально?