Бесплатный фрагмент - Беспредельные сказки

Сказка про начальника

Жил-был самый обыкновенный начальник самого обыкновенного строительного департамента. Тот чиновник был весьма властен, где требуется власть, авторитетен, где требуется авторитет и смел, где на то качество есть потребность. Да уж стыд начальник тот утерял, да дверь ногой открывал куда угодно. Ко всем прочим грехам и грешкам добавим излишнюю вороватость да страстную любовь к адюльтерам…

Однажды начальник разъезжал по федеральной трассе на своём большом джипе, не затрудняя себя притормаживать пред лужами глубокими да не очень, дабы не окатить мирных задумчивых пешеходов грязною водою. И вот глядит: старушка согбенная долгими годами нелёгкой жизни шлёпает себе по тротуару. «Дай, — думает, — оболью болезную, себе на потеху…»

Разогнал свой джип аж в ушах засвистело высокохудожественно да въехал в самую глубокую на только что отремонтированной трассе лужу, отчего ведро грязных брызг разлетелось во все стороны, но больше всего чёрной воды, конечно же, досталось бедной старушке. Начальник ликовал, счастливый как ребёнок, сделал гадость — и на душе радостно, и настроение поднялось, и можно работать, обирать да воровать, преступать закон да совершать походы налево, оставив на тротуаре старую и без того несчастную женщину в мокрых грязных одеждах. А ведь промокла даже её старая шляпка с цветочками. Убор тот утерял свой нежный розовый оттенок, цветы — расплылись…

Тут бы и закончить историю сию, оставив факт фактом, да только здесь заканчивается как раз быль и начинается сказка, ибо несправедливо обиженная начальником старушка оказалась самой настоящей доброй волшебницей. Согбенная бабушка та вдруг выпрямилась во все свои сто пятьдесят четыре сантиметра роста и крикнула вдогонку уходящему на всех парах джипу:

— Ах ты, безголовый!..

Сказано — сделано. У добрых волшебниц частенько de jure идёт за de facto. И уже на следующем посту ДПС совсем «зелёный» инспектор, не знавший в радиатор машины всех высокопоставленных чиновников города и по молодости верящий больше мигалкам, флажкам да легкозапоминаемым номерам. Махнул он своей «волшебной палочкой» аккурат перед джипом начальника строительного департамента, решив, что за рулём маленький мальчик, взявший большую машинку покататься, да силуэт юного угонщика чуть-чуть и поднимается над рулём. Когда же инспектор попросил опустить тонированное стекло для беседы, то просто онемел.

— Ты что, прапор, меня не узнаёшь? — нетерпеливо спросил водитель да буквально всучил гаишнику права, дабы знал, щенок, с кем дело имеет. — Тебе моё лицо ничего не говорит, что ли?

— Н-нет… ничего, — честно ответил прапорщик ГИБДД. И ведь прав он на все сто! Ни лица, ни ушей, ни лба, ни всей головы просто не наблюдалось, а там, где у нормальных начальников воротник переходит в голову, торчала какая-то непонятная культяпка.

Однако подоспел лейтенант, вовремя распознавший венценосный автомобиль, тут же без особых заглядываний внутрь, вернувший права и пожелавший счастливого пути. Офицер сразу отругал прапора, мол, «размахался палкой перед каждым»…

— Но у него же головы не было!.. — оправдывался прапорщик.

— Да пусть у него даже тех. талона не будет, дурья твоя башка, ты не имеешь права махать перед ним палкой! Ты не знаешь, что это за человек! — в этом месте лейтенант многозначительно поднял указательный палец к небу. — Гений, высокая личность, большая шишка, голова!

— Но головы-то как раз и не…

— Заткнись!..

Тут бы поехать начальнику дальше по своим чёрным делам, да призадумался он. Ежели прапор не узнал, что же в его личине такого кардинального приключилось, отчего стал он неузнаваем. Глянул в зеркало заднего вида — ахнул! Да так, что голуби с поста ДПС взлетели да понеслись прочь, листва перестала шуршать, а переругивавшиеся дэпээсники замолкли и покосились на джип.

— Голова! — кричал начальник.

— Что «голова»? — поспешил прийти на помощь лейтенант.

— Где моя голова?! — вопил чиновник, пытаясь всё же найти откуда слова-то выходят.

Эта фраза заставила гаишника призадуматься не на шутку. Сказать, голова есть — соврать, потом это обнаружиться, и снесут частный дом лейтенанта ни с того, ни с сего, да шоссе на этом месте проложат. А сказать правду — обидеться, не поймёт реальность-то, и опять же снесут частный дом, а заодно и дом тёщи… «Впрочем, этой карге так и надо…» — мудро рассудил лейтенант. Однако ситуация должна как-то разрешиться и нашёлся как всегда прапорщик, которому терять-то и нечего:

— На надлежащем месте головы не наблюдается… — отчеканил он.

— И на том спасибо, — ответил начальник, но вдруг какой-то звоночек в его… в общем, что-то у него где-то теперь звякнуло и он понёсся на службу на всё тех же парах — на очень важную встречу заторопился.

Лейтенант и прапорщик так и остались стоять да пробыли бы ещё очень долго, если бы не сменили на посту новые дежурные…

А чиновник на джипе тем временем достиг на места службы и сразу же с порога спросил свою секретаршу Мариночку:

— Леночка, ты ничего не замечаешь?

— Ах, Андрей Иванович, у вас новый галстук, к вашим глазам он очень-очень идёт! — всплеснув руками ответила секретарша.

— Дура… — сквозь зубы произнёс начальник. И отсутствие головы не заметила да галстук старый незаслуженно подмолодила.

Сел начальник в своё кресло и призадумался: что ж теперь делать. Руками он голову ощупать не мог, в зеркало увидеть — тоже, лбом там упереться в стену али шапку надеть — тем боле. Он, конечно, поморгал, чем мог. Значит глаза имелись, где-то… Ноздри вроде как-то вдыхали воздух… Уши каким-то Макаром слышали… Но против факта не попрёшь: существование головы на месте недоказуемо!

— А если её нет, то где же она?!.. — задался вопросом начальник и почему-то вспомнился чудовищный рассказ, в школе прочитанный из-под палки. Только там про нос писали, а здесь же всей головы нет! Правда кое-какая развязка рассказа ему понравилась и даже помечталось, словно голова начальника заседает где-нибудь на самом Верху, как минимум в Думе, а ещё лучше в кресле Президента…

С небес на землю начальника вернула Мариночка:

— Андрей Иванович, к вам из отдела по борьбе с экономическими преступлениями…

Начальник так и сел. Этого ему только и не хватало! Он устроился за столом посолиднее, принял важный вид, насколько ему позволяло безголовое существование (даже попытался причесаться да, пару раз царапнув гребнем воздух, оставил глупое занятие) и приказал запускать. А сам же в… где-то короче прокручивал в уме чем же обязан таким неожиданным визитом. То ли дело в загородном доме, построенном на сэкономленные от строительства стадиона деньги, только ж он записан на жену; то ли дело в яхте, подаренной в качестве взятки от директора банка, только ж она на тёщу записана; то ли дело… да, чёрный след тянулся за безголовым чиновником. Где не копни — такие клады нетрудовых доходов, на три пожизненных с четырьмя конфискациями хватит…

— Я к вам, Андрей Иванович, и вот с каким делом… — начал было майор из ОБЭП, да так и замер. Однако вдруг очнулся и принялся осматривать комнату в поиске отверстия от разрывной пули, так жестоко обошедшейся с начальником строительного департамента. Но оного не обнаружив, вновь впал ступор…

— Чего молчишь? — поинтересовался начальник.

— Да так… — ответил майор и чуть ли не потерял сознание. Теперь это уже явно не труп!

— Чего пришёл?

— Д-да есть тут у вас неувязочка в д-декларации за прошлый год… — тут же глянул майор на галстук, у нормальных людей представляющий собой ось: ноги-голова, однако этот являлся скорее стрелкой — указывающей непонятно куда. Полоска ткани майора интересовала ещё и по другой причине: прокручивая в голове варианты беседы — готовясь к серьёзному разговору с глазу на глаз, он намеревался тут же ухватить коррупционера за оный предмет туалета, да придушить слегка, чтоб и выдали ему все секреты. Майор хорошо поработал предыдущий месяц и смог бы теперь смело держать Андрея Ивановича в кулаке, не давая опомниться, пока тот не заверещит… Однако здесь и верещать-то… жуть какая выходит!

— Какая-такая неувязочка? — не выдержал начальник. Ему порядком надоел этот диалог с паузами из академического театра. — Мой бухгалтер её и заполняет, и оформляет, и отправляет…

— Видимо, я где-то обсчитался… — выдавил-таки майор. — Разрешите идти?

— Иди, — властно разрешил чиновник.

Так безголовый начальник и разделался с майором. Новый необычный вид ему уже нравился, да, он был выгоден и даже удобен (нигде головой не ударишься да шляпы не требуется), однако по-прежнему «отсутствие этой конечности» угнетало душу героя этой сказки (если она у него вообще в бренном теле пребывала).

И решил начальник посоветоваться с самым родным для себя человеком — с любовницей. Однако та, не имевшая почему-то привычки заглядывать в глаза людям, пропажи не заметила, для неё в мужчине главные составные части — сильные руки и… ну вы понимаете, что у любовниц на уме. Но когда же чиновник ей указал на исчезнувшую «конечность», девица и ответила:

— Ну и что, пупсик? Есть голова, нет головы — неважно. Главное — чтоб мужик был нормальный…

Тем разговор и закончился…

Придя домой Андрей Иванович не стал уже домашним показывать на патологические изменения в своей анатомии — надоело. Дети как всегда просили денег (кошелёк благо не исчез), а жена, конечно, удивилась повышенному от нервов аппетиту, но куда это всё девается — не её ума дело. Сварить — вот одна из главных женских проблем…

Ночью начальнику не спалось. Все ему «в голову» лезли гоголевские сюжеты с отсутствием лица, ушей, затылка да макушки, как он карабкается за ней, а она всё выше поднимается по служебной лестнице, и вот уже выше некуда… и тут он сваливается в глубокую-преглубокую пропасть на дне оной торчат острые полицейские жезлы и тут же сидит зелёный прапорщик, почему-то одноглазый и хитро улыбающийся…

— Может, болезнь у меня, — прошептал тогда начальник. — Отсохла и как у ящера — новая вырастет…

Однако следующий день, проведённый в поликлинике, тоже не дал результатов. Врачи внимательно осмотрели культяпку, констатировали отсутствие tempus, однако заметили полноценную её функциональность. Они даже сделали томограмму отсутствующего органа, однако хитрый японский прибор выдал иероглифами: «Не там ищете» — на том диагностика и завершилась.

— На что же вы жалуетесь, любезный? — полюбопытствовал терапевт. — Да, черепная коробочка отсутствует… но это же не так плохо… У одних она отсутствует, любезный, да те ни живы, ни слуху, ни нюху, ни зрения… А в вашем случае, любезный, головы нет, а функции есть… В чём же ваша жалоба?..

— Но я её не вижу… И другие тоже… — кивнул бы начальник да нечем.

— Ну это не по нашей части, любезный… Вот если бы голова была, но вы её не видели — это к психиатру, если бы была, но мешала — это к хирургу, если бы не было и не мешала — это к паталогоанатому… Ну, а тут медицина бессильна!

Отвернулось тогда лечебное искусство от начальника, зато во всей красе развернулось неофициальное, я бы даже сказал подпольнае. Ни одни колдун, знахарь и маг не смог ничего сотворить. Они лишь и умели: перекладывать с больной головы на здоровую или лечить больных на голову, а тут же… Но как обходиться с тем чего нет?!..

— Феномѐн! — выдал один знахарь все свои познания редких слов.

— Сам знаю, что феномен! — огрызнулся начальник.

— И когда же это у вас началось?..

— Точно, когда?!

Да вот натолкнулся начальник на мысль, никем ранее ему не внушённую. Ни одному лекарю в голову не приходило, отчего наличие отсутствия головы началось. Он провертел в уме весь тот злополучный день, от момента когда орган пребывал ещё на законном месте и до обнаружения исчезновения оного… Сначала подозрение падало на проклятье прапора ГИБДД, однако за низостью знания постового отвергли. К делу привлекли частного детектива, обратившего вдруг внимание на облитую старушку. Начальник посоветовал не забивать голову согбенной, мало ли чего могла сотворить безобидная бабулька, но у детектива особого ассортимента не имелось.

Поиски затянулись. Шутка ли, найти пенсионерку на шоссе, зная пространно место и совсем примерно время? Но детектив не зря получал немалое довольствие, нашёл-таки волшебницу да привёл к кленту.

— А… Узнаю тебя, милок… узнаю… — ответила старушка, да надев очки, расхохоталась. — Это ж надо… сбылось!..

— Да я понял, понял… — нетерпеливо прошипел безголовый чиновник. — Делать-то мне теперь что?.. Я ж теперь ни лицо физическое, ни лицо юридическое, ни лицо принимающее решения, ни лицо вообще!

— Ну это ты зря, милок, зря… Кто ж в наше буйное время в лицо-то глядит… Влюблённые, да и те по молодости лет… Сейчас смотрят на кошель там али машину… дела обсуждают али казусы… Так что никто и не приметит… Без неё ты и так неплохо справляешься… Корм в коня идёт, дык есть оная или ж нет — розницы-то никакой…

— Но почему?! — прокричал начальник, даже вскочив с кулаками, прочие в таких случаях строят грозную рожу, вызывая повсеместно инфаркты — так этому ж нечем!

— Да не нужна тебе она, милок, ибо думаешь ты не головой!.. — подпрыгнув да постучав указательным пальцем по тому месту, где предполагался лоб начальника, загадочно ответила старушка и исчезла, как это частенько делают добрые волшебницы, злые — через дверь уходят…

Микроулей

1

Всё в том чужаке было… чужим! И странная одежда — в ульях такое не носили: яркое сукно комбинезона пестрило блестящими шнурками да вшитыми в ткань светодиодами. Не по возрасту одёжка! Костюмы в ульях с возрастом хозяина блекли и теряли изящность. Да старики уже в белых одеждах мало чем друг от друга отличались. Лицо опять же имело странную шероховатость, всё в забитых пылью морщинах — словно не моется и не подтягивается никогда. А его резкие движения, ежели б на панель давил пальцами с такой силой и экранов на всех не напасёшься. А этот говор — не понять из какого он улья, где так громко, и с «такими» ошибкам говорили б…

— …И вот наконец после всех этих пролётов, лифтов и прочих неприятностей, в виде воды вторичного использования да непонятного назначения экранов, я наконец-то догнал вас, Олаф Кейт Фирмус! — завершил чужак свой рассказ.

— Вы меня знаете? — удивился Олаф.

— Я же именно вас и искал… — вдруг незнакомец закашлялся и зашарил по карманам — нет такого покроя в улье не водилось. И к чему только нашили столько карманов, не понять для чего каждый?

Хватаясь одной рукой за юношу, а другой ища что-то в лабиринте своего костюма, незнакомец всё кашлял. И, казалось, вот-вот лопнет. Олафу даже захотелось понестись на своих роликах за помощью…

— Я… я… сейчас… — багровея сквозь кашель ответил чужак. Наконец из нижнего кармана комбинезона появился на свет ингалятор и кашель-таки угомонил. — Я… — прокашлялся он окончательно, опробуя заново голосовые связки. — Я — Христофор Бирбонэ, господин Олаф, — душеприказчик вашего троюродного дедушки Карла Анатолия Эремита…

— Очень приятно, Олаф Кейт Фирмус…

— Боюсь, приятного здесь мало, господин Фирмус. Ваш дедушка покинул этот бренный мир и попросил меня довести это до вашего сведения…

— Но я никогда не слыхал о нём, — заскрёб макушку юноша.

— О, это неважно, главное: он вас знал и завещал вам домик в горах! Я вас позд…

— Где? — ошарашено перебил Олаф.

— В горах… Это там, за стеной, — махнул рукой душеприказчик. — Один из немногих нетронутых цивилизацией мест на Земле…

— А это далеко? — вытер юноша тонкой губкой вдруг выступивший пот со лба.

— Нет, не очень… Всего день ехать… Да вы не волнуйтесь, домик этот вас ни к чему особому не обязывает, зато вы можете с ним обеспечить свою жизнь до конца дней… — улыбаясь сказал господин Бирбонэ и тут же поправился. — Прошу прощения за неуместное сравнение. Я соболезную…

— Да чему уж соболезновать, — махнул рукой юноша. — Незнакомый дедушка и незнакомый домик.

— Но место там очень прибыльное, бойкое, можно сказать, строительные дельцы имеют намеренье отстроить на его месте улей для отдыхающих, — по секрету сообщил душеприказчик. — Небольшой, этажей на пятьсот — больше и не надо… И вы, если продадите — а деньги сулят немалые — до конца своих дней жить будете в богатом улье в шикарных коробах и ни о чём не забот не знать…

Юноша задумался.

— Я никогда не выезжал из улья… — проговорил наконец он глядя в потолок. — Я даже дедушки этого не знал раньше… Добрый он был или…

— Добрый, безусловно добрый, господин Фирмус, — перебил его душеприказчик. — Он же вам наследовал…

— Отлично, в таком случае, я возьму наследство…

— Очень хорошо, господин Олаф… Документы оформим на днях… Только ваш дедушка был… — как-то профессионально замялся Христофор — дело своё знал. — Ну, в общем, у него условие есть…

— Условие?! — обеспокоился Фирмус.

— Да, сущий пустяк, вы должны будете провести одни сутки в этом домике в горах… — беспечно ответил Бирбонэ. — Делать ничего не надо, просто пожить. Не волнуйтесь, это чистая формальность, но ваш троюродный дедушка этого хотел…

— Я даже не знаю… — ещё больше растерялся юноша. — Всю жизнь я провёл в улье, у меня здесь друзья, любимая…

— Это же всего один день, — успокоил душеприказчик, всё не отпуская юношу, хотя и особой нужды в том не имелось, — и вы сможете больше ни о чём не беспокоиться… Часть денег сразу потратите, а остальное положите на депозит, а уж что там натечёт — то обеспечит вполне безбедную жизнь. Я смогу даже найти вам выгодных покупателей… У меня один знакомый риелтор…

— Хорошо, — махнув рукой, ответил юноша. — Договорились…

2

Сделать первые шаги из улья оказалось не так-то и просто. В вестибюле Олаф был до того всего пару раз и там ему очень, ну просто очень не понравилось: постоянные сквозняки, незнакомые люди с серыми лицами (жители улья выглядели совершенно по-другому, а приезжих следовало опасаться — неясно что у них там на уме), грязь. Всегда он предполагал, что всю жизнь проживёт, не выходя за родные стены, — в улье это более чем возможно, с нижних ясельных этажей подниматься постепенно наверх и уж затем покоятся с миром в колумбарии на крыше. Многих его сверстников, да что там сверстников — всех жителей улья — это вполне устраивало. А сейчас ему следовало впервые сделать шаги за пределы родного здания…

С шипением разошлись в стороны автоматические двери, выпуская душеприказчика и юношу. Слегка припадая на левую ногу, Бирбонэ вышел на улицу и оглянулся.

— Бояться нечего, господин Фирмус, здесь вполне безопасно, — успокоил он Олафа.

Юноша оглянулся на вестибюль, вздохнул тяжело.

— Олаф, ну скорее, мы и так встали с первыми петухами, чтоб до вечера управиться…

Олаф сделал робкий шажок, затем ещё один посмелее и вот, наконец, широко шагая, он покинул здание.

— Браво, юноша, браво… — похвалил его Бирбонэ. — Вы молодец… Идите сюда, нас там ждёт машина…

— Что?

— Ну, машина. Несколько неэкологичное, но весьма эффективное средство передвижения… Мы с вами едем в очень отчуждённую местность, туда нет дороги с покрытием — глайдер не дойдёт, далеко от ближайших городов… даже телефон не берёт… — левая нога душеприказчика отчего-то задёргалась, однако он топнул ею пару раз и продолжил как ни в чём не бывало. — Потому ваш троюродный дедушка там и поселился — никто его не трогал, раз в год приезжали врач и продавец (он привозил некоторые нужные вещи) … Да вы не волнуйтесь, Олаф, там всё необходимое для нас имеется. Продукты мы с собой берём, а больше ничего и не потребуется… Так что будьте спокойны. А что касается развлечений… Я взял с собой удочки — там неподалёку озерцо налито, топор есть и лопатку. У господина Эремита рос небольшой садик, фрукты можно срывать сразу с дерева…

— С дерева?! — ошарашено глядя на душеприказчика возмутился Олаф. — А это безопасно? Там же вокруг микробы! Дизентерия, оспа…

— Безопасней, чем ваши геномодифицированные плоды из улья, выросшие не понять на чём… поверьте мне…

Но Олаф не поверил.

— А вот и машина…

— Мы что, поедем на этом? — проглотив очередной комок в горле спросил Олаф.

— Да-да… Вы никогда не видели электромобили?

— Видел… в книгах… Но я не думал, что они… такие… — он чихнул. — А здесь, снаружи, пыльно…

— Это самые природные запахи… — говорил Бирбонэ, залезая в салон автомобиля. — Чистота… Впрочем, это дело привычки. Меня в вашем улье только ингалятор и спасает, а тут кашля как ни бывало… Да садитесь же… Доедем с ветерком, думаю, до темноты доберёмся… Я надеюсь на то, иначе по горам и ездить невозможно… Пристегните обязательно ремень, Олаф, будет качать…

— Качать? — белей белого стало лицо Фирмуса, казалось, он буквально сейчас падёт в обморок.

— Поэтому лучше пристегнуться… — по-отечески пояснил душеприказчик. — Однако иногда болтанка даже забавна… Компьютер…

— Я слушаю, господин Бирбонэ! — отозвался железом электромобиль.

— Выезжаем из города, потом до точки К4…

— Выполняю…

И машина покатила по шоссе.

— Оглянитесь напоследок на улей… Олаф, вы наверное и не знаете как он снаружи выглядит…

Бетонная игла улья уходила в облака, остриё её там и терялось, Фирмус попытался посчитать этажи — узнать, где же находится его двести шестьдесят третий, но быстро сбился со счёта. Уставился юноша вперёд, разглядывая просыпавшуюся незнакомую природу да успокаивая себя беззаботной будущей жизнью после свалившегося с гор наследства…

3

К месту назначения успели на закате. Бирбонэ провёл Олафа внутрь двухэтажного деревянного домика, зажёг фонарик.

— Электричества здесь нет, лет десять назад лавина накрыла идущую к домику линию, так что будем фонариками… — объяснил душеприказчик. — Сейчас перенесём всё в дом и ляжем спать…

— А здесь есть привидения? Я читал про одинокие дома…

— Нет, привидений здесь нет, Олаф, — помотал головой Бирбонэ. — Я сам тут ночевал недавно, но дедушка ваш ко мне не являлся…

— А кондиционер?

— Ни в коем разе, ваш дедушка их не терпел, Олаф… Да он и не нужен — чистый воздух в этих местах сам по себе свеж…

— Но я, похоже, на нём уже простудился…

— Эхе-хе, это у вас акклиматизация, господин Фирмус… Это скоро пройдёт… Солнце утром встанет, увидите какая здесь вокруг красота!

— А когда мы обратно поедем? — заканючил юноша и чихнул.

— А вы куда-то спешите?

— Нет, но… Хотелось бы знать… — наконец выдавил он из себя лукавые слова.

— Думаю, нам придётся здесь провести больше, чем необходимо, но лишним такое положение дел не будет…

— Я надеюсь… Этот домик такой маленький, как бы мы не заскучали?..

— Скучать не придётся, Олаф, уж поверьте…

— Как люди раньше жили только в таких домах? — юноша ещё раз оглядел тёмный домик, тут же отметив, что на роликах по такому не покатаешься. — Одни. Нет чтобы сразу большими домами, все вместе… Это же какой-то улей для одиночки в миниатюре… Микроулей! Я буду звать этот домик Микроульем…

— Не вам осуждать вашего деда, Олаф, думаю, у него нашлись весьма объективные причины для того…

Однако уснуть Олафу так и не удалось. Сначала твёрдая кровать никак не желала принимать форму его тела — скорее, вышло наоборот. Юноша прощупал древний матрац, пытаясь угадать каким именно гелем тот заполнен, однако с ужасом обнаружил: набита лежанка соломой, а деревянные рёбра жёсткости, уже казалось навсегда, впечатались в фигуру Олафа.

Однако, растянувшись на спине во весь свой рост, свесив ноги с кровати (троюродный дед, по всему, не очень-то вымахал, Фирмус даже предположил его родственником со стороны матери — в той ветви водилось несколько низкорослых предков) он уж было постарался лечь поудобней, да тут вторглись в нос запахи. Пахло всем сразу: деревом, кожей, пылью, едой… Словом, какофония ароматов сбивала со сна получше жёсткой кровати… Ароматизированные ватные тампоны, найденные в темноте наощупь заткнули ноздри и перебили запахи… Через два часа, он понял отчего же ему вновь не спится — всё вокруг полно звуков. Пусть кругом, как утверждал душеприказчик, на двадцать километров никого и не жило, ощущение опасности Олафа всё же не покидало. Завывал ветер, где-то далеко журчала вода, стрекотали кузнечики и ветки скреблись о деревянные стены…

Поспать удалось всего лишь минут двадцать — его кто-то укусил… Да укус этот чесался… Укрылся Олаф одеялом с головой, оставив только нос открытым, но невидимая тварь заходя на второй круг, умудрилась укусить как раз в выступавшую пипку… Юноша закричал и яростно замахал руками, пытаясь отогнать жужжащего в темноте хищника…

4

— Олаф, Олаф, вставайте! — тряс за плечо Христофор Бирбонэ. — Поглядите только, какое замечательное утро!

Раскрыл юноша красные глаза, вытащил из ушей и носа тампоны.

— Доброе утро, Олаф… — ловким движением душеприказчик раздвинул шторы, впустив в каморку яркое солнце, да с движением поторопился, что-то в спине щёлкнуло, и он тут же, согнувшись в три погибели, рухнул в скрипучее кресло.

— Да какое уж доброе, господин Бирбонэ, — юноша потрогал осторожно кончик носа — выступил какой-то прыщ, уж не нарыв ли, уж не ядовит ночной зверь? Нарывов Олаф никогда не видел вживую, только в учебниках, в школе…

— Вы не выспались? — выкручиваясь во всевозможные стороны, спросил Бирбонэ, при каждом резком повороте раздавался отчётливый щелчок — кость вставала на законное место.

— Не смог заснуть… — разглядывая себя в зеркало, ответил Олаф. — Постоянно что-то отвлекало… Нужно было взять транквилизаторы… Обычно стереовизор меня усыплял, но здесь же нет электричества…

— О! Да вас комар укусил… — наклонившись к распухшему носу ответил Бирбонэ.

— Ко-мар? Господин Бирбонэ, скажите, пожалуйста, а это опасно?! — Фирмус уставился на душеприказчика так, словно оставалось жить всего несколько секунд.

— Для большинства людей — нет… Здесь озеро неподалёку, вот и прилетает гнус всякий…

— Но он же мог занести инфекцию!

— Ну, это крайне маловероятно, — расхохотался Христофор. — У него очень тонкий хоботок и кроме ночного спокойствия да капелек крови вы ничего не потеряли…

— Это замечательно, — Олаф вернулся к зеркалу. — А вы как выспались? — зевнув спросил он.

— Замечательно, на свежем воздухе, в спальном мешке на полу — просто замечательно… — он вытянулся во весь свой небольшой рост, снова с хрустом, однако на этот раз обошлось. — Хорошо-то как… О! Да у вас кровь носом пошла…

— Это видимо от гор, давление низкое… — юноша законопатил ноздри новой порцией ваты.

— Просыпайтесь, просыпайтесь же, Олаф, умывайтесь, будем завтракать…

— Вы что-то разморозили?

— Нет, всё натуральнейшее… Я, конечно, повар так себе, но три моих жены научили меня готовить тосты и яичницу, — скромно добавил душеприказчик.

— Но это же вредно… — сказал Олаф, разглядывая содержимое своей тарелки. — Сплошные углеводы и жиры…

— Ваш троюродный дедушка этим и питался, и прожил до ста тридцати шести лет… — Бирбонэ многозначительно поднял перемазанный в масле палец. — Так отчего же здесь вред?

Пожал плечами Олаф да захрустел тостом.

— Господин, Бирбонэ, я вас давно хотел спросить: а что он был за человек, мой троюродный дедушка?

— О, этого никто не знает… Даже я, — пожав плечами ответил душеприказчик. — Известно только, как почти сто лет назад он оставил город и поселился здесь, вот дом отстроил себе… Завещание своё составил ещё в городе: дом и земля (участок купил давно) по нему переходили потомку по мужской линии. Душеприказчиком назначили моего прадеда, основателя фирмы «Бирбонэ и партнёры»… Так что о том, кто он такой — тайна на тайне…

5

— В этом бассейне можно плавать? — осторожно попробовав воду ногой, спросил Олаф.

— Да, конечно, только вечером, вода нагреется… от солнца… — протягивая только что сорванную грушу, ответил Христофор. — Озерцо чистое, только холодное…

— А что там за иглы вдалеке? — указал Олаф на горизонт.

— О! Это и есть ваш город… Обычно его не видно, но утром, какой-то оптический эффект возникает… Видно через гору… — он сощурился, придавив на виски, и продолжил уверенным тоном. — Вот видите, та, правая игла, похоже, и есть ваш родной улей…

— Родной улей… — вздохнул тяжко Олаф. — Как я по нему скучаю… Там воздух не такой как здесь, он чистый, господин Бирбонэ. А от этого постоянно в носу свербит. Да и кровь частенько идёт.

— Это пройдёт, Олаф. Привыкнете.

— И ещё там есть масса привычных мне вещей. Здесь же они не работают!.. И ролики! По своему этажу я могу спокойно разъезжать на роликах, здесь же это и в доме трудно…

— Потерпите, Олаф, потерпите, завтра вечером мы уже будем дома… Помните о большом состоянии и не тоскуйте… Вот, держите, это удочка вам, а эта — мне…

— И что с ней делать?

Битые два часа Бирбонэ объяснял как рыбачить, не упустил ни одной мелочи: и как подсекать, и как плевать на червяка… Наконец, они оба уселись по разные стороны мостка и затихли… Изредка юноша пытался завязать разговор, но душеприказчик лишь шипел на него…

— У меня поплавок утонул… — сказал Фирмус после трёх часов тишины…

— Тише вы, Олаф… то есть как?! О! Подсекайте, Олаф, да подсекайте же!..

Однако и эту операцию пришлось сделать самому. Серебристая рыбёшка вылетела из воды и была тут же подхвачена душеприказчиком.

— А вы везунчик… поглядите, какой красавец, килограмма за полтора сойдёт…

— У… у него губа проткнута… — только и выговорил заикаясь Фирмус. Лицо его побелело, зрачки перебегали от рыбёшки к лицу душеприказчика, а губы тряслись.

— Ну, без этого никуда не деться, — снял Христофор извивающуюся рыбёшку с крючка. — Подержите, я сейчас за иглой сбегаю… Рыбу запрещается умерщвлять, томя в ведре — это необходимо проделать безболезненно…

— Я?! — вскричал Олаф, полными слёз глазами разглядывая извивающуюся рыбу.

— Да-да… конечно… держите…

Однако когда Бирбонэ вернулся с иглой, рыбёшка скакала по мостку, в надежде обрести покой в родной стихии, а юноша сидел рядом и громко рыдал.

— Что же вы так неаккуратно-то, господин Олаф?! — поднимая рыбу с мостка, спросил душеприказчик.

— В-вы… вы… вы — маньяк! — проревел в ответ юноша.

— Вот уж точно не ожидал таких эпитетов в свой адрес… И в чём же интересно я маньяк, Олаф?

— Вы хладнокровно и изощрённо убиваете животных!!!

— Олаф, успокойтесь… Это законы природы, не более… сильный и хитрый убивает слабого и неповоротливого… Такова жизнь, Олаф… — развёл руками душеприказчик.

— Но это же нечестно!!!

— Нечестно? Олаф, человек — хищник, он должен, слышите, просто обязан убивать, чтобы прокормиться, — другого выхода нет…

— Но… но… — он расстроился ещё больше.

— Олаф, вы едите каждый день курицу или говядину, они все тоже когда-то ходили по стойлам нижних этажей вашего улья, а потом их убили… электрошоком…

— У-убили… — вскочил Олаф. — Вы маньяк!.. Вас надо судить… — махом он развернулся и пошёл вниз по склону.

Тут прямо из-под ног юноши выскочила белка и понеслась к ближайшему дереву. С криком Олаф отскочил и сразу же направился в другую сторону.

— Ну что за человек? — воздев очи к небу, спросил душеприказчик…

6

Обнаружился студент Фирмус лишь вечером: сидел он на кровати, в каморке деда, взгляд устремив в пустоту, а по щекам текли слёзы.

— Олаф? Олаф, я хотел перед вами извиниться, — начал войдя душеприказчик. — Мне не стоило сразу вас так шокировать… Я же понимаю, вы выросли в улье… — вдруг левая нога душеприказчика непроизвольно задёргалась, шлепок по коленке успокоил нервную конечность. — Господин Фирмус? Вы меня слышите? — помахал он рукой перед глазами юноши — никакой реакции. — Олаф, ну не стоит так обижаться на меня, старика, вы же… — Бирбонэ ущипнул юношу за локоть — и вновь никакой реакции. — Так-так-так… ещё один… — душеприказчик выпрямился, окинул комнату взглядом, развёл руками и вышел…

Спустился Христофор Бирбонэ в подвал, отпер неприметную узкую дверцу и буквально втиснулся в зал наблюдений. Следивший за экранами Фрэнк крутанулся в кресле на тоненькой ножке.

— Вот скажи мне, Фрэнк, человечество выродилось или что?

— Не знаю, шеф, — развёл руками Фрэнк. — По мне так оно со времён неандертальцев только и делало, что вырождалось…

— Как у него с параметрами? — протирая вдруг прослезившиеся глаза спросил Бирбонэ.

— Пульс учащённый, давление в норме, температура тоже…

— М-да… Только мозги осталось вправить… — душеприказчик уставился на экраны, запечатлевшие каморку с Олафом Кейтом Фирмусом с разных точек и ещё один расписывал его биологические параметры. — Вот ведь изнеженный… Вроде и психологический портрет подходящий, и зелёный ещё, и гены хорошие, и здоров как буйвол… Но крыша съехала… — он снова оглядел экраны. — Кончится всё тем, Фрэнк, что в эту их межзвёздную экспедицию завербуют младенцев, причём тех, что ещё дланью работать не научились и им ид-чип не вшили… — Бирбонэ постучал ладонью по затылку. — Помяни моё слово, Фрэнк, помяни моё слово…

Дело «Теремок»

Судья встала и окинула взглядом полянку, которая по совместительству стала ещё и залом суда.

— Встать! — сказала она. — Суд идёт!

Все встали. Медведя пришлось поднимать, поскольку заартачился. Глухарю показали жестами. Он опустил глаза на свои розовые ноги и снял тапочки…

По полянке пронеслись звуки, словно кто-то действительно шёл. Тяжёлые шаги, словно этот Суд шёл в лаптях. С прихлюпыванием, словно с болота, да прихрамыванием, словно мозоль натёр в самом неудобном месте.

— Сесть, — произнесла судья, — Суд пришёл.

Все сели. Даже Суд присаживаясь крякнул.

— Слушается дело номер 203040—343445642—34534 «Теремок», — сказала судья, — о взломе в дом и порчи его же. Выслушивается первый свидетель, — она зачитала. — Комарик Пискарик. Присутствует такой?

Все зрители осмотрелись в поисках первого свидетеля. Комарика нигде не нашлось.

— Никто его, случаем, не прихлопнул? — поинтересовалась после паузы судья. — Или… съел? — последнее адресовано присяжному.

— Не ел, — честно ответил тот и сразу же поклялся в том на Конституции.