Бесплатный фрагмент - Береника, или Прыжок во времени

РИММА УЛЬЧИНА

Береника, или Прыжок во времени

Более двух тысяч лет назад жила прекрасная иудейская принцесса Береника, которой восхищался весь мир. Это была необыкновенно красивая, умная, образованная, честолюбивая и хитрая интриганка. Возможно, что какие-то трагические обстоятельства сыграли роковую роль в ее жизни. И принцесса поклялась, что через огромное временное пространство ее душа вместе с душами трех верных пособниц-рабынь найдет свое пристанище у новорожденной девочки по имени Береника, которая родится в таком-то часу, такого-то числа, месяца, года в определенном доме с определенным номером на определенной улице в Иерусалиме только для того, чтобы доказать, что не судьба управляет человеком, а некий фатум, мистическим путем вселившийся в подсознание новорожденной, чтобы завладеть ее душой и сделать символом Зла…

---

об авторе

Римма Ульчина — член Союза писателей Израиля, член Международной гильдии Писателей (МГП), пресс-секретарь ИНАРН.

Автор известных современных повестей «Жен­ское коварство», «Красные тюльпаны», «Приключения массажистки», «Непредсказуемые романы разведенных женщин», «Брошенная мать» и других, в которых хоро­шо прослеживаются ее индивидуальность и необычность восприятия жизни.

Самобытна и оригинальна идея предыдущей книги — «Мистический роман, или Заложница кармы», повествующего о таинственной связи Вселенной с отдельной человече­ской душой, страдающей от радости и боли, измученной страстями, желанием любить и быть любимой.

В новом романе «Береника, или Прыжок во време­ни» писательница не изменяет своим литературным пристрастиям. С первых страниц читатель знакомится с новорожденной девочкой по имени Береника, которую прокляла прекрасная иудейская принцесса, жившая две тысячи лет назад, стремящаяся завладеть ее душой и сделать своей тайной пособницей и сообщницей. Прой­дя через немыслимые испытания, выпавшие на долю красивой молоденькой хищницы, идущей по трупам, девушка соблазняет и совращает мужчин, безжалостно разбивая их сердца… Что из этого вышло, вы, дорогие друзья, узнаете, прочитав роман…

Лариса Чайковская

---

…И все же внешним чувствам не дано

— Ни всем пяти, ни каждому отдельно —

Уверить сердце бедное одно,

Что это рабство для него смертельно.

В своем несчастье одному я рад,

Что ты — мой грех и ты — мой вечный ад.

В. Шекспир. Сонет 141

---

Часть первая: Проклятие

Глава 1

Береника, которую все звали просто Никой, помни­ла, как в три года «влюбилась» в соседского мальчишку Владика, с которым они ходили в детский сад. Уже в то время девочка была маленькой собственницей: «Папа и мама — только мои, сестра — только моя, воспитатель­ница и все игрушки в садике тоже только мои…» — уве­ренно говорила малышка. Девчонку убеждали, ей дока­зывали, что так поступать нельзя, но она оставалась при своем мнении… В пять лет она уже знала, что все маль­чики в группе тоже ее, так как каждый из них старался ей угодить. Маленькая Ника этим умело пользовалась.

— Владик, я хочу вон ту красивую игрушку. Принеси ее мне, пожалуйста! — надув губки, просила малышка.

Увидев, что мальчик несет не ту игрушку, которую она хотела, Ника возмущенно восклицала:

— Да не эту! А вон ту, с которой играет Ирочка!

Мальчишка отбирал игрушку под громкие рыдания обиженной им девочки. Не обходилось и без драк. В этих случаях Владик «покидал поле боя» как настоя­щий герой.

— Сколько лет работаю с детьми, всяких повидала, но такой, как ваша дочка, не встречала. Может, вы, ее мама, мне объясните, как трехлетней девочке удается сделать так, чтобы все мальчишки в группе выполняли ее просьбы да еще наперегонки?

Что ответила воспитательнице мама, она не расслы­шала.

То же самое происходило в младших, а потом и в старших классах… Ника не была ни красавицей, ни очень хорошенькой девочкой и тем не менее обладала такими врожденными качествами, как обаяние, лег­кое мило-ненавязчивое кокетство. В старших классах у нее появилась манера растягивать слова и расставлять едва уловимые ударения со знаком вопроса таким об­разом, что ее собеседник или собеседница неожиданно озвучивали то, чем не собирались ни с кем делиться, а тем более с ней, Никой. А она как ни в чем не бывало продолжала доверительно жонглировать словами до тех пор, пока не получала ответа, подтверждающего то, о чем догадывалась сама, чтобы в нужное время нанес­ти бескорыстно-словесный удар очередной «жертве» в форме дружеского «совета», от которого ее новая «под­руга» была в полном восторге. Но вскоре этот «совет» мог обернуться для доверчивой девчонки серьезными неприятностями…

Дарить свои «советы» стало ее пристрастием, словес­ным «оружием», которым Ника владела в совершен­стве… В то время она еще не понимала, что в ней самой живут три несовместимые личности, формирующие ее характер, которые до конца десятого класса неплохо между собою ладили.

За ней «бегали» все старшеклассники, соседские ре­бята, подростки и местные хулиганы. Ника без зазрения совести использовала каждого из них в своих целях. Те, что умнее, об этом знали, другие догадывались, но не могли с этим наваждением справиться. Одноклассницы по-черному ей завидовали и тихо ненавидели. Ненави­дели за то, что Ника, играючи, уводила у них мальчи­шек, которые им нравились, и тут же о них забывала. Ненавидели, но никогда не связывались и не выясня­ли отношений, так как знали, что из любого спора она всегда выходит победительницей. Уверенность в себе, в своей неотразимости и неповторимости делали ее неу­язвимой. А умение отстаивать и аргументировать свою правоту сбивало с толку даже преподавателей…

В десятом классе девочка влюбилась в жениха сво­ей сестры Беатрисс, которую все звали Рисс. В отличие от Ники, Рисс была красавицей с прекрасной фигурой и длинными ногами. Девушка с легкостью могла стать звездой, так как ее не раз и не два приглашали на пре­стижные кастинги — в модельный бизнес и в кинема­тограф. Однажды ради простого любопытства Рисс ре­шила поучаствовать в одном из кастингов, где ее и еще одну девушку-дублера утвердили на главную женскую роль в новом телесериале… Родители узнали об этом по­сле того, как их вместе со старшей дочерью пригласили в самый фешенебельный ресторан, где должен был сос­тояться банкет…

— Мам, пап, поверьте! Это была глупая затея. Мне за­хотелось поучаствовать в съемках просто из любопыт­ства. А что вышло, сами видите. Мне это льстит, но не более того… У меня совсем другие планы… Своему при­званию я никогда не изменю. Даже за все блага мира.

Ника ходила как в воду опущенная. Она не могла про­стить сестре, что та «обошла» ее во всем, хотя прекрас­но понимала, что Рисс намного красивее и умнее ее. Она завидовала цельности натуры сестры. Ее честности, по­рядочности, эрудиции, работоспособности. Завидовала, что вокруг нее увиваются самые привлекательные и перспективные парни. Завидовала тому, что Рисс полу­чит вместе с дипломом первую степень, так как парал­лельно с учебой в университете занимается актуальны­ми научными исследованиями. А еще тому, что высоту той планки, которую поставила для себя Рисс, ей, Нике, никогда не преодолеть…

…В душе она была довольна тем, что сестра так без­рассудно отказалась от свалившегося на нее счастья. Девушка даже не пыталась скрыть свою радость от ро­дителей. Ника никому и никогда не завидовала, кроме родной сестры, так как считала себя незаурядной лич­ностью, способной добиться всего, что захочет. У нее была прекрасная зрительная память, унаследованная от отца. Пробежав глазами заданный преподавателем материал, она могла запросто пересказать его почти до­словно. Да и с логическим мышлением у нее было все в порядке. Так, без особого «напряга», девочка получала отличные оценки.

Глава 2

Родители понимали, что младшая дочь завидует стар­шей, и пытались хоть как-то предостеречь от необду­манных и дерзких выходок, которыми Ника пыталась «достать» сестру до самой «печенки»… Вначале это была просто игра. Но как только в «ее» доме появился Сергей, в которого Рисс была влюблена без памяти, за­теянная Никой игра превратилась в наваждение, стала целью ее жизни. Чтобы мечту воплотить в реальность, она решила использовать любые средства. Поэтому на­чала подглядывать за влюбленными в замочную сква­жину. Напрягая слух, завистница ловила каждое ска­занное ими слово и ни разу не вспомнила о постоянных напоминаниях матери, что подслушивать, а тем более подглядывать, не только некрасиво, но и недопустимо. У дочери было прямо противоположное мнение. «Как мама не может понять, что сейчас другое время и не­зыблемые постулаты о том, что допустимо, а что нет, давно себя изжили. Умная, а такая наивная. Не понима­ет, что я никому не причиняю зла и живу в согласии со своей совестью»… Но, чтобы впредь ее не «застукали» на месте «преступления», Береника стала более осмот­рительной…

«Все равно Сергей будет моим, потому что я его люблю», — шептала она, в очередной раз подгляды­вая за влюбленными. Девушка чувствовала себя по-настоящему счастливой, когда они ссорились, подолгу не разговаривали, несмотря на то, что Ника к сестре была по-своему привязана и, можно сказать, ее богот­ворила. В то же время знала, что никогда не уступит ей Сергея, который только вчера попросил Рисс выйти за него замуж.

«Как сестре удалось его так быстро „захомутать“? Должна быть какая-то веская причина, чтобы Сергей на это решился… Уж кому, как не мне, об этом знать!». Проплакав всю ночь, она приняла решение: «Свадьбы не будет… Она, Ника, этого не допустит, и точка! Точка есть точка… А вот что будет с Беатрисс?.. Какой страш­ный для нее двойной удар: измена любимого мужчины и подлость родной сестры, — неожиданно для себя по­думала Ника… — А если Рисс, не справившись со своим горем, заболеет, а потом умрет, тогда что?»

И в ее памяти отчетливо высветились слова матери, сказанные подруге детства, прилетевшей из Америки к своим родственникам. Ника не собиралась «предстать пред ясными очами» маминой гостьи, но прежде чем «свалить» из дома, по своему обыкновению подслушала их разговор от начала до конца, стоя за неплотно при­крытой дверью.

— Я очень переживаю за старшую дочь. У нее мягкий, ранимый характер. Если у нее, не приведи Господь, что-то разладится с Сережей, которого она любит, Рисс с этим не справится. Сломается. Она у меня однолюб.

— Да что ты такое говоришь? Умная, современная де­вушка с прекрасной профессией! Да и внешностью Бог не обидел! Что за бред ты несешь?!

— Возможно, ты права. Но все равно на душе неспо­койно…

— Интересно, а твоя младшенькая похожа на стар­шую?.. Насколько я помню, она родилась уже здесь, в Израиле. Жаль, что я не смогла с ней познакомиться!

— Так уж вышло. Ники нет дома.

— Но ты мне не ответила на мой вопрос.

— Прости, дорогая! Не поверишь, но, глядя на своих девочек, я сама не перестаю удивляться, до чего они разные. Как будто не я их родила. Моя Береника нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах не пропадет. Хотя она не так красива, как сестра, но зато уверена в себе и своей неотразимости, как никто другой. Она ни­кого и ничего не боится. Знает себе цену. Но, самое глав­ное, моя дочь уверена, что всегда и во всем права. И уж если что-то задумала и приняла решение, ни при каких обстоятельствах не отступится и своего добьется любой ценой.

В эту минуту Ника почувствовала легкую обиду на мать и даже нечто похожее на укол совести.

«А ведь мама права. И как факт. Вчера ночью она при­няла судьбоносное решение помешать свадьбе сестры с Сергеем. А раз решила, значит, так тому и быть! Другого не дано. Она, Береника, в него влюблена до чертиков. И этого достаточно. Сережа ее судьба, а не Рисс! Она это поняла с самого начала, так как запомнила то, о чем они говорили, когда шептались, спорили, мирились и целовались…». Поднимающаяся в душе ревность дово­дила Нику до бешенства. Чтобы успокоиться и не вы­дать себя, она сжимала кулаки с таким остервенением, что аккуратно подпиленные «коготки» впивались в ее ладонь… «Ника, потерпи еще немного, и Сергей будет твой и только твой!» — шептала она. Девушка знала, что, в отличие от сестры, ее мнение всегда совпадало с мне­нием Сергея.

Сидя перед зеркалом, она проигрывала разные вари­анты, чтобы еще раз убедиться в своей правоте и даль­новидности… Лежа в постели, девушка постоянно вела с ним бесконечные разговоры, мысленно стараясь до­казать ему и себе «непроходимую тупость» сестры. А заодно понять причину необдуманного, на ее взгляд, поведения Рисс с «будущим мужем», задавая ей вирту­ально каверзные вопросы… «Рисс, ответь мне на самый простейший вопрос — зачем ты постоянно споришь со своим женихом? Неужели так до сих пор не „вруби­лась“, что последнее слово, как правило, остается за ним? Хочешь настоять на своем? Доказать, что ты всег­да права? Тогда зачем было „копья ломать“? Пойми, что на самом деле все проще простого. Главное — придумать особый „рецепт“ для любимого мужчины. Слушай и запоминай, дарю. Возьми по щепотке „хитрости“, „ле­сти“ (о его аналитическом уме и деловых качествах) и „милого ненавязчивого кокетства“ (слава Богу, у тебя оно отсутствует) — и любовный коктейль готов. А чтобы все получилось как бы само собой, сядь к нему на коле­ни, обними и закрепи „выпитый им до самого донышка коктейль“ страстным поцелуем… Сергей почувствует себя самым счастливым, уверенным в своей неординар­ности мужчиной и тут же решит, что к такому важному для тебя, Рисс, решению он пришел сам».

Она, Ника, это понимает, а сестра — нет! Поэтому их совместная жизнь с Сережей никогда не сложится. В любой момент может появиться глубокая трещина, че­рез которую они никогда не смогут переступить… И-и что дальше?.. Тупик!? А тупик — всегда развод. А развод — это обида, боль, слезы, горечь утраты, расшатанные нервы и зря потерянное время. Дай-то Бог, чтобы Рисс «пузо себе не наиграла» и ребеночка не родила!… Опля! Приехали!.. Зачем им столько болезненных разочарова­ний, если можно сделать все полюбовно. Сергей оста­нется с ней, а красавица Рисс встретит того, кто будет любить ее по-настоящему.

Самое интересное заключалось в том, что Ника ни на йоту не сомневалась в своей правоте. В ее голов­ке не было и доли сомнения в том, что Сергей может не захотеть на ней жениться. Поэтому без колебаний, а тем более угрызений совести все решила за них обо­их, хотя никакого определенного плана у Береники не было… «Вот еще! Все должно получиться само собой, без каких-либо усилий с моей стороны. А каким об­разом — подскажет жизнь, которая состоит из сплош­ных случайностей…» К таким выводам она пришла во время виртуальных споров с потенциальным пока еще женихом. Каждый сделанный вывод сопровождался ее собственной аксиомой: «Как ни крути, а у Сереженьки другого выхода нет и быть не может».

Воскресным утром Ника, привыкшая вскакивать, как только открывала глаза, неожиданно для самой себя решила поваляться в постели… И вдруг до нее донесся негодующе-взволнованный голос мамы.

— Не может быть! Все, о чем я сейчас узнала, плоды твоего богатого воображения, вызванные ревностью! Успокойся! В таком состоянии можешь наделать много глупостей, о которых будешь жалеть всю жизнь!

Вскочив с постели, быстро проскочив узкий кори­дор, разделяющий их комнаты с сестрой, Ника присела и припала ухом к двери…«Что там стряслось? Почему Рисс плачет?» — с большими предосторожностями она приникла к замочной скважине. Первое, что бросилось ей в глаза, это расстроенное лицо мамы, пошедшее крас­ными пятнами и зареванное лицо сестры. В порыве со­страдания Ника схватилась за дверную ручку и тут же отдернула руку.

«Ника, не будь ханжой! Притворство — хуже измены! Все, что там происходит, связано с Сергеем… Ой! А что если он попал в автомобильную катастрофу, или его убили бандиты?»

Покрываясь потом, она рванула на себя дверную руч­ку, но дверь была заперта.

«Что же это такое? Совсем с ума спрыгнули!» — про­шептала Ника, ошалело уставившись на дверь.

«Ну и черт с вами! Так мне и надо! Нет, так вам и надо! Вы сами оказали мне огромную услугу. Теперь не нужно притворяться, играя роль оскорбленной сестры! Я хоте­ла помешать их свадьбе! Но для этого нужно было из­ворачиваться и лгать. Судьба распорядилась по-своему. „Развязала“ мне руки. Хотя с самого начала я знала, что Рисс и Сергей не пара. Это еще раз подтверждает, что я была права… И все же, зачем они заперли дверь? Интересно кто — мама или Рисс?.. Только не Рисс. Зна­чит, мама. Но почему, почему она так со мной поступи­ла? Неужели догадалась о том, что я задумала. Но как?.. Как, как?.. На то она и мама. Кто как не она знает, на что способна ее младшая дочь… Милая мамочка! Я прекрас­но осознаю, что ты хотела оградить меня от себя… „Вот и хорошо, что понимаешь, умница ты моя“. Тогда како­го черта ты, Ника, строишь из себя обиженную судьбой овечку… А если честно, то мне их обеих жалко. Рисс моя сестра… Дорогая моя мамочка, я догадываюсь, что тебе со мной не очень-то и повезло! А вот мне наоборот! Род­ная… Я тебя очень люблю! И Рисс люблю тоже. Но это никак не повлияет на мое решение…».

Бросившись на постель, Ника зарылась лицом в поду­шку… «Как им только не стыдно!.. Заперлись, как будто я…». Обида обрушилась на девушку с новой силой, вы­теснив из ее сердца чувство любви к ним обеим… «Что они себе позволяют? Сколько времени я должна здесь сидеть в изоляции?»

Вскочив на ноги, она снова подбежала к запертой двери.

«Все! Хватит!.. Эту сырость Рисс развела надолго! Хотя все и так понятно! Сколько можно переливать из пустого в порожнее!» — схватив подушку, Ника в серд­цах швырнула ее о стену. «Ну а дальше-то что?» — раз­мышляла она… Нужно немедленно прекратить этот са­домазохизм (недавно прочитанное ею слово), который закончится тем, что у мамы подскочит давление». Вско­чив на ноги, девочка снова подбежала к двери и с силой рванула ручку на себя. Дверь не поддавалась. «Сейчас я устрою такое «представление», что мало вам не по­кажется!.. Только нужно сначала найти что-то тяжелое, чтобы открыть эту проклятую дверь»

Ее взгляд задержался на старинном подсвечнике. Зажав его в руке, девушка пулей вылетела в коридор. Дверь в комнату сестры неожиданно оказалась откры­той. Возбужденная Береника, не успев сообразить, что произошло, проехалась на пятках по натертому до бле­ска паркету и, не удержав равновесия, свалилась прямо под ноги сестры с зажатым в руке подсвечником, кото­рый в ярости запустила в открытое настежь окно… Мать и Рисс с криком бросились к окну, опасаясь, что запу­щенный Никой «бумеранг» раскроил какому-то слу­чайному прохожему голову. А она продолжала сидеть все в той же позе и спокойно созерцать эту дурацкую, на ее взгляд, сцену.

— Черт знает что! Кто вам позволил меня изолировать, я вас спрашиваю? С каких пор вы скрываете от меня се­мейные проблемы, а? Вы сами заварили эту кашу! Сами ее и расхлебывайте! Флаг вам в руки! А то чуть что, сразу в панику! И так всегда! Привыкли из мухи делать слона. Господи! Да неужели вы еще не поняли такой простой истины! Для этого вовсе не нужно иметь семь пядей во лбу!.. Если на улице тихо, никто не орет, не вопит и не ругается матом, значит, ничего страшного не случи­лось. Это факт и, как любит повторять наш папа, фак­ты — вещь упрямая! Ну, ответьте мне. Что вы за люди?! Сколько раз я вас учила, что нечего впадать в крайности раньше времени!..

Мать хотела ее приструнить, но только что окон­чившая гневную тираду, сидящая на полу дочь, спо­койно накручивающая на указательный палец прядь рассыпавшихся по плечам белокурых волос, была так естественна, органично-непосредственна и убеждена в своей правоте, что спорить с ней было бесполезно. Коротенькая выше колен прозрачная бледно-розового цвета ночная рубашка соскользнула с ее плеча, обнажив молодую упругую грудь…

— Ника, встань! Ступай в свою комнату. Приведи себя в порядок, а потом мы с тобой пог… — и мать застыла на полуслове, глядя остановившимся взглядом на входную дверь, в которой стоял бледный взбешенный Сергей со злополучным подсвечником в руке.…

— Кто это сделал?..

— Сереженька, извини! Это я швырнула подсвечник со всей злости, а он взял и вылетел в окно… Ее веселые серые глаза сощурились от едва сдерживаемого смеха.

Молодой человек, не мигая, смотрел на девушку, а она на него. И только негодующий возглас матери вернул Нику к действительности. Девчонка вскочила на ноги. От резкого движения ночнушка соскользнула вниз к ее ногам, обнажив стройное тело… Она растерялась. За­мерла. Делать нечего!.. Переступив через нее, девчон­ка пальцами правой ноги отшвырнула комочек шелка в сторону, повернулась ко всем спиной и, едва заметно покачивая бедрами, пошла к своей комнате. Соблазни­тельная попка была «украшена» маленькой полоской хутини, подчеркивая округлость ее ягодиц. «Чего они так испугались! Можно подумать, что он никогда не был на пляже! Прежде чем закрыть за собой дверь, плутовка оглянулась. Сергей смотрел на нее с таким восхищением, что Нике стало смешно. Она торжествующе рассмеялась и заговорщицки ему подмигнула. И в этот момент услы­шала грохот упавшего на пол подсвечника, который он держал в руке. Вздрогнув от неожиданности, Ника при­открыла дверь, выдернула все еще торчащий в ней зло­получный ключ, который сломал ее близким жизнь…

Глава 3

Оказавшись в своей комнате, она подбежала к боль­шому во всю стену зеркалу и, прищурившись, устави­лась на свое отражение, изучая свое тело как бы со сто­роны. Упругая грудь, прямая спина, сексуальная попка, длинные ноги с тонкими лодыжками и маленькой ступ­ней произвели на нее впечатление. Ника несколько раз продефилировала перед зеркалом и вдруг вспомнила: сколько раз она рыдала из-за своей «серенькой» внеш­ности и имени, которым наградила ее мама.

— Мамочка! Зачем ты меня назвала таким дурацким именем?

— Кто тебе это сказал?

— Кто, кто, да все! И как ты до этого додумалась? Я бы свою дочь ни за что на свете так не назвала!

— Доченька, сейчас я тебе объясню… Когда-то много тысячелетий назад жила прекрасная иудейская прин­цесса по имени Береника, — расчесывая белокурую го­ловку девочки, начала рассказывать мама.

— Девушка была необыкновенно умна, образованна. Обладала, как сейчас принято говорить, сильной хариз­мой, перед которой никто не мог устоять. Ее необыкно­венно красивую осанку, легкую и грациозную походку воспевали самые знаменитые поэты того времени. И вопреки тому, что при царском дворе в те времена было много прекрасных, юных и именитых девушек намного красивее ее, именно к ней сватались самые титулован­ные женихи и принцы крови со всего света. О ней слага­лись легенды. При ее появлении мужчины падали перед ней на колени…

— А при чем здесь я?

— Не торопись. Дослушай до конца… Так вот, когда я была беременна, мне подарили замечательный двух­томник Лиона Фейхтвангера «Иудейская война». И я «заболела» этим именем.

Такое объяснение десятилетней девочке пришлось по душе. Она тут же разыскала эту книгу и, пропуская целые главы, прочла только то, что хотела знать о пре­красной иудейской принцессе Беренике. С того времени она старалась ей подражать. Изменила походку. Прои­зошедшая с девочкой метаморфоза стала главной темой среди ее одноклассниц и учителей.

Теперь она знала точно — имя Береника, подаренное мамой, несет в себе тайну, которую нужно разгадать, а интуиция ей в этом поможет. Поможет стать «пожира­тельницей мужских сердец», как принцесса Береника… После недолгих раздумий Ника отошла от зеркала и принялась дефилировать по комнате походкой, какой, по ее мнению, обладала прекрасная иудейка… Эффект был поразителен. Довольная собой, Ника прыгнула на кровать. Перевернулась на спину, раскинув в стороны руки.

«Черт подери! Интересно узнать, неужели каждого мужика так легко охмурить и захомутать, как этого, с позволения сказать, «женишка»… Увидел обнаженное девичье тело и слюни распустил… Кобель проклятый!.. Хм! Если это действительно так, тогда зачем было зате­вать весь этот сыр-бор? Зачем говорить о великой люб­ви, раз все так эфемерно и иллюзорно? Из-за пустого самообмана. Тьфу! Иллюзии или желания? Из желания быть любимой, или чтобы рядом с тобой был красивый мужчина?.. Судя по тому, что произошло, они этого не стоят… Не стоят страданий многих женщин. В том числе и моей Рисс… И как факт. Сергей, из-за которого стра­дает ее родная сестра, из той же кобелино — козлиной породы. Козел!.. Козел-то он козел!.. Но парень видный, можно сказать, красивый, способный и перспективный жених. Ну и что с того? Моя Рисс не только красавица и умница. Она стоит на несколько порядков выше этого типа по всем показателям. Тогда напрашивается вопрос: зачем он, собственно, ей нужен? Ей — то!.. Тьфу! Ника, прочисть себе мозги… Рисс его очень любит и даже бо­готворит… Ишь, куда меня занесло… «Боготворит». По­трясающе идиотское слово… Любит она его и все!.. А вот мне, мне-то он на кой черт сдался? Что я с ним буду де­лать?.. И что будет со мной делать он? Предложит стать его любовницей? Ни фига подобного… Мне, Нике, такое счастье уж точно не в масть… Тогда спрашивается, за­чем разбивать Рисс жизнь?.. Господи! Что я наделала, дура проклятая? Ради чего?.. Только ради спортивного интереса или чего-то еще?.. Нет, нет! Я же не чокнутая, а если нет, тогда с большущим «приветом»… Ну уж это точно не про меня, и «не лезет ни в какие ворота», как говорит моя мама… Я не хотела сделать Рисс больно! Это все из-за любви к Сереже. Жить без него не могу, вот!» — прошептала она для большей убедительности. Но как только Ника озвучила эти слова, она поняла, что сама себе лжет, и в полной мере осознала весь ужас происшедшего… Стоп! Прибыли! Конечная станция «Подлючно-гадючная!» — высветилось у нее в голове. Осторожно, двери закрываются! Это твоя, Ника, оста­новка. Ты приехала!.. Что же теперь будет?.. Что будет, что будет?.. Мама сляжет, это уж как пить дать. Нежная и легкоранимая Рисс может наделать глупостей… Ника, это ты виновница всего происшедшего, тебе и карты в руки… А что мне с ними делать? Карты здесь ни при чем. Нужно набраться мужества, вылезти из своего «гадюш­ника» как можно скорее и пойти покаяться… Вряд ли это поможет, но извиниться придется… Хорошо. Допус­тим, что ты это сделаешь. А ты уверена, что такое на­важдение больше не повторится?»

Ника решила не кривить душой хотя бы перед собой. Глядя на свое зареванное лицо в зеркале, она уже знала ответ… Впервые в жизни ей стало страшно. И, как в дет­стве, вскочив с постели, бросилась сломя голову в ком­нату сестры с криком:

— Рисс, прости меня, прости! — и замерла на пороге, увидев Сергея, который просил у сестры прощения…

— Рисс! Рисс, любимая! Не верь ему! Он не настоя­щий! Он притворщик! Притворщик, кобель и слюнтяй!.. Он не стоит ни тебя, ни твоей любви! — орала Ника. Подбежав к Сергею, размахнулась и от всей души от­весила ему звонкую пощечину, одну, вторую, третью… Крутанувшись на одной ноге, девушка помчалась к себе в комнату и, хлопнув дверью, повернула в замке ключ…

Очнувшись, Ника увидела сломанную дверь, плачу­щую маму, растерянное лицо отца и Рисс, которая, стоя на коленях, брызгала ей в лицо водой…

— Мам! Пап! Все обошлось! Успокойтесь, пожалуйста! — прошептала Рисс, гладя ее по голове мокрой от воды и слез ладошкой…

Несколько дней девочка провалялась в постели. Мама находилась все время рядом, несмотря на то что врач уверял — у Ники случился нервный срыв, который пройдет без каких-либо последствий и осложнений. Прописал таблетки, которые она незаметно складиро­вала под подушку.

Все словно сговорились. Никто ее не ругал, не по­прекал и не напоминал о случившемся. Казалось, что в их квартире снова наступили мир и покой. Но Ника чувствовала, что в доме притаилась недосказанность, в любой момент готовая обернуться ураганом, который превратит их дом в «поле битвы»…И все из-за меня. «Бедные мои. Вы не заслужили таких страданий. Осо­бенно Рисс. Я должна с ней поговорить… Но как это сде­лать?.. И вообще, согласится ли она меня выслушать?..

Однажды Нике пришлось подниматься на девя­тый этаж пешком. Она тысячу раз без труда взбегала на свою «девятку», словно на крыльях. Но это только когда она сама этого хотела, а не тогда, когда сломался лифт. Тем более что на улице жара под сорок, и ранец на спине весит десять килограмм, а то и больше… Услышав вкрадчивый шепот одной женщины и приглушенно-возмущенный другой, Ника остановилась и напрягла слух. Женщины стояли на лестничной площадке….

— Нет такой двери, которую нельзя открыть, как и нет тайны, которую можно сохранить…

— Перестань морочить мне голову!

— А я и не морочу! Мы чаще всего страдаем от того, что узнаем обо всем случившемся последними. Узнаем, что другую женщину любят, а жену в лучшем случае до поры до времени только терпят. Неужели ты никогда не слышала, как уводят мужей от лучших подруг, так как именно они ближе к чужому мужу… А хочешь — другой сценарий. Некоторые мужчины говорят, что жену най­ти легче, чем хорошенькую, услужливо– понятливую секретаршу. Поэтому такая секретарша стоит больших денег…

В это время послышался шум поднимающегося вверх лифта. Разговор прервался. Двери с шумом закрылись, поглотив в недрах лифта обеих собеседниц.

Уже лежа в постели, Ника слово в слово повторила этот странный диалог в уме, потом вслух.

— Если моя Рисс выйдет за этого трухлявого кобеля, это может случиться и с ней, — ужаснулась Ника.

Рисс шла по узкому коридору. Дверь в комнату сестры была приоткрыта… Услышав свое имя и возглас сестры, решила посмотреть, с кем она разговаривает.

— Ник! Извини, что без стука. С кем это ты так громко разговариваешь?

От неожиданности она растерялась и выпалила пер­вое, что пришло ей в голову.

— Сама с собой!

— Что, что? Ты это серьезно!

— Серьезнее не бывает.

— Если не ошибаюсь, ты произнесла мое имя?

— Не ошибаешься!

— Что-то я не догоняю — кажется, это одно из твоих любимых словечек?

— Вот именно, что не догоняешь. В этом твоя беда! — выпалила Ника и как-то по– детски хлопнула себя ла­дошкой по рту.

— Ника, давай поговорим, ничего не скрывая. Соглас­на?

— Да… Но, но я боюсь.

— Чего? А может быть, кого?

— Если «чего», то правды. Если «кого», тоже правды.

— Правды?! Ник, а какая она у тебя, эта правда: объ­ективная, субъективная, придуманная наспех, хорошо и тщательно обдуманная или заранее спланированная?

Ника посмотрела сестре в глаза и тут же выпалила.

— Рисс, правду нельзя разделить на пять отдельно взятых составляющих, потому что у каждой из нас она своя.

— Милая сестренка! Это размытый ответ. И за него не спрячешься. Ты мне преподнесла хороший урок. Я еще не привыкла видеть в тебе соперницу.

— И никакая я тебе не с-с-с-опе-рни-ца! Мне действи­тельно казалась, что я его люблю!.. И вдруг я вспомни­ла его выражение лица в той экстремальной ситуации: перекошенное от страха и с подсвечником в трясущейся руке… Потом представила кобелиный взгляд, каким он смотрел на меня, пуская слюни. И тут же его запрезира­ла! Я тебе не вру. А говорю только то, что чувствую. Я по-настоящему счастлива, что ты, Рисс, послала его на три самые «подходящие» для этого хлюста буквы… Это главное!.. Только сейчас до меня доехало, что ты, так же как и я, его себе придумала. Эта такая же правда, как и та, что я тебе завидовала. Всегда и во всем. И ревнова­ла.

Глава 4

Сестры долго сидели обнявшись. Нике казалось, что она прощена… Рисс встала, погладила ее по голове, неж­но собрала растрепавшиеся волосы в плотный жгут и закрепила на затылке.

— Ник, я выслушала твою правду. Теперь послушай мою… Зависть и ревность — твои главные враги… Они будут отравлять тебе жизнь, так же как и ты будешь от­равлять ее другим… Помни, что тот же запущенный под­свечник — бумеранг, который возвращается к тому, кто его запустил… И еще! Если станешь растрачивать свою жизнь на мелкие интрижки, погубишь заложенный в тебе огромный жизненный потенциал, «подаренный» мамой и папой. Потенциал, который мог бы сделать из тебя благородную женщину, занимающую подобающее место в жизни. Добиться уважения не только близких или любимых тобой людей, но всех, кто тебя будет окружать… А самое главное, Ник, чтобы ты научилась уважать себя!! Но мне почему-то кажется, что, не сумев обуздать свои инстинкты, ты так и останешься про­сто кокетливой девочкой, девушкой, женщиной, а по­том старухой. Дай-то Бог, чтобы хоть с богатым само­стоятельным мужем тебе повезло, а ему с тобой, в чем я очень и очень сомневаюсь!..– и она вышла, оставив дверь открытой…

Ника не верила своим ушам! Ее любимая сестра вы­несла ей приговор. Вскочив на ноги, она заорала, захле­бываясь слезами:

— Можешь не сомневаться! Я сумею поднять свою планку намного выше твоей и заткнуть за пояс во всем, в том числе и в любви! И неважно, скольким мужчинам я вскружу голову!.. Главное, чтобы я твердо стояла на своих ногах… Я стану успешной, счастливой и любимой, оставаясь все той же кокеткой!

Лично мне это не помешает! Клянусь!..

Рисс бросилась в кресло и закрыла ладонями уши.

«Что я наделала? Господи, что же натворила? Ника никогда и ни за что на свете меня это не простит. Черт меня дернул проходить по коридору именно в тот мо­мент, когда сестра, с самого раннего детства мечтавшая стать знаменитой актрисой, по своей давней привычке озвучивала и проигрывала вслух понравившиеся ей от­рывки из любимых книг и кинофильмов. Поэтому мог­ло сложиться впечатление, что она с кем-то постоянно разговаривает.

А я! Как могла забыть, что у сестры сейчас самый опасный возраст, и юношеская любовь к Сергею может обернуться для нее появлением опасных комплексов. Почему ей не сказала, что сама в нем разочаровалась? Почему? А Ника страдает! Винит себя за предательство. И я была готова ее простить. Но то, в чем она призна­лась, затмило мне разум. Поэтому вместо того, чтобы как-то замять выяснение отношений, решила ради нее самой продолжить этот ужасный разговор. Хотела объ­яснить упрямой девчонке, что тупик, в который она себя загнала, несоизмерим с теми нервными, моральными и физическими потрясениями, которые могут искалечить ей жизнь. Жизнь, которая, как она считала с самого детства, была создана только для нее одной, и что она сможет брать от нее все, что взбредет в ее сумасбродную головку…

Говорят, что «нет худа без добра». У Ники появилась скрепленная ее же клятвой цель, от которой она ни за что не отступится, и это самое главное!».

«Как Рисс могла так со мной поступить? Как могла во мне усомниться? — зарывшись носом в подушку, чтобы мама не услышала ее всхлипов, спрашивала себя Ника… Успокоившись, она воспроизвела шепотом и в лицах весь разговор с сестрой слово в слово. Как же так вышло, что по уши втрескавшаяся в этого чувака Рисс не сошла с ума и не перерезала себе вены, как уверяла свою аме­риканскую подругу мама. Значит, она сама в нем разо­чаровалась. Тогда зачем нужен был весь этот разговор? Ответ может быть только один. Мы обе ошибались: я не знаю ее так же, как она не знает меня, а я не знаю себя… Правда, с одной лишь разницей. Рисс всегда говорит правду, а я нет. Это может означать только одно. Сестра считает меня дурой, вся жизнь которой будет состоять из пустых развлечений… Ну уж нет! Я тебе еще докажу, кто есть кто!».

Глава 5

Беатрисс защитила с блеском диплом, через два дня утвердили ее проекты, над которыми она работала в научном центре параллельно с учебой в университете. Через неделю сделала доклад на ученом Совете о ре­зультатах своих исследований, потом на Всемирном Конгрессе, куда ее пригласили. Ей аплодировали стоя и там же предложили работу в Америке на очень вы­годных условиях. Она согласилась, но при составлении контракта потребовала включить официальное разре­шение работать над своей темой самостоятельно, от­дельно от американских коллег.

Родители хотели устроить по этому поводу торжество в самом лучшем ресторане, но Рисс наотрез отказалась. Тогда решили отметить успехи старшей дочери дома и подарить ей дорогое фамильное колье, которое, как сказала мама, принесет ей счастье и удачу…

Ника искренне радовалась за сестру и долго решала, что подарить, бросаясь, как всегда, из крайности в край­ность. С мамой она решила не советоваться. Ее подарок должен быть особенный. И вдруг она вспомнила о сво­ей любимой книге «Унесенная ветром» Маргарет Мит­челл, главная героиня которой Скарлетт О» Хара была ее кумиром.

…Она поместила книгу в икебану из роскошных ро­зовых пионов, тонкий аромат которых приводил обе­их сестер в восторг, приложила небольшую открытку с надписью: «Любимой Рисс от ее сумасбродной Ники, которая обязательно станет принцессой, достойной своей талантливой сестренки. Счастья тебе, удачи и на­стоящей любви!»

В Америке Рисс преуспела. Ее красота, молодость, женственность и хрупкость в сочетании с талантом, гиб­кой логикой, образованностью и сильной волей произ­водили на общающихся с ней деловых людей и ученых неизгладимое впечатление. Вскоре после приезда ей сделал предложение молодой богатый бизнесмен, кото­рому она поставила единственное условие:

— Я никогда не оставлю свою работу, хотя понимаю, что она отнимает много времени. Я хочу стать богатой и закрепить за собой право на финансовую независимость и свободу общения. Дружить и общаться с теми людьми, которые мне нравятся и с которыми мне интересно. А во всем остальном постараюсь быть образцовой женой.

Рисс пригласила на свадьбу родителей и сестру, ко­торая, получив отличный аттестат зрелости — багрут, решила служить в израильской армии в боевых частях. Рисс очень скучала, особенно по маме, поэтому надея­лась, что ей удастся уговорить родителей пожить у нее какое-то время, а если понравится, переехать в Америку вместе с Никой после окончания службы в армии. Она не сомневалась, что сестра, с ее знанием английского языка, сможет поступить в любой престижный колледж и выбрать ту профессию, которая ей по душе…

Увидев шикарную загородную виллу сестры, в кото­рой должно было состояться свадебное торжество, Ника почувствовала легкий укол в сердце, и ее лицо залила краска зависти, которую все приняли за смущение.

Родителям и сестре Рисс отдала весь второй этаж, где, кроме библиотеки, музыкального зала с великолепным роялем, комнаты — дискотеки, домашнего кинотеатра, тренажерного зала и всяческих удобств, было еще не­сколько свободных комнат. Ника не успела туда загля­нуть, так как сделала все возможное и невозможное, чтобы уговорить родителей прилететь в Америку в день свадьбы сестры, так как знала, как дорога для Рисс каж­дая минута общения с мамой. Но главная фишка заклю­чалась в том, чтобы никто, кроме близких родственни­ков, не увидел ее до начала свадебного торжества.

После того как они перекусили с дороги, Рисс пред­ложила принять освежающую ванну, воспользоваться услугами массажисток, парикмахера и косметолога.

— Ник, пока родители отдыхают, я хочу тебе кое-что предложить…

— Спасибо, сестренка! Только, чур, без обид! Я немно­го устала и хочу отдохнуть. Оставь свое предложение на потом!

— На потом так на потом, тем более что я хочу отвести родителей к известному модельеру, который поможет подобрать маме наряд, а папе то, что ему необходимо. Ну а ты, сестричка, выберешь себе все, что захочешь…

— Заметано. А сейчас я хочу принять ванну и восполь­зоваться услугами массажистки. Макияж и прическу сделаю сама. Свадебный наряд привезла из Израиля. Надеюсь, что в нем я буду себя чувствовать более сво­бодно. Ну а мама и папа — пускай решают сами…

— Я ни к чему тебя не принуждаю! Делай так, как тебе удобно!..

— Благодарю за понимание!

— А я за то, что прилетела, и это для меня самое глав­ное!

— Кстати, а как в вашем высокопоставленном обще­стве принято одеваться на подобные торжества: в длин­ное платье со шлейфом или можно в короткое, яркое, пастельное, черное или обязательно белое?

— Сестренка, у тебя превосходный вкус! Поэтому мо­жешь одеться так, как ты для себя решила еще в Израи­ле! И я ни на йоту не сомневаюсь, что ты будешь на этом вечере самой красивой девушкой! До встречи!..

Рисс как в воду глядела, так как Ника действитель­но продумала все до мелочей: какое платье наденет, как войдет в зал, когда там соберется много гостей. Как бу­дет веселиться, танцевать, шутить, делать комплимен­ты, чтобы покорить высокопоставленное общество сво­ей красотой, молодостью, обаянием и соответствовать красавице-невесте.

«Господи! Как же так можно! Рисс ничуточки не изме­нилась. Как была дурой, так ею и осталась, правда, с док­торской степенью и при богатстве своего муженька!»

«Береника, ты девушка уже достаточно взрослая. По­этому приняла правильное и своевременное решение — строить свою жизнь так, как тебе заблагорассудится, не обращая внимания на сестру и своих отставших от жиз­ни родителей. Принцесса Береника, наша госпожа, тебе в этом поможет. Ее приказы ты будешь получать через нас, трех ее преданных рабынь…»

«Опаньки! Три замшелые потусторонние рабыни! От­куда вы свалились! И с какого перепугу я должна вам и ей подчиняться? Принцессой Береникой я восхищалась, пока читала книгу. А потом о ней забыла…»

Перед тем, как выйти к гостям, Нику чуть не вырва­ло от волнения. Она уже была не рада, что согласилась начать игру, которая может обернуться для нее и Рисс катастрофой.

«Не переживай! Пусти все на самотек. Все равно че­рез пару дней вернешься домой. Так что на их мнение можешь наплевать!».

За Никой зашли родители.

— Доченька, пора выйти к гостям!

— Мамочка, я выйду сама, без сопровождения почет­ного родительского эскорта.

— Сама так сама! — ответила она, понимая, что дочь старается войти в придуманную роль. «Как же она бы­вает мила и обворожительна! Умеет легко и непринуж­денно вписаться в любое общество, если захочет. Но я-то ее хорошо знаю. Что же младшая дочь придумала на этот раз? Придется не спускать с нее глаз».

Девушка заранее решила, что должна остановиться на пять ступенек выше, чтобы оказаться у всех гостей на виду. Легко сбежав по лестнице вниз, замерла, мгно­венно обежав взглядом собравшихся в огромном лобби гостей в богатых нарядах, массу живых цветов, стоящих в массивных напольных вазах.

— А вот и я! — перекрывая рокочущий шум голосов, который всегда присутствует на таких торжественных мероприятиях, громко воскликнула Ника. Все головы повернулись в ее сторону. На ней было короткое, лег­кое, светло-серого цвета платье. Искусно выполненная драпировка, от которой мягко струились фалды, вы­деляла небольшую упругую грудь. Зачесанные набок белокурые волосы, перевязанные лентой, подчеркива­ли ее юность. Изящные, на не высокой шпильке туфли-лодочки — красоту длинных стройных ног. Плутовка мгновенно почувствовала кожей, что своей грациозно­стью и внезапным появлением произвела фурор. Ее за­метили, оценили, а теперь будут обсуждать, кто из них красивее: невеста или ее сестра. Значит, я все правиль­но рассчитала — внешность, изящество, неожиданность станут первым шагом к успеху.

Глава 6

И тут Ника увидела сестру. Рисс была в длинном, ве­чернем платье нежно-лилового цвета. Глубокое узкое декольте подчеркивало стройность шеи. Узкие рукава удачно оттеняли красоту рук с длинными тоненькими пальчиками. Густые черные волосы были выложены красивым узлом, украшенным изящной заколкой. Вы­бившиеся из прически завитки подчеркивали фиалко­вый цвет миндалевидного разреза глаз с едва заметным макияжем. Высокий рост, врожденная грация и жен­ственность делали ее похожей на греческую богиню. Рядом с ней стоял высокий стройный мужчина с модной стрижкой. У него были крупные черты лица, твердый контур больших губ и волевой подбородок, словно вы­сеченный из камня. Нике показалось, что в уголках его губ промелькнула ироническая насмешка.

«Чтоб ты провалился, урод! Еще не вечер! Посмо­трим, кто над кем будет смеяться!» — прошипело у нее внутри…

Ника видела, как Рисс взяла мужа под руку. Порав­нявшись с ней, обняла сестру за плечи.

— Дэн, это моя Ника!..

— Очень приятно.

— А мне уж как приятно! — приветливо улыбаясь, от­ветила Ника, незаметно сглотнув рвавшееся наружу слово «индюк».

— Дорогие гости! С родителями я вас познакомила. А эта прелестная девушка — моя младшая сестра. Ее зовут Береника. Она живет в Израиле.

В это время к невесте подошел ведущий свадебного церемониала и что-то сказал. Рисс в знак согласия кив­нула, и все пошло по задуманному сценарию:

Танец жениха и невесты, родителей и… покатилось… Музыка. Перезвон хрустальных бокалов. Взрывы сме­ха. Полные рты…

К Нике подвалил какой-то парень.

— Сбацаем?

— Давай.

— Я Ник!

— А я Ника!

— Вот так совпаденьице. Кому скажешь — не поверят!

Между танцами они пили шампанское. Потом вышли подышать свежим воздухом на веранду, которая была продолжением зала, так как стеклянные двери, раздви­гаясь от стены до стены, объединяли оба помещения… Парень прижал ее к себе и поцеловал в губы. Целовался он классно. Она ему ответила.

«Хватит чмокаться! Не забывай следить за новоиспе­ченным муженьком своей сестрички…».

Ника не могла не признать, что они очень эффектная пара. И не могла не видеть, Дэн от своей жены без ума.

— Господи, как же я рада! Она это счастье заслужила!

«Хватит сантиментов! Ты что забыла, кто ты есть на самом деле! Этот „младенец“ с которым ты только что целовалась, нам изрядно поднадоел. Как можно скорее от него отделайся… На тебя обращают внимание бо­лее солидные и интересные американские „лохи“, чем он…».

«Вроде бы потусторонние, а все мои крутые выраже­ния и словечки схватывают прямо на лету».

— Ник! Ты меня извини, если сможешь. Но мне хо­чется, как ты выразился, сбацать и с другими молодыми людьми.

У парня от ее беспардонности отвисла челюсть.

— Ну, Ник, не обижайся! Ведь я живу не в ваших Шта­тах, а в моем Израиле… В Израиле, улавливаешь разни­цу? У нас там все более просто. А через пару дней я пой­ду служить в армию, вместо этого воздушного платья надену военную форму, получу автомат… Думаю, что ты меня понимаешь! Давай останемся друзьями!

«Нечего с ним сюсюкать. Скажи, как это принято в вашем мире: «Дорогой, поскорей захлопни свою «ва­режку» и отвали от меня подобру-поздорову… Я хочу на свадьбе моей сестры оторваться по полной програм­ме…».

— Ну, ты и даешь!…Никогда бы не подумал, что у красавицы-невесты такая гм… сестра, а для уточнения добавлю, что не очень сильно обольщайся на свой счет и поубавь спеси… Так что перестань из себя строить крутую девчонку. Ты на нее не тянешь! А чтобы звучало более «красочно», могу перевести с английского на ив­рит, а с иврита на русский… Желаю с пользой провести время, Ника — кофика. Шалом!..

Ника, как громом пораженная, застыла на месте и тут же громко расхохоталась…

— Ник! Я по достоинству оценила твой американский юмор! Желаю удачи, тезка! Тезка мужского рода!

В огромном зале интимно звучал блюз… Подкрепив­шиеся пищевыми изысками, запив их дорогими мар­ками спиртного, танцующие пары тесно прижимались друг к другу… Ловко снующие официанты с подносами на высоко поднятой руке предлагали бокалы, наполнен­ные дорогими напитками и коктейлями на все вкусы…

— Не желаете выпить со мной бокал шампанского, милая барышня? — услышала Ника.

— Желаю! — не глядя, сгоряча выпалила она.

— Браво! Тогда нам придется отойти в сторону, чтобы не мешать танцующим… Разрешите за вами поухажи­вать?!

— Спасибо! Извините, но я должна вас покинуть! — едва сдержалась, чтобы не вылить ему на голову бокал пенящегося шампанского вместе с унижением, которое впервые в жизни ей довелось проглотить.

«Так тебе и надо! Еще один придурок! Перестань с ними миндальничать! И реши, наконец, что для тебя всего важнее!»

Выпрямившись, Ника гордо, с высоко поднятой го­ловой, шла через весь зал, изящно покачивая бедрами, чувствуя спиной оценивающие и восхищенные взгляды мужчин. Это была легкая походка иудейской принцессы Береники, которой когда-то восхищался сам римский царь Тит.

«Что и требовалось доказать! Эта партия должна стать твоей. И самый красивый мужчина будет тоже твоим!.. Смелее! Вперед!»

«Нужно зайти в дамскую комнату, чтобы посмотреть, все ли у меня в порядке с прической… А вы сгиньте! Про­валитесь в свои тартарары! Не мешайте мне жить!»

Стоя перед зеркалом, она чувствовала, что в ней на­растает протест против трех фурий, поселившихся в ее душе. Она чувствовала непреодолимое желание совер­шить что-то ужасное, чтобы освободиться от них раз и навсегда:

«Только не сейчас! Я сильная и справлюсь с ними сама! Отлично! Тогда вздохни. Задержи дыхание. Вы­дохни. Повесь на лицо загадочную полуулыбку, которая сотрет с него злость, помноженную на обиду. А минут­ную слабость и растерянность сплюнь в унитаз… Это поможет мне выждать самый подходящий момент, что­бы как можно больнее ужалить в самое уязвимое место Рисс. Унизить так, чтобы запомнила на всю жизнь… Да будет так — клянусь!»

Повернув голову, она увидела молодого красавца, ко­торый не спускал с нее глаз.

«Вот и прекрасно! С этим стоит пофлиртовать, чтобы почувствовать свою власть над таким мужчиной и хоть раз побывать в роли принцессы Береники!»

— Ника! — окликнула ее мама. — Девочка моя! Куда ты пропала! Я так волновалась…

— Мамочка! Если тебе приспичило поволноваться, то повод для этого всегда найдется, — увидев спину удаля­ющегося красавца, Ника прикусила губу, чтобы не со­рваться и не нагрубить.

— Почему ты не волнуешься за свою ненаглядную Рисс. Интересно, куда она подевалась? Странно видеть, как ее новоиспеченный муженек скучает один.

«Не один, а в обществе «прекрасных дам-продам».

«Никак не угомонитесь! Хотите мне окончательно испортить свадебный вечер, твари никчемные!»

Краешком глаза она заметила на лице матери высту­пившие красные пятна… Но думать, а тем более сожалеть о содеянном у нее не было времени… Муж Рисс был уже рядом… Еще секунда и, одарив их вежливой улыбкой, он прошел мимо.

Восхищенные возгласы вывели девушку из транса. Ника обернулась и увидела Рисс, которая шла ему на­встречу в свободном мини-платье цвета морской вол­ны… Она была похожа на Венеру, только что вышедшую из морской пены…

«Все, с меня довольно! Нужно незаметно подняться в «свою» комнату, раздеться, принять холодный душ, смыть с себя обиды вместе с несбывшимися иллюзия­ми…

А дудки! Не будь я Никой, если не стану на свадьбе своей сестры принцессой Береникой, перед которой не мог устоять сам римский царь Тит!»

«А уж мы об этом позаботимся!»

В это время в зал ворвались первые аккорды наби­рающего силу и темп вальса, на волнах которого мимо нее проплыло счастливо улыбающееся лицо Рисс. Ее изящная фигурка словно растворилась в крепких и на­дежных объятиях Дэна, не сводящего с невесты восто­рженных глаз…

«На этот раз вы правы. С этим трудно поспорить. Он влюблен и никого сейчас не видит кроме нее. Но так бу­дет не всегда. Завтра все будет по-другому. И я своего не упущу! Подожду и добьюсь! Вот тогда мы посмот­рим, кто кого. Я заставлю его стоять передо мной на коленях! Игра только началась!.. Кто умеет выжидать, выстраивая свою партию, вести себя непринужденно, доброжелательно, стараясь находиться в поле зрения противника, чтобы вычислить и уловить тот самый единственный благоприятный момент и броситься в его пока еще виртуальные объятия, чтобы смести все пре­пятствия на своем пути в лице Рисс. Гордячка этого не вынесет!.. Она проиграет, а я выиграю!.. И тогда финита ля комедия!»

«Наконец-то! Хоть это поняла!»

— Доченька, о чем ты все время думаешь?

— С чего ты взяла?

— Красавица моя! У тебя такое выражение лица, что к тебе боязно подойти!

«Сейчас твоя мать скажет: — Ника, я тебя хорошо знаю! Не можешь переварить, что твоя сестра счастли­ва! Стоишь, выжидая подходящий момент, чтобы вос­пользоваться любой возможностью побольнее укусить сестру. Испортить ей и Дэну настроение, а там действо­вать по обстоятельствам. И, как результат, стоишь одна, а вокруг танцует и веселится молодежь! Как обидно, что восхищение, которое было вызвано твоим появлением в зале, и восторженные возгласы: „Как обаятельна!“, „Мне б такую!“, „Какая у Рисс хорошенькая сестрич­ка!“ — испарились. А сейчас на тебя неприятно смотреть! Злость и зависть никого не красят!»

«Хоть маму оставьте в покое, проклятые подстрека­тельницы!»

— Мама, ты, как всегда, все утрируешь! Стоит мне за­хотеть, и я пойду танцевать с кем захочу! Не веришь — смотри! — и гордо вскинув голову, сияя улыбкой и ямоч­ками на щеках, она пошла, слегка покачивая бедрами, к группе молодых людей, которые что-то весело обсуж­дали.

— Я предлагаю выпить за моего брата! — услышала Ника одновременно с хрустальным перезвоном бока­лов, наполненных шампанским.

— Если вы не возражаете, то я бы хотела выпить за свою сестру!.. — и, словно по мановению волшебной палочки, появился официант с подносом, на котором стояли фужеры и бокалы с напитками.

— Что ты предпочитаешь — виски, коньяк или?.. — почти одновременно воскликнули юноши.

— Предпочитаю вместо «или» бокал сухого красного вина! Тост озвучен. Пьем за мою сестру!

— Чин-чин!

— Чин– чин!

— А я предлагаю выпить за тебя, прекрасная фея! — сказал тот, что назвался братом жениха.

— Вы с нами?

— Спасибо! Я воздержусь! Воздержусь, чтобы во вре­мя танца не наступить кому-то из вас на ногу!..

— Разреши тебя пригласить?

— Пожалуйста! — ее вторым за этот вечер партнером стал брат Дэна.

— Я знаю, что тебя зовут Береника, а домашние на­зывают Никой. Рисс рассказывала, какая у нее замеча­тельная сестра, красавица и умница.

— Не-уже-ли так и го-во-ри-ла?

— Именно так и не иначе, — сдвинув на переносице брови, со скрытым вызовом ответил он.

— Ой! Как же я могла подзабыть, что у вас, американ­цев, большие проблемы с чувством юмора! Но чтобы настолько… Ай! Ты мне наступил на ногу, мистер…, как тебя там?

— Дуглас! Для друзей Дуг! Извини, что сделал боль­но. Такое случилось в первый раз…, хотя… Постараюсь исправить свою неловкость. А вот насчет юмора у тебя вышел полный абзац, наверно потому, что ты чуточку переигрываешь, — неожиданно переходя на русский, па­рировал он.

— Это я? Я переигрываю? С чего ты взял, тоже мне философ выискался!

— А разве не так?

— Поздравляю! Считай, что попал в самое «яблочко»! А как насчет того, чтобы угадать, почему? Я вниматель­но слушаю.

— Запросто! Просто не хочу тебя обидеть.

— Зато я могу запросто послать тебя куда подальше — шутка!

— Ника, я вовсе не хочу, чтобы недопонимание поро­дило недоверие и неприязнь между нами.

— Причем здесь недоверие? Сказал тебе то, что ду­маю, тем более что мое первое впечатление совпало с мнением Рисс!

— А я решила, что это лесть и, как назло, на память пришла недавно прочитанная фраза: «Тонкая лесть — почти утраченное искусство»…

— Ника, ты себя неправильно ведешь! Зачем ослож­нять отношения?

— О каких отношениях ты говоришь? Если между мной и тобой, дохлый номер!

— Мне кажется, что тебя здесь интересует только один человек — муж твоей сестры! Думаешь, что здесь собра­лись одни лохи, а ты самая умная? Если действительно умная, зачем все это затеяла? Зачем решила испортить молодоженам праздник. Неужели завидуешь родной сес­тре? А может у тебя «с головой не то-го»?

«Береника, немедленно поставь этого выскочку на свое место», — услышала она над своим ухом.

— Ишь, какой умник выискался!.. У нас говорят: если кажется — креститься надо!.. И еще на будущее: ни в ад­вокатах, ни в проповедниках я не нуждаюсь. Кто вино­ват, что это игра твоего больного воображения. Тебе надо серьезно лечиться, мальчик! Лечиться у лучшего психиатра!.. Впрочем, я сама могу поставить тебе диаг­ноз, причем задаром. Это ты злишься! И злишься пото­му, что сам запал на мою сестру, маменькин сынок…

— Пропусти! — вихрем взлетев по лестнице вверх, за­крылась в комнате, сорвала с себя платье и стала под ледяной душ, безуспешно пытаясь утопить бушующее в сердце чувство, которое стало для нее проклятием.

«Ничего страшного не произошло. Успокойся, и сно­ва в бой! А мы тебе подыграем, как сможем».

«Прекратите меня подстрекать! Хватит! Это из-за вас я так несчастна, твари потусторонние».

Рисс, танцуя с Дэном, разговаривая с гостями, прини­мая поздравления, приветливо улыбаясь, не выпускала Нику из поля зрения. Почувствовав возникшее напря­жение и тревогу жены, Дэну хватило нескольких се­кунд, чтобы определить, что причиной ее беспокойства является Береника.

«Ника о чем-то по-крупному и всерьез спорит с его братом! Тот явно расстроен. Преданности, порядочно­сти и здравого смысла Дугласу не занимать. Скандала он не допустит», — успокаивала себя Рисс.

«Да, с сестрой жене явно не повезло. А вот мне с бра­том… Дэн не забыл, как младший брат „вытащил“ его из непростой ситуации, в которую он „вляпался“ совер­шенно случайно… Со временем Дуг станет блестящим адвокатом или дипломатом. Он необыкновенно та­лантлив. Обладает развитой логикой и сильной волей… Дай-то Бог, чтобы в его жизни не „возникла“ такая взбалмошная фурия, как эта Береника, которая из-за мимолетной прихоти может наделать много глупостей. Бедная моя Рисс! Она-то хорошо знает „способности“ родной сестры… А та явно заинтересовалась моей осо­бой. Поэтому пойдет на любую подлость, гадость, кле­вету, чтобы подставить и опорочить меня перед Рисс, надеясь, что таким образом сможет развести меня с любимой… А если не получится, легко переживет. Зато Рисс останется одна, а это, как я понимаю, ее цель…».

Дуг тоже заметил, что Рисс крайне взволнована. Да и брат чувствует себя не в своей тарелке. Чтобы как-то его успокоить, незаметно ему подмигнул, дескать, все в порядке и пошел по залу, разыскивая родителей Ники, так как понимал, что от этой девчонки можно ждать любой выходки. Заметив, что родители последовали за ней следом, он немного успокоился.

Играла музыка. Гости веселились от души. Ели вкус­но приготовленные блюда. Запивали дорогими вина­ми, коньяком и шампанским, привезенными из разных стран мира…

Глава 7

Стоя под холодными струями душа, Ника приговари­вала: «Я уверена, что Дэну нужна настоящая женщина. Не такая холодная амеба, как Рисс! Он сам еще не по­нимает, что в самое ближайшее время от их сексуальной несовместимости он чокнется».

«Бери пример с принцессы Береники! Заставь его с тобой переспать, а дальше все пойдет, как по маслу», — проскрипело внутри.

«Блин, косой! Да не пошли бы вы куда подальше! Сама со всем справлюсь! Я не собираюсь тащить его в постель, чтобы он сделал меня женщиной! Моя цель — скомпрометировать Дэна в глазах Рисс, а дальше все сделает она сама. А его братец — забавный малый! Хотя строит из себя крутого! Зато его дружок все время пялился на меня без зазрения совести. Непонятно зачем. Уж очень он по­хож на „голубого“. Тогда почему глазел?.. Из ревности… Стоп! Значит, Дуг и он… Вот и приплыли!.. Ой-ля-ля! Дуг и он — любовники! Ай да Ника! У тебя глаз-алмаз… Ну что? Попался голубок? Я тебе покажу, что такое демо­кратический взгляд на подобные вещи, гомик поганый! Ох, и покрутишься ты у меня, как уж на раскаленной сковороде! Забудешь, как тебя зовут».

Настроение улучшилось. Через несколько минут она уже весело напевала, укладывая волосы в замыслова­тую прическу и наводя макияж, подходящий к ее ве­чернему наряду… «Так вам и надо! Все, а главное Рисс, лопнут от зависти, когда я появлюсь в зале… Впрочем, зачем мне это надо?.. Если по-честному, я себя напоказ не выставляю, только принимаю вызов! Я ничего и ни­кого не боюсь, так как знаю, что опасность усиливает все ощущения. Драться, так по-настоящему!.. Вот так, мои дорогие!»

Ход ее мыслей нарушил приход родителей. «Ну, что за люди! Ни тебе такта, ни тебе уважения! Ну, папа, Бог с ним! Он всегда делает так, как хочет мама. А мама на­столько умна, что никогда не давала повода усомниться в том, что он просто марионетка, которого она в нуж­ный момент использует. Если мама полезет со своими советами именно сейчас, я ее выдам с потрохами, то есть просто-напросто подставлю. А пока они будут между собой разбираться, я успею слинять».

— Никуля! Доченька! Прическа не очень подходит к выбранному тобой наряду! Давай я помогу!..

— Мама, неужели ты пришла мне помочь, а не читать нотации?

— А ты их заслужила?

— Мам! Я же не папа! Так что не трогай меня, а то тебе же хуже будет! Я уже не ребенок, а женщина, так что со­ветую тебе не забывать об этом!

— Ты! Ты женщина, Ника? Да не смеши людей! Ты про­сто взбалмошная девчонка, которая всегда завидовала сестре. Думаешь, что своей невинной рожицей можешь обмануть любого. Ну, обманешь раз, другой, а что даль­ше? Не забывай, что у всех есть глаза и голова на пле­чах… Хочешь, я тебе скажу, почему ты так себя ведешь? Да потому, что утратила самое главное — самооценку. У тебя она не только занижена, а полностью атрофи­рована. И заруби на своем хорошеньком носике, если хочешь, чтобы тебя по-настоящему любили, научись любить себя и уважать других. Тогда и к тебе станут от­носиться с любовью, нежностью и уважением… Тоже мне женщина! Ты напоминаешь мне мечущийся сгусток злости, похожий на полтергейста.

…У Ники от возмущения даже голос пропал. Обви­нения мамы, которую, начиная с двух лет, она считала только своей, стали для нее каким-то кошмаром, чуть ли не предательством, который не мог произойти с ней, ее маленькой Никой.

— Да пошли вы вместе с вашей Рисс, ее мужем и его братцем — дебилом, который спит со своим приятелем, к чертовой матери! — топая ногами, орала она истошным голосом до тех пор, пока не получила увесистую затре­щину от отца.

— Ты! Это ты, ты меня ударил? Ха-ха! Если я не жен­щина, то ты папулька не мужчина, а всего-навсего ма­мин подкаблучник, вот ты кто!.. С тобой вообще никто не считается! Ты, ты!.. Ника металась по комнате, как разъяренная тигрица. От ее прически остались торча­щие во все стороны шпильки. Красиво подведенные глаза заливали слезы, оставляющие черные разводы на лице. Схватив висевшее на плечиках платье, она дро­жащими руками кое-как натянула его на себя. Не спра­вившись с молнией, которая застегивалась сзади, Ника бросилась к дверям с криком: «Ну, мои дорогие и нежно любимые родственнички! Я вам устрою такой концерт, что вы меня надолго запомните! Рисс, берегись! Сейчас я с огромным удовольствием испорчу твою дурацкую свадьбу! Вот!»

За этой семейной «идиллией» незаметно наблюдал мужчина, стоящий в нише затененной части двери с презрительной полуулыбкой на губах. Ничего не видя­щая от слез Ника побежала к дверям и с разбега уткну­лась зареванным лицом в мускулистую мужскую грудь. Сильные руки обвились вокруг ее талии, приподняли с пола и вынесли из комнаты… Отчаянно сопротивля­ясь, отбиваясь руками, ногами и извиваясь всем телом, Ника пыталась ударить его ногой в самое уязвимое для мужчины место.

— Прекрати истерику! — как следует встряхнув, не­знакомец поставил ее на ноги и втолкнул в роскошную комнату, в середине которой стояла больших размеров ванна.

— Только попробуй меня здесь запереть! Пре-дуп-реж-да-ю-ю-ю — мало тебе не покажется! — пытаясь проглотить страх, вопила Ника, надеясь облегчить резь в глазах от попавшей в них туши.

— Да кому ты нужна? — подтолкнув к роскошному умывальнику, мужчина открыл кран.

— Умойся, утри сопли и успокойся! — сунув ее голову в умывальник, приказал он.

— Кретин, ублюдок, педераст! — успела выкрикнуть Ника, смывая косметику.

— Держи полотенце. Погляди в зеркало. Приведи себя в порядок… Для этого здесь имеется все, что нужно… Давай, двигайся да побыстрее! Я буду ждать тебя в со­седней комнате!

«Ну и рожа», — глядя на себя в зеркало, прошепта­ла она, с опаской поглядывая на закрывшуюся дверь. Скинула платье, наполнила ванну водой, взбила нежно-пахнущую пену, погрузившись в нее с головой.

Кто этот мужик? Откуда он взялся и зачем притащил меня сюда? Если какой-то извращенец, пускай пеняет на себя!.. Я сумею себя защитить.. Недаром занималась каратэ. Одевшись, она гладко зачесала волосы, благо, в этой сказочной ванной комнате действительно имелось все, что ей было необходимо.

Интересно, чья вся эта роскошь? Неужели Рисс? Это­го еще не хватало. Стоп! Но если спальня действительно ее, то только один человек сюда может войти. Неужели это был Дэн?.. Ника, умерь свой пыл. И все же, кто это был? И по какому праву притащил меня сюда. Как жаль, что я не разглядела его лица. Зато чувствовала сильное тело. Запомнила мужской запах, который уже не смогла бы спутать ни с каким другим в мире… Еще не пришед­шей в себя от обуревающих ее сомнений, догадок, пред­положений девушке показалось, что в соседней комнате слышатся незнакомые голоса.

«Там кто-то разговаривает? Сейчас я все узнаю». По­дошла к двери. Прислушалась и, присев на корточки, за­глянула в замочную скважину. «Тихо. Вроде никого там нет. Показалось!»

Отойдя от двери, она крикнула:

— Эй ты, можешь войти!

Не получив ответа, соблюдая осторожность она при­открыла дверь, потом еще немного и вошла в комнату. В ней никого не было.

«Ну, уж этого я им никогда и ни за что не прощу! Они думали сбить меня с толку. Поиздевались и смылись!»

Накрутив себя до нужной кондиции, она с шумом распахнула дверь и, в чем была, босиком выскочила в коридор… Вдруг остановилась, благоразумно решив, что прежде чем броситься в «омут мести», нужно осмот­реть «поле битвы» и найти главных своих противников: Рисс, Дэна и родителей.

— Танцуем вальс, — объявил распорядитель свадеб­ного вечера. Ника видела, как Дэн, тесно прижав к себе молодую жену, вдыхал запах ее волос. Наклонив голо­ву, он что-то нашептывал ей на ушко. А Рисс, пьянея от счастья, показала ему кончик своего язычка. Он рассме­ялся и закружил ее в вихре вальса.

«Вот это да! Кто бы мог подумать, что Рисс такая по­трясающая кокетка!.. Значит, это был не Он. Тогда кто?» — подумала Ника, вскакивая на ноги.

Почувствовав на себе чей-то недобрый взгляд, Рисс подняла голову вверх. Увидев лицо сестры, она поняла, что сейчас должно произойти что-то ужасное и, сузив глаза, пригвоздила Нику к месту. В этот момент Ника наконец-то поняла, что сестра не просто холодная кра­савица, а настоящая тигрица, которая, не моргнув гла­зом, может ее опозорить и морально уничтожить.

«Ну и что! В этом раунде я потерпела поражение. Но наш поединок только начался. А как он закончится, мы еще посмотрим!»

Она вернулась в отведенную ей комнату. Увидев за­пакованные чемоданы, девушка пришла в ярость.

«Ты сама решила, что игра только началась. Прин­цесса Береника тебе поможет».

«Да не пошли бы вы все с вашими советами в тьмута­ракань! Советы даете, а сделать ничего не можете! Зат­книтесь и больше не возникайте!»

«Пока я готовилась к мести, мне успели дать от ворот-поворот. А вот и билеты на обратный рейс. Сработали, как надо, и мне ничего не остается, как сойти вниз и со всеми попрощаться».

Подойдя к зеркалу, она сузила глаза, подражая сестре. Машинально взяла щетку для волос и вдруг поняла, что хочет сделать перед вынужденным отъездом.

Скрутив белокурые волосы в тугой жгут, подняла их вверх, заколола попавшейся под руку простой шпиль­кой так, чтобы концы прядей небрежно торчали в раз­ные стороны. Карандашом обвела контур губ и слегка подпудрила щеки. Вертясь перед зеркалом, она оцени­вающе осмотрела платье, решив, что оно как нельзя лучше подчеркивает ее неординарность. Всунув ноги в туфли-лодочки, на всякий случай свернула дулю, чтобы ее не сглазили, и помчалась вниз, перепрыгивая через две ступеньки.

Ее появление привело гостей в шок, но очарователь­ная, украшенная симпатичными круглыми ямочками на обеих щеках улыбка, уверенность в своей неотразимо­сти, сменились восторгом.

Она шла походкой принцессы Береники, а ей вслед неслись восхищенные возгласы.

Она хотела нанести удар первой, но Рисс его предот­вратила.

— Дорогие гости! Моя любимая сестренка к большо­му нашему с Дэном огорчению должна срочно вылететь в Израиль. И завтра утром быть на призывном пункте, так как идет служить в Армию Обороны Израиля. Я тоже была солдаткой и очень этим горжусь! Мне хочет­ся сделать ей маленький подарок… Внимание! Вальс — в ее честь!.. Выбор партнера за ней!

Ну что ж, вальс так вальс! Едва сдерживая навернув­шиеся на глаза слезы поражения и обиды, она смело по­дошла к Дэну.

— Я выбираю тебя! — подражая Рисс, сказала она.

Дэн оказался великолепным партнером. Порхающая в его объятиях Ника чувствовала себя настоящей прин­цессой.

Боясь, что не успеет ему ничего сказать, она первый раз в жизни потерянно смотрела ему в глаза и вдруг не­ожиданно для самой себя выпалила.

— Дэн! Это был ты! Это ты схватил и бросил меня одну в ванной комнате Рисс. Я узнала запах твоего парфюма. И никогда, слышишь меня, ни-ког-да его не забуду!.. Я тебя люблю! Это Рисс вынудила меня уехать, опасаясь, что я тебя у нее отобью! Но как бы она ни старалась, рано или поздно ты будешь мой и только мой!

Приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в губы в полной уверенности, что ее поцелуй он уже никогда не забудет. И вдруг добавила:

— Мой поцелуй — это печать с гарантией на буду­щее…

— Сестренка, я возвращаю тебе твоего мужа, — громко и с вызовом объявила Ника. Целуя сестру в щечку, она шепнула:

— Но ненадолго! Этот и следующий раунд запиши на мой счет. До скорой встречи, дорогая! И громко:

— До скорой встречи, Дэн!

— Ника, береги себя, будь осторожна и осмотритель­на. Я хочу тебя предостеречь: завышенные амбиции, чувство превосходства и вседозволенность — плохие со­ветчики. В армии это вызывает насмешки, непонима­ние, презрение и может испортить не только продвиже­ние по службе, но и перекорежить всю жизнь!.. Милый! Я хочу попрощаться с моими родителями, а заодно мы проводим их до машины…

Веселье шло своим чередом! Дэн не сводил с жены влюбленных глаз. Но Рисс казалось, что Нике удалось заронить в сердце мужа червоточинку. Эта мысль не да­вала ей покоя…

Проводив всех гостей, молодожены вошли в роскош­ную спальню, приняли ванну и занялись любовью. Лежа в объятиях мужа и млея от его ласк, Рисс вспомнила угрозу сестры и тот страстно-затяжной поцелуй, кото­рым наградила его Ника. Зачем, зачем она предоставила Нике такую возможность, после того как на собствен­ном опыте испытала вероломство сестры, которое тогда и сейчас потрясло ее до глубины души… Самое страшное — это то, что Дэн, как и Сергей, Нике не нужны. Каждый из них нужен, пока принадлежит ей, Рисс. Интересно, что Дэну сказала Ника. Неужели ей удалось настроить его на свой лад? Этот вопрос вертелся у нее на языке, тревожно бился в сердце, не давал расслабиться, но гор­дость не позволила спросить об этом мужа.

В один из свободных вечеров, когда им не нужно было идти на светские приемы, тусовки, деловые встречи и супруги решили побыть вдвоем, раздалась телефонная трель.

Взглянув на часы, Дэн поднял трубку и, прежде чем поднести ее к уху, спросил.

— Любимая! Тебе должен был кто-то звонить в такое позднее время?..

— Дэн, неужели ты…

— Рисс, это тебя…

Она догадалась, что звонит Ника, и включила дина­мик.

— Привет! Это я! Интересно, почему Дэн не хочет со мной разговаривать?

— Здравствуй, сестренка! Можешь спросить у него сама!

— Ладно, проехали! У меня появилась возможность прилететь к вам в гости, всего на семь дней.

Перед тем как ответить Рисс взглянула на мужа, воп­росительно приподняв одну бровь. Дэн был явно взбе­шен и отрицательно покачал головой.

— Я прекрасно понимаю, что ты, сестричка, против! А как отнесется к моему приезду Дэн! — вызывающе спро­сила Ника.

— Милый, возьми, пожалуйста, трубку.

— Ника! Я не собираюсь читать тебе нравоучения. На мой взгляд, ты ведешь себя неприлично!

— Это почему?

— Я не привык отвечать на глупые вопросы, тем более твои.

— Значит, боишься меня! А может, не хочешь, чтобы Рисс закатила тебе грандиозный скандальчик?

— Береника! Мы не можем тебя принять, так как уез­жаем заграницу.

— Не хило живете! Но это ерунда! Я могу перенести свой отпуск. Только назови дату своего приезда.

— Давай сразу расставим все точки по своим местам. Лично я не хочу, чтобы ты приехала именно к нам! Если хочешь просто погулять и поразвлечься, мы тебе зака­жем номер в лучшей гостинице, дадим деньги на проезд и оплатим все твои расходы!

— Боишься!.. Не забыл мой поцелуй и в глубине души чувствуешь, что все равно станешь моим!..

— Рисс, твоя сестра серьезно больна. Ей необходимо обратиться к психиатру. А меня, пожалуйста, избавь от общения с ней раз и навсегда! Все!.. Любимая, я жду тебя в спальне!

— Ника! Ты слышала все сама.

— Ну и черт с вами! А я все равно приеду и без вашей помощи. Можешь мне поверить на слово, что я найду способ увидеться с Дэном тэт-а-тэт! Так что жди! Я от своего не отступлюсь. Он будет моим! — и бросила труб­ку.

«Неужели эта девчонка решила разлучить меня с мужем? Но зачем ей это нужно? Она молода, привле­кательна, знает иностранные языки, у нее есть будущее и вся жизнь впереди! Да ну ее. Мечется, бесится и сама не знает, что хочет. Но я-то знаю, чего она добивается… Неужели я совершила непоправимую ошибку, когда Дэн с моего согласия затащил брыкающуюся и вопя­щую Нику в нашу спальню, и чтобы поскорее от нее от­делаться, что-то пообещал, а она в это поверила? Иначе с чего бы ей взбрело в голову лезть к нему с поцелуем, в который она постаралась вложить всю свою страсть?..»

Рисс без сил опустилась в кресло и второй раз в жиз­ни разрыдалась. Как и тогда, так и сейчас из-за Ники… Не дождавшись ее, Дэн вышел из спальни. Увидев жену спящей с подтеками от слез, взял на руки, отнес в спаль­ню, осторожно снял с нее пеньюар и нежно поцеловал в шею. Почувствовав ласку и желание мужа, Рисс откры­ла глаза…

Они лежали в постели, тесно прижавшись друг к дру­гу. Рисс млела от его близости.

«Дэн, ну, пожалуйста, расскажи, что произошло меж­ду тобой и Никой», — мысленно взмолилась она.

А он, словно услышав ее мольбу, сказал:

— Любимая. Я взрослый мужчина и, как сама по­нимаешь, до встречи с тобой перевидал на своем веку много молоденьких девушек: бедных и богатых, самодостаточных и не очень, извращенок, нахалок, настоя­щих «акул», охотившихся за богатыми мужчинами, не обошлось и без замужних женщин. И каждая из них имела на меня виды. Но никогда в жизни я не встречал такой наглой и целеустремленной маленькой волчицы, которая намерена сломать и испоганить жизнь своей родной сестре! Нашу с тобой жизнь. Хочу, чтобы ты по­няла одну простую вещь. При любом развитии событий спать я с ней не буду… Она не стоит твоего мизинца… Но! Это ничего для нее не значит, потому что твоя сестра для достижения задуманного пойдет на любой подлог: обличающие меня снимки, клипы, признания и клятвы в любви к ней и в том, что ты мне безразлична. При со­временной технике и за деньги — сделать нетрудно. Вся эта собачья чушь будет продолжаться до тех пор, пока она тебя не сломает и не вынудит к разводу. Поэтому держись от сестры подальше, а я приму соответствую­щие меры.

Глава 8

В это время Ника, получившая от своего кумира на­стоящий нокаут, плюхнулась на кровать, по привычке раскинув в стороны руки. И неожиданно для себя вспом­нила ужасный разговор с сестрой, когда она, Ника, ре­шила покаяться и рассказать Рисс всю правду о своей любви к Сергею. Рисс терпеливо, не перебивая, не воз­мущаясь, выслушала ее исповедь от начала до конца.

«Ник, я поняла твою правду. Теперь послушай мою… Зависть и ревность — твои главные враги… Они будут от­равлять тебе жизнь. Ты будешь мешать жить другим… Помни, что это тот же бумеранг, который возвращается к тому, кто его запустил».

«А ведь Рисс была права. Только я одна знаю, что со мной происходит… Ну почему, почему сестра не может догадаться, что во всем виновата наша мама, которая назвала меня Береникой. Она даже не предполагала, что данное новорожденной дочке имя повлияет на ее характер и судьбу. Ведь я люблю Рисс и не желаю ей зла!» И тут же, отбросив благие мысли, принялась про­кручивать в уме, как зацепить и заполучить Дэна, так как не сомневалась, что тот любым способом постара­ется оградить от нее любимую жену.

«Это лучшее и самое умное, что он может сделать. Гордячка Рисс никогда не простит ему измены, да еще с родной сестрой. Что же мне делать? Наверно, надо кон­чить никому не нужную игру в коварную разлучницу?»

«Ника, хватит жалеть свою сестру. Лучше вспомни, как она выбросила тебя с виллы во время свадьбы».

«На этот раз они говорят правду. Нужно хорошень­ко подумать… Эврика! Ай да Ника-Береника!.. Нужно действовать через брата Дэна, Дугласа, напыщенного придурка, строящего из себя невесть что. Сделать все возможное и невозможное — вывернуться наизнанку, чтобы Дуг потерял голову и делал то, что она захочет. А дальше все пойдет как по нотам. Когда Рисс и Дэн узна­ют, перестанут ее опасаться, а уж выбрать нужный мо­мент, чтобы подловить Дэна, яйца выеденного не стоит. Отсюда вывод: ехать и как можно скорее… Пока хозяева развлекаются за границей, разыскать Дугласа, добиться приглашения в гости или, на худой конец, в студенче­ский кампус, где он проводит большую часть времени».

…А Рисс слушала Дэна, лежа в его объятиях.

— Милый, милый мой Дэн. Все, что ты говоришь, правильно. Но ты плохо знаешь мою сестру. Если она поставит перед собой цель разлучить нас, то без угры­зения совести пройдет по трупам. Она считает, что у нее есть на это право.

«Господи, пошли нам ребеночка! Может, тогда я пе­рестану ее бояться и обрету спокойствие», — мысленно молилась Рисс.

— Любимая, давай заведем ребеночка. Я хочу дочурку, похожую на тебя. Надеюсь, что ты согласна, хотя пони­маю, что опасаешься за свою карьеру! Но я уверен, что беременность не помешает закончить новый проект, в который ты вложила столько сил, труда и таланта.

— А почему ты решил, что я уложусь в отведенные мне жесткие сроки, записанные в контракте?

— Я хорошо знаю твой потенциал: напористость, тру­доспособность и умение рассчитать все до мелочей, что­бы потом не терять времени на поиски потенциальной ошибки. Если все пойдет, как мы задумали, до рожде­ния нашего чуда у тебя останется около трех месяцев на отдых… И, не теряя времени, они занялись любовью с такой обоюдной страстью, на какую способны только влюбленные друг в друга мужчина и женщина…

Приехав в свой офис, Беатрисс взглянула на стоящие у нее в кабинете антикварные часы, которые ей недавно подарил Дэн, потратив на это приобретение целое сос­тояние. Сев в удобное специально под нее сделанное кресло, Рисс нажала на кнопку модернового переговор­ного устройства.

— Элл! — обратилась она к личному научному секрета­рю. Попроси Хэн оповестить всех ученых, отвечающих за свою часть проекта, чтобы они через тридцать минут собрались в конференц-зале с чертежами и экономи­ческими выкладками. А также нашу молодую гвардию, — так она называла защитивших диссертации талант­ливых ребят — будущих ученых, у которых постоянно рождались инновационные идеи, предлагаемые в уже выверенном, просчитанном виде.

Как всегда, Рисс была модно и со вкусом одета. Сегод­ня на ней был легкий нежно — кремового цвета изящ­ный костюм: узкая юбка до колен, короткий жакет и то­ненький поясок из мягкой, как шелк, лайкры, который подчеркивал тонкую и гибкую талию. В таком костюме можно было пойти как на деловой ужин, так и в самый престижный ресторан. На ногах — черные лодочки на шпильке, из аксессуаров — на шее нитка крупного чер­ного жемчуга. Такие же жемчужины в ушах. На одной руке кольцо с черной жемчужиной, на другой — об­ручальное кольцо с тремя бриллиантами, которое она снимала с пальца в трех случаях: когда мыла руки, при­нимала ванну или делала массаж.

Высокая красавица с великолепной фигурой, длин­ными ногами, нежными ручками с тонкими пальчика­ми и безупречными ногтями была словно вылеплена из мрамора прекрасным ваятелем. Ее лучистые фиалково­го цвета глаза, красиво очерченный рот и белоснежные зубы поражали воображение. Трудно было поверить, что при такой хрупкой фигуре и женственности у нее сильный характер, железная деловая хватка, аналити­ческий ум, талант, способность руководить крупным на­учным центром, который занимался секретными разра­ботками; кроме того, Рисс обладала умением создавать такую обстановку в коллективе, при которой люди идут на работу как на праздник. Рисс не переносила сплетен, доносов, пересудов, подсиживаний и сотрудников, ко­торые не умели отстаивать свое мнение и поэтому сте­лились перед начальством.

— Друзья, я хочу поделиться с вами новостью!

— Хорошей или плохой?

— Замечательной! Работодатели остались довольны нашими успехами и предложили продлить контракт на самых выгодных условиях. Правда, не обошлось без подводных ловушек. Так, если мы не уложимся в ука­занные в контракте сроки, допустим, опоздаем на один рабочий день, придется выплатить денежный штраф в полтора миллиона евро, а если на два — сумма удваива­ется и т. д. Если же мы сдадим проект досрочно, то по­лучим вознаграждение в сумме шести миллионов евро. Я подсчитала вместе с нашими экономистами и анали­тиками все за и против, получилось, что три миллиона они поделят между всеми участниками проекта, вне за­висимости от занимаемой должности. Оставшиеся три миллиона войдут в бюджет нашей фирмы, за вычетом моих личных дивидендов…

Если есть вопросы или возражения — пожалуйста, я готова на них ответить!

Да, если появятся выгодные дополнения или предло­жения, запишитесь ко мне на прием. Но этого недоста­точно. Поэтому я предлагаю, не теряя времени, создать специальную комиссию из самых компетентных ученых и специалистов. Все предложения будут рассматривать­ся не только по мере поступления в рабочем порядке. Предпочтение получат наиболее приоритетные заявки и предложения в готовом виде, с чертежами и расчета­ми, которые сократят сроки за счет новых технологий. Еще вопросы есть? Если нет, приступайте к работе. Же­лаю удачи!

Она откинулась на спинку кресла, довольная, что все прошло именно так, как она планировала. Но самое главное то, что этой ночью они с Дэном решили завести ребеночка и любили друг друга так, как никогда пре­жде. «Дэн! Любимый! Какое счастье, что именно тако­го мужчину, как ты, подарила мне судьба». Вспоминая признания в любви и интонации его обволакивающе-покоряющего голоса, она почувствовала такое жгучее желание услышать здесь и сейчас — «солнышко мое, иди ко мне, иначе…», прижаться, почувствовать его сильное тело, а себя маленькой девочкой, которой ничто и ни­кто не угрожает.

«Что опять на меня нашло? Дэн любит меня по-настоящему. Это подтверждают его слова, сказанные не только в порыве страсти. Я все больше понимаю, что мы две половинки, идеально подходящие и дополняющие друг друга. От этого любовь к тебе каждый раз прино­сит мне новые неповторимые эмоции и ощущения».

И вдруг замерла, почувствовав нарастающее волне­ние, поднимающееся из самых глубин ее тела, мгновен­но переросшее в ужас. Рисс вскочила с кресла, схватила сумочку и пулей вылетела из кабинета, бросив секре­тарше:

— С возникшими проблемами обращайтесь к моему заместителю!…

Входя в скоростной лифт, она услышала:

— Миссис, вам звонят из офиса вашего…

Сев в машину, она нажала на срочную кнопку, кото­рая напрямую имела выход ко всем телефонам Дэна. Не получив ответа, оставила сообщение и, включив зажи­гание, выехала на скоростную трассу. Ужас усиливался. Она мчалась на бешеной скорости, сама не зная куда.

Голос мужа привел ее в чувство.

— Любимая, где ты сейчас находишься?

— В машине. Где, не знаю, — дрожащим голосом отве­тила она.

— Малышка, слушай меня внимательно. Делай то, о чем я тебя прошу. Как только увидишь «карман» — пло­щадку для транспорта, останови машину. К тебе по­дойдет дежурный полицейский. Посадит в такси, и ты поедешь домой. За машину не беспокойся. Ее доставят целой и невредимой. Я встречу тебя дома. Ты меня слы­шишь?

— Да!

— Вот и прекрасно. Не отключай свой сотовый, что­бы я мог пообщаться с дежурным полицейским в случае возникших недоразумений.

Войдя в дом, Рисс еле доползла до кресла. Подбежав­шая горничная помогла ей сесть.

Услышав быстрые шаги Дэна, она почувствовала, что ей стало легче дышать, но страх не проходил.

— Дорогая, что случилось? Возникли неприятности на работе? Да черт с ними! — но увидев бледное лицо жены, наполненные страхом глаза, оторвал ее от кресла, при­жал к своей груди и отнес в спальню.

— Девочка моя! Сейчас я позвоню доктору. Он сделает тебе инъекцию. Ты расслабишься и хоть немного по­спишь, а я буду охранять твой покой.

— Милый! Я не больна. И нет никаких неприятно­стей. Наоборот, я подписала очень выгодный государ­ственный контракт, о котором давно мечтала. Потом подумала о тебе, о своем счастье, ребеночке, …и вдруг на ровном месте меня охватил ужас, от которого я мог­ла лишиться рассудка. …Я чувствую, я уверена, что-то угрожает нашему счастью… Скорее не что-то, а кто-то! И мы оба это знаем!

Зазвонил телефон. Он взял трубку.

— Дэн! Я только что узнала из оставленной Никой за­писки, что она получила отпуск, собрала свои вещи и вылетела в Америку… Кроме Рисс у нее в стране нико­го нет!.. Господи! Я разрываюсь между двумя дочерьми, которых очень люблю… Я вас предупредила… А даль­ше…, — и она повесила трубку.

— Красавица моя! Звонила мама. Предчувствие тебя не подвело. Береника объявила нам войну.

— Дэн, что ты по этому поводу думаешь?..

— Твоя сестра непредсказуема, жестока, напориста и без тормозов. Такая, как она, не пропадет. Выкрутится из любого положения. Обведет вокруг своего мизинца как любую женщину, так и мужчину, а получив все, что ей взбредет в голову, выйдет сухой из воды. Тех, кто ей поверит или поможет, оставит в дураках…

А в это время Ника, усевшись на свое место возле туа­лета в хвостовой части самолета, с аппетитом уминала завтрак, который ей предложила стюардесса. Так как два остальных места оставались свободными, она укры­лась пледом и спокойно уснула. Ее не мучили ни сомне­ния, ни совесть. Она не думала, где заночует и что ждет впереди, так как ничего и никого не боялась.

Выспавшись, она пошла в туалет, приняв разумное на ее взгляд решение, выполнить совет авиакомпаний — в конце каждого часа совершать променад между рядами, чтобы предотвратить отеки ног во время многочасового сидения на одном месте. Начав свое путешествие с хво­стовой части самолета, она двинулась в носовое отделе­ние, подошла к бизнес-классу, разглядывая затылки и спины спящих в неудобных позах пассажиров. Возвра­щаясь назад, Ника успела разглядеть лица уставших от продолжительного перелета людей. От вида такого, с позволения сказать, «реалити-шоу» с закрытыми глаза­ми, открытыми и храпящими ртами, отвисшими ниж­ними челюстями и тройными подбородками, ей стало грустно, и она подумала:

«Черт-те что! Я же своими глазами видела, что в са­молет вошли пассажиры, похожие на людей. Среди них было несколько довольно красивых и привлекательных мужчин и женщин. Сейчас на них противно смотреть. Ну, куда ни шло — пожилые люди, спящие с отпавши­ми челюстями. И молодые туда же? Оказывается, даже спать надо уметь красиво», — и почти бегом вернулась на свое место.

«Господи! Неужели мой Дэн во время сна похож на этих, с позволения сказать… Еще не хватало! Ну а если это действительно так, что ты станешь делать, Ника? Будить или, как бы шутя, подвязывать челюсть мягким шарфиком, вывязав на его макушке изящный бантик?.. От такой перспективы ее даже пот прошиб… И тут она вспомнила, что в бизнес-классе заметила спящего парня. Его лицо показалось ей знакомым… Где и когда я могла его видеть? Судя по тому, что летит в бизнес-классе, — при баксах. Причем одно их трех. Студент, у которого есть возможность тратить родительские бабки. Начи­нающий бизнесмен, получивший стартовый капитал от предков. Или богатый бездельник, имеющий солидную кредитную карточку» …Вскочив на ноги, она сделала еще один круг, чтобы убедиться, что не ошиблась.

«Смотри, не упусти такой возможности!»

«Давненько вас не было слышно! Без потусторонних как-нибудь обойдусь!»

«У тебя, мисс, превосходная память, особенно на лица, которые привлекли „высочайшее“ внимание».

«Вот паразитки! Никакая холера вас не берет!»

«Парень явно из высшего общества… Высшее обще­ство, высшее общество? Если его запомнила я, то он меня и подавно. А если выйдет облом? Ничего страшно­го не случится. Я ему напомню».

«Ай да Береника! Все, что бы ни захотела, само „плы­вет“ тебе в руки», — радостно прошамкал голос.

«Бедный, бедный дурашка! С твоей помощью, Дуглас, я оторвусь по полной программе, проводя время на дис­котеках и в роскошных ресторанах. А наше знакомство даст мне возможность появиться в доме несравненной сестренки… Извини, дорогая, но твое время истекает… Приближается мое, а я не в пример тебе, красавица, свое не упущу».

Уверенная в близкой и полной победе, она даже не вспомнила о том, что есть Дэн, которого она не брала в расчет…

Сев на свое место, Ника прижалась пылающим лбом к холодному иллюминатору. Самолет плотно окружали ватно-густые облака. Ей стало казаться, что они «взяли самолет в плен» и несут на своем пушистом белом ложе неизвестно куда. Проснувшееся солнце слегка подкра­сило их в бледно-розовый цвет, который через несколь­ко минут стал кроваво-красным. Откинувшись в кресле, девушка прикрыла ладонями глаза, чтобы этот цвет не проникал сквозь ее смеженные веки.

И вдруг, без всякой на то причины, из глубин ее памя­ти всплыли сами по себе какие-то буквы, потом слова, которые стали расти, увеличиваться в объеме, выпячи­ваться, пульсируя болью, помноженной на отчаяние.

«Что ты за человек, Ника? Женщина или дьявол в одном обличье, стремящаяся ломать судьбы близких и родных тебе людей? Кто ты есть на самом деле? Отве­чай!» — настаивал незнакомый ей голос.

«И никакой я не дьявол, а просто-напросто несчаст­ная девушка, в душе которой живут в постоянном разла­де три „потусторонние фурии“ с разными характерами, желаниями, убеждениями, амбициями. Каждая стре­мится заставить меня жить по их законам и правилам игры. А сами находятся под постоянным прессингом принцессы Береники. Представь себе, что я и моя душа — случайное пристанище для их обитания».

«Если ты это понимаешь, почему от них не избавишь­ся?» «Они мне неподвластны, так как поселились вместе с именем иудейской принцессы Береники, которая не зна­ла поражений как в любви, так и в завоевании мужчин-рыцарей, которых желала. Поэтому сначала Дэн станет одним из многих покоренных и поверженных к моим ногам мужчин, которых я, как и она, желаю видеть в своей постели в определенный промежуток жизни. И делаю это не по своей воле, а с легкой руки мамочки, которая назвала меня именем коварной женщины, сме­тающей ради своей цели все на своем пути!»

«Мне тебя жаль. В оные времена случилось то же са­мое. Из-за слабого характера они надо мной издевались, принуждая делать вещи, не подобающие приличной де­вушке из высшего общества, выпотрошили и вывернули душу наизнанку, заставили извести всю семью, которую я очень любила».

«Как это извести?».

«Я их всех отравила».

«Отравила? Я такого никогда бы не сделала!».

«А разве ты не делаешь то же самое? Сделаешь не­счастной сестру, твоя мама получит инфаркт, а за ней папа. Разницы между нами нет никакой. Я — отрави­тельница, а ты станешь убийцей».

Глава 9

— Кто ты? Назови свое имя, — услышав голос, Ника открыла глаза и увидела парня из бизнес-класса, кото­рый с силой тряс ее за плечи. За его спиной маячили лю­бопытные лица людей, занимающих очередь в туалет.

— Что здесь происходит? Кто дал тебе право прика­саться ко мне? Это «нарушение прав человека» и ка­рается законом! — обрушилась на него с обвинениями Ника.

— Бог свидетель, да и все стоящие здесь люди могут подтвердить, что ты кричала и размахивала руками. На тебя было страшно смотреть. Напуганные стюардессы связались с командиром, чтобы сообщить, что на борту находится девушка в невменяемом состоянии… Я сту­дент последнего курса медицинского колледжа. Буду­щий психолог. Поэтому сразу догадался, что ты заснула с мыслью о возникшей на данный момент неразреши­мой ситуации. Я прав?

— Нет!

Подошел второй пилот. Студент заверил его, что де­вушка в порядке. Освободившиеся от «бремени» пасса­жиры рассаживались по своим местам.

С Ники слетела вся ее бравада. Она сидела поникшая, со слезами на глазах.

— Если позволишь, я могу сесть на свободное место?

— Садитесь, если не мешает запах из туалета.

— Успокойся! Мой друг отказался лететь этим рейсом. Я надеюсь, что тебе разрешат перейти в бизнес-класс… Тем более что есть свободное место.

«Черт ее подери! Вот так встреча! Заснул, а проснулся, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. Приоткрыл глаза. Увидел ее и решил немного повременить, прежде чем поздороваться. Когда она пошла по третьему кру­гу, смекнул, что девчонка меня узнала и не постесняется это выяснить. На свадьбе я сразу обратил на нее вни­мание и даже решил приударить. Но красотка улетела в Израиль. А тут на тебе! Как снег на голову свалилась. Интересно, почему Дуглас не сказал, что она летит тем же рейсом, что и я. Ладно, спрошу, когда с ним увижусь. А что если они не в курсе, и девчонка летит инкогнито. Нужно позвонить, чтобы ее обязательно встретили!».

— Хэлло!

— Привет, Рисс! Говорит Стас. В одном самолете со мной летит твоя сестра. Мне показалось, что вы об этом не знаете.

— А где Дуглас?

— Он прилетит завтра. Извини, что побеспокоил!

— Да о чем ты говоришь! Спасибо, Стас, огромное спасибо!.. Мы ее обязательно встретим!

«Неужели этот тип уже передумал замолвить словеч­ко за „бедную девочку“ и решил пофлиртовать с кем-то по мобильнику? Придется действовать самой. Погоди, дружочек! У тебя все впереди!».

«Умопомрачительная маленькая бестия! Но ей это идет! Любого парня может свести с ума, в том числе и меня!».

— Интересно, кто эта особа, с которой ты так мило беседовал. Не хочешь говорить? Ладно, проехали! А я, между прочим, тебя сразу вычислила. Имела честь по­знакомиться на свадьбе сестры… Жаль, что ты не в моем вкусе, психолог! Как говорит моя мама, считай, что в рубашке родился! Но ты не расслабляйся. Возможно, я передумаю. Что скажешь, студент? Неужели язык про­глотил! А я так надеялась на твою порядочность — раз. На смелость — два. И на откровенность — три!

«Это уж слишком. Нужно ее отшить, пока не поздно. Но как! Если оскорблю, добавлю ей куража. Тогда уж мне точно хана!»

— Психолог, представь, что я сама догадалась, кому ты звонил.

— И что с того?

— Да ничего, кроме того, что ты кретин!

— Закрой свой рот, а то живо окажешься в дурке! А я тебе в этом с превеликим удовольствием помогу!..

— Ошибаешься, психолог! Ты меня в дурку, а я тебя за сексуальное домогательство в самолете. Сейчас это модно: сенсация, папарацци, желтая пресса и тебе, тво­ей карьере и карьере родителей — копец!..

Самолет сильно взболтнуло, один раз, второй.

— Всем пристегнуть ремни. Спинки кресел привести в вертикальное положение. С кресел не вставать!

Самолет еще раз сильно качнуло. Люди начали кри­чать, что он теряет высоту!

Его завалило на правый борт, и Ника, которая ничего не боялась, громко расхохоталась. Самолет накренило на левый борт, и плечо девушки невольно прижалось к ее спутнику.

— Стюардесса! Я хочу сделать заявление. Эта девуш­ка сидит не на своем месте, пристает ко мне и мешает спать. Если вы не попросите ее уйти, я сообщу об этом вопиющем нарушении вашему начальству, — громко сказал Стас.

— Господи! Опять эта неугомонная! Парень за нее за­ступился, а она… — зашикали со всех сторон только что пришедшие в себя после пережитого ужаса пассажиры.

— Эй ты! Заруби на своем длинном носу — за мной не заржавеет! — свистящим шепотом выдавила она и по­шла на свое место с высоко поднятой головой походкой, позаимствованной у иудейской принцессы Береники.

Времени было предостаточно. Ника еще раз прокру­тила в голове придуманный ею до самых мелочей план. «Она спрячется за ближайшее авто, стоящее рядом с супермашиной Дэна. Он выйдет из офиса. Подойдет к машине. Нажмет на пульт, дверь откроется… В этот мо­мент она изловчится и бросится ему на шею с криком:

— Дэн, я тебя люблю, понимаешь, люблю! Ты меня сам уверял, что я тебе дорога! Сфотографирует эту пре­миленькую сценку на миниатюрный мобильник, кото­рый надежно прикреплен к лацкану ее пиджачка… Дэн, чтобы избежать скандала, втолкнет ее на заднее сиде­нье, захлопнет дверь и отвезет к себе домой, где его ждет Рисс, которой он с превеликим удовольствием препод­несет «самый дорогой подарок»…

«Интересно узнать, кому звонил этот придурок? Жаль, что нельзя проверить, — и вдруг почувствовала волнение, которое до этого момента ее никогда не по­сещало. — Что же это могло быть? Предчувствие. Ин­туиция? Этим страдает Рисс, а не я. Тогда что? Неужели студент успел сообщить Рисс или Дэну, что она летит в Америку. Тогда ее до мелочей продуманный план летит коту под хвост. А если это действительно так? Что де­лать? Как выкрутиться из этого щекотливого положе­ния? Как сбить всех с толку и направить по ложному следу? Думай, Ника, думай… Шевели извилинами…».

«А мы уже пошевелили. Постарайся сделать все так, чтобы они не знали куда ты подевалась до того момен­та, пока не соблазнишь Дугласа», — услышала она отвра­тительный шепот.

«Вы мне предлагаете переспать с Дугом? Это перехо­дит все границы, подстрекательницы проклятые».

«Нет, нет! Ты нас не так поняла– твое непорочное тело должно принадлежать только Дэну».

«Заглохните! Покоя от вас нет! Я сама знаю, что и как мне нужно делать!

А пока подведем итоги. Если Дугласа захомутать не удастся, ты, Ника, останешься в глубокой заднице. Шам­панского не будет! Дуг хоть и недотепа, но еще не забыл, что я вытворяла на свадьбе его дорогого братца. Это значит, что мой план с самого начала был обречен».

«Наглядный урок, моя маленькая Ничка-Береничка. На всякий случай заруби его на своем хорошеньком носике, чтобы не повторять собственных ошибок», — предупреждала ее Рисс… От этого детского воспомина­ния у девушки засвербело в носу.

«Береника, кончай дурить! Соображай быстрее. Оста­лось мало времени. Рискни! Ты должна их всех перехит­рить», — услышала она внутри себя.

«У меня есть только один запасной вариант. Выйти из самолета. Взять чемодан. Пройти паспортный кон­троль. Войти вместе с пассажирами в зал ожидания. Там всегда полным-полно народа. Одни встречают, другие провожают, а третьи ожидают. В зале на глазах у всех упасть в обморок. Вызовут врача. Приведут в чувство. Запишут телефон моих родственничков. Позвонят и сообщат, что я упала в обморок, и меня нужно забрать из аэропорта. Даже если этот идиот успел рассказать о моем приезде брату, Дэн обязательно перезвонит Рисс. Она испугается. Приедет и отвезет больную сестричку на свою прекрасную виллу. Господи, Беатрисс! Когда ты научишься жить только для себя и ради себя одной. Ду­мать и переживать сразу и за всех — дурость, из-за ко­торой ты делаешь только хуже себе… Наконец-то. Это единственно правильное решение. Оно обязательно сработает».

«Браво! Остальное дело техники!» — радостно в три голоса прошуршали они…

Все произошло именно так, как она задумала. Ника не сомневалась, что дежуривший в аэропорту врач понял, что она притворяется. Боясь возможных претензий, в том случае если родственники такие же пройдохи, как эта юная актриса, и потребуют от компании выплаты стра­ховки на приличную сумму, он решил подстраховаться…

— Я должен отправить вас в больницу!

— Ни в какую больницу я не поеду! Я приехала к своей родной сестре.

— Тогда почему она вас не встретила?

— А я не сообщила. Хотела сделать сюрприз! Запиши­те ее номер. Позвоните. Только не перепугайте. Она тут же примчится и меня заберет.

— Ваша сестра сказала, что постарается приехать как можно быстрее. Пока можете поспать. Не помешает.

И она, довольная собой, тут же заснула.

— Доктор! Как вы считаете, моя сестра действительно чем-то больна? — в глазах Рисс врач увидел непритвор­ную тревогу и понял, что эта красивая женщина не спо­собна на низкие поступки.

— У нее отменное здоровье, крепкие нервы и устойчи­вая психика! Она не только прекрасная актриса. Ваша сестра умная и расчетливая шантажистка. Я могу это не только сказать, но и подписаться под каждым словом.

Рисс с болезненным сожалением в глазах смотрела на Нику, спящую сном невинного младенца. «Как же мне с ней поступить? Ведь я ее все еще люблю. Люблю, несмо­тря на все хитроумные выходки и чудовищные планы, которые сестра вынашивает, чтобы разлучить с Дэном. Эта молоденькая хищница с хорошеньким личиком — мое проклятие. Пока я счастлива, нам обеим не будет покоя. Ей нужен Дэн, пока муж любит меня, а я его. Как только он будет скомпрометирован передо мной и в гла­зах общественности, станет ей не нужен. Ника создана для того, чтобы разрушать, уничтожать и пожирать лю­бовь. Моя сестра монстр.

Ника открыла глаза. Увидев сестру, вскочила на ноги и бросилась ей на шею.

— Сестренка, я не думала, что так получится. Просто хотела сделать сюрприз! А где Дэн? Почему он за мной не приехал?..

— Дэн занят. У меня тоже мало времени. Через два часа должна быть у себя в офисе. Врач настаивает на том, чтобы я отвезла тебя в больницу, так как считает, что необходимо серьезное обследование. Там поставят правильный диагноз и подлечат нервы. В таком состоя­нии нельзя оставаться в армии, тем более в боевых час­тях. Поэтому не упрямься. Иди в машину. Чемодан за­берет мой водитель. А я отвезу тебя в дорогую частную лечебницу, где работают известные профессора.

— Рисс! Ты что, рехнулась? Это тебя нужно запихать в больницу, а не меня, поняла?

— Хватит кричать!.. У тебя, Ника, есть всего две оп­ции: первая — больница. Вторая — самолет. Вернешься домой. Тебя встретят родители и решат, что с тобой де­лать.

— Ладно, Рисс! И на этот раз твоя взяла, а дальше по­смотрим!.. Ты поедешь меня провожать?

— Нет! Поедешь в моей машине.

— А ты?

— В машине Дэна! А это лично тебе, сестренка, держи, — и протянула ей супермодную сумочку от «Армани». — В ней лежит чек на приличную сумму долларов, чтобы ты могла в течение года жить на широкую ногу и начи­сто отказаться от призрачной иллюзии, которую ты на­зываешь любовью. Эти деньги дадут тебе возможность «зализывать душевные раны». Хотя у тебя не может их быть по складу твоего ревниво-вздорного характера. Надеюсь, что таких или подобных сюрпризов больше не будет! Иначе… пеняй на себя, Береника, — жестко до­бавила Рисс, послала ей воздушный поцелуй и вышла…

Ника была в бешенстве… «Тоже мне миллионерша выискалась! Да пошла бы ты вместе со своими баксами в…»

Девушка бросилась за сестрой, чтобы при всех швыр­нуть сумочку в лицо… И вдруг замерла на месте.

«Ты что, совсем с ума спрыгнула? Что это на тебя наехало? Зачем ломать комедию. Прибереги свою ще­петильность до лучших времен. Недаром люди говорят, что баксы они и в Африке баксы. Теперь они мои, мои! И я могу ими распоряжаться так, как мне заблагорассу­дится! Эх! Как же мне не терпится использовать их про­тив выскочки Рисс прямо сейчас. Какая же она непро­ходимая дура. Своими руками подарила еще один шанс отомстить за ее же доллары. Это реальная отмычка, ко­торая поможет взять реванш за то унижение, которое ей сегодня пришлось пережить».

«Ника! Перестань себя накручивать зря! Лучше по­думай, с чего начать! Раз ты уже здесь, так действуй», — услышала она.

«А может, действительно попробовать. Испариться прямо из аэропорта? Нет. Это не годится. Уверена, что сегодняшняя Рисс просчитала все варианты, которыми я могла бы воспользоваться. Ну что ж, все учатся на своих ошибках. И я не исключение. Прилечу в Израиль. Поло­жу денежки на свой счет в банке. Начну основательно го­товиться, продумывая все мыслимые и немыслимые ва­рианты, чтобы затащить Дэна к себе в постель… А мама? Она знала из моей записки, куда я „свалила“. Интересно, сообщила ли она об этом Рисс? Зная ее характер, скорее всего, да. Но не стоит сбрасывать со счетов недоделанно­го студента — психолога. Именно он предупредил Рисс и Дэна о ее приезде. Но после всего случившегося это уже не имеет никакого значения… Можно спросить у мамы. Она не станет лгать. А зачем? Незачем втягивать ее в свои интриги. После проклятой свадьбы сестры и всего, что в тот день произошло, мама неважно выглядит. Она не жа­луется, но я-то вижу. Нужно ее уговорить пойти к врачу. Мамочка должна быть здорова. Я ее очень люблю…».

«Ник! Ты говоришь, что любишь нашу маму. Но это ничего не значащие слова. Пустой звук. Ты никого не любишь, и ее в том числе», — неожиданно для себя вспомнила она слова сестры…

«Это бредни. Рисс большая любительница наставлять ее, Нику, на путь истинный… А что будет с мамой, если я уведу у старшей дочери мужа, а?.. Катастрофа! И я это отлично понимаю. Но меня никто и ничто не остановит! Мама это мама! А я это я!.. Значит так! Домой я заезжать не буду! Сразу поеду на базу. Чемодан оставлю в каме­ре хранения до лучших времен. Те наряды, которые я взяла с собой, в ближайшее время мне не понадобятся. Черт с ними! Все равно не для кого их надевать».

Обратно в Израиль она летела в бизнес-классе.

«Интересно, как поступила бы я на месте Рисс?»

«Купила бы ей билет в самом хвосте самолета, рядом с туалетом», — услышала Ника.

«Только вас не хватало! Заткнитесь и не возникайте, когда вас об этом не просят!»

Глава 10

Несмотря на свой взрывной, независимый, экспан­сивный характер и врожденную смелость Ника неукос­нительно соблюдала воинскую дисциплину. Она зна­ла, что в Израиле военнослужащим строго запрещено пользоваться попутным транспортом. Автостопом. Но сегодня на ней нет солдатской формы. Поэтому военно­го патруля опасаться нечего.

Не успела девушка поднять руку, как водитель мчав­шегося по трассе новенького «Мерседеса» неожиданно притормозил и остановился… Сидящий рядом с водите­лем мужчина крупного телосложения быстро опустил боковое стекло.

— Садись, подвезу! — предложил он на иврите.

— Ника, притормози! — пронеслось у нее мозгу.

— Спасибо! Но… — Мужчина с силой распахнул дверцу машины, и девушка едва успела отскочить назад. Заме­тив в обзорное стекло джип, мчавшийся по безлюдной в этот час трассе на предельной скорости, водитель «Мер­седеса» нажал на газ…

Скрипнув всеми четырьмя колесами, оставляя за со­бой темную тормозную дорожку, джип резко остано­вился. Из нее выскочил человек в военной форме.

— Прыгай в машину.

Прежде чем включить сирену, по переговорному устройству сообщил номер дороги и номер скрывшейся машины.

— Вот приедем на базу, я тебе покажу, где раки зиму­ют!

Ника слегка смутилась. В первый момент она не узна­ла молодого полковника, которого несколько раз виде­ла на территории базы.

— Как здесь оказалась?.. Если мне не изменяет память, ты должна быть в отпуске.

— Не изменяет. Но мне он сейчас не нужен. Отгуляю в другой раз. А откуда вы знаете про отпуск!?

— Я все знаю! Твое счастье, что ты не в военной фор­ме, а то заработала бы наказание на полную катушку, без права выхода с базы в течение четырех месяцев. А теперь скажи — тебе удалось запомнить внешность тех, кто сидел в машине?

— Конечно!

— Сможешь описать?

— Не только описать, но и фоторобот составить.

— Увлекаешься компьютерной графикой?

— Да. И не только ей.

— А чем еще, если не секрет?

— Перечислять не имеет смысла, так как я еще для себя не решила, что делать — поступать в университет, чтобы стать профессиональным программистом, или остаться в армии, вот!

— Молодчина! Ты девушка умная и смелая. Армии та­кие, как ты, очень нужны.

Их обогнало несколько полицейских машин, которые вели поиск скрывшегося «Мерседеса».

— Неужели они хотели захватить меня в плен и увезти на?..

— Можешь не сомневаться. Кстати, твой военный би­лет при тебе?

— Как и полагается!

Ей не дали возможности выполнить формальности, которые полагались при возвращении на базу. Через за­маскированный вход провели в бункер. После того как она составила фоторобот тех, кто хотел ее похитить, де­вушке предложили отдохнуть в соседней комнате.

— Береника, хочешь остаться служить у нас?

— С какой радости? Я хочу вернуться на базу, а не си­деть в замкнутом пространстве! Тем более что страдаю клаустрофобией! Вы не имеете права меня здесь дер­жать без моего согласия! А я вам его не давала, ни устно и ни письменно!

Из кабинета вышел полковник.

— Насильно тебя здесь держать никто не будет. Тем более что ты солгала насчет фобии. Подпиши документ о неразглашении того, что ты здесь видела. Возвращай­ся на базу. И мой тебе совет, хорошенько взвесь все за и против. Ника открыла рот, чтобы тут же отказаться, но вовремя прикусила язык, так как увидела перед собой не просто полковника, а красивого, молодого мужчину.

Но Ника не была бы Никой, если бы изменила свое решение… «Да ну его на фиг! Тоже мне красавчик выис­кался! Наверняка женат? Хотя на его безымянном паль­це кольца я не заметила. Но это еще ни о чем не говорит! Сколько раз я слышала, что некоторые мужики снимают обручальное кольцо, чтобы было удобнее флиртовать с молоденькими девчонками. Надо же куда тебя занесло, Ника! Не дури! А то он не знает, что за невинный флирт с солдаткой может легко поплатиться не только пого­нами, но и вылететь из Армии Обороны Израиля, как пробка из бутылки. В худшем случае попасть под три­бунал… Может, все-таки согласиться? Для чего? Только для того, чтобы подловить и затащить в постель! Ну ты и стерва, Ника! На что он тебе сдался? Перебьется!»

Несколько раз она ловила на себе взгляды полковни­ка.

«Черт-те что. Неужели он действительно на меня за­пал? Вот бедолага!»

С этого времени девушку не покидала мысль, что именно этот мужчина и есть ее суженый.

«И ничуть не хуже Дэна. Не женат. И, правда, на кой тебе сдался этот Дэн? Оставь его в покое! Все твои планы ни к чему хорошему не приведут! Дэн никогда не бросит Рисс, тем более ради тебя. А дальше что, что дальше?.. Ведь счастье ни ему с тобой, ни тебе с ним не светит! За­будь! Живи в свое удовольствие!»

«Черта с два! Сначала ты уведешь Дэна. Докажешь сестричке, кто есть кто, а потом его бросишь», — услы­шала она внутри себя один из голосов.

«А пока захомутай полковника и держи как запасной вариант!» — вмешался другой.

«Когда же вы оставите меня в покое, твари никчем­ные!»

Вернувшись на базу, Ника была потрясена неприяз­нью, с которой встретили ее однокашницы. Она ощу­щала на себе косые взгляды девушек. Некоторые из них задали пару ничего не значащих вопросов:

— А, уже вернулась?

— Так скоро!

— Неужели молодожены плохо встретили?

Уже лежа на койке, Ника вдруг поняла, что у нее нет ни подруг, ни друзей. Вроде она лучше всех выполняет лю­бое трудное задание. Никогда не жалуется на усталость и не валит, как другие девчонки, все до кучи: «трудные» дни, плохое самочувствие и командир, который к ним придирается. В общем, ищут козла отпущения, а если проще, не хотят служить.

«Приехали! Как же она раньше этого не замечала? Лад­но бы только девчонки. А ребята? Вроде нет ни одного, кто бы к ней не подкатывался и не пытался объясниться в любви. И сразу от слов к делу: объятия, поцелуи, а ей хоть бы хны. Правда, иногда из простого любопытства старалась им подыграть, кого-то зацепить, чтобы про­верить свои возможности и хоть как-то развлечься. А через пару-тройку дней парни переключались на других девушек… Все, хватит! Это уж слишком, даже для меня. Завтра проверю каждого из них на вшивость». Но про­верять не пришлось, так как она случайно услышала, что о ней говорят и думают ребята.

— Вот Ника: красивая девчонка. Фигурка что надо! Ноги — от ушей. Попочка — высший класс. Умная, сме­лая и за словом в карман не полезет. Ну, не девчонка, а полный копец!

— Да что и говорить! Девчонка полный отпад!

— Когда я ее впервые увидел, чуть не выпал в осадок.

— Я от нее просто тащусь!

— А у меня мурашки пошли по коже, и трусы чуть не лопнули. Аж страшно стало. Боялся, что заметит. При­шлось присесть на корточки, чтобы от напряга ширинка не разъехалась! — сидящие на земле солдаты зашлись от хохота.

— На нее можно только смотреть и то издали. Одним взглядом так унизит, что сам себя уважать перестанешь. А если попадешься ей на язычок, то тебе капут — разжу­ет, выплюнет и по плиткам размажет. Б-р-р!.

«Жеребцы поганые! В головах пустота, а внизу нужно еще проверить», — со злостью подумала Ника.

«Ха-ха-ха! Можно подумать, что ты в этом что-то по­нимаешь! До каких пор ты будешь оставаться девствен­ницей!»

«Не ваше это дело! Когда же вы, наконец, сгинете, твари скрипучие!»

Утром девчонки вставали на час раньше, чтобы успеть принять душ и нанести марафет.

Ника в армии отказалась от макияжа, поэтому вста­вала на полчаса позже других. Сквозь смеженные ресни­цы могла свободно рассмотреть каждую из них. «Какие же они идиотки! Красюкаются, мазюкаются. Из кожи лезут, чтобы подловить понравившихся им парней». А она всего за пятнадцать минут успевает принять холод­ный душ, почистить зубы, тщательно расчесать волосы, скрутить в тугой жгут и закрепить узлом на макушке.

Наверно, девушки решили, что она притворяется, и чтобы позлить, принялись перемывать ей косточки.

— Ну на кой черт она приперлась на базу раньше по­ложенного срока?

— Да, уж-ки! Без нее дышать легче.

— Смазливая стерва! Но стерва непростая. Высшего пилотажа.

— Глазищи как у очковой змеи, а язык как у кобры. Укусит, выпустит яд — и ты уже готова. Можно выно­сить ногами вперед!

— Девчонки! А хотите знать, что сказала моя мама, когда увидела ее в первый раз?

— Давай, колись, а то она вот-вот проснется!

— Эта красивая девушка выглядит так, будто живет в чужой коже и проживает чужую жизнь. Мне ее очень жалко.

— Неужели так и сказала?

— Ну ты даешь!

— Это не я, а мама.

— Твоя мамаша, случайно, не ясновидящая, а!

— Нет! Просто она умеет подмечать, казалось бы, ни­чего не значащие вещи. Анализировать и мысленно соз­давать что-то вроде фоторобота, который должен вести себя как Ника. Вот и весь фокус! А вообще моя мамуля — психолог.

«Жаль, что моя мама не видит и не понимает, что ее младшая дочка страдает от того, что должна подчинять­ся потусторонним кретинкам, которые вцепились в нее мертвой хваткой».

— Уф! В таком случае я бы не хотела оказаться на ее месте!

«Проклятые завистницы, сплетницы, тупоголовые и толстые гусыни, у которых ум утонул в необъятных размеров задницах. А у худосочных так и остался в за­чаточном состоянии! Вам до меня и моего интеллекта еще расти и расти! Ваше мнение для меня, что до «жопы дверца». Гавкайте, гавкайте! От этого красивее все рав­но не станете! А то, что я ненароком услышала о себе от наших жеребцов, мне только на руку. Нужно знать своего врага в лицо. Так что я вас, недоумки, быстро приручу. Опомниться не успеете. Каждый будет уверен, что я симпатизирую только ему одному, и обязательно сболтнет об этом другим. Мол, именно он завоевал эту стерву. Вот тогда между ними начнется такая свара, что подумать страшно…». За оставшиеся в ее распоряжении десять минут до построения Ника придумала план, на­зло всем успела слегка подкрасить ресницы и едва за­метно обвела контур губ. Глянув на ходу в зеркальце, она рассмеялась и, довольная собой, задорно подмигну­ла своему отражению.

«Твоя сестра даже в солдатской форме выглядела на­стоящей красавицей», — с нотками ехидства проскрипел царапавший душу голос.

«Хватит портить мне настроение! Рисс теперь живет своей жизнью. Я тоже буду жить так, как мне захочется! Убирайтесь из моей души. Не ломайте жизнь. Сгиньте навсегда!» — и, ни на секунду не опоздав, встала в строй на свое место.

— Хочешь быть красивее всех, стерва! — утробным го­лосом прошептала стоящая с ней рядом девушка.

Все, как по команде, повернули головы в ее сторону. Почувствовав на своем лице энергетику зависти, по­множенную на неприятие, Ника громко расхохоталась.

К шеренге девушек шли офицеры.

— «Стерва» говоришь! Прямое попадание! Да, я стер­ва! И представь себе, что ни капельки от этого не стра­даю, а даже горжусь. Поэтому хорошо запомни и пере­дай своим подружкам, что я красивая, сексапильная и умная стерва. Если кому– то это мешает или задевает, можете продолжать мыть мне задницу сколько влезет! Я никого из вас не боюсь, и сглаза в том числе, не в при­мер вам! Хочу видеть, кто из вас осмелится сказать все то, что обо мне думает, глядя в глаза! Смелее! От меня не убудет! Наоборот! Стану еще красивее. Я просто балдею, когда вижу, как вы зеленеете от зависти и становитесь похожими на пучеглазых желто-зеленых жаб. Б-р-р!… — громко, чтобы все слышали, отчеканила Ника.

— Отставить разговоры в строю! — приказала дежурная.

Служба шла своим чередом. Дни улетали со скоростью света. До демобилизации осталось полгода. Приближал­ся ее день рождения. А на душе, как любит говорить мама, кошки скребут. Если бы можно было рассказать мамочке о том, что в душе поселились и живут три абсо­лютно разные потусторонние старухи, которые давным-давно потеряли счет времени, и все, что происходит в ее жизни, воспринимают и комментируют по-своему.

«Неужели я не смогу справиться с их навязчивой идеей — разрушить счастье собственной сестры? А та­ких сестер, как Рисс, надо еще поискать! С самого рож­дения она опекала и защищала меня как умела. Хотя я была, как теперь принято говорить, трудным ребенком: задирой, драчуньей, изворотливой лгуньей. Умела вы­крутиться из любой неприятной ситуации. И без всяких угрызений совести свалить свою вину на других».

А случай с Сергеем? И слова Рисс: «Зависть и рев­ность — твои главные враги… Они будут отравлять тебе жизнь так же, как ты будешь отравлять ее другим. Мне почему-то кажется, что если ты не сумеешь обуздать свои инстинкты, ты так и останешься просто кокетливой девочкой, девушкой, женщиной, а потом старухой».

«Какая Рисс все же умница. Как точно и очень так­тично рассказала мне, кто я есть на самом деле, ни на йоту не приврав… И, как результат, — одна-одинешенька, ни подруг, ни друзей, ни любимого мужчины и все еще девственница. Самое страшное, что из-за постоянных внутренних противоречий и разногласий с „потусто­ронними“ потеряла интерес и желание быть любимой, заниматься любовью, выйти замуж и родить ребеночка от любимого человека…».

И тут же услышала.

«Пока ты ведешь с нами бесполезные споры, твоя Рисс успела зачать ребеночка!..»

«И правда. Как же я сразу не догадалась по мамино­му счастливому лицу, что ее старшая дочь беременна. Причем мне ничего не сказала. Но почему?.. А то ты не догадываешься. Не криви душой хотя бы перед собой, Береника. Будто не понимаешь, что мама считает тебя врагом своей горячо любимой Рисс».

…Второй голос поддакнул первому.

«Наконец-то ты поняла, кто из вас двоих ей ближе и дороже».

«Заглохните! Не хочу вас больше слышать!»

— Никуля, девочка моя, где ты будешь справлять свой день рождения? Я думаю, что лучше всего в ресторане? Нас с папой в расчет не бери. Этот счастливый для нас день мы отпразднуем вместе с тобой днем.

— Мамочка, я еще не решила. Но думаю, что, скорее всего, отпразднуем дома: я, ты и папа.

Глава 11

В день рождения она решила как можно дольше пова­ляться в постели, чтобы «убить» бесконечно тянущееся время… Послышался легкий стук в дверь… Так могла сту­чать только мама, уверенная в том, что от громкого стука спящий человек может получить стресс, а тем более ее ненаглядные девочки. Ника вскочила с постели. И, как в детстве, распахнула дверь, чтобы услышать поздравление и получить подарок. Но вместо мамы увидела огромные, красиво подобранные букеты цветов и роскошнейшую икебану — настоящее произведение искусства.

— Неужели это все мне?.. Но от кого?.. Самая, самая дорогая моя мамуля! Как же я тебя люблю!

Бросаясь ей на шею, она незаметно смахнула набе­жавшие на глаза слезы.

— Ничка, моя любимая Береничка! Неужели ты реши­ла, что вся эта оранжерея подарена мной и папой?.. Ты только взгляни! К каждому букету прикреплена карточ­ка… Ой! Побегу на кухню. Мне кажется, что твой люби­мый пирог начал подгорать! Такой оплошности я себе не прощу!

Оставшись одна, Ника присела на корточки. Любу­ясь икебаной, она нежно прикасалась к каждому цветку кончиками своих длинных изящных пальцев. Дошла до визитки, протянула к ней руку, но неожиданно отдерну­ла, решив почитать ее самой последней — «на закуску».

«Господи, как я могла забыть! Это моя Рисс в дни рождения оставляла „на закуску“ то, что ей больше все­го понравилось. А я, наоборот, срывала обертки, откры­вая все подарки подряд. Но так было в детстве…».

…Первый букет был от родителей. Второй — от ее подруги детства, которая после пятого класса уехала жить в Аргентину. Третий — от ее верного детсадовско­го пажа Владика, кстати, влюбленного в нее и по сей день. Остальные от близких родственников и маминых подруг… Именинница открывала визитку, читала имя отправителя и ставила на прежнее место. Ника насчи­тала восемнадцать поздравлений. Девятнадцатое она почему-то читать не стала. Двадцатой была таинствен­но манящая икебана… Непослушными от волнения пальцами девушка выхватила карточку, пробежала по ней глазами. Подписи не было, но она узнала почерк сестры, и, как была, в ночной шелковой рубашке со съе­хавшей бретелькой, села прямо на пол… Вот так, от всей души, мог поздравить только один человек на свете, ее сестра. Прижав визитку к груди, она вскочила на ноги и бросилась в комнату, зачем-то закрывшись на ключ… Этот звук напомнил Нике то время, когда она жестоко, подло, а главное, глупо поступила с Рисс, когда та собра­лась выйти замуж за Сергея… Ника вообще никогда не плакала, а тем более навзрыд. Такое случилось впервые. Выплакавшись, она вытерла подолом ночной рубашки лицо и….

«Ничка, моя родная и любимая Береничка! Прости за то, что я тебе наговорила после того как рассталась с Сергеем. Прости за то, что так с тобой поступила, когда ты свалилась инкогнито, как снег на голову… Ты должна понять! Я сделала это не только потому, что боялась по­терять любовь Дэна и его самого, так как ты, сестренка, красивая, умная и очень опасная соперница… Но так же, как за себя, я боялась за тебя, Ника. Потому что, совер­шив непоправимую ошибку из-за своей необузданной гордыни, ты себе этого никогда бы не простила…

Я очень хорошо помню день, когда мама и папа привезли тебя из роддома. Как ревновала к маме, которая, как тогда казалось, обо мне совсем забыла. И все же, когда ты начинала хныкать, я приподнималась на цыпочки, вытаскивала тебя из кроватки, клала на свою постель, ложилась рядом и шептала в твое крохотное нежное ушко:

— Дорогая моя сестричка, пожалуйста, не забирай у меня мою маму, а то я тебя перестану любить. Но этого не случилось в детстве, а теперь и подавно».

Ника сидела потрясенная, восхищаясь отважно-тактичным по отношению к ней признанием сестры. «Рисс, как же я тебя люблю, и, как никто другой, пони­маю, что ты для меня значишь. Поэтому клянусь…»

«Не клянись!.. Твоя „богиня“ — хитрая бестия. Она умеет, как никто, манипулировать твоими чистыми чув­ствами!», — услышала Ника вкрадчивый голос.

«Не верь ни одному слову сестры», — поддакнул вто­рой.

«Ха-ха-ха! Видите ли, она боится за тебя. Ха!.. Под­лая лгунья! Да ей наплевать на тебя с высоты Эйфеле­вой башни, а ты и нюни распустила… Не забывай, кто ты есть на самом деле, и чье имя носишь!»

«Хватит, хватит! Я больше не хочу быть вашей ма­рионеткой! И мне наплевать на это проклятое имя — Береника, которое перевернуло всю мою жизнь. Я начинаю его ненавидеть. Она была иудейской прин­цессой, а я современная девушка… С этого мгновения я стану называть себя первым пришедшим мне на ум именем, например Ребеккой. Оно тоже принадлежало еврейской девушке. А ваша несравненная Береника вместе с ее царскими амбициями, интригами, загово­рами и „голосами“, девятнадцать лет подавляющая мое собственное „я“, должна сгинуть и раствориться в пучине тысячелетий… Надо было сделать это рань­ше, но, к сожалению, я только недавно узнала о науке „гематрия“. Узнала, что имя, данное новорожденно­му, может изменить его судьбу в лучшую или худшую сторону. И так во всем: в учебе, работе, дружеских взаимоотношениях, в выборе возлюбленного, непо­мерных амбициях и желаниях. Оно играет огромную роль в судьбе человека. Поэтому, изменив свое имя, я стану собой…».

«Ты сошла с ума! Как ты можешь себя так унижать. Неужели забыла, что Беренику называли иудейской царицей Клеопатрой. Красивая, богатая, хитрая, умная с энциклопедическим для того времени запасом знаний. Она поражала воображение мужчин не только своим обаянием, женственной хрупкостью и, как им казалось, какой-то только ей присущей незащищенно­стью. Всем этим она умело пользовалась. Хотя у нее было в запасе много способов и даже боевых приемов, чтобы себя защитить. Береника на своем и чужом опы­те просчитала, что на одну умную женщину приходит­ся сотни тупоголовых мужчин, которых с первого раза можно окрутить вокруг пальца, а потом дать пинок под зад, да так, чтобы тот никогда больше не появлялся на ее пути. Не было ни одного властелина, который ни мечтал бы завоевать ее сердце. Хочешь называть себя Ребеккой, пожалуйста. Только сначала произнеси это имя вслух…».

— Ребекка, Ребекка! С этого мгновения меня зовут Ре­беккой! — несколько раз повторила Ника… и потеряла сознание. А когда очнулась — первое, что бросилось ей в глаза, — обуглившаяся икебана, а вместо поздравле­ния щепотка пепла… Дрожащими от волнения руками девушка попыталась собрать и высыпать его в ячейку своей заветной шкатулки. Но там не было свободного места. Она вытряхнула на постель самые дорогие серд­цу вещички. Осторожно, боясь дышать, чтобы не по­тревожить своим дыханием оставшуюся кучку пепла, именинница приоткрыла крышку шкатулки. Просочив­шийся между ее пальчиками сквознячок подхватил пе­пел и унес с собой, стерев из памяти текст поздравления сестры, которое произвело на девушку такое сильное впечатление, что она решила расстаться с ненавистным ей именем Береника.

Глава 12

На следующий день Ника должна была вернуться на военную базу. Времени оставалось в обрез. Выходя из своей комнаты, она увидела увядающие букеты и не­прочитанное поздравление…

«Может, этот букет принесет с собой счастье, — зага­дала девушка. — Надеюсь, что мама визитку не выбро­сит. Прочту, когда вернусь домой!»

— Никуля! Возьми эти вкусности с собой на базу. Угос­тишь своих друзей и подруг!

— Спасибо, мамуля. Но это лишнее. Мне некого уго­щать!..

Выйдя из дома, она увидела знакомый джип и пол­ковника, который мял в руке погасшую сигарету. От неожиданности Ника замерла на месте.

«Этого еще не хватало! Подумаешь, полковник! Если она захочет, то и генерала приберет к своим рукам. А если взбредет в голову идея затащить к себе в постель, то это проще простого!»

«Можно подумать, что ты уже побывала в постели хоть с одним мужчиной. Ха-ха-ха! Между тем, что ты можешь сделать, и тем, что уже успела осуществить, — огромная разница. И нечего винить во всех неудачах принцессу Беренику, потому что ты не она, а только тень, которая не выполняет ее приказы и решила от­казаться от великого имени принцессы. Поэтому в лю­бую секунду ты сама можешь раствориться в веках. Это первое ее предупреждение. Подумай и прими разумное решение».

А он уже шел ей навстречу с белозубой улыбкой во весь рот.

— Привет, именинница! Садись в машину.

Первый раз в жизни Ника растерялась и не нашлась, что ответить. Она попыталась хотя бы мысленно пред­ставить себе присланный им букет и непрочитанную визитку.

Садясь в машину, Ника увидела стоящую у окна маму. Ее лицо светилось от счастья.

— Хорошая у тебя, любящая и добрая мама! — неожи­данно сказал полковник.

Машина плавно тронулась с места и, набрав скорость, вылетела на шоссе.

«Что ему от меня нужно? Я его не просила дарить мне букеты, а тем более за мной приезжать! А что если он спросит, понравился ли мне букет?» — и Ника зябко по­вела плечами.

«Вот еще! С чего бы это! Я Береника! Пускай попро­бует только что-то сказать, я готова ужалить скопив­шимся на языке ядом, да так, чтобы сразу расставить все по своим местам».

«Браво! Сейчас ты настоящая принцесса. Умница! Лучшая защита — это нападение! Так держать, вперед!» — услышала она ненавистный шепот.

«Отстань со своими советами! Я сама знаю, кого и когда нужно поставить на свое место».

Они ехали молча. Почувствовав, что машина наби­рает скорость, Ника взглянула на спидометр. Стрелка приближалась к ста пятидесяти… «Вот дубина! Что вы­творяет? Неужели решил меня удивить?»

— Вы за кем-то гонитесь?

— Да!

— А можно узнать за кем?

— Ни за кем, а за чем.

— Тогда за чем?

— За счастьем?

— Скорее за несчастьем!

— Неужели испугалась?

— Вот еще! Просто не люблю напрасный выпендреж. Поэтому советую сбросить скорость, пока еще не позд­но!..

Стрелка спидометра послушно поползла вниз. Он ударил по тормозам. Машина «подпрыгнула» …и оста­новилась.

«Наверно он слегка шизанутый», — нажав на ручку двери, Ника выскочила из машины.

— Ой, куда это вы меня привезли?.. Мне нужно было вернуться на базу. И вы это знаете точно так же, как и то, что я лишусь выходных на целый месяц, а то и боль­ше, черт бы тебя подрал!» — прошептала она, понизив голос, чтобы он не расслышал.

— Ну и темперамент! Не волнуйся. Тебе ничего не гро­зит, всем именинникам полагается отгул.

— Да как вы посмели? Кто просил? Если бы мне нужен был отгул, я бы его и без вас получила!

— Перестань кричать!

— Не перестану! Пускай все услышат, что вы меня по­хитили!

— Береника! Не шуми! Я тебя отвезу на базу. Но снача­ла предлагаю вкусно поесть!..

— Поесть!.. Издеваетесь?..

— Нет!.. Смотри! Вон за тем густым кустарником есть небольшой ресторан.

Он тебе понравится! Ну, так как? — сверкнув белозу­бой улыбкой, спросил он.

— Можно подумать, что у меня есть выбор!..

Ресторан ей действительно понравился. Пока она изучала меню, на столе появились острые, вкусно пах­нущие приправы, от которых слюнки таяли во рту.

— Если не возражаешь, я помогу тебе выбрать самое вкусное.

— Не возражаю. Люблю вкусно поесть!

— Вот и хорошо! А есть что-нибудь такое, что ты не любишь вообще?..

— Даже представить себе не можете, сколько у меня этих «Не».

— Выкладывай начистоту.

— Ну, тогда держитесь за стул, чтобы не свалиться!.. Прошу учесть, что это касается только еды. Итак. Не люблю копаться в меню, не люблю ошибаться в выбо­ре… блюда, не люблю попадать впросак, не люблю, что­бы содержимое тарелки моего соседа было вкуснее, чем у меня, не люблю, когда мне стараются втюхать то, чего не хочу или не переношу. Ладно! На первый раз предо­статочно, и то только потому, что я есть хочу…

— Понял! Значит так! Всю ответственность за ассорти­мент блюд беру на себя. Перечислить?

— Не стоит. Голод одолевает, — оторвав кусочек от го­рячего, только что испеченного хлеба, она обмакнула его в чесночную приправу и отправила в рот. Ее сим­патичная мордашка светилась от удовольствия. Лукаво взглянув на довольное лицо полковника, она обильно намазала кусочек хлеба укропным маслом, и, прежде чем отправить его в рот, предупредила:

— Только не говорите мне затасканную фразу, что «кто хорошо ест…». Не обольщайтесь. Это не про меня. Я самая закоренелая лентяйка на всем белом свете!

— Ну а если мне именно такая «закоренелая лентяй­ка» по душе?

— Не спешите! Интересно, а как вы отнесетесь к тому, что многие меня называют сукой по имени, а по отче­ству — стервой?

— Говорят за глаза или глядя прямо в глаза?

— На базе — как бы между собой, но так, чтобы я слы­шала?

— Ну а ты как к этому относишься?

— Нормально. Я себя хорошо знаю.

— Почему-то мне кажется, что так про тебя говорят только девушки. Я прав?

— А вот и нет! Совсем недавно я услышала, что наши солдатики тоже так считают.

— И ты промолчала?

— Пока да! Но это только пока. Они еще получат свое и, можете мне поверить, что мало им не покажется!

— Верю!

— Что если я разболтаю всем, что вы ко мне пристае­те, и это из-за вас я вовремя не вернулась на базу. Ведь за такие вещи можете здорово погореть и даже звания лишиться?

— Могу, как ты говоришь, и погореть! Можешь рас­сказать, но ты этого не сделаешь, потому что с моей сто­роны это не просто флирт. Ты мне очень нравишься!

«Сделай, сделай так, чтобы он погорел. Иначе ты мо­жешь потерять Дэна», — услышала Береника.

«Отстаньте, он мне нравится!» — и вслух:

— А что скажет ваша жена, если об этом узнает, и как к этому отнесутся детишки?

— Я не женат, а побочными детьми не обзавелся. И прошу, зови меня по имени.

Алекс и на «ты».

— У меня язык не повернется.

— Попробуй! Хочешь полакомиться мороженым! Ре­комендую.

— Спасибо! Но я должна вернуться на базу. Лучше позже, чем никогда.

Мне кажется, что «вы», то есть «ты» должен выса­дить меня на предпоследней тремпиаде. А там и до базы недалеко.

— И не подумаю. Выйдешь возле проходной….

— Почему опоздала? — спросил дежурный.

— Не твое дело!

— Сейчас доложу начальству, тогда по-другому запо­ешь!

— Валяй. Я жду!

— Недаром говорят, что ты настоящая сука!

— Сука — это уже что-то новенькое. Представь себе, что я этим даже горжусь!

У парня от удивления отвисла челюсть.

— Вот что значит не иметь понятия о самых простых вещах! Сосчитай, сколько букв в слове сука?

— Ну, четыре.

— Молодец. Не ошибся. До пяти считать умеешь. А те­перь слушай и запоминай! Буква «С» — означает счаст­ливая. Буква «У» — умная. Буква «К» — красивая. Буква «А» — а не твоя! Ладно! Не грузись! А то мозги лопнут!

Услышав за спиной громкое «ржание» парней, вер­нувшихся после отдыха на базу, Ника обернулась, что­бы заткнуть им рты, да так, чтобы им жизнь раем не казалась.

— Ну, ты и даешь!

— Никому я не даю, понял, кретин!.. Прежде чем от­крыть свой поганый рот, сначала подумай, потом говори! Весь этот сыр-бор из-за того, что я смелая и не похожа на других. Смотрите в оба, чтобы вас всех жаба не задушила!

После отбоя, свернувшись на раскладушке калачи­ком, Ника перебирала в уме события уходящего дня. «Алекс– мужчина что надо: высокий, сильный, симпа­тичный. А улыбается так, что невозможно не улыбнуть­ся в ответ. Мне кажется, что я от него по-настоящему тащусь. Такого со мной никогда еще не было».

«Влюбилась! Ха-ха! Тебе показалось. Было бы в кого! А то в простого солдафона? Любишь ты Дэна. Он твой Король и только ты его Королева! Никогда об этом не забывай. Обожаемая тобой сестричка вскоре родит ему наследника. Ты должна ей в этом помешать»

«Как же вы и ваши советы мне осточертели. Можете нашептывать все, что вам захочется. Настоящая Бере­ника была хозяйкой своей судьбы. Никого не слушала. Жила как хотела. Любила кого хотела. В ваших советах я больше не нуждаюсь», — устав от внутренних споров со своими «наставницами», Ника заснула.

«Ну, это мы еще посмотрим…»

Пока девушка спала, таинственные голоса внушали, что «она должна увести от сестры Дэна, заставить его с ней развестись, стать богатой и жить в свое удоволь­ствие. Рисс должна вернуться к родителям», — на этой фразе Ника проснулась и посмотрела на часы. Было два часа ночи. Она не выспалась. Голова гудела от боли. По­пыталась уснуть, не получилось. Душила злость на себя и на голоса с бесконечными «наставлениями». Из ее глаз текли слезы. Уткнувшись носом в казенную поду­шку и натянув на голову одеяло, она старалась загнать рыдания вовнутрь. «За что мне такое наказание? За что я должна разрываться между справедливостью и подло­стью. Между любовью к сестре и ненавистью к ней? Из-за кого? Из-за Дэна — мужчины, в котором Рисс души не чает, а мне, Нике, если честно, на него наплевать».

Накинув на себя одеяло, она вылезла из палатки. Вды­хая свежий ночной воздух, девушка немного успокоилась. Природа притихла в ожидании нового дня. Неугомонные кузнечики прыгали рядом. Разноцветные, веселые ноч­ные светлячки «освещали» им дорогу. А синхронные по­трескивания цикад подарили ее душе чувство радости и умиротворения, которое Ника испытала впервые.

Глава 13

Но разобраться в своей душе и в новых ощущениях она не успела, так как запыхавшийся от быстрого бега дежурный передал приказ — через двадцать минут всем быть в полной боевой готовности!

Нике хватило семи минут, чтобы натянуть на себя комбинезон, почистить зубы, гладко зачесать и закру­тить волосы в тугой узел и, как всегда, быть в положен­ном месте раньше назначенного времени.

За отлично выполненное задание ей дали увольни­тельную на несколько дней.

Захватив свой рюкзак, Ника отметилась у дежурно­го, вышла за ворота базы и пошла к остановке автобуса. Очередная благодарность от начальства не принесла ей радости.

«Черт бы подрал этого Алекса! Куда он подевался? Я думала, что хоть что-то для него значу, а он такой же, как все… Да ну его на фиг!.. Слава Богу, что есть цель, которую я должна осуществить. Для этого мне нужно быть абсолютно свободной».

«Береника, выше нос! Этот вояка пустое место, я тебя об этом уже предупреждала!»

«Да, да, она права: солдафон, да еще и гол как сокол. Разве ты о таком мечтала? Он не достоин ноготка от твоего мизинца!»

И третий голос:

«Береника, думай, что делаешь! А то смотри, оста­вит на память своего „недоноска“, и будешь с ним всю жизнь мучиться, в то время как у богатой сестры малыш с первого дня будет расти маленьким царевичем».

«Чтоб вы все втроем подохли!»

«Тогда и ты умрешь вместе с нами!»

«Раз так, я буду делать все, что мне нравится и жить так, мне заблагорассудится. А вы все отправляйтесь в огромную задницу!»

Один за другим солдаты вышли из переполненного автобуса. Ника сбросила рюкзак, чтобы не мешал при посадке. Неожиданно увидела лицо водителя, который сидел в том долбаном «Мерседесе», и каким-то шестым чувством поняла, что он тоже ее узнал.

— Рэга, рэга! (Минутку, минутку!) — приподняв тя­желый рюкзак, она втиснула его на первую ступеньку, чтобы водитель не смог захлопнуть дверь, и с криком: «Террорист! В автобусе террорист!» — бросилась нич­ком на землю.

«Пока автобус стоит на месте, это мертвая зона», — успела подумать девушка.

Водитель на миг растерялся, нажал на газ, сорвался с места с открытой дверью и ее рюкзаком. Солдаты откры­ли огонь. Террорист попытался сбежать, но его схватили.

А Ника больше ничего не видела, так как при падении ударилась головой о камень, разбила лицо и потеряла сознание.

…Открыв глаза, она долго не могла понять, где на­ходится. Переводя взгляд с одного предмета на другой, девушка с трудом разглядела сидящего рядом с ее кро­ватью Алекса.

— Где я? — прошептала Ника.

— Рядом со мной!

— Почему у меня сильно болит голова?

— Ника! Лежи спокойно. Сейчас тебе сделают укол. Сразу станет легче…

Когда девушка снова пришла в себя, она сразу вспом­нила все, что с ней произошло. Возле постели сидела мама. В стареньком больничном кресле дремал папа.

— Мамочка! Если бы ты знала, как я тебя люблю, — сказала Ника и захотела улыбнуться.

— Девочка моя, красавица моя, слава Богу, что ты пришла в себя!

— Что у меня с лицом и губами? — она попыталась приподнять дрожащую от слабости и напряжения руку.

— Доченька, не волнуйся. С твоим лицом и с тобой бу­дет все в порядке.

— Мамуля, я все вспомнила!..

— Вот и хорошо, что вспомнила. Ты поранила голову о камень и потеряла сознание, а за лицо не беспокойся.

— Ты никогда не умела притворяться, а тем более лгать! Дай мне зеркало.

— У меня его нет!

— В сумочке?

— Да нет его у меня. Оставила дома!

— Мамочка, хотя бы ты не мучай меня! Если нет у тебя в сумке, возьми у меня!

— Никуля! Твой рюкзак остался на базе.

— Попроси у медсестер!..

Ника долго и внимательно разглядывала свое лицо по частям. Это было не ее лицо, а что-то, напоминаю­щее страшную маску.

— Я не хочу жить с лицом, от вида которого могут по­терять сознание нормальные люди.

— Доченька! Главное, что ты жива. С лицом у тебя бу­дет все в порядке. Ты мне веришь?

— Мамочка, а что с волосами? Их, наверно, выстриг­ли, чтобы раны не загноилась?

— Нет, родная, нет! Хотели, но потом решили, что та­кие красивые волосы трогать нельзя. Да и Алекс не раз­решил.

— Какой Алекс, мама?

— Твой друг. Мне даже показалось, что больше чем друг.

— Мой? С чего ты взяла?

— Он трое суток не отходил от твоей кровати ни на минуту!

— Почему он, а где была ты?

— Меня, как всегда, подвело давление, папу тоже. Нас обоих отвезли в больницу. Поэтому за тобой ухаживал Алекс.

— Для него это просто «вынужденная посадка», ничего личного. Мам, сколько времени я нахожусь в больнице?

— Две недели.

— А как поживает Рисс?

— Доченька! Должна тебя огорчить. Рисс не знает о том, что с тобой случилось. Она беременна и лежит на сохране­нии в больнице. Как назло, ее положили в тот же день и час, когда с тобой произошло это несчастье. Она могла потерять свою малышку… Ты лежишь в Израиле. А она на сохране­нии в Америке… Дэн о том, что с тобой произошло, знает. Он очень сожалел, что не может прилететь в Израиль!

— Дэн знает и хотел меня навестить? Но от кого?

— А как ты думаешь?

— Неужели это правда, а не слуховые галюники? Нет, наверно, у меня с головой не все в порядке.

— Пожалуйста, не говори глупостей! Это самая что ни на есть правда!.. Сам не прилетел, но обещал, что, как только ты немного окрепнешь, пригласить в Израиль самых лучших профессоров по пластической космето­логии, чтобы в случае надобности они сделали все, что нужно… Вот так, моя девочка!

— Мамуля! Я устала и хочу немного поспать.

— Поспи, поспи, детка, тебе это полезно…

«Неужели я Дэну небезразлична? Неужели он за­помнил мой поцелуй и то, что я ему сказала? Хватит за­ниматься утопией, доверчивая дура!» — одернула себя Ника.

— Мамочка! Неужели мне нужна будет пластика?

— Не знаю. Это должен решить профессор.

— Но я не хочу, чтобы мое лицо стало другим!

— Господи! Почему это так тебя тревожит! Женщины го­товы на любые жертвы, чтобы сделать себя красивыми.

— Но я хочу видеть свое лицо, а не чужое! Я хочу остаться сама собой. Прикрыв глаза, она мысленно представила все, о чем рассказала ей мама. «Рисс, лю­бимая! Не дай Бог, чтобы из-за меня ты потеряла своего ребеночка! Прости, прости меня, сестренка, за все под­лости. Я себе этого никогда не прощу!»

Глава 14

«Береника! Опять ты за свое. Неужели не понима­ешь, что Рисс и твоя мать придумали эту трогательно — сентиментальную историю только для того, чтобы навсегда разлучить с Дэном. Они обе знают, что твое доброе сердечко будет страдать от угрызений совести…», — услышала она.

«Опять! Вам еще не надоело! Да поймите, наконец, что я не Береника!»

«Не переживай! Эскулапы сделают тебе лицо, как две капли воды похожее на лицо принцессы Береники», — в три голоса прошипели они.

«А причем здесь вы, проклятые подпевалы, поселив­шиеся в моей измученной душе? Сгиньте, провалитесь или вернитесь в „царство смерти“, где все еще продол­жает беситься ваша долбаная Береника! Профессор при­мет во внимание мое желание, а не ваши бредни!»

«Посмотрим, чья возьмет», — ехидно хихикнули они.

«Для нас главное, чтобы ты наконец-то поняла, что, как только связалась с этим солдафоном, на твою голо­ву обрушились все несчастья», — под их бесконечные наставления она заснула.

Проснувшись, увидела Алекса. Думая, что Ника спит, он вошел, стараясь не шуметь, с букетом прекрасных бледно-розовых пионов, наполнивших больничную па­лату нежным запахом весны. Таким она его видела впер­вые. На нем была фирменная рубашка с короткими ру­кавами, фирменные, обтягивающие джинсы и модные кроссовки — последний писк сезона. Светлая рубашка подчеркивала красоту его загорелой шеи и силу натрени­рованных, покрытых золотистым пушком, рук. «Какой же он красивый. И не только. Он самый что ни на есть на­стоящий мужик! Господи! Как же мне хочется прижаться к нему, почувствовать его силу и мою беспомощность».

— Ник, здравствуй! Как ты себя чувствуешь?

«Так называла меня только Рисс! Откуда он об этом знает»?

— Ничего!.. А почему ты назвал меня Ник?

— Потому что мне нравится эта маленькая, немного капризная и взбалмошная девочка.

— Ты ошибаешься: я лгунья с гипертрофированной гордыней, готовая на любую подлость ради своих при­хотей и амбиций.

— Знаю.

— Что ты обо мне знаешь? Ой, как я сразу об этом не догадалась? Это мама тебе порассказала!

— Ник, ты свою маму знаешь лучше меня, но я могу поручиться, что она очень тебя любит и никогда не пре­даст. Одного я не могу понять, как такая умная, смелая, находчивая и отчаянная девушка в одно мгновение из очаровательной, утонченной феи может превратиться в злую, упрямо-непредсказуемую глупышку. Иногда мне начинает казаться, что тобой управляет какая-то сила, поработившая душу!

— Это что-то новенькое. Алекс, только честно, почему ты так решил?

— Я не бросаю слов на ветер. Раз сказал — значит, знаю.

— Раз ты все знаешь, подскажи, что мне делать? — ста­раясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы, тихо по­просила Ника.

— На этот вопрос никто не может ответить, кроме тебя. Если сильно захочешь, все получится!

«Прогони его немедленно. Иначе нам придется его уничтожить!»

«Принцесса, ты же сама была женщиной! И была влюблена! Оставь Алекса в покое. Сейчас он уйдет».

— Алекс, кто дал тебе право читать мне мораль? Ты кто? Раввин или духовный наставник? Хватит с меня и тех, кто есть! Решил помочь из жалости, потому что я стала уродкой, а потом избавиться вот таким ориги­нальным способом! Не напрягайся. Лично я тебя не дер­жу! Уходи! Я тебя не люблю и никогда, слышишь, никог­да не полюблю!