Бесплатный фрагмент - Белая роза с красными лепестками

Пролог

Когда вечерние сумерки опускаются на город, паук плетёт свою сеть между двух деревьев, ожидая поймать сочных, упитанных мух. Чтобы сплести её, паук раскачивается и ждёт, когда порывы ветра будут достаточно сильными, чтобы он мог зацепиться за соседнее дерево, а дальше всё уже гораздо проще. Кажется, что его паутинки переплетаются в случайном порядке, тем не менее они образуют единое целое. Возможно, паук плетёт паутину совсем не случайно.

В тот момент, когда паук почти закончил свою работу, где-то по улице бесцельно бредёт человек, он абсолютно не подозревает о существовании насекомого, как и паук, совершенно ничего не знает об этом человеке и даже не представляет, кто он такой. И вот, когда паук протягивает самую последнюю нить, человек проходит мимо и случайно задевает паутину. Паук, конечно же, не понимает причины поломки своего сооружения. Для него человек — это стихийное бедствие, сила природы. Он не может противостоять им, он лишь дальше кропотливо продолжает плести паутину, начав всё заново. Он точно знает: всё, что делается, — делается не зря; всё, что происходит, — происходит не случайно. Комар, который должен был несколько секунд назад угодить в узорчатую ловушку, садится на плечо человека, незаметно вонзает свой тонкий, но острый хоботок сквозь одежду и грубую кожу, выпивает кровь и улетает прочь невредимым. Человек продолжает свой путь. Кажется, что всё это лишь случайность.

Пока паук плетёт свою паутину, человек может идти, не боясь, что попадёт в тупик. Странно, но ведь человек и сам очень похож на этого паука. Стойте, приглядитесь, а не человек ли сейчас идёт по этой паутине, которую сплёл паук? Паук?.. А может, сам человек?

Время, как паутинки, переплетается с пространством, судьбы людей — друг с другом, настоящее смешивается с прошлым и будущим, мысли перемешиваются с чувствами, жизнь идёт, взявшись за руки со смертью. Возможно, что всё это происходит не случайно, но вряд ли мы когда-то узнаем об этом. Хотя о чём-то лучше и вовсе не знать. А пока паук плетёт свою паутину…

Часть I

Глава 1. Таинственная незнакомка

Стояло сентябрьское прохладное утро: дул неприятный северный ветер, срывая беззащитные, пожелтевшие листья с деревьев; сквозь свинцовые тучи проглядывали редкие полоски голубого, ещё летнего неба. Возникало чувство, что в этом году природа решила начать осень с ноября, ни с кем не посоветовавшись. За окном люди уже кутались в теплые пальто и куртки, торопливо дрожащими пальцами натягивали перчатки на озябшие руки, уже держа наготове зонтики, и немного морщили лица от неожиданно неприветливой погоды в такое время года.

Вдруг во всей этой массе съежившихся от холода людей я заметил милую девушку с лёгким румянцем на щёчках, которая проходила под самыми окнами моего балкона. Она шла и беззаботно улыбалась, слегка приоткрыв свои немного пухленькие, нежные губки, обнажая сверкающую белизну зубов. Её широко открытые глаза с длинными ресницами так и сверкали от беспричинного, на первый взгляд, счастья, смотря на мир по-детски наивно. Пышные локоны золотыми волнами спадали на хрупкие плечики девушки, ласково обнимая шею, на которой красовался бирюзовый шёлковый шарфик. На симпатичной незнакомке ещё был лёгкий весенний плащик молочного цвета и голубая юбочка, которая едва колыхалась с каждым шажком её маленькой, аккуратной ножки в светлых сапожках. В левой руке девушка, боясь уколоться, бережно несла белую розу на длинном стебле с сочными зелёными листочками, которая ничуть не уступала по красоте своей юной хозяйке. Одна любопытная деталь сразу бросилась мне в глаза: слегка раскрытые лепестки розы были окрашены в ярко-красный цвет, словно художник вместо кисточки случайно обмакнул цветок в алую краску и тем самым создал настоящий шедевр, сам того не подозревая. Кончики лепестков буквально светились. В результате, всего в одной розочке возник совершенный союз чистоты, нежности и свежести с гордостью, недоступностью и даже некоторым вызовом. Они вдвоём словно сбежали из сказки или из чьего-то романтического сна. Они были созданы друг для друга: обе такие же хрупкие и завораживающие, и в то же время совершенно безразличные к тучам и ветру. Казалось, что только для них сквозь серые громады, готовые вот-вот обрушиться ливнем на бедные головы людей, светило ласковое осеннее солнышко; как будто вокруг них не было всей этой серости и промозглости, а была самая настоящая золотая осень.

Через несколько мгновений, сам того не заметив, я уже стоял на улице в старых потрёпанных штанах, неглаженной футболке и домашних тапочках. Яркое солнце ослепило меня, а девушка как будто исчезла вместе с тучами, как будто её никогда и не было. Внутри меня всё бушевало, сердце бешено колотилось. Прежде со мной ничего подобного не случалось. Странное ощущение…

Рассвет. Где-то в саду щебетали птички. Солнечный луч, который бестактно падал мне прямо на лицо, вернул меня обратно из мира ночных грёз. В такие моменты часто возникает желание уснуть вновь, чтобы опять оказаться там, где всё кажется настолько реальным, что даже мир, в котором я проснулся, может показаться чьей-то нелепой выдумкой… Так я и лежал, полузакрыв глаза, а в моей голове появлялись, как звёзды на вечернем небе, всё новые и новые мысли, которые прервала резкая и тревожная сирена будильника. Она окончательно вывела меня из состояния сладкой полудрёмы. Вдруг по всей комнате опять разлетелся этот пронзительный звук из хриплого динамика мобильного телефона. Я потянулся за ним и увидел, что, оказывается, это был вовсе не будильник, а звонок с какого-то незнакомого номера. И кому я мог так рано понадобиться?

— Алло, — пробасил я в трубку (после сна голос всегда более грубый, чем обычно).

— Здравствуйте! — обратился ко мне гораздо более приятный женский голос, — Мы звоним, чтобы сообщить, что к вам уже выехал курьер, с которым вы договорились встретиться на вокзале. Через час он будет на месте.

— Извините! Какой курьер? Я, кажется, ни с кем не договаривался!

Молчание.

— Алло! Алло! — в ответ были только гудки.

Я набрал незнакомый номер, но трубку никто не взял. Очень странно! Может, это чья-то шутка? Позвонил ещё раз — тот же результат. Интерес, конечно же, оказался сильнее меня, поэтому, недолго думая, я умылся, наскоро позавтракал, оделся и вышел из дома в сторону железнодорожного вокзала на гудки проезжавших мимо товарняков и пассажирских поездов, полностью погрузившись в свои размышления. Мой путь пролегал по старой, заброшенной липовой аллейке, где я ещё ребёнком часто гулял с бабушкой между стройными липками, которые за 15 лет изрядно покосились.

Меньше, чем через полчаса я был уже рядом с вокзалом. Чем тут только не пахло: и свежей выпечкой, и газетами, и машинным маслом, мне кажется, что даже собака с самым острым нюхом не различила бы все запахи, которыми был наполнен воздух. Несмотря на выходной день и утренний час, от касс к перрону уже тянулся ручеёк пассажиров, едущих в неизвестном направлении, может, в гости, а, может, по работе. Прошёл ровно час с момента того утреннего звонка, а я даже не представлял, где именно надо искать какого-то неизвестного курьера, нужно ли, вообще, его искать, и что он должен мне доставить, а, может, и вовсе не мне. Я решил подняться на платформу, по которой сновали взад и вперёд то ли встречающие кого-то, то ли ожидающие электричку люди, напоминающие суетливых муравьёв. Никого похожего на курьера среди них я не заметил. Тогда я прошёл вдоль всего перрона. В принципе, я так и подозревал, что никакого курьера не будет, и что всё это было лишь чьей-то неудачной шуткой или всего-навсего обычной ошибкой. На всякий случай я ещё немного постоял на месте.

После нескольких минут безуспешного ожидания я зашагал обратно к подземному переходу, чтобы вернуться в город. Когда я стал спускаться по кривой пыльной лестнице, смотря под ноги, мой взгляд на долю секунды задержался на маленьких светлых сапожках, промелькнувших рядом со мной. На какое-то мгновение я застыл. Придя в себя, я остановился, резко повернулся, да так и замер. Буквально в нескольких метрах от меня у края платформы стояла прекрасная незнакомка в молочном плащике, мне стоило лишь только подняться по ступенькам и пройти всего несколько шагов. Не может быть! Это действительно она! Но разве это возможно?! Моё сердце было готово буквально выпрыгнуть из груди, голова слегка закружилась, перехватило дыхание, я был одурманен и очарован одновременно. Я никак не мог поверить, что сны бывают настолько реальны, что сны могут превращаться в реальность! Это было просто невероятно! Жаль, что курьеры не доставляют людей, а то я был бы готов поверить, что именно её мне и должны были привезти прямо из моего утреннего сна. Удивительно, кто-то однажды сказал мне, что мы уже виделись с теми людьми, которые нам снятся, даже если мы не были знакомы в реальной жизни. А возможно ли сначала увидеть во сне того, с кем хотел бы познакомиться по-настоящему?.. Я начал в спешке забираться по старым, покосившимся ступенькам, торопясь к девушке, которая как будто ждала именно меня. Внезапно передо мной откуда-то, словно из-под земли, вырос небольшой старичок с палочкой в светлом костюме и такой же шляпе, который умудрился загородить мне весь проход своими сумками. Похоже, пошевеливаться он даже не намеревался.

Вдруг с громким лязгом тормозов и свистом к платформе подлетела электричка. Я заторопился ещё больше, дедушка с палочкой наконец-то отошёл в сторону, но навстречу мне потоком просто хлынула выходящая из вагонов толпа. Девушку, до которой недавно было рукой подать, я совсем потерял из виду. Кое-как я пробился к поезду сквозь эту сплошную стену из людей и еле успел заскочить в закрывающиеся двери последнего вагона. Я не знал, куда едет электричка, и куда направляется та милая девушка, но мы ехали с ней в одном поезде, а эта мысль уже сама по себе внушала мне оптимизм. Я пошёл вперёд по вагонам, судорожно вглядываясь в лица девушек, мимо которых проходил. Эта брюнетка; у той пиджак; у этой синий плащ. Не она, не она, опять не она, снова не она. Один вагон пройден, второй, третий, четвёртый — всё безуспешно.

«Молодой человек, вы кого-то потеряли?» — неожиданно окликнул меня неизвестный мужской голос. Я машинально обернулся и увидел того самого старичка в шляпе, который буквально пару минут назад помешал мне подняться по лестнице на перрон. Я решил не обращать на него внимания и продолжить свои поиски, он уже и так отнял у меня слишком много драгоценного времени, став, пусть даже неумышленно, причиной моего досадного промедления несколько минут назад. Однако старичок снова обратился ко мне: «Молодой человек, вы кого-то ищете? Может, девушку в светлом плаще? Или я ошибаюсь?..». На этих словах я остановился как вкопанный.

После некоторой паузы он произнёс:

— Не нервничайте вы так, присаживайтесь, не стесняйтесь! Вместе ехать веселее! Будем знакомы: меня Афанасий Макарыч зовут. А вас как? Да не стесняйтесь вы, присаживайтесь-присаживайтесь, — улыбаясь, предложил он, указав рукой на свободное место.

— Здравствуйте… Меня зовут Константин… Можно просто Костя… — сдавленно прохрипел ему я в ответ и послушно сел напротив в полнейшем недоумении.

Глава 2. Никогда не доверяйте незнакомцам

Колёса электрички мерно постукивали по рельсам. По вагонам туда-сюда бродили челноки с разным барахлом, которое с таким удовольствием покупают доверчивые бабульки. За окном проносились хвойные леса, одинокие тополя и кудрявые берёзки, поля, протянувшиеся вдаль за линию горизонта, зелёные луга, потихоньку начинающие желтеть.

— Очень приятно, Костя, — сказал приветливый дедушка.

— Афанасий Макарович, как вы узнали про девушку, которую я ищу?! Откуда?! — сразу же спросил я, ожидая с нетерпением ответа.

— Милый мой, Костя… — и тут моего собеседника на полуслове прервал голос машиниста, который объявил: «Станция Колхозная», — Извините, Константин, здесь мне надо выходить, — не сказав больше ни слова, он поднялся и так неожиданно прытко для своих лет заковылял к выходу, как будто и не было между нами никакого разговора.

Я даже как-то потерялся, так быстро всё произошло. Мало того, что он даже не сказал мне, откуда знает про эту девушку, так ещё мой случайный попутчик забыл под сидением свои сумки.

— Афанасий Макарович, стойте! — крикнул я.

Он меня не услышал. Я замешкался ещё на секунду, надо было что-то решать и как можно скорее. Мне было совершенно некогда его догонять: незнакомка могла выйти на какой угодно станции в любую минуту, если уже не вышла пока мы с ним разговаривали.

— Подождите!

Я вскочил, схватил сумки и побежал вслед за ним. Оказавшись на старенькой платформе из полуразрушенных бетонных плит, я зажмурился от яркого дневного солнца. Афанасий Макарович стоял прямо напротив закрывшихся за мной дверей, которые захлопнулись, едва я выскочил из вагона. На какое-то мгновение мне даже показалось, что он уже ждал меня на перроне и специально оставил свои вещи в электричке.

— Ой! Слава Богу! Совсем забыл про них! Большое вам спасибо, Константин! — заулыбался он, немного прищурившись, когда увидел меня с сумками.

— Пожалуйста, Афанасий Макарович. Давайте помогу вам донести их, мы как раз договорим по дороге, — как можно вежливее выдавил из себя я, проводив взглядом электричку, скрывшуюся за деревьями.

Я взял сумки в одну руку, а другой поддерживал Афанасия Макаровича, пока мы медленно спускались по лестнице. Потом мы пошли в сторону леса по протоптанной тропинке.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, как вы узнали про девушку? — обратился я к Афанасию Макаровичу.

— Видишь очки, которые сейчас на мне? — начал старичок издалека.

— Вижу, — недоумевая, ответил я.

— Так вот это не просто очки, с их помощью я вижу то, что другие люди даже не замечают. В некотором роде их можно назвать волшебными… Шучу-шучу, — тут же хихикнул он, заметив, как выражение моего лица приняло удивлённо-недоверчивый вид, — Это самые обычные очки. Скоро мы доберёмся до дома, и уж тогда я вам всё-всё расскажу за чашечкой чая, — договорил он и в очередной раз заулыбался.

Он кого-то напоминал мне, но кого, я никак не мог понять. Честно говоря, у меня возникло ощущение, что Афанасий Макарович от меня что-то скрывает и специально уходит от ответа.

Мы незаметно подошли к его старенькому, ветхому домишке, находившемуся в самой глуши лесной чащи. Домик был абсолютно не примечательный: кое-где подгнившие от времени брёвна, облупленная краска на покосившихся фасадах окон, обычная двускатная крыша из смеси глины и соломы. Неужели такие ещё существуют в XXI веке?

— И вы здесь живёте совсем один, без людей? А как же жена, дети? — спросил я у моего нового знакомого, удивляясь всё больше с каждой минутой.

— Иногда меня навещает моя любимая внучка, и сам я часто бываю в городе, так что на одиночество не жалуюсь, да и что на него жаловаться? Как говорил Байрон: «В одиночестве человек часто чувствует себя менее одиноким», — бодро возразил мне Афанасий Макарович, — А жена моя давно умерла. Болела сильно.

— Соболезную…

— Да ничего, всё нормально, Костя! — махнул рукой старичок.

Мне было неудобно перед ним за этот необдуманно заданный вопрос, и я постарался поскорее сменить неприятную тему нашего разговора:

— И давно вы здесь живёте?

— Прилично, уже лет десять прошло, если не больше. Все мои близкие, знакомые и друзья были действительно шокированы моим поступком, сказали, что я совсем выжил из ума. А мне здесь очень уютно, я всегда мечтал жить в подобном месте. Всё время находиться в шумном городе мне трудно. А тут тишь, благодать, и для здоровья полезно. В общем, я не жалуюсь! — повторил дедушка снова, — Ладно, давайте же, наконец, пройдём в дом, — обратился ко мне с уже знакомой улыбкой Афанасий Макарович, найдя ключи.

Я молча кивнул и вошёл в избушку вслед за её хозяином. В домике Афанасия Макаровича было мрачновато, пыльно и пахло сыростью. В коридоре, тускло освещенном лампочкой, было всего три крючка на стене и одна небольшая тумбочка в углу.

— Не снимайте ботинки, Костя, проходите прямо так, — предупредил он.

Я повесил куртку на единственный свободный крючок и проследовал за ковыляющим старичком. И тут я удивился в очередной раз! Кухня, в которую он меня привёл, была просторная, светлая, чистая. Тут пахло свежемолотым кофе, выпечкой и цитрусами. У окна стоял массивный стол на шесть персон из достаточно дорогого, на вид, дерева, стулья с резными ножками и спинками, красивая фарфоровая посуда. Стены были покрыты керамической плиткой с какими-то восточными иероглифами.

— Костя, я вижу, вам понравилась моя кухня? — с довольным видом задал он мне вопрос, видя на моём лице неподдельное изумление.

— Да-а… — протянул я, — А где можно помыть руки, Афанасий Макарович?

— Прямо и направо, а я пока приготовлю чай. Или вы кофе пьёте?

— Нет, чай, пожалуйста.

— Вам чёрный или зелёный?

— Всё равно. Давайте чёрный, — бросил я, выходя из кухни.

Та-а-ак, он сказал «дверь слева». Какая именно, если тут их три? Я потянулся к ручке, чтобы открыть первую дверь. Внезапно передо мной вырос Афанасий Макарович и остановил мою протянутую руку.

— Не эта дверь, Костя, следующая. Это комната моей внучки, а вот здесь — ванная, — доброжелательно проговорил дедушка, сжав мою руку с неожиданной силой для пожилого человека.

Я помыл руки и вернулся на кухню. Мы сели за стол.

— Что-то не так, Костя? Вы какой-то задумчивый, — поинтересовался Афанасий Макарович.

— Нет-нет, всё нормально, — ответил я, всё более настораживаясь.

— Вот и чай готов. Вы сладкое любите?

— Не откажусь. Кстати, а как зовут вашу внучку, как часто она вас навещает? Вы о ней так ничего толком и не рассказали, — решил я спросить напрямую у моего странного знакомого, пора было наконец-то всё прояснить.

— Её Машенькой зовут, она примерно одного возраста с вами, чуть младше, студентка, учится на журфаке. А навещает она меня каждое воскресенье. Вам хочется лично с ней познакомиться? — невозмутимо спросил он.

— С чего вы взяли? Просто мне интересно, — ответил я на его неожиданный вопрос, немного растерявшись.

— Ну, ладно-ладно, — подмигнул мне Афанасий Макарович.

— Так, а что же с той девушкой в поезде? Вы по-прежнему молчите о ней. Это и была ваша внучка, да? — продолжал я своё наступление.

— С чего вы взяли, Костя? Конечно, нет! — на этот раз удивился он или просто изобразил удивление.

— Тогда откуда вы узнали про ту девушку?

— Я же говорил Вам, Костя, всё очень просто: перед тем, как я увидел Вас, она проходила по вагону, так же судорожно ища кого-то глазами среди пассажиров. Вот я и подумал, что, наверно, вы договорились о встрече. Я, между прочим, человек очень наблюдательный. Вы разминулись с ней буквально на несколько мгновений: она вышла на остановке, а вы зашли в вагон, в котором она ехала. Мы с ней сидели рядом. Вот такая простая история, — заулыбался он в очередной раз.

Я недоверчиво посмотрел на своего собеседника.

— Вы серьёзно?.. Не может быть… — сокрушённо произнёс я.

А в это время в том же поезде, в том же вагоне, ехала та самая девушка, которая села утром в электричку, а рядом лежала белая роза с красными лепестками.

Глава 3. Простой рецепт счастья

Хриплый голос машиниста объявил станцию: «Царицыно». Милая девушка с красивой розой на длинном стебле, не торопясь, вышла из вагона на перрон, кишащий суетливыми, вечно спешащими людьми. Она медленно пробиралась сквозь них, бережно прижимая к себе свою дорогую спутницу — розу, чтобы кто-то случайно не повредил её в этой сутолоке. Девушка направлялась в одно из своих самых любимых мест в столице — Царицынский парк. В сентябре он был особенно красив. В этом парке все тревожные мысли улетали прочь, и она просто наслаждалась полной гармонией с природой.

Её звали Ксения, она училась в Москве на втором курсе. Она была родом из глубинки, из небольшого городка в Иркутской области, потом, через какое-то время уехала с родителями в Оренбург (её папа был военным), жила в Калининграде, затем, когда Ксюша закончила одиннадцатый класс, они перебрались в Подмосковье, и так и остались там жить. Она была умной, общительной, весёлой девушкой с ранимой душой и чутким сердцем. Ксюша не могла не помочь перейти дорогу дедушке, боязливо озирающемуся по сторонам, не могла равнодушно пройти мимо бездомных или нищих людей, сделав вид, что не замечает их. Она всегда была собой, настоящей, — той доброй девочкой из провинции, которую никакие зачастую безнравственные столичные порядки были не в состоянии сломить.

Вчера она решила навестить свою бабушку, которую уже давно не видела. Василиса Петровна, так её звали, была очень рада единственной внучке. Она расспросила Ксению обо всем: об учёбе, о личной жизни, о родителях. Внучка не стала огорчать бабушку и сказала, что у неё всё хорошо (она всегда стремилась не унывать и надеяться на лучшее). На самом деле всё обстояло не так гладко: она была достаточно одинокой, настоящих подруг и друзей Ксюша, к сожалению, завести ещё не успела, несмотря на всю свою открытость, приветливость и общительность; в университете отношения с некоторыми ребятами, особенно с одногруппницами, были натянутыми и прохладными, но зависть и чёрствость ещё никто не отменял, поэтому у людей, обладающих подобными чертами, всегда возникают «разногласия» с людьми простыми и добрыми, и удивляться тут было нечему. Ксюша и не удивлялась. А дома родители часто спорили и ругались, и как она ни старалась, помирить их удавалось редко — это по-настоящему огорчало Ксению. Не обмолвившись ни словом о своих трудностях, внучка помогла бабушке убраться дома, постирать и приготовила поесть. На улице уже стемнело, когда они справились с домашними заботами, поэтому Ксюша решила остаться на ночь, чтобы Василиса Петровна не волновалась лишний раз. Они поставили чайник, недолго поговорили, и, допив чай, легли спать.

Утром перед отъездом Ксюша решила прогуляться, несмотря на то, что погода оставляла желать лучшего. Она не спеша шла по набережной, опустив голову: ветер раздувал её волосы в разные стороны, трепал юбочку, на лицо ей уже упало несколько капель с тёмно-серого неба. С каждой секундой девушке становилось всё холоднее. Вдруг перед ней, как будто из-под земли вырос расплывчатый мужской силуэт (она забыла надеть линзы, а очки носить не любила).

— Здравствуйте, девушка, меня зовут … — свист ветра и гул проезжающих машин заглушил голос незнакомца, и Ксения не услышала его имени, — Почему вы грустите, зачем вы гуляете в такую противную погоду, тем более одна?

— Доброе утро, извините, я опаздываю, мне некогда, — сказала Ксюша.

— Простите моё любопытство, а откуда и куда вы направляетесь? Не бойтесь меня, я вас не обижу. Впрочем, нельзя доверять незнакомцам, я вас прекрасно понимаю… Всего вам доброго, не мёрзните и не мокните! Желаю вам как можно скорее добраться туда, куда вы идёте. А самое главное — не заболейте! — по-отечески заботливо пожелал вежливый мужчина.

— На самом деле, я никуда не тороплюсь. Я навещала свою бабушку, вот решила немного прогуляться и поехать обратно домой. Видимо, прогулка по такой ужасной погоде была не очень хорошей затеей, — неожиданно ответила ему Ксения, уж очень тактичен и доброжелателен был её неожиданный собеседник.

— От бабушки, говорите? Это правильно, нельзя старших забывать, ведь все когда-то стареют. Обязательно настанет время, когда и вам понадобится рука помощи, — сказал он задумчиво и добавил, — Мне кажется, вы ошибаетесь, если считаете свою прогулку «не очень хорошей затеей», не случайно что-то заставило вас оказаться здесь, а меня — встретить вас. Этого могло и не произойти.

И незнакомец вдруг протянул ей цветок.

— Никогда не грустите и чаще улыбайтесь! — ласково проговорил неизвестный.

Не сказав ни слова, удивлённая Ксюша заворожённо поднесла этот цветок ближе к лицу: это была невероятной красоты белая роза, кончики лепестков которой были ярко-красными и как будто светились. В этой розе соединились огонь и лёд, страсть и нежность. Как только девушка вдохнула ни с чем несравнимый запах розы, тепло разлилось по всему её телу. Ксения почувствовала, как у неё начинает кружиться голова от какого-то лёгкого, звенящего шума, который люди обычно называют счастьем. Из-за туч выглянуло нежное, приятное солнышко, и Ксюша невольно заулыбалась, а все неприятные мысли исчезли из её головы.

— Наконец-то я увидел вашу улыбку! — обрадовался мужчина, — Люблю делать что-то приятное людям! Когда у других на душе хорошо, то и моё настроение от этого улучшается. Только у меня есть к вам единственная просьба: берегите, пожалуйста, эту розу, ведь она подарила вам радость, — попросил он, — Пожалуйста, берегите её! — донёсся до Ксюши откуда-то издалека голос растворяющегося, словно в тумане, незнакомца.

— Куда же вы? — воскликнула девушка.

Но ей уже никто не ответил.

«Какое необычное начало дня! Кто же этот любезный неизвестный мужчина, и куда он исчез? Всё это очень странно!» — думала Ксения, буквально порхая от радости между людей, съежившихся от холода и уже держащих наготове зонтики. Она шла и беззаботно улыбалась, слегка приоткрыв свои немного пухленькие, нежные губки, обнажая сверкающую белизну зубов. Её широко открытые глаза с длинными ресницами так и сверкали от счастья, смотря на мир по-детски наивно. Пышные локоны золотыми волнами спадали на хрупкие плечики девушки, ласково обнимая шею, на которой красовался бирюзовый шёлковый шарфик. На Ксюше был лёгкий весенний плащик молочного цвета и голубая юбочка, которая едва колыхалась с каждым её шажком маленькой, аккуратной ножки в светлых сапожках. А в левой руке девушка аккуратно несла очаровательную белую розу с красными лепестками.

Глава 4. Тучи сгущаются

— Не хотите ли сыграть партию в шахматы?

— Спасибо, но я, пожалуй, уже пойду, Афанасий Макарович, не буду злоупотреблять вашим гостеприимством, — обратился я к старичку, допивая чай.

— Хорошо, я вас понял. Значит, как-нибудь в другой раз. Если хотите — заглядывайте в гости, — предложил он, — Я всегда рад приятным людям. Только не заблудитесь, хотя, идя по единственной тропинке, потеряться очень непросто, — загадочно хмыкнул дедушка.

— Спасибо за приглашение, Афанасий Макарович! Как-нибудь постараюсь заглянуть. И за гостеприимство вам большое спасибо! — поблагодарил я.

— Пожалуйста, Костя, пожалуйста. А вы бы не хотели познакомиться с моей внучкой? — задал он неожиданный вопрос, — Мне кажется, что вы нашли бы с ней общий язык.

Я остановился в дверях в недоумении. И чего он так привязался ко мне со своей внучкой? Зачем ему понадобилось нас знакомить? Как будто жениха ей ищет. Но из чистого любопытства я ответил ему:

— А почему бы и нет, Афанасий Макарович, если она не будет против.

— Не-е-ет, не будет, Машенька будет только рада! Приходите завтра к обеду, Костя! Она к этому времени уже как раз приедет.

— Хорошо, Афанасий Макарович. Договорились! — сказал я и поскорее вышел из этого загородного «бюро знакомств» в сторону железнодорожной станции.

Всю дорогу к остановке, проходя мимо вековых сосен и елей, раскинувших свои мохнатые, зелёные лапы, и редко встречающихся белоствольных берёзок, я пытался найти хоть какое-то объяснение произошедшим событиям, сложившимся в причудливую мозаику, в которой явно не хватало важных деталей. Девушка, роза, телефонный звонок… Приятный, но не вызывающий доверия Афанасий Макарович, живущий в лесной глуши в какой-то странной избушке, его внучка Маша. С каждой минутой у меня возникало всё больше и больше вопросов без ответов. «Я просто не выспался, вот и ищу какую-то мистическую связь там, где её нет и быть не может. Всё это только лишь случайности и совпадения», — успокаивал себя я.

Я не заметил, как подошёл к перрону, к которому уже приближалась электричка, скрипя колёсами. Зайдя в первый вагон, я сел у окна и задремал. Мне снилась та прекрасная незнакомка с белой розой, снилось, что я наконец-то её нашёл, и мы кружились с ней в бесконечном вальсе, проносясь мимо деревьев и людей, мимо зданий и фонтанов. Вдруг появился чей-то мрачный, размытый силуэт и увёл её, я бросился вдогонку, но девушка и силуэт тут же исчезли. Я вздрогнул и проснулся от дурного сна.

Мы подъезжали к деревне Чепелёво. Мне надо было выходить на следующей остановке. Я повернулся к окну и начал разглядывать людей, мимо которых проезжала замедлявшая ход электричка. Какой-то мужчина шёл с большими сумками, неподалеку стояла бабушка с внуком, который почему-то плакал, в самом начале платформы вполоборота стояла девушка, видимо, ожидая молодого человека. Вдруг она поманила меня пальцем и засмеялась. Я застыл в недоумении, продолжая вопросительно смотреть в её сторону. Тогда она достала откуда-то из-за спины розу (да, ту самую белую розу с красными лепестками!) и повернулась, чтобы уходить. Мелкие мурашки пробежали у меня по спине, от изумления я широко раскрыл глаза. Резко вскочив, я бросился к выходу и чуть не упал, потеряв равновесие, когда в следующее мгновение поезд наконец-то остановился. Без лишних раздумий я выбежал из вагона, из которого уже доносилось: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция — Чехов». К моему удивлению, на остановке не было ни души. Я пробежал вдоль всего перрона, потом вернулся обратно, пробежался ещё раз: девушка будто испарилась, словно её тоже украла мрачная тень из моего сна, словно и не было никакой девушки. Я готов был закричать от досады! Это было уже слишком: опять девушка, опять роза, опять очередная загадка. «Не может быть, не может быть… Снова совпадение? Или мне всё-таки показалось?» — бормотал я себе под нос как безумный. Зачем я пошёл на встречу с каким-то неизвестным курьером, зачем увязался за той девушкой в молочном плащике, зачем я познакомился с этим Афанасием Макаровичем, зачем я сейчас выбежал из электрички?! Зачем?! Почему?!

Терзаемый вопросами и сомнениями, я сел на лавку и от безысходности уставился на почерневшее небо: сейчас оно полностью соответствовало моему душевному состоянию. Мне казалось, что я начинаю сходить с ума. Я зажмурился. И, вообще, может, всё это сон? Я до сих пор еду домой в электричке, а мне это всё снится. Или вовсе: сейчас ещё утро, и не было никакого Афанасия Макаровича, никакого телефонного звонка, а сам я сплю, и стоит только открыть глаза — тут же проснусь. И не было никакой розы и никакой девушки. Я открыл глаза: на небе сгущались тучи, а я всё так же сидел на лавочке посреди пустынной платформы. Сверху прогремело, и мне на лоб сразу же упало несколько бодрящих капель дождя. Да, всё это совершенно точно было наяву. Через несколько секунд меня с головой накрыл холодный осенний ливень: с волос за шиворот на разгорячённое тело начали стекать противные струйки, по раскрасневшимся от бега щекам забил косой, частый дождь, заливая глаза. Началась гроза. Я подошёл к расписанию: следующая электричка была только через час. Сначала я хотел вызвать такси, но потом вспомнил, что как назло забыл мобильник дома. Ни людей, ни машин, ни дороги — вокруг был только лес и остановка без крыши. В эту минуту я проклинал всё на свете, хотелось уже даже не кричать, а выть от бессилия. Ждать следующий поезд под проливным дождём не было никакого смысла. До города было примерно четыре километра, как раз около часа. Я спрыгнул с перрона на рельсы и побрёл по ним в сторону дома, — мрачный, размытый силуэт, постепенно исчезающий за плотной стеной дождя, освещаемый яркими вспышками молний.

Глава 5. Новенькая

Погода стояла чудесная, совсем не похожая на ту, которая была с утра. С момента исчезновения незнакомца, не переставало светить солнце, хотя кое-где на небе собирались небольшие тучки. Ксюша не могла налюбоваться на красивую розу, которую подарил неизвестный мужчина. В этом цветке было что-то загадочное. Неожиданная утренняя встреча никак не выходила из Ксюшиной головы. «Кто же этот человек? Почему он так внезапно исчез? — думала она, неспешно прогуливаясь вдоль скамеек. — А я даже не услышала, как его зовут! А он почему-то не спросил моего имени…» Находясь полностью во власти своих романтических фантазий и размышлений, она не заметила, как подошла к общежитию. Ксения поздоровалась с охранником и показала ему пропуск. Молча кивнув, он пропустил девушку. Она вспорхнула по ступенькам на третий этаж, подошла к своей двери, открыла дамскую сумочку, достала ключи, вставила их в замочную скважину и повернула. Дверь была не заперта. Ксения вошла.

— Кто там? Ты, Ксюш? — донёсся из дальней комнаты приятный женский голос.

— Да-да, это я. А ты к родителям разве не ездишь на выходных? — спросила Ксюша, закрыв за собой дверь.

В комнате у зеркальца на большой заправленной кровати в коротеньком шёлковом полураспахнутом халатике нежно-розового цвета, закинув ногу на ногу, сидела девушка весьма пикантной наружности и делала макияж. Внешне она была практически полной противоположностью Ксении: высокая стройная немного смуглая брюнетка с прямыми волосами, которые аккуратно ложились ей на плечи и густыми прядями струились до самой поясницы; у неё были ярко-зелёные глаза, как у дикой кошки; ресницы невероятной длины; аккуратный прямой нос; сочные губы, над которыми красовалась маленькая родинка, несомненно, придававшая девушке ещё больше шарма; худые руки с длинными, тонкими пальцами, на которых было множество разнообразных колец; а ярко накрашенные ногти довершали портрет Ксюшиной соседки, которая совсем недавно переехала сюда. Она тоже училась на втором курсе, но место в общежитии, которое она ждала ещё с первого курса, ей предоставили только сейчас. И это выглядело очень странно, по той простой причине, что фактически конкретно эта «комната» была двухкомнатной квартирой на четверых человек, правда, с двумя двуспальными кроватями, но номинально почему-то числилась комнатой на двоих, соответственно, больше двух человек в неё никогда не заселяли. И только тогда, когда девушка, которая жила здесь вместе с Ксюшей, завалила сессию и перевелась в другой университет, на её освободившееся место поселили новую соседку.

— Обычно езжу, но что-то замешкалась в этот раз. Видишь, только собираюсь, зато выспалась наконец-то, — ответила брюнетка, продолжая краситься, — А ты сама, что тут забыла? Почему не дома?.. Ух, ты! Кто это подарил тебе такую красивую розу? — засыпала она вопросами Ксению, — А мне говорила, что нет никого!

— Ну, так получилось… — замялась Ксения и замолчала.

— Ладно, если не хочешь, не рассказывай, — равнодушным тоном прервала затянувшееся молчание соседка.

Ксюшины мысли были сейчас далеко, и она не особо задумывалась о том, что у неё спрашивала соседка, ей просто хотелось поскорее остаться одной, наедине со своими эмоциями и этой великолепной розой.

— Серьёзно ты запала! — перебила девушка размышления Ксюши, даже перестав на время смотреться в зеркало, — Он хоть того стоит?

Ксения лишь неуверенно кивнула, ничего не сказав о том, что даже не знает ни кто этот человек, ни как его зовут, не говоря уже о том, что она толком не разглядела его лица.

— Да-а… — протянула её собеседница, выходя из комнаты, — Ладно, Ксюшка, мне пора, я побежала, скоро увидимся! Пока!

— До завтра, Марго! — крикнула задумчивая Ксюша ей вслед, когда дверь уже закрылась.

Глава 6. Нежданный гость

Весь мокрый насквозь я почти час прошагал под неутихающим ливнем. Впереди уже виднелись жилые дома, доносилось непрекращающееся городское жужжание. Это слегка приободрило меня, и я прибавил шаг. Солнце уже начинало садиться. Через несколько минут, не переставая трястись от холода, я облегчённо выдохнул, когда оказался у платформы. Мне хотелось, как можно быстрее добраться до дома, чтобы поскорее скинуть с себя эту сырую тяжёлую одежду, принять горячий душ и выпить ароматного чая с молоком, поэтому я поймал такси, назвал водителю адрес и устало откинулся на спинку заднего сидения.

— Приехали, молодой человек! — проворчал таксист, — Молодой человек! С вас сто пятьдесят рублей.

— Прошу прощения, я случайно задремал. Шёл пешком до города несколько километров, — зачем-то сказал я, протягивая ему мятые влажные купюры.

Не думаю, что это очень интересовало водителя.

— Оно и видно! — хмыкнул усач, брезгливо расправляя намокшие бумажки.

— Спасибо! — поблагодарил его я и захлопнул дверь автомобиля.

Таксист в ответ только хмыкнул ещё раз и вместе с ним уехали нотки шансона, доносившиеся из салона. Я подошёл к домофону, но не успел ещё достать ключи, как входная дверь уже приветливо запиликала, словно встречала: это наш консьерж увидел меня. Он был приятным, но порой чересчур любознательным мужчиной средних лет. Михаил Иваныч имел две хороших привычки: всегда открывал дверь жильцам и никогда не пускал посторонних. Я кивнул ему на ходу. Он ответил тем же. Когда же у меня было время, он всегда о чем-то расспрашивал, разговаривал со мной о погоде, о политике, об интересных книгах, несколько раз мы даже играли в шахматы. Поднявшись на свой этаж и подойдя к двери, я сунул руку в карман… но ключей там не оказалось. «Где же они? Куда я их запихнул?» — судорожно рылся я по карманам. Ключей нигде не было. Неужели потерял?! Но где? Они же были в кармане на молнии! Я осмотрел карман: нет, дырок не было. Тогда я решил постучаться к соседям, которым специально оставил дубликат на всякий случай. Никто не ответил. «Должно быть на даче, — подумал я, — Хотя, кто в такую погоду ездит за город?» Я позвонил в другую дверь: послышалось негромкое собачье тявканье, но никто мне так и не открыл. «Куда же вы все запропастились?!» — начал злиться я. Вдруг я вспомнил, что у Михаила Иваныча, кажется, тоже должен быть ещё один экземпляр ключей. Я сбежал вниз по лестнице, подошёл к его каморке, но дверь была уже закрыта, а свет выключен. Я посмотрел на часы: смена закончилась буквально пару минут назад! Тут меня осенило: Афанасий Макарович! Может, я где-то у него обронил ключи, когда был в гостях? Придётся ехать обратно к нему. Иного выбора у меня не было: я никаким другим способом не мог с ним связаться; соседи уехали; я никому не мог позвонить, потому что оставил телефон дома; единственный друг, у которого я мог переночевать, находился в другом городе. Делать было нечего, я заторопился на станцию, несмотря на усталость. А дождь всё лил, не переставая.

Кое-как я добрался до электрички, плюхнулся в полупустой вагон и очнулся только тогда, когда откуда-то сверху из динамика донёсся голос: «Станция Колхозная». Я пулей вылетел из вагона, с трудом набрёл на тропинку в сумерках и заторопился в сторону домика Афанасия Макаровича. Я шёл не меньше десяти минут, а то и все двадцать, и, кажется, забрёл уже в самую лесную чащу, но никакой избушки поблизости не было. Неужели я потерялся? Тут в голове пронеслись слова этого странного старичка: «Только не заблудитесь, хотя, идя по единственной тропинке, потеряться очень непросто». Обычное совпадение или он знал, что я ещё вернусь? Но сейчас это был далеко не самый главный вопрос. Гораздо важнее было выбраться отсюда. Мой пульс участился, на лбу выступил пот, ещё через несколько минут меня начало знобить, я закашлял. Немудрено, что со всеми этими дождливо-ночными «прогулками» я подхватил простуду. «Чёрт!» — громко выругался я от бессилия, остановившись в замешательстве. Вдруг слева от меня что-то зашуршало. «Кто здесь?!» — крикнул я в направлении шороха. Звуки прекратились. «Наверно показалось, или какой-нибудь мелкий зверёк пробежал», — попытался успокоить себя я. Шорох повторился, но на этот раз ближе. «Кто здесь?!» — повторил я вопрос. И тут кто-то направил яркий фонарик прямо мне в лицо.

— Костя, вы?!.. Что вы тут делаете? — донеслось откуда-то из-за деревьев.

— Афанасий Макарович? Как же я вам рад! — дрожащим голосом еле выдавил я.

— Вы так быстро соскучились? — засмеялся дедушка, — Потерялись всё-таки в двух соснах?

— Афанасий Макарович, кажется, я забыл у вас ключи, — прохрипел я, напрягая больное горло.

— Правда?! Надо будет поискать! — бодро сказал старичок.

Когда он подошёл поближе, я протянул ему холодную руку. Он пожал её и только сейчас заметил, что я дрожу.

— Ничего себе! Вы просто ледяной! Пойдёмте скорее в дом, вы же весь мокрый, заболеете! — засуетился он.

Мы прошли несколько десятков метров левее: там стояла избушка Афанасия Макаровича, из окон которой горел яркий свет. Как я мог пройти мимо неё? Тропинка же ведёт прямо к ней, а свет виден издалека! Но моя голова от обилия информации и плохого самочувствия уже отказывалась о чём-либо думать. «Костя, ну что вы встали, заходите! — поторопил меня дедушка, — Комары налетят!» Я захлопнул за собой дверь и вновь оказался в пыльном, душном помещении — царстве мрака и сырости.

— Раздевайтесь и бегом в душ! Батарея здесь. Сейчас дам вам во что переодеться, а потом приготовлю ужин, — бойко скомандовал старичок.

— Афанасий Макарович, мне бы всего лишь ключи найти. …Неудобно же, — попытался возразить я, но дедушка и слышать ничего не хотел.

— Всё удобно! Раздевайся, тебе говорят! Заработаешь ещё воспаление лёгких!

— Афанасий Макарович… — жалобно протянул я.

— Всё! Хватит спорить, слушай, что тебе старшие говорят, без разговоров! — приказал дедушка и протянул мне какие-то штаны и футболку.

— Хорошо-хорошо.

Я не стал больше возражать, так как спорить с ним было всё равно бесполезно, и пошёл в ванную комнату. Тут-то и лежали на зеркале мои ключи. Странно, разве я клал их сюда?

— Афанасий Макарович, не ищите мои ключи, они — в ванной! — прокричал я.

После этого я стянул свою сырую одежду, выжав которую, можно было бы устроить целый потоп, и наконец-то оказался под горячим душем. Каждая клеточка моего продрогшего тела насыщалась теплом, и я начал потихоньку приходить в себя.

— Костя, ужин готов! Выходи, пока не остыло! — прокричал теперь Афанасий Макарович.

Через пять минут, распаренный, я вышел из ванной комнаты в растянутой пёстрой футболке и потёртых спортивных штанах, в которых почти утонул.

— Афанасий Макарович, мне бы домой успеть добраться, — обратился я к нему, садясь за стол.

— Ничего, переночуешь у меня, я тебе как раз к утру травы лечебные соберу и отвар из них приготовлю, выпьешь — сразу станешь как новенький!

— Афанасий Макарович, что вы! — попытался возразить я, но чересчур гостеприимный хозяин и слышать ничего не хотел.

— Костя, ну куда ты, на ночь глядя, собрался больной и мокрый? Только хуже будет! Домой я тебя не пущу, даже не уговаривай!

Мне пришлось сдаться. Старичок был действительно прав. Чувствовал я себя неважно. Мы вкусно поужинали, он напоил меня чаем с душистым липовым мёдом. Я рассказал Афанасию Макаровичу про все мои сегодняшние приключения. Не сказав ни слова, он внимательно меня выслушал, и несколько раз слегка покачал головой. После этого, он отвёл меня в комнату, которая скрывалась за третьей дверью. Комната была небольшая, но достаточно уютная: в ней помещалась односпальная кровать, тумбочка, стоявшая у её изголовья, и шкафчик — напротив, а окошко было занавешено шторами пастельных тонов.

— Располагайся, Костя, будь как дома!

— Спасибо большое, Афанасий Макарович, даже не знаю, что сейчас делал бы без вас. Спасибо! — поблагодарил я.

Он слегка засмущался и вышел из комнаты. Я сразу же лёг на приготовленную постель и моментально погрузился в сон. На этот раз мне ничего не снилось, и я крепко спал, иногда просыпаясь от сильного кашля.

— Костя, Костя, вставай, я тебе лекарство принесла, его нужно выпить прямо сейчас.

— Мам, я плохо себя чувствую, можно я ещё капельку посплю? — пробубнил я сквозь сон.

— Костя проснись!

Я дёрнулся и медленно открыл слезящиеся глаза: у меня раскалывалась голова, был жуткий насморк, горло раздирала ангина. Когда мутная пелена от сна прошла, я смог разглядеть, что передо мной стояла весьма милая и привлекательная девушка. На вид она была чуть младше меня, тёмные волосы были заплетены в длинную, широкую, перевязанную красной ленточкой косу, которая была перекинута через плечо. Черты её лица были приятными: высокий лоб, глаза полные энергии и жизни, пылающие огнём юности щёки. Когда я наконец-то сообразил, что нахожусь не дома, я приподнялся в постели, опершись на локоть, и спросил шёпотом, так как громко говорить было больно:

— А где Афанасий Макарович? Вы его внучка?

Глава 7. Незнакомец

По утрам я обычно выходил на прогулку, особенно когда стояла такая чудесная погода: осеннее солнышко ласкало моё лицо и руки тёплыми лучиками; по голубому небесному океану, чуть покачиваясь из стороны в сторону, цепляясь друг за друга пушистыми краями, медленно плыли воздушные, невесомые облака-лодочки; с нарядных деревьев повсюду разносилось голосистое пение пташек.

Я всегда любил утро. Будучи ещё совсем ребёнком, я постоянно просил бабушку, чтобы мы выходили гулять как можно раньше, чтобы я мог по-настоящему насладиться манящей красотой природы, её чуткой душой, почувствовать, как эта душа сливается воедино с моей собственной, когда вокруг никого нет, и стоит полная тишина, когда никто не мешает и не нарушает эту хрупкую гармонию. Всё это приводило меня в неописуемый восторг. Отсюда и пошла моя любовь к каждой травинке, к каждой букашке, к каждому человеку и вообще ко всему миру, каким бы он ни был порой устрашающим. Но не каждый готов открыть своё сердце, впустить в него тёплые, зачастую даже обжигающие чувства, этому нужно учиться. Нужно учиться замечать красоту, ценить и беречь её, не бояться испытывать всю бесконечную палитру эмоций и погружаться на их почти недосягаемую глубину. А иначе для чего ещё мы живём?

Мне казалось, что я понимал это, как никто другой, строил разные сказочные планы, несмотря на то, что многие говорили: «Сними розовые очки, перестань жить фантазиями!» Но я не стал никого слушать, и тогда люди, которых я называл друзьями, посчитав меня чудаком и очень неудобным человеком («не своим»), отвернулись от меня, просто-напросто исчезли из моей жизни. Долгое время я старался не унывать, был верен своим юношеским идеалам, но настала пора, когда и мне было суждено надломиться и пересмотреть свои убеждения. Я отказался от прежних взглядов, зажил, как большинство обычных людей, главный девиз которых: «Нас пугает и отталкивает то, что мы не понимаем, тот, кто не похож на нас». И, о, чудо! Некогда бесследно исчезнувшие «друзья» вновь ко мне потянулись. Поначалу я был безмятежно счастлив, и даже не вспоминал обо всех своих детских мечтах и грёзах, просто брал от жизни всё и наслаждался ею, не задумываясь о завтрашнем дне. И вроде всё было хорошо, но я почему-то постепенно начал себя ненавидеть. Начал ненавидеть за то, что предал сам себя, за то, что утонул в этой бездне пошлости и посредственности вместе с теми же недалёкими «друзьями» и людьми, бессмысленно прожигающими жизнь. С каждым днём я замыкался, копался в себе всё больше и больше, изводил свои нервы, «пожирал» себя изнутри, отстранившись от мира и общества. Меня стали посещать разные дурные мысли, ухудшилось самочувствие, никогда не было настроения. И только прочный внутренний стержень и неимоверная сила воли вытолкнули меня на спасительный берег созидания из эпицентра саморазрушительной бури. Тогда я понял, что дальше так продолжаться не может, необходимо что-то менять.