Бесплатный фрагмент - БАЛЛАДА О БАМЕ. БАЛЛАДА О СЕВЕРНОМ ТРАНССИБЕ

БАЛЛАДА О БАМЕ

(ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ПОЭМА)

«Российское могущество

прирастать будет Сибирью…»

М.В.Ломоносов

Так верно сказано, что, право,

Точней и лучше не сказать:

— России мощь, богатство, слава

Сибирью станут прирастать…

И было так!

В веках зачтется

Отважных предков каждый шаг.

Они звались — землепроходцы.

Хабаров! Атласов! Ермак!

Глухой неведомой тропою,

Где даль за близью не видна…

Пушниной,

         золотом,

                  рудою

Сибирь воздала им сполна.

Но лишь теперь мы знаем толком

Какая в ней сокрыта мощь,

Каким большим гражданским долгом

Она готова нам помочь.

Какие в ней сокрыты клады

И что Сибирь способна дать.

Лишь только забывать не надо:

Не просто «дать», а надо — взять!

Из глубины, из дальней дали,

Такой, что космосу сродни.

С земли, которой не пахали,

С земли, которой не топтали

С той самой давней старины.

   Сибири новый покоритель

Уже зажег костров огни.

Его зовут — первостроитель!

Землепроходцам он сродни.

Он в век космической надежды

Творить назначен чудеса.

Но перед ним стоят, как прежде,

Все те же горы и леса.

Леса… Массивы исполины.

Рек необжитых берега.

Завалы… Заросли… Чистины…

Нет, это не леса — тайга!

То светлохвойная, то черневая,

То смешанная, то кедрач.

Горелая и мшелая.

Без края. Попробуй-ка ее переиначь.

Она до Лены и за Леной,

Она безмолвна и темна.

Она как будто суть Вселенной,

Куда ни глянь — везде она.

Войди в тайгу. Сомкнется крона

И ты тогда как под водой.

В стволах двухстволки два патрона.

Не жги их зря. Твое с тобой…

      И ты вошел.

                  Сначала робко.

Тайга! А ты в ней в первый раз.

Тебе бы хоть какую тропку,

Ну, пусть не тропку, так пролаз.

   Но не пролаз в тайге нам нужен

Задача: взять лесную ширь!

Транссиб на юге перегружен,

Ведь он один на всю Сибирь.

И словно бы все грузы в мире

К нему стремлением полны:

И нефть из Западной Сибири,

И хлеб казахской целины.

Железо, уголь, лес и рыба —

Все, в чем нуждается Союз,

Строительных конструкций глыбы

И воинский почетный груз.

И земли, что уже под севом,

И земли, что служить могли б,

И пробуждающийся Север

Все грудью давят на Транссиб.

   А здесь, в лесной дремучей гуще

Решенье всех проблем насущных.

и завтрашних проблем.

К тому же

Хозяин лесу тоже нужен,

Чтоб древесины этой тьму

На пользу бы, да по уму.

   И вот уже…

— Ведь это ж надо!

Струятся рельсы на восток.

Ребята в форме стройотряда

На насыпи гребут песок.

Спокойно,

                   споро,

                              неустанно

Самим кудесникам подстать.

 Куда дорога?

К океану.

И далеко?

Рукой подать.

Ответ хорош.

Хорош, конечно,

Когда достаточна рука.

Но оглядитесь — бесконечна

Стеной вокруг стоит тайга.

И не берет ее ни сырость,

Ни человек и ни огонь.

Она пропустит, сделай милость,

Лишь только зря ее не тронь.

Не тронь ее, не будь беспечным.

Запомни: — Ты здесь гость… пока.

А вот тайга стояла вечно

И простоит еще века.

Горит над ней закат багряный

И безмятежны облака.

А до него, до океана,

Дорога ой как далека.

Но вот, прорвав заслон зеленый,

Внезапно засверкал простор.

Ты только ахнешь, изумленный,

Увидев озеро меж гор.

Оно как чаша лазурита

С оправой черных берегов.

Вода и небо синью слиты.

Байкал! Ты, значит, вот каков!

Как будто сказка,

будто сон то:

Перед тобой морская гладь

Уходит вдаль, до горизонта,

А горизонта — не видать.

Играют блики на закате

Гигантской рыбьей чешуей

И мчится быстроходный катер

Бурун вздымая за кормой.

Рожденная движеньем скорым,

По морю катится волна

И беломраморным узором

Ложится на берег она.

Когда ж зима войдет в подворье,

Одетый в серый панцирь льда

Байкал, как Северное море,

Предстанет путнику тогда.

Вершины гор затянут тучи,

Внизу поземка валит с ног.

Как будто шапку нахлобучив,

Байкал замерз… Байкал продрог.

На побережье станет тише,

Просторней станет и светлей.

Лишь прошуршат по насту лыжи

Дозорных края — егерей.

А выйдет солнце — блеск особый,

Сверкает лед, что твой алмаз.

И смотрит баргузинский соболь

Живыми бусинками глаз.

…Пускай  не каждому известно,

Что глубина в Байкале — страсть!

Что четверть всех запасов пресной

Воды в Байкале собралась.

Что омуль, знаменитый омуль,

Не где-нибудь, а только тут.

Что острова, бывает, тонут,

А горы сказочно растут.

Что «Баргузин» порой швыряет

Волною шквальной, штормовой.

Что триста рек в Байкал впадает,

Чтобы излиться Ангарой —

Не  может человек порушить

Природы чудо-красоту!

Он ход стремится обнаружить,

Как говориться, «за версту».

Стальным ковшом он склоны режет,

Он бьет тоннели, что б — в обход,

Что б не затронуть побережье,

Не замутить прозрачных вод.

Что б был, как был,

здесь край особый,

Прекрасный без любых прикрас.

А там, восточнее Байкала,

Где цепь межгорных котловин,

Там новое берет начало

Край камнепадов и лавин.

Двумя рядами встали горы,

Лишь синь-полоска в вышине.

Ты как в широком коридоре,

В непревзойденной тишине.

А то, похоже из колодца,

Раздастся отдаленный гул.

Земля внезапно содрогнется,

Как будто кто ее вспугнул.

Со склонов и вершин в долины,

Стремленьем яростным полны,

Сорвутся буйные лавины

И вскачь помчатся валуны.

А выход из долины узкий,

Горами замкнут на замок.

Там сам хребет Северо-Муйский

Как раз долине поперек.

В развалах каменных вершины

Зажали тесно перевал.

А под  хребтом снуют машины,

За самосвалом самосвал.

Здесь надлежит в тайге суровой

Сквозь толщу гор пробить тоннель

— Пятнадцатикилометровый!

Вот это будет щель так щель.

Таких тоннелей два-три в мире.

Все наизусть, наперечет.

И этот вроде бы не шире.

Но «климат» здесь совсем не тот.

И символ доблести и чести,

Первейшая из всех эмблем

Стоит на самом видном месте

В Северомуйске буква «М».

И тут же индексом таежным

Красуется пред нею ель —

Вот так, прекрасно и несложно

Обозначается тоннель.

Но начинается забой,

А в нем кончается покой.

Куда ни ткнешься гниль-порода.

Тоннель пришелся на разлом.

Уходит бур в породу схода,

Не как сверло, а напролом.

Туда гнетут раствор цементный,

Морозят грунт…

Вода по грудь.

Затраты сил беспрецедентны,

А продвижение — чуть-чуть.

И горнякам, конечно, мало

Понять причину тех невзгод.

Семьсот — в районе перевала,

Семьсот землетрясений в год!..

Мужская, трудная работа.

Обвалы,

выбросы,

вода…

Рубашка, мокрая от пота,

Еще не худшая беда.

Беда, когда б ошибся некто,

Не смог все трудности учесть.

Но по рельефу и проекту

Тоннелю место только здесь.

Но если так, то верховою

Пройти дорогой перевал…

Нет Перевал над головою

Поднялся как Девятый вал.

И грунт там каменистый

склоном

Стекает грузом многотонным.

…И снова бур гудит.

И снова

Трухлявый камень и вода.

— Пятнадцатикилометровый.

— Не подступиться… Вот беда.

А рельсы подошли к порталу,

Лыжней железною скользя,

— Так что же, все ж по перевалу?..

И риск велик, и ждать нельзя.

По крутизне, под зимним ветром,

Как ни крути и не верти,

Ненужных тридцать километров

А все же предстоит пройти

Затем, что б провести махину.

Прораб молчит, а надо б — в крик.

Путеукладчик!

Кто б прикинул:

И сам велик и вес велик.

Но без него, прожди хоть год,

Дорога дальше не пойдет.

…Приказ. И парень бородатый

/Здесь каждый пятый с бородой/

Кивнул своим: — Начнем, ребята…

— Не торопись. Подъем крутой.

Он не был мастером на речи.

Плечами лишь пожал: — Что зря?..

Но плечи… Вы вглядитесь, плечи

Широкие, богатыря.

И сомневаться не пристало,

Что взгляд у парня озорной.

И пройдено уже немало

И борода, похоже, с сединой.

Он не один,

Он только первый.

Он только тот, кто здесь начнет.

Он тот, за кем пойдут резервы:

— Наверх, ребята! И вперед!

Не просто тяпкой и лопатой,

Не просто «Ухнем!» и «Даешь!»

Уже давным давно понятно:

Сибирь на «ухнем!» не возьмешь.

Здесь техника — любого вкуса.

Ее за раз не перечесть.

Она со всех концов Союза

И зарубежная здесь есть.

Здесь высший класс — специалисты:

Бурильщики,

мостовики,

Путейщики,

бульдозеристы

И брат сапера — взрывники.

Они ровняют склон ребристый,

Готовят насыпь.

Заодно

Ручей неистовый и быстрый

Уводят вниз под полотно.

С натугой мощные «Белазы»

Подвозят и отвозят грунт.

Геодезист хозяйским глазом

Следит, чтоб соблюдался «пункт»…

Для них важней задачи нет:

— Путеукладчику — зеленый свет!

И миг настал.

Пришел наладчик,

Махнул флажком, мол — в добрый путь!

Пошел, пошел путеукладчик,

Двойною тягой, но чуть-чуть.

В смятеньи кто-то, риск сверх нормы,

А кто-то пошутить не прочь —

Идет, держась за край платформы:

— Вдруг покачнется, так — помочь.

— Ну, как?

— Пройдет. Не празднуй труса.

— Еще чуть-чуть…

                              Даешь!

                                           Ур-ра!..

— Когда помочь, мы всем народом…

И вот — победные гудки

В сравненьи с этим переходом

Все остальное — пустяки.

— Теперь пойдут другие грузы,

В сравненьи с этим — все мура…

Тропинкой рельсы заблестели

По склону вверх, на реревал,

Хотя уклоны, в самом деле,

Как будто черт их рисовал.

А бородатый у дороги

Неспешно кепкой вытер пот

И, словно подводя итоги,

Сказал улыбчиво: — Ну, вот…

С тоннелем подождем пока.

Сработано, как на века…

И все дела. И снова будни.

Пусть не «Даешь!»,

                 но все ж «Вперед!»

И сон в вагончике уютней…

А за окном комар поет.

Он ждет.

Светлеет свод лазурный,

Весь полон шорохами лес

И будит новый день дежурный

Ударом в рельс…

Когда один объект закончен,

К другому силы береги.

И вот уже стоит вагончик

На берегу «Угрюм-реки».

Шишковым назван так Витим.

В ту пору был он нелюдим.

Здесь Прохор с Ибрагимом

в лодке

Проплыли лихо, да и то

Тонули.

Здесь крутой тропой

Географ-путешественник

Кропоткин

Витимом шел из Бодайбо.

Во славу Золотого Тела.

В двенадцатом там было дело:

Свинцовой меркой всем сполна.

Сквозь прорезь узкую прицела

В лицо настырно смерть смотрела

И эхо Ленского расстрела

Оттуда вынесла волна.

     С тех пор, как водится,

                                                 немало

Воды в Витиме убежало…

И по иному все отныне

В широкой Муйской котловине.

Витим, Олекмы старший брат,

Не только золотом богат.

В его горах известно место

Месторождения асбеста.

Его пороги, дайте срок,

Плотины скроют. Будет ток!

И мерзлоте наперекор

В низине зреет помидор.

Но что сегодня видишь ты

В прозрачном зеркале воды?

К реке спустился бородач.

Песок рассыпчат и горяч.

И, набегая на песок,

Такая мирная, ручная

Кутенком ласковым

                             речная

Волна полощется у ног.

Вода прохладна и прозрачна.

И место выбрано удачно.

Упрятав вышки буровые

И стук моторов приглуша,

Стоят террасы боровые

Сосновым воздухом дыша.

По ровной плоскости террасы

Пробита просека для трассы,

А дальше, по лесу, обычный

Ковер бруснично-голубичный.

И кажется — до дальних гор

Открыт строителям простор.

Но, как извечных два врага

Стоят раздельно берега.

И мост как жизнь необходим.

Витим,

                напоминать не надо,

Не просто водная преграда,

Хозяин Края здесь Витим.

Он не был сдержанным от роду.

— Не знаешь брода, не броди!

Он лишь в хорошую погоду

Хорош.

А как пойдут дожди,

Тогда, похожий на лавину,

Неудержим, неукротим

Залить стремится котловину,

Беснуется, дурит Витим.

Но кто ж суется в половодье?

Ты выбрал время в межень, в тишь…

Витим различен по погоде,

Витим хитрит. И ты хитришь.

И вот, бетонные опоры

Шагнули в реку с берегов.

Вода гудит, идет напором,

Раздваиваясь у «быков».

Ты наверху. Но мимолетом

Опустишь книзу взгляд едва…

Поток несется под пролетом

Так, что кружится голова.

Витим не признает запреты.

Как в створе бешенных ворот

Несутся бревна, как торпеды,

Вдоль поутихших берегов.

Тальник затопленный, как плавни,

Дрожит от шороха волны.

Витим по дну волочит камни,

Не просто камни — валуны…

И все ж, бетонные опоры

Шагнули в реку с берегов.

Вода гудит, берет напором,

Раздваиваясь у «быков».

А мост растет, надежно, прочно —

И пусть вода как динамит.

Но день настанет,

                             это точно.

Мост берега соединит.

И никогда мы не забудем

И как беснуется река,

И то, какими были люди,

Соединяющие берега.

Из котловины в котловину.

В жару, в цветень,

                        в пургу,

                               в дожди

Прошли почти что половину,

Но половина — впереди.

Все выше горы исполины,

А между ними словно клин

Низина Чарской котловины,

Теснейшая из всех низин.

Здесь глухо уху, тесно взору

И с ходу, на какой-то миг,

Покажется: сомкнулись горы,

Не котловина, а тупик.

Но только твердо помнить надо:

— Иди, где лучше, там тропа…

В глухих местах и прячут клады

И ищут здесь их неспроста.

А в ком живое сердце бьется,

Тому и среди гор — простор.

Геологи-первопроходцы

Аборигены здешних гор.

Народ они по виду странный,

Уют не ценят ни на грош.

Одно прозванье — партизаны.

Точнее слова не найдешь.

У края горного потока

Каркас, обтянутый холстом.

Палатка.

Вроде одинока,

А все-таки надежный дом.

В дыму походного костра

Кружит, танцует мошкара…

Но ты пройди насквозь всю трассу,

Хоть десять раз ее пройди,

По красоте и по контрасту

Другого места не найти.

Мать Первозданная Природа.

Вокруг громады черных гор.

Какая даль до небосвода.

Какая тишь. Какой простор.

Какая мягкость в теплом теле.

Какая легкость в теплом теле.

И чьи-то шорохи во мгле.

Ты будто бы у колыбели

Свершенья жизни на Земле.

И чувство радости и силы

В тебя вселяет эта тишь.

Тебя природа сотворила,

Сегодня ты ее творишь.

Ты сын Земли,

                      ты сын Народа,

Ты вник в космическую высь.

Здесь первозданная природа.

Пойми ее.

И породнись.

В природе мудро все и просто.

В костре мерцают угольки.

А в океане неба звезды,

Как в темном поле васильки.

Зубчато черные вершины

Угрюмо держат ледники.

В низине дюны, как в пустыне,

И бьют живые родники.

Звезда в ночное небо канет

И рыкнет в темноте медведь…

А на хребте, на Удокане,

Большая, ох, большая медь.

Ее руда лежит пластами,

Запас велик и сорт хорош.

Бери хоть голыми руками.

Да только как ее возьмешь?

К ней нет дорог,

                           здесь только тропы

И те, не прямо, а в обход.

И транспорт здесь особой пробы —

Олени или вертолет.

Олень — рабочая скотинка,

Две пары волосатых ног.

Пройдет везде, да вот картинка:

Пол центнера нагрузишь, лег.

А вертолет другое дело.

Строителю он друг и брат.

Одни зовут его «пострелом»,

Другие — «адский агрегат».

Он сядет, где никто не сядет,

Взлетит, откуда не взлететь.

В горах он как на автостраде,

Лишь любо-дорого смотреть.

И с высоты его полета

/Сто-двести метров над землей/

Всей трассы дальние подходы

Как на ладони пред тобой.

И ясно здесь как дважды-два:

Все достижения науки

                                   ничто,

Коль не приложишь руки.

                               Но руки есть.

                И Стройка Века

Не просто — за звеном звено.

Природу-мать и Человека

Соединить ей суждено.

Настойчиво, неотвратимо,

По мерным вешкам, по столбам

Она идет сюда с Витима

Рекой по имени Сюльбан.

В горах, долиною лесистой,

Не глубока, не широка,

Не многоводна, камениста,

А все ж красивая река.

И пункт на ней тебе известен,

Где сказка превратится в быль,

Когда забьют на этом месте

Последний, «Золотой Костыль».

А что же встречная дорога?

Как будто бы недалеко.

Как будто бы совсем немного.

А в общем, тоже не легко…

Она идет сюда с востока,

Но тоже не дошла, пока.

Заря таранит тьму с востока.

А может то костров огни?

Сейчас костров на трассе много,

Да что там, не они одни.

И смотрим, смотрим на восток мы,

Там горы ниже, реже лес.

Блеснули рельсы у Олекмы,

Однако скоро будут здесь.

А за Олёкмой синеглазой

Лежит обширная земля.

И в ней несметные запасы

Железа,

                золота,

                               угля,

И мраморы,

                    и апатиты…

Уже в поселке Нерюнгри

Разрезы угольные вскрыты —

Копни, нагнись и подбери.

Уже японцы напросились

Под этот уголь дать в кредит.

Уже понятно, что в России

Кредит и им не повредит.

Сюда горами и долами

Давно тянулся люд-людской.

Кто с песнями, кто с кандалами,

Кто в одиночку, кто гурьбой.

От станции транссиба — Невер,

Без бога, каждый божий день

Якутский тракт их вел на север

Цепочкой серых деревень.

Дороги там не очень… Север.

Но с внешним миром все ж контакт.

Пылит, петляет, треплет нервы —

Один-единственный пока.

И возникает самый первый

Южно-Якутский Т П К.

Металлургическая база.

Сибирь Восточная — держись!

Не зря вблизи проходит трасса,

Где все пути пересеклись.

Здесь — Тында! Город многолицый.

Он с каждым годом все новей.

О Тынде говорят: — Столица!

Почтительно, как о Москве.

Пусть не Москва, а все ж отсюда

На Север, Запад, Юг, Восток