Бесплатный фрагмент - Бабушкины сказки. Детская книжка для взрослых

ГЛАВА 1. «Ура! Бабушка приехала!» или «Давайте договоримся…»

— Урра! Бабушка приехала!

Санька и Сонька, взявшись за руки, неистово прыгали по огромной родительской кровати.

В другое время им непременно влетело бы от мамы. Но сейчас ей было некогда. Она торопилась на вокзал, встречать свою маму — бабушку Саньки и Соньки. Любимую бабу Макошу.

— Дети. Мы с папой быстро. Туда и обратно. Каких-нибудь полчаса. Постарайтесь не перевернуть дом вверх дном.

Мама строго посмотрела поверх очков. Папа брякнул ключами от машины.

— Сонька! Остаёшься за старшую. И не вздумайте ссориться! Чао!

Дверь закрылась и образовала секундную тишину в квартире.

— А чего это ты за старшую опять? — надул губы Санька.

— Потому что я старше тебя. На целых два года. Скоро закончу садик и пойду в школу. А тебе до меня ещё расти и расти!

Сонька важно рассаживала кукол, собираясь провести им урок чтения.

— А я… а я тебе фонарик не дам! — Санька решил поставить на место сестру — задаваку.

— Подумаешь! У меня свой есть, — парировала невозмутимая Сонька.

— А я тебе болячку на ноге не покажу! — продолжал угрожать начальнику зарвавшийся подчинённый.

— А вот и подумаешь! Видела я твою болячку. Сто сиксильонов раз, — Соньку трудно было вывести из себя.

— А я возьму и съем твою шоколадку в холодильнике! И фантик выброшу. Будешь знать! — всё больше кипятился Санька.

— Не получится! Я уже съела свою шоколадку. Ещё вчера. И твою тоже съела… — сообщила Сонька как бы между прочим.

Такая наглость сестры не лезла уже ни в какие Санькины ворота.

— Как это съела? Ты съела мою шоколадку?! — Санька моментально покраснел от досады, подскочил к сестре и, ни секунды не колеблясь, дёрнул ту за волосы. Сонька издала боевой клич и вцепилась зубами в руку агрессора. Тот, немедленно струхнув, большими глазами уставился на хищные челюсти, сжимающие его руку всё крепче и крепче.

— А мне не больно, мне не больно, курица довольна! — из последних сил насмехался борец за справедливость над обидчицей. Затем мужество покинуло его. Взвыв от боли, оттолкнув от себя «кусаку», он с громким рёвом бросился в родительскую спальню и хлопнул дверью!

После бурного кратковременного поединка, оказавшись в безопасности, бывшие родственники, а теперь — непримиримые враги, принялись изучать боевые раны. Стоя перед зеркалом, она разглядывала ушибленное плечо. Он — слюнявые «часики», оставленные её зубами.

В виноватой тишине квартиры слышалось только размеренное тиканье настенных часов. Оно напомнило Саньке и Соньке о скором возвращении родителей и приезде бабушки. И настроение их немедленно улучшилось.

— Санька, выходи, — постучалась в двери к брату Сонька.

— Выйду. Только если мы оба вместе будем старшие! — Санькина мужская гордость не позволяла быстро сдаваться.

— Ладно, — миролюбиво согласилась Сонька.

Санька высунул нос из двери и, на всякий случай, спросил:

— А ты правда съела мою шоколадку?

— Пф! Очень надо! — фыркнула Сонька. — Тем более, она невкусная…

— Откуда ты знаешь? Ты ведь не ела!

— У неё фантик некрасивый… — последовал уклончивый ответ.

— Я сейчас проверю в холодильнике, как она лежит, — направился в кухню Санька.

— Можешь не проверять, её там нет… Мама спрятала твою шоколадку, чтобы у тебя зубы не испортились и аппетит.

— А твою почему не спрятала? — не сдавался и проводил расследование Санька.

— Потому что я успела съесть. У меня не лежит по триста лет в холодильнике. Это ведь ты вечно жадишь и жадишь свои шоколадки вовремя съедать! — отчего-то разволновалась Сонька. Затем, успокоившись, сказала примирительно. — Ладно, не переживай. Попросишь у папы, он тебе ещё купит. Пошли мультики смотреть.

Взявшись за руки, оба отправились в маленькую детскую, заваленную игрушками, книжками, двухъярусной кроватью, телевизором на стене, и прочим необходимым, для счастливого и полезного времяпрепровождения.

— Стой! — Сонька резко остановилась и укоризненно взглянула на брата. — Какой же ты всё-таки маленький, Санька! Всё бы тебе мультики смотреть!

— Ты же сама сказала! — Санька чуть не задохнулся от коварного притворства сестры. И собрался, было, снова разозлиться. Но вспомнив, что до приезда взрослых времени осталось немного, передумал.

— Подумай, Санька. Скоро бабушка приедет. С гостинцами. А у нас для неё нет гостинца. И даже малюсенького подарочка нет, — Сонька уже деловито раскладывала на детском столе карандаши, альбомы, ластик. — Мне жалко бабу Макошу. А тебе?

— Мне тоже жалко, — проникся Санька сестринской заботой о бабушке.

— Тем более, вдруг она обидится и уедет обратно, к себе в деревню. И мы с тобой на целых семь дней останемся одни. Без гостинцев, без родителей, без бабушкиных сказок. Ужас!

— Сонь, а Испания далеко?

— Далеко. Пешком не дойдёшь! Садись уже бабушке гостинец рисовать!

— Я не знаю, что рисовать. Большую конфету, что ли?

— Я нарисую бабушку, как будто она на балу. В пышном платье, в кудрях и короне.

— Ладно, нарисую бабушку в танке, — выдохнул Санька.

В квартире воцарилась торжественная тишина. Слышны были только сопение двух носов да редкие тяжкие вздохи творческих мук.

…Бабушка вошла в квартиру сразу после папы и мамы. В шляпе, с маленьким чемоданчиком и зонтом-тростью.

«Прям, Мери Поппинс!», — застыли в изумлении Сонька и Санька, но всего на секундочку. В следующую — они уже болтались на шее у смеющейся бабушки.

— Тише, тише! Шею мне переломите! — ссаживала с себя внуков Мария Ивановна. — Зря что ли я так далеко летела, чтобы в итоге быть задушенной во внуковых объятиях!

— Как летела? — Сонька покосилась на бабушкин зонтик. — Ты же на поезде приехала!

— Я летела к вам на крыльях любви, — засмеялась бабушка, и в её глазах запрыгали маленькие весёлые человечки.

— Дети! Отстаньте от бабушки! Ей надо отдохнуть с дороги. У вас ещё будет достаточно времени для общения.

— Бабушка, — не унимался Санька, пропустив мамину строгость мимо ушей. — А ты нам гостинцев привезла?

— А как же! Привезла, конечно! И гостинцы, и подарочки, — помахивая чемоданчиком, бабушка прошла вслед за мамой в свою комнату.

Дети с сомнением проводили взглядом порхающий мимо чемодан.

— Сонька! Как ты думаешь, у неё чемодан волшебный?

— С чего бы это? — Сонька внимательно посмотрела на брата.

— А с того! Как в такой маленький чемодан влезли все гостинцы, подарки, зубная щётка, носовой платок, носки и запасная майка?

— Весь набор юного туриста вспомнил? — Сонька стояла перед братом, подбоченясь. — Запомни, малявка! Женщине в путешествие не только носки и запасная майка нужна. А ещё бусы, духи и туфли на каблуках!

— Эй, юные спорщики, — отвлёкся папа от новостей по телевизору. — Надеюсь, у вас в детской полный порядок? А то как бы вам перед Марией Ивановной не опозориться и не проштрафиться…

Последние слова папы Сонька и Санька не слышали, так как кубарем вкатились в детскую, где, среди забытого творческого (и не очень) беспорядка, сияли красочным великолепием две картины кисти юных художников: «Баба Макоша на балу» и «Баба Макоша на войне».

— Санька! — скомандовала Сонька. — Ты убирай на место игрушки. А я книжки уберу.

— А почему это я — игрушки?! — возмутился Санька, начиная краснеть. — Их вон как много! А книжек всего три!

— Четыре! Маленькую ещё не заметил, — не твёрдо возразила Сонька. И вдруг перешла в нападение. — Тоже мне, мужчина называется! Где это видано, чтобы женщина больше мужчины игрушек убирала!

— Видано! — полыхал уже, как маков цвет, Санька. — Я — маленький! А ты на два года меня старше.

Для убедительности Санька оттопырил два пальца на руке, зажимавшей его любимого оловянного солдатика, и поднёс к глазам Соньки.

— Не смей мне напоминать о моём возрасте! — прозвенела Сонька на высокой ноте чей-то взрослый текст, и с размаху треснула брата по голове любимой книжкой волшебных сказок.

Санька зажмурился и широко открыл рот, чтобы, по привычке, громко зареветь. Сонька была начеку. Она тут же захлопнула своей ладошкой кратер вулкана, готового к извержению.

— Тише ты! Взрослые услышат, что мы опять ссоримся, и накажут. Будем всю ночь в углу стоять. Это тебе не игрушечки с книжечками прибирать!

— Хватит меня пугать! Всё бабушке расскажу про тебя.

— Ну и рассказывай. Ябеда!

Отвечать на оскорбление у Саньки не было ни сил, ни желания. Он сосредоточенно собирал и рассаживал по местам игрушки.

Потом был семейный праздничный ужин, по поводу приезда бабушки. Обмен подарками и гостинцами. Весёлые шутки и забавные истории. Когда все смеялись, у Саньки и Соньки было радостно на душе. И им хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался. И родители никуда не уезжали (во всяком случае, без них). А баба Макоша всё время жила в соседней комнате, а не в маленьком домике далёкой сибирской деревни.

— Ну что, дорогие, — ласково сказала мама. — Пора спать. Нам завтра рано в аэропорт. А вы, деточки, берегите бабушку. Не давайте ей скучать. Хм… то есть, ведите себя прилично.

— А мы вам подарочки из Испании привезём, — подхватил папа.

— Не жизнь, а праздник какой-то, — Сонька грустно пошла в ванную, чистить зубы на ночь. Обернувшись и обнаружив брата, с жалостным лицом сидящего возле бабушки, зашипела. — А тебе чего, особое приглашение надо?

Санька нехотя повиновался. Но Соньке показалось, что они с бабушкой перемигнулись.

Перед сном, когда Сонька уже лежала на своём верхнем ярусе кровати, а Санька — на нижнем, в детскую вошла бабушка.

— Пришла пожелать вам спокойной ночи.

— Споки-ноки, бабушка, — тихим голосом отозвался Санька.

— Спокойной ночи, бабуля. А ты разве не расскажешь нам сказку? Для хорошего сна, — на всякий случай спросила Сонька, понимая впрочем, что сказки не будет. Только не понимая точно, почему?

Бабушка молчала. В тишине комнаты, при свете ночника, она, в своём синем пончо, казалась большой сказочной птицей, присевшей отдохнуть на детский стульчик.

— Деточки, — наконец шевельнула крыльями птица-бабушка. — Давайте договоримся. Вы будете жить дружно, во всём помогать друг другу. И мне помогать. А я буду каждый вечер рассказывать волшебную сказку.

— А если мы поссоримся? — запереживала Сонька.

— Тогда история будет поучительная, — улыбнулась сказочная птица.

— Баба Макоша, а сколько ты сказок знаешь? — Санька тоже запереживал, хватит ли на все дни.

— Сто сиксильонов, не меньше, — тихо засмеялась бабушка. И в её глазах снова запрыгали маленькие весёлые человечки. Сонька и Санька побились бы об заклад, что точно их видели. Но они не могли. Потому что уже спали.

ГЛАВА 2. День первый. Сказка «Как поссорились Фефочка и Фофочка»

«В маленькой деревянной избушке, на краю леса, жили Фефочка и Фофочка. Поскольку хозяйство у них было большое — дом, сад и огород — они много трудились. Фефочка разводила в саду цветы и подметала в доме. Фофочка присматривал за огородом и играл на дудочке.

А дудочка у него была не простая — подарок от дедушки. Как услышат зверюшки в лесу пение дудочки, так собираются поближе к избушке, сядут вокруг и наслаждаются. Особенно наслаждался медведь. Больно уж любил он музыку, хоть ему медведица и на ухо наступила. Как, бывало, пойдёт в пляс, не остановишь. И кувыркается, и кувыркается.

Но что одному — веселье, то другому — беспокойство. Прослышала однажды про Фофочку и его дудочку Баба Яга, что жила возле болота. Ей сорока на хвосте весточку принесла. Всё, как есть, рассказала, подробно.

Зависть взяла Бабу Ягу. Чего это, думает, я на болоте грущу-скучаю, одна-одинёшенька. Кроме кота Тиши, слова не с кем молвить. А у Фофки веселье — горой, да дом — полная чаша. Несправедливо это!

А сорока масла в огонь подливает, про его сестру, Фефочку, рассказывает. Какая умница да красавица.

А дружно ли, спрашивает Яга, живут брат с сестрой?

Ой, говорит сорока, очень дружно! Им Синяя птица наказывала дружно жить. Во всём помогать друг другу. Вот они и слушаются.

Не бывает таких друзей, которых рассорить нельзя, говорит Яга. Заколдую, заверчу, в злых врагов оборочу! А Синюю птицу — указчицу ихнюю — поймаю и в клетку посажу. Больно умная стала, распоясалась тут, в моём лесу!

Достала Баба Яга из-за печки котёл, налила в него зелья до краёв, поварёшкой помешивает, заклинанье бормочет, хочет в котле этом обстановку в лесу всю увидеть.

Ага, говорит, вижу Фофкин дом, сестру евонную и дудку. Иии… без присмотру лежит дудочка-то, на самом видном месте — в углу на полочке за иконами.

Сорока от радости крыльями прям так и захлопала. Бабкина прислужница.

Ну что, Тиша, говорит Яга коту своему, засиделись мы без дела. Пора стариной тряхнуть, а то как бы все заклинанья колдовские не позабыть.

Порра, поррра, урчит Тиша и жмурится от лени.

Лети, уважаемая, в дом к Фофке, наказывает Яга сороке, да добудь дудочку и мне принеси. Поскольку они дружные, то из-за ерунды ссориться не будут. А вот за дудочку Фофка жизнь отдаст и с сестрой поссорится. Как пить дать! А я тут пошаманю маленько, чтоб тебе легче.

Полетела сорока на край леса, до избушки Фефочки и Фофочки. А их, как нарочно, дома не было, по грибы-ягоды ушли спозаранку. Обрадовалась сорока, думала легко дудку добыть. Ан нет! Двери-окна в избе заперты. Полезла через трубу. Схватила дудку — и назад. В трубу лезла сорокою, а обратно вылезла вороною. Вся чёрная. Ни одного белого пятнышка!

Вернулись домой Фефочка с Фофочкой румяные, довольные, с грибами-ягодами в полных корзинах.

Угостить, говорит Фофочка, хочу наших зверюшек. Ёжиков — грибами, белочек — орехами, медведя — малиной. Дедушка наказывал присматривать за флорой и фауной в нашем лесу. Где там моя дудочка, буду сбор играть!

Хвать! А дудочки нет. Он — и туда, и сюда — нет как нет дудки!

А Фефочка вроде и ищет по дому, но как-то не очень взволнованно. Как будто лень даже ей дедову память искать!

Рассердился Фофочка на сестру и вспомнил сразу, что не нравилось ей, как на дудочкин зов зверюшки собирались, траву топтали. А медведь так кувыркался, что сестрины цветы в саду на клумбе помял. Так он же не специально! Он за это потом мёду принёс, прямо в сотах — заглаживал вину.

Признавайся, Фефочка, как на духу, куда дудочку дела, спрашивает Фофочка, а сам переживает, вдруг не признается.

Фефочку даже икота взяла от возмущения. Тты..ччего этто…, говорит, на мменя пподумал?!

А на кого, говорит, а у самого глаза на неё выпучиваются и лицо красное. Двери-окна закрыты были, она что, через трубу вылетела, дудочка моя!

Может, и через трубу, спокойненько так отвечает Фефочка.

Тут уж Фофка чуть не лопнул от злости. Собирай, кричит, мне мешок дорожный. Пойду дудочку свою искать, из неволи вызволять. А ты — не сестра мне больше!

Ушёл и дверью хлопнул.

А Фефочка посидела, подумала, провела расследование на месте преступления, проанализировала ситуацию. И — прямиком к Бабе Яге, на болота. Приходит и говорит, что это ты, соседушка, так ведёшь себя безобразно. Чужие вещи присваиваешь. Меня с братом ссоришь.

А Яге и не отказаться, так как держит в руках дудочку, пытается музицировать на ней. А дудочка молчит, ни звука. Партизанка, да и только.

Тьфу ты, дудка-то испорчена, возмущается Яга и зовёт сороку-ворону. Ты зачем это, чудо в перьях, инструмент сломала! Я тебя, как человека, просила — принеси в целости-сохранности. Мне ж надо праздники на болотах устраивать! Приёмы, балы разные. Я же женщина, всё-таки, как ни крути! Мне без этого никак.

Сорока хлопает своими вороньими глазами, не знает, что сказать. Не видит вины своей.

Дудочка эта, разъясняет Фефочка, только брата слушается. Волшебная она. Дедушкина память.

Дедушкина, говоришь? Ивана? Знаю-знаю, помню, зарделась Яга. Хороший лесничий был. Много крови я ему попортила. Но больно уж он мне нравился. Рукастый был мужик. Ладно, чего уж там, забирай свою дудку, ступай восвояси. Тиша тебе дорогу покажет.

Доррогу, доррогу, потряхивает ушком во сне Тиша.

Спасибо, сама дойду, говорит Фефочка. Тороплюсь. Фофочка домой вернётся, голодный, кормить парня надо.

Ступай, умница, ступай, красавица. Только в филармонию свою бабулю не забывайте приглашать. Я — с удовольствием.

Вернулась Фефочка домой, а там уже Фофочка сидит, злой и голодный. Отдала Фефочка Фофочке дудочку, накормила. Он подобрел, и они помирились.

А ночью, зверушки говорят, над лесом большая синяя птица кружила. Покружила, покружила и улетела. За озеро.».

Бабушка замолчала. Сонька и Санька тоже молчали. На миг показалось, что внуки заснули. Но неожиданно с верхнего яруса свесилась копна Сонькиных волос.

— Баба Макоша, а это ты кружила над лесом? — прозвучал голос из центра копны.

— Ты что, Сонища! Бабушки не летают, — возмущённо заворочался Санька, моментально струсивший, что бабушка обидится на глупый вопрос сестры.

Но она только улыбалась. Как Саньке почудилось, хитро.

Роскошная Сонькина копна не собиралась исчезать.

— А это волшебная сказка или поучительная история? — спросила копна.

— Подумай сама, — голос бабушки показался усталым.

— Будто сама не знаешь! — Санька уселся в кровати и начал загибать пальцы. — Вот, считай! Мы с тобой сегодня поссорились сколько раз. Сначала утром в ванной ты мне зубную пасту не дала, потом съела мою котлету…

— Там много других котлет было, — возразила Сонька.

— А мне понравилась эта, она зажаристая была, — не сдавался Санька. — Потом ещё толкнула меня на роликах…

— А ты не стой на дороге, когда я учусь кататься! — повысила тон Сонька.

— Да, день прошёл удивительно плодотворно, — нарушила молчание бабушка.

Саньке и Соньке стало неловко. А ещё страшно. Вдруг бабушке надоест. И она улетит туда, за озеро. Махнув на прощание синим крылом.

— Спокойной ночи, бабуля! — прошептал Санька.

— Приятных снов, — нежно сказала копна Сонькиным голосом.

ГЛАВА 3. День второй. «Сказка о Синей птице»

Наутро Сонька в ванной разрешила брату первому попользоваться зубной пастой. Но он не оценил. Даже вовсе не заметил великодушия старшей сестры. Как будто всегда Сонька терпеливо ждала, когда Санька спросонья, тыкая в зубную щётку тюбиком, нацепит, наконец, кусочек пасты. Чёрная обида начала, было, заполнять Сонькино сердце. Но тут в ванную заглянула бабушка и спросила, как дела, утята? Соньке стало весело, и обида решила залечь в засаду. До лучших времён.

Вчерашних котлет на завтрак не было. Поэтому принятие пищи тоже обещало быть мирным. И даже радостным. Потому что, вместо привычной утренней каши, на завтрак были блинчики с вареньем! Бабушка напекла, целую гору.

Погода была великолепная. Тёплая и солнечная. Настроение тоже.

— Бабуля, — допивая вкусный брусничный чай, начала строить планы Сонька. — Пойдём гулять в парк? Там, как лес. Много деревьев и детских развлечений.

— Да! — с жаром подхватил Санька. — Там ещё есть много озеров. Маленьких. Мы там будем играть, а ты — дышать.

— Отличная идея, — бабушка домывала посуду после завтрака. — Не забудьте панамки, а то голову напечёт.

Парк, действительно, был удивительным местом. Зелёный островок тишины и отдыха среди шумного моря городской жизни.

Наигравшись вволю в догонялки, ляпы, прятки и другие интереснейшие игры, Санька и Сонька плюхнулись на скамейку рядом с бабушкой.

— Ну что, умаялись? Попейте водички, — бабушка убрала вязанье в сумку и достала бутылочку с водой.

Разгорячённый Санька выхватил бутылочку из её рук.

— Я первый буду пить! — закричал он. — Я больше умаялся!

— Ну конечно, пей первым. Ты же маленький, — спокойно сказала бабушка.

— А я — девочка! Мальчики всегда должны уступать место девочкам. Поэтому, я — первая! Дай сюда воду! — Сонька протянула за бутылочкой руку и вопросительно посмотрела на бабушку. Та молчала.

Поколебавшись немного, Санька отдал воду сестре.

— На, пей. Только один маленький глоточек!

— Спасибо, ты настоящий джентльмен, — самодовольно улыбнулась Сонька.

— Бабушка! А чего она обзывается!

Потом пошли к озеру. Там плавали утки с утятами, смешно перебирая маленькими ластами в воде.

— В следующий раз хлебушка с собой возьмём, покормим их, — сказала бабушка, и Санька с Сонькой удивились у себя в голове, что сами не додумались до этого.

— Красивое озеро, — вздохнула бабушка.

— Красивое, — эхом отозвалась Сонька.

Санька молча смотрел на другой берег небольшого круглого озерца.

Посидели на траве, возле белой беседки с колоннами, слушая шелест листьев, плеск воды, щебет какой-то бойкой пичужки. Каждый думал о своём.

— Баба Макоша, — нарушил молчание Санька. — А в сказке такое же озеро было? За которое Синяя птица улетела.

— Расскажи нам про Синюю птицу? — попросила Сонька. — Пожалуйста.

— О, это — волшебная сказка, — улыбнулась бабушка. — Вечером расскажу. А сейчас пора возвращаться.

— Хорошо погуляли, — Сонька ласково заглянула бабушке в глаза. — Да ведь, Санечка?

Санька молча кивнул.

Дома Санька и Сонька не могли дождаться вечера. Рассеянно поужинали, затем для вида посмотрели любимый мультик про Машу и медведя, несколько серий. Сели рисовать.

Бабушка всё хлопотала по хозяйству. Сначала готовила ужин, потом убирала со стола, мыла посуду, пылесосила, вытирала пыль.

Наконец Сонька не выдержала пытки ожиданием и стала нарочито громко зевать и тереть кулаками глаза, прямо перед бабушкиным носом.

Бабушка посмотрела на медленно тикающие на стене часы и спросила:

— Ну что, совята, у вас в комнате порядок? Тогда — в ванную, умываться, чистить зубы. Вы сегодня почти молодцы!

— Почти? — удивилась Сонька. — А почему не совсем-совсем молодцы? Мы ни разу не поссорились и вели себя послушно.

— Нет предела совершенству, — улыбнувшись, сказала бабушка непонятную фразу.

Чинно лёжа в кровати, Санька и Сонька приготовились слушать волшебную сказку. Рядом с Сонькой на подушке собралась слушать сказку Каркуша — оранжевая птица неизвестной породы, мохнатая и с длинным красным клювом. Эту игрушку привезла внучке баба Макоша, когда Сонька была такой маленькой, что ещё не помнила себя. С тех пор Каркуша считалась лучшей подругой, так как первой узнавала все Сонькины секреты и тайны. И никогда, никому, ни при каких обстоятельствах их не разбалтывала.

У Саньки под подушкой, молча, лежал оловянный солдатик. Каждую ночь. Как на посту. И если солдат не занимал свой важный ночной пост, а попросту говоря, если его не было под подушкой, Санька не мог заснуть.

Вот такие маленькие причуды были у Саньки и Соньки. Впрочем, как и у каждого человека в детстве.

— «Сказка о Синей птице», — бабушка чуть помолчала, очевидно, собираясь с мыслями, и продолжила…

«Давненько это было. Жила в одном селении старуха. Одиноко жила. Изба её стояла на самом краю селения, в стороне от всех. Люди старуху ведуньей считали. Ходили к ней с проблемами своими. Кто с болезнями, кто парня приворожить, кто соседскую корову со света сжить. И хоть никому старуха зла не делала, не все её долюбливали. Так как не каждому она помочь бралась. Капризная старушенция была. Ну, как старушенция. На вид лет пятьдесят. А сколько на самом деле, никто не знает. Только помнят её такой всегда. Так что, может, и все сто пятьдесят лет ей было. Кто ж их, ведуний, разберёт.

Хозяйства-огорода не вела. Летом в лесу всё пропадала. Мёд, травки-корешки и прочее снадобье собирала. Для порошков, отваров, мазей лечебных. От болезней ума и тела человеческого. Зимой носки, варежки вязала из козьего пуха. Кормилась тем, что люди принесут в благодарность за помощь. Вот такой натуральный обмен.

Однажды в избе старухи-ведуньи девчоночка появилась. Маленькая. Народ с ног сбился языками чесать, откуда она взялась. Каких только версий не выдвигали. Даже самые невероятные. И что старуха сама себе дочь родила. И что девчонка — приблудившаяся принцесса, больно уж она хорошенькая была. И что, возможно даже, Боги послали её за бабкины заслуги.

Спрашивать у самой старухи никто не решался. Боязно. Может и порчу навести. А сама она молчала. Как рыба об лёд. Только назвала девчушку красивым именем Гамаюн. Так на Руси кличут сказочную птицу счастья.

А Гамаюн и правда, бабкино счастье получилась. Умница, прилежная, толковая. Во всём старухе помогала. Вот старуха и передала девчонке своё умение, всему научила.

За ум, красоту и добрый нрав полюбилась Гамаюн людям. Всяк к ней за помощью ходил — и стар, и мал. А как стала созревать да в пору входить, парнишка из соседнего селенья присмотрел её. Полюбил шибко. И он ей приглянулся. Парнишку-то Прошей звали. Кузнец молодой.

Дело к свадебке двигалось. Но тут случилось. Гамаюн пропала! Пошла в лес, по обыкновению, и к вечеру не вернулась. До темноты ждали, а потом всем селеньем на поиски отправились. Прочесали всю округу. Три дня ходили. Гамаюн — как в воду канула! Только лукошко её пустое в чаще нашли. Старуха от горя лицом потемнела и слегла. А Проша в дорогу засобирался. Правильно рассудил — раз в окрестностях не нашлась любимая его, значит далеко она где-то. Идти надо, искать. Духом не пал. Молодец!

Гамаюн, между тем, находилась в густой непролазной чаще леса. В логове Лешего — Хозяина этого леса. Сама живёхонька-здоровёхонька, но напугана до смерти. Пошла она давеча к белке в лес, бельчат посмотреть. Лукошко прихватила, гостинцы для зверушек. Идёт, солнышку радуется, песенки напевает. Вдруг перед ней полянка открывается, ладненькая такая. Незнакомая, что странно. А на ней ягод полным-полно. Спелые, душистые. Она и бросилась собирать. Вот бабушка-то обрадуется! Варенья на зиму наварим. Вдруг слышит тихий свист. Глядь в сторону, а там, в чаще, зелёный огонёк блеснул. И свист оттуда же. Тихий, нежный такой. Зовёт как будто. Она и пошла посмотреть, что за огонёк такой со свистом. Лукошко на полянке пока оставила. Идёт, а огонёк то совсем близко, то вдруг дальше блестит-мигает. То ли птица неведомая, то ли зверь, не поймёт никак девушка.

Далеко от полянки ушла. Испугалась, поняла, что заблудилась. Ноги в болотине стали вязнуть, сухие ветки-колючки руки, лицо царапать.

Только собралась «ау!» кричать, как видит поодаль, за кустами на пне мужичок сидит. Склонился, лапоть ковыряет. Вместо волос — лохмы травянистые, до пояса висят.

«Доброго здоровья!» — поклонилась мужичку Гамаюн. А он лицо к ней повернул, да как глянет своим зелёным глазом. Одним-единственным! Да как захохочет на весь лес! Так Гамаюн и обмерла. И сразу всё поняла. Что Леший заманил её. Что быть ей женой Хозяина леса, а не Прошеньки своего. И лишилась чувств. Очнулась в его логове. Погоревала чуток, дня три так. И стала думать, как сбежать из неволи.

А Леший уж ухаживать начал, заботиться. Всё, что ни попросит Гамаюн, всё ей приносит. И был бы не муж, а золото, кабы не любовь её к Прошеньке. Хозяин медведя к ней приставил. Для охраны в своё отсутствие. А отсутствовал он часто. За ним же — весь лес. Порядок наводить. Ответственность какая!

Гамаюн же крепко скучала по Прошеньке и бабушке своей. Переживала, как там она одна справляется. Да и люди в селении без её помощи остались. Возвращаться надо. Думала-думала, и придумала, как! На хитрость пошла. Говорит медведю: «Принеси мне, Миша, из лесу материалов для рукоделия. Буду себе приданое готовить. Покрывало сплету.». Медведь послушался, принёс.

Села Гамаюн за работу.

Днём покрывало плетёт, ночью слёзы льёт, горюет.

Покрывало необычное: пёрышки, траву голубую, васильки вплетает, да всё шепчет что-то, нашёптывает.

Много дней плела. А за все ночи столько слёз пролила, что озерцо образовалось. Красивенькое такое, кругленькое. Аккурат овраг заполнило.

Дождалась Гамаюн ночью полной Луны. Вышла на бережок озерца. Посмотрелась в воду. Накинула на себя покрывало, обернулась Синею птицею и улетела.

А Проша долго ходил дорогами и бездорожьем, искал свою невесту. Три пары сапог сносил, но не нашёл её. Так и сгинул на болотах, люди говорят.

С тех пор Синяя птица кружит над лесом, всё ищет любимого своего. И пока они не встретятся, ей снова девушкой не стать. Такие вот дела…».

В сумерках детской повисло молчание. Затем с верхнего яруса кровати раздалось тоненькое «и-и-и…». Звук разрастался. Пока не превратился в шквал рыданий. Сонька, не собираясь сдерживаться, запричитала сквозь рыдания:

— Бабулечка… как же так! Почему Прошенька сгибнул!…Он же молодец прекрасный! И Синюю птичку жалко… она ведь девушка!… Как же, бабушка, ты сказку неправильно рассказала-а…

С нижнего яруса слышалось пыхтение. Санька из последних сил держался, чтобы не расплакаться, как девчонка, отдуваясь для этого и часто моргая.

Бабушка была подозрительно невозмутима:

— Всякое в жизни бывает, деточки. Не всегда счастье.

— А это не в жизни! Это в сказке! — не унималась Сонька. — В сказках всегда в конце говорят, что поженились, и по усам текло…

— Бабушка, — наконец не выдержал и вступил в дискуссию Санька. — Мне понравилась твоя сказка про Синюю птичку. Но можно, ты перерасскажешь в конце? Чтобы хорошо всё стало.

Он всхлипнул и постарался незаметно размазать по щекам скупые мужские слёзы.

— Ну, хорошо, — легко согласилась бабушка. — Есть у этой сказки другой конец, слушайте.

«…Обернулась Гамаюн Синею птицею и полетела искать любимого своего Прошеньку.

А Проша долго ходил дорогами и бездорожьем. И голоден бывал, и холоден. У всех, кого встречал на пути, спрашивал про невесту свою, не видали ли? Разные направления ему давали. Побывал он во многих сторонах. Повстречал беззаконие да горюшко людское. Нуждающимся Прошенька помогал героически. В одной стороне Змею Горынычу в схватке бесстрашной головы срубил мечом. Не простым мечом. Сам ковал в кузнице, по дедову рецепту. Как избавил людей от лиха трёхголового — Змея Горыныча — так и дальше пошёл. По пути ещё много подвигов наделал. Обессилел, наконец. Думал уже, не видать возлюбленной! И тут сон ему снится. Вещий. Будто в самой чаще леса — озерцо небольшое. На берегу озерца сидит ненаглядная его Гамаюн, вяжет что-то. Сама грустная такая, бледная. По щекам слёзы текут. В воду капают.

Проснулся Проша, сердечко у него так и заныло. Решил, что надо озеро в лесу искать. Там его любовь! Взошёл тогда Прохор на холм, влез на самое высокое дерево, чтоб направление взять. А Синяя птица, пролетая над холмом, заметила его — и камнем вниз! Покров с неё птичий сошёл, и явилась она девушкой. Краше прежнего. Ну и счастья было! Обнимание-милование. Свадьбу играли всем селением! Пир — горой, на славу. И я там была. Мёд, пиво пила. По усам текло, а в рот не попало.».

— Тут и сказке — конец, Санька с Сонькой — молодец, — весело подытожила бабушка.

— Я тоже замуж за принца пойду, — немного помолчав, умиротворённо проинформировала Сонька.

— Баба Макоша, — улыбнулся Санька в темноте. — А я знаю, почему у тебя в рот не попало. Потому что у тебя усов нет.

— Это что же теперь, — вдруг озадачилась Сонька. — Синей птицы не будет вовсе?? А как же Гамаюночка летать будет, она же привыкла! Ну, бабушка…

— Очень просто, — поправляя детские одеяла, сказала бабушка. — Покрывало-то у неё осталось. Ну, вот. Накинет и полетит, когда понадобится. Спите уже, наконец, юные следопыты!

ГЛАВА 4. День третий. Сказка «Волчок — серый бочок»

— Сегодня пойдём гулять во двор. На детскую площадку. Познакомлюсь с вашими друзьями-подружками, — сказала после завтрака бабушка.

— А я согласна, я согласна! — захлопала в ладоши Сонька и запрыгала по квартире на одной ножке. — У меня, знаешь, сколько друзей-подружек, бабулечка? Куча кучная! Вика, Алиска, Масяня — Колька Масин, то есть; ну, мелкие всякие. И Вовка.

— Вовка тебе друзья?! — вдруг возмутился Санька. — Да он в прошлый раз играл твоим совочком в песке без спросу, скакалку брал и мячом меня в лоб ударил!

— Подумаешь, невидаль, — невозмутимо возразила Сонька, уже копаясь в детском шкафу с одеждой. — Вот! Моё любимое платьюшко… Ты, Саничкин, сам всё время задираешься на Вову. А он, между прочим, тогда тебе хлеба с маслом дал откусить. Корочку! А ты даже спасибо не сказал. Где тебя только воспитывают!

Сонька сокрушённо покачала головой и стала надевать на себя розовое облако — нежное, воздушное, всё в воланах.

— Ты куда так выряжаешься?! — Санька стоял в шортах, футболке и панамке. В левой руке он держал мяч. В правой — меч. — Ты ведь как будто в гости собралась. Скажи ей, бабушка!

— Во-первых, нет такого слова — «выряжаешься». Во-вторых, женщина всегда должна выглядеть, как королева. Даже в песочнице. Так мама говорит. Бабушка, заплети меня, — Сонька протянула расчёску и резиночку для волос бабушке, появившейся в дверях детской.

Про Сонькины волосы стоит сказать отдельно. Длинные, русые, пушистые, они являлись гордостью всей семьи. Особенно папы. К тому же, ему досталось самое лёгкое и приятное — любоваться ими. А мыть, расчёсывать, заплетать (что более ответственно) доставалось маме. Зато потом, глядя на дочь, она с удовлетворением говорила:

— Коса — русская краса! Береги волосы, доченька. В них — твоя сила.

Сонька верила. И поэтому почти безропотно терпела неудобства, связанные с процедурами ухода за «русской красой». Для причёсок существовал целый мешок сокровищ — приколочек, бантиков, ленточек, резиночек, шпилек, невидимок… Каждое утро, пока Сонька клевала носом, не в силах проснуться, мама ваяла на голове дочери очередное произведение искусства. Но каждый вечер волосы Соньки, почему-то, оказывались распущенными. Как бы крепко они не были заплетены с утра. Наверное, они были волшебные и самостоятельно расплетались. Потому что любили свободу. И восхищение окружающих. Но тут Сонька была не при чём.

Пока бабушка занималась внучкиной причёской в детской, Санька изнывал от нетерпения в прихожей.

— Сонечка, ты чем будешь играть на улице? — поинтересовалась бабушка. — Сашенька взял себе занятие. Возьми и ты что-нибудь с собой? Игрушки какие-нибудь. И платочек на голову надень.

— У меня бейсболка, баба, пошли, — улыбнулась Сонька и надела на плечо рюкзачок с уличными игрушками.

Детская площадка во дворе дома была обитаема с утра до ночи. Мамочки (а иногда и папочки) с колясками, бабушки и дедушки на лавочках, стайки подростков, дворовая собака Муха — общая любимица. И, конечно, ватага детворы, весело галдящая в любую погоду. И в солнечный тёплый день, и в пасмурный прохладный.

Бабушка села на лавочку в тени. Сонька кинула рядом с ней рюкзачок и стремглав понеслась к качелям, с боевым кличем:

— Прочь с дороги, куриные ноги! Я первая качаюсь, я — первая!

Санька и не оспаривал первенства сестры. Он сидел верхом на мяче, на безопасном расстоянии от качелей, и ковырял землю кончиком меча — справедливого и смертоносного оружия всех рыцарей всех времён. Сидел и посматривал на уже лихо подлетающую в небо Соньку, то ли охраняя её, то ли завидуя.

— Соня! Иди к нам! — позвали из песочницы две девочки-близняшки, отличающиеся друг от друга только цветом юбочек. Присев на корточки, они старательно «стряпали куличики» из песка. Песок был великолепный — влажный после ночного дождя, послушный, без палочек и камней.

Сонька ногой притормозила качели и подошла к песочнице:

— Почём куличики? Продаёте?

— Да, продаём, — важно ответила близняшка в красной юбочке.

— Пять рублей, — сказала синяя юбочка.

У Соньки в рюкзачке была припасена, на такие случаи, местная валюта — фантики от сладостей. На эти «деньги» можно было «купить» во дворе любую вещь и услугу.

— Я сейчас, — Сонька побежала к рюкзачку, мирно лежащему на скамейке возле бабушки. — Бабуля, ты не скучаешь?

— Нет, не скучаю, — улыбнулась бабушка, отвлекаясь от чтения книги в старой потёртой обложке.

— Интересная книжка? — на всякий случай спросила Сонька и, не дожидаясь ответа, схватив рюкзак, понеслась к песочнице.

Санька поменял дислокацию, передвинув мяч от качелей к песочнице. Поближе к центру событий.

— Вот! Десять рублей. Дайте два куличика, — Сонька протянула два блестящих фантика одной из продавщиц.

— Нет! Этого мало! Это — два рубля, — прикрывая руками «куличики», возразила продавец.

— Как это — два?! — с воодушевлением заспорила Сонька. — Смотри, эти фантики — большие и блестящие, от шоколадных батончиков! Значит, это — десять рублей, а не два! Вот, смотрите, какой один рубль — маленький и не блестящий. От ириски.

Под Сонькиным напором и здравомыслием устоять не смог бы никто. Даже продавцы куличиков.

— Ладно, забирай, — с сожаленьем вздохнула красная юбочка. — Но только в следующий раз денег надо больше!

— И почему ты такая жадная, Алиска, — подводя итог товарно-денежному обмену, Сонька с удовольствием скинула песочные изделия обратно в песочницу. — Всё! Съела. Давайте зАмок делать! Видите, какое бальное платьице у меня сегодня? Потому что я — принцесса. И у меня скоро бал.

— У меня тоже юбочка красивая… — слегка возразила близняшка в синей юбочке.

Сонька снисходительно посмотрела на неё:

— Вика! Давай сегодня Я — принцесса, а завтра — ты. Чтобы всё по-честному.

— А потом целую неделю — я! — насупилась красная юбочка Алиса.

— Ну, там посмотрим, — уклончиво ответила Сонька и деловито полезла в рюкзачок за орудиями производства: ведёрком, совочком, формочками и прочим, нужным и важным для строительства замка из песка.

Санька, молча наблюдавший за событиями, решил, что все тут дружно и несправедливо его забыли, и что пришла пора напомнить о себе. Для начала, козыряя, он прошёлся по высокому бревну туда-обратно, осторожно поворачиваясь на самом его кончике. Затем посидел на нём, болтая ногами и осматриваясь вокруг. Забрался на турник и повисел вниз головой. Стоя скатился с горки. Раскачался на качелях и на ходу спрыгнул. Девчонки рыли яму в центре песочницы и не обращали на него ни малейшего внимания. Только бабушка поглядывала поверх очков, изредка отрываясь от книжки.

— Бабушка, дай попить водички? Жарко, — сел рядом с ней Санька, уставший от бесполезных подвигов.

— А ты иди под грибок. Там большая тень и скамеечки удобные, — предложила та, доставая из мешочка бутылку с водой.

— Не, там скучно, — отдуваясь, возразил Санька.

— Иди тогда девочкам помоги. Им, наверняка, помощь понадобится.

Санька медленно направился к песочнице. Заложив руки за спину, он некоторое время постоял. Потом, как бы между прочим, спросил:

— Вы зачем эту яму копаете?

Ответа не последовало.

— Я, наверно, с вами разговариваю! Зачем яма?

— Это — подземелье. Сначала у замка подземелье бывает, а потом наверху — замок, — нехотя объяснила Сонька.

— А что в подземелье будет? Тюремщики? — продолжал интересоваться Санька.

— Не-а. Там будут банки с вареньем, компотом… огурцы, помидоры. Ну, картошка, наверное… — задумалась на секунду Сонька.

— Запасы на зиму, — включилась в разговор Алиса.

— Им же надо что-то кушать, — добавила Вика.

— Вы неправильно всё делаете! Яму надо засЫпать. И на ровности, наоборот, песку нагрести. А из него потом замок выковыривать, — указывал Санька.

— Вот не ты же строишь! Вот и молчи! Сами знаем, как надо, — начала сердиться Сонька.

Санька не унимался:

— Как вы будете на яме-то строить! Он же провалится!

— Надо дощечку найти и яму прикрыть, — предположила Вика.

— И воды принести, песок поливать, а то сверху уже сухой, вон — рассыпается, — не отрываясь от работы, проговорила Алиса.

Санька сунул руки в карманы и предпочёл остаться столбом, не желающим помогать грубиянкам.

— Ну? Не слышал что ли?! Дощечку и воды надо принести. Вместо, чтоб указывать! — не выдержала Сонька.

— Сами несите! — покраснев, выпалил Санька и побежал в сторону оставленного им мяча.

— Подумаешь, вредина-грибоедина! — фыркнула Сонька. — Вот Вовка выйдет, тогда…

Что случится, когда выйдет Вовка, Сонька не успела придумать. Громко хлопнула дверь подъезда, и на крыльце появился мальчишка, вихрастый, с большим красным яблоком в руке.

— Вовка! Мы здесь! — обрадованно замахала песочными руками Сонька.

— Чего это вы тут делаете? Бассейн что ли? — заинтересованно спросил Вовка и дал Соньке первой откусить уже надкушенное яблоко. Потом откусила Вика, следом — Алиса.

Польщённая вниманием Сонька, неожиданно для себя ответила:

— Ага, бассейн.

Близняшки вскинули на Соньку удивлённые глаза. Она им, в свою очередь, сделала страшные глаза и продолжила:

— Не совсем, правда, бассейн…

И вдруг решила:

— Это будет озеро. Натаскаем сюда воды, посадим травки-муравки вокруг. И станет красивенькое кругленькое озерцо!

Оглянулась на бабушку. Та, улыбаясь, гладила Муху. А на её соломенной шляпке сидела, покачивая крыльями, большая яркая бабочка, похожая на оживший цветок.

«Ух ты! Баба Макоша — лесная Фея», — восхищённо подумала Сонька, на секунду залюбовавшись зрелищем.

— Надо дно камнями выложить. А то вода сквозь песок уйдёт. Собирайте камни, — возглавил работу по строительству Вовка. — Саня, тащи вон из той кучи быстрей! Небольшие только.

«Ага! Разбежался! — со злостью подумал Санька. — Пришёл тут командывать!». Подумал внутри, а снаружи остался молчаливым и несокрушимым. Как стойкий оловянный солдатик.

Озерцо быстро построили, наполнив водой из вечной дворовой лужи, высыхающей только в самые жаркие дни. И то — до очередного дождя.

— Кто в прятки идёт? Собирайся, народ! — вдруг весело зазвенела Сонька, выскочив на центр игровой площадки. — Чур, я — Галя!

На Сонькину считалочку « раз-два-три-четыре-пять, я иду искать!» вся компания: Вовка, близняшки и малышня — разлетелась в стороны, как брызги от водяной бомбочки.

В самый разгар игры из засады раздался Вовкин голос:

— Ребята! Идите сюда! Смотрите, тут — котёнок!

В кустах сидел котёнок и трясся всем тельцем. Возбуждённая компания сгрудилась над ним с любопытством и сочувствием. Саньке тоже до жути хотелось сгрудиться со всеми. И посмотреть на котёнка. Но, вместо этого, он побрёл к грибку и, отвернувшись, сел на скамейку. Муха, виляя хвостом, неторопливо подошла и, спросив Саньку взглядом: «Что ты, молодец, не весел? Что ты голову повесил?», положила морду ему на колени.

Неожиданно в небе громыхнуло. И припустил дождь, как из ведра! Малышня с визгом бросилась по домам.

— Сонечка! Беги скорее к нам, — прячась от дождя под грибком, позвала бабушка.

Сонька заскочила под шляпу «мухомора», уже изрядно промокшая. Мимо пробежал Вовка, прикрывая собой от бешеных струй маленький пушистый комок.

Двор опустел. Только трое: бабушка, Сонька и Санька — стояли под грибком, тесно прижавшись друг к другу.

— Вовка котёнка домой понёс. Он — ничей, — грустно сказала Сонька.

— А ему родители разрешат? — спросила бабушка. — Всё-таки ответственность — кота заводить.

Сонька покачала головой:

— Не знаю. У него мама строгая. Может, и не разрешит… Надо тогда котёнку хозяина искать. Хорошего.

Санька угрюмо молчал.