Бесплатный фрагмент - Азиатский цикл

Алишер Васлиев
С Б О Р Н И К
«АЗИАТСКИЙ ЦИКЛ»

Автор этих невыдуманных историй — дипломированный врач, который долго путешествовал по миру, сегодня возглавляет Академию целительских традиций в Вене. Первое время он не писал свои рассказы, а только наговаривал на диктофон. В книжную форму эти рассказы перевели его друзья. Нелли Холер первая приложилась к его диктовкам, второй был — его близкий друг, бывший разведчик, который пишет и печатается под псевдонимом Ром Таров. Так рождались его популярные «циклы». Алишер Васлиев давал тему, а Ром Таров создавал форму и все следующие, кто слушал и мог напечатать на бумаге, откладывали свои специфические отпечатки в эти книги и так получилось. «Азиатские циклы» — это первая книга из серии художественной прозы автора, подготовленная к печати. Готовятся еще к печати «Венесуэльский цикл», серия рассказов «Малиновый рай», интересная повесть о мастере перевоплощений, генерале Станишевском. Повесть называется «Золото Гиндукуша». Это будет впоследствии.

Что можно сказать о докторе Васлиеве: это врач высокого класса, специалист тибетской и китайской медицины, иглотерапии, мастер цигун, психоневролог, кандидат мед. наук с 45-летним стажем врачевания. Имеет богатейший опыт в который собрал опыт целителей Азии, Латинской Америки, Европы, средней Азии. Это врач, который идет путем мистического озарения. Вслед за каждым озарением у него открывался целый пласт или целый набор ступеней восхождения над самим собой, управления своей энергией, управления проявленностью этой ментальной работы в материал и он приближался к состоянию Великого шамана. Потом он посетил Южную Америку и получил несколько посвящений: у мексиканских, колумбийских, перуанских магов. Сам он — внук суфийского шейха и наставник в 47 поколении. И все, что он предлагает вам — это маленькая толика того, что он способен перенести в слова, в бумагу, в информацию. А вообще с ним интереснее общаться вживую. А пока вы можете ознакомится со второй частью «Азиатского цикла», куда вошли новеллы и миниатюры доктора. Счастливого путешествия!

Новеллы

Калам

И время уходило и исчезало, как реки уходят в пустыне, несущие свои воды и медленно исчезающие между камнями и песком. И в этих местах ничего уже давно не растет, даже анаша не рождается здесь и вся растительность превращается в саксаул. Растет только верблюжья колючка, к корням которой цепляют семена дынь, дабы выросли хоть они в пустыне, чтобы как-нибудь накормить уставших путников, идущих на поклонение в Мекку.

И в одном селении в этом пустынном крае было сказано, что придут к ним женщины и принесут на своих плечах калам. И все остальные будут напуганы, ибо они будут похожи на воинов, несущих на своих плечах мечи. И будут это не мечи, а будут черные каламы. И будут написаны ими на стенах керамика страшные слова заклятья, которые никто не понимает, и каждая женщина в селении перестанет больше нести в своем чреве. И не будут больше рожать они в страхе и сомнении, что это о них написано в страшном заклятье. И начнут тогда люди обращаться к Аллаху с просьбой, чтобы оказал он им помощь. И придут другие люди, и принесут другой черный калам, и будет написано:

— Бисм иллахи Рахмани Рахим! Во имя Аллаха, милостивого и милосердного!

И с того времени вся нечисть в страхе покинет это место. И будут рождаться новые воины и реки обретут свои воды и новые русла понесут в себе влагу и радость.

В одном маленьком селении в Северной Аравии родилась маленькая девочка, звали ее Хадича. Росла она как джейранчик*, как барашек, прыгала и бегала вокруг шатра своих родителей с другими девочками, была шустрая и умная. К ней прилетали бабочки, над ней останавливали свой полет стрекозы и садились ей на голову. Старики обратили на нее внимание и говорили:

— Да, славная девочка Хадича! Специальной печатью радости и любви Аллаха отмечено ее чело, даже бабочки и стрекозы слетаются к ней, и с ягнятами она разговаривает как со своими братьями. Никто ее еще не понимает, а она понимает всех!

Поминая старую притчу, решили они научить Хадичу грамоте. Вызвали из соседнего племени за тысячу километров одну очень известную хатун*. Эта женщина, хоть и была слепа, но знала секрет писания черным каламом. И появилась в этом маленьком селении женщина Хатун в день Начальной Луны и принесла с собою большую корзину, огромную корзину в которой было множество заточенных и засмоленных на огне тростинок. И поставила она первую галочку на глиняной табличке и сказала:

— Так пишется буква Алиф*, алиииф, — протяжно пропела она.

— Алиииф, — протянула за ней девочка и вывела точную копию буквы.

Невидящая женщина сказала:

— Немножко твоя рука дрожит. Когда ты произносишь: Алиииф, сердце твое должно вытягиваться в струнку и твоя рука должна повторить ее направление вверх: Алииф, Алиииф…

— Алиииф, Алиииф, — повторила Хадича и вывела правильно букву.

Невидящая женщина сказала:

— Правильно, моя дочь. Так начинается Алиф. Теперь напишем вторую букву Лам*. Сердце твое должно лететь над пустыней и искать Аллаха! Тогда оно правильно будет натягивать струну и буква будет похожа на полет песни над пустыней. Лааам…

— Лааам, — пропела девочка и написала красивую Лам.

Невидящая женщина сказала:

— Правильно, девочка моя. Так летит песня над пустыней, направленная к Аллаху! Мииим, — протянула новую букву она.

— Мииим, — ответила девочка и сама написала, не спрашивая, как это слышится в сердце у хатун.

Женщина Хатун молчала, смотрела своими незрячими глазами, полными бельма, потом тихо сказала:

— Песня твоя правильная и Мим* твой законченный. Это как последний крик умирающей женщины, отправленный в сторону Аллаха, он пронизывает все небо, как молния, как гром, разрезает его на куски и сразу разрешает ему срастись снова, и потом идет дождь, и это есть божья барака*.

Вздохнула глубоко женщина и отдала богу душу. Утром похоронили ее сельчане как положено и Хадича осталась недоученной. Знала она только как писать алиф, лам и мим. Шло время, девочка рассказывала стрекозам и бабочкам как пишется алиф, лам и мим и на лбах у барашков показывала, как это делать. Делала она это своим уже невидимым каламом, который совсем не писал, так как обугленная его часть давно истерлась. И те барашки, на лбах которых она написала буквы, росли почему-то быстрее остальных и когда приходило время, давали приплод по два, или даже три ягненка. Старики дивились этому и сокрушались:

— Господи, так велика и непонятна нам смертным твоя муджиза*, что женщина Хатун, знавшая азбуку и как писать священные слова, умерла в нашем селении. Девочка Хадича успела научиться писать только алиф, лам и мим, всего только три буквы из алфавита. Пишет их на лбах барашков и они дают больший приплод, но люди живут без изменений. Что же нам делать?

И однажды к одному из стариков, читавших молитву, на плечо сел ангел и нашептал на ухо, что в дальнем селении, откуда приехала хатун, живет один мужчина, ее дальний родственник, который знает весь хат* до конца. Быстро снарядили и послали гонцов в то селение и привезли этого мужчину, который был единственным дальним родственником слепой хатун, и звали этого мужчину Хатым, потому, что он мог писать хат, письма к Аллаху.

И началось новое учение. И девочка Хадича научилась писать новые слова. И зазвучала в пространстве между небом и землей, над пустыней в знойном мареве, летела и вибрировала песня сердца маленькой девочки Хадичи:

— Бисм иллахи Рахмани Рахим…, Бисм иллахи Рахмани Рахим…, Бисм иллахи Рахмани Рахим…

И звучало небо, воздух и песок, сотрясалась палатка, вышибало колья палатки и палатка рушилась. Все вылезали и удивлялись силе слова написанного на песке маленькой девочкой Хадичой. Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! Эта сила заставляла вращаться пески в пустыне, потом начинался смерч, за ним нежданно дождь. И старики, озабоченные этим, послали опять за тем знающим человеком, которого звали Хатым, который недавно научил писать Хадичу новые слова. И опять приехал дальний родственник хатун, которого звали Хатым, который знает хат до конца. Посмотрел он на чело подрастающей Хадичи и подарил ей настоящий калам, который привезли ему в подарок из Египта купцы. И сказал ей: теперь пиши на деревянной дощечке другие слова, и научил ее писать эти слова. И писала она:

— Аль хам дул иллах! Аль хам дул иллах! Единый господин во Вселенной!

И просила она у Всевышнего благоденствия для своего рода, большого приплода для скота, выздоровления всех больных и немощных, счастья и радости для тех, кто недавно женился. И исполнялось все сразу же и беспрекословно, как по велению Аллаха.

Проходило время, Хадича вступила в возраст, при котором девушек выдают замуж. И приезжали купцы и воины ее сватать, а она не соглашалась, как будто ждала кого-то своего, который не приходил. И старики, посоветовавшись, совершили особый ритуал. На полную луну в пустыне разожгли семь костров, забили 7 козлов, сварили ритуальный обед и посвятили его делу любви. Аллах услышал их молитвы и послал к ним караван, в котором был юноша, который любил писать. И писал он в своих дафтарах* таким же каламом, какой был привезен египетскими купцами в подарок Хатыну и передан им Хадиче. И писал он стихи, и звали его Омар, и был он из другого рода и племени, но хорошо говорил по-аравийски. И когда среди стариков он читал свои стихи и песни, старики решили, что надо свести их вместе с Хадичой и посадить напротив друг друга. И был вечер, и было зарезано много баранов и было приготовлено много мяса. И музыка играла долго, пока гость не попросил, чтобы дали ему инструмент, и он начал петь всем свои песни. И он пел мавританские песни и читал свои стихи. И девушка Хадича, знающая как писать алиф, лам и мим, смотрела скромно вниз и ресницы ее дрожали, и сердце ее уже тоже дрожало. И над всей пустыней летело слово, и оно летело в синеве небес, и это слово звучало:

— Мухаббат*! Мухаббат! Мухаббат! Мухаббат!

И все поняли, что свершилось таинство, и что девушку завтра увезут купцы с караваном. И теперь она будет не одна, теперь в дальний путь на верблюдах будут ехать муж Омар и жена Хадича. И оба будут писать каламом разные песни, и эти песни будут летать как птицы над пустыней днем и ночью. И только отголоски этих песен будут приноситься с дождем, или зноем, или ветром в родную деревню, в родной стан Хадичи. И уже никто не боялся написанных на стенке керамика слов, которые так никто и не смог прочитать. И женщины стали носить в себе новые жизни и рожать будущих воинов. И старики радостно улыбались и говорили, что у нас была девушка Хадича, которая писала алиф, лам и мим. И теперь она не одна, теперь они вместе с Омаром пишут такие слова, которые летят между небом и землей и прославляют Аллаха.

Вот такая была история.

Примечания:

— джейран — маленькая красивая антилопа.

— хатун — женщина.

— алиф, лам, мим — буквы арабского алфавита.

— барака — благодать Аллаха.

— муджиза — чудеса Аллаха.

— хат — письмо.

— дафтар — тетрадь.

— мухаббат — любовь.

По закону времени

Однажды в одном селении, где жило много людей различных вероисповеданий, жил один старый праведник. Он учил всех быть честными, справедливыми, чуткими и проживать свою жизнь благопристойно и красиво. А вокруг него жили люди, которые пили, гуляли, сквернословили и не верили в Бога. Когда приходило время подводить общие итоги и наступал их последний час, каждый из них уходил по-своему: кто-то житейски мучился, кто-то сильно болел. А некоторые уходили из жизни внезапно, свободно и легко: значит было все-таки что-то хорошее, что они совершали в своей жизни и Бог как бы облегчал им последние часы.

Долго ли, коротко ли, жил этот праведник на полную широту своего сердца, но все время он неустанно молился за благополучие в своем селении. Со стариком жила маленькая девочка, его внучка. Он взял ее к себе после того, как ее мама умерла во время родов, а папу вообще никто не знал. Этот праведник считал ее божественным существом, посланным ему для того, чтобы скрасить его одинокое существование, но главным для него было исполнение своего человеческого предназначения. Нужно любить кого-то еще, кроме Бога и он любил эту девочку, воспитывал в хороших мусульманских традициях, в любви к Богу и уважению к старшим, к окружающим людям.

Со временем девочка выросла, ей было уже лет девять, и она бережно ухаживала за дедом. Как-то он зашел в дом совершить очередную молитву. На дворе был прекрасный цветущий день, конец весны — переход на лето, многие деревья уже отцвели, и все ожидали появления первых народившихся плодов фруктовых деревьев.

Вдруг откуда-то повеяло сумасшедшим холодом и было ничего не понять, собаки завыли, как перед землетрясением. Девочка увидела все это, а дед беззаботно молился и не слышал ничего, кроме своей собственной молитвы к своему возлюбленному Богу. В тревоге девочка залезла на крышу, где обычно складывали сено, и, приглядевшись в ту сторону, из которой веяло холодным ветром, заметила, что все небо на горизонте было серо-черным. А в их сторону длинным клином вытянулась страшное облако, увеличиваясь с каждой минутой, и вот уже это облако достигло селения.

С крыши девочке было хорошо видно, что из кишлака бегут все собаки, кошки и домашняя живность. Она стояла, ошеломленная тем, что творится вокруг и вдруг увидела фигуру: худой, высокий, грязный пилигрим в серых одеждах шел с посохом в руке. Чувство чего-то страшного и неизбежного охватило ребенка, прошептавшего:

— О, Аллах, лишь бы это было к добру! — она стала спускаться вниз, краем глаза наблюдая, как пилигрим подходит и стучит в дверь их дома.

— Мулла Ахмед дома? — прокричал пилигрим.

Девочка прошла к воротам и, открыв калитку, поздоровалась:

— Хвала Аллаху, добрый путник! Проходите, пожалуйста, вы наверно устали? Сейчас я напою вас чаем.

Пилигрим вошел во двор и тут же у стоявшей рядом яблони искорежились и опали мелкие лепестки. Девочка заметила это и испугалась, но, не подав виду, пошла ставить чайник. А спички ломались и не зажигались! Тут она услышала холодный скрипучий голос пилигрима:

— Мне не нужен чай, позови деда!

— Хорошо. — Девочка пошла за дедом. Зайдя в комнату, девочка услышала, что молитва деда не такая как обычно, он совершал ее не очень прилежно, не придавал ей столько же внимания, как раньше.

— Там пришел какой-то человек, то ли мужчина, то ли женщина, и спрашивает вас. Мне очень страшно, все животные в кишлаке разбежались.

— Выйди и скажи этому человеку, что я молюсь и ничего не бойся — успокоил дедушка внучку.

— Дедушка молится и не может сейчас выйти, ведь молитву нельзя прерывать — объяснила девочка пилигриму, вернувшись во двор.

Пилигрим улыбнулся холодной, зловещей улыбкой:

— Хорошо, я подожду, пусть твой дедушка помолится до конца.

Прошло некоторое время. Девочка опять хотела поставить чай, но пилигрим ей говорит:

— Я не пью чай во время работы, лучше скажи деду, пусть быстрее заканчивает молитву, я пришла специально за ним!

Услышав слово «я пришла» девочка поняла, что перед ней женщина и спросила:

— Тетя, а зачем вам мой дедушка?

Существо рассмеялось:

— Я прихожу тогда, когда меня никто не ждет, я делаю то, чего от меня никто не ждет, я исполняю закон Божий! Когда же, наконец, твой дед закончит молитву, его последнюю молитву?!

Девочка опять пошла якобы за дедом, но спряталась в другой комнате, а затем пришла и сказала, что дедушка еще не закончил молиться. Странное существо распахнуло свой балахон и вытащило старинные часы, сорванные с какой-то башни. Удивительные часы, подумала девочка, страшные и большие, а снизу на веревочке болтается маленький скелет.

— У меня нет времени ждать, твой дедушка не вышел сейчас, теперь он все оставшееся ему время на земле будет сильно жалеть об этом! А ты, маленькая лгунья — я вижу тебя насквозь, иди и передай деду, что теперь, когда он меня будет сам звать, я не приду!

Существо встало, ударом посоха сорвало калитку с петель, вышло на улицу, и, превратившись в серую мглу, закрывающую небо, улетело вникуда. Все разом затихло, прилетели и защебетали птицы, петухи закукарекали, закричали ослы — жизнь понемногу возвращалась в это селение.

Девочка пошла к деду и нашла его дрожащим, мокрым от пота, с герпесом на губах, он все время бормотал:

— Астафилло*! Астафилло! Астафилло!

Скоро дедушка выздоровел, но с тех пор его как будто подменили. Прошло много времени, девочка выросла, превратившись в красивую невесту, к ним начали приходить сваты, а дед все так же бормотал:

— Астафилло! Астафилло! Астафилло!

Прошло очень много времени, дед потерял счет своим годам, все его сверстники давно умерли. А он все жил и жил. Его внучка вышла замуж и родила ему правнучку, которая тоже осталась жить у него.

Однажды, когда правнучке было уже около 7 лет, девочка увидела, что дед сидит на крыше под дождем и плачет:

— Господи, забери меня! Я был неправ, у тебя свой календарь. Я не могу жить, не могу молиться, душа моя неспокойна, потому что я нарушил твой закон!

Девочка очень переживала за прадеда, и во время своей молитвы стала просить Аллаха успокоить его душу, дать ему то, что он просит, хотя она и не понимала, чего именно тот просил.

Выйдя на улицу, девочка собрала всех своих подружек и друзей, рассказала им про прадеда и попросила помолиться вместе с ней. Утром все дети кишлака начали молиться о том, чтобы их сосед получил то, что хочет. И пошел сильный дождь, и лился он целый день. А в 5 утра следующего дня старик встал бодрый духом и успокоенным:

— Аллах принял наши молитвы, все, наконец, закончится!

Совершив омовение, дед сел и стал ждать чего-то. Около 8 утра в калитку постучали. Пришел мужчина, а с ним вместе то самое существо, которое выглядело теперь как все люди. Мужчина был на три головы повыше спутника:

— Иди, девочка, поставь нам чай!

Существо рассмеялось:

— Она не сможет развести огонь и поставить чай! И у матери ее когда-то это не получилось.

— Тогда иди к деду и скажи, что мы пришли за ним вдвоем — сказал мужчина.

— А зачем вам мой дедушка? — спросила девочка.

— Он нарушил закон — не ушел вовремя, поэтому сегодня мы пришли двое: я хранитель времени, а она — конец — объяснил мужчина.

Девочка побежала к дедушке:

— Там пришли какие-то люди, они пришли за тобой.

— О, Аллах, все-таки свершилось! — воскликнул дед.

Когда они вышли во двор, пришедшие поднялись и на глазах начали расти, превратившись в 5-ти — 6-ти метровые существа. То, которое было мужчиной, сказало:

— В вашем кишлаке есть еще несколько мест, куда я должен заглянуть, оставляю тебя своей спутнице — отчитайся за то время, которое ты провел здесь. Я скоро вернусь.

Подняв свой посох, женщина концом его прижала деда к стволу старого тутовника, росшего во дворе, и потрясла. Из правого уха деда посыпались мелкие вещи — часы, шахматы, спички. Женщина наклонилась и дунула ему в лоб — из левого уха посыпались бумаги, газеты, книги.

— Ой, ой, ой, моя голова стала совершенно пустая, — вскрикнул дед, — я ничего не чувствую!

— Терпи, — заявила женщина, — Аллах не любит тех, кто перегружен!

И опять она дунула ему в лоб, и опять из его ушей посыпались документы, связанные со всей его земной жизнью.

— Вот теперь, когда твоя голова пуста, скажи священные слова!

— О Аллах, прости меня!

— Он простил тебя, — сказала женщина и хлопнула его посохом по голове.

Дед превратился в маленькую куклу. Женщина взяла куклу в руки и потрясла. Из куклы посыпались всякие картинки воспоминаний, всё это кружилось в воздухе, лопалось и исчезало.

Спрятавшаяся от страха на кухне, девочка смотрела через окно на все это, как завороженная, и шептала:

— Дедушка, не бойся, я с тобой!

На разные голоса в кишлаке заголосили все животные. Появился тот высокий мужчина и вел он за собой на крепкой веревке десять баранов. Девочка поразилась, когда узнала в них дядю Мухаммеда с соседнего двора, дядю Рустама с соседней улицы. Всех узнала. Шли они понуро, иногда тихонько блеяли и она даже узнавала и понимала их голоса:

— Да, господин, мы сделаем все, что вы нам велели.

Вдруг кукла в руках у женщины заговорила:

— О, Хазрат Азраил*, это вы! Я благословляю ваш приход!

Мужчина рассмеялся:

— Теперь ты узнал нас! Ну-ка прыгайте все в мой карман!

Мужчина отвернул свой халат, все барашки нырнули в правый карман.

Кукла скатилась с ладошки женщины, ударилась об землю и опять стала дедом. Старец обернулся к своей правнучке:

— Молись за меня, — и нырнул в карман высокого пришельца.

Эти двое вышли за калитку, на дороге превратились в серую мглу и растворились.

Долго девочка не могла прийти в себя, на пятый день соседи заволновались, что она уже давно не выходит на улицу. Зашли к ней и спросили:

— Что случилось?

— Ничего, все встало на свои места, а деда забрали!