Бесплатный фрагмент - Азбука спасения

СЕРДЦЕ

Сердце — это то место, где Бог открывается как Любовь и Свет… Митрополит Иерофей (Влахос)

Иисус Христос (Спаситель)

Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф.6:19—21).

Апостол Лука

Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе…

Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие, а упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись, а упавшее на камень, это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают, а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода, а упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении. Сказав это, Он возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит! (Лк.8:11—15).

Пришла же им мысль: кто бы из них был больше? Иисус же, видя помышление сердца их, взяв дитя, поставил его пред Собою и сказал им: кто примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает, а кто примет Меня, тот принимает Пославшего Меня, ибо кто из вас меньше всех, тот будет велик (Лк.9:46—48).

Апостол Петр

И вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему (Слову Божию), как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших (2Пет.1:19).

Апостол Павел

Радуйтесь всегда в Господе и еще говорю: радуйтесь. Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко. Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом, и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе (Флп.4:4—7).

Преподобный Исаак Сирин

Сердце милующее

«И что такое сердце милующее?» — и сказал: «Возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы от великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И от великого терпения умаляется сердце его, и не может оно вынести или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварию. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и очистились, а также и о естестве пресмыкающихся молится с великою жалостию, какая без меры возбуждается в сердце его по уподоблению во всем Богу.

Преподобный Сисой Великий

Брат сказал авве Сисою: «Намереваюсь хранить мое сердце». Старец отвечал ему: «Как можем охранять наше сердце, когда язык наш подобен открытым дверям».

Святитель Григорий Богослов

Считают сердце (где дух) сплетением внешних чувствований зрения, слуха, осязания, обоняния и внутренних переживаний — интеллектуальных чувствований: 1) веры в Бога 2) веры в нравственность 3) эстетическую красоту.

Преподобный Никодим Святогорец

Воину Христову надлежит всевозможно избегать тревог и смятений сердечных

Как долг неотложный имеет всякий христианин, когда потеряет сердечный мир, делать все от него зависящее, что может способствовать к восстановлению его, так не меньше того обязательно лежит на нем не допускать, чтоб какие-либо случайности текущей жизни возмущали сей мир: разумею болезни, раны, смерть сродников, войны, пожары, внезапные радости, страхи и скорби, воспоминания о прежних проступках и ошибках, — словом все, чем обычно волнуется и тревожится сердце. Не допускать тревог и волнений в таких случаях обязательно потому, что, поддавшись им, человек теряет самообладание и лишается возможности ясно понимать события и верно видеть подобающий образ действования, а то и другое дает врагу доступ взволновать его еще более и направить на какой-либо шаг, трудно поправимый или совсем не поправимый.

Я не то хочу сказать: не допускай скорби, потому что это не в нашей власти, а то: не допускай скорби возобладать твоим сердцем и взволновать его, держи ее вне, за пределами сердца и спеши так ее умягчить и укротить, чтоб она не мешала тебе и здраво рассуждать и право действовать. Это, при помощи Божией, в нашей власти, если у нас в силе нравственно-религиозные чувства и расположения.

Из прискорбностей каждая имеет свои особенности и против каждой есть свои приемы, но я говорю вообще об них, разумея общее их свойство — растревоживать и возмущать душу, и общее против этого имея в мысли предложить тебе средство. Средство это есть вера в благое Провидение, устрояющее течение нашей жизни со всеми ее случайностями в личное каждому из нас благо, и благодушная покорность воле Божией, выражающейся в нашем положении, по коей в глубине души взывалось бы: буди воля Божия! Якоже Господеви изволися, тако и бысть, и бысть во благо нам.

Сие благо в разных лицах разно сознается и чувствуется. Иной сознает: это благость Божия на покаяние меня ведет; другой чувствует: грех ради моих послал мне это Господь, чтоб очистить меня от них, несу епитимью Божию; третьему приходит на мысль: испытывает меня Господь, искренно ли я служу Ему. Со стороны смотрящие на подвергавшегося скорбям могут и четвертое подумать: это ему — да явятся дела Божии на нем. Но такое решение может иметь место не иначе как по окончании прискорбностей, и именно при явной помощи Божией. В душе же скорбящего уместны только три первых чувства. И они все такого свойства и силы, что какое бы из них ни взошло на сердце, всякое сильно утишить поднимающуюся бурю скорби и водворить в сердце мирное благодушие.

И вот тебе общее средство к умиротворению сердца, когда прискорбности покушаются возмутить его: восставив в возможной силе веру в благое Провидение о тебе Божие и оживив в душе богопреданную покорность воле Божией, наводи на сердце сказанные выше помышления и понудь его почувствовать, что настоящею случайностью скорбною или испытывает тебя Господь, или очистительную епитимью на тебя налагает, или подвигает на покаяние или вообще, или частно о каком-нибудь забытом деле неисправном. Как только сердце восчувствует что-либо из сего, скорбь тотчас утихнет и даст ему возможность вслед за сим восприять в себя и другие два чувства; все же вместе они скорее водворят в тебе такой мир и благодушие, что ты не возможешь не взывать: буди имя Господне благословенно во веки! Что масло на волны моря, то сии чувства на скорбное сердце: улегаются волны и бывает тишина великая.

Так умиротворяй сердце, когда оно встревожилось в какой бы то ни было степени. Но если ты долгим над собой трудом и духовными подвигами так внедришь в сердце сказанные чувства, что они будут преисполнять его неотходно, то никакая скорбь не потревожит тебя, потому что такое настроение будет для тебя действеннейшим предохранительным средством против того. Не то, чтоб чувства скорбные уж и не подступали, они будут подступать, но тотчас же и отступать, как волны морские от крепкого утеса.

О способах к хранению мира внутреннего

Для сохранения внутреннего мира:

1) Прежде всего, держи в порядке свои внешние чувства и бегай вольности во внешнем своем поведении, именно: не смотри, не говори, не махай руками, не шагай и ничего другого не делай как-нибудь смятенно, но всегда благочинно и тихо. Привыкши держать себя с благочинною тихостью во внешних своих движениях и делах, легко и без труда достигнешь того, чтоб мирствовать в себе самом в своем сердце, ибо, по свидетельству отцов, внутренний человек настроение свое приемлет от внешнего.

2) Расположись любить всех людей и со всеми жить в согласии, как заповедует св. Павел: Аще возможно, еже от вас, со всеми человеки мир имейте (Рим.12:18).

3) Храни совесть свою незапятнанною, чтобы она ни в чем не обличала тебя и ни за что не грызла, но была мирна и в отношении к Богу, и в отношении к тебе самому, и в отношении к ближним, и в отношении ко всем внешним вещам. Такое хранение совести и рождает, и углубляет, и множит мир внутренний, как уверяет св. Давид: мир мног любящим закон Твой, и несть им соблазна (Пс.118:165).

4) Навыкай без смущения сносить всякие неприятности и оскорбления.

То правда, что, прежде чем приобретешь такой навык, много придется тебе помучиться и пострадать сердцем, по неопытности в управлении себя в таких случаях, зато, когда приобретешь его, душа твоя начнет почерпать великое утешение из самих встречающихся неприятностей. При решимости день ото дня все лучше и лучше будешь ты управляться с собой и скоро дойдешь до того, что будешь уметь в мире хранить дух свой, при всех бурностях со вне и внутри.

Если случится иной раз, что ты не сможешь управиться с сердцем своим и, отгнав тугу и скорбь, водворить мир в нем, прибегни к молитве и поприлежи ей, подражая Господу Спасителю, Который в саду Гефсиманском три раза помолился, чтоб дать тебе пример, что во всякой скорби и туге сердечной прибежищем должно иметь тебе молитву и что, как бы ты ни был опечален и омалодушен, не следует тебе отступать от нее, пока не дойдешь до того, что воля твоя совершенно согласится с волею Божиею и сердце твое, умиротворившись тем, исполнится мужественного дерзновения с радостью встретить, принять и перенести то, чего пред сим страшилось и желало избегнуть, как и Господь ужасался, тужил и прискорбен был, по молитве же, умиротворившись, спокойно сказал: Востаните, идем: се приближися предаяй Мя (Мф.26:46).

Мало-помалу установляется мир в сердце

Имей постоянную заботу о том, чтоб не допускать сердца своего до смущения и тревог, но всячески напрягайся держать его в мирном и покойном настроении. И Бог, видя, как ты о сем трудишься и подвизаешься, благодатию Своею устроит в душе твоей град мира, и сердце твое сделается тогда домом утешения, как это иносказательно разумеется в следующем изречении псаломском: Иерусалим, зиждемый яко град (Пс.121:3). Того только желает от тебя Бог, чтоб ты всякий раз, как случится тебе встревожиться чем, тотчас восстановлял в себе мир и мирствовал таким образом во всех делах своих и занятиях. Ведай, что имеешь для сего потребу в терпении. Ибо, как не в один день устрояется город, так не думай в один день стяжать и внутренний мир. Ибо и это не что иное есть, как устроение дома для Бога мира и скинии для Всевышнего, да будешь храмом для Него. Ведай также, что Сам Бог есть и устроитель в тебе сего дома, и без Него тщетен будет всякий о сем труд твой, как написано: Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии (Пс.126:1).

Ведай и еще, что главное основание сего сердечного мира есть смирение и то, чтоб избегать дел, занятий и начинаний тревожных и хлопотливых. Что касается до первого, то кому не известно, что смирение, мир сердечный и кротость так тесно соединены между собой, что где есть одно, там есть и другое; кто тих сердцем и кроток, тот и смирен, и наоборот, кто смирен сердцем, тот кроток и мирен. Почему и Господь поставил их в неразрывном союзе, когда сказал: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф.11:29). Относительно же второго видим прообраз в древней истории, именно в том, что Бог хотел, чтобы дом для Него построил не Давид, которому всю почти жизнь пришлось вести брани и быть в тревогах, а сын его Соломон, который, по имени своему, был царем мирным и ни с кем не вел браней.

Для мира сердца надо убегать почестей и любить смирение и нищету

Итак, брате мой, если любишь мир сердца, потщись войти в него дверью смирения, другого входа в него, кроме смирения, нет. Для стяжания же смирения понудь себя и напрягись принять в любительные объятия свои всякие неудовольствия и прискорбности, как сестер родных, и всячески убегать славы и почестей, желая паче быть от всякого уничижаемым и незнаемым и ни от кого не получать попечения и утешения, кроме единого Бога. Утверди в сердце своем, убедясь в благотворности его, такой помысл, что Бог есть единое благо твое и единое убежище, а все другие вещи суть для тебя тернии, которые, если вложишь их в сердце свое, причинят тебе вред смертоносный. Если же случится тебе потерпеть от кого посрамление, не печалься о том, но перенеси то с радостью, держа уверенность, что тогда Бог с тобой. И не желай другой чести и не ищи ничего другого, как страдать за любовь к Богу и за то, что служит к наибольшей для Него славе.

Понудь себя и понасиль радоваться, когда кто скажет тебе оскорбительное слово или осудит тебя, или презрение тебе покажет. Потому что под таким поношением и бесчестием сокрыто великое сокровище, и если ты благоохотно примешь их, то скоро очень окажешься богатым духовно, о чем знать не будет даже и тот, кто сделал тебе такое благодеяние, т. е. тот, кто нанесет тебе бесчестие. Не ищи никогда, чтоб тебя любил кто в этой жизни и почитал тебя, чтоб тебе свободнее было сострадать Христу распятому, ни от кого и ни от чего не встречая в том препятствия. Берегись себя самого, как злейшего какого врага своего, и не следуй воле своей, ни уму своему, ни своему вкусу и чувству, если не хочешь потеряться.

Потому держи всегда наготове орудия против себя самого, и когда хотение твое склонится на что-нибудь, хотя бы святое, положи его одно, обнаженное от всего стороннего, пред Богом твоим с глубочайшим смирением, умоляя Его, да будет в этом Его, а не твоя воля, и сделай это с искренно-сердечным преданием себя в волю Божию, без всякой примеси самолюбия, зная, что сам в себе ты ничего не имеешь и сам по себе ничего сделать не можешь в деле твоего спасения.

Блюди себя от помыслов, которые представляются святыми и разжигают неразумную по ним ревность, о которых иносказательно говорит Господь: Внемлите от лживых пророк, иже приходят к вам в одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы. От плод их познаете их. (Мф.7:15,16) Плод же есть томление и крушение духа. Ведай, что все, что удаляет тебя от смирения и от внутреннего мира и спокойствия, под каким бы то красным видом ни представлялось, все это — лживые пророки, которые, прикрываясь овчею одеждой, т. е. лицемерною ревностью облагодетельствовать ближнего безразборно, суть воистину волки хищные, похищающие у тебя смирение, мир и спокойствие, столь необходимые для всякого, кто желает прочно успевать в духовной жизни.

И чем более какое дело по видимости представляется окрашенным святостью, тем строжайшему должно оно быть подвергнуто тобой исследованию, без задора, однако ж, и тревожности. Если случится иной раз впасть при этом в ошибку, не поддавайся малодушию, но смирись пред Богом и, осознав немощь свою, возьми из сего урок на будущее время. Ибо, может быть, Бог попустил это, чтоб смирить в тебе какую-либо черту гордыни, сокрытой в тебе и тебе самому неведомой.

Когда почувствуешь, что душа твоя уязвляется каким-либо шипом ядовитого терния, т. е. страстью или помыслом страстным, не приходи от этого в смятение, но усугубь внимание и напрягись не допустить их до сердца, став против них лицом с сопротивлением им и сердце держа за собой недосязаемым для них и чистым пред Богом, Которого, таким образом, ты всегда будешь иметь сущим внутрь себя, в глубине твоего сердца, ради чистоты настроения его. В то же время осеняй свое внутреннее убеждением, что все бывающее с тобой и в тебе бывает для испытания тебя и обучения, чтоб ты научился, наконец, верно распознавать, что спасительно для тебя, и, следуя тому, сподобился получить венец правды, уготованный тебе благостию Божиею.

Преподобный Максим Исповедник

Сделавший сердце свое чистым не только познает смысл и значение вещей второстепенных и после Бога сущих, но, прошедши все их, зрит неявно и самого Бога: в чем — крайнейший предел благ. Посетив такое сердце, Бог удостаивает Духом начертывать на нем Свои письмена, как на скрижалях Моисеевых, в такой мере, в какой оно само себя возрастило доброю деятельностью и созерцанием, по заповеди, таинственно повелевающей: расти и множитися (Быт.35:11).

Преподобный Иоанн Кронштадский

Сердце — храм Божий

Сердце тонко, легко, духовно, небесно по природе своей, — береги его, не отягощай, не оземленяй его, будь крайне воздержен в пище и питье и вообще в удовольствиях телесных. Сердце — храм Божий. Кто растлит храм Божий, того растлит Бог (1Кор.3:17).

При образовании чрезвычайно вредно развивать только рассудок и ум, оставляя без внимания сердце, — на сердце больше всего нужно обращать внимание; сердце — жизнь, но жизнь, испорченная грехом; нужно очистить этот источник жизни, нужно зажечь в нем чистый пламень жизни, так чтобы он горел и не угасал, и давал направление всем мыслям, желаниям и стремлениям человека, всей его жизни. Общество растленно именно от недостатка воспитания христианского. Пора христианам понять Господа, чего Он от нас хочет, именно, Он хочет чистого сердца: блажени чистии сердцем (Мф.5:8). Прислушайтесь к Его сладчайшему гласу в Евангелии. А истинная жизнь нашего сердца — Христос (живет во мне Христос (Гал.2:20). Научитесь все мудрости Апостола, — это наша общая задача: вселить верою Христа в сердце.

Когда сердце твое уклонится в помышлении лукавства и лукавый, как говорится, начнет подмывать твое сердце, чтобы оно совсем подвигнулось с камня веры, тогда скажи себе внутренне: знаю я свою духовную нищету, свое ничтожество без веры; скажи: я так немощен, что именем Христовым только и живу, и упокоиваюсь, и веселюсь, распространяюсь сердцем, а без Него — мертв душевно, беспокоюсь, стесняюсь сердцем, без креста Господня я давно был бы жертвою самой лютой скорби и отчаяния. Христос меня держит в жизни, крест — покой и утешение мое.

Следи за своим сердцем всю жизнь и присматривайся, и прислушивайся к нему, что препятствует к соединению его с всеблаженным Богом? Это да будет наука наук, и ты при помощи Божией легко можешь замечать, что тебя отдаляет от Бога и что приближает к Нему, соединяет с Ним. Об этом сказывает самое сердце, то соединяющееся с Богом, то отторгаемое от Него. Больше всего лукавый стоит между нашим сердцем и Богом, — он-то отдаляет от нас Бога разными страстями или похотью плоти, похотью очес и гордостью житейской.

В сердце человека происходит то приближение его к Богу, то отдаление от Бога, и вместе с этим — то покой и радость, то смятение, страх, теснота, то жизнь, то смерть духовная. Приближение большею частью бывает в скорби, когда никто не может избавить нас кроме Господа, к Которому мы обращаемся всем сердцем и таким образом сердечно приближаемся к Нему, а удаление — в довольстве и изобилии благ земных, которые надмевают плотского ветхого человека и именно тогда, когда человек жаждет богатства, славы, знатности и когда, достигая этого, он теряет веру из сердца и забывает о Боге, Судии и Мздовоздаятеле, о бессмертии души своей, о своем долге — любить всем сердцем Бога и каждого человека, как самого себя. Что особенно важно и составляет жизнь какого-либо существа, то Творец положил, сокрыл далеко — в глубине, внутри того существа, это мы видим везде. Так и в человеке: душа находится в самой средине его существа — в сердце, почему и называется часто душа сердцем, а сердце — душою. Уны во мне дух мой, во мне смятеся сердце мое (Пс.142:4). Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс.50:12).

Вы не могли не заметить, что вся сила в сердце: легко на сердце — и всему человеку легко, хорошо, тяжело на сердце — и всему худо, но это облегчение вы можете найти только в вере и, значит, особенно в Церкви, как месте веры по преимуществу, здесь Бог касается очищающею благодатью Своею сердец ваших и дает вам носить Свое благое иго. Вот великий секрет, который узнать стоит всем. При легкости на сердце человек готов бегать, скакать: оттого Давид скакаше играя пред сенным ковчегом (2Цар.6:16).

У нас есть верный барометр, который показывает возвышение или понижение нашей духовной жизни, это — сердце. Его можно назвать и компасом, коим мы руководимся в плавании по морю этой жизни. Он показывает, куда мы идем: к востоку ли духовному — Христу, или к западу — к темной державе имущего державу смерти — диаволу. Только смотри со вниманием на этот компас, — не обманет и укажет истинный путь. Аще сердце наше не зазрит нам, дерзновение имамы к Богу (1Ин.3:21), т. е. приближаемся к Востоку.

Ты знаешь, как сердце быстро, далеко и ясно видит (особенно предметы мира духовного), заметь это во всех познаниях, особенно в духовных, где весьма многое усвояется только верою (видением сердца). Сердце — око существа человеческого, чем оно чище, тем быстрее, дальше и яснее видит. У святых Божиих это око душевное доведено еще при жизни до возможной для человека чистоты, а по смерти их, когда они соединились с Богом, — оно благодатию Бога стало еще светлее и обширнее в пределах своего зрения…

Святитель Тихон Задонский

Сердце — начало и корень всех наших деяний

Что ни делаем внутри и вне нас, делаем сердцем — или добро, или зло. Сердцем веруем или не веруем; сердцем любим или ненавидим; сердцем смиряемся или гордимся; сердцем терпим или ропщем; сердцем прощаем или озлобляемся; сердцем примиряемся или враждуем, сердцем обращаемся к Богу или отвращаемся от Него; сердцем приближаемся, приходим к Богу или отходим и удаляемся… Следовательно, чего на сердце нет, того нет вообще. Вера — не вера, любовь — не любовь, если их нет в сердце, это одно лицемерие; смирение — не смирение, но притворство, когда не в сердце; дружба — не дружба, но горшая вражда, когда только вовне проявляется, а в сердце не имеет места. Поэтому Бог требует нашего сердца: Сын мой! Отдай сердце твое мне (Притч.23:26)

Сердце здесь подразумевается не естественное, поскольку оно есть начало жизни человеческой, как рассуждают философы, но иносказательно, как внутреннее человеческое состояние, расположение и склонности. Так надо понимать эти апостольские слова: сердцем веруют к праведности (Рим.10:10) и слова пророка: Сказал безумец в сердце своем: нет Бога (Пс.13:1). Естественное сердце, поскольку это начало жизни человеческой, у всех одинаково, то есть у добрых и злых, как и прочие естественные члены, но иносказательно понимаемое — не одинаково, но у иного доброе, у иного злое.

Вся сила христианской жизни состоит в исправлении и обновлении сердца.

Покаяние состоит в перемене сердца.

Молитва должна быть в сердце.

Сердце веселится от плача духовного.

В сердцах через слово Божие действует Святой Дух.

Верою вселяется в сердце благодать.

Вера в сердце, что светильник в доме.

Благодать Святого Духа пишет на сердцах верующих закон жизни по Евангелию.

Любовь входит в сердце, очищенное покаянием.

Чем ближе приходит Бог со Своим светом и дарованиями к благочестивому сердцу, тем более оно познает свое ничтожество.

Сердце скрывает гнев или кротость — это обнаруживает обида.

Благость Божия в сердце человека чувствуется сильнее после искушения.

Если человек не обратился, всем сердцем к Богу, то молитва ему не принесет успеха.

Видишь, что на земле, хотя и сеется на ней семя, ничего не прорастает, если нет влаги. Так и в сердце человеческом: хотя оно и слышит Слово Божие, но не прорастает плод, достойный слова Божия, если не будет влаги Божией благодати. Потому нам повелевается так усердно об этом молиться: Просите… ищите… стучите, — говорит Господь (Мф.7:7). Это убеждает нас усердно молиться Богу, просить у Него благодати, чтобы мы ушами слышали слово Его, и сердцем творили. Без этого мы ни в чем не преуспеем, столь глубоко растленное имеем сердце. И, слыша слово Божие, не можем понять его и погрузить в сердце, а поняв, не можем исполнить, так что во всякую минуту нуждаемся в благодати Божией, содействующей нам в благочестии.

И сказал Каин Господу: наказание мое больше, нежели снести можно (Быт.4:13). Можно ли было так говорить пред лицом Бога, строгого, конечно, в правде, но и всегда готового миловать искренне кающегося? Зависть помрачила здравые понятия, обдуманное преступление ожесточило сердце — и вот Каин грубо отвечает Самому Богу: Разве я сторож брату моему? (Быт.4:9). Бог хочет умягчить его каменное сердце молотом строгого суда Своего, а он не поддается и, замкнувшись в своем огрубении, предается той участи, какую приготовил себе завистью и убийством. То дивно, что после того он жил, как и все, имел детей, устраивал семейный быт и житейские отношения, печать же отвержения и отчаяния все лежала на нем. Стало быть, это дело внутреннее, которое совершается в совести, из сознания своих отношений к Богу, под действием тяготящих ее дел, страстей и греховных навыков. Да внемлют этому в особенности теперь! Но вместе да воскресят веру, что нет греха, побеждающего милосердие Божие, хотя на умягчение сердца, конечно, потребуются и время, и труд. Но ведь — или спасение, или погибель!

Как происходит обращение к миру, когда человек сердцем к мирским вещам, то есть к чести, славе, богатству, роскоши и всякой суете, обращается, прилепляется и ищет их, как своего любимого сокровища, так происходит обращение к Богу, когда человек, все то оставив, одного Бога любит, желает сердцем, прилепляется к Нему и ищет Его как высочайшего добра. Ибо, что человек познает и признает за свое добро и блаженство, то и любит; что любит, того и желает; чего желает, о том и мыслит всегда; о чем мыслит, того с усердием и ищет. Ищешь ли чести, славы, богатства и прочей суеты в мире сем? Это признак, что ты это за свое добро и блаженство почитаешь и любишь то, и желаешь, и подлинный знак есть, что ты сердцем отвратился от Бога и Создателя твоего и обратился к созданию Его, и почитаешь то более, нежели Создателя. А когда, все то презрев и оставив, ищешь одного Бога, и Его одного желаешь приобрести и иметь — это признак того, что ты Его более всего создания почитаешь, и в Нем свое удовольствие находишь, и крайнее свое добро и блаженство в Нем полагаешь. Так, по слову Христа, где сокровище человека, там и сердце его (Мф.6:21), там любовь его, там мысль его, там желания его; о том думает, заботится, того ищет и о том говорит. Кто честь, богатство и славу мира сего и все в нем содержащееся считает сокровищем, в том у него и сердце со своим желанием и любовью. Кому один Бог — сокровище, тот к Нему одному и прилепляется.

Сердце, в котором живет любовь, раздвоено быть не может, но или к тому, или к другому прилепляется, и противоположное одновременно любить не может, но непременно одно оставив, к другому прилепляется, как говорит Христос: Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф.6:24). Мир противоположен Христу, и кто любит Христа, тот не любит мира, по учению апостола: Не любите мира, ни того, что в мире (1Ин.2:15).

Сердцем христианин должен стремиться к Небу, так как он небесный гражданин. Сердце человеческое никаким временным благополучием удовольствоваться не может. Чем больше богатство, слава, честь, тем больше растет желание богатства, славы, чести. А где желание и забота, там беспокойство и мятеж. Но в блаженной вечности кончится всякое желание, ибо там совершенное блаженство. Там слава, честь выше подняться не могут, там богатство не растет, там здоровье, мир, покой, мудрость не умножаются, ибо там — высочайшее Добро, которое есть Бог. Там всякий доволен своим жребием. Насыщусь, говорит пророк, когда буду взирать на лице Твое (Пс.16:15).

Очистим дома сердец наших истинным покаянием и освободим их от различных попечений и прихотей мира сего, да услышим пресладкий голос Его при дверях наших и отворим двери Ему, и так войдет к нам этот преславный Гость. Господи, сладчайший Иисусе, Пастырь и Посетитель душ наших! Не минуй и меня, нищего и убогого раба Твоего, но по человеколюбию Твоему, посети смиренную мою душу, посети того грешника, ради которого пролил Твою Честную Кровь и крестную смерть претерпел. Готово сердце мое. Боже, готово сердце мое (Пс.56:8). Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною (Апок.3:20).

Стоит этот святой Гость, Который ради нас благоволил странствовать на земле, стоит и стучит в двери сердец наших и хочет войти к нам, за которых Святую Кровь Свою пролил. Но кто отворяет Ему двери в дом свой? Кто слышит голос Его?.. Несомненно, тот, кто слову Его повинуется, перестает грешить, кается и сердечно сокрушается о содеянных грехах и содержит себя в истинном покаянии, как выше говорит об этом Христос: Будь ревностен и покайся (Апок.3:19). К тому Он входит и вечеряет с ним, то есть утешает его истинным и живым утешением. То же и в другом месте говорит: Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин.14:23). А где Отец и Сын, там и Святой Дух, где Бог живет, там Царствие Божие, там утешение и радость, живая и истинная. Ибо благодатное Божие присутствие без мира и радости (Рим.14:17) не бывает.

Ни к чему в этом мире, то есть ни к богатству, ни чести, ни славе, ни прочим мирским сокровищам не надо прилагаться сердцем, но всегда взирать на будущие и вечные блага, о них размышлять, их желать и ими утешаться: О горнем помышляйте, а не о земном, как учит апостол (Кол. 3:2), ищите вышнего, где Христос сидит одесную Бога, ибо живая вера приходит с неба и потому верную душу пробуждает и подвигает к небу. И верная душа видит, что в этом мире она в пути и странствии, и потому не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего, которого художник и строитель Бог (Евр.13:14; 11:10).

Сердце человеческое есть сосуд, исполненный нечистотой и смрадом похотей. Возлюбленный христианин! постараемся этот внутренний сосуд очистить, тогда и внешние дела наши будут угодны Богу. Великое обещал нам Бог: Он обещал Сам в сердцах наших жить: Вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом (2Кор.6:16; Лев.26:12). Нет, и не может быть большего, более драгоценного, приятного и желанного сокровища, чем иметь внутри себя живущего Бога, и нет большей чести человеку, чем быть храмом Божиим! Бог живет в чистой душе, как в Своем благоприятном храме, и приятнее Ему обитать в чистой душе, чем в рукотворенных храмах: поскольку в душе есть образ Божий. Очистим же и мы сердца наши, о христиане, да и в нас явится образ Божий, прекрасное душ наших совершенство, и так будем храмом нашего Бога.

Сердце есть жертвенник, на котором приносится Богу благоугодная жертва.

У многих дела извне кажутся равно похвальными, но внутри различаются

Видишь два яблока, извне равно красивые и приятные, но внутри не одинаковые — одно внутри гнилое и смрадное, другое такое же, как и извне. Разумей, что так бывает и в делах человеческих. У многих дела извне кажутся равно похвальными, но внутри различаются, ибо не от одинакового сердца и исходят намерения… Например, один дает милостыню ради любви Божией и ближнего, другой ради самолюбия и тщеславия: этот тщеславен и самолюбив, а первый истинно милостив. Один у оскорбленного просит прощения, жалея, что ближнего опечалил, а другой также просит прощения у обиженного, но ради того просит, чтобы на него не искал суда, и так не причинил бы ему беды; этот страдает самолюбием, а первый истинно любит брата… Так и в прочем могут быть равны внешние дела человеческие, но внутри, в сердце, не равны. Мы их, по мнению нашему, считаем равными, ибо только на внешнее смотрим, но Бог, Который видит и испытывает глубину сердца, судит иначе, как говорит Господь Самуилу, когда тот пришел в Вифлеем помазать одного из сынов Иессеевых на царство и хотел совершить это над Елиавом: Не смотри на вид его и на высоту роста его; Я отринул его; Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце (1Цар.16:7). Этот пример и рассуждение учат тебя тому, чтобы твои дела, которые извне кажутся похвальными, и внутри, в сердце, были добрыми, и всякое внешнее доброе дело исходило от доброго сердца, если хочешь угождать Богу.

Сердце человеческое пусто быть не может, но непременно занято или враждой, или любовью к какой-нибудь вещи. Если враждой занято, такие и плоды приносит: ссоры, драки, убийства, обиды, злословия, проклятия, ложь, обманы, клевету, осуждение, презрение, уничижение, насмешки и прочее, тому подобное. А если любовь живет в сердце, оно являет и плоды любви, приятные как чистейшим очам Божиим, так и благоразумным людям.

Сердце подобно сосуду

Полный сосуд, наполненный водой или чем другим, ничего иного в себе не вмещает. Напротив, сосуд пустой удобен к восприятию всего. Поэтому люди освобождают сосуд, когда что другое хотят в него влить или положить. Так и сердце человеческое: когда свободно и не имеет в себе мирских и плотских прихотей, удобно к восприятию любви Божией, а когда наполнено любовью мира сего и плотскими похотями и греховными пристрастиями, тогда любовь Божия в него вместиться не может. Сребролюбием, самолюбием, славолюбием, гневом и памятозлобием, завистью, гордостью и прочими беззаконными пристрастиями исполненное сердце как может вместить в себя любовь Божию? Что общего у света с тьмою? (2Кор. 6:14)?

Правое сердце Богу и Его святой воле следует, а неправое — своей злой воле и своим прихотям. Правое сердце бережется от всякого греха, а неправое сердце об этом нерадит. Правое сердце смиряется и смиренномудрствует, но неправое возносится и высокомудрствует… Правое сердце всякого человека любит и своей любви и от ненавидящих его не отнимает, но неправое сердце только любящих его любит, а часто и тех ненавидит… Правое сердце, что на языке имеет и говорит словом, то и внутри себя имеет, то и мыслит, а неправое сердце иное говорит, иное мыслит, иное на языке, иное внутри себя имеет… Правое сердце за все, что ни получает от Бога, благодарит Его, а неправое всякое Божие благодеяние забывает.

Когда человек отречется от злонравия своего и внутреннее свое состояние исправит, тогда и внешние его дела, слова и начинания будут исправны: руки не будут делать плохого, язык не будет говорить плохого, ноги не будут ходить на плохое, уши слышать, глаза смотреть плохого не будут, ибо воля не будет хотеть плохого, но всего доброго. И так доброе согласие будет между сердцем, или внутренним состоянием, и внешними членами и деяниями их. От сердца всякое дело и слово зависит: от правого и доброго сердца правое и доброе дело и слово бывают. Так от чистого колодца текут чистые ручьи; так хорошие гусли издают хороший звук; так добрый колокол хорошо звонит; так сосуд с ароматами приятно пахнет; так, по словам Господа, дерево доброе приносит и плоды добрые (Мф.7:17)

Сердце нуждается в пожизненном подвиге очищения. Говорят: «Сердце мое от него отвращается». А ты свое сердце верой и любовью Христовой побеждай и убеждай, и делай не то, чего хочет сердце, но что вера твоя и заповедь Христова требует от тебя. Христос велит, любящий тебя велит, этого вечная правда требует, это воле Его святой угодно, тебе полезно, хотя плотское сердце, мысль и слепой разум хотят противоположного. Следовательно, так надо делать, как Он хочет, и не как наша страстная плоть, если хочет любить Его. В том и состоит наш христианский подвиг, чтобы делать не то, что наша слепая плоть хочет, но чего требует заповедь Божия.

Святитель Дмитрий Ростовский

Господь смотрит на сердце

Почему священномученика Игнатия называют Богоносцем? Говорят, вот почему. Когда Господь, еще живя на земле и уча людей, сказал: Пустите детей приходить ко Мне (Мк.10:14), в народе случайно были родители Игнатия вместе с мальчиком, который уже начинал ходить. Господь, призвав его к себе, поставил посередине и, взяв его на руки и обняв его, сказал: Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф.18:3).

Потому-то и был святой Игнатий назван потом Богоносцем, что был носим руками воплощенного Бога. Но не менее и потому он был назван Богоносцем, что носил Бога в своем сердце. Когда мучители бросили его на съедение зверям за Христа, то спросили, почему у него на устах всегда имя Христово? Святой ответил: «Это имя у меня написано в сердце, и устами я исповедую Того, Кого всегда ношу в сердце». После, когда святой был съеден зверями, то по Божию изволению сердце его сохранилось. Неверные, найдя его и вспомнив слова святого, разрезали это сердце пополам, желая узнать, правду ли он говорил, и нашли, что внутри на обеих сторонах разрезанного сердца золотыми буквами было написано: «Иисус Христос». Таким образом, святой Игнатий и по имени, и самым делом оказался Богоносцем, поскольку носил в сердце своем Христа Бога.

Мы же, возвращаясь к беседе, скажем про себя: вот где любит насаждаться мысленная лоза — Христос: в сердцах Своих верных рабов, истинно любящих Его. Пусть же каждый посмотрит в свое сердце — найдет ли в нем Христа? О сердце христианское, сердце строптивое, развращенное, ожесточенное и окаменелое! Есть ли в тебе Бог, носишь ли в себе Бога? Насаждается ли в тебе истинная виноградная лоза — Христос? Не больше ли ты рождаешь непотребное, смрадное и вредное зелье злых помышлений, о которых говорит Сам Господь: Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния… кражи? (Мф.15:19)

Был бы безумцем тот, кто в своем малом саду, из которого он имеет все Свое пропитание, вместо каких-либо необходимых для пропитания плодов насаждал крапиву или терние и такими бесполезными растениями портил бы полезную землю. Не к разумным, но к глупым причисли и того, кто в сердце своем насаждает вместо лозы-Христа репейники страстей и грехолюбия и рождает вместо гроздей терния.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

То сердце, в котором движется одно добро, есть сердце чистое, способное к Боговидению.

Наше сердце — гроб, было сердце храмом, сделалось гробом. В него входит Христос посредством Таинства Крещения, чтобы обитать в нас. Мы отнимаем у Христа возможность действовать, оживляя нашего ветхого человека… Христос, введенный Крещением, продолжает пребывать в нас, но как бы изъязвленный и умерщвленный нашим поведением. Нерукотворенный храм Божий превращается в тесный и темный гроб.

Господь приходит в сердце исполнителя заповедей, соделывает сердце храмом и жилищем Божиим. Когда ум и сердце сделаются обителью Бога, тогда естественно делаются Его обителью и душа, и тело…

Сердце, ожив ощущением своим для Бога и для всего, что принадлежит Богу, умирает для мира, умирает для всего, что враждебно Богу и что чуждо Бога. В этой смерти — жизнь, и в гибели этой — спасение.

Если ум твой и сердце ничем не исписаны, пусть Истина и Дух напишут на них заповеди Божии и Его духовное учение.

Какое направление примут силы сердца, в такое направление устремляются силы тела. И преобразуется влечение тела сообразно влечению сердца — из плотского и скотоподобного в духовное, святое, ангелоподобное.

Когда сердце вкусит сладость духовную, тогда только оно может оторваться от услаждения плотской сластью: без наслаждения оно быть не может.

Сердце тогда только может наслаждаться блаженным миром, когда оно пребывает в Евангельских заповедях, когда пребывает в них с самоотвержением.

Сердце наше, обреченное по падении на прозябание терния и волчцов, особенно способно к гордости, если оно не будет возделано скорбями.

Как земля по причине поразившего ее проклятия не перестает сама собой производить волчцы и терния из поврежденного естества своего, так и сердце, отравленное грехом, не перестает рождать из себя, из своего поврежденного естества, греховные ощущения и помышления.

При возделывании сердца заповедями из него извлекаются наружу самые основные помышления и ощущения, от которых произрастает всякого рода грех, и, таким образом, при постоянном и постепенном обнаружении, мало-помалу истребляются.

Слепотой поражены наши ум и сердце… Ум не может отличать истинных помыслов от ложных, а сердце не может отличать ощущений духовных от ощущений душевных и греховных.

Обличает лукавых духов сердце: ум недостаточен для этого, ему не отличить одними собственными силами образы истины от образов лжи.

Сердечные чувства, которые окаменил смертный грех… становятся стеной, не допускающей Слову Божию действовать на сердце.

Сердце, возделанное скорбями, напоенное уничижением, особенно способно к возвышенной добродетели.

Соединение ума с сердцем при молитве совершает Божия благодать

Разьединение ума с сердцем, противодействие их друг другу произошли от нашего падения в грех. Ум, заключаясь в слова молитвы, привлекает сердце в сочувствие себе. Вниманию ума при молитве начинает весьма скоро сочувствовать сердце. Сочувствие сердца уму мало-помалу начнет переходить в соединение ума с сердцем. Истинное благодатное внимание является от умерщвления сердца для мира.

Соединение ума с сердцем при молитве совершает Божия благодать в свое время, определяемое Богом. Неопределенное указание в отеческих писаниях на сердце послужило причиной важного недоумения и ошибочного упражнения молитвой. Читая у отцов о сердечном месте, которое обретает ум молитвой, надо понимать словесную силу сердца, помещенную Творцом в верхней части сердца.

(Сердечное место) это — словесная сила или дух человека, присутствующий в верхней части сердца, против левого сосца, подобно тому, как ум присутствует в головном мозге. Не ищи сердечного места. Не усиливайся тщетно объяснять себе, что значит сердечное место: удовлетворительно объясняется это одним опытом. Исполнено гордости и безрассудства желание и стремление сердца насладиться ощущениями святыми, духовными. Божественными, когда оно еще вовсе неспособно для таких наслаждений.

Исполнение заповедей, предшествующее соединению ума с сердцем, отличается от исполнения заповедей, последующего соединению.

Митрополит Иерофей (Влахос)

Сердце

Одно из основных прошений, с которыми мы обращаемся к Богу, это обретение спасения: «О свышнем мире и о спасении душ наших Господу помолимся». Кроме того, очень многие тропари заканчиваются словами «моли спастися душам нашим». Спасение души — это не снятие с себя какой-то вещи, но облечение во Христа. Это не отрицательное, но положительное состояние и, главным образом, общение и соединение со Христом. Это общение совершается прежде всего в сердце. Поэтому обретение спасения есть, прежде всего, обретение сердца. После того как Бог удостоит нас обрести сердце, мы сможем идти путем спасения. Характерны слова аввы Памво: «Если имеешь сердце, можешь спастись». «Иметь сердце» значит найти свое сердце, через которое Бог сможет направлять человека.

Объясняя слова Господа Царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:21), преподобный Марк Подвижник говорит, что «прежде должно возыметь в сердце действительную благодать Святого Духа и потом соответственно сему войти в Царствие Небесное». Поэтому многие отцы считают необходимым обрести место сердца, где действует нетварная благодать Божия, поскольку тогда наставником христианина становится Бог, а путь его безопасно направляется Святым Духом.

Что такое сердце

Когда Священное Писание и святые отцы говорят о сердце, они имеют в виду как вышеестественное (духовное), так и плотское сердце. Ведь сердце — это, с одной стороны, плотской орган, с другой же — центр нашей личности, в котором совершается наше общение и соединение с Богом. В некотором отношении эти два значения слова «сердце» совпадают, но в тоже время между ними проводится и различие. В дальнейшем мы рассмотрим этот предмет подробнее. Прежде всего, давайте рассмотрим вопрос о вышеестественном (духовном) сердце. Этому духовному сердцу довольно сложно дать определение, поскольку «сердце — поистине непостижимая бездна» (Св. Макарий). Ведение этого духовного сердца тем более невозможно для плотского человека, подчиненного владычеству рассудка и подверженного помрачению своей жизни после падения. Поэтому нельзя найти определения, которым бы описывалось состояние, переживаемое духовным человеком. Можно охарактеризовать лишь его признаки и образы.

Духовный человек, живущий молитвою, «познает, что сердце его не есть только физический орган или орган психической жизни, но нечто не поддающееся определению, способное соприкасаться с Богом, источником всякого бытия» (Старец Силуан). Сердце — это то место, где происходит развитие всей духовной жизни, где действует нетварная энергия Божия. Как правило, это «глубокое сердце» неведомо не только окружающим, но и самому человеку. Ведь благодать Божия таинственно совершает спасение человека в его сердце. Характерны слова архимандрита Софрония: «Полем духовной борьбы для всякого человека, прежде всего, является его собственное сердце, и тот, кто любит входить в свое сердце, оценит выражение пророка Давида: приступит человек, и сердце глубоко (Пс.63:7).

Истинная христианская жизнь течет там, в глубоком сердце, сокрытом не только от посторонних взоров, но в полноте и от самого носителя этого сердца. Кто входил в этот таинственный чертог, тот, несомненно, испытал невыявляемое изумление перед тайной бытия. Кто чистым умом погружался в напряженное созерцание своего внутреннего человека, тот понимает невозможность проследить в полноте течение своей жизни даже за короткий отрезок времени, тот сознает невозможность уловить процессы духовной жизни сердца, которое своей глубиной касается того бытия, где уже нет процессов». Апостол Петр называет сердце сокровенным человеком: сокровенный сердца человек (1Пет.3:4). Это действительно то место, где святится Бог: Господа Бога святите в сердцах ваших (1Пет.3:15). В сердце восходит благодать Божия: …доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших (2Пет.1:19). Хотя человек и соединяется в сердце с Богом, сердце остается меньшим, а Бог — большим: Бог больше сердца нашего (1Ин.3:20).

Мы привели эти цитаты не для того, чтобы показать, как характеризуют сердце Священное Писание и святые отцы, но чтобы стало понятным, что в Новом Завете и у святых отцов многократно говорится о сердце. В другом месте мы отметили тот факт, что ум является, прежде всего, глазом души. Кроме того, мы указали, что святые отцы во многих случаях ум связывают с сердцем. Действительно, сердце может отождествляться с умом. Характерны слова Максима Исповедника о старающихся «очистить от ненависти и невоздержания ум свой, который Господь называет сердцем». Ум — это глаз души, а сердце — центр человеческой личности и духовного мира, однако ясно, что ум и сердце связаны между собою. Очень важно отметить, что святитель Григорий Палама, сказав о чистоте сердца, в дальнейшем разбирает вопрос об уме и его чистоте (Добр. Т.5.). Конечно, здесь следует напомнить и о том, что было доказано в предыдущем параграфе: отцы называют умом и сущность души, находящуюся в сердце, и ее энергию, состоящую в помыслах. «Умом называется и деятельность ума, состоящая в мыслях и разумениях; ум есть и производящая сие сила, называемая в Писании еще и сердцем».

Никифор Уединенник, рассматривая и описывая внимание, говорит, что «внимание некоторые из святых называли блюдением ума, иные — хранением сердца, иные — трезвением, иные — мысленным безмолвием, а иные — еще иначе как. Но все сии наименования одно и тоже означают, как о хлебе говорят — укрух, ломоть, кусок, так и о сем разумей». Следовательно, согласно Никифору Уединеннику, хранение ума и хранение сердца — это одно и то же. Это и значит, что в святоотеческом богословии ум связывается и отождествляется с сердцем. Поэтому все, что мы написали в предыдущем параграфе об уме, можно отнести и к сердцу. Здесь, однако, речь пойдет в основном о сердце.

О соединении ума с сердцем говорится и у блаженного Диадоха Фотикийского. Блаженный учит, что благодать Божия с момента крещения «сокровенно начинает пребывать в самой глубине ума, утаивая присутствие свое от самого чувства его. Когда же начнет кто любить Бога от всего произволения своего», тогда она передает душе часть своих благ через чувство ума. Когда же кто-либо раздаст свое материальное богатство, «тогда обретает в себе то место, в коем укрылась благодать Божия» (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3.). В другой главе блаженный говорит, что в святом крещении благодать вселяется в глубину души, то есть в ум. Когда же мы «тепле вспоминаем о Боге, то чувствуем, что божественная любовь как бы потоком исторгается из самой глубины сердца нашего». В этих цитатах налицо соединение ума, души и сердца.

Поскольку во времена блаженного Диадоха было распространено еретическое представление мессалиан, согласно которому в душе одновременно пребывают благодать Божия и сатана, блаженный проводит разграничение, исходя из знания Священного Писания и из самого чувства ума. Он подчеркивает, что «прежде крещения благодать совне направляет душу на добро, а сатана гнездится в самых глубинах ее, покушаясь преграждать уму все правые исходы; с того же часа, как возрождаемся в крещении, бес бывает вне, а благодать внутри». После крещения сатана покидает душу, а благодать входит в нее. Таким образом, благодать и сатана не находятся одновременно в одном и том же месте. «Благодать чрез чувство ума и самое тело обвеселяет радованием неизреченным», бесы же насильственно пленяют душу через телесные чувства, особенно если найдут человека нерадивым к духовным подвигам.

Когда мы поступаем по плотской похоти, благодать Божия, находящаяся после крещения в глубине духовного сердца, заслоняется страстями. Поэтому задача человека заключается в том, чтобы раскрыть эту благодать при помощи подвижнической жизни во благодати, то есть прогнать облако, покрывающее сердце. Поскольку же диавол, по словам блаженного Диадоха, в святом крещении изгоняется из сердца, то «как же может, после такого посрамления, этот изверженный опять войти внутрь и пребывать там вместе с истинным Домовладыкою, в Своем доме упокоевающимся, как Ему благоугодно»? Это учение блаженного Диадоха изложено здесь для того, чтобы стало ясным, что при святом крещении благодать Божия входит в «глубокое сердце», то есть в глубину духовного сердца. Когда же это сердце сокрыто страстями, мы ведем великую борьбу, чтобы открыть его.

Феолипт, митрополит Филадельфийский, учит, что сердце, то есть ум, раскрывается, когда человек живет как безмолвник. «Когда, прекратив внешние развлечения, ты укротишь и внутренние помыслы, тогда ум начнет воздвизаться к делам и словам духовным» (Добр. Т.5.). Святой призывает отказаться от общения и бороться против внешних помыслов, пока мы не обретем место чистой молитвы — дом, где обитает Христос. «Итак, прекрати беседы внешние и со внешними, пока обретешь место чистой молитвы и дом, в коем обитает Христос». Отсюда явствует, что сердце — это то место, которое можно открыть благодатным подвигом и в котором является Христос. Это известно человеку, очищающему себя от страстей и всех дел греха. У падшего же человека, живущего далеко от Бога, сердце закрывается и становится совершенно неведомым. Человек не знает, существует ли оно. Но человеку, живущему по Богу, сердце известно. Для него оно является реальностью.

Это учение подводит нас к той точке зрения, что откровение сердца есть, по существу, откровение личности. Человек, который с помощью благодатного подвига откроет сердце, где скрывается и царствует Христос, становится личностью. Ведь личность — это главным образом «подобие Божие». Итак, откровение сердца — это откровение личности. Мы не намереваемся излагать в этой связи онтологию личности, как она представлена в учении святых отцов Церкви. Согласно учению отцов, мы верим, что образ есть потенциальное подобие, а подобие есть образ в действии. Точно так же человек, создаваемый Богом и воссоздаваемый Святым Духом, есть потенциальная личность. Поэтому мы утверждаем, что с онтологической точки зрения личностями являются все люди и даже сам диавол. Однако с сотериологической точки зрения не все мы личности, поскольку не все достигли подобия Божия. Не занимаясь специально онтологией личности, здесь мы обращаем внимание именно на аскетику личности, которою обыкновенно пренебрегают современные богословы.

В этой связи характерны слова архимандрита Софрония: «В божественном бытии ипостась образует его самое глубинное начало. Подобным образом и в человеческом бытии ипостась является самым существенным и основным элементом. Личность — это сокровенный сердца человек в нетленной красоте… что драгоценно пред Богом (1Пет.3:4), наиболее ценное ядро всего человеческого существа, проявляющееся в способности человека познавать себя и распоряжаться собою в том, что он обладает созидательной энергией и может познавать не только видимый мир, но и Самого Бога. Сжигаемый любовью, человек чувствует, как соединяется с Богом, Которого возлюбил. В этом единстве он познает Бога, так что любовь и ведение сливаются в некое единое действие».

Личность — это сокровенный сердца человек, и для нее подходит только такое определение. Личность — это таинственное общение и единение со Христом, поэтому ее невозможно определить при помощи научных терминов. Церкви нельзя дать другое определение, кроме того, что она есть тело Христово, и то же самое относится к человеческой личности, сердцу, где совершается таинственное общение Бога и человека.

«Научное и философское знание может давать свои формулировки, но личность превыше всякого определения, и, следовательно, ее нельзя познать извне, если только она не откроется сама. Как Бог есть таинственный Бог, так и у человека имеются таинственные глубины. Это не начало и не конец существования, ибо Бог, а не человек, есть Альфа и Омега. Боговидное качество человека заключено в образе его существования. Подобие же существования — это то подобие, о котором говорят Писания». Итак, если нельзя дать определения личности, то нельзя определить и сердце, которое есть личность. Личность — это некая реальность, порождаемая благодатию Божией. «…Личность рождается свыше и не подчиняется законам природы. Личность превосходит земные пределы и устремляется в иные сферы. Ее нельзя истолковать. Она единственна и уникальна» (там же). Поскольку личность — это сердце, то можно сказать, что и сердце рождается свыше. Оно не является естественным состоянием. «Сердечное место» можно различить только при содействии благодати Божией.

Это рождение личности в действительности есть откровение. «Личность — это порождение свыше. В нас вырастает изумительный цветок: ипостась-личность. Как и Царствие Божие, личность не приходит приметным образом (Лк.17:20). Процесс вхождения человеческого духа в область божественной вечности различен для каждого из нас». Таким образом, личность, как и сердце, порождается свыше. Сердце — это то место, где Бог открывается как Любовь и Свет. «Бог открывается как Любовь и Свет главным образом через сердце. В этом свете человек созерцает евангельские заповеди как отражение небесной вечности и славу Христа как единородного Сына Своего Отца — ту славу, которую видели ученики на горе Фавор.

Личностное откровение делает общее откровение Нового Завета духовной собственностью человека». Все это надо было сказать для того, чтобы сделалось ясным, что человек становится личностью именно тогда, когда открывает сердце, а также и то, что сердце — это место, которое можно открыть благодатным подвигом и в котором открывается Бог. Там человек ощущает Свет Божий, и оттуда наполняет его Любовь Божия и любовь к Богу. Человек обретает ощущение сердца, но вся жизнь, скрытая там, остается недоступной для восприятия.

Согласно учению святых отцов, это духовное сердце находится в плотском сердце, как в некоем органе. Святитель Григорий Палама ссылается на речение Господа: Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления (Мф.15:19) и на слова преподобного Макария: «Сердце правит всем составом человека, и если благодать овладеет пажитями сердца, она царит над всеми помыслами и телесными членами, ибо в нем заключены ум и все помыслы души». В этой связи он пишет, что «сердце наше есть сокровищница разума и первый плотской разумный орган» (Свт. Григорий Палама. Триады… Тот же святой, чтобы подтвердить учение о том, что в сердце, телесном органе, находится духовное сердце, ссылается на слова апостола Павла: Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших… вы показываете собою, что вы — письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на платяных скрижалях сердца (2Кор.3:2,3) и научение Максима Исповедника: «Посетив чистое сердце, Бог удостаивает посредством Духа начертать в нем Свои письмена, как на некиих Моисеевых скрижалях».

Возвращаясь от своего рассеяния, ум прежде всего находит телесное сердце, а затем входит в сердце духовное, глубокое. Таков общий опыт всех делателей Иисусовой молитвы, подвизавшихся в священном делании обращения ума в сердце. «Чрез чистую умную молитву подвижник научается великим тайнам духа. Сходя умом в сердце свое, сначала вот это — плотяное сердце, он начинает проникать в те глубины его, которые не суть уже плоть. Он находит свое глубокое сердце, духовное, метафизическое, и в нем видит, что бытие всего человечества не есть для него нечто чуждое, постороннее, но неотделимо связано и с его личным бытием» (Старец Силуан). Следовательно, делатель этого безмолвнического подвига может ясно различить духовное сердце от плотского. Он ощущает существование и действие обоих этих сердец. Вначале ум находится в плотском сердце, а затем открывает духовное, так что может одновременно чувствовать движения их обоих.

Преподобный Никодим Святогорец, чьи творения составляют органическую часть православного предания, отмечает, что плотское сердце — это центр естественный, противоестественный и вышеестественный. Это естественный центр, поскольку сердце создается первым из всех членов человеческого тела, согласно тому, что говорит Василий Великий: «При рождении животных сердце, которое естественно образуется прежде всего, получает от природы устройство, приличное будущему животному». Это противоестественный центр, поскольку из него исходят все страсти и хульные помыслы. Конечно, здесь необходимо объяснить, в соответствии со сказанным выше, что после святого крещения благодать Божия находится в центре сердца, диавол же действует снаружи. Апостол Петр сказал Анании: Анания! Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому»? (Деян.5:3). Сатана вошел в сердце Иуды: и во время вечери… диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его (Ин.13:2).

Кроме того, известно учение Господа о том, что из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления (Мф.15:19). Вместе с тем сердце — это центр вышеестественный, поскольку в нем действует благодать Христова. Апостол Павел говорит: Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: Авва, Отче! (Гал.4:6). В другом месте он пишет также: Любовь Божия излилась в сердца наши (Рим.5:5). Преподобный Фалассий пишет, что «благое сердце и помышления износит благие, ибо по сокровищу его бывают и помышления у него» (Добр. Т.3.).

Тот факт, что из сердца исходят и благие и дурные помыслы, не означает, что в одном и том же месте одновременно находятся благодать и сатана. «Износит сердце и само из себя помышления добрые и не добрые», но дурные мысли оно рождает не по своей природе, а потому, что помнит о прежнем зле. Большую же часть злых помыслов сердце «зачинает от злодейства демонов. Мы же все их чувствуем исходящими как бы из сердца» (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3.). Кроме того, блаженный Диадох подчеркивает, что благодать Божия «сокрывает свое присутствие у крещаемых, ожидая произволения души». Если человек соблюдает заповеди Христовы и непрестанно поминает Его имя, то «огнь святой благодати простирается и на внешние чувства сердца, ощутительно поедая терния человеческой земли».

В этом состоянии веяние Духа Святого угашает стрелы бесовские во внешнем телесном чувстве, огненные же стрелы — еще когда они несутся по воздуху. Следовательно, в сердце совершается величайшая битва. Если Христос победил, а диавол побежден, то наступает внутренний и внешний мир. Поэтому главная задача подвижника заключается в том, чтобы он, «войдя в свое сердце, воздвиг брань против сатаны и возненавидел его» (Св. Макарий Великий). Будучи естественным, противоестественным и вышеестественным центром, сердце является источником плотской и духовной жизни, но может стать и источником духовной смерти.

Характеристики сердца

Из написанного нами ясно, что хотя духовному сердцу и нельзя дать совершенно точного определения, однако можно сказать, что сердце — это то место, которое раскрывается при помощи благодатного подвига и в котором открывается и обитает Сам Бог. Это место ощущает человек, по-настоящему органически находящийся в рамках православного предания. Святые отцы, пережившие эту реальность, указали некоторые отличительные черты такой жизни и начертали ее образы. В дальнейшем мы попытаемся рассмотреть эти характеристики-определения, которые яснее изображают сердце и его роль во всей духовной жизни.

Сердце — это то место, в котором обитает Бог: …вселиться Христу в сердца ваши (Еф.3:17). Потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым (Рим.5:5). «Как угль рождает пламень, так много паче обитающий от святого крещения в сердце нашем Бог, если находит воздух сердца нашего чистым от ветров злобы и охраняемым стражбою ума, возжжет мысленную силу нашу к созерцанию, как пламень восковую свечу» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр Т.2.).

Поскольку в сердце обитает Бог, там находятся «все сокровища премудрости и ведения». «Открываются же они сердцу по мере очищения каждого заповедями» (Св. Максим Исповедник Добр. Т.3). В зерцале души «надлежит печатлеться и светописаться одному Иисусу Христу, Который есть премудрость и сила Бога Отца». В сердце надлежит непрестанно искать Царствия Небесного, «и зерно, и бисер, и квас, и все другое». В сердце мы обретем божество. «Сего-то ради и Господь наш Иисус Христос сказал: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:21), разумея чрез то пребывающее внутрь сердца божество» (Св. Филофей Синайский Добр. Т.3.).

Пребывая в сердце, Бог учит догматам и Своему закону и записывает их там. Следовательно, сердце — это то место, где запечатлеваются заповеди Божии. Апостол Павел подтверждает: Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах (Рим.2:15). В сердце Бог «записывает Свои законы» (Св. Максим Исповедник). Там человек не только познает смысл вещей, «но, прошедши их все, зрит некако и Самого Бога» (Добр. Т.3.). Бог, Который находится и почивает в таком сердце, «удостоивает Духом начертывать на нем Свои письмена». Таким образом, святые, имея в сердце Бога и удостоившись начертания закона Божия, приобретают ум Христов, согласно слову апостола: А мы имеем ум Христов (1Кор.2:16). «Ум Христов, который приемлют святые… приходит не по лишению собственной нашей умной силы и не как существенно и лично переходящий в наш ум… но как своим качеством освящающий силу нашего ума и к одному с собою уносящий его действие». Это значит, что сила нашего ума не теряется, но озаряется действием Христовым.

По словам преподобного Максима, ум Христов имеет тот, «кто о всем помышляет в Его духе и чрез все приводится к мысли о Нем» (Добр. Т.3). Человек мыслит согласно с волей Божией, никогда не теряя памятования о Боге. То же самое происходит и с вожделевательной силой. Человек постоянно желает того, что хочет Бог, и ненасытно алчет Его. Преподобный Петр Дамаскин ссылается на высказывание Василия Великого, что Бог, найдя сердце человека чистым от мирских дел и занятий, «пишет Свои догматы, как на чистой скрижали». Таким образом, можно говорить о «догматическом сознании» человека, находящегося в подобном состоянии. Человек на собственном опыте познает церковные догматы, поскольку Бог живет в его сердце. Нам необходимо подвизаться, чтобы Христос вселился в наше сердце, поскольку тогда Сам Бог «учит нас непоколебимо соблюдать Свои законы» (Авва Филимон).

Сердце — это ад, куда нисходит Христос, освобождая душу человека. Он сошел во ад, чтобы освободить души праведников, и теперь так же сходит в тот ад, который зовется глубиною сердца. Святой Макарий учит, что, слушая о том, как Господь, сойдя во ад, освободил души, не следует думать, что все это было давно и далеко от нас.

Гроб — это сердце. Господь приходит «к душам, взывающим к нему во аде», то есть в глубине сердца, и после прения со смертью, «подняв тяжкий камень, лежащий на душе, отверзает гроб, воскрешая поистине мертвого и избавляя душу от мрачной темницы».

Сердце — это земля, на которой Господь сеет зерно горчичное. По словам преподобного Максима, «зерно горчичное — это Господь, Который сеется в сердце принимающих Его по вере их».

Сердце — это храм и жертвенник, то священное место, где славится и святится Господь. Апостол Петр призывает: Господа Бога святите в сердцах ваших (1Пет.3:15). По словам святого Макария, все видимые предметы суть тени сокровенных. Зримый храм — это образ храма сердечного. Священник, совершающий приношение святых тайн, есть образ «истинного священника, благодати Христовой». В этом подлинном духовном храме, то есть в глубине сердца возрожденного человека, совершается непрестанное богослужение: … назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу … (Еф.5:19). Сердце, воздействуемое духом и не имеющее помыслов, есть «истинное священство, еще прежде будущего жития» (Св. Григорий Синайский. Добр. Т.5.). Преподобный Иоанн Синайский учит, что «иное есть прилежно умом блюсти свое сердце, и иное быть епископом сердца посредством ума». В первом случае человек просто блюдет сердце, а во втором является епископом, приносящим словесные жертвы (Леств. 28:51).

Сердце — это еще и святилище, в котором находится огнь Божий (Леств. 26:8). Именно это почувствовали двое учеников по пути в Эммаус, когда к ним обратился Христос, и, вспоминая об этом, сказали: Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (Лк.24:32).

Сердце — это «приемная зала Господня».

Сердце — это сосуд с елеем, то есть божественной благодатью. По словам Макария Египетского, «оные пять бодрствовавших дев, державшие чуждый для их естества елей, то есть благодать Духа, в сосудах сердца, смогли войти в брачный чертог вместе с Женихом». Таким образом, сердце — это сосуд, где мудрый человек сохраняет благодать Святого Духа, чтобы таким образом войти в брачный чертог и радоваться на брачном пиру Жениха.

Сердце — это поле, где скрыто сокровище, и человек, нашедший его, продает все, чтобы купить это поле (Мф.13:44. См. также: Добр. Т.3.).

Сердце — это образ Нового Завета или, вернее, Новый Завет есть образ чистоты сердца, соблюдения и хранения ума (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр. Т.2.). «Образ внешних, чувственно-телесных подвигов есть Ветхий Завет, а святое Евангелие, которое есть Новый Завет, есть образ внимания или чистоты сердечной».

Сердце — это небо. «Где смирение, память о Боге с трезвением и вниманием и частая против врагов устремляемая молитва — там место Божие, или сердечное небо» (Св. Филофей Синаит. Добр. Т.3.). В сердце дается залог Духа: Бог запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши (2Кор.1:22). Сердце — это скрижали, на которых Бог пишет Свое послание: Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших… написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, по на платяных скрижалях сердца (2Кор.3:2—3).

Сердце — то место, где сияет свет Божий: Бог …озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа (2Кор.4:6). В сердце человек убеждается в своем усыновлении и там ясно слышит глас Божий: А как вы — сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: Авва, Отче! (Гал.4:6). Поскольку Бог почивает в сердце, там Он и обращается к человеку. Там можно явственно и отчетливо слышать глас Божий.

В чистом сердце имеются и глаза, которыми оно созерцает тайны Божий: чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал вам Духа премудрости… и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его… (Еф.1:17,18).

В сердце господствует мир Божий: И да владычествует в сердцах ваших мир Божий (Кол.3:15).

Сердце — это гусли, где струнами служат чувства, а гусляр — это мысль, которая с помощью разума непрестанно ударяет по бряцалу — памяти Божией, от чего «сладость некая неизреченная исполняет душу, и ум, чистым бывая, освещается божественными озарениями» (Бл. Каллист Патриарх. Добр. Т.5.).

Сердце — это источник, из которого во время горячей молитвы истекает вода «от животворящего Духа» (Св. Григорий Синаит).

Сердце — это наш внутренний человек (Св. Григорий Палама).

Эти и многие другие образы и характеристики святые апостолы и святые отцы используют для того, чтобы описать сердце и выразить его сущность. Вкратце мы можем сказать, что сердце — это «наш внутренний человек», это то место, которое раскрывается при помощи благодатного подвига и в котором открывается и обитает Сам Бог. Это духовный храм, где совершается непрестанная божественная литургия, приносится непрестанное славословие Богу. Это место, неизвестное для большинства, но знакомое подвижникам, делает человека живым.

Болезнь сердца

По библейско-святоотеческому преданию известно, что сердце человека, если оно прекращает отвечать воле Божией и начинает исполнять желания диавола, заболевает и мертвеет. Речь идет о болезни, окаменении, нечистоте, духовном омертвении сердца. Некоторые признаки такого больного сердца мы и рассмотрим в этом параграфе. Диавол входит в сердце человека и пленяет его. И во время вечери, когда диаволу же вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его… (Ин.13:2). Конечно, этому предшествовало многолетнее пленение ума. «Как невозможно по одному каналу вместе проходить огню и воде, так невозможно греху войти в сердце, если он не постучится прежде в дверь сердца мечтанием лукавого прилога» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр Т.2.). Именно воображение (мечтание) приводит сердце к диавольскому прилогу. После падения человека воображение, которое тоньше мысли и грубее ума, сделалось началом зла. Поэтому святые отцы советуют каждому хранить свое воображение в чистоте или, еще лучше, жить таким образом, чтобы воображение не могло действовать, а мечтательная способность была умерщвлена. Только умертвив ее великим покаянием и многим плачем, человек может богословствовать.

Утрата сердца

В творениях святых отцов говорится об утрате сердца. При этом имеется в виду, что в сердце больше не действует благодать Христова, так что оно превращается из вышеестественного центра в противоестественный. Утрата сердца — это утрата спасения. Одна из болезней сердца — это неведение и забвение. Сердце, утратившее благодать Христову, покрыто неким облачком или покрывалом. Это замечено в отношении иудеев и еретиков, для которых Священное Писание, хотя они и читают его, остается совершенно непостижимым, поскольку сердца их покрыты. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их (2Кор.3:15). Сердцем человек получает уверение от Бога, в сердце Бог открывается, говорит и толкует Свое слово. Если же сердце покрыто, то человек находится в глубокой тьме.

Ожесточение сердца

Невежественное сердце есть ад. «Ад есть неведение, ибо тот и другое мрачны. Пагуба же есть забвение, ибо в обоих их пропадает нечто из бывшего» (Преп. Марк Подвижник. Добр. Т.1.). Болезнью сердца является ожесточение и окаменение. Не принимая благодать Христову, изменяющую все, сердце пребывает в ожесточении. Жестоковыйные! люди с необрезанным сердцем и ушами! — обратился к иудеям первомученик Стефан (Деян.7:51). Именно это ожесточение «собирает» гнев, за который человек будет осужден. Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога (Рим.2:5). Люди подвергнутся осуждению за ожесточение сердца. Сердце жестокое — это железные ворота, ведущие в город (Деян.12:10). Закрытые врата не позволяют человеку войти во град. Но «зло-страждущему и сокрушенному они сами о себе отверзутся, как и Петру» (Добр. Т.1.).

Поэтому наш долг — не создавать таких условий, чтобы сердце ожесточилось и окаменело. Не ожесточите сердец ваших, как во время ропота (Евр.3:8). Ожесточенное сердце зовется и окаменелым. С такими окаменелыми сердцами много раз сталкивался Господь. После чуда умножения пяти хлебов и бури сердце их было окаменено (Мк.6:52). В другом случае Господь сказал: Еще ли окаменено у вас сердце? (Мк.8:17). Глядя же на людей, обращавших внимание на то, исцелял ли Он в субботу, Господь, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их (Мк.3:5), исцелил имевшего сухую руку.

Нечистота сердца

Болезнь сердца — это и нечистота. Естественно, что сердце, утратившее благодать Божию и подверженное воздействию лукавых бесов, является нечистым. По словам Никиты Стифата, нечистота души — это не только когда человек имеет нечистые помышления, но и когда он превозносится своими подвигами, бахвалится добродетелями и много думает о своей мудрости и ведении Бога, то есть, гордясь ими, осуждает братии как беспечных и нерадивых. «Это видно из притчи о мытаре и фарисее» (Св. Никита Стифат. Добр. Т.5.). Всякая похоть, возникающая в сердце, пусть даже она и не получает внешнего проявления, есть нечистота и блуд. Господь подтверждает, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф.5:28). Но и всякая иная похоть, если даже она не является плотской в строгом смысле этого слова, однако противоречит воле Божией, есть осквернение сердца, то есть болезнь. Сердце тогда заболевает.

Кроме того, больным является несмысленное сердце. У идолопоклонников, служащих твари, а не Творцу, омрачилось несмысленное их сердце (Рим.1:21). Болезнь сердца — это и неимение правоты. Это значит, что сердце, творящее волю лукавого, неправо, поскольку правота сердца достижима лишь в его естественном состоянии, то есть, когда оно служит обиталищем Бога. Апостол Петр сказал в обвинение Симону Волхву, желавшему приобрести благодать Божию за деньги: Сердце твое неправо пред Богом (Деян.8:21).

Грубость — это тоже немощь сердца. Страсти, находящиеся в сердце, делают его грубым, так что эта грубость находит и внешнее проявление. Вот почему в православном предании постоянно говорится не только о внешнем, но и о внутреннем благородстве. Сердце должно быть простым, тонким. Человек с простым сердцем обладает внутренним благородством. Следовательно, существует внешнее благородство, которое не связано с благородством сердца или даже находится в явном противоречии с грубостью сердца. Есть и иное внешнее благородство, проистекающее из внутренней мягкости и отвечающее ей. Архимандрит Софроний пишет о старце Силуане: «При общении с ним в самых разнообразных условиях человек даже самой тонкой интуиции не мог бы заметить в нем грубых движений сердца: отталкивания, неуважения, невнимания, позы и подобного. Это был воистину благородный муж, как может быть благородным только христианин» (Старец Силуан). Ведь очевидно, что притворство, лицемерие, ирония, отталкивание свидетельствуют о болезни сердца, которому присущи грубые движения.

Сластолюбивое сердце

Внутреннее сластолюбие — это опять-таки болезнь сердца, проявляющаяся в том, что сердечное наслаждение не обращается к любви Божией и не радуется ей, но получает удовлетворение от плотских предметов, не угодных Богу. Сластолюбивое сердце служит темницею для души, особенно в час ее исхода. Согласно преподобному Марку Подвижнику, «сластолюбивое сердце во время исхода бывает темницею и узами для души» (Добр. Т.1.). Пока существует тело, страсти души получают удовлетворение. Однако, когда душа освободится от тела, они уже не могут быть удовлетворены, поскольку материальные предметы для нее больше не существуют.

Поэтому страсти, главным образом сластолюбие души, не находя удовлетворения, будут утеснять ее. Это и есть те мытарства, о которых говорится в святоотеческих трудах. Поэтому сластолюбивое сердце становится темницей и цепью для души в час ее исхода. Больная и мертвая душа передает свою болезнь и помрачение всему психосоматическому существу человека. Все, что бы ни думал и ни желал человек, является мертвым. Поэтому авва Дорофей говорит, что, пока мы остаемся страстными, нам вовсе не следует доверять сердцу. Ведь «кривое правило и прямое кривит» (Авва Дорофей). Преподобный Марк Подвижник также советует: «Прежде истребления злых, не слушай сердца своего» (Добр. Т.1.С.). Больное сердце нуждается в лечении. Если же оно не исцелено, то заболевает весь человеческий организм.

Исцеление сердца

Высшая цель человека — приобрести ведение Бога, поскольку в этом заключается его спасение. Конечно, когда мы говорим о ведении Бога, то подразумеваем не умозрительное знание, но «общение в бытии», то есть ведение Бога есть общение человека с Богом. Где такое общение достигается, там человек обретает спасение. Однако общение это совершается в глубине сердца. Там Бог встречается с человеком, там Он передает ему Свое ведение, там человек обретает ощущение Его бытия. Для достижения этого общения и видения Бога необходимо очищение сердца. Это подтвердил Господь: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф.5:8). Больному и омертвевшему сердцу необходимо исцелиться и очиститься, чтобы оно могло принести человеку ведение Бога. Чистое сердце есть орган познания, орган православной гносеологии.

Далее речь пойдет о том, как исцеляется сердце. В качестве первого целебного лекарства следует назвать покаяние. Сердце должно покаяться и вернуться к своему естественному состоянию. Если греховная жизнь привела его к противоестественному состоянию, то жизнь в покаянии вернет его к состоянию правильному, даст ему жизнь. Преподобный Иоанн Лествичник, рассуждая о покаянии, дает точные определения: «Покаяние есть возобновление крещения. Покаяние есть завет с Богом об исправлении жизни. Покаяние есть купля смирения. Покаяние есть всегдашнее отвержение телесного утешения. Покаяние есть помысел самоосуждения и попечение о себе, свободное от внешних попечений… Покаяние есть примирение с Господом… Покаяние есть очищение совести» (Леств.5:1). В другом месте тот же святой указывает, что осквернившим себя после крещения необходимо «очистить руки свои неослабным огнем сердечным и елеем милости Божией» (Леств.7:64). Божие благоутробие и огнь сердца исцеляют человека от его болезни.

Чем глубже покаяние, тем более возрастает сокрушение. Сердце, проходя через покаяние, сокрушается в буквальном смысле слова. Царь и пророк Давид говорит: Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50:19). В сокрушенном сердце почивает Бог. «…Приступающие просить Небесного Царя об оставлении греховного долга должны иметь неисповедимое сокрушение» (Леств.28:24). По словам преподобного Никиты Стифата, «не лицами, не внешним видом и не словами характеризуется истина, и не в них почивает Бог, но в сердцах сокрушенных, в духах смиренных и в душах, просвещенных боговедением» (Добр. Т.5.).

Говоря о сокрушении сердца, необходимо объяснить, каким образом сокрушается сердце и что представляет собою само это сокрушение. Преподобный Марк Подвижник, начиная со слов о том, что «без сокрушения сердца невозможно совершенно избавиться от зла», определяет, что именно может сокрушить его: «сердце же сокрушается от тройственного воздержания, именно от сна, пищи и телесного покоя» (Добр. Т.1.). Старание человека воздерживаться от всех этих вещей помогает ему приобрести сокрушение сердца. Телесный покой способствует сладострастию, которое принимает лукавые помыслы. Точно так же сердце делают сокрушенным «уединение разумное и молчание от всех» (Св. Григорий Синаит. Добр. Т.5.).

Преподобный Марк Подвижник, возвращаясь к этому предмету, подчеркивает, что «бдение, молитва и терпение находящих (неприятностей, бед, скорбей) суть стертие (сокрушение), не одни раны наносящее, но полезное для сердца» (Добр. Т.1.). Телесное утомление и лишение необходимых вещей создают сердечную боль, полезную и спасительную для человека. Филофей Синайский, подчеркивая, что надлежит отлагать всякое попечение, чтобы смирить возношение сердца, обращает внимание на те способы, которыми этого можно достигнуть. Сердце сокрушается и смиряется воспоминанием жизни Адама до падения и памятью о всех грехах от юности (разумеется, кроме плотских грехов, поскольку «воспоминание о них опасно»). Эта память о грехах «и слезы рождает, и ко всесердечному благодарению Бога подвигает нас, как и всегдашняя действенная (до чувства доводимая) память о смерти, которая притом рождает и плач радостный со сладостию и трезвение ума».

Сверх того, истинно смиряют душу воспоминание о страстях Господа Иисуса и великие Божий благодеяния, оказанные нам (Добр. Т.2.). Плотской, то есть находящийся далеко от Бога, человек отличается жестокостью и грубостью сердца. Когда же он очистится от страстей и придет в сокрушение, то становится чувствительным и смягчается.

Святые отцы описывают и вредоносное сокрушение. Согласно преподобному Марку Подвижнику, «есть стертие (сокрушение) сердца правильное и полезное — к умилению его, и есть другое, беспорядочное и вредное, — только к поражению» (Добр. Т.1.С.). Полезное сокрушение совершается в духе умиления и в молитвенной атмосфере, то есть сердце сокрушенное непрестанно молится Богу. Оно не отчаивается, но уповает на великую любовь и человеколюбие Божие. Следовательно, признак такого сокрушения — надежда. Преподобный Симеон Новый Богослов, как опытный духовный врач, знает, что «безмерное и безвременное сокрушение сердца… омрачает и возмущает ум. Оно изгоняет из души чистую молитву и умиление, а всаждает в нее болезненное томление сердечное. Отсюда жесткость и нечувствие безмерное, а чрез это демоны обыкновенно отчаяние наводят на взявшихся жить духовно» (Добр. Т.5.).

Итак, сокрушение, не связанное с умилением и молитвою, лишь еще сильнее помрачает человека и создает обстановку, подходящую для того, чтобы диавол вверг его в отчаяние и безнадежность. Подлинное же смирение, не приносящее сердцу вреда, отличается, напоминаем, присутствием молитвы, сокрушения и упования на Бога. Сокрушение сердца совершается в молитве и приводит ко множеству результатов. Анонимный исихаст так описывает преимущества этого спасительного делания: «Сокруши, о монах, сердце свое молитвою, чтобы сила сатанинская была совершенно сокрушена в сердце твоем…

Как человек боится взять рукою раскаленное и искрящееся железо, так и диавол боится сокрушения сердца. Ибо сокрушение сердца наголову сокрушает лукавство его. Если на пребывающее в покое и несокрушенное сердце нападет диавольское мечтание, то образ сего мечтания тотчас же бывает принят сердцем и глубоко напечатлевается в нем, но в сокрушенном сердце нет места никакому мечтанию. От сердечного сокрушения бежит всякое сатанинское лукавство, им сожигается всякое бесовское действо… Сокруши сердце свое молитвою, чтобы сокрушен был грех в сердце твоем… Диавол увидел сердце, уязвленное молитвенным сокрушением. Тотчас вспомнил он раны Христовы, понесенные за человека, и потому затрясся и убоялся.

Плач по Боге

Таким образом, плач по Боге и происходящие от него слезы заповеданы нам Христом. Слезы — это образ жизни. Если образом жизни можно назвать покаяние и плач, то это относится и к слезам, которые струятся из кающегося и сокрушенного сердца. Говоря о слезах, необходимо заметить, что существуют внутренние слезы сердца и внешние, телесные слезы. Сердце часто плачет, умываясь реками слез. Подвижник духовной жизни, проникнутый духом православного предания, многократно «вынуждает» сердце плакать. В большинстве случаев эти сердечные слезы обнаруживают себя внешне. Иногда они бывают и тайными. Давайте же рассмотрим ценность слез.

Святые призывают христианина плакать, поскольку при этом сердце очищается и приобретает духовную чувствительность, избавляясь от ожесточения и окаменения. Преподобный Исаак призывает: «Омочи ланиты твои слезами очей твоих…» (Исаак Сирин). Более того, тот же святой призывает просить Марфу и Марию научить нас «плачевным гласам» (там же). Преподобный Нил Подвижник учит молиться, прежде всего, о приобретении слез: «Прежде всего молись о получении слез» (Добр. Т.2.). Точно также слезы необходимы для того, чтобы могло исполниться любое наше прошение (Преп. Нил Подиижник. Добр. Т.2.).

Ценность слез велика. Характерны слова отцов, не понаслышке знакомых с этой реальностью. Слезы — это крещение. «Источник слез после крещения больше крещения, хотя сии слова и кажутся несколько дерзкими» (Леств.7:6). Слезы — это признак возрожденного человека. По словам аввы Пимена, «плач — это путь, переданный нам Писанием и отцами, говорящими: „Плачьте. Нет иного пути, кроме этого“». Это, как мы сказали чуть выше, образ жизни. Нам невозможно познать себя без слез, ибо если мы осознаем свою греховность (а это является свидетельством пребывания внутри нас божественной благодати), если приобретем дар самопознания и самоосуждения, то сразу же начинаем плакать. Ведь «никто не должен оставить своего мертвеца и идти плакать о чужом». Слезы у человека свидетельствуют о том, что Христос коснулся очей его и он прозрел умственно (Преп. Марк Подвижник. Добр. Т.1.). Слезы отверзают очи души. Они необходимы еще и потому, что, согласно учению аввы Арсения, человек в любом случае когда-нибудь будет плакать. Кто плачет здесь по собственной воле, не будет плакать в другой жизни. Напротив, тот, кто не плачет здесь, «вечно будет плакать там».

Преподобный Симеон Новый Богослов, которого, как и некоторых других, можно назвать богословом слез, говорит, что слезы есть знак жизни. Младенцы, появляясь на свет из чрева матери, плачут, и это является признаком жизни. То же самое относится и к духовному рождению. Слезы есть признак возрожденного человека. Если младенец не заплачет, то становится ясным, что он мертв. Следовательно, по словам Симеона Нового Богослова, «плач вместе со слезами суть от рождения спутники человеческой природы». Преподобный отметил это, поскольку в его время многие утверждали, что по природе люди разнятся между собой и, следовательно, не все могут плакать. Однако это не так.

В заключение святой говорит, что, как еда и питье необходимы для тела, столь же необходимы и слезы для души. Тот, кто не плачет ежедневно и ежечасно, «голодом растлевает и губит душу». Когда же человек приобретет благое произволение, усердие, терпение, смирение и любовь к Богу, тогда «душа, ныне подобная камню, сделается источником слез». И, конечно, преподобный приводит найденные им в Священном Писании указания на то, что некоторые люди, крестившиеся во взрослом возрасте и умиленные нашествием Все-святого Духа, плакали «не мучительными и болезненными слезами, но, благодаря действию и дару Святого Духа, сладчайшими паче меда, и так безболезненно и тихо истощивши их через очи». Из всего этого ясно, что, с одной стороны, слезы необходимы для нашей духовной жизни и, с другой — что они сами суть образ жизни и пища души. Ясно и то, что существует много видов слез. На это последнее обстоятельство мне и хотелось бы обратить внимание читателя.

Никита Стифат, ученик Симеона Нового Богослова, учит, что иные слезы проливаются от покаяния, и иные — от божественного умиления. Первые походят на реку, которая потопляет и разрушает все твердыни греха, вторые же бывают как дождь для нив и роса для злаков, «питая клас ведения и делая его многозеренным и многоприплодным» (там же). Тот же автор подчеркивает, что излияние слез иногда доставляет сердечному чувству горесть и болезнование, а иногда — радость и веселие. Слезы покаяния приносят горечь и боль, слезы же чистого сердца, достигшего свободы от страстей, суть слезы наслаждения и несказанной сладости (Добр. Т.5.). Почти такая же разница существует между слезами, происходящими от божественного страха и от божественной любви, (Свв. Каллист и Игнатий Ксанфопулы. Добр. Т.5.).

Слезы приносят много плодов. Они очищают сердце человека от скверны греха и в дальнейшем просвещают его. Отцы учат, что диавол, войдя в человеческую душу, напечатлевает там образы, после чего удаляется, оставив в сердце образ греха. Этот образ уничтожается слезами, которые омывают сердечное место и изгоняют облако, сокрывшее сердце человека. Следовательно, с помощью слез достигается очищение от грехов. Авва Пимен учит, что «желающий избавиться от грехов, избавляется от них рыданием. В другом месте тот же святой призывает: «Будем плакать пред лицем благости Божией со всякой болезнью, пока не пошлет Он нам милость Свою». Поэтому там, где присутствует плач, нет и следа злословия или осуждения. Действительно, засвидетельствовано всем опытом Церкви, что как вода смывает буквы, так и слеза может смыть грехи (Леств.26:229). Благодаря слезам приходит Всесвятой Дух, который почивает в сердце, очищая нас и омывая от скверны порока (Исаак Сирин).

Слезы не только очищают, но и просвещают душу. В самом деле, благодать Божия, приходящая через покаяние, озаряет и освящает сердце человека. Бездна плача, то есть великий плач, ожидает утешения. Слезами достигается чистота сердца, чистое же сердце получает просвещение «Просвещение же есть неизреченное действие, неведомым образом разумеваемое и невидимо зримое». С плачем приходит утешение, согласно Христовой заповеди-блаженству. Это утешение «есть прохлаждение болезнующей души… Заступление есть обновление души, погруженной в печаль, которое чудным образом превращает болезненные слезы в радостные» (Леств.7:57). Никита Стифат также учит, что никто не может в меру своих сил достичь уподобления Богу, «если он наперед теплыми слезами не смоет приразившейся к нему тины греховной и не прилепится к исполнению святых заповедей Христовых». Таким образом он отвергает безобразие (Добр. Т.5.) и приобретает способность вкусить славы Божией.

Конечно, святые отцы обращают внимание и на слезы прелести. В некоторых случаях слезы могут производиться и диаволом. Если человек плачет и после превозносится, то он находится в прелести. Поэтому отцы заповедуют не гордиться, если наша молитва сочетается со слезами. «Не возносись, проливая слезы в молитве твоей» (Преп. Марк Подвижник. Добр. Т.1.). Никому не следует превозноситься, считая себя стоящим гораздо выше, чем другие. Слезы нужны для того, чтобы ими смывалась скверна страстей. Если же мы забудем об этой цели и возгордимся, то можем впасть в помешательство: «Многие, проливая слезы о грехах, забывали цель слез и, вознеистовствовав, совратились (с правого пути, или с ума сошли)» (Преп. Нил Подвижник. Добр. Т.2).

Существует много видов слез. Это слезы сочувствия, слезы эгоистические, сатанинские, Божии и т. д. Однако нам следует подвизаться ради того, чтобы преобразить даже и сочувственные слезы. Отцы Церкви заповедали нам плач. Если даже в плаче содержится элемент эгоизма, то он может быть преображен и может внести свой вклад в дело спасения с помощью самоосуждения, если мы обратим свое внимание на себя, на свои грехи, если прекратим беседы с другими и начнем беседовать с Богом, видя свое собственное ничтожество. Убежден, что ужасное состояние, в котором пребывают многие люди, связано с тем, что мы утратили плач. Мы не плачем. Вот почему, когда мы испытываем бремя различных трудностей, когда нервы наши на пределе, а все наше внутреннее состояние выглядит жалким, нам следует стараться плакать с помыслами самоосуждения. Если сделать такую попытку, то и Бог пошлет нам Свою благодать, так что слезы сделаются для нас образом жизни и сердце будет очищаться от страстей огнем, который рождается в сердце.

Покаяние становится ощутимым, когда Святой Дух возжигает огнь в сердце человека. Об этом огне, который загорается в сердце, Господь сказал: Покаяние, плач, сокрушение теснейшим образом связаны с Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он у же возгорелся! (Лк.12:49). Как мы увидим в дальнейшем, сердце воспламеняется, в том числе и из-за наличия страстей, когда Христос приближается к нему. Это тот жар, который ощутили ученики, направляясь в Эммаус: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (Лк.24:82). Когда этот огонь уничтожит сердечные страсти, то переживается как свет. Апостол Павел, обладавший этим опытом, писал, что Господь осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения (1Кор.4:5). Тот же опыт апостол Петр выражает в таких словах: …доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших (2Пет.1:19). Вначале сердце переживает благодать Божию как огонь, попаляющий грех и страсти, а затем, когда страсти будут сожжены, воспринимает ее как свет, просвещающий всего внутреннего человека.

Учение о том, что благодать Божия сперва воспринимается как огонь, а впоследствии как свет, рассматривается у Иоанна Синайского, автора Лествицы. Преподобный говорит, что пренебесный огонь, входя в сердце, одних опаляет по недостатку очищения, а других просвещает «по мере совершенства». Ведь «один и тот же огнь называется и огнем поядающим, и светом просвещающим. Посему одни отходят от молитвы как исходящие из разжженной печи, ощущая облегчение от некоторой скверны и вещества, а другие — как просвещенные светом и облеченные в сугубую одежду смирения и радования» (Леств.28:51). Огонь, ощущаемый сердцем человека, часто чувствует и тело. Тогда человеку кажется, что он находится в аду и горит в адском пламени. Это важное и спасительное ощущение, поскольку такое покаяние исцеляет душу. И чем чувствительнее этот огонь покаяния, тем больше создается условий для созерцания нетварного Света. Бог естьогнь поядающий, согласно апостолу Павлу: …потому что Бог наш есть огнь поядающий (Евр.12:29).

Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что всякий труд наш есть пред нами, дондеже внидет во святилище наше огнь оный Божий (Пс.78:16). Бог же наш есть огнь поядаяй (Евр.12:29) всякое разжжение и движение похоти, всякий злой навык, ожесточение и омрачение, внутреннее и внешнее, видимое и помышляемое» (Леств.26:8). Покаяние — это дело и время благодати, но и нам следует помогать приходу истинного покаяния, то есть огня Божия, в наше сердце. Вообще вся подвижническая жизнь — это синергия божественной и человеческой воли. Отцы учат, что мы очищаемся от страстей «или произвольными трудами, или невольными скорбями». Произвольные труды — это плач по Боге, то есть покаяние, ощущение покаянного огня.

Невольные скорби — это различные испытания, бывающие в нашей жизни. «Когда то, что от воли, предупредит сделать требуемое, тогда не встречается нужды в том, что не от воли» (Св. Никита Стифат. Добр. Т.5.). Поэтому нам надлежит подвизаться, чтобы взрастить в своей душе покаяние, огнь Божий, и тем самым избавиться от невольных скорбей. Этот огнь покаяния и происходящую от него теплоту должно всегда сохранять в сердце. Диавол страшится монаха, проводящего жизнь в плаче, и не решается приблизиться к нему. Поэтому верный и мудрый инок есть тот, кто «горячность свою сохранил неугасимою и даже до конца жизни своей не переставал всякий день прилагать огонь к огню, горячность к горячности, усердие к усердию и желание к желанию» (Леств.1:27).

Чистая молитва рождается в сердце, в котором есть этот огонь. Поэтому одно из прошений нашей молитвы — о пришествии огня, который, с одной стороны, попалил бы наши грехи и страсти, а с другой — дал бы нам чистую молитву. «Огнь, пришедши в сердце, воскрешает молитву», и результатом этого бывает сошествие огня в горницу души (Леств.28:45). Поэтому ясен призыв не оставлять молитвы, пока не отошли от нас огнь благодати и вода слез (Леств.28:49). Именно этот благословенный огонь, который возжигается в сердце с пришествием благодати, в сочетании с покаянием и слезами приносит нам духовное возрождение. С помощью этого огня преображается все наше внутреннее состояние, изменяются даже проявления телесной активности.

Феофан Затворник пишет: «Когда сердце ваше затеплится теплотою Божиею, с того времени начнется собственно внутренняя ваша переделка. Огонек тот все в вас пережжет и переплавит, иначе сказать — все одухотворять начнет, пока совсем одухотворит. Пока не придет тот огонек, одухотворения не будет, как ни напрягайтесь на духовное. Стало быть, теперь все дело — достать огонька. И извольте на сие направить весь труд. Но сие ведайте, что огонек не покажется, пока страсти в силе, хоть им и не поблажают. Страсти — то же, что сырость в дровах. Сырые дрова не горят. Надо со стороны принести сухих дровичек и зажечь. Они, горя, начнут просушивать сырость и по мере просушивания зажигать сырые дрова.

Так понемногу огонь, гоня сырость и распространяясь, обымет пламенем и все дрова положенные. Дрова наши суть все силы души нашей и все отправления тела. Все они, пока не внимает человек себе, пропитаны сыростью — страстями и, пока страсти не изгнаны, упорно противятся огню духовному. Они проходят и в душу, и в тело, забирают и самый дух — сознание и свободу — в свою власть и, таким образом, господствуют над всем человеком. Как они в стачке с бесами, то чрез них и бесы господствуют над человеком, мечтающим, однако ж, что он сам себе господин. Вырывается из сих уз прежде всего дух. Благодать Божия исторгает. Дух, преисполняясь под действием благодати страхом Божиим, разрывает всякую связь со страстями и, раскаявшись в прошедшем, полагает твердое намерение угождать прочее единому Богу и для Него единого жить, ходя в заповедях Его» (Умное делание). Греческий перевод этой цитаты в общем соответствует подлиннику, однако в последнем абзаце вместо слова «дух» употребляется слово «душа».

Тот же подвижник пишет об этом благословенном огне: «Воспринимается, по словам Варсануфия, огнь, который воврещи на землю пришел Господь, и в этом огне начинают перегорать все силы естества человеческого. Если долгим трением возбудите вы огнь и вложите его в дрова, — дрова загорятся и, горя, будут издавать треск и дым, пока перегорят. Перегоревшие же являются проникнутыми огнем, издавая приятный свет, без дыма и треска. Точь-в-точь подобное же происходит и внутри. Огнь воспринят, начинается перегорание. Сколько при этом дыма и треска — знают испытавшие. Но когда все перегорит — дым и треск прекращаются и внутри качествует только свет. Состояние это есть состояние чистоты, до него долгий путь. Но Господь многомилостив и всесилен… Очевидно, что тому, кто воспринял огнь ощутительного общения с Господом, предлежит не покой, а труд многий, но труд сладкий и плодный, доселе же, он был и горек, и малоплоден, если не совсем бесплоден» (Умное делание).

По мере того, как благодатный огонь сжигает страсти, он все больше воспринимается как Свет, просвещающий сердце. Исихий Пресвитер учит, что «как невозможно, чтобы у того, кто взирает на солнце, не блистали сильно зрачки, так невозможно не светиться и тому, кто всегда проникает в воздух сердца» (Добр. Т.2.). Естественно, что сердце, не принимающее виды, образы и мечтания лукавых духов, «рождает из себя помыслы световидные». Уголь рождает пламя. «Так много паче обитающий от святого крещения в сердце нашем Бог, если находит воздух сердца нашего чистым от ветров злобы и охраняемым стражбою ума, возжжет мысленную силу нашу к созерцанию» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр. Т.2.). «Сердце, совершенно отчуждившись от мечтаний, станет рождать помышления божественные и таинственные, играющие внутри его» (Добр. Т.2.). Сердце становится орудием Всесвятого Духа и приобретает ведение Бога. Все мысли и действия человека, чье сердце избавилось от страстей и мечтаний, являются богословскими. Весь человек являет собою богословие. Богословием исполнены его речь и молчание, деятельность и покой. В чистом сердце, этом «месте Божием», или «сердечном небе» (Св. Филофей Синаит. Добр. Т.3.), сияет Солнце правды.

Мы уже говорили об огне, входящем в сердце, в «святилище Божие». Присутствие огня создает теплоту в сердце и теле. Ведь огонь вообще обладает способностью греть. Блаженный Диадох Фотикийский выражает сущность этой теплоты, возникающей в сердце. «Когда душа, — говорит он, — придет в познание себя самой, тогда она и из себя самой износит некую боголюбивую теплоту. Такая теплота легко ослабевает. Однако теплота, происходящая от Святого Духа, является мирной и не престает». Она «вовне сердца не порывается, но сама собою всего человека обвеселяет любовию некою безмерною и радостию». Первая теплота является естественной, вторая же — духовной (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3.). Именно теплота, если она бьет ключом, собирает ум человека, благодаря чему совершается чистая молитва. Подвижнику этого умного делания следует знать, что духовная теплота есть приходящая «не с десной и не с шуей стороны или свыше, но в сердце источающаяся, как источник воды от животворящего Духа. Сию единую в сердце своем возжелай обрести и стяжать, блюдя свой ум немечтательным и обнаженным от разумений и помыслов» (Св. Григорий Синаит. Добр. Т.5.).

Проявление этой теплоты в нашем сердце имеет важное значение, поскольку благодаря этому там будут собраны силы нашей души и начнет совершаться непрестанная молитва. Феофан Затворник учит: «Огонек сей есть дело благодати Божией, но не особенной, а общей всем. Он является вследствие известной меры чистоты во всем нравственном строе человека ищущего. Когда затеплится сей огонек или образуется постоянная в сердце теплота, тогда бурление помыслов останавливается. Бывает с душою то же, что с кровоточивою: …ста ток крове ея (Лк.8:44). В этом состоянии молитва больше или меньше подходит к непрестанной. Посредницею ей служит молитва Иисусова. И это есть предел, до которого может доходить молитва, самим человеком творимая. Думаю, что все сие вам очень понятно.

Далее в сем состоянии дается молитва находящая, а не самим человеком творимая. Находит дух молитвы и увлекает внутрь сердца — все одно, как бы кто взял другого за руку и силою увлек его из одной комнаты в другую. Душа тут связана стороннею силою и держится охотно внутри, пока над нею есть нашедший дух. Знаю две степени сего нахождения. В первой — душа все видит, сознает себя и свое внешнее положение, и рассуждать может, и править собою, может даже разорить сие состояние свое, если захочет. И это вам должно быть понятно. У святых отцов, и особенно у преподобного Исаака Сирина, указывается и другая степень даемой или находящей молитвы. Выше показанной стоит у него молитва, которую он назвал экстазом, или восхищением» (Умное делание).

Теплота

Согласно приведенным выше словам блаженного Диадоха, существует некая естественная теплота. Итак, есть два вида теплоты: естественная и вышеестественная. Об этом, как и о плодах, приносимых вышеестественной теплотой, опять-таки пишет Феофан Затворник: «Теплота настоящая — дар Божий, но есть и натуральная теплота, плод собственных усилий и свободных настроений. Они отстоят друг от друга, как небо от земли. Какая у вас — это не видно. После откроется. «Мысли утомили, не дают установиться вниманием перед Богом». Это знак, что ваша теплота не Божия, а своя. Первый плод Божией теплоты есть собрание мыслей воедино и устремление их к Богу неотходное. Тут бывает то же, что с кровоточивою. У той «ста ток крове…», а тут останавливается ток помыслов. Что же нужно? Держа свою натуральную теплоту, ни во что ее вменять, а только приготовлением некиим к Божией теплоте почитать, затем болезновать о скудости Божия действия в сердце и в болезни молить Господа непрестанно: «Милостив буди! Не отврати лица Твоего!… Просвети лице Твое!…» К этому усугубить лишения телесные… в пище, сне, труде и подобное. Все же дело предать в руки Божии» (Умное делание).

С другой стороны, надо заметить, что здесь, как и во многих других случаях, диавол способен доставить сердцу некую теплоту, чтобы отвлечь внимание человека от Бога. Когда возникшая теплота отвлекает внимание от Бога, а молитва утрачивает чистоту, так что человек может возгордиться, это является признаком сатанинского происхождения теплоты. Мудрый и добрый подвижник не восхищается собою, не позволяет уму утратить чувство греховности, опыт покаяния и неутолимое памятование о Боге посреди глубокого смирения. В любом случае теплота молитвы передается и телу. Григорий Палама, возражая на утверждение Варлаама, что будто бы тело не принимает участия в молитве и что надлежит умертвить страстную часть души, говорит, что отеческое и православное учение не таково. Залог будущих благ получает не только душа, но и тело (Свт. Григорий Палама. Триады…).

Возрождение души влечет за собою и возрождение тела. Плач не ограничивается только душой, но «переходит от нее на тело и телесное чувство» (там же). Благодать Божия, находящаяся в душе, переходит и на тело. В качестве доводов святитель приводит взятый из Писания пример с Моисеем, чье лицо просияло, и Стефана, чье лицо казалось лицом ангела. То же самое относится и к теплоте: теплота души переходит и на тело. «Так в напряженной молитве, когда разгорается нечувственный огонь, зажигается умопостигаемая лампада и томление ума вспыхивает воздушным пламенем духовного виденья, тело тоже странно легчает и разогревается до того, что… при взгляде на него кажется, словно вышедшим из жара чувственной печи» (там же). Видящие такого человека чувствуют это. Даже пот Христа «уже говорит о том, что от упорного моления к Богу в теле возникает ощутимый жар», взыгрании сердца. Это признак здравия сердца. Святитель Григорий Палама, приводя в пример Василия Великого и Афанасия Великого, говорит, что взыграние сердца, когда оно «играет, как бы прыгая от восторга любви к добру», является признаком благодати (Свт. Григорий Палама. Триады…).

В другом месте святитель говорит, что «когда душа играет и как бы подпрыгивает от неудержимой любви к единому Желанному, вместе с ней приходит в движение и сердце, духовными взыграниями показывая причастие благодати и словно устремляясь отсюда к встрече Господа, по обетованию, с телом на облаках». Таким образом, сердце играет, устремляясь к встрече Господа, когда Он явится на облаках. Еще сейчас оно приуготовляется к встрече Небесного Царя. Такая теплота столь необходима для духовной жизни, что преподобный Иоанн Лествичник советует в случае утраты этой блаженной и вожделенной теплоты прилежно исследовать, по какой причине мы ее лишились, и на эту причину обратить «весь труд свой и все прилежание» (Леств.1:12,5). Присутствие в сердце благодати обнаруживается и воочищается и приготовляется к лицезрению Бога. Таким путем можно исцелить сердце, очищая его от скверны греха. Страсти преображаются. Они служат уже не диаволу и делам греха, но Господу. Таким образом, сердце человека.

Сердечная чистота

Далее мы рассмотрим это очищение сердца и его последствия для человека. Господь сказал: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф.5:8). Иаков, брат Господень, призывает: Исправъте сердца, двоедушные (Иак.4:8). А апостол Петр заповедует: Постоянно любите друг друга от чистого сердца (1Пет.1:22). Чистое сердце видит Бога «и сущие в Нем сокровища» (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3.). Оно видит Бога, Который является «крайним пределом благ». Внешний, телесный подвиг служит образом Ветхого Завета, в то время как чистота сердца — это образ Евангелия Нового Завета. Пост, воздержание, жесткое ложе, стояние, бдение и прочие телесные подвиги хороши потому, что они успокаивают страстную часть тела, препятствуя греховным движениям. Это обучение нашего внешнего человека и охранение его от страстных дел. В то же время они защищают и от мысленных грехов. Однако «чистота сердечная, то есть блю-дение и охранение ума, коего образом служит Новый Завет… все страсти и всякое зло отсекает от сердца, и искореняет из него, и вместо того вводит в него радость, благонадежие, сокрушение, плач, слезы, познание себя самих и грехов своих, памятование смерти, истинное смирение, безмерную любовь к Богу и людям и божественное рачение сердечное» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр. Т.2.).

Святые отцы, не пренебрегая внешними телесными подвигами, которые, несомненно, полезны для обучения, уделяют большее внимание внутренней чистоте, чистоте сердца. Внешние подвиги приготовляют почву для возрастания подвижничества внутреннего. Если же человек пребывает во внешних подвигах и не переходит ко внутренним, он переживает этап Ветхого Завета. Старание очистить сердце состоит в изгнании из сердечного воздуха облаков лукавства, чтобы мы могли увидеть Солнце правды, Христа, «и сколько-нибудь просветиться в уме словами величествия Его» (Св. Филофей Синаит. Добр Т.3.).

ПРАВОЕ СЕРДЦЕ

Матерь веры есть труд и правое сердце, ибо последнее делает ее несомненною, а первый созидает ее. Преподобный Иоанн Лествичник

Пророк (Царь) Давид

И дух правый обнови внутри меня

Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица Твоего, и Духа Твоего Святаго не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего, и Духом владычественным утверди меня. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся. Избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду Твою (Пс.50:13—16).

Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем. Блаженны хранящие откровения Его, всем сердцем ищущие Его. Они не делают беззакония, ходят путями Его. Ты заповедал повеления Твои хранить твердо. О, если бы направлялись пути мои к соблюдению уставов Твоих! Тогда я не постыдился бы, взирая на все заповеди Твои, я славил бы Тебя в правоте сердца, поучаясь судам правды Твоей. Буду хранить уставы Твои, не оставляй меня совсем (Пс.118:1—8).

Преподобный Иоанн Лествичник

Сердце правое свободно от различия вещей, и безопасно плавает в корабле незлобия. Матерь веры есть труд и правое сердце, ибо последнее делает ее несомненною, а первый созидает ее.

Приснопамятные отцы наши утверждают, что путь к смирению и начальная причина сей добродетели суть труды телесные, а я полагаю, — послушание и правость сердца, которая естественно сопротивляется возношению.

Борись и старайся посмеиваться своей мудрости. Делая так, обрящешь спасение и правость о Христе Иисусе, Господе нашем.

Святитель Василий Великий

Нужно правое сердце, чтобы ему приличествовала похвала

Итак, «радуйтеся праведнии о Господе». Господь для праведных есть как бы вместилище, вступившему в которое по всей необходимости должно благодушествовать и веселиться. И праведный делается местом для Господа, приемлющим Его в себя. А грешник дает в себе место диаволу, не внимая говорящему: ниже дадите места диаволу (Еф.4:27), и Екклезиасту: аще дух владеющаго взыдет на тя, места твоего не остави (Еккл.10:4). Посему, пребывая в Самом Господе и, сколько можем, созерцая чудеса Его, из созерцания сего будем таким образом приобретать сердцем своим веселие!

«Правым подобает похвала». Как кривая нога не годится для прямого сапога, так и сердцам развращенным не прилична Божия похвала. Поэтому думаю, что поскольку слово о Спасителе не прилично устам демонов, отнимается у них власть, да не явлена Его сотворят (Мк.3:12). И Павел запрещает «духу пытливу», чтоб нечистый не мог давать одобрения святому (Деян.16:16,18). Таково и следующее место: Грешнику же рече Бог: вскую ты поведаеши оправдания Моя (Пс.49:16)?

Итак, потщимся избегать всякого непрямого и ухищренного дела, ум же и судилище души исправим в себе, как верное правило, чтоб нам, когда соделаемся правыми, была дозволена похвала Господня. Предначинатель греха называется змием лукавым, и меч Божий наводится на драконта змия лукаваго (Ис.27:1), потому что змея при передвижении с места на место делает многие уклонения и извороты, почему след, оставляемый змеей на земле, имеет неправильное направление: по одному направлению движутся у нее передние части, средина имеет косвенное движение, а хвост уклоняется опять в противоположную сторону. Посему кто следует змию, у того жизнь оказывается лукавою, неправильною и исполненною противоречий. А кто идет вослед Господа Бога, тот творит стези правы (Ис.40:3), и права течения ног своих (Притч.4:26), ибо прав Господь Бог наш (Пс.91:16), и правоты виде лице Его (Пс.10:7).

Ежели два правила приложить одно к другому, то прямизна их сделает, что будут плотно прилегать друг к другу, а ежели кривое дерево приложить к прямому, то найдешь, что искривленное не сходится с прямым. Итак, поскольку похвала Божия есть правая, то нужно правое сердце, чтобы ему могла быть дозволена и приличествовала похвала. Ежели никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1Кор.12:3), то, как принесешь хвалу, когда нет в тебе духа праваго, обновленнаго во утробе твоей (Пс.50:12)?

Преподобный авва Дорофей

Прав сердцем тот, кто направляется только к середине добродетели

Прав сердцем тот, кто не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к середине добродетели (Свт. Василий Великий).

Три устроения души в человеке: он или действует по страсти, или сопротивляется ей, или искореняет ее. Действует по страсти тот, кто исполняет ее. Сопротивляется ей тот, кто и не действует по ней и не отсекает ее, но, любомудрствуя, как бы минует страсть, однако имеет ее в себе. А искореняет страсть тот, кто подвизается и делает противное страсти.

Каждый молящийся Богу: «Господи, дай мне смирение», должен знать, что просит Бога, дабы он послал ему кого-нибудь оскорбить его.

Другой не только радуется, когда его оскорбляют, и почитает виновным самого себя, но и сожалеет о смущении оскорбившего его. Бог да введет нас в таковое устроение.

Преподобный Исихий Иерусалимский

Увидишь тогда и правость сердца, право ли оно действует…

Один способ (прием) трезвения есть: смотреть неотступно за мечтанием, или за прилогом, ибо без мечтания сатана не может устраивать помыслы (сети) и представлять их уму к его прельщению обманом. Другой: иметь сердце глубоко всегда молчащим и от всякого помысла безмолвствущим, и молиться. Иной: непрестанно в смирении призывать на помощь Господа Иисуса Христа. Иной еще способ: иметь в душе непрестанное памятование о смерти. Все сии делания… подобно привратникам, возбраняют вход худым помышлениям.

Надлежит тебе острым и напряженным взором ума смотреть внутрь, чтобы узнавать входящих, узнав же, тотчас противоречием сокрушать главу змия, с воздыханием возопив в то же время ко Христу. И получишь тогда опыт невидимого Божеского заступления. Ясно также увидишь тогда и правость сердца (право ли оно действует, или в чем состоит правое действование сердца).

Как держащий в руке зеркало и смотрящий в него, стоя между другими, видит и свое лицо, каково оно, видит и других, смотрящихся в то же самое зеркало, так со всем вниманием смотрящий в сердце свое видит в оном свое собственное состояние, видит и мрачные лица мысленных эфиопов.

Святитель Тихон Задонский

Между правым и неправым сердцем нет никакого сходства и согласия

Что прямое и кривое дерево, то правое и неправое сердце. Как прямое и кривое дерево между собой, так правое и неправое сердце — прямое с кривым не ладится; так между правым и неправым сердцем нет никакого сходства и согласия. Но посмотрим, каково правое и неправое сердце, и увидим, какое между ними различие и может ли между ними какое-то быть согласие. Правое сердце богобоязненное, а неправое — страха Божия не имеет. Правое сердце Богу и воле Его святой следует, а неправое — своей злой воле и своим прихотям. Правое сердце всякого остерегается греха, а неправое сердце о том не заботится. Правое сердце смиряется и смиренно мыслит, а неправое возносится и высокомудрствует. Правое сердце о небе помышляет и стремится к будущим благам, а неправое сердце помышляет о земном и с суетой мира этого соединяется. Правое сердце всякого человека любит и любви своей и от ненавидящих его не отнимает, а неправое сердце только любящих его любит, и часто и тех ненавидит. Правое сердце просто, нелестно и нелицемерно с ближним своим обходится. А неправое сердце коварно, лукаво и лицемерно поступает со всяким человеком.

Правое сердце, что на языке имеет и словом объявляет, то и внутри себя имеет, то и мыслит. А неправое сердце иное говорит, иное мыслит, иное на языке, иное внутри себя имеет. Правое сердце и не желает, и не касается чужого добра. А неправое сердце и хочет того, и руки свои к тому простирает. Правое сердце всем хочет и старается благотворить. А неправое сердце не заботится о том. Правое сердце, чего не желает себе, того и ближнему не творит. А неправое сердце ближнему творит то, чего себе не желает: ближнего осуждает, клевещет, злословит, хулит и ругает, хотя и само крайне того не желает себе. Правое сердце за обиду не мстит, терпит и прощает. А неправое сердце никакой обиды терпеть не хочет, хотя само и обижает всякого.

Правое сердце, хотя споткнется и упадет, тотчас с покаянием встает. А неправое сердце, однажды упав, всегда лежит. Правое сердце за все, что ни получает от Бога, благодарит Его. А неправое всякое Божие благодеяние забывает. Правое сердце в несчастье и приключающемся злострадании терпит. А неправое негодует, ропщет, а часто и хулит. Правое сердце истиной, и духом, и усердным послушанием Бога почитает. А неправое одними только устами и наружностью. О таких говорит Господь: Приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня (Мф.15:8; Ис.29:13).

Правое сердце всякое добро, какое ни творит, Богу, как Источнику всякого добра, приписывает. А неправое сердце — себе и своему старанию. Правое сердце дела свои предпринимает к славе Божией и пользе ближнего. А неправое сердце все творит для своей похвалы и тщеславия, и т. д. Видишь изображение правого и неправого сердца. Сам думай, какое сходство и согласие между ними может быть.

Что общего у света с тьмой, у сладкого с горьким, у белого с черным, у прямого с кривым? Не ищи, не ищи мира и согласия между злой женой и добрым мужем, и доброй женой и злым мужем; между злой свекровью и доброй невесткою, и злою невесткой и доброю свекровью; между злым и добрым братом, между злой и доброй сестрой, между злым и добрым соседом, и между всяким злым и добрым человеком. Нет, не было и не может быть мира и согласия между ними. Это то, о чем говорит Господь: Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение, ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей (Лк.12:51—53). Разделятся непременно друг с другом, когда одни Христу — Свету, а другие тьме будут следовать, одни о горнем, а другие о земном помышлять.

Прямое дерево на всякое дело годится, все из него можно делать, а кривое дерево ни для чего не годится. Так правое сердце для всякого чина и звания и общей пользы годится и потребно, а неправое сердце ни для какого звания и чина не годится. Оно где ни будет, во всем воле своей, а не Божией будет следовать, везде скверной своей корысти, а не общей пользы будет искать. Обратись, человек, к Богу, и исправь себя, и последуй воле Божией, и будешь прямое дерево, и дела твои будут правыми. Тем, которые поступают по сему правилу, мир им и милость, и Израилю Божию (Гал.6:16). Но неправое сердце всего того лишается, и гнев Божий пребывает на нем (Ин.3:36). Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом Владычним утверди мя (Пс.50:12—14).

Молись, христианин, со всяким усердием так, чтобы Сам Бог исправил и исправлял сердце твое Своею благодатью. Без нее сердце наше правым быть не может. Когда благодать Божия в сердце твое вселится и поживет, то будешь день от дня обновляться, меняться и исправляться.

Сердце чистое и правое

Сердце чистое и правое, согласно Святому Писанию: 1) старается воле Божией следовать; 2) ищет во всех своих делах, словах и начинаниях славы Божией; 3) печется о пользе ближнего своего, то есть всякого человека. Об этом яснее и пространнее увидишь, читатель, ниже. Сердце это — начало и корень всех деяний наших. Ибо, что ни делаем, мысленно или делом, — сердцем делаем, или добро, или зло. Сердцем веруем или не веруем; сердцем любим или ненавидим; сердцем смиряемся или гордимся; сердцем терпим или ропщем; сердцем прощаем или злимся; сердцем примиряемся или враждуем; сердцем обращаемся к Богу или отвращаемся; сердцем приближаемся, приходим к Богу или отходим и удаляемся; сердцем благословляем или клянем. На сердце радость или печаль, надежда или отчаяние, покаяние или нераскаянная жизнь, страх или дерзновение. В сердце простота или лукавство. Сердце воздыхает, молится, уповает или напротив делает, и прочее. Следовательно, чего на сердце нет, того и на самом деле нет. Вера не есть вера, любовь не есть любовь, когда на сердце не имеется, а есть лицемерие. Смирение не есть смирение, а притворство, если не в сердце; дружба не дружба, а хуже вражды, если внешне только проявляется, а в сердце не имеет места. Поэтому Бог требует от нас сердца нашего: Сын мой, отдай сердце твое Мне (Притч.23:26).

Что в сердце зачинается, доброе или злое, то вне, через члены телесные является. И сердце человеческое внешние члены тела, как-то: язык, руки, ноги и прочие, как орудия употребляет к претворению замыслов своих в само дело. Так языком благословляет или клянет, руками похищает или подает, убивает или сохраняет, ушами слушает доброе или злое, ногами ходит к намеренному месту, другими членами другое намерение свое совершает. Кто доброе и святою верою Христовою очищенное сердце имеет, тот нелицемерно добрые и плоды вне показывает, а кто злое сердце имеет, злые и плоды являет, как говорит Господь: Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое (Лк.6:45).

Святитель Феофан Затворник

Толкование на 118-й псалом

Отрыгнут устне мои пение, егда научиши мя оправданием Твоим.

«Отрыгнут» сами собою, без всякого напряжения и предварительного обдумывания. Зародится в сердце песнь Богу, исторгнется устами и понесется на небо. Это — песнь славословия, благодарения и всякой молитвы. Если это стало бывать у тебя, то знай, что ты уже в чине своем, в чине ангелов, выну хвалящих и воспевающих умно зримого ими Бога.

Сначала ум с напряжением молится, нудит себя на молитву силою воли. И это, конечно, есть умная молитва. Умная молитва понемногу согревает сердце и вводит его в другую молитву — умно-сердечную. Сердце, навыкнув молиться под действием ума и согревшись, само начинает подвигаться на молитву и увлекать в нее ум. Эта сердечная молитва — настоящая молитва, как ей следует быть, — молитва, объемлющая все существо человека, ибо где сердце, там весь человек. Это состояние обнаруживается тяготением внутрь, бывающим во время молитвы, чтения, размышления, и даже без всего этого так — за делом каким. Последнее выше первого.

Вот это именно состояние и разумел святой Исаак, когда спрашивал: «Восхищается ли ум твой, без участия воли, к понятиям о бесплотном? Возгорается ли в тебе внезапно радость, ни с чем несравнимая? Источается ли из сердца некое удовольствие и влечет ли всецело ум»? Если да, то это знак, что человек, испытывающий это, далеко прошел по пути к совершенству. Далее святой Исаак так описывает это состояние: «По временам во все тело входит какое-то услаждение и радование, плотской язык не может выразить этого. Иногда услаждение это истекает из сердца в час молитвы, или во время чтения, или вследствие напряженности мысли. А иногда бывает оно без всего этого, во время поделия, и по ночам, когда находишься между сном и пробуждением, как бы бодрствуя и не бодрствуя. Но когда найдет на человека это услаждение, бьющееся в целом теле его, тогда думает он в тот час, что и Царство Небесное не иное что есть, как это же самое». Как после этого «не отрыгнуть» пения устам того, кто бывает в таком состоянии?

Но надо знать, что оно не есть плод одного молитвенного труда, а следствие всей богоугодной жизни, всех трудов доброделания и подвижничества, и обнаруживается тогда, когда сердце начинает приближаться к чистоте. Пророк указывает на это в словах: «егда научиши мя оправданием Твоим». Оправдания — заповеди. Научение им разумеется, не заучивание на память писаных заповедей, а деятельное навыкновение в них, подобно тому, как навыкают какому-либо мастерству. Когда это бывает, тогда заповеди вселяются в сердце и составляют постоянный строй, заправляющий всеми его движениями, так что, во всяком случае, прежде всякой мысли, из сердца само собою исходит указание, как надлежит поступить. Такое сердце есть сердце святое и чистое, из которого исходит одно правое и богоугодное. Его-то и поставляет пророк источником отрыгновения чрез уста благодарственного, или хвалебного, или молитвенного пения Богу. Молись же: сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс.50:12).

≈

Некий брат был в обиде на другого брата, который, узнав об этом, пришел для примирения к нему, но тот не отворил ему дверей. Тогда брат пошел к некоему старцу и рассказал ему о случившемся. Старец отвечал: «Посмотри, нет ли тому причины в тебе самом? Не признаешь ли себя правым в своем сердце? Не имеешь ли намерения обвинить брата, а себя оправдать? По этой причине Бог не коснулся его сердца, и он не отворил тебе дверей. Но то, что скажу тебе, верно: хотя бы он был виноват перед тобою, положи в своем сердце, что ты виноват перед ним, и оправдай брата. Тогда Бог вложит в его сердце желание примириться с тобой». Брат, услышав это, поступил по слову старца, пошел к брату, постучался в дверь. Тот сразу же отворил дверь и, прежде чем пришедший попросил прощения, обнял его от души, и водворился между ними мир.

≈

Принял однажды Павел Препростый бесноватого, который, словно бешеная собака, кусал всякого, подходившего к нему. Усердно молился Павел, да изженет демона, мучившего несчастного. Но исцеление не совершалось… Павел в простоте своего сердца вдруг, подобно малому дитяти, воскликнул: «Не буду ж я есть сегодня, если Ты не исцелишь его!» Бог послушал Павла, как слуга капризного хозяина, и бесноватый получил здравие. Такую веру и упование на Господа имел Павел!

СМИРЕНИЕ СЕРДЦА

Жертва Богу — дух сокрушенный, сердце сокрушенное и смиренное Бог не уничижит (Пс.50:19).

Перед падением возносится сердце человека, а смирение предшествует славе (Притч.18:12).

Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф.11:29).

Преподобный Исаак Сирин

От че­го рож­да­ет­ся неп­рестан­ный плач, о ко­тором го­ворит­ся в свя­зи с не­кото­рыми свя­тыми му­жами, ни­ког­да не прек­ра­щав­ши­ми плач

От трех при­чин про­ис­хо­дит по­ток неп­рекра­ща­ющих­ся слез у че­лове­ка. Во-пер­вых, от изум­ле­ния ис­полнен­ны­ми тайн проз­ре­ни­ями, ко­торые на вся­кий миг от­кры­ва­ют­ся уму, сле­зы ль­ют­ся в изо­билии без во­ли че­лове­ка и без при­нуж­де­ния: в проз­ре­ния эти вгля­дыва­ет­ся он ви­дени­ем ума, ког­да ох­ва­тыва­ет его вос­хи­щение поз­на­ни­ем тех пред­ме­тов, ко­торые ду­хов­но от­кры­ва­ют­ся уму в проз­ре­ни­ях. И сле­зы те тог­да те­кут са­ми по се­бе, и не ус­та­ет че­ловек от си­лы нас­лажде­ния, ох­ва­тыва­юще­го ум, ко­торый пре­быва­ет в та­ком ви­дении. Эти ве­щи, то есть та­инс­твен­ные и ду­хов­ные проз­ре­ния, От­цы на­зыва­ли об­ра­зом ман­ны, ко­торую вку­шали ча­да Из­ра­иля, и пи­ти­ем из кам­ня, ко­торый есть Хрис­тос. Или, во-вто­рых, сле­зы мо­гут про­ис­хо­дить от люб­ви к Бо­гу, ко­торая вос­пла­меня­ет ду­шу, и не мо­жет че­ловек вы­носить эту лю­бовь без пос­то­ян­но­го пла­ча, про­ис­хо­дяще­го от сла­дос­ти ее и нас­лажде­ния ею.

Или, в-треть­их, сле­зы мо­гут про­ис­хо­дить от ве­лико­го сми­рения сер­дца. Сми­рение сер­дца бы­ва­ет у че­лове­ка по двум при­чинам: или от ос­тро­го соз­на­ния гре­хов сво­их, или от вос­по­мина­ния о сми­рении Гос­по­да на­шего, ско­рее же, от вос­по­мина­ния о ве­личии Бо­жи­ем — до ка­кой сте­пени уни­зило се­бя это ве­личие Гос­по­да всех, так что раз­личны­ми спо­соба­ми го­ворил Он с людь­ми и уве­щевал их, уни­зило се­бя до то­го, что Он да­же вос­при­нял от них те­ло — и о том, сколь­ко пе­ренес Гос­подь наш, и че­рез что прош­ло те­ло Его, и ка­ким през­ренным явил­ся Он ми­ру, тог­да как Он всег­да об­ла­дал не­из­ре­чен­ной сла­вой с Бо­гом От­цом. Ан­ге­лы тре­пещут от ви­дения Его и от сла­вы ли­ца Его, си­яющей сре­ди их чи­нов! Но нам был Он ви­дим в та­ком об­ра­зе сми­рения, что из-за обыч­ности ви­да Его схва­тили Его, ког­да го­ворил Он с ни­ми, и по­веси­ли Его на дре­ве.

Итак, кто не об­ла­да­ет по­током слез, тот ли­шен не толь­ко слез, но и при­чин слез, и нет в нем кор­ней, по­рож­да­ющих их. Дру­гими сло­вами, вку­са люб­ви Бо­жи­ей ни­ког­да не ощу­щал он, мысль о бо­жес­твен­ных тай­нах ни­ког­да не воз­бужда­лась в нем бла­года­ря пос­то­ян­но­му пре­быва­нию с Бо­гом, нет у не­го и сми­рения сер­дца, хо­тя он и во­об­ра­жа­ет, что об­ла­да­ет сми­рени­ем. Не при­води мне в при­мер тех, что сми­рен­ны по ес­тес­тву: дес­кать, мно­го та­ких, у ко­го са­мо ес­тес­тво сви­детель­ству­ет, что они сми­рен­ны, и, однако, у них нет слез. Итак, не го­вори о ес­тес­тве, ибо у этих лю­дей угас­шие и не­мощ­ные чувс­тва, в ко­торых умер­ли жар и го­рение. Не об­ла­да­ют они этим про­ница­тель­ным сми­рени­ем че­лове­ка, у ко­торо­го сми­рен­ные по­мыс­лы, вни­матель­ная и про­ница­тель­ная мысль, соз­на­ние собс­твен­но­го нич­то­жес­тва, сок­ру­шен­ное сер­дце и по­ток слез, про­ис­хо­дящий от стра­дания со­вес­ти и про­ница­тель­нос­ти во­ли. Ес­ли хо­чешь, спро­си их са­мих.

Ибо нет у них ни­чего из это­го: раз­ве име­ют они сок­ру­шен­ное раз­мышле­ние, раз­ве вни­ма­ют го­лосу со­вес­ти? Нет у них раз­мышле­ния и па­мято­вания о сми­рении Спа­сите­ля на­шего, нет ос­трой бо­ли, прон­за­ющей их от соз­на­ния собс­твен­ных гре­хов; нет в них го­рения и жа­ра, вос­пла­меня­юще­го сер­дце их к па­мято­ванию о гря­дущих бла­гах; не име­ют они и про­чих по­лез­ных по­мыс­лов, ко­торые бла­года­ря трез­ве­нию ра­зума обыч­но воз­бужда­ют­ся в сер­дце. А ина­че и тех груд­ных мла­ден­цев, ко­торые жи­вут в ми­ре сем, ни о чем не по­мыш­ляя, дол­жен ты по­мес­тить на один уро­вень со сми­рен­ны­ми! Ес­ли, од­на­ко, счи­та­ешь ты спо­кой­ных и крот­ких по ес­тес­тву сто­ящи­ми на том же уров­не, что и сми­рен­ные бла­года­ря зна­нию и во­ле сво­ей, тог­да так­же и ев­ну­хов, ко­торые от чре­ва ма­тери яв­ля­ют­ся та­ковы­ми, дол­жен ты на­зывать девс­твен­ни­ками и при­чис­лить их к ли­ку девс­твен­ни­ков и свя­тых, хо­тя не их собс­твен­ная во­ля вос­пре­пятс­тво­вала им всту­пить в брак и зас­та­вила соб­лю­дать девс­тво, но ес­тес­тво. Точ­но так же об­сто­ит де­ло с те­ми, кто по ес­тес­тву мя­гок и сми­ренен: ес­тес­тво уме­рило их по­буж­де­ния, а не си­ла во­ли.

Эти лю­ди ни­ко­им об­ра­зом не вку­сили и не ощу­тили сла­дость да­ров и уте­шений, ко­торые вку­ша­ют те, что сми­рен­ны ра­ди Гос­по­да на­шего. А по­тому не по­луча­ют они и див­но­го да­ра неп­рестан­ных и уте­шитель­ных слез — тех, ко­торые вос­при­нима­ют­ся От­ца­ми как про­об­раз зем­ли обе­тован­ной. «Вой­дя ту­да, ты уже не ус­тра­шишь­ся бо­рений». Ибо уте­шение обе­щано сок­ру­шен­ным сер­дцам. Тем же, у ко­го нет на­деж­ды на это, ког­да они пла­чут, и уте­шение не бу­дет пос­ла­но; и те, кто, не жаж­дет и не то­мит­ся, не уто­лят жаж­ду ду­хов­ным пи­ти­ем. Ес­ли, од­на­ко, по­мимо то­го, чем об­ла­да­ют они по ес­тес­тву, у них есть так­же рас­су­дитель­ность во­ли, тог­да уб­ла­жай по­доб­ных лю­дей, ибо удос­то­ились они то­го, что­бы бла­гому рас­по­ложе­нию во­ли сво­ей об­рести со­юз­ни­ка в ес­тес­тве, так что без борь­бы пре­ус­пе­ва­ют они в доб­ро­дете­ли. Вот по­чему они то­же по­луча­ют уте­шение, про­ис­хо­дящее от доб­рой во­ли. Но ес­ли это яв­ля­ет­ся лишь ес­тес­твен­ным да­рова­ни­ем, тог­да не за­видуй та­ким лю­дям боль­ше, чем ты вос­хва­лял бы и уб­ла­жал бес­сло­вес­ных.

Итак, ес­ли не об­ла­да­ешь ты сми­рени­ем сер­дца или слад­ким и жгу­чим стра­дани­ем от люб­ви к Бо­гу, что яв­ля­ет­ся кор­ня­ми слез, из­ли­ва­ющих ус­ла­дитель­ное уте­шение в сер­дце, — тог­да не при­бегай к то­му, что­бы в ущер­бнос­ти ес­тес­тва ис­кать оп­равда­ния, или в том, что есть лю­ди, у ко­го сер­дце по ес­тес­тву вя­лое и у ко­го пов­режде­ны внут­ренние чле­ны, при­водя­щие в дви­жение здо­ровую си­лу ра­зуме­ния в ду­ше. Не ис­поль­зуй это в ка­чес­тве из­ви­нения в том, что не чувс­тву­ешь ты да­же ма­лого стра­дания о сво­их не­дос­татках. О тех же, кто на­ряду с ес­тес­твен­ной прос­то­той и спо­кой­стви­ем об­ла­да­ет све­тонос­ны­ми и рас­су­дитель­ны­ми дви­жени­ями, из­вес­тно, что они име­ют так­же и сле­зы. Ибо где есть сми­рение сер­дца с рас­су­дитель­ностью, там не­воз­можно че­лове­ку удер­жи­вать се­бя от пла­ча, да­же ес­ли не хо­чет он пла­кать — ибо воп­ре­ки во­ле его сер­дце его пос­то­ян­но обу­рева­ет­ся по­током пла­ча по при­чине жгу­чего не­удер­жи­мого стра­дания и сок­ру­шения сер­дечно­го.

Эти три при­чины слез че­ловек при­об­ре­та­ет из без­молвия: будь то лю­бовь к Бо­гу, или изум­ле­ние тай­на­ми Его, или сми­рение сер­дца. Нет стра­дания бо­лее жгу­чего, чем лю­бовь к Бо­гу. Гос­по­ди, удос­той ме­ня ис­пить из это­го ис­точни­ка! Итак, кто не об­ла­да­ет без­молви­ем, тот ни од­но­го из этих благ не зна­ет, да­же ес­ли у не­го мно­жес­тво доб­ро­дете­лей. Не мо­жет он знать, что есть лю­бовь к Бо­гу, а ду­хов­но­го зна­ния или ис­тинно­го сми­рения сер­дца ни­ког­да не стя­жать ему. Вся­кий, кто не зна­ет эти три доб­ро­дете­ли, или, вер­нее, эти слав­ные да­рова­ния, удив­ля­ет­ся, ког­да слы­шит о лю­дях, ко­торые об­ла­да­ют неп­рестан­ным пла­чем, ибо он во­об­ра­жа­ет, что по сво­ей собс­твен­ной во­ле пла­чут они или что они при­нуж­да­ют се­бя к это­му. По­это­му не­веро­ят­ным ему ка­жет­ся та­кое.

В смиренномудром никогда не бывает суетливости, торопливости, смущения, горячих и легких мыслей, но во всякое время пребывает он в покое. Если бы небо упало на землю, смиренномудрый не ужаснется. Не всякий безмолвник смиренномудр, но всякий смиренномудрый — безмолвник… Смиренномудрый на всякое время пребывает в покое, потому что нечему привести ум его в движение или в ужас. Как никто не может устрашить гору, так небоязнен и ум его.

Святитель Тихон Задонский

Смиренное сердце избегает всякого сана, чести и славы, и если ему необходимо быть в чести и сане, приемлет это с крайним нежеланием и ради послушания, ибо видит свое невежество и недостоинство. Смиренный сердцем высшим оказывает послушание, равных и низших себя не презирает, но со всеми обходится, как с братьями, даже если и более достоин чести и большие имеет дарования, чем они. Ибо смотрит не на дарования, но на нищету свою и познает, что дарования не его, но чужие, он — только вместилище, а не господин их, а нищета и ничтожество — его собственные, как и у всех людей. Ибо всякий человек сам по себе беден и грешен.

≈

Внешний вид, нравственная высота и слава Пресвятой Богородицы

Она была… смиренна сердцем

Се еси добра ближняя Моя, се еси добра. (Песн.4:1)

Церковный историк Никифор Каллист сохранил для нас предание о внешнем виде Пресвятой Богородицы. Она была — читаем у него — роста среднего, или, как иные говорят, несколько более среднего; волоса златовидные; глаза быстрые, со зрачками как бы цвета маслины; брови дугообразные и умеренно-чёрные, нос продолговатый; губы цветущие, исполненные сладких речей; лицо не круглое и не острое, но несколько продолговатое; руки и пальцы длинные.

Но — скажем вместе со святым Григорием Неокесарийским — поистине в Пресвятой Деве изумляет нас не только непорочная и чистая лепота телесная, но особенно совершенства Её души. И может ли быть иначе, когда в Её лице сосредоточено всё сокровище благодати, и Она была свята телом и духом? Одежда скромная, чуждая роскоши и неги; поступь степенная, твёрдая; взгляд строгий, соединённый с приятностью; тиха и покорна родителям; речь кроткая, льющаяся из незлобивого сердца. У Неё ум, Богом управляемый и к одному Богу направленный; всё желание устремлено к Единому, достойному желания и любви; ненависть только ко греху и виновнику его. Все помышления Её душеполезны, свободны от всего излишнего, удаляющиеся от всего душепагубного; очи Её всегда устремлены ко Господу, созерцая вечный и неприступный свет; уши настроены к слушанию слова Божьего; уста восхваляют Господа; язык рассуждает о слове Божьем и изливает Божественную сладость; сердце Её чисто и непорочно, зрящее и вожделевающее чистейшего Бога. Вся — чертог Духа; вся — град Бога живого; вся — добра; вся — пред очами Божиими: ибо, восшедши превыше Херувимов и будучи превознесена над Серафимами, Она приблизилась к Богу.

Она была Девой — говорит святой Амвросий — не телом только, но и душой: смиренна сердцем, осмотрительна в словах, благоразумна, немногоречива, любительница чтения… трудолюбива, целомудрена в речи. Правилом Её было — никого не оскорблять, всем благожелать, почитать старших, не завидовать равным, избегать хвастовства, быть здравомысленной, любить добродетель. Когда Она, хотя бы выражением лица, обидела родителей? когда была в несогласии с родными? когда погордилась пред человеком скромным, посмеялась над слабым, уклонилась от неимущего? У Неё не было ничего сурового в очах, ничего неосмотрительного в словах, ничего неприличного в действиях: телодвижения скромные, поступь тихая, голос ровный; так что телесный вид Её был выражением души, олицетворением чистоты.

Церковный историк Никифор Каллист так дополняет нравственный образ Пресвятой Девы: Она в беседе с другими сохраняла благоприличие, не смеялась, не возмущалась, особенно же не гневалась; совершенно безыскусственная, простая, Она нимало о Себе не думала и, далёкая от изнеженности, отличалась полным смирением. Относительно одежд, которые носила, Она довольствовалась естественным цветом их, что ещё и теперь доказывает священный головной покров Её. Коротко сказать: во всех Её действиях обнаруживалась особенная благодать.

У нас все знают — писал святой Игнатий Богоносец — что Приснодевственная Матерь Божья исполнена благодати и всех добродетелей. Рассказывают, что Она в гонениях и бедах всегда бывала весела; в нуждах и нищете не огорчалась; на оскорбляющих Её не только не гневалась, но даже благодетельствовала им; в благополучии кротка; к бедным милостива и помогала им, как и чем могла; в благочестии — учительница и на всякое доброе дело наставница. Она особенно любила смиренных, потому что Сама была исполнена смирения. Много похвал воздают Ей видевшие Её. О Ней рассказывали нам люди, достойные всякого вероятия, что по Её святости видимо в Ней соединилось естество ангельское с человеческим.

Святой Дионисий Ареопагит, чрез три года после его обращения в христианство сподобившийся видеть в Иерусалиме лицом к лицу Пресвятую Деву Марию, так описывает это свидание: «когда я введён был пред лице Богообразной, светлейшей Девы; — меня облистал извне и внутри столь великий и безмерный свет Божественный и разлилось окрест меня такое дивное благоухание различных ароматов, что ни немощное тело моё, ни самый дух — не в силах были вынести столь великих и обильных знамений и начатков вечного блаженства и славы. Изнемогло сердце моё, изнемог дух во мне от Её славы и Божественной благодати! Человеческий ум не может представить себе никакой славы и чести выше того блаженства, какое вкусил тогда я недостойный, но удостоенный по милосердию и блаженный выше всякого понятия».

Добродетели Пресвятой Богородицы и благодать Святого Духа, предочистившая Её быть Матерью Божьей, поставили Её выше всех праведных и святых людей и даже сил небесных. Её усердие к молитве и благочестивым занятиям, приснодевственная чистота и целомудрие, вера в обетования Божии, всегдашняя внимательность к путям Промысла Божьего, преданность воле Божьей, благодушное перенесение трудных житейских обстоятельств, непоколебимое мужество среди величайших искушений и скорбей, материнская заботливость, сердечная теплота к сродникам, а главное — безусловное во всём смирение: вот нравственные совершенства, постоянно проявлявшиеся в Ней, от младенчества до успения.

СОГРЕВАНИЕ СЕРДЦА

Частое повторение молитвы Иисусовой, установляясь, собирает ум воедино в предстоянии Господу. Установлению такого строя внутри сопутствует согревание сердца и отгнание помыслов даже простых, а не только страстных. Преподобный Никодим Святогорец

Преподобный Никодим Святогорец

Установлению такого строя внутри сопутствует согревание сердца

Навыкновение молитве Иисусовой внешне состоит в достижении того, чтоб она сама собой непрестанно вращалась на языке, внутренне же — в сосредоточении внимания ума в сердце и непрестанном в нем предстоянии пред Господом, с сопровождающею сие сердечною теплотой в разных степенях, и отреванием всяких других помышлений, и наипаче с сокрушенным и смиренным припаданием ко Господу Спасителю. Начало сему навыку полагается частым, сколько можно, повторением сей молитвы со вниманием в сердце. Частое повторение, установляясь, собирает ум воедино в предстоянии Господу. Установлению такого строя внутри сопутствует согревание сердца и отгнание помыслов даже простых, а не только страстных.

Когда в сердце начнет непрестанно теплиться огонь прилепления ко Господу, тогда вместе с сим водворится внутри мирное устроение сердца с сокрушенным и смиренным, мысленным, припаданием к Господу. Доселе доходит собственный наш труд с помощью благодати Божией. Что еще, высшее сего, может совершаться в деле молитвы, то будет даром единой благодати. У святых отцев упоминается о сем для того только, чтобы кто, достигши показанного предела, не подумал, что ему нечего уже больше желать, и не возмечтал, что стоит на самом верху совершенства молитвенного или духовного.

Итак, первое тебе дело предлежит — частое, сколько можно частое, повторение молитвы Иисусовой, пока навыкнешь непрестанно ее повторять. Делай сие так: Определи в молитвенном твоем правиле часть и молитве Иисусовой. Твори несколько раз сию молитву в начале своего молитвословия и несколько раз после него. Если есть усердие, и после каждой молитвы, входящей в такое молитвословие, делай то же, подражая святому Иоанникию Великому, который после каждого стиха читаемых им на правиле своем псалмов повторял свою краткую молитовку: «Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый».

Число, сколько раз повторять, в каком случае, сию молитву, сам себе определи или с совета духовного отца твоего. Только сначала много не назначай, а потом, по мере услаждения сею молитвою, прибавляй понемногу. Если, когда придет желание повторить положенное число, не отказывай себе в этом, не поставляя себе сие в постоянное правило, а только в этом случае. И сколько бы ни потребовало сердце таких повторений, не отказывай.

Не спеши гнать одну молитву за другой, а с мерною длительностью произноси их, как обыкновенно говорят пред большим лицом, когда просят его о чем. Однако ж не об одних словах заботься, а паче о том, чтобы ум был в сердце и предстоял Господу, яко присущему, с полным сознанием Его величия и благодати, и правды.

Если имеешь свободу, то во время между одним и другим молитвословием положи себе становиться, как обычно становишься на молитву, и возносить ко Господу несколько раз молитву сию. А если нет такой свободы, то внутренне вставляй сию молитву всюду между делами твоими и даже речами.

Творя сию молитву на правиле или кроме его, становясь для нее в молитвенное положение, при каждом разе ее произношения делай поклон — десять раз поясной, а потом земной, — так, пока кончишь. Ты, конечно, слыхал или читал, что святые отцы в своих правилах о молитве полагают множество поклонов. Один из них сказал: недостаточна молитва, когда кто не преутрудит на ней тела своего поклонами. Если ты положишь, по силе своей, подражать сему, то скорее увидишь плод от труда своего над навыкновением молитве Иисусовой.

О дальнейших наставлениях, указаниях и предостережениях касательно молитвы Иисусовой читай в «Добротолюбии» Симеона Нового Богослова, Григория Синаита, Никифора монаха, Игнатия и Каллиста — и всех других отцев уроки о внутренней молитве могут быть прилагаемы и к молитве Иисусовой. Заметь: в уроках сказанных отцев ты найдешь указания, как сидеть, как держать голову и действовать дыханием. Эти приемы, как сказали Каллист и Игнатий, несущественно необходимы, а суть только внешние приспособления, не для всех пригодные. Для тебя довольно быть вниманием в сердце пред лицем Господа и возносить к Нему сию краткую молитовку благоговейно и смиренно, с поклонами, когда стоишь на правиле, и с одним мысленным припаданием, когда делаешь это между делами.

Заметь еще: быть вниманием надо в сердце, или внутри персей, как говорят иные отцы, именно — немного выше левого сосца, и там повторять молитву Иисусову. Когда от напряжения сердце начнет щемить, тогда поступи, как советует монах Никифор, именно — подымись с того места и стань со вниманием и молитвенным словом там, где мы обыкновенно ведем беседу с самими собой, под кадыком наверху груди. После опять сойдешь над левый сосец. Не побрезгуй сим замечанием, как оно ни покажется тебе слишком простым и мало духовным.

У святых отцев встретишь много предостережений. Ко всем им поводы даны опытами неправильного действования. Чтоб избежать сих неправильностей, имей советника — отца духовного, или собеседника — брата единомысленного, и поверяй им все случающееся при таком труде твоем. Сам же всегда действуй в наибольшей простоте, в великом смирении и неприсвоении себе успеха. Ведай, что настоящий успех происходит внутри, незаметно, не выдаваясь, как совершается рост тела. Потому, когда возгласится у тебя внутри: а, вот оно! — знай, что это возглас вражий, представляющий тебе нечто кажущееся вместо действительного. Тут начало самопрельщения. Заглушай сей глас сразу, иначе он как труба будет гудеть у тебя, питая самомнение.

Не определяй времени, потребного для успеха в молитве сей. Положи только трудиться и трудиться. Пройдут месяцы и годы, пока покажутся слабые начатки успеха. Один из афонских отцов говорил о себе, что прошло два года труда, пока согрелось сердце, у другого некоего это пришло чрез восемь месяцев. У всякого это происходит по мере сил его и усердия к сему делу.

СТРОЙ СЕРДЦА

Человек совне бывает одно, а изнутри совсем другое. И это внутреннее видит только один Бог и те, кому откроет Дух Божий, испытующий сердца. Святитель Феофан Затворник

Святитель Феофан Затворник

Господи! Сам, как знаешь, дай спасительный строй сердцу нашему

Св. Петр говорит Симону: Нет тебе в сем части и жребия, ибо сердце твое неправо пред Богом. Итак, покайся в сем грехе твоем и молись Богу; может быть, отпустится тебе помысл сердца твоего (Деян.8:22). Нет части, а Симон и думать не думал, что зашел так далеко, и делать внешне ничего не делал он безобразного, а только подумал неправо, и помышление сердца его сделало то, что апостол недоумевал, отпустится ли оно ему, если даже он покается и молиться будет Богу. Вот что значит строй сердца и помышление, из него исходящее по известному строю! Судя по нему, человек совне бывает одно, а изнутри совсем другое. И это внутреннее видит только один Бог и те, кому откроет Дух Божий, испытующий сердца. С каким же страхом и трепетом должно соделать свое спасение! И как искренно и усердно нужно молить Бога: Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня (Пс.50:12).

И на суде будет нечто страшное и изумительное. Скажет Господь: не знаю вас (Лк.13:27) тем, которые не только были уверены сами, что Божии, но и в очах всех являлись таковыми. Что же остается нам? Только взывать: «ими же веси судьбами спаси нас, Господи!». Сам, как знаешь, дай спасительный строй сердцу нашему!

Толкование на 118-й псалом

Строй сердца, спасающегося и богоугодного

Двадцатое восьмистишие идет под буквою «реш — голова». Голова обыкновенно принимается в значении чего-либо главного, существенного, как, например, в следующих словах: глава же о глаголемых (Евр.8:1). Это то же, что существо дела или предмета, существенные черты и принадлежности его, без которых он не может быть тем, чем должен быть. В нравственной жизни этим словом можно означить главные расположения сердца, на которых держится и которыми приводится в движение эта жизнь со всеми ее проявлениями, — строй сердца, спасающегося и богоугодного.

Такие расположения Спаситель указал в изложении блаженств, именно: смирение, сокрушение, кротость, правдолюбие, милостивость, чистота сердца, миролюбие, терпение, упование. Подобные сим расположения указал и святой Павел в исчислении плодов Святого Духа в сердце верующего: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22,23). Есть и в других местах Писания такие указания. К числу их следует отнести и настоящее восьмистишие. Здесь указываются — смирение, чистота совести, взыскание оправданий, упование спасения, терпение, ревность о доброй нравственности других, любовь богопреданная и, наконец, убеждение в непреложности заповедей Божиих.

Виждь смирение мое, и изми мя, яко закона Твоего не забых. Смирение есть такое расположение духа, по которому, украшаясь многими совершенствами, считают себя такими, как бы в них не было ничего доброго, а потому и ставят себя ниже всех. Сознавая же себя бессильными сделать что-либо достодолжное, испрашивают у Бога на всякое доброе дело силы — начать его, продолжить и окончить, а, совершив его, воздают благодарение Богу, яко Совершителю, ничего не приписывая себе. Такое расположение духа есть корень жизни духовной. Без него не ждите помощи Божией, а без помощи Божией ни в чем не успеете. Пророк и ставит такое расположение во «главе».

Смирением называется и то еще, когда кто бывает смиряем внешними обстоятельствами — лишениями, утеснениями, болезнями, нуждами, потерями близких и тому подобное. Может показаться, что именно об этом смирении и поминает здесь пророк, ибо, сказав: виждъ смирение мое, прибавляет: и изми мя, исторгни, то есть, меня из внешних смирительных обстоятельств. Нет сомнения, что хотя и это было, но пророк, минуя то, останавливает взор Божий на смирении сердечном — едином достойном Его воззрения. Только на том основании, что оно присуще сердцу, мог он дерзновенно воззвать к Богу: изми мя. Это равносильно просьбе больного к врачу: сними пластырь, рана уже зажила.

Покорствую, смиряюсь, сознаю, что я — ничто. Воззри же, Господи, на это самоуничижение мое и высвободи меня от прискорбных случайностей, яко закона Твоего не забых. И большой грешник может иногда приходить в самоуничиженное чувство своего непотребства, но ему не пристало воззвать к Богу: виждъ… Нельзя ему воззвать и: изми мя, ибо за что изъять, когда всю жизнь валяется он в похотях? Только то самоуничижение ценно перед Богом, которое имеется при полной верности закону Его, и только то воззвание изми мя сильно, когда при нем совесть не укоряет, что когда-нибудь и в чем-нибудь был забыт закон Божий.

Верен закону смиренный, но ничего себе не присваивает, не считает себя стоящим чего-либо, не думает, что благосостояние есть неотъемлемый удел его, потому и молится: изми, прося сего, как милости. Говоря же: яко закона Твоего не забых, он хочет сказать только то, что есть раб Божий. Я — раб Твой, ни в чем не нарушающий волю Твою, изми же мя, славы ради имени Твоего, чтобы все видели, что Тебе не чужды не забывающие закона Твоего.

ТЕПЛОТА СЕРДЦА

Духовная в сердце теплота есть плод чувства к Богу и всему Божественному. Зарождение ее современно обращению к Богу в покаянии. Преподобный Никодим Святогорец

Святой Антоний Великий

Если кто не одарен этой теплотою — постарайся взыскать ее

Вступив в подвиг, старайтесь противостоять духу тщеславия, — противьтесь ему и его преодолевайте. Придет сила Божия, принесет вам помощь и пребудет с вами, и во всякое время будет подавать вам ревность и теплоту, которой ничего нет дороже.

Если кто из вас увидит, что он не одарен этой теплотою, пусть постарается взыскать ее, — и она придет к ищущему ее. Она похожа на огонь, который люди, когда желают вскипятить на нем немного елея, раздувают, пока разгорится, и который, разгоревшись, берет свою естественную силу и вскипает, восходя вверх и паля. Равным образом, когда увидите, что души ваши охлаждаются по нерадению и лености, поспешите возбудить их, проливая над ними слезы. Без сомнения, придет тот огонь и соединится с душами вашими, и — приобретшие его воскипят добрыми делами.

Преподобный Исаак Сирин

Огнь, возгоревшийся в сухих дровах, с трудом угашается, и если в сердце отрекшегося от мира западает Божия теплота, то воспламенение ее не угашается и она стремительнее огня. Когда сила вина войдет в члены, ум забывает строгость во всем: и памятование о Боге, когда овладеет пажитию в душе, истребляет в сердце памятование о всем видимом.

Преподобный Никодим Святогорец

О сердечной теплоте и об охлаждении и сухости сердца

Духовная в сердце теплота есть плод чувства к Богу и всему Божественному. Зарождение ее современно обращению к Богу в покаянии. Во время покаянных трудов над очищением сердца она все более и более усиливается, и из прерывающейся или по временам посещающей сердце, постепенно переходит в непрерывную, пока станет наконец состоянием сердца.

Когда св. Иоанн Лествичник советовал в одном месте: старайся всегда быть в чувстве к Богу и Божественному, то разумел сию теплоту. Всякий предмет, услаждающий сердце, и согревает его, потому теплот сердечных много. Духовная теплота порождается от воздействия на сердце духовных предметов, что бывает в порядке духовной жизни. Отличительная черта ее есть отрешение от всего тварного и окование внимания Богом и всем Божественным. По сей черте она отстоит от теплот душевных и телесных, как небо от земли.

Чувство духовной теплоты сосредоточенно и является простым и единичным, но в существе дела оно есть слитие воедино многих духовных движений, как луч солнца есть слитие семи радужных лучей. В нем есть благоговение, сокрушение, умиление, припадание, поклонение, святая ревность, боголюбие. Как все такие чувства духовные не вдруг установляются в сердце, так теплота духовная не вдруг делается достоянием нашего сердца.

Пока духовная в сердце теплота не сделается постоянным его состоянием, дотоле она приходит и отходит. Приходит или сама собой, как гость небесный, или бывает плодом духовных упражнений — чтения, размышления, молитвы, актов самоотвержения и добродеяния. Отходит, когда внимание отклонится от предметов духовных, а за ним и сердце вкусит и усладится чем недуховным. Этим погашается духовная теплота, как водою огонь.

Хочешь хранить духовную сию в сердце теплоту? Будь вниманием внутрь и молитвенно предстой Богу в сердце, не допускай блуждания помыслов рассеивающих, не впускай в сердце сочувствий к чему-либо душевному и плотскому, пресекай тотчас порождения многозаботливости, храни живой воспринятую тобою ревность о богоугождении и о спасении души, в делах же внешних блюди разумный строй, направляй их все к главной твоей цели и, делая одно, не обременяй мысли попечением о многом. Но, прибавлю: когда узнаешь сию теплоту, не можешь не усиливаться хранить ее, усиливаясь, станешь употреблять пригодные к тому средства, употребляя же их, увидишь, как тебе удобнее соблюсти свою теплоту. Если разумно возьмешься за сие дело, то теплота духовная сделается для тебя верной учительницей, как управляться со своим внутренним и как держать себя во внешних делах и во всем поведении своем, чтоб блюсти ее самую.

Сколь сладостно присутствие духовной теплоты в сердце, столь же горько, томительно и страшливо, когда она отойдет. Отходит она, как замечено, когда внимание и сердце отклонятся от духовного и обратятся к недуховному. Под этим разумеется не греховное что — ибо вкусивший духовной теплоты бывает уже на это не охоч — но вся душевно-телесная область, суетная, земная, тварная. Как только уклонится к сему внимание, духовная теплота тотчас понижается, когда же и сердце к тому прильнет, она совсем отходит и оставляет холодность ко всему Божественному и самому Богу, сопровождаясь и равнодушием ко всем духовным деланиям и занятиям, какие были держимы в видах хранения сей теплоты. Кто опомнится тотчас и поспешит поставить себя опять в свой обычный теплопроизводительный строй, теплота возвращается, скоро ли то или не так скоро.

Но кто не обратит на то внимания и по рассеянности, увлечению и самонадеянности позволит себе сознательно помедлить в этой охлаждающей атмосфере, и тем паче, если и делом поскользнется удовлетворить свои воскресающие при сем недуховные вкусы, у того и самая ревность о жизни духовной пошатнется, а то и совсем замрет. Последнее есть преддверие падения в прежние обычные грехи, которые и не замедлят постигнуть беспечного. Но опомнившийся и отсюда удобно возвращается к духовному строю своему.

Так всегда происходит охлаждение; бывает же это по нашей вине, именно, по ослаблению внимания и бдительности над собой: то по соблазнам окружающей труженика мирской среды, когда прелести мира, одуряющим образом воздействовав, похищают человека из себя самого, то по козням врага, ухищряющегося выманивать человека из себя вовне, в чем успевает он иногда, примешивая только к естественным движениям образов фантазии и свои, наипаче увлекательные, иногда воздействуя каким-то образом и на тело. Но какая бы причина ни была, действие охлаждения начинается выходом внимания извнутри и установляется в своем дальнейшем течении прилеплением сердца к чему-либо, сначала пустому и суетному, потом страстному и греховному. И в нем всегда виноват сам человек. Ибо ни мир, ни диавол не насилуют свободы, а соблазняют только ее.

Бывает охлаждение и отступление благодати. Духовная теплота в истинном своем виде есть плод присутствия в сердце благодати. Когда посещает благодать, на сердце тепло, а когда отходит — холодно. Отходит благодать, и когда человек сам выходит вовне к недолжным вещам. И тогда отхождение сие и есть и называется наказательным. Но иной раз благодать сама отходит в видах споспешествования духовному преуспеянию рабов Божиих. И тогда отхождение сие есть и называется обучительным. Но следствие и в этом случае то же — охлаждение, чувство пустоты в сердце, ибо отошел гость и посетитель. Разность в сих охлаждениях та, что виновное охлаждение расслабляет самую ревность о духовной жизни; охлаждение вследствие обучительного отступления благодати наиболее распаляет ее, что бывает и одной из целей отступления благодати обучительного.

Благодать Божия сама, обучительно, отступает по следующим причинам: чтобы раздражить ревность, которая иной раз ослабляется от длительности пребывания в покое, чтоб повнимательнее осмотрелся человек и отстранил сочувствия и занятия, которые не прямо принадлежат к богоугодной жизни и не в Боге конец свой имеют; чтобы восстановить в большей силе сознание и чувство, что все доброе, бывающее в нас, есть плод благодати Божией; чтоб на будущее время больше ценили Божии даяния, ревностнее заботились о хранении их и глубже смиренствовали; чтоб искреннее предавали себя в руки промышления Божия, с совершеннейшим самоотвержением и самоуничижением; чтоб не прилеплялись к самым духовным утешениям и не разделяли таким образом сердца своего надвое, когда Бог хочет, чтоб оно все Ему единому принадлежало; чтоб и при действии благодати Божией не опускали рук, но неусыпно работали на пути Божием, напрягая все силы свои, данные нам Богом именно для этого.

Таким образом, и когда охлаждение происходит от обучительного отступления благодати Божией, причиной тому служишь ты сам, ибо благодать Божия хотя отступает сама, но отступает, смотря на тебя. Посему, когда почувствуешь в себе охлаждение к вещам и занятиям духовным и ко всему Божественному, войди в себя и рассмотри, по какой причине оно произошло, и если в этом твоя вина, поспеши ее устранить и изгладить, ревнуя не о возвращении духовных утешений, а паче об уничтожении в себе того, что окажется неподобающим и Богу неугодным. Если же не увидишь ничего такого, покорись воле Божией, сказав в себе: так судил Бог, буди воля Твоя, Господи, на мне, немощном и ничего не стоящем. И затем терпи и жди, отнюдь не позволяя себе сколько-нибудь отступать от обычного порядка своей духовной жизни и духовных деланий и упражнений; побеждай напавшее безвкусие в них насильным себя к ним принуждением, не внимая отвлекающим от такого труда помыслам, будто такое занятие бесплодно; охотно испивай сию чашу горечи, говоря к Господу: виждь смирение мое и труд, и не остави милости Твоей от меня, — и воодушевляй себя на то верою, что чашу сию поднесла тебе любовь Божия, желающая тебе большего совершенства духовного.

Не на Фавор только охотно иди во след Господа, но и на Голгофу, т. е. не тогда только, когда чувствуешь внутрь себя Божественный свет и духовные утешения и радости, но и когда нападают омрачения, скорби, туги и горечи, которые приходится иной раз вкушать душе от демонских искушений, внутренних и внешних. Пусть даже охлаждение это будет сопровождаемо таким омрачением и смущением, что ты не будешь знать, что тебе делать и куда обратиться, не бойся и при этом, но стой твердо в своем чине, держись на кресте сем благопокорно, далеко отревая от себя всякое земное утешение, которое вздумает предлагать мир или плоть, по наущениям врага. Старайся также скрывать сию немощь свою от всякого лица и не говори о ней никому, кроме духовного отца своего, не жалуясь, однако ж, на посланную тебе тяготу, а скорее ищи научения, как на будущее время избегать ее, а эту благодушно перенесть, пока Богу угодно будет держать тебя в ней.

Молитвы же твои, причащение и другие духовные упражнения, продолжая совершать, как обычно, совершай не для получения сладостей духовных, не для того, чтоб быть сняту с настоящего креста, но для того, чтоб дарована была тебе сила благодушно пребывать на нем во славу распеншагося за нас Христа Господа и всегда жить, и действовать так, как сие Ему благоугодно. Если иной раз и не можешь ты в этом состоянии молиться и в благих пребывать помышлениях, как обычно бывало, по причине великого омрачения и смущения ума, делай все сие как можешь, только без лености и поблажки себе; и то, чего не можешь ты явить в совершенстве делом, будет принято явленным в совершенстве по желанию твоему, исканию и усилию. Пребудь в сем желании, искании и усилии и увидишь дивные плоды того — воодушевление и силу, кои преисполнят душу твою.

Предложу тебе образчик того, как прилично тебе взывать к Богу во время такого омрачения ума твоего. Взывай: Вскую прискорбна еси, душе моя? И вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему: (Ты) спасение лица моего, и Бог мой (Пс.42:5). Вскую, Господи, отступил Ты далече от меня и презираеши меня, сущего в скорбех (Пс.9:22)? Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене (Пс.37:22). Припомни молитву, какою, по вдохновению Божию, молилась Сарра, возлюбленная жена Товии, во время скорби своей, и ее употреби, живым взывая гласом: «Верно ведает всякий, работающий Тебе, Господи, что жизнь сия, если будет под испытанием, увенчается, и если в скорби будет, избавление приимет, и в самом истлении не прейдет по милости Твоей. Ты не радуешься о погибели нашей, но после бури и волн подаешь отишие, и после плача и слез изливаешь радость. Буди имя Твое благословенно во веки, Боже Израилев!»

Приводи на память и Христа Господа, Который в саду Гефсиманском и на кресте, по причине безмерных страданий, чувствовал Себя оставленным от Отца Своего Небесного, и, чувствуя себя, в настоящем твоем положении, сущим на кресте, взывай от сердца Его словами: Твоя да будет, Господи, воля! Да будет, не якоже аз хочу, но якоже Ты (Мф.26:39)! Действуя так, сделаешь, что терпение твое и твоя молитва будут возноситься горе пред лице Бога, как пламя жертвы сердца твоего. И ты засвидетельствуешь сим, что тебя преисполняет живая готовность воли, с крепкою, как смерть, любовию следовать за Христом Господом с крестом на раменах по каждой стезе, по какой бы Он ни призывал тебя к Себе. Се истинная жизнь по Богу! Желать и искать Бога ради Бога, и иметь Его, и вкушать так и в такой мере, как и в какой Он того хочет. Если б люди вступали на путь жизни по Богу с таким настроением и твердостью его измеряли свои успехи в сем течении, а не приливами духовных сладостей и утешений, то они не были бы так удобно прельщаемы ни сами по себе, ни по козням врага и не томились бы бесполезно, а иной раз до роптания, встречая сухости и охлаждения, а напротив, с благодарностью принимали их и перетерпевали в уверенности, что поелику так хочет Бог, то это случилось во благо им, и, не обращая на них внимания, с большею ревностью и с более самоотверженным себя насилованием продолжали идти путем богоугодной жизни по всем заведенным порядкам ее.