Существует прямая зависимость умножения населения от сущности правителя. Традиционные народы растут в числе при сильном правителе. Точно также, как если бы в семье был строгий отец, степь плодоносила именно при диктаторах. При демократах она разваливалась на междоусобные распри. Традиционные люди ждут жесткую справедливую руку, как дети ждут с работы строгого, но авторитетного отца.

Мы — традиционный народ. Нам нужны гарантии порядка. Нам всегда необходим авторитетный вождь.

Если твой народ не готов к демократии, то поддерживай существующий порядок.

В РК должна быть жесткая исполнительная власть. Другого пока не дано. Иначе все пойдет в разнос. Сегодня даже коррупционная власть выполняет эту задачу. Кругом коррупция? Здесь вопрос. А что на востоке есть не коррупция? И что для востока есть хорошо и что есть плохо?

Замена восточных коррупционеров на других восточных «не коррупционеров» ничего не даст. Почему? Да потому что все независимые республики после 1991 года возглавили традиционалисты. Да-да, те самые, что все время говорят о приверженности демократии и про открытое общество.

Конечно это все просто дань моде. Кроме того, власть предержащим выгодно так говорить. Все эти люди все равно родились на востоке. Для традиционалистов всегда важен их личный статус (следовательно, материальный достаток). Поэтому они так говорят. Поэтому они так полюбили демократию. Если народ на 90% состоит из традиционалистов, даже в той или иной степени грамотных и образованных, каждый очередной традиционалист будет думать о своем статусе. Если есть статус, будет и достаток. А говорить можно что угодно. Кто же захочет все потерять?

Таким образом, замена скромных коррупционеров на крикливых патриотов ничего не даст. Совершенно ничего. В РК должна быть сильная исполнительная власть, вот и все. Сильная власть и все. Даже так называемая нечестная исполнительная власть лучше майдана. Хотя в исключительном варианте лучше конечно честная. Но такую нужно заслужить кропотливой работой. «Ask not what your country can do for you, ask what you can do foryour country», — как говорил американский президент. Ведь сегодня никто работать не хочет. Хочет богатеть и всем показать. Отсюда все беды.

ГЛАВА I

ВОСТОК БЕЗ СОЛНЦА

«Восток — это восток, а запад — это запад и вместе им не сойтись»

Р. Киплинг

Степная Евразия никогда не будет либеральной. Потому что основное занятие кочевников — это кочевье и борьба (война) за новые кочевья. Но никак не торговля. Во всяком случае так продолжалось веками. Это культура.

Та европейская модель, что привлекает нашу молодую буржуазию через мягкую силу и влияние Европы, формировалась как минимум два прошлых века — очень далеко от степных просторов. То есть через восемь поколений, самый минимум 4—5 поколений европейцев, чтобы европейцы стали нынешними европейцами.

А наши азиаты хотят все сделать с наскока?

Или что хотят сделать с азиатами?

Мы сами что то хотим или над нами проводят эксперименты? Не исключено, что наши желания используются третьей силой. Иногда похоже, что наша молодая буржуазия такая быстрая и ненасытная, самодовольная, тщеславная, любит шик и показуху, может от того, что они слишком быстро поднялись и разбогатели? Как говорится, из грязи в князи.

Никогда мы не занимались коммерцией. У казахов никогда не было той культуры собственности как на Западе. Все было общее, -для всего рода, тем более земля была общая. Какая же тут может быть торговля?

Это касается всех без исключения, сверху донизу от олигархов до мелких торгашей лоточников. Почти что тотальное качество. Даже правила городской морали и приличия были привиты не европейскими, а советскими институтами культуры. Оттого и не понятно, кто торгует и чем торгует, и зачем торгует. Ясно ведь, зачем. Чтобы обогатиться. Остальное — показуха и подражание, подражание и показуха, прочие ужимки про демократию — на самой высокой ветке и на самой низкой ноте. Это больше показывают наши комплексы, чем самоуважение. А что надо в первую очередь, если не самоуважение? (Только не говорите, что самоуважения можно достичь одним переодеванием во фраки. Или, наоборот, в фольклорные халаты по праздникам. Даже с пересаживанием с жигули на мерседесы это не показатель. Это статусная показуха).

Демократия быстро пролетела, когда нужно было оприходовать наследство и достояния СССР. Когда всю инфраструктуру и ресурсы нужно было приватизировать, взять, что называется, в мохнатые руки. Здесь рынок конечно им помог. Дальше подражать нечему. Разве что демагогией и с отрядами правозащитников можно. Как только стало чего то не хватать, раздача больших кусков собственности осложнилась, сразу возникли конфликты на самом верху (или возникнут неизбежно еще). Там, наверху вроде бы уже избавились от опальных олигархов. Но это ничего не значит

Потому что все оппозиционеры — это бывшие крупные чиновники.

Сейчас фонды раздачи и либерализма (значит и свободы) еще более сжались. Раздавать больше нечего. Оттого везде и всюду на пространстве бывшего СССР появились уже разные крикуны, оппозиционеры самого мелкого пошиба. Это наемная мелюзга — безработные, потерявшие всякую надежду и опору люди. Мораль обезобразилась повсюду. Среди активистов местной оппозиции появились откровенно психические больные. Да -да. Иначе не скажешь. Только почти люмпены и психи согласились быть оппозицонерами — помощниками опальных олигархов.

Иначе не проживешь?

А что делать? Выхода нет. «Психи» нетерпеливы очень. Хотят все сразу.

Опальные олигархи показывали всему миру, как преследуют и бьют этих несчастных. Но судьба подобных бедолаг им никогда не была интересна. Это просто расходный материал, пушечное мясо. Они хотели показать, как лютует автократия, режим локального тирана. Так патриоты запели одну песню с либералами: западные фонды также подыскивали для них маргиналов. Маргиналы, люмпены получали вознаграждение в долларах. В долларах! Это фантастическое везение. Эти головы готовы положить свои головы на плаху во имя дяди Сороса. Это невероятная для них удача! И невероятная нищета человеческого духа. Вот что такое демкратия на деле. Не каждому бездельнику, никому ненужному человеку, в том числе и своей родне ненужному, так везет. А кто сейчас кому нужен? Спасайся кто может! У нас сейчас любят только богатых родственников. Такие маргиналы занимаются провокациями в социальных сетях — зовут на митинги. Какая им разница, что будет с нашим хрупким государством завтра. Главное, что кураторы выдали им сегодня доллары. Если они не будут призывать на бунт, кураторы будут искать других провокаторов. Я повторяю: это несчастные люди, они обиделись на всех, в том числе и на свою родню, на всех людей, на государство. Они ночью не спят — плачут. А кто в наше продажное — рыночное время может сохранить в себе человека? Нормальных людей становится меньше с каждым днем. А вот готовых продавать или продаваться очень много.

Означает ли это, что следующая станция — это отбор у «коррупционеров» и передача своим «оппозиционерам», по другому значит майдан? И новые выскочки, так называемые уличные оппозиционеры что-то получат?

На что они надеются?

Каждый современный активист с улицы, похоже, хочет только одного, — денег. Каждому перепадет, они думают. Я уже приводил пример провокаторов, для которых долларовые подачки — это огромные деньги. (Я сам был пятнадцать лет в оппозиции. И знаю, каких людей отбирали олигархи для своих провокаций. Они такие жадные и недалекие эти люди. Просто позорные идиоты. Ничего не видят, кроме наживы).

Здесь снова восток возьмет свое: появятся другие кланы, не менее, а может и более жадных паразитов.

Ни один восточный человек в либеральном тренде не будет гражданином, кроме статуса самого первого паразита. Я уже сказал: гражданское чувство формируется веками — из поколения в поколение, от отца сыну. Это культура. И это надо запомнить. О гражданской ответственности будут говорить все «оппозиционеры». Таково наше не просто воспитание, а культура.

А кто не смог попасть в кабинеты, кого сняли с должности за коррупцию или в результате борьбы, тот сразу оппозиционер? Видел я этих оппозиционеров.

Однако у восточных людей просто аллергия на свободу.

Чем больше говорят в степи про свободу, тем шире и толще аркан на шее всех остальных несвободных.

Вот оттого, что мы не способные на демократию, вот так вот сразу.

Ревкон предлагает готовиться хотя бы к ограниченной модели договора. Ревкон будет готовить людей к договору на основе нашей культуры и восточных интересов. Ревкон будет готовить лидера, которому будут подражать все, в том числе и зараженные легкими деньгами люди. Возможностью получить куш и ничего не делать для государства — это вчерашний день. Это люди из первого потока (буржуазии). Если нет долгой урбанизации в условиях торговли, значит население будет подражать только лидеру — кумиру. Настоящему природному лидеру. Давайте же «нарисуем» вместе этого желаемого лидера зелота.

ГЛАВА II

В ЧЕМ НАША СИЛА

«Одна из самых трусливых вещей, которые делают обычные люди, — это закрывать глаза на факты»

К. С. Левис

В чем наша сила? Удивительное дело: наша сила в нашей же якобы демократической убогости. Это я инерцию назваю убогостью. Хотя казахи веками, то есть всегда кочевали степенно. И не посрадали от этого.

Часть 1. Внешние признаки консерватизма

Почему в пост традиционном обществе нет демократии. Почему нельзя построить демократию.

Потому что в традиционном обществе живут традиционные люди. И мы, казахи — традионщики. Это правда.

1. Борьба за место.

В традиционном мире главная задача — выбиться в люди, занять почетное место и продержаться на почетном ложе как можно дольше.

Косвенные признаки такого поведения.

Ни один начальник и уважаемое лицо никак не хочет уходить, освободить место, покинуть кабинет. Со стороны это видно хорошо до удивления. До такой степени, что в таком обществе кажется, что общество старится вместе с элитой. Если это вождь, то время определяется эпохой данного вождя. Вместе с вождем долго и упорно старятся, не желают уходить в отставку одни и те же политики (которых вождь и назначил быть«политиками» — ха-ха-ха). Одни и те же публичные фигуры маячат в эфире и не отключаются от публики. Одни и те же писателей пишут книги о вожде и его политиках. Одни и те же дикторы сообщают, что политики делали сегодня, что политики делали вчера, что еще будут делать политики. Всё — в радужных тонах. Придворные поэты пишут оды, музицируют марши композиторы, какую то неземную часть, божественные пятна находят на теле вождя местные философы. Оппозиционеры говорят о культе, певцы поют оды. Это разность потенциалов. Горы и впадина. Все сразу и одновременно. Это Азия, братан! Даже попсовые певцы не хотят исчезать из эфира. Гимны поют, потеют руками. Ощущение, что в традиционном обществе буквально все потеют и выходят вперед ногами. Какие бессмертые глупцы. Подражают первому лицу? Да, несомненно.

Вперед ногами выходит все население.

Но так быть не может.

Традиция выхода вперед ногами тотальная. Если же кто то из сливок общества не продержится, его скинут, снимут с работы — подсидят конкуренты или сам уйдет. Он знает и все в курсе, что отныне он никому не нужен. С того момента — если он на самом деле уйдет, он уже никто — не начальник, не мудрец, не философ, не певец никакой. Не о ком петь, некого восхвалять, некому ему лизать? Его все забывают и проходят мимо. Даже очень хорошие знакомые перестают здороваться. Это вселяет страх. Подстегивает сидеть до конца на должности, в кресле. И начальников, и политиков (никчемных), и певцов (бездарных) такая перспектива настораживает одновременно. Никто не хочет уходить. Пока всех на самом деле буквально не вынесут вперед ногами.

2. Поиск крыши.

Люди, которые не попадают в категорию уважаемых, звезд, авторитетов все время находятся в поиске таких авторитетов, чтобы спрятаться под их авторитетом. Что бы сказать: «Он — мой родственник, мой знакомый, он мой кумир и я его очень уважаю. Люблю на всю жизнь». Хотя любовь эта конечно искусственная. В конкурентной среде фанатиков без прямого родства единственное средство выделиться — это признаться в безграничной любви. Отсюда вероятное накопление культа. Я уже не говорю про власть, про людей власти, про вождя не говорю даже -даже. Это видно всем. Это все понятно всем. Вождь просто обречен на всенародную любовь и обожание всех подданных. Если все хотят кого то любить, то этот человек — вождь.

А кто в расположился же на самом дне, в самом конце пирамиды, тот никому не интересен и всеми же презираем.

Отсюда самый большой потенциал только у вождя. Кто с этим не согласен, тот пострадает.

Все будут признаваться в любви, а другие боятся это не делать.

Если вождь заметит, что некто не проявляет активную любовь или ему нашепчут недруги про этого несчастного невезучего, то ему сразу конец. Не буквальный. Речь идет о карьере.

Вместе с рынком любовь к авторитетам нарастает и культ. Поле авторитетов сужается до кучки людей и одной фигуры вождя во имя конкретных целей каждого «любящего» без оглядки человека. Таким образом, смыслом работы становится не сама работа, не профессия и не профессионализм, а выражение преданности. Преданность становится обязательной «работой». За преданность прощаются даже коррупционные уголовные преступления. Категория вне избранного круга, да и сам круг избранных находится в вечном поиске прикрытия — крыши по современному. Самой большой защитой населения становится — становится неизбежно отец народов. В Азии таких «отцов» полно. Больше нигде нет.

ГЛАВА III

А СУДЬИ КТО?

Когда варвары взяли Рим, они могли только грабить и убивать. Грабители и убийцы не отвечали и не могли ответить за свои преступления. А судьи кто?

Сакральное нововведение времен кровавой монархии русских царей Романовых здесь получает новые краски. Судьи — только потомки, а судья — история. Для современников, если они римляне, то это — горе побежденным, сразу же. Так еще великих римлян варвары готы приговорили к дани. Если же судьи такие же варвары сегодня, то варварам положено грабить и приносить добычу в семью. Семья варвара не осудит, а поддержит. Потому только варвары несут добычу в дома до сих пор. Варвары никогда не думают о государстве. Только о своей семье они думают.

Идеологи либерализма утверждают.

Если всех зерефов (традиционных людей) наделить собственностью, то они автоматически станут демократами. Настолько ответственными, что со временем потребуют демократию и изведут коррупцию. Так ли это?

Но что видим мы.

Мы видим, что зерефы обогащаются и не хотят отвечать ни за что.

Наоборот, они несут все в семью и возводят для семьи большие особняки, чтобы показать всем свои успехи. Стыдно быть бедным — это да. Но не стыдно быть такими богатыми. Им все равно, что творится вокруг их замков. Главное, что им хорошо. Что происходит вокруг беззаконие, коррупция, поборы. Какая разница? Главное моей семье хорошо.

Более того, любой такой начальник, он же коррупционер вызывает у традиционных людей понимание: " Может быть он жадный, недалекий человек, глупец, но все делает во имя семьи — молодец! Любой другой зереф на его месте делал бы то же самое, и до бесконечности. Может кто-то удивляется, что большим коррупционеров никто не трогает? Если осудят, то быстро амнистируют. Это значит только одно: коррупционер коррупционеру руку моет.

Ответ. Они все несут в семью. Какие могут быть вопросы, что никто не осуждает сурово, прямо и косвенно? С позиции традиции и глубины веков — это все нормально. Кто больше всех принесет в грот, в пещеру, в логово, тот настоящий воин…

Кто же осуждает косвенно?

Кто-то, может быть забыл, о своей семье? Или может быть сравнивает — сопоставляет чужую семью и чужую судьбу? Я подозреваю, что это сравнение просто от жадности. Потому что в традиции нет других мотивов. Косвенный обличитель коррупционера — это слабый воин и не больше. Он слаб, и он завидует. Ничего в грот не принес. Особняк не построил. Одном словом лох и неудачник. Вот так традиция встретилась с демократией и они"поженилась».

А вот теперь примеры.

Когда варвары пограбили Рим и римляне разбежались, после грабежа Вечный город как бы исчез. То есть он был — богатый и красивый, когда-то, совсем недавно, но его сразу не стало. Что называли Римом, превратилось в какое — то готское село с таким же готским пейзажем. Готы пастухи до захвата и грабежа Рима пасли только скот и воевали с другими готами? Римляне знали закон, они его и придумали. Готы жили по неформальному племенному закону. Одни закон знали, другие не знали. Победили те, кто не знали, смотрели на мир проще. Вот и весь сказ. Ученье — ни свет никакой, а гарантия гибели?

А почему. Какой же закон у традиционщиков?

Натуральный человек обязан знать, что каждый его поступок будет оценен его кланом. Оттого консерватор щедр и отзывчив, но не к чужим, а только к людям своего клана (то есть к своим родственникам). Самый авторитетный лидер это тот, кто раздаривает, делает подарки народу. (В Саудовской Аравии шейхи до сих пор так делают — раздают подарки: древние шейхи так делали тысяча лет назад. Но ведь современные арабы шейхи — цивилизованные, культурные люди)

Откуда в средневековье появились замки. Раньше их не было.

Если так случилось, что варвары (не только готы, но вандалы, аланы, гунны) разбрелись по свободной земле, откуда сбежали бывшие хозяева. Что им тут было делать? Перед кем держать ответ? Ведь римлян на месте не было. Значит новые варвары — жители новой Европы ни за что не отвечали. Каждый варвар — сам себе господин — вчера и сегодня, а все награбленное добро положит в заветном месте. Построит неприступную крепость, чтобы защититься от других, точно таких же варваров: откопает яму вокруг неприступных стен, пустит в ров воду — вот вам и средневековый замок- крепость. (Вы наблюдаете такие замки теперь? Я тоже вижу. Хотя на дворе XXI век. Рва с водой, чтобы утонули непрошенные гости сейчас вроде бы нет, но даже у мелких торгашей заборы высокие это точно)

Современные особняки — это почти средневековые замки как свидетели отсутствия ответственности и идеи?

Да, это так. Все либеральные пропагантисты не просто так агитируют, что все идеи устарели. Идеи то может быть устарели, но зерефы продолжают таскать в свои «замки».

Нет родни и судей нет. Нет судей, значит я сам себе судья, хочу растопчу конем, хочу задавлю джипом. А перед кем отвечать? Да они такие же, как и я, только у них нет коня и замка (особняка, счета, джипа) Так традиционные люди приучаются сосуществовать в новом средневековье, которое они создают как бы нехотя. Кто хочет защиты, должен работать на хозяина, того запускают внутрь. Кто не хочет защиты, тот будет ходить без крыши и защиты. Традиционные люди сами источники своих средневековых бед.

Средневековье наступит точно и незримо, пока какие-то там борцы с коррупций соорудят демократию. После конца Рима не было никакой демократии одну тысячу с лишним лет. Если даже борцы и соорудят сами ли или с помощью запада демократию, то это все равно будет замок с новыми феодалами и вассалами. Так было всегда. Значит не в демократии все дело.

ГЛАВА IV

КОГДА ОППОЗИЦИОНЕР ХУЖЕ ЧИНОВНИКА

Дружба против крови.

Откуда диктатура идет, и куда она ведет.

Традиционная элита всегда хотела и могла выделиться и отделиться от остальной толпы. Вначале под толпой понималась жители одного селения и многочисленная близкая — дальняя родня. А закон рода обязывает заботиться о родной крови. Родственники обязаны помогать друг другу. Эти правила касаются и племенной верхушки. Жить по другому они не могли и не думали. Любое подобное селение было коллективом взаимопомощи и взаимной поддержки. Эта картина повторяется до сих пор.

Наверное, наступает такой момент, когда подобная забота начинает напрягать собственную элиту. Может, кто-то сильно поднимается над остальными, может нет возможности защищать других или кормить? Это пока не видно и неизвестно. Каждый случай требует конкретного ответа. А может быть, родня сама обленилась, не хочет идти воевать — за вождя, или просто за трофеи. Может, никто из родственников вообще не хочет работать. Сегодня таких ленивых родственников везде полно. Не хотят работать и все (не выгонит же родной дядя из фирмы). Кроме того, среди родни всегда есть конкуренты. Иногда даже самые единокровные братья и близкая родня становились злейшими врагами, этому есть тысяча примеров. Особенно когда надо было делить наследство. В общем, будем считать, что некая элита хочет уже отделиться от родни, чтобы всем было ясно видно, что она — элита. На словах все мы люди, может быть даже из одного аула все. Может быть, мы братья по крови, граждане одного государства, а сами непременно хотим получить больше всех. Больше чем «не братья» и не граждане. Эти две тенденции братского лицемерия и тут же борьбы за власть просто так не отнять. Сразу не видно, даже не понятно, что на самом деле важнее. С одной стороны все люди с периферии показывают на пирах, что они очень близкие, незаменимые, — настоящая родня. С другой стороны кажется, что нет конкуренции злее, чем конкуренция внутри этой самой родни и этого самого близкого круга.

Такая же ситуация возможна и на самом верху.

С одной стороны традиционная власть нажимает на родство: мы — один народ мол, одна страна. А с другой стороны этому народу кажется, что люди со стороны, то есть чужие совершенно люди были лучше, менее алчными, чем свои. Получается, условному брату лучше дружить или точнее быть в союзе с чужим по крови человеком, а народу с — казалось бы, чужим на первый взгляд народом. Здесь ни при чем ни родная кровь, ни обязанность уступать старшему в иерархии. При современном рынке главный девиз: ты мне — я тебе. А все остальное — это сопутствующее лицемерие. Всем ясно, что делать: ты мне услугу, я тебе услугу, ты мне союз, а я тебе союзный договор.

Почему люди одной крови, одного племени и одной культуры такие?

Более деспотичны по отношению к своим людям. Например, банкиры, родом из провинции дерут драконовские проценты с местного населения. Где же родство? Где же солидарность?

Причина №1.

Радикальное желание выделиться и подняться над всеми. Больше всех характерно изгоям. Первая страсть — это страсть доказать и отомстить. Помните судьбу Темуджина, который стал Чингисханам? Он доказал и отомстил такой родне.

Есть люди, которые найдут ответ в гумилевской пассионарности. Не всем дано, мол, подняться со дна. Это только избранные могут. А субпассионариях все равно, им нечем доказывать.

Искать энергию в людях, потому что где-то образовалась трещина в земной коре, это, по меньше мере, смешно. Только двухцветием родоплеменной души, существованием в мире резких категорий свой-чужой, хорошо — плохо, друг — враг, можно — нельзя можно найти ответ: почему если нечто отрицается, то очень четко, если что-то отталкивается, то очень грубо. Элита значит элита. Давить так давить. Мир традиции, консервативный мир — это мир контрастов и давления.

Навязывание родства вместе с ответственностью за толпу, потом резкое отрицание создает явление феодального доминирования или отталкивания. От обратного: за или против, нет или да, брат или чужой и так далее. Этот мир двухцветен. Родственные люди на момент кризиса, а это может быть из-за поажения и сужения ареала обитания, да хотя бы даже от голода хотят резко отделиться — спрятаться в своих домах. Феодалы всегда прячутся за высокими стенами замков. Чиновники прикрываюся законами, которые сами же придумали (чуть не сказал, сами откапывают в виде рва с водой). Ну и во дворцах своих отсиживаются под охраной тоже.

Долой родство! Головокружение от успехов.

Но элита может сильно выделиться и от череды побед. Головокружение традиционной элиты.

Они захотят огородиться от людей и оставить только дворовую и преданную челядь. Эта преданная по собачьи челядь — весьма характерное сопровождение феодализма. При монархии все помещения забиты слугами. Если какая-то другая группа родственников захочет что-то сказать, появится претендент на кресло, это будет означать войну двух феодалов. Ни больше ни меньше.

Но если надо противостоять другим народам, то самый близкий круг может сыграть роль друга, хотя родня или друзья могут сыграть за себя. В любом случае, когда-нибудь появится желание безраздельного тотального господства у любого из друзей-союзников. Если традиционная культура остается главной в этой местности, то каждый такой вождь — феодальный лидер будет стремиться избавиться от любых конкурентов, чего бы это не стоило. (Это было, даже когда был советский народ, был Союз. Как явление пролетарской солидарности и интернационализма. Личная вражда большевистских вождей привела к репрессиям, к ГУЛАГу и расстрелам).

Напоминания, что мы де — один народ, одна семья, одна страна будут и при этом. И в это самое время народ обязательно будет ощущать, что-то очень тяжелое давит на спину. На одну семью, один народ, одну страну, как ни странно, может давит «сапог» лидера и его придворной челяди — все тот же старый феодальный сапог. Тот, кто является братом или во всяком случае считается братом, отцом или сыном, давит и давит на других «родственников» в прямом смысле. Эти самые сыновья буквально вышли из народа из самых его глубин и ниш проросли. Вся придворная челядь в, начищенных до блеска сапогах, т охраняет тайну любого внеэлитного происхождения.

Итак, получается что?

Что сам род или народ, или союз племен выбирает или старается выделить из себя не самых родовитых, но самых темпераментных (а по- современному просто беспринципных). И во имя доказательства своего превосходства их ноги в сапогах становится все тяжелее и тяжелей. Нарастают явления произола. Традиционная элита окукливается в узкий и ненавистный (или хотя бы неприятный) круг. И это не одно и не частное явление. Это система. Это культура. Я хозяин, ты — никто.

Выходит что? Надо просто дать им успокоиться.

Надо дать такой верховной родне возможность успокоиться. Дать понять, что да, мы — народ признаем их элитой, избранными судьбой и наследниками. Что мы не претендуем на их места и богатство. Пусть веселятся своем высоком шатре. Мы не навязываемся к ним в родственники и не хотим пополнить придворную челядь. Хотя при подобной культуре (по ревкону значит рефлексии) зеремиды любят преданных людей, напоминающих собак. Кто хочет разбогатеть, тот пусть и старается. Противоречие традиционного народа можно решить очень просто: чтобы другая «родня» не искала друга, а потом не искала союзников на стороне у соседей, всякие оппозиционеры — нарушители братства должны быть вне закона. В феодальной среде не может получится ничего оппозиционного. Только феодал против феодала. Опальные олиграхи будут искать несколько «психов», которык будут устраивать одиночные пикеты, ходить с плакатами, провоцировать полицию. Товарищи будут снимать как разозленные полицейские жестко пакуют «психов», передадут снимки олигархам. Через два часа весь мир увидит какая бесчеловечная дикатура не соблюдает права человека. Вот весь возможный арсенал в консервативной среде. Из кого тут можно выбирать? Законы природы не меняются по заказу политики. Из головастика обязательно получится лягушка. Ну и что, что мекий головастик слишком быстрый?

Кто против консервативного братства, тот вызывает хаос.

Тот желает поймать рыбку в мутной воде. И вообще собаки (холуи) тут лучше оппозиционеров. От них меньше вреда. Новые господа начнут подбирать для себя не только родных братьев, но и очередную прислугу.

Причина №2

Что пост родовые люди не знают, что такое дружба, но знают, что такое родство, мы уже знаем. Дружба — это мягкое явление вне родового жесткого поля и категоричности: свой — чужой, друг — враг, хорошо — плохо. Потому родовая или пост родовая фикция всегда стремиться уйти от жесткого сцепления с родней, показать, кто есть я, а кто есть вы. Те, кто не знает дружбы и не знал, тот всегда желает усилить отсутствие дружбы, с родней или народом, разницы никакой. Там где появляется народ, в общем так, на первое место всегда выходит дружба. Дружба или солидарность правителей и так называемых граждан. Но там, где граждан нет, просто потому что нет дружбы, а есть кровное родство или пост родство, как хотите это и называйте, в общем нет людей, водящих друг с другом дружбу, там будут одни приказы и диктат. С родней дружбу водить нельзя. Тогда они придут и не будут ничего делать. Все бездельниками станут. Все придут, чтобы править и обогащаться вместе со своими братьями, своей родней близкой и дальней. Другие же, кто не состоит в прямом родстве, будут настаивать, что и они — один народ: «Правитель, зачем ты нас обижаешь?»

А кто же будет тогда работать? Самое главное, физический труд становится тут же уделом низких сословий, почти рабов. Это другой вопрос, кто работает, а кто только ест.

Глоссарий

зереф — традиционный человек, живет по обычаю или по указке старшего по возрасту. Оттого рефлексия низкая или слабая (рефлексия зеро) Какая может быть рефлексия, если все поступки поставлены другими, более старшими;

рефаг — торговый человек, его предки несколько поколений жили при рынке, это скорее циничный человек или циник, оттого рефлексия высокая, но утилитарная (рефаг с подвохом хочет найти покупателя лузера везде). «Наглая» рефлексия обмана;

зеремид — первое поколение рынка от традиционного населения, отдающее предпочтение все же традициям и послушанию старшим;

зефаг или зефа — первое поколение рынка от традиционного населения, мнящее себя рыночниками и либералами. Но это очень обманчивое самомнение (самообман) переходного традиционного населения. Они очень активны, в том числе и политически активны.

ГЛАВА V

ТЫ — ЛИЧНОСТЬ!

Пропаганда «ты -личность». Откуда она? Почему евразийское понимание героя идет в разрез толерантной торговле? Что отличает авторитетного пророка от равноправного гражданина? Чем традиционная воинственность отличается от торгашеского желания угодить?

Угодить кому? Покупателю конечно же. У торгаша личность — это покупатель. А вы что подумали? Что продавец считает кого то личностью?

Торгашу плевать, кто перед ним, его главная цель сбыть свой товар. Оттого он будет нахваливать урода, что тот красив, тупицу, что он крут, выскочку, что тот серьезен и так далее по списку Если нахваливаемый покупатель купит товар в лавке продавца, притом уйдет очень довольный собой, значит у продавца все получилось. И продавец про эту «личность» забудет. Продавец будет ждать нового покупателя.

Почему такая разница?

Да потому что европейская личность и права человека родились на рынке, а евразийский герой и боец в бою, в борьбе.

Оттого такое несовпадение. Любая лесть близка человеку слабому, мелкому, конечно тщеславному. Многие традиционные люди очень падки на лесть. Просто бери их голыми руками после пары комплиментов. Таким образом, европейская личность — это халява, которую подбирают задарма и ходят, чтобы ходить. И не просто так, а перед носом, перед всеми. Европейская личность оттого имеет элемент шоу, показухи, спекуляции, лицемерия, ханжества и всего того, что в евразийской не любят. Не оттого ли передовым отрядом «личностей» стали тут всякие извращенцы, психопаты, моральные уроды, бродяги, которые получили халявные деньги (оппозиционеры?) и взбесились? Если за такую «личность» еще и платят, то почему бы ею не побыть? «Ну, какая же это личность?» — подумает абориген. «Это чмо какое то». Но не долго. Весь вопрос в цене. Переубедить можно всех.

Рыночные «личности», обыватели (мелкая буржуазия по старому) конечно же любят людей с деньгами. Это не обязательно олигархи, но олигархи идут на первом месте. Рыночные личности (рефаги) бранят коррупционеров. Они делают такой праведный неподкупный вид. За крики и обличения коррупционеров им платят конечно другие коррупционеры и личности. Про эту схему локального противостояния власти и оппозиции мы уже писали. В общем не важно, откуда деньги, важно, обличать и, если возможно на камеру, чтобы был видно, что они- то же личности. Не оттого многие «личности» стали делать многочисленные нарциссические селфи? И вообще, чем больше эта свежая личность себя любит, тем больше он ваш клиент. Это еще Карнеги в своих бестселлерах описал…

Тотальное забивание сети селфи — это заражение вирусом личности на пустом месте.

На базаре. Где продают и покупают.

Пустые люди, известно, себя любят больше всего — бегут туда, где собираются самые пустые люди, пустые из пустых, но которых везде показывают и говорят про них — это звезды.

Оттого в звезды экрана и вообще в звезды «затесались» и совершенно пустые и никчемные либералы. (Один такой агитатор попал даже под уголовное наказание. Но для спонсоров извращенцы — самые подходящие. Извращенцы знают для чего стараются. Для чего им деньги, — на извращения). Если дяди с деньгами говорят, что личность совершает поступки, неважно какие, может извращения, если она ругает власть — это самая полезная личность.

В геополитическом противостоянии таким образом личность — это личность продажная, типа проститутки. Самое главное — это добить евразийскую личность, чтобы «не проституток» и не изващенцев вообще не осталось. Все кто готов продаться — отдаться таким образом, делает сознательный выбор не по убеждению, а по расчету. Если и продавец — личность, и покупатель — личность, -это уже полная гармония.

ГЛАВА VI

ОТЕЦ НАРОДА

Итак, традиционный народ — это почти ребенок. Если знать ребенка, то его легко направить. Автократу повезло с народом, — говорит оппозиция. Это на первый взгляд. Любой Улугбек, Троцкий или Акаев может потерять не только страну, но и такого «ребенка». Причем слабый вождь может не справиться (и от «ребенка» же и погибнуть). Это факты истории. Неужели современные казахи стоят на уровне советского народа из 30 -х годов? И ведь это неслучайное совпадение. Вся Средняя Азия состоит из традиционных народов до сих пор. В свое время они даже Советскую власть они встретили традиционно — тихо, скромно и незаметно. Ничего не изменилось и не поменялось, судя по всему и сейчас так Все просто сегодня вернулось на круги своя. Тихо, скромно, незаметно. Не надо расслабляться: в тихом омуте черти водятся.

А пока миллионы традиционных людей из поселков ринулись в большие города -административные центры (где в основном проживали не казахи). Не потому ли городское население было продвинуто, а приезжие, они же новоприбывшие им в рот смотрели? На то и города, чтобы ученикам смотреть в рот учителям. В городах всегда формировалась новая культура. Вот почему города всегда притягательны. Хотя любой человек всегда мог вырваться из провинции и переехать в город. Там выучиться и стать таким же авторитетом для своей родни. Никто не мешал. А смотреть в рот — это культура такая, почти сыновья почтительность. Всем авторитетным людям как и учителям традиционные люди смотрели в рот. Это от воспитания и дисциплины зависит.

Только -только казахов поглощала городская жизнь, советская власть, урбанизация, теперь вот с вместе с рынком поглощает рыночная культура.

И казахи, приученные отвечать только перед родом своим, (перед родом еще может быть, но пока не перед государством) учатся отвечать пока только перед своими семьями. В случае удачи степняки в прошлом и сейчас охотно зовут на свои пиры, — удачливые, уважаемые казахи всех зовут в гости — это нормально. Чтобы показать свой высокий уровень. Другой причины звать гостей у традиционных народов нет. Это культура такая. Это традиция — звать гостей. Одно другому не мешает.

Наконец, бывшие кочевники боятся потерять, даже сами не знают что. В конце концов, ребенок тоже боится потеряться. Оттого многие казахи мусульмане все время говорят шукур, что означает «от добра добра не ищут». Значит у нас все хорошо. И мы все проговорим хором: «Аллага шукур». И все будем довольные.

Это все таки уровень запретов или самый первый уровень табу.

Не потерять лицо, все равно что не потерять баранов. Это такой ведь убыток. Оттого степняки в прошлом не приучены к другому типу ответственности, кроме ответственности перед своими сородичами, а теперь просто знакомыми. Но не баранам же показывать показывать свой статус? (хотя конечно эта «ответственность» перед знакомыми и родней больше напоминает показуху, понты по-современному говоря). Так почему же Ельбасы (или Путин на севере), которому повезло с народом (народом, который боится потерять нетеряемое-показуху или сам не знает что) не приструнит своих коррупционеров, а вернее свою челядь? Ведь все коррупционеры — это его чиновники. Не забываем, что Сталин вел политику на основе государственной собственности, а Ельбасы руководит казахским рынком после всеобщей приватизации. Ему легче и труднее. Но Елбасы есть Елбасы, он что-нибудь придумает..

Если народ — ребенок, то у народа ребенка должен быть отец. Это раз.

Или отец народа Ельбасы — все сходится. Культ и слава возникают не на пустом месте. Такое же самое явление было есть и будет у всех недоурбанизированных традиционных народов, которые боятся потерять любые крохи, что отмерила им история.

Коррупционеры как субъекты рынка. Консерватизм и демократия так проросли друг в друга. Это два.

И репрессировать никто не спешит, потому что рыночные агрегаты несколько иные, чем консервативные (Что мог делать Сталин? Только наказывать и убеждать. При рынке всегда есть деньги и интерес) Для рынка нужны субъекты рынка. Чтобы рынок хоть как то функционировал, даже в виде профанации и понтов: субъекты рынка нужны, а значит нужны и коррупционеры как субъекты. Ельбасы может отобрать у конкурентов все, если захочет конечно. Они так и сказал: " Я могу отвести вас, куда захочу» (то есть отведу и могу под суд отдать. В этом смысле Путину намного труднее. Хотя Путин и автократ, но все таки не такой). Но тогда он останется один.

А может быть он снова сделает попытку вырастить вокруг себя молодых чиновников (только не родственников!)?

Традиционный мир не может без коррупции?

И в этом самом рынке субъекты коррупции себя отлично чувствуют… Ответ простой. Потому что основа традиции — семья. А традиционный человек думает о семье. Таково завещание или закон предков. Никуда от этого не уйти. Восточный тупик?

ГЛАВА VII

НАРОД ШУКУР

Что есть наша опора в качающемся мире.

Почему местные каналы полны говорливыми пенсионерами и чиновниками.

Старики вещают с придыханием о былом величии (от времен Чингисхана. Хотя сами родились в СССР). Так сладко, что зритель верит, что они там жили. Чиновники в студии — очень редкое явление, в основном разная мелочь. Эти в основном оправдываются или отчитываются. Еще есть косноязычные политологи, несущие сущий бред (непременно с умным видом. Хотя уровень зрителей позволяет нести все — от Чингисхана до политологии). А также есть политики… Что еще?

Каналы были бы рады увидеть «рыбу» покрупнее. Но негласный статус, традиционный договор «впереди батьки в пекло не лезть» оставляет встречаться только с мелкой рыбешкой. Как я уже сказал, в студии приходят мелкие чиновники «замзамы» — очень испуганные люди, которые вообще бы сюда не приходили, но надо как то изображать единение с народом (демокатия, пусть декларативная, но обязывает, а скорее начальство заставляет. Только ЧП любого масштаба (несчастный случай с известным фигуристом Теном, например) гарантирует явление большого человека по меркам системы. Ответственные лица, чиновники, которые приходят, что называется отдуваться за всех, формально за этот участок рыботы, где произошло ЧП. Вообще все консервативные люди придерживаются тактики «лишний раз не светиться». Все знают: инициатива наказуема.

Но даже среди министров появились совсем молодые лица. Они кажутся всегда также несколько запуганными и зажатыми.

Но вот с говорливыми аксакалами пенсионерами казахских телевизионным каналам повезло. Этим просто хорошо и они с радостью приходят. А для чего? Чтобы на лобном месте показать себя, а вовсе не свои знания. Чем чаще покажут, тем большим будет их авторитет.

Список записных политологов тоже узок.

Но больше всех пахнет кислотой не от политологов и от так называемых местных политиков.

В смысле говорящих одно и то же долгое время или, старающихся что-то придумать, но каждый раз все равно получается, что что-то прокисло прямо в студии и в прямом эфире. А ведь этот человек приходил только вчера. И позавчера приходил еще. Хотя он ходил десять лет подряд Но вот, снова пришел. Вот так они ходят и ходят вокруг да около и никого больше не пускают. Это говорит, что в этом обществе, что хотят зрители, никого не интересуют. Смотрите, что показывают. И радуйтесь. Кто ваша опора в этом качающемся мире? — Ельбасы!

Все это можно назвать, «а воз и ныне там».

Но разве это главное. В ситуации двух лагерей или субъектов активности — элиты и простых людей другого быть не может. И только наличие элиты и черни хорошо показывает причину такого вечного двухцветного воза. Даже тот же пресловутый шукур. Зарвавшиеся активисты западных свобод и западной же демократии обвиняют народ, что он такой пассивный, терпеливый. Только отсталостью и объясняют свою проблему — возбудить народ шукур не получается. Только, спрашивается, откуда они взялись? Люди другого — демократического цвета. Нет же, просто им кто-то платит.

Мы подходим вплотную к вопросу.

Откуда взялись эти маргиналы.

И не в смысле маргиналов типа ваты или великодержавников имперцев. А в смысле, откуда взялись казахи демократы? Ведь люди великой традиции должны быть разделенными на два лагеря — на элиту и на подчиненных. Навеки вечные. Так было, так будет недолго.

Итак, мы подошли к людям, которые появляются на небосклоне, будоражат толпу, возбуждают надеждами и быстро исчезают как те же небесные метеоры. Только от метеоров всегда исходит яркий свет. А от прожектеров и аферистов, иначе наших политических звезд на пять минут не назовешь, идут только блики.

Почему же они появляются в общей куче условной черни, почему нарушают инерцию стада условных баранов? Кто разрешал им кого то пасти?

Вообще, все традиционные люди уверены, что если кто-то вышел на белый свет и крикнул в эфир, то этот человек на работе. Его обязали выйти и сообщить людям свежие новости. Хотя на местных информационных канала такая тоска — нечего смотреть! Жеванные-пережеванные новости вещают весь день и половины эфира идет реклама. А сегодня? Когда почти главным стимулом стали деньги, кто-то нанял очередного глашатая? Деньги взяты и их надо отработать? — вот что подумает аудитория. На этот момент надо заострить внимание. Народ в массе своей может и глуп. Но в такой момент он мудр, потому что каждый судит по себе. А средняя житейская мудрость гласит: не дергайся, не делай ничего, если тебе не дали приказа. Ничего не предпринимай, делай как делают все и, вообще, смешайся с толпой, чтобы тебе никто не видел — будь с края. Таким образом, мы сообща находим пресловутый общий шукур. Все прячутся не от солнечного света, а от взгляда автократа.

Довольствуйся малым и молчи.

Традиционный человек в матрице своей всегда довольствуется малым. Иначе он получит по шапке. Иначе он не традиционный человек. Последовательно: от отца, братьев, родни, дяди, рода, в общем родового общества будет порицание и даже наказание. Проявлять инициативу, брать слово, когда никто не давал разрешения, это делать вызов, последовательно отцу, братьям, дяде и так далее.

Так вот. В этот общий шукур попадают и чиновник всех рангов, и политологи, и политики, что прокисли и почти воняют кизяком; и политологи, и журналисты, в общем, все, кого выбрала система отца и его родственников. Условных конечно, отцов и братьев. Но система точно. Сам факт появления кого-то в эфире такого «племени» означает, что они уполномочены вышестоящим братом или родней, то есть чиновниками. Это люди точно такого же шукура, как все спокойные мирные, сверх мирные даже (на взгляд маргиналов выскочек) из рядовой толпы. Люди официальные — это официальный шукур. Люди неофициальные, которых никто не уполномочивал — это народ шукур. Традиционный народ он и есть шукур.

А как же наши метеориты?

Куда отнести метеоров — выскочек?

И почему они вдруг исчезают на самой высокой ноте своих криков?

Ну, во-первых, как мы выяснили только что: тут зря никто не кричит. Если кричит, то это — очень большой начальник, можно сказать вождь: вождь может кричать, остальные должны слушать. Если кто-то кричит и он не начальник, то этот человек либо быстро исчезнет, сразу после митинга, либо будет кричать снова. Значит, этого человека уполномочили кричать за деньги филантропа Сороса.

В ситуации двух лагерей, двух субъектов, двух цветов — элиты и низов могут появиться люди, которые просто потеряли свое место. Это тоже традиционные люди, потому что только степняки исчезают после внезапного ухода без приглашения на трибуну. Но они все степняки без исключения хотят быть элитой, или выглядеть, поэтому на трибуну лезут. Они инфантильны, тщеславны — да, порой. Не дают покоя, страсть пожирает их. Но они все таки имеют отца и братьев, потому исчезают сами по себе, потому что хорошо понимают, что они никто, а заднице, как говорится, слово не давали. Но за тот миг, который им выпал, или за короткое время стояния у микрофона, они хотели почувствовать себя личностями. И почувствовали. Занавес. За шторами они снова маргиналы.

Это все — калифы местной политики, весьма слабо подготовлены для разового выхода. Они действительно неготовые. Речь их бедная, мысли скудные, сами они провинциальные. Таков вот естественный отбор на перифериии.

Но сам выход без приглашения в такой обстановке шукура есть подвиг. Сенсация и ЧП одновременно. Только страсть и знания превращают их в маргиналов. Вот такими людьми забит эфир. И как политики, эти люди смешные, какие-то не серьезные. Скорее, они кому-то подражают. Это подражатели. Но именно таких «психов» любят оппозиционные олигархи. Местная оппозиция никогда не любила работать, как и все местные чиновники. Все эти люди любят только изображать бурную деятельность, — декларировать. Они ищут пушечное мясо из «психов». Чтобы психи провоцировали, их за это лупили дубинками. Пропагандисты майдана потом завывают на весь мир о «бесчеловечности режима личной власти». В этой ффальшивой декларации почти вся Азия.

«И свой выход обозвали политикой».

Этот выход скорее маргинальный, чем оппозиционная системность. Оппозиционная она только внеочередной внеочередностью. Все, кто вне шукура, есть маргиналы, а не оппозиционеры. Если бы они были оппозиционерами, они были бы подготовленными. Они бы готовились серьезно, системно. Из года в год кропотливо работали. А что мы видим? Расчет на эмоции. На поддержку отчаявшейся толпы. Скорее, на рекламный эффект. Они хайпуют. Олигархи не жалеют своих рабов, свое пушечное мясо активистов. Они их покупают. Они хотят все и сразу.

Если политики метеориты к элите не относятся, значит они ближе к народу?

Ни в коем случае. Здесь действительно шукур держится на народе. На традиции народа — на патернализме. Но мы то знаем, что все кто условно не входят в элиту, ищут и находят несправедливость, несвободу, неправду. Эти категории всем традиционным людям ни к чему. Все, что не кормит семью, не поддерживает родных (про родню всю я уже не говорю), то не является весомым. Справедливость, свобода, правда — это все для маргиналов. Традиционные люди в вечном поиске покровителя. Этот покровитель сделает так, как хочет каждый шукур человек.

Но что же будет в ответ.

Метеоры, что появились со своей скудной речью, слабой энергетикой и словами штампами, подали надежду на новую крышу, нового покровителя. Даже внизу среди черных или простого люда другими словами идет яростная борьба и выдавливание слабых. В традиционной среде везде так. Рынок лишь усилил жестокость натуральных людей. От природы здесь нет сентиментов. Метеоры появились, закричали, бросили блики — к ним сразу побежали изгои, у которых нет или совсем слабые покровители. Они проиграли на рынке базарной драки. Купи — продай у них не получилось совсем. Но они хотят взять реванш. У кого? У точно таких же степняков, но удачных, — с удачной крышей, удачным делом, удачным всесильным покровителем. Но не всем же везет иметь покровительство Ельбасы и его людей по республике. Не секрет, самый удачный большой бизнес делают чиновники, их родня.

Что они там сказали?

«Мы достойны жить в других условиях? У нас для этого есть все возможности? Что кучка коррупционеров, камарилья собралась вокруг кормушки во главе с главным шукуром?»

Что они могут (могли) сказать еще? Кроме этих штампов. Какую систему, какой путь к этой системе? Как? Уверяю, они сами это не знают. Они сами не знают, куда лезут на самом деле. Потому что в состоянии двух лагерей, двух субъектов, двух цветов они должны быть или там, или там. А они хотят быть тоже элитой. Здесь либо ты сверху, имеешь все, либо бы снизу, мало что имеешь, тебя не замечают даже родственники. И толпа, приученная к двум лагерям, субъектности элиты и черни, видит во власти только покровителей. То есть, видит крышу, но не правителей на самом деле.

Хотя о чем это я? Они ведь быстро исчезли. Исчезают. Эти выскочки. Они вне игры шукура. Потому что шукур — это древняя степная, надежная наша идеология. Кто будет ее придерживаться, тот никогда не проиграет.

ГЛАВА VIII

НАРОД ШУКУР 2

Известно, что из кризиса рыночная экономика выходит более здоровой, приспособленной к новому вызову. Отжившие технологии и неправильные фирмы разорятся, а на их место придут более технологичные и передовые. Ни один частник не будет держать убыточное предприятие. Он его закроет, на новом месте создаст что-то новое. Это законы рынка обязывают и диктуют. А что на другом конце?

На том конце мы видим знакомые лица и необязательные предприятия. Если начальнике те же, что же получится? Если старые редактора держат старых журналистов, а те в свою очередь готовят старые сюжеты, что же тут будет нового? Точно доморощенные аналитики вещают тоскливую аналитику, политологи продолжают протухшую лекцию, философы азглагольствуют о красоте и величии нашей древности. Что же тут нового?

Может быть, и наоборот.

Что очень пожилые чиновники или очень старые редактора призывают новое поколение к чему либо?

И тогда на всеобщее обозрение выходят теперь уже очень молодые министры и молодые журналисты.

Но они тоже будут шукурами. Несмотря на молодость. Вроде бы молодые на вид, но в душе такие же старые. Старость как будто бы везде тут. Все меняется вроде бы вокруг, но все остается прежним. Потому что в почете всегда возраст. А возрастные люди не терпят пустой суеты.

Вообще-то в системе патернализма старший брат всегда в авторитете, заставляет работать младших. И младшие, зная что они младшие, будут делать то же самое, что и старшие братья делали до них. Но это будет такое же донашивание старой одежды, как было когда-то в многодетных советских семьях. Точно также молодые чиновники и их молодая обслуга будут донашивать от старших чиновников консервативную судьбу. И традиционная система будет брать и подбирать под себя не абы кого, не людей с улицы, пусть и молодых, чтобы сделать из молодости рекламу, показуху, фигуру прогресса. А именно людей покладистых и смирных, улыбчивых и покорных. Еще лучше, если эти молодые — сыновья (еще могут быть племянники и другие «родственники», дети однокашников, например. Эти тоже не предадут). Со стороны это похоже на семейные подряды сверху донизу или на государство — семью.

Именно так!

Традиционное государство, если оно опирается на консерватизм и обычаи народа, должно, обязано быть семьей. И в этой семье есть отец или отцы и есть братья с дядьями. Есть в общем все, чтобы не скучать, а точнее всем найдется применение.

Вот так старшие сотрудники подбирают младших сотрудников, если предприятие или фирма большая и родни мало, руководители и чиновники подбирают контингент лояльный и тогда все встанет на свои места.

А где самый лояльный и традиционный народ?

Конечно — в провинции. Именно в деревнях и аулах идет набор «молодых», самым ускоренным темпом таких собирают. Фирма и государство-фирма не ждут. Таким образом критерий отбора на должности совершенно непрофессиональный, даже экономически нелогичный. Ведь куча родни ничего делать не будут, а будут ждать дня зарплаты. Ведь они также — элита, как и их успешные дяди.

Если же дядя отказывается от услуг родственников по такой причине, то он набирает услужливую и работящую не родню. Потому что любой условный младший в семье, в коллективе — консервативной системе и фирме традиции — это вьючный безмолвный осел. Без разницы. Вот таким условным ослом может быть и молодой министр, если молодых министров вдруг стало очень много — этот министр точно есть тот «осел». Значит у старейшины фирмы накопилось много работы. К тому же любые бюджеты легко осваивать, когда молодые чиновники просто передают «заработанные» деньги наверх. Этим и объясняется внезапная молодость всех чиновников. Не смотрите, что они молодые. Их взяли не за профессионализм это точно. Молодых можно отчитать, накричать, на молодых можно наехать и они будут молчать. А вот более старшие министры, если накопили деньги, могут уйти в оппозицию от обиды. Здесь в оппозиции собираются, как раз, разбогатевшие и забывшие свое место в строю. Но что вначале они все косили под младших, нет никакого сомнения. В такую семейную «фирму» набирают как раз за полную лояльность и молчание.

Так набирается штат управления всех уровней. Так набирается агенты по маркетингу на местном рынке. Хотя агенты по маркетингу должны все же иметь навыки профессионализма, иначе они не агенты никакие, а нахлебники. Ну, в общем, на административные должности собирается более-менее молодой народ после опытных соратников. Но набирается, еще раз, из провинции. И выбирается из кучи претендентов за ясные черты и пригодность, а именно — за отчетливую покладистость и улыбку (хотя улыбаться не обязательно, но это выдает заискивающего провинциала). Тот, кто не должен руководить по природе своей, робости и застенчивости, тот получает приоритеты из группы потенциальных акимов. «Ничего», — говорят ему: «Через время научишься руководить людьми. Ничего скоро вернешь все деньги». Идет как бы антиэволюционный выбор. Тот, кто не может бросить вызов открыто, конкурировать профессионально, тот лучше всех. Хотя в тихом омуте черти водятся, в народе говорят. И не зря ведь говорят. Не зря же восточная политика ведется не днем на свету, а ночью под ковром.

Точно также в привычке говорить открыто есть признак вырождения. Это антиконсервативный момент. Никогда степняк не скажет открыто, точно также никогда сотрудники министерства не будут открыто интриговать, стучать друг на друга, делать подкоп так сказать. По профессии, по навыкам. А вот подсиживать друг друга, шукуры всех мастей мастера. Как если бы братья сообщали отцу, что делал их «брат» на ушко, отец накажет несчастного. Точно также все люди, тщательно отобранные за конкретные качества, стучат друг на друга, чтобы занять нужное место, которое освободится после гнева их главы на жертву доноса.

И если мы говорим о существовании двух столпов субъектности в консервативном мире — элиту и простой народ.

Между ними пустота и нет ничего. Вообще ничего не должно быть. Кто попадает на середину между двумя конкретными лагерями, тот тут же изгой, тот чужак, тот не играет в патернальную игру. А это значит, что отсутствие оппозиции в том смысле, что принято понимать по моде, легко объясняется этой пустотой. Или ты лоялен, или ты никто тут.

Если же ты лоялен, то все пути для тебя в этом мире открыты. Смотря какие конечно пути. И пути не для всех. Но народ, простой народ поддерживает эту культурную парадигму по скрытом от посторонних глаз закону. Консервативный народ поддерживает шукур, не поддерживает, а живет шукуром, потому что это единственный и надежный, проверенный веками способ: вырасти из младшего брата в старшего. А по выросту в старшего поддерживать порядок с молодыми, идущими по следу почти немыми людьми. Между элитой и условной чернью пустота. Но она заполняется исключительно послушанием.

Именно от этого феодальная власть столь не чувствительна к просьбам, мольбам, жалобам, обращениям граждан. Они реагируют в самом конце перед ЧП, но стараются, чтобы не было какого бунта, переворота, революции. Они конечно слышали эти слова, изучали в школах и дальше. Но традиционные люди не были бы традиционными, если бы заполнили ров между собой. Если они будут чувствительны и сверх чувствительны, то другие традиционные люди увидят в этом слабость. Так было, так есть. Самые эффективные менеджеры на востоке — это грубые люди. Они поддерживают порядок. Оттого этот замок, где живет элите, стоит очень отдельно и вызывающе недосягаемо. Традиционная элита обязана подчеркнуть свою недосягаемость. В том числе и толстой кожей, и старыми слабыми ушами.

ГЛАВА IX

ПОЧЕМУ НАРОД НЕ ХОЧЕТ ДЕМОКРАТИИ

Либеральные пропагандисты — оппозиционеры удивляются пассивности своего общества. Не понимают людей вокруг. Они говорят, что пока не коснется человека лично, никто не возмущается. Можно добавить к этим выводам, что когда вот так коснется, так обиженный чиновниками, остается один в пустыне. Вот так вот либеральные оппозиционеры остались вопиющими в консервативной пустыне. Ну не хочет этот народ никакой демократии. И судя по всему, оппозиционеры не знают, не понимают почему они вопиют в одиночестве. А ведь раньше, лет так 20 назад были такие надежды на пресловутую демократию. Люди верили в новую жизнь… А может, они увидели просто красивые вещи в красочной упаковочке? И потеряли головы.

Так верили или их гнала другая причина?

Если есть другая причина, то почему он неизвестная?

Представьте себе, ревкон отвечает на этот вопрос без напряжения.

И все, кто хоть поверхностно и даже с высокомерием соизволили прочитать в ревконе пару вещей, то он также открывает картину будущего, как Али Баба пещеру Сим-сим.

Начнем с того, что являлось целью человеческой массы, какие потребности, какие ценности. Даже не нужно знать про ценности, это слишком высокие слова из арсенала политиков — популистов.

На самом деле на потребности, а это есть потребности людей — надо смотреть глазами зрителя, который наблюдает бегунов. Первый бегун из пелетона бегунов — все знают, получает первое место и золотую медаль, второй — серебряную медаль, третий бронзовую, остальные, — только престиж и свою гордость за участие в забеге. Так вот, наши либеральные оппозиционеры смотрят и видят не победителей, когда вопиют в пустыне безразличия, а только стадо бегунов, бегущих по принципу не приду первым, но согреюсь. Более того, это самое «согреюсь» и будет целью, потребностью, идеей, если хотите, целого народа. Не простого народа. А консервативного. Этот народ, он же условный бегун понимает, что все не могут быть первыми и вторыми. Можно быть просто рядом с победителями. Порадоваться за них. И согреться. И при этом хорошо жить. Дальше надо смотреть, чем конкретнее выражается эта радость за победителей, что конкретно значит это «согреюсь», и оно совсем не то, что реально хотят настоящие бегуны, а не спортсмены из хвоста аутсайдеров. Все эти люди — всего лишь люди из рыночного забега, из толпы бегунов за денежным счастьем. Более того, сами либералы бежали в толпе и хотели получить первые — вторые места, когда разбирали СССР на запчасти (приватизации). Но их опередили. Ну понятно, кто. Те, кто были у власти.

Как мы знаем, номенклатура затеяла приватизацию, оттого что ее стали нагонять интеллигенты. Интеллигенты первые породили идею демократии и свободы. И знали, во имя чего. Но эти самые интеллигенты не имели власти, а значит не контролировали и призы от власти. Как только власть устроила забег за частной собственностью, она, как раз, была судьей забега (приватизации). А в это самое время интеллигенты провокаторы показывали народу, как живет партократия, чем живет, что они живут лучше народа, а надо чтобы все жили как чиновники. Это уже сообщалось. Чтобы интеллигенты не попали во власть, чтобы не отобрали привилегии, номенклатура разрешила частную собственность. Так ремиды обезопасились от возможной отставки и низложения. Стройте мол свою демократию на те средства, что сможете взять. А мы пока возьмем, что хотим. И в это самое время народ уже побежал в ту сторону, — в сторону уровня жизни чиновников. Причем, каждый зереф бегун видел ту самую картинку, что ему дали возбужденные интеллигенты.

Что же видел зереф?

Зереф видел, во — первых, особняк партбосса, его машину — «Волгу», спецмагазины, где номенклатура брала себе самые дорогие, редкие и престижные вещи. Все. Так все бегущие в пелетоне зеерфы определились со своей целью. Им не нужна была власть, не нужны была приватизация, не нужна была никакая свобода с демократией. Они прибежали и согрелись тем, что им дали приватизировать свои квартиры. Кому повезло — построили дома коттеджного типа, напоминающие особняки партбоссов. Ну и конечно купили подержанные авто европейских и японских марок. Они то получше какой то Волги ГАЗ -24! Все! Для народа, для социума, для общества, живущего по принципу «выше — ниже», ниже — выше обрести элементы престижа пусть даже трех десятилетней давности, значит найти предел своих мечтаний. Маленькие люди хотят удобств. Чтобы они выглядели людьми, а не рабами. Толпу легко успокоить элементами престижа, раздачей дефицита.

Мечты создают пределы.

Либералы, которых осталось несколько штук, озирают пустыню дикими пустыми глазами. Не простую пустыню, а обставленную особняками или фундаментами вероятного строительства этих же самых предполагаемых особняков. Каждый выбрал, что хотел. И получил. Все заняты своим делом.

Никогда феодалы не выходили за пределы своих замков.

Ничто не могло вызвать из дома крепости, кроме нападения врага. Точно также обыватели никогда не вылезут из своих подъездов, этажей, квартир с евроотделкой без прямой угрозы. Консервативное сознание оно такое. Оно выглядит как вечное, особенно, если поставленные цели достигнуты. А это значит, надо всегда смотреть, кто что хочет на самом деле.

Для традиционных людей на первом месте — традиция. Если окружающая среда позволяет совершать обряды: ставить юрты, создавать семьи, звать гостей и рожать детей, то что еще нужно? Прочие идеи — это пустые звуки. Непонятные звуки. Или даже прикрытие. Дымовая завеса. Хитрость. Интеллигенты либералы подняли антисоветские бунты, чтобы поднять дно на протесты. После протеста люди «с улицы» вышли наверх. (Точно также «старые» либералы провокаторы оказались среди казахов. А казахам, как вы сами поняли, ничего не надо. Нам не нужна всякая там непонятная политика. Главное, чтобы в доме все было, чтобы семья была довольная. Поэтому либералы оказались просто городскими глупцами. Но какая нам разница? Либеральную «колонну», этот штучный отряд «психов» хорошо содержит фонд Сороса. Они все равно будут говорить про непонятную демократию, потому что за это им платят. Все же казахи не могут получать у Сороса.

Традиция снова явилась.

Ибо все мы живем в традиционном мире.

И вот когда дно или массы снова осели после заболачивания первой мути, то есть зерефы получили, о чем мечтали -продукты, вещи, дома, машины, которые не имели даже коммунисты. Все провокаторы увидели, что они совершенно одни, потому что все, и рядовые казахи и не казахи имели все, даже больше чем у начальников коммунистов). И никому ничего не надо. Никому никакой свободы и демократии не надо. Мудрая традиция снова взяла верх!

Чтобы еще точнее сказать и определять будущее, ревкон советует различать потребности, как части общества, так и всего общества в целом. А для это надо расставить приоритеты: что хотят зерефы, зеремиды, ремиды, рефаги. Пока мы смотрели небрежно и поверхностно.

ГЛАВА X

ОДИН ВОЖДЬ, ОДИН БЫТ

Если бы открыватель Америки, Христофор Колумб показал аравакам, как живет вождь араваков (араваки — это племя индейцев, которое встретило Колумба. Им не повезло) и предложил аравакам его свергнуть. Свергли бы араваки своего вождя?

Нет конечно. Что он вообще мог показать?

Они, араваки Колумба бы не поняли. Они убили бы Колумба и всю его команду. Все оттого, что аравакам не ясен смысл жизни Колумба и его людей. (Это приблизительная картина для провокаторов — либералов, почему их не понимают) А вождь араваков и племенная элита — это наставники и указатели смысла жизни араваков. Без этих самых указателей, если вдруг элиту истребили бы враждебные племена, араваки тут же принялись бы воевать друг с другом на предмет нового вождя. Пока не избран новый вождь, все араваки мира истребляли бы друг друга до полного изнеможения. (Все условные араваки это делают до сих пор) Надеюсь понятно, что смысл жизни белых пришельцев тут ни при чем. Они могли играть роль только агрессора или жертвы. Про демократию и свободу речи и быть не может. Потому что в это время сами белые пришельцы не знали, что это такое.

Зерефу зерефово.

Конечно элита или ремиды указывают простым общинникам, как им надо жить и что делать. Если в этом порядке (или по другому традиции) есть два указателя — вождь и быт, зерефы представляют собой рабочих муравьев. Это мирные люди, каждый занимается своим делом. К примеру, каждый строит дом, сажает дерево и растит сына. Это правило зерефов всех времен и народов. Кто же нарушит эту картину, тот получит войну. Поэтому либералы понимают, что сначала зерефов друг с другом придется стравить. Это как если ткнуть в муравейник палкой, муравьи забегают хаотично. Передавят друг друга.

Конечно муравьи не люди. И рабочие муравьи вместе с муравьями воинами не станут поедать друг друга. Но какая разница либералам? Они любят только деньги.

Вот так и традиционные люди без вождя и элита — это всего лишь хаотично бегающий муравейник, — масса. Без вождя среди людей обычая тут же вспыхивает война… на предмет нового вождя. Это, надеюсь, теперь ясно.

А вот что происходит, если у зерефов нет быта?

Если нет быта.

Это значит зереф не знает, что делать, чем заняться. То ли строить дом, то ли сажать дерево, то ли растить сына: в каком порядке, в какой последовательности или все сразу? Самое главное, здесь элита всегда знает и указывает, что первое, что второе, что третье.

Если в момент растерянности малорефлексивных людей дать им некое целеполагание, они тут же успокаиваются: замедляют беготню, тут же принимаются за какие -то дела. Главное, забрать у них это беспокойство. Занять их делом. Точнее бытом. Чтобы они строили, как бы, дома и растили, как бы, деревья и сыновей. Чем нибудь короче занимались. Чтобы они потеряли беспокойство, надо оставить им вождя — это самое главное. Второе, они должны получить целеполагание, то есть смысл для физической активности. Без цели, без смысла жизни тут никак. (Ведь именно элита ставит и цели и смыслы) Кроме того, не надо лишать их радости. Даже имея лишь труд без пользы, но имея цель и целеполагание, зерефы живут в гармонии и радости. Поют песни и танцуют после обеда. А традиция — это прежнее целеполагание, старая привычка радости и гармонии без особой причины. Какой -нибудь сторонний и лишний человек из другого мира, глядя на эти толпы улыбчивых работников, никогда не поймет, чему же они рады? Какой -нибудь буржуа из мира купи -продай конечно не поймет ничего. Но он конечно же будет настаивать, глядя на подобных безмолвных муравьев, почему они не восстают против такого грабежа, против такого порядка не поднимутся? Где ваша прибыль? Где ваш интерес? — застынет не его лице либеральный вопрос.

Итак, имея вождя и быт, который для рефага кажется бессмысленным времяпровождением, зерефы весьма счастливы. Как если бы Колумб вздумал их агитировать, он не получил бы ожидаемого. Имея вождя и быт, зерефы счастливы. Им не нужны никакие революции. Даже под словом революция зерефы понимают исключительно новый быт и исключительно нового царя. Вот так размешай муравейник, развороши его палкой, это и будет революцией в муравейнике. Конечно, возможно, муравьи перебьют некоторое количество друг друга в сутолоке, но через время они снова увидят свое солнце — вождя. И мир станет снова прежним. Муравейник заживет прежним бытом муравейника. Вот эти самые рефаги либералы и есть нарушители с палкой, которой они тыкают в муравейники (зерефов).

Примеры.

Великий вождь и учитель Сталин не мог объявить врагами народа свою многочисленную оппозицию. Он смог это сделать лишь в 1937 году. Потому что в это самое время закончилась коллективизация. Миллионы консервативных людей были сдернуты с мест (и проживания, и целеполагания). Десять миллионов самых перспективных и самых целеполагательных кулаков были сосланы в лагеря на принудительный труд. Миллионы менее целеполагательных согнаны в так называемые колхозы для нового целеполагания — строительства коммунизма. И конечно миллионы зерефов провинциалов сбежало от коллективизации — коммунизма Сталина в города. Что из-за этого массового бегства исхода из деревни ввели так называемую прописку.

Ну так вот.

Как только города переполнились этими бегунами из деревни, Сталин мог провозгласить оппозицию агентами иностранных разведок, — врагами народа. Именно врагами народа, и не меньше. Потому что зерефы заполнили города. И указанием бывшим провинциалам вредителей, он помог народу с целеполаганием. Травить изгоев бойкотом — это одно из удовольствий деревенского мира. Зерефам все равно, кого травить. (Лучше конечно бить того, кто не дает строить дома на полученные от продажи деньги). Они всегда готовы присоединиться и поучаствовать в травле, ну хотя бы обычным присутствием или тотальным безмолвием. Вы хотели бы потребовать от народа сознательности? Что убивают, мол, ваших революционеров — вождей. Еще раз, зерефы не понимают, что такое революция. Зерефам нужен царь. Зерефам нужен быт. Царя они увидели в лице секретаря Сталина. А насчет быта, так «стало жить лучше, стало жить веселее». То есть, в 1927 году Сталин никак не мог обвинить оппозиционеров врагами. Все зерефы, которых он поднял со дна, взрастил как аппаратчиков, помогли ему только сместить его личных врагов, он убрал противников с высоких государственных постов. Его традиционный, бывший крестьянский люд голосовал как надо. Этот самый «ленинский призыв» (призыв в партию новых членов после смерти Ленина в 1924 году) не мог пока заменить весь народ. В это самое время народ занимался НЭПом. То есть имел быт и другое целеполагание.

Глоссарий: зереф — традиционный человек, воспитанный обычаем, рефлексия слабая (рефлексия зеро)

ГЛАВА XI

ЧТО ТАКОЕ БЛАГОРОДСТВО

На Аравийском полуострове сначала жили просто арабы кочевники. Они перегоняли скот из оазиса в оазис. Кочевники иногда грабили проходящие торговые караваны. Потом поняли, что брать с караванщиков пошлину за проезд выгоднее. А еще лучше брать деньги за разные услуги. За караван сараи, где можно переночевать, за колодезную воду с источника Зам-зам. Так появилась знаменитая на весь мир Мекка.

От торгового сотрудничества выиграли все. Арабы разбогатели. Они поняли, лучше торговать, а не пасти скот или грабить караваны. С новым изобилием произошел рост местного населения. Среди арабов появился благородный пророк, ставший основоположником ислама.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.