Бесплатный фрагмент - Авалги

АВАЛГИ

Предисловие вместо предисловия

Эта книга, написанная почти 20 лет назад и посвящённая событиям, которые могли произойти — и странно, что не произошли — в конце ХХ века, наконец, готова увидеть свет.

Некоторая задержка была связана с тем, что Король Кржижянц пожелал предварительно ознакомиться с рукописью и внести в неё несколько правок (15 873, если быть точными). В связи с этим оригинал «Авалгов» был отправлен на планету Эдем на космическом звездолёте со световой скоростью, несколько лет бороздил вселенную, потом выяснилось, что мы не указали почтовый индекс Королевского Замка, наклеили не те марки и вообще запустили ракету не туда, но текст преодолел все трудности и не потерялся даже на обратном пути, когда оказался в руках Почты России.

В общем, всё кончилось благополучно — с тем, чтобы теперь благополучно начаться заново. За прошедшее время события, упомянутые в книге, стали историей, главные герои сильно повзрослели и помудрели, да и авторы, чего уж там, начали малость седеть.

Перед вами — история принца Кржижянца, который, не испугавшись невероятных трудностей, возможных жертв и, что гораздо важнее, общения с землянами, преодолел космическое пространство и обрёл то, что принадлежало ему по праву рождения.

«Авалги» — это хроническая хроника, запечатлевшая самые яркие моменты приключений королевского отпрыска с далёкой планеты Эдем, а заодно и массу побочных эффектов (или, если угодно, сюжетных линий), которую эти приключения породили.

Читайте и помните, что все трюки в этой книге выполнены профессионалами, а уголовно наказуемые и прочие противоправные деяния были подчинены цели настолько благородной, что… Впрочем, и эти трюки тоже были выполнены профессионалами, их нельзя повторять.

Ваши авторы

Декабрь 2019

Действующие лица

Главные

Вениамин Попов

самый главный; если бы его не было, не было бы ничего.

Принц Кржижянц

наследник Эдемского престола, отважный искатель Королевских Атрибутов Власти.

Вице-Кржижянц

заместитель и младший брат принца Кржижянца, несколько безумный, но положительный.

Иван Коновалов

московский студент-медик, оказавшийся случайным носителем Кольца.

Чёрный Мордилла

правитель незаконного правительства Эдема, грязнуля и интриган, альтернативный соискатель Королевских Атрибутов Власти.

Варавва, Таксидермист и дядя Саша

агенты Чёрного Мордиллы по изъятию Короны и Кольца.

Хосе-Шульце и Йозеф-Игнассио

вольные каменщики из асунсьонской ложи, третья конкурентная сторона в погоне за Атрибутами.

Профессор П. Г. Близоруков

Ванин наставник, безудержный хирург и ксенофоб.

Вася Быстрый-Как-Падение-Рубля

Ванин друг, скоростной водитель «скорой помощи», который никогда не нарушает ПДД.

Полковник М. Мусорский

московский милиционер, хитроумнейший следователь.

Окружной прокурор Хилти-Гилти

полная противоположность Мусорскому — не хитроумнейший и не московский.

Маша

медсестра, возлюбленная Вице-Кржижянца

Второстепенные

Врачи, санитары, милиционеры, масоны, марсиане, президенты, астронавты и вообще все остальные, кто не главные.

Прими собранье пёстрых авалгов…

В. Попов.

«Логично? Логично!»

В. Попов «Есть ли жизнь на Марсе?»

«Скуй мне злат и нов венец,

Скуй кольцо златое;

Мне венчаться тем венцом,

Обручаться тем кольцом».

В. Жуковский «Светлана».

«Мир тесен».

Девиз завоевателей жизненного пространства.

АВАЛГИ ОБ ЭДЕМЕ

Первый авалг про принца Кржижянца

Принц Кржижянц ни за что бы не поверил, если бы ему сказали, что Особая Машина когда-нибудь заработает. Эта штука стояла испокон веков в самых отдалённых покоях Королевского Просто Замка, и лишь одно помещение находилось в ещё большем уединении и запустении — королевский ватерклозет (в те времена пошла мода пользоваться ночными горш­ками). Последнее, кстати, было устроено намного сложнее, чем древню­щая Особая Машина, — так, по крайней мере, думало Его Высочество до тех пор, пока ему на ушко не шепнули:

— Ваше Высочество, Вы, конечно, будете смеяться, но Она заработала!

И принц Кржижянц, как это было оговорено выше, не поверил. Во-пер­вых, потому, что на этой планете давно уже ничего не работало; во-вторых, потому что сообщил ему об этом главный электромонтёр Коро­левского Просто Замка — Эдисон, по вине которого никогда ни­чего не работало на вверенной ему территории. Хотя в целом Эдисон был человеком незаменимым: помимо обязанности главного электромонтёра Королевского Просто Замка, он также выполнял функции телохранителя принца — и это притом, что в замке, кроме них двоих, никого никогда не бывало, — уборщицы, по­судомойки, дворецкого, швейцара, портного, Ответственного За Расчёты По Определению Времени И Места Глобальной Неприятности и Мастера По Техническому Обслуживанию И Эксплуатации Особой Машины.

Особая Машина находилась в особой комнате с табличкой на двери «Особая Машина», и комната эта находилась в дебрях огромного Королевского Просто Замка. Только Эдисон, служивший здесь при четырёх Королях, ориентировался в этом лабиринте. Он, по идее, должен был еженедельно отыскивать дверь с упомянутой надписью, открывать её и стирать пыль с Машины, которая невооружённым глазом ничем не отличалось от газовой плиты, ибо таковой и являлась.

Однако произошло масштабное недоразумение: лет двадцать назад, во время последней Глобальной Неприятности, Эдисон был настолько занят всякими другими делами, что временно перестал протирать Особую Машину. Когда всякие другие дела были улажены, Эдисон осознал, что не помнит, как пройти в комнату с надписью «Особая Машина». Чтобы не биться в грязь лицом перед начальством и создать видимость деятельности, Эдисон стал с особым трепетом относиться к кухонной газовой плите, в результате чего и возникло заблуждение, что это и есть Особая Машина.

Ещё у Эдисона была дурацкая привычка — начинать свои монологи словами «вы, конечно, будете смеяться». Это выводило Кржижянца из себя, но привычка электромонтёра была неискоренима.

«Вы, конечно, будете смеяться, но вчера скончалась ваша бабушка».

«Вы, конечно, будете смеяться, но вот свежий анекдот…»

Принц Кржижянц посмеялся, не поверил и отправился вместе с Эдисоном на кухню, где собственными глазами удостоверился, что Особая Машина работает — по крайней мере, голубые огоньки весело приплясывают над конфоркой.

— Что же здесь удивительного? — незлобиво промолвил расстроенный принц. — Ты, наверно, оплатил, наконец, счета, и в замок подали газ…

Эдисон изумлённо уставился на Его Высочество.

— Ваше Высочество, Вы, конечно, будете смеяться, но Вы чрезвычайно умны и проницательны. Откуда вы, собственно, знаете?

Принц лишь махнул рукой и покинул кухню, оставив Эдисона в полном недоумении относительно своих умственных способностей. Здесь он допустил промах, поскольку, оставшись без сопровождения, моментально заблудился.

Многие годы с тех пор, как к власти пришёл злой и могущественный узурпатор Чёрный Мордилла, Принц Кржижянц жил в Королевском Просто Замке в изгнании совершенно один (если не считать Эдисона, которого можно не считать). Принц был совершенно безобиден и безопасен, и его никто не беспокоил.

Злые и могущественные негодяи поселились в Королевском Главном Замке и оттуда терроризировали весь Эдем, по бездарности руководства соперничая, быть может, лишь с электромонтёром Эдисоном, когда тот в свободное от вытирания пыли время играл в стратегические компьютерные игры.

Итак, принц заблудился, мгновенно оказавшись в запутанном лабиринте тускло освещённых лестниц, балконов, колонн и статуй. Возблагодарив мысленно Эдисона, что тот оплатил хотя бы счета по газу и электричеству, Кржижянц углубился в дебри КПЗ (Королевского Просто Замка, в отличие от Главного).

«Отец жил широко!» — подумалось принцу, когда глазам его впервые предстала КПЗ (Королевская Пировальная Зала). — «Широко — метров пятьдесят, и длинно — метров сто, не меньше».

Действительно, отец принца Кржижянца, Король Робин, жил широко и длинно; был объёмистым, как Особая Машина, дожил до ста пятнадцати лет, и то умер не своей смертью. Ещё стоит прибавить, что он жил легко, поскольку обладал лёгкой рукой (вторую ему оторвало в детстве, когда он играл в шахматы) и погиб страшной смертью — прежде, чем умереть, он до смерти напугал несколько десятков человек вражеского личного состава.

Миновав Королевскую Пировальную Залу, принц Кржижянц долго пробирался какими-то галереями всё выше и выше, пока не очутился в личных отцовских покоях, которые сам король называл КПЗ (Кабинет Политических Занятий), откуда он долгие годы руководил Эдемом, будучи единовластным властителем всей планеты.

Массивный стол какой-то устрашающей породы дерева стоял посреди огромного кабинета, по стенам же возвышались такие же основательные полки, полные книг, при ближайшем рассмотрении принцем Кржижянцем оказавшиеся в большинстве своём работами Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина и Вениамина Попова.

Долгое время принц разглядывал кабинет, удивляясь, почему раньше он никогда здесь не бывал. Удивляться было нечему хотя бы потому, что вот уже несколько лет Кржижянц не выходил из своей комнатушки, в которой вёл затворнический образ жизни, стараясь как можно реже общаться с людьми в лице главного электромонтёра.

Королевский Просто Замок был в своё время излюбленной резиденцией авалга Эдема, в Королевском Главном Замке он почти никогда не бывал и любил приговаривать, что привык жить скромно и такие мощные просторы (там было больше ста метров) ему ни к чему. Он вообще любил приговаривать.

Принцу Кржижянцу было трудно понять своего венценосного родителя, поскольку не с чем было сравнивать. И вообще, как лицо, незаконно лишённое законной власти, принц Кржижянц был оскорблён во всех своих чувствах сразу и жаждал вернуть себе утерянные привилегии. Утолить эту жажду он никак не мог, поскольку не был лёгок на подъём, да и поднимать его было некому (не Эдисону же, в конце концов. Кстати говоря, счета по водопроводу он так и не оплатил, трубы в замке высохли настолько давно, что безграничные запасы вина в погребах начали подходить к концу. Принц не только пил алкоголь, но умывался им, а также принимал винну).

Вскоре интерес к Кабинету Политических Занятий у принца иссяк, и он начал озираться в поисках какого-нибудь другого выхода. Когда поиски увенчались успехом, принц Кржижянц очутился в КПЗ (камера пыток зубилом), затем, минуя массу пролётов и балюстрад, увидел кривую надпись, сделанную давным-давно младшим братом с помощью пульверизатора: «КПЗ», и (в скобках): «Кржижянц — потный задавака!»

Но волна ностальгических воспоминаний не успела захлестнуть Его Высочество — не сбавляя шагу, он миновал одну за другой просторные залы, стучал ногами по паркету, проваливался в провалы, запутывался в паутине, сердился и вновь мерил шагами многочисленные просторные помещения старого замка в поисках своей комнаты и Эдисона, но не забывал с любопытством озираться по сторонам, насколько позволяло слабенькое освещение.

Кстати сказать, Королевский Просто Замок был очень древний. Его построили уединённо на высоком холме, недалеко от единственного в те времена Эдемского города — Ханоя. В Замке тогда поселился первый Король Эдема — тоже Робин, но Первый, в отличие от последнего Короля, которого можно было бы назвать Робином Последним, но кто знает, быть может, Кржижянц ещё наплодит дальнейших Робинов?

В общем, все Эдемские Короли отличались мнительностью, подозрительностью и мягкотелостью. Они всегда боялись шпионов, диверсантов и электромонтёров, потому что последние всегда оказывались первыми и вторыми, и исключение составлял лишь Эдисон, но зато у того была масса других недостатков. Скорее всего, именно поэтому Королевский Просто Замок был построен на отшибе, многочисленное королевское окружение по вышеупомянутым причинам почти всё было истреблено, да и сам Король не раз порывался покончить с собой, подозревая в себе шпиона и предателя, но этого не случилось, так что королевский род не прервался в самом начале и породил принца Кржижянца (которого отец очень любил и ласково называл Нц-Нц) и его брата Вице-Кржижянца (которого отец тоже очень любил и ласково называл Жижа) и оставил их после своей насильственной смерти наедине с главным королевским электромонтёром Эдисоном — единственным из оставшихся в живых потомков многочисленной свиты мнительного, но мягкотелого Короля Робина Первого. Но Вице-Кржижянц, как только достиг совершеннолетия, отправился на самостоятельные поиски Королевских Атрибутов Власти для своего брата, так как очень его любил, и сгинул в космосе, поскольку понадеялся на собственные силы и пытался обойтись без Особой Машины.

Эдемом короли всегда управляли по телефону, однако при последнем короле этот аппарат был выведен из строя недоброжелателями, и Королевский Просто Замок оказался совершенно отрезанным от мира. Таким образом, на Эдеме установился особенный политический строй, который историки называют «манархия» — это когда есть Король, но подданные делают что хотят. Так что неудивительно, что в конце концов центральная власть ослабла настолько, что, воспользовавшись очередной Глобальной Неприятностью, её захватил совершеннейший проходимец Чёрный Мордилла.

Давно уже КПЗ пылился и приходил в упадок — жилыми оставались лишь несколько помещений, а из земель, принадлежавших Замку, обрабатывалась лишь небольшая площадка для гольфа.

Вот по этому-то запустению и бродил его обделённый владелец, мечтая о том, чтобы найти дорогу назад, вернуть себе власть и залить светом всё это великолепие. Бродил до тех пор, пока в изумлении не остановился, поскольку внезапно глазам его предстала дверь с надписью «Особая Машина».

Принц вздрогнул и тут же понял, что до сих пор ему морочили голову, убеждая в том, что Особая Машина располагается на кухне. Однако сердиться по этому поводу на Эдисона он не стал, потому что его посетила безумная надежда — а вдруг Особая Машина действительно работает? Почему бы нет? Ведь она тоже работает на газу. Положим, она работает…

И тут мечтательная мысль принца Кржижянца понесла последнего вперёд стремительно и прямолинейно. Глобальная Неприятность случится через шесть месяцев, если Эдисон правильно её рассчитал. Если за это время атрибуты отыщутся, есть шанс воспользоваться Глобальной Неприятностью и вернуть власть династии. А уж тогда…

Дверь, конечно, была заперта.

— Эдисон!!! — пошёл гулять по коридорам, галереям и переходам мощный баритон хозяина замка.

Но телохранитель был в это время в совершенно противоположном конце этой древнейшей постройки, а именно в КПЗ (Комната Поиска Заблудившихся), где, тыкая во всякие кнопки, пытался обнаружить исчезнувшего принца Кржижянца с помощью автоматики, но, повторяем, здесь давно уже ничего не работало.

И дверь была заперта.

Как потенциальный монарх Эдема, принц решил ни перед чем не останавливаться и выломать железную дверь, отделявшую его от аппарата, который, быть может, приведёт его, наконец, к власти. Как следует разбежавшись, худенький принц без труда высадил металлическую преграду, но остановился в разочаровании: за металлической дверью возвышалась деревянная, с глазком, перед которой у принца опускались руки.

— Эдисон!!! — его второй окрик отправился вдогонку первому.

Но Эдисон вновь не услышал голоса хозяина. Он лежал в КПЗ (Комната Поиска Заблудившихся), насмерть убитый током. Так трагично оборвалась жизнь главного королевского электромонтёра. Он отдал жизнь во имя спасения своего властительного начальства от голодной смерти, которая неминуемо ждала бы его, если бы оно самостоятельно не разыскало дорогу назад, в своё помещение.

Принц Кржижянц и не думал разыскивать дорогу назад, да ещё и не проголодался, будучи поглощённым лишь одной идеей — добраться до Особой Машины и убедиться или разубедиться в том, что она не работает, как не работала вчера, позавчера, в прошлую пятницу и вообще последние двадцать лет — на то она и Особая. Пихнув пару раз дверь плечом и не добившись результата, Его Высочество поднялось на цыпочки, силясь заглянуть в помещение через глазок. Но глазки, как известно, обладают свойством показывать изображение только изнутри, но никак не снаружи. Кржижянц лишний раз подивился тому, как далеко шагнула вперёд наука по созданию дверных глазков, постоял некоторое время в замешательстве, пару раз покричал дворецкого, швейцара и телохранителя, и вдруг внезапно вспомнил кое-что очень важное. Ну конечно, шахматы! Напрягшись и сосредоточившись, вспотев и применив излюбленный отцовский ход королевской пешкой, а затем слоном, он разнёс деревянную дверь вдребезги и ворвался в помещение, на двери которого больше не существовало таблички «Особая Машина», равно как и самой двери теперь не было и в помине — как металлической, так и дубовой.

Массируя вывихнутую кисть правой руки, принц застыл на пороге, дожидаясь, пока осядет многолетняя потревоженная пыль (что свидетельствовало о том, что Эдисон очень давно здесь не был и ничего не протирал). Когда буря утихла, глазам его высочества предстала опять-таки газовая плита со сковородкой. А руководство по эксплуатации было у Эдисона. Впрочем, над левой конфоркой теплился синенький огонёк, и одно это привело Кржижянца в восторг — Особая Машина хоть так, но работала, и работала, видимо, благодаря Эдисону, который оплатил счета. Огонёк теплился и догорал также, как надежда принца на возвращение трона, возникшая у него при виде запертой двери.

Соображал он, однако, недолго, — принцип работы Особой Машины стал ясен ему с первых секунд её созерцания. Не теряя времени, он подскочил к плите. На сковородке шипел ответ на вопрос, мучавший принца Кржижянца (да и узурпатора тоже) многие годы; вопрос, который никому не давал спать спокойно и весьма заметно отравлял жизнь обделённого принца и нынешнего незаконного властителя Эдема, власть которого вследствие отсутствия ответа на этот вопрос являлась зыбкой и грозила в любой момент быть свергнутой народными массами. Принцу же ответ нужен был для того, чтобы стать Королём.

Иными словами, на сковородке жарилась яичница, но так как Машина была не простая, а Особая, то принцу Кржижянцу сразу стало понятно, где находятся Атрибуты Королевской Власти — Кольцо и Корона, завладев которыми, он, безусловно, свергнет правительство незаконно пришедшего к власти бездарного и нечистоплотного злодея Чёрного Мордиллу.

А находились Атрибуты довольно далеко — на небезызвестной планете Земля. Кржижянц был наслышан об этом грязном астероиде и потому впервые в жизни усомнился в дальновидности своего лёгкого на руку папаши — сам он на его месте закинул бы такое ценное сокровище куда-нибудь подальше от Эдема и уж, тем более, подальше от Земли, этого позорного недоразумения на теле Вселенной, этого уродливого небесного скопления нечистот, осложняющего одним своим существованием и без того непростую ситуацию в галактике. Вот так.

Ну, понятно: Особая Машина была специально построена для того, чтобы определять местонахождение Королевских Атрибутов Власти. Её соорудили по приказу Короля Робина, потому что у него вечно соскакивало Кольцо с пальца, и Корона закатывалась под трон. Опасаясь, и небезосновательно, что Особая Машина рано или поздно тоже потеряется, Король приказал соорудить другую, аналогичную, под микроволновую печь, и установить её в Королевском Главном Замке, в Ханое.

Незадолго перед славной кончиной Король Робин сложил Королевские Атрибуты в два контейнера и запулил их в космос. Видимо, космос в тот момент повернулся к Эдему как раз тем боком, в котором располагается Солнечная система, вследствие чего Атрибуты так неудачно оказались на Земле.

Приглядевшись повнимательнее, по расположению двух яичных желтков на сковородке принц Кржижянц увидел, что Корона находится в неподвижном состоянии в Вашингтоне.

Ещё пристальнее вглядевшись в яичницу, принц Кржижянц увидел, что Кольцо было только что надето на чей-то незадачливый палец в Москве. Этот кто-то ни о чём не подозревал и даже не догадывался, что, грубо говоря, за ним следят. Но не станем скрывать — этот кто-то очень скоро станет одним из ключевых персонажей нашего романа.

Второй авалг про принца Кржижянца

Принцу Кржижянцу, выбравшемуся, наконец, из дворцовых лабиринтов, предстояло сделать два не очень весёлых дела — похоронить Эдисона и угнать какой-нибудь транспорт для перелёта на Землю.

Справившись с первым, он стал серьёзно задумываться о том, на чём лететь. Вот уже двадцать лет он был лишён всех средств передвижения, начиная с велосипеда и кончая отцовским КПЗ, который был бы очень кстати именно сейчас, поскольку машина эта была построена специально в расчёте на земные условия — то есть была снабжена большим количеством вооружения, а также пушек и оружия. Этот корабль давно уже угнал и поломал Чёрный Мордилла, равно как и другие космические звездолёты, находившиеся раньше в распоряжении короля Робина.

Принц принял решение покинуть Замок и, переодевшись, чтобы не быть узнанным, отправиться в Ханой с целью добыть хотя бы машину для перевозки мусора, лишь бы летала. Путь пешком до Ханоя отнял у наследного принца Эдема много дней, а точнее, ночей (днём, он считал, идти опасно); он ни за что не успел бы поспеть вовремя, если бы не лопухнулись миссионеры Чёрного Мордиллы, но об этом чуть позже.

Итак, Нц-Нц, надев парик и чёрный изодранный плащ с тёмными очками, направился в Ханой. Так как происходило это всё под покровом ночи, а снимать очки он не решался, то дороги перед собой он не видел, так что первые три недели он плутал вокруг Королевского Просто Замка, забредая довольно часто на могилу Эдисона. «Какая высокая смертность!» — с горечью думало Его Высочество. — «Могилы на каждом шагу! Мои бедные подданные вымирают от голода и горя, а я ничем не могу им помочь. Мордилла погубит мой народ!»

Наконец, однажды он догадался изредка снимать очки и ориентироваться по звёздам и пошёл в одном направлении. Иногда он забредал в какую-нибудь деревню и обрадованно стучался в первую же избу, желая узнать дорогу.

— Я коммивояжёр из Дублина, меня ограбили, я заблудился и потерялся, и теперь ищу дорогу в Ханой, — говорил он, изменив голос и отчаянно прикрываясь лохмотьями.

— Да, ваше высочество, — отвечали ему. — Вам обязательно нужно опередить Мордиллу и вернуть себе власть. Ханой в ту сторону! — и показывали обычно туда, откуда принц только что пришёл.

Даже звёзды были не на его стороне. Впрочем, он никогда не верил в гороскопы; он даже не знал, что это такое.

Ночи в Ханое были длинными, и дни тоже были некороткими, почти как в Москве. Но это только последние лет десять-пятнадцать. Дело в том, что в Перезагруженной системе, к коей принадлежал Эдем, было, помимо него, ещё две планеты, тоже, кстати, пригодные для человеческого существования — Лумумба, которая вращалась по орбите дальше других от Перезагруженного солнца, и Модем, на котором никто не жил, и на котором располагались автоматические рудники, на коих добывалось злато — металл, из которого были сделаны Королевские Атрибуты Власти.

Так вот, Эдем и Модем вращались вокруг Солнца в одной плоскости и почти на одинаковом от него расстоянии, но зато в разные стороны. Поэтому два раза в год жители планеты Эдем становились свидетелями уникального в Галактике зрелища — как Модем проносится у них над головами на экстремально маленьком расстоянии. Последствиями такого проноса обычно являлись разнообразные атмосферные явления на Эдеме, главным образом — ураганы, а иногда даже сдувало и уносило в открытый космос головные уборы граждан, дома и деревья. Но вот раз в двадцать лет орбиты Эдема и Модема переплетались, и тогда следовала Глобальная Неприятность — столкновение по касательной.

Каждый раз Модем сталкивался с Эдемом в разных местах, радуя и пугая местных жителей разнообразием своего выбора. В Ханое даже была учреждена специальная букмекерская контора, которая принимала ставки от населения — в каком месте Эдема Модем в следующий заход оставит вмятину (доходы от этого дела уходили на возмещение ущерба от Глобальной Неприятности). Причём вмятина — это ещё мягко сказано: Эдем и Модем выдерживали такие мощные удары, что странно, почему они вообще не раскалывались на астероиды. Раз в двадцать лет Модем прикладывался то к деревням, то к горам и рекам, навеки оставляя там чёткие отпечатки своего многообразного ландшафта, но то было отнюдь не единственным следствием дурацкого устройства Перезагруженной системы. Главным результатом являлось то, что Эдем, получив столь мощный импульс, начинал бешено вращаться вокруг своей оси — день сменялся ночью с молниеносной скоростью, жизнь ускорялась, все начинали торопиться и суетиться. Затем обороты постепенно снижались и уже задолго до следующей Глобальной Неприятности достигали нормы.

И как раз это время — раз в двадцать лет — по традиции стало временем всяких государственных переворотов и революций на Эдеме, как удачных, так и безуспешных. Именно подобным моментом столкновения воспользовался в своё время Чёрный Мордилла, чтобы прийти к власти, и именно таким моментом собирался воспользоваться принц Кржижянц для претворения в жизнь своих самодержавных интересов. До следующей Глобальной Неприятности оставалось меньше полугода, поэтому обе стороны торопились.

Первый авалг про Чёрного Мордиллу

«В памяти потомков он остался».

Эпитафия Чёрному Мордилле

Нельзя сказать, чтобы Чёрный Мордилла был афроэдемцем, просто он не любил мыться, умываться, чистить зубы и менять бельё; также он обладал детским писклявым голосом и был косноязычным дальтоником. Вероятно, по совокупности этих причин прислужники смертельно его боялись. Его ближайшее окружение всегда ходило в противогазах, потому что от вождя плохо пахло, а он думал, что они просто боятся на него чихнуть и наивно гордился собой и своими подчинёнными. Помимо того, что он руководил Эдемом, у него было ещё много разных увлечений; например, он играл в самодеятельном театре и собирал пивные банки.

Его ближайшее окружение не употребляло пива — ведь все они не снимали противогазы, — так что изредка Чёрному Мордилле приходилось выбираться в Ханой, а уж из города он никогда с пустыми руками не возвращался. А если кто на него хотел устроить покушение, то он так ловко этими самыми банками отстреливался, что попробуй подойди! Недаром именно Мордилла стал председателем правительства во время последней Глобальной Неприятности (политический переворот на Эдеме, кстати, обошёлся не без банок и получил впоследствии наименование «пивного путча»).

Грозное имя — Чёрный Мордилла — он получил ещё в глубоком детстве, когда взрослые кругом начали замечать, что он никогда не умывается. На самом деле, он смертельно ненавидел и боялся мыла, но в этом головорезы в противогазах боялись признаться даже самим себе. А сам Мордилла вообще этого не знал, поскольку знал немного и почти во всех государственных делах полагался на своего ближайшего приспешника и друга детства (по детской исправительной колонии) Варавву, который обладал несколько более широким кругозором и умел употреблять словечки «спонтанно» и «перманентно», что приводило вождя в восторг, но он стеснялся спросить их значение, дабы не ударить в грязь лицом перед подчинёнными. Хотя нет, в грязь лицом он ударил бы с удовольствием, и даже весь извозился бы, потому что был порядочная свинья.

Вся эта нечистоплотная компания оккупировала Королевский Главный Замок в центре столицы Эдема — Ханоя, и оттуда делала жалкие попытки насаждать новые порядки в центре и на местах, собирать налоги, казнить виновных и расстреливать невинных. Получалось не очень складно, даже Мордилла замечал это, а причиной тому было отсутствие Королевских Атрибутов Власти, обладая которыми, он смог бы назваться Королём и получил бы неограниченную власть. Если бы на Эдеме появился настоящий Король (а настоящим считается тот, кто владеет Короной и Кольцом и в ком течёт прямая наследная кровь, только Мордилла не знал и этого), то тогда всё пошло бы на лад — с законной властью никаких пререканий быть не может. Но атрибуты пропали неизвестно куда, а Особая Машина, которая должна была их запеленговать, давно казалась сломанной. До определённого момента — на то она и Особая.

Однажды, во время очередного акта чревоугодия, обставленного с надлежащей пышностью, но весьма безвкусно, поскольку Мордилла был дальтоником, над его ухом склонился противогаз, и приглушённый, далёкий, сладкий, но противный голос доложил:

— Перманентно не работавшую все эти годы Особую Машину спонтанно уронили и она заработала!

— Ну, так это же неплохо! — пискнул грозный Мордилла. — С этого момента высочайше повелеваю называть нас не иначе как «Ваше Величество».

— Да, Ваше Величество! Какие помимо этого будут приказания?

— Мы хотим её видеть! Мы хотим знать, где скрываются Кальсона и Яйцо! Ведь как раз скоро наступит Вербальная Невнятность!

— Корона и Кольцо, Глобальная Неприятность, — поправил косноязычного правителя Варавва и пошёл лично проконтролировать исполнение приказа.

Будучи страстным поклонником разнообразных технических новшеств, Мордилла имел привычку испытывать всякие новые виды оружия на своих пивных банках. Но недальновидный политик являлся также и недальновидным стрелком, поэтому от этих стрельбищ гораздо больше страдали противогазы из личной охраны правителя, а то и из правительства, в которых попасть было значительно проще, поскольку министры были толстыми буржуями, да и не так их было жалко (это, между прочим, подтверждает теорию о том, что крайности сближаются — у всех Эдемских вождей была какая-то мания расправляться с подчинёнными).

Иными словами, когда Варавва вернулся с несколькими прислужниками, бережно несшими Особую Машину, половина свиты была уже перебита, а Чёрный Мордилла находился в таком весёлом настроении, что и Варавву мог бы запросто пристрелить.

— А вот и спонтанная машина! — заискивающе замурлыкал Варавва, ласковым движением отнимая у правителя опасное оружие. — Сейчас её воткнут в розетку, и мы увидим Атрибуты Власти, которые в скором времени будут принадлежать вам!

— Нам! Нам! — смрадно мычал Чёрный Мордилла, уставившись на Особую Машину.

Своим внешним видом она напоминала ему пивную банку, только очень большую, квадратную и с маленьким экранчиком. Где-то в глубине души ему страстно хотелось заиметь Особую Машину к себе в коллекцию и испытать на ней самое лучшее оружие, которое когда-либо будет изобретено. Но тягу к Королевской власти он тоже испытывал немалую.

Черный Мордилла сидел на троне посреди сильно замусоренной территории, в лучшие времена носившей наименование Главной Гостиной Залы Королевского Главного Замка. Зашли подданные и вынесли павших; стало немного чище и уютнее. Мебели в зале, кроме трона на возвышении, не было никакой, Мордилла спал сидя, потому что не любил раздеваться и ложиться в постель и вообще редко слезал с трона — всё-таки в сидячем на троне положении он чувствовал себя королём.

Прямо под троном находилась сложнейшая система канализации, благодаря которой на отходах пищеварения Чёрного Мордиллы работала не одна атомная электростанция; всё-таки он приносил пользу обществу. Кормили его обычно с ложечки.

Теперь перед ним стояла Особая Машина, и весь её внешний вид свидетельствовал о том, что Корона и Кольцо находятся на планете Земля, на этой…

— Всё-таки прежний правитель Эдема перманентно делал ошибки, — не удержался от комментария Варавва. — И чем спонтаннее, тем перманентнее.

— Да! Мы видим! Зато мы теперь знаем, где наши реликвии.

— Чисто сработано, — произнёс Варавва и тут же прикусил язык, потому что при этих словах Мордилла угрожающе приподнялся на троне и прошипел:

— Не стоит говорить при нас о чистоте, ведь мы этого не любим…

Варавва вздохнул, т.е. вдохнул через противогаз смесь запахов, что распространялась в радиусе нескольких метров от правителя Эдема, и склонил голову в знак покорности и раскаяния.

Через некоторое время (довольно небольшой промежуток; погибло лишь ещё сколько-то там противогазов из личной охраны Мордиллы) правитель начал подумывать о том, что неплохо было бы послать кого-нибудь на Землю, а то сами собой Атрибуты вряд ли попадут в его руки. Он изо всех сил командовал, частенько постреливал, заставил своё окружение добросовестно изучить и сам добросовестно изучил труды Вениамина Попова и с нетерпением ожидал возможности завоевать Землю. Он замыслил послать на Землю лучших своих людей, но даже на них боялся положиться в полной мере и волновался. А особенно Чёрный Мордилла разволновался, когда ему было доложено, что принц Кржижянц отбыл из КПЗ в неизвестном направлении, а в окрестностях Замка найдена могила Эдисона, причём, по всей видимости, его перед смертью пытали электрическим током.

— Я прихожу к выводу, — докладывал ему Варавва, — что монтёр Эдисон знал нечто очень важное. Вероятно, принц выведал у него некую тайну, после чего отделался от него и отправился…

— Куда? — занервничал Мордилла. — Мы желаем знать, куда он отправился! Мы желаем знать, что за тайну выдал Эдисон этому полупринцу, полу… полу… Полундра! Если ему известно расположение городских свалок, это конец. Мы убьем его!

— Осмелюсь доложить, что месторасположение городских свалок известно каждому жителю Ханоя, они там перманентно ищут еду…

— Тогда мы казним всех горожан! Нечего шастать по помойкам…

Варавва терпеливо ждал, пока Мордилла изольёт ему свою душу, после чего продолжил:

— Вероятно, принц Кржижянц отправился на Землю за Атрибутами Власти, и именно о Короне и Кольце сообщил ему перед смертью его камердинер. Очень похоже на то, ваше величество. Принц Кржижянц проявил… — Варавва хотел сказать «чистое вероломство», но вовремя поправился: — грязную неблагодарность по отношению к Эдисону.

— Причём здесь Эдисон? Нам плевать на Эдисона!

И Мордилла наглядно показал, как ему плевать на Эдисона — сразу два противогаза стали робко вытираться рукавами.

Варавва осторожно напомнил:

— Дело в том, что электромонтёр Эдисон являлся также Ответственным За Вычисление Времени И Места Глобальной Неприятности и был единственным человеком, который знал точные цифры. Мы же знаем только то, что Глобальная Неприятность произойдёт месяцев через пять-шесть, но вот какой район планеты она затронет, этого мы пока не разумеем. Я, конечно, распорядился, и сейчас идут кое-какие перманентные исследования, но всё это так спонтанно, так спонтанно!

Мордилла не испугался:

— Пять-шесть месяцев вполне достаточно. Завтра вы летите на Землю! Ты, Варавва; Таксидермист и дядя Саша. Знаем, что вы любите тянуть до последнего. Но наша Коронация через две недели, и попробуйте только не успеть к этому сроку. Лично мы собираемся встретить Глобальную Неприятность коронованными и окольцованными, чтобы… хм… да… — Мордилла не знал, как закончить фразу.

Песня принца Кржижянца о Короне и Кольце

Принц Кржижянц

Не посрамлю я трона,

Честь дедов и отцов

Верну назад Корону,

Верну назад Кольцо.

Я крови благородной

Я крови голубой,

Герой молвы народной

И вообще герой,

Низвергну супостатов,

Низрину подлецов,

Верну себе обратно

Корону и Кольцо!

Хор жителей окрестных деревень

Низвергни супостатов,

Уделай подлецов,

Верни себе обратно

Корону и Кольцо!

Верни себе обратно

Корону и Кольцо!!

Верни себе обратно

Корону и Кольцо!!!

Корону и Кольцо-о-о-о…

Авалг о Лумумбе

«Семь раз отмерь, один раз отрежь,

а потом проконсультируйся со мной».

Хирург, профессор П. Г. Близоруков.

Перед отлётом на Землю Вараввы, Таксидермиста и дяди Саши в тронном зале у Мордиллы закатили такую пирушку, что если бы о ней знал принц Кржижянц, он бы совсем расстроился и понял, отчего умирают его подданные. Косноязычный узурпатор произносил такие тосты, что если бы Нц-Нц знал о них, он бы совсем расстроился и перестал потреблять алкоголь даже в целях умывания.

— Пьём за наше королевство. За нас! За нас! Кто не за нас, тот против нас, как говаривал досточтимый Вениамин Попов!

— За вас, за вас! И за нас тоже! — кричал дядя Саша.

Это был единственный человек в окружении Мордиллы, который, как и Правитель, имел право говорить о себе во множественном числе. Мордилла говорил так, потому что был неграмотен и считал себя королём, а дядя Саша называл себя «мы», потому что имел удивительное свойство раздваиваться в минуты радости и печали, а также гнева и боевого азарта, да и вообще в любой момент мог раздвоиться. В такие минуты его было принято называть Александр Первый и Александр Второй. Александр I был очень глуп и жесток, а Александр II имел прозвище Освободителя и тоже был жесток — он всё любил освобождать. Например, он не мог спокойно проходить как мимо водопроводного крана — ему обязательно нужно было пустить воду, — так и мимо человека, чтобы не пустить ему кровь или выпустить кишки. Александры всегда ссорились и дрались друг с другом, но Мордилле служили исправно, и поэтому он терпел эту шизофрению у себя под боком.

В общем, на этом прощальном ужине и Варавва, и Таксидермист, и оба Александра (эти двое пили на спор) перепились до чрезвычайности и а) наутро сели не в тот космический звездолёт; б) не туда полетели и в) не туда прилетели.

Как следует отоспавшись через четверо суток, все трое обнаружили себя сидящими в креслах в звездолёте, намертво пристёгнутыми креслами к ремням. Во всех иллюминаторах и на экране Особой Машины, которую они захватили с собой, совсем близко голубела планета — цель их перелёта.

— Вообще-то мы должны были лететь до неё недельку-другую, если мне не изменяет память, — произнёс Варавва, недоверчиво уставившись на планету.

— Я не удивлюсь, тыры-быры, если изменяет, — промолвил Таксидермист, потягиваясь в кресле, насколько позволяли ремни безопасности, пережавшие ему все вены и артерии, да и вообще все остальные органы, кроме огромной головы, так что в нём чуть было не прекратились процессы жизнедеятельности.

— А может, у нас отходняк затянулся, — вставил своё мнение дядя Саша, хотя его никто не спрашивал.

Таксидермиста, впрочем, тоже никто не спрашивал, но он любил крепкое словцо и не смог удержаться.

— Тыры-быры, — повторил он и вопросительно уставился на Варавву, ожидая его решения.

— Круглая, голубая — значит, Земля, — наконец, решительно решил Варавва, — будем приземляться. Дядя Саша, возьми управление на себя, вымой пол и приготовь нам кофе.

— Не могу же я разорваться… — начал было дядя Саша.

— Можешь.

Дядя Саша разорвался и стал исполнять приказания, а Варавва начал разрабатывать диспозицию захвата Королевских Атрибутов Власти.

— Да, несколько спонтанно получилось, — задумчиво произнёс он, записав план и перечитав его несколько раз.

— Дай посмотреть, — выхватил у него бумажку Таксидермист.

Он не умел читать, но, пробежав документ несколько раз глазами, сказал:

— А не проще будет раздудукать эту вашу Землю к чёртовой матери, а потом уже искать железяки?

— Такси, а это идея, — оторвался от мытья пола Александр I.

— Ну так, ЁКЛМН!

— Хватит выражаться! — прикрикнул Варавва. — Александр, смотри куда летишь!

Но дискуссия на этом не закончилась. Все трое, и даже четверо, спорили несколько часов кряду, а затем кто-то из них в запале нажал на кнопку, и Лумумба — единственная Эдемская колония и источник всех полезных ископаемых, кроме злата — была раздудукана до неузнаваемости.

Потом они приземлились, долго бродили по дымящимся развалинам какого-то города и искали Корону и Кольцо. Когда до коронации Чёрного Мордиллы оставалось три дня, они начали догадываться, что совершили какую-то ошибку. Посмотрев на небо, они увидели две близко расположенные друг к другу планеты. То были Эдем и Модем. Это их насторожило. А за два часа до окончания срока Такси так и сказал:

— Тыры-быры, кажется, мы что-то не то раздудукали.

— За такие дудуки нам, по меньшей мере, светит по высшей мере, — согласился с ним Варавва.

В тот момент, когда были произнесены эти слова, принц Кржижянц, изорванный, голодный и патриотически настроенный, вошёл в Ханой.

Первый авалг о КПЗ

«Мы пойдём другим путём».

Бывший Геолог

Да, давно не видало его высочество столицы Эдема, а точнее — совсем никогда не видало. Это был город! Ещё издалека он радовал глаз принца весёлыми огоньками, но при ближайшем рассмотрении это оказались пожары; а то, что издали принц принял за радостное пение, вблизи оказалось стонами умирающих от голода.

Когда принц Кржижянц ступил на улицы некогда славного и могущественного города, там царил манархический вандализм — иными словами, Чёрный Правитель собирал пивные банки. Кругом гремели взрывы и рушились стены, по улицам носились какие-то демонстрации и толпы народу, и на Кржижянца никто не обращал внимания.

«Самое время подыскать себе космический звездолёт», — подумал принц, но думать надо было раньше, потому что теперь он оказался в самой середине разъярённой толпы, которая куда-то бежала. Принца закрутило, завертело и понесло, со всех сторон послышались возгласы:

— Ваше высочество, посторонись!

— Что здесь делает потный задавака?

— Вся власть Кржижянцу Робиновичу!

— Рабиновичу!

Последний раз принц Кржижянц видел большое скопление народу у себя в КПЗ, когда общался с покойным Эдисоном. Он совершенно растерялся и отдался толпе, не в силах сделать ни движения по собственной воле. Это был момент, когда он серьёзно засомневался в себе. «Если я и сейчас-то не могу сделать ни единого движения по собственной инициативе, то что же будет, когда я приду к власти?» Не на шутку испугавшись одной этой мысли, он усиленно заработал локтями, но его сжали ещё сильнее, потом он очутился в другой толпе, двигавшейся в противоположную сторону, затем ещё где-то, а как он оказался в каком-то огромном и тёмном дворе, окружённый со всех сторон небоскрёбами, он и вовсе не помнил.

Кругом никого не было. То есть совсем рядом с принцем кто-то копался в куче мусора, но толпа вдруг куда-то исчезла и стало тихо-тихо. Человек, копавшийся в помойке, вдруг оставил своё занятие и обратился к принцу:

— Ты кто?

«До сих пор все с первого разу узнавали», — подумал принц.

— Я коммивояжёр из Дублина, меня ограбили, я заблудился и потерялся, и теперь ищу дорогу в Ханой.

— Понятно. Ты, наверное, на самом деле ищешь какой-нибудь летательный аппарат?

«Проницательный человек, хотя и смахивает на бомжа. Пожалуй, он может мне помочь».

«Бомж какой-то, хотя и смахивает на Кржижянца. Пожалуй, он тоже может мне помочь».

— Дорогу в Ханой можешь не искать, здесь её нет, она за городом. А что касается звездолёта, то тут мы можем тебе помочь. Здесь за углом есть совершенно замечательная машина. Мы тебя проводим.

— Кто — «мы»?

До сих пор Мордилле никто не задавал таких острых вопросов. Он стал усиленно соображать, но не находил ответа. Переговоры на высшем уровне застопорились, и принц начал подозревать неладное.

— Так я, пожалуй, пойду, — произнёс он робко и сделал несколько шагов по направлению к улице, затем ещё несколько и бросился со всех ног бежать.

Сзади послышался топот, над левым ухом что-то просвистело и через несколько метров он свалился навзничь, сражённый пивной банкой. Сознания он, как и подобает особе королевского рода, не потерял, поэтому прекрасно видел, как со всех сторон набежали какие-то люди со странно вытянутыми физиономиями (это, как принц понял впоследствии, были противогазы), схватили его за руки и за ноги, побросали в какую-то совершенно замечательную машину, которая действительно стояла за углом, и увезли в неизвестном направлении Королевского Главного Замка.

«Давно пора брать бразды правления в свои руки», — размышлял Нц-Нц в то время как ему эти самые руки выкручивали, вели по каким-то коридорам, подгоняя пинками, бесцеремонно обыскивали и отбирали паспорт, а затем запихивали в какое-то мрачное помещение, как нельзя лучше гармонировавшее с мрачным настроением замаскированного, но раскрытого принца.

«Что же, вот и конец поисков Короны и Кольца. Прежде, чем убить меня, Мордилла станет меня пытать, но он никогда не узнает, где находятся мои сокровища. Эту тайну я унесу с собой в могилу. Интересно, у них здесь есть камера пыток зубилом? Наверно, это очень больно. Или он пытает банками, засовывает их в уши и ноздри? Фу! Наверно, это очень больно. В пустые глазницы. Фу! Наверно, это очень больно. Но надо быть до конца мужественным. Моя смерть будет достойна смерти отца, а его смерть вообще была верхом совершенства. Чего бы такого напоследок сделать гадкого?»

Он огляделся. Небольшая каморка, обыкновенная тюремная камера с каменными стенами и с зарешёченным, вровень с землёй, окном.

«Внешнюю стену я, пожалуй, мог бы расколотить». И действительно — ход слоном, и в камеру пахнуло прохладой вперемежку с уличными запахами Ханоя. В ответ на грохот открылась дверь и в камеру вошёл человек в противогазе. Окинув критическим взглядом совершённую принцем работу, он потоптался некоторое время на месте и произнёс:

— А зачем, простите за нескромный вопрос, ваше высочество, вам понадобилось в Ханой?

— Я хотел найти здесь космический звездолёт и улететь на нём на Землю за Короной и Кольцом.

— Понятно, — Стражник ещё раз поглядел на огромную дыру в стене, — стену-то зачем разворотили? Ай-ай-ай, — и не спеша вышел.

«Точно, будут пытать. Теперь ещё и за то, что стену поломал».

Несколько дней принц Кржижянц провёл в камере, страдая от холода. Так как Мордилла забыл о существовании принца вскоре после его пленения, то никаких пыток не последовало. Ему даже еду носить перестали. Пару дней он так потерпел, но потом понял, что смерть от голода — это совсем не по-королевски и, скрепя сердце, выбрался через дыру в стене, предварительно оставив записку: «Ушёл перекусить, скоро вернусь. Кржижянц». Вновь его глазам предстали улицы города, и тут он на собственной шкуре убедился, как нечего было есть в Ханое.

Разграбленные продовольственные магазины выводили принца из себя, разрушенные до основания «Макдональдсы» вызывали спазмы в горле, а когда он увидел бедных детишек, которые грызли каменную кладку фундамента детского сада, он горько заплакал и тоже стал грызть камень, и грыз его до тех пор, пока кто-то не тронул его сзади за плечо:

— Ваше высочество, хватит подрывать устои.

— Устои чего? Приду к власти и всё компенсирую, — ответил он не совсем вежливо — ведь он был очень голоден.

— Если хотите, мы вас накормим.

Принц в ужасе насторожился: кто это — «мы»?

— Кто это — мы?

— Я бы не стал посреди улицы рассказывать.

Принц, несмотря на печальный опыт, доверчиво поплёлся за высоким и широким молодым человеком с сытой и довольной физиономией, который повёл его в юго-западную часть города. Их несколько раз останавливали милиционеры Чёрного Мордиллы и пытались проверить документы, но как только они вглядывались в физиономию незнакомца, их лица расплывались в улыбке и они вежливо осведомлялись:

— Ну что, скоро переворот? Как дела в подполье? Оружие-то у вас имеется? Если нет — обращайтесь, в беде не оставим…

На эти вопросы молодой человек также любезно отвечал, по большей части отрицательно, беспокойно оглядываясь на принца, на которого милиционеры тоже беспокойно оглядывались. Им явно неудобно было вести такие разговоры при Кржижянце. Принц ничего не понимал. Наконец, они пришли к большому и мрачному зданию — это оказался кинотеатр «Ханой».

— Здесь наша Засада, — сказал Кржижянцу человек, оторвавший его от фундамента, когда дверь за ними закрылась, и их никто не мог услышать. — Но это большая тайна и о ней, кроме Мордиллы, его сподвижников, милиции и жителей Ханоя никто не знает, так что прошу вас держать язык за зубами. Мы — подпольная организация КПЗ. КПЗ — команда подпольной засады. А я — КПЗ, командир подпольной засады, меня зовут БГ.

Принц попробовал держать язык за зубами, но от этого лишь усилилось слюноотделение. При слове «КПЗ» он вздохнул с облегчением — это был явно свой человек. С радостным блеском в глазах Кржижянц обратился к БГ:

— Так значит, вы представляете собой оппозицию режиму?

— Я же вам говорю — подпольная организация.

— И много у вас людей? — принц оживлялся всё больше.

— Я же говорю — команда.

— Так-так, и как вы боретесь с Мордиллой? — принц уже забыл про голод и мысленно приготовился возглавить штурм Королевского Главного Замка.

— Я же говорю — засада.

— Не понял, — не понял принц.

— Что ж тут непонятного? Мы сидим в засаде и ждём, когда представится случай захватить власть.

— Понял, — понял Кржижянц. — А космические звездолёты у вас имеются?

— А как же. Если представится случай совершить переворот, мы своего не упустим.

Принц в сопровождении БГ проследовал в довольно обширное помещение, в котором за длинным накрытым столом сидело человек пятьдесят с сытыми и довольными лицами. Это была та самая Команда Подпольной Засады, о которой рассказывал БГ. Все они ждали подходящего случая; подходящим случаем на их условном жаргоне была Глобальная Неприятность. После столкновения Эдема и Модема Эдем начнёт делать перевороты вокруг своей оси. Самым быстрым будет, естественно, первый, он и должен стать фоном для переворота политического.

При виде Кржижянца они оторвались от своих приборов и приветствовали его громкими аплодисментами. Как ни хотелось Кржижянцу вылизать все пятьдесят тарелок, он всё же удержался от соблазна, так как понял, что в данный момент уместнее будет произнести что-то подобное королевской речи, что-нибудь эдакое торжественное, чтобы надолго запомнилось. И он произнёс:

— Братья и… — но женщин в помещении не оказалось. — Уважаемые дамы и… — но женщин всё равно не было. — Дорогие коллеги! Я оповещён уже о вашей серьёзной и крупномасштабной деятельности, о той борьбе, которую вы развернули на этом невидимом подпольном фронте! Я уверен, наше дело — правое, и мы победим, хотя в самой победе я не уверен. Дорогие коллеги! Когда-нибудь настанет день, когда я, наследный принц Кржижянц и законный властитель Эдема, вступлю, наконец, в этот день в обладание Королевскими Атрибутами Власти и приду к власти. Когда-нибудь настанет день, когда я сам, лично, возглавлю восстание, призванное свергнуть Чёрного Мордиллу и его правительство во главе с узурпатором. И день этот близок, и сейчас лишь одно обстоятельство мешает принять командование вами прямо сейчас, — принц волновался и говорил сбивчиво, но доходчиво. — Да и обстоятельство это совсем ничтожно по сравнению с теми великими целями, которые я…, то есть, мы преследуем. Дело в том, что я с недавних пор… некоторым образом… Ну, в общем, в данный момент я сижу под усиленной охраной в тюрьме у Чёрного Мордиллы, — сочувственный гул пронёсся по столу и соблазнительно зазвенели ложки. Принц облизнулся и продолжал: — И покинул свою темницу только ради того, чтобы поесть. Ну и, конечно, чтобы произнести торжественную речь, — добавил он; это была не совсем правда, но Кржижянц посчитал, что подпольщики тогда не оценят его самовольного ухода от Мордиллы, и могут его даже осудить. — Я уже знаю о том, что в вашем распоряжении имеются космические звездолёты и остальная другая техника, и что вы предоставили бы мне летательный аппарат с тем, чтобы я отправился на Землю и вернул себе принадлежащее мне по праву до того, как случится Глобальная Неприятность. Но, как это ни прискорбно, я не могу этого сделать сейчас, а вынужден томиться в страшных застенках узурпатора. Это чудовищная несправедливость, за которую, я уверен, наши мучители отплатят нам сполна.

На глазах у слушателей выступили слёзы. Принц чувствовал, что речь удалась, но желудочный сок выделялся настолько интенсивно, что он нутром почувствовал также, что пора закругляться. И он подвёл итог:

— Я очень проголодался.

Неистовые аплодисменты поначалу заглушали жадное властительное чавканье, а когда они закончились, то и еды больше не осталось. Кругом суетились члены подпольной команды, унося опустошённые тарелки и бокалы.

— Кстати, милый мой БГ, позвольте узнать, отчего у вас в КПЗ полно продовольствия в то время как мои подданные голодают?

— О, ваше высочество, это гениальная политика нашей Команды под чутким руководством Чёрного Правителя. Запасы продовольствия поставляются нам сюда прямо из Королевского Главного Замка, из личных кладовых Мордиллы. Ведь мы сидим здесь в засаде, в вынужденном бездействии и находимся в ожидании. А так как Правитель озабочен тем, чтобы его подданные (то есть, ваши подданные) не сидели без дела и чем-то занимались, то постановил, что мы должны целыми днями кушать. «Все должны работать на меня как волки!» — вот его собственные слова. Вот мы и работаем. Тунеядцев он не любит. А мы ведь должны притворяться организацией, вполне лояльной режиму, — засада-то подпольная!

Принц удивлённо приподнял брови в королевском жесте недоумения.

— Это ещё ничего, — улыбнулся БГ. — Гораздо меньше повезло тем, кто целыми днями прохлаждается — этих запирают по холодильникам…

Как следует насытившись, принц Кржижянц вдруг вспомнил, что прошло уже неприлично много времени с тех пор, как он, не спросясь, ушёл из тюрьмы, и засобирался в обратный путь. «Ещё влетит мне за такие дела, — думал он. — Пытать будут».

— Знайте, ваше высочество, — со слезами на глазах промолвил БГ, когда принц прощался с ним у ворот конспиративного дома, — знайте, как только нам представится возможность совершить революцию, первым делом мы освободим вас из плена, и тогда уже вы поведёте нас к победе. Заходите к нам ещё, ваше высочество, мы всегда очень рады. Если не запомнили дорогу, спросите, вам всякий покажет. Пароль «КПЗ», отзыва не нужно, всякая собака знает вас в лицо. Прощайте, ваше высочество…

Принц был растроган не меньше. Всхлипывая, он обнял БГ и с трудом выговорил:

— Я к вам ещё завтра зайду… пообедать… И послезавтра…

Когда Кржижянц не без труда нашёл дорогу назад, в тюрьму, уже стемнело. Проникнув в камеру через самодельное отверстие, он обнаружил, что там его дожидается Стражник с весьма озабоченным лицом. Едва принц раскрыл рот с целью оправдания, как получил беспощадный удар по уху, а потом ещё один и ещё четыре.

— Будешь знать, как уходить без спросу! — дрожащим от возмущения голосом орал на него Стражник. — Мы тут места себе не находим, а он «ушёл перекусить»! Да мы с ума сходим, мало ли что с вами могло случиться. Один, на улицах незнакомого города! Да мало ли всяких подонков сейчас повсюду! Взять того же БГ. Его Величество Чёрный Мордилла как переволновался — он от волнения всю свиту к праотцам отправил, а этот «ушёл перекусить, скоро вернусь»! Эх вы, ваше высочество… Ни стыда, ни совести.

— Но-но, насчёт совести! — озлобился было принц, но получил ещё пару ударов под зад и захныкал: — Я больше не буду!

И действительно, на следующий день, прежде, чем идти к подпольщикам, принц долго долбился в дверь, дождался, пока явится Стражник и рассказал ему о своём намерении.

— Можно, — сказал Стражник. — Сегодня можно. Вот завтра нельзя будет — назавтра вас, кажется, будут пытать и допрашивать, а сегодня можно, и есть, и пить, и вообще на сегодня вы свободны. Только не советую вам ходить одному — всё-таки, опасно. Могу вас сопровождать.

— Нет-нет, спасибо, я сам, — отказался Кржижянц, но, подумав, всё-таки согласился — чтобы потом не схлопотать по новой.

И они отправились в КПЗ вместе — принц и Стражник — через дыру в стене. Последнего, правда, в Засаду не пустили, потому что он не знал пароля, и ему пришлось полдня стоять на холоде и ждать, пока его высочество отобедает.

Узнав о том, что назавтра законному правителю Эдема предстоят допросы и пытки, подпольщики очень сильно расстроились, а некоторые даже огорчились и устроили импровизированный курултай, на котором постановили:

— быть мужественным,

— секретов не выдавать,

— а особенно про то, где Корона и Кольцо,

— держаться до последнего,

— держаться после последнего.

— А нельзя ли устроить военный переворот именно этой ночью, чтобы освободить меня и не дать совершиться злодеянию? — робко поинтересовался Кржижянц, когда все желающие выступили по всем пунктам.

— К сожалению, нельзя, ваше высочество, — сокрушённо отвечал БГ. — Подходящий случай пока не представляется.

При прощании опять было много слёз — возможно, расставались навсегда. Однако его высочество не забыло вынести кое-какую еду для Стражника, чтобы не очень ругался.

Вернувшись в свою камеру, принц вновь предался грустным размышлениям.

Авалг про лумумбийцев

«По одёжке встречают — по уму провожают».

Эдемская поговорка

Варавва, Таксидермист и дядя Саша в это самое время тоже предавались невесёлым размышлениям.

— Это всё ты виноват! — кричал Таксидермист на Варавву. — Ты — главный, ты и виноват, тыры-быры!

— Сам-то буйнее всех наш отлёт праздновал — перманентно в обнимку с бутылкой! Во всём виноват дядя Саша!

Но в этот момент дядя Саша раздваивался и его половинки начинали спорить:

— Кто именно?

Они сидели в своём космическом звездолёте, вращаясь по орбите Лумумбы и от досады кусали локти. Срок, за который им было велено отыскать Мордиллины атрибуты, уже несколько дней как истёк.

Возвращение на родину было смерти подобно; есть было нечего, кислород давно закончился, и всё было очень печально. И тогда Варавва принял единственно верное решение — на Эдем не возвращаться и лететь искать Землю с этими её Атрибутами, захватить Корону и Кольцо и вручить их Мордилле, извинившись за опоздание. Правитель после этого не сможет на них сердиться, считал Варавва — ведь он после этого начнёт по-нормальному править планетой и ему будет не до них. Главное — успеть до Глобальной Неприятности.

Но горючее тоже кончилось.

— Дядя Саша!

— Ну что ещё? — откликнулся двуличный соратник Вараввы, готовый вновь раздвоиться.

— Бензин спонтанно кончился, нужно выйти, подтолкнуть.

— До самой Земли?

— Причём перманентно.

Итак, летели они не очень быстро — но дядя Саша толкал как мог, так что с грехом пополам они развили скорость света и теперь Варавву и Таксидермиста плющило во всех плоскостях, что доставляло им большое удовольствие. Иногда они высовывались в иллюминаторы и весело кричали:

— Дядя Саша! Наддай, родимый!

Песня Вараввы и Таксидермиста про Корону и Кольцо

В а р а в в а

Наддай, дядя Саша,

Толкай беспощадно.

Земля будет наша,

И это отрадно,

Преграды, заслоны

И ветер в лицо —

Найдём мы Корону,

Найдём и Кольцо.

Хор

Пусть будут заслоны,

Пусть ветер в лицо —

Найдём мы Корону,

Найдём и Кольцо.

Таксидермист

Коль встретим Кржижянца —

В момент закопаем,

Схороним поганца,

Псалмы зачитаем.

Наделаем дыры

Мы в принце, однако;

Вперёд, тыры-быры!

Дудука! Бабака!

Хор

Наделаем дыры

Мы в принце, однако;

Вперёд, тыры-быры!

Дудука! Бабака!

Дядя Саша наддавал, знать бы куда лететь. Варавва возился с Особой Машиной, пытаясь добиться от неё земных координат, но у него ничего не получалось до тех пор, пока он не обратил внимание на то, что Такси что-то с ней сделал такое, что она теперь лепила плюшки.

— Есть, тыры-быры, совсем нечего, — пояснил недовольный сквернословец, когда Варавва деликатно поинтересовался, какого бубалака он трогал Особую Машину своими грязными лапами.

Летели долго. Несколько раз дядя Саша притормаживал и сообщал: «Вижу круглую и голубую». В такие моменты Такси и Варавву слишком сильно плющило и они очень ругали дядю Сашу, потому что сами они тоже видели круглую и голубую, но всякий раз она оказывалась квадратная и зелёная, а круглой и голубой казалась только оттого, что их плющило.

Но вот они увидели, наконец, нечто, действительно заслуживающее внимания. Это был небольших размеров космический корабль, со свистом рассекающий вакуум навстречу эдемскому космическому звездолёту.

— Раздудукать? — небрежно поинтересовался Такси.

— Я тебе раздудукаю. Дядя Саша, тормози. Будем стыковаться и узнавать дорогу до Земли.

Последние слова были уже обращены к встречному звездолёту посредством радиосвязи. В ответ ничего отвечено не было, однако неизвестный корабль курса не изменил и тоже, казалось, замедлял свой и без того хиловатый ход. То была американская экспедиция «Аполлон Бельведерский», собиравшаяся впервые в истории человечества десантироваться на Марсе.

Стыковка прошла более или менее нормально, только при ударе от встречного корабля отлетел внушительных размеров кусок. Инициативу проявлять собирался Варавва, который был здесь главным, однако его опередили — открылся шлюз и в звездолёт ввалились какие-то весёлые люди в костюмах, в каких обычно нормальные люди тренируются играть в шахматы.

— Hi guys! — дружелюбно произнёс один из них и не менее дружелюбно хлопнул Варавву по плечу.

«Лумумбийцы! — догадался растерявшийся Варавва. — Не стоит им говорить о том, какая участь постигла их планету, а то они, пожалуй, обидятся и не скажут, как пролететь на Землю».

Действительно, ввалившиеся в звездолёт люди в скафандрах являлись историческими лумумбийцами. Дело в том, что очень давно, когда Лумумба была эдемской колонией, и народ, населявший эту планету, был вконёц угнетён и подвергнут самым уродливым формам геноцида, некоторые недовольные отбили у тогдашнего короля Робина космический звездолёт «Мэйфлауэр», погрузились в него и отбыли в неизвестном направлении искать лучшей жизни. Их угораздило попасть в поле притяжения Земли, а точнее — Соединённых Штатов Америки, на месте которых тогда был ещё просто нормальный континент. Там лумумбийцы хорошенько расплодились, обжились и стали писать письма родным: прилетайте, мол, здесь шикарно и есть на ком отыграться за притеснения. И стали подчинять всю Землю своему влиянию, и всё новые лумумбийцы прибывали на Землю, так что в конце концов король Робин остался совсем без космических звездолётов.

А сейчас лумумбийский язык считается на Земле международным.

— Эй, дядя Саша! — обратился Варавва к Александрам. — Ты, говорят, по-лумумбийски разумеешь. — Постарайся-ка выяснить у них, как покороче до Земли добраться.

— Good evening, — поздоровался появившийся извне Александр II, решив, что сейчас вечер, потому что за иллюминатором было темно и звёзды. — Where are you flying from?

Изумлению лумумбийцев не было предела. Лететь на Марс и вдруг встретить в открытом космосе лумумбо-говорящих гуманоидов! Первый американец так и сказал:

— Oh, shit!

— Это он дорогу рассказывает? — нетерпеливо спрашивал Варавва.

— Не совсем. Он… говорит, что чертовски рад тебя видеть.

— Спасибо. Спрашивай давай.

— I’m terribly sorry, but we need your help now. We’re looking for the Earth. You know it’s such a dirty piece of shit in the sky, such a blue globe…

— Oh, shit! — в экстазе повторил лумумбиец.

— Да, я тоже дьявольски счастлив! — ещё нетерпеливее воскликнул Варавва, но тут ещё один выдал:

— Oh, shit!

— Вежливый народ, потому и покорный. Дядя Саша, не томи.

Дядя Саша в более сжатой форме повторил вопрос, но получил на него всё тот же развёрнутый ответ.

Лумумбийцы очень долго приходили в себя от такой внезапной встречи с инопланетянами, а когда отошли, то стали задавать свои дурацкие вопросы про марсиан и есть ли жизнь на Марсе и что это делегация вылетела их встретить, и всё время повторяли: «Oh, shit!»

Американцам инопланетяне очень понравились, и они стали их фотографировать и раздевать на сувениры. Они даже хотели угостить Варавву со товарищи своими висками, но, как назло, именно грузовой отек при стыковке и оторвало, однако они не сердились, а, напротив, стали доставать из широких карманов своих скафандров тюбики с водкой и угощали так настойчиво и мило («Oh, shit!»), что даже Варавва не устоял. Начался настоящий праздник, какие обычно бывают, когда американцы встречаются с марсианами; ведь американцы очень любят марсиан за то, что на тех тоже можно оказывать влияние.

Лишь одно обстоятельство слегка омрачало буйное межпланетное веселье — тюбики, предназначенные для питья в невесомости, в космическом звездолёте Вараввы функционировали плохо, а иногда вообще отказывались подавать водку. Но вскоре обе стороны приноровились — один с разбегу прыгал на тюбик, а другой ртом ловил содержимое. Пили, что называется, залпом.

Варавва не счёл нужным разубеждать их в своей планетарной принадлежности; разговаривать больше было не о чем, поэтому все усердно давили тюбики, а Такси стал учить американцев эдемской фене.

— Tyry-byry! — веселились захмелевшие капиталисты, продолжая при этом фотографировать Варавву, хлопать по плечу Таксидермиста и снимать носки с дяди Саши. — Duduka. Babaka. Tyry-byry!

Скоро тюбики закончились и, опустошённые, валялись на полу, и если бы принц Кржижянц взглянул сейчас на то, что происходит на эдемском звездолёте, он бы решил, что все присутствующие только что почистили зубы и отдыхают. Таксидермист неверной рукой пытался добиться от Особой Машины плюшек для закуски, дядя Саша пытался сходить в туалет, а Варавва вяло разговаривал с лумумбийцами по-эдемски в полной уверенности, что те его понимают.

Но содержимое тюбиков настолько мощно ударило в голову лумумбийцам, что они, как истинные американцы, решили подчинить инопланетных пришельцев своему влиянию. Все предпосылки для этого были созданы, оставалось только найти более или менее серьёзный предлог, чтобы заманить марсиан обратно на Марс.

— Listen boys, — сказал наиболее трезвый лумумбиец, -why do you need the Earth, this dirty piece of shit in the sky, this blue globe — you know, Mars is much more shity and it’s red!

Когда Варавве перевели смысл сказанного (а дядя Саша к тому времени по понятным причинам разучился понимать по-лумумбийски), то он понял главное — в связи с алкогольным опьянением лумумбийцы не в состоянии самостоятельно добраться до Марса, и что если они не доберутся до Марса, то НАСА оторвёт им голову, а НАСА — это так же серьёзно, как ваш коллекционер пивных банок. Лумумбийцы просят их отконвоировать, а уж они в долгу не останутся — на обратном пути подкинут на Землю. Одного не знал Варавва — подлые капиталисты лелеяли относительно его экипажа весьма злонамеренные планы. Варавва, Таксидермист и дядя Саша должны были строить на Марсе военно-морскую базу США.

Песня об изменении курса

Хор лумумбийцев

Поворачивай оглобли,

Заворачивай совсем.

Дяда Саша

Just a moment, no problem!

Варавва

Щас, минутку, нет проблем!

Хор

Oh shit, oh shit, oh shit!

(повт. 4 раза)

Допросный авалг и что было потом

Ночь перед допросом принц Кржижянц не спал — его мучили тяжкие предчувствия и одолевали страшные сомнения. «Нет, пыток я не выдержу», — в сотый раз повторял он себе и отправлялся подышать свежим воздухом вдоль тюремной ограды.

«Итак, — рассуждал он, немного успокаиваясь и возвращаясь в камеру, — где Корона и Кольцо, я не знаю. Кто проломил стену — ведать не ведаю. Кто такой КПЗБГ — первый раз слышу. Что это за ЁКЛМН? Я — коммивояжёр из Дублина, я потерялся и заблудился и искал дорогу в Ханой. Почему так похож на принца Кржижянца? Потому что это мой кумир, я его поклонник, я стараюсь быть на него похожим; Варавва, вон, чем-то смахивает на Мордиллу, а мне что, нельзя? Ну и что, что в опале! Сегодня — я, завтра — Мордилла… Ах, пыток я не выдержу», — в сто первый раз повторял себе Нц-Нц и вновь отправлялся подышать свежим воздухом.

«Итак, — продолжал он свои размышления, — алиби у меня железное. Почему оказал сопротивление при задержании? Потому что Мордилла смахивал больше на бомжа, чем на Мордиллу. Если бы он прямо сказал: мы, наше величество, Чёрный Мордилла, желаем подвергнуть вас аресту по подозрению в государственной измене и в виду вашего исключительного сходства с принцем Кржижянцем, — я бы не раздумывая покорился. А его противогазы? Ох, будут пытать!»

Рано утром отворилась дверь и вошёл Стражник.

— Собирайтесь, ваше высочество, сегодня у вас ответственный день. Мой вам совет, — говорил он, ведя Кржижянца коридорами в направлении тронного зала, — где Корона и Кольцо — вы не знаете, кто проломил стену — ведать не ведаете, кто такой КПЗБГ…

— Спасибо, друг…

Коридоры в замке были не то что в КПЗ — они были лучше освещены, но сильнее загрязнены; казалось, что кто-то специально соблюдает здесь определённые пропорции: чем больше света, тем больше грязи. В коридорах были двери, за дверями ютились противогазы, которые формально являлись министрами правительства, но так как все решения принимал Мордилла по совету своего друга детства, а в последнее время и вовсе провозгласил себя Королём, министры скучали — им нечем было заняться. Мордилла же не заставлял их работать, но постепенно отстреливал.

И вот они вошли в гигантское замусоренное пространство с троном посередине и голыми стенами по краям, именуемое Главной Гостиной Залой Королевского Главного Замка. Противогазы раздвинулись, и глазам принца Кржижянца предстал недавний бомж и собиратель пивных банок, а ныне — правитель незаконного правительства и как бы король — Чёрный Мордилла, и он посмотрел на пленного принца столь серьёзно и внушительно, что Кржижянц не выдержал:

— Я всё расскажу!

— Молчать! — правитель произнёс этот категорический императив так громко, что эхо, отлетевшее от стен помещения, даже на него возымело действие и минут двадцать он ничего больше не говорил.

— Спрашивать будем мы, — наконец, покончил он с тишиной, — а отвечать будешь, соответственно, ты, но только без ошибок. Ответишь неправильно — и ты покойник до конца дней своих! Понял?

— Да.

— Хороший ответ. Нам нравится слово «да», оно грязное. С буквы «д» начинаются такие приятные уху слова как «дебил», «дебош», «дать по шее», «дальтоник», «двуличие», «деривация», «демаркация» и, извиняемся за выражение, «дерьмо»… Теперь отвечай: кто ты такой?

— Кржижянц.

— Замечательно. Ты ищешь Корону и Кольцо?

— Да.

— Прелестно. Ты знаешь где Корона и Кольцо?

— Да.

— Великолепно. Тебе известно, что не ты один знаешь, где эти Атрибуты находятся?

— Да.

— Прекрасно. Так вот, случилось такая ситуация, что нам необходима твоя помощь. В чём бы она не заключалась, ты должен поклясться, что исполнишь наше условие, иначе мы будем тебя пытать. Клянись!

— Клянусь!

— Молодец. Вот какая ситуация: узнав, где находятся принадлежащее нам имущество, мы решили его возвратить на Эдем, для чего послали на Землю космический звездолёт с экипажем в составе трёх весьма благонадёжных наших подданных — Вараввы, человека умного и талантливого организатора, Таксидермиста — любителя крепко выражаться и ругаться нехорошими словами и дядю Сашу — человека скользкого и двуличного, но жестокого и исполнительного. Как видишь, тот ещё десант. Короче, они нас подвели — срок истёк, а ни Корона, ни Кольцо нам не доставлены, и сами наши подданные куда-то пропали.

Мордилла некоторое время молчал, и Кржижянц на всякий случай сказал: «да».

— Так вот, — продолжал правитель, — теперь мы хотим послать другую экспедицию — она должна найти для нас наших подданных и вернуть их на Эдем, где они будут казнены, а прежде найти для нас Корону и Кольцо. Время поджимает — грядёт Глобальная Неприятность. Так как всех благонадёжных наших подданных мы уже отправили, то теперь нам послать некого. Вот почему наш выбор пал на вас, принц, — Мордилла перешёл на «вы» и странным образом улыбнулся — больше своими немытыми ушами, нежели ртом. — Но так как вы являетесь государственным преступником, изменником и вообще человеком не совсем нашим, то, прежде, чем поручать вам такое ответственное задание, мы должны быть уверены в том, что вы нас не подведёте. Итак, обещаете ли вы забыть о своих притязаниях на престол и действовать в наших интересах?

— Да.

— Здорово. Обещаете ли вы разыскать наших миссионеров и наставить их на путь истинный?

— Да.

— Аб-бал-деть. Обещаете ли вы всячески им способствовать в поисках наших Атрибутов Власти и в доставке их сюда, на Эдем, нашему величеству Чёрному Мордилле?

— Да.

— Классно. Значит, мы можем полностью на вас положиться?

— Да.

— Сколько вам понадобится времени на это мероприятие?

— Да.

— Но не дольше. А теперь вы свободны, ваше высочество, то есть, отправляйтесь к себе в камеру и ждите, пока будет готов космический звездолёт.

— Кстати, — добавил Мордилла, когда Стражник уже выводил Кржижянца из Главной Гостиной Залы. — Нам сообщили, что вы самовольно покидали свою темницу. Мы сильно переживали. Больше так не делайте, а то мы станем вас пытать, как вы пытали Эдисона. Вы хотите, чтобы мы вас пытали — засовывали в нос и в уши пивные банки?

— Да, — на всякий случай соврал Кржижянц.

По реакции Мордиллы он понял, что это был правильный ответ:

— Ну, ступайте, ступайте.

Через минуту Чёрный Мордилла обращался к своим подданным:

— Согласитесь, что допрос был проведён мастерски. Мы перевербовали его в считанные секунды.

«Где Корона и Кольцо — я не сказал. Кто проломил стену — не выдал. Команду Подпольной Засады не сдал. Пыток избежал. Отчего же на душе неспокойно?» — размышлял принц, вернувшись в камеру, но вслух он ещё несколько дней мог произнести лишь одно слово — «да».

«А Эдисона я не пытал».

Посттравматическое стрессовое расстройство принца Кржижянца довольно скоро миновало, и его словарный запас вновь начал набирать обороты, а Чёрный Мордилла, казалось, опять забыл о его существовании и никаких известий о полёте на Землю не было. Принц коротал время со Стражником за игрой в шахматы, за что Стражник ещё больше зауважал Кржижянца и даже перестал его ругать за то, что тот иногда уходит в подпольную засаду. В подпольной засаде праздновали возвращение принца с допроса живым и невредимым — ели и пили больше обычного (специально для этого увеличили поставки продовольствия из Королевского Главного Замка).

— Я чувствую, день переворота близок! — всё чаще поговаривал БГ. — Вот-вот должна возникнуть подходящая ситуация. Ещё месяцев пять. Теперь мы объединим наши усилия в борьбе с Мордиллой: вы, ваше высочество, летите на Землю за Атрибутами, а уж мы к вашему возвращению с этой поганью хорошенько сами разберёмся.

— Но ведь я дал слово, что буду действовать в интересах Мордиллы, — пытался возражать Кржижянц, но БГ прерывал его в общем-то справедливые речи:

— Так это и есть действие в интересах Мордиллы. Посудите сами: если Корона и Кольцо окажутся в руках Чёрного Мордиллы, и он станет Истинным Королём Эдема, то тем больнее для него будет тот час расплаты, когда мы, наконец, выйдем из подполья и скинем его с трона. А если Атрибуты Власти окажутся в руках у вас, ваше высочество, то истинным Королём Эдема станете вы, и все ваши подданные отселе будут жить в благоденствии, а так как нынешний Правитель тоже будет вашим подданным, то и ему не на что будет жаловаться. Тем более, что только в вас течёт прямая наследная кровь. Так что разумнее всего именно вам завладеть Короной и Кольцом. Я уверен, что Мордилла очень хорошо это понимает и специально оказывает вам всяческое содействие в вашем отлёте на Землю…

— Да в том-то и дело, что не оказывает! — горестно воскликнул Нц-Нц. — Он как будто опять забыл обо мне и о том, что мне нужно улетать.

— Ай-ай-ай, — расстроился командир подпольной засады. — Ну ничего, завтра я отправлюсь в Королевский Главный Замок, мы вместе с вами добьемся аудиенции у Мордиллы и потребуем, чтобы космический звездолёт был предоставлен немедленно. После чего вы начнёте действовать в его интересах.

— Ура! — оторвались от тарелок члены подпольной засады и вновь приступили к еде.

Но назавтра Чёрный Мордилла их принять не смог, потому что перечитывал Вениамина Попова, а послезавтра он их не принял, потому что расставлял свою коллекцию в новом систематическом порядке; а на другой день аудиенция не состоялась, потому что в Замке шла репетиция самодеятельного театра (играли пьесу из жизни Вениамина Попова); а на четвёртый день Мордилла испытывал новые лазерные пулемёты; а на пятый день хоронили жертв четвёртого дня и т. д. и т. п. и etc и jne, так что отлёт принца Кржижянца на Землю затягивался на неопределённое время. Поговаривали даже о том, что можно было бы улететь на одном из подпольных космических звездолётов, но этому никак нельзя было сбыться, потому что принц до сих пор сидел в тюрьме.

Помимо игры в шахматы принц Кржижянц залюбил ещё прогулки по городу, на которые он брал с собой обычно Стражника, БГ и ещё одного типа, Зураба, архитектора по образованию, который оказался в Команде Подпольной Засады только потому, что был чревоугодником. С последним принц советовался о том, какие постройки и где он будет возводить в Ханое, когда станет Королём. В основном это были «Макдональдсы» и гастрономы, но нашлось также место и для КПЗ — Королевского Прекрасного Замка, который будет гораздо больше и светлее, чем то здание, в котором засел сейчас Чёрный Правитель. Когда на улице появлялся Кржижянц с Зурабом (у которого в руках был развёрнутый большой план Ханоя в масштабе 1:10), а также Стражником и БГ, их обычно окружала толпа почитателей, которая требовала революции, автографов и смены режима. Также ханойцы лезли со своими предложениями, где построить «Макдональдс», а где — гастроном, а милиционеры, патрулировавшие улицы, жаловались на то, что сходить до ветру в этом городе совершенно негде и требовали построить бесплатные кабинки на перекрёстках.

Короткий авалг про военно-морскую базу

«Спонтанно построенная Военно-морская

база не может функционировать перманентно».

Варавва.

Земляне никогда не бывали на Марсе. Более того, они и в космос-то летали не каждый день. На то существовал ряд причин, главной из которых являлось неумение по-нормальному летать в космос. Но прогресс не стоял на месте — он на нём топтался, и в итоге дело сдвинулось с мёртвой точки. И в итоге произошло событие, которого земляне жаждали уже много лет — наконец-то была совершена первая в истории человечества высадка человека на Марс, и этими героями были американцы. Правда, земляне так никогда и не узнали, что на самом деле первым на поверхность Марса ступил дядя Саша, эдемец по национальности и вообще никакого отношения к землянам не имевший (пока).

Дело в том, что американцы побоялись выходить из звездолёта первыми — мало ли что, может грунт рыхлый и засосёт, может, скафандры не выдержат, и вообще американцы большие трусы. Так что они открыли люк и выкинули дядю Сашу на улицу безо всякого скафандра и вежливого слова. Последнее время они вели себя по отношению к посланникам Мордиллы просто по-хамски, но те терпеливо терпели, потому что лумумбийцы обещались доставить их потом на Землю, а это и было главной целью Вараввиной экспедиции. Когда дядя Саша, единственный лумумбо-говорящий эдемец, пытался огрызаться, лумумбийцы его одёргивали:

— Hey, boy, wanna get to the Earth? So shut up!

Но когда выяснилось, что грунт на Марсе не рыхлый и не засасывает, и что скафандры выдерживают, лумумбийцы высыпали на свет божий из космического звездолёта, воткнули в землю неимоверный американский флаг, сунули в руки Вараввы лопату и велели строить военно-морскую базу США. Сами же вероломные лумумбийцы улетели на Землю на чужом (эдемском) космическом звездолёте, а Варавва, Такси и дядя Саша остались на Марсе, догола раздетые на сувениры и с лопатой.

Авалг о том, как БГ перестал быть КПЗ (командиром подпольной засады)

— Вот что, дорогие наши! — говорил Чёрный Мордилла принцу и БГ полмесяца спустя, когда те добились-таки аудиенции правителя. — Мы тут совсем забыли про вас, ваше высочество, — дела, знаете ли, государственные. К сожалению, космического звездолёта мы вам предоставить не можем, потому что у нас их всего два и оба сломаны… Правда, есть ещё три, но это не наши и мы их одолжили на время, так что их мы вам дать не можем. И свои два починить не можем…

— То есть как это не можете, ваше величество? — резко оборвал его командир Подпольной Засады. — Взяли бы и починили, вместо того, чтобы играть пошлые пьески из жизни Вениамина Попова.

При этих словах Мордилла, несмотря на свою черноту, сильно покраснел — ему всегда было неудобно, когда кто-либо намекал о его хобби, будь то ближайший сподвижник Варавва или глава подпольной оппозиции.

— Вы деформировали исконный строй Эдема до неузнаваемости, а починить паршивый космический звездолёт вы не в силах, да? — продолжал БГ.

Мордилла покраснел ещё больше — он не понял, что значит «деформировать исконный строй»

— Смотрите у меня, ваше величество, — гневился БГ. — На вас лежит ответственность перед всей планетой, так что будьте добры, выполняйте свои обязанности аккуратно, не то вас сместят.

— Но ведь его так и так сместят, — шепнул Кржижянц.

— Я его пугаю, — также тихо отозвался командир и продолжал:

— Из-за вашей расхлябанной беспечности человек не может вылететь на Землю, причём специально ради вас, обратите внимание. Вы что, забыли про Глобальную Неприятность?

Ах, как жалел сейчас вконец пристыженный Чёрный Правитель о том, что рядом не было Вараввы! Другие противогазы, окружавшие его в тот момент, были далеко не так умны и не знали спасительных слов «спонтанно» и «перманентно».

— Да понимаете ли вы, какому риску подвергаете себя? — не унимался БГ. — Ведь если кто-нибудь опередит нас и завладеет Короной и Кольцом, то все мы останемся с носом, нос к носу с Глобальной Неприятностью, которая на носу, разве это не очевидно? Как же вы недальновидны, боже ж ты мой!

И тогда Мордилла понял, что чтобы положить конец оскорблениям, лучше всего в данном случае было проявить характер, и он сказал твёрдо и выразительно:

— По отношению к нам вы себе слишком много позволяете. Мало того, что вы являетесь Командиром Подпольной Засады и мечтаете о том, чтобы свергнуть наше правительство, так вы ещё и смеете указывать нам на то, как мы должны править своей планетой? Нам это вовсе не по душе, и мы разберёмся сами. Вот что: стража, взять его и посадить в тюрьму!

Ни КПЗБГ, ни принц Кржижянц такого исхода разговора не ожидали. Особенно принц, от страха он опять мог произнести лишь «да».

К командиру Засады подскочили противогазы и стали связывать его лазерными верёвками; БГ гордо не сопротивлялся. Точно также Чёрный Мордилла хотел было распорядиться относительно принца, однако вспомнил, что принц уже сидит.

— Быстрее уводите! — крикнул Мордилла и стрельнул поверх противогазов, в сопровождении которых командир выходил из залы. Испуганные приспешники правителя мигом очистили царское помещение.

— Безобразие, — ворчал Мордилла, оставшись наедине с Кржижянцем, не считая своих телохранителей. — Кормишь его и всю его шайку, а он смеет так разговаривать. Вы, ваше высочество, тоже хороши: зачем с ним связались? Сажать таких подонков надо, вот как мы считаем.

— Да, — испуганно пробормотал принц.

— Всё-таки он прав, ваше высочество, только вы этого ему не говорите. Давно вам пора отправляться, но космические звездолёты действительно неисправны, а чинить их умеет только дядя Саша. Вы знаете дядю Сашу? Это замечательная личность, подчас он двоих стоит. Однажды он даже совершил межпланетный перелёт на велосипеде. Но он улетел на Землю и, по-видимому, не долетел. Вот что мы решаем: в нашем министерстве путей сообщения есть несколько грузовых геликоптеров, старых, правда, и ржавых, но вполне исправных. Два из них должны на днях прибыть с Лумумбы с грузом каменного угля, и тогда я смог бы один из них предоставить вам. Скорости, конечно, не сопоставимы со скоростями космических звездолётов, но ведь лучше так, чем никак, не правда ли?

— Да.

— Вы умеете управлять грузовым геликоптером?

— Да.

— Тогда отправляйтесь в свою камеру и ждите. Не беспокойтесь, теперь я о вас не забуду, потому что банки расставлены, спектакль отрепетирован и теперь нам, кроме как о вас и о премьере, думать не о чем.

Стражник вывел Кржижянца из залы, поддерживая под руки — тот совсем лишился сил и был напуган. На самом деле он не умел управлять грузовым геликоптером.

Задолго не доходя до камеры, принц и Стражник услышали доносившиеся оттуда вопли проклятия, явно принадлежавшие командиру Подпольной Засады. Иногда эти вопли перемежались с довольно мощными ударами в дверь и криками: «Выпустите меня!», а затем рыданиями и опять проклятиями. Стражник не торопясь отпер крепкие запоры и едва увернулся от последовавшего непосредственно за этим удара ногой со стороны БГ.

— Успокойтесь, пожалуйста, — подступил к нему Стражник, — всё будет хорошо. У нас мораторий на смертную казнь, а пожизненное заключение обходится нам слишком дорого, так что когда-нибудь вас выпустят!

— Правда? — успокоился немного БГ. — Да это всё ерунда. Главное, что я боюсь оставаться один.

— Это тоже не беда. Теперь вы будете сидеть вдвоём с его высочеством а одной камере и вам скучать не придётся. Здесь, правда, холодновато, но в этом виноваты не власти, а принц, который разворотил стену.

И Стражник вышел. Его высочество осталось, но командир подпольщиков всё равно впал в пессимизм и негодование.

— Нет, эта планета — гиблое место! Где логика? Где здравый смысл? Какого бубалака, извиняюсь за выражение, они держат нас здесь взаперти? Как же там без меня засада?

— Если хотите, я могу сходить посмотреть.

— Да уж, сходите пожалуйста, только недолго, а то я боюсь одиночества.

Кржижянц отпросился у Стражника и знакомой дорогой отправился на юго-запад, к подпольщикам, и что же он там обнаружил?

Там были дымящиеся развалины кинотеатра «Ханой» и вокруг, кроме архитектора Зураба, никого не было. Архитектор же преспокойно бродил по обломкам, прикидывая, видимо, что бы здесь построить такого, когда Кржижянц придёт к власти.

Принц от него узнал, что как только в КПЗ (Команда Подпольной Засады) стало известно о том, что их предводитель схвачен и брошен в тюрьму, подпольщики поняли, что и их конец близок. Тогда они решили уничтожить весь на себя компромат, спалили Засаду и разбежались. Поначалу им пытались помешать уличные патрули, но, будучи обстрелянными и потеряв несколько человек убитыми, они предпочли, наоборот, помочь в деле демонтажа здания. Таким образом, единственная подпольная оппозиция режиму Чёрного Мордиллы была самоликвидирована и рассчитывать на её помощь принцу больше не приходилось.

С невесёлыми новостями принц Кржижянц вернулся к БГ.

— Какой кошмар! — рвал на себе волосы бывший командир бывшей подпольной бывшей засады, бывшей разрушенной. — Дело всей жизни! Тыры-быры, извиняюсь за выражение! Ну, ничего. Скажу вам по секрету, что наши подпольные космические звездолёты были спрятаны совсем в другом месте — где-то в пригородах Ханоя. Правда, на днях к нам обратились солдаты Мордиллы и попросили одолжить эти машины, однако обещали вернуть, как только они нам понадобятся. Всё! Прекращаем всякие отношения с властями. Как сказал Вениамин Попов, ни войны, ни мира. Вы, ваше высочество, летите на Землю на космическом звездолёте и ни на каком не на геликоптере. Издевательство сплошное…

— Да, но ведь я сижу в тюрьме. Как, впрочем, и вы.

— Это действительно проблема, — БГ стал кусать кулак. — Теперь возможность восстания совершенно исключена. Так что остаётся одно…

— Неужели вы говорите о побеге?

— Вы правы.

— Да, но как?

Действительно, бежать из застенков Королевского Главного Замка, из-под носа у самого Чёрного Мордиллы было бы неслыханной дерзостью и удачей. Но, похоже, это действительно был единственно верный выход — ведь Кржижянц не умел управлять геликоптером, тем более грузовым.

— Я предлагаю каким-нибудь обманом достать у Стражника что-нибудь острое и железное и сделать подкоп, — сказал БГ после полуторачасового размышления. — А там как получится.

Глубоко и горестно вздохнув, Кржижянц согласился. Единственное, что его утешало, это то, что он действует в интересах Чёрного узурпатора.

— Стражник! Стражник! — стал стучать БГ в дверь. — У меня отросли ногти на ногах, мне нужен напильник!

Через пятнадцать минут явился Стражник с двумя напильниками:

— У вас, ваше высочество, тоже, наверно, отросли ногти на ногах?

— Да, благодарю вас, особенно на левой, — ответствовал принц и они вдвоём с командиром выпроводили Стражника из камеры.

Затем они выбрали уцелевший после удара принца кусок внешней стены и стали делать под ним подкоп.

Авалг о заблуждении

Курултай, курултай; кого хочешь выбирай!

Монгольская народная мудрость

Варавва, Таксидермист и раздвоенный дядя Саша загорали на Марсе. Они были совершенно голые, за исключением Вараввы, на котором остались ботинки — лумумбийцы не смогли их снять, потому что ботинки были на несколько размеров меньше, чем надо. Варавва тоже давно махнул на них рукой и никогда не снимал.

Они не очень хорошо поняли, что значит — «строить военно-морскую базу США», но на всякий случай стали копать большую яму.

Днём они загорали под палящими лучами Солнца, а ночью копали, чтобы согреться — ведь они были совершенно голыми. Все трое (четверо) сходились во мнении, что эти лумумбийцы — настоящие сволочи, и что если они вернутся, то спуску им не будет, а если и будет спуск, до они никогда уже не взлетят. Однако от этой компании довольно скоро отпочковался Александр II Освободитель, — он решительно не хотел ни загорать, ни копать, — он хотел освобождать. Он был уверен, что где-то здесь, на Марсе, должны быть марсиане, и что нужно найти их и потребовать у них помощи. Но Варавва говорил:

— Сказано тебе: копать — значит, копай!

Но Александр II ослушался приказа, схватил оставленный лумумбийцами дурацкий полосатый флаг и отправился, размахивая им над собой, на поиски марсиан.

Его поиски могли бы увенчаться успехом — ведь он находился на Марсе, а где же ещё искать марсиан. Однако прошло уже много марсианских дней с тех пор как флаг исчез за холмистым красным горизонтом, а Варавва, Такси и Александр I всё копали и загорали, копали и загорали, и стали почти такими же чёрными, как их монарх, от загара и грязи.

А марсиане все попрятались, потому что почему-то принимали голого человека с американским флагом за американца, а американцев они боялись как потенциальных завоевателей. Им больно было представить себе, чтобы лумумбийский язык стал бы на их планете международным.

Лишь один человек на всём Марсе не спрятался, когда космический звездолёт Вараввы совершил посадку; этот человек не только не спрятался, но, наоборот, поспешил скорее на место приземления и теперь двигался навстречу Александру II. Этому человеку было неважно, что Александр гол и размахивает американским флагом — этот человек не был марсианином.

Спустя много дней после своего ухода Александр II, обойдя вокруг планеты, вернулся к тому месту, где остальные копали котлован. Под мышкой он держал того человека, которого встретил на своём пути — человек, обросший бородой и длинными волосами, бился и вырывался и требовал разговора с начальством. Однако Александр не обнаружил своих друзей на прежнем месте — здесь чернела лишь глубоченная яма, дна которой видно не было. Прислушавшись, он уловил откуда-то из глубины еле слышное стучание лопаты о камень и понял, насколько приблизились они к постройке военно-морской базы США, в то время как он только зря прошатался по Марсу и освободил от свободы лишь одного марсианина, и то какого-то дефективного. Он прокричал, и его раскатистое эхо вызвало обвал в котловане, вскоре после чего на поверхность выбрались Варавва, Такси (он отчаянно ругался) и Александр I.

— Тыры-быры, ты нам полработы раздудукал! Какого бубалака? — орал Таксидермист, отряхиваясь от красной марсианской пыли. — А это что за ЁКЛМН? — осведомился он, обратив внимания на то, что какой-то человек бьётся под мышкой у дяди Саши. — Уж не марсианин ли?

— По видимому, да! — усмехнулся вновь объединённый дядя Саша, польщённый вниманием к своему пленнику.

— Ну-ка, ну-ка, — вдруг стал потирать руки Варавва и приблизился к бородатому человеку.

— Я хочу, чтобы меня отвели к начальнику, — потребовал тот.

— Начальник — я. А что здесь делаете вы, ваше высочество? Уж не атрибуты ли ищете?

Нц-Нц и Жижа были братьями-близнецами. Их разница в возрасте составляла 18 секунд в пользу принца.

— А вы откуда знаете? — изумлённо отпрянул пленник.

Такси и дядя Саша тоже изумлённо отпрянули, потому что никогда раньше не видели ни Кржижянца, ни его заместителя.

— А может, вы уже спонтанно нашли Корону и Кольцо? — продолжал ехидничать Варавва. — И как вас теперь величать? Ваше величество?

— Вообще-то, моё имя — Вице-Кржижянц.

— Что значит — Вице-Кржижянц? — тихонько спросил Такси у Вараввы.

— А я откуда знаю? — прошептал тот в ответ, и лицо его выразило растерянность. — Может, он действительно стал Королём, и это какой-нибудь королевский титул.

И Варавва решил на всякий случай вести себя поосторожнее. Но обиженный таким неподобающим обращением Вице-Кржижянц вызывающе крикнул:

— Да! Нашёл! И в землю закопал, а где — не покажу!

Мордиллины приспешники совсем присмирели и поняли одно — они стоят перед истинным Королём Эдема. Вице-Кржижянц, в свою очередь, тоже оробел — уж слишком чудовищная ложь сорвалась сейчас с его уст. Но ведь он целых пять лет (с тех пор как случайно, во время поисков Короны и Кольца, оказался на Марсе, и, между нами говоря, от одиночества немного тронулся рассудком) ни с кем не разговаривал, не врал и не говорил правды. Так что теперь ему одинаково простительно было и сказать правду, и солгать, тем более таким подозрительным личностям, как Варавва.

После довольно продолжительного раздумья подозрительная личность сладким голосом обратилась к Вице-Кржижянцу:

— Ваше величество, разрешите нам собраться на закрытый курултай и кое-что обсудить?

— Да какое я величество? — махнул рукой Жижа, но Варавва с друзьями уже сиганули в котлован.

— Вот что, — шептал Варавва в кромешной тьме склонившимся к нему Такси и дяде Саше. — Кржижянц явно стал Королём, это видно сразу. Раз так, значит его величество Чёрный Мордилла там без нас низложен. Раз так, значит быть прислужниками Мордиллы нам теперь невыгодно ни экономически, ни политически. Поэтому предлагаю примкнуть теперь к его величеству Кржижянцу, тем более что сейчас он, как видно, находится в плачевном положении и нуждается в помощи. В накладе, я думаю, мы не останемся, да и вообще поиски Атрибутов мне уже надоели, а раз Король сказал, что не скажет, где он их закопал, то он и не скажет, потому что слово Короля — закон. Что скажете, друзья мои?

— Тыры-быры! — согласился Такси.

Дядя же Саша выругался про себя, но тоже одобрительно.

Курултай был закончен, и они выбрались из котлована. Выбравшись, они застали Вице-Кржижянца за интересным занятием — тот брил бороду лопатой. Когда их взорам предстало выбритое лицо, то сомнения, если они и были, рассеялись окончательно — это явно был Кржижянц.

— Что же вы, ваше величество, сразу не сказали, что вы — ваше величество? — с подобострастной укоризной спросил дядя Саша. — Я чудовищно перед вами извиняюсь.

«Уж лучше пусть считают меня королём, чем таскают под вонючими мышками», — решил Вице-Кржижянц и больше не отказывался от своего титула, только попросил называть его Вице-Кржижянцем, а то звание Короля было ему ещё непривычно.

Но даже во главе с Королём Варавва с Такси и дядей Сашей не могли покинуть Марс, потому что у них не было ничего, кроме лопаты и лумумбийского флага. Марсиане, когда заметили, что появился ещё один американец, спрятались ещё надёжнее, а также перепрятали всю свою боевую технику, чтобы она, не дай Бог, не досталась врагам — ведь с её помощью не то что Марс — Землю завоевать можно!

Из обрезков бороды Вице-Кржижянца Мордиллины прислужники соорудили себе юбки (Жижа был одет в какую-то рванину), и принялись дальше копать котлован для военно-морской базы США, мечтая о расплате с лумумбийцами (главная надежда была на их возвращение вместе с украденным космическим звездолётом), а брат Кржижянца стал размахивать флагом в надежде на то, что кто-нибудь увидит их из космоса и заберёт отсюда — ведь не копать же королю вместе с придворными.

Марсианская котлованная

Варавва

Вновь обрели мы Короля,

Теперь мы базу строим.

Копайся, твёрдая земля,

Нас раньше было трое,

Теперь нас четверо. Мы ждём,

Пока вернутся гады,

Вернутся — мы их перебьём,

Нам большего не надо.

Затем слетаем на Эдем

И наведём порядок,

А то, боюсь я, что совсем

Эдем пришёл в упадок.

Таксидермист и Дядя Саша

Копайся, твёрдая земля,

Вернитесь, лумумбийцы,

И вы узрите Короля

И нас. Но мы — убийцы.

Убьём — слетаем на Эдем

И наведём порядок,

А то, боимся, что совсем

Эдем пришёл в упадок.

Вице-Кржижянц

Пока я что-то не пойму,

Здоров я или болен,

И отчего и почему

Машу я флагом в поле.

Авалг об отлёте принца Кржижянца

Ханой был объят пламенем. Жители голодали больше обычного. На улицах происходили столкновения народа с солдатами и милиционерами Чёрного Мордиллы и народа с народом. В город пришлось ввести тяжёлую технику и одолженные у подпольщиков космические звездолёты. В общем-то то, что Эдем пришёл в упадок, было почти правдой. Но дело было отнюдь не в том, что на планете происходят политические катаклизмы, как это думал Варавва, копаясь на далёкой планете Марс; всё обстояло намного серьёзнее — несколько дней назад с Лумумбы вернулся единственный уцелевший грузовой геликоптер. Его пилот проследовал в Главную Гостиную Залу Королевского Главного Замка прямо с космического космодрома, ни с кем не разговаривая и не отвечая на вопросы. О чём беседовал пилот с Чёрным правителем, могли бы поведать телохранители в противогазах, но они на исходе беседы были расстреляны пришедшим в ярость узурпатором, так что народ Эдема не знал правды.

А правда была такова, что единственная эдемская колония и источник полезных ископаемых — Лумумба — в настоящее время представляла собой выжженную мёртвую пустыню, развороченные руины и горы тел ни в чём неповинных лумумбийцев, и произошёл этот инцидент благодаря тому, что в совершенно непотребном состоянии на орбите Лумумбы объявился Варавва с экипажем на космическом звездолёте и нанёс ракетно-бомбовый удар по колонии, чему пилот геликоптера, который в этот момент взлетал, был свидетелем.

Чёрный Мордилла был взбешён этим известием и перво-наперво сделал пару-тройку бессмысленных приказаний, благодаря которым уровень жизни ханойцев упал ниже нуля, а потом совсем расстроился и сказал:

— Варавва явно превысил свои полномочия и перестал внушать нам доверие. Он нам больше не друг. Приступаем к решительным действиям.

Путь на свободу был почти готов. Он был бы готов намного раньше, если бы посреди работы вдруг не обрушились остатки стены, и принцу с БГ не пришлось бы её восстанавливать и вновь расчищать подкоп. Но в последние дни планы Кржижянца и командира подпольной засады серьёзно расстроились из-за начавшихся в Ханое беспорядков. Два дня назад Кржижянц делал вылазку за город, где пытался разыскать солдат, взявших у БГ на время космические звездолёты. Когда он их нашёл (а его перед этим раз двадцать чуть не лишили жизни), то выяснилось, что машины прямо сейчас вернуть никак нельзя, потому что в Ханое сложилась чрезвычайная ситуация. Принц напомнил им об их обещании вернуть звездолёты, как только они понадобятся в засаде, после чего солдаты смутились, но всё равно машин не отдали и пошли советоваться с начальством, сославшись на то, что засады больше не существует, и попросив Кржижянца вернуться через неделю.

Когда подкоп был готов, то неделя ещё не истекла, так что заключённые могли позволить себе немного отдыха после столь кропотливого труда. Но на исходе шестого дня в камеру ворвался встревоженный Стражник с коротким сообщением:

— Принц — к Мордилле!

Всем сразу стало ясно, что случилось что-то такое, что окончательно расстроит планы побега. Быть может, Кржижянца будут пытать или даже убьют. Поэтому при выходе из темницы принц пропустил Стражника вперёд и успел шепнуть БГ:

— Если я не вернусь, продолжайте начатое мною дело. Разыщите солдат, заберите у них космические звездолёты и отправляйтесь на Землю за Атрибутами Власти. Потом постарайтесь найти моего брата — Вице-Кржижянца — с моей смертью он становится Кржижянцем и единственным наследником престола, найдите его и отдайте ему Корону и Кольцо. Найти его будет несложно — он затерялся где-то в космическом пространстве. Я верю в вас. Прощайте.

В камеру принц Кржижянц больше не вернулся. Но его не пытали и даже не убили. Он имел довольно продолжительную беседу с Чёрным Правителем, из которой узнал, что произошло с Лумумбой и в каком положении теперь оказался Эдем, а также то, что теперь есть свободный грузовой геликоптер, на котором принц должен прямо сейчас отправляться на Землю.

— Итак, помните, что вы действуете лишь в наших интересах, — напутствовал Мордилла Кржижянца. — Все личные притязания оставьте в стороне, ведь вы дали нам честное слово. Мы верим в вас. Прощайте.

Принц изъявил желание вернуться в камеру и по новой проститься со своим подельником, но Мордилла отвечал, что время на исходе и что действовать нужно как можно быстрее. Так что Кржижянц в сопровождении Стражника, с которым он так подружился, выбрался на улицу и вдохнул запах свободы безо всяких побегов; правда, свободен он был лишь относительно.

Его погрузили в ту же замечательную машину, на которой он был доставлен в неволю, и повезли в направлении космического космодрома. Глядя в окно, принц видел ужас и страдания народа Эдема во всей их полноте — его везли почти через весь город. А когда Ханой остался позади, и машина поднималась по склону холма, за которым располагался космический космодром, то принц оглянулся и увидел город целиком — объятый пламенем и тяжёлой техникой, он был похож на… похож на… И принц заплакал.

Когда город скрылся из виду, впереди показался космический космодром. После огня и разрухи он поразил Кржижянца девственностью своей многосложной архитектуры, и принц даже на некоторое время перестал плакать, но потом заревел пуще прежнего, потому что не умел управлять грузовым геликоптером. Тем временем последний как раз оказался в поле зрения принца и стал неумолимо приближаться, разрастаясь в размерах. Это была чудовищная машина — снаружи она была похожа на помещение, в котором обычно тренируются играть в шахматы, а наверху у неё были четыре лопасти, гнувшиеся к земле под собственной тяжестью. Иными словами, грузовой геликоптер с виду был более пригоден к тому, чтобы бороздить внутренности земли, чем космос.

Кржижянца выгрузили из машины, и вместе со Стражником он проследовал внутрь агрегата и ещё раз ужаснулся, увидев всякие рычаги. Но Стражник, как будто уловив мысли его высочества, сказал:

— На тот случай если вы не умеете управлять грузовым геликоптером, вот вам инструкция. Но, на самом деле, здесь нет ничего сложного. Чтобы взлететь, нужно нажать лишь одну кнопку. Спасибо вам за то, что научили меня играть в шахматы. Я верю в вас. Прощайте, — и стражник, нажав кнопку, соскочил на землю.

Геликоптер действительно начал набирать высоту, но метрах в пятидесяти над землёй вдруг совершенно замер (впоследствии выяснилось, что её нужно нажимать каждые пятьдесят метров).

Свесившись наружу, принц увидел, что Стражник, приложив ладони ко рту, кричит что-то снизу, но машина стрекотала так громко, что больше ничего слышно не было. Тогда Кржижянц принялся разворачивать инструкцию.

1. Нажать на кнопку, чтобы запустился мотор.

«Нажал».

2. Убедиться в том, что мотор не глохнет сразу.

«Убедился».

3. Поворот центрального рычага вправо соответствует повороту изделия влево.

«Действительно, соответствует».

4. Поворот центрального рычага влево соответствует повороту изделия вправо.

«Действительно, соответствует».

Далее в инструкции было написано о том, как изделие двигается вверх и вниз и по диагонали. В разделе «Возможные неисправности» было указано, что при силе ветра, превышающей 5 м/с изделие падает на землю. Это немного встревожило принца Кржижянца: либо придётся лететь со скоростью не превышающей 18 км/ч, либо пренебречь техникой безопасности. При дефиците времени приходилось выбирать второе. Максимальная грузоподъёмность изделия — 3 кг. Это встревожило его немного больше. Поначалу за время сидения в тюрьме худенький принц скинул, конечно, килограмм пятнадцать, но потом пошли обеды у подпольщиков и он килограмм 20—25 набрал, так что насчёт 3 кг вопрос был спорный. На всякий случай Кржижянц попрыгал по полу. Изделие закачалось во все стороны, и принц чуть не вывалился за борт. «По крайней мере, не падает» — успокоился он и повернул рычаги, которые, в соответствии с инструкцией, двигал изделие вперёд и вверх.

Внизу тщетно надсаживал глотку Стражник, умоляя вернуться и раскаиваясь в том, что вместо инструкции к геликоптеру он по ошибке сунул его высочеству руководство по эксплуатации игрушечного подъёмного крана.

АВАЛГИ О МАРСЕ

Авалг о ритуальных плясках (вид сверху)

Напомним нашим читателям, что американский космический корабль «Аполлон Бельведерский», на борту которого находилась американская же экспедиция, состоявшая из десяти астронавтов под началом Джона Джонсона, которые должны были в мае этого года высадиться на Марсе и положить тем самым новую эру в истории космонавтики, был найден заброшенным и покинутым где-то на пол пути между Землёй и Марсом с помощью автоматического зонда «Лузер».

«Аполлон» был весь замусорен тюбиками из-под водки и изрисован американский символикой, что говорило о том, что астронавты занимались не совсем теми исследованиями, какими должны были заниматься в течение экспедиции; показания их приборов говорили о том же. Сами астронавты говорить ни о чём не могли, поскольку на борту корабля их не оказалось.

Куда же могли деться десять человек из замкнутого помещения посреди космоса? Возможно, они бежали от ответственности, которая была возложена на них НАСА, но неужели они выпрыгнули в иллюминатор? Ведь всем хорошо известно, что в вакууме человек долго находиться не может — он погибает от голода.

Неужели они погибли? Несколько дней назад НАСА сделало официальное заявление, в котором говорилось, что американцы сделали всё возможное, чтобы высадиться на Марс, но у них, как всегда, ничего не получилось, и потому они погибли от голода в безвоздушном пространстве. Жители всех стран были очень обрадованы этим известием, но особенно были счастливы родственники астронавтов, которые сразу же после официального заявления получили гигантскую страховку в размере $100500 млн. «Мы знали, что всё кончится так хорошо!» — в один голос со слезами на глазах твердили жёны отважных покорителей космоса.

Но, как это выяснилось сегодня, ещё ничего не кончилось, и, тем более, не кончилось хорошо. Дело в том, что пропавшие и считавшиеся погибшими астронавты внезапно обнаружились, и при чём при весьма загадочных обстоятельствах. Сегодня рано утром в Будапеште по сигналу тревоги были подняты в воздух самолёты военно-воздушных сил НАТО, поскольку поблизости появился неопознанный летающий объект. Решив, что президент Бакланович применяет против них новое сверхсекретное оружие, лётчики, не раздумывая, открыли огонь и приземлили неизвестную машину, но когда к месту её падения прибыли натовские же спасатели, то спасать было уже некого, зато в обгоревших трупах секретных югославов американцы узнали астронавтов, которые недавно отправились покорять Марс. НАТО тоже сразу же сделало официальное заявление, в котором говорилось, что президент Бакланович послал вдогонку американцам свою ракету и находившиеся на её борту сербы охмурили доверчивых американцев и вернули их с небес на Землю. Однако что это за летающая тарелка, которая была так неосторожно сбита в небе над Венгрией, так и остаётся загадкой, благо югославская сторона отказывается разглашать свои военные секреты, а астронавты уже никогда ни о чём не расскажут. Обломки этого загадочного агрегата подобраны и доставлены в Вашингтон для тщательного изучения. В США сегодня по поводу этого всего объявлен Национальный день праздника, а жёны вновь погибших астронавтов опять получили страховку в размере $100500 млн. В настоящий момент идёт подготовка к отправке на Марс второй экспедиции во главе с братом погибшего Джона Джонсона — Джека Джексона.

Аминь

(«Жёлтая газетёнка»)

«Так и надо агрессорам» — подумал Ваня и отложил газету в сторону. Он вообще сегодня был не в духе. Всё началось с того, что вчера утром силы НАТО в Югославии опять ошиблись и «томагавк» угодил прямо в здание морга, в котором два часа спустя Ваня должен был препарировать трупы бомжей и бомжей-утопленников. Разразился международный скандал, а несчастный Ваня со своими однокурсниками был отправлен на улицу прибирать раскиданные в радиусе двух километров бездыханные тела. От этого занятия его постоянно отвлекала пресса, которая снимала на камеру многочисленные человеческие жертвы, и он уже устал повторять, что жизненный путь этих людей закончился несколько раньше, чем в расчеты миротворцев закралась ошибка. Но сенсация есть сенсация, и уже вечером Ваня узнал, что и он тоже погиб в результате падения злосчастного «томагавка».

Потом в метро ему дверями прищемило палец вместе с кольцом, и в результате безуспешных попыток вытащить руку оно соскочило с пальца и упало на рельсы. Ване было жаль расставаться с кольцом, потому что с тех пор, как он его нашёл, он почему-то вдруг стал хорошо учиться, и, хотя, как медик, мистику исключал, что-то его заставляло дорожить своей находкой. К тому же после того, как он нашёл колечко, он пристрастился к вскрытию трупов и теперь работал за десятерых в надежде найти и продать что-нибудь ценное — стипендия у него была маленькая. Так что, проехав одну остановку, злосчастный студент-медик пересел в другой поезд, вернулся на «Станцию», спрыгнул на рельсы и стал искать свою пропажу. Его несколько раз чуть не убило током и раз двадцать он отлёживался между рельсами, так что чистый белый халат его стал грязным и серым, зато он нашёл кольцо и, счастливый, выбрался на платформу. Правда, его тут же схватили милиционеры и посадили было в местное отделение за хулиганство, но его грязный халат так смутил стражей правопорядка, что они отпустили его, решив, что это коллега Эдисона. На «Станцию» он возвращаться побоялся и решил пройти пару остановок пешком.

На улице его поймали какие-то мужики, решив, что он грузчик и заставили разгружать самосвал с кирпичами, после чего Ванин халат стал рыжим. Когда он вновь спустился в метро, его поймали какие-то тётки, тоже в рыжем, дали ему палку и велели идти обстукивать рельсы, приняв его за обходчика. Так что домой он добрался на метро, но пешком и уже под утро.

Иван Коновалов был студентом-медиком. Он учился на хирурга, хотя при зачислении в институт один преподаватель сказал ему: «Вам с вашей фамилией надо бы быть ветеринаром». Ваня сначала хотел придать этому замечанию большое значение, но передумал, когда узнал, что фамилия того преподавателя — Близоруков, а он, тем не менее, хирург.

Учёба отнимала у Вани всё свободное ото сна время, а всё свободное время от учёбы он спал. Он учился очень усердно, поэтому его кожа изобиловала зеленоватыми оттенками. Поначалу усердная учеба давала результаты, но потом случилось непоправимое.

Как известно, человек не задумывается над тем, какие мышцы нужно напрячь, чтобы сделать шаг, или как нужно поворачивать языком пищу во рту, чтобы её пережевать, и именно поэтому у него всё это хорошо получается. Когда же Ваня проходил строение головного мозга, он его так тщательно прошёл, что стал задумываться над тем, как он думает, и вследствие этого у него возникли серьёзные проблемы с памятью.

Он продолжал отдавать всё свободное время учёбе, но с ужасом стал замечать, что после прочтения параграфа в учебнике он не может воспроизвести его содержания, после утомительной зубрёжки экзаменационных билетов на экзамене он иногда не мог вспомнить, какой предмет сдаёт и т. д. Вскоре преподаватели тоже стали замечать, что Ваня ещё больше позеленел от утомительного учебного процесса, а кривая его успеваемости становится обратно пропорциональной кривой смертности жителей Сомали от голода. Наставникам стало очень жалко бедного студента и они решили не загружать его особенно учёбой и поручили ему кое-что весьма простенькое — вскрытие трупов в обмен на некоторые зачёты и экзамены. Поначалу ему и это занятие давалось с трудом, а когда он случайно чуть было не вскрыл институтского сторожа, прилёгшего в морге отдохнуть, его чуть было окончательно не отчислили. Но тут Ваня нашёл кольцо, и, несмотря на барахлящую память, стал заниматься вскрытием гораздо аккуратнее, найдя это дело выгодным, и специально для того, чтобы к нему поменьше придирались, даже стал лучше учиться.

В этом-то и заключалась вся мистика эдемского колечка, только Ваня об этом пока не знал и не хотел знать, потому что он старался особенно не загружать свою голову по мелочам.

Жил Ваня тоже в морге, но не в институтском, а в другом, в двадцати минутах езды от «Станции», в самом центре Москвы, на Красной Площади. В этом Морге лежал всего один препарат, но его почему-то обслуживало очень много медиков, и Ваня тоже его обслуживал, но по ночам, когда остальные медики спали. Вероятно, все ждали, пока явятся родственники на опознание, иначе давно бы уже похоронили — так думал Ваня, но на самом деле ему было всё равно, лишь бы «находиться при теле», выражаясь словами профессора П. Г. Близорукова.

А, находясь при теле, он почти всегда спал, потому что надо же когда-нибудь человеку спать, если всё остальное время он учится. В недрах этого Морга он оборудовал себе помещение для занятий, снабдил его холодильниками и столами и иногда брал работу на дом.

Его поселение здесь было вполне вынужденным, потому что Ваня был иногородним, а в институтском общежитии имени Вениамина Попова для него не нашлось места, как только его потенциальные соседи узнали о том, что он действительно собирается учиться.

Неоспоримым достоинством Ивана Коновалова являлось следующее: он умел прикуривать от молнии. Недостаток у него тоже был неоспоримый — наличие дырявой памяти; однако умение прикуривать от молнии с лихвой покрыло бы десяток таких недостатков. Неоспоримым это достоинство было ещё и в том плане, что никто кроме Ивана прикуривать от молнии не умел. Оспорить его первенство люди либо боялись, либо им просто не приходило в голову, что подобным образом можно экономить спички или бензин в зажигалке. Конечно, поживите-ка на Ванину стипендию в Морге на Красной площади; ведь у него даже мыла не было.

Читатель спросит: как же Ваня курил, ведь гроза-то бывает не каждый день и даже не раз в неделю? А кто сказал, что он курил? Ваня вовсе не курил, поскольку курение опасно для вашего здоровья. Сказано же — прикуривал. Когда над Москвой сгущались грозовые облака, он доставал пачку «Беломора» и поспешал на трибуну Морга. Восторженные милиционеры задолго до Ваниного выхода начинали хаотично циркулировать по брусчатке заранее предвкушая столь утончённое и изысканное зрелище.

И вот появлялся молодой человек в белом халате, и восторженные аплодисменты на какое-то время заглушали звук, рождавшийся посредством небесных электрических разрядов. Одной рукой Иван Коновалов призывал присутствующих к тишине, в другой он держал папиросу. Он стоял минуту в раздумье, глядя в небеса, а в ответ лил дождик, ничуть его не смущавший. Медленным движением студент-медик вкладывал папиросу между верхней и нижней губой соответственно, всеми фибрами и жабрами ощущая, насколько это опасно для вашего здоровья. Среди зрителей в такую минуту обязательно оказывался милиционер, который в три прыжка забирался на трибуну к Ивану и заискивающе пытался чиркнуть спичкой или зажигалкой. Царственным жестом Ваня спускал подлизу с трибуны и вновь задумчиво глядел в небеса.

Наконец, свершалось. Ветвистая молния чудесным образом одной, самой малюсенькой своей веточкой протягивалась к Моргу, к трибуне, к Ивану и оживляла кончик папиросы, что была у него в зубах. Милиционеры аплодировали стоя, поскольку на брусчатку сесть было нельзя в виду её мокрости.

Чтобы сделать зрителям приятное, Ваня совершал небольшую затяжку, выпускал дым носом и ослепительно улыбался. Аплодисменты.

Затем изящным движением руки папироса посылалась вперёд, на площадь, и падала на мокрые и скользкие камни брусчатки. Высшим милицейским шиком считалось в такие минуты растолкать конкурентов, подхватить папиросу, пока она не погасла и выкурить её до конца. Сам комендант Кремля многое бы дал за то, чтобы очутиться на месте такого счастливчика, однако сфера обязанностей удерживала его на месте и заставляла наблюдать за этим таинством лишь с той стороны кремлёвской стены.

С тех пор, как Ваня чуть было не потерял кольцо, прошло несколько дней, и он успел вскрыть целую кучу бомжей и в три раза больше утопленников, и вот на глаза ему попалась ещё одна любопытная заметка в газете, хотя её, как и ту, которая приведена выше, он никак пока не связывал со своей находкой.

Сенсация! Есть ли жизнь на Марсе? Есть. Но какая!!! Американская экспедиция во главе с Джеком Джексоном, братом покойного Джона Джонсона, на корабле «Аполлон Григорьев» долетела-таки до Марса и сделала там сенсационные открытия. На снимках, сделанных с околомарсианской орбиты, отчётливо видна гигантская яма, явно не похожая ни на кратер, ни на иное природное образование, а, очевидно, выкопанная разумными существами. По краям ямы, если внимательно приглядеться, видны эти самые разумные существа.

Джек Джексон сообщает, что в поле зрения «Аполлона» находится то ли четыре, то ли пять гуманоидов. Один из них одет в какие-то тряпки и размахивают американским флагом, другие же почти полностью обнажены, за исключением набедренных повязок, и они размахивают лопатой, очевидно, привлекая внимание американцев. Все четверо, а иногда и пятеро, бегают и прыгают вокруг ямы.

Что бы это могло значить? Этим вопросом задаются ведущие аналитики НАСА, а с ними — всё население земного шара, которому до сих пор было до фени, есть ли жизнь на Марсе. Высказывается предположение, что размахивание американским флагом может означать желание вести межпланетные переговоры, однако американцев настораживает размахивание лопатой, которое может означать, что марсиане их закопают и даже специально для этого вырыли яму.

Других инопланетян пока не видно, но не исключено, что они отсиживаются в яме и замышляют недоброе. Поэтому решено пока высадку не производить и ждать, как поведут себя гуманоиды в дальнейшем, хотя вряд ли можно ожидать разнообразия от довольно примитивной, судя по одеяниям и телодвижениям, расы. Скорее всего, их ритуальные пляски с флагом и лопатой будут продолжаться и дальше, однако для наших средств массовой информации и этой сенсации пока достаточно.

Аминь

(дорогой журнал «В мире дешёвых сенсаций»).

«Вот бы как-нибудь вскрыть марсианина!» — несбыточно размечтался Ваня. — «Нашёл бы у него в желудке неземную ценность, загнал бы её за космические бабки и тогда купил бы себе целый морг!»

Авалг о ритуальных плясках (вид с танцпола)

«Тяжело дышать без кислорода».

Наблюдение дяди Саши.

— Вон, вон эти бабачные лумумбийцы! — орал Такси, потрясая лопатой и неистово подпрыгивая, будто желая допрыгнуть до «Аполлона Григорьева». — Ужо я им покажу военно-морскую базу, пусть только сунутся! Правда, ваше величество?

Вице-Кржижянц не слышал, потому что заснул стоя, продолжая методично покачивать флагом. Вместо него откликнулся Варавва:

— Это, конечно, было бы шикарно, но в данный момент этот спонтанно появившийся космический звездолёт является для нас единственным доступным средством для перелёта на Эдем. Не любить лумумбийцев мы, конечно, можем перманентно, но это не мешает нам втереться к ним в доверие и завладеть ихним кораблём. Слишком много мы потеряли времени, копаясь в этой вонючей яме.

Варавва рассуждал очень разумно, но вопрос состоял в том, как заставить лумумбийцев совершить посадку. Александр I пытался до них докричаться, Александр II швырялся камнями, но всё это явно не помогало, а могло лишь навредить, если бы камни, например, долетели.

Когда проснулся размахивавший флагом Вице-Кржижянц, Варавва с ним посоветовался, но у него ничего не получилось. Король явно был безумен: сунул ему в руку пачку странных купюр («решай, мол, сам, бери деньги, а я занят»), так что Варавва решил самостоятельно, что нужно сделать на земле какую-нибудь гигантскую надпись, чтобы она была видна с орбиты и чтобы внушала доверие лумумбийцам.

— Можно написать, что мы рады их видеть, — сказал Варавва дяде Саше. — Как там это по-лумумбийски — Oh, shit? Или ещё что-нибудь, лишь бы они приземлились.

Дядя Саша тут же раздвоился, Александр I согласился с Вараввой, а Александр II, у которого остались знания лумумбийского языка, опять встал в оппозицию.

— Чтобы сделать такую гигантскую надпись, которую увидят эти подонки, придётся перелопатить не один гектар этой красной грязи. Вы понимаете. что это означает? Сначала они заставили нас строить военно-морскую базу, но когда поняли, что мы не покоримся, они решили заставить нас вспахать целину, чтобы потом посадить здесь какой-нибудь картофель. Мы тут взрыхлим полпланеты, а их прилетит целая флотилия с корнеплодами и даже спасибо не скажет.

— Интересы моей планеты, — вдруг неожиданно даже для себя промолвил Вице-Кржижянц, — я ставлю выше вашего негативного отношения к людям, которые могли бы нам помочь вернуться на Эдем, — и покраснел, потому что ему было стыдно за то, что он обманывает таких милых, хотя и подозрительных, бандитов, и дал им ещё денег.

— Слушаю, ваше величество.

И истинные марсиане, глядя в перископы из своих подземных нор, ужаснулись: началась работа по созданию монументальной надписи, которая и по сей день видна с Земли в очень сильные телескопы.

Чтобы надпись не получилась слишком громоздкой, Вице-Кржижянц, не отвлекаясь от основного занятия, постановил написать SOS.

Прежде, чем начать бороздить поверхность Марса, Варавва, Такси и Александр I учились у Освободителя лумумбийской грамоте. Работали в пять смен днём и ночью, и, когда надпись была готова, все трое-четверо стали настоящими крестьянами-землепашцами — сильными, крепкими, загорелыми, в набедренных повязках и с американским флагом.

Было вскопано свыше 100 гектаров плодородной марсианской почвы, и ужаснувшиеся было марсиане стали потирать свои неземные ручонки, прикидывая, что они посадят на этом обработанном участке планеты, когда незваные гости отсюда улетят. Правда, они не понимали, как можно улететь отсюда, имея в своём распоряжении всего две палки, и были даже готовы предоставить что-нибудь из своей техники, но лень, а также любопытство, чем всё это кончится, брали верх над интересами марсианской суверенности, и марсиане терпеливо ждали.

На самом-то деле они давно уже задумали прогнать отсюда чужаков — одного Вице-Кржижянца они ещё терпели — он либо сидел безвылазно в своей хижине, либо бродил по планете и никого не трогал, но когда появились эти злые и голые и такие же безумные, местное население всполошилось.

— Чем это они там занимаются, сэр? — поинтересовался у Джека Джексона по-лумумбийски один из астронавтов «Аполлона» в разгар работы над сигналом спасения.

— Да, странно, — согласился Джек Джексон. — Сначала они просто плясали, а теперь вновь взялись за лопату. Не нравится мне это. Что это? То ли «5», то ли «S», а может вообще какой-нибудь марсианский символ.

— Это весьма интересно, — подал голос Ник Никсон, отдалённый родственник Джека Джексона, который был на корабле самый образованный, поскольку закончил бакалавриат при начальной школе. — Если они изображают пятёрку, то это может значить, что их пятеро, и что в яме никто больше не прячется и что мы можем их не опасаться и смело садиться. Если же это «S», то тогда, это совершенно понятно, они хотят написать слово «sociable», что опять-таки говорит о том, что настроены они дружелюбно.

Когда после буквы S американцы узрели O, Ник Никсон торжествовал — его теория подтверждалась. Однако один из астронавтов, троюродный брат Джека Джексона Дик Диксон страшно побледнел и панически заорал:

— Я знаю, что они хотят сказать! 5 и 0 — это соотношение марсианских и земных сил! Пять к нулю — это конец! Они хотят сказать, что если мы сейчас же отсюда не уберёмся, то они нападут в этом соотношении на нас и мы погибнем также бесславно, как наш брат Джон Джонсон.

— Между прочим, Детройт Ред Уингз cо счётом 5:0 выиграли вчера у Нью-Йорк Рэйнджерс! — вставил после недолгого раздумья Ник Никсон. — А это может означать только одно — марсиане во всех подробностях осведомлены о жизни на Земле и готовят на неё нападение… В соотношении пять к нулю. О май гад! Рвём когти, Джек!

Вот чего добились Вице-Кржижянц с Вараввой — космический звездолёт, висевший на марсианской орбите над ямой, внезапно снялся с якоря и отчалил в направлении Земли.

— Тыры-быры! — воскликнул Таксидермист и отбросил лопату.

Но он не был виноват, потому что никто из них не мог видеть результаты своего труда и что буква S была больше похожа на цифру «пять». Больше всех был растерян Вице-Кржижянц — после этого события вера в него поколебалась. Ведь он был истинный Король Эдема, обладатель секретно спрятанных Атрибутов Королевской Власти, и именно под его руководством остальные трудились над надписью, а вскопали лишь 100 га под марсианские посевы.

Видный американский учёный Ник Никсон, находящийся на борту космического корабля «Аполлон Григорьев», непрерывно изучал с марсианской орбиты поведение пяти особей, принадлежащих к марсианской расе и пришёл к неутешительным выводам. По его наблюдениям, инопланетные существа настроены по отношению к землянам враждебно. Не обладая, казалось бы, никаким оружием, кроме лопаты и американского флага, марсиане весьма серьёзно угрожают войной всей земной цивилизации, о чём уведомили членов экипажа «Аполлона» в письменном виде. Воинственный вид представителей внеземной цивилизации серьёзно подействовал на Джека Джексона, и он принял решение отступить, опасаясь, что марсиане приведут свои угрозы в исполнение раньше, чем «Аполлон» покинет опасную зону. Семьи участников экспедиции уже на всякий случай получили страховку в размере $100500 млн. и с нетерпением ждут, когда начнётся межпланетная баталия.

НАСА сделало сенсационное заявление, в котором обнародовало, что первая марсианская экспедиция во главе с Джоном Джонсоном должна была в секретном порядке соорудить на Марсе военно-морскую базу США — плацдарм для нападения на Европу в случае развязывания третьей мировой войны. Возможно, именно это послужило причиной враждебного отношения марсиан к американцам.

Это, в свою очередь, вызвало волну широкого негодования во всём мире. Президент Бакланович пригрозил устроить чистки среди этнических марсиан, если они хоть пальцем тронут американцев — таким образом, он пытается избежать западной интервенции на Балканах.

Также стало известно, что на борту корабля «Аполлон Бельведерский» находился американский флаг, который астронавты должны были водрузить на Марсе в случае успешного десантирования, и лопата, с помощью которой астронавты должны были приступить к началу постройки военно-морской базы. Теперь весь мир задаётся вопросом — уж не этими ли орудиями труда размахивают марсиане у себя на Марсе? Но тогда непонятно, почему флаг и лопата долетели, в то время как остальная команда Джона Джонсона вернулась на Землю.

Тем временем закончились исследования останков таинственного аппарата, в котором находились члены первой экспедиции в тот момент, как их сбили в небе над Венгрией. Из всего многочисленного оборудования невредимым остался только один агрегат, и он-то и вызывает искреннее любопытство и недоумение со стороны учёных всего мира. Дело в том, что, несмотря на всю сложность, и, скорее всего, своё неземное происхождение (президент Бакланович по этому поводу продолжает упорно молчать), этот прибор, очень похожий на микроволновую печь, делает плюшки, причём с такой скоростью, что исследователи еле успевают их съедать. Вероятно, эта машина является многофункциональной и умеет многое другое, чем американцы не преминут воспользоваться в своих целях, как только разберутся в ней до конца. Уже сейчас известно, что некоторые программы, заложенные в неё, взломаны американскими программистами и там обнаружена информация о некоем кольце и какой-то там короне и о том, где они находится, но подробности держатся в строжайшем секрете, особенно от президента Баклановича.

В общем, в настоящее время земной цивилизации угрожает опасность со стороны нового — общего — врага, противника сильного и опасного, вооружённого флагом, лопатой и набедренными повязками, которые наверняка скрывают какой-то чудовищный военный секрет. Земляне в этой ситуации должны забыть свои мелкие обиды, перестать швыряться «томагавками» (напомним, что президент США Вилли Вильсон публично извинился перед российской стороной за попадание ракеты в один из московских моргов и за многочисленные человеческие жертвы) и сплотиться против новой, инопланетной угрозы.

Аминь

(газета «Аргументы и ничего более»).

Авалг о том, как принц Кржижянц напугал Варавву

Принц Кржижянц на грузовом геликоптере мчался по космическим следам космического звездолёта Вараввы. Он с ужасом осознавал, что Варавва мчался существенно быстрее и, должно быть, давно уже рыщет по Земле в поисках Атрибутов Власти. Когда принц находился уже в глубоком космосе, он понял, как тяжело ему придётся теперь — без Особой Машины, без нужной инструкции и без помощников — добраться до Земли и найти Корону и Кольцо.

Геликоптер начал барахлить довольно скоро и часто винт замирал в неподвижности, и тогда лишь сила инерции толкала машину вперёд. Мотор то и дело глох и начинал работать вновь, лишь когда принц в испуге кричал: «Ну, пожалуйста, не останавливайся!». Кржижянц уже замучился кричать и нажимать кнопку каждые пятьдесят метров. Хорошо ещё, что он знал, куда лететь: космическое пространство перед ним было усеяно мусором из звездолёта Вараввы, оставалось только править вручную и увёртываться от слишком больших сгустков загрязнения, летевших навстречу. Однажды геликоптер чуть не напоролся на слишком уж большую штуковину — то был отбитый от «Аполлона Бельведерского» грузовой отсек с виски, но принц об этом не знал и потому спокойно пролетел мимо. Хотя если б знал, тоже пролетел бы, он не такой…

Таким образом следы прислужников Чёрного Мордиллы привели геликоптер Кржижянца к планете Марс примерно в то же время, когда Вторая Марсианская Экспедиция от этой планеты в ужасе бежала, и принц увидел с высоты своего полёта примерно то же, о чём писали в те дни все земные газеты, аминь. Только, в отличие от землян, принца эта странная картина оставила совершенно равнодушным, потому что у него были дела поважнее, и он пролетел мимо, по следам космического звездолёта, но очень скоро эти следы повели себя странным образом — глазам Кржижянца вдруг предстала такая помойка, что он сразу понял, что на этом месте произошло какое-то буйное торжество, что-то типа праздника встречи землян и марсиан или что-нибудь в этом роде, а затем грязная полоса поворачивала почти на 180 градусов и вела назад, к Марсу. Решив не рисковать и не пробиваться дальше наугад, принц с трудом развернул свой геликоптер и вновь приблизился к красной планете.

Псевдо-марсиане в это время дико бесновались — лумумбийцы, вместо того, чтобы прийти на помощь, вообще улетели, поступив весьма позорно.

— Может, у них всё не как у людей? — разговаривал дядя Саша сам с собой. — Может, они думают, что SOS — от слова «сосать»? Сосунки!

— Это спонтанное надувательство, основанное на перманентной ненависти к эдемскому народу, — к такому выводу пришёл Варавва. — И виноват в этом, между прочим, не кто иные, как все эти Робины, да и Чёрный Мордилла, который чрезвычайно эксплуатировал эту бедную планету. Мы, правда, тоже хороши, — добавил он скромно.

Да, Варавва посчитал, что земным лумумбийцам каким-то образом удалось узнать о том, что он натворил на Лумумбе. Пускай это были не настоящие лумумбийцы, а их отдалённые родственники, всё равно, решил Варавва, они вернутся, чтобы устроить вендетту. Ведь земные лумумбийцы вмешиваются во все конфликты подряд, в конце концов…

Почему же Король не принимает никакого решения? Король вообще ведёт себя странно — с тех пор так и размахивает знаменем, стоя всё на том же месте. Может так и беду накликать. Не похоже это на королевскую мудрость и что-то тут не так. Неужели Мордилла, завладей он Атрибутами Власти, так же стоял бы и размахивал флагом?

— Ваше, тыры-быры, величество, что же нам теперь делать? — не выдержал Таксидермист.

— То же, что я делаю в данный момент — размахивать у себя над головой лумумбийским флагом, чтобы кто-нибудь нас заметил, — спокойно ответило величество.

— Так какого бубалака нам это надо, они же нас и заметят и раздудукают!

Жижа не счёл нужным отвечать и продолжил своё занятие. Зато дядя Саша решил воспользоваться его советом, подошёл к нему, отобрал флаг и стал махать им над головой. Впрочем, дядя Саша тут же раздвоился, и флаг оказался в руках у Александра I.

— Слышал, что сказало его величество? — возмутился Александр II Освободитель. — Немедленно освободи знамя!

И вырвал его у своей второй половины.

— Приказано махать флагом! — возразил первый и отнял флаг у Освободителя.

Варавва посмотрел на обоих и горестно покачал головой. Лишь сам Чёрный Мордилла умел ценить дядю Сашу, и то непонятно за что, а теперь эта двуличность выглядела совершенно бесполезной.

Как будто уловив мысли начальника, к нему приблизился Такси со своим будничным предложением:

— Раздудукать?

— Чем? Лопатой против дяди Саши?

И пристыженный Таксидермист отправился копать котлован, потому что больше делать было нечего. Варавва погрузился в размышления о том, что Вице-Кржижянц пока не очень справляется с обязанностями истинного повелителя Эдема.

«Но, быть может, это нормально, — утешал он себя, — раз мы находимся не на Эдеме. Вот вернёмся на родину, там он разойдётся, как в старые грязные времена. Эх, жаль Мордиллу, замечательный был правитель, широкой души человек. А этот Кржижянц какой-то тщедушный и вообще такое впечатление, что от долгого одиночества он немного тронулся. Ну вот, пожалуйста, уже поёт».

Песня Вице-Кржижянца

Его величество король

Пока свою играет роль,

Но властью я не облечён

И буду я разоблачён.

Меня, возможно, будут бить,

Лопатой сильно колотить,

Я пытки претерплю и боль

За то, что вовсе не король.

Мне остаётся петь романс,

О, где ты, братик мой Кржижянц?

Услышь меня и прилети

Для лучших дел меня спасти.

— О чём это он? — насторожился Варавва. Но Жижа так сосредоточенно махал над головой флагом, вперившись пустым взглядом в не менее пустую марсианскую пустыню, что ближайший сподвижник Мордиллы махнул на него рукой. Тем более что напев этой простенькой песни был так мелодичен и привлекателен, что как-то само собой получилось, что Варавва, Такси и дядя Саша взялись за руки и стали притоптывать вокруг своего Короля.

Итак, в итоге обжитой участок Марса представлял собой следующее: огромный круглый котлован, скрывающий своё дно в красноватом сумраке, рядом — такая же огромная, в сто гектаров, надпись, сделанная лопатой — она гласит то ли SOS, то ли 505 и свидетельствует о трудолюбии марсианских землепашцев. На краю котлована стоит человек с безумными глазами, облачённый в изорванные одежды, и из рук у него торчит палка с привязанной к ней полосатой тряпкой — знаменосец является, очевидно, главным в этой компании. Сама компания состоит из ещё человек трёх-четырёх, и их подчиняемость главному состоит в том, что они, взявшись за руки, водят вокруг него хоровод. Если хорошенько приглядеться, то на окрестных холмах можно увидеть несколько десятков торчащих из земли перископов, изумлённо вперенных в это представление. Кржижянц, например, их видел, только не понимал, что это такое.

Довольно долго он взирал на это всё с околомарсианской орбиты, свесившись из своего геликоптера, и пришёл к выводу, что марсиане вовсе не опасны — по крайней мере, не опаснее его самого с его грузовым геликоптером. Поэтому, сделав несколько контрольных оборотов вокруг планеты, чтобы убедиться, что больше никого нет, принц решился на посадку. «Только поздороваться, узнать, в каком направлении Земля, попрощаться и улетать» — решил Кржижянц, выкручивая рычаги и с трудом подчиняя летательный аппарат своей могучей воле. Но чем ближе подлетал он к котловану, тем тревожнее становилось на душе у него — в полуголых аборигенах он всё больше склонен был узнавать давно знакомые и не очень приятные физиономии соратников Чёрного Мордиллы (на стендах «Их разыскивает милиция» в КПЗ они висели сколько принц себя помнил).

С одной стороны это его тревожило, но с другой — Чёрный правитель ведь дал ему поручение найти их и вернуть на Эдем. Правда, сначала нужно было найти Корону и Кольцо, но можно было сказать им, что Атрибуты уже найдены, и что Мордилла отзывает их обратно на родину, а сам принц двинется следом, урегулировав кое-какие вопросы с землянами. И ещё одно обстоятельство заставляло Кржижянца править к земле — человек, который размахивал флагом, напоминал ему почему-то самого себя, а это, согласитесь, было более чем любопытно.

— Они, тыры-быры, возвращаются!

— Спонтанное решение!

Хоровод рассыпался, и ненастоящие марсиане уставились на светящуюся точку в небе (то горели глаза принца Кржижянца), которая зигзагообразными скачками приближалась к посланцам Мордиллы во главе с новоявленным Королём.

— Хитрые лумумбийцы! — воскликнул дядя Саша, как давеча, швыряясь камнями. — Зигзагами летят, опасаются обстрела!

«Вот оно и начинается! — с ужасом подумал Варавва. — Послали на нас какую-то чудовищную машину… Ну, конечно — лумумбийский грузовой геликоптер. Помнится, опаснейшая штука — на подлёте к Эдему эти геликоптеры часто падали и обязательно на кого-нибудь из родственников Мордиллы и высших военачальников. Лумумбийцы потом оправдывались, что машины требуют капитального ремонта и у них вообще кончился срок годности, но нам-то было хорошо известно, что это чистой воды терроризм. Сейчас эта штука свалится прямо на нас — и конец!»

— Что будем делать, ваше величество? — без особой надежды спросил он Вице-Кржижянца. — Сдаваться в плен, бежать или, не приведи господь, сопротивляться?

Вице-Кржижянц не отвечал и не шевелился. В подлетающем летательном аппарате он увидел человека, который очень напоминал ему самого себя, а это, согласитесь, более чем любопытно. Но тут и Варавва, и Таксидермист, и оба Александра увидели, что пилот геликоптера как две марсианские пылинки похож на истинного Короля Эдема.

Впрочем, Варавва быстро смекнул, в чём дело, и после того, как он это смекнул, он опять ненадолго зауважал Вице-Кржижянца. Он решил, что став Королём, тот обрёл способность раздваиваться, подобно дяде Саше и облегчённо вздохнул — это, по крайней мере, были не лумумбийцы. Дядя Саша тоже был уже готов поверить в то, что отныне он не уникален, но тут раздался панический тенорок Таксидермиста:

— Они применяют против нас психическое оружие! Это гипноз! — и сквернословец, отбросив лопату, бросился к ближайшим холмам, сминая на своём пути марсианские перископы.

«Да нет, не может быть! — лихорадочно соображал Варавва. — Впрочем, пока не поздно, можно спросить у Короля».

Трудно сказать, поздно было или нет, но и дядя Саша уже мчался прочь от этого места, стремясь укрыться за холмами.

Варавва с Вице-Кржижянцем остались одни, а геликоптер тем временем неумолимо приближался. Неумолимо — вот наиболее точный термин, потому что, сколько ни молил принц Кржижянц мотор опять заработать, тот больше одолжений не делал и марсианская сила притяжения коварно тянула машину к земле.

— Ваше величество, это что же, правда, что вы теперь тоже обладаете уникальной способностью, называемой в науке «эффект дяди Саши»?

Вице-Кржижянц безумными глазами уставился на Варавву, и тот понял, что дело совсем плохо. Истинные марсиане занервничали в предчувствии того, что ещё несколько перископов погибнут теперь под ногами третьего беглеца.

— Слава Аллаху! — возопил Вице-Кржижянц, воздев руки к небу. — Я не Кржижянц! Я — Вице-Кржижянц! Понимаешь ли ты, что это значит? — обратился он к Варавве, обнимая его и в безумной радости лишая доступа кислорода, и без того дефицитного на Марсе.

— Не понимаю, — честно ответил Варавва, а про себя уже решил, что пора делать ноги.

Он опять перестал уважать Вице-Кржижянца.

— Идиот! Я — Вице-Кржижянц! Понимаешь — Вице-! Вице-! Это значит, что братик мой принц Кржижянц жив-здоров и в настоящее время находится на подлёте к нам сюда!

Но это было выше Вараввиного понимания, сюда не подходило ни «спонтанно», ни «перманентно», поэтому злодей решил удалиться, хрустя перископами. «Американцы применили гипноз, по случаю чего Король совершенно спятил. Кржижянц всегда был нервным и болезненным ребёнком». Он бросился бежать.

А Вице-Кржижянц, подняв знамя над головой, бросился в противоположную сторону — туда, где только что рухнул грузовой геликоптер его родного брата, который на восемнадцать секунд его старше — наследного принца Кржижянца. Таким образом, были повреждены все марсианские перископы.

Авалг о Короне и Кольце и что по этому поводу думает хирург профессор П. Г. Близоруков

«Глаз — алмаз. Но скальпель острее».

П. Г. Близоруков (из протокола допроса

по делу «кремлёвских врачей»).

На слове «кольцо» Ваня заволновался и дальше читать не мог. Где-то в глубине души он всегда знал, что то кольцо, которое он носил на пальце с тех пор, как нашёл его в желудке человека, безвременно оставившего этот мир, — не совсем чистое, хотя он его и отмыл довольно тщательно.

Действительно, поводов для подозрений было более чем достаточно. Начать с того, что в этом трупе было десятка два пулевых ранений. Это уже необычно. Необычно и то, что человек этот носил кольцо в желудке в то время как все нормальные люди носят кольца на пальце. Но самым необычным было то, что этот человек одновременно носил кольцо в желудке и имел двадцать пулевых ранений — такого Ваня никогда раньше не видел. И, наконец, кольцо было в форме короны. Как медик, Ваня одно время даже считал, что это не кольцо, а маленькая корона, которой короновались бычьи цепни в желудке у этого непонятного человека.

Несмотря на то, что кольцо помогало ему учиться, после газетной статьи об Особой Машине он решился расстаться со своей находкой, будучи уверенным, что за ней скрывается такое криминальное прошлое, что её чуть ли не марсиане разыскивают. Зачем это нужно бедному студенту-медику, вскрывающему трупы из спортивного интереса и ни разу не привлекавшемуся ни по одной статье уголовного кодекса? Ваня сильно захотел снять кольцо и выкинуть его куда-нибудь подальше (или подбросить профессору Близорукову), но не тут-то было — после того, как в метро ему прищемило палец, тот постепенно распух, и кольцо, надевшись, не снималось. Это уже был серьёзный повод для беспокойства, и потому Иван стал серьёзно беспокоиться. Он стал больше читать газеты и смотреть телевизор, а также видеть кошмарные сны.

Например, однажды ему приснился человек, который глотает кольцо, а потом профессор Близоруков, который размахивает ренгеновскими снимками в одной руке и автоматом в другой и кричит человеку: «И это вы называете камнями в почках? Симулянт недоделанный!» И выпускает в человека внушительную очередь. Потом ему снились контрабандисты с распухшими от воровства пальцами, заглатывающие златые кольца, чтобы переварить их и переплавить тем самым во что-нибудь неузнаваемое. Можно было намылить палец, чтобы уменьшить трение. Нет, этого нельзя было сделать, потому что где Ваня мыл руки с мылом? Об этом будет написано через страницу-другую.

А в прессе тем временем писали следующее.

23 февраля 1979 года, в день, когда вся Америка праздновала юбилей Советской Армии, случилось сенсационное событие: прямо с неба и прямо на лужайку перед Белым Домом свалился НПО (неопознанный падающий объект), образовав своим падением чудовищных размеров воронку в том месте, откуда пять минут назад взлетел вертолёт с президентом США Бобом Бобсоном. Объект был извлечён из грунта и доскональным образом исследован, и когда результаты исследования были оглашены, стало известно, что НПО представлял собой саркофаг с помещавшейся внутри него златой короной, и ничего более. Дипломаты из министерства иностранных дел США растолковали это явление следующим образом: Советский Союз тоже празднует праздник и даёт понять своей выходкой, что намерен завоевать мировое господство. Как известно, в то время холодная война была в самом разгаре, если, конечно, разгар может быть холодным…

С тех пор в США 23 февраля не празднуется. Несмотря на все усилия президента, ядерной войны, как известно, удалось избежать. Корону, состоявшую целиком из злата, решено было продать СССР за бешеные доллары и ожидать следующего 23 февраля, чтобы шутка повторилась, а потом опять продать её Советскому Союзу за бешеные доллары и т. д. Но в последний момент было решено, что большевикам это будет жирно и поместили корону в Национальный аэрокосмический музей в Вашингтоне, где она по сей день и находится как символ милитаристской несостоятельности Советского Союза.

На днях же было завершено исследование таинственного аппарата, который лепил плюшки и выдавал информацию о короне и о каком-то кольце и их местоположении (что по-прежнему держится в секрете).

Однако из источников, близких к внуку Вениамина Попова, нам стало известно, что в распоряжении НАСА имеется изображение этого самого кольца, и что оно является точной копией короны, но в уменьшенном виде — той самой короны, которая находится в Вашингтоне. Связь между этими двумя объектами подтверждается ещё одним фактом — «микроволновка Джона Джонсона», будучи доставленной в Национальный Аэрокосмический музей с тем, чтобы водрузить её там в качестве символа милитаристской состоятельности президента Баклановича, повела себя странным образом: когда её вносили в помещение музея, она вдруг человеческим голосом заговорила: «Тепло! Тепло! Ещё теплее!» А когда её поставили на постамент рядом с короной, она сказала «Горячо!» Американские учёные очень сильно удивились и постановили вынести агрегат из музея. На улице он сказал: «Холодно». Удивившись ещё больше, учёные постановили внести машину обратно. «Горячо!» — сказала она и выдала сразу сто плюшек, а корона вдруг стала переливаться всеми цветами радуги.

Нити подозрения вновь потянулись к Советскому Союзу, который успел развалиться напрочь, но это не спасло его от гневных упрёков со стороны Запада. Российская сторона была обвинена в тайном пособничестве президенту Баклановичу, после чего последний подтвердил своё намерение произвести чистки среди этнических марсиан.

Из всего этого делаются неутешительные выводы — международная обстановка в мире накаляется, и за спиной у кого-то кто-то ведёт какие-то опасные игры. О том же, что происходит на Марсе, мы теперь знать ничего не можем, поскольку Джек Джексон покинул орбиту этой планеты и галопирующим образом приближается к Земле.

Аминь

(«Жёлтая газетёнка»).

«Кольцо в форме короны!» Ваня начал умирать от страха и весь похолодел. Если кто-нибудь узнает, что у студента-медика Ивана Коновалова на пальце надето кольцо в форме короны, то ему придёт международный, если не межпланетный, конец. Кто же знает об этом? Вроде никто, кроме хирурга профессора Близорукова; Ваня обращался к нему за минимальным хирургическим вмешательством по поводу распухшего пальца, так тот ему чуть всю руку не ампутировал.

Но Близоруков близорук (в студенческие годы он играл на гитаре в рок-группе «Ржавые Скальпели», но был изгнан из неё в панк-группу «Убийцы в белых халатах», когда коллеги заметили, что он попадает пальцами между струн), с пальцем у него ничего не получилось, а кольца он, скорее всего не разглядел.

Но на всякий случай Ваня решил прозондировать почву, для чего в один прекрасный день задержался в институте и специально пошёл к профессору на кафедру.

— Добрый день, Пётр Глазенапович, — робко и издалека начал Ваня, переступив порог этого страшного помещения, увешанного профессорскими трофеями — ампутированными руками и ногами, а также вырванными сердцами и почками, а также плавающими в стаканах глазами. Здесь обычно студенты досдавали профессору хвосты, и бытовало мнение, что Близоруков оказывает на них психическое воздействие — ещё ни один студент на Ваниной памяти не сдал здесь ни одного экзамена или зачёта, зато потом все они долго лечились.

Ваня старался бывать здесь как можно реже, но реже одного раза в день не получалось, потому что профессорский кабинет был единственным местом, где Ваня мог помыть руки с мылом. Дело в том, что в Морге на Красной площади никогда не бывало ни воды, ни мыла, а в институтской уборной — ни мыла, ни воды, ни кранов, ни раковин. Так что раз в неделю Ваня даже мылся на кафедре у профессора.

— Здравствуй, Ваня, — сладко и нараспев промурлыкал Близоруков и осторожным движением взял со стола скальпель. — Что твой палец? Я же говорил, надо было ампутировать по плечо. Зря ты отказался. Может, передумал? — говорил профессор, поигрывая скальпелем у Вани перед носом. — Опухоль слишком серьёзная, может быть даже раковая. Весь опухнешь. Кстати, Ваня, слышал ли ты последние новости?

Ваня решил, что профессор начинает заговаривать ему зубы с тем, чтобы потом внезапно исподтишка напасть на него и ампутировать руку по плечо. Он хотел отступить, но Близоруков взял его под здоровую руку, посадил на диван и продолжал:

— Последние новости очень интересны, — мурлыкал он дальше. — Говорят, что с Марса к нам сюда заброшены два каких-то странных предмета — корона и кольцо, и что это может повлечь за собой очень серьёзные последствия.

«Злодей, зубы заговаривает. Ещё и клонит к чему-то. Одно слово — хирург». Так думал Ваня, но очень сильно начал за себя опасаться.

— А кольцо, говорят, сделано в форме короны!

«Он всё знает! Одно слово — хирург!»

— А ещё говорят, что американцам известно, где оно находится!

«Я сейчас соглашусь на ампутацию, лишь бы он молчал!»

Холодный пот был похож на слёзы, а слёзы походили на воду из ведра, которой будто бы только что окатили Ваню с ног до головы — вот как он сейчас выглядел, но пока молчал.

— А кольцо это наверняка находится кое у кого на пальце! — продолжал распевать Близоруков, всё интенсивнее играясь с острым скальпелем.

Ваня не выдержал:

— К чему… вы… клоните?

Тон профессора Близорукова вдруг коренным образом изменился — он заорал страшным голосом:

— Я клоню к тому, что средства массовой информации пора запретить! Будь моя воля, я ампутировал бы директору телевидения ногу, а директору радио — руку! Директору печати я отрезал бы все четыре конечности и повесил бы их вот на эту стену! Я клоню к тому, что мои пациенты умирают под ножом только потому, что перед операцией насмотрелись новостей про марсиан, которых я бы выстроил в очередь перед операционной и резал бы, и резал, и резал, и резал…

Близоруков задыхался от гнева.

— Перед операцией я тоже смотрю новости, и у меня дрожат руки! И у моих ассистентов дрожат руки! Я выдаю 90% брака, потому что у меня дрожат руки! А почему они дрожат? Потому что мои глаза смотрят телевизор, а уши слушают радио. А руки после этого дрожат! Так-то. И сейчас они дрожат тоже.

— Кстати, — он неожиданно вновь стал мурлыкать, — может, всё-таки отрежем ручку, а?

— Нет, спасибо, я сам, как-нибудь в другой раз, — пробормотал Ваня, медленно встал с дивана и боком попятился к двери.

Профессор внезапно перестал обращать на него внимание и отвернулся к окну, схватившись за голову. Ваня ушёл, но успел расслышать, как Близоруков произнёс с ненавистью: «НИИБОМ»…

Результаты зондирования почвы Ваню вполне удовлетворили — профессор Близоруков ничего не знал о кольце и заговорил о нём только для того, чтобы выпустить пар — ведь через десять минут после этого у него была ответственная операция — аортокоронарное шунтирование Президента Российской Федерации.

«Но всё же кому-то известно местоположение кольца, а это значит, что рано или поздно меня найдут и ампутируют руку без помощи профессора Близорукова».

Поэтому Ваня достал справку о том, что болен и схоронился до поры до времени в Морге на Красной Площади.

Авалг о конце царствования Вице-Кржижянца

— Нц-нц!

— Жижа!

Братья обнялись, но прежде Вице-Кржижянц вытаскивал принца из-под обломков геликоптера, который, вопреки правилу, сегодня упал на пустое место и никого не придавил, если не считать пары сотен марсиан, на которых в их подземных пещерах осыпалось большое количество почвы.

Принц Кржижянц и его младший на восемнадцать секунд брат не виделись шесть лет, пять из которых последний провёл на Марсе и сошёл с ума от одиночества. Нц-Нц понял это сразу, как только Вице-Кржижянц начал рассказывать про лумумбийский флаг, лумумбийскую лопату и лумумбийский котлован. Впрочем, Вице-Кржижянц тоже глядел на брата подозрительно, когда тот рассказывал последние эдемские новости, так что оба они чувствовали себя на равных. Они разговаривали долго, стоя у обломков геликоптера и всё ещё не веря в эту невероятную и судьбоносную встречу.

— А я только что пел песню, в которой звал тебя к себе на помощь! — со слезами на глазах говорил Вице-Кржижянц. — А эти дефективные мне даже подпевали и водили вокруг меня хоровод. Кстати, ты не обижайся, но мне для пользы дела пришлось ненадолго притвориться Истинным Королём Эдема, а то они приняли меня за тебя и хотели растерзать.

— Поосторожнее с политикой, — заметил принц Кржижянц.

Ему самому очень хотелось бы притвориться Истинным Королём Эдема, но без Королевских Атрибутов Власти у него ничего бы не получилось.

В общем, принц Кржижянц слово в слово пересказал Вице-Кржижянцу следующие авалги:

1. Первый авалг про принца Кржижянца

2. Второй авалг про принца Кржижянца

3. Первый авалг о КПЗ

4. Допросный авалг и что было потом

5. Авалг о том, как БГ перестал быть КПЗ (командиром подпольной засады)

6. Авалг об отлёте принца Кржижянца.

Особенно Вице-Кржижянцу понравился допросный авалг, а всё остальное он раскритиковал, сказал, что как-то неправдоподобно и шутки плоские.

— Совсем вы там без меня распустились, особенно этот ваш Мордилла, — говорил он, недовольно покачивая головой. — За собой следить перестали, ведёте какие-то грязные игры, сидите в тюрьмах, бунтовать не пытаетесь — с ума сойти можно.

— Ну, рассказывай теперь, как твои поиски? — приступил Кржижянц, не обращая внимания на братскую иронию и рассчитывая облегчить свои дальнейшие действия, поскольку сейчас будущее виделось ему весьма туманно.

— Издеваешься, братик? — отреагировал бывший король трёх подданных бандитов. — Я вылетел из Ханоя шесть лет назад на грузовом геликоптере («Знакомая ситуация», — подумал принц). Управлять я им не умел, а инструкция мне попалась какая-то не такая («Знакомая ситуация», — подумал принц), так что швыряло меня по всему космосу до потери сознания, а особенно любило затягивать в чёрные дыры. Где находятся Корона и Кольцо, я не знал, так что летел наугад. Подлетаю, бывало, к какой-нибудь планете, смотрю — разумные существа на ней копошатся; дай, думаю, приземлюсь, Атрибуты поищу, а тут — бац! — чёрная дыра, и меня как в другой конец Вселенной отбросит, так я этих разумных существ и видал! Под конец от моего геликоптера уже все лопасти поотваливались и летал он на честном слове. И вот, наконец, подлетаю я сюда. Смотрю — тоже копошится кто-то, осторожно так, почти незаметно — как потом выяснилось, марсиане очень землян боятся. Геликоптер на последнем издыхании, так и свалился (ну, ты знаешь, как это обычно бывает), придавило им марсиан несчитано, хоть они и осторожные — всё больше в земле копаются.

Выживать мне пришлось совершенно самостоятельно. Потом я, правда, наладил с ними кое-какие контакты и даже торговлю — к северу отсюда у меня имеются две плантации конопли. Она пользуется на Марсе большой популярностью. Но это не спасло меня от одиночества — они принимают меня за землянина и поэтому очень боятся, я их совсем не вижу.

Бывало, уйду куда-нибудь погулять, возвращаюсь — урожай конопли собран с обеих плантаций подчистую, а у моей хижины камнями придавленная лежит ихняя валюта (она у них «марксами» называется, от слова «бакс» и «Марс», говорят, самая стабильная конвертируемая валюта в нашей галактике). Зачем она мне нужна? Я им палочкой на земле стал писать, чтобы приносили одежду и еду. Марсиане вообще очень смешной народ — они издревле ведут потайную гонку вооружений с НАТО и странами Варшавского договора, потому что опасаются земной интервенции.

Но они на самом деле миролюбивые земледельцы — любят приговаривать: «Мы сделаем Землю, мы сделаем Землю!» Я тут у них в пещерах побывал — там пошевелиться негде — всё уставлено «квагамотами» и балластическими ракетами. И кошмарно накурено.