Бесплатный фрагмент - Перун не просил, чтобы девочку сожгли

Синопсис

Князь Владетель — владыка города Куяв, решил принести в жертву свою дочь Владину. Девочка узнала о том, что собираются с ней сделать, и успела убежать. В погоню за девочкой снаряжается дружина князя. Девочка бежит, но надежды на спасение почти нет. Неожиданно приходит помощь — ветренный бог Лель решил помочь девочке, попавшей в беду. Люди и существа из леса, пущи и болота приходят девочке на помощь. Леший, Пущевик, Багник — нежить, как называют их люди, по своей воле и против воли, но помогают Владине. Волшебный волос Пущевика ведет девочку все дальше и дальше от Куява. Цель девочки — селение Муром, где живет отец ее умершей матери Радушки — дед Добрит. Однако, найдя дедушку Добрита, девочка понимает, что ее по-прежнему ищут. Теперь они бегут вдвоем с дедушкой от дружины князя, их путь лежит в легендарный город Арсу, где живут истинные славянские боги — Арсаны. Именно там живут, по приданию, Перун, Сварог, Макошь и другие боги, которых князь Владетель запретил славянам чтить. Только на помощь богов надеются и уповают беглецы. Но чтобы добраться до Арсы, беглецам придется пройти через последнее препятствие — деревню мертвых. Отрывок из повести даст вам возможность услышать речь Владины, русалок и Багнилки — дочери хозяина болот Багника.

« — Отдай нам Багнилку! — завизжали русалки.

— Нет!

— Ты не понимаешь, во что ввязалась! Отец этой девочки, Багник, хозяин болот, заболотил весь этот край. Во всей округе осталась только эта река, но он и ее хочет прибрать к рукам. Водяной — хозяин реки, и по-хорошему беседовал с Багником, и угрожал, но ничего не действует! Совсем распоясался жадный Багник! Вот поэтому Водяной и велел нам выкрасть девчонку, чтобы хоть как-то приструнить болотника.

— А что он хочет с ней сделать?

— Станет русалкой, как и мы.

— Но малышка говорила вам, что ей нельзя в реку! Она умрет там!

— Ничего с ней не случится! Мы же не умерли, а ведь, между прочим, тоже когда-то были живыми девушками!

Одна из русалок протянула руку к Багнилке, девочка вцепилась в руку Владины изо всех своих маленьких силенок и прошептала:

— Не отдавай меня им! Папа говорит, что если попаду в чистую, проточную воду, то сразу умру!

— Слышите, что говорит малышка? Неужели вам ее не жалко? Вы же тащите ее на верную смерть!

— Нам себя жалко! Как представим, что сделает с нами водяной, коли не выполним его приказа… Отдай нам девчонку!

— Не подходите ко мне, — вдруг закричала Влада, пятясь назад и таща за собой Багнилку, — я слышу ваши мысли! Вы хотите вырвать малышку и убежать! Но у меня есть оружие, я могу защититься от вас!

— Опомнись! Знаем мы про твою руку, которая убивает всех, кто смеет дотронуться до нее, слух про это донесся и до нашей реки! Ведомо нам и про погоню, и про то, сколько людей и нелюдей горят к тебе дикой злобой. Не прибавляй к этому списку и нашего хозяина, водяного! Отдай девочку, это наши дела, и иди себе куда шла!

— Нет. Я отведу кроху к Багнику. Она счастливее меня, ее отец заботиться о ней и любит! А что касается вашей участи… Передайте вашему хозяину, что я велела не наказывать вас!

— Много на себя берешь, княжна! А если не послушает он тебя?

— А если не послушает, то я обязательно вернусь сюда и накажу его! Но я думаю, что прислушается водяной к доводам рассудка и не тронет вас. Более того, я попрошу Багника, чтобы он оставил воды вашей реки в покое. Я думаю, в награду за возвращенное дитя он даст согласие. Идите, я подожду, пока вы уйдете подальше, тогда и мы двинемся в путь.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПОБЕГ ИЗ ДОМА

Как велика земля Росов! Не охватить ее взглядом, но я расскажу лишь о трех ее частях — Куявии, Словении и Арсании.

В земле Росов жил народ, который звался росами и антами. Главный город носил имя Куяв, и правил в нем князь, достойный своего племени. У этого князя было несколько сыновей, но только одна дочь — Владина, или, как звала ее мама, Владушка.

Когда отец Владины выгнал первую жену Рогнеду, они с мамой некоторое время жили счастливо. Но потом мама умерла, и князь Владетель женился на византийской принцессе Анне. Вскоре у Влады появился еще один братик — Святослав, названный в честь деда. Мальчик рос болезненным и хилым, и Владина придумывала для него забавные игры, чтобы хоть как-то развеселить. Мачеха благосклонно относилась к этому и часто присоединялась к играм. Она была всего на шесть лет старше Влады, и ей было одиноко в чужой стране.

Но три дня назад произошло горе, которое придавило Анну к земле. Умер ее маленький сын. Для Владушки это была уже вторая потеря в жизни.

Сегодня утром нянька передала Владе, что мачеха хочет тайно встретиться с ней в роще позади дворца. Услышав это, Влада пришла в недоумение:

— К чему такая таинственность? Уж не повредилась ли мачеха умом от горя?

Возвращаясь из обеденной палаты, девочка заметила, что все обращают на нее внимание. Ей даже показалось, что за ней следят. Солнце уже садилось, когда Владине удалось незаметно выбраться из княжеских палат. Мачеха уже ждала ее в условленном месте, и голова ее была поникшей. Когда Анна подняла искаженное горем лицо, Влада с трудом узнала ее. За три дня гордая византийская принцесса постарела на много лет.

Мачеха помолчала, а потом начала говорить без предисловий:

— Владина, моя падчерица! Ты в беде! Ты единственная в этой стране и в этом дворце, кто любил моего мальчика. Все вокруг угодничали и подчеркивали, что главный наследник Владетеля — это Вышеслав, сын Рогнеды. Только ты любила моего мальчика просто так, без задней мысли, и я отплачу тебе тем же. Впрочем, даже если бы ты любила моего сына вполовину меньше, я все равно помогла бы тебе.

— О чем ты говоришь, матушка Анна? — с недоумением спросила девочка. — Никак не возьму в толк! Чем ты хочешь мне помочь?

— Твой отец задумал страшное дело, — оглянувшись по сторонам, гневно проговорила Анна. — Он решил умертвить тебя и принести в жертву, а потом похоронить вместе с моим маленьким Святославом.

— Как же так, почему? — все еще не веря в то, что сказала мачеха, потрясенно спросила Владушка.

— Наверное, потому что Святослав любил тебя больше всех! Даже в беспамятстве он все звал тебя. Да что я тебе говорю, ты же сама все это знаешь! Ты же вместе со мной не отходила ни днем, ни ночью от его постели, — Анна смахнула со щеки непрошеную слезу, — весь этот страшный месяц. И вот так решил твой отец отплатить за твою любовь к его маленькому сыну.

— Но как же он так может? Я же христианка! Разве он забыл, что окрестил меня? Ведь моя мама умерла от горя в тот час, когда надо мной провели обряд крещения. Он же обещал, что теперь не будет никаких жертвоприношений! — разволновавшись и не думая о том, что делает, девочка достала оберег, который висел у нее на шее. — Моя мама ненавидела вашу страну и вашу веру, потому что когда-то ее продали в рабство именно в вашу землю!

— Девочка моя, — тревожно оглянувшись, Анна успокаивающе подняла руку. — Я понимаю то, о чем ты так горячо мне толкуешь! Да, вера моей страны категорически отвергает жертвоприношения и идолов, да, твой отец теперь христианин, но… Нам сейчас не надо об этом говорить! Нет времени!

Я случайно услышала, что завтра, в полдень, когда будут хоронить моего малыша, над тобой совершат обряд на старом капище. Посмотри вниз! Видишь, последние лучи солнца освещают это нечестивое место. Твой отец поручил дядьке Добрыне выбрать самого выносливого воина из дружины, который должен как можно быстрее доставить в Куяв волхва, который и проведёт обряд жертвоприношения над тобой. Тебе надо бежать, девочка.

И бежать немедленно, прямо сейчас! Я собрала тебе кое-что в дорогу — всё, что могла собрать, не вызывая подозрений. Если ты вернёшься во дворец, уже сегодня ночью тебя начнут готовить к обряду. Подмешают тебе что-нибудь в питье, чтобы ты была завтра вялой и покорной, и не вздумала бы кричать и шуметь.

— Но, матушка Анна, — схватившись за рукав мачехи, запаниковала девочка, — куда же мне бежать? Я редко выхожу из палат, все мои родные и друзья только здесь!

— Ах, я не знаю! Ну… Ты знаешь, из каких мест была твоя мама? Судя по перешептываниям слуг, твоя мама была не из здешних, не из полян.

— Когда я была маленькой, — задумалась Влада, — мне мама каждую ночь, перед сном, рассказывала о той счастливой жизни, которая была у неё до того, как взяли её в полон и увезли в чужую сторону. А родина её где-то в дебрях северо-запада. И кажется, ещё живы мои дед и бабушка! Только как я туда доберусь? Это же так далеко?

— Беги, девочка, — подтолкнув Владушку к тонкой тропке, вьющейся по склону вниз, сказала Анна, — если есть хоть куда-то бежать, то беги! О, как бы и я убежала, улетела из этой варварской страны! Да некуда мне! Братья ни за что меня обратно не примут…

— Ой, матушка Анна, ты не слышала шорох? — испуганно прислушалась девочка. — Вон, за тем деревом! Ах, нет, наверное, мне это показалось.

— В любом случае, тебе надо уходить немедленно! Нет, подожди ещё минутку! Я кое-что забыла. Вот, возьми, это дудочка Леля — любимая игрушка Святослава.

— Я же просила вас надеть дудочку на шею братика, чтобы его любимая игрушка была вместе с ним! Я не хочу, чтобы ему было одиноко, когда он двинется в неведомый путь! — девочка попыталась снова вложить дудочку в руки мачехи.

— Нет, Владушка! — Анна решительно засунула дудочку в калиту. — Мой мальчик христианин, и я не могу разрешить, чтобы его похоронили с языческим оберегом.

— Но это всего лишь дудочка Леля… — девочка задумалась, а потом, видимо, на что-то решившись, сказала: — Однако я же должна оставить ему хоть что-то, раз вынуждена уйти.

Матушка Анна, оденьте ему на шею мой крестик. После того, что хотел сделать со мной отец, крестик мне больше не нужен. И вера мне эта не нужна! Возьмите!

— Спасибо, моя добрая девочка, я возьму твой подарок… — принцесса насторожилась. — Кто-то сюда идёт! И, судя по шуму, это не один человек. Владушка! Уходи быстрей! Беги! Всё открылось!

— А как же ты, матушка Анна?

— Беги! Не бойся за меня. Я всё же византийская принцесса! Тебе надо добраться до древлян! Беги к лесу!

ГЛАВА ВТОРАЯ

В ПУТИ. НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ

Спускаясь по тропинке, Владушка поскользнулась и покатилась вниз. Это спасло её. На то место, где она стояла, за секунду до этого бросили сеть. Естественно, что сеть захватила лишь пустоту. Раздались возгласы досады. Скатившись к подножию холма, девочка постаралась, насколько это возможно, слиться с землёй. Отдышавшись, она поползла в сторону леса. Последнее, что она услышала у себя за спиной, был голос её бабки — Малуши, матери князя Владетеля, бабки, которую девочка всегда интуитивно недолюбливала:

— Дочку рабыни надо изловить! Иначе дух княжича Святослава не успокоится в земле. А княжну Анну отведите в палаты, Владетель хочет ей что-то сказать!

На землю пала благодатная тьма. Луны, на счастье Владины, в эту ночь не было. Девочка уже давно шла, не ориентируясь ни на что. Все ориентиры остались позади. Время от времени, в отдалении, слышался лай собак и возбужденные голоса.

Когда из-за туч выглянула луна, измученная девочка не смогла сдержать возглас отчаяния. Куда ни кинь взгляд, была совершенно плоская равнина, и до первых деревьев было очень далеко. Влада упала в траву.

— Вот так бы и лежать, не вставая! — прошептала она чуть слышно.

Но лай собак послышался совсем близко. Не было ни ветерка, и собаки легко шли по следу девочки. Вдруг она разозлилась. Какое право имеют они травить её, княжескую дочь, собаками? Ну и ладно, что у неё мать рабыня, а отец — князь! Да и если на то пошло, она своими ушами слышала, что её отец тоже незаконнорожденный. В тот момент, когда Владетель родился, его мать была ключницей у княгини Ольги.

Конечно, теперь, через много лет, бабка Малуша всё отрицала, но челядь, которой невозможно было заткнуть рот, шепталась по углам. Злость придала девочке сил, но её тело так устало и молило о покое! Собрав последние силы, она оперлась на руку и попыталась подняться, но поскользнулась на траве и снова упала на землю.

Когда девочка упала, из калиты вывалилось что-то твёрдое и слабо ударило княжну по руке. Влада подняла предмет — это была дудочка Леля. Собачий лай звучал уже совсем близко. Влада села, растерянно оглянулась и вдруг почувствовала, что рука, помимо её воли, подносит дудочку ко рту. Девочка попыталась остановить руку, толкающую её на самоубийственный поступок, но было поздно. Пальцы забегали по отверстиям, губы выдували дивные звуки. Вдруг, как будто по приказу дудочки, поднялся ветер, и дул он не в одну сторону, как обычно. Нет, казалось, что ветер дует со всех сторон.

Луна тут же скрылась за тучами. Раздался собачий визг, брань. Собаки заметались. А ветер всё усиливался, траву вокруг девочки он прогибал почти до земли. Видимо, бог ветра — Стрибог, потревоженный звуками дудочки Леля, разозлился не на шутку. Но ветер не тронул ни волоска на голове Владушки, за несколько секунд он превратился в ураган, однако вокруг Влады образовался круг, в середине которого было очень тихо. Ветер расшвырял людей и собак по всему лугу, но, как только людские голоса и собачий визг затихли, стих и ветер. Ветер дул теперь очень слабо, подталкивая Владу в спину, как бы напоминая, что пора продолжать путь.

Впрочем, как только девочка поднялась и пошла по направлению к лесу, ветер стих окончательно.

Девочка сделала несколько шагов, но вдруг, будто вспомнив что-то, остановилась и, пробормотав несколько слов благодарности, поклонилась в пояс. До леса она добралась только через несколько часов, из последних сил нашла место, где, как ей казалось, её нелегко будет найти, тут же легла и заснула. Проснулась она поздно вечером следующего дня. Солнце уже совсем ушло за верхушки деревьев. Впрочем, не последние лучи солнца её разбудили, она проснулась от голода.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В ЛЕСУ

Пошарив в калите, девочка обнаружила немного еды. Совсем немного. Её могло хватить только на ужин и на завтрак. Для княжеской дочери, которая не привыкла отказывать себе ни в чём, этих припасов было смехотворно мало. На князя, его домочадцев, челядь и дружину работало много людей. Чтобы богоданный князь мог жить долго и править справедливо, ему нужно было хорошо питаться. С наступлением осени обозы с продовольствием всё подъезжали и подъезжали к воротам княжеских хором. А сколько диковинных фруктов, овощей и других продуктов привозилось дружиной из набегов!

Владушка никогда всерьёз не задумывалась о происхождении продуктов, из которых готовились и подавались яства к княжескому столу. То есть, конечно, она знала, что хлеб, прежде чем обернуться румяным караваем, был когда-то зерном в колосе. А дичь, при одном взгляде на которую текли слюнки, бегала когда-то в лесах. И вот сейчас, когда горячка побега схлынула, Владина в первый раз задумалась о том, что же ей дальше делать. Продуктов у неё было ничтожно мало, и как их добывать, она совершенно не знала.

Сейчас июль — середина лета, и Влада не замерзнет. Но до Муромских лесов, где жили дед и бабушка, не одна неделя ходу. В лучшем случае девочке удастся добраться туда к середине декабря. А в её летнем платье… Но что сейчас сетовать? Это произойдёт не скоро. Гораздо больше княжну волновала та проблема, что она, кажется, заблудилась.

Если она пойдёт не в ту сторону, то может оказаться прямо перед своими преследователями. Зная горячий нрав своего отца и коварство бабки, девочка не сомневалась, что её будут искать ещё долго. Однако приближалась ночь, и поход в неизвестное был отложен до утра.

Наступила темнота, но спать не хотелось, так как Влада проспала весь день. С наступлением тьмы пришёл страх. Если бы только Владушка могла заснуть! Но сон не шёл. Треснула ветка, и Влада подскочила на своём импровизированном ложе. Между деревьями блеснули огни. Не найдя ничего лучшего, княжна выставила перед собой калиту, потом, опомнившись, нашарила в ней дудочку и поднесла к губам. Она дула и дула, но дудочка была нема. И вдруг от того места, где блеснули огни, раздался голос:

— Дудку-то не мучай! Здесь её волшебство бессильно! Лель всегда гуляет по полянам да по подлескам, а в чащу заходить остерегается. Знает, что здесь свои хозяева да своя волшба.

— Ты кто? — робко спросила Влада.

— Леший я, — хриплый голос донёсся совсем близко. — Скажи спасибо, что ещё недалеко в чащу забралась, а то попала бы в зелёные лапы Пущевика! Он бы с тобой не так поговорил! А ты почему не спишь? По ночам спать надо!

— Да вот не спится! — проговорив это, Влада отползла подальше от обладателя голоса.

— То-то я гляжу, что напускаю на тебя морок, а он не действует! — засмеялся Леший.

— А зачем тебе надо на меня морок напускать? — удивилась девочка.

— Как зачем? Так положено! Ты же за цветком пришла?

— За каким цветком?

— Ты что? — чувствовалось, что Леший рассердился. — Притворяешься или на самом деле глупая? Сегодня же ночь Ивана Купала! Где цветок расцветет, там клад копать можно!

— Фи, можно подумать! — пренебрежительно протянула девочка. — Клад там! Что там такого особенного в этом кладе?

— Не говори так! Эти клады по всей земле Арсаны оставили.

— А кто такие Арсаны?

— Вот с этого и надо было начинать, а то расфукалась: «Фи, какие клады!» Не буду с тобой говорить, раз ты такая! — совсем по-детски обиделся лесной хозяин.

— Ой, прости! — умоляюще проговорила Владина, понимая, что разговор принял не нужное ей направление. — Я же не со зла, я только…

— Вот тебе и только! — ворчливо прохрипел Леший. — Ну ладно, расскажу. Ночь сегодня такая — нельзя ругаться! Вы, люди, странные существа! Живёте и не думаете, что кто-то жил до вас на этой земле и всё, что есть вокруг, оставил вам в наследство. Вот такими людьми и были Арсаны, если, конечно, можно назвать их людьми. И клады они оставили специально, чтобы хоть какое-то напоминание о них осталось, что вот были такие полулюди-полубоги! Дышали этим воздухом, ходили по этой земле, нюхали эти цветы! Кстати, о цветах: ты думаешь, что купальский цветок кому попало на глаза попадается? Нет. Клада под цветком достоин только тот, кто своей душой и мыслями похож на Арсанов.

— Да что ты всё о своём кладе! — не сдержавшись, снова вспылила княжна. — Не нужен мне клад! У моего батюшки в кладовых такие сокровища лежат, что тебе и не снилось. Я однажды видела…

— Да кто же ты такая? Про цветок ты не знаешь. Клад тебе не нужен, — в голосе Лешего послышалась угроза, — а ну говори, чего ты сюда забрела, коли тебе ничего не нужно?

— Я Владина, — гордо вскинула голову девочка, — княжеская дочь! Дочь князя Владетеля.

— Ах, княжна ты! — ехидно протянул Леший. — Ясненько! А скажи, добрая девочка, что там, у кромки леса, за лай? Кого там ищут с собаками? Только утра и ждут, чтобы по чьим-то следам тронуться?

— Прости, лесовичок! — опомнилась Влада. — Я обо всём забыла! Забыла, что после ослушания я теперь для отца лютый враг. Он и раньше меня не особо жаловал, а уж теперь… Слушай, а откуда ты узнал, что это именно меня разыскивают?

— Какая же ты глупая, — добродушно усмехнулся лесовик, — а ещё княжна! Как же тебе невдомек, что в отличие от вас, людей, мы, дети природы, все заодно! Ты вызвала дудочкой волшебный ветер, он подул — траву пригнул. Одна травинка рассказала другой, так весть до леса и долетела! А тут, в лесу, я уж обязан все новости узнавать первым! Вот только не знал я, что ты та самая княжна, которую разыскивают!

— Теперь знаешь, — опустив голову, еле слышно проговорила Влада.

— Знать-то знаю! А вот что теперь с тобой делать дальше, ума не приложу! Игру ты мне испортила! Хотели на тебя морок нагнать, чтобы ты по кругу походила! Откуда пошла, туда бы и вернулась! А я бы посмеялся! Я же Леший еще молодой, до игр и забав охочий! Вот, помню, прошлым летом, в такую же купальскую ночь… Ой, да что тебе говорить! Ты же меня совсем не боишься! А без страха никакой игры не получится. Ну что тут делать? Такая ночь пропала! Может, хочешь цветок посмотреть?

— Да, очень хочу!

— А что же молчала?

— Думала, не покажешь, после всего, что я тебе наговорила!

— Почему же, покажу! — усмехнувшись в длинную бороду, проговорил Леший. — Я вижу, что ты девочка добрая! А то, что в тебе временами княжеская спесь взыгрывает, так это пройдет! Недельку, две по лесу проплутаешь, и всё пройдет!

— А далеко идти до этого цветка? — Влада поморщилась, вспомнив про стертые в кровь ноги.

— Нет, этот-то цветок здесь, рядом! Вот другой далеко! Почти у самого поселения древлян. Так что тебе повезло. Только ты это… — Леший замялся, — потом не кричи, что вот, дескать, я первой цветок увидела и теперь все права на клад имею!

— Да ты что! — от негодования, что её заподозрили в нечестности, у княжны на глазах навернулись слезы. — Я же ведь тебе уже говорила! Не надо мне никакого клада. Ты…

— Ну ладно, успокойся! Знаю, знаю, не нужен тебе клад. Это я так, для порядка! Ну вот и пришли. Ну-ка зажмурься! А теперь резко открой глаза! Ну как тебе цветок?

— Глаза слепит! — цветок был так ярок, что у девочки невольно навернулись слезы. — Никогда такого не видела! Чудо — чудное, я даже вижу лучи, которые идут от лепестков! И… Лешик, посмотри! Лучи так ярко освещают всё вокруг, что земля стала будто прозрачная, и я вижу клад! Ведь ты про него рассказывал? Этого не может быть! Я вижу каждую драгоценность из клада! Да что там клад, я вижу цветочки, траву и ростки деревьев, которые еще только собираются появиться из земли! Ой! Он дышит, цветок дышит! Так же, как я и ты! Но… Что случилось? Ах, Леший, ну почему он погас? Я же и полюбоваться им как следует не успела!

— Да, действительно, погас! Погоди, не паникуй раньше времени! Я сейчас у него спрошу, что произошло, — Леший наклонился прямо к серединке цветка. — Да, плохо наше дело, девочка! Сюда идет много чужих. Видимо, кто-то из лесных людей прельстился на награду княжескую и повел дружину по твоим следам. Да как хитро подкрались, даже я ничего не почувствовал! Хорошо, что цветок предупредил!

Что же делать? Я — Леший молодой! Мой морок может действовать на одного человека, ну, от силы — на двух! Да и то, если они меня боятся! А этим, конечно, ничего не страшно. Я-то спрячусь, а вот как быть с тобой? Ну, навязалась ты на мою голову! Эх, была не была! Спрячу я тебя у себя дома. Успеть бы добежать! Ну-ка, давай сюда руку!

— Куда ты меня привел? Ой, больно! — пытаясь пролезть в узкий лаз, девочка ободрала себе руку. — Нет, я здесь не пролезу!

— Говори потише, — Леший прикрыл рот княжны своей зеленой ладошкой, — и лезь! Ну-ка сама подумай, коли лаз был бы шире, так всякий бы сюда и шастал! Кабан дикий, например, а то и медведь! А я не люблю, когда ко мне без приглашения приходят!

— Как здесь темно! — Влада удивилась, обнаружив, что лес — это еще не самое темное место на свете.

— И совсем не темно! Это со света ночного так кажется! Ну, какая же ты привереда! Света ей мало! Раз ты такая, полезай снова наверх. Там как раз уже рассветает. Прямо к тем, кто тебя ищет, и попадешь. Чего молчишь, стыдно? Эй, княжна! Влада! Владушка! Э, да ты спишь? — Леший подложил под голову девочки траву, которая тут же сплелась в одеяло и подушку, — Эх, княжна, княжна!

Когда девочка проснулась, был уже полдень. В домике у Лешего оказалось не так темно, как она думала. Он жил в дупле огромного поваленного дуба, и солнечные лучи проникали внутрь через отверстие в коре. В воздухе витал непередаваемый аромат — смесь запахов листвы, земли, травы и древесной коры. Этот аромат мог издавать только летний лес, который только вступил в свою самую прекрасную пору.

Девочка ещё несколько минут нежилась под травяным одеялом, не вполне осознавая, где находится. Но вдруг воспоминания о минувших событиях нахлынули на неё с такой силой, что она задрожала.

Летний полдень тут же потерял свою очарование. В довершение ко всему, она обнаружила, что Лешего в домике нет. Это стало последней каплей, и Влада заплакала. Но не прошло и нескольких минут, как снаружи послышались чьи-то шаги и шорох листьев. От страха девочка заревела ещё громче.

— Слушай, княжна, — Леший просунул голову в дупло, — тебя что, нельзя на минутку оставить? Смотри, своим плачем весь лес переполошила! Скажи спасибо, что князевы охотники далеко ушли, а то даже я ничем бы тебе не смог помочь.

— А где ты был? — всё ещё всхлипывая, спросила Владушка.

— К кроту ходил, спрашивал, нельзя ли воспользоваться его подземным ходом! Ход идёт как раз в том направлении, куда тебе надо.

— А куда мне надо? Я же не знаю, куда мне идти!

— Ну, об этом я уже догадался. Поэтому и пошёл к кроту. В общем, так, пойдешь подземным ходом, он и выведет тебя к древлянам. Если бы ты шла поверху, то есть по лесу, дорога до первого поселения заняла бы у тебя неделю. А так, с помощью хода, доберешься за один день. Правда, не знаю, что тебя там ждёт! Если вдруг каким-то чудом люди твоего отца доберутся туда раньше тебя… Да ладно, не пугайся! Лешак я или не лешак? В крайнем случае, эхом разлучу их и заморочу по одному!

— А ты что, разве со мной не пойдешь? — снова заплакала княжна.

— Ну вот, опять глаза на мокром месте! А ну-ка, где твоя княжеская гордость? — Леший легонько встряхнул девочку за плечи. — Нет, девочка, мне с тобой никак нельзя! Я и так забыл о своих обязанностях. Да пойми ты, преданная душа, там, за моим лесом, пуща. А в пуще свои хозяева. Негоже мне в чужие владения вторгаться! Да и вредно мне долго с человеком рядом находиться. Я чувствую, что от тепла, которое идёт от тебя, постарел лет на сто. Мне уже и играть не хочется, а хочется залезть в дупло и спать. Но ведь нельзя, до зимы ещё так далеко!

— Чем же мне отблагодарить тебя, лесовичок? Эх, оказаться бы мне снова в замке, в своей комнате! У меня там осталось столько игрушек!

— А ты подари мне дудочку Леля. Она тебе всё равно теперь ни к чему. Свое волшебство она уже отдала. А мне будет память о тебе.

— Да, конечно, — девочка чуть помедлила, — возьми!

— Ух, хороша, — Леший дунул в дудочку несколько раз, издавая беспорядочные звуки, — а я тебе подарю на память веточку еловую. Если станет тебе худо, положи веточку между ладоней и дохни на неё. Ты передашь свою беду ветке, а дудочка здесь, у меня, заиграет. Это и будет мне сигналом, что ты в беде! И я помогу тебе, чем смогу. Но я надеюсь, что с тобой ничего страшного не случится! А веточка будет тебе просто напоминанием обо мне, что вот есть на свете такой Леший, с которым ты познакомилась в купальскую ночь. Пойдём, провожу тебя до кротовой норы.

Смотри, когда минуешь поселение древлян и зайдешь в самую пущу, не попадись в лапы Пущевику. А за еду не беспокойся, как проголодаешься, положи ветку на землю. Тут же белки принесут тебе ягод и орех, пчелы отведут к меду. А если застанет тебя голод возле поселения людей, то тогда домашние животные позаботятся о твоём пропитании. Ну вот, опять глаза на мокром месте, да иди ты уже, княжна моя дорогая, иначе скоро в моей бороде ни одного чёрного волоса не останется.

Стих голос девочки. Она ушла по подземному ходу навстречу своей судьбе. Проводив её, ушёл по своим делам и Леший. Тихо в лесу. Он живёт своей обычной повседневной жизнью. Если кто из людей и забредет сюда за шишками да за ягодами, то только для пропитания. Знают они, что если сломаешь из озорства ветку или наберешь грибов или ягод вдвое больше, чем нужно, в другой раз лесовик накажет, попрячет всё, и вернёшься ты домой с пустой корзинкой. Но что это я, девочка ушла уже далеко. Ещё немного, и не догнать уже! Надо поторапливаться. Но как не хочется покидать этот чудесный лес и спускаться вниз, под землю. Но что поделаешь? Надо!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ПОДЗЕМНЫЙ ХОД. ДРЕВЛЯНЕ

В подземный ход не проникал ни лучик света. К счастью, коридор был ровным и не имел ответвлений. Переставляя ноги в кромешной тьме, Владушка уже давно потеряла счёт времени. Дважды она останавливалась: один раз, чтобы поесть, а в другой — ей показалось, что пришло время спать. Но, посидев немного на холодном полу, девочка решила двигаться вперёд.

Иногда ход сужался настолько, что Владе приходилось протискиваться ползком. А иногда расширялся так, что мог бы свободно пройти самый высокий дружинник её отца, и ещё бы осталось место.

Несколько раз ей казалось, что её ног касается чьё-то тёплое дыхание, но, когда она начинала шарить вокруг себя, никого рядом не оказывалось. Наконец, когда терпение девочки почти иссякло и в её душу начала закрадываться паника, коридор раздвоился. Впереди, в одном из ответвлений подземного хода, забрезжил свет.

Пройдя по ответвлению несколько метров, Владина обратила внимание на то, что брезживший впереди свет мало походил на дневной. Она не могла представить, что может давать такой странный свет. Наконец, когда она приблизилась к свету настолько, что глазам стало больно, то обнаружила, что выхода впереди нет. То, что было перед ней, совсем не походило на выход из подземного хода. Перед глазами Влады мерцал свет и отражался на прутьях диковинной решетки.

Свет был настолько ярок и резок, что у Влады после темноты заболели глаза и потекли слёзы. Может быть, из-за этого скользкое и мешковатое существо, копошащееся внутри клетки, она сразу не смогла разглядеть. Мешали слёзы. Существо несколько минут постояло, к чему-то прислушиваясь, а потом резко повернулось и бросилось вглубь клетки, в темноту. Владина уже совсем собралась развернуться и идти назад, к развилке подземного хода, как вдруг остолбенела. Из глубины клетки раздался до боли знакомый голос — голос её мамы, а потом из темноты вышла и она сама.

— Владушка, доченька, — то ли простонала, то ли прорыдала женщина, пытаясь дотянуться исхудавшими руками до дочери, — наконец-то ты пришла! Твой отец заточил меня сюда! Я думала, что так и умру, не увидев больше никогда, как на небе всходит Ярило — красное солнышко. Спасительница ты моя! Отвори скорее клетку, выпусти меня наружу!

— Мамочка, да как же мне открыть клетку? — с опаской покосившись на источающие жар прутья, спросила девочка. — Здесь нет ни калитки, ни запора!

— А у этой темницы ключ особый, и дверца легко отворяется, надо только знать, как это делается! Твой ключ, дочь моя, всегда при тебе! Приложи свою тёплую ладошку к прутьям решетки, и я окажусь на воле.

— Хорошо, мамочка, я сделаю то, что ты просишь! Я, конечно, очень боюсь обжечься, но… — чувствуя, что спасение уже близко, женщина прильнула к прутьям решетки и стала жадно следить за каждым движением девочки.

Влада сделала последний шаг и протянула ладонь к решетке, как вдруг остановилась, неожиданно поймав взгляд женщины, и отпрыгнула назад.

— Нет, ты не моя мама! У моей мамы были голубые глаза, а у тебя чёрные! Ты не моя мама!

— Это тебе показалось! Просто здесь темно, вот и померещилось тебе, кровиночка моя! Ну открой же клетку! Куда же ты, девочка моя? Вернись!

В смятении бросилась прочь девочка, кляня себя за доверчивость. Как же она могла забыть? Ведь сама видела, как насыпали курган над местом захоронения её мамочки! Захлебываясь слезами, Влада добежала почти до поворота, как вдруг на что-то налетела и упала. Почти теряя сознание от боли, она услышала повелительный голос отца.

— Да не дадут боги тебе ослушаться родителя! Пускай говорит кровь! Вернись и открой клетку! Открой клетку, тебе говорят!

Ноги сами понесли девочку назад к страшному месту.

— Открой клетку, — теперь возле решетки стоял отец и остервенело тряс прутья, — это я велю тебе, твой отец, князь Владетель! Открой, говорят! Надо было скормить тебя свиньям в тот момент, когда ты родилась!

Но твоя мать не позволила мне этого сделать! Она убедила меня, что ты никогда не станешь помехой на пути моих сыновей! Ты, чье имя означает вероломство, ослушалась меня и не пошла на жертвенный костер! Открой клетку, я приказываю тебе!

Внезапно девочка пришла в себя. Упоминание о жертвенном костре разрушило весь гипнотический эффект, который оказывал на нее голос отца. Увидев, что девочка остановилась и, кажется, не собирается открывать клетку, отец внезапно замолчал, и черты его лица начали искажаться. Еще миг — и тело отца превратилось в нечто ужасное. Это существо… Именно его Влада видела в первый раз сквозь слезы, когда только подошла к клетке.

Именно это существо пыталось сейчас управлять волей девочки.

Заметив, что Влада готова повернуть назад, оно остановилось и стало к чему-то прислушиваться. Затем, раскачиваясь из стороны в сторону, ушло вглубь клетки и вернулось уже в обличье мачехи Анны.

— Драгоценная моя падчерица! — обратилась Анна к девочке. — Твой отец запер меня здесь и требует, чтобы я дала ему клятву! — Повисла пауза. — Клятву молчать о том, что он, князь Владетель, заставивший всю Русь креститься, тайно чтит языческие обряды и поклоняется языческим богам! Если я не дам ему нерушимое слово, он не выпустит меня отсюда! А я не могу стать вероотступницей! Я не могу молчать и не буду! Владушка, я же спасла тебя! Отплати и ты мне тем же! Открой клетку, освободи меня!

Это перевоплощение, третье по счету, почти не тронуло девочку. Влада догадалась, что, когда существо замирает и прислушивается к чему-то, оно копается в ее памяти и ищет образы дорогих людей. Голос мачехи Анны звучал, не затрагивая ничего сокровенного. Княжна опять развернулась с твердым намерением уйти, как вдруг услышала драгоценный детский голосок, и все ее разумные мысли словно унесло ветром! Не думая больше ни о чем, она бросилась к клетке. В голове у нее помутилось. Сейчас она понимала только одно: перед ней стоял ее обожаемый младший братик.

— Сестрица, Владушка! Мне здесь так холодно и одиноко! Никто со мной не играет, все обо мне забыли! Даже мама отобрала у меня мою любимую игрушку — дудочку Леля! Мне страшно здесь, а ты ослушалась папу и не пошла со мной, оставив меня в темноте одного! Забери меня отсюда! Сестрица Владушка, я боюсь темноты, выведи меня отсюда!

Ни о чем больше не думая, девочка рванулась к решетке, отделяющей ее от брата. Малыш стоял, цепляясь за прутья решетки. Казалось, что силы его на исходе, еще чуть-чуть — и он упадет на холодный земляной пол. Огромные слезы текли по его впалым щекам, а ручонки тянулись через решетку к девочке.

Вот их руки почти соприкоснулись, и детский пальчик доверчиво лег в ладонь девочки, как вдруг что-то холодное и влажное коснулось ушибленной при падении ноги Влады. От неожиданности она подскочила, и ее рука выпустила руку малыша. Девочка посмотрела вниз. Там стоял и сопел крот. Когда Леший попросил разрешения воспользоваться подземным ходом, крот дал согласие и даже решил проводить княжну. Когда до выхода из подземелья было уже рукой подать, крот, уверенный, что дальше Влада дойдет сама, ушел по каким-то своим кротовым делам.

Зрение кротам заменяет слух. Они не слышат звук как таковой, а чувствуют колебания воздуха. Когда детский плач долетел до крота, животное поспешило назад и, как оказалось, вовремя. Как только девочка убедилась, что источник ее испуга всего лишь крот, и перевела снова взгляд на клетку, оказалось, что чары, наведенные ранее, спали с ее глаз навсегда. Там, где только что стоял ее дорогой братик, теперь корчилось отвратительное существо. Существо тянуло свои отростки к девочке. Наконец, убедившись, что все его усилия тщетны, оно заговорило.

— Много веков назад Арсаны заточили меня сюда! Да, я — зло! Но и я не заслуживаю такой участи! Я устал жить вечно! Сколько веков прошло, а я все живу! Хочешь знать, что произошло бы после того, как ты открыла клетку? Моя сущность вошла бы в тебя! А мое бедное, измученное бессмертием тело перестало бы жить! Нашло бы отдых на этом земляном полу!

И что же? Миг — и вот это маленькое, глупое животное, жизнь которого по моим меркам длится меньше мгновения, все мне испортило!

— Пусть на этот раз воля Арсанов восторжествовала, но и ты, княжна-выродок, не радуйся! — существо глухо то ли завыло, то ли засмеялось. — Посмотри на свою руку, да не на эту, а на ту, которой коснулся пальчик твоего лжебрата. Ну-ка, пошевели рукой! Ну, что ты чувствуешь? Конечно, сейчас ты ещё ничего не осознаёшь! Но ничего! Это только начало! Очень скоро ты на своей шкуре почувствуешь, что сделало с твоей жизнью только одно моё прикосновение! О, скоро, очень скоро ты всё поймёшь! Вон, смотри, один уже улепетывает, твой спаситель! А теперь уходи! Мне надо оплакать своё поражение!

И существо завыло. От его воя у девочки пробрал мороз, и она почувствовала, как начинает кружиться голова. В этом вое звучала такая тоска и страшная боль, что она подумала, что её сердце сейчас же остановится, если она не убежит. Однако ноги уже бежали, выполняя своё нехитрое действие независимо от воли девочки. Ещё один бросок — и Владина оказалась около лаза, который вёл наверх из подземного хода. На этот раз она с лёгкостью нашла правильный выход, потому что на улице уже был день. Получается, что Владина простояла около проклятой клетки около шести часов. Хорошо, что на улице было лето и светало рано. Если бы так светло было несколько часов назад, она бы не обратила внимания на необычный свет, который исходил из второго подземного рукава.

Выкарабкавшись из лаза, который был узок даже для неё, Влада упала в траву прямо возле выхода. Выход находился почти в центре небольшого поля, которое, судя по всему, было выработано и давно заброшено. Довольно далеко стояла небольшая деревушка, дворов пять, не больше. А за деревней был лес. Правда, даже отсюда было видно, что деревья в этом лесу были более мощные и величавые, чем поросль в том весёлом лесу, где девочка познакомилась с Лешим. Было раннее утро, и природа вокруг Влады только просыпалась.

Лежа в траве, Владушка машинально сорвала ещё мокрый от росы яркий полевой цветочек. Она поднесла его к носу, чтобы вдоволь насладиться его чудесным запахом, но её нос вдохнул только запах разложения и тлена. Запах был незнакомый, но довольно мерзкий. Вскочив, Влада с удивлением уставилась на то, что лежало у неё в руке, и тут же с отвращением отбросила. Цветок, который только что был ярким и полным жизни, вдруг превратился в какую-то гниль и слизь. Заставив себя успокоиться, Владина огляделась. Вокруг было много цветов, похожих на тот, который только что побывал у неё в руках. Вдохнув поглубже, девочка стала рвать цветы один за другим, но с ними происходило то же, что и с первым цветком. Цветы гибли. Отряхнув руки от гнили, Влада в отчаянье огляделась, подумав:

«Что за жуткие вещи происходят на этом поле?»

Она в первый раз более внимательно посмотрела на свою руку, которой коснулся пальчик лжебрата, и вспомнила, что говорило ей мерзкое существо. В последние несколько минут у неё просто не было времени задуматься над его словами. Что же оно там говорило о ней и её руке? Что-то о людях и животных, которые теперь не очень-то будут жаловать её, княжескую дочь. Девочка поднесла руку ближе к лицу: рука как рука, вроде всё нормально! Посмотрев вокруг, она снова скосила глаза к руке. Вот тут-то всё и стало видно. Руку окружало тёмное облако.

Это было чёрное, прозрачное марево, наподобие того, что окружало существо из подземелья, таким оно было, когда девочка в первый раз увидела его. Облако состояло из микроскопических звёздочек. Звездочки не закрывали руку, рука была отлично видна сквозь крошечные звёздные лучи, источавшие черно-туманный свет. Больше никаких изменений Владина не заметила. От бессилия и обиды у неё на глазах выступили слёзы. Но почему все эти несчастья происходят с ней, Владушкой? Что она сделала такого, что все ополчились против неё? Ответа не было.

Пусто было на заброшенном поле, никто не спешил успокоить девочку, и поэтому, поплакав немного, она и сама не заметила, как успокоилась. Влада была ещё ребёнком, а дети не могут долго печалиться. Слезы детей, как летний дождик, который тут же испаряется, стоит только ему на смену явиться солнышку. Такой вот характер был и у нашей героини. Как только она обнаружила, что её правая рука, в отличие от левой, ведёт себя вполне обычно и не пытается из живого сделать мёртвое, она тут же перестала думать о плохом. Волновало её лишь одно: долетела ли весть о побеге до поселения Древлян, перед которым она сейчас находилась. И если никто ничего не знает, то дадут ли ей там поесть и приютят ли на ночь?

Дождавшись сумерек, Влада, стараясь не привлекать внимания, пошла через поле к поселению. При ближайшем рассмотрении оказалось, что поле вовсе не маленькое. К первому дому она подошла, когда уже совсем стемнело. Страх охватил девочку, она вздрагивала от каждого шороха, уверенная, что за ней следят дружинники отца.

Сделав несколько шагов к дому, она остановилась и задумалась: стоит ли заходить внутрь или лучше обойти поселок стороной? Пока она решала, давайте поближе рассмотрим поселение древлян. Проход, через который девочка незаметно проникла внутрь, на ночь закрывался.

Со всех сторон поселок был окружён земляным валом с частоколом для защиты от врагов и диких зверей. Первое впечатление не обмануло княжну: в посёлке было ровно пять домов, расположенных на берегу реки.

Решив, что без помощи людей ей не обойтись, Влада вошла в первый же дом на своём пути. Давайте последуем за ней. Это была небольшая полуземлянка с полом, находящимся примерно на метр-полтора ниже уровня земли, деревянными стенами и крышей, обмазанной глиной. Крыша почти касалась скатами земли. Внутри стояла глиняная печь, топящаяся зимой по-чёрному, без дымохода.

Больше девочка ничего не успела разглядеть, потому что из-за печки вышла старушка. На первый взгляд, она была самой обычной, маленькой и сухонькой. Но как только старая женщина подняла на девочку глаза, стало ясно, что всё не так просто.

Вглядевшись в лицо бабушки, Влада с удивлением обнаружила, что у старушки не одно лицо, как у всех обычных людей, а три. Одно лицо было реальным, а два других — призрачными. Они мерцали, растворялись и вновь появлялись, накладываясь друг на друга. Три лица были у бабушки — лица старушки, молодой женщины и девочки. Это были лица её памяти, такой бабушка запомнила себя.

Тряхнув головой, Влада попыталась избавиться от странных видений. Это помогло. Моргнув несколько раз, она увидела лишь лицо доброй старушки, глядящей на неё с удивлением и состраданием. Убедившись, что девочка сбита с толку и не может ничего сказать, старушка спросила:

— Что с тобой, дитя? Почему ты так на меня смотришь? Аль встречались мы где-то? Да я что-то не припомню. Кажись, всех я в нашем поселении знаю, да и в соседнем, что за поворотом реки, тоже. А тебя не помню! Может, ты пришлая?

— Пришлая, — вздохнув, подтвердила Влада.

— Ох, плохо быть старой! Раньше я давно бы уже догадалась и не донимала бы тебя вопросами! Ты же, бедняжка, еле стоишь! И изголодалась верно? Вон сквозь прореху в сарафане ребра проглядывают! Э, да ты сейчас упадёшь, побледнела-то как! Ну-ка, садись сюда на лавку, к окну! А я пока на стол соберу! Так откуда ты, дитя, и как тебя зовут? Я-то — Анкифа!

Такая доброта и забота сквозили в голосе Анкифы, что девочке вдруг захотелось рассказать старушке всё, что с ней произошло за последние несколько дней. Рассказать о жестоком отце, о погоне, об игруне лешем и о зле, затаившемся под землёй. Она набрала побольше воздуха, открыла было рот и… И не смогла сказать ни слова. Голосовые связки не желали ей повиноваться.

Анкифа покачала головой:

— Как же ты устала Ладно, не говори ничего. Потом расскажешь. Да не косись с таким страхом в окно, никто сюда не придёт! Одна я живу. Муж помер давно, а сына в прошлом году на охоте медведь задрал, — бабушка Анкифа смахнула слезу, — нет, соседи меня не забывают, навещают часто, да подружки ещё у меня остались, такие же теперь развалины, как я!

— Ну всё, садись к столу, — подав на стол несколько горшков с едой, бабушка села напротив Влады и покачала головой, увидев, что девочка за несколько секунд опустошила один горшочек с едой и сразу же принялась за второй, — да ты не торопись, эти горшочки лишь присказки, а настоящие сказочки допревают в печи! Хватит тебе еды и на сегодня, и на завтра, сразу много не ешь! Плохо станет. Вот так, понемножечку!

После обильной трапезы девочку потянуло на сон. Впервые за несколько дней она почувствовала себя почти счастливой.

«Как было бы хорошо, — размечталась она, — если бы можно было остаться здесь, с доброй старушкой, навсегда и не думать о завтрашнем дне!»

Но, помечтав немного, она поняла, что её планам не суждено сбыться. Слишком близко поселение древлян находится от Куява. Земля слухом полнится, и рано или поздно, но Владу найдут. При мысли, что от этого пострадает добрая бабушка, девочке захотелось сейчас же встать и уйти.

Однако тело, уставшее от долгого путешествия, не желало слушаться, и ей пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя подняться. Постепенно, шаг за шагом, Владина встала и взяла одежду, но тут услышала тихий, но совсем не сонный голос Анкифы:

— Аль сон плохой приснился? Да ты ложись, ложись!

— Но я… — попыталась объяснить свой поступок девочка, но старушка не дала ей договорить:

— Спи. Утром всё расскажешь.

Из Влады словно выпустили воздух. Она обрадовалась, что бабушка Анкифа приняла решение за неё. В постели было так тепло и уютно, что девочка не стала больше сопротивляться зову сна и решила отложить все свои тревожные мысли на завтра.

Проснулась она от прикосновения. Сухая старушечья ладонь тихонько, чтобы не испугать, погладила её по голове.

— Вставай, тебя ищут! — взволнованно прошептала Анкифа.

— Да, я сейчас! Ой, бабушка, откуда вы знаете, что это меня?

— Тсс, потом поговорим! Нам надо добраться до капища, там собаки тебя не учуют! Вчера была тризна, было много люда, приходили даже из соседнего поселения, и, на твоё счастье, осталось много следов. Хорошего человека вчера хоронили. Поэтому, надеюсь, что твои следы там, на капище, затеряются. А чтобы было верней, на-ка, натрись вот этим Да ты не бойся! Это всего лишь настой из трав!

— Бабушка, — не выдержав, перебила её Влада, — если ты знаешь, кто я, почему помогаешь мне? Ведь я ослушалась отца, не захотела взойти на жертвенный костер!

— Зря ты, девочка, думаешь, что я многое знаю! — сокрушенно покачала головой Анкифа. — Да, по молодости был у меня дар! Видела я душу человека. Ведомо мне было, какой она была раньше и какой будет в будущем, я и сейчас иногда вижу. Но редко и как будто через речную гладь. То вдруг очистится вода и тут же снова пойдет рябью. И в том, что приютила тебя, ничего дивного нет. Разве выгнала бы я раненое животное, которое приползло бы к моим дверям, а тем более могла бы я не приютить девочку?

А что касается богов… Слишком уже стара я, чтобы бояться их мести за то, что пригрела тебя. Ведаю я, что не будут боги и тебе мстить! Ты ещё маленькая и не всегда можешь сразу отличить плохое от хорошего. А в том, что произошло в Куяве, ты зря обвиняешь себя. Одну вину я вижу — вину твоего отца. Двуличие — страшный грех. Где это видано, поклоняться новому богу, а старому отдать в жертву свою кровь, свою дочь! Ужас душит твоего отца, по ночам спать не дает, в каждом углу мерещатся боги, что пришли мстить!

— Нет, бабушка! Всё было по-другому… У меня умер братик, и мачеха Анна нечаянно подслушала, что отец велел…

— Эх, дитя, дитя! Тише, мы уже пришли! Негоже тревожить покой ушедших, но что же делать? У нас с тобой нет выбора. Спускайся вот сюда и сиди тихо, пока не услышишь, что лай стих полностью. А я вернусь к дому, отведу твои следы, как будто ты решила вернуться туда, откуда пришла! Дружина твоего отца явилась со сворой собак, как только услышишь, что лай стих, беги к лесу. И не бойся ничего! Путь тебе предстоит нелегкий, но мой дар подсказывает, что ты дойдешь! Цель твою не знаю, путь твой не вижу, зато знаю, что найдешь родного человека. А вот что будет дальше, не вижу! Как ни напрягаюсь, не вижу!

Смерти твоей не вижу, но и среди живых твои легкие следы теряются! Ладно. Пустое это всё. Сейчас главное — добраться до леса. Если не успею вернуться до того, как замолкнут собаки, не жди меня! Ноги мои не столь быстры, как мои видения! Давай лучше попрощаемся сейчас, на всякий случай! И знай, ведомо мне было, что пожалеешь ты меня и попытаешься уйти в ночь! За это, княжна Владина, дарую я тебе свое благословение! А сейчас тсс, я ухожу, а ты сиди тихо, собаки лают совсем близко от капища!

Анкифа ушла. Давайте же, поднявшись вслед за ней и оставив Владушку ненадолго одну, оглядимся вокруг. Капище находилось в небольшом отдалении от поселка, ближе к лесу. В середине обнесенного частоколом городища стояли деревянные идолы, а в центре находился огромный очаг. К валу городища приникал огромный дом-полуземлянка длиной в пятьдесят метров. Туда-то и спрятала княжну бабушка Анкифа.

Внутри, вдоль стен дома, располагались скамьи, врезанные прямо в землю. Очагов или печей в доме не было, лишь небольшие светильники, которые находились друг от друга на равном расстоянии. Святилище было не только достоянием жителей этого небольшого поселка, но и местом, куда сходились люди со всей округи.

Время, казалось, остановилось. Прошли ли пять минут, полчаса или целый век, Влада не знала, она давно потеряла счет времени. Здесь, под землей, время текло по-своему. В ушах звенело, и, как ни прислушивалась девочка, до нее не доносилось ни звука. Ни лая, ни человеческой речи — ничего не было слышно.

Было неестественно тихо. Наконец, устав ждать, Влада поднялась наверх. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как на нее налетело что-то большое, тяжелое и горячее, сбив с ног. Инстинктивно, в защитном жесте, Влада выбросила левую руку вперед. Раздался горестный визг, и все стихло. Повисла тишина. Девочка посмотрела на собаку и обомлела: пес был мертв. Ещё тридцать секунд назад собака была жива и здорова, и вот…

Стоя над тем, что совсем недавно было веселым и преданным псом, Влада оцепенела. Ей вдруг стало все равно, что произойдет дальше. Из оцепенения ее вывел шепот людей, которые бесшумно подошли сзади.

— Это она! Она зло, зло! — зловещий шепот нарастал и нарастал. — Зло выбралось из-под земли! Это наше наказание! Мы позволили окрестить себя, но нашей вины здесь нет. Если бы мы не согласились, то все поселение погибло бы! Мы верим в старых богов, чтим обычаи, но, несмотря на это, истинные боги не простили нас! Это наказание за измену. Пленник Арсанов принял облик девочки и вышел из-под земли. Волхв предупреждал, что все так и будет!

— А ну, разойдись! — кто-то врезался в толпу и, разрезав ее, как горячий нож масло, пробился вперед. — Кто это тут зло? Ага, попалась птичка! Ну-ка, пойдем! Негоже от родного отца бегать. Князь Владетель очень хочет с тобой поговорить. Пойдем, — и дружинник протянул к девочке руку.

Со всех сторон послышались предостерегающие возгласы:

— Не трогай ее! Она зло! Видишь, что с собакой сделала?

— Ничего она мне не сделает, — воин вытащил из-под нательной рубахи крест. — Видите? Я крещенный и твердо верую в нового бога! А вот вы… Капище-то совсем свежее! Бойтесь теперь гнева князя! Придет он в ярость, когда узнает, что ослушались вы его и поклоняетесь старым богам! Колдунья тут у вас еще! Скажите спасибо, что старая! Поймали ее, когда следы заворачивала, не поселение, а… Ладно, о чем тут еще говорить? Ну-ка, княжна, пошли! Что же ты… Ох!

Влада с тупым равнодушием наблюдала за тем, как дружинник, схвативший ее за левую руку, вдруг побледнел и, схватившись за сердце, осел на землю. Чуть позже с телом дружинника произошло то же, что ранее с цветком и собакой. Больше никто не пытался остановить девочку. Обернувшись, княжна увидела на лицах древлян жалость, и жалели люди не погибшего страшной смертью воина, а ее — Владу. Однако если потрясенную девочку это и затронуло, то лишь чуть-чуть. Как во сне, она спокойно, не таясь, двинулась по направлению к лесу. Никто не посмел преградить ей дорогу. Машинально переставляя ноги, Влада уходила все дальше и дальше, а в голове у девочки билась лишь одна мысль: «Я зло! Я зло!»

Поселок древлян давно остался позади. А лес с каждым шагом становился все гуще и мрачнее. Бог Хорс — солнечный конь, уже закатился во тьму, ушел в стойло, именно в тот момент, когда Влада вдруг почувствовала, что не может сделать больше ни шагу, и села на перину из нападавших иголок от елки. Глаза закрывались сами собой, тело отказывалось повиноваться, но, несмотря на сильное изнеможение, девочка все же не могла расслабиться. Она боялась нечаянно дотронуться до чего-нибудь своей зараженной рукой.

С усталостью нахлынуло чувство голода. Именно голод прояснил туман, который целый день был в голове у девочки. Совсем стемнело. Голод стал таким сильным, что она уже совсем достала из калиты еловую ветку — подарок лешего, но поразмыслив, убрала ее назад в сумку. Влада побоялась, что ненароком заденет своей помеченной злом рукой зверюшку, которая принесет ей еду.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В ПЛЕНУ У ПУЩЕВИКА

Ночь прошла тревожно. Несмотря на то, что очень хотелось спать, девочка боялась сомкнуть глаза. Ей мерещились какие-то голоса, скрипы, взвизги. То справа, то слева вспыхивали, а потом гасли огни. Наконец, к середине ночи, княжна забылась тяжелым сном.

Она проснулась очень рано, с первыми лучами солнца. Лес был удивительно тих, словно затаился в тревожном ожидании. Открыв глаза, девочка с ужасом осознала, что стала пленницей. Ночные звуки, странный свет и возня вокруг нее оказались реальностью, а не плодом ее воображения. Вокруг того места, где она лежала, выросли деревья, появившиеся за ночь.

Круг был идеальным, а вьюнки, опутавшие деревья и замкнувшие его, завершали картину. Множество пауков и других насекомых сновали взад-вперед, помогая вьюнкам завершить свою работу. Полотно из паутины, вьюнков и какой-то клейкой массы создало настолько плотный кокон, что девочка не смогла бы найти в нем и малой прорехи, чтобы просунуть руку.

Как только она подумала о своей руке, в ее мозгу возникли тоскливые и неприятные ассоциации. «Боже мой, я же теперь не могу ничего делать этой рукой! Теперь, когда я видела, какая опасность исходит от зараженной руки, мне…» — вспомнила девочка вчерашние события. — Ага, значит, моя рука может нести гибель, но тогда, получается…»

Как только она вспомнила про свою злосчастную руку, то тут же успокоилась и на дальнейшие события смотрела лишь с легким беспокойством. Тишина еще господствовала над лесом, как вдруг над деревьями пронесся басовитый гул. Словно в ответ странному звуку, листочки на деревьях вдруг зашелестели и затрепетали, небо над головой девочки потемнело. Влада подняла глаза и испугалась по-настоящему. Описать словами то, что нависло над ней, было невозможно. Выше зеленой поросли, ставшей для девочки темницей, стояло невероятных размеров чудовище, похожее одновременно на дерево и на великана, с уродливым человеческим лицом. У великана были деревянные руки и зеленые спутанные волосы. Чудовище, издавая все тот же басовитый звук, вдруг подняло руку и осыпало девочку маленькими зелеными шариками.

Шарики были меньше горошины. Опустившись с высоты, они тут же становились плоскими, прилипали к телу и пытались внедриться вглубь и пустить свои корни. Влада стряхивала и отдирала горошины, но их становилось все больше и больше. И тут она поняла, что действует неправильно. Она обороняется, а надо нападать. Первые же раны, нанесенные молодым деревцам зараженной рукой девочки, заставили чудовище остановиться. Поток горошин иссяк. Прорвавшись сквозь кольцо деревьев, девочка бросилась бежать, пытаясь по дороге выковырять особо зловредную горошину, вгрызающуюся ей в шею все глубже и глубже. Но оказалось, что горошина — это меньшее из бед.

Вдруг земля затряслась, и тысячелетние деревья стали выкорчевываться из земли и обнажать свои корни. На этих деревьях не было листвы. Но и это было не все. Невероятно, но деревья начали двигаться и окружать девочку. Только теперь это были не тоненькие дубки, выросшие за ночь. Однако страх покинул девочку уже навсегда. Решив бороться, Влада отрешилась от всех чувств. Она дралась за свою жизнь, метя дерево за деревом. Однако шло время, а деревья не отступали. В какой-то момент Владушка почувствовала, что смертельно устала, руки и ноги больше не повиновались ей. Все труднее стало уворачиваться от твердых, сухих веток, которые так и норовили проткнуть девочку насквозь.

А дерево-монстр, или как называл его Леший — Пущевик, было уже совсем близко. И вдруг, в тот момент, когда Влада решила, что ее погибель уже близка, все кончилось. Деревья застыли, и в пуще воцарилась тишина. Ни единого звука не нарушало тревожную тишину. Басовитый гул прокатился по лесному пространству в третий раз, и вдруг девочка услышала внутри себя густой и вязкий голос.

— Все. Мы сдаемся! Ты зло, а я не могу бороться со злом. Возьми все, что хочешь, но уходи. Чтобы залечить наши раны, потребуются теперь тысячелетия. Уходи! Уходи! Уходи!

Влада вспыхнула от негодования, в который раз ее обозвали злом! Она уже хотела гордо повернуться и уйти, как вдруг снова услышала внутри себя еще голос, однако это не был голос Пущевика. Но чей это был голос, разгоряченная борьбой девочка, сразу вспомнить и не смогла.

— Да, услышь же меня! Умерь свой пыл и остынь. Это же я, Леший! Эх ты, подружка! Еще и трое суток не прошло с того момента, как мы расстались, а ты уже забыла мой голос! Твое счастье, что времени на обиды не осталось. Попроси, — подсказал Владе Леший, — прядь волос с головы Пущевика!

Не раздумывая долго, девочка повторила следом за Лешим:

— Дай мне прядь волос с твоей головы!

Вздох пронесся по пуще, подняв смерч из листьев, так хозяин пущи выражал свое негодование. Однако, чуть-чуть не долетев до девочки, смерч опал. Пущевик смирился со своим поражением.

В протянутую ладонь девочки опустилась длинная прядь зеленых волос.

— Ты получила то, что хотела! — громыхнул голос Пущевика, — а теперь уходи! Я буду оплакивать гибель своих друзей, — девочка услышала в голосе Пущевика скорбные нотки, — хотел я с помощью тебя возродить род пущевиков, людей-деревьев, да вот, как вышло. Теперь я остался один и мой род прервется.

Узнав об участи, которая ее ожидала, девочка ненадолго задумалась, а потом решительно повернула назад.

— Нет, Пущевик, в таком случае наш разговор еще не окончен.

— Ну, что ты еще хочешь от меня?

— Поклянись, что в течение ста лет не тронешь ни одного путника, который будет пробираться через пущу.

— Ты просишь невозможного! Это погибель моя! Мне от силы то осталось лет восемьдесят… Но, войди же в мое положение! Если мои зеленые шарики не прорастут в живой человеческой плоти, я погибну безвозвратно!

— Восемьдесят лет — это немалый срок! Выбирай.

— Выбирай: или жизнь сейчас, или смерть от моей руки. Клянись, Пущевик!

— Клянусь! Я согласен на всё, только уходи скорее из моей пущи!

— Да как же я уйду? Я не пройду и нескольких метров, упаду от изнеможения! Оглянись, посмотри на то, что ты наделал! Вся земля перековеркана! Отовсюду торчат корни и преграждают дорогу завалы.

— Сейчас перед тобой появится тропинка, и ты быстро выйдешь из пущи! Счастливого пути я тебе не желаю, потому что выйдешь ты прямо к болотистому краю, к дреговичам!

— А другого пути нет?

— Нет, для того, кто сходит с главного тракта и крадется через пущу, хоронясь от людей, другого пути нет!

Влада оглянулась. Пущевик стоял, опустив голову, и больше ничего говорить не собирался. Лесной великан не обманул, перед девочкой действительно открылась тропинка, но до выхода из пущи было очень далеко. Владина шла и пыталась понять, что же ее так тревожит? Вдруг внутри себя она услышала знакомый, но очень недовольный голос.

— Слушай, как ты могла так быстро забыть мой голос?

— Леший! Лешик, миленький, неужели это ты? И именно сейчас, когда ты мне так нужен!

— Что, не звала меня? Аль забыла? Два раза была в беде и ни разу не позвала!

— Эх, Лешик, Лешик, длинная твоя борода! Не забыла я тебя, а совсем даже наоборот! Много раз хотела позвать и…

— Да не томи ты меня, что там еще такое случилось?

— Не злись, Лешик, всё расскажу, ничего не утаю! Помнишь ли, о чем говорил, что наказывал, когда расставались? Помнишь, чтобы вызвать тебя, нужно было взять еловую ветку в обе ладони и дохнуть на нее?

— Ну и что? Взяла бы и дохнула!

— Ох ты мой лесовичек, деревянненький бочок, да не могла я этого сделать! Из-за руки проклятой не могла! Ведь для того, чтобы вызвать тебя, нужны были две руки. Боялась я совершить непоправимое с веточкой! Вдруг моя рука-ослушница нанесла бы непоправимый вред веточке, и единственная ниточка, связывающая меня с тобой, была бы оборвана.

— Прости, Владушка, не подумал я об этом, хотя весть о твоей руке донеслась до меня очень быстро! Бедная ты моя подружка! Как же тебе было тяжело, одной, без надежды на помощь!

— Ну ладно, что сейчас об этом говорить, слава Яриле, что всё уже позади! Ты мне лучше вот что скажи, как получилось, что, отправляя меня по подземному ходу, ты не предупредил меня о том, что я могу сбиться с пути и выйти не в тот коридор?

— Не было других коридоров, клянусь вечным летом! Договорившись с кротом, я просмотрел весь путь, который тебе предстояло проделать. Я умею это делать! Коридор был прямой, как стрела, и только перед самым выходом чуть-чуть приподнимался! Не было там никаких ответвлений, поверь мне! Нешто я отправил бы тебя на погибель?

— Успокойся, Лешик! Верю я тебе!

— Есть у меня одна мысль, да робею я! Измучилась ты за последние часы, насмотрелась на страшное!

— Говори, Лешик! Не устрашит меня больше ничего!

— Много веков назад этот ход запечатали Арсаны. Тебе оставалось пройти несколько метров, и ты была бы наверху, но воля твоего отца перепутала нити судьбы, и ход открылся.

— Что? Я не верю в это! Мой отец воин, но не жрец, не волшебник!

— Успокойся и выслушай меня. А выводы будешь делать сама.

Много веков Русь жила спокойно. Дремотным это состояние назвать было бы нельзя, но всё же… Русь жила, отбивала набеги, возрождалась, умирала и снова рождалась, приносила жертвы своим богам, чтила их, любила и боялась! И вот твой отец — сын князя Святослава и ключницы Малуши становится князем. Началось его правление с того, что возвеличил он бога Перуна и других богов. Эти боги были дороги каждому сердцу роса. Но вдруг, по прошествии какого-то ничтожного времени, решил светлый князь изменить жизнь росичей, не спросив у них совета и благословения.

Низверг Владетель старых богов и решил уничтожить старую веру. Возроптал народ, но не слышал ничего князь, оглушенный и ослепленный всевластием. Крестил Владетель людей насильно. Много было боли, слез, ненависти. В конце концов смирились люди, но это было временное затишье. Негодование и ненависть к чужой вере никуда не делись. День ото дня разрастался клубок боли и негодования. Есть на краю земли место, куда не ступала нога человека. Испокон веков там спит и в то же время бодрствует зло Зеркало.

Логово Зеркала находится в том краю, где простой человек не сможет находиться и пяти минут. Слишком жарко там. Достаточно четверти часа, чтобы человек превратился в головешку. Учуяв большое скопление людского негодования и ненависти, зеркало начинает сверкать еще яростнее. В небе над зеркалом собираются грозовые тучи, сверкают молнии. Сотрясается земля. Зеркало напитывается силой и втягивает в себя злобу, боль и ненависть людскую. Обычно это происходит раз в пятьдесят лет. Разные страны освобождались таким образом от накопившейся энергии зла. Так произошло и в этот раз. Но Русь — страна необычная. В других странах достаточно зеркалу было притянуть к себе энергию ненависти, на этом всё и заканчивалось.

Не так произошло на этот раз. Думаю я, что что-то отразило энергию, вытянутую зеркалом! Невероятно силы мощь вернулась туда, откуда была притянута, и буквально взорвала печати, которые много веков назад были поставлены Арсанами. Печати не давали выйти злу из темницы. Зло могло теперь быть свободным.

Да, только само по себе оно не могло выйти, ему нужна была ты. Почему именно ты — я не знаю. Это ведомо только истинным богам. Ты молода, проживешь долго, и никому не придет в голову, что в такой маленькой и очаровательной девочке может поселиться зло.

Я думаю, именно оно, подземное зло, нашептало твоему отцу кощунственную мысль принести тебя в жертву, тем самым вынудив тебя бежать в определенном направлении. Так что не ругай своего отца, не так уж он виноват в том, что произошло. И не такие, как он, сдавались, одержимые злом. Будь он в разуме, давно бы опомнился и прекратил преследовать тебя. Но зло, видимо, крепко держит его волю под контролем, погоня продолжается!

— Откуда ты знаешь про погоню?

— Вчера я уловил мысли одного из дружинников твоего отца. Такая досада на тебя была в мыслях этого человека, что я невольно насторожился. Вслушавшись в мысли дружинника, я сделал вывод, что на розыски выслано уже несколько отрядов. Все предупреждены, что к тебе нельзя приближаться близко. У каждого дружинника в колчане есть стрелы, обмазанные соком сон-травы. А что должно с тобой произойти после пленения, я уже уловить не успел. Мысленную связь между нами разорвал холм, вставший на пути у отряда. После того, как отряд обогнул этот холм, я, как не пытался, но смог больше настроится на мысли досадующего воина.

— Лешик, милый, ну что же мне делать? Может повернуть назад? Почему ты не отвечаешь? Ты не слышишь меня? Отзовись!

— Вернись, чуть-чуть назад! Ты ушла слишком далеко! Болотистый край, который откроется сейчас перед тобой, уже не моя вотчина. Там нет деревьев или почти нет. Я обязательно придумаю что-нибудь и помогу тебе, но мне нужно немного времени, чтобы найти выход из положения. Да, чуть не забыл! Ты должна это знать! Кроме твоей многострадальной руки, подземное зло, само не ведая того, наградило тебя еще несколькими дарами. Ты можешь мысленно говорить с любой нежитью, не только со мной.

Но есть еще и третий дар. Внутренним взором ты можешь увидеть, хороший перед тобой человек или плохой. Дар поможет тебе увидеть сквозь лицо человека его детский облик. Только человек, находящийся в ладу со своей душой, может вспомнить свое детское лицо.

— Где же я такое видела? Вспомнила! У Анкифы, — тут же вспомнила девочка, — у старушки в поселке древлян, которая спасла меня, у нее я видела детский лик, проступающий сквозь старое лицо.

— Да, это так. Не хочется мне отпускать тебя в неведомое, да кому есть дело до моих желаний? Но я чувствую, долго ты одна не останешься! Помни о своих дарах и ничего не бойся. Постараюсь я быстрее прибежать тебе на помощь, а пока, что счастливого пути! Ох, голова моя деревянная, я же ничего не рассказал тебе о волосе с головы Пущевика! Влада, Владина, вернись на шаг назад! Нет, она меня не слышит! Слишком далеко ушла!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

РУСАЛКИ И БАГНИЛКА

Двигаясь в неведомое, девочка была очень осторожна. Лес почти кончился, где-то недалеко журчала речка, но пока ее видно не было. Мрачная пуща осталась позади. Снова запели птицы, замелькали насекомые. Обозначив границу между пущей и всем остальным миром, показались первые цветы. Ласково светило солнце, и все дышало покоем, пока вдруг княжна не услышала детский крик. Кричал маленький ребенок и кричал так громко, что Владине показалось, что сейчас ее голова разлетится на маленькие кусочки.

— Папа, папа, помоги, русалки меня уносят!

Влада остановилась в нерешительности, ей так не хотелось ввязываться в новую историю. Она сразу и не поняла, откуда доносится крик, но что было несомненным, так это то, что кричал не человеческий ребенок. Иначе истошный плач ребенка звучал бы вне, а не внутри ее головы. А ребенок уже захлебывался плачем.

— Отпустите меня! Папа, папочка, я не хочу в реку, я там умру.

Раздвинув кусты, девочка увидела странную картину. Две обнаженные девушки, сурово сжав губы, тащили к реке бешено извивающуюся, хорошенькую девочку лет пяти. Яркий сарафан девочки был испачкан и разорван в нескольких местах. Девушки уже почти дотащили девочку до берега реки, а Владина все никак не могла решить, как ей поступить. Уяснив, наконец, что отец ее не слышит, малышка сквозь слезы начала отчаянно звать Берегиню, богиню земли — мать всего земного. Услышав, к кому направлен зов девочки, одна из русалок недобро усмехнулась.

— Зови, зови, так и примчится к тебе Берегиня на помощь, жди! Забыла, что ли, что только наполовину ты человек, а вторая половина у тебя от нежити, ведь твой отец Багник — хозяин болота. Иначе, зачем мы бы с тобой сейчас возились? Вон, как ты меня исцарапала, точно кошка дикая!

В тот момент, когда русалки решили, что малышка сдалась, она вырвалась из их рук и побежала к кустам, где за происходящим наблюдала Владина. Когда задыхающаяся девочка влетела в кусты, княжне ничего не оставалось, как вмешаться в ситуацию. Малышка, наткнувшись на Владину, испугалась ещё больше, но, обернувшись назад, увидела приближающихся русалок и прижалась к княжне. Взяв перепуганную крошку за руку, Владина вышла на открытое место.

Русалки остановились, не ожидая такого поворота событий. Если бы на этом пустынном берегу оказался сторонний наблюдатель, он был бы очень удивлён, увидев странную группу, которая уже минут семь стояла на месте и молчала. Группа состояла из двух исцарапанных девушек, наготу которых скрывали только спутанные волосы, маленькой, отчаянно всхлипывающей девочки и девочки постарше, лет двенадцати. Между тремя представительницами странной группы шёл очень оживлённый разговор, а четвёртая только всхлипывала в паузах.

— Отдай нам Багнилку!

— Нет!

— Ты не понимаешь, во что ввязалась! Отец этой девочки — Багник, хозяин болот, заболотил весь этот край. Во всей округе осталась только эта река, но он и её хочет прибрать к рукам. Водяной — хозяин реки, и по-хорошему беседовал с Багником, и угрожал, но ничего не действует! Совсем распоясался жадный Багник! Вот поэтому Водяной и велел нам выкрасть девчонку, чтобы хоть как-то приструнить болотника.

— А что он хочет с ней сделать?

— Станет русалкой, как и мы.

— Но малышка говорила вам, что ей нельзя в реку! Она там умрет!

— Ничего с ней не случится! Мы же не умерли, а ведь, между прочим, тоже когда-то были живыми девушками!

Одна из русалок протянула руку к Багнилке, но девочка вцепилась в руку Владины изо всех своих маленьких силёнок и прошептала:

— Не отдавай меня им! Папа говорит, что если попаду в чистую проточную воду, то сразу умру!

— Слышите, что говорит малышка? Неужели вам её не жалко? Вы же тащите её на верную смерть!

— Нам себя жалко! Как представим, что сделает с нами водяной, коли не выполним его приказ… Отдай нам девчонку!

— Не подходите ко мне, — вдруг закричала Влада, пятясь назад и таща за собой Багнилку, — я слышу ваши мысли! Вы хотите вырвать малышку и убежать! Но у меня есть оружие, я могу защититься от вас!

— Опомнись! Знаем мы про твою руку, слух про неё донесся и до нашей реки! Ведомо нам и про погоню, и про то, сколько людей и нелюдей горят к тебе дикой злобой! Не прибавляй к этому списку и нашего хозяина — водяного! Отдай девочку, это наши дела, и иди себе, куда шла!

— Нет. Я отведу кроху к Багнику. Она счастливее меня, её отец заботиться о ней и любит! А что касается вашей участи… Передайте вашему хозяину, что я велела не наказывать вас!

— Много на себя берешь, княжна! А если не послушает он тебя?

— А если не послушает, то я обязательно вернусь сюда и накажу его! Но я думаю, что прислушается водяной к доводам рассудка и не тронет вас. Более того, я попрошу Багника, чтобы он оставил воды вашей реки в покое. Я думаю, в награду за возвращённое дитя он даст согласие. Идите, я подожду, пока вы уйдете подальше, тогда и мы двинемся в путь.

Внезапно небо заволокло туманом, и этот туман имел скверный запах. Однако это было только начало, туман продолжал сгущаться и сгустился настолько, что Багнилка и Влада почти перестали видеть друг друга.

— Это папа меня ищет! — доверчиво прильнув к старшей подружке, проговорила Багнилка.

— Ну что же, пойдем к твоему папе, только держи меня за руку крепко-крепко, чтобы нам не потерять друг друга в этом тумане!

Чем дальше они уходили от реки, тем реже становился туман. Когда показалось болото, небо над головой совсем очистилось. Багнилка вдруг вырвала руку и бросилась к болоту.

— Папа, папа, не ругайся, я пришла, я здесь!

Опять сгустился туман. Влада никогда такого не видела. Туман стал напоминать сметану. Он перекрыл обзор девочкам, более того, Влада вдруг стала задыхаться! Княжна уже начала терять сознание, как вдруг всё кончилось. Туман отхлынул, и княжна увидела рядом с собой немолодого мужчину, к которому Багнилка, всхлипывая и причитая, бросилась на шею. Сквозь слезы и поцелуи малышка даже умудрилась рассказать отцу про нехороших русалок и хорошую девочку, Владину, спасшую её, Багнилку.

Утерев слезинки с хорошенького личика Багнилки, отец спросил:

— А почему ты ушла без разрешения? Как ты очутилась так далеко от дома и одна, без нянек-кикимор?

— Тетка Купава обещала сшить мне сарафан. Няньки-кикиморы очень медлительные, а я хотела побыстрее надеть на себя новый сарафан и вот… Убежала! Папа, ну не смотри на меня так, я от страха сразу капельками тумана покрываюсь! Ну вот, значит, убежала я от кикимор и ушла в поселение.

Я уже большая и знаю дорогу домой. Тетка Купава надела на меня сшитый сарафан, и он мне так понравился, что я прямо в нем пошла домой. Нет, тетка Купава хотела меня проводить, но у неё заболел маленький ребёнок, а все остальные были в поле или на охоте. Тетка Купава просила меня немного подождать, но я пошла домой одна. На повороте меня поймали русалки, я начала вырываться, и вот, сарафан порван…

Багнилка, глядя на испорченную обновку, горько разрыдалась, но усталость взяла своё, и вскоре громкий плач перешёл в вялое хныканье. Девочка, почувствовав себя в безопасности на отцовских руках, вскоре крепко заснула, свесив русую головку на плечо отца. Кликнув перепуганных кикимор, Багник отдал нянькам девочку, и они унесли её. Кикиморы шли тяжело и медленно, и Владина поняла, почему быстрая, как ртуть, Багнилка не захотела ждать и ушла в посёлок одна.

Посмотрев вслед кикиморам, Багник сказал:

— Ну, заснула шалунья! Теперь можно и поговорить. Эта малютка — всё, что осталось у меня хорошего в жизни. Больше года назад пришлые люди похитили у меня жену и мать Багнилки — Любаву. И я ничего не смог сделать! Не соперник я людям! Это здесь я царь, властитель болот, а чуть подальше — кто меня знает? Кто заботится? Для людей я — болотный царек! Или просто старый человек, который не смог защитить свою жену от лихих людей. Поэтому теперь ты понимаешь, что значит для меня твой поступок! Проси у меня всё, что душе угодно! Выполню любое твоё желание, которое в моих силах!

— Не заболоть реку, болотный царь! Оставь её и её обитателей в покое!

— Да как же я могу это сделать? Я же Багник, я обязан любую лужицу воды, которая встретится на моём пути, заболотить. Один из Арсанов наградил болотной каплей-подвеской мою прапрабабку, она передала титул и подвеску своему сыну, а тот мне! Когда придёт время, я передам подвеску Багнилке, и так будет во веки веков!

— Хорошо, я согласна с тем, что это выше тебя, так было предначертано Арсанами! Однако подумай вот о чём: ну заболотишь ты последнюю реку в округе, а что же станет с водяными, русалками и другими речными обитателями?

— Как что, пойдут ко мне в подчинение! Не такой уж я плохой царь!