Бесплатный фрагмент - Армия. В боевой части ПВО

В ГАРНИЗОНЕ

Из учебки меня направили в гарнизон в поселке Кок-Су в Таджикистане. Не успел я еще слезть с грузовика, как несколько солдат из гарнизона, запрыгнув в кузов, сняли с меня пилотку и ремень… В каптерке старшина, вытряхнув мой дорожный мешок, с удовольствием забрал мою «сменку» — рабочую гимнастерку с отложным воротничком времен Великой Отечественной — она пользовалась большим спросом у дембелей и ее выпрашивали у нас на всем протяжении дороги, где мы останавливались для пересадки… «Парадный» костюм он повесил на вешалку и больше я его не видел — тоже прибрал к рукам кто-то из дембелей.

Встретивший нас майор заметил: — Накаченные ребята… — и добавил, — осваивайтесь…

Служба в гарнизоне сразу поразила меня резким отличием от учебки.

Например — утренним подъемом! Услышав команду дневального: — Подъем! — я, спавший на верхней двуярусной кровати, откинул одеяло и хотел соскочить… Но с удивлением заметил, что все спокойно лежат… Дневальный еще два раза повторил побудку и тогда народ начал потихоньку шевелиться и вставать.

Утреннюю зарядку я вообще не помню — делали ее или нет. Если делали, то руководил ею обычно кто-нибудь из самых тупых дембелей… им нравилось погонять «салаг».

Затем «Перекличка» в коридоре казармы, проводимая старшиной. Некоторые дембеля, при озвучке их фамилий, выкрикивали — «Здесь!» — все еще лежа в кровати. Казарма состояла из двух жилых комнат и одной поменьше, где стоял телевизор и несколько рядов скамеек.

Завтрак, обед и ужин разнообразием не отличались, в основном часто селедка и щи из какой-то тухлой квашеной капусты и та же перловка. Но нам, стартовикам, была положена, дополнительно, увеличенная порция сливочного масла и сахара. Редко, но все же готовили тушеную картошку с признаками мяса (скорее на мясном бульоне,) пшенку, гречку или макароны.

В отдельном загоне с сараем держали еще несколько хрюшек для «поддержания штанов». Я как-то пошел туда, перед входом было такое месиво из навоза и грязи, что я, чтобы не пачкать сапоги, стал пробираться по приступочке кирпичного забора, перехватывая рукой за верхнюю его часть. И вдруг часть забора, за которую я хватался, обвалилась, рассыпавшись и похоронив меня под собой… Я выбрался, представляя, во что превратилась моя шинель… Отряхнулся… И с удивлением заметил, что шинель совершенно не испачкалась… Как уж там чинили забор или нет, не помню, могли посчитать, что развалился от ветхости. А скорее, просто цемента для раствора пожалели… Экономика должна быть экономной!

После завтрака «развод» на плацу под руководством дежурного офицера и все отправлялись на позиции чистить технику. Для этого нам выдавали ведро с какой-то оранжевой мастикой и мы натирали ею пусковые установки, чтобы блестели. Но, степи же, ветерок, пыль… и к вечеру от этого блеска ничего не оставалось. Значит на следующий день опять то же самое.

Гарнизон стоял на боевом дежурстве и, когда прозвучал продолжительный однотонный сигнал, я даже не понял поначалу, что это такое.

— Боевая тревога! Давай за мной! — скомандовал симпатичный сержант, которому поручено было «натаскать» меня. Мы побежали на участок, где находились пусковые установки с ракетами и он, соединив «паштетной» ручкой, как мы шутя называли ее, ракету с установкой, побежал в следующий окоп. Подключив таким образом три установки, он куда-то исчез… Три остальные подключили другие… Дождавшись отбоя тревоги в каком-то убогом блиндаже, пошел в казарму так и не поняв, боевая она была или учебная.

Войдя в казарму, я вошел в комнату с телевизором, где уже полно было солдат, в основном из дембелей, но очень скоро меня попросили сходить за водой. Я взял чайник и пошел к крану рядом с казармой. Принес в комнату и его пустили по кругу. Через несколько минут меня снова попросили сходить за водой. Наполнив чайник и зайдя в комнату, отдал его и тут же вышел. Теперь я понял, почему группа солдат сидит в беседке, а не в комнате…

Назначенный через пару дней в группу дневальных, которые, сменяясь через два часа, несли службу то у шлагбаума при въезде в часть, то на сторожевой вышке, то у тумбочки с телефоном, я понемногу приспособился и к этому.

Сначала меня отправили к шлагбауму. Но у грибка не было даже скамеечки, чтобы присесть. И еще я недоумевал, как мне пропускать машины, если кто-то приедет? Я еще почти никого не знал и кто там свой, а кто чужой не отличил бы. И никто меня не проинструктировал. Да и стоять два часа — в ногах правды нет! И решил я, раз нельзя присесть, надо прилечь… А вокруг «трава по пояс», как в какой-то песне поется. Сделал пару шагов за «грибок»… а там лежанка из примятой травы и даже старенькая шинель постелена…

А через два часа меня сменили и послали на вышку. Туда даже карабин нести не пришлось… там «постоянный» стоял. И лавочка была.

А вечером и ночью нужно было дежурить или внутри жилой зоны гарнизона, обходя казарму и офицерский городок, или расположение боевой части с установками и гусеничными тягачами.

Когда я вышел первый раз на ночное дежурство, я сразу стал искать, где бы «притулиться», уж очень мой организм был не приспособлен к бодрствованию по ночам… Я с интересом обошел офицерский городок, где стояло несколько одноэтажных домиков, каждый на две семьи, небольшие домики клуба и бани, и домик умывальню с клозетом на несколько «очков». Весь участок гарнизона утопал в зелени, это был как зеленый островок в степи.

Единственное место, где можно было притулиться, нашлось только в клубе. Но и первое, где тебя стали бы искать. Так и произошло… Кто-то за клубом крикнул: — Дневальный! — и вошел в здание клуба. Он еще раз крикнул меня, но я затаился — не хотелось нарываться на неприятности. А он стал чиркать спичкой о коробок… Почему-то она, слава богу, никак не зажигалась… Он вышел и отошел. Я выскочил из клуба и откликнулся:

— Я здесь!

— Ты где был?

— У офицерского городка…

— Встань «на тумбочку».

Оказывается дембеля не стоят ночью у телефона. Они шли спать, ставя вместо себя «салагу» (молодого) или «фазана» (ему служить еще год).

А вот во время дежурства на участке с техникой я попался… Положено было ходить и периодически кричать: — Стой! Кто идет! — Но ведь это же было нелепо… Забравшись в кабину тягача, я не успел еще вздремнуть, как появился дежурный офицер и быстро нашел меня… Я выслушал целую проповедь и был отправлен продолжать дежурство… Скандал никому не был нужен.

Дембеля потихоньку разъехались и их место заняли «старики» — те, которые прослужили 1.5 года и которым до дембеля оставалось еще полгода. А я уже стал «стариком», у меня ведь весь срок 1 год.

Назначенный в первые дни дневальным, меня послали приготовить к сдаче бетонный туалет и умывалку. Надо, значит надо. Взял ведро, тряпку и начал протирать полы.

Грязной работы я не чурался, случай на гражданке научил меня этому. Как-то на работе мне поручили приготовить для работы небольшое глухое подвальное помещение, которое использовалось для хранения мешков с цементом. В основном, нужно было отмыть от цементной пыли бетонный пол. Я был не приучен к такой работе и, обмакнув тряпку в ведро с водой, стал елозить ею по полу. В это время, поболтать, в комнату спустились Юра Волков, наш техник-радист, и его приятели. Один из них, небольшого роста, но какой-то квадратный, крепкий угрюмый, сурового вида парень, отслуживший в свое время три года во флоте, поглядывал на мои неумелые действия. И, вдруг, со словами: — Да разве так моют! — отобрал у меня тряпку и, хорошенько намочив ее, стал отдраивать пол… Вот, после этого случая я и перестал стесняться любой «грязной» работы…

Вот во время моих стараний в бетонном каземате армейского туалета, вдруг прибежал другой дневальный с извинениями — они не знали, что я «старик». Ничего, — говорю, — сейчас закончу и приду. Домыл все и пришел в казарму.

А вскоре мне присвоили звание младшего сержанта и определили в должности замкомвзвода. Оклад 12.5 руб., против 3.80 рядового. Можно было в магазинчике при части купить что-нибудь из фруктов или сладкого: печенье, вафли, сок. И койку я занял в нижнем ряду…

Присвоили «младшего сержанта» и кое-кому из грамотных молодых. Но из относительных свобод они были освобождены только от дежурства на «тумбочке», а командовали всем «старики».

Некоторые из них поглядывали на меня как-то искоса, с недоверием… Вряд ли они завидовали тому, что я из учебки» и владею большими знаниями, скорее им было обидно, что они прослужили уже 1.5 года, чтобы стать «стариками», а я стал им уже через полгода.

Зато я подружился с водителем-механиком, отвечающим за технику и сержантом Шкулепой, присланным из штаба полка для держания какой-то спецсвязи и имевшим отдельную станцию в балке-кунге на грузовой машине (он даже ночевал там на специальном диване), и другими.

А когда, через три месяца в гарнизоне, меня послали на двухмесячные курсы офицеров, мне уже было совсем плевать на косые взгляды недовольных…

Вечера я коротал в классной комнате с телевизором, просматривая программу «Время» и какой-нибудь фильм.

А иногда «старики» накапывали где-то картошку и жарили ее втихоря на кухне. Приглашали и меня. То косятся, то угощают…

Имея на вооружении боевое оружие, как солдаты ПВО мы были вооружены карабинами калибра 5.6 мм, в отличии от пехотных частей, которые вооружались автоматами «Калашникова». Имея во время дежурства ключи от «оружейки», в которой хранилось оружие и патроны, я видел там и крупнокалиберный станковый пулемет, и ручной дисковый пулемет «Дегтярева» и большой металлический ящик с патронами.

Ребята, готовясь к дембелю, любили фотографироваться с карабинами, чтобы поместить фотографии в свой дембельский альбом.

Меня же альбом не заботил, а вот фотографии на память об армии, я делал. Но не стандартные с карабином, а взял… пулемет «Дегтярева». Уж держать в руках что-то серьезное, так это пулемет. Но только, чтобы сфотографироваться — таскать такую тяжесть мне было бы тяжело с моим весом. Пусть его здоровяки таскают!