Бесплатный фрагмент - Аннушки

В моей жизни очень часто повторялось имя Анна: я поняла это только сейчас, сопоставив имена своих близких и родных людей. Думала о их судьбах и пришла к выводу, что у каждой из них очень трагическая судьба, возможно, что кому-то захочется задуматься о своих «Аннушках». Имя в двадцатом веке было очень любимо, новорожденных девочек нарекали Аннами, а ведь за этим именем «тянется» своя судьба…

Из справочной литературы я узнала об имени Анна (Аня): это имя пришло к нам из древнееврейского языка (как и многие другие имена, которые носят россияне, не подозревая о их происхождении). Перевод этого имени «Благодать», «Милостивая»… Аня и полное Анна звучит мягко и очень женственно, главная тайна имени Анна в невероятной справедливости, жертвовании собой и любви к правде. Первой женой Ярослава Мудрого была Анна, которая вместе с сёстрами Ярослава Мудрого были взяты в плен польским королём Болеславом и увезены в Польшу, оттуда они так и не вернулись. Среди святых покровительниц, почитаемых православными: Ингигерда, вторая жена Ярослава Мудрого, дочь шведского короля Олафа, которую на Руси звали Ирина и Анна Правда, незадолго до смерти после принятия монашества была наречена Анной, старшим сыном которой от Ярослава Мудрого был князь Владимир новгородский, одну из дочерей Ингигерды и Ярослава Мудрого звали Анна. Родители Пресвятой Богородицы Иоаким и Анна, после многих паломничества в святые места, многим молитвам в преклонном возрасте Господь наградил их рождением дочери, которая впоследствии родила Иисуса Христа. Много историков работают над документами, сохранившимися с древних времён, есть много разночтений исторических данных, но в большинстве случаев есть упоминание имени Анна, в том числе, Вифинская, Кашинская, Римская и многие другие Анны. Первая была супругой князя Ярослава Мудрого, вторая-почитаемая мученицей и матерью Пресвятой Богородицы! В наше время имя Анна входит в десятку самых популярных имён рождающихся девочек…

1-ая «моя» Анна

В маленьком уральском городе, который находится почти на одной параллели с Ленинградом (ныне Санкт-Петербургом) были почти такие же «белые» ночи, лето было очень холодным, зима в те времена суровой. Часто морозы достигали сорока градусов: тогда объявляли о том, что школьники младших, а, в случае понижения температуры, старших классов могли не ходить в школу. Эти морозы не касались взрослых, они в любую погоду должны были ходить на работу и службу. На окраине города жила самая обычная по тем временам семья: муж, жена и две дочери. Одна из них — старшая, закончила ВУЗ и заведовала социальной службой города. Младшая закончила курсы бухгалтеров и работала на одном из многочисленных предприятий. В городе развивалась химическая отрасль, поскольку там было богатое месторождение полезных ископаемых, которые использовались и для производства минеральных удобрений, и для сырья, применяемого при производстве очень редкого металла-титана, многие производства были просто засекречены. Она была очень привлекательной блондинкой с прекрасной фигурой. Редкий мужчина проходил мимо, чтобы не посмотреть на неё ещё раз. Она неброско одевалась, в те времена драповое пальто считалось большой роскошью. Обеим дочерям родители по очереди справили такие пальто, фигуры у девочек были хорошие: всё на них сидело, как на картинке. Одно было плохо: они были низенького роста, а ухажеры были у обоих высокие, статные. Старшая дочь вышла замуж за прораба строительного треста. У них родились два мальчика и дочь. Первое время после рождения детей муж вёл себя пристойно: помогал по хозяйству, ухаживал за детьми, складывалось впечатление о вполне благополучной семье. Но никто не знал, что приходилось терпеть от мужа жене: он был очень ревнивым, а на работе жена общалась и женщинами, и с мужчинами… Только крем и пудра скрывали следы от побоев на лице… Младшая сестра, насмотревшись на такую «семейную жизнь», замуж выходить не спешила. За ней ухаживали два симпатичных парня, но один из них был очень вспыльчив, «заводился» и по поводу, и без повода: чуть что, пускал в ход кулаки, а он был широкоплечим, высоким и в основном мало кто рисковал выяснять с ним отношения. Второй парнишка был тоже высокого роста, занимался спортом, но никогда не вступал ни в какие драки. Он часто провожал Анну до дома, по дороге они много разговаривали на разные, объединяющие их интересы темы. Им хорошо было вдвоём, но об этом узнал «забияка»: он предупредил Николая (так звали ухажера Анны), чтобы тот не приближался больше к ней. Николай не принял это предупреждение в серьёз, а, как оказалось позже, зря. По вечерам в выходные дни устраивали танцы для работников предприятия, Аня очень любила танцевать и не пропускала ни одного такого вечера. После танцев к ней подошел Алексей (тот самый «забияка»), предложил проводить её до дома: Аня посмотрела по сторонам. Николая не было видно. Она согласилась идти домой с Алексеем. Всю дорогу они молчали, им не о чем было разговаривать. Алексей начал распускать руки: решил проверить девушку «на ощупь». Аня резко прервала его намерения, отчитала его: «Ты ошибся! Я не из таких! Не смей ко мне больше прикасаться!». Эти слова раззадорили Алексея, он сгрёб её в охапку и повалил на сугроб. Аня отбивалась от него изо всех сил, но силы были не равные. Алексей изнасиловал её. Дома Аня никому ничего не сказала, ушла спать: завтра на работу. На следующий день она после работы пошла к сестре, чтобы рассказать ей о своём позоре. Сёстры поплакали на плече друг друга, старшенькая сказала: «Главное, чтобы не было последствий! Ты понимаешь, о чём я говорю?». Аня кивнула: а ведь она и не подумала о том, что последствием может быть беременность. Её бросило в жар, она поспешила домой. Родители ждали её с ужином, но она отказалась от еды и ушла в свою комнату. Там она проплакала до полуночи.

Но жизнь продолжается, Николай часто пытался возобновить их вечерние «провожания», но Анна под разными предлогами отказывала ему: её изнурял мучительный стыд её «нечистоты» в которую она попала. Она изменила маршрут своего возвращения домой, только бы не встретиться ни с Николаем, ни с Алексеем. Однажды пути Николая и Алексея пересеклись, Алексей, самодовольно ухмыляясь, спросил у Николая: «Что? Подействовали мои предупреждения не подходить к этой „цыпочке“? А не так уж она недоступна, поверь, она очень даже ничего!». Эти слова затронули Николая как калёным железом: он потерял самообладание и ударил обидчика своей Аннушки. Но к несчастью у Алексея был нож, которым он со всех сил ударил Николая, не разбирая, куда бьёт. Николай упал, под ним стала скапливаться лужица крови: была зима и кровь алела на снегу. Алексей подошел к Николаю, но трогать его больше не стал, не проверил даже, жив ли его «соперник». Со смены шли рабочие, Алексей поторопился убежать с этого места. Рабочие увидели лежащего на снегу окровавленного Николая, быстро подняли его и понесли к медпункту завода, они старались держать его голову, чтобы неизвестное ранение не навредило ещё больше. В медпункте оказался дежурный врач, он попросил раздеть пострадавшего, чтобы осмотреть его и определить тяжесть ранения. Пока Николай лежал на снегу, он потерял много крови, лицо было бледным, губы посинели, глаза не реагировали на свет. Врач попросил всех выйти из кабинета, по внутреннему телефону он вызвал старшую медсестру и бригаду врачей для проведения срочной операции. Пока все подходили, врач сделал капельницу раненому, чтобы подготовить организм к операции. Операция проходила долго, но никто из рабочих не уходил из медпункта: мало ли что потребуется, какая-то помощь, неизвестность тревожила всех — они очень хорошо знали Николая и искренне переживали за него. После операции, которая прошла успешно, Николая поместили в отдельную комнату и ждали, когда он придёт в сознание. Он пролежал целые сутки, ранение оказалось не очень опасным, ему повезло, что рабочие вовремя доставили его в медпункт. Когда Николай отошел от наркоза, он вспомнил всё, что с ним произошло. В медпункт пришел работник милиции, он расспросил Николая о ранении, кто это сделал. Николай рассказал, что Алексей оскорбил его любимую девушку и Николай ударил его, но Алексей ответил ударом ножа, после этого Николай потерял сознание. «Я очень благодарен всем, кто принёс меня в медпункт, ведь я мог умереть от потери крови, так сказал врач!». Вскоре Алексей оказался в следственном изоляторе, потом состоялся суд, ему за хулиганство с применением холодного оружия дали пять лет колонии строгого режима. Это трагическое событие ранило Анну, она молила Бога, чтобы Николай выжил. Она не могла навещать его во время лечения, ей было очень стыдно показаться Николаю на глаза: что ему сказать, как объяснить, что перед ним она не виновата, так произошло и что будет дальше никто не знал…

В положенное время Анна поняла, что забеременела от Алексея, но ничего ему не сказала: она не просила о свидании с ним в изоляторе, она ненавидела его, готова была растерзать его своими нежными руками. Ребёнка она решила оставить, после того, как состоялся суд над Алексеем, Анна рассказала всё родителям. Они с сочувствием отнеслись к её беде и одобрили решение оставить ребёнка: «Ведь дитятко не виновно ни в чём! Пусть живёт по воле Бога! Мы поможем тебе чем сможем и не надо плакать — это вредно для ребёнка!». Аннушку взбодрили слова родителей: ведь она была готова к большому скандалу, слезам мамы, ожесточению отца. Но они были самыми близкими ей людьми и поддержали её в такую трудную минуту…

Беременность протекала благополучно, Анна встала в женской консультации на учёт, периодически она приходила на контрольный осмотр: врач была довольна тем, что Аня выполняет все её рекомендации и дитя развивается нормально. Живот уже нельзя было спрятать от чужих глаз, выздоровевший после ранения Николай, много раз пытался узнать, кто отец ребёнка, но Анна уклонялась от ответа: она знала об отношении Николая к Алексею, не хотела, чтобы его ненависть к Алексею переносилась на её ребёночка. Но «шила в мешке не утаишь!», из досужих домыслов Николай узнал горькую правду. Он стал более настойчиво «свататься» к Анне, убеждал её в своей любви к ней, даже о ребёнке говорил спокойно и внушительно, что будет любить его как родного. Но Анна не хотела верить его словам, убеждала его, что это просто мимолётное наваждение, вызванное любовью к ней, а как будет потом, никто не может гарантировать… Николай не переставал провожать её после работы, тем более что теперь она нуждается в особой помощи. Ребёночек родился в срок, это оказался мальчик, он был по всем параметрам здоровым малышом, Анна, посоветовавшись с родными, назвала его Владимиром (в честь своего отца!). Все радовались пополнению в их большой семье, единственное было не совсем нормальным — это прочерк в метриках в графе «отец». Мальчик благополучно рос, иногда он болел детскими болезнями, которые бывают у всех детишек его возраста, бессонные ночи, которые Анна разделила с родителями: они во всём старались помочь ей растить мальчика. Володенька рос послушным ребёнком, дедушка с бабушкой рассказывали ему на ночь сказки, днём они вместе с ним рассматривали книжки с картинками, мальчик узнавал на них знакомых животных и звуками пытался показать, как они «разговаривают», он был ещё мал, чтобы называть их именами собственными. Бабушка учила его запоминать буквы, некоторые были знакомыми, он называл их правильно. Анна могла спокойно работать, зная, что за сыном присматривают её мама и папа…

Прошло три года со дня осуждения Алексея и его отпустили «за хорошее поведение и искреннее раскаяние». Первым делом он стал разыскивать Анну, ему не был известен её адрес, но «добрые» люди подсказали ему: «Это ту Аню ищешь, что мальчика прижила не известно от кого? Так это рядом, на соседней улице, там спросишь!». Алексей недоумевал, что в то время, пока он отбывал наказание, Аня с кем-то «спуталась»: «Все бабы такие! И она не святая! Но пойду, выясню, кого она мне предпочла?». Он дошел до квартиры Анны, позвонил, ему открыл отец Ани, спросил:

— Вам кого?

— Анька дома?

— Мою дочь зовут Анна, она дома, а Вы кто такой?

— Я — Алексей, я вышел из колонии по УДО, хотелось бы поговорить с Вашей дочерью!

— Я скажу ей о Вас, но захочет ли она с Вами говорить, не знаю!

Отец прикрыл дверь и пошел к Анне:

— Там Алексей хочет с тобой поговорить. Ты будешь с ним разговаривать?

К маме подошел Володенька, вопросительно посмотрел на неё. Анна решила показать сына Алексею (как часто она жалела об этом). Открыв дверь, Анна впустила Алексея в квартиру, рядом с ней стоял сынок.

— Кто отец этого «огрызка»? — спросил Алексей.

— Почему же огрызок, вполне нормально развитый мальчик по своим годам! А отец — ты!».

У Алексея всегда было плохо с арифметикой, он лихорадочно отсчитывал 9 месяцев после того надругательства над Анной, получалось, что всё сходится по срокам.

— А когда он родился? В каком месяце? Ему сейчас менее трёх лет?

— Да! Мальчик родился вовремя, родителям я предварительно всё рассказала: они поняли меня и стали помогать мне во всём, поэтому Володенька родился и рос без всяких отклонений, практически здоров! Но в «Свидетельстве о рождении» в графе «отец» стоит прочерк, я не знала, как ты отнесёшься к рождению нашего сына: ведь мы не состоим в браке.

Алексей задумался, много раз сравнивал мальчика с собой — тот был светловолосый, как мама. С самого начала он не мог поверить в то, что это его сын. Он распрощался и пошёл домой анализировать вновь вскрывшиеся обстоятельства. По традиции родители накрыли на стол, выставили холодненькую бутылочку водки. Они выпили за его возвращение, расспрашивали о жизни в колонии: Алексей не хотел вспоминать лагерную жизнь, в его голове зрел план — он хотел взять в жены Анну и убрать «прочерк» из «Свидетельства о рождении»… Он не знал, как к этому решению отнесётся Анна, «проговаривал» в голове слова, чтобы убедить Анну выйти за него замуж. На следующий день он вечером, чтобы застать Анну и её родителей дома, отправился «свататься». Анна приняла его без радостных эмоций, выслушала его предложение и подумала о сыне: он вырастет, будет спрашивать, кто его отец. Только поэтому Анна согласилась зарегистрировать брак с Алексеем, у них будет полноценная семья, и никто не будет обзывать сына безотцовщиной. Анне нелегко далось это решение, но ради сына она была готова ко всему. Они с Алексеем сходили в ЗАГС, подали документы на регистрацию брака. « А вот прочерк в метрике надо будет менять только через суд!» — пояснила работница ЗАГС. Они вдвоём сходили в ближайшую контору Городского суда, чтобы прояснить обстановку и узнать, как скоро суд может заняться их делом. Алексею пообещали, что гражданские иски рассматриваются быстро, так что к заключению брака у них будет «Свидетельство о рождении» сына уже с именем отца. Вечером Анечка рассказала родителям о своих намерениях, упомянула, что графа «отец» в «Свидетельстве о рождении» будет через суд заполнено «Алексей Игнатьевич Рудаков». Быстро пролетели дни ожидания судебного решения, следом был День регистрации их брака. Анечка надела на торжественную церемонию красивое платье старшей сестры: она выглядела в нём, как принцесса, только вместо фаты на голове Анны мама закрепила веночек из искусственных белых розочек. Жених тоже принарядился под стать своей будущей жене. Регистрация прошла быстро, присутствовали только самые близкие и родные люди. Отметить регистрацию и прокричать «горько» решили в кафе, которое одно из остальных славилось хорошей кухней. После свадьбы молодые поехали в дом родителей Алексея (не принято было жить «в примаках»). Там им отделили комнатку, нашлось место для внука, все очень устали и хотели спать: завтра будет новый рабочий день… Дни летели за днями, Володенька подрастал, но почему-то у Алексея всё больше закрадывалось мнение, что это не его сын: он ведь не болел с ним, не просиживал у кроватки ночами, если бы он пережил все тяготы роста мальчика, может быть он и «прикипел» бы к нему, но у жизни нет сослагательного наклонения… С каждым днём у Алексея закипала ярость из-за того, что Володеньке с Анной его родителями уделялось много внимания. Ему хотелось закричать: «Это не ваш внук! Он — приблудный!». Родители приняли мальчика как родного, у них это был первый внук, продолжатель их рода. Они баловали, кто как мог, а это ещё больше подзадоривало Алексея. В один из дней он пришел с работы пьяным, начал издеваться над Володенькой: то тапки ему принеси, то горячего крепкого чаю: «Не забудь к чаю что-нибудь вкусненького!». Семья была не очень зажиточной, жили от зарплаты до зарплаты, покупали только самое необходимое, чтобы приготовить первое и второе, обязательно варили кисели (в том числе и овсяный-на Урале надо было обладать рецептом, чтобы его приготовить правильно, он ко всему был ещё и очень сытный, а леденцы они покупали только Володеньке). Когда папа попросил что-нибудь вкусненькое к чаю, Володя поделился с отцом своими «запасами», а отец не подумал, что мальчик ещё мал и может ошпариться кипятком, готовя отцу чай. Выпив чаю, Алексей снова стал издеваться над малышом: бил его ремнём, бил жестоко, да так, что у мальчика оставались кровавые рубцы. После этого Алексей налил полную ванну холодной воды и «закалял» мальчика до тех пор, пока тот ни начал задыхаться. На счастье пришла мама с работы: её материнское сердце почувствовало какое-то неожиданное беспокойство. Хорошо, что к этому времени пустили один маршрут троллейбуса, Анна воспользовалась им и, выйдя на своей остановке, бегом побежала к дому Алексея. Она пришла вовремя: мальчик не плакал, а только сильно дрожал, Аня увидела у Володеньки на спине следы побоев. Раздумывать было некогда! У Анны были небольшие сбережения на «чёрный день», взяв их, Анна накинула на себя пальто с шалью, Володеньке — тёплое пальтишко, взяла швейную машинку (в те времена это была большая редкость!), сказала Алексею, что не на долго сходит к соседке: «Ей надо пошить платье, а машинки нет, помогу!». Сквозь пьяный угар Алексей сказал Анне: «Только не задерживайся! Я есть хочу!». «Хорошо!» — ответила Анна. Она зашла к соседке, попросила карандаш и листочек бумаги: «Хочу написать записочку родным, чтобы они не искали нас с сыном! Если Алексей узнает, что я куда-то уехала, он найдёт нас и… что будет дальше, один Господь знает!». Соседка спросила, куда же Анна едет. Но своего маршрута она и сама не знала, она только попросила соседку, чтобы передала старшей сестре записку…

Денег хватило на плацкартные билеты до Москвы, по дороге Анна покупала сыну что-нибудь поесть, сама была голодна, но она берегла оставшиеся деньги: в Москве Анна предполагала пересесть на любой проходящий поезд, они с сыном сели в поезд, идущий в Казахстан, ей не хватило денег доехать до конечной станции. «Так даже лучше! На маленьком полустанке легче будет снять комнатку, устроиться на любую работу, чтобы её сын не голодал». В маленьком посёлке, где остановились Анна и Володя, было мало мест, куда требовались бухгалтеры. Анна пошла в сельсовет к председателю и слёзно просила любую работу. Председатель предложил ей работу уборщицы и дворника, это очень устраивало Анну, так как им предоставляли комнатку в коммуналке — это было самое главное, снимать жильё у Анны денег не было. Работа была не из лёгких: днём — уборщица, утром и вечером — дворник, зато сынок был всегда у неё на виду. Она старалась кормить его полноценной пищей, ведь мальчик рос и ему были необходимы для его возраста жиры, белки и углеводы. Сама Анна обходилась чаем с бубликом, остальное время уходило на выполнение работы. Володенька вырос, пора было собирать его в школу: к этому времени Анна по рублику копила деньги на форму сына и все принадлежности, она не хотела, чтобы её сын чувствовал себя ущербным. Она попросила председателя сельсовета, чтобы им оформили прописку в той служебной комнатке, иначе сына не приняли бы в школу. Всё было улажено, они вместе с Володей съездили в ближайший город и купили всё, что необходимо для школы. Вот и первое сентября, все дети нарядные выстроились на школьном дворе, директор школы поздравила всех с началом учебного года, пожелала успехов и достойного поведения. Первоклассники были с букетами цветов в руках — это был первый их большой Праздник! Анна стояла в сторонке и издалека следила за своим повзрослевшим сыночком, слёзы радости застилали её глаза… Володя учился прилежно, когда он выполнял домашнее задание, приходил к маме и чем мог помогал ей: приносил понемногу чистой воды, Анна в это время могла немного отдохнуть. Дворником работать сыну она запретила: «А вдруг увидят одноклассники, смеяться будут!». Володя соглашался с мамой, он уже научился чистить картошку и к приходу мамы они варили её, делали пюре, сдабривали его постным маслом и мелко нарезанным лучком — эта еда была такая вкусная, после ужина Анна угощала его то яблочком, то вяленым вымытым черносливом, такие были у него лакомства, но Володя не привередничал, благодарил за всё мамочку и целовал её в щёчку. Председатель сельсовета видел хорошую работу Анны, он знал, что у неё есть образование и предложил ей должность бухгалтера, когда бывшая работница ушла в декретный отпуск. «Вы справитесь, я знаю! Если будут какие-то вопросы, решим их вместе! Единственное, о чём я Вас прошу, не бросайте работу дворника, иначе я должен буду выселить вас!». Анна горячо поблагодарила его за такое лестное предложение: теперь она может работать по специальности, да и зарплата на новой должности будет больше! Она сможет более разнообразно кормить сына, а работа дворника ей даже нравилась: она содержала свой участок в чистоте и многие жильцы благодарили её за такой тяжелый труд. Анне многое было знакомо по прежнему месту работы, что-то ей подсказывал председатель сельсовета, так что ей было легко и радостно. Её сын рос не по дням, а по часам, ему всё чаще приходилось покупать новую обувь (из старой он вырастал), одежду: если бы ни новая её должность, они не смогли бы позволить себе обновки. Володя, не стесняясь, помогал маме в уборке двора, он вырос крепким мальчиком и эта работа развивала его физически. Анна могла себе позволить купить приличную одежду для работы бухгалтером. Володя тоже часто одевал обновки: они смогли купить себе тёплые вещи, ведь то, что взяли из дому, оказалось непригодным. Анна много читала свежую прессу, одно из объявлений её привлекло: приглашали на открывающийся вычислительный центр в г. Красноярске людей, имеющих начальное знание бухгалтерии, обещали предоставить временное жильё, прописку — это было самым главным для Анны и Володи. Она посоветовалась с сыном: для переезда им выдадут подъёмные при условии, что устроившись, она должна будет проработать не менее трёх лет. Володя поддержал маму: «Сколько можно махать метлой и сгребать снег лопатой? Ты, моя любимая мамочка, достойна лучшего! Поедем?». Анна внутренне была уже готова к переезду, решающим могло стать только мнение сына, а он поддержал её!

Сборы были недолгими: у них и вещей-то было два маленьких чемоданчика, швейную машину они давно продали, это была самая дорогая вещь, деньги от продажи Анна тратила сыну на фрукты и шоколад… В Красноярск они ехали долго, с пересадкой, но их приняли в новом ВИЦ-е очень хорошо: дали сопровождающего, чтобы тот отвёз их в выделенную для них комнату. Комната была так мала, они долго думали, что и как разместить: она была меблирована — вдоль стены стояла односпальная кровать, у окна стоял стол, напротив кровати стоял видавший виды диван. Шкаф для одежды — в общем коридоре. Они радовались и такому жилью — впереди была долгая работа, а возможно появится отдельная комната, побольше этой. Как говориться: «Не до жиру, быть бы живу!». Анна и Владимир разделили «спальные» места: Анне досталась кровать с продавленной панцирной сеткой, Володя расположился на диване, диван был для него коротковат, но, если поджать ноги, можно прекрасно спать на нём, а можно и протянуть ноги «выше» головы… Владимир пошел в новую для него школу, там его приняли дружелюбно, расспрашивали о прежнем месте жительства, о друзьях. Владимир отвечал всем, у него не было секретов: секрет был — они с мамой в прямом смысле убежали с северного Урала в Казахстан от отца, они все эти годы не сообщали родственникам, где они находятся, чтобы Алексей не узнал где они живут. А Алексей много раз пытался через родителей Анны «вытянуть» из них необходимую информацию, угрожал им, но родители и сами не знали, где живут их дочь с внуком. И Анна, и Владимир очень переживали за них: помня о жестокости Алексея, мало ли что ему придёт в дурную голову, но они понимали, что ещё не пришла пора дать о себе весточку. Анна очень быстро научилась работать на новой технике: это были новейшие по тем временам вычислительные машины, начальник удивлялся её сноровке и пониманию всей терминологии и результатам от работы на этом оборудовании, она не долго была в «разряде» учениц, её быстро перевели в операторы ЭВМ, у неё повысилась зарплата, в коллективе её уважали, а для женщины на новом месте работы очень важно «влиться» в коллектив. Своей радостью она спешила поделиться с сыном, он, как никогда, пришел рано. Анна расспросила его о делах в школе, Володя сказал ей: «Знаешь, мамочка, я не ожидал от ребят такого дружеского приёма, но они приняли меня в свою компанию!!!». Анна тоже рассказала, что теперь зарплата у неё будет больше: «Мы сможем планировать свой бюджет не так жестко, как раньше! На что будем копить в первую очередь?». «Я думаю, что мы сначала купим тебе хорошую кровать: на твоей невозможно спать, ведь она совсем растянута!». Анна заплакала от радости: сын подумал о её благополучии, а ведь мог предложить что-то ему купить… Они жили в коммунальной квартире: одна из соседок, пожилая больная женщина, очень часто получала посылки из далёкой Америки, там у неё жила дочь с семьёй, они не забывали о ней и часто высылали ей вещи и продукты. Однажды она решила показать, что же ей прислали: среди вещей была тёпленькая кофточка, но, прочитав ярлычок, все узнали, что кофта была произведена на одной из фабрик г. Иваново, в Советском Союзе. Они долго все вместе смеялись над этим казусом: какой далёкий путь «прошла» эта кофточка, прежде чем попасть к её владелице.

Во второй большой комнате жила очень необщительная пожилая женщина, она не захотела познакомиться с соседями, одевалась по моде 19-го века: на голове шляпка с вуалью, из-под шляпки «выглядывали» аккуратно уложенные локоны, но они казались «неживыми», возможно, это был искусно одетый парик. Пальто или плащ были на талии так затянуты, как будто она была в корсете, на ногах всегда были высокие ботиночки со шнуровкой — такие в то время не носили. Она не позволяла заглядывать в её комнату: даже уходя на кухню или в туалет, она закрывала дверь на два замка. Очень странной она казалась соседям, но никто не посмел вторгаться в её внутренний мир. Однажды среди ночи я пошла в туалет: когда шла на кухню помыть руки, с потолка что-то упало, включив свет, я увидела, что полу ползёт огромного размера чёрный таракан, он был более чем майский жук в два раза. Я замерла от страха: такого «жука» в жизни не видела, а таракан полз в сторону умывальника. В это же время вышла из своей комнаты та самая странная соседка. «Ты не бойся, это особенные тараканы: здесь во время войны располагался госпиталь, много крови, появились такие тараканы. Я была хирургом, много оперировала тяжело раненных, однажды поступил после ранения в наш госпиталь мой единственный сын, смена была моя и я оперировала его, но у него оказались ранения, не совместимые с жизнью, после нескольких попыток оживить его сердце, оно не „заводилось“: так я потеряла единственного сына. Я написала рапорт об отправке меня на фронт, но руководство отклонило мою просьбу: у Вас и здесь работы хватает, мы не можем „разбрасываться“ такими высоко квалифицированными хирургами. Через неделю пришла похоронка на мужа, это было ещё одной трагедией: потерять самых близких и любимых родных, у меня от слёз застилало глаза, я даже оперировать в эти дни не могла, коллеги поняли меня и подменили в мои смены. Зовут меня Амалия Александровна, можно просто тётя Амалия. После утраты двух любимых людей, жизнь моя как бы остановилась, мне ничего не хотелось, ни есть, ни пить, я не хотела покупать себе обновки — мне казалось, что они смотрят на меня с небес, я одеваюсь так, как при их жизни, мне очень хотелось, чтобы они всегда были в моей душе, замуж я не собиралась, не для кого было наряжаться, донашивала те вещи, в которых и муж, и сын видели в жизни. Пока есть силы, я продолжаю помогать нуждающимся во мне, но после войны нашу квартиру превратили в коммуналку, у каждой из моих соседок были „чёрные“ события, они переживали их с достоинством». Мне стало так жалко Амалию Александровну, теперь всё было понятно, почему она так одевается. В комнату она никого так и не впускала: там хранились воспоминания о сыне, о муже, каждая мелочь напоминала о них… Скандалов среди соседей не было… Закончив десятый класс, мы с подружкой решили ехать в Сибирь на строительство Красноярской ГЭС — это сооружение до сих пор считается особенным в смысле инженерных решений. Нас там только не хватало! Не взяли на эту стройку даже подсобными рабочими, весь штат был укомплектован. У подружки в Красноярске жила та самая тётя Аня, о которой вы читали выше: когда у неё стала устраиваться жизнь, она сообщила старшей сестре о своём месте жительства. От мамы племянница узнала о своей родной тётушке. Поскольку нам отказали в работе, ничего не оставалось, как приехать к тёте Ане и пожить у них до тех пор, пока ни найдём место учёбы с общежитием. Когда мы увидели в каких «хоромах» живут Анна и Володя, мы извинились за беспокойство и собирались уйти. Но тётя Аня нас никуда не отпустила: она решила, что может спать вместе с племянницей, а для Володи поставят раскладушку, тогда подруга будет спать на диване. Так и порешили, ведь это на несколько дней, пока они ни найдут общежитие. Им повезло: в Красноярский строительный техникум набирали абитуриентов с обеспечением места в общежитии. Мы обе поступили, только расселили нас по избранным специальностям, так мы оказались на разных этажах. Мы часто навещали свою любимую тётушку: она не делила нас на родных и знакомых, ведь даже в таких стеснённых условиях она приютила нас обеих. В те времена были трудности с мукой, на прописанных жителей давали талончики, которые мы приносили тёте Ане, а она была такой превосходной хозяйкой: научила нас печь «ватрушки» на ломтиках белого батона, это был очень сложный «ритуал», перед тем, как положить на ломтик приготовленный творог, тётя Аня намазывала ломтик небольшим количеством сливочного масла, потом сверху — творожок и в печь. Ватрушки получались сдобными, вкусными, во рту таяли. Кто бы мог подумать, что они не из теста… Часто тётя Аня приглашала нас на семейные праздники, для голодных студентов это были дни настоящего Праздника: самые неприхотливые угощения казались такими вкусными, а тётя Аня всё подкладывала в наши тарелки очередной салатик или бутерброды со шпротами — именно у неё мы научились делать такие простые в сущности вкусности.

Володя закончил десятый класс, он спросил разрешения съездить в свой родной город, чтобы «посмотреть в глаза» своему биологическому отцу, Анна поддержала его, дала денег на дорогу в два конца: Володя не собирался задерживаться в Березниках, бабушки и дедушки уже не было — они один за другим ушли из жизни. Добравшись до дома «отца», Володя позвонил в дверь, долго не открывали, он решил уже уходить, но дверь распахнулась и на порог вышел человек в грязной майке, вытянутых домашних брюках, которые сползали на огромном животе, в проёме двери стоял мужчина преклонных лет. Он спросил Володю, кто он и кого ищет. Владимир сказал ему, чтобы мужчина внимательно посмотрел на него. «Не может быть! Ты — мой сын?» — он узнал себя в этом мальчике! Проходи, гостем будешь!». « Я не в гости к вам приехал, просто захотел посмотреть в глаза человеку, который издевался над нами с мамой!». Он быстро спустился к выходу из дома и поехал на вокзал, с пересадками он добрался до Красноярска. Вернувшись из Березников, он рассказал маме о встрече с отцом… Через знакомых Владимира устроили на работу: подручным к мастеру-специалисту, завод выпускал различную бытовую технику, но там были и засекреченные цеха, что там производили, никто не знал. Самое страшное было в том, что в этих цехах часто происходили несчастные случаи, вызванные малейшим несоблюдением технологии. Работникам этого завода давали «бронь» от призыва в Армию. Володя женился на очень доброй и приветливой девушке, тётя Аня приняла её в семью с лёгким сердцем, она подумывала о внуках, но случилось самое страшное: во время работы произошла авария в цехе, Володя погиб… Так мечты о внуках остались мечтами, Анна осталась одна: всю свою жизнь она посвящала своему малышу, не принимала никаких ухаживаний мужчин, мало ли как отнесётся к этому сын… Теперь она осталась совершенно одна: сноха, похоронив мужа, ушла жить к своим родителям. Анна прожила после смерти сына не долго, ежедневно ходила к нему на могилку, приносила свежие цветы, рассказывала сыну все свои новости, как будто говорила с живым человеком. Такие душевные страдания ослабляли её здоровье, нервное истощение, неизбывное горе после того, как погиб сын, Анна почувствовала себя больной и разбитой, врачи ничем помочь ей не могли: такого диагноза как «утрата ближнего» в справочниках нет и Анна Владимировна ушла из жизни, надеясь на встречу «там» со своим сыном…

Другие мои Аннушки

Прошло несколько лет, я вышла замуж и свекровь мою тоже звали Анна! Это была очень мужественная женщина, она полностью соответствовала толкованию имени Анна: она до самоотречения любила своих дочерей и младшенького сына. Старшая дочь, Нина, родилась в феврале 1942 года. Всю войну муж-шахтёр работал в забое, один раз в неделю шахтёров поднимали на гора, чтобы сходить в баню, повидаться с родными, в эти дни домочадцы приносили им домашней еды, которую «собирали» в течение недели: продуктов в магазинах не было, Анна ходила на рынок и выменивала что-то из вещей на продукты. Хотелось принести мужу что-то повкуснее, именно то, что он любил. Не всегда получалось принести домашние котлетки — мясо было очень редким продуктом, которое можно было выменять на вещи. В такие дни шахтёры ходили в ближайшую баню, она соответствовала всем запросам русского человека: там была отличная парилка, для людей, работающих в забое, это было как подарок — они выходили из бани обновлёнными, чистыми, после бани их жёны старались накормить самыми вкусными блюдами. Иван (так звали свёкра) часто писал прошения послать его на фронт, но руководство шахты отказывало ему: он был незаменимым специалистом, знал все шахтёрские специальности, работал на любом участке, где была необходимость. Так он до конца войны трудился в шахте, уже после Победы он понял, что теряет зрение, сказывалась работа в соляной шахте. Ламповую подняли на гора и Ивана поставили начальником лампового цеха: раньше она тоже находилась под землёй, но после Победы можно было немного расслабиться, аккумуляторные шахтёрские лампы выдавали перед спуском в забой. Он прекрасно справлялся и с этой работой, а в ламповой работали в основном женщины, после войны мужчин не хватало, а наша русская женщина была и «швец, и жнец, и на дуде игрец», так говорили в народе. Они под руководством Ивана быстро осваивали все ответственные специальности, зарядка в ламповой была очень не простым делом, ведь под землёй это были «глаза» шахтёра и без них они не смогли бы работать. Теперь Иван бывал дома каждый день по окончании смены. Дома было очень хорошо: квартира располагалась на первом этаже, были две комнаты, большая прихожая и просторная кухня. Сначала печь на кухне была дровяная, но под их квартирой был вместительный подвал, в котором жильцам выделили «сараи», там хранили всё, в том числе и сухие дрова. Жили дружно. Анна в 1946 году родила вторую девочку: вторые дети, говорят, рождаются быстрее, чем первые и Анна родила девочку дома… После родов соседи вызвали «скорую помощь», которая отвезла их с новорожденной в роддом. Врачи были удивлены, как правильно Анна самостоятельно родила дочь. «Так ведь у меня уже были роды в 1942 году, тоже родилась девочка. Я помнила, что и как надо делать!» — смущённо отвечала Анна врачам. Иван узнал от соседей, что у него прибавление в семействе, родилась дочь. Он, наскоро умывшись, побежал в роддом. К окну подошла Анна и сказала, что девочка родилась здоровая, сейчас её уже принесут кормить. «Ты присмотри там за Ниночкой и думайте, как назовём сестрёнку?». Она приветливо помахала ему рукой, подошло время кормления. Когда закончился декретный отпуск, Анна не вышла в свой «родной» цех, где всю войну работала сверловщицей: дети требовали постоянного ухода и на семейном совете они с Иваном решили, что нанимать няню для девочек будет накладно, лучше самой за ними присматривать и дома будет всегда порядок — так Анна оказалась домохозяйкой. Девочки росли дружно, старшенькая всегда присматривала за сестрой, когда мама уходила на рынок. В семье было заведено: всю зарплату Иван приносил домой, клал в ящик комода, а Анна брала оттуда деньги на продукты. Анна была очень чистоплотной хозяйкой: она ежедневно мыла полы во всей квартире, проветривала комнаты, протирала пыль, дети и муж были всегда накормлены, чистенькие и опрятно одеты. Ей удавалось дрожжевое тесто, из него она пекла настоящие кулинарные шедевры, а ведь продуктов всегда не хватало, но Анна пекла целое эмалированное ведро пирожков с капустой, с картошкой, иногда на десерт пекла «наливнушки» — это разновидность ватрушек, только начинкой была сметана, взбитая с сахаром, этим составом она поливала ватрушки и в печь, получалось очень вкусное лакомство к чаю. Первое блюдо был борщ или щи из квашеной капусты, на второе — жареная картошка, которую ела вся семья с большим удовольствием, а пили чай, иногда компот из сухофруктов и кисель из своего крахмала: картошки садили очень много, крупную хранили в подвале, а мелкую тёрли на специально придуманной Иваном картофелетёрке, так получался хороший запас крахмала на зиму… Младшую дочь назвали Галина, когда ей шел третий годок, Анна поняла, что забеременела. Она рассказала об этом Ивану, тот поддержал её в решении рожать третьего ребёнка: «А вдруг родится мальчик! Девочки у нас есть, но они, выйдя замуж, изменят фамилию. Очень хочется, чтобы родился наследник!». Анна обрадовалась решению мужа, но беременность сопровождалась приступами сильной головной боли, токсикоза не было, и Анна решила, что для ребёнка будет вредно, если она начнёт пить болеутоляющие таблетки. Она хорошо доходила срок до рождения ребёнка: в это время у них в квартире установили городской телефон, Анна, почувствовав первые схватки, позвонила в «Скорую помощь», объяснила, что ребёнок третий, поэтому надо поторопиться. « Скорая» пришла быстро, Анна в это время успела собрать необходимые вещи для больницы. Её отвезли в родильный дом, там уже начались потуги, акушерка попросила Анну правильно дышать, вскоре родился мальчик. Это была такая радость, но Анна спросила, здоров ли он. Акушерка и врач, принимавшие роды, хором ответили — здоров! Это было для Анны самыми необходимыми словами. Иван дозвонился до роддома, его поздравили с рождением мальчика, он обзвонил многочисленную родню, чтобы они тоже порадовались. Предстояло выбрать мальчику имя: у Ивана в шахте работал человек по имени Валентин, у него было высшее образование, что в те времена считалось очень редким, его назначили инженером, Иван решил назвать сына в честь этого человека, он хотел, чтобы и его сына уважали в будущем…

Бессонные ночи, хлопоты по хозяйству вызывали у Анны сильные головные боли: иногда она даже не могла подойти ночью к плачущему ребёнку, тогда она будила Ивана, чтобы он позаботился о сыне. Анне пришлось пойти к участковому терапевту и рассказать ей о своих проблемах. Врач радушно принял её, измерил давление и удивился, как могла женщина с таким высоким давлением дойти до поликлиники. Врач не стала скрывать цифры давления Анны и предложила лечь в стационар. Анна рассказала врачу, что дома её ждут трое малолетних детей и лечь на обследование она не может. « Вы, пожалуйста, выпишите мне лекарство, которое облегчит мои страдания». Видя, в каком положении оказалась пациентка, врач выписала ей «копеечный» нитроглицерин, который надо принимать во время приступов головной боли. Так продолжалось много лет, во время приступов она рассасывала таблеточку, боль отступала. Терапевт во время приёма сказала ей, чтобы она чаще приходила к ней на консультацию. В очередной раз, измерив Анне давление, решила посоветовать Анне пройти ВТЭК, которая могла перевести её на инвалидность. С большим трудом Анна прошла всех врачей — специалистов, каждый из них писал своё заключение о нетрудоспособности Анны. Когда прошло заседание ВТЭК, комиссия выдала ей справку, по которой она оформила инвалидность, Анне по второй группе стали платить пенсионное обеспечение, но оно было в те времена очень даже скромным, но и это были хоть какие-то деньги. Анна чувствовала себя всё хуже и хуже, она даже перестала ходить на улицу на скамеечку около дома, практически эта скамейка стояла прямо перед окном её кухни, но сидеть и судачить с соседками обо всех «новостях» у неё не было сил: подружек она приглашала домой, угощала чаем с вареньем и домашней выпечкой. Подруги приходили к ней «поплакаться» на своё житьё-бытьё, они знали, что Аннушка никогда не выдаст их «секреты», такой верной и порядочной она была. Теперь, когда здоровье Аннушки ухудшилось, в магазины и на базар ходили подросшие девочки, они копейка в копейку отчитывались перед мамой за покупки, Анна хвалила их, но очень редко целовала: у них в роду так было принято, что целовались или при встрече, или при прощании. Семья Анны в родном селе была большая: пятеро девочек и один мальчик, он был самым младшим в семье, его оберегали старшие сёстры, а родители относились к нему как будущему наследнику. Они жили в Вятской губернии, в большом кирпичном доме, который возводили «на яйцах»: в раствор для кладки добавляли яйца, он получался от этого и пластичным, и более долговечным. У них было неплохое хозяйство, в основном все продукты шли на питание этой большой семьи. Отец Анны построил с помощью односельчан мельницу, на которую в дни уборки урожая съезжались со всех ближайших деревень и сёл крестьяне, плату за помол он брал не большую, поэтому у него мельница не простаивала, а крестьяне платили ему кто зерном, кто мукой — это было хорошим подспорьем для содержания его большой семьи, наёмных работников у него не было, он справлялся со всеми работами сам. Это было очень тяжело, но нанимать работников он не мог: им надо было платить за работу, а семья и так сводила концы с концами. Васенька был ещё мал, девочек на такую работу он не брал, жалел их. Такое физическое истощение не довело до добра: однажды он пришел с мельницы, отказался от ужина, вдоль стены стояла лавка из цельного дерева, он лёг на неё и затих. Когда мама Анны подошла к нему, он уже был холодный — такой короткий век отмерил ему Господь… Мама Анны осталась одна с такой оравой детей, они росли, их надо было чем-то кормить, а от своего хозяйства еды не хватало и мама Анны приняла решение продать мельницу, надеясь хоть как-то поддержать семейный бюджет. В тридцатых годах они узнали, что на Каме строится новый город, первой уехала старшая дочь, вышла замуж, родила детей и начала уговаривать своих родственников перебираться в Березники. К этому времени две сестры, Анна и Клавдия, решили поискать счастья в Березниках, дома остались сестра Нина, сестра Августа и братишка Васенька. Мама до этого времени не дожила, они остались круглыми сиротами и надеялись только на себя. Анна и Клавдия сразу устроились ученицами на завод токарно-сверлильного цеха: специального образования у них не было, поэтому их взяли с испытательным сроком. У Анны было больше сноровки и понятия, её быстро допустили к сверлильному станку. Клавдия долго осваивала токарный станок, потом успешно сдала экзамены и получила второй разряд для работы на станке. Обе сестры теперь неплохо зарабатывали, иногда они посылали переводы домой: там остались две сестры, одна из которых, Нина, тяжело заболела, врачи не могли поставить ей правильный диагноз, а она таяла на глазах. Ей выписывали дорогие лекарства, поэтому сёстры помогали им материально. Вскоре Клавдия подружилась с рабочим пареньком, он красиво ухаживал за ней, они ходили с ним в кино и в театр — это был особенный театр, на его сцене играли эвакуированные из Московского театра актёры, среди них были даже те, кто раньше снимался в кино. Дружба дружбой, но после предложения Николая (так звали ухажера Клавдии) стать его женой, в нём что-то «сломалось»: он оказался очень ревнивым, Клавдия и на самом деле была просто красавицей, но повода к ревности не допускала. Она часто обижалась на Николая за упрёки в неверности, иногда дело доходило до рукоприкладства (это в трезвом виде), а уж выпивши Николай не сдерживал себя и отчаянно избивал жену. Клавдии было совестно показываться на работе со следами побоев — Николай бил её не разбирая, куда попадал кулак. Она старалась запудрить синяки, пониже к глазам сдвинуть платок, но это была неэффективная конспирация. Однажды к ней подошел мастер цеха и спросил: «От «большой любви?» Что же ты ни пожалуешься на него, за что он тебя так?». « Да, дурак просто, ревнует меня на пустом месте, поводов-то нет! А протрезвеет, просит на коленях прощения, я пока прощаю, но терпение заканчивается — выгоню, ведь он живёт в моей комнате в общежитии». После очередного «покаяния» они жили без проблем, Николай возвращался с работы трезвый, помогал ей готовить на общей кухне, соседки даже начали завидовать Клаве. Тогда-то Клава и почувствовала, что она беременна. Она сказала мужу, тот обрадовался, что у них будет ребёночек. В положенный срок родилась здоровая девочка, они назвали её Людмилой. А Аннушка, узнав о рождении племянницы, стала звать её просто Милой. Кстати, определение «милая» было самой большой похвалой из уст Анны. Об этом можно было судить по её телефонным разговорам: если она о ком-то говорила «милая», это значит хорошая! А здоровье Анны ухудшалось с каждым днём, но она не опускала рук, всё так же делала уборку квартиры, готовила еду. Но ни в магазины, ни на базар, ни в аптеку она сама ходить не могла: такой необходимый ей нитроглицерин покупал в аптеке Иван, лекарство очень быстро заканчивалось, его приходилось покупать часто. Дети подрастали, они тоже, как и их мама были неприхотливыми ни в еде, ни в одежде. У Анны на будни было синее платье в мелкий белый горошек, а на праздники — синее с крупными горошками. Всегда опрятный передник, сшитый своими руками. Она многое шила детям: и платья, и рубашечки, и рубашку сыну, которая ему очень нравилась, он берёг её, старался не испачкать, друзьям хвалился, что её сшила мама. У Анны не было дорогой утвари на кухне, но всё блестело, как будто сделано из нержавейки: она чистила вилки, ложки, сковороды, кастрюли и другую посуду обыкновенной пищевой содой с мелким речным песком, получался такой замечательный эффект. Её посуду всегда было приятно держать в руках. Анна не могла читать прессу: её заболевание отражалось на зрении, телевизор у них был, но она его больше слушала, чем смотрела. Муж, поужинав, садился на свой любимый диван, одевал очки и очень внимательно вчитывался во всю информацию, на работе он делился новостями со своими сослуживцами в ламповой, где в основном работали женщины, им дома было не до газет, хватало дел по дому. У Анны боли всё чаще мучали, ей на пару дней хватало упаковки нитроглицерина, но обязанности по дому она выполняла как очень хорошая хозяйка. Трое детей, каждому надо уделить внимание, не зависимо от того, как себя чувствуешь.

Старшую дочь выдали замуж: к соседке приехал отслуживший в армии брат, его познакомили с Ниной, у неё была хорошая специальность для города химиков — лаборант-аналитик. Василий после армии ещё не успел приобрести специальность, но сестра ему подсказала, что в Белоруссии открывают добычу калийной руды, туда набирают работников, так что там они оба могут найти для себя работу. Родители посоветовались, Анна украдкой поплакала: ей было жаль отпускать старшенькую дочь так далеко, но ведь запретить ей она не могла — может это её судьба. Вскоре Нина с мужем уехали в Солигорск. Нина сразу нашла себе работу, а мужа приняли учеником. Через год у них родился сын, назвали Коленькой, а через четыре года после сына родилась дочь Леночка. Василию-мужу Нины, всё время не хватало денег: вроде бы всё у них было, как у других, дети сыты, одеты, но Василия манили большие деньги. В Солигорске жили родственники Василия, с одним из родственников они сговорились ехать в Сибирь на заработки, «за большим рублём», а то, что на руках жены остаются маленькие дети, видимо, Василия не волновало. Он обещал жене приезжать раз в полгода привозить деньги, Леночка была совсем маленькая и Нина попросила маму Василия пожить у них, чтобы не бросать работу. Они жили очень дружно, у Нины был золотой характер: она была очень уважительная, почитала старших, часто дарила свекрови небольшие подарочки, она умела шить, так что, как и Анна, обшивала всё семейство. Они по возможности ездили в гости в Березники, это был большой праздник для гостей и родителей.

Галина закончила среднюю школу и поехала в Ленинград попытаться получить высшее образование. С первого раза она не набрала необходимых для поступления в институт баллов, ехать домой ей было стыдно: ведь она неплохо училась в одной из лучших школ города-имени А. С. Пушкина, аттестат был без троек и родители благословили её ехать в Ленинград, но она не могла ехать домой, не поступив в ВУЗ. Пришлось искать работу с местом для проживания, подготовиться и на следующий год поступать снова. Она устроилась в домоуправление дворником, ей предоставили комнату в коммунальной квартире, соседями были очень приятные муж с женой, они часто выручали Галину. Для того, чтобы подработать сверх ставки дворника, Галина устроилась каменщиком, сначала ученицей, а потом ей присвоили разряд и она стала выполнять ответственные участки кладки. Наступила зима, кладку вели методом замораживания: в раствор добавляли химикаты, чтобы при оттаивании кладка набирала прочность. В один из рабочих дней, а кладку вели на уровне четвёртого этажа, работали на лесах, среди рабочих послышались крики: леса падают! Все, кто находились наверху, попрыгали на стену, а оказалось, что падала именно стена и они все рухнули вниз… Галина «отделалась» лёгким сотрясением головного мозга и переломом пальца на руке: ей «повезло» — она упала в ёмкость с готовым раствором, это смягчило удар и спасло ей жизнь, видимо, ангел-хранитель помог ей! После этой травмы у Галины начались головные боли, о поступлении в ВУЗ на очное отделение планы были отложены, она поступила на заочное обучение, продолжала работать дворником, на стройку она не решилась возвращаться, устроилась кочегаром в газовую котельную, по утрам она работала дворником, а кочегаром — по сменам. Годы бежали, как песок в песочных часах, незаметно Галине исполнилось 25 лет, а у неё не было ни мужа, ни ребёнка. Она решила поторопиться с рождением ребёнка: она часто посещала выставки, музеи — в Ленинграде было очень много интересных мест, можно целыми днями ходить по залам и дворцам, Ленинград и его пригороды были музейными предместьями для туристов. На одной из выставок картин она познакомилась с художником, он приехал на два года в Художественную академию для повышения квалификации. У них нашлось много общих тем для разговоров, Галя много читала, все новинки литературы обязательно появлялись в её богатой домашней библиотеке. Они встречались с ним в свободное время, гуляли по красивейшим улицам Ленинграда, всегда находилась тема для обсуждения той или иной достопримечательности. Через некоторое время выяснилось, что художнику негде жить: хозяева комнаты отказали ему в месте, потому что у них неожиданно вернулся сын… Галина, недолго думая, пригласила его пожить в своей комнате, она знала, что соседи не будут возражать. Художник со своим нехитрым скарбом перебрался в комнату Галины. Их чувства из влюблённости перешли в настоящую любовь. Жизнь под одной крышей сблизила их, они жили как муж и жена. Галина многое знала о своём сожителе, знала, что у него нет пристрастия к алкоголю, курению, он мог бы быть самым достойным отцом её ребёнку. Прошло более двух месяцев их совместной жизни, и Галина поняла, что забеременела. Она для уверенности сходила в женскую консультацию, там подтвердили, что она беременна. Галина не хотела связывать творческого человека своим признанием, она считала, что семейная жизнь будет ему помехой. Она постаралась по дружески поговорить с художником, время стажировки в Академии художеств подходило к концу и она предложила ему расстаться друзьями, ничего не сказав о беременности. Художник уехал домой в Ташкент, они тепло с ним простились. Беременность проходила без осложнений, у неё не было токсикоза, до декретного отпуска она работала. Эту новость уже нельзя было скрывать от родителей, Галина поехала домой. Эта новость ошеломила родителей: на Урале царствовал домострой, прижить ребёночка без отца было самым большим позором. Анна первая предложила ей с дороги попить чаю с пирожками, отец даже не поздоровался с ней, ушел к своим «любимым» газетам. Галина поблагодарила маму, что она приняла её. Анна едва сдерживала слёзы, когда дочь рассказывала маме, чей это ребёнок, она так охарактеризовала отца своего ребёнка, чтобы Анна успокоилась хоть немного, зная, что ребёнок родится от здорового человека. Отец с Галиной так и не разговаривал. Ей было обидно, что самый близкий человек не хочет её понять… Она попросила у Анны, чтобы они ко времени родов, а это должен быть февраль, приехали к ней помочь первое время. Анна пообещала ей, что уговорит отца и они приедут вместе.

Родители приехали за несколько дней до родов, отец ещё был в силах, по утрам он убирал с дорожек снег, потом ходил в магазины, покупал продукты, фрукты для дочери… К назначенному сроку родился мальчик, хороший крепенький темноволосый мальчик. Галя чувствовала себя хорошо и в положенное время её выписали из роддома, Анна с мужем пришли забирать драгоценного малыша, купили цветы, коробочку конфет, одежду для новорожденного. Дед взял внука на руки и нёс его до дома. Там родители уже устроили для малыша «его» место, положили его, не распелёнывая, в кроватку, он спал, а все не могли на него наглядеться: такой он был красивый, Анна подметила, что мальчик похож на маму. Влажный климат Ленинграда был для мальчика опасен: к году он несколько раз переболел воспалением лёгких — это бессонные ночи, недолгие прогулки, снова болезни, всем досталось «досыта». Анна всё чаще принимала своё лекарство, с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже, но она не показывала вида, чтобы дочь не расстраивалась и сохранила молоко. Вовремя начали прикорм, слава Богу, аллергии у мальчика не было. Долго решали, как его назвать, решили назвать Романом. Он уже отзывался на него, улыбался своей милой беззубой улыбкой, Анна сказала: «Какой он милый!» — это была высшая похвала из её уст. Но болезнь не давала ей расслабиться, когда Ромочке исполнился год, отец засобирался домой: в комнатке они вчетвером едва-едва размещались, он поехал домой, а Анна продолжала помогать Галине. Но в конце мая Анна почувствовала, что и ей пора отправляться домой. В это время Валентин с семьёй был в отпуске под Свердловском в гостях у родителей жены. Галина знала их адрес и дала брату телеграмму, чтобы он встретил маму в Перми и проводил до Березников. Поезд из Ленинграда пришел без опоздания, но, увидев маму, Валентин едва узнал Анну: она была бледная, истощённая, со впавшими глазами. Анна сама узнала своего сыночка, от радости на глазах были слёзы, она всегда скучала по своему малышу: для матери ребёнок всю жизнь будет малышом… Они обнялись, расцеловались, сын сказал, что есть много времени до поезда домой, он предложил быстрее добраться до дома на «Ракете» — на речном катере на воздушной подушке, тем более, что мама очень утомилась в поезде, а на реке и дышится легче. Анна согласилась с предложением сына, сдали билет от Перми до Березников, поехали в порт на речной «трамвайчик». Анна всю дорогу расспрашивала о его службе, как в семье обстоят дела, не ревнует ли старшая дочь маму к младшей. Валентин рассказал ей историю из жизни: когда подходило время кормления младшей, старшая подходила к ним и тоже просила молочка. Тогда жена придумала: одной грудью кормила младшую, а ко второй груди подставляла мензурку, в которую капало молоко — так молока хватало обеим! Мама долго смеялась над находчивой снохой — «и вашим, и нашим», как говорится. Сын не хотел огорчать маму никакими проблемами, а ведь их так много в военных городках, там нет рядом близких, вся надежда только на друзей. За разговорами они и не заметили, как доехали до своей пристани. От речного вокзала ходил автобус, на котором они доехали до дома. Для Ивана приезд Анны был неожиданностью: ему дочь не сообщила, что мама возвращается. Он засуетился, захлопотал по дому: «А у меня и накормить-то вас нечем. Ничего, сейчас схожу в магазин и куплю всё, что надо!». Анна после дороги приняла душ, дома и стены помогают, тем более, что приехал сын, у неё было хорошее настроение и болезнь как будто отступила. Она не могла насмотреться на своего сыночка, он жил так далеко и себе не принадлежал: офицер идёт в отпуск по команде. Сердце матери понимало всё это, но не скучать по сыну сердце не заставишь… Муж принёс продукты, попили с дороги чайку, а ужин Анна начала готовить сама. Сын отпросился у мамы сходить к одноклассникам, с ними он тоже давно не виделся. Друзья многое рассказали о том, кто — где учится, кто женился или вышел замуж, у кого кто родился. Он был в гостях не долго, поспешил домой: там его ждали родители. Анна приготовила свою фирменную жареную картошку, из сарая принесла квашеной капусты: ужин напоминал детство, всё было очень вкусно! Валентин переночевал дома две ночи, было начало июня, Анна знала, что у снохи 3-го июня день рождения. Собрав волю в кулак, Анна напомнила сыну, что надо успеть ко дню рождения, тем более, что у него заканчивался отпуск. Валентин тепло простился с родителями, они его просили писать чаще, передали приветы сватам и его «девочкам». Анна дала волю слезам только после его ухода. Она допивала последние таблеточки: так сильно болела голова. У них с сестрой Клавдией было согласовано, что каждая из них звонит утром другой и рассказывает новости. Накануне Анна попросила Ивана, чтобы он купил ей лекарство. Иван сгоряча сказал: «Ты что ешь их вместо хлеба? Я ведь недавно покупал тебе таблетки!», продолжил читать газету. Анна — гордая женщина, она не стала дважды просить у мужа помощи, на ночь выпила последние таблеточки… Рано утром Анна набрала номер Клавдии, но разговор был короткий, Анна сказала Клаве, что её очень «жмёт», перезвонит попозже: она не сказала сестре, что у неё закончилось лекарство…

Валентин приехал как раз ко дню рождения жены. Накануне ей папенька сказал, чтобы сходила в парикмахерскую и на Празднике хорошо выглядела, придут самые близкие, но и для них она должна постараться сделать хорошую причёску. Валентин, приехав, узнал, что жена в парикмахерской, пошел её встречать, он спрятался за деревом и «выскочил» навстречу похорошевшей жене. Он одобрил её причёску, дома уже начали собираться гости, пришли кумовья с крестницей, брат с женой, близкие сослуживцы папеньки, с ними он «кочевал» по стройкам ни один десяток лет. Закуски готовили весь день: ведь ещё и дети требовали заботы, младшей было всего шесть месяцев. Но без папенькиных фирменных пельмешек праздник не был бы праздником! Были и салаты, и домашние заготовки, вкусная колбаска, стол был полон и закусками, и выпивкой. Гуляли долго, сытые и уставшие гости стали расходиться по домам. Остались только домашние, всё убрали со стола, помыли посуду и разошлись по комнатам отдыхать. Дети от излишнего внимания к ним тоже устали и быстро уснули. Они спали вдвоём на одной кровати: с краю — старшая, у стенки — младшая. Валентин с женой тоже спали вдвоём на односпальной кровати, Света спала с краю, чтобы при необходимости покормить или успокоить детей. Ровно в шесть утра Света проснулась, чтобы покормить младшую девочку, но она так крепко спала, что Света решила прилечь и встать, когда проснётся дочь. Сон был чуткий, но со сновидением: она почувствовала, что стоит около кровати в одной рубашке, сзади её обнимала мама Валентина и несколько раз повторила: « Уж ты прости меня, Светушка! Прости, Христа ради!“. Света чувствовала, что рубашка у неё намокла от слёз свекрови. „Мама! Мне не за что Вас прощать! Вы ничего плохого мне не сделали!“. „Прости, Светушка!“ — с этими словами она протянула ей, стоя сзади, как бы обнимая, сложенный в несколько слоёв красивый передник: он был тёмно-зелёного цвета, по всему полю были „разбросаны“ цветочки, как будто вышитые меланжевой гладью, цвет изменялся ближе к центру цветочков от тёмно — розового до бледно — розового. Такого передника Света не видела, когда была у них в гостях… Мама настойчиво давала ей в руки передник, плакала и просила прощения. Света взяла этот передник и… Проснулась в холодном поту. Ей было очень страшно: что это за наваждение было? Муж спал, дети тоже, но она разбудила мужа и спросила: „Ты позвонил вчера маме, когда добрался до нас?“. Плохо соображая спросонья, он с трудом понял вопрос жены. „Нет! Не звонил“. „Как же так, она «оторвала» тебя от себя и послала к нам, а ты даже не позвонил ей? Одевайся, иди на почту, бери талончик для звонка (такой был в те времена порядок) и заказывай переговоры!“. Он оделся и пошел на почту. Вернулся быстро, сразу начал звонить в Березники. На другом конце „провода“ ответил женский голос. Валентин спросил: „Мама! Здравствуй!“. Ему ответил всё тот же голос: „Тёти Ани больше нет, она умерла…». Валентин закричал нечеловеческим голосом: «Мама!!!». Света сидела в гостиной, а телефон стоял в коридоре, она услышала его душераздирающий крик и всё поняла: вот к чему был тот странный и страшный сон… От такого известия у Валентина, видимо, резко поднялось давление, ему дали но-шпу, он принял таблетку и ожидал, когда она подействует, но только появилась жестокая рвота, думали уже звонить в «Скорую», но он сказал, что надо вызвать такси и ехать к поезду, чтобы успеть подготовиться к похоронам…

Только после смерти Анны все, приходившие проститься, удивлялись: «Почему на памятнике эта фамилия, ведь у мужа другая?». Да, такая это была гордая женщина — Анна Евментьевна Ш…….

Анна Павловна