Бесплатный фрагмент - Ангел мой с глазами цвета неба

Авдушева Наталья

АНГЕЛ МОЙ
С ГЛАЗАМИ ЦВЕТА НЕБА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

АЛЕКСАНДР

— Эта девочка в голубом платье — точно выпускница?

— Юна? Да, как ни странно, закончила одиннадцатый. Правда, выглядит она на фоне своих взрослых одноклассников так нелепо. Я бы даже сказала, неподобающе её возрасту. Слишком уж она нежный цветок, какая-то совсем незрелая, совсем ещё девочка. Ты посмотри, какими взрослыми кажутся рядом с ней парни? А девушки в этих бальных платьях? Ну, хоть сейчас замуж отдавай! Да, Юна соответствует своему имени. Наверное, никогда не вырастет и не повзрослеет. Витает где-то в облаках вечно!

Я не стал больше слушать рассуждения матери о добре и зле, о плохом и хорошем. Этого я за всю жизнь наслушался с лихвой. Быть сыном директора школы — то ещё наказание! Она ж не просто была директором школы, она — учитель по призванию, по убеждению и не знаю ещё по чему. И дома у меня была не мама всю мою жизнь, а строгий, правильный во всём учитель и суровый директор школы. Видимо, и родила она меня когда-то не по желанию иметь ребёнка, а просто потому, что так правильно и так положено. Об отце я ничего не знал. Мать категорически отказывалась говорить на эту тему, а больше спросить было не у кого. Бабушки-дедушки отсутствовали, мать воспитывалась в детском доме. Подруг у неё тоже не было. Подруг и родственников матери заменяла школа. Любимая работа была для неё всем, и, наверное, она была вполне счастлива — всегда занята, всегда при деле, всегда нужная большому количеству людей. Чего не скажешь обо мне. У меня был дом, мама, друзья — но всё это было каким-то искусственным. Дом был всегда пустой, я никому не был там нужен. Друзей приводить мне было нельзя. Компьютерные игры — нельзя. Громко играть — нельзя. И я не помню от матери никакого другого отношения, кроме нотаций и непрерывного воспитательного процесса с нравоучениями о морали и нравственности. Друзья у меня могли быть только одобренные матерью. Наверное, ей хотелось вырастить идеально воспитанного ребёнка. Но вырос закомплексованный, мрачный тип, страшно ненавидящий всё, связанное со школой. Мне казалось в детстве, что школа — огромный монстр красного кирпича, сожравший мою маму и моё детство.

Мы редко общались с матерью. Редко созванивались, переговариваясь лишь дежурными, конечно же, правильными фразами. И сегодня, прибыв в Питер, я ни за что бы не пришёл сюда к матери. Но так уж сложились обстоятельства. Даже не знаю, каким образом, но я оставил барсетку в офисе. А там — все документы. Хорошо хоть телефон с пейпэлом в кармане, а то пришлось бы возвращаться. Подъехав к знакомой гостинице и не обнаружив барсетку с документами, я, конечно, был немало озадачен. Но ночевать в машине как-то совсем не хотелось, тем более, что всё-таки какой-никакой, а у меня здесь есть дом. Хотя своим я его не считал уже давно, всё же решил съездить к матери в школу за ключами.

Сделав озабоченный вид, что очень спешу, я правильными фразами попрощался с матерью и двинулся к выходу из зала. Девушки в голубом уже не было видно среди выпускников. Зазвучал вальс, и началось хаотичное движение блестящих тканей, хохота и весёлого гомона. Медленно лавируя между красиво вращающихся пар, я всё же, неудачно повернув голову, впечатался в одну из них. Парнишка отлетел в сторону, а девушка буквально очутилась у меня в объятиях — я попытался не дать ей упасть.

Ангельской кротости огромные глаза Юны — а это была именно она — смотрели на меня снизу вверх с весёлым изумлением. На несколько секунд мир перестал существовать — исчезли звуки и движения вокруг, остались только эти широко распахнутые глаза…

— Ты чего, дядя? Это чего было сейчас? Юна, ты его знаешь? — подскочил её худощавый партнёр по танцу.

Девушка молчала, продолжая смотреть мне даже не в глаза, а прямо в душу, изливая туда свет и тепло.

Я отвёл взгляд и отпустил девушку, ощутив щемящую досаду. Торопливо и невнятно извинившись, я продолжил путь к выходу, спиной, где-то между лопаток, ощущая её взгляд мне вслед.

Я не оглянулся посмотреть. Это было выше моих комплексов. Своим тёплым, лучистым взглядом она вскрыла все мои внутренности и в один миг вернула меня в детство. Несколько мгновений я вновь чувствовал себя ребёнком, никому не нужным голенастым мальчишкой… Нет, даже не так… На какую-то волшебную секунду я почувствовал себя именно нужным. Её кроткий взгляд подарил мне столько тепла и нежности, сколько я не испытал за всю свою жизнь! И мне хотелось снова окунуться в это тепло, снова испытать эти чудесные мгновения…

Конечно, это всё бред. Бред чистой воды! Какое-то нелепое самовнушение. Она всего лишь девчонка, восемнадцатилетняя, но всё-таки девчонка. Думать о ней всерьёз даже как-то неэтично, аморально, что ли. Слишком уж она чиста и невинна. Тем более, для такого, как я. Рядом с ней, ангелом во плоти, я — мрачный и порочный демон, не меньше…

Постаравшись переключиться с её чистого образа на мысли о новом проекте, о предстоящей презентации, веду машину несколько дёргано. Фиксирую каким-то краешком сознания, что раздражает меня сейчас всё — моросящий вечным дождём Питер, то, что забыл барсетку и рискую без прав и документов нарваться на штраф, предстоящий тоскливый вечер с матерью — но больше всего меня мучит то, что с этими изумительными глазами цвета неба я больше не встречусь никогда…

***

— Юна? Что с тобой? Кстати, познакомься, это Алекс — мой друг детства и однокашник. Кто бы мог подумать, что мы когда-то ещё увидимся? Они же уехали намного раньше нас. И вот видишь как тесен Питер? Вчера волей случая попал на открытие его нового проекта. Уже уходить собрался — ну, не моё это всё! Слышу — гендиректор и автор идеи — Александр Грановский. Думаю, надо посмотреть на этого кренделя, чем чёрт не шутит — а вдруг и правда Алекс собственной персоной! Смотрю, такой перец упакованный с мрачным видом — да, хотя ты и в детстве таким был, если что, — Мишель с радужной улыбкой поворачивается ко мне. — Похож, думаю, да вдруг, всё же, не он. Захожу слева — так и есть! Шрам на месте! Алекс, точно Алекс! Юна, ты вообще слышишь меня?! Да что с тобой?

Я смотрю на неё во все глаза. Конечно, это она! Все эти пролетевшие одним мигом пять лет я помнил о ней — её широко распахнутые, изумлённые глаза, её чистоту и невинность, а главное — то чувство теплоты и света, что она мне подарила тем случайным для меня вечером. Даже, кажется, не глазами смотрю, а чем-то иным пытаюсь соприкоснутся с ней. Чем-то запрятанным так глубоко внутри, что о наличии этого у меня я, кажется, и не подозревал. Две минуты, пока это воздушное создание в лёгком коротком сарафанчике проходит от дверей и садится на диванчик напротив стола, пока Миш рассказывает о встрече, я разглядываю её — бессовестно, нагло и бесцеремонно, не могу отвести взгляд и, кажется, даже дышать перестаю. Чистота её так явственна, так демонстративна, что я снова, как тогда, чувствую себя грязным демоническим существом, не достойном находится так близко с этим Ангелом. Моя рваная, испорченная сущность начинает плавится и капать дымящимся пластиком, источая смрад и гарь…

Юна… Юна… Смутно помню её… Даже не её саму, а то, что у Мишеля, моего друга детства, была младшая сестра — тихая, незаметная. Никогда не слышал её голоса, кажется. И это — та самая Юна с выпускного вечера! Бог явно решил меня потроллить…

Сейчас ей, должно быть, двадцать три, но она выглядит столь невинно, совершенно по-девчоночьи…

Это небесное создание встаёт и с милой, делающей мир светлее, улыбкой протягивает мне узкую маленькую ладошку с аккуратным маникюром. Сглатываю, и с трудом нахожу в себе силы прикоснуться к ней — её чистота и невинность действует на меня также, как святая вода на демона — мне кажется, я сгораю изнутри, чувствуя прохладную нежность её кожи, её хрупкость и мягкость одновременно. Мне хочется отдёрнуть руку и в то же время не отпускать её ладошку никогда… И не только ладошку…

Я вдруг чувствую такую необходимость в ней, в её присутствии, что мне заранее становится больно и тоскливо…

— О, простите меня за невежливость… Так задумалась, что… Юна!

— Алекс! — вдруг севшим голосом хриплю я, не отпуская её ладони.

— Алекс… Это Алексей или Александр?

— Юна, ты чем слушала? Я ж рассказываю — это мой друг детства, Сашка Грановский! — вмешивается Мишель, и Юна убирает свою руку, вернув меня с небес в преисподнюю… — Так что у тебя, всё-таки, случилось?

— Вам сейчас, наверное, некогда? Я не вовремя? Я могу подойти позже, Мишель…

— Ну уж нет! Говори, что опять у тебя случилось? Расползлись улитки? Черепаха сбежала? В Африке дети голодают? — Мишель снова поворачивается ко мне с улыбкой, а я не могу отвести взгляда от лица Юны. — Алекс, ты не представляешь, какие страшные проблемы случаются у моей сестры!

— Мишель, я знаю, ты опять будешь возмущаться, но прошу тебя — ты ведь можешь нам помочь! Я знаю, что можешь, и ты знаешь! Для тебя ведь это ничего не стоит, на самом деле… Ты хотя бы заглянул в папку?

— О, нет! Юна, только не это! — Мишель снова поворачивается ко мне, как бы ища поддержки, — Моя малахольная сестра одержима идеей спасти весь мир! Но при этом ей нужны деньги! Оказывается, не так-то просто спасти мир без денег — грязных денег, как любит говорить Юна.

— Может, я могу чем-то помочь? — мне хочется быть полезным этому маленькому Ангелу, а ещё больше мне хочется стать ей нужным.

— Ну, что Вы, Александр! Родной брат отказывается помочь…

— И всё-таки… В чём суть вопроса?

— Я расскажу. Ты сам сейчас поймёшь, что это за утопия и бесполезная трата времени, а главное, денег! И совершенно не маленьких! — снова вмешивается Мишель, но я, кажется, оглох и не воспринимаю действительность — Юна смотрит мне прямо в душу своими цвета тёплого июльского неба глазами. — Она решила построить приют для животных! Вот так вот просто — приют!

Юна переводит взгляд на Мишеля, и я вспоминаю, как дышать.

— Миш, милый ты мой брат, я понимаю, что ты зарабатываешь и считаешь деньги — у тебя это прекрасно получается. Но ведь мир состоит не только из денег, иначе это был бы самый ужасный мир! В мире же есть ещё и доброта, и милосердие… Хорошо, лично ты не хочешь в этом участвовать, какие-то больные, брошенные, умирающий на улице кошки и собаки не трогают струны твоей души, но ведь у тебя столько знакомых бизнесменов, которые хотели бы поучаствовать в подобной благотворительности! Я ведь прошу тебя только рассказать о приюте в кругу своих знакомых, возможно, кто-то откликнется.

— Юна, подождите. Я помогу Вам. Сейчас я занят, но мы могли бы встретиться на неделе и обсудить всё подробно. — Я понимаю, что буду помогать ей в любом случае, даже если она будет просто ходить и раздавать мои деньги всем желающим. Стало неважным всё! Я хотел помочь этому Ангелу любой ценой, только бы увидеть её хотя бы ещё раз. — Оставьте Ваш телефон, я позвоню Вам.

— Спасибо, Александр! В самом деле, спасибо Вам огромное! Уже даже за то, что согласились выслушать меня. Я понимаю, что скорее всего это Вас не заинтересует — ведь наш проект не про деньги…

— Наш? В этом участвует ещё кто-то?

— Да. Мой друг Тишинский. То есть, Тихон. Мы давно это обдумывали и разрабатывали. Мы учимся… то есть, учились вместе. Кстати, Александр, можно на встречу мы придём с ним?

— Конечно.

Лучше этой девочке не знать, что бы я хотел сотворить с этим Тихоном только за то, что она с таким теплом произносит его имя.

Юна написала на визитке Мишеля свой телефон и тихо вышла. В кабинете Мишеля сразу стало темно и душно. И безжизненно. Я отхожу к окну и прикрываю глаза, возвращая в памяти образ этого маленького Ангела.

— Что, пожалел уже, что пообещал? Алекс, да не парься. Я скажу, что ты посмотрел папку и понял, что это не совсем то, что ты себе представлял. Ну, и всё такое.

Поворачиваюсь к Мишелю с улыбкой.

— Да нет. Всё норм. Я в самом деле ей помогу, почему нет? Хорошее дело. И я согласен в этом поучаствовать.

— Серьёзно? Слушай, она с этим приютом нам весь мозг уже затрахала. Если ты возьмёшь это на себя… Ну, круто, чё!

— А… Тихон? Я так понял, это парень Юны?

— Парень? — Мишель, откинувшись на стуле весело расхохотался. — О, ты совсем не знаешь мою сестру! В её возрасте девки папиков на машины и брюлики разводят, а Юна… Юна разводит улиток!

— Улиток? В смысле?

— Ну, смотри! Они всей группой на каникулы рванули в Париж — тусовки, клубы и вся вот эта беда. Но для Юны это же пустая трата времени. Они с Тихоном полетели в Африку. Юна где-то прочитала, что там какая-то улитка живёт особенная. Хэзэ, чё там с ней, но какая-то необычная. И вот же незадача — взялась она вымирать массово, что-то там с экологией случилось. Короче, они там боролись за жизнь этой улитки, да ещё тайком привезли этих улиток сюда. Разводили целый год в аквариумах и развозили по водоёмам. И ведь не лень было на автобусах трястись да в электричках ради улиточек!

— Почему на автобусах?

— Сама-то она не водит. А мне, не говоря уж о родителях, заняться больше нечем, как только возить её по всей области. Да она ведь и не просила. Потом уж нам о своём подвиге рассказала. Они же с Тихоном целый год наблюдения вели — переживут ли они зиму, и всё такое.

— Ну, и как? Не зря?

— Да, говорит, расплодились улитки и чувствуют себя прекрасно. Человечество вне опасности, улитки будут жить!

— Тихон тоже не водит? Без машины?

— Студент. Из простой семьи, как говорится. Он для Юны как подружка. Может, он там о чём-то и думает, может, планы какие строит по поводу Юны. Но, думаю, не обломится ему.

— Почему ты так думаешь? — стараюсь спрашивать как можно равнодушнее, но внутри я готов уже разорвать этого Тихона на запчасти, — у них общие интересы, он постоянно рядом, и однажды Юна это заметит.

— Ну, знаешь, мне кажется, уже бы заметила. Слишком уж ровно она к нему относится. Да такое ощущение, что её мужской пол вообще не волнует. Ни разу не видел, чтоб она кокетничала или старалась бы понравится. Вроде, и симпатичная она, но с парнями общаться вообще не умеет. Нет в ней какой-то женской игривости, что ли… Вообще с трудом представляю, что она когда-нибудь замуж выйдет.

— А на кого она учится?

— Отучилась. Как раз на днях диплом защитила. Ой, это тоже целая история. Она ж хотела быть ветеринаром! Мама с огромным трудом убедила её поступить на переводчика — у Юны способность к языкам. Так она умудрилась-таки ещё параллельно какие-то курсы пройти по ветеринарии и зоопсихологии. Я хэзэ, когда она всё успевает!

— Завидная работоспособность у твоей сестры.

— Да толку-то! В правильное бы русло это всё, был бы толк, а так — забавы одни. Вообще не понимаю, как так вышло, что в нашей семье такая орхидея смогла родится. У нас же все жуткие прагматики. У нас с отцом — сеть заправок, у матери — свой бизнес — салоны красоты. И только Юна — не про деньги. Она про то, как бы эти деньги вбухать на что-нибудь ненужное типа приюта для собаченек. Грэтта Тунберг доморощенная!

— Может, это и хорошо, когда девушка не про деньги? А то тех, которые про деньги, уж слишком много развелось. Такие, как твоя сестра — большая редкость, сам же понимаешь. Вот ты женат?

— Был. Как раз на такой, которая про деньги. На том и разошлись. Я теперь с сыном вижусь исключительно после взноса. Не хочу судиться, мне проще ей денег давать. Может, ты и прав.

— Получается, Юна — уникальная личность. Надо ей помочь. Во всяком случае, я подумаю, что там с этим приютом можно сделать. Встречусь с… ними, обсудим.

— Кстати, а ты? Женат? Дети есть?

— Я слишком аморален, чтоб жениться.

— Даже так? И в чём это выражается? Спишь с проститутками?

— В основном с ними. С ними проще и понятнее. Они не требуют лишнего, предельно честны в отношениях. Не врут про любовь, а просто называют цену за свои услуги. А если честно, не уверен, что смогу какую-то девушку сделать счастливой. Если твоя сестра не про деньги, то я — не про семью. Мне проще жить так. У меня моё дело на первом месте. Остаётся время на себя — покупаю дорогую, качественную даму, ну, или несколько…

— Завидую! А я не умею так. Не могу с проститутками, и всё тут! Пробовал. Ты знаешь, я их стесняюсь! Сам понимаю, звучит дико, но так оно и есть. Даже к психологу хотел по этому поводу сходить.

— Серьёзно? К психологу из-за проституток?

— Ну, так… А ты не слышал? Тут какой-то модный психолог появился. Самое интересное, не известно, мужчина это или женщина. Заполняешь анкету на сайте и пишешь, с кем предпочитаешь общаться. И голос там какой-то программой изменяют по твоему желанию. И самого психолога тоже не видно. Он как бы в полумраке, не понятно, кто там сидит. И клиент в полумраке, в кресле, на расслабоне. Сидишь, вроде бы просто болтаешь, но результат, говорят, офигительный. Психолог этот тебя как-то так выворачивает, что ты сам про себя всё понимаешь. И понимаешь, куда дальше двигаться. Интересно, короче.

— В самом деле, интересно. И что, есть у тебя знакомые, кто ходил к этому психологу?

— Ну, парочка есть. Да я про этого психолога давно слышу — то там, то здесь. На слуху у всех. Странно, что ты не слышал.

— Я не так давно в Питере. Сейчас я здесь надолго. Сразу несколько проектов здесь у моей фирмы. А там — как карта ляжет. Пока мне здесь нравится. Москва стала слишком скоростной. Не успеваешь жить просто. Матрица, мать её! Чувствуешь себя каким-то ресурсом, который потребляет кто-то другой. В Питере другая энергетика, более спокойная. Начинаешь замечать какие-то важные вещи, успеваешь задумываться о жизни, что ли.

— Это точно, Алекс! Москва — как вампир, она тебя высасывает, оставляет только пустую оболочку. Я когда в Москве бываю, именно так себя и чувствую. Зато потом в Питер возвращаешься и прям кожей, внутренностями чувствуешь, как наполняешься энергией! Хоть и солнца здесь меньше, но дышится как-то легче, свободнее, что ли, не знаю, как объяснить.

— Согласен. Я в Питере не так давно, но чувствую себя каким-то другим. Мысли какие-то появляются… странные. Я же тут всё детство жил. Потом в Москве поступил на архитектурный, и всё. Москва меня поглотила и перемолола. Кажется, это было только вчера — поступление, студенчество… Ладно, вечер воспоминаний оставим на другой раз. Я же к тебе, как ты помнишь, не на поболтать заехал. Ты хотел посмотреть наши проекты? Ты знаешь, за отели мы ещё не брались, но готовы поработать в этом направлении. Будет интересно.

— Да, ты знаешь, решили с отцом в отели бабосы припарковать. Прикинули — вроде толковая тема. Только отели должны быть со своей фишкой, и в архитектурном плане тоже.

Дальнейший вечер прошёл полностью в рабочем режиме, но краешек сознания постоянно фиксировал — Юна где-то рядом! Хотелось увидеть её ещё хотя бы раз — я надеялся, она выйдет проводить меня, попрощаться.

Уже садясь в машину, не выдержал, спросил сам Мишеля:

— Мы не обидели твою сестру? Чего-то она даже не пожелала попрощаться.

— А, не парься! К ней же Тихон приехал. Сидят там, наверное, в компе, мутят чего-нибудь, не оторвёшь.

— Приехал? Я так понимаю, на автобусе? Машины я не вижу.

— Конечно, на автобусе.

— Так, может, я его отвезу? На чём он обратно?

— Да, скорее всего, как всегда — до полуночи будут сидеть в компе. У нас переночует, не в первый же раз.

Не желая выдавать свои эмоции, подаю Мишелю руку на прощание и резко поворачиваюсь к машине — этот Тихон не нравится мне всё больше и больше!

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЮНА

— Кто он вообще такой? Что представляет из себя?

— Друг Мишеля. Вроде бы, они учились вместе. Ну, ещё там, когда мы в Оренбурге жили. Вот, случайно встретились здесь, в Питере. У Александра здесь какой-то бизнес, что ли, я не совсем поняла. Ты знаешь… Он мне показался странным.

— О, ну, понятно, странный! Какой ещё согласился бы нам помогать? Только странный!

— Мне кажется, он из вежливости согласился нас выслушать. Просто Мишель как всегда насмешничал, а ему стало неудобно, вот он и согласился. Сказал, что поможет. Но он же даже папку не взял, чтобы посмотреть. То есть, даже не понимает, какая помощь нам потребуется. Когда поймёт, чего мы хотим, он нас вежливо пошлёт. Я уже и сама понимаю, что, наверное, всё, что мы задумали — невозможно. Мы не справимся с таким объёмом просто! Никто не даст таких денег.

— Юнис, не паникуй раньше времени. Мы этому Александру расскажем всё, как есть, как мы это видим. Если он бизнесмен, может, он хоть присоветует нам что-то, поможет на первоначальном этапе. Мне кажется, тут главное начать. Мы уже столько неравнодушных людей привлекли, даже до чинуш достучались! Ну, пусть не до самых высоких чинуш, но всё же. Кстати, а ты не думала, что он на тебя тупо запал? Поэтому и согласился помочь.

— Запал? Тишинский, ты о чём вообще? Такие упакованные дяденьки на таких, как я, не западают.

— И что же в тебе не так? Или ты менее упакованная?

— Тишинский, ты знаешь, о чём я, и давай не будем. Ты же знаешь, не люблю я разговоры на такие темы. Лучше давай подумаем, как поэффектнее нашу презенташку состряпать, чтоб хоть чем-то можно было заинтересовать. Пусть не прибылью — это точно вряд ли, хотя бы какую-то фишку придумать необычную. А лучше несколько фишек!

— Когда он позвонит? На этой неделе?

— Вроде бы да. Будем ждать! И готовиться!

Александр позвонил через два дня. Я как-то и не ожидала так быстро его звонка. И даже испугалась — раз так скоро звонит, значит, точно хочет извиниться и отказать. Иначе и быть не могло! Я ж не дура полная, вполне понимаю, что наша с Тишинским идея — полная утопия. Но всё же! Вот Илон Маск мечтал полететь к звездам и уже даже ракету запустил. А это куда сложнее и дороже нашего приюта.

Конечно, я взяла трубку и пропищала невнятное приветствие, прижимая вспотевшей ладошкой телефон к уху. Голос Александра звучал ровно и вроде бы даже приветливо:

— Добрый день, Юна! Мы можем завтра встретиться и обговорить вашу идею. Кафе «Европа» знаете? Это недалеко от вас.

— Да…

— Отлично! Тогда завтра в семь вечера.

— Хорошо. Завтра в семь. Я скажу Тихону. Спасибо, Александр!

— Пока ещё совершенно не за что. Посмотрим, чем я смогу быть вам полезен. Ну, тогда до завтра, Юна!

— До завтра…

Несколько слов. Короткий, ещё ничего не обещающий разговор наполнил меня воздушными пузырьками восторга и радости! Я запрыгала по комнате, как маленькая девочка, дождавшаяся в подарок такого желанного щенка.

С улыбкой на лице набрала Тишинского, которого с первого дня знакомства я называла только так, и обрушила на него весь свой восторг — у нас всё-таки будет приют!

— Тише, Юнис, попридержи коней! Кто совсем недавно уверял меня, что ничего не выйдет, и всё это — чистой воды утопия? Не обнадеживай себя раньше времени. Сама же понимаешь, что он ещё даже не в курсе всех наших планов. Давай начнём радоваться тогда, когда он всё узнает до конца и не пошлёт нас гулять лесом.

— О, Тишинский! Не порть мне настроения! Ну, знаешь же, как по фен-шую? Если ты чего-то хочешь, представь, что это у тебя уже есть, и порадуйся! А ты берёшь и возвращаешь меня с небес в реальность.

— Просто не хочу, чтоб ты потом расстроилась сильнее, чем сейчас радуешься. Мне непонятен этот человек, непонятны его мотивы.

— Ой, всё, Тишинский! Прекрати искать чёрную кошку в тёмной комнате — её там нет! Ты сам знаешь — у очень богатых людей есть потребность в благотворительности. Они чувствуют, что капиталы их нажиты не всегда праведно и жаждут избавиться от мук совести. И вот такая благотворительность — прекрасная возможность заработать плюсик в карму. Почему нет?

— То есть, ты предполагаешь, что этот Александр — погрязший в грехах убийца и бандит? И возьмёшь его грязные деньги?

— Тишинский, прекрати меня троллить. Ну, ты же понимаешь, что я имею в виду. Мы с тобой на эту тему сто раз дискутировали. Ну, какая нам разница, как они заработали эти деньги? Мы же с тобой лично никого не грабим? Мы просим поделиться! Буквально по Христовым заветам — попроси, и получишь, постучи, и откроют. И мы не потратим эти деньги на развлечения, мы хотим сделать мир чуточку добрее, разве это плохо?

— Да, Юнис, да! Согласен со всем, ты же знаешь. Просто чем-то мне этот чел не нравится, чем-то он меня напрягает.

— Да ты его даже не видел! Как такое возможно?

— Интуиция?

— Да, брось! Завтра ты с ним познакомишься и поймёшь сам, что он вполне нормальный. Ну, да, мрачноватый слегка, непонятный немного, но я и сама с ним буквально парой слов перекинулась. Не могу судить.

— Ну, ок. Как скажешь. Завтра будет видно.

К кафе мы пришли практически одновременно. Но как по-разному мы выглядели. Александр — тёмно-серые брюки мягкой ткани, брендовая сорочка на несколько тонов светлее с закатанными до локтей рукавами, стильные и явно дорогие часы на мощном запястье, дорогая, качественная стрижка тёмных густых волос, модная трёхдневная щетина — всё это просто кричало о деньгах, чувстве собственного достоинства и отсутствии свободного времени. Мы же с Тишинским представляли совершенно противоположный вид. Я в лёгком джинсовом сарафане на футболку в мелкий цветочек и Тишинский в клетчатых шортах и хэбэшной светлой рубашке — мы с ним выглядели как бедные родственники этого упакованного дяденьки. По ходу, вся наша одежда с Тишинским была дешевле брендовых кроссовок Александра. Да ладно кроссовок, наверное, даже дешевле ремня!!

Но меня такие вещи не парили никогда — я не заморачивалась и всегда одевалась в «секондах». Дорогой у нас с Тишинским был только мой новый макбук — подарок Мишеля на защиту диплома — на котором мы и собирались презентовать Александру нашу идею с приютом для животных.

Ах да! Ещё я стриглась у очень дорогого, по моим меркам, парикмахера. Мамуля однажды сурово взглянула на меня поверх очков после очередной моей стрижки и увезла к своему стилисту Лорику. Да-да, парня-парикмахера звали Лорик. Но, не смотря на имя и профессию, выглядел он вполне себе мужественно и даже, как ни странно, ни разу не был геем. Так вот, этот Лорик сотворил чудо с моими лёгкими, тонкими, слегка вьющимися и какими-то мало существующими волосами, никогда не желающими быть причёской. Он творил с ними какие-то только ему понятные вещи, и я каждый раз выходила от него с таким всеобъемлющим чувством благодарности, что только слёзы на глазах не выступали. И каждый раз не верила своим глазам — Лорик и его умелые руки воплощали мою мечту в реальность и делали мой мир просто прекрасным! Мои волосы не только становились причёской — они становились стильной, а главное очень удобной причёской — достаточно было причесаться или слегка подсушить феном, и дерзкие волнистые прядки, подкрашенные золотистыми перьями, в хаотичном беспорядке создавали изумительную, приводящую меня в восторг картину этакой анимэшной няшки. Я и так выгляжу младше своих лет, а такая причёска и совсем делала из меня девочку-подростка. И я была безумно благодарна маме и за Лорика, и за то, что она готова оплачивать его услуги, очень, как оказалось, недешёвые.

Александр с совершенно мрачным видом подал руку Тишинскому, представился и уже с чуть, как мне показалось, потеплевшим взглядом и с легчайшей, буквально тронувшей краешки губ, полуулыбкой, протянул ладонь и мне — крепкую и тёплую. Задержав мою руку в своей, Александр, как будто спохватившись, обратился к нам обоим:

— Я заказал нам бефстроганов и только сейчас подумал — а вы, случаем, не веганы?

Мы с Тишинским ответили практически в голос:

— Бог миловал!

— Хотелось бы, но нет! — аккуратно высвобождаю руку. — Однажды пыталась за компанию с подругой перейти на растительный белок. Через неделю мне снились жареные курицы и сочные сардельки — это было выше моих сил! А подруга до сих пор припеваючи живёт на орешках, и ничего. Говорит, что как будто стала другим человеком.

— Ну, в таком случае — каждому своё! Подруге — орешки, а нам — бефстроганов! — наконец Александр действительно улыбнулся, и его сумрачное лицо преобразилось. Интересный человек! Вдруг даже захотелось узнать его получше.

Это кафе я знала, но внутри ни разу не была. Как оказалось, кафе очень приличное, а главное — вполне подходило для наших переговоров. В зале было достаточно светло и уютно. Каждый столик располагался как бы в индивидуальной нише, что создавало иллюзию обособленности и даже уединённости.

Официант предложил напитки. Александр вежливо предложил нам с Тишинским вина.

— Вино? Да, нет, что Вы! Лучше чай. Зелёный, если можно.

Тишинский тоже отказался от вина, заказав капучино с корицей.

Пока не принесли заказ, я решила взять быка за рога и начать с главного. Тогда во время еды у Александра будет время поразмыслить. Не хотелось, чтобы он принял решение с бухты-барахты, а потом пожалел об этом и на полдороги бросил бы всё начатое. Хотя, глядя на него, никогда не подумаешь, что он способен принимать необдуманные решения или что он способен о чём-то сожалеть — какая-то жёсткость, бескомпромиссность была в его взгляде.

— Александр, смотрите, как Вы уже поняли — мы хотим создать приют для животных. Но не простой, обычный, каких полно по всей стране. А особенный! Там мы презентацию сделали, подробно можно будет посмотреть.

Мы рассказываем о нашей идее в интернете, в соцсетях разных, в ютубе ролики сделали, в тик-токе — и даже собрали денег с неравнодушных людей на это дело. Много денег! Мы смогли на них приобрести не очень далеко, в деревне, землю. В аренду, конечно. Но главное — земля у нас уже есть! Это было сложно. Мы столько кабинетов обошли! И ничего бы у нас не вышло, если бы не одна девочка. Она про нас в ютубе ролик увидела и в комменты написала. У неё папа — чиновник. Он по просьбе своей дочери помог нам с землёй. Там место очень хорошее и дорога есть туда. Вот.

Александр внимательно смотрел на меня, но у него был такой вид, как будто бы он ни слова не слышал, что я сказала — его взгляд не выражал заинтересованности в моих словах. Его тёмные глаза, мне показалось, стали ещё темнее, и мне почему-то вдруг стало на секунду страшно и захотелось уйти. Я опустила взгляд и замолчала, прикусив по привычке край нижней губы.

Подошедший официант разрядил атмосферу, приветливо что-то рассказывая о блюде, которое повар приготовил для нас с большой любовью — видимо, дружелюбно болтающие официанты были фишкой этого заведения.

Мы в молчании принялись за еду. Мясо оказалось просто волшебным, я не удерживалась и, кажется, даже улыбалась от вкусовых ощущений. И несколько раз ловила себя на мысли, что мне хочется мурчать и жмуриться, как кошке — так было вкусно!

Наконец, промокнув рот салфеткой и пригубив чай, я достала макбук и открыла презентацию.

— Вот здесь мы с Тихоном скомпоновали все наши идеи по приюту. Посмотрите?

Поворачиваю ноут к Александру. Тот придвигает его ближе, а сам отодвигается на край диванчика.

— Юна, Вы можете сесть рядом? Будете комментировать вашу презентацию. Боюсь, я могу что-то не так понять. А мне нужна вся информация для принятия решения.

— Да, конечно.

Вспархиваю со своего места и сажусь рядом с Александром. У меня перехватывает дыхание. Какой-то терпкий, волнующий запах наполняет меня, и сладко кружится голова. Странные мысли посещают мою голову, настолько странные, что я не помню подобных мыслей ни разу в своей жизни — мне хочется повернуться к этому мрачному мужчине, обнять его, закрыть глаза и раствориться в этом пьянящем запахе…

— Юнис? С тобой норм?..

Видимо, я даже не поняла, что прикрыла глаза и погрузилась в свои странные мысли. Смотрю на Тишинского и возвращаюсь на землю.

— А?.. Да, норм… Задумалась…

— Юнис?

— Да, я зову Тихона Тишинским, он меня Юнис — так у нас с первого дня знакомства повелось.

— Я понял. Вернёмся к приюту. В чём вы видите особенность вашего приюта? В чём отличие от других?

Александр и не думал смотреть в ноут. Он повернулся ко мне и смотрел прямо в глаза. Его запах окутывал меня, его колено прикасалось к моему, а двигаться мне было уже некуда. Мы сидели так близко, что мне казалось это неприлично интимным, и почему-то мелькнула мысль, что Александр сделал это специально. Мелькнула, и тут же её накрыла другая — не обольщайся, детка, этот мужчина никогда не взглянет на такую, как ты, как на женщину! Просто диванчик короткий, и по-другому здесь не сядешь. А то, что он так пристально смотрит тебе в глаза, так это он просто внимательно слушает.

— Отличие? — я собралась с мыслями, которые вдруг разбежались в разные стороны, как перепуганные цыплята, и постаралась вспомнить все свои заготовленные фразы и интонации. — Цель приюта будет не столько собрать всех бездомных кошек и собак и дать им приют, а именно найти им хозяина, найти им тёплый дом и добрые руки. Понимаете, мы хотим не просто собирать брошенных животных и лечить. Наверное, мы даже иногда будем поступать несколько жестоко. Но всё-таки, мы считаем, так будет правильно. И для животных, и для людей. Помимо ветврачей в приюте будут работать зоопсихологи. Есть такие психологи для животных. По разным признакам они определяют, есть ли у животного отклонения или нет, и насколько это может быть опасным для человека и других животных. Если животное представляет даже малейшую опасность, его будут усыплять. Конечно же, все животные будут стерилизованы. Со всеми животными будет проводиться работа и обучение. Все котопёсики будут объединяться в группы согласно их характерам, темпераментам, размеру и содержаться в больших, просторных вольерах, где они смогут побегать и поиграть. У кошек будет что-то типа большого дома с индивидуальным местом-домиком для еды и отдыха.

Специалисты будут обучать каждое животное полезным командам. Для собак — «Принеси!», «Гулять!», «Ко мне!», «Место!», «Нельзя!», ну и так далее. А кошек будут приучать ходить на унитаз — как показывает практика, они очень быстро к этому приучаются. И даже смывают за собой! Собак тоже будем приучать к туалету. Мелких — к лоточку, а крупных возможно приучить ходить на унитаз. Это очень удобный для людей навык. Не нужно вставать очень рано, если питомец сможет сам сходить в туалет на унитаз. И не страшно оставить надолго дома, опять же. И вот уже обученное животное снимается в специальном ролике, ролики вирусятся в месседжерах, соцсетях, и так животные находят себе хозяев. Приют будет давать гарантию, что животное здорово, привито, стерилизовано, чипировано и обучено. За таких питомцев и деньги бы платили, я думаю, но всё же мы будем отдавать их бесплатно, принимая оплату только как благотворительность или собирая пожертвования через интернет — донаты на ютуб-канале, например.

Ещё у нас в планах сделать выездные бригады — ездить по деревням, по области, собирать брошенных животных, делать бесплатно стерилизацию. Ведь эти бесконтрольные случки и приводят к тому, что брошенные щенки и котята умирают мучительной смертью от голода, жажды, под колёсами машин. Есть ещё опасные бродячие стаи — это уже не домашние питомцы, относящиеся к человеку с доверием и любовью. Они уже дикие, голодные, ожесточённые звери. Они никогда уже не смогут доверять человеку и жить рядом с ним. Их психика уже изменена. Они уже хищники и готовы убивать. Их нужно усыплять. Как бы красивы и умны они не были. Ведь неизвестно, что в стае было с собакой. Если они уже нападали стаей на человека, на ребёнка — это отложилось в психике собаки, и никто не даст гарантии, что даже при самом хорошем уходе собака не повторит это вновь. Только усыпление.

— Юна, Вы понимаете, что заменяете нейтральным словом «усыпление» убийство животных? Странно слышать такие разумные, но достаточно жёсткие вещи от девушки со столь ангельски невинной внешностью.

— Я понимаю, что это убийство. Пусть гуманное, во сне, под наркозом, но убийство. А ещё я понимаю, чем меньше бродячих стай, тем меньше убитых, покалеченных и изувеченных детей — в основном такие стаи нападают именно на них. И на взрослых тоже, но детей страдает больше. И я очень тщательно изучила этот вопрос. Вы знаете, Александр, достаточно увидеть фото одного ребёнка с порванным собаками лицом, чтобы раз и навсегда сделать выбор — жить этим хищникам среди нас или жить здоровым детям.

Когда тигр попробует человечину, он становится людоедом, и уже не стоит вопроса — отстреливать его или нет. Брошенные людьми или выросшие на улице одичавшие собаки ничем не отличаются от любого дикого хищника — они также опасны, также жестоки, просто потому, что они уже дикие звери, а не домашние питомцы. А что касается усыпления животных с нездоровой психикой, то тут, в общем-то, те же аргументы — мы же будем нести ответственность за животное, которое забирают в семью. Если мы будем знать, что психика животного не в порядке, что оно может укусить человека, как мы можем закрыть на это глаза? Любой инцидент — и это будет и наша вина тоже.

Я и Тишинский — мы за то, чтобы стало меньше брошенных животных, но также и за то, чтобы было меньше трагедий, которые случаются из-за этих животных.

— Целиком с Вами согласен, Юна. Меня не нужно в этом убеждать — я Вашу точку зрения полностью разделяю. Просто меня немного удивило столь зрелое размышление для такой юной девушки.

Над проектом вы с Вашим другом уже думали? Может, есть какие-то пожелания, как это примерно будет выглядеть? Кстати, на план местности взглянуть возможно?

Я открыла в ноуте папку с документами на землю.

— Да, мы примерно представляем что-то типа большого круга. В центре — административное здание, склад, кормовой цех, операционная, и так далее. Дальше территория делится на сектора. В узкой части — закрытые тёплые вольеры — место для кормления и сна. Дальше из вольера-домика — выход в более широкую часть. Там тоже небольшой крытый вольер — погулять собакам в дождь и снег. Ещё дальше — совсем широкий и не закрытый сверху вольер — побегать от души. На всей территории вольеров мы хотели бы высадить деревья и быстрорастущие кустарники — для тени, ну, и для красоты.

— Я примерно понял, что вы имеете в виду. Давайте так. В любом случае, сперва нужен проект. Этим займутся мои проектировщики. По поводу денег… Сейчас я вам ничего не скажу. Мне нужно переговорить с нужными людьми, порешать этот вопрос. Нужна смета. Этим я тоже займусь. И ещё. Я бы хотел лично побывать на месте, посмотреть, что это из себя представляет. Как насчёт завтра? Кто-то из вас может со мной съездить?

— Я могу…, — я смотрела на Александра во все глаза — он всерьёз отнёсся к нашему приюту и готов был помочь, — Тишинский, ты как завтра?

— Могу. Во сколько?

Тишинский был на удивление немногословен сегодня. Сидел, надувшись как сыч, и сверкал глазами на Александра. Ничего не понимаю! Всё ведь получилось! Но что-то Тишинскому явно не нравится. Ладно, у нас сегодня ещё будет время с ним это обсудить.

— Значит, едем втроём. Хорошо. Куда за тобой заехать, Тихон?

— О, а, давайте, Александр, Вы заедете за мной, а Тихон просто сегодня у нас останется на ночь.

Александр как-то вдруг нахмурился, как будто даже разозлился на меня за что-то — заиграл желваками и опустил вниз голову. Потом посмотрел на меня прищуренным, каким-то пытливым взглядом. И тихо произнёс:

— Хорошо, Юна. Я заеду.

Я никак не могла понять, что не так. Но подумать об этом не успела. Александр встал из-за стола и, не глядя на меня больше, попрощался.

— Сейчас мне нужно идти. Дела. Увидимся завтра.

Он вложил в счёт деньги и стремительно вышел из кафе. Я смотрела ему вслед и ничего не могла понять — что случилось? Только что он приветливо общался, и вдруг его как будто подменили. Вдруг на ровном месте разозлился и снова стал мрачным и странным. Этот человек вообще психически стабилен? Или тут у нас биполярочка во всей красе? Да уж…

— А я говорил, что он на тебя запал, — хмуро пробурчал Тишинский и выдернул меня из моих мыслей.

— Что? Тишинский, чего ты выдумываешь? Да что с тобой, в самом деле? Ты же знаешь, я такие разговоры терпеть не могу — запал да не запал! Мне этого хватило в универе на переменах. Больше же никаких тем не существует — только «что купила» и «кто на кого запал»! Ну, ладно, девчонки! Ну, ты-то, Тишинский? Ты-то чего в эту тематику ударился?

— Юнис, да ты просто не видишь очевидного. Сама не понимаешь разве, почему он взялся нам помогать?

— Ой, всё, Тишинский! Я тебя как друга прошу — не развивай больше эту ненормальную тему. С чего вдруг он должен на меня запасть, как ты выражаешься? С чего вдруг? Да он таких, как я, может за один вечер КАМАЗ с прицепом насобирать. Такие, как он, западают совсем на других.

— На каких других, Юнис? Ты как вообще к себе относишься? Какой КАМАЗ? Ты себя, вообще, в зеркало видела?

— Вот как раз видела! Ничего такого, что может привлечь внимание такого дяденьки. Ни ног у меня от ушей, ни губ, как у утки, ни, извини, грудей с хорошую дыню — ещё и одеваюсь в «секондах», а не в Миланах. Как видишь, взгляду зацепиться не за что!

Тишинский так расхохотался, что я уже решила, что у него истерика случилась — ещё у одного биполярочка! Всхлипывая и вытирая выступившие от смеха слезы, Тишинский смотрел на меня и качал головой:

— Юнис, ты — уникальная девушка! Просто уникальная! И знаешь почему?

— Очень интересно, почему?

— Потому что ты сама не осознаешь, насколько ты уникальная!

— Приехали! Логика так и прёт из твоих выражений! Круг круглый, потому что он круглый!

— Юнис, я не психолог, но ты явно чего-то в этой жизни не понимаешь.

— В таком случае, это мне и не нужно. Всё, закрыли тему. И я тебя очень прошу, больше ни слова про «запал». Если это в самом деле так, то помогать он нам не будет. Вернее, может и будет, но очень недолго, пока не поймёт, что я совсем не героиня его романа. Поэтому я даже думать об этом не хочу. Мне всё-таки хочется верить, что он в самом деле хочет нам помочь, по своим внутренним убеждениям. Тогда у нашего приюта есть шанс появиться!

— Ну, что ж. Может, ты и права. Может, и правда — мне просто показалось. Поживём — увидим?

— Коне-ечно! Вот, снова вижу разумного Тишинского!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

АЛЕКСАНДР

— Понимаешь, Машунь, какая песня, я и сам себя понять не могу… Что мне эта девочка? Ведь в самом деле девочка, как пить дать! Ведь она с этим Тихоном, мать его, сто процентов даже не целовалась! Но меня всего переворачивает от того факта, что он будет сегодня до ночи сидеть рядом с ней за компом, да ещё и ночевать останется. Понятно, в соседней комнате, но что-то меня это совсем не успокаивает.

— Ты влюбился, Санечка! Это, конечно, что-то невозможное, но шалунишка-купидон добрался и до твоего каменного сердца. Приятно осознавать, что ты не безнадёжен, что ты способен влюбиться и любить искренне, как человек.

— Ты серьёзно так думаешь? Ты понимаешь, она же как цветок. Чистый, невинный цветок — нельзя рвать, можно только любоваться. Что я с ней делать буду? Я слишком испорченный товарищ, чтобы быть рядом с ней. У меня даже друзей нет, если честно. Только деловые партнёры.

— А я? А как же я? Разве я тебе не друг?

— Прости, Машунь… Ты действительно друг! Так откровенно, как с тобой, я ни с кем не разговаривал. Но у нас с тобой особые отношения, ты ж понимаешь. Взаимовыгодные, так сказать. Я пользуюсь твоим телом и плачу за это. Получается, ты-то, может, мне и друг, а я тебе? Один из клиентов?

— Может, и так. А может и нет. Да какая разница?

— Разница есть, конечно. Но не будем сейчас об этом. Может быть когда-нибудь мы это обсудим тоже.

— Обязательно. Так ты говоришь, не знаешь, что тебе с ней делать?

— Ты понимаешь, я видел её реакцию. Когда она села рядом, она на какой-то миг замерла — губу прикусила, румянец на щеках и даже глаза прикрыла. Я-то понимал, что с ней происходит — это желание. Но вряд ли она сама это понимала. И у меня смешанные чувства. Что мне делать-то с ней? Оставить её в покое и забыть? Уже вряд ли смогу. А быть с ней? Не представляю, как. Просто не могу представить. Все мои отношения с девушками обычно складываются элементарно. Я плачу деньги, они оказывают мне услуги. Большего мне и не надо. Но с ней всё иначе. Если бы она была обычной девушкой, всё было бы проще.

— Если бы она была обычной девушкой, не было бы вообще ничего. Ты бы не обратил на неё внимания. Её чистота как раз тебя и привлекла. Противоположное притягивает. Сможешь ли, захочешь ли себя поменять ради неё — вот в чём вопрос.

— Поменять себя? Легко сказать. Я даже понять не могу, чего я конкретно хочу.

— Обратись к психологу. Ну, это как с машиной. С ней какая-то поломка, сам ведь не полезешь, обратишься к специалисту. Так и с такими проблемами. Психологи как раз такие специалисты, которые и чувства по полочкам разложат, и объяснят, почему всё так и что теперь с этим делать. Кстати, может, слышал? Тут слушок идёт о каком-то модном психологе. Дорого стоит, и попасть к нему сложно. Сам выбирает клиентов и приглашает. Записаться можно на сайте. Могу дать ссылочку, если хочешь.

— Да, хрен с ним, давай. Мне тут друг детства тоже про этого психолога что-то затирал.

— А говоришь друзей нет!

— Ты ж понимаешь, друзья детства за редким исключением остаются друзьями во взрослой жизни. Случайно встретились. Моя фирма будет делать для него проект. Кстати, эта девушка — его сестра.

— Понятно. А вот ты сказал, что увидел её желание. А сам в этот момент что почувствовал?

— Я почувствовал, что если б не этот долбанный Тихон, мне было бы очень трудно удержаться и не притянуть её к себе.

— Ты хотел её в этот момент? Эрекция была?

— Я хотел её обнять. Ты знаешь, в моей башке сидит мысль, что хотеть её с моей стороны — слишком грязно, что ли. Она слишком чистая для меня. Такое чувство, что я не имею права касаться её ни руками своими, ни мыслями. Сложно всё это…

— Да уж! Тут действительно нужен психолог, не иначе.

— Да… Наверное… Думал, поговорю с тобой, и как-то смогу разобраться в своих мыслях. А получается, ещё больше запутался.

Машуня снимала в Питере шикарные апартаменты. Она перебралась в Питер примерно за полгода до меня. Познакомились мы с ней ещё в Москве. Она — одна из самых дорогих экскортниц. А так же элитная индивидуалка. А я, так уж получилось, её постоянный клиент. Хоть я и покупал шлюх, но только дорогих и знающих себе цену. Я получал от этих девушек всё, что только могло пожелать мое искушённое различными видами ласк тело. И никогда не парился вопросами этики и морали. Всегда казалось, мне этого достаточно, и никаких других отношений мне не нужно. Я не ухаживал за девушками и даже не знаю, как это делается. Не задавался вопросом, хорошо ли девушке со мной, получает ли она удовольствие — странно было бы думать о таких вещах, удовлетворяя потребности тела со шлюхой.

Юна… Она — полная противоположность всех тех девушек, с которыми я до сегодняшнего дня имел дело. Она настолько другая, что все мои разумные мысли совсем мне не помогают. Я просто реально не понимаю, что мне с ней делать. С ней и с моими невесть откуда взявшимися чувствами к ней…

Может, и правда, обратиться к этому модному психологу? Всегда считал их шарлатанами. Что-то типа гадалки. Смотрят на твои эмоции, расспрашивают обо всём, а потом тебе же рассказывают всё то, что услышали от тебя, изменив слегка формулировку. Вот, в общем-то, и вся их работа. Но попробовать-то можно! Мне в самом деле сейчас нужен кто-то, кто разложит все мои сумбурные мысли и чувства по полочкам и поможет понять — а что дальше?

Утром, как и договорились, я приехал за Юной и Тихоном к ней домой. Юна — тонкая, хрупкая и какая-то воздушная выпорхнула из ворот. Сегодня она была в джинсах и тонкой, в мелкий цветочек, футболке, такой тонкой, что ажур бюстгальтера отпечатывался сквозь ткань. И ведь она явно не понимала, насколько это сексуально и какое действие это производит на мужчин. Сегодня она ещё больше выглядела сущей девчонкой, разрывая мне мозг своим ажурным бюстгальтером, вот этими мило заспанными глазами и небрежной причёской, золотистым одуванчиком пристроившейся на её аккуратной головке.

Тихон, высокий русоволосый парень, простой и даже какой-то черезчур обычный, выглядел хмурым и явно был не очень рад меня видеть. И я прекрасно его понимаю. Это Мишель может думать, что Тихон с Юной просто друзья. Даже Юна, скорее всего, думает так же. Но Тихон-то вряд ли мечтает всю жизнь остаться рядом с Юной в качестве подружки, только мужского пола. Он просто ждёт удобного момента. Он также, как и я, понимает, что Юна слишком невинна и наивна во всём, что касается отношений мужчины и женщины. Или, возможно, уже делал попытки перевести отношения из дружеского русла в другое, более интимное… От мыслей об этом я стал выглядеть не менее хмуро, чем Тихон, и пожал его руку с мрачным видом. Он уверенно встретил мой взгляд, и, видимо, в этот момент мы оба с ясностью поняли — мы соперники. Соперники в борьбе за сердце Юны, этого ангела с глазами цвета неба. Ну, что ж, поборемся! Так даже интереснее. Наверное…

Деревенька утопала в зелени, но заезжать туда нужды у нас не было. Деревенька располагалась на одной стороне озера, а земля под приют находилась как раз на противоположной. Дорога расходилась на обе стороны — в деревню более ровная и наезженная, в нашу сторону — уже изрядно поросшая травой, но всё же сносная.

Дорога привела нас к небольшому живописному утёсу. С одного конца он круто обрывался в воду, с другого — полого и мягко спускался на небольшой песчаный пляж, как и полагается — со старой плакучей ивой и мелким кустарником. Солнце уже припекало, заливая светом ровную гладь озера, а вот здесь, под ивой, было темно и прохладно. И там явно жили налимы.

Юна с восторженной улыбкой скинула сандалии и босиком побежала на пригретый солнцем песок. Пока она изучала местную достопримечательность, мы с Тихоном расположились на самой высокой точке утёса. Я чувствовал, что Тихон хочет мне что-то сказать. И не ошибся.

Как только Юна спустилась вниз и не могла уже нас услышать, Тихон повернулся ко мне — всё такой же мрачный и нахмуренный, каким он садился ко мне в машину.

— Вы всё это из-за Юны, да?

— Что — всё? — я не смотрел на него. И я прекрасно понял его вопрос.

— Вы помогаете нам, потому что…

— Потому что, что?

— Она Вам нравится.

— Это плохо?

— Она не нужна Вам всерьёз. Вы же сами это знаете!

— А если не знаю?

— Мы с Юной пять лет дружим. Я знаю про неё всё! Она доверяет мне. У нас с ней…

— Что у вас с ней? — я понимаю, что уже за эти слова я готов его придушить. Мой тихий голос звенит угрожающими нотками, и Тихон моментально это считывает.

— У нас могло быть будущее…, — уже менее уверенно произносит он.

— Тебе не хватило пяти лет, чтобы понять?

— Понять?..

— Она всегда будет воспринимать тебя только как друга. Иначе бы вы давно уже были любовниками.

— А может мы уже!.. — теперь этот парень смотрит на меня явно с вызовом и явно нарываясь на конфликт.

— Уверен? — хриплю я, сжимая от нахлынувшей злости зубы.

Тихон сразу же сдаёт. Опускает взгляд и уже тихо, без вызова и несколько обречённо произносит:

— Просто Юнис… Она не такая, как все… Ей нужно время.

— То есть, ты думаешь, что однажды она заметит, что ты рядом и можешь быть не просто другом?

— Да, я так думаю. Во всяком случае, надеюсь. Я не понимаю, зачем Вам она… Вы можете себе каких угодно найти. Оставьте Юнис.

— Я подумаю. Но пока я думаю, мне бы не хотелось узнать, что ты решил перейти мне дорогу.

Тихон вскинулся и хотел уже что-то мне ответить, но не успел — на утёс вспорхнула светящаяся улыбкой Юна. Девчонка, сущая девчонка! Может, и прав Тихон? Ну, какие этой девочке ещё отношения, кроме дружеских? И может не прав я, что лезу к ним? Что вообще думаю об этой девочке? Что я ей могу дать? И подходит ли ей это?

Оставляю их на утёсе и иду в машину. Определённо, я не решу сам эту задачу. Как там сказала Машуня? Доверь эту проблему специалисту? Наверное, я всё-таки найду этого модного психолога…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ЮНА

— Тишинский! Я тебе чего расскажу, ты не поверишь! Вот ты наговаривал на человека, а он нам так помогает, как настоящий Дедушка Мороз!

— Может, ты просто в него влюбилась? Последние дни я только и слышу, какой он замечательный…

— Тишинский, ты чего? Я пытаюсь с тобой радостной новостью поделиться, а ты даже не хочешь выслушать! Чего ты опять выдумал? Тебя что — заклинило на этой почве? То Александр на меня запал, а теперь, получается, я в него влюбилась? Почему ты просто не можешь вместе со мной порадоваться?

— Я радуюсь. Так что там случилось нового?

— Нет! Вот теперь ни за что не расскажу! До скольки ты сегодня работаешь? Сможешь приехать?

— Я завтра в ночь. Сегодня отдыхаю. Могу приехать, но оставаться не буду.

— Ну, хорошо. Приезжай, я тебе такую новость расскажу, ты ещё сам скажешь, что Александр — просто чудо чудесное!

— Именно так и скажу.

— Да ну тебя, Тишинский! Всё, я тебя жду!

Никак не могу понять, что с человеком происходит. Что его на этой теме так заклинило? Может, ему просто нужно девушку найти? А как же он её найдёт? То работа, то он у меня просиживает, то мы по приюту решаем какие-то дела. Нужно мне пореже его дёргать. У него же и свои личные дела могут быть, а я дёргаю его по всякому пустяку.

Мне стало неудобно перед Тишинским. А с другой стороны, он же сам меня к этому приучил. Я привыкла, что он всегда рядом. Нужна помощь — поможет, нужен совет — подскажет. А теперь, наверное, ему неудобно мне сказать, что у него и личная жизнь должна быть. Вот заведёт себе девушку, и совсем ему будет не до меня. Жаль! Я буду скучать по нему! Но что делать? Рано или поздно девушка ведь у него всё равно появится, так что надо заранее как-то к этому готовиться.

Тишинский появился через пару часов. Раньше он обычно оставался у нас на ночёвку. Мы кинчик какой-нибудь смотрели, в ютубе висли безбожно, обсуждали чего-нибудь. Вместе придумывали эту идею с приютом. А вот в последнее время он не остаётся у меня — теперь у него вечно дела какие-нибудь, работа. Кажется, последний раз он ночевал у меня тогда, когда мы с Александром на озеро ездили, на место нашего приюта.

Может, мне показалось, но Тишинский с того дня совсем Александра невзлюбил. Наверное, у них несовместимость какая-нибудь. Бывает же так, что люди друг друга не выносят вот просто на ровном месте — запах не тот или ещё что-нибудь.

Но всё равно, мне казалось, Тишинский должен был чувствовать хоть какую-нибудь благодарность к этому человеку. Ведь он столько сделал! Такой проект отличный сделало его бюро! И денег он нашёл. Даже строительство уже началось. И вот теперь эта новость, что мне Мишель сообщил. И снова Александр помог!

А, может быть, это просто зависть у Тишинского? Зависть к деньгам, к возможностям Александра? И я ещё масла в огонь подливаю — всё время расписываю, какой Александр молодец! То он это сделал, то он то сделал! Наверное, это задевает чувство собственного достоинства Тишинского, вот он и злится. И выдумывает разные небылицы — то Александр на меня запал, а теперь вот я в него влюбилась. Тишинский ведь знает, что эта тема меня очень раздражает, вот, видимо, со злости и говорит всю эту ерунду.

Наверное, всё же, надо поменьше восхищаться Александром при Тишинском. Вот и сегодня надо немножко иначе преподнести новость.

— Чем же на этот раз отличился этот Дед Мороз? Теряюсь в догадках.

— Ты знаешь, я не так выразилась, наверное, и преувеличила его роль в этой истории.

— Вот как? Всё чудесатее и чудесатее! Так что там всё-таки случилось?

— У нас будет субарендатор!

— Это как? Часть приюта будет принадлежать другому человеку? И этот человек — Александр, верно?

— Вот и неверно! Это мой брат Мишель! Он хочет построить дом отдыха на берегу нашего озера. В озеро запустят разных рыб. Там будет платная рыбалка и всё такое. Вообще, идея такая интересная! Смотри, будет несколько маленьких домиков и один большой с камином, большой парной с вениками и бассейном. Можно комнату снять в доме, а можно домик. В каждом домике — сауна. Озеро почистят — специальную установку привезут и водолазов ещё! Заселят улиток специальных и водоросли, которые очищают воду. Вот. И будут разные соревнования проводить постоянно на вылов рыбы. Снасти, лодки — всё будет включаться в стоимость путёвки.

А ещё специальная комната будет для детей игровая — батуты там разные, горки, качели, игровые автоматы — и тоже будет бесплатно. Достаточно будет оплатить пребывание, и будет всё включено, кроме бара. Питание тоже будет включено. Брат хочет сделать прямо крутой дом отдыха!

Но и это ещё не всё! Мишель хочет нанять тебя пиар-менеджером. Ну, а заодно ты и наш приют пиарить будешь!

— Далеко идущие планы. Это ж всё очень нескоро.

— А вот и не планы! Уже проект готов, Мишель бегает разные бумаги оформляет. Стройка начнётся совсем скоро. Конечно, наш приют проще построить, мы быстрее запустимся. Но! Субаренду Мишель начнёт нам платить как только мы заключим договор, а это уже на днях! И, получается, это уже наши, заработанные деньги! И постоянный доход! Если не будет пожертвований, нам будет чем кормить животных.

— Да, действительно, вот это правда здорово! Только я так и не понял, почему во всей этой истории Дед Морозом стал Александр.

— Ну, понимаешь… Я когда это всё узнала, так обрадовалась и, не думая, все лавры ему приписала. Просто брат его нанял сделать проект отеля, а Александр предложил ему вот такую необычную идею. Рассказал ему, как и что можно сделать, и брат согласился. Он, получается, всё-таки помог нам. Брат хотел отель где-нибудь в Сочи, в Анапе строить. А тут и рядом, и идея классная, и нам помощь!

— Понятно. Значит, Дед Мороз всё же не он, а твой брат.

— Ну, пусть так! Какая нам с тобой разница? Лишь бы наше дело двигалось в нужном направлении!

— Ну, да. Согласен.

Казалось — наш с Тишинским приют, дом отдыха брата — всё это вещи ещё очень далёкие. Но время пролетает не просто быстро — стремительно и незаметно.

Теперь я почти всё время проводила на стройке, пытаясь то помогать, то руководить. Иногда приезжал Александр, спрашивал, как идут дела, подолгу разговаривал с прорабом строителей — это он его нашёл и нанял — и уезжал. И каждый раз он оставлял меня в странных ощущениях — стоило ему подойти ближе, так, что я чувствовала его тепло и запах, и моё тело как-то совершенно странно реагировало — мне хотелось закрыть глаза и раствориться в этом запахе… И ещё чего-то хотелось, чего я даже понять не могла. А когда он уезжал, оставалось какое-то тоскливое чувство потери…

Но тут же находились различные дела, и забывалось. И всё же я понимала, что жду его приезда. Жду и сама каждый раз непроизвольно подхожу ближе, ожидая уже привычных, каких-то томительно приятных ощущений.

Раньше я бы всё это обсудила с Тишинским, а теперь… Теперь я заранее знаю, что он мне скажет — ты на него запала. По его мнению, это бы сразу всё объяснило. А у меня вот совершенно другие мысли на этот счёт. Мне всё же кажется, что всему виной этот запах, парфюм Александра. Наверное, он с какими-нибудь феромонами, которые на меня так влияют. Точно! Надо просто попросить его сменить парфюм. И всё встанет на свои места. Обязательно скажу ему при следующей встрече.

Сегодня наконец-то приехал Тишинский. Он редко бывает на стройке — у него работа, да и ехать сюда ему приходится с двумя пересадками.

Побродив по стройке, порадовавшись столь быстрому продвижению работ, мы отправляемся с Тишинским на озеро. На мой любимый пляжик со спасительной тенью под ивой. Брат специально для меня привёз и поставил сюда качель с мягким диванчиком вместо сиденья. Я там вечерую обычно, залипнув в телефоне, жду, когда Мишель разберётся со своей стройкой, и мы поедем домой.

Диванчик большой, и Тишинский свободно помещается рядом со мной. Он сегодня какой-то совершенно задумчивый и… странно нарядный. Совсем не для стройки одетый. Брюки, стильная рубашка, начищенные чёрные туфли — вылитый представитель религиозной секты с брошюрками! Не хватает сумки с цветными брошюрками.

— Так что всё-таки случилось, Тишинский? Ты у кого-то на свадьбе гулял? Чего ты такой нарядный сегодня?

— Может быть, я хочу тебе понравится! — он с мягкой улыбкой смотрит на меня, а я не могу удержаться от смеха.

— Тишинский! Ты мне и без всяких модных рубашек нравишься! Ты же знаешь, как я отношусь ко всяким этим увлечениям шмутками.

— Юнис, ты меня не поняла, — Тишинский смотрит на меня как-то странно, непонятно. — Я хочу тебе по-другому понравится.

— Тишинский, ты чего? Ты не заболел?

— Я хочу, чтоб… ты стала моей девушкой. — Тишинский смотрел на меня с такой мольбой, что всё веселье с меня слетело в одночасье.

— Но… как? Ты мне друг, Тишинский… Ты хочешь отношений?

— Да, Юнис, я хочу отношений.

— Тишинский… но ведь для этого я должна тебя любить… Не как друга…

— Юнис, это же не всегда так. Просто дай нам шанс! Может быть ты полюбишь меня позже! Между нами же ничего такого не было, ты не можешь знать, понравится тебе или нет, полюбишь ты меня после этого или нет…

— Ты сейчас говоришь о сексе, правильно?

— Не обязательно же сразу секс… Это ведь могут быть объятия… поцелуи…

— Могут быть… Но ведь я тоже должна этого хотеть?

— Юнис… так бывает… Надо сначала попробовать, чтобы понять, хочешь ты этого или нет… Нравится или нет…

— Предлагаешь попробовать? Сейчас?

Тишинский смотрит на меня каким-то замутненным взглядом, как кролик на удава, и медленно кивает.

— Хорошо. Давай попробуем.

— Отношения?

— Для начала поцелуй и объятия. И ты дашь мне слово.

— Всё, что хочешь!

— Если я не почувствую волшебства… Если я не почувствую, что мне это страшно нравится и я жажду продолжения, то ты не будешь настаивать, не обидишься, и мы по-прежнему останемся друзьями. Обещаешь?

— Обещаю… Я могу тебя поцеловать?

— А тебе правда этого хочется? Или ты тоже хочешь проверить, понравится тебе это или нет?

Тишинский смущенно улыбается.

— Юнис, ты самая необычная девушка в мире…

Я хотела что-то ответить, но Тишинский обнял меня и притянул мою голову к себе. Глаза закрылись сами собой. Я почувствовала на своих губах его мягкие губы. Сначала он ласкал мои губы, а я искренне ждала, что сейчас меня накроет каким-то блаженством… Потом я почувствовала у себя во рту язык Тишинского, и больше ничего. Я судорожно пыталась понять, что же я чувствую? Нравится мне это? Не понятно… Хочу я продолжения? Не очень…

Я мягко отстранилась.

— Прости, Тишинский… Чуда не случилось… Наверное, я так и не доросла до взрослых отношений. Только не обижайся и, пожалуйста, останься мне другом…

— Юнис… Может, ещё раз?

Тишинский тяжело дышал, глаза его стали тёмными, а голос хриплым и дрожащим. Он определённо сам на себя был не похож. Он снова потянулся ко мне, при этом положив руку мне на грудь. Вот это мне не понравилось ещё больше и даже как-то оскорбило. Я отстранилась, убрала руку Тишинского и ушла, оставив его одного — подумать, где он был не прав.

Этот вечер не переставал преподносить сюрпризы. На этот раз меня ожидал приятный. На вотсап пришло сообщение от Александра. Оказывается, он был сегодня на стройке и привёз какую-то специальную установку для подачи корма животным. Фото установки и ссылка на сайт какой-то фирмы, изготовившей её, тоже были в сообщении.

Я зашла на сайт и просто выпала в осадок, обнаружив цену установки. Конечно, она была супер-пупер крутая, итальянская, и цена соответствовала. Это был какой-то поистине королевский подарок, но делиться новостью с Тишинским уже не хотелось. Что-то мне подсказывало, что он был не прав сегодня и должен извиниться.

Чувство благодарности переполняло меня, и я решила набрать Александра, поблагодарить и выразить свою признательность.

Трубку он поднял практически сразу, как будто ждал звонка.

— Добрый вечер, Юна! — его хрипловатый голос в трубке звучал как-то особенно тепло.

— Добрый… Я хотела Вас поблагодарить… Вы и так много делаете, теперь ещё это… А мы Вас даже отблагодарить никак не можем… Может, мы могли бы быть Вам тоже чем-то полезны? Хоть самую малость?

— У меня будет к Вам одна просьба. Не к вам с Тихоном, а к Вам лично, Юна.

— О! Конечно! Всё, что смогу!

— Это не сложно. Меня пригласили на встречу одноклассников. Все придут с женами-мужьями. Не хочу лишних приставаний, разговоров и вопросов. Не могли бы Вы сыграть роль моей девушки?

— Я? Вашей девушки? Но я же…

— Что не так?

— Я же Вам… совсем не подхожу… Наверное, никто не поверит, что у такого, как Вы, такая девушка…

— Юна, я не понимаю, что Вы хотите сказать. Вы говорите о разнице в возрасте? Или о чём?

— Ну, Вы же… такой стильный…

— Вы так вежливо отказываете мне?

— О, нет! Я согласна! Но я не понимаю. Вдруг у меня спросят, как мы познакомились, и всё такое. Что говорить?

— Говорите, как и было, зачем придумывать лишнее. Встретились в кабинете у брата, и я был сражён Вашей красотой, влюбился как мальчишка. После этого мы не расставались ни на минуту, и всё в таком духе.

— А разве было так?

— Представим, что так.

— Хорошо. Я поняла. А когда?

— Завтра вечером я заеду за Вами. Потом, когда вечер окончится, доставлю Вас в целости и сохранности до дверей дома. Есть какие-то вопросы, пожелания?

— Да, одно. Вы можете сменить парфюм?

— Что? Парфюм? С ним что-то не так?

— Не с ним… Со мной… Я как-то странно на него реагирую…

— Хорошо, Юна. Как скажете. Будет другой парфюм, не такой острый. Наверное, Вы просто восприимчивы к запахам. И ещё один момент — я буду Вас обнимать. Вас это не смутит? Будет странно, если мы будем всё время находится на пионерском расстоянии. И нам придётся перейти на «ты». Вы могли бы называть меня просто Сашей?

— Да, конечно… Я постараюсь вести себя как можно естественнее… С другим парфюмом, думаю, получится…

— Кстати, что с ним не так, с этим парфюмом? Вас от него тошнит? Или просто раздражает?

— Нет-нет… не могу объяснить… Просто, какие-то странные ощущения… и голова кружится…

— Я понял. До завтра, Юна. Парфюм, значит…

Странно окончив прощание, Александр отключился.

А я не знала, что думать. Саша… Ни разу я не называла его так даже в мыслях. Саша… И он будет меня обнимать… Но будет же другой парфюм, и я уже не буду чувствовать эту странную слабость… Наверное…

Ох… Теперь мне нужно платье! У меня ж вся одежда никак не соответствует ресторанным посиделкам! Ну, что ж, придётся и мне заняться так любимыми многими женщинами примерками в модных магазинах. Боюсь, мой любимый «секонд» не обеспечит меня соответствующим моменту платьем. Не может девушка Александра выглядеть как анимэшный подросток, я срочно должна стать леди во всех смыслах этого слова!

ГЛАВА ПЯТАЯ

АЛЕКСАНДР

Эта девочка — просто космос! Та дама, что вышла из ворот её дома, не могла быть Юной! Просто не могла!

Если бы не её характерные золотистые прядки и огромные голубые глаза, я бы её не узнал! Макияж, офигенное темно-бордовое сексуальное платье на тонких бретельках, которые вызывали только одно желание — спустить их с плеч, классические чёрные туфли на шпильке, маленькая сумочка-клатч — это была не Юна! Это была неотразимая, сексуальная фея!

— Сказать, что я сражён, Юна, ничего не сказать! Твоё платье — просто шедевр! Потренируемся говорить на «ты»?

— Давайте… Ой, то есть, давай… Саша.

Я громко сглотнул. Я не мог на неё смотреть. Она вызывала сейчас только одно желание — увезти её домой и всю ночь заниматься с ней любовью. Но… Но сколько бы косметики она не нанесла, какое бы платье не надела, она по-прежнему оставалась той самой Юной — невинной и наивной девочкой… Не верится, что Тихон продвинулся вчера дальше поцелуев.

Так уж получилось, что вчера я привёз эту чёртову установку и, не найдя Юну, пошёл искать её на озеро — обычно она там дожидалась Мишеля. Хотел рассказать об установке, а заодно подвезти её до дома. Не дойдя до утёса, я услышал голос Тихона. И Юны. Неслышно подойдя ближе, присел на траву. Меня не было видно, пляж находился внизу. Зато я прекрасно всё слышал. Я решил послушать их разговор — понять, в каких они всё-таки отношениях.

Несколько раз я хотел встать и грубо вмешаться, кулаки чесались объяснить Тихону, что он нарушил условия — ведь я предупредил, что лучше не переходить мне дорогу.

Когда Юна согласилась на поцелуй, я обессиленно закрыл глаза. Не имею я права вмешиваться. Это её выбор. А я… Да я даже не знаю, что я хочу от неё. Да, она меня волнует, я хочу её видеть и скучаю по ней. Но хочу ли я её как женщину? Смогу ли я быть с ней и не принести вреда? Вряд ли. Я привык к другого типа женщинам. О чувствах которых обычно не думают. А с Юной так нельзя. Она настолько другая, что я даже думать не могу о ней в этом ключе. Поэтому только скучаю и хочу видеть, хоть иногда. А Тихон… Может быть он и прав! Может, как раз он ей подходит больше, и у них есть будущее. А моё будущее — Машуня и такие как Машуня. Слишком чистая для меня Юна, а я для неё — слишком грязный, испорченный, неправильный…

Сейчас она выглядела сексуально, но только внешне — её фигура в этом обтягивающем что нужно улётном платье, её детски припухлые губки, ставшие такими манящими от розового блеска на них, её стройные ножки на шпильке — всё это дразнило и притягивало. Но стоит взглянуть ей в глаза, и сразу понимаешь, что всё это — обман, и на самом деле — она невинная маленькая девочка.

Юна выглядела несколько растерянно. Было видно, что ей некомфортно в таком наряде, непривычно. Помимо клатча в руках она держала ещё коротенький пиджак того же цвета, что и платье.

— Вот, никак не могу решить, надевать или не нужно. Как лучше?

— Лучше? Конечно, лучше так. Вам… Тебе нечего скрывать.

Открываю ей дверцу машины, помогая сесть. Её маленькая теплая ручка буквально тонет в моей, и снова я громко сглатываю, пытаясь подавить свои чувства.

Сажусь за руль и улыбаюсь замершей Юне. Она явно не в своей тарелке и страшно волнуется.

— Юна, всё в порядке, правда. Не паникуй. Ты прекрасно выглядишь.

— Я боюсь сказать что-нибудь не то и подвести… тебя… Саша…

— Юна, что бы ты там ни сказала, что бы ни сделала — ты не сможешь меня подвести. Просто там будет несколько особ, которые, узнав, что я не женат, сразу открывают охоту, и вечер перестаёт быть приятным. Мои одноклассники — люди состоятельные. На этой встрече я надеюсь найти клиентов. А когда начинаются бесконечные — «пойдём потанцуем» — все деловые разговоры заканчиваются. Ты будешь как раз моим спасением от этих хищниц.

— Хорошо. А если моё присутствие их не остановит?

— Будем действовать по обстоятельствам, хорошо? Зачем придумывать проблемы заранее? Просто они должны почувствовать, что у нас всё хорошо. Когда я буду тебя обнимать или позволю небольшой, демонстративный поцелуй, не пугайся, пожалуйста. Просто сыграй влюбленную в меня по уши девушку. Когда-нибудь играла в театре? В школе, может быть?

— В детском саду играла снежинку. Считается?

— Ну, вот, раз шутишь, значит, уже не волнуешься?

— Почти. Алек… Саша, я правда постараюсь.

В ресторане было уже полно народу. Мы с Юной приехали одни из последних. Одноклассницы, как всегда, встретили меня шумно и увлечённо, каждая считала своим долгом подставить щёку для поцелуя. Пришлось их сразу ставить на место, а то они всем скопом сделали вид, что не заметили рядом со мной Юну.

— Дамы, познакомьтесь. Моя любимая девушка, скажу больше, моя невеста — Юна!

— Грановский! Да неужели?! — полетело со всех сторон, — Вот так номер! Ребята, Грановский женится! А мы думали, это твоя дочь! Что-то слишком юная невеста у тебя, Граник!

Обнимаю за талию притихшую Юну и негромко говорю, наклонившись ближе.

— Не бойся их. Они тётки шумные, но не злые. Сейчас немножко потрещат, и найдут новую тему. Пойдём к столу, я познакомлю тебя с мужской частью моего класса.

Подходим к столу, и я сразу вижу моего школьного врага — Колю Цепина. Цепа сел почти сразу же после школы. Сел надолго. Убийство с отягчающими в составе группы. В школе, в младших классах, он меня гонял, дразнил «директорским сынком» и отбирал мелочь. После 4-го класса оказалось, что я за лето вырос, а он — нет. Он снова попытался меня ударить, но я дал сдачи, да так, что сломал ему нос. Больше он ко мне не лез, но вплоть до выпускного мы были в контрах. И глядя на его отвратительную, всю в ранних морщинах, со впалыми щеками и запущенными жёлтыми зубами, физиономию, я вижу, что чувства друг к другу у нас взаимны. Он смотрит на меня с нескрываемой злобой и неприязнью, я на него взглянул лишь мельком, и тоже не смог скрыть ни презрения, ни недовольства, что вижу его здесь.

Я представил Юну парням. Все потянулись целовать даме ручку, туда же полез и Цепа, но я, как бы невзначай, отодвинул его, сделав вид, что не заметил этого. Цепа скривился, цвиркнув золотой фиксой. Мерзким, скрипучим голосом чуть слышно произнёс:

— Не нра-авлюсь я тебе, Граник. Но ты не быкуй! Я, может, на зоне только и мечтал такой цыпушке ручку облобызать.

— Перетопчешься, Цепа. Увижу рядом с ней, сломаю тебе не только нос.

— Больно ты грозный, Граник. Смотри, не пришлось бы пожалеть.

— Ты меня услышал.

Настроение упало на ноль. Для меня в жизни не было человека хуже, чем Цепа. Как он вообще посмел прийти на встречу? Интересно, кто его пригласил?

Постепенно инцидент с Цепой забылся. Я пообщался с нужными людьми, закинул несколько удочек — у кого-то намечалось строительство дома, у кого-то — отеля. Мои клиенты. Зашёл разговор и про Цепу. Всем было видеть его неприятно. Он был здесь явно не в тему, сам это понимал, и всё равно заявился.

— Кто его позвал?

— Скорее всего, Сева. Посмотри, как она вокруг него вьётся.

— Севастьянова? Так она ж, вроде, замужем? В том году с мужем приходила. Нормальный же чел. Чего-то в этом году одна.

— Этот нормальный чел оказался из той же оперы, что и Цепа. Вор в законе. Очередную путёвку получил. Ломбарды они вместе с группой товарищей грабили.

— Ну, если прям вор, да ещё и в законе, с Цепы за Севу и спросить могут. Да, в общем, это и не наше дело.

Пока мы с парнями обсасывали Севу с Цепой, Юна ушла в дамскую — припудрить носик. Я подумал, на этом можно и закончить вечер школьных воспоминаний, и пошёл подождать Юну к уборной. Там, напротив, у стены, предупредительно стояли пуфики. И в очередной раз подслушал крайне заинтересовавший меня разговор.

— Ну, всё-таки, какой он, а? Чего тебе, жалко рассказать, что ли? Всегда на него смотрела и облизывалась, — сложно было не узнать прокуренный голос Севы.

— Зря Вы думаете, Светлана, что я буду делиться с Вами такими подробностями, — это была Юна, и мне захотелось послушать продолжение.

— А нет никаких подробностей, детка! Их просто нет! Вы ж не спали — мне ты можешь не втирать эту дичь. У тебя вообще вид девственницы, голого мужика видевшей только на картинке. И как он только на тебя повёлся! Все знают, каких женщин он любит.

— Каких? Таких, как Вы? — тихо спросила Юна, и я ясно представил её большие, почти синие сейчас глаза, полные незаслуженной обиды.

— Да, детка, ему нравятся такие, как я — зрелые и умелые. Поэтому вы до сих пор и не переспали. Он просто не знает, что с тобой делать.

Больше я слышать это не мог. Я отошёл к бару и позвонил Юне, прервав эту милую беседу. Что ещё Сева наговорит Юне? Она и так сказала уже слишком много. Я злился и в то же время понимал — права Сева, права — я в самом деле не знаю, что делать с Юной именно потому, что она невинная, неопытная девственница.

Юна взяла трубку.

— Юна, мы можем уже поехать домой.

— Хорошо. Иду. — голос её звучал напряжённо, немножко даже вибрировал.

Я решил, что нужно её немного успокоить, ведь это я привёл её сюда, в общество Цепы и Севы, я в ответе за всё, что сейчас с ней происходит.

Взяв бокал шампанского, иду навстречу Юне. Она берёт бокал почти не глядя и залпом осушает его. Это был её первый бокал за весь вечер, она вместо вина всё это время пила гранатовый сок.

Бокал мы вернули проходящему мимо официанту, и я потянул Юну во внутренний дворик — успокоить, поговорить, объяснить, что не стоит обращать внимания, на таких, как Сева. Ни сейчас, и никогда. Они того не стоят.

Во дворике ресторана была устроена беседка среди вьющихся растений, цветов, и даже маленький фонтанчик присутствовал. Главное, здесь было гораздо тише. Был приятный полумрак, располагающий к откровенности и интимным разговорам. Я усадил Юну на диванчик, а сам присел рядом на корточки, взяв её ладошки в свои. Она смотрела на меня, немного нахмурившись.

— Юна… Что-то случилось?…

— Светлана… Она всё поняла… Наверное, я подвела Вас… Она сказала, что мы даже не целовались, и это очень заметно…

Ничего не могу с собой поделать. Наверное, атмосфера дворика и зовущие глаза Юны снесли мне башню. Я поднимаюсь и притягиваю Юну к себе.

— Это можно исправить…

Я приникаю к её губам — легко, чуть касаясь — и она со стоном прижимается ко мне, унося мой мозг куда-то во Вселённую… Ничего серьёзного — я только ласкаю её губы, мне страшно идти дальше и проникнуть языком. Я уже чувствую, что со мной будет — я потеряю контроль и уложу Юну здесь прямо на пол.

Юна тихо постанывает, требовательно сгребая мою рубашку. Не помня себя, я опускаю руку ей на попку и с силой прижимаю её к своему вздыбившимуся члену. Я уже сам готов стонать и дышу как долбаный паровоз. Юна с тихим стоном принимает эту грубую ласку и, прикусив губу, бесстыдно изгибает свою изумительную шею мне навстречу… Впиваюсь в эту нежность разящими поцелуями, слегка прикусывая кожу… Юна издаёт столь сладкий стон, что у меня темнеет в глазах… Отстраняюсь от неё… Меня трясёт так, что кажется вибрирует весь воздух вокруг… Юна поднимает на меня помутневший от страсти взгляд, мало что, видимо, соображая в этот момент… Я снова беру её за руку и разворачиваю к себе спиной, обнимаю, пытаясь успокоить и себя, и её…

— Почему? — чуть слышно шепчет Юна.