Бесплатный фрагмент - Ангел-хранитель упал

Один день из жизни Семёна Палыча

Яичница уютно скворчала на толстой чугунной сковородке. Розовые пластинки сала аккуратно устроились на тарелке рядом с веточками зеленого лука. Квадраты черного, ароматно пахнущего хлеба, гордо выстроили небольшую башенку в плетеной корзинке на краю стола.

— Семён, садись, — бабушка ловко разложила яичницу по тарелкам. — Будем завтракать.

Сёма придвинул табуретку поближе к столу и, пыхтя, взобрался на нее.

— Умывался? — строго спросила бабушка.

Внук молча протянул розовые ладошки и открыл рот, в котором белели молочные зубы.

— Ба, — он принялся ковырять вилкой желток. — А у меня вчера еще один зуб вылез.

— Да ты что! — бабушка склонилась над ним. — Покажи.

Сёма охотно ткнул пальцем в маленький бугорок.

— А где мама с папой?

— В командировку уехали, будь она неладна, — вздохнула бабушка. — Так что мы с тобой одни на хозяйстве остались.

— Ничего, — Сёма набил рот яичницей, поэтому прозвучало «нифэво». — Управимся как-нибудь.

Утро деловой части Сёминого дня началось с обхода территории. Первым делом следовало удостовериться в неприкосновенности «секрета». Осторожно оглянувшись по сторонам, Сёма завернул за папину мастерскую и присел на корточки. Следов проникновения не было, только рядом с притоптанным пятачком земли деловито копошился какой-то жук.

— А ну, давай, — Сёма боязливо взял его двумя пальцами за бока. — Иди отсюда. Ищи себе другое место, — и разжал пальцы.

Жук, обиженно жужжа, улетел.

— Эй, Сэм!

Сёма вскинулся навстречу голосу.

— Это я, Серж, — голос глухо шел из-под соседского забора.

«Интересно, заметил или нет?» — подумал Семён.

— Серж? — Сёма на четвереньках подполз ближе. — Это ты?

— Я, я, — раздраженно пробурчал тот. — А кто же еще?

— Ты меня видишь? — Осторожно поинтересовался Сёма.

— Нет, только слышу, — ответил Серж. — А что?

— Да так, ничего, — Семён встал, отряхнув коленки. — Придешь играть?

— А у тебя кто?

— Бабушка, — Сёма прижал губы к горячему забору, получилось «ббушга».

«Здорово было бы зимой, когда холодно, прижаться к забору и греться», — подумал он.

— Ррэдытыли уыхыли.

— Что? — Серж стукнул ногой в свою сторону забора. — Не понял.

— Я говорю, родители уехали, — Сёма оторвался от теплой поверхности. — В командировку.

Первым делом, когда пришел Серж, они взялись за рытье траншеи «под кабель» — как называл ее папа. Бабушка называла траншею иначе — «стройка века». Недолго поспорив между собой, какое название красивее, ребята взялись за лопаты. Посопев в два носа несколько минут, оба уселись прямо на свежевскопанную землю.

— Как-то трудно идет, — вздохнул Серж.

— Да, тяжеловато, — согласился Сёма.

— Сэм, — Серж сдул со лба рыжую челку. — А, может, наши совочки только для песочницы годятся, а не для такой стройки?

— Наверное, — протянул Семён. — Пошли лучше чай пить с плюшками.

— Пошли, — Серж уже выбирался из траншеи, пачкая ладошки в глине.

Бабушка, увидев горе-строителей, молча показала на дверь ванной.

Наскоро умывшись, оба заняли места за столом.

— Корми, бабаня, работяг, — Сёма придвинул к себе чашку с ароматным чаем.

— Семён! — бабушка всплеснула руками. — Откуда это?

— Это из сериала, — пояснил Серж. — Про ментов.

— Сережа, — она присела на стул. — Скажи, а почему тебя все называют Серж?

— Это все папа, — Серж запихнул остатки булочки в рот. — Он говорит, что в этой стране нам делать нечего и все время собирается эгнорировать.

— Может, эмигрировать? — предположила бабушка.

— Вот-вот, — Серж интеллигентно отхлебнул чай. — А куда, никак не решит, то ли во Францию, то ли в Англию. — Поэтому и называет меня Сержем, чтобы привыкал.

— А Сёму ты зовешь Сэмом, чтобы в случае вашего отъезда в Англию, привыкал он? — предположила бабушка.

— Ну, да, — уверенно отставил пустую чашку Серж. — Вдруг вы тоже соберетесь. Ладно, мне пора. Сейчас репетитор придет по французскому.

— Орэвуар, Серж, — кивнула ему бабушка.

— Бабуль, — спросил Сёма, когда они остались одни. — На речку пойдем?

— Не знаю, Сёмушка, — бабушка собрала чашки со стола. — Что-то неважно я себя сегодня чувствую.

— Ладно, — легко согласился он. — Тогда я во двор пойду, поиграю.

Поковырявшись еще в папиной траншее, Сёма с полчаса наблюдал, как муравьи деловито снуют в муравейник под баней. Потом он долго лежал на животе, глядя в прозрачную глубину пруда. Золотые рыбки, лениво шевелящие плавниками, ну никак не хотели превращаться в красивых русалок. Солнце начинало припекать не на шутку.

— Ба, — Сёма крикнул в глубину дома. — Бабу-у-уль!

Дом ответил тишиной. Прошлепав голыми пятками по прохладным плиткам пола, Сёма увидел в гостиной бабушку, спящую на диване.

— Умаялась совсем, — он погладил ее седую голову.

Что-то было не так. Бабушка не просыпалась. Он осторожно потряс ее за плечо, потом сильнее, еще сильнее. Через минуту Сёма барабанил кулаками в соседский забор, всхлипывая и крича:

— Серж! Се-е-ерж! Помогите!

Вечером Сёма, закутанный в плед, сидел в кресле на террасе соседского дома.

— Семён, ты уже взрослый, — подливала чай в его чашку мама Сержа. — Должен понимать. Папа с мамой твои прилетят завтра, я им позвонила.

— А бабушка когда вернется? — икнув, перебил ее Сёма.

— Не знаю, — честно ответила она.

Скрипнув калиткой, во двор вошел папа Сержа.

— Привет, Сэм, — он пожал Сёмкину руку. — Я только из больницы. С бабушкой твоей все будет хорошо, так мне сказал самый главный врач. Теперь ей нужен только покой. И еще яблоки.

— Яблоки? — удивилась мама Сержа.

— Ну, да, — снял очки папа. — В них много железа.

Сёма всхлипнул. Слезы, поначалу навернувшись на глаза, хлынули потоком прямо в чашку с чаем.

— Сёма, Сёмочка, что ты, маленький, — мама Сержа подхватила Сёму на руки, прижав его к себе.

— Я, я, ей говорил, — Сёма разревелся в голос. — Давай купим ябло-о-ок! А она, она… Говорит, что у нас еще есть до-о-ома. Пришли домой, а и-их не-е-ет!

Папа Сержа, нервно раскурив трубку, пыхнул дымом и закашлялся.

— Семён, — строго прикрикнул он. — Во-первых, прекрати плакать. Во-вторых, пойдем со мной.

Он взял испуганно затихшего Сёму за руку и повел к сараю. Распахнув дверь, включил свет. Посередине сарая на дощатом столе лежали круглобокие желто-красные яблоки. Их было много. Они занимали весь стол.

— Видишь?

— Вижу, — прошептал Сёма.

— Завтра вместе с яблоками поедем к бабушке в больницу, — папа Сержа затушил трубку. — А теперь всем спать.

Он подхватил Сёму на руки и поднялся на террасу.

— Мать, а не махнуть ли нам всем вместе в августе в Лондон на разведку боем, так по-соседски?

— А бабушку возьмем? — прошептал ему на ухо Сёма.

— Возьмем, — улыбнулся он. — Обязательно возьмем.

Еврейский вопрос

— Ты просто задолбал своей неполноценностью! — Анька эффектным щелчком выбросила окурок в форточку.

— Что? — Игорь встал из-за стола, вытащил из стопки журналов тонкую книжицу. — А это?

— Что это? — она громко допила чай. — Это легендарный эпос всенародно признанного еврейского писателя?

— Ты? — задохнулся Игорь. — Сука!

— Да, я сука, — Анька вытряхнула пепельницу в мусорное ведро. — И я, такая сука, ухожу от непризнанного гения русской литературы, вестника конца света и прихода Машиаха. Я ничего не забыла?

— Шикса, — выдохнул автор. — Как была шиксой, так и осталась!

— Здра-а-вствуйте, Розалия Львовна! — поклонилась в сторону газовой плиты Анька. — Конечно, папа — Абрам Львович Шиберман в этой семье не хиляет?

— Маму не трожь! — взвизгнул Игорь. — Она не для того умерла, чтоб ты ее трогала своими грязными лапками.

— Лапками? — Анька замахнулась кружкой. — Я тебя щас!

— Стой! — Игорь зажмурился. — Давай поговорим. Спокойно. Как люди.

— Очки сними, — присела за стол Анька. — А то зацеплю ненароком.

В коридоре зазвонил телефон.

Он звонил долго и настойчиво, пока супруги не уехали в США из Минска через Вену и Италию по еврейскому вызову. Так закалялась сталь, как сказал классик. И она закаляется по сей день, только без Аньки и Игоря. Страна выстояла. А другая страна приобрела. Как-то так.

Современная пьеса, навеянная Прямой линией

Звонок. Еще звонок несется по длинному коридору коммуналки. Приоткрывается дверь туалета.

— Возьмёт кто-нибудь трубку, чёрт побери? — выходит из себя Потатуев.

— Это, наверное, вам звонят, — предполагает Мария Ивановна, выглядывая из общей кухни.

— Ну, так возьмите трубку, — кричит Потатуев из туалета. — Вы же видите, я занят. А еще интеллигентная женщина, называется.

Мария Ивановна, шурша по полу стоптанными задниками тапок, подходит к висящему на стене телефону.

— Слушаю, — доложила она. — Вам кого? Саранск? Да, это Саранск. Что? Какая прямая линия? С президентом чего? А-а, с нашим президентом? И что вы хотите, вместе с вашим президентом? Вопрос? Нет, я не задавала. Еще кто-нибудь есть? Потатуев есть. Дать?

— Георгий, — соседка прикрывает трубку ладонью. — Это вас! Президент.