Бесплатный фрагмент - Америка. Отчёт оголтелого туриста

Into the great wide open

(в великое — широкооткрытым)

Идиома

Пролог

Каждый по-своему открывает Америку. Каждому по-своему она и открывается.

Или не открывается.

Но всегда с чего- то начинается…

Забавный эпизод рассказал мне как-то в Москве мой добрый знакомый, живущий в городке Стэмфорд, что находится неподалёку от Нью-Йорка:

— Когда я однажды прилетел в аэропорт Кеннеди и уже ждал свой автобус, в толпе неожиданно раздался возглас:

— Граждане, доллар никто не разменяет?

Голос принадлежал парнишке, может быть, чуть больше двадцати лет. Я подошёл к нему:

— Тебе позвонить что ли?

— Ага! А то мою монетку автомат заглотил…

Я порылся в своих карманах и протянул ему пару квотеров (квотер — 25-центовая монета).

— А вы не могли бы позвонить? Там мужской голос что-то отвечает, а я по-английски не понимаю.

— Что сказать-то?

— Чтобы позвали Лену… или хотя бы узнать адрес.

Я позвонил. Выяснилось, что Лена проживала в другой комнате, но в тот момент её дома не было. В Америке молодёжь сплошь и рядом снимает комнаты. Тогда я узнал адрес, записал его, протянул парнишке и показал, где находится стоянка такси.

— А сколько будет стоить поездка?

— Судя по адресу это где-то недалеко. Долларов пятнадцать.

— У меня всего тридцать.

Я оглядел его. Курточка ветровка, джинсики, кеды и тощенький рюкзачок.

— Она тебя встретить должна была?

— Нет. Она мне телефон в школе оставила, а сама потом в Америку укатила.

— Ты вроде бы из школьной формы-то вырос уже?

— Так это и было восемь лет назад.

— Бывает, — только и смог сказать я.

— А вы не могли бы показать направление — куда идти?

— Пешком пойдёшь?

— А что делать!

— Это миль пять.

— Значит, часа за полтора дойду.

Наверное, мне стоило удивиться. Я вывел его на шоссе и указал путь. Сам себе я здорово напоминал Ленина. Не хватало только картавости.

Паренёк поблагодарил и, зажав в кулачке бумажку с адресом, бодро зашагал.

Я смотрел ему вслед. Что уж там у него в рюкзачке было? Может быть, смена белья.

— А если это не та Лена? — крикнул я.

Парнишка обернулся, секунду помедлил и улыбнулся:

— Очень надеюсь, что та!

И 100, и 200, и 300 лет назад миллионы людей — вот так с котомками приезжали в Америку.

Зачем?

За мечтой, за сказкой. Сколь же притягательна легенда об Америке?

Как известно, достопочтенный мореплаватель Христофор Колумб открыл для всех нас Америку. Собственно, даже не Америку (и не для нас), а Багамские острова и Кубу. Но эта деталь для всего человечества уже не имеет никакого значения. Официальным открывателем огромного континента всё равно считается он — итальянского происхождения прославленный руководитель испанской экспедиции.

Нога Колумба, однако, не ступала на землю Америки, обозначив свой след лишь на землях нескольких островов Багамского архипелага. Но это тоже неважно, поскольку до полуострова, ныне именуемого Флорида, было рукой подать.

Итак, дата 12 октября 1492 года, когда каравелла великого путешественника «Санта-Мария» вплотную подошла к берегу острова Гуанахани, признана официальной датой открытия Америки.

Колумб, наделённый испанскими монархами Фердинандом и Изабеллой титулами и званиями дона, Адмирала, вице-короля и губернатора всех земель, которые он откроет и приобретёт, потом в эти места зачастил.

На каждом острове вбивал палку с флагом испанских Католических королей, выменивал крупинки золота, застрявшие в носах наивных островитян на стеклянные бусы и мишуру, самих островитян называл индейцами (думал-то, что приплыл в Индию) и здоровался с ними на манер нашего Ивана Васильевича:

— Очень приятно, царь!

— Очень приятно, царь!..

Вообщем:

У Шпака — магнитофон, у посла — медальон…

Но это другая история.

Любопытство русских к Америке, разумеется, к Северной её части, а точнее, к Соединённым Штатам Америки сравнимо разве что с любопытством самих североамериканцев к России.

Наличие железного занавеса, который советское правительство против всякого на то желания своих граждан опустило для всего мира, и прежде всего для этих же граждан, по всей длиннющей границе Советского Союза в XX веке, было расценено народами цивилизованных стран, в том числе и американским народом, как величайшая глупость коммунистов, но это лишь ещё больше подогрело нездоровый интерес к русским медведям в клетке. По себе знаю, как интересно иногда сходить с ребёнком в зоопарк и посмотреть, скажем, на горилл. А тут тебе медведи — существа до конца непознанные и в своём поведении непредсказуемые.

С поднятием непрозрачного занавеса Горбачёвым (не без явно назревших на то исторических предпосылок) вполне здоровые медведи, только слегка растерянные, воспылали интересом к ранее закрытому для них миру «загнивающего», но отчего-то приятно при этом пахнущего, капитализма. И в первую очередь к Северной Америке с её разрекламированной демократией, поставленной на широкую ногу индустрией кинопроизводства и небоскрёбами.

Воспылали интересом и мы с женой, и нанесли в 1995 году, спустя пять сотен лет после открытия Колумба, визит небоскрёбам Нью-Йорка и пляжам Майами. Но поскольку Нью-Йорк и даже Майами — это ещё (или уже) не вся Америка, как Париж ещё не вся Франция, а Москва уже не вся Россия, то мною было задумано Большое путешествие по этой стране от океана до океана через 16 штатов, от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка на автомобиле. Преодолеть предполагалось свыше 4000 миль (что по-нашему составляет более 6000 км).

Большое путешествие будет ещё впереди. А пока пришлось ограничиться Калифорнией с заездом в Лас-Вегас и залётом (в буквальном смысле) в Большой каньон Колорадо. Рассказ об этом малом путешествии я и предлагаю на этих страничках.

Глава первая. Историческая справедливость

Мировое географическое сообщество утверждает, что Северная Америка омывается двумя океанами — Тихим с западной её части и Атлантическим с восточной, и нет никакого основания не доверять этому. Штат Калифорния, куда полетел наш самолёт вечного Аэрофлота, расположен в западной части Соединенных Штатов и непосредственно своим берегом вдаётся в Тихий океан.

Некогда обезвоженную пустыню населяли ящерицы и кактусы, способные противостоять сильнейшей засухе. Коренными жителями этих мест, как и всей территории Америки, были индейцы, названные так с лёгкой руки Колумба. Мексиканцы ссылали в Калифорнию своих уголовников и неугодных. И, конечно, здесь стали образовываться поселения испанцев.

Русские владения в Северной Америке тоже не ограничивались лишь Аляской, которая, как известно, была открыта в 17—18 веках русскими землепроходцами, но в 19 веке, к сожалению (а может быть, наоборот — смотря для кого), была продана царским правительством Александра II Соединенным Штатам. Таким образом, эскимосы стали американцами, а чукчи, разделённые с ними Беринговым проливом, остались нашими. Кто от этого выиграл, кто проиграл — вопрос политический, но известно, что чукчи хотели бы жить как эскимосы. Тем не менее русское поселение в крепости Росс, более известной как Форт-Росс, существовало в Калифорнии, которая считалась территорией испанцев. Индейцев изначально в расчёт не брали.

Вот как описывает свои впечатления от Калифорнии русский мореплаватель Фёдор Петрович Литке, адмирал и географ:

«Калифорния не имеет ни с кем никакой торговли. Селение Росс, или Славянск, выстроено на ровном месте, на скате горы, в расстоянии нескольких вёрст от морского берега.

Индейцы сии цвета тёмно-медного; волосы совершенно чёрные и у всех склокоченные; росту менее среднего и вообще неуклюжего сложения (право же, неуклюжее сложение индейцев, прямо-таки теловычитание, очень наглядно показал всему миру на экранах кинотеатров бравый молодец Гойко Митич. — Прим. авт.); глаза их, однако же, не изъяты живости. О женщинах, сверх того, можно сказать, что они весьма недурны. Круглые, полные лица их, довольно правильно расположенные, маленький ротик, небольшой носик и живые глаза имеют весьма много приятностей… Они ходят совершенно голые, некоторые только делают себе из одеял, которые достают от гишпанцев или русских, род рубах. Но и сих одеяний немного, ибо гишпанцы не любят давать даром, у них же взять нечего, а русских здесь мало… Женщины носят шкуры диких баранов, которые обвязывают около поясницы и оставляют висеть ниже колен…»

Хотя Колумб в Дневнике первого путешествия записал свои наблюдения так:

«Пятница, 12 октября [1492 г.] Но мне показалось, что эти люди бедны [и нуждаются] во всем. Все они ходят нагие, в чем мать родила, и женщины тоже, хотя я видел только одну из них, да и та была еще девочкой. И все люди, которых я видел, были еще молоды, никто из них не имел более 30 лет, и сложены они были хорошо, и тела и лица у них были очень красивые, а волосы грубые, совсем как конские, и короткие. Волосы зачесывают они вниз, на брови, и только небольшая часть волос и притом длинных, никогда не подстригаемых, забрасывается назад…

Они все, без исключения, рослые и хорошо сложенные люди. Черты лица у них правильные, выражение приветливое…

Суббота, 13 октября [1492 г.] Они приносили клубки хлопковой пряжи, попугаев, дротики и другие вещички, которые было бы утомительно описывать, и все давали за любой предмет, какой бы им ни предлагался. Я же был внимателен к ним и упорно дознавался, имеют ли эти люди золото. Я видел, что у некоторых кусочки золота воткнуты в отверстия, которые они для этой цели проделывают в носу…»

А русский мореплаватель Василий Михайлович Головнин, возглавлявший кругосветную экспедицию в начале 19-го века, вообще предвещал великое будущее прибрежной Калифорнии:

«Соседство океана и безопасные пристани дают средство к основанию и расширению морской торговли, а обширные при берегах растущие леса, наполненные лучшим разных родов строевым лесом, доставляют все способы завести кораблестроение, столь необходимое для безопасности и благоденствия морских держав. Словом, в Калифорнии всё для человека нужное есть или, быть может, в чрезвычайном изобилии, кроме дорогих металлов; но и те со временем, вероятно, откроются, хотя они, впрочем, как то опыты свидетельствуют, для деятельного и благоразумного правительства не нужны: богатство в других произведениях доставит и золото и драгоценности»

Разумеется, золото вскоре нашли, и практичный Дядя Сэм, подмяв под себя испанцев и мексиканцев, положил на него свою руку. Золотая лихорадка охватила Калифорнию, и сюда стали стекаться старатели, авантюристы, разбойники и все, кто мечтал о легкой наживе и золотых россыпях. Многие разбогатели, но большая часть кладоискателей прожигала свою жизнь игрой и мошенничеством.

Так или иначе, основанное испанцами в 1781 году поселение Лос-Анджелес (местечко ангелов), входящее в состав Мексики, в 1848 году во время войны между Мексикой и Америкой было взято последней и стремительно разрасталось. Наряду с любителями приключений стал прибывать и образованный, деловой люд.

Появился студенческий городок Калифорнийского университета (его филиалы также открылись в Беркли, Сан-Франциско и других городах). В начале 20-го столетия открылся первый кинотеатр. Да и появление индустрии кинематографа приходится на эти годы. Приятно осознавать, что далеко не последнюю роль в этом процессе сыграли наши с вами земляки — выходцы из России, прозорливо оценившие широчайшие перспективы данного бизнеса. Крупные заправилы кинопромышленности разместили в Лос-Анджелесе свои студии, городские власти провели воду с гор Сьерра-Невада, автомобильные концерны-магнаты построили скоростные магистрали.

По сведениям Большого энциклопедического словаря, к 1987 году Лос-Анджелес (вместе с пригородами) насчитывал чуть более 7 млн. жителей. А 15 августа 1998 года, когда наш самолёт приземлился в Интернациональном аэропорту города, преодолев 14-часовой перелёт через Европу, Атлантический океан и всю территорию Северной Америки, численность населения приблизилась уже к 15 млн. человек. Американцы считают, что и это ещё не предел для округа Лос-Анджелес, который сокращённо называют Эл-Эй (LA).

Глава вторая. Эл-эй

Итак, ещё в самолёте переведя стрелки часов на одиннадцать делений назад и помолодев таким образом на полдня, мы вместе с другими пассажирами нашего рейса поспешили к стойкам иммиграционного контроля.

Американский пограничник выделил почему-то меня (единственного) из толпы и остановил у эскалатора. Попросил предъявить декларацию (власти Соединённых Штатов требуют заполнения этих листочков на английском языке ещё в самолёте), внимательно ознакомился, сделал какую- то пометку на ней и разрешил проследовать дальше.

Вот так сыпятся шпионы, — съехидничала жена. — Теперь тебя не впустят, а может быть, даже и не выпустят!

Будем надеяться, что они обознались, — ответил я.

Лучше заранее сдаться самому.

Не время ещё, — сказал я. — Однако, что бы это значило?..

Стоя в очереди на контроль, я вспомнил, как мы получали визу в Америку в 95-м…

Морозным февральским утром мы с женой подъехали к американскому посольству в Москве на Садовом. Замёрзший мой сотрудник ещё с ночи контролировал очередь на вход и был вторым по списку. Под пристальными взглядами наших милиционеров снаружи, а затем под такими же взорами морских пехотинцев Соединённых Штатов внутри мы вошли в посольство. Заполнили необходимые документы и в небольшом помещении с окошечками стали ждать своего вызова. Народу столпилось человек сто. Фамилии произносились в микрофон, и названный гражданин подходил к соответствующему окошечку на собеседование с консулом.

Дотошных американцев может заинтересовать всё о вашей персоне — от вашего заработка и состава семьи до вашей недвижимости. Разумеется, заранее вас предупреждают, что отвечать следует честно, всё заносится в компьютер и может быть проверено, что загодя необходимо запастись различными свидетельствами и документами, способными подтвердить вашу искренность.

Выкликнули мою жену, и она подошла к одному из окошек. Беседа длилась минут 5—7, после чего жена вернулась озадаченной.

Представляешь, спрашивают: «Где вы работаете?» Я отвечаю: «В строительной компании «Центр-A». «Кем вы работаете?» Я говорю: «Главным менеджером». А мне: «Вы говорите неправду. Ваша должность — инженер-программист». — Можешь себе представить?

Я на самом деле недавно перевёл жену с должности инженера-программиста на должность главного менеджера.

— Ни хрена себе! — присвистнул я. — Похоже, мы все под колпаком у Дяди Сэма. Ну, а ты?

— Я отвечаю, что на этой должности недавно.

— Ну, а они?

Они говорят: «Ждите!»

Кто бы мог подумать. У них что, досье на каждого человека? — Мне уже мерещилась агентурная сеть ЦРУ, опутавшая всю Россию…

Через несколько человек вызвали меня.

— Где вы работаете? — задал вопрос консул по-русски, но с небольшим акцентом.

— В российской строительной компании «Центр-А», — ответил я.

— Кем вы работаете?

— Я — президент компании и учредитель.

— Чем вы можете подтвердить это?

— Документами устава компании и регистрацией, — я протянул оригинал устава.

Консул стал читать устав.

— Чем вы можете подтвердить, что ваша фирма — действующая?

— Полагаю, что вот этим, — я показал несколько свежих толстых журналов с нашей рекламой.

Американец решил ознакомится с датами журналов и содержанием рекламы.

— Чем вы можете подтвердить, что располагаете необходимыми денежными средствами для содержания семьи и для поездки в Соединённые Штаты Америки?

— Сведениями о моих доходах, подписанными главным бухгалтером предприятия — справка у вас в руках, и моими кредитными карточками. — Я протянул карточки American Express и Visa.

— Чем ещё вы располагаете в России?

Это означало, не имею ли я намерения остаться в Америке. Показал документы на квартиру в Москве, джип, вольво. (Вроде бы есть что терять.)

— Почему вы хотите посетить Соединённые Штаты Америки?

— Любопытно посмотреть воочию на вашу страну, чем вы живёте.

— В какой город Соединённых Штатов Америки вы планируете направиться?

— Чисто экскурсионно в Нью-Йорк и отдохнуть в Майами.

— У кого вы планируете остановиться в Нью-Йорке и Майами?

— Это будут отели, по-видимому, системы Шератон.

— Имеете ли вы намерение остаться в Соединённых Штатах Америки?

— Боже сохрани!

— О'кеу. Вы в своей рекламе указываете, что кроме строительства занимаетесь ещё продажей строительных материалов.

— Да, это так.

— Где вы осуществляете закупки продаваемой вами продукции?

— Мы сотрудничаем с партнерами из Европы: Италия, Финляндия, Германия. Может быть, со временем будет и ваша страна.

— Вы заполняете таможенные декларации при покупке

строительных материалов?

— Разумеется. Этим занимаются сотрудники моего коммерческого департамента.

— О'кеу. Больше вопросов к вам нет. Чтобы получить визу, вы должны принести нам таможенные декларации последних грузов, которые вы получали, и справку о том, что вы не преступник.

Вот здесь я опешил.

— Да, да. Справку, что вы не бандит, — совершенно серьёзно повторил консул.

— Простите, каким образом я могу это сделать?

— Зайдите в ваше полицейское отделение и возьмите там.

— У нас — милиция, — машинально проговорил я.

— Да, в милицейском отделении.

Я был в недоумении. Я должен получить справку, что я не бандит? Чудненько! А послать к чертям эту Америку! Явно напрашивались ругательства. На ум приходили другого рода заведения, где могли бы выдать такую справку.

— Я имею возможность задать вам вопрос? — проговорил я.

— Да, пожалуйста, задавайте.

— Откуда вы знаете кто, на какой должности работает у меня в компании «Центр-А»?

Чуть помедлив с ответом, консул произнёс:

— Сотрудником нашего посольства работает такая-то, — назвал имя и фамилию.

Ах, вон оно что! Моя бывшая секретарша. Ловко. И главное — так просто. Требовалось переварить весь этот разговор, все эти вопросы-ответы.

— До свидания, — произнёс консул.

— Да, да. Всего доброго…

В результате жена визу в тот день получила, я — нет. По дороге я пересказал разговор жене.

— Ну и страна! Ну и порядочки! — протянула она.

— А, плевать на эту Америку!..

Через пару-тройку дней гнев и негодование мои сменились равнодушием к моему неудачному визиту в американское посольство. Ущемление чувства собственного достоинства прошло. Но как бдительно Америка стережёт свои границы! Ты можешь быть плутом, гусекрадом, столбовым дворянином, картёжником, пропойцей, мракобесом, диссидентом-заговорщиком, но не должен быть бандитом! У них своих бандитов хватает.

А что, не съездить ли мне на самом деле в отделение милиции? Когда-то я там был, вклеивал фотографию в паспорт рубежа 25-летия. Даже интересно, что думают там о моей персоне. Если грехов по моей части там нет и в федеральном розыске я не нахожусь, то пусть письменно об этом и сообщат.

В отделении милиции по вопросам всех справок дежурный порекомендовал обратиться к моему участковому.

Ну, что ж, заодно познакомлюсь со своим участковым. Мне сразу представился образ эдакого легендарного мудрого Анискина, обаятельного «деревенского детектива», любимого телезрителями многих поколений страны.

Опорный пункт отделения милиции образца 95-го года располагался в подъезде жилого дома и представлял собой наглядное пособие того, как не надо жить и работать. Перечислять ветхие и разбитые предметы интерьера пункта труднее, чем описывать детали новизны и целости антуража, которых попросту не было. Ещё труднее жителям нашего микрорайона, по-моему, было опереться на такой, с позволения сказать, опорный пункт. Развалины древнего римского Колизея выглядят ныне свежесохранившимися.

Среди всей этой революционной свалки изделий отечественной деревообрабатывающей промышленности, вполне пригодных для сожжения в старой доброй русской печи, и перекошенного металлического сейфа эпохи «секса в нашей стране нет» сидел тщедушный «Анискин» с печатью глубокой нужды на лице и одной маленькой звёздочкой на погонах.

— Товарищ «капитан», я к вам и вот по какому делу, — я поздоровался и представился: — Житель вверенной вам территории — Фирсов Алексей Олегович.

Борец с нарушениями правопорядка медленно перевёл взгляд со стены на стоящую у его стола табуретку, таким образом предлагая присесть. Воспользовавшись предложением его «красноречия», я стал излагать причину моего появления. Излагал её минут пять и закончил словами:

— И если я не преследуюсь органами за бандитизм со взломом, прошу выдать мне справку, подтверждающую мою законопослушность, с печатью вашего могучего ведомства.

Во время моего рассказа младший лейтенант отрешенно смотрел в стенку и, даже когда я завершил свое повествование, не проронил ни слова, упорно держа взгляд в одном направлении. Молчание длилось, и мне уже стало казаться, что он немой. А тот ли это «Анискин» вообще, и не придется ли мне заново пересказывать содержание предыдущей серии кому-нибудь другому?

Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля… -пропел я, пытаясь вывести его из состояния задумчивости.

Просыпается с рассветом

Вся Советская страна… — гнусил я.

— Мы таких справок не даем, — устало промямлил «говорливый», прервав мое изобретение для вывода из «невесомости».

— Почему? — ещё по инерции нараспев протянул я.

— А зачем вам в Америку? А вдруг вы там и останетесь? — вопросы и сомнения молодого представителя власти, явно набранного по лимиту, заставляли меня что-то выдумать. Говорить правду о простом любопытстве к этой стране было бесполезно — не поймёт.

— Не надо так безнадежно думать о своих согражданах, — ответил я и придумал несуществующий контракт на строительство медицинского центра в Москве между нашей компанией и американцами. (Реально такое сотрудничество рассматривалось как-то, но не состоялось.) А для обсуждения деталей этого контракта мне нужно лететь в Америку.

Безучастно отнесясь к «строительной» версии моей поездки, младший летёха вдруг промямлил:

— Я получил квартиру, на днях переезжаю из общежития. Вот если бы вы сделали ремонт…

— Ремонт будет стоить дорого, — перебил его я, поняв с какого рода вымогателем имею дело. — А вот на замену какого-нибудь краника на вашей кухне я готов предложить сто долларов, — и вынул зелёную банкноту из бумажника.

При виде денег, кстати американских, у флегматичного прыща впервые за время нашего разговора появился блеск в глазах.

— Хотелось бы поменять все краники в квартире. Триста.

— Как сказал бы мсьё Бендер, жадность вас погубит, -ответил я, добавляя к денежному знаку ещё одну бумажку. — Двести и пишите справку.

Когда необходимая справка, информирующая любого её читателя о том, что я «не состоял и не привлекался…» была готова и скреплена печатью милиции, разбогатевший на двести долларов новоселец протянул её мне со словами:

— Я позвоню, если будет что-то нужно по ремонту?

— Думаю — не стоит. Вы ведь понимаете, что ваша услуга не стоит этих денег. Сколько же тогда мне брать с вас за свои услуги?

В американском посольстве после предъявления таможенных деклараций и той злосчастной справки больше вопросов ко мне не было, и после проведения бюрократической процедуры мой паспорт украшала виза, дающая право вторгаться на территорию этой страны аж три раза на протяжении года.

Это было тогда, в 95-м, а сейчас наши визы безпроблемно организовала турфирма, учитывая, что мы уже бывали в Америке…

— Next! (Следующий!) — прервал мои воспоминания голос агента иммиграционного контроля. Я подошёл к стойке и предъявил свой паспорт.

После необходимых формальностей лязгающий удар штампа по паспорту, а затем и второй по паспорту моей жены возвестили о возможности переступить границу Соединённых Штатов Америки, и мы отправились получать наш чемодан.

По ленте транспортера уже двигались чемоданы, и пассажиры нашего рейса суетились вокруг багажа. Каждый выискивал глазами свои сумки и снимал их с движущейся дорожки.

Повсюду были расклеены плакаты и таблички, запрещающие ввоз в Калифорнию любых фруктов и овощей, будь то манго, авокадо, апельсины, яблоки, лимоны и прочее. Все сельскохозяйственные культуры, изображённые на рисунках, были перечёркнуты жирной красной чертой, и рядом сверкала угрожающая цифра 25000 долларов. Любому турку, китайцу или русскому было ясно, какой размер штрафа ожидает его по калифорнийским законам в случае обнаружения у него провозимого запретного плода. Страх Калифорнии перед занесением какой-либо личинки вредителя с фрукта или бактерии со случайной семечки на поля этого плодородного штата очень велик. И неслучайно. Дело в том, что относительно недавно сельское хозяйство Соединённых Штатов подверглось нападению неизвестной доселе заразы, борьба с которой обошлась стране в сотни миллионов долларов. А причиной этого бедствия стало выброшенное из окна автомобиля обычное яблоко, недоеденное приезжим южноамериканцем по дороге из аэропорта. Поэтому так велика кара тому нарушителю, который посмеет пренебречь запрещением властей.

Появились полицейские дамы в чёрной форме с маленькими собачками на поводках. На спинках собачек красовались зелёные накидки с надписью «Бригада защиты американского сельского хозяйства».

Тучные дамы и крохотные зверюшки, как в цирке. Собачки, потягивая за поводок своих провожатых, ловко шныряли среди пакетов и сумок пассажиров.

Специально обученные поиску, четвероногие агенты вынюхивали витаминосодержащие плоды запрета с возможной болезненной косточкой, для чего вставали на задние лапки и просовывали свои мордочки в предметы багажа туристов. Я вынул камеру и стал снимать необычную работу собачек, находящихся на службе её величества Америки.

Подъехал наш чемодан, и я прекратил съёмку. Тут только я заметил, что один такой маленький «член бригады защиты» со своей провожатой шарит у наших пакетов, оставленных невдалеке. Рядом с пакетами стоит обескураженная поведением собачки жена и не может понять, откуда столько внимания у этого существа с хвостиком к нашей авоське. Полицейская дама просит показать содержимое пакета и… на свет извлекается забытое быть съеденным в самолёте яблоко.

Переполох! Скандал! Контрабанда! «Яблоко раздора» между нашими странами конфисковано. Собачка, ещё понюхав, теряет интерес к нашей поклаже и увлекает даму к вещам других пассажиров. Те добровольно отдают апельсин.

Какая жалость! Я не только не успел всё это снять на камеру, но и не успел обратно отобрать яблоко. Я бы не отдал — съел бы на месте «преступления» запрещённый к ввозу источник витаминов. Мой желудок — не поля Калифорнии, вымытое яблоко ему бы не повредило.

В свое время, при провозе через границу Польши лишнего количества портвейна, обнаруженного бдительными таможенниками, мы с товарищем на месте выпивали излишки португальской продукции и с облегчёнными рюкзаками шли «на Варшаву». Тогда мы были торговцами-челноками, теперь я вроде как бизнесмен, а повадки те же…

— Замели тебя с контрабандным товаром? — подошёл я с чемоданом к жене.

Та ещё понять не могла, что произошло.

«Выучишь английский от сих до сих!»

Стал снимать на камеру жену, толкавшую перед собой тележку с вещами, и только поймал в фокусе вывеску «Welcome to Los Angeles», как раздался женский окрик:

— Stop shooting! (Остановить съемку!).

Ко мне побежала чёрная таможенница в форме, размахивая руками, как ветряная мельница. Во как! Безобидное яблоко, теперь ещё и запрет на съемку. Пришлось спрятать камеру. А если бы она увидела, что я снимал их собачек на службе? Конфисковала бы кассету? Однако как тщательно охраняется демократия Америки. Впрочем, мы прилетели в эту страну не нарушать её законы и порядки. В Тулу, как говорится, со своим самоваром… Будем подстраиваться.

Ещё в Москве, за две недели до поездки, я сходил в банк и открыл кредитную карточку «Visa Classic». Когда-то у меня были карточки и «American Express», и «Visa Gold», но все вышли по разным причинам. Кредитки могут выручить в чрезвычайной ситуации за рубежом, поэтому они необходимы.

Например, когда нас с женой обворовали в первый же день поездки в Мадриде, умыкнув вместе с бумажником все деньги, карточки и мои водительские права, то только с помощью быстро восстановленных карточек нам удалось тогда продолжить путешествие. Кредитки удобны и в случае аренды автомобиля, и в отеле, когда берут депозит.

Я положил на счёт новой карточки «Visa» одну тысячу долларов, а сверх того «подарил» банку двести долларов за услугу. Машину заказал тоже в Москве, но не оплатил, поскольку турфирма гарантировала бронирование автомобиля, а оплату просила сделать на месте молодому человеку, который будет встречать нас в аэропорту и пригонит автомобиль. Молодой человек по имени Игорь являлся их партнёром, и у него в руках будет табличка с моей фамилией. Автомобиль был выбран Pontiac Grand АМ и был мне хорошо знаком. Таким мы пользовались в Майами. Он был не мал, не велик и вполне подходил для нашего путешествия.

Мы проследовали с чемоданом на тележке за пределы таможенной зоны и стали искать Игоря с табличкой. Мою фамилию, начертанную на листочке, держала в руках молодая девушка. Мы подошли к ней.

— Моя фамилия в ваших руках, но вы не Игорь, — произнёс я. — Здравствуйте!

— Ой, вы — Алексей и Катя? Я вас сразу не определила. Вы очень похожи на американцев. Здравствуйте! — ответила девушка по-русски с американо-украинским прононсом. — Меня зовут Саша. У Игоря не получилось вас встретить, и он просил меня это сделать.

— Очень приятно, Саша. Вы даже лучше, чем Игорь, хотя я никогда его не видел.

— О'кеу! Я помогу вам решить все возможные проблемы. Как долетели? Устали?

— Спасибо, не плохо. Вылет самолёта задержали на два часа, — я посмотрел на часы: в Лос-Анджелесе было три часа дня. — В Москве уже глубокая ночь. Что ж, ведите нас к понтиаку.

— Здорово! — опешила Саша. — А откуда вы знаете, что у меня понтиак?

— Мне иногда удается угадать марку автомобиля, только посмотрев на человека, — пошутил я. — Вам я открою секрет: мы заказали аренду ещё в Москве и выбрали именно понтиак.

— Я, наверное, вам тоже открою секрет. Понтиак — мой личный, а Игорь просил помочь вам взять машину в прокате, — недоумевала Саша, — но, если вы хотите, я могу повозить вас по Лос-Анджелесу.

— С заездом в Лас-Вегас и Сан-Франциско? — я уже понял, что произошла накладка. — Пошли арендовать машину.

— Вы планируете такое большое путешествие? О'кеу, я сейчас решу проблему автомобиля для вас.

— Только когда вы будете договариваться с прокатной фирмой, предупредите, пожалуйста, что машина будет пересекать границу штата Калифорния. Мы поедем в Неваду, затем вернёмся опять в Калифорнию, но уже в Сан-Франциско и сдавать автомобиль будем в аэропорту Сан-Франциско.

— О'кеу!

Пока Саша договаривается насчет аренды средства передвижения для нас, я расскажу о географической зоне Лос- Анджелеса, сколько сумел понять сам, ориентируясь по карте.

Территория Лос-Анджелеса расползлась на десятки километров вдоль Тихого океана и включает в себя: Downtown, Hollywood, Westside, Coastal и Valleys — зоны, которые в свою очередь тоже состоят из районов и кварталов поменьше, таких, как Beverly Hills, Santa Monica, Bel Air, Venice, Universal, Disneyland и других. Беверли-Хиллз, например, или Санта-Моника являются административно-независимыми от Лос-Анджелеса районами, считай, городами. Тоже и Голливуд. Поэтому сам чёрт ногу сломит!

Собственно, сам Эл-Эй — это всего лишь Даунтаун. И как все Даунтауны крупных городов Америки — нью-йоркский Манхэттен в миниатюре, сплошное засилие небоскрёбов, хотя по их количеству гораздо скромнее…

Служащая прокатной фирмы попросила меня предъявить паспорт, водительское удостоверение и кредитную карточку (я лишний раз порадовался своей прозорливости). Машину мы выбрали марки Меркури (Понтиака не было), и стоила она 740 долларов на две недели. Я уточнил, входит ли в эту стоимость страховка на все случаи жизни.

— Разумеется, — ответила служащая.

— Прекрасно!

Попытка заблокировать эту сумму на карточке к успеху не привела. Сигнальчик тревоги прозвенел в моей голове. Странно! Только с третьей попытки удалось получить авторизацию и заблокировать пятьсот долларов. Очень странно! Там должна была быть тысяча. Вот тебе отечественные банки! Но такое положение вещей вполне устроило прокатную фирму, и мне были выданы ключи от автомобиля. Спрашивается, что с моими остальными деньгами на карточке и вообще зачем нам Саша, действительно оказавшаяся эмигранткой с Украины? Услужливая девушка, но приехавшая встречать нас без заказанного понтиака (арендовать машину я бы и сам смог), да и само моё общение с ней привело в крайнее раздражение жену, уставшую от перелёта.

— Ты общителен, как дворняжка, — слышал я змеиное шипение.

— Что ты, у меня такая солидная репутация разведчика, — приходилось отвечать мне.

— Разведчика — фальшивомонетчика! А с карточкой-то тебя надули.

— Да, но нас чуть в кутузку не засадили из-за твоего яблочка. Так что, кто из нас ещё тёпа?

Ладно, всё хорошо, что хорошо заканчивается, точнее, только начинается. Меркури оказался огромным автомобилем, почти лимузином цвета серебристый металлик.

В просторный багажник могли бы войти четыре таких, как наш, чемодана. Номер «золотого» штата Калифорния блестел на бампере в полуденных лучах лос-анджелесского солнца. Кожаный салон приятно располагал к путешествию. Рычаг автоматической коробки переключения передач находился, по-американски, на рулевой колонке, поэтому на передних сиденьях можно было бы сидеть втроём (в отличие от европейских машин), но я никогда раньше не управлял таким рычагом.

— Всё очень просто, — показала Саша. — Положения только вверх-вниз, и соответствующий значок выбранного движения высветится на табло под спидометром.

— Действительно всё очень просто. Саша, подскажите, пожалуйста, где находится отель «Холидей Инн»? (подробной карты улиц у меня ещё не было).

— Ха-алидей Иннов, — растягивая и делая по-американски ударение на букву «а» ответила Саша, — в Лос-Анджелесе много. В каждом секторе. Нужно знать адрес.

— Санта-Моника, — сказал я.

— О'кеу, сейчас выясним, — Саша стала звонить по мобильному телефону и через некоторое время предложила: Хотите, я вас провожу до отеля?

— Спасибо, вы расскажите — мы найдем, — покосился я на жену.

— Тогда так: до бульвара Линкольна поезжайте за мной. На нём я уйду направо, а вам нужно будет налево. Долго едете по Линкольну, следите за указателями, до бульвара Пико. На нём — налево и до Четвёртой стрит. Там — Ха-алидей Инн.

— Спасибо, Саша.

— Только внимательно следите за указателями, их много. Всё очень просто. Америка вообще для дураков! Счастливого пути!

— Счастливо!

Мы расселись по автомобилям и тронулись в путь. Я ехал за Сашей. На перекрёстке с надписью «Lincoln» понтиак помигал левым поворотником, напоминая, что нам налево, а сам перестроился на правую полосу и, невзирая на красный сигнал светофора, повернул направо, продолжив движение.

В Соединённых Штатах на красный свет можно поворачивать направо, если нет запрещающего поворот знака и вы никому не мешаете. Это правило не распространяется только на Нью-Йорк. А вообще, в Америке почти все дорожные знаки дублируются табличками с текстовыми пояснениями, т.е. будь ты «тупой и ещё тупее», но куда надо доедешь!

Я остался ждать на перекрёстке, нам нужно было налево, пока не дали зелёный свет. Выскочив на бульвар Линкольна, мы помчались по направлению к нашему отелю.

Уже сказывалась усталость и очень хотелось спать. Впрочем, также хотелось есть, и неизвестно, чего хотелось больше. Жена становится раздражительной, когда сильно хочет спать; я, наоборот, могу долго бороться со сном, но преодолеть чувство голода выше моих сил.

Чтобы не вымещать свой гнев друг на друге, нужно было кого-то ругать. За рулём в силу разных обстоятельств иногда стоит побранится. Всегда очень достойно ругать правительство. Бизнес не идёт или помидоры на огороде почернели — власть плохая! Куры в хозяйстве не несутся, кролики сдохли — правительство в отставку! Вычёркиваем! А кого ругать за рулём в Америке, как не её правительство? Все наши беды здесь от него. И наше недоедание, и наше недосыпание. Все наши беды там, у нас — от нашего. Но что толку ругать наше правительство? Оно далеко отсюда, и, потом, они и так клоуны. А клоунов ругать как-то неинтересно, даже пошло.

Ну, какой нормальный, весёлый, жизнерадостный человек будет ругать уставшего, «умирающего» клоуна? У нас и в цирк-то народ не особенно ходит, достаточно включить телевизор. Избранники народные на экране за волосы друг друга оттаскивают, соки из стаканов друг на друга плещут! И по мордасам!

— В харю его, в харю!, — вскричал бы Чехов словами своего персонажа. — Чумазый, кухаркин сын!

А главный клоун себя не помнит, загогулинами воздух расписывает.

Другое дело его «друг Билл». Вот это «рыжая бестия»! Вот это хлюст! Американский свищ! Прелесть, а не ругательство. Из-за этого пакостника (прямо настроение поднимается!) я должен здесь портить и без того испорченный желудок всеми этими хот-догами. Благодаря этому колорадскому жуку (как его по маме?), этому аризонскому клещу (прямо уже и голод отступает!) мы должны вливать в себя эту химическую отраву кока-колу…

— А я бы сейчас съела пару хот-догов с «кокой», — протянула осоловевшая жена.

— Честно говоря, я бы тоже не отказался. Я не говорил тебе, как я люблю хот-доги? Эти румяные жаркие собачки с кетчупом! А кока-кола? Этот божественный, целебный напиток! Потом закурить сигаретку… Почему я должен курить на голодный желудок? Почему эта некурящая Америка заставляет меня страдать в аэропорту? Зачем эти некурящие бегемоты изъяли пепельницу из автомобиля? И мне приходится стряхивать пепел в баночку. А вот заставить всё их правительство стряхивать пепел в баночку! Представляешь, все сенаторы вместе с Клин-Блином стряхивают пепел в баночку? Сюжет? Смотри, как низко летят самолёты! Вот это да! Сейчас этот своим брюхом нас заденет. Тогда ему не дотянуть до аэропорта.

— Это тебе не дотянуть до отеля. У прокатной фирмы самолёты прямо над нами пролетали. Вот было зрелище, пока ты всё ля-ля-ля!

— Я не ля-ля-ля, а ориентировался в пространстве. Я не могу одновременно спрашивать маршрут и смотреть за самолётами, когда у меня за спиной змеиное шипение. Что же ты не снимала? Снимай хоть сейчас. А, всё равно не успели…

— Ха! Он ориентировался в пространстве. Ориентатор- фальсификатор. Мозги мне пудрит! Лучше бы карту купил — давно бы в отеле были. Два часа ты разглагольствовал с этой Сашей. Почему негра нельзя назвать негром? Умник!

— «Алис, ты меня не путай!» Я всё-таки за рулём, в отличие от некоторых автомобильных недоучек. Вот умела бы, раззява, водить машину, я бы сейчас такие кадры снял! Поучать мы все мастера! Тигрица-ревнивица! Кого приревновала-то? Меня — авторитетного джентльмена! Любознательного русского человека!

— Любознательного идиота! Смотри — красный! Негра не задави — обидится!

— Вижу. Так, что это у нас? Вашингтон? Пересекаем Вашингтон. Как думаешь, Пико мы не проехали?

— Не знаю, не видела. Негра видела.

— Негра! Марфуша! Не негра, а чёрного. Вот заберут тебя в каталажку за расовую дискриминацию. Вызволяй потом. Под залог. Нанимай адвокатов.

— Скряга! У тебя и под залог ничего не выпросишь. Ты же скаредный. Лучший друг негров!

— Нет, тебя точно упекут. Зачитают тебе права — и ага. Знаешь, как у них зачитывают права? «Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката. Если у вас нет адвоката, его вам предоставят бесплатно…» И наручниками щёлк. И поведут тебя под белы рученьки в Федераль Пенитенциаре. В Алкатраз. К Аль Капоне. У тебя же нет адвоката. И не было никогда. Тебя государство воспитывало. И потом, как это скаредный? Вожу вот Дуньку по Европе, в Америку привёз, а всё без толку. Может быть, тебя сразу сдать, а?

— Это я тебя сдам. Сонного преступника.

— Да, я — сонный, но не преступник. У меня и справка есть. Помнишь, мне её выдали. Я теперь у американцев уважаемый человек, респектабельный, так сказать, бизнесмен.

— Вот именно, так сказать. Бизнесмен чёрного банковского списка Швейцарии.

Здесь, конечно, необходимо ввести в курс дела читателя, дабы не легла тень сомнения на доброе имя автора.

Как сказал бы Шура Балаганов: «Понимаете, Бендер, случилось мне недавно сидеть в тамошнем допре…»

Одним словом, случилось нам с женой побывать в Израиле… Ну, Иерусалим, Вифлеем, библейские дела, то, сё. Потом повезли на фабрику бриллиантов — на экскурсию. Как Буратино на Поле Чудес. Охмуряли нас, охмуряли, и решили мы прикупить кое-какие изделия этой фабрики. Оглянулись, а общая сумма, сдуру, получилась круглая. Но, по карману! Нашему, собственно, карману.

Не мелочись! — кричит жена. Да я и не мелочусь. Протягиваю менеджеру American Express одного хвалёного швейцарского банка. Тот получает авторизацию карточки, прокатывает её на слипе и даёт мне чеки на подпись. Я подписываю. Потом обнаруживается какая-то ошибка в заполнении чека. Документ переделывают. На эту оплошность даже директор прибежал. Расшаркивались, извинялись, поили кофе. Переделали. Подписал.

— А предыдущий чек аннулировали?

— Разумеется.

Ни хрена не аннулировали! И компьютер снял сумму с моего счёта повторно. Это сразу превысило определённый лимит карточки. Но я об этом узнал спустя несколько месяцев в Москве. В магазине при какой-то покупке по той кредитке мне уверенно заявили, что она аннулирована банком, и торжественно разрезали её на две половинки. На моих глазах.

Что? Как? За что?

После долгих телефонных разбирательств с банком следы привели к израильской бриллиантовой фабрике. Там ошибку (надо отдать должное) моментально признали. Куча извинений. Деньги тут же вернули. Но банк уже отнёс меня в графу неблагонадёжных клиентов. Меня обвинили в посягательстве на священные законы и священные деньги банка. Объяснить им ситуацию не удалось. Или не захотели прислушаться. В общем, меня вычеркнули, вернув остатки денег. Ведь залез-то я в лимит своих собственных денег. А через некоторое время другой швейцарский банк предложил мне расторгнуть наши взаимоотношения, сославшись на какие-то возникшие у них затруднения. Тоже деньги вернул и аннулировал Visa. Ситуация была ясна — чёрный список.

Позже я узнал, что был совсем не одинок в этих неприятностях. Подобная участь постигла великое множество моих соотечественников. И я не преувеличу, если скажу, что миф о безупречности швейцарской банковской системы, после происшедшего со мной окончательно и безвозвратно рухнул. «Граждане, храните деньги в сберегательной кассе!»

Над этим и решила посмеяться жена. На что я авторитетно заявил:

— Это они сами дураки. Это израильский магазин меня подставил с кредитными карточками. Всё Моссад виноват! А всё из-за твоего золотишка. На кольцо со змеей позарилась

— Позарилась! Ты же на себя всё потратил. Горе-бизнесмен. Мыльный пузырь! Вот и будешь ходить с дорогими часами и протёртыми штанами, с дырками на носках.

— С дырками на носках! Это уже тебя хорошенько характеризует. Вот завезу тебя сейчас в Долину Смерти. Найти бы только. Оставлю там тебя на исправительные работы. Будешь горькими слезами кактусы поливать, меня вспоминать. А я буду грозить тебе пальчиком с горы Голливуд.

— Меня там сразу подберут. Такие, как я, на дороге не валяются. В пустыне тем более. А ты так и останешься на своей горе Голливуд. Будешь там, как отец Фёдор, колбасу жрать. Кричать: «Снимите меня!» Вот я тебя и сниму на камеру. Полинке покажу, как наш папа американцем стал. Так и будешь оборванцем сидеть на этой горе.

— Не буду. Так, вот уже Пико. Поворачиваем налево. Четвёртая стрит. Кать, ищи «Холидей Инн»!

— Пока не вижу.

— Поехали дальше.

Незаметно мы выехали на побережье и увидели пирс, далеко вдающийся в водное пространство. На пирсе крутилось «чёртово» колесо обозрения, на котором уже зажглись огни. Стало смеркаться. На автомобильной площадке находилось большое количество машин. Играла музыка, шло какое-то веселье. Нужно было искать наш отель.

Полчаса мы крутились вокруг пересечения Пико и Четвёртой стрит. Кроме отеля Вау View Plaza больше никаких отелей не было. Чёрте что! Стало совсем темно. Восемь часов вечера. Во рту ни капли, ни крошки.

Я вышел из машины. Прохладно, однако! Подошёл к пожилой паре. Те, видимо немцы, замахали руками. Не говорят по-английски. Ну, уж слово «help» (помощь) должны понимать. А отель «Холидей Инн»? Ах, «Холидей Инн»! Да вот же он. Показали на Вау View Plaza. Вот чёрт! Стоило колесить вокруг «сосны».

Номер нам предоставили на пятом этаже. Доплетясь до кровати, мы сразу вырубились. Сон перебил и голод, и всё…

Встали в пять тридцать утра. Спать больше не хотелось. Осмотрелись по сторонам. Номер вроде бы ничего, но сразу видно — некурящий. Отсутствовала пепельница. Очень хорошо! Я вышел на балкон. Как там у Жванецкого: «Когда я вышел на балкон — два голубя сдохли. А ведь я же им кричал:

— Уди-итя!»

На верхнем выступе нашего балкона действительно спал голубь. Спал, похоже, долго, потому что наделал под собой на полу большое пятно, похожее на кляксу с разводами. Отлично!

Вид с балкона открывался «восхитительный». Прямо вплотную на меня навалилось другое здание, заслонявшее всё и вся. Просто превосходно! Ай да портье — ай да молодец! Внизу — помойка. Что ж, как и следовало ожидать! В Майами была подобная ситуация — когда приезжаешь уставшим, тебя обязательно разместят с «шикарным» видом. Американцы очень гостеприимны. Хотя ещё Достоевский заметил, что «на водах, да, кажется, и во всей Европе, управляющие отелями и обер-кельнеры при отведении квартир посетителям руководствуются не столько требованиями и желаниями их, сколько собственным личным своим на них взглядом; и надо заметить, редко ошибаются».

Может быть, портьёвый взгляд на нас и не ошибался, но и мы, русские, ещё с исторических времён обещали им, американцам, показать нашу красавицу — Кузькину мать! Пришло время сдержать слово.

Жена сварила кофе. В номерах американских отелей всегда есть кофеварка, кофе, чай и сахар. Это непреложно. Как любой американский автомобиль обязательно имеет в салоне две выемки под стаканчики с «кокой». Некоторые европейские автомобили тоже оборудованы подобным. Это по-американски!

Потягивая дымящийся напиток из пластикового стакана с сигареткой на балконе (если в помещениях в Америке курить нельзя, то на улице можно, а балкон — это улица), я наблюдал за кошкой на окне дома напротив, которая наблюдала за моим голубем. Голубь ни за кем не наблюдал. Он сильно устал и спал.

Куда-то надо было девать окурок. Не бросать же его вниз? Не поймут. Пошёл в ванную. Кинул окурок в унитаз (полагаю, что универсальный таз, а значит и окурку можно) и нажал на слив. Раздался такой пронзительный свист, что я выскочил из ванной, как царь Иван Васильевич из туалета инженера Тимофеева. Можно было подумать, что вся канализационная система отеля восстала против меня за этот бросок. Она ещё долго гудела и возмущалась. Замечательно! Сегодня же пойду к портье и, если морду не набью, то… попрошу поменять нам номер по причине того, что с канализацией договориться не удалось.

Работа канализации в Калифорнии (в Нью-Йорке и Майами я как-то не обратил внимания), точнее, работа её слива резко отличается от нашей и европейской. У нас деликатно нажимаешь на слив, и вода, поступающая из бачка, смывает все «чудеса, что кухней созидаются». В Лос-Анджелесе же (забегая вперед, и в Сан-Франциско, по крайней мере, в тех отелях, где мы останавливались) вода на три четверти универсального таза стоит всегда, и когда нажимаешь клавишу слива — вода со свистом (если всё исправно, то не таким оглушительным) уносится куда-то вместе с «руинами» тех «чудес», что описаны выше. Калифорния вообще особенный штат. Даром что «золотой»!

В отеле мы позавтракали, и я пошёл на reception. Того портье (на его и на моё счастье) уже не было. Сменился. Вместо него была девушка-мулатка.

— Доброе утро, мэм. Я хотел поменять наш номер. Вид окно плохо, — выстроил я картавую фразу на английском, — мне нужен курящий номер.

— Извините, сэр. Наш отель относится к некурящей категории обслуживания, — ответила мулатка.

— О'кеу! (хотя для меня никакой не о'кеу). Тогда просто поменяйте номер.

Девушка стала просматривать на компьютере свободные номера. Предложила номер на шестом этаже. Я попросил дать мне карточку-ключ, чтобы посмотреть.

Номер был с хорошим видом. Даже просматривалась полоска океана. Но отсутствовал балкон. Без балкона мне не жить. А если курить в номере некурящего отеля (я посмотрел на датчик пожарной сигнализации — дым он уловит), то приедут пожарные. Тогда туши свет!

Я снова подошёл к портье.

Номер хорош — слов нет. Но я курящий человек. Мне нужен балкон.

— О'кеу! — девушка опять стала просматривать компьютер.

Номер нашёлся на втором этаже в другом крыле отеля, но без лифта. С балконом и видом на открытый бассейн отеля. Даже не видом, а просто бассейном под балконом. При желании можно было бы прыгать в бассейн с балкона, как с вышки. Всё лучше, чем соседство с сонным голубем. Вечерами я курил на балконе, и меня обдавали брызгами плескающиеся постояльцы.

В девять часов, как было условлено, позвонила Саша.

— Доброе утро! Выспались?

— Здравствуйте, Саша! С шести утра на ногах. Мы ещё живём в московском времени.

— О'кеу! Что бы вы хотели сегодня посмотреть? Чем я могу помочь?

— Прежде всего бульвар Голливуд. Нужно снять отпечатки пальчиков знаменитостей. А потом, пожалуй, студию «Юнивёрсал».

— На студию у вас уйдёт весь день. Там есть что смотреть. Я заеду за вами через час. Вас устроит?

— Давайте встретимся прямо на бульваре Голливуд. (Настойчивость Саши в предложении своих услуг была вполне объяснима — 25 долларов в час был её тариф. Да дело даже не в деньгах. В незнакомом городе, стране мне нравится ориентироваться самому. Тем более на машине. В этом отчасти и смысл путешествия.) — Я уже располагаю подробной картой Лос-Анджелеса и думаю, что представляю себе город.

— Лос-Анджелес очень большой. Мне не представляет труда заехать за вами. Многие туристы впервые здесь за рулём часто теряются.

— Мы не потеряемся, Саша. Я убежден, что, кто водит автомобиль в Москве, при московском движении, тот в любом другом городе сможет это сделать. Даже в сумасшедшей Турции, где нет никаких правил.

— О'кеу! Тогда давайте я расскажу вам, как лучше проехать от вас.

— Давайте, — я приготовился водить карандашиком по карте.

— Вы находитесь на пересечении Четвёртой стрит и Пико. Едете по Пико в противоположную сторону от океана. Доезжаете до пересечения с Фэйрфэкс (Fairfax) и по ней налево.

— Следить успеваете?

— Успеваю.

— Далее по Фэйрфэкс доезжаете до бульвара Голливуд. Поворачиваете на нём направо и едете по нему до пересечения с Ля Бреа. На пересечении будет небольшая площадь, удобная для парковки машины. Там, давайте, мы с вами встретимся. Это недалеко до отпечатков, как вы говорите, пальчиков. Хороший ориентир — скульптура четырёх женщин, держащих что-то наподобие крыши над головой. Вы увидите. Какой час вам удобен?

— Давайте в одиннадцать.

— О’кеу! Я вас встречу в одиннадцать.

Всего второй день нашего пребывания в Америке, а меня уже достали все эти о’кеу!

— Хорошо, договорились, — я повесил трубку телефона. Пленённый утренней свежестью жены, отошедшей от зеркала, я промямлил:

— Вполне для бульвара Голливуд.

Посмотрелся в зеркало сам.

— Очень даже! — похвалил я жену.

Выспавшаяся жена уже не напоминала вчерашнюю мегеру, а выглядела посвежевшей красоткой, сошедшей (ни в коем случае не с ума, с ума чуть я не сошёл!) с обложки модного журнала на тротуар бульвара Голливуд. В коротком джинсовом сарафанчике она уже топала по звездам с выбитыми знаменитыми на весь мир именами.

А что это за неуклюжий увалень с камерой бежит за ней?

Простите, это я. Очень тороплюсь.

Под ногами мелькали имена Млечного пути — Майкл Джексон, Джон Траволта, Шерон Стоун, Хью Грант, Гэрри Маршалл.

— А это знаменитый старый кинотеатр, — сказала Саша, — Китайский театр Граумана, — взявшая на себя обязанности нашего гида, и показала на здание, напоминающее китайскую пагоду.

— Премьеры многих фильмов, по традиции, идут именно здесь. Премьера «Титаника» тоже шла здесь. Вы уже видели «Титаник»?

— Да, нам фильм очень понравился, — ответила жена.

— Похоже, что первый раз мы его посмотрели даже раньше, чем здесь прошла премьера, — пошутил я, оторвавшись от камеры. — Только на отвратительной копии.

— Да, я слышала, что в Москве очень развито видеопиратство, — произнесла Саша. — У нас здесь этого нет. Очень серьёзные законы. За это сразу посадят в тюрьму. Кинокомпании за этим следят.

— У нас тоже стараются следить, — сказал я, рассматривая рекламу «Saving Private Ryan» на здании кинотеатра. — В главной роли Том Хэнкс. Здорово! Я и не слышал об этом фильме.

— А его ещё нигде нет на видео. Здесь только премьера пошла, — сказала Саша.

Позже я интересовался в видеомагазинчиках Лос-Анджелеса и Сан-Франциско этим фильмом. Его действительно нигде не было. А вернувшись в Москву и оказавшись по случаю на Горбушке я без проблем купил «Рядового Райна». Кассеты с ним продавались повсеместно, правда, на «тряпке». («Тряпка» — плохого качества копия, сделанная с экрана кинотеатра.) Наши пираты не дремлют.

— Так, а где же знаменитые пальчики? — поинтересовался я.

— А вот, прямо у входа в кинотеатр, — ответила Саша.

Мы отправились рассматривать вдавленные в бетон отпечатки знаменитых трудовых мозолей и не менее знаменитые следы башмаков звезд Голливуда. Эдди Мерфи топтался здесь на своей плиточке и ползал по свежему бетону, увековечивая ручонки в 87-м году. Джек Леммон пропечатал свои четыре конечности на квадратике в 63-м. Попрыгал и постоял на руках великий костолом Голливуда Стивен Сигал в 95-м.

Вся площадка перед входом в кинотеатр усеяна отпечатками ладоней и обуви известных мастеров экрана.

Даже лапки Дональда Дака оставили свои следы. Теперь здесь топчется огромное количество туристов, щёлкая фотоаппаратами, и прикладывает пятерни — таким образом, как бы соприкасаясь со знаменитостями.

Не приминули и мы с женой примерить свои ладони. Я — к ладоням Шварценеггера, жена — к пальчикам Софи Лорен.

Причём мои точь-в-точь соответствовали размеру экс-Мистер Олимпия.

Софи Лорен, судя по следам её туфель, была на шпильках.

Забавная придумана традиция на бульваре Голливуд.

С бульвара отчётливо видна надпись «HOLLYWOOD» на горе, выложенная белыми буквами. Она часто мелькает в разных американских фильмах.

Прошлись мы по лавочкам и магазинчикам бульвара, где, кроме покупки прочих кинематографических сувениров, я вручил себе «Оскара» за будующий фильм. Статуэтки самоварного золота дяди Оскара, как солдаты дивизии, выстроились на прилавках. Любой желающий может сам себя одарить почётным призом Американской академии киноискусств.

Впрочем, нам надо спешить на студию Universal.

Саша сопроводила нас на машине до студии и перед тем, как попрощаться, напутствовала полезными советами:

— Студия занимает большую территорию, но провожатый там не нужен. Вместе с билетом, который стоит 38 долларов на одного человека, вам выдадут схему расположения всех аттракционов. Каждый аттракцион — это декорации какого- то знаменитого фильма. Какой вам больше по душе — на тот и идите. Обязательно посетите «Джурасик Парк» («Парк Юрского периода» Спилберга). Платить нигде не надо. Только если вы захотите поесть, это за отдельную плату. Также и все напитки. Поскольку вы, Алексей, за рулём, вы можете выпить спиртного, но немного.

— Немного — это сколько? — поинтересовался я.

— Ну, две банки пива или что-нибудь эквивалентное этому по содержанию алкоголя. Какая точно разрешена доза алкоголя, я не помню. Может быть, вы знаете, что соответствует двум банкам пива?

— Наверное, грамм сто водки, — неопределенно ответил я.

— Наверное. Но к этому надо относиться серьёзно. За превышение дозы алкоголя за рулём могут забрать в полицию.

— «Украл, выпил — в тюрьму!» А на самом деле, чтобы проверить степень пьяного состояния, могут заставить ходить по прямой линии с закрытыми глазами? — спросил я, увидев как-то подобное в одном американском фильме.

— На самом деле. Не забывайте пристёгиваться ремнями в машине во время движения и не превышайте скорость. За это полагаются штрафы.

— Скажите, Саша, а если я не оплачу штраф?

— Вас вызовут в суд, а если вы не явитесь в суд — вас посадят в тюрьму за неподчинение законам.

— А, скажем, я неправильно припарковал машину. Мне повесили штраф. Я его проигнорировал и улетел в Москву. Я же здесь временно. В Москве-то они меня не найдут?

— В Москве за это никто не будет искать. Но если вы когда-нибудь снова прилетите в США, вас прямо в аэропорту могут взять и проводить в тюрьму.

Это за какие-то несчастные 25 долларов меня отправят в тюрьму?

— Да. Дело не в 25 долларах, а в неподчинении законам. А вообще, если вы захотите выпить, то лучше вызвать кого-нибудь из турагентов или заказать такси.

— Скажите, Саша, а куда не стоит ходить в Лос-Анджелесе? В плане опасности. Как, например, в Нью-Йорке — это Гарлем, в Москве — просто тёмные подворотни ночью.

— Здесь нет каких-то опасных районов. Так же, как в Москве, не надо заходить в подворотни. Разве что в Даунтауне появляться после восьми вечера лучше на автомобиле. Там могут пристать к пешеходам.

— Хорошо, Саша. Спасибо за информацию, — я рассчитался за два часа проведённого времени, — Пойдём на встречу с динозаврами и Кинг-Конгом.

— Спасибо. Удачи вам и приятной прогулки. Студия вам понравится.

— Пока.

Глава третья. Студия Universal

Перед входом на студию над фонтаном крутился металлический шар метров трёх с половиной диаметром в виде глобуса Земли, с надписью Universal Studio.

Мы купили билеты и под звуки уличных оркестров влились в многотысячную толпу туристов, жующих сэндвичи и хот-доги, со стаканчиками-динозаврами.

Людской поток вынес нас к экзотическим воротам Jurassic Park, где после 30-ти минутного ожидания в очереди, усадил в шлюпку и отправил вниз по узкой речушке.

Вокруг мирно паслись длинношеие динозавры. Такие ещё, кажется, называются диплодоками. Один такой диплодок, «стоящий» четырёх слонов, оторвался от своего главного занятия — жевать травку, и удивлённо уставился на нас, вытянув шею. «Мурло» с интересом разглядывало нас в шлюпке мы с интересом разглядывали «мурло».