Бесплатный фрагмент - Альманах рыболова

Рассказы

Сага о налимах

Машина по жаре шла быстро. Знойный ветер закидывал в открытые окна запахи леса, земли и разморенных трав. С грохотом под полом рычащей «Волги» пролетали булыжники. Раскатанная лесовозами гравийка нещадно пылила, и клубы пыли столбами улетали назад. Вдоль дороги мелькали запорошенные желтой глиной комли здоровенных осин, склоненные березы. Старый тракт петлял среди леса, уходящего зелеными волнами за горизонт.

— Хорошо идем! — крикнул Долгий. Спутники его — Ирина и дед — закивали головами. Гонка с грохотом и пылью вызывала у них страх и веселье. Через час свернули к реке. И вскоре машина, сбавив ход, пошла среди дач.

— Где-то здесь, — Долгий завертел головой, ища нужный дом. Дачу нашли. Сад имел запущенный вид, присущий заброшенным усадьбам. Разгрузились. Дед разулся и босиком пошел по траве.

— Хар-рошая фазенда!

— Давайте перекусим, да я побегу, — Долгий глянул в маренистое небо. — Налимы ждать не будут. А вечером холодно может быть, — внутренне не веря в то, что на реке придется задержаться до вечера, начал собираться Долгий.

— Как ты их ловишь то, они же скользкие? Вилкой небось тычешь? Я слыхал про такое.

— Ага, гарпуном… — Ручками! — Долгий растопырил пальцы, — Вот они умелые, все здесь! Маска, провод для кукана и — всё! Вилками только деревенские тыкают, а я меньше килограмма не беру, пощупал и прощай. Рыбу калечить, себя не уважать!

— Ау, чай готов! — Ира вышла в легком сарафане.

Видно было, что ей нравится на этой заброшенной даче, в глухом, удаленном от города месте. И дорога — страшно, но целое приключение. «Рыбак!» — ласково поглядела она на Долгого.

После быстрого перекуса разбрелись. Дед пошел на гору травки посмотреть, новая хозяйка прибиралась в доме, Долгий, закончив сборы, двинулся по тропинке к реке. Солнце жарило нещадно, кузнечики трещали вокруг, духота пьянила запахами спелых трав.

В легких кедах Долгий трусцой спустился под горку к реке. Вода была очень теплая. «Светлая, — про себя подумал Долгий. — Ловить будет одно удовольствие. Все камни на виду, значит, и налимы на месте». Войдя в воду, поплыл. Вода приняла пловца, словно ласковая хозяйка впустила в свой дом. Первый проплыв Долгий сделал на выдохе, от радости бурля по-детски пузырями. Чистое дно, травинки, мальки — всё поплыло назад мимо охотника. Течение двигалось вместе с пловцом, как одно целое. Первый камень начал проверять под скалой. Крупный валун, покрыт легкой донной пылью. Но под глыбой оказалось пусто, и охотник поплыл дальше. Для Долгого началась обычная рыбацкая работа.

Налимы — отдельная тема в рыболовном рейтинге. Рыба крупная, довольно вкусная. Свежий налим, пожаренный с лучком в масле, — мечта многих хозяек. Долгий знал про эту рыбу почти всё. А главное знал, что налимы летом, в жару, днем, прячутся под камнями в норах-щелях, и при определенной сноровке взять их голыми руками не составляет большого труда. «Всё предельно просто, — часто объяснял любопытным Долгий. — Ищешь камень, — желательно крупный, можно размером с письменный стол (под крупным камнем — и налим крупный!) — ощупываешь его, ищешь ход. Нащупав, можно сразу проверять нору, можно всплыть, заткнув ногой ход, набрать воздуху и проверить его не спеша. Налим на ощупь мягкий и скользкий. Живой, одним словом. Если вода теплая, стоит лениво. Можно даже погладить слегка. Касание всегда волнует. Радостно, если наткнешься на бок или хвост крупной рыбы. Крупного налима или взял сразу, или он сбежал. Крупный, бывает, так ломанется из-под камня, руку вывернет. Или хвостанет через второй ход, если есть, аж галька звенит: в воде хорошо слышно. Взять налима можно только одним приемом, просунув пальцы в пасть и жабры, и замкнуть пальцы в кольцо. Другого способа вытащить живого налима из под камня нет. Только за жабры — и пальцы в кольцо!».

Часто под камнями попадались другие рыбы: окуни (нередко крупные), караси (голова маленькая, жабры не найдешь, брать только в охват, в ладонь, благо карась не очень скользкий), ерши (эти вообще хохма: ленивые, пузатые, лоснятся, как поросята, сплошные колючки). Долгий старался не брать прилов: пока плаваешь, мелочь с кукана оборвется. Только рыбу потратишь. Но если с налимами было плохо, и попадался солидный карась — нес домой с гордостью; иного карася хватало жарить на две сковородки. Иногда попадались битые налимчики: глаза нет (вилкой выбили), или хребтина помята — деревенские поработали. Такую рыбу Долгий не брал, её и так Бог обидел. Рыба за это отвечала благодарностью — считал Долгий, — за отпущенного маленького река давала крупного налима. Но на этот раз ни крупного, ни мелкого нащупать пока не удавалось. Река уже повернула за перекат, пошел затяжной неглубокий плес; но рыбы не было. Долгий шел по реке зигзагами от берега к берегу, неторопливо нырял, вытянув перед собой руки. Осторожность играет свою роль в этой охоте: на дне, как у Бога, всего много, можно и напороться невзначай на корягу или острый камень. Пару раз Долгий видел, как через реку переплывали змеи, и перед тем как нырнуть всегда бросал взгляд вверх по течению: не несет ли корягу или бревно. Одним словом, внимание!

Камни хорошо были видны в чистой воде, и проверять их было одно удовольствие. Прочесав зигзагами плес, Долгий по перекату поплыл по-собачьи. Из теплой воды подниматься не хотелось: легкий ветерок при вставании уже холодил тело. Прошло часа полтора с начала речной охоты. За перекатом начинался омут. Долгий проверил знакомые камни, но под ними было пусто. В омуте глубина пошла метра под три; дно чистое, мелкий песок, камней мало; Охотник плыл, изредка заныривая на самое дно. Здесь проверка и ловля могли осуществляться только одним нырком, вернуться на глубине на камень без ласт практически невозможно: не дельфины-ж мы.

На куцем мыске у ручья купались девушки. Они с визгом и брызгами кидались в воду. Им было весело. Долгий хотел проплыть мимо, но заметив свою знакомую, вышел передохнуть. Карина тоже узнала Долгого и искренне обрадовалась. Стали рассказывать друг дружке новости. На смуглой коже девушки сверкали капли воды. «Ей тепло в воде» — думалось Долгому. Но не позволив себе расслабиться, он вежливо передал приветы общим знакомым и поплыл дальше.

Прошло уже часа три с начала заплыва, стала появляться усталость. А рыбы всё не было. Глубина пошла меньше. Ловец начал искать камни и вспомнил, как на этом месте он несколько лет назад поймал крупного налима. Тогда тоже долго не мог ничего поймать и, уже изнурившись, наткнулся на камень. С налимом. Ход был маленький, перегорожен другим камушком, и в норе прихватить налима не составило большого труда. Налим оказался нормальный, крупный даже. Взять-то взял, а вытащить — никак! Рука, точнее кулак, с зажатым налимом назад не пролезала. Отпустить перехватиться — выскочит! Вытащить — никак, уже руку в кровь больно. Что делать? Сердце стучит быстро, сжигая остатки кислорода. Попробовал и так и этак, камень на входе крепко стоит врытый в дно, рука не вылазит. Всё, дышать больше нечем. Но Долгий знал, что в конце дыхания есть ещё небольшой резерв секунд на пять-десять, когда ничего не чувствуешь, но еще соображаешь. Мысли в голове летят стремительно. Подумалось: «Что я без налима, домой без рыбы — позор, а жизнь мало стоит». Сознание отключилось. Долгий, не помня себя, рванул руку и оказался над водой с налимом в кулаке. На тыльной стороне кисти краснел кусок содранной кожи. Так и появилась налимья метка на руке Долгого.

Омут кончился, ничего не дав ныряльщику. Вечерело. Красивые розовые облака неподвижно стояли над головой. Коршун высоко проплыл в сторону большой горы. Под этой длинной горой, на повороте, начинался другой плес. Там было много камней. Под горами всегда много камней. Долгий поплыл челноком от берега к берегу. Камни проверял быстро. Камни здесь были большие, хорошие, с ходами. И ни одного налима! Ловец был вне себя. Под очередным камнем резко нащупал налима. Крупный. Попытался взять рыбу, но налим, — наверно, уже сказывалось то, что вода остывала — активно крутанулся, и вдоль руки дельфинчиком выскочил на поверхность. От такого фокуса Долгий обомлел и выругался. Треснул кулаком по воде. Остывая, понял: его ошибки почти не было, налим стоял головой наружу из камня, и он его просто стронул. Передохнул. Пошел дальше. Но неуверенность всё же коснулась Долгого своим отравляющим крылом: идти стало тяжелее, мысли вразнобой поползли в голове. Камни проверял уже не все подряд. Маленькие просто ощупывал ногами со всех сторон, не погружаясь. Крепко вечерело.

Гора на повороте потемнела и придвинулась; тусклая вода стала плотнее и впускала пловца неохотно. Под водой было тихо и неприятно сумрачно. Пловец решил поворачивать домой и пошел вверх по течению. Вдруг в воде неожиданно четко и отдельно показался валун. Немного поколебавшись, всё же решил проверить камень и нырнул. Спокойно расчистил от веток и гальки вход. Пусто! Чертыхнулся, встал, вода холодными струйками покатилась по телу. Решил больше не задерживаться и прямиком вдоль берега по реке идти домой.

Прошел метров двадцать и решил нырнуть еще раз, точно последний. Свернул в глубину. Нашел камень, нырнул, — пусто! Всё, без задержек домой. Через десяток метров увидел еще камень. Всё, последний. Упал в воду. Пусто! Придется позорно возвращаться домой без рыбы. Долгий представил, что Ира, конечно, ничего не скажет, да и дед пошутит что-нибудь: на безрыбье и колбаса рыба. Но душа не хотела такого результата. Пошел по реке вверх. В темной реке уже начали отражаться кусты и небо. Увидел крупный валун. Машинально, боком, от усталости, упал под камень, принырнул, одним движением сунул руку в ход, и вот он — налим, крупный, — ладонь под голову, пальцы в жабры, большой палец в пасть, кольцо сомкнул, и — тяжелый, хлестающий хвостом, налим поднят над водой. Ура! Взял! Хороший!!!

Ловец тяжело, раздвигая грудью тугую воду, вышел на берег и, только оказавшись на суше, посадил налима на кукан. Намотал провод на руку и сразу поплыл через реку к рельсам. Поднялся на насыпь и на деревянных ногах зашагал по шпалам. В ушах булькала вода. Долгий прыгал на ходу, наклоняя голову то налево, то направо, но вода оставалась где-то внутри…

Несколько километров до поселка прошел довольно быстро. Поднимался по откосу к дачам уже в полных сумерках.

— Ну, где ты есть? — встретила Ира. Увидев рыбу, обрадовалась, — Ого, какой большой!

Дед вышел на крыльцо с газетой и поверх очков оглядел налима. Добыча качалась на кукане.

— Не зря рыбачил, — похвалил старик, — Вот это рыба! Пойдет уху варить!

Всё время пока булькал котелок, и Ирина суетилась, накрывая на стол, Долгий сидел у костра и впитывал тепло огня. Мыслей не было. Соседи, шумевшие разнобоем за оградой, не трогали его. Перед глазами плыла мутная пелена, и было хорошо.

— Наварилась, можно снимать. — очнулся Долгий, и стал осторожно убирать котелок с огня.

Ирина разлила уху по тарелкам. В чашках весомо плавали крупные куски рыбы. Аромат вкусной похлебки поплыл над застольем. Дед распечатал бутылку.

— Хороша уха из петуха, а из налима еще лучше! — старик поднял стопку, — За рыбака!

Ирина поглядела на Долгого и выпила молча, не морщась.

Горел костер, крупные искры улетали в темное небо.

Ночью Долгому снилось что-то: куда-то он ехал, потом увидел площадь в курортном городе, приснилась забытая родня; но постепенно тревоги пропали и Долгий во сне понял, что он что-то важное сделал и разрешил. Что разрешил, он толком не понял, но успокоился и заснул крепко. К Долгому пришел отдых.

Абаканский сплав

Хакасия — страна красивых гор и рек — издавна притягивает туристов и рыболовов, охотников и любителей природы. В недрах этой земли среди гор рождаются целебные ключи, по долинам текут кристально чистые реки, в заповедных местах живут дикие звери.

Не один десяток лет мы с моими друзьями совершаем рыболовные походы — сплавы — в этой стороне. Летом, в июле-августе, садимся на поезд до Абазы и через двенадцать часов оказываемся в последнем населенном пункте перед водной заброской в верховья реки. Абакан — главная водная артерия края — широкая и стремительная река с изумительно чистой водой. На моторке нас поднимают в верховья на сколько возможно, точнее, из расчета сколько времени есть на сплав у команды. Чаще всего это 7—10 дней. Поднявшись на сотню километров по реке, разбиваем лагерь, и первый туристический вечер посвящаем наслаждению тайгой и красотой водной стремнины. Я называю этот момент «со свиданьицем». По возможности — и непременно — варится первая уха, выпивается заздравная чарка и чарка на удачу, плескается немного жжёнки в костер — дар местным богам, и все укладываются в палатку на отдых. Первую ночь все спят вдосталь, кто сколько может. После изнурительного подъема на моторе, первый день отпуска — и т. п. — можно и поспать досыта. Впереди многодневные и долгожданные сплав и рыбалка.

Наше судно — надувной многоместный рафт, специальная непотопляемая лодка, на которой удобно и легко плыть по довольно бурной воде. Рыбачим прямо с борта или с берега на коротких остановках. Причаливаем, все выходят на берег и забрасывают спиннинги. Ловля — только спортивная: на блесну или мушки. Боцман (на сплаве все должности распределены заранее) разводит газовый чайничек, варится крепкий кофе, и под колбаску и пару капель коньяка вкушается походный перекус. До вечера питаемся сухомяткой или остатками жареной рыбы «со вчера».

Вокруг — тайга и горы. Кедры, сосны, пихта и лиственница — практически единственные деревья, из которых состоит здешний лес. Тайга чистая (в смысле травы, травостоя, — охотники меня поймут — можно в кроссовках ходить по тайге), но замшелая страшно. В старых фильмах-сказках показывали такие деревья: все обросшие паутиной, мхом. Очень богатая дичью. Медведь, кабан, марал, козы, полный перечень пернатых — почти всё мы видели своими глазами не раз. На берегах изредка попадаются избушки-зимовья охотников. Стоят они на впадениях речушек, и, если пустые, то в них можно останавливаться на ночлег.

Местное население — хакасы — дружелюбные и вполне приветливые люди. Соль, спички, хлеб всегда дадут без платы, по просьбе. В тайге закон один: человек человеку друг. При нужде могут обменять на водку рыбу. В последние годы на реке стало много инспекции, транспортной (ГИМС) и природоохранной. Серьезные товарищи, вооружены, как наши гаишники на месте «не решают». Если нарушил, штраф выпишут по полной программе. За рабочее место держатся, как следует. И понятно: если будешь брать взятки, на реке завтра об этом будут знать все, и с последующими выводами не заржавеет. А главное, наверно, все-таки контингент другой в этих краях. Нормальный человек не может равнодушно относиться к природе, в которой он живет, и в которой будут жить на его глазах его дети. Отсюда наши выводы: лишнего не ловить, на стоянках мусор сжигаем после себя, огонь в лесу зря не разводить. Правила простые, но следуем им много лет неукоснительно.

На берегах много топляка, сучьев, с дровами проблем нет. На всякий случай берем с собой бензопилу: чурбачок под сидалище спилить, полянку под палатку расчистить. Рыболовное правило: стоянки делаются «на рыбе», т.е. в местах, где есть удачные для рыбалки улова. Поэтому лагерь может разбиваться под скалой, в кустах, на склоне, где угодно — главное, чтобы клевало. На удачной стоянке можно и тайменя ночью зацепить. Официально вылов тайменя запрещен полностью. Тема деликатная, но кто же из настоящих рыбаков устоит перед соблазном поймать Хозяина реки по принципу поймал-отпусти?

Кстати, особо ярым поклонникам тайменьей рыбалки могу сообщить: практически сто процентов взрослых тайменей заражены нематодами (паразитами). Таймень — ярый хищник, питается рыбой, кушает мышей, белок, уток. Одним словом, охотится за всем, что может проглотить и поймать в воде. Не знаю, стоит ли верить или нет, но, по словам местных, они добывали тайменей, в желудках которых было — по двадцать! — и более белок, проглоченных речным тигром во время миграции зверьков. Поэтому, как и большинство всеядных хищников — медведей, волков, лисиц, кабанов тоже, — таймени часто заражены паразитами. Конечно, не каждый станет разглядывать печень этой рыбы на рыбалке; но уж если вы не поленились, то, зная точно, что ваша рыба заражена, вы скорее утилизируете её, чем отправите на общий стол. Хотя… есть такие рыбаки, которые по всеядности заткнут за пояс любого медведя. Тем более под национальный напиток.

Насчет медведей. Во время сплава необходимо принимать во внимание, что их в тайге есть. Не рекомендую сплавляться по узким и мелким рукавам реки. Часто медведи заходят на острова за ягодой, и летом мамаша с медвежатами, испугавшись вашего шума, представляет серьезную опасность. Медвежонок кинется на ближайшую кедру, а медведица сквозь кусты будет следить за вами и чакать когтями по гальке. Ощущения не самые приятные, если учесть что протоки бывают метров 10—20 в ширину. Егеря говорят, что медведя может отпугнуть стук металла по металлу. В прошлом году осенью, устраиваясь на ночлег, мы привязывали связку консервных банок за палаткой и дергали за веревку при любом подозрительном шорохе. Не знаю, как действовало на медведей, но нам для успокоения нервов помогало.

Основной объект рыбалки на сплаве — хариус. Рыба вкусная в свежем виде, неважно уха это или жарево. У каждого члена команды есть свой фирменный рецепт. Вкуснее всего хариус в копченом виде. Мясо этой рыбы довольно нежное, и в рассоле хариус со временем теряет свои вкусовые качества, поэтому впрок его много не ловим. Модно делать из хариуса хе с луком и уксусом прямо на берегу. Но опасно. В 2007 году на реке нам попался профессор, исследовавший эту рыбу. И он сказал: люди стали ездить на Абакан со своими сетями и так понатащили заразы с других рек. Как ни крути, с природой надо быть аккуратнее. Сами себе вредим, получается.

Плывешь, кругом такая красота, что можно забыть обо всем. Горы острые, как зубы у акулы, стоят высоко, а-ля молодые груди. Курумники, кажется, только вчера обсыпались. Много гарей. Оно и понятно: к небу близко, молнии хлещут прямо в верхние сосны. Иностранцы сплавляются часто: немцы, чехи, поляки. Случай один забавный был. Вовка уплыл вперед на своей лодке другим рукавом. Ждем-ждем его на слиянии — нет товарища. Потом смотрим, лодка его плывет, и в ней другие люди. Мы с Серегой кинулись к ним наперерез на дредноуте. Подплываем: где Вовка? — а они: «Не понимайт!» — и видно: боятся. А я глянул на себя со стороны: небритые, с ножами на поясах. Смешно стало. По-английски спрашиваю то же самое. Улыбаются: не видели. Лодка просто похожая оказалась, гид сзади отстал. И верно, мужик следом плывет: где мои иностранцы? А Вовка на километр ниже по косе в трусах ходит, загорает. Ругали его. Певец такой-то! Любит в палатке попеть.

Очень важный момент — психологическая совместимость. В обычной жизни кажется: с любым человеком можно неделю прожить. А на сплаве, где команда одним оркестром играет, долго не проулыбаешься, обязательно конфликт вылезет, если нашлись противоречия. Особенно отношения обостряются в критических ситуациях: устали от многодневки; ограниченный состав команды, а обязанностей много; принятие сложных решений по маршруту и т. д. Конфликты лучше изживать в зародыше любым способом, не жалея самолюбия, так как в тайге далеко не убежишь, и назад по бережку не вернешься. Разногласия могут кончиться очень плохо. А разбор полетов можно оставить и на после похода.

Красота реки завораживает. Кажется, плывешь по воздуху или хрусталю. Дно видно на много метров вперед. Если руку опустить за борт в воду — заломит от холода. Летом жара, загораем, а ополаскиваться лучше из кружечки. Ледяная река-то.