Бесплатный фрагмент - Александр Калашников. Начало

Александр Калашников. Начало

Повесть

Проигрыш крепостных в карты

Смеркалось, фактически уже наступила темнота. За окном зажглись первые звёзды. Группа молодых мужчин сидела в комнате. Это был 1 августа 1828 года, и эти молодые мужчины были офицерами Гусарского Лейб- Гвардейского полка, который распологался в Санкт- Петербурге.

Волнение переполняло их, когда они встретились на балу, так как там были молодые женщины, за которыми они красиво ухаживали. После бала все поехали к поручику Сергею Чацкому, чтобы развлечься игрой в карты. Однако простое равлечение превратилась в настоящую серьёзную игру, став испытанием для многих. Практически все проиграли — остались только два игрока: Сергей Чацкий и Владимир Бурмистиров. На кону стояла сумма в 100 000 рублей, что превышало состояние играющих.

Сергей собирал,, а Владимир раздавал карты.

— Ещё одну, — говорил Сергей, глядя на карты.

Владимир посмотрел на него:

— Ты что, ещё хочешь карту?

— Давай, ещё одну. Что, нельзя? — спросил Сергей.

— Конечно, можно, — ответил Владимир. — Пожалуйста.

Сергей взглянул на карты, затем на Владимира:

— Ну что, вскрываемся?

Владимир посмотрел на свои карты, потом на Сергея. Они пристально смотрели друг на друга, как два волка на опушке леса, разглядывающие друг друга. Стоит ли заходить на эту территорию или нет? Они оценивают, смотрят, прикидывают силы и возможные последствия схватки. Опыт и мастерство говорят о многом, и даже в этой простой аналитике звери уже понимают, чем всё это может кончиться. В конце концов, волк, пришедший на чужую территорию, молча уходит.

Владимир смотрел точно так же на Сергея. Какие сильные карты у него и какие могут быть у Сергея? Он сказал:

— Давай вскрываться.

Оба игрока вскрылись. За столом стояли молодые офицеры, которые невольно выдохнули: «Ах!» В руках Владимира оказались беспроигрышные карты, он выиграл.

Сергей со всего маху ударил по столу кулаком:

— Чёрт! Я хочу отыграться!

— Послушайте, — обратился Сергей к одному из офицеров, стоявшему чуть поодаль. — Мне кажется, вам хватит.

— Вам, может быть, и хватит, а мне не хватает. Здесь я решаю, что хватит, а что не хватит. Будьте милостивы, господа! Я играю и решаю, играть мне дальше или нет.

Владимир посмотрел на него:

— Я думаю, игра окончена.

Сергей ещё раз ударил по столу, его лицо покраснело, а глаза налились кровью:

— Нет, не хватит!

Владимир наклонился к нему и сказал:

— В конце концов, игра окончена. Даже если бы можно было рассуждать о том, чтобы играть дальше, вам не на что играть. Мы находимся в загородном доме недалеко от Петербурга, и я думаю, что этот дом можно было бы рассматривать как нормальный выигрыш. Однако есть обстоятельство.

Владимир усмехнулся:

— Всем известно, что вы заложили этот дом. Он заложен, а также ваш особняк в Санкт-Петербурге. Вам ничего не принадлежит.

Сергей сжал зубы:

— Действительно, дома мне не принадлежат. Правда, земля здесь не принадлежит, но у меня есть крепостные — целых 200 душ, которые никоим образом не заложены: 195 обычных крестьян и пять очень хороших.

Владимир откинулся на стуле:

— И сколько же вы хотите получить за ваших крестьян?

— Я хотел бы получить нормальную цену за своих крестьян и внести их в банк, — ответил Сергей.

Владимир усмехнулся:

— В какую же цену вы оцениваете крестьян?

— Давайте посмотрим, сколько сейчас стоят крестьяне, — предложил Сергей.

Он взял со стола колокольчик и позвонил. Через минуту в зал вошёл дворецкий Остап.

— Остап, принеси мне «Петербургские ведомости», — приказал Сергей.

Дворецкий вежливо поклонился и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с свежим номером газеты.

— Так, — сказал Сергей, развернув газету, — на последней странице публикуются рекламные объявления. Итак, давайте посмотрим, сколько же стоит крестьянин.

— Ну что ж, пожалуйста, крестьянин средней упитанности, здоровый, продаётся за 200 рублей за одного. Слышите, господа? — он повернулся ко всем присутствующим. — 200 рублей за одного! У меня таких 200. То есть 200 на 200 — ровно 40 000 рублей!

Но у меня ещё есть пять хороших крестьян. Я говорю о том, что у меня есть один кузнец и одна хорошая ткачиха. Кстати, кузнец и ткачиха — муж и жена. Смешно, господа, смешно! У них трое детей: две девочки, одной 14, другой 15 лет, и мальчишка десятилетний. Девочки очень хорошо поют и танцуют, могут развлекать своего хозяина. А мальчишка рукастый, он неплохой кузнец сам по себе, маленький, да и механик.

— Так, сейчас посмотрим в объявлениях… — продолжал он. — А вот, пожалуйста, молодая женщина — 400 рублей. Кузнец — 500 рублей. Хорошие молодые девушки стоят по 400 рублей.

— Ага, ага, мальчик тоже стоит. Хороший, умеющий убираться, прислуживать по дому — 400 рублей.

Господа, можно увеличить сумму за пятерых с 200 рублей до 41 000 рублей. Я ставлю на кон 41 000 рублей.

Владимир вздохнул:

— Ну что ж, хорошо, давайте, Сергей, сыграем с вами ещё раз.

Сергей взял новую колоду карт:

— Метать буду я, — сказал он и начал раздавать карты себе и Владимиру.

Через некоторое время он поставил карты, взял их и взглянул:

— Ну что, начали?

— Начали, — сказал Владимир, взяв карту и сбросив ненужную на стол. Точно так же поступил Сергей.

Он смотрел на карты, потом, обдумав что-то, взглянул на Владимира:

— Ну что, вскрываемся?

— Вскрываемся, — ответил Владимир.

Они вскрылись, и Сергей снова проиграл. В этот день ему явно не везло. После того как он потерял всех своих крестьян, Сергей потянулся за колокольчиком и позвонил.

— Остап! — крикнул он. — Всем крестьянам готовиться! А этих пятерых, семью кузнеца зови сюда!

Владимир посмотрел и сказал Сергею:

— Да, хороший кузнец в хозяйстве пригодится.

Пришла семья: две молодые девушки, их мать и кузнец со своим сыном. Как же они были красивы, эти русские крестьянки! Все восхищённо смотрели на них.

Сергей посмотрел на окружающих и сказал:

— Я смотрю, она вам нравится?

— Да, конечно, нравится, — ответил Владимир.

Один из офицеров обратился к нему:

— Что вы собираетесь с ними делать?

— Не знаю, что с ними делать, — ответил Сергей. — Я думаю, на рынок и распродам их.

— Давайте так, — продолжил офицер. — Я вот эту старшую прикуплю.

— А я куплю вот эту, — сказал другой.

— За сколько?

— Ну, раз мы поставили за них 400 рублей, по такой цене я возьму.

Офицеры тут же полезли в карман за деньгами. Один отдал 400 рублей, другой — тоже. Девушки начали плакать, кузнец молча смотрел и сжимал зубы, его лицо побелело.

Их мать начала плакать:

— Нет, нет, нет!7Зачем? Куда вы? Вы нашу семью разрушаете!

Сергей подошёл к ней и сказал:

— Молчать, крепостная! Здесь я барин, я решаю. Значит, так тому и быть. Я вас проиграл в карты.

— Что ж, мой батенька оставил мне наследство, а я его практически полностью проиграл, — добавил он, толкнув одну девушку к одному из офицеров, а другую — к другому.

Один из офицеров посмотрел и сказал:

— Ну а я матушку возьму, такая пригодится.

— За сколько?

— Как договорились, 400 рублей.

— Так тому и быть, — согласился Владимир, новоиспечённый хозяин этой семьи. Он удовлетворённо хмыкнул и получил из рук третьего офицера 400 рублей.

— Так, остался этот мальчуган, — сказал Владимир. — Нет уж, ребята, кузнеца я не отдам. А мальчонок может быть помощником у отца. Но с другой стороны, зачем он нужен? Хотя, может быть, и нужен. Ладно, оставлю его себе.

— Послушайте, — обратился четвёртый офицер, Иван Петрович Смирнов, — У меня дядя в деревне.

— И что?

— Да у него вообще никого не осталось, живёт скучает. Я одно время, когда зачитывался французскими романами, думал, ему маленького негритёнка купить для развлечения. А тут вот этот мальчонок появился.

— Неплохая идея, — сказал офицер. — Я ещё думал купить кота или собаку, но негритёнка нигде не достанешь. Кошек и собак у него хватает, целая хорошая псарня. Думал, если будет время, поищу, куплю мальчонка.

Мальчонок и появился.

— Ну так тому и быть, а сколько даёте за него?

— Как договорились. Цену уже сами перед этим обозначили — 400 рублей.

— Вот 400 рублей, — четвёртый офицер отдал 400 рублей в руки Владимиру, и они хлопнули по рукам.

Кузнец побелел, его лицо стало каменным. Вся его жизнь пошла под откос, ведь русское государство доверило его судьбу и судьбу его семьи какому-то человеку, дворянину, который проиграл их в карты.

Иван Смирнов посмотрел на пацана и спросил:

— А как мальчонка зовут?

— Александр, фамилия у них Калашников, — ответил Сергей.

— О, у них есть своя фамилия!

— Да, фамилия у них Калашниковы.

Сергей Чацкий подошёл к мальчонке, взял его за шиворот и пнул со всей силы к новому хозяину:

— Иди гуляй!

— Что ж, господа, сегодня не мой день, — сказал он.

Женщины-крепостные, мальчик Александр Калашников и его отец не плакали. Они вздохнули и приняли свою судьбу безучастно. Где-то в глубине души, возможно, у них и были слёзы, но они этого не показали никоим образом.

Вдруг, не по объяснимому велению души и тела, все пятеро подскочили друг к другу, обнялись и зарыдали. Все плакали навзрыд. Это было очень тягостное зрелище. Ах, вы! Сергей был недоволен. Всю злость от проигрыша он решил выместить на этих бедных людях. Начал бить и пинать их.

— Кто вы такие? — закричал он. — Вы крепостные, вы последние люди здесь! Вы должны подчиняться своему барину и помещику. Раз я вас проиграл, значит, проиграл. Запомните, вы дешевле щенка от борзой!

Он расцепил их, и все пятеро взглянули друг на друга. Вполне возможно, что это была последняя их встреча в этой жизни. Они молча, беспрекословно подчинились и стали уходить вслед за своими новыми хозяевами. Так закончилась судьба и жизнь этой семьи, но, возможно, начиналась другая жизнь. И это уже другая история.

Приключения

Молодой двенадцатилетний мальчик шёл по лесу. Он решил прогуляться по дневному лесу и набрать грибов. Правда, он не был уверен, что найдёт нужные грибы. Но Семён, дворецкий в доме его отца, разберётся. Кстати, он неплохо разбирался в грибах, а тётя Таня, как он ласково называл повариху, очень хорошо относилась к мальчику.

Вдруг он увидел небольшую, очень уютную полянку. На такой полянке могли быть грибы, и действительно, его ожидания оправдались — полным-полно было грибов. Он начал собирать и с удивлением увидел, что с другой стороны полянки то же самое делает другой мальчишка.

— Эй, ты что здесь делаешь? — обратился он к нему.

— А ты что здесь делаешь? — ответил мальчишка.

Они стремительно подошли друг к другу и начали смотреть, прикидывая шансы на то, чтобы избежать схватки. Поняв, что схватки не избежать, они ринулись друг на друга. Не дрались, не били, а начали бороться, перевернувшись несколько раз и схватившись друг за друга. Через пять минут схватки они поняли, что встретили достойного противника в лице друг друга.

Подышав, один из них сказал:

— Ну всё, хорош! Ладно, давай, как тебя зовут?

— Меня зовут Александр. А тебя?

— Меня Владимир.

Они пожали друг другу руки.

— Слушай, а как тебя, барсука или борчонка, выпустили одного?

— Что Саша? — удивился Влвдимир. — Что такое барсук и борчонок?

— Ну, сын барина, барсук или борчонок.

— А почему ты думаешь, что я борчонок?

— У тебя руки барские, белые и нежные. Ты в своей жизни никогда не видел труда. Ну и, наверное, не увидишь.

— А ты кто?

— А я кто? Я Александр Калашников! — мальчишка шмыгнул носом и протёр своим указательным пальцем под ним. — Я крестьянин.

— А ты где живёшь, Сашка? — спросил Володя.

— Я, скорее всего, являюсь твоим соседом, — ответил Александр. — Ваше семейство Евстигнеевых соседствует с поместьем Троекурова, чьим крепостным, собственно, я и являюсь.

— Ладно, понятно, — сказал Володя. — Я шёл сюда по грибы. Вот моя корзинка.

— И моя тоже! Ну, давай собирать.

Мальчишки весело собирали свою богатую добычу. Было очень много белых грибов. После этого, весело напевая, они пошли обратно.

— Ты знаешь всё о грибах, да? — спросил Володя. — Ты неплохой, хотя и не барин. А барины плохие?

— А что, барины хорошие? — ответил Александр. — Барины не могут быть хорошими, просто их воспринимаешь как барина, и всё. — А Троекуров, Дмитрий Петрович, мой нынешний хозяин, очень хороший человек, душевный. А у тебя кто в семье?

— Да у меня отец с матерью, но меня оставили одного дома с домочадцами, дворовыми слугами. Скоро маменька приедет. Она должна приехать после бала. Сейчас начинается подготовка к сезону балов. Они идут летом, но особенно осенью и зимой, когда уже нечем заниматься — люди просто с жиру бесятся. Вот они на баллы и едут. А сейчас-то лето, все в разъездах. Поэтому меня в первую очередь сюда и отправили. За мной должны были приглядывать, слуга постоянно ходил за мной, да разве за мной уследишь!

— Ясно, — сказал Сашка. — А у тебя много детей в семье?

— Нет, я один. А у тебя Сашка много детей в семье? Есть мать и отец? Есть сестры?

Володя взглянул на Александра и застыл в изумлении. С беззаботного детского лица его превращалось в застывшую маску, как будто мертвеца. Володя ужаснулся — он такого никогда не видел, но тут же это лицо, это выражение поменялось. Как будто Володе померещилось. Он даже подумал, что, скорее всего, нелепая игра теней, падавших от деревьев, сыграла злую шутку с его зрением.

— Нет, я один, — повторил Саша. — Предыдущий хозяин взял меня, купил и фактически подарил. Это был племянник Дмитрия Петровича Троекурова. Вот, ну и подарил меня, наверное, в качестве какого-то забавного питомца.

— Вон как! — сказал Володя.

— Да, именно так, — подтвердил Саша. — Я тут пригрелся. В хозяйском доме обитаю, стал, типа, помощником Дмитрия Петровича Троекурова. Я к нему обращаюсь «Дмитрий Петрович» или просто «Дядя Дима». У Дмитрия Петровича Троекурова никого нет — когда- то заболели все в его семье и умерли: и жена, и двое детей. Остался он один-одинёшник.

Ну, ещё племянник раз в тысячу лет приезжает и ничего не делает, кроме того, что постоянно деньги в долг занимает. И всё. А дядя Дима полностью эти долги покрывает.

— Ничего себе! А у Дмитрия Петровича Троекурова большие деньги?

— Ну, большие, нормальные. Свое хозяйство он ведёт очень исправно, хорошее поместье. Крестьяне работают, вроде бы, он их не обижает. Суконная фабрика есть, и целое большое поголовье овец, и немного коз. С овец состригает шерсть и делает сукно. Кроме этого, ещё шерсть возит с других поместий, у кого нет этой суконной фабрики. Соответственно, вот тут и поместью доход.

— Ну у Троекурова, — продолжал Саша, — я являюсь его, как бы сказать, помощником. Потихоньку ему помогаю, сколько могу.

— А как ты ему помогаешь? — спросил Володя.

— Ну, как помогаю? По дому что-то делаю, это самое… пишу какие-то записи, которые ему нужны. Могу тапочки принести, — Сашка рассмеялся. — Если у него ноги замёрзли или шерстяные носки одеть — всё-таки старик, ему всё время как-то холодновато. Вот, ну и там с переводом помогаю.

— Ты ему помогаешь с переводом? Какой перевод?

— А с немецкого на английский. А потм с английского на французский. А с французского он уже сам читает.

— Чего? — Володя встал и посмотрел на Сашку. — Ты помогаешь переводить с английского на французский или с английского на немецкий? Знаешь эти языки?

— Ну, в общей сложности, я знаю приблизительно шесть языков.

— С ума сойти! — Володя шёл, оторопевший. — Я с трудом знаю французский и русский, и всё.

— В таком случае, — продолжил Сашка, — если ты знаешь французский, то ты должен знать итальянский и испанский — это так называемая романская группа языков. Поэтому туда попадают и три последующих языка. Это, знаешь, как если ты знаешь, например, белорусский, украинский и польский языки, ну и чешский — где-то что-то похожее. Вот и здесь то же самое. Если ты знаешь немецкий, то тебе понятно, как-то датский и голландский язык. Ну, немножко можешь понимать шведский и норвежский.

— Вот это да! — удивился Володя. — Да ты ходячая энциклопедия! Даже и не скажешь, что ты крестьянин!

— У нас же так на Руси повелось, что если крестьянин… — Сашка хмыкнул. — То ты вообще никто. Господи! А я говорю Дмитрию Петровичу: «Вы возьмите простых русских крестьянских детей, отдайте на обучение, вы и не таких увидите, как я, может быть, ещё гораздо лучше! Хотя и меня хватит посмотреть в качестве примера. Вы возьмите! Если вы обучаете только барских детей, им обучение и всё такое, ну и получается, что вроде как барские дети все такие умные. На самом деле среди крестьян очень много умных людей, и даже читающих. Конечно, их очень мало, но сам факт того, что простой крестьянский ребёнок тянется к знаниям, о многом говорит.

Так весело болтая и разговаривая, мальчишки с двумя лукошками, полными грибов, вышли из леса и пошли по просёлочной дороге в сторону своих поместий. И действительно, эти поместья виднелись рядом друг с другом — ухоженные, большие дома, настоящие дворянские гнёзда, где проживали их обитатели.

— Послушай, — спросил Володя. — А ты когда-нибудь был в Петербурге? Говорят, это большой город, много каменных строений, не то что наша Самара, — небольшой городишко, так себе, наверное, по сравнению с Петербургом.

— Да, я был, — ответил Александр, и его лицо как будто изменилось. Здесь уже нельзя было сказать, что это игра теней или как-то деревья исказили его лицо. Володя ясно увидел, что он говорит о прошлом.

— Я был в Петербурге в прошлой жизни, — продолжил Александр. — А сейчас я здесь, в Самарской губернии, в 15 верстах от самой Самары. Так получилось.

— И что? — спросил Володя.

— Да, большой-большой город. Очень большой, много всяких каменных строений. Через город проходят каналы, очень красиво: каналы и мосты, большие площади. Да, всё действительно очень красиво и очень красивый город, но это уже в прошлом, далеко-далеко в прошлом. А сейчас нам предстоит жить здесь.

— Слушай, Володька, — не унимался Володя, — интересно, как вот мы с тобой часто здесь бывали в своих имениях и ни разу не виделись.

— Ну, возможно, просто я всё время сижу дома в поместье, в кабинете Дмитрия Петровича Троекурова. У него, знаешь, какая библиотека? Он человек умный и начитанный, ему интересен собеседник. И каково же было его удивление, когда такого собеседника он нашёл в лице двенадцатилетнего пацана-крестьянина.

— Ну, наверное, тебя очень любят, — заметил Володя.

— Почему ты так решил?

— Ну, не знаю. Многие помещики, барины, они лупсуют своих слуг и бьют. И уж никаких там привилегий, условий для дворовых нет. Они и дома-то могут не жить в отдельном пристрое или флигеле, и они там живут или на кухне, постелив и всё. А ты, вот, прям как при Дмитрии Петровиче — прямо как будто его сын или, может, даже внук.

— Я сам об этом думал. Я так и понял, что у него просто семья погибла из-за лихорадки. Вот он остался один, никого близких нет, а этот-то его племянник приезжает просто деньги высосать, забрать и уехать, долги покрыть — и всё. А ему общаться охота, а вроде как бы общаться с слугами это не то. Ну кто он и кто они? Нету своего человека близкого, с которым так можно было бы пообщаться. Вот такого собеседника в моём лице!

— Наверное, это странно, но знаешь, Бог и не такие вещи подкидывает.

— Бог и судьба, — подтвердил Саша. — Как ты верно всё это подметил. Даже интересно как-то, это очень глубоко.

Вот так, за такими разговорами, они подошли к воротам поместья Троекуровых.

— А дальше наше поместье. Видишь наши ворота?

— Вижу ваши ворота. Да, тоже большое поместье.

— Да, тоже большое поместье. Здесь пора нам с тобой расставаться.

— Да, пришло время расставаться.

— Послушай, Володька, — обратился к нему Сашка, как будто что-то вспомнил. — А что ты ночью делаешь?

— Что я ночью делаю? Сплю!

— Нет, а вообще… Слушай, а давай ночью в приключение сходим!

— В какое приключение? — не понял Володя. — О чём ты говоришь?

— Ну такое приключение, чтобы было страшно! — подсказал ему Саша.

— А, вот ты о чем. Так вот, я думал об этом.

— Видишь, я же не один такой, — подтвердил его догадку Саша.

— Так куда ты предлагаешь?

— Ты слышал о кладбище со старой церковью? — продолжил свою мысль Саша.

— Да, слышал. И что, церковь там разрушена? — спросил Володя.

— Да, она разрушена, Вова..

— И что ты хочешь, Саша?

— Я хочу, чтобы мы ночью туда пошли!

— Ничего себе! И зачем? Что там? Люди говорят всякое… Вообще-то, папенька говорит, чтобы я по ночам не шлялся.

— Дмитрий Петрович то же самое говорит. Но я хочу пошляться! — возразил Саша.

— А что, сам не пойдёшь, Саша?

— Ну вдвоём сподручнее. Ты боишься, Володя?

— Я ничего не боюсь! — возмутился Володя, даже повысив голос.

— А, ну если не боишься, тогда пойдем! Если ты никого и ничего не боишься, пошли вместе?

— И зачем нам идти на это кладбище ночью, тем более со старой разрушенной церковью?

— А ты слышал, о чём говорят люди про эту старую разрушенную церковь и про это кладбище, Володя?

— Я не знаю, что конкретно, но кое-какие слухи до меня доходили, — начал Володя.

— Послушай, — сказал Саша, — я давным-давно собираю информацию об этой церкви и об этом кладбище. Не знаю, что тебе люди говорили, но послушай меня, что я тебе скажу. В церквях всегда на Руси ставились на месте древних капищ, всяческих языческих мест. По старой памяти, ведь до Крещения Руси были всякие языческие места, где люди приносили жертвы. И церкви всегда практически там ставили.

— Так, так, так, — заинтересовался Володя. — Об этом я не слышал.

— А я вот слышал. И ты меня послушай. Также в некоторых случаях брали девственницу, убивали и ложили в фундамент здания, чтобы оно крепче было.

— Ничего себе! — от неожиданности Володя даже как-то встрепенулся. — Я даже не слышал от таком!

— Это я слышал, — продолжал Саша. — Так как здание на Руси фактически очень редко было каменным. Единственное здание, которое было каменным, — это церковь…

— Секундочку! — перебил его Володя. — Так вот, я так думаю, что кто-то давным-давно в основании здания замуровывали человека, может быть, тогда ещё не церковь была, а потом можно было настроить этажи и крест поставить.

— Возможно. Могли в основание здания замуровать девственницу, а это здание еще непонятно чем было. А потом крест на нем поставили и церковью стала. Возможно. Слушай дальше. Так вот говорили, что здесь на месте церкви стоял…

— Что? — спросил Володя.

— Стоял трактир, каменный постоялый двор.

— Постоялый двор? Что-то я такого не слышал.

— Ты не слыхивал? А я слыхивал, собирал информацию. Ты, наверное, как и я, хочешь разбогатеть?

— Хочу, — ответил Володя.

— И как? — продолжил Саша свою мысль. — Хочешь найти клад? Иногда мне кажется, что все мальчишки в этом возрасте хотят найти клад.

Володя задумчиво поднял глаза к небу и начал вспоминать своих сверстников. Он пришёл к утвердительному выводу, что действительно практически все мальчишки в этом возрасте хотят найти клад и разбогатеть. Зачем — непонятно, но разбогатеть.

Саша наклонился и посмотрел на Володю, очень заинтересованно посмотрел и глянув по сторонам, чтобы их никто не слышал.

— Так вот, давным-давно, когда ещё Самары не было, а сама Самара была основана в 1588 году… Вроде бы так. На этом самом месте была дорога, по которой купцы на караванах, на верблюдах, муллах и лошадях везли товар из Средней Азии и Китая через Русь в Европу.

— Так-так-так, интересненько! — сказал Володя. — Слушую внимательно.

— И вот на месте этой самой церкви, потому что церковь является самым старым зданием, я проверял её кладку, она старая, без извести. Кладка, понимаешь?

— Яичная? — спросил Володя.

— Да! Это древний такой рецепт. Там же белок есть, он схватывался, в фундамент в основном, кладут известь. Ну или сейчас иногда цемент. Так вот, я кладку смотрел днём, конечно. Смотрел. Ну и то страшно было: очень-очень древняя кладка. И я думаю, что просто-напросто здание уже разрушенное перестроили и достроили, превратив его в церковь.

— Ну и ладно. И что?

— А это была не церковь в то время. Это был постоялый каменный двор. Я думаю, что двор гораздо больше был, и здание было каменное не просто так, чтобы выдержать какую-нибудь осаду.

— Да ты что, смеёшься, что ли? Какая осада? Осада двора? Да он пяти минут против армии не выдержит!

— Да кто тебе сказал про армию? — Сашка взял его немного шлёпнул по голове. Эх ты, Вовка! Как ты понять не можешь? Речь не идёт о том, чтобы там была какая-нибудь армия. Нет, речь идёт о защите от небольшой банды разбойников или каких-нибудь бандитов, понимаешь?

— А, вон ты о чём!

— Ну да! Ты представляешь? Ты идёшь с товаром и заходишь в открытый постоялый двор, а тебе через пять минут обманут или всё отберут! А здесь двор должен быть постоялым, с учётом того, что он должен выжить. На всякий случай, от небольшой банды или разбойников он должен суметь себя защитить.

— Ясно, — сказал Володя.

— Так вот, — пподолжил Александр, — я так думаю, что, находясь в таком месте и значительно рискуя, если ты ведёшь свои дела с купцами или всякими разбойниками, у тебя начинает копиться денежка.

— Так, так, так! — начал приговаривать Володя.

— Я всё больше и больше это понимать стал. Дело было следующим: когда в своё время эту самую, ну как его, двор постоялый или вот этот трактир ставили, при его строительстве взяли девственницу, убили или задушили, не пролив крови, и поставили туда, чтобы крепче был раствор, чтобы фундамент был крепче- сказал Александр.

— И чтобы она… — спросил Володя.

— Чтобы она, эта девушка, оберегала богатство, которое рядышком закопают с ней, своим духом!

— Точно, я тоже об этом подумал! Ну вот, а богатство денежки там были, должны быть.

— И ещё я что думаю: скорее всего, владелец этого постоялого двора днём был как владелец, а ночью — атаманом своей разбойничьей банды. Понимаешь?

— Понимаю, Сашка.

— Значит, днём он встречает этих купцов: «Ля-ля, вот поешьте, у нас отдохните», а ночью одевает маску, и бац — всех перебил, куда-нибудь отогнал лошадей, имущество распродал, а денежку себе забрал.

Вот, а потом где-нибудь недалеко, потому что если далеко, он этого не увидит. Он, наверное, должен был видеть из окна своей комнаты место, куда он закапывал всё своё богатство, которое таким образом добывал. Ты понимаешь?

— Понимаю.

— Так вот, мысль у меня вот какая: скорее всего, эта девушка или дух её будут выходить при полнолунии и показывать, где закопано, или рядышком ходить, или ещё что-то в этом роде. Понимаешь?

— Ну, понимаю.

— Значит, мысль такая: вдвоём нам, конечно, сподручнее, чем одному. Если богатство найдём, то мы его поделим пополам, договорились? Согласен Володя?

— Согласен.

— Всё, я за тобой зайду ночью, часов в 10 вечера. Где окна твоей комнаты?

— Мои окна вон там!

— Ну всё, договорились. Ночью я подойду и за мяукаю.

— Понял.

— Это значит, я три раза мяукну, а ты вставай и всё.

— А сможешь вылезти из окна?

— Да, я уже сто раз так спускался вниз, и всё! И вместе пойдём. Так, а что надо с собой взять?

— Ну, возьми крепкую одежду и мешок, Вовка.

— А зачем мешок, Сашка?

— А куда мы деньги будем класть?

— А, понятно.

— Ну, договорились!

На этом мальчишки хлопнули по рукам и разошлись. Так начиналось очень весёлое приключение двух друзей — Володи и Александра. Кто бы мог подумать, а в первую очередь Володя, что просто, пойдя за грибами в лес, он сможет найти гораздо большую находку, чем корзинка прекрасных белых грибов. Он может найти ещё и замечательного друга Александра. Хотя, ведь, была найдена и корзинка грибов, он набрал целую корзинку грибов.

В назначенное время Володя сидел возле окна своей комнаты. В 10 вечера он услышал за окном три протяжных мяуканья.

— Всё, Сашка пришёл! — подумал он.

Вскоре, взяв уже подготовленный холщовый крепкий мешок, Володя спустился из своего окна по карнизу вниз на первый этаж. Там его встретил Сашка. Обнявшись и поздоровавшись, они пошли.

— А что, ты что-то ещё с собой взял? — заметил Володя.

— Я взял кое-что… — начал Саша.

— Лопата! — ответил Володя.

— А вон там, чуть подальше, стоит тачанка.

— А зачем нам тачанка?

— Ну ты что, на себе мешок с деньгами собрался тащить?

— А ты думаешь, много будет денег?

— Ну, конечно, много! О чём ты говоришь? Ты представь себе: постоялый двор посреди хорошего, богатого торгового тракта. По-русски говорят — дороги! Конечно, там будет целый мешок денег! Вот считай: мешок денег, мешок с золотом, половина золота тебе, половина золота мне.

— Мне кажется, это справедливо, — заметил Володя.

— Так вот, это же мешок золота на двоих! Мы даже не сможем его поднять, скорее всего спины надорвём!

Ну вот, поэтому я и взял тачанку. Сначала думал взять лошадь, но лошадь, скорее всего, не получится взять. Она ещё дрыгается, прыгается. Пойдём короче с тачанкой, тем более что по большому счёту кладбище-то недалеко.

— Да, недалеко.

Ночь была светлой, не требовалось никакого освещения, чтобы видеть дорогу. Они шли, о чём-то беззаботно разговаривали и даже некоторое время смеялись. Но подойдя к старому заброшенному кладбищу их смех и разговоры пропали. Они подошли к старой кладке, которая обозначала кладбищенскую ограду.

— Ты знаешь, — Володя повернулся к Саше, — как-то страшновато.

— Да не бойся! Всё нормально будет, — сказал его Саша.

— Не бойся, нормально будет! Почему ты тогда один не пошёл? Только не говори мне, что золото одному тяжело тащить.

— Ну ладно, конечно, страшно. Давай вдвоём пойдём!

— Слушай, давай!

И вот они зашли за заброшенную ограду. Кругом стояла тишина. Саша повернулся к Володе и сказал:

— Знаешь, у меня такое ощущение, что пропал звук. Кругом тишина!

— Я тоже обратил на это внимание, — шепотом сказал Володя. — Как будто мы зашли в такое место, где звук вообще не слышен.

— Я читал об этом в книжках, — продолжил Саша. — Называется вакуум. Там нет типа звука и ещё чего-то. Не кажется ли тебе, что это кладбище и есть вакуум? Ни звука, ни ничего…

— Может быть, уйдём? — предложил Володя.