Бесплатный фрагмент - Александр Берсенёв: художник и педагог. К 75-летию мастера…

Книга вторая

МОЕМУ УЧИТЕЛЮ ПОСВЯЩАЕТСЯ…

«Поскольку я художник, мои картины являются лучшим выражением моей жизненной позиции, сокровенных переживаний и размышлений»

С. Н. Рерих

Дороги, ведущие к искусству, полны терний, но на них удается срывать и прекрасные цветы.

Ж. Санд

---

«Верхотурская серия»

«Золотые лучи (Утро над Турой)» (2009). Утренняя тишина рассвета обладает таинственностью. Солнце медленно встаёт из-за горизонта и нежными золотистыми лучиками радует землю, освещая деревья, травы, стены домов и архитектуру церквей. Оно встаёт и освещает своими тёплыми лучами всё больше и больше домов, деревьев, большие тени постепенно уменьшаются и начинают исчезать. Всё просыпается от утренней полудрёмы. Для создания данной композиции художник выбрал необычный ракурс — вид сверху, что придает картине панорамный эпический характер. Взгляд парит над землёй и любуется хитрым узорочьем огородов, заборов, крыш домов и кроной деревьев, зеркальной поверхностью реки и солнечными пятнами бликов. Перед глазами разворачивается тихая размеренная провинциальная жизнь небольшого старого городка.

Всполохи света рассветных лучей на деревьях «звенят» вместе с золотыми маковками церквей и контрастируют с сизыми тенями крыш и заборов, голубой полосой леса на горизонте. Игра цветов рассветного неба определяет динамику и перекликается со стенами домов и сараев, создавая фактурную поверхность густой зелёной травы и оштукатуренных стен домов. Цветные пятна диагоналями пронизывают крыши домов и заборов. Яркая контрастная светотень жёлто-лимонного и фиолетового является главной доминантой цветового решения и акцентом в композиции картины.

Загорелась зорька красная

В небе тёмно-голубом,

Полоса явилась ясная

В своем блеске золотом.

Лучи солнышка высоко

Отразили в небе свет.

И рассыпались далеко

От них новые в ответ.

Лучи ярко-золотые

Осветили землю вдруг.

Небеса уж голубые

Расстилаются вокруг.

(С. Есенин, 1911 «Восход солнца»)

---

Совершенно иначе представлено красочное утро в работе «На берегу Туры» (2005), в которой сложным и незамысловато орнаментальным силуэтом вырисовывается сосна, возвышающаяся над рекой и композиционно делящая по диагонали плоскость бумаги. Картина по своей яркости подобна звучанию оркестра, в котором солирующую партию духовых инструментов «исполняет» сама сосна и мощным аккордом обращающая на себя внимание, ей вторят струнные, словно «подпевают» своими красками, — запашистые луговые травы и цветы на краю обрыва.

---

Картина «Верхотурские просторы» (2005) преобразовалась в солнечную жизнерадостную картину из «холодного» по гамме этюда. Художнику прекрасно удалось передать скорость — мчащихся по полю лошадей, для чего был выбран горизонтальный формат и фризовая композиция. Передний и дальний планы разделяются стеной деревьев, святящихся на солнце. В золотистой дымке вдалеке выделяется силуэт Крестовоздвиженского собора и Преображенской церкви мужского Свято-Николаевского монастыря в Верхотурье).

---

«Розовый закат над Турой. Вечерний звон» (2000)

Пламенеющие алые всполохи четким силуэтом выделяют череду деревьев и Троицкий собор Верхотурского Кремля. Летящие лучи заката, как отблески взмахов парящей птицы, оставляют розовые и жёлтые следы оперенья, перекликаются друг с другом и контрастируют с фиолетовой землей, создавая впечатление звенящего колокольного звона, разносящегося в пространстве заката. Эмоционально и выразительно передано цветовое решение картины. Большую роль в этом восприятии играет технологический процесс — использование тёмно-серого цвета бумаги и подкладочных слоёв. Контурная линия волной проходит через композиционный центр картины, повторяя силуэт собора. Чётко обозначены и выполнены все узнаваемые архитектурные детали собора, деревья, камни. Передний план выделен посредством контраста светлой травы на тёмном фоне, а дальний план — тёмным силуэтом на ярком алом небе. Закат солнца — одно из красивейших явлений природы, позволяющее прикоснуться к её величию и первозданной красоте — Божественному чуду, подобному гениальному творению Художника!

Твердит о счастьи необьятном

Далекий звон колоколов….

Но меркнет вечер, догорая,

Теснится тьма со всех сторон;

И я напрасно возмущен

Мечтой утраченного рая;

И в отдаленьи замирая,

смолкает звон колоколов.

(К. Бальмонт, 1894)

---

Пожалуй, самая яркая и эффектная и самая запоминающаяся работа А. С. Берсенева — это его тондо «Золотые сны о Верхотурье» (2000). Оно необычно не только своим круглым форматом, но эффектом мерцания, таинственности, некой святости. Цветовое решение выполнено в золотисто-розовой гамме. По периметру художник сознательно размывает очертания предметов и цветов, чтобы создать эффект выпуклости лупы, а бликовое радужное сияние в центре вверху ещё более усиливают этот эффект. Само изображение занимает практически половину круга, разделенного. как инь и янь. Художник закручивает композицию по спирали внутрь, используя принцип золотого сечения. Несмотря на то, что передний план очень активен и контрастен, но взгляд, словно перепрыгивает через него и устремляется в золотую даль — к чудесному городу и белокаменным церквям (Свято-Николаевский монастырь, Верхотурье). Эффект этот ещё более усиливает приём отражения, которое здесь появляется в реке. Чудесное золотое утро настолько великолепно здесь, что невозможно от него оторваться! Здесь столько оттенков розового цвета — жемчужного, золотистого, перламутрового и др.! И будто возникает колокольный звон, льющийся над водой в мерцающем воздушном пространстве…

Бескрылый дух, землею полоненный,

Себя забывший и забытый бог.

Один лишь сон — и снова, окрыленный,

Ты мчишься ввысь от суетных тревог.

Неясный луч знакомого блистанья,

Чуть слышный отзвук песни неземной, —

И прежний мир в немеркнущем сиянии

Встает опять пред чуткою душой.

Один лишь сон — и в тяжком пробужденьи

Ты будешь ждать с томительной тоской

Вновь отблеска нездешнего виденья,

Вновь отзвука гармонии святой.

(В. С. Соловьев, 1883)

Как тихо веет над долиной

Далекий колокольный звон,

Как шорох стаи журавлиной, —

И в шуме листьев замер он.

(Ф.И.Тютчев, «Вечер», 1829)

---

---

---

Из моих воспоминаний о Берсеневе А. С.

«С 1997 по 2000 гг. я преподавала в Екатеринбургском колледже транспортного строительства историю культуры, культуру Урала, историю философии, историю архитектуры. В 2000 году мне сократили все часы по истории культуры. Так что нужно было искать работу. И моё желание заниматься выставками нашло свое претворение в новом этапе моей жизни — я устроилась работать в галерею «Окно» ЦКиИ «Верх-Исетский», но из колледжа меня не отпустили: я осталась там работать совместителем. Тяжелый и сложный был период. Жить было негде… моталась по друзьям, потом снимала квартиру вместе с подругой… Во многом помогал советом и Александр Самойлович. Мы все дружной толпой собирались у него в мастерской и обсуждали наше дальнейшее путешествие. Он высказал свою мечту побывать в Тобольске, и мы — все его ученики — поддержали её…

Организаторов дальнейших пленэров было уже двое — я, как администратор и бухгалтер, и Александр Самойлович, как идейный вдохновитель, художественный руководитель нашей творческой группы «Хожателевцы».

(И. В. Зябликова-Исакова. «Из моих воспоминаний о Берсеневе А. С.»)

---

«Путевой дневник пленэра. Тобольск-2001»

20 июля. Выехали ночью. Встречались у метро на вокзале. Удалось занять целое купе в поезде, и поэтому ехали все вместе. Легли спать очень поздно.

21 июля. В поезде много говорили о бессознательном, о снах, о религии истинной и неистинной, о нетрадиционных способах лечения Норбекова и др.

Приехали в Тобольск в15.00. купили сразу билеты обратно на 31.07, и поехали на автобусе в исторический центр города.

На Красной площади (конечная автобуса) оставили сторожить вещи Валерию Николаевну и Александра Воронина. Остальные — я, Валерий Зябликов, Александр Самойлович, Роальд Валерьевич Каптиков, Александра Локосова пошли искать жильё.

Решили спуститься в нижний город, проверить обстановку. Уже около кремля дух захватило от великолепия и необыкновенной красоты местной архитектуры. Встретился нам памятник человеку, который сыграл немаловажную роль в жизни и в истории Тобольска, но, удивительно, никакой таблички мы на нём не нашли. Потом, правда, выяснилось, что это главный архитектор XVII века Семён Ремезов, именем которого и названа главная улица города, по которой мы только что прошлись и спустились по лестнице, состоящей из 198 ступенек представив себе, как будем забираться обратно. Пока спускались, встретили своих собратьев по кисти и карандашу. То были студенты художественного училища (по-моему, из города Омска), проходившие практику в Тобольске. Узнали, где они остановились, оказалось, в школе, прямо в классах, поскольку ученики все были на каникулах, и там стало свободно.

Но мы решили попробовать сами найти какое-нибудь жильё. Нижний город ничем не напоминал тот индустриальный город, по которому мы проехались на автобусе полчаса назад. Старые, полуразвалившиеся деревянные домики (где ютились нищие и бездомные люди), памятники архитектуры конца XIX — начала XX века, вызывали скорее сожаление, чем восторг. Такие же старые купеческие каменные дома были пустыми и заброшенными, словно тут произошло какое-то бедствие. Красивейшая церковь барокко, как заброшенный корабль, с пустыми глазницами окон, с обшарпанными и облупленными стенами, напоминает не о величии, а, скорее, о современном бедственном состоянии нашей России, в том числе, и памятников культуры.

Нам удалось найти несколько вариантов, остановились мы на дешёвом. Хозяин Алексей Георгиевич позволил нам жить в его домике, который он держит, как дачу, т.е. только приходит и собирает урожай. Сам же он живет с женой в верхнем городе. Вот наш новый адрес проживания: набережная Кирова, 26, кв.3.

Сходили наверх, к Кремлю, забрали наших товарищей и вещи. Добирались уже на машине, которую нам быстро поймал Валера. Надо отметить заслуги Валеры, так как вел себя он довольно-таки смирно и очень отличился, за что все ему были безмерно благодарны. Он вел переговоры с хозяином, и в результате, мы меньше заплатили за квартиру, чем планировали, потом он нас доставил до дому, так как поймал машину, с водителем которой он договорился привезти нам копчёную рыбу. В результате каждый купил себе по крупному язю всего за 30 рублей, щука же шла нам в подарок, затем она попала к нам на обеденный стол.

За стол сели после того, как привели в порядок наше жилище — вычистили, вымыли, прибрали.

Поужинав вместе, пошли осматривать места, которые могли нам приглянуться для этюдов. Вернулись поздно, попили чаю и постепенно стали готовиться ко сну. И вот тут обнаружилась моя непредусмотрительность: я никому не сказала брать с собой спальники, простыни, теплые вещи, понадеявшись, на авось. Пришлось заимствовать кое-что из хозяйского шкафа. В качестве подуши у нас была охапка свежего душистого сена.

22 июля. По графику дежурства, составленном общими усилиями, дежурили мы с Роальдом Валерьевичем. Встали в 5 часов утра, позавтракали и пошли рисовать. Правда, некоторых пришлось ждать довольно долго, и поэтому мы приступили к рисованию только в 7 часов. Остановились мы на болоте, выбрав себе панораму с видом Кремля. Восхитило всех нас утреннее небо. И всё было бы замечательно, если бы не комары, атаковавшие нас практически сразу. Спасались только мазью. Лучше всего получился этюд у Роальда Валерьевича, так как наиболее полно передавал то утреннее состояние.

Потом пошли на пристань. Каждый выбрал себе пароходик и приступил к работе. Нас нашли знакомые художники, с которыми мы познакомились вчера. Закончив раньше других, мы с Роальдом Валерьевичем пошли готовить обед. Постепенно стали подтягиваться и остальные. Кое-кому удалось вздремнуть. Нам тоже очень хотелось спать, но дежурство — есть дежурство. Пока обедали, начался дождь.

После обеда, взяв зонты, пошли в город. Нам с Валерией Николаевной предстояло купить продукты. Зашли в церковь Покрова Богородицы рядом с главным собором Кремля Софийским, попали на дневную службу. Через два часа по её окончанию, мы прошлись вокруг кремлёвской стены, осмотрев все живописные места. Панорама города с видом на могучую реку Иртыш была бесподобна! И тот восторг, охвативший нас при одном взгляде на эту красоту, просто не описать словами.

Потеряли Александру, оказывается (как потом выяснилось) она была на исповеди. Искали-искали, не нашли, пришлось вернуться домой. Воронину Александру попало за неё, что не дождался.

На ужин у нас была малина с молоком и овсяная каша со сгущенкой. Александр Самойлович сказал по этому поводу: «Каша — логическое продолжение молока с малиной».

Пока мы дежурили, весь остальной народ делал наброски, рисовал и пр. За то время, пока мы ходили в церковь, Роальд Валерьевич сделал очень удачный (на мой взгляд) этюд дворика «После дождя», удобно устроившись на крылечке. Выполнил он его в своей излюбленной технике акварели, потом дорабатывая какие-то мелкие детали пастелью.

После ужина сразу стали укладываться спать.

23 июля. Сегодня дежурят Александр Самойлович и Валерия Николаевна. Они встали в 6 утра, меня разбудили только в 6.30. Вышли рисовать в 8 часов. Пошли на один из холмов создавать панораму, понравившуюся нам вчера. Я выбрала башню в зелени, писала маслом. Кажется, опять перестаралась с детализацией.

На солнышке у нас обгорел Валера: был красный как рак (вечером пришлось неоднократно мазать его настойкой прополиса, так как уже знали свойства этого чудодейственного лекарства — смягчать ожоги).

По дороге обратно я, Саша В., Валера зашли посмотреть в художественный салон, что продают, познакомились с владельцем салона Минсалимом, немного поговорили о местных художниках, о продаже. Вернулись домой к обеду. После него, немного отдохнули и вчетвером (я, Саша В., Саша Л., Валерия Николаевна) поехали в книжный магазин. Сели в автобус, да не в ту сторону. Так что пришлось уговаривать кондуктора, чтобы она позволила проехать по одному билету, (чтобы проехать туда обратно, необходимо было купить два билета), так как мы не знали, что автобус круговой. В книжном магазине купили маленькие книжки по истории Тобольска, я купила ещё пьесы Сумарокова в букинистическом отделе.

К ужину была уха из стерляди. Рыбу принесла соседка 100 рублей за килограмм. Мы в первый раз пробовали такую необычную и редкую для нас рыбу. Она была очень вкусная и нежная, совершенно без костей.

Вечером мы делали наброски друг друга. Вскоре началась гроза. Небо всё заволокло тучами, они были так низко, что можно было их потрогать руками. Дул резкий ветер. Я и Саша В. даже пытались сфотографировать такое состояние, не знаю, что из этого получится.

24 июля. Встали в 5 утра, собирались в течение часа, что для нас было удивительно, так как некоторые копаются и копаются, а в результате мы выходим поздно. Поднялись на гору, правда, после дождя, подниматься в гору было тяжело и скользко. На вершине холма было так холодно, что все промёрзли до мозга костей. Я смогла вытерпеть только несколько минут, потом пошла искать другое место, где ветра не было. Сделала этюд маслом «Тобольский Кремль». Остальные никто не закончил.

Сегодня дежурят Саша В. и Саша А. Они приготовили нам обед. Мы с Валерией Николаевной пошли договариваться насчет бани. После обеда Роальд Валерьевич, Саша В. и я вздремнули. Меня разбудили, чтобы делать портрет нашего соседа Алексея Васильевича. Александр Самойлович работал пастелью, и от всего коллектива подарил его.

Вечером была баня. Наконец-то помылись! Баня — это великое изобретение русского человека!

25 июля. (Среда) Встали в 5 часов утра. Валера Зябликов сегодня дежурит. Все замечания воспринимает в штыки, спорит, ругается, ничего не успел приготовить, посуду не помыл. Общество, естественно, возмущалось. На гору сегодня я не пошла, так как намёрзлась ещё вчера. Рисовала церковь на улице Кирова. Хотела сделать акварелью, но так замерзла, что успела только сделать построение.

На обед Валера приготовил суп с крапивой и «эстонский салат» (из свежих помидоров и огурцов, вареных макарон, зелени, заправленный подсолнечным маслом, солью и перцем). После обеда пошли по музеям. Зашли в выставочный зал, большую часть которого составляет губернский музей-коллекция первого музея в Тобольске. Посетили музей книги, посмотрели редкие. Эксклюзивные печатные издания. Затем заглянули в главный корпус краеведческого музея-заповедника. Музей большой (3 этажа) и очень интересный. С любопытством смотрели на культуру народов ханси, манси, сибирских татар. Больше всего впечатлил отдел флоры и фауны на 3-м этаже.

26 июля. (Четверг) День моего дежурства. Умудрилась пролить оставшийся с ужина суп. Пришлось готовить завтрак.

Утром пошли на гору рисовать. На этот раз оделись теплее, взяли с собой фуфайки, горячий чай в термосе. Александр Самойлович развел костер, и мы все постоянно подбегали к нему греться. На мне была фуфайка и теплый платок на голове. Видимо, я очень походила на колхозницу, так как прозвали меня Дусей, и даже вспомнили песню Гарика Сукачева:

Ты агрегат, Дуся,

ты, Дуся,

Агре-гат..

Переделав её на свой лад:

Искусствовед, Дуся…

На горе я набрала зверобоя и букет полевых цветов для натюрморта (меня вместе с ними запечатлели на фотографиях).

С Валерой сходили в магазин, вернее, на рынок, за продуктами. На обед решили готовить уху.

После обеда я сделала небольшую уборку, а все остальные рисовали на улице. Из дому взяли горшок с геранью, поставили еще букет, собранный мною, на два стула и стали писать натюрморт на пленэре. На полдник я подала им какао с молоком и бутербродами с маслом. На ужин была пшенная каша.

27 июля. (Пятница) Сегодня решили поэкспериментировать, апробировать практику Аракуля — свободного режима. Кто когда захочет, тогда и встает, и идет туда, куда хочет. Завтрак решили перенести на 9 часов. Весь народ подтягивается к завтраку, а потом снова идёт рисовать до обеда — до 15 часов. Потом все желающие рисуют натюрморт на воздухе.

Днём пошли к кремлю, рисовали спуск. Я сделала этюд пастелью башен кремля (не закончила), потом гелевой ручкой рисовала спуск. Какая-то женщина бомжеватого вида всё ходила вокруг нас и критически осматривала наши работы, даже поспорила с Сашей В. оттого, что он сделал что-то не то и не так, как есть на самом деле. Остальных же всех похвалила: «Там три окна, и здесь три окна… В-во!.. Классно!..» Валерия Николаевна с ней разговорилась. Оказывается, её звали Римма Михайловна. Она бывшая солистка местного ансамбля или театра (если честно, я не совсем поняла), а теперь вот спилась и никак не может бросить от сегодняшней нелёгкой жизни. Валерия Николаевна даже провела с ней аутотреннинг, заставив сказать самой себе: «Я, Римма Михайловна, хороший человек, и я больше не буду пить!» «И что поможет?» — недоверчиво спросила любительница искусства. «Конечно!» — ответила ей наша Валерия Николаевна. В ответ женщина расцеловала её в знак благодарности и своего расположения.

К трем часам собирались идти на обед, но к нам подошли дети из пионерского лагеря, увидев, что мы художники, стали очень нас просить нарисовать их вожатую Инну. Инна на самом деле оказалась очень красивой и доброй девушкой, правда, в отношении ребят, она была строгой, но это не мешало им любить её и подшучивать над ней. На счет портрета договаривался Саша, меня он попросил тоже порисовать, снабдив бумагой. Мы отдали два маленьких портрета-наброска за 10 рублей (по цене одного, как и договаривался Саша). Дети остались очень довольны.

На обед была замечательная уха и овощное рагу. Все мы похвалили наших поваров Валерию Николаевну и Александра Самойловича.

После обеда смотрели мультфильм «Конёк-Горбунок», посчитали, что это как раз кстати. Тобольск — родина Петра Павловича Ершова, автора этой сказки. Так что посмотреть её (сказку) и восстановить в памяти не помешает, наслаждались сделанностью мультфильма, чем самим сюжетом. После «Конька» я уснула, меня переложили на диван.

Разбудили меня для позирования. Не знаю уж что я бормотала спросонья, но, очнувшись, стала усиленно отпихиваться от этой миссии, но позировать всё равно пришлось. Я сидела 2,5 часа. Вот когда я впервые поняла, какую пытку претерпевают наши натурщицы, когда мы их заставляем позировать.

На вечер был восхитительный плов!

Просмотр наших работ перенесли на завтра. Ой, что-то будет завтра…

28 июля. (Суббота) Вот и настало завтра, т. е. Сегодня. Александр Самойлович, Валерия Николаевна, Саша В. и Саша Л., Валера ушли рисовать в 5 часов утра, а мы с Роальдом Валерьевичем встали в 7 часов. Он пошёл рисовать на Рентерею, а я заканчивать акварелью церковь Архангела Михаила. К 10 часам пришли на завтрак. После завтрака все двинулись к Кремлю на Софийский взвоз. Я закончила этюд пастелью, начатый ещё вчера — три башни Тобольского Кремля.

Во время обеда много и долго говорили про сны, значение и символику сновидений. Специалистом был у нас Александр Самойлович, и он всегда нам указывал на наши ошибки, в том числе: «Неправильно говорить: почему мне сниться то или то, а нужно говорить: отчего мне это сниться».

После обеда был просмотр. Всех жестко критиковали, конечно, что-то и похвалили.

Нас пригласили в баню наши соседи Анна Ивановна и Алексей Васильевич. Анна Ивановна угостила нас свежей картошкой. Приходил сегодня наш хозяин Алексей Георгиевич, мы ему отдали деньги за проживание, так как он сказал, что не придет больше до нашего отъезда — провожает сына. Он также угостил нас картошкой, свёклой, оставил ягод.

После баньки хорошо посидели, по кругу читали стихи, пели песни, романсы, и в хорошем расположении духа стали укладываться спать. Перед сном нас позвал Роальд Валерьевич на улицу смотреть необычное явление — появление светящихся точек, которые двигаются на нас. В конце концов, оказалось, что это луна за двигающимися облаками.

29 июля. (Воскресенье) С утра периодически шел дождь. Никуда идти не хотелось. Пошла рисовать Захарьевскую церковь (барокко) на Базарной площади. Хотела сделать акварелью, но не успела: закапал дождь, пришлось спасаться в магазине «Нарцисс». Купила себе банан для поднятия духа. Домой пришла раньше всех. Начала читать пьесу А. П. Сумарокова «Тресотиниус». Не помню, как уснула. Потихоньку стали подтягиваться все остальные, кроме дежурного Валеры. Пришлось самим организовывать себе завтрак, накрывать на стол.

После завтрака все пошли к Рентерее, забрались на холм, откуда открывалась панорама нижнего города. Через некоторое время мы с Валерией Николаевной пошли в Софийский собор купить подарок для Александра Самойловича, купили книгу «Энциклопедия Православия».

На обед была уха и жареная рыба с рисом. Готовил Валера.

После очередного сеанса портретирования (рисовали меня) Валера и Александра утащили нас купаться на Иртыш. Они купались, а мы только смотрели.

Перед сном попили чай с печеньем, легли спать.

30 июля. (Понедельник) Все встали как всегда рано — в 5 часов, кроме нас с Роальдом Валерьевичем. Я пошла дописывать Захарьевскую церковь акварелью.

Пришла домой, приготовила завтрак, постепенно все стали подтягиваться, и мы сели за стол.

Чувствовала себя плохо, легла отдохнуть. Проснувшись, собралась духом и пошла в магазин (в верхний город) за книгой «Импрессионизм». По дороге купила торт для отмечания окончания пленэра.

Вечером посидели хорошо, правда, песен не пели как в прошлом году, но настроение было замечательное оттого, что не зря съездили, поработали и отдохнули. В конце пиршественной посиделки Валера и Саша Л. показывали нам фокусы. Валера, как всегда, жульничал, а мы с недоверием смотрели на результаты его фокусов.

31 июля. (Вторник) Сегодня все встали чуть позже. Пошли рисовать на реку.

Денёк выдался солнечный, теплый, и вполне соответствовал пленэрному состоянию. Кто рисовал баржи, кто пароходы, меня же вдохновила сама река, гладь воды. Я «забабахала» (именно так любит выражаться Александр Самойлович) пастелью этюдна большом формате — «прямо страшное дело» (Опять-таки слова Александра Самойловича). Получила удовлетворение и радость от сделанной работы. Правда, формат не такой уж и большой (30 х 40), но для меня, работавшей исключительно в маленьких крошечных размерах, это было решительным шагом.

Уезжая, мы оставили на столе лист бумаги, на котором каждый нарисовал свой автопортрет, начертал автограф и слова благодарности для нашего хозяина. Валера написал свои стихи.

Перед уходом сфотографировались на крыльце и во дворике и отправились в обратный путь».

(И. В. Зябликова-Исакова «Путевой дневник. Тобольск-2001»)

---

«Путевой дневник пленэра. Тобольск-2002, июль-август»

Выехали 20 июля в 16.57 (по московскому времени) на поезде №242 (Свердловск-Нижневартовск). Ехали в 15 вагоне. Несмотря на то, что планировалось взять с собой продуктов в 5 раз меньше, чем в прошлом году, наши рюкзаки были очень тяжелыми (!) Многие даже не стали брать с собой масляные краски из-за того, что они неподъемны. Потому с таким трудом мы и дотащились до своего 15 вагона. (Язык был не просто на плече, а свисал с плеча). Проводница очень удивилась нашему багажу и спросила: «Что за группа такая едет?» Я, пытаясь отдышаться, тяжело выдавила из себя: «Художники». Всем зачитала, кто на каком месте едет, и мы стали загружаться в вагон.

В дороге много болтали, вспоминали случаи из художественной жизни, интересные казусы, которые случались с кем-то. Вспомнили импрессионистов. Кушали мы хорошо и много. В дорогу я стряпала две пиццы (с грибами и с курицей) и творожную шаньгу. Всё это уплели за милую душу, что и оглянуться не успели.

Надо сказать пару слов об участниках этой пленэрной экспедиции, но прежде укажу сроки. Выехали мы на две недели (обычно ездили только на 10 дней, и, чтобы результативней была наша поездка, решили увеличить время пребывания, так как расписываемся мы только к концу пленэра) в прежнем составе, что и в прошлом году, за исключением Валерии Николаевны, она не смогла поехать потому, что ей нужно было ухаживать за мамой. Весь остальной состав был в полном сборе: Берсенёв Александр Самойлович, Каптиков Роальд Валерьевич, Воронин Александр Викторович (Саша В.), Локосова Александра (Саша Л.), Зябликов (теперь уже Зябликов-Исаков) Валерий Андреевич и я (теперь уже Зябликова-Исакова) Ирина Владимировна.

21 июля. Вылезли мы из поезда в Тобольске ровно в 8 часов утра. Я сразу же пошла на вокзал, чтобы купить билеты на обратную дорогу. Оказалось, что Роальд Валерьевич едет не 4 августа вместе со всеми, а раньше—1 августа.

В город мы добрались на такси (с каждого получилось по 40 рублей). Мы решили, что так мы доберемся быстрее, без головной боли, не таская тяжести. Особенность оплаты в городском транспорте такова: мало того, что платишь за себя и за багаж, так платишь за каждую сумку и в двойном размере. Если учитывать, что ехать нам на двух автобусах, то выгоднее всё-таки такси.

Высадились мы у старого уже знакомого нам места, но оказалось, что квартиру наш бывший хозяин Алексей Георгиевич уже продал (всего за 50 000 рублей), а новая хозяйка, конечно же, не захотела нас принять. Пришлось начать поиски жилья. Отправились мы втроём: я, Валера и Роальд Валерьевич. Прошлись по многим домам. Нам подсказали один адрес, и даже на удивление хозяйка согласилась сдать нам одну свою квартиру (у неё их было две). Дочь и зять нас отвезли посмотреть её (квартиру) на такси (оказывается, зять работал таксистом, но мы ехали бесплатно).

Привезли нас к почти разрушенному дому, мы поднялись на второй этаж, вдыхая далеко не очень приятные ароматы всего дома (впоследствии мы называли его «бомжатник»). Девушка постучала в дверь, ей ответили за дверью (брат): «Кто там?». Ответ: «Сто грамм с булкой. Открывай!». Оказалось, что наши соседи алкаши и воры, но хозяева клятвенно обещали, что они нас не будут трогать.

В комнате было уже спокойно, даже повеяло каким-то давним уютом, но сейчас вся квартира была в запустении. Правда, кое-какая мебель там всё-таки была. Поэтому и вынуждены они были охранять квартиру, чтобы и это не растащили. Всего было две комнаты и прихожая, которую можно было бы приспособить под кухню, но газа не было и воды тоже (а это уже досадное упущение). Готовить предполагалось на электроплитке, которую обещали дать хозяева. Мы задумались, где взять вторую, так как одной нам будет явно недостаточно. Воду таскать было нечем, разве что ведёрочком, но его одного явно бы не хватило на шестерых.

Лестница разваливалась почти на глазах и явно вызывала недоверие в своей прочности. Туалет был на улице. Верхний этаж закрывался нашей предполагаемой соседкой в 10 часов вечера, и уже невозможно было бы куда-либо выйти, даже если сильно приспичит. Но, тем не менее, расположение дома было очень удобным: Кремль был прямо на ладони, Архангельский собор под рукой, рынок рядом.

Мы задумались и вроде бы как пошли за вещами, и нам так ясно и так четко представилась наша жизнь в этом «бомжатнике», что мы с ужасом содрогнулись.

Пошли снова на рынок, нам дали какой-то телефон, по которому мы и решили позвонить (авось повезёт). Для этого пришлось идти на телеграф. Купили карточку и долго пытались сообразить, как звонить по ней (она не входила ни в одно отверстие таксофона). Наконец кто-то догадался прочитать инструкцию, оказалось, нужно было звонить 08, потом прослушать в трубке телефона неразборчивый голос автоответчика, набрать кнопками номер, который указан на карте и знак #, и только потом уже можно было разговаривать. Результатом таких мытарств стало известие, что квартиру уже сдали.

Тут к нам подошли Александр Самойлович и Александра, обрадовали нас тем, что и у них тоже есть вариант — в частном доме якута. Решили сходить туда, шли очень долго вдоль маленькой речушки-болотца (?), около мечети, дошли до дома, оказалось, что никого нет. Но, глядя на милую собачку, ухоженный дворик, маленький огородик, наша душа понемногу оттаивала. Когда пришёл хозяин, мы выразили ему своё согласие тут жить.

Но тут Господь вмешался в очередной раз в наши дела, уберегая от дальнейших неприятностей и бед. В этот момент зашла во двор какая-то женщина, за ней другая постарше. Они обе на нас очень странно и недоуменно посмотрели. Тут Александр Самойлович произносит роковую фразу: «Проходите, пожалуйста». В ответ та, что вошла первой, очень возмущенно и недовольно прорычала: «Ещё меня к себе домой и приглашать будут?!!», — и накинулась на хозяина с такими словами, что воспроизводить их у меня не поднимается рука, ни тем более язык (в народе такую брань называют «трёхэтажным матом»).

Нам, конечно же, стало неудобно, и мы засобирались идти. Хозяин, видимо, объяснил ей всё, она и присмирела, вышла к нам и рявкнула: «Ну, что вы хотите?». Мы очень деликатно и по-простецки ответили, она пригласила нас войти в дом, чтобы посмотреть апартаменты. Потихоньку наши противоречия немного изгладились, и мы стали приходить к соглашению. В результате, вроде бы даже пошли за вещами. По дороге (благо, она была длинная) я представляла себе, что слышу эту брань каждый день (тем более, милые бранятся — только тешатся), как она командует нами и указывает, что делать. Мне стало дурно, ведь по хозяйственной части мне с ней объясняться.

Когда мы подошли к нашим рюкзакам, я высказала свои соображения. Роальд Валерьевич меня поддержал. Пришлось снова идти искать себе жильё. Две группы пошли на поиски, а одна группа осталась сторожить вещи.

Третья попытка увенчалась успехом: сдала нам целую квартиру преподавательница иностранного языка Трофимова Людмила Дмитриевна на улице Ершова,3, квартира, 2 (почти как в Верхотурье). Заплатили аванс.

Потом мы пошли за вещами. Саша В. и Роальд Валерьевич унесли рюкзаки, а мы с Валерой остались дожидаться Александра Самойловича и Сашу Л. Оказывается, они тоже время зря не теряли и нашли два варианта, но, тем не менее, наш оказался предпочтительнее.

Как только мы добрались до места с нашими рюкзаками, сразу же принялись за уборку. Через какое-то время мы с Валерой пошли в магазин закупить недостающие продукты и бытовую мелочь.

Ужин был шикарный! Надо сказать, Валера изъявил желание готовить на протяжении всего пленэра, а дежурные будут у него на подмоге. Выпили винца за открытие пленэрного сезона. Была великолепная уха, тушеная капуста, жареная куриная печень (я её привезла ещё из Екатеринбурга), бутерброды, сладкое и чай.

Все настолько объелись, что захотели спать. Перед сном прогулялись по старому городу, любуясь местной архитектурой — деревянными домиками, каменными церквями. Полазили внутри разрушенных церквушек. Несмотря на то, что они разрушены, какая-то таинственная сила, святость присутствовала во всём. Каменная кладка нисколько не создавала впечатления тяжести, а купол настолько возносит ввысь, что во всем теле ощущается легкость. Обнаружили даже остатки фресковой росписи. Впечатляет.

Да, я забыла сказать про наших очаровательных соседок-кошечек. Одну зовут Дося, её привезли из Тюмени, в родословной у неё были персы, а другую Филимон. Филимончик (я его называла Лимончик) был сыном Доси, но мало на неё похожий, так как она была пушистая черепахового окраса, а он совсем не пушистый и черно-белый. Кошки совершенно не воспитаны, но пристраиваются к нам, а мы к ним. Спят на любых свободных местах: на стульях, на столах, на подоконниках, на шкафах и т. д. Когда их сгоняешь, они даже не обижаются, а спокойно спрыгивают. Любят тихонько наблюдать за нами.

22 июля. Встали мы рано в 5.35 (по пейджеру). Валера быстро приготовил нам завтрак — гречневую кашу, доели бутерброды, овощи.

Пошли на речку, открывать пленэрный сезон. Долго думали, с чего начать. Александр Самойлович, Валера и Саша стали рисовать катер, меня вдохновила река. Катер как-то быстро ушёл. Поэтому работать без него стало сложно, но Валера попытался докончить по памяти. У всех неудачно получается.

Мы с Сашей В. ушли раньше всех. Пока мы собирались попить чай, тут нас засекли все остальные. Поэтому пришлось прервать чаепитие и пойти на рынок за продуктами. Саша В. исполнял роль писаря: на бумажке записывал цены на товары (для моего отчета), которые мы приобретали, а Валера был основным заказчиком и носильщиком.

Валера готовил, как и обещал, а Саша В. и Александр Самойлович ему помогали, так как были сегодня дежурные.

Вечером пошли на гору. Кто делал панораму города, а кто кремль. Каждый работал, как умел. Я сделала наброски всех за работой. Вернулись около 10 часов вечера. На ночь выпили кефир с сухофруктами. Все довольны.

23 июля. (Вторник). Встали в 6 часов, но ушли только в 9 часов. Мы с Валерой пошли на гору рисовать кремль, через полчаса подошли Роальд Валерьевич и Саша Л.: они были дежурные и мыли посуду. Рисовать с нашего ракурса было очень сложно, так как хотелось бы отойти, но некуда — начинался крутой спуск с горы. Мы рисовали Павлинью башню и колокольню Софийского собора. Пришлось брать фрагментарно (как любили делать художники-графики «Мира искусств» Остроумова-Лебедева, Добужинский и др.), но когда сделала акварелью, то впечатление получилось уже другое. Валера очень подробно разрабатывал карандашом, создавая настроение только с помощью узорочья из разнообразных линий и штрихов.

За Сашей и Роальдом Валерьевичем я зашла с другого склона горы. Они, оказывается, продолжали вчерашние свои этюды. Хорошо получилось! У Саши — подобное «кустодиевской» деревеньки, а у Роальда Валерьевича — чудесная графически проработанная панорама города с видом на Архангельскую церковь.

По дороге к нашему дому закупили 2 кг рыбы и всех необходимых продуктов для обеда. Несмотря на то, что пришли мы в полтретьего, обедать сели только в 7—8 часов вечера. Оказалось, что Валера тоже купил 2 кг рыбы. Такое огромное количество рыбы надо было съесть, а прежде, чем съесть — почистить и приготовить. Валера пошел выполнять свои обязанности шеф-повара, а ему в помощники добровольно сдался Саша В. Рыбу они почистили, пожарили, к рыбе приготовили нежную капусту. Естественно, к рыбе был оперетивчик — белое вино (по две рюмочки).

Пока дежурные мыли посуду, мы решили поделать портретные наброски с каждого из нас, и в качестве жертвы выбрали дежурных, вменив им это в обязанность (правда, на сегодняшних дежурных эта обязанность и закончилась, как показали дальнейшие события). Роальд Валерьевич послушно согласился, правда, позировал он не очень послушно, но старался. Потом нам позировал соседский мальчик Саша 13 лет.

Стемнело как-то очень быстро. Особенно в моих очках-хамелеонах, которые темнеют от света быстро, а вот светлеют медленно.

Перед сном был уже традиционный кефир с сухофруктами и яблоками. Легли все равно поздно.

24 июля. (Среда) Я встала с трудом, выключила спокойно будильник и легла снова, надеясь полежать полчаса, а проспала два часа. Я приготовила спагетти и салат, так как была дежурная. Вышла около 11 часов.

Решила далеко не ходить и пристроилась на берегу, стала запечатлевать болотце с видом на деревянный двухэтажный домик и мостик через заросшую речушку — ну прямо ни дать ни взять пасторальный вид, добавить только пастуха с пастушкой и коровку, пару овец — и всё в ажуре! Всё бы хорошо, ан нет, — не получилась картинка!

Пришла домой около двух часов, и вместе с Сашей Л. и Сашей В. пошли закупать продукты. Еле дошли, нагруженные, как савраски.

А потом была баня! Первыми мы пошли с Александрой. Баня — это чудо, великое изобретение человечества, особенно после нескольких дней непомывки. В городской жизни, мы, сами того не замечая, оказывается, моемся часто, а тут, в деревенских условиях, когда вода экономится, так как её приходиться носить с колонки, да ещё и на шестерых, — особо часто не помоешься и не постираешься, но гигиена требует своего, тем более, тело привыкло к чистоте.

Баня была хорошо протоплена. Было безумно жарко для нас с Сашей Л., нам казалось, что заходим мы в самое пекло, так что пришлось мыться при открытых дверях, но через некоторое время совесть нас заела, так как вспомнили, что ещё четверым мыться. Двери закрыли. Оказывается, Саша мылась в бане всего второй раз в жизни, первый раз тоже был здесь же в прошлом году. Немного поговорили о банях, удивляясь, как могли существовать люди в средневековой Европе, так как почти не мылись, но зато добрым словом вспоминая русский народ, придумавшего такую баню.

После нас пошли мужчины. Обедать сели только в 7 часов вечера. В 9 часов пошли на этюды к старой церквушке, рядом с мечетью.

Закат чудесно преобразил всё вокруг. Небо озарялось алыми, сиреневыми и фиолетовыми всплесками, перистые облака лишь дополняли общее впечатление гармонии и красоты. Я сделала два этюда акварелью. Махалась, правда, при этом, как пропеллер, так как мошкара совершенно не давала спокойно рисовать. Через час я пошла посмотреть закат, и он настолько заворожил меня, что запечатлевать его хотелось быстро и сразу. Очнувшись, побежала за остальными. Все, завороженные, смотрели на яркий алый диск заходящего солнца. Небо и вода так преобразились невероятно! Всплески алого солнечного света на глади воды чередовались с темно-бурыми, вишнёвыми, фиолетовыми волнами… Нарисовать такое под силу разве что импрессионистам и Айвазовскому. Эффект был настолько впечатляющим, что мы решили на следующий день прийти на это же место и попытаться изобразить эту красоту.

Вечером был традиционный кефир. Легли спать после 12 ночи.

25 июля. Встали рано, за исключением Саши В. и Роальда Валерьевича. Они пошли писать около 9 часов.

Я делала этюд пастелью Крестовоздвиженской церквушки, Александр Самойлович продолжал вчерашнюю работу (вчера он сделал рисунок), теперь занимаясь наложением дополнительных цветовых отношений.

Состояние изменилось. Солнце вставало и освещало своими теплыми лучами все больше и больше домов, деревьев, тени постепенно стали исчезать. Всё просыпалось от утренней полудрёмы. Было около 9 часов утра. Я решила закончить свой этюд, и пойти на вчерашнее место, на своё болотце, может быть, попытаться исправить неудачную пасторальную композицию. Но, так как я была одета очень тепло (на утренний холод), а на улице было +30 С, я чуть не сварилась, пришлось идти домой, в прохладу.

В этот же день мы с Сашей освоили художественный магазин. Я купила неаполитанскую оранжевую, на обратном пути решили зайти в книжный магазин, но ушли далеко и заблудились. Язык, как говориться, до Киева доведет, вышли на улицу Ремезова, прошли несколько кварталов пешочком, страстно желая съесть мороженое. По дороге купили грибов лисичек, представляя себе жареную картошку с грибами.

Возвращаясь, наткнулись на наших. Они сидели у подножия горы с видом на Кремль. Мы прозвали этот ракурс «Кит из сказки П. П. Ершова «Конёк-Горбунок». Гора на самом деле кажется большой рыбой-китом, а кремль — городочком, который вырос на нём. А если представить себе эту картину только весной, когда половодье… то рыба-кит поплывёт! Вот так детское воображение отразилось на творческом таланте русского писателя родом из Тобольска.

Около 8 часов был кефир с сухофруктами. Потом мы собрались на закат, вдохновивший нас вчера. Пошли мы только втроём: я, Саша Л. и Саша В. Дорогу решили сократить, оказывается, рядом с нами была улица Пушкина. Роальд Валерьевич даже отметил по этому поводу, когда мы возвращались, что живём мы в литературном месте — улица Пушкина, улица Ершова, улица Лермонтова…

Закат был чудесным! Правда, не таким эффектным, как вчера. Я апробировала масло. Пока я делала смеси, закат затухал, пришлось работать чистыми цветами, смешивая их непосредственно на картинке. Написала два состояния. Получилась абстракция.

26 июня. Заставила встать себя очень рано, не пожалела. Снова работала маслом, на этот раз уже реку. После того, как закончили рисовать, пошли купаться с Валерой. Открыли купальный сезон в Тобольске. Вода была ледяной. Я заставила себя влезть в эту воду, содрогаясь от холода. Купалась недолго, так как ноги и руки заледенели. Зато, когда вылезла, стало даже тепло.

Когда пришли, перекусили и с Сашей В. в очередной раз пошли в магазин, на рынок. Купили ещё грибов. Долго искали картошку. Пожалели о грибнице, так как наша затея накрылась медным тазом. Картошки нигде не было, хотя мы прошли все овощные магазины, даже нашли оптовую овощную базу, но картошки нигде не было. Нам объяснили, в чём дело: старая картошка закончилась, а новая ещё не выросла — межсезонье. Вот так.

Пришлось в спешном порядке соображать, что приготовить. Приготовили овощной суп (без картошки, но зато с морковкой, свеклой и капустой), грибницу с вермишелью. За обедом говорили о том, как мы сытно питаемся, даже решили дать название пленэру в Тобольске — рыбный. Решили проехаться на пароме на другой берег. Саша узнал стоимость билета (5 рублей) и расписание. После обеда поставили букет полевых цветов (на стол перед окном). Валера начал писать его маслом. Александр Самойлович акриловыми красками, я и Александра акварелью, Саша В. карандашом. Роальд Валерьевич заканчивал свой дневной этюд, сделанный акварелью, пастелью, кое-что поправлял кистью.

На пароме поехали все, кроме Роальда Валерьевича. Попутешествовали туда и обратно. Сфотографировались на фоне Кремля и на фоне парома.

Вернувшись, стали готовиться ко сну, приняв свой вечерний рацион кефира с кусочками банана, апельсина, яблока, сухофруктов. За столом много говорили о вере. За беседой время проходит незаметно, поэтому спать легли позже, чем хотелось. Но стоило только головой коснуться подушки, сразу же попадаешь в объятия Морфея.

27 июля. Мы с Валерой встали в 6 часов и пошли на этюды к Архангельской церкви, которую я в прошлом году делала акварелью, на этот раз — маслом. Работали до двух часов. С трудом мне удалось Валеру оторвать от работы. Надо полагать, состояние несколько раз поменялось, поэтому на наших картинах нет общности: небо с одного состояния, тень храма — с другого, купола — с третьего, зелень и асфальт — с четвертого. На следующий день снова пришлось идти дописывать.

По дороге домой умылись на колонке, так как настолько испеклись, что волей-неволей хотелось охладиться. Мимо нас проследовала колоритная женщина, общаясь с другой женщиной исключительно на местном наречии, т.е. трехэтажным матом. Из разговора было понятно, что нужно-то всего было тазик для стирки (а сколько эмоций!). Пока мы принимали водные процедуры, они успели между собой разобраться и возвращались опять-таки мимо нас, заметив наши этюдники и сохнущие картинки, они очень вежливо поздоровались с нами (вероятно, хотели расположить к себе). Потом мы зашли на рынок, купить продукты.

Дошли с трудом, так как пришлось тащить очень много вещей. Я немного поспала. Валера в это время жарил карасей. Александра и Александр Самойлович ушли на вечернюю службу, сказав, что вернуться через час, а мы с Валерой пошли искупаться. Вернулись, а их ещё и нет. Пришлось сесть вчетвером и начать пиршество без них. На обед (ужин) у нас была уха из карасей, тушеная капуста, жареные караси, а к карасям белое вино (это Валера такой гурман и настаивал на таком меню). Потом я занялась посудой, а Александра с Валерой запечатлевали каждый свой натюрморт: Валера — букет цветов, а Саша — постановку из бутылок, тарелки, кактуса и т. д.

Время шло так быстро, что совершенно незаметно приблизилась полночь.

28 июля. (Воскресенье) С утра мы с Александром Самойловичем пошли в Софийский собор на исповедь и на службу. После исповеди я заказала панихиду по бабушке (Наталье Ивановне), купила молитвослов, именную иконку для Валеры.

Очищенная и обновленная постояла на службе, потом пошла домой, по дороге заглянув к Валере, он дописывал Архангельскую церковь. Чуть позже пришла дописывать её и я. Возвращались мы уже около трех часов.

Я ужасно мучалась от новой напасти (до того момента меня донимали желудок и глаза) аллергии на антикомарин Дифталар-лосьон. Действовал он, конечно, отлично, но и руки сжег мне тоже хорошо. Они покрылись волдырями и болели страшно.

Перед обедом Саша Л. сделала мне «компресс» из капустных листьев, так как капуста снимает опухоли. Меня обвязали капустой (ещё и на глаза положили), и я легла в спальне, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Александр Самойлович милостиво предоставил мне свою кроватку на время. Когда меня, всю обвязанную капустой, увидели все, долго смеялись. Роальд Валерьевич сказал мне: «Теперь я верю, что тебя нашли в капусте».

Пришлось временно отказаться от выходов на этюды, пока руки не заживут, буду писать дома. Вечером промучилась бездельем, делая наброски с кошек и придумывая композиции.

Вечером мы с Валерой пошли купаться.