Бесплатный фрагмент - Агафодор. Книга первая

Предисловие

По представлениям славянских народов, на земле — в мире -Яви, до сих пор обитают существа, появившиеся во времена первотворения, ещё до того, как был создан человек.

Давным-давно, в труднодоступных местах, среди скалистых снежных вершин собрались три брата великана: Серафион, Агафодор и Калгам. И были они непростые великаны, а древние духи земли. Необычной силой их сердца наделены. И была та сила невиданная, необузданная, пробуждающая.

Добродушный великан Агафодор, несмотря на развитое чутьё, был лишён честолюбия, тщеславия и высокомерия. У него было большое отзывчивое сердце, которым так щедро наделила его матушка-природа. Агафодор стремился к гармонии и равновесию во всём, но достаточно тяжело переносил незначительные неурядицы, принимая их близко к сердцу. Его сила заключалась в мудрости и исцелении. Поэтому ему была подвластна стихия огня.

Серафион же обладал особой энергией и силой, что делало его особенно привлекательным. Слишком крутой нрав порою мешал великану принимать правильные решения. Серафиону хотелось всё и сразу. Ему была подвластна стихия ветра. Порою хвастовство и тщеславие застилало глаза и мешало великану всё видеть в истинном свете. Он превозносил свою значимость и зачастую это приводило к спорам между братьями. Они были похожи только внешне, но внутренний мир их был полной противоположностью.

Калгам мог даровать жизнь и смерть. В нём сочетались такие качества как доброта, решительность, независимость и уверенность. Калгам — хозяин тайги и гор. Когда опускалась ночь, он являл себя в виде исполинского духа, которого люди шепотом называли «Тот, кто приходит ночью». С первыми лучами солнца его облик менялся. Он представал в виде полностью покрытого шерстью великана с остроконечной головой, ногами, заканчивающимися лосиными копытами, и двупалыми руками. Калгам мог оборачиваться седовласым старцем или грациозным оленем. По древним поверьям, кровь этого лесного духа может исцелить любую хворь, а голова — дарует бессмертие.

Пихтовая гора, величественная и неприступная, дарит им кров и является их святилищем.

— А я утверждаю, что люди неровня нам! На протяжении веков, я наблюдаю за ними. И ничего хорошего не вижу. Они примитивные и низшие существа, которые грабят, совершают злодеяния, воруют друг у друга. Хуже того, они безжалостно вырубают леса, осушают реки и озера, уничтожают различные виды животных и растений. Людской жестокости нет предела! Я не позволю творить бесчинства на своей земле! — громогласно ревел Серафион, мотая продолговатой головой в стороны.

— М-да… Другие времена, другие нравы. Согласен с тобой, брат! — двупалыми ручищами Калгам теребил свою охотничью сумку, в которой хранились шерстинки — души промысловых животных.

— Утихомирьтесь, прошу вас, — Агафодор понимал, что Серафион отчасти прав. Люди всё чаще стали забывать благодарить духов. Добыв зверя или рыбу человек должен был разделить добычу, прежде всего полагалось оставлять в тайге или возвращать в воду вместилище души — глаза, чтобы животное возродилось. А люди давно перестали делать свои подношения.

— А ты слушай, что я говорю! — продолжал упрямиться, как осёл, дух ветра.

— Полно, брат. Твоё самолюбие сейчас говорит громче разума. Не всё так плохо, как тебе кажется.

— А ты не спорь со мной! Ты, ведь, понимаешь, что я прав! Необходимо с пелёнок учить детей чтить родителей и беречь свои традиции. Однако они этого не делают. Разве я многого прошу? Людям надо всего лишь быть благодарными за всё, за тот свет, то тепло, за то изобилие и плодородие, те неизмеримые благости и любовь, что дают им древние духи земли…

— Давненько они нас не балуют. Ни хлебца тебе, ни махорки, ни чая, ничего…, — настала очередь возмущаться Калгама.

— Вы же чуть не загубили людские души! — укоризненно покачал головой Агафодор. Как он ни уговаривал своих братьев, сколько ни просил, они не упускают случая навредить людям. Великаны словно не слышат его. Серафион обрушит на землю яростный шторм, сотканный из ослепительной белизны и оглушительного рева, погребая все под снежным покровом. Калгам тоже любит устраивать хаос, выпуская на волю самых разных зверей. Горе тому, кто осмелится им противостоять. Великанам ничего не стоит заманить человека в глушь, напугать и растерзать его. От них можно ожидать чего угодно: и спасения, и гибели. Снег запорошит все следы, будто ничего и не происходило. В тайге, словно застывшая во времени трагедия, тянется вереница застывших тел — печальное напоминание о погибших путниках. Бывал там Агафодор, мрачное зрелище.

Сегодня они решили снова позабавится и испытать холодом людей. Но случилось так, что поблизости оказался Агафодор. Был он там совершенно случайно, но не смог пройти мимо чужой беды. Для него это были — дети земли…

— За них ты сердце рвёшь своё на части! Не примечаешь злобы в людях. А я всё вижу, и они не заслуживают моей жалости!

— Отчего же? — спросил Агафодор.

— Люди вообразили, что земля принадлежит им! Пусть же расплатятся за эту самонадеянность и глупость!!! — не унимался Серафион, полный негодования. Его гнев подобен снежной буре: если уж разыграется, то на несколько дней вокруг всё заметает. Лютует так, что народ на улицу носа не кажет. Птицы не летают. Зверьки всё реже покидают норы. Даже собаки не воют, чувствуя гнев древних духов. И жизнь словно замирает в танце бесконечной вьюги…

— Они нас забывают, отвергают! Это просто оскорбительно! — Калгам согласился с Серафионом.

— Род человеческий познает всю силу моего гнева! — кипятился дух ветра, словно самовар.

— Опомнись! Мы должны научиться жить с ними бок о бок, а не гнать их с глаз долой. Они же живые существа, как и всё вокруг! Они могут любить, страдать, заблуждаться… Не надо судить их строго. Попробуйте проявить немного больше доброты, и вы поймете, как сильно ошибались. Люди вокруг вас служат вашим зерцалом!

— Складно толкуешь, брат. Ты возлагаешь всю вину на нас?!

— Я так не сказал, — Агафодор пытался вразумить Серафиона, но тот был глух к его словам. Он уже ничего не хотел слышать.

— Интересно ты рассуждаешь, Агафодор! По-твоему, человеческий род не безнадёжен. Я же так не считаю. Попробуй, убеди меня в обратном… Докажи, что я и Калгам, не правы. Ступай в мир Яви и поищи среди людей того, кто окажется достойным. Чтоб отплатили тебе добром за добро. Что б за тебя в огонь и в воду… Только будь осторожен: силу свою попридержи. Не должны люди знать, кто ты таков. Иначе, погубят тебя. Так что, брат, смотри в оба! И помни: вас будут ждать испытания. Тогда-то истина и будет явлена в нас. А итог будет один: «Кто прав, того и слушать!»

— Так тому и быть! — неожиданно для себя согласился Агафодор.

— Я — свидетель! — торжественно закончил спор Калгам.

Вообще-то, лесные духи любят порядок и тишину, но, как и люди, любят развлеченья. Почему бы и нет?!

Сказано, сделано.

И здесь начинается совсем другая история.

Глава первая

С незапамятных времён у подножия могучей горы жил древний народ — охотники. Обитатели северного города ценили первозданную чистоту родных мест. Испокон веков люди соседствовали с духами. С кем-то человек сосуществовал в мире, а кого-то старался избегать. Традиции передавали из поколения в поколение. Божество огня и особенно домашнего очага, было, пожалуй, одним из главнейших хранителей людей. В северном городе был свой страж огня, который зорко следил за тем, чтобы яркое божество никогда не гасло. С помощью огня согревались, готовили еду, освещали ночную тьму и совершали ритуальные обряды. Чёрные колдуны-заклинатели пророчили о настоящем и будущем. Огонь выполнял роль посредника и помогал передавать жертвы и просьбы божествам. К огню народ относился предельно почтительно. Возле домашнего очага люди не смели произносить плохие слова. Нельзя было ссориться — чтобы не обидеть дух огня. А также запрещалось плевать в очаг, бросать мусор — чтобы не замусорить глаза духа. Нельзя было бросать в костёр иголку — подавится дух — хозяин огня. Ни в коем случае не втыкать в костёр либо класть рядом с ним нож или топор — поранишь хозяина огня.

Ещё много других поверий неустанно сказывались среди сказителей народов. Их приглашали на охоту, чтобы вечерами у костра они рассказывали свои истории, а духи в благодарность посылали людям добычу. Сказители рассказывали истории о том, что лесной дух выбирает себе невест среди тех, кто заблудился в лесной глуши, а водяной забирает тех, кто утонул. Согласно легендам, духи, обитающие в лесах и реках, не чужды любви к человеческим существам и порой связывают с ними свою судьбу. И в северном городе был свой сказитель. Древние книги, в виде свитков из папируса, содержались в его лавке, куда мог заглянуть любой желающий. Сказитель бережно хранил старинные рукописи, где описывались традиции славянских народов. Из разных коробок, шкафов, с уже запылившихся полок, бывало, Василий достаёт очередной свиток и какое-то время изучает его. Как только случается какое-то происшествие, он тут же старательно выводит каждое слово древесной палочкой, смешанной со смолой, на папирусе. Былина рождается прямо из уст сказителя, по мере того, как разворачиваются события…

— Не бреши! — Митяй упрямо замотал головой.

— Говорю же тебе, её видели вживую!

— А кто это у нас такой глазастый? — усмехнулся парнишка.

— Да ты погодь, малой! Не беги впереди кобылы. Хочешь верь, хочешь не верь, а так всё и было! — вдруг насупился Василий. Он ему выдал такую новость, а тот взялся носом воротить.

— Ты, Василий, брови не хмурь. Говорю, что думаю. Лучше, растолкуй, что к чему. Неужто это правда? — Митяй по-прежнему сомневался в его словах.

— Клянусь!

— А кто ее видал, эту рыбу?

— Марфа.

— И что говорит?

— Она утверждала, что видела желтоперого, здоровенного сома! И усищи у него были — во! Говорила, он плескался хвостом у южного берега. Рыба взбесилась не на шутку, едва не погубив рыбака! Разъярённая тварь потопила его утлое суденышко и пыталась затянуть его в пучину. Она рвёт сети словно нитку. Эта загадочная рыба, по слухам, стала настоящим проклятием для рыбаков, лишив их возможности зарабатывать на жизнь.

— А ты сам, что думаешь?

— Говорят, диковинная рыба служит самому владыке вод. Видать, серчает он на что-то! — прошептал сказитель, понизив голос.

— Почему? — не понял Митяй.

— Кто его знает?! Это у него надобно спросить. Поговаривают, что эта рыба непростая… Тот, кто отведает её сердце, получит власть над духом воды.

— Чудно как-то! А что сами рыбаки думают по этому поводу?

— Незнамо никому. Они сами по себе.

Древняя вражда между охотниками и рыбаками помнилась Митяю ещё с малых лет. Они враждуют так давно, что никто уже не помнит причину вражды. История была окутана тайной. Народ судачит о том, что Иларий и вождь южного города не смогли поделить что-то важное. «Дело Илария» породило целый ворох самых невероятных кривотолков.

— А, что Иларий говорит?

— Ничего, молчит, как рыба об лёд. Захворал он. Советник быстро прибрал власть к своим рукам. Так, то! Ты же знаешь, что наш Борька любит самодержавие. На дочь вождя поглядывает…, — сказитель бросил на Митяя красноречивый взгляд, а затем осмотрелся, словно проверяя, не подслушивает ли кто. Как известно: у стен бывают уши.

— На Варвару? — Митяй чуть заметно поморщился, колдуна он недолюбливал. Ещё тот мрачный тип. Сердце Митяя давно принадлежало Варваре, но он не решался открыть ей свои чувства. Молодой человек каждый раз замирал при встрече с ней. Он был навечно очарован красотой, скромностью и трудолюбием этой юной особы. Но кто он? Обычный парнишка, охотник, без подобающего чина, не ко двору им подстать. Тут ещё чёрный колдун плетёт свои интриги… Митяй замечал, что Иларий внимательно слушает каждое его слово и безоговорочно следует его указаниям. Заклинатель совсем задурил голову вождю. Спорить с колдуном бесполезно, он обожает поучать, и всегда стремится быть главным. Гордыня одурманила его разум, и колдун возомнил себя невесть кем, якобы он может творить чудеса…

Митяй с трепетом прижал к груди ветхий свиток, укрыв его за пазухой, и вышел из лавки. Он торопливо зашагал домой мимо бревенчатых домов, мимо высокой каменной башни, где нёс свою службу страж огниво. Самая почётная служба на Руси — оберегать огонь. Когда-нибудь и он станет достойным стражем. Матушка подтрунивает над его выбором, говоря, что сначала ему нужно обзавестись бородой. Ефросинья мечтала, чтобы сын продолжил дело отца. Когда-то он был искусным кузнецом, чьё мастерство гремело по всей округе. Отец Митяя считал, что его ремесло самое трудное и не каждому по плечу. Когда не стало мужа, все трудности и заботы легли на хрупкие плечи Ефросиньи. Большую часть жизни ей жилось трудно, но она никогда не жаловалась. Митяю исполнилось двадцать годков, но он совсем не помнит своего отца. Он вырос под крылом матушки, чья красота затмевала всех остальных женщин в городе. Высокая и стройная, с завораживающими голубыми глазами и роскошной темно-русой косой, она казалась неприступной крепостью. Сватались к ней многие, но никому не удалось покорить её сердце. Борислав тоже был в том списке. Он много раз пытался посвататься к ней, но каждый раз получал отказ. Для него это стало величайшим позором. Затаив черную злобу, заклинатель решил более не испытывать судьбу.

После последнего визита колдуна, в избе стали происходить странные, казалось, необъяснимые события: временами билась кухонная утварь; стулья и столы сами по себе двигались взад-вперёд; тёмной ночью за окном кто-то жутко завывал. Скотина испугано шарахалась из стороны в сторону. Чтобы изгнать злых духов, хозяева призывали силу огня, разжигая очаг. Они верили, что это проделки чёрного колдуна, но что делать не знали.

Ранним морозным утром Ефросинья разбудила сына.

— Просыпайся сынок! В чулане совсем не осталось поленьев, только шелуха. Поезжай вместе с Игнатом за дровами в лес, он тоже туда направляется. Полно лежать, сын, отправляйся в дорогу. Не забудь на столе лукошко с провизией. Не надобно чтоб ваши животы урчали от голода.

— Хорошо матушка, уже бегу.

Огонь в печи стал необычно потрескивать, словно о чём-то предупреждая. За хлопотами и заботами никто не заметил предостерегающего знака. Митяй выпил парного молока, оделся, и выскочил во двор.

А ведь предки свои знания передавали из поколения в поколение. Примета такая была: если огонь необычно потрескивает во время сборов в дальний путь, поездку откладывали, считая, что дух огня предостерегает людей от беды. Если утром огонь пощелкивает в очаге — всё будет хорошо, если вечером — будет худо. Было и такое, что огонь своим свистом предупреждает о появлении злых духов и грядущем несчастье. А если трещит огонь в костре, значит, жди пургу.

Сосед тронулся с места так внезапно, что Митяй и Венедим едва удержались в повозке.

— Игнат, да не гони ты так! Тише едешь — дальше будешь!

— Крепче держитесь, негоже нам задерживаться, надобно успеть до темноты. Вон, глянь, как небо почернело, — Игнат, с недобрым предчувствием, спешил, понимая, что пурга близко. Он переживал за сына больше, чем за себя. Несмотря на глубокую любовь и гордость за сына, Игнат был человеком немногословным и не привык открыто проявлять свои чувства. Венедим старался во всём подражать отцу. Пытаясь хоть как-то согреться, он натянул ушанку до самых бровей. Худощавый мальчишка всю дорогу зябко кутался в свой худой тулуп. Свернув с большой дороги, повозка покатила по лесной тропинке.

— Береги нос в большой мороз! — Митяй рассмеялся и принялся растирать рукавицами замерзшие щёки юноши. Лица пощипывал легкий морозец. Спустя некоторое время телега остановилась у края густого леса.

— Тппррр!!! Стой, родимая! Приехали, — Игнат соскочил с повозки и, дрожа от холода, наспех привязал свою продрогшую лошадь к ближайшему дереву. Небо потемнело ещё сильней. Погода не сулила ничего хорошего.

— Ребятки, поторапливаемся! — поторопил всех Игнат. Он взял топор, положил в мешок и начал пробираться в густую чащу. Обледеневшие, после ноябрьских заморозков, деревья скрипели и ломались. Куда ни глянь, кругом снежная пороша. Деревья-великаны стоят в белых снежных шубах. Временами с них падают на землю огромные шапки снега. Белые, как снег, сосульки свисают с деревьев, словно застывшие хрустальные свечи. Ёлки раскинули свои большие, пушистые лапы. Венедим схватился за одну из них, тут же получил ворох снега прямо в лицо. Митяй расхохотался. Лесная тропа, извиваясь, заманивала путников в лесную глушь. Пока Игнат внимательно разглядывал старое дерево, Венедим хлопотал, собирая ветки. Каждый шаг давался с трудом: окоченевшие ноги увязли в глубоком снегу. Трескучий мороз пронизывал до костей.

Увлекшись сбором хвороста, они потеряли тропу из виду. Заснеженный и безмолвный лес окружил их со всех сторон, словно плотная стена. Наполнив мешок дровами, они передохнули и осмотрелись. Вокруг простирались лишь дремучие, непроходимые заросли. Было очевидно, что они заблудились.

— Заплутали! Костер жечь надобно, а то все померзнем лешему на потеху, — Игнат нервно бросил стопку хвороста в сугроб.

— Тятенька, мы потерялись? — Венедим, испугавшись, зашмыгал носом.

— Не реви. Ты же мужик! Сейчас отыщем тропу, — Митяй старался их подбодрить.

— Нутром чую, духи гневаются! — надломившемся голосом бросил Игнат.

— Ты, зачем страху нагоняешь? — нахмурился Митяй.

— Говорю, как есть: по округе шепчутся, что древние духи земли разбушевались. Мол, потешаются над людьми: пугают, превращают в пни, да коряги, могут в ледышку превратить, до смерти извести. Видимо, им что-то не по нраву…

— Не нужно верить всему, что говорят! Наболтают лишнего, и ты, конечно, уши развесил! Не робейте, я мигом взберусь на дерево, и… — Митяй не успел договорить, как вдруг всё вокруг закружилось, завертелось в бешенном вихре. Внезапно налетела пурга, неся за собой полчище ледяных снежинок. Через несколько минут охотники потеряли друг друга из виду. Отголоски фраз уносились всё дальше и дальше и замирали. Митяй ничего не видел. Снег залепил ему глаза, набился в уши. Он ухватился за какой-то подвернувшийся прочный сук. Силы были неравные. Ледяной знобящий ветер свистел так, что шум в ушах стоял. Несмотря на бушующую метель, Митяй отчаянно пытался спасти своих товарищей, застрявших в снежном плену. Он из тех людей, на кого можно положиться в любой ситуации и в любом месте. Он никогда не пройдёт мимо чужой беды. К тому же Митяй был отважным охотником. Он изо всех сил звал Игната, но тот не слышал. Все его усилия докричаться до Венедима были напрасны. Внезапно над ним раздался шум сильных крыльев, и всё вокруг озарилось ярким светом. Митяй посмотрел вверх и обомлел, увидев огромную птицу с оперением цвета охры и умбры. От неё исходил поток ярко-жёлтого света, словно от солнца. Митяй аж зажмурился на мгновенье. «Неужели мне померещилось?! Или это очередные проделки лешего?» — промелькнуло у него в голове.

Вдруг всё стихло. Невесомое пёрышко тихо приземлилось на его плечо. Митяй проворно подхватил перышко и ловко укрыл его за пазухой. Словно опомнившись, пурга вновь закружила, завьюжила. Над головой пронесся едва слышный шелест таинственных крылий.

«Птица укажет тебе путь. Верь своему сердцу», — эхом с небес донеслись до него чьи-то слова. Митяя осенило, куда двигаться, и он сорвался с места. Ветер, словно разъяренный зверь, набрасывался, пытаясь повалить на землю и удержать в своей власти. Проваливаясь по колено в снег, Митяй упорно, шаг за шагом, продвигался вперёд. Метель била его, едва ли не швыряла из стороны в сторону, но он не отступал. Заметив слева необычный сугроб, Митяй остановился. «Неужели мне только почудилось?» — подумал он с надеждой и принялся разгребать снег, пока не наткнулся на Венедима. Его лицо и руки побелели от холода. Мальчишка пытался что-то сказать, но не смог. Он был сильно напуган. Митяй схватил его в охапку и пошёл дальше. Игнат был неподалёку. Он выглядел потерянным и расстроенным, то и дело оборачивался и не переставал звать сына.

— Игнат! Мы здесь! — закричал во всё горло Митяй. Небесная птица вновь напомнила о себе.

— Это филин! Ты помог мне найти дорогу домой! Откуда ты взялся? — Митяй наконец разглядел своего спасителя. Дивная большая птица описала небольшой круг над ними и взмыла в небо. Филин расправил крылья и пропал из виду, укрывшись за облаками…

Охотники выбрались из снежной ловушки. На самом краю лесной чащи, среди поваленных деревьев, они торопливо собирали хворост и дрова. Громыхая колесами, тяжело груженная повозка тронулась в путь.

— Без этой птицы нам бы не поздоровилось… — тихо произнес Митяй, пытаясь найти её взглядом в вышине.

— Ты про какого филина всё твердишь? — удивился Игнат. Здесь он, наконец, почувствовал облегчение.

— Разве ты не видал?! — поразился Митяй.

— Неа… Пургу подняло такую, что ничего не разглядеть было, вот и не заметил.

— Ладно, забудь! Может, и впрямь померещилось…, — пробурчал себе под нос Митяй. Ему вдруг расхотелось говорить о птице. Он спрячет загадочное перо в укромное место, подальше от людских глаз. «Неведение — благо», — решил он, и это его успокоило. Митяй не мог объяснить почему, но чувствовал, что перо ещё сыграет свою роль…

На дороге показался одинокий путник. Высокий, плечистый мужчина, тронутый сединой, с густыми бровями, скрывающими взгляд, неспешно брёл в сторону северного города. Он шёл слегка прихрамывающей походкой, помогая себе довольно таки недурной тростью.

— Тпрр! — прикрикнул на лошадь Игнат. Кобыла нервно дёрнулась в сторону и остановилась, как вкопанная. Она уставилась на путника немигающим чёрным глазом. Ноздри её раздувались, выпуская клубы густого пара. Незнакомец обернулся и одарил их улыбкой, словно старых друзей. Перед ними предстал седовласый старец с седой бородой, чьё лицо, с крупными и правильными чертами, излучало мудрость, а большие тёмные глаза пронзали насквозь.

— Далече путь держите? — Митяй с любопытством разглядывал путника в сером потёртом тулупе.

— Здрав будь, добрый молодец! Я странник, по земле иду…

— Заглянете к нам в город?

— Почему бы и нет? — весело отозвался путник.

— Переждать пургу или на постой?

— А это уж как получится…, — у незнакомца оказался приятный низкий бархатный голос.

«Да, в нем есть что-то необычное», — подумал Митяй. Вслух же он поинтересовался: — А родня у вас есть?

— Я один-одинёшенек. Не найдётся ли у вас местечко для странника? — Агафодор внимательно изучал лицо Митяя.

— А чего тут думать?! Добро пожаловать к нашему двору. От чего же не приютить хорошего человека?

— Спасибо, тебе, добрейший души молодец. Я непременно отплачу добром…

Глава вторая

После долгой и холодной зимы наступила долгожданная весна. Весеннее пробуждение чувствуется во всем: в радостном щебетании птиц и в ярком свете солнца. На земле быстро прорастает трава, из почек на ветвях деревьев прорываются молодые листики, каких-то несколько дней и лес не узнать — шумит листвой. С крыш тают сосульки, звенит весёлая капель. Солнышко щедро дарит тепло, озаряя своими золотистыми лучами небосвод. Заметно прибавилось светлое время суток. Это время обновления.

На протяжении многих веков на Руси продолжают провожать зиму и встречать весну широкой масленицей. Этот древний славянский праздник пришел с далёких времён. В это время принято печь блины и угощать ими своих близких и друзей, разделяя с ними радость прихода весны. Ведь блин символизирует собой солнце. Он такой же круглый и золотистый. И первый испеченный блин полагалось отдать нищим. Все ходили друг к другу в гости, просили прощения за причиненные обиды и неприятности.

На праздничных гуляниях жители северного города участвовали в конкурсах, пели частушки, танцевали, водили хоровод и угощались румяными блинами. Праздник бурлил весельем и традиционными развлечениями: зрители с азартом следили за кулачными боями, смеялись над попытками покорить скользкий столб, болели за участников боев на подушках. Кульминацией торжества становилось сжигание чучела. Масленицу провожали, прыгая через пылающий костёр. Сожжение чучела в языческие времена было символом зимы, с которой таким образом прощались. А прыжки через костёр символизировали очищение.

— Какой у тебя получился забавный снеговик, — улыбнулась Ефросинья сыну. Митяй заметил, что матушка стала чаще улыбаться. Она снова ожила, её сердце вновь наполнилось теплом. Митяй был счастлив видеть, как матушка изменилась к лучшему. «А ведь это все Агафодор…» — заключил про себя Митяй. Помнится, поначалу, она тихо ругала сына за свою доброту, мол, пустили в избу незнамо кого. Впрочем, скоро она успокоилась и затихла. Странник согревал своим присутствием, источая необычное и притягательное тепло. Он казался надёжным и не гнушался никакой работёнки. Кузница во дворе вновь наполнилась звуками молота, когда Агафодор появился. Да, кузнечных дел мастер, был весьма важной персоной в том городе. Покоритель огня и железа брался за любую работу: подковать лошадь, подправить петли на воротах, телегу починить. Молот, наковальня, горн, искры, раскалённое железо… и вот уже в умелых руках рождается новое чудо. Агафодор так увлечённо занимался кузнечным делом, что и Митяй заразился его интересом. Он смотрел с зачарованным вниманием, как в ловких руках незнакомца железо, под натиском молота, теряло свою твердость и становилось мягким. Это зрелище завораживало. От утренней зари до поздней ночи в кузнице Агафодора кипела работа: он ковал, чинил и мастерил всё, что было нужно для дома и хозяйства. Несмотря на долгий и утомительный день, он не выглядел уставшим. Напротив, он излучал энергию, спокойствие и уверенность.

— Терпение и труд, всё перетрут. Когда из холодного железа получается необычное творение, испытываешь невероятное удовольствие, — делился с Митяем Агафодор. Так и стали работать у горна и наковальни вместе. Ефросинья смотрела на них, и в сердце её пробуждались тёплые воспоминания о молодости. Она с большим трепетом относилась к делу покойного мужа. И сейчас радовалась, что в жизни её сына появился такой учитель. Весть о талантливом кузнеце быстро облетела округу, и вскоре у дома Ефросиньи образовалась длинная очередь. Агафодор никому не отказывал в просьбе и тут же ковал хорошую подкову или сбрую. Казалось, даже скотина не обошла вниманием Агафодора. Порою, Митяю чудилось, что он разговаривает с животными. С приходом странника в избе воцарилась тишина и порядок. Пошла жизнь спокойней и глаже. Агафодор сразу заметил проказливого домового, притаившегося за крепкой печью. Как-то раз тёмной глубокой ночью, когда хозяева шумно похрапывали, у дверей кузнецы появился чёрный мохнатый кот. Любопытство так и распирало его.

— Ну заходи, раз пришёл, — сказал Агафодор коту, приглашая его войти.

— Я ненадолго. У меня хлопот целое лукошко, — в ответ промурлыкал кот.

— Хлопот у него! Лукошко! Ты зачем изводишь своих хозяев? Стращаешь? Не даёшь спать по ночам? Барахло прячешь? Может сослать тебя в глухой лес?! Будешь служить лешему, но если ты ему не угодишь, то останешься у него до скончания веков. То-то он обрадуется! — хмурясь, спросил Агафодор.

Кот начал пятиться назад.

— Никого я не пужаю. Они мне не дают молочка! Совсем меня не кормят! Вот я и шалю немножко.

— Он шалит немножко… Ты своими проделками раньше срока их с этого света сгонишь, — строго произнес Агафодор.

— Вообще-то я их очень люблю…

— Тогда прекрати их изводить. С этой минуты, у нас с тобой уговор. Тебя балуют молоком и кашей с маслицем, так что веди себя хорошо и не озорничай. Разве у тебя мало дел?!

— Хватает…

— Вот и договорились. Хлопочи по хозяйству, береги скотину, заплетай гриву и хвосты лошадям, корми хряков. Мне тебя учить не надо.

— Добро. Уговор есть уговор, — поклонился чёрный кот.

— Тебя как величать?

— Фима… Ефим, — улыбнулся кот и исчез под покровом ночи.

С тех пор в избе Ефросиньи и Митяя всё и наладилось.

Народ веселился от души, благо развлечений было вдоволь. Каждый нашёл себе занятие по сердцу.

— Агафодор, ступай к нам! — крикнул Митяй, отряхиваясь от снега. Ефросинья обернулась, помахала ему, и он подошел.

— Сегодня масленица! Наша любимая забава. Вон, погляди, как народ забавляется. Ты хочешь слепить снеговика или снежную бабу? — весело спросил Митяй у Агафодора.

— Не знаю, не пробовал…

— Ну ты хоть разок попробуй, а вдруг получится! Обещаю, будет весело. У кого будет самый знатный снеговик, тому и приз! — у Митяя раскраснелись щёки. Он почти слепил снеговика.

Бегая по расчищенным дорожкам, хохоча и уворачиваясь, весёлый разудалый народ забрасывал друг друга снежками.

— Вот так диковина! Ни разу не лепил такое чудо, — Агафодор озадачено почесал свою бороду. Играть, словно малые дети, для него было делом странным и непривычным. Вроде труд не хитрый, а вон сколько радости людям приносит. Удивительно…

— А ты всё же попытайся. Гляди, снег руками нагребаем и лепим ком большой, потом другой.

Агафодор неуклюже наклонился, поскользнулся, замахал руками, балансируя на одной ноге и чуть было не завалился в сугроб, но чья-то рука уцепила за локоть. Из толпы раздался хохот. Агафодор ухмыльнулся, стряхнул с себя снег и взялся за работу. Немного схитрив, он снежную бабу слепил впопыхах. Получилась баба — диво, в теле пышная, с носом красным из морковки, а вместо глаз — два черных уголька. Агафодор раскрасил ей щёки свеклой и нарисовал смешной рот. Подумав немного, он сделал ей снежные косы. Вместо рук он использовал сухие ветки, на которые натянул свои огромные рукавицы.

— Хотел бабу — получай. Русская снежная королевна! — наконец, победно улыбнувшись, Агафодор представил своё творение друзьям. Несомненно, он был доволен собой: снежная баба получилась на славу! Повеселившись вдоволь, странник получил обещанный самовар. Агафодор был настолько поглощен своим делом, что совершенно потерял бдительность, а это было опасно в окружении, где таились недоброжелатели…

Всё это время за ним внимательно наблюдал советник вождя. Борислав не принимал участие в народной забаве, а смотрел на неё со стороны. Он был отшельником в толпе, молчаливым наблюдателем чужих жизней.

В славянских селениях, среди обычных людей, всегда жили те, кого боялись и одновременно почитали. Ведьмы и колдуны издавна существовали на земле. Их жизнь была окутана тайной, люди боялись их, но часто приходили к ним за помощью. В народе бытовало мнение, что колдуны и ведьмы связаны с темными силами. Люди верили, что они вступали в сговор со злыми духами, чтобы получить свою силу. Несмотря на то, что их часто обвиняли в неурожаях и болезнях, к ним же обращались за советом, внимательно прислушиваясь к каждому слову.

Древние славяне свято верили в то, что в каждом уголке природы — будь то дремучий лес, бурная река, высокие горы, топкое болото или бескрайнее поле — обитает свой дух-покровитель. Испокон веков люди верили в существование злых духов, проникающих повсюду, и даже святые места не могли служить им преградой.

Считалось, что в селениях бок о бок с обычными людьми живут тёмные существа со сверхъестественными способностями. Злой дух мог вселиться в человека против воли или же по договору.

Борислав был нежеланным внебрачным сыном в третьем поколении. По поверью такие младенцы рождаются с чёрной душой. Колдун мог предсказывать судьбу — весьма загадочно и неопределённо, напустит тумана, поди разбери… Недалёкому человеку было достаточно поймать на себе злой колючий взгляд колдуна, чтоб уверовать в его великую силу. По ночам, отправляясь на свой чёрный промысел, колдун не упускал возможности заглянуть в чужие окна. Тихо переговариваясь, люди шептали друг другу: «Говорят, с восходом луны чёрный колдун превращается в волка или крысу и рыщет по улицам». Чтобы защитить детей от бед и научить их осмотрительности, родители рассказывали им страшные сказки о колдуне. Такие страшилки запоминались, передавались из уст в уста.

Существует поверье, что с наступлением темноты по улицам бродят злые силы, ищущие себе жертв. Считается, что тёмные духи могут завладеть душой человека, смотрящего в окно, используя отражение в тёмном стекле как способ проникновения. Тёмные духи использовали стук, жуткие звуки и вопли, чтобы выманить людей на улицу. Люди верили, что в окне можно увидеть нечто жуткое, пугающее, опасное. В зыбком сумраке подступающей ночи жители спешно закрывали на окнах ставни.

Чёрный колдун внушал суеверный ужас. Шептались, что он якшается с нечистью и способен обрушить на головы недругов страшные проклятия. Люди избегали его, словно чумы, страшась навлечь на себя его гнев.

Борислав продолжал исподлобья наблюдать за гостем. Его мучили догадки: кто он такой? Откуда взялся? Почему именно Ефросинья его приютила? Что их связывает? Вопросов было много, и он хотел знать ответы на них. Заклинатель решил докопаться до истины.

«Погоди, чужак, я выведу тебя на чистую воду…», — угрюмо думал Борислав. Неожиданно его внимание привлекли еле заметные, словно призрачные, огоньки, мерцающие в ладонях странника. Огоньки в его руках вспыхнули и погасли в мгновение ока, но колдун всё же успел их разглядеть. Борислав застыл, словно пораженный: внезапно его пронзила мысль, что перед ним не человек.

Усмехнувшись с недобрым огоньком в глазах, он машинально смахнул со лба седые волосы и, прихрамывая на левую ногу, пошел прочь. Задумал колдун самое чёрное дело…

Весна расцветает ярким ковром из разнотравья, среди которого выделяются солнечные хохлатки, нежные сине-фиолетовые цветы, ароматный иван-чай и изящная овсяница. Между каменистыми горами, в долинных лесах, распускаются первоцветы, наполняя воздух сладким, пьянящим ароматом. Первые весенние цветы, яркие и душистые, словно драгоценные камни, рассыпались по полям и лугам, пробудившимся после зимней спячки. На подушке из сухой прошлогодней травы местами распускаются подснежники. Цветы цвета полуночного неба, с лепестками, мягкими как бархат, — драгоценное украшение весеннего леса.

Утро дышало тишиной, которую лишь издалека нарушал неопределенный, низкий звук, похожий на рычание или рев зверя… Внезапно пришла беда, откуда не ждали…

— Караул! Батюшки! Спасайтесь, кто может! Из-за гор к нам летит лютый змей! — по ухабистой дороге, словно угорелая, во всю прыть неслась Марфина, известная всему городу как главная любительница пересудов. Очумев от страха, она метнулась в первый попавшийся двор.

— Игнатушка… Игнатушка… Родненький! Там! Там…

— Да погодь ты, баба! Раскричалась на всю округу! Чего стряслось то? — Игнат попытался привести её в чувство, слегка тряхнув за плечи. Марфа истошно кричала и была сильно напугана. Нахмурив брови, Игнат зачерпнул из кадки воды.

— На-ка, испей водицы студеной.

Баба дрожащими руками взяла ковш и сделала несколько глотков. Вскоре она опомнилась и, не произнося ни звука, ткнула пальцем в небеса. Игнат задрал голову и тут же рухнул плашмя наземь. Марфа последовала его примеру. Огромный крылатый змей с пронзительным криком промчался над крышами домов.

Марфа и Игнат ползком и перебежками скатились в погреб.

— Фу ты, окаянный! — испуганно выдохнул Игнат.

— Родненький, не поверишь, еле ноги унесла, — шёпотом молвила Марфа. Какое-то время они сидели молча, прислушиваясь к отдалённым звукам.

— Что за чудище такое!? — тихо спросил Игнат. Он не успел его толком разглядеть.

— Змей крылатый, тьфу на него! Там паслись бурёнки. Так он это, то самое… Одну схватил… сожрал её, прямо на лету. Она так жалобно мычала! Всё, я туда больше ни ногой! — Марфа попыталась встать, только ноги вдруг стали ватными, не послушались. Игнат приоткрыл погреб и осторожно выглянул наружу. Вроде тихо.

— Пришла беда — открывай ворота, — пробубнила себе под нос баба, отряхивая подол. Она стремглав помчалась в город, чтобы поделиться ужасной новостью со всеми без исключения.

Тем временем в избе Митяя случилась беда. Ефросинья внезапно захворала, и никто не знал, что с ней случилось. День за днем, час за часом, жизненные силы покидали её, и она угасала. Как ей помочь, никто не ведал. Одного взгляда на неё хватило Агафодору, чтобы всё понять. Нечто тёмное и зловещее нависло над ней, становясь всё более ощутимым с каждым часом. Это, несомненно, была чёрная магия. Очевидно, это дело рук колдуна. Стоило бы его разоблачить, но всему своё время…

Не вмешаться Агафодор не мог и решил немного помочь Митяю…

— Ума не приложу, что делать… — парнишка беспокойно мерил шагами светлую горницу и с нетерпением поглядывал на Агафодора.

— В лесу скрывается диковинный цветок — Саранция, с причудливыми, кудрявыми лепестками. Отправляйся на его поиски.

— Зачем? — не понял Митяй.

— Добудь мне этот цветок, и я смогу помочь тебе. Я немного ведаю в травах и соцветиях. Сварим из луковицы отвар и дадим его твоей матушке. Только не тяни, времени мало.

— Слыхал?! Змей повадился бесчинствовать на нашей земле! Скотину жрёт, людей стращает… Говорят, его взгляд испепеляет, всё живое превращается в пепел. Эх, знать бы, как его изловить! Негоже русскую землю чудищу топтать! — Митяй был готов незамедлительно броситься в гущу событий, чтобы помочь людям.

— Это — Аспид, — грустно улыбнулся Агафодор. Его братья-великаны пробудили змея и выпустили на волю…

— Аспид? Что за Аспид?! Что ты знаешь о нём?!

— Творящий зло по всей земле. Говорят, это огромный чёрный крылатый змей с птичьим клювом и рогами на голове. Он живёт высоко в горах. На землю никогда не садиться, так как Земля Мать отказывается его носить. Ни одно орудие, сделанное людьми против него, не будет успешно.

— И что теперь? Как с ним бороться, если он неуязвим?! Получается, мы бессильны? Его голыми руками не возьмёшь. Змей каждый день крадёт наш скот. А дальше что? Боюсь, как бы он на людей не начал охотиться…, — негодовал Митяй, его брови сошлись на переносице.

— Единственный способ убить Аспида — это сжечь его. Но сначала его нужно обезглавить.

— Как же его обезглавить, если он не садиться на землю?!

— Все твари уязвимы. И он тоже. Этот змей люто ненавидит трубный звук. Как только он его слышит, тотчас приходит в ярость и бросается на всё то, что издаёт этот звук.

— Ах вот оно что! Теперь понятно, зачем он стал к нам захаживать! Пастушья труба! Вот что его привлекло! — догадался Митяй.

— Всё может быть, — усмехнулся Агафодор. Не нужно мальцу знать правду.

— Да только как же его, окаянного, изловить?

— Иногда, Аспид присаживается на огромные камни. Именно тогда и следует, как говорится, действовать решительно. Это единственный способ застать его врасплох.

— Я немедля созову охотников на бой… Мы устроим ему засаду. Так больше продолжаться не может! Или он, или мы, — в сердце Митяя горела чистая вера, а воля его была крепка и направлена на битву.

Агафодор одобрительно кивнул. Он не ошибся в нём.

— У меня же нет меча и трубы! — Митяй вдруг спохватился и умолк.

— Обожди, не горячись. Я тебе выкую трубу, меч и щит. Да, ещё, не вздумайте ловить змея в чистом поле. Лучше поищите лесную поляну, где есть большой камень и дерево. Вам нужно заманить его туда. Остерегайтесь Аспида! В его глазах — погибель, в дыхании — испепеление. Не ищите встречи с его взглядом! Перед тем как отсечь голову змею, ослепи его. Для этого используй свой щит. Как только голова покатится, пусть пламя поглотит его тело. Любое промедление будет стоить вам жизни… Знай, только ты сможешь одолеть его.

— Я все понял.

— Ах да, и вот что: спрячь взгляд Аспида в сердце тайги, подальше от чужих глаз. Придет время, и ты вспомнишь о них…

Услыхали клич Митяя. Меньше чем через час мостовая была запружена огромной толпой, казалось, собралась половина города. Народ сплотился от мало до велика. Храбрость и благородство всегда были отличительными чертами жителей этого северного города. Мальчишки и девчонки взяли в руки камни и палки, готовые дать отпор. Весь народ поднялся на борьбу с крылатым супостатом. В глазах людей читалась смелость, сила и мощь. Так было всегда, испокон веков. Отважные охотники вооружились до зубов: щиты, мечи, булавы — все готово к бою.

— Люди добрые! Кто готов сражаться до последнего вздоха за родную землю? Отзовитесь! — провозгласил Митяй, обращаясь к собравшимся.

Голоса из толпы, полные отваги, слились в едином кличе: «Я с тобой, Митяй!»

— Мы будем биться, не щадя себя, до победного конца! — предупредил Митяй.

Собралось около двадцати бесстрашных молодцов. Митяй подробно рассказывал всем, как он собирается обмануть чудище и заманить его в ловушку. Затем он передал щит Вышеславу, сказав: «Вятко, этим щитом ты должен ослепить змея. Когда придёт время, ты услышишь мой свист. Держись как можно дольше, пока я не отрублю ему голову.» На сборы было отведено самую малую часть времени.

Охотники оставили город позади и углубились в лес, чтобы отыскать подходящую поляну.

Близился полдень.

— Нашёл! — радостно завопил Миролюб, тыча пальцем куда-то в сторону. Не теряя времени, все двинулись вслед за ним, и вскоре перед ними открылась лесная поляна. Посреди лесной прогалины возвышался одинокий, могучий дуб. У его корней покоился массивный валун, в самый раз для Аспида. Охотники стали собирать сухой хворост.

— Не вздумайте жечь раньше времени! — строго настрого наказал Митяй.

— Думаешь, прилетит? — кто-то осторожно спросил.

— Уверен. Вам лучше схорониться в кустах, за деревьями. Сидите как мыши и ждите моего сигнала. Другого случая у нас не будет…

Солнце стояло в зените и нещадно палило. Охотники рассыпались по лесу, как горох. Напряжение повисло в воздухе, все ждали условного знака, чтобы начать бой.

Тем временем Митяй уже мчался по широкому полю. Он принялся дуть в трубу что есть мочи, а так как играть не умел, то труба, поначалу, у него ревела и визжала, то хрипела. Ему пришлось изрядно помучиться. Спустя несколько минут труба наконец начала издавать громкие звуки. Аспид не заставил себя долго ждать. В небе появилось угольно-черное размытое пятно, оно медленно, но неумолимо приближалось к нему. Митяй бросился бежать со всех ног. Какое-то время Аспид парил над полем, высматривая добычу. Ярости в нём было хоть отбавляй. Он то падал вниз, сложив крылья, то взвивался вверх к самым облакам.

В спешке Митяй не заметил сук, споткнулся и с грохотом повалился на землю. Крылатый змей моментально среагировал на шум. Взмахнув крыльями, он полетел догонять его.

— Лишь бы успеть! — выдохнул Митяй, резко поднялся и побежал к одинокому дубу, не жалея сил.

Аспид не был особенно умён, да и хитростью особой не отличался, но внутренняя врождённая злоба постоянно толкала его на злодейства. Услышав ненавистный звук, он был готов рвать и метать. Он предвкушал момент, когда его острые когти вопьются в тело жертвы. Вдруг змей заметил тощую корову, которая была привязана к дереву. Он был так голоден, что тотчас же набросился на неё. Проглотив целиком корову, Аспид сел на камень и стал раскачиваться из стороны в сторону. Один из охотников, охваченный ужасом, отшатнулся, потерял равновесие и рухнул на землю. Хруст ломающихся веток нарушил тишину леса. Аспид повернул голову на звук и изрыгнул огненное пламя, испепеляя всё на своём пути. Неосторожный охотник превратился в серый пепел и разлетелся по ветру.

Вдруг раздался пронзительный свист. Вышеслав подхватил щит и выскочил из своего укрытия. Прикрываясь щитом, он медленно и осторожно двинулся вперёд. Змея внезапно ослепило. Из-за кустов, из-за деревьев на него полетел град камней.

— Не смотри ему в глаза! — прокричал Митяй другу и приготовился к прыжку. Он изо всех сил оттолкнулся ногами от ствола дерева, развернулся в воздухе и спрыгнул на могучую шею змея. В его руках сверкнул меч Агафодора. Аспид начал поворачивать к нему свою голову, и в его взгляде читалась угроза. Злобные, страшные глаза полыхали недобрым огнём, а острые клыки сложились в чудовищный оскал, и пасть приоткрылась с хриповатым рычанием. Зажмурившись, Митяй обрушил свой острый клинок на шею врага, одним мощным ударом. Меч Агафодора, наделенный огненной мощью, был настолько силен, что промах Митяя был невозможен. Именно эта сила позволила ему победить Аспида. Сухой хворост, охваченный пламенем, окутал тело крылатого змея, как огненное покрывало. Митяй быстро забрал свой трофей и ушел подальше в лес.

Сняв промокшие головные уборы, охотники склонили головы в память о павшем за правое дело. Вскоре к ним присоединился Митяй. С почтением и благодарностью он предал земле прах Аспида, как того желал Агафодор.

— Что ты затеял, Митяй? — Вышеслав всё видел и ему стало любопытно.

— Я приношу дар лесным духам. Когда-то наши предки чтили старые обычаи. Мы чаще стали забывать про них, и чуть не поплатились за это жизнью.

— Толкуешь верно. Память о старинных традициях угасает. Немногие сегодня чтят обычаи предков. Помнится, мой дед был хранителем семейных традиций. Ещё с малых лет он поучал меня, как умилостивить духов тайги и отблагодарить Землю Мать за её щедрость, — подтвердил Вышеслав.

— Вы, это, идите без меня. У меня ещё есть дело, поважнее… Ступайте домой, принесите благую весть народу. И это, Вятко, найди Агафодора и передай ему мою огромную благодарность. Его советы мне здорово помогли! А матушке скажи, что я скоро вернусь… — сказал Митяй. Ни с кем не прощаясь, он отправился обратно в лес.

Охотники ликовали, их восторженные крики заполонили весь лес.

Через три дня обугленное тело Аспида обратилось зелёным холмом.

Глава третья

Долго плутал Митяй в непроглядной тайге, разыскивая необычный цветок. Когда надежда почти угасла, охотник, потерянный, побрёл наугад. Так он добрёл до болота. Оказавшись в густой траве, он совсем пал духом. Митяй внимательно осмотрелся. Вокруг простирались заросли клюквы, манящие своим кисло-сладким вкусом. Это место было настоящим пиршеством для лесных зверей, которые часто наведывались сюда в поисках ягод. В это время ягоды по вкусу и людям и птицам. Ягода-лежебока тут и там долго нежится на мягких моховых подушках. На возвышенной кочке копошились рябчики, наслаждаясь сочной ягодой. Не отрываясь от своей трапезы, птицы очень мелодично пересвистывались. Митяй какое-то время наблюдал за ними. Сделав глубокий вдох, он почти развернулся, чтобы уйти, но что-то заставило его остановиться. Обернувшись, он вгляделся в даль. Там среди топких болот росли цветы необыкновенной красоты и чудесного аромата.

— Саранция! — обрадовался он.

Охотник стал прыгать с кочки на кочку и чуть было не оступился. Рябчики испуганно вспорхнули, до первых больших берёз и сосен долетели — поминай как звали. Только Митяй хотел шагнуть, как из трясины неожиданно появился болотник. С его подбородка и головы свисали пряди тины, словно зелёные водоросли, а тело покрывала переливающаяся рыбья чешуя. Обрюзглый пучеглазый хозяин болота недовольно уставился на гостя.

— Тьфу ты! Это кто тут расшумелся в моем хозяйстве? Всех птичек мне распугал, я их только-только приманил! Откуда ты взялся на мою голову?! — рассердился болотник и позеленел ещё больше. Вообще он добрый, но иногда любит побаловаться и затащить на дно какого-нибудь зазевавшегося человека, чтобы он его развлекал. Целый век утопленник ходит в услужении болотника. Помогает по хозяйству: пасёт карасей, сомов, щуку и других рыб.

— Не гневайся и не дивись батенька! Я тут по важному делу… Не серчай, дай слово молвить! — сказал Митяй жалобным голосом, а сам начал думать, как выпутаться из этой истории. «Очевидно, он меня утащит на дно. Как же быть?! Может, задобрить его чем-то, а иначе со свету сживёт…», — лихорадочно размышлял охотник. Он опустил руку в мешок, нащупал там хлебную корку, сосуд с водой, клинок и рыболовные сети. Митяй был сбит с толку: зачем Агафодору понадобилось класть сети в его мешок? И вдруг его озарило.

— Ты чьих, молодец, будешь? — хозяин болот не мог сдержать своего любопытства. Он больше не сердился, да и поговорить с кем-то очень хотелось.

— Я охотник, и пришёл я из северного города.

— Издалека… А, куда путь держишь?

— К тебе батенька, к тебе, — схитрил Митяй.

— Ко мне?! — удивился и одновременно обрадовался болотник.

— Да, батенька, к тебе.

— А, зачем ко мне? Никак добровольно в услужение пойдёшь?!

— Слухи меня сюда привели. Говорят, что ты способен превращаться в самых невероятных существ: в зверя, какого свет не видывал, в птицу, в рыбу, или даже в рыбу с крыльями, в утку, гуся или петуха!

— Верно говорят, — усмехнулся хозяин болота.

— Смиренно прошу простить мою дерзость, почтеннейший, но я сомневаюсь, что ты действительно умеешь превращаться в рыбу. Я не знаю, как отличить правду от лжи. Помоги мне разобраться.

— Что, слова моего недостаточно?

— Ну, этим, батенька, никого не удивишь! Я не поверю, пока не увижу собственными глазами.

— Ишь какой недоверчивый! Вот это дела поворот, — усмехнулся пучеглазый хозяин болота.

— Пора бы мне немного помудреть в этом вопросе и положить конец этим сплетням. Аль не по силам тебе?

— А если я превращусь в рыбу, что с того мне будет? — болотнику нравился Митяй. Такого помощника днем с огнем не найдешь! Он не хотел с ним расставаться.

— В таком случае, я готов служить тебе сколько прикажешь, — сказал Митяй, покорно склонив голову.