Бесплатный фрагмент - Аффект

Глава 1

В комнате царила непроницаемая тьма, не позволявшая различить ни единого предмета. Полная тишина, словно мир замер.

Я лежу на полу, и единственное, что доносится до моего слуха — звук собственного дыхания и монотонный ритм сердца. Всё внимание сосредоточено на попытке подсчитать удары пульса, оценить их количество и частоту.

Всего несколько часов назад, стоя перед зеркалом в ванной, я решила радикально сменить имидж. Найдя в кухонном гарнитуре в одном из выдвижных шкафчиков ножницы, обрезала волосы до каре и перекрасила пепельный блонд в насыщенный чёрный. К моему удивлению, цвет выгодно подчеркнул зелёный оттенок моих глаз. Наверное, неплохо начинать перемены хотя бы с малого, когда отчаянно пытаешься изменить хоть что-то в своей проклятой жизни…

Моё душевное состояние находилось в пограничном состоянии. Последние события предыдущих месяцев окончательно выбили меня из равновесия. Мне было необходимо найти новый источник вдохновения, чтобы восстановить силы, энергию и двигаться вперёд.

Мягкий, пушистый ковер, на котором я лежу, приятно ласкает кожу. Я нахожусь в своей старой квартире, где жила до того, как переехала к Эндрю Гейбу. Своему любимому человеку.

Мы живём вместе несколько лет, без официального брака, к которому я пока морально не готова. Эндрю прекрасный мужчина, который сознательно выбрал нелёгкий путь с девушкой-детективом из убойного отдела, то есть со мной.

Доктор Эндрю Гейб — уважаемый врач-психотерапевт, владелец сети клиник по всей стране и обладатель внушительного многомиллионного состояния. Благодаря его помощи в оказании консультаций при составлении психологического портрета преступника, наш отдел раскрыл множество сложных дел, связанных с серийными убийствами.

За время отношений я пережила многое: похищение маньяком, едва не стоившее мне жизни, угрозы от бывших заключенных и даже подозрения в убийстве.

После последнего дела об убийстве племянницы нашего капитана все, кто принимал участие в расследовании, оказались на пределе своих возможностей. Нас просто морально вымотало. Каждый справлялся с этим по-своему.

Мой начальник, капитан Тед Броуди, собирался уйти в отставку после завершения дела, но сенатор Нил Хэрис лично убедил его взять трехмесячный отпуск, а затем вернуться к своим обязанностям. Капитан был необходим городу, отделу, мне, всем сотрудником, что трудились под его чутким руководством и департаменту полиции Нью-Йорка с его богатым опытом. Я искренне счастлива, что он смог взять себя в руки и окончательно психологически не сломаться. Без него сложно представить убойный отдел.

В голове всплывали обрывки разных воспоминаний, как кадры старого фильма. Лица, голоса, запахи — всё смешалось в хаотичный калейдоскоп. Я пыталась ухватиться за что-то конкретное, но ускользающие образы расплывались, оставляя лишь горький привкус разочарования.

Внезапно тишину разорвал тихий щелчок. Вздрагиваю и резко сажусь, пытаясь разглядеть источник звука. Слабый лучик света пробивается сквозь щель в плотных шторах, очерчивая контуры мебели. Всё на своих местах: потрепанный диван, книжный шкаф, заваленный любимыми детективами, и старый проигрыватель, на котором я люблю слушать джаз в долгие зимние вечера. Эта квартира пропитана воспоминаниями о мечтах и надеждах.

Может быть, именно здесь, в своём тихом убежище, я смогу найти то, что так отчаянно ищу. Может быть, здесь я снова смогу обрести настоящую себя.

Ложусь обратно и закрываю глаза. Интересно как там Брайан?

Детектив Брайан Уэйн. Мой незаменимый напарник и хороший друг. Всё так же холост, красив и не перестаёт волочиться за дамскими юбками. Между собой в отделе мы называем его «Казанова». Да, он, безусловно, хорош собой: высокий, атлетического телосложения, тридцати шести лет, с карими глазами и точёными чертами лица. Харизматичный, весёлый, понимающий. Мы работаем напарниками много лет. Брайан, будто стал моей тенью. Не представляю свой рабочий день без него, или расследование дела с любым другим напарником.

Однако вернемся на исходную точку.

Итак, пару дней назад я взяла отгул на три дня, чтобы прийти в себя. Поимка серийного преступника отбирает много моральных сил. Ты не можешь ночами нормально спать, зная, что очередной псих в любую минуту может кромсать кого-нибудь на куски или проявлять агрессию, ведущую к летальному исходу. Некоторые жертвы годами, отчётливыми картинками стоят в моей голове, и от них не избавиться.

Моя работа — ежедневная встреча со смертью. Я гоняюсь за людьми, совершающими ужасные, чудовищные преступления, иногда неподдающиеся никакому логическому объяснению. Мой мозг работает двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, и так изо дня в день. Я всегда говорю Эндрю, что он весьма кстати подвернулся и стал для меня необходимой моральной опорой. Врач-психиатр требовался мне каждый день, как воздух. Хоть я запрещаю ему всякий раз лезть ко мне в «голову» как специалисту, и всё же Эндрю, как никто другой, знает мои слабые места. Вот и сейчас он наверняка дёргается и переживает за меня. Знаю наверняка.

Но сейчас мне требовалось личное уединение и полная изоляция. Я хотела побыть наедине с собой, расставить правильные приоритеты по местам и разобраться со своим внутренним миром. Звучит эгоистично и жестоко по отношению к близким людям, но по-другому я не могу справиться.

В данный момент самым страшным было то, что в комнате я находилась не одна. Рядом со мной сидит девочка лет десяти — двенадцати, с туго заплетенными двумя косичками, в красном платье в белый горошек, белых носочках и красных туфельках. Она битый час находится рядом со мной, подтащив к подбородку обе ноги, и обхватив их руками.

Знакомьтесь, Хлоя! Моя галлюцинация.

Да, да, да, знаю, я должна в первую очередь рассказать об этом Эндрю. Поначалу я думала, что Хлоя — простое переутомление, игра моего богатого воображения или разовое помутнение разума. «День, другой и пройдет само собой, надо только хорошенько выспаться», — думала я. Вопреки ожиданиям, этого не случилось ни через день, ни через месяц, ни через полгода. Поискав самостоятельно информацию в Интернете, я перечитала кучу статей на тему галлюцинаций и все они были далеко не утешительными. Пришлось сразу же накупить таблетки, которые я стала принимать горстями, дабы поскорее избавиться от наводящего периодического кошмара.

Как не старалась, Хлоя не исчезала. Теперь она появлялась каждый день, когда ей вздумается, и я не могла её контролировать. Больше всего я боялась начальной стадией шизофрении. Тогда моей карьере в одночасье придёт конец! Одна мысль об этом начинала сводить меня с ума. Даже если меня оставят на службе, к расследованию серьёзных дел допуска не будет. В лучшем случае переведут на бумажную работу. Страх сковывал, парализовывал волю.

Я смотрела на Хлою, а она смотрела в ответ своими невинными, но проницательными глазами. В них ни осуждения, ни жалости, лишь какое-то странное, безусловное понимание. Она будто знала то, чего не знала я сама. И это пугало ещё больше.

Конечно, поначалу я пыталась игнорировать её, сосредотачиваться на работе, на рутинных делах. Но она всегда находилась рядом, тихая, незаметная, но неизменно присутствующая. Иногда Хлоя просто тихонько сидела в углу комнаты, иногда наблюдала за мной из-за плеча, когда я работала за компьютером, иногда, совсем неслышно, напевала какие-то детские песенки. И каждый раз её присутствие высасывало из меня жизненные силы, оставляя лишь выжженную пустыню внутри.

Однажды, не выдержав напряжения, я закричала на Хлою, потребовав, чтобы она ушла, исчезла навсегда. Но она лишь печально покачала головой и прошептала: «Я не могу. Я — это ты». Эти слова прозвучали как приговор, как окончательный вердикт. «Я — это ты». Какую часть меня она представляла? Ту, которую я так тщательно скрывала от мира? Или ту, которую я сама в себе не хотела признавать?

Мысль о том, что Хлоя — часть меня, заставила остановиться и задуматься о будущем. Возможно, она была не врагом, а проводником. Возможно, она появилась, чтобы указать на что-то важное, на что я упорно не хотела обращать внимания. Возможно, именно Хлоя поможет мне разобраться в себе, расставить приоритеты и, наконец, обрести внутренний покой, которого я так отчаянно ищу. И, возможно, только тогда, когда я пойму и приму её, она сможет уйти, оставив меня наедине с собой — настоящей.

Конечно, я отдавала себе отчёт в безрассудстве поступка, замалчивании, но решать проблему надо самой.

Безусловно, Эндрю имеет право знать. Но один вопрос оставался основополагающим и неизменным: останется ли он со мной после того, как узнает о моей галлюцинации? Зачем богатому, влиятельному, внешне привлекательному молодому человеку оставаться с женщиной, у которой начинается шизофрения?

— Долго ты будешь лежать, притворившись трупом? — послышался писклявый детский голос. — Мне с тобой ужасно скучно!

— Хлоя, отвали. Что ты пристала?

— Говорю же, мне скучно!

В комнате было темно. Я не могла хорошенько рассмотреть её, да особо и не старалась. Наверняка сейчас она сердито смотрит исподлобья.

— А мне плевать! Ты совсем не понимаешь, что ломаешь мне жизнь своим присутствием? Всё, чего я так добивалась, долго годами выстраивала, ты планомерно разрушаешь. Откуда ты взялась?

Открываю глаза и поворачиваю голову в сторону на исходящий детский голос. Старательно всматриваюсь туда, где, по моему мнению, находится Хлоя.

— Когда ты расследуешь убийства, Глория, мне намного веселей. Сегодня ты какая-то совсем дохлая… Ты два дня здесь торчишь: ни ешь, ни пьешь… Я всё равно никуда не исчезну. Можешь не стараться избавиться от меня.

Закрываю лицо руками и начинаю медленно считать до десяти. Пытаюсь прогнать, таким образом, чёртову девчонку из сознания или подсознания. Не знаю, откуда она берётся. К моему большому страху, в темноте я могу видеть её. Досчитав до конца десятка, убираю руки и всматриваюсь туда, где Хлоя только что сидела. К моему удивлению, теперь её там нет. Облегченно выдыхаю.

— Ты меня ищешь? — слышится детский голосок теперь откуда-то сверху. Она сидит на диване, свесив обе ноги вниз, склоняясь к коленям, и озорно взирает.

— Отвали от меня, Хлоя! — кричу в ответ, разозлившись.

— Слушай, Глория, тебе точно не поможет самоизоляция. Может, стоит поговорить с докторишкой Гейбом? Хотя… нет… нет… ни в коем случае! Иначе он тебе так прочистит мозги, что нам придётся расстаться. А я только начинаю привыкать к тебе. Так что лично я, категорически против!

— Объясни, почему я вижу тебя, когда в комнате полный мрак? Я думала, ты боишься темноты и не явишься сюда.

— Ха-ха-ха… Я достаточно взрослая, чтобы не спрашивать твоего разрешения. А теперь… Давай-ка, оторви свою задницу от пола, встань и сделай мне вафли.

— Проваливай.

— Вафли! — не унимается она.

— Вместо них лучше принять пару снотворных таблеток и крепко заснуть. Так, я точно избавлюсь от тебя!

— Вафлиииии….

Хлоя захлопала в ладоши и запрыгала на диване, едва не свалившись на пол. Детская непосредственность, от которой меня воротило. Ненавижу детей. И себя тоже. Особенно за то, что внутри поселилось чудовище в красном платье и с бантом на голове.

В чём-то девчушка права. Надо встать и хотя бы умыться.

Стоя в ванной под горячими струями воды, пытаюсь смыть усталость и раздражение. Мысли, как назойливые мухи, роятся в голове. Что, если я действительно схожу с ума? Нужно как-то заставить Хлою уйти. Но как? Как избавиться от кошмара, живущего в подсознании?

Выйдя из ванной, накидываю махровый халат и отправляюсь на кухню.

Хлоя уже сидит за столом, болтая ногами и теребя в руках плюшевого медвежонка.

— Вафли! И не забудь полить их кленовым сиропом, — пропищала она, едва завидев меня.

Молча, достаю вафельницу, замешиваю тесто и принимаюсь за готовку.

Запах ванили наполняет моментально кухню. Мне не нравится приторный этот запах, зато видимо Хлоя довольна.

Каждая готовая вафля отправляется ей на тарелку. Она уплетает их с аппетитом, измазывая щёки в сиропе. Я наблюдаю за ней, чувствуя, как внутри нарастает отвращение. «Ну же, исчезни», — мысленно умоляю. «Прошу тебя, просто исчезни».

Но Хлоя продолжает кушать, не обращая на меня никакого внимания. Я просто стою возле плиты, застыв в понимании, что вафли — лишь часть нашей сделки. Чтобы избавиться от Хлои, мне нужно сделать что-то большее. Что-то, что я отчаянно пытаюсь забыть. Что-то, что похоронено глубоко в моей памяти.

Девчушка не отходит от меня двое суток, ни разу не покинув гостиную.

Отложив лопатку в сторону, подхожу к единственному оконному проёму и резким жестом раздвигаю плотные теневые шторы в стороны. Открываю створку окна. На улице царит тьма. Холодный воздух моментально врывается в комнату, принося с собой свежее дыхание ветерка. Кидаю взгляд на часы, висевшие на стене. Стрелки показывают начало третьего часа ночи.

«Ночь — время, когда совершаются злодеяния и убийства. Преступники, как грызуны, выползают из укрытий в поисках жертвы!» — проносится в голове.

Миновав Хлою, вхожу в ванную комнату и открываю водопроводный кран. Настраиваю нужную температуру и оставляю воду набираться в ванну. Решаю полежать с пеной и немного расслабиться, несмотря на то, что принимала полчала назад душ.

Из кухонного шкафчика достаю пачку сигарет, которая давно там пылилась. На случай, когда мне становится совсем невыносимо. В такие моменты мне нравится курить… Кажется, процесс курения немного успокаивает нервы. Есть что-то в методичном ощущении, когда вдыхаешь никотиновый аромат и медленно выпускаешь его.

Открыв дверцу холодильника, невольно зажмуриваюсь от яркого света, ударившего мне в лицо. Достаю бутылку виски, немного льда из морозильной камеры и наполняю бокал до краёв.

— Глория! Хватит травить себя алкоголем! Иначе я останусь без обеда, а я планирую отведать лазанью, — с негодованием заявляет Хлоя, усаживаясь со мной рядом на кухонный стол.

— Если будешь маячить перед глазами, вообще ничего не получишь! Замолчи и дай мне спокойно выпить. Ты всего лишь плод нездорового воображения. Не думай, что у тебя есть какая-то власть.

— Детектив, твоя жизнь отчасти зависит от меня. На твоём месте я бы уже в серьёз задумалась над этим, — саркастично произносит она, показывая язык.

Не обращая внимания на слова Хлои, беру стакан с напитком, сигарету и, подойдя к окну, устраиваюсь на широком подоконнике, поджав под себя ноги.

Прохладный воздух приятно бодрит. Ощущение, будто я долгое время провела на глубине под водой и вот теперь вырвалась на поверхность, жадно глотая воздух.

Закурив, выпускаю струю дыма на улицу. Там не происходит ничего примечательного. Моя квартирка располагается в тихом спальном районе. По ночам здесь обычно тишина и спокойствие.

Я с любопытством стала разглядывать окна дома напротив, невольно пытаясь что-либо увидеть. Ничего, кроме старика, курившего на балконе седьмого этажа, и парочки, занимавшейся сексом на девятом, которые забыли задвинуть шторы (или сделали это намеренно), не замечаю.

Мой взгляд невольно задерживается на парочке. Парень так сильно прижимает обнаженную девушку к стеклу, что кажется, окно вот-вот треснет.

В голове возникают воспоминания о том, как мы с Эндрю занимаемся любовью.

Все эти дни я очень скучаю по нему. Возможно, он нужен мне именно сейчас, но я так сильно его люблю, что не могу позволить пройти через всё то, что со мной происходит. В глубине души теплится крошечная надежда, что галлюцинация пройдет сама собой. Я ведь начала активно принимать антидепрессанты, от которых, сознание становилось спутанным. Меня буквально корёжило, но Хлоя на какое-то время исчезала. В таком состоянии мне точно нельзя появляться в участке. На службу поступает много новичков, которых мы с Брайаном должны обучать. А чему я смогу научить, когда за спиной сидит галлюцинация?

Докурив сигарету и выпив залпом весь виски, я поплелась в ванную. Заперлась и включила музыку погромче. Затем сладостно погрузилась в горячую воду и с томлением закрыла глаза.

Звучавшая из динамика мелодия приятно расслабляла, а душистая пена покрывала тело целиком.

Через несколько минут, приоткрыв один глаз, я посмотрела в сторону умывальника. На нём, как ни в чём не бывало, сидела Хлоя, покачивая ногами в такт музыке.

Глава 2

На следующее утро меня вырвал из сна настойчивый, оглушительный стук в дверь. В неё барабанили изо всех сил.

С трудом разлепив веки и накинув халат, спешу к источнику шума. Распахиваю дверь, и вижу перед собой Эндрю.

— Уже собирался выносить с петель проклятую дверь! Почему так долго не открывала? — сердито восклицает он, врываясь в комнату жестикулируя руками.

— Эм… Вообще-то я спала. Не сразу услышала твой стук. Что-то случилось?

Затянув пояс халата потуже, бреду на кухню, чтобы сварить кофе.

— Глория! Очнись, наконец!

Он подходит и крепко обнимает, прижимая к себе, как маленького ребёнка. Затем, берёт за плечи и внимательно смотрит мне в глаза, ища в них ответ.

— Дорогая, что с тобой происходит? Расскажи мне…

— Всё в порядке, док. Не волнуйся! Я в норме. Просто необходимо немного побыть одной, — смущенно произношу, зная, что говорю неправду. Я против лжи в отношениях, но сейчас у меня нет другого выхода.

— Неправда, Глория! Ты совсем не умеешь врать. Возможно, сейчас ты не готова поделиться своей болью, но я прошу тебя, не обманывай меня.

Он отпускает и, обхватив ладонями моё лицо, осыпает лёгкими поцелуями. Его прикосновения как глоток свежего воздуха. Энергия, волнение, страсть, с которой я отвечаю на поцелуи, захватывают меня целиком. Мы соскучились друг по другу. Мне не нужно ничего объяснять. Он чувствовал меня и именно в этот момент разделял ту боль, что терзала меня изнутри.

Прошло почти два года с тех пор, как мы вместе, но огонь между нами не угасал. Сердце по-прежнему бешено колотится, когда Эндрю открывает свои красивые, глубокие, аквамариновые глаза и встречается со мной взглядом.

В его глазах я вижу отражение себя — потерянной, но одновременно желающей быть найденной. В омуте его глубокого понимающего взгляда я тону без остатка, позволяя ему вести меня за собой, куда бы он ни пожелал. Эндрю знал мои слабости, страхи, но никогда не использовал их против меня. Наоборот, он бережно оберегал их, как хрупкие сокровища, зная, что за каждым из них скрывается часть моей души.

Его губы снова коснулись моих, на этот раз более требовательно, настойчиво. Это был поцелуй, пропитанный не только страстью, но и нежностью, пониманием. Он словно говорил: «Я здесь. Я рядом. Я не позволю тебе упасть». И я верила ему. Верила безоговорочно. Как верят в спасительный маяк в бушующем океане.

Постепенно поцелуи стали глубже, откровеннее. Его руки осторожно скользили по моему телу, вызывая дрожь, разгоняя быстрее кровь. Мир вокруг перестал существовать, оставив только нас двоих в маленьком, уютном коконе чувств. Каждый вдох, каждое прикосновение — всё говорило о том, как сильно мы нуждаемся друг в друге.

В какой-то момент я отстранилась, переводя дыхание. Эндрю посмотрел на меня с нежностью и тревогой.

— Все хорошо? — прошептал он, касаясь пальцами моей щеки.

Киваю, не в силах произнести ни слова. Слова излишни. Всё и так понятно без слов. Между нами возникает та самая связь, которая не поддается описанию, но ощущается каждой клеткой тела. Моё нутро требует рассказать ему правду. И я почти решаюсь, но в последний момент осекаюсь. Нет, нет, нет, я не должна так поступать. Эндрю не заслужил такого отношения к себе.

Прижимаюсь к нему, чувствуя тепло его тела, биение его сердца. В этот момент ощущаю себя дома. В безопасности. В любви. И мне не требуется больше. Только он. Рядом. Сейчас.

— Ты не завтракала?

Отрицательно мотаю головой.

— Пойдем, приготовлю тебе что-нибудь. Или, если хочешь, съездим куда-нибудь, перекусим?

— Нет. Прости. Я не в настроении для прогулок.

Эндрю чмокает меня в нос и направляется на кухню.

Сажусь на стул возле барной стойки. Пока он хлопочет с завтраком, отчаянно пытаюсь вспомнить, что произошло вчера после того, как я вышла из ванной. Но в памяти ничего конкретного не всплывает. Пустота. Темнота. Провал. Боже! Хлоя? Где она? Судорожно начинаю оглядываться по сторонам, пытаясь найти девочку. К моему облегчению её нигде не видно.

Эндрю ставит передо мной тарелку с яичницей-глазуньей, затем кофейную чашку мне и себе, а в центр стола водружает блюдо со свежеиспеченными вафлями.

Усевшись напротив, Эндрю изучающее и вопросительно смотрит на меня. Пока он хлопотал с завтраком, то хранил молчание, не проронив ни слова. И, признаться, такое молчание тревожило меня гораздо сильнее, чем, если бы он засыпал вопросами. Сейчас он пытался понять и определить, в каком я прибываю психологическом состоянии.

— Не подозревал, что ты умеешь готовить вафли, дорогая! — начинает он издалека, отпивая кофе и беря одну из вафель с тарелки.

— У меня много неожиданных способностей, док. Как видишь, тебе многое предстоит узнать обо мне. Как и в любой уважающей себя, женщине, во мне сохраняется тайна.

С жадностью принимаюсь за яичницу и начинаю с аппетитом её поглощать.

— Хм… Я заметил в мусорном ведре пустую бутылку из-под виски.

Он кивнул в сторону мусорного ведра.

— Что-то не так?

— Нет. Просто совсем на тебя не похоже. Пить в одиночку. Глория, что происходит? Милая, я ведь беспокоюсь. Ты можешь мне довериться.

— Я тысячу раз говорила… Ничего. Не драматизируй, ок? Просто у каждого полицейского наступает момент, когда он идёт в бар и напивается до беспамятства. Вместо бара я предпочла уединение с бутылкой виски дома. Согласись, вариант более безопасный.

— Ты выглядишь ужасно, любимая. Словно ты кого-то потеряла, а если точнее — себя. Вижу, ты пока не готова мне довериться, как, впрочем, и всегда. Из такта и уважения не буду настаивать и давить. Когда будешь готова поделиться, знай, я рядом. И готов помочь. Прежде, как любящий тебя мужчина.

Он накрывает мою руку своей и нежно поглаживает. Как тут сердцу не разорваться? Он такой заботливый, а я такая стерва! Я не заслуживаю находиться рядом с ним.

— Спасибо, дорогой. Скоро я приду в себя. Обещаю.

Комната кажется, вдруг невыносимо тесной, будто стены сдвигаются, намереваясь меня раздавить. Тепло Эндрю, его прикосновение, должны были бы успокоить, но вместо этого они лишь подчеркивают мою собственную сломанность.

Отдергиваю руку, словно прикоснулась к раскаленному углю.

— Не надо, — шепчу, отворачиваясь. — Просто… оставь меня в покое.

Слезы подступают к горлу, обжигая и не давая дышать. Понимаю, я веду себя как последняя эгоистка, отталкивая того, кто больше всего этого не заслуживает. Но не могу иначе. Если Эндрю узнает правду, если увидит, что на самом деле творится у меня внутри, он больше никогда не сможет смотреть на меня как прежде. И я не вынесу.

Он терпеливо молчит, и это давит сильнее любых слов. Чувствую, как Эндрю смотрит на меня, анализируя, пытаясь понять, докопаться до истины. Но в моих глазах он не найдет ничего, кроме отчаяния. Я слишком хорошо научилась скрывать свои истинные чувства, прятать их под маской цинизма и безразличия.

— Хорошо, — наконец произносит он, его голос звучит приглушенно.

Надо срочно сменить тему, но Эндрю не так просто обмануть. Ощущаю себя загнанной в угол.

— Как Брайан? — непринужденно интересуюсь, отпивая из своей чашки кофе

— Скоро будет здесь, — с улыбкой отвечает он, с удовольствием поглощая очередную вафлю.

— Что!?

Словно получив удар током, я резко вскакиваю и начинаю метаться по комнате.

— Зачем? Я не готова! Что ему нужно?

— Успокойся же… Успокойся, Глория. Он твой напарник. Тебе пора перестать прятаться и возвращаться к нормальной жизни. Или по крайне мере к работе.

Гейб сохраняет полное спокойствие, что меня невероятно бесит. Осознаю, что выгляжу как безумная, мечущаяся в своей одиночной камере. Необходимо взять себя в руки, а для этого потребуются лекарства.

Я быстро рванула в ванную, достала из шкафчика таблетки и проглотила сразу несколько. Взглянув на отражение, я увидела измождённую женщину. Лицо осунулось, под глазами залегли тёмные тени, кожа приобрела болезненный оттенок, а взгляд утратил всякую живость и привлекательность.

В дверь позвонили.

Прижавшись ухом к двери ванной, пытаюсь расслышать, кто пришёл. Это точно Брайан. Чёрт! Открываю навесной шкафчик, и вытаскиваю пузырёк и принимаю очередную таблетку. «Глория! Соберись! Успокойся!» — твержу себе.

В детстве, попадая в новую приёмную семью, я часто подвергалась наказаниям. Тогда я придумала садиться на пол, закрывала уши руками и начинала считать от ста до нуля, в обратном порядке. Такой ритуал помогал успокоиться.

Так и сейчас, сидя на корточках возле двери и зажимая уши, я медленно считала.

Через несколько минут за дверью послышался мелодичный голос Эндрю:

— Глория, всё в порядке? Тут Брайан пришёл!

— Да! Да! Сейчас… Выхожу.

Таблетки начали действовать, и я почувствовала, как паника и напряжение постепенно отступают, сменяясь облегчением.

Выйдя из ванной, я сразу же увидела Брайана, уплетающего вафли с набитым ртом.

— О, Глория! А мы тут немного перекусываем. Надеюсь, ты не против? — он поднимается со своего места идёт навстречу и пытается обнять меня.

Несмотря на состояние тревоги, я рада видеть своего напарника.

— Как ты, детка? Вижу, не скучала без нас? Кстати, вафли просто объедение!

Брайан плюхнулся обратно на стул и продолжил с аппетитом есть, запивая вафли кофе, который ему приготовил Эндрю.

— Так, мальчики. Я вас хорошо знаю, детектив во мне ещё не умер. Говорите, что привело вас сюда?

— Глория, я просто зашёл проведать тебя, — начинает оправдываться Брайан. — Гейб сказал, что едет за тобой, вот я и решил заскочить перед работой.

Я недовольно посмотрела на Эндрю, но он лишь улыбнулся и пожал плечами.

— Капитан Броуди попросил тебя об этом?

— И он тоже, — улыбнулся Брайан. — На работе полный хаос, крошка. Людей в отделе катастрофически не хватает. Советую сегодня выйти на работу, если не хочешь, чтобы меня уволили за невыполнение обязанностей. Без тебя преступления раскрываются не так быстро.

— Ой, да ладно! Не рассказывай мне сказки, Брайан! Меня всего нет три дня, — опираюсь руками на стол и смотрю на него в упор, как на подозреваемого.

В этот момент в беседу вмешивается Эндрю:

— Глория, хватит отдыхать, пора возвращаться к делам. — Он подходит ближе, обнимает за талию и нежно целует в шею.

— Хорошо, ребята, вижу, вы полны решимости и не оставите меня в покое, пока не соглашусь. Дайте мне несколько минут, чтобы собраться. Минут двадцать, и я буду готова.

— Мы едем домой? — с радостью спрашивает Эндрю.

— Конечно, нет! Я еду на работу. Не могу же подвести своего партнера, раз он так слёзно просит.

Оставляю их на кухне, и иду собирать вещи. Их немного. Быстро побросав белье в сумку, оглядываю комнату, чтобы убедиться, что ничего не забыла.

Неожиданно на кровати появляется Хлоя.

— Нет, нет, нет! Только не сейчас! — шепчу, чтобы никто не услышал. Подхожу к ней вплотную и хватаю за плечи. — Убирайся! Убирайся из моей квартиры!

— Ты что, под кайфом? Никогда не видела тебя такой злой, — спрашивает она, злобно нахмурившись.

— Отвали! Отвали от меня!

— Глория, с кем ты разговариваешь? — раздаётся за спиной голос Эндрю.

Я готова провалиться сквозь землю. Мне становится очень страшно. Не знаю, слышал или видел он что-нибудь.

— Эм… Ни с кем. Просто… бормотала себе под нос что-то, — быстро отвечаю, делая вид, что собираюсь.

— Пойдём отсюда.

Выходя из спальни, оглядываюсь через плечо. Хлоя идёт следом.

Глава 3

На следующий день, сидя в кабинете, я чувствовала ужасную головную боль. Эндрю всё-таки уговорил меня поехать к нему. В дом, где я последние два года живу.

Накануне ночь, проведенная с Эндрю, прошла тихо и спокойно. Хлоя появлялась несколько раз, но мне удавалось быстро избавляться от неё, глотая таблетки горстями.

Я думала, что после трехдневной разлуки он захочет заняться сексом, но этого не произошло. Не знаю, радоваться или нет? Он чувствовал, что со мной что-то не так, и старался окружить меня заботой.

Его молчаливая забота обжигала сильнее любых упреков. Я чувствовала себя хрустальной, готовой рассыпаться от одного неверного движения, а он, как опытный стеклодув, боялся даже прикоснуться, чтобы не сломать. Но именно такая осторожность, которую он излучал, напоминали о том, как сильно я его подвожу, своим дурацким поведением, держа его в неведенье. Мне действительно требовалась помощь специалиста, но признать самой себе в этом я не хотела, боялась. Боялась потерять всё, что таким трудом мне досталось.

Я смотрела на Эндрю, когда он спал, пытаясь запомнить каждую чёрточку его лица. Спокойное дыхание, немного растрёпанные волосы на подушке, трехдневная щетина на подбородке — все это казалось таким родным и в то же время таким далеким. Мне хотелось коснуться его, уткнуться в его плечо и прошептать слова прощения, но горло сжималось от страха потерять его.

Утром Эндрю приготовил завтрак. Блинчики с ягодами, его фирменное блюдо. Обычно я набрасывалась на них с аппетитом, но сегодня каждый кусочек казался горьким. Ела, стараясь не смотреть ему в глаза, чувствуя, как взгляд прожигает меня насквозь. Эндрю знал, что со мной. Я чувствовала это кожей. Он просто ждал, когда я сама признаюсь. Конечно, не мудрено, он работает с такими пациентами более десяти лет и наверняка видит людей с проблемами на сквозь. Я обманывала, прежде всего, себя.

Принимаюсь лихорадочно рыться в ящиках стола, надеясь найти упаковку таблеток. В коридоре, как обычно, Брайан, отпуская саркастичные комментарии в адрес работающих специалистов, направлялся в мою сторону.

Наконец, мои пальцы нащупали смятую пачку обезболивающего. Осмотревшись в поисках воды, я поняла, что её нет. Наверняка, Брайан, воспользовавшись моим отсутствием, снова опустошил мои запасы минералки.

Пришлось идти в дальний конец коридора, где располагалась кухня для сотрудников, чтобы набрать стакан воды и запить таблетки. Возвращаясь, я обменялась парой слов с коллегами.

Вернувшись в кабинет, ставлю стакан с водой на стол, бросаю две таблетки аспирина и смотрю на поднимающиеся пузырьки. Необходимо, чтобы мигрень отступила, прежде чем я смогу с головой окунуться в круговорот дел и кипу бумаг, лежащую на столе.

Когда таблетки окончательно растворились, выпиваю залпом всю воду. Открываю первую попавшуюся папку и углубляюсь в чтение. Как же мне не хватало этого ощущения все три дня. Компьютер загрузился, и электронная почта начала непрерывно сигнализировать о новых письмах.

Дело, которое я начала изучать, касалось трагического происшествия, случившегося три недели назад. Шестнадцатилетний подросток застрелил своих родителей из ружья, а затем совершил самоубийство, повесившись.

На отчёте стояла особая пометка от капитана Броуди. Требовалось провести повторное, более тщательное расследование. Почему дело оказалось у меня на столе? Судя по дате, с момента трагедии прошла всего неделя. Открываю последнюю страницу. Расследованием занимался детектив Льюис Макрой.

Сняв трубку, набираю внутренний номер Макроя. Послышались длинные гудки.

— Да! — прорычал раздраженный голос.

— Потише, детектив Макрой.

— Кто это?

— Берч.

— А, Глория. С прибытием! Что стряслось?

— Ты занимался делом о подростке, расстрелявшем свою семью несколько недель назад? Не в курсе, почему оно перешло ко мне?

— Дай-ка подумать… Точно! Это был я. После моего первого отчета, капитан приказал передать его тебе.

— Почему?

— Откуда мне знать, что у него в голове! — воскликнул Макрой с возмущением.

— Оттуда, что ты, идиот, носишь звание детектива! Выскажи своё мнение, что думаешь о деле.

— Глория, чего ты прицепилась ко мне с самого утра? Только появилась, а уже как кость в горле.

— Я могу прямо сейчас зайти к тебе.

— Ладно, ладно… Мальчишка Том Грейсон прикончил родителей, которые постоянно выпивали. Парень, видимо, устал от их пьянства, неадекватного поведения и ссор. Не исключаю абьюз в семье. Многие отзывались о семейке нелестно. Отец частенько поднимал руку на сына и жену. Соседи жаловались местному шерифу на шум и крики из дома Грейсонов, но тебе известно, местным копам до этого нет дела. У них таких семеек через каждый дом. Копы просто просиживают штаны и получают зарплату. Видимо, у паренька сорвало крышу. Он и решил убить родителей, а потом покончил с собой. Типичное самоубийство.

— Понятно. Спасибо за информацию, Льюис.

Повесив трубку, я машинально уставилась на папку с материалами, лежащую прямо передо мной. Всё, что только что сообщил Макрой, зафиксировано в отчёте. Однако капитан не стал бы просто так передавать мне дело, если полностью уверен в том, что оно закрыто другим детективом.

Вновь перелистав несколько страниц, изучаю показания соседей. Ничего особенного или вызывающего подозрения не обнаруживаю. Всё складывается так, как и описал Макрой.

Набираю внутренний номер кабинета капитана Броуди, я терпеливо жду ответа.

— Капитан Тед Броуди слушает, — раздаётся в трубке глубокий, басистый голос.

— Добрый день, сэр. Детектив Глория Берч.

— Рад слышать! Как прошли отгулы?

— Спасибо, сэр. Отдохнула и набралась сил. Готова приступить к работе.

— Отлично! Ожидаю от тебя продуктивности. Выложись по полной, как говорится. Через неделю мы подводим итоги первого квартала. Накопилось много нераскрытых дел. А это не слишком понравится шефу Леону Шелдону. Он суров к таким вещам и спросит с меня по полной программе.

— Сэр, я как раз по поводу расследования и звоню. Мне передали дело от детектива Льюиса Макроя. Дело Тома Грейсона. Подросток, совершивший самоубийство, предварительно убив родителей. На мой взгляд, основываясь на фактах и уликах, представленных в отчете Макроя, я полностью согласна с его выводами.

— Секундочку… Сейчас найду в базе данных. Продиктуй номер.

Называю номер дела. В трубке послышался звук печатающей клавиатуры.

— Да, есть такое. Вспомнил. Хочу, чтобы ты ещё раз внимательно изучила обстоятельства произошедшего. Детектив Льюис Макрой не всегда достаточно внимателен и педантичен в расследованиях. В отчете он не исключил возможность убийства мальчика. Есть вероятность того, что его самоубийство инсценировали. Я не помню всех деталей, но в уликах точно что-то не сходилось. Проверь. Макрой слишком быстро закрыл дело.

— Хорошо, сэр. Если настаиваете, перепроверю.

— Рад твоему возвращению, Глория!

— Спасибо, сэр.

Я решила отложить дело на некоторое время и заняться электронной почтой.

Внезапный стук в дверь отвлекает от работы. На пороге стоит Брайан. Он прибывает в отличном настроении, полон энергии и выглядит замечательно.

— Уже вернулась к работе, крошка? Не помешаю?

— Нет. Хотя ты никогда не спрашиваешь.

Он присаживается на стул для посетителей. Указываю взглядом на раскрытую папку.

— Дело Тома Грейсона. Слышал о таком?

— Конечно! Им вроде занимался Макрой.

— Что скажешь?

— Думаю, суицид. В подробности не вдавался. Так, в разговоре с Макроем, он упоминал это дело. Капитан передал дело нам?

— Да. Требует перепроверить факты и причину смерти.

Кладу папку с отчётом перед Брайаном. Он, с серьёзным видом, берёт её в руки и быстро знакомится с содержимым.

— Хм… На первый взгляд, всё выглядит очевидным. У семьи даже нет родственников. Это существенно облегчает задачу. Никто не будет оспаривать результаты первоначального расследования. Если мы не займемся делом сейчас, оно станет очередным «висяком». А у нас таких предостаточно!

Брайан указывает на стопку папок, лежащих у меня на столе.

— Возможно, ты прав… Честно говоря, стоит ли удивляться, что мальчик убил своих родителей? Рано или поздно это должно было случиться в такой неблагополучной семье. Отец постоянно попадал в тюрьму за мелкие кражи и разбой. Он отсидел четыре раза за последние десять лет. Мать — безработная и вела не самый лучший образ жизни. Мальчика отчислили из школы после восьмого класса. Несложно догадаться, что он пошёл по кривой дорожке. Однако есть один момент, который меня беспокоит.

— Какой? — с любопытством спрашивает Брайан.

— Рост погибшего мальчика — метр семьдесят. Высота потолка в их доме, — подвигаю папку с фотографией, — обрати внимание, почти три метра. Длины верёвки явно недостаточно, чтобы повеситься, самостоятельно встав на стуле. Следует выехать на место происшествия и провести следственный эксперимент.

— Ты уверена? — с сомнением переспрашивает Брайан, словно считая мои слова бредом.

— Я когда-то была замечена в шутках, что касаемо работы?

— Ладно, если ты настаиваешь, то можем поехать.

— Предлагаю в районе двух часов дня. Примерно. Сначала немного «приберусь» на рабочем столе, а то меня скоро из-за папок видно не будет.

— Хорошо. Если парень не покончил жизнь суицидом, то у капитана невероятное чутьё на убийства! — Брайан удивлённо присвистнул.

— За его практику подобных случаев было тысячи. У капитана давно развился экстрасенсорный дар. А теперь, дай мне побыть одной. Сосредоточимся на работе.

Первым делом — кофе. Включаю кофеварку, запрограммированную на порцию эспрессо. Аромат свежесваренного быстро заполняет кабинет. Наливаю кофе в чашку. Вдруг захотелось добавить сахар и сливки. Нетипично для меня. Обычно я пью чёрный кофе, без каких-либо добавок. Пришлось снова идти в общую кухню.

Некоторые детективы находились на выездах. Их рабочие места пустовали. С пакетиком сахара и сливками прохожу по длинному коридору мимо кабинета Брайана. Дверь слегка приоткрыта, но его там нет.

Возвращаюсь к себе. Головная боль заметно отступила. Можно дать себе минутку передохнуть.

Подхожу к окну и смотрю на гудящий поток людей и машин, стремительно несущихся по своим делам. Медленно делаю глоток кофе. Приятное тепло разливается по телу.

Достаю мобильный телефон из кармана брюк, открываю приложение и пишу Эндрю сообщение с признанием в любви. Предлагаю заказать на ужин пиццу. Через минуту в ответ получаю взаимное признание и согласие даже на пару пицц.

Эндрю очень много работает. Наши встречи ограничиваются только вечерами. Несколько лет назад он основал сеть клиник. В одной из таких он принимает пациентов, где работает психиатром. Начиная с небольшого кабинета, дело быстро выросло в сеть многоуровневых зданий, состоящих из нескольких корпусов и этажей. Для VIP-клиентов выделен отдельный этаж, для нуждающихся без страховки — другой. В основном в его клинике работают молодые специалисты. Принимались и те, кто проходил практику или недавно получил диплом и нуждался в опыте.

Эндрю Гейб быстро стал известной личностью не только в Нью-Йорке, но и за его пределами. Он внёс значительный вклад в развитие медицины и психиатрии, активно занимается благотворительностью и планирует открыть клинику в Лондоне. Несмотря на высокую загруженность, он всегда находит время для меня, чтобы я не чувствовала себя забытой.

Мои думы внезапно прерываются звонком телефона.

Подняв трубку, я услышала голос капитана.

— Глория, немедленно прекращай все свои дела. Выезжайте с Брайаном на место происшествия. У нас групповое убийство!

— Поняла, сэр. Что известно на данный момент?

— Известно, что в доме обнаружены три тела. Адрес: Стрит Мак-Палас 645, Ист-Виллидж. Несколько минут назад в службу спасения позвонили с анонимного номера и сообщили об обнаружении трупов. Звонивший говорил изменённым голосом. Число жертв меня сильно беспокоит. Это не сулит ничего хорошего. Поручите с Брайаном свои «горящие дела» другим детективам. Отправляйтесь и выясните, что там произошло!

— Есть, сэр. Выезжаем.

Брайан уже держал в руках ключи от машины, дожидаясь у двери моего кабинета, когда я положила трубку рабочего телефона.

— С возвращением в строй, детка! Убийцы не дремлют, — ухмыльнулся он.

— Сначала осмотримся на месте, оценим обстановку. Если потребуется, вызовем Эдриана Курта, только опытный коронер сможет помочь.

Глава 4

Каждый поехал на своей машине. Брайан на своём «Мустанге» впереди, я за ним на «Мерседесе». Служебными автомобилями мы пользовались редко. Эти рухляди совершенно непригодны для преследования и создавали больше проблем, чем пользы.

На всякий случай, по пути, я позвонила Курту и предупредила, что, возможно, его помощь понадобится в ближайшее время. Моя просьба не вызвала у него особого восторга.

Улицы сегодня были переполнены машинами. Опустив стекло, вдыхаю летний воздух города. Легкий ветерок, коснувшись лица, тут же начинает трепать мои волосы.

От уличных торговцев доносились различные ароматы жареных сосисок, свежей выпечки и кофе. Продавцы овощных лавок выставляли на тротуар ящики с овощами и фруктами. Люди спешили по своим делам. Город жил своей жизнью, а где-то нас ждали три мертвых тела.

Примерно через тридцать минут мы наконец-то добрались до дома под номером 645. Я припарковалась вдоль тротуара на свободном месте. Вокруг дома

собралось значительное количество журналистов, репортеров и толпа любопытствующих.

Полицейские машины и скорая помощь уже прибыли на место преступления. Ждали нас. Нацепив жетон на пояс брюк, быстро вылезаю из машины. Брайан на ходу обменивается словами с дежурным полицейским.

Уверенно подхожу к ним, осматриваясь по сторонам. Дом выглядит довольно большим. С хорошей отделкой и ухоженным садом, в котором установлены деревянные качели, фонтанчик и скамейки.

Вокруг, в районе, много похожих домов. Камера видеонаблюдения на нашем объекте имеется, но, к сожалению, в разбитом состоянии. Не стоило надеяться, что карта памяти уцелела. Преступник, заметая следы, позаботился о том, чтобы её уничтожить.

Однако на первый взгляд у соседей напротив, кажется, с камерой всё в порядке. Маловероятно, что он настолько просчитался, что не заметил камеру на соседней улице. Скорее всего, она не охватывала ракурс целиком и, в частности, дом 645.

— Что у нас? — спрашиваю дежурного, засунув руки в карманы, оглядывая толпу репортёров, жаждущих узнать подробности.

— Лейтенант Джим Норман, — представляется молодой человек, который, по всей видимости, недавно начал службу. Он заметно нервничает, пытается скрыть дрожь в руках, но безуспешно.

— Спокойно, лейтенант Норман. Сделайте глубокий вдох и спокойно доложите обстановку.

Брайан посмотрел на меня и помотал головой. Это означало, что парнишка до смерти перепуган и толком не может связать предложения от увиденного им внутри дома. Плохой признак.

Лейтенант Норман кое-как взял себя в руки и на выдохе начал быстро говорить:

— В диспетчерскую службы спасения поступил анонимный звонок в 9:45 утра. Незнакомый сообщил о трупах в доме по улице Стрит Мак-Палас 645 в Ист-Виллидж. Диспетчер направила нас с напарником на вызов. Мы находились на дежурстве. Прибыв сюда через семь минут, я предусмотрительно оставил напарника снаружи, а сам решил проверить объект. Снаружи было тихо. Тогда я зашёл в дом и принялся обследовать каждую комнату по очереди. В гостиной мною было обнаружено три трупа. Все обнажены. Две девушки и один парень. Молодые. Возраст примерно от 20 до 30 лет. Устанавливать, что люди мертвы, не потребовалось. Вы сами увидите этот ужас, когда зайдете в дом.

Казалось, сейчас Нормана вырвет. Он побледнел и едва сдерживался, набирая каждую минуту в грудь воздуха побольше.

— Спасибо, лейтенант. Пока достаточно. Дальше, если вы не против, мы пройдем в дом и осмотримся.

Брайан дружески похлопал его по плечу, и мы двинулся вперёд.

— Попросите напарника постоять тут вместо вас. Сами сходите, выпейте горячего чаю. Немного отвлечетесь от тревожных мыслей, — произнесла я. — Скоро ты привыкнешь к подобному безумию, Джим. Ну, а если нет, тогда лучше сразу меняй профессию.

Я мило улыбнулась и оставила его на том месте, где он и стоял переваривать услышанную информацию.

Весь секрет в работе отдела убийств состоит в управлении людьми. Новички представляют собой волка-одиночку, который уходит вглубь леса, повинуясь интуиции. Однако на практике, парни не умеющие работать в команде, обычно оказываются в наружной слежке. Даже в мелком расследование — заняты те, кто может оказать любую помощь. Криминалисты, пиарщики, патологоанатомы, криминалисты, патрульные. В общем, все, кому не лень. И моя задача — сделать так, чтобы они держали меня в курсе событий касаемо данного дела. Команда должна действовать сообща, чтобы никто никому не мешал.

Догоняю Брайана. Он стоит, в холле, терпеливо дожидаясь.

— Ну что, опять напугала парнишку? Сказала коронную речь, что дальше будет только хуже?

— Конечно! Кажется, парень готов дать дёру.

— Кстати, классная у тебя новая прическа. Ты мне даже больше нравишься брюнеткой.

— Кто бы сомневался.

Брайан открывает кейс, который держал в руках. Мы надеваем перчатки, бахилы, обрабатываем их специальным составом и входим в гостиную, за линию ограждения.

Развернувшаяся картина преступления, которая предстала в непристойном, неприкрытом виде, не поддавалась никаким ощущениям, кроме дикого отвращения, страха и рвотных позывов.

Нам с Брайаном чего только не приходилось видеть за службу: расчлененные трупы, сексуальные насилия, самоубийц, изнасилования. Всякое было. Детективы со временем привыкают реагировать на подобное отстраненно. Это работа, в которой невозможно пропускать через себя всё, что видишь. И уж тем более, сожалеть о лежащем перед тобой человеке. Для оплакивания существуют родственники. Наша забота найти того, кто совершил преступление. Однако маска холоднокровия и полного абстрагирования приходит только с опытом и годами. Что касается преступлений в целом, то можно смело сделать вывод. Человек — существо изобретательное, особенно в деле об убийствах себе подобных.

Не сговариваясь, мы мгновенно переглянулись. Небольшими шагами мы двинулись к телам. Пока сознание настолько было поражено увиденным, что никто не проронил ни слова.

Итак, перед нашим взором в гостиной предстало три трупа. Две девушки и парень. Сцена разворачивалась посредине комнаты.

Мы подходим к первой жертве. Девушка. Сидит на стуле. Обнажена. Руки и ноги плотно примотаны широким скотчем. Она является единственным зрителем для оставшихся двух трупов, которые находятся прямо напротив неё.

У девушки длинные тёмные волосы, смуглая кожа. Возможно, она была привлекательной при жизни. Тело подтянутое и упругое. Про себя отмечаю, что она ещё не познала прелести материнства.

Её расстреляли в упор. Из пистолета. Искусно разрядив обойму. Первая дырка во лбу, вторая — в правой глазнице, третья — в левой глазнице, четвертая — в правой груди, пятая — в левой груди и шестая — в области гениталий.

Каждый из нас достаёт свой блокнот и делает необходимые записи. Мы по-прежнему не проронили ни слова. Только изредка переглядываемся. Такой язык жестов понятен, только нам двоим. Не знаю, что Брайан сейчас видит в моих глазах, в его, я рассмотрела неподдельный ужас, страх и отвращение.

Осмотрев жертву номер один, мы последовали к трупам номер два и три.

Девушка номер два. Брюнетка, с короткой стрижкой. Высокого роста, (примерно метр восемьдесят) стройная, с ухоженным телом, маникюром и педикюром. Нерожавшая. Судя по отсутствию растяжек на теле. В области сердце зияет огромная дыра. Самого органа нет.

Труп номер три. Парень. Он располагается напротив трупа номер два.

Крепкого спортивного телосложения. Такого нелегко свалить с ног, а убить куда сложнее. Обладатель хорошей фигурой, светлыми волосами и привлекательными контурами лица. У парня также как и у девушки, изъято сердце.

Каждый из них подвешен к потолку. Крепилась подвесная конструкция на металлических массивных крюках, ввинченными в потолок. Тела висели на широких белых ремнях лицом вниз, параллельно полу. Ширина каждого такого ремня составляла примерно сантиметров десять. Один крепился под подбородком так, чтобы двое могли видеть друг на друга, как бы паря в воздухе. Другой ремень крепился на груди. Третий — на бедрах. Четвертый — на коленях.

В обычной жизни, будь они живы, то походили на гимнастов в цирке, выполняющие акробатический элемент.

— Позовите сюда криминалистов, — первое, что вырвалось. — Надо сделать фото и видеосъемку, опустить и снять трупы с ремней.

Самое поразительное, что крови нигде практически нет. Однако комната отвратительно пахнет. Смесь затхлости, гнили и какой-то приторной сладости, щекотала ноздри. Глаза слезились не только от ужаса увиденного, но и от спертого воздуха. Я постаралась дышать ртом, но это мало помогало. Подвешенные тела покачивались, как марионетки, лишенные кукловода. Лица неестественно бледные, с синюшным оттенком.

Один из сотрудников, совсем молодой парень, побледнел и отвернулся, пытаясь сдержать тошноту. Я понимала его. Сама чувствовала, как подкатывает ком к горлу. Но нужно держать себя в руках. Мы здесь для того, чтобы установить истину, какой бы мерзкой она ни была.

Через пару минут прибыли криминалисты. Они принялись за работу с профессиональным хладнокровием. Щелчки затворов фотоаппаратов, жужжание видеокамеры, тихие команды. Каждый жест отточен, выверен. Они словно отгораживались от окружающей действительности стеной профессионализма.

Мы с Брайаном терпеливо наблюдали за происходящим.

Начали аккуратно опускать тела. Металлические крюки скрипели, натягиваемые ремни издавали тихий шорох. Когда тела коснулись пола, стало ещё тяжелее. Теперь можно было рассмотреть детали: застывшие гримасы, посиневшие губы, странные отметины на коже.

Работа предстояла долгая и кропотливая. Но мы должны выяснить, кто это сделал и почему. Мы должны найти ответы на вопросы, которые задавала жуткая картина. И мы найдем их, чего бы ни стоило.

У каждого из подвешенных грубо вспорота кожа спины. Разрезы нанесены вдоль всей спины, с двух сторон от позвоночника, примерно на равном расстоянии друг от друга. Я предположила, что такое можно сделать только топором. Вдоль позвоночника, у каждого, выложено его же сердце, которое вырезали и вытащили.

В воздухе висел тошнотворный запах крови и железа, смешанный с чем-то сладковато-гнилостным. Меня чуть не вырвало, но я заставила себя дышать через рот, стараясь не концентрироваться на запахе. Нужно собрать улики, которые здесь есть, прежде чем вызывать подкрепление. Каждый вздох отдавался эхом в жуткой комнате, казалось, смерть, притаилась в каждом углу, наблюдая за мной.

Я подошла ближе к одной из жертв, стараясь не касаться ничего вокруг. Кожа была мертвенно-бледной, покрытой синяками и кровоподтеками. Ремни туго врезались в тело, оставляя глубокие следы. Меня поразила какая-то аккуратность в том, как он расположил вдоль позвоночника вырезанные сердца. Это не просто убийство, а ритуал, извращенное произведение искусства, созданное больным безумцем.

Поднимаю голову к полотку. Крюки, ввинченные в потолок, были старыми, ржавыми, но надежными. Вокруг них виднелись следы крови и волокон ткани от ремней. Кто-то явно потратил много времени и сил, чтобы всё здесь соорудить. Возникает вопрос, зачем? Что убийца хочет сказать своим чудовищным представлением?

Мерзкая, выворачивающая на изнанку картина выпотрошенных трупов заставляла кровь холодеть в жилах. Ничего более ужасного и отвратительного мне не доводилось видеть прежде.

Тошнота подкатила к горлу, и я едва сдерживала рвотный порыв. Кто мог сделать такое? Что происходило в голове человека, совершавшего такой поступок?

Достаю телефон, делаю видеосъемку места преступления и фотографии для себя. Пересылаю коронеру и капитану. Коронер Курт необходим здесь. С таким методом преступления мы никогда не сталкивались.

Отойдя от трупов на приличное расстояние, я приблизилась к Брайану, который стоял белее мела.

— Какие есть соображения, детектив Уэйн? — закидываю руки за спину, стараясь придать голосу уверенность.

— Сказать, что я потрясен, ничего не сказать…

— Ещё слабо сказано!

— На первый взгляд, кажется, этих двоих не просто казнили, а выпотрошили с особой жестокостью! — указывая на парня и девушку, залепетал Брайан.

— Согласна. Не самый простой способ убийства выбрал преступник. Скорее, как ты, верно, заметил — казнь. С таким мы сталкиваемся впервые. Как только приедет Эдриан и осмотрит тело, пусть криминалисты здесь хорошо поработают. При таком зверском расчленении… Оглядись, совсем нет крови. Преступник хорошо прибрался. Не думаю, что он привёз тела в дом в расчленённом виде и подвесил. Посмотри на девушку №1, которая сидит на стуле. Он разрядил всю обойму. Однако кровь только на стене позади неё. Это естественно от попадания в голову и глаза. Заметь также, что стреляли в упор. Жестоко. Ожоги на глазницах и других пяти отверстий тому доказательство. Остальное он тщательно прибрал. Гильз нет. Бьюсь об заклад, что и пуль тоже. Тут не маленький фронт работы. Физически преступник достаточно вынослив или он работал не один.

— Мда… Создается впечатление, что жертва №1 назовем её пока так, просила или даже умоляла себя убить, чтобы не видеть разворачивающегося зрелища подвешенных трупов. Хотя оно могло предназначаться ей.

— Возможно… Тогда почему он прострелил ей глаза?

— Три трупа за раз! Мощно и впечатляюще! Если преступник задумывал произвести на полицию впечатление, то ему удалось на сто процентов!

Брайан помахал рукой прибывшим криминалистам, что можно заходить и начинать работать.

Бригада тут же начала заносить оборудование, и каждый стал распределять свой участок работы.

— Трупы не трогайте, пока их не осмотрит коронер, — скомандовала я.

— Брайан, давай приступим к опросу соседей. Разделимся. Возьми в помощь парней, которые дежурят снаружи. Пусть отвлекутся и пособирают информацию.

Если бы я увидела в начале службы такое зрелище, я бы, не раздумывая, уносила ноги и больше никогда не появлялась в участке. Лучше работать в супермаркете продавцом.

— Ребята, поищите в шкафчиках удостоверения личности. Надо установить кто эти несчастные.

— Брайан, пошли, выйдем. Подышим воздухом. Запах смерти въелся мне под кожу.

Тут к нам подошла девушка и протянула водительское удостоверение и паспорт.

— Вот, детективы. Лежало на комоде, — буркнула она, протягивая документы.

— Отлично, спасибо! Парня звали Макс Эванс, судя по документу. И его супруга, та, что сидит на стуле. Элизабет Эванс.

Покрутив в руках паспорта и сравнив их с оригиналом, я убедилась в правильности решения.

— Осталось установить личность девушки номер два, но сначала подышим, — заключил Брайан и, подхватив меня под локоть, постарался скорее вывести из комнаты ужасов.

Мы выбрались на улицу, где можно полной грудью вдохнуть в себя глоток свежего воздуха.

Какая-то из журналисток прорвалась сквозь заслон полицейских машин и неслась со всех ног в нашу сторону.

— Детективы, вы не сможете замалчивать о трагедии, произошедшей в доме! Скажите журналистам, что там произошло? — весьма дерзко заявила она приближаясь.

Небольшого роста девица, плотного телосложения, с коротко стрижеными волосами и слегка крючковатым носом. Недосып был явно на лицо. Походу она держалась на энергетиках, но очень рвалась сделать сенсационный репортаж, поэтому её трудно будет сразу остановить. Девушка настроена, снести всё на своём пути. Именно такие личности и доставляют полицейским массу хлопот.

У меня не было настроения особо церемониться с ней, головная боль начинала возвращаться, а таблетки престали давать нужный эффект. С минуты на минуту могла появиться Хлоя.

Брайан быстро отошёл от меня в сторону, оставив журналистку на растерзание. Сам же подозвал патрульного Джима Нормана и его напарника. Им явно натерпелось свалить отсюда, и они, с радостью услышав приказ опросить соседей, бросились его выполнять.

— Эй, вы! Детектив! — окрикнула меня журналистка. — Дадите объяснение или нет?

Девушка приблизилась ещё ближе, но старалась соблюдать дистанцию. Маленькие хитрые глазенки бегали мимо меня, пытаясь разглядеть, что творится внутри дома.

Хорошо, что я выпила утром таблетки. Иначе бы, не задумываясь, врезала ей. И плевать на служебный выговор. Ненавижу «стервятников», готовых за информацию и фотографию душу продать. Лишь бы откусить свой кусок славы и первыми притащить в издательство что-то стоящее.

Набираю в лёгкие побольше воздуха, решительно подхожу к неуёмной девице.

— Вся интересующая информация будет дана на пресс-конференции. Сегодня. Она состоится в пять часов вечера на крыльце здания департамента полиции. Более я не могу дать пока никаких объяснений. Надеюсь, я доходчиво изъясняюсь? Можете теперь пойти и передать информацию остальной толпе, чтобы они расходились, — я буравила несчастную взглядом и ждала подтверждения, что до неё дошли сказанные слова.

Девушка полностью проигнорировала услышанное.

— Какого рода преступление произошло, детектив? Сколько трупов? Соседи говорят, там жила молодая пара. Вроде семья Эвансов. Если информация достоверная, то у полиции большие неприятности.

— Я ответила на ваш вопрос! — выходя из себя, произношу на повышенных тонах, замечая краем глаза, как к дому подъехал на спортивной машине Курт. Он отчаянно пытался припарковаться в обеспокоенной толпе.

— Нет, вы не ответили! Просто так одних лучших детективов из убойного отдела на место преступления не вызывают. Не морочьте мне голову, детектив Берч. Там массовое убийство? Я не уйду отсюда, пока не получу необходимые сведенья! Не надейтесь! Народ должен знать, что творится у них под окнами, пока они спокойно спят ночью в своих кроватях. Каким методом полиция собирается оберегать безопасность граждан?

Журналистка перешла на истеричный тон и стала активно жестикулировать руками, размахивая своим блокнотом, словно это придавало ей уверенности.

Пришлось схватить её за локоть и резко отвести в сторону. После чего я резко наклонилась и произнесла:

— Послушай-ка сюда, пигалица. Ты сейчас же, мигом уберешься отсюда, не задавая вопросов, пока тебя не посадили на пятнадцать суток за незаконное проникновение на территорию преступления. И если ты не заткнешься сию же минуту, обещаю засунуть твой блокнот тебе в глотку, и когда ты подавишься, у нас появиться ещё один труп. Ясно?! — я повисла над ней и крепко сжала её локоть. — Каждая шавка должна знать своё место в чёртовом колесе жизни!

Девушка растерялась. Не проронив и слова, она кивнула и побежала к своим. Отбежав на безопасное расстояние, она выкрикнула пару слов на прощание, в духе того, что я скоро пожалею о сказанных словах.

Мне было глубоко безразлично на её тявканье. Я предположила, что такая шестёрка напишет завтра обо мне статью на первой полосе не с самыми лестными отзывами. Да и неважно. Сейчас меня больше заботили три трупа, находившиеся в доме.

Подзываю патрульного, стоявшего возле полицейской машины, и шепчу ему на ухо, чтобы девицу доставили в участок. Мол, она мешает следствию.

***

Эдриан Курт быстрым энергичным шагом двигался мне навстречу. Он безупречно выглядел, несмотря на свою мрачную профессию. Эдриан прибывал в хорошем настроении. Иногда, кажется, что он сам заставляет себя находиться на позитиве, чтобы окончательно не съехать с катушек. Когда ты коронер и сутками напролет копаешься в человеческих останках, надо иметь достаточно крепкую психику.

Он чуть выше среднего роста, худощавого телосложения, с карими глазами и русыми коротко стрижеными волосами, аккуратно уложенными набок. Его улыбка умела очаровывать, а пристальный взгляд поражал проницательностью.

— Привет, Глория! — чмокнув в щеку, поприветствовал он. — Не могла дождаться, как нормальные детективы, очереди на вскрытие? Обязательно выдергивать меня посреди рабочего дня?

— Ты знаешь, без причины я бы этого не сделала. Видел фотки? Такое не может просто пождать. Хотела, чтобы ты взглянул своими глазами на картину в общем, а не только тогда, когда трупы доставят в морг. Это важно для меня.

— Все твои расследования всегда самые важные, Глория. Я примчался сюда только ради нашей дружбы. Никак не могу забыть, как однажды мы были больше, чем друзья… — он лукаво улыбнулся.

— Хватит трепаться. Всё в прошлом. Проехали… Давай займёмся делом!

— Вижу, кто-то не в духе сегодня. Вроде ты была на выходных? Я думал, хорошенько провела время с Гейбом.

— Черта с два ты угадал! Пошли.

Указываю жестом на входную дверь. Войдя на крыльцо, мы поднялись на несколько ступенек, и попали в гостиную.

Курт взял в кейсе необходимые предметы для осмотра и направился к жертвам.

— Да… Здесь они выглядят более впечатляюще. Ты права. Не завидую тебе, Глория. Кто бы это не сделал, у него явно большие проблемы с головой.

— Я и без тебя знаю, умник! Посмотри внимательнее… нам нужно знать, какое время они здесь провисели. Предполагаю, что преступник занимался расчленением и подвешиванием прямо здесь.

Эдриан внимательно обошёл каждую из жертв и внимательно осмотрел трупы.

— Слушай, мне требуется точное время смерти. Преступник не оставил ни капли крови, исключая стену. Он подвесил двоих, значит, у него в запасе было достаточно времени, на заметания следов. Он ничего не боялся и никуда не торопился. Трупное окоченение сильное. Теряюсь в догадках.

— Да, трупное окоченение — интересная штука, Глория. Понимаешь, это своеобразное состояние мышечной ткани, которое обусловливает ограничение движений в суставах.

Он подошёл к парню и руками постарался произвести то или иное движение на конечностях трупа.

— Что ты делаешь?

— Встречное сопротивление. По его силе и ограниченности объема движений в суставах, определяю выраженность мышечного окоченения. На ощупь окоченевшие мышцы становятся плотными. Непосредственно после смерти все мышцы, как правило, расслаблены, и пассивные движения во всех суставах возможны в полном объеме. Окоченение заметно через 2–4 ч после смерти и развивается сверху вниз. Быстрее коченеют мышцы лица, тогда затруднено открывание и закрывание рта, ограничены боковые смещения нижней челюсти и кистей. Далее — мышцы шеи, — он указывает пальцами на участки тела, про которые говорит, — затруднены движения головы и шейного отдела позвоночника, затем мышцы конечностей и так далее… Полное окоченение трупа наступает через 14–24 часа. При определении степени окоченения, необходимо сравнивать выраженность в правой и левой частях тела. Трупное окоченение сохраняется 2–3 суток, после чего наступает разложение из-за активации процесса гниения белка актомиозина в мышцах. Белок вызывает сокращение. Разложение трупного окоченения происходит также сверху вниз. У этих всех ребят полное окоченение. Я бы с уверенностью сказал, что они тут находятся примерно часов восемнадцать, не меньше. Точно смогу сказать, когда обследую их в лаборатории.

— Хорошо, уже кое-что! Меня беспокоят кисти рук. Посмотри внимательно, только у подвешенной парочки кулаки зажаты. Хотя по теории вероятности так должно быть у девушки, сидящей на стуле. Она связана, и кисти, как правило, бывают зажаты в кулаки.

Эдриан аккуратно поднимает руку Макса Эванса и святит маленьким фонариком. Он достал его из кармана медицинского халата, в котором стоял.

— Ничего подозрительного… Давай посмотрим другую.

Он обошёл. Поднял другую руку и вновь посвятил.

— Глория, посмотри. Ты видишь тоже, что и я?

— Да, там определенно что-то есть, — наклоняюсь и попыталась рассмотреть в зажатом кулаке предмет, похожий на клочок бумаги.

— Принеси из чемоданчика пинцет, опробуем вытащить.

— Ты заметил, тот, кто устроил для нас театральное представление, возвел нехилую конструкцию на потолке. Ремни держатся довольно крепко. Посмотри, в потолок ввинчен металлический крюк, он достаточно массивный. Как на скотобойне.

— Глория, это не по моей части… Даже не стану голову себе забивать чем-то подобным. Осмотрев жертв визуально и поверхностно, я вижу очень грубые рассечения. Придерживаюсь версии топора. После детального изучения в лаборатории, в отчёте подробно изложу факты. Посмотри, у этих двоих по три насечки с каждой стороны спины. Довольно странно.

Подаю ему скальпель и, перехватив фонарик, свечу на интересующий нас предмет.

— Откуда собралось столько народа?

— А ты как думаешь? Не каждый день обнаруживается дом с тремя трупами сразу. К вечеру весь город на ушах будет стоять.

Эдриан в то время, пока я объясняла, что и как, извлек из зажатого кулака Макса небольшой клочок бумаги. Мы отходим к окну, чтобы лучше рассмотреть. Эдриан аккуратно держит находку пинцетом.

На клочке написано четверостишье, которое я читаю вслух:

Помню, как она глядела —

Помню губы, руки, грудь —

Сердце помнит — помнит тело…

Не забыть. И не вернуть…

Но она была, была!

Да, была! Все это было:

Мимоходом обняла —

И всю жизнь переменила.

Перечитываю несколько раз.

— Глория, подобные послания напоминают мне дело «Пикассо». Помнишь? Там вы тоже находили подобные клочки с посланием. Может быть, появился подражатель?

Я растерянно пожала плечами. Высунув полиэтиленовый пакетик из кармана брюк, осторожно кладу находку в него.

— Давай-ка посмотрим кулаки у девушки. Может обнаружим дополнительную подсказку.

Через пару минут мы находим второй клочок, но с другим текстом. На нем указаны только цифры: 50916381091715

— Господи! Как же не люблю шарады! — разозлилась я, засовывая улику в другой пакетик.

— Но без этого убийцы не могут жить спокойно. Им требуется слава! Так они больше озадачивают детективов, тем самым привлекая внимания прессы и общественности.

— Ты абсолютно прав.

— Дел у вас много. Снимайте с ремней трупы и везите в лабораторию. Больше от меня здесь не будет толку, — он снимает перчатки и оглядывается в поисках урны.

— Вот умеешь ты поставить финальную точку.

— Свидимся. Предупреждаю, не торопи. Как приступлю к осмотру трупов, дам знать.

Я недовольно фыркнула, и на этом мы распрощались. Подойдя к криминалистам, отдаю им найденные улики, предварительно сфотографировав себе на телефон.

Теперь будет над чем поломать голову. Что же это за цифры? Номер счета в банке? Дата следующего убийства? Медицинская страховка?

Массу теории можно выстроить, опираясь на случайный набор цифр. Ладно, озадачим технический отдел. Дэйв Левински давно скучал без подобных головоломок.

— Ребята, — обращаюсь к криминалистам, — соберите в доме электронику и перешлите в технический отдел к Дейву, с пометкой «срочно». Кто-нибудь установил личность девушки, висящей на ремнях?

Худощавый прыщавый парень, занимавшийся этим, отрицательно качает головой.

— Пошевеливайтесь! Нам необходим как можно быстрее результат.

Глава 5

Выхожу на улицу, звоню капитану и докладываю о сложившейся обстановке. Брайан стоит неподалеку, через дорогу, у какого-то дома. Он машет рукой, и я направляюсь к нему.

— Как раз собирался помочь ребятам опросить соседей. Посмотри, дом, у которого мы стоим, располагается прямо напротив дома Эвансов. Тех, кого мне удалось опросить, дают пока положительные отзывы. Никаких хлопот семья никому не доставляла.

— Мы с Эдрианом нашли у подвешенных записки. Посмотри, — протягиваю ему свой телефон.

Брайан быстро пробегает глазами и отдаёт обратно.

— Перешли Дейву. Пусть попробует найти какие-то совпадения на тему поэзии. Необходимо выяснить, кому принадлежат эти строки. Знаменитому поэту или же собственному сочинению убийцы. Ряд цифр тоже тебя озадачил?

— Я пока не думала об этом.

Мы приблизились к крыльцу. Несколько кашпо украшали снаружи фасад маленького скромного домика. Старый замок в двери, окна распахнуты настежь навстречу летнему воздуху. Камера наблюдения действительно висела над крыльцом, но даже отсюда стало понятно, что она не работает.

— Брайан, кажется, мы только потеряем время. Камера — муляж. Стоит только уповать на бдительность хозяев.

Он громко стучит в дверь, и мы ждем.

Дверь незамедлительно отрывается, будто стоящая за ней, ждала, когда мы постучим.

Перед нами женщина с хорошим личиком в обрамлении целого облака рыжих кудряшек. Глаза заплаканные. Она быстро окидывает нас оценивающим взглядом.

— Простите, вам кого?

— Детективы Глория Берч и Брайан Уэйн. Департамент полиции и безопасности города Нью-Йорка, — достаем жетоны и показываем.

— Да, конечно. Извините. Проходите, пожалуйста. Соседи предупредили, что вы наверняка загляните. Наш дом находится напротив семьи пострадавших.

— А вы знаете, что в доме напротив, есть пострадавшие? — проходя в дом, интересуюсь я.

— Все об этом на улице только и говорят! Не сложно догадаться, когда улица перекрыта десятком патрульных машин.

— Как вас зовут? — уточнят Брайан, пока мы рассаживались в гостиной на диван.

— Простите, я такая рассеянная, что даже не представилась. В моём доме первый раз детективы. Люси Треволл.

— Где ваш муж, Люси?

— Он сейчас спустится. Если хотите, можем подняться на второй этаж, там наша комната. Как вам удобно?

— Давайте поднимемся, Люси, — настаиваю я.

Мне хотелось взглянуть на уровень обзора с их окна, на улицу где жили Эвансы.

— Я проведу вас наверх.

— Вы здесь готовите? В такой маленькой кухне? — спрашиваю, пока мы проходим через крошечную прихожую к лестнице.

Делаю знак Брайану немного отстать и осмотреть первый этаж.

— Да, не только готовлю, но и убираю. Всего понемногу.

С лестницы мы попадаем в узкий коридор. На белых стенах висят многочисленные иконы, распятия и картины с изображением людей в старинных одеяниях. Вид у них милостивый и иногда, на мой взгляд, скорбный. Или раздосадованный. Выглядит немного странновато, если учесть, что Люси на вид не больше сорока. Хотя в практике достаточно примеров, когда люди увлекаются темой религии, поклоняясь различным богам.

— Вы хорошо знали семью Эвансов?

— Очень хорошо. Когда живешь напротив и общаешься с людьми по-соседски, поневоле узнаешь их.

— Расскажите, что они были за люди?

Люси остановилась у двери комнаты на втором этаже и тяжело вздохнула.

— Макс был веселым. Любил спорт. И «болеть» любил, и сам играть. У него было много… — Люси задумалась, подбирая слово, — много энергии. И он вкладывал её в молодежный центр. Там он был председателем футбольной команды.

— А как Макс ладил с другими соседями по вашей улице?

— Отлично! Он уважал старших. Я бы сказала, все, с кем Макс общался, были дружны и приветливы. Им было легко друг с другом, если вы меня понимаете.

— Да, кажется, понимаю.

— Его лучший друг — Джим. Через пару домов от них живёт. У них с Максом было много общего. Спорт в том числе. Они бесконечно болтали о нём и часто спорили. Знаете, как бывает у мужчин? Вместе ходили на матчи, вместе бегали по утрам и играли в баскетбол в молодежном центре. — Люси опять вздохнула.

— А жена Макса. Элизабет?

— Да. О, милейшее создание! Детей у них не было. Они поженились три года назад. Элизабет работала медсестрой в больнице. Я все её расспрашивала, когда она станет мамой, а она отвечала, что они с Максом не хотят пока торопиться. Мол, хотят пожить для себя, поездить в путешествия. — Вдруг Люси осеклась и замолчала, а потом тихонько заплакала. — Значит, правда? Они оба мертвы? — Люси с надеждой посмотрела на меня сквозь слезы.

— Да, Люси. Мне очень жаль, — сухо ответила я.

— Пресвятая Дева Мария! За что? За что? Кто мог сделать с ними такое? У нас тихий район… тут никогда ничего подобного не происходило! Мы живём с мужем здесь больше десяти лет.

Люси наконец-то тихонько постучала в дверь комнаты, возле которой мы говорили уже минут пять.

— Рон! Рон! Пришли полицейские. Они хотят поговорить с тобой о Максе. Ты не спишь?

Ответа не последовало. Лишь через минуту дверь открылась, и на пороге возник крупного телосложения парень. Он в сыновья годился Люси. Видно Рон спал, и его разбудил наш стук.

— Прости, дорогая. Я заснул. Что случилось с Максом? — он крепко обнял Люси и прижал её к себе.

— О, дорогой! Макса и Элизабет убили! Убили!

Люси упала к Рону на плечо и разрыдалась.

— Извините, детектив. Я с суток. Ночь дежурил. Пришёл домой и сразу лег спать. Как это случилось? — он пригладил свои волосы и стал успокаивать Люси, поглаживая по спине.

— Давайте спустимся вниз, Рон. Там мой напарник, детектив Брайан Уэйн. Я детектив Глория Берч. Мы уже пообщались с вашей супругой, интересовались общей информацией. Что бы вы могли бы рассказать о семье Эвансов? Любые сведенья будут полезными.

— Хорошо. Только сперва, давайте действительно спустимся, вниз… Мне требуется немного времени, чтобы осознать, что Макса и Элизы больше нет. Ужас, какой! Хочу сварить себе кофе.

Мы спустились в крошечную кухню, и Люси принялась варить всем кофе. Брайан сидел, как ни в чём не бывало на диване, в гостиной. Он отрицательно помотал головой. Существенного на первом этаже ему обнаружить не удалось.

Рон и Брайан обменялись приветственным рукопожатием. Рон по-хозяйски пригласил нас сесть за кухонный стол.

Брайан взял допрос в свои руки.

— Скажите, вы не замечали за Эвансами чего-то странного в последнее время? В настроении? В личном поведении Макса или Элизы?

— Нет… Ничего подобного, — Рон отрицательно покачал головой. — Мы с Люси часто ходили к ним в гости на барбекю. Вечерами выпивали по бутылочке пива.

— А где вы работаете, Рон?

— Водителем на большом промышленном складе. Развожу груз. Фирма занимается доставкой продуктов по всему городу и за его пределами. Ночью, как правило, мы развозим товар в супермаркеты, что бы утром на полках люди могли купить свежую продукцию.

Люси поставила перед всеми по чашке кофе и подала овсяное печенье с кусочками шоколада.

— Давно вы работаете в этой фирме? — уточнила я.

— Около пяти лет.

— Хорошо. Скажите, камера при входе в ваш дом, рабочая? — продолжил Брайан.

— Нет. Я купил её давно, но все руки не доходят подключить.

— Это я не настояла на камере. Всё говорила Рону, что у нас тихий район, зачем камера, — вмешалась Люси, которая не находила себе места и теперь тупо смотрела в окно, с любопытством наблюдая за происходящим на улице.

— Рон, а вы с Максом были близкими друзьями? Может быть, он что-то рассказывал вам? Делился сокровенным? Понимаете, даже если у вас есть какой-то секрет, который знаете только вы, сейчас пришло время его раскрыть.

Рон на секунду замешкался и быстро взглянул в сторону, где стояла Люси.

— Да нет… Нет… Ничего такого. Макс с Элизой были самой обычной молодой семейной парой. Извините, детективы, не могу ничего подозрительного припомнить.

— А вы? Давно женаты? — спрашиваю с любопытством.

Кажется, Люси не очень понравился вопрос. Она резко развернулась, и на её лице появилось раздражение.

— Около десяти лет, — сухо отрезала она, не давая ответить мужу.

— Рон, где вы находились вчера с восьми вечера до утра? — спросил Брайан.

Глаза парня быстро забегали.

— Я подозреваемый?

— Нет. Стандартная процедура опроса.

— На работе! Как и сказал. Моя смена начинается в шесть вечера и заканчивается в шесть утра.

— Нам потребуются координаты фирмы, чтобы проверить ваше алиби.

Рон нехотя продиктовал адрес, который Брайан записал в блокнот.

— Люси? — обращаюсь я к спине женщины, которая по-прежнему стоит отвернувшись.

— Я находилась дома, детектив Берч. Но ничего подозрительного не видела. Полдня занималась стиркой, потом готовила обед и на улицу весь день не выходила. В одиннадцать часов вечера легла спать и проспала до самого утра, пока не пришёл муж.

— Рон, постарайтесь вспомнить. Когда вы приехали, заметили, может быть, незнакомую машину? Подозрительные движения возле дома? Например, у Эвансов в доме горел свет? — настаивал Брайан.

Рон задумался на минуту, пытаясь воссоздать в памяти, что видел, потом резко отрицательно помотал головой.

— Простите, детективы, мне очень жаль! Но ничего необычного, чтобы врезалось в память или показалось подозрительным, припомнить не могу. Я был уставшим, даже если что-то и было, я просто с ног валился и не обратил бы внимание.

Я посмотрела на Брайана и подала знак, пора закругляться.

— Спасибо, что поделились информацией. Что-то вспомните, вот наши данные и контакты для связи, — Брайан положил перед ними на стол визитку.

Люси поспешила нас выпроводить.

— Пожалуйста, постарайтесь, найдите тех, кто это сделал! Теперь весь район будет жить в страхе, пока убийца будет на воле!

— Мы сделаем всё, что в наших силах, Люси. Всего хорошего.

Наконец вырвавшись на свежий воздух, мы торопливо направились, обратно, к дому Эвансов. Количество зевак заметно уменьшилось. Полицейские продолжали обходить дома, опрашивая жильцов. Объективы камер прессы нацелились на происходящее. Тела, упакованные в тёмные мешки, начали выносить из здания и бережно укладывать в автозак.

Мы остановились у моего автомобиля.

— Что думаешь о семействе Треволл? — спросила я у Брайана, скрестив руки на груди и прислонившись к капоту.

Он расслабил узел галстука и встал рядом со мной.

— Кроме того, что Рон значительно моложе Люси, лет на десять, а может и больше, ничего особенного. Я осмотрел первый этаж, но ничего подозрительного не обнаружил. Тебя что-то конкретное смутило в них?

— В общем-то, нет. На втором этаже развешаны картины с распятиями и прочей религиозной атрибутикой. Люси — судя по всему набожная женщина.

— Этого недостаточно для обвинений, Глория.

— Сейчас всё под подозрением, Брайан. Проверим Рона. Дай номер его конторы, сейчас позвоню им. Возможно, он вообще не работает там. А ты пока поговори с Джимом, соседом Макса Эванса, с которым он, по словам Люси, состоял в приятельских отношениях. Если застанешь его дома, конечно. И позвони Дейву, пусть займется странными числами и стихами. Скажи, чтобы привлек всех, кого сможет. Капитан Броуди не успокоится, пока мы не раскроем дело. Пока возьму ноутбук и просмотрю, что у нас есть по Эвансам в базе. Впереди самое неприятное — уведомить родственников.

— Ненавижу сообщать родным о гибели близких.

Открыв дверцу машины, достаю ноутбук и ввожу в базу имя Макса Эванса.

— Так… посмотрим, что тут у нас… Приводов нет, пара штрафов за превышение скорости. Из родных — дядя и тетя, которые живут в Оклахоме. Теперь Элизабет Эванс. Вот чёрт! Только не это! Брайн, взгляни, кто её отец! — тыкаю пальцем в монитор.

Брайан смотрит на экран.

— Да чтоб меня! Только этого и не хватало для полного счастья. Бен Паркер, отец Элизабет? Серьёзно? Сам Бен Паркер? Помощник сенатора Хэриса! Теперь нас будут прожаривать со всех сторон ежедневно. Дрянь! — Брайан пнул попавшийся под ноги камень. — Глория, поезжай-ка ты сама к семье Бена Паркера, пока пресса не сделала это раньше нас. И доложи «приятную» новость капитану. Беру на себя родственников Макса Эванса.

Брайан набрал номер и отошёл сообщить печальную новость родным Макса. Это всегда тяжело, хотя и входит в наши обязанности. Реакция людей бывает разной. В любом случае, приходится оказывать психологическую поддержку. Поддерживать, внушать веру в силы полиции, что виновный будет найден. Но мы не всесильны. Некоторые дела так и остаются нераскрытыми из-за отсутствия улик или нехватки времени.

Я глубоко вздохнула и огляделась. Почти в каждом окне стоял человек и наблюдал за происходящим.

Первым делом позвонила капитану и сообщила последние новости, которые его одновременно ошеломили, огорчили и разозлили. Потом, написала Эндрю сообщение, что задержусь допоздна, чтобы он не ждал меня к ужину. Затем позвонила в контору Рона Треволла, где мне подтвердили, что он всю ночь находился на смене. Значит, его можно смело вычеркнуть из списка подозреваемых.

Внезапно я почувствовала сильную усталость. Сажусь в машину и нахожу в бардачке таблетку аспирина. Проглатываю наспех. Какая она по счету за сегодня? Я сбилась. Через несколько минут меня ждёт непростой разговор с известной семьей Паркеров. Это отнимет много сил. Общественность будет давить на департамент, а ещё сегодня необходимо успеть организовать пресс-конференцию, в пять часов.

Я взглянула на часы, на панели. Два часа дня. Времени катастрофически мало. Придется импровизировать на ходу.

За рулем надиктовываю голосовое сообщение Брайану, чтобы он начинал готовиться к конференции, как только у него появится время, и он попадёт в офис.

Пока еду, выдаётся возможность погрузиться в собственные мысли. Пытаюсь более четко восстановить в памяти картинки с места преступления, сконцентрироваться на деталях. Сразу возникает ощущение, что все три убийства — своего рода расплата. Месть. За что? Макс Эванс, возможно, не идеален? Вероятно, он мог изменять Элизабет. Девушка, найденная рядом с ним, могла быть его любовницей. В таком случае всё становится более логичным. Необходимо проверить эту версию. Убийца заставил Элизабет наблюдать за мучениями супруга и его любовницы, пытаясь таким образом продемонстрировать неверность. Но зачем убивать саму Элизабет? Я не помнила дословно стихотворения, которое видела на месте преступления, но в нем явно говорилось о любви к женщине, изменившей жизнь, сознание. Макс и Элизабет поженились недавно. Но что это меняет? Некоторые мужчины начинают изменять до свадьбы или сразу после. Это ни о чём не говорит. После установления личности неизвестной девушки, появится больше ясности. Пока что, лишь предположения и теории, основанные на чувствах и интуиции. Иногда преступник действует иррационально, совершает преступление импульсивно или в состоянии аффекта.

— Как же я устала от жары и хочу холодненькой газировки со льдом! — внезапно послышался позади, пронзительный детский голосок.

От неожиданности я чуть не столкнулась с впередиидущей машиной, но чудом избежала аварии. Тут же сбавляю скорость и смотрю в зеркало заднего вида. На сиденье сидит недовольная Хлоя, сморщив носик.

— Только не сейчас! — произношу вслух. — Так, ты всего лишь игра моего нездорового разума. Не стоит обращать на тебя внимание.

— Опять ты за своё… Я всегда буду рядом, Глория. Можешь не надеяться избавиться от меня! Дома я закачу тебе такую истерику, что никакие таблетки не помогут. А ты ведь их все выпила! — закричала Хлоя, злобно ухмыляясь.

Действительно. С ужасом осознаю, что антидепрессанты закончились. Срочно надо будет купить, главное — не забыть.

— Глория! Глория! Глория! Я хочу домой! Хочу спать. Но сначала, холодной кока-колы! — Хлоя начала вопить и стучать кулаками по сиденью.

— Больше ты ничего от меня не получишь, противная девчонка! — огрызаюсь в ответ, глядя в зеркало. — Хватит вафель, которые ты меня заставляла в прошлый раз готовить! Не делай из меня совсем сумасшедшую. Исчезни! Просто исчезни. Прошу.

Однако Хлоя перебирается за моё сиденье и начинает трясти меня за плечи:

— Останови машину! Глория! Остановись! Купи мне воды! Пить! Пить! — вопит она, не умолкая.

Я отчаянно пытаюсь убрать её руки с плеч, но это отвлекает от дороги. Машина начинает вилять, пока я борюсь с собственной галлюцинацией. Даже не хочу представлять, что думают водители соседних машин, видя, как я отмахиваюсь от кого-то в салоне. Хорошо, что я не на служебной машине.

После десяти минут непрерывного крика Хлои, мне все-таки пришлось остановиться у супермаркета и купить ей содовой.

Открыв банку с холодным напитком и сделав глоток, я поставила её в подстаканник.

Хлоя затихла.

Глава 6

Минут через пятнадцать прибываю к месту назначения, в резиденцию семьи Паркер.

— Сиди тихо, пока я не закончу опрашивать свидетелей, ясно? Пей свой лимонад.

— Только не напортачь. Психопатка! Не каждый же день убивают детей помощника сенатора, — проворчала Хлоя и громко рассмеялась, потянувшись к банке с напитком.

— Господи… Когда ты заткнешься?

Подъезжаю по широкой аллее к особняку Паркеров. Посмотрев на огромный величественный дом, я почувствовала, как меня охватывает тревога. Он возвышался в конце обсаженной деревьями дороги, внушительный, громадный и зловещий.

Мне всегда казалось, что найти общий язык с богатыми и влиятельными сложнее, чем с теми, кто находится ниже в социальной иерархии.

Аккуратно паркую машину на идеально круглой парковке перед домом и глушу мотор. «Определенно, семья Паркеров очень богата. Деньги налогоплательщиков потрачены не зря!» — подумала я.

Выхожу из машины и быстрым шагом направляюсь к массивным входным дверям. Не успеваю постучать, как дверь распахивает приятный молодой человек лет тридцати.

— Здравствуйте, я Ник, — представляется он. — Брат Элизабет. Вы, должно быть, детектив Глория Берч? Нам сообщили о вашем приезде. Капитан Тед Броуди звонил и рассказал нашей семье трагичные новости о моей сестре. Мы прибываем в глубоком трауре, — Ник едва сдерживал слезы. — Проходите, пожалуйста. Отец и мать ждут в гостиной.

Я поблагодарила и вошла в дом. Парень оказался довольно привлекательным и спортивным. Попыталась найти сходство с сестрой, но они казались, не очень похожи друг на друга.

Просторный холл сразу напомнил о моей нелюбви к помпезным домам. Этот был особенно большим и запутанным. Дорога до гостиной, где меня ждали Бен Паркер с супругой, показалась мне слишком длинной. Теперь я уверена, что богатые люди специально заставляют гостей проходить такое расстояние. Своего рода тактика запугивания, чтобы показать гостю, насколько влиятельны хозяева данного особняка. Мебель и декор в колониальном стиле выглядели ужасно.

Больше всего меня беспокоили предстоящие события. Разговоры с семьями погибших всегда были для меня особенно сложными — гораздо сложнее, чем осмотр мест преступлений и тел. Легко поддаться влиянию чужой скорби, гнева и замешательства. Сильные эмоции родственников отвлекают от работы.

Мы продолжали идти с Ником в тишине по длинному мраморному коридору. Он ни о чём меня не спрашивал, даже, как и когда убили его сестру. Только подходя к высоким массивным дверям, он тихо произнес:

— Отец дома. Он приехал, как только… — Ник запнулся, — простите, я, как только узнал, почувствовал невероятную тяжесть от потери сестры. — С тех пор… — продолжил он, — это ужасно! Особенно потрясена мать. Детектив Берч, пожалуйста, постарайтесь не расстраивать её ещё больше.

— Ник, очень сочувствую вашей утрате. Примите глубочайшие соболезнования.

Он проигнорировал мои слова и провел в просторную гостиную.

Бен Паркер и его жена сидели на огромном диване, держась за руки. Выглядела картина довольно неестественно. Для меня создали живую декорацию скорбящей семьи.

— Детектив Глория Берч, — официально представил меня Ник. — Детектив, позвольте представить моих родителей. Первый помощник сенатора Бен Паркер и моя мать Анна Паркер.

Ник жестом предложил мне сесть в массивное кресло, затем сел сам.

— Прежде всего, — тихо начала я, — позвольте выразить глубочайшие соболезнования от имени всего департамента полиции.

Анна Паркер кивнула в знак благодарности. Бен Паркер продолжал смотреть прямо перед собой холодно и безэмоциональной. Я была удивлена их спокойствием и выдержкой. Все трое сохраняли абсолютное спокойствие. Никто не плакал и не бился в истерике.

В наступившей тишине я быстро попыталась проанализировать их лица. Бена Паркера я не раз видела по телевизору, где он всегда демонстрировал подобострастную улыбку, свойственную политикам. Теперь же он не улыбался, и создавалось впечатление, что это ему несвойственно.

Анну Паркер я видела редко, и она произвела впечатление типичной жены политика, всегда и во всём соглашающейся с мужем.

Обоим чуть больше шестидесяти. Очевидно, оба прибегали к болезненным и дорогостоящим процедурам, чтобы выглядеть моложе: пересадка и окрашивание волос, хирургическая подтяжка лица, макияж. Их внешность казалась неестественной, они напоминали восковые фигуры.

— Мне как ведущему следователю по делу, необходимо задать несколько вопросов относительно вашей дочери, — произнесла я, доставая блокнот. — Поскольку капитан Броуди уже сообщил вам о смерти дочери, нет необходимости повторяться. Детали смерти пока не могу раскрывать в силу определенных обстоятельств. Поддерживали ли вы тесный контакт с дочерью в последнее время? — обратилась я к ним.

— О, да! — тут же первой откликнулась Анна. — Мы очень близкая и дружная семья, детектив.

Ну конечно. Я заметила некоторую натянутость в голосе женщины. Слова прозвучали так, будто она произносила их слишком часто и машинально. Я убедилась в том, что семейная жизнь Паркеров далека от идеала.

— Говорила ли Элизабет о том, что ей или её мужу кто-то угрожает?

— Нет. Ничего подобного.

Бен, слушал, не вмешиваясь в разговор и глядя в пустоту. Он не проронил ни слова. Почему? Его нужно разговорить, но как это правильно сделать?

В разговор вмешался Ник.

— Элизабет недавно перенесла тяжелую операцию по прерыванию беременности, детектив Берч. Надеюсь, информация не выйдет за пределы этого кабинета. Из-за вопроса о детях, её отношения с Максом в последнее время стали напряженными. Элизабет не хотела детей. Она любила путешествия, веселье, подруг, была довольно романтичной натурой. А Макс хотел много детей и семейного уюта. Он мечтал создать идеальную американскую семью, где его супруга будет домохозяйкой, которая ежедневно готовит ужины, вяжет носки и воспитывает детей.

— Макс! Он мне никогда не нравился! — подхватывает Анна. — У него ужасный, просто отвратительный характер. Знаете, возможно, именно он убил нашу девочку. Вы не думаете, что такое возможно, детектив? — её слова затихли в воздухе.

Я отрицательно покачала головой.

— Миссис Паркер, Макс точно не входит в круг подозреваемых.

— Почему нет? — удивленно спрашивает она, словно хочет, чтобы это было так.

— Потому что он тоже мертв.

Наступила короткая пауза.

Странно, что капитан сообщил им только о смерти дочери. Пока не выяснятся детали, решаю не упоминать о третьем трупе. Тем более Макс, видимо, и так не в почетё у семейства Паркеров.

Анна, казалось теперь, прибывала на грани срыва, но ей удавалось сохранять самообладание и сдерживать слезы.

— Какое отношение к нам имеет смерть Макса? — внезапно вырвалось у неё после долгого молчания.

— Мы имеем дело с профессиональным убийцей. И всё-таки, Макс был вашем затем, как-никак. Мотив преступления, может быть не только против вашей дочери, Анна.

Тут она разрыдалась. Я тут же пожалела о произнесенных словах.

— Как не против неё? — почти закричала она. — Против кого ещё? Весь город знает, кто её отец. Мы отговаривали Лизи от брака с этим аферистом Максом Эвансом! Он мошенник, который пытался, завладеть нашими деньгами женившись на дочке состоятельного человека. Разве не очевидно? Макс был лишь тренером футбольной команды! Представляете? Он даже организовал юношеский клуб. Ему не было дела до нашей дочери! Он был одержим только спортом. Женитьба на Лизи предоставила ему отличную финансовую базу для планов и спортивных проектов. Понимаете? Расчетливый и хладнокровный ублюдок! А Лизи, как наивная дурочка, поверила в его дешевую романтику, под названием любовь. Вопреки нашим твёрдым убеждениям, она утверждала, что любит его и хочет быть только с ним, потому что он настоящий. Да, нищий — но зато настоящий! Она не захотела остаться жить с нами. В доме полно места. Мы уговаривали её остаться со своей семьей. У неё было всё! Всё, что только она пожелает. Однако Элизабет всегда была упрямой. Тогда мы купили им дом, где вы их сегодня и обнаружили. Мы как родители сделали это от чистого сердца, чтобы Лизи не пришлось скитаться по съёмным квартирам.

Бен Паркер обратился к сыну сдержанным тоном:

— Ник, пожалуйста, уведи маму куда-нибудь. Дай ей успокоительное. Позаботься о ней. Мне необходимо поговорить с детективом наедине.

Сын послушно поднялся и увел мать.

Бен Паркер некоторое время молчал. Он пристально смотрел мне в глаза. Я уверена, он привык использовать данный приём для запугивания. Но на меня подобное не действовало, я спокойно выдержала холодный взгляд.

Наконец он достал из кармана пиджака небольшой конверт. Поднявшись, Бен медленно подошёл к креслу, где я сидела, и протянул мне.

— Вот, — он развернулся, подошел к дивану и сел обратно.

— Что это?

Паркер посмотрел на меня с недоумением.

— То, что вы ищете, — спокойно ответил он.

Теперь я находилась в замешательстве.

— Могу открыть?

— Будьте добры, детектив.

Вскрываю таинственный конверт. В нем лежит листок бумаги со списком имен, написанном в два столбца. Некоторые имена мне хорошо знакомы: три или четыре принадлежат известным репортерам с местного телеканала, несколько — влиятельным политикам, а другие я видела впервые.

— Кто все эти люди?

— Мои враги, — ровным голосом отвечает Паркер. — Список неполный. Здесь основные претенденты. Преступник — точно кто-то из них. Начинайте поиски.

Я оказалась не просто потрясена, я была ошеломлена! Я просто сидела и тупо смотрела на список, не находя слов.

— Послушайте, я не утверждаю, что кто-то из них лично убил мою дочь. Но кто-то из них точно нанял профессионального убийцу.

Начинаю говорить медленно и осторожно:

— Мистер Паркер, со всем уважением, я ранее упоминала, что убийство Элизабет, скорее всего, не было личным. Есть, по крайней мере, одно доказательство — убийство вашего зятя. Не могу раскрыть больше информации, пока не выяснятся обстоятельства смерти.

— Вы хотите сказать, смерть моей дочери — просто трагическая случайность? Или её муж, идиот, задолжал мафии деньги, и его решили убрать, а заодно и мою дочь?

«Скорее всего, так и есть», — промелькнула мысль. Озвучивать догадки сейчас опрометчиво.

— Детектив, жизненный опыт научил меня не верить в совпадения. Поймите, я не знаю, как и почему, но гибель Элизабет — вопрос политики. А в политике всё имеет личный подтекст. Так что не пытайтесь убедить меня в обратном. Задача вашего Бюро, и ваша лично, найти виновных и доставить их ко мне! Я сам восстановлю справедливость.

Я глубоко вздохнула, пристально разглядывая сидящего напротив мужчину. Бен Паркер — настоящий эгоцентрик. И я поняла ещё кое-что: он, кажется, не допускает мысли, что что-то может происходить не ради него. Даже смерть дочери должна иметь к нему какое-то отношение. Элизабет по его представлениям просто оказалась между ним и его врагом. Он, похоже, искренне верил в такую версию, и любые доводы будут бесполезны.

— Сэр, при всём уважении, не думаю…

— Мне плевать, что вы думаете, детектив Берч! — резко обрывает он. — У вас перед глазами вся необходимая для следствия информация. Не понимаю, какого чёрта вы всё сидите своей задницей на моём диване!

Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза. Какое-то чудо удерживает меня от того, чтобы придушить помощника сенатора, прямо в собственном доме.

— Сбавьте обороты, мистер Паркер. Перед вами детектив убойного отдела и только мне решать, как выстраивать линию расследования, будь вы хоть Господом Богом!

— Детектив Берч, — произносит он, чеканя каждое слово, ежесекундно багровея от злости, — создается впечатление, что мы говорим на разных языках. Очень жаль… Возможно, вы не в курсе, но у меня имеются влиятельные друзья и в вашем департаменте. Которые, мне кое-чем обязаны. И я намерен в ближайшее время с ними связаться. Требую о вас, чтобы расследование убийства моей дочери велось оперативно и профессионально. А свои бредовые домыслы, оставьте для туалета!

Просто поражалась его наглости и грубости. Как человек может быть настолько оторван от рациональности мышления?

Паркер резко поднялся и поправил пиджак.

Я поджала губы, стараясь не выдать гнев. Его угрозы предсказуемы и противны. Такие, как Паркер, всегда так поступают. Их власть и влияние — это инструмент, которым они тыкают в лицо, чтобы добиться своего.

— Мистер Паркер, я вас услышала. Можете не беспокоиться, расследование будет проведено тщательно и в рамках закона, — делаю паузу, глядя ему прямо в глаза, — но я не потерплю давления и угроз. Мои действия будут основываться на фактах, а не на ваших желаниях.

Паркер был глух к доводам и ослеплен своим эго. Оставалось только надеяться, что факты, которые мы соберём, будут достаточно весомыми, чтобы пробить его броню.

— Довольно! Я распоряжусь, чтобы вас проводили, детектив Берч, — недовольно бросил он. — Очень жаль, что мы не нашли общего языка.

— И ещё одно, мистер Паркер. У меня тоже есть друзья в этом городе. И они умеют задавать очень неприятные вопросы. Так что, прежде чем звонить своим влиятельным приятелям, подумайте, готовы ли вы к последствиям?

Он ничего не отвечает и выходит из комнаты, оставив меня в полном одиночестве.

Ладно, допустим, он самовлюблен. Но он, ни капли не скорбит о дочери! Все эмоции Паркера, дешевый спектакль. Его цель — найти заказчика убийства и устранить угрозу, нависшую над ним самим. Мне здесь больше нечего делать.

Быстро покинув дом, добираюсь до машины. Сажусь и кидаю ненавистный взгляд на дом, в котором живут эгоистичные и надменные люди, опьяненные властью над другими. В одном Бен Паркер точно ошибался: жизнь, нельзя купить ни за какие деньги. И версия о заказном убийстве дочери не кажется мне правдоподобной. Я даже не буду её рассматривать.

Достав мобильник, который стоял на беззвучном режиме, я обнаружила множество пропущенных вызовов и сообщений. Пробежав глазами и выделив самые важные, я увидела сообщение от криминалиста Миа Фокс. Наконец-то установили личность неопознанной жертвы. Оливия Браун.

На часах три часа дня. Надо срочно возвращаться в управление.

Попытаюсь дозвониться до Брайана, но безуспешно. Линия постоянно занята.

Поворачиваю ключ в замке зажигания, нажимаю на педаль газа и резко трогаюсь с места. Выезжая на дорогу, вспоминаю кое-чём, резко оборачиваюсь назад и смотрю на заднее сиденье. Там, свернувшись калачиком, тихо спит Хлоя.

Глава 7

Добравшись до участка, я мечтала лишь об одном: скорее принять освежающий душ. Но это могло подождать. Я направилась прямиком в просторную комнату ожидания, предназначенную для допрашиваемых, потенциальных свидетелей и родственников, не проявляющих особого рвения в оказании помощи следствию. Здесь располагались стулья, столы, автоматы с закусками и пара телевизоров, чтобы скрасить ожидание.

Сегодня единственной, кто коротал время в комнате, была та самая взвинченная журналистка, с которой я повздорила возле дома Эвансов. Рядом с ней маячил щеголевато одетый мужчина, очевидно, адвокат.

Увидев меня, девица моментально подскочила на ноги:

— Ну, теперь держись! Детектив Глория Берч, можно вас?

Адвокат — высокий, подтянутый, с волнистыми тёмными волосами и пронзительными серыми глазами — успокаивающе похлопал её по руке:

— Диана, позвольте… Детектив Берч, я Карлос Филс. Юрист, с пятого канала, представляю интересы мисс Дианы Скейтлиш. Должен заявить, ваше обращение с моей клиенткой на месте происшествия совершенно недопустимо. На вас подана жалоба вышестоящему руководству.

— Понятно, — невозмутимо пробормотала я. — Ждали моего благословения? Считайте, что получили.

Двигаюсь дальше в сторону торгового автомата. Кофе здесь ужасный, но мне необходимо что-нибудь выпить.

— Мисс Скейтлиш… — Загружая в автомат монеты, не сдерживаю ругательств, когда на экране появляется сообщение о технической неисправности.

— Мисс Скейтлиш, к вашему сведению, мистер Филс, подозревается в воспрепятствовании расследованию уголовного преступления! Ей было приказано покинуть оцепленную территорию, но она не вняла голосу закона и отказалась сотрудничать со следствием.

Несколько раз ударяю по автомату кулаком, надеясь, что заветная пачка чипсов или бутылка вода все же выпадет. Безуспешно.

— Я имею полное право распорядиться о доставке вашей клиентки в участок, когда она не прекращала свою истерику на месте преступления. Пока я занималась опросом соседей, ваша подопечная, судя по всему, проигнорировала закон и нарушила всё, что только возможно! Жалуйтесь на здоровье куда хотите. Мне глубоко чхать. Кабинет капитана Броуди находится этажом выше.

— Диана? — обратилась я к девушке, которая требовала от адвоката, чтобы он привлек меня к ответственности за такое хамское поведение. — Кажется, вас так зовут? Мне необходимы снимки с места преступления, которые вы успели сделать.

Она с досадой опускается на стул, скрестив стройные ноги. Диана приглаживает свои жидкие волосы и выдавливает дежурную натянутую улыбку.

— Вам, детектив Берч, потребуется предоставить моему адвокату ордер на обыск, и только после подтверждения подлинности запроса мы обсудим вопрос о снимках.

— Диана, не испытывайте моё терпение. Вы меня совершенно не знаете!

Из глаз Дианы, зелёных, как у кошки, посыпались искры гнева.

— Вы угрожаете? Ты слышал, Карлос?

— Согласно действующему законодательству, — занудно начинает бубнить Карлос Филс, — мисс Скейтлиш обязана предоставлять полиции личное или профессиональное имущество только на основании судебного решения, детектив.

Диана пытается взять себя в руки.

— Детектив Берч, вы постоянно пытаетесь заставить меня замолчать! Почему? Я не сделала ничего плохого. Мои репортажи — это моя работа, мой хлеб!

— Ты сделаешь свой чертов репортаж тогда, когда я решу, мать твою! Последние полчаса я провела с родителями двадцатилетней убитой девушки. Они падали в обморок у меня на глазах, когда я сообщала им о смерти их дочери и выясняла, где она провела свою последнюю ночь! — Я приблизилась к Диане, и она неторопливо выпрямилась, вперив в меня гневный взгляд.

— Это не повод, детектив, чтобы позволять себе оскорбления в мой адрес во время работы.

— Ты глубоко заблуждаешься, дорогая. Будь ты на месте жертвы, сомневаюсь, что тебе бы понравилось лишний час лежать в доме, вокруг которого вьется алчная журналистка жаждущая заполучить крупный план! Ведь мир жаждет сенсаций!

— Послушайте… — начинает Диана, но меня уже не остановить.

— Возможно, именно на сенсацию и рассчитывал тот, кто совершил жестокое, хладнокровное, зверское злодеяние!

— Это здесь ни при чём!

— Неужели? Тогда посмотри сюда!

Достаю из кармана смартфон, и через пару мгновений на экране возникает фотография Элизабет Эванс в том виде, в каком мы её нашли.

— Ей всего двадцать пять. Она работала медсестрой. Наверняка мечтала танцевать и путешествовать, — мой голос, не отрываясь от экрана, становится ледяным. — У Элизабет остался младший брат Ник. Её семья думала, что она вернулась с работы и легла спать рядом с мужем. Пока я не постучала в их дверь и не сообщила, что их дочь и зять мертвы! — отрываю взгляд от экрана и смотрю на Диану. — Мать сначала рухнула на колени, а потом безвольно упала на пол, словно из неё выпустили весь воздух. А теперь, когда мы закончили, советую вам отправиться к родителям убитой со всей своей командой журналистов. Сделайте душещипательный сюжет. Человеческое горе отлично поднимает рейтинги! Тем более, вот тебе ещё новость: один из родителей жертвы действительно помощник сенатора Бен Паркер! Я же по-человечески попросила тебя, Диана, дождаться пресс-конференции. Неужели так сложно сделать?

— Ваши слова неуместны, — процедил молчавший до этого Карлос Филс. — И несправедливы. Моя клиентка…

— Успокойтесь, Карлос! — Диана потянулась к своей сумке. — Детектив Берч, я бы хотела поговорить наедине, если возможно.

— Диана, настоятельно рекомендую…

— Помолчите, Карлос! Детектив Берч, вы слышали мою просьбу? Наедине.

— Хорошо. Пойдём в мой кабинет.

Мы направились к лифту и молча, и поднялись на нужный этаж. Проходя через общий зал, коллеги пытались поздороваться, но, увидев моё пунцовое лицо, тут же замолкали.

Мой кабинет небольшой и душный, с единственным окном. Сажусь за стол, жестом указывая Диане на жесткий стул. Но она не садится. Видно, она потрясена и немного растеряна. Конечно, пришлось немного приукрасить историю, чтобы произвести впечатление. И, кажется, я не ошиблась.

— Я не заслужила такого обращения, детектив Берч. Вы отчитываете меня, как школьницу перед коллегами, перед адвокатом! Между прочим, я уважаемый профессионал и не заслуживаю, чтобы со мной так разговаривали. В конце концов, у вас же должен быть профессиональный такт.

— Возможно… Но это ты, явилась сюда с адвокатом. И кричала, что я помешала тебе сделать репортаж

— Черт возьми, детектив Берч! Какая же вы упрямая. Вы отдали приказ своим подчинённым меня арестовать!

— Никто тебя не арестовывал, Диана. Не придумывай. Тебя просто доставили в участок для допроса. Так что жаловаться не на что! Успокойся.

— Плевать я хотела на жалобы!

Диана от злости пнула стул. Я оценила жест, хотя сиденье и подлетело в воздух.

— Вы заткнули мне рот, притащили сюда и обращаетесь как с практиканткой! Я упустила сенсационный материал! А возможно и потеряю работу. И всё благодаря вам.

— Я не затыкала тебе рот, а выполняла свои обязанности. И привела тебя сюда, потому что ты иначе не понимаешь. Впредь, в моей сфере, ты не допустишь прежней оплошности. Будешь мудрее и, подобно другим журналистам, будешь терпеливо ждать своей очереди.

— Выходит, я была в ярости?

— Да, ты злилась… Ох, прости, без кофе я просто погибаю! — проговорила я, пробираясь мимо Дианы к кофеварке. — Я не меньше твоего раздражена тем, что ты бесцельно действуешь мне на нервы. У меня просто нет времени на споры. Пойми, наконец! Хочешь кофе? И давай переёдем на «ты». Я, кстати, Глория.

Она приоткрыла рот, но сразу, закрыла и шумно выдохнула:

— Да, спасибо, не откажусь от чашечки. Если бы ты проявила ко мне немного уважения…

— Диана… — передаю ей чашку с кофе. — Если бы я хотела действовать иначе, я бы направила в твой журнал официальное судебное предписание.

Она пожала плечами и отпила кофе. Конфликт исчерпан. Мы посмотрели друг на друга. Две женщины, объединенные общей целью.

— Говорят, Элиза была замечательной девушкой, — печально произносит Диана.

— Да, общее мнение таково. После ухода из моего кабинета и до пресс-конференции ты не должна разглашать полученную информацию. У тебя на руках эксклюзив, которого не будет у других. Считай это хорошей возможностью заработать. А теперь — возвращайся к работе. Ты отняла у меня много времени. Через час, мне предстоит выступать перед твоими коллегами и водить их за нос.

— Хорошо. Спасибо, Глория. Ты не такая и стерва, какой кажешься на первый взгляд. Невероятно, что убили дочь Бена Паркера! Пресса устроит настоящий хаос… Не завидую тебе, — смущенно проговорила она. — Наше знакомство вышло не самым приятным, но я рада, что узнала тебя лучше. Надеюсь, в будущем мы будем сотрудничать. Вот моя визитная карточка.

Мы обменялись рукопожатиями, и она, воодушевленная, покинула кабинет.

Следующий час пролетел в мгновение ока. Голова болела нестерпимо. Я почувствовала зверский голод. Хотелось съесть слона. Капитан звонил каждые десять минут, спрашивая о подготовке к брифингу. О еде оставалось только мечтать.

После завершения проведенной конференции я вернулась в кабинет и, скинув туфли, прилегла на диван, который Брайан подарил мне на тридцатилетие.

Порой работа была настолько интенсивной, что приходилось ночевать в кабинете.

Телефон на столе беспрерывно звонил. Электронная почта завалена письмами, а мобильный вибрировал, не переставая.

Решаю устроить пятиминутную передышку. Как говорится: «Пусть весь мир подождет!». На сегодня в планах оставалось допросить кого-то из родственников Оливии Браун.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет ворвался Брайан.

— Хватит валяться, Гло! Капитан в бешенстве. Сенатор Хэрис наседает наотдел. Бен Паркер потребовал привлечь к расследованию ФБР.

Брайан придвигает стул и садится напротив.

— Пусть хоть армию привлекает! Я уверена, убийство его дочери не связано с политикой. Здесь личная неприязнь. Нужно только понять, что послужило мотивом.

— Согласен. Я поговорил с другом Макса Эванса, Джимом. Ничего особо важного не узнал. Ничто не указывает на то, что у Макса были враги. С деньгами проблем не было. Наркотики не употреблял, в азартные игры не играл. Все твердят одно и то же — Макс и Элизабет были идеальной парой. Макс — отличный спортсмен, добрый, его все любили. Никто не может понять, кому пришло в голову убить их!

— Ты спрашивал у Джима, была ли у Макса любовница? Или мимолетная связь?

— Конечно, спрашивал! Он не припомнил, чтобы Макс говорил о ком-то на стороне. Все уверены в идеальности брака Эвансов. Может, Оливия Браун вовсе и не любовница Макса?

— А кто тогда? Если окажется, что она не любовница, я сниму значок и сдам оружие.

— Это и предстоит выяснить.

— Сейчас… Дай немного отдохнуть. Голова раскалывается от обилия информации и кофеина в крови.

— Пока пробью Оливию по базе, — Брайан садится за мой стол и быстро начинает печатать на клавиатуре. — Хм… Так, в базе на Оливию Браун ничего нет. Только адрес проживания и информация о родной сестре.

— Ей сообщили о случившемся?

— Разумеется. Я лично оповестил всех родственников пострадавших.

— Прошу, свяжись с ней повторно и сообщи, что мы приедем поговорить через час. Что нового по поводу записок?

— Дэйв успел изучить только одну. Стихотворение принадлежит перу Гёте. С числовыми данными сложнее. Технические специалисты пока не продвинулись. Дэйв проводит поиск по различным базам данных, возможно, номер банковского счета или полиса, — Брайан пожал плечами, не отводя глаз от экрана.

— Значит, Гёте, говоришь…

Достаю телефон и открываю фото со строками стихотворения:

Помню, как она глядела —

Помню губы, руки, грудь —

Сердце помнит — помнит тело…

Не забыть. И не вернуть…

Но она была, была!

Да, была! Все это было:

Мимоходом обняла —

И всю жизнь переменила.

Нам нужно глубже изучить личность Макса Эванса. Я уверена, у него была связь с Оливией. Где она работала, напомни-ка?

— Секретарем, в спортивном комитете.

— Уже кое-что. Макс был помешан на спорте, и его теща упоминала о том, что у него свой юношеский спортивный клуб. Бьюсь о заклад там они, и познакомились с Оливией. Служебный роман и всё такое.

— Нельзя быть абсолютно уверенными в том, чего мы не знаем наверняка.

— Брайан, ты иногда бываешь просто невыносим! Детектив с твоим опытом должен чувствовать любовную связь издалека. Готова поспорить: преступник убил Макса и Оливию на глазах у Элизабет не просто так. Он хотел наказать изменника. Макс поплатился за свои грехи ценой жизни. А это попахивает религиозным фанатизмом. Такой тебе нужен мотив? Вопрос в другом: остановится ли убийца на Максе и Оливии? Это его первое преступление или он уже делал что-то подобное?

— Ладно… позвоню сестре Оливии и схожу в архив. Просмотрю дела за последние десять лет, поищу схожие случаи. Через час, встретимся внизу, на парковке. И всё-таки у меня не выходит из головы метод убийства…

— Каждый серийный убийца стремится выделиться, войти в историю. У каждого есть свои особенности. Похоже, наш, выбрал метод казни. Он применил особую жестокость только к Максу и Оливии, но не Элизабет. Почему? Почему он её застрелили? Если моя версия о грешниках верна, то Элизабет, судя по всему, была верна Максу. Убийца, таким образом, пощадил её и убил более гуманно, как ему показалось.

— Никогда не предугадаешь, что творится в головах безумцев, Глория.

Поднявшись с дивана, я бесцеремонно вытеснила Брайана с моего рабочего места.

— Безумцы, Брайан, как раз таки очень предсказуемы. Они как маятник, качаются между крайностями своей одержимости. Просто нужно понять, что является центром одержимости, точкой отсчета их искаженной логики. И тогда мы сможем предугадать следующий ход. В данном случае, центр — это, очевидно, некое извращенное понимание справедливости и морали.

Брайан вздохнул, потирая переносицу.

— Ты рисуешь картину, конечно, убедительную, Глория. Но у нас пока нет ничего, кроме твоих предположений и моей головной боли. Нам необходимо больше фактов, больше улик. Мы не можем строить обвинение на религиозном фанатике, основываясь только на том, что он убил неверного мужа и его любовницу. Этого недостаточно.

— Факты и улики мы найдем, Брайан. Просто следует смотреть в правильном направлении. И помни, время играет против нас. Кто знает, сколько ещё «грешников» попадут в поле зрения нашего религиозного маньяка. Мы должны остановить его, прежде чем он совершит ещё одно убийство.

Брайан растрепал волосы обеими руками:

— Как, по-твоему, он в одиночку смог подвесить два тела? Неужели перетаскал их сам? Вручную почти нереально сделать. Или требуется невероятная физическая сила. Не исключено, что он использовал какое-то приспособление. — Брайан почесал затылок и задумался. — Мы не рассматриваем вариант, что убийц могло быть несколько. Это могло бы многое объяснить. Например, разные способы убийства. Вдвоем справиться с тремя телами гораздо проще, чем одному. Если все же убийца действовал в одиночку, то, осмелюсь предположить, он мог забраться под потолок по лестнице. Проделать два отверстия, вкрутить металлические крюки. Спуститься, уложить оба тела лицом вниз на заранее подготовленные ремни. Закрепить их на телах. Поднять сначала одно тело, потом другое. Одними руками это сделать крайне сложно. Вероятно, использовалось какое-то подъемное устройство. Где-то была закреплена вспомогательная веревка, как лебедка. И несколько тяжелых гирь или что-то подобное, любой большой вес. Веревка привязывается к металлическому грузу и надежно закрепляется. С помощью такого механизма вполне реально поднять тела. Что-то вроде этого.

— Да уж…. Брайан, довольно оригинальная версия, но слишком сложная. Если предположить, что он поднимал тела с помощью такой сложной системы, то куда он её потом утилизировал? Разобрал и увез с собой? Пока следствие не установило, был ли преступник один, и ты, верно, это заметил. Версия с подъёмом тел дает нам возможность рассматривать вариант, что их могло быть двое или больше. Возможно, они проводили ритуальный обряд. В дом к Эвансам могла проникнуть небольшая группа сектантов. Опять догадки, догадки. Ладно, иначе мы можем рассуждать до ночи. Расходимся. Встречаемся через час.

Глава 8

Когда Кейт Браун вышла из дома, её вполне можно было назвать привлекательной девушкой. Стройные ноги и пышная шевелюра блестящих волос. Правда, Кейт не удосужилась ни выпрямить их, ни хотя бы перекрасить из грязновато-желтого оттенка в более светлый.

Однако сейчас она выглядела отвратительно: отекшее красное лицо в соплях и разводах потекшей косметики. Заплаканные глаза стали маленькими и узкими, как у свиньи. Кейт то и дело вытирала лицо рукавом красной куртки, только больше размазывая потекшую тушь под глазами.

Она стояла рядом с нашей машиной и беспрестанно терла глаза, из которых ручьем текли слезы.

Брайан опустился перед ней на одно колено:

— Мисс Браун? — прозвучал негромкий голос. Любой семейный врач позавидовал бы такому мягкому тону. Пожалуй, Брайан даже перестарался с проявлением учтивости.

Кейт медленно и с трудом подняла на него пустой взгляд. Казалось, она смотрит сквозь окружающую действительность.

— Мы искренне сочувствуем. Примите наши глубочайшие соболезнования.

Спустя мгновение её подбородок слегка опустился, и она едва заметно кивнула в ответ.

— Может быть, вам что-нибудь принести? Воды, например?

— Мне нужно позвонить маме. Как я… Боже мой! Я до сих пор не сказала ей, что Оливии больше нет…

— При необходимости вас сопроводят в больницу, — вмешалась я. — Мы сообщим вашей маме, чтобы она встретила вас там. Психолог окажет необходимую помощь, Кейт.

Она не слышала моих слов — её мысли давно унеслись далеко.

— В любом случае, мы надеемся на ваше сотрудничество в расследовании, и нам потребуются ответы на некоторые вопросы. Вы готовы сейчас к разговору?

Кейт открыла рот, как бы задыхаясь:

— Нет… О Боже! Вопросы… Не могу… Я хочу домой. К маме! Боже, я просто хочу…

Она снова близка к истерике. Брайан поднялся и начал отступать, поднимая руки в успокаивающем жесте.

— Мисс Браун, если вы предпочитаете сначала вернуться домой, мы можем навестить вас позже.

— Мы не имеем права задерживать родственников погибшей, — быстро проговорила я, пока Брайан приблизился к Кейт и пытался её успокоить. — Выбор за вами. Но помните, с каждой минутой шансы найти убийцу вашей сестры уменьшаются. Улики могут быть уничтожены, воспоминания стираются, преступник отдаляется. Помните об этом, когда будете принимать решение.

В глазах Кейт мелькнул проблеск надежды.

— Если я… Он действительно может исчезнуть? Он избежит наказания, если вы приедете ко мне позже?

Крепко схватив Брайана за плечо, я отодвинула его из поля зрения Кейт и прислонилась к двери машины.

— Именно так. Повторюсь, выбор за вами, Кейт. Будя я на вашем месте то, не хотела бы жить с таким бременем на душе.

Её лицо исказилось от боли, и я испугалась, что она вот-вот потеряет сознание.

— Хорошо, хорошо, я помогу… Ладно… Дадите мне пару минут? Выкурю только сигарету и тогда отвечу на ваши вопросы.

— Вы сделали правильный выбор, Кейт. Не торопитесь. Мы подождем.

Она отошла, двигаясь неуверенно, как после операции, и направилась по узкой дороге мимо домов. Остановившись в нескольких метрах от нас, Кейт присела на невысокий бетонный бордюр, служивший ограждением для цветочных клумб, и, вытащив из пачки тонкую сигарету, закурила.

Мы терпеливо ждали. Дорогой костюм Брайана явно не предназначался для сельской местности, в которой мы находились. Брайан стоял, обхватив себя руками, и делал вид, что на его пиджаке слишком много пыли, поэтому старательно смахивал невидимые пылинки.

— Собирался отправить Кейт домой?

Он резко вскинул голову от неожиданности.

— Да, — осторожно ответил он. — Я подумал…

— Не думай. Только не об этом. Решение об освобождении свидетеля принимаем вместе, когда мы на выезде.

— Мне показалось, что она вот-вот сорвется.

— И что с того? Это не повод отправлять Кейт домой. Ей надо собраться с силами и взять себя в руки. Ещё немного твоей излишней вежливости, и она бы точно ушла от нас. Нам необходимо как можно скорее собрать детали, чтобы составить картину преступления. Не переусердствуй с проявлением материнской заботы, дружок

— Я не специально… Возможно, лучше поговорить с Кейт через несколько часов. Если сейчас её окончательно расстроить, она придет в себя только завтра, Глория.

— Ни в коем случае! Нельзя отправлять её домой, чтобы она выпила чаю с печеньем и выбрала удобное для себя время. Мы не марионетки. Её сестра убита. Кейт в состоянии взять себя в руки. А как только ты начинаешь проявлять к ней заботу, она словно воск начинает плавиться.

— Мне её действительно жаль. Я подумал, мы должны дать ей выбор. Она ведь только что потеряла.

— Брайан, когда ты стал таким сентиментальным? Я что, цепями её удерживаю? Предоставить девушке выбор — само собой разумеется! Но её решение должно соответствовать нашим интересам.

— Да… Ты права. Что-то я сегодня чересчур мягок.

Возможно сейчас, он испытывал ко мне отвращение, но я готова это принять. Пусть использует мои фото для тренировки в метании дротиков, лишь бы не отразилось на нашем расследовании.

— Надеюсь, больше подобного не повторится. Отключай эмоции, когда видишь перед собой девушку.

— Да, ты права.

— Отлично! Соберись, Брайан. Я понимаю твою борьбу и сочувствие, иногда и мне жаль родственников пострадавших. Во мне тоже пробуждаются человеческие чувства, но нам следует сосредоточиться на работе, оставив личные переживания за порогом. Если ты готов, начнём допрос.

Брайан поправил воротник и посмотрел на Кейт.

Она выглядела опустошенной. Кожа собралась в складки на животе. Голова поникла почти до колен. В руке болталась зажженная сигарета, которая медленно догорала. Со стороны, Кейт напоминала выброшенную тряпку.

— Ты думаешь, она сможет полноценно участвовать в допросе? — с сомнением спросил Брайан.

— Мне всё равно. Не наша забота. Главное, чтобы не было сильных истерик. Пошли.

Кейт немного приободрилась: её тело время от времени била дрожь, но руки оставались спокойными. Разводы от туши на лице она размазала рукавом. Я увела её в помещение, подальше от солнца, которое ярко светило ей в глаза, от чего она часто щурилась.

Мы вошли в небольшую квартиру, где раньше жила Оливия.

Кейт села за небольшой столик, я села рядом, а Брайан встал у окна, у меня за спиной. Он решил следить за ходом допроса, записывая важные детали, оставаясь незаметным

.Обстановка оставляет желать лучшего, но бывало и хуже.

— Вам что-нибудь нужно? — спрашиваю, предлагая Кейт прикурить очередную сигарету. — Стакан воды?

Кейт уставилась на очередную сигарету, покрутила её в руках и сделала несколько быстрых затяжек. Все её мышцы были напряжены. К концу дня она будет истощена, как после спринтерского марафона.

— Я ничего не хочу, детектив. Давайте закончим как можно скорее. Пожалуйста!

— Нет проблем. Мы всё понимаем. Итак, расскажите о вашей сестре.

— Оливия, — повторила она. — Оливия — как-то слишком официально… Близкие звали её Лив или Ливи. С самого детства.

— Кто из вас старше?

— Она. Мне двадцать три, ей двадцать пять.

Я предполагала, что Кейт младше. Отчасти из-за телосложения. Полноватая, невысокая, с ассиметричным лицом. И из-за одежды в студенческом стиле. В мои годы девушки одевались так и после окончания университета, но сейчас многие стараются выглядеть более элегантно, мода поменялась.

Судя по всему, Оливия уделяла внешности гораздо больше внимания, чем её сестра.

— Чем она занималась?

— Работает секретарем в спортивном комитете… То есть… простите, работала. Последний месяц Оливия находилась в отпуске.

— Ей нравилось то, чем она занималась?

Кейт попыталась покачать головой, но была настолько напряжена, что это больше походило на нервный тик.

— Едва ли. Ей, конечно, нравилась работа, но у Ливи всегда были завышенные амбиции, поэтому она часто спорила с руководством и стремилась к карьерному росту. Знаете таких целеустремленных людей, всегда боятся. Коллегам всегда кажется, что такой человек может занять ваше место в любой момент.

— Значит, у Оливии бывали проблемы на работе? Может, с кем-то она конкретно не ладила?

— Нет, нет, ничего серьёзного… Обычные рабочие моменты, которые случаются везде. Лив, не любила конфликты. Просто частенько пыталась доказать свою правоту, иногда была слишком напористой, понимаете? Оливия из тех, кто готов плыть по течению… — Кейт с шумом выдохнула, словно её пронзила острая боль. — Она всегда верила, что в конечном итоге всё наладится.

— Оливия жила здесь с вами?

— Да, мы жили вместе некоторое время, — Кейт стряхнула пепел на пол.

— У неё был молодой человек?

Кейт проигнорировала вопрос и промолчала. Я не торопила с ответом. Мне было достаточно молчания. Кейт с данную минуту решала, что нам сказать, а что утаить.

— Кейт, — повторила я.

— Простите меня, детектив… Да, у Оливии был роман с одним человеком. Просто… знаете… это было её сокровенной тайной. И я не уверена, вправе ли я сейчас рассказывать? Лив, скорее всего, не захотела бы этого.

— Почему вы так думаете?

Она замолчала, бросив на меня неуверенный взгляд. Стало очевидно, ей не хочется превращаться в сплетницу, раскрывая интимные подробности жизни сестры.

— Ладно, Кейт. Давайте так. Её «секрет» был женат на другой?

Мгновенный страх отразился в глазах Кейт.

— Неужели вы знаете? Тогда зачем спрашиваете? Зачем мучаете меня?

— Часть нашей работы, задавать вопросы разного характера. Чтобы найти убийцу, необходимо собрать как можно больше информации. Следствию важно понять, что побудило кого-то совершить преступление против вашей сестры. Понять мотив. Все ваши слова крайне важны. Раскрыв секрет, вы не предадите сестру, а, возможно, спасете чью-то жизнь. Вы понимаете меня, Кейт?

Она сделала глубокую затяжку и, выпустив дым в сторону, начала нервно покусывать нижнюю губу.

— Ладно, хорошо! Но, повторяю, Ливи бы не одобрила. Его зовут Макс. Макс Эванс. Он работает тренером бейсбольной команды.

— Хорошо. Как они познакомились? — я постаралась скрыть удивление, лишь бросив взгляд на Брайана.

— Я их и познакомила. На одной из корпоративных вечеринок. Мы с Ливи работаем в одной и той же компании. Я занимаюсь спортивным пиаром. Организация вечеринок перед решающими чемпионатами — моя работа. Я немного знала Макса. Иногда пересекались по работе. Несколько раз я помогала ему на матчах, занималась продвижением его футбольной команды.

— Вы знали, что Макс состоит в браке?

— Да. Сначала Лив скрывала от меня их отношения, но потом все же призналась, когда я начала подозревать. Вы не представляете, сколько раз я пыталась убедить её не разрушать чужую семью. Просила одуматься и остановиться. Но у них завязался очень красивый роман, — Кейт помотала головой, — Макс хотел уйти от жены к Ливи. Они полюбили друг друга всем сердцем. Как Ромео и Джульетта. Но им не суждено было быть вместе. — Кейт разрыдалась, закрывая лицо руками. — Как? Как Макс переживет смерть Ливи? Что с ним будет? Как я ему скажу?

Я посмотрела на Брайана, и он кивнул в знак согласия. Пришло время открыть Кейт ужасную правду.

— Кейт, — тихо сказала я, положив свою руку поверх её руки. — Макс Эванс и его супруга Элизабет Эванс тоже убиты. Все трое были найдены сегодня рано утром. В доме Макса.

Мне показалось, что Кейт сейчас потеряет сознание.

Следующие пятнадцать минут мы с Брайаном пытались привести её в чувство, давая ей воды.

— Кейт, дыши, — твердил Брайан, похлопывая ее по щекам. — Смотри на меня. Вдох, выдох.

Слезы ручьем текли по её лицу, но она казалась не в состоянии произнести, ни слова. Тело Кейт била дрожь, и я чувствовала, как её пальцы судорожно сжимают мою руку.

— Кто… кто мог это сделать? — прошептала она, наконец, её голос был едва слышен.

— Мы пока не знаем, Кейт, — ответил Брайан.

Я чувствовала себя беспомощной, наблюдая за её горем. Когда она немного пришла в себя, мы продолжили.

— Макс… Он был общительным человеком?

Она резко подняла на меня свой взгляд, и её покрасневшие голубые глаза широко распахнулись.

— Макс… Боже мой! Вы же не думаете, что это он убил Ливи и свою жену? Он бы никогда, никогда… Слышите? Даже не думайте о такой версии! Я запрещаю!

— Кейт, — добавила я строгим тоном, — вы хотите помочь?

— Конечно! Я…

— Хорошо. Тогда сосредоточьтесь. Чем быстрее мы получим информацию, тем быстрее ответим на ваши вопросы. Договорились?

Кейт безумным взглядом огляделась вокруг, будто ей приснился кошмар, и комната, в которой мы разместились, могла исчезнуть в любой момент. Сейчас она ничего не замечала, но картина допроса навсегда запечатлится в её памяти. Вот он, один из «бонусов», которые убийство преподносит родственникам: можно забыть лицо погибшего, его последние слова, но до мельчайших деталей запомнить место, где находился, когда в твою жизнь ворвался кошмар.

— Кейт, — более уверенно повторила я. — У нас нет времени.

— Да. Я в порядке.

Она затушила искуренную сигарету и уставилась на окурок.

— Вот, — тихо произнёс Брайан, наклоняясь вперёд и протягивая ей бумажный платок.

Кейт резко кивнула, схватила платок и громко высморкалась.

— Что вы можете рассказать о Максе? — повторила я ещё раз.

— Он был замечательным человеком.

Покрасневшие глаза с вызовом смотрели на меня. Даже в таком состоянии упрямства ей не занимать.

— Какие у них были отношения с Оливией?

— Они были без ума друг от друга! У большинства романы не длятся дольше нескольких недель, но у Лив и Макса…

Глубоко вздохнув, Кейт запрокинула голову и уставилась в потолок. Немного помолчав, она снова опустила голову и продолжила:

— Они сразу поняли, что нашли друг друга. Остальные просто играли в отношения, развлекались. Понимаете? А у Макса и Лив всё было серьёзно, по-настоящему. Любовь, которая случается раз в жизни.

На моей памяти от этого «серьёзно» погибло больше людей, чем по всем остальным причинам и поводам.

— Когда они планировали объявить о помолвке? Максу ведь сначала нужно было уладить формальности с разводом.

— В феврале. На День влюбленных.

— Кейт, вам известно, что супруга Макса — дочь влиятельного помощника сенатора, Бена Паркера?

— Да, мне прекрасно известно.

— И как? Оливию не беспокоило, что влиятельный отец, узнав о разводе дочери ради другой женщины, может вмешаться?

— Я пыталась завести подобный разговор с Оливией. Она не захотела даже слушать. Значит, это дело рук Бена Паркера? Он добрался до них? — спросила Кейт, пристально глядя на меня.

— У нас нет точной информации. Расследование только началось, и делать поспешные выводы преждевременно. Необходимо рассмотреть все возможные версии, даже самые невероятные.

Кейт глубоко вздохнула.

— Как вы считаете, у Макса и Ливи были шансы на совместное будущее?

— Макс очень трепетно относился к Оливии… Он постоянно баловал дорогими подарками. Раньше я мечтала о такой же любви, как у них. Наша мать умерла рано, в подростковом возрасте. Нас поместили в приёмную семью. Они дали нам хорошее воспитание, заботу и образование. Сестра мечтала о такой же крепкой семье, как та, в которой мы выросли.

— А случалось ли им ссориться или спорить?

— Никогда не видела. Иногда они могли горячо обсуждать какие-то вопросы.

— О чем они спорили?

Кейт смотрела только на меня, и на её лице, поверх других эмоций, проступала усталость.

— О том же, о чём и все пары. Макс ревновал Оливию. Помню, он хотел поехать на курорт, а она считала, что деньги лучше отложить на покупку дома. В итоге, они всегда находили компромисс.

«Деньги — из-за них люди умирают чаще, чем из-за любви», — подумала я.

— Вы не знаете, были ли у Макса проблемы на работе? Возможно, он конфликтовал с кем-то и делился этим с Лив.

— Нет, исключено! Вы пытаетесь представить их жизнь так, будто у Макса и Лив были враги на каждом шагу, будто они постоянно ссорились… Но это вовсе не так!

Кейт отстранилась от меня, прикрываясь бумажным платком как щитом.

— Я не была знакома с Максом и Оливией, поэтому пытаюсь составить объективное мнение о них с ваших слов.

— Сколько можно повторять: они были прекрасной парой. Их все любили. Они любили друг друга. Макс любил всех детей в своей команде, как родных! Этого достаточно, чтобы понять, каким он был человеком?

Я не получила никакой полезной информации, но, похоже, большего от Кейт добиться не удастся. Она твердила одно и то же.

— Полностью с вами согласна. А родственники Макса живут в Оклахоме?

— Его родители умерли: отец — давно, когда Макс был ребенком, мать — шесть лет назад. У него остались дядя и тётя… Позвоните им, они расскажут вам то же самое.

— Не сомневаюсь. Оливия носила какие-нибудь украшения?

Кейт на мгновение задумалась, и её плечи снова слегка опустились.

— Обручальное кольцо, подарок Макса. Символ их любви и будущего. Очень дорогое кольцо. Ещё она носила кольцо с гранатом, подарок приемной матери на восемнадцатилетие. А что, драгоценности пропали?

— Мы проверим. Пока с уликами работают криминалисты. Больше ничего? Цепочки, серьги, браслеты?

— Нет.

Я знала людей, которые убили бы и за меньшее. Вспоминаю сжатые кулаки Оливии, но на её пальцах точно не было никаких украшений. Значит, убийца забрал их с собой, как трофей или ради наживы. Возможно, сдал в ближайший ломбард.

— Ещё несколько вопросов и закончим. Когда вы в последний раз видели погибших?

Кейт задумалась.

— С сестрой мы встречались пару дней назад. В кафе, за ужином. Сейчас я временно живу у подруги. В этой квартире я не появлялась около месяца. На работе с Ливи нам редко удавалось видеться. Корпуса зданий находятся далеко друг от друга. А Макса… Не видела целую вечность! Кажется, с июня… или даже дольше. Удивительно, как давно… Последний раз мы встречались на дне рождения Оливии! Макс арендовал коттедж для узкого круга друзей, подальше от любопытных глаз. Приглашены были только самые близкие люди. Те, кто знал об их отношениях с Ливи, те, кому они доверяли.

— Интересно… Почему вы не начали с этого, Кейт? Заметили ли вы что-то странное на той вечеринке?

— Что вы имеете в виду? — Она резко вскинула голову, выставив подбородок. Сразу заняла оборонительную позицию.

— Да что угодно! Может быть, появился незнакомый гость или вы слышали какой-то подозрительный разговор…

— Нет, ничего необычного. Пришли только друзья Макса. Ливи тогда приготовила просто невероятное количество угощений. Всё было очень вкусно. Она прекрасно готовила… Они… Вы уверены, что с ними обоими… Может быть, кто-то выжил? А просто, просто…

— Кейт, — сказала я максимально мягко, но с небольшим нажимом, — могу вас заверить, что они не просто ранены. К сожалению, ничего нельзя изменить. Сейчас требуется, чтобы вы продолжали рассказывать. Каждая секунда важна, помните?

Она прижала руку ко рту и сглотнула.

— Да.

— Отлично. Скажите, кто был на той вечеринке из друзей Макса? Можете вспомнить имена?

Она на мгновение задумалась, погрузившись в свои мысли.

— Кейт?

— Ой, простите… Помню одного парня… Хм… Макс представил его, как своего соседа. Как же его звали… кажется, Джим… или Джон.

— Можете описать внешность?

— Невысокий, довольно тихий и застенчивый парень. Он быстро освоился в компании. Выпивал, шутил, и к концу вечера мы все близко общались.

— Хорошо, — улыбнулась я, стараясь её подбодрить. — Кто ещё?

— Пару ребят с работы. Коллеги Макса. Эван и Джек. Так. Был ещё какой-то парень. Он пришёл с девушкой. Кажется, Рон, — Кейт потрясла головой, пытаясь вспомнить.

Я резко обернулась к Брайану.

— А Рона вы можете описать?

— Молодой человек, весёлый, симпатичный. Выглядел немного уставшим. Примерно одного роста с Максом.

— А девушка, с которой он пришёл?

— Фу… Какая-то совсем юная. Помню, я тогда спросила у Оливии, не кажется ли ей, что она выглядит как подросток. На вид ей было лет шестнадцать. Макс немного поссорился с Роном из-за того, что он привёл малолетку на вечеринку. Рон заверил, что девушка ничего не расскажет, мол, она из другого штата и ей всё равно, главное, чтобы подавали бесплатную выпивку и еду.

Возможно, я слишком рано исключила Рона Треволла из списка подозреваемых. Оказывается, он развлекается с несовершеннолетними, пока Люси ждёт его дома. Старая история для пар с большой разницей в возрасте.

Я протянула Кейт ещё одну сигарету, наверное, уже пятую.

— Когда вы последний раз разговаривали с сестрой по телефону?

— Позавчера утром, — сразу же ответила она. — Мы созваниваемся каждое утро в половине десятого, как только я прихожу на работу. Обычно инициатором звонков выступаю я. Так я правильно начинаю день, понимаете?

— Интересная привычка. И какой Ливи была позавчера? И почему вы не позвонили вчера?

— Я себя за это ненавижу! Вчера на работе мы готовились к предстоящему матчу. Я была очень занята с самого утра. Как только вошла в офис, сразу же погрузилась в работу. Даже не хватило времени позвонить Оливии. И так до самого вечера. Когда я вернулась домой, то просто упала без сил и уснула. Я даже не знала, что она в тот день не вышла на работу. Сегодня всё повторилось. Пока вы не позвонили и не рассказали о случившемся. Я была так занята… А вдруг, если бы я позвонила вовремя, я могла бы спасти свою сестру? — Кейт закрыла лицо руками и зарыдала.

— Не вините себя. Вы ничего не могли сделать. Возможно, вы спасли себе жизнь именно тем, что не позвонили в тот роковой день. Вернёмся к вашему разговору с Оливией пару дней назад. Какой она была в тот день?

— Обычной! Совершенно нормальной! Клянусь, я помню весь разговор — в нём не было ничего…

— Я вам верю. О чём вы говорили?

— Даже не знаю… о всякой всячине. Моя подруга по квартире, у которой я сейчас живу, постоянно играет на скрипке. Скоро состоится её сольный концерт. Я рассказала Лив о предстоящем мероприятии, пыталась позвать с собой, но она отказалась, и перевела тему на то, что хочет купить новое нижнее белье от какой-то известной марки. Сестра была совершенно нормальной. Абсолютно.

— А она, если что-то случилось, сообщила бы вам?

— Думаю, да. Нет, я уверена!

Голос Кейт прозвучал совсем неуверенно.

— Вы были близки как сёстры? Делились сокровенным?

— Нас же только двое, детектив Берч, — услышав себя, Кейт поняла, что это не ответ. — Да, мы родные души. Раньше общались больше, а потом закончили университеты, и каждая пошла своей дорогой. Однако жизнь вскоре свела нас снова вместе, плюс, работа в одной компании. Потихоньку отношения восстановились. Единственное, когда Ливи увлеклась Максом, поддерживать отношения стало гораздо сложнее, потому что весь фокус внимания был направлен только на него и обустройство из предстоящего семейного гнёздышка.

— Вы сказали, живете сейчас у подруги. Где конкретно?

— На Манхеттене.

— Делите квартиру?

— Ага. Я и ещё две девушки.

Кейт задумалась.

— Не знаю, пригодится ли вам… Просто пустяк, — сказала Кейт после паузы. — Случай произошёл давным-давно. Почти месяц назад. Не вспомнила, если бы…

Я ждала.

— В общем, одним вечером Ливи позвонила сама. Сказала, ей кажется, что в её отсутствие, в квартире кто-то побывал. Она решила уточнить, может, я приезжала за оставшимися вещами.

Я почувствовала, как встрепенулся Брайан — словно терьер, который готов броситься за палкой.

— Оливия поставила в известность полицию? — спросил он.

Кейт затушила сигарету и бросила окурок в пепельницу, стоящую прямо перед ней.

— Не тот случай, детектив Уэйн. Заявлять собственно не о чем. Никто не разбил окно, не вышиб дверь, ничего не украл. Оливии просто показалось, что в доме кто-то побывал на уровне интуиции.

— Тогда почему она решила, что в дом кто-то проник?

Кейт снова пожала плечами. На этот раз более напряженно. И опустила голову.

Я подбавила суровости в голос:

— Кейт, это может быть важной отправной точкой, которая привела к плачевным последствиям. Что именно рассказала вам Оливия?

Вздрогнув, Кейт глубоко вздохнула и пригладила волосы.

— Ладно, — уступила она. — Ладно. Ладно. Не давите своим авторитетом, ок? Ну, значит… Звонит мне Лив, да? И сразу: «Ты что, Кейт, сделала себе копию ключей от моей квартиры?». Прошлым месяцем, когда Ливи и Макс поехали отдыхать на неделю загород, они хотели, чтобы я присмотрела за квартирой на случай пожара или ещё чего. Тогда они оставили мне ключи. Однако когда они вернулись, ключи я вернула. Ну, я и отвечаю ей: «Конечно, нет…»

— Вы точно не оставляли себе экземпляр ключей? — спросил Брайан.

— Нет! Зачем они мне? Ливи сменила замки, потому что предыдущий был старый и ненадежный. Без предупреждения мне незачем приезжать к ней! Я не живу здесь с тех пор, как они стали встречаться с Максом. Просто окончательно, я забрала вещи месяц назад, а так, я давно здесь не живу.

Кейт резко выпрямилась. Брайан пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся:

— Просто решил проверить. Работа такая — вопросы задавать, понимаете?

Кейт снова обмякла:

— Ну да, конечно. Морочить людям голову у вас работа, детектив Уэйн!

— И в ту неделю, когда ключи находились у вас, никто не мог снять с них копию? Вы не оставляли ключи там, где их могли найти ваши соседки или сослуживцы? Нет? Повторяю, задавать вопросы — наша работа.

— Вы что? Они висели на брелке. Как у обычных людей. Я не держала их в сейфе. Когда приходила на работу, ключи находились в сумочке. Оттуда я их не доставала. Если они кому-нибудь и понадобились, никто бы и не нашёл просто так. В моей сумке полный бардак, собственно, как и в жизни. Это Ливи была педанткой. Всё вечно по местам, по полочкам. Мне без надобности было кому-то говорить, что у меня ключи от квартиры сестры.

Соседкам, тем не менее, предстоят долгие беседы с нами, не говоря уже о том, что придётся поднимать их личные данные.

— Вы встречались с кем-то в тот момент?

— В смысле парня?

— Да.

— Нет. У меня никого не было, и нет.

— Кейт, вернемся к вашему телефонному разговору с сестрой, — произнёс Брайан. — Вы сообщили ей, что копии ключей у вас нет…

— Да. Ливи говорит: «Кто-то, значит, раздобыл ключи, а мы давали их только тебе. Что ты на это скажешь, Кейт?». Пришлось полчаса убеждать её в том, что я без понятия, к чему она клонит. Наконец-то она объяснила, в чём, собственно, дело. Днем у неё в тот день был в выходной. Она пошла в магазин или не знаю, куда там, а когда вернулась, заметила, что в доме кто-то побывал.

Кейт разорвала салфетку, которую взяла из салфетницы, и стала долго мять её в руках, пока белые клочья падали на пол. Ладони у неё были маленькие, пальцы тонкие, с обгрызенными ногтями.

— Сначала она не признавалась, откуда появились подозрения, но, в конце концов, я вытянула правду: якобы занавески отодвинуты не так, как обычно делала Оливия, а с холодильника исчезла ручка, которой она записывала список дел. Я говорю: «Ты шутишь!?», — и она едва не повесила трубку. Ну, я её успокоила. Как только она перестала ругаться, стало понятным, Оливия реально сильно напугана. Она прибывала в ужасе. А ведь она не тряпка!

Вот почему я наехала на Брайана за то, что он пытался отложить разговор с Кейт. Когда у людей рушится мир, они болтают безумолку. Подожди денек, и они начинают восстанавливать разрушенные укрепления. Если ставки высоки, люди действуют стремительно. Поймай человека сразу после того, как в небо взлетел ядерный «гриб» и он выложит всё — от любимых жанров порно до тайного прозвища своего босса.

— Вы не поверили бредням сестры? — сказал деловито Брайан.

— Это всего-то занавески и ручка! Если бы пропали драгоценности, половина нижнего белья или техника, тогда, конечно, крышу снесет у любого. Но это… Я тогда сказала: «Ладно. Допустим какой-то идиот решил вломиться к тебе в дом. Но ведь не Ганнибал Лектор, верно?».

— И как отреагировала Оливия?

— Снова взъярилась! Сказала, главное не в том, что он это сделал, а в том, что теперь она ни в чём не может быть уверена. Например, заходил ли он в спальню, перебирал ли их с Максом вещи… Зарплата не больно-то ей позволяла шиковать, а так бы она купила много новых шмоток на всякий случай. Она же не знала, к чему прикасался вор. Вот ей и показалось, что не на своих местах стоят многие предметы. Я пыталась задать наводящие вопросы. Как он попал в квартиру? Почему проник именно к ней? Оливию это сильно напрягало. Она повторяла: «Почему я? Что ему от меня надо? Разве, похоже, что в квартире есть чем поживиться? В чём дело, Кейт?».

— Хороший вопрос, — заметила я. — Здесь есть наружная камера; вы не знаете, она была в тот день включена?

Кейт покачала головой:

— Я тоже спросила про камеру, и Лив ответила «нет». Днем она её никогда не включала — только по ночам, когда ложилась спать. И то, потому, что местные подростки устраивают вечеринки в пустых домах и порой сильно бузят. По словам Лив, днем их район города практически вымирает. Вы и сами заметили тут пустые улицы. Камера наблюдения здесь ни к чему, а платить лишний доллар за энергию никому неохота, тем более Оливии. Однако после перенесенного стресса, Лив, заверила меня, что теперь будет включать камеру в независимости от времени суток. И добавила: «Если ключи у тебя, Кейт, и ты боишься признаться, просто не пользуйся ими. Я всё равно сменю замок прямо сейчас. Камера будет работать круглые сутки и точка!». Говорю вам — сестра тогда сильно испугалась.

— Итак, она сменила замки?

— Про замок, я тоже спросила, на следующий день… Лив колебалась и призналась, что замки обойдутся в пару сотен. Её бюджет таких расходов не выдержит. Камеры вполне достаточно, посчитала она. Она сказала: «Пусть преступник возвращается, я не против. Если честно, мне хочется, чтобы он вернулся, — тогда его таинственность прояснится». Оливию не так-то просто взять голыми руками. Она была храброй

— А Макс? Он знал про этот случай?

— Нет, кажется.

— Как бы он отнесся к проникновению?

— Не знаю… Кажется, Лив так ему и не рассказала о своих опасениях. Кроме того, она всё повторяла: «Я теперь всегда выключаю камеру, разберусь сама».

«Я» не «мы». Ещё одна маленькая странность.

— А почему Оливия не захотела сообщить Максу? Ведь он любимый мужчина? Если она решила, что в дом проник чужак, нужно было сразу поделиться новостью.

Кейт снова пожала плечами и опустила голову:

— Наверное, не хотела волновать по пустякам. Ведь Максу было нелегко. Он в последнее время был озабочен, как уйти от жены. Думаю, поэтому, Оливия не решилась замки поменять. Макс сразу бы заметил и стал выяснять причину.

— Вам не кажется подобное поведение сестры странным и даже рискованным? Разве Макс не имел права знать? Неизвестный, вломился в квартиру, где он проводил немало времени. Можно сказать, здесь его второй дом.

— Возможно и так. Если честно, не думаю, что кто-то действительно проник в доме. Может быть, Оливия или Макс пользовались сами ручкой и забросили куда-нибудь, или ручка случайно упала и закатилась под холодильник. Ну, а занавески сдвинулись. В конце концов, их не украли, верно?

Голос Кейт звенел. Она оправдывалась, защищая сестру.

— Вы о своих доводах сказали сестре?

— Естественно! Стало только хуже. Оливия злилась, что я не верю ей: говорила, что пропавшая перьевая ручка особенная. Она из отеля, в котором они провели с Максом прекрасную неделю. Макс бы никогда её не тронул и уж точно не прикоснулся бы к занавескам…

— А она из тех, кто помнит такие мелочи?

— Вроде того, — выдавила Кейт после паузы, будто слова причиняли боль. — Оливия… Любила всё делать правильно. Синдром отличницы. Оглянитесь вокруг. В доме ни пятнышка грязи. Да, здесь не пятизвёздочный отель, зато чисто и прибрано. Она кушала только натуральные продукты, сама готовила и каждый день занималась гимнастикой по DVD-дискам, чтобы похудеть… Так что да, она могла помнить, что лежит в холодильнике и куда сдвинулась занавеска.

— А из какого отеля ручка? — уточнил Брайан.

— Из «Плаза» на Мальдивах. — Кейт подняла голову и посмотрела на него. — Вы же не думаете, детектив Уэйн, что… По-вашему проклятую ручку в самом деле кто-то посторонний взял? Думаете, что… этот… человек, который, который… вы думаете, что он вернулся и… — голос Кейт начал подниматься по опасной спирали.

— Кейт, когда произошёл тот инцидент? — уточняю, пока она окончательно не потеряла контроль над собой.

Она бросила на меня безумный взгляд, сжала в комок обрывки салфетки и собралась.

— Месяц назад.

— В июне?

— Может, и раньше. Кажется, в конце весны.

Нужно просмотреть телефонные счета Оливии и найти вечерние звонки Кейт, а также проверить, не сообщал ли кто-нибудь о чужаках, гуляющих по району.

— И с тех пор подобных проблем не возникало?

Кейт вздохнула, и я услышала, как хрипит сдавленная спазмом глотка.

— После того разговора мы много раз спорили, чуть ли не до ссоры. Ливи бы мне уже ничего не сказала, даже если и подобное повторилось. Я думала… — Кейт взвизгнула, словно щенок, которого пнули, зажала рот руками и снова зарыдала. — Мне-то казалось, что сестра просто спятила, — бормотала Кейт, задыхаясь и вытирая сопли салфеткой. — О, Боже! Какая же я чудовищная сестра!

Закончив, через пять минут разговор, мы с Брайаном хорошенько осмотрели квартиру. Никаких подходящих улик, личных дневников, пригодившихся в дальнейшем в следствии, мы не обнаружили. Камеры наблюдения на месте не было. Преступник предусмотрительно снял её перед тем, как похитить Оливию. На фасаде дома остались только отметины от креплений.

Больше мы ничего не узнали у Кейт. У нас больше не оставалось времени её успокаивать. По моему требованию, прибыли полицейские. Я поручила им записать имена и телефоны членов семьи, друзей, коллег Оливии. Рабочие телефоны. Затем отвезти Кейт домой и проследить, чтобы она не сболтнула лишнего журналистам. Квартиру Оливии велела опечатать. Наконец-то мы сдали плачущую Кейт, с рук на руки.

Я взглянула на часы в мобильнике. Они показывали начало десятого. Мы ужасно вымотались и устали. Посовещавшись, решили, что на сегодня более чем достаточно. Завтра предстояло соединять полученную информацию воедино. К тому же, Курт к утру осмотрит хотя бы одно тело и вынесет предварительное заключение.

Глава 9

Через четыре часа после окончания смены, наконец-то добираюсь до дома. У меня остается немного времени для размышлений и работы, которую я могу выполнить в домашней обстановке. Такое происходит редко.

В летние месяцы дом, в котором мы живем, выглядит особенно впечатляющим. Хотя, если честно, он великолепен всегда, независимо от времени года или времени суток. Но на фоне ярко-голубого неба он особенно красив.

Изумрудное море травы, пёстрые цветочные клумбы и раскидистые деревья превращали участок в настоящий оазис посреди города. Несмотря на то, что я здесь живу около двух лет, всё не могу привыкнуть к мысли, что это и мой дом тоже. Я продолжаю чувствовать себя гостьей, ведь фактически мы не женаты с Гейбом. Совесть не позволяет мне в полной мере наслаждаться благами, которые создала не я. Эндрю добился своего финансового благополучия благодаря упорному труду, настойчивости и находчивости.

Как обычно, припарковавшись перед домом, некоторое время сижу в машине, постукивая пальцами по рулю. Стараюсь выключить режим копа и превратиться в нормальную девушку.

Наконец, оставив машину на парковке, быстро пересекаю нагретый солнцем двор и вхожу в дом, где меня встречает долгожданная прохлада.

Эндрю выходит мне навстречу из своего кабинета, расположенном на первом этаже.

— А я уже подумывал, что твой рабочий день никогда не закончится.

— Очень смешно. Я ужасно устала, док. День прошёл действительно тяжело.

В течение следующих нескольких минут подробно пересказываю о произошедших событиях.

— Да… Мурашки по коже…

— Сейчас тебе станет ещё страшнее, дорогой.

Пока мы поднимаемся на второй этаж, где я собираюсь принять душ, рассказываю о загадочных записках. Подробное обсуждение дела вслух помогает лучше разобраться в ситуации, взглянуть под разными углами, тем более, когда твой собеседник опытный психолог, которой хорошо улавливает нюансы. А Эндрю всегда внимателен к деталям.

— Могла ли у Элизабет Эванс быть связь на стороне? — спрашивает он, открывая кран с горячей водой.

— Мы не знаем наверняка. Что касается Макса, то никто из его ближайших опрошенных друзей не подозревал, о его измене. Все видели в нём примерного семьянина. У убийцы была собранная информация о Максе. Преступник умен и осторожен. Методичен, — добавляю, повысив голос. — Аккуратен. Когда Оливия Морган, наш штатный психолог и профайлер составит психологический портрет, наверняка выяснится, что у него хорошая работа, он вовремя оплачивает счета и не доставляет никому проблем. Возможно, преступления как-то связаны с религией. Такое тоже не исключено. Допустим, существует некий клуб единомышленников, секта или небольшой круг посвященных. Тогда убийца не один, их могло быть несколько.

— Ты забыла самое главное, Глория, — произносит Эндрю, когда я раздеваюсь и вхожу в душевую кабинку. — Ты же не исключаешь, что следующие жертвы уже могут быть выбраны, если это какой-то религиозный обряд? Если ничего подобного больше не произойдет в ближайшее время, то стоит всерьёз рассмотреть версию Бена Паркера. Где завязана политика и месть.

— Только не начинай, док! Исключено. Здесь нет никакой мести из-за политики, и речи быть не может. — провожу руками по мокрым волосам, втирая шампунь. — Я уверена, кем бы ни был преступник, он нашёл следующие жертвы. И если предположить, что это месть Бену Паркеру, то, причём здесь Макс и Оливия? Зачем устраивать кровавый маскарад с подвешиванием? Логичнее изуродовать только тело Элизабет. Но на самом деле всё обстоит наоборот. Все трое натерпелись такого, что и в кошмарном сне не приснится! — выхожу из душа, насухо вытираюсь полотенцем, заматываюсь в него же и иду в спальню.

— Завтра тебе надо выяснить у Курта, имело ли место надругательства над девушками? — говорит Эндрю, когда мы заходим в спальню.

— Именно. Вопросов к нему накопилось немало. Если убийца возглавляет секту, его поимка станет крайне сложной задачей. Большинство последователей никогда не выдадут своего лидера. Нельзя подозревать каждого встречного в этом злодеянии, — достаю из шкафа пижаму и надеваю.

— Милая, если мотивом преступления служат религиозные убеждения, то, скорее всего, убийца действовал не в одиночку. Представь, что секта совершала некий обряд. Макс и Оливия стали жертвами их жертвоприношения. Как психолог, я могу сказать, религия, отлично воздействуя на чувства и умонастроения людей, обладает мощным криминогенным потенциалом, манипулируя сознанием и поведением. Под её влиянием люди иногда совершают преступления, оправдывая их своей верой и убеждениями. Особенно это заметно в деятельности сект и деструктивных культов. Слово «религия» буквально означает «восстановление связи» и представляет собой одну из основных форм осознания мира, объединяющую верующих с объектом поклонения (богом или иной сверхъестественной сущностью, способной, по их мнению, совершать невозможное для человека) через общую веру, культовые практики, религиозные предписания и моральные нормы. Религия помогает человеку удовлетворить потребность во всемогущем объекте поклонения, придающем смысл его жизни, обрести надежду на лучшее будущее, найти выход из трудной ситуации и достичь не только личного благополучия, но и высшей цели, ради которой он готов жить и даже умереть. В основе этой цели лежат религиозные представления о Боге, смысле жизни и предназначении человека. Религия предлагает человеку систему идеалов, следуя которым, он может понять смысл своего существования и направить свою жизнь к великой цели. Поэтому искренне верующий человек, уверенный, что исполнение религиозных предписаний, даже противозаконных, приведет его к благополучию и блаженству после смерти, готов совершать антиобщественные поступки и нарушать законы государства, считая их божественными установлениями.

— Проще говоря, верующий оправдывает любые свои действия тем, что делает это во имя Бога или того, кому поклоняется?

— Да, примерно так. В моей практике были такие пациенты, и даже целые семьи. Они считали себя глубоко религиозными и воспитывали детей в соответствии со своими убеждениями. Не буду вдаваться в подробности. Скажу лишь, что переубедить или разубедить глубоко верующего человека практически невозможно. Всё равно, что пытаться доказать зайцу, что он волк.

— Не добавляет оптимизма.

Забравшись под одеяло на широкой кровати, я прижалась к Эндрю, который в отличие от меня предпочитал спать обнажённым.

— Понимаешь, при ритуальном убийстве главная цель — причинение жертве особых мучений и страданий перед смертью. А ритуал — это лишь способ достижения цели. В таких случаях убийце часто безразлична вера жертвы. Более того, жертвами часто становятся совершенно незнакомые люди. Конечная цель ритуального убийства — обретение духовных ценностей через жертвоприношение, в соответствии с религиозными представлениями убийцы. Например, «завладеть душой» жертвы, войти в круг «посвященных», укрепить свое положение в группе, обрести «вечную жизнь» и так далее…

— У меня голова кругом от этой информации! Но, безусловно, узнать полезно. А теперь давай спать. Подъём через шесть часов.

Эндрю обнял меня крепче, чувствуя, как я дрожу. Его тело излучало тепло, но даже это не могло прогнать леденящий ужас, поселившийся внутри.

— Знаешь, кажется, что маньяки и садисты просто прикрываются религией, чтобы оправдать свои зверства, — прошептала я, пытаясь ухватиться за соломинку рациональности. — На самом деле, ими движут совсем другие мотивы. Власть, контроль, жажда насилия…

— Возможно, — согласился Эндрю, — но вера может быть очень мощным катализатором. Она снимает с человека моральную ответственность, позволяя творить самые страшные вещи, будучи уверенным в своей правоте и безнаказанности. И эта уверенность, убеждение в своей миссии делает их ещё более опасными.

Я замолчала, обдумывая его слова. В голове всплывали кадры из фильмов ужасов, страницы криминальных хроник, истории о фанатиках, готовых на все ради своей веры. Самое страшное не сами ритуалы и жертвоприношения, а та слепая вера, которая толкает людей на чудовищные поступки. Вера, которая затмевает разум и превращает человека в машину для убийства.

Молчание давило, словно каменная плита. Я чувствовала, как Эндрю смотрит на меня. Он понимал, мои мысли блуждают в темных лабиринтах, где правда смешивается с вымыслом, а страх — с любопытством.

— Ты права, — наконец произнес он, нарушив тягостную тишину. — Вера может быть опасна, когда она становится слепой. Когда люди перестают сомневаться, задавать вопросы, думать головой. Тогда она превращается в оружие, в инструмент манипуляции, способный разрушить целые жизни.

Я отстранилась от него и посмотрела в окно. За стеклом бушевала ночь, ветер яростно трепал ветви деревьев, словно пытаясь сорвать с них последние листья. Эта картина казалась отражением той бури, что бушевала внутри меня. Я пыталась понять, как такое возможно, как вера, которая должна приносить утешение и надежду, может стать источником зла и насилия.

Эндрю крепче прижал меня и прижал к себе. Я ощущала его горячее тело, через ткань пижамы.

— Глория, выброси хоть на время сна, тёмные мысли из своей головы. Милая, ты так редко появляешься дома во время. Я скучаю по тебе, малышка.

Его слова тёплым эликсиром разливались в моей душе. Я прикрыла глаза, вдыхая знакомый запах — смесь дорогого парфюма и чего-то неуловимо мужского, что всегда успокаивало, придавало чувство защищенности. Как же я соскучилась по ощущению безопасности, что есть место, где меня всегда ждут и любят, несмотря ни на что. Жизнь в Манхэтоне, с её бесконечной гонкой за успехом, порой выматывала до предела. В такие моменты особенно остро ощущалась необходимость в тихой гавани, в крепких объятиях, которые могли бы защитить от всех бурь.

Эндрю всегда умел найти нужные слова, подобрать ключ к моему сердцу. Он не пытался разобраться в моих проблемах, не давал советов, которых я не просила, он просто был рядом. Его присутствие было тихой, но ощутимой поддержкой, опорой, которая не позволяла мне окончательно сломаться под грузом ответственности и амбиций.

Я слегка отстранилась и посмотрела на него. В полумраке комнаты его глаза казались более темными и глубокими. В них отражалась искренняя любовь и забота. Протянув руку, я коснулась его щеки и нежно погладила.

— Эндрю, я тоже скучаю, — шепчу, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Очень сильно. Просто… иногда всё это слишком давит.

Нахожусь на грани того, чтобы признаться ему в своем психологическом состоянии, рассказать про галлюцинацию. Да, сейчас самый подходящий момент. Но не решаюсь. Просто в очередной раз струсила.

Он притянул меня обратно в свои объятия, целуя в макушку.

— Глория, мой отважный детектив, я всё понимаю, милая. Просто знай, я всегда здесь. Всегда буду ждать тебя. И всегда буду любить. А сейчас — спи. Тебе нужно отдохнуть.

***

Утром, направляясь в лабораторию, по дороге заезжаю за Брайаном.

В дорожной пробке мой взгляд прикован к нему. Бодрое расположение духа и блеск в глазах совсем не гармонируют с деловым костюмом, который он надел.

— Брайан, почему ты всё время улыбаешься? Это меня беспокоит.

— Серьёзно? Сегодняшнее моё утро началось с очаровательной брюнетки…

— Я всё поняла! — резко перестраиваюсь и едва не врезаюсь в «Феррари». — Может, перестанешь хотя бы ненадолго думать о сексе?

— Нам было очень хорошо. Тепло, уютно и… — Заметив мой недовольный взгляд, он замолчал и посмотрел в окно. — Кажется, кого-то сегодня утром не разбудили ласковым поцелуем?

— Знаешь, Брайан, когда у тебя появляется регулярная половая жизнь — если можно так назвать, учитывая хаотичные связи, — ты только и говоришь о сексе. Таки темы меня утомляют.

— Что плохого в регулярном сексе? Видишь, как утренний секс на меня положительно повлиял? Я зарядился эндорфинами, и даже надел костюм! Детектив Берч, оставьте своё ворчание до лучших времён. Ладно, не хочешь о сексе, давай поговорим о другом. Как поживает наш дорогой доктор?

— У меня нормальное настроение. Ворчат только старики в парке, грозящие детям пальцем. А Эндрю прекрасно себя чувствует! Перед моим выходом из дома, он как заботливая мамочка наказал, чтобы я не забывала поесть в обед.

— Он должен привыкнуть, что ты игнорируешь его просьбы.

Я презрительно фыркнула.

— Уже второй человек мне об этом говорит!

— Глория, я в хороших отношениях с твоим партнёром… Наверное, сейчас не самое подходящее время говорить, что мы с очередной девушкой — как ты выражаешься, её зовут Саманта, — думаем о совместном проживании.

— Ахринеть! Ты с ума сошел!? — я в сердцах ударяю по рулю. — Не говори о таком без предупреждения!

— Извини, не подумал, что ты так расстроишься. Саманта стала искать квартиру побольше, её прежняя не вмещала все вещи. И я подумал, почему не предложить ей пожить вместе? — выпалил Брайан, опасаясь моей очередной реакции. — Когда ты успокоишься, приходите вечером с Гейбом на ужин.

— У меня гудит в ушах, Брайан. Я ничего не слышу. Ла-ла-ла.

— Гло, хватит ёрничать. Я сообщаю тебе как лучшему другу о таком важном этапе в своей жизни, а ты не можешь адекватно реагировать!

— Как долго ты знаешь Саманту?

— Глория, не будь дотошным копом, ок? Сейчас ты спросишь, проверял ли я её по базе?

— И спрошу, — возмущенно отвечаю — Но ты не ответил на поставленный вопрос.

— Хм… Примерно пару недель. Мы познакомились в клубе.

— Ясно. Без комментариев.

— А что такого? Может, Саманта моя настоящая любовь! — воскликнул Брайан, поправляя солнцезащитные очки.

— Ты как ребёнок! Тащишь всех, кого встретишь, к себе домой, Брайан! Лучше возьми из приюта собаку.

— Глория… Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

— Не смотри на меня так! Ненавижу взгляд как у лабрадора! Ладно… Спрошу у Эндрю насчет твоего бредового ужина… Только давай больше не будем об этом говорить.

— Спасибо, ты меня успокоила.

— Делай что хочешь, но не жди восторженных оваций по поводу твоей очередной пассии. И да, я приду с Эндрю на ужин, но только чтобы убедиться, что ты не собираешься жениться на проклятой Саманте в ближайшие выходные.

Брайан облегченно выдохнул.

— Спасибо, Гло! Ты лучшая! Я знаю, что внутри ты за меня рада.

— Рада за тебя я буду, когда ты научишься отличать мимолетное увлечение от серьезных отношений. А пока, будь добр, сосредоточься на расследовании. И, пожалуйста, никаких сюрпризов больше.

Брайан попытался сдержать улыбку, но не смог.

— Не смей улыбаться! — я резко повернула руль и проехала целый квартал без остановки. — Может, теперь тебе интересно, чем я занималась в свободное время?

— Да. Слушаю внимательно.